Акупунктура, Аюрведа Ароматерапия и эфирные масла, Консультации специалистов: Рэйки; Гомеопатия; Народная медицина; Йога; Лекарственные травы; Нетрадиционная медицина; В гостях у астролога; Дыхательные практики; Гороскоп; Цигун и Йога Эзотерика

Соня Кошкина
Майдан. Нерассказанная история
Главное расследование событий Революции

ПОСВЯЩЕНИЕ

Моей маме, лучшей в мире маме.

Вадиму Омельченко, учителю и старшему другу.

Всему коллективу Киевского института проблем управления имени Горшенина и Lb.ua.

Ребята, спасибо, что вы есть!

ПРЕДИСЛОВИЕ

На написание этой книги Соню Кошкину вдохновили события в Украине в 2013–2014 годах. А именно Революция Достоинства, результатом которой стало свержение клептократического режима квазидиктатора Виктора Януковича.

Поскольку это первая книга Сони Кошкиной, есть смысл коротко представить автора.

Соня Кошкина (настоящее имя — Ксения Василенко) пришла в журналистику очень рано. С 13 лет училась в школе юного журналиста «Юн-пресс», где ее наставниками были лучшие представители профессии. Тогда же она начала публиковать первые репортажи в ряде столичных изданий. В 18 лет стала корреспондентом отдела политики всеукраинской газеты «День». Украинский политикум и читающая публика узнали Соню Кошкину в годы ее работы парламентским корреспондентом интернет-портала «Обозреватель». От смелости ее журналистских расследований, объективности репортажей, бескомпромиссности интервью захватывало дух! А автору в то время едва исполнилось 20.

Когда Институт Горшенина задумал проект сайта авторской журналистики Lb.ua, лучшую кандидатуру на пост шеф-редактора трудно было представить. И мы не ошиблись. За короткое время Соне удалось создать крепкий творческий коллектив, и сайт занял достойное и особое место в украинском медиапространстве.

Избранный в юности псевдоним точно соответствует уникальному авторскому стилю. Женское обаяние и шарм сочетаются с абсолютной независимостью и дерзостью. Остроту ее «когтей» почувствовали на себе очень многие украинские политики. Удивительно, что, зная бескомпромиссность журналистки, число желающих дать ей интервью не уменьшается. Очевидно, потому что в этом случае резонанс гарантирован, а сам факт интереса Сони Кошкиной к тому или иному политику указывает на значимость последнего.

Но вернемся к книге, которую мне выпала честь вам представить. Честно говоря, когда Соня поделилась со мной замыслом ее создания, у меня это вызвало некоторый скепсис. Украинская Революция подвигла тысячи творческих людей во всем мире на написание книг, стихов, песен, киносценариев. Так легко затеряться в этом потоке. Где же нащупать тот самый эксклюзив, который выделит этот труд из многих подобных?

Сегодня твердо могу сказать: автору это удалось. Ровно год продолжалась кропотливая работа по сбору свидетельств, документов, скрупулезному сопоставлению фактов, поминутному восстановлению событий.

Еще одно мое опасение состояло в том, что у автора были все основания быть предвзятой. В последние годы правления Януковича на журналистку и сайт Lb.ua была организована настоящая травля, которая была местью за критические публикации и журналистские расследования о деятелях режима. В ход шли уголовные дела, клевета, DDos-атаки и, конечно, подконтрольные власти суды.

Но автор оказалась выше сведения счетов. Верх взяли школа, профессионализм, объективность.

В итоге получился уникальный продукт: это и репортаж, и журналистское расследование, и аналитика. Несмотря на известность многих фактов, текст переполнен эксклюзивом, заключенным в свидетельства основных участников событий «по обе стороны баррикад». Благодаря этому книга захватывает, увлекает, держит в напряжении до последней страницы, как настоящий детектив.

Как у каждого талантливого человека, у автора число почитателей равно числу недоброжелателей.

У этой книги будет много критиков. Наверняка вызовет критику то, что на ее страницах получили возможность выразить свои взгляды и «антигерои» Майдана.

Но «антигерои», как и Герои, являются отражением специфической украинской действительности, преломленной через призму творческого таланта и профессионализма автора. Эго и есть квинтэссенция данного труда.

Соня отказалась от многих предложений и не перешла в политику. Сегодня она остается одним из боевых «комбатов» украинской журналистики. Свой «батальон» она не оставит никогда.

Коллектив Института Горшенина надеется, что эти честные хроники столь важного периода украинской истории займут достойное место в хрониках современной истории Европы. Поэтому мы уверенно ставим на эту книгу печать must read.

Вадим Омельченко,

президент Киевского института проблем управления имени Горшенина

Вступление. «МИР, КОТОРОГО БОЛЬШЕ НЕТ»

Доводилось ли вам бывать в музее Яд-Вашем в Иерусалиме? Музее, посвященном памяти шести миллионов евреев, чьи жизни унес Холокост. Само здание — треугольная призма, произрастающая из толщи горы Памяти. Сразу у входа, по левую руку, — видеоинсталляция «Мир, которого больше нет» художницы Михаль Ровнер. На огромном экране — кадры фото- и видеохроники. Снимались они в еврейских местечках Восточной Европы в конце 20 — начале 30-х годов XX века.

«Набирала обороты индустриализация; люди уезжали работать в большие города, местечки пустели, отмирали вековые традиции, рушился привычный уклад жизни евреев», — рассказывает наш экскурсовод Полина. И вот американские документалисты решили попробовать зафиксировать исчезающую жизнь. Они ездили по Польше, Беларуси, Литве, Украине — снимали быт местечек, все подряд. Старались сохранить их дух. Часто даже неизвестно, где конкретно снимались эти кадры.

Одна задругой мелькают картинки: сельский двор, окна синагоги, мальчики за Торой, сутулый ребе. А вот детский хор исполняет «Атикву» — песню, которая позже станет гимном независимого Государства Израиль. Это было мирное время, еше ничего не предвещало беды, но предчувствие катастрофы уже витало в воздухе. «Как будто предугадывалось, что эта размеренная, веками упорядоченная жизнь скоро оборвется», — продолжает Полина.

Художница пыталась передать это предвестие беды — очевидное, но никак пока не проявленное внешними признаками.

И вы знаете, у нее получилось.

* * *

В начале ноября 2013 года Киев был тих и недвижим. Как всегда в это время года, на город наползали густые туманы; улицы — особенно по вечерам — кутал саван влажной мглы. Угасала осень. Опадая, последние листья застилали ковром старую брусчатку в центре. Но посреди всего этого пасторального, почти мещанского благополучия уже чувствовалась надвигающаяся беда, в воздухе витало предчувствие катастрофы. Предчувствие смертей героев Небесной сотни, положивших жизнь за то, чтобы страна уже никогда не возвращалась в тот ноябрьский мрак.

Из пор города явственно проступал запах гари. Совсем скоро выяснится: так пахнут подожженные автомобильные шины — главное оружие мирных демонстрантов против полчищ до зубов вооруженных правительственных войск.

Главным, но не единственным; была еще та самая брусчатка. В разгар боев ее выкорчевывали из земли голыми руками. Зимой 2013/14 цена человеческой жизни в моем городе часто напрямую зависела от веса обычного булыжника.

Я помню цвет неба в те последние мирные дни — фиолетовое с багрово-сизым поддоном. Мы еще не знали, чем обернется для Украины девятая годовщина Оранжевой революции. Наверняка было ясно одно: так, как сейчас, дальше продолжаться не может. Ни в конце 2013 года, ни даже в начале 2014-го никто, конечно, не верил, что нам удастся одолеть режим, что власть Виктора Януковича падет, а сам он позорно сбежит из страны. Тогда, в самом начале, мы добивались элементарного: соблюдения гражданских свобод, уважения человеческого достоинства, права выбирать и контролировать власть, права говорить и делать, что думаешь, не боясь за свою жизнь и свободу.

И вы знаете, у нас получилось.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Верховная власть

Виктор Янукович — президент Украины с февраля 2010 по февраль 2014 года. В узких кругах известен также как «Лидер», «Батя», «Портрет», «Царь», «ВФЯ».

Александр Янукович — его старший сын, наиболее влиятельный и демонизированный в политике и бизнесе персонаж «эпохи Виктора Януковича». В просторечии его обычно именовали «Саша».

Ближайшее окружение Виктора Януковича

Андрей Клюев — многолетний соратник. До 24 января 2014 года — секретарь Совета национальной безопасности и оборони (СНБО). С 24 января — глава Администрации Президента (АП). Оставался с Януковичем до последнего. Вместе с ним покинул территорию Украины в ночь с 23 на 24 февраля 2014 года на российском военном судне.

Сергей Левочкин — многолетний соратник. Ставленник Дмитрия Фирташа. Возглавлял АП с первого дня вступления Януковича в должность, являясь, таким образом, одним из архитекторов режима. Утром после разгона студентов написал заявление об отставке, однако оно не было принято. Официально ушел из АП только 17 января 2014 года.

Олигархи, приближенные к власти

Ринат Ахметов и Юрий Иванющенко — наиболее влиятельные представители крупного бизнеса в эпоху Виктора Януковича.

Вадим Новинский — его авторитетность обусловлена крепкими позициями, которые он занимал в Московском патриархате, в том числевУПЦМП.

Дмитрий Фирташ — пользовался значительным влиянием, но предпочитал оставаться в тени. Официальная его позиция — глава Федерации работодателей Украины. Владелец крупнейшего в стране телеканала «Интер». Кроме прочего, в парламенте седьмого созыва у Фирташа была солидная депутатская группа. В книге Фирташ упоминается опосредованно.

Олигархи. Вторая линия

Сергей Тарута — представитель крупного бизнеса. Уроженец Донецкой области, умел одинаково эффективно находить обший язык как с представителями власти, так и с оппозицией. Через несколько дней после разгона студентов встречался с Юлией Тимошенко в Харьковской ЦКБ.

Борис Колесников — близкий друг Рината Ахметова. С 2010 по 2012 год — в ходе подготовки и проведения Евро-2012 в Украине — был вице-премьером, министром инфраструктуры.

Игорь Коломойский и братья Суркисы — олигархи. Накануне отъезда в Вильнюс, на праздновании юбилея Суркиса-младшего, Виктор Янукович сообщил близкому кругу, что в Европу Украина действительно больше не идет, что тематическое заявление Азарова — не блеф. Одним из гостей на праздновании был и Игорь Коломойский.

Силовики

Виктор Пшонка — глава Генеральной прокуратуры (ГПУ). Ставленник Виктора Януковича.

Виталий Захарченко — глава Министерства внутренних дел (МВД). Ставленник Александра Януковича.

Александр Якименко — глава Службы безопасности Украины (СБУ). Ставленник Александра Януковича.

Александр Лебедев — глава Минобороны. Ставленник Александра Януковича. Лично отдавал приказ об отправке военных на Киев.

Валерий Коряк — «донецкий» начальник киевской милиции. По согласованию с вышестоящим начальством лично отдавал приказ о разгоне студентов в ночь с 29 на 30 ноября.

Петр Федчук — подчиненный Коряка. Отвечал за общественную безопасность в столице. Реализовывал приказ о разгоне студентов непосредственно на Майдане. В дальнейшем, когда в город стали прибывать спецотряды «Беркута» из разных областей, курировал их деятельность. Непосредственно управлял атаками «Беркута» на митингующих во время событий на улице Грушевского.

Виктор Ратушняк — замглавы МВД по общественной безопасности.

Павел Зинов — глава департамента материального обеспечения МВД. В январе 2014 года дважды привозил в Украину «гуманитарный груз» из России — партии по шесть и семь тысяч российских гранат, применявшихся против Майдана. На границе гранаты оформлялись как «гумпомощь».

Сергей Лекарь — еще один заместитель Захарченко, обеспечивший решение Кабмина, благодаря которому украинское МВД смогло взять российские гранаты на вооружение.

Сергей Кусюк — заместитель руководителя спецподразделения «Беркут». Хорошо знаком общественным активистам, журналистам, оппозиционным политикам. Во времена Януковича управлял разгоном практически всех мирных массовых акций — начиная с протестов под Печерским судом и заканчивая бунтами жителей микрорайонов против незаконных строек.

Станислав Шуляк — командующий Внутренними войсками МВД.

Сергей Конопляник — заместитель Шуляка, знакомый Андрея Сенченко, симпатизировал оппозиции.

Дмитрий Садовник — командир спецроты «Беркута», один из обвиняемых по делу о расстреле Майдана.

Владимир Бик — один из топ-чиновников СБУ, курировал контрразведку. Когда в разгар Майдана в Киев несколько раз приезжали гости из российского ФСБ, Бик их встречал-селил-гулял, предоставляя всю интересовавшую их информацию.

Роман Романов — начальник донецкой милиции. Ставленник Александра Януковича.

Андрей Ткаченко — командир днепропетровского «Беркута». Утром 20 февраля по его ребятам неизвестные открыли огонь из консерватории. Через какое-то время Ткаченко принял решение подняться вверх по Институтской, с ним — еще несколько командиров. Так началось отступление «Беркута», спровоцировавшее массовые расстрелы.

Провластные персонажи второй линии

Николай Азаров — премьер-министр Украины.

Владимир Рыбак — спикер Верховной Рады (ВР). Один из «от-цов-основателей» донецкого клана.

Александр Ефремов — одиозный глава фракции президентской Партии регионов (ПР) в ВР.

Игорь Калетник — первый вице-спикер парламента, коммунист. 16 января 2014 года обеспечил «ручное голосование» за «диктаторские законы». После победы Революции Достоинства покинул страну.

Сергей Арбузов — первый вице-премьер Украины, ставленник Александра Януковича, условный предводитель группы «семья». Эту группу называли еще «младореформаторами», «молодой командой». Все ее члены — люди Александра Януковича, стремительно ворвавшиеся во власть после парламентских выборов 2012 года. «Семейных» в политикуме очень не любили (особенно сами регионалы), считая их алчными, беспринципными, напыщенными хамами. И это, в общем, было недалеко от истины.

Михаил Добкин — губернатор Харьковской области. Стал свидетелем последних часов Виктора Януковича в качестве главы государства.

Владимир Сивкович — друг Клюева. На момент описываемых событий — замглавы СНБО, что в украинской политической иерархии равнялось нолю без палочки. Очень хотел вернуться в большую игру.

Андрей Деркач — депутат от ПР, друг Сивковича. Уже в декабре начал прилагать усилия для расшатывания «пропрезидентского» парламентского большинства изнутри.

Дакия Жвания — депутат от ПР. В знак протеста против разгона студентов одним из первых заявил о выходе из ПР. В дальнейшем также принимал участие в расшатывании «пропрезидентского» парламентского большинства изнутри.

Александр Попов — чиновник из команды Януковича, назначенный в обход мэрских выборов руководить столицей. Попова сделали «крайним» за разгон студенческого майдана. Однако он единственный из фигурантов истории (в отличие от Сивковича и Коряка) не сбежал из Украины и доказывает свою невиновность в суде.

Владимир Макеенко — депутат-регионал, руководил столицей после Александра Попова. Днем 20 февраля выступил с заявлением, переломившим ход событий в пользу Майдана.

Александр Лавринович — до июля 2013 года министр юстиции Украины. Долго работая с Виктором Януковичем, хорошо знал и понимал его психологию. Был одним из тех троих, кто не побоялся заявить в лицо Януковичу о недопустимости «посадки» Юлии Тимошенко. Двое других — это Ахметов и Иванющенко.

Сергей Ларин — заместитель главы АП, занимался вопросами региональной политики. После подписания Мирного соглашения 21 февраля одним из последних покинул здание Администрации. К тому моменту Ларин был уверен: ночью Администрацию захватят.

Юрий Мирошниченко — полномочный представитель президента Януковича в парламенте, автор первого скандального закона «об амнистии участников массовых акций».

Дмитрий Табачник — бессменный министр образования в Кабмине Азарова, которого крайне негативно воспринимали в профессиональной среде.

Леонид Кожара — министр иностранных дел.

Елена Лукаш — министр юстиции, супруга главы Службы внешней разведки Григория Ильяшова.

Сергей Тигипко — депутат парламента, руководитель крупной депутатской группы внутри П Р, в которую входили в том числе люди Дмитрия Фирташа. Одно время считался в ПР «внутренним оппозиционером», однако протестные настроения Тигипко сводились к словам, не подтверждаясь делами. Так, 20 января, когда голоса его и его группы могли ускорить прекращение кровопролития, в парламент он не явился.

«Штурмовая группа» депутатов ПР — относительно молодые, физически подготовленные нардепы, участвовавшие в физических противостояниях. В их числе: Эльбрус Тедеев, Нестор Шуфрич и Дмитрий Шенцев.

Константин Кобзарь — начальник охраны Виктора Януковича.

Анатолий Могилев — «макеевский» премьер-министр Крыма до 27 февраля 2014 года.

Владимир Константинов — спикер крымского парламента. Сохранил пост после российской аннексии.

Сергей Аксенов — самопровозглашенный «премьер» Крыма. Сохранил пост после российской аннексии.

Стан оппозиции

Александр Турчинов — фактический руководитель главной оппозиционной партии «Батькивщина». Ближайший многолетний соратник Юлии Тимошенко. После ее «посадки» в октябре 2011 года взял на себя управление партией. Во время Майдана возглавлял Штаб национального сопротивления. В конце лета 2014 года вышел из состава «Батькивщины».

Юлия Тимошенко — лидер «Батькивщины», главный конкурент Виктора Януковича на президентских выборах 2010 года. В октябре 2011-го была осуждена на семь лет тюрьмы по так называемому газовому делу — очевидно политическому. 22 февраля 2014 года вышла на свободу благодаря декриминализации Верховной Радой статьи, по которой была осуждена.

Сергей Пашинский — оппозиционный депутат от партии «Батькивщина», правая рука Александра Турчинова.

Арсен Аваков — оппозиционный депутат от партии «Батькивщина», один из членов Штаба национального сопротивления, друг Турчинова и Пашинского. С конца февраля 2014 года — глава МВД.

Петр Порошенко — внефракционный оппозиционный депутат. До этого министр экономики в правительстве Азарова. После Майдана — пятый Президент Украины, избранный в первом туре. Отличился во время событий на Банковой 1 декабря. С тех пор его рейтинг начал стремительно расти. Также Порошенко можно назвать одним из главных «дипломатов Майдана».

Арсений Яценюк — народный депутат, один из руководителей «Батькивщины». Претендент в «единые кандидаты» от оппозиции на президентских выборах 2015 года. С 27 февраля 2014 года — премьер-министр Украины.

Олег Тягнибок — лидер праворадикальной партии «Свобода» и ее парламентской фракции.

Виталий Кличко — лидер партии «Удар» и ее парламентской фракции. Очень хотел стать «единым кандидатом». В итоге, уже по завершении событий Майдана, они с Петром Порошенко заключили союз, что помогло Порошенко победить в первом туре, а Виталию Кличко — стать мэром Киева.

Юрий Луценко — в 2004 году был одним из «полевых командиров» Оранжевого Майдана. После — главой МВД. При Януковиче, так же как и Юлия Тимошенко, стал политическим заключенным. Вышел на свободу 7 апреля 2013-го. Выйдя, сразу заявил, что на президентство не претендует. Активно участвовал в событиях Революции Достоинства.

Андрей Сенченко — оппозиционный депутат от партии «Батькивщина», крымчанин. Был в контакте с Александром Януковичем.

Андрей Шевченко — оппозиционный депутат от партии «Батькивщина», присутствовал во всех ключевых точках Майдана.

Андрей Парубий — народный депутат от партии «Батькивщина», комендант Майдана, руководитель Самообороны.

Степан Кубив — народный депутат от партии «Батькивщина», комендант Дома профсоюзов.

Андрей Кожемякин — народный депутат от партии «Батькивщина», защитник Юлии Тимошенко.

Сергей Власенко — народный депутат от партии «Батькивщина», незаконно лишенный мандата; адвокат Юлии Тимошенко.

Геннадий Москаль — народный депутат от партии «Батькивщина», генерал-лейтенант милиции в отставке, сохранивший множественные связи в силовых структурах.

Юрий Стець — народный депутат от партии «Батькивщина», близкий соратник Петра Порошенко.

Сергей Каплин и Виктор Чумак — народные депутаты от партии «Удар».

Женщины-депутаты из фракций оппозиции — Александра Кужель, Оксана Продан, Лидия Котеляк, Олеся Оробец и другие.

Активисты, эксперты и журналисты

Алексей Гриценко — активист, один из создателей Автомайдана.

Татьяна Чорновол — активистка, одна из лидеров Автомайдана, была жестоко избита 25 декабря 2013 года.

Игорь Луценко — активист, 21 января 2014 года был похищен и жестоко избит.

Юрий Вербицкий — активист, был похищен вместе с Луценко, позже найден мертвым в лесу под Киевом.

Дмитрий Булатов — активист, один из создателей Автомайдана, похищен 22 января. На протяжении недели Булатова систематически избивали; его распяли, приколотив к двери, отрезали часть уха.

Виктория Сюмар, Олег Рыбачук, Егор Соболев, Светлана За-лищук — активисты, входили в штаб организаторов «Майдана общественников».

Зорин Шкиряк — активист.

Мустафа Найем — журналист. По его призыву, распространенному через Фейсбук, люди вышли на Майдан 21 ноября.

Евгений Нищук — бессменный ведущий сцены Майдана в 2004 и 2013–2014 годах, «голос Революции». Весной — осенью 2014-го был министром культуры Украины.

Руслана Лыжичко и Святослав Вакарчук — известные украинские музыканты, активисты Майдана, одни из символов Революции Достоинства.

Александр Положинский — известный украинский музыкант, участник событий на Банковой 1 декабря, где как мог сдерживал штурм силовиков провокаторами из толпы.

Алексей Мочанов — активист, сыграл значительную миротворческую роль в событиях в Украинском доме 25 января.

Андрей Дзиндзя — активист.

Николай Березовой — активист, муж Татьяны Чорновол. В августе 2014 года пал смертью героя на восточном фронте.

Вадим Омельченко — президент Киевского института проблем управления имени Горшенина, эксперт.

Евгений Курмашов — директор политических программ Института Горшенина, эксперт.

Олег Базар — главный редактор портала Lb.ua, активный участник Революции Достоинства.

Макс Левин — фотокорреспондент Lb.ua, активный участник Революции Достоинства.

Глеб Гаранич — фотокорреспондент агентства Reuters.

Международные посредники

Виктория Нуланд — замгоссекретаря США.

Джон Маккейн — американский сенатор, республиканец.

Ангела Меркель — канцлер Германии.

Штефан Фюле — еврокомиссар ЕС по вопросам расширения.

Александр Квасьневский и Пэт Кокс — европейские политики, сопредседатели миссии Европарламента по наблюдению за рассмотрением «политических» уголовных дел в Украине.

Мартин Шульц — председатель Европарламента.

Кэтрин Эштон — верховный представитель ЕС по иностранным делам и политике безопасности.

Владимир Путин — президент РФ.

Патриарх Кирилл — патриарх Московский и всея Руси.

Часть первая. НОЯБРЬ-ДЕКАБРЬ 2013

ХРОНИКА СОБЫТИЙ

21 ноября — Кабинет Министров Украины издал Распоряжение № 905-р, предписывающее приостановить подготовку подписания Соглашения об ассоциации (СА) между ЕС и Украиной.

24 ноября — первый митинг в центре Киева. Сторонники евроинтеграции собрались на Майдане и Европейской площади. С этого момента фиксируется существование «двух майданов» — «общественного» (он же «студенческий») и «политического». Власть мастерски их между собой стравливала.

27 ноября — олигарх Игорь Суркис собрал узкий круг для празднования недавно минувшего 55-летия. На мероприятие прибыли Дмитрий Фирташ, Игорь Коломойский, Юрий Иванющенко и даже Виктор Янукович. Там-то, в гостях у Суркиса, Янукович объявил близкому кругу, что заявление Азарова — не блеф и «в Европу мы действительно не идем». Олигархи этой новостью были шокированы.

27 — 28 ноября — Вильнюсский саммит. Украина не подписала Соглашение об ассоциации с ЕС.

28 ноября — общественники попросили политиков «принять» Майдан.

29 ноября — народный депутат от оппозиции Сергей Пашинский пытался завести под Стелу независимости два автобуса с «озвучкой». «Беркут» их блокировал, произошли стычки, впервые пролилась кровь.

Ночь с 29 на 30 ноября — ровно в четыре часа утра «Беркут» жестоко разогнал студентов, оставшихся на ночь под Стелой.

30 ноября — пока возмущенные разгоном киевляне собирались на Михайловской площади, во власти планировали, готовили и организовывали провокации на Банковой 1 декабря. Произошедшее там не было цепью случайных совпадений.

1 декабря — в центр Киева вышло более миллиона человек. Люди заняли Майдан, Дом профсоюзов и Киевскую городскую государственную администрацию (КГГА). В это время на Банковой провокаторы атаковали кордоны безоружных бойцов Внутренних войск. За спинами «вэвэшников» находился вышколенный «Беркут», который вскоре предпринял несколько контратак. Десятки людей были жестоко избиты, задержаны.

2 декабря — из «Межигорья» выехали первые машины, эвакуировавшие наличные деньги.

Между 2 и 8 декабря (точные даты неизвестны) произошли две важные встречи. Первая — Андрея Сенченко и Александра Януковича в Донецке. Вторая — Сергея Таруты и Юлии Тимошенко в Харьковской ЦКБ. Вторую организовывает лично генпрокурор Пшонка после соответствующего разговора Рината Ахметова и Виктора Януковича.

В ночь с 10 на 11 декабря — второй разгон Майдана. По мнению западных дипломатов, авторство разгона принадлежит Александру Януковичу и Виталию Захарченко.

17 декабря — Виктор Янукович и Владимир Путин в Москве заключили договоренности, о которых украинцам стало известно из твита редактора The Economist Эдварда Лукаса. В числе этих договоренностей — предоставление Россией Украине скидки на газ и 15-миллиардного кредита.

Вторая половина декабря — подготовка арестов лидеров оппозиции.

25 декабря — нападение на Татьяну Чорновол.

Глава 1. РАЗВОРОТ

Распоряжение № 905-р

В четверг 21 ноября 2013 года Кабинет Министров Украины издал Распоряжение № 905-р. В переводе с несуразного казенного на общепонятный язык документ предписывал приостановить подготовку подписания Соглашения об ассоциации (СА) между ЕС и Украиной. Премьер-министр Николай Азаров аргументировал данное решение просто: отсутствие со стороны ЕС финансовой поддержки Украины, крайне жесткие условия для получения кредита МВФ.

Президент Янукович в тот день находился с официальным визитом в столице Австрии, Вене. В ответ на требования журналистов объясниться заявил: «Украина шла и будет продолжать идти путем евроинтеграции».

Но эти его слова не звучали успокоительно. В Украине Виктора Януковича все решения принимал один человек — Виктор Янукович. Он же нес за них ответственность. Грязную работу — как в данном конкретном случае — поручал подчиненным, оставляя себе поле для маневра и возможность сделать вид, что сам он к этому непричастен.

Более того, дела Виктора Януковича прямо противоречили сказанному в Вене. На встрече с еврокомиссаром по вопросам расширения ЕС Штефаном Фюле он попросил… отложить ассоциацию на год. Просьбу объяснил тем, что ассоциация с ЕС обернется для Украины 160-миллиардными (в долларах) потерями. При этом не вполне было понятно: прозвучал ли со стороны главы украинского государства намек на финансовую компенсацию для Украины (за подписание договора) или же однозначный отказ.

Кроме Фюле на протяжении второй половины октября и первой половины ноября Янукович минимум трижды встречался с президентом России Владимиром Путиным. Это только те встречи, о которых известно наверняка. Не исключено, на самом деле их было больше. Проходили они в Москве и Сочи. Одна из них длилась более пяти часов. Информация о них официальными службами глав государств представлялась крайне скупо.

По неофициальным данным, одна из таких встреч состоялась в подмосковном бункере, полностью защищенном от какой-либо «прослушки». О чем именно говорили посетители бункера, никому, кроме них самих, доподлинно неизвестно, однако именно после этого Виктор Янукович озвучил Штефану Фюле формулу «отложить на год».

Такова номинальная сторона дела. Но для того, чтобы вполне осознать масштаб произошедшего, необходимо понимание истории вопроса.

История вопроса

Процесс евроинтеграции Украины начался еще в 2003 году при президенте Леониде Кучме. При президенте Викторе Ющенко он стал главным внешнеполитическим приоритетом. С 2009-го отношения Украина — ЕС развивались в формате программы «Восточное партнерство». В самом начале своей каденции, 1 июля 2010 года, открывая заседание Совбеза, президент Виктор Янукович представил проект закона об основах внешней и внутренней политики. «Во внешней политике законопроект определяет европейский вектор как наибольший приоритет для государства», — передавала пресс-служба президента. Очень скоро Верховная Рада законопроект утвердила.

В марте 2012 года Украина и ЕС парафировали Соглашение об ассоциации, включительно с положениями о создании Зоны свободной торговли. В июле 2012-го Украина и ЕС договорились о внесении в Соглашение дополнений относительно упрощения визового режима. В марте — апреле 2013 года Верховная Рада Украины и Европарламент ратифицировали эти договоренности. 17 сентября 2013 года Кабинет Министров Украины единогласно одобрил проект Соглашения об ассоциации с Европейским Союзом.

То есть евроинтеграция Украины многие годы была целью номер один. И президент Янукович едва ли не больше остальных сделал для ее достижения. И теперь он повел себя алогично, как человек, чем-то сильно напуганный. Либо опасающийся чего-то, ему одному известною.

Выстроившего под себя всю властную вертикаль, державшуюся на страхе и коррупции, погрязшего в чрезмерной роскоши и самодурстве, Виктора Януковича сложно было заподозрить в том, что он внезапно обеспокоился судьбой рядового гражданина. Единственный, о ком он привык думать и заботиться, — он сам.

Альтернативная точка зрения: Виктор Янукович изначально не собирался интегрироваться в ЕС, но мастерски спекулировал темой, выстраивая отношения с Кремлем.

Так или иначе, но ради евроинтеграции ему даже пришлось «переламывать» (причем не один раз) собственную политическую силу — Партию регионов, контролировавшую тогда пропрезидентское парламентское большинство. И хотя в программе Партии регионов европейский вектор также значился определяющим, однако в повседневной ее риторике преобладали пророссийские нотки. Более того, бизнес многих видных «регионалов» был ориентирован на российские рынки.

С этой точки зрения примечательна встреча Виктора Януковича с активом ПР 4 сентября 2013 года — сразу после начала новой парламентской сессии. Именно на этой сессии планировалось «доголосовать» пакет законов, принятие которых было обязательным со стороны ЕС условием подписания Украиной СА.

Всего пакет включал одиннадцать законопроектов и был известен под кодовым названием «список Фюле». Сам список был передан Николаю Азарову Штефаном Фюле при личной их встрече еше 8 февраля 2013 года. Правда, статуса официального документа он не имел. Вокруг отдельных его пунктов украинские чиновники долго ломали копья, но ключевыми требованиями были: новый закон о прокуратуре, изменение избирательного законодательства и разрешение «вопроса Тимошенко».

3 сентября, выступая на открытии сессии ВР, Виктор Янукович заявил: «Успех на Вильнюсском саммите необходимо подготовить. И значительную роль в этом процессе должна сыграть Верховная Рада Украины». Свидетелями тому — еврокомиссары Пэт Кокс и Александр Квасьневский, присутствовавшие на торжественной церемонии. Времени для подготовки «успеха» оставалось не так много. Уже 30 сентября Коксу и Квасьневскому предстоял отчет перед Европарламентом об итогах работы своей миссии (мандат которой продлевался дважды). Далее подготовка финального отчета. 21 октября Евросоюз должен был принять окончательное решение по Украине. Сам Вильнюсский саммит назначили на 28 — 29 ноября.

Уже на следующий день после открытия сессии ВР, 4 сентября, Виктор Янукович убеждал ближайших соратников в правильности и полезности европейского выбора. Но гаранта поддержали не все. Одним из бунтарей выступил тогдашний член фракции ПР одесский депутат Игорь Марков. Личность сама по себе довольно одиозная, лидер маргинальной пророссийской партии «Родина», в той ситуации он неожиданно стал «внутренним оппозиционером». «Партия регионов во главе со своими лидерами предала миллионы избирателей юго-востока, предала их ожидания, предала идеологию, за которую они голосовали, рассчитывая на дружественные отношения с Россией. Сегодня Россия превращена чуть ли не в основного врага Украины», — аргументировал Марков, переходя в оппозицию. За что очень быстро был лишен депутатского мандата. Формальное основание — якобы выявленные нарушения в ходе избирательного процесса в его мажоритарном округе. Соответствующее решение принял Высший административный суд, хотя ни одним законом Украины, ни тем более Конституцией лишение мандата на основании судебного решения не предусмотрено. 22 октября Маркова задержали, обвинив в «хулиганстве» в 2007 году. На свободу он вышел только после смены власти, в конце февраля 2014 года. История с Марковым была показательна. Других желающих перечить Януковичу в ПР больше не нашлось.

Фактор Тимошенко

7 апреля, в день великого христианского праздника Благовещенья, из ворот Менской колонии, что на Черниговщине, вышел экс-министр внутренних дел Юрий Луценко. Виктор Янукович любил карать и миловать по государственным и религиозным праздникам. На Юлию Тимошенко, однако, это не распространялось. Хотя весной и летом 2013 года многие считали, что ради евроинтеграции Янукович все же готов выпустить ее из заточения в харьковской больнице. Рассматривались даже конкретные сценарии. Наиболее реалистичным считался выезд Тимошенко на лечение в Германию. Так, чтобы она в силу целого ряда причин подольше не могла бы вернуться и уж точно не участвовала бы в президентской кампании 2015 года. Но время шло, а с лечением не складывалось. Банковая придумывала все новые и новые отговорки, вплоть до попытки получить у Европы нечто вроде «выкупа» за «леди Ю». Сумма «выкупа» должна была равняться плюс-минус полутора миллиардам гривень. Как известно, Печерский районный суд, который 11 октября 2011 года приговорил Тимошенко к семи годам лишения свободы, именно во столько оценил убыток, якобы причиненный по ее вине НАК «Нафтогазу».

В ходе одной из встреч с Ангелой Меркель (уже после осуждения Тимошенко) Виктор Янукович довольно недвусмысленно дал понять, что если Европа хочет освобождения лидера оппозиции, то следует подумать о механизме «возмещения». На что Ангела Меркель возмущенно ответила: «Она (Тимошенко. — С. К.) не корова, а мы не на базаре, чтобы торговаться». После этого Янукович и Меркель не встречались очень долго.

С началом парламентской сессии Янукович намекнул, что «вопрос Тимошенко» должна решить Верховная Рада. Он поступал так всегда, когда хотел снять с себя ответственность.

«Последний звонок» прозвучал 15 октября, когда Европарламент в очередной раз продлил мандат работы миссии Пэта Кокса и Александра Квасьневского.

«Украине было четко указано: без результатов миссии Кокса — Квасьневского, которая отвечала за решение группы так называемых гуманитарных проблем, подписание Соглашения невозможно. Промежуточные результаты Пэта Кокса и Александра Квасьневского были неплохими. Но продление работы означало, что миссия не выполнена. Добавлю, что в Кремле могут открывать шампанское», — прокомментировал тогда ситуацию директор политических программ Института Горшенина Евгений Курмашов.

На заседании фракции «Батькивщины» утром 21 октября было зачитано письмо Юлии Тимошенко, в котором она призывала коллег де-факто закрыть глаза на ее судьбу и ради евроинтеграции проголосовать за все провластные законы. В повестку дня включили сразу шесть законопроектов, позволяющих «решить вопрос Тимошенко». Ни один из них достаточного количества голосов не набрал.

«Президент Янукович дал указание своей Партии регионов ни за один из таких законов не голосовать», — под конец заявил с парламентской трибуны Арсений Яценюк, после чего передал спикеру Владимиру Рыбаку свой проект указа президента о помиловании Тимошенко.

Эго был отчаянный шаг и шаг отчаяния одновременно. На протяжении всех лет заключения Тимошенко Банковая много раз намекала: в случае, если она сама подпишет прошение о помиловании, Виктор Янукович может смилостивиться. Однако Тимошенко визировать такой документ категорически отказывалась и запрещала делать это своим близким, ведь это означало бы, что она признает свою вину. И Яценюк пошел ва-банк. После провала всех законопроектов ничего другого не оставалось. Конечно, жест этот был больше политическим, чем юридическим, ведь раньше аналогичные прошения подавали президенту Герои Украины, предстоятели церквей, творческие коллективы и т. д. Результатов это не имело. Все все понимали.

Сто тысяч. Девятая годовщина Оранжевой революции

«Еще за несколько недель до того, как Азаров выступил с заявлением, мы (тогдашняя оппозиция. — С. К.) с высокой долей вероятности предполагали, что Янукович откажется от европейского вектора», — говорит Александр Турчинов.

«Да, многие украинцы поверили Януковичу, поверили в перспективу евроинтеграции, в искренность его намерений. Таких людей было достаточно много. И для нас было очевидно, что для них решение Кабмина станет этаким холодным душем, очень жесткой острасткой. Поэтому мы заранее начали готовить протестную акцию оппозиции на 24 ноября… Мы ее анонсировали, раздавали приглашения, в том числе в метро, призывали людей прийти. Мы понимали, что, если не выйдет пятьдесят тысяч человек, мы проиграем», — вторит ему Сергей Пашинский.

В отличие от скептически настроенных политиков, общество верило: несмотря ни на что, Виктор Янукович подпишет СА в Вильнюсе. Кроме прочего, это подсказывала здравая логика. По состоянию на осень 2013 года рейтинг Виктора Янукович был достаточно высок за счет его электоральной базы — востока и юго-востока страны. На западе и в центре его, мягко говоря, недолюбливали, но в случае подписания СА многое готовы были простить. И даже поддержать в 2015-м. Таким образом, подпиши Янукович СА, второй срок был бы ему гарантирован. Но устами премьера Азарова он от СА отказался. И люди спонтанно вышли на улицу.

За последние несколько лет Соглашение об ассоциации стало для многих украинцев буквально национальной идеей. Страна, не имевшая общего прошлого, мужественно преодолевавшая разделения по языковому, религиозному, ментальному признакам (на которых всячески спекулировали политики), хотела иметь общее будущее. И готова была за это будущее бороться.

Инициаторами протеста выступили несколько известных журналистов и активистов. Первоначальная «мобилизация» прошла через социальные сети, преимущественно через Фейсбук.

«Ладно, давайте серьезно. Вот кто сегодня до полуночи готов выйти на Майдан? Лайки не считаются. Только комментарии под этим постом со словами «я готов». Как только наберется больше тысячи, будем организовываться, — написал на своей фейсбук-странице журналист Мустафа Найем. И чуть позже: — Встречаемся в 22.30 под монументом Независимости».

В тот вечер на Майдан пришли несколько тысяч человек. Почти все собравшиеся друг друга знали. Если не напрямую, то заочно. По меткой характеристике моего коллеги, главного редактора Lb.ua Олега Базара, это было похоже на «ожившую френд-ленту Фейсбука».

«Первое впечатление — лента Facebook-друзей в полном составе вышла офф-лайн. Практически все лица — знакомые… Вот эта эмоция — «все свои» — сперва добавила действу легкую эйфоричность: братания, шутки, «обнимашки» старых друзей и просто коллег. Весело, одним словом! Но постепенно приходит другая эмоция — хрестоматийная, банальная ленинская сентенция: «Узок круг этих революционеров Страшно далеки они от народа».

Часам к одиннадцати вечера, как только на Майдане собрались первые полтысячи человек, со стороны консерватории подъехало несколько автобусов «Беркута». Так, на всякий случай. Хотя собрание было абсолютно мирным. Рассредоточившись по периметру плошали, не занимая проезжей части, люди скандировали Украина — это Европа» и пели государственный гимн. У многих в руках были флажки и флаги Евросоюза. Проезжавшие по Крещатику машины приветственно им сигналили.

Полноценный митинг начался с появлением политиков. Очень быстро прибыли Виталий Кличко и Юрий Луценко, Андрей Парубий. Олег Тягнибок, Олеся Оробец, другие депутаты из всех трех оппозиционных партий. Благо, без партийной символики, зато с мегафонами. «Просите всех своих друзей, обзванивайте близких, хвалить четвертого числа на Майдане нас должно быть сто тысяч. Только такая сила может победить! Нас будет сто тысяч, и мы обратимся к Европе: принимайте нас к себе, принимайте, без оглядки на политиков», — призывал присутствующих Юрий Луценко.

По мере увеличения на площади количества политиков, митинг рассредоточивался — каждый «агитировал» в своем углу. Олег Тягнибок — отдельно от Виталия Кличко, Кличко — отдельно от Арсения Яценюка, и так далее. Любопытствующие граждане, среди которых было много рядовых киевлян, узнавших о происходящем из эфира «5 канала», перемешались от одной группы к другой, время от времени фотографируясь с известными лицами из телеэфиров — «на память». Воедино все сошлись только с появлением Владимира Кличко. Всенародный любимец, после триумфального разгрома на московском ринге «русского витязя» Александра Поветкина он превратился в безусловного народного героя.

К двум часам ночи на Майдане осталось несколько сотен человек. До утра стало еще меньше — особого смысла ночевать здесь не было, да и подходящих условий пока тоже. Остальные договорились встречаться здесь же, под Стелой независимости, ежевечерне, вплоть до начала Вильнюсского саммита: чтобы показать власти серьезность своих требований. Четкого плана действий ни у кого не было.

В тот слякотный промозглый вечер, аккурат в девятую годовщину Оранжевой революции, никто из собравшихся на Майдане не мог представить, что ровно через три месяца — день в день, Виктор Янукович подпишет Мирное соглашение, де-факто — капитуляцию, согласится на досрочные президентские выборы, а потом позорно сбежит из страны. Его логово, «Межигорье» — резиденция размером с Княжество Монако, — падет, и над ним будет поднят желто-голубой флаг. Мы подсмеивались над словами Яценюка о том, что новый президент и новое правительство подпишут СА. Тогда это казалось абсолютной фантастикой, но ни он, ни мы не могли знать о том, что 21 марта 2014 года в Брюсселе премьер-министр Украины Арсений Яценюк поставит подпись под «политической частью» договора об ассоциации. Мы не знали, что 27 июня 2014 года опять-таки в Брюсселе пятый Президент Украины Петр Порошенко поставит подпись под «экономической частью» Соглашения об ассоциации. Что сделает он это той самой ручкой, которой на Вильнюсском саммите должен был воспользоваться Виктор Янукович. И что в тот момент Украина будет находиться в состоянии полномасштабной войны с Россией. Андрей Парубий, первым тогда раздобывший мегафон для Майдана, явно не представлял себя в роли секретаря Совета национальной безопасности и обороны. Не мог думать, что не далее как весной 2014-го ему придется координировать отступление украинских военных частей из Крыма «на материк».

Покидая в ту ночь Майдан, активист Игорь Луценко не знал, что ровно через два месяца (эта чертова закольцованность событий!) — 21 января 2014 года, в четыре часа утра, его — на глазах у врачей — вместе с другим активистом, Юрием Вербицким, выкрадут прямо из приемной Октябрьской больницы в Киеве. Будут избивать почти сутки, а потом — с мешком на голове — завезут в лес где-то под Киевом, поставят лицом к сосне и прикажут молиться. Игорю Луценко несказанно повезет — он вырвется. А вот похищенный вместе с ним Юрий Вербицкий — нет. Его будут избивать куда ожесточеннее, ведь он — львовянин. Потом, думая, что добили, его бросят, и, совершенно изможденный, Вербицкий не сумеет выбраться из леса — слишком холодно, слишком мало сил. Так и погибнет. Через сутки его тело найдут в лесополосе в Бориспольском районе. Таня Чорновол не догадывалась, что в декабре вместо утренника младшего сына в детском саду окажется в реанимации клиники «Борис». По дороге с Майдана домой ее «подрезали», вытащили из машины и зверски избили. Только благодаря тому, что это произошло на оживленной трассе Киев — Борисполь, она осталась жива. Весной, когда начнется необъявленная война, ее муж Николай пойдет на фронт добровольцем. В августе он погибнет смертью героя, помогая спастись раненому побратиму.

Все эти, а также другие испытания — большие и малые — нам еще только предстояли.

Так начиналась украинская Революция Достоинства.

Глава 2. ПЕРВЫЕ ДНИ ПРОТЕСТА

Реакция оппозиции. Борьба за единого кандидата

Случившееся в четверг вечером в центре Киева украинскую оппозицию удивило. Никто подобного не ожидал и, как результат, не был готов и не знал, как себя вести. Конечно, первая реакция политиков демонстрировала осознание того, что им это на руку. Тем более в преддверие воскресной акции. Но люди очень быстро дали понять: протест — не ради политиков, и партийных флагов на площади они не потерпят. У политиков были все институциональные возможности бороться с властью, но, поскольку пользовались они ими недостаточно эффективно, граждане сами взялись задело.

Гражданам для этого не нужен был лидер, не нужны были подсказки оппозиции. Прошло то время, когда на волне Майдана приходили к власти отдельные персонажи (конкретно — Виктор Ющенко). Девять лет спустя Майдан собрался для того, чтобы навести порядок в стране, а не для коронации очередного лидера.

Меньше всего это осознавал Виталий Кличко, который тогда искренне полагал, что уже на акции 24 ноября собравшиеся должны выдвинуть его кандидатуру в президенты. «Но у нас же есть единый кандидат», — напомнил Арсений Яценюк в ответ на предложение Кличко внести в проект резолюции воскресного митинга пункт о провозглашении единого оппозиционного кандидата. «Да? Кто?» — искренне удивился боксер. Повисла неловкая пауза. «Конечно, это ты, Виталий!» — не растерялся Яценюк. Присутствующие разразились веселым смехом.

Тема единого кандидата на президентских выборах 2015 года была весьма болезненной для оппозиционеров. Все понимали, что только объединив усилия, они могут попытаться победить Януковича. Но амбиции диктовали свое.

18 мая 2013 года в Киеве состоялся митинг. Первая за длительное время действительно масштабная акция оппозиционеров. По результатам митинга лидеры трех политических сил — «Батькивщины». «Свободы» и «Удара» — договорились действовать на президентских выборах в 2015-м единым фронтом. А именно: если выборы состоятся в один тур (вероятность такого изменения законодательства тогда существовала), выдвигать единого кандидата уже в первом туре. Если в два тура — поддерживать того из оппозиционных кандидатов, кто выйдет во второй.

Правда, еще накануне вечером предполагалось: прозвучит и имя единого кандидата — Юлии Тимошенко. В мае подобное действо представлялось символичным. Не более того. Юлия Тимошенко уже почти два года находилась в заключении, перспективы выхода ее на свободу были призрачны. Но Кличко выступил категорически против, и о Тимошенко упоминать не стали. Понимая, что вопрос единого кандидата провоцирует дополнительные распри в и без того не очень стройных рядах оппозиционеров, вскоре сама Юлия Владимировна высказалась по данному вопросу. 29 мая она прервала «обет молчания». На сайте Lb.ua был опубликован ее авторский текст «День Европы». Текст — программный, первый за годы ее заключения.

«Мы уже один раз выбрали единого кандидата, внесли его на руках в кабинет Президента Украины, и что из этого вышло? Все в курсе… У нас сильные достойные кандидаты от оппозиции, и каждый из них обязан пройти народный праймериз в первом туре президентских выборов. Пусть украинцы выберут самого достойного кандидата и возьмут ответственность за свой выбор», — писала экс-премьер.

Таким образом, по состоянию на осень 2013 года вопрос единого кандидата на президентских выборах от оппозиции не был вполне решен. Виталий Кличко однозначно хотел баллотироваться сам и просто ждал удобного момента для выдвижения. Арсений Яценюк понимал, что «Батькивщина» выдвинет Тимошенко, но она участвовать в гонке, скорее всего, не сможет, поэтому придется ему.

Олег Тягнибок свои шансы быть избранным оценивал трезво, потому рассчитывал поддержать наиболее рейтингового игрока. Юрий Луценко, выйдя из колонии, заявил, что в президенты идти не намерен. Ну а у Петра Порошенко на момент начала протестов не было достаточного рейтинга даже для избрания мэром Киева, не то что главой государства.

Реакция власти. Равнодушная беспечность

В коридорах власти ночные события на Майдане всерьез не восприняли. «Ну сколько их там? Тысяча? Две? Под дождем? Ну-ну, пусть постоят, пар выпустят. Может, еще в воскресенье на концерт придут. На этом все», — говорили. Тем не менее в пятницу на всякий случай Окружной админсуд существенно ограничил возможность проведения акций в центре города вплоть до 7 января, запретив устанавливать тут «малые архитектурные формы» (палатки). Несмотря на это, вечером люди вновь вышли на Майдан. 22 октября — от тысячи до трех (по разным оценкам). И это только в Киеве.

Акции протеста также прокатились в других городах страны. Самая крупная, прогнозируемо, во Львове, где на Евромайдан собрались более пяти тысяч человек. Харьков, Сумы, Одесса, Кривой Рог, Тернополь, даже Донецк. Но власть это совершенно не тревожило. Народное недовольство не воспринималось не только как угроза, но даже как повод для элементарного мозгового штурма. На Банковой искренне не понимали: с чего это людям быть недовольными?

Банковой было невдомек: разгоравшееся протестное движение — констатация двух простых фактов. Первый: украинцам небезразлична их собственная судьба, и они готовы бороться за нее. Бороться без «наводок» со стороны оппозиции. Второй: украинцы — нация очень терпеливая и добродушная, но они не терпят, когда их обманывают. Причем не просто обманывают — нагло лгут в глаза, называя белое черным.

В 2004 году было то же самое. Вечером глава ЦИК Сергей Кивалов объявил Виктора Януковича президентом. А ночью в «Звездном» (штабе ПР. — С. К.) накрывали столы. «Новоизбранный президент» надиктовывал «Интеру» «обращение к нации». С циничной ухмылочкой народу пытались втюхать грошовый фальсификат, нахально убеждая: «Что вы, это истинное золото!», «Даме — водку?! Как можно? Чистый спирт!», «Вы же сами, ну подумайте, сами это выбрали!». На следующее утро Майдан заполнился людьми в считанные часы. После обеда стали подъезжать из регионов.

В 2013 году все произошло аналогично. После начала Майдана власть своими собственными руками последовательно делала все, чтобы пламя народного гнева не просто не потухло, но разгорелось еще больше. Избиение студентов, провокации на Банковой, попытка разогнать Майдан с 10 на 11 декабря, принятие диктаторских законов 16 января, события на улице Грушевского и первые смерти, наконец — массовые расстрелы в центре Киева. Каждый раз казалось, что вот это — точка невозврата, что хуже быть уже не может. Каждый раз люди утверждались в мысли: обратного хода нет — или мы их, или они нас. Каждый раз власть сама себя все глубже загоняла в угол.

И если 21 ноября киевская интеллигенция требовала всего-навсего отказаться от отмены европейского курса, то 21 февраля, после подписания Мирного соглашения, сотник Владимир Парасюк выкрикнул со сцены Майдана: «Никаких мирных соглашений с убийцами. Если завтра до десяти часов Виктор Янукович не уйдет в отставку, мы с оружием в руках пойдем на штурм Администрации Президента».

На самом деле отмена евроинтеграционного курса стала лишь формальным поводом, всколыхнувшим украинское общество. Недовольство властью накапливалось слишком долго и вот наконец выплеснулось: «Поймите, нас достало!». Огромная растяжка с таким слоганом почти всю зиму висела на одной из баррикад со стороны Европейской площади. Лично для меня именно она стала символом протеста. Для многих других тоже.

Чтобы вполне понять это, необходимо знать, как постепенно менялся «климат» в стране начиная с 2010 года, какие масштабы приобрела коррупция (особенно власть имущих, приближенных к «семье»), какой царил беспредел в правоохранительной и судебной системе, насколько бесправным ощущал себя всякий бизнесмен, как уничтожались независимые СМИ, как преследовали и притесняли представителей гражданского общества. Медленно, но верно власть перекрывала кислород. Пока наконец люди не начали задыхаться. И, чтобы не погибнуть, двинулись вверх, оттолкнувшись от самого дна.

Подготовка к митингу 24 ноября. Оппозиция vs власть

«Мы обратились к людям на Майдане с предложением объединить усилия для подготовки совместной воскресной акции. Раз уж так все совпадало… — вспоминает Александр Турчинов. — Но журналисты и гражданские активисты Мустафа Найем, Игорь Луценко, Вика Сюмар, Руслана посчитали, что это будет…

Пиар оппозиции?

Да. Что им взаимодействие с партиями неинтересно. И раз уж так вышло, что люди по собственной инициативе собираются, значит, можно попробовать в воскресенье организовать свое мероприятие, что-то вроде альтернативного нашему. Конечно, с нашей — оппозиционной — точки зрения, это был не самый лучший вариант — такой вот дуализм. Но мы не стали спорить и продолжали заниматься подготовкой своей акции на двадцать четвертое ноября. К тому времени на Майдане, под Стелой, молодежь и активисты общественных организаций смонтировали уже нечто вроде сцены, подтянули озвучку.

Я хорошо помню, как оппозиционные депутаты тогда чуть ли не на происки СБУ пеняли: мол, двадцать первого народ собрался не случайно, но исключительно для того, чтобы сорвать акцию двадцать четвертого. Этакий изощренным фальстарт для «выпускания пара».

Да, мы считали, что акция на Майдане — фальстарт. Не более того».

Власть «проснулась» где-то с пятницы на субботу. Так, во Львове суд запретил митингующим ставить палатки, в Николаеве милиция попыталась разогнать акцию протеста. В субботу также стало известно, что 24 ноября по всему миру — в Варшаве, Нью-Йорке, Риме, Берлине, Кливленде — состоятся акции в поддержку европейского выбора Украины. В ответ на это украинская власть не придумала ничего лучшего, как провести в Киеве в воскресенье «ответный» митинг — силами «титушек».

«Титушки»

Платные митинги — феномен украинской политической действительности, ставший повсеместной практикой с 2005 года. На волне событий Оранжевой революции 2004 года стало понятно: народные массы — сила. Революция закончилась, но необходимость имитировать «народное возмущение» и/или «народную поддержку» (в зависимости от задач) осталась. Сценарий подобных митингов всегда был один и тот же. Накануне в регионах вербовались люди, желающие «подработать» в Киеве. В столицу их везли организованно, оплачивая все транспортные расходы, а некоторых даже кормили. Непосредственно «работа» заключалась в участии в митинге. Расценки за «просто постоять», «постоять с флагом или транспарантом» отличались. Оплата могла быть как почасовая, так и за целый день. Деньги выдавал «куратор», который изначально пересчитывал людей и следил за тем, чтобы они не сбежали с «рабочего места».

Если мероприятие срочное и организовывалось с «колес», людей могли набирать и в самом Киеве, причем из числа студентов и даже школьников старших классов. Так даже выгоднее, поскольку исключало расходы на дорогу и питание. Использовать подобный «инструментарий» не гнушались политики как от власти, так и от оппозиции. Но особо преуспевала в этом Партия регионов. Причем независимо от того, во власти или в оппозиции она находилась. Так, в 2006 году ПР удалось организовать целый ряд акций протеста, а под Верховной Радой даже был разбит палаточный городок. В ту пору среди протестующих часто еще можно было встретить идейных партийцев из областей. Проявляли они себя достаточно активно, охотно шли на контакт с журналистами, внятно поясняя, за что именно стоят под палящим солнцем. Правда, с течением времени численность таких людей уменьшалась, а политические митинги перешли преимущественно на «профессиональную основу». «Профессиональным митингующим» было совершенно все равно, от какой политической силы выступать и чего добиваться, лишь бы оплата была своевременной. Таким образом, начиная со второй половины нулевых, сама идея народного протеста в Украине была серьезно дискредитирована.

Об этом знали политики и активно этим пользовались. Когда оппозиция, возмущенная очередной выходкой власти, гневно грозила «вывести на улицы людей», власть с ухмылкой отвечала, что тоже их может вывести, причем даже больше. С этой точки зрения, несомненным преимуществом власти была возможность задействовать бюджетников: врачей, учителей, чиновников. В случае необходимости их под угрозой увольнения «перебрасывали» с рабочих мест на очередной митинг; более щадящий вариант — на встречу с кем-то из высокопоставленных чиновников, где они должны были демонстрировать ему «активную поддержку». Об этом знали украинцы и «проявлениям народного гнева» не доверяли. Сознательные граждане даже мысли об участии в протесте для себя не допускали. Публика попроще относилась к ним исключительно как к возможности подзаработать да съездить в столицу.

В начале 2010-х годов с приходом к власти Виктора Януковича «профессиональный протест» окончательно себя очернил. Теперь все чаще из областей привозили не социально активных бабушек и не идейных «партийцев» (их, видимо, уже просто не осталось), а молодых людей «характерной наружности». «Характерная наружность» подразумевала спортивную внешность — как правило, большинство этих ребят были воспитанниками различных спортивных клубов, жили на рабочих окраинах, ну и все, что из этого следует: манера общения, моральные установки и т. д. В толпе их безошибочно можно было отличить по спортивным костюмам, которые они считали универсальной формой одежды — на каждый день и «на выход». В холодное время года к костюму полагалась простенькая куртка и низко надвинутая на глаза шапка. На ногах — что зимой, что летом — кроссовки. Высший шик — светлые кроссовки.

18 мая 2013 года в Киеве состоялся уже упомянутый митинг оппозиции. Первый за довольно долгий промежуток времени действительно многочисленный. «Костяк» протеста состоял, конечно, из партийцев «Батькивщины», «Удара» и «Свободы», которых организованно привезли из областей. За участие в акции им, правда, не платили, но дорогу и питание в пути обеспечивали. Но, кроме них, на митинг прибыло очень много киевлян, что стало неожиданностью даже для самих лидеров Объединенной оппозиции (ОО). Всего на акцию собралось около 20 тысяч человек. В это же время Партия регионов проводила на Европейской площади свой митинг, на который свезли множество «парней характерной наружности».

По завершении митинга на Европейской люди в спортивных костюмах поднялись на Большую Житомирскую. Здесь, у отеля «Интерконтиненталь», как выяснилось из дальнейших разбирательств, их должен был ожидать «старший», обеспечивавший «оплату». Но то ли «старший» куда-то переместился, не предупредив, то ли ребят просто «кинули», то ли сознательно втравили в провокацию, сказав прибыть к «Интерконтиненталю», так или иначе здесь они столкнулись с представителями оппозиции. И все бы ничего — намерения вступать в силовое противостояние ни у одной из сторон вроде как не было, — однако на месте работали журналисты, освещавшие акцию. И вот это «парням характерной наружности» очень не понравилось. Один из них набросился с кулаками на корреспондентку «5 канала» Ольгу Сницарчук и ее супруга, фотокорреспондента газеты «Коммерсант» Владислава Соделя, который бросился ее защищать. Атаковав, нападавший скрылся, однако на месте происшествия было сделано много фотоснимков, и его быстро нашли. Агрессором оказался Вадим Титушко по прозвищу Вадик-румын — молодой спортсмен из Белой Церкви.

Позже суд даст ему два года условно, а термин «титушки» плотно войдет в современный украинский язык и даже будет широко использоваться западными СМИ. «Титушки» — агрессивно настроенные молодые люди, зачастую спортсмены-профессионалы, за деньги участвующие в силовом подавлении акций протеста, провокациях и т. д. В ноябре 2013 — феврале 2014 года «титушки» стали главным подспорьем силовиков, участвуя в похищениях, избиениях и даже убийствах евромайдановцев. Именно они 18 февраля, получив без всякого контроля и учета со складов МВД огнестрельное оружие, должны были утопить Майдан в крови. Точнее, расстреливать на месте каждого, кто попытается вырваться из кольца «Беркута». Но все это впереди.

Кстати, с самим Вадимом Титушко произошла удивительная метаморфоза. Во время Евромайдана он кардинально пересмотрел свои взгляды. Один из пунктов его приговора запрещал парню участвовать в политических акциях, и он так и не смог приехать в столицу, однако не единожды был замечен на баррикаде в родной Белой Церкви со стороны трассы, ведущей в Киев. Наравне с другими защитниками баррикады он препятствовал проникновению в столицу свежих отрядов «титушек».

Глава 3. МИТИНГ 24 НОЯБРЯ. НАЧАЛО КОНЦА РЕЖИМА

Эго был по-осеннему сырой, промозглый день. Сбор назначили в полдень, у памятника Тарасу Шевченко, возле главного корпуса Национального университета. Выход или семьями — с детьми и даже внуками, несколькими поколениями. Выходили коллективами — с коллегами, друзьями. Это был самый многолюдный митинг со времен Оранжевой революции. По разным оценкам, в тот день в центре Киева митинговало от 1ОО до 150 тысяч человек. Настроение у всех было приподнятое. Людей роднила общность цели, видение желаемого горизонта, европейский цивилизационный выбор.

Когда двинулись от памятника, толпа растеклась по всей ширине бульвара Шевченко. Колонна направлялась на Европейскую площадь. Во главе ее несли два огромных флага — Украины и Евросоюза.

Те, кто не смог прибыть в центр столицы, наблюдали за происходящим по телевизору. Прямую трансляцию митинга вели «5» и «24» каналы. В то же время Первый национальный транслировал альтернативный митинг сторонников ПР на Михайловской площади: проплаченные бюджетники, студенты и «титушки» собрались «в поддержку отмены евроинтеграции».

Один из телевизионных экранов горел в палате Харьковской ЦКБ, где отбывала срок Юлия Ткмошенко:

«По ходу наращивания власти Януковича — и его хамского отношения к стране, к людям — я понимала, что это не может закончиться обычной мирной передачей власти или очередными выборами. Уже с 2010 года ощущалось напряжение в обществе — по всем вертикалям. И это напряжение умножалось в геометрической прогрессии, пока не стало понятно, что подписание Соглашения об ассоциации сорвано (а то, что оно сорвано, несмотря на все отговорки, я не сомневалась). Его сорвали не с точки зрения отношений Украины и России, но с точки зрения форматирования отношений во всем мире, глобального геополитического устройства. На том этапе для меня важно было понять, станет ли это мотивацией для восстания людей. И когда я увидела первые кадры Майдана, сомнений не оставалось: началось. Это стало началом конца режима Януковича».

На Европейской всем разместиться не удалось — людей было слишком много. Кто-то остался на Майдане, иные предпочли занять парковые склоны возле филармонии. Последние потом сформировали колонну, двигавшуюся вверх по Грушевского — к Каб-мину. Возле здания правительства «живым щитом» выстроились проплаченные студенты и пенсионеры, со стороны Мариинского парка подошли «титушки». Всего — около тысячи. Само здание взял в плотное кольцо «Беркут». У Кабмина начались стычки. Милиция применила слезоточивый газ. Быстро сориентировавшись, толпа вовремя отпрянула.

В это самое время на Европейской площади, вопреки судебному запрету, устанавливали первые палатки.

«Мы там построили огромную сцену, начали выставлять палатки. В связи с тем, что протест поддержало огромное количество людей, причем во всех регионах страны, мы приняли решение акцию на Европейской площади объявить бессрочной», — говорит Турчинов.

Аналогично — на Майдане. Резолюция, принятая по результатам митинга, гласила: оставаться на площади до 29-го числа — до завершения Вильнюсского саммита.

Так в центре Киева оформились два эпицентра протеста.

Глава 4. СТУДЕНЧЕСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ

Хунта черных полковников правила в Греции семь лет — с 1967 по 1974 год. Военная диктатура — одна из самых жестоких во второй половине XX века — пала под натиском студенческих волнений. Именно с них началась волна протестов, охвативших позже всю Грецию. В ноябре 1973-го — ровно за сорок лет до украинских событий — против диктатуры восстали студенты Афинского политеха. На территорию университета ввели танки. Несколько студентов погибло. Это и стало началом конца режима. Героев той бойни в Греции почитают как национальных героев, а лидеры хунты досиживают свои пожизненные сроки (на которые им заменили изначальный приговор суда — расстрел).

Отправной точкой студенческого Евромайдана в Украине можно считать 25 ноября. Именно в этот день студенты, ранее участвовавшие в акциях протеста, наравне со «взрослыми» выступили единым фронтом. Вечером в понедельник на центральной площади Киева собрались две тысячи ребят из разных вузов. Десять тысяч львовских студентов — учащихся семи вузов города — прошли по центру «евромаршем». Позже они взяли в осаду Львовскую госадминистрацию, требуя отставки губернатора — за то, что тот пытался препятствовать мирным собраниям в городе. Палаточные городки развернули студенты Тернополя и Ивано-Франковска. Чуть позже к ним присоединились Луцк и Ужгород. Администрации вузов их полностью поддерживали. Во вторник утром, 26-го, четырехдневную забастовку объявили студенты Киево-Могилянской академии — одного из крупнейших и престижнейших вузов страны, всегда отличавшегося свободолюбием и вольнодумием. На заре Оранжевой революции именно «могилянцы» одними из первых организовывали массовые акции в поддержку демократических выборов, выступая «заводилами» протеста учащейся молодежи. Очень быстро восстали студенты КПИ. У них, кроме прочего, был «личный мотив» — 1 ноября заканчивался контракт их ректора, и Минобразования норовило «спустить» в КЛИ нового, угодного министерству, но не университету, начальника.

Вообще, абсолютно для всех студентов Украины эти акции протеста были еще и персональной войной. У большинства из них власть ассоциировалась не с Януковичем и Азаровым, а с Дмитрием Табачником, методично уничтожавшим систему образования в стране.

Вслед за Могилянкой взбунтовался национальный университет имени Тараса Шевченко. Когда бастовать выходит главный вуз страны — во всех отношениях благополучный и, уж если по правде, мажорный — это говорит о многом. Студенческие волнения охватили всю Украину. И это была уже не просто молодежная вечеринка на политическую тематику. Требования просты и очевидны — подписание СА. В противном случае — полная смена власти. На такую, которая сможет обеспечить подписание. Те, кому «за сорок», все чаще вспоминали студенческую «революцию на граните», с которой началась украинская независимость в 1991-м.

«Массово обсуждалась вероятность силового сценария подавления протеста. И если в случае подавления оппозиционного протеста значительная часть общества может остаться равнодушной или даже поддержит власти, то в случае подавления студенческого движения реакция общества может быть более радикальной», — сказал тогда в тематическом комментарии президент Института Горшенина Вадим Омельченко.

Так оно и получилось.

Глава 5. ДВА МАЙДАНА. ВЛАСТЬ «РАЗВОДИТ» ПРОТЕСТ

Вспоминает Александр Турчинов:

«Когда власти поняли, что ни на Майдане, ни на Европейской площади акции не одноразовые и люди не расходятся, они осознали: у них серьезные проблемы не только в общении с европейскими политиками, но и внутри страны. Начался запуск грязного пиара, чтобы два Майдана — на Европейской площади (оппозиционный) и возле Стелы независимости (студенческий) — столкнуть лбами, противопоставить и т. д.

Этим активно занимались через подконтрольные СМИ Левочкин, Клюев и другие «спецы» из окружения Януковича. Нашли «спикеров» — тех же «заряженных» доброхотов, что в свое время по тому же, кстати, сценарию нейтрализовали протестную акцию предпринимателей (так называемый предпринимательский майдан 2010 года. — С. К.). Студенческому майдану власти помогли со сценой, звуком, материально-техническим обеспечением. Их задача была только выступать, говорить, что для молодежной акции протеста политики не нужны, у нас свой протест, и мы тут за Европу — без политики и без политических партий».

Подтверждает Пашинский:

«Банковая быстро разобралась в происходящем и постаралась установить контроль над Майданом общественников под Стелой. Все эти лозунги про «без политиков» были мастерскими подсказками — наживками, которые те, увы, заглотили. Был даже смотрящий — Денис, который в первый день предоставил студентам свою «озвучку». Меня поразило, что, когда позже я по просьбе активистов пришел на встречу, чтобы обсудить, как нам объединить два Майдана (активисты сами на этом настаивали), один из их лидеров, ныне известный политик, привел на эту встречу Дениса».

Фамилия Дениса, о котором упоминает Пашинский, Шевчук.

«Он появился ниоткуда. Сказал, что может дать нам свою технику для озвучки. Взамен попросил, чтобы его ввели в состав оргкомитета Майдана, — вспоминает Виктория Сюмар, в то время видная активистка, входившая в состав этого самого оргкомитета. — Мы быстро согласились. Настроение было такое: ты хочешь помочь — помогай, можешь делать — делай. Все были настолько замотаны, что не стали особо разбираться: кто этот человек, откуда он, почему решил присоединиться к нам. Конечно, сейчас я понимаю, что это было слишком легкомысленно. Позже, когда я элементарно прогуглила, кто он и что, волосы дыбом встали. Кстати, когда начался «большой Майдан», Денис пытался вести с некоторыми активистами переговоры от имени Клюева. То есть это был его человек, засланный к нам для того, чтобы расколоть нас изнутри».

История двух Майданов — классическая иллюстрация того, как власть времен Виктора Януковича «разводила» гражданский протест. Технология была отработана до мелочей. Едва где-то вспыхивал малейший огонек протеста, его старались «размыть», маргинализировать, довести происходящее в глазах общественности до абсурда. Следующий этап — нивелировать доверие к общественным активистам, купить их или запугать, а еще лучше — использовать «втемную».

Продолжает Александр Турчинов:

«Люди выходили на Майдан искренне. Большинство из них Кто составлял меньшинство?

Во-первых, профессиональная агентура. Во-вторых, те. кто любит называться «гражданским обществом», но на самом деле находится все время как бы на линии водораздела — и ни с властью, и ни с оппозицией (так спокойнее и в то же время безопаснее). Власть пыталась сыграть на амбициях молодежи, противопоставить ее политической оппозиции.

Итак, власть насаждала мысль о том, что один Майдан хороший, а другой плохой…

Такие мэсседжи крутили по всем каналам. Звучали комментарии так называемых экспертов и т. д. Постепенно все это начало набивать оскомину. К чему, собственно, и стремились. Пиар-сопровождение Банковой делало все для того, чтобы молодежный Майдан не объединился с политическим. Это, мол, подыгрывание оппозиции, а она — вчерашний день. Но мы приняли решение объединиться с молодежью. Во-первых, чтобы прекратить все провокации, во-вторых, нарушить сценарий Банковой, предполагавший, что после провала саммита в Вильнюсе молодежь разойдется сама, а с нами, политиками, лишенными поддержки общества, можно будет и пожестче разобраться. Да, план у власти был именно такой, но мы его на том этапе сорвали.

Это было двадцать шестого ноября, поздно вечером. У нас на Европейской было два больших флага — Украины и ЕС. Мы взяли эти флаги, сформировали колонну и так пришли на Майдан Независимости. Вся партийная символика осталась на Европейской. В ту же ночь там начался демонтаж нашего первого палаточного городка и сцены. Молодежь была удивлена тем, что политики переступили через свои амбиции и пришли к ним, не претендуя на лидерство. (С 26-го на 27-е на Майдане оставалось около тысячи человек. В том числе студенты университета Шевченко и Могилянки. — С. К.) Объединившись, мы начали вместе работать. На воскресенье готовили проведение первого совместного митинга».

Впрочем, многие соратники Александра Валентиновича тогда открыто, а сейчас уже, конечно, «за глаза», называли и называют слияние двух Майданов «ошибкой». Мол, на Европейской — вот это был настоящий революционный Майдан, а не какая-то молодежная вечеринка с политическим подтекстом. Вообще, оппозиция довольно ревностно, особенно в первые дни, относилась к проявлениям народного протеста, общественной инициативы. Ведь граждане, по сути, взялись делать за оппозицию ее работу — бороться с властью. А это значит, что она, оппозиция, с задачами не справлялась. Раз так — имела ли она моральное право претендовать на 2015-й?

Глава 6. ВИКТОР ЯНУКОВИЧ. ЧТО ВМЕСТО ВИЛЬНЮСА?

Ежевечерне выходя на стылые площади, украинцы верили: массовый протест может заставить власть изменить планы и все-таки подписать СА. Романтики оставались и внутри самой власти. Предполагали: Янукович просто торгуется с Брюсселем за более выгодные условия подписания, и заявления Азарова — блеф.

Точки над «і» были расставлены 27 ноября.

День рождения Суркиса

В тот вечер Игорь Суркис собрал друзей для празднования своего прошедшего 55-летия. За столом присутствовали Игорь Ко-ломойский, Дмитрий Фирташ, Юрий Иванющенко, Вагиф Алиев и другие. Не было только Рината Ахметова — накануне его ФК «Шахтер» играл с «Манчестером».

Главный гость — Виктор Янукович. «Вот — мой друг. Я не видел его уже год. Не звонит, не приезжает», — обратился Янукович к несколько припозднившемуся на мероприятие Юрию Иванющенко, усаживая его за стол возле себя.

«В тот вечер Янукович объявил нам, что мы действительно не идем в Европу. Собственно, он с этого начал. Не с поздравлений имениннику, а вот с этой новости. Надо было видеть лица собравшихся, когда они это услышали», — вспоминает один из очевидцев.

Повисла пауза. «Вам надо иметь большое мужество, - сказал старший брат юбиляра, Григорий Суркис, обращаясь к Януковичу. «Да какое мужество?! — с вызовом ответил президент. — Все дело — в экономике…» — и принялся перечислять аргументы, которые все украинцы слышали уже много раз. Звучали они, мягко говоря, неубедительно.

«Первая реакция присутствующих — контролируемый шок, — подтверждает Игорь Коломойский. — Я у него еще потом тет-а-тет переспросил, он снова подтвердил».

«Кто-то пытался разрядить ситуацию — перевести разговор на другую тему, но Янукович снова и снова сам к ней возвращался. Складывалось впечатление, что он на нас «тестирует» свои доводы, проверяет нашу реакцию», — добавляет еще один гость праздника.

«Шок — это первая реакция, — продолжает Коломойский. — А дальше ты задаешься вопросом: как же так, в чем причина? Все тогда друг друга об этом спрашивали, все пытались разобраться. Вот даже и в нашей компании — из тех, кто был тогда за столом, все люди ассоциировали себя больше с Западом, чем с Востоком, все привыкли на отдых в Монако ездить, а не в Анапу».

Подмосковный бункер

Многим, даже близкому окружению, логика действий Виктора Януковича казалась иррациональной. «Странный человек, подпиши он тогда Вильнюсское соглашение, второй срок был бы ем> обеспечен», — констатирует Игорь Коломойский. Действительно, перед Виктором Януковичем рисовались весьма заманчивые возможности:

• вхождение в европейскую семью, что значительно сокращало и упрощало путь непосредственно в ЕС;

• гарантированное потепление отношений с США и возобновление диалога с МВФ, крайне недвузначно намекавшего на скорое предоставление кредита;

• значительное укрепление собственных позиций на 2015 геи с одновременным лишением оппозиции каких-либо конкурентных преимуществ (это он, Виктор Янукович, превращался в главного евроинтегратора, а вовсе не оппозиционеры);

• обеспечение себе места в истории. Человеку, приведшему свою страну в Европу, вечность — с высокой долей вероятности — простила бы и «Межигорье», и многочисленные коррупционные схемы соратников, и много чего еще.

Но вечером 28 ноября все мосты были сожжены.

Вспоминает Петр Порошенко:

«После Вильнюса Виктор Янукович стал нерукоподавае-мым. Случившееся на саммите ключевые европейские лидеры восприняли как личное оскорбление. И это была очень эмоциональная реакция, не имевшая ничего общего с традиционным дипломатическим протоколом. На ужине во время саммита был такой момент. Янукович, пытаясь как-то разрядить обстановку, спрашивает: «А может, мы подпишем соглашение об открытом небе?». На что ему кто-то из лидеров отвечает: «Вы что, сумасшедший, не понимаете, что происходит, искренне считаете лидеров двадцати семи государств идиотами?». Вот такими словами. Это было точкой невозврата. Было ясно, что Европа общаться с Януковичем больше не будет. Ни сейчас, ни впредь».

В июле 2014-го я поинтересовалась у Рината Ахметова:

— Вы спрашивали у Януковича о причинах разворота?

Спрашивал. И он говорил мне то же, что и во всеуслышанье. Ссылался на фактор экономики. Экономика, мол, не выдержит. У него были свои аргументы, и он был убежден в их правильности».

В дополнение — свидетельства Владимира Рыбака, тогда спикера ВР, многолетнего соратника Виктора Януковича.

«Это была совершенная неожиданность, — говорит он о развороте, — шок! Ведь мы столько к этому шли! Я сам активно участвовал в подготовительной работе. Мы в парламенте приняли все законы… Все этого ждали. И вдруг… Помню, я спросил Азарова: «Николай Янович, как же так? Что же вы делаете?».

А он ответил: «Мне велел президент»?

Как-то так. Плюс говорил что-то об экономической ситуации, о факторе востока. Согласен, может, эти аргументы и состоятельны, но их раньше надо было озвучивать!

Как этот разворот объяснялся для близкого круга?

Так и объяснялся! Точно так же, как в публичной плоскости. Я все это слушал-слушал, потом говорю: «Постойте, почему же мы за неделю «передумали»? Почему раньше на этот путь не встали?». Внятного ответа я не получил».

Получается, в Вильнюсе Виктор Янукович совершил прыжок в пустоту.

Незадолго до у него с Владимиром Путиным состоялась ранее упоминавшаяся тайная встреча в подмосковном бункере. После этого Янукович начал вести себя алогично — как человек, чем-то очень сильно напуганный.

Глава 7. «БЕРКУТ» «ТРЕНИРУЕТСЯ» ПЕРЕД РАЗГОНОМ СТУДЕНТОВ

«Я вернулся из Вильнюса с абсолютной внутренней уверенностью, что мы все равно «дожмем», что ассоциация будет подписана, — говорит Петр Порошенко. — Причин было несколько. Во-первых, внутренние ощущения. Такая спокойная уверенность. Во-вторых, слова наших европейских друзей. В-третьих, для очень многих европейских политиков первого уровня Украина уже была вопросом их личного реноме. В том смысле, что в процесс евроинтеграции Украины они вложили так много сил, что запросто от этого отступиться уже не могли. Это и Баррозу, и Фюле, и Грибаускайте, и Шульц, и многие другие. Они боролись за Украину так, как будто речь шла об их родной стране. Почти у каждой из этих стран был этап истории, в который демократическая революция встречалась с диктатурой, авторитаризмом. И таким странам не надо ничего объяснять, они сами это прошли и понимали нас с полуслова. Польша, Чехия, вся Прибалтика. Поэтому они осознавали: борясь за украинцев, борются сами за себя. Это нам очень помогло».

Вечером 29 ноября на киевском Майдане таких оптимистов, как Порошенко, было не много. В массе своей люди были очень подавлены. Что делать дальше, было неясно. Диктатор поступил по-своему, и народу, по большему счету, нечего было этому противопоставить. Ждали начала митинга. Планировалось: Яценюк, Кличко и Тягнибок доложат о результатах поездки в Вильнюс. Но докладывать было особо нечего — слишком неутешительны результаты.

«Мы будем требовать в парламенте импичмент президента и досрочные выборы», — заявил митингующим Арсений Яценюк. Заявил, прекрасно зная, что закона об импичменте не существует и принять его силами тогдашней Рады — утопия еще большая, чем провести досрочные выборы. Но что еще он мог сказать пяти тысячам собравшихся? Единственное: пригласить их на митинг 1 ноября.

«Если честно, после этого митинга мы не видели особых перспектив для продолжения акции протеста, поскольку предполагали, что в воскресенье людей выйдет меньше, чем неделю назад. А акцию, как известно, нельзя завершать на спаде, ее можно завершать только на подъеме, — признается Турчинов. — Будем честны: накануне двадцать девятого ноября мы, оппозиция, не могли констатировать, что вот уже назрела революционная ситуация. Нет, такого не было. Было ощущение, что в ближайшее воскресенье все может закончиться. Если бы не события ночи с двадцать девятого на тридцатое ноября, я предполагаю, что протест бы в конце концов зашел в привычную рамку «власть — оппозиция», продлился какое-то время, а потом сошел на нет».

Не то чтобы в пятницу, после Вильнюса, все планово сворачивалось — нет. Ведь плана-то никакого не было. Задекларированные лидерами оппозиции цели: разворачивание протеста в каждом регионе, отставка Януковича через Верховную Раду, — были не только маловероятны с точки зрения реализации, но не требовали стояния на площади. Вполне можно было разойтись, допустим, до весны, — такие идеи тоже звучали.

За ходом вечернего митинга внимательно наблюдало более тысячи «беркутовцев», оцепивших Майдан накануне. Еще в обед «Беркут» дал первый бой. Война шла за машины «озвучки», которые оппозиция пыталась подогнать поближе к Майдану. Причина — просьба лидеров «общественного Майдана».

«Огкомитет студенческого Майдана обратился к нам, политикам, с тем, чтобы мы помогли заменить на площади звук», — поясняет Турчинов.

По его словам, «после объединения двух Майданов Банковая начала устраивать мелкие провокации, и звук, который ранее предоставили общественникам с барского плеча, стали отбирать».

«В какой-то момент организаторы студенческого Майдана, активисты констатировали: сами они Майдан больше не удержат — его надо сворачивать и передавать политикам. Это происходило двадцать восьмого, накануне. Мне позвонил мой друг Абдуллин (народный депутат от партии «Батькивщина». — С. К.), сообщил, что у ребят какая-то проблема с техникой, мне нужно встретиться с ними и поговорить. В оппозиции я занимался всеми административными вопросами. В том числе на мне был звук.», — вспоминает Сергей Пашинский.

Действительно, накануне разгона студентов оргкомитет — из числа общественников — собрался на заседание.

«Изначально мы вышли на площадь «за» подписание СА. Виктор Янукович этого не сделал, наши требования не были услышаны. Очевидно, что дальше акция должна была перейти на новый уровень — уже политический. И что общественники такую акцию не «потянут» — она должна проходить «под крылом» политиков, — говорит Виктория Сюмар. — Поэтому, да, мы договаривались с оппозиционерами о том, чтобы они приняли обеспечение протеста на себя».

Заседание оргкомитета выдалось бурным. По воспоминаниям присутствующих, активнее всех за сворачивание Майдана ратовал Денис Шевчук. В какой-то момент он просто заявил, что забирает свою «озвучку», поскольку, мол, она очень дорого ему обходится. Активисты уговорили его оставить технику до окончания вечернего митинга 29 ноября.

«Мне перезвонил Егор Соболев, сказал, что технику у них забирают, и нам, политикам, надо «принимать» Майдан», — уточняет Пашинский.

Конфликт вокруг бусиков «озвучки» случился 29-го, около трех часов дня.

«Для того чтобы завести бусики «озвучки» под Стелу, разработали целую спецоперацию. Я задействовал около двух сотен человек — они были расставлены в нужных для меня точках. Все специально подготовленные, обученные действовать в

подобных ситуациях. Плюс около десятка нардепов, — говорит Пашинский. — Наши оппоненты очень красиво против нас тогда сработали — до сих пор не могу забыть. Итак, бусики заезжают по Михайловской на Майдан. Я понимал, что самая критическая точка — заезд под саму Стелу со стороны Институтской. И вот бусики уже почти у перекрестка, и туте вижу, как сверху по Институтской движется какая-то машина, обычная легковушка, но за пару метров до перекрестка она останавливается, разворачивается поперек дороги, водитель включает «аварийку» и выходит из автомобиля. А тан всего два ряда, то есть он намертво заблокировал движение вверх по Институтской. Объехать по встречной нельм — слишком плотный поток машин. К этому водителю бежит со всех ног гаишник, но тот ему только коротко что-то сказы и все, они вдвоем исчезли. А машина так и осталась стоять. Наши бусы, повторяю, напротив Дома профсоюзов, перед перекрестком Майдана и Крещатика.

Эго все — секунды. Мы тогда впервые увидели, что такое полчища «Беркута». Когда легковушка замерла на «аварийке» на Институтской, от Октябрьского дворца, от консерватории, из подземных переходов начал появляться «Беркут». Я помню, как у меня на глазах склоны возле Октябрьского дворца почернели — столько было «беркутов». То есть им была дна четкая команда, и они слаженно сработали. Скорее всего, появление этой легковушки было сигналом к началу операции.

Я стою на противоположной стороне улицы и понимаю, что у нас проблемы. Мы с моими людьми добежали к бусикам очень быстро, за полминуты. Там на месте уже были депутаты от оппозиции, человека три-четыре. Сразу после нас подлетает «Беркут», окружает со всех сторон, начинаются стычки — и все, автобусы заблокированы. Стычки продолжались несколько часов.

«Утихомирилось» лишь на время митинга. После вспыхнуло с новой силой.

«В результате за руль одного из бусов сел полковник ГАИ Я сам. своей рукой, включил зажигание — не хотел отдавать им ключи, — и машину отогнали на угол Крещатика и Институтской. Второй бусик помогал отгонять Яценюк. Уже позже договорились завести их к «Укркоопспилке» и оставить там до утра», — добавляет Пашинский.

Для того чтобы собравшиеся вокруг митингующие не препятствовали, «Беркут» начал их избивать. Постепенно людей оттеснили с проезжей части, но несколько человек упали на асфальт. Стоявший в оцеплении солдат Внутренних войск принялся добивать упавших ногами. В их числе был и известный фотограф агентства Reuters Глеб Гаранич. Когда он, поднявшись, попытался задержать нападавшего, на него набросились уже «беркутовцы» и дубинкой разбили ему голову. Травма оказалась серьезной — пришлось накладывать швы. В милицию Гаранич не обращался — не имело смысла. Фотоснимок, на котором лицо Гаранича почти полностью залито кровью, а ворот куртки набух от липкой влаги, но сам он крепко держит в руках камеру, продолжая снимать, облетел тогда все мировые СМИ. И надолго стал одним из символов протеста: фотограф, выполняющий свою работу несмотря ни на что.

«Договоренность состояла в том, что техника переночует, а утром будем думать, что с этим делать, — отмечает Андрей Шевченко. — Но это оказалось западней: милиция сразу заблокировала нашу технику своим автобусом. Мы даже двери в бусы не могли открыть: так плотно зажали.

Силовики были очень заведены. Произошел такой эпизод: один из «беркутовцев» сказал что-то нелицеприятное в адрес Яценюка, когда тот проходил мимо. Яценюк огрызнулся, «беркутовец» ответил, отпустив еще несколько реплик, довольно-таки унизительных. Дошло до того, что Арсений сказал: «Чего ты прячешься, выходи, слабо один на один?». В ответ — хохот. Было дико это наблюдать: все-таки перед тобой депутат, лидер фракции, известный политик… В общем, агрессия витала в воздухе: я уверен, что «Беркут» четко знал, зачем их собрали в эту ночь: для «зачистки» Майдана «под ноль».

«Уже сейчас, задним числом, я понял, что история с этими машинами стала детонатором, — отмечает Пашинский. — Разгон студентов был спланированной операцией — это факт. А машины — спусковым крючком. Силовики тогда действовали очень жестко, очень! Уже днем они разворачивали операцию.

Часов в одиннадцать вечера я поехал домой. Мне позвонила одна из активисток — не помню точно, кто, — и говорит, вы срочно должны принять власть на Майдане, взять ответственность за все, что там происходит. Ответил, что это будет возможно только после того, как мы завезем свой звук, то есть завтра утром.

Очевидно, звонок был не случаен. Вообще, лично мое мнение таково: большинство из тех, кто тогда был причастен к оргкомитету студенческого Майдана, знали о готовящемся разгоне. Не хочу называть конкретные фамилии — многие из них сегодня стали народными депутатами Украины, и. если я прав, пусть это останется на их совести».

Глава 8. «ЙОЛКА» НА КРОВИ

Однажды мы это уже видели. 3 декабря 2010 года на том же самом месте в пять часов утра «Беркут» и коммунальщики «зачистили» палаточный лагерь предпринимателей, протестовавших против принятия нового Налогового кодекса. Формальная причина — необходимость установить на Майдане новогоднюю елку.

А уже через пару часов, выступая в Администрации Президента, Янукович сказал дословно следующее: «Сегодня в Киеве, на том месте, где еще вчера стояли палатки митингующих, устанавливается… эээ… сегодня уже устанавливается… — Паузы становились все длиннее и выразительнее. Виктор Федорович явно не мог подобрать нужное слово, повисла десятисекундная тишина. — …новогодняя «йолка»! И люди начнут очень скоро праздновать Новый год», — выдал он наконец.

Виктор Янукович всегда отличался своим косноязычием. Недостаток общего образования, эрудированности постоянно о себе напоминали. То он называл Анну Ахматову Анной Ахметовой, то утверждал, что Антон Чехов — украинский поэт, то путал Болгарию с Белоруссией, а Северную Корею с Южной, то просто коверкал украинские слова. Вот как в данном случае, очевидно, он затруднился вспомнить украинское слово «ялынка» и по-своему адаптировал русское «елка».

«Было ощущение, что до рассвета Майдан опустеет»

В ночь с 29 на 30 ноября на Майдане под Стелой остались ночевать несколько сотен студентов. По разным оценкам — от двухсот до четырехсот человек. У многих из них, иногородних, на утро уже были билеты домой. Акция была абсолютно мирной. После того как разошлись люди с основного митинга, а силовики на противоположной стороне площади окончательно «отжали» у оппозиции машины «озвучки», все стихло. Только ряды «Беркут»» вокруг Майдана уплотнялись. «Беркута» было почти полторы тысячи. Посчитайте соотношение: полторы тысячи против четырехсот человек. Если быть совсем точными, в ту ночь в центр горою стянули 1318 силовиков. Из них 3ОО — 4ОО человек — «вэвэшники», остальные — «Беркут». Студенты еще не знали, что власть решила во что бы то ни стало ночью установить на Майдане елку. Ночевать ребята устроились непосредственно под Стелой независимости.

«С двадцать девятого на тридцатое мне выпало дежурить с полуночи до двух часов ночи, — говорит Андрей Шевчеко. — Всю первую неделю протестов между депутатами трех фракций была договоренность дежурить поочередно (практика сохранилась и в дальнейшем. — С. К.). Подразумевалось, что во время дежурства ты курсируешь между Европейской и Майданом. Погулял там, проверил все ли в порядке, прошелся в другую сторону и т. д. Дежурства распределяли более или менее пропорционально, но, как всегда, у кого-то получалось больше, у кого-то меньше. В ту ночь я по графику должен был дежурить с двадцати четырех до двух. После мена должны были выйти Володя Арьев и еще ребята — сейчас уже точно не помню. Однако в силу каких-то причин выйти они не смогли, а дальше следовало дежурство Лиды Котеляк. и чтобы не оставлять женщину на площади ночью одну, я тоже остался. Плюс с нами был еще Володя Бойко — он вообще дежурил с вечера. Словом, в тот раз нас, депутатов, на Майдане было трое. Во время разгона с нами был еще Зорин Шкиряк и несколько ребят Пашинского.

…Я пришел на Майдан где-то без четверти двенадцать — готовился заступить на свою смену. И вот застаю следующую картину: в нижней части Майдана, в начале Институтской, огромное скопление людей, еще больше «Беркута» и между ними стычка. Глеб Гаранич с разбитой головой. Автобусы «озвучки» оппозиции окончательно заблокированы. Я понимаю, что нужно любой ценой удержать звук и, соответственно, людей до утра. Но найти никого ответственного под Стелой не получается. Егор Соболев потерял голос. Света Залищук держится из последних сил. Все валятся с ног.

Наконец нахожу Рыбачука. Он говорит: нет проблем, вот тебе Денис, который у нас занимается звуком. Гарантируем, что все будет хорошо. Я узнал, что фамилия этого Дениса — Шевчук. Узнал намного позже, когда уже пошли публикации о том, кто и как сливал Майдан. Этот персонаж еще всплывал на «круглом столе» у Януковича, якобы от активистов.

Дальше происходит непонятное. Сперва мне говорят: вы знаете, звука не будет, поскольку у нас проблемы с электропитанием. Начинаю разбираться, выясняю, что и ток есть, и мощности достаточно. Дальше говорят: нужно работать от дизель-генератора, но нет топлива. Хорошо, мы через все кордоны и заслоны заносим под Стелу канистру дизтоплива. Тут начинают демонтировать большие колонки со словами, что сейчас подключат маленькие. Какое-то время работает маленький динамик, потом замолкает и он. И весь этот театр абсурда заканчивается где-то между двумя и тремя часами ночи, когда на Майдан через кордоны милиции спокойно заезжает большая фура для демонтажа конструкций из-под Стелы. То есть буквально милиция расступается и просто на наших глазах остатки всех этих металлических конструкций, шнуры, удлинители и т. д. грузят на фуру. Помешать этому ты не можешь, найти кого-то из старших — тоже. Ночью на месте никого не было и на мобильные телефоны тоже никто не отвечал. В общем, к трем часам — началу четвертого утра под Стелой уже не было ни плазм, ни колонок, ни металлических конструкций, на которых они крепились, — не осталось вообще ничего.

Все планово сворачивалось?

Именно так. «Крайнего», повторяю, найти было невозможно. И не осталось ни одного из членов оргкомитета Евромайдана — все разошлись отдыхать. Именно из-за этого позже появились слухи, что общественные активисты имели разрешение на контролируемый протест только до пятницы. Хотя в то, что они знали о готовящемся разгоне, я не верю.

Одно скажу точно: двадцать девятого предпринимались плановые действия с тем, чтобы помешать политикам установить свой звук. Разыграли все красиво. Какие-то там недомолвки, несостыковки и т. д. Нас водили за нос вплоть до трех часов.

А в три утра поставили перед фактом: Майдан полностью обесточен, обескровлен, очищен. У меня было ощущение, что до рассвета Майдан вообще опустеет, и в воскресенье все нужно будет начинать сначала».

«Там избивают людей, а ты не можешь ничего сделать»

По воспоминаниям очевидцев, около четырех часов утра внезапно со всех сторон площади к Стеле стал стягиваться «Беркут». Окружив ее плотным кольцом, начали довольно быстро его сужать. Что происходит и, главное, в чем причина агрессии, студенты не понимали. Кричали: «Мы мирная акция!», «Не бейте!», «Что сделать, чтобы предотвратить конфликт?», и опять: «Мы мирная акция!», «Не бейте!». Но кольцо смыкалось, и вот уже на их головы опустились резиновые дубинки «Беркута». Парни старались прикрывать собой девчонок, но их быстро растаскивали в разные стороны и, повалив на землю, били ногами. У одной из девушек поверх куртки был повязан длинный шарф. «Беркутовец» сбил ее с ног и, намотав на руку этот шарф, тащил ее через полплощади.

За время правления Виктора Януковича мне, как журналисту, часто приходилось сталкиваться с силовиками на митингах, в судах и т. д. Мы в лицо знали всех милицейских начальников, командиров «Беркута» и других спецподразделений. Мы хорошо выучили их повадки. По ряду косвенных признаков могли определить, что вот сейчас бойцы сформируют «черепаху» и пойдут в наступление, — значит, нужно поскорее эвакуироваться. Описать все эти признаки невозможно, но многим журналистам и политикам ом хорошо знакомы. Среди силовиков были, конечно, и «нормальные» — так мы их называли. Эти заранее предупреждали о штурме(шепотом и полунамеками), старались оттеснить женщин-депутатов и журналисток от места потенциальной драки, иногда за ворот вытягивали из опасной воронки.

За это время все мы четко усвоили: когда «Беркут» идет на штурм, он ВСЕГДА оставляет коридор для отступления. Всегда. Иначе и быть не может. Оказалось, может. Ребятам-студентам, которые этот самый «Беркут» впервые тут, на Майдане, увидели, путей для отступления не оставили. Сама Стела находится на возвышении. С трех сторон — гранитные ступени, позади стеклянные витрины торгового центра «Глобус». Образовался «котел», в котором только чудом никого не убили.

«Никакого сопротивления люди не оказывали. Просто садились, ложились, прикрывали головы руками, — рассказывает очевидец Федор Лалий, врач. — Но милиция добивала даже тех, кто лежал. Падающих били дубинками и просто ногами».

Тех, кому удавалось вырваться из котла, догоняли и добивали. Хотя вырваться было не так-то просто. Площадь по периметру была окружена металлическими щитами — такие обычно используют на массовых акциях. Западня. Позади «Беркут», спереди щиты. Охраняли Майдан, как и обычно, рядовые милиционеры. Побоище происходило на их глазах. И тогда милиционеры сами (!) начали помогать студентам вырваться: рассоединяли скрепленные между собой щиты, буквально выталкивая ребят с площади. Те устремлялись в соседние переулки, в подземный переход. Но там их снова подхватывал и снова бил «Беркут». Избитых запихивали в автозаки, припаркованные тут же, на площади.

«Мы с другом примчались минут через двадцать после того, как все началось. Успели отбить у «Беркута» Игоря Луценко. Еще ребят, которые на противоположной стороне площади повесили растяжку «Майдан остается». Руслана с мужем перегородили своей машиной автозаку выезд с Майдана», — рассказывает активист Алексей Гриценко, который очень скоро станет известен всей стране как один из лидеров движения «Автомайдан».

Как мы уже знаем, в ту ночь на площади дежурил Андрей Шевченко. Вот его рассказ:

«Около четырех утра на Майдан заехали фуры коммунальщиков с металлическими щитами. Это было в нижней части площади, возле памятника основателям Киева. Там стояли фаны-ультрас, и они встретили коммунальщиков довольно агрессивно. Я это заметил и сразу побежал туда — предотвратить конфликт. Фаны остановили машины, начали переговоры с коммунальщиками. Те утверждали, что у них распоряжение — разгрузить щиты, и как только они это сделают, сразу уедут. Вели себя странно: юлили, прятали глаза. Непонятно было, зачем вообще нужны эти щиты. Разговор был тяжелый, но ультрас в итоге согласились: только разгрузиться и сразу назад, никакого монтажа.

Тут зашевелился «Беркут», который стоял возле «Укркоопспилки». Еще минуту назад это была просто огромная неподвижная черная масса, и вот сейчас она задвигалась, выплеснулась на проезжую часть Институтской. Чуть поднявшись по Институтской вверх, «Беркут» начал окружать Майдан.

Вверх — это под мостик, туда, где есть небольшой проход и площадь со стороны «Глобуса»?

Верно.

Машины со щитами были отвлекающим маневром?

Да. Думаю, они рассчитывали, что народ набросится на коммунальщиков, не даст им разгрузиться, и это станет поводом применить силу. Поэтому-то я и побежал в нижнюю часть площади, чтобы предотвратить столкновение. Но это уже ничего не меняло, потому что буквально через пять-десять минут, не дожидаясь формального повода, «Беркут» выдвинулся на Майдан. Они действовали строго по намеченному плану, по времени. Еще одно доказательство: ровно в четыре часа на Майдане выключили мобильную связь. Включили где-то в четыре тридцать — четыре сорок.

Где вы находились, когда все началось?

Увидев движение «Беркута», я бросился к своим. Это все-минута, может, две. Мы с Лидой Котеляк и Володей Бойко стояли на Институтской. Так получилось, что «Беркут» просто отрезал нас от Майдана. На проезжей части стояли «скорые». Скоро они уже принимали первых пострадавших студентов. Все происходило на наших глазах. Я смотрел им верил. Просто не верил. Это такое состояние оцепенения, полного паралича. Когда ты отрезан от площади стеной «Беркута», там избивают людей, а ты не можешь ничего сделать. Максимум, что ты можешь, — упасть под ноги «Беркуту», чтобы они тебя затоптали, переступили и пошли дальше.

На самом Майдане — месиво. Пронзительные крики. Кто-то из студентов вырывается с площади, пытается скрыться в подземном переходе, но их догоняет «Беркут», валит с ног, лупит дубинками. Кто-то уже кубарем катится вниз по ступенькам подземного перехода. Это жуткая картина. Минут через десять все было кончено».

Утро на Михайловской

К пяти утра Майдан, со всех сторон окруженный «Беркутом», полностью «зачистили». Непосредственно в зачистке принимали участие около 4ОО силовиков. Из них триста — киевский «Беркут» (основные силы — спецрота) и по тридцать — полтавский, сумской и черкасский. Под Стелой, в месиве из крови и грязи, валялись разорванные плакаты, чьи-то теплые вещи, карематы — весь нехитрый студенческий скарб.

Нескольким десяткам студентов удалось укрыться на подворье Михайловского монастыря. Среди них были и несовершеннолетние. Монахи открыли им ворота и тут же, под носом у «Беркута», их захлопнули. Кто знаком с географией Киева: от Майдана к Михайловскому ведет одноименная улица. Довольно крутая, надо сказать, и бежать по ней вверх к монастырю, когда за тобой по пятам гонится «Беркут» с резиновой дубиной, занятие не из легких.

«Беркут» озверел настолько, что требовал у монахов… выдать им избитых студентов, прятавшихся у них. По правде, бойцы запросто могли бы сломать монастырские ворота и прорваться внутрь. Еще проще это было сделать с тыла, со стороны Владимирской горки: там есть известная каждому киевлянину калитка, засовы которой крепостью не отличаются. Но штурмовать монастырь… Нет, это было бы уже чересчур! И «Беркут» просто засел в автобусе напротив ворот, карауля своих жертв. Отогнали их оттуда только разъяренные киевляне, которые стали собираться на площади, едва узнав о случившемся.

Дикость произошедшего не укладывалась в голове. Нет, мы все, конечно, знали, что власть у нас коррумпирована и преступна, что милиция давно не с народом (как это было в 2004-м), но все же представить, что ночью «Беркут» избивает детей, а те вынуждены искать убежища в монастыре, и все это — в центре европейской столицы в XX веке, — подобное невозможно было вместить!

По результатам разгрома Майдана, 35 человек забрала «скорая помощь» — переломы, разбитые головы, гематомы. Еще 34 «нашлись» в Шевченковском РОВД.

«Мы с депутатами выяснили, что задержанных повезут в Шевченковский РОВД, — говорит Шевченко. — Проблема в том, что связи по-прежнему не было. Никакой вообще. Все операторы просто «лежали». И мы не могли никому сообщить. Мы нашли вай-фай в кафешке «Кофе-хауз» рядом с Майданом — оттуда я отправил тот первый твит о разгоне, который потом крутился во всех новостях. Оттуда разослал первые сообщения — через вайбер и ай-мэссэнджер.

Начали съезжаться люди. Приехала Оксана Продан, и вот мы с ней, Володей Бойко и Зоряном Шкиряком отправились в Шевченковский РОВД.

Там мы сразу собрали всех задержанных ребят в актовом зале. Это было важно: я боялся, что их будут бить или что раскидают по другим отделениям. Были поломанные ноги и ключицы — привели к ним медиков. Милиция, надо признать, шла нам навстречу. Начальник райотдела был в таком же шоке от разгона, как и мы, — его вызвали на работу ночью. Разгон явно планировался без него».

По факту разгона 90 человек написали заявления в милицию. Трое из них были несовершеннолетние. У 68 были зафиксированы травмы средней тяжести. Многие в правоохранительные органы не обращались.

Далее — снова прямая речь Андрея Шевченко:

«До полудня мы вытащили из райотдела всех тридцати четырех ребят. Я вышел оттуда вместе с последним задержанным. Дико хотелось спать, на душе было мерзко. Дома я застал маму, жену и дочь, которые сидели вместе перед телевизором, где снова и снова крутили кадры разгона. Все трое молча плакали. Этих их слез я не прощу никогда…»

Майдан был почти безлюден. Его обнесли металлическим забором. Никого, кроме солдат Внутренних войск, которых поставили в оцепление, и коммунальщиков, работавших в его периметре, там не было. Площадь довольно быстро зачистили, личные вещи студентов выбросили на свалку. Их потом нашли в одном из дворов в центре города.

В то утро Киев жил новостями из Михайловского. Не было, пожалуй, человека, оставшегося равнодушным. Женщины несли студентам чай и бутерброды, медики-волонтеры прямо там же, на территории монастыря, оказывали потерпевшим первую помощь. Ехать в государственные больницы никто не хотел — уже тогда это было слишком опасно. К обеду вся Михайловская площадь была запружена людьми. Без призывов и анонсов здесь собрались сорок тысяч человек. Весь огромный коридор между двумя площадями, Михайловской и Софиевской, был заполнен людьми. Если бы в ту минуту кто-то один вышел вперед и бросил клич: «На «Межигорье»!» — люди, вне всяких сомнений, пешком бы дошли до загородной резиденции Виктора Януковича и смели бы ее с лица земли вместе с самим Януковичем.

Украинцы терпели долго. Терпели коррупцию, бесправие, диктат силовиков, цензуру, но открытого, наглого избиения детей мы вытерпеть не смогли.

После обеда начался импровизированный митинг. Ораторы поднимались на возвышение возле памятника княгине Ольге и обращались к людям прямо оттуда. Это было в субботу. Оппозиция призывала всех не предпринимать поспешных действий и выйти на организованный митинг 1 декабря, в воскресенье.

Власть: «Подумаешь, побили студентов.

Не убили же их, в конце концов!»

Утром целая пресс-служба целой киевской милиции (!) обвинила в произошедшем студентов, которые якобы «бросали в сотрудников милиции мусор и горящие предметы». Около четырех часов дня на пресс-конференцию вышел начальник киевской милиции Валерий Коряк. Нисколько не смущаясь, он признал, что лично отдал приказ разогнать Майдан. Мол, в двенадцать часов митингующие сами заявили со сцены, что намерены расходиться, поэтому коммунальщики подготовили все для установки елки, а силовики им просто помогали. И, когда оставшиеся на площади митингующие оказали им, силовикам, «организованный отпор», закидывая их «банками с горошком» (!), — да, была применена сила, но вовсе не в той мере, в которой предписывает закон в подобных ситуациях. Дескать, еще легко отделались.

Виктор Янукович выступил с заявлением только в восемь часов вечера. До этого он находился в одной из своих загородных резиденций и коротал время на охоте. Произошедшее на Майдане не было предметом его обеспокоенности. «Я осуждаю действия, которые привели к силовому противостоянию и страданию людей», — сказал президент в заявлении, которое в сложившихся обстоятельствах никак нельзя было квалифицировать как вменяемое. Скорее, преисполненное удивления: с какой стати все так возмутились? Ну, побили студентов! Ну, подумаешь! Не убили же их. в конце концов!

Правда, утром 1 декабря Янукович демонстрировал качественно иную реакцию.

Рассказывает Владимир Рыбак:

«Утром первого декабря я позвонил Януковичу и спросил, что это вообще было с молодежью? Как это понимать? Ведь протест как таковой сошел на нет, на площади оставались только студенты. Ну, сколько их там было ночью — сотня-полторы, максимум две? Чего против них выступил «Беркут»? Янукович был очень зол, я бы даже сказал, разъярен. Кричал, что все это провокация и т. д.»

То, что Янукович говорил подобное, — неудивительно. Симулировать вменяемость он умел. И делал это мастерски. Удивительно, как у Рыбака получилось до него дозвониться. Всем остальным в то утро этого сделать не удалось. В том числе главе АЛ Сергею Девочкину, который, узнав о случившемся, написал заявление об отставке.

Соответствующая новость попала в ленты ближе к полудню, со ссылкой на источник, но официального подтверждения не было. Знавшие Девочкина не исключали, что это, возможно, был просто маневр, попытка перестраховаться, а на самом деле никакого заявления не существует. Не исключали также, что произошедшее на площади — дело рук самого Девочкина. Подозрения эти усугубило то, что уже на следующий день связанные с главой АП СМИ начали развивать тему о том, что автор разгона — Андрей Клюев. «Девочкин топил Клюева. Клюев — Девочкина. Война у них шиш постоянная», — иронично комментировал ситуацию один из ближайших соратников Виктора Януковича.

Впоследствии, правда, выяснилось: история с заявлением была тминная, а к разгону Левочкин отношения не имел. Отставку его Янукович тогда не принял. Уволиться из АП Левочкин смог только 17 января 2014 года. Тем не менее он вовремя отдалился от Януковича, с которым шагал плечом к плечу много лет. И, несомненно, он также несет ответственность за все происходившее во время правления кровавого диктатора.

Знакомство с «героями»

«Я пригласил Клюева. Он рассказал, как все было. Я его спросил: какова была ваша цель? Он ответил: стабилизировать ситуацию», — эти слова Виктор Янукович скажет почти через три недели после разгона. Сказав это, он де-факто подтвердил: операцией ив разгону студентов руководил секретарь СНБО Андрей Клюев. Результаты журналистских расследований, оперативно проведенных по «горячим следам», свидетельствовали о том же. Но в Украине Виктора Януковича итоги журналистских расследований никогда не были предметом заинтересованности официальных органов власти.

13 декабря, незадолго до заявления относительно Клюева, Виктор Янукович объявит: в разгоне студенческого Майдана виновны трое. Генпрокурор Виктор Пшонка на пресс-конференции назовет эти фамилии. «Стрелочниками» станут тогдашний градоначальник Киева Александр Попов, начальник столичной милиции Валерий Коряк и заместитель секретаря СНБО Владимир Сивкович. При этом Попов на допросе скажет прямо: указание устанавливать елку получил напрямую от Клюева. Валерий Коряк получил указание от министра Захарченко, а тот, в свою очередь, сослался на Клюева. По странному стечению обстоятельств, эти свидетельства Коряка и Попова органы проигнорируют.

Однако для лучшего понимания всех обстоятельств, а также взаимосвязи между нашими «героями» необходимо рассказать о них подробнее.

Итак, Александр Повое. Бывший мэр маленького городка Комсомольск на Полтавщине, несколько раз переизбирался на этот пост. В свое время его мэрский опыт считался «образцово-показательным». В команду Виктора Януковича пришел в 2007 году и сразу — в Кабмин, заниматься жилищно-коммунальным хозяйством. Потом работал в Верховной Раде и уже оттуда в 2010-м перешел в Киевскую городскую администрацию. Законно избранный киевский мэр Леонид Черновецкий на тот момент полностью отошел от дел, и Попов, минуя этап избирательной кампании, де-факто возглавил город. Во главе столицы встал чиновник, назначенный АП.

При этом Попов всегда выделялся из команды Виктора Януковича. Во-первых, он не был вполне «своим» — пришел со стороны. Во-вторых, он не был «донецким». В-третьих, не принадлежал ни к одной из групп влияния во власти. Какое-то время его связывали с главой президентской администрации Сергеем Девочкиным, однако эта «привязка» была более чем условной. Поэтому его в итоге и «слили»: не свой — не жалко.

«Донецкий» начальник киевской милиции Валерий Коряк. На должность был назначен в конце 2012 года, считался человеком, близким к министру Виталию Захарченко. «Прославился» тем, что именно при нем столичная милиция начала работать в «плотной связке» с «титушками». Спортсмены-гопники участвовали в провокациях во время массовых акций (как, например, 18 мая), нападали на общественных активистов, защищали от возмущенных киевлян незаконные стройки, которые те пытались снести. При этом милиция, не таясь, гопников прикрывала. Коряк упорно делал вид, что ничего не замечает. После февральских событий он сбежал из Украины и сейчас, по имеющейся информации, скрывается, как и многие другие «бывшие», на территории России.

Владимир Сивкович пришел в украинскую политику давно — еще до того, как Виктор Янукович, впервые став премьер-министром, переехал из Донецка в Киев. Когда-то он был довольно влиятельным «теневым игроком». Влиятельность обусловливалась в том числе контактами с оппозицией и — позже — дружбой с Андреем Клюевым. Но годы и политическая конъюнктура брали свое — Сивкович выпал из «главной орбиты». В октябре 2010 года его отправили замом в Совет национальной безопасности и обороны.

При Викторе Януковиче Совет национальной безопасности и обороны не был органом, занимавшимся системной мыследея-тельностью государственного масштаба, отвечавшим за безопасность страны. Нет, это был кадровый «отстойник» для тех, кого временно некуда было «пристроить», кто «проштрафился» и т. д. Так туда попал сперва Сивкович, а за ним его друг Андрей Клюев. В начале 2012 года в результате внутренних интриг во власти, атакже личной ссоры Виктора Януковича с Андреем Клюевым последнего переместили с должности первого вице-премьера на пост секретаря СНБО. «Эта должность не ниже, не ниже», — ехидно комментировал тогда сам Янукович. На самом деле для Клюева и его команды это было ссылкой. Настоящей ссылкой.

Все герои хотели вернуться в большую игру. Сивкович — восстановить былое влияние. Клюев — возглавить Кабинет Министров. Надежду на премьерский пост Андрей Петрович сохранял до последнего — консультации о его назначении велись даже в разгар бойни на Майдане.

Вообще, Клюев — один из ключевых персонажей эпохи Януковича. Без детального знакомства с ним исчерпывающее понимание особенностей той эпохи невозможно.

С самим гарантом они прошли вместе долгий путь: от Донецкой обладминистрации, где с 1998 по 2002 год Клюев был заместителем губернатора Януковича, до бегства из Украины в ночь на 24 февраля 2014-го. За это время случалось между ними разное, вплоть до серьезного охлаждения отношений (случай с СНБО — тому подтверждение), но в целом Андрей Клюев всегда был одним из самых близких к Януковичу людей. Легенда гласит, что именно Андрей Петрович в свое время ввел Виктора Федоровича в бизнес, научив его получать доли в интересных предприятиях. При том, что официально у Януковича как чиновника никакого бизнеса, разумеется, никогда не было, тогда как компании Клюева, даже в бытность его работы в Кабмине, успешно получали государственные заказы и стремительно развивались. В своих немногочисленных интервью Клюев все это, конечно, опровергал. Для прессы он вообще был довольно закрыт, зато охотно общался с соратниками по Партии регионов и коллегами по оппозиции. Клюев был универсальным коммуникатором. Все знали, что к нему всегда можно обратиться и он, как минимум, выслушает и, как правило, поможет решить практически любой вопрос. Клюева побаивались, и ему подчинялись, независимо от того, какой пост он занимал. Этому человеку для подтверждения своего статуса должности были не нужны.

Как готовился разгон

Итак, что же произошло в ночь с 29 на 30 ноября 2013 года ю Майдане? Кто, кому и какой приказ отдавал? Приметно, что для прояснения случившегося Виктор Янукович вызвал к себе не главу МВД Захарченко, а секретаря СНБО Андрея Клюева, который формально не имел права влиять ни на городскую администрацию, ни тем более на столичную милицию. Для дачи соответствующих пояснений собственным соратникам на ближайшее заседание фракции ПР отправился тот же Клюев. И его пояснения, по словам присутствующих, звучали как оправдания. Человеку со стороны это может показаться удивительным, но тому, кто знаком с «политической культурой» времен Виктора Януковича, — нет.

Как уже отмечалось, Виктор Янукович старался не делать грязную работу собственными руками. Зачастую он поручал ее подчиненным. Пример — то же 21 ноября, когда Николай Азаров объявил о приостановке евроинтеграционного курса. Более того, Янукович предпочитал не отдавать прямых распоряжений, но обставлял все так, чтобы подчиненные буквально угадывали его «хотелки». Так, вероятно, произошло и с Майданом. Непрекращающиеся массовые акции в центре Киева, безусловно, досаждали Виктору Януковичу. Как досаждает, скажем, изжога — остро, изматывающе, но несмертельно. И он хотел, чтобы акции прекратились. В его понимании «прекратились» — значит исчезли сами по себе, как и не бывало. Конечно, он обсуждал это в узком кругу. А узкий круг всегда чутко ловил настроения «Лидера» (так они называли его за глаза). Почти наверняка Виктор Янукович не давал поручений «жестко зачистить», «немедленно освободить площадь», тем более «избить детей». Просто узкий круг в лице Андрея Клюева взялся «решить проблему», и получилось то, что получилось.

Кстати, именно вследствие этой своей привычки перекладывать груз ответственности на других Виктор Янукович никогда полностью не «списывал» людей. Можно назвать буквально трех-четырех человек, которые, однажды выйдя из его орбиты, так в нее больше и не вернулись. Выражаясь языком подчиненных Януковича, «Батя никого не сливал». Максимум — отправлял «на отдых» в СНБО. Это ответ на вопрос о том, почему Янукович не только не наказал вероятного инициатора разгона студентов, но вскоре сделал Клюева главой своей Администрации (после отставки Левочкина).

«Думаю, руководство страны просто не захотело называть фамилии тех, кто действительно был причастен к разгону, а хоть какие-то фамилии назвать было нужно. Вот и назвали в том числе мою», — констатирует Александр Попов.

«Мы могли установить елку в другое время», — признается он чуть позже в интервью для этой книги.

Проводя собственное журналистское расследование событий той ночи, когда уже было понятно, что за разгоном, вероятнее всего, стоял Андрей Клюев, я искала ответ на главный вопрос: знал ли он утром и днем 29-го, когда шли приготовления к зачистке, чем все закончится? Понимал ли, что «зачистка» превратится в кровавое побоище?

Ниже представлена сумма фактов, которые удалось собрать, работая над темой. Здесь приведены только факты, а выводы читатели смогут сделать самостоятельно.

Факт первый. 15 декабря 2013 года в интернет-издании «Украинская правда» были опубликованы протоколы допроса Владимира Сивковича, Андрея Клюева и Валерия Коряка в Генеральной прокуратуре Украины. Допросы, в том числе очная ставка, датированы 13 декабря. В этот же день на пресс-конференции Виктор Пшонка назвал фамилии «стрелочников». Как выяснилось позже, в тот момент все они разговаривали со следователем. Однако, заходя на допрос, не знали, что именно их сделают «крайними».

«Я получил от руководителя СНБО Клюева команду выполнять указания Сивковича В. Л., а именно: те решения, которые он будет принимать относительно транспорта», — честно признался на допросе Попов. Правоохранители, как мы уже знаем, сделали вид, что свидетельств этих не было.

Факт второй. В самом начале протокола очной ставки есть одно интересное место, которое тоже осталось незамеченным. Процитирую его:

«Вопрос свидетелю Коряку В. В.: Кто сообщил вам 29.11.2013 о том, что к Майдану — со стороны улицы Михайловской — приближаются два агитационных автобуса? Как вы при этом получили указания от этого лица?

Коряк В. В.: Об этом мне сказал по телефону Сивкович В. Л. и дал указание принять меры, чтобы автобусы не заехали на территорию Майдана».

Далее — аргументация Сивковича:

«В связи с тем, что общественная акция на Майдане была студенческой и не имела политической окраски, я посоветовал Коряку В. В. не запускать эти автобусы на Майдан, а поставить где-то возле Дома профсоюзов, на углу Михайловской и Крещатика». И уточняет: «У меня не было полномочий регулировать движение на Майдане. У меня были полномочия по недопущению там чрезвычайных происшествий».

Кто и на каком основании предоставил Сивковичу подобные полномочия, следователь уточнять почему-то не стал. Впрочем, ответ и так понятен. Этим человеком, по определению, не мог быть Виктор Янукович — не его это уровень коммуникации. Этим человеком не мог быть Виталий Захарченко — с чего вдруг? Этим человеком мог быть только Андрей Клюев. Единственный во власти, который мог поставить Сивковичу подобную задачу, и единственный, от которого Сивкович подобную задачу мог принять.

Факт третий. Конфликт с машинами «озвучки» начался, как мы помним, около трех часов дня. Значит, уже в то время стояла зад» блокады Майдана со всех сторон, недопущения «подпитки» протеста материально-техническими средствами. И задачу такую Коряку сформулировал, как выяснилось, Сивкович.

«Около 17 или 18 часов мне позвонил по спецсвязи (так называемая «сотка». — С. К.), а может, и по мобильному, заместитель секретаря СНБО Сивкович. Он сообщил, что в сторону Майдана от Михайловского монастыря едут два микроавтобуса «Газель» со сценическим оборудованием и звукоусиливающей аппаратурой, которые принадлежат ВО «Батькивщина». Сивкович дал мне указание не пустить их на Майдан Незалежности. Я передал эту команду П. Федчуку. что и было исполнено», — рассказал на допросе Коряк.

Откуда Сивкович узнал о бусах? На основании чего дал распоряжение Коряку? Почему тот его принял? А фамилию Федчук вы запомните. Это замначальника ГУ МВД города Киева по общественной безопасности. Именно этот человек курировал по милицейской линии силовые действия против Майдана. Решений, безусловно, он не принимал, но осуществлял оперативное управление. В том числе в самые кровавые дни — 18–20 февраля. В настоящее время Федчук находится в розыске.

Факт четвертый. Как следует из показаний Сивковича и Попова, ночью в кабинете у последнего собрались также народные депутаты от ПР. Их было минимум шестеро. Достоверно удалось установить личности трех — это Эльбрус Тедеев, Дмитрий Шенцев и Нестор Шуфрич. В принципе, для понимания специфики происходившего этого достаточно. Ибо все трое принадлежали к так называемому штурмовому отряду Партии регионов. Это относительно молодые, физически подготовленные депутаты, охотно участвовавшие в силовых противостояниях и потасовках в парламенте, а также за его пределами.

«Днем позвонили из секретариата фракции. Попросили вечером подежурить в КГГА. Мол, есть угроза штурма», — честно признался Эльбрус Тедеев. Мы говорили с ним в парламенте, незадолго до моей встречи с Поповым. Поступление подобной «разнарядки» Тедеева не удивило. Без лишних вопросов он вечером приехал в КГГА «Мы все (депутаты. — С. К.) находились в кабинете Попова. Ничего особо не делали. Просто сидели, болтали», — рассказал он. Промаявшись без дела битый час, депутаты уехали из КГГА.

«У нас в администрации все было спокойно, — сказал потом Попов в ответ на мой вопрос о том, существовала ли угроза штурма здания. — Вечер и почти всю ночь я провел на работе, на улицу не выходил, и что там происходило, не знаю. Но в кабинете работал телевизор, и «картинка» была абсолютно мирная. Кроме того, все ждали, что Майдан свернется: такие тогда были настроения».

Вывод прост: депутатов-регионалов попросили поприсутствовать в КГГА вовсе не из-за возможного штурма, но из-за опасений по поводу того, что что-то может пойти не так. Например, Попов поймет, что происходит, и откажется выполнять распоряжения. Или же на место прибудут депутаты от оппозиции. Или произойдет еще что-то непредвиденное, что потребует от депутатов выступить «живым шитом». Подобный сценарий прогнозировался еще днем. Теперь вопрос: мог ли Андрей Клюев, будучи секретарем СНБО, уполномочить секретариат парламентской фракции ПР собрать таких-то депутатов и отправить их тогда-то туда-то? Мог. Его авторитета, как отмечалось выше, вполне для этого хватало. Более того, как удалось узнать, руководитель фракции ПР Александр Ефремов в тот день подобных распоряжений не давал, а кто-либо из его замов сделать это самостоятельно не мог.

Факт пятый.

«Попов сообщил следствию, что 29 ноября утром ему перезвонил секретарь СНБО Андрей Клюев и поинтересовался степенью готовности елки, которую должны были установить на Майдане Независимости. Попов сообщил ему, что все идет по плану. Клюев потребовал установить елку сегодня же, а также сообщил Попову, что все последующие указания ему даст заместитель секретаря СНБО Владимир Сивкович. В конце рабочего дня Сивкович прибыл в кабинет к Попову для оперативного реагирования на ситуацию и пробыл там почти до четырех часов утра», — писало тогда авторитетное Zn.ua.

Вспоминает Александр Попов:

«Правда заключается в том, что действительно Андрей Петрович указал на Сивковича как на человека, который определит время заезда на площадь машин с конструкциями для елки. То есть ответственным за принятие данного решения был именно он. Понимаете, тогда все ожидали, что Майдан вот-вот разойдется. Об этом и в СМИ говорилось, да и настроения такие царили повсеместно.

Сивкович — давний друг Клюева, это общеизвестно. Однако, с точки зрения его тогдашней должности замглавы СНБО Сивкович не имел полномочий «рулить» установкой елки. С таким же успехом Клюев мог сообщить вам, что ответственный — зам. зама какой-нибудь обладминистрации. Почему вы его в лоб не спросили: «Андрей Петрович, а с какой, собственно, стати я должен исполнять распоряжения Сивковича?»?

Вы знаете, Андрей Клюев пользовался серьезным авторитетом во властных кругах. Неважно, какую должность он занимал, но у него всегда был авторитет. И поручения, которые от него исходили, конечно же, исполнялись любым чиновником. Ну, кроме разве что президента или премьера.

Его распоряжения не ставились под сомнение?

Да. И если он сказал, что ответственный Сивкович, — что ж, значит Сивкович. Никаких вопросов не возникло. Кроме того, никто ведь не мог представить, что история с установкой елки закончится разгоном студентов. Подобное просто в голове не вмещалось…»

И вот еще для полноты картины цитата Валерия Коряка из протокола очной ставки:

«Я общался лично с министром внутренних дел Захарченко В. Ю., который дал мне указание связаться с Сивковичем В. Л. и выполнять его команды относительно обеспечения общественного порядка на Майдане Независимости».

Вывод: Клюев, как минимум, согласовывал свои действия с Захарченко. Но, скорее всего, он просто поставил его перед фактом: в эту ночь должна быть установлена елка, операцией руководит Сивкович, пусть Коряк ему подчиняется. И Захарченко без лишних вопросов дал «добро». Таким образом — сам стал соучастником преступления. Вольно или невольно.

Источники в МВД рассказывают, что утром 30 ноября в кабинете министра собрались многие его замы и приближенные. «Валера, что ты наделал?» — обратился он при всех к Коряку. «Я же не могу сказать, что меня подставили. Придется теперь все брать на себя», — последовал ответ. Сцена эта произвела на близкий круг Захарченко большое впечатление. Скорее всего, она была разыграна именно для этого, потому что никакого реального наказания для Коряка не последовало. В тот же день он написал заявление об отставке. Но министр ее не принял, а предпочел просто «отстранить от выполнения обязанностей до выяснения обстоятельств». Уволили Коряка уже позже — под давлением общественности.

И еще один малоизвестный факт. По «горячим следам» в министерстве затеяли нечто вроде внутреннего расследования. Обнародование его результатов не предполагалось. В отчете, представленном узкому кругу по завершении разбирательства, не оказалось фамилий Коряка, Попова и Сивковича. Там вообще ни одной (!) фамилии не было. Да и могло ли произойти иначе, если сам Захарченко был причастен к случившемуся?

След Андрея Клюева

Итак, попробуем реконструировать события 29 и 30 ноября 2013 года.

Утром 29-го Клюев связывается с Поповым, чтобы распорядиться относительно установки елки этой ночью. Попову говорят, что координировать свои действия он должен с Сивковичем. Аналогичное указание через главу МВД Захарченко получает Валерий Коряк. Днем секретариат фракции ПР отправляет депутатов-штурмовиков «подежурить» вечером в КГГА. Около десяти часов вечера в офис Сивковича на улице Липской (соседнее с бывшим офисом ПР здание) приходит его друг депутат-регионал Андрей Деркач.

«Я шел пешком через Липки, и меня насторожило резко возросшее количество «Беркута», милиции, людей в штатском. При этом они совершали какие-то странные маневры. Было очевидно, что что-то затевается; что-то очень нехорошее, это просто витало в воздухе, — рассказывал он. — Я уверен, что Сивковича подставили. Он не мог знать (чем все закончится. — С. К.), а если бы знал — никогда бы на это не пошел».

Того же мнения придерживается и Попов:

«Полагаю, Сивкович не знал. Мы с ним общались потом пару раз по телефону. Он сам недоумевал: почему все так произошло, кто дал команду для применения жесткой силы, и, главное, зачем это было нужно?»

При встрече Деркач говорит Сивковичу: «Как-то неспокойно на улице, пойдем пройдемся, посмотрим, что к чему». Они выходите Липской и, почти дойдя до Майдана, решают заглянуть к Попову — развеять беспокойство. На часах — около половины одиннадцатого вечера. Здание мэрии пустует, а в кабинете у Попова бесцельно болтаются народные депутаты от П Р. Деркач скоро уходит. Попов и Сивкович обсуждают, что вот уже Майдан стихает и все готово для завоза елочных конструкций. Звонит Клюев — удостовериться, что с елкой все идет по плану. В начале четвертого Сивкович говорит, что, вот, мол, на Майдане уже никого не осталось.

«Я сказал Попову, что в 3.30 с Майдана выезжает последняя машина, которая вывозит сценическое оборудование и громкоговорители, и уже через 15 минут туда можно завозить конструкции. Людей на Майдане мало, и никто не будет мешать транспорту. Также мы с Поповым обсудили, что на всякий случай надо, чтобы сотрудники милиции сделали коридор для заезда машин, чтобы никто на Майдане не попал под колеса или на него не наехали. После этого Попов сказал мне позвонить Коряку, что я и сделал, и сообщил Коряку, когда именно на Майдан будут заезжать грузовые машины коммунальщиков. Говорил ли я что-то насчет коридора для заезда, я не помню», — читаем в показаниях Сивковича.

А вот в показаниях Коряка указано следующее:

«Приблизительно в 22–23 часа мне на мой рабочий телефон позвонил глава КГГА Попов и сказал, что сегодня ночью нужно обеспечить прибытие и заезд на Майдан грузовых автомобилей с приспособлениями для проведения новогодних праздников. В связи с чем необходимо освободить Майдан от людей, проводивших акции протеста. На что я ему ответил, что сегодня это делать нежелательно, так как на Майдане осталось много людей, и стоит подождать до утра. На что он мне ответил, что он, то есть Попов, окончательных решений не принимает и сейчас передаст трубку человеку, который будет курировать эти вопросы. После этого со мной стал разговаривать Владимир Сивкович, которого я знал ранее.

Сивкович мне сказал, что сегодня ночью необходимо, чтобы машины с оборудованием заехали на Майдан, в связи с чем его нужно освободить от митингующих. Я объяснил Сивковичу, что делать этого нельзя, так как на Майдане остается большое количество людей. Акцентировал, что лучше с вопросом завоза оборудования подождать до шести часов, так как в это время преимущественное большинство людей, в том числе агрессивно настроенных, расходится по домам и освободить Майдан не будет никакой проблемы. С моим предложением подождать до шести часов Сивкович не согласился и отметил, что это необходимо сделать сейчас, то есть около 12 часов ночи. На что я сказал, что нужно подождать до 2.30, когда будет меньше людей. На этом телефонный разговор завершился.

Приблизительно в два часа мне снова позвонил Попов и спросил, сколько людей на Майдане. Я ему ответил, что по-прежнему много, и нельзя принимать никаких мер… На что Попов сказал, что они вместе с Сивковичем сейчас приедут ко мне в рабочий кабинет».

Сивкович и Попов срываются с места и едут в главк к Коряку. Но вот что интересно: Сивкович указывает, что приехал к Коряку в начале пятого утра.

Сам Коряк утверждает, что дело было в 3–3.20 ночи, впрочем, «я точно не помню». Попов, в свою очередь, говорит, что они с Сивковичем поехали «в гости» в полчетвертого утра, и сам он пробыл там до пол пятого.

Итак, Коряк сказал следователям, что первые машины заехали на площадь около 3.20, однако при попытке разгрузиться их встретил отпор митингующих: «Я постоянно выслушивал от Сивковича о том, что нужно дать указ об оттеснении митингующих с Майдана с целью обеспечения разгрузки автомобилей».

Теперь — внимание.

«После этого, по требованию Сивковича, я дал команду своему заместителю Федчуку, чтобы он личным составом милиции специального назначения «Беркут» оттеснил митингующих с Майдана в направлении улицы Крещатик», — продолжает Коряк.

Это ключевой момент, собственно, подтверждение слов Коряка о том, что он лично дал приказ оттеснить митингующих. И еще фрагмент его показаний:

«Все время, пока работал на Майдане «Беркут», Попови Сивкович находились у меня в кабинете и наблюдали за событиями, происходившими на Майдане» — посредством установленных здесь экранов, на которые была выведена трансляция с площади.

Приметно, что Сивкович об этом эпизоде на допросе вообше не вспоминает. Попов же признает, что видеотрансляция была, однако настаивает, что «сцен насилия на ней не было видно», а о произошедшем он узнал уже утром — из выпусков новостей. Также Коряк сообщает, что «когда «Беркут» закончил работать», Сивкович вышел из кабинета в приемную — позвонить. Вернувшись, он сообщил, что говорил с Клюевым: его задача выполнена, и на плошали начался монтаж елки.

Говорит Александр Попов:

«Беркут» подчинялся главе МВД и департаментам министерства. То есть даже Управление внутренних дел города — совсем другая структура. Конечно, может быть, начальник УВД и дает какие-то команды, но только в том случае, если такие полномочия ему были переданы сверху.

Неужели вы допускаете, что Клюев торопил вас с этой елкой просто так, на всякий случай? Что не было у него никакого плана?

Нет, ну понятно же, что какой-то сценарий был. Ведь мы же могли заехать на площадь, например, в субботу днем. Могли — в воскресенье рано утром. Могли — в понедельник. Да, объективная необходимость устанавливать елку была — приближались праздники, а мы уже порядком выбились из графика по подготовке. Однако наверстать упущенное возможность была.

Ключевое: «мы могли заехать и в другое время». Вот еще одно доказательство того, что план существовал заранее. Кстати, вы не спросили Андрея Петровича, зачем устанавливать елку ночью? Что за спешка?

Ну, у нас и раньше были случаи, когда елку ставили ночью. Ночное время или утреннее более предпочтительно. Все-таки конструкции для елки довольно габаритные, грузовые машины — тоже. Машинам этим надо как-то заехать, разгрузиться. Желательно при этом никому не мешать, не создавать «пробок» на Крещатике. Поэтому насчет ночного времени вопросов не возникло. Почему именно с пятницы на субботу? Понимаете, тут есть еще один момент. Я уже говорил, что все тогда ожидали, что Майдан вот-вот разойдется…

Грубо говоря, нужно было быстренько занять место на площади, чтобы, если митингующие передумают и вернутся, им уже негде было протестовать?

Утрировано можно сказать и так».

Теперь короткое резюме: с самого утра 29-го Клюев предпринял определенные действия, направленные на обеспечение установки елки на Майдане в ночь на 30-е. А именно:

• поручил курировать операцию своему другу и заму Владимиру Сивковичу;

• связался с Поповым и дал ему команду следовать указаниям Сивковича. Он торопил Попова, настаивая на необходимости сделать все в эту ночь. Одна из причин: пока людей на площади мало, нужно быстро занять Майдан, чтобы этого опять не сделали недовольные;

• связался с Захарченко и попросил, чтобы Коряк также выполнял поручения Сивковича;

• организовал «ночное дежурство» в КГГА депутатов из «силового отряда»;

• уже вечером позвонил Попову узнать, как все продвигается;

• под утро из кабинета Коряка самому Клюеву позвонил Сив-кович — доложить, что его задача выполнена.

Можно ли сказать, что все эти действия — их последовательность и совокупность — случайные совпадения? Можно ли сказать, что все эти действия предпринимались без наличия какой-либо определенной цели? Очевидно, что нет. Вновь обратимся к фразе Александра Попова «понятно, что какой-то сценарий, план был». Состоял ли этот план в том, чтобы поскорее занять площадь, используя для этого любые методы? Или же изначально готовилась жестокая «зачистка» — для устрашения? Это главный вопрос, который я очень хотела задать Андрею Клюеву лично.

После ночи с 23 на 24 февраля, когда они с Виктором Януковичем покинули страну, никаких вестей о его точном местонахождении не поступало. Говорили, что из Москвы он перебрался в Австрию (где у братьев Клюевых был бизнес и где жили их семьи) и пробыл там на полулегальном положении вплоть до введения персональных санкций. Потом опять пришлось вернуться в Россию. «Он очень депрессует, начались проблемы со здоровьем, весь осунулся», — рассказал один из героев этой книги, когда мы после записи интервью общались уже «не под диктофон». «Не может быть! У него же богатырское здоровье!» — я была искренне удивлена. «Тем не менее. Вряд ли ты его достанешь: он практически ни с кем, кроме брата, не общается. Никому не доверяет, считает, что его подставили, — говорил источник, чьи осведомители принадлежали к кругу тех немногих, с кем Андрей Клюев все-таки поддерживал связь. — Но он очень хочет вернуться. Очень».

Буквально через пару дней после этого разговора, поздним вечером 18 июня, от источников в правоохранительных органах я случайно узнала, что… Клюев снят с розыска. Снят по решению Генеральной прокуратуры от 11 июня. На следующий день, 19-го, я подошла в парламенте к его брату Сергею. Разговор получился короткий, но очень информативный. «Сергей Петрович, я хочу встретиться с Андреем Петровичем. Я скоро собираюсь в Москву записывать одно интервью, и было бы здорово, если бы получилось и с ним побеседовать». — «Так он в Киеве!» — перебил собеседник. Я опешила. Ведь я не успела сказать ни о цели встречи — работе над книгой, — ни об известной мне информации насчет розыска. В момент, когда Клюев-младший выпалил «Так он в Киеве!», у него не было абсолютно никаких гарантий того, что я сейчас же не сделаю из этого новость на сайте, не напишу об этом в Фейсбуке… Зная меня, ожидать подобное вполне логично. Но Сергей Петрович, видимо, был настолько уверен, что вопрос его брата решен положительно, что сразу раскрыл все карты.

Уверенность объяснялась на самом деле довольно просто. 19 июня временно исполняющего обязанности Генерального прокурора Украины Олега Махницкого (был назначен 25 февраля) сменил полноценный глава ГПУ Виталий Ярема. То есть в эти дни в Генпрокуратуре менялась власть, и «под шумок» можно было решить любой вопрос. Тем более что в то время, пока ее контролировала «Свобода» (Махницкий занял должность по квоте партии «Свобода»), это было не очень сложно — в украинском политикуме все об этом знали. Видимо, братья Клюевы решили воспользоваться шансом. Именно поэтому в разговоре со мной Сергей был так спокоен и уверен.

Формально дело обстояло так: 18-го утром Клюева — по представлению ГПУ — сняли с розыска. Затем — согласно процедуре — документы передали в СБУ. Осознав, что происходит, в СБУ народ возбудился — доложили наверх. В результате в тот же день — 18-го вечером, ГПУ вновь вынуждена была возобновить розыск беглого экс-главы АП.

«У нас изменились обстоятельства, потом уже с вашей встречей разберемся», — сухо сообщил Сергей Петрович по телефону в пятницу 20-го. Не став, разумеется, уточнять, что под

Наш сайт является помещением библиотеки. На основании Федерального закона Российской федерации "Об авторском и смежных правах" (в ред. Федеральных законов от 19.07.1995 N 110-ФЗ, от 20.07.2004 N 72-ФЗ) копирование, сохранение на жестком диске или иной способ сохранения произведений размещенных на данной библиотеке категорически запрешен. Все материалы представлены исключительно в ознакомительных целях.

Copyright © UniversalInternetLibrary.ru - читать книги бесплатно