|
|
Роберт М. Эдсел и Брет Уиттер
Охотники за сокровищами. Нацистские воры, хранители памятников и крупнейшая в истории операция по спасению мирового наследияЯ посвящаю эту книгу моей матери Норме, моей тете Мэрилин и моему сыну Диего
Памяти двух ветеранов – моего отца Рэя Эдсела и моего дяди Рона Райта
Памяти всех хранителей памятников, чьими героическими усилиями были спасены произведения искусства, которыми мы наслаждаемся сегодня
«Чем бы ни были эти картины для предыдущих поколений, сегодня они – не просто произведения искусства. Сегодня они – символ человеческого духа и символ мира, созданного этим свободным духом. Принимая их в дар, каждый из нас подтверждает, что цель американского народа – не допустить уничтожения той свободы, которая сделала возможными научные открытия и творческие достижения».
Президент Франклин Делано Рузвельт. Из речи на церемонии официального открытия Национальной художественной галереи, 17 марта 1941 г.«Когда-то это называли грабежом. В наше время как методы, так и термин стали мягче… Но я намерен именно грабить. И делать это со всей тщательностью».
Рейхсмаршал Герман Геринг. Из выступления на конференции рейхскомиссаров оккупированных территорий и командного состава. Берлин, 6 августа 1942 г.
ПредисловиеБольшинство из нас знает, что Вторая мировая была самой разрушительной в человеческой истории войной. Нам известно число погибших, мы видели снимки сожженных городов Европы. И тем не менее многие ли из нас, гуляя по Лувру, наслаждаясь прохладой в тени Шартрского собора или восхищаясь «Тайной вечерей» Леонардо да Винчи, задавались вопросом: как эти великие произведения искусства пережили войну? Кто были люди, которые их спасли?
Ключевые события Второй мировой – атака на Перл-Харбор, высадка в Нормандии, Арденнское сражение – неразрывно связаны в нашей коллективной памяти с такими книгами и фильмами, как «Братья по оружию», «Величайшее поколение», «Спасти рядового Райана» и «Список Шиндлера», а также с писателями, режиссерами и актерами. Эмброуз, Брокау, Спилберг, Хэнкс – вот имена тех, кто заставил нас еще раз вспомнить давно минувшие события.
Но как бы вы отнеслись к тому, что в истории Второй мировой есть один эпизод, о котором до недавнего времени не знал почти никто? Этот эпизод связан с подвигом людей, не принадлежащих к категории типичных героев войны. Находясь на фронте, они в буквальном смысле слова спасли наш мир, сохранили его в том виде, в каком мы знаем его сегодня; они не были ни пулеметчиками, ни танкистами, ни генералами, ни политиками, но они ясно понимали, какая угроза для мирового культурного наследия исходит от нацистов, и приняли решение не допустить осуществления этой угрозы. Ради этого они отправились на передовую, под пули.
Эти неизвестные герои – хранители памятников, группа военнослужащих союзнической армии, существовавшая с 1943 по 1951 годы. Изначально их задачей был сбор информации о зданиях, пострадавших в ходе боевых действий, – церквях, музеях и других памятниках архитектуры. Но ближе к концу войны, когда войска союзников вступили на территорию Германии, приоритеты хранителей изменились. Теперь их целью стал розыск пропавших и похищенных произведений искусства. За время оккупации Европы нацисты осуществили «величайшее в истории ограбление», вывезя свыше пяти миллионов произведений искусства и предметов, имеющих культурную ценность. Деятельность союзнических сил по минимизации ущерба, которой руководили хранители памятников, обернулась величайшей «охотой за сокровищами». Разумеется, как и любая военная операция сопоставимого масштаба, она сопровождалась поразительными событиями. И тем не менее все случившееся – правда. Это была схватка в условиях цейтнота – укрытые в самых невероятных и неожиданных местах, десятки тысяч величайших произведений мирового искусства, в том числе бесценные картины Леонардо да Винчи, Яна Вермеера и Рембрандта, скульптуры Микеланджело и Донателло, находились в руках нацистских фанатиков, готовых уничтожить их, лишь бы они не достались победителям рейха. Ряды хранителей памятников насчитывали всего около трехсот пятидесяти человек из тринадцати стран мира – капля в море по сравнению с миллионами солдат, сражавшихся в Европе. К концу войны их число сократилось примерно до шестидесяти – в основном это были военнослужащие американской и британской армий. На всю Италию с ее тысячами памятников приходилось всего двадцать два «хранителя». В Нормандии через несколько месяцев после высадки союзнических сил их было меньше дюжины. Со временем к ним присоединились еще двадцать пять человек, но если учесть, что их ответственность распространялась на весь север Европы, масштаб задачи представлялся запредельным.
Изначально я хотел написать книгу о деятельности хранителей памятников в Европе в период с июня 1944-го по май 1945-го года, рассказывающую историю всего восьми членов этой организации. Основой повествования должны были послужить полевые записки, дневники, рапорты и, самое главное, личные письма этих людей. Однако вскоре выяснилось, что совершенно невозможно обойти молчанием вклад многих других участников операции, а раз уж я поставил целью быть честным, мне, к сожалению, пришлось выпустить из повествования все, связанное с деятельностью хранителей в Италии, и ограничиться ее описанием во Франции, Нидерландах, Германии и Австрии.
Американские офицеры Дин Келлер и Фредерик Хартт, британец Джон Брайан Уорд-Перкинс и их коллеги за время своей работы в Италии стали свидетелями и участниками множества потрясающих эпизодов. Из их писем мы узнаем, какой ценой им далось спасение колыбели цивилизации. Рассказ об этом обязательно войдет в мою следующую книгу.
Диалоги, включенные в книгу, понадобились мне для оживления сюжета, но я позволил себе использовать эту форму только в качестве второстепенного инструмента и в каждом случае брал за основу архивные документы. Мне хотелось не только сообщить читателю факты, но и обрисовать характеры персонажей, привести мнения разных людей, показать их реакцию на происходящие события. Разумеется, человеческая память несовершенна, и воспоминания разных участников одних и тех же событий могут различаться между собой. Я с готовностью беру на себя ответственность за любые допущенные ошибки.
Моя книга – это история о людях. Поэтому позвольте мне рассказать одну личную историю. 1 ноября 2006 года я полетел в Уильямстаун, штат Массачусетс, чтобы взять интервью у хранителя Лэйна Фэйзона-младшего, служившего также в Управлении стратегических служб – организации, после войны переименованной в ЦРУ. Лэйн прибыл в Германию летом 1945-го, чтобы затем отправиться в Австрию, в Альтаусзее, для помощи при допросах высокопоставленных нацистских офицеров, взятых в плен союзническими войсками. Он должен был узнать как можно больше о коллекции произведений искусства, собранной Гитлером, и о его планах относительно «музея фюрера» ( F"uhrermuseum). После войны Лэйн преподавал искусствоведение в колледже Уильямса, почти тридцать лет объясняя студентам тонкости разных стилей и направлений живописи и скульптуры. Подтверждением его педагогического таланта служит тот факт, что многие из его выпускников впоследствии возглавили ведущие музеи США: Томас Кренс (Фонд Соломона Р. Гуггенхайма), Джеймс Вуд («Трест Пола Гетти»), Майкл Гован (Музей искусств округа Лос-Анджелес), Джек Лэйн (Музей искусств в Далласе), Эрл Пауэлл (Национальная галерея искусств, Вашингтон, округ Колумбия) и легендарный Кирк Варнедо (Музей современного искусства).
Несмотря на почтенный возраст – ему было тогда девяносто восемь, – Лэйн отнюдь не производил впечатления дряхлого старика. Тем не менее один из четырех его сыновей, Гордон, предупредил меня: «Отец обычно держится примерно полчаса, а потом на него накатывает дремота, так что не обижайтесь, если он не успеет вам ничего рассказать». Мы проговорили почти три часа. Лэйн листал мою первую книгу «Спасение да Винчи», своего рода фотографическую дань уважения «хранителям памятников», периодически останавливаясь, чтобы присмотреться к снимкам, которые, казалось, переносили его в прошлое. И раз за разом воспоминания всплывали в его памяти, глаза загорались, и, рассказывая мне историю за историей, он энергично жестикулировал. Изумление Гордона, как и остальных братьев, не поддается описанию.
Когда пришло время прощаться, я подошел к его креслу и протянул руку. Он крепко сжал мою ладонь двумя своими, наклонился ко мне и сказал: «Я ждал этой встречи всю свою жизнь». Десять дней спустя, не дожив недели до своего девяностодевятилетия, он скончался. В День ветеранов.
Главные герои
Майор Рональд Эдмунд Бальфур, 1-я канадская армия
Возраст (в 1944 г.): 40. Место рождения: Оксфордшир, Великобритания. Историк из Кембриджа, Бальфур был, как говорят британцы, «ученым-джентльменом»: холостяк, посвятивший жизнь науке, он не стремился к престижным постам и был равнодушен к похвалам. Глубоко верующий протестант, он помимо истории глубоко изучал религиоведение. Самой главной ценностью в его жизни была огромная личная библиотека.
Рядовой Гарри Эттлингер, 7-я армия США
Возраст: 18. Место рождения: Карлсруэ, Германия (эмигрировал в США, Ньюарк, штат Нью-Джерси). Немецкий еврей, Эттлингер в 1938 году вместе с семьей бежал от нацистов. Призванный в армию после окончания школы в 1944-м, рядовой Эттлингер значительную часть своей службы провел, маясь от скуки в резервной части, пока в начале мая 1945-го не нашел наконец свое место в составе «хранителей».
Капитан Уокер Хэнкок, 1-я армия США
Возраст: 43. Место рождения: Сент-Луис, штат Миссури, США. До войны Хэнкок был скульптором, лауреатом престижной Римской премии; в 1942 году стал автором и разработчиком дизайна Воздушной медали США. Человек общительный и неисправимый оптимист, с войны он писал своей возлюбленной, Сайме Нетти, на которой женился всего за две недели до отправки на европейский фронт. В его письмах постоянно звучат два мотива: удовольствие от собственной работы и мечты о доме с мастерской в Глостере, штат Массачусетс, где они с женой могли бы жить и работать.
Капитан Уолтер Хачтхаузен, он же Хатч, 9-я армия США
Возраст: 40. Место рождения: Перри, штат Оклахома, США. Хатч, красавец-холостяк, был архитектором и профессором дизайна университета Миннесоты. Его служба в основном проходила в немецком Ахене, и он отвечал за операции на большей части северо-западных областей Германии.
Жак Жожар, директор Французских государственных музеев
Возраст: 49. Место рождения: Аньер, Франция. Возглавляя Национальные музеи Франции, Жожар отвечал за сохранность французской государственной коллекции искусства во время нацистской оккупации 1940–1944 гг. Он был начальником, наставником и доверенным лицом другой героини французского Сопротивления – Розы Валлан.
Рядовой первого класса Линкольн Керстайн, 3-я армия США
Возраст: 37. Место рождения: Рочестер, штат Нью-Йорк, США. Профессиональный импресарио, Керстайн слыл тонким знатоком искусства. Человек блестящего ума, он отличался непростым характером со склонностью к перепадам настроения. Сооснователь легендарного театра «Нью-Йорк Сити бале», он пользовался широкой известностью в артистических кругах. Тем не менее в иерархии «хранителей памятников» Керстайн занимал одну из низших ступенек и был незаменимым помощником капитана Роберта Поузи.
Капитан Роберт Поузи, 3-я армия США
Возраст: 40. Место рождения: Моррис, штат Алабама, США. Выросший в бедности на ферме в Алабаме, Поузи окончил Университет Оберн по специальности «Архитектура» благодаря гранту, выделенному Учебным корпусом офицеров запаса. Среди «хранителей памятников» он снискал репутацию одиночки, гордого своей принадлежностью к 3-й армии. Наивысшим авторитетом для него всегда оставался ее легендарный командир генерал Джордж Паттон-младший. Поузи часто писал жене Элис и слал сыну Деннису открытки и сувениры.
Младший лейтенант Джеймс Роример, 7-я армия США
Возраст: 39. Место рождения: Кливленд, Огайо, США. Роример был вундеркиндом музейного мира – еще очень молодым человеком он получил должность куратора в музее Метрополитен. Его специальностью было искусство Средних веков, и во многом именно благодаря его усилиям в музее появилась галерея средневекового искусства («Клуатры»), создание которой поддержал Джон Рокфеллер-младший. В Париже Роример тесно подружился с Розой Валлан – не в последнюю очередь благодаря своей любви ко всему французскому и наличию в характере авантюрной жилки, помогающей обходить установленные правила. Расположив к себе Розу Валлан, Роример сумел получить сведения, оказавшиеся бесценными в гонке за украденными нацистами сокровищами. Он был женат на своей коллеге Кэтрин. Их дочь Энн родилась, когда он был на фронте, и отец впервые увидел ее только через два года.
Лейтенант Джордж Стаут, 1-я армия США и 12-я группа армий
Возраст: 47. Место рождения: Винтерсет, штат Айова, США. Один из основоположников нового тогда направления консервации произведений искусства, Стаут был в числе первых американцев, осознавших, какую угрозу представляет нацизм для европейского культурного наследия. Он активно убеждал военных и руководство музеев в необходимости создания специальной организации по защите произведений искусства. Для «хранителей памятников», работавших в Европе, он был другом, образцом для подражания и беспрекословным авторитетом. Всегда безупречно одетый и столь же безупречно вежливый, он отличался высоким профессионализмом и скрупулезностью, щедро делясь с коллегами своими знаниями и опытом. Ветеран Первой мировой войны, он отправился на фронт, оставив дома жену Марджи и младшего сына. Его старший сын служил в ВМФ США.
Роза Валлан, временный куратор Национальной галереи Жё-де-Пом
Возраст: 46. Место рождения: Сент-Этьенн-де-Сен-Жуар, Франция. Эта женщина, выросшая в сельской местности в очень скромной семье, стала героиней всего французского мира искусства. Перед началом нацистской оккупации она на добровольных началах помогала сотрудникам музея Жё-де-Пом, расположенного неподалеку от Лувра. Тихая и незаметная, она сумела втереться в доверие к нацистам и на протяжении четырех лет собирала информацию о том, куда переправлялись похищенные произведения искусства. После освобождения Парижа эти сведения сыграли решающую роль в их нахождении.
Часть первая
Миссия
1938 –1944«Нам предстоит нелегкий путь. Нужных людей придется разыскивать долго, это уж точно. Придется отсеивать липовых специалистов, болтунов, умников и пустозвонов. Нам необходим человек, способный организовать первоклассную боевую команду, – настоящий лидер, (…) готовый к неудачам и риску, способный работать много и честно. И непременно не лишенный изобретательности – не устаю удивляться тому, как мало в этом мире находчивых. (…) Ему придется забыть о своих амбициях и личной выгоде. Я совсем недавно уволил двух офицеров из-за их непрестанного нытья о “несправедливости”, “нечестности”, “престиже” и так далее».
Из письма Верховного Главнокомандующего генерала Дуайта Дэвида Эйзенхауэра генералу Вернеру Причарду 12 августа 1942 г.«Думаю, тогда, в самом начале, у нас потому что-то получилось, что нас никто не знал и нам никто не мешал, – да и денег у нас не было».
Сотрудник отдела консервации Художественного музея Фогга Джон Геттенс о работе с Джорджем Стаутом в 1927–1932 гг.
Хранители памятниковХранители памятников – это около шестидесяти мужчин и женщин из тринадцати стран мира, добровольцы Отдела охраны памятников, изящных искусств и архивов (ПИИА), организованного при армии союзников в конце Второй мировой войны. Почти все они уже состоялись в мирной жизни как директора музеев, кураторы, искусствоведы, художники, архитекторы и архивисты. А затем им выпало спасать европейское искусство из пламени Второй мировой.
Создание этой службы – случай беспрецедентный. Впервые в истории армия вела войну, стараясь не причинить вреда культурному наследию. И это – без специального оборудования и транспорта, не имея никакого практического опыта в этой сфере. Люди, выбранные для этой задачи, на первый взгляд, вовсе не походили на героев. Средний возраст тех шестидесяти человек, что служили на североафриканском и европейском фронтах вплоть до мая 1945 года, составлял сорок лет. Самому старшему – ветерану Первой мировой, «несгибаемому старику» – было шестьдесят шесть. Только пяти хранителям не исполнилось тридцати. Почти у всех были семьи, у многих – успешная карьера. Но все они выбрали службу в ПИИА, и все были готовы сражаться и умереть за то, во что верили. Я горд и счастлив, что мне выпала честь познакомить вас с ними и в меру своих сил рассказать вам их потрясающую историю.
Глава 1
Бегство из Германии
Карлсруэ, Германия
1715–1938Город Карлсруэ в юго-восточной Германии был основан в 1715 году маркграфом Карлом III Вильгельмом Баден-Дурлахским.
Легенда гласит, что однажды Карл III Вильгельм отправился в лес, задремал и увидел во сне красивый город с величественным дворцом посередине. Но это легенда, а в действительности маркграф поссорился с обитателями Дурлаха и вынужден был уехать из родных мест. Лишившись крыши над головой, он не впал в отчаяние, а взял и построил на перекрестье тридцати двух дорог дворец, вокруг которого вскоре вырос целый город.
Карл III Вильгельм рассчитывал, что новый город станет центром притяжения для жителей окрестных сел и деревень, и сделал его открытым для всех желающих, вне зависимости от национальности и вероисповедания. Это стало щедрым подарком прежде всего евреям, селившимся, согласно тогдашним законам стран Восточной Европы, в основном в гетто. Уже в 1718 году в Карлсруэ была основана еврейская община. В 1725-м сюда переехал еврейский торговец по имени Зелигманн – из соседнего Эттлингена, где его семья жила с 1600 года. В Карлсруэ дело Зелигманна процветало, возможно, потому, что антиеврейские законы стали здесь применяться лишь в 1752 году, когда город действительно сделался одним из крупнейших в Германии. Около 1800 года всех жителей Германии обязали иметь фамилию, и потомки Зелигманна выбрали фамилию Эттлингер в честь города, откуда они были родом.
Главная улица Карлсруэ – Кайзерштрассе. В 1850 году Эттлингеры открыли на ней магазин женской одежды, назвав его Gebr"uder Ettlinger– «Братья Эттлингеры». К тому времени евреям уже было запрещено владеть землей. Медицина, юриспруденция, государственная служба были для них еще открыты, но к таким профессиям, как водопроводчик или плотник, их не допускали ремесленные гильдии. В итоге множество еврейских семей занялось торговлей. Gebr"uder Ettlingerнаходился всего в двух кварталах от дворца, и с 1890-х годов постоянной клиенткой Эттлингеров стала жена Фридриха II великая герцогиня Бадена Хильда. Благодаря ей Gebr"uder Ettlingerпревратился в один из самых модных магазинов в городе. К началу XX века он занимал уже четыре этажа, и работало в нем сорок человек. В 1918 году, после поражения Германии в Первой мировой войне и падения Германской империи, герцогиня уехала из города, но даже потеря покровительницы не помешала процветанию семейства Эттлингер.
В 1925 году Макс Эттлингер женился на Зузе Оппенгеймер, дочери оптового торговца текстилем из близлежащего Брухзаля. Главный доход ее отцу приносили поставки форменной одежды для государственных служащих: полицейских и таможенников. Еврейский род Оппенгеймеров, которые жили в окрестностях с 1450 года, славился своей честностью и добротой. Так, мать Зузе была, помимо всего прочего, главой местного отделения Красного Креста. К 1926 году, когда родился первый сын Макса и Зузе Хайнц Людвиг Хаим Эттлингер, или просто Гарри, его семья могла похвастать не только финансовым благополучием, но и всеобщим уважением.
Дети живут в закрытом мире, и маленький Гарри верил, что жизнь, какой он ее знал, будет продолжаться вечно. У него не было друзей-неевреев, но поскольку и у родителей их не было, это казалось в порядке вещей. Да, он встречал гоев в парках и в школе, и они ему нравились, но в глубине души он чувствовал, что был для них чужаком. Откуда он мог знать, что мир вступает в экономическую депрессию, а люди в тяжелые времена всегда ищут виноватых? Родители Гарри переживали из-за роста национализма и антисемитизма, но скрывали это от сына. Однако и он ощущал, что граница между ним и большим миром Карлсруэ становится все заметнее, что разделяющие их стены поднимаются все выше.
В 1933 году семилетнего Гарри исключили из местного спортивного общества. В 1935-м его тетя уехала из Карлсруэ в Швейцарию. Через несколько месяцев после ее отъезда Гарри перешел в пятый класс. Из сорока пяти мальчиков только двое были евреями. Отец Гарри был ветераном Первой мировой войны, перенесшим ранение шрапнелью под Мецем, – только поэтому для Гарри на некоторое время сделали исключение из принятых в 1935 году Нюрнбергских законов, которые лишали евреев немецкого гражданства, а вместе с ним и большинства прав. Теперь Гарри сидел на последней парте, и его оценки стали заметно хуже. Не из-за травли сверстников – одноклассники хоть и издевались над Гарри, но никогда его не били, – а из-за предвзятости учителей.
Двумя годами позже, в 1937-м, Гарри перешел в еврейскую школу. Вскоре после этого он и двое его младших братьев неожиданно получили в подарок по велосипеду. Бойкот еврейских предприятий разорил магазин Эттлингеров, и отец Гарри вошел в текстильное дело опы (дедушки) Оппенгеймера. Гарри учился кататься на велосипеде, чтобы потом ездить по Голландии, куда надеялась уехать его семья. Семья его лучшего друга собиралась в Палестину. Практически все, кого он знал, готовились эмигрировать из Германии. Но затем пришли известия о том, что в визе Эттлингерам отказали, в Голландию их не пускали. Вскоре после этого Гарри упал с велосипеда – и его даже не приняли в местную больницу.
В Карлсруэ было две синагоги. Эттлингеры посещали менее «традиционную». Либеральная синагога на Кроненштрассе располагалась в большом богато декорированном старом здании высотой с четырехэтажный дом – выше строить было нельзя, потому что ни одно здание в Карлсруэ не могло быть выше дворца Карла Вильгельма. На длинных скамейках внизу сидели мужчины в черных костюмах и черных шляпах. Женщины сидели на балкончиках. А из огромных окон струился и заливал синагогу солнечный свет.
В пятницу вечером и субботу утром Гарри наблюдал за общиной. Многие из тех, кого он видел, собирались бежать из страны: тут их унижали, им постоянно угрожали, да и государство поощряло эмиграцию, видя в ней «наилучшее решение» как для самих евреев, так и для Германии. И все же в синагоге всегда было полно народу. Мир сжимался – экономически, культурно, социально – и границы еврейской общины сужались вокруг синагоги, ее последнего надежного прибежища. Зал чаще всего был набит битком, и пятьсот человек пели хором и молились о мире.
В марте 1938 года нацисты аннексировали Австрию. Последовавшее за этим народное ликование укрепило власть Гитлера и его идеологию «Deutschland "uber alles» – «Германия превыше всего». Он говорил, что создает новую немецкую империю, которая простоит тысячелетия. Немецкую империю? Германия превыше всего? Евреи Карлсруэ не сомневались, что скоро начнется война – не только против них, но и против всей Европы.
Через полтора месяца, 28 апреля 1938 года, Макс и Зузе Эттлингер сели на поезд и отправились в соседний Штутгарт, где находилось американское консульство. Годами они обивали пороги швейцарского, британского, французского и американского консульств, прося разрешения на эмиграцию, но неизменно получали отказ. Но в этот раз они даже не собирались подавать документы, хотели только задать несколько вопросов. В консульстве было не протолкнуться, и в этой суматохе Эттлингеров гоняли из кабинета в кабинет. Не очень-то понимая, что именно происходит, они отвечали на вопросы и заполняли какие-то формы. Потом вернулись домой – и через несколько дней получили письмо: им дали эмиграционную визу в Соединенные Штаты. Оказалось, что 28 апреля было последним днем, когда консульство США принимало заявки на эмиграцию. А непонятная бумажная волокита была связана с процедурой заполнения заявлений на визу. Наконец-то Эттлингеры могли уехать.
Но сначала Гарри предстояло отпраздновать бар-мицву. Церемонию назначили на январь 1939 года, прямо перед отъездом. Все лето Гарри провел, изучая иврит и английский. К тому времени в их доме остались одни голые стены: какие-то вещи Эттлингеры отправили друзьям и родственникам, а большую часть запаковали в ящики, чтобы везти в Америку. Евреям не разрешалось вывозить из страны деньги, но они все еще могли брать с собой личные вещи. К концу года их лишат и этого права.
В июле было решено сдвинуть бар-мицву Гарри на октябрь 1938 года. Воодушевленный аншлюсом Гитлер провозгласил, что если Судетская область (крошечная полоска земли, доставшаяся Чехословакии после раздела Австро-Венгрии в итоге Первой мировой войны) не будет присоединена к Германии, то он объявит Чехословакии войну. Война казалась не только неотвратимой, но и опасно близкой. Молитвы за мир в синагоге раздавались все чаще, в них было все больше отчаяния. В августе Эттлингеры перенесли бар-мицву на конец сентября – и соответственно приблизили дату отъезда еще на три недели.
В сентябре двенадцатилетний Гарри и его братья отправились на поезде в Брухзаль, чтобы напоследок повидаться с бабушкой и дедушкой Оппенгеймерами. Текстильное дело семьи прогорело, и старики собрались переезжать в соседний Баден-Баден. Ома (бабушка) приготовила мальчикам простой обед, а опа в последний раз показал им лучшие экземпляры своей художественной коллекции. Он был страстным коллекционером и, в меру финансовых возможностей, меценатом. Его собрание насчитывало около двух тысяч гравюр: в основном это были экслибрисы и работы малоизвестных немецких импрессионистов рубежа XIX и ХХ веков. Особенно опа Оппенгеймер гордился копией автопортрета Рембрандта, выполненной местным художником. Оригинал этой картины находился в музее Карлсруэ и был жемчужиной собрания. Раньше опа часто заходил в музей и любовался портретом, но в последний раз это было пять лет назад. А Гарри, живя в четырех кварталах от музея, никогда не видел оригинала – ведь в 1933 году евреям запретили посещать музеи.
Показав братьям гравюры, опа Оппенгеймер повернулся к глобусу.
– Вам, мальчики, предстоит стать американцами, – с грустью сказал он. – А вашими врагами будут… – Он повернул глобус, но палец его уткнулся не в Берлин, а в Токио: – Японцы.
Неделей позже, 24 сентября 1938 года, Гарри Эттлингер отметил свою бар-мицву в восхитительной синагоге Карлсруэ на Кроненштрассе. Служба, во время которой яблоку было негде упасть, длилась три часа, в середине ее Гарри встал и читал Тору, пропевая отрывки на древнееврейском, – обряд, сложившийся тысячелетиями. Для Гарри церемония означала начало взрослой жизни и олицетворяла, надежды на будущее. Хотя для многих в Карлсруэ надежды уже не оставалось: работы не было, евреев сторонились и преследовали, а Гитлер провоцировал соседние страны на конфликт. После церемонии раввин отвел родителей Гарри в сторону и велел им не откладывать отъезд на завтра, а немедленно бежать на швейцарском поезде, отходившем в час дня. Родители были обескуражены. Чтобы раввин советовал пускаться в путь в шаббат, в день отдыха! Неслыханно.
Прогулка до дома – каких-то десять кварталов – казалось, длилась вечно. В пустой квартире семья молча ела праздничное угощение, состоявшее из холодных бутербродов. Единственными гостями были ома и опа Оппенгеймер, ома Женни – бабушка Гарри по отцовской линии, и ее сестра, танте (тетя) Роза, которые переехали к семье, когда разорился магазин Gebr"uder Ettlinger. Мать Гарри рассказала опе Оппенгеймеру о совете раввина. Опа, ветеран немецкой армии, подошел к окну, выглянул на Кайзерштрассе и увидел толпы слонявшихся без дела солдат.
– Если бы война начиналась сегодня, – сказал мудрый старик, – все эти солдаты были бы в казармах. Сегодня война не начнется.
Отец Гарри, еще один ветеран немецкой армии, согласился со свекром. Семья уехала не в тот день, а на следующее утро, на первом поезде, отправлявшемся в Швейцарию. В октябре 1938 года они прибыли в Нью-Йорк. Ровно месяц спустя, 9 ноября, нацисты использовали убийство дипломата как повод к полномасштабной кампании против немецких евреев. В Хрустальную ночь было разрушено семь тысяч еврейских магазинов и двести синагог. Евреев Карлсруэ, в их числе опу Оппенгеймера, схватили и поместили в концлагерь Дахау. Великолепную столетнюю синагогу на Кроненштрассе, где семь недель назад отмечал бар-мицву Хайнц Людвиг Хаим Эттлингер, сожгли дотла. Гарри Эттлингер был последним мальчиком, отпраздновавшим бар-мицву в старой синагоге Карлсруэ.
Но эта история не о синагоге на Кроненштрассе, не о концлагере Дахау, даже не о Холокосте. Она о другом преступлении Гитлера перед народами Европы и мира – перед принадлежащей всему человечеству культурой. Когда рядовой армии США Гарри Эттлингер снова окажется в Карлсруэ, его приведет сюда не поиск уцелевших родственников и знакомых из еврейской общины. Он вернется в родной город, чтобы попытаться найти следы бесценной художественной коллекции опы Оппенгеймера, завещанной ему дедом и отнятой нацистами. Ему придется спуститься под землю, на глубину 180 метров, где его глазам предстанет сокровище, о существовании которого он знал всегда, не имея ни малейшей надежды его когда-нибудь увидеть, – автопортрет Рембрандта.
Глава 2
Мечты Гитлера
Флоренция, Италия
Май 1938В начале мая 1938 года, через несколько дней после того, как родители Гарри Эттлингера подали заявление на эмиграцию в Америку, Адольф Гитлер впервые в жизни выехал за пределы Германии и Австрии. Он отправился в Италию, чтобы встретиться со своим союзником Муссолини.
Рим произвел на него неизгладимое впечатление: такой огромный, монументальный, такой имперский – куда ни глянешь, повсюду колонны и руины. На фоне этого величия – не нынешнего, а древнего – Берлин казался провинциальным городком. Гитлер давно уже хотел сделать из своей столицы новый «Вечный город». Он годами планировал завоевание Европы, но именно Рим поселил в нем мечту об империи. С 1936 года он обсуждал со своим архитектором Альбертом Шпеером идею глобальной перестройки Берлина. А посетив Рим, велел Шпееру строить не для сегодняшнего дня, а для будущего. Гитлер хотел создавать памятники, которые с течением столетий так же обратились бы в изящные руины, – чтобы и через тысячу лет люди с благоговением смотрели на символы его власти.
Гитлера вдохновила и маленькая Флоренция, столица итальянского искусства. Здесь, в тесно скученных домах, зародился и расцвел итальянский Ренессанс, здесь билось сердце европейской культуры. В воздухе развевались нацистские флаги, толпа выкрикивала приветствия, но тронуло его именно искусство. Он провел более трех часов в галерее Уффици, подолгу замирая перед знаменитыми картинами. Приближенные пытались его поторопить, Муссолини, который в жизни не переступал порог музея, раздраженно бормотал у него за спиной: «Tutti questi quadri…» («Ох уж эти картины…») Но Адольф Гитлер никого не слышал и как завороженный смотрел на шедевры живописи. В юности он мечтал быть художником и архитектором. Но все мечты обратились в прах, когда комиссия так называемых экспертов – он был убежден, что в нее входили одни евреи, – не приняла его в Венскую академию изобразительных искусств. Несколько лет он скитался без постоянной работы и жил чуть ли не на улице. Но теперь он нашел свое истинное призвание. Не создавать, но воссоздавать. Все очистить и перестроить. Сделать из Германии величайшую империю в истории. Самую сильную, самую дисциплинированную, самую расово чистую. Его Римом станет Берлин. Но создателю новой империи нужна была и Флоренция. И он уже знал, где построит ее.
Всего за два месяца до поездки в Италию, в воскресенье 13 марта 1938 года, Адольф Гитлер возложил венок на могилу своих родителей неподалеку от города Линца, в котором вырос. За день до этого, 12 марта, сбылось одно из самых заветных его желаний. Он, прежде всеми презираемый и отвергнутый, приехал из Германии, которой теперь правил, в родную Австрию, его усилиями присоединенную к рейху. В каждом городе его машину обступала ликующая толпа. Матери плакали от радости, дети осыпали его цветами. Линц приветствовал его как героя-победителя, спасителя своей страны – и своей расы.
На следующее утро он не смог выехать из Линца. В немецкой колонне было столько танков и машин, что дорога на Вену оказалась полностью заблокирована. Все утро он проклинал своих офицеров за то, что они испортили момент его славы, опозорили его перед собственной армией и всем миром. Но днем, когда он остался один на кладбище – охрана ждала в почтительном отдалении, – на него снизошло озарение, внезапно заставив увидеть будущее города в новом свете.
Он сделает это. Он – не просто скорбящий сын, склоняющийся перед железным крестом на могиле матери. Он – Вождь. В тот день он чувствовал себя императором Австрии. Кривая линия индустриального берега Линца больше не оскорбит его взора – он все здесь перестроит. Он осыплет этот промышленный городок деньгами и почестями, пока Линц не возвысится над Веной – насквозь еврейским (но в то же время яростно антисемитским) городом, который он презирал.
В тот день он, возможно, вспоминал и об Ахене. Этот город, в котором был похоронен Карл Великий, в 800 году короновавшийся в Риме на императорский трон, уже более одиннадцати столетий служил памятником величию основателя династии Каролингов. Карл Великий превратил Ахен в несокрушимый центр власти, сердцем которого стал кафедральный собор. Гитлер решил, что перестроит Берлин по образу и подобию Рима. А также перестроит тихий и дымный от заводов Линц – по образу, который придумает сам. Это были не пустые мечты: теперь у него достаточно власти, чтобы воздвигнуть памятник себе – как правителю и как художнику. Два месяца спустя во флорентийской галерее Уффици он окончательно понял, чем суждено стать Линцу, – культурной столицей Европы.
В апреле 1938 года Гитлер задумался о том, чтобы создать в Линце художественный музей и поместить в него свою личную коллекцию, которую он начал собирать еще в 1920-е годы. Но поездка в один из центров классического западного искусства убедила его мыслить шире. Он не просто одарит Линц музеем. Он переделает городское побережье Дуная в квартал искусств, как во Флоренции, но с широкими бульварами, дорожками для прогулок в парках; здесь все будет продумано, все распланировано. Он построит оперу, филармонию, кинотеатр, библиотеку и конечно же огромный мавзолей, где упокоится его тело. А рядом с мавзолеем, в центре, будет воздвигнут Музей фюрера – самый большой, самый потрясающий художественный музей в мире.
Музей фюрера. Его художественное наследие. Музей сгладит горечь отказа Венской академии изобразительных искусств. Он придаст цель и смысл зачистке «дегенеративного» еврейского и современного искусства, новым музейным проектам, таким как Дом немецкого искусства в Мюнхене, финансировавшийся государством, огромным ежегодным выставкам в назидание немецкому народу, поощрению коллекционирования среди нацистской элиты, десятилетним усилиям Гитлера по созданию собственной коллекции мирового искусства. Музей фюрера станет самым богатым художественным музеем в истории, его собрание составят шедевры из главных сокровищниц мира.
Тем временем мировые сокровищницы подвергались нещадному разграблению. К 1938 году Гитлер уже обобрал немецкую элиту. Он переписал законы, лишил немецких евреев гражданства и конфисковал их коллекции произведений искусства, мебель и все имущество вплоть до фамильного серебра и семейных фотографий. На второй день его правления Австрией, в ту самую минуту, когда он склонялся у могилы матери, отряды СС под командованием Генриха Гиммлера арестовывали евреев Вены, забирая их имущество в пользу рейха. Эсэсовцы знали, где были спрятаны произведения искусства: несколько лет назад немецкие искусствоведы уже объехали Европу и составили тайные описи, чтобы после завоевания западных стран Гитлером – о да, он уже тогда готовился к войне – его агенты могли мгновенно указать местонахождение каждой культурной ценности.
В последующие годы, когда власть фюрера и территория Третьего рейха будут расти, эти агенты разъедутся по всему миру. Они проберутся в каждый музей, каждый тайный бункер, каждую крепость и гостиную, чтобы покупать, торговаться, вымогать и отбирать. Рейхсляйтер Альфред Розенберг будет мародерствовать, прикрываясь коллекционированием произведений искусства. Так же будет оправдывать свои ненасытные аппетиты ближайший соратник Гитлера Герман Геринг. А Гитлер использует новые законы, свои законы, чтобы присвоить величайшие произведения европейского искусства и отправить их к себе на родину. Он забьет ими все возможные хранилища – в ожидании того дня, когда они окажутся в самом великолепном музее мира. А пока их будут вносить в толстые каталоги, и совсем скоро, после тяжелой работы по управлению миром, он сможет отдохнуть дома. У ног его будет лежать собака, на столике рядом дымиться чайник, а он станет выбирать лучшее из крупнейшей в мире коллекции искусства – по несколько шедевров за вечер. Гитлер будет возвращаться к этой идее снова и снова. Он прокрутит ее в своей голове несчетное количество раз, пока при помощи архитекторов Альберта Шпеера, Германа Гислера и прочих Музей фюрера и культурный район Линца, символы артистической души Гитлера, не обретут физическое воплощение: сначала в эскизе в шесть метров длиной, а затем в трехмерной модели величиной с целую комнату, где не будут забыты ни одно здание, ни один мост и ни одно дерево.
26 июня 1939
Приказ Гитлера о назначении Ганса Поссе ответственным за сооружение Музея фюрера в Линце
Наш сайт является помещением библиотеки. На основании Федерального закона Российской федерации "Об авторском и смежных правах" (в ред. Федеральных законов от 19.07.1995 N 110-ФЗ, от 20.07.2004 N 72-ФЗ) копирование, сохранение на жестком диске или иной способ сохранения произведений размещенных на данной библиотеке категорически запрешен. Все материалы представлены исключительно в ознакомительных целях.
Copyright © UniversalInternetLibrary.ru - читать книги бесплатно
