|
|
Алекс Громов
Нарком Берия. Злодей развития
ПредисловиеПрошлое обретает плоть
Почему персона Лаврентия Павловича Берии не канула в Лету — ведь многие его соратники рангом пониже, но замешанные по долгу службы в кровавых делах, известны только историкам? Кого мы знаем из руководителей сталинской госбезопасности? Ягоду, Ежова, Берию. Причем двух первых многие вспомнят с трудом. Многим ли что-то говорит фамилия Абакумов или Меркулов? И тем более Кобулов? Так почему именно Берия стал персонажем 53 фильмов и сериалов, десятков романов и документальных книг? Причем среди тех произведений, где, по разъяснениям авторов и убежденности публики, просматриваются его черты, есть культовые вещи, что называется, из первой десятки, вроде «Покаяния» и «Трудно быть богом».
Почему он просто не забыт как один из тех, кому история де-факто вынесла свой приговор? Почему получается так: меняются времена, меняется Берия? Продолжаются споры о масштабах его разврата (одновременно с нарастающим убеждением, что Лаврентий Палыч, перефразируя слова Высоцкого, «был маршал разведки и отличный семьянин»). Все основные этапы его биографии известны уже несколько десятилетий. Но происходит смещение акцентов в том или ином направлении. Можно ли Лаврентия Павловича назвать верным оруженосцем Сталина?
И почему не произошла не совсем официальная, но все же полуреабилитация Берии? И одновременно неизбежно находятся люди, выступающие за полную реабилитацию «великого маршала». Трудно представить, какие трансформации произойдут с образом Лаврентия Павловича Берии за следующие пятьдесят лет…
Для объективности в издании представлены как минимум две точки зрения. Одна основана на парадной биографии (и в том числе автобиографии) Берии, а вторая — на тех документах и показаниях, которые появились после его ареста. Каждое из этих информационных направлений может быть по-своему необъективно. Но попытка оценить и то и другое во всем многообразии плюсов и минусов дает возможность непредвзято взглянуть на светлые и темные стороны жизни и деяний Лаврентия Берии, на его возвеличивание и стремительное падение.
Берия не был типичным руководителем спецслужб — он являлся и умелым хозяйственником, и талантливым администратором. Возможно, именно поэтому смог долгое время избегать участи своих предшественников, возглавлявших НКВД…
Глава 1. Мальчик с окраины империиИзвестна ли его родословная?
Лаврентий Павлович Берия появился на свет 29 (а по старому стилю — 17) марта 1899 года в небольшом горном селении Мерхеули, расположенном неподалеку от Сухуми, — через село пролегала Военно-Сухумская дорога, связывающая город с Кодорским ущельем. Родителями Лаврентия были Павел Хухаевич Берия (1872–1922) и Марта Виссарионовна (Ивановна) Джакели (1868–1955). До наших дней не дошло никаких воспоминаний ни самого Берии, ни его друзей детства, ни сверстников. Кстати, там же в Мерхеули, только два года спустя после Берии, родился Михаил Александрович Лакербай — один из родоначальников абхазской советской литературы.
Позже появились воспоминания Серго, сына Берии, в которых тот рассказывал о деде Павле: «Остались в памяти черная дедова бурка, башлык да еще рассказы о нем самом, человеке чрезвычайно трудолюбивом и деятельном».
Небогатые родители Лаврентия Берии были мингрелами, представителями одной из грузинских этнических групп, причем Марта по происхождению являлась дворянкой, состоявшей в дальнем родстве с уважаемыми в тех краях князьями Дадиани, владевшими Мингрелией до 1803 года, когда признали себя вассалами Российской империи. Через шестьдесят четыре года после этого уступивший права России на свои владения (официально — упразднена автономия) князь Николай Дадиани получил от российского императора Александра II Освободителя потомственный титул светлости и фамилию князя Мингрельского. Кроме того, князья Дадиани были в родстве с грузинским царским домом Багратионов. Но это очень дальние родственные отношения со знатными родами Грузии не принесли в дом родителей Лаврентия Берии богатства. Род самой Марты, Джакели, относился к началу XX века к небогатым, а простой крестьянин Павел Берия с детства привык жить в бедности (существует версия о том, что он в молодости участвовал в одном из восстаний против царизма), и поэтому Марте приходилось подрабатывать швеей.
Впрочем, существуют и другие точки зрения на происхождение Лаврентия Павловича.
«Отец Берия, Павлэ Берия, был бандит и содержатель домов терпимости. В 1912 году в г. Поти, на Черном море, содержал пивное заведение с женщинами-проститутками. Одновременно он возглавлял бандитскую шайку. Он заманивал простаков, награбленное клал себе в карман, а случайных он предавал в руки полиции. Брат Павла Берия в 1917 году был убит в Сухуми как провокатор и агент полиции. Берия, будучи студентом Высшего технического института в Баку, не мог не быть агентом охранки. Его окружение — воры, бандиты и агенты иностранной агентуры. Принят был в Тифлисе аджарец по имени Дурсун, в прошлом бандит, а потом агент Турции. И этот Дурсун — доверенное лицо Берия. В 1928/29 гг. второй Мучдусси Хачик, бывший сотрудник НКВД Армении, он в 1921 г. передал дашнакам две тысячи человек. В Эчмиадзине (Армения) все члены Коммунистической партии и активисты были расстреляны, а Мучдусси как глава подпольной организации остался жив. Мучдусси вошел в доверие советской власти и стал работником ЧК, во время восстания его оставили руководителем подпольной организации. Конечно, как агента иностранной разведки никто не знал, кроме дашнаков, ставленниками которых был Мучдусси. Мучдусси предал всех, а сам укрылся. Когда же Тер-Габриельян С. М. стал председателем СНК Армении, он разогнал всех подозрительных лиц» (из письма А. В. Качмазова Г. М. Маленкову от 10 июля 1953 г.).
Хотя в ходе судебного процесса 1953 года над Лаврентием Берией ему не было предъявлено обвинение в сокрытии своего дворянского (кулацкого) происхождения, в части последующих публикаций о его семье статус отца с «бедняка» был повышен до «середняка». От первого брака у овдовевшей Марты остались сын и дочь, о которых по причине бедности Марты заботился и воспитывал ее брат Дмитрий. В браке с Павлом Берией родилось еще трое детей. Первенец прожил только два года и скончался от оспы. Лаврентий был вторым ребенком. Третьим была Анна, которая после перенесенной болезни осталась глухонемой. Поэтому родители Лаврентия могли рассчитывать только на то, что средний сын выберется из нужды и поможет родственникам. Не сохранилось подробных и достоверных сведений об отношениях Лаврентия с отцом и матерью в детстве и юности. Да и вообще о юношеских годах Берии мало что известно, кроме вышеупомянутого. Но есть неофициальные сведения, что он, как говорится, с младых ногтей был юношей не только расчетливым, но и умеющим отдавать команды и, что самое главное, заставлять сверстников их выполнять.
Чтобы надежды родителей могли сбыться, Лаврентий должен был сначала получить образование. Отцу пришлось продать половину дома, чтобы заплатить за учебу Лаврентия, которого отдали в Сухумское реальное училище. Тот не подвел родителей и в пятнадцать лет окончил училище с отличием. Но этого оказалось мало, и для того, чтобы Лаврентий смог продолжить обучение в Бакинском механико-строительном техническом училище, его отцу пришлось продать вторую половину того самого дома. С тех пор семья перебралась в оставшуюся в их владении хибару.
Рассказу о бедных родителях, продавших дом, чтобы попытаться вывести в люди единственного сына, сопутствует и другая легенда. Согласно ей, Берия рос настолько умным и неординарным мальчиком, что деньги на оплату его обучения собрали вскладчину все жители родного селения.
Практически герой народного эпоса! Ну, или кто-то вроде д’Артаньяна… Так начиналась мифологизация его образа.
Юность и учеба в Баку. Инженер или архитектор? Что заставило Берию увлечься марксизмом
По словам самого Лаврентия, он уже с семнадцати лет зарабатывает на кусок хлеба не только себе, но и своей матери и младшей глухонемой сестре, переехавшим к нему в Баку. В это время Берия, продолжая обучение в училище, зарабатывал на жизнь, работая практикантом главной конторы нефтяной компании Нобелей (Товарищество нефтяного производства братьев Нобель), занимавшейся нефтедобычей и нефтепереработкой в Баку, пока не была в 1920 году национализирована большевиками.
Известно, что в юности Лаврентий любил рисовать, а позже увлекался архитектурой. Зато имеются сведения, когда он занялся революционной деятельностью — по словам самого Берии (указанным в автобиографии, датированной 27 октября 1923 года), в октябре 1916 года шестнадцатилетний Лаврентий при участии других студентов Бакинского технического училища организовал нелегальный марксистский кружок и занял в нем ответственную должность казначея. В этом просуществовавшем до Февральской революции кружке студенты тайком читали запрещенную литературу, которую потом и обсуждали на своих тайных сборищах. А вот уже в марте 1917 года, по собственным словам Берии, им при помощи товарищей была организована в училище настоящая большевистская ячейка. Таким образом, спустя шесть лет после описываемых событий начинающий функционер советской власти утверждал, что он де-факто стал членом партии большевиков еще до того, как она пришла к власти, ибо, как позже в Германии после прихода Гитлера к власти, особым уважением пользовались «старые бойцы» или по крайней мере те, кто стал членом правящей партии до ее официальной победы.
Но сказать, насколько сильно этот самый марксистский кружок юного Лаврентия отличался от «тайных обществ», создаваемых мальчишками в разных концах мира во все времена, конечно, более чем затруднительно. Когда Берия был всесильным, оспаривать его предреволюционные заслуги вряд ли кто-то осмеливался, а после падения «лубянского маршала» количество навешанных на него грехов и преступлений было столь необъятным, что стало не до марксистского кружка последней предреволюционной осени…
Берия на первой мировой войне
В июне 1917 года Лаврентий Берия в качестве техника-практиканта армейской гидротехнической школы командируется в Одессу, а позже — на Румынский фронт, на котором в июле 1917 года начались активные боевые действия, связанные с июльским наступлением, задуманным А. Ф. Керенским и другими членами Временного правительства с целью разгрома Германии. В боях основное участие принимала румынская армия, воевавшая на стороне России, к 8 сентября 1917 года Румынский фронт стабилизировался.
Лаврентий Берия служил в городе Пашкани, расположенном на северо-востоке Румынии важном железнодорожном узле (также упоминается его работа в лесном отряде села Негулешты).
Уже через три с половиной десятка лет то самое вступление практикантом в гидротехнический отряд и пребывание на фронте, в то время как большевики выступали против продолжения империалистической войны, было поставлено Лаврентию Павловичу в вину. Генеральный прокурор Советского Союза Роман Андреевич Руденко, ведший следствие по делу Л. П. Берии, однажды задал ему коварный вопрос: «Как могло случиться, что вы, будучи членом партии с марта 1917 года, в июне этого года добровольно вступили практикантом в гидротехническую организацию и выехали в Одессу? Было ли это поступление согласовано вами с партийной организацией?» В ответ Берия привел формальное оправдание: «Что я поступил в эту организацию, Цуринов[1] знал, но я ни с кем из партийной организации этого не согласовывал…»
Вел ли на Румынском фронте Берия революционную работу, ту самую антивоенную агитацию, которой тогда занимались большевики? Данных об этом нет, не считая того, что Берия, по его собственным словам, был избран председателем отрядного комитета, и часто принимал участие в проходивших в то время в Одессе митингах солдат, матросов и рабочих. Но зато имеется другая причина, более прозаическая, которой можно было и объяснить поездку Берии. Ему нужно было завершить образование в техническом училище, а для этого по тогдашним правилам надо было, как и в Советском Союзе, пройти производственную практику, без которой Берия не мог получить диплома.
Далее, как это часто случается и в дальнейшей биографии Берии, следует две версии объяснения возвращения Берии в Баку. Согласно первой, он отправился на родину осенью после развала Румынского фронта. В реальности после Октябрьской революции Румынский фронт стал разваливаться, и 3 декабря (по новому стилю) 1917 года командующий фронтом генерал-адъютант Щербачев начал с согласия французских военных представителей на фронте переговоры о перемирии с командованием австро-германских войск. Перемирие было заключено через пять дней, а в середине декабря Румынский фронт фактически прекратил свое существование. Некоторая часть солдат покинула боевые позиции еще раньше.
Согласно другой версии, Лаврентий Берия покинул Румынский фронт потому, что был комиссован по болезни.
Революция как поворотная точка его судьбы. Берия — участник большевистского подполья в Азербайджане
В ходе своей недолгой военной службы Берия сблизился с большевиками, представлявшими в армии в то время реальную силу, и с февраля 1918 года принялся за работу в Бакинской городской организации большевиков и секретариате Бакинского Совета рабочих депутатов. Так прошло восемь месяцев. После разгрома в сентябре 1918 года Бакинской коммуны турецкими войсками при участии азербайджанской социалистической партии «Мусават», выступавшей за национальную независимость Азербайджана и против советской власти, Берия остался в городе. В автобиографии он так описывает этот период деятельности: «Начиная с 1917 года, в Закавказье я вовлекаюсь в общее русло партийно-советской работы, которая перебрасывает меня с места на место, из условий легального существования партии (в 1918 г. в г. Баку) в нелегальные (19 и 20 гг.) и прерывается выездом моим в Грузию».
Но Советской республике были жизненно необходима бакинская нефть, и поэтому помимо формирования сильной Волжско-Каспийской флотилии и сухопутных частей в Баку велась и деятельность подпольщиков, делавших все для возвращения в Азербайджан советской власти.
Командующим Кавказским фронтом Красной армии в январе 1920 года стал один из самых лучших военачальников — Михаил Николаевич Тухачевский. Через два месяца Реввоенсовет фронта получил телеграмму от В. И. Ленина: «Взять Баку нам крайне, крайне необходимо. Все усилия направьте на это, причем обязательно в заявлениях быть сугубо дипломатичными и удостовериться максимально в подготовке твердой местной Советской власти. То же относится и к Грузии, хотя к ней относиться советую еще более осторожно». В разработке плана захвата Баку принимали участие М. Н. Тухачевский и С. Орджоникидзе, а среди исполнителей был назначенный 31 июля 1919 года командующим Волжско-Каспийской военной флотилией Федор Федорович Раскольников. Ему ставилась задача «произвести в районе ст. Алят десант небольшого отряда, который должен быть выделен распоряжением командарма 11-й армии. Быстрым налетом овладеть в Баку всем наливным флотом, не допустить порчи нефтяных промыслов». Поводом для начала боевых действий, а точнее говоря — вторжения войск в Азербайджан, было появившееся 28 апреля обращение Бакинского ревкома за помощью к Совнаркому РСФСР. Но уже за несколько часов до этого события, ранним утром 27 апреля, четыре бронепоезда с десантом в составе двух стрелковых рот и руководителей компартии Азербайджана под руководством Анастаса Ивановича Микояна отправились путь. В результате рейда в Баку на территории Азербайджана была установлена советская власть.
Что же касается Берии, то с октября по январь 1919 года он работал в Баку простым конторщиком на заводе «Каспийское товарищество Белый Город». Затем он закончил учебу и получил диплом. По его собственным словам, «в связи с началом усиленных занятий в техническом училище и необходимостью сдать некоторые переходные экзамены я вынужден был бросить службу. С февраля 1919 г. по апрель 1920 г., будучи председателем комячейки техников, под руководством старших товарищей выполнял отдельные поручения райкома, сам занимаясь с другими ячейками в качестве инструктора…».
Наверное, это и был первый знаковый момент его жизни — время выбора между жизнью мирного инженера и службой тому странному конгломерату нарождающейся новой государственности и бурной революционной стихии, который в тот момент представляла собой советская власть.
Двойной агент: служба в контрразведке при Комитете государственной обороны Азербайджана. Версии истинной роли Берии в этот момент
И тут всплывает один из первых фактов в деятельности Берии, позже вызвавший множество споров, появление разных версий и документов, как обвинительных, так и оправдательных. После окончания училища член большевистского подполья в Баку Лаврентий Берия поступил на службу в контрразведку тогдашнего мусаватистского антисоветского правительства Азербайджана. Было ли это предательство, в котором обвиняли Берию противники и в 30-х годах, и на процессе 1953 года?
Сам Лаврентий Павлович о том, что он служил во вражеской контрразведке, сведений не скрывал, что, в частности, отмечено в той самой автобиографии, датированной 1923 годом: «Осенью того же 1919 года от партии Гуммет[2] поступаю на службу в контр разведку, где работаю вместе с товарищем Муссеви. Приблизительно в марте 1920 года, после убийства товарища Муссеви, я оставляю работу в контрразведке и непродолжительное время работаю в Бакинской таможне». Из контекста этого сообщения становится ясно, что в контрразведке Берия работал как тайный большевистский агент и вынужден был спешно покинуть службу в контрразведке после разоблачения и гибели своего сообщника.
Являлся ли Берия законспирированным большевистским агентом, действовавшим в контрразведке врага по поручению старших революционных товарищей? В архивах имеется один любопытный документ: служебная записка одного руководителей ЧК — ГПУ в 1919–1920 гг. — заместителя начальника Особого отдела ВЧК, а в 1926–1928 гг. — руководителя Закавказского ГПУ Ивана Петровича Павлуновского. В этой официальной бумаге, датированной 25 июня 1937 года и предназначенной лично И. В. Сталину, рассказывалось о том, что перед своим назначением на должность руководителя Закавказского ГПУ он имел беседу с шефом ГПУ Ф. Э. Дзержинским, во время которой «…т. Дзержинский сообщил мне, что один из моих помощников по Закавказью т. Берия при мусаватистах работал в мусаватистской контрразведке. Пусть это обстоятельство меня ни в какой мере не смущает и не настораживает против т. Берия, так как т. Берия работал в контрразведке с ведома ответственных т.т. закавказцев и что об этом знает он, Дзержинский и т. Серго Орджоникидзе». Помимо этого, в тексте документа была ссылка и на более поздние свидетельства о Лаврентии Берии — со стороны Серго Орджоникидзе, ведь Павлуновский был заместителем наркома тяжелой промышленности СССР, являвшегося наркомом до самой своей смерти. По словам Павлуновского, «в течение двух лет работы в Закавказье т. Орджоникидзе несколько раз говорил мне, что он очень высоко ценит т. Берия, как растущего работника, что из т. Берия выработается крупный работник и что такую характеристику т. Берия он, Серго, сообщил и т. Сталину… Года два тому назад т. Серго как-то в разговоре сказал мне: а знаешь, что правые уклонисты и прочая шушера пытаются использовать в борьбе с т. Берия тот факт, что он работал в мусаватистской контрразведке, но из этого у них ничего не выйдет. Я спросил у Серго, а известно ли об этом т. Сталину. Т. Серго Орджоникидзе ответил, что об этом т. Сталину известно и что об этом он т. Сталину говорил».
Берия, которому в момент написания этой записки было всего тридцать восемь лет, еще не был широко известен, и тем более — среди старых большевиков. Самому Павлуновскому, имевшему в 1927 году конфликт с Лаврентием Павловичем, пришлось после этого оставить Закавказье. В том самом кровавом 1937 году, как и многие старые большевики, Павлуновский был арестован и 29 октября 1937 года был приговорен к смертной казни, приведенной в исполнение через несколько часов на печально известном полигоне Коммунарка.
Но есть еще одна версия, омского историка Михаила Ефимовича Бударина, в которой говорится о том, что Павлуновский после вынесения смертного приговора находился в заключении еще три года. В период, когда Берия стал наркомом внутренних дел Советского Союза, по его личному приказу Павлуновского отправили в специальную камеру, наполненную водой. Она ему доходила до самой головы. Вскоре арестант подписал признательные показания и был расстрелян.
Кому именно оказался особо не нужен старый большевик, сибирский чекист Павлуновский, в послужном списке которого среди прочих дел было пленение барона Унгерна и смертный приговор командиру знаменитого женского батальона Марии Бочкаревой? Сталину, который тоже не любил тех, кто мог оспорить его дореволюционную значимость? Или все-таки Берии, который с первого момента совместной работы его откровенно возненавидел, и, скорее всего, взаимно? Узнать о Берии что-то очень опасное он вряд ли мог успеть — не так долго работал в Закавказье, и вдобавок не пользовался симпатиями сослуживцев. Так Меркулов хоть и списывал основные интриги против Павлуновского на Лаврентия Павловича, но признавал, что тот не понимал и не хотел учитывать местных условий. Хотя есть версия, что именно благодаря своему незнанию местного менталитета Павлуновский заметил то, что остальным не бросалось в глаза…
Агент-нелегал в Грузии, арест, удачное освобождение
После прихода советских войск в апреле 1920 года в Баку Берия, по его собственным словам, был командирован в недружественную Советской России Грузинскую Демократическую Республику, где и занялся нелегальной деятельностью в качестве уполномоченного Кавказского крайкома РКП(б) и регистрационного отдела Кавказского фронта при Реввоенсовете 11-й армии. Но на этот раз «засланный казачок» Берия был вскоре после своего приезда в Тифлис арестован, а затем освобожден с требованием в трехдневный срок покинуть территорию страны. По словам самого Берии:
«С первых же дней после Апрельского переворота в Азербайджане[3] краевым комитетом компартии большевиков от регистрода[4] Кавказского фронта при РВС 11-й армии командируюсь в Грузию для подпольной зарубежной работы в качестве уполномоченного. В Тифлисе связываюсь с краевым комитетом в лице тов. Амаяка Назаретяна, раскидываю сеть резидентов в Грузии и Армении, устанавливаю связь со штабами грузинской армии и гвардии, регулярно посылаю курьеров в регистрод г. Баку. В Тифлисе меня арестовывают вместе с центральным комитетом Грузии, но согласно переговорам Г. Стуруа с Ноем Жордания[5] освобождают всех с предложением в 3-дневный срок покинуть Грузию».
Далее возникает одна из многочисленных загадок в биографии Берии: на каких условиях он был освобожден из-под стражи? Существует версия, о которой поведал в августе 1953 года следствию Шалва Несторович Беришвили, грузинский эмигрант, который до того, как после окончания Второй мировой войны был схвачен советскими спецслужбами, обитал в Париже.
Его дядей был Ной Виссарионович Рамишвили — первый министр-председатель правительства Грузинской Демократической Республики и министр внутренних дел, с 24 июня 1918 года являвшийся министром внутренних дел республики в правительстве Ноя Жордания. По словам Ш. Беришвили:
«…Когда однажды, в 1928 или 1929 году, я и мой дядя Ной Рамишвили… прочитали в тбилисской газете «Коммунист» (а газету мы выписывали) о назначении Берии на какую-то должность, то Рамишвили вспомнил в моем присутствии об аресте Берии в 1920 году меньшевистским правительством. Рамишвили сказал, что Берия был арестован начальником особого отряда Меки Кедия в 1920 году, когда Берия из Баку приехал в Грузию по какому-то заданию от большевиков. Рамишвили тогда же сказал мне, что Берия после ареста все рассказал ему о своих заданиях и связях. Я удивился, а Рамишвили велел мне напомнить об этом, когда к нему придет Кедия Меки. Последний к нам вообще приходил часто.
Когда к нам пришел Меки Кедия, то мы спросили его об аресте Берии в 1920 году и о том, как Берия вел себя на допросах. Кедия подтвердил, что Берия после ареста плакал и всех выдал, после чего был освобожден».
Но в дальнейшем грузинские меньшевики, оказавшиеся в эмиграции, так и не опубликовали никаких достоверных материалов, доказывающих, что арестованный Лаврентий Берия выдал грузинской охранке грузинских подпольщиков. А ведь среди тех, кто был казнен и отправлен в Сибирь в 1924 году по приказу Берии, наверняка были родственники членов бывшего грузинского правительства меньшевиков. Почему же они не воспользовались случаем отомстить своему смертельному врагу Берии? Может, потому, что достоверных документов у них на руках не было?..
Кроме того, существует и протокол допроса Л. П. Берии от 16 июля 1953 года. В нем содержатся следующие вопросы Генерального прокурора СССР Р. А. Руденко и соответствующие ответы Берии:
«ВОПРОС: При каких обстоятельствах вы были арестованы в Грузии в 1920 году?
ОТВЕТ: Первый раз я был арестован весной или летом в 1920 году в Тифлисе, где я находился по заданию регистрода XI армии. Был задержан в здании ЦК большевиков, куда я был вызван Назаретяном, который был одним из руководителей ЦК. Особый отряд меньшевистский еще до моего прихода оцепил здание ЦК. Вход туда был свободным, а выход — нет. Всех нас задержали в этом здании около суток, а затем всех освободили. Части из задержанных предложили покинуть Тифлис, что предложили мне — я не помню, может быть, тоже покинуть Тифлис. Со всеми нами, в том числе и со мной, вел разговор какой-то сотрудник этого меньшевистского отряда, протокола допроса не велось.
Спустя некоторое время из Тифлиса я выехал в Азербайджан как дипкурьер посольства РСФСР и при возвращении обратно в Грузию по заданию регистрода был задержан на границе пограничными особыми отрядами меньшевистского правительства. Был доставлен в Тифлис и, несмотря на мои протесты о незаконности ареста, так как являлся дипкурьером, меня все же через несколько дней отправили в Кутаисскую тюрьму. Перед направлением в Кутаисскую тюрьму в результате моих протестов явились представители посольства РСФСР Андреев и Белоусов, которым я вручил все документы и деньги, которые при мне находились. Они мне заявили, что посольство РСФСР опротестовало мое задержание перед министром иностранных дел грузинского меньшевистского правительства.
ВОПРОС: Фамилия Пунке вам известна?
ОТВЕТ: Не помню.
ВОПРОС: Кто был начальником регистрода XI армии?
ОТВЕТ: Начальником был Тарасов, был ли Пунке начальником регистрода XI армии — не помню, может быть после.
ВОПРОС: При аресте при переходе границы у вас было отобрано удостоверение на шелку, подписанное начальником регистрода XI армии?
ОТВЕТ: Нет, ничего у меня не было отобрано.
ВОПРОС: Вам известна также фамилия Нечаев?
ОТВЕТ: Не помню.
ВОПРОС: Вам оглашаются показания бывшего резидента разведывательного управления Кавказского фронта в Закавказье Нечаева:
«В 1920 году я работал окружным резидентом разведывательного управления (регистрода) Кавказского фронта в Закавказье. В зону моей деятельности, наряду с другими районами, входила и меньшевистская Грузия. Во второй половине 1920 года в мои руки попала грузинская меньшевистская газета, издававшаяся в Тифлисе, в которой в качестве большой сенсации сообщалось об аресте органами Министерства внутренних дел меньшевистского правительства Грузии «большевистского агента» Л. П. Берия с рядом изобличающих его данных. Я хорошо помню, что в этом сообщении приведен был полный текст найденного при Берия секретного удостоверения на шелку о том, что предъявитель его является сотрудником регистрода XI армии. Хорошо также помню, что на этом удостоверении стояла известная мне подпись начальника регистрода XI армии Пунке.
Опубликование этих материалов о Берия как о советском агенте было актом политической диверсии, рассчитанной на компрометацию Советской России, которая только недавно, установив дипломатические отношения с меньшевистским правительством Грузии, одновременно ведет против него подрывную работу, засылая в Грузию своих военных агентов. Учитывая, что других подобных случаев широкого оповещения о поимке советского агента тогда не было, хотя фактически в руки грузинской разведки попадали наши товарищи, можно с основанием предположить, что все это имело явно преднамеренный характер и в этом случае такая полная расшифровка могла иметь место только со «своим» для меньшевистской разведки человеком…
Вызывает подозрение тот факт, что в упомянутых выше опубликованных меньшевиками агентурных документах фигурировала фамилия именно Берия Л. П., в то время как обычно в таких случаях применялась вымышленная фамилия (кличка)».
Подтверждаете это?
ОТВЕТ: Я ничего не знаю».
Итак, по словам самого Берии, оставшись незаконно в стране после трех дней, данных ему на отъезд, был под фамилией Лакербая принят на работу в представительство РСФСР, руководимое Сергеем Мироновичем Кировым. Затем в мае Берия отправился обратно в Баку, где должен был получить директивы в связи с подписанием Московского договора. 7 мая 1920 года в Москве был подписан договор между РСФСР и Грузией, гарантирующий Грузинской Демократической Республике независимость в обмен на обещание не давать убежища войскам сил, враждебных Советской республике. Для Советской республики, в то время ведущей тяжелую войну с Польшей и в дальнейшем планировавшей «советизацию» Грузии (среди инициаторов этого плана были Киров и Орджоникидзе), договор лишь откладывал начало военных действий против Грузинской Демократической Республики.
Согласно договору, правительство Грузии отпустило из тюрем значительную часть большевиков, ранее выступавших против его власти. Освобожденные революционеры сформировали Коммунистическую партию Грузии, которая, несмотря на заявленную ей формальную независимость, действовала (и финансировалась) под руководством Кавказского бюро РКП(б), в свою очередь являвшегося исполнителем воли В. И. Ленина и его соратников. Члены Коммунистической партии Грузии развернули подпольную деятельность, направленную против правительства страны, в которой входили меньшевики. Один из них, уже упомянутый Ной Рамишвили, министр внутренних дел, отдал приказ об аресте наиболее активных грузинских коммунистов, выступавших против грузинского правительства. В ответ полномочный посол РСФСР Сергей Киров выразил протест от имени правительства РСФСР, и правительства Грузии и РСФСР обменялись нотами. Этот спор так и не был разрешен и дипломатическим путем, и в результате правительство Советской республики развернуло пропаганду против меньшевистского правительства Грузии, которое обвинило в незаконных репрессиях против местных коммунистов и, кроме того, в организации препятствий проходу конвоев в Армению и также помощи различным антисоветским восстаниям, вспыхивающим в этот период на Северном Кавказе. Но и грузинское правительство тоже не осталось в стороне: в свою очередь, оно обвинило Москву в том, что ее эмиссары организуют на ее территории антигосударственные выступления (преимущественно — среди представителей этнических меньшинств, в том числе — абхазов и осетин), а также — в частых провокациях на границе с Азербайджанской ССР, де-факто контролируемой Москвой.
Поэтому неудивительно, что в такой непростой обстановке одной из жертв русско-грузинского конфликта стал Лаврентий Берия, арестованный на обратном пути во время своего возвращения из Баку. Несмотря на советский паспорт и заступничество полномочного посола РСФСР Сергея Кирова, Берия не был освобожден, а, наоборот, отправлен в Кутаисскую тюрьму, славившуюся на весь Северный Кавказ своими жестокими порядками. В ней Лаврентий провел более двух месяцев. В августе находившиеся в ней политические заключенные начали голодовку, и, не желая очередного витка обострения отношений с Москвой, большевики из Кутаисской тюрьмы (среди которых был и Берия) были освобождены и в августе того же года высланы из Грузии в Баку.
Прошло несколько месяцев, и в феврале 1921 года вспыхнула с надеждой ожидаемая грузинскими коммунистами советско-грузинская война (среди тех, кто высказался за ее подготовку, были Сталин и Троцкий, а Ленин поначалу колебался), поддержанная и действиями грузинских подпольщиков, — своевременно начались восстания местных рабочих и крестьян, а также представителей нацменьшинств на территории республики.
Сценарий начала советского вмешательства был стандартным, практически ничем не отличающий от азербайджанских событий — 16 февраля 1921 года ревком Грузии во главе с Ф. И. Махарадзе провозгласил Грузинскую Советскую Республику и сразу же направил в Москву просьбу об оказании военной помощи. В ответ части Красной армии в этот же день пересекли южную границу Грузии.
24 февраля правительство Грузинской Демократической Республики было вынуждено эвакуироваться в Кутаиси, на следующий день в Тбилиси вошли советские войска. В городе разместился Грузинский ревком, преобразованный в этот же день в СНК Грузинской ССР. Но тут пока еще существующему грузинскому правительству меньшевиков ультиматум предъявила Турция, претендуя на часть территории. Лишь 7 марта 1921 года в Кутаиси состоялось заключение перемирия между Грузией и РСФСР, которое со стороны правительства Грузинской Демократической Республики подписал министр обороны Григол Лордкипанидзе, а с советской стороны — полномочный представитель Авель Енукидзе. На следующий день было подписано соглашение, передающее Батуми, контролирующийся грузинской армией, частям Красной армии. Члены бывшего грузинского правительства меньшевиков на итальянском судне покинули территорию страны.
Много позже была опубликована данная в 20-х годах комиссией ЦК компартии Грузии характеристика Берии, в которой, в частности, говорилось: «В тюрьме не подчинялся постановлениям парторганизации и проявлял трусость. К примеру: не принимал участия во времени объявления голодовки коммунистов». Но не стоит забывать, что в то время Берия вел ожесточенную борьбу за власть (в том числе — личную) на Кавказе и недоброжелателей в Грузинской компартии (и тем более — в ГПУ) у него хватало. Кроме того, сразу после освобождения из тюрьмы, уже в столице Азербайджана, Берия сразу получил новое ответственное назначение — управляющим делами ЦК компартии Азербайджана. Вряд ли это было возможно, если бы Берия в заключении проявил себя как трус или нерадивый исполнитель воли партии большевиков…
Снова в Баку
В качестве управляющего делами ЦК компартии Азербайджана Берия проработал до поздней осени (точнее — октября) 1920 года, после чего, согласно написанной им автобиографии:
«Центральным комитетом назначен был ответственным секретарем Чрезвычайной комиссии по экспроприации буржуазии и улучшению быта рабочих. Эту работу я и т. Саркис (председатель комиссии) проводили в ударном порядке вплоть до ликвидации Комиссии (февраль 1921 года). С окончанием работы в Комиссии мне удается упросить Центральный Комитет дать возможность продолжить образование в институте, где к тому времени я числился студентом (со дня его открытия в 1920 году). Согласно моим просьбам ЦК меня посылает в институт, дав стипендию через Баксовет. Однако не проходит и двух недель, как ЦК посылает требование в Кавбюро откомандировать меня на работу в Тифлис, своим постановлением назначает меня в Азчека заместителем начальника секретно-оперативного отдела (апрель 1921 года) и вскоре уже — начальником секретно-оперативного отдела — заместителем председателя Азчека».
Глава 2. Начальник Закавказья: мятежники и мандариныДеятель нового времени: на стезе спецслужб
Молотов вспоминал: «В кабинете Ленина я встречал молодого Берию: давал информацию по Кавказу, наверно, достоверную, иначе Ленин бы не имел с ним дела». Далее более чем на десятилетие Берия за ступенью ступень поднимается по лестнице чекистской карьеры. Поначалу Лаврентию Павловичу удавалось, будучи заместителем начальника секретно-оперативного отдела, а потом — начальником секретно-оперативного отдела, в течение почти двух лет совмещать ответственную работу с учебой в Бакинском политехническом институте (прежнем Бакинском училище). Нам ничего не известно об успехах Берии на ниве институтского познания, но вот на ниве партийной и чекистской деятельности деяния Берии были замечены — в 1923 году Лаврентий Павлович получил от одного из высших советских руководителей Закавказья, секретаря ЦК Азербайджанской компартии Рухулла Ахундова такое удостоверение-характеристику:
«Удостоверение сие дано ответственному партийному работнику тов. Берии Л. П. в том, что он обладает выдающимися способностями, проявленными в разных аппаратах государственного механизма… Работая управделами ЦК Азербайджанской компартии, чрезвычайным уполномоченным регистрода Кавказского фронта при реввоенсовете 11-й армии и ответственным секретарем Чрезвычайной комиссии по экспроприации буржуазии и улучшению быта рабочих, он с присущей ему энергией, настойчивостью выполнял все задания, возложенные партией, дав блестящие результаты своей разносторонней деятельности, что следует отметить как лучшего, ценного, неутомимого работника, столь необходимого в настоящий момент в советском строительстве…»
Прошло пятнадцать лет, и написавший Берии эту лестную характеристику Рухулл Ахундов, до ареста являвшийся начальником Управления по делам искусств при Совнаркоме Азербайджана, был расстрелян.
Спустя несколько месяцев Лаврентию Павловичу была выдана и другая, не менее достойная характеристика, на этот раз подписанная первым секретарем Закавказского крайкома партии А. Ф. Мясниковым. В ней были следующие строки: «Берия — интеллигент… Заявил себя в Баку как способный чекист на посту заместителя председателя ЧК Азербайджана и начальника секретно-оперативной части. Ныне начсот[6] Грузинской ЧК».
Впрочем, о деятельности Берии в руководстве закавказских органов есть и другое мнение. Так, историки, авторы многочисленных научных работ по истории отечественных органов госбезопасности, А. М. Плеханов и А. А. Плеханов приводят следующие факты: «…В 1921 г. в Баку работала комиссия по ревизии деятельности органов ВЧК Украины и Северного Кавказа во главе с М. С. Кедровым. Она установила многочисленные нарушения законности со стороны Берии. После дополнительного разбирательства и уточнения обстоятельств дела Берии (обвинявшегося в превышении полномочий и фальсификацию уголовных дел) в декабре 1921 г. Ф. Э. Дзержинский вызвал Берзина и вручил ему ордер на арест Берии. Для задержания и ареста Берии был выделен наряд из 4 человек. За несколько часов до прибытия поездка из Баку Ф. Э. Дзержинскому позвонил И. В. Сталин и, сославшись на поручительство А. И. Микояна, попросил не применять строгих мер к Берии. Главным ходатаем за Берию выступил Г. К. Орджоникидзе». Но спустя годы Михаилу Сергеевичу Кедрову, руководителю той проверки, в годы Гражданской войны занимавшему ответственный пост начальника Военного отдела, а позже — Особого отдела ВЧК, а том самом 1921 году являющегося членом коллегии ВЧК, пришлось еще раз столкнуться с Лаврентием Берией. Летом 1937 года М. С. Кедров, занимавший должность старшего научного сотрудника Нейрохирургического института, был арестован. Несмотря на избиения на допросах в Лефортовской тюрьме НКВД, так ни в каких антигосударственных и антипартийных деяниях не признался. Уже после начала Великой Отечественной войны, 9 июля 1941 года, состоялось судебное заседание Военной коллегии Верховного суда СССР под председательством диввоенюриста М. Г. Романычева, в составе военюриста первого ранга А. А. Чепцова и В. В. Буканова.
Находившийся четыре года под следствием М. С. Кедров был оправдан, но так и не освобожден из заключения — согласно личному распоряжению Л. П. Берии, занимавшему на тот момент пост народного комиссара внутренних дел СССР. Через три месяца, 27 октября 1941 года, по личному приказу Берии М. С. Кедров вместе с другими заключенными был отправлен под конвоем в расположенный в Куйбышевской области поселок Барбош, где и был без суда и следствия расстрелян на следующий же день[7].
М. С. Кедрова реабилитировали посмертно 4 августа 1954 года, а еще спустя год Н. С. Хрущев во время своего знаменитого доклада на XX съезде КПСС о культе личности Сталина прочел письмо М. С. Кедрова, отправленное руководству страны.
«Из мрачной камеры Лефортовской тюрьмы взываю к вам о помощи. Услышьте крик ужаса, не пройдите мимо, заступитесь, помогите уничтожить кошмар допросов, вскрыть ошибку.
Я невинно страдаю. Поверьте. Время покажет. Я не агент-провокатор царской охранки, не шпион, не член антисоветской организации, в чем меня обвиняют, основываясь на клеветнических заявлениях. И никаких других преступлений в отношении Партии и Родины я никогда не совершал. Я не запятнанный ничем старый большевик, честно боровшийся (без малого) 40 лет в рядах Партии на благо и счастье народа…
…Теперь мне, 62-летнему старику, следователи угрожают еще более тяжкими и жестокими и унизительными мерами физического воздействия. Они уже не в состоянии осознать своей ошибки и признать незаконность и недопустимость своих поступков в отношении меня. Они ищут оправдания им в изображении меня злейшим, неразоружающимся врагом и настаивая на усилении репрессии. Но пусть знает Партия, что я невиновен и никакими мерами не удастся верного сына Партии, преданного ей до гроба жизни, превратить во врага.
Но у меня нет выхода. Я бессилен отвратить от себя надвигающиеся новые, тяжкие удары.
Всему, однако, есть предел. Я измотан вконец. Здоровье подорвано, силы и энергия иссякают, развязка приближается. Умереть в советской тюрьме с клеймом презренного предателя и изменника Родины — что может быть страшнее для честного человека. Какой ужас! Беспредельная горечь и боль сжимают судорогой сердце. Нет, нет! Это не случится, не должно случиться, кричу я. И Партия, и Советское правительство, и нарком Л. П. Берия не допустят свершиться той жестокой непоправимой несправедливости.
Убежден, что при спокойном, беспристрастном расследовании, без отвратительной ругани, без злобы, без жутких издевательств, необоснованность обвинений будет легко установлена. Я глубоко верю, что правда и справедливость восторжествуют. Я верю, верю».
После Хрущев заявил: «Старого большевика т. Кедрова Военная коллегия оправдала. Но, несмотря на это, он был расстрелян по распоряжению Берии».
Вряд ли какие-то сведения о событиях далекого 1921 года могли повредить всесильному наркому спустя двадцать лет, да еще в условиях начавшейся войны… Но старый большевик и один из руководителей ВЧК — ГПУ — ОГПУ М. С. Кедров, как и его сын И. М. Кедров, старший лейтенант госбезопасности, расстрелянный в феврале 1939 года, не были нужны Берии, предпочитавшему иметь в составе подведомственных органов в первую очередь своих доверенных лиц…
Возвращаясь к Закавказскому периоду чекистско-гэпэушной деятельности Берии, можно отметить, что хвалебная часть информации о нем содержится и в его автобиографии. В ней Лаврентий Павлович без лишней скромности утверждал, что отличился при ликвидации мусульманской организации «Иттихад», которая, по словам Берии, «насчитывала десятки тысяч членов. Далее — разгром Закавказской организации правых эсеров, за что ГПУ (ВЧК) своим приказом от 6 февраля 1923 г. за № 45 объявляет мне благодарность с награждением оружием[8]. Итоги той же работы отмечены Совнаркомом АССР в своем похвальном листе от 12 сентября 1922 г. и в местной прессе. Работая в Азербайджанской чека, одновременно состою председателем Азмежкома[9] с VII — 1921 г. по XI — 1922 г. Затем в комиссии ВЭС[10] и в комиссии по обследованию ревтрибунала. По партийной линии состою прикрепленным от БК АКП 14 к рабочим ячейкам, а позже для удобства — к ячейке ЧК, где состою членом бюро, бывал избираем почти на все съезды и конференции АКП, состоял также членом Бакинского Совета». 12 сентября 1922 года Совнарком Азербайджана, отмечая многочисленные заслуги Л. П. Берии, которого переводили на работу в Грузинское ЧК, наградил на прощание (но на этой земле Лаврентия Павловича еще не раз вспомнят!) похвальной грамотой.
В Грузинской ССР, входившей в состав Закавказской Социалистической Федеративной Советской Республики, Берия осенью 1922 года занял пост руководителя секретно-оперативной части и одновременно занял должность заместителя начальника Грузинского ЧК (позже преобразованного в ГПУ, Главное политическое управление). Было тогда Лаврентию Павловичу всего двадцать три года. По меркам Российской империи он занимал должность заместителя начальника губернского жандармского управления, обладатель которой носил уже полковничьи (в крайнем случае — подполковничьи) погоны, являясь при этом одной из самых уважаемых (точнее — значимых) персон в своей губернии. Берия непосредственно руководил самой секретной и значимой структурой, в функциональные обязанности которой входило не только разработка оперативных мер против врагов (в том числе — и потенциальных) советской власти, но и контроль за настроениями масс и отчасти — представителей местной элиты.
Как и прежде, сам Берия, продолжающий оставаться незаменимым источником информации о собственной деятельности, так отмечает свои труды в автобиографии: «Принимая во внимание всю серьезность работы и большой объект, отдаю таковой все свои знания и время, в результате в сравнительно короткий срок удается достигнуть серьезных результатов, которые сказываются во всех отраслях работы: такова ликвидация бандитизма, принявшего было грандиозные размеры в Грузии, и разгром меньшевистской организации и вообще антисоветской партии, несмотря на чрезвычайную законспирированность. Результаты достигнутой работы отмечены Центральным Комитетом и ЦИКом Грузии в виде награждения меня орденом Красного Знамени».
Подавление восстания в Грузии в 1924 году
Орден Красного Знамени СССР Лаврентию Павловичу дали за организацию беспощадного подавления на территории Грузии восстания меньшевиков, в котором приняли участие многие родственники прежней элиты страны, лишившейся власти после ввода в Грузию Красной армии. Существующие версии разгрома восставших разительно отличаются между собой. Но в августе 1924 года в Грузии началось новое восстание, которое было жестоко подавлено. Под руководством Л. П. Берии начались крупномасштабные репрессии. В мемуарах сын Берии Серго[11], ссылаясь на воспоминания отца, так описывал случившееся:
«В 1924 году отец, заместитель начальника Грузинской ЧК, узнает, причем заблаговременно, о том, что готовится меньшевистское восстание. Учитывая масштаб будущих выступлений, отец предлагает любыми политическими мерами предотвратить кровопролитие. Орджоникидзе[12], в свою очередь, передает его информацию в Москву. Ситуация тревожная: разведке достоверно известно, что разработан полный план восстания, готовятся отряды, создаются арсеналы. Выступления вспыхнут по всей республике, и пусть они в действительности не будут носить характера всенародного восстания, но выглядеть это будет именно так.
Отец понимал, что эта авантюра изначально обречена на провал, на большие человеческие жертвы. Необходимы были энергичные меры, которые бы позволили предотвратить кровопролитие. И тогда он предложил пойти на такой шаг — допустить утечку полученной информации. Его предложение сводилось к тому, чтобы сами меньшевистские руководители узнали из достоверных источников: Грузинская ЧК располагает полной информацией о готовящемся восстании, а следовательно, надеяться на успех бессмысленно. Орджоникидзе, видимо получив согласие Москвы, не возражал: в той непростой обстановке это было единственно верным решением. Но меньшевики этой информации не поверили и расценили ее всего лишь как провокацию…
В Грузию был направлен один из лидеров меньшевистского движения, руководитель национальной гвардии Джугели. О его переброске отец узнал заблаговременно от своих разведчиков и, разумеется, принял меры: Валико Джугели был взят под наблюдение с момента перехода границы. Но всего лишь под наблюдение — арестовывать одного из влиятельных лидеров меньшевиков не спешили. Само пребывание Джугели в Грузии решено было использовать для дела. По своим каналам отец предупредил Джугели, что для Грузинской ЧК его переход границы не секрет и ему предоставлена возможность самому убедиться, что восстание обречено на провал.
К сожалению, и эта информация была расценена как провокация чекистов. Джугели решил, что ГрузЧК просто боится массовых выступлений в республике и неспособна их предотвратить, поэтому пытается любыми средствами убедить меньшевистское руководство в обратном.
Джугели все же был арестован, но из-за досадной случайности — его опознал на улице кто-то из старых знакомых, и его официально задержали. Уже в тюрьме Джугели ознакомился с материалами, которыми располагала разведка ГрузЧК, и он написал письмо, в котором убеждал соратников отказаться от выступления. Ни за границей, ни в самой Грузии к нему не прислушались. Восстание меньшевики все же организовали, но, как и следовало ожидать, армия его подавила, а народ понес бессмысленные жертвы, которые вполне можно было избежать. Если бы Орджоникидзе вмешался, кровопролития еще можно было не допустить, потому что в первые же часы все руководители восстания были арестованы, склады с оружием захвачены. По сути, армия громила неуправляемых и безоружных людей…»
Вероятно, попытка обезглавить и тем самым предотвратить восстание Берии и его подчиненным не удалась. Бои продолжались больше двух недель, в течение которых мятежники сумели захватить Сухуми, Батуми и Кутаиси, и даже подойти к окрестностям Тбилиси. Но после подхода свежих частей Красной армии, оснащенных боевой техникой, повстанцам пришлось отступить. Часть из них успела в первые дни сентября эвакуироваться на судах из Бакинского порта в Турцию, другие попытались скрыться. Многие участники восстания, схваченные с оружием в руках или просто укрывавшие восставших, были расстреляны сразу же, без всякого суда и следствия, другие были отправлены в концлагеря. Так, в некоторых источниках приводится цифра казненных грузин (среди которых были дворяне и интеллигенция) с 29 августа по 5 сентября — 12 578, а более двадцати тысяч человек было отправлено в ссылку в Сибирь. В своем выступлении в Москве, посвященном разгрому восстания, Серго Орджоникидзе заявил: «В массовых расстрелах мы немного переборщили, но с этим уже ничего не поделаешь».
Одно из лиц социализма
После победы большевиков им пришлось делать многократные попытки выстраивания деловых отношений с Европой. В книге американского историка М. Дэвид-Фокса (начавшего изучать русский язык и нашу страну более тридцати лет назад) «Витрины великого эксперимента. Культурная дипломатия Советского Союза и его западные гости. 1921–1941 годы» дается анализ этого, одного из самых динамичных и противоречивых, периода отечественной истории. Развертывание судебных процессов над «врагами народа» сопровождалось расширением контактов с западными странами. При этом преследовалось сразу несколько целей — советская элита заботилась не только о том, чтобы сформировать на Западе положительный образ державы, но привлечь на свою сторону сочувствующих. Но многие иностранцы (в том числе делегаты проходившего в 1927 году Конгресса друзей СССР) хотели познакомиться с изнанкой советской действительности и желали посетить и советские тюрьмы, причем — не значившиеся в заранее заготовленных и утвержденных маршрутах. Примером является стенограмма беседы второй бельгийской рабочей делегации с председателем ГПУ Грузии товарищем Берией 1 ноября 1927 года. Делегаты конгресса встречались с Берией после того, как посетили исправительное учреждение в Тбилиси, и поэтому ряд заданных ими вопросов не были ни наивными (иначе говоря — одураченными советской пропагандой), ни подобранно парадными. Так, Берии задавали вопросы о том, почему заключенные жаловались делегатам на то, что их после ареста длительное время держат в заключении безо всякого предъявления обвинений. В ответ Берия категорически отрицал даже такую возможность, но после того, как ему делегаты назвали конкретные фамилии тех, кто им на это пожаловался, Берия обещал проверить. Помимо этого, у него спрашивали, почему заключенные содержатся в «плохих гигиенических условиях». Под этим подразумевалось, что трое (а порой и пятеро) арестантов содержались в небольшой камере, имевшей площадь 10 квадратных метров. Берия, внимательно выслушав, объяснил плохие условия содержания узников «наследием» царского режима. Один из бельгийских делегатов задал «провокационный» вопрос: что произойдет с меньшевиками, если они решатся выступить на митинге с критикой? Будут ли они арестованы и осуждены?
Но помимо необходимой бумажной волокиты и встреч с наиболее важными агентами, а также исполнения представительских функций Берии приходилось и исправлять чужие ошибки, безжалостно карая недовольных.
«Коммунисты — как волки для нас»
В Закавказье после установления советской власти еще долгое время было неспокойно — вспыхивали локальные восстания, и к тому же многие местные революционеры, идейные и карьеристы, не получившие желаемого, проявляли скрытое недовольство, и сотрудникам Берии приходилось вести за ними наблюдение, а порой — и принимать жесткие меры.
В марте 1929 года в Аджарии в Хулинском уезде вспыхнуло восстание. Оно началось из-за того, что местные власти решили закрыть медресе и заставить всех местных мусульманок снять чадру — как пережиток прежних буржуазных суеверий. Берия, по его собственным словам, был против такого категорического вмешательства в жизнь суеверных крестьян. Да и сами восставшие, не имевшие никакой поддержки извне (особенно — мусульманской Турции), могли рассчитывать лишь на то, что руководители советской Аджарии, испугавшись массового выступления народа, пойдут на попятный и отменят свое непопулярное (а вернее — оскорбительное) решение. Не случайно самыми распространенными среди мятежных крестьян лозунгами были: «За чадру», «Против закрытия медресе», «За религию». Кроме того, в Закавказье началась борьба с кулаками, а под это определение мог попасть любой зажиточный крестьянин (и даже — середняк), и поэтому восставшие требовали «сменить уездных работников», «дать лес крестьянам» и «отменить госстрахование».
Несмотря на то, никакие политические лозунги восставшими не выдвигались, мятеж был признан антисоветским и политическим, попавшим под юрисдикцию ГПУ. Поэтому с самых первых дней Берия приехал на место событий, чтобы принять надлежащие меры по скорейшей ликвидации восстания.
Основным документом, в котором подробно изложен как ход восстания, так и меры по его разгрому, является докладная записка Л. П. Берии, представленная 6 апреля 1929 года своему непосредственному начальнику, руководителю Закавказского ГПУ Станиславу Францевичу Реденсу (являвшемуся к тому же свояком Сталина): «Согласно решения совещания ЦК КП(б)Г выехал в Батум, куда я прибыл 9 марта в 4 часа. Из беседы с находящимися здесь товарищами — зам. пред. АдГПУ т. Меркуловым и зав. Агитпропом обкома т. Асатиани, замещающего секретаря обкома т. Панухова, ввиду отсутствия последнего, выясняется следующая предварительная картина того, что происходило и происходит в Хулинском уезде Аджаристана… Нелепую попытку вооруженного выступления нужно считать ликвидированной. Чрезвычайно важно сейчас глубже взглянуть на происшедшие события и попытаться дать анализ причин их возникновения и роста…
Во время нашего пребывания в пораженных районах мы постоянно вели разъяснительную кампанию, стремясь избежать ненужного кровопролития, стараясь успокоить население, вернуть бежавших в горы и леса крестьян обратно в села и выяснить путем допросов захваченных в плен повстанцев и бесед как с их «делегациями», так и другими товарищами подоплеку всего происшедшего, выяснить, какие причины заставили крестьян взяться за оружие.
Нами установлено с ясностью, не допускающей возражений, что причины «Хулинского инцидента» в ряде мероприятий партийных и советских органов Аджаристана, которые оказались оторванными от крестьянской массы и не сумели достаточно верно оценить как настроения отдельных прослоек, так и ряд объективных условий быта и жизни аджарского крестьянина.
В ряду этих причин основная заключается в нажиме, под которым проводилась кампания по снятию чадры. Выяснено, что в ряде случаев вместо создания благоприятной обстановки для добровольного снятия чадры уездные органы власти применяли метод угроз, арестов и насилий.
С кампанией по снятию чадры совпали по времени: закрытие медресе и мектебе[13], перевыборы Советов и «активизация» женщин в связи с приближением дня 8 марта.
Такая «нагрузка» оказалась не под силу аджарскому крестьянину. В результате всего этого блок кулацких и антисоветских элементов с муллами и ходжами сумел на религиозно-бытовой почве подчинить своему влиянию основные массы крестьянства — бедняков и середняков — и таким образом создать единый фронт против мероприятий Советской власти…
Коммунисты и комсомольцы иногда держали себя вызывающе. По показаниям крестьян, многие из партийцев не здоровались с населением при встречах, запрещали называть себя «товарищами» («Какой я тебе товарищ»), смеялись над религией и т. д.
В результате в январе месяце мы имели в том же Хулинском уезде выступление женщин, которые в числе до 200 человек избили учителя. Репрессии, проведенные после этого случая (арест 22 человек), заставили крестьянство смириться и «добровольно» снимать чадру. Всеаджарский съезд женщин-аджарок, постановивший снять чадру, внешне прошел блестяще. Однако в период пребывания женщин на съезде в Батуме был допущен ряд бестактностей. Делегаток водили на оперетту и в балет. Зрелище обнаженных по ходу оперетты женщин на сцене в глазах мужей аджарцев превращалось в символ разврата, который царит в Батуме и от которого аджарскую женщину спасет чадра — честь. Снять чадру — значит обесчестить женщину. Некоторые аджарцы уводили своих жен из театра во время действия.
Чрезвычайно характерно, что из всех уездов Аджаристана именно в Хулинском уезде мы имеем наибольшее количество случаев снятия чадры (3500), а из всех теми[14] Хуло этим особенно выделяется Чванское.
Не подлежит никакому сомнению, что эти высокие цифры получены в результате административного нажима, ибо иначе это явление, ввиду особой некультурности Хуло, необъяснимо.
Поэтому, когда к 8 марта стали в Хулинском уезде проводить выборы женщин-гостей на Всеаджарский съезд Советов, крестьянство решительно воспротивилось… По директиве секретаря укома тов. Каландадзе в семье Концелидзе за неявку на собрание были арестованы 5 мужчин (показания самого Концелидзе). Темские власти вызывали к себе ненависть населения.
В Схалатинском теми были случаи, когда заставляли аджарцев приводить на собрание своих больных жен на спине…
Ошибки в налоговой политике (переобложение), имевшие место в прошлом году и ныне исправленные, по показаниям крестьян, приучили их критически относиться к мероприятиям власти.
Нередки были случаи снижения налога с 200 рублей до 50 и т. д. Крестьяне заявляли: «Если бы мы сами не принимали мер к снижению, нам так бы и пришлось платить по 200 рублей». Отсюда вывод: крестьянство само должно защищать свои интересы.
Большое недовольство вызвало к себе госстрахование. Не столько само по себе, сколько система усиленного взимания очередных взносов и систематическое запаздывание в выдачах премий за павший скот.
Поэтому в Чванах выборы женщин происходили в уже созданной указанными моментами напряженной обстановке. Поведение партийцев, приехавших 7/III для проведения выборов, отнюдь не способствовало разряжению сгущенной атмосферы. Они, по многочисленным показаниям, заявили, что если мужья не приведут женщин на собрание, будут применены репрессии, что правительство намерено силою снимать чадру, и т. д. 50 крестьян окружили приехавших товарищей, стали их избивать.
Активное участие в этом принимали группа Абдула Такидзе, влиятельного кулака села Дуз-Чвана, вместе с бандитами Изетом Чигадидзе и Одабаш-оглы… Сторонники этой группы немедленно после избиения разошлись по селам Чванского теми поднимать население и призывая его к вооруженной борьбе за «веру и обычай».
Часть крестьянства шла более или менее охотно, будучи распропагандирована раньше, другая часть шла потому, что «все соседи выступили».
Общее состояние района, хотя и представлялось гораздо более удручающим, чем во время январского выступления женщин, однако могло бы разрешиться миром, если бы этому не помешал бы ряд новых обстоятельств… В руки вооруженных крестьян попали несколько членов правительства, ряд ответственных работников и некоторые представители местной власти, один вид которых разжигал скрытую ненависть поднявшихся крестьян.
Члены правительства с товарищами были окружены в доме Абдуллы Такадзе, с группой сторонников науськивавшего толпу на них, а с другой стороны обещавшего спасти пленников… Нужно откровенно признать, что поведение захваченных членов правительства, в частности, председателя СНК тов. Мамеда Гогоберидзе, внедряло в сознание повстанцев мысль, что правительство слабо, что стоит только сильнее нажать на него, и все требования крестьян будут выполнены, и что, в сущности говоря, повстанцы правы в своих претензиях. М. Гогоберидзе выступил перед повстанцами с заявлением, что он сам против снятия чадры и закрытия медресе, что он по этому вопросу выступал в Батуме, но что его не послушали, и т. д. Недопустимое для члена правительства и коммуниста поведение».
С. Ф. Реденс на тексте доклада своего заместителя начертал свою заключительную резолюцию: «Настоящий доклад, объясняющий с точки зрения ГПУ Грузии причину событий в Аджаристане, а также и выводы, настолько исчерпывающий, что специального доклада по этому вопросу ЗакГПУ давать не будет, вполне солидаризуясь с этим докладом».
Берия и Реденс: кто кого?
Отдельный вопрос — отношения самого Берии и Реденса. Сын Реденса Владимир в своих мемуарах[15] так оценивал отношение Берии к своему отцу: «Сильному, хитрому и прожженному интригану Берии, рвущемуся к большой власти, Реденс — человек дзержинской закалки — был совершенно не нужен в качестве начальника, он был ему опасен. Причем опасен вдвойне, ибо мой отец, породненный семьями со Сталиным, имел к нему прямой доступ.
Свалить Реденса по деловым качествам Берия было не под силу, и тогда он обращается к приему, которым он мастерски пользовался всю свою жизнь, — нужно человека скомпрометировать. В этом Берия был непревзойденный профессионал.
Мать мне потом рассказывала, что отцу было непросто работать в Грузии… Особенно ему досаждали частые застолья и обильные возлияния. Пить он не любил и всячески старался этих застолий избегать. Но в один прекрасный день, где-то под Новый год, Берия со своими людьми хорошенько напоили отца, раздели его и в таком виде пустили пешком домой. «Шуточка» удалась. После этой «шалости» работать в Закавказье на посту полномочного представителя ОГПУ и председателя ГПУ отец уже не мог. В начале 1931 года Реденса переводят в Харьков и назначают председателем ГПУ Украины… отец ценил деловые и организаторские способности Берия и даже полагал, что он может возглавить ГПУ Закавказья. Об этом говорится даже в его письме к Г. К. Орджоникидзе». На самом деле перевод Реденса на Украину был повышением, да и судьбу своих родственников Сталин обычно решал лично. При этом родство со Сталиным не спасало от репрессий: большинство родственников его первой и второй жены, Сванидзе и Аллилуевы, попали в тюрьмы и лагеря либо были расстреляны. Помимо личных причин, имел значение и культ личности — у тоталитарного вождя самым близким родственником должна быть Родина. Наиболее наглядно эту концепцию реализовал в Третьем рейхе Адольф Гитлер. Родственники, кроме самых близких, должны были исчезнуть, уйти в тень с исторической сцены. Поэтому вряд ли можно объяснить сведением личных счетов тот факт, а именно что явившийся первым заместителем народного комиссара внутренних дел СССР Берия 20 ноября 1938 года подписал ордер на арест Реденса. Через пять дней Берия получил назначение наркомом внутренних дел СССР.
Берия — серьезный аналитик
Возвращаясь к теме Аджарского восстания, надо отметить, что Лаврентий Павлович проявил и незаурядные аналитические способности, отметив в той самой докладной записке на имя Реденса, что «корни развернувшихся событий кроются не только и не столько в антисоветской работе элементов, издавна враждебных существу Советской власти, сколько, главным образом, в извращении линии партии при проведении советских мероприятий и в ряде объективных причин… Положение основной массы аджарского крестьянства в материальном отношении крайне незавидно. Главным бичом аджарца является малоземелье. Если взять Хулинский уезд, наибольший из уездов Аджаристана, являвшийся непосредственной ареной выступления, то здесь на каждое хозяйство в среднем приходится 0,77 га посевной площади и 0,51 га сенокосной площади. Норма неимоверно мизерная. С этого клочка земли каждое хозяйство, состоящее в среднем из 7 душ, должно прокормиться в течение года.
В связи с крайним малоземельем большое значение в бюджете аджарского крестьянина занимают скотоводство и лесной промысел… В Хулинском районе, например, насчитывается свыше 45 000 голов скота, что составляет на каждое хозяйство в среднем по 11 голов… До 1926/27 года пользование пастбищами в Аджаристане производилось бесплатно. Затем была установлена оплата в размере 40–50 копеек за голову крупного рогатого скота и 12,5 — 15 копеек за голову мелкого скота. Эта плата при всей ее незначительности, тем не менее, является достаточно чувствительной для бюджета крестьянина, так как доходность хозяйства его, благодаря применению отсталых форм и культур, весьма незначительна…
Вследствие хищнического истребления леса таяли с неимоверной быстротой. С установлением Советской власти вопрос упорядочения лесного хозяйства был поставлен в надлежащую плоскость. Вся площадь лесов была разбита на 2 части, из которых 50 процентов были объявлены лесами госзначения с установлением соответствующей плановой системой эксплуатации, а остальная площадь передана в ведение крестьянства. Естественно, что в связи с этим доходность крестьянства уменьшилась. Ценный лес из государственных угодий стал отпускаться за плату, причем некоторым категориям крестьян с известной льготой… Все же крестьянство весьма недовольно этой реформой, и во всех требованиях повстанцев мы находим пункт о бесплатном отпуске леса…
Валовая доходность крестьянского хозяйства, по исчислению Аджарского Госплана, определялась в 1927 — 28 году суммой 323 рубля в год. По Хулинскому уезду она еще меньше и достигает цифры в 290 рублей. В то же время по минимальному хозсчету Госплана, прожиточный минимум средней крестьянской семьи в Аджаристане равен сумме в 554 рубля в год. Следовательно, в среднем каждое хозяйство имеет дефицит в своем бюджете на сумму 264 рубля в год, т. е. 49 процентов… Если же принять во внимание, что громадное большинство крестьянских хозяйств Аджаристана относится к бедняцким (70 процентов всех хозяйств освобождены от налога), то все бедственное положение аджарского крестьянства станет более понятным… Каждое стихийное бедствие или недород обрекает его на голод… Естественно, что в связи с этой нуждой появляется недовольство властью, усиленно муссируемое кулацкими элементами».
Самому описанию непосредственно подавления восстания Берия уделил меньше внимания: «При первом же появлении воинских частей участники выступления, за небольшим исключением, разошлись по домам почти без всякого сопротивления, и дело обошлось самыми незначительными жертвами. Повстанцы боя не принимали и при первых выстрелах разбегались в разные стороны. Часть из них (около 200 человек) во главе с вожаком Али Султан Болквадзе ушла в Турцию. Уже на другой день, 25. III, все движение было ликвидировано. Общее количество убитых у нас 8, у повстанцев около 30 человек, раненых — 10 у нас и около 30 у повстанцев». Виноватыми в мятеже чекист Берия считал не сколько малограмотных крестьян, сколько руководство Хулинского уезда: «Все имеющиеся материалы показывают, что поведение довольно значительной части партийцев и комсомольцев во время важнейшей кампании по перевыборам Советов и борьбе с религиозно-бытовой косностью… послужило одной из причин для возникновения выступления… Кратковременные аресты, угрозы и насилия часто сопровождали кампанию по снятию чадры и закрытию медресе. Все это естественно вызывает открытое и явное недовольство широких крестьянских масс, еще больше усугубленное тем, что сами партийцы и комсомольцы не выполняли того, что проводили…
Во время проведения кампании по снятию чадры коммунисты, комсомольцы и их семьи не только не давали должного примера массе, но, наоборот, сплошь и рядом способствовали срыву кампании и росту недовольства тем, что, не снимая чадры своих жен, заставляли это делать других…
Слабость партийной и комсомольской организации, отсутствие политического чутья у руководящей верхушки, отрыв их от всей остальной массы крестьянства и резкое пренебрежительное отношение к ним явились важнейшими причинами той ненависти, которую стали питать крестьяне к компартии вообще. «Коммунисты — как волки для нас», — говорили повстанцы в своих речах…
Часть партийцев, чтобы избежать побоев и сохранить свою жизнь, примкнула к повстанцам, даже возглавила их небольшие отряды, другая, оставшаяся более или менее верной партии, подверглась гонениям и арестам среди повстанцев». Помимо этого, Берия в своем докладе дал анализ роли мусульманского духовенства. Из текста доклада можно сделать однозначный вывод, что Лаврентий Павлович предлагал партийному руководству не бороться с уже вспыхнувшими мятежами, а предупреждать их, впрочем, не меняя поставленных из Москвы целей и задач: «При отсутствии мероприятий по партийной и советской линии, все мероприятия ГПУ не достигнут цели, и те причины, которые лежат в основе имевшего место вооруженного выступления, искоренены не будут». С точки зрения будущего руководителя республики это было более эффективно и приводило к меньшим потерям, как экономическим, так и людским.
Берия и Троцкий
22 января 1924 года Берия посетил Льва Давыдовича Троцкого, находившегося на лечении в Сухуми (решение о предоставлении ему отпуска по состоянию здоровья было принято на высшем партийном уровне еще в декабре 1923 года), и сообщил ему о необходимости так или иначе публично высказаться по поводу смерти Ленина.
Л. Д. Троцкий, занимавший пост председателя Реввоенсовета (не считая других, менее значимых должностей), отправился в Сухуми 16 января 1924 года. Через пять дней умирает В. И. Ленин. Троцкий на похоронах не присутствует и позже обвиняет Сталина в том, что тот сообщил ему неправильную дату похорон. Между тем в донесении Берии (Сухуми входил в подведомственную ему, представителю ГПУ, территорию) Сталину говорится, что Троцкий во время похорон Ленина был серьезно болен и поэтому не смог даже выступить перед народом, рассказав об этой страшной потере. Троцкий смог только написать статью о смерти вождя мирового пролетариата, которая и была прочитана по радио.
Берия также доложил и о содержании разговора с Троцким, в котором тот категорически отвергал возможность раскола среди коммунистов.
Когда впервые Сталин, еще не будучи вождем, узнал о Лаврентии Берии? Может быть, после того, как началась первая схватка за власть сразу после смерти Ленина? Когда Берия выбрал сторону Сталина…
«Телеграмма
зам. председателя Грузинской ЧК Берии
Ягоде о посещении Троцкого в связи с кончиной Ленина.
Передать тов. Ягоде для срочной передачи
тов. Сталину или Орджоникидзе
22 января посетили тов. Троцкого и сообщили ему наше мнение о том, что ему в какой бы то ни было форме необходимо высказаться в связи со смертью Ильича. Болезнь не дала возможность ему выступить на открытом собрании. Написал статью, которую мы передали по радио. В беседе с нами т. Троцкий, между прочим, сказал следующее: он не верит в возможность какого бы ни было раскола в нашей партии. Политический уровень нашей партии, даже молодой ее части, высок. Во всяком случае, если что-либо и было возможно, это не будет с его стороны. Последние слова он повторил 4 раза. В общем, он не мыслит раскола партии. По его мнению, предстоящий партийный съезд разрешит все насущные вопросы нашего хозяйства и практические вопросы смычки с крестьянами. По его мнению, предстоящая весна будет решающая в вопросе о взаимоотношениях с крестьянами.
Международное положение он считает формально благоприятным, однако этот вопрос ставит в зависимости от внутреннего положения нашего Союза. Тов. Троцкий считает, что его последняя брошюра подверглась незаслуженным нападкам, ему приписывается то, о чем по существу он не писал. Смерть Ильича сильно подействовала на него. Он считает, что в данный момент особенно необходима сплоченность. Он считает, что партия окажется достойной того, кто эту партию создал. Ленина может заменить только коллектив. Чувствует себя т. Троцкий неважно.
У нас создана центральная комиссия в составе Гогоберидзе, Рубена и Курулова. Дали соответствующие директивы Уезд-комам ко дню похорон быть готовым к демонстрации с представителями крестьян от уездов. Выехала делегация в составе Думбадзе, Болквадзе, Тодрия и Аракела, Гогоберидзе, Рубен и Курулов.
23/I-24 г. Зампредчека Берия».
Но впоследствии имя Троцкого стало как раз символом такого раскола. Разумеется, следует учитывать эффект пропаганды.
По мере нарастания темпов сплошной коллективизации росло и недовольство крестьян, интеллигенции в городах. Именно этим воспользовались все немногочисленные еще уцелевшие антисталинские группировки. Но противопоставить реальной силе ГПУ им было нечего, кроме изготовления и раздачи листовок и другой наглядной пропаганды. Сотрудниками грузинского ГПУ были изъяты в Тифлисе 27 апреля 1930 года более двухсот листовок, изготовленных троцкистами. Их пламенный текст, обращенный к тифлисским рабочим, гласил: «Аппаратная бюрократия захватила власть. Рабочий больше не хозяин своей страны… Даже если пятилетка будет выполнена, это только укрепит строй бюрократии. Рабочие останутся ни с чем. Не нужно поддаваться обману… Сейчас различные части бюрократии, сталинцы, правые, борются друг с другом. Все они, не говоря уже о меньшевистской и прочей сволочи, хотят воспользоваться недовольством в рабочей массе… Сознательные рабочие, глубже усваивайте неисполненное завещание Ленина, чтобы разобраться во всех уловках и маневрах правительственных аппаратчиков… Да здравствует диктатура пролетариата не на словах, а на деле!»
Через девять дней, докладывая руководству Закавказской федерации о настроениях трудящихся Эриванского и Ленинаканского округов, испытывавших в тот момент нехватку продовольствия, Берия отметил и появившиеся там слухи о Троцком: «В селении Гейгумбет местными троцкистами ведется провокация о том, что «Красная Армия больше не в состоянии противостоять бандам, и в Нахкрае она сдалась бандитам… Троцкий собрал 6000 аскеров из Турции и перешел на сторону дашнаков, и скоро дашнаки во главе с Троцким будут в Армении. Вдохновителем последней провокации явился бывший руководитель группы троцкистов Акуппорян». Разумеется, высланный из СССР, но пока еще не лишенный советского гражданства, Лев Троцкий в сопровождении вооруженных турок к границам Советского Союза и не выдвигался, но обстановка в голодном Закавказье и без того была напряженной…
В Закавказье сохранились и немногочисленные сторонники Троцкого — так в документах Закавказского ГПУ упоминалась группировка братьев Агаларовых, работавших в Азернефти и выражавших недовольство курсом большевистской партии: «Почему такого вождя, как Троцкий, исключили из партии. Сейчас руководит партией кучка бандитов». На этой сводке начертан оргвывод, сделанный Берией: «Пришло время убрать их (братьев) с фабрики». Позже, уже став всесильным наркомом, Берии пришлось заняться организацией физического устранения Троцкого.
Попытка Берии усовершенствовать судебную систему
В отличие от многих сотрудников ГПУ, даже занимающих ответственные посты, но при этом способных (или желающих) только выполнять указания начальства, Берия часто проявлял инициативу, поскольку хорошо представлял издержки деятельности карательной системы, одним из руководителей которой он стал, еще не достигнув тридцатилетнего возраста. Поэтому помимо этого ему нужно было регулярно организовывать процессы против «врагов народа» и внесудебные расправы, Берия решил обратиться к руководству с предложением усовершенствования судебно-следственной практики, дабы избавиться от тех недостатков, которые мешали ее полноценному функционированию, то есть можно отметить, что в первую очередь Лаврентий Павлович все же заботился о системе власти, а не о помощи попавшим в ее безжалостные жернова людям…
20 октября 1930 года Берией был отправлен руководству доклад под названием «Об основных недочетах в работе судебно-следственных органов и прокуратуры». В тексте Лаврентий Павлович обращал внимание на то, что «в работе судебно-следственных органов Грузии отмечается отсутствие плановости, неудачный по своей квалификации подбор работников, неувязка в работе отдельных звеньев судебно-следственного аппарата, слабое, а временами полное отсутствие делового руководства и надзора со стороны прокуратуры и т. д.». Помимо усиления кадров судебно-следственных органов партработниками, Берия предлагал «усилить борьбу с хозяйственными преступлениями, используя при этом все способы для выявления нарушений революционной законности, а также участие органов прокуратуры в деле проведения ударных кампаний: хлебозаготовки, посевкампании, индустриализации, коллективизации сельского хозяйства и др. Усилить инструктаж верховного суда и надзор прокуратуры над деятельностью судебных органов. Повести решительную борьбу с текучестью личного состава сотрудников судебно-следственного аппарата. Воздержаться от частых перебросок работников внутри судебно-следственных органов. Принять срочные меры к безотлагательному разбору дел, залежавшихся у следователей и суда». Но обстановка в Закавказье в то время была сложной, готовился процесс против инженеров-«вредителей». А потом начались «чистки», все набиравшие обороты и завершившиеся «Большой чисткой», во время которой судебная система превратилась в карательную, вовсе не нуждающуюся даже в «косметической» реформе.
Был ли в курсе Сталин постепенного восхождения Берии к вершинам власти, пока еще региональной? Тем более — не где-нибудь, а на родине советского вождя, где еще остались не на последних ролях старые большевики, которые самого Сталина и его роль в революционном движении помнили. А ведь Сталин не мог не знать о том, что реальную историю революции в Закавказье предстоит перелицовывать под его ведущую роль. Есть один любопытный документ, который подтверждает внимание Сталина к борьбе Лаврентия Павловича за место под солнцем в Грузии.
«Сталин — Кагановичу, Постышеву, Орджоникидзе 20 июня 1932 г.
Ну, дорогие друзья, опять склока. Я говорю о Берии и Орахелашвили, прилагая при сем два письма Орахелашвили: одно на мое имя, другое на имя Орджоникидзе.
Мое мнение: при всей угловатости в «действиях» Берии — не прав в этом деле все же Орахелашвили. В просьбе Орахелашвили надо отказать. Если Орахелашвили не согласен с решением ЦК Грузии, он может апеллировать в Заккрайком, наконец — в ЦК ВКЛ. А уходить ему незачем. Боюсь, что у Орахелашвили на первом плане самолюбие (расклевали «его» людей), а не интересы дела и положительной работы. Все говорят, что положительная работа идет в Грузии хорошо, настроение у крестьян стало хорошее. А это главное в работе.
Привет. И. Сталин».
1930 год: борьба с вредителями
Судебные процессы над «врагами народа», развернувшиеся в столице СССР, стали своего рода эталоном действий для руководителей советских окраин. Закавказье не стало исключением, и Берии пришлось не только найти здешних «врагов народа», но и организовать над ними показательный процесс, этакий вариант дела закавказской Промпартии. Для начала в начале весны 1930 года начались аресты сотрудников «Азернефти» (среди которой были и симпатизирующие высланному из СССР Троцкому), инженеров и служащих, принимавших участие в строительстве нефтепровода Баку — Батум. В результате расследования были обнаружены недочеты как в проектной документации, так и допущенные в ходе строительства нефтепровода. Кроме того, выявили и финансовые злоупотребления (что было на Кавказе в те времена не редкостью). Но поскольку развитию нефтяной промышленности придавалось тогда важное значение, то выявленные в «Азернефти» недочеты и хищения Закавказское ГПУ объявило вредительством и началась подготовка судебного процесса. Так в руках Берии оказались признательные показания бывшего главного инженера строительства нефтепровода Баку — Батум Антона Викторовича Булгакова, арестованного сотрудниками ГПУ. В них Булгаков, испытавший на себе все «прелести» допросов «врагов народа», раскаялся и чистосердечно признался, что «вредительский смысл заключался в том, что для капиталистических кругов… было безразлично, за счет какого ведомства затрачены деньги на постройку нефтепровода при Советской власти, вредительские же круги НКПС видели в удержании постройки нефтепровода в своих руках повод для проведения еще добавочных капиталовложений…
В то же время вредительскими кругами Закавказской железной дороги чрезвычайно раздувалась эксплуатационная смета керосинопровода… Деятели контрреволюционной вредительской нефтяной организации, а также бывшие владельцы нефтяных предприятий, находившиеся за границей, ясно понимали, что одна вредительская деятельность не будет в состоянии вызвать падение Советской власти и что главную надежду надо возлагать на интервенцию. В случае же возникновения такой интервенции, контрреволюционная организация должна была оказать ей помощь. В конце 1925 года из-за границы через секретаря Английского посольства Уайта было получено письмо на английском языке за подписью Э. Л. Нобеля[16], и Детеринга с директивами о подготовке к интервенции. После прочтения письмо было уничтожено. В этом письме, которое, очевидно, было написано по желанию и по указаниям английского военного штаба, предлагалось контрреволюционной вредительской нефтяной организации выделить специальную военную группу и выполнить ряд мероприятий по подготовке к предполагавшемуся на Кавказском берегу Черного моря десанту… В конце 1927 года в Москве через Норвежскую миссию и через А. В. Иванова[17] было получено от Э. Л. Нобеля письмо на английском языке… Сообщалось, что военная интервенция, предполагавшаяся на 1928 год, была по политическим соображениям отложена на год, на два».
Эти и другие показания арестованных Берия предоставил 4 мая 1930 года председателю Закавказского ЦИКа Михаилу (Михе) Григорьевичу Цхакая (в 1904 году являвшемуся посаженым отцом на свадьбе И. Джугашвили (Сталина) и Е. Сванидзе, а в 1917 году — вернувшемуся в революционную Россию в пломбированном вагоне вместе с В. И. Лениным). Получив одобрение, Берия стал готовить процесс, пользуясь схемами, которые были разработаны еще сотрудниками московского ГПУ при подготовке «Шахтинского дела»: местные «злодеи» из числа «бывших» (в большинстве своем — техническая интеллигенция, инженеры и техники, получившие образование при царском режиме), вступив в сговор (путем переписки, поскольку никаких поездок ни к кому обычно не было) с эмигрировавшими из СССР капиталистами (у которых были национализированы предприятия). Пышущие злобой беглые капиталисты, готовые на все, чтобы вернуть свои предприятия (даже на измену Родине!), вступали в сговор с вражескими разведками и военными (генштабами). Состав иностранных врагов варьировался в зависимости от тогдашних отношений Советского Союза с зарубежными странами и от фантазий местного руководителя ГПУ. В базовый состав врагов входили: Англия, Франция, Германия, Япония, Польша, Америка…
Развернувшийся в Закавказье процесс был составной частью дела Промпартии — одного из самых крупных сталинских расправ над старыми «спецами», обвиненными по делу о вредительстве в промышленности. Он проходил с 25 ноября по 7 декабря 1930 года.
Помимо основного дела Промпартии, развертывались отраслевые дела о вредительствах в угольной, нефтяной, текстильной, лесной промышленности, на транспорте и в Наркомате путей сообщения, в области топливоснабжения. Число арестованных по всем делам Промпартии превышало две тысячи человек.
Участники разоблаченного Берией заговора признались в том, что, выполняя задания находящихся за кордоном руководителей, передавали им секретные сведения, устраивали аварии и взрывы, пожары на нефтепромыслах. Было арестовано несколько десятков специалистов (Иванов, Маркосян, Кудимова, Веров, Скляр, Моховиков, Булгаков). Следуя сталинскому рецепту, было начато и всенародное осуждение инженеров-«вредителей», о чем 17 декабря 1930 года Лаврентий Павлович с гордостью доложил руководству.
Так, рабочие Тифтрамвая[18] на митинге заявляли о своей поддержке судебного процесса и сурового наказания злодеям: «Так им и надо. Пусть знают оставшиеся в живых вредители, что Советская власть жестоко карает тех, кто поднимает против нее свою изменническую руку!» Бакинские рабочие были возмущены тем, что «спецы», получающие хорошую заплату и прочие привилегии, смеют устраивать настоящим труженикам пакости, приводящие к травмам и смерти простых рабочих. Поэтому рабочий вердикт гласил: «Таких подлецов не стрелять надо, а на куски резать!»
Сведения о процессах над «вредителями» были сведены сотрудниками ГПУ в единую сводку, предоставленную Сталину и его ближайшим соратникам. Все тяготы задуманной Сталиным «сплошной коллективизации» и «ускоренной индустриализации», обернувшиеся отчасти голодом в деревне и несчастными случаями на производстве, теперь можно было списать как на «вредителей», так и извергов, прежде прикидывавшихся «большевиками». В их число попали Троцкий и Бухарин, Зиновьев и Рыков, Каменев и Сокольников, Пятаков и Томский. Маховик расправ неуклонно набирал обороты. И только Сталин не ошибался…
Очередной взлет чекистской карьеры Берии
Занявший в марте 1926 года высокий пост заместителя председателя ГПУ Грузинской ССР начальник Секретно-оперативной части Берия уже через несколько месяцев, в самом начале декабря того же года, занял место начальника, получив пост председателя ГПУ при СНК Грузинской ССР, который он занимал ровно пять лет, до 3 декабря 1931 года. Заняв эту должность, Берия также стал заместителем полномочного представителя ОГПУ при СНК СССР в ЗСФСР и заместителем председателя ГПУ при Совете народных комиссаров Закавказской Социалистической Федеративной Советской Республики. Этот пост Лаврентий Павлович занимал до середины апреля 1931 года. Помимо этого, Берия в этот же период занимал должность начальника Секретно-оперативного управления Полномочного представительства ОГПУ при СНК СССР в ЗСФСР и ГПУ при СНК ЗСФСР. Через три месяца после того, как Берия занял пост председателя ГПУ при СНК Грузинской ССР, он был назначен народным комиссаром внутренних дел Грузинской ССР, занимая эту должность до декабря 1930 года. Но роль Берии в органах не ограничивалась только территорией Грузии — 18 августа 1931 года он стал членом коллегии ОГПУ СССР. Срок окончания полномочий — 3 декабря 1931 года, когда был положительно решен вопрос о переводе Берии на партийную работу. Но до этого состоялось еще одно знаменательное событие — десятилетие Грузинской ЧК (позже преобразованной в ГПУ). По случаю этого юбилея председатель ОГПУ В. М. Менжинский издал специальный приказ, где отмечались заслуги Л. П. Берии: «Огромная напряженная работа в основном проделана своими национальными кадрами, выращенными, воспитанными и закаленными в огне боевой работы под бессменным руководством тов. Берии, сумевшего с исключительным чутьем всегда отчетливо ориентироваться и в сложнейшей обстановке, политически правильно разрешая поставленные задачи, и в то же время личным примером заражать сотрудников, передавая им свой организационный опыт и оперативные навыки, воспитывая их в безоговорочной преданности Коммунистической партии и ее Центральному Комитету».
Берия и сам проявлял инициативу в проведении репрессий в руководимой им Грузии, о чем красноречиво свидетельствуют документы, в том числе — письмо (враги народа сотрудничали с гестапо, Герингом, Риббентропом и Гессом) и докладная записка Сталину об ускорении расправ над арестованными.
Глава 3. Путь в КремльБерия и Сталин: когда они встретились впервые?
До сих пор так достоверно и не установлено, когда произошла первая встреча Сталина с Берией. Так, существует версия, что это произошло во время разгрома восстания под руководством меньшевиков в августе — сентябре 1924 года. Но есть и предположения, что это могло произойти и раньше, поскольку в конце января того же 1924 года Берия, занимавший в то время должность начальника Секретно-оперативной части и заместителя председателя ЧК при СНК Грузинской ССР, уже докладывал Сталину о состоянии Льва Троцкого на момент похорон В. И. Ленина (телеграмма приведена выше).
Но имеется и другая гипотеза о времени знакомства Сталина с Берией, в которой говорится, что первый раз Сталин лично с Лаврентием Павловичем встретился только в 1931 году, во время своего отдыха на даче в Цхалтубо. Берия, руководивший его охраной, не раз встречался с вождем.
Во время того отдыха Сталин и начал подготовку к изменениям в партийном руководстве Закавказского крайкома Республики Грузии, выдвинув Берию на совещании руководителей Закавказской Федерации. В воспоминаниях Алексея Владимировича Снегова (Иосифа Израилевича Фаликзона), занимавшего в то время пост заведующего орготделом и члена бюро Закавказского краевого комитета ВКП(б), Сталин, на удивление многим присутствующим сподвижникам, на совещании в Москве заявил: «А что, если мы так сформируем новое руководство крайкома: первый секретарь — Картвелишвили, второй секретарь — Берия?» Тогдашний первый секретарь Заккрайкома Картвелишвили на это предложение сразу же отреагировал словами: «Я с этим шарлатаном работать не буду!» Председатель Совнаркома Закавказской Федерации Орахелашвили спросил: «Коба, что ты сказал, может, я ослышался?» Тогда Сталин заявил: «Ну что ж, значит, будем решать вопрос в рабочем порядке». Сталин настоял на своем решении, а вот судьбы тех, кто тогда пытался противиться назначению Берии на высшие партийные посты, оказались трагичными…
Сам А. В. Снегов был арестован в июне 1937 года, 4 января 1939 года оправдан и освобожден, но, не послушавшись совета А. И. Микояна немедленно уехать из Москвы, вернулся и попытался вернуть свой партбилет. 20 января 1939 года Снегов был арестован и отправлен в лагеря. Только в 1953 году его отправили в Москву — в качестве свидетеля обвинения на процесс Берии, а после окончания процесса вернули обратно в лагерь.
В феврале 1956 года Снегов был по личному указанию Н. С. Хрущева прямо из лагеря приглашен на XX съезд КПСС в качестве старого коммуниста, уцелевшего после сталинско-бериевских расправ. После съезда Снегов был досрочно освобожден и реабилитирован. В высших партийных документах хранилось письмо А. В. Снегова, адресованное А. И. Микояну и Н. С. Хрущеву, в котором говорилось о преступлениях Л. П. Берии.
Но до того, как это послание было написано и отправлено адресатам, Снегову пришлось столкнуться с деятельностью Берии на партийном поприще. Заняв с 1 ноября 1931 года пост второго секретаря Закавказского крайкома (исполнял обязанности до 17 октября 1932 года), Берия уже через две недели был назначен первым секретарем ЦК КП(б) Грузии. Им он оставался официально до того момента (31 августа 1938 года), как был переведен в Москву. 17 октября 1932 года Берия стал из второго секретаря Закавказского крайкома первым секретарем, при этом оставаясь и первым секретарем ЦК КП(б) Грузии, а в мае 1937 года стал заодно и руководителем Тбилисского горкома КП(б) Грузии, который возглавлял до своего перевода в Москву.
В самом начале своей партийной работы во главе Грузии Берия начал кадровые перестановки (уместней было их назвать чистками), причем, как пишет об этом в своих воспоминаниях А. С. Снегов, «появились новые первые секретари райкомов. Они до этого занимали посты начальников районных отделов НКВД. Мне кажется, это очень характерно. Не менее характерно, чем тот факт, что никто из тех, кто был вызван в Москву[19], не умер естественной смертью. Я один выжил после 18 лет в лагерях». Так Сталин руками Берии расправился со старой партийной элитой, со многими из которых он прежде был в приятельских отношениях. Но времена изменились, и вождю народов не нужны были те, кто когда-то считал его равным себе и не хотел стать кирпичиком в пирамиде величия товарища Сталина…
С другой стороны, сам Сталин, с его информированностью и инстинктом восточного правителя, знал о том, что многие местные коммунисты не доверяют Берии, считая его интриганом и карьеристом, который к тому же в годы Гражданской войны сотрудничал с вражеской (мусаватистской) разведкой.
Из письма Берии к Серго Орджоникидзе от 2 марта 1933 года:
«В Сухуме отдыхает Леван Гогоберидзе. По рассказам т. Лакоба и ряда других товарищей, т. Гогоберидзе распространяет обо мне и вообще о новом закавказском руководстве гнуснейшие вещи. В частности, о моей прошлой работе в мусаватистской контрразведке, утверждает, что партия об этом якобы не знала и не знает. Между тем Вам хорошо известно, что в мусаватистскую разведку я был послан партией и что вопрос этот разбирался в ЦК АКП(б) в 1920 году, в присутствии Вас, т. Стасовой, Каминского, Мирза Давуд Гусейнова, Нариманова, Саркиса, Рухулла Ахундова, Бунат-Заде и друг. (В 1925 г. я передал Вам официальную выписку о решении ЦК АКП(б) по этому вопросу, которым я был совершенно реабилитирован, т. к. факт моей работы в контрразведке с ведома партии был подтвержден заявлениями тт. Мирза Давуд Гусейнова, Касум Измайлова и др.). Тов. Датико, который передаст Вам это письмо, расскажет подробности.
Ваш Лаврентий Берия.
2/III 33 г.».
Среди доверенных лиц Берии был Мир Джафар Багиров, биография которого до сих пор полна темных пятен. С А. И. Микояном и Л. П. Берией Багиров познакомился в 1918 году, когда стал принимать активное участие в революционной деятельности, проводимой большевиками на Кавказе.
Историк Йорг Баберовский[20] отмечает, что Берия и Багиров в 20 — 30-х годах были лучшими друзьями и поэтому в партийной организации Закавказской федерации их называли «сиамскими близнецами». Кроме того, существует еще одна гипотеза, связывающая Багирова и Берию, — меньше чем через два месяца после ареста Берии, 19 августа 1953 года, ЦРУ предоставило руководству Америки справку на Багирова, снятого после ареста Берии с поста председателя Совета министров Азербайджанской ССР. В тексте этой справки приводилась информация о том, что, находясь в подполье, Берия женился на сестре Багирова. Но других подтверждений этому факту так не найдено.
Багиров много лет проработал в руководстве ЧК — ГПУ, но не раз подвергался взысканиям и другим наказаниям, в том числе за взяточничество и избиение арестованных во время работы. В феврале 1921 года Багиров стал председателем ЧК Азербайджанской ССР, затем он был назначен председателем ГПУ Азербайджанской ССР, одновременно занимая пост наркома внутренних дел Азербайджана и заместителя Председателя СНК Азербайджанской ССР. 15 декабря 1933 года Багирова избрали первым секретарем ЦК КП Азербайджанской ССР. Этот высокий пост он занял при участии Берии и при одобрении Сталина. Так, доктор исторических наук, профессор Бакинского государственного университета Эльдар Исмаилов[21] приводит воспоминания бывшего секретаря ЦК компартии Мира Гасана Сеидова: «Как рассказывал сам Багиров на заседании Политбюро, на котором обсуждалась его кандидатура, шел острый спор. Пара членов Политбюро упорно выступали против его кандидатуры. Причем ни один из выступавших против его кандидатуры не называл другой кандидатуры из азербайджанских кадров… Видимо, кто-то из них вынашивал идею снова направить сюда своего человека из Центра. Однако Сталин настоял на своем… Давая ему напутствия во время приема после заседания Политбюро, Сталин… сказал: «Азербайджаном должны править азербайджанцы. Это, кроме всего остального, имеет большое значение в плане международной политики партии. Не зря Ленин говорил, что Азербайджан является форпостом на Востоке, это ворота на Восток».
Из письма Берии к Серго Орджоникидзе:
«Два слова о Папулии. Говорил с ним несколько раз, даже людей посылал к нему повлиять на него. Предлагал ему самостоятельную работу наркома легкой промышленности, наркома труда, Закжелдорстроя (строительство Черноморки, Джульфинки и пр.).
Может быть, правда, с ним несколько угловато вышло, но так уж случилось. Уговаривал его долго, но ничего не помогало: отказывался от всякой работы, дулся, ругался и грозил объявить голодовку.
Сегодня говорил с ним снова, договорился с жел (езной) дорогой (т. Розенцвейгом), и Папулия согласился работать нач (альником) отдела контроля и исполнения Зак (авказских) жел (езных) дорог.
Думаю, что вопрос этим самым исчерпан.
Ваш Лаврентий Берия.
2 марта 1933 года».
Сталин в то время отзывался о нем так: «Берия производит хорошее впечатление. Хороший организатор, деловой, способный работник. Присматриваясь к закавказским делам, все больше убеждаюсь, что в деле подбора людей Серго — неисправимый головотяп. Серго отстаивал кандидатуру Мамулия на посту секретаря ЦК Грузии, но теперь очевидно (даже для слепых), что Мамулия не стоит левой ноги Берии».
В январе 1934 года первый прокурор СССР Иван Алексеевич Акулов отправил докладную записку в ЦК, в тексте которой были приведены вопиющие неоднократные случаи фальсификации следственных дел в органах ГПУ Грузии и Азербайджана, в том числе свидетельствующие о расправе над ни в чем не повинными людьми[22]. В ответ занимавшие руководящие партийные посты в этих республиках (а ранее — руководившие теми самыми органами, так что не могущие быть не в курсе) Берия и Багиров направили встречное письмо Сталину, назвав обвинения ложью и в свою очередь обвинив Акулова в «преднамеренной клевете на Закавказскую Федерацию». Сталин принял сторону Берии — Багирова, и 3 марта 1935 года Акулов был утвержден секретарем ЦИК СССР, а пост прокурора СССР занял его заместитель Андрей Вышинский. 23 июля 1937 года Акулов был арестован, 29 октября Военной коллегией Верховного суда СССР приговорен к расстрелу и через несколько часов казнен (по некоторым данным, это случилось в 1939 году). Акулов был реабилитирован посмертно 18 декабря 1954 года.
Начало «чисток»
В 1935 году Берия и Багиров начали активно проводить «чистки» в подведомственных им республиках. Своего пика репрессии достигли в 1937–1938 годах. В Азербайджане было уничтожено более ста тысяч человек, многие из которых были представителями интеллигенции, деятелями культуры и ответственными партийными и государственными работниками. По словам историка Йорга Баберовского[23], «с начала лета 1937 г. до осени 1938 г. Азербайджан фактически оказался без управления…». Багировская охота за ведьмами поставила партийно-хозяйственный аппарат Азербайджана на грань саморазрушения и ввергла республику в пучину ужаса. Не случайно именно Берия и Багиров оказались единственными первыми секретарями республиканских ЦК, пережившими террор 1937–1938 годов, и, несмотря на поступавшие на них многочисленные жалобы на творимые беззакония, награждались орденами и поднимались вверх по партийной лестнице. Так, тот же Багиров постановлением пленума ЦК ВКП(б), проходившего 12 октября 1937 года (то есть в разгар «большой чистки»), был переведен из кандидатов в члены ЦК ВКП(б), а 17 января 1938 стал членом Президиума Верховного Совета СССР.
В 1937 году Берия писал Сталину письма, в которых ревностно докладывал о разоблачении множества контрреволюционеров:
«Дорогой Коба!
Следствие по делам контрреволюционеров Грузии разворачивается дальше, вскрывая новых участников гнуснейших преступлений против партии и советской власти. Арест Г. Мгалоблишвили, Л. Лаврентьева (Картвелишвили), Ш. Элиава, М. Орахелашвили, Лукашина и других и данные ими на следствии показания проливают яркий свет на предательскую диверсионно-вредительскую, шпионскую и террористическую работу, которую вели они, состоя в к.-р. организации правых.
Из их показаний устанавливается, что к.-р. организация правых была создана в Грузии в 1928 году, с одной стороны, по директиве Рыкова, привезенной из Москвы Г. Куруловым, а с другой стороны по указанию Бухарина лично им переданному Орахелашвили во время приезда Бухарина в Тбилиси летом 1928 года. В организацию тогда вошли бывший пред. ЗакСНК М. Орахелашвили, бывш. пред. СНК Грузии Ш. Элиава, Г. Мгалоблишвили, Г. Курулов, Н. Лакоба, С. Джугели и Т. Жгенти.
В 1930 году в эту организацию вошел Л. Лаврентьев (Картвелишвили), приехавший в Тбилиси с Украины для работы секретарем ЗКК ВКП(б). Лаврентьев фактически возглавил работу правых в Грузии и Закавказье.
Организация вела работу по сколачиванию к.-р. кадров для вредительства, шпионажа, диверсий и поддерживала связь с Бухариным, Рыковым и украинским центром правых, с которым было договорено об одновременном вооруженном восстании на Украине и в республиках Закавказья в момент начала войны.
…В конце 1934 года Рыков дал директиву о необходимости создания единого руководящего центра к.-р. организаций правых в Закавказье. Закавказский центр избрал своей резиденцией Москву, откуда и руководил всей вредительской подрывной работой к.-р. организаций правых в республиках Закавказья.
В Закавказский к.-р. центр правых вошли: от Грузии: Элиава Ш., Орахелашвили М., Лаврентьев Л. и Енукидзе А.; от Армении: Тер-Габриелян Саак, Лукашин Сергей; от Азербайджана: Гусейнов Мирза-Давуд и Караев.
…Рыковым было также дано задание перейти к острым формам и методам борьбы, в частности к террору против руководства ВКП(б) и правительства как в центре, так и на местах.
В конце 1935 года Рыков дал новое задание — установить связи с правительственными кругами капиталистических держав, в частности, фашистской Германии, Англии, Франции.
Республиканские центры должны были также связаться с заграницей, с эмигрантскими кругами антисоветских партий — меньшевиков, дашнаков, мусаватистов. Эти директивы всесоюзного центра правых были реализованы: фактически был создан единый фронт борьбы против партии и советской власти со стороны всех антисоветских сил внутри Грузии и Закавказья.
…По заданию к.-р. троцкиста Б. Мдивани и с ведома и согласия грузинского центра правых шпион и предатель Карп Модебадзе в 1935 году при поездке за границу связался с «гестапо», правительственными кругами Германии в лице Розенберга, Геринга и Гесса, договариваясь о взаимной поддержке в борьбе против Советской власти.
…Вся эта сволочь представляла из себя чудовищное сплетение шпионов, предателей, вредителей, диверсантов, лиц с самыми разнообразными контрреволюционными взглядами и убеждениями, но объединенных звериной ненавистью к руководству ВКП(б) и гнусным желанием свергнуть Советскую власть. Характерны показания Марии Орахелашвили и Лукашина о том, что Серго Орджоникидзе вольно или невольно оказывал большую моральную и материальную поддержку бывш. грузинским и закавказским работникам, выдворенным из Грузии и Закавказья, и тем самым фактически помогал им в их контрреволюционной работе против партии.
Элиава Шалва признался в том, что он является агентом французской, английской и немецкой разведок и одним из руководящих работников к.-р. террористическо-диверсионной организации правых в Грузии.
В Москве он поддерживал связь с Бухариным, который дал ему директиву по организации террористических актов против товарища Сталина, Молотова, Ворошилова, Кагановича.
Элиава Ш. поддерживал также тесную связь с Гамарником и Тухачевским, знал о составе к.-р. центра военной организации, его работе.
По предложению Тухачевского Ш. Элиава согласился передавать германскому генеральному штабу все интересующие его сведения шпионского характера о состоянии грузинских частей Красной Армии, о положении в Грузии и другие материалы, полученные им для этой цели от Г. Мгалоблишвили и Ш. Матикашвили.
…IV. Лаврентьев первое время молчал, утверждая, что арест его недоразумение, затем, после того как его взяли в работу, признался, что еще в 1929 году на Украине он был завербован в к.-р. организацию правых Якиром…
Лаврентьев признался, что, будучи секретарем Заккрайкома ВКП(б), он сознательно извращал политику партии в крестьянском и национальном вопросе. Намеренно проводя хлебозаготовки по Грузии в чрезмерно жестких условиях, Лаврентьев и его сообщники вызвали по его же собственным словам резкое недовольство среди крестьян, которое в ряде районов Грузии вылилось в вооруженные выступления крестьян.
Таким образом, события, имевшие место в Грузии в 1931 г., являются результатом не ошибок тогдашнего руководства, а результатом преступной к.-р. деятельности.
VII. Пока еще молчит этот мерзавец и предатель Орахелашвили Мамия. Боимся крепко брать его в работу, т. к. каждый раз при допросе он падает в обморок и приходится впрыскивать ему камфору.
Нет сомнения, что скоро заговорит и он…
В связи с изложенным ЦК КП(б) Грузии принял ряд мероприятий:
а) проводится чистка НКВД, в которой изъята группа работников, завербованных в свое время ныне арестованным б. пред-ЗакГПУ Лордкипанидзе Т.;
б) изъят ряд лиц как по гор. Тбилиси, так и в районах в отношении коих определенно установлено их участие в к.-р. работе;
в) в отношении других лиц, проходящих по материалам следствия, нами проводится проверка, в зависимости от результатов которой будут приняты соответствующие меры.
Антисоветские и к.-р. элементы по Грузии будут основательно изъяты. Уже расстреляно около 200 человек. Недавно через НКВД Грузии тов. Ежову на санкцию направлены материалы еще на 350 человек, подлежащих расстрелу.
Считаю, что придется расстрелять не менее 1000 человек, из числа к.-р. правых, троцкистов, шпионов, диверсантов, вредителей и проч. В это число не входят бывшие кулаки и уголовники, вернувшиеся из ссылки и подлежащие расстрелу в административном порядке через тройку, созданную при НКВД Грузии в согласии с решением ЦК ВКП(б).
XV. Для дальнейшего разворота следствия считаю необходимым арест Кахиани Михаила, Асрибекова Ерванда, Гайоза Дендариани, Ломидзе Луки, Канделаки Давида и Старка.
Считаю необходимым также арестовать и после следствия выслать за пределы Закавказья жену и мать Н. Лакоба, которые тесно были связаны с группой ныне арестованных членов к.-р. группы Н. Лакоба и ведут себя очень подозрительно.
Прошу Ваших указаний.
Секретарь ЦК КП(б) Грузии Л. Берия».
Кроме того, Берия принимал активное участие и «чистках», проводимых в других республиках, — так, он в сентябре 1937 года по приказу Москвы вместе с присланными из столицы Г. М. Маленковым и А. И. Микояном отправился в Армению, где вышеперечисленная троица и провела «чистку» партийных рядов парторганизации республики, причем под маховик развернувшегося террора попали и беспартийные.
Роль Берии в «большой чистке» в Грузии
Сын Берии — Серго в мемуарах пытается оправдать отца, который, по его мнению, пытался доказать руководству страны, что «чистки» вредны прежде всего для экономики. Серго подчеркивает, что, несмотря на то что Л. П. Берии приходилось выполнять волю Москвы, и к тому же многие из верных ему людей тоже попали под маховик репрессий, он все же сумел спасти «большое количество людей, среди которых был писатель Гамсахурдия».
Но при этом в архивах сохранились записки[24], написанные рукой Л. П. Берии, в которых содержатся безжалостные формулировки: «арестовать», «арестовать Литвака и сегодня же взять на работе его жену. 30.1.38 г.», «взять его еще в работу, крутить, знает многое и скрывает. 29.09.1937», «1 категория», «крепко излупить Жужунава». Юрист Андрей Сухомлинов[25] приводит протоколы допроса арестованного в 1953 году Л. П. Берии:
«ВОПРОС: Вам предоставляется копия протокола допроса Микеладзе Е. С. от 2.12.1937 г. с вашей резолюцией: «Взять его крепко в работу. Он может оказаться шпионом», с пометкой на протоколе «1 категория».
БЕРИЯ: Копия протокола допроса Микеладзе Е. С. мне предъявлена, резолюция учинена мною.
ВОПРОС: Вам предъявляется протокол допроса Мурина Я. Б. от 1.2.1938 г. С вашей резолюцией: «Гоглидзе: 1) взять с него подробный и точный договор, для чего прошу допросить. 2) Ибрагима Сулеймана взять в работу — добиться признания и агентурно осветить. 3) произвести установочные данные на проходящих лиц. 4) Лиду и ее мужа секретно изъять. Л.Б. Срочно». Вы признаете это?
БЕРИЯ: Да, подтверждаю, резолюция на предъявленном мне протоколе допроса Мурина учинена мною».
В деле Л. П. Берии приводится двенадцать подобных безжалостных резолюций, подписанных Берией и подтвержденных им во время допросов в 1953 году. Поэтому невозможно отрицать карательную роль Берии и его ближайших приближенных во время Большого террора, развернувшегося в Грузии, когда Берия являлся ее руководителем.
Записка Л. П. Берии И. В. Сталину о мерах по ускорению рассмотрения дел на антисоветские элементы. 30 октября 1937 г.
«Секретно
ЦК ВКП(б) тов. СТАЛИНУ
За последний год органами НКВД Грузии арестовано свыше 12 000 чел. До настоящего времени из числа арестованных осуждено:
Тройкой 5236
Военной коллегией Верхсуда 910
Особым Совещанием при НКВД СССР 591
Спецколлегией суда ГрузССР 468
Военными трибуналами 99
Народными судами 70
А всего из общего числа арестованных осуждено 7374 чел.
В итоге в тюрьмах НКВД ГрузССР в данное время содержится свыше 5 тысяч подследственных, из числа которых в Тбилиси содержится более 2 тысяч заключенных.
Создается ряд ненормальностей в условиях содержания заключенных, а именно:
1. Загруженность камер, способствующая нарушению правил изоляции, проходящих по одним и тем же делам арестованных.
2. Невозможность надлежащего контроля за поведением заключенных, что способствует разного рода провокационным тенденциям с их стороны (зафиксированы попытки сговориться об отказе от ранее данных правдивых показаний о к. р. деятельности, установлен ряд фактов, когда отсутствие надлежащей изоляции способствовало сговору о невыдаче оставшихся на свободе активистов к. р. организаций).
3. Создание условий при которых, когда вновь прибывающие арестованные получают возможность, попадая в камеры, где содержатся ранее арестованные, информировать их о произведенных вновь арестах и давать заключенным всякую иную информацию.
4. В свою очередь, в результате изложенного заключенные информируют вновь прибывающих о ходе и методах следствия, позволяя им в значительной мере ориентироваться и выбирать наиболее выгодную для их к. р. организаций линию поведения на следствии.
Перегрузка тюремных помещений ГрузССР и его периферийных органов чрезмерной затяжкой в рассмотрении подготовленных для судебного разбирательства следственных дел.
Причины этой затяжки коренятся и в перегруженности выездной сессии Военной коллегии Верховного суда СССР, обслуживающей целый ряд краев и областей.
В результате приезд выездной сессии Военной коллегии для нормального повседневного разбора дел в ГрузССР затруднен и за 1937 год Военной коллегией рассмотрено в Грузии только 910 дел.
В связи с этим ЦК КП(б) Грузии просит разрешить передать на рассмотрение Специальной тройки, созданной в соответствии с директивой ЦК ВКП(б) дела на участников вскрытых НКВД ГССР:
1. Троцкистской террористической диверсионно-шпионской организации,
2. Террористической диверсионно-шпионской организации правых.
Если положительное решение вопроса о передаче дел этих категорий на рассмотрение Специальной тройки будет сочтено неприемлемым, просим разрешить создать Специальную коллегию из состава Верховного суда Грузинской ССР для рассмотрения этих дел.
В случае положительного разрешения вопроса о создании Специальной коллегии при Верховном суде ГрузССР для рассмотрения указанных дел ЦК КП(б) Грузии представит на Ваше утверждение намеченный состав этой Специальной коллегии.
Секретарь ЦК КП(б) Грузии Берия».
Так, известный московский исследователь и журналист Виктор Джанибекян[26] приводит данные о том, как при участии Л. П. Берии был «раскрыт» якобы существовавший среди представителей партийного руководства Грузии (а также — Армении и Азербайджана) заговор. Его участники, как было зафиксировано в протоколах допросов, а позже — и в обвинительном заключении, ставили своей целью выход Закавказья из состава Советского Союза и переход этой территории под английский протекторат. Среди жертв репрессий оказался и нарком образования Грузии Гайоз Девдариани, обвиненный в контрреволюционной деятельности и казненный по приговору тройки НКВД.
Доктор исторических наук, профессор Мераб Вачнадзе и его соавторы[27] так оценивают роль Берии в грузинских «чистках»: «Лаврентий Берия в Грузии осуществлял политические репрессии в соответствии с курсом, выработанным в Москве. Целью проводимых им репрессий было уничтожение ядра профессиональных революционеров и старых большевиков и на их место назначение сторонников сталинского политического курса. Жертвами политических репрессий 30-х годов стали видные грузинские большевики: Мамия Орахелашвили, Лаврентий Картвелишвили, Леван Гогоберидзе, Самсон Мамулия, Михаил Кахиани, Михаил Окуджава, Буду Мдивани, Шалва Элиава и многие другие. Избежавшие смертной казни старые большевики (Миха Цхакая, Филипе Махарадзе и др.) почти никакую роль уже не играли в политической жизни страны.
Репрессии не были единичным явлением, они происходили перманентно. Были случаи, когда жертвами очередной волны репрессий становились те, кто сами до того участвовали в казни невинных людей…
В 30-х годах были репрессированы: Михаил Джавахишвили, Евгений Микеладзе, Александр (Сандро) Ахметели, Тициан Табидзе, Вахтанг Котетишвили и другие. Не вынеся клеветы и необоснованных обвинений, покончил с собой Паоло Яшвили. Многие грузинские интеллигенты и ученые: Иванэ Джавахишвили, Шалва Нуцубидзе, Вукол Беридзе, Симон Каухчишвили, Нико Лордкипанидзе, Константинэ Гамсахурдиа и другие по счастливой случайности избежали участи физического уничтожения, но оказались в тяжелой морально-психологической атмосфере и прошли через многие страдания. Иванэ Джавахишвили заставили покинуть основанный и взлелеянный им университет, и этот главный очаг просвещения грузинского народа оказался в тяжелейшем состоянии…»
Книга Берии
Поскольку Берия занимал ключевой партийный пост в Закавказском крайкоме, он был избран членом ЦК КП(б) Армении и Азербайджана. При этом именно в Закавказье в то время осталось много старых большевиков, не занимавших значимых партийных и государственных постов, но знавших (точнее — имевших дело) Сталина в первые годы его революционной деятельности и сохранивших не всегда благоприятные впечатления об этом. Большинство из них отрицательно относилось к набиравшему обороты в начале 30-х годов культу вождя, и тем более — к идеализации его ранней деятельности, о чем новые партийные руководители Закавказья начали выпускать книги. Среди них был и Берия, который в 1935 году издал книгу «К вопросу об истории большевистских организаций в Закавказье». Те, чья точка зрения на этот вопрос расходилась со сталинской, лишались не только своих постов, то и теряли жизнь — в новой сталинской мифологии они, как еретики, обрекались на публичное (не всегда) покаяние, и расправу, и забвение…
Среди мифов, объясняющих возвышение Берии, самым распространенным является тот, в котором Берия своим успехом обязан изданию упомянутой книги. Но было ли это на самом деле личной инициативой Берии, заранее не согласованной со Сталиным?
Вот любопытный факт, демонстрирующий отношение Сталина даже к «благой самодеятельности», — 17 августа 1935 года генсек, отдыхавший на юге, отправил послание на имя Кагановича, Ежова (являвшегося тогда секретарем ЦК ВКП(б) и председателем Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б), Молотова: «Прошу воспретить Заккрайкому за личной ответственностью Берия переиздание без моей санкции моих статей и брошюр периода 1905–1910 годов. Мотивы: изданы они неряшливо, цитаты из Ильича сплошь перевраны, исправить эти пробелы некому, кроме меня, я каждый раз отклонял просьбу Берия о переиздании без моего просмотра, но, несмотря на это, закавказцы бесцеремонно игнорируют мои протесты, ввиду чего категорический запрет ЦК о переиздании без моей санкции является единственным выходом. Копию решения ЦК пришлите мне».
Должность Берии в Закавказском крайкоме была ликвидирована 23 апреля 1937 года, после того, как по решению Москвы Закавказская Социалистическая Федеративная Советская Республика была разделена на три самостоятельные республики (Азербайджанская ССР, Армянская ССР и Грузинская ССР), вошедшие в состав СССР. В тексте мемуаров сына Берии, Серго, приводятся сведения, что и сам Берия настаивал на ликвидации Закавказской Федерации, поскольку считал, что Федерация была в свое время создана по указке Москвы, чтобы «заставить три народа забыть свои корни и ускорить процесс интеграции с Россией». Кроме того, он хотел развивать экономику Грузии, не подстраиваясь «под одну гребенку» с соседями по Федерации, с которыми у Грузии исторически сложились непростые отношения…
Берия — организатор преобразований в Грузии
Несмотря на разверзшуюся после ареста и расстрела Берии его критику и замалчивание даже тени его заслуг, нужно отдать должное организаторским способностям, которые он проявил не только в годы Великой Отечественной войны и руководства атомным проектом, но и будучи первым секретарем ЦК КП(б) Грузии. В этот относительно недолгий период (с 14 ноября 1931 года по 31 августа 1938 года) Берия, в юности работавший практикантом главной конторы нефтяной компании Нобелей и имевший представление о нефтедобыче, принял активное участие в развитии нефтяной промышленности Закавказья. Кроме того, именно во время «правления» Берии в Грузии было построено и введено в строй несколько крупных промышленных предприятий, в том числе — Земо-Авчальская ГЭС. К 1940 году объем промышленного производства в республике вырос по сравнению с 1913 годом в десять раз.
Также в республике увеличилось производство вина и цитрусовых. В том числе — для других республик СССР. Успешно выращивали и собирали виноград, чай, мандарины. Берия целенаправленно переориентировал сельское хозяйство республики на производство культур, не требующих обширных площадей, использующих преимущества субтропического климата и востребованных у потребителей, а также редких технических культур — все это было выгодно для местных хозяйств. В обмен на поставки вышеназванных продуктов Закавказье получало мясо и зерно.
Речь Берии на XVII съезде ВКП(Б)
(Заседание 28 января 1934 г., вечернее)
«ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ. Слово имеет товарищ Берия. [Аплодисменты.]
БЕРИЯ (Закавказье). Товарищи, в своем докладе товарищ Сталин подвел итоги гигантского роста Страны Советов и с гениальнейшей ясностью определил пути нашего движения вперед к бесклассовому обществу. Рост Страны Советов достигнут в результате правильного, неуклонного проведения ленинской линии нашим Центральным комитетом во главе с товарищем Сталиным.
Партия разгромила оппортунистов всех мастей и как никогда сплочена воедино вокруг своего ленинского ЦК и любимого вождя — товарища Сталина.
Большевики Закавказья вместе со всей партией пришли к XVII съезду с крупнейшими достижениями. Закавказская Федерация, Федерация трех республик — Армении, Азербайджана и Грузии — окрепла хозяйственно и политически. Закавказье идет быстрыми темпами по пути индустриализации. Гигантски выросла нефтяная промышленность, марганцевая. Созданы новые отрасли промышленности — химическая, текстильная, пищевая. Широко развертывается горнорудная промышленность — медь, уголь, барит, гумбрин. Создана мощная энергетическая база, построены и уже освоены крупные гидростанции: РИОНГЭС, ДЗОРАГЭС и др.
Укрепилось хозяйственно-политическое положение деревни. В 1930–1931 гг. еще было такое положение, когда в деревне Закавказья многие колхозы разваливались. Кулаки и остатки разгромленных антисоветских партий — дашнаков, мусаватистов, грузинских меньшевиков — пытались использовать для оживления своей контрреволюционной работы грубые политические ошибки в крестьянском вопросе, допущенные закавказскими партийными организациями. Только после вмешательства вождя партии товарища Сталина и решения ЦК ВКП(б) от 31 декабря 1931 г. закавказские большевики решительно взялись за выправление этих грубейших политических ошибок.
Сейчас, товарищи, положение в закавказской деревне коренным образом изменилось. Проделана огромная работа в области социалистической реконструкции сельского хозяйства, выросла механическая база сельского хозяйства края. Нанесен решительный удар кулацким и антисоветским элементам. Широко развиваются и внедряются специальные и технические культуры: хлопок, чай, виноград, табак, цитрус и др. Растут и крепнут организационно-хозяйственно и политически колхозы. Сотни колхозов стали большевистскими, тысячи и десятки тысяч колхозников — зажиточными. Колхозники и трудящиеся-единоличники стали лучше работать. Укрепилась трудовая дисциплина в колхозах.
Товарищи! Показателем крепкого положения закавказской деревни является то, что впервые за все годы Закавказье в 1933 г. выполнило и перевыполнило все основные показатели сельскохозяйственных заготовок.
Собрано в этом году и сдано государству хлопка 148 тыс. т, или 100,3 % плана; 3 165 тыс. кг чайного листа, или 105 % плана. План по табаку перевыполняется. Нужно отметить, что Закавказье дает лучшие табаки в Советском Союзе. Одна только Абхазия дает 52 % всего экспорта табаков Советского Союза. Собрано 83 млн с лишним штук мандаринов, или 111 %, заготовлено винограда и вина 75 тыс. т, или 105 %, заготовлено плодов 106 %, молочных продуктов — 109 % и т. д. Досрочно выполнены хлебопоставки.
На основе хозяйственного и политического укрепления республик, входящих в Закавказскую Федерацию, развертывания их хозяйственной инициативы и широкой самодеятельности мы имеем подъем национально-культурного строительства.
Растут новые кадры пролетариев из местных коренных национальностей. Из их среды подготавливаются тысячи специалистов и лучших руководителей хозяйства. В текущем году полностью будет завершена ликвидация неграмотности, введен всеобуч. Растут национальная литература, печать и искусство.
Всех этих успехов закавказская организация достигла в результате повседневного руководства Центрального комитета нашей партии, в результате личных указаний и помощи вождя нашей партии товарища Сталина. [Аплодисменты.]
Из всех задач, стоящих перед закавказскими организациями, перед большевиками Закавказья, наиболее важной является борьба за нефть. Удельный вес добычи нефти в Закавказье в 1933 г. составлял больше чем 59 % всей нефти, добываемой в Советском Союзе. В этом году, товарищи, он составляет больше 70 %. В 1933 г. азербайджанская нефтяная промышленность дала Стране Советов 15 325 тыс. т нефти. Закавказье нефтяной план выполнило и перевыполнило: как основной план, так и все дополнительные задания партии и правительства. В 1934 г. мы должны дать Советскому Союзу 22 млн т нефти, из них 1 млн т газа. Одно увеличение добычи нефти в 1934 г. равняется 7 млн т, т. е. равняется примерно тому количеству нефти, которое вся бакинская промышленность добывала в 1913 г. (В 1913 г. на Бакинских промыслах добывали 7400 тыс. т.) Около 45 % мы должны добыть на новых, мало еще освоенных промыслах. В 1934 г. мы должны пробурить 864 тыс. м, из коих больше половины тоже на новых промыслах. По предложению товарища Сталина ЦК ВКП(б) принял решение разукрупнить Азнефть и создать три треста. Разукрупнение способствует улучшению хозяйственно-технического руководства производством. Имеющиеся в январе месяце колебания добычи нефти объясняются тем, что мы, выполнив и перевыполнив план добычи нефти в 1933 г., отстали в области бурения. Сейчас уже в январе месяце бурение у нас выполняется и перевыполняется. Кроме того, ряд высокодебетных скважин, которые были пущены, потерпели аварии. Надо также, товарищи, отметить — нельзя пройти мимо этого, — что соответствующими организациями, снабжающими нефтяную промышленность Азербайджана оборудованием, задания и решения правительства не совсем точно и своевременно выполняются. Нами все делается, чтобы январский недобор покрыть в I квартале. Вместе с тем надо сказать, что мы систематически недополучаем оборудование, недополучаем трубы, бурильные станки, грузовые машины, лес, тракторы и т. д. Качество оборудования не всегда удовлетворяет требования нефтяной промышленности. Нужно, чтобы в системе Наркомтяжпрома директора и парторганизации заводов-поставщиков взяли под особый контроль снабжение нефтяной промышленности оборудованием. Увеличение добычи нефти в 1934 г. также требует резкого улучшения работы как водного, так и железнодорожного транспорта. Надо, товарищи, чтобы сейчас же НКПС и Наркомвод приняли меры к тому, чтобы перевозить нефть вовремя для фабрик, заводов и районов Советского Союза.
Сознавая всю ответственность, которая лежит на нас, на закавказской организации, большевики Закавказья делают и сделают все для того, чтобы Стране Советов в 1934 г. дать 22 млн т нефти. [Аплодисменты.]
КАГАНОВИЧ. Браво.
БЕРИЯ. В области сельского хозяйства важнейшим участком нашей работы является борьба за хлопок. Центральный комитет партии в 1933 г. поставил перед нами задачу превратить Закавказье во вторую хлопковую базу Советского Союза. Задачу эту мы успешно разрешаем. В 1933 г. под хлопок было занято 235 тыс. га, собрано 148 тыс. т хлопка, в том числе 14 200 т египетского хлопка. План по египетскому хлопку мы выполнили на 105 %. Весь план хлопка выполнен на 100,3 %. Урожайность хлопка повысилась с 3,7 ц с гектара в 1930 г. до 6,7 ц. По сравнению с 1930 г. урожайность мы примерно удвоили. Сейчас, товарищи, мы боремся за то, чтобы урожайность нашего хлопка была гораздо выше и качество было улучшено. Мы добиваемся, чтобы в деле урожайности сравняться со Средней Азией. Особое внимание мы уделяем внедрению и развитию египетского хлопка. Если мы в 1930 г. имели всего-навсего 40 га египетского хлопка, то в 1933 г. у нас уже было свыше 25 тыс. га, а в 1934 г. утвержден план в 40 тыс. га и урожайность по египетскому хлопку определена в 6,5 ц с гектара. Закавказье должно стать не только второй базой вообще хлопка, но и важнейшей базой египетского хлопка. В отношении египетского хлопка, товарищ Бауман, мы еще поспорим с вами. Тут, товарищи, нельзя не отметить некоторую недостаточность внимания со стороны нашего Союзного Наркомзема в деле борьбы Закавказья за хлопок.
Значительные успехи в Закавказье мы имеем также в деле разведения чая. Центральный комитет нашей партии поставил в 1931 г. перед закавказскими организациями задачу удовлетворить в основном потребность всего Советского Союза в чае во второй пятилетке. За два года — 1932 и 1933 — мы заложили примерно 13 900 га. Пусть товарищи не думают, что 13 900 га это маленькая цифра. Одна тысяча гектаров чая равняется примерно 50–60 тыс. га зерновых культур в смысле своей трудоемкости. Проводя огромную работу в деле восстановления и ремонта существующих плантаций, мы уже имеем 33 325 га чайных плантаций. В 1933 г. мы собрали три с лишним миллиона килограммов зеленого чайного листа и дали Стране Советов около полутора миллионов килограммов сухого хорошего чая. Мы уже научились вырабатывать такие сорта чая, которые не уступают по качеству лучшим цейлонским чаям. Мы имеем от соответствующих организаций отзывы в отношении качества нашего чая. 17 районов Грузии занимаются разведением чайной культуры, 60 тыс. крестьянских хозяйств занимаются чаем. Разводимый главным образом на колхозных полях, чай стал основным источником поднятия благосостояния массы колхозников. Уже в прошлом 1933 г. ЦК ВКП(б) констатировал, что положено начало независимости Советского Союза от заграницы в деле производства чая. В дальнейшем развитии чайной культуры мы делаем упор на поднятие урожайности. Уже теперь, товарищи, мы имеем в отдельных колхозах сбор с гектара примерно 1200–2300 кг. Это, товарищи, является большим достижением, но все еще пока мы отстаем по урожайности от цейлонских и других районов, в особенности от Японии. Япония сама собирает в 2–3 раза больший урожай, чем Цейлон, Ява и др.
Здесь, товарищи, надо отметить, что Наркомзем и также организованный при Наркомземе Комитет субтропиков спорят между собой, кто должен больше заниматься районами субтропиков. Пока что практической работы ни от Наркомзема в достаточной мере, ни от Комитета субтропиков мы не чувствуем. Не чувствуем также, товарищи, другого. ЦК ВКП(б) постановил на все сто процентов удовлетворить чайные районы удобрениями уже в 1934 г., лучше организовать совхозное строительство и наметил ряд других крупных мероприятий, которые обеспечивают возможность дальнейшего расширения площади и улучшения качества работы и урожайности. Эти решения, товарищи, пока что не реализованы ввиду ненормальных взаимоотношений между Комитетом субтропиков и Союзным Наркомземом. Районы влажных субтропиков в Грузии (Аджаристан, Гурия, Абхазия, Мингрелия) после окончания развернутых сейчас работ по осушению Колхидской низменности — а эта низменность не маленькая, примерно 214 тыс. га, — превратятся в огромный сплошной массив, где будут развиваться субтропические сады. Товарищ Сталин указал нам на необходимость всемерного развития в Закавказье субтропических культур. Мы уже, товарищи, имеем около полутора миллионов субтропических деревьев — мандарины, лимоны и апельсины. [Аплодисменты.] Только за два года, за 1932 и 1933, мы посадили около 400 тыс. деревьев в совхозах и на колхозных полях. Цитрусовые культуры разводятся сейчас на побережье Черного моря в Закавказье. Но есть районы, в которых не хуже будут прививаться эти цитрусовые культуры. Это район Каспийского побережья, в районе Ленкорани и Астара, на границе с Персией. На это также указано товарищем Сталиным. Так же как и чай, цитрусовые культуры становятся мощным источником в деле поднятия благосостояния колхозных масс. Уже в истекшем году с 200–300 деревьев колхозники, сдавая свою продукцию государству, получали 20–30 и больше тысяч рублей. Есть такие колхозы, которые после сдачи продукции государству получили дохода по 400–500 тыс. руб.
БАУМАН. На хозяйство?
БЕРИЯ. На колхоз, а не на хозяйство. В 1933 г. общий урожай мандаринов в Грузии достиг рекордной цифры, примерно 100 млн штук. Товарищ Сталин поставил перед нами задачу — в 1937 г. дать не менее полумиллиарда штук цитрусовых плодов Стране Советов. Мандарины, лимоны, апельсины, бывшие в прошлом предметом роскоши, доступным буржуазии, теперь должны стать предметом широкого потребления трудящихся Советского Союза. Перед нами стоит почетная задача подать цитрусовые плоды на стол рабочих Советской страны. У нас есть, товарищи, все условия для того, чтобы выполнить задание товарища Сталина, и мы заявляем, что полмиллиарда штук цитрусовых плодов дадим в 1937 г. [Аплодисменты. Голоса: «Вот это правильно!»]
Наряду с этими успехами у нас есть много недочетов, недостатков, и очень больших. Указания, сделанные в докладе товарища Сталина о недостатках нашей работы, целиком относятся и к Закавказью. Доклад товарища Сталина является для нас боевой программой работы. С исключительной ясностью и простотой, с гениальной прозорливостью товарищ Сталин наметил дальнейший путь нашего движения вперед. Доклад товарища Сталина воодушевляет партию, рабочих и колхозников на борьбу за дальнейшие победы социалистического строительства. Закавказская партийная организация, партийные кадры Закавказья сложились и выросли под непосредственным руководством товарища Сталина. Вся история революционного движения Закавказья, все успехи и победы закавказской партийной организации в деле социалистического строительства неразрывно связаны с именем товарища Сталина. [Продолжительные аплодисменты.]
Большевики Закавказья будут драться за то, чтобы превратить Закавказскую федерацию в передовую республику Страны Советов.
Да здравствует ленинский штаб нашей партии — ЦК ВКП(б)!
Да здравствует великий Сталин! [Аплодисменты.]»
Одновременно Берия занимался превращением Грузии во всесоюзную здравницу — на ее территории строились санатории и дома отдыха. Но этого было недостаточно, поскольку климат Черноморского побережья Кавказа вовсе не был таким благоприятным для здоровья человека, как это по умолчанию подразумевается сейчас. Большую часть прибрежной суши собственно сушей можно было называть лишь условно — это были бескрайние малярийные болота, перемежавшиеся отрогами гор, к которым лепились редкие маленькие селения.
«После работы хозяин начинал осматривать строительные объекты, — вспоминал М. Черкезия, водитель Берии. — В Тбилиси их было предостаточно. Одновременно строились десятки многоэтажных жилых зданий, ИМЭЛС (Институт Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина), лечебный комбинат, музей комсомола, лимонадный завод, стадион «Динамо», редакция газеты «Коммунист»… С тех пор в Тбилиси такого размаха городского строительства больше не было».
Константин Паустовский так описывал то время и место в повести «Колхида»: «Дождь медленно надвигался с моря. Он лежал над водой, как тяжелый дым. В дыму белыми клочьями метались и визжали чайки.
— Двести сорок дней в году здесь лупит непрерывный дождь, — добавил Габуния.
— Пламенная Колхида! — пробормотал Лапшин. — Один ученый высчитал, что на землю ежегодно выпадает девяносто кубических километров дождя. По-моему, все эти дожди выливаются здесь.
Леса Колхиды стояли по колено в воде. Корни деревьев плохо держались в илистой почве. Несколько рабочих легко валили дерево, обвязав его цепью… Трава в этих лесах не росла. В них было темно, душно и почти не было птиц. Птиц заменяли летучие мыши. Леса стояли непроходимые и мертвые в тумане теплых дождей…»
Значительная часть болот была осушена, прорыты каналы для предотвращения постоянных наводнений. Это не только оздоровило край, но и обеспечило использование новых земель для сельского хозяйства. Массово высаживались эвкалипты, как поглотители влаги из почвы и источники естественных фитонцидов. Благо эти деревья еще и быстро растут. Малярийных комаров уничтожали не только с помощью химических веществ, но и применяли биологические средства — заселяя водоемы южноамериканской рыбкой гамбузией, которая известна тем, что очень активно поедает комариных личинок.
Так и появилась та благословенная, богатая Грузия, образ которой памятен тем, кто застал еще Советский Союз…
Была проведена модернизация угольной промышленности Грузии и Чиатурских марганцевых рудников. В Закавказье был построен ряд предприятий пищевой, легкой, строительной промышленности, машиностроительные заводы, осуществлена реконструкция и расширение Бакинских нефтепромыслов. За нефтяной промышленностью Берия надзирал с особым знанием дела, благодаря своему техническому образованию. По его инициативе началась добыча нефти на шельфе Каспийского моря, причем эта идея была воспринята не сразу. Находились даже желающие обвинить Лаврентия Павловича во вредительстве и намеренной пустой трате народных денег на немыслимое дело — установку в море буровых вышек…
В декабре 1939 года вышло постановление политбюро ЦК ВКП(б), гласившее: «Удовлетворить ходатайство железнодорожников Тбилисского ж. д. узла о присвоении Закавказской жел. дороге имени тов. Берия Л. П.».
Как прекрасно наше небо,Край счастливый расцветает,Лучезарною звездоюДруг наш Берия сияет.От каспийских волн до ПонтаДал он знанья свет горящий.Он трудящихся любимец,Для врагов же — меч разящий.Всех народов закавказскихОн — учитель, друг любимый,Дал им счастье, дал им радостьДружбы братской, нерушимой.Ереван, Баку, ТбилисиОн связал любовью чистой.Ярко светит над страноюГений Сталина лучистый.(Константин Поцхверашвили, пер. на рус. А. Канчели)
Нарастающая близость к Сталину
Берия показал себя не только как крепкий хозяйственник, но и верный сталинец, что было отмечено вождем, наконец-то явственно почтившим Лаврентия Павловича своим доверием. Так тридцатичетырехлетний Берия 10 марта 1933 года получил доступ к высшим государственным и партийным секретам. В этот день секретариат ЦК ВКП(б) включил товарища Берию в список рассылки материалов, направляемых членам ЦК. В эту рассылку включались протоколы заседаний политбюро, оргбюро, секретариата ЦК. А через несколько месяцев, на XVII съезде ВКП(б), Берия стал членом ЦК ВКП(б). Вскоре после этого, отдавая должное чекистскому опыту Лаврентия Павловича, по решению политбюро ЦК ВКП(б) Берия стал членом комиссии (председатель — Л. М. Каганович), которая занималась разработкой проекта Положения об НКВД СССР и Особом совещании НКВД СССР.
В декабре 1934 года Берия был приглашен и присутствовал на приеме у вождя, данном в честь его 55-летия. Через три месяца был избран членом ЦИК СССР и его президиума, а через несколько дней, на свое тридцатишестилетие (совпадение?), Берия был награжден орденом Ленина.
Но и сам Берия постоянно, даже в мелочах, проявлял лояльность по отношению к Сталину — будь то первому лицу в государстве, будь то «простому человеку». Поэтому чуткий Лаврентий Павлович организовал замечательный музей вождя народов на его родине в Гори и всячески окружал заботой мать дорогого Иосифа Виссарионовича, проживавшую в Грузии.
Л. Марку при работе над книгой «Сталин. Личная жизнь» использовала не только архивные документы, но и общалась с внучками и внуком, племянницей (Кирой Аллилуевой), бывшим зятем (Григорием Морозовым) Сталина, поделившимися своими воспоминаниями и передавшими рассказы родственников. В тексте говорится о самых важнейших событиях в жизни Сталина, Российской империи и СССР, в мельчайших деталях отслеживается связь между историей страны и личной биографией вождя. «Еще одним грузом семейной ответственности, давившим на Сталина, была его мать, которая жила, полузабытая, в далекой Грузии. Сталин поручил Берии и его жене Нино, еще находившимся в Закавказье, внимательно следить за тем, чтобы эта одинокая пожилая женщина ни в чем не нуждалась и чтобы к ней приходили самые лучшие врачи. К ней регулярно наведывались местные руководители и высокопоставленные чиновники из Москвы: визит к матери Сталина стал своего рода обязательным местным ритуалом…» Сталин писал ей письма, но, несмотря на то что он приказал о ней заботиться, пожилая одинокая женщина была лишена именно родственной заботы. Ее здоровье постоянно ухудшалось, она выходила на улицу, только чтобы посетить церковь…
В июне 1935 года навестить ее приехали два внука и внучка. Но остановились Яков, Василий и Светлана Сталины на квартире у Берии. «Пробыв в Тбилиси целую неделю, они повидались со своей бабушкой лишь один раз. Общаться с ней им было трудно: Кеке ни слова не говорила по-русски. Ее маленькая темная комната, окно которой выходило во внутренний дворик, очень резко контрастировала с просторными помещениями старинных правительственных дворцов. Обстановка в этой комнате была нищенской. Дети Сталина — а особенно Светлана — были поражены ее непритязательным образом жизни, старомодностью окружающей ее обстановки…»
Когда в мае 1937 года она умерла, то сын на похороны не приехал, но прислал венок с надписью по-русски и по-грузински: «Дорогой и любимой матери от ее сына Иосифа Джугашвили (от Сталина)». Организацией похорон занимались Лаврентий Павлович и его доверенные люди…
Кроме того, двоюродная сестра жены Берии, сотрудник органов, Александра Накашидзе, с 1937 по 1943 год работала сестрой-хозяйкой в доме Сталина. На это ответственное место ее устроил Берия. О ее деятельности сохранились два ярких комментария — в книге Лины Тарховой[28]: «Вошла лейтенантом, вышла — майором госбезопасности. Такой рост по службе был оплачен неусыпными трудами. Накашидзе почти не выпускала Светлану Аллилуеву из поля зрения. Она ходила со Светланой в театры, она же контролировала общение девочки с подругами». Другой комментарий, Варвары Самсоновой[29], не менее красноречив: «Сестра-хозяйка» не умела ни готовить, ни вести дом. Плохо говорила по-русски, хотя пыталась проверять тетрадки Светланы. Главной ее обязанностью было — соглядатайство. Она шпионила за всеми — Анной Сергеевной, Евгенией Александровной, детьми и «стучала» Берии и Власику. Саша была молода, смешлива, довольно добродушна и вначале понравилась Светлане. Стукачкой, доносчицей она стала позднее, когда Светлана влюбилась. Никашидзе слишком ретиво исполняла свои обязанности — подслушивала телефонные разговоры своей подопечной, рылась в ее столе, читала письма. Светлана ее возненавидела».
Берия и Сталин: отсутствие взаимных иллюзий
Можно подчеркнуть, Лаврентий Павлович являлся одним из немногих приближенных Сталина, ни разу не примыкавшим ни к какой оппозиции, ни к линии партии, ни к Сталину. Поэтому «модные ярлыки» «троцкиста» или «бухаринца» к нему не применялись даже на июльском Пленуме 1953 года, готовом обвинить Берию во всех грехах. Речь идет не только о безусловной преданности Сталину (что в начале 50-х годов вызывало некие сомнения), но и об особенности характера самого Берии — он был прагматиком, технократом, верящим в силу действий, а не преимущества идеологий. Поэтому он безо всякой жалости занимался организацией репрессий против представителей как левого, так и правого уклона. Берия не просто шел по головам — он понимал, что безусловная верность Сталину — это лишь одно из условий для восхождения на вершину власти, ибо верными Сталину до гроба были многие казненные и сосланные в лагеря.
Другим условием была нужность вождю — но и даже это не давало гарантий пребывания у власти и безопасной жизни. Сталин периодически менял свои «инструменты» (в первую очередь это касалось руководства спецслужб и кадров), чтобы они не смогли приобрести никакой самостоятельной власти. После снятия даже всемогущего министра (того же Виктора Абакумова) он моментально превращался в ничто, вокруг него образовывалась пустота — никто, даже те, кто был обязан ему жизнью, не хотели быть рядом, чтобы не попасть под неизбежный карающий удар с кремлевского олимпа. Власть Сталина держалась на том, что он практически любого за очень короткий промежуток времени мог обратить во прах. И Берия это знал лучше других и поэтому не переоценивал значения своей роли (как это случалось с тем же Ежовым, обладателем «ежовых рукавиц») и периодически «уходил в тень», в том числе занимаясь атомным проектом — нужным стране. Но при этом не требующим от Берии публичности, присущей этапам борьбы с внутренними и внешними врагами…
О том, как разворачивалась борьба за власть на советском олимпе, подробно вспоминал Анастас Микоян в своих мемуарах «Так было. Размышления о минувшем», где описаны и заседания политбюро, и то, как, казалось бы, буднично проходили репрессии и бесследно исчезали люди, которые еще недавно казались незаменимыми. Одной из первых жертв схватки за власть стал старый большевик и доверенное лицо Сталина — Серго Орджоникидзе — после того, как в 1931 году Берия стал руководителем Компартии Грузии, по мнению Микояна, и началась травля Орджоникидзе: «Берия раньше, приезжая в Москву, тоже заходил к Серго, пользовался его советами. Но как только достиг своей цели, стал игнорировать Орджоникидзе и со временем добился того, что другие работники Закавказья тоже оборвали всякие связи с Орджоникидзе. Сам факт такого резкого изменения отношения к нему тяжело отразился на впечатлительной натуре. Он понимал, что все это не могло быть без ведома Сталина. Берия не осмелился бы на такой шаг. Он, видимо, наговорил Сталину о том, что товарищи ходят к Орджоникидзе за советами и т. д., и добился согласия на то, чтобы оборвать эти связи. При этом ни Берия, ни Сталин прямо с Серго на эту тему не поговорили ни на Политбюро, ни лично…» Потом Серго жаловался Микояну на то, что, даже не поставив его в известность, был арестован и исключен из партии его младший брат — Папулия Орджоникидзе, занимавший должность начальника Закавказской железной дороги. Он был горяч, несдержан на язык, и к тому же открыто выступал на партийных собраниях против репрессивных действий Берии. В 1936 году Папулия Орджоникидзе был с ведома Сталина расстрелян.
По мнению А. Микояна, негативную роль в гибели Серго Орджоникидзе сыграл именно Лаврентий Берия: «Закавказские товарищи, которые работали вместе с Серго, с приходом Берии были сняты с постов, но многие из них находились в Москве — Орахелашвили, Гогоберидзе и другие. Берия хотел упрочить свое положение, избавиться от них и добился этого.
Он добивался того, чтобы всех знавших его кавказских товарищей в Москве не было, чтобы в ЦК не могла попасть информация о его деятельности. А все эти люди были близки Серго Орджоникидзе…»
Глава 4. Тень вождя народовБольшой террор до Берии. Создание НКВД
10 июля 1934 года было принято постановление ЦИК СССР «Об образовании общесоюзного Народного комиссариата внутренних дел». В его составе одновременно были созданы Главные управления, которые отвечали за следующие направления деятельности: государственную безопасность, милицию, пограничную и внутреннюю охрану, пожарную охрану, исправительно-трудовые лагеря и трудовые поселения.
Тогда же была учреждена должность народного комиссара внутренних дел СССР, которую занял Генрих Ягода (Енох Иегода), продержавшийся на своем посту до осени 1936 года. Ягода официально был признан видным организатором «социалистической индустрии тайги и Севера», что означало освоение диких и далеких, но нужных для промышленного использования мест силами заключенных ГУЛАГа, попавших в лагеря часто даже без суда, а по решению так называемых «троек».
Убийство Кирова
Иной раз и впрямь могло показаться, что жить в Стране Советов стало лучше и веселее. 28 ноября 1934 года завершился пленум ЦК ВКП(б), среди решений которого была отмена продовольственных карточек с 1 января 1935 года.
Переводчик Сталина Валентин Бережков со слов Микояна рассказывал об этом: «…путем строжайшей экономии и одновременного наращивания производства удалось накопить большие запасы продуктов и товаров народного потребления. Сталин лично следил за этим и строго наказывал нерадивых производственников. Провели огромную работу по доставке всего этого к местам назначения, оборудовали склады и холодильники, обеспечили транспорт для развоза по магазинам, особенно в пиковый первоначальный период, когда люди еще не поверили в стабильность рынка. Заранее отремонтировали и красиво оформили магазины, мобилизовали продавцов на специальные курсы. И строго предупредили работников торговли, что за малейшее злоупотребление, сокрытие товаров и спекуляцию те ответят головой. Пришлось нескольких нарушителей расстрелять. Но главное — не растягивать снабжение, не выдавать его по чайной ложке, а выбросить в один день во все промышленные центры. Только это могло дать нужный эффект».
Бережков писал: «Если перечислить продукты, напитки и товары, которые в 1935 году появились в магазинах, то мой советский современник, пожалуй, не поверит. В деревянных кадках стояла черная и красная икра по вполне доступной цене. На прилавках лежали огромные туши лососины и семги, мясо самых различных сортов, окорока, поросята, колбасы, названия которых теперь никто не знает, сыры, фрукты, ягоды — все это можно было купить без всякой очереди и в любом количестве. Даже на станциях метро стояли ларьки с колбасами, ветчиной, сырами, готовыми бутербродами и различной кулинарией. На больших противнях были разложены отбивные и антрекоты…»
В работе того пленума принимал участие первый секретарь Ленинградского обкома и горкома ВКП(б) Сергей Киров. После завершения пленума Киров зашел в гости к Сталину и из его квартиры позвонил в Ленинград, распорядившись подготовить собрание партийного актива по итогам пленума к 1 декабря. После этого Сталин проводил Кирова на вокзал до самого поезда (глава ленинградских коммунистов должен был ехать на «Красной стреле»). Это была их последняя встреча — 1 декабря Киров был убит то ли возле собственного кабинета, то ли внутри и в откровенно пикантной ситуации с чужой женой — застрелен обманутым мужем. Современные исследователи считают весьма вероятной именно бытовую версию убийства из ревности. Но в то время виновниками были признаны представители «троцкистско-зиновьевского центра», прежде всего Зиновьев и Каменев. Впоследствии в организации убийства Кирова обвиняли самого Сталина. А Светлана Сталина в мемуарах возложила вину за убийство Кирова на Берию.
Никаких свидетельств, подтверждающих вину Сталина, не было найдено ни при Хрущеве, который эту версию и озвучил, ни впоследствии. А сын Лаврентия Павловича вспоминал: «Когда убили Кирова, отец работал в Грузии, но позднее рассказывал, что никакого заговора, как писали газеты, не было. Убийца — одиночка. Уже возглавив НКВД, отец, разумеется, возвратился к этой трагической истории и попытался восстановить детали случившегося, но каких-либо документов, позволяющих трактовать смерть Сергея Мироновича иначе, не нашел».
У большинства имя Сергея Кирова ассоциируется лишь с Ленинградом. Но руководство тамошней парторганизацией было лишь одним из моментов (как оказалось, последним) его карьеры. А вот дореволюционная деятельность большевика-подпольщика Кирова разворачивалась в основном на Кавказе. Потом после революции он стал членом Реввоенсовета и 28 апреля 1920 года с Красной армией вошел в Баку. В июне 1920 года он был назначен полпредом Советской России в Грузии — тогда-то он и вытаскивал, согласно официальной биографии, Берию из тюрьмы. А в 1921 году Киров стал первым секретарем ЦК компартии Азербайджана…
Что и о ком он мог в этом качестве узнать?
19 января 1935 года в большинство партийных организаций СССР поступил текст утвержденного накануне ЦК ВКП(б) закрытого письма «Уроки событий, связанных с злодейским убийством тов. Кирова». Целью этого послания была заявлена политическая оценка упомянутых событий и подведение итогов. Зиновьевцы из так называемого «Ленинградского центра» (и «Московского», который «не знал, по-видимому, о подготовлявшемся убийстве т. Кирова, но наверное знал о террористических настроениях «Ленинградского центра» и разжигал эти настроения»), признанные виновными в организации убийства, именовались в тексте не иначе как выродками. Немало ругани досталось и питерским чекистам, которые за три недели до убийства поймали будущего убийцу Николаева, когда он кинулся к Кирову, садившемуся в машину, но потом отпустили его, увидев предъявленный партбилет.
26 января 1935 года Сталин подписал постановление политбюро ЦК ВКП(б), согласно которому почти семьсот бывших сторонников Г. Е. Зиновьева надлежало выслать из Ленинграда в отдаленные края — а именно на север Сибири и в Якутию. Срок ссылки предполагался не менее трех лет. А свыше трехсот бывших оппозиционеров были просто переведены на партийную работу в разные, далекие от центра места. Этому предшествовала разработка «зиновьевского следа» в убийстве Кирова, арест самих Каменева и Зиновьева, несмотря на то что они еще раньше публично покаялись за свою оппозиционность. В конце декабря были приговорены к расстрелу четырнадцать человек, непосредственно обвиненных в причастности к убийству Кирова.
25 мая 1935 года в Советском Союзе прекратило свое существование Всесоюзное общество старых большевиков. Оно было создано в 1922 году по инициативе ряда заслуженных партийцев с еще дореволюционным стажем. Необходимым условием для вступления в него был восемнадцатилетний непрерывный партийный стаж. Соответственно, в момент основания общества на членство могли рассчитывать только те, кто вступил в Российскую социал-демократическую рабочую партию, впоследствии ВКП(б), еще до первой русской революции. Таковых в 1922 году набралось менее семидесяти человек.
Члены общества занимались сбором материалов по истории революции, выступали с лекциями, проводили встречи с молодежью. Одно время даже выпускался альманах «Старый большевик». Но в середине 1930-х годов подобная организация оказалась лишней и была ликвидирована.
9 июня 1935 года руководством Советского Союза был принят закон, согласно которому советские граждане, пытавшиеся нелегально перейти границу с другими странами, подлежали наказанию в виде смертной казни. При этом уголовному преследованию подлежали и близкие родственники сбежавших (как, впрочем, и пытавшихся сбежать) — во-первых, за недоносительство, а во-вторых — за недостаточную воспитательную работу.
Одной из причин введения столь сурового наказания за побег была боязнь Сталина, что из-за голода, существовавшего на отдельных территориях, люди попытаются массово бежать из страны. На самом же деле беглецы из голодных мест пытались перебраться в большие города и устроиться на любую работу, что было тоже непросто, поскольку крестьяне не имели паспортов.
За рубеж пыталась бежать (и довольно успешно) часть бывших белых и царских офицеров и интеллигентов, опасавшихся дальнейших репрессий и к тому же имевших родственников на Западе. Обычно этот контингент переходил границу при помощи контрабандистов.
После смерти И. Сталина расстрел за попытку (как и само бегство) за границу был заменен тюремным заключением.
Массовые репрессии
В феврале 1937 года газета «Известия» опубликовала такие стихи известного поэта Василия Лебедева-Кумача:
Как колокол набатный, прогуделаСтрана, от возмущения дрожа.Спасибо вам, бойцы Наркомвнудела,Республики великой сторожа!Предателей блудливая породаГрозить не будет жизни и труду.От всей души советского народаСпасибо пролетарскому суду!2 июля 1937 года в СССР было принято постановление политбюро «Об антисоветских элементах», в котором указывалось о необходимости отправки секретарям обкомов, крайкомов, ЦК нацкомпартий телеграмм со следующими указаниями: «ЦК ВКП(б) предлагает всем секретарям областных и краевых организаций и всем областным, краевым и республиканским представителям НКВД взять на учет всех возвратившихся на родину кулаков и уголовников с тем, чтобы наиболее враждебные из них были немедленно арестованы и были расстреляны в порядке административного проведения их дел через тройки, а остальные менее активные, но все же враждебные элементы были бы переписаны и высланы в районы по указанию НКВД». От получателей телеграмм требовалось в течение пяти дней отправить в ЦК не только списки троек, но число людей, подлежащих как расстрелу, так и выселению.
Именно рассылку этой телеграммы (а значит, и ее предстоявшее исполнение) можно считать началом массовых сталинских репрессий (Большого террора) и правового бесправия советских граждан — становилось достаточно, чтобы тебя внесли в репрессивные списки, и никакой закон больше тебя не защищал…
Еще до той самой телеграммы, 28 мая 1937 года, был арестован Семен Григорьевич Фирин (настоящая фамилия — Пупко). Он имел звание старшего майора госбезопасности, а известность приобрел в качестве начальника строительства Беломорско-Балтийского канала в 1930–1932 годах. Был также заместителем начальника ГУЛАГа и начальником Дмитлага, созданного для строительства канала Москва — Волга, входил в редакторский коллектив книги о Беломорканале — «Канал имени Сталина».
Александр Солженицын в своей книге «Архипелаг ГУЛАГ» отнес Фирина к числу «главных надсмотрщиков Беломора», назвав его одним из тех, на чьей совести «за каждым тысяч по тридцать жизней». Но Фирин ненадолго отстал от сгинувших при нем в ГУЛАГе — арестованный в мае, он был вскоре приговорен к смерти и 14 августа расстрелян на полигоне Коммунарка в Подмосковье.
Заговор маршалов
В середине 1937 года в Красной армии начались массовые репрессии против комсостава. 11 июня 1937 года состоялось заседание Специального судебного присутствия Верховного суда СССР по делу «антисоветской троцкистской военной организации» или «делу Тухачевского», согласно которому ряд высокопоставленных офицеров Красной армии обвинялись в заговоре с намерением захватить власть в стране. Среди обвиняемых были маршал Тухачевский, командармы Якир, Уборевич и Корк, а также председатель Центрального совета Осоавиахима Эйдеман, военный атташе при полпредстве СССР в Великобритании Путна и другие.
Судебное заседание заняло всего один день, обвинение было признано доказанным. В числе преступлений значилась связь с изгнанным из страны Львом Троцким, подготовка захвата Кремля силой оружия, терроризм, военный саботаж, шпионаж в пользу Германии. Все обвиняемые были приговорены к смертной казни и расстреляны в ночь на 12 июня.
Еще до этого 31 мая 1937 года в Москве в своей квартире застрелился видный советский военный деятель, армейский комиссар первого ранга Ян Гамарник. Причиной самоубийства стало принятое накануне решение политбюро ЦК ВКП(б) об отстранении Гамарника от работы в Наркомате обороны и исключении его из состава Военного совета. Кроме этого приказом народного комиссара обороны Гамарник был уволен из РККА вообще. А поводом для столь суровых оргвыводов стало его заступничество за Тухачевского.
Гамарник по болезни находился дома, и 31 мая к нему приехали замначальника Политуправления РККА Булин и управляющий делами Наркомата обороны Смородинов, которые и сообщили обо всех решениях. Понимая, что в ближайшее время он будет арестован, Гамарник застрелился сразу после ухода посланцев Ворошилова.
Сталин пообещал разгромить внутренних врагов Страны Советов еще раньше. Недаром начальник Разведуправления Красной армии Семен Урицкий в своем письме от 27 сентября того же года напоминал Ворошилову: «…1 мая 1937 г. после парада у Вас на квартире вождь сказал, что враги будут разоблачены, партия их сотрет в порошок, и поднял тост за тех, кто, оставаясь верным, достойно займет свое место за славным столом в октябрьскую годовщину».
Племяннику покойного председателя Петроградской ЧК верноподданнические заявления не слишком помогли — не прошло и полутора месяцев с момента написания этого письма, как сам Урицкий был арестован, обвинен в шпионаже и антисоветском военном заговоре и после жестокого следствия расстрелян.
Московские и другие процессы
1 ноября 1937 года тогдашнее руководство НКВД во главе с Николаем Ежовым составило список обвиняемых, которых планировалось приговорить к смертной казни на закрытом заседании Военной коллегии Верховного суда СССР. Поскольку это происходило в разгар борьбы с так называемыми троцкистами, то и в список попали те, кто был обвинен в причастности к «троцкистскому заговору». К этому моменту состоялись уже два судебных процесса над троцкистами, были осуждены и расстреляны Зиновьев, Каменев, Радек, Пятаков. Из подписанного Сталиным списка от 1 ноября были вычеркнуты несколько имен — их вождь намеревался судить публично, что и произошло в марте 1938 года (процесс по делу «Антисоветского право-троцкистского блока», или Третий московский процесс).
17 января 1938 года был избран Президиум Верховного Совета СССР. Это был Верховный Совет первого созыва, учрежденный новой Конституцией СССР 1936 года как высший представительный и законодательный орган государственной власти в стране. Он пришел на смену прежним высшим управляющим органам — Съезду Советов и Центральному исполнительному комитету, деятельность которых официально прекратилась с началом в январе 1938 года первой сессии Верховного Совета. Выборы в Верховный Совет прошли за месяц до того. Президиум (председатель, 11 (впоследствии 15) заместителей, 24 члена) должен был избираться из числа депутатов в начале работы Верховного Совета каждого созыва, что и было исполнено. 17 января 1938 года председателем был избран Михаил Калинин, а одним из членов Президиума стал Лаврентий Берия.
Среди аргументов сторонников «непричастности» Берии к массовым репрессиям 1937–1938 годов в масштабе уже всей страны — Берия стал наркомом внутренних дел СССР только 25 ноября 1938 года, сменив на этом посту «кровавого карлика» Ежова. Но и будучи заместителем наркома, Берия успешно занимался организацией репрессий. Среди прочих до наших дней дошел красноречивый документ:
«Спецсообщение Н. И. Ежова и Л. П. Берия И. В. Сталину с приложением следственных материалов на М. Е. Кольцова
27.09.1938
Сов. секретно
Секретарю ЦК ВКП(б) тов. Сталину
Направляем Вам справку по агентурным и следственным материалам на Кольцова (Фридлянда) Михаила Ефимовича — журналиста.
Народный комиссар внутренних дел Союза ССР Ежов
Начальник ГУГБ УГБ НКВД СССР Берия
СПРАВКА
Кольцов (Фридлянд) Михаил Ефимович — журналист, член ВКП(б), депутат Верховного Совета РСФСР.
В 1918–1919 гг. Кольцов сотрудничает в газете ярко выраженного контрреволюционного направления «Киевское эхо». Содержание статей Кольцова того периода характеризуется «жалостью» к врагам революции, смакованием «жестокостей» большевиков и пасквилянтством.
В № 1 «Киевское эхо» от 13 января 1919 года в статье, озаглавленной «Жалость», Кольцов писал: «Семьи осужденных или сами расстреливаемые ползали у ног красноармейцев, плакали, рвали на себе волосы, умоляли о пощаде и жалости. В этих случаях расстрел был особенно жестоким и потрясающим».
«Я был в Москве: мне нужно было разделываться за фельетон о чрезвычайке, напечатанный в одной из московских газет. Я провел на Лубянке пятнадцать жутких и душных минут».
В 1921 году, будучи направленным НКИД в Прагу для работы в газете «Новый путь», Кольцов получал письма от кадетского журналиста Полякова-Литовцева, встречался с белоэмигрантскими журналистами, в частности с Петром Пильским.
В 1930–1931 годах под влиянием критики в связи с «зеленым голодом» Кольцов был настроен оппозиционно:
«Колебания он испытывал вправо. Именно тогда я встретил у Кольцова вернувшегося из ссылки Марецкого, Кольцов отзывался о нем хорошо, говорил, что Марецкий очень нуждается. Кольцов часто рассказывал о голоде, недовольстве и волнениях среди крестьян в связи с перегибами в колхозной политике».
В связи с арестами врагов народа Антонова-Овсеенко и других Кольцов высказывал большое смятение и растерянность.
Зимой 1937–1938 гг., проходя мимо дачи Серебрякова, Кольцов с сожалением и грустью сказал:
«Да, опрокинулся Серебряков. Теперь ему больше ничего не надо: ни дачи, ни участка, ни сада, ни площадки.
Мне Наркомвнудел предлагает дачу из тех, что конфискованы, но я не хочу брать. Не могу. Пусть это донкихотство, но щепетильность моя не дает мне принять в дар то, что у другого взято таким путем».
После приезда из Испании Кольцов говорил:
«Приехав сюда, я почувствовал буквально на своих плечах, как тяжела обстановка. Раньше, бывало, спрашиваешь о человеке, как он поживает, где работает? Сейчас, увы, я сразу выучился применять эту печальную формулу: «А у него все в порядке?»
…Рассказывая свои впечатления о процессе правотроцкистского блока, КОЛЬЦОВ говорил:
«Подумать только, председатель Совнаркома Рыков был корреспондентом паршивого «Социалистического вестника» и делал ставку на несчастного Дана. Или Чернов — один из весьма крупных государственных чиновников. Выезжает впервые за границу на один месяц и успевает быть завербованным, аккуратно заполнить шпионские анкеты, получить кличку «Рейнгольда» и все это запыхаясь от спешки, в несколько дней. В Москве к Чернову является Райвид, кличет его как собаку «Рейнгольд», а наш нарком — ручки по швам. Или Раковский. Выезжает в Токио на 8 дней и быстро становится японским шпионом».
По ряду агентурных сообщений Кольцов неоднократно присутствовал, когда его брат, художник Борис Ефимов, высказывал неприкрытые антисоветские настроения и взгляды.
Начальник 4-го отдела 1-го управления НКВД
старший майор государственной безопасности Кобулов».
Михаил Кольцов, арестованный 14 декабря 1938 года, на суде отказался от данных им на следствии показаний, объяснив, что они были даны им под пытками. Был приговорен 1 февраля 1940 года к высшей мере наказания. Посмертно реабилитирован.
Но часто НКВД приходилось обращать свой взор и на хозяйственные проблемы, где становилось ясно — на фоне обычного разгильдяйства никакой контрреволюции не надо. Но об этом, разумеется, в такой форме никто говорить не смел…
«23 октября 1938 г.
По сообщениям с мест, в ряде областей отмечается значительная порча зерна нового урожая.
1. В Оренбургской обл. на элеваторах и пристанционных пунктах на 15 октября с. г. скопилось свыше 540 тыс. т хлеба, принятого в счет хлебопоставок. На площадках и в буртах сложено до 95 тыс. т. На станциях Теренсай, Чебеньки, Сорочинская, Платовка, Карбала, Сагаряк и Ново-Сергиевка Оренбургской железной дороги на земле лежит до 9721 т зерна. Зерно на земле и на площадках ничем не прикрыто, брезенты отсутствуют, хлеб от дождя и сырой погоды портится. Скопление хлеба объясняется невыполнением железной дорогой плана подачи вагонов: в сентябре не додано 1500 вагонов, в октябре, при плане в 4200 вагонов, к 15 октября дано только 2037 вагонов. В сентябре должно быть вывезено 127 900 т, отгружено же 92 600; в октябре, при плане вывоза в 91 923 т, за пятнадцать дней отгружено 33 339 т зерна.
С другой стороны, областные организации не уделяют внимания к изысканию дополнительной складской площади и к окончанию строительства складов, хотя строительный материал имеется. Вместо 29 складов, емкостью в 58 тыс. т, построено только 4 склада, емкостью 7 тыс. т; не закончено строительство Саринского и Заглядинского элеваторов. Местами стихийно и не без ведома Облзаготзерно начинают возникать глубинные пункты. В Ташлинском районе в 90 км от железной дороги уже скопилось до 80 тыс. т зерна.
2. Одновременно в Омской и Новосибирской областях, в Красноярском и Алтайском краях также имеет место значительная порча зерна нового урожая на колхозных токах. Намолоченное зерно лежит в поле под открытым небом, не провеивается, не просушивается, на токи заходит скот, разбивает вороха зерна, втаптывает его в землю.
Выборочной проверкой установлено: а) по 15 колхозам 6 районов Новосибирской обл. совершенно испорчено свыше 10 тыс. ц зерна нового урожая; б) на колхозных токах Исетского района Омской обл. лежит около 200 тыс. ц зерна; по 5 колхозам выявлено 1150 ц сгнившего зерна; в) по колхозам трех районов Алтайского края испорчено до 37 тыс. ц зерна; г) по 4 колхозам двух районов Красноярского края испорчено свыше 1 тыс. ц зерна.
Основной причиной порчи зерна на колхозных токах является неорганизованность уборочных работ. Некоторые руководители районов порчу воспринимают как неизбежное явление, с которым невозможно бороться.
Зам. народного комиссара внутренних дел Союза ССР Берия».
18 января 1938 года нарком внутренних дел Ежов собрал экстренное совещание, на котором сообщил подчиненным, что первоочередной задачей сейчас становится выявление бывших членов партии социалистов-революционеров, занимающихся контрреволюционной деятельностью. Да и просто бывших эсеров, как таковых. Причиной стала полученная наркомом записка Сталина: «Сообщаю для ориентировки, что в свое время эсеры были очень сильны в Саратове, в Тамбове, на Украине, в армии (комсостав), в Ташкенте и вообще в Средней Азии, на Бакинских электростанциях, где они и теперь сидят и вредят в нефтепромышленности». Вождь гневался на Ежова за то, что тот позволяет эсерам, будь они левые или правые, водить НКВД за нос, и требовал в ближайшее время представить ему списки бывших эсеров, которые находятся на военной службе и в гражданских учреждениях.
«Сталин — Ежову 17 января 1938 года
1. Линия эсеров (левых и правых вместе) не размотана. Фишман, Паскуцкий водят НКВД за нос. Если бы Белов сам не стал разматываться по линии эсеров, НКВД сидел бы в потемках. Белов сказал кое-что, но не все сказал. Паскуцкий, Урицкий и Фишман должны дополнить Белова. Нужно иметь в виду, что эсеров в нашей армии и вне армии сохранилось у нас немало. Есть у НКВД учет эсеров («бывших») в армии? Я бы хотел его получить и поскорее. Есть у НКВД учет «бывш.» эсеров вне армии (в гражданских учреждениях)? Я бы хотел также получить его недели через 2–3.
2. Что сделано по выявлению эсеров на основании известного показания Рыскулова?
3. Что сделано по выявлению и аресту всех иранцев в Баку и в Азербайджане?
4. Сообщаю для ориентировки, что в свое время эсеры были очень сильны в Саратове, в Тамбове, на Украине, в армии (комсостав), в Ташкенте и вообще в Средней Азии, на Бакинских электростанциях, где они и теперь сидят и вредят в нефтепромышленности.
Нужно действовать поживее и потолковее.
5. Очень важная задача: укрепить области ДВК новыми чекистскими силами со стороны. Это гораздо важнее, чем укрепление областей Казахстана, которое можно сделать в следующую очередь».
21 мая 1938 года Народный комиссариат внутренних дел (НКВД) СССР принял особую инструкцию, которая предписывала так называемым «милицейским тройкам», созданным тремя годами ранее, отказаться от кампанейщины и массовых облав на «врагов народа» и тех лиц, кто попадал под категорию «социально опасные». Аресты следовало проводить в рабочем порядке, повседневно и буднично. Отмечалось, что система «кампаний по выявлению», а также установленные лимиты на осуждение всевозможных внутренних врагов способствовали арестам и приговорам в отношении невиновных граждан, которые ранее имели мелкие неприятности с милицией, но никак не были связаны с организованной преступностью.
Случалось и так, что хватали и приговаривали к заключению людей, всего лишь обратившихся в милицию с заявлением об утере или краже паспорта.
Одновременно с этим реальные матерые уголовники часто получали минимально возможные сроки с формулировкой «нарушение паспортного режима».
10 июня 1938 года было издано постановление политбюро о переселении китайцев с Дальнего Востока в Синьцзянь. В нем указывалось, что это переселение должно быть добровольным, но при этом подчеркивалось, что арестованные китайцы (кроме осужденных советским судом) подлежали принудительной высылке вместе со своими семьями и имуществом. Согласно дошедшей до наших дней статистике, после принятия постановления в течение двух месяцев было освобождено 2853 китайца, умерло в заключении не менее 100 человек и было расстреляно свыше 750 человек, выселено — 7130 человек.
Китайцы, не пожелавшие вернуться на родину и принявшие советское гражданство, были отправлены в Хабаровск и в Казахстан. Проведение этих мероприятий официально обосновывалось заботой о безопасности советских границ, но в итоге вызвало международное осуждение — как репрессии.
Пропаганда усердно подстегивала истерию поиска врагов. В ноябре 1938 года газета «Известия» писала: «Быть бдительным — это значит не только уметь разоблачить замаскировавшегося врага, но и уметь закрыть все щели, через которые может проникнуть иностранный разведчик. Вот, например, невинный на первый взгляд «Сборник упражнений по стилистике», выпущенный Учпедгизом в 1936 году. В этом учебнике содержались такие «упражнения»:
«26. Написать сочинение (описание) в деловом тоне: «Завод, на котором работает мой отец (брат, мать)», ответив на вопросы: Где находится?
Величина (в сравнении, например, с другим заводом, лежащим в этом же районе)?
Кем был основан и когда?
Какие пути ведут к заводу (есть ли железнодорожная ветка, проходит ли поблизости от завода трамвай)?
Какой силы машины и какие двигатели (паровой, газовый, электрический и т. д.)? Какое сырье перерабатывает?
Что завод производит?
И т. д.».
Располагая таким «учебником», шпиону остается только заняться «преподаванием» стилистики…»
Журнал «Огонек» тоже не отставал: «Враги нащупывают у нас самые слабые места. Одна наша комсомолка, хорошая спортсменка, красивая девушка, часто рассказывала своим подругам, что ее муж часто уговаривает ее оставить общественную жизнь в комсомоле.
Разговаривая с ней, я спросила: «А с комсомольским билетом у тебя все в порядке?»
Галина испуганно посмотрела на меня и сказала запинаясь:
— Потеряла я его. В Стрельне была на гулянье и потеряла…
— Так чего же ты молчала? — крикнула я, не сдержавшись. — Может быть, твоим билетом воспользовался враг? Может быть, твой муж украл у тебя билет, чтобы оторвать тебя от организации?
Впоследствии оказалось, что это действительно враг народа».
17 ноября 1938 года Совнарком СССР и ЦК ВКП(б) выпустили «Постановление об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия». В документе было отмечено, что за предыдущие два года «органы НКВД проделали большую работу по разгрому врагов народа и очистке СССР от многочисленных шпионских, террористических, диверсионных и вредительских кадров из троцкистов, бухаринцев, эсеров, меньшевиков, буржуазных националистов, белогвардейцев, беглых кулаков и уголовников». Однако далее говорилось, что те самые разномастные враги, пробравшись в сами органы, стали способствовать нарушению законности и массовым репрессиям против честных людей. Постановлением ликвидировались так называемые внесудебные тройки и запрещались массовые аресты и высылки.
«Уничтожить выродков!
Надо помнить совет тов. Вышинского: «Разведчики шныряют взад и вперед, в трамваях, в театре, в кино, в пивнушке. Заводят знакомство и с трезвыми и с подвыпившими, и с серьезными и с несерьезными людьми, с бессовестными негодяями и с «совестливыми» людьми. С серьезными — знакомства серьезные, с несерьезными — несерьезные, но цель одна. Характерна история комсомольца Ф., на квартире которого частенько собрались повеселиться обширные компании. В середине ночи появился один из приятелей хозяина К., с ватагой слегка подвыпивших типов и патефоном. На рассвете одна компания удалилась, появилась другая. Какие-то малознакомые люди снова приходили с патефонами и пластинками. Утром следующего дня в квартире К. был произведен обыск. В альбоме патефонных пластинок была обнаружена пластинка «Боже, царя храни». Оказалось, что эта пластинка была умышленно оставлена здесь. Подбросивший ее наметил следующий «план»: на другой день один из его соучастников, затесавшийся в компанию друзей К., должен был, как бы случайно, обнаружить пластинку в альбоме и, «возмутясь», заявить хозяину, что он сообщит об этом в комсомольскую организацию. Если этот маневр удастся, он начнет шантажировать К., а потом и вытягивать у него шпионские сведения».
«Правда», ноябрь 1938 г.
29 ноября 1938 года на заседании Военного совета при НКО СССР Ворошилов изрек: «Весь 1937 и 1938 годы мы должны были беспощадно чистить свои ряды, безжалостно отсекая зараженные части организма до живого, здорового мяса, очищались от мерзостной предательской гнили… Достаточно сказать, что за все время мы вычистили больше четырех десятков тысяч человек. Эта цифра внушительная. Но именно потому, что, так безжалостно расправлялись, мы можем теперь с уверенностью сказать, что наши ряды крепки и что РККА сейчас имеет свой до конца преданный и честный командный и политический состав».
На местах ревнители чистоты рядов разошлись в это время так, что в январе 1938 года пленуму ЦК ВКП(б) пришлось принимать постановление «Об ошибках парторганизаций при исключении коммунистов из партии, о формально-бюрократическом отношении к апелляциям исключенных из партии и о мерах по устранению этих недостатков» с требованием «прекратить огульные репрессии». Была создана комиссия по разбору жалоб, первые же итоги ее деятельности продемонстрировали, что если продолжать в том же духе, то можно совсем остаться если не без армии вообще, то без командиров точно.
Как пишут Н.С. и Ю. Н. Черушевы в своей книге «Расстрелянная элита РККА. Комбриги и им равные», большинство репрессированных родились в 1880–1890 годах, успешно воевали в Гражданскую, получили специальное высшее образование и 1937–1938 годах попали в жернова репрессий: «Репрессиям подверглись лучшие военные кадры — образованные, подготовленные к военной деятельности, которые не допустили бы позорных провалов, имевших место в финской кампании и начальном периоде Великой Отечественной. В период репрессий они, эти кадры, осуждались на смерть по надуманным, сфальсифицированным обвинениям в шпионаже, вредительстве, принадлежности к контрреволюционным организациям…» Авторы в предисловии описывают трудности, с которыми им пришлось столкнуться при создании энциклопедии: «Во-первых, недостаточная полнота библиографических данных на некоторых лиц бригадного звена высшего командно-начальствующего состава РККА. Во-вторых, отсутствие фотографий на значительное число комбригов и им равных. Последнее обстоятельство во многом объясняется тем, что при аресте того или иного командира Красной армии и производстве обыска в его квартире, служебном кабинете или на даче в обязательном порядке изымались фотографии, в том числе и семейные. В ходе следствия эти фотоснимки нередко использовались в качестве материала для шантажа и морального давления на арестованного. После осуждения подследственного фотографии, как правило, уничтожались. Случалось так, что в период реабилитации — в 50-х гг. XX в. — жена или дети расстрелянного командира РККА не могли предоставить в военную прокуратуру его фотографию…» В послесловии авторы дают ответ на вопрос, как была готова Красная армия к финской и Великой Отечественной войне, какой опыт руководства войсками имели представители высшего комначсостава, после того как в РККА прошли репрессии. «Исторические данные таковы: накануне войны из 17 командующих военными округами (с началом боевых действий многие из них стали командармами) 12 человек имели опыт руководства округом не более одного года, а из 20 командующих армиями 13 человек (более половины) имели опыт работы на этом посту не более полугода. В среднем накануне войны 75 % командиров и 70 % политработников имели незначительный (до одного года) опыт работы в занимаемых должностях». Репрессиям подверглись лучшие кадры. К тому же «репрессии против кадров Красной армии нанесли огромный ущерб делу боевого обучения войск, привели к существенному ослаблению боеготовности частей и соединений… Перечисленные в словаре командиры, политработники и другие категории высшего комначсостава являются первостроителями Красной армии».
«В вооруженных силах было арестовано большинство командующих войсками округов и флотов, членов Военных советов, командиров корпусов, командиров и комиссаров соединений и частей… — писал в мемуарах маршал Жуков. — В стране создалась жуткая обстановка. Никто никому не доверял, люди стали бояться друг друга, избегали встреч и каких-либо разговоров, а если нужно было — старались говорить в присутствии третьих лиц — свидетелей. Развернулась небывалая клеветническая эпидемия. Клеветали зачастую на кристально честных людей, а иногда на своих близких друзей. И все это делалось из-за страха не быть заподозренным в нелояльности… В Белорусском военном округе было арестовано почти 100 процентов командиров корпусов. Вместо них были выдвинуты на корпуса командиры дивизий, уцелевшие от арестов».
До сих пор идут непримиримые споры, был ли на самом деле «заговор маршалов» против Сталина. И если да, то насколько далеко он простирался за пределы разговоров за рюмкой чая.
Существует версия, что «заговор», а точнее, открыто организованное Тухачевским недовольство было направлено против Ворошилова, смещения которого с поста наркома обороны он и потребовал от Сталина и политбюро. Было это в мае 1936 года.
И нет ничего удивительного, что Сталин увидел в этом опасность для себя самого — сначала красные маршалы будут диктовать, кому быть наркомом, а что после?.. Историю «кремлевский горец» знал неплохо, мог вспомнить и о римских преторианцах, по собственному усмотрению свергавших и возводивших на престол императоров, и о гвардии Российской империи в XVIII веке, бывшей основной движущей силой дворцовых переворотов. Вот вождь и занялся превращением офицерского корпуса в послушный механизм, не смеющий даже думать о том, чтобы выступать с политическими инициативами.
Так же спорят и о том, оказались ли именно репрессии причиной тяжелых поражений в первой половине Великой Отечественной войны. Гитлер, поначалу злорадствовавший и утверждавший, что обезглавленную Красную армию нельзя считать сколь-нибудь серьезным противником, потом принялся завистливо сетовать по поводу предусмотрительности Сталина — после того как он сам в 1944 году лишь по случайности не был убит собственными генералами.
Берия — нарком внутренних дел СССР. Конец большого террора
Однако над головой Ежова уже сгущались смертоносные тучи. Именно при нем развернулись наиболее массовые репрессии, получившие потом название Большого террора, жертвами которого при Ежове стали более шестисот тысяч человек. Но к весне 1938 года Ежов сам оказался под угрозой, как минимум, опалы — назначение его в дополнение к прежней должности наркомом водного транспорта многими, и прежде всего самим Ежовым, было воспринято как недобрый знак. А вскоре у него появился новый заместитель — Лаврентий Берия. На Ежова посыпались обвинения в некомпетентности и потворстве предателям — при нем несколько видных энкавэдэшников бежали за границу. Дело кончилось тем, что Ежов попросил освободить его от должности и, предвидя, что затем его арестуют, просил Сталина не трогать его старую мать.
23 ноября 1938 года Ежов написал «дорогому тов. Сталину» письмо, в котором пытался оправдаться на недостаточную бдительность на прежнем посту. Это произошло после разговора Ежова с самим вождем, а также с Молотовым и Ворошиловым в тот же день. В письме Ежов сетовал: «Мне не удалось в сколь-нибудь связной форме изложить и мои настроения и мои грехи перед ЦК, перед Вами. Получилось нескладно… Чувство, что недоверие, которое совершенно законно возникло у Вас против меня, не рассеялось…» Далее Ежов признавался, что весной 1938 года, когда он, оставаясь наркомом внутренних дел, получил еще и назначение в Наркомат водного транспорта, то забросил дела в НКВД и два месяца не появлялся на службе, поскольку «запарился во множестве текущих дел». А в это время его заместитель Фриновский «оттягивал чистку» и потворствовал врагам народа. Большая часть письма посвящена тому, что думал и подозревал Ежов в отношении Берии.
Письмо Ежова Сталину
«Дорогой тов. Сталин!
23-го ноября после разговоров с Вами и с т.т. Молотовым и Ворошиловым я ушел еще более расстроенным. Мне не удалось в сколь-нибудь связной форме изложить и мои настроения, и мои грехи перед ЦК, перед Вами. Получилось нескладно. Вместо облегчения еще более тяжелый осадок недосказанного, недоговоренного. Чувство, что недоверие, которое совершенно законно возникло у Вас против меня, не рассеялось, а может быть, стало даже большим. Решил поэтому написать. Когда пишешь, получается продуманнее и систематичнее.
1. О настроениях. Они в основном определялись следующими причинами:
а) После назначения меня в Н[ар]комвод в апреле месяце 1938 г. я целиком окунулся в работу Наркомата. Началась навигация при полном провале зимнего судоремонта (к началу навигации вышло не более 40 % судов, многие из них становились на повторный ремонт) — все это заставило меня отдавать почти все время Наркомводу. Во всяком случае, с 13-го апреля ровно два месяца я почти не ходил в НКВД. Через месяц я уже почувствовал нелады в работе НКВД. Все поплыло самотеком и в особенности следствие. Фриновский никогда не был полноценным замом, а здесь это сказалось вовсю. Я этого не скрывал и перед ним. Говорил в глаза. Заставлял заниматься всеми делами Наркомата, а не только ГУГБ. Практически из этого ничего не вышло. Помнится, я говорил об этом с Молотовым, однажды при Вашем очередном звонке ко мне в кабинет — говорил Вам.
Особенно, однако, чувствовалось тогда, что аппарат НКВД еще не дочищен. Я об этом также не однажды говорил Фриновскому. Просил его заняться чисткой. Просил без конца у Маленкова человека на кадры. Фриновский чистку оттягивал тоже ссылкой на отсутствие проверенного кадровика и ждал его прихода. Однажды раздраженно в присутствии многих, и Фриновского в том числе, я потребовал личные дела сотрудников тогдашнего 4-го отдела, чтобы заняться этим самому. Конечно, из этого ничего не вышло. Опять запарился во множестве текущих дел, а личные дела сотрудников продолжали лежать…
…г) Переживал и назначение в замы т. Берия. Видел в этом элемент недоверия к себе, однако думал, все пройдет. Искренне считал и считаю его крупным работником, я полагал, что он может занять пост наркома. Думал, что его назначение — подготовка моего освобождения.
д) Наконец (я так думаю), не малую роль во всем этом сыграло мое физическое состояние. За два последних года напряженной, нервной работы, в сильной степени напрягли всю нервную систему. Обострились все восприятия, появилась мнительность.
Вот пожалуй все о причинах настроений. Во всем виноват я и только я.
2. О моих грехах перед ЦК ВКП(б) и перед Вами, тов. Сталин.
а) Я уже говорил Вам, что еще задолго до назначения т. Берия у некоторых людей в аппарате и главным образом у Фриновского были предубежденные отношения к грузинским делам по линии ЧК.
Трудно припомнить все факты (их много), однако я чувствовал это очень часто. Пожалуй, я не ошибусь, если скажу, что у Фриновского это обострилось после известных показаний Сефа, о которых он узнал от Багирова. Первое время я думал, что это просто известная ведомственная ревность, поскольку Грузинский ЧК не всегда соблюдал служебную субординацию. Затем я стал думать и даже спрашивал у Фриновского, не были ли плохими его личные взаимоотношения с Гоглидзе в бытность Фриновского в Грузии. Казалось и это отпало. Однако критическое отношение не исчезало. Фриновский, например, мне очень часто говорил: «ну все, кто работал когда-либо в Закавказье, обязательно пройдут по каким-либо показаниям в Грузии, линуют там дела» и т. д.
С назначением т. Берия эти настроения Фриновского, как нельзя лучше совпали с моими. В первый же день его приезда из ДВК сразу заговорили о Берия (он еще тогда не знал о назначении). Видя мое минорное отношение к назначению, он довольно откровенно разговорился о моей будущей плохой жизни от Берия. Затем эти разговоры в разное время с некоторыми перерывами продолжались вплоть до последнего времени (последняя встреча с Фриновским во время ноябрьских праздников). Прямо говорю, что эти разговоры приняли недопустимую форму демонстрации против т. Берия.
Коротко вся суть разговоров сводилась (суммируя все) к следующему: 1) с Берия я не сработаюсь; 2) будут два управления; 3) необъективно будет информироваться ЦК и т. Сталин; 4) недостатки будут возводиться в систему; 5) не побрезгует любыми средствами, чтобы достигнуть намеченной цели.
В качестве причин приводил примеры: у т. Берия властный характер. Не потерпит подчиненности. Не простит, что Буду Мдивани «раскололи» в Москве, а не Тифлисе. Не простит разгрома Армении, поскольку это не по его инициативе, — не простит Магабели, не простит Горячева. Советовал держать крепко вожжи в руках. Не давать садиться на голову. Не хандрить, а взяться крепко за аппарат, чтобы он не двоил между т. Берия и мной. Не допускать людей т. Берия в аппарат.
Я всю эту мразь выслушивал с сочувствием. Советовался, что делать. В частности советовался, показать ли Вам известные уже о т. Берия архивные документы.
Касаясь дел Грузии, говорил он также и следующее: ошибка, что я не послушал его и вовремя не проконтролировал Грузию. Допустил много вольностей для Грузии. Подозрительно, что т. Берия хочет уничтожить всех чекистов, когда-либо работавших в Грузии. Говорил, что все свое самое близкое окружение т. Берия перестрелял. Он должен за это окружение отвечать.
Словом, накачивал крепко. Я, в свою очередь, не только слушал, но во многом соглашался и говорил ему [о] плохом отношении т. Берия к Фриновскому.
В результате всего этого сволочного своего поведения я наделал массу совершенно непростительных глупостей. Они выражались в следующем: а) всякое справедливое критическое замечание т. Берия в работе аппарата, я считал необъективным; б) мне казалось, что т. Берия недоучитывает обстановку, в которой мне пришлось вести работу, и недоучитывал, что работа все же проделана большая; в) мне казалось, что т. Берия оттирает меня от работы ГУГБ; г) мне казалось, что т. Берия недостаточно объективен в информации ЦК; и наконец, д) что все это направлено персонально против меня».
Не так давно среди изданий, посвященных Берии, появился дневник Лаврентия Павловича, вышедший под редакцией Сергея Кремлева. Сей апокрифический текст, конечно, трудно представить и впрямь вышедшим из-под пера Берии — вряд ли тот был настолько неосторожен, чтобы вести личные записи. Но кто бы ни был автором текста, он указывает на 20 ноября 1938 года как на момент, когда судьба Ежова была решена. «Тебе большая власть, ты ей пользуйся для дела и осторожно. Так нет, начинают строить из себя, как Коба сказал сегодня, наполеончиков. Начинают думать, что они самые умные, а Коба дурак, а Лаврентий дурак, обстановки не знают. Потом идет заговор…» Так что даже как художественная стилизация упомянутый «дневник» весьма символичен.
Действительно, в ночь на 20 ноября 1938 года Сталин провел совещание, на котором присутствовали Молотов, Микоян, Ворошилов, Каганович, Маленков, Андреев, Жданов. Были там также Ежов и Берия. Ежов на этом заседании был обвинен в потворстве деятельности врагов советской власти, пробравшихся в спецслужбы. Кроме этого, Ежову было поставлено в вину невнимательное отношение к возможным заговорам с целью убийства Сталина. На этом совещании судьба всесильного еще недавно Ежова была решена.
24 ноября 1938 года Николай Ежов был снят с должности главы НКВД. 25 ноября наркомом внутренних дел СССР стал Лаврентий Берия. К этому моменту он уже три месяца был одним из двух первых заместителей своего предшественника Ежова, а в первой половине сентября стал единственным первым замом. 29 сентября Берия был назначен начальником Главного управления государственной безопасности НКВД. С приходом его на должность наркома завершился печально знаменитый Большой террор. Резко сократилось количество смертных приговоров по обвинению в контрреволюционной деятельности, многие дела осужденных раньше были пересмотрены. Большинство тех, кто находился к этому моменту под следствием, вышли на свободу. Всего эксперты оценивают число освобожденных из тюрем и лагерей в 200 тысяч человек.
А вот от такой радости, как официальное принятие под крыло спецслужб «Интуриста», Берия предпочел отказаться. И даже сумел обосновать свое мнение, убедив Сталина в необходимости отмены уже принятого по этому поводу решения.
«7 декабря 1938 года
Секретарю ЦК ВКП(б) тов. Сталину
Всесоюзное Акционерное Общество «Интурист» решением правительства передано в Наркомвнудел СССР.
Нахождение «Интуриста» в системе НКВД считаем нецелесообразным по следующим причинам:
1. «Интурист» известен за границей как Всесоюзное Акционерное Общество, его филиалы, ведущие работу по вербовке (аквизиции) интуристов по ряду стран, также известны, существуют и регистрируются как акционерные общества.
2. Договорные отношения «Интуриста» с капиталистическими туристскими, железнодорожными и пароходными фирмами регламентируются особыми пунктами в договорах, в которых особо оговаривается, что фирмы обязуются предъявлять все претензии только ВАО «Интурист» и не предъявлять никаких претензий к Правительству СССР, Наркомвнешторгу, торгпредствам или каким-либо иным организациям СССР.
3. Факт перехода «Интуриста» в ведение НКВД безусловно станет известен за границей. Капиталистические туристские фирмы и враждебная нам печать этот факт постараются использовать для развертывания травли вокруг представительств «Интуриста», будут называть их филиалами НКВД и тем самым затруднят их нормальную работу, а также своей провокацией будут отпугивать лиц из мелкой буржуазии и интеллигенции от поездок в СССР.
Исходя из указанных соображений, считаю целесообразным «Интурист» изъять из ведения НКВД.
Народный комиссар внутренних дел Союза ССР комиссар государственной безопасности I ранга БЕРИЯ».
На листе имеется резолюция: «Т.т. Молотову, Микояну. Кажется, т. Берия прав, можно бы передать «Интурист» Наркомвнешторгу. И. Сталин. 10.1.39 г.»; «За — Молотов, за — Микоян, за — Каганович, Ворошилов, Жданов». Рукой Поскребышева: «Т. Калинин — за, т. Андреев — за».
Есть некоторые сведения, что Берия начал уменьшать размах террора еще до вступления в должность наркома. Так, 5 февраля 1938 года он подписал приказ об аресте и привлечении к ответственности группы работников особого отдела Краснознаменного Балтийского флота за производство массовых необоснованных арестов и применение незаконных извращенных методов ведения следствия.
Сохранение коммунистической реликвии
Иногда Берии приходилось заниматься и такими вопросами, как сохранение тела Ленина. Ведь при всем отрицании религии коммунистическая идеология имела многие черты истинного религиозного культа. Был и священный объект — забальзамированное тело Ленина. 21 января 1939 года заново открылся для посетителей Мавзолей Ленина — после очередного этапа работ по консервации тела вождя мирового пролетариата и перестройки внутренних помещений Мавзолея. Тогда же руководители СССР одобрили план обобщения всей информации по сохранению тела Ленина и создания особой лаборатории, которая в дальнейшем будет заниматься этой темой. Необходимые шаги, которые следовало предпринять, в январе 1939 года Л. Берия перечислил в секретной записке на имя Сталина. Среди прочих аргументов в пользу создания лаборатории была и потребность в обучении молодых специалистов по бальзамированию, которые в будущем смогут заменить разработчика метода сохранения тела Ленина — профессора Збарского.
Спецсообщение Л. П. Берии И. В. Сталину о работах по сохранению тела В. И. Ленина
«08.01.1939
Совершенно секретно
ЦК ВКП(б) товарищу Сталину И. В.
Профессор Збарский, наблюдающий за работами по сохранению тела В. И. Ленина, внес следующие предложения по дальнейшему сохранению тела В. И. Ленина: описать подробно весь процесс бальзамирования, проведенный в 1924 году, а также работу, проведенную по сохранению тела за истекшие 14 лет, для чего раздобыть все материалы по этому вопросу; оборудовать лабораторию по проведению опытного бальзамирования, для обучения в ней молодых специалистов, могущих заменить профессора ЗБАРСКОГО в этой работе; провести некоторые переделки саркофага для создания лучших условий по обозрению тела; подчинить Мавзолей кому-нибудь из ответственных руководителей Партии; разрешить написать к 15-летию со дня смерти В. И. Ленина статью «Как мы сохранили тело В. И. Ленина».
Совнарком СССР решением от 26 сентября прошлого года решил одобрить предложения профессора Збарского и возложить на тов. ЕЖОВА наблюдение за всей работой профессора ЗБАРСКОГО и его группы и оказание им необходимой помощи.
По сей день для выполнения этого решения ничего не сделано.
Прошу Ваших указаний.
Копию предложений профессора Збарского прилагаю.
Одновременно, в соответствии с заключением профессора Збарского о необходимости проведения очередных работ по освежению тела В. И. Ленина, прошу разрешить закрытие Мавзолея В. И. Ленина с 9 по 20 января.
Под руководством профессора Збарского тело В. И. Ленина будет освежено путем обмывания.
Народный комиссар внутренних дел Союза ССР
Л. Берия».
Прекратился ли террор?
Но окончание Большого террора все же не означало, что в стране наступила тишь и благодать и само понятие репрессий растаяло как утренний туман, вовсе нет.
17 июля 1939 года появилось решение Верховного суда Советского Союза об объявлении Федора Федоровича Раскольникова, бывшего советского государственного и военного деятеля, невозвращенца, вне закона. Это автоматически означало исполнение смертного приговора при попадании на советскую территорию. Еще 21 ноября 1929 года в СССР было принято постановление ЦИК «Об объявлении вне закона должностных лиц — граждан СССР за границей, перебежавших в лагерь врагов рабочего класса и крестьянства и отказывающихся вернуться в СССР», в котором указывалось о расстреле таких невозвращенцев в течение суток после удостоверения их личностей.
В 1934–1938 годах Раскольников являлся полномочным представителем Советского Союза в Болгарии, в апреле 1938 года с семьей по вызову руководства поехал поездом на Родину и в Берлине случайно узнал из купленной на вокзале газете о снятии себя с должности полпреда. После этого перебрался в Париж, пытался «договориться» со Сталиным, отправляя письма, о сохранении ему советского гражданства. После неудачи переговоров сначала опубликовал в местной эмигрантской газете письмо «Как меня сделали «врагом народа», а через месяц после объявления его вне закона, 17 августа 1938 года, написал свое знаменитое «Открытое письмо Сталину».
«Я знаю, что много рядовых молодых троцкистов были ребятами идейными и хотели для народа добра. Им забили голову, что Сталин узурпатор, а вокруг него клика, они и поверили. Они предавали дело народа, и сами этого не понимали. Глаза были горящие, они за Советскую власть были готовы жизнь отдать, а отдали они ее потому, что на самом деле они шли против Советской власти. Получается, самый страшный вид предательства, это когда предаешь сам себя или свой народ по глупости, сам того не понимая.
Л. Берия».
Правда, есть немало документальных свидетельств того, что Лаврентий Павлович заботился о наведении порядка в работе репрессивных органов. Так, 9 ноября 1939 года нарком внутренних дел Берия подписал приказ «О недостатках в следственной работе органов НКВД». Согласно этому документу надлежало установить повсюду строгий контроль за соблюдением всех уголовно-процессуальных норм, а тех людей, кто был арестован незаконно, освободить. Прежде всего, это относилось к арестам, совершенным при предшественнике Берии — Ежове. После выхода приказа только до конца 1939 года было освобождено свыше трехсот тысяч человек. В приказе были приведены многочисленные примеры не только небрежного расследования или обращения с документами, но и случаи, когда человек, чье дело было прекращено постановлением прокуратуры, оставался в заключении по воле сотрудника НКВД. Или — в тюрьме находился заключенный, на которого не было заведено никакого дела.
26 октября 1940 года Берия подписал приказ «О награждении работников НКВД». Ряд сотрудников надлежало премировать в размере месячного оклада, другим полагалось в награду по 800 рублей. Среди тех, кто был отмечен в первой части списка, значился майор Василий Блохин, дослужившийся впоследствии до генерал-майора. С 1926 по 1953 год он был начальником комендатуры ОГПУ — НКВД — МГБ, и среди его обязанностей была организация расстрелов. Существует мнение, подкрепленное свидетельствами некоторых очевидцев, что Блохин регулярно расстреливал приговоренных лично, и на его счету десять, а то и пятнадцать тысяч убитых. Пользовался он при этом немецким пистолетом «вальтер». В конце 1953 года Блохин был уволен со службы и лишен воинского звания, вскоре после чего, по разным версиям, то ли умер от инфаркта, то ли застрелился.
Михаил Гефтер в своей книге «Третьего тысячелетия не будет. Русская история игры с человечеством. Опыты политические, исторические и теологические о Революции и Советском мире как Русском. Разговоры с Глебом Павловским» поднимал вопрос, были ли какие-то тайные «договора» между Сталиным и теми сподвижниками, кого он осудил на смерть? И кто следил за их выполнением? Насколько Берия был «тенью» Сталина? И почему вождь не вычеркивал исчезнувших из своей памяти? Пример — судьба Анны Лариной. «Молодую жену Бухарина высылают в Астрахань с женами расстрелянных маршалов. Потом их в Астрахани арестовали и всех, кроме двух, перестреляли. Жизнь сохранили Анне и жене Якира… Анну Михайловну отправляют куда-то под Челябинск, где пытаются вкрутить дело о контрреволюционной деятельности. Устроили даже мнимый расстрел. Вывели якобы на расстрел, и во время этого расстрела (мнимого задним числом!) бежит человек — прекратить! После этого Ларину привозят в Москву на Лубянку. И она глядит с удивлением — всюду грузины… какой-то переворот? Где Ежов? Ее принимает новый наркомвнудел Берия, пролистывает ее дело и говорит: ах, какая вы доверчивая (кому-то она в лагере наговорила лишнего). Вы одна остались после Николая Ивановича? Берия ведет разговор таким образом, что у Лариной создается впечатление, будто Бухарин жив. Берия нарочно о нем говорил как о живом человеке. Все это поразительно. Демонстрируя расположенность к ней, чего добивается Берия и зачем она ему в Москве? В деле Бухарина никакой инициативы проявлять нельзя, действует непреложное правило: с тем, кого числят за Сталиным, инициатива недопустима. Берия выясняет у Лариной — что перед арестом Николай Иванович говорил о «выдающихся деятелях нашей партии»? Сталину важно, что Бухарин, давно мертвый, о нем говорил!.. Итак, с Лубянки Анну Михайловну со свежими фруктами отправляют в камеру, где держат довольно долго. Каждый месяц она получает перевод на 100 рублей, спрашивает — от кого, кого-то из родных? Нет, говорят, внутритюремный перевод. Потом отправляют в лагерь…»
Убийство Троцкого
27 мая 1940 года произошло первое покушение на Льва Троцкого, организованное по приказу Сталина и окончившееся неудачей. Руководил этой акцией (получившей название «Операция «Утка») советский секретный агент, разведчик-нелегал, работавший в странах Латинской Америки. В этот день группа вооруженных автоматическим оружием молодых людей под командованием известного мексиканского художника (и по убеждениям — пламенного революционера, сторонника СССР и верящего в непогрешимость И. Сталина) Давида Сикейроса ворвалась на виллу, где жил Лев Троцкий, и начала неприцельную стрельбу. Но ни сам Троцкий, ни его родные (жена и внук), успевшие спрятаться за массивной кроватью, не пострадали. Вызванная после ухода налетчиков полиция нашла на стенах множество следов от выстрелов и начала расследование, которое привело к Сикейросу. Но несмотря на все заявления Троцкого, так и не была доказана роль И. Сталина в организации этого покушения. Но это не было последней попыткой избавиться от Троцкого, роль которого, как пугала — внешнего врага Советского Союза, по мнению И. Сталина, уже была исчерпана.
20 августа 1940 года Лев Троцкий, живший на своей вилле в Мексике, был смертельно ранен, получив удар ледорубом по голове от агента НКВД Рамона Меркадера. Несмотря на все усилия врачей, через несколько часов Троцкий скончался. Его убийца, сданный в полицию, на суде заявил о своих идейных разногласиях с Троцким, умолчав о том, что исполнил тайную волю Сталина. Да и официальные представители СССР опровергли версию о причастности к убийству, обвинив в этом тех, кто поначалу поверил Троцкому, а затем разочаровался в нем и его лживых идеях.
Состоялся суд, приговоривший Меркадера к двадцати годам заключения. Он отбыл их полностью, после освобождения уехал на Кубу, откуда его тайно переправили в СССР. Здесь руководители страны и разведки выполнили обещание о награде, данное более двадцати лет назад. 8 июня 1960 года убийце врага советского народа Льва Троцкого Рамону Меркадеру был вручен руководителем КГБ СССР А. Н. Шелепиным орден Ленина и медаль «Золотая Звезда» (за номером 11 089). Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении Лопеса Рамона Ивановича (на эту фамилию Меркадеру были оформлены документы в Советском Союзе) был подписан немногим более чем за неделю до этого, 31 мая 1960 года. Помимо звания, Меркадеру дали четырехкомнатную квартиру и государственную дачу.
Покушения на Сталина и Берию
Организация покушений на Сталина регулярно вменялась среди прочего в вину «врагам народа». А потом, после падения Берии, появилось множество обвинений уже в его адрес — не в организации покушений, но в их имитации. Дескать, Лаврентий Павлович все время внушал вождю, что тот со всех сторон окружен врагами, выжидающими удобного случая для нанесения удара, а чтобы это не было голословными утверждениями, время от времени устраивал наглядные демонстрации.
Одно из первых покушений, впрочем, произошло задолго до появления Берии в качестве шефа Лубянки — 16 ноября 1931 года в Москве. В вождя попытался выстрелить из револьвера офицер Белой армии Огарев, приехавший в Москву как представитель западной нефтеторговой фирмы. Огарев был активным деятелем Русского общевоинского союза, об этом стало известно НКВД, отследившему его приезд и обеспечившему Огарева квартирой, хозяин которой был сотрудником спецслужб. Были подозрения, что приезжий работает на английскую разведку. 16 ноября Огарев и хозяин квартиры отправились на прогулку после обеда и на Ильинке столкнулись со Сталиным, который шел, как это тогда было принято, в сопровождении единственного охранника — Власика. Огарев на мгновение застыл, глядя на советского вождя, а потом потянулся за револьвером, но чекист успел сбить террориста-импровизатора с ног. После этого появилось специальное решение политбюро, запрещавшее Сталину ходить пешком по Москве.
Известны два странных случая, изрядно обросших слухами и домыслами. Оба произошли в 1933 году, когда Сталин отдыхал на озере Рица. Утверждают, что в самом начале этого отпуска, во время поездки к озеру сопровождавший вождя Берия вдруг приказал остановить кортеж и настоял, чтобы Иосиф Виссарионович пересел в другую машину. Вскоре под машиной, первоначально предназначенной для вождя, она шла второй в кортеже, провалился мост через реку Лашупсе. Несколько дней спустя во время прогулки на катере суденышко с вождем было обстреляно. Берия вроде как даже заслонил Сталина собой в тот момент. Чуть позже выяснилось — стрелял пограничник с заставы «Пицунда», стрелял в воздух, чтобы заставить катер пристать к берегу, ибо на заставу не поступило информации о путешествии вождя. В общем, то ли повальное разгильдяйство, то ли хитрый план Берии, эту информацию придержавшего…
25 января 1939 года на советско-турецкой границе была уничтожена группа диверсантов, намеревавшаяся организовать покушение на Сталина в Мацесте, где советский вождь периодически поправлял здоровье в санатории, принимая лечебные ванны. Идея такого покушения принадлежала беглому сотруднику НКВД — начальнику Дальневосточного управления Генриху Люшкову, который за некоторое время до того перешел в Маньчжурии границу и попал к японцам. В свое время Люшков был начальником Азово-Черноморского управления НКВД и знал особенности устройства ванного корпуса санатория. Ночью по водостоку, где в это время снижался уровень воды, можно было добраться до подсобных помещений корпуса. Осуществить покушение должны были бывшие белогвардейцы. Но агент НКВД выяснил их планы задолго до подхода к границе, и группу уже ждала засада.
О покушениях на самого Берию известно меньше. Одну историю рассказывает в мемуарах Серго Лаврентьевич, описывая, как уже после убийства Кирова семья Берии вместе с семьей Нестора Лакобы отдыхала все на том же озере Рица. «Разбили палатки и решили заночевать на берегу. Мы, мальчишки, набегавшись за день, уснули, конечно, раньше. Я находился в палатке, когда меня разбудили. Почему-то Лакоба предложил моим родителям, чтобы мы перешли в его палатку. Естественно, это вызвало известное недоумение. Помню, мама не соглашалась. Но Лакоба, ничего не объясняя, настоял на своем. Мы перешли. Я опять уснул, а мои родители и жена Лакобы остались сидеть у костра. Было уже совсем темно, когда палатку, где должна была ночевать наша семья, прошили пулеметные очереди. Я не нахожу других объяснений случившемуся, кроме того, что Нестор Лакоба знал о готовящемся покушении на отца и предотвратил его…»
Конечно, такая история выглядит с современной точки зрения несколько странно — и предотвращение покушения без всяких попыток задержать террориста до или хотя бы после того, и то, что таинственный пулеметчик расстреливает пустую палатку, в то время как главный объект покушения сидит у костра и, освещенный отблесками пламени среди окружающей темноты, являет собой превосходную мишень.
Или же имитация покушений в окрестностях озера Рица была тогда обычным делом, можно сказать, местной традицией…
Рассказывают, что Берия пережил покушение во время поездки в Сухуми летом 1937 года. Когда он распорядился остановить машину на краю города — то ли чтобы просто пройтись пешком, то ли с более утилитарными целями, от которых не свободен ни маршал, ни нарком, ни сам генсек, — из лесопосадки выскочили трое с пистолетами. Берию спас личный телохранитель Борис Соколов, который успел прикрыть его собой и начал отстреливаться из табельного вальтера. Соколов был ранен. Берия и подбежавшие на подмогу спутники — шофер и руководитель Абхазской парторганизации не пострадали.
Фигурировало имя Берии и в списке тех, кого должен был ликвидировать немецкий агент Таврин, задержанный вскоре после заброски в 1944 году:
«…Проникнув на торжественное заседание, я должен был, в зависимости от обстановки, приблизиться к И. В. Сталину и стрелять в него отравленными и разрывными пулями.
Работниками германской разведки, в частности Грейфе и Краус, мне было также указано, что, если представится возможность, я должен совершить террористический акт и против других членов советского правительства.
Вопрос: Против кого именно?
Ответ: Против В. М. Молотова, Л. П. Берия и Л. М. Кагановича. Причем для осуществления террора против них я должен был руководствоваться теми же указаниями, какие мне были даны Грейфе и Краус в отношении осуществления террористического акта против И. В. Сталина…»
Насколько Сталин в конце 30-х доверял Берии?
Ответ на этот вопрос — а кто «присматривал» за детьми вождя? Не в смысле — угощал конфетами, качал на качелях и сажал к себе на колени, а именно осуществлял контроль, в первую очередь — за безопасностью? Мог ли это Сталин доверить тому, кого не считал своим? Не только из любви к своему потомству (чувства к нему у человека, превратившего себя в символ державы, были своеобразными и специфическими), но и из-за опасностей провокации, похищения за границу, шантажа и прочих непростых обстоятельств, которые и возникли после попадания Якова Джугашвили в немецкий плен.
«Л. П. Берия — И. В. Сталину
8 декабря 1938 г.
Мною был направлен с письмом к начальнику Качинской авиашколы — комбригу т. Иванову сотрудник, который на месте выяснил, что узнав о приезде Васи, командование школы сделало для него исключение, с нарушением общих условий, существующих для курсантов.
По прибытии Васи в г. Севастополь на вокзале его встретили комиссар школы — полковой комиссар т. Семенов и работник Особого отдела. По дороге в школу Вася сказал т. Семенову: «В этом году в Севастополь должен приехать папа отдыхать и, вероятно, заедет на Качу».
Поместили Васю не в общежитие для курсантов, а в отдельный дом для приезжих, в так называемую гостиницу — школу.
Первые дни питание ему готовили отдельно в комсоставской столовой. Был случай, когда Вася заказал восточное блюдо, изготовление которого не было известно местным поварам, и специально был послан человек в Севастополь, чтобы узнать, как готовится это блюдо.
Три-четыре раза на машине, предоставляемой командованием школы, Вася ездил в Севастополь и Мухлатку, звонил по телефону ВЧ в Москву т. Поскребышеву и в 1-й отдел ГУГБ НКВД.
24 ноября с. г. Вася с начальником штаба школы Герасименко на территории школы катались на мотоциклах. Вася упал, получил легкие царапины на лице и руках. По просьбе Васи — Герасименко этот факт от командования скрывал несколько дней.
До укомплектования группы Вася занимается с преподавателями индивидуально по теории полетов, изучения материальной части самолета «У-2» и мотора «М-11», а также по уставу.
В письме, посланном в адрес начальника Качинской авиашколы т. Иванова и начальника НКВД Крымской АССР — т. Якушева, мною были даны следующие указания:
а) снять гласную охрану, как неприемлемую и организовать агентурную охрану с тем, однако, чтобы была гарантирована сохранность жизни и здоровья Васи;
б) внимание и заботу в отношении него проявлять не в смысле создания каких-либо особых условий, нарушающих установленный режим и внутренний распорядок авиашколы, а оказания помощи в деле хорошего усвоения программы школы и соблюдения учебной и бытовой дисциплины.
Л. Берия».
Глава 5. Госбезопасность во время войныПеред войной. Берия и внешняя разведка
В начале января 1939 года состоялась встреча ведущих сотрудников внешней разведки с наркомом внутренних дел Лаврентием Берией. Согласно дошедшим до наших дней мемуарам одного из участников, будущего генерал-лейтенанта В. Г. Павлова, «вместо новогодних поздравлений Берия объявил, что все разведчики, возвратившиеся из-за кордона, были завербованы иностранными спецслужбами. Обращаясь к Александру Короткову[30], Берия сказал: «Вы завербованы гестапо и поэтому увольняетесь из органов».
После этого Коротков решился на рискованный поступок — он написал рапорт на имя Берии, в котором попросил пересмотреть это решение, поскольку «…не чувствую за собой какой-либо вины перед партией и не был в чем-то замаран, думаю, что не заслужил этого увольнения. За границей я в общей сложности пробыл четыре года, из них два с половиной в подполье… Ехал за границу только из-за желания принести своей работой там пользу и думаю, что не один знающий меня человек может подтвердить, что я не барахольщик и что меня не прельщает заграничное житье…»
После этого в защиту Короткова выступили некоторые сотрудники внешней разведки, обратившиеся в партком Главного управления государственной безопасности НКВД. Затем нарком Берия вызвал Короткова для личной беседы, после которой и был подписан приказ о его восстановлении в разведке. После этого разведчик был отправлен в командировку в Европу. А немногим менее чем через два года, в середине декабря 1940 года, резидент НКВД в Берлине Амаяк Кобулов (являвшийся родным братом одного из приближенных Берии, замнаркома Богдана Кобулова) получил из Центра шифровку, в которой ему давались указания о появлении в Берлине Короткова, причем «основным его заданием на первое время, согласно указаниям тов. Павла (псевдоним Л. Берия для оперативной переписки), будет работа с «Корсиканцем» и детальная разработка всех его связей с целью новых вербовок среди них».
Под псевдонимом Корсиканец проходил один из самых ценных для отечественной разведки источников информации в Третьем рейхе — старший правительственный советник императорского министерства экономики Арвид Харнак.
В марте 1941 года Коротков на основании его данных написал личный доклад Берии, в том числе предупреждая об угрозе нападения со стороны Германии: «Товарищу Павлу — лично. В процессе работы с «Корсиканцем» от него получен ряд данных, говорящих о подготовке немцами военного выступления против Сов. Союза на весну текущего года… Знакомый «Корсиканца» Х., имеющий связи в военных кругах, заявил ему, что подготовка удара против СССР стала очевидностью. Об этом свидетельствует расположение концентрированных на нашей границе немецких войск… Упомянутый источник недавно заявил, что выступление против Советского Союза является решенным вопросом…»[31]
«09.04.1939
Сов. секретно
Центральный Комитет ВКП(б) тов. Сталину
Мобилизационный отдел НКВД СССР в 1934 году был ликвидирован. С того времени в Народном комиссариате внутренних дел СССР нет аппарата, который непосредственно руководил бы разработкой мобилизационных вопросов, касающихся подготовки всех органов и войск НКВД к войне и обеспечением надежной охраны государственных границ и тыла страны на военное время. Для установления контроля за мобилизационной готовностью органов и войск НКВД на военное время, для планирования мобилизационной работы, составления сводного мобилизационного плана по всем элементам мобилизации органов и войск НКВД Народный комиссариат внутренних дел СССР просит разрешить организацию Мобилизационного отдела в составе НКВД Союза ССР. Начальником Мобилизационного отдела НКВД прошу утвердить тов. Шередега Ивана Самсоновича, работающего сейчас помощником начальника Следственной части НКВД СССР.
Народный комиссар внутренних дел Союза ССР Л. БЕРИЯ».
В ночь с 23 на 24 августа 1939 года в Москве состоялся правительственный банкет, приуроченный к подписанию Договора о ненападении между Германией и Советским Союзом, впоследствии прозванного Пактом Молотова — Риббентропа. Германский министр иностранных дел появился в советской столице в середине дня 23 августа, при этом есть сведения, что его самолет по ошибке обстреляли наши зенитчики в районе Великих Лук. Примерно там, где спустя полвека на исходе советской эпохи силы ПВО потеряют из вида «сессну» Матиаса Руста…
Правда это или нет, точно не известно. Но в Москве Риббентропа встретили по высшему разряду, даже вывесили нацистский флаг, который, согласно еще одной легенде, пришлось спешно разыскивать в реквизитных «Мосфильма». Риббентроп беседовал со Сталиным и Молотовым около трех часов, после чего телеграммой доложил Гитлеру, что переговоры продвигаются благополучно.
Вечером договор был подписан. Как известно, существует устойчивое мнение о наличии секретного дополнения к нему, согласно которому СССР и Германия делили между собой территории некоторых стран Восточной Европы. В спорах о правдивости этой версии и подлинности предъявляемых в качестве доказательства документов историки уже израсходовали поистине цистерны чернил, но дискуссии и не думают затихать.
«В Лондоне и Париже горько сокрушались по поводу двойной игры Сталина, — писал историк из США Уильям Ширер, который в 1939 году находился в Германии в качестве журналиста. — Многие годы советский деспот кричал о «фашистских зверях», призывая все миролюбивые государства сплотиться, чтобы остановить нацистскую агрессию. Теперь он сам становился ее пособником. В Кремле могли возразить, что, собственно, и сделали: Советский Союз сделал то, что Англия и Франция сделали год назад в Мюнхене — за счет маленького государства купили себе мирную передышку, необходимую на перевооружение, чтобы противостоять Германии. Если Чемберлен поступил честно и благородно, умиротворив Гитлера и отдав ему в 1938 году Чехословакию, то почему же Сталин повел себя нечестно и неблагородно, умиротворяя через год Гитлера Польшей, которая все равно отказалась от советской помощи?»
Более того, надо напомнить, что польское правительство с большой охотой приняло участие в разделе Чехословакии, присоединив к Польше Тешинскую область.
Но дискуссии и обвинения были еще впереди. А тогда, вечером 23 августа, Риббентропа со всем почетом доставили в Большой театр, где шла опера Вагнера «Валькирия» в постановке Сергея Эйзенштейна. Потом было кремлевское пиршество, на котором Сталин произнес тот самый, первый тост: «Я знаю, как сильно немецкий народ любит своего вождя. Поэтому я хочу выпить за его здоровье».
А второй бокал советский лидер поднял за Гиммлера, которого он назвал человеком, обеспечивающим в Германии спокойствие и порядок.
Риббентроп был в восторге — и от сознания успеха своей дипломатической миссии, и от партийно-государственной атмосферы, которая была ему столь близка и привычна. Альфред Розенберг, один из виднейших нацистских идеологов, впоследствии даже упрекал Риббентропа за излишнее восхищение Сталиным.
В тот момент казалось, что все получили желаемое: Гитлер — свободу действий против Польши, Сталин — выигрыш во времени…
«В пользу Советов нужно сказать, что Советскому Союзу было жизненно необходимо отодвинуть как можно дальше на запад исходные позиции германских армий, с тем чтобы русские получили время и могли собрать силы со всех концов своей колоссальной империи. В умах русских каленым железом запечатлелись катастрофы, которые потерпели их армии в 1914 году, когда они бросились в наступление на немцев, еще не закончив мобилизации. А теперь их границы были значительно восточнее, чем во время первой войны. Им нужно было силой или обманом оккупировать прибалтийские государства и большую часть Польши, прежде чем на них нападут. Если их политика и была холодно расчетливой, то она была также в тот момент в высокой степени реалистичной».
Так писал в своем труде «Вторая мировая война» знавший толк в реалистичной политике Уинстон Черчилль. В свое время он одним из первых догадался, что Мюнхенский сговор, имевший место годом раньше, не обеспечит Британии того, о чем так хвастливо говорил вернувшийся из Мюнхена Чемберлен: «Я привез мир нашему поколению». Черчилль тогда отреагировал поистине афористично: мол, у Англии, конечно, был выбор между бесчестием и войной, однако, выбрав бесчестие, она получит и войну…
Настоящим шоком подписание советско-германского пакта оказалось для Японии. Ее солдат в монгольских степях на берегах Халхин-Гола нещадно били и гнали войска будущего маршала Победы Георгия Жукова — а в это самое время западные союзники, раньше клявшиеся в верности, подписывали договор с Советами! Дело кончилось отставкой всего японского правительства…
А встречался ли Лаврентий Павлович с Риббентропом и другими членами делегации Третьего рейха? Наверняка. Или, как минимум, вполне возможно — по должности мог. А где об этом упоминания? Ведь дорогой Лаврентий Павлович отвечал за безопасность высоких гостей. Его люди должны были согласовывать со службой безопасности делегации обеспечение этой самой безопасности. Но никаких документов, как будто все они попали в секретную папку и исчезли. Почему-то именно к этому периоду деятельности Берии относится сфабрикованная кем-то фальшивка — инструкция о расовом подходе в НКВД с учетом опыта гестапо. Нет фальшивок, связанных с попыткой захвата Берией власти, кроме каких-то чужих показаний после ареста. Но документов-подделок на эту тему с подписью Берии нет. А вот подделка, связанная с Третьим рейхом, имеется… Хотя, казалось бы, Третий рейх куда менее актуален, чем попытка госпереворота в 1953 году.
Зато не утихают страсти по поводу судьбы польских военнопленных…
«2 ноября 1940 г.
№ 4713/б
Сов. секретно ЦК ВКП(б) тов. Сталину
Во исполнение Ваших указаний о военнопленных поляках и чехах нами проделано следующее:
1. В лагерях НКВД СССР в настоящее время содержится военнопленных поляков 18 297 человек, в том числе: генералов — 2, полковников и подполковников — 39, майоров и капитанов — 222, поручиков и подпоручиков — 691, младшего комсостава — 4022, рядовых — 13 321. Из 18 297 человек 11 998 являются жителями территории, отошедшей к Германии. Военнопленных, интернированных в Литве и Латвии и вывезенных в лагеря НКВД СССР, насчитывается 3303 человека. Подавляющая часть остальных военнопленных, за исключением комсостава, занята на работах по строительству шоссейных и железных дорог. Кроме того, во Внутренней тюрьме НКВД СССР находятся 22 офицера бывшей польской армии, арестованных органами НКВД как участники различных антисоветских организаций, действовавших на территории западных областей Украины и Белоруссии. В результате проведенной нами фильтрации путем ознакомления с учетными и следственными делами, а также непосредственного опроса было отобрано 24 бывших польских офицера, в том числе: генералов — 3, полковников — 1, подполковников — 8, майоров и капитанов — 6, поручиков и подпоручиков — 6.
2. Со всеми отобранными был проведен ряд бесед, в результате которых установлено:
а) все они крайне враждебно относятся к немцам, считают неизбежным желание участвовать в предстоящей, по их мнению, советско-германской войне на стороне Советского Союза;
б) часть из них выражает убежденность, что судьбу Польши и возрождение ее как национального государства может решить только Советский Союз, на который они и возлагают свои надежды; другая часть (главным образом из числа поляков, интернированных в Литве) все еще надеется на победу англичан, которые, по их мнению, помогут восстановлению Польши;
в) большинство считает себя свободными от каких-либо обязательств в отношении так называемого «правительства» Сикорского, часть же заявляет, что участвовать в войне с Германией на стороне СССР они могут лишь в том случае, если это будет в той или иной форме санкционировано «правительством» Сикорского. Младшие офицеры заявляют, что они будут действовать в соответствии с приказами, полученными от какого-либо польского генерала.
3. Конкретно следует остановиться на позициях следующих отдельных лиц:
а) генерал Янушайтис заявил, что он может взять на себя руководство польскими частями, если таковые будут организованы на территории Советского Союза для борьбы с Германией, безотносительно к установкам в этом вопросе «правительства» СИКОРСКОГО. Однако считает целесообразным наметить специальную политическую платформу с изложением будущей судьбы Польши и одновременно с этим, как он выразился, «смягчить климат» для поляков, проживающих в западных областях Украины и Белоруссии;
б) генерал Борут-Спехович заявил, что он может предпринять те или иные шаги только по указанию «правительства» Сикорского, которое, по его мнению, представляет интересы польского народа;
в) генерал Пржездецкий сделал заявление, аналогичное заявлению Борут-Спеховича;
г) несколько полковников и подполковников (Берлинг, Букоемский, Горчинский, Тышинский) заявили, что они всецело передают себя в распоряжение Советской власти и что с большой охотой возьмут на себя организацию и руководство какими-либо военными соединениями из числа военнопленных поляков, предназначенными для борьбы с Германией в интересах создания Польши как национального государства. Будущая Польша мыслится ими как тесно связанная той или иной формой с Советским Союзом.
4. Для прощупывания настроений остальной массы военнопленных, содержащихся в лагерях НКВД, на места были посланы бригады оперативных работников НКВД СССР с соответствующими заданиями.
В результате проведенной работы установлено, что подавляющее большинство военнопленных, безусловно, может быть использовано для организации польской военной части».
Кто предупреждал о войне?
Одним из самых популярных мифов о том периоде является история, как храбрый разведчик Зорге предупреждал о начале войны, а Сталин, перестрелявший перед тем всех военачальников, ему не поверил, потому что его настраивал против сообщений разведки злодей Берия. Это, так сказать, в максимально упрощенном пересказе. На самом деле представить, что был только один разведчик, получивший нужную информацию, да не в Европе, а в Японии, прямо скажем, трудно. Так спецслужбы не работают. Маршал авиации Голованов в своей книге «Дальняя бомбардировочная…» описывал такой примечательный эпизод: «…Уже в 60-х годах, точной даты я не помню, проходила в Москве международная встреча ветеранов войны. В перерыве председатель Советского Комитета ветеранов войны Семен Константинович Тимошенко пригласил на обед Г. К. Жукова, И. С. Конева, И. В. Тюленева, бывшего главкома ВМС Н. Г. Кузнецова и меня. Совершенно естественно, что и разговор во время обеда, поскольку посторонних не было, велся о прошедшей войне со всеми ее перипетиями. Как раз в этот период публиковалось много материалов о нашем разведчике Зорге. С. К. Тимошенко обратился к Г. К. Жукову и спросил его, почему он, начальник Генерального штаба, не докладывал ему, наркому обороны, о получаемых от Зорге сведениях? На этот вопрос Жуков ответил, что он сам хотел спросить по этому поводу Семена Константиновича, почему он, нарком обороны, получив от начальника Главного разведывательного управления, подчиненного начальнику Генерального штаба, такие сведения, не поставил об этом его, Жукова, в известность. Такой обмен информацией вызвал у всех нас явное удивление. Решив, что Зорге являлся разведчиком ВМС, обратились к Н. Г. Кузнецову, который сказал, что Зорге на службе в Военно-Морских Силах не состоял и он ничего о нем не знает…»
А судя по воспоминаниям Берии-младшего, Зорге как раз относился к той категории разведчиков, кто был связан непосредственно с самим Лаврентием Павловичем: «Одним из тех, кто поддерживал связь с моим отцом, был Рихард Зорге, которому много лет спустя было присвоено звание Героя Советского Союза… Вне всяких сомнений, Рихард Зорге — выдающийся разведчик, но он лишь один из сотен, что нисколько, убежден, не умаляет ни его личного мужества, ни высочайшего профессионализма. Об этом тоже никогда и нигде не писали, но с арестом Зорге и его ближайших помощников советская разведывательная сеть в Японии практически не пострадала».
Судоплатов пишет о легендарном Рамзае так: «Информация Зорге рассматривалась как довольно ценная на протяжении всех 30-х годов, правда, с оговоркой, что и немцы, и японцы считают его двойным агентом. Наш агент «Друг» — политический советник Германии при штабе Чан Кайши — часто встречался с Зорге в 1939–1941 годах. Он отмечал его широкую осведомленность об обстановке на Дальнем Востоке, не догадываясь о работе Зорге на Разведуправление Красной Армии, и подчеркивал прочные, солидные связи Зорге с немецкой военной разведкой».
И вполне возможно, как свидетельствуют некоторые специалисты, что информация от Зорге поступала, но знаменитого его донесения о точной дате начала войны не существовало вообще — его текст появился уже при Хрущеве.
Историк С. Брезкун утверждает, что фальсифицирована и печально известная резолюция Берии: «В последнее время многие работники поддаются на наглые провокации и сеют панику. Секретных сотрудников «Ястреба», «Кармена», «Алмаза», «Верного» за систематическую дезинформацию стереть в лагерную пыль как пособников провокаторов, желающих поссорить нас с Германией. Остальных строго предупредить». По его информации, таких агентов в системе НКВД «никогда не существовало».
Достаточно популярна и докладная за подписью Берии, обычно датируемая 21 июня 1941 года: «Я вновь настаиваю на отзыве и наказании нашего посла в Берлине Деканозова, который по-прежнему бомбардирует меня «дезой» о якобы готовящемся нападении на СССР. Он сообщил, что это «нападение» начнется завтра. То же радировал и генерал-майор В. И. Тупиков, военный атташе в Берлине. Этот тупой генерал утверждает, что три группы армий вермахта будут наступать на Москву, Ленинград и Киев… Но я и мои люди, Иосиф Виссарионович, твердо помним Ваше мудрое предначертание: в 1941 году Гитлер на нас не нападет!» Ее достоверность тоже более чем сомнительна. Официально в это время Берия, глава НКВД, внешней разведкой не занимался, поскольку с начала февраля 1941 года эта функция была передана отдельному наркомату — НКГБ, который возглавлял Меркулов. Конечно, каждый дипломат — всегда и разведчик, и весьма возможно, что информация от Деканозова шла не только к Меркулову. Но даже если так, трудно представить, чтобы практичный Лаврентий Павлович официально требовал «отзыва и наказания» того, кто неофициально поставлял ему сведения о происходящем в Берлине. Да и пафосный тон Берия обычно берег исключительно для речей на съездах…
А то, что Деканозов был человеком Берии, особых сомнений не вызывает. Они могли познакомиться в Баку еще до революции. Точно известно, что Деканозов с июня 1921 года работал в АзЧК, а с марта 1922 года — в Секретно-оперативном отделе, у Берии. Потом последовал за ним в Грузинскую ЧК, потом в полномочное представительство ОГПУ, затем на партийную работу и дальше в Москву. В мае 1939 года Деканозова перевели в Наркомат иностранных дел.
Есть свидетельства, что сходная информация поступала и от знаменитой немецкой актрисы русского происхождения Ольги Чеховой, которая была советской разведчицей, причем в числе особо ценных нелегалов. Сама она отрицала подобное, но сын Берии Серго в своей книге «Мой отец — Лаврентий Берия» подтвердил эту информацию. Сергей Лаврентьевич писал: «Меня нисколько не удивляет, что органы госбезопасности бывшего Союза, а ныне России, не смогли подтвердить причастность Ольги Чеховой к деятельности советской разведки. Наверняка таких документов нет. Объяснение простое: мой отец ни тогда, в сорок пятом, ни позднее решил ее не раскрывать. Случай, должен сказать, довольно типичный. По картотекам органов не проходили — знаю это совершенно точно — сотни фамилий. Отец считал, что «настоящего нелегала через аппарат пускать нельзя…». Чехова была связана с моим отцом много лет».
Так ли это было на самом деле? Ольга Чехова в мемуарах писала, что ее перестали приглашать на правительственные приемы еще до начала войны, поскольку однажды она уехала с такого мероприятия слишком рано — а покидать прием, прежде чем уедет сам фюрер, не полагалось. Но переводчик Валентин Бережков, работавший со Сталиным и Молотовым, в своей книге «С дипломатической миссией в Берлине. 1940–1941» вспоминал, что на всех правительственных раутах в честь Молотова в Берлине рядом с руководством Третьего рейха непременно присутствовала и Ольга Чехова.
Сохранилось много свидетельств, что она была дружна и с Евой Браун. А вот как описывал отношение Гитлера к Чеховой знаменитый генерал-танкист Гудериан в своих «Воспоминаниях солдата»: «28 мая министр иностранных дел Италии граф Чиано посетил Берлин. Министр иностранных дел рейха устроил в его честь большой прием. Чтобы принять больше гостей, он разбил две большие палатки, образовавшие одну общую крышу над всем его садом. Но в эти майские дни было очень холодно, и палатки пришлось протопить. Трудновыполнимая затея! Гитлер тоже присутствовал на этом торжестве. Гостей развлекали легкими сценическими представлениями, например танцами Гёпфнеров, на которые собрались в одной из палаток, где для этой цели была оборудована сцена. Пришлось обождать некоторое время с началом представления, так как Гитлер хотел сидеть рядом с Ольгой Чеховой, которая вот-вот должна была приехать. Гитлер любил людей искусства и охотно бывал в их обществе. Предостеречь Гитлера от войны — такова, вероятно, была политическая цель визита Чиано. Мне трудно судить о том, выполнял ли он это поручение Муссолини с достаточной энергией и последовательностью до самого конца своего визита».
Игорь Бунич в книге «Гроза. Кровавые игры диктаторов» подробно описывает, как с началом Второй мировой войны некогда блестящая и шумная дипломатическая жизнь в Берлине поблекла. Стали выглядеть нежилыми и заброшенными посольские особняки с окнами, затянутыми светомаскировочными шторами… «Дипломаты, аккредитованные в Берлине, обращались больше друг с другом, нежели с германским министерством иностранных дел, бесконечно устраивая всевозможные рауты, главной целью которых было получение нужной информации даже на уровне простых слухов. А слухов в первые месяцы 1941 года по Берлину ходило великое множество, главным образом о перспективах дальнейшего хода войны. Когда начнется вторжение в Англию? Скоро ли вступят в войну Соединенные Штаты? Будет ли нарушен нейтралитет Швеции, Швейцарии и Турции? Каковы дальнейшие планы Советского Союза?
Сам посол Владимир Деканозов вращался в самых высоких кругах нацистского общества, и чаще всего — с рейхсмаршалом Герингом, который принимал советского полпреда в своем поместье Каринхолл, обставленном со средневековой роскошью… Пока советский посол вел приятные, полезные и взаимообогащающие беседы с руководителями Третьего рейха, его подчиненные тоже трудились не покладая рук. Валентин Бережков был неизменным лицом, представляющим посольство СССР на всех дипломатических раутах. Там же присутствовала и вся берлинская богема, изнывающая от скуки в пуританских ограничениях военного времени, очаровательная Ольга Чехова — кинозвезда, от которой млели все нацистские бонзы, начиная с самого Гитлера, неизменно приглашающего племянницу великого классика русской литературы на все торжества в имперской канцелярии…»
А вот Павел Судоплатов в своих мемуарах приоткрывал и другую сторону тогдашней жизни артистки: «Помимо этих источников, в 1940 году к ним добавились сотрудничавшие с нами на основе доверительных отношений и вербовочных обязательств знаменитая актриса Ольга Чехова и князь Януш Радзивилл, имевшие прямой выход на Геринга. Резиденту НКВД Гудимовичу вместе с женой Морджинской удалось в Варшаве создать мощную группу, осуществлявшую тщательное наблюдение за немецкими перевозками войск и техники в Польшу в 1940–1941 годах. Серьезные агентурные позиции мы имели также в Италии. Резиденту Рогатневу, «Титу», удалось привлечь к сотрудничеству племянника графа Чиано…»
Кроме того, по словам Судоплатова, «актриса Ольга Чехова, бывшая жена племянника знаменитого писателя, была близка к Радзивиллу и к Герингу и через родню в Закавказье связана с Берией…»
Князь Януш Францишек Радзивилл, один из знатнейших польских аристократов, получил в Германии образование в области экономики и юриспруденции, был членом правительства Польского королевства, созданного в 1916 году после оккупации Германией и Австро-Венгрией принадлежавшей Российской империи части Польши. Это правительство просуществовало до объявления независимости Польши в ноябре 1918 года. Потом он был верным сторонником Пилсудского, хотя и противником каких-то аспектов проводимой Пилсудским политики «санации», прежде всего преследования оппозиции.
17 сентября 1939 года принадлежавшая Радзивиллу ординация Олыка оказалась на советской территории и перестала существовать. Сам князь через три дня был арестован НКВД и помещен во внутреннюю тюрьму на Лубянке, где его допрашивал лично Лаврентий Берия. Радзивилла выпустили через три месяца — вроде бы по просьбе итальянской королевской семьи. Павел Судоплатов в своих воспоминаниях пишет, что Станислав Сосновский, бывший резидент польской разведки в Берлине, также арестованный НКВД и согласившийся сотрудничать, предложил использовать связи Радзивилла, сделав его посредником между советским руководством и Германом Герингом. Радзивилл и Геринг были хорошо знакомы, регулярно вместе ездили на охоту в Ромницкую пущу.
Судоплатов утверждает: Берия сумел убедить Радзивилла принять на себя эту роль посредника между Сталиным и Герингом ради решения деликатных вопросов во взаимоотношениях СССР и Германии.
Зиму 1939/40 года Радзивилл провел в Варшаве. В начале 1940 года он выехал в Берлин, чтобы добиться снижения масштаба гитлеровских репрессий в Польше. Судоплатов утверждал, что именно он занимался организацией этого отъезда.
Один из ныне живущих потомков знаменитого рода князь Матей Радзивилл в интервью сайту «Историческая правда» рассказывал, что от немедленной расправы большевиков его знаменитого родственника спасли местные жители, уважавшие князя за то, что он всячески старался наладить отношение между польскими «панами» и населением. «После смерти Юзефа Пилсудского, — рассказывает князь Матей, — когда новое «санационное» правительство Польши начало проводить крайне националистическую политику в отношении национальных окраин Польши (прежде всего в Западной Украине), Януш Радзивилл предпочел уйти из политической жизни Второй Речи Посполитой. При этом, безусловно, стоит отметить, что он продолжал оставаться влиятельным политиком, был знаком с многими влиятельными людьми из политической сферы, в том числе с одним из руководителей Третьего рейха Германом Герингом».
Многие европейские и американские историки утверждают, что именно Ольга Чехова и была тем глубоко законспирированным агентом, с которым всю войну поддерживал связь из Швейцарии советский разведчик Шандор Радо.
Т. К. Гладков в своей монографии «Легенда советской разведки — Н. Кузнецов» описывает и еще одну ипостась семейства Книппер, и в частности Ольги Чеховой: «На случай, если немцы все-таки захватят Москву, в ней заранее создавались независимые друг от друга разведывательные и диверсионные сети. Одной из них, к примеру, должен был руководить майор госбезопасности Виктор Дроздов, для конспирации он был даже назначен заместителем начальника… аптечного управления Москвы! Другим подпольем должен был руководить начальник контрразведки Петр Федотов. Одна из групп этой сети, возглавляемая бывшим белым офицером, ставшим известным советским композитором Львом Книппером (автором популярнейшей песни «Полюшко-поле»), должна была уничтожить Гитлера в случае его прибытия в Москву. Мало кто знал, что Книппер был братом постоянно проживающей в Германии знаменитой актрисы Ольги Чеховой, которая одно время была женой еще более знаменитого артиста — Михаила Чехова, племянника гениального классика русской литературы. В свою очередь, Ольга и Лев были племянниками ведущей актрисы МХАТа, народной артистки СССР, вдовы писателя Ольги Леонардовны Книппер-Чеховой. Ольга Чехова вращалась в высших кругах Третьего рейха, что давало ей возможность оказывать серьезные услуги нашей разведке».
Виктор Суворов в книге «Самоубийство: Зачем Гитлер напал на Советский Союз?» тоже уделяет Чеховой совершенно недвусмысленное внимание: «Следует вспомнить и подругу жены Геринга, звезду первой величины нацистского кино Ольгу Чехову. Эта женщина сверкала на небосводе Берлина ослепительной красотой и необъяснимой, нестандартной, невиданной даже в той среде жестокостью. В 1936 году по распоряжению Гитлера Ольга Чехова была удостоена звания народной актрисы Германии… На приемах она всегда была рядом с Гитлером. А в 1945 году народная актриса Третьего рейха почему-то была обласкана товарищем Сталиным и удостоена высших советских степеней отличия…» В своих воспоминаниях Ольга Константиновна отрицала и работу на разведку, и получение высоких наград. Зато красочно описывала, как фюрер признался ей, что решил двинуть войска против СССР, и даже назвал точную дату.
Правда, сообщила она об этом разговоре уже после войны лично тогдашнему наркому госбезопасности Меркулову, оставив соответствующую запись и в личном дневнике, который вела на немецком языке: «Не хвастаюсь. Но от моих взглядов Адольф превращался в того простоватого ефрейтора его родного 16-го запасного баварского полка, среды обитания его окопной юности. Тогда связист Адольф Шикльгрубер получил Железный крест первого класса. В тот день конца мая 1941 года на нашем свидании я томно сказала Адольфу, что страшно тоскую по российской родне. В припадке нежности ему захотелось утешить мое чувство ностальгии. Сбиваясь, заговорил: «Дорогая, это произойдет очень, очень скоро». Он схватил мои руки и прижал к своей груди. Продолжил: «Мы разрешим проблему жизненного пространства для Германии не позднее 1943–1945 годов. А выступим в поход в четыре часа утра 22 июня. В воскресенье…» Но как бы то ни было, война неотвратимо надвигалась на Советский Союз. Об этом свидетельствовали как сообщения разведки, так и доклады военных.
«Докладываю о массовых нарушениях государственной границы германскими самолетами за период с 1 по 10.4.1941 г. Всего за этот период произведено 47 нарушений границы.
Как видно из прилагаемой карты, нарушения в преобладающей своей массе ведутся:
а) на границе с Прибалтийским особым военным округом и особенно в районах Либава, Мемель и Ковно;
б) на Львовском направлении на участке госграницы Сокаль, Перемышль.
Отдельные случаи нарушения госграницы произведены в направлениях на Гродно, Белосток, Ковель и Луцк, а также на госгранице с Румынией.
Полеты немецких самолетов производились на глубину 90 — 200 км от госграницы как истребителями, так и бомбардировщиками. Это говорит о том, что немцы производят как визуальную разведку, так и фотографирование.
Прошу доложить этот вопрос тов. Сталину и принять возможные мероприятия.
Начальник Генерального штаба Красной Армии
Генерал армии Жуков
11 апреля 1941 г.».
К марту 1941 года Генеральный штаб завершил разработку мобилизационного плана для промышленности по производству военной продукции на случай войны. Жуков и его заместитель Соколовский представили его Ворошилову (председателю Комитета обороны при СНК). Однако никакого эффекта это не возымело. Жуков доложил самому Сталину, что промышленность мобилизационного плана не имеет. И только тогда дело медленно начало двигаться.
8 апреля 1941 года Генеральный штаб направил командующим Западным и Киевским особыми военными округами распоряжение, в котором обязывал провести ряд мероприятий по созданию новых и использованию старых укрепленных районов, в том числе сформировать кадры управлений укрепрайонами. А через несколько дней в приграничные округа была направлена еще одна директива за подписью Жукова: «Несмотря на ряд указаний Генерального штаба Красной Армии, монтаж казематного вооружения в долговременные боевые сооружения и приведение сооружений в боевую готовность производится недопустимо медленными темпами… 1. Все имеющееся в округе вооружение для укрепленных районов срочно смонтировать в боевые сооружения и последние привести в боевую готовность. 2. При отсутствии специального вооружения установить временно (с простой заделкой) в амбразурные проемы и короба пулеметы на полевых станках и, где возможно, орудия…»
В это время нарастала напряженность на западной границе. О концентрации там немецких войск знали многие, тем более те, кому по долгу службы надлежало заниматься вопросами обороны. Германское правительство объясняло создание такой мощной группировки своим намерением скоро вторгнуться в Англию. В советском руководстве мало кто верил такому объяснению.
13 мая согласно директиве Генштаба началось выдвижение войск из внутренних округов страны (из Поволжья, с Урала, с Дальнего Востока). Всего следовало перебросить двадцать восемь стрелковых дивизий и четыре армейских управления. Но дивизии не были полностью укомплектованы и не имели всей необходимой техники.
14 мая был осуществлен досрочный выпуск курсантов военных училищ, которых сразу же отправили в войска.
15 мая был готов так называемый план Жукова — «Соображения по плану стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза». И в тексте была ясно прописана идея превентивного удара по скопившимся в опасной близости к советской границе немецким войскам. Прочитав документ, Сталин вызвал Жукова и Тимошенко и закричал, адресуя свой гнев в первую очередь начальнику Генштаба Жукову: «Вы что, нас пугать пришли войной или хотите войны, вам мало наград или званий?! Если вы будете на границе дразнить немцев, двигать войска без нашего разрешения, тогда головы полетят, имейте в виду».
Впоследствии это и породило легенды о Сталине, не доверявшем сообщениям разведки. На самом деле при всей очевидности того, что войны избежать не удастся, было важно и то, кого признает агрессором мировое общественное мнение. А также то, что, как следует из мемуаров и показаний немецких военачальников, их расчет во многом строился на уничтожении сил Красной армии в генеральном сражении сразу после пересечения границы.
В тот момент Георгий Константинович был раздосадован. Однако потом пришел к выводу, что вождь был прав. Об этом Жуков говорил военному историку Анфилову: «Хорошо, что Сталин не согласился с нами. Иначе мы получили бы нечто, подобное Харькову в 1942 году».
В конце мая прошло расширенное заседание политбюро ЦК ВКП(б), посвященное обороноспособности СССР на тот момент. Доклад делал Жуков. Он настаивал на скорейшей мобилизации, поскольку многие дивизии укомплектованы лишь наполовину. Он также просил ускорить производство нового вида вооружения: «Главное артиллерийское управление недооценивает такое мощное реактивное оружие, как БМ-13 («Катюши»). Необходимо, товарищ Сталин, немедленно принять решение об их срочном серийном производстве. Нужно сделать все возможное, чтобы войска как можно скорее получили это грозное оружие. В существенном ускорении нуждается производство 82-мм и 120-мм минометов. Пока что они поступают в части явно в недостаточном количестве».
Сталин, подводя итоги совещания, в своем выступлении поддержал Жукова по всем основным пунктам: «Товарищ Жуков прав: часть наших беззаветно преданных Родине командных кадров — люди молодые, недавно выдвинутые на командные должности, не имеющие достаточного военного опыта… Товарищ Жуков прав: нельзя полностью разоружать укрепленные районы на старой границе. Думаю, что там целесообразно сохранить на разоружаемых участках не только пулеметы, но и часть артиллерийского вооружения. Отвечающим за авиацию всемерно ускорить поступление в авиационные части новой техники…»
В то время произошло еще одно событие, в реальности которого уверены далеко не все историки. Но о нем писал в своих мемуарах Павел Судоплатов: «В мае 1941 года немецкий «Юнкерс-52» вторгся в советское воздушное пространство и, незамеченный, благополучно приземлился на центральном аэродроме в Москве возле стадиона «Динамо». Это вызвало переполох в Кремле и привело к волне репрессий в среде военного командования… Феерическое приземление в центре Москвы показало Гитлеру, насколько слаба боеготовность советских вооруженных сил». В общем, эдакий Руст образца 1941 года. Его можно было бы провести по разряду баек, но все же существует и официальное документальное подтверждение — приказ, подписанный наркомом обороны и начальником Генштаба.
Приказ о факте беспрепятственного пропуска через границу самолета Ю-52 15 мая 1941 г.
«№ 0035 10 июня 1941 г.
15 мая 1941 г. германский внерейсовый самолет Ю-52 совершенно беспрепятственно был пропущен через государственную границу и совершил перелет по советской территории через Белосток, Минск, Смоленск в Москву. Никаких мер к прекращению его полета со стороны органов ПВО принято не было.
Посты ВНОС 4-й отд. бригады ПВО Западного особого военного округа, вследствие плохой организации службы ВНОС, обнаружили нарушивший границу самолет лишь тогда, когда он углубился на советскую территорию на 29 км, но, не зная силуэтов германских самолетов, приняли его за рейсовый самолет ДС-3 и никого о появлении внерейсового Ю-52 не оповестили.
Белостокский аэропорт, имея телеграмму о вылете самолета Ю-52, также не поставил в известность командиров 4-й бригады ПВО и 9-й смешанной авиадивизии, так как связь с ними с 9 мая была порвана военнослужащими. Командование 9-й смешанной авиадивизии никаких мер к немедленному восстановлению связи не приняло, а вместо этого сутяжничало с Белостокским аэропортом о том, кому надлежит восстановить нарушенную связь.
В результате командир западной зоны ПВО генерал-майор артиллерии Сазонов и начальник штаба 4-й отд. бригады ПВО майор Автономов никаких данных о полете Ю-52 до извещения из Москвы не имели.
В свою очередь вследствие плохой организации службы в штабе 1-го корпуса ПВО г. Москвы командир 1-го корпуса ПВО генерал-майор артиллерии Тихонов и зам. начальника Главного управления ПВО генерал-майор артиллерии Осипов до 17 мая ничего не знали о самовольном перелете границы самолетом Ю-52, хотя дежурный 1-го корпуса ПВО 15 мая получил извещение от диспетчера Гражданского воздушного флота, что вне-рейсовый самолет пролетел Белосток.
Никаких мер к прекращению полета внерейсового самолета Ю-52 не было принято и по линии Главного управления ВВС КА. Более того, начальник штаба ВВС КА генерал-майор авиации Володин и заместитель начальника 1-го отдела штаба ВВС генерал-майор авиации Грендаль, зная о том, что самолет Ю-52 самовольно перелетел границу, не только не приняли мер к задержанию его, но и содействовали его полету в Москву разрешением посадки на Московском аэродроме и дачей указания службе ПВО обеспечить перелет.
Все эти факты говорят о неблагополучном состоянии службы ПВО Западного особого военного округа, о плохой ее организации, слабой подготовленности личного состава ВНОС ПВО, потере бдительности в 4-й отд. бригаде ПВО и отсутствии должной требовательности со стороны командующих военными округами и высшего начсостава ПВО и ВВС к четкости несения службы ПВО.
Приказываю:
1. Военному совету Западного особого военного округа тщательно расследовать факт самовольного пролета самолета Ю-52 через территорию округа, выявить всех виновных лиц и наложить на них взыскания своею властью. Немедленно восстановить телефонную связь Белостокского аэропорта с 9-й смешанной авиадивизией и штабом 4-й бригады ПВО и в пятидневный срок проверить состояние связи аэропортов со штабами ПВО. Исполнение донести к 20.6.41 г.
2. Военным советам округов (ДВФ) назначить авторитетные комиссии, которые обязать к 1.7.41 г. обследовать всю систему ПВО на территории округов, обратив особое внимание на ее бое готовность, состояние службы наблюдения, оповещения, связи и подготовку постов ВНОС.
Все недочеты, вскрытые комиссиями, устранить на месте в процессе их работы.
Результаты обследования и о принятых мерах донести мне к 5.7.41 г.
3. Начальнику Главного управления ПВО до 1.7.41 г. обследовать состояние ПВО в Западном особом и Московском военных округах и результаты обследования доложить мне лично.
Его же распоряжением обеспечить к 1.7.41 г. все посты ВНОС силуэтами самолетов и организовать поверку знаний постами ВНОС силуэтов и умения определять по ним принадлежность самолетов.
4. За плохую организацию службы ВНОС, отсутствие должного воинского порядка в частях ПВО и слабую подготовку личного состава постов ВНОС командующему Западной зоной ПВО генерал-майору артиллерии Сазонову, начальнику штаба 4-й бригады ПВО майору Автономову объявить выговор.
5. За самовольное разрешение пролета и посадки Ю-52 на Московском аэродроме без поверки прав на полет в Москву начальнику штаба ВВС генерал-майору авиации Володину и заместителю начальника 1-го отдела штаба ВВС генерал-майору авиации Грендалю объявить замечание.
6. Командиру 1-го корпуса ПВО генерал-майору артиллерии Тихонову и заместителю начальника Главного управления ПВО генерал-майору артиллерии Осипову обратить особое внимание на слабую организацию системы наблюдения и оповещения.
Народный комиссар обороны СССР Маршал Советского Союза С. Тимошенко
Начальник Генерального штаба Красной Армии генерал армии Г. Жуков».
Судоплатов пишет о последовавших репрессиях, то есть связывает с этим загадочным полетом так называемое «дело Героев», в рамках которого были арестованы и расстреляны без суда по распоряжению Берии генерал-инспектор ВВС Красной армии (а в недавнем прошлом — командующий советской авиацией в боевых действиях на Халхин-Голе) Смушкевич, начальник Главного управления ВВС РККА и заместитель народного комиссара обороны СССР по авиации Рычагов, начальник Главного управления противовоздушной обороны Штерн (тот самый командарм Штерн, с которым Жуков спорил опять же на Халхин-Голе). Но с другой стороны, в приказе значатся лишь замечания и выговоры, а причины, по которым были сняты с должностей и арестованы вышеупомянутые военачальники, формулируются в документах без всякой связи с таинственным «юнкерсом».
Выписки из протокола решения политбюро ЦК ВКП(б)
«№ 26
9 апреля 1941 г.
п. 125. Об авариях и катастрофах в авиации Красной АРМИИ (Постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР)
ЦК ВКП(6) и СНК СССР устанавливают, что аварии и катастрофы в авиации Красной Армии не только не уменьшаются, но все более увеличиваются из-за расхлябанности летного и командного состава, ведущей к нарушениям элементарных правил летной службы.
Факты говорят, что из-за расхлябанности ежедневно в среднем гибнет у нас при авариях и катастрофах 2–3 самолета, что составляет на год 600–900 самолетов.
Нынешнее руководство ВВС оказалось неспособным повести серьезную борьбу за укрепление дисциплины в авиации и за уменьшение аварий и катастроф. Руководство ВВС, как показывают факты, не только не борется за соблюдение правил летной службы, но иногда само толкает летный состав на нарушение этих правил. Так было, например, при перелете 27 марта 1941 года 12 самолетов ДБ-ЗФ с аэродрома завода № 18 в г. Воронеже в 53-й авиаполк (Кречевицы), когда начальник отделения оперативных перелетов штаба ВВС Красной Армии полковник Миронов В. М., несмотря на заведомо неблагоприятную погоду, разрешил указанный перелет. В результате этого явно преступного распоряжения произошло две катастрофы и одна вынужденная посадка, при которых погибли 6 человек и 3 человека получили ранения.
Расхлябанность и недисциплинированность в авиации не только не пресекаются, но как бы поощряются со стороны руководства ВВС тем, что виновники аварий и катастроф остаются по сути дела безнаказанными. Руководство ВВС часто скрывает от правительства факты аварий и катастроф, а когда правительство обнаруживает эти факты, то руководство ВВС старается замазать эти факты, прибегая в ряде случаев к помощи наркома обороны. Так было, например, с катастрофой в Воронеже, в отношении которой т. Рычагов обязан был и обещал прислать в ЦК ВКП(б) рапорт, но не выполнил этого обязательства и прикрылся авторитетом наркома обороны, который, не разобравшись в деле, подписал «объяснение», замазывающее все дела.
Такая же попытка т. Рычагова замазать расхлябанность и недисциплинированность в ВВС имела место в связи с тяжелой катастрофой, имевшей место 23 января 1941 года, при перелете авиационного полка из Новосибирска через Семипалатинск в Ташкент, когда из-за грубого нарушения элементарных правил полета 3 самолета разбились, 2 самолета потерпели аварию, при этом погибли 12 и ранены 4 человека экипажа самолетов.
О развале дисциплины и отсутствии должного порядка в Борисоглебской авиашколе правительство узнало, помимо т. Рычагова.
О нарушениях ВВС решений правительства, воспрещающих полеты на лыжах, правительство также узнало, помимо ВВС.
До чего дошел развал нравов в ВВС, показывает небывалый для нашей авиации факт, когда в 29-й авиадивизии пропал самолет под управлением командира звена младшего лейтенанта тов. Кошляка М. В., а командование дивизии и руководство ВВС не предприняло серьезных мер к розыску пропавшего летчика. Через двадцать дней лейтенант Кошляк был случайно обнаружен в кабине самолета замерзшим. Из оставленных им писем видно, что летчик после посадки был здоров, жил 8–9 дней, последнее письмо им было написано на 8-е сутки после посадки. В письме написано, что он пытался найти населенный пункт, но из-за глубокого снега был вынужден вернуться к самолету. Летчик Кошляк умер от голода и холода. Поскольку самолет т. Кошляка был обнаружен случайно при учебном полете недалеко от населенного пункта, совершенно очевидно, что при принятии ВВС или 29-й авиадивизией элементарных мер по поискам самолета, тов. Кошляк был бы спасен.
ЦК ВКП(б) и СНК СССР постановляют:
1. Снять т. Рычагова с поста начальника ВВС Красной Армии и с поста заместителя наркома обороны, как недисциплинированного и не справившегося с обязанностью руководителя ВВС.
2. Полковника Миронова предать суду за явно преступное распоряжение, нарушающее элементарные правила летной службы.
3. Исполнение обязанностей начальника ВВС Красной Армии возложить на 1-го заместителя начальника ВВС тов. Жигарева.
4. Предложить наркому обороны т. Тимошенко представить в ЦК ВКП(б) проект постановления Главного военного совета в духе настоящего решения — для рассылки в авиационные дивизии, полки, школы, в виде приказа от Наркома…»
А из числа перечисленных в приказе о «юнкерсе» был репрессирован лишь начальник штаба ВВС генерал Володин, и то после катастрофического разгрома советской авиации в первые дни войны. Майор Автономов пропал без вести в июле 1941-го. Остальным повезло уцелеть на войне, и даже их карьера ничуть не пострадала.
Исследователи отмечают также, что принять «юнкерс», как сказано в приказе, «за рейсовый самолет ДС-3» служившие на указанных постах ПВО вряд ли могли — там регулярно летали такие же точно, но рейсовые «юнкерсы». И в целом в приказе скорее поднимается шум по поводу несогласованности действий ПВО с гражданскими диспетчерами и различных авиаподразделений между собой… А вот документы политбюро в указанное время не содержат никаких намеков на необходимость покарать разгильдяев, прозевавших долетевший до столицы самолет. Что и впрямь странно, учитывая, что тогда громы и молнии государственного уровня метались и по не в пример менее впечатляющим поводам.
Нетрудно догадаться, что столь необычный прилет в Москву — а весьма вероятно, что немецкому самолету надо было здесь заправиться, чтобы лететь в обратный путь, ведь после объяснений на тему «навигационной ошибки» немцы благополучно улетели обратно — до сих пор порождает слухи и конспирологические гипотезы. Например, такую, что приземление «юнкерса» в Москве было провокацией, направленной на то, чтобы побудить разгневанного Сталина разгромить руководство ВВС. Есть также версия, что на этом самом Ю-52 было доставлено письмо Гитлера Сталину, в котором содержались заверения, что Германия не намерена воевать с СССР. Более того, существует и такое мнение, что таинственный «юнкерс» привез не письмо, а самого фюрера, который те самые заверения озвучил лично.
После этого Сталин как раз устроил разнос Тимошенко и Жукову с их планом превентивного удара.
В то самое время в Англию отправился Гесс — вторая по значимости персона в нацистской партии. Поэтому по статусу секретный визит второго лица германского государства в СССР не выглядит совсем уж невероятным. Появление Гесса сам Черчилль поначалу счел «фантастикой», но ведь да, оказалось правдой — тот выпрыгнул с парашютом и приземлился «близ поместья герцога Гамильтонского на западе Шотландии».
Черчилль писал, что «никогда не придавал сколько-нибудь серьезного значения этой проделке Гесса. Я знал, что она не имеет никакого отнесения к ходу событий… Советское правительство было чрезвычайно заинтриговано эпизодом с Гессом, и оно создало вокруг него много неправильных версий». Даже несколько лет спустя Сталин настойчиво интересовался у британского союзника, что же это было. «У меня создалось впечатление, что, по его мнению, здесь имели место какие-то тайные переговоры или заговор о совместных действиях Англии и Германии при вторжении в Россию, которые закончились провалом…» А сын Берии в мемуарах свидетельствует: «В Советском Союзе благодаря разведке было совершенно точно известно, что Гесс прибыл в Англию с прямыми предложениями о заключении мира на определенных условиях, приемлемых для Англии».
«Совершенно секретно
СПРАВКА
Вадим сообщил из Лондона, что:
1) по данным «Зенхена», Гесс, прибыв в Англию, заявил, что он намеревается прежде всего обратиться к Гамильтону, знакомому Гесса по совместному участию в авиасоревнованиях 1934 года. Гамильтон принадлежит к так называемой кливденской клике. Гесс сделал свою посадку около имения Гамильтона.
2) Кирк Патрику, первому опознавшему Гесса чиновнику «Закоулка», Гесс заявил, что привез с собой мирные предложения. Сущность мирных предложений нам пока неизвестна (Кирк Патрик — бывший советник английского посольства в Берлине).
14/V-1941 г.
№ 376».
Под именем Зенхен проходил советский разведчик Ким Филби, псевдоним Вадим носил резидент НКВД в Лондоне в 1941–1943 годах Иван Чичаев. Через четыре дня все тот же Филби сообщал: «Во время бесед офицеров английской военной разведки с Гессом он утверждал, что прибыл в Англию для заключения компромиссного мира, который должен приостановить увеличивающееся истощение обеих воюющих стран и предотвратить окончательное уничтожение Британской империи как стабилизирующей силы».
Д. Б. Хазанов в книге «1941. Горькие уроки. Война в воздухе» пишет о том же моменте: «Крайне неприятный случай произошел 15 мая 1941 г., когда немецкий транспортный самолет Ю-52, нарушив воздушное пространство СССР, совершил перелет по маршруту Белосток — Минск — Смоленск — Москва и беспрепятственно приземлился на Центральном аэродроме. Несомненно, германский экипаж уточнял нашу аэродромную сеть на одном из главных направлений будущего наступления по плану «Барбаросса» и проверял готовность нашей ПВО. Можно согласиться с военным историком, специалистом в области геополитики генералом Л. Г. Ивашовым, который, разбирая этот эпизод, сравнил обстоятельства пролетов юнкерса в 1941 г. и сессны М. Руста в 1987 г., после чего заключил: «Эти два полета имеют много общего. Успех их был обусловлен примерно одним и тем же: беспечностью и несогласованностью действий наших дежурных смен ВВС и ПВО, отсутствием четкой системы ответственности, слабой обученностью воинов, несовершенством вооружения и техники».
Хазанов тоже отмечает странный факт: «…что в то суровое время не последовало соответствующих «оргвыводов» — нарком обороны С. К. Тимошенко и начальник Генерального штаба Г. К. Жуков ограничились выговорами и замечаниями. Впрочем, некоторые историки полагают, будто инцидент послужил причиной ареста в ночь на 8 июня 1941 г. начальника ГУ ПВО Героя Советского Союза генерал-полковника Г. М. Штерна. Скорее, пролет юнкерса был лишь предлогом, поскольку Григорий Михайлович уже находился в «разработке органов НКВД за распространение троцкистских идей в Вооруженных силах», на что имелась санкция наркома обороны. Отметим еще одну кадровую перестановку: вскоре генерала Тихонова на посту командующего 1-м корпусом сменил генерал Журавлев, который руководил противовоздушной обороной Москвы практически всю войну».
Кто прилетал на том «юнкерсе», теперь уже вряд ли возможно достоверно установить. А тревожных сообщений поступало все больше.
29 мая 1941 года в Главное разведывательное управление поступило донесение от военного атташе из Бухареста, который так описывал сформировавшееся в тот момент в странах оси настроение: «…Война против СССР вообще не представляет проблемы с военной точки зрения. В два-три месяца немецкие войска будут стоять на Урале. Механизированная русская армия поставит себя под удар немецкого наступления в западной части СССР и будет там разбита наголову в кратчайший срок, так как Красная Армия со своим устаревшим броневым оружием и устаревшей авиацией не будет в состоянии устоять перед наступающим и превосходящим количественно немецким оружием, которое далеко ее превосходит. В немецких посвященных кругах нет ни одного человека, который имел хотя бы малейшее сомнение в немедленной победе над СССР».
15 июня 1941 года германские приготовления к войне с СССР на польской территории вступили в решающую фазу. За две недели до этого германскими оккупационными властями в Польше были изданы специальные закрытые распоряжения о подготовке населения приграничных районов к предстоящему началу военных действий. 15 июня появился приказ генерал-губернаторства о том, что все жители пограничных с СССР сел и деревень должны до 4 часов 18 июня эвакуироваться на расстояние от трех до двадцати километров от границы (согласно утвержденному ранее германским командованием и руководством генерал-губернаторства плану), в глубь бывшей польской территории.
«12.06.1941
№ 1996/б 12 июня 1941 г.
За прошедшее после октября 1940 г. время, то есть по 10 июня 1941 г., со стороны Германии нарушили границу Союза ССР 185 самолетов. Особенно усилились нарушения нашей границы германскими самолетами за последние один-полтора месяца. Только за май и 10 дней июня 1941 г. границу СССР нарушил 91 германский самолет.
Нарушения границы СССР германскими самолетами не носят случайного характера, что подтверждается направлением и глубиной полетов над нашей территорией. В ряде случаев немецкие самолеты пролетели над нашей территорией до 100 и больше километров, и особенно в направлении районов, где возводятся оборонительные сооружения, и над пунктами расположения крупных гарнизонов Красной армии.
15 апреля этого года в районе г. Ровно истребителями Красной армии был приземлен германский военный самолет, у экипажа которого оказались карты Черниговской области Украинской ССР, а также аэрофотосъемочные принадлежности и заснята пленка. Этот самолет залетел на нашу территорию на глубину до 200 км…
С 1 января по 10 июня 1941 г., то есть за 5 месяцев и 10 дней, всего было задержано 2080 нарушителей границы со стороны Германии. Из этого числа уже разоблачено 183 агента германской разведки.
Количество задержаний нарушителей границы за 1941 год по месяцам составило: в январе — 503, в феврале — 175, в марте — 381, в апреле — 260. В мае и за 10 дней июня количество задержанных нарушителей из Германии увеличилось: в мае задержано 353 нарушителя и за 10 дней июня — 108.
За пять с половиной месяцев при задержании нарушителей на границе с Германией в связи с оказанием вооруженного сопротивления убито 36 и ранено 25 нарушителей границы.
За последнее время был ряд случаев задержания заброшенных в СССР агентов германских разведывательных органов, снабженных портативными приемопередающими радиостанциями, оружием и гранатами.
Народный комиссар внутренних дел СССР Берия».
Драматическая ночь с 21 на 22 июня 1941 года описана в безмерном количестве мемуарных и художественных произведений. В подавляющем большинстве случаев их авторы придерживались тезиса о внезапном нападении Германии, которого никто не ждал. «Как ни странно, именно так и было с очень многими простыми советскими гражданами, которые были уверены, что Гитлер никогда не осмелится напасть на СССР», — писал британский журналист Александр Верт в своем труде «Россия в войне 1941–1945».
Приказ начальника погранвойск НКВД Белорусского округа об усилении охраны границы
«20 июня 1941 г.
В целях усиления охраны границы приказываю:
1. До 30 июня 1941 г. плановых занятий с личным составом не проводить.
2. Личный состав, находящийся на сборах на учебных заставах, немедленно вернуть на линейные заставы и впредь до особого распоряжения не вызывать.
3. Весь личный состав ручных пулеметчиков пропустить через трехдневные сборы на учебных заставах, вызывая по два пулеметчика с каждой линейной заставы.
4. Выходных дней личному составу до 30 июня 1941 г. не предоставлять.
5. Пограннаряды в ночное время (с 23.00 до 5.00) высылать в составе трех человек каждый. Все ручные пулеметы использовать в ночных нарядах в наиболее важных направлениях.
6. Срок пребывания в наряде в ночное время — 6 часов, в дневное — 4 часа.
7. Расчет людей для несения службы строить так, чтобы с 23.00 до 5.00 службу несли на границе все люди, за исключением возвращающихся из нарядов к 23.00 и часовых заставы.
8. На отдельных, наиболее уязвимых фланговых направлениях выставить на десять дней посты под командой помощника начальника заставы.
9. Контрольную полосу днем проверять кавалеристами в составе двух человек каждый наряд, срок службы — 8–9 часов беспрерывного движения влево и вправо по участку.
10. Ночью проверку КП и каждой точки проводить не реже, чем через полтора часа. КП каждой заставы разбить на два-три участка.
11. Пограннаряды располагать не ближе 300 м от линии границы».
Пограничные войска, получившие распоряжение о повышенной готовности и приказ выставить пулеметы (самое серьезное из имевшегося у них вооружения) на самых важных направлениях, находились в ведении НКВД. То есть в подчинении у Берии. Для некоторых исследователей готовность пограничных войск к сопротивлению захватчикам является важным аргументам в пользу того, что в поражениях первых месяцев — и особенно первых недель — Великой Отечественной войны виноваты руководители Красной армии. То ли по неразумию, то ли по сговору с врагом…
Впоследствии легендарную оборону Брестской крепости будут вести как раз пограничники и 132-й отдельный батальон конвойных войск НКВД СССР. Город Брест части Красной армии оставили утром первого дня войны. И знаменитая надпись одного из защитников Брестской крепости «Умираю, но не сдаюсь! Прощай Родина!» была сделана как раз на стене казармы 132-го отдельного батальона конвойных войск НКВД СССР.
Ясным доказательством того, что особых иллюзий у советского руководства уже не было, может служить тот факт, что на совещании у Сталина вечером 21 июня присутствовали не только ближайшие сподвижники, военные руководители — Тимошенко и Жуков, а также Берия, но и спешно вызванный из Германии военно-морской атташе советского посольства в Берлине Воронцов. А вызван он был после того, как доложил своему начальству — присутствовавшему тут же адмиралу Кузнецову — о неминуемо скором начале войны. «Он не только сообщал о приготовлениях немцев, но и называл почти точную дату начала войны, — писал в мемуарах Кузнецов. — Признаться, в ту пору я, видимо, тоже брал под сомнение эту телеграмму, поэтому приказал вызвать Воронцова в Москву для личного доклада…» Впрочем, есть мнение, что инициатором вызова военно-морского атташе был сам Сталин, которому Кузнецов добросовестно доложил об очередном тревожном донесении. Был на совещании и начальник мобилизационно-планового отдела Комитета обороны при СНК СССР Сафонов, что само по себе — достаточно красноречивый факт.
Вот что вспоминал о том же дне тогдашний командующий Московским военным округом И. В. Тюленев: «В полдень мне позвонил из Кремля Поскребышев:
— С вами будет говорить товарищ Сталин…
В трубке я услышал глуховатый голос:
— Товарищ Тюленев, как обстоит дело с противовоздушной обороной Москвы?
Я коротко доложил главе правительства о мерах противовоздушной обороны, принятых на сегодня, 21 июня. В ответ услышал:
— Учтите, положение неспокойное, и вам следует довести боевую готовность войск противовоздушной обороны Москвы до семидесяти пяти процентов.
В результате этого короткого разговора у меня сложилось впечатление, что Сталин получил новые тревожные сведения о планах гитлеровской Германии…»
Более того, в ночь на 22 июня было отдано распоряжение установить в Москве режим затемнения.
Существует точка зрения, что радостная атмосфера этой злосчастной ночи объясняется не только особенностями человеческой психики, склонной раскрашивать утраченное прошлое в особо яркие и светлые тона. По контрасту с обрушившимися следом тяжелейшими испытаниями и трагедиями. Есть мнение, что подчеркнуто праздничная атмосфера был создана намеренно. И вовсе не потому, что Сталин не доверял сообщениям разведки, скорее наоборот. На самом деле при всей очевидности того, что войны избежать не удастся, было важно и то, кого признает агрессором мировое общественное мнение. Отсюда и опасение поддаться на провокацию, дать хоть какой-то заметный повод обвинить в том, что началась война, именно СССР. Ведь у него союзников не было. И вряд ли Сталин не понимал, что при малейшей возможности очередного «умиротворения» Гитлера и Англия, и США с удовольствием ею воспользуются. Пусть фюрер добывает себе вожделенное «жизненное пространство» на востоке, авось ему этого наконец-то хватит… Тем более если проклятые большевики сами начали войну.
А тут — празднества, спектакли, выпускные балы, в парках играют оркестры, радостные люди мирно и беззаботно веселятся. И на них обрушивается коварный враг. Об этом писали все западные корреспонденты, общественное мнение расположилось в пользу СССР, что предопределило дальнейшее развитие отношений и создание антигитлеровской коалиции…
Вечером 21 июня начальник штаба Киевского особого военного округа генерал М. А. Пуркаев доложил Жукову, что его подчиненные доставили очередного немца-перебежчика и тот уверяет, что через несколько часов германская армия двинется в наступление на Советский Союз, а сейчас войска уже занимают исходные позиции для этого.
Доклад начальника 90-го погранотряда майора М. С. Бычковского
«21 июня в 21.00 на участке Сокальской комендатуры был задержан солдат, бежавший из германской армии, Лисков Альфред. Так как в комендатуре переводчика не было, я приказал коменданту участка капитану Бершадскому грузовой машиной доставить солдата в г. Владимир в штаб отряда.
В 0.30 22 июня 1941 г. солдат прибыл в г. Владимир-Волынск. Через переводчика примерно в 1 час ночи солдат Лисков показал, что 22 июня на рассвете немцы должны перейти границу. Об этом я немедленно доложил ответственному дежурному штаба войск бригадному комиссару Масловскому. Одновременно сообщил по телефону лично командующему 5-й армией генерал-майору Потапову, который к моему сообщению отнесся подозрительно, не приняв его во внимание.
Я лично твердо также не был убежден в правдивости сообщения солдата Лискова, но все же вызвал комендантов участков и приказал усилить охрану госграницы, выставить специально слухачей к р. Буг и в случае переправы немцев через реку уничтожить их огнем. Одновременно приказал, если что-нибудь подозрительное будет замечено (движение какое-либо на сопредельной стороне), немедленно докладывать мне лично. Я находился все время в штабе.
Коменданты участков в 1.00 22 июня доложили мне, что ничего подозрительного на сопредельной стороне не замечено, все спокойно.
…Ввиду того, что переводчики в отряде слабые, я вызвал из города учителя немецкого языка, отлично владеющего немецким языком, и Лисков вновь повторил то же самое, то есть что немцы готовятся наступать на СССР на рассвете 22 июня 1941 г. Назвал себя коммунистом и заявил, что прибыл специально предупредить по личной инициативе.
Не закончив допроса солдата, услышал в направлении Устилуг (первая комендатура) сильный артиллерийский огонь. Я понял, что это немцы открыли огонь по нашей территории, что и подтвердил тут же допрашиваемый солдат. Немедленно стал вызывать по телефону коменданта, но связь была нарушена…»
Жуков сообщил новость Сталину, и тот распорядился, чтобы Тимошенко и Жуков приехали к нему в Кремль.
Генералы не просто прибыли к вождю, но привезли с собой проект директивы о приведении войск в боевую готовность. Совещание началось без десяти девять вечера. Вместе с Жуковым и Тимошенко приехал Буденный, а в кабинете Сталина их, помимо хозяина, уже ждали Молотов, Ворошилов, Берия и Маленков.
«А не подбросили ли нам этого перебежчика, чтобы спровоцировать конфликт?» — спросил Сталин.
В Генеральном штабе и Наркомате обороны никто не спал и никто не ушел домой. Как легко догадаться, и в НКВД было не до сна.
А потом произошло то, неизбежность чего советские лидеры и военачальники, в общем-то, уже понимали, но всеми силами старались отодвинуть. О получении рокового известия Жуков рассказывал так: «…В 3 часа 30 минут начальник штаба Западного округа генерал В. Е. Климовских доложил о налете немецкой авиации на города Белоруссии. Минуты через три начальник штаба Киевского округа генерал М. А. Пуркаев доложил о налете авиации на города Украины. В 3 часа 40 минут позвонил командующий Прибалтийским военным округом генерал Ф. И. Кузнецов, который доложил о налетах вражеской авиации на Каунас и другие города».
Из журнала посетителей кремлевского кабинета Сталина за 22 июня 1941 г.
«1. т. Молотов вход в 5-45 м. выход 12–05 м.
2. т. Берия вход 5-45 м. выход 9-20 м.
3. т. Тимошенко вход в 5-45 м. выход 8-30 м.
4. т. Мехлис вход в 5-45 м. выход 8-30 м.
5. т. Жуков вход в 5-45 м. выход 8-30 м.
6. т. Маленков вход 7-30 м. выход 9-20 м.
7. т. Микоян вход в 7-55 м. выход 9-30 м.
8. т. Каганович Л. М. в 8-00 м. выход 9-35 м.
9. т. Ворошилов вход 8-00 м. выход 10–15 м.
10. т. Вышинский вход 7-30 м. выход 10–40 м.
11. т. Кузнецов вход в 8-15 м. выход 8-30 м.
12. т. Димитров вход 8-40 м. выход 10–40 м.
13. т. Мануильский в 8-40 м. выход 10–40 м.
14. т. Кузнецов вход 9-40 м. выход 10–20 м.
15. т. Микоян вход 9-50 м. выход 10–30 м.
16. т. Молотов вход в 12–25 м. выход 16–45 м.
17. т. Ворошилов вход в 10–40 м. выход 12–05 м.
18. т. Берия вход в 11–30 м. выход 12–00 м.
19. т. Маленков вход 11–30 м. выход 12–00 м.
20. т. Ворошилов вход 12–30 м. выход 16–45 м.
21. т. Микоян вход в 12–30 м. выход 14–30 м.
22. т. Вышинский в 13–05 м. выход 15–25 м.
23. т. Шапошников в 13–15 м. выход 16–00 м.
24. т. Тимошенко в 14–00 м. выход 16–00 м.
25 т. Жуков вход 14–00 м. выход 16–00 м.
26. т. Ватутин вход 14–00 м. выход 16–00 м.
27 т. Кузнецов вход 15–20 м. выход 15–45 м.
28. т. Кулик вход 15–30 м. выход 16–00 м.
29. т. Берия вход в 16–25 м. выход 16–45 м.
Последние вышли в 16–45 м».
Сразу в стране была объявлена мобилизация, пока еще не всеобщая, не затронувшая лишь три военных округа — Среднеазиатский, Забайкальский и Дальневосточный. В европейской части Советского Союза было введено военное положение, то есть теперь функции органов государственной власти относительно обороны, сохранения общественного порядка и обеспечения государственной безопасности передавались военным властям. Органы военной власти получили право реквизировать для нужд обороны любые транспортные средства, а также привлекать население к строительству оборонительных рубежей.
Особые военные округа отныне становились фронтами: Прибалтийский округ — Северо-Западным фронтом, Западный — соответственно, фронтом Западным, а Киевский округ превратился в Юго-Западный фронт.
Обстановка на Западном фронте продолжала ухудшаться. Вечером 28 июня части Красной армии оставили Минск. На следующий день разъяренный Сталин вместе с другими членами политбюро приехал в Наркомат обороны и потребовал подробного доклада по ситуации на Западном фронте. Тимошенко, Жуков и Ватутин приступили к докладу, попутно объяснив, что информация неполная и не всегда достоверная, поскольку со многими частями и подразделениями Западного фронта нет связи. Ее восстановление требует некоторого времени.
— Если связи нет, как вы собираетесь руководить войсками?! — заорал Сталин.
Жуков промолчал, стиснув зубы, но торопливо вышел из совещательной комнаты. Следом выбежал Молотов. Через несколько минут начальник Генштаба вернулся. Кое-как обсуждение продолжилось. Сталин предложил отправить на Западный фронт для оценки ситуации маршала Кулика.
Микоян в воспоминаниях описал ситуацию еще более красочно: «29 июня вечером у Сталина в Кремле собрались Молотов, Маленков, я и Берия. Подробных данных о положении в Белоруссии тогда еще не поступило. Известно было только, что связи с войсками Белорусского фронта нет. Сталин позвонил в Наркомат обороны Тимошенко. Но тот ничего путного о положении на Западном направлении сказать не смог. Встревоженный таким ходом дела, Сталин предложил всем нам поехать в Наркомат обороны и на месте разобраться с обстановкой. В Наркомате были Тимошенко, Жуков, Ватутин. Сталин держался спокойно, спрашивал, где командование Белорусским военным округом, какая имеется связь. Жуков докладывал, что связь потеряна и за весь день восстановить ее не могли. Потом Сталин другие вопросы задавал: почему допустили прорыв немцев, какие меры приняты к налаживанию связи и т. д. Жуков ответил, какие меры приняты, сказал, что послали людей, но сколько времени потребуется для установления связи, никто не знает.
Около получаса поговорили, довольно спокойно. Потом Сталин взорвался: что за Генеральный штаб, что за начальник штаба, который так растерялся, не имеет связи с войсками, никого не представляет и никем не командует. Была полная беспомощность в штабе. Раз нет связи, штаб бессилен руководить. Жуков, конечно, не меньше Сталина переживал состояние дел, и такой окрик Сталина был для него оскорбительным. И этот мужественный человек разрыдался как баба и выбежал в другую комнату. Молотов пошел за ним. Мы все были в удрученном состоянии. Минут через 5–10 Молотов привел внешне спокойного Жукова, но глаза у него еще были мокрые…»
Быть может, именно этот драматический эпизод в Наркомате обороны породил впоследствии один из самых знаменитых анекдотов о войне, маршале Жукове и Лаврентии Павловиче:
«Жуков выходит от Сталина и в сердцах роняет: «Сволочь усатая!» Через минуту об этом Сталину докладывает Берия. Сталин приказывает догнать Жукова и вернуть.
— Вы кого имели в виду, товарищ Жуков, когда сказали «сволочь усатая»?
— Разумеется, Гитлера, товарищ Сталин!
— А вы, товарищ Берия?..»
30 июня Сталин приказал Жукову вызвать Павлова в Москву, но потом отказался его принять и отдал приказ возвращаться «туда, откуда приехал». Была ли такая перемена мнения, или Павлов явился по собственной инициативе в надежде оправдаться? Скоро Павлов, отправившийся обратно в Белоруссию, был арестован и 22 июля приговорен Военной коллегией Верховного суда Союза СССР к расстрелу. Через шесть дней появился «Приказ народного комиссара обороны СССР с объявлением приговора Верховного суда СССР по делу генерала армии Д. Г. Павлова…», подписанный Сталиным. В тексте говорилось, что Павлов и несколько бывших высших командиров — начальник штаба генерал В. Е. Климовских, начальник связи генерал А. Т. Григорьев, начальник артиллерии генерал Н. А. Клич, командующий 4-й армией генерал-майор А. А. Коробков — расстреляны. Приказ надлежало «объявить всему начсоставу от командира полка и выше».
Таким образом народный комиссар обороны СССР И. Сталин сделал суровое назидание всем красным командирам, особенно высшим, что, невзирая на звания, они будут персонально отвечать за свои неудачи в борьбе с врагом.
Несмотря на то что война против СССР уже не выглядела увеселительной прогулкой (а может быть, именно поэтому), Гитлер настаивал на том, что военные действия надлежит поскорее победоносно завершить.
«Наши успехи, достигнутые смежными флангами групп армий «Юг» и «Центр», — сказал фюрер на одном из совещаний в своей резиденции «Вольфшанце», — дают возможность и создают предпосылки для проведения решающей операции против группы армий Тимошенко, которая безуспешно ведет наступательные действия перед фронтом группы армий «Центр»… В полосе группы армий «Центр» надо подготовить операцию таким образом, чтобы по возможности быстрее, не позднее конца сентября перейти в наступление и уничтожить противника, находящегося в районе восточнее Смоленска, посредством двойного окружения, в общем направлении на Вязьму, при наличии мощных танковых сил, сосредоточенных на флангах…»
Распоряжение о подготовке было исполнено — германский Генеральный штаб во главе с Гальдером разработал план операции и составил перечень мероприятий, необходимых для ее осуществления. Подразделения, коим предстояло предпринять бросок на Москву, были довооружены и переукомплектованы, чтобы компенсировать потери, понесенные в летних сражениях. Пополнение личного состава было значительным — 151 тысяча человек. Кстати сказать, это не полностью компенсировало потери, которые составили к этому моменту 219 тысяч человек. Тем не менее группа армий «Центр» насчитывала примерно два миллиона военнослужащих. Из резерва сухопутных сил были приданы последние три дивизии. В танковых частях только две трети парка были пригодны для использования. Самая большая проблема наблюдалась с автомобилями.
6 сентября 1941 года Адольф Гитлер подписал директиву № 35, посвященную предстоящему осеннему наступлению на Восточном фронте. Фюрер был уверен, что Красная армия, противостоящая группе армий «Центр», будет «решительно разгромлена до наступления зимы в течение ограниченного времени, имеющегося еще в распоряжении. С этой целью необходимо сосредоточить все силы сухопутных войск и авиации, предназначенные для операции, в том числе те, которые могут быть высвобождены на флангах и своевременно переброшены». Операцию по захвату Москвы нарекли «Тайфун» — название предложил лично Гитлер, имея в виду стремительность и мощность натиска. Руководить операцией предстояло командующему группой армий «Центр» генерал-фельдмаршалу фон Боку. Обязательным условием было завершение боевых действий до начала осенней слякоти и зимних холодов.
27 сентября 1941 года командующий Западным фронтом генерал Конев получил директиву Ставки, в которой констатировалось, что к серьезным наступательным операциям войска Красной армии не готовы, и поэтому следует уделить особое внимание обустройству оборонительных рубежей на Московском направлении, прежде всего около Ржева и Вязьмы. Причиной появления директивы стали данные, добытые разведкой, — согласно этой информации германская армия планировала на начало октября большую наступательную операцию. Коневу предписывалось «мобилизовать все саперные силы фронта, армий и дивизий с целью закопаться в землю и устроить на всем фронте окопы полного профиля в несколько линий с ходами сообщения, проволочными заграждениями и противотанковыми препятствиями».
30 сентября танки Гудериана и войска 2-й армии обрушились на силы Брянского фронта. Часть советских войск, сразу две армии, оказались под угрозой окружения, как уже не раз было в ходе этой войны. Выждав два дня, пока развернутся бои на Брянском фронте, немцы нанесли удар и по другим фронтам — Западному и Резервному.
Особо тяжко Красной армии пришлось в районе Вязьмы — здесь оборона была прорвана сразу в двух местах, севернее и южнее города, в окружение на западе от Вязьмы попали 19, 20, 24, 32-я и значительная часть 16-й армии.
Маршал Василевский впоследствии вспоминал: «Генеральный штаб, к сожалению, точно не предугадал замысла действий противника на Московском направлении».
5 октября на подступах к Москве начались решающие события. По воспоминаниям генерала Телегина, члена Военного совета Московского военного округа, дело было так: «В десятом часу утра (5 октября) поступил первый тревожный сигнал с запада. Начальник оперативного отдела опергруппы (штаба МВО) полковник Д. А. Чернов, находившийся в Малоярославецком укрепленном районе, по телефону доложил, что рано утром задержаны повозки, автомашины из тылов 43-й армии, а также отдельные военнослужащие, которые сообщили, что противник начал большое наступление, некоторые дивизии дерутся в окружении, идут сильные бои. У противника много танков, беспрерывно бомбит авиация… Поверить этому было невозможно. Похоже было, что это просто паникеры, которым что-то померещилось или их спровоцировала вражеская агентура. Поэтому Чернову было дано указание передать задержанных в особый отдел, на дорогах выставить заставы и останавливать всех беглецов, если они появятся, а на Спас-Деменск выслать на автомашине разведку».
Из Подольска от коменданта Малоярославецкого укрепрайона комбрига Елисеева поступило экстренное донесение: город Юхнов, в 85 километрах на северо-запад от Калуги, захвачен немцами, танки идут к Малоярославцу, откуда им будет открыта дорога на Подольск…
Расстояние от Малоярославца до Москвы — чуть больше ста километров, причем не по бездорожью, а по отличному шоссе. От Подольска до нынешней МКАД — порядка 30 километров. То есть выход танкистов Гудериана к Малоярославцу означал, что до центра Москвы им остается два-три часа пути. Войск, способных отразить удар, на этом участке не было. «Противника больше нет», — писал в дневнике Гальдер.
С занятий спешно сняли курсантов двух военных училищ, находившихся в Подольске, — пехотного (две тысячи человек) и артиллерийского (полторы тысячи) — и, собрав, какое нашлось, вооружение, отправили оборонять Малоярославец. В один из моментов прорвавшиеся немецкие танки атаковали курсантский отряд с тыла, предварительно подняв красные флаги. Но подольские курсанты распознали обман и расстреляли танки прямой наводкой. На другом участке курсантский расчет оказался на пути танковой колонны, которую стал обстреливать из зенитной пушки — противотанковых орудий не было. Позиция курсантов была выбрана удачно, немцы не смогли оценить, насколько велики (точнее, малы) противостоящие им силы, и предпочли свернуть с шоссе на лесную дорогу, где надолго застряли в грязи — чего так опасался Гудериан.
В Москве же выясняли, правдивы или нет сведения о прорыве. Генерал Телегин после сообщения Елисеева доложил в Генштаб. Из Генштаба сообщили Сталину. Через считаные минуты Телегину позвонил Берия:
— Откуда вы получили сведения, что немцы в Юхнове, кто вам сообщил?
Выслушал ответ и закричал:
— Слушайте, что вы там принимаете на веру всякую чепуху? Вы, видимо, пользуетесь информацией паникеров и провокаторов…
Сразу после Берии позвонил Сталин. Потребовал «немедленно разыскать этого коменданта, арестовать и передать в ЧК», а самому не доверять всяким сведениям, которые «приносит сорока на хвосте».
В то же самое время командующий ВВС Московского военного округа полковник Сбытов, предлагавший после первого сообщения о прорыве ударить по немцам силами всей имеющейся авиации, доказывал, что он не провокатор, начальнику Особого отдела Красной армии Абакумову.
«— Откуда вы взяли, что к Юхнову идут немецкие танки?
— Это установлено авиационной разведкой и дважды перепроверено.
— Предъявите фотоснимки.
— Летали истребители, на которых нет фотоаппаратов, но на самолетах есть пробоины, полученные от вражеских зениток. Разведка велась с малой высоты, летчики отчетливо видели кресты на танках.
— Ваши летчики — трусы и паникеры, такие же, видимо, как и их командующий. Мы такими сведениями не располагаем, хотя получаем их, как и Генштаб. Предлагаю вам признать, что вы введены в заблуждение, что никаких танков противника в Юхнове нет, что летчики допустили преступную безответственность, и вы немедленно с этим разберетесь и сурово их накажете.
— Этого сделать я не могу. Ошибки никакой нет, летчики боевые, проверенные, и за доставленные ими сведения я ручаюсь.
— А чем вы можете подтвердить такую уверенность, какие у вас есть документы?»
Документов не было, даже данные о вылетах в журнал корпуса ПВО не заносились. Офицеры ПВО заявили, что за действиями летчиков округа они не следят. Абакумов потребовал от Сбытова доложить Военному совету округа, что его, Сбытова, по законам военного времени надлежит отдать под трибунал.
Полковнику предъявили запись его слов, уже оформленную как протокол допроса, и велели подписать. Сбытов вспоминал потом: «Я написал: «Последней разведкой установлено, что фашистские танки находятся уже в районе Юхнова, к исходу 5 октября город будет ими занят». И расписался… В три часа ночи на мой КП позвонил начальник штаба ВВС Красной Армии генерал Г. Ворожейкин, сказал: «Ваша разведка была права. Это фашисты. ГКО ваши действия одобрил…» А я с горечью подумал: какие действия? Бездействие! Ведь могли своевременно нанести удар, но не сделали этого…»
При таких обстоятельствах Сталин вызвал в Москву Жукова, до того руководившего обороной Ленинграда. На аэродроме его встретил начальник охраны Сталина генерал Власик и привез прямо домой к Верховному. Жуков вспоминал, что, когда он приехал, Сталин разговаривал с Берией и бросил фразу — на крайний случай нужно разведать возможность заключения мира.
Репрессии в годы войны
Выносить смертные приговоры с их немедленным приведением в исполнение могли военные советы фронтов, причем в тех местностях, которые были объявлены на военном положении. Однако 15 ноября 1941 года Берия обратился к Сталину с письмом, в котором напоминал об этом обстоятельстве и о том, что подобное решение может выноситься в исключительных случаях. Но главной темой обращения было предложение предоставить право выносить приговоры по делам о преступлениях, предусмотренных 58-й и 59-й статьями, Особому совещанию НКВД СССР. И вдобавок такое решение становилось окончательным.
«В республиканских, краевых и областных органах НКВД по несколько месяцев содержатся под стражей заключенные, приговоренные военными трибуналами округов и местными судебными органами к высшей мере наказания, в ожидании утверждения приговоров высшими судебными инстанциями.
По существующему ныне порядку приговоры военных трибуналов округов, а также верховных судов союзных, автономных республик и краевых, областных судов входят в законную силу только после утверждения их Военной коллегией и Уголовно-Судебной коллегией Верховного суда Союза ССР — соответственно.
Однако и решения Верховного суда Союза ССР по существу не являются окончательными, так как они рассматриваются комиссией Политбюро ЦК ВКП(б), которая свое заключение также представляет на утверждение ЦК ВКП(б), и только после этого по делу выносится окончательное решение, которое вновь спускается Верховному суду, а этим последним направляется для исполнения НКВД СССР.
Исключение составляют местности, объявленные на военном положении, и районы военных действий, где указом Президиума Верховного Совета СССР от 27.IV-41 г. военным советам фронтов в особо исключительных случаях, вызываемых развертыванием военных действий, предоставлено право утверждения приговоров военных трибуналов с высшей мерой наказания, с немедленным приведением приговоров в исполнение.
В настоящее время в тюрьмах НКВД республик, краев и областей скопилось 10 645 человек заключенных, приговоренных к высшей мере наказания, в ожидании утверждения приговоров по их делам высшими судебными инстанциями.
Исходя из условий военного времени, НКВД СССР считает целесообразным:
1. Разрешить НКВД СССР в отношении всех заключенных, приговоренных к высшей мере наказания, ныне содержащихся в тюрьмах в ожидании утверждения приговоров высшими судебными инстанциями, привести в исполнение приговоры военных трибуналов округов и республиканских, краевых, областных судебных органов.
2. Предоставить Особому Совещанию НКВД СССР право с участием прокурора Союза ССР по возникающим в органах НКВД делам о контрреволюционных преступлениях и особо опасных преступлениях против порядка управления СССР, предусмотренных ст. ст. 58-1а, 58-1б, 58-1в, 58-1г, 58-2, 58-3, 58-4, 58-5, 58-6, 58-7, 58-8, 58-9, 58–10, 58–11, 58–12, 58–13, 58–14, 59-2, 59-3, 59-3а, 59-3б, 59-4, 59-7, 59-8, 59-9, 59–10, 59–12, 59–13 Уголовного Кодекса РСФСР выносить соответствующие меры наказания вплоть до расстрела. Решение Особого Совещания считать окончательным.
Прошу Вашего решения.
Народный комиссар внутренних дел Союза ССР (Л. Берия)».
И уже 17 ноября Сталин подписал постановление ГКО, составленное на основе письма Берии. НКВД получил те самые полномочия.
Так, 29 января 1942 года Берия представил Сталину список из 46 имен арестантов, которые числились за НКВД, будучи взяты под стражу перед самой войной и в первые ее месяцы, — бывший нарком боеприпасов СССР (НКБ) И. П. Сергеев и его заместители, руководители Наркомата авиационной промышленности, начальник штаба Северо-Западного фронта П. С. Кленов, генерал-лейтенанты авиации П. А. Алексеев, К. М. Гусев, Е. С. Птухин, П. И. Пумпур, помощник генерал-инспектора ВВС комдив Н. Н. Васильченко, генерал-майор танковых войск Н. Д. Гольцев… Вождь наложил резолюцию: «Расстрелять всех поименованных в списке. И. Сталин». 13 февраля 1942 года Особое совещание НКВД СССР оформило приговор, через десять дней он был приведен в исполнение.
Что ставилось в вину осужденным? Например, сбежавший в конце августа 1941 г. из немецкого плена (в котором пробыл всего две недели) генерал-майор Гольцев, согласно докладной записке Берии, сознался в том, что добровольно сдался в плен: «Гольцев Николай Дмитриевич 1897 года рождения, бывший член ВКП(б) с 1919 года, из рабочих. До ареста — начальник автобронетанковых войск 18-й армии, генерал-майор. Арестован 14/X-1941 г. Без сопротивления сдался немцам в плен. Сознался». 17 сентября 1955 года Гольцев был посмертно реабилитирован.
Но с другой стороны, в то же самое время Берия жестко карал своих подчиненных за расстрелы без суда и следствия даже в районах боевых действий. С 22 июня по 31 декабря 1941 года 227 сотрудников НКВД было привлечено к уголовной ответственности за превышение власти, девятнадцать из них — приговорены к высшей мере.
Как был создан ГКО
В мемуарах Анастаса Микояна, одного из ближайших сталинских сподвижников и политических долгожителей советского олимпа, описано, как принимались судьбоносные решения и происходили метаморфозы во власти. Став реальным хозяином страны, вождь народов уже в 30-х годах стал вести себя по-другому, чем десятилетие назад. Но были и в сталинском окружении те, кому это оказалось на руку. «Интриган Берия знал слабые места Сталина и сумел вовремя этим воспользоваться. Сталин стал редко выступать, и выступления его были сплошной демагогией. Разве мало он говорил о критике и самокритике? Об ответственности лиц за свои действия, независимо на каком посту они находятся? О демократии партийной и советской? О законности, ее соблюдении во всем?»
В отношении партийной дисциплины Микоян подчеркивает, что во время Великой Отечественной войны не было созвано ни одного пленума ЦК партии, в то время как в годы Гражданской войны проходили не только партийные конференции, но и съезды партии и съезды Советов. Как отмечает в своих воспоминаниях Миконян, «созванный по требованию членов политбюро пленум ЦК в конце октября 1941 года, несмотря на то что большинство членов политбюро прибыло, не был открыт, и Сталин не счел нужным хотя на несколько часов собрать товарищей и сказать несколько слов об обстановке, хотя члены ЦК нуждались в правдивой оценке положения и постановке задач, стоящих перед партией в связи с войной. Сталин поручил это сделать Маленкову и Берии, которые собрали членов ЦК, прибывших с мест, сказали несколько слов и немедленно отпустили их по домам…»
Микоян подробно описывает взаимоотношения и распределения обязанностей между сталинскими приближенными. Так, на Ялтинской конференции переговоры с союзниками вели Сталин и Молотов, а Берия занимался вопросами безопасности и теми поручениями, которые ему давал Сталин.
Рассказывает он и о том, как был создан в первые дни Великой Отечественной войны Государственный комитет обороны. По словам Микояна, «у меня в кабинете был Вознесенский. Вдруг звонят от Молотова и просят нас зайти к нему. У Молотова уже были Маленков, Ворошилов, Берия. Мы их застали за беседой. Берия сказал, что необходимо создать Государственный Комитет Обороны, которому передать всю полноту власти в стране. Передать ему функции правительства, Верховного Совета и ЦК партии».
После того как Микоян с Вознесенским согласились на это предложение, было решено ехать к Сталину, который находился на ближней даче. После приезда к нему Молотов от имени всех предложил сконцентрировать власть в стране, создав для этого ГКО. Узнав, что во главе ГКО — он, Сталин согласился. Дальше, как пишет Микоян, «тогда Берия сказал, что нужно назначить 5 членов Государственного Комитета Обороны. «Вы, товарищ Сталин, во главе, затем Молотов, Ворошилов, Маленков и я», — добавил он.
Сталин заметил: «Надо включить Микояна и Вознесенского. Всего семь человек утвердить». Берия снова говорит: «Товарищ Сталин, если все будем заниматься в ГКО, то кто будет работать в Совнаркоме, Госплане? Пусть Микоян и Вознесенский занимаются всей работой в правительстве и Госплане». Вознесенский поддержал предложение Сталина. Берия настаивал на своем, Вознесенский горячился…
Впоследствии выяснилось, что до моего с Вознесенским прихода в кабинет Молотова Берия устроил так, что Молотов, Маленков, Ворошилов и он, Берия, согласовали между собой это предложение и поручили Берии внести его на рассмотрение Сталина».
ГКО решал любые вопросы фронта и тыла, о которых можно судить по разнообразию его постановлений, — «О производстве походных кухонь в декабре 1941 г. и в январе 1942 года», «О расселении польских граждан в Киргизской и Узбекской ССР», «О развертывании производства бронебойных и зенитных снарядов на востоке страны», «О мероприятиях по обеспечению Красной Армии теплыми вещами на зимний период 1941 — 42 гг.», «О мобилизации девушек-комсомолок в части ПВО». Государственный комитет обороны был упразднен 4 сентября 1945 года по Указу Президиума ВС СССР — но до этого было еще далеко.
«Государственный Комитет Обороны
тов. Сталину
Из опыта войны известно, что основная масса немецких радиостанций, используемых для управления частями на поле боя, работает на волнах ультракоротковолнового и длинноволнового диапазонов. Красная Армия в длинноволновом и ультракоротковолновом диапазонах занимает сравнительно малое количество волн и совершенно не занимается забивкой радиостанций противника, действующих на поле боя, несмотря на наличие к этому благоприятных условий. В частности, нам известно, что радиостанции частей германской армии, окруженных в районе Сталинграда, держат связь со своим руководством, находящимся вне окружения, на волнах от 438 до 732 метров. НКВД СССР считает целесообразным организовать в Красной Армии специальную службу по забивке немецких радиостанций, действующих на поле боя. Для осуществления указанных мероприятий необходимо в составе Управления войсковой разведки Ген. штаба Красной Армии сформировать три специальных радиодивизиона со средствами мешающего действия, рассчитанных для забивки основных радиостанций важнейших группировок противника. Прилагая при этом проект постановления Гос. Комитета Обороны, прошу вашего решения.
Народный комиссар внутренних дел Союза ССР Л. Берия».
Берия — ответственный за все
С самого начала войны Берия занимался и широким кругом важнейших проблем. С 30 июня 1941 года он был членом Государственного комитета обороны. А постановлением ГКО от 4 февраля 1942 года на него были возложены обязанности по контролю за выполнением решений ГКО по производству самолетов, моторов, вооружения и минометов, а также по контролю за формированием авиаполков и их своевременной переброской на фронт. Кроме того, Берия контролировал работу Наркомата угольной промышленности и Наркомата путей сообщения. А став в мае 1944 года заместителем председателя ГКО и председателем Оперативного бюро, он наблюдал уже за работой всех наркоматов оборонной промышленности, железнодорожного и водного транспорта, черной и цветной металлургии, угольной, нефтяной, химической, резиновой, бумажно-целлюлозной, электротехнической промышленности, электростанций… И это не считая обеспечения внутренней безопасности воюющей страны, борьбы с вражеской разведкой и диверсантами…
В годовщину образования ВЧК 12 декабря 1941 года по согласованию со Сталиным Берия объявил о дополнительных поручениях ГКО, адресованных НКВД. Отныне на работников этого наркомата возлагались обязанности по агентурному освещению и контролю за ходом и сроками строительства всех главных оборонных предприятий, эвакуированных на восток; отслеживание соблюдения графиков железнодорожных перевозок. Менее чем за год на восток СССР было переброшено более 3 тысяч крупных промышленных предприятий и 15 миллионов специалистов. Чтобы все и всех перевезти, потребовалось полтора миллиона вагонов. Также в ведении НКВД находились разнарядки на распределение продовольственных ресурсов на фронте и в тылу; наблюдение за состоянием санитарно-эпидемиологического надзора, чтобы иметь упреждающую информацию для предотвращения массовых вспышек заболеванием тифом в тылу Красной армии. Именно Берии в этот напряженный момент войны Сталин поручил контроль над управленческим структурами СССР, расширив функции НКВД (что было менее заметно по сравнению с всемогущими центрами власти — ГКО и Ставкой).
За это время под контролем Берии было построено 842 аэродрома, 3573 километра железных дорог, 1058 километров нефтепроводов, 4700 километров шоссейных дорог…
Микоян пишет, что многие приближенные Сталина были недовольны, что вождь объявил своим первым замом по экономическим вопросам в Совнаркоме председателя Госплана Вознесенского, то есть освободив того от контроля (по словам Микояна — «Сталин же не мог сам контролировать!») со стороны других заместителей хозяина Кремля.
Микоян описывает, что «как-то в январе 1942 года сидели у Сталина Берия, я и Маленков. Берия — хитрый человек, умел так поставить вопрос, чтобы не выдать свои тайные цели. Речь шла о том, что плохо с вооружением, винтовок не хватает, пушек не хватает. Сталин возмутился: «Как же так, в чем дело?»
Берия, заранее подготовившись к этому вопросу, показал диаграмму по месяцам. Это был утвержденный Вознесенским план по производству винтовок, пулеметов, пушек, боеприпасов, и там же указывалось фактическое исполнение этого плана. Была поразительная картина: план растет из месяца в месяц, это успокаивает правительство, а фактическое производство уменьшается. «До чего же мы дойдем? Когда начнется подъем производства?» — возмущался Берия. Он говорил, что методы руководства Вознесенского канцелярские: вызывает своих работников, устраивает совещания, навязывает план, но не может обеспечить его выполнения. А ведь любой план без обеспечения его выполнения абсурден.
Это, естественно, вызвало тревогу у Сталина. «А как быть?» — спросил он. «Не знаю, товарищ Сталин», — говорит Берия. Тогда Сталин предложил Берии взять на себя руководство этим делом.
«Товарищ Сталин, не знаю, справлюсь ли с этим делом, — ответил Берия. — Я неопытный в этих делах». — «Здесь не опыт нужен, — твердо сказал Сталин, — нужна решительная организационная рука. Рабочую силу можно отобрать из арестованных, особенно из специалистов. Привлечь можно МВД, дисциплину навести на заводах. Но вы дайте план реальный, вызовите директоров заводов, наркомов, дайте этот реальный план им и проверяйте выполнение».
Берия, конечно, этого и хотел, для этого диаграмму и подготовил. Было решено Вознесенского отстранить от руководства, возложив это дело на Берию. К Берии в подчинение перешел нарком вооружения СССР Устинов, который прекрасно знал дело, — ему нужна была только помощь со стороны правительства в обеспечении рабочей силой и материалами, а Берия мог это сделать…
Серго Берия утверждал, что его отец выбирал сотрудников исключительно по принципу компетентности: «Нередко пишут, что он всегда окружал себя людьми, лично преданными ему. Еще одна ложь. Главным критерием для моего отца всегда было дело. Знает и любит человек свое дело — значит, подходит. Болтун и бездарность — таких не надо. Эти принципы он исповедовал до последних дней жизни, и, как я не раз убеждался, чутье на талантливых и одержимых людей отца никогда не подводило. Так было и с военными, и с учеными, и с разведчиками…»
Штрафбаты задолго до Сталина и Берии
Для многих «либеральных» историков именно Сталин и его верный подручный Берия «удобны» в качестве создателей штрафных частей в Красной армии — так, дескать, эти изверги, беспощадный диктатор и безграмотный Верховный глав но командующий со своим главным палачом, «придумали» еще один способ уничтожения неугодных. Но летом 1942 года, когда решалась судьба СССР, Сталину было не до расправ. Необходимость укрепить пошатнувшуюся дисциплину в отступающей Красной армии подвигла вождя прибегнуть к средству, почти четверть века назад использованному его злейшим недругом — Л. Д. Троцким. Летом положение Советской России было очень тяжелым — со всех сторон наседали враги, а на контролируемой красными территории возникали контрреволюционные заговоры. Дезертирство (причем вовсе не по идейным соображениям) стало массовым. Вожди молодой республики понимали, что время пламенных призывов и революционного энтузиазма, вспыхнувшее в октябре 1917 года, в условиях непрекращающейся Гражданской войны и царящей вокруг разрухи многих «не воодушевляет» на совершение ратных подвигов. А значит, помимо «пряника» Светлого Будущего с золотыми унитазами нужен был конкретный «кнут». Поэтому 3 июня 1919 года появился приказ Реввоенсовета республики от 3 июня 1919 года, в котором, по сути, говорилось о революционных военных трибуналах и… штрафных частях. Председатель РВС республики, нарком по военным и морским делам Л. Д. Троцкий так сформулировал будущее штрафников: «Красноармеец должен быть поставлен в условия выбора между возможной почетной смертью в бою, если он идет вперед, и неизбежной позорной смертью расстреляния, если бросит позицию и побежит назад…» Троцкий, являвшийся наркомом (министром) в правительстве В. И. Ленина, не мог принять это решение, не получив добро от нашего дорогого предсовнаркома. Поэтому В. И. Ленина можно по праву считать не только одним из идеологов создания первых российских концлагерей, но штрафных батальонов.
Безжалостные к идейным и военным врагам революционные трибуналы порой давали шанс «оступившимся» рабочим и крестьянам — струсивших или сгоряча порубивших «не того» отправляли в штрафную часть с условным приговором. Подобно происходившему в годы Великой Отечественной войны, вынесенные в Гражданскую войну условные приговоры для военнослужащих Красной армии после окончания боевых действий в исполнение практически не приводились, поскольку большинство осужденных либо искупали свою вину геройским поведением во время боевых действий, либо погибали в безжалостных боях. Всего в РСФСР за семь месяцев 1919 года было осуждено около ста тысяч злостных дезертиров, из которых больше половины было направлено в штрафные части, а шестьсот человек расстреляны. Помимо виновных в трусости и «мелком мародерстве» в штрафные части приказом революционного военного трибунала направлялись рядовые красноармейцы, уличенные в саморанениях, или, как называли позднее в официальных документах, в членовредительстве, что по сути являлось в годы войны государственным преступлением.
Сталин, несмотря на приписываемые ему патологические наклонности, не являлся и автором такой безжалостной «организации», как заградотряды. Не углубляясь в историю, можно принятое (еще за полгода до того самого приказа Л. Д. Троцкого) 5 декабря 1918 года постановление Совета рабоче-крестьянской обороны, согласно которому по всей прифронтовой полосе для поимки дезертиров были организованы заградительные отряды из лиц, преданных советской власти, а также специальные кавалерийские дивизионы, среди которых крупными и безжалостными был дивизион имени тов. Троцкого, носивший громкое название «Тайный дивизион», и отряд с неоднозначным названием — «Черная сотня».
В Военно-историческом журнале (№ 11 за 1988 г.) цитируется приказ РВС Западного фронта, изданный во время советско-польской войны (1920 г.), шедшей для молодой Советской Республики с переменным успехом: «Организация заградительных отрядов представляет собой одну из важнейших задач командиров и комиссаров. Каждое крупное воинское соединение должно иметь за своею спиной хотя бы тонкую, но прочную и надежную сетку заградительных отрядов… Легкость и безнаказанность дезертирства способны разъесть самую лучшую часть. Молодой солдат, пытающийся вырваться из огня, в который попал впервые, должен встретить твердую руку, которая властно возвратит его назад с предупреждением о суровой каре всем нарушителям боевого долга. Удирающий шкурник должен наткнуться на револьвер или напороться на штык…»
Большевики, среди которых было много выходцев «из низов», хорошо представляли себе народную, массовую психологию, отдавая себе отчет, что для того, чтобы молодые необстрелянные бойцы или даже суровые ветераны, прошедшие горнило боев Первой мировой войны, пошли на пулеметы или в штыковую против отборных офицерских батальонов белогвардейцев, они должны не иметь другого выхода. Но зато, когда победит мировая революция, то героям — революционным воинам достанется все лучшее в этом мире без буржуев. А вот трусам и паникерам был только один выход — доказать свою «полезность» командованию, не доводя дело до расстрельного залпа. Но с такими «отщепенцами» боролись во все времена и во всех армиях, существовавших на нашей планете за ее долгую историю.
Суровая необходимость наведения порядка во время Великой Отечественной Войны
Можно до бесконечности спорить о тех людях, которые были совершенно ни за что (попались под горячую руку) расстреляны безжалостными сотрудниками НКВД (теми самыми, которые, как до сих упор уверяют в некоторых художественных и документальных книгах, всю войну «доблестно» отсиживались в тылу), но дошедшая до наших дней статистика задержанных в то суровое время показывает, что если бы органы не навели порядок, то во многих областях (если не повсюду) воцарились бы хаос и разруха, к которой добавилась бы и немецкая оккупация. Если ознакомиться с приказами тех суровых лет, то становится ясно, что «рассказы очевидцев» о поголовных расстрелах, совершенных военными патрулями и энкавэдистами, — мягко говоря, преувеличение… Стреляли — но за дело — безнадежных негодяев, матерых преступников, убийц, грабителей, насильников, вражеских шпионов и их пособников, «злостных» дезертиров и предателей Родины. Случались и «перегибы» — «на войне как на войне». Так, 11 сентября 1941 года по решению ГКО в Орловской тюрьме были расстреляны 170 политических заключенных, в числе которых были такие в прошлом известные деятели революции, как Христиан Раковский и Мария Спиридонова, обвиненные в том, что вели пораженческую агитацию и подготавливали собственный побег, чтобы на свободе продолжить политическую борьбу с руководством страны…
Но гитлеровцы, считавшие себя в том далеком 1941-м году победителями, со своими провинившимися солдатами (в жилах которых, кстати, текла пресловутая самая арийская кровь) обращались еще хуже и за воинские преступления расправлялись еще безжалостнее…
Итак, архивные советские документы той поры:
«Зам. нач. управления НКВД МО майор госбезопасности Лынько.
С 15 по 30 декабря в Москве в ходе мероприятий по проверке документов в жилом секторе, в котором принимало участие 2279 комендантского надзора и милиции, было задержано:
а) дезертиров, бежавших с поля боя или умышленно отставших от своих частей — 580 человек;
б) отставших от своих частей — 1716 человек;
в) уклонившихся от воинской службы — 946 человек…»
Эти красноречивые цифры — только за две недели и лишь по одному (пусть и крупному) городу. Сколько таких отбившихся, сбежавших с поля боя и скрывавшихся от призыва в Красную армию было в то время по всей стране, и особенно на национальных окраинах?
Следующий документ, хотя он касается тоже только столицы, не менее красноречив:
«Отчет коменданта гарнизона г. Москвы о работе военной комендатуры
30 апреля 1942 года
Сов. секретно
№ 841 СС
Народному комиссару
внутренних дел Союза ССР
Генеральному комиссару госбезопасности
Товарищу Берия
Выполняя Постановление Государственного Комитета Обороны от 14 ноября 1941 года по охране строжайшего порядка в городе Москве и прилегающих районах, работниками комендатур, комендантскими патрулями и сотрудниками милиции за период с 20 октября 1941 года по 1 мая 1942 года задержано 531 401 человек, из них:
1. За воинские преступления и нарушения — 183 519 человек.
При проверке и фильтрации из данной категории задержанных было выявлено:
а) дезертиров — 9406 человек;
б) уклонившихся от воинской службы — 21 346 человек.
Остальные оказались отставшими от проходивших через город частей без увольнительных записок, нарушителями приказов НКО и уставов Красной Армии.
2. За контрреволюционную деятельность задержано 4881 человек, из них:
а) шпионов — 69 человек;
б) диверсантов — 8 человек;
в) распространителей провокационных слухов — 885 человек;
г) расхитителей социалистической собственности — 3919 человек.
Задержанные шпионы и диверсанты в подавляющем большинстве являются военнослужащими, бывшими в плену у противника, завербованные немецкой разведкой и переброшенные для работы в нашем тылу и войсковых частях.
…Из общего числа задержанных расстреляно на месте 13 человек,
осуждено военными трибуналами к высшей мере наказания — 936 человек,
на разные сроки — 48 472 человека,
подвергнуто административным взысканиям (штрафам) в отделениях милиции — 118 353 человека,
взята подписка о невыезде из Москвы у 120 598 человек.
98 018 человек военнослужащих направлено через Московский военно-пересыльный пункт в маршевые роты.
…В настоящее время принимаются меры по усилению охраны общественного порядка в пригородных районах, особенно в ночное время, проведению систематических проверок всего жилого сектора и по борьбе с факторами несоблюдения военнослужащими на улицах города приказов народного комиссара обороны и уставов Красной Армии».
О некоторых негативных настроениях в РККА говорится в следующем документе.
«Спецсообщение особого отдела НКВД 33-й армии о политико-моральном состоянии военнослужащих — уроженцев областей, временно занятых противником
24 ноября 1941 года
Сов. секретно
Начальнику ОО НКВД
Западного фронта
комиссару госбезопасности
3 ранга
Тов. Белянову
Из материалов, поступающих в особый отдел НКВД 33-й армии, установлено, что в частях и подразделениях 33-й армии среди военнослужащих, являющихся уроженцами областей, временно занятых противником, проявляются нездоровые и антисоветские настроения. Отмечены случаи, когда отдельные военнослужащие этой категории высказывают упаднические и пораженческие взгляды. Так, например:
…Боец 2 батареи озад 110 сд Шувалов В. М., уроженец Гжатского района, Смоленской области, в разговоре 22.11 заявил: «Немец очень здорово прет, а у нас нет настоящего оружия. Лучше бы сразу сдаться в плен, все равно он победит».
Шувалов взят в… разработку.
Красноармеец 774 сп 222 сд Юрченко Г. М., 1915 года рождения, беспартийный, уроженец города Криштовка, Могилевского района, Винницкой области, 17.11 выстрелом из винтовки совершил саморанение в левую руку. Юрченко настроен антисоветски, систематически выражает недовольство службой в Красной Армии. 14.11 в присутствии красноармейца Смирнова Юрченко заявил: «Из нас здесь живых никого не останется. Всех нас все равно перебьют, и домой нам никому не вернуться».
Юрченко арестован. Ведется следствие.
Начальник боепитания отд. сап. батальона 110 сд техник-интендант Прохоров Т. Р., 1900 г. рождения, уроженец Смоленской области, беспартийный, 7.11 в присутствии мастера Митрофанова сказал: «Наша армия воевать не может, а только отходит».
За Прохоровым установлено… наблюдение.
Зарегистрированы факты, когда среди красноармейцев своих подразделений военнослужащие — уроженцы занятых областей распространяют провокационные слухи, восхваляя отношение немцев к военнопленным и населению временно оккупированной территории.
Красноармеец 300 озад 1 гмсд Нечта П. А., 1918 г. рождения, уроженец Днепропетровской области, член ВЛКСМ, 23.11 с. г. в разговоре заявил: «Я был в плену у немцев. Они очень хорошо обращаются с пленными. Хорошо кормят, там бутылка вина стоит 50 коп. Наше правительство обманывает нас, что якобы немцы издеваются над пленными. Наоборот, они всех пленных с занятой ими территории отпускают по домам».
Особдиву дано указание арестовать Нечта и привлечь к уголовной ответственности.
Красноармеец 3 сп 113 сд Павлов В. П., 1921 г. рождения, уроженец г. Сычевка Смоленской области, беспартийный, 21.11 в беседе сказал: «Я бежал с родной земли, когда был в окружении, и думал, что здесь лучше. В действительности наши обращаются хуже, чем немцы. Жить у немцев гораздо лучше, легче, чем у нас при Советской власти. Как получу валенки, уйду домой на родину, там я проживу, так как есть мясо, картошка и другие продукты».
Особдиву дано указание произвести расследование и при подтверждении привлечь Павлова к уголовной ответственности.
Красноармеец 479 сп 222 сд Васильев Т. Ф., 1914 г. рождения, уроженец Бавского района Смоленской области, беспартийный, 13.11 говорил: «У немцев много наших пленных, которые работают на транспорте и по исправлению дорог. Их кормят так же хорошо, как и немецких солдат. У населения отбирают скот только в тех случаях, если он лишний».
Особдивом производится расследование.
Среди рядового состава частей уроженцами временно занятой противником территории распространяются клеветнические и провокационные разговоры, также отмечены факты, когда красноармейцев они призывают к сдаче в плен противнику и дезертирству. Так, например:
Адъютант начальника артиллерии 1 гмсл красноармеец Коваль Ф. И., 1914 года рождения, по национальности украинец, член ВЛКСМ, 23.11 с. г., явившись в зенитный дивизион, где он раньше служил, в разговоре с парторгом этого дивизиона Кулац М. К., красноармейцем Невмывако В. И. клеветал на вождя партии и Верховное командование Красной Армии, причем заявлял: «Немцы на нашем участке вывесили объявление, в котором обещают всех, кто перейдет в плен, демобилизовать из армии и распустить по домам. Наши генералы и командиры не годятся, они не умеют воевать. Наша пехота, как пойдет в наступление, так и сдается в плен. Если наши сдадут Москву, я первым также сдамся в плен».
Особдиву дано указание арестовать Коваля.
Красноармеец 479 сп 222 сд Ткачев И. В., 1912 г. рождения, беспартийный, уроженец с. Ивановское, Рыльского района Курской области, в конце октября месяца с. г. в разговоре заявил: «Все, что говорят об издевательствах немцев — это ложь. Это командиры и партийцы защищают свою шкуру и распространяют всякую нелепость про немцев. Они продали всю страну, а сейчас хотят одержать победу. Я еще раньше хотел уйти в плен, но решил немного подождать и сдаться в следующем месяце».
Особдивом проводится расследование.
В подразделениях и частях 33-й армии установлены неоднократные случаи дезертирства красноармейцев из числа уроженцев временно оккупированной врагом территории…
По всем случаям дезертирства объявлен розыск.
По существу изложенных в спецсообщении фактов мной проинформирован Военный совет 33-й армии.
Нач. особого отдела НКВД 33-й АРМИИ
Комиссар капитан госбезопасности Камбург».
Выполнение приказа № 227. Без заградотрядов не обойтись
К осени 1942 года после тяжелых и кровопролитных боев с лучшими частями вермахта и больших безвозвратных потерь в Красной армии преобладали необученные новобранцы, которые часто робели подниматься в атаку, особенно под шквальным огнем противника. Поэтому командующие фронтами были вынуждены требовать неуклонного соблюдения приказа № 227, предусматривающего активное действие заградотрядов. На одном из самых стратегически важных фронтов, Донском, заградотряды действовали не жалея сил, наводя порядок.
О результатах их действий в середине октября 1942 года начальнику Управления Особых отделов НКВД В. С. Абакумову докладывал Особый отдел Донского фронта:
«СПРАВКА ОО НКВД СТФ в УОО НКВД СССР
о деятельности заградотрядов Сталинградского и Донского фронтов
Заместителю наркома внутренних дел СССР
Комиссару государственной безопасности III ранга тов. Абакумову
В соответствии с приказом НКО № 227 в частях действующих в Красной Армии по состоянию на 15 октября с. г. сформировано 193 заградительных отряда. Из них в частях Сталинградского фронта сформировано — 16 и Донского — 25, а всего 41 отряд, которые подчинены Особым отделам НКВД армий.
Заградительными отрядами с начала их сформирования (с 1 августа по 15 октября с. г.) задержано 140 755 военнослужащих, сбежавших с передовой линии фронта. Из числа задержанных: арестовано 3980 человек, расстреляно 1189 человек, направлено в штрафные роты 2776 человек, штрафные батальоны 185 человек, возвращено в свои части и на пересыльные пункты 131 094 человека.
Наибольшее число задержаний и арестов произведено заградительными отрядами Донского и Сталинградского фронтов. По Донскому фронту задержано 36 109 человек, арестовано 736 человек, расстреляно 433 человека, направлено в штрафные роты 1056 человек, штрафные батальоны 33 человека, возвращено в свои части и на пересыльные пункты 32 933 человека.
По Сталинградскому фронту задержано 15 649 человек, арестовано 244 человека, расстреляно 278 человек, направлено в штрафные роты 218 человек, в штрафные батальоны 42, возвращено в свои части и на пересыльные пункты 14 833 человека.
Следует отметить, что заградительные отряды, и особенно отряды на Сталинградском и Донском фронтах (подчиненные особым отделам НКВД армий), в период ожесточенных боев с противником сыграли свою положительную роль в деле наведения порядка в частях и предупреждения неорганизованного отхода с занимаемых ими рубежей, возвращения значительного числа военнослужащих на передовую линию фронта.
29 августа с. г. штаб 29-й стр. дивизии 64-й армии Сталинградского фронта был окружен прорвавшимися танками противника, части дивизии, потеряв управление, в панике отходили в тыл. Действующий за боевыми порядками частей дивизии заградотряд (начальник отряда лейтенант госбезопасности Филатов), приняв решительные меры, приостановил отходящих в беспорядке военнослужащих и возвратил их на ранее занимаемые рубежи обороны. На другом участке этой дивизии противник пытался прорваться в глубь обороны. Заградотряд вступил в бой и задержал продвижение врага.
14 сентября с. г. противник предпринял наступление против частей 399-й стр. дивизии 62-й армии, несших оборону города Сталинграда. Бойцы и командиры 396-й и 472-й стр. полков в панике стали отходить, оставляя рубежи. Начальник заградотряда (мл. лейтенант госбезопасности Ельман) приказал своему отряду открыть огонь над головами отступающих. В результате личный состав этих полков был остановлен и через 2 часа полки заняли прежние рубежи своей обороны.
20 сентября с. г. противник занял восточную окраину Мелеховской. Сводная бригада под натиском противника начала самовольный отход на другой рубеж. Действиями заградотряда 47-й армии Черноморской группы войск в бригаде был наведен порядок. Бригада заняла прежние рубежи, и по инициативе политрука роты этого же заградотряда Пестова совместными действиями с бригадой противник был отброшен от Мелеховской.
В критические моменты, когда требовалась поддержка для удержания занимаемых рубежей, заградительные отряды вступали непосредственно в бой с противником, успешно сдерживали его натиск и наносили ему потери. 13 сентября сего года 112-я стр. дивизия под давлением противника отошла с занимаемого рубежа. Заградотряд 62-й армии под руководством начальника отряда (лейтенанта госбезопасности Хлыстова) занял оборону на подступах к важной высоте. В течение 4-х суток бойцы и командиры отряда отражали атаки автоматчиков противника и нанесли им большие потери. Заградотряд удерживал рубеж до подхода воинских частей. 15–16 сентября с. г. заградотряд 62-й армии в течение 2-х суток успешно вел бой с превосходящими силами противника в районе ж. д. вокзала г. Сталинграда. Несмотря на свою малочисленность, заградотряд не только отбивал атаки противника, но и нападал на него, причинив ему значительные потери в живой силе. Свой рубеж отряд оставил только тогда, когда на смену подошли части 10-й стр. дивизии.
Отмечено ряд фактов, когда заградительные отряды отдельными командирами соединений использовались неправильно. Значительное число заградотрядов направлялось в бой наравне с линейными подразделениями которые несли потери, вследствие чего отводились на переформирование и служба заграждения не осуществлялась.
19 сентября с. г. командование 240-й стр. дивизии Воронежского фронта одной из рот заградотряда 38-й армии дало боевое задание очистить рощу от группы немецких автоматчиков. В боях за рощу эта рота потеряла 31 человека, из них убитыми 18 человек.
Заградительный отряд 29-й армии Западного фронта, будучи в оперативном подчинении у командира 246-й стр. дивизии, использовался как строевая часть. Принимая участие в одной из атак, отряд из 118 человек личного состава потерял убитыми и ранеными 109 человек, в связи с чем заново формировался.
По 6-й армии Воронежского фронта согласно приказу Военного совета армии 2 заградительных отряда 4 сентября с. г. были приданы 174-й стр. дивизии и введены в бой. В результате заградотряды в бою потеряли до 70 % личного состава, оставшиеся бойцы этих заградотрядов были переданы названной дивизии и таким образом расформированы.
3-й отряд этой же армии 10 сентября с. г. был поставлен в оборону. В 1-й гвардейской армии Донского фронта по приказу командующего армией Чистякова и члена Военного совета Абрамова, 2 заградительных отряда неоднократно направлялись в бой, как обыкновенные подразделения. В результате отряды потеряли более 65 % личного состава и впоследствии расформированы.
В связи с этим приказ Военного совета фронта о передаче 5-ти заградительных отрядов в подчинение 24-й армии не выполнен.
Заместитель начальника Особого отдела Сталинградского фронта
Майор госбезопасности
В. М. Казакевич».
Функции и деятельность заградотрядов
С существованием этих подразделений связано множество легенд, слухов, всевозможных историй, написанных различными «очевидцами» и теми, «кто видел этих очевидцев». Обычно заградотрядам приписывают исключительно расстрельные функции (так, в двухтомнике В. В. Белоцерковского «Путешествие в будущее и обратно» приводится «малореальная» цифра в один миллион (!!!) человек, уничтоженных в годы Великой Отечественной войны нашими заградотрядами и сотрудниками отделов контрразведки Смерш) и карательный энтузиазм, причем у многих авторов эти подразделения состоят исключительно из кадровых работников НКВД, видимо по этой причине бросивших все остальные неотложные дела.
Для начала необходимо понять, являлся ли заградотряд одной из разновидностей сталинских спецслужб. На самом деле в официальных послевоенных документах существовало официальное «определение-описание»: «Заградительный отряд (заградотряд) — это постоянное или временное воинское формирование, создаваемое для выполнения боевой или специальной задачи. Ведомственная принадлежность, состав и функции заградотрядов в ходе войны неоднократно изменялись».
Заградительные отряды задерживали и энкавэдэшников
В издании «Сталинградская эпопея. Материалы НКВД СССР и военной цензуры из Центрального архива ФСБ РФ, 2000» приводится неопровержимый документ — фрагмент донесения начальника ОО НКВД Сталинградского фронта старшего майора госбезопасности Н. Н. Селивановского в НКВД СССР от 16 сентября 1942 г.: «Заградительным отрядом особого отдела 62-й армии с 13 по 15 [сентября] задержано 1218 человек военнослужащих; из них расстреляно — 21, арестовано — 10, остальные направлены в свои части. Большинство задержанных относятся к войскам 10-й дивизии НКВД и связному полку 399-й стрелковой дивизии, который был брошен на поле боя командиром и комиссаром полка».
Как все было на самом деле — по документам…
В газете «Красная Звезда» (Искупление кровью. Как 8-й отдельный штрафной батальон прошел с боями от Волги до Одера. 2006. 15 июня) была опубликована статья полковника юстиции Андрея Мороза, в которой рассказывалось и о действиях заградотрядов: «Только за десять дней августа 1941 года заградотряды, сформированные военными советами армий, сражавшихся в составе Сталинградского фронта, задержали более 9 тыс. человек, самовольно покинувших поле боя. Для части из них направление в штрафные роты и батальоны стало спасением. Огня по своим заградотряды никогда не открывали. Чаще всего они вносили перелом в боевые действия дрогнувших войск как подобранное из проверенных и стойких людей, хорошо вооруженное (пулеметный взвод) подкрепление. Такого рода формирования были во всех армиях, участвовавших во Второй мировой войне. К. К. Рокоссовский, которого справедливо считают одним из самых гуманных командующих, в «Солдатском долге» писал: «Интересы Родины превыше всего, и во имя их требовалось применение самых суровых мер, а всякое послабление шкурникам становилось не только излишним, но и вредным»…
Заградительные отряды после перелома в войне начали быстро терять свою первоначальную роль и обрастать комендантскими функциями. Начальник политуправления 3-го Прибалтийского фронта генерал-майор А. Лобачев, к примеру, в августе 1944 г. доносил в ГлавПУР: «Большая часть личного состава заградотрядов используется для охраны штабов армий, линий связи, дорог, прочесывания лесов и т. д. Характерна в этом отношении деятельность 7-го заградотряда 54-й армии. По списку в отряде 124 человека. Используются они так: 1-й автоматный взвод охраняет второй эшелон штаба армии; 2-й автоматный взвод придан 111-му стрелковому корпусу для охраны линии связи от корпуса до армии; стрелковый взвод придан 7-му стрелковому корпусу с той же задачей; пулеметный взвод находится в резерве командира заградотряда, а командир этого взвода назначен комендантом управления тыла армии…» Похожими были донесения и с других фронтов.
Приказом НКО № 0349 от 29 октября 1944 года заградотряды были упразднены. Приказ лаконичный: «1. Отдельные заградительные отряды к 13 ноября 1944 г. расформировать. Личный состав расформированных отрядов использовать на пополнение стрелковых дивизий. 2. О расформировании заградительных отрядов донести к 20 ноября 1944 г.».
Оборона Кавказа и Закавказья
Берия активно участвовал в организации противовоздушной обороны Бакинского нефтепромыслового района. По его инициативе был создан Бакинский фронт ПВО, оснащенный 100-миллиметровыми зенитными пушками, способными поражать самолеты противника на больших высотах. Лаврентий Павлович смог убедить членов ГКО и самого Сталина, что немцы непременно попытаются уничтожить нефтепромыслы массированными налетами авиации с больших высот, поэтому нужна соответствующая защита.
Также он занимался комплексом мер по организации обороны горных перевалов, строительством оборонительных сооружений на Военно-Грузинской и Военно-Осетинской дорогах. Была сформирована оперативная группа НКВД по обороне Главного Кавказского хребта. Есть мнение, что работа диверсионных подразделений НКВД в значительной степени способствовала срыву немецкого наступления на Кавказ — снайперы, чьи винтовки были оснащены новейшими ночными прицелами, массово истребляли командиров, связистов и корректировщиков огня.
Газета «Гантпади» 4 ноября 1944 года писала: «К Грузинской Советской Социалистической Республике присоединен вновь образованный Тебердинский район с центром в Микояне. За освобождение от фашистской тирании и господства мы обязаны великому Сталину и лучшему боевому соратнику тов. Берии…»
Берия и депортация народов
Какую роль сыграл именно Берия в депортации народов в годы Великой Отечественной войны? Только организационную? В монографии известных специалистов в области истории Северного Кавказа советского периода[32] подчеркивается, что «версии о том, что тот или иной народ должен был подвергнуться депортации (обычно — по «злой воле» Берии) и его спасло личное вмешательство Сталина, который учел его «заслуги» перед Родиной, достаточно давно и широко распространены на Северном Кавказе, представляя собой своеобразные мифологемы массового сознания. Подтвердить или опровергнуть их не представляется возможным уже исходя из того, что истинные планы и намерения И. В. Сталина далеко не всегда отражались в документах…»
Руководствуясь «Директивой НКВД СССР о выселении социально-чуждого элемента из республик Прибалтики, Западной Украины и Западной Белоруссии и Молдовы»[33], работники органов в ходе «чистки» от «антисоветского, уголовного и социально опасного элемента» и членов их семей с 22 мая по 20 июня 1941 года с присоединенных западных приграничных территорий Советского Союза арестовали и выслали (по разным данным) от 200 до 300 тысяч человек.
В ночь на 14 июня 1941 года в республиках Прибалтики, недавно присоединенных к Советскому Союзу, — Латвии, Эстонии и Литве — началось массовое выселение «неблагонадежных» жителей. В число таковых попадали представители аристократии и буржуазии, деятели досоветских органов власти. По свидетельству очевидцев, людям среди ночи приказывали покинуть жилища, сажали в грузовики и везли на вокзалы, откуда в товарных вагонах отправляли в Сибирь, Казахстан и другие отдаленные регионы страны. Из Латвии было выслано около пятнадцати тысяч человек, в том числе более двух тысяч детей. Мужчин отправляли отдельно в трудовые лагеря, женщин и детей в поселения для ЧСИР — родственников «врагов народа».
Но поистине масштабный характер депортация народов именно по этническому признаку приняла в Великую Отечественную войну. Первоначально ее жертвами стали советские немцы, румыны, иранцы и греки. Что являлось причиной депортации — в первую очередь немцев — пресловутый страх перед «пятой колонной», способной выступить против советской власти? Первая массовая депортация — эвакуация (выселение) 60 тысяч немцев из Крыма — по постановлению Совета по эвакуации СЭ-75 с от 15 августа 1941 года — в Орджоникидзевский край и 3000 — в Ростовскую область. Потом настала очередь немцев Поволжья и очередного выхода на сцену истории Л. П. Берии. Так, 30 августа 1941 года в газете «Большевик», органе обкома ВКП(б), Верховного Совета АССР немцев Поволжья, Энгельского горкома ВКП(б) и Энгельского городского Совета депутатов трудящихся, был опубликован следующий документ — Указ Верховного Совета СССР о переселении немцев, проживающих в районах Поволжья.
«Президиум Верховного Совета Союза Советских Социалистических Республик
Указ от 28 августа 1941 года
О ПЕРЕСЕЛЕНИИ НЕМЦЕВ, ПРОЖИВАЮЩИХ В РАЙОНАХ ПОВОЛЖЬЯ
По достоверным данным, полученным военными властями, среди немецкого населения, проживающего в районах Поволжья, имеются тысячи и десятки тысяч диверсантов и шпионов, которые по сигналу, полученному из Германии, должны произвести взрывы в районах, населенных немцами Поволжья. О наличии такого большого количества диверсантов и шпионов среди немцев, проживающих в районах Поволжья, советским властям никто не сообщал, следовательно, немецкое население районов Поволжья скрывает в своей среде врагов советского народа и Советской власти.
В случае, если произойдут диверсионные акты, затеянные по указке из Германии немецкими диверсантами и шпионами в республике немцев Поволжья или в прилегающих районах, и случится кровопролитие, Советское правительство по законам военного времени будет вынуждено принять карательные меры против всего немецкого населения Поволжья.
Во избежание таких нежелательных явлений и для предупреждения серьезных кровопролитий Президиум Верховного Совета СССР признал необходимым переселить все немецкое население, проживающее в районах Поволжья, в другие районы с тем, чтобы переселяемые были наделены землей и чтобы им была оказана государственная помощь по устройству в новых районах. Для расселения выделены изобилующие пахотной землей районы Новосибирской и Омской областей и Алтайского края, Казахстана и другие соседние местности. В связи с этим Государственному Комитету Обороны предписано срочно произвести переселение всех немцев Поволжья и наделить переселенцев — немцев Поволжья землей и угодьями в новых районах».
Но если смотреть на официальные даты подписания документов, то ранее 26 августа было принято Постановление Совета народных комиссаров Союза ССР и ЦК ВКП(б), которым предписывалось «переселить всех немцев из Республики немцев Поволжья и из областей Саратовской и Сталинградской…» в Сибирь, на Алтай и в Казахстан. Надлежало совершать переселение «…целыми колхозами. Вселение на новых местах производить как путем довселения целых колхозов в существующие колхозы и совхозы, так и путем отдельного расселения переселяемого колхоза на новом месте, используя для этого подготовленный переселенческий фонд и все пустующие дома в сельских местностях и за счет уплотнения живущих. При отсутствии жилого фонда и хоз. построек в местах расселения произвести строительство домов силами переселяемых…». С собой разрешалось брать «личное имущество, мелкий сельскохозяйственный и бытовой инвентарь и продовольствие, всего весом до 1 тонны на семью».
Постройки и скот должна была принять на месте специальная комиссия: «Оставляемое недвижимое имущество, продовольствие и скот (кроме лошадей) подлежит восстановлению колхозу, колхознику и единоличнику по квитанциям, за вычетом полного покрытия обязательства по государственным поставкам за 1941 г. и недоимок прошлых лет». Кроме того, в постановлении значилось: «Обязать НКМиМП и НКСовхозов (тов. Лобанов) в течение 1941–1942 гг. выдать переселяемым колхозам и колхозникам скот (кроме лошадей) в количестве сданного ими (сверх мясопоставок) при переселении. Разрешить НКМиМП и НКСовхозов выдавать молодняк взамен взрослого скота с денежной компенсацией за разницу стоимости взрослого скота и молодняка».
Подробно были расписаны необходимые мероприятия, пути перевозки и прочее.
Но что предшествовало этому постановлению? Что именно явилось поводом для ликвидации Республики немцев Поволжья и выселения? Возможно — донесение командования Южного фронта № 28 от 3 августа Сталину и Буденному, в котором докладывалось, что на Днестре немецкое население стреляло по отступающим советским войскам. На тексте донесения рукой вождя была наложена резолюция: «Товарищу Берия. Надо выселить с треском». И спустя несколько дней Берия предоставил Сталину на утверждение следующие документы:
«Спецсообщение Л. П. Берии И. В. Сталину с приложением проекта постановления СНК СССР и КЦ ВКП(б) о порядке переселения немцев из Республики немцев Поволжья, Саратовской и Сталинградской областей
25.08.1941
№ 2514/б
Копия
ЦК ВКП(б) — товарищу Сталину
В соответствии с Вашими указаниями при этом представляю проект постановления СНК СССР и ЦК ВКП(б) о порядке переселения из Республики немцев Поволжья и Саратовской и Сталинградской областей.
Всего из указанных местностей подлежит выселению 479 841 человек, в том числе из Республики немцев Поволжья 401 746 человек, из Саратовской области 54 389 человек и из Сталинградской области 23 756 чел. Переселение намечается произвести в Северо-Восточные области Казахской ССР, Красноярский и Алтайский края, Омскую и Новосибирскую области.
С препровождаемым проектом постановления ознакомлены первые секретари обкомов ВКП(б) Саратовского тов. Власов, Сталинградского тов. Чуянов, Немцев Поволжья тов. Малов.
Прошу Ваших указаний.
Народный комиссар внутренних дел Союза ССР Л. Берия».
Сталин одобрил, Берия исполнил. Выселение немцев продолжилось — 21 сентября 1941 года Государственный комитет обороны принял постановление № 698 «О переселении немцев из Краснодарского, Орджоникидзевского краев, Тульской области, Кабардино-Балкарской и Северо-Осетинской АССР». Выдержано оно было примерно в том же духе, что и вышеприведенные документы, только здесь имущества и продуктов с собой можно было взять 200 кг на члена семьи. А еще речь шла о кредитах: «Переселяемым, которым не будут предоставлены в местах вселения дома, выдается на постройку, а в необходимых случаях, и на ремонт домов, кредит по линии Сельхозбанка в размере до 2000 рублей, сроком на пять лет из 3-х процентов годовых, с погашением полученного кредита со второго года после получения ссуды».
Выполняя последовавший за этим постановлением ГКО приказ наркома Л. П. Берии «О мероприятиях по выселению немцев», были выселены 5803 немца и перестали существовать населенные пункты, где они жили. В течение 1941–1942 годов в Советском Союзе было переселено 1 209 430 немцев, из которых более трети (444 005 человек) оказалась в Казахской ССР.
29 января 1944 года нарком внутренних дел СССР Лаврентий Берия утвердил «Инструкцию о порядке проведения выселения чеченцев и ингушей». Именно это выселение — операция под кодовым название «Чечевица» — наиболее часто упоминается в связи с Л. П. Берией — возможно, из-за его личного присутствия: 20 февраля 1944 года Берия (вместе с И. А. Серовым, Б. З. Кобуловым и С. С. Мамуловым) прибыл в Грозный и лично руководил операцией. На следующий день после прибытия в Грозный Берия издал приказ по НКВД о депортации чечено-ингушского населения, и через несколько часов началась операция по выселению. О том, как она проходит, Берия регулярно докладывал Сталину.
«Совершенно секретно
Телеграмма № 6051 от 23.II.1944 г.
Товарищу СТАЛИНУ
Сегодня 23 февраля на рассвете начали операцию по выселению чеченцев и ингушей. Выселение проходит нормально. Заслуживающих внимание происшествий нет. Имело место 6 случаев попытки к сопротивлению со стороны отдельных лиц, которые пресечены арестом или применением оружия. Из намеченных к изъятию в связи с операцией лиц арестовано 842 человека. На 11 часов утра вывезено из населенных пунктов 94 741 человек, т. е. свыше 20 % подлежащих выселению, погружено в железнодорожные эшелоны из этого числа 20 023 человека.
Берия».
«24.02.1944
Совершенно секретно
Телеграмма № 6123 от 24.II.1944 г.
Товарищу Сталину
Докладываю о ходе операции по выселению чеченцев и ингушей на утро 24.II. Вывезено из населенных пунктов 333 739 человек, из этого числа погружено в железнодорожные эшелоны 176 950 чел. Во второй половине дня 23 февраля почти во всех районах Чечено-Ингушетии выпал обильный снег, в связи с чем создались затруднения в перевозке людей, особенно в горных районах.
Берия».
«26.02.1944
Совершенно секретно
Телеграмма № 6362 от 26.II.44 г.
Товарищу Сталину
Операция по выселению чеченцев и ингушей проходит нормально. К вечеру 25 февраля погружено в железнодорожные эшелоны 342 647 чел. Со станции погрузки отправлено к месту нового расселения 86 эшелонов.
Берия»
«Совершенно секретно
Телеграмма № 6684, 6685 от 29.II.1944 г.
Товарищу Сталину
1. Докладываю об итогах операции по выселению чеченцев и ингушей. Выселение было начато 23 февраля в большинстве районов, за исключением высокогорных населенных пунктов.
По 29 февраля выселено и погружено в железнодорожные вагоны 478 479 человек, в том числе 91 250 ингушей и 387 229 чеченцев.
Погружено 177 эшелонов, из которых 159 эшелонов уже отправлено к месту нового поселения.
Сегодня отправлен эшелон с бывшими руководящими работниками и религиозными авторитетами Чечено-Ингушетии, которые нами использовались при проведении операции.
Из некоторых пунктов высокогорного Галанчожского района остались невывезенными 6 тыс. чеченцев, в силу большого снегопада и бездорожья, вывоз и погрузка которых будет закончена в 2 дня. Операция прошла организованно и без серьезных случаев сопротивления или других инцидентов. Случаи попытки к бегству и укрытию от выселения носили единичный характер и без исключения были пресечены. Проводится проческа лесных районов, где временно оставлено до гарнизона войск НКВД и опергруппа чекистов. За время подготовки и проведения операции арестовано 2016 человек антисоветского элемента из числа чеченцев и ингушей, изъято огнестрельного оружия 20 072 единицы, в том числе: винтовок 4868, пулеметов и автоматов 479.
Граничащее с Чечено-Ингушетией население отнеслось к выселению чеченцев и ингушей одобрительно.
Руководители советских и партийных органов Северной Осетии, Дагестана и Грузии уже приступили к работе по освоению отошедших к этим республикам районов.
2. Для обеспечения подготовки и успешного проведения операции по выселению балкарцев приняты все необходимые меры. Подготовительная работа будет закончена до 10 марта, и с 10 по 15 марта будет проведено выселение балкарцев.
Сегодня заканчиваем здесь работу и выезжаем на один день в Кабардино-Балкарию и оттуда в Москву.
Л. Берия».
Спустя два с небольшим месяца, 10 мая 1944 года, Берия отправил Сталину докладную записку с предложением о депортации крымских татар, аргументируя совершенными ими «предательскими действиями… против советского народа». Получив одобрение вождя, начал подготовку, а затем — операцию.
«Спецсообщение Л. П. Берии И. В. Сталину о выселении из Крыма спецпереселенцев
04.07.1944
№ 693/б
Сов. секретно
Государственный Комитет Обороны
товарищу Сталину И. В.
НКВД СССР докладывает, что выселение из Крыма спецпереселенцев — татар, болгар, греков и армян закончено.
Всего выселено — 225 009 человек, в том числе:
Татар — 183 155 чел.
Болгар — 12 422
Греков — 15 040
Армян — 9621
Немцев — 1119
А также иноподданных — 3652.
Все татары к местам расселения прибыли и расселены:
В областях Узбекской ССР — 151 604 чел.
В областях РСФСР согласно постановления ГОКО от 21 мая 1944 года — 31 551 чел.
Болгары, греки, армяне и немцы в количестве 38 202 чел. находятся в пути в Башкирскую АССР, Марийскую АССР, Кемеровскую, Молотовскую, Свердловскую, Кировскую области РСФСР и Гурьевскую область Казахской ССР.
3652 чел. иноподданных направлены для расселения в Ферганскую область Узбекской ССР.
Все прибывшие спецпереселенцы размещены в удовлетворительных жилищных условиях.
Значительная часть расселенных трудоспособных спецпереселенцев татар включена в работу по сельскому хозяйству — в колхозах и совхозах, на лесозаготовках, на предприятиях и строительстве.
При проведении операции по выселению на месте и в пути происшествий не было.
Народный комиссар внутренних дел Союза ССР Л. Берия».
Кроме того, Л. Берия 24 июля 1944 года предложил Сталину выселить из Грузии турок-месхетинцев, поскольку «на протяжении ряда лет значительная часть этого населения, связанная с жителями приграничных районов Турции родственными связями, отношениями, проявляет эмиграционные настроения, занимается контрабандой и служит для турецких разведывательных органов источником вербовки шпионских элементов и насаждения бандитских групп». В результате было выселено более 45 тысяч турок-месхетинцев — в Казахстан, Киргизию и Узбекистан.
Глава 6. Убить ГитлераПлан ликвидации Гитлера
Во время Великой Отечественной войны контрразведке сидеть без дела, конечно, не пришлось. И заслуги ее несомненны — достаточно вспомнить план операции «Цитадель», оказавшийся на столе у Сталина раньше, чем у самого фюрера. Или круглосуточное прослушивание делегаций союзников на Тегеранской конференции. С одной стороны, у советских дипломатов появилась драгоценная возможность знать настоящие позиции других сторон. А с другой — пришлось напрячься и вести переговоры так, чтобы союзники ничего не заподозрили.
Были планы и более радикального воздействия на ход войны.
Судоплатов утверждает, что в 1942 году НКВД был разработан план убийства Гитлера, в соответствии с которым Радзивилл и Ольга Чехова должны были при помощи своих друзей среди немецкой аристократии обеспечить советскому агенту Игорю Миклашевскому доступ к Гитлеру.
Этот агент происходил из театральной семьи. Отец, Лев Александрович Лащилин, был известным артистом балета, хореографом и педагогом Большого театра, а мать, Августа Леонидовна Миклашевская, — актрисой Камерного театра. Сестра отца Инна Александровна была замужем за знаменитым актером Всеволодом Блюменталь-Тамариным.
Игорь во время обучения в школе демонстрировал большие способности к языкам, в частности блестяще выучил немецкий, а также спортивные достижения. Вскоре после окончания школы получил звание мастера спорта по боксу. В 1938 году был призван в армию, служил в Ленинграде в зенитных частях, участвовал в советско-финской войне. Стал чемпионом Ленинградского военного округа по боксу в среднем весе. Великую Отечественную войну встретил сержантом — заряжающим зенитно-артиллерийского орудия на Ленинградском фронте.
Спортсмен, хорошо владеющий немецким языком, просто обязан был попасть в поле зрения спецслужб. Что и произошло в конце 1941 года. С ним работали комиссар госбезопасности, начальник 3-го отдела Секретно-политического управления НКВД В. Н. Ильин и сам П. А. Судоплатов. Игорь согласился на выполнение специального задания в тылу врага, суть которого ему не раскрывалась, и в 1942 году прошел соответствующее обучение в разведшколе, расположенной в городе Слободском недалеко от Кирова. В декабре 1942 года были инсценированы его побег через линию фронта и сдача в плен. Немцы выяснили его родство с Блюменталь-Тамариным, который в конце 1941 года вместе с женой добровольно ушел с отступавшими от Москвы частями вермахта.
Блюменталь-Тамарин выступал по радио с пародиями на Сталина и призывами к солдатам Красной армии сдаваться, за что и был 27 марта 1942 года Военной коллегией Верховного суда СССР заочно приговорен к смерти.
Проведя несколько месяцев в лагерях для военнопленных и вступив для получения доверия у немцев в так называемую Русскую освободительную армию (РОА) генерала Власова, Игорь был отправлен в Берлин и поселился в квартире, выделенной немецкими властями супругам Блюменталь-Тамариным. Постепенно он осваивался в Берлине. На одной из театральных премьер дядя представил его Ольге Чеховой, с которой он был знаком еще до войны, а через нее информация о благополучном прибытии Миклашевского поступила в Москву.
Игорь Миклашевский поначалу думал, что его задание будет заключаться в ликвидации дядюшки-предателя, но оказалось, его готовили к охоте на куда более крупную дичь. Советские спецслужбы составили план ликвидации Гитлера, сделав ставку на князя Януша Радзивилла и «любимую актрису фюрера» Ольгу Чехову. Эту версию подробно описывает не только Судоплатов, но и английский историк Энтони Бивор. Чехова и польский князь должны были при помощи своих влиятельных друзей обеспечить доступ к Гитлеру группе агентов во главе с Миклашевским.
Тот, освоившись в Берлине, доложил в Москву, что фюрер регулярно посещает спектакли, в которых играет Чехова. Поэтому имеется реальная возможность убить во время одного из представлений не только самого Гитлера, но и Геринга, который тоже часто появляется на спектаклях с участием Чеховой. Но Москва остановила подготовку покушения. Об этом писали и Судоплатов, и Владимир Карпов, и уже упомянутый Энтони Бивор. Сталин справедливо заподозрил, что в случае гибели фанатичного фюрера немецкая верхушка поспешит попробовать заключить сепаратный мирный договор с союзниками. Вдобавок шло уже лето 1943 года, отгремела битва на Курской дуге, навсегда отобравшая у вермахта стратегическую инициативу… В конце 1944 года, находясь в Берлине, Миклашевский получил сообщение, что подготовка покушения на Гитлера окончательно прекращена.
Игорь был тяжело ранен во время боев в Нормандии, где в составе «восточного батальона» РОА участвовал в боях против высадившихся союзников. Блюменталь-Тамарин писал своему приятелю художнику Черкашенинову: «Судьба продолжает искушать меня: тяжело, почти смертельно ранен наша последняя надежда, наш приемный сын (родной племянник моей жены, сын ее брата Льва Лащилина) Игорь. Он по собственному почину пошел в добровольческую армию, принимал участие в боях за Карантен в Нормандии и тяжко, почти смертельно ранен, но, кажется, выживет».
Миклашевский выздоровел, хотя спортивная карьера стала для него невозможной. Из власовской армии его уволили по ранению. Вместе с дядюшкой зиму 1944/45 года он провел в Берлине, затем они перебрались в город Мюзинген. Там Блюменталь-Тамарин был убит при обстоятельствах, которые так до конца и не выяснены. А. Ваксберг, ссылаясь на документы из архивов ФСБ, утверждает, что Блюменталь-Тамарин был убит 10 мая 1945 года, и сделал это Игорь во исполнение заочного смертного приговора советского суда. Судоплатов относит это событие к чуть более раннему времени: «Миклашевский бежал во Францию в 1944 году после ликвидации своего дяди». Как бы то ни было, Игорь действительно перебрался во Францию, попал в плен к союзникам, назвался советским разведчиком и встретился осенью 1945 года в Париже с представителями советского командования. Еще два года он работал во Франции, выслеживая бывших власовцев, а в 1947 году вернулся в СССР, где был награжден орденом Красного Знамени. Стал известным тренером по боксу и прожил долгую жизнь. Но с Ольгой Чеховой он больше никогда не встречался.
Блюменталь-Тамарин был реабилитирован в 1993 году «по формальным обстоятельствам». Согласно Закону Российской Федерации «О реабилитации жертв политических репрессий» от 3 сентября 1993 года № 5698-1 (статья 5): «Признаются не содержащими общественной опасности нижеперечисленные деяния и реабилитируются независимо от фактической обоснованности обвинения лица, осужденные за: а) антисоветскую агитацию и пропаганду; б) распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный или общественный строй».
Ольга Чехова — подруга Гитлера, эмиссар Берии
Об уже упоминавшейся актрисе Ольге Чеховой единого мнения не существует — кто-то считает ее выскочкой, пытавшейся всеми силами выжить, а кто-то, напротив, называет ее заслуги уникальными.
Вот как описывает ситуацию Судоплатов в своих мемуарах: «К августу 1942 года «Красная капелла» в Берлине, включавшая агентов военной разведки и НКВД, была уничтожена. Но в Германии уцелел ряд важных источников информации и агентов влияния. Некоторые агенты гамбургской группы, созданной Серебрянским и Эйтингоном, не связанные с группой Харнака — Шульце — Бойзена и осевшие в концернах «Фарбен индустри» и «Тиссен» в гамбургском порту, уцелели и ушли в подполье. Избежала ареста агент «Юна», обосновавшаяся в ведомстве Риббентропа — германском МИДе; не были скомпрометированы Ольга Чехова и польский князь Януш Радзивилл. Однако отсутствовали надежные связники с ними. Два наших агента — шведский предприниматель Стринберг («Густав») и популярный актер Карл Герхард («Шансонье») годились разве что на роль курьеров. Поездки Стринберга в Германию оказались малорезультативными, а Герхарда вскоре выявили немцы, так как он не скрывал своих антигитлеровских настроений. Агентурная сеть во Франции и Швейцарии продолжала работать».
Ольге приходилось выполнять весьма важные и рискованные дела. «Не знаю, как О. К. Чехова общалась со Сталиным, но мне точно известно, что с руководителем советской контрразведки В. С. Абакумовым она имела доверительную переписку, — пишет в своей книге о Николае Берзарине Василий Скоробогатов. — Она получила в шведском посольстве в Берлине пакет из Москвы с письмом Ф. Паулюса, находившегося в советском плену, и передала его жене фельдмаршала, проживавшей на юге Германии. В пакете имелась письменная просьба Абакумова — получить ответ от адресата, передать его шведам. Это поручение Чехова выполнила. Паулюс получил письмо от жены. Обратите внимание — это было в 1944 году!»
После этого Паулюс активно включился в борьбу против Гитлера. 14 августа 1944 года он заявил, что Германия должна устранить Гитлера и установить новое государственное руководство.
Однако приход советских войск нес в себе и определенные опасности для актрисы Чеховой. В ее доме был обнаружен искавший там укрытия эсэсовец высокого ранга, потом перед входом был убит шальной пулей советский солдат. Ольга вспоминала, что ее едва не расстреляли без особых разбирательств. Но тут очень кстати появляется незнакомый советский офицер, видимо, в достаточно серьезном звании, поскольку все остальные встают перед ним навытяжку.
— Что тут происходит? — спрашивает он.
Пока кто-то начинает объяснять, Ольга вмешивается, успевает бросить несколько фраз по-русски… «Офицер ничем не выдает своего удивления и невозмутимо просит меня продолжать. Я говорю ему, кто я такая, представляю свою дочь, внучку, друзей и рассказываю, что произошло. Офицер слушает без комментариев и потом спрашивает, не в родстве ли я с московской актрисой Ольгой Книппер-Чеховой. Я киваю:
— Она моя тетя.
Офицер распоряжается, чтобы нас отвели домой два солдата и оставались там для нашей защиты».
Владимир Богомолов, автор легендарного «Момента истины», в своей последней книге «Жизнь моя, иль ты приснилась мне?..» приводит множество документов, относящихся к периоду завершения Великой Отечественной войны. В том числе и те, в которых упоминается имя Ольги Чеховой.
«Начальнику политотдела 47 армии
полковнику тов. Калашник
Политдонесение
27 апреля 1945 г.
Доношу, что сегодня в 21.00 в населенном пункте Гросс-Глиннике, что севернее Потсдама, нашими наступающими подразделениями в подвалах обнаружены корреспондент японской газеты и русская артистка Ольга Чехова.
Указанные лица были приглашены мною на беседу.
Японец отрекомендовался корреспондентом японской газеты «Домей Цусин» и предъявил документы — японский паспорт № 018470 от 25.8.42 г., визированный в Германии, Болгарии, Румынии, Швеции, Польше и т. д., и документ на русском языке от (даты нет) февраля 1945 г., подписанный зам. японского ген-консула в Берлине т. САТО. В документах значится, что предъявитель их господин Масами Кунимори, корреспондент токийской газеты «Домей Цусин», 36 лет. В документе на русском языке генконсул Японии в Берлине просит оказать содействие Масами Кунимори. Причем г-н Кунимори объяснил, что этот документ датирован февралем потому, что еще в зимнее наступление Красной Армии выдан ему и другим корреспондентам Японии «на всякий случай» и тайно от германских властей. По-видимому, Японским Консульством имелось в виду, что Красная Армия могла занять Берлин еще зимой. Кунимори сын японского банкира, в Германии в качестве корреспондента вот уже 3 года. Кунимори заявил также, что Посольство Японское выехало в Баварию и что еще пять японских корреспондентов находятся в городе НАУЕНЕ (занят нашими войсками).
Г-н КУНИМОРИ в беседе со мной сообщил следующее, что якобы фон Риббентроп по поручению Гитлера выезжал на днях к Эйзенхауэру для договоренности о прекращении военных действий между американскими и германскими войсками.
Кунимори был на приеме у Геббельса, причем заявил, что Геббельс все время о России говорил, что ее народы надо считать азиатами, и когда Кунимори ему заявил, что японцы тоже азиаты, последний сказал, что нет, немцы не считают японцев азиатами.
Одновременно он заявил, что, когда Геббельс и доктор Фриче (радиокомментатор) им рассказали о якобы расправе большевиков с польскими офицерами в Катыньском лесу, Кунимора не поверил и послал правдивую корреспонденцию через Швецию.
Завтра Кунимори обещал мне по некоторым вопросам отношений официальных лиц Германии к русским написать письменно.
Я пригласил также на беседу женщину, выдававшую себя за племянницу великого русского писателя — А. П. Чехова. Она имеет возраст свыше 40 лет, артистка, назвалась Ольгой Константиновной, выехала из Советского Союза с матерью и дочерью в 1924 году. Заявила, что за ней гестапо вело слежку. Ведет себя непринужденно и даже развязно.
Прошу Ваших указаний в отношении указанных лиц.
Начальник политотдела 125 стр. корпуса полковник Колунов».
В тот же вечер, когда актрисе была выделена охрана, к дому подъезжает автомобиль с советскими офицерами, которые настоятельно предлагают Ольге взять личные вещи и сесть в машину…
«Из беседы Ольги Чеховой с офицером СМЕРШа полковником Шкуриным 27 апреля 1945 г.
— Приходилось ли вам встречать руководителей фашистского государства?
— С приходом к власти Гитлера в Германии в 1933 году я была приглашена на прием, устроенный министром пропаганды Геббельсом, где присутствовал и Гитлер. Я в числе других актеров была представлена лично фюреру. Он выразил мне наилучшие свои симпатии. Кроме этого, заинтересовался русским искусством, расспрашивал о моей тете Книппер-Чеховой. На политические темы разговоров не было.
— А еще вы бывали на приеме?
— Да, в 1938 году. Был устроен прием Риббентропом по случаю приезда японской делегации. По какому случаю они приехали, мне неизвестно. В театре Риббентроп попросил меня сесть в первом ряду. Справа от меня сидел Гитлер, слева — Геринг. А дальше другие члены германского правительства и дипломатического корпуса. В таком положении нас снимали на кинопленку, а на другой день в газетах Германии и других стран были опубликованы фотоснимки. На аналогичные приемы я приглашалась к Геббельсу и в дальнейшем.
— Когда и где?
— В первый день войны Германии с СССР на даче Геббельса в Ланке (60 километров севернее Берлина) я была приглашена на прием…
Велись разговоры о немецком походе на СССР. Геббельс выразил мнение, что до Рождества 1941 года немецкие войска будут в Москве. Я позволила заметить, что, по моему мнению, этого не случится. Что по своей территориальности маленькая Германия не сможет победить СССР. Геббельс ответил, что в России будет революция и это облегчит победу над СССР. Я позволила себе заметить, что революция может быть только в стране, где бывает оппозиция.
— Ведь вы открыто выступили против действий германского правительства. Вас же могли арестовать.
— Меня не арестовали. Разговор закончился довольно холодно, и впоследствии я ни на какие приемы больше не приглашалась.
— Кого вы еще знаете из видных деятелей немецкого государства?
— В лицо — всех руководителей немецкого правительства, встречалась с ними на приемах…»
Сначала ее доставляют в ставку Красной армии в предместье Берлина — Карлсхорст. Потом — в Позен, а оттуда советский военный самолет увозит актрису в Москву…
Но отнюдь не в тюрьму, как она опасалась. «Я живу как частное лицо у одной офицерской жены, муж которой пропал без вести в Германии. Она с двумя маленькими детьми ютится в кухне, без угля и дров. Как только меня поселяют, она впервые за долгие месяцы получает топливо. Две из трех комнат приготовлены для меня. Время от времени заходят советские офицеры — они приносят книги или играют со мной в шахматы. На мой несколько ироничный вопрос, как долго еще они намерены таким вот образом коротать со мной время, офицеры не отвечают, лишь обаятельно улыбаются. И все же это не тюрьма, скорее, «золотая клетка». Соблюдается лишь одно условие — полная тайна моего пребывания здесь. Позднее я узнаю почему: вдова Чехова, моя тетя Ольга Книппер-Чехова, еще жива. Она не должна знать, что я в Москве».
Допросы тоже обставлены с крайней учтивостью. «Я сижу в просто меблированном помещении, напротив — несколько офицеров. Они вежливы, говорят по-русски, немецки и французски и ведут себя так, словно собираются всего лишь попрактиковаться в иностранных языках.
В это время я ломаю себе голову над явными и скрытыми причинами моего странного ареста; сижу, внутренне сжавшись, как пружина, ожидая, что один из этих офицеров вот-вот заорет на меня и бросит в какую-нибудь сырую камеру. Ничего подобного, никто не вскакивает и не кричит, более того — ни одной угрожающей интонации в голосе. Вопросы их о том о сем: они болтают о литературе, музыке, театре и кино; и только вскользь интересуются, вмешивался ли Геббельс в театральные репетиции, насколько сильно диктовал условия кино, с какого времени Геринг и Геббельс стали соперничать на культурном поприще в Берлине, какие личные впечатления у меня от Гитлера, Геринга, Геббельса и Муссолини, что мне известно о Бормане, ближайшем доверенном лице и советнике Гитлера, и почему Генрих Георге так сильно симпатизировал нацистам, хотя до 1933 года был убежденным коммунистом…
На все эти вкрапленные в нашу беседу вопросы я отвечаю более или менее исчерпывающе. О Геббельсе могу рассказать многое, о Гитлере, Геринге и Муссолини меньше, а о Бормане вообще ничего. Я его никогда не видела.
При упоминании о Бормане офицеры становятся настойчивее, но я вынуждена их разочаровать».
Впрочем, есть и такая версия, что рейхслейтер Борман тоже был советским агентом. И окончил свои дни он не в Аргентине, а на просторной государственной даче в московском Серебряном Бору. Более того, даже погребен был на одном из престижных столичных кладбищ под настоящим именем…
Драматург-контрразведчик
Когда Чехова была доставлена в Москву, с ней неоднократно беседовал сам Меркулов, который помимо своей деятельности в спецслужбах имел склонность к написанию драматических произведений. Как известно, его перу принадлежали две пьесы. Первая была написана в 1927 году и повествовала о борьбе американских революционеров. Вторая, «Инженер Сергеев», была опубликована в 1941 году под псевдонимом Всеволод Рокк и посвящена подвигу рабочего, ушедшего на фронт. Эта пьеса успешно шла во многих советских театрах.
Сын Меркулова, Рэм Всеволодович, вспоминал, со слов отца, такой эпизод: «…в конце войны в Кремле проходил прием, на котором присутствовали Сталин, члены Политбюро, военные, писатели, артисты. Как руководитель госбезопасности отец старался находиться рядом с Иосифом Виссарионовичем. В какой-то момент Сталин подошел к группе артистов и завел с ними разговор. И тут одна артистка с восхищением воскликнула, мол, какие прекрасные пьесы пишет ваш министр (к тому времени наркомат госбезопасности был переименован в министерство). Вождя это очень удивило: он действительно не знал, что отец пишет пьесы, которые идут в театрах. Однако Сталин не пришел в восторг от такого открытия. Наоборот, обращаясь к отцу, он строго произнес: «Министр государственной безопасности должен заниматься своим делом — ловить шпионов, а не писать пьесы». С тех пор папа уже никогда не писал: как никто другой, он знал, что слова Иосифа Виссарионовича не обсуждаются».
Кроме того, Меркулов участвовал в редактуре доклада «К вопросу об истории большевистских организаций в Закавказье», с которым Лаврентий Берия выступал в 1935 году, подготовил для «Малой советской энциклопедии» статью о Л. П. Берии.
Меркулов и Ольга Чехова были знакомы давно — еще с 1940 года, со времен визита в Берлин советской делегации во главе с Молотовым. Английский историк Энтони Бивор в книге «Тайна Ольги Чеховой» подробно описывает, как произошла та встреча на обеде в советском посольстве. Гитлера на обеде не было, но присутствовали фон Риббентроп, рейхсмаршал Герман Геринг и Рудольф Гесс. «В какой-то момент, — пишет Бивор, — Ольгу Чехову отвели в сторону… и представили Меркулову…», которого британец именует на тот момент восходящей звездой большевистского режима. Бивор переработал немало документов и мемуаров, однако ему пришлось признать, что либо роль Ольги Чеховой в делах разведывательных была не так значительна, либо очень хорошо замаскирована. Поэтому он вынужден оговориться, что без материалов НКВД невозможно с точностью сказать, принес ли этот источник информации много пользы Сталину. Однако он предполагает: «…конечно, она была очень удобна для того, чтобы давать информацию по двум самым важным вопросам для советской разведки — стремлению Сталина знать, откуда у Гитлера столько сил, и вопрос наличия в Германии влиятельных людей, пытавшихся убедить руководство не нападать на Советский Союз…»
Иногда Бивор называет Чехову «просто выскочкой», но признает, что, хотя документальных свидетельств ее работы на разведку у него нет, однако весьма красноречив тот факт, что советская власть даже в суровые военные годы «из семьи Книппер не тронула никого». А после возвращения из Москвы актриса получила в подарок охраняемый НКВД особняк в берлинском Фридрихсхагене.
«Как часто бывает, ни то ни другое нельзя считать целиком правдой. Ольга Чехова принимала приглашения на нацистские приемы частью для того, чтобы обеспечить себе карьеру, частью из любопытства. Она не была ни наци, ни коммунисткой, — утверждает Бивор и добавляет, что Ольга просто «всегда стремилась выжить и ради этого могла при необходимости пойти на любую сделку». Собственно, книга Бивора о Чеховой и представляет собой не столько захватывающее шпионское повествование, сколько историю о борьбе за выживание.
И это неудивительно. Даже многоопытному агенту при столкновении с представителями пусть и своих, но просто других спецслужб приходится думать именно о выживании… А уж тем более при разговоре с самим Меркуловым. «Ольге Чеховой пришлось выслушивать его рассуждения о проблемах реализма в киноискусстве, о системе Станиславского, — пишет Василий Скоробогатов. — Остросюжетная драма Всеволода Рокка «Инженер Сергеев» стояла в репертуаре МХАТа и пользовалась немалым успехом у молодежи, особенно студентов технических вузов. В ней, кроме интриги, трудно было не усмотреть «большой политики». А интрига… Автору не пришлось высасывать ее из пальца, он жил в атмосфере гораздо более изощренных интриг и провокаций. Ольга Чехова попросила текст пьесы у автора и накануне прочла ее. Она с похвалой отозвалась о сюжетной линии драмы. Насчет интриг… Меркулов в них сам запутался и при Н. С. Хрущеве на суде получил соответствующую статью УК РСФСР и был расстрелян».
На протоколах московских бесед с Ольгой Чеховой Берия поставил резолюцию: «Тов. Абакумов. Что предполагаете делать в отношении Чеховой? Лаврентий Берия».
Ответ можно определить по дальнейшим событиям. 26 июля 1945 года Ольгу Чехову доставили обратно в Берлин. Устно Абакумову было передано распоряжение позаботиться о том, чтобы актриса и ее близкие не испытывали ни в чем недостатка. Приказ был выполнен: актрису снабжали продовольствием, отремонтировали ее дом, предоставили полную свободу передвижения и в восточной, и в западной зоне оккупации, обеспечили охрану всех членов семьи.
Практически сразу после окончания боевых действий комендант Берлина Берзарин и другие представители советской военной администрации получили свыше распоряжение всячески заботиться об актрисе. Если верить Скоробогатову, который сам был участником событий, генералу подобное поручение было не по душе. Возможно, артистка это почувствовала, по крайней мере, как свидетельствует биограф Берзарина, «Василий Иванович Качалов, народный артист СССР, с которым Н. Э. Берзарин был знаком с весны 1941 года, пытался по телефону «растопить лед», звонил из Москвы в Берлин, разговаривал с Николаем Эрастовичем. Мол, посодействуйте… Последовал холодный ответ: «У этого прекрасного дитяти заступников, нянек хоть отбавляй. Говорите, Василий Иванович, о ком-нибудь другом, — заметил комендант. — По моему распоряжению, Василий Иванович, ее обслуживает адъютант-москвич, образованный офицер в чине полковника. Что ей еще требуется?» Качалов растерянно извинился, и разговор прервался».
Василий Скоробогатов описывает и такую сцену, связанную с Чеховой: «При выходе из комендатуры у ворот я оказался рядом с раскуривавшим трубку писателем Константином Симоновым. С ним единственный раз я встречался летом 1942 года на Волге, в селении Садки, в штабе 4-й танковой армии. Он же здесь взглянул на меня, как на старого знакомого. Пожал руку и спросил:
— Не под вашей ли опекой находится Ольга Чехова?
Я несколько подрастерялся и ответил:
— Никак нет, Константин Михайлович!
Симонов, подумав, произнес:
— Ах, вспомнил, она во владениях полковника Бушина.
Бушин — бывший мой командир полка.
— Подождите, я вам его найду! — сказал я и через несколько минут представил ему Григория Бушина.
Сам я не стал задерживаться, ушел. В моей голове вопрос Симонова застрял. Здесь, в Берлине, мои писари при мне рассматривали кипу фотографий, на которых красовались кинозвезды. Под снимком одной красотки стояла подпись: «Ольга Чехова». Я подумал: наверное, какая-то эмигрантка-бродяжка. Таких особ за границей немало. И вдруг фамилию этой актрисы я услышал из уст Константина Симонова. Значит, она, Ольга Чехова, не бродяжка? Он — признанный драматург и киносценарист, хочет вступить с ней в творческий контакт? С этими мыслями я вернулся в свой штаб. Спросил Гришу Дубовцева, писаря, о той куче фото. Их уже не было. Кто-то унес…»
Но и без фотографий, слегка изучив ситуацию, Скоробогатов заметно сменил интонацию, с которой повествовал о кинозвезде: «Эмигрантка из России, Ольга Константиновна Чехова стала в Германии знаменитой киноактрисой, помимо этого имела певческий голос — меццо-сопрано. По-видимому, ее завербовал Владимир Георгиевич Деканозов, бериевский земляк. В Берлине он, матерый чекист, с легкой руки Вячеслава Молотова с ноября 1940 года сидел в кресле посла. Она активно служила нашей Чека, внедрилась в немецкое сопротивление нацистскому режиму. Сотрудничала с «Красной капеллой», полковником Генерального штаба, графом Шенком фон Штауффенбергом и другими запредельно храбрыми людьми. Может, ей не совсем доверяли, но она оказывала им некоторые услуги…»
Среди тех, кто брал интервью у Ольги Чеховой, был писатель Вадим Собко. Он записал с ее слов стихотворение, автором которого был Харро Шульце-Бойзен (один из лидеров «Красной капеллы»):
Перед последним рубежомМы подводим жизни итог.Спросим себя в этот час роковой:А стоило жизнь так пройти?Ответ один, он такой простой:Мы были на верном пути.Когда смерть держит тебя в когтях,Жить хочется, как назло.Но нет сожалений ни в мыслях, ни в снах:Нас правое дело вело.Топор и веревка нас не страшат —Не выигран ими спор.Пусть судьи суд свой неправый вершат,Не вечен их приговор.Скоробогатов вспоминает о рассказе полковника Бушина, которому Ольга Чехова на его вопрос о том, как же она спаслась от ареста, пояснила: «Самое поразительное в истории «Красной капеллы» то, что в ней не нашлось предателя. Радиообмен. Это уязвимое место. Организация после первых арестов еще действовала более полугода, даже больше. Ведь были же события, обозначенные «20 июля»… Это был, как известно, тот день, когда в 1944 году полковник фон Штауффенберг совершил покушение на Гитлера.
Одна из версий, выдвигавшихся в западной прессе, гласила, что Ольга Чехова была не просто любимой актрисой Гитлера, но и его любимой женщиной. Более того, их отношения не остались без естественных последствий, и пребывание артистки в Москве было нужно для того, чтобы она могла скрытно произвести на свет ребенка, отцом которого был уже покойный к тому времени фюрер.
Чехова, естественно, отрицала это, говоря, что в Германии многие из зависти к ней как к знаменитости или из желания скомпрометировать ее в глазах русских запросто могут распространять слухи о наличии у нее близких отношений с Гитлером. В дневнике, который Ольга Константиновна вела в Москве на немецком языке, есть такие слова: «Сообщения, которые обо мне распространяются, достойны романа. Видимо, получены сведения, что я была близка с Гитлером. Боже мой, я много над этим смеялась. Каким образом и почему ведутся эти интриги?»
Газета «Майнцер анцайгер» писала, что известной киноартистке Ольге Чеховой «лично Маршал Сталин передал высокую награду за храбрость».
Ольга Чехова получение ордена всегда отрицала. Ее заявление было даже официально распространено советской комендатурой: «1. Я никогда не получала такой высокой награды, к тому же лично от Сталина. Я до сих пор не имела чести познакомиться с генералиссимусом. В связи с 75-летием орден получила Ольга Чехова, вдова Антона Чехова, которая является моей тетей. 2. В штаб-квартиру фюрера я ни разу не входила и не знала даже, где она находилась. Гитлера я видела только на официальных встречах и почти не разговаривала с ним. Поэтому всякие просьбы военных и промышленных кругов в связи с моим влиянием на Гитлера — немыслимы. 3. Неверно также, что мой шофер в последние дни войны был арестован гестапо. Уже в течение 6 лет я не имела шофера. Этого шофера я не могла больше иметь потому, что доктор Геббельс с целью пропаганды четыре года тому назад отобрал автомашину, чтобы народ видел, что и видные люди также могут ходить пешком».
В мемуарах актриса утверждала, что после возвращения в Германию ей пришлось терпеть немалые лишения, как и всем простым людям после войны. Хотя популярность помогала выжить: «Солдаты и служащие оккупационной администрации, с которыми приходится сталкиваться, предупредительны со мной. Более того: некоторые просят фотографию — за это я иногда получаю от французов белый хлеб или вино, от русских — водку, сахар или перловку, а от американцев в большинстве случаев сигареты. Блок сигарет на черном рынке, где есть почти все, дороже золота…»
Однако по другим документальным свидетельствам можно заметить, что актрисе жилось не так уж плохо. Уже в середине июля 1945 года генерал-лейтенант А. Вадис докладывал в Москву, что Чехова вместе с семьей и имуществом переселена в восточную часть Берлина — Фридрихсхаген, где ей предоставлен дом номер 2 по улице Шпре. В докладе сообщалось: «После переселения непосредственно нами и через военного коменданта были удовлетворены следующие просьбы Чеховой: произведена уборка и частичный ремонт дома; отремонтированы две принадлежащие ей автомашины; снабжена продуктами питания в размере двухмесячных пайков; на всю семью выданы продовольственные карточки; организовано снабжение молоком; приобретен уголь для отопления; вручено 5 тыс. марок; выставлена охрана в составе 3 человек… Чехова выражает глубокое удовлетворение нашей заботой и вниманием».
Кстати, среди документов, хранящихся в Доме-музее Чехова в Ялте, есть и воспоминания командира взвода 1660-го гвардейского противотанкового артиллерийского полка Первого Украинского фронта Останина, повествующие о его встрече с Ольгой Чеховой. Ветеран указывал время событий — конец мая 1945 года, что не вполне согласуется с датами пребывания Ольги Константиновны в Москве. Но и память способна подвести, и те самые даты могли быть изменены Ольгой Чеховой в мемуарах не просто так… Останин пишет: «Шоферы нашего полка угнали чей-то спортивный автомобиль. Через некоторое время из комендатуры полка поступило грозное приказание: «Машину вернуть, а виновных строго наказать!» Меня вызвал командир полка и говорит: «Товарищ Останин! Садитесь в машину, берите с собой несколько банок консервов, хлеба, пару бутылок вина и езжайте по тому адресу, где твои остолопы взяли спортивный автомобиль. Уговорите хозяев, чтобы они позвонили коменданту и сказали, что машина возвращена в целости и сохранности».
Еду в спортивной машине, моя — следом… Навстречу выходит моложавая женщина. Я пытаюсь объясниться, коверкая немецкие слова: «Гутен таг, фрау…» А она мне на чистейшем русском: «Здравствуйте!» — «Вы знаете русский язык?!» — спрашиваю. «Как не знать!» — отвечает. Даю команду своим орлам: «Несите в дом консервы, хлеб, сало, вино». Хозяйка улыбается и ставит на стол рюмки. Я наливаю нам с ней, а она солдатам: «Ребята, прошу к столу». — «Будем знакомиться, — говорю. — Я офицер Советской Армии, младший техник-лейтенант Останин». А она: «Ольга Чехова». Потом позвонила в комендатуру: «Я сама разрешила солдатам покататься на своей машине». Происшествие было снято с полка».
Слухи о том, что Ольга Чехова «шпионила для Советов», всплывают еще не раз, сначала она пытается их опровергать, потом предпочитает игнорировать.
После Варшавского восстания добрый знакомый Ольги Чеховой князь Радзивилл был арестован гестапо и заключен вместе с женой в тюрьму Моабит. После неожиданного освобождения, уже в ноябре 1944 года, поселился в своей усадьбе в Неборове. Имение было конфисковано у него после прихода советских войск в Польшу в 1945 году. В январе 1945 года князя и его жену снова арестовали — уже чекисты. Судоплатов утверждает, что после этого Берия решил использовать Радзивилла в переговорах с послом США Гарриманом, поскольку Радзивилл и Гарриман были знакомы. Радзивилл был помещен под домашний арест на конспиративную квартиру и вместе с Судоплатовым под видом переводчика принимал участие во встрече с Гарриманом в начале 1945 года.
Княгиня Анна скончалась в советском плену — в лагере для особо важных персон в подмосковном Красногорске в 1947 году. В том же году Радзивилл возвратился в Варшаву, но через три недели после приезда был задержан польским министерством общественной безопасности. После освобождения, лишенный всего имущества, он поселился в скромной квартире в Варшаве. Политикой он больше не занимался, однако после смерти был погребен коммунистическими властями как подобает официальному государственному лицу.
Князь Матей Радзивилл о пребывании родственника в советском плену рассказывал так: «В семье практически ничего не сохранилось, что бы напоминало о том времени. Сегодня по воспоминаниям наших родственников мы знаем, что это было не обычное место заключения. К тому же к Радзивиллам там было особое отношение. Уже то, что семья Януша Радзивилла не была разделена, говорит о многом. Советский «черный кардинал» Лаврентий Берия испытывал к Янушу Радзивиллу не только интерес, но и уважение… В последнее время появляются версии о том, что Януш Радзивилл мог быть советским шпионом. Данная версия мне кажется маловероятной. Впрочем, Олыкский ординат был достаточно влиятельной политической фигурой и после окончания Второй мировой войны в Кремле на этого человека могли делать определенную ставку…»
По некоторым неофициальным сведениям, последнее задание разведки Ольга Чехова выполняла летом 1953 года. Берия, рассматривавший возможность объединения Германии на условиях ее нейтралитета, намеревался через актрису войти в контакт с канцлером Конрадом Аденауэром. Роль связной при этом выполняла опытная разведчица Зоя Рыбкина, обретшая потом известность как детская писательница Зоя Воскресенская.
«Пятерка» и «четверка»: советские агенты в кругу британской элиты
Заброской нелегалов работа разведки не ограничивалась. В Англии была создана целая сеть агентов, «выращенных» со студенческой скамьи престижных учебных заведений и потом занявших видные посты не только на государственной службе, но и в британской разведке.
Причем если многие агенты постепенно как-то засветились, то главный вербовщик долгие годы был известен только как «агент Скотт» и добраться до него не смогли ни контрразведчики, ни журналисты. Даже псевдоним этот впервые прозвучал лишь в 1992 году. Среди тех, кого подозревали в исполнении этой важной разведывательной роли, были сэр Дэвид Скотт Фокс, бывший дипломат, и сэр Питер Уилсон, бывший председатель «Сотби».
Только в наши дни газета «Таймс» опубликовала материалы, из которых следовало, что советским «кротом» в Оксфорде до и во время Второй мировой войны, вероятно, был Артур Уинн, высокопоставленный государственный служащий. Его трудами и была создана Cambridge Ring, знаменитая «кембриджская пятерка» — Ким Филби, Энтони Блант, Гай Берджесс и Дональд Маклин, — а вот кто пятый, споры идут до сих пор, чаще всего называют видного деятеля британской военной разведки Джона Кернкросса. Директор ЦРУ Аллен Даллес называл Cambridge Ring «самой сильной разведывательной группой времен Второй мировой войны».
Существовала еще и менее известная, но ничуть не менее значимая «оксфордская четверка», о которой заговорили намного позже. Британской контрразведке достался, как говорится, остывший след. Вдобавок среди косвенно подозреваемых начались загадочные скоропостижные смерти. Расследование предпочли прекратить.
Артур Винн был известным медиком и диетологом, работал в министерстве технологий до самого выхода на пенсию в 1971 году. Он скончался в 2001 году, оставшись нераскрытым. Выбор вербовщика в свое время происходил очень тщательно. «Русские даже заказали психологический профиль «Скотта», основанный на беседах, анализе почерка и изучении его социального происхождения», — пишет об этом «Таймс».
Им были выявлены десятки потенциальных агентов — молодых людей, сочувствующих коммунистическим взглядам и симпатизирующих СССР. При этом все они имели хорошее происхождение и обширные перспективы по продвижению на значимые позиции во власти и британском истеблишменте.
Когда Лаврентий Павлович стал наркомом и наводил порядок в своем ведомстве, Скотту было велено умерить свою активность — «не должно быть никакого массового подбора сотрудников». Однако Скотт продолжал трудиться ревностно, сообщая московским кураторам: «Если мы будем работать осторожно, в университетах, риск не очень велик. Мы можем быть практически уверены, что всегда сумеем выбрать надежных людей».
Скандалы, вызванные информацией, что тот или иной видный деятель был советским агентом, будоражили Британию почти до конца XX века.
Безопасность победителей
Одна из малоизвестных страниц деятельности Берии — обеспечение безопасности Сталина и других руководителей страны, их помощников и охраны государственной тайны на международных конференциях. Это и Ялта-45, и уже упоминавшийся Тегеран-43. Но деятельность Берии по охране Сталина и его окружения, и гостайн «на выезде» не ограничилась только Тегераном. Берия отвечал за безопасность и Потсдамской встречи вождей союзников по антигитлеровской коалиции.
«Спецсообщение Л. П. Берии И. В. Сталину о ремонте дома для заседаний Союзного Контрольного Совета в Берлине
02.09.1945
№ 1033/б
Копия
Сов. секретно
Государственный Комитет Обороны
товарищу Сталину И. В.
Американским командованием отремонтирован дом для заседаний Союзного Контрольного Совета в Берлине. Советскому командованию отведено 14 комнат, в числе которых кабинеты тов. Жукова, его заместителей и комнаты для рабочего аппарата.
Предполагая, что американское командование, воспользовавшись проводимым ремонтом, сумело организовать в помещении советского командования службу подслушивания, проводятся следующие мероприятия:
1. В Берлин командируется группа специалистов службы подслушивания в составе трех человек для проверки и осмотра отведенного советскому командованию помещения.
2. Все работники аппарата тов. Жукова, принимающие участие в подготовке материалов для заседаний, будут предупреждены о недопустимости ведения в этом помещении каких-либо секретных разговоров.
Народный комиссар внутренних дел Союза ССР Л. Берия».
Иранские проблемы не исчерпались организацией прослушки в 1943 году. Сейчас мало кто знает об Азербайджанской Демократической Республике, существовавшей на севере Ирана в 1945–1946 годах. Но сразу после вывода из Ирана советских войск правительство направило туда карательные части. Уцелеть удалось лишь тем, кто успел уйти через советскую границу, но она была открыта всего неделю…
Недавно к этой теме обратился известный иранский писатель Махаммад-Реза Байрами — в России был издан его новый роман «Жертвы заветного сада». Он вспоминал, как Балакиши, муж его тети, после распада СССР и, соответственно, падения «железного занавеса» вернулся в родное село спустя полвека. История его ухода из дома поразительна. Он ушел за своими лошадьми. Правда это или вымысел, но партийцы, когда стали отступать, забрали его коней, уверяя, что вернут их, как только доберутся до границы. Балакиши пошел с ними, но вернулся через пятьдесят лет.
«Но, конечно, главным образом я использовал письменные свидетельства, — поясняет Байрами. — Прочитал много аналитической литературы. Часто обращался к книге профессора Джамиля Гасанлы «СССР — Иран: Азербайджанский кризис и начало холодной войны (1941–1946 гг.)». Проштудировал архивные материалы и историческую литературу, посвященную данному периоду».
В романе говорится, что беженцы из Ирана встречались с Мир Джафаром Багировым, главой Азербайджана и одним из ближайших соратников Берии, и когда они просили оружие, чтобы продолжать сражаться, то он отвечал примерно следующее: «Вы потому и потерпели поражение, что не порвали окончательно с центральным правительством». Он не сказал: «Вы потому потерпели поражение, что мы вырвали из-под вас опору». Действительно ли такое значение имела поддержка СССР для Азербайджанской Демократической Республики?
«Из той сцены предельно ясно, что Багиров оправдывается, — говорит Байрами. — Я точно не помню, на чьих воспоминаниях построил сцену — Пишевари[34] или кого-то другого. Но в любом случае это — задокументированное свидетельство. Что касается СССР, то да, его поддержка имела большое значение, но под международным давлением СССР отступил и поступил точно так же, как до этого с Мирзой Кучек-ханом Джангали[35]. Мне кажется, что роман «Жертвы заветного сада» может быть ближе и понятнее российскому читателю, чем другие мои произведения. Ведь он в меньшей степени построен на моих личных переживаниях и в большей — на исторически достоверной, документальной основе. Эти события известны, тогдашний премьер-министр Ирана встречался со Сталиным и уговорил его отказаться от поддержки Азербайджанской Демократической Республики в обмен на обещание доступа к нефтяным месторождениям на севере Ирана. И кстати, обещание это выполнено не было… Вроде бы даже существует документальный фильм об этой встрече. Но жертвой политиков стали простые люди. Мой главный герой — простой продавец картошки, но у него голос хороший, и вот он попадает на радио, где вдохновенно читает революционные стихи. А потом гибнет. Неподалеку от Баку есть место под названием Мердекан, то есть «зеленый сад», там собрались те, кто во время разгрома республики успел перейти советскую границу. Возможно, они рассчитывали не просто переждать грозу в этом заветном убежище, но и надеялись на эффективную помощь, но не получили ее. У нас в Иране есть поговорка «показать зеленые ворота», означающая обманутые надежды… Некоторые из спасшихся были потом сосланы в Сибирь, так и не поняв, за что с ними так обошлись».
Глава 7. Атомный щит РодиныУран
Одним из важнейших государственных проектов, которыми руководил Берия, была разработка советского ядерного оружия. Лаврентий Павлович, будучи куратором работы над бомбой, занимался обеспечением ученых как необходимым сырьем, так и информацией о разработках, предпринятых американцами.
Предположения о возможности использовать уран как взрывчатое вещество высказывались еще до Великой Отечественной войны. Так, в октябре 1940 года сотрудники Харьковского физико-технического института Маслов и Шпинель подали в бюро изобретений Наркомата обороны СССР заявку на изобретение «Об использовании урана в качестве взрывчатого и отравляющего вещества».
Фрагмент заявки Маслова и Шпинеля
«…Проблема создания взрыва в уране сводится к созданию за короткий промежуток времени массы урана в количестве значительно большем критического. Осуществить это мы предлагаем путем заполнения ураном сосуда, разделенного непроницаемыми для нейтронов перегородками таким образом, что в каждом отдельном изолированном объеме — секции — сможет поместиться количество урана меньше критического. После заполнения такого сосуда стенки при помощи взрыва удаляются, и вследствие этого в наличии оказывается масса урана значительно больше критической. Это приведет к мгновенному возникновению уранового взрыва…
В отношении уранового взрыва, помимо его колоссальной разрушительной силы (построение урановой бомбы, достаточной для разрушения таких городов, как Лондон или Берлин, очевидно, не является проблемой), необходимо отметить еще одну чрезвычайно важную особенность. Продуктами взрыва урановой бомбы являются радиоактивные вещества. Последние обладают отравляющими свойствами в тысячи раз более сильной степени, чем самые сильные яды (а потому — и обычные ОВ). Поэтому, принимая во внимание, что они некоторое время после взрыва существуют в газообразном состоянии и разлетятся на колоссальную площадь, сохраняя свои свойства в течение сравнительно долгого времени (порядка часов, а некоторые из них даже и дней, и недель), трудно сказать, какая из особенностей (колоссальная разрушающая сила или же отравляющие свойства) урановых взрывов наиболее привлекательна в военном отношении…
17 октября 1940 года».
Но идею харьковчан тогда не оценили. Военинженер второго ранга Соминский и профессор А. Жуховицкий вынесли решение отрицательного толка: «…предложение авторов в целом интереса для военно-химического дела не представляет». Председатель Урановой комиссии СССР академик Хлопин отозвался в том же духе: «Положение с проблемой урана в настоящее время таково, что практическое использование внутриатомной энергии, которая выделяется при процессе деления его атомов под действием нейтронов, является более или менее отдаленной целью, а не вопросом сегодняшнего дня…»
Самое удивительное, что семь лет спустя, когда уже были стерты с лица земли Хиросима и Нагасаки, а советские ядерщики напрягали все силы, чтобы как можно скорее создать свою бомбу, Маслов и Шпинель получили-таки законное авторское свидетельство. С пометкой — «не подлежит опубликованию».
Сын Берии в мемуарах утверждал, что Лаврентий Павлович начиная с 1939 года постоянно обращал внимание на вопросы создания атомного оружия: «Насколько знаю, первыми были получены в середине или в конце 1939 года материалы из Франции. Речь в них шла о работах Жолио-Кюри. Тогда же стали поступать представляющие несомненный интерес материалы из Германии. Если коротко, стало известно, что сделано крупнейшее открытие: уран расщепляется, при реакции урана выделяется большое количество энергии, и сразу в нескольких странах одновременно — хотел бы это подчеркнуть — в Германии, Франции, может быть, в Англии — ученым-физикам стало понятно, что цепная реакция возможна…»
Серго, по его словам, еще будучи подростком, в конце 1939 года увидел в родительском доме гостя — молодого человека, которого счел англичанином, поскольку тот говорил по-английски. Лаврентий Павлович никаких подробностей сыну не сообщил, сказал только, что это молодой ученый по имени Роберт. Жил он в доме Берии примерно две недели. «Обедали мы, как правило, вместе. Куда он уезжал, я не знал, а спрашивать о чем-то подобном было не велено. Да и у отца я в таких случаях никогда ни о чем не расспрашивал… Роберт знал немецкий, но проще ему было говорить по-английски. Язык я знал, поэтому проблем в общении у нас не возникало. К тому же отец попросил меня в те дни, когда Роберт никуда не уезжает, тоже оставаться дома и не ходить в школу. С тобой ему будет не так скучно, сказал отец. Я понял, что этот человек имеет какое-то отношение к технике».
И потом уже во время войны неожиданно всплыло знакомое имя. В гостях у Берии были нарком боеприпасов Ванников и нарком вооружения Устинов, заговорили о том, что американцы разрабатывают новую бомбу колоссальной разрушительной силы. Прозвучало имя ученого, возглавляющего это работу, — Роберт Оппенгеймер.
Когда гости разошлись, Серго заговорил с отцом: «Помнишь, у нас несколько лет назад гостил Роберт…» Берия-старший отозвался: «Не забыл? Он приезжал к нам для того, чтобы предложить реализовать этот проект, о котором ты слышал».
В начале 1940 года Берия представил Сталину доклад с предложением начать работы по атомному оружию. Он ссылался на новые материалы, добытые разведкой. Но работы не начались — слишком много было забот с переоснащением армии обычным оружием. Потом началась усиленная подготовка к неминуемой войне. Но Берия, по словам сына, продолжал собирать информацию и докладывать, что немцы полностью вывозят к себе добываемый в Чехословакии уран и пытались захватить запасы тяжелой воды, но в последнем случае помешали французы. Американцы тем временем тайно вывозили обогащенный уран из Африки.
Началу аналогичных работ в СССР помешала война. Однако Берия не успокаивался, свидетельством чего являются не только воспоминания его сына, но и то, что в 1942 году академик Виталий Григорьевич Хлопин получил от спецслужб запрос: как он оценивает ситуацию?
Хлопин сообщил, что, по его наблюдениям, в последнее время в западной научной прессе прекратилась публикация статей по атомной тематике. После этого стало ясно, что — с учетом предыдущих сообщений о начале работ по использованию атомной энергии в военных целях — некие влиятельные силы наложили вето на указанную тему. А раз ее так засекретили, то…
Тут же были подготовлены свежие информационные материалы по проблеме, и Лаврентий Павлович ознакомил с ними Сталина. Официальное письмо наркома внутренних дел на эту тему практически совпало по времени с распоряжением ГКО «Об организации работ по урану»: «…Обязать Академию наук СССР (акад. Иоффе) возобновить работы по исследованию осуществимости использования атомной энергии путем расщепления ядра урана и представить Государственному комитету обороны к 1 апреля 1943 года доклад о возможности создания урановой бомбы или уранового топлива…»
Произошло это 28 сентября 1942 года, то есть примерно через полтора месяца после запуска в Штатах «Манхэттенского проекта».
Было создано Главное управление по реализации уранового проекта, которое возглавил генерал Борис Львович Ванников, нарком боеприпасов. Руководство проектом в целом было возложено на Берию.
Существует также мнение, что значительную роль в привлечении внимания Сталина к проблеме атомной энергии сыграли письма молодого физика Флерова, ученика Курчатова. Во время войны он стал курсантом Военно-воздушной академии, но о своих научных изысканиях не забыл. Флеров был уверен, что можно создать урановую бомбу, в которой две подкритические массы будут выстреливаться навстречу друг другу, что вызовет необходимую цепную реакцию. В ноябре 1941 года Флеров рассказал о задумке парторгу факультета. Тот оценил идею и посоветовал написать письмо Сталину.
Флеров так и поступил, отправив послания и вождю, и председателю Научно-технического совета при Государственном комитете обороны Кафтанову.
Фрагмент первого письма Флерова
…Один из возможных технических выводов — ядерная бомба (небольшая по весу), взорвавшись, например, где-нибудь в Берлине, сметет с лица земли весь город. Фантастика, быть может, но отпугивать это может только тех, кто боится всего необычного, из ряда вон выходящего.
…Имеются сведения о том, что в Германии институт Кайзера Вильгельма целиком занимается этой проблемой. В Англии тоже, по-видимому, идет интенсивная работа. Ну и основное — это то, что во всех иностранных журналах полное отсутствие каких-либо работ по этому вопросу… На этот вопрос наложена печать молчания, и это-то является наилучшим показателем того, какая кипучая работа идет сейчас за границей. Нам в Советском Союзе работу нужно возобновить… У нас в Союзе, здесь, в этом вопросе, проявлена непонятная недальновидность…
…Нужно все время помнить, что государство, первое осуществившее ядерную бомбу, сможет диктовать всему миру свои условия…»
Дошло ли это письмо до Сталина, неизвестно, а Кафтанов не ответил. Тогда Флеров сумел выступить с докладом перед Курчатовым, Хлопиным и другими учеными, но реакция опять была близка к скептической. В апреле 1942 года Флеров написал Сталину второе письмо: «Дорогой Иосиф Виссарионович! Вот уже 10 месяцев прошло с начала войны, и все это время я чувствую себя, и действительно очутился, в положении человека, пытающегося головой пробить каменную стену. В чем я ошибаюсь? Переоцениваю ли значение «проблемы урана»? — нет, это неверно… Решение задачи приведет к появлению ядерной бомбы, эквивалентной 20–30 тысячам тонн взрывчатого вещества, достаточного для уничтожения или Берлина, или Москвы в зависимости от того, в чьих руках эта бомба будет находиться… Есть сведения, что этим вопросом, по-видимому, усиленно занимаются за границей… Однако этот вопрос либо замалчивается от Вас, либо от него просто отмахиваются: уран — фантастика, довольно с нас фантастики, кончится война — будем на свободе заниматься этим вопросом…»
Основным виновником замалчивания, воспринимающим идею атомной бомбы как фантастическую, Флеров называл академика Иоффе, хотя и оговаривался, что не думает, будто тот занимается сознательным саботажем. «Но, однако, объективно подходя к вопросу, его поведение близко к самому настоящему преступлению», — писал Флеров. Но ответа он снова не получил.
Однако 11 февраля 1943 года вышло постановление ГКО о начале практических работ по созданию атомной бомбы. Общее руководство поручалось заместителю председателя ГКО Молотову. Непосредственным руководителем атомного проекта стал Игорь Курчатов.
Работы вроде бы начались. Но прошло больше года (а с момента выхода распоряжения ГКО так и целых два), а результатов не было. И вот осенью 1944 года один из доверенных сотрудников Берии В. Махнев провел проверку ситуации в этой отрасли и обнаружил, что реальное состояние проекта сильно отличается в худшую сторону от того, что было предписано официальными планами.
7 ноября 1944 года, несмотря на праздничный день советского календаря, Берия представил Сталину неофициальный пока доклад о состоянии атомного проекта: «За два истекших года из-за недостаточного внимания к этому вопросу и плохого материально-технического оснащения геолого-разведочных партий разведка урановых месторождений почти не сдвинулась с места».
Почему работа шла в режиме «почти ничего не делается»? Можно предположить, что мысль о фантастичности такого супероружия довлела над многими участниками проекта на первой его стадии. Одно дело — срочно разрабатывать новую пушку, танк или боевой самолет или доводить до ума опытные их образцы. Другое — нащупывать путь в совсем неведомое, в мир, который пока ассоциировался разве что с чудаковатыми изобретателями из поздних романов Жюля Верна. Недаром вышеупомянутый Флеров жаловался в письме к вождю, что в ответ на свои слова о возможности создания ядерного оружия он слышал в ответ от старших собратьев по науке: мол, эта перспектива выглядит слишком хорошо, чтобы быть реальной.
После этого доклада самому Берии было дано поручение разработать новый проект постановления о работах «по урану», чем он немедленно и занялся.
Работы по бомбе резко ускорились после того, как стало ясно, что это не фантастика. 24 июля 1945 года во время Потсдамской конференции президент Соединенных Штатов Трумэн сообщил Иосифу Сталину, что США теперь имеет новое оружие «необыкновенной разрушительной силы». Советский лидер выслушал, вежливо улыбнулся, но более никак не прореагировал. Британский премьер-министр Черчилль, знавший, что речь идет об атомной бомбе, незадолго перед тем успешно испытанной на полигоне в Лос-Аламосе, счел такое отсутствие интереса верным признаком полной неосведомленности Сталина относительно темы разговора. Но на самом деле вождь СССР все прекрасно понял, более того — он уже знал о взрыве, поскольку получил соответствующий доклад Берии. «Было это там же, в Потсдаме, в период работы конференции глав великих держав, — вспоминал Серго Лаврентьевич. — Разговор состоялся в присутствии генерал-полковника Серова. От него я и знаю все эти подробности. Прибыли люди из разведки, у которых уже были на руках материалы, связанные с испытаниями первой атомной бомбы. Доложили отцу. Отец, в свою очередь, тут же доложил Сталину. Иосиф Виссарионович был очень недоволен. Раздражение понятно, американцы нас опередили… Естественно, в довольно резкой форме поинтересовался, как обстоят дела у нас. Отец доложил, что нам потребуется еще год-два… рассказал, в частности, что сам плутоний уже получен, полным ходом идут работы над конструкцией самой бомбы. И тем не менее, сказал отец, при самых благоприятных обстоятельствах раньше ничего у нас не получится… Возвратившись с заседания, Сталин никаких разносов никому не устраивал, как рассказывают, а лишь дал указание моему отцу подготовить предложения по форсированию этих работ».
«Государственный Комитет Обороны
Постановление № 9887 от 20 августа 1945 года
Москва, Кремль
I. О Специальном комитете при ГОКО Государственный Комитет Обороны постановляет: организовать при ГОКО Специальный комитет в составе тт.:
1. Берия Л. П. (председатель). 2. Маленков Г. М. 3. Вознесенский Н. А. 4. Ванников Б. Л. (зам. председателя). 5. Завенягин А. П. 6. Курчатов И. В. 7. Капица П. Л. 8. Махнев В. А. 9. Первухин М. Г.
2. Возложить на Специальный комитет при ГОКО руководство всеми работами по исследованию внутриатомной энергии урана… а также строительство атомно-энергетических установок и разработку и производство атомной бомбы.
3. Для предварительного рассмотрения научных и технических вопросов, вносимых на обсуждение Специального комитета при ГОКО… а также технических проектов сооружений, конструкций и установок по использованию внутриатомной энергии урана создать при комитете Технический Совет…»
Работам над советской бомбой сопутствовала и масштабная дезинформация — в Сухуми был организован «Ядерный центр», для которого из Германии вывезли ряд видных ученых — среди них был лауреат Нобелевской премии Густав Герц. Территория комплекса была огорожена и тщательно охраняема, однако весь Сухуми был в курсе, что за высоким забором «атомы изучают».
Реальным созданием бомбы занимались в других местах. О том, какая обстановка царила на проекте, существуют разные мнения. Известна легенда, что Берия из-за какой-то заминки в работах нецензурно обругал Петра Капицу, который немедленно ответил ему в тех же выражениях, прибавив: «Когда разговариваешь с физиками, ты должен стоять по стойке «смирно»!» Отношения между Берией и Капицей, по всеобщему мнению, были весьма натянутыми.
Как вспоминал научный руководитель комиссии по атомному сырью и начальник занимавшегося ураном сверхсекретного спецсектора № 6 Всесоюзного института минерального сырья профессор Михаил Николаевич Альтгаузен, как-то раз в сорок пятом он и другие геологи — специалисты по урану были вызваны на совещание к Берии: «Мы привезли с собой образцы урановых руд, разложили у него на столе. И тут же услышали грязный мат — это помощники наркома были недовольны, что образцами поцарапали стол. Сам Берия был тактичен и внимателен. Обсуждали весь круг вопросов по разведке, добыче и переработке сырья. Совещание началось часов в 12 ночи, а закончилось к 6 утра. Нам ни в чем не было отказа — рабочая сила появлялась по первому требованию, продукты и снаряжение выдавались вне очереди. Командировочные, например, нам платили в четыре раза больше, чем другим геологам».
6 августа 1945 года американский бомбардировщик сбросил атомную бомбу на японский город Хиросима. В американских военных архивах сохранилось подробное описание этого события: сначала вылетели три самолета-разведчика, потом бомбардировщик с атомной бомбой, самолет со специальной измерительной аппаратурой и самолет, снабженный фототехникой. Японская противовоздушная оборона обнаружила самолеты, но из-за их малочисленности объявленная ею в городе воздушная тревога была отменена, а зенитная артиллерия бездействовала. В начале девятого с высоты десять тысяч метров на город была сброшена атомная бомба с трогательным названием «Малыш», которая взорвалась на высоте шестьсот метров. Число жертв первой в истории человечества ядерной бомбардировки достигло двухсот тысяч человек. Из девяноста тысяч городских строений было разрушено шестьдесят тысяч.
В сентябре 1945 года в структуре НКГБ был создан целый отдел, который возглавил полковник Судоплатов. Главной задачей было получение материалов по атомной бомбе. Помимо работы с агентами решено было поговорить по этой важной теме с прославленным Нильсом Бором. Известно было, что тот не в восторге от американских планов по использованию ядерного оружия. Берия решил отправить к Бору молодого физика Якова Терлецкого из МГУ. Но требовалось рекомендательное письмо — его написал лично знакомый с Бором Капица, хотя и неохотно.
«Судоплатов объявил мне, — вспоминал Терлецкий, — что предстоит поездка в Копенгаген к Нильсу Бору. Я поеду с Василевским, будет организована встреча с Бором, во время которой надо выяснить ряд вопросов об американском атомном проекте… Наши друзья из датского Сопротивления уже получили согласие на встречу с советскими учеными. Для установления личного контакта с Нильсом Бором мне будут даны письменные рекомендации П. Л. Капицы, который хорошо знаком с Бором и его семьей. Тут же я был послан в Институт физических проблем на Калужскую к Капице…»
Терлецкий съездил в Данию и побеседовал с Бором, получив от него весьма важные материалы — копию открытого официального отчета американского физика Г. Смита об испытании американской бомбы («Атомная энергия для военных целей»). Этого текста у советских атомщиков дотоле не было, и подарок Бора оказался весьма полезным, позволив сэкономить время.
Но отношения Берии и Капицы даже эта удача не улучшила. Капица в очередной раз попросил Сталина об отставке.
Из письма Капицы Сталину
«Товарищи Берия, Маленков, Вознесенский ведут себя в Особом комитете как сверхчеловеки. В особенности тов. Берия. Правда, у него дирижерская палочка в руках… У тов. Берия основная слабость в том, что дирижер должен не только махать палочкой, но и понимать партитуру. С этим у Берия слабо…
У него, безусловно, есть вкус к научным вопросам, он их хорошо схватывает, точно формулирует свои решения. Но у него один недостаток — чрезмерная самоуверенность, и причина ее, по-видимому, в незнании партитуры. Я ему прямо говорю: «Вы не понимаете физику, дайте нам, ученым, судить об этих вопросах». Вообще наши диалоги не особо любезны. Я ему предлагал учить его физике, приезжать ко мне в институт…
Например, ему следовало бы познакомиться по первоисточникам (а не в популярном изложении), как прокладывался трансокеанский кабель, как развивалась паровая турбина и пр. Он увидал бы общую закономерность этих процессов и использовал бы этот опыт для того, чтобы понять, что важно и нужно в развитии работ по АБ…
Берия, если бы не был так ленив, то, поработав, с его способностями и «знанием людей», несомненно, мог бы… стать первоклассным дирижером оркестра АБ… Но для этого нужно работать, а чиркая карандашом по проектам постановлений в председательском кресле — это еще не значит руководить проблемой. У меня с Берия совсем ничего не получается…»
Заставлять Берию учить физику по первоисточникам вождь не стал, а что касается Петра Леонидовича, то 21 декабря 1945 года Совет народных комиссаров СССР постановил: «Удовлетворить просьбу академика Капицы…» 17 августа 1946 года Капица был лишен всех должностей, а потом и права преподавать. Даже на заседания Академии наук его пускать перестали, фактически поместив под домашний арест.
Серго Лаврентьевич так описывал ситуацию: «Петр Леонидович просто-напросто не хотел работать над атомным проектом. У нас с отцом были разговоры на эту тему. Прямо Капица конечно же не заявлял об этом, но секретом это не было… Когда ЦК начал его преследовать, отец пытался по возможности что-то сделать. Но беда была вот в чем. Людей, занятых в реализации атомного проекта, отец мог защитить и защищал. Капица же работать на бомбу не хотел. Здесь и возникали известные сложности. По линии Академии наук ЦК неприятностей ему много сделал. Помню, отец вызвал Семенова, академика, друга Капицы, и попросил помочь в меру сил Петру Леонидовичу. Сам я, сказал отец, официально помогать Капице не могу. Работай он у меня, проблем бы не было. Но коль так получилось, этому талантливому человеку надо помогать. Атомщики тогда зарабатывали более чем прилично, и отец попросил Семенова из тех премий, которые он будет получать, какие-то деньги передавать Капице».
Тех, кто был занят в атомном проекте, Лаврентий Павлович и впрямь старался выручать и поддерживать. Это было особенно заметно на фоне некоторых малоприятных процессов, происходивших тогда в советской науке.
31 октября 1947 года Сталин написал письмо научному директору Одесского института селекции и генетики Трофиму Лысенко, в котором среди прочего были такие слова: «Очень хорошо, что Вы обратили, наконец, должное внимание на проблему ветвистой пшеницы. Несомненно, что если мы ставим себе задачу серьезного подъема урожайности пшеницы, то ветвистая пшеница представляет большой интерес…» В том же тексте «босоногому профессору» была обещана поддержка на самом высоком правительственному уровне.
31 июля 1948 года началась знаменитая августовская сессия Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук имени В. И. Ленина, которая была подготовлена академиком Трофимом Лысенко со сподвижниками. Незадолго до того Лысенко написал письмо Сталину, жалуясь, что ему в его научной работе чинят всяческие препятствия приверженцы «метафизического направления в биологии». Лысенко и впрямь не пользовался уважением у значительной части ученых, поскольку научность продвигаемой им «мичуринской агробиологии» (к которой сам селекционер Мичурин особого отношения не имел) была весьма сомнительна. Теория Лысенко отрицала роль хромосом и утверждала возможность наследования приобретенных признаков.
На августовской сессии ВАСХНИЛ было принято постановление, объявлявшее антинаучной классическую генетику, именовавшуюся менделизмом-морганизмом. Ее сторонники публично каялись и сообщали о переходе на сторону Лысенко. Только первооткрыватель химического мутагенеза Иосиф Рапопорт дерзнул положить партбилет, но не поступиться научными убеждениями.
Что поделаешь — биология тогда если и была стратегически важной наукой применительно к вопросу, как получить побольше зерна, мяса и молока, то мнение реальных специалистов значило, увы, меньше, чем ловкость шарлатанов, умело надевающих идеологически правильные маски, дабы обвинить более удачливых ученых коллег в несоответствии линии партии.
Кстати, пресловутая ветвистая пшеница была известна задолго до товарища Лысенко, вот только хороших урожаев в умеренном климате она не давала и давать не собиралась — растение это южное, к теплу крайне требовательное. До осознания того, что биологические закономерности столь же несокрушимы, как законы физики, было еще далеко.
Впрочем, далеко было и до понимания того, что в атомной войне победителей не будет, — американцы считали себя монополистами на это страшное оружие и рассматривали планы его применения. Своя бомба была нужна Советскому Союзу как воздух. И когда гонители генетики и кибернетики решили аналогичным образом обойтись с новейшими физическими направлениями, физикам было к кому обратиться за помощью.
Да, к нему, к Лаврентию Берии.
Нельзя сказать «все началось с того, что…», но, несомненно, ситуация окончательно оформилась и обострилась в конце 1940-х годов, когда разразилась очередная дискуссия о квантовой механике, в которой главными действующими лицами были А. А. Максимов (один из официально признанных идеологов в сфере философских проблем естествознания) и физик-теоретик М. А. Марков.
Вышеупомянутый Максимов был по образованию физиком, однако переквалифицировался на философию. Занимался тем, что искал и разоблачал среди представителей естественно-научных дисциплин «идеалистов», «махистов» и прочие чуждые элементы. Он и его сторонники, среди которых, к примеру, были философ И. В. Кузнецов и физик Р. Я. Штейнман, сначала критиковали философские взгляды Эйнштейна, а потом начали призывать отвергнуть теорию относительности вообще. Летом 1952 года в газете «Красный флот» появилась статья Максимова «Против реакционного эйнштейнианства в физике».
«Лагерь идеализма через Эйнштейна, Бора и Гейзенберга стал направлять развитие физики в тупик», — писал Максимов. И тут наконец-то ответный удар нанесли физики во главе с В. А. Фоком.
Академик Владимир Александрович Фок, физик-теоретик, задолго до этого знаменательного момента добровольно взвалил на себя еще и груз внимательного изучения достопамятного «диалектического материализма», чтобы говорить с советскими философами на их языке, а при необходимости — бить идеологов их же собственным оружием. Много лет спустя он любил пошутить о своем погружении в «чепухологию», но тогда все было очень серьезно.
Фок написал статью «Против невежественной критики современных физических теорий». Группа видных физиков (Тамм, Арцимович, Кикоин, Ландау и другие, в том числе и «отец водородной бомбы» Сахаров) сочинила письмо, адресованное Берии, который, по словам Фока, производил впечатление очень умного человека. Послание было передано ему во второй половине декабря 1952 года вместе со статьей Фока и сопроводительной запиской Курчатова, который сообщал, что полностью поддерживает авторов письма и разделяет изложенные в статье взгляды.
«Глубокоуважаемый Лаврентий Павлович! — писали академики. — Мы обращаемся к Вам в связи с ненормальным положением, создавшимся в советской физике. Это положение является результатом ошибочной и вредной для интересов советской науки позиции, которую заняли некоторые из наших философов, выступающих по вопросам философии физики.
Важнейшими задачами советских философов в области физики является материалистическое обобщение громадного круга новых фактов, понятий и идей, накопленных современной физикой, и борьба против идеалистического извращения достижений физической науки.
Вместо этого некоторые из наших философов, не утруждая себя изучением элементарных основ физики и сохраняя в этой области полное невежество, сочли своей главной задачей философское «опровержение» важнейших завоеваний современной физики. Основной атаке со стороны этой группы философов подвергается теория относительности и квантовая теория, лежащие в основе всей современной физики и представляющие собой теоретическую базу электронной и атомной техники».
Статью Максимова академики без обиняков называли «невежественной и антинаучной», поскольку автор объявлял идеалистической нелепостью теорию, «которая сыграла революционную роль в развитии физики, выяснив новые физические свойства пространства и времени и установив законы движения быстрых частиц. Эта теория, глубоко материалистическая по своей сущности, подтверждается с замечательной точностью огромным количеством экспериментальных фактов… Несомненно также, что важнейшие проблемы, стоящие перед советской физикой, — проблемы элементарных частиц и ядерных сил, не могут быть разрешены без использования теории относительности».
Физики просили оградить науку от нападок философов, «тянущих ее назад», и помочь с опубликованием статьи Фока. К письму прилагался также отзыв члена-корреспондента АН СССР Д. И. Блохинцева: «Статья В. А. Фока представляется мне принципиально правильной. Путаница, опубликованная в «Красном флоте» тов. Максимовым А. А., кроме вреда, ничего принести не может, причем вреда двойного — и для развития у нас философии, и физики. Поэтому критика В. А. Фока очень своевременна». Соблюдая правила игры, Блохинцев делал ряд замечаний к тексту, рекомендуя яснее прописать заслуги отечественной науки, «в развитие которой самому В. А. Фоку удалось сделать первостепенный вклад».
Берия отреагировал быстро.
«Записка Л. П. Берия секретарю ЦК КПСС Г. М. Маленкову с предложением рассмотреть вопрос об опубликовании статьи академика В. А. Фока
24 декабря 1952 г.
Секретно
В ЦК КПСС
товарищу Маленкову Г. М.
В газете «Красный флот» от 13 июня 1952 г. была опубликована статья члена-корреспондента АН СССР А. А. Максимова (работающего в Институте философии АН СССР в области философии естествознания) «Против реакционного эйнштейнианства в физике».
Академик Фок В. А. (физик-теоретик, работающий в Физическом институте АН СССР), считая указанную статью чл[ена]-кор[респондента] Максимова А. А. антинаучной и неправильно ориентирующей наших научных работников и инженеров, написал в порядке дискуссии с Максимовым А. А. статью «Против невежественной критики современных физических теорий».
Известные Вам физики тт. Курчатов, Алиханов, Ландау, Тамм, Кикоин, Александров, Арцимович, Сахаров, Головин, Мещеряков, Флеров, Леонтович, разделяя взгляды, содержащиеся в статье ак[адемика] Фока, обратились к нам с просьбой об опубликовании этой статьи.
Пересылаю в ЦК КПСС статью академика Фока В. А. и письма упомянутых выше физиков на Ваше рассмотрение.
Л. Берия».
Реакция ЦК тоже оказалась быстрой и недвусмысленной. Уже через несколько дней после записки Берии секретарь ЦК КПСС Н. А. Михайлов и заведующий отделом науки и высших учебных заведений ЦК КПСС Ю. А. Жданов докладывали Маленкову: «Газета «Красный флот» (редактор т. Зенушкин С. С.) допустила ошибку, напечатав статью т. Максимова, не соответствующую ее профилю. В этой статье односторонне излагаются спорные, дискуссионные вопросы современной физической теории. Тов. Зенушкину указано на недопустимость публикации материалов, находящихся вне компетенции редакционной коллегии газеты…»
Статья Фока была опубликована в журнале «Вопросы философии» (№ 1 за 1953 г.). В том же номере в порядке дискуссии напечатали и очередное творение Максимова — статью «Борьба за материализм в современной физике».
В начале февраля борец с идеализмом решил тоже написать письмо Лаврентию Павловичу: «…Упоминание Вашего имени акад. В. А. Фоком не только является необычным и невстречавшимся в редакционной практике (автор настоящих строк уже 30 лет работает в марксистских журналах) случаем, но противоречит основной линии нашей научной жизни, покоящейся на борьбе мнений и свободе критики. Поэтому имеются все основания полагать, что акад. В. А. Фок просто злоупотребляет Вашим именем в целях поддержания своей, в корне ошибочной и вредной идеологической линии. Выступая в таком духе, акад. В. А. Фок оживляет было совсем уже разгромленные в СССР течения, идущие от физиков-идеалистов капиталистических стран. Как известно, вейсманизм-морганизм опирался на воззрения таких физиков, как Шредингер, теория резонанса в химии опиралась на воззрения В. Гейзенберга, космологические бредни о замкнутой и конечной Вселенной опираются и исходят от А. Эйнштейна и т. д. и т. п. Все сторонники такого рода воззрений сейчас находят в акад. В. А. Фоке главаря. Нет сомнения, что такого рода воззрения ничего общего с наукой не имеют и будут разбиты.
Поскольку ссылки акад. В. А. Фока на Вас противоречат нашей партийной и государственной практике, поскольку нельзя даже в мыслях допустить какую бы то ни было обоснованность ссылок на Вас акад. В. А. Фока, поскольку порочность позиции акад. В. А. Фока очевидна, я считаю своим партийным и гражданским долгом довести до Вашего сведения о недопустимом поведении акад. В. А. Фока в отношении Вас и вообще методов обсуждения насущных вопросов советской науки».
Берия и это письмо передал Маленкову с пометкой «в дополнение к материалам, пересланным от 24.XII.52 г.». Маленков подчеркнул в письме особо красочные обороты и наложил резолюцию «Тт. Михайлову Н. и Жданову Ю. Прошу ознакомиться и сообщить Ваше мнение. Г. Маленков. 21.02.53 г.».
Дальнейшая судьба послания Максимова укладывается в одну пометку на нем: «Архив».
Знаменитый впоследствии диссидент, а тогда молодой и талантливый, но неуживчивый ученый, которого Берия отыскал еще студентом и взял в проект, — Андрей Сахаров — рассказывал, что Лаврентий Павлович вел совещания очень жестко и по-деловому, старался быть в курсе всех дел и давал квалифицированные советы. Он же запомнил, как после смерти Сталина, когда было прекращено «дело врачей» и объявлена амнистия, академик Я. Б. Зельдович сказал: «А ведь это наш Лаврентий Павлович разобрался!»
Серго Лаврентьевич утверждал, что куратор атомного проекта целенаправленно искал перспективных студентов, которые могли быть полезны в оборонных отраслях: «Понятно, что сам отец не ездил по институтам и университетам, этим занимались другие люди. Были созданы специальные группы, которые целенаправленно занимались подбором научных кадров, в том числе и для ядерного проекта. Помнится, такой важной работой активно занимался академик Тамм, физик-теоретик академик Фок и другие». Даже Ландау и Гинзбург участвовали в этом отборе, но вышло так, что кандидатуру Сахарова все отвергли. И судя по всему, не из-за недостатка способностей, а в силу сложности характера. «Дело в том, что и в молодости Андрей Дмитриевич был убежденным в своей правоте человеком, — констатировал Серго. — Так вот, с точки зрения науки, решили корифеи, с ним будет нелегко. Он выдвигал концепции, которые пожилые, много лет отдавшие науке, люди порой не воспринимали… А Сахаров отстаивал зачастую свои идеи, прямо скажем, в резкой форме».
Но слух о талантливом юноше дошел и до самого Лаврентия Павловича, который вызвал его к себе и поинтересовался: как тот думает, почему светила его не оценили? Получив ответ, собрал комиссию из специалистов помоложе и предложил им ознакомиться с идеями Сахарова. Те дружно восхитились: «Лаврентий Павлович, он ведь только студент, но почти готовый ученый!..» Ну вот и забирайте его к себе сразу после диплома, распорядился Берия.
Гонка за бомбой стала вопросом выживания СССР. 14 сентября 1945 года, через две недели после капитуляции Японии, в Москве появилась делегация членов конгресса США под руководством М. Колмера. Американцы предлагали СССР экономическую помощь, но при условии выполнения целой серии требований: вывести советские войска из Восточной Европы; не оказывать политической поддержки правительствам этих стран; раскрыть советские военные расходы, а также любые сведения об экономике, которые затребует американская сторона (и чтоб проверить можно было!)… И еще много пунктов, на которые Сталин согласиться не мог.
14 декабря 1945 года было принято решение о создании нового конструкторского бюро для работы над атомной бомбой. Местом его расположения был выбран Саров в Горьковской области. Там находился военный завод № 550, выпускавший артиллерийские снаряды.
«Протокол № 16 Специального комитета 16 марта 1946 года
1. Реорганизовать сектор № 6 Лаборатории № 2 АН СССР в конструкторское бюро… по разработке конструкции и изготовлению атомной бомбы.
2. Указанное конструкторское бюро впредь именовать Конструкторское бюро № 11 при лаборатории № 2 АН СССР.
3. Назначить:
т. Зернова П. М., заместителя наркома транспортного машиностроения, начальником КБ-11 с освобождением от всей другой работы по наркомату;
проф. Харитона Ю. Б. главным конструктором КБ-11 по конструированию и изготовлению атомной бомбы…
Л. Берия».
Сталин это решение утвердил, написав прямо поверх текста: «За. И. Сталин».
Академик Харитон, которого прочили в руководители, опасался, что директорские хлопоты помешают ему в научной работе, и просил Берию оставить его на должности генерального конструктора. Берия согласился.
«Берия, надо сказать, действовал с размахом, энергично, напористо, — вспоминал академик Юлий Харитон. — Часто выезжал на объекты, разбирался на месте, и все задуманное обязательно доводилось до конца. Берия был с нами терпим и крайне вежлив. Если бы нашим куратором был Молотов, таких бы впечатляющих успехов, конечно, не было бы…»
Ф. Д. Попов в книге «Атомная бомба и КГБ» пишет, вспоминая свой давний разговор с подполковником Бронниковым, служившим на объекте № 550: «Бронников отметил, что решающую роль в развитии атомной эпопеи сыграли Курчатов, Харитон и Берия. «Если бы не они, то атомная бомба в СССР вряд ли была бы испытана в 1949 году», — сказал он». Бронников отмечал повседневные заслуги Берии и более подробно: «Широкое развертывание в КБ-11 деятельности по его основному профилю жестко регламентировалось наличием жилья… Многие специалисты ютились в переполненной монастырской гостинице, которая раньше использовалась паломниками Саровской обители. Положение с жильем резко изменилось после вмешательства Берии. По его указанию при Управлении № 880 было создано специализированное подразделение по строительству жилья. В 1948–1950 гг. многие жители Арзамаса-16 справили новоселье. За три года заселили более 200 жилых домов. Были они разными — и двухквартирные коттеджи, и финские сборно-щитовые, и многоквартирные каменные и брусчатые. Рядом со старыми монастырскими строениями встали трех— и четырехэтажные дома. Сам монастырь с храмами, часовнями, колокольней, келейными домами и трапезной оказался в самом центре объекта…»
«Товарищу Берия Л. П.
Докладываю, что за последнее время резко ухудшилось состояние здоровья тов. Харитона Ю. Б.
Обследование в центральной поликлинике Министерства здравоохранения СССР показало, что имеет место функциональное расстройство нервной системы и сердечной деятельности (пульс 120 в минуту) при общем сильном переутомлении и истощенности организма. По заключению главного врача поликлиники д-ра Сосьяна необходим перерыв в работе тов. Харитона для санаторного лечения.
Я считаю возможным предоставить Ю. Б. Харитону отпуск на полтора месяца.
Прошу Вашего решения и помощи.
Академик И. Курчатов
12 июля 1946 года
Резолюция: тт. Чадаеву и Бусалову. Обеспечить всем необходимым. Л. Берия».
«Нормы питания работников объекта № 550 на один день (в граммах)
Сов. секретно
Хлеб из ржаной и обойной муки — 400, хлеб пшеничный из муки 2 сорта — 400, мука пшеничная 2 сорта — 49, крупа разная — 90, рис — 50, макароны — 50, овощи: картофель — 500, капуста свежая или квашеная — 200, свекла — 40, морковь — 55, лук репчатый — 40, коренья, зелень, огурцы — 45, томат-паста — 8, мясо — 350, птица — 40, рыба — 90, творог — 20, сметана — 10, молоко свежее — 200, молоко сгущенное или кофе, какао с молоком сгущенным — 20, яйца (штук) — 0,5, масло сливочное — 90, масло растительное — 5, сахар — 80, чай (в месяц) — 40, перец — 0,3, лавровый лист — 0,2, уксус — 2, горчичный порошок — 0,3, соль — 30, мука картофельная — 5, фрукты сушеные — 20, компот — 200, сыр — 20, экстракт фруктовый — 3, папиросы 2 сорта (штук) — 25 (для курящих) или табак — 25, спички (коробок в месяц) — 10, мыло туалетное (в месяц) — 300.
Примечание: продукты питания в сухом виде на руки не выдаются.
И. Сталин».
25 января 1946 года состоялась первая встреча Сталина с научным руководителем работ по созданию советской атомной бомбы Курчатовым. В совещании также участвовали председатель Специального комитета по использованию атомной энергии Берия, нарком иностранных дел Молотов, председатель Госплана СССР Вознесенский и другие руководители. Был и президент Академии наук СССР Вавилов. Разговор продолжался около часа. Впоследствии Курчатов записал в дневнике, что Сталин говорил о том, что на науке экономить нельзя. «Не стоит заниматься мелкими работами, а необходимо вести их широко, с русским размахом, что в этом отношении будет оказана самая широкая всемерная помощь», — подчеркнул вождь и добавил, что проект должен вестись не по принципу снижения затрат, а так, чтобы работы приносили максимальный результат.
«Наши ученые очень скромны, и они иногда не замечают, что живут плохо, — сказал Сталин. — Наше государство сильно пострадало, но всегда можно обеспечить, чтобы несколько тысяч человек жило на славу, а несколько тысяч человек жило еще лучше, со своими дачами, чтоб человек мог отдохнуть, чтобы была машина».
«Постановление «О премиях за научные открытия и технические достижения в области использования атомной энергии и за работы в области космического излучения, способствующие решению этой проблемы»
Установить следующие премии:
1. Первая премия присуждается за решение одной из поименованных ниже задач:
а) за разработку проверенного и принятого к промышленному применению метода получения плутония;
б) за разработку… метода выделения урана-235…
г) за разработку… метода использования внутриатомной энергии в энергетических целях и в транспорте…
д) за создание проверенной конструкции атомной бомбы;
е) за разработку проверенного способа защиты от атомных бомб…
2. Установить, что руководитель работы, удостоенной первой премии:
а) получает денежную премию в размере одного миллиона рублей;
б) представляется Советом Министров Союза ССР к высшей степени отличия в области хозяйственного и культурного строительства — званию Героя Социалистического Труда;
в) получает звание «Лауреат Сталинской премии» первой степени;
г) получает за счет государства в собственность в любом районе Советского Союза дом-особняк и дачу с обстановкой, а также легковую автомашину;
д) получает право на заграничные научные командировки за счет государства через каждые три года сроком от 3 до 6 месяцев;
е) получает двойной оклад жалованья на все время работы в данной области;
ж) получает право (пожизненно для себя, жены (мужа) и до совершеннолетия для детей) бесплатного проезда в пределах СССР железнодорожным, водным и воздушным транспортом.
3. Группе основных научных и инженерно-технических работников (3–5 чел.), принимавших участие в работе, удостоенной первой премии, выплачивается денежная премия в сумме 500 тыс. руб.
4. Для премирования остальных научных, инженерно-технических работников, рабочих и служащих, принимавших участие в работе, удостоенной первой премии, выделяется 500 тыс. руб.
Наиболее отличившиеся из них представляются к награждению орденами и медалями Союза ССР…»
25 июля 1946 года американцы начали атомные испытания на тихоокеанском атолле Бикини, входящем в состав Маршалловых островов. Это был первый в истории человечества подводный ядерный взрыв. С этим событием связан курьез — поскольку ядерный взрыв был осуществлен примерно в то же самое время, когда французский кутюрье Луи Реар устроил презентацию своего открытого купальника, поначалу шокировавшего чопорную публику и ставшего предвозвестником сексуальной революции в одежде, то этот купальник стал называться бикини.
Подготовка к ядерному взрыву началась в декабре 1945 года, после того как президент США Гарри Трумэн издал специальную директиву о старте испытаний. Перед испытаниями с острова были переселены 167 живших там аборигенов, а вместо на них на этой территории разместили более пяти тысяч различных подопытных животных, среди которых были козы, свиньи и крысы…
В тех ядерных испытаниях приняли участие 242 корабля, 156 самолетов и 25 тысяч специальных постов дозиметрического контроля. Атомная бомба была спущена под воду на глубину 27 метров. Восемь судов-мишеней потонули, а еще восемь получили повреждения.
17 сентября 1946 года Сталин дал интервью корреспонденту «Санди таймс» Александру Верту, кроме прочего, сказав: «Атомные бомбы предназначены для устрашения слабонервных, но они не могут решать судьбы войны, так как для этого совершенно недостаточно атомных бомб».
«Докладная записка…
Сов. секретно
Товарищу Сталину И. В.
Докладываем:
25 декабря 1946 года в лаборатории т. Курчатова закончен сооружением и пущен в действие опытный физический уран-графитовый котел. В первые же дни работы (25–26 — 27 декабря) уранграфитового котла мы получили впервые в СССР в полузаводском масштабе ядерную цепную реакцию.
При этом достигнута возможность регулировать работу котла в нужных пределах и управлять протекающей в нем цепной ядерной реакцией. Построенный опытный физический уран-графитовый котел содержит 24 800 килограммов совершенно чистого металлического урана, 12 900 килограммов чистой двуокиси урана и 420 000 килограммов чистого графита.
С помощью построенного физического уранграфитового котла мы теперь в состоянии решить важнейшие вопросы проблемы промышленного получения и использования атомной энергии, которые до сего времени рассматривались только предположительно, на основании теоретических расчетов.
Л. П. Берия
И. В. Курчатов
Б. Л. Ванников
М. Г. Первухин
28/XII-1946».
8 июня 1948 года на юге Урала неподалеку от озера Кыштым был запущен первый промышленный атомный реактор мощностью 100 МВт. Руководил пуском лично Игорь Курчатов, возглавлявший научную часть советского ядерного проекта.
Строительство завода по производству оружейного плутония на Урале началось двумя годами раньше. В апреле 1949 года на комбинате № 817 по обогащению урана и получению оружейного плутония была выработана первая порция «продукции».
«Однажды ночью, часа в два, на объект неожиданно приехал Лаврентий Павлович Берия, который руководил всем нашим проектом, — вспоминал Б. Горобец. — Он на поезде всегда приезжал, жил в вагоне. Приехал, а караульный солдат его в цех не пускает, предъявите, мол, пропуск. Парню говорят: «Ты что не видишь, кто перед тобой?» Он уперся и требует пропуск. Так и не пустил Берию! И тот вернулся в свой поезд. Мы, когда узнали об этом, думали, все — настал парню конец, расстреляют. А Берия этого солдата поощрил двумя месяцами отпуска! За то, что тот бдительно охранял объект, не отошел от требований устава. Жалко Лаврентия! Сейчас его имя поганят, но если бы не его энтузиазм, твердость, решительность, жесткость, то неизвестно, появилась бы у нас ядерная промышленность, во всяком случае, так быстро, как она появилась. То, что американцы сделали за семь лет, мы сделали за три. И во многом — благодаря Берии».
После запуска первого реактора на комбинате было построено еще пять. Для сотрудников комбината был возведен поселок, ставший в 1954 году городом и получивший имя Озерск. В дальнейшем там же был построен завод для переработки радиоактивных отходов.
«Под угрозой сурового наказания работники железной дороги должны обеспечить скорость движения эшелонов (со специальной серией вагонов) не менее 400 км в сутки… Особо срочные грузы (даже объемом в один вагон) доставлять из Челябинска на стройку отдельными паровозами.
Л. Берия».
20 января 1949 года был аварийно остановлен первый реактор на недавно построенном комбинате. Причиной катастрофического срыва планов по созданию атомной бомбы стало то, что при первой же загрузке нового реактора в графитовую кладку попала вода и началась коррозия каналов. Реактор пришлось спешно заглушить и приступить к решению вопроса: что делать? Академик Харитон предлагал полностью остановить реактор, пусть это и означало потерю уже загруженных урановых блоков. Но Берия потребовал немедленного решения проблемы и возобновления работ. Кончилось дело тем, что Курчатов предложил специальными присосками вынуть блоки из пострадавших каналов. Это было исполнено, хотя в процессе все работники и сам Курчатов получили высокую дозу облучения.
Из докладной записки на имя Берии по поводу создания атомного полигона
«Из всех перечисленных площадок наиболее удовлетворяет требованиям для организации Горной станции площадка № 1 в р-не р. Иртыш в 170 км западнее г. Семипалатинск.
Эта площадка совершенно пустынна, центр площадки диаметром 20 км окружен грядой холмов до 40 м и выше. Площадка имеет хорошие естественные грунтовые дороги и вполне обеспечена водой. На самой площадке имеется естественный аэродром, пригодный для эксплуатации транспортной авиации и средних бомбардировщиков. Для эксплуатации тяжелых бомбардировщиков возможно использование существующего аэродрома гражданского воздушного флота, удаленного от г. Семипалатинск на 6 км.
К недостаткам этой площадки относятся удаленность ее на 170 км от железной дороги и наличие в г. Семипалатинск китайского консульства, которое, по нашему мнению, должно быть оттуда удалено. Весь материал по обследованию указанных районов прилагается.
Просим утвердить для строительства Горной станции площадку № 1 в районе Иртыша.
А. Завенягин
М. Воробьев
М. Садовский
А. Александров
П. Романович».
Выбор полигона был утвержден в мае 1947 года. 29 августа 1949 года на полигоне под Семипалатинском была взорвана первая советская атомная бомба. Ее устройство был аналогично американской плутониевой бомбе, четырьмя годами раньше уничтожившей японский город Нагасаки.
«Тогда, в августе 1949 года, я сам присутствовал при взрыве первой советской атомной бомбы, так что обо всем знаю не понаслышке, — свидетельствовал сын Берии. — Реакцию своего отца я помню прекрасно. Все было совершенно иначе. Сразу же после взрыва отец и Курчатов обнялись и расцеловались. Помню, отец сказал тогда: «Слава богу, что у нас все нормально получилось…» Дело в том, что в любой группе ученых есть противники. Так было и здесь. Сталину постоянно писали, докладывали, что вероятность взрыва крайне мала. Американцы, мол, несколько попыток сделали, прежде чем что-то получилось. И отец, и ученые, привлеченные к реализации атомного проекта, об этом, разумеется, знали. Как и о том, что чисто теоретически — уже не помню сейчас, какой именно процент тогда называли, — взрыва может не быть с первой попытки. И когда бомба взорвалась, все они, вполне понятно, испытали огромное облегчение».
Руководители проекта физик-ядерщик Курчатов и государственный куратор Берия по случаю успеха получили всевозможные награды. Курчатов стал Героем Социалистического Труда, а Лаврентий Павлович был удостоен ордена Ленина. Весь научный коллектив был отмечен Сталинской премией, ученым были выделены элитные дачи в Подмосковье и — невероятная редкость по тем временам — личные автомобили «Победа» (Курчатов получил даже ЗИС).
Из сообщения ТАСС от 25 сентября 1949 года
«23 сентября президент США Трумэн объявил, что, по данным правительства США, в одну из последних недель в СССР произошел атомный взрыв. Одновременно аналогичное заявление было сделано английским и канадским правительствами.
Вслед за опубликованием этих заявлений в американской, английской и канадской печати, а также в печати других стран появились многочисленные высказывания, сеющие тревогу в широких общественных кругах.
В связи с этим ТАСС уполномочен сообщить следующее:
«В Советском Союзе, как известно, ведутся строительные работы больших масштабов — строительство гидростанций, шахт, каналов, дорог, которое вызывает необходимость больших взрывных работ с применением новейших технических средств.
Поскольку эти взрывные работы происходили и происходят довольно часто в разных районах страны, то возможно, что эти работы могли привлечь к себе внимание за пределами Советского Союза.
Что касается производства атомной энергии, то ТАСС считает необходимым напомнить о том, что еще 6 ноября 1947 года министр иностранных дел СССР В. М. Молотов сделал заявление относительно секрета атомной бомбы, сказав, что «этого секрета давно уже не существует». Это заявление означало, что Советский Союз уже открыл секрет атомного оружия и он имеет в своем распоряжении это оружие. Научные круги Соединенных Штатов Америки приняли это заявление В. М. Молотова как блеф, считая, что русские могут овладеть атомным оружием не ранее 1952 г. Однако они ошиблись, так как Советский Союз овладел секретом атомного оружия еще в 1947 году.
Что касается тревоги, распространяемой по этому поводу некоторыми иностранными кругами, то для тревоги нет никаких оснований…»
29 октября 1949 года Лаврентий Берия был награжден Сталинской премией первой степени «за организацию дела производства атомной энергии и успешное завершение испытания атомного оружия».
Не последнюю роль в успешной работе над советской атомной бомбой сыграли усилия разведчиков, добывавших информацию в Штатах. Одним из видных нелегалов был Вильям Генрихович Фишер, сын революционеров, высланных из Российской империи и осевших в Англии. После революции семейство Фишер вернулось в Советскую Россию, сохранив одновременно и британское подданство. В 1927 году Вильям стал сотрудником иностранного отдела ОГПУ. Был разведчиком-нелегалом в Европе. В конце 1938 года был уволен из НКВД, по слухам, из-за неприязни и недоверия со стороны Лаврентия Берии, но через три года восстановлен. Готовил сотрудников для работы на оккупированных территориях. Тогда он и подружился с Рудольфом Абелем.
В 1948 году был направлен нелегалом в США для добычи сведений об атомном проекте. Был выдан собственным радистом, арестован (при аресте назвался именем уже покойного Абеля) и приговорен к 32 годам тюрьмы. В 1962 году был обменян на сбитого американского летчика Фрэнсиса Пауэрса.
Есть в истории соперничества сверхдержав во имя бомбы и более трагические страницы. 19 июня 1953 года — за неделю до падения Берии — в Соединенных Штатах были казнены на электрическом стуле супруги Юлиус и Этель Розенберг, признанные виновными в передаче советской разведке секретов атомной бомбы. Им был объявлено, что, признавшись в последний момент в своем участии в шпионаже, они смогут получить помилование (на суде Розенберги категорически отрицали свою вину). Но от подобного выхода они отказались.
За Розенбергов после вынесения приговора вступились государственные и общественные деятели мира, в том числе президент Франции Шарль де Голль, писатель Томас Манн, прославленный ученый Альберт Эйнштейн. Но президент Трумэн ответил, что не может помиловать Розенбергов, поскольку время его полномочий истекло. Его преемник Эйзенхауэр также оставил приговор в силе.
Уже в то время многие сомневались в виновности приговоренных. Рассекреченные много лет спустя документы подтвердили, что Юлиус был советским агентом, но так и не дали ответа на вопрос, были ли они, и тем более его жена, причастны к конкретным деяниям, за которые их осудили.
Судоплатов в своих воспоминаниях так говорил о них: «Работая в свое время начальником отдела «С», я, безусловно, знал главные источники информации и не могу припомнить, чтобы среди них, во всяком случае по разведывательным материалам по атомной бомбе, супруги Розенберги фигурировали как важные источники… Розенберги были наивной, но вместе с тем преданной нам, в силу своих коммунистических убеждений, супружеской парой, готовой во всем сотрудничать с нами, но их деятельность не имела принципиального значения в получении американских атомных секретов».
По поводу того, разработали ли советские ученые бомбу целиком сами или им помогли разведчики, добывшие у американцев готовую информацию, дискуссии не стихают так же, как и по другим вопросам эпохи Сталина и Берии. Уже упомянутый Терлецкий вспоминал, что западные наработки конечно же использовались: «При этом теоретики поражались невероятной интуиции Курчатова, который, не будучи теоретиком, точно «предсказывал» им окончательный результат. Это вряд ли вызывает восторг у тех, кто вслед за Игорем Николаевичем Головиным создали наивный миф о сверхгениальном физике, якобы определившем все основные направления атомной проблемы, который якобы один соединил в своем лице гений Ферми, таланты Бете, Сцилларда, Вигнера, Оппенгеймера и многих других. Такое изображение Курчатова умаляет его истинные заслуги, как действительно крупного ученого, проявившего феноменальные организаторские способности и сумевшего в нашей стране решить задачу создания атомного оружия в необычайно короткие сроки». При этом Курчатов после первого успешного испытания написал разведчикам благодарственное письмо.
«Наши ученые-ядерщики не копировали американскую бомбу, — утверждал сын Берии. — Скажем, у нашей бомбы иная конструкция. Это заслуга академика Харитона. Бомба создана на принципиально иной основе. Да, ядерное топливо одно — плутоний, но у американцев, грубо говоря, заряд выстреливается в стволе и за счет сжатия начинается цепная реакция и выделение энергии. У нас вместо ствола применили обжатие шара. Это более сложная конструкция, но она дает лучшее сжатие, лучший КПД».
Был ли перед войной в гостях у Берии действительно сам Оппенгеймер? Как бы то ни было, но в Штатах вокруг него постоянно клубились подозрения в сотрудничестве с советской разведкой или как минимум в сочувствии «красным». По распоряжению президента Эйзенхауэра Оппенгеймер был отстранен от засекреченных работ. Разбирательство по этому поводу не дало однозначного ответа о сотрудничестве создателя американской атомной бомбы с советскими агентами, но он все равно был признан сомнительной персоной и навсегда отрешен от работы над ядерным оружием.
При этом сын Лаврентия Павловича вспоминал, что у него создалось впечатление, будто, положив все силы на создание советской атомной бомбы, ни Курчатов, ни Берия не стремились тут же обогнать американцев, создав водородную бомбу, которой за океаном пока что не было. Причиной, по словам Серго Лаврентьевича, было то, что они оба опасались, как бы Сталин, заполучив не имеющее аналогов оружие, не начал третью мировую войну… Но об этом пойдет речь чуть позже.
Глава 8. Из послевоенных руин: возрождение страны и репрессииВосстановление экономики после Великой Отечественной Войны
Победа в великой войне обошлась стране не только в миллионы погибших и искалеченных людей, но и привела к огромным экономическим потерям — было разрушено множество городов и населенных пунктов, в развалины после бомбардировок и артобстрелов превратились сотни крупных промышленных предприятий. Если США война принесла удвоение национального богатства почти в два раза, то СССР, несмотря на начавшийся вывоз из советской зоны оккупации немецких заводов, был вынужден снова напрягать силы, чтобы восстановить разрушенное войной. При этом демобилизовавшиеся фронтовики, многие из которых увидели воочию европейское житье-бытье, вернулись домой, где их ждало полунищенское существование. А ведь многие из них тайком привезли с собой и трофейное оружие…
Помимо коммуналок, люди еще ютились в бараках. На нескольких оборонных заводах, размещенных в Казани и Новосибирске, начались волнения среди рабочих, которые были в годы войны мобилизованы. Они требовали не только улучшений условий труда, но возвращения домой. В крупных городах появились банды — хотя в ходе объявленной 7 июля 1945 года амнистии уголовников-рецидивистов не освобождали.
После ликвидации ГКО коллегиальная власть вернулась в политбюро. Его заседание, состоявшееся 29 декабря 1945 года, знаменовало реформу в управлении страной. По предложению Сталина были образованы новые наркоматы, в том числе и сельскохозяйственного машиностроения. Одновременно с этим нарастали темпы конверсии военного производства, страна остро нуждалась в товарах народного потребления. Снятие с поста наркома авиапромышленности Алексея Ивановича Шахурина позже завершилось раскручиванием «авиационного дела», основным инициатором которого стал сын вождя, летчик Василий Сталин. Одновременно вождь народов «приструнил» набравших в годы войны силу военных производственников.
После объединения наркоматов обороны и Военно-морского флота замом наркома Сталина стал не кадровый военный, а Николай Александрович Булганин, политический назначенец вождя.
Булганин иной раз отличался весьма разгульным нравом, о чем свидетельствовала докладная записка Берии, отправленная им Сталину: «Маршал Булганин в ночь с 6 на 7 января 1948 года, находясь в обществе двух балерин Большого театра в номере 348 гостиницы «Н», напившись пьяным, бегал в одних кальсонах по коридорам третьего и четвертого этажей гостиницы, размахивая привязанными к ручке от швабры панталонами фисташкового цвета одной из балерин, и от каждого встречного требовал кричать: «Ура Маршалу Советского Союза Булганину, министру Вооруженных сил СССР!» Затем, спустившись в ресторан, Н. А. Булганин, поставив по стойке «смирно» нескольких генералов, которые ужинали там, потребовал от них «целования знамени», то есть вышеуказанных панталон. Когда генералы отказались, Маршал Советского Союза приказал метрдотелю вызвать дежурного офицера комендатуры со взводом охраны и дал команду прибывшему полковнику Сазонову арестовать генералов, отказавшихся выполнить приказ. Генералы были подвергнуты арестованию и увезены в комендатуру г. Москвы. Утром маршал Булганин отменил свой приказ».
Сталин оставил докладную без последствий.
Лаврентий Павлович Берия, курировавший атомный проект, из-за сильной занятости (официальная версия) не мог полноценно руководить НКВД, и его преемником стал Сергей Никифорович Круглов, до того являвшиеся наркомом внутренних дел Украинской ССР.
Задачи, которые предстояло решить СССР, Сталин озвучил 9 февраля 1946 года, выступая в Большом театре по поводу выдвижения его в депутаты Верховного Совета СССР. В своей речи вождь заявил о предстоящей отмене карточной системы, снижении цен и расширении ассортимента товаров народного потребления. Но для этого советский руководитель считал необходимым в течение трех пятилеток поднять уровень экономики страны в три раза по сравнению с довоенным.
В начале 1946 года Сталин провел очередные перестановки на политическом олимпе. На состоявшемся 18 марта 1946 года пленуме ЦК ВКП(б) членами политбюро стали Берия и Маленков. А за четыре дня до этого, на сессии Верховного Совета, было принято решение о переименовании Совета народных комиссаров в Совет министров СССР. Отныне «главный комиссар» Сталин превращался в премьер-министра, как это было принято в европейских странах.
Но одними переименованиями не решишь насущные проблемы — к засухе 1946 года добавились неурожай и голод. Обещанная отмена карточной системы оказалась невозможной. 16 сентября 1946 года произошло повышение зарплаты, но вскоре поднялись в более чем два раза цены на мясо, сливочное масло, хлеб, сахар…
Под угрозой наступающего голода Сталин принял решение возобновить отпуск хлеба по карточкам и, как в 30-х годах, заставить председателей колхозов любой ценой выполнить планы госпоставок.
Сельское хозяйство СССР оказалось в глубоком кризисе не только из-за погодных условий — не хватало рабочих рук. Крестьяне всеми силами и способами стремились сбежать в города, да и просто давал себя знать недостаток взрослых мужчин — слишком много их осталось на полях недавних сражений. Курировать сельское хозяйство было поручено Маленкову. Однако одну из самых сложных проблем, нехватку горючего для техники, пришлось решать Берии, который сумел организовать и разведку новых месторождений, и повышение добычи нефти на имеющихся промыслах.
Кризис был преодолен сравнительно быстро. Карточки перестали быть актуальными через год с небольшим. 14 декабря 1947 года вождь подписывает постановление Совета министров СССР и ЦК ВКП(б) № 4004 «О проведении денежной реформы и отмене карточек на продовольственные и промышленные товары». Деньги, обесценившиеся в годы войны, были изъяты из обращения, введены единые розничные цены.
Сталинский план преобразования природы
Но вскоре появилась масштабная идея предотвращения сельскохозяйственных проблем как таковых. Одним из самых важных для Сталина планов, вошедший в историю как Сталинский план преобразования природы, был принят 20 октября 1948 года. Соответствующее постановление Совета министров СССР и ЦК ВКП(б) носило название «О плане полезащитных лесонасаждений, внедрения травопольных севооборотов, строительства прудов и водоемов для обеспечения высоких устойчивых урожаев в степных и лесостепных районах Европейской части СССР». Согласно сталинскому плану, с целью предотвращения засух и песчаных бурь на территории южных районов планировалось высадить более четырех миллионов гектаров леса и создать водоемы, преобразовав коренным образом флору и фауну Страны Советов…
В этом Сталинском плане преобразования природы было запланировано и возведение промышленных электростанций и прокладка каналов, которые получили громкое название великих строек коммунизма. Были возвращены к жизни проекты, созданные еще в середине 30-х годов, когда был построен канал Москва — Волга.
Несколько веков люди пытались соединить каналом реки Волгу и Дон. Одну из первых известных нам попыток строительства предпринял Петр I, но из-за русско-шведской войны работы были свернуты. В Российской империи существовало более тридцати проектов возведения канала, но при этом ни один из них так и не был даже начат. В СССР в середине 30-х годов создан проект строительства канала, но само строительство началось только в 1948 году. Руководил им Сергей Жук, а работали на строительстве как «враги народа», так и уголовники, а также вольнонаемные строители и пленные немцы. И заключенные, и вольные работали на одних и тех же работах, не редкостью были смешанные бригады. Зэкам было обещано в качестве награды досрочное освобождение, на стройке день содержания под стражей засчитывался за два-три дня. И действительно, к примеру, только из работавших на Цимлянском гидроузле досрочно были освобождены 26 тысяч человек. 3 тысячи бывших «каналоармейцев» получили государственные награды, 15 человек были удостоены ордена Трудового Красного Знамени.
Около двух часов дня 31 мая 1952 года воды рек Волги и Дона впервые слились. Но до торжественного открытия оставалось почти два месяца. И вот 27 июля 1952 года состоялось торжественное официальное открытие Волго-Донского канала. Именно в этот день каналу было присвоено имя В. И. Ленина.
Смягчение и ужесточение
26 мая 1947 года была обнародован указ Президиума Верховного Совета СССР «Об отмене смертной казни». Этот документ гласил, что победа над фашизмом доказала несокрушимую мощь Советского государства, а также несомненную верность населения страны своей социалистической Родине, партии и правительству. Кроме этого, установившийся мир признавался «обеспеченным на длительное время». Исходя из этих условий, а также руководствуясь пожеланиями общественности, Президиум Верховного Совета СССР признавал смертную казнь более не нужной. Отныне осужденные по статьям, предусматривавшим высшую меру наказания, в том числе и те, кого успели приговорить, но не казнили до опубликования указа, получали вместо пули тюремное заключение сроком на двадцать пять лет.
4 июня 1947 года вышел указ Президиума Верховного Совета СССР «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества». Он был издан, как говорилось в преамбуле, имея целью установить единство законодательства об ответственности за упомянутые виды хищений и усилить борьбу с теми, кто покушался на государственную собственность. Одновременно с ним был принят и второй указ, направленный на охрану личной собственности граждан.
Оба указа устанавливали серьезные наказания за кражу, и это притом, что до недавнего времени советская власть считала уголовников «социально близкими элементами» и наказывала воров, не подпадавших под знаменитый «закон о трех колосках», сравнительно мягко. Теперь же за покушение на госимущество предусматривалась кара от пяти до двадцати пяти лет лишения свободы, а за кражу у граждан можно было получить от четырех до двадцати лет.
Считается, что именно в это время появилась одна из знаменитых блатных песен: «Идут на север срока огромные, кого ни спросишь — у всех указ…»
Корейская война
25 июня 1950 года войска Северной Кореи перешли границу между двумя частями Корейского полуострова. Официально было заявлено, что это Южная Корея атаковала северян, которые были вынуждены защищаться. На самом деле правительства обеих Корей никогда не скрывали желания распространить свою власть на другую половину. Принято считать, что корейская война была своеобразным вооруженным противостоянием между Советским Союзом и Китаем с одной стороны и Соединенными Штатами — с другой. Но официально СССР в конфликте не участвовал — Сталин отказался от подобного варианта, предвидя возможность его перерастания в полномасштабную войну с применением ядерного оружия. Однако северокорейские войска были подготовлены при участии советников из СССР и имели на вооружении советские танки Т-34.
6 июня в Южной Корее отмечается День поминовения (Memorial day) всех жертв корейской войны 1950–1953 годов, которая окончательно превратила Корею в два враждующих лагеря. Раздел страны на две части по 38-й параллели произошел раньше — 10 августа 1945 года, и главным тогда был вопрос: кто будет брать в плен находящихся в Корее японских солдат: капитуляцию в северной части принимали советские войска, а в южной американские? Но несколько лет спустя между двумя половинами Кореи началась полномасштабная война. Ее жертвами стали множество солдат и мирных жителей, памяти которых и посвящена эта скорбная дата, установленная в честь дня подписания перемирия, завершившего вооруженное противостояние. Принято в этот день проводить траурные церемонии на военных кладбищах и встречи ветеранов.
В уже упоминавшемся апокрифически-художественном дневнике Берии в эти даты записано: «30 июня 1950 года. Работаю в Москве 11 лет, а кажется, прошло 100 лет. А другой раз подумаешь — как один день пролетело. И летит. В Корее наступаем. Уступить здесь нельзя, приходится рисковать, потому что связываться с США впрямую опасно. А уступить еще опаснее. Совсем обнаглеют».
6 ноября 1951 года Лаврентий Берия выступил с докладом на торжественном заседании Московского совета. Одной из главных тем его выступления был рассказ о том, что западные державы во главе с США готовы начать войну против Советского Союза. «Эти господа везде и всюду болтают о мире и в то же время готовят новую войну, открыто бряцают оружием и хвастливо козыряют какими-то «фантастическими снарядами», — говорил Берия. Пафосные слова перемежались сообщениями о том, что согласно данным советских спецслужб потенциальные противники готовы к войне не только на уровне идеологии и пропаганды — уже разработан и принят подробный план военных действий. «Деятели Соединенных Штатов не перестают болтать о своих будто бы мирных намерениях, — говорил Лаврентий Павлович. — Они, видите ли, не прочь «сохранить» мир, но на «условиях», которые будут продиктованы Соединенными Штатами. А каковы эти «условия»? Народы мира должны стать на колени перед американским капиталом, отказаться от своей национальной независимости, принять ту форму правления, какую навяжут американские «советники», ввести у себя «американский образ жизни», развивать лишь те отрасли хозяйства и лишь в тех размерах, какие угодны и выгодны американским монополистам».
Была предпринята попытка создания глобального противовеса плану Маршалла. В апреле 1952 года в Москве прошло международное экономическое совещание, на котором СССР, страны Восточной Европы и Китай предложили создать зону торговли, альтернативную долларовой. Идею поддержали страны Латинской Америки, Иран, Эфиопия. В работе совещания участвовали представители европейских государств, не принявших план Маршалла, — Швеции, Австрии, Финляндии, Ирландии и Исландии. Обсуждался вопрос о создании собственного Общего рынка и введении межгосударственной валютной единицы для расчетов. Материалы совещания были выпущены отдельным трехсотстраничным изданием «Международное экономическое совещание в Москве, 3 — 12 апреля 1952 г.» в том же году.
В октябре 1952 года в Москве прошел очередной, XIX съезд коммунистической партии — первый после тринадцатилетнего перерыва. С отчетным докладом ЦК ВКП(б) выступил Маленков. Доклад по изменениям в Уставе ВКП(б) делал Хрущев. Партия была переименована в КПСС.
Берия на съезде выступал 7 октября как руководитель программы создания ядерного оружия, он делал доклад по внешнеполитической обстановке, в котором было заявлено о приверженности СССР мирному сосуществованию, несмотря на угрозы ядерного удара по СССР со стороны руководства капиталистических стран. В адрес руководства США было высказано предупреждение о недопустимости проводимой политики ядерного шантажа. «Если враг осмелится пойти на нас войной, — сказал тогда Берия, — то Советский Союз, стоящий во главе лагеря мира и демократии, сумеет дать сокрушительный отпор любой группировке агрессивных империалистических государств, сумеет разгромить и покарать зарвавшихся агрессоров и поджигателей войны».
14 октября на съезде выступил с речью Сталин. Это было его последнее публичное выступление.
На XIX съезде КПСС Сталин был вновь единогласно избран, хотя в своей речи (вопрос — насколько искренне) просил об отставке, говоря, что он «стар и устал».
31 октября 1952 года в Кремле состоялось первое заседание нового органа партийного руководства — Бюро Президиума ЦК КПСС, созданного по предложению Сталина на XIX съезде партии. В составе Бюро было девять человек — Л. П. Берия, Н. А. Булганин, К. Е. Ворошилов, Л. М. Каганович, Г. М. Маленков, М. Г. Первухин, М. З. Сабуров, И. В. Сталин, Н. С. Хрущев. Не были включены в него такие видные советские деятели, как Молотов и Микоян. Первое заседание прошло в кабинете Сталина. Всем бросилось в глаза отсутствие Ворошилова, что было сочтено признаком ухудшения отношений между ним и Сталиным. При этом официально Бюро как бы и не существовало, о нем не говорилось в новом Уставе КПСС и в опубликованных решениях съезда.
В то время Лаврентий Павлович не имел официально никакого отношения к репрессиям, новый виток которых начал раскручиваться в послевоенные годы.
Арест группы врачей-вредителей
«Некоторое время тому назад органами государственной безопасности была раскрыта террористическая группа врачей, ставивших своей целью путем вредительского лечения сократить жизнь активным деятелям Советского Союза.
Следствием установлено, что участники террористической группы, используя свое положение врачей и злоупотребляя доверием больных, преднамеренно злодейски подрывали здоровье последних, умышленно игнорировали данные объективного исследования больных, ставили им неправильные диагнозы, не соответствовавшие действительному характеру их заболеваний, а затем неправильным лечением губили их.
Преступники признались, что они, воспользовавшись болезнью товарища А. А. Жданова, неправильно диагностировали его заболевание, скрыв имеющийся у него инфаркт миокарда, назначили противопоказанный этому тяжелому заболеванию режим и тем самым умертвили товарища А. А. Жданова. Следствием установлено, что преступники также сократили жизнь товарища А. С. Щербакова, неправильно применяли при его лечении сильнодействующие лекарственные средства, установили пагубный для него режим и довели его таким путем до смерти…
«Правда», 13 января 1953 г.».
На последнем приеме в кремлевском кабинете Сталина присутствовали Берия, Булганин и Маленков.
В конце февраля 1953 года Сталин вернул в Москву опального маршала Жукова. Какую новую роль — быть может, министра обороны? — готовил великий диктатор великому маршалу, осталось неизвестным.
Когда уже Жуков был на пенсии, его часто спрашивали: нет ли у него обиды на Сталина, отправившего его в опалу? До наших дней дошли два жуковских ответа: «Он все же не расстрелял меня» и «Он вернул меня в ЦК. Хотел снова назначить меня министром обороны…».
Есть версия, что возвращению Жукова способствовал Берия, — эту мысль высказывает в книге «Мой отец Лаврентий Берия» сын Лаврентия Павловича. Он пишет, что отношения между ними были добрыми. По устоявшемуся мнению, Жуков и Берия друг друга недолюбливали, но насколько оно верно?
Время жизни, отведенное Сталину, неумолимо таяло. Неминуемо должны были складываться новые союзы среди советской элиты — с оглядкой на подозрительность вождя, определяться новые расклады сил…
Глава 9. Странности смертельного паденияСмерть Сталина
5 марта 1953 года в 21 час 50 минут Сталин скончался на своей ближней даче в Подмосковье. В тот же день об этом было объявлено народу. Обстоятельства смерти до сих пор вызывают множество вопросов у историков: в частности, почему вождю не была вовремя оказана медицинская помощь (Сталина обнаружили лежащим на полу 1 марта), не был ли он отравлен одним из особых смертоносных препаратов, изготовленных в лаборатории спецслужб? Среди прочих популярна теория заговора, возлагающая ответственность за смерть Сталина на Хрущева, пришедшего в результате «удаления» Сталина к власти и начавшего политику развенчания «культа личности» вождя. Или на Берию, который таким образом тоже хотел взойти на вершину власти.
Из речи Берии на траурном митинге, посвященном памяти Сталина
«…Товарищи! Неутолима боль в наших сердцах, неимоверно тяжела утрата, но и под этой тяжестью не согнется стальная воля Коммунистической партии, не поколеблется ее единство и твердая решимость в борьбе за коммунизм.
Наша партия, вооруженная революционной теорией Маркса — Энгельса — Ленина — Сталина, умудренная полувековым опытом борьбы за интересы рабочего класса и всех трудящихся, знает, как вести дело, чтобы обеспечить построение коммунистического общества.
Центральный Комитет нашей партии и Советское Правительство в деле руководства страной прошли великую школу Ленина и Сталина.
В огне Гражданской войны и интервенции, трудные годы борьбы с разрухой и голодом, в борьбе за индустриализацию страны и коллективизацию сельского хозяйства, в тяжелые годы Великой Отечественной войны, когда решалась судьба нашей Родины и судьба всего человечества, Центральный Комитет партии и Советское Правительство, возглавляя и направляя героическую борьбу советского народа, приобрели огромный опыт руководства партией и страной.
Поэтому народы Советского Союза могут и впредь с полной уверенностью положиться на Коммунистическую партию, ее Центральный Комитет и на свое Советское Правительство. Враги Советского государства рассчитывают, что понесенная нами тяжелая утрата приведет к разброду и растерянности в наших рядах.
Но напрасны их расчеты: их ждет жестокое разочарование.
Кто не слеп, тот видит, что наша партия в трудные для нее дни еще теснее смыкает свои ряды, что она едина и непоколебима.
…Рабочие, колхозное крестьянство, интеллигенция нашей страны могут работать спокойно и уверенно, зная, что Советское Правительство будет заботливо и неустанно охранять их права, записанные в Сталинской Конституции.
Наша внешняя политика ясна и понятна. С первых дней Советской власти Ленин определил внешнюю политику Советского государства как политику мира.
Эту политику мира неуклонно осуществлял великий продолжатель дела Ленина наш мудрый вождь Сталин.
И впредь внешней политикой Советского Правительства будет ленинско-сталинская политика сохранения и упрочения мира, борьбы против подготовки и развязывания новой войны, политика международного сотрудничества и развития деловых связей со всеми странами на основе взаимности.
Советское Правительство будет еще более укреплять братский союз и дружбу, сотрудничество в общей борьбе за дело мира во всем мире, широкое экономическое и культурное сотрудничество с великой Китайской Народной Республикой, со всеми странами народной демократии и Германской Демократической Республикой.
Наши братья и друзья за рубежом могут быть уверены, что Коммунистическая партия и народы Советского Союза, верные знамени пролетарского интернационализма, знамени Ленина — Сталина, будут и в дальнейшем укреплять и развивать дружественные связи с трудящимися капиталистических и колониальных стран, борющимися за дело мира, демократии и социализма.
Глубокие чувства дружбы соединяют наш народ с героическим корейским народом, борющимся за свою независимость.
…Для защиты Советской Родины наши доблестные Вооруженные Силы оснащены всеми видами современного оружия. Наши солдаты и матросы, офицеры и генералы, обогащенные опытом Великой Отечественной войны, сумеют должным образом встретить любого агрессора, который осмелится напасть на нашу страну.
…Советский народ с единодушным одобрением встретил Постановление Центрального Комитета нашей партии, Совета Министров и Президиума Верховного Совета СССР о проведении чрезвычайно важных решений, направленных на обеспечение бесперебойного и правильного руководства всей жизнью страны.
Одним из этих важных решений является назначение на пост Председателя Совета Министров Союза ССР талантливого ученика Ленина и верного соратника Сталина Георгия Максимилиановича Маленкова.
Решения, принятые высшими партийными и государственными органами нашей страны, явились ярким выражением полного единства и сплоченности в руководстве партией и государством…»
Тело Сталина было торжественно захоронено в Мавзолее, причем в возникшей при похоронах давке погибло и получило различные травмы несколько сотен человек.
Некоторые историки считают, что Сталину не помогли потому, что приближенные боялись к нему прикоснуться или даже войти в комнату. «Приехал министр госбезопасности Игнатьев и опасался войти в дом. Вождь был на волосок от смерти, а они все еще трепетали перед ним. В какой-то момент он приоткрыл глаз, присутствовавшим показалось, что во взоре его мелькнули признаки сознания. И стоявший у постели Берия рухнул на колени…»[36]
Берия во главе вновь созданного МВД
Но вождь, разбитый апоплексией, еще дышал, когда в Кремле началось совместное заседание пленума ЦК КПСС, Совета министров СССР и Президиума Верховного Совета СССР. Открывая его, Маленков сказал: «Все понимают огромную ответственность за руководство страной, которая ложится теперь на нас. Всем понятно, что страна не может терпеть ни одного часа перебоя в руководстве».
И началась дележка должностей. Министром обороны стал Булганин, а Жуков и Василевский его заместителями. Берия возглавил вновь созданное МВД. Именно Берия начал амнистию заключенных и расследование «дела врачей», которое закончилось снятием всех обвинений. Были освобождены арестованные по «делу авиаторов». Вышло распоряжение, категорически запрещающее пытки.
Приказ Л. П. Берии от 4 апреля 1953 г.
«Министерством внутренних дел установлено, что в следственной работе органов МГБ имели место грубейшие извращения советских законов, аресты невинных советских граждан, разнузданная фальсификация следственных материалов, широкое применение различных способов пыток — жестокие избиения арестованных, круглосуточное применение наручников на вывернутые за спину руки, продолжавшееся в отдельных случаях в течение нескольких месяцев, длительное лишение сна, заключение арестованных в раздетом виде в холодный карцер и др. Подобные порочные методы ведения следствия направляли усилия оперативного состава на ложный путь, а внимание органов государственной безопасности отвлекалось от борьбы с действительными врагами советского государства.
Приказываю:
1. Категорически запретить в органах МВД применение к арестованным каких-либо мер принуждения и физического воздействия; в производстве следствия строго соблюдать нормы уголовно-процессуального кодекса.
2. Ликвидировать в Лефортовской и внутренней тюрьмах организованные руководством б. МГБ СССР помещения для применения к арестованным физических мер воздействия, а все орудия, посредством которых осуществлялись пытки — уничтожить.
3. С настоящим приказом ознакомить весь оперативный состав органов МВД и предупредить, что впредь за нарушение советской законности будут привлекаться к строжайшей ответственности, вплоть до предания суду, не только непосредственные виновники, но и их руководители».
Бывший начальник 4-го отдела внешней разведки КГБ СССР Виталий Чернявский вспоминал: «Ум у Берия был острый, расчет точный, он хорошо разбирался в искусстве разведки и контршпионаже. После прихода в МВД в 1953-м Берия подверг резкой критике деятельность разведки в послевоенные годы и энергично начал заниматься ее перестройкой. Он обновил состав советнических групп в странах народной демократии, поставил во главе их молодых и энергичных сотрудников. Потребовал, чтобы они свободно владели языком страны пребывания и могли беседовать с руководителями секретных служб и государства без переводчиков…»
Берия в 1953 году выступал как сторонник объединения Германии. Есть свидетельства, что высказывался он по этой теме весьма категорично: «ГДР! Да что такое эта ГДР?! Даже не настоящее государство. Держится только на советских штыках, хоть и называется Германской Демократической Республикой». И когда Молотов настаивал на принятии постановления об ускоренном строительстве социализма в ГДР, Берия решительно возражал, говоря: «Нам нужна только мирная Германия, а будет там социализм или нет, нам все равно».
В большинстве отечественных изданий, посвященных Берии, подробно не рассматривается роль Берии в развитии событий за пределами Советского Союза. А ведь еще будучи чекистом (точнее — наркомом внутренних дел и лицом, приближенным к Сталину), Лаврентий Павлович встречался (по крайней мере в компании) с деятелями зарубежного коммунистического и рабочего движения. И спустя менее чем двадцать лет уже расстрелянному Берии можно было бы поставить в упрек, что это отчасти по его вине советские вожди «проморгали» начало Венгерской революции 1956 года. А почему поверили Имре Надю? Да потому, что Имре Надь писал в своей секретной автобиографии следующее: «С НКВД я сотрудничаю с 1930 (хотя в ряде отечественных источников указывается с 1933-го. — Авт.) года. По его поручению я занимался многими врагами народа». И 1929–1944 годах Имре Надь жил в Советском Союзе, работая в Коминтерне и Институте сельского хозяйства АН СССР. Пережил чистки 1937–1938 годов — в марте 1938 года был арестован сотрудниками московского управления НКВД, но через четыре дня освобожден — вмешался 4-й (секретно-политический) отдел Главного управления государственной безопасности НКВД. Именно Надь причастен к «зачистке» Коминтерна и расправе над находившимися в СССР венгерскими коммунистами, превратившимися в годы террора во «врагов народа». 22 августа 1938 года Берия был назначен первым заместителем народного комиссара внутренних дел СССР Н. И. Ежова. Через неделю, 29 августа 1938 года, приговорен Военной коллегией Верховного суда СССР к расстрелу и в тот же день расстрелян Бела Кун, провозгласивший в 1919 году Венгерскую Советскую Республику и через полтора года назначенный председателем Крымского ревкома, затем — заведующий Агитпропотделом Исполкома Коминтерна.
Надь продолжал сотрудничество и после прихода на Лубянку Берии. В тексте одного из донесений руководству НКВД пламенный венгерский патриот заявлял: «Товарищи! Я долгое время честно и преданно сотрудничал с НКВД в борьбе против врагов народа всех мастей для их выкорчевывания. Я полностью сознаю ответственность этой работы». И в курсе того, что Надь (в качестве агента (секретного осведомителя ГУГБ НКВД СССР) имел агентурную кличку Володя был Лаврентий Берия (как и Вячеслав Молотов). И поэтому, когда после окончания Великой Отечественной войны в Москве началось формирование прокоммунистического (точнее — просоветского) правительства, Имре Надь получил один из высших постов — заместителя премьер-министра. Многие из тех, кто мог стать вождями освобожденной от немцев Венгрии, погибли не без участия Имре Надя и сталинского карательного аппарата в советских застенках.
Впрочем, Надь ненадолго пережил Берию. Будучи главой правительства, он начал реформы, которые были восприняты в СССР как отход от социалистического пути. Потом он был отправлен в отставку, а далее осенью 1956 года в Венгрии начались волнения. В страну были введены советские войска. 4 ноября маршал Жуков докладывал советскому руководству: «В г. Будапешт остался один крупный очаг сопротивления мятежников в районе кинотеатра «Корвин» (юго-восточная часть города). Мятежникам, обороняющим этот опорный пункт, был предъявлен ультиматум о капитуляции. В связи с отказом мятежников сдаться, войска начали штурм… Войска, продолжая выполнять поставленные задачи, очищают от мятежников территорию Венгрии».
По мнению историка Роя Медведева (Медведев Р. А. Андропов. М.: Молодая гвардия, 2006), «однако посол СССР в Венгрии Юрий Андропов ничего этого не знал, так же как и Хрущев или Ракоши. Специальные службы почти никогда не раскрывают своих секретных агентов». Но ведь бумаги о сотрудничестве Имре Надя с НКВД вовсе не исчезли со смертью Берии и его приближенных, а дошли до наших дней и были опубликованы в ряде российских изданий (Источник. 1993. № 1; Новая и новейшая история. 1994. № 1), и трудно поверить, чтобы в 1956 году политбюро и компетентные органы забыли о двойном дне Володи. А затем казненный и ставший спустя десятилетия мучеником Имре Надь был провозглашен «последовательным борцом со сталинизмом». Таким же, каким мог быть Берия, если его не опередил Хрущев. Венгерский агент советских спецслужб в итоге повторил печальную участь одного из своих высших шефов в органах, но при этом ему досталась более «приличная» посмертная биография. Но могли ли после сталинской «перековки» ее участники и даже жертвы стать глашатаями и организаторами перемен, выводящих людей из-под власти социалистической системы?
Еще одним достижением Берии в короткий период между смертью Сталина и событиями 26 июня 1953 года можно назвать улучшение отношений с Югославией.
Как известно, после окончания Второй мировой войны пришедший к власти в Югославии при поддержке Англии и СССР Иосип Броз Тито стал верным соратником Сталина. По личной просьбе Тито летом 1945 года в его охрану были откомандированы лучшие оперативники из Москвы. Весной 1947 года в Югославии было объявлено о переходе к строительству социализма в стране. После принятия югославского пятилетнего плана СССР начал оказание технической помощи в индустриализации. Один из первых конфликтов между Сталиным и Тито произошел по поводу Албании — даже не поставив в известность старшего товарища, Тито потребовал от правительства Албании предоставления военной базы на юге страны для размещения там югославских войск, защищающих Албанию от возможного нападения греческой армии. В дальнейших планах Тито было объединение Югославии с Албанией. Но Сталин, в тот момент не желавший обострения отношений с Западом, выступил против инициативы Тито, и тому пришлось свернуть свои планы в отношении Албании. Но вскоре появился еще один серьезный повод для конфликта между СССР и Югославией — на прошедшей 17 января 1948 года в Софии пресс-конференции лидера болгарских коммунистов Г. Димитрова тот заявил о планах создания конфедерации Балканских и придунайских государств, с включением сюда Польши, Чехословакии и Греции. Между тем правительства многих западноевропейских стран в это время выступали с обвинениями СССР в организации помощи партизанам-коммунистам Греции, ведущим вооруженную борьбу против своего правительства. В это же самое время Советский Союз выступал против предстоящего объединения западных зон оккупации Германии и создания ФРГ…
Через неделю после своего выступления на пресс-коференции Димитров получил телеграмму от Сталина: «Трудно понять, что побудило Вас делать на пресс-конференции такие неосторожные и непродуманные заявления». Еще через неделю подобную телеграмму от В. М. Молотова (по поручению И. В. Сталина) получил и Тито: «…Вы считаете нормальным такое положение, когда Югославия, имея договор о взаимопомощи с СССР, считает возможным не только не консультироваться с СССР о посылке своих войск в Албанию, но даже не информировать СССР об этом в последующем порядке. К Вашему сведению сообщаю, что Советское правительство совершенно случайно узнало о решении югославского правительства относительно посылки ваших войск в Албанию из частных бесед советских представителей с албанскими работниками. СССР считает такой порядок ненормальным. Но если Вы считаете такой порядок нормальным, то я должен заявить по поручению Правительства СССР, что СССР не может согласиться с тем, чтобы его ставили перед свершившимся фактом. И, конечно, понятно, что СССР, как союзник Югославии, не может нести ответственность за последствия такого рода действий, совершаемых югославским правительством без консультаций и даже без ведома Советского правительства…»
Проходит еще семнадцать дней, и 1 марта в Белграде открывается расширенное заседание политбюро, на котором Тито переступил «границы дозволенного», сказав следующее: «Югославия подтвердила свой путь к социализму. Русские по-иному смотрят на свою роль. На вопрос надо смотреть с идеологической точки зрения. Правы мы или они? Мы правы… Мы не пешки на шахматной доске… Мы должны ориентироваться только на свои силы». В ходе дальнейшей дискуссии Тито согласился с мнением одного из членов югославского политбюро, что «политика СССР — это препятствие к развитию международной революции». Кроме того, СССР задержал поставку оружия в Югославию, а правительство Югославии отказалось предоставить СССР конфиденциальную экономическую информацию о стране. СССР в одностороннем порядке прекратил действие протокола о консультациях, перестал отправлять техническое оборудование и отменил командировки в Югославию своих специалистов.
Дальше начались взаимные обвинения между Тито и Сталиным в оппортунизме. 5 мая 1948 года И. В. Сталин пишет югославскому руководству письмо, которое, по его мнению, должно было поставить их на место: «Мы считаем, что в основе неготовности Политбюро ЦК КПЮ честно признать свои ошибки и сознательно исправить их лежит чрезмерное зазнайство югославских руководителей. После достигнутых успехов у них закружилась голова… Товарищи Тито и Кардель говорят в своем письме о заслугах и успехах югославской компартии, что ЦК ВКП(б) ранее признавал их, а сейчас замалчивает. Это неверно. Никто не может отрицать заслуг и успехов КПЮ. Они бесспорны. Однако заслуги и успехи коммунистических партий Польши, Чехословакии, Венгрии, Румынии, Болгарии, Албании нисколько не меньше… И все же руководители этих партий держат себя скромно и не кричат о своих заслугах в отличие от югославских руководителей, которые прожужжали всем уши своим неуемным бахвальством…»
А тем временем в Югославии по указанию Тито были арестованы член политбюро С. Жуйович и другие видные югославские коммунисты, открыто поддерживающие позицию Советского Союза. В югославской партии была проведена чистка, многие из местных коммунистов были арестованы и отправлены в концлагеря. Советская пресса обрушилась с проклятиями на «кровавую клику Тито — Ранковича».
Казалось, что после такого наладить отношения заново будет очень непросто. Берия направил в Белград своего представителя полковника Федосеева и написал письмо югославскому министру внутренних дел Александру Ранковичу, предлагая для начала встретиться неофициально. Потом Берии это письмо будут ставить в вину…
Однако 6 июня 1953 года Совет министров СССР и Президиум ЦК КПСС предложили югославскому руководству обменяться послами, началось постепенное смягчение отношений во всех сферах от экономики до культуры.
17 марта 1953 года Берия внес предложение передать значительную часть промышленных объектов МВД гражданским ведомствам, а попутно свернуть те проекты, которые не имеют важного значения для народного хозяйства. Так было прекращено строительство тоннеля под Татарским проливом и железной дороги Чун — Салехард — Игарка, иногда называемой Трансполярной магистралью. 25 марта было приостановлено (а потом и вовсе закрыто) строительство Главного Туркменского канала, который еще недавно именовался в прессе «Сталинской стройкой века» и «Воплощением Сталинского плана преобразования природы». Этот канал длиной 1200 километров предполагалось провести от реки Амударьи до Красноводска.
15 июня 1953 года Берия выступил с предложением о ликвидации печально известного Особого совещания. Это решение было принято в сентябре 1953 года и считалось заслугой Хрущева.
Амнистия Берии
До сих пор амнистия, проведенная по инициативе Берии во время его короткого нахождения у самой вершины советской власти весной 1953 года, вызывает яростные споры, и не только среди историков. Кого и зачем освободил Берия?
26 марта 1953 года министр внутренних дел и первый заместитель председателя Совета министров СССР Лаврентий Берия направил своему непосредственному начальнику предсовмина (к тому же получившему право председательствовать на заседаниях Президиума ЦК КПСС) Георгию Маленкову секретную записку о положении дел в ГУЛАГе. В ней создатель «шарашек» и опытный «кризис-менеджер» в годы войны не только давал анализ состоянию дел, но и подчеркивал необходимость реформы.
«26 марта 1953 г.
Совершенно секретно
т. Маленкову Г. М.
В настоящее время в исправительно-трудовых лагерях, тюрьмах и колониях содержится 2 526 402 человека заключенных, из них: осужденных на срок до 5 лет — 590 000, от 5 до 10 лет — 1 216 000, от 10 до 20 лет — 573 000 и свыше 20 лет — 188 000 человек. Из общего числа заключенных количество особо опасных государственных преступников (шпионы, диверсанты, террористы, троцкисты, эсеры, националисты и др.), содержащихся в особых лагерях МВД СССР, составляет всего 221 435 человек.
Содержание большого количества заключенных в лагерях, тюрьмах и колониях, среди которых имеется значительная часть осужденных за преступления, не представляющие серьезной опасности для общества, в том числе женщин, подростков, престарелых и больных людей, не вызывается государственной необходимостью.
Увеличение за последние годы общего числа заключенных объясняется в первую очередь тем, что принятые в 1947 году указы об усилении уголовной ответственности за хищения государственного и общественного имущества и за кражи личной собственности граждан предусматривают исключительно длительные сроки заключения. На 1 января 1953 г. из общего количества заключенных за указанные преступления в лагерях содержалось 1 241 919 человек.
Известное значение имело также то обстоятельство, что указом от 15 июня 1939 года было запрещено применявшееся до этого досрочное освобождение заключенных и зачет рабочих дней за хорошее отношение к труду.
В числе заключенных на срок до 5 лет имеется значительное количество осужденных за преступления, в большинстве своем совершенные впервые и не повлекшие за собой тяжких последствий (самовольный уход с работы, должностные и хозяйственные преступления, мелкие кражи, хулиганство, мелкая спекуляция и др.).
В лагерях имеется 30 000 человек, осужденных на срок от 5 до 10 лет за должностные, хозяйственные и воинские преступления, в числе которых — председатели и бригадиры колхозов, инженеры, руководители предприятий и др.
Среди заключенных отбывают наказание 438 788 женщин, из них 6286 беременных и 35 505 женщин, имеющих при себе детей в возрасте до 2 лет. Многие женщины имеют детей в возрасте до 10 лет, оставшихся на воспитании у родственников или в детских домах.
В местах заключения содержится 238 000 пожилых людей — мужчин и женщин старше 50 лет, а также 31 181 несовершеннолетний в возрасте до 18 лет, подавляющее большинство которых отбывает наказание за мелкие кражи и хулиганство.
Около 198 000 заключенных, находящихся в лагерях, страдают тяжелым неизлечимым недугом и являются совершенно нетрудоспособными.
Известно, что заключение в лагерь, связанное с отрывом на продолжительное время от семьи, от привычных бытовых условий и занятий, ставит осужденных, их родственников и близких людей в очень тяжелое положение, часто разрушает семью, крайне отрицательно сказывается на всей их последующей жизни.
Большинство из этих заключенных хорошо ведет себя в лагерях, добросовестно относится к труду и может вернуться к честной трудовой жизни.
Учитывая изложенное, предлагается принять указ Президиума Верховного Совета СССР об амнистии.
Проектом указа предусматривается освободить из мест заключения около 1 000 000 человек, осужденных на срок до 5 лет, осужденных, независимо от срока наказания, за должностные, хозяйственные, некоторые воинские преступления, а также женщин, имеющих детей до 10 лет, и беременных женщин, несовершеннолетних в возрасте до 18 лет, пожилых мужчин и женщин и больных, страдающих тяжелым неизлечимым недугом.
Предлагается также сократить наполовину наказание осужденным к лишению свободы на срок свыше 5 лет.
Проект указа предусматривает снятие судимости и поражения в избирательных правах со всех граждан, ранее судимых и освобождаемых в силу настоящего акта амнистии.
Предлагается не распространять амнистию на осужденных на срок свыше 5 лет и привлеченных к ответственности за контрреволюционные преступления, бандитизм, крупные хищения социалистической собственности и умышленное убийство.
Одновременно с этим проектом указа признается необходимым пересмотреть уголовное законодательство, имея в виду заменить уголовную ответственность за некоторые хозяйственные, должностные, бытовые и другие менее опасные преступления мерами административного и дисциплинарного порядка, а также смягчить уголовную ответственность за отдельные преступления. Министерству юстиции СССР поручается в месячный срок разработать и внести необходимые предложения.
Пересмотр уголовного законодательства необходим потому, что ежегодно осуждается свыше 1,5 млн человек, в том числе до 650 тыс. на различные сроки лишения свободы, из которых большая часть осуждается за преступления, не представляющие особой опасности для государства. Если этого не сделать, через 1–2 года общее количество заключенных опять достигнет 2,5–3 млн человек.
Проект указа подготовлен Министерством внутренних дел СССР совместно с Министерством юстиции СССР и Генеральным прокурором СССР.
Л. Берия».
На следующий день проект подготовленного Берией указа об амнистии был обсужден и единогласно одобрен на заседании Президиума ЦК КПСС, а через несколько часов — опубликован в советской центральной прессе. Вскоре с предложениями об амнистии стали выступать и другие члены советской элиты — 14 апреля 1953 года Вячеслав Молотов при поддержке Берии выступили за освобождение попадавших под амнистию иностранцев, из которых досрочно (после рассмотрения) было освобождено 16 574 иностранца. Всего к 10 августа 1953 года по устроенной Берией амнистии из мест заключения было освобождено 1 032 000 человек.
Но бериевской амнистию стали называть только спустя десятилетия — в том далеком 1953 году, поскольку под текстом указа стояла подпись председателя Президиума Верховного Совета СССР Ворошилова, то амнистия получила в народе название ворошиловской.
А вот Берию уже после его смерти стали обвинять в том, что амнистию он устроил специально, из корыстных побуждений. Во-первых, чтобы прослыть «первым либералом СССР» и стать популярным в народе — опять же рассчитывая захватить власть. Во-вторых, выпустив уголовников и подняв тем самым волну насилия, министр МВД для борьбы с ними планировал учредить «режим жесткой руки». И народ бы такую «вынужденную» меру одобрил.
На самом деле в результате амнистии 1953 года на свободе оказались и матерые уголовники, присужденные к небольшим срокам. Это был, скорее всего, не коварный замысел Берии (согласно Указу об амнистии, она не распространялась на заключенных, осужденных за бандитизм и умышленные убийства), а недоработка возглавляемого Берией МВД. Берия торопился с реформой министерства (как и в 1917 году А. Ф. Керенский, устроивший подобную массовую амнистию), а соответствующие органы не предусмотрели ни заботу об освобождаемых, ни меры борьбы с бандами из освобожденных уголовников.
Так началось то самое «холодное лето пятьдесят третьего», получившее воплощение в кино и книгах, на просторы Родины массово вырвался блатной фольклор и шансон, а также татуировки, украшавшие бывших зэков и теперь поражавшие простых обывателей своим «потаенным смыслом» и прежде практически неизвестной подпольной советской жизнью «по понятиям».
Падение Берии
26 июня 1953 года, как гласят официальные документы, во время заседания Президиума ЦК Лаврентий Павлович Берия, первый заместитель председателя Совета министров СССР и министр внутренних дел СССР, был арестован военными под руководством маршала Жукова по обвинению в шпионаже (традиционная формулировка сталинских времен) и заговоре с целью захвата власти — так членам Президиума ЦК было объяснено, что если бы не своевременный арест Берии, то произошел бы государственный переворот и они все были бы вскоре арестованы на премьере оперы «Декабристы».
Есть множество гипотез, связанных с арестом Берии, — в том числе что он был схвачен в своем особняке после того, как была перебита его личная охрана. Другая версия гласит, что Берия был убит при аресте по тайному приказу Н. Хрущева (или даже им лично) и поэтому на суде его никто не видел, поскольку роль Берии играл другой человек. И даже о том, как происходил арест согласно канонической версии, существует множество рассказов, которые далеко не всегда между собой совпадают.
В посвященном Георгию Константиновичу сборнике «Жуков: полководец и человек», вышедшем в 1988 году, падение Лаврентия Павловича описывается со слов маршала так: «Меня вызвал к себе Н. С. Хрущев, у него в кабинете находился Г. М. Маленков. Хрущев, поздоровавшись со мной, сказал:
— …Завтра состоится заседание Президиума ЦК партии… На заседании необходимо арестовать Берию… Надо будет взять с собой надежных людей, таких, например, как генерал Батицкий, Москаленко и двух адъютантов, которых ты хорошо знаешь и которым доверяешь. Надо захватить с собой оружие.
Договорились, что генералы Батицкий, Москаленко и другие будут к определенному часу вызваны в приемную перед залом заседаний ЦК, а адъютанты приедут со мной.
— Как только раздается звонок, входите и делайте свое дело… Вечером дома я взял в кабинете два пистолета и обоймы к ним с патронами. Утром на службе пригласил к себе адъютантов, приказал им никуда не отлучаться…
В назначенное время мы все прибыли в приемную… Генералы прикидывали, по каким вопросам их будут слушать или какие поручения дадут, совершенно не догадываясь, какую задачу им предстоит выполнить…
Вдруг раздался звонок… Даю команду генералам и моим адъютантам:
— Встать! Идем арестовывать Берию. Все за мной! — резко открываю дверь в зал заседаний и бросаюсь к креслу, на котором сидит Берия, хватаю его за локти. Рывком его поднимаю: — Берия, ты арестован!»
А в изданной тремя годами позже книге «Берия: конец карьеры» история описана несколько иначе: Жуков приезжает к министру обороны Булганину по его вызову, а потом они вместе едут в Кремль, где в зале заседаний Президиума ЦК их ждут Маленков, Хрущев, Молотов, Микоян и другие члены Президиума. Маленков сообщает Жукову о том, что Берия хочет захватить власть, и поручает маршалу арестовать заговорщика.
«Потом говорил Хрущев…
— Сможешь выполнить эту рискованную операцию?
— Смогу, — ответил я.
Маленков сказал, как это будет сделано. Заседание Совета Министров будет отменено, министры отпущены по домам. Вместо этого он откроет заседание Президиума.
Я вместе с Москаленко, Неделиным, Батицким и адъютантом Москаленко должен сидеть в отдельной комнате и ждать, пока раздадутся два звонка из зала заседания в эту комнату…
Уходим. Сидим в этой комнате…
Проходит час. Никаких звонков. (В первом часу дня) раздался один звонок, второй. Я поднимаюсь первым. Идем в зал. Берия сидит за столом в центре. Мои генералы обходят стол, как бы намереваясь сесть у стены. Я подхожу к Берии сзади, командую:
— Встать! Вы арестованы! — Не успел Берия встать, как я заломил ему руки назад и, приподняв, эдак встряхнул. Гляжу на него — бледный-пребледный. И онемел…»
Писатель Владимир Карпов, исследуя эту тему, беседовал и с тогдашним помощником Маленкова — Сухановым. Тот рассказал, что на то же самое 26 июня готовил свою акцию по устранению конкурентов и сам Берия — он-де намеревался арестовать весь Президиум ЦК после совместного просмотра спектакля в Большом театре. Видимо, чтобы на Лубянку было везти недалеко… Об этой затее знали Хрущев и Булганин — и поддерживали Берию. Но о заговоре проведал и Маленков, который вызвал Хрущева и Булганина к себе и, пригрозив смертью, потребовал помочь арестовать Берию. В частности, Булганину было приказало провезти в Кремль Жукова и его людей.
«Жуков и другие генералы вошли в мой кабинет, который находится напротив, через приемную от кабинета Маленкова, где происходило заседание, — рассказывал Суханов. — Заседание началось в 14.00 26 июня 1953 года. Военные ждали условленного сигнала. Этим звонком обычно вызывал меня Маленков в свой кабинет. Ждали больше часа. И вот раздались два звонка.
А в кабинете Маленкова произошло следующее. Неожиданно Маленков предложил изменить повестку заседания и рассмотреть вопрос о Берии, который хотел совершить государственный переворот.
Маленков поставил на голосование:
— Кто за арест Берии?
Голосовали «за» — Первухин и Сабуров. Против — Молотов, Ворошилов, Каганович. Воздержались — Хрущев, Булганин, Микоян.
Молотов обрушился на Маленкова с обвинениями в произволе. Вот в этот момент Маленков нажал кнопку вызова. И вошли военные во главе с Жуковым. Когда вошли военные, Берия сидел с опущенной головой и не видел, кто именно входит. Он не знал, что Маленков нажал кнопку вызова. Берия подумал, что военные входят для действия по его плану, который был намечен тоже на 26 июня. Но как увидел Жукова, так сразу все понял.
Маленков повторил предложение об аресте Берии. Теперь, при военных, все проголосовали «за». Маленков приказал арестовать Берию, что маршал и выполнил, подняв Берию с кресла и завернув ему руки за спину».
При этом Георгий Константинович, по словам Суханова, поинтересовался: а не арестовать ли и членов Президиума ЦК, бывших в сговоре с Берией? Маленков, который, по утверждению помощника, опасался прослыть диктатором, отказался от этой идеи.
«Вскоре после ареста Берии, — продолжает рассказ Суханов, — Маленкову доложили, что в кабинете Берии на рабочем столе при обыске был обнаружен лист голубой бумаги, на котором троекратно было красным карандашом написано слово «Тревога!». На следствии Берия признался, что это было предупреждение Хрущева и Булганина о провале заговора. Если бы Берия перед заседанием заехал в свой кабинет, то он был бы спасен, и все могло кончиться большой кровью. На бланке Совмина с повесткой дня рукой Берии тоже было написано троекратно: «Тревога!» Видно, он хотел как-нибудь передать этот лист охране, но не удалось. Этот бланк принесли мне.
…Главной фигурой и решающей силой при аресте Берии был маршал Жуков, при нем, вторично голосуя, никто не осмелился даже воздержаться…»
А вот записанный Карповым рассказ полковника Гаврилова, бывшего в том время помощником военного коменданта Москвы: «25 июня на гарнизонную гауптвахту неожиданно, без предварительного телефонного звонка, приехал маршал Жуков. Он обошел помещение гауптвахты. Приказал мне открыть все камеры и выйти арестованным в коридор. Когда наказанные вышли, маршал громко объявил:
— Вам амнистия!
Громкое «ура!», наверное, впервые в истории прогремело на гауптвахте.
Маршал мне приказал:
— Всех отправить в свои части.
Я недоумевал, что происходит? Освободив помещение от людей, Жуков в моем сопровождении обошел и осмотрел все камеры. В одной задержался, оглядел ее и, увидев под потолком выступающую трубу парового отопления, сказал как бы про себя:
— Не подойдет, может повеситься…
Перешли в другую камеру. Осмотрел ее внимательно. Потрогал решетку.
— Эту за ночь побелить и прибрать. На гауптвахту арестованных не принимать. Чтоб вся была свободна. Вам никуда не отлучаться до особого разрешения.
И уехал, оставив меня в полном недоумении. А на следующий день поздно вечером примчались несколько машин. Из первой вышел генерал Москаленко и еще несколько генералов. Между ними стоял ссутулившийся человек в гражданской одежде. Его провели в ту камеру, которую приказал подготовить Жуков.
Я гадал, кто же этот важный арестованный? Сначала не узнал его, может быть, потому, что на глазах не было обычного пенсне.
Москаленко мне сказал:
— Вы свободны. Охранять внутри мы будем сами. Наружную охрану обеспечите вы. Скоро подъедет и наша дополнительная охрана.
Тут я понял — это же Берию привезли!..»
Еще один вариант рассказа об аресте Берии был якобы обнаружен среди бумаг самого Георгия Константиновича уже после его смерти и впоследствии опубликован: «Мне позвонил Булганин и сказал — зайди скорее, пожалуйста, ко мне, а то я тороплюсь в Кремль. Я быстро спустился с четвертого этажа на второй и зашел в кабинет Булганина.
Он мне сказал:
— Вызови Москаленко, Неделина, Батицкого и еще пару человек, кого ты сочтешь необходимым, и немедленно приезжай с ними в приемную Маленкова.
Через тридцать минут с группой генералов я был в приемной Маленкова. Меня тут же вызвали в кабинет Маленкова, где, кроме Маленкова, были Молотов, Хрущев, Булганин. Поздоровавшись, Маленков сказал:
— Мы тебя вызвали для того, чтобы поручить одно важное дело. За последнее время Берия проводит подозрительную работу среди своих людей, направленную против группы членов Президиума ЦК. Считая, что Берия стал опасным человеком для партии и государства, мы решили его арестовать и обезвредить всю систему НКВД. Арест Берии мы решили поручить лично вам.
Хрущев добавил:
— Мы не сомневаемся, что вы сумеете это выполнить, тем более что Берия вам лично сделал много неприятностей! Как, у вас нет сомнений на этот счет?
Я ответил:
— Какие же могут быть сомнения? Поручение будет выполнено.
Хрущев:
— Имейте в виду, что Берия ловкий и довольно сильный человек, к тому же он, видимо, вооружен.
— Конечно, я не спец по арестам, мне этим не довелось заниматься, но у меня не дрогнет рука. Скажите только, где и когда его надо арестовать?»
Инструкции, полученные от Маленкова, в пересказе Жукова практически совпадают с тем, как описал последовательность действий Суханов. Вплоть до условного двойного звонка.
«Мы ушли в комнату, где должны ждать звонков, — пишет далее Жуков. — Пришел Берия. Началось заседание. Идет заседание час, другой, а условных звонков все нет и нет.
Я уже начал беспокоиться, уж не арестовал ли Берия тех, кто хотел арестовать его?
В это время раздался условный звонок. Оставив двух вооруженных офицеров у наружной двери кабинета Маленкова, мы вошли в кабинет. Как было условлено, генералы взялись за пистолеты, а я быстро подошел к Берии и громко ему сказал:
— Берия, встать! Вы арестованы!
Одновременно взяв его за руки, приподнял его со стула и обыскал все его карманы, оружия не оказалось. Его портфель был тут же отброшен на середину стола. Берия страшно побледнел и что-то начал лепетать. Два генерала взяли его за руки и вывели в заднюю комнату кабинета Маленкова, где был произведен тщательный обыск и изъятие неположенных вещей. В 11 часов ночи Берия был скрытно переведен из Кремля в военную тюрьму (гауптвахту), а через сутки переведен в помещение командного пункта МВО и поручен охране той же группы генералов, которая его арестовала. В дальнейшем я не принимал участия ни в охране, ни в следствии, ни на судебном процессе».
А вот как рассказывал Владимиру Карпову о тех событиях генерал Кирилл Москаленко, занимавший тогда должность командующего войсками Московского округа ПВО: «В 9 часов утра мне позвонил по телефону АТС Кремля Хрущев Н. С., он спросил: — Имеются в вашем окружении близкие вам люди и преданные нашей партии так, как вы преданны ей?..
…Вскоре после этого последовал звонок министра обороны маршала Булганина, который сказал, что ему звонил Хрущев и предложил мне сначала прибыть к нему, т. е. к Булганину… Со своей группой я прибыл к министру обороны. Принял меня т. Булганин одного. Он сказал, что ему звонил Хрущев, вот я тебя и вызвал. Нужно арестовать Берию… Сколько у тебя человек? Я ответил: со мной пять человек… На что он ответил: очень мало людей… Кого, ты считаешь, можно еще привлечь, но без промедления? Я ответил — вашего заместителя маршала Василевского. Он сразу почему-то отверг эту кандидатуру… Тогда я предложил взять Жукова. Он согласился, но чтобы Жуков был без оружия».
Далее Москаленко сообщает, что именно он направил пистолет на Берию и крикнул «Руки вверх!»…
Хорошо поставленный водевиль
В воспоминаниях Хрущева указано, что все переговоры с потенциальными союзниками он вел не в квартире, и не в машине, и не в здании, а на улице. Хочется спросить: неужели тогда не было микрофонов? А наружное наблюдение? Они вышли из машины или подъезда, пошли говорить… а наружка прохлопала эту подозрительную активность?
Все описания ареста Берии напоминают рецензии на водевиль. Что он сказал, было ли у него оружие, был ли вооружен Жуков? Самые важные вопросы…
«Я уже говорил о встречах с Георгием Константиновичем Жуковым, — вспоминал Серго. — Мог быть и еще один разговор. Маршал очень хотел меня видеть, возможно, что-то хотел сказать еще, но встреча так и не состоялась… У меня нет никаких сомнений на этот счет: меня не пустили к Жукову вполне сознательно. Никогда не забуду его слова: «Если бы твой отец был жив, я был бы вместе с ним…»
В пятьдесят восьмом я встретился со Шверником, членом того самого суда: его дочь занималась радиотехникой, и мы были знакомы. Могу, говорит, одно тебе сказать: живым я твоего отца не видел. Понимай как знаешь, больше ничего не скажу.
Другой член суда, Михайлов, тоже дал мне понять при встрече на подмосковной даче, что в зале суда сидел совершенно другой человек, но говорить на эту тему он не может…»
Но спрашивается: если высшие офицеры могли без предупреждения войти в зал заседаний, то почему подозревавший об этом (просто обязанный подозревать о такой возможности!) Берия не мог организовать аналогичный «визит» днем раньше высших офицеров госбезопасности и МВД, ставший бы роковым для Хрущева и прочих?
А чего стоит одна только красивая легенда о вывозе Берии, завернутого в ковер, — такое впечатление, что она была придумана потом под влиянием романтической истории Клеопатры. Можно представить удивление кремлевских охранников при виде маршала Жукова и генерала Москаленко, которые с кряхтением тащат ковер, объясняя, что, мол, в химчистку…
И если учитывать, что на роль героя, направившего на Берию пистолет, претендуют сразу несколько военачальников, а в оглушении его ну хотя бы рукояткой того самого пистолета не признается никто, то вышеописанную сюрреалистическую картину следует дополнить еще и тем, что ковер, проносимый мимо охраны, шевелится и приглушенно матерится. Можно такое представить?
Вопрос: пожилые военачальники бежали с тяжелым ковром? А если нет, то другой вопрос: сколько может провести без существенного ущерба для жизни в плотно завернутом ковре (так, чтобы оттуда ничего не выглядывало) тоже почтенный, солидной комплекции человек, ведший до этого сугубо кабинетный образ жизни? А если бы ковер зашевелился, бдительный охранник Кремля, спасая его обитателей от тайного недруга, пристрелил бы его или заколол… Вариант для эстетов — эдакий Гамлет, пронзающий ковер, за которым укрылся Полоний.
Западный историк Николя Верт писал так: «10 июля пресса сообщила об аресте Берии, обвиненного в том, что он был английским шпионом и ярым врагом народа. По официальным сведениям, суд, вынесший смертный приговор, и казнь Берии состоялись в декабре 1953 года; по другим же сведениям, исходившим, в частности, от Хрущева, он был расстрелян сразу же после ареста. Общество имело все основания задуматься о смысле свержения Берии… Скрывая обстоятельства убийства Берии и прикрываясь мнимым соблюдением «законности», его противники заботились прежде всего о собственной безопасности и одновременно утверждали свою легитимность. Чтобы развенчать положительную репутацию, которая стала складываться у Берии, они прибегли к испытанному методу коллективных петиций и массовых митингов против «гнусного предателя».
Процесс по делу Берии
3 июля 1953 года, во второй день пленума ЦК КПСС, с речью, осуждающей арестованного Берию, выступили товарищ Булганин и другие, менее высокопоставленные функционеры, обвинившие Берию (так и не «предъявленного» пленуму, что официально было недопустимо, как и его арест без соответствующих санкций) не только в попытке захвата власти путем переворота, игнорировании ЦК и правительства, многочисленных интригах, но и моральном разложении, выразившемся в неумеренном для настоящего коммуниста пристрастии к женскому полу. Так, выступивший секретарь ЦК Шаталин, назначенный после ареста Л. Берии первым заместителем министра внутренних дел СССР, которому был поручен обыск в служебном кабинете Берии в Совете министров, заявил, что нашел одиннадцать пар дамских чулок иностранных фирм, семь шелковых женских трико, дамские кофточки и т. д.
8 июля 1953 года состоялся первый допрос арестованного Берии генеральным прокурором Союза ССР Руденко. Допрос начался в девять часов вечера и продолжался более трех с половиной часов. Текст допроса на следующее утро, снабженный грифом «Совершенно секретно», был отправлен официальному руководителю Советского государства Г. М. Маленкову.
Во время допроса Берия, обвиненный в организации заговорщической деятельности против партии и Советского государства, это отрицал, как и работу в контрразведке при мусаватистском правительстве (имевшем, по сведениям тоже Руденко, связи с англичанами). Кроме того, Берия был обвинен (использовались показания одного из его сотрудников, Шарии) в бонапартистских, диктаторских замашках и в преступном моральном разложении, на что бывший почти всемогущий министр ответил (согласно дошедшему до наших дней протоколу): «Есть немного. В этом я виноват».
25 июля 1953 года было принято «Постановление Президиума ЦК о письме Полукарова о положении в следственных органах МВД», относившееся к числу строго секретных документов. Поводом послужило письмо следователя МВД Полукарова, адресованное секретарю ЦК КПСС Шаталину. Автор послания сетовал на нововведения, появившиеся в деятельности министерства с тех пор, как его возглавил Берия, и высказывал твердую убежденность в виновности всех подозреваемых по «делу врачей». Полукаров сообщал, что именно по распоряжению Берии «дело врачей» было спущено на тормозах и закрыто, а арестованным сами следователи должны были подсказывать формулировки отказа от прежних признательных показаний. Постановлением было предписано «поручить тов. Хрущеву Н. С. рассмотреть заявление с учетом обмена мнений на заседании Президиума ЦК».
19 октября генеральный прокурор СССР Роман Руденко снова лично провел допрос арестованного еще летом Лаврентия Берии. Протокол допроса Руденко отправил Маленкову со своими комментариями. Поводом и основной темой допроса были материалы, добытые подчиненными Руденко в архивах МВД Грузии. При этом были обнаружены многочисленные резолюции, которые, по словам прокурора, свидетельствовали, что «именно Берия в 1937–1938 гг. являлся инициатором массовых арестов при отсутствии доказательств виновности и применения незаконных методов следствия». Авторство резолюций Берия признал, но от того, что он руководствовался в своей деятельности контрреволюционными мотивами, отказался.
5 ноября в Президиум ЦК КПСС, а также лично Маленкову и Хрущеву был представлен доклад генерального прокурора СССР о деле Папулии (Павла) Орджоникидзе. В докладе говорилось, что Лаврентий Берия, желая скомпрометировать видного советского деятеля Серго Орджоникидзе, ложно обвинил в антисоветской деятельности его родного брата, который был арестован в ноябре 1936 года и сначала осужден на пять лет ссылки. В августе следующего года П. Орджоникидзе был снова арестован, возвращен из места ссылки и обвинен в причастности к убийству Кирова. Жестокими пытками его заставили подписать признательные показания в том, что он не только знал о контрреволюционном заговоре, но и сам в нем участвовал, намереваясь убить Берию. В ноябре 1937 года П. Орджоникидзе был расстрелян. Теперь прокурор Руденко просил опротестовать и прекратить то дело, а Орджоникидзе посмертно реабилитировать.
10 ноября на очередном допросе бывшему всесильному Берии предъявили обвинение в сотрудничестве с английской разведкой. В качестве основания для такого обвинения были названы свидетельства тех, кто утверждал, будто дядя Берии Георгий Джакелли был агентом британских спецслужб и сам Берия об этом знал, более того, связи между Джакелли и англичанами были установлены по настоянию Лаврентия Павловича. Согласно записям в протоколе, Берия отрицал предъявленные обвинения, говоря, что об отношениях между дядюшкой и британцами никогда ничего не знал. Допрос вел сам генеральный прокурор Руденко, который после немедленно представил протокол лично Хрущеву и Маленкову.
18 ноября Маленкову, а также Хрущеву и Молотову был представлен протокол допроса Берии, на котором недавно еще всесильного наркома обвинили в убийстве с использованием репрессивного аппарата НКВД, а также в изнасиловании с предварительным приведением жертвы в беспомощное состояние с помощью химических веществ. Жертвой убийства была названа Нина Орджоникидзе, жена родного брата Орджоникидзе-наркома, расстрелянная в 1938 году по решению «тройки». Ответ Берии гласил, что он не помнит, было ли тогда представлено ему это дело. По поводу жертвы своей необузданной страсти, актрисы Чижовой, Берия сообщил, что она была его любовницей, но по взаимному согласию.
21 ноября мать арестованного Берии из Тбилиси написала председателю Совмина СССР Г. М. Маленкову письмо. Она просила предоставить ей пригодное для проживания жилье, поскольку сразу после ареста сына ее выселили из квартиры в ведомственном доме МВД, где она прожила более тридцати лет. «Мне 86 лет, больная (слепая на 70 %) и нуждаюсь в присмотре. Со мною живут нетрудоспособная (глухонемая) дочь, 8-летняя внучка и зять…» — писала Марта Берия, жалуясь, что выселенной семье выделили одну комнату, категорически непригодную для жизни. Она особо указывала в письме, что после перевода сына в Москву виделась с ним всего три раза за прошедшие с того момента семнадцать лет и отвечать за его действия не должна.
26 ноября генеральный прокурор Руденко доложил Маленкову и Хрущеву, что Берия и другие обвиняемые ознакомились с материалами, по словам Руденко, полностью. «Обвиняемые опрошены по поводу того, чем они имеют дополнить следствие, — писал прокурор. — При этом Меркуловым, Гоглидзе, Мешиком и Влодзимирским были заявлены некоторые несущественные ходатайства…» В удовлетворении ходатайств о допросе свидетелей или переквалификации эпизодов дела им было отказано. Берия ни о чем не просил.
В итоговом документе значилось, что следствием установлены и доказаны факты «изменнической деятельности» Берии, Меркулова, Кобулова и других: обвиняемые намеревались захватить власть в стране, «действуя в интересах иностранного капитала», причем в дальнейшем Берия и остальные намеревались реставрировать капитализм. Берии вменялись в вину многочисленные факты сотрудничества с иностранными разведками. Кроме этого, в деле присутствовало и обвинение в организации массовых репрессий против честных партийцев и мирных советских граждан.
28 ноября Лаврентий Берия якобы написал из заключения свое последнее письмо. Адресатом его был Маленков, к которому бывший всесильный нарком уже неоднократно обращался с просьбами назначить сколь угодно тщательное расследование его деятельности, но «не губить». В последнем послании автор сменил тон, как если бы он и впрямь потерял надежду выйти на свободу или хотя бы остаться в живых. «Прошу товарищей Маленкова, Молотова, Ворошилова, Хрущева, Кагановича, Булганина, Микояна и других, пусть простят, если что и было за эти пятнадцать лет большой и напряженной совместной работы…» — писал он. Лично Маленкову («Георгий, прошу…») Берия адресовал просьбу позаботиться о его родных.
В прокуратуре СССР
«6 июня 1953 года Президиум Верховного Совета СССР, рассмотрев сообщение Совета министров СССР о преступных действиях Л. П. Берия, как агента иностранного капитала, направленных на подрыв Советского государства, постановил: снять Л. П. Берия с поста первого заместителя председателя Совета министров СССР и с поста министра внутренних дел СССР и привлечь Берия к судебной ответственности. Верховный Совет СССР 8 августа 1953 года утвердил Указ Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня.
В настоящее время Прокуратурой СССР закончено следствие по делу изменника Родины Л. П. Берия.
Следствием установлено, что Берия, используя свое положение, сколотил враждебную Советскому государству изменническую группу заговорщиков, ставившую своей преступной целью использовать органы Министерства внутренних дел как в центре, так и на местах против коммунистической партии и Правительства СССР в интересах иностранного капитала, стремившуюся в своих вероломных замыслах поставить Министерство внутренних дел над партией и правительством для захвата власти и ликвидации советского рабоче-крестьянского строя в целях реставрации капитализма и восстановления господства буржуазии.
Активными участниками изменнической группы заговорщиков являлись связанные с Берия в течение многих лет совместной преступной деятельностью в органах НКВД — МВД обвиняемые: бывший министр государственной безопасности СССР, а в последнее время министр государственного контроля СССР — Меркулов В. Н., бывший начальник одного из управлений НКВД СССР, а в последнее время министр внутренних дел Грузинской ССР — Деканозов В. Г., бывший заместитель народного комиссара внутренних дел Грузинской ССР, затем заместитель министра государственной безопасности СССР, а в последнее время заместитель министра внутренних дел СССР — Кобулов Б. З., бывший народный комиссар внутренних дел Грузинской ССР, а в последнее время начальник одного из управлений МВД СССР — Гоглидзе С. А., бывший начальник одного из управлений НКВД СССР, а в последнее время министр внутренних дел УССР — Мешик П. Я. и бывший начальник следственной части по особо важным делам МВД СССР — Влодзимирский Л. Е.
На протяжении многих лет Берия и его сообщники тщательно маскировали и скрывали свою вражескую изменническую деятельность. После кончины И. В. Сталина, когда реакционные империалистические силы активизировали подрывную деятельность против Советского государства, Берия перешел к форсированным действиям для достижения своих преступных целей, прежде всего путем использования органов МВД для захвата власти, что и позволило в короткий срок раскрыть подлинное лицо изменника Родины и принять решительные меры к пресечению его вражеской деятельности.
Став в марте 1953 года министром внутренних дел СССР, Берия начал усиленно продвигать на ряд руководящих должностей в Министерстве внутренних дел участников заговорщической группы. Заговорщики подвергали преследованиям и гонениям честных работников МВД, отказывавшихся выполнять преступные распоряжения Берия.
С целью подрыва колхозного строя и создания продовольственных затруднений в нашей стране Берия всяческими способами саботировал, мешал проведению важнейших мероприятий партии и правительства, направленных на подъем хозяйства колхозов и совхозов, на неуклонное повышение благосостояния советского народа.
Установлено также, что Берия и его соучастники предприняли преступные меры для того, чтобы оживить остатки буржуазно-националистических элементов в союзных республиках, посеять вражду и рознь между народами СССР и в первую очередь подорвать дружбу народов СССР с великим русским народом.
Лишенные какой-либо социальной опоры внутри СССР, Берия и его сообщники строили свои преступные расчеты на поддержку заговора реакционными империалистическими силами из-за рубежа.
Как установлено теперь следствием, Берия завязал связи с иностранными разведками еще в период Гражданской войны. В 1919 году Берия, находясь в Баку, совершил предательство, поступив на секретно-агентурную должность в разведку контрреволюционного мусаватистского правительства в Азербайджане, действовавшую под контролем английских разведывательных органов. В 1920 году Берия, находясь в Грузии, вновь совершил изменнический акт, установив тайную связь с меньшевистской охранкой в Грузии, являвшейся филиалом английской разведки.
Следствием установлено, что и в последующие годы Берия поддерживал и расширял свои тайные преступные связи с иностранными разведками через засылаемых ими шпионов, которых иногда ему удавалось уберечь от разоблачения и заслуженной кары.
Действуя как изменник Родины и шпион, продавшийся иностранным разведкам, Берия на всем протяжении своей преступной деятельности с помощью своих сообщников поддерживал также тайные связи с контрреволюционными грузинскими меньшевиками-эмигрантами, агентами ряда иностранных разведок.
Тщательно скрывая и маскируя свое преступное прошлое и вражеские связи с разведками иностранных государств, Берия избрал в качестве основного метода клевету, интриги, различные провокации против честных партийных и советских работников, стоявших на пути его враждебных Советскому государству замыслов и мешавших ему пробираться к власти.
Пробравшись с помощью этих преступных методов на ответственные посты в Закавказье и Грузии, а затем в МВД СССР и вынашивая в изменнических целях планы захвата власти, Берия и его сообщники учиняли расправу с неугодными для них людьми, не останавливаясь перед актами произвола и беззакония, подлым образом обманывали партию и государство.
Следствием установлен целый ряд преступных махинаций Берия, направленных к достижению карьеристских целей и для предупреждения разоблачения его вражеского лица. Так, следствием установлено, что для достижения своих предательских целей Берия в течение ряда лет с помощью своих сообщников вел преступную интриганскую борьбу против выдающегося деятеля коммунистической партии и Советского государства — Серго Орджоникидзе, видя в нем человека, являвшегося препятствием к его дальнейшему продвижению и к осуществлению вражеских замыслов. Как теперь установлено, Серго Орджоникидзе питал политическое недоверие к Берия. После кончины Серго Орджоникидзе заговорщики продолжали жестоко мстить членам его семьи.
Следствием установлены и такие факты, когда заговорщики совершали террористические убийства лиц, со стороны которых опасались разоблачений. Так, Берия и его соучастниками был умерщвлен М. С. Кедров — член коммунистической партии с 1902 года, бывший член Президиума ВЧК и коллегии ОГПУ при Ф. Э. Дзержинском. Заговорщики имели основания подозревать Кедрова в том, что он располагает материалами о преступном прошлом Берия. Установлены также и другие факты террористических убийств, совершенных заговорщиками с преступной целью истребления честных, преданных делу коммунистической партии и советской власти кадров.
Как установлено следствием, Берия и его сообщники совершили ряд изменнических актов, пытаясь ослабить обороноспособность Советского Союза.
Материалами следствия доказано, что участники заговорщической группы — обвиняемые Меркулов, Деканозов, Кобулов, Гоглидзе, Мешик и Влодзимирский, будучи связаны с Берия многолетней совместной преступной деятельностью, выполняя любые преступные задания Берия, помогая ему скрывать и маскировать свое преступное прошлое, совершили ряд тягчайших государственных преступлений, указанных выше.
Таким образом, установлено, что обвиняемые Берия, Меркулов, Деканозов, Кобулов, Гоглидзе, Мешик и Влодзимирский, изменив Родине, действовали как агентура международного империализма, как злейшие враги советского народа.
Следствием установлены также факты иных совершенных Берия преступлений, свидетельствующих о его глубоком моральном падении, и, кроме того, факты совершенных Берия преступных корыстных действий и злоупотреблений властью.
Будучи изобличенными на следствии показаниями многочисленных свидетелей и подлинными документальными данными, обвиняемые признали себя виновными в совершении ряда тягчайших государственных преступлений.
Берия предан суду по обвинению в измене Родине, в организации антисоветского заговора, совершении террористических актов, активной борьбе против рабочего класса и революционного рабочего движения, проявленной им на… секретно-агентурной должности в органах разведки контрреволюционного мусаватистского правительства в период Гражданской войны, то есть в преступлениях, предусмотренных ст. ст. 58-1 «б», 58-8, 58–13, 58–11 Уголовного кодекса РСФСР.
Меркулов, Деканозов, Кобулов, Гоглидзе, Мешик и Влодзимирский преданы суду по обвинению в измене Родине, совершении террористических актов и участии в контрреволюционной изменнической заговорщической группе, то есть в преступлениях, предусмотренных ст. ст. 58-1 «б», 58-8, 58–11 Уголовного кодекса РСФСР.
В соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР дело по обвинению Берия, Меркулова, Деканозова, Кобулова, Гоглидзе, Мешика и Влодзимирского подлежит рассмотрению Специального судебного присутствия Верховного суда СССР в порядке, установленном Законом от 1 декабря 1934 года.
«Правда», 17 декабря 1953 г.».
23 декабря дело Берии и прочих было рассмотрено Специальным судебным присутствием Верховного суда СССР под председательством маршала И. С. Конева. Все обвиняемые были приговорены к смертной казни и немедленно расстреляны. По официальной версии, Берию расстреляли первым, произошло это в бункере штаба Московского военного округа. Присутствовал при казни прокурор Руденко, а стрелял — генерал-полковник Батицкий. Тело было кремировано, а прах, по разным версиям, то ли захоронен на Донском кладбище, то ли развеян над Москвой-рекой.
Насколько суд над Берией был юридически безупречным? Заместитель генерального прокурора Александр Звягинцев дает такую трактовку[37] этому процессу: «Включение в состав Специального присутствия генерала армии Москаленко, который не только арестовывал Берию, но и принимал непосредственное участие в следственных действиях, является грубейшим нарушением уголовно-процессуального законодательства и ничем не было оправдано. Почему Руденко не протестовал против этого — непонятно. Ведь если бы поручили эту функцию любому иному военачальнику — ничего не изменилось бы в судьбе Берии и его соучастников.
Видимо, это была прихоть Хрущева или кого-то другого из высших партийных бонз. Более того, после суда Москаленко принимал участие в расстреле Берии…
Чтобы один и тот же человек арестовывал, вел следствие, судил и приводил приговор в исполнение, — такого не случалось даже во времена «скорострельной юстиции» при Сталине!»
20 января 1954 года генеральный прокурор СССР Руденко доложил Хрущеву об обнаружении в архивных документах сведений о двойнике недавно расстрелянного Лаврентия Берии, а точнее, его тезки и однофамильца. Речь шла о том, что в официальной биографии наркома внутренних дел был эпизод с его арестом в 1919 году в Сухуми за революционную деятельность и последующим освобождением из тюрьмы в Кутаиси после ноты, предъявленной послом РСФСР в Грузии Кировым. Руденко нашел в архивах старое следственное дело, из которого выходило, что арестованный революционер, солдат 2-го пехотного полка, хоть и звался Лаврентием Берией, но отчество имел другое — Игнатьевич. Далее прокурор утверждал, что этот эпизод был включен в книгу «Верный сын партии Ленина — Сталина», изданную в 1940 году в Тбилиси, по инициативе самого наркома.
«Секретно
товарищу Хрущеву Н. С.
21 октября 1919 года в Сухуми были арестованы и преданы военно-полевому суду за участие в вооруженном восстании солдаты 2-го пехотного полка Н. Тодуа, Г. Чубинидзе, Б. Цомая, Н. Нозадзе и Л. Берия.
9 июля 1920 года полномочный представитель РСФСР в Грузии С. М. Киров обратился с нотой к министру иностранных дел грузинского меньшевистского правительства и на основании ст. 10 договора между Россией и Грузией потребовал освобождения из Кутаисской тюрьмы Николая Нозадзе, Ноя Тодуа, Георгия Чубинидзе, Баграта Цомая и Лаврентия Берия, осужденных военно-полевым судом к каторжным работам за участие в вооруженном выступлении в октябре 1919 года.
Используя этот документ, Меркулов в книге «Верный сын партии Ленина — Сталина», изданной в 1940 году в Тбилиси, безусловно с ведома Берия, фальсифицировал исторические факты и ложно утверждал, что С. М. Киров принимал деятельные меры к освобождению Л. П. Берия из Кутаисской тюрьмы.
В настоящее время документально установлено, что в ноте С. М. Кирова от 9 июля 1920 года за № 327 упоминается не Л. П. Берия, а Лаврентий Игнатьевич Берия — солдат второго пехотного полка, который подвергался аресту вместе с солдатами этой же части Н. Тодуа, Г. Чубинидзе, Б. Цомая и Н. Нозадзе.
Следственные документы на солдат Л. И. Берия и других хранятся в делах 421 и 424 фонда 142 Центрального государственного архива Октябрьской революции ГССР. Эти данные нами получены после осуждения Берия.
[п.п.] Р. Руденко
20 января 1954 г.».
Но для Лаврентия Павловича это уже не имело значения… 4 июня 1956 года Госдепартаментом Соединенных Штатов был опубликован полный текст доклада «О культе личности и его последствиях», который советский лидер Никита Хрущев прочитал на XX съезде КПСС. Этот съезд прошел в середине февраля 1956 года, и доклад о культе личности был его главной сенсацией. Но Хрущев выступил с ним на закрытом заседании. Публикации текста не предполагалось, хотя слух о том, как Хрущев разгромил покойного Сталина, немедленно распространился по всем городам и весям огромной страны. В своем докладе Никита Сергеевич говорил не только о мнительно подозрительном Сталине, возвысившем себя до положения бога, но и о «банде Берия» и других антигероях эпохи репрессий.
После публикации доклада в США его текст был зачитан в эфире радиостанции «Свободная Европа».
Новая реальность
Проблема реконструкции подлинной истории заключается в том, что для этого необходимы как ранее не использованные исторические документы (а не отрывки из них), так и «неотредактированные» воспоминания. С самого начала арест и суд над Берией стали орудием и способом борьбы за власть, в результате чего историческая поляна оказалась изрядно вычищена и превращена в благоустроенный сквер с насаженными историями-клумбами, подрезанными и подобранными по цвету и сорту. Появившиеся спустя десятилетия документы и свидетельства вызвали множество вопросов, при этом не давая возможности построить другую полноценную картину событий, поскольку они де-факто еще в то время были созданы самой заинтересованной стороной.
А попытки создать принципиально иную историческую картину плавно переходят в раздел альтернативной истории, поскольку в основном основаны на предположениях (даже выглядящих вполне достоверно), но не имеют под собой четких обоснований и не вызывающих сомнения исторических документов. Поэтому гипотезы о личной разведке Сталина и других суперзасекреченных спецслужбах, которые продолжали бороться с высокопоставленными злодеями уже после смерти Берии, наиболее ярко проявляются в романах. В качестве примера можно назвать вышедший в серии «Остросюжет» роман Елены Прудниковой «Последний бой Лаврентия Берии».
Почему-то точкой отсчета во многих подобных произведениях становится именно смерть Сталина и ее последующее расследование Берией. Хотя по смыслу такой точкой должно стать 3 или 4 марта 1953 года, когда Лаврентий Павлович получил назначение главой объединенного Министерства внутренних дел и госбезопасности, а также должность заместителя председателя Совета министров. Это был момент, когда элита договорилась и поделила власть. От этого и начинается отсчет нового этапа советской реальности.
Март 1953-го: загадка власти
Известна фраза Хрущева, брошенная вслед, когда Берия уехал с дачи Сталина в Кунцеве: «Он поехал брать власть». Но не выдает ли эта фраза как раз то, что существовало некое соглашение о дележе власти? Первым замом председателя Совмина, главой МВД и госбезопасности Берия стал именно с согласия Хрущева, Маленкова и прочих. Тогда в чем же заключалось взятие власти Берией, когда он поехал в Москву? Не оправдывала ли эта фраза Хрущева его дальнейший заговор, то есть нарушение некоего соглашения? И второе — Берия проявлял инициативу, тут и амнистия, и многое другое. Но ведь прежде чем инициативы были воплощены в жизнь и стали указами, они должны были быть одобрены прочими совождями. Или кто-то из совождей решил, что слишком много инициатив Берии — это нарушение «конвенции»?
Но почему тогда эти инициативы вообще проходили? А мог ли Лаврентий Павлович использовать МВД/ГБ против тогдашней верхушки Советского государства? Ведь реальных прецедентов перехода из одной сферы в другую почти не было. Они были только в регионах, когда сам Берия поднялся из госбезопасности к партийной власти. Но в масштабах СССР подобного не происходило. Чтобы оценить ситуацию, нужно смотреть не только на роль госбезопасности в стране, но и партийной иерархии — в самой госбезопасности и армии.
Даже во время войны Сталин ставил над военачальниками членов военсовета. Почему тогда, говоря о всесильном Берии, мы не учитываем, что Сталин точно так же ставил в госбезопасность смотрящих от партии?
Серго Лаврентьевич в своих воспоминаниях утверждал, что Никита Сергеевич «в течение нескольких дней просидел у нас на даче, уговаривая отца после смерти Сталина: «Ты должен согласиться и принять МВД. Надо наводить там порядок!» Отец отказывался, мотивируя это тем, что чрезмерно загружен оборонными вопросами. Но Политбюро все же сумело настоять на своем. Аргументы оппонентов отца были не менее вескими: он в свое время немало сделал для восстановления законности в правоохранительных органах, а сейчас ситуация такая же и требует вмешательства компетентного человека. Отец был вынужден согласиться…»
Сын Берии утверждал, что Лаврентия Павловича намеренно подставили, желая сначала сделать его главой МВД/ГБ, а потом списать на него все грехи этих ведомств, как прошлые, так и текущие. Впоследствии Светлана Сталина обвиняла Берию в убийстве Кирова: «Не лучше ли и не логичнее ли связать этот выстрел с именем Берия, а не с именем моего отца, как это теперь делают? В причастность отца к этой гибели я не поверю никогда… Был еще один старый друг нашего дома, которого мы потеряли в 1936 году, — я думаю, не без интриг и подлостей Берия. Я говорю о Георгии Константиновиче (Серго) Орджоникидзе».
Вопрос: насколько на Западе и в СССР весной 1953 года Берию считали лубянским палачом? Ведь этот и другие эпитеты выплеснулись позже после ареста и суда.
Загадка смерти Сталина
В ряде источников указывается, что Сталин в последние недели жизни не только расширил круг причастных к власти, но и собирался избавиться от старых соратников, в том числе от Берии. И поэтому Лаврентий успел первым. По разным версиям, то ли он отравил вождя, то ли охрана придушила «отца народов» подушками, то ли ему по приказу Лаврентия вовремя не оказали медицинскую помощь, а потом уже поздно было.
А в самом деле, могло быть так, что Сталин покинул мир не слишком естественным путем? И причастен ли к этому Берия? Что было бы, если бы Сталина убил Берия? Ну да, для этого именно ему должна была подчиняться охрана ближней дачи, а это было не так. И логично было бы ожидать, что Берия примчится по тревожному сигналу первым или, как минимум, вместе с Игнатьевым. Однако вместе с Игнатьевым в Кунцево приехал Хрущев… И собственно, почему на том самом реальном или имитированном процессе и суде против Лаврентия Павловича не было выдвинуто обвинение в убийстве Сталина? Эта тема там вообще отсутствовала…
В другой же популярной версии, противоположной, все строго наоборот — со Сталиным расправился Хрущев и его союзники, а Лаврентий, придя к власти в МВД и госбезопасности, начал расследование причин смерти Сталина, и испугавшиеся виновники решили от него избавиться.
После этого возникает здравое замечание: и сам Берия, и Хрущев, и прочие были руководителями-прагматиками, и поэтому от чего и как умер вождь, уже принципиального значения не имело. Да и коим образом эта информация могла помочь захватить или удержать власть? Учитывая возможности не только госбезопасности, но и пропаганды, правда в данном случае никакого значения не имела.
Борьба за власть. Конспирологические заговоры
Борьба за власть после смерти Сталина де-факто началась при его жизни. Кто останется у власти — партия, госбезопасность, армия? Эти сценарии, не всегда имевшие под собой хоть какую-то реальную основу, анализировались на Западе как минимум начиная с 1945 года. И возможно, первой их жертвой оказался маршал Жуков, олицетворявший армию. Ведь начало его послевоенной опалы совпало по времени с публичным высказыванием Эйзенхауэра, назвавшим Георгия Константиновича преемником Сталина.
Лаврентий Павлович, несмотря на свою хозяйственную жилку, олицетворял скорее госбезопасность, и тем самым после его ареста и осуждения госбезопасность была поставлена под контроль партии. Затем началась вторая серия сюжета «армейцы рвутся к власти», то есть история о пресловутом бонапартизме маршала Жукова и его окончательное отстранение от всего и вся. После пленума, где он сказал знаменитую фразу «Ни один танк не двинется без моей команды», все дальнейшие метаморфозы на верхушке советской власти происходили кулуарно, при участии партийного аппарата и отчасти госбезопасности, армия в них уже роли не играла.
Арест Берии и суд над ним и его сподвижниками с последующей вереницей смертных приговоров был последним эпизодом большой физической расправы, потому что в дальнейшем обходились отставками и только в редких случаях тюрьмой. Причем даже представители госбезопасности высоких рангов расстреливались только в случае действительного шпионажа и измены Родине.
После расправы над приближенными Берии в 1955 году сформировалась новая советская элита, в которую оказались вкраплены остатки элиты сталинской. В тот период был де-факто заключен некий договор между ветвями власти. Не случайно Хрущев, уже отправленный в отставку, заявлял, что главная его заслуга в том, что его смогли вот так спихнуть.
Но летом 1953 года вариант мирной отставки для одного из реально влиятельнейших деятелей еще не котировался. Слишком свежи были в памяти «чистки», процессы и депортации, в которых так или иначе были замешаны все, а потому никто не мог допустить мысли о безболезненном и необратимом превращении «из премьеров в пенсионеры». Это объясняет казнь Берии, а не тот вариант, который поначалу обсуждался, по воспоминаниям Микояна, — перевести на хозяйственную работу. Лаврентий Павлович в такую схему отставки не укладывался. Никто не мог быть уверен, что, оставшись хоть чуточку при делах, он не начнет собирать союзников для нового пути наверх.
Мог, что называется, прокатить только вариант с эмиграцией.
Скрылся, скажем, на подлодке, остался двойник — как такое могло быть? Почему нет — все просчитал, понял, что все проиграно. Такое ему могли позволить, пожалуй. За пределами СССР он был безопасен. Ведь если бы Берия пошел путем Троцкого, очень быстро нашелся бы и новый ледоруб, и новый Меркадер.
Сын Берии был одним из тех, на кого ссылаются сторонники эмигрантской версии. Хотя сам он подтвердить ее не мог, поэтому в воспоминаниях искренне недоумевал, рассказывая, как в почтовом ящике внезапно обнаружился номер журнала «Вокруг света», один из материалов которого был проиллюстрирован фотографией из Аргентины: «Известный миллионам характерный поворот головы, надвинутая на глаза шляпа. В газетных подшивках 30 — 50-х годов подобных фотографий можно найти тысячи… Эта загадка продолжает мучить меня и спустя десятилетия. Обратите внимание на фамилию автора снимка — И. Бессарабов. Самое удивительное, что даже в редакции никто не смог внятно объяснить, как это понимать. Когда мама впервые увидела эту фотографию, то была буквально потрясена: «Отец!» Мне трудно судить, кому и зачем понадобилось заниматься фальсификацией, у кого были возможности проиллюстрировать заметки аргентинского писателя Альфреда Варелы фальшивкой?»
А почему, собственно, не произошел с Берией несчастный случай? Колонна армейских грузовиков врезалась в бронированную легковушку, которая после этого упала в Москву-реку, Яузу или канал имени Москвы… Дальше скромные похороны у кремлевской стены и скупые слезы. Достаточно вспомнить более поздний вариант — хоть и окруженную слухами, но все же не вызвавшую никаких разбирательств, кроме сугубо официальных, гибель Петра Машерова. Кортеж неожиданно меняет маршрут (вроде бы по воле Машерова), в ГАИ чего-то недопоняли, машина сопровождения чуть прибавляет скорости, вырываясь вперед… И в автомобиль Машерова влетает выскочивший со второстепенной дороги самосвал с картошкой.
Ведь если верить официальным источникам насчет могущества Берии, то вариант аварии был более безопасен, чем кремлевский арест. А отличался он от него только посмертным сведением каких-то счетов. И еще. Выносились ли раньше на публику сексуальные отношения и сексуальные пристрастия членов правительства? После войны — нет. Но описание похождений Берии, включая его охоту на школьниц, давало гарантированный вариант нереабилитируемости.
«Верный» Иван Конев
Как известно, для суда над Берией было создано Специальное военное присутствие, которое почему-то возглавил маршал Конев. Возникает вопрос: почему выбор Хрущева и сподвижников пал именно на Конева, почему не тот же Жуков, Булганин или кто-то еще? Возможно, ситуация станет чуточку яснее, если вспомнить, что именно Конев спустя четыре года по воле Хрущева выступил против не просто старого боевого товарища, но и своего спасителя — Жукова. То есть во главе суда должен был стоять авторитетный военный (Лаврентий Павлович все же маршалом был!), но при этом непременно и сугубо верный делу партии ее член.
Нет воспоминаний участников процесса, как будто они давали подписку о неразглашении. Но при этом настойчиво демонстрируются воспоминания о расстреле Берии со всеми малоприятными подробностями.
Интересна еще одно подтасовка — для того чтобы обвинить Берию в расправе над конкурентами в ходе «ленинградского дела», нужно было привязать Лаврентия Павловича к Виктору Абакумову в 1948 году. Но, вернувшись в МВД и госбезопасность, Берия не вытащил из тюрьмы Абакумова и никуда его не назначил. При этом возражения «не успел» совершенно безосновательны — достаточно взглянуть на список руководства руководителей МВД и ГБ, которые были поменяны Берией, а после его ареста убраны заново.
Почему Лаврентий Павлович как министр внутренних дел не был обвинен в многочисленных жертвах на похоронах Сталина? Это же его прямая компетенция, его вина — плохая организация похорон вождя, приведшая к человеческим жертвам. Кстати, председателем комиссии по организации похорон Сталина был Хрущев. И скажем, Жуков считает спусковым крючком заговора страх Хрущева перед ответственностью за трагедию, происшедшую при похоронах Сталина.
А вот как излагал в воспоминаниях свою официальную версию сам Хрущев: «Как мы и условились, я предложил поставить на Пленуме вопрос об освобождении Берия (это делает Президиум ЦК) от всех постов, которые он занимал. Маленков все еще пребывал в растерянности и даже не поставил мое предложение на голосование, а нажал сразу секретную кнопку и вызвал таким способом военных. Первым вошел Жуков, за ним Москаленко и другие. Жуков был тогда заместителем министра обороны СССР. К Жукову у нас тогда существовало хорошее отношение… Почему мы привлекли военных? Высказывались такие соображения, что если мы решили задержать Берия, то не вызовет ли он чекистов, охрану, которая была подчинена ему, и не прикажет ли нас самих изолировать? Мы оказались бы бессильны, потому что в Кремле находилось большое количество вооруженных и подготовленных людей Берия… Вначале мы поручили арест Берия Москаленко с пятью генералами. Он с товарищами должны были иметь оружие, а их с оружием должен был провезти в Кремль Булганин. В то время военные, приходя в Кремль, сдавали оружие в комендатуре. Накануне заседания к группе Москаленко присоединились маршал Жуков и еще несколько человек. И в кабинет вошло человек 10 или более того. Маленков мягко так говорит, обращаясь к Жукову: «Предлагаю вам как Председатель Совета Министров СССР задержать Берия». Жуков скомандовал Берия: «Руки вверх!» Москаленко и другие обнажили оружие, считая, что Берия может пойти на какую-то провокацию. Берия рванулся к своему портфелю, который лежал на подоконнике, у него за спиной. Я схватил Берия за руку, чтобы он не мог воспользоваться оружием, если оно лежало в портфеле. Потом проверили: никакого оружия там не было, ни в портфеле, ни в карманах. Он просто сделал какое-то рефлексивное движение.
Берия взяли под стражу и поместили в здании Совета Министров, рядом с кабинетом Маленкова. И тут же решили, завтра или послезавтра, так скоро, как это будет возможно, созвать Пленум ЦК партии, где поставить вопрос о Берия. Одновременно освободить от занимаемой должности Генерального прокурора СССР, потому что он не вызывал у нас доверия, и мы сомневались, сможет ли он объективно провести следствие. Новым Генеральным прокурором утвердили Руденко и поручили провести следствие по делу Берия. Итак, Берия мы арестовали. А куда его девать? Министерству внутренних дел мы не могли доверить его охрану, потому что это было его ведомство, с его людьми.
Тогда его заместителями были Круглов и, кажется, Серов. Я мало знал Круглова, а Серова знал лучше и доверял ему. Считал, да и сейчас считаю, что Серов — честный человек. Если что-либо за ним и имелось, как и за всеми чекистами, то он стал тут жертвой той общей политики, которую проводил Сталин. Поэтому я предложил поручить охрану Берия именно Серову. Но другие товарищи высказались в том смысле, что нужно быть все-таки поосторожнее. Круглову мы все же не доверяли. И договорились, что лучше всего поручить это дело командующему войсками Московского округа противовоздушной обороны Москаленко. Москаленко взял Берия, поставил вокруг своих людей и перевез его к себе на командный пункт, в бомбоубежище. Я видел, что он делает это, как нужно. На этом заседание закончилось… Потом нам дали список, в котором имелись фамилии более чем 100 женщин. Их приводили к Берия его люди. А прием у него был для всех один: всех, кто попадал к нему в дом впервые, он угощал обедом и предлагал выпить за здоровье Сталина. В вино он подмешивал снотворное…»
Но к слову: Саркисов, начальник охраны Берии, был осужден всего на десять лет. Именно он занимался поставкой девочек. Если он виновен в таком соучастии, почему ему дали только десять лет? И почему ему не поставили в вину соучастие в шпионаже?
Кто нарушил договор?
Во многих изданиях говорится о том, что Берия весной 1953 года не рассчитал, не учел и т. д. Но почему-то раньше за ним в окружении Сталина (которое можно назвать воистину «волчьей стаей») таких промашек не водилось. Логичнее другое объяснение — кто-то (или несколько «кто-то») в решающий момент нарушил заключенные с ним договоренности. А после ареста (убийства?) одновременно с судебным процессом пошла и подчистка прежних дел и сведений о прежних союзах.
Поэтому произошли аресты и перестановки не только в органах госбезопасности, но и в юстиции — вчерашний первый зампред Совмина и чей-то союзник был превращен в почти абсолютное зло.
С кем же договаривался Лаврентий Берия? И кто прикрывал Хрущева и других планировавших свержение Берии, кто не принес ему записи их переговоров?
Неужели охранявшие Кремль и его святая святых — зал заседаний верхушки элиты — без звука пропустили группу военных? Как мог Булганин, занимавший пост министра обороны, пройти мимо постов госбезопасности? Тем более не один, и все с оружием…
Когда на самом деле в Москве появился Жуков, которого не было на похоронах Сталина, где были даже генералы, не только маршалы? Ведь согласно общепринятому мнению, Сталин вернул его в Москву еще в конце февраля 1953 года. Существуют устойчивые, различающиеся лишь деталями, версии, что Иосиф Виссарионович планировал глобальную перетряску кадров в высших эшелонах, а потому и призвал из ссылки маршала Победы, чья надежность и неспособность к интригам (при всех человеческих слабостях вроде регулярно повторявшегося фактического двоеженства или скандальной истории с трофеями) не вызывала у него сомнений.
Как уже упоминалось, по словам Серго Лаврентьевича, возвращению Жукова способствовал именно Берия: «В марте 1953 года, когда Георгия Константиновича назначили первым заместителем министра обороны, помню его разговор с моим отцом, что его обязательно надо сделать министром. Пока, сказал отец, не получилось и надо подождать немного. «Ты, Георгий, — говорил отец, — не переживай. Кроме тебя, в этой должности никого не вижу».
Кто и где весной 1953 года из советской элиты жил? У кого еще был особняк?.. Лаврентия Павловича, получается, и впрямь могли арестовать только в Кремле, а то был бы бой. И по свидетельству сына, действительно была перестрелка в доме Берии. Или на даче, по еще одной версии. Но сам Серго пишет о том, как примчался в особняк, где жили его родители и он сам с женой и детьми, — а его не пустили… «Когда мы переехали из Тбилиси в Москву, отец получил квартиру в правительственном доме, его называли еще Домом политкаторжанина. Жили там наркомы, крупные военные, некоторые члены ЦК. Как-то в нашу квартиру заглянул Сталин: «Нечего в муравейнике жить, переезжайте в Кремль!» Мама не захотела. «Ладно, — сказал Сталин, — как хотите. Тогда распоряжусь, пусть какой-то особняк подберут». И дачу мы сменили после его приезда. В районе села Ильинское, что по Рублевскому шоссе, был у нас небольшой домик из трех комнатушек. Сталин приехал, осмотрел и говорит: «Я в ссылке лучше жил». И нас переселили на дачу по соседству с Кагановичем, Орджоникидзе…»
На этой самой даче неподалеку от Петровского замка состоялся последний разговор отца и сына. Как утверждал Сергей Лаврентьевич, отец сказал ему, что намерен требовать санкции на арест Игнатьева, чей подчиненный Рюмин вел дело врачей.
«Заседание в Кремле почему-то отложили, и отец уехал домой. Обычно он обедал дома. Примерно в полдень в кабинете Бориса Львовича Ванникова, генерал-полковника, впоследствии трижды Героя Социалистического Труда, а тогда ближайшего помощника моего отца по атомным делам, раздался звонок. Я находился в кабинете Бориса Львовича — мы готовили доклад правительству о готовности к испытаниям.
Звонил летчик-испытатель Амет-Хан Султан, дважды Герой Советского Союза. С ним и с Сергеем Анохиным, тоже Героем Советского Союза, замечательным летчиком-испытателем, мы в те годы вместе работали и сошлись близко.
— Серго, — кричит, — у вас дома была перестрелка. Ты все понял? Тебе надо бежать, Серго! Мы поможем…»
По словам Берии-младшего, он сразу понял, что это заговор против отца. Само по себе удивительно, что именно эта версия первой пришла ему в голову, не покушение, не какие-то необъяснимые события, а именно и четко — заговор. Или все-таки тема борьбы за власть тогда постоянно витала в воздухе и, возможно, упоминалась в разговорах в доме Лаврентия Павловича? Серго утверждал, что он отказался от предложения бежать из страны на самолете, чтобы не повредить отцу, если тот арестован, а также потому, что не чувствовал за собой и отцом какой-либо вины. И тут же рассказал обо всем Ванникову, вместе с которым они и ринулись сразу же к особняку на Малой Никитской. «Когда мы подъехали, со стороны улицы ничего необычного не заметили, а вот во внутреннем дворе находились два бронетранспортера. Позднее мне приходилось слышать и о танках, стоявших якобы возле нашего дома, но сам я видел только два бронетранспортера и солдат. Сразу же бросились в глаза разбитые стекла в окнах отцовского кабинета. Значит, действительно стреляли… Внутренняя охрана нас не пропустила. Ванников потребовал объяснений, пытался проверить документы у военных, но я уже понял все. Отца дома не было. Арестован? Убит? Когда возвращался к машине, услышал от одного из охранников: «Серго, я видел, как на носилках вынесли кого-то, накрытого брезентом…» В кабинете Ванникова их встретил Курчатов. Позвонили Хрущеву. «Ванников сказал, что у него в кабинете находится сын Лаврентия Павловича и они с Курчатовым очень надеются, что ничего дурного с ним не случится. Хрущев тут же их успокоил. Пусть, мол, Серго едет к родным на дачу и не волнуется».
Сразу же на выходе Берию-младшего арестовали.
Генерал-майор Петр Бургасов, в прошлом главный государственный санитарный врач СССР, академик Российской академии медицинских наук и Академии медико-технических наук, оказался в числе тех, кто по крайней мере часть этого эпизода видел сам со стороны: «Днем 26 июня 1953 года я находился на рабочем месте в отделе. В 12.30 поднимался из буфета к себе на этаж, и вдруг по лестнице пулей мимо меня, мрачнее тучи проносятся министр боеприпасов СССР Борис Львович Ванников и сын Берии Серго — они меня даже чуть не сбили. Это было невероятно, чтобы Ванников не остановился и бежал по лестнице. Да и сын Берии никогда у нас днем не появлялся. Что-то случилось. Позже Ванников вернулся один, без Серго. Я был с Борисом Львовичем в хороших отношениях, мне хотелось узнать, что произошло, и я зашел к нему в кабинет. А он сидит, опустив голову на стол. Потом поднимает голову и говорит мне: «Нашего шефа, Лаврентия Павловича Берии, больше нет. Его сегодня расстреляли в собственной московской квартире. Я только что там был…» И рассказывает, что сыну Берии Серго позвонил один из военных, сообщил, что дом его отца окружен солдатами. Ванников и Серго срочно туда поехали. Возле дома Берии стояли военные машины, по территории ходили вооруженные автоматчики. К Ванникову подошел капитан и сказал, что пятнадцать минут назад из дома были вынесены носилки с мертвым телом, закрытым плащ-палаткой. Стекла в кабинете Берии разбиты автоматными очередями. Вот что мне рассказал Ванников».
Кто именно услышал реплику о вынесенном из дома мертвом теле, Серго или Ванников? Или оба сразу? Или каждый вцепился в первого подвернувшегося офицера или даже рядового, пытаясь выяснить, что все-таки происходит, и получили ту самую скудную информацию?
Бургасов, кстати, утверждал, что общепринятая версия о кремлевском аресте не имеет вообще никакого отношения к реальности: «В тот день, 26 июня 1953 года, не было, как писали позже, никаких пленумов и заседаний, где якобы арестовывался Берия. У Спасских ворот, при входе в Кремль, как и в корпусах, где располагались наши комнаты и кабинет Лаврентия Павловича, охрана не менялась. Стояли те же часовые, что и раньше, и мы их хорошо знали… Так вот, я хочу сказать, что 26 июня 1953 года никакого ареста Берии не было. Не было нескольких месяцев следствия и последующего расстрела. Лаврентия Берию убили в тот день без всякого суда и следствия».
И кстати, Серго вспоминал, как маршал Жуков сказал ему: «Все разговоры о моем участии в аресте Берия — чистейшей воды выдумка!»
Не слишком афишировался во все времена тот факт, что, по некоторым свидетельствам, среди группы генералов, арестовывавших Берию, был и Леонид Брежнев. По другой версии, Брежнев находился в это время в Днепропетровске. Почему же сформировался именно миф о Жукове — победителе Берии?
Почему Леонид Ильич, который по прошествии небольшого по историческим меркам времени по сходному, но уже бескровному сценарию спихнул с вершины своего предшественника Хрущева, не попытался присвоить себе эту роль — спасителя страны от кровавого сатрапа Лаврентия? Он, конечно, если и был в описанной ситуации (если она вообще имела место), то на вторых ролях, но кого и когда смущали подобные мелочи? Вписали же в те самые жуковские мемуары эпизод о том, как маршал Победы искал советов полковника Брежнева… И анекдоты, каскад которых пошел после этого по стране, не смутили ведь! И высадка десанта на Малой земле подавалась чуть ли не как главная операция всей Второй мировой войны.
Племянница Брежнева, дочь его брата Якова, вспоминала, как однажды дядюшка обмолвился: «Берия был настоящим грузином, который никогда не дал бы себя арестовать и пойти на расстрел как овца».
Есть версия, что Сталин собирался поставить во главе всего Григория Пономаренко — сделать его председателем Совета министров. Отказались подписать постановление Берия, Хрущев и Маленков. Пономаренко был отправлен первым секретарем в Казахстан, а вторым к нему — Брежнев, то ли в ссылку, то ли присматривать.
С полотенцем на лице
Утром 27 июня 1953 года на гауптвахту приехали оба заместителя Берия — С. Н. Круглов (МВД) и И. А. Серов (госбезопасность), потребовали пропустить их к (бывшему?) начальнику. Генерал Москаленко отказался. Неужели и впрямь Берию могли вот так легко освободить? А почему сразу на штурм не пошли?
Вообще, если вдуматься и проанализировать историю сталинской и постсталинской эпохи, то не было ни одного случая, когда бы арестованного «врага народа» тщательно скрывали. Да так, чтобы не осталось ни отпечатков пальцев и стандартной фотографии, чтобы факт смерти после казни не был подтвержден врачом. А вот про Берию — ничего. Нет ни одного достоверного факта, что после 26 июня 1953 года Берия был жив. Есть всевозможные постыдные подробности — вот недавний всесильный министр униженно просит, чтобы ему «индеечки» на обед принесли, вот он же совсем уж непотребно голосит: «Бабу мне надо!» Но это все рассказы, а доказательства где?
Был некий человек, которого выводили на допросы, завязав лицо полотенцем и надвинув черную шляпу пониже. В штабе МВО было приказано закрасить белой краской все окна на первом и втором этажах, «чтобы никто не видел, как водят Берию». Разумеется, любопытные офицеры штаба тихонько прокорябывали окошки в краске, дабы посмотреть на узника в железной маске… ну то есть в полотенце. Машинистка Е. А. Козлова вспоминала, что несколько раз видела его в коридоре и запомнила, что он всегда был в шляпе, горло замотано шарфом, а осенью и зимой 1953 года на нем было черное пальто.
Стремительные танки
А откуда вообще взялись те танки, которые вроде бы были одни из решающих факторов успешного ареста Лаврентия Павловича? Причем довольно странным, надо заметить, фактором. Ведь если речь шла о сохранении секретности, чтобы соратники Берии не пришли на помощь шефу, то внезапные военные учения (вроде как именно под этим предлогом Кантемировская танковая оказалась посреди столицы) в центре Москвы сохранению этой самой секретности как-то совсем не могли поспособствовать.
Танки в Москве в тот день и впрямь были, появились они примерно в 15 часов. По рассказам разных очевидцев, бронированные машины то ли скромно затаились на относительно близких к Кремлю улицах, то ли откровенно выехали на Красную площадь, взяв Кремль на прицел.
Так откуда они взялись, кто их вызвал? Приказ министра обороны Булганина поступил в Кантемировскую дивизию около двух часов дня: быть через 40 минут на Ленинских горах. С полным боекомплектом. Никаких заблаговременных предупреждений о внезапной тревоге не поступало, а потому, по некоторым свидетельствам, ограду вокруг склада боеприпасов пришлось ломать, чтобы успеть загрузиться и выполнить приказ.
Быть может, причиной экстренного вызова танков было то, что, узнав о гибели Берии, члены Президиума вовсе не проявили радостного единодушия и готовности разыграть последующий спектакль с якобы арестом и судом. Нашлись и те, кто начал возражать Хрущеву. Существует мнение, что таковыми были Маленков, Каганович и Молотов. Их-то и решили припугнуть демонстрацией военной силы.
Более того, накануне вечером Берия и Маленков долго и, судя по всему, дружелюбно беседовали. Об этом вспоминал водитель служебной машины министра внутренних дел. Берия даже подвез Маленкова на улицу Грановского, к дому, где тот жил, потом вышел из автомобиля, и оба советских руководителя еще продолжали о чем-то говорить. Затем Маленков поднялся к себе домой, а Берия уехал.
Михаил Гефтер в своей уже упоминавшейся книге так видел тогдашнюю ситуацию: «Берия был прямо опасен политбюро как тот, кто мог в любой момент покончить с любым из эпигонов лубянскими методами. Но опасен еще как человек неожиданный. Теперь они его боялись, как прежде Сталина, и особенно их вспугнула бериевская перестройка. Когда Берия под крылом Маленкова пошел ломать и менять всю систему.
В вину Берии поставили многое из того, что теперь числят в заслугах Хрущева. Тут и желание навести мосты к Югославии, и отказ от строительства социализма в ГДР, и поездка по союзным республикам, где отзывались русские вторые секретари, и заодно МВД очищалось от русских начальников с заменой «националами». Берии важно было всюду быстро нагромождать массу чего-то противосталинского. А Маленков, хотя и был орудием в его руках, смертельно боялся своей прежней роли и подписей на старых делах.
Вся политическая борьба пятидесятых велась только вокруг темпов и моделей десталинизации. Единственное, что можно было, спасая себя, противопоставить перестройке по Берии, была десталинизация по Хрущеву, — выпуск людей из ГУЛАГа. Это был неизбежный, необходимый ход, поскольку в других отношениях конкурент тебя легко опережал».
С бомбой в Кремль
В большинстве мемуаров говорится, что вскоре после того, как Берия был схвачен в Кремле, была произведена замена кремлевской охраны, но нигде не указано на кого. И кому могли доверять Хрущев и все остальные? В некоторых воспоминаниях, как уже упоминалось, говорится о перестрелке возле или внутри дома Берии. А кто стрелял? Понятно, что с одной стороны это были охранявшие особняк министра особисты — а кто был с другой стороны, если до ареста Берии ему подчинялось и МВД? У кого из выступивших против Берии был вооруженный отряд? И если Берия и впрямь готовил заговор, то откуда менявшие его людей на своих хрущевцы знали, кому можно верить, а кому нет?
Не говоря о том, что за время своего непосредственного отсутствия в органах госбезопасности Лаврентий Павлович частично утратил над ними контроль. И тогда уж действительно заговор мог распасться в самом вероятном случае его смерти на месте при аресте или сдачи после ареста заговорщиков хрущевцам. Но заговорщики из органов неминуемо были тертые калачи, не могущие не понимать, что с ними в любом случае расправятся.
Но если вдуматься — а зачем все-таки Берии надо было арестовывать всех членов Президиума в ложе Большого театра? Чтобы не гоняться по Москве за каждым в отдельности? Людей не хватит, организовать сложно? И это — глава карательного ведомства, хватавшего, согласно канонической версии, каждую ночь десятки тысяч невинных жертв, подлежащих стиранию в лагерную пыль?
Впору сказать: странно, что до сих пор нигде не упоминается версия, что Лаврентий Павлович пришел на тот злополучный для него Президиум с новой водородной бомбой в портфеле, но не успел нажать на кнопку. Конечно, могут возразить, размеры устройства и т. д., но все равно это не более фантастично, чем разгуливание по коридорам Кремля, в корпусе, где собралось высшее руководство страны, группы высших офицеров армии с оружием и последующий вынос ими Берии в ковре.
И самое смешное: версия о том, что Берия пытался захватить власть с помощью водородной бомбы, действительно существует. Якобы предполагалось привезти все элементы «сахаровской слойки» по шоссе Энтузиастов, потом по перекрытым ради этого улицам к Кремлю и прямо через Спасские ворота в Кремль. В специальной палатке у Царь-пушки надлежало совершить окончательную сборку бомбы, а потом уже заявить, что изделие — вот оно, в сердце страны, и в любой момент может быть взорвано.
Был-де и более публичный вариант — по тому же шоссе Энтузиастов в сторону Кремля едет грузовик с бомбой, а за ним машина с пультом управления. Все это почти торжественно и под охраной войск госбезопасности.
Некоторые из тех, кто эту чудесную историю пересказывает, ссылаются на президента Академии наук Анатолия Александрова, который рассказывал примерно следующее: «Вдруг в какой-то момент меня и многих других отправляют в то место, где изготовляется оружие. С таким заданием: мол, подходит срок сдачи — и что-то не ладится. Это было летом 1953 года… Мы приехали туда, стали разбираться… А над нами страшно «нависали» генералы, которых прислал Берия, — у нас было строгое задание работу эту моментально закончить и передать им первый образец оружия. И вдруг, в какой-то день, Курчатов звонит Берии, а его нет». И вот после ареста Берии Александрова вроде как осенило: «Берия хотел использовать эту подконтрольную ему бомбу для шантажа. И не только меня — у Курчатова тоже сложилось такое же впечатление, мы по этому поводу с ним говорили, прогуливаясь по садику…»
Версия выглядит весьма фантастично, хотя если мыслить в категориях фильмов о Джеймсе Бонде, то будет в самый раз. Берию потом обвиняли, кстати, в том, что он лично отдал распоряжение об изготовлении первого образца водородной бомбы. Об этом даже Маленков в своей обличительной речи говорил.
А вот Курчатов, когда от него требовали каких-нибудь показаний против Берии, ни о каких прогулках по садику с Александровым не вспоминал, зато сказал сурово: «Если бы не Берия, бомбы бы не было».
Первую водородную бомбу взорвали на Семипалатинском полигоне осенью того же 1953 года.
Серго Лаврентьевич рассказывал, что, по его мнению, Лаврентия Павловича в последние годы жизни Сталина от ареста и расстрела спало лишь то, что вождю очень была нужна эта самая водородная бомба. «Иосиф Виссарионович ведь решил третью мировую войну выиграть… Ждали лишь водородную бомбу, которой у американцев еще не было». А еще сын Берии утверждал, что по обрывкам разговоров отца и Курчатова сделал вывод, что они оба очень не хотели давать в руки Сталина такое страшное оружие…
В воспоминаниях Серго о работе над бомбой всплывает и одна из фамилий, применительно к которой прямо-таки напрашивается связь с событиями июня 1953 года и объяснение тогдашних нестыковок: «…когда отцу атомные дела поручили, он сказал, что не может вести их параллельно с МГБ — не под силу такое совмещение. Сталин постановил: «МГБ заберем, а НКВД оставим, потому что в эту систему входят металлургические и химические заводы, которые понадобятся для атомной промышленности. Покамест это на тебе будет, а все остальное на Круглова переложишь».
На Круглова? А кто такой Круглов, давайте вспомним? И какова могла быть его роль во всей этой таинственной истории?
Бойся, министр, замов своих!
В еженедельнике «Неделя» (1997. № 22) было опубликовано свидетельство А. Веденина, который учился в 1952–1953 годах под Москвой на курсах, где формировалось спецподразделение МВД: «…К нам стали поступать агентурные материалы на Берию и его ближайшее окружение. Это досье привозил человек Круглова, первого заместителя Берии, которого мы знали под именем Николая Коротко… Было разработано несколько сценариев ликвидации… 26 июня, примерно в 6 утра, нам сообщили, что операция будет проведена сегодня. Вначале предполагалось, что будет использован вариант «Автокатастрофа», но к 8 часам поступила команда на вариант «Особняк». К 10 часам на трех «Победах» мы подъехали к дому Берии на Качалова, 28. Группой руководил Коротко. Круглов позвонил Берии по ВЧ и договорился, что Коротко привезет секретные документы и будет с охраной из трех человек. На этот час нам уже было известно, что кроме самого Берии в особняке было четыре человека. Коротко и трое «сопровождающих» из нашей группы были беспрепятственно пропущены внутрь здания, остальные заняли оговоренные схемой операции позиции у фасада и во внутреннем дворе. Спустя две-три минуты раздалось несколько выстрелов — я слышал пять, может быть, шесть… Я находился рядом с окнами кабинета Берии, выходящими во двор. Две пули, пущенные изнутри кабинета, разбили стекла второго окна от угла здания. Через несколько минут Коротко вышел наружу и скомандовал — всех в дом. Убитых было трое: два охранника и сам Берия, у нас потерь не было, сказалась подготовка и неожиданность акции… Все документы из дома Берии увез Коротко, а мы вернулись на подмосковную базу. Какова дальнейшая судьба архива Берии, я не знаю, но предполагаю, что все, что произошло в дальнейшем с Кругловым, имеет связь с этими документами…»
А ведь действительно, в различных мемуарах и иных текстах так часто повторялись слова о всемогуществе министра МВД, что словосочетание «всесильный Берия» стало практически устойчивой идиомой и в таком качестве не раз использовалось даже в этой книге. Но теперь давайте попробуем вдуматься: а было ли оно, то самое всемогущество? Ведь не одним мановением руки Лаврентий Павлович совершал свои деяния, какими бы они ни были. Его приказы кто-то же должен был выполнять…
При этом он был хорошо известен своей жесткой требовательностью и рациональным подходом. И, вернувшись на Лубянку весной 1953 года, весьма энергично взялся за приведение МВД в эффективное рабочее состояние. Вот пример: на 15 мая 1953 года численность центрального аппарат МВД СССР составляла примерно 20 тысяч человек. Приказом Берии от 2 июня этот самый центральный аппарат был сокращен на 8704 человека. Причем речь идет не о простых оперативниках, а о сидевших на относительно теплых местах и бумажной работе товарищах. И вот их-то Лаврентий Павлович разогнал почти наполовину!..
«Чекисты со смешанным чувствами встретили возвращение Берии, — пишет Леонид Млечин в книге «КГБ. Председатели органов госбезопасности. Рассекреченные судьбы». — С 1945 года, когда он покинул Лубянку, прошло много времени, его людей осталось не так много. Кадровые перетряски и слияние двух министерств породили недовольство».
Не только бериевские «партнеры» по управлению СССР, но и его ближайшие сподвижники, заместители и приближенные, не говоря уж о «почищенных» и «отстроенных» сотрудниках Министерства внутренних дел, вовсе не горели желанием проводить реформы и тем более терять свои привилегии.
Тем более что бериевские «соратники», как и их потенциальные «клиенты» — в случае прихода Берии к почти неограниченной власти, — знали, что тот будет требовать реальной работы, а не отписок, фальсифицированной отчетности и пафосных речей в стиле газетных передовиц. Говоря современным языком, Берия был технократом или «эффективным менеджером». Он действовал с размахом, а многие высокопоставленные деятели думали, что после смерти Сталина наступит передышка и жить им станет действительно веселее — без бдительного ока вождя. Зачем же сажать себе на голову еще одного высшего контролера?
Сподвижники Лаврентия Павловича могли надеяться на то, что им удастся уцелеть и при Маленкове — Хрущеве. Ведь они же не участвовали ни в каком «заговоре Берии»! Ну а прежние репрессии? Да кто в них не участвовал из тогдашней советской элиты, партийной и руководства спецслужб?
Хотя у ближайших, реальных соратников без кавычек шансов не было. Они-то и составили пресловутую «банду Берии». Вполне возможно, что в оформлении списка «банды» участвовали как раз люди из формального окружения Берии. Ведь «бывшие бериевские» занимали в иерархии посты, уже нужные другим. Недаром, как пишет в своих мемуарах Хрущев, он и не собирался сначала давать указание об аресте Меркулова, но ему подсказали… И послебериевская чистка органов несравнима с той, какую начал проводить сам Берия, став хозяином Лубянки.
Изменилась обстановка — изменились и нужные власти люди…
После падения Берии 26 июня 1953 г. новым министром внутренних дел был назначен С. Н. Круглов — один из его заместителей.
8 февраля 1954 г. на заседании Президиума ЦК КПСС было принято решение о выделении оперативно-чекистских подразделений МВД в самостоятельное ведомство. Согласно этому решению, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 13 марта 1954 г. был создан КГБ при СМ СССР. Его председателем стал Серов, бывший с февраля 1947 по март 1954 года первым заместителем министра внутренних дел СССР. По ряду воспоминаний, именно ему в июне 1953 года было поручено арестовать личную охрану Берии.
Именно Хрущев и сделал Серова главой Лубянки. И свои разоблачения Хрущев начал после чистки архивов, проведенной Серовым.
Иван Серов — специалист по массовым арестам и выселению народов, неистощимый на выдумки. Так, при выселении калмыков, чтобы не заниматься охотой за ними в бескрайней степи, были созданы фиктивные пункты прививки людей и скота, люди пришли сами. Немецких ученых и инженеров пригласили на пышный банкет, похмельное пробуждение после которого застало их уже в вагонах спецэшелона, мчащегося в сторону советской границы…
Берия считал Серова своим — так же как Хрущев. Оба в нем разочаровались. Но Хрущеву на это понадобилось время, а пока, менее чем через год после падения Берии, в марте 1954 года, Хрущев награждает Серова за преданность — из первого зама министра внутренних дел Серов стал первым председателем Комитета государственной безопасности при Совете министров СССР. Он «зачищал» лубянские архивы от порочащих Никиту Сергеевича документов — втихомолку потом говорили об одиннадцати мешках. Но где документ об уничтоженных документах?
Один из наиболее близких соратников Н. С. Хрущева, Серов, «заслуженный» депортатор и обладатель специфического прозвища (С. Пестов: «…Иван Серов — плотный коротышка, махровый националист, жестокий человек по прозвищу «мясник»), выступил на XX съезде, поведав о нарушениях соцзаконности делегатам. Но далее у товарища Серова, видимо, случилось «головокружение от успехов», и он счел себя незаменимым. А его карьера уже пошла под уклон — в декабре 1958 года Серов стал начальником Главного разведывательного управления. Затем был арестован Пеньковский, и Серов с должности начальника ГРУ Генштаба в связи с «потерей бдительности» был снят, понижен в должности (с генерала армии до генерал-майора), лишен звания Героя Советского Союза и ордена Ленина. В апреле 1965 года исключен из КПСС и отправлен в отставку. Живший по-прежнему в тот самом Доме на набережной, занимавший должность председателя дачного кооператива в Архангельском, Серов, позабытый почти всеми, умер в 1990 году.
Другой первый заместитель министра МВД (объединенного тогда с госбезопасностью) — Сергей Круглов (в некоторых источниках утверждается, что его настоящая фамилия была Яковлев). С 1939 года Круглов — заместитель, с 1943 года — первый заместитель наркома Берии. В 1944–1945 годах Круглов (наряду с Серовым) под руководством Берии занимался массовыми депортациями населения, в том числе выселением чеченцев, ингушей, до наших дней дошли и соответствующие документы. Кроме этого, этот зам Берии занимался организацией «особых тюрем» для «провинившегося» советского партийного и хозяйственного актива и организовывал охрану Сталина и советской делегации на Крымской и Потсдамской конференциях. За это был награжден союзниками английским орденом Бани (как Г. К. Жуков, И. С. Конев и К. К. Рокоссовский) и американской медалью. 29 декабря 1945 года Круглов был назначен наркомом (а с 19 марта 1946 года, после преобразования Совета народных комиссаров в Совет министров, — министром) внутренних дел СССР вместо Берии, переведенного Сталиным на другую работу.
После «переназначения» Круглова министром внутренних дел в его личном подчинении оказались важнейшие министерские структуры: Главное управление милиции, Особое совещание, Секретариат МВД, Отдел спецзаданий, 4-й спецотдел («шарашки») и Группа контроля и особых поручений. 11 октября 1947 года Совет министров СССР принял постановление «О переселении немцев из Калининградской области РСФСР в советскую зону оккупации Германии», спустя три дня последовал соответствующий приказ министра Круглова. А курировал операцию его первый зам Иван Серов.
После смерти Сталина Берия, возглавивший объединенное МВД, назначил 11 марта 1953 года Круглова своим первым замом. Дальше начинаются версии — и в одной из них именно Круглов (считающийся человеком Берии, а в другой версии — протеже Маленкова), вместе с Иваном Серовым, тайно проинформировали Хрущева, что Берия направил «своим органам» на местах директиву о переходе на режим боевой готовности. Помимо этого, первые замы Берии якобы сообщили Хрущеву об оперативном плане Берии по захвату власти и выдали Никите Сергеевичу имена главных заговорщиков. О той самой бериевской директиве потом если упоминали, то вскользь — поскольку под вопросом достоверность самого факта ее существования. Кроме того, в ряде версий именно Круглов руководит организацией ареста Берии.
После ареста Берии Круглов сохранил должность министра внутренних дел, и несмотря на то, что для многих он был «подручным Берии», Круглов удалил из министерства и арестовал некоторых руководителей прежнего НКВД, отданных под суд как пособников Берии. Одновременно Круглов реформировал министерство, и именно ему приписывается инициатива создания Комитета государственной безопасности. Так, 4 февраля 1954 года глава МВД СССР подал в Президиум ЦК КПСС докладную записку, в которой говорилось: «Существующее организационное построение Министерства внутренних дел СССР и его органов громоздко и не в состоянии обеспечить должного уровня агентурно-оперативной работы в свете задач, поставленных перед советской разведкой Центральным Комитетом КПСС и Советским правительством. В целях создания необходимых условий для улучшения разведывательной и контрразведывательной работы считаем целесообразным выделить из Министерства внутренних дел СССР оперативно-чекистские управления и отделы и на их базе создать Комитет по делам государственной безопасности при Совете Министров СССР… Проведение предлагаемых организационных мероприятий предусматривается в пределах утвержденной на 1954 год сметы на содержание Министерства внутренних дел СССР. При организации Комитета по делам государственной безопасности при Совете Министров СССР предусматривается существующую штатную численность оперативных управлений и отделов как в центре, так и на местах сократить на 20 %, что составит 15 956 штатных единиц с годовой экономией государственных средств 346 млн рублей… Предусматривается также сокращение штатной численности органов МВД как центрального аппарата, так и периферийных на 20 %, что даст сокращение 8839 штатных единиц с годовой экономией 194 млн рублей. В целом сокращение аппаратов Комитета по делам государственной безопасности и МВД СССР даст экономию государственных средств в год в сумме 860 млн рублей». После этого состоялось заседание Президиума ЦК КПСС. В протоколе заседания (Президиума ЦК КПСС № 50, 1954 г.) были следующие строки:
«Об образовании Комитета государственной безопасности при Совете Министров СССР
1. Принять в принципе проект постановления ЦК о выделении из МВД СССР органов государственной безопасности и об образовании Комитета государственной безопасности при Совете Министров СССР.
2. Утвердить министром внутренних дел СССР т. Круглова С. Н.
3. Утвердить председателем Комитета государственной безопасности при Совете Министров СССР т. Серова И. А. и первым заместителем председателя Комитета т. Лунева К. Ф.».
13 марта 1954 года был образован КГБ, возглавленный Иваном Серовым. Но вскоре карьера самого Круглова не задалась. В январе 1956 года (за несколько дней до открытия того самого XX съезда партии) Круглов был снят с поста министра (как протеже Маленкова или «выкормыш Берии»?) и назначается на третьезначимую должность заместителя министра строительства электростанций СССР.
По словам сына Н. С. Хрущева (Хрущев С. Никита Хрущев. Реформатор), Круглова Хрущев заменил «на своего старого знакомого, в недавнем прошлом заместителя председателя Моссовета, Николая Павловича Дудорова». Но и заместителем министра Круглов пробыл недолго — через полтора с небольшим года, в августе 1957 года, он был с очередным понижением назначен заместителем председателя совнархоза Кировского экономического административного района. В июле 1958 года Круглова уволили на пенсию по инвалидности, затем в следующем году он по приказу сверху был лишен своей генеральской пенсии и затем — выселен из элитной квартиры. Завершающий удар был нанесен 6 января 1960 года — отставного генерала Круглова исключили из КПСС за «причастность к политическим репрессиям».
Семидесятилетний Круглов умер 6 июля 1977 года, попав под поезд возле платформы Правда Ярославского направления Московской железной дороги.
Как утверждает сын Лаврентия Павловича (Берия С. Л. Мой отец — Лаврентий Берия), «по поводу его смерти бытуют две версии. По утверждению Роя Медведева, бывший министр внутренних дел застрелился, не дожидаясь окончания расследования преступлений, совершенных частями НКВД при депортации жителей Чечено-Ингушетии в 1944 году.
Якобы тогда был уничтожен один из аулов, жители которого отказались подчиниться приказу о выселении. Ответственность за действия военнослужащих НКВД была возложена на С. Н. Круглова. По другой, официальной версии, генерал-полковник был сбит поездом.
По мнению серьезных историков, так и было на самом деле. Рой Медведев утверждает, что проводилось расследование в тот год, когда погиб С. Н. Круглов. Это в конце семидесятых? Никакого следствия, разумеется, не было, и никто бывшего министра спустя три десятка лет после забытой, а точнее, вычеркнутой из официальной истории трагедии привлекать к ответственности не собирался. Вспомните: один из соучастников преступления, Михаил Андреевич Суслов, благополучно доживал свой век на кремлевском Олимпе. Что уж говорить об ответственности какого-то забытого всеми инвалида-отставника. Скорее всего, Рой Медведев, как и в большинстве случаев, просто-напросто погрешил против истины. Кстати, факт расстрела жителей аула, в котором якобы участвовали подчиненные Круглова, до сих пор не подтвердился…»
Изредка всплывает версия о загадочном убийстве Круглова (толкнули его под электричку и т. д.) — поскольку он слишком много знал. Или о мести тайных «верных бериевцев», наконец-то отомстивших за своего шефа предавшему его заместителю…
Но не устарели ли тайны лета 1953 года спустя двадцать четыре года?
Оба былых бериевских заместителя, Серов и Круглов, оказались на обочине, потеряв властный статус, — им просто не нашлось места среди новой советской элиты.
Глава 10. Посмертное бытие в фильмах, книгах, легендах и анекдотахСокровища и архив Берии
Много споров вызывает архив Берии, который в полном объеме так не смогли найти после его ареста, в отличие от дамских чулок, нижних юбок и лифчиков, а также загадочных «предметов мужчины-развратника». Существует версия, что в течение почти полугода следствия продолжались поиски этого архива и попытки торга с Лаврентием Павловичем. Что-то на что-то…
Вопрос — а что могло быть в архиве? Компромат на тогдашнюю советскую элиту? В партийном архиве и других документах, связанных со Сталиным и дошедших до наших дней, есть достаточно фактов, чтобы обвинить большинство крупных и мелких вождей как минимум в соучастии в репрессиях (подписи на расстрельных списках, да еще с комментариями). Какой бы материал Лаврентий Павлович ни имел в загашнике, опубликовать его в СССР было можно только в нескольких десятках экземпляров самиздата, оперативно пресекаемого, или на Западе. И тут мы вспоминаем те самые дневники Берии. Но любая публикация на Западе была бы очень мало известна в СССР и легко объясняема происками империалистов, недобитых фашистов и ЦРУ.
«Рыцарь» темных времен
Есть те, кто оправдывает Лаврентия Павловича, говоря, что по-иному в то время нельзя было не только выжить, но и сделать что нужно для страны. Берия был слишком крупным винтиком в механизме и при любой пертурбации (переключении режимов) мог вызвать сомнения в том, на нужном ли месте он находится.
В отличие от многих сталинских сподвижников он не был чистым партфункционером, который курировал либо отрасль, либо территорию, — не был потому, что был успешным организатором и хозяйственником. Если многие сталинские «вельможи» предпочитали управлять директивным путем, то Берия предпочитал вникать в суть дела.
А в чем была сила и слабость Берии? В клановости. В то «смутное» время он предпочитал, чтобы под рукой были свои люди. Систему клановости в советской элите породил не он, но в случае с Берией на нее наложились кавказский менталитет и традиции. И какую роль при этом сыграла госбезопасность? Мог ли Берия действительно стать вождем? Об этом можно только строить предположения. Но вряд ли спецслужбист в нем перевесил бы хозяйственника. Лаврентий Павлович, несмотря на возникший вокруг него уже после смерти ореол демонизма, хорошо умел считать, причем в реальности, а не в планах.
Интересный факт: как оказалось после его смерти, у Берии не было друзей. Конечно, Серго Берия в вышедшей через десятки лет книге рассказывает о том, что к «лубянскому маршалу» захаживал и маршал Победы, который почему-то сам в своих мемуарах этот факт обходит стороной. «Когда-то Георгий Константинович сказал мне: «Не верь ничему. Ты знаешь, какими друзьями мы были с твоим отцом. Все, что мне приписывают, не имеет ко мне ни малейшего отношения». Отцу приписывают интриги против Жукова, Жукову — арест моего отца… Все это продолжается уже сорок лет. Дописались уже до того, что отец в совершенстве владел приемами джиу-джитсу, и это обстоятельство вызвало серьезные опасения у людей, якобы участвовавших в аресте отца. Лишь Жуков, пишут, уверенно произнес: «Ничего, справлюсь…» Уж очень хотелось Хрущеву и всей партийной верхушке украсить ложь именем знаменитого полководца… В моей памяти Георгий Константинович остался близким другом отца и просто замечательным человеком».
Так кому же из них верить?
«Кто ж тебя просил быть лучшим учеником, скотина эдакая!»
У множества советских (и постсоветских) людей сложилось впечатление, что эпоха Сталина закончилась не через несколько часов после его смерти, а в момент ареста Лаврентия Палыча Берии — верного сталинского сатрапа, готовившего переворот ради личной власти и реинкарнации сталинских порядков. А затем уже началась хрущевская оттепель. Но на самом деле это очередной миф.
Если бы Лаврентий Павлович родился на двадцать лет раньше и проявил бы свои таланты в Гражданскую войну — попал бы он тогда в злодеи или герои? А ведь надо учитывать, что большая часть жертв, абсолютное большинство которых — это те самые переселенные народы, приходятся на период Великой Отечественной войны.
Хотя сталинское прошлое страны и впрямь оказалось отчеркнутым не на XX съезде, когда Хрущев произнес свою знаменитую речь о культе личности, а раньше — 24 июля 1953 года в момент ареста Берии. Был завершен не только передел власти, но и подведен итог почти 30-летнему сталинскому периоду. И все грехи, репрессии, неудачи были взвалены сначала на Берию, а уже потом и на самого Сталина. Но при этом была сформирована и представлена народу готовая связка: деспот-владыка Сталин и палач-исполнитель Берия. Реабилитации тот и другой не подлежали. И тут был оперативно использован маршал Победы, вовремя зачитавший слова о сталинских ошибках в первые месяцы войны и бериевских репрессиях.
Формировались дело о «банде Берии» и прочие сопутствующие дела. Тем самым оставшиеся в то время у власти «осиротевшие» соратники вождя народов оказались почти ни при чем. Хотя и Хрущев, и прочие в свое время исправно подписывали те самые карательные списки.
Создается впечатление, что историю с Берией и все сопутствующие ей неувязки десятилетия спустя вытащили на свет разведчики и особисты, а не партийные и хозяйственные деятели.
Можно сказать, что после декабря 1953 года был сформирован не только подбор «нужных» материалов (в более позднее время «оформленных» как мемуары), но и некий список табу, в дальнейшем исключенных из упоминания. Произошел очередной эпизод в схватке за власть, и проигравшая сторона должна была быть удалена, уничтожена, стерта с лица земли…
«Тов. Хрущеву
[п.п.] А. Микоян
29. XI.53 г.
Разослать членам
Президиума ЦК КПСС
[п.п.] Н. Хрущев
3/XII.53 г.
Копия с копии
Уважаемый Анастас Иванович!
Все эти годы адрес ЦК для меня был недоступен. Сейчас, в итоге 16 лет заключения, я решил обратиться в ЦК с приложенным при сем письмом.
Поскольку в этом письме я ссылаюсь в одной части на Вас, я считаю неудобным направлять его помимо Вас.
Анастас Иванович! Прошу Вас не отказать в любезности и передать это письмо лично секретарю ЦК Н. С. Хрущеву
А. Снегов
№ АМ-2585-С
Верно:
[п.п.] Костарева
Разослано:
т. Маленкову Г. М.
т. Молотову В. М.
т. Ворошилову К. Е.
т. Булганину Н. А.
т. Кагановичу Л. К.
т. Микояну А. И.
т. Сабурову М. З.
т. Первухину М. Г.
Копия с копии
Секретарю ЦК КПСС
Н. С. Хрущеву
от бывшего члена партии с
апреля 1917 г. по день ареста Снегова
Алексея Владимировича.
Сейчас, когда убран проходимец, при котором правдивая информация доходила в ЦК с трудом, я считаю своим долгом обратиться к Вам с этим письмом.
Четыре года (несмотря на оправдание судом) я провел в тюрьме «под следствием» и 12 лет в лагерях — 16 лет (!). Я испытал на себе его вражескую деятельность.
Многое, что мне достоверно известно, честный большевик не может без содрогания даже вспоминать.
Я считал бы себя переродившимся обывателем, для которого безразличны судьбы партии и страны, если бы продолжал молчание (по принципу «как бы чего не вышло») и не помог бы Вам до конца разоблачить всю чудовищную многолетнюю враждебную деятельность Берия.
I
Берия систематически и сознательно истреблял честных партийных и советских людей. Я подчеркиваю это обвинение со всей ответственностью за свои слова. Самый злейший враг социализма извне и мечтать не мог о нанесении такого вреда Советскому Союзу. Фабрикуя множество провокационных дел (им же выдуманных) против честных людей из самых различных слоев населения и отраслей хозяйства, культуры и науки, он обманывал нагло ЦК, искусственно раздувая до фантастических размеров недовольства в стране, набивая тюрьмы и лагеря советскими людьми, партийными и беспартийными, многие из которых рождены, любовно и старательно выращены революцией и партией и кровно связаны с ними.
Я хочу крикнуть Вам во весь голос: бессовестная ложь и клевета зарвавшихся авантюристов, будто в стране победившего социализма так много недовольных, а тем более врагов!
Я могу назвать Вам по фамилиям многих людей, оставшихся верными партии и советской власти даже после испытаний, пройденных ими, потому что они сумели отделить «школку» (так в тексте. — Ред.) Берия и его чудовищную машину от партии и советского правительства.
Правда, усилия молодчиков Берия озлобили часть людей и сделали их врагами; это больше относится к тем, кто отождествлял аппарат Берия с партией и правительством.
Весь свой, лично преданный ему, аппарат Берия вероломно поставил над партией и правительством, попирая элементарные законы и интересы партии и советской власти во имя авантюрных планов. В этом духе он воспитывал свой аппарат. А честные партийные работники, посланные ЦК в аппарат МВД после снятия Ежова, не поддавшиеся его «воспитанию», под разными предлогами выживались из аппарата.
Берия чудовищно злоупотреблял фактической бесконтрольностью. Прокуратура никакой действенной контрольной роли не играла, поскольку ее работники понимали, что они в первую очередь могут стать объектами фабрикуемых дел. Мне приходилось наблюдать ряд деятелей прокурорского надзора; они обычно торопливо, формально выполняли свои функции, вопросительно поглядывая на двери — выпустят ли их?
А суды часто играли роль пособников в штамповке заранее заготовленных приговоров по дутым делам и даже свои судебные заседания порой проводили тут же, в кабинетах МВД или тюремных следственных помещениях.
А т[ак] н[азываемое] ОСО, выносившее приговоры заочно, Берия просто превратил в карманный инструмент для своих авантюр.
Вы ужаснетесь, когда я Вам расскажу, против кого из руководителей партии и правительства насильно добивались компрометирующих показаний. Скажу прямо — исключения единичны.
Злоупотребляя правом информировать ЦК о положении в стране, Берия подсовывал фальсифицированные дела, запугивал Вас размерами недовольств, возвеличивая свои заслуги в спасении советской власти и Вашей личной жизни, руководителей, фабрикуя в массовом масштабе выдуманных им самим мнимых террористов.
II
Несколько фактов, характеризующих нравы и мораль бандитской шайки Берия.
1. Через 16 месяцев после моего ареста, когда второй раз суд отверг обвинения против меня и вернул дело на переследствие (на большее суд не решался), я обратился к одному из руководящих работников НКВД с вопросом: «Зачем вы настаиваете на своей ошибке и держите меня, зная, что я ни в чем не виноват». При этом я ссылался на высказывание Ленина, что всякая ошибка перерастает в опасность, когда на ней настаивают. На все мои доводы я получил ответ: «Вас нельзя выпустить потому, что вы прошли по всем нашим отчетам как враг. Выпуская вас, мы уроним авторитет НКВД и должны арестовать кого-нибудь из своих работников. НКВД не может ошибаться».
2. После того как в 1939 году меня оправдал 3-й суд, А. И. Микоян, знавший меня по прежней многолетней работе, принял меня и сообщил, что он и А. А. Жданов долго не давали санкции на мой арест. Я в свою очередь рассказал ему о ряде его работников, арестованных без всякой вины, с которыми я встречался в тюрьме. А. И. Микоян сказал мне, что ЦК осудил перегибы Ежова, а Берия должен все распутать. Коснувшись в разговоре факта самоубийства нач[альника] Ленинградского управления НКВД Литвина, член П[олит]Б[юро] А. И. Микоян заявил мне: «Хоть один честный человек в этой банде нашелся». Через 3 дня после этого разговора я был схвачен в коридоре КПК, а в камере я узнал, что лично Берия в недостойной форме вымогал у арестованного заведующего сельхозотделом Ростовского обкома показания о Литвине как давнишнем контрреволюционере.
Вот как с первых дней Берия работал «согласованно» с Политбюро ЦК!
3. К концу 3-го года моего заключения в тюрьме, когда уж 4-й раз суд (Московский военный трибунал) из-за недоказанности снова вернул мое дело на переследствие, в тот же вечер после суда, 7.V.1940 г., «правая рука» Берия — Кобулов в грубейшей и цинично откровенной форме мне заявил, что хотя я и невиновен, но по соображениям престижа НКВД я буду ликвидирован. Он мне заявил: «Нет у тебя террора — будет! Нет измены Родине — будет!» После чего меня вновь отправили в Лефортовскую тюрьму для реализации этой угрозы.
4. Если мне представится возможность с Вами лично поговорить, я Вам расскажу, что сделали с бывшим секретарем Коммунистического райкома г. Москвы, арестованным накануне XVIII съезда партии, когда он «осмелился» обратиться к Вам, как члену Президиума съезда, с заявлением.
5. До последнего времени все ухищрения аппарата Берия были направлены на то, чтобы не допускать до ЦК информации об истинном положении вещей; в адрес ЦК заявления не принимались, отказывали в отправке заявлений в адрес XIX съезда. Лишь недавно разъясняли, что на имя Председателя Президиума Верховного Совета К. Е. Ворошилова будут приниматься заявления только о помиловании (и то один раз в год), что означает признание фальшивых обвинений.
6. Во время Отечественной войны многие попавшие в лагеря честные коммунисты и беспартийные не хотели отсиживаться в тылу, когда решалась судьба Советского Союза, и писали заявления о призыве в армию. Я также отправил такое заявление, но эти заявления не доходили по адресу. В то же время охотно брали в армию уголовников-рецидивистов, многие из которых вскоре возвращались в лагерь «с добычей» после грабежа на первой узловой станции.
7. Характерно, что во внутрилагерной жизни Берия опирался на гитлеровских выучеников, подлинных матерых врагов и уголовников-рецидивистов, этим вдвойне отягощая положение честных советских людей, испытавших на себе нарочитые измывательства матерых врагов.
8. Уверен, что Берия скрывал от ЦК наличие в лагерях большой группы людей с устойчивыми партийно-советскими взглядами, чтобы не поставить под сомнение сфабрикованные дутые дела.
III
Разве в интересах партии такие факты, когда случайные высказывания рядовых советских людей раздувались в контрреволюцию и этих людей отправляли в стан врагов?
Приведу ряд фактов:
а) рядовой малограмотный рабочий в трамвае рассказывает о трудностях приобретения галош, а молодчики Берия раздувают такой невинный разговор в троцкизм и отправляют этого рабочего в лагерь на 10 лет;
б) молодая советская учительница готовит школу к октябрьским праздникам и, выбирая для украшения зала портреты посвежее, говорит ученице: «Вот этот повесьте, а этот отставьте к стене». Такой ничего не значащий факт оформляется как террор. Ошеломленная такой фальсификацией учительница сошла с ума и не смогла даже подписать жалобы на 10-летний приговор суда.
Я не стану загружать это письмо отдельными фактами. Если сочтете возможным меня выслушать, я передам весь конкретный материал с фамилиями, датами, содержанием «дел» и проч.
Приведенными фактами я лишь хотел показать, как эти беспринципные отщепенцы во имя ложного авторитета аппарата НКВД искусственно множили врагов, раздувая свои мнимые заслуги, а фактически стреляли по своим.
Думаю, что, арестовывая честных советских людей и этим поражая множество советских семейств, молодчики Берия отнюдь не содействовали морально-политическому единству народа. К тому же этим они создавали себе новое «поле деятельности», обвиняя членов семейств арестованных в недовольстве и разговорах об арестах невиновных. Фальшь помножали фальшью.
Естественно, что при такой загрузке аппарата советской разведки фальшивыми и дутыми делами против честных людей страдала основная работа по разоблачению подлинных врагов и шпионов, нанося двойной вред советской власти.
Аппарат МВД Берия развращал и разлагал фабрикацией дутых дел. Ведь это значительно легче, чем разоблачать настоящего врага.
Понятно, что многого уже нельзя исправить и в этой части мое сообщение имеет для Вас преимущественно историческое значение. Но многие коммунисты и честные советские специалисты различных областей еще живы и не переродились. Вера в партию и преданность идеям Ленина достаточно глубоки, и аппарату Берия не удалось переделать этих людей в соответствии со своими преступными намерениями.
Я рад сообщить Вам и уверен, что Вам приятно будет узнать, что есть еще много ценнейшего человеческого материала, который можно смело вернуть к полезной созидательной работе в многомиллионном трудовом муравейнике строителей коммунизма на пользу партии и назло подлинным врагам внешним и внутренним.
Конечно, требуются тщательная проверка и отбор, но не на основании фальшивых материалов бериевской машины, а используя опыт и наблюдения честных коммунистов здесь, внизу, испытавших на себе всю ее тяжесть.
Значительная часть лагерников, глубоко верящих в партию и советскую власть, с ликованием встретила решение ЦК о Берии, законно считая, что в результате устранения этого гнилья руководство страны узнает подлинное положение вещей, вернет многих в советское общество, что внесет радость во многие семьи, что будет содействовать еще большему сплочению народа вокруг партии и советского правительства.
Бояться таких решительных мер по реабилитации невиновных нет никакого основания. Это значительно менее опасно, чем упрямо настаивать на совершенном, и менее рискованно, чем выпускать закоренелых уголовников-рецидивистов, которые тут же стали терроризировать трудящихся города и деревни.
Разве возвращение к научной работе академика Здродовского П. Ф. (с которым я работал в лагерях) или недавняя реабилитация врачей-«отравителей» не подняли авторитета нашей партии и перед всем миром продемонстрировали силу советского строя, смело разоблачающего авантюристов и столь же решительно исправляющего результаты их многолетней вражеской деятельности.
V
Я обращаюсь в ЦК не с личными просьбами, через несколько месяцев заканчивается мой срок и у меня уж нет личного вопроса.
16 лет я провел в заключении, хотя я не совершил никакого преступления. С юных лет, еще до Октябрьской революции, я вступил в Ленинскую партию и на протяжении больше 20 лет честно и беззаветно боролся за идеи Ленина и политику ЦК. Мое отношение к правым и троцкистам проверено в огне борьбы за осуществление генеральной линии партии на передовых позициях (Красная гвардия 1918 г., гетманское подполье, немецкая военно-полевая тюрьма (1918 г.), фронт против Деникина, коллективизация и т. д.). Ни прямо, ни косвенно я никогда не примыкал ни к каким антипартийным группировкам, а всегда с ними боролся.
4 года аппарат Берия держал меня «под следствием», чтобы как-нибудь (вопреки решениям 5 судов) протащить мне обвинительный приговор по подложным материалам следствия, это ему удалось только после вероломного нападения гитлеровских банд. Приговор я получил только после шестого «разбора» в течение 3 минут.
13. VII.1941 г. Интересно, что за 4 года «следствия» аппарат НКВД менял организацию, к которой я будто бы примыкал; следователи цинично «репетировали» со мной перед каждым судом: «Ваша организация будет называться «правой», позже «троцкистской», а еще позже переделали в правотроцкистскую (видимо, в соответствии с «планами» и конъюнктурой). Ведь они прекрасно знали, что я ни в какой не состоял.
Несмотря на все пережитое мною, у меня нет ни тени недовольства партией, потому что все свои злоключения я расценивал как вражеский произвол кучки карьеристов, которым чужды интересы партии и революции.
Все это время я жил глубокой верой в партию, и эта вера уберегла меня от перерождения. Я не растворился в окружавшей меня среде и по-прежнему живу интересами партии. Только вера в партию и преданность идеям Ленина двигают мной сейчас, да я обращаюсь по этим вопросам в ЦК, по поводу которых я ни с кем не делился и никуда не обращался.
Разумеется, Вы многого не знаете, об этом позаботился Берия. Я прошу только выслушать меня. Я сообщу Вам много фактического материала, который поможет Вам до конца искоренить плоды деятельности Берия и предупредить возможность таких явлений в будущем.
Я хочу хоть этим извлечь пользу для партии из своего личного несчастья.
Мой адрес: Инта, Минлаг МВД, пос. Абезь.
А. Снегов».
В этот список, безусловно, входит описание взаимоотношений Лаврентия с коллегами по руководству страной. Все исключения из этого умолчания — негативны. Или имеют подтекст корысти или иной отрицательной черты Берии, причем сам факт может быть положительным, но подается он, как правило, с упоминанием как минимум расчетливости Берии (что заметно на примере мемуаров Микояна о деятельности Берии в годы войны). Получается, что Берия вымаран из подобной разновидности истории.
Не суть важно, была ли это работа официальной цензуры или самоцензуры, но трудно себе представить, что в течение пятнадцати лет своего нахождения на политическом олимпе Лаврентий Павлович помимо основной деятельности занимался только тем, что гадил коллегам, да так, что у них не нашлось о нем ни одного доброго слова. Причем, судя по воспоминаниям сына, с некоторыми Берия имел как минимум неплохие товарищеские отношения.
Реабилитация Берии
В ней, как известно, его наследникам было отказано. Но можно ли при этом де-факто считать реабилитацией появление в печатном виде «дневников Берии» на русском языке? Скорее — наоборот. Содержащийся в них пафос, свойственный официальному выражению советской элиты того времени, сейчас выглядит неубедительно. И так называемое недоумение сторонников реабилитации Берии — почему же прорабы перестройки не реабилитировали Берию, как многих других (того же Бухарина и прочих), получает вполне закономерный ответ. Мало того что репрессии и переселения народов (хоть и по воле Сталина) возложены на него целиком и полностью, но вдобавок Берия стоит особняком и не укладывается ни в одну реабилитационную линейку. Ведь реабилитировали не только и не столько персон, но представителей группировки, партии (даже мифической — тех же трудовиков), то есть тех, кто в прошлом потерпел поражение и был уничтожен в борьбе с так называемой генеральной линией. Вслед за исчезновением, «растворением» генеральной линии могли быть реабилитированы ее так называемые противники, ранее выбранные самой генеральной линией (вождем).
И если реабилитировать Берию, объявив его «предшественником перестройки», то тогда неминуемо надо упоминать ряд его сторонников, которые вместе с ним должны были строить то самое светлое будущее. При этом сохранялась сталинская логика — один в поле не воин. Если шла расправа над одним, то, значит, он был или чьим-то шпионом, или членом банды. Принцип групповщины соблюдался. При этом должность, тем более прежняя, никакой роли не играла, судили человека как функцию организации.
«15 июля 1953 года № 32/ссов
Протокол допроса
1953 года, июля 14 дня, генеральный прокурор СССР Руденко допросил обвиняемого Берия Лаврентия Павловича.
Допрос начат в 22 ч. 50 мин.
ВОПРОС: Объясните, почему у вас в служебном кабинете в Кремле оказалось большое количество женского заграничного белья. Кто его вам доставил?
ОТВЕТ: Там хранилось не только женское белье, но и материал для мужского костюма и вещи для ребенка. Доставлял мне эти вещи один или два раза Кобулов из Германии за плату. Хранил я женские вещи с целью преподнесения подарков ко дню рождения. Дарил я только Дроздовым, жене и сестре.
ВОПРОС: Теперь перейдем к иным обстоятельствам, характеризующим ваше моральное падение. Скажите, до проведения кредитной реформы в 1947 году вы были о ней осведомлены?
ОТВЕТ: Знал.
ВОПРОС: Вы признаете, что, использовав в преступных корыстных целях эту свою осведомленность, дали задание Людвигову поместить в сберкассу ваши деньги в сумме 40 тыс. рублей, чтобы избежать переоценки?
ОТВЕТ: Раз Людвигов говорит, наверно, дал.
ВОПРОС: Вам оглашается показание Людвигова по этому вопросу: «13 декабря 1947 г. я по указанию Берия сдал в сберкассу его деньги в сумме примерно 40 тыс. рублей (точнее: после реформы денег осталось 30 тыс. рублей). Эти деньги я положил на сберкнижку на свое имя, о чем доложил Берия…» Признаете это?
ОТВЕТ: Раз Людвигов говорит, что я дал указание, — я это не отрицаю, но положил он деньги на свое имя или на мое имя, — я не знаю.
ВОПРОС: Считаете ли вы эти ваши действия преступными?
ОТВЕТ: Безусловно».
Вот теперь вопрос — а кто же тогда мог быть реабилитирован вместе с Лаврентием Павловичем? Потому что если Берия все это сам замыслил и хотел сам исполнить, то это получается признание культа не пришедшей к власти личности. А реабилитировать вместе с ним его так называемую банду высокопоставленных руководителей спецслужб как помощников предтечи перестройки — этого бы в разгар той самой перестройки не поняли.
В большинстве версий даже о Берии-реформаторе рассказывается, что Хрущев был простачком, волюнтаристом, необразованным самодуром. Сталин-де терпел его за то, что этот простяга-работяга Мыкита его веселил и гопак плясал. А ведь есть фото еще 1920-х годов, где Никита Сергеевич — во фраке, фрачной рубашке с крахмальной манишкой и запонками, да еще и с бабочкой. И все это сидит на нем отнюдь не криво-косо, как бывает, если человек облачился в парадную одежду в первый раз. Трудно себе представить, что вождь и руководитель спецслужб страны этих фото не видели, и выводов не сделали, и не оценили того, как Никита «переоделся» в мнимого простачка.
Через несколько лет после распада СССР завершилось формирование состава альтернативных советских героев, то есть тех, кто были в советское время героями (или почти героями), занимали солидные посты, стояли на Мавзолее или шли во главе колонн по Красной площади. А потом сгинули в мясорубке репрессий. Помимо Троцкого, Бухарина, Тухачевского с Якиром и прочих персонажей помельче туда и был включен Лаврентий Берия. Всех членов этого списка отличает одно — если бы их не арестовали, то история пошла бы по другому (наверное, более изящному и эффективному) пути. Поскольку реальная советская история (та, которую в той или иной форме доводят до масс) полна несовершенств — множество жертв, периоды массового обнищания и т. д., то в каждом из альтернативных вариантов, связанных с одним из членов списка, этого могло и не быть. И поэтому те проценты процентов, кому сия история не нравится, могут утверждать, что при Лаврентии Павловиче не было бы Берлинской стены, событий в Венгрии 1956 года, ввода войск в Афганистан в 1979 году (хотя к тому моменту Берии исполнилось бы 80 лет)…
Всегда можно надергать цитат и аргументов, которые отчасти справедливы, и подтвердят правильность возможного. Но дело здесь не столько в любви и уважении к проигравшим лидерам, сколько в том, что на них де-факто возлагается мифическая надежда на другое несбывшееся светлое будущее.
Но официальной версии, ставшей для недовольных ею мифом, невозможно противопоставить только одну глобальную антиверсию: злодей Хрущев убил гения Берию, возможно, даже лично. Поэтому к этому мифу примыкает родственный — о том, что труженик и мудрец Лаврентий Павлович Берия спокойно дожил свой век за пределами СССР (по версии «Князя мира сего» — на советской земле). Отсюда и мифы о двойниках, и многое другое. Но парадокс в том, что большинство этих мифов не соответствует уровню зампреда Совета министров страны. Даже председатель Совмина Рыков вошел в историю только с водкой «рыковкой», а легенд о нем не слагали.
Эти мифы характеризуют Берию как пусть и проигравшего, но несомненного соперника в борьбе за самую что ни на есть верховную власть. Это потенциал вождя, а не второго лица. Получается удивительное сочетание — признанный судом шпион иностранной державы и претендент на высшую власть.
Некоторые мифы о Берии, как это ни странно, не похожи на мифы о Сталине или любом другом советском вожде. Они идейно совпадают с мифами о Гитлере, причем в некоторых случаях — словно созданы под копирку, в том числе миф о так называемом бегстве в Латинскую Америку.
Легенды о бункерах и подземельях, сокровищах Берии (будь то драгоценности или архив), его двойниках, и загадке смерти, и даже о женщинах — просто несколько в ином ключе, — все они совпадают именно с фюрером. А не, скажем, с германским коллегой Берии — Гиммлером. Или с создателем ЧК — Дзержинским…
Кто вы, Лаврентий Павлович?
Негодяй, ползучий гад и убийца семьи.
Светлана Аллилуева о Л. БерииЗа всеми этими мифами разглядеть сколь-нибудь реального человека очень трудно. Того самого, который на досуге играл в футбол в амплуа полузащитника или в волейбол с дачными соседями. Любил рыбалку, а также — пострелять из пистолета в тире. Замкнутый трудоголик, находивший отдушину в постройке дачи по собственному проекту. И ведь эта история с дачей и неосуществленной мечтой стать архитектором опять отсылает нас к мифологическому «родству» Берии с неким несостоявшимся художником. И кстати, специалисты — инженеры и строители — потом не раз упоминали, что хорошо известные сталинские дома было бы справедливым называть «бериевскими». Именно Лаврентий Павлович курировал строительство знаменитых московских высоток, включая и Главное здание МГУ. Но и в постройку обычных сталинок, преобразивших города СССР, он вникал до деталей, вплоть до планировки и отделки. И даже лично проектировал некоторые здания. «В общении Берия был человеком вежливым, деловым, без вельможного барства, — вспоминал проектировщик высотки у Красных Ворот В. Абрамов. — Но был очень пунктуален и требователен в выполнении решений. Не можешь что-либо выполнить в срок — доложи, скажи, чем требуется помочь…»
Судоплатов характеризовал его так: «Берия часто поощрял в интересах дела свободу действий крупных хозяйственников в решении сложных вопросов. Мне кажется, что он взял эти качества у Сталина — жесткий контроль, исключительно высокая требовательность и вместе с тем умение создать атмосферу уверенности у руководителя, что в случае успешного выполнения поставленной задачи поддержка ему обеспечена».
«Мне кажется, выпивать Берия не любил, — вспоминал Молотов, — хотя приходилось часто. Маленков тоже не любил. Вот Ворошилов — да. Ворошилов всегда угощал перцовкой».
Нами Микоян, невестка Анастаса Микояна, вспоминала, что Берия очень увлекался фотографией. А еще «обладал каким-то неясным магнетизмом. Его взгляд был пронзительным».
Серго Лаврентьевич, конечно, рассказывал об отце более подробно: «Очень любил и понимал музыку. Мама часто покупала пластинки с записями классической музыки и вместе с отцом с удовольствием их слушала. А вот поэзию, насколько помню, отец не читал. Он любил историческую литературу, постоянно интересовался работами экономистов. Это ему было ближе. Не курил. Коньяк, водку ненавидел. Когда садились за стол, бутылка вина, правда, стояла. Отец пил только хорошее грузинское вино и только в умеренных, как принято говорить, дозах. Пьяным я его никогда не видел».
Жена Серго — внучка Горького Марфа Пешкова — рассказывала, что Берия всегда был безупречно выбрит и аккуратно одет. А еще он очень любил своих внучек, гулял с ними, играл, приносил малышкам подарки.
Штатный гравер НКВД Громушкин, специалист по изготовлению документов для разведки, вспоминал, что Берия, знакомясь с аппаратом ГУГБ НКВД СССР в 1939 г., мог спросить простую сотрудницу: «Почему такая худая? Болеешь, что ли?» И сразу приказать начальнику ГУГБ Меркулову: «Отправь ее в санаторий. Пусть отдохнет».
А вот психолог Карина Сарсенова считает, что душевное здоровье Лаврентия Павловича было сильно подорвано тяготами, выпавшими на его долю в детстве и юности: «Унижения, перенесенные в детстве, исходящие от других людей или из условий жизни (в случае с Берией это была крайняя нищета), закладываются в бессознательных слоях психики устойчивым убеждением в собственной ничтожности. Презрение к себе явно противоречит возможности выжить. И чтобы остаться на плаву, защищающаяся от себя самой личность усваивает единственно доступный ей стиль жизненного поведения — хождение по головам других людей. И чем больше психической энергии у такого человека, тем он харизматичнее (позитивная или негативная ее доминанта не столь уж важна), и тем больше человеческих умов подомнет под свое мировоззрение. Без сомнений, Лаврентий Берия страдал параноидальным расстройством личности. Но — в ранние годы своей жизни. В то же время, когда страна испытала на себе всю мощь его личности, легкое недомогание приняло форму тяжелого заболевания, настоящей паранойи. Садизм, присущий всякому параноику, в масштабах личности Берии достиг невиданного клинического апогея. Способы достижения и удержания власти, единственного способа параноика избежать столкновения со своим истинным «я», такие как создание дистанции между собой и жертвой и манипулирование ее сознанием, с доступом к рычагам государственного управления превратились в инструментарий уничтожения целой страны. Явная нелогичность поведения Берии, вроде бы служащего интересам государства, проявлялась в яростности его разрушения. Под государством подразумевалась горстка лиц, параноидально противопоставляющая себя народу. Идеальный манипулятор, Берия подчинял себе столь же болезненную волю Сталина, направляя ее в нужное ему русло. Возможно более сильный, чем Сталин, он не боялся навлекать на себя гнев людей, предпочитающих видеть в главе государства заботливого отца, но никак не тирана. Становясь тенью Сталина, Берия максимально легко достигал своей главной цели — гиперкомпенсации чувства собственной никчемности и невероятного страха смерти. Без лишних усилий, без ложных оправданий, сохраняя свою силу, он наращивал и укреплял масштабы личной власти. Ненависть к себе он успешно проецировал на народ. Личность, без сомнения, одиозная, Берия является зеркалом, отражающим в крайне гротескной, а оттого слишком заметной форме все аспекты вытесненного «я» современного человека. Он притягивает и отталкивает одновременно. Отрицательная харизма личности Берии, при осознанном подходе, может принести неожиданно не разрушительные, но созидательные плоды: помочь понять внутренние конфликты в своей душе. И что особенно важно в наше смутное время, понять — без доверия к самому себе, без знания себя мы все обречены погрязнуть во мраке тотального подозрения и ненависти к ближнему…»
Корни мифа и тень тени
Когда распространился слух об убийстве Берии? Причем в первую очередь среди сотрудников госбезопасности, на которую тот якобы мог рассчитывать. И почему столько вопросов вызывает исполнение приговора? Возникла целая легенда из исполнения приговора — зачем ее создавать, приведен приговор в исполнение, и все. О расстреле многих видных большевиков существуют сведения (неизвестно, насколько достоверные) буквально в одну фразу. В случае с Берией наоборот — полноценные рассказы исполнителей, отличающиеся только деталями. Зачем было поручать исполнение приговора генералам, а не штатным расстрельщикам?
Если следовать официальной версии расстрела, то прошло почти полгода с момента падения Берии. Все его люди были заменены. Почему тогда нельзя было расстрелять обычным путем? Опять же тем самым дополняя легенду об «узнике в железной маске». И заодно породив очередные версии о двойниках. Кажется, было сделано все (ну, во всяком случае, многое), чтобы в народной памяти остались элементы легенды. Явление вооруженных генералов, вывоз ковра, спешно покрашенная гауптвахта, расстрел генералом, ставшим после маршалом. Тело в крематорий, прах по ветру. Ну прямо как с Лжедмитрием I, только без пушки. И это все делали «нормальные» высшие советские партийные, государственные и военные функционеры? Во время Большого террора наркомов, комкоров, маршалов, любимцев партии арестовывали и казнили безо всяких излишних затей, заботливо и деловито стирая о них память. А тут — арестовывал маршал Победы, вывозил военный министр, да еще в некоторых местах говорится, что партийный секретарь Никита Сергеевич Хрущев лично пристрелил. Это получается процедура какого-то экзорцизма, изгнания демона в человеческом облике, которого мог поразить только как минимум будущий маршал, а то и глава страны. Почему-то не говорится о серебряных пулях с серпом и молотом…
Или — любимый сюжет конспирологии — борьба двух тайных орденов за власть, в которой руководители одного ордена должны непременно лично удавить вождя противников.
Почему до сих пор нет такой же впечатляющей истории о расстреле Виктора Абакумова? Осудили, расстреляли, даже гауптвахту не красили…
И масштаб этой легенды только разрастается. В результате мы имеем историю о заговоре, отважных борцах с ним, аресте злодея и суде над ним, напоминающую историческую пьесу. Только в ней возможно, что легендарный маршал Победы и замминистра обороны приезжает лично давать указания о покраске гауптвахты. А генеральный прокурор лично допрашивает шпиона. Причем большинство обвинений так в конце концов и не было доказано.
Лаврентий Павлович не был ни верным ленинцем, ни верным учеником Иосифа Виссарионовича. Нельзя сказать ни что он был слепым исполнителем его воли, ни послушным орудием в руках вождя-диктатора. В отличие от многих именно подручных Сталина Берия мыслил логически, был не только тактиком, но и стратегом государственной структуры и был способен меняться (мутировать) вместе с ней. Пройдя этапы высшей партийной, чекистской, хозяйственной и государственной карьеры, Берия воочию увидел изнанку связывающего их между собой механизма, их плюсы и минусы. В силу этого он осознавал необходимость проведения реформ, но проблема была в том, что те, на кого он мог опираться, по большей части относились к категории, как мы сейчас называем, силовиков.
Неверно сравнивать его с доном Рэбой из повести Стругацких «Трудно быть богом», хотя есть мнение, что авторы откровенно в этом образе на него намекали. Но вряд ли верно и сравнение с доном Руматой. Конечно, сложившийся миф о Берии ближе к дону Рэбе, но зато у него не было финала в духе дона Руматы — где он прошел, было видно…
Берия превратился в миф, ограниченный двумя плоскостями — палач/развратник/изувер, с одной стороны, а с другой — эффективный менеджер/праотец перестройки. Берия стал первым наглядным советским мифом о переменах, вырвавшимся из СССР после Второй мировой войны и поневоле обретшим на Западе новую жизнь — всевозможные «романтические» истории и дневники. Не поэтому ли дневники Берии появились на Западе раньше, чем они возникли в России?
Любая великая или кажущаяся великой эпоха рождает легенды о своих мудрецах и рыцарях. Так помимо облика великого мудрого Сталина — отца народов не мог не появиться и последний рыцарь Сталина — он же Лаврентий Берия. Героическое время, сменившееся на первый взгляд временем заурядным, не могло не романтизировать даже кровавые фигуры. В результате чего мы получаем не только псевдоромантику революционных будней начала XX века, но и некое идеализирование наполненных жертвами 1930-х годов, равно как и явно неоднозначного периода после окончания Великой Отечественной войны.
Специалист широкого профиля — такие люди нужны в эпоху перетряхивания общества. При этом рано или поздно возникает лозунг «Мы за ценой не постоим». А вот когда бурное время заканчивается и новое общество сформировано, то многие начинают оглядываться вокруг. И слишком многих не находят рядом. Родильная горячка нового строя проходит, и возникает вопрос: а не слишком ли большая цена? Но на этом этапе в жертвах винят пока еще не прежнего вождя, а его сатрапов, ответственных за ту или иную бойню.
Ежов, сгинувший еще до Великой Отечественной войны, был уже многими забыт и волею Сталина вычеркнут из истории. Значит, должен был найтись тот, кто ответит за все.
Берия пытался реконструировать систему, в которую врос, и система, реагируя на это, его отторгла. Большинство из его клана не понимало затеянной им игры. А те, кто понимал, находились в недружелюбном лагере и вовсе не хотели, чтобы во главе этой модернизации был он. Проще было перехватить инициативу, по крайней мере в области идеологии, что и было предпринято Хрущевым и его союзниками. Ситуация повторилась через два года, когда понадобилось вмешательство армии и спецслужб, чтобы утихомирить «выступавших во власти» сталинистов.
Почему Берия хотел провести модернизацию страны? Быть может, потому, что он отвечал за разработку нового оружия и понимал, что без модернизации, без проведения реформ СССР будет отставать. Кто знает, может быть, следом за бериевской амнистией прошла бы бериевская оттепель и бериевская перестройка? Но для этого Лаврентию Павловичу были бы нужны совсем другие люди, а не те, кто оказался арестованным после его свержения.
Почему, кстати, не сравнивают Берию с Троцким? Лаврентий, который в начале своей карьеры столкнулся с Троцким, увидел в нем обреченность. В 1924 году он сделал выбор и в дальнейшем через шестнадцать лет организовал убийство Троцкого. Но в течение этих лет Берия не раз мог убедиться в преимуществах госаппарата, в том числе и репрессивного, над идеями, лозунгами, митинговой горячкой.
Женитьба Берии
С этим чисто личным событием в жизни Берии связаны различные легенды, большинство из которых возникло уже после смерти Лаврентия Павловича, обвиненного на процессе 1953 года не только в шпионаже, но и в моральном разложении, злоупотреблении властью.
Нина Теймуразовна Гегечкори родилась в 1905 году (на шесть лет моложе Берии) в грузинской деревне Гегечкори. По воспоминаниям сына Серго (Берия С. Мой отец — Лаврентий Берия. М.: Современник, 1994): «Мама родилась в 1905 году в Марвили. Ее отец — Теймураз Гегечкори — дворянского происхождения, мать — Дарико Чиковани — княжеского. До женитьбы оба они уже состояли в браке. У бабушки от покойного мужа Шавдия, тоже дворянина, было трое детей: две дочери и сын. Жену и двух детей дедушки за две недели забрал тиф. Теймураз был намного старше Дарико, и моя мать — их единственная дочь. Родители отдали ее в мартвильское четырехклассное училище. Потом она продолжила учебу в кутаисской гимназии. В 1917 году дед Теймураз, оказывается, возглавил какое-то антицарское выступление. Почти семидесятилетний старик скончался от пули стражника. После этого мама переехала из Кутаиси в Тбилиси и окончила там гимназию Святой Нино… Юную сиротку в столице опекал известный большевик Саша Гегечкори…
Саша Гегечкори — мой родной дядя, а Евгений Гегечкори, член меньшевистского правительства, маме приходился двоюродным дядей. Кстати, мой отец познакомился с мамой в кутаисской тюрьме, где он сидел в одной камере с Сашей. Мама носила туда передачи дяде. Когда в Грузии установилась советская власть, отец продолжал работать в Баку, поэтому он специально приехал в Тбилиси, чтобы у Саши попросить руку племянницы. Саша отказал: девочка, мол, несовершеннолетняя. А мама решила, что можно выйти замуж и без благословения старших, поэтому похищение отцом своей возлюбленной — это лишь красивая легенда…»
В 1921 году Берию, как имевшего техническое образование (пусть и неоконченное), руководство даже собирались командировать в Бельгию для изучения технологии нефтедобычи. С этим обстоятельством и связана (по крайней мере, внешне) история его женитьбы, которая была рассказана вдовой Лаврентия Павловича, Ниной Теймуразовной Гегечкори, через несколько лет после его казни одному из грузинских изданий, а позже — опубликована и в России: «Я родилась в семье бедняка. Особенно трудно стало матери после смерти отца… Росла я в семье родственника — Александра Гегечкори, который взял меня к себе, чтобы помочь моей маме. Жили мы тогда в Кутаиси, где я училась в начальной женской школе. За участие в революционной деятельности Саша часто сидел в тюрьме, и его жена Вера ходила встречаться с ним. Я была еще маленькая, мне все было интересно, и я всегда бегала с Верой в тюрьму на эти свидания. Между прочим, тогда с заключенными обращались хорошо (это свидетельство противоречит утверждению самого Берии в автобиографии 23-го года, будто в Кутаисской тюрьме были невыносимые условия). Мой будущий муж сидел в одной камере с Сашей. Я не обратила на него внимания, а он меня, оказывается, запомнил.
После установления Советской власти в Грузии Сашу, активного участника революции, перевели в Тбилиси, избрали председателем Тбилисского ревкома. Я переехала вместе с ними. К тому времени я была уже взрослой женщиной, отношения с матерью[38] у меня не сложились.
Помню, у меня была единственная пара хороших туфель, но Вера не разрешала мне их надевать каждый день, чтобы они подольше носились. Так что в школу я ходила в старых обносках, старалась не ходить по людным улицам — так было стыдно своей бедной одежды…
В первые дни установления Советской власти в Грузии студенты организовали демонстрацию протеста против новой власти. Участвовала в этой демонстрации и я. Студентов разогнали водой из пожарного брандспойта, попало и мне — вымокла с головы до ног. Мокрая, я прибежала домой, а жена Саши Вера спрашивает: «Что случилось?» Я рассказала, как дело было. Вера схватила ремень и хорошенько меня отлупила, приговаривая: «Ты живешь в семье Саши Гегечкори, а участвуешь в демонстрациях против него?»
Однажды по дороге в школу меня встретил Лаврентий. После установления Советской власти в Грузии он часто ходил к Саше, и я его уже неплохо знала. Он начал приставать ко мне с разговором и сказал: «Хочешь не хочешь, но мы обязательно должны встретиться и поговорить».
Я согласилась, и позже мы встретились в тбилисском парке Недзаладеви. В том районе жили моя сестра и зять, и я хорошо знала парк.
Сели мы на скамеечку. На Лаврентии было черное пальто и студенческая фуражка. Он сказал, что уже давно наблюдает за мной и что я ему очень нравлюсь. А потом сказал, что любит меня и хочет, чтобы я вышла за него замуж.
Тогда мне было шестнадцать с половиной лет. Лаврентию же исполнилось двадцать два года.
Он объяснил, что новая власть посылает его в Бельгию изучать опыт переработки нефти. Однако было выдвинуто единственное требование — Лаврентий должен жениться.
Я подумала и согласилась — чем жить в чужом доме, пусть даже с родственниками, лучше выйти замуж, создать собственную семью. Так, никому ничего не сказав, я вышла замуж за Лаврентия. И сразу же поползли слухи, будто Лаврентий похитил меня. Нет, ничего подобного не было. Я вышла за него по собственному желанию».
Казалось бы, обычная житейская история. Но за власть приходится платить, в том числе тем, что лишился права на неприкосновенность личной жизни, зато в любой момент можешь оказаться персонажем черных мифов и небылиц.
Лаврентий Павлович Берия не был бескорыстным рыцарем Революции, в сияющих доспехах побеждающим ее злобных врагов. Но и вряд ли описание Николая Зеньковича (Зенькович Н. Маршалы и генсеки. Смоленск: Русич, 1997) можно считать абсолютно достоверным: «Находясь в конце 20-х годов в Абхазии, Берия жил в роскошном специальном поезде, в котором он приехал в Сухуми. Поезд стоял на запасных путях, на некотором расстоянии от здания станции, и состоял из трех пульмановских вагонов: спальни, салон-вагона с баром и вагона-ресторана. В тот вечер, когда Берия собирался отправиться в Тбилиси, около станции к нему подошла девушка лет шестнадцати, среднего роста, с черными глазами и сдобной комплекции.
Девушка приехала из родной мингрельской деревни, соседствующей с селом Мерхеули, откуда родом был сам Берия. Она попросила его заступиться за ее арестованного брата. Берия заметил красоту девушки. Якобы желая получить сведения о брате, он пригласил ее в поезд, но не в салон-вагон и не в ресторан.
В спальном купе Лаврентий приказал девушке раздеться. Когда она, испуганная, хотела убежать, Берия запер дверь. Затем он ударил ее по лицу, скрутил руки за спиной, навалился на нее всем телом. Девушка была изнасилована.
Берия продержал ее всю ночь. На следующее утро он приказал ординарцу принести завтрак на двоих. Перед тем как уехать по делам, Лаврентий снова запер свою жертву. Берия был покорен свежестью и очарованием этой девушки, он также понял, что она именно тот тип, который полностью соответствует его чувственности. Она была молода и невинна, но выглядела созревшей. Она была скромна, изящна, но ни в коем случае не худа. У нее были маленькие груди, большие глаза, излучавшие добрый свет, и маленький чувственный рот.
Было бы глупо с его стороны отказаться от такого создания природы. Берия провел еще несколько дней в Сухуми, проверяя выполнение пятилетнего плана 1928–1933 годов в деле строительства местных дорог и шоссе, нового жилья, больниц и школ. Все это время он держал свою пленницу запертой в поезде. Так маленькая Нина стала его женой».
Из протоколов допроса Берии
«ВОПРОС: Вы признаете, что опустились морально до того, что сожительствовали с женщинами, осужденными за изменническую антисоветскую деятельность?
ОТВЕТ: Не исключено, но я категорически отрицаю то обстоятельство, что в период связи с ними я знал об их антисоветской изменнической деятельности.
ВОПРОС: Вы сифилисом болели?
ОТВЕТ: Я болел сифилисом в период войны, кажется в 1943 году, и прошел курс лечения.
ВОПРОС: Вам оглашается показание Саркисова: «Год или полтора тому назад жена Берия в разговоре мне сказала, что в результате связей Берия с проститутками он болел сифилисом». Правильно это?
ОТВЕТ: Я этого не отрицаю. Саркисов сам знает, что я лечился от сифилиса.
ВОПРОС: До сих пор шла речь о ваших многочисленных нечистоплотных связях. Теперь дайте правдивый ответ. Насиловали ли вы женщин?
ОТВЕТ: Нет, я никого никогда не насиловал».
И в данном случае легенды о Сталине и Берии пересекаются по уровню и личного злодейства — в 1919 году, в разгар Гражданской войны, сорокалетний Сталин женился на шестнадцатилетней Надежде Аллилуевой. Но тоже существуют слухи, что его женитьбе предшествовало изнасилование им Надежды…
Правда, у жены Берии был другой «серьезный недостаток» в отношении чистоты революционной биографии — она была племянницей Ноя Жордания, министра иностранных дел меньшевистского правительства Грузии, который уехал за границу после быстрого разгрома Красной армией частей грузинской армии. В воспоминаниях ветерана советской внешней разведки Павла Анатольевича Судоплатова (Судоплатов П. Спецоперации. Лубянка и Кремль 1930–1950 годы. М.: Олма-пресс, 1997) рассказывается о том, что в 1952 году тогдашний министр государственной безопасности СССР Семен Денисович Игнатьев «приказал мне выехать в Тбилиси. Я должен был оценить возможности местной грузинской разведслужбы и помочь им подготовить похищение лидеров грузинских меньшевиков в Париже, родственников жены Берии, Нины Гегечкори». Но операция не состоялась — и не только из-за сложности подготовки. 11 января 1953 года Ноя Жордания скончался в Париже.
Берию в 1921 году отправили на работу в ЧК, где он, как известно (несмотря на компрометирующего родственника жены), сделал карьеру. А дальше, по словам Нины Теймуразовны Берии-Гегечкори, все было как в обычной советской образцовой семье: «Один год мы жили в Баку, а потом вернулись в Тбилиси. В 1924 году родился наш первенец — Серго. В 1926 году я закончила агрономический факультет Тбилисского университета и начала работать в Тбилисском сельскохозяйственном институте научным сотрудником. А за границу нам поехать так и не удалось. Сначала командировку Лаврентия отложили, потом появились какие-то проблемы, да и Лаврентий с головой ушел в свои государственные дела. А потом уже никто нас за границу не посылал». И дальнейшем и жена Лаврентия Павловича, и его сын Серго отзывались о муже и отце, уже осужденном и казненном, неизменно хорошо. По-своему любили или уважали?
Уже после ареста Нина Теймуразовна написала Маленкову письмо, в котором были такие слова: «…Если Лаврентий Павлович в чем-либо непоправимо ошибся и нанес ущерб Советскому государству… прошу вас — разрешить мне разделить его судьбу, какова бы она ни была. Я ему предана, верю ему как коммунисту, несмотря на всякие мелкие шероховатости в нашей супружеской жизни — я люблю его. Я никогда не поверю в его сознательное злонамерие в отношении партии, не поверю его измене ленинско-сталинским идеалам и принципам. Следовательно, я не заслуживаю никакой пощады!..»
Из показаний С. А. Гоглидзе
«У меня сложилось мнение о том, что Берия — человек деспотического характера, властолюбивый, не терпящий никаких критических замечаний в свой адрес. Он создавал вокруг себя ореол непогрешимости. Играл роль вождя грузинского народа. Приближал к себе подхалимов, угодников и даже сомнительных людей. К числу таких лиц, в частности, относится заместитель начальника пограничных войск Закавказского округа Широков, которого он возил с собой в командировки, с тем чтобы Широков развлекал его анекдотами и фокусами. Во взаимоотношениях с советскими и партийными работниками Берия был дерзок. На собраниях и совещаниях он мог назвать дураком, глупым и т. п. В быту в этот период Берия был также распущен, имел многочисленные интимные связи с женщинами. В частности, он поддерживал интимные отношения со своим личным секретарем Вардо Максимелашвили…
О низком моральном уровне Берия свидетельствовали многочисленные его связи с женщинами (Максимелашвили, Тоидзе, Белабелецкая и другие). Несоветское отношение Берия к человеку выражалось в том, что он беспардонно ругал окружающих, издевательски относился к работникам, расточительно относился к государственным средствам…
Все эти факты внушали мне личную антипатию к Берия…»
Одна из историй о похождениях Берии гласит, что в 1948 году, во время похорон Жданова, на процессию с балкона смотрела некая красавица в халате. Вдруг раздался телефонный звонок, мужской голос попросил ее никуда не уходить из дома, поскольку к ней придет товарищ Берия. Он, правда, вскоре появился и получил от удивленной женщины все, за чем пришел. Одеваясь, она заметила: «Ну как же можно, товарищ Берия! Вы же только что похоронили товарища Жданова!» — «После таких церемоний всегда тянет на что-то живое!» — ответствовал «лубянский маршал».
27 ноября 1954 года было принято постановление Президиума ЦК КПСС об административной высылке вдовы и сына Лаврентия Берия — Нины и Сергея Берия. При обсуждении постановления был затронут и такой вопрос: «…жена и сын Берия просили выдать им паспорта на фамилию Гегечкори (девичья фамилия жены Берия), мотивируя тем, что «с фамилиями Берия нас население растерзает». Предполагалось, что Серго будет трудиться по своей инженерной специальности, то есть продолжать разработку различной ракетной техники. Он проработал в Свердловске в «почтовом ящике» около десяти лет, после чего смог переехать в Киев, где стал работать в НПО «Квант». Был научным руководителем и главный конструктором НИИ «Комета».
Берия борется за чужую нравственность
С деятельностью Берии на посту высокопоставленного сотрудника ГПУ и народного комиссара внутренних дел Грузинской ССР связана романтическая грузинская история, увековеченная в служебных донесениях. 27 октября 1930 года Берия доложил руководству Закавказской Федерации о похищении и растрате: «Председатель Пахуланского колхоза (Цаленджихский район) Леонтий Гогохия около двух месяцев тому назад был арестован по обвинению во вполне доказанном похищении комсомолки Козуа с целью принудить ее ко вступлению с ним в брак. Кроме того, Гогохия имеет за собой ряд затрат, причем только по линии Цекавшири он растратил 13 000–14 000 рублей. После ареста Гогохия произошел ряд фактов, свидетельствующих о том, что он пользуется со стороны некоторых ответственных товарищей совершенно незаслуженной поддержкой, которая уже привела к освобождению Гогохия на поруки, а в дальнейшем может избавить его от ответственности за все содеянное.
Когда работник Зугдидского отделения Грузинского ГПУ нашел похищенную комсомолку Козуа, вместе с похитителем Гогохия, доставил в отделение, туда прибыл секретарь укома т. Жвания и в присутствии начальника отделения т. Закария, стал уговаривать Козуа: «Что особенного случилось, Гогохия тебя любит, и ты бы вышла замуж за него…»
Т. Жвания говорил комсомолке, что на нее «падет ответственность за гибель Пахуланского колхоза, который неминуемо развалится». Козуа возражала: «Я не только не люблю Гогохия, но даже не уважаю его. Я знала его только как председателя колхоза и, в качестве единственной комсомолки, выполняла всю ложившуюся на меня общественную работу». Параллельно с этим Козуа рассказала, что Гогохия приставал к ней с объяснениями в любви, с письмами и т. д…» Заодно Берия обвинял Гогохия, отправленного под конвоем в родной колхоз «для выяснения некоторых вопросов», в ведении агитации в пользу «автономной Мингрелии» и настаивает на принятии мер, позволяющих следствию по делу Гогохия продолжить свою беспристрастную деятельность. Помимо прочего, Лаврентий Павлович, в данном случае выступающий борцом не только за народные деньги, но и девическую честь, указывает и на тот факт, что жалобы похищенной девушки-комсомолки Козуа на посягательства Гогохия оказались бесполезными.
Спустя несколько лет по Москве поползет слушок о том, как в автомобиль одного из руководителей СССР заталкивали понравившихся ему девушек. Так что история со спасением Берией красавицы комсомолки от злодея — мелкого функционера стала выглядеть неактуальной…
Теперь в моде были страшные слухи о том, как Берия из своего особняка высматривал студенток и школьниц, которых потом в зависимости от настроения обаятельно очаровывал и щедро одаривал или жестоко насиловал, а потом убивал…
Разрешение на женитьбу дал Брежнев
Лаврентию Павловичу Берии приписывается не только любовная ненасытность, но и обилие незаконнорожденных детей. Среди них упоминается и Марта — дочь Берии от красавицы студентки Ляли Гальпериной, родившаяся в 1940 году. Судя по дошедшим до нас немногочисленным воспоминаниям, Марта была любимицей Лаврентия Павловича, который и познакомил ее со своим законным сыном Серго, заявив тому: «Помни, что у тебя есть сестренка, помогай, если вдруг придется. Только давай договоримся — маме об этом говорить не будем. Хорошо?» Но если Серго Берия был после низложения отца арестован и лишен степеней кандидата и доктора физико-математических наук, звания лауреата Сталинской премии и воинского звания инженер-полковник, то юную красавицу Марту не тронули. Через несколько лет среди поклонников повзрослевшей и похорошевшей Марты оказался сын В. В. Гришина, первого секретаря Московского горкома партии. Молодой человек решил, несмотря на сопротивление благоразумного отца, на Марте жениться. Как утверждает Николай Рубин (Рубин Н. Лаврентий Берия. Миф и реальность. М.: Олимп, 1998), тогда Гришин-старший отправился к Л. И. Брежневу с докладом о случившемся. Но этот советский вождь отнесся к предстоящей женитьбе сына одного из своих сподвижников на дочке Берии безо всяких волнений, заявив: «Если они любят друг друга, то пускай женятся. Во-первых, на ней не написано, кто ее отец. А во-вторых, мы еще сами толком не разобрались, что за человек был Берия. Хрущев с ним сильно перемудрил…» Дальнейших сенсаций и разоблачений в данном случае не последовало…
Реальность и реинкарнации
Это было первое поколение детей, которые родились, когда родители становились частью власти. И при этом родители уже понимали, что дети высшую власть не унаследуют. Значит, должен быть какой-то механизм, который бы обеспечил преемственность власти и сохранение наследникам части привилегий. Пример — сын Жданова Юрий.
Именно Берии было поручено призвать к порядку сына Сталина (по версии Володарского).
Когда сын Сталина начал закатывать пьяные истерики, с ним быстро и жестко расправились еще до всякой десталинизации. Хотя фактически ничем он помешать не мог. Причем все оставалось как было, не было никакого разоблачения культа. Пока не было. Вождь лежал в Мавзолее, а его сын сидел в тюрьме. Расправились официально, а ведь мог погибнуть в автокатастрофе.
Через месяц после смерти Сталина — списали всё, уже другой расклад. Видимо, Берия хотел списать еще больше, возможно, отодвинуть партию от хозяйственного управления, как при Ленине. За это же четыре года спустя погорел Жуков, стремившийся ограничить полномочия политработников в армии.
Несмотря на многочисленные обвинения в разврате, на процессе фигурировала только одна Ольга Дроздова. Загадочна судьба ребенка. И все было продумано — совращение малолетних исключало возможность реабилитации.
Создается впечатление, что, пока возникала новая конструкция советской элиты, действовало табу на детей — на расправы с ними. И других членов семьи. Потому что вычеркнутыми из нормальной жизни оказались только двое — Василий Сталин и Серго Берия.
При завершении низвержения Хрущева Брежнев дал ему обещание, что детей трогать не будут.
Но с другой стороны, сыну Берии повезло больше, чем сыну Сталина, — продержав полтора года в тюрьме, его хоть и отправили в ссылку на Урал, но дали возможность работать по специальности. Лишили наград и званий — но не помешали сделать неплохую карьеру. Серго Лаврентьевич в мемуарах утверждает, что вытащили его из тюрьмы ученые и инженеры, работавшие под руководством Лаврентия Павловича над атомным и ракетным проектами.
Принято утверждать, что на XX съезде наперекор остаткам прежней элиты Хрущев выступил с разоблачением культа Сталина, затем последовала схватка на пленуме, где его хотели отправить в отставку. А не поменяны ли здесь причины со следствием? И не использовал ли Хрущев схватку за культ, чтобы избавиться от осколков прежней власти? Ведь не случайно выступавшие против этого доклада опасались, что будут использованы их фамилии как соучастников. Но не фамилия Хрущева, поскольку формат доклада и список для осуждения предлагал он.
Совершался переход из партийного руководства в органы госбезопасности и обратно. А вообразить это позже массово было уже невозможно. Каждый шел по своей стезе. То же касалось и хозяйственников. Переход закончился.
А легенды остались и даже разрослись.
Драматург Денис Соколов так оценивает их размах: «Интерес к короткому историческому периоду, за который Советский Союз из отсталой аграрной страны превратился в мощную индустриальную державу, сегодня вполне понятен. Эпоха застоя и затянувшийся период нынешних преобразований заставляют все чаще обращаться к накопленному ранее опыту и анализировать причины реальных успехов прошлых лет, главной основой которых, несомненно, являлось мудрое руководство. Поэтому интерес к фигурам вождей сталинского периода сегодня огромен. После тотального поливания грязью коммунистического прошлого, наконец, наступило время трезвой оценки его достоинств и недостатков. Не исключением стал и оскверненный образ Лаврентия Павловича Берии — человека особо приближенного к вождю, входившего в состав знаменитой сталинской семерки. Обвинения, предъявленные ему на партийном пленуме, вряд ли имели под собой хоть какую-то основу. Невозможно предположить, что Сталин, до последних дней считавший Берию одним из самых преданных соратников, и не разглядел в друге своей семьи вражеского агента. В представлении обывателя чаще всего Берия выглядит маньяком, который занимал высокий пост в руководстве с главной целью — устраивать безнаказанные сексуальные охоты на девственных комсомолок. История — вещь очень серьезная и для того, чтобы она чему-то научила, требуется непредвзятость и объективность. Надо пресекать попытки примитивного однобокого рассмотрения исторических событий и персонажей и шире освещать их реальную сущность. Иначе наши дети получат шлюху Екатерину Вторую, раздаривающую Россию своим любовникам, тупого развратника Чапаева, угробившего дивизию, и прообраз Чикатило — маньяка Берию».
В книге В. Д. Кузнечевского «Сталин: как это было? Феномен XX века» рассматриваются многочисленные мифы, связанные с вождем народов, причем некоторые из них достались ему «по наследству», поскольку были обусловлены политикой Советского государства. Но автор не ограничивается мартом 1953 года, уделяя внимание развернувшейся после смерти Сталина борьбе за власть, низвержению Хрущевым былых товарищей и очередному переписыванию истории. Так, в докладе XX съезда Н. С. Хрущев, по мнению американского исследователя Дж. Арч. Гетти («Истоки больших чисток»), ряд проведенных репрессий был приписан Лаврентию Берии, хотя тот в это время еще находился в Закавказье, а руководителем НКВД и послушным орудием сталинской беспощадной политики был Ежов. Но Берия (от готовящегося им переворота Хрущев всех спас!) в качестве козла отпущения был «удобнее».
Берия в анекдотах
Самый большой любитель анекдотов — Берия. Он даже их собирает — вместе с рассказчиками.
Как более шести десятков лет назад осужденный и расстрелянный, вычеркнутый из энциклопедий и большинства официальных документов Берия остался в устной истории? Почему именно он смог стать одним из персонажей анекдотов? Неужели только благодаря своей близости к Сталину? Но среди множества ближайших сподвижников вождя народов есть и те, которые только изредка упоминаются «для антуража» в «сталинских анекдотах». И эти люди — призраки ушедшей эпохи (ну, к примеру, тот же А. А. Жданов) совсем не фигурируют в анекдотах, посвященных недавнему прошлому или современности. А вот Л. П. Берия — имеется. И в различных вариантах.
Что хранится, законсервировано в анекдотах со Сталиным и Берией? Чем интересны «старые» анекдоты для потомков? Являясь феноменом исторического сознания, своего рода народным документом, передаваемым в первую очередь их уст в уста, то есть фактом подлинной устной истории, те анекдоты, в отличие от современных, претендуют (и порой — заслуженно) на подлинность в изложении исторических фактов.
Они не были «просто сочинены», а являются отражением реальных фактов, трансформировавшихся в такую историю. Многие ситуации, описанные в этих анекдотах, кажутся сейчас наивными. Но у каждой эпохе — свои разновидности великого и смешного.
Политический анекдот появился в России в начале XX века и стал популярным во время революции 1905 года, попав на полосы различных печатных изданий, листовок. Это сатирическое оружие активно использовалось в политической борьбе, и уже в начале двадцатых годов многие анекдоты «выплеснулись» на страницы эмигрантских изданий и выходили отдельными сборниками. Не случайно в приказе ВЧК № 85 от 23 февраля 1922 г. («Инструкции по госинформации») было подчеркнуто, что «важнейшей задачей госинформации является освещение настроений всех групп населения и факторов, влияющих на влияющих на изменение этих настроений… Особенно важными является отражение в этих настроениях мероприятий соввласти… Для нас является необыкновенно важным знание того, как воспринимаются эти меры различными группами населения…» Сталин упоминается в эмигрантских анекдотах уже в 1925 году, но становится одной из главных фигур, против которых обращена политическая сатира, с конца двадцатых годов по мере формирования культа личности. Один из пиков популярности антисталинских анекдотов пришелся на 1933–1934 годы и связан с именем революционера и журналиста Карла Радека, которому приписывалось авторство их части, и, кроме того, он был и действующим персонажем в анекдотах. Даже в обвинительной речи на процессе Радека в 1937 году государственный обвинитель прокурор СССР Андрей Вышинский подчеркнул, что «Радек — рассказчик антисоветских анекдотов». «Героем» многих из них был Сталин.
А вот Лаврентий Павлович Берия возникает в анекдотах позже, уже после своего перевода в Москву и «списания» сталинского наркома с рукавицами Ежова. По крайней мере, грузинских анекдотов более раннего периода о Берии до наших дней практически не дошло. Да вообще в случае с Лаврентием Павловичем надо подчеркнуть, что большинство анекдотов о нем появилось уже после его смерти.
Но не стоит забывать о том, что бдительные сотрудники органов госбезопасности под руководством Берии пресекали распространение нежелательных политических анекдотов. Правда, еще до прихода Берии на Лубянку, уже в середине тридцатых годов (не дожидаясь 1937 года) политический анекдот стал опасным — за него сажали. Так во времена Ежова, а затем — и Берии, не только за рассказывание, но и за слушание и недонесение, как и за исполнение частушек, которые можно было классифицировать как контрреволюционные, можно было получить реальный тюремный срок. «Анекдотчики» проходили по статье 58–10. Пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению советской власти или к совершению отдельных контрреволюционных преступлений (ст. 58-2 — 58-9 настоящего кодекса), а равно распространение или изготовление или хранение литературы того же содержания влекут за собой лишение свободы на срок не ниже шести месяцев. Те же действия при массовых волнениях или с использованием религиозных или национальных предрассудков масс, или в военной обстановке, или в местностях, объявленных на военном положении, влекут за собой меры социальной защиты, указанные в ст. 58-2 настоящего кодекса. То есть за анекдот могли осудить как на «десяточку» (десять лет), и если «была необходимость», то могли осудить и на двадцать пять лет.
Берия идет по коридору Лубянки и слышит в одном из кабинетов взрыв хохота. Он заходит и спрашивает, в чем дело.
— Лаврентий Павлович, мы тут такой анекдот сочинили — полстраны пересажать можно!
Берия и Сталин
Один из самых распространенных сюжетов — Берия и Сталин, причем именно Берия выступает не просто как исполнитель воли вождя, но и как его альтер-эго, а порой — как хитроумный ловкач, даже после смерти «обошедший» Сталина.
Данте (в другом варианте — Брежнев), осматривая ад со страшными грешниками, видит Берию, стоящего в крови лишь по колено. Удивленный Данте спрашивает:
— Почему так мелко, Лаврентий Павлович?
— А я стою на плечах Иосифа Виссарионовича, — отвечает тот.
Кроме того, в анекдотах Сталин устраивает разные, часто каверзные игры с ближайшими соратниками, но в большинстве из них Берия выходит сухим из воды.
Собрались партийные у Сталина на даче Новый год праздновать. Сталин предлагает:
— Товарищи, а давайте поиграем в игру!
Все, естественно, соглашаются, как можно отказать. Сталин продолжает:
— Товарищ Берия, на какую букву начинается ваша фамилия?
— На букву «Б», товарищ Сталин.
— Правильно, большой палец тоже на «Б» начинается, а давайте отрежем товарищу Берии большой палец. Товарищ Молотов, а на какую букву начинается ваша фамилия?
— На букву «М», товарищ Сталин.
— Правильно, мизинец тоже на «М» начинается, а давайте отрежем товарищу Молотову мизинец. Товарищи, а почему товарищ Никита Сергеевич Хрущев так побледнел?
С Берией связан и анекдот, иллюстрирующий великолепное использование логического классического парадокса. В анекдоте говорится, что незадолго до своей смерти Сталин разгневался на Берию — тот постоянно врет, плутует, мошенничает. На очередном заседании политбюро вождь заявил: «Ну, все. С тобою кончено, Берия. Сейчас прикажу бросить тебя в топку живого и сжечь».
Берия захныкал:
— Такая мучительная смерть. Я служил верой и правдой. Я всегда старался…
Сталин в ответ сказал:
— Ну ладно. Я разрешаю тебе свою последнюю фразу. Любую. Если это будет правда, то тогда тебя просто расстреляют. Если неправда — сгоришь заживо.
Тут все стали Берии подсказывать. Первым — Калинин со своим мужицким здравым смыслом — скажи: «Трава — зеленая… Солнце светит днем, а луна — ночью».
Хитроумный Хрущев посоветовал:
— Скажи, что Сталин — великий вождь.
А преданный вождю Каганович прошептал:
— Скажи: смерть по вашему приказу будет для меня огромным счастьем.
Но Берия, послушав их всех, подумал и заявил:
— Сталин сожжет меня живьем.
Сталин в ответ кивнул:
— Правильно. Ты этого заслуживаешь, и поэтому я так и сделаю.
Но Берия успел вымолвить:
— Значит, я сейчас сказал правду?
— Да, — подтвердил Сталин.
— Но если я сказал правду, то меня нужно не сжечь, а расстрелять!
Сталин согласился:
— Выходит, что так. Расстреляем.
Но тут не согласился Берия:
— Но если меня расстреляют, то, значит, я сейчас сказал не правду, и меня надо сжечь… Но если меня сожгут, то, значит, я сказал правду, и меня надо…
Сталин усмехнулся:
— Ну и ловок! Черт с тобой, живи! — и после этого, как ни в чем не бывало, переменил тему разговора.
— Иосиф Виссарионович, к вам приехал ваш врач.
— Почему приехал?! Такого уважаемого человека могли бы и сами привезти, товарищ Берия!
— Да, конечно. Но когда мы в прошлый раз пытались привезти его сами, у него самого случился сердечный приступ.
Совещание у товарища Сталина. Тема — недостаточные темпы развития советской науки. Собрали академиков, спрашивают, в чем, дескать, дело.
— Дык! Девяносто процентов — лодыри и бездельники!
— Так в чем проблема? Давайте эти девяносто процентов расстреляем!
— Да расстрелять-то, конечно, товарищ Сталин, можно, но пропорция все равно сохранится, — ответил Берия.
Многие ситуации, описанные в этих историях, четко отражают как привычки самого вождя, так и его сподвижников, в том числе Берии.
Так в анекдоте отмечено, как Сталин относился к своим ближайшим сподвижникам, используя старинный принцип «разделяй и властвуй».
Глубокая ночь, Сталин снимает трубку:
— Слушай, товарищ Молотов, ты все еще заикаешься?
— Да, товарищ Сталин, немного, но если надо для партии, я…
— Нет, спи спокойно!
Звонит Берии:
— Слушай, Берия, ты все еще занимаешься девочками?
— Нет, не очень… Так, иногда…
— Ну ничего, ничего, спи спокойно! — Сталин кладет трубку. — Ну вот, соратников успокоил, можно и самому уснуть!
А вот другая, не менее занятная история, характеризующая как Сталина, так и Берию, могла сыграть свою негативную роль в судьбе одного из советских государственных деятелей.
Председатель Госплана в годы войны Николай Алексеевич Вознесенский выпустил книгу об экономике СССР в Великой Отечественной войне. Работа получила Сталинскую премию. На правительственном банкете Берия подошел к Вознесенскому, обнял его за плечи и сказал:
— Смотрите, товарищ Сталин, какие у нас есть молодые члены правительства. Книги пишут, премии получают. Вот только на товарища Сталина мало ссылаются в своих ученых книгах.
Сталин помрачнел, резко повернулся и ушел в узкую потайную дверь. Вскоре Вознесенский был арестован.
Берия докладывает Сталину:
— В Корее враг отброшен на пятьдесят километров, в Запорожстали задута домна, колхозники Ставрополья собрали хороший урожай, поэт Леонидзе, автор поэм «Детство вождя» и «Отрочество вождя», приступил к написанию новой поэмы «Юность вождя».
— Как у поэта Леонидзе с квартирой?
— По нашим сведениям, у него большая квартира в Тбилиси, дача в Сухуми, дача в Гаграх, домик в Боржоми…
— А как у него с орденами?
— Как нам известно, недавно получил орден Ленина.
— А как с премиями?
— Лауреат Сталинской премии всех степеней.
— Так чего же ему еще от меня надо?
Идет митинг. Выходят Сталин и Берия. Сталин говорит:
— У нас в стране балшой траур — убили товарища Кирова.
— Кого убили?
Сталин:
— Убили товарища Кирова.
В зале снова:
— Кого убили?
Сталин:
— Товарищ Берия, объясни им, кого убили.
— Кого надо, того и убили.
Идет XVIII съезд партии. Сталин выступает с отчетным докладом. Вдруг в зале кто-то чихнул. Сталин прервал доклад испрашивает:
— Кто чихнул?
Все молчат. Он снова спрашивает:
— Кто чихнул?
Никто не отвечает. Он оборачивается к Берии и просит выяснить, кто же чихнул. Берия:
— Первый ряд, встать! Кто чихал? Не сознаетесь? Расстрелять! Второй ряд, встать! Кто чихал?.. — и т. д.
Вдруг из заднего ряда встает дрожащий делегат:
— Это я чихнул, товарищ Сталин…
— Будь здоров, дорогой товарищ!
Сталин (на совещании в Кремле):
— Зря вы так, товарищ Берия, у нас есть очень хорошие доктора. Взять, к примеру, профессоров.
Той же ночью их и взяли. Так начиналось «дело врачей».
Некоторых случаях можно даже найти первоисточник того или иного анекдота. Так, анекдот про знаменитую трубку Сталина (по которой, по словам Г. К. Жукова, Генштаб определял настроение вождя. Как писал полководец в своих «Воспоминаниях и размышлениях» (М., 1982), «И. В. Сталин стоял посредине комнаты и держал погасшую трубку в руках — верный признак плохого настроения») рассказал знаменитому авиаконструктору и заместителю наркома авиационной промышленности А. С. Яковлеву партийный функционер А. А. Жданов (умерший в 1948 году). Об этой истории Яковлев написал в первом издании своих мемуаров, опубликованных в 1969 году. Спустя три года вышло уже второе издание, без этой истории о пропавшей трубке.
Товарищ Сталин потерял свою знаменитую трубку. Вызывает к себе Берию и говорит:
— Товарищ Берия, у нас появился враг народа!!! Он безжалостно и нахально украл мою трубку! Его необходимо найти и уничтожить!
Через час Берия звонит и говорит:
— Товарищ Сталин, враги народа найдены! Что скажете с ними делать?
— А моя трубка нашлась, она оказалась у меня под столом!
— А у меня, товарищ Сталин, уже тридцать восемь человек из сорока арестованных признались!
— Ну, тогда немедленно продолжайте допросы оставшихся!
Другая, более короткая и динамичная версия: Сталин сообщил Берии, что у него пропала трубка. Назавтра Сталин сказал Берии, что трубка нашлась.
— А я уже арестовал восемь человек по этому делу, и все признались! — сказал Берия.
Только окончилась война. Заходит мужичок в магазин — полки пустые, даже запах продуктов выветрился. Мужичок думает вслух:
— Вот усатый черт до чего страну довел!
С двух сторон внезапно появляются два крепких парня:
— Пройдемте, гражданин.
Ведут его к Берии. Вот, мол, какие речи допускает этот враг народа. Берия мужичка без разговоров к Сталину. Доложил подробно. Сталин с трубкой ходит по кабинету и так задумчиво спрашивает:
— Дорогой товарищ, когда ви гаворыли «усатый черт», ви кого имели в выду?
— Гитлера, кого ж еще!
— А ви, Лаврэнтий Павлович?
Человек кричит на Красной площади:
— Долой тирана!
Его схватили и к Сталину. Берия спрашивает в лоб:
— Кого ты имел и виду?
— Гитлера, конечно…
А Сталин рассерженно:
— А ты, Лаврентий Павлович, кого?
Однажды Сталин спросил одного известного инженера:
— Что вы думаете о наших дорогах?
Инженер:
— Я думаю, товарищ Сталин, что скоро дороги у нас будут хорошими!
Сталин:
— А вы что думаете, товарищ Берия?
Берия:
— Я думаю, нужно его расстрелять!
Сталин:
— За что?
Берия:
— За то, что он верит в победу Германии!
К академику Варге — личному советнику Сталина по экономике — пришли трое военных.
— Вы арестованы.
Под предлогом сборов Варга вышел в кабинет и позвонил Сталину:
— За мной пришли.
— Позовите старшего по званию.
Руководитель группы доложил:
— Капитан Петров слушает.
— Товарищ капитан, покиньте квартиру академика.
— Товарищ Сталин, я исполняю приказ товарища Берии арестовать академика Варгу.
— Товарищ капитан, попросите к телефону следующего по званию.
Трубку взял лейтенант, послушал, вытащил из кобуры наган и застрелил капитана. Поредевшая группа захвата взяла своего бывшего начальника за ноги и поволокла к выходу.
Пришел к Сталину академик Капица и говорит:
— Арестован физик Ландау, а он мне нужен.
Сталин смотрит на Берию. Берия говорит:
— Ландау арестован как шпион.
Сталин пожимает плечами. Капица говорит:
— Но он мне нужен.
Берия отвечает:
— Ландау признался в диверсионной деятельности.
Сталин разводит руками. Капица не отступается:
— Ландау мне нужен.
Берия говорит:
— Уже состоялся суд и признал Ландау виновным.
Сталин теряет терпение:
— Слушай, Берия! Видишь, он человеку нужен. Раз нужен — дай!
И не стоит забывать о том, что в части сталинско-бериевских анекдотов лежали именно факты.
Один из классических типов анекдотов, связанных с именем Берии, — это сбор компромата на одного из приближенных к Сталину людей и предоставление вождю. Так, уже после окончания Великой Отечественной войны (вариант — в начале 50-х годов) Берия принес Сталину собранный материал на впавшего в немилость Ворошилова, демонстрирующий его враждебную антисоветскую деятельность. Сталин, посмотрев, недовольно заявил: «Скоро ты и на меня дело заведешь!» Ворошилова не тронули. Сам анекдот — отзвук трагических 30-х годов, когда к Сталину буквально «прорывались» с жалобами на необоснованные аресты старых проверенных революционеров и родственников. Если вождь по тем или иным причинам не хотел вмешиваться, то он сваливал все на органы госбезопасности и говорил, что ничего не может поделать. И дескать, у них есть материал и на него.
Одним из популярных анекдотов послевоенной страны был этот.
В Москве ожидают прибытия британских профсоюзных деятелей. Но, поскольку не хватает продуктов, перед магазинами стоят длинные очереди. Это зрелище не нравится Сталину, и он велел Маленкову с этим разобраться. Маленков попросил помощи у Берии.
— Будет сделано, — ответил Берия.
— Но как ты сможешь?
— Это уже мое дело, — ответил Лаврентий Павлович, блеснув стеклами пенсне.
На следующий день Маленков поехал по столичным улицам и поразился — все очереди как рукой смело. Но на окнах были приклеены какие-то объявления. Подойдя поближе, Маленков прочитал: «Здесь принимается дополнительная подписка на государственный заем».
Не обошлось и без воскрешения «товарища Берии» — ведь если существует множество анекдотов о воскрешении Сталина, то хоть в одном из них должно было найтись место и для Лаврентия Павловича. В данном случае известен и автор — в дневниках Корнея Чуковского (к третьей годовщине смерти Сталина) приводится шутка Эммануила Казакевича: «В «Правде» печатается на третьей странице: «В Совете министров СССР вчера в 12 часов 11 минут считавшийся умершим И. В. Сталин усилиями советских ученых ВОСКРЕШЕН и приступил к исполнению своих обязанностей. Вместе с ними воскрешен заместитель председателя Совета министров Лаврентий Павлович Берия». И никто не удивился бы».
Не обошлось и юбилейных анекдотов. Когда справляли семидесятилетие Сталина, то его ближайшие соратники Каганович, Берия, Хрущев и Маленков отправились его поздравлять. Каганович стал наставлять коллег:
— Я зайду первым и крикну: «Будь здоров, отец наш!» Как только вы услышите эти слова, то тоже заходите по очереди. Пусть Берия скажет: «И ваша жена!». Следом войдет Хрущев и провозгласит: «И ваши дети!» А затем войдет Маленков и скажет: «И вся ваша родня!»
Зашел Каганович к кабинет к Сталину, а у того сидел Микоян с овчаркой, которая бросилась на Кагановича и укусила его за ногу. Тот заорал на пса:
— А чтоб ты сдох!
А в коридоре слов было не разобрать, и соратники решили, что настала пора. Первым ввалился Берия и, как договаривались, заявил:
— И ваша жена тоже!
Потом — Хрущев:
— И ваши дети!
И затем Маленков:
— И вся ваша родня!
Во многих анекдотах, связанных со Сталиным, именно Берии соратники поручали идти в трудный момент к вождю. Так в зале заседаний политбюро, из которого был выход в кабинет Сталина, из-за закрытой двери раздавались гневные крики «вождя и учителя»: «Ышак! Тыран! Ныдаука! Прыстпнык! Убыйца!» Испуганные члены политбюро, боявшиеся войти к разгневанному Сталину, отправили на разведку Берию, чтобы узнать, кого та вождь разносит.
Вошедший на цыпочках в сталинский кабинет Берия увидел вождя, стоящего перед своим портретом и размахивающего кулаками. Берия робко спросил:
— Иосиф Виссарионович, что случилось?
Сталин отмахнулся от Лаврентия:
— Ны мышай! Выдыш, я самокрытыкой заныаюс!
Берия докладывает Сталину, что органами госбезопасности задержан человек, как две капли похожий на Сталина, и спрашивает, как с ним быть. Враги могут использовать в своих целях. Сталин отвечает:
— Расстрелять!
— А может быть, усы сбрить?
— Можно и так. И расстрелять!
Сталин и Берия идут по Кремлю. Вдруг Сталин обращается к охраннику, стоявшему возле двери:
— Товарищ Иванов?!
— Ошиблись, товарищ Сталин, моя фамилия — Петров.
— Долго жить будете, товарищ Иванов… Товарищ Берия, товарища Петрова — расстрелять.
…Нарком высшей школы Кафтанов во время войны ведал научными разработками. Арестовали начальника минометного управления, с которым он контактировал. Кафтанов, знавший об этом аресте, на заседании политбюро сказал Сталину, что четыре дня не может дозвониться до этого товарища, и добавил:
— Прошу вас, товарищ Сталин, наказать его!
— А где он? — спросил Сталин.
— У нас, — ответил Берия.
…Через некоторое время этот товарищ появился в дверях.
— Садитесь, а то мы вас заждались, — сказал Сталин.
Многие анекдоты связаны и с прошлым вождя народов, но и в этих случаях Берия претендует на относительную самостоятельность — хотя бы в помощи тем, кто посмел обратиться через его голову непосредственно к самому вождю.
Бывший школьный учитель Сталина прислал ему письмо с просьбой дать ему взаймы от государства пять тысяч рублей на постройку дома. От Сталина пришел пакет, на котором было написано: «Народному учителю». Тогда еще не было такого звания, но этого учителя стали называть только так.
В письме Сталин ответил, что у нас нет закона, по которому государство могло бы дать взаймы такие деньги. «Обычно я не беру гонораров за свои произведения, а сейчас взял и посылаю Вам три тысячи. Больше у меня нет, к сожалению. Но я позвоню первому секретарю вашей партии Берии, чтобы он нашел возможность предоставить Вам недостающие две тысячи».
— Не мог сразу ко мне обратиться! — сказал Берия.
Домик построили…
Отдельные анекдоты о Сталине и Берии неуловимо напоминают старинные истории а-ля «Тысяча и одна ночь» с халифом аль-Рашидом и его верным визирем, «почти инкогнито» шествующими по Багдаду. И тут в качестве халифа — Сталин, а визиря — Берия. Есть в анекдотах и почти «чудесные» истории того, как Сталин и Берия внезапно посещали старых и уже позабытых прежних товарищей вождя.
Известный грузинский большевик Серго Кавторадзе долгое время был не у дел. О нем как бы забыли. Занимал с женой комнату в коммунальной квартире, где сосед постоянно ругал его за невыключенный свет в туалете или невынесенное ведро с мусором. И вот после войны — телефонный звонок:
— Серго, это ты? Ты живой? Кто говорит? Лаврентий говорит!
— Здравствуйте, Лаврентий Павлович!
— Ой, как не стыдно! Просто Лаврентий… Забыл старых друзей, не звонишь, не заходишь! А мы сидим, вспоминаем старых друзей, товарищ Сталин спрашивает: «А где наш Серго Кавторадзе?» Я позвонил к себе на службу, мне сказали — ты в Москве. Приезжай к нам, я за тобой машину пришлю.
И вскоре Кавторадзе оказался за одним столом со Сталиным и Берией. Посидели, и Сталин говорит:
— А теперь, Серго, поедем к тебе, посмотрим, как ты живешь.
— Товарищ Сталин, уже поздно, и я, если б знал, сказал бы жене, она бы что-то приготовила…
— А мы возьмем бутылочку вина и тихо, скромно поедем, — сказал Сталин.
И поехали. В одной машине — охрана, во второй — Берия, в третьей — Сталин и Кавторадзе, в четвертой — бутылка с охраной…
Кавторадзе позвонил. Дверь открыл его сосед:
— Мало того что он свет в туалете не тушит, он еще приходит в три часа ночи!
Сзади, из-за плеча Кавторадзе, выглядывал человек в шляпе, пенсне и белом кашне. Сосед тут же скрылся. В коридор проникла охрана, перекрыв входы-выходы. Кавторадзе хотел пойти первым, чтоб разбудить жену, но Берия опередил его. Он приоткрыл дверь в комнату, просунул голову в шляпе, пенсне и кашне и лукаво произнес:
— А кто к вам прие-е-хал!
Сталин побыл недолго. Гости уехали. Наутро у входа в ванную Кавторадзе сказал задержавшемуся там соседу:
— А мыться надо побыстрее!
— Слушаюсь! — сказал сосед и вытянулся.
Вскоре позвонил В. М. Молотов и сообщил Кавторадзе, что он назначен чрезвычайным и полномочным послом СССР в Румынии.
Есть и анекдот, в котором Сталин беседует с тремя солдатами, служившими после окончания Великой Отечественной войны в Германии (вариант — они принимали участие в Параде Победы). Вождь спрашивает первого:
— Товарищ солдат, как там в Германии?
Тот отвечает:
— Замечательно, товарищ Сталин! Германия — прекрасна!
Сталин оборачивает к министру МВД Берии и говорит:
— Отправьте-ка его в Сибирь на двадцать пять лет!
Затем вождь обращается к следующему солдату:
— Ну как там в Германии?
Солдат отвечает:
— Замечательно! Очень много культуры! Разных благ!
Сталин оборачивается к Берии:
— А этому дать пятнадцать лет в угольных шахтах на Кавказе!
И наконец, вождь обращается к третьему солдату и ласково ему говорит:
— Товарищ, я вас хочу представить к награде: расскажите, как там в Германии?
Наученный горьким опытом двух предыдущих солдат, тот отвечает:
— Ничего там хорошего, товарищ Сталин! Повсюду полное дерьмо!
Обрадованный вождь тут же говорит:
— Отлично, товарищ солдат! Вы можете загадать одно желание. Чтобы вы больше всего хотели?
И тут солдат отвечает:
— Товарищ Сталин, я бы хотел попасть обратно в Германию.
Сталин с Берией подъезжают к столице и видят в пригороде недавно построенный роскошный особняк.
— Это чей, Лаврентий?
— Ответственного партийного работника…
— А я думал, что детский сад, — ответил вождь.
И на следующий день особняк действительно стал детским садом.
Этот анекдот по сюжету — один из старейших русских анекдотов, первые его варианты относятся ко времени Петра I и подчеркивают скромность великого царя, одновременно служили и назиданием для последующих поколений нуворишей. Сталин, который интересовался личностью Петра, подчеркивал необходимость использования прогрессивного царя в пропаганде (что и отобразил чуткий Алексей Толстой), видимо, был не против проведения параллелей между собой и Петром I. И к тому же этот анекдот об особняке тоже имеет историческую основу — 3 февраля 1938 года состоялось заседание политбюро, тема которого была «О дачах ответственных работников». В тексте (под грифом «Совершенно секретно») был и следующий пункт: «Дачи, превышающие 7–8 комнат, передать в распоряжение Совнаркома СССР для использования в качестве домов для отдыха руководящих работников». Но вот не дача, а жилище самого Лаврентия Павловича не укладывалось в нужное число комнат.
Берия, Сталин и искусство
В анекдотах, связанных с искусством, Берия, исполняя волю Сталина, не слишком церемонится с деятелями культуры.
В 1937 году в Большом театре проходит балет «Лебединое озеро», в числе зрителей Сталин и Ко.
Тут Сталину приспичило, и он встает, Берия орет: «Пауза!!!»
После выступления одна балерина жалуется другой — я, говорит, десять минут простояла согнувшись — чуть не свалилась, на что ей другая отвечает: это что — я десять минут в воздухе зависала…
Товарищ Сталин был большой любитель кино.
И лично смотрел каждый новый фильм перед тем, как пустить фильм в прокат. Однажды ему показывают новую картину про то, как на одной из советских строек орудовал шпион-диверсант…
Сталин посмотрел кино и говорит:
— С точки зрения идеологии фильм не выдерживает критики… поэтому надо расстрелять режиссера, сценариста, всех актеров, занятых в съемке, всю массовку и весь киноперсонал…
Главный режиссер с бледным как простыня лицом:
— Товарищ Сталин, может быть, внести изменения в сценарий?! Допустим, шпион проникается духом советских рабочих, перевоспитывается и становится передовиком?
Сталин подумал, затянулся трубкой и говорит:
— …Ну или так…
Часто Берия выступал в качестве комментатора — разъяснителя скрытого подтекста «мудрых» фраз Сталина.
После правительственного просмотра фильма «Незабываемый 1919-й» все ждали, что скажет Сталин. Но он молчал. И лишь, выходя из зала, изрек:
— Слишком много света!
И все. Создатели фильма обратились к Берии, чтобы он разъяснил значение этих слов.
— Двух солнц не бывает! — истолковал Лаврентий Павлович.
В фильме было много Ленина и Сталина, и Ленина пришлось подрезать. Хотя, скорее всего, Сталин имел в виду другое: парадность, отрыв от реального…
Как-то раз Берия говорит Сталину:
— Слушай, Сталин, давай в Москве назовем улицу именем Чайковского.
Сталин:
— Есть такая улыца — Нэ-Глынка.
Пригласил Сталин Алексея Максимовича Горького к себе в Кремль и говорит:
— Мне понравился ваш роман «Мать». Прекрасная вещь! Не кажется ли вам, что пришла пора написать роман «Отец»? Прообразом главного героя согласен быть я.
— Не знаю, Иосиф Виссарионович, смогу ли я выполнить такое ответственное поручение. Болезни, возраст, да и работа над «Климом Самгиным» застопорилась.
— А вы попытайтесь, попытайтесь. Попытка не пытка, правда, товарищ Берия?
Берия и Штирлиц
Будучи одним из руководителей советской госбезопасности, Берия оказался после премьеры культовых «Семнадцати мгновений весны» одним из персонажей цикла анекдотов о Штирлице.
— А вас, Штирлиц, я попрошу остаться!
«Неужели провал?»
— Вот, получите зарплату за март… И тут еще вам Берия через «Вестерн юнион» командировочные прислал за полгода. Хорошо работать на двух работах, не правда ли, дружище Штирлиц?
Звонок Гитлера Сталину:
— Сталин, ваши люди не брали у меня из сейфа секретные документы?
— Виясню.
Звонок Сталина Берии:
— Лаврентий, твои люди не брали у Гитлера сэкрэтние дакументи?
— Сейчас выясню.
Звонок Берии Штирлицу:
— Штирлиц, ты брал у Гитлера из сейфа?
— Так точно, товарищ Берия! Вам уже копии сделали.
— Так срочно положи на место оригиналы, начальство волнуется!
Войдя в управление, Штирлиц сразу увидел довольного Мюллера, державшего в руках Катькину рацию. Поняв, что это провал, Штирлиц подошел и с наслаждением отвесил Мюллеру поджопник со словами:
— Это тебе за русскую радистку, — а затем и второй со словами: — А это тебе, падла, от товарища Берии.
«Хитро, сильный ход, — подумал Мюллер, поднимая рацию и потирая зад, — явно английский шпион, но зачем он хочет выдать себя за русского?»
Берия: репрессии и допросы
Берия, допрашивая советского дипломата, советует ему сознаться:
— Попытайтесь вспомнить, с кем вы встречались в Вене.
— Я никогда не был в Вене. Вы можете установить это документально.
— А вы все-таки попытайтесь, очень советую. Народная мудрость говорит: попытка не пытка.
Идет концерт симфонического оркестра. Лаврентий Берия сидит в зале в почетном первом ряду и наблюдает. После концерта он подходит к дирижеру и заявляет:
— У вас все артисты трудились самоотверженно, но вот тот, что с бубном, — стукнет разок и продолжает сачковать.
— Понимаете, Лаврентий Павлович, так быть должно. Работа у него такая — он выполняет все по нотам.
— Нет, не так, — возразил Берия, — стучать надо чаще. Понятно?
Журналист:
— Строго ли наказывают виновных в измене Родине?
Берия:
— Невиновных наказываем строго. А уж виновных…
— Кто-то считает, что смена Ежова на Берию оздоровит органы. По мнению других, будет только хуже. А вы — к какому лагерю принадлежите?
— Что касается меня, то я всегда старался держаться от них возможно дальше.
По делу арестовали семьдесят человек.
Абакумов:
— Мы должны быть беспощадны к этим мерзавцам.
Берия:
— Согласен с тобой на все сто. Арестовали еще тридцать человек — до ста.
В Египте нашли мумию. Все египтологи мира собрались, не могут установить, что за фараон. Попросили Сталина помочь — прислать советских специалистов. Приезжают — три египтолога в штатском во главе с Берией.
— Оставьте нас, — говорят, — с ним один на один.
Оставили. День ждут, два ждут, три. На четвертый выходят:
— Рамзес Двадцать Пятый.
Все поражены:
— Как вы узнали?
— Сам, сволочь, сознался.
Берия и заграница
Советский Союз поделился историями не только о Сталине с другими соцстранами, но и не забыл «зарезервировать» в тех краях местечко и для Берии. В послевоенном анекдоте рассказывается о том, как приехавший в Будапешт венгерский крестьянин спрашивает дорогу у полицейского. Тот объясняет:
— Вначале пойдешь по улице Ленина, а потом направо — на улицу Ворошилова, а затем — через площадь Берии свернешь на набережную Молотова, а там уже близко до площади Сталина.
Крестьянин благодарит и уходит, но вскоре полицейский видит, что тот же крестьянин стоит на мосту через Дунай и задумчиво смотрит на реку. Полицейский подходит и спрашивает:
— Чего ты здесь стоишь? Чего не видел?
— Да я поражаюсь, какой широкой в Будапеште стала Москва-река…
В Германию Берия не рискнул поехать сам и послал своего доверенного сотрудника. Через некоторое время сотрудник вернулся в СССР и доложил о результатах своей поездки.
— Десять процентов относятся к нам недоброжелательно, — сказал он.
— Я ожидал худшего, — улыбнулся Берия. — Что вы можете сказать об остальных девяноста процентах?
— Они нас ненавидят!
— Не может быть! — вскричал глава государственной безопасности. — Чем вы это можете доказать?
— Чем? Хотя бы таки примером. Я подошел к одному немецкому бюргеру и в откровенно разговоре сообщил ему, что мой брат получил пять лет концентрационных лагерей за то, что скептически отозвался о политике правительства Гротеволя. «Ну, это еще ничего, — отозвался он. — Меня за такое мнение непременно повесили бы!»
Всевозможные бериевские анекдоты и частушки
Есть похожая на анекдот история (ведь многие истории в СССР превращались в анекдоты, как и наоборот), приключившаяся с Леонидом Утесовым. Его «пригласили» выступить на концерте, посвященном юбилею НКВД. Выйдя на сцену, Утесов увидел зал, заполненный людьми в соответствующей форме, причем в первом ряду сидели руководители грозного ведомства во главе с самим Лаврентием Берией. Подойдя к рампе, Утесов улыбнулся и громко пошутил: «Я очень рад, что я стою, а вы все сидите». В зале воцарилась мертвая тишина, многие смотрели на Берию — не подаст ли знак. Но все на этот раз обошлось — Лаврентий Павлович лишь зловеще улыбнулся, сверкнув своим знаменитым песне.
Не обошло Берию вниманием и знаменитое армянское радио:
— Почему Хрущев требует разводить свиней, а не овец?
— Потому что овцы политически несознательны: до сих пор блеют: «Бее-рия, бее-рия». А свиньи — все как одна поддерживают партию и правительство: «Хрю-щев, хрю-щев…» — с утра и до вечера.
Армянское радио спрашивают:
— Берия был кровавый палач или эффективный менеджер?
Армянское радио отвечает:
— Берия был эффективный палач и кровавый менеджер.
На заседании политбюро обсуждается вопрос о немедленном завоевании «капиталистического мира». Берия предлагает:
— У нас есть двенадцать атомных бомб. Надо запаковать их в чемоданы, разослать по главным столицам мира и одновременно взорвать. Во время суматохи занимать нашей армией страну за страной.
Микоян протестует:
— План товарища Берии неосуществим. У нас нет столько хороших чемоданов.
А ведь многие советские люди этот анекдот запомнили уже с дорогим Леонидом Ильичом. Но ведь еще раньше в нем фигурировал товарищ Берия.
В стране разруха. Бесчинствует НКВД.
Вдруг — по улице идет женщина. Откормленная, разодетая…
Энкавэдэшники смотрят и удивляются: откуда у нее все это?
В стране ведь беднота, ничего не достать.
Решили проследить за ней.
Ну, женщина, ничего не подозревая, идет к себе домой, заходит, а за ней энкавэдэшники:
— Мы из НКВД, можно пройти?
— Конечно.
Заходят и видят такую картину: все заставлено дорогой мебелью, увешано персидскими коврами, на столе стоят овощи, фрукты…
— Откуда у вас все это?
— Ларик принес.
— А кто такой Ларик и где он живет?
— Не знаю, он сам ко мне приходит, а иногда и я ему звоню.
— А скажите телефончик этого Ларика.
Женщина сказала.
НКВДэшники звонят по этому телефону, оттуда голос:
— Да-да?
— А Ларика позовите…
— Кому Ларик, а кому Лаврентий Павлович…
Спрашивают простого советского человека:
— Хотели бы вы видеть своих вождей?
— Да, очень!
— А кого бы больше всего?
— Ну, скажем, видеть вдову Берии на похоронах Сталина.
В европейском варианте фигурировала вдова Муссолини у гроба Гитлера — этот анекдот даже печатался в советской официальной прессе.
Возможно, поначалу официальным победителем Берии значился Маленков, о чем косвенно свидетельствует знаменитая частушка:
Как Лаврентий БерияПотерял доверие,А товарищ МаленковНадавал ему пинков!Пушкин попал в «компанию» к Берии (а в некоторых вариантах — и в придачу к Сталину) благодаря своему юбилею. Так, в 1937 году в Историческом музее открыли выставку к столетию со дня смерти «солнца русской поэзии» (по выражению Глеба Павловского — «Пушкин у врат Большого террора»). Но и для великого русского поэта у Лаврентия Павловича нашлось не только доброе слово и «исполнитель» в стиле столь официально не любимого советской властью шефа Третьего отделения Бекендорфа (как тогда утверждалось — вместе с царем травившего поэта).
Приходит к Лаврентию Павловичу на прием Александр Сергеевич Пушкин.
— Ради бога, помогите. В Союз писателей как бывшего дворянина не принимают, живу в коммунальной квартире, условия жуткие.
— Александр Сергеевич, дорогой вы наш. Да для вас, нашего гения, мы все эти вопросы решим в два счета.
Снимает трубку:
— Алло! Соедините с Моссоветом. Берия говорит. Да, да, тот самый. Что же это за безобразие! Почему Пушкин — и живет в коммуналке? Мы что, не в состоянии дать ему квартиру? Вы там подумайте! Да, и думайте не очень долго…
Кладет и заново снимает трубку:
— Алло! Дайте Союз писателей. Вы что там, все с ума сошли? Как это так? Пушкина — и не принимаете в Союз писателей. Немедленно исправьте эту ошибку. Ну вот, — обращается он к великому посетителю, — все в порядке, идите спокойно и работайте спокойно. Можете быть уверены, что мы вас в обиду не дадим никому и никогда.
— Я вам премного признателен, Лаврентий Павлович.
Пушкин выходит из кабинета. Берия в очередной раз снимает трубку:
— Алло! Дантес? Пушкин вышел из девятого подъезда.
Любимая цитата Берии из А. С. Пушкина: «Души (необходимо сделать вид, что душишь кого-то) прекрасные порывы!»
1918 год. Лютые морозы, и Сталин раздает валенки в Кремле. Подзывает к себе Берию и говорит:
— Берия, у вас ноги волосатые.
Берия:
— Да, а что?
Сталин:
— Валенки не давать.
Водитель Берии частенько привозил ему девочек-школьниц на ночь. Но однажды очередная девочка вышла от Берии буквально через пять минут и гордо уселась в авто. Удивленный водитель:
— Так быстро?!
— Я ему достойно отказала! Он сказал, что я могу идти домой, и даже подарил букет цветов.
— Дура. Это не букет, а венок.
Этот текст упоминается как реальный в нескольких историях, связанных с женщинами и Берией, и должен подчеркивать мстительность Лаврентия Павловича и его тайное (при действующем советском законодательстве!) почти всемогущество.
Есть анекдот с вариациями — Берия меняется Хрущева: «Что такое Чомбе? Это Берия (Хрущев) в шоколаде!» Примечание — Чомбе Моиз — конголезский политик, о котором много писали советские газеты в 60-х годах. Обвинялся в том, что лично отдал приказ о расстреле Патриса Лумумбы и присутствовал при этом.
Берия, решивший проверить своих сотрудников, решил в одиночку прогуляться по Москве. Почувствовав голод, он зашел в обычную столовую и сел за столик. Никто на него не обращал внимания, не суетился, и тогда Берия сурово спросил подавальщика:
— Узнаешь ли меня?
— Да мало ли вас здесь шляется, всех не упомнишь! — не глядя заявил тот.
— Хорошо! Тогда принеси мне поесть!
Берия и современность
Изредка, но все же Лаврентий Павлович Берия вписывался и в современную действительность, придавая ей пикантный оттенок — с намеком на былое. Но при этом даже такая посмертная судьба Берии связана с СССР и Россией, но не родной (по происхождению) Грузией.
Почему Березовский назвался Е-лениным?
Потому что Е-Берия не звучит.
Берия, Берия… Потерял доверие! С ним — товарищ мэр Лужков, надавал тандем пинков!
Берия проиграл именно потому, что попаданцы из будущего сообщали ему разные версии его ареста и убийства.
Холли Берия в мегаблокбастере «Женщина-укоКошка».
…А недавно Ющенко рассказал своему другу Саакашвили как «эти клятi москалi» Джугашвили и Берия в XX веке устроили голодомор на Украине.
На очередном заседании политбюро Сталин сурово спрашивает:
— Товарищ Берия, что-то давно нэ видно телепередачи «Что? Где? Когда?».
— Они слишком много знали, товарищ Сталин!
Ремейк фильма «Мы из будущего».
1947 год. Кабинет товарища Сталина.
— Так, значить, ви, товарыщ, утверждаете, что прибили к нам из 2008 года?
— Да, товарищ Сталин!
— И как, ви говорите, фамилии тех говнюков, что довели до войны в нашей стране?
— Горбачев, Ельцин, Шеварнадзе.
— Лаврентий, ти записал? Что делать, знаешь? Действуй, дорогой. А вам, товарищ, спасиба. Родина вас нэ забудет.
…Учреждена высшая награда НКВД-КГБ-ФСБ: орден «ЯБЕДА».
На ордене изображены профили пяти человек: Ягода, Берия, Ежов, Дзержинский, Андропов.
Орден крепится к задней поверхности лацкана пиджака или пальто.
От Аляски до Парижу возродим империю,
А потом клонируем Сталина и Берию!
— А ты слышал, что Галкин сидел в тюрьме, а Берия обогнул Антарктиду на яхте?
— Ты или завязывай с травой, или медленнее переключай каналы.
Из самых свежих бериевских анекдотов в коллекции автора
Военные несут по коридору Кремля ковер, из которого торчат болтающиеся ботинки.
Охрана спрашивает:
— Куда несете?
Один из военных отвечает:
— В химчистку. Запылился.
— А документы на вынос ковра есть? Кто за сохранность имущества отвечать будет?
— Сам Лаврентий Павлович, он в ковре на страже!
— Ну, тогда проходите!
Хрущев прибил Берию тем самым «ленинском бревном» с субботника.
Почему, когда Сталин приказал найти «большого мингрела», его так и не нашли? Потому что не знали, что именно мерить.
Сталин (вариант — Жданов) сам умер или Берия его отравил? Конечно, сам умер — после того как отравили.
Левша подковал блоху, а Берия отправил их обоих в «шарашку».
Сталин предложил Берии разработать эликсир бессмертия (кстати, один из самых популярных сталинско-бериевских мифов), а тот предложил переименовать должность Сталина — в Вечный Генеральный Секретарь…
Мировой терроризм не перенесет назначения Лаврентия Павловича Берии наркомом по борьбе с ним…
Однажды Лаврентий Павлович встретил Чужого и, как положено, допросил его. Чужого так и не реабилитировали.
Берия в кино
С кинематографическими воплощениями Лаврентию Павловичу не слишком повезло. При жизни он появлялся на экране считаное число раз. Впервые — в фильме «Сталинградская битва» 1949 года, где роль Берии сыграл Михаил Кварелашвили. Понятно, что не он был в центре внимания, поскольку фильм повествовал о знаменитом сражении. Днем начала Сталинградской битвы принято считать 17 июля 1942 года, так фильм и построен. На рубеже рек Чир и Цимла передовые отряды 62-й и 64-й армий Сталинградского фронта столкнулись с авангардами возглавляемой Паулюсом 6-й армии. Начинаются яростные бои. На помощь немецким войскам дуче Муссолини отправляет еще шесть дивизий. На флангах были развернуты также румынские части. Тем временем Сталин дает указания по организации обороны, Рузвельт призывает помочь русским, а хитрый Черчилль оттягивает открытие второго фронта. Танковым клиньям вермахта удается прорвать советскую оборону. После четырех дней непрерывных сражений в Германии даже объявляют о победе в этих боях. Но нет, в Сталинграде идут бои за каждый дом, вернее, то, что от него осталось… Геройски сражаются простые бойцы, сержант Павлов с товарищами обороняет дом, который потом будет наречен домом Павлова. Но командный пункт генерала Чуйкова по-прежнему остается на западном берегу Волги. Продвинуться на несколько сотен метров и захватить его войска Паулюса не могут — свежих сил больше нет. А советские военачальники готовят решающее контрнаступление… Лаврентию Павловичу и так не было уделено большого внимания, а после событий лета 1953 года даже эти немногочисленные эпизоды были из фильма вырезаны.
Из фильма «Падение Берлина» Берию тоже после 1953 года вырезали начисто. Играл его в этой киноэпопее, поставленной в 1949 году режиссером Михаилом Чиаурели по сценарию Петра Павленко, Александр Ханов. Фильм, в котором Сталин мудро руководит войсками, находит доброе слово для простого сталевара и романтично сажает деревца в весеннем саду, стал в 1950 году одним из лидеров проката, его посмотрели 38,4 миллиона зрителей. Кроме того, эта лента заложила основы советского кинематографического канона в части изображения финальных эпизодов войны.
Дважды сыграл Берию актер Николай Мордвинов. Но фильм «Огни Баку», снятый в 1950 году, на экран так выйти и не успел, а уже разразилась гроза над Лаврентием Павловичем, и его опять вырезали из этой истории о развитии нефтяной промышленности советского Азербайджана и судьбе семейства мастера-буровика Али-Бала Алиева на фоне исторических событий первой половины XX века. Вскоре после премьеры урезанный фильм опять попал под цензорские ножницы, на сей раз из него убрали всю роль Сталина в исполнении Михаила Геловани.
А цветной художественный фильм «Донецкие шахтеры», снятый в 1950 году Леонидом Луковым на киностудии имени Горького по сценарию Бориса Горбатова, выйти успел и даже занял место в десятке самых кассовых фильмов 1951 года в СССР. Но роль Берии в этом производственном фильме о тяжком труде шахтеров и самоотверженности рационализаторов и конструктора, внедряющих новый угольный комбайн, по определению не могла быть очень уж большой и заметной.
Вот и все прижизненные киновоплощения Лаврентия Павловича… Но есть еще фильмы перестроечных времен и современные. Их не так уж мало, но в подавляющем большинстве все они обыгрывают тот стереотипный образ «кровавого наркома», который был создан в эпоху Хрущева. Западные ленты вдобавок грешат неточностями или откровенной «клюквой». Так, в английском фильме «Архангел» режиссера Джона Джонса (по мотивам одноименного романа Роберта Харриса) сыграл Берию актер Ерванд Арзуманян. Но особо применить свои способности ему было негде — Лаврентию отведены считаные эпизоды, в которых он предстает коварным злоумышленником, укравшим из личного сейфа Сталина некий дневник. Свидетелем оказывается охранник Берии, который много лет спустя рассказывает эту историю английскому историку, приехавшему в Москву на конференцию о Сталине. Вокруг поисков дневника, закопанного Берией в клумбе возле своего особняка, весь этот клюквенный сюжет и строится. Кстати, Архангел — не чин небесный, а недорасслышанное авторами фильма название города Архангельска, превращенного ими вдобавок в закрытый ядерный город.
Дважды появляется Берия в экранизациях произведений Фазиля Искандера. Фильм «Пиры Валтасара, или Ночь со Сталиным» режиссера Юрия Кары 1989 года снят по новелле «Пиры Валтасара» из цикла Искандера «Сандро из Чегема». Это история о том, как в середине 30-х Сандро, лучший танцор из Народного ансамбля песни и пляски Абхазии, был приглашен на торжество к Сталину. Тот требует, чтобы жена Берии, красавица Нино, станцевала вместе с артистами, она не умеет и отказывается, но Сталин настаивает, и грозный муж (его играет Валентин Гафт) заставляет бедную Нино неловко танцевать. А после Сталин смотрит на Сандро и замечает, что где-то видел его. И артист понимает, что лучше бы ему не быть тем, кого видел товарищ Сталин. К собственному ужасу, он и сам вспоминает, где видел вождя — в детстве, около родного селения, тогда вовсе не вождя, а преследуемого полицией экспроприатора, застрелившего сообщников. И, спохватываясь, выдает спасительный ответ: нас, мол, в кино снимали, там товарищ Сталин мог нас видеть…
Фильм «Маленький гигант большого секса» снят по мотивам другой новеллы из цикла «Сандро из Чегема» — «О, Марат!». Курортный фотограф, известный бабник Марат умудряется закрутить роман с таинственной красоткой, которая, как он с ужасом осознает, вообще-то делит постель с «лубянским маршалом». В результате от шока бедный Марат не только перед этой дамой особо отличиться не сумел, так потом и вовсе, постоянно видя в кошмарах знаменитое пенсне Берии, теряет свою мужскую силу из-за постоянного стресса. Только арест Берии возвращает Марата к жизни.
Кстати, сыгравший в этом фильме эпизодическую роль Николай Чиндяйкин сам воплотил Берию в фильме «Дети Арбата».
Фильм «Затерянный в Сибири» поставил режиссер Александр Митта. Берия опять предстает эпизодической, но страшной персонификацией злой силы, жертвой которой становится молодой британский археолог Миллер, работавший на раскопках в Иране. Его похищают советские спецслужбы, ошибочно приняв за американского агента, потом допрашивают так, что он все обвинения признает и попадает в Сибирь.
Кстати, однажды — в фильме «Красный монарх» — Берию сыграл Дэвид Суше, знаменитый исполнитель роли Эркюля Пуаро.
Сериал «Берия. Проигрыш» подробно реконструирует события 26 июня 1953 года в виде традиционной версии, изображая заседание Президиума, с которого Берию уводят в наручниках, его последние месяцы в тюрьме и расстрел 23 декабря. Но тем не менее туда вставлены и альтернативные фрагменты с его реформаторскими инициативами относительно упразднения ГУЛАГа и объединения Германии. Более того, Берия предстает жертвой заговора Хрущева, который-де еще при жизни Сталина хотел разделить СССР на отдельные государства, после чего, опасаясь за свою жизнь, организовал заговор, убил Сталина и расправился с Берией. Лаврентия Павловича сыграл Владимир Щербаков, которого зрители и критики хвалили за убедительное исполнение роли. Он еще до того, равно как и после, не раз появлялся в разных фильмах и сериалах в этом образе («Две любви», 2004; «Смерть Таирова», Россия, 2004; «Жена Сталина», Россия, 2006; «Звезда эпохи»; «Апостол», Россия, 2007; «Берия», Россия, 2007; «Гитлер капут!», Россия, 2008; «Легенда об Ольге», Россия, 2008; «Вольф Мессинг: видевший сквозь время», Россия, 2009, «Ван-гелия», Россия, 2013).
Неоднократно играл Берию Адам Булгучев («Утомленные солнцем-2», Россия, 2010; «Жуков», Россия, 2012; «Зоя», 2010; «Легавый», 2012; «Убить Сталина», 2013; «Бомба», 2013; «Гетеры майора Соколова», 2013).
В австралийском фильме «Дети революции» проявляются не только мрачные, но и комические мотивы. Итак, Австралия, 1949 год. Молодая красотка Джоан Фрейзер верит в революцию и пытается учинить ее в родной Австралии. Но там такого счастья никому из ее друзей и знакомых даром не нужно. Джоан вынуждена обратиться за поддержкой к самому Сталину. Он почему-то выбирает ее письмо и приглашает товарища Фрейзер в Москву. Хмурым мартовским днем приезжает австралийка к советскому вождю… После банкета и просмотра кино Стали ведет Джоан к себе в спальню. А к утру вождь умирает. Бедная Джоан в панике, однако Хрущев, Берия (актер Пол Ливингстон) и Маленков успокаивают ее и отправляют домой. А потом в Австралии рождается посмертный сын Сталина…
В комедии «И черт с нами!» Сталин и Берия узнают о том, что такое анабиоз, и мало того что секрет раскрыт, — изобретение пущено в ход. И вот в 1990 году в южном приморском городке появляется Сталин собственной персоной… Сталина сыграл не профессиональный актер, а его знаменитый в 90-х годах двойник Георгий Саакян. Берию — Всеволод Абдулов.
Известен также фильм А. Германа «Хрусталев, машину!», сложный, поистине арт-хаусный. «Дело происходит, когда умирает Сталин и никто об этом еще не знает, — пояснял свой замысел режиссер. — Русский генерал. Огромный, красивый, который считает, что все это его не касается — то, что происходит в стране… Сталин и Берия тоже там существуют, но через призму этого генерала». Собственно, первые слова Берии после кончины вождя и дали название фильму. А его роль исполнил Мумид Макоев.
В ленте Андрея Кончаловского «Ближний круг» Берию сыграл Боб Хоскинс. Это история Ивана Саньшина, который был киномехаником Сталина с 1939 года и до смерти вождя. Его жена становится любовницей Берии. Примерно через год она возвращается к Ивану беременной и кончает жизнь самоубийством. Иван же, несмотря на это, остается преданным Сталину. Хоскинсу вообще везло на роли политиков — в картине Жан-Жака Анно «Враг у ворот» он исполнил роль Никиты Хрущева, роль Муссолини в фильме «Муссолини и я» Альберто Негрина, роль президента Гувера в фильме «Никсон» Оливера Стоуна.
Еще Берию играли Б. Голадзе («Сталинград», СССР, 1989), В. Барташов («Николай Вавилов», СССР, 1990), Владимир Сичкарь («Война на западном направлении», СССР, 1990), Ян Янакиев («Закон», 1989; «10 лет без права переписки», 1990; «Мой лучший друг — генерал Василий, сын Иосифа», 1991), Рошан Сет («Сталин», США — Венгрия, 1992), Федя Стоянович (Gospodja Kolontaj, Югославия, 1996), Фарид Мязитов («Корабль двойников», 1997), Адам Ференци («Путешествие в Москву» («Podr'oz do Moskwy»), Польша, 1999), Николай Кириченко («В августе 44-го…», Россия, Беларусь, 2001), Виктор Сухоруков («Желанная», Россия, 2003), Сейран Даланян («Конвой PQ-17», Россия, 2004), Ираклий Мачарашвили («Московская сага», Россия, 2004), Малхаз Асламазашвили («Сталин. Live», 2006), Вадим Цаллати («Утесов. Песня длиною в жизнь», 2006), Вячеслав Гришечкин («Охота на Берию», Россия, 2008; «Фурцева», 2011; «Контригра», 2011; «Товарищ Сталин», 2011), Александр Лазарев-младший («Застава Жилина», Россия, 2008), Сергей Багиров («Вторые», 2009), Василий Остафийчук («Баллада о бомбере», 2011), Алексей Зверев («Служу Советскому Союзу», 2012), Сергей Газаров («Шпион», 2012; «Сын отца народов», 2013), Алексей Эйбоженко-младший («Второе восстание Спартака», 2012), Юлиан Малакянц («Жизнь и судьба», 2012), Роман Гришин («Сталин с нами», 2013).
В художественном телевизионном фильме «Товарищ Сталин» предложена авторская версия событий 1953 года. В центре сюжета — судьба простого человека, лейтенанта МГБ Егора Козлова, который случайно оказался среди сотрудников ближней дачи и получил возможность лично общаться со Сталиным в последние месяцы его жизни. А в сериале «Охота на Берию» с тем же Вячеславом Гришечкиным в роли Лаврентия Павловича в центре событий опять же случайно оказывается другой офицер — Алексей Казарин привозит фельдъегерскую почту на ближнюю дачу в тот день, когда со Сталиным случился удар. И слышит разговор Берии с охраной Сталина — тот запрещает им вызывать кремлевских врачей, а личного врача Сталина приказывает просто убить. Алексей понимает, что надо скрыться незамеченным, но ему это не удается. На опасного свидетеля начинается облава.
Юрий П. Рогозин в своем документальном фильме «Лаврентий Берия. Возвращение из небытия» (2014) постарался, по его словам, восстановить более-менее правдоподобный ход событий. Автор фильма признается, что долгое время был сторонником привычного взгляда на Берию как на кровожадного злодея и, даже услышав в новостях, что Серго Лаврентьевич пытается добиться реабилитации отца, он подумал, что это уж слишком, столько за тем грехов, что об оправдании не может быть и речи. «И ведь ни в одной кинокартине о Великой Отечественной войне, в том числе и у того же Озерова (фронтовика, кстати, и профессионального военного), снятой после смерти Иосифа Виссарионовича, Берии нет вообще! Как будто он в то время отсиживался на Луне. Хотя, конечно, и ветераны, и историки прекрасно знали, чем занимался Лаврентий Павлович в те годы и каков был его реальный вклад в Победу». Он признается, что заинтересовался фигурой Берии, когда прочитал книги, в которых представлена другая точка зрения. А когда начал искать архивные кинокадры с Берией, оказалось, что их почти нет — и сам Берия по долгу службы был не особенно публичным человеком, и много кинохроники было уничтожено во времена Хрущева.
Зато, по словам режиссера, портрет Берии, невзирая на колебания генеральной линии, всегда висел на почетном месте в музее Российского федерального ядерного центра. А вот заполучить в проект актера Станислава Любшина, чтобы он авторский текст за кадром прочитал, не удалось. Именно на него режиссер обратил внимание потому, что в юности тот написал письмо на имя Лаврентия Павловича Берии с просьбой принять его в разведчики. Любшина пригласили в НКВД и после собеседования рекомендовали пойти в актеры, поскольку для этой профессии он подходит больше.
Эксперт по психотехнике речи Зинаида Федотова так оценивает личность Лаврентия Павловича: «Берия — одна из наиболее противоречивых фигур в череде государственных деятелей советского периода. Вершитель судеб еще до недавнего времени представлялся историками стопроцентным злодеем, а сегодня хочется понять, кто он, этот Берия, на самом деле… как человек. Задача весьма непростая — познание другой личности по сути дешифровка образа, характерологическая рентгенограмма, объективность которой деформируется субъективностью восприятия каждым из нас. А написано о Лаврентии Павловиче немало: воспоминания, художественные домыслы, — но пока что, как ни странно, не складывается вразумительный портрет внутреннего мира персонажа той великой истории страны — не хватает пазлов. Если из всего опубликованного и рассказанного попытаться вчерне слепить некий характер, то получится примерно следующее: в молодости здоровьем слаб, но учился отлично, стремился к первенству и склонность имел к интригам… Взрослый Берия — шпион и авантюрист, человек энергичный, жесткий, властный, обладающий аналитическим блестящим умом, технарь по образованию и складу мышления, радушный хозяин, однако на друзей времени не тратил, да их у него просто не было. Любил красивых женщин и ценил высокое искусство. Внешность мало примечательная: небольшой рост, плотное крепкое телосложение, большой лоб с глубокими залысинами… И только, пожалуй, пронзительный взгляд за золотым пенсне запоминался сразу и надолго…
Лаврентий Павлович — интроверт, «человек в себе», со своей, «с младых ногтей» определенной программой жизни: вперед и только вперед… к власти. Ему не нужны были попутчики — они ему просто мешали как толпа, от которой эмпаты испытывают эмоциональную перегрузку… Он все время расчищал себе путь, чтобы выиграть во что бы то ни стало при любых условиях, не гнушаясь откровенными махинациями… Плодотворно одиночествовал, но принимал многолюдное общение, когда искал подпитку своих идей на более высоком уровне интеллекта… А вот красота во всех ее формах и проявлениях, вероятно, подпитывала его энергетический ресурс и приносила визуальное удовлетворение: костюм всегда безукоризненно элегантен, женщины — самые привлекательные, городская архитектура — приоритетно монументальная… Лаврентий Павлович был визуалом, как отметили бы нейролингвисты. К тому же эстетическое совершенство окружения — своего рода победа над собственным изъяном — косоглазием, которое он прятал за стеклами очков, снимая их разве что во время сна. Преодоление детского комплекса, видимо, играло немалую роль в его самоидентификации, став полем внутренней борьбы за высокое положение в жизни…
Физика внешности и даже поведенческие эпизоды не могут дать исчерпывающей информации о внутреннем содержании человека. Но есть сигналы, которые максимально приближают нас к познанию других людей. Один из них — голос: высота, сила, тембр, манера произнесения звуков. Это невербальное средство воздействия на подсознание окружающих и в то же время естественное отражение существа самой личности. Связь между внутренним миром человека и проявлениями его тела наукой давно доказана. Голос, его тембровая окраска, зависит от того, что происходит внутри нас на психофизическом уровне, — он чувствителен как музыкальный инструмент, и звуки речи уже целостное музыкальное произведение, по которому можно нарисовать «эскиз» образа каждого из нас.
Разные люди, безусловно, неодинаково воспринимали голос Берии, да еще в тех жизненных ситуациях, когда напряженное внимание сконцентрировано на том, чтобы буквально по губам прочитать сказанное, опередив звук. И все же вспоминалось: «легкий грузинский акцент», «тихий, но властный голос», «отвратительный, визгливый, как у истеричной женщины», «поникшим голосом попросил бумаги и чернил»… Нехаризматичная личность, Л. П. Берия обладал бесцветным тембром — от тенора до фальцета. Редко терял самообладание, не играл голосом и обертонами, четко выговаривал слова, подчиняя речь определенному ритму и следуя знакомым интонациям (к примеру, на похоронах И. В. Сталина улавливалась раздумчивая песенность выстроенных фраз). Не придерешься, не поймаешь… Звук голоса зажат — нет предательских красок… Никто не узнает о том сумасшедшем потоке мыслей, которые подкатывают к горлу, грозя вырваться наружу.
«Человек в себе», интроверт и визуал, Л. П. Берия так и остался нерасшифрованным образом своего времени…»
Берия в литературе
Образ Лаврентия Берии запечатлен во многих художественных произведениях, причем — и за пределами Советского Союза. Через десять лет после его смерти братья Стругацкие написали поистине культовое произведение — «Трудно быть богом» (опубликовано в 1964 году в авторском сборнике «Далекая радуга»). Главным злодеем повести является дон Рэба, который по изначальному замыслу носил имя Рэбия, то есть прямой намек на Лаврентия Павловича. Но Стругацкие послушались мудрого совета Ивана Ефремова не делать столь топорных намеков — и переименовали в Рэбу: «Дон Рэба, дон Рэба! Не высокий, но и не низенький, не толстый и не очень тощий, не слишком густоволос, но и далеко не лыс. В движениях не резок, но и не медлителен, с лицом, которое не запоминается. Которое похоже сразу на тысячи лиц. Вежливый, галантный с дамами, внимательный собеседник, не блещущий, впрочем, никакими особенными мыслями… Три года назад он вынырнул из каких-то заплесневелых подвалов дворцовой канцелярии, мелкий, незаметный чиновник, угодливый, бледненький, даже какой-то синеватый. Потом тогдашний первый министр был вдруг арестован и казнен, погибли под пытками несколько одуревших от ужаса, ничего не понимающих сановников, и словно на их трупах вырос исполинским бледным грибом этот цепкий, беспощадный гений посредственности. Он никто. Он ниоткуда… Не великий и страшный человек, отдающий всю жизнь идее борьбы за объединение страны во имя автократии. Это не златолюбец-временщик, думающий лишь о золоте и бабах, убивающий направо и налево ради власти и властвующий, чтобы убивать…»
Григорий Климов (он же — Игорь Калмыков; Ральф Вернер), писатель-перебежчик, журналист и издатель, в вышедшем в 1970 году на Западе книге «Князь мира сего» описывает свою вымышленную версию того, что происходило с Л. П. Берией после ареста и какова была его дальнейшая судьба: «В подземной камере[39] постоянно горел электрический свет, и здесь не было разницы между ночью и днем. Поэтому когда маршал госбезопасности СССР, сам организовавший этот порядок, попал в эту камеру в качестве заключенного, даже он сам не знал точно, сколько времени он здесь провел. Сначала его выводили на врачебные комиссии, где его физическое здоровье проверяли так тщательно, словно его готовят к полету на Луну. Потом его заставили пройти серию психологических испытаний. Да настолько сложных и запутанных, что ординарный человек в них определенно бы запутался.
Но бывший маршал знал, что ищут врачи. И знал, как их обмануть. Врачи это тоже знали и просили его быть честным во имя науки, поскольку, так или иначе, терять ему нечего. И заключенный тоже знал, что терять ему больше нечего. Судя по этим чрезвычайным заботам об его здоровье, он знал, что его ожидает.
И он уже знал, когда это будет. Не раньше, чем он закончит писать свою автобиографию. Не просто анкету, как в случае простых смертных, а писанину неограниченного размера, поскольку отныне его жизнь принадлежит не ему, а истории. Те, кто сидел наверху, знали, что в таких условиях эта биография будет очень подробная и длинная.
Когда и эта бюрократическая процедура была закончена, заключенного вызвали на последний допрос, где обычно объявляют приговор… Его подняли на лифте на самый верхний этаж и провели в кабинет, который он хорошо знал по прошлым временам. За большим письменным столом там сидел человек в знакомой форме маршала госбезопасности СССР… Бывший маршал взял исписанный на машинке лист бумаги с Гербом СССР и прищурился: «Специальная Коллегия Верховного суда Союза Советских Социалистических Республик в чрезвычайном заседании… рассмотрев дело бывшего министра внутренних дел и бывшего члена Президиума ЦК КПСС Берии Л. П… приговорила подсудимого к высшей мере наказания — расстрелу. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Приговор привести в исполнение немедленно…»
— Не обращайте внимания на дату. По газетам вас расстреляли уже полгода тому назад… По газетам вы уже мертвы, — услышал он голос издалека. — И в глазах народа правосудие восстановлено… Просто после смерти Сталина политика принципиально меняется. Теперь опальных членов правительства будут не расстреливать, как раньше, а посылать на низовую работу. Вплоть до работы простым колхозником… Итак, смертный приговор заменяется вам изгнанием. Вот ваш новый паспорт…
Бывший министр внутренних дел СССР неуверенно открыл серый коленкоровый переплет.
— Имя мы вам дали, конечно, другое, — сказал маршал. — Если вы назовете свое настоящее имя, вам не поверят. А если поверят, то убьют, как собаку. Это вы, надеюсь, сами понимаете. Ваши официальные фотографии были настолько ретушированы, что в действительности вас никто не узнает. Сейчас мы частично распускаем лагеря. По паспорту вы один из таких вы пущенных лагерников. Для органов госбезопасности там помечено шифром, что вы сидели за растление малолетних. Я думаю, что в вашем возрасте рецидивы маловероятны. И помните, что по советским законам условный приговор означает только отсрочку приведения приговора в исполнение, но принципиально сам приговор остается в силе. Запомните это, гражданин Берман.
— Иначе говоря, я буду живым трупом, — сказал бывший первый заместитель Председателя Совета Министров СССР. Вертя в руках свой новый паспорт, он осторожно посмотрел на дверь: — А куда ж мне, то есть гражданину Берману, собственно, идти?
— Местом жительства вам определяется ваша родина — Кавказ. Вас отвезут за сто километров от Москвы. Дальше добирайтесь самостоятельно. Знаете, как добираются люди, выпущенные из лагеря. Проявите инициативу…
— Ведь вы прекрасно знаете, что для таких, как я, жизнь без власти — это не жизнь… — Ему вспомнилось, что, когда таких людей лишали власти, они заболевали какой-то загадочной болезнью и умирали. Словно в них сидел какой-то червь».
Одним из самых интересных изданий, вышедших за пределами СССР и посвященных Берии, является опубликованная в 1973 году (к двадцатилетию его смерти?) книга журналиста и писателя Алана Уилльямса The Beria Papers («Дневники Берии»). Другое русское название — «Подлинные дневники Берии», при этом в аннотации фигурируют следующие строки: «Основываясь на сведениях, известных западным спецслужбам, А. Вильямс создал уникальное художественно-документальное произведение, которое быстро стало мировым бестселлером». На самом деле — увлекательное авантюристическое чтиво с вкраплениями документальных подробностей, в котором рассказывается, как за границей двое молодых людей решили заработать, состряпав дневники Берии и продав их издательству, и чем это для них закончилось. В тексте подробно описаны как сама технология создания этого «документа», так и способы придания ему достоверности.
Итак, первый этап проходил так:
«— Как ты, наверное, заметил, в досье освещается период жизни Берии до конца войны. Очень мало известно о последних годах жизни Берии. Та малость, что я раскопал, взята из архивов радио «Свободная Европа». — Он открыл пухлую папку и показал мне нечто, похожее на расписание движения поездов, только в нем вместо обозначения времени стояли даты. — Это, мон шер, полный план нашей работы. Это скелет, на который я наращу мышцы и внутренние органы, а за тобой останется все остальное. — Он усмехнулся. — И не скупись на пикантные детали! — Он хлопнул меня по плечу.
— То, что ты пишешь о Сикорском, Филби и Масарике… — начал я, но Борис прервал меня:
— Не спеши. Всему свое время. Берия будет предаваться воспоминаниям о своих успешных заговорах, включая политические убийства. Но прежде, чем мы эти мерзости изобразим, надо передать настроение этого убийцы. Его дневники должны быть спонтанными, этакая исповедь мерзавца. У него не было времени корректировать и шлифовать записи, хотя, как грузин, он мог подпускать поэтического тумана. Только тут важно не перехватить через край, особенно если предполагается, что он был трезв. Впрочем, он редко бывал трезв.
Начнем с его положения в период после 1945 года. Опишем, как Россия проглотила половину Европы, а Берия в это время стремится укрепить свою власть, уничтожая остатки буржуазных отношений в Восточной Европе и затягивая петлю на шее старых политиков, все еще поддерживаемых Черчиллем. Надо описать, как он размышляет о Черчилле, а в это время входит полковник Саркисов и объявляет, что нашел рыжеволосую красавицу для него, одну из тех грузинок, которых трудно добыть. Тут Берия сразу загорается.
Мы решили, что Борис напишет начало, которое должно быть самым обыкновенным, даже скучноватым, иначе, если начать с сенсаций, заподозрят, что это неправда. А я должен описать сцену обольщения молодой девушки из Сванетии.
Мы засели за работу и не отрывались до самого обеда. После обеда мы прочли то, что получилось. Начало рукописи изобиловало абсолютно неизвестными мне именами, фактическими деталями и носило технический характер. Борис для того, чтобы придать большую правдоподобность, использовал множество инициалов, ведь Берия делал заметки для себя, на скорую руку, по вечерам после длинного дня утомительной работы… Перечитав написанное, я подумал, что Берия был бы доволен этими «дневниками», они могли бы удовлетворить его самолюбие.
Я показывал Борису какой-нибудь новый эротический эпизод, он размягчался, как женщина, просил меня почитать вслух, а сам сидел на стуле в полосатых шортах с полураскрытым ртом, впитывая каждое слово.
Иногда он сам предлагал что-нибудь: «Пусть он соблазнит толстую цыганку, актрису из театра «Ромэн». Он проходит в театр инкогнито: театр числится в авангардных и потому не котируется, хотя все происходит до декретов Жданова. Берия посылает энкавэдэшника за нею, потом трахает ее в своем кабинете на Лубянке. Изобрази ее большой и смачной! Пусть у нее ляжки и задница будут как подушки! Потом он вышвыривает ее одежду в приемную и велит ей убираться. А если она проговорится, он арестует и депортирует всю семью…»
Но не менее занимательна и имеющаяся в тексте информация: «Берия чуть было не помог немцам выиграть битву за Москву в 1941 г., когда, перехватив сводку советского пилота, делавшего облет местности и обнаружившего пятнадцатикилометровую колонну фашистов на Варшавском шоссе на подходе к Москве, приказал уничтожить сводку как «неубедительную», а летчика отдал под трибунал, его расстреляли за «пессимизм»…
В июле 1943 г. организовал через Смерш убийство генерала Владислава Сикорского, главу Временного польского правительства в Лондоне, который занял враждебную позицию по отношению к Сталину с тех пор, как стало известно о расстреле поляков в Катынском лесу. В это время представителем Британской военной разведки на Гибралтаре был Гарольд Филби (Ким), завербованный агент Берии…
В феврале 1948 г., вслед за коммунистическим переворотом в Чехословакии, осуществил «самоубийство» Яна Масарика, чешского министра иностранных дел либерального толка…»
Также в «Дневниках Берии» приводится описание и его личных привычек: «Любил хорошо пожить. Единственный из лидеров Кремля, ценивший роскошь в западном стиле, имел «паккард», сделанный в Вашингтоне по заказу советского посольства. Имел особняк на Малой Никитской в Москве, где до недавнего времени размещалось тунисское посольство. Имел также загородное поместье, ранее принадлежавшее графу Орлову, где были бассейн с подогревом, теннисные корты, бильярдные, волейбольные площадки, стрельбище и личный кинотеатр. Берия гордился своими спортивными достижениями — особенно в волейболе. Помимо этого имел еще дачи, в том числе мраморный дворец под Сочи.
Любил классическую музыку и имел прекрасную коллекцию пластинок. Имел пристрастие к скоростным автомобилям и гоночным катерам. Имел обширный гардероб, всю одежду заказывал в Лондоне и Риме.
Не курил, но сильно пил, в основном водку, французский бренди и грузинские вина. Очень любил вкусную еду, особенно фрукты. Читал только исторические книги, мемуары и романтическую поэзию XIX века.
Работал в хорошо обставленном кабинете на Лубянке, где терзал и убивал людей.
Часто говорил на грузинском языке со Сталиным, что злило других членов политбюро. Однажды Молотов попытался заняться грузинским языком, но Берия арестовал его учителя, и Молотов понял намек.
Сексуальные наклонности: гетеросексуален с явной склонностью к молоденьким девочкам. Не избегал зрелых женщин, особенно актрис и балерин, с которыми заводил длинные романы. Всегда играл роль джентльмена со своими «жертвами» — если они не сопротивлялись. В противном случае применял снотворное или силу. Был очень щедр с теми, кто ему понравился. Любил девушек-спортсменок, которых ему поставлял полковник Саркисов через председателя советского спорткомитета. Особенно любил рыжеволосых девушек Сванетии, придерживающихся строгих нравов и доставлявших тем полковнику Саркисову немало трудностей…
Берия был единственным членом политбюро, которому разрешалось носить пистолет внутри Кремля. Он хранил его в своем кейсе, и Маленков, которому он доверял полностью, как утверждают, вытащил пистолет из кейса. Только члены политбюро имели доступ в эту часть Кремля, но Берия тем не менее держал здесь свою команду охранников — грузин, которые были ему преданы и погибли вместе с ним. Полковник Надорайя, охранявший внешние подступы, показал, что Конев застрелил Берию из бесшумного пистолета 22-го калибра и сделал по нему пять выстрелов…»
Лаврентий Берия оказался связанным с советским разведчиком Штирлицем-Исаевым не только в рассказываемых анекдотах. В 1990 году Юлиан Семенов написал роман «Отчаяние», в котором рассказывается о возвращении Исаева в СССР в 1948 году, его аресте, а также о событиях, происходящих в СССР в последние годы жизни Сталина, а также о том, как Берия пытался Исаева использовать.
В книге подробно описывается неявное противостояние Берии — Хрущева весной — в начале лета 1953 года: «После смерти Сталина первый заместитель председателя Совета министров и министр внутренних дел Берия (МГБ ликвидировали в одночасье), «человек номер два», вызвал к себе Абакумова, беседовал с глазу на глаз пять часов; в карцер Абакумова был посажен бывший генерал Рюмин.
Вскорости «врачи-убийцы» были реабилитированы: сообщение в «Правде» было дано от имени МВД СССР. Берия начал тур борьбы за лидерство, его имя сразу же сделалось популярным в среде советской интеллигенции.
Хрущев, понимая, что такого спускать нельзя, опубликовал в «Правде» статью о нарушениях законности в «бывшем МГБ».
Берия решил ответить ударом на удар: внес предложение на ПБ о нормализации отношений с Тито («это дело — фикция и дутое провокаторство; интрига»), выходе на международный рынок и налаживании политического диалога с Западом («мы отстали от технологии на десятилетия»), предложил снять с поста первого секретаря ЦК Компартии Украины Мельникова, заменив его истинным украинцем (прекратив таким образом насильственную русификацию республик, вернувшись «к нормам ленинского социалистического интернационализма», выраженного в завещании). Не забыл он и об эмоциональном аспекте борьбы за лидерство: приказал найти в лагерях и тюрьмах бывших нелегалов, подкормить их, подлечить и дать о них серию материалов в газетах: «В МГБ были не только садисты типа Рюмина, ставленники тирана, но и истинные герои в борьбе с нацизмом».
Исаева нашли во Владимирском политическом изоляторе: полуослепший, беззубый, с перебитыми ногами, он был помещен в тюремный госпиталь.
Леопольда Треппера и Шандора Радо выпускать нельзя: работа в «шарашке» продолжается; Радо пусть там сидит, благо Родины прежде всего…»
Юлиан Семенов дает и оценку бериевского дела: «Арест Берия, необходимый и в высшей мере своевременный, был, однако, оформлен для печати по рецептам Сталина и того же Берия: «югославский и английский шпион»; через полтора года после расстрела «югославского шпиона», убившего Сталина, в Белград к «товарищу Тито, верному коммунисту-ленинцу», отправилась советская делегация во главе с Хрущевым. Маленкова, который произнес слова, кивнув на Берия во время того памятного кремлевского заседания: «Арестуйте его, это враг народа!» — среди членов делегации не было.
В секретном архиве Берия было обнаружено множество фактов о пытках, которые применялись к участникам процессов тридцать шестого — тридцать восьмого годов; часть этих фактов была приведена Хрущевым на XX съезде партии, который означал начало конца Сталина, мучительное и кровавое».
Но необходимо отметить, что в этом романе на коварного Берию «вешают» ответственность за расправу над ним: «Берия вспомнил о Валленберге: не помер ли где в одиночке или на каторге? По счастью, был жив.
Перед тем как пригласить его к себе, Берия поинтересовался:
— Не псих?
— Вполне нормален, — ответил Комуров.
— Постригите, оденьте как следует, накормите обедом из «Националя», а потом ведите ко мне.
Комуров покачал головой:
— Лаврентий Павлович, рискованно… Иностранец…
Берия, словно бы не услыхав этих слов, посмотрел на часы:
— К семи вечера… Послезавтра…
…Навстречу Валленбергу вышел из-за стола, пожал руку:
— Те, кто мучил вас в течение всех этих лет, трагичных для нашей страны, по моему приказу арестованы. Начато следствие. Мерзавцев ждет смертная казнь, они позорили Сталинскую Конституцию…
— Господин Рюмин? — сухо осведомился Валленберг. — Какова его судьба?
— Этот черносотенец взят первым.
Переводчик не решился корректировать Лаврентия Павловича: слово «взят» перевел дословно. Валленберг не понял:
— Что значит взят?
— Это значит — арестовали…
— Я могу выступить свидетелем на его процессе?
— Конечно, господин Валленберг. — Берия мягко улыбнулся. — Мы дадим вам постоянную визу в Москву, вы этого заслужили годами нечеловеческих мук… Хочу надеяться, что вы, несмотря ни на что, не станете игрушкой в руках тех сил, которые по-прежнему норовят разжечь ненависть к Советскому Союзу… Они не хотят понять: начался новый период нашей истории, новое время, мы нуждаемся в друзьях… Вы же видели, что в камерах вместе с вами мучились невиновные советские граждане и никто из них не ругал свою родину, ругали тех мерзавцев, которые обрекли их на муки.
— Я был, есть и останусь другом тех советских людей, которые делили со мною горе… Это были прекрасные люди… И вообще, я не намерен заниматься общественной деятельностью… Я — если вы действительно освобождаете меня — уйду в лоно Церкви.
— Благодарю вас, господин Валленберг. — Глаза Берия повлажнели, он снял пенсне и вытер слезы. — Какие у вас еще пожелания?
— Я бы хотел также выступить на процессе против изувера Абакумова, который проводил со мной первые допросы…
(Берия держал Абакумова в резерве: когда он переместит Маленкова в секретари ЦК, а сам возглавит Совмин, Виктор вернется в прежнее кресло, кроме него, некому, разве что Меркулов, но опять-таки армянин: Сталин разжег национальную рознь, с чечни и татар начал, евреями кончил, нужно время на успокоение.)
— Вы что-то путаете, господин Валленберг… Абакумов к вашему делу не имел никакого отношения, — ответил Берия. — Он сам был жертвой клеветы, его пытали в этом же здании…
— И аз воздам. — Валленберг был тверд. — Первые недели мной занимался Абакумов. Да, именно он. Поэтому я оставляю за собой право прислать моих адвокатов для вызова его в суд.
— Если настаиваете — не смею возражать, — ответил Берия, распрощался с Валленбергом, пожелав ему благополучного возвращения к родным, проводил до двери…»
Абакумов был для Берии более важен, и поэтому нежелательного Валленберга было решено устранить и забыть о существовании. Но, по мнению Павла Судоплатова, Валленберг был тайно убит во внутренней тюрьме МГБ уже в 1947 году (но есть и другие версии). Так что его беседа с Берией в 1953 году — всего лишь художественный вымысел.
В продолжение популярных «Детей Арбата» (не обошлось в тексте и без Лаврентия Павловича!) Анатолий Рыбаков написал роман «Тридцать пятый и другие годы», в котором нашлось место и для Берии: «Девятого июля вечером из Тбилиси позвонил Берия.
— Товарищ Сталин! Сегодня бюро крайкома заслушало сообщение о раскрытии контрреволюционной террористической организации в Грузии, Азербайджане и Армении. Серьезные обвинения в потере бдительности были предъявлены секретарю ЦК Армении Ханджяну. Ханджян обвинения категорически отрицал. Вечером, час тому назад, он явился ко мне, вел себя вызывающе, обвинил меня в избиении старых партийных кадров, в фальсификации истории партии. Он был в диком, возбужденном состоянии, грозился меня убить, чуть было не выполнил свою угрозу, но я его опередил и в целях самозащиты застрелил его. Сталин молчал.
— Вы меня слышите, товарищ Сталин?
— Слышу, — негромко ответил Сталин. И опять замолчал.
Молчал и Берия. Наконец Сталин спросил:
— Какую версию вы выдвинули для аппарата?
— Самоубийство.
— А версию публичную?
— Я думаю, то же самое.
— Сколько ему было лет?
— Тридцать пять.
Сталин помолчал, потом сказал:
— Завтра к вам вылетает руководящий работник ЦК».
В вышедшей в 1992 году трилогии Василия Аксенова «Московская сага» (по которой снят одноименный телесериал) вымышленные персонажи (три поколения семьи Градовых и другие) органично соседствуют с реальными — Фрунзе, Сталиным. И конечно, Берией, который охвачен похотью: «Берия извлек цейссовский бинокль, специально содержащийся в «паккарде» для наблюдения за лучшими представительницами здешних масс… Берия перетащил обмякшую девицу на тахту, начал раздевать. Она по-детски бубукала вишневыми губками, иногда повизгивала поросеночком. Какое ужасное белье они тут носят в этом городе. От такого белья любое желание е… пропадает, понимаете ли. Комбинашка самодельная в горошек, штанишки розовые, байковые, кошмар… Еще хорошо, что девчонки укорачивают эти штанишки, обрезают их повыше резинок, которые безбожно уродуют их ляжечки. Безобразие, никакой у нас нет заботы о молодежи. В первую очередь надо будет наладить снабжение женским бельем. Он раскрыл штанишки, прижал к носу. Пахнет неплохо, парное, чуть кисленькое, по шву немного какашечкой потягивает, но это естественно в таком-то белье. Желание стремительно увеличилось. Сейчас надо всю ее раздеть и забыть про социальные проблемы. В конце концов имею я право на небольшие наслаждения? Такой воз на себе тащу…»
Можно упомянуть и роман Андрея Коктюха «Охота на маршала», в котором описываются события 1946 года, имеющие отношение к Жукову и Берии. Как гласит аннотация, «Лаврентий Берия сделает все, чтобы избавиться от уважаемого народом героя войны».
В политическом детективе Елены Прудниковой «Последний бой Лаврентия Берии» Берия пытается расследовать смерть Сталина и испуганные заговорщики (Хрущев и прочие) организуют арест Лаврентия Павловича, а затем поиск его архива. Несмотря на гибель Берии, его благородное патриотическое дело не погибло — оказывается, что тайная служба, созданная Сталиным, по-прежнему существует и борется с Никитой Хрущевым и другими «непатриотами».
Нашлось место для Лаврентия Берии и литературе о будущем и, разумеется, исправлении ошибок прошлого. Так в популярном романе Сергея Буркатовского «Главная дата» (М.: Тактикал пресс, 2014) человек из нашего, почти безопасного времени попал в суровый предвоенный 1941 год. И у него оказывается с собой плеер, мобильный телефон и прочие мелочи. И вот народный комиссар Берия отправляется в неприметный особнячок возле Крестьянской заставы, где Лев Термен изучает обнаруженный у попаданца «патефон» и прочее. Затем следует доклад Берии Сталину: «На просьбу патруля предъявить документы отреагировал нервно, предъявив вот этот интересный документ. — Берия протянул кожаную книжку Сталину. — При рассмотрении документа старшим патруля лейтенантом Торопцевым выяснилось, что документ представляет собой паспорт несуществующего государства под названием «Российская Федерация», выданный в две тысячи первом году на имя Чеботарева Андрея Юрьевича, 1976 года рождения. Кроме того, на обложке паспорта наличествовала контрреволюционная символика».
И уже на личной встрече с попаданцем Сталин заявляет тому: «И расскажите нам, как вы там живете… в вашем светлом будущем. А то товарищ Берия прислал мне, понимаете ли, какой-то странный доклад… Вы можете себе представить — он пишет, что вы там решили, что вам совсем не обязательно быть… великой державой. Более того. Он говорит, что вы ударными темпами строите капитализм…»
Так же Беркем аль Атоми («Никто Атомный», в реальности — филолог Асия Кашапова, создатель апокалиптических произведений) является автором размещенного в Интернете незавершенного романа «Берия».
В конце 80-х большим успехом пользовалась пьеса Виктора Коркия «Черный человек, или Я бедный Сосо Джугашвили», жанр которой сам автор определил как «паратрагедия», а главными героями сделал Сталина и Берию. И начинается она с того, как Берия изучает собранное досье на вождя:
Теперь я знаю все. И даже больше.Юнец-семинарист, агент охранки,революционер на побегушках —все в черной папке. Факты, факты, факты…Но знание, хоть и большая сила, —еще не власть. И далеко не власть!На свете много тех, кто много знает.Но все молчат как рыбы. Все молчат.Пытаешь одного, а он не помнит.Возьмешь другого — и другой не помнит.Не помнит третий, пятый и десятый.Никто не хочет помнить ничего —такие безответственные люди!Пока их всех заставишь вспоминать,сам позабудешь все на свете!..А потом пьеса превращается в парадоксальный диалог Сталина и Берии, с ловушками, игрой смыслов и непрестанной опасностью:
Сталин
Подслушивал?! Кацо, да как ты смеешьподслушивать мой внутренний надрыв!Берия
Я ничего не слышал, ничего!Сталин
Так и запишем: органы не слышат!Берия
Мне просто показалось…Сталин
Показалось?.. Все девочки кровавые в глазах?Когда-нибудь дадут одну минутупобыть в своем уме!.. Как на духу —зачем шуршал за дверью?Берия
Мне хотелосьвождя нежданной шуткой угостить…Сталин
Ты член Политбюро или шутник?Теряем время. Будешь сознаваться?..Шляпа Берии
Лаврентий Павлович был одним из немногих советских руководителей, носивших шляпу, и единственным, чей образ в массовом сознании накрепко связан с этим головным убором. Никита Сергеевич, который тоже шляпы явно любил и умело носил, как бы ни пытался играть в простеца, почему-то этим не запомнился. И уже совсем редкий современник сможет сейчас сообразить, как выглядел Молотов, который носил весьма элегантные шляпы по долгу службы, — западные дипломаты его бы не поняли, появись он в кепке или с непокрытой головой, не те еще были времена.
А какую, собственно, шляпу носил Берия? Внимательное рассматривание старых фото, несмотря на их небезупречное качество, все же позволяет сделать вывод, что Лаврентий Павлович предпочитал «федору», шляпу, вошедшую в моду еще в конце XIX века и сохранявшую популярность по крайней мере всю первую половину следующего столетия. Она прочно ассоциируется со стилем нуар в кино — шляпа гангстеров и сыщиков, «плохих парней» и их не менее крутых оппонентов. И со стилизованным под ту эпоху Индианой Джонсом, конечно, тоже. Шляпа из мягкого фетра, которую так удобно низко надвинуть на глаза. И да, конечно, три характерные вмятины на тулье…
Причем на голове Берии эта шляпа сидит именно с той естественной небрежностью, как у вышеупомянутых голливудских персонажей. В отличие от Молотова, на чьей макушке «федора», которую он тоже порой надевал вместо более официальных шляп, выглядит такой чрезмерно аккуратной, будто это вовсе и не шляпа цивилизованных маргиналов.
Что заставило нашего героя выбрать именно этот фасон? Его модная популярность или подсознательно ощущаемое родство с теми брутальными и циничными, но не лишенными проблесков душевности героями, которых так блистательно воплощал в кинематографе 40-х знаменитый Хамфри Богарт? Трудно представить, чтобы такому большому любителю кино, которым был Лаврентий Павлович, не довелось посмотреть легендарную «Касабланку»… И строго говоря, он сам, особенно в рассмотренных выше мифических ипостасях, вполне вписывался в разряд героев нуара.
Весы и гири истории
Уже во времена брежневского застоя загадки и неразгаданные секреты, связанные с Берией и его «выпиливанием» из власти, стали неактуальными. «Роковые тайны прошлого» оказались в моде только с горбачевской перестройкой, когда был частично открыт доступ к архивам и появились мемуары участников событий. Но вот насколько достоверные — это уже другой вопрос. Достаточно перечитать тексты того же Никиты Хрущева.
Позже всплыли «мемуары» любовницы (вот тут странно — что подобные тексты не хлынули потоком) и так называемые дневники Берии. Начались киновоплощения Берии, и возник почти что культ альтернативного развития СССР и его вождя — Лаврентия Берии, рожденный из ностальгии и ярких осколков прошлого.
Берия, с интересом читавший историческую литературу, вряд ли оценил бы такое как настоящую историю…
Как совместить задуманную Берией перестройку и его кровавое прошлое, в котором он занимал место одного из главных палачей сталинского режима? Достоевский употреблял выражение «злодеи развития». Именно к ним можно отнести Л. П. Берию…
Список литературы1. Берия Л. П. К вопросу о истории большевистских организаций в Закавказье. 1935.
2. Великое счастье жить в сталинскую эпоху: Сб. / Сост. С. Кузменко. М.: Профиздат, 1950.
3. Берия Л. П. Под великим знаменем Ленина — Сталина: Статьи и речи. Тбилиси, 1939.
4. Шверник Н. М. Товарищ Сталин — продолжатель великого дела Ленина. М.: Государственное издательство политической литературы, 1950.
5. История Всесоюзной коммунистической партии (большевиков). М.: Государственное издательство политической литературы, 1945.
6. Баберовский Й. Враг есть везде. Сталинизм на Кавказе. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН); Фонд «Президентский центр Б. Н. Ельцина», 2010.
7. Рыбин А. Т. Рядом со Сталиным. Записки телохранителя. М.: Алгоритм; Эксмо, 2010.
8. Жуков Г. К. Маршал Советского Союза. Воспоминания и размышления. Издание испр. и доп. М.: Олма-пресс, 2002.
9. Аллилуев В. Хроника одной семьи. М.: Молодая гвардия, 1995.
10. Аллилуева С. Двадцать писем к другу. М.: Известия, 1990.
11. Сухомлинов А. В. Кто вы, Лаврентий Берия? Неизвестные страницы уголовного дела. М.: Детектив-пресс, 2004.
12. Мацкевич В. Солдат империи, или История о том, почему США не напали на СССР. М.: Русское слово, 2006.
13. Микоян А. Так было. Размышления о минувшем. М.: Вагриус, 1999.
14. История сталинского ГУЛАГа: В 6 т. Т. 1. Массовые репрессии в СССР / Отв. ред. Н. Верт, С. В. Мироненко; Отв. сост. И. А. Зюзина. М.: РОССПЭН, 2004.
15. Плеханов А. М., Плеханов А. А. ВЧК. 1917–1922: Энциклопедия. М.: Вече, 2013.
16. Берия С. Мой отец — Лаврентий Берия. М.: Современник, 1994.
17. Мощанский И. Б. У стен Берлина. М.: Вече, 2010.
18. Эйлсби К. План «Барбаросса». Вторжение фашистских войск на территорию СССР. 1941. М.: Центрполиграф, 2010.
19. Громов А. Б. Правда о штрафбатах и заградотрядах во Второй мировой. Харьков: Клуб семейного досуга, 2010.
20. Громов А. Б. Жуков. Взлеты, падения и неизвестные страницы жизни великого маршала. Харьков: Клуб семейного досуга, 2013.
21. Громов А. Б. Сталин и Берия. Оболганные герои или исчадия ада? Харьков: Клуб семейного досуга, 2013.
22. Громов А. Б. Полководцы Второй мировой. Красная армия против вермахта. Харьков: Клуб семейного досуга, 2014.
23. Громов А. Б. Ольга Чехова. Тайная роль кинозвезды Гитлера. М.: Вече, 2014.
24. Громов А. Б. Жуков. Мастер побед или кровавый палач? Харьков: Клуб семейного досуга, 2015.
25. Буденный С. М. Пройденный путь. М.: Воениздат, 1958, 1965, 1973.
26. Рубцов Ю. В. Штрафники Великой Отечественной. В жизни и на экране. М.: Вече, 2008.
27. Бугай Н. Ф. «Погружены в эшелоны и отправлены к местам поселений…»: Л. Берия — И. Сталину // История СССР. 1991. № 1. С. 148.
28. Гальдер Ф. Военный дневник. Ежедневные записи начальника генерального штаба сухопутных войск 1939–1942 гг. М.: АСТ; Астрель; ВКТ, 2012.
29. Эйзенхауэр Д. Крестовый поход в Европу. Смоленск: Русич, 2000.
30. Штеменко С. М. Генеральный штаб в годы войны. М.: Воениздат, 1989.
31. Лоу К. Жестокий континент. Европа после Второй мировой войны. М.: Центрполиграф, 2012.
32. Карпов В. В. Генералиссимус. М.: Вече, 2010.
33. Бажанов Б. Воспоминания бывшего секретаря Сталина. СПб.: Всемирное слово, 1992.
34. Кремлёв С. Берия. Лучший менеджер XX века. М.: Яуза-пресс, 2012.
35. Емельянов Ю. В. Разгадка 1937 года. М.: Вече, 2013.
36. Костин А. Л. Июнь 1941-го. 10 дней из жизни И. В. Сталина. М.: Алгоритм; Эксмо, 2010.
37. Прудникова Е. А. Берия. Преступления, которых не было. СПб.: Нева, 2005.
38. Рыбас С. Сталин. М.: Молодая гвардия, 2012.
39. Верт А. Россия в войне 1941–1945. М.: Воениздат, 2001.
40. Маленков А. Г. О моем отце Георгии Маленкове. М.: Mageric, 2007.
41. Дашичев В. И. Банкротство стратегии германского фашизма: Ист. очерки, документы и материалы. М.: Наука, 1973.
42. Конев И. С. Записки командующего фронтом. М.: Наука, 1972.
43. Дайнес В. О. Жуков. М.: Молодая гвардия, 2010.
44. Сталин в воспоминаниях современников и в документах эпохи / Сост. М. Лобанов. М.: Эксмо, 2002.
45. Рубин Н. Лаврентий Берия. Миф и реальность. М.: Олимп, 1998.
46. Троцкий Л. Сталин: В 2 т. М.: Эксмо, 2011.
47. Троцкий Л. Моя жизнь. М.: Вагриус, 2001.
48. Троцкий Л. Сталинская школа фальсификаций. М.: Наука, 1990.
49. Фейхтвангер Л. Москва. 1937 г.: Отчет о поездке для моих друзей. М.: Художественная литература, 1937.
50. Черчилль У. Вторая мировая война. М.: Воениздат, 1991.
51. Соколов Б. Берия. Судьба всесильного наркома. М.: АСТ, 2011.
52. На приеме у Сталина. Тетради (журналы) записей лиц, принятых И. В. Сталиным (1924–1953 гг.). М.: Новый хронограф, 2008.
53. Чуев Ф. Сто сорок бесед с Молотовым. М.: Терра, 1991.
54. Юнге М., Биннер Р. Как террор стал «Большим». М.: АИРО-XX, 2003.
55. Емельянов Ю. Заметки о Бухарине. М.: Молодая гвардия, 1989.
56. Яковлев А. С. Цель жизни: Записки авиаконструктора. М.: Политиздат, 1987.
57. Баландин Р., Миронов С. Заговоры и борьба за власть. От Ленина до Хрущева. М.: Вече, 2003.
58. Тархова Л. Заложники Кремля. М.: АСТ-пресс, 1998.
59. Безыменский Л. Гитлер и Сталин перед схваткой. М.: Вече, 2002.
60. Вачнадзе М., Гурули В., Бахтадзе М. История Грузии (с древнейших времен до наших дней). Тбилиси: Тбилисский государственный университет, 1993.
61. Жуков Ю. Н. Сталин: тайны власти. М.: Вагриус, 2005.
62. Васильева Л. Дети Кремля. М.: АСТ, 1997.
63. Обухов В. Уран для Берии. Восточный Туркестан в Атомном проекте Кремля. М.: Вече, 2010.
64. Волкогонов Д. А. Семь вождей. В 2 кн. М.: АСТ, Новости, 1998.
65. Волкогонов Д. Сталин: Политический портрет: В 2 кн. М.: Новости, 1996.
66. Судоплатов П. Спецоперации. Лубянка и Кремль 1930–1950 годы. М.: Олма-пресс, 1997.
67. Горьков Ю. Кремль. Ставка. Генштаб. Тверь: РИФ ЛТД, 1995.
68. Фельштинский Ю. Г., Чернявский Г. И. Лев Троцкий. Революционер. 1879–1917 гг. М.: Центрполиграф, 2012.
69. Фельштинский Ю. Г., Чернявский Г. И. Лев Троцкий. Большевик. М.: Центрполиграф, 2012.
70. Фельштинский Ю. Г., Чернявский Г. И. Лев Троцкий. Оппозиционер. М.: Центрполиграф, 2012.
71. Звягинцев А. Г. Взлеты и падения вершителей судеб: Трагические страницы в биографии российских юристов. М.: Яуза; Эксмо, 2005.
72. Kapp Э. Русская революция. От Ленина до Сталина. 1917–1929. М.: Интер-Версо, 1990.
73. Самсонова В. Дочь Сталина. М.: Олимп, 1998.
74. Симонов К. М. Разные дни войны. Дневник писателя: В 2 книгах: 1941–1945. М.: Грифон М, 2005.
75. Лесков В. Сталин и заговор Тухачевского. М.: Вече, 2003.
76. Журавлев П. А. Двести встреч со Сталиным. М.: Алгоритм, 2011.
77. Зенькович Н. Маршалы и генсеки. Смоленск: Русич, 1997.
78. Минаков С. Военная элита 20 — 30-х годов XX века. М.: Русское слово, 2004.
79. Ленин В. И. Полное собрание сочинений. М.: Государственное издательство политической литературы, 1970.
89. Полянский А. Ежов: История «железного» сталинского наркома. М.: Вече, 2003.
81. Рыбас Е. С. Российские вожди в борьбе, любви и смерти. М.: Олма-пресс, 2002.
82. Сиротинин Е. И. МГУ и советский атомный проект. М.: Издательство Московского университета, 2005.
83. Соколов Б. В. Василий Сталин. Смоленск: Русич, 2000.
84. Антонов В. С., Крапов В. Н. Тайные информаторы Кремля. М.: Вече, 2011.
85. Попов Ф. Д. Атомная бомба и КГБ. Минск: Беларуская энцыклапедыя, 2003.
86. Гейзер М. Леонид Утесов. М.: Молодая гвардия, 2008.
87. Емельянов Ю. В. Сталин. На вершине власти. М.: Вече, 2002.
88. Карякин Ю. Ф. Не опоздать! Беседы. Интервью. Публицистика разных лет / Сост. И. Н. Зорина. СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха, 2012.
89. Швейцер В. Л. Сталин в Туруханской ссылке. М.: Молодая гвардия, 1943.
90. Барбюс А. Сталин. М.: Художественная литература, 1936.
91. Андрюшин И. А., Чернышёв А. К, Юдин Ю. А. Укрощение ядра. Страницы истории ядерного оружия и ядерной инфраструктуры СССР. Саров: Красный Октябрь, 2003.
92. Атомный проект СССР / Ред. Л. Д. Рябев. М.: Наука-Физматлит, 1999.
93. Холловей Д. Сталин и бомба / Пер. с англ. Новосибирск: Сибирский хронограф, 1997.
94. Рютин М. Н. На колени не встану / Сост. Б. А. Старков. М.: Политиздат, 1992.
95. Бутаков А. Я. Брестский мир. Ловушка Ленина для кайзеровской Германии. М.: Вече, 2012
96. Такер Р. Сталин-революционер. Путь к власти. 1879–1929 / Пер. с англ. М.: Центрполиграф, 2013.
97. Такер Р. Сталин-диктатор. У власти. 1928–1941 / Пер. с англ. М.: Центрполиграф, 2013.
98. Берия Л. П. Сталин слезам не верит. Личный дневник 1937–1941 / Ред. Сергей Кремлев. М.: Яуза-пресс, 2011.
99. Берия Л. П. Второй войны я не выдержу… Тайный дневник 1941–1945 гг. / Ред. Сергей Кремлев. М.: Яуза-пресс, 2011.
100. Берия Л. П. С Атомной бомбой мы живем! Секретный дневник 1945–1953 гг. / Ред. Сергей Кремлев. М.: Яуза-пресс, 2011.
101. Семанов С. Н., Кардашов В. И. Иосиф Сталин: жизнь и наследие. М.: Новатор, 1997.
102. Мясников А. Л. Я лечил Сталина. М.: Эксмо, 2012.
103. Антонов-Овсеенко А. В. Лаврентий Берия. Краснодар: Советская Кубань, 1993.
104. Матонин Е. В. Иосип Броз Тито. М.: Молодая гвардия, 2012.
105. Север А. Маршал с Лубянки. Берия и НКВД в годы Второй мировой войны. М.: Алгоритм, 2008.
106. Рейфилд Д. Сталин и его подручные. М.: Новое литературное обозрение, 2008.
107. Месяцев Н. Н. Горизонты и лабиринты моей жизни. М.: Вагриус, 2005.
108. Гендлин Л. Исповедь любовницы Сталина. Минск: Крок уперад, 1994.
109. Жуков Ю. Н. Первое поражение Сталина. М.: Аква-Терм, 2011.
110. Володарский Э. Василий Сталин, сын вождя. М.: ПРОЗАиК, 2012.
111. Лиходеев Л. И. Поле брани. М.: Госполитиздат, 1990.
112. Дэвлин Дж. Миф о Сталине: развитие культа. Труды «Русской Антропологической школы». Вып. 6. М.: РГГУ, 2009.
113. Реза-Байрами М. Жертвы заветного сада. М.: Садра, 2014.
114. Гефтер М. Третьего тысячелетия не будет. Русская история игры с человечеством. Опыты политические, исторические и теологические о Революции и Советском мире как Русском. Разговоры с Глебом Павловским. М.: Европа, 2015.
115. Сталин и Каганович. Переписка. 1931–1936 гг. М.: РОССПЭН, 2001.
116. Лубянка. Сталин и Главное управление госбезопасности НКВД. Архив Сталина. Документы высших органов партийной и государственной власти. 1937–1938. М.: МФД, 2004.
117. Политбюро ЦК ВКП(б) и Совет министров СССР: 1945–1953 годы. М., 2002.
118. Волынец А. Н. Жданов. М.: Молодая гвардия, 2013.
119. Матонин Е. В. Иосип Броз Тито. М.: Молодая гвардия, 2012.
120. Чуев Ф. И. Сто сорок бесед с Молотовым: Из дневника Ф. Чуева. М., 1991.
121. Краткий курс истории ВКП(б). М., 1938.
122. Залесский К. А. Империя Сталина: Биографический энциклопедический словарь. М., 2000.
123. Мельниченко М. Советский анекдот (Указатель сюжетов). М.: Новое литературное обозрение, 2014.
124. XVIII съезд ВКП(б): Стенографический отчет. М., 1939.
125. Советская историография: Россия XX век. М., 1996.
126. Иосиф СТАЛИН — Лаврентию БЕРИИ: «Их надо депортировать»: Документы, факты, комментарии. М.: Дружба народов, 1992.
127. Карпов В. В. Маршал Жуков: Опала. М.: Вече, 1994.
128. Политбюро и дело Берия: Сб. документов. М.: Кучково поле, 2012.
129. Дэвид-Фокс М. Витрины великого эксперимента. Культурная дипломатия Советского Союза и его западные гости, 1921–1941 годы. М.: Новое литературное обозрение, 2015.
130. Барков Б. Однажды Сталин сказал Троцкому, или Кто такие конные матросы. Ситуации, эпизоды, анекдоты. М.: Центрполиграф, 2014
131. Лобанов М. П. Сталин в воспоминаниях современников и документах эпохи. М.: Алгоритм, 2013.
132. Великая Отечественная война. 1941–1945: Военно-исторические очерки. Кн. 1. Суровые испытания. М.: Наука, 1998.
133. Боффа Дж. История Советского Союза: В 2 тт. Т. 2. От Отечественной войны до положения второй мировой державы. Сталин и Хрущев. 1941–1964 гг. 2-е изд. М.: Международные отношения, 1994.
134. Топтыгин А. Неизвестный Берия. М.: ИД Нева; Олма-пресс, 2002.
135. Смыслов О. С. Сталинские генералы в плену. М.: Вече, 2014.
136. Лавренов С. Я., Попов И. М. Советский Союз в локальных войнах и конфликтах. М.: ACT; Астрель, 2003.
137. Иосиф Сталин в объятиях семьи: Из личного архива: Сб. документов. М., 1993.
138. Политбюро ЦК РКП(б) — ВКП(б): Повестки дня заседаний: 1919–1952: В 3 т. Т. 2. 1930–1939. М., 2001.
139. Куманев Г. А. Говорят сталинские наркомы. Смоленск: Русич, 2005.
140. Архипова А., Мельниченко М. Анекдоты о Сталине. Тексты, комментарии, исследования. М.: ОГИ, 2010.
141. Микоян А. Так было. Размышления о минувшем. М.: Центрполиграф, 2014.
142. Уилльямс А. Подлинные дневники Берии. М.: Алгоритм, 2013.
143. Мартиросян А. Вдохновитель репрессий или талантливый организатор? 1917–1941. М.: Вече, 2010.
144. Мартиросян А. От славы к проклятиям. 1941–1953. М.: Вече, 2010.
145. Коктюха А. Охота на маршала. Харьков: Клуб семейного досуга, 2013.
146. Север А. Великая миссия НКВД. М.: Алгоритм, 2008.
147. Ларина-Бухарина А. Незабываемое. М.: Вагриус, 2002.
148. Жуков Ю. Н. Тайны Кремля — Сталин, Молотов, Берия, Маленков. М., 2000.
149. Воронцов С. Правоохранительные органы. Спецслужбы. История и современность. Ростов-н/Дону, 1998.
150. Колпакиди А. И., Серяков М. Л. Щит и меч. Руководители органов государственной безопасности московской Руси, Российской империи, Советского Союза и Российской Федерации: Энциклопедический справочник. М.: Олма-пресс, 2002.
151. Кокурин А., Петров Н. Лубянка. ВЧК — ОГПУ — НКВД — НКГБ — МГБ — МВД — КГБ. 1917–1960. Справочник. М., 1997.
152. Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне. Т. I. Накануне. Кн. 1 (ноябрь 1938 г. — декабрь 1940 года). М., 1995.
153. Алексеева Н. В. Записки любовницы. Лаврентий Берия. М.: Аст-пресс, 2005.
154. Петров Н., Скоркин К. Кто руководил НКВД. 1934–1941. Справочник. М., 1999.
155. Шрейдер М. П. НКВД изнутри. Записки чекиста. М., 1995.
156. Рубин Н. Лаврентий Берия. Миф и реальность. М.: Олимп-Русич, 1998.
157. Судоплатов А. Тайная жизнь генерала Судоплатова: Правда и вымыслы о моем отце. Кн. 1–2. М., 1998.
158. Зенькович Н. Самые секретные родственники. М.: Олма-пресс, 2005.
159. Безугольный А. Ю., Бугай Н. Ф., Кинко Е. Ф. Горцы Северного Кавказа в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.: проблемы истории, историографии и источниковедения. М.: Центрполиграф, 2012.
160. Герман А. А. История Республики немцев Поволжья в событиях, фактах, документах. М., 1996.
161. Украинские националистические организации в годы Второй мировой войны. Т. 1. 1939–1943. М.: РОССПЭН, 2012.
162. Ворошилов К. Сталин и Красная армия. М.: Воениздат, 1939.
163. Сталинградская эпопея. Материалы НКВД СССР и военной цензуры из Центрального архива ФСБ РФ. М.: Звонница МГ, 2000.
164. Хрущев Н. С. Время. Люди. Власть. (Воспоминания): В 4 кн. М.: Московские новости, 1999.
165. Карпов В. В. Маршал Жуков: его соратники и противники в дни войны и мира. М.: Вече, 2012.
Использованы также материалы Российского государственного военного архива (РГВА), Фонда Александра Яковлева, Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ).
1Упомянутый в документах студент училища, являвшийся наряду с Берией создателем той самой большевистской ячейки в училище. (Здесь и далее примеч. авт.)
(обратно)
2На тот период — легальная азербайджанская партия, поддерживавшая отношения с членами большевистской партии.
(обратно)
3Имеется в виду занятие Баку советскими войсками.
(обратно)
4Регистрационного, т. е. разведывательного отдела.
(обратно)
5Тогдашним руководителем грузинского правительства.
(обратно)
6Сокращение расшифровывается как «начальник секретно-оперативной части».
(обратно)
7Согласно другой информации — расстрелян 1 ноября 1941 года.
(обратно)
8Именной револьвер системы «Браунинг».
(обратно)
9Азербайджанская междуведомственная комиссия.
(обратно)
10Высший экономический совет.
(обратно)
11Берия С. Мой отец — Лаврентий Берия. М.: Современник, 1994.
(обратно)
12В то время первый секретарь Закавказского РКП(б).
(обратно)
13Мектебе — мусульманская начальная школа.
(обратно)
14Теми — местные сельсоветы.
(обратно)
15Аллилуев В. Хроника одной семьи. М.: Молодая гвардия, 1995.
(обратно)
16Эммануил Людвигович Нобель, действительный статский советник, нефтепромышленник и инженер, был сыном Людвига Нобеля, одного из основателей Товарищества нефтяного производства братьев Нобель и племянником Альфреда Нобеля. После Октябрьской революции Эммануил Нобель уехал в Швецию. В 1924–1925 годах спонсировал создание Свято-Сергиевского института в Париже. Некоторые возведенные Товариществом сооружения используются и сейчас, в XXI веке.
(обратно)
17А. В. Иванов — местный инженер, в тот момент числившийся одним из главарей вредителей в «Азернефти».
(обратно)
18Тифлис-Трамвай — Русско-Бельгийское общество.
(обратно)
19Имеется в виду то самое совещание 1931 года, на котором Берия был включен в состав партийного руководства Грузии.
(обратно)
20Баберовский Й. Враг есть везде. Сталинизм на Кавказе. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), Фонд «Президентский центр Б. Н. Ельцина», 2010.
(обратно)
21Исмаилов Э. Р. Власть и народ: послевоенный сталинизм в Азербайджане: 1945–1953. Баку: Адильоглы, 2003.
(обратно)
22Звягинцев А. Г. Взлеты и падения вершителей судеб: Трагические страницы в биографии российских юристов. М.: Яуза, Эксмо, 2005.
(обратно)
23Баберовский Й. Враг есть везде. Сталинизм на Кавказе. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), Фонд «Президентский центр Б. Н. Ельцина», 2010.
(обратно)
24Юнге М., Биннер Р. Как террор стал «Большим». М.: АИРО-XX, 2003.
(обратно)
25Сухомлинов А. В. Кто вы, Лаврентий Берия? Неизвестные страницы уголовного дела. М.: Детектив-Пресс, 2004.
(обратно)
26Джанибекян В. Г. Провокаторы и охранка. М.: Вече, 2005.
(обратно)
27Вачнадзе М., Гурули В., Бахтадзе М. История Грузии с древнейших времен до наших дней. Тбилисский государственный университет, 1993.
(обратно)
28Тархова Л. Заложники Кремля. М.: АСТ-пресс, 1998.
(обратно)
29Самсонова В. Дочь Сталина. М.: Олимп, 1998.
(обратно)
30Заместителю начальника 1-го отделения внешней разведки, лейтенанту госбезопасности, легендарному советскому разведчику-нелегалу, которого до того и после искало гестапо.
(обратно)
31Антонов В. С., Крапов В. Н. Тайные информаторы Кремля.
(обратно)
32Безугольный А. Ю., Бугай Н. Ф., Кинко Е. Ф. Горцы Северного Кавказа в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.: проблемы истории, историографии и источниковедения. М.: Центрполиграф, 2012.
(обратно)
33Полный текст в настоящее время историками не обнаружен.
(обратно)
34Сейед Джафар Пишевари — глава Азербайджанской Демократической Республики.
(обратно)
35Мирза Кучек-хан Джангали — иранский военный и политический деятель, один из руководителей национально-освободительного движения в Гиляне.
(обратно)
36Московский комсомолец. 2013. № 26179. 5 марта.
(обратно)
37Звягинцев А. Г. Руденко. М.: Молодая гвардия, 2007.
(обратно)
38Женой Саши Верой, которая и стала приемной матерью для Нины.
(обратно)
39Помещении, расположенном на одном из подземных этажей Главного управления МВД.
(обратно)Оглавление
Предисловие Глава 1. Мальчик с окраины империи Глава 2. Начальник Закавказья: мятежники и мандарины Глава 3. Путь в Кремль Глава 4. Тень вождя народов Глава 5. Госбезопасность во время войны Глава 6. Убить Гитлера Глава 7. Атомный щит Родины Глава 8. Из послевоенных руин: возрождение страны и репрессии Глава 9. Странности смертельного падения Глава 10. Посмертное бытие в фильмах, книгах, легендах и анекдотах Список литературы
