Акупунктура, Аюрведа Ароматерапия и эфирные масла, Консультации специалистов: Рэйки; Гомеопатия; Народная медицина; Йога; Лекарственные травы; Нетрадиционная медицина; В гостях у астролога; Дыхательные практики; Гороскоп; Цигун и Йога Эзотерика

ГЛАВНАЯ РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ

Ю. Ю. КОНДУФОР (главный редактор), И. И. АРТЕМЕНКО, Б. М. БАБИЙ, И. К. БЕЛОДЕД, П. П. ГУДЗЕНКО, В. И. КЛОКОВ, Б. П. КОВАЛЕВСКИЙ, С. В. КУЛЬЧИЦКИЙ (ответственный секретарь), И. Ф. КУРАС, Н. Н. ЛЕЩЕНКО, А. В. ЛИХОЛАТ, И. И. ЛУКИНОВ, И. Н. МЕЛЬНИКОВА, И. И. МИНЦ, А. Г. МИТЮКОВ, А. Л. НАРОЧНИЦКИЙ, Б. А. РЫБАКОВ, А. В. САНЦЕВИЧ (заместитель главного редактора), В. Г. САРБЕЙ, Г. Я. СЕРГИЕНКО, Р. Г. СИМОНЕНКО, И. С. СЛАБЕЕВ, П. С. СОХАНЬ (заместитель главного редактора), Н. И. СУПРУНЕНКО, П. Т. ТРОНЬКО, И. С. ХМЕЛЬ, В. П. ЧУГАЕВ, Ф. П. ШЕВЧЕНКО, А. Н. ШЛЕПАКОВ, В. И. ЮРЧУК

РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ ВТОРОГО ТОМА

И. С. СЛАБЕЕВ (ответственный редактор), В. А. ГОЛОБУЦКИЙ, А. А. ЗИМИН, Я. Д. ИСАЕВИЧ, Н. Ф. КОТЛЯР (заместитель ответственного редактора), Г. Я. СЕРГИЕНКО, Е. Ф. СИДОРЕНКО (ответственный секретарь), Ф. П. ШЕВЧЕНКО

ПРЕДИСЛОВИЕ

Во втором томе «Истории Украинской ССР» освещается начальный период исторического развития украинского народа — период становления его как народности. Это период героической борьбы против иноземных поработителей, за воссоединение Украины с Россией. Хронологически книга охватывает вторую половину XIII — первую половину XVII в. — время от установления золотоордынского ига на Руси до освободительной войны украинского народа 1648–1654 гг., положившей начало свержению иноземного владычества и приведшей к воссоединению Украины с Россией.

Книга начинается с изложения исторических событий, связанных с установлением тяжкого господства ордынских феодалов на восточнославянских землях. Зрелый этап развития феодальной формации, начавшийся на Руси на рубеже XII–XIII вв., характеризуется дальнейшим упрочением феодального способа производства и феодальных отношений, образованием крупной земельной собственности, нарастанием в народе объединительных тенденций, зарождением центров политической консолидации древнерусских земель и княжеств. Все эти прогрессивные процессы, знаменовавшие собой начало завершения периода феодальной раздробленности, на значительное время были прерваны вторжением на Русь кочевников, стоявших на более низком уровне общественного развития, чем древнерусская народность.

Верхним хронологическим рубежом тома являются 40-е годы XVII в. К этому времени завершилось формирование украинской народности, феодальная формация достигла высшей точки своего развития, полностью сложилось магнатское и шляхетское хозяйство нового типа, закрепощение крестьянства приобрело массовый характер. В эти годы социальный и национальный гнет на Украине достиг небывалых размеров. До предела обострились классовые противоречия, назревала всенародная освободительная война.

Отраженный в томе четырехсотлетний период был едва ли не самым тяжелым в истории братских восточнославянских народов — русского, украинского и белорусского, выросших из единого корня — древнерусской народности. Разрушительное монголо-татарское нашествие на Русь в 30—40-х годах XIII в. причинило огромный ущерб ее производительным силам и культуре, углубило феодальную раздробленность и затормозило начавшийся процесс политической консолидации русских земель.

Освещаемый период в истории украинского народа принадлежит к числу не только наиболее сложных, но и наименее изученных. Дореволюционные ученые основное внимание уделяли политической истории, меньше — экономической, оставляя, по существу, без внимания историю социальную, этническую и культурную. Почти не были изучены классовая борьба и освободительные движения народных масс, а в немногих исследованиях по этой проблематике им дано одностороннее, а то и извращенное толкование. Немало вопросов, требующих глубокого изучения, остается еще и в советской историографии рассматриваемого в томе периода. В частности, недостаточно исследованы конкретные условия и процесс складывания украинской народности, не изучена ее культура на ранних этапах формирования. Не в полной мере разработаны и многие явления социально-экономической истории. Во многом это объясняется плохой сохранностью документальных источников, слабой изученностью материальной культуры рассматриваемого периода. Таким образом, перед авторским коллективом и редколлегией тома стояла весьма сложная задача.

Установившееся на Руси в XIII в. тяжкое иго Золотой Орды тормозило ликвидацию негативных последствий монголо-татарского нашествия. Золотоордынские ханы, стремившиеся удержать Русь под своим владычеством, пытались не допустить консолидации ее в единое и могущественное государство, проводили политику сохранения на русских землях феодальной раздробленности, разжигали феодальные усобицы, всячески препятствовали развитию политических, экономических и культурных связей между отдельными землями Руси. Они систематически грабили население, наложив на него огромную дань, вымогая уплаты многочисленных чрезвычайных платежей и выполнения повинностей, часто совершали набеги на отдельные русские земли, во время которых подвергали разрушению города и села, а население истребляли либо угоняли в рабство.

Борьбу за свержение золотоордынского ига возглавило Владимиро-Суздальское, затем Московское княжества — исторический центр формирования русской народности и складывания сильного Русского централизованного государства. В ходе героической освободительной борьбы, продолжавшейся 250 лет, русский народ нанес сокрушительный удар Золотой Орде и полностью сбросил с себя иноземное ярмо. Важное значение в свержении золотоордынского владычества имела победоносная Куликовская битва 1380 г. Активное участие в этой борьбе принимало и население украинских и белорусских земель.

Блестящая победа русского народа и образование могущественного Русского централизованного государства в конце XV — начале XVI в. имели огромное значение для исторических судеб не только русского, но и украинского и белорусского народов, для всех народов Восточной Европы. Единокровный русский народ, Русское государство стали притягательной силой для украинского народа, его верной опорой и союзником в длительной и тяжелой борьбе против иноземных поработителей.

Сильно ослабленная монголо-татарским нашествием, Юго-Западная Русь, как и другие русские земли, попала в зависимость от золотоордынских ханов. Тяжелым положением юго-западных русских земель не преминули воспользоваться соседние государства — Великое княжество Литовское, Польша, Венгрия и Молдавское княжество. После длительной борьбы им удалось сломить сопротивление местного населения и к концу XIV в. захватить украинские земли. Галичина и Западная Волынь стали добычей Польши, Восточная Волынь, Подолия, Киевщина и Чернигово-Северщина были включены в состав Великого княжества Литовского, Закарпатьем завладела Венгрия, Буковиной — Молдавия. В ходе ожесточенной борьбы между феодалами соседних государств за установление своей власти на Украине снова и снова разрушались ее города и села, гибло мирное население, подрывалась экономика.

Борьба за украинские земли не закончилась их разделом в XIV в. Польские магнаты стремились прибрать к своим рукам и ту их часть, которая вошла в состав Великого княжества Литовского. Свои экспансионистские планы им удалось осуществить в 1569 г., когда в результате Люблинской унии оба государства объединились в одну державу — Речь Посполитую.

Господство иноземных поработителей, прежде всего польских феодалов, под властью которых оказалась большая часть украинских земель, отрицательно сказывалось на развитии производительных сил, культуры, тормозило формирование украинской народности. Польские, венгерские и другие феодалы видели в захваченных землях Украины лишь источник обогащения, а в украинском народе — даровые рабочие руки. Ко второй половине XVI в. на большей части территории Украины было установлено крепостное право, закрепощенные крестьяне лишены каких-либо прав, их судьба полностью зависела от магнатов и шляхты. По мере усиления феодально-крепостнического гнета происходило обнищание основной массы крестьянства. В очень тяжелом положении оказались мещане, прежде всего беднейшая их часть, составлявшая большинство городского населения. Они также страдали от усиления феодально-крепостнического гнета и произвола магнатов и городского патрициата. Вместе с иноземными угнетателями трудящееся население беспощадно эксплуатировали украинские феодалы. Вступив в классовый сговор с врагами, ставя превыше всего свои узкосословные интересы, они фактически предали свой народ. Значительная часть их довольно быстро полонизировалась и мадьяризировалась, сменила православную веру на католическую.

Стремясь закрепиться на захваченных украинских землях, навсегда утвердить здесь свое господство, иноземные поработители пытались уничтожить украинский народ как этническую общность, лишить его родного языка, культуры, обычаев, традиций, навязать ему католическую веру. Добиваясь поставленной цели, они делали все, чтобы сохранить и углубить разобщенность между отдельными украинскими землями, воспрепятствовать развитию экономических и культурных связей между ними. С этой же целью захватчики всячески мешали развитию разносторонних связей между Украиной и Россией, между украинским и русским народами. Верным союзником иноземных феодалов и активным проводником их политики, направленной против жизненных интересов украинского народа, выступала католическая церковь.

Тяжелое положение, в котором оказался украинский народ в результате порабощения соседними государствами, усугублялось турецко-татарской агрессией на украинские земли, объектом которой они стали с начала XV в. Алчные татарские феодалы, подстрекаемые султанской Турцией, вассалом которой являлось Крымское ханство, совершали все более частые и разрушительные вторжения на Украину, пользуясь тем, что ни литовское, ни польское правительства фактически не предпринимали эффективных мер для защиты южных границ своих государств. Крымские орды глубоко вторгались на украинские земли, неся смерть и разрушения. Они грабили и истребляли мирное население, угоняли в неволю десятки тысяч молодых, самых трудоспособных мужчин и женщин, юношей и девушек, а также подростков и детей, продавая их затем на невольничьих рынках Крыма и Ближнего Востока. С начала XVII в. прямую агрессию на украинские земли начала и Османская империя.

Несмотря на крайне неблагоприятные условия, сложившиеся в результате иноземного порабощения и не прекращавшейся турецко-татарской агрессии, украинский народ, опираясь на помощь и поддержку братского русского народа, в длительной героической борьбе отстоял свое существование, сохранил свою самобытность. Упорным трудом народные массы не только залечили глубокие раны, нанесенные монголо-татарским нашествием и многочисленными войнами, которые Великое княжество Литовское, Польша и другие государства почти беспрерывно вели на территории Украины, преодолели тяжелые последствия систематических вторжений орд крымских феодалов, по и добились подъема производительных сил и культуры.

Развитие феодализма на Украине во второй половине XIV — первой половине XVII в. характеризуется важными качественными изменениями во всех сферах социально-экономической жизни. В сельском хозяйстве, составлявшем основу экономики Украины, совершенствовались земледельческие орудия, улучшалась техника обработки земли. Переход к трехпольной системе земледелия в основных сельскохозяйственных районах, все более широкое применение усовершенствованного плуга вместо сохи, начавшееся использование навоза для удобрения земли и другие нововведения привели к заметному увеличению урожайности, а следовательно, и к росту производства продукции, прежде всего хлеба. Повышение эффективности земледелия стимулировало как расширение посевных площадей в районах традиционного земледелия, так и распашку целины на окраинных юго-восточных и южных территориях, что также вело к увеличению валовых сборов зерна и другой земледельческой продукции. Возрастало значение животноводства, увеличивалось поголовье скота, все шире практиковалось разведение более продуктивных его пород. Развивались огородничество, садоводство, пчеловодство.

С повышением урожайности полей и увеличением в связи с этим продуктивности земледелия начался быстрый рост феодального земледелия, формировавшегося преимущественно путем насильственного обезземеливания крестьян, за счет щедрых великокняжеских и королевских пожалований, а также захвата и освоения «ничейных» земель. Господствующее положение во владениях феодалов заняла фольварочная система хозяйства, сложившаяся на протяжении второй половины XV–XVI в. Создание и развитие фольварков, где хозяйство основывалось на применении принудительного труда зависимого крестьянства, позволило феодалам неуклонно наращивать валовые сборы хлеба, все большая часть которого представляла собой товарную продукцию. Товаризация земледелия, прежде всего зерновой ею отрасли, стимулировалась увеличением спроса на хлеб и другие продукты на внутреннем и особенно внешнем, западноевропейском, рынках. Прогрессирующее земледелие создавало прочную базу для подъема животноводства, также приобретавшего товарный характер, что обусловливалось ростом спроса на крупный рогатый скот, особенно волов, и продукцию животноводства как внутри страны, так и за рубежом, в Западной Европе.

Процесс товаризации производства и постоянное увеличение рыночного спроса способствовали возникновению и распространению в фольварках различных промыслов, главным образом на основе производимой в них сельскохозяйственной продукции. Там, где позволяли условия, получили также развитие железорудный, поташный, селитроварный и другие промыслы. Важной статьей доходов феодалов стала рыба, разводившаяся в искусственных водоемах и вылавливаемая в озерах и реках.

Прогресс в сельском хозяйстве оказывал непосредственное и глубокое влияние на всю экономическую жизнь феодального общества. Крупный шаг вперед сделали ремесла, обеспечиваемые необходимым сырьем благодаря товаризации всех отраслей сельского хозяйства, развитию лесных, железоделательных и некоторых других промыслов в имениях феодалов. Возрождались и росли старые, возникали новые города, в которых концентрировалось ремесленное производство. Углубление и ускорение процесса отделения ремесла от сельского хозяйства и сосредоточение его в городах, представлявшее собой важнейшее явление в сфере материального производства, способствовало развитию ремесла как отдельной отрасли экономики. Возникали новые виды ремесла, внутри их происходила дифференциация, усиливалась профессиональная специализация производителей. В результате постоянно возрастал объем ремесленного производства, разнообразней и богаче становился ассортимент изделий, повышалось их качество. С развитием товарно-денежных отношений, вовлечением в их сферу все более широких масс населения, отделением ремесла от сельского хозяйства рос рыночный спрос на ремесленную продукцию. Это определило прогрессивную тенденцию постепенного перерастания ремесла в мелкотоварное производство. Производство на рынок начало превращаться в доминирующий фактор в развитии ремесла.

Одновременно с ремеслом развивались промыслы, увеличивались их количество и масштабы производства. Наибольшее распространение получили лесные, деревообрабатывающие, мельничный, железоделательный, литейный, селитроварный, стекольный, бумагоделательный, сукновальный, соляной, винокурный, пивоваренный промыслы. Их продукция сбывалась как на внутреннем, так и на внешнем рынках. Особенно большим спросом за рубежом пользовалась продукция лесных (строительный лес, колоды, плахи, доски, клепка, поташ) и селитроварного промыслов. Наряду с феодалами в промыслах все более активную роль начинают играть купцы, мещане и зажиточные крестьяне. На рубеже XVI–XVII вв. складываются предпосылки возникновения мануфактурного производства.

Значительные сдвиги происходили в сфере торговли. В результате концентрации ремесленного производства в городах и уменьшения значения сельского хозяйства в их экономике все интенсивнее развивался товарообмен между городом и деревней. Продукция городских мастеров-профессионалов постепенно вытесняет в хозяйстве и быту изделия домашней промышленности и сельского ремесла. Узкие местные рынки постепенно утрачивают свою замкнутость, сливаясь в более крупные, расширяются и укрупняются торговые связи между отдельными землями Украины. Активизируются внешнеторговые связи, вывоз и ввоз товаров увеличивается, ассортимент их становится разнообразней. Расширяется география внешнеторговых связей Украины, непосредственные коммерческие отношения устанавливаются все с большим количеством стран Западной Европы, Средиземноморья, Востока. Особенно важное значение имело развитие торговли с Русским государством, способствовавшей сближению и укреплению всесторонних связей украинского и русского народов. Важное место занимала Украина и в транзитной торговле России с Западной Европой и Ближним Востоком, а также Польши, стран Западной и Северной Европы — с Востоком.

С развитием торговли росло купеческое сословие. Несмотря на дискриминацию украинского православного населения городов, среди купцов, особенно средних и мелких, было немало лиц украинской национальности. Торговлей на внутреннем и внешнем рынках широко занимались многие феодалы. В торговле, особенно мелкой местной, важная роль принадлежала мещанам и крестьянам. Зажиточные мещане Киева и других украинских городов поддерживали активные торговые связи с Россией.

В неблагоприятных условиях чужеземного господства и наступления католицизма складывалась и развивалась украинская культура, прогрессировала общественная мысль. Несмотря на притеснения и гонения, во второй половине XVI — первой половине XVII в. значительные сдвиги произошли в развитии просвещения и распространении научных знаний. Важную роль в этом процессе сыграли Острожская и Львовская братские школы, Киевский коллегиум, ставший фактически первым высшим учебным заведением на Украине. Высокого для своего времени уровня развития достигли фольклор, литература, музыка, театр, изобразительное искусство, строительная техника, архитектура. Очень важную роль в развитии самосознания украинского народа, в борьбе против наступления католицизма на его культуру, язык и веру сыграла полемическая литература. Возникло и получило распространение книгопечатание, основоположником которого на Украине стал русский первопечатник Иван Федоров.

Знаменательным явлением в литературе и искусстве второй половины XVI — первой половины XVII в., положившим начало новому этапу их развития, было появление и усиление тенденции перехода от религиозных сюжетов и мотивов к светским, постепенный отказ от канонического, санкционированного церковью условного изображения образов, стремление к реалистической передаче индивидуального облика и духовного мира конкретных людей, к правдивому отображению окружающей действительности. Обостряющиеся классовые противоречия, растущее антифеодальное и освободительное движение стали ведущей темой в народном творчестве, прежде всего в фольклоре. Появились и получили широкое распространение новые его жанры — думы и исторические песни. В них воспевались патриотизм, беззаветная преданность народу, славились герои борьбы с классовыми врагами и иноземными захватчиками. Эти темы все глубже проникали также в литературу и творчество профессиональных художников.

В своей основе культура украинского народа близка к русской и белорусской, общие истоки их коренятся в культурных достижениях и традициях Древней Руси.

Укрепление и расширение культурных связей трех братских восточнославянских народов способствовало взаимообогащению их культур. В то же время украинская культура, как и русская и белорусская, творчески воспринимала все лучшее, прогрессивное, что было в культурах соседних народов, прежде всего славянских, достижения передовой западноевропейской культуры.

Украинская культура освещаемого периода, как и любая культура в антагонистическом обществе, имела классовый характер. По мере углубления социального неравенства и обострения классовых противоречий различия между самобытной материальной и духовной культурой широких народных масс и культурой феодальных верхов становились все отчетливее. Культура господствующего класса, прежде всего магнатов и городского патрициата, стремившихся во всем подражать польским феодалам и богатым бюргерам, постепенно утрачивала многие национальные черты, а украинский язык уступал место польскому.

Исключительно важное значение для последующего развития украинского народа, его борьбы за освобождение от иноземного ига имело сплочение его в единую народность. К середине XVII в. процесс формирования украинской народности в основном завершился, определились границы ее этнической территории, сформировались единый язык, единая культура, сложилась общность характера, происходило укрепление экономических связей между отдельными землями Украины. По мере складывания украинской народности росло ее самосознание как этнической общности — один из важнейших факторов сплочения народных масс на борьбу за освобождение от иноземного порабощения. Формирование украинской народности происходило на этнической основе, сложившейся в период Древней Руси. На этой же единой основе и в тот же период сформировались русская и белорусская народности, что и определило особую близость трех восточнославянских народов как родственных этнических образований. В сознании русских, украинцев и белорусов всегда жили идеи общности происхождения и единства, ставшие мощным фактором в их стремлении к объединению в одном восточнославянском государстве.

В области социальных отношений также происходили глубокие изменения: разрушение общины, закрепощение и связанное с ним значительное усиление эксплуатации крестьян, полное лишение их юридических прав. Ухудшилось положение и трудящихся масс городов. Результатом этих социальных сдвигов явилось резкое обострение классовых противоречий и подъем антифеодального движения.

Одной из распространенных форм протеста трудящихся против возраставшего феодального гнета было массовое бегство угнетенных крестьян и беднейшего городского населения в окраинные южные и юго-восточные малозаселенные местности, где феодально-крепостнические отношения еще не получили развития. Побеги крестьян стали возрастать с конца XV в. и в дальнейшем приобрели массовый характер. Степные просторы, где оседали беглецы, входили ранее в состав Древнерусского государства, но во время монголо-татарского нашествия подверглись опустошению и почти обезлюдели. В последующее время эти богатые зверем и рыбой местности являлись местом сезонных отхожих промыслов охотников и рыбаков. Оседая на новых местах, беглецы осваивали пустующие земли, обзаводились хозяйством, занимались добычей зверя и рыбы, промышляли соль в лиманах северного побережья Черного моря. С развитием товарно-денежных отношений, экономических, прежде всего рыночных, связей между украинскими землями хозяйственное освоение края происходило ускоренными темпами, так как складывались все более благоприятные условия для сбыта производимой и добываемой здесь продукции, прежде всего скота, мехов, рыбы, меда, а также привозимой с юга соли не только на Среднем Поднепровье, но и за его пределами — на правобережных и западноукраинских землях, в Белоруссии, частично за границей.

В меру освоения и хозяйственного использования новых земель среди осевшего здесь населения происходила социальная дифференциация. Многие поселенцы уже в первой половине XVI в. превратились в зажиточных хозяев, использовали наемный труд. Плодородные земли, осваиваемые беглыми, привлекали и феодалов, стремившихся завладеть ими с целью обогащения, закабалить свободное население, превратив его в бесплатную рабочую силу. Таким образом господствующий класс намеревался распространить здесь феодально-крепостнические порядки, сложившиеся в других районах Украины. Местное население, состоявшее в основном из беглых, решительно противодействовало хищническим поползновениям магнатов и шляхты.

Наступление феодалов, с одной стороны, и постоянная угроза разбойных нападений татарских орд — с другой, вынуждали поселенцев, численность которых быстро возрастала, защищать свою жизнь, свободу и имущество, с оружием в руках противостоять врагам, создать для этого эффективную военную организацию. Так на новоосваиваемых юго-восточных и южных землях во второй половине XV в. возникло казачество.

Усиливавшийся натиск феодалов вынуждал многих жителей уходить дальше на юг, за Днепровские пороги. Из осевших здесь людей в 30-х годах XVI в. образовалось запорожское казачество, возникла Запорожская Сечь, сыгравшая важную роль в истории украинского народа.

Усиление феодально-крепостнического гнета и резкое ухудшение в связи с этим положения основной массы крестьянства и городского населения вынуждали угнетенных браться за оружие, открыто выступать против эксплуататоров. Особую остроту и размах классовая борьба приобрела с конца XVI в., когда она вступила в качественно новый этап. Конец XVI — первая половина XVII в. ознаменовались рядом мощных народных восстаний, охвативших значительную территорию и имевших исключительно упорный характер. По существу, это были крестьянско-казацкие войны, в которых принимали участие десятки тысяч обездоленных.

Одновременно с обострением классовой борьбы нарастало освободительное движение. Характерная особенность его заключалась в том, что оно тесно переплеталось с классовой борьбой. Движущей силой как антифеодальной, так и освободительной борьбы явилось крестьянство, составлявшее основную часть населения и находившееся в наиболее тяжелых условиях. По мере подъема освободительного движения росло и крепло стремление народных масс к сближению с братским русским народом, к воссоединению Украины с Россией. Выразителем народных чаяний выступали передовые общественные деятели и деятели культуры.

В антифеодальных выступлениях, прежде всего массовых народных восстаниях, и в освободительном движении активное участие принимало казачество. В отличие от казацкой старшины и зажиточного казачества казацкая беднота была последовательным и стойким борцом против эксплуататоров, за освобождение Украины от иноземного владычества. Отлично освоившее военное дело и хорошо вооруженное, рядовое казачество выступало в качестве организующей силы во время народных восстаний. Исключительно важная роль принадлежала казачеству, прежде всего запорожскому, в отражении турецко-татарской агрессии. В условиях, когда из-за бездеятельности польского правительства южные границы украинских земель были очень слабо защищены, казачество представляло собой фактически единственную реальную силу, эффективно противостоявшую захватчикам.

Экспансионистская политика польско-литовских и турецко-татарских феодалов, угрожавшая существованию украинского и белорусского народов, представляла также серьезную опасность для братского русского народа, для Русского государства. На протяжении XIV — первой половины XVII в» русскому народу приходилось неоднократно отражать агрессию Великого княжества Литовского, Польского королевства, а затем объединенной польско-литовской державы — Речи Посполитой, а также Швеции, султанской Турции и Крымского ханства, вынашивавших планы захвата русских земель, ослабления и даже ликвидации Русского государства. В борьбе против общих внешних врагов три родственных восточнославянских народа всегда действовали вместе, поскольку их коренные интересы совпадали. Народные массы Украины и Белоруссии оказывали активную поддержку и прямую помощь русской армии во время боевых действий ее против польско-литовских войск. Неоднократно запорожские и донские казаки совместно наносили чувствительные удары по Крымскому ханству и Турции, ослабляя тем самым турецко-татарскую агрессию на украинские и русские земли.

Трудящиеся массы России, Украины и Белоруссии были едины и в борьбе против феодального гнета. Многие выходцы из России и Белоруссии принимали участие в крестьянско-казацких восстаниях на Украине. В свою очередь, крестьяне и городская беднота Украины и Белоруссии присоединялись к русским крестьянам и мещанам, поднимавшимся на борьбу против угнетателей, как это имело место во время первой крестьянской войны в России в начале XVII в. под руководством И. И. Болотникова.

Антифеодальные восстания на Украине конца XVI — первой половины XVII в., являвшиеся одновременно и освободительными, были потоплены в море крови. Однако сломить волю народных масс, принудить их к рабской покорности, заставить отказаться от борьбы против социального и национального порабощения феодалам не удалось. Эти восстания, обогатившие народные массы опытом борьбы против угнетателей, были предвестником всенародной освободительной войны 1648–1654 гг., завершившейся историческим актом воссоединения Украины с Россией.

Авторами второго тома «Истории Украинской ССР» являются: В. А. Голобуцкий (§ 4 главы III, § 3 главы V, § 2, 3, 5, 6, 7 главы VII); В. В. Грабовецкий (п. 3 § 1 главы VII); А. И. Дей (п. 1 § 2 главы IV, п. 1 § 3 главы VIII); Е. Н. Дзюба (п. 3, 4 § 3 главы III, § 1, п. 6, 8 § 6 главы VIII); Я. Д. Исаевич (п. 1 § 3 главы I, § 1 главы IV, § 8 главы VII, § 2 главы VIII); В. П. Колосова (п. 2, 3, 4, 5 § 3 главы VIII); Н. Ф. Котляр (§ 1, 4 главы I, § 1, 2, 3, 4 главы II, Заключение); Г. Н. Логвип (§ 4 главы IV); В. Л. Микитась (п. 2, 3, 4 § 2 главы IV); П. В. Михайлина (п. 2 § 3 главы I, § 2, 3 главы VI, п. 5 § 1 главы VII); Ю. А. Нельговскин (§ 5 главы VIII); В. В. Панашенко (§ 4 главы V); Р. Я. Пилипчук (п. 2 § 3 главы IV, п. 2 § 4 главы VIII); В. М. Рычка (п. 1, 2, 3 § 6 главы VIII); Е. Ф. Сидоренко (§ 2 главы I, § 2 главы III, § 4 главы VI, п. 4, 5, 7 § 6 главы VIII); И. С. Слабеев (Предисловие); Б. А. Тимощук (п. 2 § 3 главы I); Б. М. Фильц (п. 1 § 3 главы IV, п. 1 § 4 главы VIII); Ф. П. Шевченко (п. 2 § 2 главы V, § 5 главы VI); И. М. Шекера (§ 1, п. 1, 2, 5, 6 § 3 главы III, § 1, п. 1 § 2 главы V, § 1, 3 главы VI, п. 1, 2, 4 § 1, 4 главы VII); И. Г. Шульга (п. 3 § 3 главы I).

Цветные карты подготовили: Я. Д. Исаевич — «Украинские земли в конце XIV–XV в.»; Я. Д. Исаевич, И. М. Шекера — «Украинские земли в XVI — первой половине XVII в.». Схему торговых путей для карты «Украинские земли в XVI — первой половине XVII в.» составила Е. Ф. Сидоренко. Картосхемы крестьянско-казацких восстаний конца XVI — первой половины XVII в. составил И. М. Гапусенко. Научное редактирование карт осуществила Е. Е. Маркова.

Иллюстративный материал подобрали Е. П. Степанович, В. М. Рычка.

Научно-вспомогательную работу выполнили: Н. В. Борец, Е. Н. Дзюба, В. И. Мезенцев, В. М. Рычка, П. М. Сас, Н. В. Шевченко.

Авторский коллектив приносит искреннюю благодарность учреждениям и лицам, оказавшим ему помощь в создании этой книги.

(обратно)

Глава I ПОЛИТИЧЕСКОЕ ПОЛОЖЕНИЕ ЮЖНОРУССКИХ ЗЕМЕЛЬ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIII — ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XVI в

История Украины является частью всемирно-исторического процесса. Ему свойственны общие закономерности экономической, социальной, политической и культурной жизни. Вместе с тем историческому развитию украинского народа присущ ряд специфических особенностей, которые раскрываются в ходе дальнейшего изложения.

«Батыев погром», как назвали современники кочевническое нашествие, принес неисчислимые бедствия народам Восточной Европы. На Руси надолго установилось тяжкое иноземное иго, затормозившее ее дальнейшее развитие. Ордынские завоеватели, систематически совершая опустошительные набеги на древнерусские земли, угнетали и грабили народные массы. Поэтому совершенно беспочвенны утверждения некоторых представителей реакционной буржуазной историографии о каком-то положительном влиянии господства отсталых кочевников на экономическое, политическое и культурное развитие Древней Руси. Ордынское иго было одной из причин того, что южнорусские земли в середине XIV в. оказались под властью польских, литовских и молдавских феодалов.

Владычество иноземных держав затруднило политическое, экономическое и культурное развитие находившейся в процессе формирования украинской народности. Оно усложнило ее контакты со складывавшимися русской и белорусской народностями, но не смогло воспрепятствовать им. Тесные взаимосвязи между одновременно формировавшимися тремя братскими народностями и взаимопомощь усиливались на протяжении всего рассматриваемого в этой главе периода и решающим образом повлияли на их исторические судьбы. Эти взаимосвязи и помощь способствовали развертыванию национально-освободительного движения на Украине, ставшего прологом освободительной войны 1648–1654 гг.

1. ЮГО-ЗАПАДНАЯ РУСЬ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIII — ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XIV в

Вторжение кочевников в Восточную Европу в 1237–1241 гг. сопровождалось разрушением производительных сил Руси. Опустошение территории и систематическое ограбление народа ордынскими правителями тяжело сказались на земледелии, ремеслах и торговле покоренных врагом земель. Экономика Руси, подорванная насилиями и постоянными поборами в пользу завоевателей, во второй половине XIII в. вступила в полосу глубокого упадка. Однако вражеское иго не смогло остановить процессы развития феодальных отношений на русских землях, хотя и затормозило их.

Завоевание Руси отсталыми в экономическом и социальном отношении кочевниками искусственно задержало эволюцию товарно-денежных отношений, на долгое время законсервировало натуральный способ ведения хозяйства. Этому способствовало и разрушение врагом центров ремесла и торговли — городов — носителей экономического прогресса. Множество южнорусских, как и других древнерусских городов было не только разрушено, но и опустошено: часть населения завоеватели перебили, многих ремесленников увели в плен. Набеги и грабительские поборы вражеских орд во второй половине XIII в. наносили большой вред сельскому хозяйству Юго-Западной Руси, а это препятствовало восстановлению экономических связей между городом и деревней.

Ордынское завоевание привело к усилению феодального гнета на Руси. Вынужденные отдавать ханам значительную часть феодальной ренты в виде дани, местные феодалы компенсировали потери, ужесточая эксплуатацию крестьянства.

Местные князья и крупные феодалы выступали проводниками ордынской политики. Их, в свою очередь, поддерживали ханы, помогая в подавлении антифеодальных выступлений, в условиях иноземного ига часто приобретавших антиордынскую направленность.

Отрицательное влияние иноземной «кормыги» (ига) сказывалось и в политическом плане. Нашествие завоевателей задержало начавшийся уже процесс консолидации древнерусских земель, углубило феодальную раздробленность. К. Маркс подчеркивал, что традиционная политика ордынских феодалов состояла в укрощении одного князя при помощи другого, в поддержке их свар, в приведении их сил в состояние равновесия, в том, чтобы не давать никому из них усиливаться^[1].

Киевщина, Переяславщина и Черниговщина. Овладев в декабре 1240 г. Киевом, кочевники Батыя разорили город. В Суздальской летописи сказано: «Взяша Киев Татарове, и святую Софию разграбиша, и монастыри все… а люди от мала и до велика вся убиша мечем»^[2]. Но это сообщение северорусского летописца слишком уж категорично для того, чтобы полностью соответствовать истине. Киев не совсем обезлюдел. И на это указывает хотя бы тот факт, что в городе в 1241 г., вскоре после Батыева штурма, жил черниговский князь Михаил Всеволодович, а в 1245 г. Киев «обдержал» наместник суздальского князя. По-видимому, этого наместника видел в 1246 г. папский посол в Орду францисканец Иоанн де Плано Карпини. Из его рассказа известно, что Киев был значительным городом, с боярами и тысяцким. Карпини даже называет Киев столицей Руси. Сохранность многих сооружений Киева — Софийского собора, Михайловского, Выдубецкого и Печерского монастырей и других каменных строений — также свидетельствует о том, что враги не сравняли город с землей.

Безусловно, Киев и Киевская земля тяжело пострадали от войск Батыя. Часть населения была уничтожена врагом, многие, в особенности ремесленники, попали в плен. Но полного запустения Киева не произошло. Киевщина и в дальнейшем оставалась княжеством, а Киев — столицей Южной Руси. Современники и люди последующих поколений недаром считали Киев одним из главных политических, экономических и культурных центров восточнославянских земель второй половины XIII в. и последующего времени.

Накануне вражеского нашествия, в 1239 г., Киевом овладел Даниил Романович — князь Галицкий — и посадил в городе своего наместника Дмитрия. Он так храбро сражался с врагом во время обороны города в декабре 1240 г., что Батый сохранил ему жизнь «мужьства ради его»^[3]. После возвращения войск Батыя из похода в Силезию, Венгрию и Моравию в 1243 г. завоеватели поставили старшим князем на Руси Ярослава Всеволодовича Суздальского, который, по-видимому, в том же году посадил в Киеве своего наместника — боярина Дмитрия Ейковича.

После гибели Ярослава в Монголии в 1246 г. его сын Александр Невский получил от Батыя право «на Киев и всю Руськую землю»^[4]. Однако так же, как и отец, Александр по возвращении из Орды не осел в Киеве, а уехал княжить в Новгород. Вместе с тем Густинская летопись, составленная в первой половине XVII в., называет под 1263 годом Александра Ярославича князем «московским и киевским». Точно так же именует этот источник преемника Александра на суздальском великокняжеском престоле Ярослава Ярославича (умер в 1272 г.). Но Киев и Киевская земля лишь номинально считались владениями суздальского князя; на самом деле ни Ярослав, ни Александр не сидели в городе, удовлетворяясь формальным признанием их власти киевским боярством.

После Ярослава Ярославича источники не упоминают ни об одном киевском князе последней четверти XIII в. Существует предположение, что Киевская земля не имела тогда княжеской власти, а разделялась на ряд отдельных сельских и городских общин, подчиненных непосредственно ордынским баскакам. В частности, в таком подчинении, по свидетельству Плано Карпини, находился Канев с округом. О тяжелом положении Киева и Киевщины под гнетом иноземных феодалов свидетельствует рассказ Суздальской летописи о том, что в 1300 г. «митрополит Максим, не терпя Татарського насилья, оставя митрополю и збежа ис Киева, и весь Киев разбежалъся»^[5].

Ордынские правители облагали покоренное население южнорусских земель множеством налогов и повинностей. В грамотах ханов Золотой Орды второй половины XIІІ — начала XIV в. содержится перечень этих налогов и повинностей: дань, мыто, плужное (земельная подать от плуга), подводное и корм (перевозка и содержание ханских чиновников), война и ловчее (обязанность идти в поход или на охоту с татарами) и пр. Завоеватели собирали дань не только деньгами, но и натурой — продуктами земледелия, животноводства, охоты. Например, жителей Болоховской земли, смежной с Киевщиной, «оставили (помиловали. — Ред.)…Татарове, да им орють пшеницю и проса»^[6].

Кроме обычных поборов, взимавшихся ежегодно, захватчики время от времени собирали чрезвычайную дань, даже людьми, которая особенно тяжким бременем ложилась на плечи покоренного народа. Плано Карпини рассказывает, как на его глазах завоеватели забирали на Руси в рабство одного из трех сыновей, а также неженатых мужчин, одиноких женщин и стариков. Все прочие должны были дать по шкуре медведя, черного бобра, хоря и черной лисицы. Тот, кто не мог уплатить эту грабительскую дань, сам попадал в неволю.

Скудость письменных источников не позволяет подробно осветить внутриполитическое положение Киевской земли первой половины XIV в. По отрывочным и неопределенным сведениям белорусско-литовских летописей, в первой половине XIV в. в Киеве вновь появились князья, но трудно установить не только последовательность их княжений, но и то, постоянно ли они сидели в Киеве. Нелегко определить даже точную дату присоединения Киевщины к Великому княжеству Литовскому. Возможно, какая-то часть киевских земель была захвачена литовскими феодалами еще при Гедимине (1316–1341). Это предположение подтверждается известием Новгородской летописи о том, что в начале 30-х годов XIV в. в Киеве сидел князь Федор — литовец по происхождению, поставленный, по мнению исследователей, литовским правительством. Нет сомнений и в том, что тогда же литовский князь на Киевщине делил власть с ордынскими феодалами: в 1331 г. в Киеве рядом с князем Федором видим баскака. В начале 60-х годов XIV в. усилившееся Великое княжество Литовское вступает в открытый вооруженный конфликт с Ордой и закрепляется на Поднепровье.

Подобно Киевской, Переяславская земля во второй половине XIII в. находилась в тяжкой зависимости от ордынских ханов. Источники дают основания считать, что на Переяславщине в упомянутое время не существовало княжеской власти. Об этом свидетельствует, в частности, эпизод, описанный галицким летописцем. Когда в 1245 г. Даниил Романович по пути в Орду проезжал Переяслав, то «сретоша (встретили. — Ред.) и [его] Татарове»^[7], а не переяславский князь, как полагалось. Источник не упоминает князя скорее всего потому, что его в то время на Переяславщине вообще не было. Можно думать, однако, что время от времени в Переяславе все же сидели князья, на что указывает хронологически нечеткое известие Любецкого синодика о переяславском князе Иване Дмитриевиче, которое относят к рубежу XIII и XIV вв. Какого-то переяславского князя по имени Олег называет белорусско-литовская «Хроника Быховца» в эпизоде, относящемся к началу XIV в.

В 1239 г. войско Батыя штурмом взяло и сожгло Чернигов. Завоеватели овладели также Новгород-Северским, Глуховом и другими городами Черниговской земли. Еще до этого, напуганный известиями о приближении полчищ Батыя, черниговский князь Михаил Всеволодович вместе с сыном Ростиславом подался в Венгрию. Но венгерский король Бела IV отказал князьям в приюте, и они нашли его у своего давнего врага князя Даниила Галицкого. Перед лицом внешней опасности тот забыл оскорбления, нанесенные ему Михаилом, и дал Ростиславу «держать» Луцк, а Михаилу обещал поддержать его претензии на Киев («обеща ему Киев»). Когда же орды кочевников ворвались на Поднепровье, Михаил, убедившись в крахе своих надежд сделаться киевским князем, вместе с сыном ушел в Польшу.

После того как полки Батыя огнем и мечом прошли Юго-Западной Русью, Михаил вокняжился в Киеве, а Ростислав сделал попытку утвердиться в Чернигове. В 1241 г., воспользовавшись слабостью политической власти на южнорусских землях вообще и выступлением галицкого боярства против Даниила, Ростислав Михайлович вторгся в галицкое Понизье (Южную Подолию), но не смог взять Бакоту и отступил за Днестр. Народные массы Галицкого княжества не поддержали авантюриста и боярского приспешника Ростислава. Даниил Романович отомстил феодалам, и не только за сговор с Ростиславом, но и за позорную поддержку ими завоевателей. Об этом ярко рассказывает галицкий летописец: «Слышав же Даниил приход Ростиславль со князя Болоховъскими^[8] на Бакоту, абъе устремися на не: грады их огневи предасть и гребля их раскопа… Данил же на не (болоховских князей. — Ред.) болшую вражьду держа, яко от татар болшую надежду [они] имеаху»^[9].

В 1242 г. Ростислав Михайлович после неудачной попытки закрепиться в Галичине бежал в Венгрию, где в 1243 г. женился на дочери короля Белы. Тем временем Михаил Всеволодович правил в Чернигове. В 1245 г. он вновь появляется на политической арене, проведывает сына в Венгрии, но венгерский король и Ростислав «чести ему не створиста; он же разгневался на сына, возвратился Чернигову»^[10].

С конца 1242 г. русские князья начинают ездить в Орду за «ярлыками» на княжение, враждуя друг с другом и стремясь захватить как можно большие владения. Мало кто из них при этом учитывал народные интересы. Так поступил и Михаил Всеволодович. Около 1245 г. он поехал в Орду, и не столько ради подтверждения своих прав на Чернигов, сколько для того, чтобы отнять у Ярослава Суздальского Киев. Но честолюбивым надеждам Михаила Всеволодовича не суждено было осуществиться. По приказу Батыя его убили. Летописец объясняет смерть черниговского князя отказом исполнить языческий обряд — пройти через огонь. Но настоящей причиной убийства было то, что в борьбе за первенство на Руси между суздальским князем Ярославом и черниговским Михаилом верный своей политике разобщения древнерусских земель Батый счел более выгодным поддержать первого.

В течение первой половины 40-х годов XIII в. Черниговская земля была окончательно покорена Батыем. Большинство населения черниговских уделов оказывало героическое сопротивление кочевникам, отголоском которого являются известия о казни в Орде ряда черниговских князей, возглавивших народно-освободительное движение. В 1241 г. там погиб Мстислав Святославич Рыльский, а в 1245 г., почти одновременно с Михаилом Всеволодовичем, ордынскими правителями был убит другой черниговский князь — Андрей Мстиславич.

В 1255 г. в Черниговской земле, так же, как и в других древнерусских землях, завоеватели провели перепись населения с целью обложения его данью. Непомерная сама по себе, эта дань взималась с необыкновенной жестокостью. Всей своей тяжестью она легла на плечи народных низов, эксплуатируемого местными феодалами бесправного крестьянства и мещанства. В 1283 г. ордынский баскак Ахмат разорил и рассеял жителей северной части Черниговской земли.

Под властью ордынских феодалов Черниговская земля дробится на множество уделов и приходит в упадок. В то время как на других русских землях к концу XIII в. уже заметны признаки консолидации, в Черниговской земле раздробленность усиливается. Власть великого князя становится номинальной, он превращается в обычного ордынского надсмотрщика над многочисленными удельными князьями. Лишь отдельные великие князья, опиравшиеся на освободительное движение народных масс, смогли сыграть заметную роль в политической истории Черниговской земли второй половины XIII в. Прежде всего — это Роман Старый, сын Михаила Всеволодовича.

Отстаивая Черниговщину от пытавшихся захватить ее литовских феодалов, Роман в 1263 г. разбил литовское войско за Днепром. В следующем году он вновь нанес поражение литовским феодалам, «сам же ранен бысть… и показа мужьство свое»^[11]. В конце 1275 г. Роман Михайлович помогал Льву Даниловичу Галицкому в войне против Литвы. Черниговский князь, будучи дальновидным политиком, стремился сдержать натиск литовских князей на Русь, ибо понимал, что усиление Литовского княжества создавало угрозу нового завоевания для южнорусских земель — на этот раз с запада.

Одновременно Роман Михайлович старался сохранить пусть и ограниченный суверенитет Черниговского княжества. В 1286 г. черниговское войско осуществило успешный поход против угрожавшего Черниговской земле Смоленского княжества «и посад пожже, и ко граду (Смоленску. — Ред.) приступа, и власти (волости. — Ред,) и села повоева, и отъиде восвояси»^[12]. Роман Михайлович, стремившийся к независимости от Орды, пользовался авторитетом на Руси. Когда в 1275 г. ордынцы двинулись на Литву, Роман, вопреки их требованию, не пошел вместе с ними. Уклонялся он и от участия в других грабительских экспедициях вражеских войск. Подобная политика черниговского князя не могла не вызвать недовольства хана. На рубеже 80-х и 90-х годов XIII в. Роман умер. Согласно одному источнику, его убил «царь в Орде».

Однако даже индивидуально ярким личностям и видным политикам типа Романа Старого было не под силу остановить или хотя бы замедлить дальнейшее дробление Черниговской земли, ее политический кризис, приведший на переломе XIII и XIV вв. к значительным территориальным потерям.

Во второй половине XIII — в начале XIV в. на Черниговщине возникло множество мелких удельных княжеств: Белевское, Одоевское, Воротынское, Карачевское, Козельское, Мосальское, Звенигородское, Тарусское, Баратынское, Оболенское, Спашское, Млинецкое, Волоконское и др. Уменьшилась территория старых черниговских уделов: Курского, Рыльского, Путивльского. Пришли в упадок собственно Черниговское и Новгород-Северское княжества. Центр политической жизни Черниговской земли переместился в Брянское княжество. В Брянск была перенесена из Чернигова и епископская кафедра. Значительная часть раздробленной на слабосильные удельные княжества Черниговщины в середине XIV в. была захвачена литовскими феодалами.

Возвышение Галичины и Волыни. Незадолго до нашествия орд Батыя Даниил Романович сломил боярскую оппозицию и в 1238 г. с триумфом вступил в Галич, где его радостно встретили горожане. Галицкие бояре были вынуждены просить прощения у Даниила за измену («яко согрешихом ти, иного князя держахом»^[13]). Победа Даниила над мятежным и могущественным галицким боярством означала объединение Галицкой земли с Волынской. В борьбе против феодальной оппозиции княжеская власть опиралась на дружину, городские верхи и мелкое боярство. Народные массы, больше всего страдавшие от феодальных «котор» (свар), решительно поддерживали объединительную политику Даниила. Развивая военный успех, галицко-волынское войско продвинулось на восток и в 1239 г. овладело Киевом. Но этот успех был кратковременным.

Надвигалась гроза с Востока. Узнав о приближении орд Батыя, Даниил Романович вместе с сыном Львом едет в Венгрию и стремится заключить оборонительный союз с Белой IV. Однако дипломатическая миссия Даниила окончилась неудачно. Бела IV не стал помогать ему, надеясь, что Венгрию кочевники обойдут стороной. Не найдя поддержки у венгерских феодалов, Даниил выехал в Польшу, так как на Волыни уже хозяйничали завоеватели.

Вскоре после того как орды Батыя, пройдя через южнорусские земли, вторглись в Польшу и Венгрию, Даниил Романович вернулся на Волынь. Смерть и разрушения встретили его на земле отцов. Страшную картину уничтожения варварами населения городов Волынского княжества нарисовал галицкий летописец: «Данилови же с братом (Васильком. — Ред.) пришедшю ко Берестью, и не возмогоста ити в поле, смрада ради множества избъеных; не (никто. — Ред.) бе бо на Володимере не остал живый, церкви святой Богородицы исполнена трупья, иные церкви наполнены быша трупия и телес мертвых»^[14].

Вновь подняли головы мятежные галицкие и волынские бояре. Когда Даниил прибыл к Дорогичину, феодалы не впустили его в город. Галичина вновь вышла из-под руки великого князя: власть в Галиче захватил богач Доброслав, «судьич, попов внук», как пренебрежительно называет его галицкий летописец. В то же время давний враг Романовичей боярин Григорий Васильевич засел в Перемышле, «собе горную страну Перемышльскую мысляше одержати, и бысть мятеж велик в земле и грабеж от них (т. е. от бояр. — Ред.)» — с горечью пишет летописец^[15].

Господство бояр и «неродовитых» людей в Галичине было неслыханным в то время нарушением феодальной иерархии. Но самое главное, они еще больше разоряли страну, и без того опустошенную завоевателями. Доброслав Судьич, как настоящий князь, раздавал волости, и не только галицким, но и черниговским боярам. Это вызывало возмущение народа.

Между тем не прекращалась борьба боярских группировок во главе с Григорием и Доброславом. Это, в конечном счете, заставило каждую из них искать поддержки у Даниила Романовича. Воспользовавшись благоприятным моментом, когда Григорий и Доброслав приехали к нему на третейский суд, он бросил обоих в тюрьму («повеле… изоимати»^[16]). Так Даниил вернул себе Галич. Народ приветствовал возвращение князя в Галич, но феодалы не прекратили борьбы против центральной власти.

В 1243 г. ставленник боярской оппозиции Ростислав вновь ненадолго захватил Галич. Изгнанный Даниилом и Васильком, он получил поддержку и помощь у венгерского короля Белы IV и польского князя Болеслава Стыдливого. Но Даниил и Василько в союзе с мазовецким князем Конрадом организовали поход на Польшу. Волынские и галицкие полки действовали на широком фронте от Люблина до Вислы и Сана. Кампания окончилась тем, что Даниил молниеносным маршем на Люблин вывел польского короля из игры.

Дело постепенно шло к решительному столкновению Даниила Романовича с Ростиславом, которого поддерживала также часть галицкого и черниговского боярства. Зато на стороне Даниила были дружинники, мелкое боярство, городские верхи. Князя поддержал и трудовой народ Галичины и Волыни, страдавший от междоусобиц и произвола феодалов, которые истребляли и разоряли своих подданных.

В 1244 г. Ростислав, выпросив у своего тестя Белы IV «угор много», двинулся на Перемышль, разбил небольшое войско, находившееся там, но при появлении главных сил Даниила был вынужден отступить в Венгрию. Через год Ростислав вновь вторгся в Галичину во главе венгерских, польских и русских (выставленных непокорными Даниилу боярами) полков. Его войско овладело Перемышлем и осадило город Ярослав, расположенный в Западной Галичине. Пока Ростислав вместе с венгерским воеводой (баном) Фильнием вел осаду Ярослава, на выручку городу поспешили Даниил и Василько Романович во главе «воев» своих, основную массу которых составляло народное ополчение.

17 августа 1245 г. под Ярославом произошла генеральная битва. Даниил Романович проявил себя как талантливый полководец. Обойдя врага с фланга, он ударил в тыл войску Ростислава и разгромил венгерский рыцарский полк Фильния. Венгры побежали, за ними пустились польские и другие отряды Ростислава. Победа галицко-волынских дружин была полной. В плен попали почти все вражеские военачальники, и лишь Ростиславу удалось бежать в Краков. Даниил приказал казнить жестокого угнетателя Галичины венгерского бана Фильния и многих боярских предводителей.

Битва под Ярославом подвела черту под сорокалетней борьбой галицко-волынских князей против боярской олигархии. Победа Даниила Романовича объясняется тем, что он опирался на мелкое служилое боярство, зажиточных купцов, ремесленников, а главное, его поддержали горожане и широкие слои сельского населения, недовольные боярским произволом.

Оппозиция государственной власти в Галицко-Волынском княжестве была побеждена, но не искоренена окончательно. Борьба с боярством продолжалась и в дальнейшем. Однако после битвы под Ярославом государство могло уже решительно и открыто подавлять боярские выступления, для чего раньше не хватало сил. Поддержка народных масс сделала возможным окончательное объединение Галичины и Волыни.

Теперь Даниилу кроме Галичины принадлежала и часть Волыни: земли Дорогичинская, Белзская и Холмская. Василько держал Владимир вместе с большей частью Волыни. Но этот раздел земель между Романовичами следует считать формальным, поскольку братья фактически были соправителями. Недаром летопись называет обоих «велиции князи». Правда, Даниил благодаря своим выдающимся государственным, дипломатическим и военным способностям был первым в слаженном дуэте Романовичей.

Усилиям правительства Галицко-Волынского княжества в деле объединения южнорусских земель, в его борьбе против мятежного боярства мешала неблагоприятная международная обстановка, прежде всего ордынское иго. Вскоре после Ярославской битвы, осенью 1245 г., хан обратился к Даниилу с требованием: «Дай Галич!», т. е. Галицкую землю. О Волыни пока что умалчивалось. Как рассказывает Галицкая летопись, Даниил, посоветовавшись с братом, сказал: «Не дам полуотчипы своей, но еду к Батыеви сам»^[17].

26 октября 1245 г. Даниил Романович выехал в Орду. Его томили тяжелые предчувствия. Батый встретил галицко-волынского князя знаками высокого внимания, но Даниил и его свита хорошо понимали свое настоящее положение. С горечью повторяет летописец обращенные к Даниилу слова Батыя, потчевавшего его кумысом: «Ты уже наш же, татарин: пий наше питье». И далее в летописи читаем: «О злее зла честь татарьская! Данилови Романовичи), князю бывшу велику, обладавшу Рускою землею… ныне седить на колену, и холопом называеться, и дани хотять»^[18].

Ценой признания зависимости от Батыя Даниил сумел сохранить целостность Галицко-Волынского княжества («и поручена бысть земля его ему, иже беаху с ним»). Зависимость эта пока оставалась формальной, и Даниил Романович выиграл время для подготовки к борьбе против Орды, а также для упрочения своей власти в Южной Руси. Он решил основать в Галиче митрополию и назначил митрополитом своего сподвижника — «печатника» (канцлера) Кирилла.

Успешное завершение поездки Даниила к Батыю повысило авторитет князя в Европе. Венгерский король Бела IV, накануне нашествия кочевников не пожелавший помочь Даниилу, уже в 1246 г. обратился к нему с предложением о союзе, который должен был быть скреплен браком Льва, сына Даниила, с Констанцией, дочерью короля. Галицкий летописец объясняет дипломатический шаг короля страхом перед Даниилом: «Бояшебося его, яко был бе в Татарех, победою победи Ростислава и Угры его»^[19]. Сам Бела IV в письме к папе Иннокентию IV мотивировал брак своей дочери со Львом Данииловичем необходимостью совместных действий против Орды.

У Белы IV была и другая причина искать союза с Даниилом. Весной 1246 г. венгерский король начал войну с Австрией и нуждался в сильном союзнике. Поэтому Бела IV оставил намерение посадить в Галичине своего зятя Ростислава, сделав его наместником вначале Славонии, а затем и Мачвы — земли, расположенной между реками Дунаем, Дриной, Савой и Моравой. Так сошел с русской политической арены давний враг Романовичей, представитель черниговской династии и лидер феодальной оппозиции в Галичине.

Даниил настороженно отнесся к предложению венгерского короля. Но стратегические соображения понуждали галицко-волынского князя к примирению с Венгрией, ибо он вынашивал мечту создать единый фронт европейских держав против Орды. Переговоры с Белой IV окончились заключением союза и женитьбой Льва Данииловича на венгерской королевне. В лице венгерского короля Даниил приобрел пусть и ненадежного, но все же союзника в неминуемой борьбе против поработителей.

Когда Даниил Романович сделался «мирником» Батыя (в подобную деликатную форму облекает галицкий летописец его зависимость от Орды) и заключил союзный договор с Венгрией, его репутация в Европе значительно повысилась. На Галичину и Волынь обратила внимание римская курия, надеясь распространить в этих землях католичество.

Папскому легату (послу) к Батыю, опытному дипломату Плано Карпини римская курия поручила начать переговоры с галицко-волынскими князьями. В начале 1246 г. Карпини побывал во Владимире, где ознакомил Василька с содержанием папской буллы от 25 марта 1245 г., призывавшей укреплять обороноспособность государств на случай нового ордынского нашествия. Даниил тогда находился у Батыя. По пути в Орду, между Днепром и Доном, Карпини встретился с Даниилом и рассказал ему о желании Рима вступить с ним в переговоры. Даниил ответил согласием.

Вступая в контакты с курией, Даниил Романович исходил из обещания папы Иннокентия IV поддержать его в борьбе против завоевателей. Но в ходе переговоров постепенно выяснилось, что папа печется не столько о помощи галицко-волынским князьям против Орды, сколько о насаждении католичества на Руси. В 1246 г. папа назначил своим легатом на Руси прусского архиепископа Альберта «для искоренения греческих обычаев и обрядов», как откровенно заявил глава всех католиков в одной из обращенных к Даниилу булл. Понятно, что ни Даниил с Васильком, ни его окружение не желали принять католическую веру. Даниил не пустил папского легата в княжество и послал в Рим письмо с решительным протестом.

Дальнейшие переговоры Даниила с папой обнаружили значительные различия в намерениях сторон. Галицко-волынские дипломаты твердо настаивали на организации Иннокентием IV антиордынской коалиции в европейском масштабе, т. е. требовали объявления крестового похода, папа же, уклоняясь от прямого ответа, в булле середины 1248 г. пообещал на случай нападения Орды на Галицко-Волынское княжество… подумать, какую можно будет оказать помощь. Даниилу стало ясно, что нет надежды на реальную помощь римской курии в борьбе против завоевателей, поэтому в 1248 г. он прервал переговоры с папой.

Отношения с курией возобновились лишь в 1252 г. и вновь по инициативе папского престола, действовавшего при посредничестве венгерского короля Белы IV. Даниил был вынужден пойти на переговоры в связи с усложнением политической ситуации: к восточным рубежам Галицко-Волынского княжества приближалась орда Куремсы. Сам Даниил вмешался в борьбу за австрийское наследство и рассчитывал на поддержку курии. В 1252 г. Даниил Романович женил своего сына Романа на Гертруде, племяннице австрийского герцога Фридриха И. Таким образом Роман Даниилович формально сделался австрийским герцогом. Но в Австрии Роман потерпел неудачу в борьбе с другим претендентом на наследство Фридриха II — чешским королем Пшемыслом II и в конце 1253 г. вынужден был вернуться в Галичину.

При возобновлении переговоров Иннокентий IV предложил Даниилу королевскую корону, но тот отказался от нее, ответив, что ему нужна не корона, а реальная помощь против поработителей. В 1253 г. папа объявил крестовый поход против Орды, призвав к участию в нем христиан Польши, Чехии, Моравии, Сербии и Померании. Декларированный Иннокентием IV поход не мог, однако, состояться по многим причинам. Государства, к которым обратился папа, переживали политические затруднения, часть их увязла в борьбе за австрийское наследство, и они были неспособны победить столь грозного врага, каким было в 50-е годы XIII в. неисчислимое войско ордынских феодалов.

Надеясь все же при помощи папы создать европейскую антиордынскую коалицию и как-то разрубить австрийский узел, Даниил Романович согласился принять корону. Коронация Даниила состоялась во второй половине 1253 г. во время похода на ятвягов в небольшом городе Дорогичине вблизи западной границы княжества. Даниил решился дать бой поработителям и поэтому короновался, не считаясь с мнением Орды.

Тем временем международная обстановка, и без того сложная из-за австрийских дел, все больше накалялась по мере приближения ордынских войск к рубежам Галицко-Волынского княжества. Венгерский король со дня на день ожидал их нашествия и посылал папе отчаянные просьбы о помощи. Опасность вторжения нависла над Западной Русью, а получение королевской короны Даниилом не могло улучшить политического положения Галицко-Волынского княжества. Король Даниил имел так же мало шансов получить поддержку от Запада, как и его «предшественник» князь Даниил. Поэтому он решительно отказался от любых уступок Риму в религиозных и культурно-просветительных делах. В ответ на позицию Даниила новый папа Александр IV буллой 1255 г. разрешил литовскому князю Мендовгу грабить Галицкую и Волынскую земли. В 1257 г. папа обратился к Даниилу, укоряя его за непослушание римской церкви и угрожая «оружием верных» — крестовым походом на Галицко-Волынскую Русь. На этом прекратились отношения Даниила с Римом. На память князю остался лишь мифический королевский титул, но с тех пор галицкие летописцы называют его королем.

Скупые свидетельства источников середины XIII в. приоткрывают одну из важных страниц взаимоотношений Юго-Западной и Северо-Восточной Руси. Они дают основания считать, что Даниил Романович в борьбе против ордынских поработителей по-настоящему рассчитывал не на крестовый поход с Запада, а на помощь Северо-Восточной Руси. Одним из главных союзников Даниила стал владимиро-суздальский князь Андрей. В 1250 г. для подписания союзного договора в Суздальскую землю приехал один из сподвижников Даниила галицкий митрополит Кирилл, и «тое же зимы оженися князь Ярославичь Андрей Даниловною Романовича»^[20]. Этим династическим браком дочери Даниила с владимиро-суздальским князем был, вероятно, скреплен союз, направленный против иноземного господства на Руси.

Орда предприняла решительные меры против опасного для ее господства на древнерусских землях объединения сил Галицко-Волынской и Владимиро-Суздальской земель. В 1252 г. огромная ордынская армия, «Неврюева рать», опустошила Владимиро-Суздальское княжество. Андрей был вынужден бежать в Скандинавию («Свийскую землю»), где и погиб. Так развеялись надежды Даниила Романовича сбросить вражеское иго при помощи северорусских братьев.

В начале 50-х годов обострились отношения Даниила с Куремсой, «самым младшим среди других татарских вождей», как называет его Карпини. В 1252 г. Куремса на короткое время захватил Понизье, в 1254 г. вторгся на Волынь, однако не имел военного успеха и отошел в Болоховскую землю. Куремса не чувствовал себя настолько сильным, чтобы собственными силами справиться с Даниилом, поэтому опирался на помощь его соперника — смоленского князя Изяслава Мстиславича. В 1254 г. Изяслав «не послуша» ордынцев, овладел Галичем, хотя Куремса предупреждал его: «Како идеши в Галич, а Данило князь лют есть, оже отъимет ти живот (здесь: лишит свободы. — Ред.) то кто тя избавить?»^[21]. Предсказание Куремсы не замедлило исполниться. Сын Даниила Роман во главе отцовской дружины выбил захватчиков из Галича и пленил Изяслава.

В конце 1254 г., когда главные силы Орды находились в Азии (где воевал великий хан Менгке) и Куремса пе мог рассчитывать на их поддержку, галицко-волынское войско выступило против него. Но оно воевало не только с ордынцами, а и с теми русскими князьями и боярами, которые вопреки воле народа поддерживали завоевателей, — с «людьми татарьскими», как пренебрежительно называет их летописец. Выступление против Куремсы было хорошо организовано. Полки Льва Данииловича овладели Побужьем, а войска Даниила и Василька вступили в Болоховскую землю. Были разрушены «все городы, седящие за татары», а большинство местных феодалов, дабы сохранить свое привилегированное положение и земли, пошли на службу Даниилу.

Даниил Романович вынашивал планы овладения Киевской землей и объединения таким образом большей части Юго-Западной Руси для борьбы против захватчиков. С этой целью он обратился за помощью к великому князю литовскому Мендовгу, и тот пообещал ее (пусть Даниил смело идет «ко Возвяглю, оттуда и к Киеву»). Но коварный Мендовг и не думал выполнить свое обещание. В 1255 г. галицкий князь подошел к Возвяглю и взял его штурмом, так и не дождавшись прибытия литовских полков. Это привело к конфликту с Мендовгом, и поход Даниила на Киев не состоялся. Надежды Даниила Романовича объединить южнорусские земли для решительного отпора завоевателям не оправдались.

Литовцы, желая отомстить за Возвягль, учинили набег на Луцк, а Куремса воспользовался благоприятными обстоятельствами и тоже напал на Луцк и Владимир. Однако галицко-волынские войска отогнали ордынских и литовских захватчиков. Куремса не прекратил борьбы, но все его попытки одолеть галицко-волынского князя не имели успеха. Рассказав об этом, галицкий летописец с гордостью заявляет: «Данило же держаше рать с Куремсою и николи же не бояся Куремьсе»^[22].

Положение решительно изменилось в 1258 г., когда «приде Буранда безбожный, злый, со множеством полков Татарськых, в силе тяжьце, и ста на местах Куремьсенех». Ордынские правители прислали Бурундая с огромной армией, чтобы раз и навсегда покончить с независимостью Романовичей. Дабы усыпить бдительность Даниила и Василька, Бурундай пригласил их принять участие в походе на Литву и пошел туда вместе с Васильком, а затем вторгся в Польшу. Воспользовавшись победоносными кампаниями его войск в Польше и Литве, Бурундай вызвал к себе галицко-волынских князей и предъявил им ультиматум — уничтожить укрепления всех городов: «Оже есте мои мирници, розмечете же городы свое все»^[23].

Не имея сил, чтобы самостоятельно противостоять неисчислимым войскам Бурундая, разуверившись в помощи Запада, Даниил и Василько с болью должны были уничтожить то, что возводили многие годы. Правда, сам Даниил не принимал в этом непосредственного участия, а отправился в Польшу, затем в Венгрию, безуспешно пытаясь создать антиордынскую коалицию. Были разрушены стены, башни и прочие фортификационные сооружения городов Стожеска, Львова, Кременца, Луцка, Владимира и др. Укрепления Владимира были столь мощными, что нельзя было «розметать» их быстро. Тогда Василько вынужден был приказать зажечь их, «и тако черес ночь изгоре весь» Владимир. Лишь гарнизон хорошо укрепленного Холма, любимого города Даниила, отказался уничтожить крепость. Расправившись с Галицко-Волынской Русью, ордынские феодалы снова двинулись на Польшу, заставив идти с ними и русских князей.

Нашествие орд Бурундая было страшным ударом для Даниила. Погибла идея зрелой поры его жизни — организация отпора иноземной агрессии. Собственными руками пришлось разрушить укрепленные города и крепости и вновь надеть на шею вражеское ярмо.

Борьба против ордынского ига была главной, но не единственной линией внешнеполитической деятельности Галицко-Волынского княжества, находившегося в водовороте европейской политики, принимавшего участие в польских делах и борьбе за австрийское наследство. Вместе с тем Даниил был вынужден уделять постоянное внимание своим северо-западным соседям — литовцам и ятвягам.

Даниил продолжал традиционную политику укрепления западных рубежей княжества, фундамент которой был заложен его отцом Романом Мстиславичем. Непрерывные набеги литовских феодалов на галицкие и волынские земли, их склонность к союзам с врагами Руси, прежде всего с католическим Западом, вынуждали Даниила быть всегда готовым к отпору. Плано Карпини, проезжая Волынью, опасался литовских отрядов, которые, по его словам, часто и неожиданно вторгались в русские земли.

В 30-х годах XIII в. Мендовг объединил ранее разрозненные литовские племена в первое Литовское государство. Вначале он поддерживал Романовичей, опираясь на них в объединении Литвы. Когда Даниил во время войны с Ростиславом Михайловичем готовился к генеральной битве, Мендовг послал ему подмогу. Но в конце 40-х годов отношения Галицко-Волынского и Литовского княжеств обостряются. Между ними началась длительная война. В 1254 г. к Галицко-Волынскому княжеству была присоединена Черная Русь (вначале опа досталась сыну Даниила Роману). К тому времени Даниил завоевал почти всю Ятвяжскую землю. Это продвинуло галицко-волынские рубежи на северо-запад и поставило в зависимость от Даниила Турово-Пинскую землю, с двух сторон охваченную его новыми владениями.

В 1255 г. вновь начались военные действия между Галицко-Волынским княжеством и Литвой, продолжавшиеся вплоть до смерти Мендовга (1263). Даниилу удалось обеспечить безопасность своих земель. Это был последний большой успех его внешней политики. В 1264 г. Даниил Романович умер в Холме. Летописец откликнулся на смерть одного из наиболее выдающихся государственных деятелей Руси XIII в. такими словами: «Се же король Данило — князь добрый, хоробрый и мудрый, иже созда городы многи… бяшет бо братолюбьем светяся, с братом своим Василком»^[24].

Безусловно, Галицкая летопись идеализировала Даниила, но сквозь эту идеализацию нельзя не увидеть в его личности патриота Русской земли, мудрого и дальновидного государственного деятеля, тонкого политика и талантливого полководца. Опираясь на поддержку служилого боярства, дружины, городских верхов, Даниил Романович сумел преодолеть оппозицию со стороны могущественных галицких и волынских бояр, объединить Галичину с Волынью, с достоинством держаться перед западным миром и защитить культуру родного народа от посягательств римской курии. Внутренняя и внешняя политика Даниила объективно отвечала чаяниям народа, заинтересованного в объединенном, сильном и независимом государстве.

Князь Даниил Балицкий был поборником великой идеи — организации антиордынской коалиции. Не его вина, что он не достиг успеха. Феодальная Русь, раздробленная на небольшие княжества, большинство властителей которых постоянно враждовали между собой, не была еще готова к организованному отпору завоевателям. Слишком велики были силы Золотой Орды при жизни Даниила, и совсем безразлично отнеслись к его героическим усилиям западные соседи.

Галицкая и Волынская земли в последней трети XIII в. После смерти Даниила Романовича Галицко-Волынское княжество было раздроблено на четыре удела. Его брат Василько Романович держал часть Волыни с центром во Владимире и номинально, как старший в роде, считался «отцем и господином». На самом же деле великого князя не стало, хотя и Василько, и его племянники претендовали на Первенство в когда-то монолитном Галицко-Волынском княжестве. Галичина была разделена между сыновьями Даниила: Шварно получил ее восточную часть со столом в Галиче, Черную Русь и Забужье; Лев сел в Западной Галичине, владея Перемышлем и Львовом; Мстиславу досталась Восточная Волынь с главным городом Луцком.

В 1269 г. во Владимире умер младший брат Даниила Василько, почти одновременно с ним закончил жизненный путь Шварно Даниилович, и земли его отошли ко Льву. Мстислав не играл заметной роли в политической жизни. Власть сына и наследника Василька Владимира ограничивалась лишь частью Волыни. Казалось бы, мог повториться дуумвират галицко-волынских князей, существовавший при Данииле и Васильке. Но Лев и Владимир постоянно пребывали в напряженных отношениях, поэтому не могло быть и речи о былом единстве Галицко-Волынской Руси.

Главной целью внешней политики галицких и волынских князей после кончины Даниила стало решение литовской проблемы. После смерти Мендовга в Литовском княжестве началась междоусобная борьба, в которой его сын Войшелк опирался на Василька и Шварна. При помощи Шварна Войшелк победил соперников и в 1267 г., уходя в монастырь, передал свое княжество Шварну. Разгневанный тем, что Войшелк предпочел его брата, Лев Даниилович убил Войшелка. Этот жестокий поступок Льва надолго ухудшил отношения между Галицко-Волынской Русью и Литвой.

Великим князем в Литве стал Тройден, который сразу же занял откровенно враждебную позицию в отношении галицких и волынских князей, прежде всего Владимира Васильковича, поскольку три его брата погибли в войнах с отцом этого князя. В борьбе против Тройдена галицкие и волынские князья пробовали использовать ордынских феодалов. Так, в 1275 и 1277 гг. русские войска вместе с ордынцами дважды ходили на Литву. Одновременно галицкие и волынские дружины успешно воевали с ятвягами.

Мирные отношения с польскими феодалами, установившиеся в конце жизни Даниила, прекратились вскоре после его смерти. Романовичи постоянно вмешивались в польские междоусобные войны, и вторая половина 60-х—70-е годы прошли в частых русско-польских конфликтах. Положение еще более обострилось после того, как в 1280 г. краковским князем стал Лешек Черный. До самой смерти этого князя в 1288 г. продолжалась беспрерывная борьба между ним и Львом Данииловичем. В этой борьбе Льву помогали орды Ногая и Телебуги. После кончины Лешка Лев Даниилович принялся отвоевывать у Польши земли, которые считал собственными. В 1288 г. он послал сына Юрия в Польшу с войском. Этот поход окончился неудачно, однако из польских источников известно, что вскоре Лев, хотя и не надолго, овладел Люблинщиной. Ему одно время принадлежала также часть Закарпатья с г. Мукачевом.

В своей внешней политике Лев Даниилович опирался вначале на союз с Венгрией, а с 1278 г., когда чешским королем стал Вацлав, — и на союз с Чехией. Лев поддерживал дружественные связи с северорусскими княжествами, в частности с Тверским, о чем свидетельствует брак его сына Юрия с дочерью тверского князя Ярослава Ярославича. Но, поглощенный отношениями с западными соседями, Лев меньше, чем его отец, уделял внимания организации антиордынской коалиции на Руси.

Лев Даниилович выделялся среди государственных деятелей своего времени. Хотя ему и не хватало рассудительности, предусмотрительности и целенаправленности отца, он все же был заметной фигурой в истории второй половины XIII в. Волынский летописец, вообще-то ее очень симпатизировавший князю, отдал ему должное, записав: «Бысть Лев князь думен (в Хлебниковском и Погодинском списках Волынской летописи — «мудрый»), и хоробер, и крепок на рати, не мало бо показа мужество свое во многих ратех»^[25].

На фоне бурной внешнеполитической деятельности Льва Данииловича спокойным выглядит княжение во Владимире его двоюродного брата Владимира Васильковича. Вступление Владимира на волынский престол летописец описывает так: «Нача княжити во него (Василька. — Ред.) место сын его Володимер, правдолюбьем светяся ко всей своей братьи, и к бояром, и ко простым людем»^[26]. Подобная характеристика выглядит необычной, ибо справедливость в отношении простых людей не входила в понятия феодального кодекса чести. Есть основания считать ее недалекой от истины.

Если Лев Даниилович отдался внешней политике, то Владимир Василькович, наоборот, сосредоточил усилия на внутренних делах своего небольшого княжества. В его княжение строились города и крепости, развивались ремесла и торговля, искусство и литература, книгописание. Владимир собственноручно переписывал книги, чем в те времена вряд ли мог похвастаться любой другой европейский властелин.

Внешнеполитическая деятельность Владимира Васильковича была весьма сдержанной. Он отразил натиск литовских князей и овладел Турийском, однако крупных войн с Литвой не вел. Минимальным было участие Владимира в войнах с Польшей. В этом отношении обращают на себя внимание слова волынского летописца под 1280 г. Описывая совместный поход ордынских, галицких и волынских войск на Польшу, он замечает: «Лев рад пойде с татары», а Владимир, наоборот, — «неволею Татарьскою»^[27].

Владимир Василькович умер в 1288 г. По свидетельству летописца, о нем горевало население Владимира-Волынского, жалели о нем также новгородцы, немцы и сурожцы. Из этого перечня видно, что Владимир был торговым центром международного значения. Сурожцами тогда называли не только обитателей Сурожа (Судака) — итальянской фактории в Крыму, но и вообще итальянских торговых людей, а новгородцы и немцы представляли торговые интересы Запада и русского Севера. О важной роли Владимира в европейской торговле XIII в. говорят также многочисленные польские, западноевропейские и восточные источники.

Отношения Галицко-Волынской Руси с ордынскими феодалами после смерти Даниила еще более осложнились. Его преемникам пришлось иметь дело не только с Ордой, но и с эмиром Ногаем, кочевавшим в Северном Причерноморье. Галичина и Волынь признавали себя зависимыми от Орды. Они, например, обязывались ходить вместе с ордынскими феодалами в походы. А когда орды поработителей по пути в Польшу или Литву проходили Галицко-Волынской землей, князья обязаны были взимать с населения в пользу Орды специальную подать — «татарщину».

Но как в Галицко-Волынской летописи, где подробно описано внутреннее и внешнее положение Галичины и Волыни, так и в других источниках нет известий об уплате ежегодной дани ордынским ханам. Это дало основание многим историкам сделать вывод, что Галичина и Волынь во второй половине XIII в. платили дань Золотой Орде лишь спорадически, в виде чрезвычайных контрибуций. Следовательно, Галицко-Волынская земля находилась в лучшем положении, чем другие русские земли, обремененные регулярной данью Орде. Подобный статус Галичины и Волыни объясняется не только их удаленностью от Орды, но и умелой внешней политикой их князей, прежде всего Даниила.

Безусловно, захватчики бесцеремонно вмешивались во все стороны жизни Галичины и Волыни, в том числе во внешнюю политику князей. Ордынские правители, например, нарушали едва налаженные отношения с Польшей, Литвой или Венгрией. Но преемники Даниила начинают не только сдерживать, но и использовать ордынских феодалов в собственных целях. Так, Лев Даниилович опирался на них в походах на Литву в 1275 и 1277 гг., а также на Польшу в 1280 г. Успеху подобной политики князей благоприятствовали серьезные изменения в Золотой Орде.

Во второй половине XIII в. в Орде начали обостряться внутренние противоречия. Крупные феодалы неоднократно восставали против великого хана. В 70-х годах XIII в., когда на политической арене Орды появился могущественный эмир Ногай, власть великого хана начала постепенно приходить в упадок. Создались объективные условия для более успешной, чем при Данииле, борьбы Руси против поработителей. По разобщенная на отдельные княжества, лишенная центральной власти, Русь еще не была готова к решительной борьбе с захватчиками.

В конце XIII — начале XIV в. период смут в Золотой Орде завершился. На престол сел хан Токтогу, и хотя он был занят главным образом делами Московского и Тверского княжеств, консолидация сил ордынских феодалов отрицательно сказалась на положении Юго-Западной Руси. Укрепление Орды затормозило нарастание освободительного движения на южнорусских землях, которое начало было разворачиваться в конце XIII в.

Галицко-Волынское княжество в начале XIV в. Перед своей смертью волынский князь Владимир Васильевич завещал Волынь своему двоюродному брату Мстиславу Данииловичу — политику ограниченных способностей и слабого характера. В его княжение на Волыни усилилось влияние боярства, углубилась феодальная раздробленность, ухудшилось положение народных масс.

После кончины Льва Данииловича (около 1301 г.) и ненадолго пережившего его Мстислава Галичину и Волынь объединил сын Льва Юрий, сделавший своим стольным градом Владимир. Сохранилась его печать с титулом «русский король, принцепс Владимирщины». Таким образом возродилось Галицко-Волынское княжество. Но возобновленному княжеству было далеко до сильной державы деда Юрия — Даниила Романовича.

Печать галицко-волынского князя Юрия Львовича. XIV в.

Опираясь на мелкое служилое боярство, пользуясь поддержкой городских верхов, Юрий Львович стремился проводить активную внешнюю политику. Он заключил союз с польским князем Владиславом Локетком (будущим королем Польши), на сестре которого Евфимии был женат. Согласно сообщению польской хроники, в 1302 г. Владислав в борьбе за польскую корону с тогдашним королем Вацлавом II в союзе с Юрием пошел на Сандомирщину. Кроме русинов в войске Локетка были и ордынцы. Вероятно, их привел князь Юрий, который, как и его отец, во внешней политике использовал силы Орды. Польская кампания окончилась для галицко-волынского князя неудачно. Русско-ордынские войска были вынуждены отступить, и Юрий потерял Люблинскую землю, добытую его отцом незадолго до смерти. Однако и в дальнейшем Юрий оставался союзником Локетка.

После кончины Юрия в 1308 г. его сыновья Андрей и Лев поддерживали союз с Владиславом Локетком и также использовали в военных действиях ордынские силы. Андрей и Лев совместно княжили в Галицко-Волынской Руси. В одной из их грамот 1316 г., которой подтверждался союз с Прусским рыцарским орденом, они называют себя князьями Русской земли, Галичины и Владимирщины. Однако сообща они выступали главным образом во внешнеполитических делах, а во внутренних каждый держался отцовского наследства. Старший, Андрей, правил на Волыни, младший, Лев, — в Галичине.

С начала XIV в. усиливается конфликт Галичины и Волыни с Литвой. С 1316 г., когда великим князем стал Гедимин, Литва начала открыто покушаться на галицкие и волынские земли. В этой ситуации Андрей и Лев стремились использовать Прусский орден для борьбы против экспансии литовских князей. Галицкий и волынский правители вмешивались и в междоусобную борьбу венгерских феодалов.

Упомянутая выше грамота Андрея и Льва 1316 г. проливает свет на их отношения с ордынскими ханами: князья обещали прусским рыцарям защищать их от кочевников. Это свидетельствует о том, что галицко-волынские князья, хотя и продолжали формально признавать власть Орды, фактически проводили независимую внешнюю политику. Недаром после смерти Андрея и Льва Локетек с сожалением вспоминал о них как о защитниках Запада, в частности Польши, от ордынцев.

В источниках сохранилось мало сведений о последних годах жизни Андрея и Льва. В начале 20-х годов XIV в. оба они погибли в борьбе с Гедимином, в 1321 г. напавшим на Волынь и в следующем году овладевшим Луцком. В результате этой кампании Литва захватила Берестейскую и Дорогичинскую земли. Со смертью Андрея и Льва прекратилась династия Романовичей. К власти вновь пришли бояре — потомки тех могущественных галицких и волынских олигархов, к укрощению которых приложили так много усилий Роман Мстиславич и его сын Даниил.

На богатое галицкое наследие завистливо поглядывали соседи. Недавний союзник Андрея и Льва польский король Владислав Локетек предпринял попытку захватить Галичину и Волынь. Не полагаясь на собственные силы, он летом 1325 г. добился от папы провозглашения крестового похода на «схизматиков» (так называли на католическом Западе православных), т. е. на Галицко-Волынскую Русь. Однако поход Локетка не состоялся. Утвердиться в державе Романовичей стремились также силезские князья Генрих и Ян, которые уже заранее называли себя в грамотах князьями Галицкой и Волынской земель.

В этих условиях боярская олигархия решила выбрать угодного ей князя. Выбор пал на мазовецкого княжича Болеслава — сына Тройдена, женатого на сестре последних Романовичей Марин. Следовательно, этот претендент был племянником Андрея и Льва. Католик Болеслав перешел в православие, принял имя Юрий и стал в 1325 г. галицко-волынским князем. Своей столицей он избрал Владимир. В историю князь вошел под именем Юрия-Болеслава II. Согласно сведениям источников, Юрий-Болеслав поддерживал мирные отношения с ханами, ездил в Орду за ярлыком на княжение. Он был в согласии с прусскими рыцарями, зато вел продолжительные войны с Польшей. В 1337 г. в союзе с ордынцами Юрий-Болеслав осадил Люблин, но овладеть Люблинской землей ему не удалось. В конце 30-х годов отношения Галицко-Волынского княжества с Польским королевством еще более обострились. В отношениях с Литвой Юрий-Болеслав утратил бдительность, характерную для политики Романовичей, и вступил в дружественный союз с литовским князем Гедимином, женившись в 1331 г. на его дочери Офке. В свою очередь, литовский князь Любарт Гедиминович вступил в брак с девушкой из семьи галицко-волынских князей, скорее всего с дочерью самого Юрия-Болеслава от первой жены. У Юрия-Болеслава не было сыновей, поэтому заслуживает доверия сообщение литовско-русского хрониста о том, что в 30-х годах «Люборта принял Володимерьский князь к дотце в Володимер и в Луческ и во всю землю Волынскую»^[28], следовательно, сделал литовского князя своим наследником.

Сближение между Галицко-Волынским княжеством и Литвой обеспокоило давних претендентов на украинские земли — польских и венгерских феодалов. В 1339 г. в Вышеграде польский король Казимир III заключил направленный против Галичины и Волыни договор со своим зятем — венгерским королем Карлом-Робертом. Договор предусматривал: если у Казимира не будет сыновей, то после его смерти польская корона перейдет к венгерскому королевичу Людовику — сыну Карла-Роберта и сестры Казимира Елизаветы.

К этому времени Казимир III попал в трудное положение. За согласие чешского короля отречься от прав на польские земли он уплатил очень дорого, отдав в 1336 г. Чехии Силезию. Одновременно польский король вынужден был уступить Поморье Тевтонскому ордену. В этих условиях Казимир III решил компенсировать свои территориальные потери за счет Галицко-Волынского княжества. За право унаследования польской короны венгерский король пообещал Казимиру поддержать его претензии на Галичину и Волынь. Однако в действительности венгерские феодалы не собирались отказываться от намерений самим завладеть этой богатой землей.

Таким образом, к середине XIV в. Юго-Западная Русь, обессиленная господством Орды, была разорвана на десятки больших и малых княжеств и земель. Попытки выдающихся политиков типа Романа Черниговского и Даниила Галицкого консолидировать усилия народных масс для освобождения от иноземного ига и объединения южнорусских земель не дали результатов. Раздробленная и ослабленная Юго-Западная Русь стала добычей новых феодальных поработителей.

Присоединение Волыни к Великому княжеству Литовскому. Захват феодальной Польшей Галичины. Из отрывочных сообщений источников о последних годах правления Юрия-Болеслава II известно, что между боярством и князем не утихала борьба за первенство в Галицко-Волынском княжестве. Крупные феодалы стремились ограничить власть Юрия-Болеслава, надзирали за каждым его шагом. Князь должен был, например, подписывать государственные грамоты только вместе со своими боярами. Попытки Юрия-Болеслава вырваться из-под боярской опеки и централизовать княжество окончились для него трагически.

В начале 1340 г. конфликт между князем и боярством привел к заговору против Юрия-Болеслава. Его возглавил могущественный галицкий феодал Дмитрий Дядька (Детько). 7 апреля 1340 г. Юрия-Болеслава II отравили во Владимире-Волынском. Большинство авторов средневековых хроник, скупо объясняя причины столкновения Юрия-Болеслава с боярами, сходится на том, что князь окружил себя католиками, стремился изменить «закон и веру» Руси. Европейские хронисты рассказывают, что Юрий-Болеслав наводнил княжество иностранными колонистами, прежде всего немцами, пропагандировал католичество. Несомненно, прозападная ориентация князя, поляка по рождению и католика по воспитанию, вызвала возмущение широких слоев украинского населения Галицкой и Волынской земель, чем сумели воспользоваться бояре.

Смерть Юрия-Болеслава и наступившая вслед за ней феодальная анархия в Галицко-Волынском княжестве позволили польскому королю Казимиру III в конце апреля 1340 г. совершить разбойничий набег на Галицкую Русь. Польские войска овладели несколькими замками, в том числе Львовским, ограбили местное население. Одновременно, наверное по договоренности с Казимиром III, в Галичину направил войско венгерский король. Но это нападение было отражено на границе галицкими сторожевыми отрядами.

В планы боярской олигархии, только что избавившейся от непокорного князя, не входило вновь идти под руку самостоятельного и независимого властелина, каким был Казимир III. Поэтому бояре воспользовались гневом народа против польских феодалов, вылившимся в восстание, и присоединились к нему. Стремясь возглавить всенародное движение против угрозы завоевания Галичины и Волыни Польским королевством, боярство поставило во главе этого движения одного из своих лидеров — Дмитрия Дядьку. В июне 1340 г. галицко-волынское войско вместе с призванными на помощь ордынцами вступило в Польшу и дошло до Вислы. Хотя полного успеха этот поход не имел, именно благодаря ему Галичина вплоть до 1349 г. сохранила независимость от Польши. Казимир III был вынужден подписать с Дмитрием Дядькой договор о взаимном соблюдении нейтралитета.

Тем временем боярская верхушка в поисках подходящего князя для Волыни остановилась на кандидатуре Любарта, которого Юрий-Болеслав считал своим наследником. Бояре думали, что Любарт, как представитель литовского княжеского рода, не имеющий опоры на Волыни, должен превратиться в их марионетку. Итак, Волынь отошла к Литве.

Крымчаки гонят пленных, захваченных в Юго-Западной Руси. Миниатюра из венгерской хроники. 1488 г.

С 1340 г. история Галичины отделяется от истории Волыни. Единство Галицко-Волынского княжества, непосредственно перед тем во многом эфемерное, перестало существовать. Галичина лишь номинально признавала своим князем Любарта Волынского, фактически же ею правило галицкое боярство во главе с Дмитрием Дядькой. В 40-х годах XIV в. Дядька самостоятельно, без участия Любарта, ведет военные операции и дипломатические переговоры с польским и венгерским королями. Итак, Галицко-Волынское княжество распалось на две части: боярскую олигархическую республику Галичину во главе с Дмитрием Дядькой и Волынь, где княжил боярский ставленник Любарт. Так продолжалось до конца 40-х годов XIV в.

В борьбе против Польши и Венгрии и Дядька и Любарт опирались на могущественного ордынского хана Узбека и его преемников Польские феодалы не оставили намерений захватить Галичину. В 1343 г. Казимир III добился от папы материальной помощи для борьбы с «русинами» и в течение 1344–1345 гг. отторг от Галичины Саноцкую землю, предварительно заручившись нейтралитетом Любарта.

Осенью 1349 г., договорившись о ненападении с Ордой, польские феодалы осуществили новый поход на Галичину и Волынь. Преодолевая сопротивление гарнизонов пограничных замков, польские войска захватили Львов, Болз, Берестье, Владимир. Захваченный врасплох, Любарт с трудом отсиделся в осажденном врагами Луцке. Правда, в следующем году он сумел вернуть под свою власть Волынь, но Галичина уже не только номинально вышла из-под его влияния, но и была присоединена к Польскому королевству.

Герб г. Львова. XIV в.

Шаткое положение в Галичине, где разгоралось народно-освободительное движение против захватчиков, и разногласия с Литвой вынудили польское правительство вновь искать поддержки в Венгрии. В 1350 г. Казимир III подписал союзный договор с венгерским королем Людовиком. Последний и его брат Стефан пообещали Казимиру III не претендовать на «Русское королевство» (Галицкую Русь), но поставили такие условия: если у польского короля не будет сына, то вместе с Польшей Галичина достанется Людовику; если же Казимир III будет иметь наследника, то венгерский король и его преемники смогут выкупить Галицкую землю у сына Казимира за 100 тыс. флоринов.

Следствием этого соглашения было оказание Венгрией помощи Польше в войне против Литвы в 1351–1352 гг. В ходе военных действий, проходивших с переменным успехом, в венгерском плену побывали и Любарт и даже великий князь литовский Кейстут. В борьбе против польско-венгерской коалиции литовские князья успешно использовали ордынских ханов и военачальников. Ордынские войска весной 1352 г. опустошили Люблинщину. По польско-литовскому перемирию, заключенному осенью 1352 г., Галичина осталась за Казимиром III, а литовские князья закрепились на Волыни и в Берестейской земле. Кременецкая волость считалась нейтральной. Польские феодалы обязались не поддерживать венгерского короля в его притязаниях на Галичину, а литовские— не принимать участия в набегах ордынцев на западнорусские земли.

На этом борьба между польскими и литовскими феодалами за Галичину и Волынь не прекратилась. В 1353 г. войско Любарта вторглось в Галичину, овладело Львовом и Галичем и с богатой добычей вернулось восвояси. Однако постепенно чаша весов военных успехов склонилась на сторону Казимира III. Маневрируя между Востоком и Западом, польский король сумел получить помощь не только в Риме, но и у Золотой Орды, и в 1366 г. нанес Литве решающий удар. В результате победы Польское королевство закрепило за собой Галичину и захватило большую часть Волыни. За Любартом осталась лишь Луцкая волость. Согласно условиям договора между Казимиром и великим князем литовским Ольгердом, Любарт должен был жить в мире с Польшей.

В 1370 г. умер Казимир III, и Кейстут с Любартом, воспользовавшись замешательством в Польше, захватили Волынь вместе с городом Владимиром. Новый польский король Людовик, занимавший и венгерский трон, в ходе длительной войны отобрал у Литвы Холмскую и Белзскую земли. Все же Любарт сохранил большую часть Волыни.

Литовские феодалы и в дальнейшем не оставляли попыток овладеть Галичиной. Последняя вспышка польско-литовской борьбы за Галицкую землю приходится на 1382 г., когда умер Людовик, и Любарт, воспользовавшись бескоролевьем, пытался завладеть галицкими землями. Но его военные успехи не пошли далее овладения пограничными замками.

Галичина с 1370 г. фактически находилась под властью Венгрии, и лишь в 1387 г. ее окончательно захватило Польское королевство. Таким образом, сорокалетняя борьба польских и литовских феодалов за Галицкую и Волынскую земли окончилась тем, что Галичина оказалась под властью Польши.

О политическом положении Волыни после утверждения Любарта сохранилось мало сведений. Известно, впрочем, что Любарт княжил на Волыни как суверенный властелин, а это не могло не раздражать великих литовских князей. После смерти Любарта (1385 гг.) великий князь Ягайло отнял у его сына Федора Луцкую землю и в 1397 г. отдал ее Витовту — сыну великого князя Кейстута. В начале 90-х годов XIV в. Федор потерял и Владимирщину. На захваченных украинских землях правители Великого княжества Литовского проводили политику лишения местных князей уделов и замены их наместниками великого князя. Литовские феодалы угнетали украинское население, вели наступление на его культуру.

Захват литовскими феодалами Киевщины, Черниговщины и Подолии. Сорокалетняя экспансия литовских феодалов на украинские земли пришлась на времена политического и экономического подъема Великого княжества Литовского и расширения его территории на востоке. После смерти Гедимина (1341) и завершения борьбы между его родственниками за власть престол в Вильнюсе занял его брат Кейстут. Как рассказывает белорусско-литовская летопись, Кейстут и его брат Ольгерд разделили между собой владения и договорились в будущем делить поровну завоеванные земли. Этот своеобразный дуумвират определил сферы своего влияния: Кейстут сосредоточил силы на борьбе с немецкими рыцарями и тем обеспечил тыл Ольгерду, который начал энергично продвигаться на восточные украинские земли.

Выбор восточного направления агрессии литовскими правителями был не случаен. Украинские земли в середине XIV в. переживали тяжелые времена феодальной раздробленности: не существовало ни центральной власти, ни более или менее сильных отдельных княжеств. Лишенное политического единства, окруженное со всех сторон врагами, угнетенное ордынскими феодалами, население Киевщины, Черниговщины и Подолии не смогло дать отпор литовским захватчикам.

Момент для вторжения на Поднепровье литовские феодалы выбрали с учетом положения в Золотой Орде. После смерти хана Бирдибека в 1359 г. ханы менялись с калейдоскопической быстротой: до вступления на престол Тохтамыша в 1381 г. в Орде сменилось более 25 ханов. Сильной центральной власти в Орде 60-х годов не существовало: когда-то грозная держава фактически распалась на несколько частей. Предводители ордынских войск, находившихся на Украине, были лишены возможности опереться на поддержку центральной власти. Следовательно, Ольгерд имел возможность помериться силами с западными ордами, не оглядываясь на верховного хана.

В Густынской летописи рассказывается, что в 1362 г. в Киеве княжил князь Федор, затем Ольгерд разбил на Синей Воде «трех царков татарских… И оттоли от Подоля изгна власть татарскую. Сей Олгерд и инныя рускія державы во свою власть пріят, и Kieв под Федором князем взят, и посади в нем Володымера сына своего»^[29].

Победа над Ордой в подольском урочище Синяя Вода позволила литовским феодалам овладеть не только Киевщиной, но и Переяславщиной и Подолией. Белорусско-литовская летопись сообщает, что Ольгерд отдал Подольскую землю сыновьям своего брата Кориата — Юрию, Александру, Константину и Федору. Братья Кориатовичи, осев на Подолии, перестали платить дань ордынским баскакам. Кориатовичи, принимая меры для защиты края от них, начали возводить здесь оборонные замки, в частности твердыни в Смотриче, Бакоте и Каменце.

Ольгерд отбросил ордынцев на восток, но власть их не была ликвидирована окончательно. Сын Ольгерда Владимир, княживший в Киеве до 1394 г., еще долгое время находился в зависимости от Орды, о чем свидетельствуют письменные источники и один из типов монет этого князя с ордынским гербом. По-видимому, так было в 70-х годах XIV в., когда крымскому эмиру Мамаю удалось на некоторое время объединить ордынские силы.

Братьям Кориатовичам также не удалось полностью избавиться от иноземной зависимости. В грамотах подольских князей, сначала самих Кориатовичей, затем Свидригайла, имеются упоминания о выплате дани Орде. Попытка великого князя Витовта окончательно освободить южные и восточные земли княжества от ордынской зависимости окончилась разгромом его войска на Ворскле 12 августа 1399 г.

Таким образом, захват литовскими князьями украинских земель не освободил их население от ордынского порабощения. Более того, на плечи трудового народа легло ярмо дополнительного феодального гнета. Только упадок Орды в первые десятилетия XV в. привел к ликвидации ее ига на Украине.

Утвердившись на украинских землях, Кориатовичи постепенно вышли из-под руки великих литовских князей. Вначале они ориентировались на Польшу, затем на Венгрию и Молдавию. В 1393 г. Витовту пришлось силой выбивать младшего Кориатовича — Федора из Подолии (его братьев уже не было в живых). Федор вынужден был уйти в Закарпатье. Его земли Витовт присоединил к Великому княжеству Литовскому.

Под 1356 годом в северорусской Никоновской летописи содержится известие о том, что Ольгерд «воевал Брянеск и Смоленск», однако без успеха. Брянск остался за князем Василием, получившим в Орде ярлык на княжение. Вскоре Василий умер, «и бисть в Брянске мятеж от лихих людей, и замятна веліа, и опустение града, и потом нача обладати Брянском князь велики Литовски»^[30]. Из летописного рассказа не ясно, когда именно Ольгерд утвердился в Брянске, видно лишь, что после похода 1356 г. прошло какое-то время. Поэтому неубедительным представляется мнение некоторых буржуазных историков, будто бы во второй половине 50-х годов XIV в., вслед за овладением Брянском, Ольгерд подчинил себе Черниговскую землю. Присоединение Черниговщины к Литве можно связать с победой Ольгерда над Ордой и утверждением литовских князей на Киевщине и Подолии в 1362 г. Возможно, литовские феодалы захватили черниговские земли не сразу, а в течение 60—70-х годов. Известно, например, что Трубчевск и Стародуб Ольгерд завоевал между 1368 и 1372 гг., а Чернигов — около 1372 г.

В борьбе за Черниговскую землю Ольгерд и его преемники столкнулись с русскими феодалами. В 1379 г. великий князь Дмитрий послал войско на Черниговщину, овладел Трубчевском и Стародубом, но не удержал их. Соперничество из-за Черниговской земли между литовскими и московскими князьями продолжалось п в XV в. Русские феодалы в собственных классовых целях использовали стремление местного населения к воссоединению края с Русским государством.

Итак, в 40—70-х годах XIV в. основная часть украинских земель подпала под власть иноземных феодалов, войдя в состав Польского королевства, Великого княжества Литовского и Молдавского княжества.

2. УКРАИНСКИЕ ЗЕМЛИ ПОД ВЛАСТЬЮ ВЕЛИКОГО КНЯЖЕСТВА ЛИТОВСКОГО (ВТОРАЯ ПОЛОВИНА XIV — ПЕРВАЯ ПОЛОВИНА XVI в.)

Украинские земли в составе Великого княжества Литовского во второй половине XIV в. Кревская уния. В первые десятилетия после завоевания украинских земель Великим княжеством Литовским центральная власть практически не предпринимала шагов, направленных на изменение сложившегося на Украине социально-политического строя. Украинские земли считались, как и собственно Литва, владениями великокняжеского Гедиминова рода и как таковые раздавались его членам в уделы. Таким образом, новый князь-литовец лишь занимал место прежнего, русского князя, который либо сходил со сцены, либо низводился до подчиненного власти завоевателей положения. Нередко, правда, местный князь оставался на своем месте, но при этом ставился в зависимость от литовского удельного князя или непосредственно от великокняжеской власти.

Нормы вассальной зависимости удельных князей украинских земель фиксировались договорами и присяжными грамотами. Удельный князь был обязан «служить верно, без всякой хитрости и во всем быть послушным» своему сюзерену — «господарю», т. е. великому князю, платить ежегодную дань — «подданщину» и в случае необходимости выступать на помощь великому князю со своим войском. Удельные князья участвовали в великокняжеской раде, созывавшейся для разрешения вопросов государственной важности.

Будучи верховным земельным собственником и верховным воеводой Великого княжества Литовского, сосредоточив в своих руках руководство внешней политикой государства, великий князь почти не вмешивался во внутреннюю жизнь удельных княжеств. Вся полнота власти на их территории принадлежала удельным князьям, раздававшим земли княжества местным феодалам на основе вассальной зависимости. Подобно великому князю, удельные князья собирали совет, состоявший из влиятельных местных феодалов, представителей церкви и местного боярства для разрешения вопросов внутренней жизни удельного княжества.

Таким образом, до ликвидации удельных княжеств на Украине в 90-х годах XIV в. верховная литовская власть здесь была ограниченной и не вызывала коренных изменений в административном устройстве и политическом строе украинских земель. Эти земли представляли собой конгломерат феодальных княжеств и владений под верховной властью великого князя литовского, связанных между собой главным образом единством внешнеполитической жизни. Однако политическая обстановка в украинских удельных княжествах медленно, но неуклонно обострялась вследствие постепенного укрепления великокняжеской власти.

Взаимоотношения между центральной властью и украинскими удельными князьями определялись великокняжеской политикой, направленной на более полное подчинение удельных княжеств Литве. Этой цели служило, в частности, стремление подорвать роль и значение древнерусской княжеской династии. Однако в этом отношении великий князь добился незначительного успеха: часть князей рода Гедиминовичей, сменивших на украинских землях после их присоединения к Великому княжеству Литовскому русских князей, очень скоро обрусела, прониклась удельными сепаратистскими настроениями и противопоставила себя центральной власти, используя для осуществления этих своих целей всякое проявление народного недовольства властью литовских завоевателей.

Укрепление власти литовских феодалов на Украине достигалось расширением здесь литовского феодального землевладения. Как и удельные княжества, более мелкие земельные пожалования на Украине раздавались литовцам — родственникам и приближенным великого князя.

С той же целью великокняжеская власть предпринимала меры по созданию на Украине послушного ее воле военно-служилого сословия — боярства. Постоянно нуждаясь в военной силе, литовские князья не только использовали в своих целях русское боярство, но и способствовали его численному росту. В военно-служилое сословие переводились представители разных общественных слоев, мещане и зажиточные крестьяне. Князья наделяли их землей и освобождали от феодальных повинностей с условием отбывания военной службы. Значительно возросшее украинское и белорусское боярство стало главной военной силой Литовского государства. Оно дало свое имя всему военнослужилому сословию Великого княжества Литовского. Таким образом, укреплялась иерархическая система господства феодалов во главе с великим князем литовским (удельные князья и их подданные — более мелкие князья, а также подчиненное им крупное, среднее и мелкое боярство) над массой эксплуатируемого ими народа. «Иерархическая структура землевладения и связанная с ней система вооруженных дружин, — отмечали К. Маркс и Ф. Энгельс, — давали дворянству власть над крепостными. Эта феодальная структура… была ассоциацией, направленной против порабощенного, производящего класса…»^[31].

Укрепление власти литовских феодалов на Украине, все более оттеснявших феодалов местного происхождения, привело к столкновению их интересов: и те и другие претендовали на решающие политические права и привилегии, на основную часть феодальной ренты. Стремление к дальнейшему утверждению своего господства на огромной территории захваченных Великим княжеством Литовским украинских и белорусских земель было одной из важнейших причин, побудивших правящую литовскую верхушку пойти на тяжкие для Литвы условия польско-литовского государственного союза — унии, которая предполагала, главным образом, осуществление политических целей польских феодалов: уния должна была обеспечить условия для осуществления захватнических устремлений Польши в отношении земель Великого княжества Литовского, в том числе и захваченных им украинских и белорусских. Благодаря унии для Польши отпадала угроза со стороны Литвы, которая претендовала на Западную Волынь и Галичину и часто нападала на эти территории. Уния должна была также укрепить силы Польши в борьбе с Тевтонским орденом.

Большие надежды возлагала на унию и католическая церковь, стремившаяся расширить сферу своего влияния на литовский и восточнославянский мир.

Акт унии был подписан в Крево 14 августа 1385 г. с литовской стороны великим князем литовским Ягайлом и его братьями Скиргайлом, Корибутом, Витовтом и Лугвеном. Они обязались принять католичество и крестить все литовское население, обратить литовскую казну на нужды Польского королевства, помочь Польше вернуть земли, когда-либо и кем-либо у нее захваченные, и, главное, «навсегда присоединить к Польскому королевству свои литовские и русские земли»^[32]. Таким образом, согласно Кревской унии, Великое княжество Литовское должно было лишиться своей государственной самостоятельности, а украинские земли должны были перейти под власть Польши.

В феврале 1386 г. великий князь литовский Ягайло прибыл в Краков, где принял католичество и женился на польской королеве Ядвиге. Став польским королем, он немедленно приступил к реализации условий Кревской унии. Наиболее существенным ее пунктом была инкорпорация, т. е. включение литовских, украинских и белорусских земель в состав Польского королевства. В связи с этим Ягайло потребовал от удельных князей присяжных грамот на верность «королю, королеве и короне польской», что по нормам феодального права означало переход этих князей вместе с подвластными им землями в подданство к польскому королю.

В 1386 г. вместе с князьями литовских и белорусских земель присяжные грамоты подписали киевский князь Владимир, волынский князь Федор Данилович и новгород-северский князь Дмитрий-Корибут. Причем известный своими симпатиями к Московскому княжеству и независимой политикой в отношении великокняжеской власти, вплоть до попыток отложиться от Великого княжества Литовского, Дмитрий-Корибут подписывал присяжные грамоты трижды. В 1390 г. Дмитрий-Корибут обязался помогать Ягайлу в борьбе против его врагов (исключая своих братьев!). Примечательно, что новгород-северские князья и бояре, в свою очередь, поручились за своего князя, обещая не поддерживать его в случае, если он вознамерится выйти из-под власти Королевства Польского. Федор Данилович и другие волынские князья в 1388 г. поручились за Волынского князя Олехна.

Подобные примеры взаимных поручительств князей и их подданных на верность королю убедительно свидетельствуют о наличии в среде феодалов украинских княжеств недовольства условиями Кревской унии. Это недовольство еще более возросло, когда уния стала претворяться в жизнь. Открытое возмущение православных феодалов вызвало принудительное обращение в католичество населения Литвы.

Чтобы склонить феодалов к переходу в католичество, король 20 февраля 1387 г. дал привилей литовским боярам, принявшим католичество, «на права и вольности», которыми пользовалась польская шляхта. Этот привилей даровал литовским боярам-католикам право неотъемлемого владения и распоряжения своими наследственными имениями. Крестьяне этих имений освобождались от большинства государственных повинностей, кроме строительства и ремонта замков. Почти одновременно был издан другой привилей, который разрешал всем литовцам принять католичество, запрещал браки между литовцами-католиками и православными, а православных, состоящих в браке с католиками, под страхом телесного наказания принуждал к принятию католичества. Имения католической церкви освобождались от всех государственных повинностей, а само духовенство — от юрисдикции светского суда.

Таким образом, католичество и католики были поставлены в привилегированное положение по сравнению с православием и православными. Христианство по католическому обряду стало государственной религией Великого княжества Литовского.

Экспансия католицизма на украинские земли встречала решительное сопротивление народных масс, так как она означала наступление на их национальную культуру. Против католичества выступали и украинские феодалы. Православные в абсолютном своем большинстве, они по сравнению с католиками оказались в неравноправном положении не только в религиозном, но и в сословно-правовом отношении. Это явилось причиной их постоянного недовольства польско-литовской унией и поддерживавшей ее королевской и великокняжеской властью.

Глубоким недовольством народных масс и православных феодалов Великого княжества Литовского условиями унии искусно воспользовался литовский князь Витовт Кейстутович, стремившийся к захвату великокняжеской власти. При поддержке литовской знати, враждебно относившейся к унии и католицизму, он выступил против польских феодалов и Ягайла за восстановление государственного суверенитета Великого княжества Литовского. Борьба закончилась компромиссом: 4 августа 1392 г. в Острове между враждующими сторонами было заключено соглашение, по которому Витовт признавался пожизненным правителем Великого княжества Литовского в ранге наместника на основе вассальной зависимости от Польши.

Украинские земли, включенные в состав Великого княжества Литовского, как и остальная его территория, на сей раз не были инкорпорированы Польшей, что предусматривалось условиями Кревской унии. Однако польские феодалы не отказались от своих планов захвата всех украинских земель и порабощения их населения.

Ликвидация удельных княжеств на украинских землях. Истинные, захватнические цели польских феодалов в отношении украинских земель выявились сразу же после заключения Кревской унии. Подписание присяжных грамот украинскими удельными князьями, юридически подчинявших украинские земли королевской власти, сопровождалось мерами, направленными на фактическое их включение в состав Польши. Королевское правительство воспользовалось унией как поводом для активизации экспансии на украинские земли. Уже в 1386 г. из-под власти Волынского князя Федора Любартовича изымается и ставится в непосредственную зависимость от Польши крупнейшее из подчиненных ему княжеств — Острожское. Новый князь этой земли Федор Данилович получил подтверждение на острожскую отчину от Ягайла — польского короля. Кроме того, Федор Любартович утратил и Луцкую землю, которую Ягайло также передал Федору Даниловичу Острожскому.

В следующем, 1387 г. Луцкая земля передается во владение «до королевской воли», т. е. во временное владение, Витовту. Причем соправителем его — старостой Луцка — назначается сандомирский каштелян Креслав из Курозвенков. В 1390 г. Федор Любартович по воле короля теряет последнюю волость своего Волынского княжества — Владимир с округой. Так волынские земли перешли в непосредственную зависимость от Польского королевства.

Подобную политику в отношении украинских земель с конца XIV в. проводят с одобрения и при дипломатической и даже военной поддержке королевской власти также литовские феодалы.

Островское соглашение 1392 г. прекратило продолжительную борьбу внутри правящей литовской верхушки за великокняжескую власть. Она сплотилась вокруг Витовта, что позволило ей предпринять меры к политическому объединению Великого княжества Литовского и укреплению центральной государственной власти. Для украинских удельных княжеств это означало развернутое наступление на их удельное существование и феодальные политические свободы.

Политика ликвидации удельных княжеств на Волыни, начатая со времени заключения Кревской унии, после Островского соглашения распространилась и на земли Украины, входившие в состав Великого княжества Литовского. Лишился своих владений восстававший еще против Кейстута, а затем против Витовта новгород-северский князь Дмитрий-Корибут Ольгердович. Весной 1393 г. он потерпел поражение от войск Витовта и Скиргайла под Докудовом. Наместником в Новгород-Северское княжество был назначен утративший свою волынскую отчину Федор Любартович.

Весной 1393 г. Витовт, поддержанный польским королевским войском, предпринял поход на Подолию, где овладел замками Брацлава, Каменца, Смотрича, Скалы и Чернева. Подольский князь Федор Кориатович бежал в Закарпатье, а Витовт получил Брацлавщину от короля в вассальное владение. Западная Подолия с центром в Каменце перешла в более тесную зависимость от Польши, издавна претендовавшей на эти земли. В 1395 г. грамоту короля Ягайла на владение Запад пой Подолией «на полном княжеском праве» получил краковский воевода Спытко Мельштинский.

Киевское княжество послужило разменной монетой в борьбе за верховную власть в Великом княжестве Литовском между Витовтом и Скиргайлом Ольгердовичем. Еще в 1392 г. эти князья заключили перемирие, согласно которому Скиргайло должен был получить Киев взамен утраченных им великокняжеских уделов. Но Киев еще предстояло отнять у Владимира, посаженного на киевский стол Ольгердом после присоединения Киевщины к Великому княжеству Литовскому.

Первый военный поход на Киевщину был предпринят Витовтом весной 1393 г. Тогда он овладел Овручем и Житомиром. Но эту кампанию прервали события на Подолии. Следующий поход литовских войск во главе с Витовтом и Скиргайлом на Киевское княжество состоялся осенью 1393 г. С помощью королевских дипломатов Витовт «вывел» киевского князя Владимира Ольгердовича из Киева. Взамен утраченного удела князь Владимир получил небольшую территорию по р. Случи с центром в замке Копыл. Власть великокняжеского ставленника Скиргайла в Киеве носила ограниченный характер.

Как и другие государства Европы, Польское королевство и Великое княжество Литовское в конце XIV в. переживали процесс государственной централизации. Ликвидация удельных княжеств на Украине в 90-е годы XIV в. была одним из элементов этого процесса. В то же время она являлась выражением совместной польско-литовской политики подчинения украинских земель, порабощения их населения. При этом основной целью польской стороны было подчинение украинских земель непосредственно королевской власти.

Главным орудием осуществления государственной централизации на Украине были литовские феодалы во главе с князем Витовтом. Королевская власть не только санкционировала их централизаторские мероприятия, но и активно им содействовала. Со своей стороны великокняжеская администрация старалась не допустить прекращения государственного существования Великого княжества Литовского, стремилась создать могучее, независимое от Польши государство. Ликвидация удельных княжеств на украинских землях, укрепившая великокняжескую власть и упрочившая политическую централизацию Великого княжества Литовского, в значительной мере этому содействовала. Бывшие удельные княжества были превращены в области («земли») Великого княжества Литовского. Вместо почти независимых, постоянно бунтовавших и претендовавших на великое княжение удельных князей ими стали управлять назначаемые великим князем и послушные его воле наместники. Благодаря централизации власти значительно возросла экономическая и политическая сила великого князя, в его казну начали поступать доходы с огромных территорий бывших удельных княжеств.

Однако процесс централизации Великого княжества Литовского лишь начался. Наряду с «землями», возникшими на месте ликвидированных удельных княжеств, продолжали существовать мелкие удельные княжества, особенно многочисленные на Чернигово-Северщине, и даже возрождались некоторые крупные, например Киевское и Волынское. На территории бывших удельных княжеств еще долгое время сохранялись живые следы прежней автономии. В частности, сохранились особенности управления этими землями, корнями уходившие в княжескую традицию: каждая из украинских земель Великого княжества Литовского получала особые уставные грамоты или великокняжеские земские привилеи, которые фиксировали нормы местной жизни в соответствии со своей, удельной в сущности, «стариной».

Особенностью государственной централизации Великого княжества Литовского было то, что она осуществлялась сравнительно слабой великокняжеской властью. Кроме того, социально-экономические условия для окончательной ликвидации удельного строя украинских княжеств созрели позже, лишь ко второй половине XV в. Тем не менее даже ограниченная форма централизации Великого княжества Литовского, в том числе украинских земель в его составе, в конце XIV в. содействовала экономическому развитию и укреплению внешнеполитического положения государства. Для украинских земель последнее было особенно важно в связи с постоянной ордынской угрозой.

Ликвидация удельных княжеств на Украине сопровождалась ростом зависимости местного населения от литовских феодалов, ухудшением положения трудящихся масс. Они оказались под непрерывно усиливавшимся гнетом не только местных феодалов, но и великокняжеской власти. По словам современников, простые люди постоянно жаловались, что при Витовте они были доведены до нищеты.

После ликвидации удельных княжеств в Великом княжестве Литовском значительно возросла политическая роль активно способствовавшего этому крупного литовского боярства из числа католиков. Им были пожалованы обширные земли на территории бывших удельных княжеств. Из их среды назначались наместники в украинские земли, они заняли в великокняжеской раде место удельных князей. Литовское боярство постепенно превращалось в правящую верхушку государства. В то же время украинские православные феодалы были отстранены от участия в решении вопросов государственной важности. Возвышение крупного литовского боярства и упрочение его господствующего положения на Украине вызвало недовольство украинских феодалов, что вело к обострению противоречий между ними, перераставших в открытые столкновения.

Борьба народов Великого княжества Литовского против золотоордынских феодалов в конце XIV в. После присоединения украинских земель к Великому княжеству Литовскому, став собственниками обширных земельных владений на Украине, литовские феодалы вынуждены были позаботиться об их обороне от золотоордынских захватчиков. Украинский народ после включения его земель в состав Великого княжества Литовского получил определенную помощь и поддержку в борьбе с их нападениями. Ф. Энгельс в связи с этим заметил, что Украина и Белоруссия «нашли себе защиту от азиатского нашествия, присоединившись к так называемому Литовскому княжеству»^[33].

Зависимость от литовских феодалов полностью не ликвидировала, однако, для украинского народа ордынского ига. После завоевания украинских земель Великим княжеством Литовским ордынцы по-прежнему требовали уплаты дани с этих земель и продолжали ее получать. Соседство с их государством таило в себе для украинских земель постоянную угрозу, особенно возраставшую во время феодальных усобиц и более крупных политических катаклизмов в Золотой Орде. Так, в 1395 г., в ходе борьбы среднеазиатского завоевателя Тамерлана с ханом Золотой Орды Тохтамышем, войска Тамерлана опустошили Поднепровье, куда бежал Тохтамыш, надеясь получить помощь в Великом княжестве Литовском. Поэтому украинский народ, тяжко страдавший от ига ордынских феодалов, активно поддерживал борьбу великокняжеской власти против них.

В середине XIV в. литовские феодалы столкнулись с ордынцами в ходе завоевания Украины. К концу XIV в. великий литовский князь заявил претензии на объединение под своей властью всех русских земель^[34], и противоборство с Золотой Ордой он попытался использовать для покорения всего восточнославянского мира. В междоусобной борьбе, разгоревшейся в Золотой Орде в конце XIV в., Витовт поддержал Тохтамыша. Летописи и ханские ярлыки свидетельствуют, что Витовт и Тохтамыш заключили соглашение, согласно которому Витовт с помощью Тохтамыша должен был овладеть всей русской землей, включая и Московское княжество, а Тохтамыш при содействии Витовта — вернуть себе власть над всей Ордынской державой.

В ходе подготовки к большой войне с Золотой Ордой 1397 г. войска Витовта, в состав которых входило и украинское боярство со своими формированиями, совершили успешный поход против Орды к Дону, а осенью того же года разбили крымцев. Годом позже литовско-русская армия, включавшая отряды украинцев, белорусов и русских, овладела землями в низовьях Днепра. Здесь была построена каменная крепость св. Иоанна (Тавань), ставшая форпостом литовской власти в Северном Причерноморье. Несколько тысяч ордынцев были выведены из этих мест и поселены на Киевщине и Волыни. На пограничных реках юга Украины в срочном порядке воздвигались замки. К Киеву, центру сосредоточения литовско-русской армии, подтягивались все новые отряды воинов. Сюда прибыли полки полоцкого князя Андрея Ольгердовича, брянского — Дмитрия Ольгердовича, киевского — Ивана Борисовича, гольшанского — Ивана Ольгимунтовича, рыльского — Федора Патрикеевича, смоленского— Глеба Святославича, князей волынских и многие другие. Как сообщает русский летописец, в «великой зело» армии Витовта находилось до 50 князей со своими воинами. Кроме литовско-русских полков к Киеву подошли отряды Тохтамыша, около сотни крестоносцев, а также 400 воинов из Польши.

Происходила военно-политическая подготовка к войне и в лагере реальных правителей Золотой Орды — ставленника Тамерлана хана Тимур-Кутлука и его верного мурзы Едигея. Собранная со всей Орды армия весной 1399 г. была подтянута к рубежам Великого княжества Литовского. Опираясь на эти вооруженные силы, Тимур-Кутлук направил своих послов с требованием выдачи Тохтамыша. Но Витовт понимал, что ярлык на русские земли он мог получить только от Тохтамыша, и категорически отклонил требование Тимур-Кутлука.

В конце июля 1399 г. обе враждебные армии сошлись на берегах Ворсклы. Ожидая подхода крымских орд во главе с опытным военачальником Едигеем и стремясь оттянуть время сражения. Тимур-Кутлук вступил в переговоры с Витовтом. Состоялся обмен послами. Как только подошли отряды Едигея, эти бесперспективные переговоры были прерваны.

12 августа армия Витовта начала сражение Под натиском литовско-русских воинов ордынцы стали отступать. Но в это время Едигей зашел в тыл армии Витовта, разгромил отряды Тохтамыша и захватил лагерь Витовта. Битва закончилась страшным поражением литовско-русской армии. Она почти полностью полегла на поле брани. Погибли многие русские князья, боровшиеся за освобождение всех русских земель от ордынской власти еще под знаменами Дмитрия Донского и поддерживавшие Витовта в его политике создания независимого от Польши литовско-русского государства. Сам Витовт с небольшой дружиной едва спасся.

Разгром литовско-русского войска на Ворскле тяжело отразился на судьбах населения украинских земель. Поднепровье оказалось беззащитным. Киевщина и Волынь сразу же стали жертвой ордынского разбоя. «И царь Темер-Тиклуи тогды прииде к Киеву, и взя из города окуп 3000 рублев литовьских, и силу свою всю роспусти по Литовьскои земли, и воевали… до Великаго Луцка»^[35], — сообщает о тех страшных событиях летописец.

Победа войск Тимур-Кутлука и Едигея над литовско-русскими войсками на Ворскле имела далеко идущие политические последствия: она укрепила влияние Золотой Орды в Восточной Европе и заставила Витовта надолго отказаться от планов создания независимого от Польши литовско-русского государства.

Городельский привилей. Уравнение православных русских феодалов в правах с католиками. Предпринимая меры, направленные на укрепление и централизацию Великого княжества Литовского, литовские феодалы стремились не допустить инкорпорации Великого княжества Литовского Польшей. Однако, несмотря на рост могущества Великого княжества Литовского, Витовт не шел на решительный разрыв с Польшей. В серьезных внешнеполитических и внутригосударственных делах, в частности в подавлении сопротивления населения завоеванных Литвой восточнославянских земель, он опирался на Польшу. Польские же феодалы, преследовавшие захватнические цели, использовали любую возможность для возобновления унии в той форме, которая предполагала поглощение земель Великого княжества Польшей.

Грюнвальдская битва. Гравюра из сочинения Яна Длугоша. XV в.

Поражение на Ворскле ухудшило международное положение Великого княжества Литовского. Пошатнулись позиции великокняжеской власти и внутри государства. Особенно сильное недовольство политикой Витовта проявляли украинские и белорусские феодалы, удельные князья и бояре. Резко ухудшилось положение трудящихся масс Великого княжества Литовского, и прежде всего разоренных завоевателями украинских земель. Эти причины вынудили Витовта пойти на сближение с Польшей, в результате которого 18 января 1401 г. в Вильно был провозглашен новый акт польско-литовской унии. Витовт, литовские князья и бояре снова признавали вассальную зависимость Великого княжества Литовского от Польши. После смерти Витовта все литовские, белорусские и украинские земли должны были перейти под непосредственную власть польского короля.

Однако несколько лет спустя политическая обстановка изменилась. 15 июля 1410 г. произошла Грюнвальдская битва, ставшая важной вехой в истории многовековой борьбы славянских народов с немецкой феодальной агрессией. В разгроме рыцарей Тевтонского ордена под Грюнвальдом важную роль сыграли силы восточнославянских народов: в битве участвовали полки из Смоленска, Брянска, Стародуба, Полоцка, Витебска, Киева, Владимира, Луцка, из захваченных Польшей Галичины и Западной Подолии.

После Грюнвальдской битвы международное положение Великого княжества Литовского укрепилось. Опасаясь разрыва польско-литовской унии, польские феодалы пошли на некоторые уступки литовской стороне. Они касались, в частности, украинских земель. По акту унии, подписанному в 1413 г. в Городле на Западном Буге, украинские земли после смерти Витовта не переходили под власть польского короля, как предусматривалось Виленской унией, а оставались в составе Великого княжества Литовского, которое в виде отдельного государства во главе с великим князем должно было существовать и далее под суверенитетом польского короля.

Таким образом, в новом акте унии Польша как бы отказалась от поглощения Великого княжества Литовского. Тем не менее Городельская уния знаменовала собой начало нового этапа распространения польского влияния в Великом княжестве Литовском изнутри — через широкие круги литовского католического боярства. Ему были дарованы такие же права, какими пользовалась польская шляхта. Государственные повинности бояр, как и раньше, ограничивались несением военной службы, но землевладение теряло прежде обычный для боярства условный характер. Бояре получили полное право распоряжаться своими имениями. Привилей положил начало слиянию литовского боярства с польской шляхтой в одну социальную группу.

Названные привилегии даровались исключительно католикам, «не схизматикам (т. е. не православным. — Ред.) или другим неверным». Принадлежность к лону католической церкви являлась также обязательным условием занятия государственных должностей. В соответствии с этим воеводы, старосты (и другие представители государственной администрации на Украине впредь должны были назначаться только из числа католиков. Православные феодалы отстранялись от участия в государственном управлении.

Закрепив за литовскими феодалами-католиками положение правящей в государстве социальной группы, Городельская уния упрочила литовскую власть на Украине. Вместе с тем католический дух этой унии, привилегии, полученные литовскими феодалами, еще более углубили противоречия между ними и украинскими, а также белорусскими и русскими феодалами, которые в основном были православными, между массами украинского народа, исповедовавшего православие, и все более окатоличивавшейся правящей верхушкой Великого княжества Литовского. На трудящихся украинских земель тяжким бременем лег не только все усиливавшийся социальный, но и национально-религиозный гнет.

Чтобы разорвать имевшие важное политическое значение церковные связи украинских и белорусских земель с Московским княжеством и таким образом еще более укрепить здесь власть литовских феодалов, великокняжеская администрация предпринимала меры к отделению местной православной церкви от московской митрополии. Подобная попытка имела место еще при князе Ольгерде.

Витовт в своей церковной политике пошел еще дальше, намереваясь переместить центр православия восточнославянских земель на территорию Великого княжества Литовского: в 1407 г. он добивался в Константинополе посвящения в митрополиты всея Руси своего ставленника полоцкого владыки Феодосия. Однако константинопольский патриарх по согласованию с московским князем Василием Дмитриевичем поставил митрополитом всея Руси грека Фотия, который стал активно сотрудничать с князем Василием.

После Городельской унии литовские феодалы вновь попытались создать в Великом княжестве Литовском автономную православную церковь. На занятие киевской митрополии была выдвинута кандидатура иерарха болгарского происхождения Григория Цамблака. Однако митрополит Фотий воспротивился этому. Не дал на то своего благословения и константинопольский патриарх, поскольку за спиной Цамблака стояли склонный к церковной унии Витовт и рьяный католик Ягайло. Тем не менее осенью 1415 г. на церковном соборе в Новгородке-Литовском (Новогрудке) по требованию Витовта православные епископы Великого княжества Литовского и Польши провозгласили Цамблака киевским митрополитом. При этом предполагалось, что сфера влияния новой митрополии не ограничится пределами Великого княжества Литовского. Витовт рассчитывал привести к послушанию новому митрополиту москвичей, новгородцев, псковичей, словом, население всех русских земель, а польский король прямо называл Цамблака «митрополитом всея Руси».

Государственная власть предполагала также использовать вновь созданную митрополию для оформления унии православной церкви с католической с целью, как выразился Ягайло, «окончания схизмы». В 1418 г. Цамблак был отправлен на Констанцский церковный собор для переговоров об унии. Переговоры окончились безрезультатно. Объясняется это исключительной непопулярностью в Юго-Западной Руси идеи заключения церковной унии. Униатская миссия Цамблака окончательно скомпрометировала киевскую митрополию в глазах православного населения Великого княжества Литовского. Отдельная киевская митрополия в 1420 г. прекратила свое существование.

К княжению Витовта относится начало открытой экспансии католической церкви на украинские земли. Она рассматривалась великокняжеской властью как действенное средство подчинения украинских земель. В Киеве, Каменце-Подольском и Луцке были открыты католические епископские кафедры.

Наступление литовских феодалов на украинские земли в княжение Витовта стало главной причиной освободительного движения, развернувшегося здесь после его смерти. Это движение совпало с феодальной войной за великокняжеский стол, на который претендовал известный противник польско-литовской унии южнорусский князь Свидригайло Ольгердович. Став в 1430 г. великим князем, Свидригайло опирался в своей деятельности главным образом на украинских князей и бояр, враждебно настроенных как против польских, так и против литовских господствующих слоев. Крупное литовское боярство организовало против Свидригайла заговор, и в 1432 г. великим князем стал брат Витовта Сигизмунд Кейстутович. Однако белорусские, а также украинские земли (Киевская, Северская, Волынь и Восточная Подолия) остались под властью Свидригайла. Об этих событиях литовско-русская летопись пишет: «Князи руськыи и бояре посадиша князя Швитригайла на великое княжение на Руское»^[36]. Великое княжество Литовское фактически распалось на две части: на украинских и белорусских его землях образовалось отдельное Русское княжество.

Чтобы ослабить освободительное движение на украинских и белорусских землях и вернуть их в состав Великого княжества Литовского, правящие круги Литвы и Польши пошли на некоторые уступки русским феодалам. При вступлении Сигизмунда на великокняжеский престол 15 октября 1432 г. был издан привилей, в котором речь шла о правах русских феодалов. Он как бы толковал старые акты, даровавшие князьям, шляхте и боярам Великого княжества Литовского права и привилегии, подобные тем, какими пользовались польские феодалы, в том смысле, что они должны распространяться и на русских князей и бояр.

Те же политические цели преследовал и королевский привилей Луцкой земле от 30 октября 1432 г. Луцкая земля должна была входить в состав Великого княжества Литовского, что подтверждалось и последним актом польско-литовской унии 1432 г. Однако польское правительство издавна претендовало на эту землю и, участвуя в борьбе за великокняжеский стол, вспыхнувшей в Великом княжестве Литовском после смерти Витовта, стремилось ее захватить. Этим привилеем местные князья, бояре, духовенство, иноземные колонисты, независимо от их вероисповедания, уравнивались в правах и вольностях с соответствующими категориями населения Польского королевства. Привилей содержал также обещание не принуждать православное население Луцкой земли к переходу в католичество, не разрушать православных церквей.

6 мая 1434 г. великий князь Сигизмунд подтвердил права и привилегии православных феодалов, о которых шла речь в привилее от 15 октябри 1432 г. Были подтверждены их имущественные права, для своих крестьян они получили освобождение от ряда государственных повинностей и податей. Великий князь обещал не карать никого из феодалов по доносу без суда. Они могли быть наказаны только после предварительного следствия.

Привилеи 1432 и 1434 гг., в отличие от предыдущих, распространялись не только на шляхту, но и на князей. После ликвидации удельных княжеств и особенно после Городельского привилея, лишившего православных феодалов права занятия государственных должностей, крупные украинские князья стали все более оттесняться на второстепенные экономические и политические позиции не только в общегосударственном масштабе, но зачастую и в собственных владениях. Руководящую роль в жизни Великого княжества Литовского захватила литовско-католическая боярская знать, и богатые украинские князья активно выступали против нее, стремясь восстановить свое прежнее положение. Привилеи 1432 и 1434 гг. были встречены ими с недовольством — ведь о главном, что их волновало, — о праве занятия государственных должностей — эти привилеи умалчивали. Однако большую часть мелких и средних князей расширение их прав и вольностей привилеями 1432 и 1434 гг. удовлетворило. Поэтому так же, как рядовые бояре и шляхта, они стали постепенно отходить от освободительного движения. В 1438 г. Киевщина, Чернигово-Северщина, Брацлавщина и Волынь снова признали власть великого князя литовского.

Восстановление украинских удельных княжеств и окончательная их ликвидация. В марте 1440 г. великий князь литовский Сигизмунд Кейстутович пал жертвой заговора. Правление Сигизмунда вызывало широкое недовольство. Не угоден он был крупным феодалам Великого княжества Литовского, стремившимся к укреплению господства над украинскими землями, так как согласился на превращение Западной Подолии в польскую провинцию. Но особенно активно против Сигизмунда выступали украинские князья и бояре: в его княжение в 1439 г. была предпринята новая попытка унии православной церкви с католической. Уния пе состоялась из-за противодействия московского правительства, а также сопротивления украинских и белорусских феодалов Великого княжества Литовского.

Православным феодалам уния принесла бы новое ущемление их прав в сравнении с католиками или униатами. Для украинского и белорусского народов она означала дальнейшее наступление католицизма, усиление социального и национального гнета.

Кандидатом в великие князья от украинских и белорусских феодалов снова был выдвинут Свидригайло. Однако под давлением крупных литовских феодалов-панов, вопреки условиям унии 1432 г., без согласия польской стороны великим князем литовским был избран тринадцатилетний сын Ягайла Казимир. Король Владислав III не признал Казимира великим князем, а видел в нем лишь наместника королевской власти в Великом княжестве. Польско-литовская уния фактически была разорвана. Украинские земли продолжали оставаться в составе Великого княжества Литовского.

В начале княжения Казимира его власть была непрочна. Даже в собственно литовских землях ее приходилось утверждать, преодолевая значительное сопротивление недовольных его вокняжением феодалов. На Украине же возобновилась феодальная раздробленность. От Литвы отложилась часть Киевской земли. Власть здесь на непродолжительное, правда, время захватил один из претендентов на великокняжеский престол — Михаил, сын убитого великого князя литовского Сигизмунда. На Волыни снова появился Свидригайло, завязавший сношения с галицкой правящей верхушкой. Оживились захватнические устремления польских феодалов в отношении украинских земель. Малопольское панство стремилось к разделу украинских земель и включению их в состав Польши по частям, а не к инкорпорации их в Польшу в составе Великого княжества Литовского.

В это напряженное время целостность Великого княжества Литовского, на первых порах вообще эфемерную, великокняжеская власть сохранила лишь благодаря значительным уступкам сепаратистски настроенным украинским феодалам.

Статус удельного княжества в конце 1440 г. получила Киевская земля. Князем здесь стал Олелько (Александр) Владимирович — сын Владимира Ольгердовича, «выведенного» из Киева великим князем Витовтом. В состав Киевского княжества вошла также Переяславщина и южные волости Чернигово-Северщины — Остерская и Путивльская.

Волынь вместе с Брацлавщинов была признана пожизненно за Свидригайлом на правах удельного княжества. К возрожденному Волынскому княжеству были присоединены также Гомель и Туров. В результате в конце 1445 — начале 1446 г. Свидригайло признал Казимира великим князем литовским, продолжая, правда, так титуловать и себя.

Таким образом, возрождение Киевского и Волынского княжеств и признание Олелька и Свидригайла удельными князьями должно было восстановить пошатнувшиеся государственные устои Великого княжества Литовского и обеспечить господство литовских феодалов на украинских землях.

После того как в битве с турками под Варной в 1444 г. без вести пропал польский король Владислав, польские феодалы, стремившиеся восстановить польско-литовскую унию, предложили корону Казимиру. Последовали продолжительные переговоры по поводу характера польско-литовской унии. Польские послы на переговорах настаивали на восстановлении законной силы Кревского акта, предусматривавшего инкорпорацию всех земель Великого княжества Литовского Польшей. Литовские же феодалы, нуждавшиеся в поддержке Польши для укрепления своего господствующего положения в Великом княжестве Литовском, в частности на украинских землях, и потому также заинтересованные в унии, предлагали понимать ее как свободный союз равноправных государств. Литовские феодалы потребовали также от Казимира присяжную запись, гарантировавшую пребывание Волыни и Подолии в составе Великого княжества Литовского.

В 1447 г. Казимир стал польским королем, одновременно оставаясь великим князем литовским. Вопрос об унии не был решен, но фактически Великое княжество Литовское и Польша оказались связанными персональной унией. Стремясь удержать за собой Великое княжество Литовское после столь трудного утверждения там своей власти, склонив на свою сторону феодалов Великого княжества Литовского, в том числе украинских земель, перед отъездом из Литвы на коронацию Казимир даровал феодалам всех земель Великого княжества Литовского привилей, расширявший их сословные права и свободы. Привилей распространялся п на православных феодалов украинских земель и сыграл известную роль в укреплении здесь литовской власти.

Привилей освободил подданных феодалов и мещан от ряда государственных повинностей. Великий князь обязался не принимать в свои имения принадлежавших феодалам крестьян и потребовал того же от них относительно великокняжеских крестьян. За феодалами закреплялось право вотчинного суда. Великий князь обязался также не раздавать земель и административных должностей в Великом княжестве «чужеземцам», т. е. польским феодалам. Наконец, Казимир обязался не допускать уменьшения территории Великого княжества Литовского. Волынь и Восточная Подолия, на которую претендовали польские феодалы, таким образом, должны были оставаться в составе Великого княжества Литовского.

Привилей 1447 г. сыграл заметную роль в социально-политической истории Великого княжества Литовского. Он способствовал закрепощению крестьянских масс и положил начало законодательному закреплению этого процесса; значительно расширив права и привилегии феодалов, он тем самым ослабил великокняжескую власть. Освободив шляхетских подданных и мещан от поставки подвод, от подвоза материалов для строительства замков и, главное, от выплаты в казну постоянной денежной подати — серебщины, привилей значительно сократил доходы великого князя и увеличил доходы феодалов, особенно крупных. Это вело к возрождению политической роли феодальной знати и ее влияния на великокняжескую власть. Расширение прав и привилегий феодалов Великого княжества Литовского способствовало сглаживанию различий в социальном строе княжества и Польского королевства и сближало их политически значительно сильнее, чем подписание каких бы то ни было актов унии.

В интересах феодалов в 1468 г. был издан новый судебник. Особое внимание в нем обращалось на защиту феодальной частной собственности.

Поддержка великокняжеской властью стремления украинских феодалов к упрочению своего классового господства над трудящимися массами, расширение их прав и привилегий вело к отходу украинских феодалов от освободительного движения, способствовало укреплению великокняжеской власти на Украине, подготовило политические условия для окончательной ликвидации удельных княжеств на украинской земле.

Когда в сентябре 1451 г. распространилась весть о тяжелой болезни Свидригайла, польский сенат потребовал от Казимира, чтобы он предпринял меры к включению Волыни и Восточной Подолии в состав Польши. В противном случае сенаторы угрожали создать конфедерацию польской шляхты для захвата этих территорий.

Давнишние претензии польских феодалов на Волынь и Восточную Подолию особенно усилились с восшествием на польский престол Казимира. Именно в это время они захватили часть Восточной Подолии с Меджибожем и Хмельником. В течение всего великого княжения Казимира они настойчиво добивались захвата Волыни и Восточной Подолии, а также инкорпорации в Польшу вообще всех земель Великого княжества Литовского. Они рассчитывали, что, будучи одновременно великим князем литовским, Казимир поможет им осуществить эти их планы. Однако, опасаясь разрыва с Литвой, Казимир уклонился от поддержки захватнических устремлений польских феодалов.

Литовское же правительство во главе с бывшим регентом при Казимире на великокняжеском престоле Яном Гаштовтом, выражая интересы литовских феодалов, стремившихся к безраздельному господству на захваченных ими украинских землях, не только защищало их от посягательств со стороны Польши, но и требовало возврата ранее завоеванных Польшей украинских земель, прежде всего Подолии, а также пограничных волынских территорий и даже земли Белзской. В конце 1451 г., еще при жизни Свидригайла, на Волынь вступили литовские войска во главе с паном Радзивиллом, пинским князем Юрием и воеводой Юршей. К моменту смерти Свидригайла в феврале 1452 г. Волынь была занята ими полностью. Это вызвало возмущение в среде польских феодалов. Вопрос обсуждался на нескольких сеймах. Было принято решение о создании шляхетской конфедерации для захвата Волыни. Однако конфликт между Польшей и Литвой был улажен путем взаимных уступок. Литовская сторона перестала настаивать на возвращении Западной Подолии; Волынь осталась в составе Великого княжества Литовского и была превращена в его провинцию, управляемую великокняжеским наместником. Восточная же Подолия была присоединена к Киевскому княжеству.

На Киевском столе после смерти Олелька Владимировича с 1455 г. сидел его сын Семен Олелькович. В годы правления Казимира, поглощенного польскими делами и почти постоянно пребывавшего в Кракове, литовские папы неоднократно ставили вопрос об избрании для Великого княжества Литовского отдельного великого князя. Семен Олелькович выдвигался ими в качестве одного из кандидатов. Однако решение этого вопроса постоянно откладывалось королевской властью, не заинтересованной в нарушении персональной государственной польско-литовской унии и в продлении литовско-русской княжеской традиции.

Семен Олелькович умер в 1470 г. Его правление стало последней страницей истории крупных украинских удельных княжеств. Киевская земля была превращена в провинцию Великого княжества Литовского. Воеводой в Киев назначили литовского пана Мартина Гаштовта, силой оружия заставившего киевлян признать свою власть. «И оттоле на Киеве князи пересташа быти, а вместо князей воеводы насташа»^[37].

Восточная Подолия была отделена от Киевщины и перешла под управление великокняжеских наместников, назначавшихся главным образом из числа волынских князей — Острожских, Чарторыйских, Збаражских и др.

После ликвидации Волынского и Киевского княжеств местные феодалы получили великокняжеские привилеи, подтверждавшие их права и привилегии. Эта мера должна была стать средством укрепления позиций центральной власти Великого княжества Литовского на украинских землях. Однако она лишь отчасти достигла цели. Украинские князья, терявшие свои уделы вследствие централизаторских мероприятий великокняжеской власти, проявляли недовольство. Господство литовских панов ущемляло и классовые интересы украинского боярства.

В связи с государственным сращением Литвы и Польши украинский народ превращался в объект все более интенсивного ополячивания и окатоличивания. В конце XV — начале XVI в. литовское правительство возобновило попытки осуществления унии православной церкви с католической. Киевская митрополия в это время окончательно отделилась от московской. Недовольство укрепившимся господством литовских феодалов и наступлением католицизма охватывало все более широкие слои украинского народа.

Административное устройство. Изменения в структуре феодального общества. Ликвидация удельных княжеств повлекла за собой введение нового административно-территориального деления и создание новой администрации. Эти мероприятия должны были служить укреплению центральной великокняжеской власти — власти литовских феодалов.

После ликвидации удельных княжеств основными административно-территориальными единицами на Украине стали земли (воеводства). Из-за недостаточного развития внутригосударственных связей каждая из них сохраняла в значительной мере феодальную автономию и получала от великих князей земские привилеи, подтверждавшие обычаи ее внутренней жизни.

Земли делились на поветы с центрами в городах. Деление это, однако, не было постоянным: с течением времени количество поветов уменьшалось или увеличивалось, изменялись и их границы.

Киевщина делилась на Киевский, Чернобыльский, Житомирский, Овручский, Черкасский, Каневский и другие поветы. В состав ее входила и Переяславщина.

Чернигово-Северщина делилась на Черниговский, Новгород-Северский, Остерский, Стародубский и другие поветы. Здесь сохранялось также значительное количество мелких удельных княжеств. Центром всего Поднепровья оставался Киев — резиденция удельных князей, великокняжеских наместников и киевских воевод.

Волынь с центром в Луцке делилась на Луцкий, Владимирский и Кременецкий поветы.

Входившая в состав Великого княжества Литовского Восточная Подолия (Брацлавщина) делилась на Брацлавский и Винницкий поветы.

Административно-судебная и военная власть на землях Украины, бывших прежде удельными княжествами, и в поветах принадлежала великокняжеским наместникам — воеводам и старостам. Должности эти нередко давались как награда за службу и имели характер обыкновенных кормлений. Довольно часто одно и то же лицо получало несколько административных должностей в разных поветах и даже разных землях. По своему правовому положению воеводы и старосты были не столько государственными административными лицами, сколько вассалами великого князя. Так же, как некогда с удельных князей, с них брали присяжные грамоты на верность великому князю. От старого удельного времени наместническое правление в значительной степени унаследовало независимость от центральной власти.

Воеводам и старостам подчинялись хорунжие, маршалки и каштеляны, руководившие шляхетскими войсками, а также городничие и мостовничие, ответственные за строительство и ремонт оборонительных сооружений, крепостей, замков, мостов. Заместителями воевод в судебных делах были подстаросты.

Своеобразными административно-территориальными единицами на украинских землях являлись владения князей, сохранявшие в значительной мере феодальный иммунитет. В поветовую систему не входили также «державы», раздававшиеся феодалам во временное пользование из великокняжеского земельного фонда. Очень распространены были держания на так называемом заставном праве, получаемые феодалами в качестве залога за предоставленную великому князю денежную ссуду. Державец при этом получал почти неограниченные права в заложенной великокняжеской волости на все доходы, которые шли, как считалось, на погашение процентов за ссуду, и полную власть над населением. Он распоряжался «державой» вплоть до передачи ее другому лицу.

На должности воевод и старост на Украине назначались, в основном, крупные литовские феодалы. Однако местная знать тоже играла значительную роль в административном управлении украинскими землями. Это соответствовало изменениям в общественно-политическом строе украинских земель, входивших в состав Великого княжества Литовского, которые происходили в течение XV — первой половины XVI в. Боярство и князья образовали единое привилегированное феодальное сословие — шляхетство. Проведенная в 1528 г. перепись зафиксировала наличный состав шляхетства Великого княжества Литовского. Во время ревизии замков и староств в украинских землях в 1545 и 1552 гг. также проверялась принадлежность к шляхетству. Выделению шляхетского сословия способствовала и волочная номера 1557 г., которой подлежали все земли, кроме шляхетских. Чтобы земли не попали в номеру, их собственники должны были документально доказать права на них, а также свое шляхетство.

Одновременно происходило законодательное закрепление шляхетских прав. В 1529 г. был утвержден кодекс прав Литовского государства, так называемый первый Литовский статут, подтверждавший старые права, дарованные шляхте предыдущими великокняжескими привилеями, и новые, которыми она стала фактически пользоваться в последнее время,

Верхушку шляхетства составляли всесильные магнаты (от лат. magnus — великий) — крупнейшие земельные собственники, захватившие ключевые позиции в политической жизни страны. Неравенство между основной массой шляхты, с одной стороны, и верхушкой шляхетства — магнатами — с другой, узаконивалось и статутом: законодательство в нем делилось на два вида — общешляхетское и «по сословиям», т. е. отдельно для магнатов и остальной шляхты. Магнаты все более сосредоточивали в своих руках высшие государственные должности. Нередко они передавали их по наследству. Магнаты располагали собственными вооруженными силами, которые они выводили не под общей хоругвью своего округа, а отдельно, под фамильными хоругвями, почему и назывались «князьями и панами хоруговными».

Под давлением литовских магнатов в подтвердительные земские привилеи 1529, 1547 и 1551 гг. была внесена не упраздненная привилеями 1447, 1492, 1506 гг. статья Городельского акта, лишавшая феодалов православного вероисповедания права на занятие государственных административных должностей. Однако крупнейшие украинские магнаты, православные по вероисповеданию, не только управляли украинскими землями, но нередко становились влиятельнейшими вельможами Великого княжества Литовского. Например, волынский князь Константин Иванович Острожский, выдвинувшийся в войнах конца XV — начала XVI в., особенно в борьбе с крымской агрессией, как талантливый военачальник, несмотря на протесты литовского панства, занимал ряд ответственных государственных постов. Он был старостой брацлавским, звенигородским и луцким, маршалком Волынской земли, а также литовским гетманом, виленским каштеляном и трокским воеводой. Покровительствуя православной церкви, К. И. Острожский стремился использовать ее для укрепления своих позиций в противовес литовским магнатам, опиравшимся, в основном, на католическую церковь.

Из магнатов (панов) преимущественно состояла великокняжеская рада. Со второй половины XV в. наметилась тенденция превращения ее в главный политический орган государства. В привилеях великого князя Александра от 6 августа 1492 г. и великого князя Сигизмунда от 7 декабря 1506 г. подтверждались сословные привилегии шляхетства и прямо указывалось, что великий князь имеет право издавать законы не иначе, как после обсуждения с панами — радой и с их согласия. Таким образом, рада должна была превратиться в самостоятельный орган государственной власти, ограничивающий власть великого князя. Этому способствовало и продолжительное отсутствие в Литве великих князей, которые, начиная с Казимира, были одновременно и польскими королями. Однако во второй половине XV в. и особенно в первой половине XVI в. рада выявила полное бессилие как высшая административная инстанция. В этих условиях возрастало политическое влияние магнатов на местах, в частности на Украине.

Со второй половины XV в. начинают собираться шляхетские сеймы (съезды). Состав их и компетенция в XV в. еще четко не определились, они не являлись регулярно действующими органами. Созывались не только сеймы отдельных земель с участием местной администрации, магнатов, духовенства и шляхты, но и общие — «вальные», на которых присутствовали князья, паны и крупные бояре всего княжества.

Рядовая шляхта в XV в. участия в сеймах не принимала. В это время сеймы созывались преимущественно для избрания великого князя и заключения унии с Польшей. Позже они стали решать и разные вопросы местной и общегосударственной жизни. Поэтому после 1512 г. оформилось шляхетское представительство на сейме: от каждого повета избирались два шляхетских делегата.

В течение первой половины XVI в. компетенция сейма все более расширялась, и он превратился в постоянно действующий верховный орган, отодвинувший на задний план раду. В частности, сейм имел законодательные функции, решал вопрос о принятии статутов.

Выступая на сеймах, литовская и украинская шляхта пыталась добиться уравнения в правах с магнатами. Одним из главных ее требований было учреждение выборных земских судов, юрисдикции которых подлежало бы все шляхетство, в том числе и магнаты. Несмотря на сопротивление магнатов и великокняжеской власти, решением Бельского сейма 1564 г. выборные земские суды были учреждены. К компетенции этих судов относились гражданские дела всей шляхты.

Уголовными делами ведал замковый (гродский) суд. Его возглавлял судебный староста, которым являлся наместник замка или крупнейшего в повете поместья. Межевые и поземельные дела решал подкоморский суд.

Шляхта литовских земель требовала также учреждения по польскому образцу поветовых шляхетских сеймиков, в которых принимали бы участие все феодалы повета — магнаты и шляхта. Эти сеймики были учреждены Виленским привилеем 1565 г. На них выбирали земские суды, предварительно обсуждали вопросы, выносившиеся на рассмотрение ближайших сеймов, выбирали делегатов (послов) на вальный сейм.

В 1565 г. литовско-русская шляхта добилась проведения административной и военной реформ, в результате которых она стала играть более значительную роль в административном аппарате и была уравнена в военных правах с магнатами. Каждая земля представляла с этого времени отдельный административный и военный округ — воеводство. На украинских землях Великого княжества Литовского было образовано три воеводства: Киевское, Волынское и Брацлавское. Военачальникам-воеводам подчинялись поветовые командиры: в важнейших поветах воеводств — каштеляны, в остальных — маршалки. Под команду каштелянов и маршалков собирались со своими отрядами как шляхта, так и князья и паны хоруговные. При этом шляхта собиралась под команду каштелянов и маршалков во главе с хорунжими (по одному на судебный повет). Новые воеводы и каштеляны, которыми могли назначаться и крупнейшие шляхтичи, получали места в великокняжеской раде.

Названные реформы повысили политическую роль шляхты и содействовали установлению в стране шляхетской «демократии», органом которой был вальный сейм. Второй Литовский статут 1566 г. узаконил политическое значение вального сейма: он лишал великого князя права без участия сейма издавать государственные законы. Литовское государство (и Украина в его составе), как и Польша, превращалось в шляхетскую республику. Но, несмотря на уравнение в правах с магнатами и на расширение общешляхетских прав, шляхта была недовольна своим положением, так как реальная власть в государстве сосредоточилась в руках магнатской верхушки как в государственном центре — Литве, так и в отдельных землях, в том числе и на Украине.

Главной чертой общественно-административной жизни украинских земель после ликвидации удельных княжеств было постепенное утверждение всевластия крупнейших феодалов — магнатов, которые занимали вершину общественной пирамиды и стремились подчинить себе всю социальную, экономическую, политическую и культурную жизнь. В неограниченную зависимость от них попадали массы крестьянства и городских низов Украины, а также мелкая шляхта и средние слои мещанства. Меры по централизации государственного управления, проводимые великокняжеской властью, пытавшейся упрочить свое положение на украинских землях, встречали противодействие укреплявшейся здесь магнатской вер хушки. В этом заключалось одно из противоречий общественно-политической жизни на Украине в XV — первой половине XVI в. Политической децентрализации способствовала также шляхетская демократия, развившаяся в литовско-русском государстве, в частности на украинских землях, к середине XVI в.

Таким образом, для политической истории украинских земель, находившихся под властью Великого княжества Литовского, второй половины XIV— первой половины XVI в. прежде всего характерно значительное укрепление власти литовских феодалов. Еще до ликвидации удельных княжеств в конце XIV в. великокняжеское правительство предпринимало меры к подрыву роли и значения древнерусской княжеской династии, расширению литовского феодального землевладения и созданию послушного ему военно-служилого сословия — боярства.

Стремление польских и литовских феодалов к утверждению на огромной территории захваченных Великим княжеством Литовским украинских и белорусских земель было одной из главных причин польско-литовской унии 1385 г., положившей начало польско-католической экспансии на Украину, направленной на порабощение украинского народа польскими феодалами и захват его земель. Этой цели служила и начавшаяся непосредственно после Кревской унии ликвидация украинских удельных княжеств, результаты которой великокняжеская власть сумела использовать для политической консолидации Великого княжества Литовского и укрепления господства литовских феодалов на Украине.

Проникновение католицизма на украинские земли, неравноправное положение православных украинских феодалов по сравнению с католиками не только в религиозном, но и в сословно-правовом отношении, закрепленное Городельским актом 1413 г., стало почвой для распространения в среде украинских феодалов недовольства унией и поддерживающей ее великокняжеской и королевской властью. Частичное удовлетворение классовых интересов местных феодалов ослабляло, но не могло погасить развертывавшегося на украинских землях освободительного движения. Результатом его стало воссоединение в начале XVI в. Чернигово-Северщины с Россией.

3. ГАЛИЧИНА, БУКОВИНА И ЗАКАРПАТЬЕ ПОД ВЛАСТЬЮ ИНОЗЕМНЫХ ГОСУДАРСТВ

Галичина. В первые десятилетия после захвата Галичины Польшей в 1349 г. ее государственно-правовое положение претерпело коренные изменения. Это было связано с борьбой, которую польским королям приходилось вести с отдельными группами феодалов, и новым соотношением сил различных группировок феодалов Польши, Венгрии и Литвы во второй половине XIV в. Новый статус Галицкой земли нашел отражение в терминологии актов того времени. В официальных государственных документах, в частности королевских грамотах 1350–1358 гг., скрепленных подписью Казимира III, Галичина именовалась «Королевство Русь», а себя король титуловал королем Польши п «государем и наследственным владетелем Руси», «дедичем земли Русской». Выпускал он для Галичины и особую монету. Таким образом, имела место персональная уния Польского королевства с «Русским королевством», а не включение Галичины в состав Польши на положении обычной провинции. Такая политика Казимира III по отношению к Галичине объясняется тем, что король считал более выгодным для себя персональную унию: в «Русском королевстве» он видел опору в борьбе за укрепление королевской власти и ослабление магнатской оппозиции.

Однако Казимир III всячески нарушал установленный им статус «Русского королевства», ущемлял интересы украинского населения. Ведя борьбу с непокорным магнатством Великопольши, он искал поддержку в лице «можновладцев» Малой (Южной) Польши. В интересах последних он вынужден был отказаться от установленного им статуса Галичины и стал на путь осуществления инкорпорации, т. е. включения ее в состав Польского королевства. Этим создавались наиболее благоприятные условия для экспансии польских феодалов на украинские земли. Наступление на Галичину, дальнейшее ущемление и ликвидация отличительных особенностей ее политико-административного устройства и правовых институтов еще более активно развернулись при преемниках Казимира III. Это наступление завершилось в 1434 г. введением «польского права», т. е. ликвидацией местного своеобразия во всех сферах политического устройства и превращением Галичины в обычную провинцию Польши.

Наместником польского короля в Галичине являлся генеральный «русский» (львовский) староста, которому были подчинены воеводы, издревле возглавлявшие администрацию городов и волостей. Таким же административный аппарат оставался и в те годы, когда «Королевство Русь» было подвластно венгерскому королю Людовику Анжуйскому (1370–1372, 1379–1385), и тогда, когда правителем этого королевства являлся вассал Венгрии князь Владислав Опольский (1372–1379, 1385–1387). После похода в 1377 г. Людовика на холмско-белзского князя Юрия Наримунтовича в состав «Русского королевства» была включена также Холмская земля.

После окончательного захвата в 1387 г. Галичины Польшей, как и ранее, во главе волостей остались воеводы. Кроме львовского старосты появились не зависевшие от него старосты в центрах отдельных земель — Галиче, Теребовле, Перемышле, Саноке, Самборе, Холме. Белзская земля в 1388–1462 гг. не входила в состав Польского королевства, а оставалась на положении княжества, принадлежавшего мазовецким князьям— вассалам Польши. Жидачевская волость в 1421–1430 гг. была владением князя Федора Любартовича.

Чтобы ослабить сопротивление населения захваченных земель, польские короли неоднократно давали обещания уважать права и обычаи коренных жителей. Однако о подлинной цели таких обещаний можно судить по тому, что уже в 1340–1341 гг. король Казимир III просил папу разрешить ему не выполнять данную ранее присягу соблюдать «обряды, права и обычаи» православных подданных. В апреле 1341 г. папа Бенедикт XII поручил краковскому епископу дать королю такое освобождение от присяги.

Положение украинского населения Галичины непрерывно ухудшалось. Польские послы информировали римского папу, что король Польши Ягайло (1387–1434) и великий князь литовский Витовт (1392–1430) «держат русинов в железных оковах». Польское правительство всячески способствовало экспансии на восток католических феодалов и городского патрициата. Иноземная феодальная и патрицианская колонизация на украинских землях сыграла такую же отрицательную роль, как и немецкая колонизация в Польше. Это была одна из форм католической агрессии, приводившей к возникновению и быстрому усилению в составе господствующего класса Галичины прослоек, не заинтересованных в самобытном развитии края. Колонисты стали верной опорой польских королей в проведении ими политики порабощения украинского народа.

Польские короли раздавали села вместе с их населением польским, немецким, венгерским, чешским феодалам, чаще всего обедневшим рыцарям, стремившимся к легкому и быстрому обогащению. Земли, захваченные ими в Галичине, стали основой формирования многих магнатских латифундий. Уже в конце XIV в. наиболее влиятельным среди магнатов Галичины стал Спытко Мельштинский. Он захватил Самборскую волость, а Западную Подолию с Каменцем, Смотричем и другими замками получил «на полном княжьем праве» как вассал польского короля. Прежних собственников часто изгоняли из их владений. В то же время польские короли подтверждали права на землевладение тех галицких бояр, которые верно служили захватчикам. Так, многочисленными имениями в Галичине и Польше владел Дмитро Петрович из Горая — один из наиболее влиятельных среди приближенных к Казимиру III магнатов. В 1434–1439 гг. львовским каштеляном и холмским старостой был Грицко Кирдей из Поморян, холмским каштеляном в 1434–1470 гг. — Ванько Кирдей из Квасилова. А многие бояре, принимавшие участие в борьбе против агрессии польских феодалов, вынуждены были уйти в Литовское княжество, некоторые — в Молдавию. Из оставшихся часть была уравнена в правах со шляхтой, часть — низведена до уровня неполноправных мелких бояр или даже крестьян. В то же время в число шляхты проникла часть бывших княжеских слуг.

Все больше украинских феодалов переходило в католичество, стремясь получить такие же привилегии, какими пользовалась польская шляхта. Однако значительная часть украинских средних феодалов и большинство мелких бояр оставались верными православию.

Поскольку подавляющее большинство населения Галичины было православным, национально-религиозное угнетение ее коренных жителей приобрело форму ограничения прав православной церкви и насильственного насаждения католичества. Католическая церковь стала одним из основных орудий укрепления господства иностранных феодалов на захваченных ими украинских землях. При этом проникновение католичества ъ Галичину было особенно сильным. Начиная с 1350 г. польское правительство неоднократно обращалось к римским папам с просьбой основать в Галичине католическую митрополию. Дело затянулось лишь в связи с протестами епископов из г. Лебус в Бранденбурге, получивших ранее право управлять католическими приходами в Галичине. В 1375 г. была подписана папская булла о прекращении юрисдикции лебусских епископов на Востоке и о создании отдельной галицкой митрополии (архиепископства). В начале XV в. центром галицкой митрополии стал Львов, где к тому времени осело наибольшее количество немецких колонистов-католиков. Львовской архиепископии были подчинены Перемышльское, Холмское, Владимиро-Луцкое, Каменецкое и Молдавское епископства. Опорными пунктами католицизма стали также доминиканские и францисканские монастыри. В частности, доминиканцы обосновались в городах, являвшихся ранее политическими и культурными центрами Галицко-Волынского княжества, — Львове. Перемышле, Белзе, Буске, а также в Олеске и Подкамене вблизи древнего Плеснеска. Польские короли предоставляли католическим епископиям, костелам и монастырям разные привилегии, передали им значительные земельные владения. Очень быстро католическая церковь стала крупнейшим феодалом, верным союзником светских феодалов в жестокой эксплуатации трудящихся.

Олеский замок. Современный вид.

Католическая церковь проповедовала ненависть и презрение к некатоликам, в частности к православному населению — «схизматикам». Православных украинцев даже не признавали христианами, и в официальных актах XV в. можно встретить противопоставление: «это христианин, а не русин». Переманивая отдельных православных в католичество, их крестили вторично, как и язычников. В то же время, чтобы не допустить церковного единства населения Галичины с православным населением Великого княжества Литовского и Русского государства, польский король в 1370 г. добился согласия константинопольского патриарха на восстановление отдельной галицкой православной митрополии. Однако положение православных митрополитов в условиях наступления католицизма было чрезвычайно тяжелым, и уже в начале XV в. галицкая митрополия прекратила существование. Сохранились лишь издавна существовавшие перемышльское и холмско-белзское православные епископства, но их компетенция была резко ограничена. Обычным явлением стало грубое насилие феодалов-католиков и представителей власти в отношении православного духовенства и мирян. В этих условиях местное православное население, в частности горожане, средняя и мелкая шляхта, пытались использовать церковные учреждения для сплочения всех недовольных иноземным владычеством.

Действуя в интересах католических феодалов, правительство все же было вынуждено на первых порах считаться с правовыми нормами, установившимися еще в период Киевской Руси и Галицко-Волынского княжества. Официальные документы составлялись не только на латинском, но и на украинском языке.

Однако в связи с ростом засилия шляхты расширялась сфера применения польского права, ведущая роль в насаждении которого принадлежала королевским старостам. Значение должностных лиц (воевод волостей, общинных тиунов, сотских, десятских), определенное нормами древнерусского права, постепенно уменьшалось. Все же старостинский суд, которому подчинялись основные категории населения, по всей компетенции напоминал бывшие княжеские и воеводские суды. В старостинских и воеводских судах широко применялись положения Русской правды и основанные на нем нормы писаного и обычного права. Особенно стойко древнерусское право сохранялось в администрации и судопроизводстве бывших княжеских доменов, превращенных в королевские имения.

В Польше эпохи развитого феодализма господствующей была аллодиальная (безусловная) форма землевладения феодалов. В Галичине польское правительство, опираясь на существовавшие там ранее формы условно-феодального землевладения, стало насаждать различные формы условной земельной собственности, основанной на обязательстве нести военную службу и жить в полученных имениях. В отличие от Польши, в Галичине практиковалась и ленная зависимость второй степени. Так, в 1432 г. Спытко Ярославский продал за 330 гривен с. Моравско Марцишу Моравскому, обязав его отбывать военную службу с этого имения и пообещав в то же время покровительство. В 1445 г. Ян Ярославский за 300 гривен освободил сыновей Марциша от службы и феодальной зависимости, передав их тем самым под непосредственную королевскую власть.

Шляхта Галичины, а также Западной Подолии, захваченной Польшей в начале 30-х годов XV в., стремилась получить такие же права на землю, какими пользовалась шляхта Польши, а также добыть себе все привилегии, которые король предоставил польским шляхтичам, чтобы ослабить позиции магнатов и ограничить их власть. Украинские средние и мелкие феодалы, исходя из своих классовых интересов, поддержали крупных феодалов Галичины, выступавших за уравнение в правах с польской шляхтой, и отказались от защиты самобытности политического строя галицких земель. Стремясь укрепить свои сословные привилегии, они присоединились к требованию о введении в Галичине польского права, не понимая, что в конечном итоге это приведет к ослаблению позиций местных феодалов, их роли в управлении краем.

Польским королям до некоторой степени были выгодны особые черты политического строя Галичины, облегчавшие централизацию управления через представителей королевской власти. Однако главной опорой господства Польского королевства на захваченных украинских землях были католическая шляхта и ее прислужники из числа местных феодалов, поэтому король не мог не пойти навстречу их требованиям об уравнении в правах шляхтичей Галичины с польскими. В нескольких привилеях для шляхты (брестский 1425 г., едльненский 1430 г., краковский 1433 г.) король Ягайло обещал предоставить польским шляхтичам, владевшим имениями в Галичине, Холмщине и Западной Подолии, а также местным феодалам такие же права, какими пользовалась шляхта польских коронных земель.

В 1434 г. новый польский король Владислав III издал специальный привилей о предоставлении «землям Руси» таких же прав, какими пользовались другие владения польских королей. При этом имелось в виду не все их население, а только шляхта. Уравнение в правах галицких шляхтичей с польскими означало установление системы представлявших шляхту «земских» должностных лиц, превращение старостинских судов в гродские шляхетские суды, введение в гродских и земских судах норм польского права. Таким образом было завершено безоговорочное включение Галичины (с Холмщиной) и Западной Подолии в число польских коронных владений.

На основе привилеев 1433–1434 гг. Львовская, Перемышльская, Саноцкая и Галицкая земли образовали Русское (Руськое) воеводство; позже к нему была присоединена также Холмская земля. Западная Подолия с центром в Каменце составила Подольское воеводство, с 1462 г. воеводством стало и бывшее Белзское княжество. Границы воеводств и земель в основном совпадали с границами бывших древнерусских удельных княжеств (кроме Саноцкой земли, до 1341 г. входившей в Перемышльское княжество).

Для решения законодательных, судебных и административных дел шляхтичи воеводств и земель собирались на съезды, впоследствии получившие название сеймиков. Главный («генеральный») сеймик всего Русского воеводства и отдельные сеймики каждой из земель издали ряд нормативных актов, направленных на ликвидацию отличий политического устройства Галичины от других владений Польши. Право участия в сеймиках предоставлялось всем шляхтичам-землевладельцам, но на практике в них принимала участие лишь часть шляхтичей, иногда — незначительное меньшинство. Кроме сеймиков, в каждой из земель периодически собирались вечевые суды, куда входили магнаты и те шляхтичи, которые занимали земские должности.

Наиболее почетной из земских должностей («урядов») считалась должность воеводы. Кроме названия, новые воеводы имели мало общего с воеводами периода действия древнерусского права. Воевода входил в сенат королевства, а в своем воеводстве возглавлял посполитое рушенье (ополчение шляхты), мог созывать сеймики, председательствовал на них. Каштелян также являлся представителем воеводства в сенате, но никаких административных функций в воеводстве не выполнял. Фактически должности каштеляна, подкомория, чашника, стольника и другие были почетными титулами. В Польше, где воеводства возникли на месте бывших удельных княжеств, каждое воеводство имело по одному из этих должностных лиц. В Русском воеводстве, объединившем пять земель — бывших древнерусских удельных княжеств, каждая из земель имела своих должностных лиц. Должность конюшего имелась только в Перемышльской земле. Из числа средней шляхты назначались члены земских судов — земский судья, подсудок и писарь.

К компетенции гродских судов, возглавляемых старостами, были отнесены уголовные дела. Со временем значение гродских судов возросло за счет перехода к ним части дел, ранее подсудных земским судам.

Старостам передавалось управление обширными королевскими имениями (королевщинами) и право пользования частью прибылей от них. Старостами именовали также лиц, которым передавались во временное держание комплексы королевских имений без предоставления судебно-административных функций. Старостей, не связанные с судебно-административной властью над шляхтичами, назывались негродовыми. Впрочем, на Украине различие между негродовыми и гродовыми староствами не было столь значительным, как на собственно польских землях. Это объясняется тем, что негродовые старосты из числа магнатов самовольно расширяли свою компетенцию, в частности, в той или иной мере подчиняли себе магистраты королевских городов. Все чаще короли стали отдавать гродовые и негродовые староства в наследственное владение магнатам в качестве залога под денежные ссуды, предоставленные ими королю. Это давало возможность богатым феодалам прибирать к рукам по нескольку старосте.

Таким образом, управление староствами стало одним из средств укрепления позиций магнатов. Наиболее влиятельным среди старост в 30—40-е годы XV в. был Петр Одровонж, являвшийся одновременно русским и подольским воеводой, львовским, галицким и самборским старостой. Его брат Ян был львовским католическим архиепископом, а сын Анджей позже также стал русским и подольским воеводой, львовским старостой. На востоке Галичины и в Западной Подолии наиболее богатыми и влиятельными магнатами являлись Абданки-Бучацкие. Встревоженные огромной властью Одровонжей, шляхтичи Львовской земли и горожане Львова в 1464–1465 гг. при поддержке короля вынудили наследников Анджея Одровонжа продать Жидачевское и Львовское староства. Однако на места магнатов, влияние которых падало, выдвигались новые магнатские семейства.

Проявлением внутренних противоречий в господствующем классе была «куриная война» 1537 г. Шляхтичи со всей Польши, собранные в окрестностях Львова для похода в Молдавию, выдвинули требования, направленные против попыток усиления власти короля Сигизмунда и королевы Боны. Дело кончилось компромиссом: король обещал, что без согласия шляхты и ее депутатов «ничего нового не будет установлено». Ироническое название «куриная война» это событие получило в связи с тем, что шляхетское воинство так и не пошло воевать, зато занялось грабежом кур и другой живности в окрестных селах.

Несмотря на формальное уравнение в правах всех шляхтичей, в административном аппарате, как и раньше, преобладающее влияние имели магнатские семейства Мнишеков, Сенявских и др. Постепенно ограничивались права православных феодалов. Одним из проявлений этого было данное в 1509 г. королем распоряжение, чтобы наместники галицкой православной епархии впредь назначались Львовскими католическими архиепископами. Те, кто не хотел подчиниться иерархам-католикам, подвергались неприкрытым насилиям и оскорблениям. Только в 1538 г. горожанам и православным шляхтичам удалось добиться учреждения во Львове православного епископства и тем самым оградить себя от непосредственного вмешательства католического архиепископа в церковные дела украинского православного населения.

После введения польского праве документация гродских и земских судов велась только на латинском языке, а с XVI в. — также и на польском. Лишь в некоторых селах Галичины в XVI в. акты общинного самоуправления составлялись на украинском языке. После официальной отмены действия древнерусского права его нормы также продолжали применяться в административной и судебной практике крестьянских общин («громад»), в судах православных епископий.

Традиции правовых норм, сложившиеся в период Киевской Руси и Галицко-Волынского княжества, в определенной степени использовались населением западноукраинских земель в его борьбе против введения правовых институтов, служивших укреплению иноземного владычества.

Буковина. Земли Буковины находились в составе Галицко-Волынского княжества до середины XIV в. Об этом убедительно свидетельствуют материалы раскопок остатков крепости галицких князей второй половины XIII — первой половины XIV в. на среднем Днестре, у с. Перебыковцы Хотинского района. Материальная культура и конструкция оборонительных сооружений этого укрепленного поселения типичны для Галицкой Руси. В это время были построены первые каменные укрепления и в Хотинской крепости.

В 1349 г. польские феодалы, действовавшие совместно с венгерскими, захватили Галичину и часть Волыни. Территория Галичины, позже получившая название Буковина, попала под власть венгерских феодалов. В 1359 г., когда образовалось Молдавское государство, оно включило в свой состав и Буковину. Но на эти земли претендовала и Польша. Как только молдавские феодалы выступили против венгерского короля и потребовали признания Молдавии независимым княжеством, Польша сделала попытку захватить земли Буковины. В документах, связанных с этим событием, территория Буковины впервые названа Шипинской землей. Так она называлась во второй половине XIV — второй половине XV в. (от названия ее административного центра Шипинцы — теперь село Кицманского района Черновицкой области).

Хотинский замок и посад. Вторая половина XIII — первая половина XIV в. Реконструкция Ю. Г. Логвина

Поход 1359 г. в Шипинскую землю для польских войск закончился неудачно, и она попала в зависимость от молдавских господарей (в 1387 г. молдавский господарь, в свою очередь, становится вассалом польского короля).

Шипинская земля занимала сравнительно большую территорию. Грамоты 1412 и 1433 гг. так определяют ее границы: на западе она граничила с подвластными Польше украинскими землями по р. Колочин (эта река сейчас разделяет Черновицкую и Ивано-Франковскую области), на севере простиралась до Днестра, а на юге — до р. Сирет. Как свидетельствуют археологические данные, на востоке Шипинская земля доходила до р. Каютин, служившей прежде границей Галицко-Волынского княжества с Берладской землей.

В составе Молдавии Шипинская земля сохраняла автономию. Так, в грамоте 1433 г. польского короля Владислава III, которой он подтверждал право своего вассала — господаря «землю волоськую всю держати», о Шипинской земле сказано: «…городы Цецунь, а Хмеловь, со тыми волостми и селы, которьими жъ к нимъ прислушають… лежать межи нашею рускою и волоською» землями. Следовательно, Шипинская земля не была частью Вол ошской земли (Молдавии).

Шипинская земля сохраняла автономию почти целое столетие. По мере того как административные должности на этой территории переходили к молдавским боярам, автономия ее все более урезывалась. К середине XV в. Шипинская земля как автономная административная единица была ликвидирована, и это название исчезает со страниц письменных источников. Были образованы новые административные единицы — Черновицкая и Хотинская волости. Постепенно за этой украинской территорией, которая была покрыта буковыми лесами, закрепилось название Буковина. Оно употреблялось и раньше, но только в понятии «буковый лес». Начиная со второй половины XV в. в документах слово «Буковина» обозначает уже отдельную историко-географическую область. Повествуя, например, о битве 1497 г. в Козьминском лесу (вблизи Черновиц) молдавского и польского войск, русский летописец говорит: «И догони его (польского короля Ольбрахта. — Ред.) Стефан на Буковине и поби его»^[38].

В первой половине XVI в. Буковина вместе с Молдавией попала под власть султанской Турции.

Закарпатье. Монголо-татарское нашествие ослабило могущество юго-западных русских княжеств. Венгерские феодалы, поддерживаемые папской курией и германскими императорами, воспользовались этим и во второй половине XIII в. утвердились на значительной части территории Закарпатья. На захваченных землях сохранились ранее существовавшие местные территориальные образования — жупы, получившие позднее название комитаты. В Закарпатье их было четыре: Берегский, Мараморошский, Ужанский и Угочанский.

Во главе комитатов стояли крупные венгерские феодалы — жупаны. К ним на службу переходила местная знать — средние и мелкие землевладельцы, высшее духовенство. Короли, укрепляя свои позиции на захваченных территориях, раздавали земли магнатам, церкви. Например, Андрей (Андраш) III в 1290 г. подарил г. Ужгород надворному палатину (сановнику) В. Амадею. Крупными землевладельцами стали в Закарпатье Уйгели, Разгони, Петровай, Довгай и др. Среди них были и выходцы из русской знати.

После смерти последнего короля из династии Арпадов (1301) началась борьба за венгерский престол. Жупаны закарпатских комитатов принимали активное участие в междоусобных войнах. Русское население поддерживало жупана П. Петуню (Петра Петровича), освободившего его от уплаты десятины и начавшего переговоры с галицко-волынским князем об избрании Юрия Львовича венгерским королем. Феодальная анархия привела к разорению многих сел и городов Закарпатья, или Русской Крайны.

После утверждения на престоле король Карл-Роберт отобрал в 1317 г. имения Петра Петуни, и вся Ужанская жупа вместе с Ужгородом и Невицким замком перешла во владения графов Другетов. За счет общинных земель и королевских пожалований значительно увеличили свои домены бароны Переньи, Уйгели, Довгай, Петровай. Братья Переньи в Берегской жупе получили 32 села, а в Угочанской — город Севлюш, замки в Ньялаби (ныне с. Королево Виноградского района) и других городах.

Магнаты уже в первой половине XIV в. присвоили себе право юрисдикции в своих имениях. В 1351 г. сейм утвердил новый свод законов, установивший наследственное право феодального землевладения, полное и бесконтрольное господство землевладельцев над крепостными, запретил переходы крестьян от одного феодала к другому.

Венгерский король Сигизмунд передал в конце XIV в. мукачевские владения в долине р. Латорицы своему дальнему родственнику подольскому князю Федору Кориатовичу и назначил его правителем Берегского и Сатмарского комитатов. Вместе с князем на Закарпатье прибыл его двор, состоявший из украинцев — жителей Подолии. Они расселились вокруг Мукачева и совместно с местным населением вели борьбу против мадьяризации и наступления католической церкви. Построенный Федором Кориатовичем на Черной горе близ Мукачева монастырь стал резиденцией первых на Закарпатье православных епископов. Он играл также заметную роль в развитии украинской культуры.

После смерти Федора Кориатовича из-за отсутствия у него наследника и в результате феодальных усобиц его доминия перешла к новым владельцам — сначала к Матвею Палочи, потом к Стефану Лазаревичу и др.

Феодальная аристократия, защищая свои привилегии, нередко выступала против короля. В Венгрии усиливалось влияние дворянства (мелких и средних феодалов — вассалов короля). Дальнейшее развитие получили местные органы дворян — комитатские собрания. Король Сигизмунд грамотой 1433 г., выданной Ужанскому комитату, подтвердил право комитатского собрания взимать дань с крестьян, принадлежавших крупным землевладельцам, в пользу дворянства, которое занимало руководящие административные и судейские должности в комитатах. Дворяне получили право избирать своих представителей в сейм.

Наряду с усилением феодального гнета в XIV–XV вв. в Закарпатье развернулось наступление католицизма. Укреплялись позиции католической церкви и ее орденов, поддерживаемых королевской властью, расширялись землевладения православных и католических монастырей, мукачевской епископской кафедры. Церковь собирала с крестьян подать — десятину.

Все группы феодалов противостояли крестьянству и тогда немногочисленной городской бедноте в непрекращавшейся классовой борьбе. Королевская власть окончательно санкционировала право землевладельцев на жестокую эксплуатацию крестьянства. Феодал в своих владениях был полноправным властелином. Ему разрешалось вмешиваться в личную жизнь крепостных, судить их своим судом. Крупные венгерские магнаты в Закарпатье приглашали к себе на службу представителей местной украинской знати, из Венгрии переселяли зависимых крестьян, а коренное население вытеснялось в горные необжитые районы. В горных районах Мараморощины, Ужанского и Берегского комитатов начали возникать украинские села. Вскоре они стали надежным укрытием для беглых крестьян из Галичины. Буковины и Молдавии.

После поражения армии Ляйоша II в битве с турками при Мохаче в 1526 г. начался распад Венгерского королевства, ускоренный турецкой экспансией. Воспользовавшись этим, Трансильвания и Австрия разделили Закарпатье. Границы между насильно разобщенными землями не были постоянными, часто изменялись, борьба за эти земли не только между феодалами, но и государствами не утихала. Частые войны с турками, нападения татар, междоусобная борьба тяжело отражались на положении народных масс.

Несмотря на постоянное изменение границ, венгерским феодалам удалось не только удержать, но и еще более укрепить свою власть и остаться полными и неограниченными хозяевами в Закарпатье. Так, владельцы г. Ужгорода и его окрестностей графы Другеты сначала поддерживали правителя Трансильвании Яноша Запольяи, а после его смерти в 1540 г. перешли на сторону Габсбургов. Вскоре в северо-западную часть Закарпатья были введены австрийские войска. Против Габсбургов выступила вдова Я. Запольяи Изабелла. Ее отряды освободили от австрийцев Ужгородский замок и другие укрепления в Северной Венгрии, однако вскоре были отброшены к Мукачеву.

Междоусобицы дополнялись борьбой, происходившей повсеместно в городах и селах Закарпатья между православными, католиками и протестантами. В условиях усиливавшегося закрепощения крестьян нараставшая классовая борьба нередко облачалась в религиозную оболочку. Крестьяне и городская беднота, принимая кальвинизм, стремились освободиться от ига официальной церкви, от выполнения в ее пользу чрезмерных повинностей. В Закарпатье кальвинизм с XVI в. получил наибольшее распространение среди венгерского населения в районе Ужгорода, Мукачева, Берегова и Виноградова. Феодалы намеревались воспользоваться реформацией для упрочения влияния на православную церковь, пытаясь подчинить ее католической церковной организации, а затем искоренить. Они стремились полностью поработить крестьян и мещан Закарпатья. Однако украинское население в неравной борьбе отстаивало свой язык, обычаи отцов и дедов и веру, которая в те времена являлась главной формой идеологии.

4. КРЫМ И СЕВЕРНОЕ ПРИЧЕРНОМОРЬЕ

Славяне в Крыму. Долгие столетия в Крыму и в степях Северного Причерноморья обитали, оставив памятники материальной культуры, разные народы: греки, тавры, скифы, сарматы, готы, гунны, хазары, славяне, печенеги, половцы, итальянцы, татары и др. Крымское население поддерживало оживленные экономические и культурные отношения с античной Грецией и Римом, а позднее — со средневековыми Русью, Византией, Персией, Египтом, городами Италии. Крым и Северное Причерноморье постоянно пребывали в центре политической истории Юго-Восточной Европы феодальной эпохи.

В истории Украины Крымский полуостров и Северное Причерноморье занимают важное место. Население Крыма и территории будущей Украины было связано общими экономическими, политическими и культурными процессами. Распространение власти киевских князей на значительную часть Крыма и Причерноморья тесно и надолго сблизило эти земли с Древнерусским государством. Через Крым Киевская Русь вступала в контакты с Византией, Египтом, Персией и другими странами.

Огромным бедствием для населения Крымского полуострова и северного побережья Черного моря обернулось завоевание этих территорий татарскими феодалами в XIII в. Оно привело к порабощению жителей, упадку хозяйства, захирению и разрушению когда-то цветущих городов Образование в середине XV в. разбойничьего Крымского ханства еще более затормозило экономическое в культурное развитие народов Крымского полуострова и Северного Причерноморья, затруднило их связь с восточнославянскими землями.

Генуэзская крепость. Судак. Современный вид

Хотя в историю Крымский полуостров вошел задолго до начала нашей эры, само название Крым возникло значительно позднее. В далекие времена полуостров называли Таврикой (этот термин зафиксирован византийским историком VI в. Прокопием Кессарийским). Древнерусская летопись «Повесть временных лет» сообщает несколько иную форму этого наименования — Тавриания. В XIII в. татары, появившиеся на полуострове, назвали Крымом город Солхат (ныне Старый Крым) — центр их владений. Постепенно, в XIV–XV вв., это название распространилось на весь полуостров.

Во все времена население Крыма было этнически пестрым. И тогда, когда полуостровом владели татары, они не составляли преобладающего большинства его населения. В XIII–XV вв. основными этническими группами жителей были армяне, греки, татары, русы, болгары, итальянцы и аланы.

Славяне появились в Крыму еще в первые столетия нашей эры. Отдельные историки связывают их появление на полуострове с так называемым великим переселением народов в III–VII вв. н. э. Наиболее выразительные следы славянской культуры, выявленные археологами, относятся ко временам Киевской Руси. Например, при раскопках на холме Тепсень (возле нынешнего поселка городского типа Планерского) обнаружено, что там долгое время существовали славянские поселения, возникшие в XII–XIII вв. Открытый на холме храм по своему плану близок к храмам Киевской Руси, а раскопанная в одном из жилищ печь напоминает древнерусские. То же можно сказать и о найденной при раскопках керамике. Остатки древнерусской церкви выявлены также в крымских горах, на территории государственного заповедника (участок Камышевые чаиры). Фресковые росписи и штукатурка, судя по фрагментам, найденным в этих руинах, близки к подобному материалу киевских соборов XI–XII вв.

Письменные источники свидетельствуют, что Крым еще в начале IX в. надолго попал в сферу влияния древнерусских князей. Например, житие Стефана Сурожского рассказывает, что в первой четверти IX в. русский князь Бравлин напал на Крым, овладел Херсоном, Керчью и Судаком, а житие Георгия Амастридского упоминает о нападении Руси около 842 г. на северное побережье Малой Азии. В середине того же IX в. древние русы оседают в Приазовье, овладевают греческим городом Таматархой, позднейшей Тмутараканью — столицей будущего древнерусского княжества. Источники дают основания полагать, что к середине X в. власть киевских князей распространялась на северо-западную часть Крыма, на район Херсона (античного Херсонеса), а также на Керченский полуостров.

В 944 г. киевский князь Игорь посадил своего наместника в Крыму, вблизи Керченского пролива, вытеснив оттуда хазар. Ему тогда принадлежала значительная часть полуострова. Об этом свидетельствует текст договора, заключенного Игорем с Византией после неудачного похода на Константинополь в 945 г.: «А о Корсуньстей стране: елико же есть городов на той части, да не имуть власти князи Рускии… и та страна не покаряется вам»^[39], т. е. киевскому князю. Ясно, что Корсунь (Херсон) с окружающими его землями ранее принадлежал Руси. Этим договором киевский князь обязался защищать Корсунскую землю от черных болгар, что было возможно лишь при условии сохранения за Игорем определенной территории в восточной части Крыма или на Тамани, где в то время складывалось будущее Тмутараканское княжество.

Сын Игоря Святослав сумел укрепить власть киевских князей в Крыму. В 962–971 гг. значительная часть полуострова находилась под русским протекторатом. Лишь неудачный поход Святослава в Болгарию вынудил его пообещать византийскому императору не претендовать «ни на власт Корсуньскую, и елико есть городов их, ни на стразу Болгарьску»^[40].

Но это было временное отступление Руси в Крыму. Сын Святослава Владимир осуществил в 989 г. поход на Корсунь и овладел городом. Византии пришлось подписать с киевским князем договор, которым признавались его владения в Крыму и Приазовье. Благодаря этому договору Киевская Русь получила выход к Черному морю и укрепила зависимое от нее Тмутараканское княжество. После корсунского похода к этому княжеству был присоединен город Боспор с округом, получивший русское название Корчев (от слова «корча» — кузница, нынешняя Керчь).

В течение всего XI в. Тмутараканское княжество, в том числе его земли на Крымском полуострове, принадлежало Древней Руси. В конце XI в. упоминания о Тмутаракани из летописи исчезают, но есть основания считать, что до середины XII в. Керченский полуостров и Тамань были русскими. Арабский географ Идриси в своем дорожнике 1154 г. засвидетельствовал в Тмутаракани сильную и независимую от Византии княжескую династию Олуабас, в которой современные исследователи видят потомков последнего известного по летописи тмутараканского князя Олега Святославича (1083–1094) — Ольговичей. Во второй половине XII в. Тмутараканское княжество пало под ударами половцев, кочевавших в Северном Причерноморье.

Идриси называл Керченский пролив «устьем Русской реки» и знал в этом регионе даже город с названием «Россия»^[41]. На средневековых европейских и азиатских картах Крыма сохранилось немало названий городов, свидетельствующих о давнем и длительном пребывании на полуострове русов: «Косаль ди Россиа», «Россиа», «Россофар», «Россо», «Россика» (вблизи Евпатории) и др.

Половецкое нашествие надолго отрезало Крым от Киевской Руси, однако русы сумели удержаться на полуострове. Одним из их опорных пунктов в Крыму был Судак (русское название — Сурож). Согласно сообщению арабского писателя Ибн аль-Асира, в конце XII — начале XIII в. в Крыму и Северном Причерноморье жило немало русских купцов. Арабский хронист Ибн аль-Биби в рассказе о нападении турецкого флота на Крым в 1221–1222 гг. приводит следующий факт: когда турки появились вблизи Судака, на помощь городу пришло русское войско. Из этого же источника узнаем, что турки-сельджуки торговали в то время через Крым с Русью и что Судак был одним из важных перевалочных пунктов этой торговли. В Судаке и в другом крупном городе Крыма — Херсоне существовали русские колонии, упоминаемые в источниках XII — середины XIII в.

Вторжение восточных завоевателей в Крым. Накануне монголо-татарского нашествия на Восточную Европу Крым находился под властью половцев, так же, как и все Северное Причерноморье — от устья Дуная до Дона. Половецкие ханы почти не вмешивались во внутренние дела богатых крымских городов. Получая немалые выгоды, половецкая верхушка даже поддерживала их торговлю. Основной район половецких кочевий располагался в причерноморских степях, вдалеке от населенных районов Крымского полуострова, а зимовали половцы в Приазовье.

Экономически развитые города южного побережья Крыма привлекли внимание монголо-татарских феодалов. Готовясь после завоевания Средней Азии (1219–1221) к вторжению в Восточную Европу, они не обошли и Крым. В 1223 г. большая орда Джэбэ и Субедэя вторглась в степи Северного Причерноморья, разбила половцев и, преследуя их, вступила в Крым. Опустошив Судак, татары двинулись на Русь, где в том же году произошла знаменитая битва на Калке.

Нападения монголо-татарских войск на Крым следовали одно за другим — в 1238, 1248 и 1249 гг. Около середины XIII в. ордынские феодалы завоевали Восточный Крым. В городе Солхате они основали отдельное наместничество. В 1263 г. в Судаке и Солхате побывало посольство египетского султана Бейбарса. Из рассказа секретаря султана Ибн Абдез-Захира об этом посольстве узнаем, что население Солхата тогда состояло в основном из русских, половцев и аланов. Имеются и другие свидетельства того, что русское население Крыма пережило монголо-татарское нашествие.

В конце XIII в. полчища воинственного темника (полководца) Ногая завладели Западным Крымом. В 1299 г. был разрушен и опустошен Херсон, после чего он окончательно пришел в упадок. Тогда же вражеские орды разорили Судак и другой важный торговый порт Восточного Крыма — Кафу (Феодосию) — опорный пункт генуэзской торговли на Черном море. Население Крыма татары обложили данью.

Итальянские торговые фактории в Крыму. Монголо-татарское завоевание Крымского полуострова изменило этнический состав его населения. Наряду с греками, русскими, аланами, половцами на полуострове в середине XIII в. появляются татары, в XV в. — турки. В XIII в. начинается массовое переселение армян в многочисленные крымские города, ремесленные и торговые центры. Почти одновременно с армянами в Крым проникают итальянцы.

Начиная с XI в. Венеция и Генуя, признанные лидеры мировой торговли, основывают свои фактории во многих странах Европы и Ближнего Востока. Главным районом международной торговли этого времени становится Средиземное море. Итальянские города вели торговлю между Востоком и Западом в значительных масштабах, снабжая пряностями, жемчугом, шелками и иными товарами восточного происхождения Англию, Францию, Северную Германию, Фландрию и другие страны Западной, Центральной и Северной Европы.

В торговлю с Востоком все шире вовлекаются и страны Восточной Европы. Завоевание этой территории ордами Батыя не только изменило ее политическую карту, но и решительным образом повлияло на направление главных торговых путей, в частности тех, которые вели к рынкам Юга и Востока. Известно, что ордынские ханы и эмиры поощряли торговлю, получая от нее большие прибыли. В то же время завоеватели превратили в опасную для купеческих караванов пустыню громадные пространства Азии и Восточной Европы. Поэтому со второй половины XIII в. прокладываются новые торговые пути, проходящие по заселенным местностям. Уменьшилось значение старого, традиционного пути из Руси в Византию по Днепру. Возникли новые тракты из русских земель к Константинополю и другим рынкам Востока. Важная роль в прокладывании их принадлежала как русскому, так и итальянскому купечеству. Вначале купцы Венеции, использовав внешнеполитические затруднения греческого правительства, добились от него в 1082 г. нрава широкого участия в торговле на территории самой Византии. Их исключительные права в византийской торговле были подтверждены хрисовулами (грамотами) императоров Иоанна в 1126 г. и Мануила в 1148 г. Купцы других итальянских городов, в частности Пизы и Генуи, почти двести лет уступали венецианцам в торговле в Византии.

Положение изменилось во второй половине XIII в. Идя навстречу стремлению Михаила Палеолога вернуть захваченный в 1204 г. крестоносцами Константинополь и возобновить Византийскую империю, богатое генуэзское купечество пообещало императору корабли для перевозки войск и выполнило свое обещание. Это дало возможность генуэзцам решительным образом потеснить венецианских конкурентов, господствовавших до того на греческом рынке. В тексте заключенного между Византией и Генуей Нимфейского договора (1261) содержится исключительно важный для последней пункт относительно «Маге maius» — Великого, или Черного, моря. Согласно договору, генуэзцы получили право беспошлинной торговли во всех портах Черного моря. Они добились от императора запрета заходить в это море судам всех прочих итальянских купцов, кроме дружественных им пизанцев.

Опираясь на Нимфейский договор, предприимчивые генуэзские купцы сумели завладеть всей черноморской торговлей и создать систему торговых факторий в Северном Причерноморье. Они основали на месте древней Феодосии порт Кафу. К. Маркс отмечал, что «генуэзцы, под покровительством греческих императоров, почти монополизировали торговлю Константинополя и Черного моря»^[42]. Правда, венецианцы в 1265 г. также получили от Византии право свободной торговли на Черном море и попытались конкурировать с генуэзцами в Крыму, однако не достигли в этом успеха. Влияние генуэзцев постепенно распространилось на все южное побережье Крыма.

Крымские торговые фактории использовались итальянскими купцами не только как порты в крупной транзитной торговле между Востоком и Западом, но и для вывоза в метрополию сельскохозяйственных продуктов и сырья из самого Крыма, Северного Причерноморья и южнорусских земель. Уже в конце XIII в. из Кафы в Геную и другие порты Средиземноморья доставляли рыбу, соль, хлеб, мед, воск, кожи, русские меха. Начиная с XIV в. генуэзские купцы в больших количествах вывозят из Кафы на невольничьи рынки Генуи и Александрии рабов, закупаемых у татар. А со второй половины XIV в. Кафа превращается в один из центров украинско-крымской торговли.

Отношения генуэзской верхушки Кафы с крымскими феодалами долгое время после основания этой фактории оставались напряженными. Не раз ханские орды грабили и разрушали город, но каждый раз он быстро отстраивался. В XIV в. Кафа была обнесена мощными стенами с башнями. В 1384–1386 гг. укрепили и предместья Кафы. К середине XV в. этот город превратился в один из крупнейших торговых центров мира. Современники сравнивали его даже с Константинополем. Во второй половине XV в. население Кафы достигло 70 тыс. человек, в ней насчитывалось около 8 тыс. домов.

Кафа была многонациональным городом. В ней жили армяне, греки, русичи, поляки, волохи. Сами генуэзцы составляли лишь 1–2 % городского населения. Наряду с торговлей жители города занимались различными ремеслами, прежде всего связанными со строительством морских судов. Источники XIV–XV вв. называют среди кафинских ремесленников также кожевников, портных, пекарей, каменщиков и др.

Вместе с эксплуататорской верхушкой различных национальностей генуэзцы составляли привилегированное меньшинство населения Кафы, против засилья которого боролась городская беднота. В 1454 г. в Кафе вспыхнуло восстание «маленьких людей»— социальных низов под лозунгом «Да здравствует народ, смерть знатным!» выступивших против генуэзцев и городского патрициата других» национальностей. Восстание было жестоко подавлено генуэзскими наемниками.

Волнения среди угнетенного богачами населения Кафы происходили также в 1446, 1463, 1471 и 1472 гг. А вспышка классовой борьбы в осажденном турками городе в 1475 г. привела к быстрой капитуляции перед захватчиками напуганной народным восстанием городской верхушки.

Классовая борьба в XIV–XV вв. происходила и в других итальянских колониях Северного Причерноморья: Тане, Судаке, Чембало (Балаклаве). А в 1455 г. вспыхнуло восстание городской бедноты в Монкастро (Белгороде-Днестровском), окончившееся изгнанием ненавистных народу богачей-генуэзцев.

Около 1318 г. генуэзцы утвердились в Херсоне (официально они получили город на основании договора с Византией 1350 р.). По соглашению с ханами генуэзская верхушка завладела в 1365 г. Судаком с округой. Благодаря договорам с крымскими ханами 1380, 1381 и 1387 гг. генуэзцы распространили свою власть на все южное побережье Крыма — от Чембало до Кафы.

Кафа. Гравюра XVII в.

Постоянная угроза татарских и турецких нападений, с одной стороны, страх генуэзских купцов и феодалов перед угнетенными ими народными низами — с другой, вынуждали генуэзскую правящую верхушку строить мощные крепости в зависимых от них крымских городах. В 1371–1414 гг. была сооружена почти неприступная крепость в Судаке, хорошо сохранившаяся до нашего времени. Над ней возвышалась цитадель с замком генуэзского консула. Крепость с цитаделью была возведена генуэзскими феодалами и в Чембало. Строительство ее продолжалось с 1357 по 1433 г. Этой крепости генуэзцы придавали особое значение, поскольку она противостояла греческому феодальному княжеству Феодоро, расположенному в Юго-Западном Крыму.

Княжество Феодоро. Феодальное княжество Феодоро образовалось в конце XII в. В начале XIII в. оно попало в вассальную зависимость от Трапезундской (греческой) империи Комнинов и платило ей ежегодную дань. В княжестве правили князья из трапезундского рода Комнинов, вышедшего из Армении. Вначале их власть простиралась лишь на горный земледельческий район Крыма, затем распространилась до моря. Столицей княжества стал город Феодоро в юго-западной части горного Крыма. На восточнославянских землях он был известен под названием Мангуп. Город упоминается в греческих источниках с VIII в. н. э.

В середине XIII в. византийские владения в Крыму и вместе с ними княжество Феодоро попали под власть татарских завоевателей. Греческие феодалы сумели завязать мирные отношения с крымскими ханами и удержаться на полуострове, в частности в Феодоро. Постепенно развивалась экономика княжества, расцветали земледелие, ремесла и торговля.

Со второй половины XIV в. в городе Феодоро развернулось большое строительство: возводились укрепления верхнего замка, княжеский дворец, церкви. Расцвет княжества приходится на время княжения Алексея (1420–1456). В период его правления княжество насчитывало около 200 тыс. жителей — цифра, весьма значительная для Крыма того времени. Руками феодально зависимых крестьян и горожан Алексей строил крепости и порты, закладывал новые и расстраивал старые города. В 1427 г. была вновь перестроена крепость столицы.

Признавая формально зависимость от крымских ханов, Алексей не только поддерживал с ними добрые отношения, но и вмешивался в борьбу за ханский престол, поддерживая того или иного претендента. Татарские правители Крыма протежировали торговле, рассчитывая также нажиться на конкуренции между генуэзцами и купцами Феодоро. В свою очередь, Алексей решил воспользоваться татарской поддержкой и заполучить собственный порт на крымском побережье.

Когда в конце XIV в. генуэзцы овладели почти всем южным побережьем Крыма, они монополизировали черноморскую торговлю и отрезали княжество Феодоро от моря. Стремясь выйти на побережье, властелин Феодоро захватил небольшую полоску берега в районе возникшего позднее Инкермана и основал порт Каламиту, а чтобы защитить его от генуэзцев и татар, построил там в 1427 г. крепость. Войска Феодоро, выйдя из Каламитской крепости, в 1433 г. овладели Чембало, но не смогли его удержать — в следующем году их выбили оттуда генуэзцы.

Каламита сделалась опасным соперником Чембало, Судака и даже самой Кафы в морской торговле с Левантом. В Каламиту направлялось множество судов из Византии и стран Средиземноморья. Генуэзское купечество стремилось избавиться от конкуренции, и в 1434 г. посланное из Кафы войско сожгло Каламиту. Однако правительство Феодоро быстро ее отстроило. Этот порт оставался морскими воротами княжества вплоть до конца его существования.

Преемники Алексея жили в мире с генуэзскими негоциантами. В 1471 г., накануне турецкого вторжения на полуостров, сын Алексея Исаак заключил союзническое соглашение с генуэзцами в Кафе. Одну из дочерей Исаак выдал замуж за молдавского господаря Стефана, что укрепило политическое положение княжества.

В XIII–XV вв. поддерживались разнообразные экономические и политические связи между Феодоро и восточнославянскими землями, о чем свидетельствуют многочисленные археологические находки вещей восточнославянского происхождения на территории княжества, в частности крест-энколпион киевской работы, замки, подвески и др. Правители княжества Гаврасы были в родственных отношениях с русским боярским родом Головиных. Все это, по-видимому, побудило Исаака сватать дочь за сына самого Ивана III. Русский великий князь согласился на предложенный Исааком династический брак и поручил дело послу Старкову, но пока тот добирался в Крым, турки овладели южным побережьем полуострова.

Пять раз турецкие войска предпринимали штурм крепости Феодоро, но не смогли взять ее. Они овладели городом лишь в декабре 1475 г., после длившейся несколько месяцев осады, когда гарнизон из местных жителей й присланных Стефаном молдаван был почти полностью истреблен, а его остатки умирали от голода.

Захватив горный Крым, турецкие феодалы образовали там Мангупскую провинцию с центром в городе Феодоро, включив в ее состав не только территорию бывшего княжества, но и часть генуэзских владений в юго-западном Крыму, в частности Чембало, переименованный в Балаклаву. Провинция подчинялась непосредственно Оттоманской империи. Турецкие захватчики в конце XV–XVI в. продолжали укреплять город Феодоро ввиду его важного стратегического значения. К концу XVI в. город как ремесленный и торговый центр пришел в упадок, но сохранил значение как крепость.

Образование Крымского ханства. Феодально-кочевническое государственное образование, вошедшее в историю под названием Золотой Орды, в течение XIII–XV вв. пережило стадии формирования, начального развития, кратковременного расцвета, медленного упадка и гибели. Когда Монгольская империя к середине XIII в. полностью сложилась, ее территория простиралась от берегов Японского моря до Северного Причерноморья. Западная часть империи — улус Джучи^[43], которую назвали Золотой Ордой, во второй половине XIII в. превратилась в большое и могущественное государство.

Но уже в середине XIV в. начался распад Золотой Орды. После смерти хана Джанибека (1357), в конце недолгого правления его сына Бирдибека (до 1359), в Орде вспыхнули свары — «замятия», по образному выражению русских летописцев.

Ослабление центральной власти в Золотой Орде неминуемо вело к обособлению отдельных ее частей. Ордынские наместники в Крыму во второй половине XIV в. чувствовали себя там полновластными владетелями. В частности, могущественный эмир Мамай, войско которого было разгромлено ратью Дмитрия Донского в Куликовской битве в 1380 г., считался на Востоке суверенным правителем Крыма. Подобное положение занимали на Крымском полуострове и в прилегающем к нему районе Северного Причерноморья и наместники золотоордынских ханов Кутлубуга: в 80-х годах XIV в. — Бек-Пулад и в 90-х — Таш-Тимур.

В первые десятилетия XV в. Крым часто переходил от одного правителя к другому. В 20-х годах полуостровом владели Девлет-Берди и Улуг-Мухаммед. К началу 30-х годов XV в. в борьбе за власть в Крыму побеждает Хаджи-Гирей. В 1449 г. он был провозглашен крымским ханом.

Образование независимого Крымского ханства было следствием углубления процессов феодальной раздробленности в Золотой Орде, некоторых сдвигов производительных сил самого Крыма и Северного Причерноморья. Благоприятствовала образованию ханства и поддержка Хаджи-Гирея правящими кругами Великого княжества Литовского, видевшими в нем союзника в борьбе с Северо-Восточной Русью. Основание Крымского ханства было с удовлетворением встречено и Турцией, правительство которой рассчитывало при его помощи вытеснить с Крымского побережья опасных конкурентов в черноморской и средиземноморской торговле — генуэзцев. Претензии Хаджи-Гирея на крымский трон недальновидно поддерживали и сами генуэзские правители, заинтересованные в хороших отношениях с татарской верхушкой, необходимых для их крымской торговли.

Новообразованное Крымское ханство не было сильным государственным организмом. С одной стороны, централизаторские тенденции в политике ханов всегда встречали отпор крымской знати, причем в этой борьбе и хан и знать искали помощи у соседей. С другой стороны, и это главное, экономика Крымского ханства основывалась на экстенсивных формах хозяйствования — на кочевом скотоводстве и примитивном земледелии, не обеспечивавших потребностей населения. Вместо того чтобы развивать собственные производительные силы, крымские феодалы занимались разбойничьими набегами на соседние земли, прежде всего на Украину. На грабеже своих соседей экономическая жизнь Крымского ханства базировалась в течение всего периода его существования. Грабежом же определялась и его внешняя политика.

Татарское население Крыма и Северного Причерноморья вело кочевой образ жизни. Согласно наблюдениям австрийского посла в Москве в 1517 и 1526 гг. Сигизмунда Герберштейна, побывавшего в Крымском ханстве, татары «долго не остаются на одном месте». Использовав пастбища в одном районе, они перемещались в другой.

Экономическая жизнь у татар развивалась чрезвычайно медленно. Застойность сельского хозяйства и ремесла поражала европейских путешественников и была отличительной чертой Крымского ханства. Даже в 30-е годы XVI в. крымские татары еще не знали оседлого земледелия. Михаил Литвин, живший в Крыму в качестве литовского посла при хане в 1537–1539 гг., с удивлением отмечал, что «землю, хотя и самую плодородную, они не обрабатывают, довольствуясь тем, что она сама им приносит, т. е. траву для кормления скота»^[44].

Примитивное, экстенсивное скотоводческое хозяйство не могло прокормить население Крымского ханства. Татары начали постепенно дополнять его кочевым земледелием. Они распахивали в степи участки земли там, где обычно обитали зимой, весной шли в районы летних кочевий, а осенью возвращались и собирали урожай. Столь убогое земледелие не удовлетворяло потребностей государства в хлебе, и Крымское ханство захватывало необходимое ему зерно и другие продукты земледелия в России, на Украине, в Польше, Молдавии, Турции.

Одну из основных своих задач Хаджи-Гирей видел в подчинении генуэзцев, которые за право свободно торговать с Востоком, Украиной, Россией, Польшей и другими странами ранее платили татарам дань. Он обратился за помощью к правительству Османской империи. В 1454 г. во время встречи ханского посла и турецкого адмирала Дмир Кяхья было подписано соглашение, по которому Крымское ханство, а также Кафа, Судак, Чембало и другие генуэзские фактории, признали верховенство турецкого султана. Преемник Хаджи-Гирея на ханском престоле Менгли-Гирей продолжал опираться на помощь Турции в борьбе против крымских колоний генуэзцев.

В 1475 г. турки высадились в Крыму. Заняв Кафу, Судак и другие генуэзские колонии на южном побережье Крымского полуострова, турки покончили с экономическим господством итальянцев на Черном море и превратили Крымское ханство в вассала Турецкой империи.

К началу XVI в. под властью крымских ханов находились не только степной и предгорный Крым (южное побережье принадлежало туркам), но и громадные степные пространства между Днепром и Кубанью. В самом Крыму жили так называемые перекопские татары, а причерноморские степи занимали орды ногайцев, признававших верховную власть крымского хана.

Переход Крымского ханства в вассальную зависимость от Турции привел к объединению их усилий в натиске на Восточную Европу. Это хорошо понимали современники. Уже в 1502 г. придворный врач молдавского господаря Стефана Мурмани с тревогой отмечал усиление угрозы со стороны крымского хана не только из-за его орды в сто тысяч всадников, но и благодаря «тесному союзу с Турцией».

Смертельная угроза турецкого порабощения нависает над Украиной.

Начало вторжений крымских феодалов в украинские земли. Со времени образования Крымского ханства стали более частыми нападения татар на украинские земли. Хотя основатель государства в Крыму Хаджи-Гирей был одно время союзником великого литовского князя и поэтому редко предпринимал набеги на входившую в состав Литвы территорию Украины, его соперники в борьбе за крымский престол постоянно грабили Подолию, Галичину и Волынь. Густынская летопись сохранила известия о целом ряде татарских вторжений на украинские земли: в 1447 г. «татаре многие пакости на Подолю сотвориша»; то же отмечено под 1452 годом. В 1453 г. татарская орда снова вторглась на Волынь, однако захватчики «поражены быша». В 1462 г. «Литву и Волынь татаре поплениша», а в 1469 г. Подолию и Волынь опустошили заволжские татары^[45].

С начала 80-х годов набеги крымских орд на Украину приобретают систематический характер. Сын и преемник Хаджи-Гирея Менгли-Гирей порвал союзнические отношения с Литвой я открыто начал грабить Подолию, Киевщину и Волынь. В конце лета 1482 г. Менгли-Гирей с огромной ордой ворвался в Киевскую землю. Татары осадили Киев, штурмом взяли его замок, ограбили и сожгли город, увели в неволю множество жителей.

В 1489 г. крымские феодалы несколько раз вторгались на Подолию. Она была опустошена ими и в 1494 г. В Каменце, например, как видно из описания подольских замков, все его укрепления и строения были разрушены, запасы оружия и продовольствия уничтожены. В 1498 г. татарское войско вместе с турецким разорило Галичину и Подолию, захватив в плен около 100 тыс. людей. В 1499 г. крымская орда вновь разграбила Подолию.

В первой половине XVI в., как и раньше, Крымское ханство было неспособно само обеспечить себя продовольствием. Правящая верхушка абсолютно не заботилась о развитии экономики ханства, видя источник существования государства и своего обогащения в грабеже других народов, в войнах. Поэтому феодалы систематически устраивали набеги на соседние земли, грабя их и захватывая население, которое они превращали в рабов. Когда турецкий султан однажды запретил крымскому хану Мухаммеду-Гирею (1515–1523) нападать на дружественные ему тогда государства, тот цинично спросил сюзерена: «Не велишь поити на московского и волошского [князей], чем быть [тогда] сыту и одету?».

Разбойничьи нападения крымской и ногайской орд на русские, украинские, белорусские, молдавские и другие земли учинялись систематически: года не проходило без того, чтобы татары не вторгались в соседние страны, неся смерть и порабощение трудовому люду. Особенно страдали от наездов хищных кочевников украинские земли, непосредственно граничившие с Крымским ханством.

Население южных местностей Украины жило в постоянном напряжении. Но и жители более глубинных земель не могли чувствовать себя в безопасности. И западные, и даже северные земли Украины подвергались опустошительным вторжениям татар. Даже по далеко не полным, отрывочным сведениям источников можно воссоздать ужасающую картину набегов крымских феодалов на отдаленные территории Украины.

В 1500 г. крымская орда разграбила не только Киевщину, но и Волынь и даже Холмскую и Белзскую земли, дойдя до Вислы. В 1502, 1508 и 1509 гг. захватчики опустошили Подолию и Галичину, а в 1508, 1512 и 1517 гг. — Волынь. В 1524 г. кочевники разорили Львовскую и Подольскую земли, а в 1534 и 1549 гг. вновь вторглись на Волынь. Они грабили и жгли города и села, убивали и уводили в плен тысячи людей. В это же время Южная Киевщина и Переяславщина подвергались набегам татар почти ежегодно.

Литовские и польские феодалы, под властью которых в те времена находились украинские земли, мало заботились об их защите. Замки были в запущенном состоянии, гарнизоны их слабы, пограничные войска немногочисленны, плохо вооружены и малоподвижны, а поэтому непригодны для борьбы с легкой крымской конницей. Населению украинских земель в борьбе против нападений кочевников приходилось полагаться только на себя. Дело защиты родного края от крымских и турецких агрессоров взяло на себя славное украинское казачество, возникшее во второй половине XV в.

В 1502 г. киевские казаки спустились на челнах по Днепру и разгромили возле Тягинского перевоза татарский отряд, а в 1524 г. совершили нападение на Крым. С каждым годом отпор татарской агрессии становился все более решительным. В 1545 г. крымский хан жаловался великому литовскому князю на неоднократные вторжения казаков в его владения. В частности, когда в том же году Эмин-Гирей, сын хана, попытался переправиться через Днепр, направляясь в Белгород-Днестровский для соединения с турецким войском, его отряд был рассеян казаками.

Храброе украинское казачество в своей борьбе против агрессии с юга опиралось на поддержку всего народа. Поэтому, несмотря на численный перевес орд крымских феодалов, казачество не раз одерживало над ними победы. Однако минуло еще более двух веков, пока был положен конец татарско-турецким набегам на Украину.

Установление владычества монгольских феодалов в XIII в. отрицательно сказалось на политическом статусе Руси, в том числе и Юго-Западной. Ордынские властители жестоко подавляли освободительное движение народных масс, разжигали междоусобицы в среде феодалов. Господство ордынцев препятствовало естественному развитию процессов объединения древнерусских земель и княжеств, нарастанию связей между ними, замедляя тем самым процесс формирования трех братских народностей.

Народ нашел силы выстоять и победить. Формировавшаяся великорусская народность в течение XIV — начала XVI в. создала свое государство. Украинская народность, складывание которой особенно активно протекало в XIV–XV вв., также пошла бы по этому пути, если бы не агрессия польских, литовских, молдавских и венгерских феодалов. Во второй половине XIV в. большая часть украинских земель оказалась под властью Польского королевства и Великого княжества Литовского.

В условиях тяжкого иноземного ига, выражавшегося в экономическом, политическом и культурно-национальном угнетении народных масс, на Украине нарастало сопротивление захватчикам, расширялись и укреплялись связи с находившимися в процессе образования братскими русской и белорусской народностями. Усиливались связи между украинскими землями, находившимися в составе различных иностранных государств, — Северной Буковиной, Закарпатьем, Галичиной, Волынью, Подолией, Киевщиной, Черниговщиной, Переяславщиной. Это способствовало дальнейшему развитию украинской народности консолидации ее сил.

Глава II СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ УКРАИНЫ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIII — ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XVI в

Вторая половина XIII — первая половина XVI в. в истории Украины — это время зрелого этапа феодальной формации. Для него характерны завершение процесса становления феодального строя в базисе и надстройке. На его начальной стадии формируются крупная феодальная земельная собственность и вотчинная система. Феодальная формация в это время постепенно реализует заложенные в ней возможности прогресса. Развиваются производительные силы, складываются соответствующие им производственные отношения. Определенные сдвиги наблюдаются в сельском хозяйстве. Распространение трехполья, новой техники обработки и удобрения земли привело к заметному увеличению урожаев. Этого требовало и дальнейшее углубление общественного разделения труда, рост городского населения, появление и возрастание спроса на хлеб на внутреннем и внешнем рынках. Возникают крупные хозяйства, производящие товарный хлеб. Следствием этих процессов явилось усиление феодальной эксплуатации крестьян, их личной зависимости от господ. К середине XVI в. значительная часть крестьянства оказалась прикрепленной к земле.

Интенсивно развиваются города — носители общественного прогресса в рамках феодального способа производства. Растет экономический обмен между городом и деревней. Высокого для своего времени уровня достигают ремесла и промыслы, расцветает внутренняя и внешняя торговля. Углубляется имущественное и общественное неравенство среди горожан. В борьбе против произвола феодалов городское население становится временным союзником государственной власти, заинтересованной в централизации Польского королевства и Великого княжества Литовского.

Уровень общественно-экономического развития украинских земель второй половины XIII — первой половины XVI в. мог бы быть значительно выше, если бы не тяжкое иноземное господство. Польские и литовские магнаты и шляхта, вступив в классовый сговор с украинскими феодалами, беспощадно угнетали и грабили трудовой народ Украины. Народные массы украинских земель настойчиво боролись против феодального и культурно-национального угнетения, за единение с братским русским народом. Особенно острый характер эта борьба приобрела во второй половине XVI–XVII в.

1. СЕЛЬСКОЕ ХОЗЯЙСТВО УСИЛЕНИЕ ФЕОДАЛЬНОЙ ЭКСПЛУАТАЦИИ КРЕСТЬЯНСТВА

Развитие феодальных отношений. Основой феодального способа производства было крупное землевладение. В эпоху феодализма собственность на землю постепенно приобретает иерархический характер, а монопольные собственники выступают как ассоциация, направленная против порабощенного продуктивного класса.

Закрепление и охрана монопольной собственности феодального класса на землю и осуществление внеэкономического принуждения зависимого крестьянства обусловливали феодально-иерархическую структуру землевладения. Все землевладельцы были связаны между собой военно-служебными обязательствами, так называемым вассалитетом.

Вассалитет представлял собой систему организации господствующего класса и базировался на личной зависимости одного феодала от другого. Основой правовых отношений между феодалами были земельные отношения. Глава феодального государства, король или великий князь, был верховным сеньором (сюзереном) для всех подданных феодалов. Крупные сеньоры, удельные князья или бояре, будучи вассалами верховного сеньора, получали от него земли и служили ему. В свою очередь, они являлись сюзеренами для более мелких феодалов, предоставляли им земельные владения с условием несения военной службы. Так создавалась феодальная иерархия — своеобразная лестница, на верхней ступеньке которой стоял глава государства, на нижней — мелкий феодал-землевладелец.

Нашествие орд Батыя не подорвало основ феодального строя на Руси, но углубило раздробленность, в частности, пошатнуло иерархическую лестницу. Не только удельные князья, но и бояре стремились выйти из-под руки великого князя, авторитет которого был принижен, а военная мощь подорвана завоевателями.

Феодальная иерархия всей своей тяжестью лежала на плечах трудового народа — зависимых крестьян и бесправных, неимущих горожан. Господствующий класс держал в руках все население государства, хотя формы этой власти были разными, а тяжесть феодальных повинностей — не одинаковой для разных общественных слоев. Система феодального вассалитета основывалась на эксплуатации народных масс. Она была государственным механизмом, при помощи которого верховная власть и крупные землевладельцы держали народ в повиновении.

Вражеское нашествие причинило большой урон сельскому хозяйству южнорусских земель. Заросли лесом и травой когда-то плодородные нивы. Русский летописец, современник нашествия, со скорбью писал, что «села от того нечестивого Батыева пленения запустеша»^[46]. Значительная часть земельных угодий Юго-Западной Руси перестала обрабатываться вследствие гибели или бегства крестьян. Пришла в упадок техника обработки земли, примитивизировались формы эксплуатации крестьян феодалами, которые от денежной и отработочной ренты вернулись к собиранию даней натурой. Систематическое ограбление населения завоевателями еще более усиливало обнищание крестьянства.

С населения городов и сел Руси в пользу ордынских феодалов собирали поплужное (плуг был единицей обложения податями), корм (содержание ханской администрации), тамгу (торговую пошлину). Оно вынуждено было отбывать извозную повинность (ям), посылать вооруженных воинов для участия в грабительских походах ордынских феодалов. Кроме того, население систематически облагалось дополнительными поборами. Все это отрицательно сказывалось на экономической жизни, в частности на состоянии сельского хозяйства.

Однако трудящиеся массы нашли в себе силы восстановить города, отстроить старые и основать новые селения. Раньше всего сельское хозяйство на южнорусских землях начало возрождаться и развиваться в Галичине и Волыни — в местностях, которые в сравнении с Киевщиной, Черниговщиной и Переяславщиной меньше пострадали от завоевателей.

Земледельческая техника и сельскохозяйственные культуры. Животноводство. Сельское хозяйство было наиболее консервативным звеном в системе феодального способа производства. Столетиями применялись одни и те же орудия и методы обработки почвы. Поэтому нелегко проследить прогресс, временами внешне незаметный, которым ознаменовалось начало зрелого этапа феодальной формации. Установлено, что со второй половины XIII в. все большее распространение приобретает плуг с железным лемехом, в который впрягали волов, иногда по нескольку пар. Его применяли для возделывания тяжелого чернозема в степных и лесостепных зонах Южной Киевщины, Переяславщины, Подолии, Галичины. В это время начинают шире применять более продуктивный колесный плуг. Но в Полесье, на Волыни, на севере Киевщины и Чернигово-Северщине, где преобладали легкие, преимущественно серые и суглинистые почвы, главным орудием обработки земли оставалась соха с железным сошником на конной тяге.

Постепенное развитие техники сельского хозяйства сказалось прежде всего на системах земледелия. Примитивная подсечная система приходит в упадок даже в Полесье. В более заселенных районах Галичины, Волыни и Подолии распространяется трехполье. Однако в восточной части южнорусских земель еще долго сохраняется двуполье и перелог.

Пастух. Миниатюра из Киевской псалтыри. 1397 г.

Важным новшеством в земледелии как на украинских, так и на русских землях XIV — первой половины XVI в. было использование удобрений — навоза. Все это улучшало плодородие почвы, способствовало заметному подъему земледелия, повышало урожаи и, следовательно, вело к увеличению производства зерна и других продуктов питания, а также технических культур. Паровая система выращивания зерна при трехпольном севообороте позволяла увеличивать производительность участка земли в сравнении с подсечной системой в несколько раз. Наиболее распространенными среди зерновых культур были рожь (в источниках часто встречаются записи типа: «А пашня есть жито»), просо, овес, пшеница, ячмень, горох, а среди технических — лен и конопля.

Важное место в земледелии занимали огородничество и садоводство. Во время археологических раскопок в культурных слоях второй половины XIII–XV в. находят семена огур цов, тыквы, дыни. В источниках попадаются упоминания о «капустниках», т. е. огородниках, выращивавших капусту, а также о таких садовых деревьях, как яблоня и вишня.

Увеличение производства зерна стимулировало развитие скотоводства, основой которого является подъем земледелия. В свою очередь, земледелие невозможно без тяглового скота — быков и лошадей. На украинских землях интенсивно развивалось коневодство, а также птицеводство, бортничество и рыболовство.

Положение крестьянской общины. С древнерусских времен крестьянство сохраняло общинную организацию. Вначале крестьянская община была родовой, в ее состав входили прежде всего близкие родственники, происходившие от одного отца — братья. Среди родственников-общинников источники упоминают также дядей и племянников. Вообще же к родовой общине могли принадлежать и далекие родственники различных линий.

Письменные памятники с территории Украины второй половины XIII–XIV в. и в еще большей степени XV — первой половины XVI в. почти не знают родовой общины в чистом виде. Возрастание феодальных повинностей, с одной стороны, расширение общинной запашки и интенсификация земледелия — с другой, требовали увеличения количества рабочих рук в общине. Естественного прироста ее членов уже не хватало, приходилось принимать в общину и посторонних людей. Они выполняли часть общих феодальных повинностей, лежавших на общине, и пользовались за это выгодами совместного ведения хозяйства. В документах эти посторонние члены некогда семейной общины именуются потужниками, поплечниками, товарищами, сябрами. Такая община называется соседской.

Все названные выше категории крестьян были полноправными членами общины, но существовали в ней и неравноправные члены: дольники (издольщики), половники, подсоседки, вынужденные работать в качестве батраков на состоятельных общинников.

Соседская община, вырастая из родовой, долгое время сохраняла пережитки родовых отношений. Однако с ростом феодального землевладения когда-то свободная община постепенно попадает во власть феодалов, и свободные члены общины становятся их подданными. Как заметил академик Б. Д. Греков, этот процесс начался еще во времена Русской правды (т. е. в XI–XII вв.) и проявился в том, что часть общин и сельского населения уже подчинялась власти князя или боярина, другая часть была еще свободной. В XIV — первой половине XVI в. свободных общин оставалось уже мало — большинство находилось под властью феодала или государства.

Члены общины сообща пользовались земельными угодьями: лугами, пастбищами, лесами, озерами, реками; однако в большинстве случаев пахотная земля обрабатывалась отдельными семьями. Община состояла из дворищ, в свою очередь объединявших по нескольку дымов, т. е. крестьянских хозяйств, принадлежавших отдельным семьям. Дворище представляло собой общественный хозяйственный комплекс, в состав которого входили пахотные земли, леса, луга, охотничьи и рыболовные угодья. Например, в акте середины XIV в. записано, что дворище на Волыни имело «рольную землю», сеножати и «озера рыбная»^[47]. Дворище возглавлял старейшина, представлявший его перед общиной.

Все повинности община распределяла между дворищами, а те — среди своих дымов. Дворища отвечали за исполнение повинностей перед общиной, а община — перед феодалами или государством (круговая порука). Общинами управляли атаманы, избиравшиеся представителями дворищ. Западнорусская летопись сообщает, что в середине XIV в. атаманы собирали дань с крестьян для татарской верхушки. Затем, когда украинские земли попали под власть польских и литовских феодалов, атаманы обеспечивали выполнение крестьянских повинностей в пользу новых хозяев. Община избирала также собственный, так называемый копный суд, который рассматривал мелкие дела (более важные находились в юрисдикции феодалов).

Внутри общины не было равенства. Ее богатые члены сосредоточивали в своих руках лучшие земли и власть в общине, пользовались наемным трудом и разоряли бедноту. Отсутствие равенства делало крестьянскую общину уязвимой для посягательств правящего класса.

Феодалы разрушали крестьянскую общину, назначая на ранее выборные должности своих людей, а с XV в. на Украине во главе волостей становятся назначенные землевладельцами старосты и наместники — державцы. Сначала феодалы поставили под свой контроль общинный суд, а затем заменили его вотчинным. Постепенно общинные земли переходят под власть феодалов, становятся их вотчинами: они могли передавать эти земли по наследству, продавать и пр.

Рост феодального землевладения. В течение второй половины XIII — первой половины XVI в. в Юго-Западной Руси входило в силу крупное феодальное землевладение, и не только княжеское, но и боярское. Его источниками были захват феодалами общинных земель, покупка имений у других собственников, а также княжеские пожалования. Неуклонно возрастал натиск феодалов на крестьянскую общину. К середине XVI в. на Украине оставалось мало свободных общинных земель — почти все они перешли во владение отдельных феодалов и государства. Подобное положение было тогда и в России, а в соседней с Украиной Молдавии в течение XV в. процесс поглощения общинного землевладения феодалами уже завершился.

Специфика феодального землевладения состояла в том, что никто, кроме верховного сюзерена, не мог распоряжаться землей. Любая феодальная собственность считалась полученной от господина, в конечном счете — от короля или великого князя. Это означало, что наряду с феодалом, непосредственным собственником земли, на тот же участок земли имел права его прямой господин и, кроме того, носитель верховной власти.

Присвоение общинных земель украинскими, польскими и литовскими феодалами сочеталось с освоением новых — так называемых пустошей, лежавших за пределами общинных владений. Оно производилось руками трудового, зависимого от феодалов крестьянства. Например, в 1383 г. великий князь литовский Витовт разрешил своему слуге Василию основать на Подолии село Княжую Луку «на сыром корени», т. е. на «пустоши»^[48].

Кроме того, представители господствующего класса получали от польского короля и великого князя литовского имения в награду за несение военной службы или при условии выполнения ее. Полученными землями вассалы владели в двух формах: а) временной и условной — до тех пор, пока исполнялась служба в пользу сюзерена, и б) постоянной — когда земля считалась собственностью, не подлежавшей отчуждению.

Раздача князьями земель своим вассалам началась еще в древнерусский период. Из Галицкой летописи 1241 г. известно, что Даниил Романович и Василько давали «державы» своим дружинникам в Коломыйской волости как компенсацию за службу («велиции князи держать сию Коломию на роздавание оружьникам»)^[49]. Но особенно значительных размеров земельные пожалования князей и бояр на украинских землях приобрели во второй половине XV — первой половине XVI в.

Очень часто князья и крупные феодалы давали землю вассалам в пользование, «на поживенье», или «в хлебокормленье», т. е. на содержание. Такие пожалования на Украине назывались «даниной» или «держанием», в России — «поместьем» или «жалованьем». При этом в документах обязательно обусловливалось исполнение подданным военной службы вместе с определенным количеством воинов, вооруженных на его собственный счет. В 1378 г. галицкий наместник Владислав Опольский пожаловал имение одному из своих слуг, отметив в грамоте: «А с того иметь князю служити трими стрелци»^[50].

Вначале, в XIII, XIV и в течение большей части XV в., имения жаловались «до воли и ласки господарской», иначе говоря, на усмотрение сюзерена, без определенных сроков. Однако уже в конце XV — начале XVI в. в источниках все чаще встречаются пожалования земельных владений «до живота» (до смерти вассала), «до двух животов» (до смерти вассала и его сына) и даже «до трех животов».

Вассалы стремились превратить временное владение в наследственное, уравнять его в правовом отношении с вотчиной. Во многих случаях это отвечало и желанию сюзеренов, заинтересованных в том, чтобы в их распоряжение непрерывно и в определенных количествах поступали воины для несения службы, что было возможно лишь тогда, когда в том или ином имении сидели семьи, традиционно связанные с сюзеренами не только земельными отношениями, но и давними семейными обязательствами. В грамотах великих князей литовских, которыми временные владения превращались в наследственные, не раз прямо указывалось, что это делается, «абы не гинула служба князя великого».

Вассалы были обязаны отбывать службу в пользу сюзерена не только с «держаний», но и с собственных имений — вотчин. Ведь в феодальном государстве верховным владельцем земли считался его глава. Правда, служба с вотчин была более легкой, чем с временных владений. Во многих случаях она превращалась в формальность, как это имело место на украинских землях под властью Польши и Литвы. В обоих государствах слабая центральная власть была способна разве что кое-как обеспечить несение службы с «держав» и «данин».

Архивы XIV–XVI вв. сохранили тысячи жалованных грамот польских королей и великих князей литовских вассалам на украинские села и отдельные земельные угодья. Это был один из путей формирования феодального землевладения на Украине.

Крупнейшими землевладельцами на зависимых от Польши и Литвы украинских землях были соответственно король и великий князь. В своих владениях они вели собственное хозяйство. На Волыни, Киевщине, Подолии, в Галичине существовало значительное количество государственных, королевских и великокняжеских имений — земель и «дворов» с жилищами для челяди, хозяйственными постройками: конюшнями, хлевами, амбарами и пр. В каждом королевском или великокняжеском имении были пахотные поля и другие угодья, которые обрабатывали зависимые от господаря крестьяне.

Феодальные повинности крестьян. Крестьянство, составлявшее основную массу населения украинских земель, находилось на разных ступенях феодальной зависимости. Оно давало дани, платило подати и отбывало повинности в пользу государства (олицетворенного королем и великим князем) и отдельных феодалов.

Одним из главных общегосударственных податных сборов описываемого времени была ежегодная денежная дань. На Киевщине ее называли «подымщиной». Само название этой дани указывает на способ ее взимания — с «дыма». Подымщина — древняя подать, ее появление относится еще ко временам складывания Древнерусского государства. «Повесть временных лет» под 859 годом свидетельствует, что поляне и северяне платили хазарам дань «по белей веверице от дыма»^[51]. В Галичине (в Саноцкой и Львовской землях) в конце XIV в. денежную дань в пользу короля также называли подымщиной.

Разновидностью «подымщины» была «поголовщина», которую администрация Великого княжества Литовского собирала в XV в. на Черниговщине. Очевидно, поголовщину также собирали с дыма. На Волыни эту подать называли «воловщиной». Например, в 1407 г. Витовт подарил своему слуге Илье Вячковичу несколько сел во Владимирском и Луцком поветах, позволив крестьянам не платить упомянутую подать в великокняжеский «скарб»: «Отпустили есмо воловщину»^[52]. Название «воловщина» происходит от того, что единицей обложения был участок земли, возделанный за определенное время плугом, в который запрягали волов. В Восточной Волыни денежная дань называлась «болкуновщиной». В документе 1471 г. о с. Романово (вблизи Житомира) сказано: «А вси тые люди болькуновщину дають с вола по три гроши»^[53].

Все эти местные названия общегосударственной денежной подати объединялись в XV в. в Литве и Польше общим термином «серебщина», поскольку ее платили серебряной монетой. Бывало, что подымщину вносили в государственный скарб натурой. По-видимому, сказывались традиции древнерусских времен, когда господствовала натуральная рента. Например, в Галичине в конце XIV — начале XV в. «брали… ис подимья по колоде вовса»^[54]. В 1447 г. польский король и великий князь литовский Казимир официально отменил серебщину. Но на украинских и белорусских землях под властью Польши и Литвы ее продолжали собирать вплоть до середины XVI в.

Другим общим для всех крестьян южнорусских земель второй половины XIII — начала XV в. государственным денежным податным сбором была «татарщина». В 80-е годы XIII в. эту подать собирали на Волыни по поручению ханской администрации местные князья. В тех местностях Украины, которые в 60-е годы XIV в. вышли из-под власти ордынских ханов, «татарщину» продолжали платить в литовскую казну. В грамоте Свидригайла Смотричскому доминиканскому монастырю от 1405 г., например, среди перечисленных повинностей населения Подолии упоминается и ордынская дань.

Наряду с серебщиной и «татарщиной» крестьяне отбывали многочисленные повинности в пользу государства: строили и ремонтировали замки и «дворы» польского короля и литовского великого князя, возводили мосты и гати, прокладывали дороги, ходили работать на господаря «з косою, серпом и топором», иначе говоря, отбывали барщину, «гонили звира» во время королевских и великокняжеских «ловов» (охоты), давали «подводы» и «стацию», т. е. обеспечивали всем необходимым короля, великого князя и их свиту при проезде. В совокупности все эти государственные повинности были обременительны для крестьян. Кроме того, на плечах крестьянства лежала не меньшая тяжесть податей и повинностей в пользу местных феодалов — магнатов, бояр и шляхты.

Значительное количество земли и феодально зависимых крестьян находилось в руках церкви, в пользу которой, наряду с выполнением целого ряда повинностей, все крестьяне обязаны были платить еще и десятину, т. е. отдавать десятую часть своих доходов.

Одной из главнейших феодальных повинностей крестьян Украины второй половины XIII — первой половины XVI в. была дань натурой. Эта повинность связана с тем, что собственное хозяйство основной массы феодалов в то время было еще небольшим, поэтому сами они, их слуги и челядь жили главным образом за счет полученных с крестьян натуральных даней.

На севере Киевщины, на Черниговщине и в северо-восточной части Волыни натуральная рента взималась прежде всего медом, воском, ценными мехами. Так, во второй половине XIV в. киевский князь Владимир Ольгердович подарил Никольской церкви «жеребей» земли на Киевщине и определил, что «идеть с того жеребья полколоды меду, а полведра, а полбобьра, а полтора вьска»^[55]. В связи с истреблением бобров, куниц и других ценных зверей феодалы постепенно заменяли меховую дань медовой. Однако на многих полесских землях Украины ренту медом, воском и мехами взимали вплоть до середины XVI в. Собирание даней этими ценными продуктами было удобно для феодалов: их можно было легко транспортировать, сохранять, накапливать и продавать на внутреннем и внешнем рынках.

Составной частью натуральной ренты во второй половине XIII–XVI в. были также зерно и сено. Подобная дань называлась «дяклом». «Устава дворам» 1529 г. прямо переводит термин «дякло» как дань: «Жита наши данные и овсы, то есть дякла»^[56]. Они взимались рожью (житные), пшеницей, овсом, сеном. Кроме того, крестьяне отбывали так называемую мезлеву — дань крупным рогатым скотом, свиньями, овцами, курами.

В XIV — первой половине XVI в. часть феодальной дани украинское крестьянство выплачивало деньгами. Вначале денежная часть дани была небольшой. Постепенно, с развитием городов, расширением внутреннего и внешнего рынка, увеличением производительности сельского хозяйства у феодалов растет потребность в деньгах, и они понемногу начинают заменять натуральные повинности денежными.

К середине XIV в. денежная рента получила распространение в Галицкой земле: крестьянин отдавал землевладельцу «плат рочный». Светские и духовные феодалы Киевской земли также заставляли крестьян вносить денежную ренту. Например, Печерский монастырь в 1398 г. получал с жителей принадлежавшего ему «маетку» копу денег. А в 1407 г. польский князь Владислав Ягайло подарил своему слуге Федору село в Подольской земле с пахотными землями, различными угодьями и «чиншами», т. е. с денежными данями, что свидетельствует о распространенности этого вида феодальной ренты и на Подолии. В Полесье в последней трети XV в. феодалы также постепенно заменяют натуральную ренту денежной.

Таким образом, к концу XV в. сельское зависимое население украинских земель находилось уже в основном на оброке, т. е. платило денежную дань.

Начиная с середины XV в., как видно из грамоты Казимира IV 1447 г., на украинских землях под властью Польши и Литвы все налоги и штрафы взимались деньгами. Это свидетельствует о постепенном втягивании феодального хозяйства (господского и крестьянского) в товарно-денежные отношения и об изменении характера ренты.

Вначале развитие товарно-денежных отношений способствовало подъему производительных сил крестьянского хозяйства. Крестьянин получил возможность более свободно вести свое хозяйство, интенсифицировать производство, что выразилось в переходе к трехполью, начавшемся в значительных размерах в XV в., в применении удобрений, выращивании скота на продажу. Правда, это касалось главным образом сравнительно незначительной прослойки состоятельных крестьян. По мере того как феодалы втягивались в торговлю, преимущественно хлебную, положение массы крестьян стало стремительно ухудшаться, поскольку все более усиливалась феодальная эксплуатация, от которой прежде всего страдало неимущее крестьянство.

Возникновение фольварочного хозяйства. Введение барщины. Расширение внутреннего рынка, обусловленное развитием городов, имело серьезные последствия для феодального хозяйства. В XV в. магнаты и шляхта начали увеличивать свои пахотные земли, для того чтобы производить больше продуктов, прежде всего хлеба, для продажи. Это привело к увеличению отработочной ренты.

Важным фактором расширения феодального хозяйства стало развитие внешних экономических связей, вызванных потребностью западноевропейского рынка в товарном хлебе.

Во второй половине XIII — середине XV в. на внутреннем рынке Украины почти не существовало спроса на хлеб. Очень слабым был спрос на него и на международном рынке. Основное население городов — ремесленники занимались также земледелием и животноводством, внося, подобно крестьянам, в пользу государства продуктовую и денежную дана. Даже во второй половине XV в., когда углубилось разделение труда и города стали постепенно утрачивать аграрный характер, многие горожане продолжали заниматься сельским хозяйством. В 70-х годах XV в. в городе Чуднове на Киевщине имелось «тых людей, которые землю пашуть, 32 человеки, а дають плату по 20 грошей с человека»; в волынском городе Житомире было «сееное пашни досыть»^[57], мещане платили подымщину и отбывали барщину, как и крестьяне. Однако постепенно сельское хозяйство в городах отодвигается на второй план. Города превращаются в рынки сбыта сельскохозяйственной продукции — продуктов питания а сырья.

Развитие производительных сил, совершенствование техники и рост продуктивности сельского хозяйства и ремесла вели к увеличению объема производства продуктов питания и ремесленных изделий. Ремесло все больше отделялось от сельского хозяйства. Возник спрос на хлеб в городах. В то же время заметное увеличение урожайности зерновых благодаря переходу к трехполью, применению более совершенной техники и удобрений привело к появлению на украинских землях в XV в., в особенности во второй его половине, значительного количества товарного хлеба, который вывозили на рынки городов. Аналогичный процесс происходил тогда в России и Белоруссии, а также в Польше, Литве и некоторых странах Центральной и Западной Европы.

Особенно большой спрос на хлеб возник в западноевропейских странах, сельскохозяйственное производство которых из-за нехватки земли не могло полностью удовлетворить быстро возраставший спрос городского населения на хлеб. В XVI в. украинские земли становятся поставщиком хлеба Западу. Наступает время международной хлебной торговли.

В течение XV — первой половины XVI в. спрос на хлеб на внутреннем и внешнем рынках неуклонно возрастал. Это побуждало землевладельцев расширять посевные площади в своих имениях, а также захватывать земли, которыми пользовались крестьяне, принуждая их обрабатывать все больше земли.

Кроме того, магнаты и шляхта увеличивали свои владения, получая земли от великого князя литовского и польского короля. Наконец, они покупали землю у крестьян. В Великом княжестве Литовском вплоть до XVI в., т. е. до возникновения спроса на хлеб на рынке, крестьяне в определенной степени сохраняли право купли-продажи земли, даже в тех случаях, когда юридически они считались уже крепостными. В дальнейшем государственная власть постепенно ограничивала права крестьян на землю, а в начале XVI в. великокняжеская администрация перестала признавать за ними право отчуждения земельных наделов. Так началось прикрепление крестьян к земле.

Создается так называемая фольварочная система ведения сельского хозяйства, когда земля в господском имении обрабатывается руками зависимых от господ крестьян. Магнаты и шляхта использовали различные способы экономического и внеэкономического принуждения, чтобы удовлетворить потребность своих хозяйств в рабочей силе. Вместе с развитием фольварочной системы возрастала отработочная рента. Создание фольварков принесло массе трудового крестьянства закрепощение, на него было надето ярмо подневольной барщины.

К работе на великого князя население Юго-Западной Руси привлекалось еще в древнерусское время. То же происходило и вскоре после Батыева нашествия. Во вписанном в Волынскую летопись под 1288 годом завещании владимирского князя Владимира Васильковича читаем: «А людье, како то на мя страдале, тако на княгиню мою по моем животе; аже будеть князю город рубити»^[58]. Следовательно, население Волынской земли, в основном крестьяне, в конце XIII в. работало («страдале») на князя, и не только обрабатывало землю, но и возводило замки.

В Великом княжестве Литовском крестьян заставляли трудиться на государственных землях, принадлежавших самому великому князю, еще в 20-х годах XIV в. — при Гедимине. Аналогичное положение существовало тогда и в Польше. Однако в значительных размерах отработочная рента получила распространение в XV в. и особенно в начале XVI в.

Работа крестьян в фольварке, т. е. собственном хозяйстве феодала, называлась «тягловой службой» или просто «службой». Отбывать «тягловую службу» значило пахать, бороновать, жать на поле феодала, косить сено, «ходить с топором и косою», «сыпать» пруды. Существовало и другое название барщины — «ходить на толоку». «А мещане вси на толоку ходить жита жати и сена косити», — сказано в люстрации (описании) Киевской земли 1471 г.^[59]. Крестьянин отбывал барщину, используя собственные средства производства.

Нормы барщины увеличивались по мере развития фольварочного хозяйства. Уже в 1424 г. шляхта и панство Саноцкой земли (Галичина) установили барщину в размере 14 дней в течение года с каждого крестьянского хозяйства. На Киевщине барщину начали повсеместно вводить во второй половине XV в. В люстрации 1471 г. неоднократно подчеркивается недавний характер введения барщины: «А князь Семен увел был на них (зависимых крестьян. — Ред.) новину — сено косити, на толоку ходити, став сыпати, а того, дей, им ис старины не бывало, то новина на них»^[60].

К концу XV в. на многих украинских землях установилась норма барщины — один день в неделю. Так, в 1477 г. однодневную барщину ввела шляхта Холмской земли в Галичине. В течение первой половины XVI в. на большинстве украинских земель установилась барщина в два дня в неделю. Наряду с барщиной зависимые крестьяне должны были давать натуральную дань и платить денежную подать (чинш).

Возрастающее бремя феодальных повинностей и втягивание крестьянского хозяйства в товарно-денежные отношения углубляли имущественное неравенство среди крестьян. Постепенно из крестьянской массы выделяется состоятельная прослойка. К ней принадлежали крестьяне, получавшие от господ добавочные наделы и таким образом расширявшие свое хозяйство. Многие из них скупали для перепродажи у других крестьян сельскохозяйственные продукты, а также лошадей и крупный рогатый скот. Таким образом они становились обладателями довольно значительных средств. В то же время возрастало число бедняков, разоренных повинностями и уже не способных вести самостоятельное хозяйство. Часто они утрачивали свои избы и наделы, переходя в дворы состоятельных односельчан, чтобы работать на них, сохраняя иногда и свое небольшое вспомогательное хозяйство. Они назывались подсоседками.

Появилась и категория крестьян, вообще лишенная имущества, — «гультяи». Их можно было эксплуатировать за небольшую плату или предоставляя на время средства производства. Но часто это бывало невыгодно феодалам, имевшим возможность использовать даровой труд. Поэтому гультяи, не найдя работы у феодала, нанимались к местным богатым крестьянам либо искали ее на стороне.

Таким образом, во второй половине XV — начале XVI в. на большинстве украинских земель вводится регулярная барщина, ставшая с тех пор основой ведения фольварочного хозяйства. Усиливается феодальная эксплуатация крестьянства. Одновременно увеличивается имущественное неравенство и углубляются социальные противоречия в крестьянской среде.

Формы феодальной зависимости крестьян. Феодальная собственность на землю была основой эксплуатации крестьянства. Захват крестьянских земель феодалами, образование крупной феодальной собственности и связанное с этим закабаление ранее свободных членов общины создали условия, которые определяли характер взимания и размеры феодальной ренты при определенном уровне производительных сил. Внеэкономическое принуждение являлось способом получения земельными собственниками дохода от экономически самостоятельного мелкого хозяина. Основу внеэкономического принуждения составляли личная неволя непосредственного производителя или различные формы его зависимости от феодала.

На украинских землях XIV — первой половины XVI в. крестьяне в огромном большинстве относились к феодально зависимому населению. Но степень зависимости крестьян была разной. В наиболее бесправном положении оказалась «челядь невольная», которая состояла из холопов, закупов и других подобных категорий крестьян, фактически находившихся в положении рабов.

Во второй половине XIV и большей части XV в. «челядь невольная» работала в основном в имениях («дворах») польского короля и великого князя литовского. Она была главной рабочей силой в княжеских дворах еще в древнерусские времена. Но при феодальном способе производства рабский труд был экономически невыгоден, поэтому в процессе развития феодализма челядь сажали на землю, превращая в крепостных. Постепенно роль челяди в хозяйстве феодалов свелась к минимуму. Так, люстрация 1471 г. свидетельствует об отмирании холопского труда в дворах великого князя литовского: на описанной там части Киевской земли насчитывалось лишь 25 человек «челяди невольной». Еще раньше отказываются от труда холопов в земледелии церковь, бояре, паны и шляхта.

Основную массу феодально зависимых крестьян на украинских землях составляли данники и тяглые люди. В конце XV в., например, великий князь литовский Александр пожаловал удельному князю Василию Вережскому город Любеч с землями и угодьями, «из людьми тяглыми, и з данники, и з их даньми грошовыми и медовыми»^[61].

Стремление феодалов внедрить отработочную ренту в связи с переходом к фольварочному хозяйству привело к стиранию граней между данниками и тяглыми. Данники также вынуждены были ходить на толоку, отбывать замковую службу, гатить запруды, прокладывать дороги и пр.

Высшую категорию феодально зависимого сельского населения на Украине в XIV — первой половине XVI в. составляли слуги — «путные», «панцирные» и др. Их чаще всего поселяли вблизи границы, в частности в замках, где они отбывали военную службу, одновременно занимаясь сельским хозяйством. Много слуг жило на Киевщине и Подолии. Сравнительно с данниками и тяглыми людьми слуги находились в привилегированном положении. Часть их вообще была освобождена от исполнения феодальных повинностей, кроме военной службы, другая — платила денежную дань, но только тогда, когда не принимала участия в военных действиях: «А коли на войну ходять, тогды подимыцины не дають»^[62]. Незначительное количество слуг жило в городах.

Вначале слуги были лично свободными людьми, но в течение XV в. великие князья литовские раздали значительную их часть своим вассалам вместе с другими категориями феодально зависимого крестьянства. Так, в жалованной грамоте великого князя Александра 1496 г. князю Семену Ивановичу говорится: «А дали есмо ему Чернигов с слугами путными и с людьми данными и тяглыми»^[63].

Феодальная зависимость крестьян заключалась не только в отбывании повинностей в пользу господина, но и в ограничении их личной свободы. По своему юридическому статусу крестьянство в XIV— первой половине XVI в. делилось на две основные группы: «непохожих», или «отчичей», и «похожих», или «вольных». «Непохожие» крестьяне были уже закрепощены, «похожие», составлявшие основную массу крестьянства на украинских землях, — еще пользовались ограниченным правом перехода от одного господина к другому.

Иноземное проникновение на западноукраинские земли. Поселения на немецком и волошском праве. И без того тяжелое экономическое и социальное положение крестьянства на Украине под властью польских и литовских феодалов ухудшалось из-за притока иноземных колонистов, множество которых со второй половины XIV в. селилось на ее западных землях, в особенности в Галичине. Стремясь увеличить доходы казны и закрепиться на новых территориях, а также поработить коренное население захваченных украинских земель, польское правительство в 60—70-х годах XIV в. начало в широких масштабах приглашать на эти земли немецких колонистов и поощрять переселение состоятельных крестьян из Польши. Им давали возможность основывать новые поселения и переводить на немецкое право уже существующие, освобождая их из-под юрисдикции местного русского права.

Внеся в казну или феодалу определенную сумму денег, переселенец из-за границы получал привилей на организацию поселения на немецком праве, а сам становился войтом или солтысом новообразованного села с правом передачи этой должности по наследству. Войт зазывал крестьян на место нового поселения, обещая им разные льготы, прежде всего освобождение в течение ряда лет от выполнения феодальных повинностей. Он сосредоточивал в своих руках административную и судебную власть, имел вдвое больший, чем остальные колонисты, земельный надел, который к тому же освобождался от денежной подати. Войт получал также немалую часть чинша, выплачиваемого крестьянами землевладельцу, строил мельницу или корчму, доходы от которых шли в его пользу.

Поселенцы в колонии на немецком праве с полученных от феодала или государства наделов платили денежную ренту, но не отбывали барщины. Лишь в XVI в. их начали заставлять работать на феодала. Переселенец имел право выхода, т. е. мог оставить свой надел, но при условии, что находил на свое место преемника, который был бы не беднее его самого. На практике это было очень нелегким делом.

Поскольку в поселениях, основанных на немецком праве, не было общин, распространение таких поселений означало наступление господствующей верхушки на крестьянскую общину с ее древними традициями самоуправления, знаменовало расширение прав феодала, используемых прежде всего для бесконтрольного увеличения крестьянских повинностей. В то же время перевод на денежную подать создавал состоятельной верхушке крестьянства благоприятные условия для занятий ремеслами а промыслами.

В XIV в. в Галичине появились, а в XV в. получили распространение сельские поселения на волошском (молдавском) праве. Лишь некоторые из них были основаны и населены выходцами из волошских (молдавских) земель. С целью увеличения доходов феодалы начали переводить на волошское право сугубо украинские села, лишая их местного русского права.

Поселения на волошском праве обычно основывались в горах или предгорьях, в местностях, мало пригодных для земледелия. Так же, как и жители колоний на немецком праве, крестьяне «волошских» поселений не отбывали барщины, но вместо чинша вносили феодалу-землевладельцу дань скотом, дичью, продуктами животноводства.

Во главе поселения на волошском праве стоял его основатель, которого называли «князем». Властью и экономическим положением он походил на войта немецких колоний. В поселениях на волошском праве сохранялась община, что делало их более привлекательными для украинских крестьян, с древнерусских времен привыкших к общинному землепользованию и самоуправлению. Возможность выхода крестьян в поселениях на волошском праве принципиально не отличалась от условий, существовавших в селениях на обычном русском праве.

Заселение украинских земель иностранными колонистами и изменения в юридическом положении украинского крестьянства во второй половине XIV— середине XVI в., осуществленные правительствами Польши и Литвы, свидетельствуют о развертывании наступления феодального класса на крестьянство с целью дальнейшего закрепощения его и увеличения своих прибылей.

Закрепощение крестьянства. Во второй половине XIII, XIV и в первые десятилетия XV в. крестьяне великокняжеских и королевских владений на территории Украины могли сравнительно свободно менять местожительство: дань взимали не с отдельного человека, а с дыма, дворища, общины. Время от времени образовывался излишек рабочих рук в общине, и крестьяне, без которых она могла обойтись, уходили искать лучшей доли. В частных имениях феодалов крестьянин в указанное время также мог уйти от господина, выплатив ему отступное натурой и деньгами. Такие крестьяне назывались свободными или «похожими».

Развитие фольварочно-барщинной системы ведения сельского хозяйства, возникшей, главным образом, вследствие вовлечения феодального имения в хлебную торговлю, постепенно изменило положение основной массы крестьянства. Магнаты и шляхта, а вслед за ними великий князь литовский и польский король начали создавать обширные фольварки. С этого времени крестьянские земли понадобились для расширения господских полей, а крестьянские руки — для их обработки. Эта система вначале ограничила, а затем прекратила выходы из семей-дворищ отдельных их членов. Численность «непохожих» крестьян неуклонно возрастала.

Феодальная верхушка приступила к ограничению крестьянских выходов уже в первые десятилетия XV в. В 1435 г. галицкая шляхта приняла постановление, по которому крестьянин имел право уйти от господина лишь на рождество, уплатив ему копу денег, большую меру пшеницы, две колоды овса, четыре русских сыра, воз сена и воз дров. Однако на практике феодалы не разрешали даже таких ограниченных переходов крестьян. Верхушка общины с XV в. также начала препятствовать крестьянским выходам, так как в связи с усилением феодальной эксплуатации возрастало бремя повинностей, приходившихся на отдельных общинников.

Судебные книги украинских земель XV — середины XVI в. полны жалоб крестьян на землевладельцев, не отпускавших их даже при условии уплаты положенной дани и соблюдения сроков выхода. Естественно, крестьяне начали убегать от господ. Это использовали те феодалы, которые, расширяя фольварочное хозяйство, ощущали острый недостаток рабочих рук.

Феодалы зазывали крестьян в свои имения, обещая им различные льготы. Новым поселенцам на 5,10 и больше лет предоставлялась «воля», т. е. освобождение от феодальных повинностей. Так, в документе начала 70-х годов XV в., относящемся к г. Чуднову, сказано: «А тых досыть людей, которые еще воли не выседели; а коли выседять, и они тако ж будуть платити плат»^[64] (денежную ренту). По истечении льготного срока крестьяне, перешедшие к новому хозяину, превращались в «непохожих». Средняя и в особенности мелкая шляхта боролась с практикой переманивания крестьян. В 1444 г. шляхетский сеймик в Галичине запретил панству под угрозой крупного штрафа принимать беглых крестьян, но эта мера не принесла ощутимых результатов.

Основная масса крестьян на Украине, так же, как в России, Белоруссии, Польше, Литве и других странах Европы, не могла воспользоваться даже предусмотренными законом возможностями ухода от владельца, так как у феодала было немало средств не отпустить крестьянина — он порабощал его экономически, давил на него всей мощью государственного аппарата.

В случае жалобы со стороны крестьян землевладелец стремился доказать, что они сидят в его вотчине с давних времен, т. е. ссылался на «старину», на традицию. Сохранилось характерное судебное постановление великого князя литовского Александра (1496) по делу крестьян, которые протестовали против того, что господин считал их «непохожими» людьми. Но покорные феодалу свидетели показали, что отцы и дети жалобщиков, так же, как и они сами, служили своим господам как «люди отчинные, тяглые, неотхожие», и великий князь решил спор в пользу господина.

Крестьяне, издавна сидевшие на земле феодала, «отчичи», называвшиеся также «людьми звечными», одними из первых утратили право выхода. Эта категория зависимого крестьянства была закреплена за землевладельцами грамотой польского короля и великого князя литовского Казимира в 1447 г.

Привилей 1447 г. был важным, но не последним шагом в направлении закрепощения крестьян. Он привязал их пока еще к феодальным владениям вообще, но не к земельным наделам. Крестьянин мог передать надел другому и переселиться в иную волость, а то и в город. Иначе говоря, он до определенного времени оставался полусвободным. Лишь в XVI в., когда крестьянина прикрепили к земельному наделу с обязательным отбыванием барщины, он превратился в крепостного.

Польский король, великий князь литовский, бояре, магнаты, шляхта, церковные феодалы свободно покупали, продавали, дарили, завещали друг другу крестьян. Составленный в Галичине в конце XIV в. документ зафиксировал акт дарения каким-то Лукьяном Шубой Лаврашевскому монастырю «человека на имя Кречю и дети его и землею и со всими уходы, а дали есмо вечно»^[65].

Великокняжеская грамота 1493 г. скрепила покупку людей паном Николаем Радивиловичем («докупил люди и з землями… человека отчиньного з землею… два человека отчиньных з землями»^[66]). Еще больше подобных документов относится к первой половине XVI в.

Усиление феодальной эксплуатации и закрепощение крестьянства привело к резкому увеличению случаев побегов. Крестьян побуждали к этому и насилия со стороны помещиков. Под 1471 годом во Львовских судебных книгах записано, что от господина, не выдержав его надругательств, убежали все крестьяне. Не случайно поэтому при купле-продаже шляхетских имений нередко встречаются условия не доводить крестьян до бегства притеснениями. Побеги крестьян от господ представляли большую опасность для феодального государства, и оно реагировало на них законодательными актами. Судебник Казимира Ягеллончика 1468 г., например, предусматривал смертную кару для тех, кто подбивал крестьян убегать или насильно уводил их от господ.

Постепенно крестьяне от побегов стали переходить к более организованным и решительным формам протеста против феодально-крепостнического гнета — к вооруженным выступлениям.

2. ГОРОДА. СОЦИАЛЬНЫЙ СОСТАВ НАСЕЛЕНИЯ

Восстановление разрушенных «Батыевым погромом» городов. Возникновение новых городских центров. Нашествие орд Батыя, принесшее неисчислимые бедствия населению русских земель, нанесло страшный удар городским и сельским поселениям. Всюду, где проходили войска Батыя, вместо богатых и цветущих городов и сел оставались руины и пожарища. Не успевших бежать жителей жестокие завоеватели обычно убивали. Только часть наиболее искусных ремесленников они брали в плен. Галицко-Волынская летопись, сообщая о разрушении множества южнорусских городов захватчиками, заканчивает рассказ словами: «И приде [Батый] к Володимерю [Волынскому] и взя копьем и изби и не щадя, также и град Галич, иные грады многы, им же несть числа»^[67]. Когда князь Даниил Романович пришел к главному городу Волынского княжества, он застал там жуткую картину смерти и разорения.

Археологи воссоздали обстоятельства гибели многих городов Восточной Европы, в частности южнорусских, во время завоевания их полчищами кочевников. Обнаружено огромное количество скелетов убитых горожан, остатков сожженных и разрушенных завоевателями жилищ, развалин укреплений и пр.

Среди крупных южнорусских городов наряду с Владимиром особенно пострадал от захватчиков Чернигов. Раскопками установлено, что на большей части территории старого города после культурного слоя XII — первой половины XIII в. со следами пожарищ и разрушений сразу шел слой XVIII–XIX вв. Это свидетельствует о запустении части города после нашествия Батыя в течение нескольких веков. Своих былых размеров Чернигов вновь достиг лишь в XVIII в. Почти полностью был разрушен и Переяслав. Сильно пострадали Киев, Галич, Изяслав и многие другие южнорусские города.

В то же время не выдерживает научной критики распространенная в буржуазной историографии XIX — начала XX в. мысль о полном запустении Юго-Западной Руси и ее городов вследствие «Батыева погрома». Как свидетельствуют данные археологии и письменных источников, в преобладающем большинстве южнорусских городов жизнь продолжалась и после нашествия кочевников. В частности, Киев, несмотря на сильные разрушения, в значительной мере сохранил роль одного из крупнейших восточно-европейских экономических и культурных центров.

Белгородская крепость в устье Днестра. Современный вид

В течение второй половины XIII— первой половины XVI в. города на Украине продолжали развиваться как торгово-ремесленные центры. Они были носителями общественно-экономического прогресса. Ф. Энгельс писал, что «городские бюргеры стали классом, который олицетворял собой дальнейшее развитие производства и торговых сношений, образования, социальных и политических учреждений»^[68]. Рост производительных сил, прогрессирующее разделение труда обусловливали развитие старых и возникновение новых городов. Заинтересованное в преодолении феодальных усобиц, городское население объективно превратилось в союзника государственной власти в борьбе за централизацию княжеств и королевств в Европе, в том числе и на южнорусских землях.

Средневековые города представляли собой сложные оборонные комплексы, укрывавшие от врагов не только собственное население, но и население окрестных сел. Под защитой городских укреплений создавались благоприятные условия для развития экономики. «За этими стенами и рвами, — отмечал Ф. Энгельс, — развилось средневековое ремесло, — правда, достаточно пропитанное бюргерски-цеховым духом и ограниченностью, — накоплялись первые капиталы, возникла потребность в торговых сношениях городов друг с другом и с остальным миром, а вместе с потребностью в торговых сношениях постепенно создавались также и средства для их защиты»^[69]. Крупные городские центры были резиденциями носителей феодальной власти. Создавая систему укрепленных городов и замков, феодалы обеспечивали свое господство в стране.

Возрождение разрушенных и полуразрушенных завоевателями городов, интенсивное строительство новых городских центров раньше всего началось в Галицко-Волынской Руси, которая в сравнении с другими южно-русскими землями несколько меньше пострадала от нашествия орд Батыя.

При Данииле Романовиче были восстановлены разоренные захватчиками Галич, Владимир и Луцк, основаны Львов и Холм. По словам летописца, «король Данило… созда городы многи»^[70]. Брат Даниила волынский князь Василько также заботился о строительстве городских центров. Немало их было создано под руководством архитектора Алексея. Он работал и при сыне Василька Владимире, в частности, «сруби город Каменец» и, вероятно, другие «городы». Владимира Васильковича, как и его отца, современники называли основателем многочисленных городов на Волыни.

В течение XIV в. на украинских землях возникло немало городов, крепостей и пограничных оборонных замков. В 50—70-х годах XIV в. были построены мощные крепости в Смотриче, Бакоте, Каменце и других городах.

В 60-х годах XIV в. орды кочевников были вытеснены с большей части украинских земель. Но они продолжали кочевать в юго-восточных степях, закрепились в Крыму и постоянно нападали на соседние Переяславщину, Подолию, Южную Киевщину. Для защиты от татар на южном пограничье возводится система оборонительных замков. Строились они обыкновенно по инициативе и на средства местного населения.

Для замка стремились избрать место с благоприятными для обороны условиями: на горе, в изгибах реки или окруженное болотом. Замковые стены и башни строились главным образом из дерева, часто на земляных валах. Между двух рядов сосновых или дубовых бревен засыпали землю или песок с глиной, сверху делали настил и парапет с бойницами для стрельбы сверху вниз. Стены обмазывали глиной, окружали глубокими рвами, наполнявшимися водой. В замки въезжали через ворота, к которым вели переброшенные через рвы подъемные мосты. С XV в. в башнях устанавливались пушки. На замковых подворьях находились жилые и хозяйственные помещения.

Внутри замков возводились дома его начальника (воеводы или старосты) и богатых людей округи, а также казармы гарнизона. Там же строили конюшни, склады, амбары, риги, выкапывали колодец, чтобы обеспечить водой гарнизон и тех, кто укрывался в замке от врага во время длительной осады.

В замковом строительстве второй половины XIV — первой половины XVI в. выразительно прослеживается древнерусская строительная традиция. Она обнаруживается в конструкции стен и башен, в размещении построек замка, в самом выборе места для его строительства.

В конце XIV — начале XV в. на Подолии возводятся новые замки: Жванец, Ров, Ялтушков, Летичев, Дашев, Винница, Каравул. В устье Днестра, против Белгорода, в 1419 г. была построена крепость Черный город, а несколько ранее — Хаджибей (вблизи современной Одессы). Как старые, так и новые замки, за исключением Каменца, не имели мощных укреплений, которые могли бы выдержать осаду. Все же они давали приют жителям окрестных местечек и деревень во времена быстротечных набегов татарских феодалов. Жители города, где находился замок, охраняли и ремонтировали укрепления, выходили против врага «конно и оружно», принимали участие в преследовании татарских грабителей, уходивших с добычей.

В Киевской земле в XIV–XV вв. подобные оборонные замки существовали в Овруче, Житомире, Белгороде, Вышгороде, Каневе, Чернобыле, Черкассах. Их главной функцией была защита населения от татарских нападений.

На западноукраинских землях замки строились особенно интенсивно во второй половине XIII–XIV в. в связи с агрессией со стороны польских, литовских, немецких, венгерских а других иноземных захватчиков. В системе замковых оборонительных сооружений создавались укрепления нового типа: высокие и мощные каменные башни (донжоны), обыкновенно располагавшиеся внутри городских стен. Эти башни обеспечивали круговой обстрел врага из луков и самострелов и были достаточно мощными, чтобы выдержать удары камнеметательных машин. Подобные башни сохранились в Каменце (Волынском), Столпье и Белавине (две последние крепости расположены вблизи Холма).

Укрепления различного рода (валы со стенами и башнями, рвы) имели все сколько-нибудь значительные украинские города XV— первой половины XVI в. За небольшими исключениями, городские стены были деревянными. Даже замок Киева в XV в. был выстроен из дерева, о чем сообщает венецианец Контарини, побывавший в этом крупнейшем украинском городе в 1474 г. Каменные стены имели замки Каменца, Хотина, Меджибожа и Смотрича на Подолии, а также Луцка на Волыни.

Со второй половины XV в., несмотря на непрекращающиеся татарские вторжения, постепенно начинается освоение степных земель Украины. Возрастание спроса на хлеб вследствие усиливавшегося отделения ремесла от сельского хозяйства и увеличения городского населения, активизация международной торговли делали освоение новых плодородных земель неизбежным.

Опорными пунктами освоения степей становятся южные замки, строительство которых значительно оживляется в первой половине XVI в. Вокруг них группировалось земледельческое население. Правительства Польши и Литвы не брали на себя расходы, связанные со строительством замков, — они ложились на плечи местного населения. Так, на строительство Каневского замка согнали более полутора тысяч человек со всей округи. Они должны были привезти с собой несколько тысяч бревен, иметь собственное продовольствие и пр.

Построенные преимущественно из дерева и земли, замки постоянно требовали ремонта для поддержания их в боевой готовности. Однако польская и литовская администрация мало заботилась об их сохранности. Люстрации южноукраинских замков середины XVI в. единодушно отмечают их запущенность, а большая часть этих сооружений вообще оказалась разрушенной как временем, так и набегами крымских феодалов. В описи Каневского замка 1552 г. отмечено, например, что в нем «погнило и поопадало будованья много, трудна на нем не только оборона, але и сторожа, бо не льза вже ходити по бланъках: што не поопадало, ино и то ледви от витру колышеться»^[71]. Поэтому населению порубежных украинских земель приходилось больше рассчитывать на собственные силы, чем на защиту замковых стен.

Документальные и археологические данные позволяют реконструировать внешний вид украинского города XIV — первой половины XVI в. Он имел много общего с тогдашними русскими и белорусскими городами, поскольку все они восходят к древнерусским городам IX–XIII вв.

Строители стремились поставить город на реке, а если была возможность — то при слиянии двух рек. Это диктовалось потребностями обороны и в значительной мере определяло планировку городских центров. Наиболее выгодную для обороны, обычно возвышенную часть территории города занимал детинец (кремль). В нем находились резиденция князя, старосты, епископа. По конструктивным особенностям детинец подобен описанному выше замку. Вне детинца был расположен городской торг. Вместе с детинцем торг образовывал ядро города, к которому со всех сторон сходились улицы. Городская территория за стенами кремля называлась посадом. Центральную часть города занимали дома феодалов и купеческо-ремесленной верхушки, на его окраинах теснились хижины бедняков.

Средневековый город застраивался хаотически, никаких планов застройки не придерживались. И бедные и богатые усадьбы располагались таким образом, чтобы на улицу выходили ограда и стены хозяйственных построек (амбаров, хлевов), а жилище находилось в глубине подворья. Усадьбы состоятельных горожан выделялись из общей массы большей площадью, многочисленностью и размерами хозяйственных построек, величиной жилого дома. Абсолютное большинство строений в городе было деревянным. Исключение составляли отдельные церкви, дворец князя, дома наместника, епископа. С XVI в. каменные дома начинают возводить крупные феодалы и богатые купцы.

Магдебургское право. Зависимость от феодального государства и отдельных феодалов отрицательно сказывалась на развитии городов и положении широких масс горожан. Королевская и великокняжеская администрация в лице старост и подстарост, так же, как и частные владельцы городов, постоянно вмешивалась в общественную и экономическую жизнь горожан, облагала их различными поборами за право заниматься ремеслом и торговать, а то и просто грабила их. Особенно страдали от феодального своеволия городские низы, ремесленная беднота. Горожане украинских земель стремились избавиться от притеснений со стороны государства и магнатов, по крайней мере ослабить зависимость от них. Как и в других странах, они боролись за предоставление им самоуправления. Уже в XIV в. королевская и великокняжеская власть начала за определенное вознаграждение выдавать отдельным украинским городам грамоты на «вольности», т. е. переводить их на магдебургское право. Своим названием оно обязано немецкому городу Магдебургу, хартия которого на самоуправление была образцом для привилегий подобного рода^[72]. Переведенные на магдебургское право города получали возможность самоуправления, хотя и ограниченного, а также другие привилегии.

Правители Польши и Литвы стремились опереться на население городов в борьбе против феодальной оппозиции. Как отметил Ф. Энгельс, опора на городских жителей была типичной для борьбы европейских властителей против своеволия феодалов, за централизацию государственной власти. Говоря о беспорядках, которые вносили в жизнь феодальных государств противоречия внутри господствующего класса, Ф. Энгельс пишет: «Что во всей этой всеобщей путанице королевская власть была прогрессивным элементом, — это совершенно очевидно. Она была представительницей порядка в беспорядке… в противовес раздробленности на мятежные вассальные государства… Союз королевской власти и бюргерства ведет свое начало с X века; нередко он нарушался в результате конфликтов… и вновь возобновлялся, становясь все крепче, все могущественнее…»^[73].

В течение XIV–XV вв. магдебургское право получили Львов (1356), Каменец-Подольский (1374), Санок (1389), Луцк (1432), Кременец (1438), Житомир (1444). Киев добился этого права в 1494–1497 гг. При получении магдебургского права часть натуральных повинностей, взимавшихся с городского населения, заменялась денежными сборами с торговли и промыслов. Одновременно город формально выходил из-под юрисдикции королевских или великокняжеских наместников. Их компетенция переходила к назначенному правительством войту, который возглавлял магистрат — орган городского самоуправления. В ряде городов магистрат имел две коллегии: лаву (суд по уголовным делам) и раду (административный орган и суд по гражданским делам).

Власть в городах, получивших магдебургское право, как и ранее, находилась в руках городской верхушки— богатых купцов и руководителей цехов. Члены магистрата избирались или назначались (войт, бурмистры) из среды богатого мещанства. Основная масса городского населения была отстранена от участия в самоуправлении и боролась за право иметь своих представителей в его органах.

Магдебургское право несколько ослабляло зависимость горожан от феодального государства и отдельных феодалов (постепенно и частные владельцы городов начали переводить их на самоуправление) и, таким образом, в ряде случаев объективно способстовало развитию городов. Но самоуправление городов, пользовавшихся магдебургским правом, на Украине носило ограниченный характер. В ряде западноукраинских городов польское правительство разрешало в полном объеме пользоваться магдебургским правом лишь мещанам католической веры. Православное украинское население, составлявшее основную массу городских жителей, ограничивалось в правах на торговлю, занятиях ремеслами, часто лишалось возможности участия в органах самоуправления и т. д. Поэтому оно вело борьбу за ликвидацию ограничений в пользовании магдебургским правом, против политики национально-религиозной дискриминации со стороны польских и литовских магнатов и их союзников — украинских феодалов.

Во многих городах мещане, справедливо усматривая в магдебургском праве средство политического, экономического и культурно-идеологического порабощения в руках Польского и Литовского феодальных государств, стремились сохранить свое традиционное самоуправление. Так, в Каменце на Подолии, получившем магдебургское право в 1374 г., в течение XV–XVII вв. сохранялась отдельная украинская городская община со своим автономным строем и судом. Отголоском борьбы против магдебургского права был ответ польского короля Казимира IV в конце 80-х годов XV в. на жалобу луцких горожан, в которой шла речь о притеснении со стороны властей. Король лицемерно заявил украинскому населению Луцка: «Нехай то будет по тому, как здавна бывало… бо мы старины не рухаем, а новины не уводим»^[74]. На самом деле магдебургское право и в дальнейшем насильственно насаждалось на украинских землях под властью польских и литовских феодалов.

Магдебургское право не спасало население городов Украины от эксплуатации и насилий светских и церковных феодалов и самой центральной власти Польши и Литвы, в состав которых в XIV — первой половине XVI в. входили украинские земли. Еще менее огражденными от своеволия и грабежей господствующих классов были жители непривилегированных городов. Сопротивлением народных масс введению магдебургского права объясняется то, что традиционный самобытный строй городской жизни сохранялся во многих городах Правобережной Украины до конца XVI в., а Левобережья — еще и в XVII в.

Украинский народ в течение XIV, XV и последующих столетий упорно отстаивал свое обычное, самобытное русское право — общее наследие трех братских восточнославянских народов со времен Киевской Руси. Советская наука не приемлет преувеличения буржуазной историографией значения магдебургского права для развития украинских и белорусских городов. «Пресловутое магдебургское право развивалось в Литовском великом княжестве не на пустом месте, а на почве, подготовленной более ранними поколениями. Развитие городской жизни X–XIII вв. не прошло бесследно и оставило глубокий след в истории трех братских народов — русского, украинского и белорусского»^[75].

Социальные группы и национальный состав городского населения. В XIV— первой половине XVI в. продолжало углубляться имущественное неравенство, возрастало классовое расслоение городского населения. По социальному положению жители украинских городов разделялись тогда на три основные категории. К первой принадлежали городские богачи — крупные купцы, ростовщики, ремесленная верхушка. Им принадлежала вся власть в городе, и только из их среды выдвигались руководители городской администрации. Ф. Энгельс писал в «Крестьянской войне в Германии»: «Верхушку городского общества составляли патрицианские роды, так называемые «благородные». Это были наиболее богатые семьи. Они одни заседали в городском совете и занимали все городские должности…они всеми способами эксплуатировали как городскую общину, так и подвластных городу крестьян»^[76]. Эта группа населения, как правило, была весьма немногочисленной. Например, в многолюдном Львове XV— начала XVI в. к ней принадлежали лишь 40–50 богатейших семей.

Вторую, более многочисленную группу городского населения составляли горожане — полноправные граждане городов: мелкое купечество и мастера — бюргерство, согласно терминологии Ф. Энгельса. Наконец, третью, самую многолюдную категорию составляли низы, плебеи: подмастерья и ученики, слуги, внецеховые ремесленники, а также обнищавшие, лишенные средств к существованию люди — бедная и бесправная масса.

Захват украинских земель польскими и литовскими феодалами, насильственное заселение их иноземными колонистами и окатоличивание коренного населения, введение магдебургского права постепенно привели к изменению этнического и социального состава населения многих, прежде всего западных, городов.

Еще в домонгольский период в южнорусских городах жили выходцы из иностранных государств, существовали колонии греческих, немецких, польских и других иностранных купцов. Однако это отрицательно не влияло на политическую жизнь и экономическое развитие городов, не вело к ограничению прав русского населения. Положение кардинально изменилось, когда украинские земли подпали под власть Польского королевства и Великого княжества Литовского.

Феодалы как Польши, так и Литвы интенсивно заселяли украинские города иностранцами с целью создания опоры в осуществлении политического, экономического и культурно-национального порабощения местного населения. Уже во второй половине XIV в. на захваченных ими землях Украины появляются иноземные колонисты: поляки, немцы, силезцы.

Колонизация приобрела значительные масштабы. Так, правитель Галичины в 1372–1378 гг. Владислав Опольский раздал колонистам более ста сел. Колонисты, оседавшие в сельской местности, были преимущественно выходцами из обедневшей польской шляхты и немецких состоятельных крестьян. В городах же основным колонизационным элементом были немецкие бюргеры. Изменения в национальном составе западноукраинских городов наглядно прослеживаются на примере Львова второй половины XIV–XV в. Привилегированные польские и немецкие поселенцы быстро заставили богатое львовское купечество и ремесленную верхушку украинского происхождения, распоряжавшихся в городе до захвата Галичины Польшей, уступить им свои позиции в управлении и экономической жизни.

Засилие иностранных колонистов во многих украинских городах изменило не только этническую, но и социальную структуру городского населения. Украинцы, даже состоятельные, утратили политические права, а городские низы вообще лишились права участия во всех сферах городской жизни. Уже само перечисление национальностей, представители которых населяли Львов в момент получения городом магдебургского права (1356), убеждает в полном бесправии украинского населения: в королевской грамоте оно упоминается среди «национальных меньшинств» — татар, армян и сарацинов! Коренные жители Львова, Самбора и некоторых других западноукраинских городов лишились возможности заниматься торговлей (кроме розничной), им был закрыт или ограничен доступ в ремесленные корпорации. Православным украинцам в этих городах разрешалось иметь дома лишь в одном отведенном им квартале центральной части города и в предместьях. Отдельные кварталы отводились также для еврейского населения, а в некоторых городах — и для армян.

Положительно влияли на развитие украинских городов переселенцы с русских и белорусских земель, с которыми Украину связывали разнообразные экономические, политические и культурные отношения.

Экономическая деятельность городов эпохи зрелого феодализма благоприятствовала развитию хозяйственной жизни вообще, подъему ремесленного производства и торговли, стимулировала сельское хозяйство. Население городов принимало активное участие в политической жизни. Его демократические слои выступали против произвола магнатов и шляхты и поэтому стали союзником центральной власти в ее борьбе против феодальной оппозиции, за централизацию государства. Однако, использовав широкие массы населения украинских городов для укрощения феодалов, правительства Польши и Литвы обманули их. Королевская и великокняжеская администрация превратила основную массу жителей городов, преимущественно украинцев, в объект жесточайшего социального и культурно-национального угнетения.

Экономическое и политическое порабощение городской бедноты, произвол и грабеж со стороны государства и феодалов дополнялись религиозными притеснениями народных масс, одним из наиболее важных инструментов которых была католическая церковь. Поэтому не удивительно, что в течение XIV— первой половины XVI в. в украинских городах почти беспрерывно происходили волнения, выступления бедноты против политического, экономического и культурного гнета, которые не раз перерастали в массовые народные восстания.

3. РЕМЕСЛА И ПРОМЫСЛЫ

Ремесла. Производительные силы эпохи развитого феодализма находились на относительно низком уровне развития. Повсеместно господствовал натуральный способ ведения хозяйства, при котором производство удовлетворяло почти исключительно потребности феодала, державшего в зависимости самого работника с семьей. Тогда ремесленное производство носило характер домашних промыслов, обычно ограничиваясь рамками семьи ремесленника. С ростом производительных сил углублялось общественное разделение труда, и на определенном этапе развития феодального общества (в Древней Руси — это X–XI вв.) ремесло в значительной мере отделилось от сельского хозяйства.

Эпоха развитого феодализма, начавшаяся приблизительно на рубеже XII и XIII вв., ознаменовалась новыми сдвигами в экономической сфере, в частности в области ремесленного производства. Во второй половине XIII — первой половине XVI в. общественное разделение труда продолжало углубляться. Производительные силы феодального общества на восточнославянских землях возрастали, хотя и довольно медленными темпами. Этот рост мог бы быть значительно более интенсивным, если бы не ущерб, нанесенный древнерусской экономике нашествием орд Батыя, а затем захватом украинских и белорусских земель польскими, литовскими и молдавскими феодалами.

Нашествие войск Батыя привело к глубокому упадку ремесла в Древней Руси, в частности на южнорусских землях. Ряд ремесленных отраслей вовсе исчез: прекратилось производство сердоликовых и бронзовых бусин, шиферных пряслиц, стеклянных браслетов, знаменитых киевских амфор — корчаг. Навсегда был утрачен способ изготовления перегородчатой эмали. Упростилась и огрубела сложная техника многих отраслей древнерусского ремесла.

Вражеское нашествие и установившееся затем на Руси ордынское иго нанесли громадный ущерб городам — центрам ремесленного производства. Захватчики не только разрушали города, но и уводили в плен ремесленников. В результате нашествия кочевников товарное производство было надолго подорвано в своей основе.

Однако «Батыев погром» не мог уничтожить древнерусского ремесла, он лишь на некоторое время затормозил его развитие. Несмотря на общее снижение уровня техники производства, ремесла продолжали существовать и развиваться. Возрастали связи между городом и селом: среди крестьян все шире распространялись изделия, сработанные городскими ремесленниками; постепенно разрушалась местная экономическая замкнутость.

Общественный прогресс в период феодализма в значительной степени зависел от развития городов. Чем дальше углублялось общественное разделение труда, тем сильнее отделялся город от села. В течение рассматриваемого периода ремесленное производство сосредоточивалось в городах. Однако сохранялось и прогрессировало также сельское ремесло.

На землях, менее других пострадавших от завоевателей, ремесло начало возрождаться сразу же после вражеского нашествия. Такими землями на Юго-Западной Руси были Галичина и Волынь. Рассказывая о строительстве при Данииле Галицком в 50-х годах XIII в. города Холма, летописец отмечает, что князь «нача призывати [ремесленников]. Прихожаа немце и Русь, иноязычникы и ляхы день и во день… мастера всяции бежаху из Татар, седелници и лучници, и тулници, и кузнеци железу и меди и сребру», и далее: «колоколы принесе [Даниил] ис Кыева, другие ту солье»^[77].

В Галичине и на Волыни во второй половине XIII–XIV в. работали ремесленники разных специальностей: кузнецы, оружейники, сапожники, скорняки, кожевники, шорники и многие другие. Здесь отливали колокола, медные и оловянные плиты для украшения домов, изготовляли посуду и ювелирные украшения. Высокого уровня достигли художественные ремесла. Об этом свидетельствует, например, тот факт, что польский король Казимир III после завоевания Львова (1349) пригласил оттуда украинских художников для росписи и отделки королевского дворца в Кракове.

Колокол работы мастера Якова Скоры. Львов. 1341 г.

Ведущей отраслью ремесленного производства на украинских землях второй половины XIII— первой половины XVI в. была обработка железа. В хозяйстве и быту всех слоев населения железные изделия были широко распространены. Орудия производства земледельцев и ремесленников, оружие воинов, строительные инструменты изготовлялись из железа.

Слесарное и кузнечное ремесла принадлежат к числу древнейших. В документах различных украинских городов конца XIV–XV в. упоминается много ремесленников этих специальностей. А в XVI в., например, цех кузнецов и слесарей Львова объединял уже ремесленников родственных профессий: игольников, ножезников, мечников, платнеров (мастеров, изготовлявших рыцарские латы) и даже часовщиков. Углублялась специализация каждого вида железообрабатывающего ремесла. Например, одна часть слесарей изготовляла замки, другая — сундуки, третья — стремена и остроги и т. п.

Особую группу работавших по металлу мастеров составляли литейщики, изготовлявшие методом литья колокола, пушки, различную посуду. Летопись рассказывает, что во второй половине XIII в. колокола отливали в Киеве, а также в Холме и других городах Галицко-Волынского княжества. До нашего времени сохранился прекрасный образец искусства львовских умельцев: отлитый в 1341 г. украинцем Яковом Скорой колокол церкви св. Юра во Львове. В XV в. магистраты крупных городов имели своих литейщиков, которые делали пушки и изготовляли порох.

Широкого развития на украинских землях XIII–XVI вв. достигли деревообрабатывающие ремесла. Городские стены и башни, жилища и общественные здания, мостовые и водопроводы, лодки и сани, мебель и посуда — все это делалось из дерева. Наиболее употребительными видами древесины были сосна, дуб, клен, липа (из последней изготовляли преимущественно посуду и мебель).

Работавшие по дереву ремесленники применяли разнообразный набор инструментов: топоры, тесла, пилы, скобели, долота, сверла, наструги (инструмент наподобие рубанка), стамески, ручные и токарные резцы, ножи и др. Их часто находят археологи в слоях XIII–XVI вв.

Специализацию деревообрабатывающих ремесел можно проследить на примере бондарного производства. Среди многих бондарных изделий (они встречаются в большом количестве на тех археологических объектах, где вследствие благоприятных условий сохраняется древесина) известны бочки, бочонки, кадки, ведра, жбаны, жбанчики, ушаты, лохани. Все эти сосуды поражают разнообразием форм и видов, каждый тип представлен изделиями различных размеров. Так, емкость жбанчиков составляет от 0,5 до 3 л, ушатов — от 2 до 10 л.

Первые упоминания о бондарях на украинских землях относятся к концу XIV в. Расцвет же этого ремесла приходится на XV–XVI вв., когда бондарство было одним из наиболее распространенных ремесел в Киеве, Чернигове, Каменце-Подольском, Львове и других городах. Вместе с бондарями в ремесленные объединения входили и другие работавшие по дереву мастера: токари, столяры, тележники.

Одними из важнейших отраслей ремесленного производства являлись прядение и ткачество. Отделение одного ремесла от другого произошло еще в домонгольский период. Переселившись в город, ткач сделался ремесленником, тогда как прядение долго оставалось домашним занятием женщин. Существовало, впрочем, и домашнее ткачество, сохранившееся в течение рассматриваемого времени в деревнях. Оно отличалось от городского главным образом способом изготовления шерстяных тканей. В городских документах упоминания о ткачах становятся частыми с начала XV в. Ткачество на Украине базировалось на местном сырье: повсеместно сеяли много льна и конопли, разводили овец.

На украинских землях XIII — первой половины XVI в., так же, как на русских и белорусских, изготовлялись в основном шерстяные и льняные ткани. Сначала при помощи веретена и прялки делали пить. Затем на специальных станках изготовляли ткани. Изучение тканей XIV–XVI вв. свидетельствует о высоком уровне производства, применении различных систем выделки, хорошем качестве продукции. Сукна и полотна местных мастеров успешно конкурировали с привозными.

Значительное развитие получили выделка кож и шитье кожаных изделий, на которые был постоянный и большой спрос. Из кожи делали обувь, в которой ходили зажиточные и среднего достатка горожане. Кожа нужна была для изготовления седел, колчанов, щитов, защитных лат, ремней, упряжи, бытовых предметов. Уже в XII в. кожевники и сапожники представляли две самостоятельные профессии. Развитие кожевенного ремесла привело к выделению в XIV–XV вв. нескольких узких специальностей: скорняков, шорников, сумочников, седельников.

О мастерах — производителях кожаных изделий часто идет речь в актах крупных украинских городов XIV — первой половины XVI в. В течение всего этого времени продолжала углубляться их специализация. Так, чинбари (обрабатывавшие шкуры животных и изготовлявшие из них кожи) делились на белокожников (они только выделывали кожи, но не красили их), краснокожников (вырабатывали кожи красного, желтого, зеленого и других цветов), кордыбанников (изготовляли специальные кожи черного цвета), замшевиков и др.

Ювелирное искусство в результате монголо-татарского нашествия понесло наибольший урон. И все же в течение второй половины XIII в. оно возродилось и снова начало развиваться. Искусство украинских ювелиров-золотарей XIV — первой половины XVI в. представлено значительным количеством изделий, хранящихся в музейных собраниях.

Свидетельством быстрого восстановления ювелирного ремесла может быть запись Волынской летописи 80-х годов XIII в., повествующая о том, что князь Владимир Василькович для разных церквей «сосуды служебные серебряные скова». Оклады для икон и кресты по его повелению делали в разнообразной технике из золота и серебра, украшая их драгоценными камнями, жемчугом и эмалями.

В конце XIV–XV в. золотарство на украинских землях получило дальнейшее развитие. Во львовской гродской книге под 1387 годом упоминаются ювелиры-украинцы Яць и Вячеслав. Подъем этого искусства приходится на первую половину XVI в. Украинские ювелиры сохраняли и развивали традиции, полученные в наследство от древних мастеров.

Ювелирное дело XIV — первой половины XVI в. в техническом отношении мало отличалось от предшествующего (XI–XIII вв.). При изготовлении изделий золотари применяли различные операции и технику: чеканку, ковку, литье, гравировку, штамповку, скань, чернение, золочение, инкрустацию и др. При этом использовался разнообразный набор сложных инструментов.

Изделия украинских золотарей пользовались заслуженной славой как на родине, так и за ее пределами. Продукция киевских и Львовских ювелиров расходилась по многим странам Центральной и Западной Европы и Востока.

Подъем городского ремесла привел к отмиранию некоторых профессий сельских ремесленников (например, золотарей). Зато другие виды сельского ремесла продолжали развиваться, все более отделяясь от сельского хозяйства. В самом деревенском ремесле происходило размежевание специальностей. Из ремесленных профессий, существовавших ранее, выделяются новые, более узкие, т. е. наблюдается дальнейшая специализация ремесла. Со временем ряд ремесел окончательно перекочевал в город, в том числе ювелирное, оружейное, слесарное, тогда как другие остались привилегией сельских мастеров: ткачество и прядение, гончарство, сапожничество. Характерной особенностью сельского ремесла было то, что сами ремесленники обычно не порывали с земледелием.

Один из аспектов общественного разделения труда состоял в отделении городского ремесла от сельского. Бывший земледелец, сделавшийся ремесленником, вначале работал с целью удовлетворения потребностей ближайшего сельского населения. Затем наиболее активным из числа этих ремесленников становилось тесно в своем селе, и они стремились переселиться в город, где существовал более широкий и устойчивый рынок сбыта для их изделий. Оставшиеся же дома сельские ремесленники обменивали свои изделия на продукты сельского хозяйства или продавали их на местном рынке, куда приезжали люди из соседних деревень. Но в основном сельский ремесленник работал на заказчика, изготовляя изделия из предоставленного им сырья. Лишь с течением времени он все большую часть своих изделий начинает производить непосредственно на рынок. В XIV–XV вв. на Украине подобные изменения в ремесленном производстве наблюдались повсеместно. Села, в которых интенсивно развивались ремесла, при благоприятных условиях перерастали в местечки, а в ряде случаев — в города.

В течение XV — первой половины XVI в. ремесла на украинских землях продолжали развиваться. Как и раньше, основными центрами ремесленного производства были города. Их роль постепенно возрастала. Интенсивно шел процесс дифференциации ремесленного производства, его более узкой специализации. В конце XV — начале XVI в. в Киеве, например, трудились ремесленники следующих профессий: портные, скорняки, сапожники, чеботари, постригачи шерсти, золотари, лучники, седельники, стрельники, кузнецы, жестянщики, плотники, винники, хлебники, рыбаки, цирюльники и др. Среди ремесленников особенно славились ювелиры-золотари, высокохудожественные изделия которых пользовались заслуженным спросом на всех восточнославянских землях, а также стрельники — мастера, изготовлявшие знаменитые стрелы для луков с железным наконечником и орлиным оперением. Такие стрелы в первой половине XVI в. приобретали, в частности, крымские татары, отдавая за 10 киевских стрел воз соли.

Во Львове, как это видно из старейшей гродской книги (1382–1389), работали ремесленники 23 профессий, но есть основания считать этот список неполным. Кроме ремесленников тех специальностей, которые имелись в Киеве, львовская гродская книга называет маляров, Воскобойников, мельников, мечников, чашников, суконщиков, литейщиков колоколов и посуды, гончаров, кожевников, мясников, каменщиков, бондарей, поясников и др. Если к этим ремесленным профессиям прибавить перечисленные в счетных книгах Львова 1404–1426 гг. (солодовники, перчаточники, тележники, котляры, полотенечники, токари, граверы, аптекари), то количество ремесленных специальностей достигнет 36. Подобное углубление специализации ремесленного производства наблюдалось и в других крупных городах.

Печать кузнечного цеха г. Львова. 1425 г.

В течение XV в. ремесло на украинских землях развивалось довольно быстрыми темпами. К концу столетия во Львове, например, насчитывалось около 800 цеховых мастеров и, вероятно, гораздо больше было внецеховых ремесленников. В гродских книгах Львова середины XVI в. названы ремесленники узких профессий: шапочники, колесники, столяры, оружейники. Увеличение количества ремесленных специальностей отражает высокий уровень развития ремесла, его прогрессировавшую специализацию. Важными ремесленными центрами на украинских землях XIV — середины XVI в. были также Луцк, Владимир, Каменец-Подольский, Кременец, Холм, Красностав, Буск, Ковель.

Значительная часть продукции украинских ремесленников в XIV и в особенности в XV — первой половине XVI в. шла на экспорт, что свидетельствует о ее высоком качестве. В источниках многих стран Европы и Азии, итальянских факторий в Крыму встречаются многочисленные упоминания о промышленных товарах с Украины киевского, Львовского, луцкого, владимирского и другого происхождения. На внешний рынок вывозились полотно, пояса, шапки, ногавицы, мечи, ножи, серпы, плужное железо, ювелирные украшения. Рост вывоза и расширение номенклатуры вывозимых изделий были естественным следствием количественного роста и качественного совершенствования ремесла.

Ремесленники во многих городах и некоторых местечках были объединены в профессиональные корпорации — цехи, деятельность которых регламентировалась специальными уставами. Во главе цехов стояли старшины, избиравшиеся из числа наиболее влиятельных и, как правило, зажиточных мастеров. Полноправными членами цеховых объединений были только мастера — владельцы мастерских, имевшие по нескольку подмастерьев и учеников. Сделаться мастером было нелегко. Кандидат в мастера должен был иметь пе только высокую профессиональную квалификацию и средства для организации мастерской, но и значительную сумму денег для взноса в цеховую кассу, на торжественное угощение членов цеха и т. п. В цехах существовало общественное и имущественное неравенство. Среди ремесленников выделялась небольшая прослойка богатых мастеров, в руках которых находилась вся полнота власти в цехах и цеховая касса («скрыня»). Средний цеховой слой составляли многочисленные небогатые мастера, работавшие чаще всего с одним-двумя подмастерьями, а то и самостоятельно. Нижнюю социальную прослойку в цехах составляли подмастерья и ученики — эксплуатируемые мастерами неимущие люди, лишенные права участвовать в решении цеховых дел.

Дореволюционная буржуазная историография считала, что цеховые корпорации были перенесены на украинские земли в готовом виде с Запада вместе с магдебургским правом. Однако исторические источники опровергают это. На украинских землях (так же, как и на русских и белорусских) они развились из древнерусских ремесленных объединений. Самобытность развития древнерусских городов и складывания в них ремесленных союзов доказана советской наукой. Установлено, что на древнерусских землях в X–XIII вв. существовали зачаточные формы ремесленных объединений, имела место тенденция регламентации производства и рыночной продажи. Стремление к профессиональному объединению получило развитие в последующее время. Известия о деятельности цехов (в буквальном значении этого термина) в украинских городах появляются в источниках с конца XIV в. Сохранилась грамота 1386 г., которой староста Андрей от имени венгерского наместника в Галичине Владислава Опольского даровал сапожникам Перемышля права, принадлежавшие объединению сапожников Львова. Следовательно, во Львове в то время уже существовал сапожный цех. Ученые пришли к выводу, что в XIV в. во Львове имелись по крайней мере четыре цеха: пекарей, мясников, портных и сапожников.

В 1425 г. во Львове было уже девять ремесленных цехов: названные выше, а также кузнецов, шорников, седельников, пивоваров, кожевников и скорняков (пекари почему-то не упоминаются в этом источнике). К концу XV в. количество львовских цехов увеличилось до 14. Новые цехи продолжали возникать во Львове и в первой половине XVI в. Так, в 1530 г. образовался цех ювелиров (в который входили также литейщики и художники), а в 1539 г. — цех токарей. К середине XVI в. в городе насчитывалось уже около 20 цехов.

В течение XV в. цеховая организация ремесленного производства распространяется во многих галицких и волынских городах, а в документах начала XVI в. зафиксировано наличие цехов и в Киеве. Первая половина XVI в. ознаменовалась созданием цеховых организаций в большинстве значительных городов Украины.

Кроме цехового, в украинских городах существовало и внецеховое ремесло. Значительная (во многих городах преобладающая) часть ремесленников не имела материальной возможности вступить в цех; к тому же в ряде городов на захваченных польскими феодалами украинских землях в цехи принимали лишь католиков. Не объединенные в цехи ремесленники (так называемые партачи) находились в более тяжелых условиях, чем члены объединений. Они ютились, как правило, в жалких лачугах на окраинах, вне городских стен. Именно они, а также цеховая беднота принимали наиболее активное участие в антифеодальном и освободительном движении на Украине в XIV — первой половине XVI в.

Промыслы. Наряду с ремеслами на украинских землях второй половины XIII — первой половины XVI в. развивались различные промыслы: охота, рыболовство в естественных водоемах и разведение рыбы в прудах, бортничество и пчеловодство, солеварение, добывание и переработка руды, мельничное дело, выжигание древесного угля и пепла (поташа) и пр. В отличие от ремесла, которое сосредоточивалось главным образом в городах, промыслы преимущественно были принадлежностью феодального и крестьянского хозяйства.

В рассматриваемый период начинается хозяйственное освоение южных земель, распространяется уходничество с целью рыболовства, охоты, а также распашки целины. Уходничество стало одним из источников образования казачества.

Большинство промыслов на южно-русских землях уходит корнями в XI, X вв. и даже более отдаленные времена. Во второй половине XIII — первой половине XVI в. наблюдается дальнейшее развитие промыслов на территории Украины. Известны промысловики многих специальностей: бортники, ловчие (псари, сокольники, кречетники, ястребники, ловцы заячьи, лебединые, гоголиные и др.), бобровники, рыбаки, мельники, боровинки (лесничие, ухаживавшие за лесными угодьями и охранявшие их), соленики, рудники и многие другие. Со временем выделялись все новые, более узкие специальности.

Промыслы приносили феодалам крупные прибыли, поэтому польские короли и великие литовские князья часто награждали своих вассалов ценными промысловыми угодьями. Например, в середине XIV в. польский король Казимир III подарил своему слуге Ивану имение в Галичине, особо отметив в дарственной грамоте, что «придал есм ему озера рыбная за Днестром, куды мои неводы ходили», а в 1361 г. подтвердил право другого своего вассала, Ходка Бибельского, на владение селом «ис гаями, ис дубравами, ис лесом, ис бортами и пчолами…. ис реками, ис ловищи… со всеми ужитки (промыслами. — Ред.)»^[78].

В XV — первой половине XVI в. дальнейшее развитие получила система сельских промыслов на Украине. Например, волынский князь Свидригайло в жалованной грамоте князю Михаилу Васильевичу (1451) на имение в Луцком уезде отметил, что оно дается вместе «з бортными землями, и с пасеками, и з ловы, и з ловищи… и с рудами… и со млины… и з озеры, и ставы, и ставищи, и з бобровыми гоны, як то здавна окружено и ограничено»^[79]. О традиционном характере промыслового дела на украинских землях свидетельствует и другая грамота XV в., которой литовский князь Юрий Лингвениевич отписал село на Волыни своему боярину Воронцу: «со всими уходы и приходы (промысловыми угодьями. — Ред.), што к тым селам истарадавна слушало и тягло»^[80].

Одним из наиболее распространенных промыслов на украинских землях было бортничество. В источниках часто встречаются термины и понятия, связанные с этим промыслом: «борть», «земля бортная», «пни дубовые бортные», говорится о меде, пчелах, упоминаются медовары. Во второй половине XIII — первой половине XVI в. собирали главным образом дикий мед на бортных деревьях: дубе, липе, сосне. Но с XV в. уже существовало пасечное пчеловодство. В одном из иностранных источников начала XVI в. отмечено, что на русских землях «поселяне… держат домашних пчел близ своих жилищ и передают [пасеки] в виде наследства из рода в род».

Особенно изобиловали бортными угодьями и пасеками богатые медоносами Киевская, Черниговская и Галицкая земли. Польский историк Длугош (XV в.) говорит о Подолии как о земле, богатой медом.

Бортничество давало мед, заменявший сахар и служивший сырьем для изготовления напитков: «белого», «сыченого», «пресного». Другой основной продукт бортничества и пчеловодства — воск шел главным образом на изготовление свечей. Его использовали также для пластырей и мазей, вощения ниток, а в соединении со смолой воск служил замазкой для посуды, лодок и др. Миниатюры XV–XVI вв. изображают воск в виде желтых кругов.

Качество воска находилось под контролем государства и магистратов крупных городов (Киева, Львова, Луцка и др.). В таких городах существовали воскобойни, перетапливавшие продукт в слитки (капы), на которые ставилась городская печать. Служащие воскобоен следили за тем, чтобы в воске не было примесей. Весь предназначенный для продажи воск, как перетопленный, так и в натуральном виде, обязательно представлялся для проверки его качества в государственную или городскую воскобойню. Воск играл важную роль во внутренней и внешней торговле Украины.

Бортничеством занималась особая категория промысловиков: «бортники» и «древолазы». Существовали даже целые «бортные» деревни, основным занятием населения которых являлся этот промысел. По своей социальной принадлежности бортники были в основном холопами и феодально зависимыми крестьянами.

Бортные угодья («борти») составляли важную статью доходов государства и отдельных феодалов. Например, подати с бортничества в Полесье были существенной частью поступлений в казну Великого княжества Литовского. В феодальных имениях XIV — первой половины XVI в. обычно имелись борти, наличие которых обязательно оговаривалось в документах (завещаниях, купчих, закладных, дарственных и др.). Поэтому богатые пчелами леса были собственностью господствующего класса, а на долю простого народа оставались борти в труднодоступных местах.

Среди других промыслов наиболее развитой была охота на различных зверей. Например, в 1493 г. великий литовский князь Александр даровал киевскому ключнику Сеньку Полозовичу жалованную грамоту на имение Хабное «со всими землями с пашными и з бортными, и з ловы… и с озеры, и с бобровыми гоны… и с побережными куницами». Украинские земли были богаты зубрами, турами, лосями, оленями, косулями, кабанами, дикими козами, медведями, рысями, лисицами, волками, зайцами, ценным пушным зверьем: белками, бобрами, соболями (в том числе черными, мех которых ценился особенно дорого), куницами, горностаями и выдрами.

Отлов бобров, куниц, белок производился сельским населением прежде всего для уплаты натуральных даней феодалам и государству, а также для продажи. Меха высоко ценились на рынке, поэтому урочища с бобровыми гнездами были обязательной принадлежностью владений крупных землевладельцев. Их охраняли и эксплуатировали специальные промысловики — бобровники, имевшие необходимое для охоты снаряжение, в частности сетки и специальных собак.

На государственных землях добыча бобров и других ценных пушных зверей была исключительным правом короля или великого князя, а местное население лишь обязывалось принимать участие в «гонах» бобров и звериных ловах. Хищническая порубка лесов в связи с ростом спроса на древесину и продукцию из нее в соединении с чрезмерным отловом бобров, куниц, белок и других зверей привела к оскудению природы и сокращению охоты на пушного зверя. В первой половине XVI в. на значительной территории Украины «зверь выплошал», поэтому дань «шерстью» постепенно заменяется денежной. На украинские земли меха все больше привозили из России.

Занимались также на Украине охотой на птиц, в частности на тетеревов и «другую птицу съестную». Объектами промысла были лебеди, рябчики, кулики, перепела, даже журавли.

До нашего времени сохранилось немного сведений о способах охоты во второй половине XIII — первой половине XVI в. Как правило, в документах просто говорится о битье «зверя», «ловах», «утехе», реже называются объекты охоты: лоси, зайцы, косули. Весьма распространена была охота с ловчими птицами: соколами, ястребами, кречетами на лебедей, гусей, уток, зайцев. О добыче лебедей и гусей кречетами и соколами упоминает в поэтической форме «Задонщина». А древнерусские миниатюры содержат сцены соколиной охоты. В охотничьем промысле широко использовали собак — «выжлей». Ими травили медведей и зайцев, их использовали при охоте на пушного зверя и птицу.

Изобиловали зверем и птицей богатые лесами полесские, северные и западные земли Украины: Чернигово-Северщина, Северная Киевщина, Волынь и Галичина. Но охотничий промысел был распространен и на остальной территории украинских земель, играя немаловажную роль в хозяйствах феодалов и крестьян. Охота давала мех, шкуры, перо, пух, мясо и сало. Орудиями охоты служили луки со стрелами с железными и костяными наконечниками, рогатины и дубины, а также различные сети, силки, ловушки.

Охотничьи угодья, подобно бортным, были собственностью государства и отдельных феодалов. Охотой («ловами») ведали специальные слуги: ловчие, псари, сокольничие, кречетники. Вместе с тем феодалы принуждали крестьян участвовать в качестве загонщиков при охоте на медведей, волков, лосей. А ловля бобров была одной из наиболее распространенных крестьянских повинностей на украинских землях XIV — первой половины XVI в.

Распространенным промыслом было рыболовство. В реках и озерах Украины в изобилии водились лосось, осетр, белуга, севрюга, стерлядь, судак, язь, лещ, щука, линь, налим, сом, окунь, карась, плотва и другая рыба. Так, литовский дипломат Михаил Литвин в середине XVI в. записал, что реки на Украине переполнены крупной рыбой, в частности осетрами. С середины XIV в. правительства Польши и Литвы берут на учет самые богатые рыбные угодья. Владения ими добивались также магнаты, шляхта и церковь.

В хозяйстве крупного замка, великокняжеского или магнатского фольварка обычно было по нескольку рыбных озер и прудов. Но крестьянам и мещанам запрещалось ловить в них рыбу для собственных нужд. Зато правительство и частные владельцы обязывали зависимых крестьян вылавливать рыбу для них: «кгвалтом волочити тони», «бити езы» и т. п. Кроме того, крестьян заставляли насыпать плотины и запруды, чистить и наполнять водой пруды, плести неводы, сети и пр.

В течение XV — середины XVI в. насыпались все новые плотины, строились пруды. Хороший пруд должен был иметь постоянный приток воды, не заиливаться, легко осушиваться. Поэтому чаще всего запруды устраивали на реках или на притоках, возводя «гать». Зарыбленный пруд два года не эксплуатировали, а на третий воду спускали и выбирали рыбу. Лучшую чаще всего солили, реже вялили и сушили, а худшую сразу же распродавали.

Ловля рыбы велась различными способами: сетями, неводами, мережей, вершею, бреднем, сачком, удочкой. Часто прибегали к ловле посредством «еза» — частокола, забиваемого поперек реки, к ловле «с лучом», т. е. к добыче рыбы острогой в ночное время и с помощью огня на лодке. Археологи часто находят поплавки из коры и древесины для сетей и удочек, каменные и глиняные грузила, разнообразные крючки и блесны. Рыбу ловили как в теплое, так и в холодное время года. Документы упоминают о «тонях зимних», «поледной ловле», «зимнем езе».

Рыбной ловлей повсеместно занимались крестьяне и горожане, а также специалисты: «рыболовы», «рыбники», «тонники» («тоня» — рыболовный участок), «неводщики», большинство которых принадлежало к числу феодально зависимых людей. Государство и феодалы извлекали большие доходы из рыболовства, монополизируя этот промысел в наиболее добычливых местах и включая рыбную ловлю в число повинностей крестьян. Во многих землях существовал натуральный оброк, взимавшийся с крестьян в виде десятой, пятой и даже третьей пойманной рыбы.

Высокого уровня развития на украинских землях достигло мельничное дело. Водяные мельницы получили распространение на Руси уже во второй половине XIII в. В течение второй половины XIV–XV в. украинские, литовские и польские феодалы сооружали мельницы, захватывая для этого лучшие места на общинных землях вдоль рек и заставляя строить их зависимых крестьян. Следующий шаг в развитии мельничного дела был сделан в XVI в. в связи с распространением фольварочного хозяйства. Водяные мельницы стали обязательной принадлежностью каждого феодального имения. Крупным магнатам принадлежали десятки, а иногда и сотни мельниц, приносивших значительную прибыль, так как население было обязано молоть зерно только на господских мельницах и платить за это натурой — «мирчук» (обычно десятую меру). В первой половине XVI в. водяные мельницы существовали уже почти на всех реках.

Вместе с тем мельничное дело долго не могло вытеснить из домашнего обихода ручной размол зерна. В слоях XIII–XV вв. найдено немалое количество небольших ручных жерновов. Даже в вотчинных хозяйствах водяная мельница полностью заменила жернов только в XV в.

Распространенным промыслом на украинских землях XIV — первой половины XVI в. являлась добыча и переработка руды. Упоминания о «рудах» и «руднях» нередко встречаются в документах того времени. Железные руды, пригодные для выработки металла в примитивных печах («домницах»), были повсеместно известны в Восточной Европе. Значительные запасы этих руд, преимущественно бурых железняков, имелись на украинских землях, особенно в Полесье.

Металлурги того времени использовали главным образом болотную или луговую руду. Ее перерабатывали сыродутным способом. В качестве топлива применялся древесный уголь. Обилие сырья и топлива на богатой лесами территории Украины создавало благоприятные условия для развития железоделательного производства. Дрова пережигали в уголь непосредственно в лесу, в угольных ямах.

Выплавкой железа занимались обычно сельские жители, обитавшие вблизи залежей болотных или луговых руд и лесов, пригодных для пережога в уголь. Обработка основной массы сваренного в домницах железа происходила в городских специализированных кузницах. На долю же деревенских кузнецов приходилось изготовление и ремонт железного сельскохозяйственного и бытового инвентаря.

К числу важных промыслов относилось и солеварение. Одним из главных районов добычи соли было Прикарпатье, районы Коломыи и Перемышля. Вскоре после монголо-татарского нашествия Даниил Галицкий потребовал у одного из вожаков боярской оппозиции вернуть незаконно захваченные им соляные промыслы: «А коломыйскую соль отлучите на мя»^[81]. Русские купцы привозили соль из Крыма. Французский дипломат Рубрук в 1252 г. видел там большие соляные озера, соль из которых развозилась по восточно-славянским землям. Соль добывали также в лиманах северного побережья Черного моря.

Извлечение соли было сложным и трудоемким процессом. В средневековье в основном пользовались двумя способами добычи: выпариванием воды в соляных озерах или морской воды в лиманах на отгороженных мелководных участках и вываркой соли из рассола, добываемого из-под земли. Первый способ применялся в Крыму и Северном Причерноморье, второй — в Галичине.

Не просто было найти «рассольное место», поставить своеобразную буровую вышку («сохи») высотой до 18 м. В ее основании выкапывали колодец до почвенных вод, далее пробивали скважину, опуская в нее деревянные просмоленные трубы. Рассол из трубы черпали узкой и длинной бадьей. Сооружение соляной шахты занимало от нескольких месяцев до 3–4 лет, так как глубина скважин доходила до 160 м. Сам процесс выварки соли из рассола был довольно сложен и трудоемок, требовал от мастера большого искусства. Соль получали как россыпью, так и в небольших слитках.

Самым простым способом соледобычи была ломка каменной соли близ Солотвина на Закарпатье, однако качество ее значительно уступало выпарной и выварной.

Необходимая в питании каждого человека, соль была одним из наиболее важных предметов внешней и внутренней торговли. Вначале солью наряду с другими товарами торговали обычные купцы. Когда же с конца XV в. участились нападения татарских феодалов на украинские земли, вывозка соли с побережья Черного моря и Крыма (откуда поступала большая часть ее) стала опасным делом. Ею начали заниматься специальные солепромышленники, сколачивавшие вооруженные ватаги, способные дать отпор татарским отрядам.

Первое упоминание о таких солепромышленниках на Крымском полуострове содержится в письме хана Менгли-Гирея от 1499 г. русскому великому князю Ивану III. Хан сообщал, что люди из Великого княжества Литовского «соль силно емлют, а пошлин не дают»^[82]. С 20-х годов XVI в. эти промышленники выступают в источниках под именем «солеников». Соленики промышляли соль в лиманах Причерноморья. Примерно в то же время появляются известия о солеторговцах «коломынцах», привозивших на Поднеаровье соль из Галичины. В XVII в. людей, доставлявших соль из Крыма, стали называть на Украине чумаками.

Промыслы играли важную роль в экономике. От того, какой промысел был наиболее распространен в той или иной местности (охота, рыболовство, бортничество), зависел и вид взимаемой дани.

Подобно ремеслам, промыслы на украинских землях в течение второй половины XIII — первой половины XVI в. все более приобретали товарный характер. Увеличивался объем и удельный вес продукции, предназначенной на продажу. Для украинских земель того времени характерна высокоразвитая и продуктивная система ремесел и промыслов, основывавшаяся на неуклонном возрастании производительных сил и требовавшая гибкой и разветвленной системы внутренней и внешней торговли. В свою очередь, торговля питалась продукцией ремесел и промыслов.

Невзирая на огромный ущерб, нанесенный промыслам и торговле на восточнославянских землях Батыевым завоеванием, с середины XIV в. возрождаются многие ремесла, совершенствуется их техника. Начинает использоваться энергия падающей воды. Развивается не только городское, но и сельское ремесло, а также промыслы, распространенные вне города. Растет число ремесленников, окончательно порвавших с земледелием. В городах происходит массовый выход ремесленников на посад — в особые районы, населенные почти исключительно трудовым людом.

Ремесленники объединяются в цехи и играют все более активную роль в общественной жизни. Городские низы, состоявшие в основном из ремесленной бедноты, являлись движущей силой городских восстаний XIV–XVI вв., имевших классовую и освободительную направленность.

4. ВНУТРЕННЯЯ И ВНЕШНЯЯ ТОРГОВЛЯ

Условия ведения торговли и ее организация. Батыево завоевание нанесло большой вред внутренней и внешней торговле Юго-Западной Руси. Но южнорусская торговля не пришла в упадок. Как и в прежние времена, развивался внутренний рынок, а купечество Киева, Чернигова, Владимира, Галича и других экономических центров Юго-Западной Руси во второй половине XIII в. продолжало поддерживать оживленные связи с рынками Северо-Восточной Руси, Крыма, Ближнего Востока и Запада.

Дипломатический агент папы Иннокентия IV Плано Карпини, совершивший в 1245–1247 гг. путешествие в Монголию, побывал на Руси и сообщил, что через оккупированные ордынцами земли в Киев приезжали из Константинополя и Аккры купцы итальянских городов Генуи, Венеции и Пизы. Карпини видел в Киеве также многочисленных купцов из Польши, Австрии, Силезии. Через десять лет французский дипломат Гильйом Рубрук посетил Крым и рассказал в своем отчете, что встретил в Суроже (Судаке) русских купцов, привезших для продажи меха белок, горностаев и других зверей. Он сообщил, что русские купцы вывозили из Крыма соль. Для длительного путешествия по степи Рубруку в Суроже посоветовали купить крытые повозки, в которых русские купцы обыкновенно перевозили меха. Во второй половине XIII в. интенсивно использовался и старый водный путь на юг из Киева по Днепру. Далее с Днепровского понизовья купцы плыли морем к Константинополю или направлялись степью через Перекоп в Крым, в Сурож и Херсон.

Во второй половине XIII в. продолжались торговые отношения Юго-Западной Руси с Западом. В Польшу, Литву и Пруссию, на далекие североморские рынки из Львова, Владимира, Галича и других южнорусских городов гнали гурты волов и овец, везли хлеб, кожи, мед, воск, а также предметы ремесленного производства. В Волынской летописи находим характерное сообщение, что в 1279 г. князь Владимир Василькович по просьбе ятвягов, страдавших от постигшего их сильного голода, послал им из Берестья караван речных судов с хлебом.

Во многих городах Юго-Западной Руси существовали колонии иностранных купцов, что было свидетельством ее оживленной международной торговли. Например, из сообщения волынского летописца под 1288 годом можно сделать вывод, что во Владимире имелись кварталы северорусских, итальянских и немецких купцов. Рассказ Карпини дает основания полагать, что и в Киеве середины XIII в. существовали колонии итальянских, польских и, возможно, греческих купцов.

Следует решительно отвергнуть безосновательные утверждения представителей реакционной польской буржуазной историографии XIX в. о якобы полном упадке торговли Юго-Западной Руси вследствие нашествия орд Батыя, а также и то, что подъем этой торговли во второй половине XIV в. будто бы связан с присоединением украинских земель к Польше и Литве. На самом деле оживление украинской торговли в XIV–XV вв. было обусловлено исключительно внутренними причинами: развитием производительных сил, углублением общественного разделения труда, ростом товарной продукции сельского хозяйства и ремесла.

Средневековая торговля велась в условиях суровых регламентаций. Главными среди них были складское право, дорожное принуждение и таможенная система. Эти регламентации тормозили торговые отношения: искусственно ограничивали внутреннюю и внешнюю торговлю, мешали местным и иностранным купцам ездить удобными для них дорогами, заставляли сбывать товары оптом и по недостаточно выгодным ценам, платить многочисленные пошлины. Особенно тяжело отражались торговые регламентации на положении средних и мелких купцов, которые часто не выдерживали их и разорялись. Вместе с тем подобные ограничения благоприятствовали экономическому подъему отдельных крупных городов, купеческая верхушка которых использовала их в борьбе против конкурентов. К таким городам принадлежали Киев, Львов, Луцк, Каменец-Подольский и др.

Согласно нормам складского права приезжие купцы обязаны были останавливаться в городах, которые пользовались этим правом, и продавать в них свои товары на установленных местным купечеством условиях. Недаром киевские и луцкие состоятельные купцы, так же, как и купеческая верхушка других крупных украинских городов, не жалели средств на подкуп польского короля и великого князя литовского, лишь бы закрепить за собой право склада, приносившее громадные прибыли купцам складских городов. Отвечая на письмо великого князя московского Ивана III по поводу торговых ограничений, с которыми встретились русские купцы на захваченных литовскими феодалами украинских землях, великий князь литовский Александр заметил: «А там, в нашей земли, в Киеве и Луцку, склады издавна бывали всяким купцам заморским (иностранным. — Ред.)».

Складское право было направлено главным образом против иностранных купцов. Но временами его применяли и в отношении купечества городов-конкурентов того же государства. Существовали абсолютная и относительная формы действия складского права. Абсолютная вынуждала купца продавать свои товары в складском городе, а с остатком возвращаться домой, ибо далее этого города ему проезд был запрещен. На Украине таким правом в отдельные годы XIV–XV вв. пользовались Киев и Львов. В 1488 г. литовские послы говорили Ивану III: «А иные гости заморские николи не бывали в нашей земле далей Киева; до Киева приезжали с товары и, попродавши товары в Киеве, опять за ся с Киева ворочалися: бо здавна бывало и за отца нашего всим гостем заморским склад бывал в Киеве»^[83].

Преобладающее большинство складских городов на Украине владело этим правом в относительной форме: после истечения определенного срока пребывания в городе купец получал возможность двигаться с непроданными товарами дальше. Складским правом в относительной форме пользовались, например, Луцк, Владимир-Волынский, Каменец-Подольский.

В прямой связи со складским правом находилась такая форма ограничения торговли, как дорожное принуждение. Купцы под угрозой конфискации товара и транспортных средств обязаны были ездить лишь указанными правительством дорогами, приводившими их в складские города и к таможням. Кроме того, государственная власть не гарантировала безопасности купцов, осмеливавшихся пользоваться самовольно избранными путями. В упомянутом письме Александра Ивану III содержится требование, чтобы купцы «мыт не объезжали, и где здавна склады — гостем бывали». Обе стороны, русская и литовская, договорились, «что гостем нашим добровольно ездити на обе стороны по нашим землям старыми обычными дорогами… а новыми дорогами мыт не объезжати»^[84].

Особенно обременительной была и для иностранных и для местных купцов таможенная система. Таможни принадлежали государству и частным лицам (на дорогах, проходивших по землям крупных феодалов). В погоне за прибылями правительства Польши и Литвы, не говоря уже об отдельных феодалах-собственниках, устраивали все новые и новые таможни. В 1488 г. Иван III с укором писал великому князю литовскому Казимиру: «А мыты и пошлины новые уставили в твоей земле на нашех гостех, чего наперед того из старины не бывало»^[85].

Невзирая на отрицательное влияние торговых регламентаций, внутренняя и внешняя торговля на украинских землях в течение XIV — первой половины XVI в. продолжала развиваться. Это было бы невозможно без достаточно высокого для своего времени уровня развития производительных сил, без экономического подъема городов. Внутренняя и внешняя торговля были тесно связаны между собой. Абсолютное большинство товаров, предназначенных для реализации за рубежом, поступало и на внутренний рынок Украины.

Внутренняя торговля. Углубление общественного разделения труда, прогрессирующее отделение ремесла от сельского хозяйства, рост городского населения создавали постоянный, все возрастающий спрос на продукты питания и ремесленные изделия. Различие в хозяйственной специализации и природных условиях отдельных украинских земель активизировало торговый обмен: из Лесостепи в степные районы везли зерно, а оттуда — рыбу, соль и другие товары.

В течение второй половины XIII — первой половины XVI в. внутренняя торговля на Украине набирала все больший размах. Производилась она главным образом на торгах и базарах. Вначале торги собирались раз в неделю, преимущественно в праздничные дни. Затем в значительных городах начали торговать два, три и более раз в неделю. В крупнейших центрах функционировало по нескольку торгов. Так, в Киеве накануне монголо-татарского нашествия насчитывалось восемь торгов.

Постепенно, в XV — первой половине XVI в. рыночная торговля в Киеве, Луцке, Львове, Каменце-Подольском, Кременце и других крупных городах перерастает в ежедневную. Эта торговля удовлетворяла потребности городского, прежде всего ремесленного населения в продуктах питания и сырье. Сельское население приобретало на городском рынке ремесленные изделия.

На торгах и рынках размещались многочисленные лавки, палатки, склады, прилавки и другие места продажи и хранения товаров. В больших городах строили специальные торговые ряды. Например, во Львове вся городская торговля производилась на рыночной площади, где размещались лавки и склады, принадлежавшие городу и сдававшиеся в аренду состоятельным людям. Кроме того, на рыночной площади возле ратуши находились собственные лавки торговцев и тех ремесленников, которые сами продавали изготовленные ими товары. Богатые купцы обыкновенно устраивали лавки в своих домах. Там же находились склады товаров. Приезжие торговые люди обязаны были останавливаться в гостиных дворах и здесь же хранить товары.

Государство, магистраты и купеческая верхушка крупных городов получали значительные прибыла от торгов и рынков. Наряду с пошлинами и другими торговыми поборами большие выгоды приносил весовой сбор. Никто из торговавших на рынке не имел права пользоваться собственными весами, а должен был обращаться к услугам весовой, принадлежавшей магистрату или правительству. Для продавцов и покупателей были обязательны местные меры длины (локоть), напитков и сыпучих тел (кварта, ведро, колода, бочка и др.). Существовали торговые надсмотрщики, следившие за тем, чтобы никто из купцов не нарушал правил торговли и не лишил город или государство законных прибылей.

На оживленных торгах и рынках велась специализированная торговля: для определенных групп товаров или даже для какого-нибудь одного особенно важного товара выделялось несколько лавок, а то и отдельный ряд. Так, в Луцке, Львове, Каменце-Подольском существовали специальные ряды суконников, державших в своих руках торговлю сукном — как местным, так и доставленным из-за границы. В Киеве выделялись своим изобилием большие хлебные и рыбные ряды.

Купцы, торговавшие однотипными товарами, создавали объединения по образцу ремесленных цехов. Они появились в крупных городах уже в XV в. Главы таких объединений контролировали торговлю, закрывая доступ на рынок торговцам, не входившим в них. Купеческие цехи устанавливали цены на товары, исходя из рыночной конъюнктуры.

Основными объектами купли-продажи на рынках и торгах были товары первой необходимости, прежде всего продукты питания: хлеб, мясо, рыба, птица, яйца и пр. Одно из первых мест занимала торговля хлебом и зерном. Увеличение ремесленного населения в городах, постепенный отказ значительной части населения крупных городских центров от занятия сельским хозяйством приводили не только к росту спроса, но и к повышению цен на хлеб и хлебопродукты.

Главным центром хлебной торговли являлся, как и прежде, Киев, не намного уступали ему Луцк, Владимир, Канев и Черкассы. В крупных городах постоянно торговали печеным хлебом. В документе 1506 г. упоминаются киевские хлебницы, выпекавшие хлеб и калачи. А городские пекари Владимира-Волынского в первой половине XVI в. не раз жаловались властям на пришлых людей, конкурировавших с ними в производстве хлеба и калачей и торговле этими продуктами.

Другими распространенными во внутренней торговле товарами были скот и мясо. Вначале мясо продавали в ятках (палатках), а затем в специальных лавках. Так же, как и пекари, мясники и торговцы мясом объединялись в цехи. С XV в. подобные цехи существовали во Львове, Владимире и Кременце. Особенно значительные размеры приобрела торговля скотом, прежде всего волами. На рынки даже небольших городов в XIV, XV и особенно в первой половине XVI в. во время ярмарок пригоняли на продажу одновременно по нескольку тысяч голов скота.

Одним из важных товаров внутренней торговли была рыба. В Киеве, Перемышле и других городах существовали оптовые рыбные склады. В продажу, производившуюся в рыбных рядах, шла рыба свежая, вяленая, сушеная и соленая — щука, линь, карп, плотва, осетр и белуга. В Луцке и Львове, кроме того, велась оживленная торговля привозной сельдью.

На торги и рынки поступала рыба как от промысловиков-рыбаков, т. е. речная, так и разводившаяся в прудах. Например, в Киев систематически привозили рыбу и икру с низовья Днепра на речных судах. Спрос на нее был настолько велик, что купечество не удовлетворялось продажей речной рыбы и устраивало собственные или арендовало пруды. Эксплуатация прудов на Киевщине, Подолии, в Галичине и на Волыни приобрела в XV — первой половине XVI в. широкий размах.

Население городских окраин и близлежащих сел выносило на рынки птицу, яйца, масло, сыр, мед и др. Продажей этих товаров завладели мелкие торговцы — перекупни, перекупки, рядовницы, сидевшие в рядах в соответствии с разновидностью товара. В города из сел привозили также такие необходимые горожанам товары, как сено, солому, дрова, древесный уголь, строительный лес и пр.

Но торговля на рынках не ограничивалась продуктами питания, фуражом, топливом и строительными материалами. Городское и сельское население приобретало на рынках ремесленные изделия, в частности ткани: дешевые и дорогие сукна, полотно, бархат, шелка, скарлат, камку, парчу и др. Торговцы тканями были объединены в цехи по специальностям: суконники, шелковники и т. п. Важное место в торговле занимали железные и скобяные изделия: косы, серпы, топоры, сошники, гвозди, замки и другие необходимые в каждом хозяйстве вещи. Этим товарам на торгах также отводились специальные места.

Вначале торги собирались в городах и местечках. Затем, с развитием внутренней торговли, в XV — начале XVI в. их начали устраивать и в больших селах. Обычными стали торги вблизи монастырей, которые вели значительные торговые операции и стремились, кроме того, увеличить доходы путем весового и других торговых сборов.

Крупные и оживленные рынки и торги дополнялись другим видом внутренней торговли — ярмарками. Они известны на восточнославянских землях с древнерусских времен. В отличие от торгов и базаров, на ярмарках прежде всего производилась оптовая торговля, покупались и продавались большие партии товаров. Ярмарки составляли важное звено во внутренней и внешней торговле. Правящие круги Польши и Литвы поощряли ярмарочную торговлю, освобождая на время ярмарок местных и иностранных купцов от уплаты пошлин и большинства торговых сборов. Это способствовало интенсификации торговли в целом, что приносило большие выгоды государству, а также городам, в которых происходили ярмарки.

Верхушка городов, богатое купечество добивались от правительств привилегий на устройство ярмарок. В большинстве украинских городов в XIV — первой половине XVI в. происходили одна-две ярмарки в год. Лишь в крупнейших торговых центрах, таких, как Львов и Луцк, собиралось по три ярмарки. Чтобы ярмарочная торговля постоянно поддерживала пульс экономической жизни, ярмарки в городах происходили в разное время года, так что купцы имели возможность, закончив торговлю на одной ярмарке, ехать на следующую в другой, как правило, расположенный поблизости город.

Ярмарки прежде всего служили местом торговли скотом: волами, коровами, лошадьми, овцами, а также кожами и мехами рысей, куниц, белок, лисиц, волков, бобров и пр. Товары переходили из рук в руки крупными партиями. Например, на ярмарках галицкого города Ярослава (крупный торговый центр, где собиралось по три ярмарки в год) была сосредоточена оптовая купля-продажа волов. Многотысячные партии волов гнали оттуда на запад: в Силезию, Саксонию, Германию. Известно, что из западноукраинского города Городка лишь в июне 1584 г. перегнали по пути в Силезию около 12 тыс. волов. В Киев в XV — первой половине XVI в. сгоняли огромные гурты волов со всего Приднепровья, с Побужья и даже с Волощины (Молдавии).

Ярмарки Киева, Луцка, Каменца-Подольского и ряда других крупных городов Украины XIV–XVI вв. имели международное значение — на них съезжались как местные, так и иноземные купцы. Это благоприятствовало развитию и внутренней и внешней торговли.

На ярмарках покупали и продавали также хлеб, зерно, фураж, соль, продукты лесных промыслов, ремесленные изделия. Там местное население запасалось одеждой (епанчами, сермягами, кожухами, рубашками, платками), обувью, домашней утварью (горшками и другой посудой). Наряду с крупной, оптовой торговлей на ярмарках велась и мелкая. Крестьяне вывозили на продажу зерно, муку, лук, соленую рыбу, мед, воск, пряжу и пр., а ремесленники выносили собственные изделия.

Главную роль на ярмарках, так же, как и на торгах и рынках, играли богатые купцы, имевшие добротные собственные дома с лавками и складами или арендовавшие лучшие торговые помещения на рыночной площади. Их было немного, даже в крупных городах — несколько десятков семейств. Купеческая верхушка играла важную роль в городской жизни, а в крупных торговых центрах — Луцке, Львове, Каменце — вообще распоряжалась всеми делами, занимая важнейшие должности в магистрате и передавая их по наследству. Богатое купечество держало в своих руках и внешнюю торговлю.

Более многочисленным был средний слой купечества, который составляли так называемые крамари (торговцы). Их лавки были намного скромнее, чем у богатых купцов, а товарооборот — значительно меньше. Как и купеческая верхушка, крамари в ряде городов имели цеховые объединения. Наконец, самой многочисленной прослойкой купечества были мелкие торговцы, перекупщики и разносчики, занимавшиеся мелочной розничной торговлей. В цехи их не принимали, и они во всем зависели от купеческой верхушки.

Экономические связи между украинскими землями второй половины XIII — первой половины XVI в. тормозились системой жестких торговых регламентаций. Кроме того, этим связям мешали злоупотребления державцев, взимавших пошлины, которые значительно превышали установленные, а то и прямо грабивших купцов. Например, в середине XVI в. слуги киевского каштеляна Сапеги по его приказу напали на купеческий караван, следовавший из Каменца через Киев в Россию, и ограбили его, хотя ранее купцам был разрешен проезд через Киевщину.

Трудности в развитии торговли создавал разнобой местных мер: в каждом значительном городе существовали собственные меры, которые отличались от мер тех же названий, употреблявшихся в других городах. Например, меры сыпучих тел и жидкостей — колоды, ведра, кварты и пр. — в Киеве, Черкассах и других городах имели разную величину.

Абсолютное большинство купеческих трактов, не говоря уже о проселках, находилось в неудовлетворительном состоянии. Весной и осенью, вообще в ненастную погоду дороги становились непроезжими. Купеческие телеги увязали в грязи, ломались, волы и лошади быстро истощались и гибли. На большаках и тем более на проселках почти не было заезжих дворов, где бы путники могли отдохнуть.

И все же, несмотря на неблагоприятные обстоятельства, внутренняя торговля на Украине продолжала развиваться. Могущественный фактор экономического развития оказался сильнее всех отрицательных факторов, он стимулировал торговые связи между отдельными украинскими землями, способствовал их усилению и постепенному превращению в регулярные, хотя до образования всеукраинского рынка было еще далеко.

Развитая внутренняя и внешняя торговля требовала значительного количества денег — серебряной и золотой монеты. На смену монетным гривнам — слиткам серебра стандартных форм и веса (160–200 г) — и товароденьгам (шиферным пряслицам, бусинам и пр.) в начале XIV в. приходит чеканная монета: пражские гроши чешской чеканки. Крупные для своего времени (средний размер — 3 см, вес — 3,7 г), изготовленные из серебра высокой пробы, они выгодно отличались от других европейских монет. Поэтому пражские гроши быстро наводнили страны Центральной и Восточной Европы. На украинских землях XIV–XV вв. они были наиболее ходовыми деньгами. Вслед за пражскими грошами на рынок Украины в конце XIV в. попадают польские, литовские, венгерские и германские монеты.

Показателем высокого уровня развития украинской экономики и торговли была чеканка местной монеты в Киеве и во Львове. Киевские серебряные денарии выпускались от имени князя Владимира Ольгердовича в течение значительного времени его правления в Киеве. Однако распространение они получили лишь на территории Поднепровья. Галицкие серебряные полугроши и медные денарии чеканились на Львовском монетном дворе с начала 50-х годов XIV в. до 1414 г. В отличие от киевских денариев галицкие полугроши были распространены в обширном регионе: в Галичине, на Волыни, Подолии, Киевщине, а также в Польше, Литве и Молдавии. Это объясняется широкими торговыми связями львовского и вообще западноукраинского купечества.

В течение XV в. постепенно исчерпывается масса пражских грошей в денежном обращении на Украине, так как с началом Гуситских войн чеканка этих монет надолго прекратилась. С конца XV в. основными монетами денежного обращения на Украине стали польские и литовские гроши, полугроши и солиды. Благодаря оживленной международной торговле на украинских землях использовались русские серебряные деньги и полушки, итальянские и венгерские золотые дукаты и флорины.

Развитие внешней торговли со второй половины XIV в. Письменные источники второй половины XIV–XV в. содержат убедительные свидетельства высокого уровня развития внешней торговли на украинских землях. Подъем торговли во второй половине XIV в. обусловлен всем ходом экономического и социального развития южнорусских земель. Это было время общеевропейского экономического оживления, базировавшегося на интенсивном развитии производительных сил, совершенствовании техники ремесла и сельского хозяйства. В этот период утверждались производственные отношения, присущие эпохе развитого феодализма.

Подъему торговли на Украине в XIV в. способствовал также быстрый рост экономических связей между Восточной, Южной и Северной Европой, изменение направлений торговых путей вследствие монгольского завоевания, итальянская колонизация Крыма и Северного Причерноморья.

Уже в первой половине XIV в. состоятельное украинское купечество поддерживало широкие международные связи. В 1320 г. волынский князь Андрей дал поощрительную грамоту купцам прусского города Торуня, подтвердив привилегии, дарованные им еще его отцом Юрием. В 40-х годах XIV в. прусское купечество систематически посещало волынские города Дорогичин, Берестье и Луцк. Галицкие и волынские торговые люди ездили на далекие европейские рынки. Так, двое купцов из Владимира с большим транспортом товара сумели побывать даже в далекой Фландрии.

В одном из распоряжений 1346 г. могущественной купеческой корпорации Ганзейского союза, державшей в своих руках торговлю Северной Европы, предписано, чтобы молодые люди купеческого звания изучали русский язык. Ганза была заинтересована в торговле с Русью, в частности Юго-Западной. Из списков товаров, привозимых купцами ганзейских городов с востока, видно, что часть их (дерево и продукты лесных промыслов) поступала с Украины.

Оживленные торговые контакты существовали между украинскими, с одной стороны, и силезскими, чешскими, моравскими землями — с другой. В таможенном тарифе Вроцлава 1327 г. перечисляются предметы украинского, в частности галицкого и волынского, экспорта: меха, мед, воск, волы, кожи и др. В середине XIV в. в центре Вроцлава существовали Русская улица и специальный заезжий двор для русских и украинских купцов.

Украинско-русская торговля. Исключительно важное место во внешней торговле украинских земель в XIII–XVI вв. занимала Северо-Восточная Русь, затем Россия. Несмотря на феодальную раздробленность, нашествие Батыя и захват польскими и литовскими феодалами украинских земель, торговые связи с русскими землями не только не прерывались, но с течением времени все более укреплялись. Сказывались этническое и культурное родство, извечное тяготение к единению русского и украинского народов.

Вскоре после присоединения украинских земель к Литве великий князь Ольгерд заключил мирный договор с московским князем Дмитрием Ивановичем (1371). Один из пунктов этого договора предусматривал свободу торговли для литовских купцов на территории Московского, Тверского и Смоленского княжеств, а для русских — в Литве. По существу, в этом договоре речь шла об украинско-русской торговле вообще, поскольку не только московское, тверское или смоленское, но и новгородское, рязанское, псковское, владимирское и иное русское купечество покупало в Киеве, Чернигове, Луцке, Новгороде-Северском и других городах различные товары местного и иноземного происхождения, а украинские купцы бывали частыми гостями русских городов. Так, договор тверского князя с Витовтом 1427 г. гарантировал русским купцам возможность свободной торговли в Киеве. Из слов договора: «Пошлины имати… по давному, а нового не примышлять»^[86],— следует, что киевско-тверская торговля опиралась на давние традиции.

Оживленная украинско-русская торговля XIII–XVI вв. отразилась также в памятниках материальной культуры. Данные археологии подтверждают, что предметы русского экспорта, в частности бытовая утварь, одежда, оружие, широко использовались на Украине, а товары украинского происхождения — в России. Украинско-русские торговые связи засвидетельствованы также находками кладов с русскими монетами на Киевщине, Черниговщине, Подолии.

В XV— первой половине XVI в. в Киев, Львов, Луцк и другие украинские города купцы из России привозили разнообразные меха — соболей, лисиц, бобров, куниц, песцов, горностаев, белок, меховые и кожаные изделия. Из Киевской, Черниговской, Подольской, Галицкой и Волынской земель в Россию поступали зерно, мед, воск, соль, соленая рыба, деревянные изделия. Кроме того, украинские города привлекали русских торговых людей как центры торговли восточными и западноевропейскими товарами. Но русское купечество часто не удовлетворялось покупкой этих товаров на рынках Львова, Галича, Владимира или Луцка, а направлялось далее Молдавской дорогой к Сучаве и другим молдавским торговым центрам.

Грамота валашского воеводы и трансильванского господаря Влада II о предоставлении купцам русских, польских и волошских земель привилея на свободную торговлю в его землях. 1439 г.

Из России в Молдавию и на Балканы через Галичину и Волынь везли главным образом меха, а обратно купцы возвращались с шелками, парчой и другими тканями восточного производства, пряностями, вином, драгоценными камнями, жемчугом.

Русские купцы вообще часто посещали Украину. В актовых книгах Львова под 1405, 1438, 1445 и другими годами названы гости из Новгорода. Систематически упоминают купцов из Москвы луцкие документы XV — первой половины XVI в. В свою очередь, купцы Луцка постоянно бывали в Москве. Например, в 1497 г. там задержали обоз луцких купцов, за которых перед Иваном III просил сам великий князь литовский Александр. Источник 40-х годов XVI в. свидетельствует о посещении столицы Русского государства торговыми людьми из волынского города Берестья.

Через Киев московские, смоленские, тверские? новгородские и другие русские гости ездили в Кафу и иные крымские торговые города. Венецианский посол в Персии Конгарини, посетивший Киев весной 1474 г., писал: «Город стоит у границ с Татарией; в нем собирается некоторое количество купцов с пушниной, вывезенной из Верхней России (Северо-Восточной Руси. — Ред.); объединившись в караваны, они идут в Кафу». Приехав в Москву, Контарини отметил, что «в город в течение всей зимы собирается множество купцов… из Польши»^[87], т. е. прежде всего с украинских земель, находившихся под властью Польши.

Торговля с Россией имела огромное значение для хозяйственного развития украинских земель. Исторические источники единодушно отмечают ее важную роль в украинской экономике. Когда в первой четверти XVII в. ухудшение политических отношений между Россией и Речью Посполитой привело к нарушению торговли между ними, волынские купцы в обращенной к правительству записке вспоминали, что большинство купцов Литовского княжества, украинских и белорусских земель жили торговлей с Российской державой, которая ныне прекратилась. Но, невзирая на все препятствия, чинимые польско-шляхетским правительством, украинско-русские торговые связи продолжали успешно развиваться.

Торговля со странами Юга и Востока. Одним из важнейших направлений внешней торговли украинских земель XIV— первой половины XVI в. было южное. Крупное купечество Киева, Львова, Владимира, Галича, Луцка, Каменца поддерживало постоянные связи с контрагентами из Константинополя, молдавских городов и итальянских факторий Крыма. Существовало два центра южной торговли: в Среднем Поднепровье, где ее главным пунктом был Киев, и на западноукраинских землях, где среди городов, оживленно торговавших с Югом, выделялся Львов.

Согласно свидетельству Рубрука (50-е годы XIII в.), купеческие караваны шли тогда из Юго-Западной Руси в Крым, на Перекоп и далее до Сурожа. Этот путь действовал и в течение последующих столетий. Михаил Литвин в середине XVI в. отмечал обилие на рынках Киева восточных товаров, поступавших по древней, хорошо известной дороге из Кафы через «ворота Таврики» (Перекоп) на Таванский перевоз на Днепре, вблизи современного Херсона, а затем степью в Киев. Часто купеческие караваны шли по степи лишь до Черкасс или Канева, где товары перегружались на суда. Определенное значение сохранял и традиционный водный путь из Киева вниз по Днепру, одним из важных транзитных пунктов на котором был город Олешье, расположенный в устье реки. Этот город ввиду его исключительного торгового значения в 30—40-х годах XIV в. держали в своих руках генуэзцы. Для черниговских купцов существовала и другая возможность попасть в Крым: безлюдным и опасным степным Муравским трактом, шедшим через Путивль на Перекоп.

Продолжалась и традиционная торговля Киева с Константинополем. Их соединяла сухопутно-морская дорога, направление и основные пункты которой в XV в. известны благодаря мемуарам русского паломника игумена Зосимы, который в 1419–1422 гг. осуществил далекое путешествие к «святым местам». Присоединившись к купеческому каравану, Зосима двинулся из Киева на Подолию. Вблизи Брацлава караван перешел на молдавскую территорию, после чего через три дня добрался до Белгорода. Из этого порта в устье Днестра Зосима и купцы морем поплыли к Константинополю. О важности упомянутого пути свидетельствует тот факт, что в начале XV в. на Буге, в месте пересечения его трактом, были построены каменный мост и таможня.

Об оживленных и постоянных отношениях между украинским и константинопольским купечеством свидетельствует факт давнего существования в византийской столице большой русской колонии, среди членов которой было немало выходцев из Юго-Западной Руси.

Киев XIV–XVI вв. был одним из важнейших транзитных пунктов международной торговли Восточной Европы со странами Востока. В городе имелись колонии русских, греческих, польских, литовских, армянских, татарских и итальянских купцов. Большую активность развили генуэзские негоцианты, торговый двор которых был одним из богатейших. Лишь после взятия турками Кафы и других крымских колоний генуэзцев в 1475 г. последние свернули торговлю в Киеве.

В Киев привозили товары из Персии, Индии и других стран Азии, а также из Аравии, Сирии и многих стран Ближнего Востока. Восточные и южные товары шли через Киев на север, в Россию: в Москву, Новгород, Псков, а также в Швецию и Данию. С крымских и азиатских рынков в Киев и другие города Поднепровья привозили пряности, прежде всего перец, шелковые и парчовые ткани, бархат, жемчуг. Письменные источники называют среди тканей восточного происхождения бархат на золоте, камку бурскую и александрийскую, тафту различных сортов, большой ассортимент шелковых тканей. С восточных рынков на Поднепровье гнали также табуны верховых лошадей, доставляли конскую сбрую, разнообразные кожаные изделия (сафьян, чамлот, тижмы, тебенки) и оружие.

Из Киева в Крым и Византию вывозили прежде всего продукцию сельского хозяйства: зерно, мед, воск, а также ремесленные изделия: шапки, пояса, полотно, серпы, ножи, мечи, знаменитые киевские стрелы для луков, украшения работы киевских ювелиров. Почти все названные товары благодаря широким торговым связям Киева расходились по многим странам Европы и Азии. В частности, в XV в. пшеницу с Киевщины и Подолии везли по Днестру до Белгорода и далее по морю на Кипр.

Важную роль в торговле с Югом и Востоком во второй половине XIII — первой половине XVI в. играло купечество галицких, волынских и подольских городов. До конца XIII в. ведущее место в этой торговле занимал Владимир, где, в частности, существовала колония итальянских купцов из Крыма. С началом XIV в. у Владимира появляется опасный торговый конкурент — основанный Даниилом Галицким в 50-х годах XIII в. Львов. Подобно Киеву, Львов, Луцк, Владимир и другие западноукраинские города были не только посредниками в крупной транзитной торговле между Востоком и Западом, но и ее непосредственными участниками. Купечество этих городов держало в своих руках монополию на продажу товаров южного и восточного происхождения на рынках многих стран Европы.

Львов, Владимир и Луцк были связаны с рынками Востока и Юга важными торговыми путями. Старейший из них — Татарский — существовал, вероятно, еще в XIII в. В первой половине XIV в. он был известен в Европе. Этой дорогой ехал в 1343 г. генуэзский посол к крымскому хану Джанибеку. О направлении и основных пунктах Татарского тракта говорят документы конца XIV в. Он вел из Львова к важнейшему центру Подолии Каменцу, далее степями Северного Причерноморья в Крым, к Кафе. Но существенным недостатком Татарского тракта было то, что значительная часть его приходилась на безлюдную степь, где купцов поджидали разбойники-татары. Записки фламандского рыцаря Гильбера де Ланнуа, осуществившего в 1421 г. путешествие из Львова в Кафу и воспользовавшегося Татарской дорогой, рисуют опасности, ожидавшие смельчаков, которые избирали этот путь. Торговым людям, ездившим по Татарской дороге, приходилось собираться в большие караваны и нанимать сильную охрану.

Охранная грамота молдавского господаря и воеводы Стефана V купцам Львова на право свободного въезда и торговли в Молдавии. 1522 г.

Поэтому с конца XIV в. одновременно с Татарской приобретает значение другая дорога на юг — в бассейне Днестра, которую источники называют Молдавской. Она шла обжитыми местностями: из Львова через Галич, Коломыю, Снятии, Черновцы и Серет к Сучаве. Одно из ответвлений Молдавской дороги проходило через Каменец и Хотин, а оттуда через Яссы и Лопушно к Черному морю, 6 Белгород. С Крымом, прежде всего с Кафой, Белгород был связан сравнительно безопасным морским путем. Кроме того, из Белгорода, как уже упоминалось, по морю купцы добирались до Константинополя, который с давнего времени играл немаловажную роль не только в киевской, но и в галицкой и Волынской торговле.

Западноукраинские купцы в XIV— первой половине XVI в. везли с молдавских, крымских и византийских рынков товары восточного происхождения, а также рыбу, соль, серебро в слитках, пригоняли волов и лошадей. На юг вывозили сукна различных сортов (поступавшие из Польши, Германии, Чехии, Фландрии и Англии), полотно, одежду, металлические изделия и разнообразное оружие. В потоке товаров, двигавшихся на восточные и южные рынки, выделялись сельскохозяйственные продукты и ремесленные изделия галицкого и волынского производства. Из грамот молдавских господарей украинским купцам, прежде всего львовским, узнаем, какие товары привозились на молдавские рынки непосредственно из Галичины и Волыни. Сопоставление названий товаров с известными ремесленными профессиями населения Львова, Владимира, Луцка убеждает в западноукраинском происхождении многих из этих товаров: шапок, поясов, ноговиц, веревок, мечей, мисок, плужного железа и др.

В течение первой половины XVI в. особенно активизировались экономические связи Львова и других украинских городов с их молдавскими контрагентами. Возрос объем торговли, более разнообразным стал ассортимент товаров. Рост населения и неуклонное развитие ремесленного производства в галицких, волынских и подольских городах обусловили повышение спроса на продукты сельского хозяйства, промыслов и сырье. В связи с этим еще большее значение, чем прежде, приобрели крупные молдавские рынки — центры торговли скотом и продуктами земледелия.

Купечество Львова, Снятина, Ярослава, Каменца-Подольского, Коломыи и других украинских городов вело дела с купцами молдавских городов Сучавы, Ясс, Бирлада, Лопушны, Серета. В XVI в. основным предметом молдавского экспорта в Западную Украину был скот. И хотя на украинских землях, главным образом на Подолии, выращивалось много скота, спрос на него не удовлетворялся местным производством, так как увеличивались потребности и внутреннего и западноевропейского рынков.

Скот гнали из Молдавии на Украину в двух направлениях: на Львов и на Каменец-Подольский. Обыкновенно молдавский скот, в основном волов, закупали купцы-оптовики. Например, в 1522 г. купец из Винницы приобрел в Молдавии 2080 волов, купец из Острога — 1500. В 1536 г. один из волынских купцов скупил на молдавских рынках несколько тысяч волов и перегнал их в Польшу. Одним из главных экспортеров скота на Украину был сам молдавский господарь. Так, в 1549 г. он продал только Львовским купцам 12 тыс. волов. Значительная часть купленного в Молдавии украинскими купцами скота предназначалась для перепродажи в западноевропейских странах. Например, его систематически продавали во Вроцлаве и Гданьске.

Среди других сельскохозяйственных товаров, которые вывозились из Молдавии на Украину, заметное место занимало волошское вино, имевшее постоянный сбыт во Львове, Каменце и других городах. Много привозилось в галицкие, волынские и подольские города меда и воска. Так же, как скот и вино, значительная часть их предназначалась для сбыта на рынках Западной Европы.

Несмотря на оживление ремесленного производства в начале XVI в., Молдавия из-за слабого его развития в целом нуждалась в значительном импорте ремесленных изделий, спрос на которые на ее внутреннем рынке неуклонно увеличивался. Поэтому все возрастал экспорт из Львова, Каменца и других украинских городов орудий труда, в частности кос, ножей, гвоздей. Одну из главных статей вывоза в Молдавию из западноукраинских земель составляли ткани, как простые, дешевые, преимущественно полотно, так и дорогие, предназначавшиеся для удовлетворения потребностей господствующего класса, — тонкие сукна и шелка. Много ввозилось с Украины в Молдавию одежды и шапок. Львовские купцы экспортировали в молдавские города и меха, главным образом соболей, купленных у русских купцов.

Торговля с Молдавией сыграла важную роль в экономическом развитии украинских земель XIV— первой половины XVI в.

Экономические связи Украины со странами Центральной, Северной и Западной Европы. Значительные масштабы приобрела в XIV — первой половине XVI в. торговля украинских земель со странами Центральной, Северной и Западной Европы, прежде всего с Пруссией и Польшей, а также с Литвой. Существовало два направления торговли украинского купечества с европейским: северо-западное — на Торунь, бывший тогда торговым центром Тевтонского ордена, и западное — на Краков и далее на Познань. Торговые связи в направлении Владимир — Торунь и Львов — Торунь с середины XIV в. были весьма оживленными.

Из торговых книг Тевтонского ордена известно, что из Торуня во Львов поступали янтарь и сукна, а на Львовском рынке прусские купцы покупали шелка, бархат, пряности и меха. Торговые люди Владимира приобретали в Германии и Фландрии большие партии сукна. Галицкие и волынские города торговали также с Ганзейским купеческим союзом.

Пути из западноукраинских городов к рынкам Пруссии, Фландрии и Германии проходили по польским землям. Естественно, что польские купцы принимали активное участие в украинско-прусской, украинско-германской и украинско-фландрской торговле. Однако этим не ограничивались торговые контакты между украинским и польским купечеством. Польские купцы сами вели оживленную торговлю с западноукраинскими контрагентами.

Постоянные торговые связи между Краковом и галицкими и волынскими городами завязались еще в конце XIII в. Из грамоты волынского князя Андрея 1320 г., которой он пригласил во Владимир краковских купцов, видно, что краковско-владимирская торговля велась уже давно (в частности, новые пошлины устанавливались в значительно меньших размерах). С 1348 г. краковяне начали конкурентную борьбу с купцами Вроцлава, отстаивая свой приоритет в торговле с галицкими и волынскими городами, прежде всего с Владимиром и Львовом. Главным предметом краковского экспорта на Украину в XIV— первой половине XVI в. были сукна, и не только польского производства, но и силезского, германского, фландрского, английского. Взамен из Львова в Краков и другие польские города поступали восточные товары (пряности, шелка, бархат, вино, жемчуг), а также продукты сельского хозяйства, ремесла и промыслов западноукраинских земель: рыба, зерно, мед, воск, меха, одежда, скот. Размеры украинско-польской торговли возрастали.

К концу XV в. в Западной, Северной и Центральной Европе резко повысился спрос на зерно, что было связано с прогрессировавшим отделением ремесла от сельского хозяйства, увеличением городского населения, частичной утратой аграрного характера крупными городами. В связи с этим начиная с первой половины XVI в. постепенно увеличивался экспорт хлеба с украинских земель на Запад. Развитие фольварочного хозяйства сделало возможным удовлетворение растущих потребностей внешней торговли Украины в товарном зерне. Главным рынком, куда направлялись транспорты хлеба с украинских земель, стал польский город Гданськ на Балтийском море, превратившийся затем в один из крупнейших центров торговли хлебом. Из Гданська украинское зерно отправлялось в Западную и Северную Европу, в частности во Фландрию, Голландию, Норвегию, Швецию.

Другим важным предметом экспорта с Украины, особенно западной ее части, в Центральную, Северную и Западную Европу была рыба. Речная и прудовая засоленная рыба из Львова, Луцка, Киева и других городов шла в Краков, Гданьск, Торунь и далее на север и запад Европы. Крупное купечество, занимавшееся рыбной торговлей, принимало меры к поддержанию международного авторитета своего товара. На бочках с рыбой ставилась городская печать, подтверждавшая ее высокое качество.

С начала XVI в. заметно увеличился вывоз с Украины продуктов лесных промыслов. В Гданьск и другие города на Балтийском побережье экспортировали дубовые плахи для строительства кораблей, мачтовое дерево, клепки для бочек, строительный лес, а также пепел, смолу и деготь. Хищническая эксплуатация феодалами лесных массивов вела к их уничтожению. Уже к середине XVI в. значительно сократилась площадь когда-то непроходимых боров и дубрав Волыни и Галичины.

На фоне развитых контактов с Центральной, Западной и Северной Европой скромно выглядит торговля Украины с Литвой, хотя она и началась давно, по крайней мере не позже второй половины XIII в. А в 1432 г. литовский князь Сигизмунд, подтверждая гражданам Вильнюса право свободной торговли в Великом княжестве, отметил, что они пользовались этим правом с давних времен. Среди городов, с которыми купцы Вильнюса торговали раньше, грамота Сигизмунда называет Киев и Луцк. Через Вильнюс шел кратчайший путь из Поднепровья к берегам Балтийского моря. Издавна использовалась дорога Вильнюс — Новогрудок — Туров — Киев, а с середины XIV в. начал действовать путь из Киева в Литву через волынский город Дорогичин.

Интенсивная внутренняя и внешняя торговля на украинских землях второй половины XIII— первой половины XVI в. была следствием высокого для своего времени уровня развития экономики. В этом отношении Украина не уступала экономически развитым странам Европы и Востока.

Зрелый этап феодальной формации на украинских землях ознаменовался дальнейшим развитием производительных сил и производственных отношений. В сельском хозяйстве все большее значение приобретало трехполье, внедрялась новая техника обработки земли, начали применяться удобрения. Развивались города — носители социального и технического прогресса.

Усиление общественного разделения труда, рост численности населения городов вызывали к жизни постоянный и все возрастающий спрос на хлеб и другие продукты питания, а также на сельскохозяйственное сырье как внутри страны, так и за границей. Это обусловило рост внутренней и внешней торговли.

Вторая половина XIII— первая половина XVI в. — период формирования крупной феодальной земельной собственности, обезземеливания основной массы крестьянства, организации вотчинной системы, укрепления феодальной иерархии. Конец этого периода ознаменовался зарождением и быстрым, интенсивным развитием фольварочного способа ведения феодального хозяйства. Все это вело к обнищанию и закрепощению основной массы крестьянства, к усилению его имущественного неравенства.

Светские и духовные феодалы вели активное наступление на крестьян и горожан, стремясь лишить их личной свободы и собственного имущества. В этом натиске на широкие трудящиеся массы украинского народа иноземные феодалы действовали заодно с местными угнетателями, проявляя классовое единство.

Украинские земли во второй половине XIII— первой половине XVI в. достигли высокого для своего времени уровня социально-экономического развития. Его не могло остановить даже господство иноземных феодалов, проявлявшееся буквально во всех сферах экономики и общественной жизни.

Глава III АНТИФЕОДАЛЬНАЯ И ОСВОБОДИТЕЛЬНАЯ БОРЬБА НА УКРАИНЕ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIV — ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XVI в

В то время как феодально раздробленная и ослабленная ордынским игом Юго-Западная Русь попала под власть литовских и польских феодалов, в северо-восточной части русских земель начался процесс образования Русского государства на единой этнической основе. Образование Русского централизованного государства, завершившееся в начале XVI в., способствовало подъему освободительной борьбы, которую вел против иноземного господства украинский народ, сохранивший этническую, языковую и культурную общность с населением западных и северо-восточных русских земель.

Освободительная борьба украинского народа прошла в своем развитии несколько этапов и принимала разные формы, вплоть до вооруженных восстаний. Основной движущей силой антифеодальной и освободительной борьбы было крестьянство— самое многочисленное и угнетенное сословие того времени. Крестьян активно поддерживали жители городов, а с начала XVI в. и казачество. Борьба за национальное освобождение органически сливалось с классовой борьбой широких трудящихся масс. Крупнейшим антифеодальным выступлением на Украине в рассматриваемый период было крестьянское восстание под руководством Мухи. Во второй половине XV в. на исторической арене появляется казачество, сыгравшее видную роль в антифеодальной и освободительной борьбе украинского народа.

1. ОБРАЗОВАНИЕ РУССКОГО ЦЕНТРАЛИЗОВАННОГО ГОСУДАРСТВА И ЕГО ИСТОРИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ. БОРЬБА С ЗОЛОТОЙ ОРДОЙ. ВОССОЕДИНЕНИЕ ЧЕРНИГОВО-СЕВЕРСКОЙ ЗЕМЛИ С РОССИЕЙ

Предпосылки образования Русского централизованного государства. Образование Русского централизованного государства — закономерное явление в историческом развитии русского народа. Оно имело огромное значение для исторических судеб не только русского, но и украинского, белорусского и других народов нашей Родины. Образование Русского централизованного государства — сложный и длительный исторический процесс. В Северо-Восточной Руси еще в конце XII — начале XIII в. начали складываться социально-экономические и политические предпосылки ликвидации феодальной раздробленности и объединения удельных княжеств. Однако этот закономерный и прогрессивный исторический процесс был временно прерван разрушительным нашествием орд Батыя и установлением тяжкого иноземного ига.

В XIV в. уже в новых, более сложных исторических условиях, когда над Русью тяготел жесточайший гнет ордынских феодалов, а удельные князья продолжали нескончаемые усобицы, вновь создаются предпосылки объединения княжеств и земель Северо-Восточной Руси. Основными условиями этого процесса были экономический подъем на этой территории и усиление борьбы русского народа против ордынских захватчиков.

В Северо-Восточной Руси в XIV–XV вв. происходило восстановление хозяйства на разоренных землях, а также освоение новых территорий. Улучшалась агротехника, благодаря чему повышалась урожайность, а следовательно, увеличивалось производство сельскохозяйственных продуктов. Довольно быстро росло феодальное землевладение, в том числе церковное (монастырское), непосредственно связанное с развитием товарно-денежных отношений.

Из руин поднимались разрушенные завоевателями древние города, основывались новые. Восстанавливались и дальше развивались ремесла, промыслы, торговля. Ремесленное производство, а также внутренняя и внешняя торговля концентрировались в таких крупнейших русских городах, как Москва, Великий Новгород, Тверь, Смоленск, Псков, Рязань, Владимир, Нижний Новгород. Все это создавало материальные предпосылки объединения всех русских земель в едином централизованном государстве.

Большинство средних и мелких феодалов-землевладельцев — основная опора великокняжеской власти— стремилось закрепить за собой земельные владения, узаконить право на них, защитить их от посягательств других, более крупных феодалов. Поэтому они были заинтересованы в укреплении великокняжеской власти и создании сильного централизованного государства.

В XIV–XV вв. в связи с безудержным наступлением землевладельцев-феодалов на права крестьянства усилилось его сопротивление, обострилась классовая борьба. Феодалы-землевладельцы были заинтересованы в создании сильного государственного аппарата, который стоял бы на страже их классовых интересов. Такой аппарат могло создать, постоянно содержать и укреплять лишь правительство единого централизованного государства.

За создание Русского централизованного государства во главе с сильной великокняжеской властью, которая могла бы противостоять произволу удельных князей-феодалов и объединить все силы русского народа на борьбу за полное освобождение от ига Золотой Орды, активно выступали зависимые от господ крестьяне и городские низы, более всего страдавшие от феодальной раздробленности, произвола и междоусобиц феодалов.

Объединение всех русских земель в единое государство неразрывно связано с образованием русской (великорусской) народности. Оно способствовало этому прогрессивному историческому процессу и ускоряло его. В свою очередь, образование русской (великорусской) народности в значительной степени ускоряло образование Русского централизованного государства. Таким образом, трудящиеся массы городов и сел, заинтересованные в создании единого п сильного государства, активно выступали за объединение всех русских земель.

Образование Русского централизованного государства происходило вокруг национального центра русского народа — Москвы, сыгравшей важнейшую роль в объединении всех русских земель.

С самого начала процесс создания Русского централизованного государства возглавляли великие князья московские, решительно и неуклонно проводившие политику собирания русских земель вокруг Москвы. Они стремились объединить не только северо-восточные земли Руси, но и все восточнославянские (русские, украинские и белорусские) земли в едином государстве. На это указывал Ф. Энгельс: «Первое и главное притязание России — объединение всех русских племен под властью царя, который называет себя самодержцем всея Руси… в том числе Белоруссии и Малороссии»^[88].

Несмотря на длительную феодальную разобщенность отдельных русских земель и княжеств, в сознании населения всей территории бывшего единого Древнерусского государства жила идея единства Русской земли, общности всего русского народа.

Все три восточнославянские народности, сохранившие древнерусскую основу в языке, характере, быту, обычаях, жилище, формируя и развивая свои национальные черты, наряду с новыми этническими названиями (русские, украинцы, белорусы), а также областными (москвичи, рязанцы, владимирцы, полищуки, галичане, подоляне, северяне, кияне, волыняне, минчане, полочане и пр.) продолжали называть себя общим именем — русские. Сознание исторической общности обусловило взаимное стремление населения всех восточно-славянских земель к объединению в едином Русском государстве.

Народные массы, особенно страдавшие от иноземных захватчиков и произвола феодалов, активно поддерживали идею объединения всех русских земель в едином централизованном государстве. У них стало созревать понимание, что объединение в сильной державе намного облегчит им борьбу против иноземных поработителей, а также против феодального гнета.

По мере складывания единого централизованного Русского государства оно приобретало многонациональный характер. На протяжении XIV–XV вв. в его состав вошли также неславянские народы — коми, мари, югра, мордва, печора, карелы.

Образование и расширение границ Русского централизованного государства происходило в сложнейших внешнеполитических условиях. Сохранялось тяжелое и унизительное иго Золотой Орды, существовала постоянная опасность разрушительных нападений ордынцев на русские земли. На западных рубежах Руси проводило захватническую политику Великое княжество Литовское, на северо-западе — Ливонский орден и Швеция. Западная и Юго-Западная Русь (т. е. белорусские и украинские земли) и частично западные великорусские земли (Смоленщина, Брянщина, Верховские княжества) были захвачены иноземными феодалами и безусловно нуждались в постоянной помощи со стороны Северо-Восточной Руси.

Прогрессивный характер внешней политики Руси в период образования единого централизованного государства отвечал интересам всего населения страны, способствовал быстрейшему формированию русской народности. Внешняя политика непосредственно была связана с внутренней и в целом способствовала развитию государства. По поводу неразрывной связи внешней политики с внутренней В. И. Ленин писал: «Выделять «внешнюю политику» из политики вообще или тем более противополагать внешнюю политику внутренней есть в корне неправильная, немарксистская, ненаучная мысль»^[89].

Постоянная внешняя опасность, угрожавшая русскому народу, усиливала стремление не только господствующего феодального класса и московского великокняжеского правительства, но и всего трудового населения Северо-Восточной Руси ускорить объединение всех русских земель в едином национальном государстве, а также укрепить великокняжескую власть.

Начало образования Русского централизованного государства. В исторических судьбах восточнославянских и других народов нашей Родины, прежде всего великого русского народа, особо выдающаяся роль принадлежит ее столице Москве — сердцу России.

Москва начала приобретать все более важное значение с конца XIII в. при московском князе Данииле Александровиче. Выгодное географическое положение города способствовало превращению его в экономический и политический центр Руси. Находясь в самом центре Северо-Восточной Руси, Москва была защищена от нападений извне окружающими ее удельными русскими княжествами. В то же время она располагалась на перекрестке важнейших торговых путей, связывавших все русские земли в единое целое. Здесь сходились и многие торговые пути, охватывавшие всю Восточную Европу. Таким образом, город оказался пунктом, где сосредоточились торговые связи между разными землями огромного по размерам района. Москва была расположена в центре той части Руси, где происходил основной процесс формирования русской народности.

В возвышении Москвы большую роль сыграло и то обстоятельство, что она была центром православной митрополии. Во времена средневековья церковные феодалы, в том числе высшее русское православное духовенство, играли далеко не последнюю роль во внутренней и внешней политике государства.

Первым собирателем земли русской стал московский князь Иван Данилович Калита (1325–1340). Проводя умелую политику в отношении золотоордынских ханов, а также удельных князей Северо-Восточной Руси, он значительно укрепил Московское княжество и расширил его территорию.

Политику объединения русских земель особенно успешно проводил великий князь московский Дмитрий Иванович Донской (1359–1389). Ему пришлось вести длительную и тяжелую борьбу против мелких местных удельных, а также против соседних— тверского, суздальско-нижегородского и рязанского князей. К тому же во второй половине XIV в. обострилась международная обстановка: Московскому великому княжеству, всей Северо-Восточной Руси, находившейся под игом Золотой Орды, на западных рубежах стало угрожать Великое княжество Литовское.

В трудном положении оказались и остальные части Русской земли — Западная и Юго-Западная Русь, где тоже происходили важные политические события, отразившиеся на всей последующей истории восточного славянства. Воспользовавшись ослаблением Руси в результате нашествия орд Батыя, соседние феодальные государства начали захватывать ее земли. Во второй половине XIII в. венгерские феодалы утвердили свое господство в Закарпатье, татарские — в Северном Причерноморье и Приазовье. В XIV в. польские феодалы захватили Галичину и Западную Волынь, литовские — Западную Русь (Белоруссию), Чернигово-Северскую, Киевскую, Волынскую и Подольскую земли, молдавские — Северную Буковину, турецкие в XV в. — Подунавье и утвердились в Северном Причерноморье. Таким образом, юго-западные и западные русские земли, захваченные иноземными феодалами, были оторваны от остальной Руси. Это значительно затрудняло связи между ними.

Вхождение литовских, белорусских и большей части украинских земель в состав одного государства — Великого княжества Литовского — в определенной степени, но только на первом этапе способствовало объединению народных сил Украины, Белоруссии и Литвы для борьбы против агрессии крымских феодалов.

В то же время господство Великого княжества Литовского прервало объединительный процесс на западных и юго-западных русских землях. Более того, литовские феодалы, проводя экспансионистскую политику в отношении Северо-Восточной Руси, тормозили процесс образования Русского централизованного государства. Русский народ вынужден был приложить огромные усилия для того, чтобы отразить наступление Литовского феодального государства, отстоять национальную независимость и возвратить те русские земли, которые захватили литовские феодалы.

Феодалы Великого княжества Литовского в 60—70-х годах XIV в., проводя захватническую политику в отношении восточнославянских земель, стремились покорить и Северо-Восточную Русь. Великий князь литовский Ольгерд трижды воевал против Московского великого княжества. Однажды литовским войскам удалось дойти даже до Москвы. Однако русский народ разгромил войска захватчиков и отстоял свою национальную независимость.

Победы над литовскими захватчиками, а также над отдельными удельными русскими князьями, одержанные московской ратью, упрочили роль Москвы как русского общенационального центра.

Усиление Москвы, Московского великого княжества, всей Северо-Восточной Руси позволило русскому народу открыто выступить на борьбу против золотоордынского ига. Победа в Куликовской битве 8 сентября 1380 г. положила начало освобождению Руси от иноземного господства.

Объединение русских земель продолжалось на рубеже XIV и XV вв., в годы правления великого князя московского Василия I Дмитриевича (1389–1425). Московское великое княжество значительно расширило свои владения на восточных рубежах, когда к Москве было присоединено Нижегородское княжество.

Укрепление Московского великого княжества и великокняжеской власти, которую поддерживало подавляющее большинство населения страны, вызвало ожесточенное сопротивление феодальной реакции, выступившей против централизаторской политики. С конца XIV в. усилились сепаратистские тенденции со стороны крупных феодалов — удельных князей, великих бояр. Играя на противоречиях между Московским великим княжеством и Великим княжеством Литовским и используя их в своих целях, они все чаще занимали враждебную Москве позицию. Это создавало благоприятные условия для осуществления захватнических планов феодалов Великого княжества Литовского.

Литовские феодалы продолжали проводить политику экспансии в отношении русских земель. В начале XV в. они захватили Смоленск, а в 1406 г. начали новую войну против Москвы. Лишь благодаря помощи Московского великого княжества отстоял свою независимость Псков. В середине XV в., особенно в годы правления Василия II Темного (1425–1462), резко обострилась междоусобная борьба в самом Московском великом княжестве. Против централизаторской политики великого князя выступили удельные князья. В исключительно ожесточенной и тяжелой войне победила великокняжеская власть, укрепившая свои позиции.

Великого князя активно поддерживали не только мелкие и средние феодалы (светские и духовные), но и все слои городского и сельского населения, выступавшие против феодальной раздробленности и усобиц.

В результате в Московском великом княжестве были ликвидированы почти все удельные княжества, и оно превратилось в единое государство, находившееся под непосредственной властью и управлением великого князя.

Василий II Темный добился также установления большей зависимости Великого Новгорода и Новгородской земли от московского великого князя. В результате успешного военного похода московской рати во главе с Василием II в 1456 г. на Великий Новгород и заключения договора с новгородскими боярами расширились судебные права московского великого князя в Новгороде. Великий Новгород договорно и фактически признал вассальную зависимость от великого князя московского. Феодальная междоусобная война в Северо-Восточной Руси, приведшая к образованию сильного Московского государства, способствовала укреплению русско-украинских связей.

В образовании, укреплении и расширении единого национального Русского государства далеко не последнюю роль сыграла русская православная церковь. Сила и авторитет церкви, несмотря на ее реакционную сущность, в средние века были особенно велики. Ведь в то время церковь выступала «в качестве наиболее общего синтеза и наиболее общей санкции существующего феодального строя»^[90]. Москва, как центр русского и восточнославянского православия, особенно после падения Константинополя, в условиях наступления иноземных захватчиков на Украину и Белоруссию стала играть ведущую роль в борьбе против наступления католицизма. С Москвой связывалась борьба не только за веру, но и за национальную независимость всех русских земель.

В росте национального самосознания и международного авторитета Русского централизованного государства определенную роль сыграл отказ русской церковной и светской власти признать законность Флорентийской унии 1439 г. — договора об объединении католической и православной церкви под эгидой римской папской курии. Греческое духовенство и византийский император, присутствовавший на Флорентийском соборе, согласились на унию с римской церковью, надеясь на помощь папы римского и стран Западной Европы в борьбе против турецкой агрессии. Находившийся там же русский митрополит Исидор — грек по национальности, — не согласовав свою позицию с московским великокняжеским правительством и высшим русским православным духовенством, также подписал акт об унии. Русское православное духовенство не признало унию, а митрополит Исидор был низложен. В 1448 г. на церковном соборе русского православного духовенства с согласия великого князя московского Василия II митрополитом был избран Иона — русский по национальности. Избрание русского митрополита было совершено без согласования с константинопольским патриархом. С этого времени русская православная церковь превратилась в независимую, автокефальную. Русь избавилась также от притязаний римских пап, претендовавших на роль всемирного главы христианской церкви.

Но ни Флорентийская уния, ни обещания помощи в борьбе против турецких завоевателей со стороны римской курии и правителей западноевропейских государств — ничто не помогло Византии. Нашествие турецких агрессоров продолжалось. В 1453 г. пал Константинополь, Византийская империя перестала существовать. Турецкие захватчики устремились на Балканы, порабощая южно-славянские, греческий, албанский, венгерский, валашский и молдавский народы, на Кавказ и в Северное Причерноморье. С конца XV в. турецкая опасность нависла непосредственно над украинскими и русскими землями. Ф. Энгельс, характеризуя агрессию турецких феодалов в XV–XVI вв., писал, что как «во время нашествия монголов, так и теперь опасность опять угрожала всему европейскому развитию»^[91]. Борясь против турецких феодалов, против иноземного порабощения, восточнославянские, южнославянские и другие народы все чаще обращались за помощью к Москве, к укрепляющемуся Русскому централизованному государству.

Московское княжество, объединив большую часть русских земель, стало сильной державой. Его внутреннее положение, авторитет в других северо-восточных русских княжествах, на всех русских землях и в Западной Европе значительно возрос. Были созданы необходимые предпосылки для успешного завершения борьбы за объединение русских земель в едином централизованном государстве и освобождения Руси от ненавистного золотоордынского ига.

Куликовская битва и ее историческое значение. Русский народ вел длительную и тяжелую борьбу против ига ордынских феодалов, установившегося после их разрушительного нашествия на Русь в 30—40-х годах XIII в.

Рост могущества Московского великого княжества и независимая политика великого князя Дмитрия Ивановича сильно обеспокоили Золотую Орду. Темник (военачальник) Мамай, сосредоточивший власть в своих руках, решил нанести Руси сокрушительный удар. В 1378 г. огромное ордынское войско двинулось на Русь. На берегу р. Вожи, притока Оки, оно было встречено русскими и разгромлено. По поводу этой победы К. Маркс отмечал, что это было «первое правильное сражение с монголами, выигранное русскими»^[92]. Эта битва означала также начало открытой войны между Золотой Ордой и Северо-Восточной Русью.

После поражения ордынцев на р. Воже и их бегства Мамай возглавил опустошительный набег на Рязанское княжество. Рязань была взята и разрушена, территория правобережья Оки подвергалась жестокому разорению. Однако перейти на левый берег ордынцы не решились.

Орда начала спешно готовить новый большой поход с целью порабощения Великого княжества Московского, фактически освободившегося в 1378 г. от зависимости от Орды. Мамай заключил союз с великим князем литовским Ягайлом, стремившимся расширить свои владения за счет Северо-Восточной Руси.

Готовилась к решительной битве и Русь. В 1380 г. великий князь московский Дмитрий Иванович собрал большие силы. Под его знамена стали ратные люди, а также ремесленники и крестьяне Московского великого княжества и других русских земель. Весь русский народ поднялся на героическую борьбу за национальную независимость, за свое существование. По свидетельству летописца, «от началу миру такова не бывала сила русских князей и воевод». В их числе был и известный воин — воевода Дмитрий Боброк, родом с Волыни. Имя и деяния его были хорошо известны на Руси, «его же знаху вси и бояхуся мужества его ради»^[93]. Он прибыл к Дмитрию Ивановичу во главе отряда ратных людей.

Собравшиеся в Москве полки во главе с великим князем Дмитрием Ивановичем выступили на Коломну, где был назначен сбор всем русским силам. Сюда шли воины, крестьяне и ремесленники со всех уголков Русской земли. Тут под знамена Дмитрия стали владимирцы, суздальцы, ростовцы, белозерцы, ярославцы, переяславцы, муромцы, дмитровцы, костромичи, звенигородцы, можайцы, серпуховцы. Всего собралось пеших и конных, по некоторым данным, до 150 тыс. человек^[94].

Мамай, узнав о сборе большого русского войска, направил в Коломну к Дмитрию свое посольство, предложив мир при условии возобновления уплаты русскими дани в размерах, установленных еще при первых ордынских ханах. Дмитрий решительно отказался принять унизительные условия врага. Решительная битва за свободу и независимость Руси стала неизбежной.

Собрав все русские полки и отряды, князь Дмитрий 26 августа приказал им переправиться через р. Оку. Пользуясь советами купцов-проводников — «сурожан», торговавших с Крымом и хорошо знавших степные пути, русское войско углубилось в степь. 6 сентября оно вышло на берег Дона. Сюда же прибыли и присоединились к Дмитрию со своими брянскими и полоцкими полками племянники великого князя литовского Ягайла, сыновья Ольгерда — Андрей Полоцкий и Дмитрий. Таким образом, в решающую минуту на помощь русскому народу пришли украинские, белорусские и литовские вооруженные отряды.

Куликовская битва 8 сентября 1380 г. Миниатюра из летописного лицевого свода. XVI в.

На военном совете, созванном великим князем Дмитрием для определения дальнейших действий русского войска, голоса разделились. Более решительные предлагали переправиться через Дон, чтобы отрезать себе путь к отступлению. Другие же не советовали переходить Дон, поскольку на соединение с ордынцами двигалась часть литовского войска Ягайла, а также часть рязанцев во главе с их князем Олегом.

Князь Дмитрий принял смелое и единственно правильное решение: немедленно начать переправу через Дон и дать сражение Мамаю до подхода войск Ягайла и Олега. В ночь с 7 на 8 сентября русское войско переправилось через Дон и заняло выгодную позицию на холмах, господствующих над широкой равниной, которая называлась Куликово поле.

На поле боя Мамай привел огромное, еще невиданное на Руси войско, насчитывавшее около 150 тыс. человек.

Куликовская битва, ставшая важнейшим событием в истории борьбы русского народа против ордынских поработителей, произошла 8 сентября 1380 г.

Князь Дмитрий Иванович накануне сражения обратился с речью к русскому войску. Он призвал воинов не щадить жизни в борьбе за святое дело — избавление Руси от вражеского ига. Выражая думы и желания русских людей, брянский богатырь Пересвет в ответ на призыв Дмитрия воскликнул: «Лучше нам быть убитыми, чем плененными от татар».

Русское войско расположилось в таком порядке: впереди находился «передовой полк», в центре — великокняжеский, или «большой», полк вместе с резервом, а на флангах — полки «левой руки» и «правой руки». Слева от полка «левой руки» в засаде был поставлен большой отряд из числа лучших русских воинов — «засадный полк». Во главе его стояли двоюродный брат великого князя серпуховский князь Владимир Андреевич и воевода Дмитрий Боброк-Волынский.

Над «большим полком» реяло великокняжеское черное знамя. Возле него стоял воин, одетый в доспехи великого князя Дмитрия Ивановича. Это был боярин Михаил Андреевич Брянко, героически сражавшийся и погибший в битве. Великий князь Дмитрий Иванович, утвердив план сражения, надел кольчугу и шлем простого ратника и участвовал в битве как рядовой воин.

Противника, устремившегося на Куликово поле, стойко встретила русская рать. Первыми сошлись русский богатырь Пересвет и ордынский — Челубей. Их поединком перед войсками и началась Куликовская битва. В конце ожесточенного поединка всадники, сразив друг друга копьями, пали наземь мертвыми.

Вслед за поединком богатырей началась жестокая кровопролитная битва. Потери с обеих сторон были огромны. Долгое время ни одна из них не имела перевеса. Затем ордынцы стали теснить левый фланг русских. В критический момент, когда враги уже приближались к великокняжескому знамени, в тыл золотоордынцам ударили воины полка, находившегося в засаде. Ввод в сражение свежих русских сил вызвал в стане врага замешательство. В это время в наступление перешли и основные силы русских. Не выдержав натиска, ордынцы обратились в беспорядочное бегство. Овладев вражеским лагерем, русские воины преследовали противника на протяжении 50 км, до реки Красная Меча.

В Куликовской битве полегло множество русских ратников. Еще большие потери понесли ордынцы. Великого князя Дмитрия нашли после битвы едва живым, кольчуга его во многих местах была пробита. За блистательную победу на Куликовом поле князя Дмитрия прозвали Донским.

Литовский князь Ягайло, двигавшийся с запада на соединение со своим союзником Мамаем, в день битвы находился в 30–40 км от Куликова поля. Узнав о разгроме армии Мамая, он повернул в Литву. Нерешительность Ягайла накануне и во время Куликовой битвы объясняется тем, что основную часть его войска составляли украинцы и белорусы. Они с симпатией и сочувствием относились к братскому русскому народу, поднявшемуся на борьбу за свою независимость против ордынских захватчиков — исконных врагов всего восточного славянства.

На Куликовом поле русские одержали историческую победу над угнетателями. Несмотря на огромные жертвы, радости русских людей по поводу разгрома захватчиков не было границ. Куликовская победа была одержана благодаря сплоченности всего русского народа, благодаря героизму и мужеству простых русских людей — «сынов крестьянских», составлявших основную силу русской рати.

Великая победа имела огромное значение для всех русских земель, для всего народа. На Куликовом поле русский народ проявил не только исключительную храбрость и мужество, но и непреклонное стремление к освобождению от ига ордынцев. Победа над врагом укрепила авторитет и власть московского великого князя и подорвала позиции удельных князей.

Успехи в национально-освободительной борьбе русского народа, особенно победоносная Куликовская битва, в значительной степени способствовали образованию, укреплению и расширению Русского централизованного государства, а также формированию русской (великорусской) народности, ускорили государственную и национальную консолидацию русского народа.

Ведущая роль в защите отечества принадлежала Москве — признанному центру всей Руси. В минуты, когда над русским народом нависала опасность иноземного вторжения, Москва выступала той силой, вокруг которой объединялась и сплачивалась вся Русская земля. Куликовская битва еще более укрепила значение Москвы как центра национального и политического объединения всех русских земель в едином Русском централизованном государстве.

Блестящая победа русского народа на Куликовом поле имела огромное значение и для судеб украинского и белорусского народов. Ослабление ордынских сил давало возможность народным массам Украины и Белоруссии активизировать борьбу против татарских феодалов. Куликовская победа, возвышение Русского государства усилили стремление украинского и белорусского народов к воссоединению украинских и белорусских земель с Россией.

Русский народ одержал победу в тот период, когда многие братские славянские народы, несмотря на мужественное сопротивление, не смогли сдержать иноземного нашествия. Украина и Белоруссия были захвачены польскими и литовскими, а Сербия и Болгария — турецкими феодалами. Все славянские народы с надеждой смотрели на Русь, на ее стольный град Москву, поддерживали борьбу Русского государства. Они ожидали, а в дальнейшем постоянно получали от России действенную помощь в борьбе за свободу и независимость.

Весть о Куликовской битве быстро разнеслась далеко за рубежами Русской земли. О блестящей победе русских воинов говорили в Литве и Польше, в генуэзских колониях Крыма и на Закавказье, в Византии и Италии, в Болгарии и Сербии.

Русский народ нанес мощный удар владычеству золотоордынских феодалов. Миф о непобедимости Орды был развеян. Самоотверженная борьба русского народа и победа над захватчиками подорвала силы Золотой Орды и в значительной степени способствовала ее распаду, начавшемуся с конца XIV в.

Ослабление сил золотоордынских феодалов имело важное международное значение. Русь, выстояв один на один в тяжелой и длительной борьбе против захватчиков, оградила страны Западной Европы от возможности новой агрессии.

Таким образом, Куликовская битва имела всемирно-историческое значение. Она стала поворотным моментом в борьбе русского и других народов Европы и Азии против жестокого ордынского ига.

Окончательное освобождение Руси от золотоордынского ига. После Куликовской битвы золотоордынские феодалы попытались взять реванш за поражение. В 1382 г. хан Тохтамыш, устранивший от власти Мамая, собрал значительные силы и при поддержке рязанского князя Олега Ивановича внезапно напал на Русь. Опустошая все на своем пути, захватчики дошли до Москвы и сожгли ее. Получив сведения о том, что русские собирают силы для отпора, Тохтамыш увел свои войска в степь.

В результате похода 1382 г. временно была восстановлена формальная зависимость русских земель от Золотой Орды. Возобновилась уплата дани. Однако междоусобная борьба в Орде, разгром хана Тохтамыша в 1395 г. Тимуром и продолжавшееся усиление Московского великого княжества вскоре привели к ликвидации даннической зависимости Руси от Орды. Вместе с тем неуклонный рост могущества Русского централизованного государства, успехи объединительной политики великих князей московских, решительные победы русского народа над ордынскими войсками подготовили полное и окончательное свержение ига эолотоордынских феодалов.

В 1480 г., ровно через 100 лет после Куликовской битвы, в истории Руси произошло важное событие. Русский народ, выдержав последний натиск Золотой Орды, окончательно сбросил ее иго.

Летом 1480 г., собрав огромное войско, золотоордынский хан Ахмет (Ахмат) выступил в поход на Москву. Накануне похода Ахмет заключил союз с великим князем литовским и королем польским Казимиром IV. Это в значительной степени осложнило положение Русского государства. Открыто враждебную позицию в отношении Руси заняли также Ливонский орден и Швеция, обеспокоенные быстрым ростом могущества Московской державы.

Хан Ахмет и золотоордынские феодалы намеревались заставить Русь снова платить дань, восстановить свою власть в прежнем виде. Московский великий князь Иван III, зная силы своего государства и опираясь на поддержку русского народа в борьбе за объединение Руси и национальную независимость, решительно отказался платить дань, которую уже за несколько лет перед этим прекратил посылать эолотоордынским ханам.

В сложившейся опасной для России ситуации Иван III проявил незаурядный дипломатический талант. Он срочно заключил союз с крымским ханом Менгли-Гиреем, ярым противником Ахмета, тем самым предотвратив на некоторое время нападение крымцев на Русь.

Тем временем огромное золотоордынское войско, возглавляемое ханом Ахметом, медленно двигалось к Москве, оставляя на своем пути руины, пожарища и трупы убитых. Ахмет подошел к р. Оке, по русские опередили ордынское войско и заняли все переправы через Оку. Надеясь соединиться с польско-литовским войском во главе с Казимиром IV, Ахмет двинулся к верховьям р. Оки и вышел на правый берег р. Угры — левого притока Оки. Увидев на противоположном берегу сильную московскую рать, враг не решился переправляться через Угру. Оба войска стали друг против друга лагерем. Между тем приближалась зима. В ордынском войске начались болезни и голод. Расчеты хана Ахмета на помощь Казимира IV рухнули. 11 ноября 1480 г. Ахмет начал отвод своих сил на юг. Поспешный отход его войска был похож на бегство. Так окончилось историческое «стояние на Угре» 1480 г.

На поредевшее золотоордынское войско в низовьях Волги напали ногайцы и сибирские татары. Ахмет был убит. А в 1502 г. крымский хан Менгли-Гирей, опираясь на поддержку Османской империи, окончательно разгромил уже ослабевшую Золотую Орду.

Набеги татарских феодалов на русские и украинские земли продолжались и после 1480 г., в конце XV и в XVI вв., но они, как отмечал К. Маркс, «завоевывать… больше уже не могли, но производили опустошения»^[95].

Таким образом, Русская земля в 1480 г. полностью и навсегда освободилась от ордынской зависимости. Более чем двухсотлетняя борьба русского народа против ненавистного ига завершилась его полной победой. Это важнейшее историческое событие было подготовлено всем предшествующим ходом развития Руси. Оно имело огромное значение для дальнейшего укрепления и расширения Русского централизованного государства и ускорения процесса формирования русской народности.

Полное и окончательное свержение ига ордынских феодалов Русским государством имело большое значение для дальнейших судеб украинского и белорусского народов. Русский народ мог теперь оказать действенную помощь украинскому, белорусскому и другим народам Восточной Европы в их борьбе против турецких и татарских захватчиков. Это обстоятельство в значительной степени усиливало стремление украинского и белорусского народов к объединению с русским народом в едином Русском централизованном государстве.

Окончательная победа русского народа ускорила падение Золотой Орды, что имело огромное международное значение. Навсегда исчезла угроза нового нашествия с ее стороны на страны Западной Европы.

Государственная печать Ивана III.

Завершение объединения русских земель в едином централизованном государстве. В конце XV — начале XVI в., в годы правления московского великого князя Ивана III Васильевича, сложный процесс образования Русского централизованного государства и политического объединения русских земель вокруг Москвы завершился. Великий князь Иван III Васильевич (1462–1505) был крупнейшим государственным деятелем и полководцем своей эпохи, тонким и осторожным дипломатом. Главной своей задачей с первых дней правления Иван III считал завершение объединения всех русских земель в едином Русском централизованном государстве.

Первый удар Иван III направил против Новгорода Великого, в котором сильны были феодально-сепаратистские тенденции. Новгородское боярство, боясь лишиться своих политических привилегий и земельной собственности, пошло на прямую измену общерусским национальным интересам: в 1470 г. Новгород Великий признал себя вассалом короля польского и великого князя литовского Казимира IV. В ответ на это Иван III в 1471 г. выступил походом на Новгород. В битве на берегу р. Шел они московское войско разгромило новгородские полки. Согласно заключенному вслед за этим договору Новгород Великий вновь признал себя вассалом великого князя московского и отказался от проведения самостоятельной внешней политики.

Основная часть ремесленного и сельского населения Великого Новгорода и Новгородской земли всегда находилась на стороне Москвы, выступала за объединение русских земель вокруг нее, поддерживала объединительную политику великих князей московских. На эту часть населения и опиралось правительство великого князя московского в своей новгородской политике.

После заключения нового договора борьба между сторонниками и противниками Москвы в Новгороде Великом не прекратилась. В середине 70-х годов XV в. она особенно обострилась. В сентябре 1477 г. Иван III вынужден был предпринять новый поход на Новгород. На этот раз подчинение его Москве было полным и окончательным. Великий Новгород навсегда вошел в состав единого Русского централизованного государства. Иван III решительно ликвидировал остатки самостоятельности новгородской боярско-феодальной республики. Новгородская земля, как и сама Москва, стала отчиной великого князя московского.

После присоединения Новгородской земли к Москве Тверское княжество оказалось окруженным со всех сторон землями Московского великого княжества. В 1485 г. Иван III со значительным войском выступил на Тверь. Тверской князь Михаил Борисович, оставленный своими боярами, бежал в Литву. Самостоятельное Тверское княжество было ликвидировано, а его земли присоединены к Москве. После присоединения к Московскому великому княжеству Новгородской земли и Тверского княжества Иван III стал титуловаться «государем всея Руси».

Рост могущества и расширение границ Русского государства, окончательное освобождение от ига Золотой Орды позволили правительству Ивана III предпринять шаги, направленные на укрепление восточных границ. С этой целью Иван III начал наступление на Казанское ханство. В результате успешного военного похода 1487 г. Ивана III Казанское ханство признало вассальную зависимость от Москвы. Превращение ханства в вассала Московского великого княжества было крупной победой России. Восточные рубежи Русского государства были избавлены от татарских набегов.

Иван III умело сдерживал крымского хана Менгли-Гирея, разными путями ограничивал разбойничьи вторжения крымских орд в пределы Русского государства.

На рубеже XIV и XV вв. началось расширение Русского государства в Северное Прикамье и Приуралье, а также постепенное освоение этих земель русскими поселенцами. В конце XV в. к Русскому государству была присоединена Пермь, населенная зырянами (коми) и пермяками. Через верховья р. Печоры русские проникли за Уральский хребет, дошли до р. Оби. Власть Московского великого княжества распространилась и на Северное Поморье и Югорскую землю, где обитали ненцы, ханты и манси. Они стали данниками московского князя.

Укрепление и расширение Русского централизованного государства проходило в условиях почти непрерывного противодействия соседних государств, которые не желали роста его могущества, проводя по отношению к нему враждебную политику.

Русскому государству пришлось вести борьбу с Великим княжеством Литовским за возвращение России западных русских земель и освобождение русских, белорусских и украинских земель, захваченных литовскими и польскими феодалами.

Таким образом, к концу XV в. Русское государство, последовательно проводя политику объединения всех русских земель, превратилось в крупнейшее государство Европы. Возникли условия объединения всех восточнославянских земель в едином Русском централизованном государстве.

Воссоединение с Россией Чернигово-Северской земли. В 80—90-х годах XV в. рубежи Русского государства в результате присоединения к России отдельных мелких княжеств (так называемых верховских, расположенных в верховьях рек Оки и Вязьмы) приблизились непосредственно к украинским (чернигово-северским) землям. Это вызвало усиление освободительного движения среди населения украинских земель, направленного против господства литовских феодалов, за воссоединение с Россией.

Выражая всеобщее стремление народных масс к воссоединению Украины с Россией и недовольство политикой великокняжеского литовского правительства, в начале 1500 г. вышли из состава Великого княжества Литовского и перешли в Русское государство вместе с «отчинами» и «волостями» князья Семен Бельский, Семен Иванович Стародубский, Василий Иванович Шемячич Новгород-Северский.

Русско-литовские отношения достигли предельного напряжения. Обе стороны активно готовились к войне, которая началась сразу же после перехода названных князей в русское подданство. Русские войска вступили на территорию Чернигово-Северщины и Смоленщины, где их радостно встречало и активно поддерживало как своих освободителей местное население. Летом 1500 г. на р. Ведроши у Дорогобужа русская армия наголову разгромила литовские войска, захватив в плен их командующего великого гетмана князя К. И. Острожского. Осенью 1501 г. русская армия, поддержанная местным населением, нанесла новый удар по литовскому войску под Мстиславлем.

Неудачный для литовской феодальной верхушки ход военных действий вынудил ее искать мира с Россией. В 1503 г. между Великим княжеством Литовским и Русским государством было заключено перемирие на 6 лет. От Литвы к России отошла значительная по размерам территория: Чернигово-Стародубское княжество с городами Черниговом, Стародубом, Трубчевском, Новгород-Северское княжество с Новгородом-Северским, Путивлем, Рыльском, а также много других городов и волостей. Всего Россия получила по договору 319 городов и 70 волостей.

Благодаря победам русского войска в русско-литовских войнах 1487–1494 и 1500–1503 гг. в состав Русского государства вошла обширная территория от верхней Оки и верховьев Днепра на севере до среднего течения Десны и Самары на юге. Немаловажное значение имело возвращение России древнего города Любеча на Днепре — русская граница вышла непосредственно на эту важную водную магистраль.

Воссоединение Чернигово-Северщины с Россией имело большое значение для дальнейшего расширения и укрепления русско-украинских связей. Выдвижение границ Русского государства к Днепру (в низовья р. Десны) и к среднему течению Северского Донца открыло перед украинскими и русскими переселенцами возможность осваивать малозаселенные земли на юге и востоке. Было положено начало освоению Слободской Украины. Все это способствовало развитию украинско-русских экономических (в первую очередь торговых) и культурных связей.

В 1507 г. началась новая война между Русским государством и Великим княжеством Литовским. С вступлением русских войск на подвластные Литовскому государству украинские и белорусские земли, а также на Смоленщину с новой силой развернулось освободительное движение на Украине и в Белоруссии. Этим решили воспользоваться князья Глинские и другие украинско-белорусские феодалы, имевшие крупные землевладения на Украине и в Белоруссии. Они выступили против литовского господства. Однако их выступление не вышло за рамки узкого феодального заговора. Лишенное поддержки широких народных масс, оно потерпело поражение, хотя в определенной степени ускорило завершение войны и заключение в 1508 г. между Великим княжеством Литовским и Русским государством «вечного мира».

Новый мир не удовлетворил ни Русское, ни Литовское государство, и через четыре года, в 1512 г., война вспыхнула снова. Она длилась почти десять лет. Русские войска в 1514 г. при активной поддержке местного (особенно городского) русского населения освободили древний русский город Смоленск. Литовские войска так и не сумели переломить ход войны в свою пользу. Население подвластных Литве русских, украинских и белорусских земель активно поддерживало русские войска. Опираясь на помощь местного населения, русские войска смогли добиться значительных военных успехов. В 1517 г. начались длительные переговоры о перемирии, во время которых военные действия продолжались. Согласно новому перемирию, заключенному в 1522 г., Смоленск остался в составе России.

Таким образом, в результате длительных русско-литовских войн конца XV— начала XVI в., всей своей тяжестью ложившихся на плечи широких народных масс, Русское государство освободило значительную часть русских земель, ранее захваченных Великим княжеством Литовским. Западные рубежи его были отодвинуты далеко от сердца России — Москвы.

Продвижение границ на запад, восток и юг еще более усилило Русское государство. Укрепление его южных рубежей способствовало усилению безопасности не только южных русских земель, но и Северской Украины, экономическому развитию и культурному прогрессу обширных районов страны.

Рост международного авторитета России в первой четверти XVI в. В начале XVI в. Русское централизованное государство, несмотря на тяжелую и упорную борьбу с внешними врагами, продолжало укрепляться. В годы правления Ивана III и Василия III (1505–1533) Россия превратилась в одно из наиболее влиятельных государств Европы. В русскую столицу Москву приезжали многочисленные посольства, путешественники и купцы почти изо всех стран Европы, Ближнего и Среднего Востока. В свою очередь, русские послы, купцы и путешественники также посещали многие страны на западе, юге и востоке.

С ростом международного авторитета Русского государства в первой четверти XVI в. оно стало вступать в договорные отношения со многими странами. Так, в 1514 г. был заключен договор с Германской империей, направленный против Польского королевства и Великого княжества Литовского. В 1524 г. русские дипломаты установили связи с Англией, в 1527 г. — с Нидерландами, в 1528 г. — с Испанией. В 1532 г. в Москву прибыло первое большое посольство из далекой Индии, из империи Великого Могола. На рубеже XV и XVI вв. для укрепления своих позиций на Балтийском море Русское государство установило союзнические отношения с Данией.

Россия поддерживала также связи с Литвой, Польшей, Венгрией, Венецией, Ганзой, Неаполем, Римом, прибалтийскими и скандинавскими странами, Турцией, Ираном, кавказскими и среднеазиатскими государствами. Несмотря на довольно частые обострения отношений и даже военный конфликт в конце XV в. (1496–1498), Россия и Швеция поддерживали между собой тесные отношения.

Укреплялись и русско-молдавские связи. Молдавский господарь Богдан III (1504–1517) в 1513 г. направил в Москву посольство с просьбой о помощи в борьбе против агрессии турецких и крымских феодалов. Установление дружественных русско-молдавских связей оказало влияние на внешнюю политику Польши, Литвы и других государств в отношении России и Молдавии. Так, в результате дипломатического нажима России на правительства Польского королевства и Великого княжества Литовского в 1537 г. прекратилась польско-молдавская война. Это положительно сказалось на развитии не только молдавских, но и украинских земель. Пограничные районы Молдавии и Украины были избавлены от разорения. Через Украину из России в Молдавию и обратно ездили русские и молдавские посольства, государственные и церковные деятели, что способствовало укреплению экономических и культурных связей трех братских народов.

В первой четверти XVI в. при великом князе московском Василии III завершилось складывание территории единого Русского централизованного государства. В 1501 г. была ликвидирована независимость Пскова. В результате побед русского оружия в русско-литовской войне 1512–1522 гг. был освобожден и возвращен Русскому государству Смоленск.

И наконец, в 1521 г. в состав Русского государства вошло Рязанское княжество.

С возвращением Смоленска и подчинением Москве Пскова и Рязани в основном было завершено объединение русских земель. К. Маркс, характеризуя процесс становления могущественного Русского централизованного государства в конце XV — начале XVI в., писал, что изумленная Европа в начале княжения Ивана III едва ли замечавшая существование Московии, стиснутой между татарами и литовцами, была ошеломлена внезапным появлением огромной империи на ее восточных рубежах^[96].

После присоединения Рязанского княжества к Великому княжеству Московскому началось более активное заселение Рязанского края выходцами из других русских земель. Тогда же происходил вывод оттуда местных жителей для поселения на юге. Это способствовало заселению более ускоренными темпами Слобожанщины и укреплению обороноспособности южных рубежей Русского государства, отодвинутым непосредственно к южнорусским степям.

Выдвижение далеко на юг русских рубежей имело большое значение для населения Украины, особенно Слободской и Левобережной, а также для Дона. Русское правительство предпринимало все более действенные меры, направленные на отражение агрессивных набегов крымско-татарских феодалов.

К концу первой четверти XVI в. Русское централизованное государство превратилось в самую крупную державу Европы. Территория государства составляла почти 3 млн. кв. км, а население достигало 9 млн. человек. Владения России простирались от Баренцова и Белого морей и Северного Урала на севере до Нижнего Дона на юге и от предгорий Среднего Урала на востоке до рубежей Норвегии, Швеции, Ливонского ордена и Великого княжества Литовского на западе.

С конца XV в. наряду с названиями Русь, Русская земля, Русское государство, Московское государство и Московия все больше входит в употребление названия Россия, что свидетельствует о превращении Русского государства в могучую державу.

Историческое значение образования Русского централизованного государства. Образование сильного Русского централизованного государства имело всемирно-историческое значение. Двухсотлетняя героическая борьба великого русского народа за свое государственное единство и национальную независимость завершилась в начале XVI в. объединением русских земель вокруг Москвы и образованием Русского централизованного государства.

Весь русский народ был кровно заинтересован в образовании и укреплении своего государства. После ликвидации внутренних границ-перегородок и частичного прекращения междоусобных феодальных войн, от которых больше всего страдало трудящееся население, сложились более благоприятные условия для развития экономики страны.

С образованием Русского централизованного государства значительно окрепла власть великих князей московских, постепенно превращавшаяся в самодержавную. Полноправным главой государства был великий князь московский и государь всея Руси, а с 1547 г. — царь. Формально и фактически он обладал всей полнотой высшей законодательной, исполнительной, судебной и военной власти. В некоторой степени власть великого князя ограничивала боярская дума — сословно-представительский орган аристократической верхушки феодального класса.

Централизация государственной власти получила идеологическое обоснование. Уже в конце XV в. в русских летописях утверждается идея «божественного происхождения» верховной власти великих князей московских. С ней тесно связывалась идея национального единства Русского централизованного государства. Одновременно возникает и развивается теория «Москва — третий Рим» о будто бы законном праве великих князей московских на римское и византийское наследие.

Однако отдельные крупные феодалы и феодальные группировки, опираясь на огромные богатства, которыми они обладали, подрывали единство страны. В. И. Ленин, говоря о том времени, отмечал, что «о национальных связях в собственном смысле слова едва ли можно было говорить в то время: государство распадалось на отдельные «земли», частью даже княжества, сохранившие живые следы прежней автономии, особенности в управлении, иногда свои особые войска (местные бояре ходили на войну со своими полками), особые таможенные границы и т. д.»^[97].

Образование, укрепление и развитие Русского централизованного государства способствовало ускорению развития всех отраслей экономики страны — сельского хозяйства, ремесла, промыслов, торговли, путей сообщения, а также культурному прогрессу.

После образования Русского централизованного государства, с развитием феодальных отношений положение крестьянства, составлявшего абсолютное большинство населения страны, продолжало ухудшаться. По мере усиления феодально-крепостнического гнета антифеодальная борьба крестьянства приобретала все более острые формы. Образование централизованного государства, несмотря на усиление аппарата насилия, принуждения и подавления народных масс, вело к расширению контактов и единению между трудящимися массами, что объективно способствовало развертыванию антифеодальной борьбы в России.

В рамках Русского централизованного государства было объединено все русское население Северо-Восточной Руси. Это ускоряло процесс формирования русской народности, ее консолидацию и более быстрое развитие. Ф. Энгельс подчеркивал, что «тенденция к созданию национальных государств, выступающая все яснее и сознательнее, является одним из важнейших рычагов прогресса в средние века»^[98].

Этническую основу Русского централизованного государства составляли русские (великороссы). В его пределах проживали также чуваши, мордва, карелы, лопари, ханты, манси, коми, пермяки, удмурты, татары, мари и другие народности. Южные окраины России (Черниго-Северщина и частично Слобожанщина) были населены украинским населением. На южные окраины направлялся постоянный поток переселенцев и беглых крестьян с украинских земель, находившихся под иноземным владычеством, а также из России. Это способствовало укреплению связей и дружбы двух братских народов. Вхождение нерусских народов в состав Русского централизованного государства определяло превращение его из национального в многонациональное.

Несмотря на жестокую эксплуатацию, насильственную христианизацию и русификацию, проводимую господствующим классом русских феодалов, вхождение нерусских народов в единое Русское централизованное государство имело прогрессивное значение для их дальнейшего социально-экономического и культурного развития, совместных классовых выступлений трудящихся разных национальностей против угнетателей и защиты от внешних захватчиков. В борьбе против феодального гнета и внешних врагов закалялось и укреплялось братское единство всех народов России.

Образование Русского централизованного государства, объединение русского и других народов в его пределах имело историческое значение для их дальнейших судеб. Все народы, вошедшие в состав России, развивались намного быстрее в социально-экономическом отношении, приобщались к более высокой русской национальной культуре. В то же время отдельные элементы культуры нерусских народов Российского государства обогащали и русскую национальную культуру.

В объединении всех русских земель и образовании единого Русского централизованного государства особо важная роль принадлежала Москве— историческому, экономическому, политическому и культурному национальному центру всех русских земель. Москва стала подлинным центром тяготения для всех народов Восточной Европы, в том числе украинского и белорусского.

Становление Русского централизованного государства оказало огромное влияние на исторические судьбы народов Восточной Европы. «Русское централизованное государство сыграло огромнейшую роль в исторических судьбах русского, украинского, белорусского и других народов нашей страны. С самого начала своего возникновения оно явилось притягательным центром и опорой для братских народов, боровшихся против иноземных поработителей»^[99].

Это важнейшее историческое событие непосредственно способствовало усилению освободительной борьбы украинского народа, томившегося под гнетом иноземных феодалов-захватчиков. Ведя героическую борьбу против поработителей, он постоянно опирался на поддержку могучего Русского централизованного государства, братского русского народа.

Образование Русского централизованного государства происходило одновременно с образованием русской (великорусской), а также украинской и белорусской народностей. Оно способствовало консолидации восточнославянских народностей, усиливая у них стремление к объединению в одном государстве.

Украинский и белорусский народы, порабощенные соседними феодальными державами, борясь за свое освобождение и воссоединение своих земель с братской Россией, после образования могущественного Русского централизованного государства обрели в нем реальную силу, которая могла помочь осуществлению их чаяний и надежд.

Итак, образование Русского централизованного государства^ имело огромное историческое значение. С этого момента начался новый этап в истории нашей Родины. На историческую арену вышла огромная могущественная держава. Ее существование, ее политика оказывали влияние на весь последующий ход всемирной истории.

2. БОРЬБА УКРАИНСКОГО НАРОДА ПРОТИВ ГОСПОДСТВА ЛИТОВСКИХ И ПОЛЬСКИХ ФЕОДАЛОВ

Освободительное движение на украинских землях в конце XIV в. С началом объединения русских земель вокруг Москвы и с усилением наступления литовских феодалов на украинские и белорусские земли, население которых было связано с русским народом общностью исторических судеб, а также родством материальной и духовной культуры, все более возрастало тяготение украинского народа к русскому. Союз Ягайла с Мамаем накануне Куликовской битвы способствовал дискредитации власти великого князя на Украине и в Белоруссии. Одновременно победа объединенных русских войск в Куликовской битве подняла авторитет Московского княжества как ведущей силы объединения русских земель. Русское государство стало воплощением извечного стремления восточных славян к единству, притягательной силой для украинского и белорусского народов. Именно поэтому в ходе освободительной борьбы против литовских завоевателей к Московскому княжеству за поддержкой и помощью обращались представители всех социальных слоев украинского народа.

В этих условиях все более частыми становятся переселения с украинских земель в пределы России. Как форма сопротивления гнету иноземных феодалов переселения известны с начала XIV в. Еще в 1300 г. митрополит киевский Максим, «не терпя насилия от татар в Киеве, поиде из Киева» в Северо-Восточную Русь «со всем житием своим»^[100]. Тогда же «некто из славных боляр черниговских именем Федор… переселишася в град Москву»^[101]. В Россию с Украины уходили крестьяне, ремесленники, торговцы, бояре, духовенство.

Несколько позже, при Иване Калите, когда Киевское княжество попало в сферу политического влияния Великого княжества Литовского, переселения приобрели еще больший размах. В Москву, например, переселился «некто от киевских благоплеменных вельмож служити, Радион Нестерович… и с ним же княжата и дети боярския и двора его до тысячи и до семисот людей»^[102]. Известно, что названный Радион принимал участие ь войнах Московского княжества с Тверью и стал одним из видных воевод московского князя.

В конце XIV в. освободительное движение на Украине возглавляли удельные князья. Как отмечалось, в завоеванной Литвой Юго-Западной Руси ими были обрусевшие представители великокняжеского Гедиминова рода. Они стремились утвердиться в своих удельных правах вплоть до обретения полной самостоятельности и с этой целью поддерживали недовольство литовскими феодалами в широких слоях украинского народа. Курс великокняжеского и королевского правительства на укрепление государственной власти и ликвидацию удельных княжеств на Украине после Кревской унии встретил ожесточенное сопротивление удельных князей.

Подобная политическая ситуация сложилась также на белорусских землях Великого княжества Литовского. Осенью 1386 г. против политики великокняжеской власти выступил полоцкий князь Андрей Ольгердович в союзе со смоленским князем. После подавления этого выступления в белорусских и литовских городах были размещены польские гарнизоны. Но эта мера не привела к прекращению движения. В 1392 г. в Витебске во главе местных феодалов на борьбу с королевской властью поднялся Свидригайло Ольгердович. Поводом для выступления стал тот факт, что отчину Свидригайла после смерти его матери, Ольгердовой жены и витебской княжны, великий князь Ягайло передал своему сокольничему. Такое попрание права удельного князя на свою отчину местным феодалам представлялось тем более опасным, что оно было проявлением общей польско-литовской политики, направленной на максимальное ограничение автономии удельных княжеств и всемерное укрепление центральной государственной власти.

Русский доспех бахтерец. Середина XVI в.

Войска Витовта и Скиргайла подступили под стены Витебска и осадили его. Отчаянно оборонявшийся город был взят, а Свидригайло в кандалах отослан в Краков к Ягайлу. Таково было начало бурной политической карьеры Свидригайла, князя, который в течение более полусотни лет возглавлял движение против великокняжеской и королевской власти на украинских землях.

Примечательно, что против централизаторских мероприятий великокняжеской и королевской администрации в конце XIV в. выступили и князья, прежде верно ей служившие. Среди них был новгород-северский князь Дмитрий-Корибут Ольгердович. Несмотря на военный союз с Ягайлом и недавние военные заслуги перед королевской властью, выступление Дмитрия-Корибута, пытавшегося отстоять свое княжество, было беспощадно подавлено. Войска Дмитрия-Корибута и Витовта сошлись весной 1393 г. под Докудовом. Наголову разбитый, Дмитрий-Корибут отступил к Новгородку. После падения Новгородка Дмитрий-Корибут вместе с семьей был захвачен в плен Витовтом. В том же году его взял на поруки тесть, рязанский князь Олег, Дмитрий-Корибут был первым из удельных князей на украинских землях, который, используя недовольство населения своего княжества литовскими завоевателями, выступил против великокняжеской власти, в столкновении с ней потерпел поражение и в результате лишился своего удела.

Еще более упорное сопротивление наступлению великокняжеской власти оказал подольский князь Федор Кориатович. Сознавая неизбежность военного столкновения с Витовтом, подавившим освободительное движение в Витебском и Новогород-Северском княжествах и развернувшим наступление на Киевщину, Федор Кориатович стал спешно собирать войска и даже заручился международной поддержкой против Польши и Литвы, заключив союз с молдавским господарем Петром и венгерским королем Сигизмундом Люксембургским.

В этих условиях Витовт прекратил наступление на Киевщину, где ему уже удалось захватить Овруч и Житомир, и двинул войска на Подолию. Преодолевая упорное сопротивление местных жителей и крепостных гарнизонов, великокняжеские войска заняли подольские замки. Военные силы Федора Кориатовича потерпели поражение под Брацлавом и вынуждены были отступить в Закарпатье. Вместе с ними ушла часть населения Подолии.

Вооруженное сопротивление оказало наступавшим великокняжеским войскам и население Киевщины. Сразу после ликвидации Киевского удельного княжества против литовского ставленника на киевское княжение Скиргайла поднялись с оружием в руках жители Черкасс и Звенигородки, которые Скиргайло должен был занять по договору с Ягайлом и по распоряжению Витовта.

Овладев с помощью великокняжеских войск территорией Среднего Поднепровья, Скиргайло вскоре стал искать политической поддержки у местных феодалов, враждебно настроенных против центральной великокняжеской власти. Это обеспокоило правящую верхушку Великого княжества Литовского, и в 1396 г. Скиргайло Ольгердович был отравлен на пиру в имении киевского митрополита.

Проводя наступление на удельные княжества, польское правительство стремилось к укреплению королевской власти на украинских землях, то есть к упрочению здесь позиций польских феодалов. Основной же целью Витовта — великого князя литовского — было упрочение власти Литвы на Украине, укрепление Литовского государства и своей власти в нем. Поэтому, захватив Подолию, Витовт попытался все земли ликвидированного удельного княжества подчинить непосредственно Литве. Однако королевская власть решительно этому воспротивилась. Конфликт разрешился тем, что Польша получила Западную Подолию с центром в Каменце. Восточная же Подолия (Брацлавщина) осталась за Литвой.

Наступление на украинские княжества осуществлялось главным образом литовскими силами во главе с Витовтом. Однако согласно Кревской унии 1386 г. Украина должна была перейти под королевскую власть, в связи с чем недовольство ее населения обращалось и против Польши. Опасаясь его выступлений, Ягайло после восшествия на польский престол по нескольку раз принуждал украинских удельных князей, в частности новгород-северского князя Дмитрия-Корибута Ольгердовича и киевского князя Владимира Ольгердовича, подписывать присяжные грамоты на верность королю. Однако польской администрации было ясно, что даже и это едва ли заставит украинских князей подчиниться польской власти, поэтому она решила прибегнуть к крайнему средству — ликвидировать удельные княжества.

В условиях все более активного наступления Польши и Литвы на украинские земли удельные князья под влиянием настроений и воли народа обращались к Московскому княжеству. Там побывал Дмитрий-Корибут, лишенный своего удела. Москву просил о помощи, бежав туда, изгнанный из своего киевского княжества Владимир Ольгердович.

Восстания против власти литовских и польских феодалов в первой четверти XV в. Ликвидация удельных княжеств в завоеванных Литвой землях Руси не только встретила упорное сопротивление удельных князей, но и вызвала серьезное недовольство значительной части прочих феодалов. Они опасались, что укрепление здесь власти польских и литовских феодалов приведет к ограничению их собственных прав и феодальных привилегий.

Ликвидация удельно-княжеской власти в крупнейших феодальных центрах украинских земель повлекла за собой усиление эксплуатации и ограбления крестьянских масс вследствие раздачи обширных имений литовским и местным землевладельцам. Польскому и немецкому бюргерству в ряде украинских и белорусских городов были пожалованы значительные экономические привилегии. Все это расширяло социальную основу выступлений против великокняжеской власти.

Новый подъем борьбы против литовских и польских феодалов вызвала Виленская уния 1401 г., по которой после смерти Витовта украинские земли, как и все Великое княжество Литовское, должны были перейти под непосредственную власть польского короля. Главным очагом этой борьбы стала Подолия.

Западная часть Подолии, отошедшая после ликвидации Подольского удельного княжества к Польше, была передана королем в ленное владение одному из крупнейших польских феодалов Спытку Мельштинскому. Брацлавщина же в 1398 г. досталась Свидригайлу Ольгердовичу. После того как в битве на Ворскле в 1399 г. Спытко Мелыптинский пропал без вести, Западная Подолия была оставлена жене Спытка до возможного возвращения ее мужа. Фактическим правителем Западной Подолии стал ставленник польского короля Грицко Кердеевич.

Будучи подольским князем, Свидригайло в 1401 г. предъявил претензии на всю Подолию, выступив против польской оккупации Западной Подолии. Началось повсеместное восстание против польской власти. Свидригайло, провозглашенный князем всей Подолии, установил связь с восставшим против Литвы Смоленском. Стремясь укрепить свои позиции в борьбе с польско-литовской властью, он пошел даже на заключение договора с крестоносцами.

В течение трех лет продолжалось восстание на Подолии. Польско-литовское правительство вынуждено было пойти на значительные территориальные уступки Тевтонскому ордену, в 1401 г. начавшему военные действия против Литвы. Летом 1401 г. Польша подписала с орденом соответствующее соглашение. Это заставило Свидригайла смириться. Однако восстание на Подолии продолжалось еще значительное время. Польский историк Ян Длугош свидетельствует, что особенно упорно, до сентября 1404 г., сопротивлялось королевским войскам население Каменца-Подольского. Восставшие сложили оружие лишь после падения Смоленска (26 июня 1404 г.). Доходы от Подолии король отдал Свидригайлу, но последний остался номинальным господином Подолии: управление этой землей перешло к королевскому старосте.

Мир с крестоносцами и подавление восстаний в Смоленске и на Подолии позволили литовской власти расправиться также с восстаниями, вновь вспыхнувшими в 1405 г. в пограничных с Россией княжествах, в том числе в Северщине. Их возглавляли предводитель недавнего восстания в Смоленске князь Юрий, возвратившийся из Москвы, куда он бежал после насильственного отторжения Смоленска Литвой, стародубский князь Александр Патрикеевич и князь Александр Иванович Гольшанский. С помощью Русского государства восставшие надеялись добиться независимости от Литвы, но потерпели поражение. Гольшанский с группой бояр перешел на службу к московскому князю.

В Москве решил искать помощи в борьбе против польско-литовской власти и Свидригайло. Он установил сношения с московским князем, и слухи об этом дошли до Витовта. Стремясь предупредить очередной бунт, Витовт отправил к Свидригайлу своих бояр. Но было уже поздно: в июле 1408 г. Свидригайло сжег порученные ему Витовтом замки, заковал послов в кандалы и вместе со своими сподвижниками ушел в Москву. Среди них были брянский владыка, ряд чернигово-северских князей и бояр (черниговские, брянские, стародубские и др.)

Переход Свидригайла в Москву отражал настроения русского, украинского и белорусского населения Великого княжества Литовского, его тяготение к Русскому государству. Он был хорошо организован и предварительно согласован в Москве. Князь и его сообщники были приняты подчеркнуто хорошо. Свидригайлу были переданы в княжение Владимир-на-Клязьме, Переяславль, Юрьев-Польский, Волоколамск, Ржев и половина Коломны.

Свидригайло рассчитывал получить в Московском государстве поддержку и помощь в борьбе с королевской, а также великокняжеской властью. Кроме того, он стремился поднять свой политический престиж во всех русских землях, прежде всего в украинских землях Великого княжества Литовского, население которых было его главной опорой. Русское же правительство, передавая в распоряжение Свидригайла почти половину великого княжения Московского, рассчитывало не только удержать его в сфере своего влияния, но и побудить других князей Великого княжества Литовского последовать его примеру и таким образом ускорить процесс собирания русских земель.

Свидригайло пробыл в Московском государстве около года. В 1409 г. он снова появился в Великом княжестве Литовском, был прощен королем и Витовтом, но тем не менее сразу же приступил к организации нового заговора против Витовта. Узнав об этом, взбешенный Витовт с согласия короля заключил Свидригайла в тюрьму. Лишь через восемь с половиной лет, весной 1418 г., Свидригайло был освобожден из заточения и Кременецкой крепости группой заговорщиков во главе с украинскими князьями Дашком Острожским и Александром Носом.

Сразу же после этих событий феодалы Подолии, совсем недавно на протяжении нескольких лет пылавшей в огне освободительного восстания, по указанию короля были приведены к присяге Витовту.

После побега Свидригайло собрал отряд, насчитывавший до 500 всадников. Волынские бояре прислали ему еще около полутора сотен воинов. С этими небольшими силами Свидригайло взял Луцк, однако не смог в нем удержаться. Литовские правительственные войска подавили восстание, не допустив его распространения. Свидригайло с Дашком Острожским бежали в Молдавию и далее в Венгрию, на сей раз напрасно надеясь опереться в своей борьбе на международную поддержку.

Вскоре после этого, несмотря на возражения Витовта, Свидригайло был вновь прощен королем, как уже неоднократно случалось и прежде. Подобная политика королевской власти по отношению к бунтарской личности, самое имя которой вызывало подъем не только антилитовского, но и антипольского движения на Украине, в Белоруссии и даже в литовских землях, объясняется стремлением польского правительства противопоставить Свидригайла Витовту, который укрепил к этому времени Великое княжество Литовское и великокняжескую власть в нем и пытался упрочить независимость Литовского государства от Польши, а также удержать под литовским господством завоеванные Литвой украинские и белорусские земли.

Год спустя, в 1420 г., при посредничестве короля состоялось примирение Свидригайла с Витовтом. Свидригайло получил в княжение Чернигов, Новгород-Северский, Трубчевск и Брянск.

Между тем недовольство литовской властью на Украине не только не утихало, но все более нарастало. Сознание, что актом Городельской унии феодалам-католикам были дарованы большие сословные привилегии, бередило умы православных украинских феодалов. Отстраненные от участия в государственном управлении, они были готовы вести борьбу за равные с католиками политические права, стремясь гарантировать свои социальные привилегии — феодальные права на земельную собственность и эксплуатацию крестьянства. Православное украинское население выражало недовольство усиливавшимся национально-религиозным гнетом. И, наконец, главное: расширилась социальная база освободительного движения. Этому способствовала значительно возросшая эксплуатация широких народных масс, прежде всего крестьянства.

Освободительное движение в 30-е годы XV в. После смерти Витовта в 1430 г. на Украине поднялась новая волна освободительного движения против литовского и польского владычества. На ее гребне украинские, белорусские и русские феодалы Великого княжества Литовского выдвинули на великое княжение давнишнего вождя этого движения князя Свидригайла Ольгердовича. Немедленно выявились антипольские настроения нового великого князя: уже на церемонии инвеституры Свидригайло заявил Ягайлу и представителям польского правительства, что польско-литовская уния вредна для княжества и что он не является польским ленником, а великокняжеский стол принадлежит ему по праву наследования. Затем, опираясь на поддержку украинских, белорусских и частично русских феодалов, Свидригайло заменил размещенные в литовских городах польские гарнизоны верными ему войсками.

Перед лицом реальной угрозы разрыва польско-литовской унии польские феодалы перешли к решительным действиям. Их войска вторглись в Западную Подолию, выбили из Каменца гарнизон литовского старосты Довгерта и заняли Каменецкий замок. В ответ на оккупацию Западной Подолии польскими войсками литовские отряды заняли Городло, Збараж, Кременец и Олеско — крепости на Волыни, которыми владело Польское королевство.

Летом 1431 г. начался захватнический поход большой польской армии на принадлежавшую Великому княжеству Литовскому Восточную Волынь. Коронное войско продвигалось, преодолевая упорное сопротивление литовско-русских гарнизонов и населения. После продолжительной обороны местные жители покинули и сожгли Городло, Владимир и Збараж. Они уходили в окрестные леса, чтобы продолжать борьбу. Оккупанты беспощадно расправлялись с населением, оставляя после себя трупы а пепелища. Но, несмотря на террор, население Волыни и Подолии продолжало борьбу. Разрасталось партизанское движение. Один из наиболее крупных отрядов напал на шляхетское карательное подразделение, чинившее расправы над местными жителями под Брацлавом.

Подавление партизанского движения осуществляли крупные силы польско-шляхетского войска, в частности, на борьбу с ним было брошено шеститысячное войско во главе с мазовецким князем Яном Менжиком.

С течением времени освободительное движение против польско-шляхетского гнета все шире охватывало и украинские земли, захваченные Польшей. Особенно активной была борьба в Западной Волыни, через которую проследовала на восток королевская армия летом 1431 г. Князья украинского происхождения примыкали к освободительному движению. Жители королевских крепостей на этих украинских землях помогали литовско-русским войскам овладевать замками. При их содействии, например, перешел под контроль повстанцев находившийся в тылу польских войск королевский замок Ратно. Ширилось партизанское движение. Один из повстанческих отрядов, действовавший в Белзской и Холмской землях, насчитывал более 340 человек.

Кольчуга, изготовленная на Украине. XV в.

Освободительное движение охватило также Галичину. Опорным пунктом борьбы против польско-шляхетских захватчиков стал Олеско. Отсюда отряды, возглавляемые местным старостой Иваном Преслужичем, нападали на польские гарнизоны в окрестных городах. Укрепившись в замке Буска, восставшие крестьяне и горожане создали угрозу коммуникациям королевского войска. Поднявшееся на борьбу с оккупантами население разрушало католические храмы.

К концу июля оккупанты заняли все крепости Белзской земли, кроме все еще оборонявшегося Олеско. 31 июля польское войско подошло к Луцку. Защищавшие Луцк литовско-русские войска под командованием Свидригайла отступили, оставив в крепости около 4 тыс. ратников во главе с воеводой Юршей. Началась осада замка. Несколько раз королевское войско, используя метательные орудия, предпринимало штурм. Стены крепости были проломлены, но ее защитники не сдавались. Более того, они совершали неожиданные дерзкие вылазки. В стане врагов находились сочувствующие осажденным. Они передавали в крепость еду и боеприпасы.

Мужественная оборона Луцка и партизанское движение местного населения остановили захватчиков. В этих условиях польская сторона стала добиваться перемирия. Оно было заключено 26 августа 1431 г. сроком на два года. Западная Подолия закреплялась за Польшей, Волынь — за Великим княжеством Литовским. Однако Великое княжество Литовское не было намерено идти на территориальные уступки Польше. Свидригайло решительно готовился к продолжению войны, собираясь вернуть Литве Западную Подолию.

Освободительное движение на Украине в этот период слилось с феодальной по своему характеру войной за великокняжеский стол. Удельный князь Свидригайло, считавший, что он имеет на него наследственное право, стремился использовать подъем освободительной борьбы на Украине для осуществления своих честолюбивых замыслов. Придя к власти, он опять воспользовался подъемом освободительного движения на Украине для восстановления независимости Великого княжества Литовского, а также для отвоевания у Польши принадлежавших прежде Литве украинских земель. Литовские феодалы также поддерживали Свидригайла, так как были заинтересованы в сохранении и упрочении своего господства на Украине и в Белоруссии. Все это сделало королевскую власть активной пособницей политического противника Свидригайла в борьбе за великокняжеский стол — Сигизмунда Кейстутовича, который стал великим князем 1 сентября 1432 г. в результате переворота. Уже 15 сентября, подписывая новый акт польско-литовской унии, Сигизмунд «отблагодарил» королевскую власть за политическую и военную поддержку украинскими землями: он официально признал передачу Польше Западной Подолии и спорных пограничных волынских земель с замками Олеско, Ратпо, Ветлы и Лопатино.

После переворота, приведшего к власти Сигизмунда Кейстутовича, Свидригайло и его сторонники обратили свои усилия на борьбу против войск нового великого князя. Основные события этой борьбы развернулись на территории Литвы. Тем не менее освободительное движение на Волыни и Подолии, где пытались утвердиться польские феодалы, еще некоторое время продолжалось. На Подолии его возглавлял брацлавский наместник князь Федько, а на Волыни — луцкий наместник князь Александр Нос. В борьбе против центральной польско-литовской власти, в частности в боевых действиях на Подолии, участвовали и киевские войска во главе с киевским воеводой князем Владимиром. Постоянным союзником и помощником Свидригайла оставался тверской князь. Дружественные отношения руководители освободительного движения на Украине поддерживали и с Московским княжеством. Благодаря этому в военных походах Свидригайла участвовали московские и тверские войска во главе с князем Ярославом.

Несмотря на внешнюю помощь, военные силы Свидригайла, а также повстанческие ополчения Волыни и Подолии стали терпеть поражения. Из Польши прибывали все новые правительственные войска. Волынь и Подолия были опустошены. В конце 1432 г. объединенным силам краковских, мазовецких, дубровицких и других шляхетских отрядов удалось, наконец, захватить Олеско. По приказанию короля шляхетские войска двинулись в Восточную Подолию и вскоре заняли местные замки. Последний из них, Брацлав, вместе с посадом был сожжен повстанцами, не имевшими достаточно сил для успешной защиты. Однако борьба продолжалась. 30 ноября 1432 г. отряд повстанцев атаковал правительственные войска, возвращавшиеся в Польшу. Ожесточенный бой шел с переменным успехом. Повстанцы, руководимые опытным воином князем Федько, напали на врагов во время их переправы через р. Мурафу. В захваченном врасплох шляхетском войске началась паника. Успех уже склонялся на сторону повстанцев. Бросив обоз, шляхтичи обратились в паническое бегство. Но в это время к переправе неожиданно подошел крупный отряд правительственных войск. Повстанцы вынуждены были спешно отступить.

8 декабря 1432 г. под Ошмяной в битве с великокняжескими войсками во главе с Сигизмундом потерпел поражение Свидригайло. Однако силы, выступавшие против польско-шляхетского нашествия на Украину и центральной великокняжеской власти, еще не были исчерпаны. Не прекращалась партизанская война против оккупационных польских правительственных войск на Волыни и Подолии. Ряды защитников Волыни пополнялись. В мае 1433 г. Волынские войска под руководством Носа разбили значительный шляхетский отряд, захватив около 500 пленных. Федько вновь восстановил контроль над Брацлавщиной и вел непрекращающуюся партизанскую войну против правительственных войск на всей территории Подолии. К успехам этого времени относится дерзкое нападение повстанцев на гарнизон Каменца-Подольского, в результате которого попал в плен командир гарнизона каменецкий староста Теодор Бучацкий.

Силы повстанцев настолько возросли, что это позволило им, объединившись, совершить поход к Берестью. Они осадили замок, в котором укрылся отряд шляхетских войск и правительственный гарнизон. Это создало угрозу польско-шляхетскому господству не только в Полесье, но и в соседней Черной Руси, где оживились антипольские настроения. По указу короля было объявлено посполитое рушение — всеобщая мобилизация. С подходом крупных сил противника повстанцы сняли осаду Берестья и отступили. Вскоре отряды Носа в битве под Грубешевом в Холмской земле потерпели поражение от правительственных войск, руководимых Грицко Кердеевичем. Однако это не отразилось на общей обстановке на Волыни и Подолии.

Положение изменилось позже, к 1434 г. Пытаясь усилить свои позиции, заручившись поддержкой в католическом мире, в частности, укрепив свои отношения с Тевтонским орденом и Германской империей, Свидригайло обещал папе помощь в заключении унии православной церкви с католической. Это вызвало недовольство православного населения Великого княжества Литовского. Свидригайло неоднократно привлекал к участию в своих военных операциях татар, смерчем проносившихся по украинской земле. И это тоже значительно сужало круг его приверженцев.

Решающим образом повлияло на судьбы освободительного движения на Украине расширение великокняжескими и королевскими привилеями 1432 и 1434 гг. прав и свобод православных феодалов. Уравнение православных феодалов в основных правах с феодалами-католиками удовлетворяло их классовые интересы, и они стали постепенно отходить от освободительного движения. В

1435 г. в Смоленске в среде православных феодалов против Свидригайла был составлен заговор. Дикая расправа, учиненная по приказу Свидригайла над одним из организаторов этого заговора — митрополитом Герасимом, которого сожгли заживо, еще более поколебала авторитет князя среди его православных сторонников и умножила число противников. Наконец, на освободительном движении на украинских землях отрицательно сказалась продолжительная борьба Свидригайла за великокняжеский стол. Она отвлекала с Украины значительные военные силы, что вело к ослаблению сопротивления польским захватчикам на Волыни и Подолии. Такой была обстановка, когда 1 сентября 1435 г. близ Вилькомира на р. Свенте произошла решающая битва между польско-литовскими правительственными войсками и войсками Свидригайла. Армия Свидригайла была разгромлена. Погибли 13 украинских и белорусских князей, 42 попали в плен. Свидригайло с единственным оставшимся при нем князем и тремя десятками воинов спасся бегством и укрылся в Полоцке.

Некоторое время под властью Свидригайла все еще оставалась Чернигово-Северщина, Киевщина, Восточная Подолия, Луцкая и Кременецкая земли Волыни. Стремясь упрочить здесь свое положение, Свидригайло обратился к польскому правительству с предложением принять его вместе со всеми украинскими землями в вассальную зависимость. Однако польская сторона не решилась на этот шаг, чтобы не нарушить польско-литовского государственного союза, укрепившегося в борьбе против освободительного движения украинского народа. Вскоре украинские земли перешли под власть Сигизмунда. Свидригайло удержал только Луцк, подписав в июне 1440 г. документ, ставивший его в вассальную зависимость от короля. Дальнейшие события показали, что эта зависимость была формальной, и польским феодалам в то время не удалось подчинить Луцкую землю своей власти.

Западная Подолия окончательно перешла под власть Польши и была превращена в отдельную провинцию. Привилеем короля Владислава III от 1434 г. на Подолии вводилось польское право, а подольская шляхта уравнивалась в правах со шляхтой коронных земель. Несмотря на это, польская шляхта заняла здесь господствующее политическое и экономическое положение, оттеснив местных феодалов на второстепенные позиции. Одновременно ширилось наступление католицизма.

«Заговор князей» 1480–1481 гг. В период существования восстановленных Киевского и Волынского княжеств (40—60-е годы XV в.) местные украинские феодалы, возглавляемые удельными князьями, прежде всего киевскими, старались ослабить зависимость украинских земель от центральной великокняжеской власти. Более того, они стремились к объединению украинских, белорусских и русских земель, входивших в состав Великого княжества Литовского, в независимое от Литвы Русское княжество. Киевские князья стали выразителями интересов тех кругов украинских, белорусских и части литовских феодалов, которые выступали против унии с Польшей, за политическое сближение с Московским великим княжеством. В это время в пределах Киевского княжества и Чернигово-Северской земли находили убежище вынужденные эмигрировать видные польские сторонники московского князя Василия II, а также его татарские союзники.

Ко второй половине XV в. созрели социально-экономические предпосылки для окончательной ликвидации удельных княжеств в Великом княжестве Литовском. Проводя изменения в политико-административном устройстве Украины, великокняжеская администрация стремилась укрепить здесь власть литовских феодалов. В этих условиях начался новый этап освободительного движения. Он характеризуется усилением ориентации украинского, белорусского и русского населения Великого княжества Литовского на Русское государство. Со стороны московского правительства стремление к объединению в составе Московского княжества украинских, белорусских и русских земель, находившихся под властью Великого княжества Литовского, проявлялось в поддержке феодалов этих земель, участвовавших в освободительном движении.

В 1471 г., после смерти киевского князя Семена Олельковича, для укрепления на территории Киевщины литовской власти Киевское княжество было ликвидировано, воеводой в Киев был назначен литовский пан Мартин Янович Гаштовт. Однако киевляне отказались подчиниться католику-литвину и не допустили его в город. Они просили короля назначить воеводой в Киев Михаила Олельковича, брата умершего князя, или другого православного князя. Обстановка обострилась настолько, что литовской власти пришлось утверждаться здесь силой: литовские войска овладели городом штурмом.

Лишение Михаила Олельковича права занять киевский стол (и даже стать здесь наместником) явилось королевской местью князю за его промосковскую ориентацию во время борьбы между Великим княжеством Литовским и Московским княжеством за влияние в Новгороде. По поводу причины лишения Олельковичей киевского княжения в литовской столице говорили: «Дед их, князь Владимир, бегал на Москву и тем пробегал отчину свою Киев»^[103]. После возвращения на Киевщину Михаил Олелькович и служивший с ним в Новгороде Иван Ольшанский, опираясь на широкие слои местного населения, стремившегося противостоять натиску польско-литовских феодалов и католической церкви, продолжали ориентироваться на Московское княжество.

Михаил Олелькович стал одним из организаторов так называемого «заговора князей» 1480–1481 гг., целью которого было свержение литовского господства на Украине. В Софийской летописи об этом заговоре сказано: «Того же лета бысть мятежь в Литовской земле: восхотеша вотчичи, Олшанской, да Оленкович, да князь Федор Белской, по Березышо реку отсести на великого князя (московского. — Ред.)»^[104]. Есть сведения, однако, что заговорщики имели намерение включить в состав Русского государства значительно большую, чем указано в летописи, территорию украинских, белорусских и русских земель, находившихся под властью Литвы.

Несмотря на родственные связи между Олельковичами и Иваном III, заговор не носил династического характера. Он был следствием широкого народного движения на Поднепровье, направленного против господства литовских феодалов, и исторически обусловленного тяготения украинского народа к объединению с русским в составе единого государства.

Заговор готовился втайне. Исторические источники конца 70-х годов содержат свидетельства того, что по поводу предстоящего присоединения украинских земель к Московскому княжеству происходили активные переговоры между князьями — организаторами заговора и Иваном III и к этому событию велась деятельная дипломатическая подготовка.

Однако «заговор князей» был раскрыт. Узнав об этом, Федор Бельский с некоторыми из своих сподвижников бежал в Москву. Михаил Олелькович и Иван Ольшанский были схвачены и казнены в августе 1481 г. План воссоединения юго-западных и западных русских (украинских и белорусских) земель с северо-восточными в составе Русского государства на этот раз не осуществился.

Угроза господству литовских феодалов на Украине была настолько реальной и серьезной, что нарушила все внешнеполитические планы королевского правительства на 1481 г. Король, располагавший информацией о настроениях на Поднепровье, вынужден был отказаться от предполагавшегося ранее совместного с Крымским ханством выступления против Русского государства, опасаясь потерять в ходе войны украинские земли.

Таким образом, освободительное движение на украинских землях против власти литовских и польских феодалов, причиной которого был все усиливающийся социальный и национально-религиозный гнет, прошло в своем развитии несколько этапов.

Вплоть до середины XVI в. освободительным движением руководили и использовали его в своих классовых интересах украинские феодалы. В конце XIV в. это были удельные князья, сопротивлявшиеся королевской и великокняжеской политике ликвидации удельных княжеств в юго-западных русских землях. Последней попыткой князей реставрировать удельно-княжеский строй на украинских землях явилось восстание Глинского в 1508 г.

Однако, несмотря на то что местные феодалы использовали освободительное движение в своих узкоклассовых целях — для достижения безраздельного господства на украинских землях, оно опиралось на достаточно широкую социальную основу. Именно поэтому народное восстание на Подолии 1401–1404 гг., ставшее наиболее яркой страницей освободительной борьбы против литовских и польских феодалов начала XV в., не могло быть подавлено в течение более чем трех лет.

В 30-е годы XV в. освободительное движение на Украине переживало новый подъем. В это время оно было направлено главным образом против польских феодалов, оккупировавших летом 1431 г. Волынь. Районами всенародного восстания против захватчиков стали Волынь и Подолия. Восстание было подавлено лишь в 1434 г.

Освободительное движение народных масс украинских земель против иностранного господства во второй половине XIV — первой половине XVI в. основывалось на сохраненном ими со времен Древнерусского государства сознании их этнического родства с населением русских и белорусских земель и тяготении широких народных масс Украины к создавшему Русское государство русскому народу. Оно проявлялось в массовых переселениях в пределы России, а также в том, что руководители освободительного движения, выражая стремления народа, всякий раз обращались за помощью к России. Уже в этот ранний период освободительное движение характеризуется стремлением украинского народа к воссоединению с русским в едином государстве. Ярким проявлением этого стремления стал так называемый «заговор князей» 1480–1481 гг. Освободительная борьба на рубеже XV и XVI вв. увенчалась воссоединением Чернигово-Северских земель с Россией.

Движущей силой освободительной борьбы конца XIV — первой половины XVI в. было украинское крестьянство, больше других слоев населения страдавшее от усиливавшегося национального и социального гнета. В своей освободительной борьбе русское, украинское и белорусское население, находившееся под властью Великого княжества Литовского, выступало против польско-литовской власти, за воссоединение с Россией единым фронтом.

3. АНТИФЕОДАЛЬНЫЕ ВЫСТУПЛЕНИЯ НАРОДНЫХ МАСС

Жалобы крестьян и отказ от выполнения феодальных повинностей. С усилением феодально-крепостнического гнета росло антифеодальное движение народных масс. Острая классовая борьба между феодально зависимыми крестьянами и феодалами-крепостниками была характерной чертой феодального общества. Крестьяне боролись за то, чтобы сбросить с себя ярмо крепостничества, ликвидировать феодальную зависимость в любых ее формах и проявлениях и стать свободными. Указывая на закономерность гражданских войн, т. е. войн угнетенных против угнетателей, В. И. Ленин подчеркивал «прогрессивность и необходимость… войн угнетенного класса против угнетающего… крепостных крестьян против помещиков»^[105].

Классовая борьба крестьянства проявлялась в самых разнообразных формах: подаче жалоб, побегах, потравах посевов и порубках лесов, захватах и поджогах панского имущества, нападениях на отдельных феодалов, а также их слуг, вооруженных выступлениях в одном или нескольких пунктах и, наконец, массовых выступлениях.

В XIV–XVI вв. одной из наиболее распространенных форм антифеодального протеста явилась подача крестьянами жалоб в местные и высшие государственные органы. Крестьяне жаловались на произвол феодалов, управляющих имениями, на арендаторов, которые незаконно увеличивали бремя феодальных повинностей, забирали имущество, жестоко издевались над подданными. Они жаловались также на чиновников различных рангов, обвиняя их в несправедливости при рассмотрении дел в судах, в том, что они защищают интересы магнатов и шляхты. До нас дошло немало подобных документов, где подробно говорится о тяжелом положении зависимых крестьян, произволе и издевательствах магнатов и шляхты. Однако, как правило, жалобы оставались без последствий или же власти выносили решения в пользу тех, на кого крестьяне жаловались.

Поток крестьянских жалоб, особенно в Галичине, на Волыни и Подолии, непрерывно нарастал В начале XVI в. он достиг таких размеров, что в 1518 г. польский король и великий князь литовский Сигизмунд I Старый издал специальное распоряжение о запрещении крестьянам жаловаться на панов.

Убеждаясь на собственном опыте, что жаловаться властям бесполезно, поскольку они защищают интересы эксплуататоров, крестьяне стали все чаще прибегать к более решительным действиям. Прежде всего участились случаи отказа от выполнения различных феодальных повинностей, особенно нововводимых или увеличенных. Так, уже в середине XIV в. на Закарпатье крестьяне в массовом порядке отказывались отбывать повинности в пользу феодалов, в связи с чем венгерский король Людовик в 1351 г. вынужден был произвести «унификацию» повинностей, несколько упорядочив их. В 1457 г. на Закарпатье прокатилась новая волна крестьянских волнений, в частности в Шаришском и Земплинском комитатах. Крестьяне отказывались выполнять барщину и другие повинности, вносить разного рода платежи, произвольно установленные феодалами налоги. Вооруженные крестьяне прогоняли сборщиков налогов и панских слуг. Они единодушно требовали «взимать дани по справедливости», не препятствовать свободному отходу «по старому обычаю». В некоторых селах протест крестьян вылился в стихийные вооруженные выступления. Одновременно народные массы выступали и против усиления католической экспансии. Массовый отказ от выполнения феодальных повинностей имел место в конце XV — начале XVI в., во время русско-литовских войн, на Чернигово-Северщине. Местное украинское население резко выступило против администрации Великого княжества Литовского и литовских войск, активно поддерживало русскую армию. Во время выступления в 1508 г. группы украинско-белорусских феодалов, возглавляемых М. Глинским, против великого князя литовского, за воссоединение с Русским государством сельское и городское население украинских и белорусских земель, особенно Поднепровья, отказывалось от выполнения феодальных повинностей и проявляло неповиновение местной администрации.

Грамота о сборе податей в Перемышльской земле. Конец XIV в.

Крестьянские побеги. Одной из наиболее распространенных форм классовой борьбы на Украине в XV — первой половине XVI в. являлись побеги крестьян от угнетателей. Чаще всего крестьяне бежали из западных районов — j Волыни, Галичины, Западной Подолии, где феодально-крепостнический гнет был намного сильнее, чем на южных и восточных землях Украины. Крестьянские побеги, особенно усилившиеся в первые десятилетия XVI в., вели к потере феодалами даровой рабочей силы зависимых крестьян, а это сказывалось на их хозяйствах.

Феодалы восточных и южных земель, заинтересованные в притоке рабочей силы, стремились привлечь в свои имения беглых крестьян обещаниями различных льгот. Так поступали не только отдельные феодалы, но и управляющие имениями и замками великого князя литовского, которому принадлежали огромные земельные владения на Украине, особенно в малозаселенных районах. Более того, остро нуждаясь в дополнительных рабочих руках, феодалы Восточной и Южной Украины посылали в западные местности своих агентов, которые уговаривали крестьян переселяться к новым панам на льготных условиях. Это вызывало недовольство феодалов, из имений которых бежали крестьяне. Часто они обращались с жалобами к королю польскому и великому князю литовскому и настоятельно требовали, чтобы он запретил принимать беглых крестьян. В 1457 г. великий князь литовский издал грамоту, в которой обязался не принимать в свои владения беглых крестьян. Кроме того, в судебник Казимира IV (1468) была внесена специальная статья, предусматривающая максимальное наказание лицам, сманивавшим крестьян: «А который будеть люди выводити, а любо (особенно. — Ред.) челядь невольную, а хватить съ челядью того на шибеницю»^[106].

Но никакие законы и угрозы не могли удержать крестьян, которые не желали примириться с ухудшением своего положения и ограничением прав. Все больше крестьян бежало из панских имений. Бывали случаи, когда они применяли силу, иногда даже убивали своих господ. В связи с этим великий князь литовский Александр в 1501 г. издал специальный привилей феодалам-землевладельцам Волынской земли, приказав вешать тех крестьян, которые перед побегом убивали ненавистных панов.

В первой половине XVI в., с развитием фольварочного хозяйства и дальнейшим усилением эксплуатации крестьянства, побеги в восточные и южные районы Украины стали приобретать массовый характер. Это вынуждены были отметить даже королевские чиновники, составлявшие в 1545 г. люстрацию (описание) Винницкого замка. Чиновники требовали, чтобы брацлавские паны «жодних людей будь отчичей или неотчичей от волынцев и подолян не принимали», а бежавших обязательно выдавали под угрозой потери имений.

Крестьяне и частично городские жители бежали преимущественно в малозаселенные юго-восточные и южные районы Украины. На рубеже XV и XVI вв. основная масса беглецов-переселенцев оседала в южной части Киевского и Брацлавского воеводств, а также на Левобережье, где феодальный гнет был значительно слабее по сравнению с другими землями. Именно в это время началось интенсивное заселение, в основном беглыми крестьянами, Переяславщины. Здесь было вновь основано и возобновлено много поселений. Увеличивалось население и в старых поселениях.

В малозаселенные местности Украины бежали не только украинские крестьяне, но и белорусские и литовские, даже из окрестностей Вильнюса.

Многие беглецы направлялись в пределы Русского государства. Вместе с русскими крестьянами они осваивали земли Слобожанщины и Дона. Русские и украинские поселенцы также вместе боролись против татарских агрессоров, вместе выступали против феодалов. В одной из грамот путивльского воеводы за 1546 г. сообщалось великому князю московскому: «Ныне, государь, казаков на Поле много: и черкасцов, и киян, и твоих государевых, вышли, государь, на Поле из всех украин»^[107].

Переселение в пределы Русского государства вызывали и частые русско-литовские войны, тяжким бременем ложившиеся на плечи крестьян и горожан. Так, во время русско-литовской войны 1533–1537 гг. свыше 300 семейств бежало из Великого княжества Литовского и поселилось в пределах Русского государства. Совместное освоение новых земель, борьба против внешних и классовых врагов способствовали сближению и развитию дружбы трудящихся масс трех братских народов — русского, украинского и белорусского.

В XIV–XV вв. происходили массовые переселения украинцев в горные местности Буковины, особенно в район между Прутом и Сиретом, издревле принадлежавшие восточным славянам. Проникали сюда и молдаване.

Население тех районов, куда прибывали беглые, встречало их радушно, нередко укрывало от преследователей. Так, в 1547 г. жители местечка Янушполь Киевского воеводства напали на управляющего, посланного вернуть своему господину беглых крестьян, которым янушпольцы дали пристанище.

Беглые крестьяне составляли наиболее свободолюбивую и непокорную часть местного населения. Поселяясь на новых землях, беглецы обычно считали себя вольными людьми или казаками и решительно отказывались от выполнения каких-либо феодальных повинностей. Пополняя ряды местного населения — крестьян, казаков, горожан, недовольных наступлением феодалов, беглые организовывали вооруженные отряды, нападали на панские имения, на их владельцев и чиновников. Феодалы Винничины жаловались, что под влиянием беглых крестьян подданные крестьяне отказываются работать на своих панов и местные шляхтичи живут в постоянном страхе, ожидая от них всяких бед.

Оседая на новых землях, беглые крестьяне основывали свое хозяйство и вели его так же, как и на прежних местах жительства. Стимулом для развития крестьянского хозяйства на местах нового поселения было то, что крестьяне освобождались, хотя и на время, от гнета и произвола феодалов.

Некоторые крестьяне, в основном сельские ремесленники, бежали в города, главным образом в великокняжеские и королевские, особенно в те, которые пользовались магдебургским правом. Согласно Первому Литовскому статуту 1529 г., беглый крестьянин мог стать свободным, лишь прожив в городе не меньше десяти лет. Большинство беглых в городах попадало в положение бедных и бесправных людей, батраков и внецеховых ремесленников. Литовское великокняжеское и польское королевское правительства, ограничивавшие рост и развитие украинских городов, запрещали городским властям принимать беглых крестьян. Чаще всего они жили в городских пригородах. В конце XV в. великий князь литовский и король польский Александр приказал киевскому воеводе Д. Путятичу сообщать о прибывших в город казаках и крестьянах. За оказание помощи беглым киевские мещане должны были платить значительный штраф, но все же они продолжали оказывать им помощь. Никакие запреты и репрессии не могли прекратить крестьянские побеги. Они становились все более массовыми.

Вооруженные выступления крестьян. Установление иноземного господства на украинских землях, рост закрепощения крестьян и в результате этого резкое ухудшение их положения вызывали все более мощный стихийный протест народных масс. Главный производительный класс феодального общества — крестьянство не прекращало борьбы против усиления феодальной эксплуатации. «Вся эпоха крепостного права…, — отмечал В. И. Ленин, — полна постоянных восстаний крестьян»^[108].

Доведенные до отчаяния непосильным гнетом, нищетой, крестьяне брались за оружие. Они нападали на дворы феодалов, забирали хлеб, скот, сжигали постройки, убивали землевладельцев. В документах того времени зафиксированы такие формы антифеодальной борьбы крестьян, как «кгвалты», «наезды», грабежи, поджоги, убийства. Феодальное законодательство стремилось защитить права землевладельцев. Согласно Литовскому статуту 1529 г., смертной казни предавался каждый, кто «на чий дом умыслене наехал, хотячи его забыти, або кгвалтом, а моцью, а в том бы дому кого-колвек ранил або забыл, або хотя и не ранил никого, толко нашел кгвалтом тот шию тратить»^[109]. Но ни угроза смертной казни, ни жестокие расправы феодалов над крестьянами не могли приостановить антифеодальные выступления.

Характерной особенностью антифеодальной борьбы на украинских землях было соединение ее с освободительной. Захват украинских земель феодалами Польши, Венгрии, Молдавии, насильственное насаждение католицизма еще более обостряли классовые противоречия. Постоянная борьба народных масс против феодалов не прекращалась в Галичине и Подолии. В первой четверти XIV в. мощным крестьянским движением было охвачено Закарпатье. Его использовали некоторые феодалы, находящиеся в оппозиции к королю. Один из них — Петр Петрович (Петуня) возглавил восстание. Крестьянские отряды под его руководством совершали нападения на имения венгерских и украинских феодалов, разрушали их замки, убивали ненавистных эксплуататоров. Восстание продолжалось несколько лет и только в 1322 г. совместными усилиями венгерских и украинских феодалов было подавлено, а оплот повстанцев — Невицкий замок — захвачен и разрушен.

На Подолии значительный размах приобрело восстание крестьян, вызванное вторжением польских войск, опустошавших край и совершавших насилия над населением. Восстание началось в Бакотской области в 1431 г. Крестьяне отказались выполнять феодальные повинности и объявили себя свободными. Их борьба продолжалась до 1434 г. Подобные выступления имели место и в районе Летичева.

Самое крупное восстание, вызванное усилением феодального и национально-религиозного гнета, вспыхнуло в Белзской земле. В конце XIV в. эта территория попала под власть мазовецких князей. На рубеже XIV и XV вв. сюда устремилась польская шляхта, а вместе с ней и служители католической церкви, насильственно насаждавшие католицизм, превращая православные церкви в костелы. В их руки перешли значительные земельные владения, отобранные у крестьян. Шляхта закрепощала крестьян, в результате чего быстро увеличивалось число «невольных людей», полностью зависевших от владельцев земли. Недовольство крестьян всеми этими действиями вылилось в значительное по размаху восстание. В июне 1431 г. повстанцы, использовав благоприятную ситуацию — отсутствие королевских войск, участвовавших в это время на Волыни в борьбе против Свидригайла, заняли несколько городов, много сел, нападали на имения польской шляхты. Размах восстания вынудил польского короля обратиться к шляхте Русского воеводства с призывом оказать ему помощь. Вскоре шеститысячный отряд хорошо вооруженной шляхты разгромил разрозненные и плохо вооруженные крестьянские отряды. С Белзской земли восстание перебросилось на Холмщину, но не приобрело здесь большого размаха и вскоре также было подавлено.

В XV в. в Прикарпатье действовали небольшие крестьянские вооруженные отряды, укрывавшиеся в горах. Они нападали на имении феодалов и шляхты, забирая их имущество. Нередко такие отряды переходили в Закарпатье, находившееся под властью Венгрии, и там при поддержке местного населения продолжали борьбу против феодалов.

Значительное антифеодальное выступление крестьян, вызванное насильственным захватом польскими феодалами крестьянских земель, произошло в Галицкой земле в 1469 г. Крестьяне вынуждены были покидать обжитые места, уходить в трудные для хозяйственного освоения районы Прикарпатья.

Вооруженные отряды крестьян, возглавляемые Львом, действовали в 1457 г. на Буковине. Для подавления этого восстания объединили свои усилия молдавские и польские феодалы, договорившиеся казнить руководителя восстания и его участников.

Крестьянское восстание под руководством Мухи. Высшим проявлением классовой борьбы в эпоху феодализма были крестьянские восстания и войны. Эти массовые движения, охватывавшие значительную территорию, потрясали основы феодального общества. Доведенные до отчаяния жестоким социальным гнетом, крестьяне брались за оружие, надеясь с его помощью улучшить свое положение, добиться свободы. В конце XV в. широкий размах приобрело крестьянское восстание под руководством Мухи. Оно началось на территории Северной Буковины, входившей в состав Молдавского княжества, и распространилось на Покутье и некоторые районы Галичины. На этих землях в конце XV в. происходило обезземеливание крестьян, увеличивалось количество повинностей и их размеры, все шире вводилась отработочная рента. Крестьянские хозяйства разрушались во время татарских набегов. Тяжелым бременем на плечи народных масс ложилась борьба между Молдавским княжеством и Польшей за владение пограничными украинскими землями. На усиление феодального гнета крестьяне ответили массовым восстанием, начавшимся в 1490 г. Современник событий перемышльский епископ Ян из Торговиска писал в своей хронике, что «какой-то Муха из Молдавии за короткое время собрал войско в 9 тысяч человек из крестьян и вторгся на Русь возле Снятина, занял его, покорил много городов и сел вплоть до Галича»^[110].

Восстание носило ярко выраженный антифеодальный характер. Крестьяне расправлялись с угнетателями, жгли их замки, поместья, забирали имущество. Участник позднейшего похода Тевтонского ордена к границам Молдавии (1497) Наккер записал в своем дневнике, что «паны потеряли все свое имущество и, не имея ничего, вынуждены были просить милостыню». Восстание приобрело такой размах, что польский король призвал шляхту к посполитому рушению — всеобщему выступлению против восставших. Не надеясь на свои силы, он обратился за помощью к Тевтонскому ордену.

Крестьянские отряды, освободив Покутье, перешли Днестр возле Рогатина. Здесь польско-шляхетское войско во главе с львовским каштеляном Н. Ходецким нанесло поражение восставшим. Большая часть повстанцев погибла в бою, многие утонули в Днестре. Мухе, как пишет Ян из Торговиска, удалось спастись. Выступление крестьян продолжалось я в следующем 1491 г.

В хронике Яна из Торговиска есть сведения о том, что в 1491 г. в Галичине действовал отряд повстанцев под руководством Андрея Борули. Он выдавал себя за родственника польского короля Казимира IV, который якобы незаконно лишил его наследства. В молдавских источниках имеются сведения, что отряд Борули был разбит, а сам он схвачен и казнен в Хотине. Возможно, Андрей Боруля был одним из соратников Мухи. Существует также предположение, что Андрей Боруля и Муха — одно и то же лицо. Характерно, что польский хронист М. Кромер не упоминает имени Андрея Борули, а пишет, что восстание под руководством Мухи, начавшееся в 1490 г. при польском короле Казимире IV, продолжалось и при его наследнике Яне Ольбрахте, ставшем королем в 1492 г. В этом году Муха начал собирать новые силы, но польская шляхта выследила и разгромила его отряд. Муха был схвачен и отправлен в Краков, где вскоре умер.

Выступление крестьян под руководством Мухи по времени совпало с возникновением казачества, формировавшегося в основном из беглых крестьян. Историки и мемуаристы XVI–XVII вв. называли Муху казаком и считали восстание под его руководством крестьянско-казацким.

Восстание 1490–1492 гг. в истории украинского народа было первым массовым антифеодальным движением, охватившим значительную территорию. В нем наряду с украинскими крестьянами принимали участие молдавские «хлопы и лотры из Волощины и Руси». Как социальный состав повстанцев, так и методы их борьбы — нападения на феодалов, поджоги, разорение поместий — свидетельствуют об антифеодальной направленности этого крестьянского восстания. Для него, как и для всех классовых битв эпохи феодализма, характерны стихийность, локальность, разобщенность действий. В борьбе против общих врагов украинские и молдавские крестьяне объединяли свои усилия, что является ярким примером классовой солидарности трудящихся масс разных национальностей.

Крестьянская война 1514 г. в Венгрии и участие в ней населения Закарпатья. В конце XV — начале XVI в. в Венгрии резко возрос феодально-крепостнический гнет: увеличились феодальные повинности, особенно оброк, усилилось закрепощение крестьян, издевательства над ними и произвол помещиков.

К. Маркс дал всестороннюю характеристику Венгерскому королевству кануна крестьянской войны 1514 г. Он подчеркивал, что «при Владиславе в Венгрии господствовали магнаты…. магнаты были богаты, король беден; страной управляли помещики, дворяне (имевшие в своих руках судебную власть) и прелаты; из податей, взимаемых с сословий, лишь немного попадало в государственную казну; прелаты и бароны взапуски грабили ее, обогащая свои семьи и т. д.; [происходила] легкомысленная раздача государственных имуществу постоянные внутренние усобицы между магнатами, баронами и прелатами»^[111].

В очень тяжелом положении находились трудящиеся массы Словакии и Закарпатья, входивших в состав Венгерского королевства. Тяжелый социальный гнет дополнялся здесь национальным. Все это крайне обострило классовые противоречия в стране, которые неизбежно должны были привести к взрыву народного негодования. Поводом к выступлению крестьян послужила булла папы римского Льва X об организации крестового похода против Турецкой империи. Феодалы поддержали призыв к походу, рассчитывая, с одной стороны, ликвидировать внешнюю — турецкую — опасность, а с другой — избавиться от части антифеодально настроенных крестьян, отправив их в поход. В апреле 1514 г. начался сбор вооруженных крестьян, горожан, а также мелкого дворянства в ополчение для предстоящего крестового похода. Большинство венгерских феодалов, несмотря на опасность нового турецкого вторжения в страну, запрещало своим зависимым крестьянам вступать в народное ополчение. Они часто возвращали их, а иногда даже казнили за самовольный уход из имений.

В ответ на притеснения феодалов вооруженные крестьяне поднимали восстания, которые очень скоро охватили почти все земли Венгерского королевства. Разрозненные крестьянские выступления вскоре переросли в крестьянскую войну. Ф. Энгельс писал, что весной 1514 г. «вспыхнула всеобщая крестьянская война в Венгрии»^[112]. Крестьянские войны, охватывавшие широкие слои сельского и городского населения, были высшей формой вооруженной борьбы народных масс против феодального гнета.

Во главе одного из многочисленных вооруженных крестьянских отрядов, готовившихся к походу против турецких агрессоров, стоял Дьердь (Георг) Дожа — венгерский воин-рыцарь, который личной храбростью и военным талантом прославился в борьбе против турецких захватчиков. Он возглавил всеобщее крестьянское восстание, направленное против феодалов. Главной целью восставших было уничтожение крепостничества и установление социального равенства.

Крестьянское восстание помимо Венгрии охватило также Словакию, Закарпатскую Украину и Северную Молдавию. На огромной территории действовали многочисленные вооруженные крестьянские отряды, правда, очень слабо связанные между собой.

В Венгрию, где развернули военные действия крупные объединенные повстанческие силы во главе с Д. Дожей, прибывали отряды украинских крестьян из Закарпатской Украины, словацких — из Словакии, молдавских — из Северной Молдавии. Они вливались в крестьянское войско.

С самого начала крестьянской войны восставшие избрали тактику активной борьбы против войск венгерского короля и феодалов. Д. Дожа разделил повстанцев на несколько крупных отрядов, действовавших на территории всего королевства. Два отряда он послал в Закарпатье. Главные силы восставших, руководимые Д. Дожей, совершили победоносный поход через всю Дунайскую низменность.

Летом 1514 г. народное восстание достигло наивысшего размаха. Восставшие, вооруженные косами, цепами, дубинками, копьями, луками и только частично огнестрельным оружием, заняли значительную территорию, освободили от власти феодалов многие села и города. В Закарпатье повстанцы несколько недель фактически контролировали всю территорию края. Особенно активно действовали крестьяне Мараморощины. Вместе с присоединившимися к ним ремесленниками и городской беднотой они овладели Хустским и Невицким замками и расправились с ненавистными феодалами. Закарпатские города Ужгород, Мукачево, Берегово, Хуст сразу же после подавления крестьянской войны венгерское королевское правительство объявило «бунтарскими».

Несмотря на усилия Д. Дожи и других руководителей крестьянской войны, объединить разрозненные и плохо организованные крестьянские отряды в единую повстанческую армию не удалось. 15 июля 1514 г. под Темешваром повстанческое войско было разгромлено королевской армией, сам Д. Дожа попал в плен. Феодалы предали народного героя мученической казни. Д. Дожа был «заживо зажарен на расскаленном троне и съеден своими собственными людьми, которым лишь при этом условии была дарована жизнь»^[113].

После поражения основных сил крестьянские восстания во всех районах Венгерского королевства пошли на спад. Однако борьба отдельных повстанческих отрядов продолжалась до глубокой осени 1514 г.

Разгромив основные силы восставших в Венгрии, правительство бросило войска на подавление повстанческого движения в национальных окраинах королевства — Словакии, Закарпатье и Северной Молдавии. В Закарпатье прибыло большое дворянское войско, которым командовали закарпатские магнаты-феодалы С. Вербеци и Т. Переньи. Однако повстанцы Закарпатской Украины не сдались на милость феодалам — большинство их ушло в Карпатские горы, где с оружием в руках они продолжали борьбу против угнетателей.

Королевское правительство и феодалы повсеместно расправлялись с восставшими крестьянами. Ф. Энгельс, отмечая жестокость феодалов-победителей, писал: «…все, кто попал в руки врага, были посажены на кол или повешены. Трупы крестьян тысячами висели вдоль улиц и у околиц сожженных деревень. Говорят, что в боях и во время резни было убито до 60 000 человек»^[114].

Беспощадно расправились феодалы с восставшими и в Закарпатье. Местное население они принудили дополнительно к тяжелым феодальным повинностям: два года платить еще и контрибуцию.

После подавления народного восстания сейм Венгерского королевства принял ряд законов, направленных против крестьян. «Дворянство постаралось, — отмечал Ф. Энгельс, — чтобы на ближайшем сейме порабощение крестьян было снова признано законом страны»^[115]. Кодекс (Трипартитум), утвержденный сеймом, обеспечивал феодалам главенствующую роль во всех сферах экономической и политической жизни государства. Крестьянство закрепощалось окончательно. По своему положению оно фактически приравнивалось к рабам. Говоря о решении сейма, К. Маркс отметил: «17 октября 1514 сейм в Офене вынес следующее постановление: «Крестьяне, которые до сих пор были свободными, превращаются в крепостных и теряют право свободного перехода; кроме прежних налогов, они будут платить новые; под страхом потери правой руки им запрещается носить оружие; впредь никто из крестьянского сословия не может достигнуть высших духовных должностей»»^[116]. По новому законодательству крестьяне даже не входили в понятие «народ»: к нему причислялись лишь бароны, магнаты, дворянство и высшее духовенство. Один из принятых законов устанавливал, что каждый дворянин вправе убить любого участника восстания 1514 г. За предоставление убежища восставшим уничтожалось население целых поселений.

Замок в с. Левицком Закарпатской области. Современный вид

После поражения крестьянской войны значительная часть крестьян, скрываясь от репрессий феодалов, вынуждена была переселиться в другие места. С этого времени начался постоянный приток закарпатских украинцев в предстепные и степные районы Украины. Многие из них пополняли ряды растущего казачества. Часть крестьян вынуждена была из плодородных закарпатских долин переселиться в горы, в мало пригодные для земледелия места.

Крестьянская война 1514 г. в Венгрии, несмотря на поражение, имела историческое значение. Это была одна из первых крупных битв крестьянства с феодалами в Европе в XVI в. Восставшие требовали уничтожения крепостничества, национального и религиозного угнетения, т. е. наряду с социально-экономическими задачами ставили и политические. «В обществе, основанном на делении классов, — подчеркивал В. И. Ленин, — борьба между враждебными классами неизбежно становится, на известной ступени ее развития, политической борьбой»^[117]. Вместе с тем в действиях восставших была характерная для крестьянско-плебейской ереси революционная идея равенства.

В борьбе против феодалов-угнетателей зарождалась дружба украинского, венгерского, словацкого и молдавского народов. Крестьянская война 1514 г. в Венгрии под руководством Д. Дожи положила начало широкому антифеодальному движению, в том числе опришковскому, не только в Закарпатье, но и в Прикарпатье. Она имела общеевропейский резонанс, а также оказала заметное влияние на освободительное движение украинского народа в XVI в.

Борьба городского населения. Трудящееся население украинских городов, как и крестьянство, не мирилось со своим тяжелым положением и бесправием, с усилением феодального гнета. Чаще всего происходили совместные выступления сельского и городского населения.

Борьба городских низов проявлялась в различных формах. Одной из наиболее распространенных из них были жалобы, в которых горожане выражали протест против притеснений со стороны городской, поветовой и воеводской администрации, а также гарнизонов польских и литовских войск. Жаловались горожане и на произвол феодалов и правительственных чиновников, управлявших городами. В отдельных случаях борьба против угнетателей перерастала в восстания. Так, в 1431–1434 гг. в Бакотской волости на Подолии произошло крупное антифеодальное восстание. Центром его стал древний город Бакота. Вместе с крестьянами активное участие в восстании приняло городское население. В первой половине XVI в. произошли вооруженные выступления горожан, крестьян и казаков на Поднепровье. Среди них выделяется восстание 1536 г. городского и сельского населения в Черкассах и Каневе.

Еще с конца XV в. Черкассы стали одним из центров, где собирались беглые крестьяне и горожане. Чаще всего они называли себя казаками. Тесно с Черкассами был связан Канев — оба города в административном отношении подчинялись одному старосте. Вооруженное восстание черкасцев и каневцев вначале было направлено против старосты черкасского и каневского крупного феодала Ф. Тышкевича. Этот украинский магнат, верно служа литовскому великокняжевскому правительству и преследуя корыстные цели, постоянно притеснял горожан, казаков и крестьян. Не выдержав притеснений, жители Черкасс с оружием в руках выступили против ненавистного старосты и его слуг и изгнали их из города. Почти одновременно с черкасцами выступили каневцы. Восставших жителей Черкасс и Канева активно поддерживали крестьяне и казаки Черкасского и Каневского староств. Великий князь литовский направил против восставших вооруженный отряд из Киева. Однако население Черкасс оказало ему решительный отпор, и он вынужден был возвратиться в Киев за артиллерией. Усиленный артиллерией, отряд правительственных войск по пути из Киева на Черкассы ночью внезапно напал на Канев, но встретил решительное сопротивление. Потеряв в ходе вооруженного столкновения нескольких воинов-шляхтичей убитыми и ранеными, отряд поспешно покинул Канев.

В конечном итоге восстание удалось подавить, но великий князь литовский все же вынужден был убрать Тышкевича и поставить нового старосту — Яна Пенько. Однако и новая великокняжеская администрация, опираясь на правительственные войска и выполняя требования местных феодалов-землевладельцев, установила на подвластной территории еще более суровый режим. Это резко ограничивало возможность прихода сюда казаков из Запорожья и приток беглых крестьян из других районов Украины.

Крупное восстание горожан, крестьян и казаков, живших в Брацлаве, Виннице и в близлежащих селах, произошло в 1541 г. Восставшие изгнали местную администрацию, захватили замки, разгромили дома шляхтичей и богатых горожан в городах и окружающих селах. К повстанцам примкнули местные земяне, или земляне, т. е. мелкая шляхта и служилое боярство. Восставшие организовали оборону городов. Правительственные войска сумели овладеть Винницей и Брацлавом, прибегнув к обману: восставшим пообещали удовлетворить все их требования. Однако, как это бывало в большинстве случаев, обещания феодалов оказались ложью. Руководители и организаторы восстания были казнены. Вместе с тем, опасаясь нового выступления народных масс, литовское великокняжеское правительство вынуждено было заменить своих урядников в этих городах.

Таким образом, уже в первой половине XVI в. начались совместные выступления горожан, крестьян и казаков против феодалов. Однако городские восстания, хотя в них принимали участие все слои угнетенного украинского населения, были еще очень слабо организованы. Ограниченный характер носили требования восставших. Как правило, они выступали локально, не поддерживали связи с населением других городов, поветов и воеводств.

На протяжении XIV–XV вв. и особенно в первой половине XVI в. антифеодальная борьба народных масс, вызванная нарастанием феодального и национально-религиозного гнета, приобретала все больший размах. Эта борьба происходила в различных формах, начиная с подачи жалоб, отказа выполнять феодальные повинности, побегов и кончая восстаниями и крестьянскими войнами. Народные массы боролись за землю, ликвидацию крепостной зависимости, против национально-религиозного гнета.

4. ВОЗНИКНОВЕНИЕ КАЗАЧЕСТВА. ОБРАЗОВАНИЕ ЗАПОРОЖСКОЙ СЕЧИ

Зарождение казачества. Новые процессы в социально-экономической жизни Украины, прежде всего зарождение и развитие фольварочной системы, имели серьезные последствия: чем дальше, тем больше усиливался феодально-крепостнический гнет, дополняемый многочисленными ограничениями национальных прав украинского народа. Наступление феодалов на крестьянство вызвало различные формы антифеодальной борьбы, самой распространенной из которых стало бегство крестьян. Оно приобрело характер массовых переселений, в особенности из Галичины, Западной Подолии и Волыни, т. е. местностей, где раньше начало развиваться фольварочное хозяйство. Переселенцы устремлялись на малозаселенные, а часто и пустынные восточные и юго-восточные окраины Подолии и Киевщины. Бегство усиливалось с каждым десятилетием и на протяжении XVI ст. приобрело угрожающий для магнатов и шляхты характер. Польский поэт шляхтич П. Збылитовский такими словами выразил страх за будущее панского хозяйства:

Что ждет нас впереди, если мы села свои будем разорять

И собственных своих хлопов по-прежнему разгонять?

Нива моя отцовская брошенной лежит,

Ибо и последний хлоп от неволи бежит…

Порвав с феодальной зависимостью и оседая на новых землях, беглые называли себя казаками — вольными людьми. В середине XVII в. польский историк Самуил Грондский так писал о появлении казачества: «Те из русского (украинского. — Ред.) народа, которые… не хотели терпеть ярмо и власть местных панов, уходили в далекие края, к тому времени еще не заселенные, и присваивали себе право на свободу… основывали новые колонии и, чтобы отличаться от подданных, принадлежащих русским (украинским. — Ред.) панам, стали именовать себя казаками».

Во второй половине XV и начале XVI в. в верховьях Южного Буга, у Соби и Синюхи, Роси и Тясмипа, а также на левом берегу Днепра — вдоль Трубежа, Сулы, Пела и в других местах возникло немало новых слобод и хуторов. Население их считало себя казаками. Вскоре казацкие поселения заняли значительную полосу вдоль южного украинского пограничья — от Днепровского левобережья до Днестра. Шляхта сетовала на то, что движение сельского населения на окраины причиняет неисчислимый вред хозяйству помещиков центральных районов страны.

Аналогичный в основном процесс происходил и в России. Во второй половине XV–XVI в. в результате усиления феодально-крепостнического гнета усилилось бегство крестьян в малозаселенные и пустынные северные, восточные и юго-восточные окраины России. На Дону, Яике, Тереке появились казачьи поселения и образовались казацкие области.

Казачество сыграло важную историческую роль: оно содействовало хозяйственному освоению новых земель, охраняло южные и юго-восточные рубежи государства, принимало активное участие в антифеодальных выступлениях.

Первые известия об украинских казаках восходят к концу XV в. О казаках на Подолии, например, имеются известия, относящиеся к 80-м годам XV в. Описывая поход 1489 г. Яна Альбрехта (сына короля Казимира IV) против татар в Восточную Подолию, польский хронист М. Бельский отмечает: польское войско могло успешно продвигаться в подольских степях лишь благодаря тому, что проводниками его были местные казаки, хорошо знавшие свой край. Наиболее ранние данные о казаках на Киевщине относятся к 1492 и 1499 гг. В грамоте великого князя литовского Александра от 1499 г. о взимании пошлин киевским воеводой читаем: «Которыи козаки з верху Днепра и с инших сторон ходят водою на низ, до Черкас и дал

Наш сайт является помещением библиотеки. На основании Федерального закона Российской федерации "Об авторском и смежных правах" (в ред. Федеральных законов от 19.07.1995 N 110-ФЗ, от 20.07.2004 N 72-ФЗ) копирование, сохранение на жестком диске или иной способ сохранения произведений размещенных на данной библиотеке категорически запрешен. Все материалы представлены исключительно в ознакомительных целях.

Copyright © UniversalInternetLibrary.ru - читать книги бесплатно