Электронная библиотека
Форум - Здоровый образ жизни
Акупунктура, Аюрведа Ароматерапия и эфирные масла,
Консультации специалистов:
Рэйки; Гомеопатия; Народная медицина; Йога; Лекарственные травы; Нетрадиционная медицина; В гостях у астролога; Дыхательные практики; Гороскоп; Цигун и Йога Эзотерика


Валентин Катасонов
От рабства к рабству: Древний Рим и современный капитализм

Богатство от суетности истощается, а собирающий трудами умножает его.

Притч. 13:11

Надеющийся на богатство свое упадет.

Притч. 11:28

Кто крал, впредь не кради, а лучше трудись, делая своими руками полезное.

Еф. 4:28

Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом не радеть. Не можете служить Богу и маммоне. Посему говорю вам: не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить, ни для тела вашего, во что одеться.

Мф. 6:24-25.

Итак, умертвите земные члены ваши: блуд, нечистоту, страсть, злую похоть и любостяжание, которое есть идолослужение, за которые гнев Божий грядет на сынов противления.

Кол. 3:5-6.

Смотрите, берегитесь любостяжания, ибо жизнь человека не зависит от изобилия его имения.

Як. 12:15.

А посеянное в тернии означает того, кто слышит слово, но забота века сего и обольщение богатства заглушает слово, и оно бывает бесплодно.

Мф. 13:22.



Введение.
Марксизм: перевернутая картина общества

Большинство из нас до сих пор неосознанно воспринимают всемирную историю через призму марксистской схемы общественно-экономических формаций (ОЭФ).

У нас марксизм уже лет двадцать как официально низвергнут со своего пьедестала. Но идеи Маркса продолжают жить. Во время последнего экономического и финансового кризиса неожиданно начался «ренессанс» марксизма, что проявилось в увеличении числа публикаций по экономическому учению К. Маркса, появлении «Капитала» и других произведений Маркса на полках книжных магазинов, росте интереса студентов к теориям Маркса. Безусловно, марксизм — существенно более «тонкое» в интеллектуальном смысле учение, чем разные кондовые идеологемы неолиберализма, монетаризма и «прогресса», которые обрушивались на наши головы в течение двух десятилетий и которые, как нам кажется, не смогли прочно укорениться в общественном сознании. Именно поэтому мы уделяем повышенное внимание марксизму как мировоззрению, которое глубоко засело в подсознании старшего и среднего поколений и продолжает искушать умы нового поколения интеллектуалов.

Мы вынуждены напомнить читателю некоторые азы марксизма для того, чтобы продолжить наш разговор. Упомянутая нами ОЭФ — совокупность «экономического базиса» и «надстройки». «Экономический базис» — система экономических отношений между людьми по поводу производства, обмена, обращения и потребления продукта трудовой деятельности. «Надстройка» — система отношений (и норм отношений) между людьми в сфере культуры, политики, права, идеологии и религии. «Базис» в этой конструкции первичен, «надстройка» — вторична, зависит от существующих в обществе экономических отношений. Согласно этой схеме история человечества представляет собой последовательную смену общественно-экономических формаций: первобытнообщинного строя, рабовладельческого, феодального, капиталистического и коммунистического. «Двигателем» исторического процесса выступает «развитие производительных сил», которое сначала ведет к изменению «экономического базиса», а затем «надстройки» и всей формации.

Маркс занимал позицию воинствующего материалиста и потратил немало сил, времени и бумаги для нападок на религию для того, чтобы скинуть с нее покров «таинственности». Мысль его предельно проста: религия — «продукт» производственных отношений или даже — «продолжение», «форма» производства. Вот пример его рассуждений на тему «Производство и религия»: «Религия, семья, государство, мораль, наука, искусство и т.д. суть лишь особые виды производства и подчиняются его всеобщему закону»[1]. В других работах он в разных вариантах повторяет свой любимый тезис: «не религия создает человека, а человек создает религию»[2].

Как известно, К. Маркс мало что придумывал нового. Он был прекрасным компилятором, заимствуя идеи у своих предшественников и своих современников[3]. Вот и учение об ОЭФ у Маркса также «заимствованное». Принадлежит оно французскому социалисту-утописту Сен-Симону (1760—1825). Марксу идея французского социалиста о формациях понравилась, так как «работала» на его идеи о «прогрессивности» капитализма по сравнению с эпохой «мрачного» феодализма и о «неизбежности» победы коммунизма[4]. Вот что пишет об этом «заимствовании» наш современный русский философ Ю. Бородай: «При внимательном рассмотрении вопроса обнаруживается, что историческая последовательность формаций — это запущенная в оборот Сен-Симоном кабинетная схема поступательного прогресса от рабского, крепостного, наемного — к свободному социалистическому труду Эту схему в партийно-пропагандистских (но не исследовательских!) целях использовал и Маркс, и особенно Энгельс»[5].

Сегодня обнаруживается все больше материалов, появляется все больше исследований, из которых следует, что Маркс сам не особенно верил в схему истории, базирующуюся на «железной» последовательности смены общественно-экономических формаций. В частности, Маркс в своих письмах и статьях постоянно внушал русским народникам и социалистам, что Россия неизбежно должна пройти через «горнило» капитализма, что прямой путь к социализму для нее заказан. Вместе с тем по архивным материалам становится понятно, что Маркс считал возможным развитие России по некапиталистическому пути на основе ее сельской общины. Однако Маркс как политически ангажированный писатель и «ученый» не мог об этом говорить вслух. Ему надо было любыми правдами и неправдами втянуть Россию в лоно капитализма[6].

Однако предложенная Марксом картина исторического процесса — слишком большая абстракция, упрощение и откровенное искажение.

Во-первых, марксизм не может внятно объяснить, каким образом «развитие производительных сил» оказывается «главным фактором» общественного развития. У марксистов иррациональное, почти религиозное восприятие «производительных сил», которые они наделяют какой-то мистической внутренней силой. Что-то напоминающее «фетишизм» или древнее язычество. Согласно такому «научному» мистицизму приход в мир и в нашу страну капитализма — это результат действия «объективных законов», запрятанных в «черный ящик» под названием «производительные силы».

Во-вторых, те же самые «производительные силы» у классика марксизма оказываются главным критерием «прогресса» общества. По мнению Маркса, капитализм с его промышленной революцией является шагом вперед в развитии производительных сил и, следовательно, более прогрессивен по сравнению с феодализмом. Мы привыкли рассматривать Маркса как непримиримого критика капитализма. Но вот что удивительно: Маркс оценивает капитализм как «прогрессивный» строй по отношению к феодализму и приписывает ему «цивилизующую» миссию: «В простом понятии капитала должны содержаться его цивилизирующие тенденции»[7]. «Цивилизирующее» значение капитализма К. Маркс видел, в частности, в том, что при этом строе капитал приучит человека трудиться на другого человека без какого-либо внешнего принуждения[8]. В качестве другого важного проявления «цивилизирующего» влияния капитализма Маркс рассматривал освобождение общества от «предрассудков религии».

Вот и мы сегодня в качестве эталона «цивилизации» часто рассматриваем страны «победившего капитализма». Но не очень-то укладываются в наше понимание «цивилизованности» те картины капиталистической эксплуатации и капиталистического разбоя, которые рисует Маркс в своем «Капитале» (в основном на примере Англии). Да и сегодня капитализм — это не только Швейцария или Люксембург, но также Бразилия, Нигерия, Пакистан и многие другие страны «третьего мира», которые стали частью мировой капиталистической системы. А ведь там каждый день от голода умирают десятки тысяч людей.

Да и с «цивилизованным» Западом не все понятно: там уже в течение нескольких десятилетий идет активный процесс деиндустриализации; нужно иметь богатую фантазию и не меньшую научную недобросовестность, чтобы назвать страны Запада образцом развития производительных сил. Даже если смотреть на мир глазами материалиста, возникает сильное сомнение в том, что последовательная смена общественно-экономических формаций по схеме Маркса есть действительный «прогресс человечества».

В-третьих, никаких «чистых» формаций в истории не было и нет. В любом обществе в любой момент времени можно видеть сосуществование элементов многих форм экономических отношений («способов производства»). Считается, что XIX век — это эпоха «классического капитализма». Но в это время в колониях таких «капиталистических» стран, как Великобритания, Франция, Голландия, Бельгия, Португалия, число настоящих (без кавычек) рабов было на порядок больше, чем число занятых во всех отраслях экономики метрополий. Да что там рабы колоний! В Соединенных Штатах до 60-х гг. XIX века рабов было больше, чем наемных работников. Ю. Бородай пишет: «В первой половине просвещенного XIX столетия (до 1864 года) в буржуазных США рабов было больше, чем в Древнем Египте, Греции и Римской империи вместе взятых»[9]. Сегодня на дворе «просвещенное» XXI столетие. Но в нынешней Африке, которая интегрирована в мировое капиталистическое хозяйство, можно встретить почти полностью легализованное рабство, причем наметилась тенденция к увеличению его масштабов и полному выходу из «подполья» (о чем мы еще скажем).

Никто не ставит под сомнение, что мы сегодня живем при капитализме (наши власти, правда, не любят слово «капитализм», заменяя его совершенно бессмысленным словосочетанием «рыночная экономика»). Но в то же время никто не может оспорить очевидный факт: в пределах нашей страны, особенно на Северном Кавказе, существует самое настоящее рабовладение (правда, в отличие от Африки пока нелегально)[10].

И в то же время в древнем мире, прежде всего в древнем Риме наряду с рабовладением (частное, а иногда государственное право собственности на людей, работников) существовал капитализм, образуя причудливые сочетания того и другого. На это обращали внимание многие исследователи, о существовании которых нам было не положено знать в эпоху торжества марксизма (хотя сами классики марксизма вскользь об этом говорили).

Чтобы получить реальное представление о мировой истории, векторе развития человечества, устройстве общества, нам придется отойти от привычных представлений, базирующихся на марксистском материалистическом учении об общественно-экономической формации. Для этого нам надо эту самую формацию поставить с головы на ноги. Тогда мы получим модель общества, которую условно можно назвать «общественно-духовной формацией». Эта модель также состоит из двух элементов — базиса и надстройки. Только в качестве базиса общества выступает духовное состояние общества, а надстройки — все общественные отношения экономические, политические, правовые, а также культура, государство и иные общественные институты. Понятие «общественно-духовная формация» — синоним более распространенного сегодня понятия — «цивилизация».

Основы учения о цивилизации заложил наш русский ученый Н.Я. Данилевский (1822—1885), автор известной книги «Россия и Европа». У Данилевского еще не было термина «цивилизация», он использовал термин «культурно-исторический тип». Через несколько десятков лет после Данилевского работы по истории человечества как процессу смены одних цивилизаций другими появились за рубежом (Арнольд Тойнби, Освальд Шпенглер). Духовное состояние общества — это, прежде всего, религиозное сознание общества, его отдельных членов. Это «базовые», «первичные» нормы, определяющие поведение членов общества, их отношение к Богу, другим членам общества, природе. Эти нормы формируют систему ценностей, цели жизни отдельного человека и общества в целом, обусловливают выбор средств достижения этих целей и т.п. Хотя духовный мир является невидимым и нематериальным началом, нормы поведения, формируемые в этом мире, являются жесткой и очень устойчивой конструкцией, своеобразным фундаментом общества. Все, что надстраивается над этим фундаментом, может быть видимым и даже материальным, но менее устойчивым, более изменчивым. Но когда ломается фундамент («духовный базис»), тем более обваливается вся «надстройка». Духовный базис существует в любом обществе — даже атеистическом. И в этом случае люди «веруют»: они верят, что Бога как творца и промыслителя (управляющего своим творением) не существует. При этом они обязательно находят себе замену Бога в чем-то другом (веруют в материю, «прогресс», деньги, науку и т.п.; чаше всего такая вера является неосознанной); исходя из этого «верования», они формируют свое сознание и свое поведение.

Если мы отойдем от вышеописанной схемы описания общества как общественно-экономической формации, то увидим следующее: древний мир (особенно Древний Рим) и современное капиталистическое общество имеют много общего. В частности, для них характерно сосуществование рабства и капитализма. С цивилизационной точки зрения данный тип общества можно назвать «денежной цивилизацией».

Подобное сочетание не является случайным. Если попытаться дать объяснение поразительному сходству общества Древнего Рима и современного капиталистического общества, то наш ответ будет очень коротким: это два общества, представляющие одну и ту же общественно-духовную формацию (цивилизацию). Духовным базисом этой формации выступает язычество, имеющее тенденцию перерастать в свою «высшую» форму сатанизм. При таком взгляде на историю сразу рассыпается в пыль марксистское представление о «прогрессе», которое прочно въелось в сознание современного человека. Приходит понимание того, что человечество, выражаясь словами апостола Петра, как «пес возвращается на блевотину свою», и как «вымытая свинья идет валяться в грязи»[13]. Иначе говоря, человечество опять оказывается у опасной черты, за которой гибель — и духовная, и физическая.

Автор данной работы не богослов, а экономист. Поэтому основное внимание в работе уделяется сравнительному анализу социально-экономических отношений, входящих в состав «надстройки» древнеримского общества и современного капиталистического общества. Но как православный человек автор постоянно держит в уме, на каком «базисе» покоится социально-экономическая «надстройка» Древнего Рима и современного капитализма.

Нами уже была сделана первая попытка осмыслить с позиций православного мировоззрения некоторые вопросы современного капитализма, особенно относящиеся к сфере денег, кредита, финансов. Результаты этого осмысления были изложены нами в книге «О проценте: ссудном, подсудном, безрассудном». Сейчас мы продолжаем осмысление некоторых вопросов, поднятых в той книге.

Понимание органической связи рабства и капитализма подталкивает нас к тому, чтобы мы внимательнее присмотрелись к тому древнему миру, который в учебниках принято называть «рабовладельческим строем». Поняв тот мир, мы сможем лучше понять мир, в котором находимся сегодня, и мир, в котором можем оказаться завтра.

Определение капитализма

Напомним, что слово «капитализм» было введено в обращение не так давно — в XIX веке. Оксфордский словарь утверждает, что впервые слово «капитализм» использовал английский романист Уильям Теккерей в 1854 году. Считается, что по-настоящему популярным слово стало в 1867 году после выхода в свет первого тома «Капитала» Карла Маркса. Однако, как ни парадоксально, Маркс, у которого «капитал» и «капиталист» были ключевыми категориями его исследования, крайне редко использовал слово «капитализм». Вместо него он прибегал к терминам «буржуазный строй», «буржуазное общество», «буржуазный способ производства», «капиталистический способ производства» и т.п. По мнению французского историка экономики Ф. Броделя, впервые слово «капитализм» для обозначения определенного типа экономики употребил французский социалист Луи Блан в 1850 году, примерно в это же время этим словом стал пользоваться другой французский социалист — П.Ж. Прудон. Однако это были единичные случаи использования слова. Тот же Бродель полагает, что слово «капитализм» стало по-настоящему популярным после выхода в 1902 году книги немецкого экономиста и социолога Вернера Зомбарта под названием «Современный капитализм»[15]. У нас есть сомнения в верности данного заключения маститого французского ученого. По нашим данным, российские марксисты уже в конце XIX века активно использовали слово «капитализм» в своей партийно-политической деятельности. Достаточно в качестве примера привести выпущенную В. И. Лениным (под псевдонимом Владимир Ильин) в 1899 году книгу под названием «Развитие капитализма в России. Процесс образования внутреннего рынка для крупной промышленности»[16].

Более или менее широко и активно слово «капитализм» в политической и научной литературе на Западе использовалось всего несколько десятилетий. В СССР термин активно использовался на протяжении всех десятилетий существования советской власти — как в научных, так и пропагандистских целях. Несколько поколений советских людей изучали в вузах в качестве обязательной дисциплины «Политическую экономию капитализма». Советские обществоведы «по полочкам» и «косточкам» разложили весь капитализм. Все формулировки и определения, относящиеся к категориям капитализма, были с ювелирной точностью выверены, и никакие «импровизации» и «творчества» в области политической экономии капитализма не приветствовались. Приведем утвердившееся в СССР определение капитализма из Большой советской энциклопедии: «Капитализм общественно-экономическая формация, основанная на частной собственности на средства производства и эксплуатации наёмного труда капиталом; сменяет феодализм, предшествует социализму первой фазе коммунизма. Основные признаки К: господство товарно-денежных отношений и частной собственности на средства производства, наличие развитого общественного разделения труда, рост обобществления производства, превращение рабочей силы в товар, эксплуатация наёмных рабочих капиталистами. Целью капиталистического производства является присвоение создаваемой трудом наёмных рабочих прибавочной стоимости».

Мы еще будем анализировать с разных сторон капитализм, поэтому воздержимся сейчас от детального комментирования и анализа данного определения. В целом с ним (с некоторыми оговорками[18]) можно согласиться. Отметим лишь, что в указанном несколько пространном определении вся суть капитализма заключена в следующих взаимосвязанных моментах:

а) отчуждение свободного работника от средств производства (земля, орудия производства, сырье);

б) превращение свободного работника в наемного работника;

в) эксплуатация наемного работника капиталистом-работодателем, присвоившим средства производства;

г) получение капиталистом в результате эксплуатации прибавочной стоимости.

Об этих моментах мы будем еще говорить подробно в других разделах.

Пожалуй, к перечисленным выше моментам следует добавить еще один, пятый момент (из приведенного выше определения): «наличие развитого общественного разделения труда». Выражаясь современным языком, речь идет о высокой степени развития рыночных отношений. Поэтому капитализм часто и называют «рыночной экономикой». Рынок и торговля существовали всегда, даже в самых древних обществах. Но в условиях так называемого «традиционного» хозяйства (преимущественно натурального хозяйства) рыночные отношения играли минимальную роль в жизни общества и человека. Лишь при капитализме основную часть жизненно необходимых предметов человек стал приобретать в результате рыночных обменов. Без рынка капитализм невозможен, поскольку капиталист стремится получить прибавочную стоимость не в натурально-вещественной форме, а в виде денег. А это возможно лишь через реализацию произведенного продукта труда на рынке. Итак, за короткий срок после старта капитализма кардинальным образом изменились экономические отношения в обществе:

— в «традиционном» обществе они были сконцентрированы в «малом социуме» (семья, община, поселение и т.п.) и строились преимущественно на безденежной основе; рыночные отношения («большой социум») с использованием денег играли вспомогательную роль в жизни обычного человека;

— при капитализме экономические отношения переместились в «большой социум» — рынок (региональный, национальный, международный) и стали строиться исключительно на денежной основе; «малый социум» стал играть вспомогательную роль[19].

Обратим внимание на то, что в приведенном выше определении из БСЭ капитализм рассматривается исключительно как социально-экономическое явление, причем многие тонкие моменты в приведенной грубой схеме не видны. Акцент делается на эксплуатации и социальной несправедливости. Но не уделяется, например, внимание проблеме отчуждения труда и работника при капитализме. Она вытекает из того, что продукт труда принадлежит капиталисту-работодателю, а не работнику. Отсюда вытекает отсутствие мотивации к творческому труду, что делает капитализм крайне неэффективным даже с экономической точки зрения (вопреки популярным мнениям о том, что хотя он «социально несправедлив», но при этом демонстрирует высокую экономическую эффективность). Вот что писал один из наиболее глубоких знатоков капитализма A.T. Maxomкин об этой особенности наемного труда: «Но главное зло и бесчеловечность капиталистического распределения состоит даже не в его несправедливости, а в отчуждении. Считается, что если работнику не принадлежит ни сырье, которое он обрабатывает, ни орудие его труда, то ему изначально не принадлежит ни продукт труда, ни сам его труд, воплотившийся в этом продукте. Пока с этим соглашаются все, в том числе и сам работник, его труд — это не его, чужой для него труд. Отчужденный от него в пользу нанимателя. Он и относится к нему, как к чужому. Поэтому наемного работника к труду надо принуждать — постоянным контролем, штрафами, угрозой увольнения. Наемный труд принудителен и не может быть иным. Работник в его результате не заинтересован, поэтому его надо искусственно заинтересовывать… премиями… и т.п. стимулами, заранее вычтя их из основной суммы заработной платы. Кстати, стимулом в Древней Греции называли заостренную палку, которой погоняли быков»[20].

Вопросы, связанные с этикой и духовно-религиозной стороной капитализма, тем более не рассматривались в марксизме как существенные. Старшее поколение помнит чеканную формулу марксистско-ленинской философии: «Бытие определяет сознание человека». Вульгарно-материалистическое мировоззрение, исходившее из примата экономики над политикой, идеологией, духовной жизнью общества, препятствовало формированию в советском обществе целостного представления о капитализме.

Уже к середине XX века у общества, именовавшегося «капиталистическим», выявилась масса «болезней», капиталистический строй успел себя изрядно дискредитировать (мировые войны, жесточайший экономический кризис 1929—1933 годов, другие экономические и социальные проблемы). Особенно ярко недостатки капитализма высвечивались на фоне Советского Союза, который неуклонно укреплял свои экономические и политические позиции в мире. Слово «капитализм» приобрело устойчиво негативный оттенок. С учетом этого идеологи и политики западных стран пришли к выводу о том, что подмочившему свою репутацию «капитализму» следует дать новое имя.

Несмотря на титанические усилия «экономической науки», доказывать «прогрессивность» капитализма стало сложно: эта общественно-экономическая формация достаточно себя дискредитировала. Процесс дискредитации достиг своего апогея в период затяжной депрессии 1930-х годов. Примечательно, что об этом достаточно откровенно на излете своей длинной жизни написал даже Джон Кеннет Гэлбрейт (1908 — 2006), американский экономист, который большую часть своей жизни выступал последовательным апологетом этого самого капитализма. В своей последней книге «Экономика невинного обмана: правда нашего времени» он констатирует: «Слово «капитализм» по-прежнему употребляют лишь наиболее радикальные и откровенные защитники капиталистической системы, да и то не часто»[21]. В послевоенное время (с середины прошлого века) в марксистской литературе появился даже термин «общий кризис капитализма». Официально понятие «общего кризиса капитализма» было введено в обращение на XXII съезде КПСС, оно вошло в третью программу партии.

Что понималось под «общим кризисом капитализма»? Третья программа КПСС перечисляет следующие признаки:

— отпадение от капитализма все новых стран;

— ослабление позиций империализма в экономическом соревновании с социализмом (в 1950-е — 1960-е годы темпы роста советской экономики значительно превышали темпы роста ведущих капиталистических стран, хотя к 1980-м годам ситуация изменилась);

— распад колониальной системы империализма (советские идеологи надеялись, что освободившиеся государства в основном пойдут по «некапиталистическому пути»);

— обострение противоречий империализма с развитием государственно-монополистического капитализма и ростом милитаризма;

— усиление внутренней неустойчивости и загнивания капиталистической экономики, проявляющееся в растущей неспособности капитализма использовать полностью производительные силы (низкие темпы роста производства, периодические кризисы, постоянная недогрузка производственных мощностей, хроническая безработица);

— нарастание борьбы между трудом и капиталом;

— резкое обострение противоречий мирового капиталистического хозяйства;

— небывалое усиление политической реакции по всем линиям, отказ от буржуазных свобод и установление в ряде стран фашистских, тиранических режимов;

— глубокий кризис буржуазной политики и идеологии.

В программе КПСС отмечалось, что «общий кризис капитализма» начался в результате Первой мировой войны и образования первого социалистического государства — Советского Союза (первый этап). Второй этап начался после Второй мировой войны и образования социалистического лагеря. Наконец, с конца 1950-х — начала 1960-х годов «общий кризис капитализма» перешел в следующую стадию (третий этап), связанную с окончательным крахом колониальной системы и переходом ряда развивающихся стран на путь некапиталистического развития.

Мы не будем подробно комментировать перечисленные выше признаки «общего кризиса капитализма». Отметим лишь, что в целом программа партии вполне объективно отражала ситуацию, которая сложилась на начало 1960-х годов в капиталистических странах и в мире в целом. Достаточно сказать, что понятие «общий кризис капитализма» стали использовать в некоторых случаях даже немарксистские авторы.

Вместе с тем следует признать, что марксизм как вульгарно-материалистическое мировоззрение отражал лишь экономическую и политическую сторону капитализма на тот момент времени, не затрагивая его духовную сторону. А именно духовная сторона — фундамент («базис») капитализма, и именно в духовной сфере кризис капитализма проявлялся наиболее остро. Собственно духовные корни капитализма, уходящие вглубь человеческой истории, и предопределяют современное кризисное состояние экономики и всех общественных отношений.

Следует обратить внимание на этимологию слова «капитализм». Часто ведь в слове кроется ответ на вопрос, через слово постигается глубинный смысл явления. Очевидно, что «капитализм» — производное от слова «капитал». Последнее было известно уже в Древнем Риме, происходило от слова caput, означавшее голова. Речь шла, прежде всего, о голове крупного рогатого скота. Скот ассоциировался в древности с богатством. Богатство в те времена часто измерялось количеством голов скота. Близко к этому было другое понимание капитала — основная сумма. Основная сумма — имущество, которое дает дополнительную сумму, или проценты (рост). Опять-таки понятие основной суммы и роста связано со скотоводством: имеется стадо взрослого скота (столько-то голов), которое каждый год дает приплод молодняка, который и является приростом или ростом. Таким образом, уже в древнем мире слово «капитал» означало не просто богатство, а прирастающее богатство.

В древнем рабовладельческом обществе отношение хозяев к рабам было разным в разные времена. Иногда они приравнивались к скоту, богатство хозяина могло измеряться не только количеством голов волов, овец или лошадей, но также количеством голов рабов. Это было во времена жестокого физического рабства. Говоря о «капитале», «капитализме», мы чаще всего обращаем внимание на физическую и социальную сторону явления. А если говорить о духовной стороне капитализма, особенно современного, то этот уклад, способ жизни также можно ассоциировать с латинским словом caput. Капитализм можно охарактеризовать как общество скотоподобных людей или человекоподобных скотов. Я не хочу сказать, что все люди в том обществе, которое называется капиталистическим, уподобляются скотам. Речь идет лишь о том, что в таком обществе доминирующими являются установки на то, чтобы человек обрел скотоподобные черты. То есть утратил образ и подобие Божие. Следовательно, с духовной точки зрения капитализм не может рассматриваться нейтральным строем. Он как минимум является языческим, но со временем все более обнажает свою антихристианскую сущность.



Глава I.
Капитализм Древнего Рима

По естественному праву все рождаются свободными.

Кодекс Юстиниана

Несправедливость в отношении хотя бы одного человека гибельно отражается на всех, потому что человечество есть один организм. Рабовладельческое общество было гибельно не только для рабов, но еще более для самих рабовладельцев. Антирелигиозная мысль неверно говорит о том, что христианство будто бы оправдывало рабовладельчество или господство богатых. Все Священное Писание полно обличением неправедного и немилосердного богатства, эгоизма и хищничества людей.

Архиепископ Иоанн Сан-Францисский (Шаховской)


1.1. Капитализм: «детство» и «старость»

К сожалению, и сегодня, в условиях «информационной свободы», среднестатистический человек имеет весьма смутное представление о Древнем Риме и его социально-экономическом устройстве. История Древнего Рима толком не изучается ни в школах, ни в высших учебных заведениях. Зачем на это тратить время? Идея более глубокого изучения этой истории встречает такое же сопротивление, какое, например, проявляется чиновниками от образования при попытках ввести в школах изучение «Основ православной культуры». Мол, римская история ушла безнадежно в прошлое и может представлять интерес лишь для отдельных чудаков (их сегодня почему-то окрестили «ботаниками»). По мнению чиновников, более актуальная, например, образовательная проблема — ликвидация «финансовой неграмотности» школьников. Пусть дети лучше изучают «основы рыночной экономики». Не подозревая, между прочим, что так называемая «рыночная экономика» (политически корректное название «капитализма») существовала уже в Древнем Риме.

Кстати, некоторые нынешние школьники и студенты вообще воспринимают словосочетание «Древний Рим» как название лишь города, который сегодня является столицей Италии (по преданию, был основан в 754 г. до н.э.). А между тем это название общества (государства и даже цивилизации) с более чем тысячелетней историей. Оно возникло на территории Апеннинского полуострова в VI в. до н.э., позднее охватило территорию всего Средиземноморья, а завершило свое существование в V в. н.э. В самом общем виде исторический путь Древнего Рима можно разделить на три периода:

— царский (длился до 509 г. до н.э., когда из Рима был изгнан последний царь Тарквиний Гордый);

— республиканский (длился до момента восшествия на престол первого римского императора Октавиана Августа в 27 г. до н.э.);

— императорский (длился до 476 г. н.э., когда с престола был изгнан последний римский император Ромул Август).

В 476 г. н.э. закончила свое существование западная римская империя, от нее отпала восточная римская империя, которую часто называют Византией (или вторым Римом). Она просуществовала еще около тысячи лет — до 1453 года, когда столица Византии Константинополь пала под натиском турок.

Рабство в мире существовало задолго до того, как появилось государство под названием «Древний Рим». Вот что мы читаем об истории рабства в одном из широко известных за рубежом энциклопедических словарей: «Рабство появляется с развитием сельского хозяйства приблизительно 10 000 лет тому назад. Люди стали использовать пленников на сельскохозяйственных работах и заставляли их работать на себя. В ранних цивилизациях пленные долго оставались главным источником рабства. Другим источником являлись преступники или люди, которые не могли заплатить своих долгов. О рабах как низшем классе впервые сообщают письменные памятники Шумерской цивилизации и Месопотамии около 3500 лет тому назад. Рабство существовало в Ассирии, Вавилонии, Египте и древних обществах Среднего Востока. Оно практиковалось также в Китае и Индии, а также среди жителей Африки и индейцев в Америке. Рост промышленности и торговли способствовал еще более интенсивному распространению рабства. Возник спрос на рабочую силу, которая могла бы производить товары на экспорт. И потому рабство достигло пика своего развития в греческих государствах и Римской империи. Рабы выполняли здесь основные работы. Большинство из них трудилось в рудниках, ремесленном производстве или в земледелии. Другие использовались в домашнем хозяйстве в качестве слуг, а иногда врачей или поэтов. Около 400 г. до Р. X. рабы составляли треть населения Афин. В Риме рабство распространилось так широко, что даже простые люди имели рабов. В древнем мире рабство воспринималось как естественный закон жизни, который существовал всегда. И лишь немногие писатели и влиятельные люди видели в нем зло и несправедливость»[22]. Добавим, что рабство воспринимали как вполне естественный порядок многие философы античности — Аристотель, Платон, Сократ и др. Например, Аристотель писал в своей «Политике»: «Очевидно, что одни люди по природе свободны, другие — рабы, и этим последним быть рабами полезно и справедливо».

Античная эпоха — тот не очень длинный отрезок истории человечества, на котором произошло впервые пересечение рабства и капитализма. Есть, правда, мнение, что такое пересечение произошло еще раньше — в Древнем Вавилоне. Однако до нас дошло слишком мало источников, и достаточно сложно сказать, в какой мере в Древнем Вавилоне был развит капитализм и как он сочетался с рабством[23].

Тут нам следует сказать, что изначально в Древнем Риме существовало патриархальное рабство — сравнительно мягкая форма рабства, которая до этого уже существовала в других странах, в том числе в Древней Греции. При патриархальном рабстве основным производителем является крестьянин со своим земельным наделом, зависящий лишь от государственной власти, но лично свободный. А патриархальные рабы выступают в качестве дополнительной рабочей силы. Нередко их главным предназначением является обслуживание хозяина и его семьи. Патриархальное рабство существует в среде преимущественно натурального хозяйства.

В античных странах — Греции и Риме — на смену патриархальному рабству приходит классическое рабство, которое характеризуется высокой степенью эксплуатации рабов. Рабский труд используется для производства товарной продукции, классическое рабство существует в условиях определенного развития рыночных, товарно-денежных отношений. И хотя классическое рабство сначала появилось в Греции[24], а лишь потом — в Древнем Риме, именно в последнем оно получило наибольшее развитие. За пределами античного мира в ту эпоху классическое рабство в сколь-нибудь больших масштабах не существовало. О различии между патриархальным и классическим рабством можно сказать очень коротко: если в первом случае хозяин смотрел на раба почти как на члена своей семьи, то во втором случае — почти как на вещь.

Нас наиболее интересует та часть истории Древнего Рима, когда зародилось и приобрело достаточно зрелые формы классическое рабство. Это вторая половина республиканского периода и императорский период. Своего пика классическое рабство в Древнем Риме достигло во II—I вв. до н.э., когда оно отодвинуло свободный крестьянский и ремесленный труд на второй план.

До начала XIX века, когда еще в научный и политический обиход не было введено слово «капитализм», да и сам капитализм не получил должного развития, историки, естественно, не проводили никаких параллелей между древностью и современностью. А вот начиная с середины XIX в. некоторые историки обратили внимание на то, что наряду с классическим рабством в Древнем Риме существовал капитализм. Среди них — выдающийся авторитет в области истории древнего Рима — немец Теодор Моммзен, известный своей многотомной «Историей Рима»[25].

Этот автор часто использует слово «капитализм» для описания хозяйства и финансов древнеримского общества.

Существование капитализма в древнем мире впервые серьезно обосновал выдающийся немецкий историк Эдуард Мейер в своих книгах «Экономическое развитие древнего мира» (1895) и «Рабство в древности» (1898). Об этом же говорил не менее выдающийся историк, социолог и философ Макс Вебер. Он известен нам как автор издававшейся много раз на разных языках книги «Протестантская этика и дух капитализма». Свои мысли о существовании капитализма в древнем мире он изложил в своей мало известной российскому читателю работе «Аграрная история древнего мира» (1907).

Примерно в то же время (начало XX века) о капитализме древнего мира писали немцы Вернер Зомбарт (работы «Буржуа», «Евреи и хозяйственная жизнь») и Карл Каутский («Происхождение христианства»), а также итальянский юрист и экономист Джузеппе Сальвиоли («Капитализм в античном мире»).

Из отечественных авторов можно назвать блестящего русского историка и археолога академика Михаила Ивановича Ростовцева (1870—1952), который после революции 1917 года эмигрировал из России. Работая в западных университетах, он написал в 20-30-х годах прошлого века большое количество работ, в которых касался этой темы. У нас изданы некоторые из них[26].

Из последних работ на тему капитализма древнего мира можно назвать обширную статью Питера Темина «Экономика Римской империи раннего времени»[27].

Все упомянутые выше авторы различают ранний капитализм, который существовал в древнем мире (Вавилон, античная Греция, Рим), и поздний, или зрелый капитализм, который стал складываться в Европе после Реформации и победы буржуазных революций. Уже тысячи лет назад существовали наемный труд, капитал, рынок, прибыль и другие атрибуты капиталистической модели общества. Ранний капитализм, по всеобщему мнению, созидательным потенциалом не обладал, а лишь обострял противоречия тогдашнего общества.

Зрелый капитализм (который появился после разрушения феодального общества) имеет историю, исчисляемую несколькими веками, за это время он также сильно видоизменился. Капитализм XIX века выгодно отличался от раннего (античного) капитализма, демонстрировал незаурядные потенции в деле развития производительных сил (вспомним «промышленную революцию» в Англии), вселял некоторую надежду в то, что на его основе будет построено «светлое будущее» (капиталистическое или коммунистическое).

А вот капитализм XXI века такие потенции уже окончательно исчерпал. Сегодня он находится в такой «старческой» форме, которая напоминает кое в чем ранний капитализм Древнего Рима. Подобно тому, как впадающие в старчество люди начинают порой напоминать несмышленых детей. Однако «детство» и «старость» капитализма не столь забавны и безобидны, как «детство» и «старость» обычных людей.

Именно наличие многих общих черт у раннего и позднего капитализма делает актуальным изучение политико-экономической истории Древнего Рима. Глядя в прошлое, мы лучше поймем будущее того общества, в котором оказались и которое называется «капитализм».

То, что капитализм существовал в Древнем Риме, сегодня уже не представляет никакого откровения и никакой сенсации. Но большинство авторов ставят древний капитализм рядом с рабовладельческим способом производства (строем). То есть создается впечатление, что капитализм и рабовладение в древнем Риме как бы сосуществовали, что рабовладение могло существовать и само по себе — без капитализма. Мы же хотим обратить внимание на следующее: капитализм и рабовладение «две стороны одной медали». То есть рабовладение (по крайней мере, в его «классическом», римском варианте) предполагает капитализм, а капитализм предполагает рабовладение. Если мы поймем эту органическую связь капитализма и рабовладения в Древнем Риме, тогда нам легче будет понять и такую очевидную истину: современный капитализм это лишь одна сторона медали, называемой современным общественным строем. Другая сторона этой медали рабовладельческий характер этого общественного строя.


1.2. Разрушение как главный признак раннего и позднего капитализма

У раннего и позднего капитализма поразительно много сходных признаков. Важнейший из них — потенциал разрушения. Разрушению подвергается общество, природа, сам человек. Для обоснования этого тезиса будем помимо всего опираться на книгу Карла Каутского «Происхождение христианства», которая была впервые издана в Германии в 1908 году, а уже на следующий год вышла в свет в России[28].

Оставляем в стороне те общие выводы, которые делает автор на основе своего анализа: они предвзяты, «подогнаны под марксизм», с ними мы не согласны. А вот «промежуточные» выводы Каутского очень ценны, они базируются на добросовестном анализе большого количества первоисточников. Книга Каутского полезна еще тем, что он (в отличие от всех вышеназванных авторов) проводит подробный сравнительный анализ раннего (античного) и позднего (зрелого) капитализма.

Он выделяет общие моменты раннего и зрелого капитализма. Во-первых, это первоначальное накопление капитала: «экспроприация крестьян, грабеж колоний, торговля рабами, торговые войны и государственные долги»[29]. Во-вторых, это разрушительные последствия капитализма: «Как в Новое время, так и в античном мире эти методы (капиталистической эксплуатации. — В.К.) производили одни и те же опустошительные и разрушительные действия»[30].

Одновременно Каутский пытается провести различие между двумя видами капитализмов. По его мнению, зрелый капитализм (речь идет о капитализме конца XIX — начала XX веков) представляет собой сочетание разрушающих и созидающих начал, в то время как ранний капитализм нес лишь одно разрушение: «Но различие между современным капитализмом и античным заключается в том, что последний сумел развить только свои разрушительные стороны, тогда как первый путем разрушения создает силы для постройки нового, высшего способа производства (Каутский имел в виду социализм. — В.К.). Конечно, методы современного капитализма являются не менее варварскими и жестокими, чем методы античного капитализма, но он создает все-таки основы для устранения этих жестоких и разрушительных действий, тогда как античный капитализм довольствовался только разрушением»[31].

Мы привыкли считать, что Карл Каутский — последовательный и прилежный ученик другого Карла — Маркса. Но вот в пункте, касающемся оценки того, насколько капитализм XIX века разрушителен или созидателен, Карл Каутский явно «смягчил» позицию своего тезки. Маркс прямо, без оговорок формулировал тезис о разрушительном характере капитала. Разрушающему его воздействию подвергаются человек и природа как два основных фактора производства: «производство, основанное на капитале, создает систему всеобщей эксплуатации природных и человеческих свойств… Отсюда великое цивилизующее влияние капитала… Соответственно этой своей тенденции капитал преодолевает национальную ограниченность и национальные предрассудки, обожествление природы, традиционное, самодовольно замкнутое в определенных границах, удовлетворение существующих потребностей и воспроизводство старого образа жизни. Капитал разрушителен по отношению ко всему этому». Обращает на себя внимание то, что хотя Маркс признает разрушительный характер капитализма XIX века, он к этому относится снисходительно: ведь разрушение совершается ради развития каких-то отвлеченных и загадочных «производительных сил». Какая-то парадоксальная религия, в которой высшим божеством выступают «производительные силы», ради которых совершаются любые жертвоприношения. Маркс говорит о каком-то «цивилизующем влиянии капитала», ради которого, оказывается, можно пожертвовать и природой, и человеком. Но для того, чтобы человек начал поклоняться новому божеству со странным именем «производительные силы», людей надо оторвать от своих старых верований. Вот почему перед капиталом стоит задача «преодоления национальной ограниченности и национальных предрассудков, обожествления природы». То есть борьба за торжество капитала есть борьба религиозная.

К вопросу о разрушительном характере современного капитализма мы еще вернемся в следующих разделах, а теперь сосредоточимся на разрушительном влиянии античного капитализма. Выражаясь словами Маркса, там происходила «эксплуатация человеческих свойств», т.е. эксплуатация рабов. Такая эксплуатация вела нередко не только к физической, но также умственной деградации невольников. Происходила также умственная, нравственная и даже физическая деградация римской элиты — в силу ее праздного существования. Те прибыль и капиталы, которые получали римские чиновники, земельные аристократы, «всадники» (так назывались финансовые олигархи Древнего Рима), шли на потребление и удовольствия, в крайнем случае — на производство предметов удовольствия (роскоши). Происходило замещение труда свободного крестьянина трудом раба, а это означает падение производительности труда. Если оставалась еще какая-то прибыль, она шла на скупку земли, что означало экспроприацию крестьянства, замещение свободного труда в сельском хозяйстве рабским, создание армии люмпен-пролетариев из вчерашних крестьян.

«Следовательно, грабеж и опустошение провинций доставляли (…) денежным капиталистам Рима средства для того, чтобы еще больше усилить процесс уменьшения производительности общественного труда путем распространения рабства (…) Но долго еще эти признаки экономического банкротства скрывались в ослепительном блеске собранных в Риме сокровищ: в течение нескольких десятилетий туда стекалось все, что создали столетия, даже тысячелетия упорного художественного труда во всех культурных странах, лежавших вокруг Средиземного моря»[33].

Спрашивается: если в обществе преобладал рабский, а не наемный труд, почему такое общество упомянутые выше авторитетные авторы называют «капитализмом»? Ответ находим у того же Каутского. Он признает, что рынок рабочей силы в Древнем Риме был очень узким. Производство, базирующееся на использовании наемной рабочей силы, как отмечают историки, в основном ограничивалось горной промышленностью (рудники) и производством некоторых предметов роскоши (где требовался квалифицированный труд). Со временем сфера использования наемного труда все более сужалась. Например, те же предметы роскоши стали полностью импортироваться.

Свободные граждане Римской империи просто не желали работать, рассчитывая на «социальную помощь» со стороны государства. Зачем трудиться, если только в столице империи ежедневно под бесплатную раздачу «хлеба и зрелищ» подпадало в среднем около трети населения города? Таким образом, в Древнем Риме вместо пролетариата возникло такое уродливое явление, как «люмпен-пролетариат». Последний, как мы покажем ниже, был жизненно необходим олигархии Рима.

Если в качестве главного признака капитализма рассматривать не характер господствующих трудовых отношений (наемный или рабский труд), а цель хозяйственной деятельности, то у нас больше оснований говорить о том, что в Древнем Риме существовал капитализм.

Речь идет лишь о том, что могут существовать два типа капитализма:

а) капитализм, основанный на труде работников, являющихся собственностью работодателя (прямых рабов);

б) капитализм, основанный на труде наемных работников (наемных рабов).

Оба типа капитализма объединяет цель хозяйственной деятельности — ориентация не только и не столько на удовлетворение естественных потребностей человека, сколько на абстрактный денежный результат. Это модель хозяйства, которую греческий ученый Аристотель называл хрематистикой. Аристотель разделял хозяйственную деятельность на два вида:

а) экономика — домостроительство, т.е. удовлетворение жизненно необходимых потребностей человека;

б) хрематистика — накопление богатства. При этом Аристотель полагал, что в некоторых случаях накопление необходимо. Например, создание страховых запасов зерна. Но большинство случаев накопления богатства он рассматривал как противоестественную деятельность, противоречащую природе человека. Аристотель жил в IV в. до н.э., и то, что он проводил такое деление хозяйственной деятельности, лишний раз доказывает то, что в те времена в античном мире капитализм уже существовал[34].

В раннем Риме преобладало натурально-патриархальное хозяйство, слабо связанное с рынком. Принадлежащие богатым римлянам-рабовладельцам хозяйства обеспечивали их всем необходимым для удовлетворения сначала жизненных потребностей, а затем и более изысканных. Однако пресловутый «закон возвышения потребностей» привел к тому, что со временем богатым римлянам-сибаритам этого уже оказалось недостаточно: многие предметы роскоши можно было только купить. Это различные пряности, благовония, золото и изделия из него (в пределах Италии и примыкающих к ней территорий золото вообще не добывалось), шелковые ткани, изделия из кости, драгоценные камни и украшения, некоторые сорта вин, редкие птицы и животные, экзотические растения, фарфоровая посуда, оружие и т.д.

Для всех этих удовольствий и «изысков» нужны были деньги, и натурально-патриархальные хозяйства стали преобразовываться в товарные хозяйства. Рабы стали производить для своих хозяев не предметы потребления и личные услуги, а деньги. Таким образом, на смену патриархальному рабству пришло рабство, которое историки называют «классическим».

На территориях римской метрополии (Рим и прилегающие к нему области Апеннинского полуострова) производились на продажу (в том числе на экспорт) вина, оливковое масло, металлы, шерсть.

Однако таких экспортных производств было недостаточно, поэтому деньги стали зарабатываться также международной торговлей. Благо, для римлян торговля в рамках подконтрольных Риму территорий была беспошлинной. Часть рабов была занята в торговом судоходстве и сухопутной транспортировке товаров. Римские торговцы обслуживали не только метрополию, они также занимались поставками товаров для других территорий без захода в порты Италии. Кроме торговли обычными товарами также активно торговали «живым» товаром — рабами. Торговля как бизнес могла бы получить большее развитие, если бы не такой негативный фактор, как пиратство. Многочисленные суда корсаров (пиратов) курсировали вдоль берегов Италии и по всему Средиземному морю, грабя торговые суда разных стран, в том числе итальянские. Таким образом, высокая прибыль от торговли частично «съедалась» потерями от пиратских грабежей.

Историки Рима говорили о возникновении во II в. до н.э. капитализма преимущественно не промышленного, а торгового. Моммзен писал про это время: «Внешняя торговля получила весьма широкое развитие отчасти в силу естественных причин, отчасти и потому, что во многих покровительствуемых Римом государствах римляне и латины не платили таможенных пошлин (…) Промышленность, во всех отраслях которой употреблялся рабский труд, тоже развивалась, но далеко не столь значительно, как торговля (…) Стремление к приобретению богатства, к увеличению своего благосостояния охватило мало-помалу всю нацию (выделен мною. В. К.)».

Целый ряд авторов обращают внимание на то, что капитализм Древнего Рима был весьма специфическим: тогдашний хозяин-капиталист использовал в качестве рабочей силы только рабов, «живое имущество». В то же время в Древнем Риме формально существовали предпосылки для формирования модели капитализма, основанного на использовании наемной рабочей силы: с одной стороны, многие патриции скопили большой капитал; с другой стороны, многие плебеи разорились, превратились в люмпен-пролетариев, населявших Рим и другие крупные города Италии. Однако соединения (по крайней мере, массового) капитала со свободными рабочими руками в Древнем Риме так и не произошло. Если бы такое соединение произошло, то тогда в Древнем Риме получил бы развитие капитализм, который мы могли бы условно назвать «промышленным». Видимо, у богатых «верхов» Рима не было достаточных стимулов и желания заниматься предпринимательством. Да и люмпенизированные «низы», которые уже привыкли к праздному образу жизни («хлеба и зрелищ»), не представляли качественной рабочей силы. Одним словом, капитализм производительного типа, основанный на наемном труде, в Древнем Риме не состоялся. У богатых «верхов» была более простая и выгодная альтернатива — ростовщический бизнес, который избавлял их от необходимости иметь дело с наемной рабочей силой и рисками промышленной (ремесленной) и торговой деятельности.

Этот вид бизнеса был более прибыльным, чем ремесленное производство и сельское хозяйство, и в то же время — менее рисковым, чем международная торговля. Тот же Моммзен писал о Риме II в. до н.э.: «В колоссальных размерах (…) развивалось в Риме денежное хозяйство. Уже во время Катона[37] не только в Риме, но и в провинциях действовало множество банкиров, которые являлись посредниками в самых разнообразных торговых и промышленных предприятиях и во всевозможных денежных расчетах»[38].

Общественную модель той эпохи можно назвать денежным капитализмом. О денежном капитале Древнего Рима мы будем говорить ниже.


1.3. Паразитическое потребление как признак древнеримского общества

Мы уже отметили важнейшую особенность античного капитализма — ориентация общества (прежде всего, его элиты) на потребление и получение удовольствий. Речь идет не о разумном потреблении, удовлетворении естественных потребностей человека, а о некоей страсти (болезненном состоянии) человека, когда он переходит эти границы разумного (достаточного) потребления. Речь идет о таком состоянии общества, когда эта болезненная страсть становится социальной «нормой» и почитаемым «культом».

Теодор Моммзен в своей «Истории Рима» неоднократно повторяет: «Расточительность и чувственные наслаждения — таков был общий лозунг (элиты Рима. — В.К.)». Описывая жизнь Рима II в. до н.э., он отмечает: «В Риме развивалась не та изящная роскошь, которая является цветом цивилизации, а та роскошь, которая была продуктом клонившейся к упадку эллинской цивилизации в Малой Азии и Александрии. Эта роскошь низводила все прекрасное и высокое на уровень простой декорации; наслаждения подыскивались с таким мелочным педантизмом, с такой надуманной вычурностью, что это вызывало отвращение у всякого человека, неиспорченного душой и телом»[39].

Роскошь и искание чувственных удовольствий проявлялись во всем: званых обедах и пирах, одежде и нательных украшениях, скульптурах и интерьере, архитектуре и устройстве садов, организации зрелищ (например, игр гладиаторов, цирков, театрализованных представлений), похоронах, щедрых жертвоприношениях в языческих храмах и т.п. Неимоверно распространились азартные игры, проституция и прочие пороки, которые требовали немалых денег.

В античной философии эти болезненные страсти аристократии находили объяснения и обоснования в разного рода теориях. Например, было разработано учение о гедонизме. Вот что говорится в энциклопедии об этом учении: «Гедонизм — философское и этическое учение, обосновывающее наслаждение высшей целью человеческого существования. Оно зародилось в античном обществе, основанном на рабском труде, и затем возрождается в эпоху позднего феодализма и раннего капитализма». Вот что мы читаем в Большой советской энциклопедии по данному вопросу: «Гедонизм (от греч. hedone — наслаждение), этическая позиция, утверждающая наслаждение как высшее благо и критерий человеческого поведения и сводящая к нему всё многообразие моральных требований. Стремление к наслаждению в Г. рассматривается как основное движущее начало человека, заложенное в него природой и предопределяющее все его действия, что делает Г. разновидностью антропологического натурализма. Как нормативный принцип Г. противоположен аскетизму.

В Древней Греции одним из первых представителей Г. в этике был основоположник киренской школы Аристипп (начало IV в. до н. э.), видевший высшее благо в достижении чувственного удовольствия. В ином плане идеи Г. получили развитие у Эпикура и его последователей (эпикуреизм)…»

Тяга к потреблению и удовольствиям со стороны римской элиты проявлялась в немалом количестве рабов, которые непосредственно обслуживали своего хозяина. В одной из своих сатир Гораций отмечает, что минимум, которым может довольствоваться человек, живущий скромно, составляет десять рабов. В домашних хозяйствах богатых римских олигархов их число могло возрастать до нескольких тысяч. В лучшие времена (когда цены на рынке рабов были высокими) эти так называемые «домашние» рабы сами начинали вести роскошный, а порой и распутный образ жизни. Карл Каутский пишет по этому поводу: «Если варваров отдавали на плантации и рудники, то более образованных, в особенности греческих, рабов причисляли к «городской семье», т.е. к городскому дому. Среди рабов были не только повара, писцы, музыканты, педагоги, актеры, но и врачи, и философы. В противоположность рабам, служившим для добывания денег, такие рабы в большинстве случаев несли не особенно обременительную службу»[41]. Далее Каутский продолжает: «Громадное большинство их были такими же грабителями, как их господа»[42]. То есть, «домашние» рабы так же, как их хозяева, были одержимы страстью обогащения и получения удовольствий и ради этого были готовы идти на многое.

В чистом виде потребительским было также поведение уже упоминавшихся нами люмпен-пролетариев, составлявших значительную (иногда большую) часть населения городов Италии. Ведь они требовали от государства и олигархов не работы, а «хлеба и зрелищ». Те свободные римские граждане, которые не желали довольствоваться скромными «стандартами потребления» люмпен-пролетариев, но не могли попасть в богатую элиту римского общества, нередко становились на путь разбоев и грабежей. Таких римлян, как отмечает Моммзен, в метрополии во все времена было предостаточно. Он также обращает внимание, что многие не могли выносить этой смрадной атмосферы римского «общества потребления». Они были вынуждены эмигрировать, иногда даже очень далеко — за пределы империи.

Страсть к потреблению и страсть к обогащению неотделимы друг от друга. Но все-таки между ними есть некоторые различия. Страсть к обогащению еще более иррациональна, чем страсть к неуемному потреблению. Это хорошо показал А.С. Пушкин в «Скупом рыцаре»: происходит непрерывное стяжание и накопление богатств, но оно не завершается потреблением. В раннем (римском) капитализме из двух страстей более определяющей была страсть к потреблению, в позднем (современном) капитализме — к обогащению (накоплению). Об этом писал также Каутский: «Если современного капиталиста характеризует страсть к накоплению капитала, то знатного римлянина времен Империи, эпохи, в которую возникло христианство, отличает страсть к наслаждениям. Современные капиталисты накопили капиталы, в сравнении с которыми богатства самых богатых древних римлян кажутся незначительными. Крезом среди них считался (…) Нарцисс, имевший состояние в 90 миллионов марок. Что значит эта сумма в сравнении с теми 4000 миллионов, которые приписываются Рокфеллеру? Но расточительность, которой отличаются американские миллиардеры, несмотря на ее размеры, вряд ли может сравниться с расточительностью их римских предшественников, которые угощали своих гостей соловьиными языками и распускали в вине жемчужины»[43].

Справедливости ради следует отметить, что уже в древнем Риме наблюдались признаки усиления склонности финансовой олигархии к накоплению капитала. Моммзен писал о Риме II в. до н.э.: «Считалось долгом совести и порядочности аккуратно вести свои денежные дела и увеличивать, а не проживать полученное наследство»[44].

Однако эта норма «порядочности» не успела в полной мере развиться в Риме не только республиканской, но и имперской эпох. Даже в эпоху императоров, когда некоторые из них пытались навести элементарный порядок в хозяйственной жизни и ограничить безудержное расточительство элиты, указанная норма «порядочности» была пустым лозунгом. Реальной нормой жизни было наличие больших долгов у аристократии. Причем аристократия считала это положение именно «нормой» и не особенно по этому поводу переживала. Сами императоры нередко жили в долг. Светоний, например, писал о Юлии Цезаре: «Цезарь с увлечением собирал произведения искусства, а за красивых и ученых рабов платил такие неслыханные цены, что даже сам запрещал вносить их в хозяйственную отчетность. Близ озера Неми он построил за огромные деньги виллу, но она ему не понравилась, и он приказал срыть ее до основания. Плутарх сообщает, что Цезарь еще до того, как получил первую должность, очевидно квестуру, имел долгов на 1300 талантов (или 8 млн. денариев). Однако это ничуть не повлияло на широкий образ его жизни и на щедрость его трат в ближайшем будущем»[45]. Так что без особых натяжек римский капитализм можно назвать преимущественно «потребительным».

Потребление существует в любом обществе, без него общество (и просто человеческая жизнь) немыслимо. Говоря о «потребительском» обществе (капитализме), мы имеем в виду такое общество, в котором нарушен баланс производства и потребления в сторону потребления. Сколь-нибудь долго «потребительское» общество может существовать лишь при наличии каких-то внешних источников (короткое время оно может держаться на внутренних резервах, запасах). Такое общество не просто «потребительское», оно одновременно «паразитическое».

Сейчас мы хотели бы акцентировать внимание на том, что между культом (страстью) потребления и разрушением существует самая тесная причинно-следственная связь:

во-первых, потребление — это процесс «переваривания», «перемалывания», «разрушения» материальных благ (потребительских товаров, средств производства, ценностей); процессы «разрушения» опережают процессы «созидания» материальных благ;

во-вторых, чтобы обществу (той или иной социальной группе) получить прямой и быстрый доступ к материальному благу — объекту потребления, необходимо применение силы, а сила всегда разрушительна (разрушению подвергаются все стороны человеческого бытия и сам человек).

Эта связь в древнеримском обществе подтверждается тысячами фактов из ее истории — экономической, социальной, военной.


1.4. Истинные масштабы рабства в Древнем Риме

С легкой руки классиков марксизма у нас Древний Рим ассоциируется исключительно с рабовладением. В сознании среднестатистического россиянина Древний Рим — общество, в котором есть лишь рабовладельцы и рабы. По многочисленным фильмам создается представление о том, что у каждого рабовладельца должно быть как минимум десяток-другой рабов. Следовательно, в римском обществе рабов должно быть не менее 90%.

Однако такая картина далека от реальности. Были, конечно, богатые патриции, у которых на полях, в ремесленных мастерских и по дому работали сотни и тысячи рабов. Но таких богатых патрициев в Древнем Риме было всего несколько сотен.

В то же время далеко не все свободные римские граждане вообще имели рабов. Среди свободных римлян кроме патрициев были еще плебеи, последних было гораздо больше. Многие плебеи часто обходились вообще без рабов. Плебеи, как правило, зарабатывали свой хлеб трудом и потом. На полях, в ремесленных мастерских или в торговой лавке. В лучшем случае имея в качестве помощников одного-двух рабов, которые были скорее членами семьи плебея, чем бесправными холопами.

В раннем Риме имело место в основном патриархальное рабство — в отличие от рабства «классического», которое появилось в эпоху поздней республики. Кстати, существует массовое заблуждение, что во многих странах того времени существовало «классическое» рабство, т.е. такое же, как в Древнем Риме. Как отмечают исследователи, в странах Древнего Востока рабы имели право на семью и личное хозяйство, дети их становились свободными. Рабы становились членами семьи, а хозяин нес ответственность за их здоровье и жизнь.

«Классическое» лее рабство феномен почти исключительно античного мира, прежде всего римского. Такая форма рабства появилась в период так называемого «расцвета» рабства в Италии. Этот период начался примерно со II в. до н.э. и охватил два-три века. То есть он закончился, по мнению некоторых историков, в конце I в. до н.э.; по мнению других историков — в конце I в. н.э. (т.е., так или иначе, конец «расцвета» рабства примерно совпадал с временем земной жизни Иисуса Христа). В это время происходили наиболее успешные внешние завоевания и присоединение к Риму новых провинций.

По мнению историка М. Финли, в период «расцвета» рабства в Италии было около 2 млн. рабов. По оценке другого историка — 77. Бранта, число рабов в это время находилось в диапазоне 2-3 млн. человек. Учитывая, что свободных граждан в Италии в это время проживало 4-5 млн. человек, получается, что отношение числа рабов к числу свободных граждан определялось как 1: 2,5 или 1: 2[47].

Следует иметь в виду три дополнительных обстоятельства.

Во-первых, в другие периоды римской истории абсолютное и относительное количество рабов в метрополии было существенно меньше того рекордного уровня, который был достигнут в указанный период «расцвета рабства». Так, в середине V в. до н.э., по данным Дионисия Галикарнасского, при общей численности населения Рима с прилегающими территориями в 440 тыс. человек количество рабов вместе с вольноотпущенниками составляло не более 50 тысяч. В это время у римлян, которые привыкли все делать собственными руками и у которых еще не было неуемной жажды богатства, не было и особой потребности в рабской рабочей силе. В случае захвата пленных римляне обычно их убивали или, в крайнем случае, продавали. Если римские воины и брали с собой домой рабов, то это выглядело некоей «экзотикой». Такие «трофейные» рабы использовались в домашнем хозяйстве, нередко они становились по статусу чуть ли не членами семьи римлянина, обзаводились имуществом, создавали собственные семьи. В товарном производстве рабы тогда почти не использовались, да и само товарное производство существовало в зачаточной форме. То есть рабство имело незначительные масштабы и носило исключительно патриархальный характер.

Как отмечает известный историк древнего Рима С. Николс, уже в конце I в. до н.э. и еще более явно в I в. н.э. в Древнем Риме стали сокращаться масштабы рабства. Потенциал провинций Римской империи как источников поставки «свежих» рабов был близок к исчерпанию. Военно-экономический потенциал Римской империи, столь необходимый для «освоения» новых территорий и новых источников рабов, был также близок к своему полному исчерпанию.

Во II-III вв. н.э. рабы стали составлять небольшой процент численности населения Италии. Рабы стали дорогими, их стали использовать только как домашнюю прислугу у богатых римлян. Далее и вплоть до конца существования Римской империи в 476 г. н.э. рабов было крайне мало, а подавляющую часть населения стали составлять колоны. Советская историческая наука утверждала, что колонат представлял собой одну из форм рабовладельческих отношений. Однако многие зарубежные и отечественные историки, среди которых следует выделить Эдуарда Мейера и М.И. Ростовцева, считали, что колонат представлял уже разновидность крепостной зависимости.

Во-вторых, следует иметь в виду, что рабовладение было распространено преимущественно в метрополии — Италии. Может быть, по уровню развития рабства с Италией были сопоставимы Сицилия и некоторые области Испании. Остальные территории, входящие в состав Римской империи, в гораздо меньших масштабах использовали рабский труд. Таков был вывод русского историка М.И. Ростовцева. В начале имперского периода римской истории (конец I в. до н.э. — середина I в. н.э.) численность населения Римской империи, по разным оценкам, составляла от 50 до 70 млн. человек. Оценки доли рабов в этом населении варьируются от 4 до 8 процентов.

В-третьих, согласно многим оценкам, из общей численности рабов, имевшихся в Италии в период «расцвета» рабства, примерно половина была задействована в качестве «домашних рабов» и в хозяйствах, обеспечивающих собственное потребление хозяев-рабовладельцев. Таким образом, даже в эпоху «расцвета» рабства в Римском государстве патриархальное рабство не исчезло, а лишь дополнилось «классическим». То есть в хозяйствах, ориентированных на рынок, на получение денег, было задействовано около 1 млн. (максимум — 1,5 млн.) рабов. Это составляло примерно 20—25% общей численности населения Италии.

Таким образом, «классическое» рабство в римском обществе было важной, но не единственной формой общественно-экономических отношений. Определение Древнего Рима как типичной рабовладельческой общественно-экономической формации (марксистский подход) является большой натяжкой. На ранних этапах развития Римского государства рабство имело преимущественно натурально-патриархальную форму и играло подчиненную роль в хозяйстве. В период так называемого «расцвета» римского рабства оно дополнилось «классической» формой (использование рабского труда в товарном производстве). В поздний период исторического развития римского государства рабство было заменено колонатом — разновидностью крепостничества.

«Классическому» рабству можно дать еще название «капиталистическое» рабство (использование рабского труда для получения рабовладельцем денежного капитала). Как показал исторический опыт Древнего Рима, «капиталистическое» рабство не могло существовать на больших пространствах (оно ограничивалось в основном Италией) и очень длительное время (даже в Италии оно просуществовало два — максимум три века).

Мы видим, что «капиталистическое» рабство в Древнем Риме имело весьма ограниченный потенциал развития. Это была модель типично экстенсивного хозяйственного развития. После того, как приток «свежих» рабов в метрополию стал сокращаться, все более явно стали проступать разрушительные свойства указанной модели хозяйства.

Не менее ограниченный потенциал своего развития продемонстрировал также капитализм нового времени. Однако в отличие от древнего «капиталистического» рабства современный капитализм пытался и пытается компенсировать свою несостоятельность вовлечением в рабство гораздо больших масс населения. Если в те времена ресурсы дешевой, почти бесплатной рабочей силы черпались из провинций Римской империи (общая численность их населения — 30-40, максимум 50 млн. человек), то сегодня Запад черпает такие ресурсы из всех уголков мира (миллиарды рабочих рук). А это означает, что потенциал разрушения у современного капитализма может оказаться несравненно более мощным, чем у «капиталистического» рабовладения Древнего Рима[48].


1.5. Финансово-экономическая основа римского паразитизма

Поскольку в метрополии Римской империи потребление имело ярко выраженное преобладание над производством (созиданием), такое общество без натяжки можно назвать «паразитическим». Такой паразитизм в самом общем виде имел две взаимосвязанные основы: а) военную; б) финансово-экономическую.

Военная основа — захват материальных благ (объектов потребления) в результате применения военной силы. На этапе становления империи, когда ее границы расширялись, в состав империи входили все новые и новые провинции, это был основной источник паразитического потребления метрополии. Приобретаемые подобным образом материальные блага (или их эквиваленты в виде денежных металлов — золота и серебра) назывались по-разному: трофеями, контрибуциями, репарациями, данью. Поступления благ в метрополию имели разовый характер или ограничивались каким-то сроком.

Часть дани оказывалась в руках военных начальников, солдат, других частных лиц. Другая часть попадала в Римскую казну. В Древнем Риме были специальные законы и предписания, определявшие порядок деления дани на указанные две части. В реальной жизни, конечно, эти нормы не соблюдались: частные лица, как правило, присваивали себе больше положенного.

Финансово-экономическая основа — получение материальных благ из провинций на постоянной основе. Эта основа становилась все более важной, а затем стала главной (по отношению к военной основе) по мере того, как замедлялось (а затем и прекратилось) расширение внешних границ империи. Финансово-экономическая основа, в свою очередь, включала два основных источника: а) собственность римского государства (императора) в провинциях; б) налоги, уплачиваемые провинциями в пользу метрополии.

Собственность Римского государства (императора) в провинциях. Речь идет, прежде всего, о сельскохозяйственных землях и рудниках на захваченных территориях — они объявлялись римской собственностью. Затем государство (или император) сдавало их в аренду, а плата за пользование поступала в казну.

Об этом источнике применительно к временам поздней Римской республики (II—I вв. до н.э.) достаточно подробно писал Теодор Моммзен. Он, в частности, отмечал, что в провинциях римское государство присваивало в свою полную собственность все земли государств, уничтоженных по праву завоевания. В государствах, в которых римское правительство пришло на смену прежних правителей, — земли этих последних. По праву завоевания считались римскими государственными доменами земли Леонтины, Карфагена и Коринфа, удельные владения царей Македонии, Пергама и Кирены, испанские и македонские рудники. Они, точно так же как территории Капуи, сдавались римскими цензорами в аренду частным предпринимателям за плату в виде фиксированной годовой суммы или за долю дохода.

Гай Гракх (153 — 121 до н.э.) пошел в этом отношении еще дальше: он объявил все провинциальные земли римскими государственными доменами и провел этот принцип на практике, прежде всего, в провинции Азии, мотивируя взимание здесь десятины, пастбищных и портовых сборов правом собственности Римского государства на пашни, луга и берега провинций — безразлично, принадлежали ли они раньше царям или частным лицам[49].

Налоги, уплачиваемые провинциями в пользу метрополии. В свое время (ранняя Римская республика) казна Рима пополнялась за счет собственных налогов, взимаемых с римских граждан. Прежде всего, это поземельная подать. Также налоги, взимаемые в случае освобождения рабов; налоги на наследство; косвенные налоги (импортные пошлины). Были и такие внутренние источники пополнения казны, как доходы от государственных земель и государственных приисков, доходы от государственных регалий (на чеканку монеты, соляная регалия).

Однако постепенно внутренние налоги стали отменяться или их ставки снижались. Во II в. до н.э. в Италии прекратилось взимание поземельной подати, а свобода римских землевладельцев от этой подати, как отмечал Моммзен, стала их конституционной привилегией. Был отменен и налог на наследство. Как отмечает Моммзен, остались лишь немногочисленные налоги на роскошь и таможенные сборы. Из внутренних источников пополнения казны оставались еще доходы от отдачи в аренду оставшихся у государства земельных участков.

По мере сворачивания внутренних налогов в Италийской области в провинциях вводились прямые и косвенные налоги. Моммзен обращает внимание на то, что провинции империи имели разный налоговый статус.

Покровительствуемые государства, т.е. признанные совершенно суверенными (например, царства Нумидия и Каппадо-кия, союзные города Родос, Мессана, Тавромений, Мессалия, Гадес), были по закону свободны от римских налогов. По договору с Римом они должны были лишь во время войны поддерживать Рим поставкой определенного количества кораблей или войск (за свой счет), оказывать иную помощь в чрезвычайных случаях. Впрочем, даже граждане городов и государств-союзников Рима не имели всех тех прав, которые имели граждане Рима. Так, вокруг Рима на Апеннинском полуострове проживали италики. Они участвовали в качестве союзников Рима в военных походах, но, тем не менее, италики не имели долгое время всего объема гражданских прав, которые имели жители Рима (т.е. не имели статуса римского гражданина). Италики не были в полной мере защищены от произвола римских властей; также богатые италики не могли наравне с римскими аристократами грабить провинции Римской державы.

Остальные провинции уплачивали как прямые, так и косвенные налоги. Для свободных городов на их территориях исключений почти не делалось (лишь несколько городов имели налоговый иммунитет). По данным Моммзена, в Сицилии и Сардинии прямые налоги представляли собой десятую часть урожая зерна и плодов (винограда, маслин и др.) и денежный сбор с пастбищ. В Македонии, Ахайе, Кирене, в большей части Африки, в Испании и со времен Суллы также в Азии прямые налоги состояли из определенной заранее денежной суммы (stipendium, tributum), которую каждая отдельная община должна была ежегодно уплачивать Риму. Для всей Македонии, например, эта сумма была установлена в 600 тыс. денариев. Такие налоги распределялись между членами общин на основе общих правил, устанавливаемых римским правительством.

Косвенные налоги в те времена — прежде всего таможенные пошлины, а также сборы за проезд (дорожные, мостовые, канальные). Римские торговцы согласно договорам с провинциями, как правило, освобождались от уплаты таможенных пошлин при ввозе своих товаров в эти провинции. Пошлины, собираемые в покровительствуемых (союзных) государствах, в казну Рима не шли. В остальных провинциях — шли в Рим; следовательно, они представляли собой римские таможенные округа.

Сбор как прямых, так особенно и косвенных налогов осуществлялся с помощью частных откупщиков. В Риме право на сбор налогов покупали крупные откупщики, внося сразу всю годовую сумму налогов в казну. Затем они передавали (также за плату) право собирать налоги в провинциях местным откупщикам. О системе откупов у нас еще будет разговор ниже.

Помимо регулярных налогов в пользу Рима время от времени могли осуществляться средства реквизиции. Это изъятие имущества в провинциях преимущественно для снабжения римских войск на местах. Римское государство, в принципе, брало на себя обеспечение войск всем необходимым: оплату жалованья солдат и их начальников, снабжение продовольствием и другими предметами. Правда, в случае необходимости население должно было предоставлять войскам помещения для ночлега, дрова, продукты, сено и т.д. Военачальники могли даже требовать у местного населения рабов и деньги. Подобные реквизиции рассматривались как операции купли-продажи или займа, поскольку позднее предполагалась денежная компенсация за реквизированное имущество из казны. Однако зачастую такие операции не были справедливыми и добровольными сделками. Цены по таким операциям определяли римские военачальники и чиновники, а задержки в денежных компенсациях были длительными. Моммзен считает, что реквизиции — одна из наиболее тяжелых для местного населения форм обременения со стороны Рима. Римские власти пытались навести порядок в сфере реквизиций, однако эффективность этих мер была не высока. Некоторые реквизиции носили характер наказаний и никаким компенсациям не подлежали. Как отмечает Моммзен, в 83/84 г. до н.э. Сулла заставил жителей Малой Азии, правда, чрезвычайно провинившихся перед Римом, уплачивать каждому помещенному у них на постой солдату жалованье в 40-кратном размере (по 16 денариев в день), а каждому центуриону — в 75-кратном размере.

Еще одно обременение со стороны Рима — различные повинности городских общин. Речь идет о затратах на ремонт гражданских зданий и вообще все гражданские расходы на местах, которые осуществлялись из городских бюджетов. Но часть этих затрат была связана с обслуживанием римских войск. Это затраты на строительство и ремонт военных дорог вне Италии, расходы на содержание флота в неиталийских морях и т.д.

Городские общины финансировали содержание своих ополчений (если такие ополчения допускались Римом). Однако Рим все чаще стал пользоваться услугами таких ополчений для решения своих военных задач за пределами тех городов и провинций, где эти ополчения были сформированы. Моммзен отмечает, что фракийцы, например, перебрасывались в Африку, африканцы — в Италию и т.д. Фактически Рим даже стал поощрять создание в провинциях ополчений (за счет местных бюджетов) для того, чтобы потом использовать это «пушечное мясо» в своих военных операциях. Раньше провинции терпели бремя римских налогов, поскольку Рим брал на себя все военные расходы и обеспечивал военную безопасность провинций («военный зонтик»). Так что созданная Римом система налогообложения имела хоть какое-то оправдание. Но система стала выглядеть совершенно несправедливой, когда провинциям было навязано участие в военных операциях за пределами их границ: к финансовой повинности добавилась повинность военная. Изучая историю взаимоотношений метрополии и провинций в Римской империи, невольно проводишь параллели с сегодняшним днем. Взять ту же «военную повинность» провинций Римской империи. Сегодня Соединенные Штаты (аналог Римской метрополии) в рамках НАТО заставляют своих союзников участвовать в военных операциях, задуманных Вашингтоном, в самых разных точках земного шара. США не стесняются в таких операциях использовать «пушечное мясо» не только из стран-членов НАТО, но даже бывших социалистических стран. За примерами далеко ходить не надо: это и операция по фактической оккупации Ирака, и военные действия «международных сил» в Афганистане, и т.п.

Моммзен и другие историки отмечают, что в целом налоговое бремя Рима, возлагаемое на провинции, было достаточно умеренным. Величина этих налогов определялась таким образом, чтобы покрывать военные расходы Рима. Римская казна была предназначена, прежде всего, для военных целей. Рим постоянно подчеркивал, что это не казна Италии, а союзная военная казна территорий и городов, объединившихся под эгидой Рима. В Римском Сенате (а в эпоху империи и из уст императоров) регулярно звучали слова, смысл которых сводился к следующему: не следует извлекать материальных выгод из политической и военной гегемонии; эта гегемония носит «бескорыстный характер». Известный римский оратор Цицерон любил приводить слова Сципиона Эмилиана: «Не подобает римской нации одновременно повелевать другими народами и быть их мытарем».

Формально Рим придерживался этих установок. Но именно формально. В той части, которая относилась к налогам. Как отмечает Моммзен, денежные поступления в казну Рима из провинций до 63 г. до н.э. составляли примерно 200 млн. сестерциев (в расчет не принимаются десятинные сборы натурой). Для сравнения: доходы царя Египта, которые он в те годы извлекал из своих владений и от пошлин по внешней торговле, составляли около 300 млн. сестерциев.

Однако налоги были «верхней частью айсберга»; фактическое бремя, которое несли провинции Рима, было крайне тяжелым. Мы уже отметили, что это бремя складывалось не только из налогов, но также всевозможных реквизиций и повинностей союзных и зависимых территорий и городов.

Бремя еще больше усиливалось в связи с тем, что провинции подвергались ограблению со стороны налоговых откупщиков, римских чиновников, а также ростовщиков. Это были различные формы коррупции и так называемого «бизнеса» (нередко откровенно криминального).


1.6. Ростовщический капитализм

Вернемся к выяснению природы раннего, римского, капитализма. Каутский видит в Древнем Риме зачатки многих форм капитализма, которые получили свое развитие в новой истории. Однако первой его формой (как с хронологической точки зрения, так и с точки зрения значимости) он считает ростовщичество: «… ростовщичество представляет первую форму капиталистической эксплуатации»[52]. Важно подчеркнуть, что данный вид эксплуатации осуществляется не в сфере производства, а в сфере обращения. Очевидно, что для того чтобы ростовщическая эксплуатация «заработала», нужно хотя бы минимальное развитие в обществе товарно-денежных отношений. Как только в Древнем Риме стали складываться товарно-денежные отношения, так сразу же возникла и ростовщическая эксплуатация[53]. По этой причине Каутский (как и ряд других авторов) называет строй Древнего Рима ростовщическим капитализмом.

От чиновного клана постепенно «отпочковался» класс так называемых «всадников» — людей, которые специализировались в основном на денежных и торговых операциях (причем первоначально — от имени и в интересах государства). Другое их название — «эквиты» (лат. equites, от лат. equus — конь).

Это была финансовая олигархия Древнего Рима. Всадники появились в эпоху республики (III в. до н.э.). Существовал имущественный ценз для этого сословия. Например, в начале II в. до н.э. для включения в сословие всадников требовалось имущество не менее 400 тыс. сестерциев. Сословие всадников стояло ступенькой ниже сословия аристократов, или «нобилей». Будучи не менее богатыми, чем «нобили», всадники постоянно боролись за «равноправие» в политической области. Их позиция весьма усилилась в имперскую эпоху (несмотря на попытки некоторых аристократов и императоров ограничить ее политическое и финансовое влияние). С конца I в. до н.э. (со времени императора Августа) звание всадника стало передаваться по наследству. С I в. н. э. из всадников стал комплектоваться командный состав армии; они стали занимать ключевые должности по управлению провинциями (префекты, прокураторы и т.д.). В начале III в. н.э. впервые императором стал представитель всадников — Макрин (217-218). В это время различия между всадниками как финансовой олигархией и сенаторами как земельной (политической) олигархией уже практически стерлось. Среди всадников (особенно в поздний период истории Древнего Рима) встречались известные политики, писатели и даже философы. Например, философ Сенека (4 г. до н.э. — 65 г. н.э.), который благодаря ростовщическим операциям накопил состояние в 300 млн. сестерциев. Сословие всадников просуществовало до правления императора Константина Великого (306—337), при котором большая часть всадников была переведена в разряд сенаторов.

О возникновении класса «всадников» мы можем прочитать у Т. Моммзена: «Около 218 г. (до н.э. — В.К.) Гай Фламиний провел закон, который запрещал сенаторам и их сыновьям принимать участие в казенных подрядах и вести заморскую торговлю. Мысль отстранить от участия тех, кто по своему положению в администрации находился в исключительных условиях сравнительно с другими, по существу мысль верная. Практических последствий для аристократии закон этот, впрочем, не имел, так как развитие торговых компаний доставляло множество способов обходить это запрещение, но было чрезвычайно богато последствиями это разграничение законом политически властвующей аристократии от аристократии чисто финансовой: все следующее столетие римской истории наполнила собою упорная борьба денежной аристократии и властвующей знати. Таковы были плоды капитализма…»

Впрочем, отметим, что в императорскую эпоху римской истории стали наблюдаться сращивание и переплетение интересов финансовой и политической аристократии, стирание граней между этими двумя группами римской элиты и их полное слиянии при Константине Великом.

Моммзен отмечает, что в эпоху поздней республики денежное хозяйство получило большое распространение не только в метрополии, но и в провинциях, куда распространили свое влияние римские ростовщики: «В колоссальных размерах (…) развилось в Риме денежное хозяйство. Уже во времена Катона [Марк Порций Катон Старший (234 — 149 до н.э.) — государственный деятель и писатель. — В.К.] не только в Риме, но и в провинциях действовало множество банкиров, которые являлись посредниками в самых разнообразных торговых и промышленных предприятиях и во всевозможных денежных расчетах».

Каутский выделяет два основных этапа развития ростовщичества в Риме.

Первый этап. Ростовщичество земельных аристократов. Вот краткая его характеристика: «(…) крупные землевладельцы в Риме были также ростовщиками (…) Пока римские аристократы могли давать в рост деньги только крестьянам области, прилегающей к Риму, они могли их сильно угнетать, но богатства, которые они извлекали при этом, не могли быть особенно велики (…) Отдача денег в рост соседям не было занятием, которое требовало особого напряжения. Аристократы могли выполнять эту работу без всякого труда наряду с обработкой своих поместий и участием в государственных делах»[54].

Второй этап. Ростовщичество «всадников». Этот этап связан с расширением Римской империи и началом активного ограбления провинций: «(…) дела римских ростовщиков процветали тем больше, чем больше открывался для них весь тамошний культурный мир (…) было очень трудно заниматься отдачей денег в рост в Испании и Сирии, в Галлии и Северной Африке и, вместе с этим, ведать еще делами такого колоссального государства. Ростовщичество поэтому все более дифференцируется от правительственных функций. Радом со служилым дворянством, которое грабило провинции, выполняло функции полководцев и наместников и не стеснялось заниматься при этом денежными операциями, образовался особый класс ростовщиков-капиталистов, получивших особую сословную организацию, как класс «всадников». Но чем многочисленнее становился класс денежных капиталистов, которые занимались только денежными операциями, тем разнообразнее становились последние»[55].

Денежные капиталисты в Древнем Риме имели разные названия. Чаще всего их называли менсариями (лат. mensa — стол) — банкирами, которые занимались торговлей деньгами. Они принимали денежные взносы и выдавали займы. Помимо них были еще аргентарии (лат. argentari — деньги), которые помимо приема вкладов и выдачи ссуд занимались также безналичными расчетами между своими клиентами. Примечательно, что в Древнем Риме проводились уже записи по счетам клиентов, обслуживавшихся в одном банке, что позволяло им обходиться без наличных денег при взаимных расчетах. Кроме того, были нумуллярии (лат. numisma — монета), которые занимались обменом денег (менялы).


1.7. Долговое рабство в Древнем Риме

Одно из наиболее ужасных и отвратительных последствий ростовщичества — долговое рабство, т.е. превращение должника в раба заимодавца. В истории древнего мира это был второй по значимости источник рабов после военных захватов пленных.

История долгового рабства восходит к Древнему Вавилону. Правда, законы Хаммурапи ограничивали срок пребывания человека в долговом рабстве тремя годами; после этого он опять становился свободным, а его долг считался погашенным. При этом кредитор не мог продавать раба-должника иным лицам. Заемщик в качестве обеспечения своих обязательств мог предложить свою жену, но и она должна была быть возвращена по истечении трех лет.

В Древней Греции должник лишался гражданства, при необходимости вместе с членами своей семьи мог обращаться в рабство. Однако срок пребывания в рабстве ограничивался пятью годами. Раб-должник при этом имел некоторые права в отличие от обычного раба.

Существовало долговое рабство и у древних евреев. Мы читаем в Ветхом Завете (Книга Притчей Соломоновых): «Богатый властвует над бедным, а должник делается рабом заимодавца». Правда, в том же Ветхом Завете мы читаем, что взимание процента у древних евреев запрещено (по крайней мере, в случае дачи займа еврею; такого запрета нет в случае дачи займа инородцу). Но в случае невозвращения основной суммы займа еврей также мог быть обращен в рабство. Однако у евреев существовали так называемые «юбилейные годы», когда долги обнулялись и долговые рабы получали свободу[56].

Многие нормы римского права, имевшие отношение к проблеме долга и должников, учитывали практику других стран. Прежде всего — Древней Греции. Но в целом римские нормы были более жесткими.

В ранние периоды римской истории наказания должников за неполную и несвоевременную выплату долга были очень жестокими — даже хуже, чем обращение в рабство. Договор займа, по которому средством обеспечения являлось «мясо и кровь», назывался пехит (лат.), что значит «кабала». При нарушении ссудополучателем условий договора кредитор «налагал на должника руку» — заточал его в оковы, помещал в долговую яму. В течение 60 дней должник находился в колодках, и ему трижды предлагалось погасить долг. После этого должника могли предать смерти. Если у должника было несколько кредиторов, то его могли разрубить на части. Мы не знаем, в какой мере практически проводилась в жизнь такая мера (разрубание на куски), но нам известно, что Уильям Шекспир в своей пьесе «Венецианский купец» обыграл этот древний обычай, когда ростовщик Шейлок потребовал от должника фунт его плоти.

Как следует из древних источников, должник мог обращаться в раба и поступать в хозяйство кредитора или продаваться кредитором на рынке. При этом рабство могло быть пожизненным, раб-должник ничем не отличался от обычного раба, добытого в войнах.

Правда, римские законодатели оспаривали право ростовщиков превращать в рабов свободных граждан. Закон Петилия-Папирия (326 г. до н.э.) запретил обращать римских граждан в рабов за долги. Впрочем, этот закон не распространялся на жителей провинций, а также жителей метрополии, не имевших римского гражданства. Как отмечают исследователи, в провинциях, где ростовщичество действовало без тех ограничений, которые вводились в Риме (в провинциях процент достигал 48% в год), долговое рабство существовало еще несколько веков после принятия указанного закона.

Следует иметь в виду, что долговое рабство в провинциях возникало не только на почве ростовщического кредита, но также в результате неуплаты налогов в римскую казну. Впрочем, две эти причины долгового рабства в провинциях были тесно между собой связаны: в случае если налогоплательщик в провинции оказывался не способным уплатить налог или часть его, ростовщик (или откупщик налогов) предлагал этому человеку кредит. А через некоторое время, когда налогоплательщик (и он же должник по кредиту) окончательно оказывался неплатежеспособным, то его превращали в раба. Когда по распоряжению Сената Рима у Никомеда, царя Вифинии (северо-запад Малой Азии), потребовали выделить отряд ополченцев для римской армии, он ответил, что у него нет здоровых подданных, ибо все они забраны в качестве рабов римскими откупщиками налогов[57].

В любом случае должник не освобождался от необходимости уплаты долга: он должен был погашать его личным трудом. При необходимости использовался также личный труд членов семьи должника.

Также подлежало взысканию за долги имущество должника. Как правило, наиболее ценным имуществом была земля. Ростовщичество стало эффективным средством перераспределения земли в Древнем Риме в пользу ростовщиков (всадников), а отчасти и аристократов-землевладельцев. В конечном счете ростовщичество способствовало имущественной поляризации и люмпенизации римского общества.

Развитие ростовщичества оказывало влияние на все стороны жизни римского общества. История Древнего Рима — это не только история борьбы между патрициями и плебеями, свободными и рабами, аристократами и всадниками и т.п., но также история противостояния ростовщиков и их должников. Законодательные нормы, регулировавшие порядок выдачи и погашения ссуд, ответственность кредиторов и должников, менялись в зависимости от соотношения сил между этими социальными группами римского общества.

Также следует иметь в виду, что в римском классовом обществе длительное время существовала система «двойных стандартов». Те наказания, которые применялись в отношении должников-плебеев, не распространялись на должников-патрициев. Ответственность последних ограничивалась их имуществом, но не личной свободой.

Кстати, такую же систему «двойных стандартов» в сфере кредитно-долговых отношений мы имеем и сегодня. Если частное лицо имеет непогашенные долги (по банковским кредитам, по налогам, по коммунальным платежам и т.п.), то оно несет ответственность перед кредитором всем своим личным имуществом, а если его оказывается недостаточно, — то может оказаться в тюрьме. Это случай «личного банкротства».

А могут быть случаи «корпоративного банкротства». Те граждане, которые являются акционерами (пайщиками, партнерами) в компаниях, в случае банкротств этих компаний чаще всего выходят «сухими из воды». Как правило, это компании «с ограниченной ответственностью». Это означает, что не происходит взыскания с акционеров их личного имущества, они отвечают по своим обязательствам в пределах величины акционерного капитала и корпоративного имущества. Уголовная ответственность руководителей и хозяев компании возникает лишь в случаях откровенного мошенничества.

Жертвами «личных банкротств» становятся миллионы простых граждан. Долг каждой такой жертвы может исчисляться сотнями или тысячами (долларов, рублей, фунтов стерлингов и т.п.) При этом могут ломаться их жизни: они становятся «бомжами», нищими, пополняют ряды преступного мира, проводят многие годы в тюрьмах, продают себя в рабство и т.д.

А на другом полюсе общества — «жертвы» «корпоративных банкротств» в лице крупных акционеров. Долг каждой такой «жертвы» может исчисляться миллионами или миллиардами (долларов, рублей, фунтов стерлингов и т.п.) Иногда эти лица (крупные акционеры) могут быть и дважды, и трижды «банкроты». Они преуспевают, они у всех на виду, они уважаемые люди. И почему-то после очередного «корпоративного банкротства» становятся еще богаче. Почему? Потому, что у этих «корпоративных банкротств» есть настоящие (без кавычек) жертвы. Это, например, физические лица, размещающие депозиты в банках. Теряя свои средства при банкротствах банков, они делают хозяев банков еще богаче (последние незаконно присваивают средства клиентов и перед очередным ложным банкротством выводят фактически уворованные средства в безопасные «гавани»). Французский писатель Тристан Бернар очень остроумно назвал «корпоративное банкротство» «законной процедурой, в ходе которой вы перекладываете деньги в брючный карман и отдаете пиджак кредиторам».

Таким образом, в вопросах долговой ответственности современные законы и суды также четко дифференцируют граждан на две группы — «плебеев» и «патрициев». И это идет со времен Древнего Рима. Как гласит римская поговорка, «Quod licet Jovi, поп licet bovi» («Что дозволено Юпитеру, то не дозволено быку»).


1.8. Римское общество: отношение к ростовщичеству

На протяжении всей истории Древнего Рима официальное отношение к ростовщической деятельности никогда не было позитивным. Отрицательное отношение проявлялось как в моральном осуждении этого занятия, так и в различных законодательных ограничениях и наказаниях.

Осуждение ростовщичества истинными римскими гражданами (патрициями) сложилось еще в ранние времена римской истории. Ростовщичество было отдано на откуп жителям итальянских городов — латинам, которые не имели римского гражданства и, соответственно, не несли ответственности за ростовщические операции. Полагаем, что не случайно в Средние века первые банки в Европе стали появляться именно в этих итальянских городах[58].

Катон (Марк Порций Катон Старший) в своей работе «Земледелие» писал, что от ведения сельского хозяйства в поместье не стоит ждать больших доходов, для обогащения «лучше заняться торговлей, но она опасна, или ростовщичеством, но оно не почтенно»[59].

Выше мы отметили, что аристократия, тем не менее, занималась ростовщичеством (первый этап развития ростовщичества). Однако масштабы ее ростовщических операций были ограничены, и она не афишировала это занятие.

Свое презрительное отношение к ростовщичеству аристократия демонстрировала тем энергичнее, чем энергичнее ростовщичеством стали заниматься всадники, добивались при этом своего равенства с «нобилями». С обличениями в адрес ростовщичества выступали многие римские сенаторы, народные трибуны. Также писатели и философы — как римские, так и греческие, работы которых хорошо были известны в Риме. Например, Аристотель, Платон, Цицерон, Гораций, Ювенал, Лукиан и даже упоминавшийся нами Сенека.

Нередко народные восстания в Римском государстве начинались из-за того, что население оказывалось в кабальной, почти рабской зависимости от ростовщиков. Восставшие нередко убивали своих кредиторов.

Очень серьезным было выступление плебеев на почве их долговой зависимости от патрициев-ростовщиков в Риме во второй половине IV века до н.э. В 385 г до н.э. это выступление возглавил Марк Манлий Капитолийский. Патрициям удалось подавить движение, Манлий был казнен. Тем не менее, в 367-366 гг. до н.э. плебеи вместе с народными трибунами Секстием и Лицинием добились принятия законов, которые ограничивали перераспределение земель в пользу патрициев. По закону Секстия-Лициния предусматривалась частичная кассация (ликвидация) долгов. Проводился их перерасчет таким образом, что уплате подлежала только основная сумма долга за вычетом уже заплаченных процентов. Предусматривалось, что остаток долга будет выплачен в течение трех лет после выхода закона. Главным итогом движения плебеев-должников была отмена долгового рабства.

Многие государственные деятели Древнего Рима использовали антиростовщические настроения народа для ослабления власти всадников. Так, в I веке до н.э. диктатор Сулла, пытаясь сломить власть финансовой олигархии, казнил 1600 всадников, а их имущество конфисковал и выставил на продажу.

Восстания из-за ростовщического гнета вспыхивали и в провинциях Римской империи. Уже упоминавшийся нами Сенека дал британцам заем в 40 млн. сестерциев под высокий процент, а через некоторое время потребовал возвращения долга в полном объеме. Это дало толчок к восстанию бриттов в 60 г. н.э. Далее началась затяжная (50-летняя) война Рима против бриттов, которая завершилась массовым их истреблением.

Реакцией на такие социальные катаклизмы и возмущения было введение в римском законодательстве ограничений процентных ставок по кредиту. Одно из ранних ограничений — «Законы XII таблиц», принятые в V веке до н.э. Эти законы явились, прежде всего, результатом длительной борьбы плебеев за свои права. Они зафиксированы на 12 таблицах-досках (отсюда название) и определяют правовой статус патрициев и плебеев, свободных и рабов, патронов и клиентов. Данные законы устанавливали верхний потолок процента в размере 10% в год[61].

Кстати, и до и после принятия «Законов XII таблиц» в Древнем Риме существовала общепринятая норма платить проценты каждый месяц. В этой связи интересно происхождение слова «календарь». Оно берет свое происхождение от латинского «календариум», что может быть переведено как «долговая книжка». Корень этого латинского слова — «календы», что означает первый день любого месяца, когда должнику полагалось платить проценты[62]. Примечательно, что и после принятия «Законов XII таблиц» еще долго (более века) сохранялась отмеченная выше практика обращения несостоятельного должника в рабство или даже его казни.

В эпоху поздней республики и в императорскую эпоху плата за кредит по-прежнему ограничивалась 1% в месяц. Возникшая в позднюю императорскую эпоху нехватка денег стала способствовать «порче» монет (снижение их веса при сохранении прежнего номинала и (или) замена драгоценного металла более дешевым), инфляционному росту цен, а также повышению процентных ставок за кредит. Эдикт императора Диоклетиана о твердых ценах (301 г. н.э.) пытался ограничивать рост цен и платы за кредит.

Итак, ростовщичество как с точки зрения нравственных, так и юридических норм рассматривалось как занятие не очень достойное. Особенно демонстрировали свое презрение к этому занятию аристократы, или «нобили» («знатные», «благородные»). Однако это не означало, что они собирались полностью уступить это поле деятельности «всадникам». Они тайно действовали через своих рабов и вольноотпущенников, которых наделяли капиталом, и периодически получали от них выручку. Такие рабы и вольноотпущенники также время зря не теряли: они работали не только на хозяина, но и на себя. Некоторые из таких слуг становились в рад богатейших людей своего времени. Например, Каутский отмечает[63], что во времена императора Нерона (37—68 н.э.) богатейшим человеком был вольноотпущенник этого императора по имени Нарцисс, его состояние было равно 90 млн. марок (немецких марок времен Каутского. В.К.).

Впрочем, и сами всадники (особенно после репрессий при диктаторе Сулле) предпочитали не афишировать свою ростовщическую деятельность. Тем более что многие из них стремились в римской иерархии занять место радом с аристократией. Например, тот же Сенека занимался ростовщичеством через посредство вольноотпущенных рабов.

Таким образом, в Древнем Риме наблюдалась удивительная картина: официальное негативное отношение к ростовщичеству сочеталось с повальным увлечением этим занятием всех слоев общества. Это было ярким проявлением атмосферы лицемерия, которая царила в обществе рабовладельческого капитализма.


1.9. Денежный бизнес в Древнем Риме: основные виды

Можно выделить следующие основные виды денежных операций, которыми занимались всадники.

Во-первых, это откуп сбора налогов в провинциях. Мытари, о которых говорится в Евангелии, — это агенты римских откупщиков по выколачиванию дани с местного населения Иудеи. Такие мытари под разными названиями имелись в большинстве провинций Римской империи. В императорскую казну попадала лишь часть собранных денег. Большая часть поборов (так называемых «сверхнормативных» налогов) оседала в карманах мытарей, местных начальников мытарей и римских всадников. Народ провинций ненавидел мытарей как кровопийц и пособников римских поработителей. Каутский писал: «Откупщик, конечно, не довольствуется тем, что ему следует. Провинциалы были предоставлены ему в жертву, и он высасывал из них все соки»[64].

Откуп налогов с провинций мог проводиться и в самой провинции, когда обязательства по сбору податей брали на себя местные (провинциальные) общины. Но тогда «сверхнормативные» сборы доставались местным откупщикам. Постепенно всадники стали добиваться того, чтобы «конкурсы» на откуп налогов проходили в Риме, в этом случае право грабить провинции доставалось всадникам. Начиная с Гая Гракха (153—121 гг. до н.э.), сбор налогов стал передаваться римским откупщикам, т.е. всадникам, и это резко усилило их финансовое положение.

Во-вторых, предоставление займов тем провинциям и городам, которые не могли заплатить в полном объеме налоги. Это уже первая форма международного кредита и соответствующая ему форма внешней задолженности. Проценты были грабительскими, иногда переваливали за 100%. В выбивании таких «международных долгов» иногда приходилось задействовать военные формирования Рима.

К. Каутский пишет о ростовщическом ограблении провинций откупщиками: «При этом часто случается, что отдельные города или платящие дань цари не могут ее заплатить. В таких случаях римские капиталисты всегда готовы были ссудить им необходимые суммы, конечно, под соответствующий процент. Так, например, великий республиканец Юлий Брут совершил великолепные спекуляции, дав в долг деньги царю Каппадокийскому и городу Саламину. Последнему он ссудил деньги из 48 процентов. Это был не особенно высокий процент. Как Сальвиоли сообщает в своей книге, встречались городские займы, заключенные из 75 процентов. При экстраординарном риске процент увеличивался еще больше. Так, крупный банкирский дом Рабирия при Цезаре ссудил изгнанному царю Птолемею Египетскому весь свой капитал и капитал своих друзей из 100 процентов»[65].

В-третьих, операции, связанные с внешней торговлей: кредиты под закупку импортных товаров, страхование грузов в пути, операции по обмену денег и т.д. У торговцев метрополии имелось такое преимущество перед конкурентами, как освобождение от уплаты пошлин в пределах империи. Вот что пишет Т. Моммзен об этом преимуществе: «Внешняя торговля получила весьма широкое развитие отчасти в силу естественных причин, отчасти и потому, что во многих покровительствуемых Римом государствах римляне и латины не платили таможенных пошлин».

Моммзен обращает внимание на то, что при расчетах во внешней торговле стали использоваться не только серебряные, но и золотые деньги: «О размерах заморской торговли Рима можно судить по тому, что серебро оказывалось уже недостаточным средством обмена и в огромном количестве обращалось золото: в 157 г. запасы римского государственного казначейства лишь на 1/6 состояли из серебра, а на 5/6 из золота»[66]. В связи с тем, что в денежном обороте стали использоваться как серебряные, так и золотые деньги, возникла потребность в обмене одних денег на другие. Римские банкиры активно участвовали в этом обменном бизнесе. Как мы уже отметили выше, этим занимались нумуллярии.

Рим был активно также задействован в международной торговле драгоценными металлами. Суть этого бизнеса заключалась в использовании существенных различий в пропорциях обмена золота и серебра в разных странах. В Европе, где добывалось почти исключительно серебро, золото было относительно дороже; в Египте, где издавна добывалось золото, наоборот, цена серебра, выраженная в золоте, была существенно выше. Активными партнерами римских банкиров по этому бизнесу были банкиры Иерусалима и Александрии. Фактически в пределах Римской империи сложился «треугольник» Александрия—Иерусалим—Рим, в рамках которого происходил круговорот драгоценных металлов.

В-четвертых, аренда у казны таких объектов, как рудники, соляные варницы, леса, пастбища, пахотные земли, — как на территории метрополии, так и в провинциях. Напомним, что земли и рудники тех территорий, которые входили в состав Римской империи объявлялись собственностью римской казны. Получаемые в откуп объекты всадники передавали в субаренду другим лицам, чаще всего местным предпринимателям.

В-пятых, поставки военных припасов (военные подряды). Естественно, по завышенным ценам, естественно, с «откатами» в пользу сенаторов и других высших чиновников, которые распределяли заказы. Таким образом, и те деньги, которые попадали из провинций в казну, перекочевывали в карманы римской буржуазии — всадников и римской аристократии — сенаторов.

В-шестых, предоставление займов государственной казне Рима (особенно для финансирования войн). Государство обычно занимало очень большие суммы, которые превышали возможности отдельных, даже очень богатых «всадников». Происходило соединение ссудных капиталов многих ростовщиков. Выражаясь современным языком, это были «синдицированные кредиты».

В-седьмых, всадники занимались финансовым «обслуживанием» населения. Речь идет, прежде всего, о кредитах крестьянам, торговцам и ремесленникам. Кроме того, они оказывали услуги по хранению денег клиентов (без начисления процентов). Со временем они перешли от операций хранения денег к депозитным операциям с выплатой клиентам определенного процента. В этом случае римские банкиры имели возможность проводить кредитные операции не только за счет своих капиталов, но также за счет привлекаемых денежных средств.

«Банкиры Древнего Рима — менсарии и аргентарии принимали в качестве вкладов деньги римской знати, которые последняя привозила из завоевательных походов, но сама не желала вкладывать в производство или торговлю. Эти деньги ссужались купцам или производителям»[67]. Впрочем, ростовщики привлекали деньги не только римской знати, но также рядовых граждан Рима. Такие депозитные операции способствовали тому, что в среде не только высшей элиты, но и «среднего» класса стала формироваться психология человека-рантье.

Дополнительно этому способствовало появление акционерной формы капитала: любой римлянин мог участвовать в капитале акционерных предприятий и получать инвестиционные доходы.


1.10. Древний Рим: истоки акционерного бизнеса

Часто римские ростовщики объединялись в акционерные общества. Каутский в этой связи пишет: «Точно так же, как ростовщичество представляет первую форму капиталистической эксплуатации, оно образует и первую функцию акционерных компаний»[68]. Мы уже отмечали выше, что объединение их капиталов происходило в тех случаях, когда надо было предоставить очень крупные займы государственной казне (обычно во время войн). Также известно, что для получения крупных откупов (аренда государственных денежных поступлений в виде налогов, доходов от государственного имущества) всадники могли создавать совместные откупные компании (что-то типа акционерных обществ закрытого типа). Это было выгодно и государству, так как создавало дополнительные гарантии того, что денежные поступления в казну будут поступать регулярно и в полном объеме (договоры на откуп могли заключаться на 3, 5 лет; иногда сроки увеличивались до 100 лет).

О том, что акционерная форма компаний зародилась в Древнем Риме, убедительно пишет уже упоминавшийся нами Джузеппе Сальвиоли (1857—1928) в своем сочинении «Капитализм в античном мире. Этюды по истории хозяйственного быта Рима»[69]. Денежные капиталисты Рима, пишет Сальвиоли, «основывали компании, соответствовавшие нашим акционерным банкам, с директорами, кассирами, агентами и т.д. При Сулле [Луций Корнелий Сулла (138—78 до н.э.) — древнеримский государственный деятель и военачальник. — В.К.] составилось общество Азианов с таким значительным капиталом, что оно могло ссудить государству 20000 талантов. Двенадцать лет спустя этот долг (долг государства по ссудам общества. — В.К.) вырос до 120000 талантов»[70].

Впрочем, первым, наверное, обнаружил существование акционерных обществ в Древнем Риме Теодор Моммзен: «Общим экономическим правилом было участвовать небольшими долями состояния во многих предприятиях, а не вкладывать весь капитал в какое-нибудь одно, этим и объясняется замечательная прочность римских состояний».

Факт существования акционерных ростовщических обществ признают и современные авторы: «Ростовщики ссужали деньги своему государству для ведения войн, для получения податей от покоренных провинций. Государство занимало суммы больше, чем те, которыми владели отдельные лица. В таких случаях на помощь приходили акционерные компании, которые тогда образовывались»[71].

В Древнем Риме мы видим уже зачатки так называемого «народного капитализма» — привлечение денежных средств простых граждан для формирования крупных капиталов и их последующего инвестирования в те же откупные проекты. Сальвиоли писал: «Маленькие капиталы вкладывались в акции больших обществ, так что по рассказам Полибия (VI, 17) весь город (Рим) участвовал в различных финансовых предприятиях, которыми руководили выдающиеся фирмы. Самые мелкие вкладчики имели свою часть в предприятиях публиканов, т.е. в откупе налогов и государственных земель, предприятиях, приносивших чрезвычайную прибыль»[72]. Подчеркнем, что предприятия акционерного типа в Древнем Риме обладали большой устойчивостью, инвестиционные риски (выражаясь современным языком) были минимальными.

После краха Римской империи акционерная форма капитала исчезла из торговой, промышленной и финансовой жизни общества на многие века. В качестве первого акционерного общества нашего времени часто называют Генуэзский банк, учрежденный в 1345 году (по другим данным — в 1371 г.). Капитал банка был разделен на 20.400 равных долей, которые были отчуждаемы. По образцу Генуэзского банка в 1694 году был учрежден Банк Англии. В сфере международной торговли первым крупным (очень крупным) обществом стала Ост-Индская компания (по одним данным, учреждена в 1609 г., по другим — в 1613 г.). Ее пайщиками были члены английской королевской семьи и богатейшие люди Лондона.

В массовом порядке акционерные компании стали возникать в Европе и Северной Америке лишь в XIX веке (эпоха «грюндерства», т.е. учредительства акционерных обществ). Преобладающей формой стали акционерные общества открытого типа: они выпускают свои акции, которые размещаются на свободном рынке (фондовый рынок). В XXI веке акционерная форма капитала стала основной, а фондовый рынок стал площадкой для непрерывных финансовых спекуляций. Если в Древнем Риме акционерные общества обеспечивали «прочность римских состояний», то сегодня акционерные общества постоянно подвергаются банкротствам, а рядовые акционеры несут убытки. Акционерные общества сегодня становятся приманкой для миллионов «народных инвесторов», деньги которых в конечном счете попадают в сейфы крупнейших ростовщиков — международных банков. На языке современной экономической теории это называется «народным капитализмом».

Если ростовщики Древнего Рима эксплуатировали простых граждан в первую очередь с помощью грабительских кредитов, то сегодня эта форма ростовщической эксплуатации дополняется «законным» изъятием денег простых граждан через фондовый рынок. В этом проявляется «прогресс» современного капитализма по сравнению с капитализмом древнего Рима.


1.11. Коррупционно-разбойная вертикаль власти: Римская империя

Примечательно, что чиновники в Древнем Риме, как правило, жалованья не получали (их должности были «почетными»). Вместо этого они получали на «откуп» ту или иную территорию, ту или иную сферу хозяйственной и общественной жизни, за счет которой они «кормились». Фактически в Древнем Риме была одна из форм того, что мы называем «государственным капитализмом». Или, выражаясь современным модным словечком, «государственно-частным партнерством».

Вот что по этому поводу пишет Каутский: «Выборные консулы и преторы первый год своей служебной деятельности должны были проводить в Риме. На второй год каждый из них брал на себя управление какой-нибудь провинцией и старался вознаградить себя за расходы, которых стоило ему избрание, и, сверх того, получить еще прибыль. Содержание он не получал. Должность принадлежала к "почетным"»[73].

Жесткая и далее жестокая колониальная политика Рима в отношении провинций была пороэюдением римской «демократии» и «государственного капитализма». Читаем по этому поводу у Каутского: «…надежда на прибыль, которую можно было получить в провинциях путем вымогательства и взяток, а иногда и путем простого разбоя, являлась побуждением энергично добиваться этой должности (выборного консула, претора. В. К.) (…) Таким образом, «демократия», т.е. господство нескольких сот римских граждан над населением Римской империи с ее 50-60 миллионами жителей, являлась одним из наиболее могучих средств увеличить до самой высокой степени разграбление и расхищение провинций, заинтересовывая в этом процессе большое число участников»[74].

Итак, активными участниками и выгодополучателями этого процесса разграбления были:

1) верхушка римского общества, которая «покупала» должности в процессе выборов;

2) люмпен-пролетарии, которые получали вознаграждение от своих господ за продаваемые «голоса»;

3) компрадорская верхушка провинций Римской империи, которая оказывала содействие римским чиновникам в разграблении провинций.

Каутский пишет более подробно об одной из провинций Римской империи — Палестине и Иудее. На ее примере можно более детально разобраться в механизмах ограбления отдельных территорий, входящих в состав империи. В Иудее к компрадорской верхушке относились саддукеи, которые осуществляли управление Иерусалимским храмом (первосвященник, часть священников, левитов; среди последних особо выделяется группа левитов, управлявших казной храма). Римским налоговым чиновникам (главным из них был прокуратор), которые отвечали за сбор прямых налогов (поземельный, подушный), оказывали содействие первосвященники, а также военные контингенты. Косвенные налоги (прежде всего, различные пошлины) собирались во времена Христа по-прежнему на основе откупов. Римские откупщики для этого использовали мытарей — местных жителей, которые занимались непосредственно выколачиванием налогов из населения.

Римские чиновники в провинциях были очень изобретательны, находя такие источники обогащения, которые не были вообще связаны со сбором налогов. История Палестины времен Христа показывает, что они «заключали сделки с грабителями и мятежниками (говоря по нашему криминальным миром, организованной преступностью. В.К), взимая с них плату за свое невмешательство, занимались шантажом, сажая людей в тюрьму, чтобы получить выкуп»[75].

Для современного российского читателя картины подобного сращивания чиновничества и преступного мира не кажутся уже чем-то отвлеченным, далеким во времени и труднопостигаемым. Сегодня в Российской Федерации наша милиция (которую только что переименовали в полицию) и другие правоохранительные органы власти проявляют поразительную бездеятельность в отношении криминального мира. Уже достаточно фактов, которые свидетельствуют о том, что между правоохранительными органами и преступными группировками существуют устойчивые «товарно-денежные отношения»: вторые платят первым за «невмешательство». Иногда отношения между ними заходят еще дальше: вторые платят первым за содействие в проведении своих криминальных операций (например, получение конфиденциальной служебной информации).

Привыкаем мы и к такой практике, которую 3. Косидовский называет «выкуп» заключенных. Речь идет о том, что заключенным чуть ли не «в рабочем порядке» меняют (в сторону ослабления) судебные приговоры. Естественно, за плату. Нормой становится освобождение подсудимых и подозреваемых под крупные залоги. Надо иметь в виду, что помещение миллионных залогов на счета «нужных» банков — это также форма оплаты «услуги» чиновников правоохранительных ведомств.

Эту мрачную картину законных и незаконных грабежей местного населения можно дополнить такой характеристикой тогдашнего еврейского общества, как доносительство. В большинстве случаев доносительство было связано с тем, что многие жители Иудеи и Палестины пытались утаивать свои доходы или имущество от налогообложения. Кроме того, доносчики выявляли смутьянов, которые призывали не платить налоги Риму (таких смутьянов было особенно много среди зелотов). В тогдашние времена любые выступления в провинциях против владычества Рима, по сути, приравнивались к отказу платить подати императору «Иосиф Флавий пишет, что доносчики свирепствовали по всей Палестине, шныряли в толпе в больших и в маленьких городах, а плодом их деятельности были частые высылки, аресты и даже казни. Доносительство приняло характер настоящей эпидемии, и смутным эхом этого явления был, пожалуй, образ Иуды»[76].

Можно увидеть много параллелей древнеримской и современной налоговых систем. Ниже мы будем говорить о современной налоговой системе. Вот лишь один пример. В США Налоговая служба прямо поощряет доносительство со стороны граждан, которые «стучат» на своих соседей, сослуживцев, знакомых по налоговым делам. Для «премирования» таких «стукачей» Налоговая служба имеет специальный фонд в 100 млн. долларов. С 2006 года эта служба начала прибегать к услугам частных компаний по выбиванию просроченных долгов по налогам. То есть мы видим восстановление института мытарей эпохи Римской империи.

Итак, Рим питался финансовыми «соками» всей империи. Эти «соки» поступали в Рим в виде военной добычи и «контрибуций» со стороны покоренных народов, а также в виде налогов и различных «сверхнормативных» (т.е. не установленных Римскими властями) поборов. Последние осуществляли римские чиновники, а также откупщики налогов (всадники) и агенты на местах — мытари.


1.12. Римская модель «демократии»

Одна из особенностей государственного строя Древнего Рима — так называемая «демократия». Римскую «демократию» и сегодня некоторые политологи пытаются выдать за «эталон», которому должны следовать современные государства. При нынешнем всеобщем невежестве убедить в этом обывателя несложно. А ведь за фасадом римской «демократии» скрывалось бесцеремонное господство денег в политике. Карл Каутский писал по этому поводу: «Но римский народ не достиг господства в государстве, он добился только права сам выбирать своих господ. И чем больше в городе Риме получал преобладание люмпен-пролетариат, тем больше это право демократии превращалось в средство добывать пропитание, в средство, при помощи которого у кандидатов вымогали всяческие блага».

Далее Каутский пишет, что люмпен-пролетарии (он их называет «клиентами») «готовы были оказывать всевозможные услуги богатым господам. Если они обладали правом голоса, то в числе этих услуг, которые клиенты могли оказать, не могло быть более важной услуги, чем голосование по желанию господина, патрона. Каждый богатый римлянин, каждая богатая семья располагали, таким образом, многочисленными голосами в собрании, которым они управляли в интересах своего клана. Несколько таких кланов богатых семей захватывали этим путем управление государством в свои руки, добивались избрания своих ставленников на высшие должности, а затем и в сенат (…) При Цезаре в Риме было не менее 300 000 римских граждан, которые получали даром хлеб от государства, почти также велико должно было быть число продажных голосов. Можно себе представить, какие суммы поглощались выборами»[77].

Добавим, что в центральной части империи (Италийской области) были и другие города со своими люмпен-пролетариями. По оценкам Питера Темина, Апеннинский полуостров был тогда урбанизирован на 30% (по его же оценкам, в Италии и Испании в 1700 г. городское население составляло лишь 20%). Так что социальная база «демократии» в Древнем Риме была достаточно широкой.

Уважаемые читатели, вам сюжеты из жизни Древнего Рима, приведенные Каутским, ничего не напоминают? Вспомните: накануне президентских выборов в нашей стране происходит щедрое повышение пенсий, «замораживается» рост цен и тарифов, возбуждаются показательные дела против предпринимателей, задерживающих выдачу заработной платы, и т.п. Также предпринимателей заставляют «скидываться» на оплату различных расходов по предвыборной кампании «нужного» кандидата. Из бюджетов всех уровней выделяются на «вполне законных основаниях» миллиарды народных денег на организацию предвыборных кампаний политических партий. В результате таких «демократических» выборов в органы законодательной власти по какому-то «случайному стечению обстоятельств» попадают лишь люди с миллионными и миллиардными состояниями.

Большой спрос на деньги в Древнем Риме заставлял кандидатов во время выборов прибегать к услугами ростовщиков. Каутский, например, отмечает: «В 56 г. до Р.Х. скупка голосов вызвала такой спрос на деньги, что ссудный процент быстро поднялся в гору и разразился денежный кризис»[78]. Сегодня без поддержки со стороны банков кандидатам во власть как в «молодых», так и «зрелых» «демократиях» рассчитывать также не на что.

В нашей российской, «молодой» «демократии» деньги, необходимые для того, чтобы обеспечить прохождение кандидата в высшую власть (депутатский мандат, пост президента страны), исчисляются миллионами и миллиардами. Пока российских рублей. И в американской, «зрелой» «демократии» — также миллионами и миллиардами, но уже долларов. Так что нашей «молодой» «демократии» надо еще расти и расти. Впрочем, нашим господам «демократам» можно порекомендовать в качестве «эталона» не только США, но также Древний Рим. Там власть в пересчете на современные доллары была еще дороже, а купля-продажа голосов не скрывалась и не отрицалась.


1.13. Экономика и военная машина Рима

Мы уже выше отметили, что существование римского общества и римской экономики базировалось на двух столпах: налогах, взимаемых с провинций, и военной мощи Рима. Причем военная мощь была первична: без военных захватов и военного контроля над завоеванными территориями не было бы и устойчивого потока финансовых ресурсов в государственную казну (а также в карманы римских налоговых откупщиков).

На протяжении более трех столетий, охватывавших период поздней республики и часть имперского периода, происходило расширение римской державы за счет присоединения провинций. Многие исследователи полагают, что одним из основных факторов, обусловивших внешнюю военную активность Рима стало усиление борьбы плебеев за свое равноправие, вытекающее из этой борьбы повышение стоимости рабочей силы, что, в свою очередь, заставило искать рабов как дешевую рабочую силу в заграничных военных походах. Расширение Римского государства за пределы Апеннинского полуострова началось с присоединения к Риму Сицилии, а также Сардинии и Корсики в 227 г. до н.э.

Далее последовали следующие присоединения:

— Испании (197 г. до н.э.);

— Македонии (148 г. до н.э.);

— Африки (название провинции; 146 г. до н.э.);

— Азии (другое название провинции — Пергам; 133 г. до н.э.);

— Нарбонской Галлии (часть территории современной Франции; 120 г. до н.э.);

— Киликии (92 г. до н.э.);

— Понта и Вифинии (территории Причерноморья, Малой Азии; 74 г. до н.э.);

— Сирии и Палестины (включая Иудею; 63 г. до н.э.);

— Галлии Лугудунской (часть территории современной Франции; 52 г. до н.э.).

В последние полвека до Р. X. к Римской державе было присоединено еще тринадцать провинций, в основных небольших по численности населения и территории (за исключением такой крупной провинции, как Египет — 30 г. до н.э.).

После Р. X. присоединение провинций продолжалось еще на протяжении примерно одного века (было присоединено двенадцать провинций). Наиболее крупными приобретениями были: Верхняя Германия (16 г.), Нижняя Германия (16 г.), Британия (44 г.), Аравия (105 г.). Последними новыми провинциями Римской империи стали Армения и Месопотамия — они были присоединены в 115г.

Всего за 342 года было присоединено 38 провинций, которые обеспечивали Рим рабами, продовольствием, средствами ведения войн (прежде всего, судами), деньгами.

Фабий Кунктатор только из одного Тарента вывел 30 тыс. рабов. После победы Павла Эмилия в Эпире было продано до 150 тыс. пленных. По завоеванию Понта Лукуллом предложение рабов настолько превысило спрос, что раб стоил всего 4 драхмы (в другие времена цена на раба была около 200 драхм; иногда она исчислялась даже несколькими тысячами драхм). Марием было взято в плен 90 тыс. тевтонов и 60 тыс. кимвров. Юлий Цезарь один раз продал в Галлии до 63 тыс. пленных. Плутарх приписывает ему «великую честь» обращения в рабство 1 млн. человек. Август вывел из страны саласов 44 тыс. пленных. По свидетельству Иосифа Флавия, после массовых убийств во время взятия римлянами Иерусалима в 70 г. н.э. Тит вывел из этого города еще 97 тыс. пленных, обращенных в рабство.

На территориях провинций выделялись земли, которые имели статус императорских и служили источниками доходов казны наряду с налогами. Позднее Рим стал также требовать, чтобы провинции поставляли ему «пушечное мясо» (ополченцев) для ведения завоевательных и оборонительных войн и подавления мятежей в разных точках обширной империи.

Очевидно, что наряду с прямой зависимостью экономического и социального благополучия Рима от его военной мощи существовала и обратная зависимость: военный потенциал Рима был производен от его экономического потенциала.

Независимо от политического устройства Рима (республика, диктатура, власть императора) его политическая элита всегда в качестве самой приоритетной видела задачу поддержания и укрепления военной мощи Рима.

Государственная казна Рима («государственный аэрарий», «сокровищница Сатурна»), если судить по приоритетам использования ее средств, была, прежде всего, военной казной. Во все времена не менее половины всех расходов из этой казны были военными расходами. Львиная доля военных расходов шла на выплату жалованья военачальникам всех уровней и рядовым воинам.

Следует иметь в виду, что от уровня военных расходов и регулярности выплат жалованья воинам зависели не только успехи Рима на «внешних фронтах», но также стабильность внутри метрополии и внутри всей империи. Перебои в выплатах жалованья всегда становились причиной недовольства со стороны военных и грозили превращением армии из опоры власти в ее противника.

В управлении государственной казной, которая находилась под контролем Сената, существовали большие недостатки. Процветало казнокрадство. В том числе узаконенное казнокрадство, когда деньги выделялись на строительные подряды финансовым олигархам (по сильно завышенным ценам).

Во время правления императора Августа была официально учреждена военная казна, которая была отделена от государственной казны, управлявшейся Сенатом. Это была казна, которая находилась под прямым контролем императора как официального главнокомандующего, который нес ответственность за боеспособность армии и ее материальное обеспечение.

Примечательно, что для пополнения военной казны Август не стал использовать уже существовавшие прямые и косвенные налоги — они по-прежнему продолжали поступать в «государственный аэрарий». Источниками пополнения военной казны стали: а) добровольные поступления; б) новые налоги.

Добровольные взносы делал сам император (из своих личных средств и за счет доходов от императорского имущества). Также их должны были делать местные руководители провинций — ведь военная казна объявлялась «общей», «союзнической», предназначенной для обеспечения «коллективной обороны» метрополий и провинций. Понятно, что для последних эти взносы были «добровольно-принудительными» и должны были свидетельствовать о лояльности местных князьков римскому императору. Тем не менее, этого было недостаточно. К тому же «добровольные» взносы не были регулярными. Поэтому был введен новый сбор — налог на наследство. Ставка определялась в размере 5% от величины наследства. Историки говорят, что современный налог на наследство берет начало именно с того времени.

Как мы выше уже говорили, римские императоры всячески подчеркивали, что военная казна в Риме — это не собственность римского императора, тем более — метрополии. Они провозглашали ее «союзнической» казной, предназначенной для обеспечения безопасности — как самого Рима, так и провинций, входивших в состав империи. Это давало Риму право требовать все большего материального и денежного участия провинций в поддержке своих войск на обширных пространствах империи.

Как это напоминает нынешнюю политику США, которые под лозунгом необходимости «защиты демократии на планете» требуют все большего участия в практической реализации военных планов США — участия финансового, а также в виде предоставления военных баз, поставки техники и «пушечного мяса» в «горячие точки» земли и т.д. Но, как показывает история Древнего Рима, источники массированной интернациональной поддержки военной мощи метрополии истощаются, и затем начинается стремительный распад империи.


1.14. Противоречия рабовладельческого капитализма и попытки реформ

Наиболее дальновидные представители римской элиты осознавали пагубные последствия для страны той социально-экономической и политической модели, которая сложилась в эпоху республики. Это и возрастание экономического и политического влияния сословия «всадников», которые рвались к власти и все более «приватизировали» государство в своих корыстных целях. Это ослабление экономического и военного потенциала. Это все меньшая способность расширять внешние границы империи и обеспечивать приток «свежих» рабов в метрополию. Это все большее напряжение при отражении военного натиска внешних врагов и при подавлении восстаний в провинциях и в метрополии. Это усиление гнета со стороны рабовладельцев и постоянные восстания рабов (наиболее известное из них — восстание под предводительством римского гладиатора Спартака в 73—71 гг. до н.э.). Это разорение крестьянства и люмпенизация городского населения — процессы, которые становились питательной почвой для социальных и политических взрывов. Это рост числа разбойничьих шаек, которые формировались из разорившихся крестьян, торговцев и ремесленников. Это, наконец, усиление неприкрытого грабежа провинций капиталистами-откупщиками, что расшатывало устои империи и провоцировало восстания на подконтрольных территориях.

Жизнь диктовала необходимость реформ, которые призваны были обуздать алчность финансовой олигархии (как в метрополии, так и в провинциях), ослабить междоусобную борьбу отдельных олигархов, олигархических групп и партий за власть. Эта борьба периодически приобретала вид разрушительных гражданских войн, хотя простым гражданам такие войны были совсем не нужны. Наконец, была очевидной задача оздоровить общую нравственную атмосферу общества: обуздать коррупцию, неуемную страсть к роскоши, расточительности и праздности, жестокость хозяев по отношению к рабам и т.п.

Одними из больных вопросов были земельный, а, также крестьянский. В республиканскую эпоху крестьянство, состоявшее из свободных граждан, было социальной базой Римской Республики. Крестьяне первоначально были действительно свободными — прежде всего в социально-экономическом отношении. Это выражалось в том, что они на своей земле производили различные продукты труда, которыми распоряжались самостоятельно: потребляли, а излишки могли продавать или использовать для резервов (запасов). Какую-то часть продукта труда они могли отдавать в виде налогов. То есть это был свободный труд (в противовес рабскому труду).

Однако в период поздней республики началось массовое обезземеливание крестьянства, что поставило под угрозу их политическую и экономическую свободу. Крестьяне все больше попадали в долговую зависимость от римских ростовщиков, которые, в конце концов, захватывали земельные участки у своих должников. Иногда должники обращались в рабство, хотя римское право запрещало подобный способ «погашения» долгов.

Кроме частной собственности на землю еще была государственная. В Италии существовало так называемое «общественное поле», которое постепенно захватывали богатые аристократы и организовывали на этих землях самостийные крупные плантации, основанные на использовании рабского труда для производства товарной продукции. Это были крупные сельскохозяйственные предприятия рабовладельческого капитализма, которые возникали в результате приватизации государственной собственности.

Непосредственные последствия процесса обезземеливания крестьянства были видны невооруженным глазом:

1) усиление процесса люмпенизации римского общества;

2) изменение демографической структуры общества в пользу рабов (при уменьшении доли коренного населения, со стоящего из свободных римских граждан);

3) ослабление демократии (с потерей земли менялся ценз человека, его политические права урезались);

4) ослабление военной мощи Римского государства. Многое из того, что происходило в те времена в Древнем Риме, напоминает процессы, происходящие в современной капиталистической России. В частности, уменьшение доли коренного русского населения за счет притока к нам дешевой, почти «рабской» силы из ближнего зарубежья (прежде всего, Средней Азии). Наблюдаем мы и люмпенизацию нашей русской деревни, в которой почти все земли скуплены олигархами и иностранцами (последние часто прикрываются посредниками с русскими фамилиями), а последние крестьяне спиваются и умирают. Об этих процессах изменения социальной структуры общества Древнего Рима и современного мира мы еще скажем ниже.

Здесь мы лишь остановимся на таком последствии обезземеливания, как ослабление военной мощи Древнего Рыма. По цензу 154 г. до н.э. число взрослых мужчин, пригодных для службы в легионах, т.е. имевших земельную собственность и римское гражданство, составляло 324 тысячи. Согласно цензу 138 г. до н.э. таких мужчин было уже 318 тысяч. При наборе в армию действовал цензовый принцип, и, если мужчина лишался земельной собственности, он выбывал из военного контингента. Ослабление военного потенциала Рима создавало проблемы с поступлением «свежих» рабов, которые добывались в военных кампаниях. Вооруженные силы и экономика Рима медленно, но верно заходили в тупик. «Корнем» всех проблем было обезземеливание крестьян. То есть общество лишалось людей свободного труда.

В истории республиканского Рима немало громких имен сенаторов, консулов, народных трибунов, военачальников, которые делали попытки проведения реформ, — земельной, военной, административной, судебной, финансовой и др. Примечательно, что реформаторы (даже самые радикальные) не посягали на главное — право свободных римлян иметь рабов и почти не ограничивали способы использования «живого» товара.

Также следует отметить, что еще до республиканского Рима перед необходимостью реформ оказалась Древняя Греция с ее классическим рабством. Скорее всего, римские реформаторы знали и использовали опыт Древней Греции в области проведения социально-экономических реформ. Наиболее известным греческим реформатором был Солон — политический деятель и поэт, считавшийся одним из семи греческих мудрецов. В 594 г. до н.э. он был наделен чрезвычайными полномочиями и начал преобразования. Можно отметить три основных направления реформ Солона. Во-первых, была проведена сейсахтея (греч. — стряхивание бремени): все долги, сделанные под залог земли и накопившиеся по ним проценты, были объявлены недействительными. Во-вторых, было запрещено долговое рабство; рабы-должники, проданные за долги за границу, были выкуплены за счет казны. В-третьих, было запрещено приобретение земли свыше определенной нормы. Реформы Солона предотвратили разорение крестьянства, способствовали развитию в Греции мелкого и среднего землевладения. В силу того, что крестьянство было сохранено, труд рабов в сельском хозяйстве древней Греции использовался очень ограниченно[79].

Среди римских реформаторов нельзя не вспомнить братьев Гракхов, которые жили во II в. до н.э.

Тиберий Гракх (163 — 133 до н.э.) после избрания народным трибуном стал добиваться решения земельного вопроса в пользу малоземельного и безземельного крестьянства. Незадолго до этого Гай Лелий подготовил соответствующий законопроект, однако это вызвало такую бурную реакцию со стороны крупных рабовладельцев и землевладельцев, что он не решился добиваться его принятия. За это, кстати, получил прозвище Мудрый.

Тиберий Гракх отличался большой смелостью и решил довести дело земельной реформы до конца. Он потребовал возвращения земель политической и финансовой олигархии в государственную казну с последующей раздачей участков (по 7,5 десятин) малоземельным крестьянам. При этом он предлагал за каждым земледельцем закрепить участок навечно (не на правах собственности, а на правах наследуемого пользования). Однако планам народного трибуна, требовавшего лишь восстановления законности в области землевладения, не суждено было реализоваться. Гракх встретил сильное сопротивление со стороны римской аристократии, захватившей большие куски «общественного поля». Средней руки землевладельцы также ухватили часть «общественного поля», успев застроить захваченные участки. Денежные капиталисты были против закрепления навечно участков за земледельцами, так как это помешало бы спекулировать землей. Люмпенизированных горожан данная реформа не интересовала, так как в любом случае они не хотели трудиться на земле. Таким образом, реформа Гракха не получила должной поддержки со стороны общества. Более того, против Гракха стали строить козни олигархи, и ему пришлось бежать из Рима. Вскоре он был убит, так и не увидев результатов реформы. Правда, у Тиберия Гракха нашлись продолжатели. Под их давлением в течение нескольких лет не менее 75 тыс. человек все-таки получили земельные участки.

Младший брат Тиберия Гай Гракх (153 — 121 до н.э.), народный трибун — еще более известная в римской истории фигура. Ему удалось провести в жизнь некоторые свои реформы — прежде всего в силу их меньшей радикальности по сравнению с проектами старшего брата. Раздача участков земли проводилась, но не в массовом порядке, она носила скорее демонстративный характер. Чтобы снять социальное напряжение в метрополии, Гай Гракх решил осуществлять вывод малоимущих граждан за пределы Италии. В частности, он обдумывал план создания большой римской колонии на месте поверженного в 146 г. до н.э. Карфагена (план, правда, не был реализован; создание колонии началось позднее — уже после смерти Юлия Цезаря).

При Гае Гракхе получили дополнительные привилегии всадники. В частности, он добился ослабления контроля со стороны Сената за деятельностью всадников, особенно в провинциях. Если раньше политическая аристократия в определенной мере сдерживала алчные устремления всадников в провинциях, то теперь всадники как откупщики налогов могли почти без оглядки на Рим грабить местное население. Более того, получив места в комиссиях по разбору дел о злоупотреблениях властью и коррупции римских наместников, всадники поставили под свой контроль наместников. Данная мера ничего радикально не решала, так как грызня между аристократией (в лице наместников) и всадниками в провинциях сохранилась. Но данный шаг обеспечивал Гаю Гракху дополнительную политическую поддержку со стороны всадников. А в дополнение к политической — и финансовую поддержку.

Наконец, Гай Гракх провел закон, согласно которому каждый гражданин, проживающий в Риме, имел право получать на каждого члена своей семьи приблизительно по 2 пуда хлеба в месяц по символической цене. Как пишет Моммзен, «это привлекло в Рим на постоянное жительство большое количество бедных граждан, и вся их масса усилила партию Гракха». Правда, эта мера повлекла за собой серьезное напряжение в государственных финансах Рима. Уже не говоря о том, что она уничтожала местного производителя хлеба и развращала горожан.

Это были типично либеральные реформы, которые не решали серьезных социально-экономических проблем, а преследовали в основном политические, партийные цели. Вместе с тем реформы Гая Гракха, по мнению Моммзена, представляли собой серию осторожных, выверенных шагов в направлении установления в стране монархии (императорской власти): «Затем мало-помалу, то отдельными постановлениями, то просто благодаря своей неутомимости, Гракх сосредоточил в своих руках раздачу хлеба, раздачу земель, наблюдение за выборами присяжных и даже консулов, наблюдение за путями сообщений и общественными постройками, наконец, даже руководство прениями в Сенате, — вообще, Гракх постепенно приучал народ видеть во главе управления одно лицо, а не коллегию. Гракх, несомненно, проводил определенный план реформ, план, клонившийся к уничтожению владычества аристократии, и, поскольку он успевал в своем намерении, он приближался к установлению монархии»[80].

Впрочем, результаты реформ младшего из братьев Гракхов также были неустойчивыми. Сам Гай Гракх (как и его брат Тиберий) был убит. Защита крестьян от обезземеливания, являвшаяся основной задачей реформ, была сведена на нет законом 111 г. до н.э. Последний фактически легализовал незаконные захваты «общественных земель» богатыми аристократами («нобилями») и разрешил куплю-продажу земель. Таким образом, восстановился процесс обезземеливания, была возобновлена спекуляция землей, резко усилилась концентрация земельной собственности в руках немногих. В конце II — начале I вв. до н.э. народный трибун Марций Филипп заявил, что в Риме недвижимую собственность имеют лишь около 2 тысяч семей. То есть концентрация богатства достигла невиданных высот.

Огромная масса безземельных крестьян превратились в своего рода «клиентов» «нобилей» («клиенты» в Древнем Риме -лица, которые искали покровительство у патрициев; это могли быть вольноотпущенные рабы, иностранцы, разорившиеся крестьяне; «нобили», которые брали под свою опеку таких людей, стали называться «патронами»). Они стали арендовать у землевладельцев участки в обмен на уплату части урожая и разные повинности. Такая форма отношений представляла симбиоз крепостничества и наемного труда.


1.15. Диктатура как способ укрепления рабовладельческого капитализма

Наиболее заметная, радикальная и успешная из реформ в эпоху римской республики, по нашему мнению, была проведена Суллой.

Сулла Луций Корнелий (138—78 до н.э.) — римский военный и политический деятель. Опустив множество интересных страниц его биографии, отметим, что в 83 г. до н.э. Сулла объявил себя диктатором Римской Республики. Монополизировав власть в стране, он начал проводить политический курс, который, с одной стороны, можно характеризовать как консервативный, с другой стороны, как жесткий и даже жестокий. Была сделана попытка выстроить такую вертикаль власти в метрополии и во всей империи, которая бы была максимально свободна от коррупции и злоупотреблений, которая бы всецело опиралась на закон и только закон. В этой связи Сулла нанес удар по многим представителям элиты, относящимся как к сословию всадников, так и сенаторов, которые давно превратили государство в свою кормушку. Как пишет Моммзен, «приблизительно в течение полугода составлялся и пополнялся список проскриптов, т.е. людей, которые были объявлены вне закона: имущество этих людей конфисковывалось, убиение их не наказывалось, а награждалось. Когда этот список был закончен, в нем значилось до 4700 имен, в числе их были все сколько-нибудь значительные должностные лица, служащие при Цинне[81], и особенно во время высадки Суллы в Италии, затем более или менее известные сторонники демократии»[82].

По данным того же Моммзена, началась кампания преследования лиц, занесенных в «черные» списки («проскриптов»), которая закончилась следующими итогами: было убито до 1600 всадников и до 50 сенаторов. В одних случаях убивали из мести. В других случаях — по причине голой корысти (расчет на вознаграждение и завладение имуществом). В третьих случаях — из-за опасения, что убиваемые могут «заложить» убивающих.

Наказаниям подвергались целые общины — те, которые сопротивлялись приходу к власти Суллы. Их земли отбирались, на них возлагались штрафы, городские стены разрушались. Некоторые латинские общины были лишены многих прав, были приравнены по своему статусу к провинциям империи.

Происходили массовые конфискации имущества, принадлежавшего проскриптам, с последующей его распродажей. Распродажа осуществлялась по ценам, которые были в 100 или даже 200 раз ниже реальных цен. Часть имущества вообще раздавалась даром. Даже, несмотря на это, казна получила от конфискаций до 350 млн. сестерциев. Можно себе представить, какие громадные массы имущества переходили из одних рук в другие. В какие же руки? 120 тыс. человек из его армии (легионеры) получили земельные участки, причем безвозмездно. Кстати, это существенно больше, чем в ходе земельной реформы братьев Гракхов. Таким способом Сулла содействовал увеличению в Италии числа мелких собственников и пытался остановить процесс люмпенизации общества.

Но самые крупные приобретения сделали родственники Суллы. Среди них особенно выделялся Красе, который позднее был временным союзником Юлия Цезаря в триумвирате.

Часть имущества (земель) была направлена в казну, приобрела статус государственного имущества, что наряду с отменой даровой раздачи хлеба существенно улучшило состояние государственных финансов.

В области политической были подняты авторитет и статус Сената и сенаторов. Был окончательно закреплен принцип пожизненности и несменяемости властвующего сословия — олигархии.

Было еще много мероприятий, проведенных в период диктатуры Суллы: реформы государственной службы, судебной системы, в военной сфере и т.п. В частности, всадники были лишены права занимать должности в судах, что позволило изгнать борьбу политических партий из этих учреждений.

Интересно завершение карьеры Суллы как диктатора. Об этом очень красочно написал Моммзен: «Диктатор имел в виду как можно скорее сложить свои исключительные полномочия. Уже на 81 г. Сулла приказал выбрать консулов (до этого они назначались. — В.К.), на 80 г. он принял консульство на себя (…) Все распоряжения, которые должны были иметь значение закона, Сулла, раз издавши их, сам строго исполнял, и на 79 г. отказался, согласно закону, вторично выступить кандидатом в консулы, а предписал выбрать новых консулов и, когда они были выбраны, вышел на площадь, заявил, что слагает с себя свои полномочия, отпустил свою вооруженную стражу и просил всякого, кто имеет его в чем-либо обвинить, безбоязненно выступить с обвинениями. Многие глубоко ненавидели Суллу, но все молчали в этот действительно величественный момент, когда человек, обладавший безграничною властью и применявший ее во всей полноте, сам добровольно обратился в рядового гражданина, простого сенатора по закону, — и среди почтительно расступившейся толпы Сулла удалился в свой дом, сопровождаемый только своими личными друзьями»[83].

Может быть, Моммзен приукрасил сцену ухода Суллы с поста диктатора. Но действительно, как подтверждают и другие историки, это решение диктатора было добровольным. Такое в истории случается нечасто. Особенно если учесть, что реформы Суллы были радикальными и даже кровавыми и он имел основания опасаться мести за свои деяния со стороны обиженных олигархов и их родственников.

Велика роль Суллы в сохранении страны, которая за 40 лет анархии, предшествовавших его приходу, пришла в полный упадок. По сути, страна пребывала все это время в состоянии революции, инспирированной демократической партией Рима, а Сулла успешно загасил эту революцию. Сулла объединил Италию и подготовил страну к переходу от республики к императорской власти. Сулла ограничил власть финансовых олигархов и сломил партию демократов, выражавшую интересы отнюдь не народа, а все тех же олигархов.

Если верить Моммзену, то Сулла был политиком одинаково мудрым и решительным, лишенным сантиментов (когда речь шла о политических противниках) и в то же время переживающим за судьбу родной Италии. А кроме того, ему везло, за что он получил титул «Счастливый».

Но он не мог и не хотел посягать на глубинные устои страны. В частности, он не затронул основ рабовладения. Если не считать достаточно символического шага — дарования свободы 10 тысячам рабов, которые до этого принадлежали олигархам, попавшим в «черные списки» Суллы. Таким образом, капиталистическое рабовладение Рима продолжило свое существование. Поэтому мы воздержались бы от того, чтобы называть деяния Суллы «революцией» или «контрреволюцией». Их следует назвать «радикальными реформами».

История времен Суллы очень поучительна и актуальна для нашего времени. Например, она показывает, что могут быть политики, которые ставят перед собой задачи, отличные от задач личного обогащения. Что могут быть политики, которые добровольно оставляют власть после того, как они выполняют эти задачи. Нашим нынешним российским политикам такое и в голову не приходит. Это и понятно: ведь у них никаких «высоких» задач, кроме личного обогащения, нет, а эта задача требует их «пожизненного» пребывания в политике. Было бы неплохо нашим депутатам Государственной Думы, министрам, премьер-министрам и прочим государственным деятелям при их вступлении в должность в воспитательных целях вручать брошюру с описанием жизни Суллы.

Эта история также показывает, что так называемая партия «демократов» (хорошо известная нынешнему россиянину не понаслышке) существовала уже более 2000 лет назад. Эта партия представляла интересы отнюдь не народа, а финансовой олигархии. Эта партия имела своих талантливых демагогов, которые помогали маскировать ее истинные политические цели. Эта партия не могла ничего созидать, а порождала лишь анархию и развал страны.

Как эта эпоха поздней Римской Республики похожа на эпоху сегодняшних «реформ» в России под лозунгами «демократии»! Следствием длительного нахождения у власти любой партии «демократии» неизбежно является диктатура, имеющая своей целью «завинчивание гаек». Италии в целом повезло: история на роль диктатора возвела очень неординарного политика Суллу. Сулле действительно удалось «подвинтить» разболтавшуюся «государственную машину». Менять эту «машину» на принципиально другую «машину» Сулла и не собирался. Но проведенный им «ремонт» предотвратил, по мнению Моммзена, уход Рима в историческое небытие. Этот «ремонт» был проведен ценой малой крови: в течение нескольких лет было казнено всего около полутора тысяч представителей римской элиты. Были в истории Рима и другие диктаторы, которые проводили «реформы», топя страну в крови простого народа, а жертвы были на порядок больше. Например, в Сицилии после подавления восстания рабов в 134-132 гг. до н.э. римское правительство казнило за несколько дней 20 тысяч человек. И это лишь в одной провинции Рима!

После Суллы «государственную машину» «подвинчивали» и «ремонтировали» многие римские императоры. Думаю, что все они в той или иной степени вдохновлялись примером диктатора Суллы.

Не уйти от диктатуры и России, где уже четверть века продолжается вакханалия непрерывных «демократических» «реформ». Вот только найдется ли для России свой Сулла, чтобы остановить движение страны к пропасти? Или диктатура выльется в громадное народное кровопролитие?


1.16. Финансовая олигархия и первый римский монарх

Выше мы сказали, что капитализм в Древнем Риме выступал в форме государственного капитализма. Но постепенно происходило разрушение государства, его «приватизация». Поэтому капитализм античности постепенно становился «анархическим», или «диким». На Западе в Новое время было наоборот: «дикий» («свободный») капитализм постепенно облагораживался благодаря усилению роли государства. Разговор о причинах усиления этой роли в XX веке вплоть до начала 1980-х годов выходит за рамки данной работы.

Так называемые «рейганомика» в США и «тетчеризм» в Англии в конце прошлого века положили начало тотальному демонтажу государства в сфере хозяйства. Фактически под флагом всеобщей либерализации происходило освобождение экономического пространства для бесконтрольного грабежа народов со стороны транснациональных корпораций и банков.

Проявлениями упомянутой выше анархии в римском обществе были «гражданские войны». На самом деле это были не гражданские войны, так как граждане в них активного участия не принимали. Это были войны между отдельными политиками, которые часто одновременно были полководцами и «жадными капиталистами» (по выражению Каутского).

Мы уже привели пример одной такой гражданской войны, которая велась в Италии на излете республиканской эпохи и завершилась установлением диктатуры Суллы. Но после недолгой стабилизации страны и наведения «внешнего» порядка Суллой войны возобновились с новой силой.

Мы имеем в виду противостояние трех политических лидеров в I в. до Р. X. — Юлия Цезаря, Помпея и Красса, которые начинали свою карьеру как союзники в рамках триумвирата. Однако все они были не только политиками и военачальниками, но также, выражаясь современным языком, — бизнесменами, которые не брезговали никакими средствами обогащения. Да и саму политическую власть они также рассматривали как эффективное средство обогащения. Такова была в то время духовно-нравственная атмосфера в верхах Рима.

В начале существования триумвирата наиболее известным был Гней Помпеи (96—48 до н.э.). Вот как рисует его Моммзен: «Помпеи (…) был бесспорно честен в частной жизни, но не брезговал и такими способами наживы, от которых отвернулся бы человек действительно нравственный, а если и не шел путями очень кривыми и темными, то только потому, что был слишком богат»[84].

Среди упомянутой «троицы» особенно своей хищной природой, неразборчивостью в выборе методов обогащения выделялся Марк Красе. Мы уже выше упоминали это имя в связи с реформами Суллы: тогда Красе сумел очень хорошо нажиться на том имуществе, которое конфисковывалось у олигархов, занесенных в «черные» списки диктатора, а затем продавалось «с молотка» за несколько процентов от реальной цены.

Теодор Моммзен дает следующую характеристику Марка Красса: «Скупка поместий во время революции положила начало его богатству, но он не пренебрегал никаким промыслом. Он занимался строительным делом в Риме в огромном масштабе, хотя и осторожно; со своими вольноотпущенниками он принимал участие в самых разнообразных предприятиях, он играл роль банкира в самом Риме или вне его лично или через своих посредников; он одалживал деньги своим коллегам в сенате и брал на себя, за их счет, выполнение различных работ и подкуп судейских коллегий. Особенной разборчивостью в погоне за прибылью он не отличался (…) Он не отказывался от наследства, хотя бы завещание, в котором стояло его имя, было заведомо подделано»[85].

Красса еще часто вспоминают историки в связи с тем, что во время своего военного похода против парфян Красе проходил через Иерусалим и «подчистую» ограбил храм. По данным Иосифа Флавия, он забрал из сокровищницы монет на 2000 талантов, золотой утвари на 8000 талантов, множество других ценностей. Для сравнения: по оценкам того же Флавия, в царствование Ирода Великого установленные Римом налоги с территорий, находящихся под управлением этого царя, составляли около 800 талантов в год.

Красе заметно отличался от других людей, вращающихся в сфере «большой политики»: политика для него была неким отвлеченным понятием, но в то же время он как опытный торгаш умел очень эффективно «конвертировать» свое богатство в товар под названием «власть». Моммзен писал в этой связи: «Красе уже вовсе не имел ни широты взгляда, ни энергии настоящего государственного человека: по натуре это был просто упорный и настойчивый торгаш — он и влияния добился тем, что заискивал у толпы, был внимателен ко всякому, охотно помогал деньгами всем, кто имел хоть какое-нибудь влияние, и всякого опутывал дачею денег взаймы без росту, но до востребования»[86].

Каутский также развеивает миф о бескорыстии легендарного Юлия Цезаря. При этом он ссылается на авторитетного римского историка Светония (ок. 70 — ок. 140 н.э.), составившего многотомное сочинение «О жизни двенадцати цезарей». Этот историк, в частности, писал: «Ни как полководец, ни как государственный деятель Цезарь не отличался бескорыстием. Как это несколько раз было засвидетельствовано, он, как проконсул в Испании, взял от союзников деньги, которые он выпросил, чтобы уплатить долги, и разграбил многие города в Лузитании, точно они были вражескими, хотя они подчинились его приказу и, сейчас же после его прибытия, открыли ему свои ворота. В Галлии он ограбил все храмы и святилища, наполненные дарами. Города он отдавал на разграбление очень часто ради добычи, не за какое-нибудь преступление. Зато он имел золото в таком избытке, что он мог предлагать его в провинциях по 3000 сестерциев (600 марок) за фунт и продавал его по этой цене (это было примерно 75% от первоначальной цены золота. В. К.). Во время своего первого проконсульства он украл из Капитолия три тысячи фунтов золота и заменил его таким же количеством фунтов позолоченной меди. Союзы и царства он продавал за деньги. Так, у Птолемея (царя египетского) он забрал от своего имени и от имени Помпея почти 6000 талантов (30 млн. марок). Позже он покрывал колоссальные расходы гражданских войн, триумфов и празднеств путем самых грубых вымогательств и разграбления храмов»[87].

Светоний подробно описывает также военный поход Юлия Цезаря против Галлии, который он совершил исключительно ради добычи. Эта добыча позволила Цезарю резко усилиться и разойтись со своим союзником Помпеем, который стал его единственным соперником (Красе к тому времени погиб в походе против парфян). Подавив Помпея и еще более обогатившись в результате войны против своего соперника, Юлий Цезарь наконец достиг своей цели и стал единоличным правителем с титулом императора. Награбленные богатства новоявленный император использовал для укрепления социальной базы своей власти (щедро тратил деньги на «прикормку» люмпен-пролетариев Рима), а также военной опоры власти (выдавал, в частности, крупные единовременные вознаграждения высшим, средним и низшим чинам).

Став полновластным монархом (но еще пока не императором), Цезарь начал предпринимать шаги по «завинчиванию гаек», т.е. ограничению алчных устремлений римской аристократии и римской олигархии (всадников), ратовавших за восстановление республиканского строя. Богатств республиканцев было уже не достаточно, чтобы свергнуть Цезаря. Его оставалось только убить с помощью «маньяка-одиночки» Брута.

Вспомним новую и новейшую историю США — метрополии нынешней империи. Там также периодически появлялись свои «юлии цезари», которые приходили к власти, играя по «правилам» «системы», а потом пытались менять «правила» — не ради разрушения «системы», а ради ее сохранения. Но «олигархи» их не желали понимать. В результате появлялись «маньяки-одиночки»… Достаточно вспомнить американского президента Авраама Линкольна, убитого «маньяком-одиночкой» Бутом. Или президента Джона Кеннеди, убитого «маньяком-одиночкой» Ли Освальдом. Как говорится, «ничто не ново под луной».

Таким образом, при ростовщическом капитализме основной инструмент борьбы за власть и ее укрепление — деньги. А там, где царят деньги, цена человеческой жизни оказывается ничтожной. Даже если это жизнь императора или президента. Разница только в том, что в Древнем Риме инструментом убийства был кинжал, а в современной Америке — винтовка с оптическим прицелом.


1.17. Социальная структура древнеримского общества

Напомним, что в Римской империи социальная структура общества была предельно упрощена, а имущественная поляризация общества достигла крайней степени.

Поляризация общества просматривается как в масштабах всей Римской империи, так и отдельных ее частях. Имелась она и в провинциях[88]. Но в центральной части (Италийская область) она была выражена еще более ярко.

На одном полюсе общества существовала небольшая кучка богатых и очень богатых людей: всадников (финансовых олигархов) и аристократии (землевладельцев). К богатой элите принадлежало несколько десятков тысяч человек при численности населения Римской империи порядка 50 млн. человек.

На другом полюсе общества Древнего Рима — миллионы рабов.

На ранних этапах развития Римского государства, как мы отмечали выше, рабовладение имело ограниченные масштабы и носило патриархальный характер. Большое распространение имели личный труд в крестьянских хозяйствах, а также наемный труд плебеев в хозяйствах патрициев. Вспомогательную роль играл также труд зависимых клиентов и должников. Однако в дальнейшем под влиянием двух основных взаимосвязанных факторов — расширения внешних завоеваний Рима и активизации борьбы плебеев за равные с патрициями права — началось все более широкое использование рабов в качестве рабочей силы. Преобладание рабского труда над свободным трудом стало наблюдаться в большинстве областей Апеннинского полуострова только во II в. до н.э.

Большая часть рабов занималась тяжелым физическим трудом (сельское хозяйство, строительство, рудники)[89]. Небольшая часть непосредственно обслуживала элиту — «домашние рабы». Совсем небольшая часть была даже задействована в государственном управлении: элита настолько была погружена в процесс потребления и получения удовольствий, что со временем утратила и желание, и способность заниматься государственными делами, перепоручив их рабам. О сферах применения рабов мы можем прочитать у Моммзена: «Труд рабов применялся во всех отраслях деятельности: рабы исполняли ремесленные работы, рабы вели обширные предприятия своих господ, управляли банковыми операциями, учили детей»[90].

Положение рабов было различно. Как отмечает К. Каутский, «если патриархальное домашнее рабство является (…) самой мягкой формой эксплуатации, то трудно представить себе что-нибудь более ужасное, чем рабство для удовлетворения жажды прибыли»[91]. Каутский приводит в качестве примера использование рабов на испанских серебряных рудниках, где эксплуатация носила крайне жестокий характер в силу товарного характера производства. Это такое сочетание капиталистического производства и рабовладения, которое можно назвать капиталистическим рабовладением.

Оно вновь в яркой и массовой форме проявилось в Соединенных Штатах в первой половине XIX века, прежде всего в южных штатах. К счастью для римских рабов, производств с ярко выраженной ориентацией на получение прибыли 2000 лет назад было не так много.

Была еще социальная «прослойка», состоящая из людей, которые с юридической точки зрения были свободными римскими гражданами, а с социально-экономической точки зрения были люмпен-пролетариями. Они сосредоточивались в Риме, где их число составляло, по разным оценкам, от 200 до 350 тыс. человек. Были люмпен-пролетарии и в других городах Италии.

Свободное крестьянство постепенно «вымывалось» из социальной структуры под натиском дешевой продукции, производимой с помощью рабского труда, а также дешевого импорта или поступлений из провинций подати в натуральном виде (сельскохозяйственная продукция). Постепенно некогда цветущее сельское хозяйство Италии стало приходить в упадок. Дешевый хлеб был нужен для ублажения городской черни (политика «хлеба и зрелищ»). В провинциях хлеба было много, он попадал в Рим в виде поземельного налога (десятины), реквизиций и с помощью других способов отчуждения (своеобразные «продразверстки»). Также импортировался дешевый хлеб из Египта.

Римское государство, проводя свою «социальную» политику, сбывало откупщикам хлеб по низким ценам, а те — непосредственно населению городов. Хотя откупщики и «наваривали» деньги на своем бизнесе, но отпускные цены были все равно низкими и разоряли местных крестьян. В этих условиях выживали крупные хозяйства, имевшие низкие издержки производства. То есть те, которые использовали в массовом порядке рабский труд. А земли крестьянства переходили в руки ростовщиков и крупных землевладельцев. Первые из них занимались земельными спекуляциями, вторые организовывали на присоединяемых землях фермерские хозяйства, ориентированные на экспорт (виноделие, оливки и оливковое масло, овцеводство). Со временем хлебом Италия себя уже перестала обеспечивать, села на «иглу» зернового импорта.

Уничтожение мелкого крестьянского хозяйства подрывало социальную основу Римского государства. Моммзен писал о Риме эпохи поздней республики: «Рим падал, потому что один из двух основных факторов, на которые издревле опиралось государство, был в корне разрушен: хозяйство мелких землевладельцев было теперь совершенно подавлено капиталом, который оперировал колоссально развитым невольничьим трудом»[93].

В уже упоминавшейся работе Питера Темина «Экономика Римской империи раннего периода» отмечается, что существовал еще некий промежуточный класс, включающий торговцев и работников «сферы услуг», который обслуживал элиту тогдашнего общества. Тем не менее, эта группа свободных граждан, по мнению Питера Темина, была настолько незначительна, что говорить о наличии «среднего класса» в Древнем Риме не приходится.

Этот промежуточный класс быстро сокращался, так как услуги элите все больше оказывали «домашние» рабы, а внутреннюю торговлю все больше «подбирали под себя» всадники. Положение разоряющегося крестьянина и представителя «среднего класса» было незавидно: у него маячила перспектива пополнить ряды люмпен-пролетариата.

Итак, в Древнем Риме были в достаточном количестве свободные граждане, лишившиеся земли или своего дела. С другой стороны, были большие богатства в руках верхушки. То есть потенциально было все необходимое для развития капитализма в его производительной (а не ростовщической) форме. Однако такой капитализм, как мы выше уже отмечали, в Древнем Риме не сложился. Скорее всего, он не сложился потому, что был менее «конкурентоспособен» по сравнению с товарным производством, основанном на рабском труде.

Однако в некоторых масштабах наемный труд использовался, но не регулярно, преимущественно для внутренних нужд богатых работодателей. О такой форме трудовых отношений, существовавших в Римской империи, мы узнаем из Нового Завета. Например, в Евангелии от Матфея есть притча о работниках, которых хозяин нанимал на работу в винограднике (первых — в третьем часу, следующих — в шестом, а последних — в девятом часу) и всем заплатил по одному динарию[94]. Это типичный случай «разового», нерегулярного использования наемной рабочей силы в Римской империи[95]. Тот пролетариат, который существовал в Англии и других европейских странах в XIX-XX вв., в Древнем Риме отсутствовал.

Некоторые «эмансипировавшиеся» от труда свободные граждане вместо перехода в ряды люмпен-пролетариев предпочитали другой выбор — пополнить ряды разбойников, которые никогда не переводились в Италии.

Был, наконец, и вариант эмиграции. Многие свободные граждане внешне «благополучной» метрополии уезжали в провинции империи, где можно было заниматься денежным и торговым бизнесом. Об этом писал Моммзен: «Чрезмерное развитие торговых и денежных операций было причиною того, что множество италийцев лучшие свои годы проводили в отдаленных провинциях»[96]. В целом изменения социальной структуры римского общества, происходившие в эпоху поздней республики (II в. до н.э.) Моммзен обрисовал следующим образом: «Римское гражданство, прежде бывшее общиною свободных и равных людей, все заметнее и заметнее распадалось на два класса: господ и рабов — ив одном развивалось равнодушие к нижестоящим, в другом — ненависть и озлобление к стоящим в лучшем положении. Начинали таять духовные силы нации»[97].

Приведенные выше слова Моммзена относятся ко времени, отстоящему от нас почти на 22 века. Но как похожа та ситуация на сегодняшнее положение в России! Еще четверть века назад жители Российской Федерации составляли общество «свободных и равных людей». «Равных» — не буквально. Конечно, в СССР были начальники и подчиненные, были более обеспеченные и менее обеспеченные и т.п. Но было «равенство» возможностей. Достаточно исправно функционировали так называемые «социальные лифты». Да не имущественное неравенство было минимальным на фоне того громадного разрыва между богатыми и бедными, который существовал на Западе и в развивающихся странах.

Сегодня мы живем при капитализме, причем очень похожем на капитализм Древнего Рима. Наше общество четко разделилось «на два класса: господ и рабов». По имущественной поляризации мы сегодня находимся на уровне многих развивающихся стран, и — по всем законам — в стране должен уже произойти социальный взрыв, а затем начаться перманентная гражданская война.

Каждый из нас, сталкиваясь с работодателями и государственными чиновниками (класс «господ»), невольно начинает понимать, что он уже никакой не «средний класс», а именно класс «рабов». Каждый из нас ощущает шкурой исходящее от современных «господ» «равнодушие к нижестоящим». Конечно, это наше чисто субъективное восприятие современного капитализма. Ниже мы еще будем рассматривать вопросы, касающиеся социальной структуры современного капиталистического общества, и попытаемся наши субъективные ощущения дополнить трезвым анализом фактов и статистики.


1.18. Империя: что дальше?

Напомним, что после убийства Юлия Цезаря его наследники Антоний и Август сумели нанести энергичный ответный удар республиканцам. Рим стал императорским. Возникло ощущение того, что общество нашло такую форму государственного устройства, которая обеспечивала ему устойчивость и процветание. Речь идет о тех десятилетиях, когда правили императоры Август (первый официальный император в истории Древнего Рима) и Тиберий. Те самые императоры, при которых родился, рос и осуществлял земное служение Иисус Христос. Они были одновременно и жестокими, и мудрыми властителями. Судя по их шагам в сфере государственного управления, они понимали риски, которые угрожали Римской империи, и пытались максимально их нейтрализовать. В частности, не допустить дальнейшего территориального расширения империи, понимая, что для этого уже не хватает военного и финансово-экономического потенциала; в качестве приоритетной они ставили задачу укрепления сложившихся внешних границ империи.

Они также проводили финансово-налоговую реформу, стремясь ослабить налоговый гнет провинций и исключить угрозу раскачки империи изнутри. В I в. н.э. экономическая поляризация центра и периферии считалась уже опасной. По оценкам Питера Темина, доходы римлян, живших в пределах современной Италии, были в среднем в два раза выше, чем во всей остальной империи. В те времена это вызывало протесты (которые порой выливались в восстания) со стороны жителей провинций. Тем более что жители метрополии (Италии) давно уже перестали платить налоги.

В рамках реформы при этих императорах были сделаны серьезные шаги по переходу от системы откупов сбора налогов к прямому их сбору с помощью римских чиновников на местах. Были проведены переписи населения и имущества с целью фиксации уровней налогов. Были ограничены аппетиты откупщиков по ограблению населения провинций, и налоговый пресс несколько снизился. Хотя, конечно, при этом расцвела коррупция римских чиновников в провинциях. Но и здесь императоры Август и Тиберий проявляли мудрость. Император Тиберий, когда его спросили, почему он оставляет наместников на должностях на длительные сроки, сравнивал их с мухами, которые сосут кровь из ран. Если их оставить в покое, — говорил император, — они насытятся и перестанут мучить жертву. Если же их спугнуть, налетят новые голодные мухи и пытка начнется снова. Наиболее «зарывавшихся» чиновников и олигархов отдавали под суд, а имущество конфисковали в пользу казны. При Тиберий несколько сократились бесплатные раздачи хлеба, и было прекращено финансирование зрелищ из казны. К моменту его смерти в казне находилась баснословная сумма: по разным оценкам, от 2,3 млрд. до 3,3 млрд. сестерциев.

С приходом следующих императоров деструктивные процессы в обществе возобновились. В частности, уже через четыре года после смерти Тиберия государственная казна — в силу резко активизировавшейся коррупции как в центре, так и на местах — стала пустой. Не только сенаторы и «всадники», но даже сами императоры стали смотреть на государство как на «дойную корову».

Вот что писал Каутский по поводу кризиса государственной власти в Римской империи: «Так, римское государство стало доменом, частным владением отдельного лица, цезаря или императора. Всякая политическая жизнь иссякла. Управление этой вотчиной стало частным делом его владельца (…) С прекращением политической жизни, сначала у низших классов, а затем и у высших, развивается не только индифферентизм к государству, но и ненависть к нему и к его служителям, к его судьям, к его податным чиновникам, к его солдатам, наконец, к самому императору, которые никого уже не могут защитить, которые даже для владеющих классов стали бичом и защиты от которых приходилось искать у варваров»[98].

Именно такая «приватизация» государства небольшой олигархической кучкой происходит во всех странах мира, в том числе и в главной капиталистической стране — Соединенных Штатах, и в старушке-европе, и в России, и в странах «третьего мира». В новой и новейшей истории Запада были свои «августы» и «тиберии», которые делали попытки остановить поглощение государства финансовой олигархией. Это американские президенты Авраам Линкольн и Джон Кеннеди, это и французский президент Шарль де Голль, и шведский премьер-министр Улоф Пальме, и некоторые другие. Но время таких смелых и самостоятельных государственных деятелей уже позади.

Как и 2000 лет назад, сегодня наблюдается растущий «индифферентизм к государству», растущая «ненависть к нему и к его служителям, к его судьям, к его податным чиновникам, к его солдатам, наконец, к самому императору» (в наше время — к президенту, премьер-министру, канцлеру). Этот «индифферентизм», и эта «ненависть» в наше время одинаково хорошо знакомы и американскому, и европейскому, и российскому обывателю. И этот «индифферентизм», и эту «ненависть» очень умело используют в своих интересах транснациональные корпорации и транснациональные банки, которые преследуют цель демонтажа суверенных государств. С целью установления своей глобальной власти под вывеской «мирового правительства».

Кризис политической власти развивался параллельно с кризисом экономическим. Уже во II в. н.э. Италия — метрополия Римской империи утрачивает свою роль экономического центра империи. Вина, оливковое масло, ремесленные изделия не находят спроса на внешних рынках. Рим стал центром паразитического потребления. Громадные богатства, скопленные в метрополии, тратились непроизводительно. С III в. н.э. экономический кризис охватывает провинции империи (прежде всего в силу того, что их хозяйство подвергалось постоянному ограблению со стороны метрополии). Ослабевают хозяйственные связи между отдельными районами Италии, сворачивается торговля между метрополией и провинциями, обозначается тенденция к снижению товарности римских латифундий и росту натурализации хозяйственной жизни, пустеют города, обесцениваются деньги, растут цены, полноценные деньги уходят из оборота в сокровища, усиливается прямой товарообмен. Как и на заре рабовладельческого общества, главной ценностью опять становится земля. В то же время колоны не в состоянии вносить плату за аренду участков и бегут с земли, обширные сельскохозяйственные угодья пустеют и зарастают бурьяном. Слабеет военная мощь Рима. Власть в Риме не в состоянии расширять пределы империи, выколачивать налоги в провинциях и даже обеспечивать защиту своих внешних границ от нашествия варваров. Она не может эффективно бороться с социальными выступлениями сначала в провинциях, а затем и у себя дома — в Италии. Римская империя в конце IV в. н.э. распадается на две части — западную (на территории которой остается город Рим) и восточную (с центром в Константинополе). Борьба между Римом и Константинополем за первенство и влияние на пространстве бывшей великой империи еще больше подтачивает силы Рима. Кончается все тем, что Рим был завоеван варварами в 476 г. н.э.

В этой сжатой картинке политического и экономического кризиса Римской империи, который растянулся более чем на три века, можно увидеть многое из того, что переживает мир сегодня. И кое-что из того, что мир будет переживать завтра.


1.19. Христианство и рабство

Христианство возникло в недрах Римского государства и Римской империи. Еще на протяжении четырех с лишним веков христианство и Римская империя сосуществовали, причем на протяжении почти трех веков христианство было гонимо римскими императорами и находилось на нелегальном положении. Лишь в начале IV в. н.э. оно было легализовано и стало официальной религией при императоре Константине Великом. Тем не менее, с момента своего возникновения христианство оказывало свое невидимое влияние на состояние рабства в Римской империи. Именно невидимое. Поскольку христиане не оказывали явной поддержки рабству, но и не призывали к его немедленному насильственному свержению. Конечно, христианским идеалом было общество, основанное на любви и отсутствии эксплуатации человека человеком. Как говорил апостол Павел, «по пришествии же веры… нет раба, ни свободного»[99]. Но ранние христиане были достаточно трезвыми и терпеливыми людьми, понимая, что для достижения такого социального идеала сначала необходимо внутреннее изменение людей. А это требует времени, сил и терпения. Были на первых порах попытки смягчить лишь наиболее жестокие формы рабства через смягчение сердец рабовладельцев.

Рабы и господа как члены христианской церкви не имели никакого различия. Они молились одному и тому же Богу, вместе пели священные песни, преломляли один и тот же хлеб и пили из одной святой чаши. Господин уже не мог относиться к рабу как к бездушной вещи, как к бессловесному орудию. Раб без всякого ограничения делался полноправным членом общины. Он мог занимать даже должность епископа. Худое обхождение с рабами считалось достаточным основанием для отлучения от церкви. «Господа, оказывайте рабам должное и справедливое, зная, что и вы имеете Господа на небесах», — учит ап. Павел[100].

* * *

Обнаруженный в 1883 году греческим ученым Бриением исторический документ периода раннего христианства, названный «Дидахе, учение Господа, преподанное чрез двенадцать апостолов», гласит: «Не подобает относиться к твоему рабу или твоей рабыне, которые уповают на того самого Бога, с жестокостью, дабы они не устрашились Бога, который владычествует над вами обоими, ибо Он придет призвать не по лицеприятию, но тех, которых приготовил Дух».

Впрочем, христианство старалось в равной степени увещевать и рабов в духе любви. Апостол Павел прямо говорит: «Рабы, повинуйтесь господам вашим по плоти со страхом и трепетом, в простоте сердца вашего, как Христу»[101]. Свт. Феофан Затворник толкует этот стих из послания Ефесянам так: «Рабство в древнем мире было широко распространено. Св. Павел не перестраивал гражданский быт, а изменял людские нравы. И потому он берет гражданские порядки, как они есть, и влагает в них новый дух жизни. Внешнее он оставляет, как оно установилось, а обращается к внутреннему, и ему дает новый строй. Преобразование внешнего шло изнутри, как следствие свободного развития духовной жизни. Переделай внутреннее, и внешнее, если оно нелепо, само собою отпадет»[102].

В одном из посланий ап. Павла упоминается греческий раб по имени Онисим, принадлежавший Филимону, богатому собственнику из города Колоссы в Малой Азии. Онисим, будучи уже верующим в Христа, сбежал из дому и пытался спрятаться, как рассказывали в первых поколениях христиан, у самого Павла. Последний же повелел беглецу вернуться к своему хозяину, который затем должен был решить, как с ним обойтись, ибо Филимон сам был верующим[103].

Христианская церковь первых веков не только облагораживала рабов и требовала отношения к ним как равноправным людям, но и считала похвальным делом, если господин сам отпускал раба. Многие язычники, обращаясь в христианство, освобождали всех своих рабов в день крещения или избирали для этого торжественные христианские праздники, особенно Пасху. Рассказывают про одного римлянина, который, сделавшись христианином, в праздник Пасхи даровал свободу всем своим рабам, их у него было 1250 человек. С III века устанавливается традиция процедуру освобождения рабов совершать в церкви в присутствии пресвитера и общины. После прочтения освободительной грамоты пресвитер молился Богу о ниспослании благословения на дальнейшую судьбу освобожденного. Нередко и язычники отпускали рабов, но они совершенно не думали и не заботились о том, как будет складываться их последующая жизнь. Освобожденные рабы, таким образом, оказывались не у дел. Вопросами их трудоустройства никто не занимался. Многие из них пополняли ряды преступников. По-другому обстояло дело в христианских общинах. Прежние господа всячески старались помогать освобожденным. Господа смотрели на бывших рабов как на своих христианских братьев, оказывали необходимую поддержку. Воспитываясь в христианской атмосфере, освобожденные преображались на глазах, становились людьми, полезными для Церкви и общества.

Вот одна из многих историй того времени о том, как христиане боролись с рабством. Это история о епископе Павлине Милостивом, жившем в Италии в конце IV — начале V века н.э.; ее поведал наш святой XX века архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий): «Он происходил из весьма знатного, высокого рода; в двадцатилетием возрасте он был назначен сенатором, потом консулом — это крупные, важные должности, потом губернатором важнейшей Римской области, Кампании. И все презрел он, все оставил, раздал имение свое нуждающимся и стал иноком. Он испытал немало поношений, издевательств, насмешек даже от прежних слуг своих, но ничем не смущался. Сделавшись епископом, он стал щедро раздавать нищим церковное имущество. В его время произошло нашествие на Италию вандалов, дикого и жестокого народа. Вандалы покорили римлян и увели в плен множество людей, а епископ Павлин, сколько хватало денег, выкупал пленников. Пришла к нему бедная вдова, плача и прося выкупить ее единственного сына, взятого в плен вандалами. Он сказал: «Милая моя, денег у меня больше не осталось, но сделаем вот как: отведи меня в стан вандалов, пусть возьмут меня вместо сына твоего, а его отпустят». И сам предался в плен вандалам. Вандальский князь, этот дикий, жестокий человек, был поражен кротостью и благородством нового раба своего: он наблюдал за ним и изумлялся тому, какое сердце билось в груди Павлина. И случайно он узнал, что это епископ. Он был поражен и проникся таким благоговением к этому благородному человеку, что не только отпустил его самого, но вместе с ним отпустил и всех пленных римлян. Так самим собой выкупил из плена святой Павлин много несчастных пленных римлян. Так сбылись вот эти слова Павловы, чтобы вы всем богаты были на всякую щедрость, которая через нас производит благодарение Богу».

В древней Церкви, как отмечается в одном энциклопедическом словаре по теологии, изданном за рубежом, «уже Климент Александрийский († 215) под влиянием идей стоиков о всеобщем равенстве полагал, что по своим добродетелям и внешнему виду рабы ничем не отличаются от своих господ. Отсюда он делал вывод, что христиане должны сокращать число своих рабов и некоторые работы выполнять сами. Лактанций († 320), сформулировавший тезис о равенстве всех людей, требовал от христианских общин признания брака среди рабов. А римский епископ Калист Первый († 222), сам вышедший из сословия несвободных людей, признавал даже отношения между высокопоставленными женщинами-христианками и рабами, вольноотпущенниками и свободнорожденными в качестве полноценных браков. В христианской среде уже со времен первенствующей Церкви практиковалось освобождение рабов, как это явствует из увещевания Игнатия Антиохийского († 107) к христианам не злоупотреблять свободой ради недостойных целей.

Однако правовые и социальные основы разделения на свободных и рабов остаются незыблемыми. Не нарушает их и Константин Великий († 337), который, несомненно, под влиянием христианства дает епископам право освобождения рабов посредством так называемого объявления в церкви (manumissio in ecclesia) и публикует ряд законов, облегчающих участь рабов»[105].

Впрочем, некоторые святые отцы предостерегали против того, чтобы начать немедленное массовое освобождение рабов, небезосновательно полагая, что это может привести к социальному хаосу и экономическому упадку. В том же энциклопедическом словаре, в частности, читаем: «… В 4-м веке проблема неволи активно обсуждается среди христианских богословов. Так каппадокийцы — Василий, архиепископ Кесарии († 379), Григорий Назианзин († 389), а позднее Иоанн Златоуст († 407), опираясь на Библию, а может быть, и на учение стоиков о естественном праве, высказывают мнение о райской реальности, где царило равенство, которое вследствие грехопадения Адама… сменилось различными формами человеческой зависимости. И хотя эти епископы много делали для того, чтобы в повседневной жизни облегчить участь рабов, они энергично выступали против всеобщей ликвидации рабства, которое было важно для экономического и общественного строя империи»[106].

Для понимания того, что ранее христианство было, выражаясь современным языком, «толерантно» в отношении рабства, надо иметь в виду состояние рабства в первые века нашей эры. Быстро сокращались масштабы рабства, а само оно приобретало черты патриархального, а классическое (т.е. наиболее жестокое) рабство уходило в прошлое. Каутский обвиняет ранних христиан в «толерантности» по отношению к рабству[107]. Но вслед за тем сам признает, что положение рабов той эпохи было лучше, чем положение «пролетариев» (под последними он понимал обезземеленных крестьян и разорившихся ремесленников, численность которых быстро увеличивалась в эпоху позднего Рима), и что проблема рабства в римском обществе постепенно уходила на второй план. Каутский пишет: «Раб стал редкой и дорогой вещью, рабское хозяйство уже больше не рентировалось (т.е. не давало дохода. — В.К.), в сельском хозяйстве рабство было замещено колонатом, а в городской промышленности — свободным трудом. Из орудия производства предметов необходимости раб все больше превращался в предмет роскоши. Главной функцией рабов являлось теперь услужение у знатных и богатых… Положение между рабами и свободными пролетариями… увеличивалось все больше, в то время как число первых быстро уменьшалось, а число вторых в крупных городах все больше росло. Обе эти тенденции должны были еще больше оттеснить на задний план рабский элемент в христианской общине. Неудивительно поэтому, что христианство в конце концов перестало обращать внимание на рабов». С данным высказыванием К. Каутского трудно не согласиться. За исключением последней фразы, что «христианство в конце концов перестало обращать внимание на рабов»[108]. Мы уже выше показали, что апостолы и Святые отцы раннего христианства уделяли внимание проблеме взаимоотношения рабов и их хозяев, а раннее христианство в целом ускорило уход прямого рабства с исторической сцены[109].



Глава II.
Мир между Римом и Новым временем

Трудящийся достоин награды за труды.

Лк. 10:7

«Все мое», — сказало злато;

«Все мое», — сказал булат.

«Все куплю», — сказало злато;

«Все возьму», — сказал булат.

А. С. Пушкин («Золото и булат»)


2.1. Феодализм и рабство

Согласно марксистской схеме исторического процесса, после рабовладельческого строя как общественно-экономической формации следовала следующая формация, называемая «феодализмом». Большинство авторов определяют хронологические рамки феодализма периодом с V в. н.э., когда произошло крушение Римской империи, и XVI—XVIII вв., когда в европейских государствах произошли буржуазные революции, открывшие простор развитию капитализма. Иногда в качестве символического рубежа называется Великая французская революция 1789 года. Считается, что в «чистом» виде в Европе феодализм просуществовал примерно тысячу лет, потому что в последние два-три века его существования, по мнению некоторых историков, в его недрах уже развивались капиталистические отношения (это период так называемого «первоначального накопления капитала», на котором мы специально остановимся ниже).

Что такое феодализм? Возьмем определение из авторитетного источника советского времени: «Феодализм (нем. Ecudalismus, франц. feodalite, от позднелатинского feodum, feudum — феод), классово антагонистическая формация, представляющая — во всемирно-историческом развитии — этап, стадиально следующий за рабовладельческим строем и предшествующий капитализму, в истории многих народов Ф. был первой классово антагонистической формацией (т.е. непосредственно следовал за первобытнообщинным строем). При всём многообразии конкретно-исторических, региональных разновидностей Ф. и его стадиальных особенностях ряд общих черт характеризует производственные отношения этого строя. Во-первых, наличие феодальной собственности, выступающей как монополия господствующего класса (феодалов) на основное средство производства — землю, т.е. как собственность феодальной иерархии в целом (или как верховная собственность государства); при этом собственность на землю была неразрывно связана с господством над непосредственными производителями — крестьянами (для феодала ценность представляла земля не сама по себе, а в соединении с работником, её возделывающим, — основным и решающим элементом производительных сил того времени). Во-вторых, наличие у крестьянина самостоятельного хозяйства, ведущегося на формально «уступленном» ему господином наделе, который фактически находился в наследственном пользовании одной и той же возделывавшей его крестьянской семьи. Не располагая правом собственности на землю, такая семья являлась собственником своих орудий труда, рабочего скота и другой движимости. Из отношений феодальной собственности вытекало «право» феодала на безвозмездное присвоение прибавочного продукта крестьянского труда, т. е. право на феодальную земельную ренту, выступавшую в виде барщины, натурального или денежного оброка. Т. о., феодальный способ производства основан на сочетании крупной земельной собственности класса феодалов и мелкого индивидуального хозяйства непосредственных производителей — крестьян, эксплуатируемых с помощью внеэкономического принуждения (последнее столь же характерно для Ф., как экономическое принуждение для капитализма). Поскольку крестьянин был фактическим владельцем своего земельного надела, внеэкономическое принуждение (которое могло варьироваться от крепостной зависимости до простого сословного неполноправия) было необходимым условием присвоения феодалом земельной ренты, а самостоятельное крестьянское хозяйство — необходимым условием её производства. Такая специфическая для Ф. форма подчинения непосредственного производителя и его эксплуатации открывала возможность функционирования индивидуально-семейного крестьянского хозяйства, наиболее соответствовавшего достигнутому к тому времени уровню производительных сил, в качестве основы общественного производства в целом. Утвердившаяся в эпоху Ф. известная хозяйственная самостоятельность крестьянина (в сравнении с положением раба при рабовладельческом строе) открывала некоторый простор для повышения производительности крестьянского труда и развития производительных сил общества. Этим, в конечном счёте, определялась историческая прогрессивность Ф. по сравнению с рабовладельческим и первобытнообщинным строем»[110].

Если говорить о феодализме, который возник на обломках Римской империи, то он стал продолжением той формы, которая начала складываться еще в недрах империи, — колоната. Колоны — арендаторы земли (а иногда и орудий труда), которые вносили владельцу участка арендную плату — как в натуральной, так и денежной форме. Колонами считались любые арендаторы — как рабы, так и свободные. Первоначально между ними в юридическом плане проводилась четкая грань: рабы были квазиколонами и были ограничены в личных правах. Вместе с тем перевод раба на положение колона повышал стимул работника к труду и был выгоден рабовладельцу, который таким образом увеличивал свой доход и снимал с себя бремя постоянного контроля за работником. Постепенно квазиколоны стали основным видом колонов, они стали получать некоторые личные права, а вносимая ими арендная плата стала напоминать натуральный и денежный оброк крепостного.

Отношения, существовавшие между феодалом и крепостным, различаются лишь способами и формами эксплуатации первым второго, сущность остается одной и той же — рабство. Таким образом, человечеству помимо патриархального и классического рабства стало известно еще и феодальное рабство. Феодальное рабство имеет много разновидностей и оттенков. Некоторые его формы напоминают прямое рабство — чаще патриархальное, но иногда и классическое (римское). Более поздние его формы — капиталистическое рабство, о котором еще будет разговор.

Мы не собираемся погружаться в тонкости исследования европейского феодализма, а лишь отметим: в разных странах в разные моменты времени существовали три основных типа крестьян-работников.

Первый — свободные крестьяне с наделами земли. Они были подданными монарха (короля, царя), подчинялись только ему (в том числе осуществляя уплату налогов, неся воинскую повинность и т.п.), судиться могли только судом монарха. Таких крестьян иногда было мало, но они были на протяжении всей эпохи феодализма почти во всех странах.

Второй — поземельные зависимые крестьяне. Собственной земли у них не было, они пользовались землей феодала, уплачивая ему ренту. При этом могли оставить своего хозяина (феодала) и перейти к другому.

Третий — лично зависимые крестьяне, или крепостные. Они также получали землю от феодала в пользование, но оставить своего хозяина и перейти к другому не могли. Крайняя форма крепостничества, приближающаяся к рабству, — когда феодал распоряжался работником: мог его наказывать без суда, продавать и т. д.

Формы ренты, или отчуждения труда работника (крепостного) его хозяином (феодалом, помещиком) при феодализме:

а) барщина (работа на участке хозяина);

б) натуральный оброк (отчуждение части продукта труда, произведенного на участке крепостного);

в) денежный оброк (отчуждение части продукта, произведенного на участке крепостного, в денежной форме).

Как сказано в приведенном выше отрывке из Большой советской энциклопедии, отчуждение труда (продукта труда) осуществляется посредством внеэкономического принуждения. А ведь при рабовладении также имеет место внеэкономическое принуждение. Таким образом, грани между крепостным и прямым рабом достаточно условны. Известный советский исследователь феодализма Б.Ф. Поршнев подчеркивал, что четкой границы между прямым рабством и феодальным рабством нет: первый вид рабства представляет собой полную собственность хозяина на работника, второй вид — неполную. Однако и при прямом рабстве работник может получать некоторые «послабления» и «свободы» (например, право на обзаведение женой, детьми, имуществом; даже быть отпущенным на свободу по истечении определенного срока), и при феодальном рабстве работник может лишаться некоторых элементарных прав (например, быть проданным другому хозяину)[111].

Ранний и средний феодализм — период таких отношений между работником и хозяином, которые напоминают патриархальное рабовладение. А вот поздний феодализм, основывающийся на денежном оброке, более близок к римскому классическому рабовладению, при котором рабовладелец рассматривал раба не просто как работника или слугу, а, прежде всего, как источник денежного дохода. В феодальном обществе усиливается «жажда денег», «вирус» «духа капитализма» начинает быстро развиваться, ослабляя организм феодального общества и ускоряя его смерть.


2.2. Феодализм и христианство

За «кадром» приведенного выше развернутого определения феодализма остается очень важный момент — отсутствие в феодальном обществе того «духа капитализма», который был характерен для древнеримского общества. Да, феодальная знать любила роскошь и богатство, умела выбивать из своих вассалов и крестьян дань (оброк) как в натуральной, так и денежной форме. Но вот одержимости в «делании денег» у феодалов не было (скорее была одержимость в «трате денег»). Если бы такая одержимость была, то было бы крупное товарное производство, был бы торговый и денежный капитал. Все это было, но не в тех масштабах, которые были характерны для древнеримского капитализма. «Вирус» «духа капитализма», конечно, присутствовал и присутствует в душах людей в любые времена. Но в Средние века общество имело сильный «иммунитет», который не давал развиваться этому «вирусу», он находился в «подавленном» состоянии. Источниками этого «иммунитета» были христианство и Церковь. Человек той эпохи прекрасно понимал, что «нельзя поклоняться Богу и маммоне». Общество той эпохи на фундаменте христианского учения выработало определенные этические стандарты, которые делали торговлю деньгами и делание денег презренным занятием. Да, многие люди и в те времена любили богатство и деньги. Но при этом они ненавидели или, по крайней мере, презирали «делание» денег и богатства. И на протяжении многих веков ненависть и презрение к «деланию» денег были сильным «тормозом» в стремлении к бесконечному увеличению абстрактного денежного богатства. Наиболее ярко ненависть к «деланию» денег проявилась в осуждении ростовщичества, ограничениях и запретах на такое «делание» денег. С точки зрения современного банкира, это было «иррациональным» поведением.

Еще в начале XIX века среди историков (как в России, так и за рубежом) превалировало представление о Средних веках (особенно раннем Средневековье) как о «золотом времени» человечества. С появлением марксизма и апологетических теорий, защищавших капитализм, в XIX веке произошла полная смена оценок средневекового периода истории. Теперь его стали величать «мрачным Средневековьем». Если отойти от марксистской схемы исторического процесса, базирующейся на понятии «общественно-экономическая формация», то общество, которое возникло на обломках Римской империи, следовало бы назвать «христианской цивилизацией». Речь, конечно же, идет о применении этого понятия к странам Европы, где христианство утвердилось в качестве главенствующей религии. В европейском обществе христианские заповеди были лишь идеалом, реальное общество было крайне далеко от этого эталона. Можно приводить тысячи примеров того, как христианские заповеди нарушались и королями, и феодалами, и иерархами католической церкви, и простым народом. Ситуация усугублялась тем, что лишь в раннем феодализме в Западной Европе было истинное, неповрежденное (православное) христианство[113]. По мнению некоторых авторов, в «чистом» виде христианская цивилизация существовала в Византии — Втором Риме, где христианство избежало «мутации»[114]. Более тысячи лет назад происходит «мутация» христианства в Европе — оно становится католическим, содержит в себе ряд «повреждений»[115]. Но нельзя и недооценивать положительное влияние христианства даже в его католическом варианте на устройство общественной жизни в Западной Европе. Оно на протяжении многих столетий сдерживало смертоносное действие тех «вирусов», которые в свое время привели к гибели языческий Рим. В том числе «вирус» капитализма, который имел множество разновидностей.

На языке христианской церкви эти разновидности «вируса» называются «страстью стяжательства», «страстью сребролюбия», «страстью лихоимства», «страстью хищения», «страстью скверноприбытчества» и т.п. Эти страсти-вирусы «заражают» «тело» общества незаметно. Болезнь развивается поэтапно.

На первом этапе страсти-вирусы «заражают» отдельные «клетки» общественного организма — отдельных людей. И поражают страсти-вирусы не кровь и не плоть людей, а их души (или, как говорят Святые отцы, — «сердца»).

На втором этапе страсти-вирусы передаются от одного человека к другому. Начинается «эпидемия», которая в короткий срок может поразить все «тело» общества — его экономику, политику, культуру, идеологию (подобно тому, как обычный вирус может поражать одновременно все органы тела человека — печень, сердце, мозг и т.п.).

На третьем этапе начинается «умирание» зараженного организма общества. В экономике, в частности, под влиянием действия страстей-вирусов полностью нарушаются процессы сбалансированного «обмена веществ» (товарно-денежного обменов). Нарушение экономических «метаболизмов» приводит к периодическим и все более глубоким кризисам и в конечном счете к летальному исходу (распаду общества).

Часто «смерть» общественного организма сопровождается революциями, гражданскими войнами, экономическими кризисами, ведущими к массовой физической гибели отдельных «клеток» (людей). Однако отдельные «клетки» физически выживают и становятся «строительным материалом» для формирования нового общественного организма. Но вместе с этими «клетками» в новый организм заносятся все те же страсти-вирусы. Через некоторое время они начинают работу по разрушению этого нового общественного организма.

Экономисты, политики, государственные деятели обычно спохватываются лишь тогда, когда начинается третий этап развития «болезни», когда она видна невооруженным глазом, когда каждый член общества («клетка») начинает буквально физически ощущать проявления и последствия «болезни» всего общественного организма. Как правило, на этом этапе «лечение» сводится к грубым вмешательствам в «тело» общественного организма с помощью «ножа». Такие грубые «хирургические операции» (на обычном языке их называют экономическими, политическими, социальными «реформами») могут давать лишь некоторое временное облегчение болеющему общественному организму. Могут быть и неудачные «операции», которые лишь ускоряют летальный исход.

Лишь духовно зрячие люди чутко ощущают в нашем мире (вернее — в «сердцах») присутствие «страстей-вирусов». Именно они прекрасно понимают, что бороться с болезнями общественного организма надо, прежде всего, на «клеточном» уровне. Лучше всего — подавлять действие страстей-вирусов внутри самих себя. Но для этого необходимы, по крайней мере, три условия:

а) люди должны знать о существовании таких страстей-вирусов и об их смертоносном действии;

б) люди должны иметь волю бороться со страстями-вирусами;

в) люди должны уметь вести эту борьбу.

Церковь (истинно христианская) и ее члены прекрасно знают об этих «секретах» общественных настроений. И истинные христиане делают все возможное для спасения самих себя, а в конечном счете и всего общественного организма. Но в конце XV — начале XVI вв. западная (католическая) церковь сама начала «болеть», поскольку страсти-вирусы поразили сердца многих иерархов и клириков этой церкви. Болезнь эта проявилось в так называемой Реформации. Она завершилась появлением еще более «мутированной», чем католицизм, модификации христианства — протестантизма с его «духом капитализма». В эпоху позднего феодализма произошло ослабление «иммунитета» отдельных «клеток», возникла угроза жизни всей западноевропейской цивилизации (которую мы все-таки при всех оговорках можем назвать «христианской»).

Не следует думать, что феодализм и рабство — взаимоисключающие понятия. Мы еще раз подчеркиваем, что рабство — такой тип отношений между людьми, когда труд (результаты труда) одного человека присваивается другим человеком. То есть рабство — это отношения эксплуатации одного человека (группы людей) другим человеком (другой группой людей). Таким образом, общество, которое существовало в Средние века, было далеко не совершенным, имела место эксплуатация одного человека другим человеком. Более того, такие отношения явно противоречили христианским идеалам и христианским заповедям. Ведь если все называть своими именами, то присвоение труда (продукта труда) одного человека другим — это кража. Нарушалась важнейшая заповедь «Не укради!». Нарушение этой (и многих других заповедей) ослабляло общественный организм того времени.

Следует обратить внимание на те «передержки», которые допускали и допускают многие историки и социологи при описании Средних веков. Причем как марксистские, так и буржуазные. И те, и другие рассматривали и рассматривают Средние века как «мрачную эпоху» мировой истории. А для этого постоянно напоминают о проклятом «крепостническом рабстве». Тем самым осознанно или неосознанно намекая, что христианство и рабство неотделимы друг от друга (или, по крайней мере, не исключают друг друга). Данная тема очень серьезна и выходит за рамки данной работы. Между тем, объективные исследователи отмечают, что в первой половине эпохи Средних веков в Западной Европе преобладал свободный труд. Вот, например, в учебниках В.П. Будановой, С.Д. Сказкина, В.Ф. Семенова говорится, что во многих крупных европейских государствах (Англия, Франция, Западная Германия) крепостная зависимость появляется лишь в IX—X веках. Стало быть, в период раннего Средневековья (а это без малого полтысячи лет) на значительной территории Европы в сельском хозяйстве использовался труд свободного земледельца. В Северной Европе (Дания, Швеция, Норвегия) было много свободных крестьян-собственников земли. Лишь в конце XV — начале XVI вв. там начинается насильственное превращение крестьян — собственников во временных арендаторов[119]. Позднее появилось крепостное право и в ряде других европейских стран. В их числе — Россия. Лишь при царе Алексее Михайловиче Соборное уложение 1649 года установило бессрочное прикрепление крестьянина к земле. Однако при этом владелец поместья не мог посягать на жизнь крестьянина, лишать его земельного участка. Хотя Соборное установление уже разрешало передачу крестьянина от одного владельца к другому, но лишь при условии, что он будет «посажен» на землю и наделен необходимым личным имуществом.

По настоящему крепостное закабаление крестьян в России происходило в XVIII веке, когда оно стало действительно напоминать рабство. Например, в 1747 году помещику было предоставлено право продавать своих крестьян в рекруты любому лицу. В 1760 году помещик получил право ссылать своих крестьян в Сибирь, а в 1765 году — не только в Сибирь, но и на каторжные работы. В 1767 году крестьянам было запрещено подавать жалобы (челобитные) на своих помещиков. Таким образом, крестьяне были действительно превращены в «живое имущество». Это было уже близко к настоящему рабству. Такое порабощение произошло после того, как Петр I прорубил «окно в Европу». А Европа (и особенно Англия) на полных парах уже двигалась к капитализму, развивались товарно-денежные отношения. Англия произвела «зачистку» земель от крестьян, превратила эти земли в пастбища и активно стала закупать зерно на мировом рынке. В том числе — в России. Помещики стали получать деньги от вывоза зерна, у них все больше разгорался «аппетит» на деньги и роскошную жизнь, а «аппетит» можно было удовлетворить только за счет усиления эксплуатации крестьян. Это и явилось причиной того, что крепостничество в России стало расцветать пышным цветом лишь тогда, когда в Европе стал расцветать пышным цветом капитализм.

Надо сказать, что даже в эпоху расцвета крепостничества в России далеко не все крестьяне находились в крепостной зависимости от помещиков. Крепостное право не получило распространения на значительной части территории Российской империи: на русском Севере, на большей части Уральского региона, в Сибири (где основную часть сельского населения составляли черносотенные, затем государственные крестьяне), в южных казачьих областях. Также свободные крестьяне существовали наряду с крепостными и в других странах Европы. Например, в скандинавских странах во все века существовали так называемые «бонды» — свободные крестьяне (хотя они не всегда имели собственную землю, подвергаясь эксплуатации со стороны крупных землевладельцев или государства)[120].

У большинства наших школьников, студентов (да и взрослых людей с высшим образованием) понятия «феодализм», «Средние века», «крепостничество» воспринимаются как однопорядковые, почти как ряд синонимов. Понятно, каковы причины такого «оптического обмана»: сохраняющееся марксистское искаженное восприятие истории через призму «общественно-экономической формации». К сожалению, авторов, которые толково разъясняют, что между указанными понятиями нельзя ставить знаки равенства, не так уж и много. Один из них — наш современный русский философ Ю. Бородай. Он, в частности, пишет: «Факт: европейское крепостничество явление относительно позднее (курсив мой. В.К). В своей классической форме первоначально оно устанавливается в Германии под воздействием мощного спроса на хлеб в переживающей «чистку земли» Англии (…) В Россию крепостничество пришло позже: и хронологически, и стадиально его ужесточение совпадает с этапами расширении «окна в Европу» (…) Во времена своей молодости западный капитализм одарил нас помещичьим крепостничеством, которое продержалось в России до 1861 года»[121].

Даже классики марксизма с их «железной» схемой истории как смены общественно-экономических формаций не могли не признать того, что «настоящее» крепостничество в Западной Европе появилось не в первой, а во второй половине эпохи Средних веков. Вот, например, в «Капитале» читаем: «В

XV веке немецкий крестьянин, хотя и обязан был почти всюду нести известные повинности продуктами и трудом, но вообще был, про крайней мере фактически, свободным человеком (курсив мой. В.К.)… но уже с половины XVI века свободные крестьяне Восточной Пруссии, Макленбурга, Померании и Силезии, а вскоре и Шлезвиг-Гольштейна были низведены до положения крепостных»[122].

Мы уже неоднократно подчеркивали: Маркс многие события европейской истории просто констатировал, не находя (в силу своего материалистического взгляда на историю) вразумительного их объяснения. И в данном случае он просто вынужден признать очевидный факт: крепостное рабовладение — особенность позднего Средневековья (что входило в противоречие с его схемой исторического процесса как смены общественно-экономических формаций). А причинно-следственная связь между кризисом европейского христианства в виде Реформации и крепостным закабалением свободного крестьянина для Маркса-материалиста остается непостижимой.


2.3. Патриархальное рабство в Средние века

Наряду с феодальным рабством в Средние века существовало также прямое рабство (право собственности на человека). Вместе с тем это было не классическое, а патриархальное рабство. Вот выдержка из энциклопедии, показывающая, где, в каких формах и в каких масштабах прямое рабство сосуществовало с феодальными отношениями:

«В период раннего Средневековья в возникших на территории Римской империи «варварских» государствах, особенно в государстве остготов в Италии и вестготов в Испании, рабство как таковое играло заметную, но уже не ведущую роль в хозяйстве. Значительная часть рабов сидела на земле, платя господину оброк, и постепенно сливалась с обедневшим слоем крестьян-общинников в группу феодально-зависимого крестьянства. К 13 веку рабство фактически исчезает, однако в городах Средиземноморья широкая торговля рабами (перепродажа их из Турции в Северную Африку) продолжалась до

XVI в. В Византии процесс изживания рабовладельческих отношений шёл значительно медленнее, чем в Западной Европе, так в X—XI веках рабство сохраняло там ещё экономическое значение. Но в конце XI—XII вв. и в Византии практически завершается процесс слияния рабов с зависимым крестьянством. У германцев и славян рабство было распространено преимущественно в патриархальной форме; на Руси оно существовало ещё в IX-XII вв. в недрах развивавшегося феодального общества. Постепенно рабы (на Руси их называли холопы) пополняли ряды феодально-зависимого крестьянства, превращаясь главным образом в дворовых; вместе с тем положение некоторых групп крепостных (занятых на тяжелых промыслах — работавших в рудниках) мало чем отличалось от положения рабов. В древнейших государствах Закавказья и Средней Азии рабство существовало до IV-VI вв. Пережиточные его формы сохранялись и в период средневековья.

В крупнейших странах Востока — Китае, Индии и других — рабство, в его патриархальной форме, сохранилось вплоть до развития там капиталистических отношений, а иногда существовало и наряду с ними. Основным источником рабства в Средние века здесь было долговое рабство.

В Китае была широко распространена продажа в рабство обедневшими крестьянами членов своих семей. Кроме того, одним из источников рабства в Китае на протяжении всего средневековья было превращение в государственных рабов преступников или членов их семей. Довольно широкий размах приобрело рабство и в мусульманских странах Ближнего и Среднего Востока. Так как ислам запрещал обращать в рабство мусульман, то основным источником поступления рабов в мусульманские страны был захват их во время войн с «неверными» и покупка на рынках стран Европы, Азии и Африки. Рабы в мусульманских странах использовались на тяжёлых работах — в рудниках, в войсках мусульманских государей (мамлюки состояли полностью из рабов, после этой службы им могли «даровать» свободу, но, как правило, до этого момента никто не доживал), в домашнем хозяйстве и личном услужении (включая гаремы и обслуживающий их персонал)»[123].

Даже этот краткий обзор (кстати, из издания советского времени) показывает, что никакого «чистого» феодализма ни в Европе, ни тем более в мире не было. Это противоречит той примитивной схеме исторического процесса, когда на смену одной общественно-экономической формации приходит другая, причем каждая формация «гомогенна», то есть не содержит «примесей» других формаций.

В дополнение к приведенным в обзоре сведениям о существовании рабства в Средние века приведем еще несколько фактов и цифр.

«В Японии в VIII-XI вв. число рабов достигало 10—15% всего населения, формы рабской зависимости возникали также и в условиях кочевого хозяйства. И хотя рабство здесь оставалось патриархальным и архаичным, не выходило за пределы домашнего рабства, жизнедеятельность общества была немало опосредована эксплуатацией рабов»[124].

«Одним из факторов устойчивости рабства были непрерывные крупномасштабные завоевания, и прежде всего те, которые осуществлялись теми или иными племенами и сопровождались захватом в плен и депортацией десятков и сотен тысяч людей. По мнению исследователей, арабское завоевание Ирана и ряда других стран укрепило на известное время терявший свое значение рабовладельческий уклад. В хулагуидском Иране оказались возрожденными, в полном соответствии с «Ясой» Чингисхана, рабско-крепостнические формы эксплуатации в казенных мастерских. Рост числа рабов и ухудшение их положения имели место в Китае при Юанях и позднее при маньчжурах»[125].

«На рабском труде африканцев держалась экономика Южного Ирака вплоть до восстания зинджей (это восстание происходило в 869—883 гг. — В.К.). В Нижнем Ираке труд восточноафриканских рабов, известных как «зинджи», использовался в массовых масштабах для крайне трудоёмких работ по поддержанию в порядке и развитию южномесопотамской мелиорационной сети, обеспечивавшей высокую продуктивность земледелия в данном регионе»[126].

«Согласно «Книге Страшного суда» (свод материалов всеобщей поземельной переписи), в 1086 году 10% населения Англии все еще оставались рабами. Вновь широких масштабов в Европе оно (рабство. — В. К.) достигло с экспансией Османской турецкой империи на Балканах»[127].


2.4. Феодализм и «вирус» капитализма

Хотелось бы обратить внимание на один принципиальный момент, связанный с эволюцией феодализма в Европе. Почему-то принято считать, что по мере смены форм эксплуатации феодалом его крепостных происходило ослабление этой эксплуатации. Мол, переход от барщины к натуральному оброку, а от него к денежному следует рассматривать как социальный «прогресс». Во многих наших учебниках пишется примерно так: «прогрессивная» Европа, осознавая неэффективность феодального способа производства и испытывая муки совести по поводу рабского положения крепостного, стала добровольно отказываться от такого способа производства и чуть ли не планомерно строить «светлое капиталистическое будущее», основываясь на принципах «свободы, равенства и братства». А буржуазные политические революции лишь венчали те прогрессивные изменения, которые постепенно и мирно происходили в «экономическом базисе». Чтобы еще больше оттенить «прогрессивный» характер этих «мирных» и «гуманных» изменений в западноевропейском обществе, читателю непременно напомнят о крепостном праве в России, которое просуществовало аж до 1861 года!

Однако в реальной жизни было не совсем так или даже совсем не так. Обратим внимание на работу Ф. Энгельса «Заметки о Германии», в которой он писал о том, что в XVI—XVII вв. Западная Европа пережила «второе издание крепостничества». Причем «второе издание», по признанию Энгельса, было более жестким и жестоким, чем первое. Писал Энгельс об этом как о некоем парадоксе: ведь впереди маячили перспективы более «эффективного», а, стало быть, и более «прогрессивного» устройства жизни на капиталистических началах. А тут вдруг «включаются» все средства закабаления крепостных, с них начинают драть не две, а семь шкур. А парадокса никакого не было. Вокруг феодала начинали развиваться товарно-денежные отношения, появлялись новые соблазны и новые потребности. Причем не только материальные потребности в дорогих товарах (в основном заморских), но также в роскошных замках и дворцах, изысканных произведениях искусства. Появились также «нематериальные» потребности. Речь идет не о потребностях культурного или духовного характера, требующих внутренних усилий и внутренней работы человека. Это «нематериальные» потребности, требующие больших денег. Они — прообраз «виртуальных» активов современного капитализма, спрос на которые в десятки и сотни раз превышает спрос на физические товары. Об этих новых «потребностях» феодалов мы читаем: «…среди предметов обмена главную долю составляют вообще не продукты труда, а людские услуги, силы, качества и привилегии (звания). В XV—XVI в.в. невиданных размеров достигает наемное холопство, проституция, торговля чинами, регалиями и доходными местами. Растет продажность людей и прибыльное использование их слабостей и пороков»[129].

Для новых соблазнов и потребностей требовалось все больше и больше денег. Феодалов охватила «жажда денег». Но в отличие от будущих капиталистов, которые воспринимали деньги, прежде всего, как капитал, т.е. «самовозрастающую стоимость» (определение Маркса), феодалы относились к деньгам как к всеобщему средству платежа и обмена. Если капиталисты добывали деньги, пуская их в оборот и получая прирост в виде ссудного процента, торговой или промышленной прибыли, то феодалы продолжали использовать свой старый, проверенный способ — эксплуатацию своих крепостных.

Феодалы полученные от крестьян деньги не инвестировали, а тратили. Был, правда, такой тип феодалов, которые не тратили, а накапливали. Образ такого феодала создан А.С. Пушкиным в «Скупом рыцаре». Но это было не накопление капитала, а накопительство денег. Накопитель денег не пускал их в «дело», а просто откладывал гедонистическое потребление на более отдаленный момент времени. И чаще всего умирал на своих сундуках с золотом. Наиболее яркий образ такого «накопителя-гедониста» дан в Евангелии от Луки в притче о богаче[130]. В этой притче говорится об одном богатом человеке, который собрал большой урожай, построил новые житницы и сложил в них весь свой хлеб и все свое добро. Он собирался устроить себе в будущем большой «праздник»: «И скажу душе моей: душа! много добра лежит у тебя на многие годы: покойся, ешь, пей, веселись». Напомним, что затем «Бог сказал ему (богачу. — В.К): безумный! в сию ночь душу твою возьмут у тебя; кому же достанется то, что ты заготовил?». Кончается притча следующей моралью: «Так бывает с тем, кто собирает сокровища для себя, а не в Бога богатеет». Заметим, что накопительством добра в «житницах» в Средние века занимались люди, которые жили в христианской среде и которые наверняка знали эту притчу. Накопительство было признаком того, что наметился отход от истинной христианской веры (вернее, этот отход продолжился; начался он с отпадения западной церкви от православия, зарождения католической ереси). В европейском обществе начиналось безумие, о котором предупреждал Бог евангельского богача.

Интенсивность эксплуатации крепостных крестьян росла пропорционально растущим запросам феодала. Нагрузка на крестьян еще больше усиливалась в связи с тем, что феодалам деньги нужны были не только для растущих удовольствий, но и для покрытия долгов перед ростовщиками (последние любезно предлагали свои «услуги» феодалам). Крепостной не справлялся со своими растущими обязательствами перед хозяином (а некоторые из хозяев уже овладели искусством «цеплять» своих крепостных на «долговой крючок»). Крестьянин даже в тех странах, где он объявлялся лично свободным, оказывался в долговой кабале — сам вместе со всей своей семьей.

Вот что пишет о периоде позднего феодализма, в том числе о возрождении ранних форм крепостничества в Европе, отечественный философ Э.Ю. Соловьев: «Повсеместно расцветает ростовщичество. Им занимаются теперь не только евреи, как в Средние века, но и представители всех этносов и сословий.

Основная установка ростовщичества — безжалостная эксплуатация чужой нужды — проникает в самые различные формы хозяйственной практики. На свет появляется, например, аграрное ростовщичество. Захватив общинные земли, крупные феодалы дробят их, а затем продают в рассрочку ими же ограбленным крестьянам. При этом назначаются такие ежегодные платежи, что большинство держателей наделов попадают в вечную кабалу. Крестьянин, даже если он еще признается лично свободным, закрепощается через свое бездоходное хозяйство и вместе с потомством сидит в нем, как в долговой яме. Утверждение коммерциализированного земледелия, основанного на кабальных отношениях, — самый внушительный результат развития рыночной экономики в Западной Европе XV—XVI веках. В ряде стран (в Германии, Дании, Венгрии, Польше) дело доходит до возрождения крепостнических порядков, исчезнувших в VIII—IX веках. Вместо свободы распоряжения своими силами и продуктами, которое рынок, говоря гегелевским языком, предполагает «по самому своему понятию», повсеместно наблюдается рост насилия и подвластности, обогащения господ и крайнего обеднения зависимых низов»[131].

Мы согласны с тем, что в эпоху позднего феодализма ростовщичеством занимались «не только евреи, как в Средние века, но и представители всех этносов и сословий». Отметим лишь, что «представители всех этносов и сословий» (прежде всего, феодалы) свою ростовщическую деятельность не афишировали, занимались этим тайно. Часто в качестве посредников и подставных фигур использовали тех же ростовщиковевреев[132].

Обозначенные выше этапы развития феодализма — лишь внешние проявления более глубоких изменений в обществе того времени. Главное, что в недрах феодального общества постепенно создавались условия для замещения духовной власти церкви властью денег. По мере ослабления духовного авторитета и духовной власти церкви (а в Европе это католическая церковь) происходило все большее оживление и распространение «вируса» капитализма («жажды денег»), а это, в свою очередь, приводило к усилению закрепощения крестьян и все большей их эксплуатации.

В заключение хотелось бы еще раз вернуться к оценке роли бурного развития товарно-денежных отношений в недрах феодального общества. В этой связи обратимся к работе К. Маркса «Очерк критики политической экономии» (1857— 1858)[133]. В ней он вспоминает древний мир (в том числе Древний Рим) и отмечает, что на древние общества обрушивалось множество серьезных испытаний: захватнические войны, внутренние междоусобицы, политические перевороты. С большинством из этих бедствий государственные деятели и народы справлялись. Но было одно испытание, с которым древний мир справиться не смог, — испытание товарно-денежными отношениями. Эти отношения «разъедали античный мир подобно кислоте». Однако деньги, товары и торговля существовали еще на этапе становления античного общества. Маркс сам приводит множество подтверждающих это примеров из истории раннего античного мира, в частности, в своей работе «К критике политической экономии» (1859). Маркс не рассмотрел за товарно-денежными отношениями позднего античного общества «вирус» капитализма. Позднее Маркс в «Капитале» (1867) писал, что феодальное общество точно так же оказалось перед испытанием товарно-денежных отношений. Но это был все тот же «вирус» капитализма, а товарно-денежные отношения были его внешней, маскировочной формой. Общественный организм западноевропейской христианской цивилизации, смертельно зараженный «вирусом» капитализма, двигался к своему концу. А его место занял общественный организм западной (капиталистической) цивилизации. Сначала умерла древнеримская цивилизация, затем умерла средневековая европейская цивилизация. Не умерли лишь «вирусы» капитализма, глубоко гнездившиеся в сердцах людей, не умерло и сопутствующее им во внешнем, материальном мире рабство.


2.5. Духовные основы грядущего капиталистического рабства Нового времени

В среде феодалов имело место накопление денег, а не капитала. Даже если феодалы прибегали к эксплуатации, основанной на использовании кредита и долга, это не делало их капиталистами. Ссудный процент в любой форме (денежной, натуральной или в виде отработок) шел на личное потребление феодала, не превращаясь в капитал. Однако это еще не означает, что в феодальном обществе не было капитала и капитализма. И капитал, и капитализм были — как они были и в римском рабовладельческом обществе. В Древнем Риме, как мы неоднократно подчеркивали, капитал существовал не в товарной или производительной формах, а в денежной; капитализм был не торговым или промышленным, а ростовщическим. Там «профессиональным» ростовщичеством занимались люди из сословия всадников.

В позднем Средневековье также были «профессиональные» ростовщики. Они в отличие от феодалов «зарабатывали» деньги не для того, чтобы потреблять, а для того, чтобы вновь пускать деньги в оборот. Это были уже «настоящие» капиталисты. Все они были почти исключительно евреями, на которых не распространялись христианские запреты на занятие этим не богоугодным делом и которые прочно захватили эту «экологическую нишу» средневекового бизнеса. Известный социолог, историк и экономист Вернер Зомбарт в начале XX века опубликовал работу «Евреи и хозяйственная жизнь»[134]. В ней он доказывает, что именно иудаизм заложил фундамент современного капитализма; при этом дает положительную оценку роли иудаизма в формировании основ капитализма. Он приводит многочисленные примеры того, как евреи занимались ростовщичеством и торговлей еще в недрах средневекового европейского общества и создавали условия для первоначального накопления капитала (о первоначальном накоплении капитала мы будем специально говорить ниже). Отчасти Вернер Зомбарт прав в оценке роли евреев в становлении капитализма. Но лишь отчасти. Он сам показывает, что многие иудеи, бежавшие с континента на британские острова, крестились там и стали ярыми пуританами (разновидность протестантов, отличающихся особым аскетизмом и фанатизмом). А ведь никто их силой не заставлял креститься: в Англии в отличие от Испании и некоторых других континентальных стран инквизиции не было[135].

Параллельное исследование причин возникновения в Европе капитализма осуществил другой ученый — Макс Вебер. Он также в начале XX века опубликовал работу, которая хорошо сегодня известна и называется «Протестантская этика и дух капитализма». Он не отрицает роли иудаизма в становлении капитализма, отмечая сильное материалистическое начало в позднем иудаизме, основанном на Талмуде. Однако главную роль в становлении капитализма он отводит тем изменениям, которые произошли в христианстве. Речь идет о Реформации, которая привела к появлению «обновленного христианства» в виде протестантизма. А протестантизм (особенно в такой его модификации, как кальвинизм) снял существовавшие раньше в европейском обществе «табу» на занятия ростовщичеством. Более того, не только снял «табу», но и всячески поощрял деятельность по созданию и накоплению капитала. «Профессиональным» ростовщичеством могли теперь заняться не только иудеи, но также «продвинутые христиане». Причем не только ростовщичеством, но и другими формами капиталистического бизнеса — торгового, мануфактурного, сельскохозяйственного.

М. Вебер, также как и В. Зомбарт, позитивно оценивает переход общества к капитализму и отмечает особые «заслуги» в этом переходе такой разновидности протестантизма, как кальвинизм. В контексте данной проблемы М. Вебер ставит кальвинизм далее выше иудаизма. Первый; по его мнению, нацеливает человека на бесконечное накопление капитала; второй поощряет всяческое богатство, но богатство остается средством, не превращаясь в самоцель. Вот как резюмирует эти рассуждения М. Вебера о различиях иудаизма и кальвинизма наш отечественный философ Ю. Бородай: «(…) даже принцип наживы в иудаизме не столь универсален, как в кальвинизме: во-первых, он не распространяется на отношения между «своими», и, главное, нажива здесь сохраняет «традиционалистский» характер, то есть нацелена на потребление и потому не превращается в столь пожирающую, как в кальвинизме, страсть (…). В отличие от иудейской установки, где капитал лишь средство непосредственного наслаждения или господства, то есть вернейшее средство максимального благоустройства своего земного материального бытия, для протестанта, подлинного господина нового строя, накопление капитала становится самоцелью»[137]. Мы бы сделали одно уточнение к рассуждениям М. Вебера и Ю. Бородая: действительно, для иудаизма накопление капитала является средством. Но тут надо различать ранний (ветхозаветный) и поздний (талмудический) иудаизм. Для раннего иудаизма накопление капитала было в большей степени средством «непосредственного наслаждения», а для позднего иудаизма — средством «господства». Переориентация религиозного сознания иудеев на мировое господство, как отмечают историки религии, произошла еще две с половиной тысячи лет назад, в те времена, когда они были уведены в вавилонское рабство и там соприкоснулись с древними учениями гностиков и манихеев (с их положениями об «избранности» и «предопределенности»). Документально эта переориентация была закреплена в Талмуде, который был написан в первых веках нашей эры (после разрушения Иерусалима, когда иудеи уже находились в изгнании) и который в современном иудаизме поставлен выше Торы (Пятикнижия Моисеева)[138].

А почему у протестантов, особенно у кальвинистов, накопление богатства, капитала становится самоцелью! У ранних протестантов это особенно бросается в глаза. Ведь они стремились к богатству, становились богатыми, но при этом вели и продолжали вести аскетический образ жизни. Некоторые исследователи пытаются дать чисто «материалистическое» объяснение этому феномену: мол, аскетизм первым капиталистам был нужен для того, чтобы «экономить» и быстрее накапливать капитал. Но почему-то имея даже миллионы, первые протестанты продолжали держать себя в «черном теле». Вот и К. Маркс в «Капитале» пишет: «Капиталист грабит свою собственную плоть»[139] и не может внятно ответить, зачем капиталист это делает. А не может потому, что смотрит на историю становления капитализма глазами материалиста. Л первыми капиталистами двигал не «экономический интерес» (как думал К. Маркс), а религиозное чувство. Дело в том, что центральным догматом кальвинизма был догмат о том, что все человечество делится на «избранных» и «прочих». Это очень похоже на центральный догмат иудаизма о делении человечества на «евреев» (они же — «избранные») и «всех остальных». Евреем нельзя стать в результате тех или иных заслуг в земной жизни, евреем рождаются. И тут уже ничего нельзя изменить. То же самое мы видим в кальвинизме: «избранным» нельзя стать в земной жизни. «Избранность» предопределена «свыше», «избранным» человек уже рождается. Но никаких внешних признаков «избранности» ни на теле человека, ни в его умственных или духовных способностях обнаружить нельзя. Этот признак «избранности» лежит вне самого человека и заключается в принадлежащем ему богатстве. Религиозный адепт кальвинизма всю свою сознательную жизнь мучается одним лишь вопросом: «Я «избранный» или нет?» Но он мучает не только свою душу, но также свое тело. Он живет на пределе своих физических и психических сил, добывая и приумножая свое богатство, пытаясь через это богатство доказать себе и окружающим, что он — «избранный». Фанатическая страсть накопления капитала на самом деле не «материальная», а «духовная», религиозная страсть. Она отодвигает на задний план все другие страсти, в том числе страсть к материальным, чувственным удовольствиям.

Это сегодня наличие капитала является «билетом», который дает человеку право на вход в «земной рай», а цифра, определяющая величину этого капитала, указывает на то, в каком «сегменте» этого «земного рая» может находиться предъявитель «билета». Несколько веков назад было несколько иначе: наличие капитала рассматривалось в качестве «билета», дающего право на вход в «небесный рай»; величина капитала определяла, в каком «сегменте» или «ярусе» «небесного рая» окажется предъявитель «билета». По мнению некоторых авторов, в современной капиталистической деятельности религиозная мотивация человека сохраняется в полной мере. Чаще всего она является неосознанной, сохраняется в виде программы, записанной в подсознании человека. Вот что пишет по этому поводу Ю. Бородай: «В соответствии с протестантской установкой, чтобы определить уровень нравственного достоинства, в США достаточно спросить: сколько стоит этот человек? Нам, православным, невдомек, что этот главный в США вопрос имеет не столько прагматическую, сколько глубоко религиозную значимость»[140].

В недрах кальвинизма (и протестантизма в целом) постепенно складывается система знаний и правил экономии (рационального использования) всех ресурсов, включая время, для достижения максимального денежного результата — прибыли. Наиболее законченный вид эта система обрела в рамках течения, называемого «методизмом» (что-то вроде секты внутри протестантизма[141]). Позже система этих знаний и правил (наподобие детальных предписаний всех сторон жизни человека в иудаизме) обрела статус «экономической науки».

Кальвинизм не имел ничего общего с истинным христианством — религией любви к человеку, дающей возможность любому человеку стать «избранным» (в смысле спасения и получения после смерти «жизни вечной»). Кальвинистский фанатик, который получает через свое богатство подтверждение своей «богоизбранности» и «исключительности», одновременно утверждается в том, что он обладает правом господствовать над другими людьми. Они ему нужны, прежде всего, для того, чтобы и дальше увеличивать богатство. Другие люди, не получившие «знак» «избранности» в виде богатства, — люди «второго сорта», которых его протестантский бог предопределил быть рабами «избранного» (здесь кальвинизм очень похож на иудаизм с его презрительным отношением к тем, кто не принадлежит к их племени).

Если не принимать во внимание этого «протестантского расизма», трудно понять, откуда бралась такая хладнокровная жестокость, которую проявляли первые носители «духа капитализма» в эпоху первоначального накопления капитала. В Европе эта жестокость проявлялась по отношению к мелким землевладельцам, которых сначала лишали земли, а затем убивали или заставляли работать как рабов. В Америке белые протестантские колонисты проявляли эту жестокость по отношению к индейцам, которых поголовно уничтожали «как зверей» (кстати, колонисты-католики, которые осваивали Южную Америку, такой жестокости не допускали). В Африке протестантские купцы (вместе с купцами-иудеями) проявляли эту жестокость по отношению к местным жителям, которых захватывали или покупали в рабство.

Впрочем, жестокостью отличались и католики. Но у католиков физическое насилие удивительным образом сочеталось с «христианской заботой о душе» захватываемых в рабство аборигенов. Португальские монархи вместе с Папой Римским требовали, чтобы захватываемые рабы обязательно были крещены. По этому поводу был издан даже специальный королевский эдикт 1519 года. Если речь шла о невольниках, которых отлавливали в Африке, то они должны были быть крещены обязательно до погрузки на корабли, которые отправлялись к берегам Америки. Это требование было обусловлено тем, что многие рабы в пути умирали: в этом проявлялась трогательная «забота о душах» невольников. Позднее другие католические страны также приняли аналогичные законы. Так, французский король Людовик XIII издал в 1648 году акт об обязательном крещении рабов.

О жестокости в эпоху так называемого «первоначального накопления капитала» мы поговорим подробнее в следующем разделе главы.

В социальном поведении протестантов просматривается генетический код иудаизма, в котором, как известно, присутствует четкое деление всех людей на «своих» и всех остальных, причем остальные — не просто «чужие», они даже не люди, а просто живые существа, имеющие внешность человека. В Ветхом Завете мы встречаем много мест, где проводится четкое деление на «своих» и «чужих». В контексте рассматриваемых нами экономических проблем весьма значимым является следующая установка иудаизма: «Не отдавай в рост брату твоему ни серебра, ни хлеба, ни чего-либо другого, что можно отдавать в рост; иноземцу отдавай в рост, а брату твоему не отдавай в рост» (Втор. 23: 19-20). Евреи почти две тысячи лет находились в рассеянии, т.е. среди «чужих». Поэтому приведенная выше установка из Второзакония последовательно реализовывалась (и продолжает реализовываться) через практику ростовщической эксплуатации носителями иудаистской идеологии всех «чужих».

Принцип «свой — чужой» получил развитие в протестантизме, который навязывал и продолжает навязывать в обществе идеологию и психологию крайнего индивидуализма. В иудаизме имеет место этнический индивидуализм (этнос, племя, народ остается единым целым, не делимым на части); в протестантизме — персональный индивидуализм. В экономической науке Запада моделью и эталоном такого индивидуализма является Homo economicus — человек экономический. Он представляет собой крайнюю степень индивидуализма, когда к «своим» человек относит только самого себя (ego), а все остальные — «чужие».

Примечательны наблюдения, сделанные В. Зомбартом в его книге «Буржуа». В ней он совершенно справедливо обращает внимание, что наиболее последовательными и энергичными носителями «духа капитализма» были иноземцы, или пришельцы. Они не имели никаких кровно-родовых связей с местным населением и не были обременены такими предрассудками, как «родина», «отечество», «исторические корни» и т.п. Для пришельцев (эмигрантов, колонистов) местные все поголовно были «чужаками», к которым можно (и нужно) относиться жестоко — как к скотам или зверям. Также хищнически можно относиться к окружающей природе, культуре местного народа и его истории. Он выделяет две основные категории таких беспощадных пришельцев: евреи, которые были перманентными переселенцами по всему миру, и европейские переселенцы в Новом Свете.

Эти установки протестантизма подхватила народившаяся на свет европейская философия (вероятно, она появилась для того, чтобы выполнять «социальные заказы» тех, кто был заинтересован в строительстве капитализма). Смысл рада «догматов» европейской философии очень прост: «война всех против всех» как объективный, «естественный» закон общества. Затем народившаяся на свет европейская экономическая мысль (естественно, также для выполнения «социальных заказов») «облагородила» формулировку этого закона «всеобщего каннибализма» и назвала его «законом конкуренции». Несколько поколений «профессиональных экономистов» последовательно вносили свой вклад в «облагораживание» и обоснование капиталистической конкуренции. Сегодня наши студенты совершенно уверены в том, что капиталистическая конкуренция — главный «двигатель прогресса».

Сказанное выше о духовно-религиозных корнях современного капитализма справедливо в первую очередь в отношении стран, где раньше всего утвердился протестантизм, причем в его наиболее радикальном, кальвинистском и (или) пуританском варианте. Это капиталистические страны «первого эшелона»: Англия, Голландия, Швейцария, позднее Североамериканские Соединенные Штаты.

Приобщение к западной «цивилизации» капиталистических стран «второго эшелона» происходило по несколько иному алгоритму. Там оно начиналось с навязывания элите этих стран «жажды потребления», которая перерастала в страсть безумного потребительства. Капитализм стран «первого эшелона» мог быстро развиваться за счет активного освоения внешних рынков. Такое освоение было достаточно агрессивным, направленным на поиск и создание спроса на продукцию капиталистических мануфактур и товары таких торговых компаний (прежде всего, Ост-Индской английской и Ост-Индской голландской). Освоение новых рынков капиталисты-протестанты начинали с развращения элиты «осваиваемых» стран как наиболее платежеспособной части общества. Вот как описывает постепенный переход к капитализму стран «второго эшелона»

Ю. Бородай: «Движение к западной цивилизованности — грабежу природных ресурсов и предельной интенсификации труда, — в отставших странах начинается с совращения господствующего слоя. В среде традиционных власть имущих и выбивающихся «в люди» местных спекулянтов-выскочек начинается вакханалия чрезмерного и безумного потребления: разгорается бешеный аппетит на модные заграничные туалеты, гарнитуры и предметы быта — «как в лучших домах Филадельфии», — на новейшие средства изощренного развлечения и разврата и на особенно дорогие товары престижного назначения. При этом по уровню своих претензий на моду, блеск и лоск туземные господа оказываются «святее папы» — своего иноземного благодетеля, предпочитающего умеренный комфорт. В эпоху молодого английского капитализма эпидемия господствующего расточительства, неизбежно связанного с усилением фискального пресса, затронула даже отнюдь не отсталые страны континентальной Европы. Достаточно вспомнить безумную вакханалию роскоши в дотла разоренной предреволюционной Франции. Эта роскошь казалась особо ослепительной на фоне пуританской сдержанности английских джентльменов, становившихся промышленно-финансовыми магнатами»[142].

Среди аристократии Европы растет интерес к философским учениям, которые помогают элите забыть о христианских заповедях, запретах и ограничениях. В том числе ограничениях, которые сдерживали «сверхнормативное» потребление. Известно, что в античном мире страсть аристократии к удовольствиям нашла свое отражение в философии гедонизма и эпикуреизма. На излете Средних веков происходит ренессанс этих учений. Гедонистические мотивы получают распространение в эпоху Возрождения и затем в этических теориях просветителей. Т. Гоббс, Дж. Локк, П. Гассенди, французские материалисты XVIII века в борьбе против религиозного понимания нравственности часто прибегали к гедонистическому истолкованию морали. Наиболее полное выражение принцип гедонизма получил в этической теории утилитаризма, понимающего пользу как наслаждение или отсутствие страдания. Основные представители указанной теории — И. Бентам (1748—1832), Дж. С. Миллъ (1806-1873)[143]. Идеи указанных двух авторов были, кстати, в большой моде среди русского дворянства в начале XIX века, и они, наверняка, сыграли определенную роль в «стимулировании» тяги к роскоши в среде нашей аристократии. Так, у А. С. Пушкина мы читаем:

Причудницы большого света!
Всех прежде вас оставил он;
И правда то, что в наши лета
Довольно скучен высший тон;
Хоть, может быть, иная дама
Толкует Сея и Бентама[144].

Но для того, чтобы потреблять импортную роскошь, «туземные господа» должны добывать деньги. Они начинают резко усиливать пресс эксплуатации своих крестьян, усиливать фискальный пресс, все активнее обращаться к местным и заграничным ростовщикам за кредитами. Все это расшатывало устои традиционного феодального общества, создавало условия для первоначального накопления капитала (обезземеливание крестьян), укрепляло позиции ростовщического капитала.

Приведенный выше алгоритм движения к капитализму стран «второго эшелона» в полной мере объясняет и ход исторического развития Российской империи XVIII—XIX вв. Следует иметь в виду, что «вторая попытка» России перейти к капитализму в самом конце XX века началась с того, что «в среде традиционных власть имущих и выбивающихся «в люди» местных спекулянтов-выскочек» началась «вакханалия чрезмерного и безумного потребления». Мы были свидетелями этой «вакханалии» после прихода к власти М.С. Горбачева в 1985г. Разрушительная энергия этой «вакханалии» оказалась для Советского Союза страшнее разрушительной энергии десятков ядерных бомб. А после развала СССР и образования Российской Федерации носители «вакханалии чрезмерного и безумного потребления» получили почти официальное название — «новые русские».

Итак, страсть к прибыли (деньгам) и страсть к потреблению — две стороны одной медали, называемой капитализмом. Архитекторы капитализма стремятся к тому, чтобы в каждом члене общества (независимо от того, каков его социальный и имущественный статус) сосуществовали обе страсти. Наш соотечественник Ф.В. Карелин (1925—1992) в своей работе «Теологический манифест» (1987 г.) совершенно справедливо подметил: « … капиталистический способ производства экономически нуждается в грехе (алчности предпринимателей и развращенности потребителей)».

Все сказанное нами выше показывает, что капитализм — не только и даже не столько экономическое явление, сколько духовное и религиозное. К сожалению, об этом молчат наши учебники и представители нашей науки. К сожалению, не видим мы до сих пор серьезной духовной оценки капитализма и со стороны нашей церковной иерархии и богословской науки. Лишь изредка наши церковные власти вынуждены как-то реагировать на серьезные вызовы капиталистической современности, но даже такое реагирование является каким-то вялым и невнятным.


2.6. Рабство как источник первоначального накопления капитала

В любом учебнике по экономике или истории можно прочитать: «современный капитализм (т.е. западная цивилизация) взял свой старт с первоначального накопления капитала. Процесс первоначального накопления в европейских странах продолжался примерно 2—2,5 века (с конца XV по XVIII век)». Из тех же учебников мы можем узнать, что первоначальное накопление капитала — создание условий для капиталистического производства и что таких условий два. Эти два условия тесно взаимосвязаны, представляют собой «две стороны одной медали».

Первое — наличие работников, которых капиталист мог бы использовать в данном производстве. Для этого тех свободных работников, которые существовали в европейском обществе, надо было лишить земли и других средств производства. То есть превратить их в наемных работников. О наемном труде как разновидности рабства мы будем говорить в следующих разделах.

Второе — наличие богатств, с помощью которых можно организовать капиталистическое производство. Богатства эти имели как натурально-вещественную форму (прежде всего, земля и месторождения природных ресурсов), так и денежную форму.

Среди источников накопления богатств авторы называют следующие:

1) ростовщические доходы (которые стали быстро расти благодаря тому, что католическая церковь ослабила свою борьбу с ростовщичеством, фактически легализовав ссудный процент);

2) экспроприация личных наделов крестьян и имущества ремесленников (в том числе через изъятие этого имущества для погашения ростовщической задолженности; в Англии изъятие земель осуществлялось в виде «огораживания»);

3) «секуляризация» церковной собственности (превращение ее в «светскую»);

4) доходы от пиратской деятельности;

5) доходы от ведения разбойных войн (например, золото и серебро, которое испанские конкистадоры захватывали в Америке во времена так называемых «великих географических открытий»)[145];

6) доходы от налогового ограбления населения (перетекающие из государственной казны в карманы первых капиталистов через систему налоговых откупов, через государственные подряды, выплату процентов по государственным долгам и др.);

7) доходы от неэквивалентной внешней торговли (особенно характерно для Нидерландов и Англии);

8) доходы от работорговли;

9) доходы от использования рабского труда.

Из всех источников первоначального накопления особо важными являются последние два. О них, как правило, в учебниках пишется мало. Остановимся на этих источниках подробнее.

Работорговля. Следует признать, что торговля «живым товаром» имела место на протяжении большей части истории человечества. Зарождение торговли рабами относится к тем временам, когда еще не было письменности. Мы уже подробно говорили о работорговле, которая существовала в Древнем Риме. В Средние века работорговля была важной частью экстенсивной экономики таких государств, как Арабский халифат, Золотая Орда, Крымское ханство, Османская империя. Монголо-татары, обратившие огромные массы населения в рабство, продавали «живой товар» мусульманским купцам и итальянским торговцам, владевшим с середины XIII века колониями в северном Причерноморье, на Константинопольском рынке и т.д. Среди рабов было много славян, проживавших на территории Московской Руси.

Вместе с тем резкий взлет работорговли начался в эпоху первоначального накопления капитала в Европе и в результате так называемых «великих географических открытий». Период активной международной работорговли продолжался более трех столетий. Он начался в первой половине XVI века и закончился примерно в середине XIX века. Это была преимущественно трансатлантическая торговля в рамках так называемого «золотого треугольника». Тремя центрами этой международной торговой системы были:

1. Европа — такие страны, как Испания, Португалия,

Нидерланды, Великобритания, Франция. Из портов европейских стран выходили суда, груженые такими товарами, как ружья, спиртные напитки, ткани, лошади, инструменты и т.п. Суда направлялись к берегам Западной Африки.

2. Африка — там европейские товары обменивались на местных рабов. Рабы принадлежали местным племенным вождям. Рабами были туземцы, попавшие в плен в результате местных войн. Рабов также ловили сами африканцы, специализировавшиеся на этом бизнесе. Суда, нагруженные рабами, отправлялись через Атлантический океан в европейские колонии в Карибском море и Южной Америке.

3. Америка — здесь африканские рабы обменивались на драгоценные металлы, продукцию местных плантаций (кофе, сахар, хлопок, табак). Суда, груженые колониальными товарами, направлялись в Европу, где они продавались за деньги и (или) обменивались на новые партии европейских товаров. На первых порах европейские колонизаторы пытались обходиться в Америке местными рабами — индейцами. Однако индейцы плохо подходили на роль рабов. Они постоянно сопротивлялись, устраивали восстания, а в результате нещадной эксплуатации быстро умирали. После этого колонизаторы начали «зачистку» американских колоний от индейцев и проводить курс на их замещение чернокожими африканцами. Первые партии африканцев по трансатлантическому маршруту были доставлены в Америку в 1510 году.

Европейские работорговцы потеснили на рынке «живого товара» арабов, которые до начала XVI века были основными поставщиками рабов из Африки (рабы поставлялись как в страны Ближнего и Среднего Востока, так и в Южную Европу). Первыми среди европейцев работорговлей стали заниматься португальцы, которые начали еще до Великих географических открытий колонизацию западного берега Африки. Ими в 1440-х годах в Европу были привезены первые чернокожие рабы. Особую активность в торговле «живым товаром» из Африки европейские торговцы стали проявлять после основания крупных торговых компаний в Голландии, Англии, Франции (1621-1631 годы), получивших привилегии на поставки рабов от королей («Вест-индские торговые компании»). В 1698 году английский парламент разрешил заниматься работорговлей частным лицам. Еще раньше католическая церковь дала свое благословение на занятие этим бизнесом. Например, в 1452 году папа Римский Николай V своей буллой санкционировал захват португальцами африканских земель и обращение их жителей в рабство. Мы уже отмечали выше трогательную «заботу» католической церкви о рабах: она требовала их крещения для того, чтобы невольники, которые долго не жили, могли «спасти душу».

После открытия Америки португальские работорговцы стали поставлять основную часть «живого товара» в Южную Америку, в первую очередь в Бразилию. Вслед за португальцами работорговлей занялись испанцы, французы, голландцы и англичане.

Оценки количества рабов, поставленных по трансатлантическому маршруту в колонии на территории Америки, варьируются от 7 до 28 млн. человек. Различия отчасти объясняются тем, что одни оценки отражают количество отправленных, а другие — количество полученных рабов. Эти цифры могли сильно отличаться друг от друга в силу высокой смертности рабов в течение изнурительного путешествия через океан (нормальной считалась «естественная» потеря примерно 20% «живого товара»; однако во время эпидемий на кораблях эти потери могли превышать 50%).

Оценки количества рабов, которые были поставлены и получены в результате торговли «живым товаром», должны дополняться другой статистикой. Статистикой человеческих смертей. Во-первых, смертей в процессе последующей эксплуатации поставленных на плантации или в рудники рабов. Во-вторых, смертей во время трансатлантических перевозок. В-третьих, смертей в процессе «добывания» «живого товара» в странах-экспортерах. Рабы «добывались» в ходе войн и военных рейдов. Проводились также многочисленные кампании по «устрашению» местного населения, которые сопровождались массовыми убийствами. Судя по всему, на одного раба, который трудился на плантациях в Америке, приходилось несколько умерших или убитых туземцев. Согласно одной из оценок, суммарные людские потери в результате трансатлантической работорговли составили 112 млн. человек[146]. Несмотря на столь высокие «издержки», норма прибыли по операциям с «живым товаром» в рамках «золотого треугольника» составляла сотни и даже тысячи процентов.

Использование рабского труда. Прежде всего, рабы, завезенные из Африки в Южную и Центральную Америку, использовались на плантациях по выращиванию тропических и субтропических культур — кофе, хлопка, табака, сахарного тростника. Кроме того, они были задействованы в добыче драгоценных металлов. На страны Южной и Центральной Америки, по оценкам, пришлось 90% всех черных рабов, которые вывозились из Африки. На первом месте среди всех американских государств была Бразилия — 20% всех африканских рабов. На Северную Америку пришлось 10%.

Белые колонисты в Америке сколотили большие состояния. Обеспечивалось это за счет низких издержек на содержание рабов, большой интенсивности труда, продолжительного рабочего дня. Например, в начале XIX века чернокожие невольники на плантациях сахарного тростника на Ямайке работали 4 тыс. часов в год — это примерно в 2 раза больше, чем фабричный рабочий в Европе. В Североамериканских Соединенных Штатах они эксплуатировались на хлопковых плантациях южных штатов. Дешевый хлопок поставлялся на хлопчатобумажные фабрики Манчестера, Ливерпуля, других английских городов. В XIX веке рабы создавали сеть железных дорог в этой стране. В 1860 г. чернокожие составляли 13% населения страны, причем 89% из них были рабами. 95% черных рабов находилось в южных штатах. Они обеспечивали высокий уровень жизни белых колонистов. По уровню жизни белого населения южные штаты выглядели гораздо более богатыми по сравнению с северными.

Впрочем, использование рабского труда не ограничивалось только эксплуатацией африканских невольников в Южной, Центральной и Северной Америке. Местные туземцы использовались в качестве рабов в колониях, расположенных в самой Африке, а также в Азии. В Африке рабы использовались в шахтах и карьерах для добычи драгоценных металлов (прежде всего, золота), других металлов, выращивания тропических культур. В Азии колонизаторы обратили в фактических рабов громадное население Индии, Индонезии, Филиппин, Вьетнама и многих других стран. Обращено было в рабство и местное население Австралии, ставшей колонией Великобритании.

Более того, в рабов превращались и белые европейцы («белые рабы»). Мы сейчас оставляем в стороне серьезный вопрос о превращении бывших «огороженных» и ограбленных крестьян Европы в крепостных и об использовании труда этих «новых» рабов в самой Европе. Отметим, что это был очень существенный «внутренний» источник первоначального накопления капитала в Европе. Но кроме этого труд «белых рабов» использовался в колониях европейских стран. Речь идет о «белых рабах» из Великобритании, которые оказывались в североамериканских штатах. В результате «огораживания» в Великобритании оказалось большое количество бродяг. Их помещали в тюрьмы, а затем направляли на «исправительные работы» за океан. Кроме бродяг в разряд «белых рабов» попадали бедные англичане, которые «искали счастья» в Новом Свете. Поскольку денег для путешествия в «обетованные земли» у них не было, они договаривались о «путешествии в кредит». Обязательства по такому «кредиту» они должны были покрывать работой в качестве слуг на новом месте. Таких «искателей счастья» называли «кабальными слугами». Работать на хозяина им приходилось в течение нескольких лет. Некоторые окончательно запутывались в долгах и становились пожизненными «белыми рабами». Как отмечает Э. Вильямс, в XVIIXVIII вв. «кабальные слуги» составляли половину всех английских переселенцев в Америку[147].

Развитие капитализма в Европе, мирового капиталистического рынка дало сильный импульс к возрождению физического рабства, которое в Средние века начало постепенно сходить с исторической сцены. Вот что по поводу этого «ренессанса рабства» пишет Б. Кагарлицкий: «Разумеется, рабство полностью не исчезло на протяжении Средневековья, но оно играло второстепенную роль в странах Азии и Северной Африки, почти полностью исчезнув в Европе. И все же именно формирование новой мировой экономики и развитие торгового капитализма способствовали возрождению рабства в качестве признанного социального института по обе стороны Атлантики. К XVIII веку рабство и работорговля достигают в процессе становления нового, свободного мира и формирующегося либерального капитализма значительно больших масштабов, чем в средиземноморском мире Античности»[148].

Без преувеличения можно сказать, что в конце XVIII начале XIX вв., по крайней мере, половина трудоспособного населения планеты использовалась в качестве рабов для обеспечения накопления капитала горсткой будущих мировых олигархов.

* * *

Принято считать, что использование рабского труда было важным фактором первоначального накопления капитала. Однако значение рабского труда не ослабло, а даже возросло на следующем этапе, когда капитализм уже сложился. Между тем, следует иметь в виду: «молодой» капитализм в Европе и в Северной Америке в XVIII—XIX вв. развивался не параллельно физическому рабству, а благодаря такому рабству. Потребности «молодого» капитализма требовали дешевого сырья и дешевых товаров, на основе которых развивался промышленный и торговый капитал Европы и Северной Америки. Дешевое сырье и дешевые товары давали рабовладельческие хозяйства Южной и Центральной Америки, а также отчасти Африки и Азии. Бразильский исследователь Антонио Карлос Маццео отмечает, что плантационное хозяйство, основанное на рабском труде, было бы невозможно без существования капиталистического рынка в Европе. «Рабовладельческая экономика Нового Света «отнюдь не представляет собой какой-то особый способ производства, существующий отдельно от капитализма, напротив, перед нами специфический тип капитализма»[149]. Он сравнивает американское рабство XVIII—XIX вв. со «вторым изданием крепостничества» в Восточной Европе, где несвободное состояние крестьянства стало наилучшим средством для того, чтобы удовлетворять западный спрос.

Использование рабского труда на плантациях и рудниках позволяло субсидировать экономику Запада. Без такого субсидирования капитализм из ростовщической и торговой формы не смог бы перерасти в промышленный капитал. Благодаря такому субсидированию создалась иллюзия того, что капитализм самостоятельно способен что-то создавать, что английская промышленная революция — объективный результат внутреннего развития капиталистического способа производства.

О решающей роли рабского труда в первоначальном накоплении капитала и подготовке условий для создания крупного машинного капиталистического производства писал еще К. Маркс в своем письме П.В. Анненкову (28 декабря 1846 г.): «Прямое рабство является такой же основой нашей современной промышленности, как машины, кредит и т.д. Без рабства нет хлопка, без хлопка нет современной промышленности. Рабство придало ценность колониям, колонии создали мировую торговлю, а мировая торговля — необходимое условие крупной машинной промышленности»[150].

Сегодня признается, что работорговля и рабский труд, который использовался колонизаторами Европы и Северной Америки, были главными факторами, обусловившими высокий современный уровень жизни стран Запада, так называемого «золотого миллиарда». Известный французский этнограф и социолог К. Леви-Строс прямо заявил: «Запад создал себя из материалов колоний»[151].

Западная цивилизация была создана буквально на крови и костях бесчисленного количества тех, кто жил за пределами Западной Европы. Мы уже называли суммарную цифру человеческих потерь, вызванных трансатлантической работорговлей, — 112 млн. человек. К ней надо прибавить еще от 90 до 120 млн. человеческих жизней в результате безжалостной колонизации Америки — Южной, Центральной и особенно Северной[152]. Кроме того, в основании фундамента западной цивилизации — кости миллионов самих европейцев — жертв «огораживаний», а также «белых» рабов, которые вывозились из Европы (преимущественно Великобритании) в Североамериканские штаты.

Забегая вперед, отметим, что в XVIII веке Европа из фазы первоначального накопления капитала стала переходить в фазу промышленного развития («промышленной революции»). Молодому капитализму нужны были рынки сбыта, и Европа пошла на второе «завоевание» колоний. Целью первого завоевания было получение «живого товара», рабской рабочей силы. Целью второго — источники дешевого сырья и рынки сбыта. Выражаясь современным языком, происходила насильственная «интеграция» колоний в мировое капиталистическое хозяйство. Результатом такой «интеграции» стали нищета и смерть местных жителей. Так, в Бенгалии — провинции Индии было уничтожено хлопчатобумажное производство, которое не выдержало конкуренции со стороны машинного производства Англии. В 1769—1770 годы там возник голод, который унес жизни 7 млн. человек (треть населения Бенгалии). В 80-90-е годы XIX века голод туда вернулся вновь, и умерло еще 10 млн. человек. Постепенно влияние англичан распространилось на всю Индию, и голод стал общенациональным бедствием этой страны. За последнюю четверть XIX века там умерло от голода 26 млн. человек, т.е. в среднем за год получается более 1 миллиона смертей[153]. К таким же неисчислимым человеческим жертвам привели усилия Запада по «интеграции» в мировое капиталистическое хозяйство Китая в результате серии «опиумных войн» в XIX веке[154].

Не только у целых стран, но и отдельных крупных и крупнейших «респектабельных» банков и корпораций имеются свои собственные, нередко очень кровавые, истории «первоначального накопления капитала»[155]. Естественно, они предпочитают не распространяться об их прошлом. Какой-то американский бизнесмен начала прошлого века сказал: «Я могу отчитаться за каждый заработанный цент, только не спрашивайте меня, как я сделал первый миллион».

В 2005 году на экраны в Великобритании и других стран вышел фильм Роберта Бэкфорда «Империя расплачивается», в котором была поставлена проблема об ответственности Запада за экономическое и социальное отставание Африки. Бэкфорд призывает руководителей Запада признать, что в результате торговли «живым товаром» и эксплуатации рабов на протяжении нескольких веков у Запада образовался гигантский долг перед Африкой. Только долг Англии, по оценкам Бэкфорда, исчисляется триллионами фунтов стерлингов. Об этом же пишет Джозеф Иникори в своей книге «Африканцы и промышленная революция в Англии»: без африканцев (вернее, без их рабского труда) не было бы ни английской промышленной революции, ни современной благополучной Англии.

А вот еще одна книга — «Великое расхождение: Китай, Европа и создание современной мировой экономики», которая принадлежит перу американского исследователя Кеннета Померанца. Он в своей работе пытается понять, какие причины обусловили экономическое отставание Китая от стран Запада. Ведь еще три столетия назад Китай, как минимум не уступал европейским странам по уровню экономического развития. Пытается он объяснить и неожиданный взлет в мировой экономике североамериканских колоний. По его мнению, Америка является в первую очередь плодом Африки, а не Европы, как это принято считать. До 1800 года гораздо больше африканцев, чем европейцев, пересекло Атлантику в направлении Северной Америки (разные источники указывают, что число черных переселенцев превышало число белых переселенцев в 2—5 раз). Хотя черных рабов в Европе в эпоху становления капитализма было очень немного, они, по мнению Померанца, также сделали серьезный вклад в экономический подъем Европы. Европейские торговцы имели в Африке рынок сбыта тканей, которые там обменивались на рабов. В Америке рабы обменивались на драгоценные металлы, которые притекали в Европу и питали первоначальное накопление капитала. Европа также «питалась» и продолжает «питаться» за счет прямых поставок из Африки таких товаров, как пальмовое масло, нефть, медь, хром, платина, золото. В производстве и добыче таких товаров до недавнего времени активно использовался труд африканских рабов, которых даже не надо было вывозить за пределы континента. Особое место занимают поставки золота. Английская монета «гинея» называется так потому, что золото для ее чеканки добывалось в западноафриканской стране Гвинее. Также планировалось, что с 1880 года английский фунт стерлингов будет называться «рэндом» (южноафриканская монета) — в знак того, что английская валюта зависела от поставок желтого металла с юга африканского континента. Рабский труд в золотых шахтах ЮАР применялся, как известно, еще после Второй мировой войны.

Ричард Дрэйтон в статье «Эксплуатация Африки»[157] совершенно справедливо пишет о неприличной политике Запада в отношении современной Африки. Последняя, как постоянно напоминают средства массовой информации, является хроническим должником Запада по получаемым от него кредитам. Страны «золотого миллиарда» вынуждены время от времени списывать эти долги, выставляя это как великое благодеяние со своей стороны. Дрейтон, ссылаясь на данные из упомянутого фильма Бэкфорда, пишет: «…долг Африки — мелочь по сравнению с тем, что Запад на деле должен Африке. Эксперты в фильме Бэкфорда подсчитали, что долг Англии перед африканцами в Африке и в диаспоре исчисляется триллионами фунтов стерлингов. Хотя это полезный подсчет, его основа ошибочна. Не потому, что преувеличена, а потому, что настоящая сумма попросту неисчислима. Потому что без Африки и ее продолжения — плантаций на Карибах сам современный мир, каким мы его знаем, не мог бы существовать».

Кстати, долг Запада Африке, как показывают подсчеты, измеряется даже не в триллионах, а в сотнях триллионов (долларов, фунтов, евро). В 1990 году африканские государства впервые приняли декларацию, в которой требовалось, чтобы страны Запада, а также компании, которые нажились на работорговле и колонизации, выплатили странам черного континента 777 триллионов долларов США в качестве репараций[158]. Западная цивилизация без преувеличения была создана на костях и рабском труде народов всех континентов Земли. Основа западной цивилизации — насилие и смерть. Вот что по этому поводу пишет О.А. Платонов в книге «Русская цивилизация»: «… европейцам стала принадлежать собственность и сама жизнь десятков, а позднее и сотен миллионов людей на захваченных территориях, уровень цивилизации которых был нередко выше западной. В среднем на каждого европейца приходилось несколько убитых и порабощенных коренных жителей колоний. Так осуществлялось первоначальное накопление западной цивилизации»[159].

Самое главное: встав на путь насилия и смерти, эта западная цивилизация с этого пути сойти уже не может. Убийства, войны, рабство — источники существования западной цивилизации. На эту органическую связь прошлого и настоящего насилия, прошлого и настоящего рабства в рамках западной цивилизации обращает внимание О.А. Платонов: «Ограбление других стран и неравноправный обмен с ними стали парадигмой развития западной цивилизации, объясняющей ее внутреннюю суть. Возникнув на такой основе, западная цивилизация уже не может существовать иначе, как эксплуатируя народы других стран. Именно на этом покоится ее экономическое процветание»[160]. Запад, конечно, старается камуфлировать эту связь прошлого и настоящего. В том числе пытаясь придать современному рабству видимость «цивилизованной трудовой деятельности» (но об этом у нас будет специальный разговор в следующих главах книги).


2.7. Насилие как первоисточник наемного рабства

В учебниках по истории и экономике при рассмотрении вопроса первоначального накопления капитала вопрос о превращении человека в наемного работника рассматривается очень кратко и остается в «тени». Между тем, надо иметь в виду: накопление даже очень больших денежных сумм авантюристами позднего Средневековья не обеспечивало еще превращения этих денег в капитал. Чтобы эти деньги «заработали» как капитал, надо, чтобы кто-то начал работать на этих авантюристов. В Западной Европе часть работников представляла собой свободных мелких землевладельцев, живущих на земле своим трудом, другая часть — зависимых крестьян, находящихся в разной степени зависимости от феодала. Вторые не могли, а первые не хотели превращаться в наемных работников у новоявленных капиталистов. Что касается свободных землевладельцев, то деньги, которые им предлагал капиталистический работодатель, были для них менее важны, чем их свобода. Таковы были психология и жизненная позиция свободного крестьянина. Да, кроме того, больших денег алчные капиталисты крестьянину и не предлагали.

Чтобы работника можно было сделать наемным рабом капиталиста, этого работника надо было оторвать от источника его существования — земли. Отрыв крестьянина от земли — фактически экспроприация земли, т.е. насилие в чистом виде. В наиболее массовом масштабе такое насилие над крестьянами было проведено в Англии. Там это насилие получило название «огораживание». Оно началось в конце XV— начале XVI века. В это время на мировом рынке резко возрос спрос на шерсть, также быстро стала развиваться английская суконная промышленность. Англия была производителем шерсти, но предложение этого товара отставало от спроса. Феодалы-земледельцы поняли, что разведение овец — более прибыльное дело, чем земледелие. Но для такого животноводства необходимы были обширные пастбища. Лендлорды начали захватывать крестьянские земли (общинные), насильно сгоняя с них прежних хозяев, а захваченные участки стали присоединять к своим, господским землям и обносить заборами (отсюда термин — «огораживание»). На захваченных участках стали разводить овец и другой скот, стада иногда насчитывали по несколько тысяч и даже десятков тысяч голов. Лендлорды, как правило, сами не занимались животноводством, отдавая земли в аренду крупным фермерам-скотоводам. Фермеры превращались в крупных капиталистов. Они использовали наемных работников — тех самых крестьян, которые еще недавно владели этими землями.

Ситуация усугублялась тем, в XVI веке в стране началась Английская реформация, в ходе которой произошла конфискация церковных земель в казну. В ходе этой конфискации монастырские крестьяне сгонялись с земель и пополняли ряды обездоленных. Те выброшенные с земли крестьяне, которым не находилось работы на фермах, шли в города и нанимались рабочими в мануфактуры. Но даже города были не в состоянии обеспечить всех работой. В стране началось бродяжничество. Наличие армии бездомных и безработных позволяло работодателям платить работающим счастливчикам сущие копейки. Условия работы были ужасными, а рабочий день растягивался до 15 часов. Против бродяг и нищих принимались строгие законы: их отправляли в тюрьмы, казнили, отправляли в североамериканские колонии в качестве рабов. Только в первой половине 16 века было казнено 72 тысячи таких несчастных. Следует отметить, что процесс «огораживания» продолжался в Англии еще долго — до начала XIX века, когда окончательно была ликвидирована система общинных полей и произошло практически полное исчезновение мелких земельных собственников. Таким образом, английская буржуазия получила дешевую рабочую силу и систему «добровольного» трудового найма. Мы уже сказали, что в исторической литературе насильственное лишение английских крестьян земли называется устоявшимся термином «огораживание». Гораздо реже для описания этого процесса используется понятие «аграрная революция». Забегая вперед, отметим, что буржуазная революция в Англии, по сути, включала в себя три основных революции: а) аграрную; б) промышленную; в) денежную. Буржуазные революции в других странах также в той или иной мере включали в себя три указанных вида революции[161].

С нашей точки зрения, термин «аграрная революция» точнее, чем слово «огораживание», описывает суть того, что происходило в Англии в эпоху первоначального накопления капитала. Обычно революцию в Англии связывают с казнью английского короля. Но это случай насилия лишь над одним, пусть и очень важным для общества человеком. Такие «точечные» насилия заслуживают названия «дворцовый переворот», за которым перестройки всего общества может не последовать (например, может произойти реставрация монархии). А настоящие революции начинаются лишь после «дворцовых переворотов» и длятся достаточно долго. «Дворцовых переворотов» в истории человечества на несколько порядков больше, чем революций. А звания «революций» удостаиваются лишь те «дворцовые перевороты», вслед за которыми действительно происходит насильственная (часто кровавая) перестройка общества.

Кроме Англии «огораживание» проводилось и в других странах Западной Европы — Германии, Нидерландах, Франции. Правда, в других странах оно не имело таких масштабов и такой жестокости. В. Зомбарт и М. Вебер, например, обращают внимание на то, что в Германии «аграрная революция» была очень «мягкой». Отчасти они объясняют это тем, что в Германии протестантизм был в форме лютеранства, а не в форме кальвинизма (более радикальный и жестокий вариант протестантизма). Но надо принять во внимание еще один момент: в Англии «аграрную революцию» проводили в основном пришельцы с континента (беженцы из Нидерландов и Франции), а пришельцы всегда более «легки на подъем», когда приходится ломать и крушить чужое. У «своих» на такие разрушения «рука не поднимается». А в Германии пришельцев не было: немецкие протестанты-лютеране были у себя «дома» и на роль «аграрных революционеров» годились плохо. Видимо, в силу того, что в немецких землях не удалось провести полноценную «аграрную революцию», Пруссия и другие немецкие княжества в дальнейшем отставали от своих соседей (Англии, Голландии, Франции) по темпам капиталистического развития (бурное капиталистическое развитие началось лишь после Франко-Прусской войны 1870-1871 гг.).

На «огораживание» как исходную точку развития новой общественно-экономической формации вынужден был обратить особое внимание в «Капитале» Маркс. Как он ни старался объяснить общественное развитие, в том числе становление и развитие капитализма с помощью чисто «экономических» понятий и законов, а без признания того, что английский капитализм начался с кровавого насилия над собственным народом, ему нельзя было никак обойтись. На протяжении первых двадцати трех глав первого тома «Капитала» мы видим чисто «логические», умозрительные (создающие впечатление большой «научности») рассуждения о товаре, труде, стоимости, цене и т.п. А вот в 24-й главе Маркс забывает про свой «академизм» и воссоздает кровавые картины первых шагов английского капитализма в сельском хозяйстве: «Мы оставляем здесь в стороне чисто экономические пружины аграрной революции. Нас интересуют ее насильственные рычаги»[162]. Вот лишь один из фрагментов этой главы, содержащий в сжатой форме описание того насилия, без которого переход к капитализму в Англии был бы невозможен: «Разграбление церковных имуществ, мошенническое отчуждение государственных земель, расхищение общинной собственности, осуществляемое по-узурпаторски и с беспощадным терроризмом, превращение феодальной собственности и собственности кланов в современную частную собственность — таковы разнообразные идиллические методы первоначального накопления. Таким путем удалось… создать для городской промышленности необходимый приток поставленного вне закона пролетариата»[163].

Эта часть «Капитала» (24-я глава) произвела сильное впечатление на тех в России, кто «боролся с существующим строем», — народников и социалистов. Они поняли, что повторение опыта Англии в России грозит слишком серьезными потрясениями для русского общества. Реакцией на грозное предупреждение 24-ой главы «Капитала» явились поиски русскими «борцами за свободу» альтернативного, некапиталистического пути России к социализму. Они стали активно обсуждать возможность построения в России социализма через сохранение и преобразование сельской общины. Надо сказать, что Маркс также изучал такой вариант и рассматривал его не только как возможный, но единственно спасительный для России. Но свои научные изыскания в этой области он не афишировал, поскольку они не «вписывались» в его учение о капитализме и об историческом процессе как «железной» последовательности смены одной общественно-экономической формации другой. Карл Маркс и Ф. Энгельс боялись прямо сказать русским народникам, что Россия может миновать стадию капитализма с его кровавыми насилиями[164]. Переписка «классиков» с русскими «борцами за свободу» характеризуется непоследовательностью, недоговоренностью и даже лукавством. Фактически они подталкивали Россию к капитализму, но при этом пытались сказать, что это будет «не очень больно» (но очень «необходимо»). Вот, например, какое «утешительное» послание по поводу капиталистического будущего России писал Энгельс первому переводчику «Капитала» на русский язык Даниельсону. «Несомненно, что переход… к капиталистическому индустриализму не может произойти без ужасной ломки общества, без исчезновения целых классов и превращения их в другие классы; а какие огромные страдания, какую растрату человеческих жизней и производительных сил это неизбежно влечет за собой, мы видели уже в Западной Европе. Но от этого до полной гибели великого и высокоодаренного народа еще очень далеко»[165].

В России реформа 1861 года (отмена крепостного права) также способствовала образованию наемной рабочей силы в стране. Конечно, в России не было такого жестокого «огораживания», как в Англии, но безземельные работники после этой реформы появились. Формально реформа предусматривала сохранение за крестьянами земель, которые они обрабатывали, но не всех площадей, а лишь части их (в среднем 4,8 десятины на хозяина). Земля передавалась не бесплатно, а за выкуп (деньги шли в карман бывших хозяев-помещиков). Ни достаточного количества земли, ни денег (для ее выкупа, а также приобретения орудий труда для самостоятельной обработки земли) у «свободных» крестьян не было. Им приходилось брать дополнительно землю в аренду у бывших хозяев, а также обращаться за деньгами к ростовщикам. Все это затягивало их в долговую кабалу, экономическую зависимость от вчерашних хозяев и ростовщиков. Подобного рода «экономическое» насилие приводило к тому, что крестьяне «добровольно» освобождались от «дарованной» им земли и становились «классическими пролетариями». Также следует отметить, что из 22 млн. крестьян, получивших свободу, 4 млн. были выпущены без земли (дворовые крестьяне и крепостные рабочие). Все это привело если не к бродяжничеству, то, по крайней мере, к появлению большого количества свободных рабочих рук, готовых на любую работу на любых условиях. Вчерашние крестьяне становились пролетариями.

Как видно из истории с «огораживанием», рабским трудом является не только тот, при котором ежедневно и ежеминутно осуществляется видимое насилие над работником (скажем, с помощью строгого надсмотрщика). Рабским чаще оказывается труд того работника, над которым было произведено лишь одно, но очень жестокое насилие в прошлом. Это насилие, как шрам, остается на всю оставшуюся жизнь в памяти человека, и этот «шрам» генетически может переходить на следующие поколения. Не об этом ли «цивилизирующем» влиянии капитализма говорил Маркс, предвидя, что наемный работник при капитализме со временем будет трудиться без видимого внешнего принуждения?[166] Таким образом, жестокое «разовое» насилие устанавливает иерархию «наездника и лошади», делает человека, а также его детей и внуков «пожизненными» рабами. Собственно, суть настоящих революций в этом «разовом», но массовом насилии и заключается. И такие революции за один день (или одну ночь) не делаются. Но они совсем не обязательно должны быть «перманентными» (вспомним теорию «перманентной революции» Троцкого-Бронштейна). Как показывает история, на проведение революций бывает нужно от нескольких лет до нескольких десятков лет. Все зависит от способности народа сопротивляться насилию и от количества людей, которых «революционерам» надо «переделать»[167]. А те «одномоментные» события, которые связаны с арестами и казнями монархов, штурмами бастилий и зимних дворцов и т.п., — это всего лишь политические перевороты. Перевороты, после которых настоящие революции могут последовать, а могут и не последовать[168]. Но даже «качественно» и «эффективно» проведенные революции не гарантируют победителям («наездникам») того, что рабы не будут протестовать и восставать. Поэтому и после революций периодически возникают восстания рабов, вслед за которыми, как правило, следует их жестокое подавление[169].

В данном случае мы говорим о физическом насилии, проявляющемся в массовых или «выборочных» расстрелах и убийствах, тюремных заключениях, лишениях или ограничениях гражданских прав и т.п. После утверждения капитализма («победа капитализма в основном») начинается строительство «зрелого капитализма». На этом этапе насилие физическое уходит на второй план, на первый выходит насилие духовное.



Глава III.
Современный капитализм и рабство

Горе тому, кто жаждет неправедных приобретений для дома своего, чтобы устроить гнездо на высоте и тем обезопасить себя от руки несчастия! Бесславие измыслил ты для своего дома, истребляя многие народы, и согрешил против души своей.

Авв. 2: 9-10

Послушайте вы, богатые: плачьте и рыдайте о бедствиях ваших, находящих на вас. Богатство ваше сгнило, и одежды ваши изъедены молью. Золото ваше и серебро изоржавело, и ржавчина их будет свидетельством против вас и съест плоть вашу, как огонь: вы собрали себе сокровище на последние дни. Вот плата, удержанная вами у работников, пожавших поля ваши, вопиет, и вопли жнецов дошли до слуха Господа Саваофа. Вы роскошествовали на земле и наслаждались; напитали

сердца ваши, как бы на день заклания.

Иак. 5:1-5

Современный мир — это мир технической цивилизации, в котором совершенствуются машины, но не улучшается сам человек.

И. Добролюбов

Бизнес — это искусство извлекать деньги из чужого кармана, не прибегая к прямому насилию.

Неизвестный автор


3.1. Современное рабство: сущность и формы

Считается, что с рабством современное человечество покончило еще в XIX веке. Обычно вспоминается история гражданской войны между Севером и Югом в Соединенных Штатах, которая завершилась отменой рабства на территории всех штатов страны. Однако последней страной, официально отменившей рабство, была Бразилия (1888 г.).

Вместе с тем рабство никуда не исчезло. Либо оно ушло в подполье — стало нелегальным. Либо оно приобрело такие формы, которые позволяют ему уживаться с нынешними законами. Более того, современное рабство может охраняться законами.

Современное рабство выступает в двух основных формах: а) рабство в узком смысле; б) рабство в широком смысле.

Рабство в узком смысле означает, что один человек владеет другим человеком, при этом владелец (собственник) может использовать другого человека по своему усмотрению. Если раб используется для обеспечения собственных потребностей хозяина в тех или иных продуктах труда и услугах, то такое рабство называется «патриархальным». Если раб используется для производства товаров и услуг, предназначенных для реализации на рынке, то речь идет о «классическом» рабстве (таком, которое существовало в Древнем Риме в конце республиканской и начале императорской эпох). Рабство в узком смысле часто называют «прямым» или «физическим».

Рабство в широком смысле означает любую эксплуатацию одного человека другим, даже без возникновения права собственности у эксплуататора на эксплуатируемого человека. Главный признак любого рабства: у эксплуататора возникает право собственности на создаваемый работником продукт. Рабство, отличное от прямого (физического), может иметь различные названия: «экономическое», «социальное», «наемное», «капиталистическое», «непрямое» и т.п. При системе экономического рабства эксплуататора, как считают некоторые внимательные исследователи, было бы правильнее называть не «рабовладельцем», а «рабопользователем». С нашей точки зрения, никаких изменений в терминологию вводить не надо, слово «рабовладелец» точно отражает суть любой эксплуатации: эксплуататор становится владельцем результата работы эксплуатируемого человека (т.е. владельцем работы). Правильнее говорить о продукте, создаваемом работником как о «продукте работы», а не как «продукте труда». По очень простой причине: несвободный человек работает, а свободный трудится (потому мы и называем первого рабом, а второго трудящимся). Следовательно, несвободный работник (в том числе работающий по найму) создает не продукт труда, а продукт работы. Хозяин присваивает продукт работы, поэтому его следует называть владельцем продукта работы, или короче — рабовладельцем. Общество, базирующееся на использовании наемных работников, без всякой натяжки может быть названо рабовладельческим.

Присваиваемые результаты работы могут иметь натурально-вещественную форму или денежную. Первая форма характерна для патриархального рабства, вторая — для классического рабства, а также для современного капитализма.

В XIX веке прямое рабство стало постепенно уходить с исторической сцены, а его место стало занимать экономическое, или наемное рабство. Сегодня прямое рабство запрещено как международным правом, так и национальными законами. Однако оно полностью не исчезло, перейдя на нелегальное или полулегальное положение. Нелегальное рабство тщательно конспирируется, находится в «подполье», скрываясь от правосудия. Полулегальное рабство особенно не скрывается, оно существует в тех странах, где государство «смотрит сквозь пальцы» на факты рабовладения.

Следует отметить, что большинство современных авторов считают рабским любой труд, который является принудительным, несвободным (unfree labor). Здесь требуются некоторые разъяснения и уточнения. С точки зрения антропологии любой труд требует от человека определенных усилий и жертв и в какой-то мере может рассматриваться в качестве вынужденной деятельности. В Священном Писании (Книга Бытия) мы читаем, что Господь, изгнав первых людей из рая, заповедал им добывать хлеб насущный «в поте лица»[173]. Вот и апостол Павел говорит: «если кто не хочет трудиться, тот и не ешь»[174]. Святые отцы необходимость трудиться рассматривали как одну из важнейших заповедей. То есть у духовно и физически здорового человека должна быть потребность трудиться. Здесь речь идет о свободном труде — добровольном исполнении заповеди Божией.

Признаком же рабства может быть внешнее принуждение человека к труду. Раньше для внешнего принуждения использовалась почти исключительно грубая, физическая сила. Сегодня она дополняется духовно-психологическим насилием. Через манипулирование общественным сознанием и общественным поведением работодатели (хозяева крупных корпораций и банков) добиваются подавления воли и «полной покорности» со стороны наемных работников. Управление общественным сознанием достигло такого совершенства, что сегодня работник может даже не ощущать внешнего насилия. Он может, например, полагать, что трудится для того, чтобы потреблять. Такой работник порой напоминает лошадь, перед мордой которой вешают клок сена для того, чтобы она резвее скакала. Современные соблазны «общества потребления» очень напоминают тот самый «клок сена», который заставляет наемного работника резвее трудиться на своего хозяина.

Внешнее насилие — важный, но не универсальный признак рабства. Например, может быть внешнее принуждение к труду в воспитательных целях. Родители заставляют своих детей трудиться, чтобы они не выросли тунеядцами. Государство вправе устанавливать нормы обязательного труда для заключенных, как для их исправления, так и для того, чтобы они компенсировали ущерб, нанесенный их незаконными действиями.

И тут мы опять приходим к выводу, что универсальным признаком рабства (прошлого и современного, патриархального и классического, прямого и наемного) является присвоение результатов труда (работы) одного человека другим.

О современном рабстве в разных его модификациях все чаще можно прочитать и в газетах, и в специальных журналах, и в толстых монографиях. Это явление, которое уже трудно замалчивать или подыскивать ему какие-то благообразные названия, которые бы спасали современное цивилизованное общество от позора и дискредитации. Вот, например, книга английского автора Кевина Бейлза «Одноразовые люди. Новое рабство в системе глобальной экономики».

В указанной работе автор формулирует важную мысль: сегодня капитал воздерживается от классического рабства, предпочитая владению рабом контроль над ним. Капиталистический работодатель, преследуя цель получения прибыли, может вполне обходиться без «приватизации» работника. Кевин Бейлз, объясняя разницу между владением и контролем в сфере трудовых отношений, проводит аналогию: еще в XX веке в мире существовала колониальная система, которая основывалась на прямом владении одних стран (колоний) другими странами (метрополиями). Сегодня колониальная система ушла в прошлое, однако в современных условиях корпорации не менее эффективно эксплуатируют бывшие колонии, присваивая большую часть производимого там продукта. Эта система называется неоколониализмом. Точно так же прямое рабство сегодня в значительной мере преобразовалось в наемное рабство.


3.2. Наемное рабство: получение прибавочной стоимости

В капиталистической экономике результат хозяйственной деятельности отдельного капиталиста выражается в виде валового денежного дохода (выручка от реализации товаров и услуг). Результат хозяйственной деятельности представляет собой валовой денежный доход за вычетом издержек производства (расходы на сырье, энергию, отчисления в фонд амортизации оборудования и других основных фондов, расходы в виде заработной платы и т.п.). Это будет валовая прибыль компании. Если из нее вычесть налоги, уплачиваемые компанией, то получим чистую прибыль. Такова в упрощенном виде «бухгалтерская арифметика» современного бизнеса.

Для понимания того, почему наемный труд является разновидностью рабства, нам потребуется несколько иная арифметика. Валовой денежный доход компании можно представить как сумму трудовых затрат. Одни затраты относятся к прошлым периодам, — они воплощены в машинах и оборудовании, сырье, энергии и т.п. Это «прошлый», или «овеществленный» труд. На рассматриваемом нами предприятии к «прошлому» труду добавляется «настоящий», или «живой труд». Он создает «добавленную стоимость». За «прошлый» труд капиталист заплатил, покупая машины, сырье, энергию (эти затраты называются «постоянным капиталом»). А вот «настоящий» труд полностью принадлежит ему. Он им распоряжается. «Настоящий» труд — это результат деятельности тех работников, которых он нанял на свое предприятие. Результат «настоящего» труда («добавленная стоимость») — источник прибыли капиталиста. Но в то же время это и источник существования наемных работников. Таким образом, «добавленная стоимость» делится на две части, которые принято называть «необходимый продукт» и «прибавочный продукт».

«Необходимый продукт» — та часть «добавленной стоимости», которая необходима для поддержания жизни и работоспособности наемных работников. В марксистской теории он называется «переменным капиталом».

«Прибавочный продукт» («прибавочная стоимость») — это то, что достается капиталисту. Это то, что является вожделенной целью его бизнеса. Деление «добавленной стоимости» на две указанные части — важнейший момент всей капиталистической деятельности.

Казалось бы, что работники — то есть те, кто создал «добавленную стоимость», и должны играть основную роль в разделе этого «пирога». Роль капиталиста в «выпечке пирога» сводилась только к тому, что он предоставил необходимые машины и оборудование («средства производства», или «постоянный капитал»). Строго говоря, он вообще не должен иметь отношения к разделу «пирога»: «пирог» — «добавленная стоимость», а «средства производства» — «прошлый», или «овеществленный» труд, и владелец средств производства уже получил за них необходимое возмещение (равное амортизации средств производства). Капиталист лишь тогда может иметь право участвовать в разделе «пирога», когда он участвовал лично в его «выпечке» своим «живым» трудом (очевидно, что не физическим, а умственным).

Но парадокс (а правильнее сказать — драма) капиталистической цивилизации состоит в том, что:

— решающую роль в разделе «пирога» играет работодатель, а не работники;

— работодатель стремится всячески урезать «необходимый продукт» (долю «пирога», достающуюся работникам) и увеличить «прибавочный продукт» (долю «пирога», достающуюся работодателю).

С экономической точки зрения прибавочный продукт выражает отношения эксплуатации между работодателем (рабовладельцем) и работником (наемным рабом). С юридической точки зрения прибыль это кража, незаконное присвоение. Современное право капиталистического общества двойственно: с одной стороны, оно защищает права собственности, провозглашает «святость» частной собственности; с другой стороны, оно легализует постоянную кражу продукта труда работодателями и не обеспечивает эффективной защиты прав работников.

Мы все сегодня настолько привыкли ко многим «аксиомам» правовой науки, что часто не замечаем: многие современные законы «узаконивают» разного рода жульничество и воровство. Это относится к разным сферам экономических отношений: трудовым, кредитным, налогово-бюджетным. В данном случае нас интересуют трудовые отношения эпохи капитализма. Позволим привести цитату из одной статьи, причем автор, судя по всему, не является «профессиональным» юристом и не утратил способность ставить под сомнение «аксиомы» правовой науки:

«Корысть-то, которая вызывала рабство, ведь как была, так и осталась. И если ее лишили одной формы удовлетворения, то сразу же корысть нашла и подбросила обществу другую форму своего удовлетворения, не так бросающуюся в глаза, — мотив собственности не на самого человека производящего, а на инструменты, средства производства, которые ему нужны в труде. А отчуждение работника от прав на результат труда как было, так и осталось стопроцентным. Вместо разделения этих прав пропорционально между вложением труда и вложением капитала. Вот и все дела. Видимость стала другая. Раньше хозяин мог убить раба, а сейчас хозяин работника — нет. Вот и все. То есть физическое и трудовое рабство ликвидировали, а имущественная основа рабства как была, так и осталась. Рабство только сменило внешнюю форму. Ведь суть-то его и мера притеснения почти никак не изменились. Как было отчуждение продукта труда работников по надуманным основаниям, так и осталось. Ведь далеко не все в производственном процессе зависит исключительно от применения инструментов. От рук, приложенных к этим инструментам, тоже многое, если не большее зависит.

А в чем же тут хитрость-то? Да в очень простой юридической подтасовке в законах. В натуре вещи возникают в результате причастности тех или иных лиц трудом или имуществом к созиданию этих вещей. А вот право на владение этими вещами закон почему-то устанавливает только для участвовавших имуществом. То есть вовсе не по факту причастности к созданию новых вещей, а по факту владения другими, старыми вещами. Имущественного права труда на новые вещи как не было до отмены рабства, так и не возникло после отмены рабства (курсив мой. В.К.)».

Буржуазное право, «узаконило» новые «правила игры»: «продукт производства принадлежит не тем, кто его производит, а тем, кому принадлежат материальные средства производства». Эти «правила игры», как говорят историки права, сложились в XVII—XVIII вв. Самое интересное, что это было примерно в то же время, когда формировалась классическая политическая экономия с ее теорией трудовой стоимости (основной постулат: «источником стоимости является труд работников»)[177]. Практическая целесообразность для отцов-основателей капитализма оказалась важнее теоретических абстракций Адама Смита и Давида Рикардо.

Сложившиеся в последние столетия «правила игры» привели к тому, что люди, жаждущие богатства, не стремятся напрямую приобретать рабов, которые бы создавали им эти богатства. Они приобретают «средства производства», которые, в свою очередь, дают им легальное основание эксплуатировать наемных рабов и присваивать производимое ими богатство. Получается замаскированное рабовладение, причем такая простенькая маскировка оказывается достаточной для того, чтобы представлять капитализм как «цивилизованное общество», не имеющее ничего общего с рабством древнего мира. Очень точно объяснил суть этой маскировки академик-офтальмолог, директор МНТК «Хирургия глаза» Святослав Федоров: «Мы не всегда задумываемся, что такое акция. Я покупаю бумаги как собственность на средства производства, а на самом деле — души людей. Если акции дают большую прибыль, то меня интересуют не станки, на которых люди работают, а степень их организованности и профессионализма. То есть покупаются не станки, а люди. Практически это рабовладельческий рынок. Раньше человек шел на него и выбирал: этот раб мне симпатичен телом, мышцами — я его беру; эту красивую женщину тоже беру. А сегодня я иду на рынок и смотрю: у этой компании три года дивиденды растут — я беру эти акции (курсив мой. В.К.)».

Нередки случаи, когда работодатель присваивает все 100% продукта и труда, просто не выплачивая работнику заработную плату. В России такая ситуация не является редкостью. По крайней мере, большая часть вновь созданной стоимости в российской экономике приходится на доходы работодателей (прибыли компаний) и меньшая часть — на заработную плату наемных работников. Этого факта не может скрыть даже официальная статистика.

У нас в России даже появилась такая горькая шутка: «Если хочешь денег — работай, если хочешь больших денег — придумай способ украсть их у работающих»[179]. В этой шутке — суть всей «политэкономии» нашего капитализма.

Для определения степени эксплуатации наемных работников используется показатель «норма прибавочной стоимости» (НПС). Показатель НПС представляет собой отношение прибавочного продукта (прибавочной стоимости) к величине «переменного» капитала (величина заработной платы работников).

Современные экономисты не любят вспоминать про этот показатель, пользуясь привычным показателем «норма прибыли» (НП). Показатель НП представляет собой отношение полученной капиталистом прибыли ко всему авансированному (вложенному в дело) капиталу. Этот капитал включает в себя как инвестиции в сырье, энергию, средства производства («прошлый труд»), так и затраты на наем рабочей силы (заработная плата). Показатель НП показывает эффективность использования всего вложенного в дело капитала (как «постоянного», так и «переменного»). Маркс в «Капитале» сформулировал закон тенденции нормы прибыли к понижению. Статистика действительно подтверждает, что за полтора столетия со времени выхода в свет «Капитала» норма прибыли в промышленности западных стран действительно значительно снизилась. Некоторые апологеты капитализма на основании этого пытаются утверждать, что капитализм становится со временем более «гуманным». Однако изменение нормы прибыли отражает, в первую очередь, не степень эксплуатации наемных работников, а повышение в общем объеме авансированного для производства капитала доли «постоянного» капитала (затрат на материальные ресурсы и средства производства). Это повышение доли «постоянного» капитала отражает процесс вытеснения из производства живого труда. За этим стоит рост безработицы, оказывающей понижающее влияние на заработную плату тех, кто остается в производстве. Понижение нормы прибыли, как показывает статистика, происходит на фоне повышения нормы прибавочной стоимости (показатель, который действительно позволяет измерять степень эксплуатации наемных работников)[180].

Например, созданный работниками компании за месяц чистый продукт («добавленная стоимость») равняется 100.000 денежных единиц. А заработная плата, которую они получили за месяц этой работы, составила 20.000 единиц. Таким образом, прибавочный продукт (прибавочная стоимость) капиталиста составил 80.000 единиц. В нашем примере норма прибавочной стоимости составит:

80.000 / 20.000 = 4. А если выразить в процентах, то 400%.

По расчетам советского экономиста С.Л. Выгодского, норма прибавочной стоимости в обрабатывающей промышленности США возросла с 210% в 1940 году до 308% в 1969 году и до 515% в 1973 году. Этот рост демонстрирует огромное усиление эксплуатации наемных работников по мере укрепления экономической и политической мощи монополий, а также под влиянием неуклонного замещения «живого труда» машинами. Машины резко повышают выработку прибавочного продукта в расчете на одного занятого работника. В то же время машины все больше вытесняют живого работника из процесса производства, обрекая его на голодное существование, увеличивая армию безработных и делая тех, кто остались на производстве, более «сговорчивыми» в вопросах зарплаты.

Если бы «пирог» доставался тем, кто его «печет», то есть работникам, то через некоторое время работодатель с его «средствами производства» вообще не потребовался для процесса «выпечки». По очень простой причине: у работников образовались бы такие доходы, которые позволили бы выкупить принадлежащие капиталистам «средства производства». Или как вариант: создать (приобрести) новые «средства производства».

Возникает вопрос: почему решающая роль в определении того, какой будет пропорция двух частей продукта труда, принадлежит работодателю? Доминирование работодателя в этом «дележе» обеспечивается, по крайней мере, двумя средствами:

а) тем, что он монополизировал в своих руках средства производства;

б) тем, что он поставил на службу своим интересам государство с его законами, судами, репрессивным аппаратом, идеологической машиной и др.

Все «азы» теории прибавочной стоимости, как известно, изложены в «Капитале» Маркса. Вместе с тем, оставаясь на методологическом фундаменте «экономического материализма» Маркса, мы не сможем ответить на простые («детские») вопросы: Почему работодателям удалось монополизировать в своих руках «средства производства»? Каким образом они добились того, что государство стало обеспечивать их интересы, а не интересы работников? Что необходимо сделать для того, чтобы работникам принадлежали результаты их труда? Известны ли в новой и новейшей истории прецеденты, когда работники обретали полные права на результаты своего труда? И т.д.

Современная экономическая «наука» этих вопросов боится «как черт ладана». Отметим лишь, что ответы на подобные вопросы лежат за пределами экономической «науки», которая не выходит за рамки узкого материалистического восприятия окружающего мира. Ответы следует искать в сфере политических и правовых отношений, а, в конечном счете, — в духовной сфере. Забегая вперед, отметим, что главной духовной причиной наемного рабства явился отход общества от христианского своего устроения[181].


3.3. О доходах современных наемных работников

Масштабы наемного рабства быстро нарастали на протяжении XIX и XX веков. В семи экономически развитых странах (США, Канада, Германия, Франция, Великобритания, Япония, Италия) число наемных работников за период 1969-2001 гг. увеличилось со 183 до 276 млн. человек, т.е. более чем в полтора раза. За это время число наемных работников в промышленности осталось почти без изменения (77 и 78 млн. человек соответственно). Это неудивительно, поскольку в указанные три десятилетия происходило активное перемещение промышленных производств с Запада в развивающиеся страны с дешевой рабочей силой. В то же время в экономически развитых странах очень быстро увеличивалась армия наемных работников в других отраслях — транспорте, торговле, сфере услуг[182].

В странах «третьего» мира происходило разложение традиционных укладов хозяйства (патриархальное, мелкотоварное) и быстрое увеличение числа наемных работников в сельском хозяйстве, промышленности, сфере услуг (в тех странах, где развит иностранный туризм). По некоторым оценкам, во всем мире число наемных работников в начале XXI века составило около 2 млрд. человек[183]. При численности населения Земли, равной примерно 6 млрд. чел., и исходя из того, что примерно лишь половина этого населения находилось в трудоспособном возрасте, можно сделать следующий вывод: в настоящее время подавляющее число всех работающих на планете наемные работники. Очевидно, что в большей или меньшей степени все они — наемные рабы.

Теперь некоторые обобщенные цифры, демонстрирующие степень эксплуатации наемного труда. Показателей, измеряющих эту эксплуатацию, много. Отметим такой показатель, как доля заработной платы работников в валовом внутреннем продукте (ВВП). С некоторыми оговорками можем принять ВВП за объем вновь созданной стоимости в масштабах всей страны (в ней имеется, правда, некоторая часть прошлого труда в виде амортизации основных фондов). Эта стоимость распределяется между капиталистами и наемными работниками: таким образом, чем выше доля заработной платы в ВВП, тем соответственно меньше доля капиталистов, и наоборот.

Так вот: доля заработной платы в ВВП в Европейском союзе равнялась в 90-е годы прошлого века примерно 70%, в США — 72%, Японии — 75%. Следовательно, 20—25% ВВП экономически развитых стран приходилось на прибыли капиталистов.

Но это средние показатели конца прошлого века. А нам интересно выяснить тенденцию за длительный период. До середины 1970-х гг. (начиная со времени окончания второй мировой войны) покупательная способность заработных плат в Европе росла параллельно с производительностью труда. Доля заработной платы в ВВП несоциалистических стран Европы находилась в 1950-е и 1960-е гг. на уровне 75%. Затем она начала постепенно снижаться и в 2006 году, по данным Европейской комиссии, составила лишь 66%. Согласно докладу Международной организации труда (МОТ) о тенденциях заработной платы в мире, в период с 1995 по 2007 гг. в среднем при увеличении мирового ВВП на душу населения на 1% заработная плата увеличивалась лишь на 0,75%. Эта так называемая «эластичность заработной платы» в 0,75 свидетельствует об изменении пропорции распределения вновь созданной стоимости в мире в пользу работодателей-капиталистов. Причем эта «эластичность заработной платы» в период 1995-2000 гг. равнялась 0,80; в период 2001—2007 гг. она уже снизилась до 0,72. По данным МОТ, почти в 3/4 всех стран мира в период 1995-2007 гг. наблюдалась тенденция к снижению доли заработной платы в ВВП. Одним из главных факторов, влиявших на это снижение, был рост безработицы, которая помогала работодателям снижать реальные и даже номинальные заработные платы. Наступление на наемных работников особенно усиливалось в периоды экономических спадов. По оценкам МОТ, при снижении ВВП на 1 процент происходило снижение заработной платы в среднем на 1,55%.[185]

Мы сейчас не вникаем во множество нюансов, связанных с тем, что скрывается за официальными статистическими данными. Отчасти эти данные искажены (как правило, в сторону приукрашивания истинного положения в сфере трудовых отношений), отчасти эти данные нуждаются в дополнительных разъяснениях и комментариях. Например, за средними статистическими данными об уровне заработных плат скрываются так называемые «ножницы зарплат». Как пишет французский экономист Пьер Кончиальди, «поступательное уменьшение неравенства в оплате труда закончилось в середине 1980-х годов и во второй их половине раскрылись «ножницы зарплат». Как отмечает другой французский исследователь Мишель Юссон, во Франции менее чем за двадцать лет, с 1983 по 2001 годы, доля низкооплачиваемых работников выросла с 11,4 до 16,6 процента совокупной занятости. Схожая тенденция наблюдается на общеевропейском уровне. Хотя в 1990-е годы произошла относительная стабилизация уровня неравенства в оплате труда, это обеспечивалось за счет сегмента высокооплачиваемых работников, а используемые индикаторы еще не позволяли зафиксировать распространение низкооплачиваемых гибких форм занятости. В 1996 году доля лиц, получавших низкие заработки, по данным М. Юссона, достигла в среднем по Европе 15 процентов: от 6 процентов в Португалии до 21 процента в Великобритании, в то время как показатель по Франции был чуть ниже среднего. «Более свежих статистических данных нет, что свидетельствует о слабом интересе к данному вопросу», — заключает М. Юссон[187]. Если говорить о наиболее оплачиваемых «наемных работниках», то в первую очередь на память приходят банкиры. Точной статистики доходов этих «наемных работников» у нас нет, но есть некоторые косвенные свидетельства их высокого уровня доходов. Агентство «Рейтер» сообщило, например, что по итогам 2010 года 35 инвестиционных и финансовых компаний США планируют выплатить своим сотрудникам различного рода компенсации и бонусы на сумму 144 млрд. долларов против 139 млрд. долларов в 2009 году. Эти выплаты осуществляются как в виде ценных бумаг компаний, так и в денежной форме[188]. Формально управляющие банков и компаний также относятся к категории «наемных» работников. Однако это чисто «юридический» подход. С социально-экономической точки зрения эти управляющие относятся к категории «рабовладельцев», т.к. они откровенно присваивают чужой продукт. Это очень интересный феномен позднего капитализма: «капиталист без капитала». Прибыль компании или банка присваивается не только, а иногда и не столько формальными владельцами компаний (банков), сколько «наемными» управляющими. При этом «наемные» управляющие полученный в данной компании (банке) доход могут капитализировать (превращать в капитал) «на стороне», инвестируя его в различные финансовые активы.

Стирание четкой грани между акционерами (капиталистами) и «наемными» управленцами особенно наглядно просматривается в ряде гигантских корпораций США.

В среднем по 500 крупнейшим промышленным корпорациям США в конце 1990-х гг. доля акций работников составила 27,2%, по 100 крупнейшим корпорациям — 33%.

У отдельных промышленных компаний, входящих в первую сотню, доля равнялась (%): «Макдоннел-Дуглас» — 32,6; «Маккормик» — 26,3; «Проктер энд Гэмбл» — 24,5.

У крупнейших компаний розничной торговли эти показатели равнялись (%): «Картер Хоули Хейл» — 40,0; «Крогер» — 34,6.

У инвестиционных банков с Уолл-стрит (%): «Морган Стенли» — 57,2; «Мерил Линч» — 25,0.[189]

Наивно думать, что в капитале указанных гигантов участвуют рядовые работники. Речь идет о верхушке, или топ-менеджерах. В Америке (и особенно в финансовом секторе) очень распространено стимулирование топ-менеджеров с помощью так называемых «бонусов», причем последние выплачиваются не только и не столько деньгами, сколько акциями данной корпорации. В ряде случаев имеет место другая схема: акционер корпорации начинает активно участвовать в управлении бизнесом, добавляя к своему статусу акционера (капиталиста) еще статус управляющего. То есть капиталист «добровольно» становится «наемным работником». В данном случае происходит соединение «капитала-собственности» и «капитала-функции» (понятия, введенные Марксом). Некоторые авторы ошибочно называют этот феномен «народным капитализмом», или системой «участия трудящихся в управлении предприятием»[190]. Вряд ли топ-менеджеров крупных корпораций можно отнести к категории «трудящихся»[191]. Теоретическое осмысление сращивания «капитала-собственности» и «капитала-функции» в рамках современной компании выходит за рамки данной работы. Мы об этом сейчас говорим лишь в связи с тем, что статистика заработной платы, по крайней мере, в некоторых случаях может быть сильно искажена и представлять собой «среднюю температуру по больнице».

Если говорить о наименее оплачиваемых работниках, то можем привести некоторые цифры по Франции из публикации Мишеля Юссона. Средняя заработная плата в этой стране в 2002 году для категории наемных работников (без государственных служащих) составила 1220 евро. Показатель прожиточного минимума (SMIC) был определен в 936 евро. Ниже этого уровня заработную плату получали треть всех наемных работников. 20% работников получали менее 512 евро, а 10% — менее 182 евро[192].

Таким образом, два четко прослеживаемых в современном капиталистическом обществе фактора — понижение доли заработной платы в ВВП и увеличение «ножниц зарплат» — будут неизбежно увеличивать долю наемных работников, доходы которых оказываются заметно ниже прожиточного минимума. Эту растущую количественно категорию работников западного общества можно назвать «работающими бедняками» или даже «новыми нищими». В XX веке на Западе всегда были «бедные» и «нищие», но, как правило, все они относились к категории «лишних» людей, т.е. безработных. А то, что мы видим в начале XXI века, уже смутно начинает напоминать времена молодого капитализма, описанные в романах Ч. Диккенса. Только те бедняки работали на ткацких фабриках, металлургических заводах или в угольных шахтах, а «новые нищие» — в торговле и обширной сфере услуг.


3.4. О доходах наемных работников в России

Согласно официальным данным доля заработной платы в ВВП РФ в 1992 г. была равна 36,7%, а к 1998 году она упала до 30%[193]. Если сравнить по этому показателю Россию и западные страны, то у России указанная доля в два с лишним раза ниже. Это проявление российского «дикого» и беспощадного капитализма. Из каждого рубля ВВП наемные работники получали лишь 30 копеек, а 70 копеек — работодатели-капиталисты. Иногда приходится слышать: мы, мол, имеем низкие заработные платы в России потому, что у нас низкая производительность труда. При этом добавляется: «Как работаем, так и живем». А вот и нет! Живем намного хуже, чем работаем. Да, мы отстаем от западных стран по производительности труда, но по оплате труда отстаем несравненно больше. Так, на 1 доллар почасовой заработной платы наш работник в стоимостном выражении производит в три раза больше, чем американский, что свидетельствует о гораздо более жестокой эксплуатации наших работников.

В первом десятилетии XXI века доля заработной платы в ВВП России увеличилась, достигнув в 2006 году уровня 44%. Не думаю, что этот показатель отражает какие-то радикальные изменения в социальной политике российского государства и бизнеса. Скорее, это увеличение связано с изменениями в сфере статистического учета. Помимо официальной заработной платы Росстат стал учитывать отчисления в социальные фонды, скрытую заработную плату, а также смешанные доходы (сюда, в частности, могут включаться доходы от индивидуальной трудовой деятельности). Тем не менее, приведенный выше показатель все равно примерно в 1,5 раза ниже, чем в странах Запада.

Впрочем, есть экономисты, политики и просто скептики, ставящие под сомнение даже российский показатель в 30%, считая его завышенным. Например, профессор В. Роик в статье «Достойные заработная плата и пенсия: отечественный и зарубежный опыт»[194] подсчитывает долю чистой заработной платы, т.е. без налогов, уплачиваемых наемным работником. В течение первых пятнадцати лет существования Российской Федерации, по его данным, эта доля была примерно на уровне 22%. А вот один из руководителей партии «Единая Россия», председатель Комитета по труду и социальной политике Государственной Думы Андрей Исаев признал, что доля заработной платы в ВВП России — менее 24%[195]. Мне не хотелось бы сейчас погружаться в «тонкости» современной статистики, которая может выдать любую цифру по желанию заказчика. А авторское расследование и поиск правдивой цифры по доле зарплаты в ВВП могут вылиться в целую монографию. Мы можем сейчас констатировать с уверенностью лишь следующее:

а) во всем мире, по крайней мере, в последние два-три десятилетия наблюдается тенденция к снижению этой доли;

б) в экономически развитых странах (т.е. в странах «золотого миллиарда») она выше, чем в странах периферии мирового капитализма;

в) в России доля заработной платы в ВВП, по крайней мере, в два раза ниже, чем в странах Запада;

г) за средними показателями скрывается растущая дифференциация заработной платы высокооплачиваемых и низко оплачиваемых категорий работников.


3.5. Наемный работник и «права человека»

Современному человеку, работающему по договору найма, порой некогда задумываться об аналогиях и сравнивать себя с рабом Древнего Рима. Более того, если ему намекнуть на подобную аналогию, он может обидеться. Особенно, если человек занимает какую-то руководящую должность, если у него есть автомобиль, квартира и другие атрибуты современной «цивилизации». Тем не менее, мы предлагаем такому человеку еще раз посмотреть на тот набор признаков, которые были присущи рабу, и мысленно «примерить» их на себя. Это:

— наличие хозяина;

— наличие надсмотрщика (сегодня — электронные средства контроля);

— привязанность работы по месту и времени;

— ущемление прав по целому ряду признаков (возрастные, половые, национальные и др.);

— неадекватная проделанной работе заработная плата (или отсутствие ее);

— отсутствие заинтересованности в результатах работы и др. Конечно, есть и различия между классическим рабом

Древнего Рима и современным наемным работником. Например, первый получал миску с едой, а второй получает деньги, чтобы купить эту миску. Первый не может перестать быть рабом, а последний обладает «привилегией» перестать быть рабом: то есть быть уволенным

Вспомним французский фильм «Игрушка» с известным актером Пьером Ришаром. Коллега героя, роль которого он играл, был уволен только потому, что после рукопожатия с начальником последнему показалось, что у его подчиненного потная рука. Вот вам и права человека в «денежной цивилизации»!

Впрочем, современный человек «денежной цивилизации» обладает иногда привилегией вообще не попадать в разряд наемных рабов. Посмотрите, например, на современную Америку: там уже миллионы жителей этой «свободной» страны в третьем-четвертом поколении являются потомственными безработными. Они полностью «эмансипировались» от труда и живут на социальное пособие (welfare). У них уже на генетическом уровне атрофировались способности к какой-либо трудовой деятельности. В США, по последним данным (начало 2011 г.), продовольственные талоны получают 40 млн. «свободных» граждан. Правда, такая «эмансипация» от наемного рабства достается ценой умственной, а иногда и физической деградации человека. В Древнем Риме были свои люмпен-пролетарии, но современные масштабы люмпенизации общества в мировых масштабах потрясают. Причем в странах периферии мирового капитализма люмпен-пролетарии в отличие от американских граждан пособий и даже продовольственных талонов не получают.

Но и в странах Запада такой «люмпен-социализм» постепенно приходит к своему концу: в последние годы программы социальной поддержки безработных там сворачиваются, что ведет к пауперизации общества «золотого миллиарда». Согласно докладу Международной организации труда (МОТ) около 77% лишившихся работы граждан в Японии не получают пособия по безработице. На фоне Японии относительно благополучно выглядит Западная Европа: в Великобритании пособие по безработице не получают 40% безработных граждан, во Франции — 18%, в Германии — 13%. А вот в США и Канаде уже более половины безработных (57%) не получают пособий.

Фактическое количество безработных, не получающих пособие, составило (млн. человек): в США — 6,3; Японии — 2,1; Великобритании — 0,8; Канаде — 0,7; во Франции и Германии — по 0,4. Даже в тех развивающихся странах, где существуют системы пособий по безработице, они зачастую ограничиваются только городскими районами. Помимо этого в докладе было указано, что в 2005 г. в Китае 57% безработных городских работников не были застрахованы на случай безработицы[196].


3.6. Грабеж наемных работников, или Три «раздела пирога»

Не следует также слишком верить тому, что в странах Запада наемным работникам действительно достается большая часть «пирога» (60 или 70% ВВП). Дело в том, что раздел «пирога» происходит в несколько этапов:

— на первом этапе наемным работникам в бухгалтерии начисляется заработная плата, которую можно назвать «номинальной», или «грязной» (именно об этой зарплате чаще всего идет речь, когда официальная статистика приводит данные о ее доле в ВВП). «Номинальная» заработная плата включает в себя сумму подоходного налога, взимаемого с работника, а также отчисления в социальные фонды и другие обязательные отчисления; на этом этапе от «пирога», произведенного наемным работником, большой «кусок» «откусывает» его работодатель;

— на втором этапе наемные работники в окошечке «кассы» или через банкомат получают в денежном выражении свою заработную плату, которую можно назвать «чистой» заработной платой; она отличается от «грязной» заработной платы на величину налогов и обязательных отчислений, уплату которых производит компания-работодатель; на этом этапе от «пирога» «откусывает» государством

— на третьем этапе наемные работники вынуждены часть своей заработной платы в «добровольно-принудительном» порядке отдавать различным капиталистам, которые не являются их непосредственными работодателями. На этом этапе от «пирога» «откусывают» различные капиталисты, с которыми наш наемный работник вступает в экономические отношения на различных рынках: рынке товаров, транспортных, бытовых и коммунально-бытовых услуг, банковских, страховых и иных финансовых «услуг» и т.п. Те куски «пирога», которые им достаются, называются «торговой прибылью» и «банковской прибылью», или «ссудным процентом».

Кроме того, на этом этапе происходит уплата наемным работником косвенных налогов в момент покупки товаров и услуг (хотя во многих странах основной косвенный налог называется налогом на продажу, фактически он оказывается налогом на покупку, т.к. продавец перекладывает этот налог на покупателя через повышение цены). Платит наемный работник самостоятельно и другие налоги — например, налог на автомобиль, землю, дом и другую недвижимость. Так что государство откусывает от «пирога» как на втором этапе (уплата подоходного налога), так и на третьем этапе «раздела» (самостоятельная уплата косвенных и прямых налогов).

Тот небольшой кусочек «пирога», который после всех этих «разделов» остается у наемного работника и используется на удовлетворение жизненно необходимых потребностей его и членов его семьи, можно назвать «реальной» заработной платой. Часто реальная заработная плата в странах Запада оказывается для некоторых категорий наемных работников ниже прожиточного минимума, т.е. ее не хватает для удовлетворения жизненно необходимых потребностей работника и членов его семьи. Уже не приходится говорить о том, что в странах периферии мирового капитализма большая часть наемных работников остается бедняками, у которых нет достаточных средств для полноценного питания, жилья, лечения и т.п.

Итак, упомянутые выше 60-70% ВВП — это доля наемных работников, остающаяся после первого «раздела» пирога. Если на первом этапе «раздела» «пирога» речь идет о «наемном рабстве», на втором этапе — о «налоговом рабстве», то на третьем этапе — о комбинации «налогового рабства», «долгового рабства» и «торгового рабства» (под последним мы понимаем эксплуатацию работника посредством неэквивалентного обмена).

Некоторые исследователи обращают внимание на то, что в эпоху позднего капитализма самая большая часть «пирога» у наемных работников отнимается на третьем этапе «раздела». Напомним, что на этом этапе нашего работника грабят торговцы через механизм неэквивалентного обмена, иначе говоря, — посредством высоких цен. Мы назвали этот грабеж торговым рабством. Как отмечает А. С. Пасынков, автор работы «Феномен ростовщичества», «торговые наценки по основным товарам массового спроса составляют 50-90% цены, а доля товаропроизводителя в цене реализуемого товара отечественного производства редко превышает половину — все остальное уходит в доходы посредников, контролирующих рынок»[197]. Наши СМИ пестрят сообщениями о крайне высоких наценках, устанавливаемых продавцами. Например, Федеральная антимонопольная служба (ФАС) провела в 2009 году исследование торговой сети Санкт-Петербурга и выявила, что торговая наценка в крупных магазинах составляла от 20 до 60% конечной цены[198].

Ограбление работника в сфере обращения мы назвали не только торговым, но и долговым рабством. Почему? Ведь доход, равный торговым наценкам, идет в карман торговым капиталистам. Следует иметь в виду следующие два момента. Во-первых, многие торговые капиталисты постоянно пользуются кредитом, поэтому часть их прибыли в конечном счете перераспределяется в виде ссудного процента в пользу ростовщиков. Во-вторых, многие торговые компании учреждаются (или покупаются) банками. В этом случае вся торговая прибыль или ее большая часть также идет в карман ростовщика.

Уже не приходится говорить о том, что на третьем этапе «раздела пирога» ростовщики активно предлагают свои «услуги» в виде кредитов на покупку недвижимости, автомобиля и других товаров длительного пользования. А также предлагают кредитные карточки, кредиты на обучение, отдых, а также широчайший набор «банковских продуктов», не связанных непосредственно с кредитованием. Таким образом, на третьем этапе особую активность и эффективность в «откусывании» «пирога» проявляют ростовщики[199].

Еще в середине XIX века французский писатель-социалист П. Прудон говорил, что «собственность — это кража». Прудон имел в виду, что вором выступает капиталист, присваивающий собственность, а жертвой воровства — наемный работник, создающий эту собственность. Мы показали, каким образом организовано это присвоение в условиях современного капитализма. Только это присвоение не совсем корректно называть «кражей». Ведь «кража» — тайное и незаконное присвоение. А сегодня «пирог» у работника отнимают открыто и почти на «законных основаниях». Мы не случайно использовали слово «почти»: иногда отъем «пирога» напоминает неприкрытый «рэкет», но в этих случаях правильнее использовать слово «грабеж» или «разбой». Самое удивительное, что «рэкетом» занимается не только частный бизнес (к этому мы привыкли), но и государство. Об этом мы скажем ниже.


3.7. Кое-что о «налоговом рабстве» и «узаконенном казнокрадстве»

Возникает вопрос: а почему мы называем уплату налогов законопослушными гражданами «налоговым рабством»? Нет ли здесь «перебора»? К сожалению, нет. Дело в том, что сегодня бюджет государства является инструментом перераспределения налогов в пользу капиталистов. В Западной Европе через бюджетную систему (включая фонды социального страхования) перераспределяется до 50% ВВП, а в США — до 40%[200]. Налоги в большинстве стран Запада составляют основной источник поступлений в государственный бюджет. Остальное приходится на доходы от государственных предприятий, доходы от продажи государственного имущества (приватизация), доходы от сдачи в аренду государственного имущества, платежи за услуги бюджетных организаций и некоторые другие неналоговые источники[201].

Наемные работники платят не только обычные налоги с физических лиц (прямые и косвенные), но также еще взносы в фонды социального страхования. Формально это делают работодатели, но за счет вычета взносов из заработной платы своих работников. Социальные взносы в некоторых странах мира сегодня превышают величину традиционных налогов с физических лиц (подоходный, имущественный и др.). По данным ОЭСР, в 1965 году доля личного подоходного налога в общих государственных доходах всех стран ОЭСР равнялась 26%, а доля взносов социального страхования — 18%. В 2008 году картина существенно изменилась: на подоходный налог приходилось 25%, а доля взносов социального страхования возросла до 25%. То есть на эти два источника формирования бюджетных доходов в совокупности пришлось 50% бюджетных поступлений[202]. Судя по всему, доля социальных взносов может продолжать увеличиваться. Причина достаточно проста: меняется соотношение количества людей пенсионного возраста и работающих в пользу первых.

Возьмем в качестве примера США. Там в 1935 году президент Ф. Рузвельт подписал Закон о социальном страховании (Social Security Act), согласно которому люди в возрасте 65 лет и старше обеспечивались постоянным доходом (пенсиями). Принцип функционирования американской системы социального обеспечения очень прост: работающие с помощью социальных взносов оплачивают выплаты пенсий стариков (в представлении многих социальные взносы представляют собой накопление в некоем фонде будущих пенсий ныне работающих людей; — это неверно). Так что социальные взносы — это тщательно замаскированный налог, а так называемая «система социального страхования» напоминает финансовую пирамиду. Когда американская система социального страхования была введена в действие, соотношение входящих в пирамиду (впервые начинающих платить социальные взносы) и выходящих из нее (уходящих на пенсию работников) было 50: 1. В 1950 году это соотношение снизилось до 20: 1. А в конце XX века оно равнялось уже 3:1. При такой тенденции нетрудно понять, что не далек тот день, когда система социального страхования рухнет[203]. Чтобы оттянуть это событие, законодателям в США приходится повышать ставки социальных взносов. Вот как подобного рода политику в области социального страхования трактует один из радикальных критиков американской налоговой системы: «Государство считает и всячески внушает своим гражданам, что они слишком безответственны, чтобы с каждой зарплаты откладывать по 5 — 7% себе на пенсию, поэтому силой отбирает у них целых 15% в несуществующий пенсионный фонд. Львиная доля этих средств идет на выплату пенсий их родителям, бабушкам и дедушкам, а остаток, если он есть, — в карман чиновников»[204].

Налоги, как отмечается в исследовании Бюро экономического анализа Министерства торговли США, являются основной статьей расходов среднестатистического американца. Такой американец в 2006 году для того чтобы заплатить налоги, должен был работать 116 дней в году (федеральные налоги — 77 дней, налоги штатов, графств и муниципалитетов — 39 дней). Для сравнения: чтобы заплатить за жилье, ему требовалось отработать 62 дня в году, за медицинскую помощь и лекарства — 52 дня, за продукты питания — 30 дней, за транспорт — 30 дней, за отдых и развлечения — 22 дня, за обувь, одежду и некоторые бытовые «мелочи» — 14 дней[205].

Конечно, в пополнении государственного бюджета участвуют не только граждане, но также частный бизнес. Однако, по данным того же исследования Бюро экономического анализа, доля граждан (физических лиц) в общем объеме налоговых поступлений в США в 5-6 раз в середине первого десятилетия нынешнего века превышала долю частного бизнеса.

Основной налог, уплачиваемый бизнесом, — на прибыль. В целом благодаря мощной лоббистской деятельности большой бизнес после Второй мировой войны последовательно добивался снижения ставок налогов, прежде всего налога на прибыль. Если в 60-80-е годы прошлого века доля корпораций в общем объеме налоговых поступлений в федеральный бюджет США составляла 20%, то в 1990-е годы она снизилась до 10-12%, а в начале следующего десятилетия была ниже 8%[206]. На протяжении последнего десятилетия доля бизнеса в общем объеме налоговых поступлений была на уровне примерно 10%.[207]

Крупные (транснациональные) корпорации и банки имеют большие возможности укрывать свои доходы, используя оффшоры. В США важным «внутренним» оффшором являются также так называемые «благотворительные фонды», в которых олигархи скрывают от налогов свои гигантские доходы. Наемные же работники таких возможностей ухода от налогов не имеют, они полностью «прозрачны» для налоговых органов.

Многие крупнейшие корпорации, пользуясь различными лазейками в налоговом законодательстве (например, прибегая к так называемым «налоговым кредитам») и «особыми» отношениями с государством, годами вообще не платят налогов — даже в тех случаях, когда фиксируют прибыль в своей финансовой отчетности. Так, по данным журнала Wall Street Journal, который, в свою очередь, ссылается на исследование Государственного контрольного управления США (ГКУ), в период бума американской экономики с 1996 по 2000 гг. более 60% корпораций США не платили налогов в государственную казну. Согласно более позднему исследованию ГКУ в период с 1998 по 2005 годы две трети американских корпораций не заплатили ни цента федеральных подоходных налогов, а около 68% иностранных компаний, функционирующих на территории США, за этот период не заплатили никаких корпоративных налогов. Между тем, все эти предприятия, как отмечается в исследовании ГКУ, в совокупности отчитались за продажи на триллионы долларов[208].

Уходя от своих налоговых обязательств, капиталисты в то же время получают из бюджета гигантские средства в виде государственных заказов на различные работы, товары и услуги. В бюджетных расходах США особое место занимают военные закупки, причем порой они осуществляются по ценам, превышающим рыночные в разы или десятки раз. В 2008 году, например, расходы Пентагона на закупки и разработки вооружений и военной техники составили 244 млрд. дол., что сопоставимо по объему с суммой всех налогов, уплачиваемых американскими корпорациями в федеральный бюджет. При этом 21% этих расходов приходился на секретные программы Пентагона. Это означает, что ни исполнительная, ни законодательная власти, в принципе, не могли контролировать эффективность использования этих средств[209]. Недаром такую экономическую деятельность гражданские активисты и оппозиционные политики в США называют «узаконенным казнокрадством». При этом американцы не подозревают, что этот термин был введен в обращение еще В.И. Лениным в его работе «Грозящая катастрофа и как с ней бороться», написанной в 1917 году[210]. Вот что пишет по поводу «узаконенного казнокрадства», царящего вокруг Пентагона, известный эксперт по военно-экономическим вопросам Виталий Шлыков: «Ежегодно американское военное ведомство заключает свыше 15 миллионов контрактов, то есть примерно 50 тысяч в день. Здесь работают свыше 25 тысяч аудиторов, не считая 30 тысяч юристов, «разруливающих» конфликтные ситуации, возникающие в процессе выполнения контрактов. В Службе оборонных контрактов (Defense Contract Administration Service) занято 25 тысяч человек, всего же закупками занимаются около 200 тысяч сотрудников. Тем не менее, скандалы по поводу завышения цен поставщиками вспыхивают регулярно, избежать их не помогает даже единый закупочный кодекс — Правила закупочной деятельности Вооруженных сил (Armed Services Procurement Regulation, ASPR)»[211].

Другими формами раздачи «бюджетного пирога» крупному капиталу являются платежи процентов по государственному долгу, которые идут в карман банкам-ростовщикам[212]. Наконец, периодически из бюджета происходит раздача гигантских кредитов, особенно в случаях, когда крупный бизнес оказывается на грани коллапса, например во время последнего финансового и экономического кризиса. Возмущенные американцы щедрую раздачу государственных средств (сотни миллиардов долларов) банкам с Уолл-стрит, происходившую в 2008-2009 гг., окрестили «банковским социализмом»[213].

Есть такой показатель — «возвратность налогов», который показывает, какую часть уплачиваемых налогов та или иная социальная группа затем получает в виде бюджетных расходов. Так вот, для капиталистов она намного превышает 100%. Особенно высоким этот показатель оказывается для ростовщиков — денежных капиталистов. Что касается наемных работников, то для них «возвратность налогов» оказывается намного ниже 100%.


3.8. О «налоговом рэкете» (1)

Теперь остановимся на правовой стороне налогового рабства. Считается, что уплата гражданами различных налогов во всех цивилизованных странах осуществляется строго на законной основе. Поэтому слова «разбой», «рэкет», «грабеж» применительно к сбору налогов с граждан часто воспринимаются людьми как некий публицистический прием. Однако в использовании указанных слов, уважаемый читатель, часто никакого перебора нет. В некоторых случаях это действительно незаконная деятельность со стороны государства, здесь государство часто не уступает самым «крутым» «авторитетам» криминального мира.

Покажем это на примере главной страны «цивилизованного мира» — США. Далее в этом разделе мы будем опираться на информацию, содержащуюся в книге Виктора Фридмана «Социалистические Штаты Америки»[214]. Автор книги — бывший советский гражданин, который прожил в США 11 лет, после чего вернулся в Россию. За это время изучил многие стороны американской жизни, о которых мы имеем весьма смутное представление и о которых американские СМИ (и наши тоже) предпочитают помалкивать. В том числе он разобрался в вопросе, как устроена налоговая система США и насколько легитимной является деятельность американского государства по сбору налогов со своих граждан. Для этого ему пришлось изучить и некоторые другие вопросы, в частности правовую систему США. Как отмечает В. Фридман, страна живет на основании трех основных видов юридических норм; это:

1) Конституция (common law);

2) законы, издаваемые Конгрессом США (statutory law);

3) решения судов, которые интерпретируют федеральные законы (case law).

Фактически основным источником юридических норм является последний вид. Это называется «прецедентным правом». Однако Америка — страна «законодательного права», а не прецедентного. В Конституции США (ст. 1) прямо записано, что единственным законодательным органом является Конгресс. «Более того, законы должны быть написаны на доступном английском языке, понятном рядовому человеку со средним интеллектом. Если закон сформулирован не достаточно четко, он считается недействительным (void for vagueness). Именно поэтому законы не подлежат интерпретации: они означают только то, что в них говорится, — не более и не менее! Единственная задача суда — это определять, был ли нарушен тот или иной закон в данном конкретном деле, а ни в коем случае не интерпретировать этот закон»[215]. Америка же живет не по Конституции и даже не по федеральным законам, принимаемым Конгрессом, а по решениям судов. Как отмечает В. Фридман, который, в свою очередь, ссылается на гражданских активистов, борющихся за восстановление законности в Америке, большинство так называемых «профессиональных юристов» никогда в глаза не видели ни одного федерального закона. Им это и не надо: они ориентируются на решения судов, причем стараются найти такой прецедент, который им больше подходит.

Некоторые еврейские авторы и гражданские активисты в Америке обращают внимание на то, что американское «прецедентное право» очень похоже на ту систему, которая сложилась в современном иудаизме. Складывалась эта система постепенно: сначала древние иудеи получили от Бога Закон в виде Пятикнижия Моисеева (Торы), причем для них Тора была нормативным документом прямого действия. Затем, в первых веках нашей эры был написан многотомный документ под названием Талмуд, который дал толкования положений Пятикнижия Моисеева (часто очень путаные и взаимоисключающие). При этом имеются разные версии Талмуда — Вавилонский и Иерусалимский, что еще больше запутывает понимание самых простых вещей. Наконец, несколько веков назад у иудеев уже появляются «производные второго порядка» — толкования на Талмуд (Галаха и др.). Фактически сегодня привилегию «правильного понимания» Закона узурпировали раввины и «учителя», а простой иудей (еврей) даже и не пытается понять Закон. А если даже он предпринимает попытки понять Закон (Тору), то ему эти же самые раввины и «учителя» говорят, что Талмуд выше Торы[216].

Точно также привилегию «правильного понимания» Конституции США сегодня узурпировали «профессиональные юристы», они и разъясняют «невежественным» американцам, как им надо «соблюдать законы». Сегодня в Америке сосредоточилось 60% юристов всего мира. По состоянию на 2006 год их общая численность в США составила 1 млн. 117 тыс. человек. Основная их часть — частнопрактикующие адвокаты — около 700 тыс. На втором месте по численности — юристы государственных организаций (около 15% от общей численности юристов в США), на третьем — юристы корпораций (10%). Подготовку юристов в США ведут 220 учебных заведений (университеты, школы, колледжи). Подавляющая часть всех американских президентов, а также членов Конгресса (всех составов) — юристы. В 1999 году объем оказанных юридических услуг в США был оценен в 148 млрд. дол.[217]. Израильский публицист Исраэль Шахак (1933—2001) очень точно подметил, что современный юрист в США — точно такой же «толкователь» американской Конституции и американских законов, как и раввин или ученый книжник — «толкователь» Торы и Талмуда. Он усматривал в этом главную причину несвободы как еврейского, так и американского народов (и тот, и другой, выражаясь нашим современным языком, живут не по законам, а «по понятиям», а эти «понятия» устанавливает узкая группа людей).

Все это имеет непосредственное отношение к теме налогов: американская налоговая система функционирует без привязки к Конституции и федеральным законам. Фактически самым грубым образом нарушая права американских граждан, занимаясь «налоговым рэкетом». Так вот, налогообложение в Америке регулируется Налоговым кодексом (Tax Code, Internal Revenue Code — IRC), который является составной частью Свода законов (Кодекса) Соединенных Штатов (United States Code — USC). Тщательное изучение Налогового кодекса приводит к ошарашивающему выводу: «во всем Налоговом кодексе нет статьи, которая бы обязывала гражданина или резидента США, живущего или работающего в пределах страны, не занимающихся определенными видами деятельности, платить подоходный налог или заполнять налоговую декларацию»[218]. В данном выводе упоминаются «определенные виды деятельности», представляющие «исключение из правила»; к ним относятся, прежде всего, производство оружия, алкогольных и табачных изделий. Фраза «живущего или работающего в пределах страны» означает, что американцы, получающие доходы за границей, при определенных условиях (перечисленных в Налоговом кодексе) платят налоги с этих доходов. Согласно Налоговому кодексу подоходный налог от всех видов деятельности на территории США должны платить иностранцы. Устройство системы уплаты подоходного налога В. Фридман резюмирует следующей фразой: «Схема налогообложения с первого дня была: «иностранцы в Америке, американцы за границей»!»[219] Таким образом, деятельность Налоговой службы США (Internal Revenue Service — IRS) при взимании подоходного налога с граждан, осуществляющих свою трудовую деятельность на территории США, может быть квалифицирована как «антиконституционная».

Каждый год количество различных документов, касающихся вопросов налогообложения, в Америке растет как снежный ком, однако легитимности подоходного налога не прибавляется ни на йоту. В 1913 году (в следующем году в Америке началось регулярное взимание подоходного налога) все налоговые нормативы умещались на 400 страницах. А вот в 1984 году федеральное налоговое законодательство США и подзаконные акты (методики, инструкции, разъяснения и т.п.) занимали 26,3 тыс. страниц. А в 2006 году — уже 66,5 тыс. страниц текста[220]. И это не считая десятков тысяч страниц текста, касающихся решений судов по налоговым вопросам. Как-то Альберт Эйнштейн сказал: «Подоходный налог — наиболее сложная для понимания вещь в мире». Скорее всего, знаменитый физик имел в виду подоходный налог в США.

Почему же американцы платят подоходный налог? Причин в основном три, они тесно взаимосвязаны.

Первая заключается в юридическом невежестве простых американцев. Они даже не подозревают, что платят то, что не предусмотрено американскими законами. Да что там простые американцы! Подавляющая часть американских «профессиональных юристов», а также бухгалтеров и финансистов, как мы выше уже отметили, не читали и даже не видели в своей жизни ни одного закона! «IRS не хочет, чтобы граждане страны знали закон: необразованных налогоплательщиков легче держать в повиновении и постоянном страхе перед государством и дядей Сэмом»[221].

Вторая заключается в том, что Налоговая служба США использует методы запугивания и силового давления. Даже самые невинные запросы американских граждан в налоговую службу с просьбой разъяснить, на основании какого закона они должны платить подоходный налог, приводят к тому, что на человека навешивают ярлык «tax protester» («протестующий против налогов») или заносят в «черные списки» IRS. «Из года в год, пользуясь исключительно тактикой запугивания, IRS тянет из людей их честно заработанные деньги, нарушая закон на каждом шагу. Не оплатил налоги и не хочешь платить? Мы арестуем твой банковский счет. Нет банковского счета или денег на счету? Отберем машину. Нет машины? Отберем дом. Нет дома? Обанкротим бизнес. Нет бизнеса? Отберем имущество, любое, какое есть, уничтожим тебя морально, превратим твою жизнь в ад, но сделаем все, что хотим, и вытрясем твои деньги, которые нам нужнее. Именно такими методами руководствуется IRS для достижения своей единственной цели — нажиться; цели, которая для нее оправдывает любые средства. Это имеет вполне конкретное название — рэкет: «Хотите, чтобы мы не трогали вас и ваше имущество — извольте платить». Не один раз IRS свои обещания выполняла, — естественно, в обход законов. Любой удачный рейд против слабой «жертвы», не знающей своих законных прав, раздувается до неимоверных размеров, обсасывается со всех сторон и красиво подается публике с подтекстом "так будет с каждым"»[222]. Для усиления террора против граждан налоговая служба организовала создание сети своих «информаторов» и щедро оплачивает «услуги» своих стукачей.

Третья причина заключается в том, что на незаконную и даже преступную деятельность Налоговой службы США закрывают глаза правоохранительные органы — прокуратура и суды. Фактически они покрывают эту преступную деятельность, в которую оказываются втянутыми банки, полиция и другие институты американского «правового» общества. «По закону арестовать банковский счет можно только после определенных административных процедур, но IRS себя не утруждает ни процедурами, ни предварительным следствием. Да это и незачем: стоит банку услышать три волшебные буквы — IRS, как тут же все счета, вся личная финансовая информация клиента охотно и с улыбкой передаются в руки налоговиков. Чтобы конфисковать имущество, тоже нужны соответствующие документы и ордера, не говоря уже о предварительном следствии. Но, опять же, IRS себя никогда не утруждает такими мелочами и действует исключительно по своему усмотрению и, в большинстве случаев, безнаказанно»[223]. Можно добавить, что на беспредел налоговой службы закрывают глаза не только правоохранительные органы, но также правительство, Конгресс и президент США, т.к. их экономическое и политическое благополучие напрямую зависит от наполняемости государственной казны.


3.9. О «налоговом рэкете» (2)

Сегодня сбор налогов в Америке превратился в высокодоходный бизнес, вокруг которого кормятся в общей сложности около 3 млн. человек — юристов, экспертов по финансовому планированию, бухгалтеров. Они помогают американцам заполнять налоговые декларации (менее 40% налогоплательщиков самостоятельно заполняют декларации, остальные прибегают к помощи консультантов). На подготовку деклараций было затрачено в 2005 году 265,1 млрд. дол. Получается интересная картинка: для того чтобы заплатить 1 доллар налогов, американцам пришлось потратить 22 цента[224].

С 2006 года в США появился институт мытарей, или частного налогового откупа (того самого, который существовал в Римской империи на протяжении нескольких веков). Государство заключило соглашение с частными компаниями-мытарями: последние выплатили государству недоимки по налогам 40 тысяч должников, получив в обмен на это право выколачивать долги. Мы помним, какими методами действовали мытари во времена Древнего Рима; думаем, что современные мытари также не очень будут разборчивы в выборе методов выколачивания недоимок. Читаем: «… американские средства информации постоянно сообщают о чрезмерной активности мытарей-коммерсантов, которые периодически прибегают к угрозам и обману, чтобы заставить нерадивых налогоплательщиков вернуть долг»[225].

Кстати, в России в конце января 2011 года в средствах массовой информации прошло сообщение, что Федеральная налоговая служба планирует передать сбор налогов на откуп компаниям — частным коллекторам. ФНС при этом ссылается на нехватку кадров Федеральной службы судебных приставов (ФССП), выполняющей функцию работы с неплательщиками налогов (сегодня штат ФССП — 80 тыс. человек); эту нехватку и должны компенсировать частные коллекторы. Эксперты уже сейчас говорят, что ускорить погашение налоговых долгов частные коллекторы без нарушения законодательных норм вряд ли смогут (процедуры работы с должниками четко прописаны). А вот издержки на сбор недоимок возрастут однозначно. Тем более, что отбор мытарей предполагается осуществлять с помощью тендеров, а тендеры в России, без «откатов», как известно не бывает… Эксперты полагают, что в случае введения системы налоговых откупов все издержки по оплате «услуг» современных мытарей лягут на плечи налогоплательщиков.

Но вернемся к Америке. В контексте обсуждаемой нами проблемы налогов было бы несправедливо всех американцев обвинять в тупости или трусости. Часть американцев уяснили, что адресованные к ним требования налоговой службы незаконны, и либо просто отказываются заполнять налоговые декларации и платить дань, либо даже подают в суд на налоговую службу. В 1986 году управляющий налоговой службы Роскоу Эггер подал в отставку, публично заявив, что 35 миллионов американцев перестали присылать налоговые декларации! Спустя еще 7 лет управляющая налоговой службы Ширли Петерсон признала, что «один из пяти американцев перестал присылать декларации и платить налоги, и ситуация все больше выходит из-под контроля»[226]. Следует отметить, что мотивы уклонения американцев могут быть разными. Например, просто нежелание платить без каких-либо оправданий и объяснений (желание сберечь деньги); это «экономические отказники». Достаточно большое количество так называемых «политических отказников» — те, кто не желает оплачивать своими налогами несправедливые войны Америки за рубежом и т.п. Наконец, к третьей категории относятся те, кто считает подоходный налог нелегитимным, — «правовые отказники». Для властей это наиболее неприятная категория «отказников»: их аргументы и иски трудно опровергнуть и опротестовать. Как пишет В. Фридман, «по понятным причинам прецеденты побед в суде над налоговыми органами не афишируются и практически не освещаются «свободной и независимой» прессой»[227]. Еще в 1969 году сенатор Генри Бэллмон был крайне удивлен, когда один из высокопоставленных чиновников Налоговой службы (IRS) поведал ему буквально следующее: «Если налогоплательщики этой страны когда-нибудь узнают, что 90% действий IRS являются блефом, то вся система рухнет»[228].

Кстати, «правовые отказники» протестуют не только против подоходного налога, но также против налога на имущество. Между прочим, в Америке указанный налог является самым ненавистным. Опрос, проведенный в конце 2006 года в США, показал, что среди наиболее нелюбимых федеральных налогов налог на имущество назвали 31% опрошенных, подоходный налог — 25%, социальный налог (отчисления в социальные фонды) — 14%. По налогам, взимаемым штатами, раскладка ответов была следующей: налог на имущество — 39%, подоходный налог — 20%, налог с продаж — 18%[229]. Этот налог висит как «домоклов меч» над американцами: в случае неуплаты налога они рискуют лишиться облагаемого налогом имущества. Фактически это является посягательством на частную собственность, неприкосновенность которой провозглашена в Конституции США. Кстати, в Конституции запрещено взимание прямых налогов, а налог на имущество — прямой налог. Вот что пишет Виктор Фридман: «Попробуйте не платить налоги на землю, которая вам принадлежит, и вы сразу поймете, кому она на самом деле принадлежит — и это, несмотря на то, что Конституция США запрещает прямой налог на собственность граждан. Федеральные органы могут беспрепятственно экспроприировать земельную собственность без каких бы то ни было оснований»[230].

Кстати, наши российские налоговики также думают о введении налога на имущество. Министр финансов А. Кудрин рассчитывает, что уже в ближайшее время этот налог сможет дать поступления в бюджет, равные 1% ВВП[231]. Однако учитывая бедственное материальное положение десятков миллионов наших граждан, этот налог для них может оказаться мерой экспроприации их имущества, нажитого еще в советское время (квартиры, дачные домики, садовые участки). А ведь ряд статей нашей Конституции торжественно провозглашают «неприкосновенность жилища» (ст. 25), «право частной собственности» (ст. 35), право «иметь в частной собственности землю» (ст. 36) и т.д. Введение имущественного налога, как показывает американский опыт, может превратить эти положения Конституции Российской Федерации в пустой звук.

Но вернемся к США. В. Фридман отмечает, что Налоговая служба США нарушает сразу несколько положений американской Конституции — право граждан на неприкосновенность частной собственности, жилища, на тайну личной информации и т.п. «Почему сегодня американец должен платить IRS, как мафии, чтобы сохранять свою собственность в неприкосновенности? Более того, заполняя бланк налоговой декларации, гражданин вынужден тем самым свидетельствовать против себя, теряя право, гарантированное ему поправкой № 5 к Конституции!

Почему сегодня американец должен сообщать о своих доходах правительству? Этим самым он теряет право, гарантированное ему поправкой № 4 к Конституции о неприкосновенности его личных бумаг, документов и записей. Почему правительство облагает налогом имущество, переданное американским гражданином детям по наследству? Это противоречит статье 1 раздела 2 части 3 Конституции, запрещающей прямое обложение налогами собственных граждан»[232].

Может быть, бывший эмигрант В. Фридман сгущает краски? Может ему просто Америка не нравится? Давайте послушаем американцев. Например, Гора Видала, известного американского писателя и общественного деятеля. Он пишет: «Налоговое управление США в недавнее время стало объектом проверки из-за нарушений не только Четвертой, но и Пятой поправки (речь идет о поправках к Конституции США. — В.К.). Пятая поправка требует обвинительного заключения большого жюри для суда за серьезные преступления. Она также постановляет, что ни одно лицо не может быть принуждено свидетельствовать против себя, запрещает лишать жизни, свободы или собственности без законного судопроизводства или обращать личную собственность в общественное пользование без компенсации. В течение многих лет вечно скрытое за завесой секретности Налоговое управление захватывает собственность, где только может, не утруждая себя послать хотя бы почтовую открытку в ближайшее большое жюри, ведь законная правовая процедура никак не совместима с целеустремленным захватом добычи. Начиная с 1980 года количество конфискаций — захватов Налоговым управлением банковских счетов и платежных чеков — увеличилось в четыре раза, достигнув в 1992 году 3 253 000. По подсчетам Генерального счетного управления (ГСУ), Налоговое управление накладывает более 50 000 необоснованных или ошибочных штрафов в год на граждан и предпринимателей. Налоговое управление, кроме того, накладывает почти 1 500 000 арестов на имущество ежегодно, что на 200% больше, чем в 1980 году. Журнал «Мани» изучил в 1990 году документы 156 налогоплательщиков, на имущество которых Налоговое управление наложило арест, и обнаружил, что, что 35% не получили от Налогового управления предупреждения о намерении наложить арест на имущество через 30 дней, а некоторые узнали об аресте, лишь когда с ними связалась редакция журнала».

Нынешний Верховный суд не проявляет желания ограничить деятельность столь мощного и скрытого от глаз публики федерального агентства, постоянно нарушающего Четвертую, Пятую и Четырнадцатые поправки к Конституции США. Что и говорить, суд этот по сути своей — авторитарный, он упивается властью государства над гражданами, а некоторые наиболее жизнерадостные его члены проявляют редкостное остроумие, консультируясь с доской Уиджа для спиритических сеансов и пытаясь точно определить, что имели в виду отцы-основатели, и игнорируя при этом совершенно ясные высказывания Мейсона, Медисона и других о таких абсолютах права, как недопустимость изъятия чужой собственности без предварительного обращения к большому жюри и признания подозреваемого виновным в том или ином преступлении, как требует закон. В этих вопросах священные мысли и намерения отцов-основателей настолько ясны, что Верховный суд вынужден, к всеобщему изумлению, поворачиваться к ним спиной.

Одиночные голоса протеста иной раз слышатся в конгрессе. В 1993 году сенатор Дэвид Прайор высказался в том смысле, что было бы желательно, чтобы Налоговое управление информировало кредитные организации, когда будет доказано, что управление ошибочно наложило штраф на собственность налогоплательщика, чем сделало невозможным дальнейший кредит для него. В Налоговом управлении только посмеялись над его предложением. Такое вопиющее требование наложило бы непосильное бремя на выбивающихся из сил чиновников.

Законодательные акты США, касающиеся правил налогообложения, составляют около девяти тысяч страниц, и в них путаются даже налоговые эксперты. Поэтому ошибка в расчетах некоего инспектора Налогового управления относительно собственности семьи Икс вполне вероятна. Но в конечном счете вина лежит не столько на жульническом налоговом бюро, сколько на системе налогообложения, навязанной ключевыми фигурами конгресса с целью вывести из-под налогов своих дружков и финансовых доноров. Конечно, само Налоговое управление имеет законные основания на своих номинальных хозяев в конгрессе. Директор отдела налогоплательщиков Налогового управления Роберт Лебоб говорил в 1989 году: «Начиная с 1976 года было принято 138 государственных законов, вносящих изменения во Внутренний налоговый кодекс. После Закона о реформе 1986 года было принято тринадцать законов, меняющих кодекс, а в одном только 1988 году — семь законов, касающихся кодекса». Вот что отмечает, но никак не объясняет Бовард: «Налоговый закон есть не что иное, как новейшая творческая интерпретация правительственными чиновниками налоговой неразберихи, созданной актами конгресса. Чиновникам Налогового управления потребуется пять, семь или больше лет на выработку инструкций по применению нового налогового закона, а конгресс в рутинном порядке принимает новые законопроекты, когда инструкции еще не обнародованы. Почти все налоговое законодательство носит временный характер — оно пребывает либо в ожидании новейшего закона, либо принятия уже предложенных изменений».

Чем же объясняется существование этой проблемы? Итак, корпорации посылают своих юристов в конгресс для принятия специальных законов, освобождающих доходы корпораций от чрезмерного налогообложения: добиваются этого принятием все более сложных и практически непостижимых налоговых законов, которые всегда будут оставаться временными, поскольку всегда будут появляться новые корпорации, требующие снижения налогов в форме частного законопроекта о льготах, скажем, на пожертвования по случаю Дня древонасаждений…

А тем временем кроты из Налогового управления, отлично осведомленные о величайшей коррумпированности их неприкасаемых хозяев в конгрессе, преследуют беспомощных граждан и деморализуют страну»[233].

Как видим, и Фридман, и Видал говорят об одном и том же: права американских граждан в сфере налогов грубо нарушаются, сбор налогов регулируется не законами, а «понятиями». При этом и законодательная, и судебная, и исполнительная власти закрывают на это глаза. Все это называется «налоговым рэкетом». Американец Мартын Гросс даже книгу написал, которая так и называется: «Налоговый рэкет»[234].

«Налоговый рэкет» в Америке существует, по крайней мере, столетие. С тех пор, как был принят закон о подоходном налоге. Напомним, что он был принят одновременно с Законом о создании Федеральной резервной системы США (конец 1913 года). Это не случайное совпадение. Отцы-основатели ФРС (банкиры-ростовщики) имели очень простой и вместе с тем опасный для рядовых американцев и всего человечества план:

1) развязать мировую войну и резко увеличить военные расходы американского государства;

2) банкам Федерального резерва оказывать государству «помощь» в виде кредитов для покрытия военных расходов;

3) американским гражданам начать уплачивать подоходный налог для того, чтобы государство могло покрывать свои долги (вместе с процентами) перед банкирами.

Банкиры спешили и шли на грубые нарушения американской Конституции (нарушения касаются не только незаконного обложения американцев подоходным налогом, но и создания ФРС). Отметим, что еще до 1913 года были попытки введения подоходного налога в США. Например, в 1894 году. Однако тогда он просуществовал менее одного года и был отменен Верховным судом как неконституционный. Для того, чтобы создать видимость легитимности введения подоходного налога, банкирам удалось протащить в 1913 году даже поправку к Конституции (под номером 16). Однако при внимательном прочтении указанной поправки понимаешь, что она ничего нового в налоговую систему США не внесла. Как отмечает В. Фридман, непосредственно после принятия 16-й поправки было несколько судебных решений, суть которых очень проста: поправка не вносит никаких принципиальных новаций в налоговую систему США. Более того: «… если бы она (16-я поправка. — В.К.) предусматривала прямые налоги, то была бы неконституционной, то есть в этом случае Конституция противоречила бы сама себе!»[235]

Как только два антиконституционных акта были приняты, в мире сразу запахло порохом. До Первой мировой войны оставалось немногим более полугода.

Таким образом, уже в течение целого века в Америке «налоговый рэкет» идет рука об руку с «кредитным рэкетом». И этот союз банкиров и «государственных казначеев» является постоянной угрозой миру[236].


3.10. Коррупция, или Четвертый «раздел пирога»

Приведенная выше схема «обкусывания» «пирога», произведенного работником, разными «социальными паразитами», обитающими в «питательной среде» капитализма, достаточно упрощена. Она отражает, в первую очередь, те отношения между работником и «социальными паразитами», которые не противоречат (по крайней мере, на первый взгляд) юридическим нормам капиталистического общества. Но есть и иные способы посягательства на «пирог», произведенный наемным работником.

Во-первых, это прямое насильственное и преступное посягательство на чужое имущество, наказываемое статьями Уголовного кодекса. Оно выражается в грабежах, мошенничестве, обманах, воровстве (с чем, к сожалению, каждому из нас время от времени приходится сталкиваться). Капитализм неизбежно активизирует процессы перераспределения «общественного пирога» не только по вертикали (отъем части «пирога» у работника разными капиталистами), но также по горизонтали. Поскольку капитализм порождает безработицу, бедность и нищету, то неизбежно растет преступность среди бедных и неимущих как способ выживания. Мы должны признать, что воровством занимаются как капиталисты, так и те, кто принадлежит к неимущим слоям общества. Но все-таки это разное воровство. Дело даже не в масштабах (очевидно, что воровство бедных несопоставимо с воровством капиталистов), а в причинах, побудительных мотивах. Вот что по этому поводу пишет Г. Водолеев: «И если в массовых социальных группах воры — явление не самое малочисленное, этим промыслом не бравируют и не гордятся, а пускаются в него от безысходности или под давлением тяжелых обстоятельств (период тяжелого запоя, наркотической ломки, например), то в элитарных слоях, как и в среде профессиональной преступности, воровство в группе (казнокрадство, мздоимство — как соучастие) — явление обязательное, повседневное, непрерывное занятие. Удачливый богатый правительственный казнокрад, взяточник, бандит, разбойник — всегда лучший человек в обществах денежной цивилизации, у которого в друзьях любые именитости, «звезды», политические вожди…»[238]

Следует также иметь в виду, что финансовая олигархия сознательно стремится понижать нравственно-духовный уровень общества[239]. В частности, в обществе исподволь формируется негативное, презрительное отношение к труду и к людям труда. Среди молодежи распространенной стала шутка: «Чтобы иметь деньги, надо работать. Чтобы иметь большие деньги, работать не надо». И для многих это становится девизом жизни. Полностью исчезает мотивация работать. Кто-то идет спекулировать на биржу. А кто-то пополняет ряды преступности. Даже если имеет возможность работать. А современная профессиональная преступность за редкими исключениями нацелена на получение чужого имущества, т.е. на то, чтобы «откусить» от «пирога», созданного наемным работником.

Мы считали, что при социализме много воровали. Но все это было детскими «шалостями»: могли унести из лаборатории бутылку спирта или со стройки килограмм гвоздей. Или с фермы вывезти машину навоза. Или из магазина вынести полкило колбасы. Сегодня на постсоветском пространстве другой размах. Об этом свидетельствует статистика: количество преступлений в странах СНГ за 1990-е годы увеличилось в 6-8 раз[240]. Многие из этих преступлений связаны с посягательствами на имущество — государства, частного бизнеса, отдельных граждан. Имущество наемных работников — уязвимый объект таких посягательств, так как в целом оно защищено хуже, чем имущество компаний, государства и состоятельных граждан[241]. Таким образом, наемный работник (вернее его имущество) становится объектом грабежа не только со стороны власть и капитал имущих, но также со стороны тех, кто еще вчера был наемным работником, а сегодня оказался «выброшенным за борт жизни», или со стороны тех, кто сознательно отказывается от труда.

Во-вторых, это такой серьезный социальный феномен, как коррупция. Мы уже говорили, что рабство в широком понимании — всегда отчуждение продукта труда, которое осуществляется с помощью насилия и (или) обмана. Коррупция средство присвоения чужого труда с помощью обмана. Ее можно считать разновидностью воровства (кражи). В отличие от других видов воровства это воровство базируется на взятке (имеющей денежную или иную форму). Два участника коррупционных отношений (взяткодатель и взяткополучатель) обманывают и обкрадывают все общество, но основное бремя коррупции несут на себе трудящиеся, наемные работники. Как правило, под коррупцией понимают такие отношения, в которых взяткополучателем выступают государственные чиновники. Можно выделить две основные формы коррупции: бытовую и в сфере бизнеса.

Коррупция бытовая — когда человеку в социальной сфере (образование, здравоохранение, социальное обеспечение) приходится давать взятки чиновникам. А также с помощью этого «инструмента» решать какие-то другие свои бытовые и личные проблемы (например, оформление документов по квартире, даче, земельному участку), «отмазываться» от службы в армии (военкоматы), добиваться нужного решения в суде и т.п. Уже не приходится говорить, чем обычно заканчиваются встречи автомобилистов с сотрудниками ГИБДД. Очевидно, что все эти взятки являются прямым вычетом из заработной платы наемного работника. К сожалению, никто не оценивал долю этого вычета в зарплате[242].

Коррупция в сфере бизнеса. Здесь ставки намного выше, отдельные взятки могут измеряться миллионами, причем не рублей, а долларов США. Причем чем больше государство принимает различных законов и нормативных документов, регулирующих тот или иной вид экономической деятельности, тем больше «взяткоемкость» этого вида деятельности. Коррупцию, относящуюся к сфере бизнеса, специалисты делят на две разновидности: административную и так называемый «захват государства», или «приватизация государства».

Административная коррупция, по определению Всемирного банка, имеет своей целью «намеренное внесение искажений в процесс исполнения законов и правил». Такое «намеренное внесение искажений» происходит при распределении государственных заказов, при получении необходимых лицензий и разрешений на занятие теми или иными видами деятельности, при начислении налогов, при принятии решений о выдаче государственных кредитов, при определении квот на вылов рыбы и т.д. Уже не приходится говорить о таких банальных вещах, как проверки предприятий различными государственными службами, выполняющими функции контроля и надзора — пожарного, санитарно-эпидемиологического, технического, банковского, финансового, налогового и т.п.

Коррупция, направленная на «захват государства». Этот вид коррупции направлен на получение особых привилегий и особого статуса для отдельных компаний и отраслей, наделения их государственными активами (в собственность или пользование) путем внесения изменений в законодательно-нормативную базу экономической деятельности, принятия специальных программ и политических документов и т.п. Если административной коррупцией занимается большое количество компаний (независимо от их размера), то «захват государства» — удел крупных и очень крупных корпораций и банков. Ярким примером «захвата государства» явилась приватизация, которая проводилась в России в 1990-х годах, когда наиболее расторопные бизнесмены (многие из них — вчерашние чиновники) сумели с помощью взяток заполучить государственные активы по ценам, которые были ниже рыночных в десятки раз.

Коррупция — явление мирового масштаба. Эксперты Международной торговой палаты, агентства Transparency International, Организации глобального договора ООН и Всемирного экономического форума в 2008 году опубликовали совместный доклад по вопросам мировой коррупции. Согласно данным этого доклада, общий объем взяток в мире в середине прошлого десятилетия составил 1 трлн. долларов, а объем коррупции (т.е. незаконно присвоенных средств) — 2,6 трлн. дол., т.е. около 5% мирового ВВП[243].

Что касается России, то, по оценкам Всемирного банка, по каналам коррупции в нашей стране перераспределяется 48% ВВП; российские эксперты называют еще более высокую цифру — 50%.[244] По оценкам экспертов, в конечной цене продукции «коррупционные издержки» составляют: в строительстве — 18%, торговле — 9% и т.д.[245]. Не следует думать, что предприниматели покрывают «коррупционные издержки» из своего кармана. Они перекладывают их на потребителя через повышение цен. Это, таким образом, еще один вычет из заработной платы, причем, пожалуй, более существенный, чем вычет налогов. И бизнес, и государственное управление все больше уходят в «тень», выстраивая плотную сеть нелегальных распределительных отношений. Эта сеть все больше будет порабощать наемного работника, оставляя ему лишь крохи от первоначально испеченного «пирога».

Фактически простому человеку приходится нести тройное бремя коррупции: 1) лично самому уплачивать взятки чиновникам для решения своих социальных, бытовых и иных проблем; 2) нести бремя более высоких цен на товары и услуги; 3) нести бремя дополнительных налогов.

Последнее обусловлено тем, что казенные деньги в условиях коррупции используются крайне неэффективно. Если бы не было «узаконенного казнокрадства», то не возникало бы постоянной нехватки бюджетных средств. Как отмечает президент МООО «Антикоррупционный комитет» Игорь Чистюхин, сумма «откатов» при распределении государственных и муниципальных заказов в России составляет от 20 до 50%. Следовательно, за счет ликвидации системы таких «откатов» можно было бы заметно снизить налоги без ущерба для выполнения государством своих обязательств[246].

По сообщению Председателя Счетной палаты РФ С. Степашина из-за «откатов» при распределении государственных заказов наш бюджет теряет 1 трлн. рублей в год. Это более 10% всех расходов федерального бюджета РФ в 2010 году. Расходы на ЖКХ из федерального бюджета составили 103 млрд. руб., т.е. оказались в 10 раз меньше сумм, украденных из бюджета в виде «откатов»[247].

Не вызывает никакого сомнения, что «коррупционные налоги» носят ярко выраженный регрессивный характер. Проще говоря, чем ниже доход человека (семьи), тем больший процент этого дохода приходится уплачивать в виде «коррупционного налога». Богатые платят минимальный налог. Многие из них стали богатыми как раз потому, что этот налог в конечном счете оказывался в их кармане. Это признал эксперт Всемирного банка Даниел Кауфман: «Проводя всесторонний диагностический анализ стран, мы также обнаружили, что коррупция и взяточничество представляют собой регрессивный налог. Проблема не только в том, что менее крупные предприятия расходуют больший процент своих доходов на выплату взяток, чем более крупные предприятия, но также в том, что то же самое происходит с менее обеспеченными семьями, для которых бремя взяточничества является несоизмеримо более тяжелым и которым приходится расходовать гораздо больший процент семейного бюджета на выплату взяток, чем более обеспеченным семьям, причем часто за общественные услуги, которые должны оказываться бесплатно. Эксперты Международного валютного фонда, использующие данные о распределении доходов в различных странах, обнаружили также, что коррупция ведет к обострению проблемы неравенства доходов»[248].

Вся подлость «коррупционного налога» заключается в том, что он невидим и очень плохо ощущается человеком. На самом же деле это тяжелейшая дань, которой не может избежать ни один российский гражданин (даже если этот гражданин кристально честен и никаких взяток не давал и не дает). Эту мысль очень точно и выразительно выразил президент общественной организации «Антикоррупционный комитет» Игорь Чистюхин: «Возможно, из-за коррупции ваши дети не получают полноценного питания, вы не можете летом отвезти их на Юг, и зимой они из-за этого болеют. Если вы нуждаетесь в жилье, возможно, именно из-за коррупции вы не можете позволить себе купить его. Если вы пенсионер, коррупция отнимает от вашей пенсии до 40%, и из-за этого вы не можете купить себе какие-то лекарства, вылечить и вставить зубы или полечиться в медучреждении. Это значит, что каждый работающий около 40% своей жизни (вдумайтесь!) работает бесплатно, а точнее отдаёт свои деньги на коррупцию.

Во времена татаро-монгольского ига на Руси размер дани составлял около 10% от дохода. Иго российской коррупции страшнее татаро-монгольского ига в четыре раза! В Древнем Египте рабы, работающие на полях фараона, отдавали фараону только 20% урожая. Иго коррупции ужаснее древнеегипетского рабства в два раза! Во время крепостного права в России крестьяне работали в пользу помещиков не более трёх дней в неделю (не более 40%). Ярмо современной российской коррупции по тяжести сравнимо с ярмом российского крепостного!! I»[249]



Глава IV.
Современный ростовщический капитализм и долговое рабство

Богатый господствует над бедным, и должник делается рабом заимодавца.

Притч. 22:7

Деньги — это новая форма рабства, которая отличается от прежней своей безличностью. Поскольку между хозяином и рабом отсутствуют личные отношения. Л.Н. Толстой

Меня пугает, что простые люди не желают знать тот факт, что банки могут создавать и уничтожать деньги по своему желанию. И то, что банки контролируют кредит нации, руководят политикой правительства и держат в своих руках судьбы людей.

Реджинальд МакКенна, экс-председатель Midland Bank.

Современная банковская система производит деньги из ничего. Этот процесс, возможно, самый невероятный фокус, когда-либо придуманный. Ростовщичество задумано беззаконием и рождено пороком. Банкирам принадлежит весь мир, заберите его у них, но оставьте им власть создавать деньги росчерком пера, и они выкупят его обратно. Заберите у них эту великую власть, и все великие состояния, как и мое, исчезнут. А они должны исчезнуть, чтобы этот мир стал лучше и счастливее. Но если вы хотите продолжать быть рабами банков и оплачивать свое рабство, тогда позвольте банкирам создавать деньги и управлять долгами.

Сэр Дж. Стемп, директор Банка Англии в 1928-1941 гг. (второй по богатству человек Англии в то время)


4.1. «Денежные революции» молодого западного капитализма

Мы уже говорили в первой главе работы о том, что капитализм Древнего Рима имел преимущественно ростовщический характер. В начале своего существования западноевропейский капитализм Нового времени имел достаточно ярко выраженные черты промышленного капитализма. Особенно впечатляла промышленная революция в Англии. В XVIII—XIX вв. трудно было увидеть сходство римского и западноевропейского капитализма. Создавалось впечатление, что капитализм Нового времени — созидательный, ориентированный на массовое производство товаров, выводящий развитие производительных сил человечества на принципиально иной уровень. К. Маркс в своем «Капитале» именно на этом основании называл капитализм «прогрессивным» строем по отношению к феодализму и рабовладению. На эту особенность раннего западноевропейского капитализма («преобладание созидающего начала над разрушающим»), обратил внимание К. Каутский в работе «Происхождение христианства», что позволило ему сделать вывод о превосходстве капитализма XIX века над капитализмом Древнего Рима.

Но уже в XX веке все более проявлялись такие черты западноевропейского (точнее — западного) капитализма, которые делали его похожим на капитализм Древнего Рима. Это и усиление агрессивности (достаточно вспомнить две мировые войны), и паразитизм, и ростовщический характер.

Усиление ростовщического характера западного капитализма выразилось в возрастании роли банков и других финансовых институтов в капиталистической экономике. Первые банки в Западной Европе появились еще в эпоху позднего феодализма, после того, как Римская церковь частично легализовала ростовщическую деятельность. Заметим, что эта легализация противоречила Правилам Святых Апостолов, а также правилам семи Вселенских соборов и ряда поместных соборов первых веков христианства. Например, правило 44 Святых Апостолов звучит так: «Епископ, или пресвитер, или дьякон, лихвы требующий от должников, или да престанет, или да будет извержен»[250]. Первые банки осуществляли кредитные операции, используя собственный капитал.

Однако постепенно банки превращались в кредитно-депозитные учреждения. Массовое создание таких кредитно-депозитных учреждений пришлось на XVIII век, когда появились бумажные деньги. Такие «усовершенствованные» банки стали выдавать ссуды не только за счет собственных средств, но также используя для этого привлеченные на депозиты средства вкладчиков. Только не следует думать, что банки были простыми посредниками в передаче денег от одних лиц (вкладчиков) к другим лицам (получателям кредитов). Банки с самого начала активно стали делать деньги «из воздуха»: под каждую денежную единицу вклада, скажем франк (при этом вклады делались в настоящих деньгах — в золоте или серебре), они могли выдать «бумажных» кредитов на несколько единиц (скажем, на пять франков). При этом заметьте, банки за выдачу таких «воздушных» денег взимали проценты. По возвращении «воздушных» денег в банк при уплате долга они «погашались» (т.е. уничтожались), а вот проценты оставались в кармане банкиров, зачастую превращаясь в «твердые» активы — золото, недвижимость, фабрики. Фактически это было жульничеством: у банков не было полного покрытия своих обязательств перед своими клиентами, которые открывали депозитные счета. Постепенно это жульничество было легализовано. Государственные власти, которые «покупались» банкирами, постепенно согласились на то, чтобы банки осуществляли «резервирование» лишь части своих обязательств (например, чтобы из каждых 10 золотых франков 1 или 2 франка оставались в сейфе банка). Таким образом, создавалась видимость «заботы» властей о клиентах банков. Однако в случае «набегов» вкладчиков на банки большинство из клиентов оставались без своих денег.

Резюмируем: уже в эпоху раннего капитализма усилился грабительский характер ростовщичества. Ростовщики (банкиры) увеличивали свои капиталы не только за счет процентов от выдачи ссуд за счет собственного капитала (как это было на протяжении всей предыдущей истории ростовщичества). Эффективность ростовщичества возросла многократно за счет того, что банкиры добились легализации неполного покрытия своих обязательств по депозитным операциям и таким образом получили возможность «делать деньги из воздуха».

Для истории капитализма эта легализация была самой настоящей революцией — «денежной революцией». Значимость ее для становления капитализма ничуть не меньше, чем такие европейские события, как «аграрная революция» («огораживания») или «промышленная революция». Классик марксизма в своем эпохальном труде «Капитал» оставил «денежную революцию» без внимания. Это еще один повод поставить под сомнение честность и добросовестность К. Маркса как ученого.


4.2. «Денежные революции» зрелого западного капитализма

На протяжении XVIII—XIX вв. банковский (он же денежный, или ростовщический) капитал сосуществовал «на равных» с торговым капиталом и промышленным (или производительным). По крайней мере так утверждает Маркс. Между тремя видами капитала существовали самые тесные связи. Эти связи Маркс достаточно досконально проанализировал в своем «Капитале» (оборот и кругооборот капитала, трансформации одного вида капитала в другой и т.п.). В первом томе своего «Капитала» классик обычно рассматривал все три вида капитала как равнозначные. Иногда на первое место он ставил промышленный (или производительный) капитал на том основании, что именно в сфере производства, где в массовом масштабе используется наемный труд, создаются стоимость и прибавочная стоимость. Образно выражаясь, первым держателем стоимости и прибавочной стоимости выступает производительный капиталист. А уж затем он вынужден «делиться» находящейся у него прибавочной стоимостью с торговым и денежным капиталистами. Как пишет Маркс, прибавочная стоимость, полученная в сфере производства, «распиливается» согласно законам «капиталистического братства», на три «куска»: промышленную прибыль, торговую прибыль, банковскую прибыль (ссудный процент). А закон «капиталистического братства» по Марксу прост: каждый капиталист получает свой «кусок» пропорционально авансированному капиталу (закон «равной нормы прибыли»). В то время еще расстановка сил трех видов капитала (промышленного, торгового, денежного) окончательно не завершилась, они рассматривались как «равнозначные» и «равноправные». «Плоская картинка» взаимоотношений трех видов капитала еще годилась для описания молодого английского капитализма середины XIX века, который едва прошел через горнило «промышленной революции». Но уже в конце XIX — начале XX вв. реальная жизнь не соответствовала этой картинке. Бурное развитие промышленного капитала, наблюдавшееся в течение, по крайней мере, целого столетия, стало затухать. Те бешеные прибыли, которые удавалось получать в эпоху промышленной революции фабрикантам и заводчикам, стали уходить в прошлое. В Англии — родине «промышленной революции» во второй половине XIX века стали наблюдаться признаки утраты этой страной роли «мировой мастерской», обозначилась тенденция деиндустриализации экономики.

Надо отдать должное Марксу: он это предвидел. В третьем томе «Капитала» им был сформулирован закон тенденции нормы прибыли к понижению. Не будем сейчас углубляться в дебри изучения причин этого явления (исходим из того, что читатель не является профессиональным экономистом). Можно сказать просто: в XIX веке были «сняты сливки», а в XX веке «сливок» осталось очень мало и на всех капиталистов не хватало. Статистика нормы прибыли в обрабатывающей промышленности США за многие десятилетия XX века это хорошо подтверждает.

Также в третьем томе «Капитала» сделана попытка отойти от одномерной картинки трех видов капитала и обозначить их иерархию. Было введено деление капитала на два вида: а) капитал-собственность; б) капитал-функцию. Фактически под капиталом-собственностью понимается ссудный капитал ростовщиков. Под капиталом-функцией понимается капитал производительный (промышленный). Очень осторожно был описан характер взаимоотношений капитала-собственности и капитала-функции. Но даже из этого описания ясно, что первый находится над вторым, использует второй, управляет вторым. Если так можно выразиться, между капиталом-собственностью и капиталом-функцией сложились вассальные отношения. Образовался своеобразный «капиталистический феодализм», или «феодальный капитализм». Предпринимательский капиталист, или капиталистический вассал, имеет в своем распоряжении работников, которые создают для него прибавочный продукт. Часть прибавочного продукта такой вассал оставляет у себя, а остальное передает денежному капиталисту, или принципалу. Создается видимость, что денежный капитал прирастает процентами сам собой. Действительно, он выглядит как «самовозрастающая стоимость» (определение Марксом капитала). «За кадром» остаются вассальные отношения между капиталом-собственностью и капиталом-функцией.

На крутом повороте экономической истории конца XIX — начала XX вв. «конкурентные преимущества» банковского капитала над промышленным капиталом проявились в полной мере. Конкурентоспособность любых двух компаний определяется крайне просто: у кого ниже издержки производства, у того (при прочих равных условиях) выше рентабельность, а у кого выше рентабельность, тот и побеждает. Если сравнивать таким образом банковский и промышленный виды бизнеса, то очевидно: у банкира, который наладился делать новые деньги «из воздуха», рентабельность по определению выше, чем у промышленника, которому надо тратить миллиарды на сырье, машины, рабочую силу и т.п. (торговый капитал занимает промежуточное положение между промышленным и денежным; из нашего сравнения мы его исключаем для простоты рассуждений). Еще раз повторяем: эта конкурентная слабость промышленного капитала проявилась лишь при значительном падении нормы прибыли в сфере производства. Слово «конкуренция» мы здесь используем с оговорками: дело в том, что тот же банкир мог участвовать (и участвовал) в капитале многих промышленных компаний, т.е. конкурировать сам с собой он не мог. Речь идет лишь о том, что привлекательность промышленного бизнеса стала снижаться относительно привлекательности банковского бизнеса.

И на протяжении значительной части XX века эта очевидная истина не была еще очевидна всем. Были различные «всплески», которые «оживляли» промышленную активность на Западе (например, в условиях подготовки стран к войнам, когда резко увеличивались ассигнования государства на военные закупки). Также следует отметить, что относительное уменьшение привлекательности промышленности в странах Запада еще не означает, что промышленность была обречена на полную и окончательную «смерть». В определенной мере буржуазное государство поддерживало (и продолжает поддерживать) «на плаву» промышленность (шире — «реальный сектор экономики»). И не только по соображениям национальной безопасности, сохранения рабочих мест или еще каким-то «высшим» мотивам. Как в мире природы паразит не может существовать без организма-донора, так и банкам нужны хоть какие-то компании и бизнесы как «клиенты». При внимательном рассмотрении обнаруживается, что эти «клиенты» (нередко «полуживые» компании, находящиеся на грани банкротства) действительно похожи на организмы-доноры, питающие банки-паразиты.

В начале XX века над вопросом: «Какой капитал (промышленный или банковский) главнее и важнее?» задумался австрийский экономист Рудольф Гильфердинг. Свои мысли на этот счет он изложил в своей известной книге «Финансовый капитал». В отличие от Маркса Гильфердинг не «замазывал» различия между промышленным и банковским капиталом, более того, он считал неизбежной непримиримую борьбу между этими двумя видами капиталов. Он вводит понятие «финансовый капитал», которое помимо чисто «банковского капитала» включает в себя любые формы капитала, подконтрольные ростовщикам. Финансовый капитал, по Гильфердингу, — сплав банковского, торгового и промышленного капиталов, причем последние два вида подчинены банкам. Фактически ростовщики перестают довольствоваться лишь частью прибавочной стоимости в виде ссудного процента, они попирают законы «капиталистического братства» и посягают на всю прибавочную стоимость. Борьбу нефинансового и финансового (банковского) капиталов Гильфердинг представлял как противостояние «анархичных» промышленных предпринимателей (как правило, местных, имеющих национальную привязку) и организованного финансового капитала, слабо связанного с национальными государствами, часто действующего одновременно в нескольких или многих странах. Как прямолинейно выражался венский соратник Гильфердинга Отто Бауэр, при построении социально-экономических прогнозов исходить надо из «противоположности интересов между еврейским торгово-ростовщическим и христианским промышленным капиталами»[252].

Важным фактором победы финансового капитала над нефинансовым (промышленным) стало быстрое развитие во второй половине XIX века акционерной формы предприятий, фондового рынка, биржи, учредительской деятельности (грюндерства), фиктивного капитала и т.п. Все эти новации можно назвать «денежной революцией» эпохи зрелого капитализма. Суть «денежной революции» этого периода истории западного капитализма в том, что ростовщикам удалось в достаточно короткие сроки «подмять» под себя предприятия реального сектора экономики (промышленный капитал), превратить их в объекты рыночных (биржевых) спекуляций, получать не только ссудный процент, но также большую часть всей прибавочной стоимости, создаваемой в сфере производства.

Гильфердинг очень подробно анализирует процесс создания акционерных обществ, ведущая роль в которых принадлежит финансистам. Уже простой переход к акционерной форме подрывает позиции промышленного предпринимателя, поскольку тот теряет функцию непосредственного организатора производства, а его капитал в форме акций, которые теперь свободно продаются на особом рынке — фондовой бирже, — приобретает характер капитала чисто денежного. Доход от ценных бумаг постепенно сводится к общему уровню процента, а предпринимательский доход ушедшего на покой промышленника превращается в учредительскую прибыль, которая теперь присваивается банкирами, поскольку учредительство акционерных обществ становится делом крупных банковских консорциумов. Место предпринимателей эпохи делового риска, технологической инициативы и свободной конкуренции занимает иерархия наемных управляющих, точно таких же, как служащие государственных отраслей. Результат: неуклонное уменьшение объема продукции относительно мелких самостоятельных предприятий, хотя именно в их рамках изобретаются и получают путевку в жизнь принципиально новые оригинальные технологии.

Прогноз Гильфердинга для всех индустриальных стран — неизбежность победы космополитического финансового капитала над «местноограниченным» промышленным. Именно этой победе, по мнению Гильфердинга, призваны способствовать социалисты и левые радикалы, провоцирующие «когда надо» кризисы, стачки и социальные потрясения, которые разоряют промышленников и резко повышают спрос на банковский кредит, усиливая финансистов. Например, в России в период революционного хаоса 1905—1906 годов прибыль коммерческих банков увеличилась больше чем вдвое. Похожая ситуация складывалась и на Западе в период великой депрессии 1929 года. К чему это ведет? Гильфердинг пишет: «Финансовый капитал в его завершении — это высшая ступень полноты экономической и политической власти, сосредоточенной в руках капиталистической олигархии»[253].

Для Гильфердинга укрепление позиций ростовщического, или финансового капитала — абсолютное благо, движение в сторону так называемого «организованного капитализма», в котором главными (а скорее всего, и единственными «организаторами») станут банкиры (финансисты). Более того, свою задачу он видел в разработке рецептов скорейшего наступления эры «организованного капитализма». Р. Гильфердинг «подробно исследует способы роста фиктивного капитала и технику манипулирования чужими средствами (в его классическом примере капитал в 5 млн. фактически распоряжается 39 млн.; современная практика шагнула дальше). Финансовая техника, которую рекомендует Гильфердинг, включает подробное описание операций, стоящих на грани жульнических махинаций: «разводнение» капитала, деление акций на обыкновенные и привилегированные, система «участия» — создание цепи зависящих друг от друга обществ и, наконец, просто разного рода «Панамы»…»[254]

Гильфердинг поясняет отличие финансового капитала от ранее существовавших форм капитала: «Финансовый капитал хочет не свободы, а господства. Он не видит смысла в самостоятельности индивидуального капиталиста (промышленного. — В.К.) и требует ограничения последнего. Он с отвращением относится к анархии конкуренции и стремится к организации»[255].

По сути, Гильфердинг призывал к такому капитализму, в котором производство будет управляться финансовой олигархией из одного центра — наподобие советского Госплана. Не будет и свободных рыночных цен на продукцию промышленности: «цена перестанет быть объективно определенной величиной. Она становится счетной величиной, устанавливаемой волей и сознанием человека[256]. Судя по всему, в эпоху финансового капитализма не останется также никаких личных свобод. Оказывается, первым термин «тоталитарное общество» ввели не нацисты или еще какие-то «недемократичные» люди, а именно Гильфердинг. Для него «организованный капитализм», «финансовый капитализм» и «тоталитарное общество» — это слова-синонимы, отражающие высшую ступень человеческого «прогресса».

Со времени выхода в свет книги Гильфердинга прошло столетие. С тех пор в мире окончательно победил финансовый капитал, олицетворяющий власть ростовщиков. Таким образом, по Гильфердингу, современное человечество живет в «тоталитарном обществе». Его еще можно назвать финансовым капитализмом, или строем финансового тоталитаризма.


4.3. «Денежные революции» позднего западного капитализма

Поздний западный капитализм стал формироваться во второй половине XX века. Сегодня мы живем в эпоху позднего капитализма. Это уже капитализм, отягощенный серьезными «болезнями». Но речь сейчас не о «болезнях». «Жажда денег» и стремление к мировому господству заставляли и заставляют ростовщиков искать все новые средства обогащения. Внедрение каждого такого средства — важная веха в перманентной «денежной революции».

Западный капитализм окончательно вошел в стадию позднего развития четыре десятка лет назад. Рубеж этого перехода идентифицируется достаточно точно — 15 августа 1971 года. Что произошло в этот день? В этот день американский президент Р. Никсон выступил по национальному телевидению и сообщил гражданам США и всего мира очень важную новость: Америка прекращает обменивать свои доллары на золото. Это был взрыв, который без натяжки можно назвать еще одной «денежной революцией».

Чтобы было понятно значение этого события, совершим небольшой экскурс в XIX век. Тогда в мире постепенно складывался так называемый «золотой стандарт». Суть его в том, что в основе национальных денежных систем находилось золото. Это не значит, что в обращении находились лишь золотые монеты или слитки. Это значит, что любые деньги (бумажные, безналичные) могли быть так или иначе обменены их предъявителями на драгоценный металл, причем по определенному курсу (паритету). Первой золотой стандарт ввела в начале XIX века (после наполеоновских войн) Англия. Второй была Германия, которая перешла на золото после Франко-прусской войны 1871 года. За Германией последовали Франция, другие европейские страны. Россия присоединилась к блоку стран «золотого стандарта» в самом конце XIX в. (в результате проведения денежной реформы С. Витте), примерно в это же время «золотой стандарт» утвердился и в Америке. Итак, во многих странах мира утвердились денежные системы, базирующиеся на желтом металле. Это были очень дорогостоящие системы: для того чтобы поддерживать денежное обращение внутри страны, надо было добывать его из недр Земли или постоянно что-то экспортировать, чтобы заработать золото. Без запаса золота нельзя обеспечить денежное обращение в стране, так как бумажные деньги должны быть обеспечены запасом желтого металла. При такой системе денег обычно не хватает, средством поддержания необходимой массы денег в экономике остается получение займов, причем займов золотых. Таким образом, для стран с «золотым стандартом» постоянно существовала угроза «подсесть» на иглу золотых займов. Зачем же страны внедрили такую неудобную и дорогостоящую систему денежного обращения? Если говорить коротко, она была выгодна тем, у кого было много золота, которое можно было бы давать нуждающимся странам под проценты. А было оно у немногих ростовщиков, первыми среди которых были Ротшильды.

Прошел один век с момента, когда «золотой стандарт» начал свое победное шествие по миру. И его шествие закончилось, как мы уже сказали, 15 августа 1971 года. Во второй половине XX века золото уже стало мешать главным ростовщикам делать деньги: оно превратилось в своеобразный «тормоз» или «якорь», который не позволял мировым ростовщикам включить на полную мощность «печатный станок» (ведь при «золотом стандарте» количество выпускаемых денег было лимитировано золотым запасом).

А как только был включен на полную мощность «печатный станок» ростовщиков, «финансовые новации» посыпались как из рога изобилия. Эти «новации» многообразны:

— различные новые «финансовые инструменты», в первую очередь производные инструменты (деривативы);

— новые «финансовые продукты» (вплоть до услуг по страхованию от риска падения метеоритов на дом);

— новые финансовые институты (например, хеджевые фонды, взаимные фонды, фонды фондов и т.п.);

— вовлечение в сферу денежных отношений того, что раньше не продавалось и не покупалось (например, «интеллектуальная собственность»);

— превращение компаний в объект рыночных спекуляций (для чего стали активно насаждать погоню за ростом «капитализации бизнеса») и т.п.

Важным событием в истории позднего американского капитализма стало разрешение банкам США заниматься практически без ограничений финансовыми спекуляциями. Это один из наиболее легких способов получения сверхприбылей для ростовщиков. В 2002 г. был отменен принятый в 1933 г. Закон Гласса-Стигалла, который запрещал использовать деньги вкладчиков для игры на бирже. Многие банки из депозитно-кредитных учреждений превратились в депозитно-инвестиционные: они стали играть деньгами вкладчиков на различных финансовых рынках. После этого сразу же началось «надувание пузыря» на рынке недвижимости и рынке ипотечных ценных бумаг (который, как известно, лопнул через несколько лет, вызвав тяжелейший финансовый кризис).

Смысл всех этих «финансовых новаций» достаточно прост: создать постоянно растущий спрос на «бумажную продукцию» владельцев «печатного станка» (т.е. на деньги), а также обеспечить «законный отъем денег» у физических и юридических лиц в результате их активного втягивания в «честные» игры на финансовых рынках.


4.4. Портрет современной финансовой экономики

Реальный сектор экономики окончательно превратился в «маргинала» «рыночной экономики». Если еще кто-то производит хлеб, молоко, сталь, станки, оборудование, мебель, телевизоры, добывает нефть и природный газ, то это в основном «нецивилизованные туземцы», не приобщенные к «финансовой культуре» Запада. «Цивилизованный» Запад выше этого, он уже оторвался от этой «презренной материи» и живет в мире «высокий идей», «абсолютного духа». Западное общество с гордостью называет себя «постиндустриальным обществом». Его экономика стала окончательно «финансовой»: она уже ничего не производит, кроме различных финансовых обязательств и требований.

Некоторые цифры. Один из показателей, характеризующих место любой отрасли или сектора в национальной экономике, — доля в производимом валовом внутреннем продукте (ВВП). С точки зрения теории трудовой стоимости финансовый сектор в создании этого продукта не участвует. Эту простую истину внушали нашим советским студентам профессора политической экономии.

Сегодня другие времена, другие теории. Оказывается, финансовый сектор ничем не отличается от сельского хозяйства или промышленности в деле удовлетворения «жизненно необходимых потребностей» общества. Это нам кажется, что банки «делают деньги из воздуха», на самом деле они напряженно «трудятся». Наши банкиры наряду с металлургами, хлеборобами, ткачами и шахтерами нас кормят, поят, одевают, обогревают — одним словом, создают «новый продукт». Этот самый «продукт» профессора-экономисты называют мудреными аббревиатурами «ВВП» (валовой внутренний продукт), «ВНП» (валовой национальный продукт) или словами «чистый валовой продукт», «национальный продукт» и т.д. Оперируя загадочными аббревиатурами и словосочетаниями, ученые-экономисты очень уверенно заявляют «невежественному» обывателю, что без финансистов общество не смогло бы произвести этот самый ВВП. И обыватель с ними смиренно соглашается.

Так вот, обывателю «профессиональные экономисты» через СМИ сообщают, что доля финансового сектора экономики США с 1970-х годов до 2008 года в ВВП увеличилась с 12 до 20-21%. Особенно быстро доля финансового сектора начала расти в связи с ипотечным бумом в американской экономике. При этом уже в середине 1990-х годов финансовый сектор обогнал промышленность по доле в ВВП. За тот же период времени доля промышленного производства в ВВП снизилась с 25 до 12%.[257]

О том, что сегодня экономика стала финансовой, свидетельствуют также другие показатели. Например, доля в совокупных прибылях компаний частного сектора финансовых частных институтов (коммерческих и инвестиционных банков, страховых компаний, хедж-фондов, взаимных фондов и т.д.). По данным Бюро экономического анализа Министерства торговли США, этот показатель в Америке в 1979 году был равен 21,1%; в 2002 г. — 41,2%, а в 2008 г. он достиг отметки 50%.

Если почитать финансовую прессу Запада, то создается впечатление, что ребята на Уолл-стрит или в лондонском Сити очень напряженно трудятся: ценные бумаги называются «финансовыми инструментами», банки и страховые компании — «финансовой индустрией», выдаваемые кредиты и даже оплата коммунальных услуг в банке — «финансовыми продуктами». А как же иначе? У общества должно быть уважение к «финансовому труду» и понимание того, что ребята, занятые «финансовым трудом», не зря получают свои миллионные и миллиардные бонусы «за высокие показатели» в «капиталистическом труде».

Западную экономику называют не только «финансовой», но также «виртуальной» или «бумажной» (видимо, потому, что многие «финансовые инструменты» представляют собой образцы качественной полиграфической продукции). Отметим, что сегодня большая часть обязательств и требований фиксируется не на бумажных, а на магнитных носителях, поэтому западную экономику есть еще больше оснований называть «электронной».

Поведением большей части населения западных стран сегодня управляют финансовые рынки — фондовый, валютный, кредитный, денежный. А поведение это напоминает поведение азартного игрока в карты, рулетку или кости. Игра идет «в одни ворота»: выигрывают те, кто управляет финансовыми рынками, а проигрывают все остальные. Такую экономику нередко называют «экономикой казино». Очевидно, что скоро эти «остальные» уже все проиграют (многие уже все проиграли, но еще не осознали этого, так как продолжают играть на заемные деньги). Думаю, не стоит напоминать о том, какова судьба человека, вконец проигравшегося. Иногда он кончает жизнь самоубийством. Иногда у него находятся сердобольные родственники, которые за него уплачивают долг. Но чаще всего он становится долговым рабом того, кому проиграл. Конечно, у азартного игрока вырабатывается патологическое отвращение к труду. Но в «исправительно-трудовых учреждениях», о создании которых ростовщики успевают заранее позаботиться, заботливые «воспитатели» сделают все возможное для того, чтобы восстановить утраченные трудовые навыки бывших «игроков»[258].


4.5. Современный капитализм как долговая экономика

Мы уже неоднократно упоминали долговое рабство, которое имело место и в Древнем Риме, и в Средние века, и в эпоху первоначального накопления капитала. Иногда долговое рабство было лишь первым этапом закабаления человека, а потом оно перерастало в прямое рабство.

Большинство историков, занимающихся разными странами и разными эпохами, в той или иной мере касаются вопроса долгового рабства: оно везде и всегда было серьезным фактором общественного развития. Но почему-то в основном говорят о долговом рабстве в прошлом времени. Если мы, например, наберем в Интернете словосочетание «долговое рабство», то «поисковик» предложит вам преимущественно материалы на тему «пеонов» (об этой разновидности долговых рабов мы скажем в следующей главе).

Между тем, проблема долгового рабства крайне актуальна. Без преувеличения можно сказать, что долговое рабство сегодня в мире столь же масштабно и универсально, как наемное рабство.

Для того чтобы понять, почему сегодня процветает долговое рабство, необходимо разобраться в том, что из себя представляет современная капиталистическая экономика. Если коротко: это долговая экономика. Для того чтобы понять, что такое долговая экономика, нам придется разобраться в одной, крайне важной «детали» механизма долговой экономики, которая называется «кредитные деньги». Существует несколько видов денег. Раньше все деньги были товарными. Это означает, что они имели «внутреннюю» стоимость. То есть на их создание затрачивался труд, и этот труд формировал стоимость товара, который выступал в качестве «всеобщего эквивалента». Когда-то товарными деньгами были: скот, зерно, ракушки, шкуры и т.д. В конечном счете из мира таких «всеобщих эквивалентов» выделились драгоценные металлы — особенно серебро и золото. Серебряные и золотые монеты и слитки — товарные деньги, которые еще активно использовались даже в XX веке.

Параллельно с товарными деньгами, еще на заре капитализма, стали обращаться так называемые кредитные деньги. Кредитные деньги «внутренней» стоимости не имеют. Они не более чем денежные знаки, материальными носителями которых долгое время была бумага. Это были бумажные кредитные билеты, которые фактически были разновидностью векселя. Выпуск кредитного билета осуществлял банк. Если банк выпускал кредитный билет номиналом в 10 фунтов стерлингов, значит, у кого-то, кто получал эти 10 фунтов, появлялся долг в размере, равном 10 фунтам, плюс еще проценты, начисленные за время пользования этими 10 фунтами. Деньги, таким образом, попадали (и до сих пор продолжают попадать) в обращение через выдачу банком кредитов и образование у клиентов банка долга.

Несложная механика. Не правда ли? Банки фактически делают деньги из «воздуха». Сегодня большая часть кредитных денег вообще потеряли всякую материальность. Они представляют собой безналичные деньги, которые в момент их выпуска отражаются в виде цифровых записей на счетах, причем записи сегодня чаще делаются даже не на бумаге, а на магнитном носителе (электронная запись). Деньги рано или поздно возвращаются в банк, который их выпустил, и уничтожаются.

Хотелось бы обратить внимание на несколько принципиальных моментов, связанных с кредитными деньгами.

Во-первых, выпускать их могут только «избранные», т.е. «профессиональные» ростовщики, которые получают от государства разрешение на этот вид деятельности. Здесь существует очень жесткая монополия. Если кто-то попробует выпускать кредитные деньги без такого разрешения, он будет объявлен «фальшивомонетчиком» и самым строгим образом наказан.

Во-вторых, кредитные деньги — это лишь знаки, не имеющие «внутренней» стоимости, по окончании своего «путешествия» по каналам товарно-денежных отношений они возвращаются в банк и уничтожаются. То есть бесследно исчезают. Но для тех банков, которые выпускают такие денежные знаки, а потом их уничтожают, кроме воспоминаний остаются еще проценты, которые они получают от получателей кредитов. А проценты — это не «воспоминание», они не погашаются после упомянутого выше «путешествия», а оседают на счетах банка-кредитора. И в конечном счете, материализуются в виде вполне ощутимых всеми органами чувств активов, товаров, ценностей.

В-третьих, «профессиональные» ростовщики, специализирующиеся на «производстве» самого дефицитного ресурса рыночной экономики — кредитных денег, всячески заинтересованы в том, чтобы спрос на их «продукцию» был всегда на высоком уровне. Чем выше спрос на кредитные деньги, тем больше начисленных процентов, представляющих единственный значимый для ростовщиков результат деятельности. Кредитные деньги — уникальный «товар», поскольку на него всегда существует спрос в рыночной (капиталистической) экономике. Денег никому не хватает: ни государству, ни компаниям реального сектора экономики, ни простым гражданам. Почему? Да все очень просто. Количество денег в экономике (объем денежной массы) равняется сумме всех выданных кредитов. Должники, получившие кредиты, могут расплатиться только этими деньгами, других просто нет. А сумма всех обязательств должников превышает денежную массу на величину начисленных процентов. Таким образом, дефицит денег в экономике, использующей исключительно кредитные деньги, — это «железный» закон — такой же, как закон тяготения. Спрос на деньги в такой экономике всегда превышает их предложение.

В-четвертых, перманентный дефицит денег приводит к тому, что начинается погоня всех за этим самым дефицитным ресурсом. Отсюда, прежде всего, — конкуренция во всех сферах экономики, на всех рынках. Это только на первый взгляд конкуренция идет за рынок, на самом деле конкуренция идет за доллары, фунты стерлингов, евро, иены, рубли. В этой конкурентной борьбе рынки, покупатели, потребители — не более чем средство. Все равно всем денег для покрытия долговых обязательств не хватает. Поэтому регулярно появляются «крайние», которые оказываются банкротами.

В современной капиталистической экономике ростовщики дают деньги в кредит трем основным категориям заемщиков: государству, компаниям (корпорациям), гражданам (домашним хозяйствам). Соответственно, возникают три вида долга (задолженности):

1) государственный (национальный);

2) корпоративный (частных компаний);

3) домашних хозяйств (физических лиц).

В сумме все три вида долга образуют общий (общественный) долг. Тенденция, наблюдаемая в большинстве стран мира, — устойчивый рост всех видов долга. Эта тенденция приобрела ярко выраженный вид в 1970-е годы, когда с «печатного станка» ФРС США был снят «золотой тормоз» и начался выпуск громадных объемов «зеленой бумаги».


4.6. США: статистика долга

Наиболее крупные абсолютные цифры всех видов долга имеют США. Рассмотрим подробнее статистику долга этой страны.

Государственный (национальный) долг США в конце 2010 года перевалил за 14 трлн. дол., и составил 96,5% ВВП страны[259]. Данные цифры являются официальными, о величине государственного долга может узнать любой человек на сайте Министерства финансов США. А также по показаниям счетчика государственного долга, который был установлен несколько лет назад на одной из оживленных улиц в Нью-Йорке — около дома 1133 по Шестой авеню. Показания счетчика в режиме реального времени воспроизводятся в Интернете, каждый может узнать самую «свежую» цифру долга.

Этот долг образуется в результате того, что правительство США регулярно сводит бюджет с превышением расходов над доходами. Образующийся бюджетный дефицит «закрывается» заимствованиями правительства США в виде выпуска и размещения на финансовом рынке (американском и мировом) казначейских обязательств с различными сроками погашения и различными процентными ставками.

Чтобы понять, насколько быстро растет государственный долг США, следует отметить, что до прихода к власти Рейгана в 1980 году долг имел достаточно скромную величину и измерялся в миллиардах долларов. В отдельные годы он имел следующие значения (млрд. дол.):

1910 г. — 2,6

1920 г. — 25,9

1928 г.- — 25,9

1930 г. — 18,5

1940 г. — 43,0

1950 г. — 257,4

1960 г. — 290,5

1970 г. — 380,9

1980 г. — 909,0

Можно заметить, что долг особенно резко возрастал в результате войн (первой и второй мировых). На десятилетнем отрезке времени 1910 — 1920 гг. он увеличился в десять раз, а в десятилетний период 1940-1950 гг. — в шесть раз.

Уже в первый год нахождения Рейгана у власти государственный долг перевалил за символическую отметку 1 трлн. долларов. После этого государственный долг США стал измеряться в основном в триллионах долларов. Его величина в отдельные годы была равна (трлн. дол.):

1990 г. — 3,2

2000 г. — 5,6

2005 г. — 7,9

2008 г. — 10,0

2011 г. — 14,0 (на начало года).

Относительная величина государственного долга была высокой в годы Второй мировой войны и непосредственно после нее. Максимальный уровень относительной государственной задолженности был зафиксирован в 1946 году — 121% от ВВП. Это явилось следствием высокого уровня государственных бюджетных расходов (прежде всего, военного характера) в годы войны. В период президентства Трумена, Эйзенхауэра, Кеннеди, Дэюонсона, Форда, Никсона и Картера относительный уровень государственной задолженности постепенно снижался. Его значения в отдельные годы были равны (% от ВВП):

1950 г. — 94,1

1960 г. — 56,1

1970 г. — 37,6

1980 г. — 33,3

А вот при президентах Рейгане и Буше-старшем долг начал быстро расти. Америка выбрала новый экономический курс, который был назван «рейганомикой». Был декларирован отход от «избыточного» государственного регулирования экономики и провозглашена либерализация за счет стимулирования рыночных отношений. При этом одним из основных «стимуляторов» рыночных отношений стали возросшие государственные расходы и военные заказы крупнейшим корпорациям. Что, естественно, увеличивало бюджетный дефицит и государственный долг. Основными держателями казначейских бумаг в то время были американские банки, получившие устойчивый и надежный источник процентных доходов. С приходом в Белый дом Рейгана, как мы сказали, государственный долг Америки перешагнул через символическую отметку в 1 триллион долларов. К концу президентства Буша-старшего планка государственного долга приблизилась к 70% от ВВП. При Клинтоне удалось в течение нескольких лет свести федеральный бюджет без дефицита и к концу его президентства несколько уменьшить относительный уровень государственного долга (до 60% от ВВП). Новый рост абсолютных и относительных величин государственного долга США начался при Буше-младшем и нынешнем президенте Бараке Обаме. Некоторые аналитики предсказывали, что уже в 2011 году относительный уровень государственного долга США перевалит за планку 100%. Аналитики не исключают, что в ближайшие годы Америка может также перекрыть рекорд 1946 года, когда уровень задолженности был равен 121% ВВП.

За годы президентства Буша младшего (8 лет) государственный долг увеличился на 4,9 трлн. дол. Нынешний президент Обама пытается всю ответственность за нынешний астрономический долг взвалить на своего предшественника. Когда он пришел в Белый дом, кризис был в разгаре, и в федеральном бюджете образовалась «дыра» в 3 трлн. дол. Тем не менее, при новом президенте долг продолжает расти прежними темпами. За время нахождения Обамы у власти государственный долг успел увеличиться на 3,3 трлн. дол. (по состоянию на начало 2011 года). Уже в феврале 2010 года Обама подписал закон, который увеличивал лимит допустимого государственного долга с 12,4 до 14,3 трлн. дол. В ближайшее время следует ожидать нового увеличения «потолка» долга. Американским законодателям не привыкать: за период с 1940 по 2010 год им в общей сложности пришлось повышать планку государственного долга около 100 раз! Если этого периодически не делать, то Америка не сможет выплачивать проценты держателям казначейских облигаций. А это будет означать дефолт. И на это не смогут закрыть глаза даже пресловутые рейтинговые агентства, которые, как известно, умеют выдавать белое за черное и наоборот. Таким образом, Америка давно уже попала в такую «колею», которая толкает ее на продолжение строительства пирамиды государственного долга.

Те цифры, которые мелькают на мониторе счетчика государственного долга на Шестой авеню в Нью-Йорке, — лишь видимая часть айсберга. На самом деле государственный долг Америки намного больше. Счетчик учитывает лишь обязательства правительства, выраженные в казначейских бумагах. А ведь имеются и другие обязательства. Прежде всего, это обязательства по пенсионному обеспечению и программам социального обеспечения правительства. Оценки этих «забалансовых» долгов государства (не только федерального правительства, но также властей штатов и муниципалитетов) очень разнятся, т.к. власти не осуществляют полного учета этих обязательств. Так, Лоренс Котликофф, профессор из Бостонского университета, один из авторов нашумевшей книги «Грядущая мощная буря: Что вы должны знать об экономическом будущем Америки?», оценивает государственный долг Америки в 200 трлн. дол. А вот Дэвид Волкер, бывший в период 1998 — 2008 гг. генеральным контролером США, называет более скромную цифру государственного долга — 60 трлн. дол. Но и она в несколько раз превышает официальную цифру государственного долга Америки.

Корпоративный долг США. Под этим видом долга понимаются обязательства двух основных секторов экономики: а) сектора финансовых корпораций; б) сектора нефинансовых корпораций. Строго говоря, «корпорация» в англосаксонском праве — это компания в виде акционерного общества. Но в публикациях по американскому долгу часто корпоративным долгом называют обязательства всего американского бизнеса (учитывая то, что на акционерные общества приходится большая часть всего долга компаний и фирм США). В сектор финансовых корпораций включаются коммерческие банки, инвестиционные банки, страховые компании, различные инвестиционные фонды и т.д. Сектор нефинансовых корпораций охватывает компании (фирмы) всех остальных отраслей экономики — добывающей и обрабатывающей промышленности, строительства, сельского и лесного хозяйства, оптовой и розничной торговли, услуг (за исключением финансовых).

По данным ФРС США, на 1 октября 2010 года общий долг корпоративного сектора американской экономики был равен 25,40 трлн. долл. (181,4% ВВП), причем на финансовый сектор пришлось 14,45 трлн. дол. (104,9% ВВП), а на нефинансовый — 10,95 трлн. дол. (76,5% ВВП). Таким образом, доля финансового сектора в совокупном долге корпоративного сектора экономики США оказалась намного больше, чем доля нефинансового сектора — соответственно 58 и 42%.

Для сравнения: в 1946 году общий долг корпоративного сектора экономики был равен примерно 67 млрд. дол., или немногим более 30% ВВП. При этом долг финансового сектора составил 3,0 млрд. дол. (1,35% ВВП), а долг нефинансового сектора — 63,9 млрд. дол. (28,8%). Как видно, доля нефинансового сектора в общем объеме корпоративного долга была подавляющей — 95,5%.

В старые добрые времена, когда финансовый сектор действительно обслуживал нефинансовый сектор, производящий товары и услуги, и спекуляциями на рынках занимался лишь время от времени, его задолженность была очень скромной. В разгар последнего финансового кризиса, на начало 2009 года объем долга финансового сектора достиг своего рекордного значения — 17,1 трлн. дол. Несмотря на всевозможные меры по борьбе с финансовым кризисом, предпринимаемые властями США, сектор финансовых корпораций «разгрузился» от долгов на сумму, немного превышающую 2,5 трлн. дол. по сравнению с рекордным уровнем начала 2009 года. Отчасти эти долги были просто списаны при банкротстве многих крупных и не очень крупных банков и других финансовых институтов. Отчасти они были погашены (или выкуплены) государством. Это свидетельствует, с одной стороны, о неэффективности (и декларативности) антикризисной программы американского правительства; с другой стороны, о нежелании (а также неспособности) американских ростовщиков реально расплачиваться по своим обязательствам.

Долг сектора домашних хозяйств. Это различные виды обязательств физических лиц; сюда также включаются обязательства тех организаций, которые не вошли в категорию «государственный долг» и «корпоративный долг» (прежде всего, это различные некоммерческие организации). Подавляющая часть этой категории долга — обязательства американских граждан по ипотечным кредитам, а также различным потребительским кредитам. По данным ФРС, на 1 октября 2010 г. долг сектора домашних хозяйств был равен 13,9 трлн. дол., или 94,7% ВВП. Для сравнения: в 1946 г. этот вид долга был равен 35 млрд. дол., или 15,8% ВВП.


4.1. Америка классический банкрот

Совокупный долг США, включающий государственный долг, корпоративный долг и долг домашних хозяйств, по данным ФРС США, на 1 октября 2010 года составил 52,4 трлн. долларов. Он превышал ВВП страны в 3,5 раза[260]. Это означает, что американцам надо не пить, ни есть, ничего не покупать и ничего не потреблять, а в течение 3,5 лет напряженно трудиться для того, чтобы «закрыть» все долговые обязательства США. При нынешней численности населения Америки (310 млн. человек) в среднем на одного жителя приходится 175 тыс. долларов совокупного долга! Но младенцам, старикам и безработным платить нечем. Реально работающих людей в Америке не больше 100 млн. человек, поэтому в расчете на одного работающего величина совокупного долга составит примерно 500 тыс. долларов. Даже если предположить, что годовой доход каждого работающего американца в среднем будет равен 50 тыс. дол., то получается, что такой американец должен трудиться непрерывно в течение 10 лет для того, чтобы покончить с сегодняшним совокупным долгом Америки. Естественно, что в течение этого времени ни он, ни члены его семьи должны ни есть, ни пить, ничего не покупать, не платить за жилищно-коммунальные услуги, не пользоваться телефоном, автомобилем (и вообще транспортом) и т.д. Но надо иметь в виду что большинство американцев (подобно жителям Древнего Рима) сегодня имеют больше пристрастия к потреблению, чем к труду. Да и способности к труду уже не те, что у ранних американских колонистов. Скорее всего, заставить сегодняшних американцев напряженно трудиться и перестать потреблять (или, по крайней мере, ограничить потребление) равнозначно тому, чтобы загнать джинна в бутылку.

Америке можно, конечно, пойти по другому пути: погасить свои громадные долги тем имуществом, которое там накопилось в течение напряженного труда предыдущих поколений, а также теми природными ресурсами, которые им достались от Бога (в экономической науке это называется «национальным богатством»). Но, судя по всему, и этого источника уже недостаточно. По-настоящему долговой вопрос можно закрыть только с помощью реального, или физического имущества. Финансовые активы, коими Америка богата, вряд ли для этого годятся. Погашать финансовые обязательства с помощью финансовых активов — все равно, что гонять веником мусор из одного угла квартиры в другой. В данном случае «мусором» являются финансовые обязательства; их можно окончательно уничтожить, лишь обменяв на физические активы. Так вот, основным держателем реальных активов является сектор домашних хозяйств, в котором сосредоточены дома, квартиры, участки, автомобили, драгоценности, мебель и много всякой другой всячины, которую успели накопить склонные к стяжательству американцы. Под реальными активами мы понимаем физическое (материальное) имущество плюс некоторые нематериальные активы нефинансового характера (например, программное обеспечение). На 1 октября 2010 года реальные активы сектора домашних хозяйств, по данным ФРС, составили 23,2 трлн. дол.

На втором месте по реальным активам находится сектор нефинансовых компаний (без сельскохозяйственных компаний). Это, в первую очередь, основные производственные фонды в виде зданий, сооружений, машин и оборудования, инженерной инфраструктуры и т.п. По данным ФРС, все реальные активы в этом секторе составили 19,0 трлн. дол.

К сожалению, ФРС не дает информации о реальных активах в секторе финансовых компаний, а также в государственном секторе. Можно лишь с достаточной степенью уверенности утверждать, что в финансовом секторе экономики реальные активы несравненно меньше, чем в секторе нефинансовых компаний. Ведь для ремесла ростовщиков нужны в основном офисы и средства связи, а не громадные цеха и прокатные станы. Что касается реальных активов государственного сектора США, то это, прежде всего, природные ресурсы, находящиеся в собственности федерального правительства и властей штатов, а также военные базы, вооружения и военная техника. Американцы не делают официальных денежных оценок запасов своих природных ресурсов и тем более запасов оружия и иного имущества Пентагона. Однако, по оценкам специалистов Института экономики РАН, сделанным на основе данных Всемирного банка, на начало XXI века национальное богатство США в стоимостном выражении составило 24 трлн. дол. (в ценах конца 1990-х гг.). Но при этом в состав национального богатства был включен такой нематериальный компонент, как человеческий капитал. Если же брать только материальную составляющую национального богатства США, то она была оценена менее чем в 10 трлн. долл. Да, конечно, уже прошло десять лет с того времени, когда Америка вошла в новое столетие. Цены уже другие. Доллар, если верить официальным индексам цен на потребительском рынке, обесценился в 2,5 раза. Пусть в сегодняшних ценах материальная составляющая национального богатства США на начало XXI века «тянет» на 25, максимум на 30 трлн. дол. А по данным ФРС, только в секторе домашних хозяйств и секторе нефинансовых компаний осенью 2010 года реальные активы были равны 32,2 трлн. дол.

А ничего удивительного в этом нет. Только не думайте, что американская экономика за одно десятилетие сумела резко «рвануть» вперед и значительно увеличить свои материальные активы (материальную составляющую национального богатства). В истекшем десятилетии Америка трудилась не над тем, чтобы создавать что-то новое и приумножать реальное национальное богатство, а над тем, чтобы «надувать» цены на то, что у них есть. Это называется «экономикой пузырей». О том, что это так, свидетельствуют отчасти данные той же ФРС.

На начало 2007 года, когда американская экономика была на «пике», реальные активы сектора домашних хозяйств были оценены ФРС в 30,0 трлн. дол., а сектора нефинансовых компаний (без сельского хозяйства) — в 23,1 трлн. дол. Таким образом, за период с начала 2007 года до 1 октября 2010 года реальные активы сектора домашних хозяйств «похудели» на 6,8 трлн. дол., или на 22,7%; сектора нефинансовых компаний — на 4,1 трлн. дол., или на 17,7%.

Если в начале 2007 года в секторе домашних хозяйств долги были равны 43% стоимостной оценки реальных активов, то на 1 октября 2010 г. это соотношение составляло 60%. По сектору нефинансовых компаний в начале 2007 г. долги были равны 41% стоимостной оценки реальных активов, то на 1 октября 2010 г. это соотношение увеличилось до 58%. Эти цифры свидетельствуют о том, что стоимостные оценки реальных активов в американской экономике были сильно завышены. Многие аналитики полагают, что «корректировка» цен еще не завершилась, а это грозит полным «дефолтом» разных категорий должников. И рядовые американцы, и частные компании настолько отягощены долгами, а цены могут настолько «обвалиться», что в один прекрасный день выяснится, что никакого имущества у них нет, а есть лишь одни долги. Американцы даже считают показатель, который называется «чистые активы», который равен стоимости активов за вычетом обязательств. Так вот, они могут стать владельцами «чистых активов» с минусовыми значениями! Все они — рабы ростовщиков в долговых кандалах.


4.8. О долговых тюрьмах

У современного человека понятие «долговое рабство» чаще всего ассоциируется с «долговыми тюрьмами», или, как их еще называли в прошлом, — «долговыми ямами».

Коротко об этом институте. Раньше должников держали в специальных тюрьмах, которые назывались «долговыми». Как утверждают некоторые историки, первые такие тюрьмы появились в России в XV веке; по другим сведениям, они берут свое начало с времен Петра I. В Москве подобная тюрьма находилась около Воскресенских ворот Китай-города (у нынешнего здания Исторического музея). Камеры в тюрьме назывались в соответствии с категорией содержащихся в них заключенных: «мещанская», «купеческая», «дворянская», «управская», «женская». Деньги на содержание арестантов платили кредиторы. Дату освобождения из ямы назначал кредитор по своему усмотрению. Теоретически должник мог находиться в заточении до конца своей жизни. Но в реальной жизни он выходил на свободу — даже если не находил возможность покрыть свои обязательства. Дело в том, что кредитору надоедало оплачивать пребывание должника в яме. Конечно, условия пребывания в яме были, мягко говоря, не комфортными, т.к. кредитор не желал сильно тратиться. В долговой тюрьме побывали многие представители русской интеллигенции, дворяне, купцы. Про долговые тюрьмы мы узнаем из произведений русских писателей: Ф. Достоевского, А. Островского, М. Салтыкова-Щедрина, В. Гиляровского и др. Долговые тюрьмы в России были упразднены лишь в 1879 году.

В отличие от России в долговых тюрьмах Европы за свое пребывание платили не кредиторы, а сами обитатели этого заведения. За счет части средств, полученных от реализации взысканного имущества. Но когда средства заканчивались, то должник оказывался на свободе. Часто уже через несколько месяцев. Само сидение в тюрьме было достаточно бессмысленным: ведь вероятность того, что сиделец станет счастливым обладателем какого-либо наследства, была минимальной. Вероятность появления других источников средств покрытия долга (например, сострадательных родственников) была столь же мизерной. В «Крошке Доррит» Ч. Диккенса мы узнаем, что отец героини сидит за долги более двадцати лет. Уже через десять лет после своего заселения в долговую тюрьму он стал считаться старожилом. К сожалению, в романе не удается узнать, каким образом оплачивалось столь длительное пребывание героя в тюрьме.

В общем, долговые тюрьмы были мрачным заведением — как в России, так и в Европе. Вместе с тем назвать их институтом долгового рабства молено лишь условно: сиделец тюрьмы не трудился или трудился время от времени. То есть назвать его «живой машиной» по «деланью денег» для кредитора вряд ли возможно. В те времена долговая тюрьма скорее была заведением, наделенным «воспитательно-устрашающими» функциями.

С момента закрытия последней долговой тюрьмы в России прошло более 130 лет. Сегодня об этом институте опять вспомнили: в Российской Федерации обсуждается вопрос о восстановлении долговых тюрем, причем арестантами могут оказаться должники как по кредитам (займам, ссудам), так и другим обязательствам (налогам, платежам за коммунальные услуги, возмещению ущерба другим лицам, невыполнению обязательств по любым договорам и контрактам и т.п.). Новые долговые тюрьмы предлагается сделать более «рыночными», чем те, которые были до революции: их сидельцы должны работать и своим трудом не только покрывать расходы на свое содержание, но также погашать свои долги. Даже если для этого придется работать десять, двадцать или пятьдесят лет. Многим, видимо, придется сидеть до гробовой доски. Банкирское лобби активно продвигает проект поправок к Уголовному кодексу РФ, предусматривающих введение уголовной ответственности за долги для физических лиц и помещение должников в специальные тюрьмы.


4.9. Современное долговое рабство: формы и масштабы

Как бы там ни было, но сегодня таких долговых тюрем «нового поколения» (пока) нет. А вот долговое рабство существует. Чаще всего оно незаметно, но при этом очень многообразно, всепроникающе и очень масштабно. По своей значимости в современном финансовом капитализме долговое рабство не уступает наемному рабству. Оно представляет собой эксплуатацию ростовщиками тех, кто своим трудом создает богатство. Эксплуатация осуществляется путем присвоения ростовщиками части этого богатства. Если давать нравственно-правовую оценку деятельности ростовщиков, то она нацелена на ограбление людей труда без применения прямых методов физического насилия (хотя косвенно такое насилие со стороны контролируемого ростовщиками государства присутствует постоянно).

Основные формы (способы) ростовщического ограбления следующие.

Первая форма. Через прямое взимание ссудного процента с граждан, которые пользуются кредитами банков. Кредитное обслуживание населения банками сегодня осуществляется в форме выдачи ипотечных кредитов, целевых кредитов на учебу, отдых, покупку автомобиля и других товаров длительного пользования, потребительских кредитов (выдача наличности без определения цели и способа расходования денежных средств). Также все большее распространение приобретают так называемые «карточные» кредиты, связанные с выпуском банками кредитных карточек.

Вторая форма. Через опосредованную оплату ссудного процента покупателями товаров и услуг. В условиях финансового капитализма в кредитные отношения опосредованно и насильственно втягиваются даже те, кто не пользуется кредитами банков. Подавляющее число компаний-производителей товаров и услуг вынуждено пользоваться банковскими кредитами. Свои процентные затраты банки, согласно правилам бухгалтерского учета, покрывают в первую очередь за счет их включения в издержки производства. Если процентные ставки по кредиту превышают ставку рефинансирования Центрального банка, то дополнительные процентные затраты покрываются за счет прибыли. Монополии достаточно спокойно могут брать дорогие кредиты, так как для них не составляет большой проблемы покрыть эти дополнительные затраты с помощью повышения цен на свою продукцию. Между банками-кредиторами и монополиями-производителями товаров и услуг образуется устойчивое «взаимовыгодное сотрудничество», жертвой которого оказываются граждане как конечные потребители.

В изданной за рубежом книге Маргарет Кеннеди приводятся некоторые примеры, дающие представление о том, насколько значимым оказывается «скрытое» долговое рабство для тех, кто пользуется услугами жилищно-коммунального хозяйства. В начале 1980-х гг. доля «процентных издержек» в плате за отдельные виды услуг ЖКХ Западной Германии были равны (%): вывоз мусора — 12; водоснабжение — 38; канализация — 47; пользование квартирами социального жилищного фонда (аренда) — II.

Третья форма. Оплата налогоплательщиками долгов, которые возникают в результате заимствований государством у ростовщиков. О том, насколько гигантским стал к началу XXI века государственный долг во всех странах мира, мы уже сказали выше. Обслуживание этого долга легло тяжелым бременем на экономику многих стран. В целом по миру доля расходов по уплате процентов по государственному долгу (процентных расходов) в 2002 г. составила 3 процента мирового валового внутреннего продукта (ВВП). В реальном выражении прирост мирового ВВП в начале XXI века не превышал 3%, поэтому в лучшем случае ростовщики присваивали себе весь прирост мирового ВВП, а, скорее всего, также перераспределяли в свою пользу то национальное богатство, которое уже имелось у человечества. В абсолютном выражении эти процентные платежи были не менее 1 триллиона долларов. По группе экономически развитых стран доля процентных расходов в ВВП была равна 3,4%, по странам с переходной экономикой (бывшие социалистические страны) — 2,4%, по развивающимся странам — 3,0%.[262] В некоторых странах этот показатель был существенно выше среднего. Например, в 2004 г. он был равен (в %): в Бразилии — 11,4; Мексике — 6,8; России — 4,1; Италии — 5,3.[263]

Основной источник финансирования процентных расходов по государственному долгу — налоги, вносимые в государственный бюджет. Поэтому сравним процентные расходы с общим объемом государственных расходов. По данным ООН, в 2002 г. в целом по миру среднее значение показателя доли процентных расходов в государственных бюджетных расходах было равно 10,6%. Значение этого показателя для отдельных групп стран было следующим (%): экономически развитые страны — 9,8; страны с переходной экономикой — 7,7; развивающиеся страны — 11,6.[264] В отдельных странах в отдельные моменты доля процентных расходов в бюджетных расходах может быть существенно выше. Например, в России после дефолта 1998 года правительству Российской Федерации пришлось покрывать свои процентные обязательства по ранее выпущенным ценным бумагам (прежде всего — ГКО), направляя на эти цели значительную часть своих бюджетных расходов: в 1999 г. — более 25%, в 2000 г. — более 20%. Даже в 2003 г. эта доля была все еще на высоком уровне — почти 12%.

После первой волны современного экономического и финансового кризиса на Западе также следует ожидать значительного роста процентных расходов. Так, в США в 2005 г. доля этих расходов в расходах федерального бюджета уже была около 8%. В 2010 г., по предварительным оценкам, этот показатель превысил 10%. В Конгрессе США высказываются опасения, что к 2020 г. он может достичь 20%, а все новые заимствования будут полностью идти на рефинансирование старых долгов. Значит, сегодня из каждых 10 долларов налогов, уплачиваемых американцем в федеральную казну, 1 доллар напрямую идет в карманы ростовщиков. А через десять лет уже 2 из 10 долларов налогов могут перераспределяться в пользу ростовщиков.

Впрочем, и это еще не предел. Накануне Первой мировой войны (в 1913 году) банкиры сумели протолкнуть через Конгресс США закон о создании Федеральной резервной системы (ФРС). Это была сплоченная группа частных банков, которая под вывеской «центрального банка» в годы войны начала активно оказывать «помощь» правительству США для финансирования резко возросших военных расходов. После войны (в 1920-е годы) «благодарное» американское правительство стало погашать свои долги, направляя банкирам каждый третий доллар собираемых налогов.

Напомним читателю, что в предыдущей части работы[265] мы говорили о том, что «испеченный» работником «пирог» начинает делиться: на первом этапе от него здоровый «кусок» «откусывает» производительный капиталист (предпринимательская прибыль); на втором этапе — государство (налоги). А вот на третьем этапе — ростовщики (вкупе с торговыми капиталистами). Этот третий «кусок» называется ссудным процентом. Мы выше показали, каким образом работник вынужден в «добровольно-принудительном» порядке отдавать этот третий «кусок». Таким образом, наемное рабство в современном капитализме дополняется рабством долговым.

Дмитрий Карпов в интересной работе по проблемам современной денежно-кредитной системы пишет: «В среднем доля процентов в себестоимости товаров и услуг повседневного пользования составляет 50%. Когда мы устраним проценты и заменим их на более совершенный механизм, то большинство из нас (…) практически станет вдвое богаче, или же нам нужно будет работать для поддержания нашего уровня жизни только половину рабочего времени»[266].

Думаем, что приведенная оценка эффекта от устранения процентов может быть даже больше, поскольку она не учитывает проценты по кредитам, которые граждане берут напрямую у ростовщиков, а также проценты по долгу государства (которые граждане выплачивают как налогоплательщики). Не исключено, что долговое рабство сегодня не просто дополняет наемное рабство, а по своей тяжести выходит на первое место[267].


4.10. Современные способы ростовщических «экспроприации»

То, что мы перечислили в предыдущем разделе, является ростовщическим грабежом, осуществляемым на систематической основе, регулярно. Это пожизненное долговое рабство современного человека. Но, кроме того, ростовщики осуществляют периодические, разовые «экспроприации», которые являются продолжением и дополнением долгового рабства. Можно назвать следующие основные формы «экспроприации».

Первая форма. Присвоение имущества должников, выступающее в качестве залога по банковским кредитам в случае неспособности должников погашать свои обязательства. Особую роль эта форма ограбления приобретает в периоды экономических кризисов, когда возникает массовая некредитоспособность компаний и физических лиц. Следует иметь в виду, что банкиры выдают кредиты в случае представления клиентом обеспечения, которое с хорошим «запасом» покрывает все обязательства клиента (основная сумма кредита плюс проценты, начисленные за весь период использования кредита). Кредитные договора составляются таким образом, что кредитору в случае неисполнения обязательств должником переходит все заложенное имущество, превышающее по стоимости сумму обязательств. Таким образом, ростовщики при определенных условиях могут быть даже заинтересованы в том, чтобы их клиенты не выполняли кредитные договора. В последнее время кредитные договора стали более «цивилизованными»: ростовщику причитается не все заложенное имущество, а только та вырученная от реализации имущества сумма, которая равна непогашенному долгу[268]. Но здесь у банкиров имеются свои «ноу-хау», позволяющие им дополнительно заработать на сложной для должника ситуации. Например, возложить на него дополнительные и немалые расходы по оплате юридических «услуг», которые могут оказываться дружественной банкиру фирмой. А также по сговору со службами исполнения (которые осуществляют реализацию имущества) приобретать это имущество по заниженной цене (через свои фирмы). А вот ломбарды (разновидность ростовщических организаций) до самого последнего времени продолжали работать по «классической» схеме: они оставляли у себя все имущество (драгоценные металлы, ювелирные изделия, произведения искусства и другие ценные вещи), зарабатывая на этом бешеные проценты. В 2007 году в РФ был принят специальный закон о ломбардной деятельности, который установил, что кредитор обязан реализовывать предмет залога, А часть выручки от реализации залога, остающуюся после удовлетворения собственных требований, он должен передавать заемщику. Однако ломбарды в массовом порядке нарушают это требование: они реализуют заложенные ценности по заниженным ценам через «ассоциированные» коммерческие структуры[269].

Наиболее яркий на сегодняшний день пример массовых конфискаций имущества должников банков — финансовый и ипотечный кризис в США, который начался в прошлом десятилетии. В прошлом десятилетии в главной стране Запада начался ипотечный бум, который выразился в том, что банки стали активно раздавать кредиты под приобретение жилья, причем на весьма льготных для клиентов условиях (так называемая «субстандартная ипотека»). На конец 2006 года таких заемщиков в Америке насчитывалось уже 7,5 миллионов. Уже в 2008 году начались массовые конфискации недвижимости (домов и квартир) несостоятельных должников. В 2010 году, по предварительным данным, более одного миллиона американцев лишились домов из-за долгов по ипотечным кредитам. По прогнозам, в 2011 году число таких конфискаций увеличится до 1,2 миллиона[270]. Единственное отличие этой массовой конфискации имущества должников от многих других заключается в том, что банки далеко не всегда оказывались способными с помощью полученного имущества обеспечивать полное покрытие всей задолженности по кредитам — в силу сильного падения цен на американском рынке недвижимости. Но в данном случае на помощь банкирам пришло государство, которое в значительной мере компенсировало возникшие убытки; щедрые «компенсации» исчислялись сотнями миллиардов долларов[271].

На проблему ипотечных кредитов и долгов по ним можно посмотреть также с точки зрения простых американцев. Мы уже сказали, что по состоянию на конец 2006 года количество ипотечных кредитов (только по «субстандартной ипотеке») достигло 7,5 миллионов. Даже если исходить из того, что за каждым заемщиком стоит семья хотя бы из 4 человек, то получается, что на «иглу» ипотечной задолженности «подсел» каждый десятый американец. А затем в течение нескольких лет все эти 30 млн. американцев лишаются крыши над головой. Это серьезнейший удар по социальному положению простых американцев.

Если речь идет о предприятии реального сектора экономики, то конфискация залога такого клиента банка может оказаться смертельным для компании. У заемщика могут быть изъяты такие элементы его имущества, без которых его дальнейшая хозяйственная деятельность становится невозможной. Например, изъятие тракторов или земельных угодий у фермера. Или трайлеров у автотранспортной компании. В некоторых случаях переход всего бизнеса в руки банкира может для этого бизнеса оказаться смертельным: компанию просто закроют, так как она выступала конкурентом аналогичной компании, которая уже находилась в собственности банкира.

Вторая форма. Присвоение денег, размещенных на депозитах банков. В наших средствах массовой информации достаточно часто освещается тема «банковских грабежей». То на инкассаторов набросились какие-то грабители, то банкомат с наличностью разбили или даже увезли, то на пункт обмена валюты или даже на хранилище банка совершили дерзкое нападение. Иногда в поле зрения СМИ попадают и такие случаи ограблений, которые связаны со снятием безналичных денег так называемыми «хакерами» — специалистами по «электронным взломам». Но все это не идет ни в какое сравнение с другими «банковскими грабежами» — грабежами, в которых банки оказываются не жертвами, а сами выступают в качестве грабителей. И речь идет не о каких-то экзотических случаях типа «чеченских авизо» (когда через российские коммерческие банки снимались незаконно миллиарды рублей). Речь идет о том, что коммерческие банки по определению являются грабителями и без этого существовать не могут. До поры до времени эта грабительская природа банков не видна. Подобно печально знаменитому в России авантюристу Мавроди они собирают с доверчивого населения деньги в виде депозитов, обещая при этом хорошие проценты. Но ведь эти деньги надо возвращать. А мы уже сказали выше, что банки работают на условиях «частичного покрытия обязательств». То есть, по определению, у них нет денег для того, чтобы вернуть вкладчикам все их депозиты, да еще с процентами. «Час истины» наступает во время банковских кризисов, которые сопровождаются набегами вкладчиков и банкротствами банков. В результате этих банкротств «неожиданно» (и это при том, что Центральный банк осуществляет постоянный банковский надзор!) выясняется, что у банков громадные долги перед физическими и юридическими лицами. Долги, которые иногда исчисляются величинами, эквивалентными десяткам процентов ВВП. Долги, которые, как правило, так и остаются непогашенными или погашенными лишь частично. Таким образом, происходят самые настоящие «ограбления века». К сожалению, простых граждан в течение века подвергают неоднократно подобным «конфискациям», в последнее время — раз в несколько лет. Раньше в России происходили массовые «конфискации» в результате революций и разного рода политических катаклизмов. Теперь у нас конфискации проводятся «цивилизованно», и они называются «банковскими кризисами».

Этой простой истины почему-то многие наши граждане понять не могут. Даже люди с экономическим образованием. А дело в том, что в учебниках по экономике об операциях по привлечению банками денежных средств вкладчиков пишется как-то невнятно. А вот в некоторых публикациях все объясняется очень просто и доходчиво. Жаль только, что эти публикации в основном малотиражные.

Вот, например, выдержка из статьи Валентина Занина: «Россиян давно и систематически на законных основаниях грабят конкретные лица — владельцы банков. И никогда никто из них не понес ответственности за свои действия. Этот грабеж неизменно списывается на некий мифический «банковский кризис».

Как все происходит? Люди, то есть клиенты-вкладчики, несут деньги в банки для платежей, сохранения, приумножения и так далее. Как только средства клиентов попадают в банк, они моментально смешиваются с собственными средствами банка, которые в десятки и сотни раз меньше, чем клиентские (а иногда этих собственных средств и вовсе нет). И вот эти-то общие деньги управляющий и хозяева банка начинают интенсивно тратить. В первую очередь на себя: на личные «мерседесы», дачи, дома за границей, покупку заводов, поездки и так далее.

После того, как лопнул банк «Менатеп», Ходорковский и компания как-то внезапно стали миллиардерами. А что случилось с банкиром Смоленским после того, как лопнул «СБС-Агро»? Да ничего страшного. Огромные деньги исчезли. Общая недостача составила аж 45—50 миллиардов рублей, то есть по курсу 1998 года около 4 миллиардов долларов! Вкладчики помаялись у закрытых дверей, да и разошлись, потеряв при этом минимум 70 процентов своих сбережений. А Смоленский продолжал с экранов телевизоров учить людей, как создавать новые банки. Беднее он явно не стал. А недавно пришло сообщение, что он подарил своему 22-летнему сыну процветающий автомобильный заводик в Англии за 150—200 миллионов долларов. Так спустя 6 лет начали всплывать исчезнувшие деньги вкладчиков.

Был в Санкт-Петербурге такой «Северный Торговый Банк». И тоже лопнул, вкладчики остались без кошельков, но никто не слышал, чтобы обеднели его хозяева.

Эти примеры можно продолжать бесконечно. Но никого из банкиров не посадили, не заставили отвечать за чужие украденные деньги личным имуществом. Для таких действий просто нет повода. Ни в одном нашем законе не предусмотрена ответственность банкиров за деньги вкладчиков! В этом весь смысл внедренной в России экономической системы»[272].

Третья форма. «Отъем» денег у населения для проведения «санаций» банков и ликвидации последствий банковских кризисов. «Пожар» последнего банковского кризиса, начавшийся в конце прошедшего десятилетия, стал «гаситься» деньгами налогоплательщиков. Во всех странах, начиная с Америки и кончая Россией. Казенные деньги из бюджета или иных источников (например, Резервного фонда в России) направлялись на выкуп у коммерческих банков безнадежных долгов по выданным кредитам (например, по ипотечным кредитам «субпрайм» в США) и иных «сомнительных» активов, на пополнение резервных фондов и т.п. Через государственные агентства страхования депозитов производились компенсации потерь вкладчиков (хотя бы частичные). Фактически потери банкиров и их вкладчиков государство пытается компенсировать за счет всех налогоплательщиков, не спрашивая на то их согласия. Даже те налогоплательщики, которые не желают добровольно сдавать свои деньги банкам в виде вкладов, вынуждены платить дань на поддержание грабительской системы, называемой «банковской системой». Вслед за банковскими кризисами обычно происходит резкий взлет государственных расходов, увеличивается разрыв между бюджетными доходами и расходами. Растущие дефициты бюджетов фактически покрываются за счет увеличения государственной задолженности перед ростовщиками. Одним словом, банковские кризисы ведут непосредственно к резкому увеличению изъятий денег из кармана налогоплательщиков, а в долгосрочной перспективе — к еще большему затягиванию долговой петли на шее народа.

Позволим себе привести еще одну цитату в данной связи из уже упоминавшейся статьи Валентина Занина: «Откуда возьмутся государственные гарантии вкладов? Да все из того же общего бюджетного котла! Как пополнить его в случае, если придется возвращать деньги обманутым клиентам какого-нибудь банка или не дай бог нескольких? Очень просто. Можно увеличить какие-нибудь налоги или таможенные сборы, можно не доплатить пенсии, зарплаты бюджетникам в каком-нибудь отдаленном регионе. Способов масса! Но во всех случаях это будут деньги народа.

Откуда возьмутся деньги в страховом фонде банковского сообщества? Со счетов других вкладчиков. Или, допустим, банки повысят тарифы за обслуживание платежей населения или прочие услуги… То есть, если перевести на нормальный язык, речь пойдет о принудительном изъятии у десятков миллионов людей их денег в пользу жертв очередного банковского ограбления вкладчиков»[273].

Четвертая форма. Скупка банками подешевевших активов. Как известно, после острой фазы банковских и следующих за ними экономических кризисов наступает период так называемой дефляции. Старые кредиты разными способами погашаются, а новых банки почти не выдают. В результате денежная масса резко сжимается, и цены на все (товары, услуги, активы) заметно падают. Это очень удобное время для того, чтобы банки могли скупать имущество — компании, недвижимость, драгоценности, природные ресурсы и т.п. Да, денег в экономике в это время мало, но у банкиров их относительно больше, чем у других групп общества. Хотя бы потому, что у них в распоряжении имеется «печатный станок». Именно в результате кризисов происходит масштабное перераспределение богатства общества в пользу ростовщиков. Формально это выглядит вполне «цивилизованно»: совершаются «добровольные» сделки купли-продажи, одни платят, другие продают. Но по сути это та же насильственная экспроприация, поскольку продажа имущества в условиях кризиса — единственный способ для физических и юридических лиц получить дефицитные деньги, которые сосредоточены в руках ростовщиков.

Пятая форма. Перераспределение богатства в результате инфляции. Выше мы говорили о дефляции, которая возникает после острой фазы кризиса. Вместе с тем в течение большей части времени капиталистическую экономику мучает другая «болезнь», которая называется инфляцией. Инфляция — нарушение баланса между товарной и денежной массами. При росте денежной массы темпами, превышающими рост товарной массы (и тем более при сокращении товарной массы), наблюдается рост цен на товары. С 1970-х годов, когда с «печатного станка» ростовщиков был снят «золотой тормоз», денежная масса начала расти темпами, превышающими рост товарной массы. Началась инфляция. Она не очень бросалась и бросается в глаза на рынке потребительских товаров и услуг, потому что подавляющая часть новой «бумажной продукции» ростовщиков устремилась на финансовые рынки, которые стали расти с космической скоростью. В тот момент, когда новая денежная единица «выпархивает» из банка, она еще не утратила часть своей покупательной способности. Инфляционное «стаивание» происходит постепенно, по мере того, как эта денежная единица двигается по каналам обращения. У населения, покупающего потребительские товары и услуги, она оказывается достаточно поздно, потеряв по дороге часть своей покупательной способности (рынки начинают реагировать на новые порции денег повышением цен). Таким образом, банкиры, «печатающие» новые деньги, оказываются в выигрышном положении — они могут использовать эти деньги для покупки товаров и активов, не уплачивая «инфляционный налог». Простые люди (а также компании, не относящиеся к категории монополий) его платят. А это еще один механизм экспроприации в пользу ростовщиков. Причем один из самых невидимых, трудно идентифицируемых.

Шестая форма. Получение богатства в результате спекулятивных операций на разных рынках. Мы отмечали выше, что банки кроме традиционных кредитных операций также стали во все больших масштабах заниматься такими активными операциями, как инвестиции. В США после кризиса 1929-1933 годов был введен запрет на проведение таких операций коммерческими банками за счет средств вкладчиков. В 2002 году этот запрет был отменен. Но и до этого запрет 1930-х годов обходили: ростовщики-владельцы коммерческих банков переводили спекулятивные операции в специально создаваемые ими инвестиционные банки, на которые запрет не распространялся. У банкиров заниматься спекуляциями на различных рынках (товарных, финансовых, недвижимости) был полный резон. Правило успеха для спекулянтов очень простое: на любом рынке побеждает тот, кто управляет этим рынком. У банкиров в отличие от других участников рынков было и остается такое преимущество, как управление рынками через управление денежными потоками. Мы выше уже отметили, что банкиры могут управлять денежным предложением, включая или выключая общий «денежный вентиль». Именно перекрывая этот кран, ростовщики организуют банковские кризисы. Но есть более тонкая регулировка денежных потоков, поступающих на отдельные рынки: товарные, недвижимости, финансовые (ценных бумаг, кредитов, валютный). Процессом управляют центральные банки, проводящие так называемую «денежно-кредитную политику». Но проводят они ее селективно, через «приближенные» (так называемые «системообразующие») банки. Такая «селективная» политика может способствовать росту или падению цен на соответствующих рынках. Информация о готовящихся подъемах или падениях на рынках доступна очень узкому кругу ростовщиков. Такая информация называется «инсайдом». Очевидно, что те, кто обладают инсайдом, получают устойчивые спекулятивные выигрыши на рынках. Остальные могут выигрывать лишь случайно. А, как правило, проигрывают. Таким образом, «инвестиционная» (фактически — спекулятивная) деятельность банков становится важнейшим средством перераспределения богатства общества в пользу ростовщиков.

Седьмая форма. Обогащение за счет прочих финансовых операций (услуг). Под «прочими» имеются в виду все остальные операции банков, кроме основных операций, которые мы назвали выше (кредитные, депозитные, инвестиционные). Банки сегодня оказывают широкий спектр финансовых «услуг». Некоторые из них нужны обществу, а многие являются искусственно навязываемыми обществу. Среди «прочих» можно назвать такие «услуги», как трастовое управление имуществом, платежи и расчеты, денежные переводы, хранение ценностей, операции с драгоценными металлами, обмен валюты, консультирование, лизинг машин, оборудования и другого имущества, выдача банковских гарантий и т.д. Сегодня происходит все более тесное переплетение банков и страховых компаний, и крупные финансовые конгломераты оказывают как традиционные банковские услуги, так и страховые. Число страховых «продуктов» (видов страховых полисов) сегодня исчисляется сотнями (под каждый вид риска — свой «продукт»). Мы обращаем внимание, что банковский сектор представляет собой не просто механическую совокупность отдельных кредитно-депозитных организаций, а очень слаженный «оркестр», дирижером которого является Центральный банк. Некоторые внимательные исследователи небезосновательно называют банковскую сферу высокоорганизованным картелем, деятельность которого управляется Центральным банком. А картель, как известно, это одна из наиболее распространенных в мире монополий. Мы на этом акцентируем внимание в связи с тем, что любая монополия создается, прежде всего, для того, чтобы устанавливать монопольно высокие (иногда — монопольно низкие) цены, извлекая из этого сверхприбыли. Именно поэтому мы утверждаем: банки, оказывая своим клиентам «услуги», взимают с них комиссионные платежи (или иные виды платежей) по монопольным ставкам. Жителю России за примерами далеко ходить не надо. Например, комиссия Сбербанка, через который граждане привыкли осуществлять свои коммунальные платежи, за эту услугу брал еще недавно несколько процентов. А министр финансов А. Кудрин на лекции, прочитанной в 2007 году в Высшей школе экономики, признал, что банки за такую «услугу», как перевод денег из безналичной формы в наличную, раньше брали 2 процента, а теперь стали взимать 7—8, а кое-где и 10 процентов.

Здесь мы остановимся и поставим точку в списке форм и способов проведения «конфискаций» ростовщиками. Обратим внимание, что некоторые «конфискации» представляют собой постоянный (а потому не всегда в полной мере осознаваемый) процесс перераспределения «пирога» в пользу ростовщиков. В первую очередь, это «конфискации» в виде «инфляционного налога». Или, например, в виде оказания финансовых «услуг» по монопольно высоким ценам. Другие «конфискации» представляют собой «разовые» события, как правило, производящие шоковый эффект. В первую очередь это касается так называемых «банкротств» банков, в результате которых люди теряют свои сбережения. Или конфискации имущества должников ростовщиков. Скупки имущества ростовщиками по символическим ценам также представляют собой яркий пример разовых «экспроприации».

Приведенный выше список содержит лишь «основные» формы и способы конфискаций. Но банки занимаются и другими «конфискационными» операциями. Другие операции они осуществляют не самостоятельно, в пределах финансового сектора, а с помощью компаний, функционирующих в реальном секторе экономики, в торговле и сфере услуг. Банки, как мы отмечали выше, это «капитал-собственность», они находятся на вершине капиталистической иерархии. А под ними находятся другие компании и бизнесы, которые состоят в вассальной зависимости от банков и которые политэкономы называют «капиталом-функцией». Банки («капитал-собственность») контролируют компании и другие структуры бизнеса («капитал-функцию») с помощью следующих экономических методов:

— финансового участия в их капитале (финансовый контроль);

— периодического предоставления кредитов (кредитный контроль);

— обеспечения спроса на производимую продукцию (например, через государственные закупки) (коммерческий контроль).

Экономические методы контроля дополняются неэкономическими методами. К последним относится, в частности, «внедрение» ростовщиками «своих людей» в органы управления «вассальных» компаний. Ростовщики лично могут «по совместительству» входить в советы директоров и правления этих компаний. Большого мастерства ростовщики добились также в деле «правильного» проведения собраний акционеров в подконтрольных корпорациях и принятия ими «правильных» решений.

Список тех форм и способов «конфискаций», которые ростовщики осуществляют через своих «вассалов», крайне обширен и включает в себя:

— поглощения других компаний;

— рейдерские захваты предприятий;

— участие в приватизациях государственных активов;

— скупка активов тех компаний, которые компании-вассалы предварительно довели до разорения (например, с помощью демпинга, обеспеченного финансовой поддержкой банкиров);

— навязывание монопольных цен потребителям;

— «узаконенное казнокрадство» (получение государственных заказов по завышенным ценам);

— получение в концессии месторождений полезных ископаемых и т.п.

Для подробного описания всех этих методов и приемов «конфискаций», практикуемых «вассалами» ростовщиков (часто при явной и неявной поддержке последних), пожалуй, потребовалась бы отдельная книга.

Выше мы отметили, что многие из перечисленных форм и методов «экспроприации» представляют собой «разовые» события. То есть они не вписываются в рамки традиционного понимания рабства как постоянной, каждодневной эксплуатации работника хозяином. Однако подобные «экспроприации» лишают человека последних средств существования, делают его более сговорчивым и покорным (вспомним, что после «огораживаний» в Европе многие крестьяне «добровольно» шли на фабрики и заводы в качестве наемных работников, пролетариев). Так что современные «экспроприации» позволяют капиталисту более эффективно использовать ограбленного человека в качестве наемного и долгового раба.


4.11. Ростовщики как главные рабовладельцы современного капитализма

В рамках современной национальной экономики выстраивается трехуровневая система создания и распределения общественного продукта, которая включает в себя:

Первый уровень — уровень, на котором работники создают богатство, продукт труда. На этом уровне находится подавляющая часть населения страны, выступающего в качестве наемных работников, занятых в разных отраслях экономики: сельском хозяйстве, промышленности, сфере услуг.

Второй уровень — уровень, на котором работодатели присваивают часть продукта труда (богатства), созданного наемными работниками. Это работодатели, которым принадлежит производительный капитал (средства производства) и которые представляют «капитал-функцию» (производительные капиталисты). На этом уровне происходит «первичный передел» продукта труда.

Третий уровень — уровень, на котором происходит присвоение части продукта труда, оставшегося после «первичного передела» как у наемных работников, так и работодателей (производительных капиталистов). Это присвоение в пользу тех лиц, которые представляют «капитал-собственность». Мы уже выше говорили, что этими лицами являются ростовщики, владеющие денежным капиталом. На этом уровне происходит «вторичный передел» продукта труда. Мы выше достаточно подробно описали механизм «вторичного передела». Здесь мы лишь отметим, что «вторичный передел» выступает в двух основных формах:

а) «постоянный передел» (как непрерывный процесс); «постоянный передел» представляет собой присвоение нового продукта труда, создаваемого наемным работником (настоящего труда);

б) «периодический передел» как регулярно повторяющиеся «экспроприации» или «конфискации» продукта труда; подобного рода «экспроприации» представляют собой присвоение накопленных продуктов труда (прошлого труда).

Примером «постоянного передела» является уплата населением «инфляционного налога» в пользу ростовщиков или оплата потребителями ростовщических процентов, включенных в цены товаров и услуг. Примером «экспроприации» являются банковские кризисы, во время которых вкладчики (физические лица) теряют свои средства в банках. А во время экономических кризисов происходят банкротства компаний реального сектора экономики, и производительные капиталисты теряют свои капиталы.

Таким образом, в результате переделов — постоянных и разовых — в руках денежных капиталистов сосредотачивается наибольшая часть вновь создаваемых продуктов труда (новый труд), а в конечном счете — и ранее созданных продуктов труда (прошлый труд). Таким образом, ростовщики в капиталистическом обществе оказываются главными трудовладельцами.

Трехуровневая система создания и распределения общественного продукта сложилась еще на этапе становления капитализма. При переходе капитализма в стадию зрелости и тем более на позднем этапе его развития произошли существенные изменения в этой системе. В частности, на втором уровне производительные капиталисты стали терять свое значение. Денежные капиталисты посредством различных финансовых технологий добивались установления прямого контроля над компаниями реального сектора экономики. Такое сращивание третьего и второго уровней капиталистической экономики при определяющей роли третьего уровня Р. Гильфердинг назвал процессом создания «финансового капитала». Во времена К. Маркса между капиталом-собственностью и капиталом-функцией сохранялась определенная «дистанция»; некоторая автономность капитала-функции придавала капитализму динамизм, создавала иллюзию того, что капитализм обладает созидающим потенциалом. Но превращение промышленного капитализма в финансовый дало основание многим ученым и политикам конца XIX — начала XX вв. говорить о том, что капитализм стал «загнивающим» и «вступил в свою последнюю стадию». Сегодня, в начале XXI века, «загнивающий» характер капитализма особенно очевиден: денежные капиталисты превратили компании реального сектора экономики из средств производства нужных обществу товаров в банальный инструмент биржевой игры. Компании — лишь «игральные карты», которые денежные капиталисты раскладывают на «зеленых игровых столах», называемых «финансовыми рынками».

Мы уже говорили о том, что после Второй мировой войны и особенно в последние десятилетия, когда началось бурное развитие финансовых рынков, доля финансового сектора в прибылях всего бизнеса резко возросла. Накануне последнего кризиса в США она достигла в годовом исчислении 40%, а в отдельные месяцы даже превышала планку 70%. Эти цифры впечатляют, особенно если учитывать, что доля финансового сектора в создании ВВП, по данным американской статистики, находится на уровне 20%, а доля в общей численности занятых — несколько процентов. Но мы еще раз хотим подчеркнуть: сегодня «финансовые результаты» денежных капиталистов не определяются только теми цифрами, которые отражаются в финансовых отчетах банков, страховых компаний, других частных финансовых организаций.

Мы имеем дело с финансовым капиталом, который раскинул свои щупальца на все отрасли экономики, — промышленное производство, строительство и операции с недвижимостью, торговлю, сферу услуг, сельское хозяйство. Значительная часть прибылей денежных капиталистов отражается в цифрах финансовых отчетов компаний, находящихся за пределами финансового сектора экономики.

Кроме того, денежные капиталисты раскинули свои щупальца не только в пределах отдельных национальных экономик, но и по всему миру. У многих денежных капиталистов основная часть операций находится за пределами национальных границ тех государств, где расположены штаб-квартиры банков и других финансовых институтов, принадлежащих этим ростовщикам. Соответственно, гигантские прибыли ростовщиков оседают на счетах зарубежных филиалов и дочерних структур.

Наконец следует иметь в виду, что многие финансовые результаты ростовщиков вообще нигде не «высвечиваются». Они пользуются оффшорными зонами, где «оседает» подавляющая часть финансовых результатов ростовщиков. Они также укрываются за вывесками так называемых «благотворительных фондов», которые выступают в качестве своеобразных «внутренних» оффшоров западных стран.

Наконец даже те прибыли, которые фиксируются в финансовой отчетности банков и подконтрольных ростовщикам структур, из «виртуальной» формы (безналичные деньги) превращаются в весьма твердые активы — недвижимость, природные ресурсы, драгоценные металлы и др.

Забегая несколько вперед, отметим, что сегодня система производства и распределения общественного продукта из трехуровневой превратилась в четырехуровневую. К началу XXI века почти все страны оказались составной частью мировой империи (Pax Americana), и их экономики превращаются в составные части глобальной экономики.

Четвертый уровень наднациональный. На этом уровне находится всего несколько мировых ростовщиков, которые концентрируют в своих руках все те богатства, которые создавались и перераспределялись на первых трех уровнях. Это именно мировые ростовщики, по отношению к которым все остальные ростовщики выступают в роли «просто» ростовщиков, или «рядовых» ростовщиков[274].

Достаточно условно можно оценить, что совокупная численность ростовщиков, а также ассоциированных с ними представителей бизнеса (вместе с членами семей) во всем мире не превышает 1% населения Земли. На этот 1% населения приходится около 99% мирового богатства[275]. Ядро этой группы — мировые ростовщики. Число таких мировых ростовщиков, по разным оценкам, не превышает несколько сотен[276]. Всего 258 миллиардеров владеют таким же богатством, как почти всё население Земли[277].



Глава V.
Старое рабство в новых условиях

Рабство рождает рабство, свобода — свободу.

Ральф Эмерсон (американский философ)

Принимая как должное существование рабства, вы тем самым готовите оковы для своих рук.

Авраам Линкольн

Капитал боится отсутствия прибыли. Но раз имеется в наличии достаточная прибыль, капитал становится смелым. Обеспечьте 10% — и капитал готов на всякое применение. При 20% он становится оживленным. При 50% положительно готов сломать себе голову. При 100% он попирает почти все человеческие законы. При 300% нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, хотя бы под страхом виселицы.

Томас Даннинг (английский профсоюзный деятель)


5.1. Рабство после рабства: кули и пеоны

Двести лет назад происходила последовательная отмена прямого рабства в разных странах мира, возник большой дефицит дешевой рабочей силы. Одним из способов преодоления этого дефицита стал импорт дешевой рабочей силы из экономически отсталых стран. В 1833 году Англия приняла закон об упразднении рабства на территории всех колоний Великобритании. Уже в 1839 году колониальные власти на острове Маврикий (вблизи Мадагаскара) начали заменять бывших черных рабов, которые после освобождения отказывались работать на плантациях, индийскими работниками по контракту — так называемыми «кули» (слово «кули» на тамильском языке означает «наемный работник»). Этим работникам агенты работодателей лгали, обещая «золотые горы», или людей просто похищали и насильно отправляли за море. На острове был построен особый порт для приема рабочей силы, который получил название «Пристань кули» Фактически кули превращались в рабов, поскольку сразу же попадали в долговую зависимость от работодателей. Последние выставляли работникам счета за морскую транспортировку. Суммы счетов оказывались для кули «неподъемными». По истечении срока контракта мало у кого из работников оказывались деньги для того, чтобы оплатить обратную дорогу. Многие работники умирали еще при переезде из Индии на Маврикий, другие умирали от непосильного труда (вредная для здоровья добыча гуано — помета морских птиц) и ужасных условий проживания на острове.

В 1842 году Китай потерпел поражение в «опиумной войне», после чего европейцы получили право вербовать китайцев для работы в других странах. Их тоже стали называть «кули». Китайские кули направлялись в Перу, где в 1854 году было отменено рабство. Затем китайские кули стали поставляться на Кубу, где рабство еще не было отменено, но уже возник дефицит дешевой рабочей силы на сахарных плантациях из-за запрещения работорговли.

Были еще кули-полинезийцы, которых вербовали для работы в Австралии и в Перу. Впрочем, на вербовку это было похоже мало, скорее можно говорить об охоте на туземцев (у западных вербовщиков этот процесс назывался «охотой на черных дроздов»).

Использование дешевой рабочей силы в виде «кули» можно назвать «контрактным» рабством, которое широко используется и сегодня, в XXI веке, только новые рабы не называются «кули». Впрочем, как говорится в восточной пословице: «Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе». Сегодня уже нет особой необходимости в транспортировке «контрактных рабов» из одной страны в другую. По той простой причине, что современные транснациональные корпорации (ТНК) переводят свои производства в те страны, где рабочая сила особенно дешева. Речь идет, прежде всего, о трудоемких производствах (например, швейное, обувное, автосборочное и т.д.). Контракты заключаются с работниками прямо на месте их проживания. Такие работники по уровню оплаты и условиям жизни мало отличаются от кули XIX века. Западные страны продолжают импорт «контрактных рабов» лишь для тех отраслей, которые по тем или иным причинам нельзя вынести за пределы ареала обитания «золотого миллиарда». Это, прежде всего, сфера услуг (которая сегодня занимает основное место в экономике большинства западных стран). В XX веке слово «кули» использовалось (и продолжает использоваться) для обозначения любых низкооплачиваемых неквалифицированных работников (чернорабочие, рикши, грузчики, поденщики, носильщики) в Китае, Индии, других странах Восточной и Юго-Восточной Азии.

Другая разновидность «рабства после рабства» — пеонаж. Обычно пеонаж квалифицируют как форму долгового рабства, которая появилась в XIX веке в странах Америки (в том числе в Соединенных Штатах). Вот какое определение дает энциклопедия: «Пеонаж (франц. peonage, от исп. peon — подёнщик, батрак), форма феодально-крепостнической эксплуатации непосредственных производителей (преимущественно крестьян), основанная на превращении их в наследственных должников — пеонов, находящихся в кабальной зависимости от помещика или предпринимателя. Характеризуя П. как скрытую форму рабства, К. Маркс указывал, что «посредством ссуд, которые должны быть отработаны, и обязательства, по которым переходят из поколения в поколение, не только отдельный рабочий, но и вся его семья становится фактически собственностью другого лица и его семьи» (Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 23, с. 179, прим.). П. зародился в испанских колониях в Америке во 2-й половине 16 в., широкое распространение получил в 17 и особенно в 18 вв. В видоизменённой форме система П. продолжает сохраняться как один из феодальных пережитков во многих странах Латинской Америки»[278]. Бывшие черные рабы, получив свободу, сразу же прекратили работу. Однако необходимость как-то существовать заставила их брать ссуды, которые они, естественно, не могли погасить. Таким образом, возникло большое количество зависимых работников. Такие долговые рабы были лучше прежних рабов, поскольку не бунтовали. Они были лучше, чем кули, потому что были привычны к местным условиям, и их не надо было привозить издалека как иностранных контрактных рабочих. Пеоны были опутаны неоплатными долгами, поэтому статус долгового раба переходил от одного поколения к другому. С пеонажем боролись, его периодически запрещали в США, Мексике, Перу, других странах Центральной и Южной Америки. Однако, по мнению специалистов, пеонаж до конца так и не преодолен.


5.2. Современное прямое рабство в странах «третьего мира»

Помимо «замаскированных» рабов, о которых мы сказали выше (кули и пеоны), в странах, находящихся за пределами обитания «золотого миллиарда», сохраняется также прямое рабство. Обратимся к специалистам. Например, к тому же Бейлзу (на которого мы уже ссылались в главе З)[279]. По его мнению, основными странами, где сегодня существует прямое рабство, являются Таиланд, Бразилия, Индия, Пакистан. Где-то оно существует нелегально, где-то — полулегально.

Так, он подробно пишет о рабстве в Таиланде. Источником «живого» товара является север этой страны, где население живет крайне бедно. Одним из дополнительных источников существования для жителей севера является продажа своих детей (чаше девочек, но и мальчиков тоже) в услужение, т.е. фактически в рабство (в Таиланде — это почти исключительно так называемое «сексуальное» рабство). Рабство усилилось в Таиланде в связи с тем, что «цивилизация» стала активно проникать в северные районы страны. Люди стали проявлять желание больше потреблять, причем не только продовольствия, но и промышленных товаров. Согласно опросам общественного мнения, семьи, продавшие одну или несколько дочерей, в 60% случаев могли бы избежать этого, если бы воздержались от покупки телевизора или видеотехники. Живой человек оказывается важнее и дороже телевизора!

Косвенно правительство Таиланда стимулирует развитие рабства в своей стране. Еще в конце 80-х гг. прошлого столетия вице-премьер Таиланда для улучшения экономической ситуации в стране призвал губернаторов провинций создавать больше учреждений по оказанию сексуальных услуг. Началось бурное развитие сексуального туризма, а этот вид бизнеса невозможен без сексуального рабства. Как отмечает Бейлз, в конце 90-х годов доходы Таиланда от секс-индустрии в 13 раз превышали доходы от сборки и экспорта компьютеров (отрасли, которая официально объявлялась ведущей отраслью экономики Таиланда). Образно выражаясь, экономика Таиланда оказалась на игле рабства.

Другой пример современного рабства — в Мавритании. В этой стране, как правило, мавры-мусульмане живут большими семьями, и взрослые мужчины владеют рабами, которые также входят фактически в состав этих семей в качестве пожизненных слуг. Рабы там крайне редко продаются, они передаются по наследству мужчинам-хозяевам. Живут в доме хозяина, за свою работу плату не получают, свободы передвижения не имеют. Очевидно, что подобное рабство является достаточно «мягким», отношения между хозяевами и рабами носят достаточно «семейный» характер.

В 1980 году в стране был принят закон, запрещающий рабство, однако и после этого рабство не исчезло. Дела против рабовладения рассматриваются в судах, однако чаще всего решения выносятся в пользу сохранения существующего статус-кво. При этом делаются ссылки на то, что такое рабство является неотъемлемой чертой мусульманской культуры. Да и сами рабы не желают покидать своих хозяев, так как найти работу за пределами хозяйства «рабовладельца» крайне трудно. Освобожденные или освободившиеся рабы становятся париями общества. Как отмечает Бейлз, насилие над человеком в Мавритании завуалировано и освящено традицией. Поэтому даже не всегда можно ощутить существование рабства в этой стране. Впрочем, если сравнивать Мавританию и Таиланд, то в первой из этих стран рабство носит патриархальный характер, а во второй — капиталистический, т.е. более жесткий характер.

В Бразилии рабство имеет преимущественно долговой характер. Жители трущоб бразильских городов в последние десятилетия охотно завербовывались для «постоянных» работ по «освоению» Амазонских джунглей. На местах работ они очень быстро попадали в долговую зависимость от вербовщиков. Эксплуатация новых рабов самая беспощадная, шансов убежать из охраняемых лагерей, расположенных в тысячах километрах от городов, нет никаких. Рабы используются в основном для обжига древесного угля, используемого в сталелитейной промышленности. В 1996 году только в трех графствах штата Мату Гросу в 200 угольных лагерях содержалось около 10 тысяч человек, включая женщин и детей. А ведь это только один штат! Как правило, работники выдерживают нечеловеческие условия работы не более одного-двух лет. После этого они уже никому не нужны. Поистине они представляют собой «одноразовых людей»!

В Индии, по оценкам Бейлза, из 950 млн. человек, населяющих страну, к рабам можно отнести от 10 до 20 млн. жителей страны. В индийской деревне на протяжении многих веков сохраняется патриархальное рабство. Оно дополняется долговым рабством в городах, причем последнее быстро росло после Второй мировой войны. Бейлз отмечает, что Индия является, пожалуй, единственной страной, где предпринимаются хоть какие-то практические шаги по искоренению долгового рабства. Правительство разрабатывает и проводит в жизнь программы «реабилитации»: долговым рабам предлагаются беспроцентные ссуды, ведется переквалификация бывших рабов, они обеспечиваются рабочими местами. Ссуды могут выдаваться в денежной форме или в виде земельных участков и скота.

В Пакистане «питательной почвой» для процветания рабства является процесс обезземеливания крестьян. Кроме того, в сельском хозяйстве крупные землевладельцы при государственной поддержке проводят модернизацию, последовательно вытесняя наемных рабочих техникой. Эти два взаимосвязанных процесса обусловили резкое увеличение численности безработных и нищих в стране. Многие семьи оказывались в сильной долговой зависимости от кредиторов. Люди целыми семьями стали продавать себя в рабство владельцам заводов по обжигу печей (число таких заводов стало быстро расти в стране). По сути, это форма долгового рабства: на всех работниках кирпичных заводов «висит» неоплатный и растущий долг, заработная плата им устанавливается на уровне прожиточного минимума, статус долгового раба вместе с долгами переходит от одного поколения к другому. Долговые рабы в Пакистане образуют низшую касту общества.

Весьма развито рабство и во многих странах Африки. Именно к этим странам особенно подходит термин Бейлза «одноразовые люди». Там «живой товар» стал очень дешевым, предложение на африканском рынке этого «товара» особенно превышает спрос. Вот что пишет Бейлз про ситуацию в Кот-д'Ивуар: «В Кот-д'Ивуар, где выращивается основной урожай какао-бобов, большинство владельцев плантаций использует рабский труд… Как только человеческое сырье оказывается отработанным, его отбрасывают прочь и заменяют новым: восьмилетний ребенок в Кот-д'Ивуар не стоит и тридцати евро. Погибает он обычно через пару лет»[280].

С нашей точки зрения, Бейлз очень узко подходит к определению современного рабства, включая в его состав лишь наиболее одиозные формы эксплуатации работников в странах «третьего мира». Бесплатное использование труда наемных работников в странах Запада выпадает из поля зрения этого исследователя. По его оценкам, общее количество рабов в мире в конце XX века составляло лишь 27 млн. человек. Международная организация труда (МОТ) в 2005 году опубликовала доклад, согласно которому в мире принудительным (т.е. рабским) трудом занималось 12,3 млн. человек. Некоторые правозащитные организации дают более высокую оценку — до 100 млн. человек. А организация Anty-Slavery оценивает численность рабов в 200 млн. человек (то есть примерно в 3 процента общей численности жителей нашей планеты). Но и эти оценки практически не включают страны Запада.

Оценки роли и места рабского труда в мировой экономике, встречающиеся в публикациях международных организаций, явно занижены. Чистая продукция, созданная рабами в 2001 году, оценивается в скромную цифру 13 млрд. дол[281]. Но даже эта цифра не так уж мала. Косвенное влияние рабского труда в странах «третьего мира» на мировую экономику весьма существенно. Например, на древесном угле, производимом рабами в джунглях Амазонии, выплавляется почти вся сталь в Бразилии (косвенное использование рабского труда в смежной отрасли). Далее из этой стали производится продукция машиностроения. И так до производства конечного продукта, который мы с вами покупаем в супермаркете. Причем по ценам более низким, чем цены компаний, которые не используют прямо или косвенно рабский труд. Такие компании рано или поздно терпят крах, происходит потеря рабочих мест, в том числе наших с вами.

Жесткие законы конкуренции (непременный атрибут капитализма) заставляет рано или поздно все компании прибегать к использованию рабского труда — сначала косвенному, а затем и прямому.

Рабство давно отменено и запрещено. Но законы капитализма таковы, что капитал пойдет на использование прямого рабства, если оно окажется более рентабельным, чем наемное рабство. Достаточно вспомнить в этой связи строки Маркса из «Капитала»: «Капитал боится отсутствия прибыли. Но раз имеется в наличии достаточная прибыль, капитал становится смелым. Обеспечьте 10% — и капитал готов на всякое применение. При 20% он становится оживленным. При 50% положительно готов сломать себе голову. При 100% он попирает почти все человеческие законы. При 300% нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, хотя бы под страхом виселицы»[282].


5.3. Нелегальное рабство на Западе и в России

Рабство в узком смысле существует не только в странах «третьего мира», но и в экономически более развитых странах, где любые формы прямого рабовладения запрещены и всячески обличаются. Там прямое рабовладение существует, уйдя в «тень» или «подполье». Стимул работодателей идти на нарушение законов связан со стремлением снизить издержки на рабочую силу. Для этого нужны работники, которые не будут жаловаться в суд или обращаться в организации по защите прав человека, поскольку сами нарушают закон. Речь идет о нелегальных мигрантах, т.е. иностранцах, не имеющих необходимых разрешений на работу и проживание в стране. Нередко мигранты становятся «нелегалами» потому, что их обманывают агентства по трудоустройству и различного рода нечистые на руку вербовщики. Такие «нелегалы» соглашаются на любые условия труда. Работодатель заставляет их работать по 12, а иногда и 16 часов в сутки, платит работникам по минимуму, а иногда вообще ничего не платит, экономит на обустройстве жилья.

Следует иметь в виду, что нелегальные рабы сегодня почти не используются на Западе для производства товаров. Зачем? Организация производств на территории экономически развитых стран, где законы запрещают использование прямого рабства, создает для предпринимателей неоправданно высокие риски. Поэтому транснациональные корпорации предпочитают выводить трудоемкие производства в страны «третьего мира» и там без особой оглядки на закон максимально «эффективно» использовать местных рабов.

Сложнее с оказанием услуг. Ведь услуги могут потребляться только там, где они создаются. Например, так называемые «секс-услуги». Конечно, «цивилизованному» жителю Запада можно за такими «услугами» поехать в тот же Таиланд. Но можно эти «услуги» получить на месте, для чего и нужны нелегальные рабы. Поэтому большая часть нелегальных рабов на Западе — женщины, оказывающие на месте «секс-услуги». Так, в Европе постоянно трудятся от 400 тыс. до 1 млн. женщин-рабов. По данным исследования ООН, в Бельгии и Германии проститутка ежемесячно приносит своему хозяину доход, равный в среднем 7,5 тыс. долларов. Сама она получает примерно 500 долларов.

Женщины-рабыни попадают на Запад по каналам работорговли.

Безусловно, что работорговля в современных условиях может быть только нелегальной, т.е. выступать в форме контрабанды «живого товара». Согласно докладу ЦРУ только в США ежегодно ввозится контрабандным путем около 50 тыс. женщин, которым работорговцы обещали должности секретарш, горничных, официанток, продавщиц и т.п. Работорговцы скрываются за вывесками рекрутинговых, модельных и туристических агентств, брачных бюро и подобных организаций. Какая-то часть «живого товара» образуется просто в результате хищений людей преступными группами.

Контрабандисты создали надежные каналы поставок «живого товара», в эту торговую сеть прямо и косвенно втянуты многие полицейские и миграционные чиновники, сотрудники спецслужб стран-экспортеров, стран транзита, стран-импортеров. Страны-экспортеры — преимущественно развивающиеся страны, а также страны бывшего социалистического лагеря. Страны-импортеры — преимущественно экономически развитые страны, а также страны бывшего социалистического лагеря.

По данным доклада ООН «Торговля людьми: глобальные закономерности» (2006 г.), источниками «живого товара» были в общей сложности 127 страны мира. Использовались рабы в 137 странах мира. Основными странами транзита «живого товара» были такие страны, как США, Израиль, Турция, Италия, Япония, Германия, Греция, а также Россия.

По данным Государственного департамента США, ежегодно в мире продается и покупается около 4 млн. человек. ООН называет цифру, равную 700 тыс. человек. Организация Human Rights Watch оценивает количество ежегодно продаваемых рабов в 800—900 тыс. человек. Расхождения объясняются как некоторыми различиями в определении того, что такое рабство. А также тем, что одни оценки учитывают лишь первичные сделки на рынке «живого товара» (продажа свободного человека в рабство), а другие также вторичные сделки (т.е. перепродажа рабов).

Ежегодный доход от торговли «живым товаром» во всем мире, по данным ООН, составляет порядка 7 млрд. дол. (это только доход от сделки купли-продажи, без учета доходов от последующей эксплуатации рабов), и он достается криминальным структурам. Государственный департамент США называет более высокую цифру доходов от мировой торговли рабами — 32 млрд. дол. в год. По мнению Госдепа, торговля людьми — третий по прибыльности бизнес после торговли наркотиками и оружием. Как правило, торговле «живым товаром» сопутствует торговля наркотиками: преступные группы нередко заставляют своих жертв участвовать в перевозках этого запрещенного товара.

ООН подготовила список стран, которые активно занимаются работорговлей. Первое место в этом списке занимает Россия. Вслед за ней идут Украина, Таиланд, Нигерия, Албания, Китай, Белоруссия, Болгария.

Россия занимает первое место во всех номинациях: и как экспортер, и как импортер, и как страна транзита. И это несмотря на то, что в России с 2003 года существует уголовная ответственность за куплю-продажу человека (ст. 127.1 УК РФ) и за использование рабского труда (ст. 127.2 УК РФ). В начале нынешнего столетия на положении невольников находилось более 600 тыс. граждан бывшего СССР. Они находились на территории России, других стран — бывших советских республик, в странах дальнего зарубежья.

Из России налажен вывоз женщин и детей в США, Европу и на Ближний Восток. Транзитные потоки «живого товара» через Россию идут на Запад из Китая, Индии, Бангладеш, Пакистана, Афганистана.

Если экспорт «живого товара» из России в основном женский, то импорт — мужской. Импортный «товар» используется в строительстве, жилищно-коммунальном хозяйстве, сельском хозяйстве. В 2009 году в Российской Федерации имели регистрацию, дающую право на работу, лишь 1,5 млн. трудовых мигрантов. В то же время численность нелегальных мигрантов в последние несколько лет оценивается на уровне 5 млн. человек. По экспертным оценкам, за счет иностранных рабочих создается 5—7% ВВП России. Однако этот позитивный экономический эффект от использования иностранных рабов эфемерен. Нелегальное рабство, процветающее в России с начала 90-х годов, очень негативно отражается на социальном положении коренного населения Российской Федерации.

Во-первых, растет безработица среди местного населения.

Во-вторых, широкое использование рабского труда мигрантов понижает общий уровень заработной платы во многих отраслях российской экономики (особенно в строительстве).

В-третьих, обостряется криминальная ситуация в стране на почве «этнической преступности». А в дальнейшем могут возникнуть крупномасштабные межэтнические конфликты во многих городах и населенных пунктах России. А локальные межэтнические стычки, к сожалению, уже давно стали нормой нашей жизни.

В то же время еще раз напомним слова английского профсоюзного деятеля Т. Даннинга (ошибочно приписываемые К. Марксу), что капитал «при 100% …попирает почти все человеческие законы». Российские работодатели от использования рабов-нелегалов имеют норму прибыли, существенно превышающую 100%. А потому статью 127 УК об ответственности за торговлю людьми и использование рабского труда выполнять они не собираются. Более того, всячески блокируют через своих лоббистов любые попытки власти ограничить нелегальный приток в Россию иностранных рабочих рук[283].


5.4. «Тюремное рабство»: американский ГУЛАГ (1)

Еще одна форма рабства, которая в ближайшее время может принять массовые масштабы, — тюремное рабство. Многие граждане еще не очень понимают, о чем идет речь. А надо бы понимать, потому что «тюремное рабство» грозит каждому.

«Тюремное рабство» соответствует самым строгим определениям рабства: во-первых, в рамках «тюремного рабства» человек жестко, с помощью силы, принуждается к труду; во-вторых, при такой форме рабства оплата труда минимальна, а норма прибыли от использования такого труда запредельно высока.

Как можно догадаться из самого названия, «тюремное рабство» — использование труда заключенных. Но при этом мы уточним: использование труда заключенных в целях получения прибыли частным капиталом (в отличие, скажем, от такого труда, как уборка территорий и помещений тюрьмы). В таком смысле «тюремное рабство» — новое явление экономической и социальной жизни капиталистических стран. Можно дать также следующее определение: «тюремное рабство» приватизация (т.е. присвоение частным капиталом) труда заключенных.

Эта приватизация осуществляется в двух основных формах:

— сдача государственными тюрьмами заключенных в качестве рабочей силы в аренду частным компаниям;

— приватизация тюремных учреждений, превращение их в частные компании различных форм собственности (в том числе акционерной).

Наибольшее распространение «тюремное рабство» получило в США. 13-я поправка к Конституции США, запрещающая принудительный труд, содержит оговорку: «Рабство и насильственное принуждение к работе, за исключением наказания за преступление, должным образом осужденное, не должны существовать в США».

Таким образом, в американских тюрьмах рабство вполне законно.

Первая из названных форм («аренда» заключенных) появилась в Америке в XIX веке — сразу же после Гражданской войны 1861—1865 гг. и отмены прямого рабства для ликвидации острого дефицита дешевой рабочей силы. Отпущенных на свободу рабов обвиняли в том, что они задолжали прежним хозяевам или за мелкие кражи и помещали в тюрьмы. Затем их «сдавали в аренду» для сбора хлопка, строительства железных дорог, работы в шахтах. В штате Джорджия, например, в период 1870—1910 гг. 88% «сданных в аренду» составляли негры, в Алабаме — 93%. В Миссисипи до 1972 года функционировала огромная плантация, использовавшая труд заключенных на основе договора «аренды». И в начале XXI века, по крайней мере, 37 штатов легализовали использование частными компаниями труда «арендуемых» заключенных.

Американский исследователь проблемы «тюремного рабства» Вики Пелаэс в статье «Тюремный бизнес в США: большой бизнес или новая форма рабства?»[284] пишет: «В список этих корпораций (которые «арендуют» заключенных. В. К.) входят самые сливки американского корпоративного сообщества: IBM, Boeing, Motorola у Microsoft, AT&T, Wireless, Texas Instrument, Dell, Compaq, Honeywell, Hewlett-Packard, Nortel, Lucent Technologies, 3Com, Intel, Northern Telecom, TWA, Nordstrom's, Revlon, Macy's, Pierre Car din, Target Stores и многие другие. Все эти компании с восторгом отнеслись к радужным экономическим перспективам, которые сулил тюремный труд. С 1980 по 1994 год прибыли с 392 миллионов долларов выросли до 1 миллиарда 31 миллиона».

Выгода от такого «сотрудничества» для частных корпораций очевидна: они платят «арендуемым» рабам по минимальным ставкам заработной платы, установленным в соответствующем штате. А кое-где и ниже этой нормы. Например, в штате Колорадо — около 2 долларов за час, что значительно меньше минимальной ставки.

В особо в тяжелом положении находятся заключенные некоторых южных штатов Америки, где они — как и до отмены рабства в XIX веке, продолжают трудиться на тех же самых хлопковых плантациях. Особую известность получила тюрьма усиленного режима в штате Луизиана под названием «Ангола». Заключенные этой тюрьмы обрабатывают 18 тыс. акров земли, на которой выращиваются хлопок, пшеница, соя, кукуруза. Заключенные в «Анголе» получают за свой труд всего лишь от 4 до 20 центов в час. Мало того: им оставляют лишь половину заработанных денег, а вторую половину кладут на счет заключенного для выплаты ему в момент освобождения. Правда, выходят из «Анголы» единицы (лишь 3%). С одной стороны, большинство из заключенных имеют большие сроки; с другой стороны, от нещадной эксплуатации и плохих условий содержания они рано уходят из жизни.

Есть и другие подобные тюрьмы-фермы в штате Луизиана. Всего 16% заключенных в этом штате приговариваются к сельскохозяйственным работам. В соседних штатах — Техасе и Арканзасе — доля таких заключенных равна, соответственно 17 и 40%.

Вторая форма «тюремного рабства» частные тюрьмы — появилась в США в 1980-е годы при президенте Р. Рейгане, а затем приватизация государственных тюрем продолжилась при президентах Дж. Буше-старшем и Билли Клинтоне. Первая приватизация государственной тюрьмы в штате Теннеси произошла в феврале 1983 года венчурной компанией Massey Burch Investment.

По данным уже упомянутого нами Вики Пелаэса, в США к 2008 году в 27 штатах было уже 100 частных тюрем с 62 тыс. заключенных (для сравнения: 5 частных тюрем с 2 тыс. заключенных за 10 лет до этого). Эти тюрьмы управлялись 18 частными корпорациями. Самые крупные из них — Коррекционная корпорация Америки (ССА) и Уокенхат (новое название этой фирмы G4S); они контролировали 75% всех заключенных частных тюрем. Акции ССА с 1986 года стали продаваться на Нью-Йоркской фондовой бирже. В 2009 году ее капитализация оценивалась в 2,26 млрд. дол.

Частные тюремные компании заключают долгосрочные концессионные соглашения с государством на управление тюрьмами. При этом они получают от государства определенные средства на каждого заключенного. Оплата труда заключенного определяется самой компанией; ставки намного меньше тех сумм, которые выплачивают компании, эксплуатирующие заключенных на основе аренды (первая форма «тюремного рабства»). Ставки оплаты в частных тюрьмах иногда равняются 17 центам за час. За самый квалифицированный труд платят не более 50 центов. В тюрьмах, в отличие от производственных компаний, не может быть и речи о забастовках, профсоюзной деятельности, отпусках, больничных. Для «стимулирования» трудовой деятельности «тюремных рабов» работодатели обещают «за хороший труд» сократить срок «отсидки». Однако при этом действует и система штрафов, которая фактически может сделать заключение пожизненным.

Тюремная индустрия США зиждется как на прямом использовании частным капиталом рабочей силы заключенных (ее «аренда» или прямая эксплуатация в частных тюрьмах), так и косвенном. Под косвенным использованием имеется в виду, что организация производства осуществляется администрацией тюрьмы, а произведенная заключенными продукция на основании договора поставляется частным компаниям. Цена такой продукции обычно намного ниже, чем рыночная. Определить масштабы косвенного использования труда заключенных частными компаниями США достаточно трудно. Здесь возможно большое количество злоупотреблений на почве сговора администрации государственной тюрьмы и частной компании. Этот вид бизнеса принято относить к «теневому».

Как пишет американская печать, на основе частных тюрем стал формироваться «тюремный индустриальный комплекс». Он стал занимать видное место в производстве многих видов продукции в США. Сегодня тюремная индустрия США выпускает 100% всех военных касок, форменных ремней и портупей, бронежилетов, идентификационных карт, рубашек, брюк, палаток, рюкзаков и фляжек для армии страны. Помимо военного снаряжения и обмундирования тюрьма производит 98% от рынка монтажных инструментов, 46% пуленепробиваемых жилетов, 36% бытовой техники, 30% наушников, микрофонов, мегафонов и 21% офисной мебели, авиационное и медицинское оборудование и многое другое.

В статье Вики Пелаэса мы читаем: «Тюремная индустрия — одна из наиболее быстро растущих отраслей, и инвесторы ее находятся на Уолл-стрит». Ссылаясь на другой источник, он пишет: «У этой многомиллионной индустрии есть собственные торговые выставки, съезды, веб-сайты, интернет-каталоги. Она ведет прямые рекламные кампании, владеет проектировочными и строительными фирмами, инвестиционными фондами на Уолл-стрит, фирмами по эксплуатации зданий, по снабжению продовольствием, а также у нее имеется вооруженная охрана и обитые войлоком камеры».

Обнаружилось, что норма прибыли в тюремной промышленности США очень высока. В этой связи у транснациональных корпораций (ТНК) снизился и даже исчез стимул переводить свои производства из США в экономически отсталые страны. Не исключено, что процесс может пойти в обратном направлении. У Вики Пелаэса читаем: «Благодаря тюремному труду Соединенные Штаты вновь оказались привлекательным местом для инвестиций в труд, что раньше было уделом стран «третьего мира». В Мексике расположенное вблизи границы сборочное производство закрылось и перевело свои операции в тюрьму «Сент-Квентин» (Калифорния). В Техасе с завода уволили 150 рабочих и заключили контракт с частной тюрьмой «Локхарт», где теперь собираются электросхемы для таких компаний, как IBM и Compaq. Член Палаты представителей штата Орегон недавно просил корпорацию Nike поторопиться с переводом производства из Индонезии в Орегон, сказав, что "здесь у производителя не будет проблем с транспортировкой, здесь мы обеспечим конкурентоспособный тюремный труд"».

Американский бизнес почувствовал, что использование собственных «тюремных рабов» — «золотая жила». Соответственно, крупнейшие корпорации США стали вникать в то, как формируется контингент заключенных в американских тюрьмах, и делать все возможное для того, чтобы этих заключенных было как можно больше. Полагаем, что именно экономические интересы бизнеса способствовали тому, что число заключенных в США стало быстро расти. Процитируем Вики Пелаэса: «Частный наем заключенных провоцирует стремление сажать людей в тюрьму. Тюрьмы зависят от дохода. Корпоративные держатели акций, которые делают деньги на труде заключенных, лоббируют приговоры к более длительным срокам, чтобы обеспечить себя рабочей силой. Система кормит сама себя», говорится в исследовании Прогрессивной Лейбористской партии, которая считает тюремную систему «подражанием нацистской Германии в том, что касается принудительного рабского труда и концентрационных лагерей».

Впрочем, даже если тюрьмы государственные, использование труда заключенных выгодно властям. В государственных тюрьмах расценки за труд заключенных выше, чем в частных. Заключенные получают 2—2,5 доллара в час (не считая оплаты сверхурочных). Однако государственные тюрьмы фактически находятся на «хозрасчете»: половина заработков заключенных у них забирается для оплаты «аренды» камеры и питания. Таким образом, разговоры о том, что государственные тюрьмы «обременяют» бюджет страны, нужны для оправдания их передачи в частные руки[285].

Еще в 1972 году в США было менее 300 тыс. заключенных. В 1990 году — уже 1 миллион. Сегодня США с более 2,3 млн. заключенных возглавляют список стран по количеству людей, находящихся в местах лишения свободы. Это четверть всех отбывающих наказание в мире (при доле США в мировом населении 5%). Цифра 754 заключенных на 100 тыс. человек делает США мировым лидером и по соотношению количества заключенных к общему количеству населения. Как утверждает американское специализированное издание «California Prison Focus», не было еще в истории человечества общества, которое держало бы в тюрьме столько своих членов. Цифры говорят, что в США находится в тюрьмах больше заключенных, чем в какой-либо иной стране, — на пол миллиона больше, чем в Китае, хотя население этой страны в пять раз больше, чем в Соединенных Штатах. Советский ГУЛАГ 1930-х годов выглядит очень бледно на фоне американского ГУЛАГа начала XXI века.


5.5. «Тюремное рабство»: американский ГУЛАГ(2)

Если к числу заключенных добавить американцев, на которых распространяются процедуры условного и условно-досрочного освобождения, то оказывается, что фактически системой наказаний охвачены в общей сложности 7,3 млн. человек, т.е. примерно каждый сороковой житель страны (и каждый двадцатый взрослый житель США).

Об этом контингенте «условных» заключенных очень подробно пишет русскоязычный американец Виктор Орел, бывший офицер Управления тюрем штата Невада[286]. 5 миллионов американцев, которые получили «сроки», но находятся за пределами тюрем, — это те, кому не хватило места в существующих исправительных учреждениях. По данным В. Орла, американские тюрьмы переполнены — число их обитателей составляет примерно 200% от нормы. Например, по данным на октябрь 2007 года в тюрьмах Калифорнии находилось 170,6 тыс. заключенных при вместимости 83 тысячи. Для того чтобы дать возможность «посидеть» приговоренным к «срокам» американцам, тюремщики вынуждены досрочно освобождать тех, кто уже попал в камеру. Далеко не всегда такой «либерализм» оправдан, так как выпущенные на свободу опять совершают преступления (таких, по данным В. Орла, среди выпущенных — 95%). Причины такого рецидивизма отчасти в самих людях, выходящих на свободу. Но главная причина — социально-экономического характера. Работодатели не желают брать на работу бывшего заключенного, и последний для добывания средств к существованию возвращается на прежнюю стезю. Среди находящихся за пределами тюрем большую категорию составляют так называемые «домашние заключенные». Это те, кто находится под домашним арестом, ожидая освободившейся койки в тюрьме.

Вот как описывает этих «домашних заключенных» В. Орел: «Отдельная категория, входящая в выше названную цифру (5 миллионов осужденных американцев, находящихся вне стен тюрем. В.К.) — заключенные, «тюрьмующие» дома в ожидании мест в настоящей тюрьме. То, что написано ниже, не выдумка и не фантастика, а реальность современной американской жизни. В домашнем «заключении» их держит электронный браслет, надетый на лодыжку. Датчик на браслете связан непосредственно с пультом в полицейском муниципальном управлении. Если «окольцованный» отошел от своего дома более чем на 150 футов (30 метров), электронное устройство подает на пульт сигнал тревоги. Это приравнивается к попытке побега, и заключенному могут добавить тюремный срок. Точно то же происходит, если «тюрьмующий» дома попытается снять браслет. Срок ожидания места в тюрьме в общий срок наказания не входит. Сам же срок ожидания не определен. Но фактически на одну освободившуюся в тюрьме койку есть два домашних заключенных, ожидающих в очереди»[287].

Лоббисты корпораций добиваются того, чтобы любое нарушение закона наказывалось тюремным заключением. Анализ американского законодательства показывает значительный «прогресс» в деле переселения американских граждан из их домов и квартир в тюремные камеры. В том числе они добиваются отмены «условного и условно-досрочного освобождения».

Лоббисты добились вынесения приговоров к лишению свободы за ненасильственные преступления и длительные сроки заключения за хранение микроскопических количеств запрещенных веществ. Федеральный закон предусматривает пятилетний срок без права на условно-досрочное освобождение за хранение 5 граммов крэка либо 3,5 унций героина (1 унция = 28,35 г) или 10 лет за хранение менее чем 2 унций кокаина-сырца или крэка. За 500 граммов чистого кокаина тот же закон предусматривает всего лишь пятилетний срок. Большинство из тех, кто употребляет чистый кокаин, — это богатые либо принадлежащие к среднему классу белые. Черные же и испано-язычные употребляют кокаин-сырец. В Техасе человека можно приговорить к двум с лишним годам лишения свободы за 4 унции марихуаны. В штате Нью-Йорк антинаркотический закон 1973 года предусматривает от 15 лет тюремного заключения до пожизненного срока за 4 унции любого запрещенного вещества.

Как отмечает уже упоминавшийся нами В. Орел, 57% заключенных в американских тюрьмах сидят за употребление наркотиков. В их преступлениях не только нет насилия, но они сами часто становились жертвами насилия. В свое время президент США Клинтон совершенно справедливо заявил, что тех, кто употребляет наркотики, надо не наказывать, а лечить. Однако эти слова так и остались словами. Американские власти совместно с бизнесом оказываются заинтересованными в распространении в стране наркотиков, так как это очень эффективный способ увеличивать контингенты «тюремных рабов».

Лоббисты корпораций добились также принятия в 13 штатах законов «трех преступлений», которые предусматривают пожизненный срок за любые три преступления (даже не связанные с насилием). В американской прессе появились публикации, в которых говорится, что принятие только этих законов потребует строительства еще 20 федеральных тюрем.

Другое направление лоббистской деятельности корпораций — максимальное удлинение сроков тюремного заключения. Для этого вносятся различные поправки в законы. В том числе такие, которые позволяют удлинять время пребывания наказания в тюрьме за любые, даже незначительные проступки заключенного. Частные тюремные компании иногда сами устанавливают «штрафы» в виде удлинения сроков заключения. Так, в уже упоминавшейся нами частной компании ССА за любое нарушение заключенным прибавляется 30 дней. По исследованиям тюрем в Нью-Мехико выяснилось, что федеральные заключенные получают в восемь раз больше досрочных освобождений за «хорошее поведение», чем заключенные ССА.

Корпорации стремятся увеличивать ресурсы почти бесплатной рабочей силы в частных тюрьмах через влияние на решения судов. Широкий резонанс имела история в штате Пенсильвания в 2008 году. Тогда стало известно, что двое судей за взятки, получаемые от владельцев двух частных тюрем для малолетних преступников, назначали осужденным максимально строгие приговоры, чтобы гарантировать наполнение этих двух тюрем дармовой рабочей силой. Общая сумма взяток составила 2,6 млн. долларов.

Для того чтобы получившие «сроки» люди превратились из потенциального ресурса рабской силы в реальный, необходимо их всех помещать в тюрьмы, которых остро не хватает. Поэтому большое внимание уделяется строительству новых тюрем. Для этого в Америке в последние годы очень активно используется государственно-частное партнерство, т.е. паритетное участие властей федерального и штатного уровней и бизнеса в финансировании капитальных вложений в расширение американского ГУЛАГа. Эти инвестиции оказываются сегодня более эффективными, чем, например, инвестиции в развитие отраслей «высоких» технологий.

Судите сами: по данным В. Орла, государство вкладывает в тюремную систему страны (всего пять тысяч тюрем федерального и штатного уровней) ежегодно 60 млрд. дол., получая при этом прибыль в размере 300%.

Резюмируя процессы, происходящие в тюремной сфере, В. Орел отмечает: «Страшно подумать, что уже сегодня США рассматривают тюремную промышленность как потенциал будущего идеального государства, где общество заключенных за гроши создает блага для горстки имущих мира сего».

Однако пока «потенциал будущего идеального государства» используется далеко не на полную мощность. Согласно последним данным, в частных тюрьмах в 2009 году находилось 100 тыс. заключенных. По отношению к общему числу находящихся в американских тюрьмах это очень немного: чуть больше 4%. По отношению к числу всех приговоренных к заключению — менее 1,5%. Видимо, не меньшее количество заключенных сдается в «аренду» частному капиталу. Имеет место и косвенное использование труда заключенных государственных тюрем, когда последние заключают договора на изготовление тех или иных товаров, причем цены этих товаров по договорам ниже рыночных. Все равно бизнесу этого мало.

Поэтому главные усилия частный капитал направляет даже не на увеличение числа заключенных, а на то, чтобы все они оказались как можно быстрее под контролем «тюремных» корпораций[289].


5.6. «Тюремное рабство» как идеальная модель капитализма

Частные тюрьмы существуют также в Великобритании, Швеции, Австралии, Бразилии. Например, в последней из названных стран частники управляют 17 тюрьмами, в которых содержится 2% всех заключенных. В Великобритании первая частная тюрьма на 400 мест была открыта в 1992 году в графстве Йоркшир охранной корпорацией G4S. Вскоре эта корпорация стала лидером тюремного бизнеса в Великобритании. В 2002 году она приобрела американскую тюремную корпорацию Wackenhut, получив 25% рынка частного тюремного бизнеса США. Следующая за G4S частная тюремная корпорация Великобритании — Serco. Акции обеих компаний котировались на Лондонской фондовой бирже. В конце мая 2010 года капитализация указанных компаний было равна соответственно 3,67 млрд. и 2,97 млрд. фунтов стерлингов.

Первые «пилотные» проекты появляются и в других странах. Например, в Японии в мае 2007 года открылась первая за 50 лет новая тюрьма, которая сразу приобрела статус «частной». Она рассчитана на 1000 человек, осужденных за нетяжкие преступления. В Эстонии, где наблюдается самый высокий в Европе процент заключенных (по отношению к общей численности населения — 0,34), действуют две частные тюрьмы. Несколько лет назад латвийское Министерство юстиции рассматривало возможность строительства частных тюрем как один из путей вывода страны из кризиса. Подобные проекты обсуждаются также в Литве, Болгарии, Венгрии, Чехии. В Израиле в 2004 году был принят закон, разрешающий создание частных тюрем. Израильский миллиардер Лев Леваев совместно с американской тюремной корпорацией Emerald в 2007 году начал строительство частной тюрьмы на 800 мест, строительство обошлось в 360 млн. дол. Противники закона 2004 года подали протест в Верховный суд Израиля. В ноябре 2009 года суд вынес решение, которое сводится к тому, что тюремная система страны не может основываться на частных экономических интересах. Таким образом, проект первой частной тюрьмы в Израиле оказался «замороженным»[290]. Не желает отставать от «демократического» Запада и Российская Федерация. Еще десять лет назад мы находились на первом месте в мире по численности заключенных в расчете на 100 тыс. жителей (в 2000 г. общее число заключенных в РФ составляло около 1 млн. человек). Сегодня мы по этому показателю уступили «пальму первенства» Соединенным Штатам (в начале 2010 года у нас заключенных было 900 тыс. человек). Так что резерв почти бесплатной рабочей силы у нас очень большой. Частный бизнес России внимательно изучает возможности «освоения» этого ресурса. Он будет существенно дешевле, чем использование даже таджиков или прочих гастарбайтеров. А по квалификации может оказаться намного качественнее.

Впервые идея приватизации тюрем и организации тюремного бизнеса была обнародована еще в 2004 году тогдашним главой Минэкономразвития Германом Грефом. Греф рассматривал частные тюрьмы как форму частно-государственного партнерства, которая позволит государству продвинуться по пути «гуманизации», а бизнесу — заработать. Грефу жестко оппонировал тогдашний глава Минюста Юрий Чайка: с его точки зрения, в частных тюрьмах будет больше злоупотреблений, чем в государственных, поскольку предприниматели будут заинтересованы выжимать из заключенных как можно больше прибыли и оставлять их в своем распоряжении как можно дольше.

Сегодня за частные тюрьмы в России ратует ряд «народных избранников», например, первый вице-спикер Совета Федерации, член Ассоциации юристов России Александр Торшин. Вот его слова: «Частные тюрьмы в России надо создавать как вид бизнеса». Правда, этот сенатор предлагает ограничить норму прибыли тюремного бизнеса 5 процентами. Но это утопия. Если частный бизнес «дорвется» до такого дешевого ресурса, как труд заключенных, он найдет способы преодолеть это ограничение: либо пролоббировать отмену этой нормы, либо увести сверхнормативные прибыли с помощью «серых» и даже «черных» схем. Специалист по вопросам организации тюремно-исправительной деятельности Т. Пухова, проработавшая всю жизнь в этой сфере (и знающая не понаслышке о существовании «цеховиков» даже в советских тюрьмах), резонно замечает: «Никакие нормы прибыли не смогут остановить предпринимателей перед соблазном эту прибыль увеличить, — считает Тамара Пухова, проработавшая всю жизнь в уголовно-исправительной системе. — Инвестор совершенно не заинтересован в том, чтобы заключенный вышел на волю (…) И никто не сможет проконтролировать, чтобы не было VIP-камер и неправомерного использования труда заключенных»[291].

Если власти страны поддержат этот проект «модернизации» наши исправительных учреждений, то будет шанс, что в России будет отстроена система ГУЛАГа, не уступающая по своей рентабельности той, которая сегодня имеется в самой «прогрессивной» стране мира, — США.

* * *

Итак, из этой и предыдущих двух глав можно составить представление об основных формах современного рабства. Это, прежде всего, наемное рабство. Но не только. Мы также рассмотрели долговое, налоговое, торговое, коррупционное, тюремное, физическое и ряд других видов рабства, существующих в современном мире. Грани между отдельными видами рабства достаточно условны и подвижны. Человек может одновременно быть жертвой нескольких видов рабства. Например, наемного, долгового и налогового. При этом все формы рабства сосуществуют в мире, который по своей социально-экономической и духовной сущности можно назвать достаточно определенно капиталистическим обществом. Современный капитализм и различные формы рабства представляют собой симбиоз цели (умножение капитала) и средства (присвоение продукта, произведенного работником).

В свое время К. Маркс в известной работе «Наемный труд и капитал» (1849) писал: «Итак, капитал предполагает наемный труд, а наемный труд предполагает капитал. Они взаимно обусловливают друг друга; они взаимно порождают друг друга». Приведенный тезис классика, по нашему мнению, недостаточно универсален. Наемный труд — это частный случай рабского труда. Капитал — более универсальная категория, выражающая отношения эксплуатации и присвоения чужого труда (независимо от применяемых способов эксплуатации). С тем чтобы формулу К. Маркса сделать более универсальной, предлагаем дать ее в следующей редакции: «Итак, капитал предполагает рабский труду а рабский труд предполагает капитал. Они взаимно обусловливают друг друга; они взаимно порождают друг друга». Такая формула позволит увидеть поразительное органическое сходство капитализма Древнего Рима и современного капитализма и прочувствовать неизбежную гибель последнего.



Глава VI.
Современная империя и глобальное рабство

Если Ницше говорил: «В XIX веке Бог умер, то я говорю: «В XX веке человек умер».

Э. Фромм

Известно уже по опыту веков, что всякий человек, обладающий властью, склонен злоупотреблять ею, и он идет в этом направлении, пока не достигнет предела.

Ш. Монтескье

И воскликнул он сильно, громким голосом говоря: пал, пал Вавилон, великая блудница, сделавшаяся жилищем бесов и пристанищем всякому нечистому духу, пристанищем всякой нечистой и отвратительной птице; ибо яростным вином блудодеяния своего она напоила все народы, и цари земные любодействовали с нею, и купцы земные разбогатели от великой роскоши ее.

Откр. 18:2-3


6.1. Реинкарнация Римской империи

Сегодня мы живем в имперском мире. Империя одна и называется Pax Americana. Во главе ее стоят Соединенные Штаты Америки. Эта империя складывалась постепенно. Еще в XIX веке Вашингтон провозгласил так называемую «доктрину Монро», суть которой проста: «Америка (все Западное полушарие) — для американцев». Конечно, имелось в виду, что американский континент не для индейцев или мексиканских «чиканос», а для североамериканского капитала, который искал внешние рынки сбыта, источники сырья и рабской рабочей силы. В конце XIX века началась первая империалистическая война между США и Испанией, в результате которой Соединенные Штаты захватили Кубу, Пуэрто-Рико, а также Филиппины, которые находились за пределами Западного полушария. Pax Americana продолжала формироваться на протяжении всего XX века, укрепляясь в результате двух мировых войн и многих локальных войн. После Второй мировой войны Вашингтон активно стал захватывать «жизненное пространство», которое освобождалось в результате развала Британской колониальной империи. Правда, это уже были неоколониальные захваты, которые базировались, прежде всего, на установлении экономической и финансовой зависимости территорий от Вашингтона.

Завершающая стадия процесса получила название «глобализация». Збигнев Бжезинский, не стесняясь, заявил, что глобализация — процесс продвижения американских интересов во всем мире. Некоторые политические деятели считают, что глобализация — проект, который не имеет четкой «привязки» к интересам лишь одной страны — США, а выражает интересы «наднациональной», или космополитической олигархии. США, по их мнению, лишь удобный плацдарм, с территории которого этой «наднациональной» олигархии удобно устанавливать контроль над всем миром. На завершающей стадии глобализации Северная Америка также превратится в территорию, подконтрольную мировому (наднациональному) правительству, управляющему миром в интересах небольшой кучки финансовых олигархов[293].

Как бы то ни было, но многие авторы обращают внимание на некоторое сходство выстраиваемой империи Pax Americana с Римской империей, которая была создана более 2000 лет назад. Известный американский политический деятель оппозиционного толка Линдон Ларуш в интервью российскому корреспонденту в 2001 году заявил: «МВФ и Всемирный банк принялись строить всемирную империю, вдохновляясь примером Римской империи. Особый размах это приобрело в 1989-1999 гг., после объединения Германии и падения СССР. М. Тэтчер, Ф. Миттеран, Дж. Буш-старший навязали миру идею новой Римской империи — всемирного англоязычного государства, управляемого из Лондонского и Нью-Йоркского Сити»[294].

При сравнительном анализе двух империй современные исследователи, как правило, акцентируют внимание на геополитических моментах.

Мы же обратим внимание, прежде всего, на социально-экономическую общность двух империй. В рамках Pax Americana (а географически это почти весь мир) господствующим строем является капитализм. При этом капитализм в метрополии и капитализм периферии этой империи различны. Идеологи, обслуживающие элиту Pax Americana, предпочитают не употреблять слово «капитализм», поскольку этот строй со времен буржуазных революций успел сильно себя дискредитировать. Предпочтительными («политкорректными») являются мало что значащие выражения «рыночная система» или «рыночная экономика». Но это сути не меняет.

Главное другое: капитализм Pax Americana крайне похож на античный капитализм Древнего Рима своей разрушительностью.

Нынешний капитализм способствует все большему замещению в сфере производства товаров рабочих и служащих метрополий (аналог свободного крестьянства Древнего Рима) современными «рабами», под которыми понимаются жители современных колоний: Китая, Бразилии, Индии, России и десятков других стран. Все это способствует снижению издержек производства, но отнюдь не способствует росту производительности труда. А также тормозит технический прогресс: при дешевой рабочей силе замещение живого труда машинами, в которые надо вкладывать немалые деньги, экономически не выгодно. Наконец, способствует полной «атрофии» способностей людей, живущих в метрополии (на Западе), к любому творчеству. Все это уже было примерно двадцать веков назад, и Каутский в своей книге «Происхождение христианства» писал: «Смутное предчувствие, что общество идет назад, уже рано возникло среди господствующих классов, все более отказывающихся от всякой деятельности, все более сваливавших всякий труд на рабов, занимавшихся даже наукой, даже политикой (…) римское господство быстро распространялось над старыми культурными государствами Востока вплоть до Вавилонии (или Селевкии). Из этих вновь завоеванных областей римляне извлекали не только бесконечные богатства, но и рабов, которые превосходили своих господ знаниями, которым господа могли легко предоставить управление государственными делами. Место земледельческой аристократии в эпоху императорской власти все чаще занимали рабы императорского дома и бывшие рабы императора, его вольноотпущенники, оставшиеся на службе у своего прежнего господина. Таким образом, для владельцев латифундий и толпившихся вокруг них паразитов оставалась только одна функция в обществе — функция наслаждения»[295].

В Америку после Второй мировой войны стали стекаться богатства всего мира, которые создавались в течение многих десятилетий и даже веков (подобно сокровищам, которые стекались в Древний Рим — «все, что создали столетия, даже тысячелетия упорного художественного труда во всех культурных странах»). Причем богатства не только материальные — например, золото и предметы искусства, но также нематериальные — знания, патенты, технологии. А также высококлассные специалисты, которые были подготовлены в «отсталых колониях» и «которые превосходили своих господ (американцев. — В.К.) знаниями».


6.2. Паразитизм Запада

Как и Древний Рим, современная Америка является таким же обществом потребления. Достаточно сказать, что на США приходится только 4—5% от мирового населения, а их доля в мировом потреблении природных ресурсов оценивается в 40%. По данным, содержащимся в докладе ООН, например, американцы в начале XXI века потребляли в 4 с лишним раза больше энергии, чем усредненный житель планеты, тратили в 3 раза больше воды, производили в 2 раза больше мусора и вырабатывали в 5 раз больше углекислого газа. Кроме того, 300 млн. американцев съедали 15% мяса, а 37% всех машин мира колесили по американским дорогам[296]. Каждый американец в начале нынешнего века потреблял за восьмерых жителей планеты, а если сравнивать его с жителями, находящимися за пределами зоны обитания «золотого миллиарда», — то за 12 человек[297].

Любой экономист знает, что в США (да и во многих других странах Запада) потребление растет, а доля сбережений в ВВП (валовом внутреннем продукте) падает, происходит сокращение накопления реального капитала. Подчеркнем: реального капитала — в виде основных фондов реального сектора экономики (т.е. промышленности, строительства, сельского хозяйства, других отраслей, где создаются товары, удовлетворяющие реальные, естественные потребности нормальных людей). Иллюзия того, что накопление капитала продолжается, возникает в результате того, что статистика отражает рост виртуального, или «бумажного» капитала. Виртуальный капитал — различные финансовые инструменты (так на «птичьем» языке называются ценные бумаги), основное место среди которых сегодня занимают финансовые производные инструменты. Их можно сравнить с фишками, которые используются в азартной игре (казино, пари и т.п.). Виртуальный капитал не только не обслуживает реальный сектор экономики, но еще больше его угнетает (так как рынки виртуального капитала «оттягивают» финансовые ресурсы этого сектора).

Известный американский экономист и политик Линдон Ларуш постоянно обращает внимание на то, что экономика США давно уже стала загнивающей и приобрела большое сходство с экономикой Римской империи эпохи упадка. В интервью, которое Ларуш давал в 2002 году, он сказал: «Статистические отчеты периода с 1955-го по 2002 гг., якобы свидетельствующие о чистом росте американской экономики, все до одного основаны на обмане. Сейчас наступила конечная фаза существования этой системы (экономической системы США. В.К.), она подошла к краху (…) Если раньше система функционировала по законам физической экономики, свойственным эффективной национальной экономике, будучи ориентированной на производство, то в дальнейшем (как говорит Ларуш в этом лее интервью, начиная с 1966 года. В. К.) произошла ее трансформация в интересах «общества, основанного на потреблении», в нечто паразитарное; чем-то все это напоминает Римскую империю эпохи упадка (курсив мой. В.К.)».

Уже имеется большое количество работ, в которых убедительно показывается, что Америка давно уже остановилась в своем экономическом развитии. Растет лишь потребление, а реальное производство падает. Или имеет место производство товаров и услуг, не имеющих отношения к удовлетворению жизненно необходимых потребностей человека[299]. Например, А. Зиновьев отмечает, что в 1992 году в США отрасль, занятая контролем за ожирением американцев, имела оборот в 43 млрд. дол.[300]

Впрочем, обществом паразитического потребления являются не только Соединенные Штаты, но и все те страны, которые принято называть «экономически развитыми». Их также называют странами «золотого миллиарда». Кроме США это все страны Западной Европы, а также Канада, Япония, Австралия, Новая Зеландия. Еще в первой половине 1990-х годов, по оценкам ООН, западные страны, составлявшие 20% населения мира, присваивали себе 80% национального дохода, принадлежащего всему человечеству. Наш известный социолог Александр Зиновьев дал короткую характеристику всего западного общества — «паразитизм и ожирение».

«Только часть этого дохода западных стран, — отмечает О.А. Платонов, — получена за счет более высокой производительности труда, главное же относится к нетрудовому доходу в результате неэквивалентного обмена со странами — поставщиками сырья и недоплаты за труд рабочих из развивающихся стран. Сегодня, по сути дела, все человечество продолжает бесплатно субсидировать процветание западной цивилизации, которая в потребительской гонке жадно пожирает ресурсы, принадлежащие всему человечеству, подводя его к экологической катастрофе»[301].

Несправедливое распределение мировых ресурсов в пользу стран так называемого «золотого миллиарда» создает иллюзию того, что экономика Запада более эффективна, чем экономика стран периферии мирового капитализма. «Профессиональные» экономисты поддерживают эту иллюзию разными лукавыми теориями, из которых следует, что западная экономическая модель является «самой эффективной» в истории человечества и что остальные страны мира (которые сегодня принято называть «развивающимися») должны ей следовать. Мы не собираемся сейчас подвергать критическому разбору эти теории, отметим лишь: если бы развивающиеся страны вышли на душевой уровень потребления, равный западному, то человечеству потребовалось бы в десятки раз больше ресурсов. Таким образом, разные «официальные» экономические «теории» выполняют исключительно идеологическую функцию. А на практике Запад руководствуется совсем другими теориями: он делает все возможное, чтобы не допустить увеличения потребления ресурсов населением развивающихся стран[302]. Это не удивительно: мировые олигархи считают природные ресурсы планеты своей собственностью и ревниво охраняют их от «варваров», живущих за пределами зоны «золотого миллиарда».

Только с учетом этого обстоятельства можно понять, почему наемные работники стран «золотого миллиарда» имеют во много раз более высокий уровень жизни, чем наемные работники стран периферии мирового капитализма (при равной квалификации, равной продолжительности рабочего дня и т.д.). Наемные работники стран Запада не бунтуют и не совершают никаких революций по очень простой причине: они заинтересованы в сохранении статус-кво. Образно выражаясь: в дополнение к своей «базовой» заработной плате они получают от своих работодателей и государства так называемый «колониальный бонус» (который в разы превышает «базовую» заработную плату). Такой уровень доходов создает для наемного работника США или западноевропейской страны иллюзию, что никакого «рабства» в обществе нет, что он — полноценный член «общества потребления» (хотя иногда и возникают неприятности в виде экономических, финансовых и банковских кризисов, но это — «временные» трудности). Этот «парадокс» западной модели капитализма не могли замалчивать классики марксизма-ленинизма: уж слишком очевидными были факты и статистика. Еще в 1858 году на этот «парадокс» английского капитализма обратил внимание Ф. Энгельс. «Английский пролетариат фактически все более и более обуржуазивается, так что сама эта самая буржуазная из всех наций хочет, по-видимому, довести дело в конце концов до того, чтобы иметь буржуазную аристократию и буржуазный пролетариат рядом с буржуазией. Разумеется, со стороны такой нации, которая эксплуатирует весь мир, это до известной степени правомерно». В 1882 году этот классик вновь подтверждает факт того, что английские рабочие пользуются «колониальным бонусом»: «Здесь нет рабочей партии, есть только консервативные и либеральные радикалы, а рабочие преспокойно пользуются вместе с ними колониальной монополией Англии и ее монополией на всемирном рынке». Фактически Ф. Энгельс констатировал факт превращения английского капитализма в колониальный капитализм и империализм. Такая модель капитализма складывалась в конце XIX — начале XX вв. и в других странах — Франции, Бельгии, Голландии, США и т.д. «Римский пролетарий жил на счёт общества», — пишет В.И. Ленин в работе «Империализм и раскол социализма». — «Теперешнее общество живёт на счёт современного пролетария. Это глубокое замечание Сисмонди Маркс особенно подчёркивал. Империализм несколько изменяет дело. Привилегированная прослойка пролетариата империалистских держав живёт отчасти на счёт сотен миллионов нецивилизованных народов»[303].

В связи с приведенными цитатами классиков марксизма-ленинизма хотелось бы сделать два комментария.

1. Признавая факт того, что наемные работники (пролетариат) западных стран находятся в особом, привилегированном положении по сравнению с наемными работниками колониальных и зависимых стран, что эти работники заинтересованы в сохранении сложившейся модели «колониального капитализма», «классики», тем не менее, пытались «теоретически» доказать неизбежность социалистической революции в странах «зрелого» капитализма. Это одно из ярких проявлений научной недобросовестности «классиков», заказной характер их «научных» изысканий.

2. В конце XX — начале XXI вв. в условиях быстрой глобализации мировой экономики наблюдается ярко выраженная тенденция к «размыванию» той модели «колониального капитализма», которая сложилась еще при жизни «классиков». Происходит активное перемещение материального производства (а отчасти и производства услуг) в страны периферии мирового капитализма. Происходит то, что сегодня принято называть «деиндустриализацией» Запада[304]. Это влечет за собой экспорт рабочих мест из стран Запада. Наемные работники превращаются в «лишних людей» — очень похожих на люмпен-пролетариев Древнего Рима. Кроме того, снижается величина «колониального бонуса», который получают наемные работники (а также безработные) в странах Запада. Лишение западного обывателя таких «бонусов», к которым он успел привыкнуть за последние 100—150 лет, может привести к «социальным ломкам» с непредвиденными последствиями[305].

Одним из ярких проявлений паразитизма западного общества является наличие значительного количества людей трудоспособного возраста, полностью «эмансипировавшихся» от трудовой деятельности, то есть, попросту говоря неработающих. Мы об этом феномене уже выше говорили, отмечая, что такая «эмансипация» возникает в результате увольнений наемных работников работодателями (а также в результате того, что молодежь по достижении трудоспособного возраста не может найти работы). Эту часть неработающих людей принято называть безработными. Кроме упомянутой вынужденной «эмансипации» большое распространение получила добровольная «эмансипация» от трудовой деятельности: люди не желают трудиться. Эту часть неработающих можно назвать «воинствующими тунеядцами». Наблюдается быстрая люмпенизация западного общества, что делает его очень похожим на Древний Рим, где большая часть горожан были люмпен-пролетариями и получали бесплатно хлеб за счет государственной казны. Фактически речь идет о «люмпен-социализме». Вот что пишет о современном варианте «люмпен-социализма» на примере США О. Платонов: «Существует абсолютно неверное представление о том, что американцы — самый трудолюбивый народ, а его богатства — результат продуктивного труда. Это справедливо по отношению только к небольшой части населения, которая действительно работает очень напряженно и эффективно. Однако она составляет менее трети работоспособного населения страны.

По данным официальной статистики, около 40% населения в возрасте от 16 лет и выше не работают. Не ходят на работу 30% американцев и 50% американок. Больше 10% населения в трудоспособном возрасте работают неполный рабочий день. Таким образом, в целом половина населения США либо не работает вообще, либо работает мало. В США существует многомиллионный слой людей (около 5% трудоспособного населения), которых можно назвать воинствующими тунеядцами. Эти люди нигде не работают, презирают всякий труд и живут на разные пособия и талоны на питание, получаемые от государства.

Среди значительной части белого населения Америки живет неистребимое предубеждение против физического труда. Выполнять его, по мнению многих американцев, считается унизительным. Проведенные социологические обследования показали, что преобладающая часть американцев предпочитает вообще не работать, чем выполнять труд, не соответствующий их социальному статусу. 90% всех тяжелых, грязных и других подобных видов работ выполняют черные, индейцы, а также различные эмигранты, прежде всего пуэрториканцы и мексиканцы»[307].

Можно сказать, что подобная картина «эмансипации» людей от труда наблюдаются по всему миру. Только в странах, находящихся за пределами зоны «золотого миллиарда», речь идет почти исключительно о вынужденной «эмансипации». А в Западной Европе благодаря государственным системам социального обеспечения существует устойчивая тенденция к росту добровольной «эмансипации» граждан от труда. Уровень развития «люмпен-социализма» там даже выше, чем в Америке.


6.3. Современный капитализм: потенциал разрушения природы и человека

Мы уже неоднократно говорили о том, что в Древнем Риме существовал «потребительный капитализм», который обладал мощным разрушительным потенциалом. Разрушительный характер модели «потребительного капитализма» обусловлен, по крайней мере, двумя причинами:

во-первых, в силу нарушения баланса между производством (созданием) и потреблением (разрушением); в обществе с «избыточным» потреблением процесс «переваривания», «перемалывания» материальных благ (потребительских товаров, средств производства, ценностей) опережает процессы создания новых благ, что подрывает экономическую базу существования общества;

во-вторых, чтобы обществу (той или иной социальной группе) получить прямой и быстрый доступ к материальному благу — объекту потребления, необходимо применение силы; сила применяется для того, чтобы вести захватнические войны, осуществлять эксплуатацию рабов, подавлять восстания неимущих и т.п.; применение подобного рода силы всегда создает разрушительные последствия, иногда проявляющиеся в долгосрочной перспективе (разрушению подвергаются все стороны человеческого бытия и сам человек).

В первой части работы мы неоднократно вспоминали книгу К. Каутского «Происхождение христианства». В ней он говорил о капитализме конца XIX — начала XX вв. как о строе, который отличался значительным разрушительным потенциалом. Но при этом, по его мнению, создание нового богатства все-таки компенсировало разрушительное начало того капитализма. То есть капитализм того времени был одновременно «производительным» и «потребительным». Но тот капитализм уже давно в прошлом.

Современный капитализм конца XX — начала XXI вв. опять стал «потребительным» — как и древнеримский капитализм. Запад гордо себя именует «обществом потребления». Именно «потребления», а не «производства», которое в странах Запада все более деградирует. Известный западный социолог Ж. Бодрийяр отмечает, что дух потребительства разрушает здоровый организм экономики: «Обществом потребления является то, где не только есть предметы и товары, которые желают купить, но где само потребление потреблено в форме мифа. Трудно отрицать, что речь идет об опасном превращении социального метаболизма, несколько похожем на то, чем является рак для живых организмов: о чудовищном разрастании бесполезных тканей»[308]. Такими «бесполезными тканями» общества являются, прежде всего, гипертрофированно разросшийся финансовый сектор и финансовые рынки, а также непропорционально большой сектор услуг. Промышленность и другие отрасли реального сектора экономики, где создаются реальные, действительно необходимые человеку предметы, быстро сворачиваются.

Современный капитализм не только «потребительный»; он еще стал и «накопительным». Такое сочетание усиливает его разрушительный характер. Острая конкурентная борьба важнейшая особенность «накопительного» капитализма. Она заставляет даже самых «сознательных» капиталистов идти на всяческое снижение издержек производства товаров и услуг. В 90 случаев из 100 такая «минимизация издержек» создает серьезные негативные последствия для общества, природы, человека. Некоторые из таких последствий проявляются сразу же, другие — через годы и десятилетия. Так, за счет внедрения генетически модифицированных продуктов удается резко сократить издержки производства, обеспечить повышение рентабельности капитала, даже добиться понижения цены на продукты питания и таким образом «повысить уровень жизни трудящихся». Все бы было хорошо, да вот после такой максимизации «удовольствия» потребители генетически модифицированных продуктов начинают болеть и умирать. А у более молодых потребителей рождаются «генетически модифицированные» дети. Минимизация издержек производства ведет также к тому, что на рынок попадают сельскохозяйственные продукты с высоким содержанием химикатов, не прошедшие клинические испытания медицинские препараты, автомобили с дефектами в рулевом управлении или тормозных системах, детские игрушки из дешевых и токсичных материалов, произведенная из химии и всякой дряни колбаса и масса всего такого, что угрожает жизни и здоровью человека. А чтобы «пипл хавал», производители и торговцы «облагораживают» всю эту дрянь различными красителями, ароматизаторами, красивыми упаковками, сопроводительными буклетами и другими атрибутами, призванными раздражать рецепторы вкуса и обоняния, воздействовать на зрение и подсознание покупателя. Никакие нормы безопасности капитализму не нужны. Для капитализма универсальным является принцип: «что прибыльно, то и нормально».

В предыдущем разделе мы говорили о том, что капитализм стимулирует формирование «новых» («ложных») потребностей в обществе для того, чтобы обеспечить прочную «потребительскую» зависимость работников. При этом оказывается, что производить и продавать многие «новые» товары и услуги гораздо рентабельнее, чем «старые». Например, сегодня «нормативный срок» жизни многих марок автомобилей составляет 5—10 лет. После этого они начинают «сыпаться». А «престижные модели» вообще рекомендуется менять не реже одного раза в 3 года. Для сравнения: немецкие автомобили 1930-1940-хх годов имели «срок жизни» до 50 лет. Если бы эти компании выпускали просто хорошие и надежные автомобили со «сроком жизни» 50 лет (технически это сделать не очень сложно), то тогда производство автомобилей в мире снизилось бы на порядок. Но сегодня наблюдается четкая тенденция к переходу на производство «одноразовых» товаров. Такое производство для корпораций намного выгоднее, чем производство хороших и надежных товаров (если не «вечных», то, по крайней мере, с длительным сроком использования). А то, что при этом перемалываются громадное количество природных ресурсов и окружающая среда оказывается перегруженной отходами производства и потребления, капиталистов не волнует. Ведь все издержки такой капиталистической рационализации ложатся на общество.

Вообще, современная экономика в той части, которая связана с материальным производством, все больше превращается в бессмысленную и преступную деятельность по перемалыванию природных ресурсов и загрязнению окружающей среды.

Так, мы в предыдущем разделе обратили внимание на то, что в «обществе потребления» развивается болезнь под названием «шоппингомания». При этом значительная часть покупаемых товаров в дальнейшем вообще не используется. В Соединенных Штатах быстрыми темпами развивается новый вид бизнеса — предоставление складов для хранения не нужных американцам вещей. Многие вещи, приобретенные в магазинах, сразу же отправляются на склады. Сегодня общая площадь таких складов в США составляет около 200 млн. кв. метров и каждый год строятся новые. Получается, что производство потребительских товаров работает в значительной степени «на склад». Происходит бессмысленное «перемалывание» природных ресурсов и расточение живого труда.

В каких-то случаях разрушение общества, природы, человека происходит стихийно, бессознательно в силу той «программы», того «кода», которые заложены в модель человеческого поведения в условиях капитализма. В других случаях это разрушение проявляется в форме вполне осознанных действий людей, что показывает степень духовно-нравственной деградации общества. Например, капиталисты могут сознательно, с холодным расчетом уничтожать продукты питания ради того, чтобы поддержать цены на высоком уровне. Даже если люди вокруг голодают. Например, в Америке в 1930-е годы («Великая депрессия») в топках паровозов сжигалось зерно, а в реки выливалось молоко. В те времена, между прочим, в «богатой» Америке от голода умерло несколько миллионов человек. Читатель скажет: все это было далеко и давно. Но вот сообщение в СМИ летом 2008 года: украинские производители сбросили в Черное море зерно на сумму 100 млн. дол. ради поддержания цен на него[309]. Таких примеров по миру — бесконечное множество: уничтожают кофе, какао, чай, фрукты, зерно, мясо и т.п. Вместе с тем в мире, по оценкам ООН, число голодающих уже перевалило за 1 миллиард. Таких случаев варварства в Древнем Риме, между прочим, зафиксировано не было.

Мы уже отмечали, что современный мировой капитализм имеет две основные формы:

— капитализм зоны «золотого миллиарда» (он же — капитализм Запада, «зрелый» капитализм и т.п.);

— капитализм периферии мирового капитализма (он же — «зависимый» капитализм, «отсталый» капитализм, капитализм «третьего мира» и т.п.).

Разрушительное действие современного капитализма по-разному проявляется в зоне «золотого миллиарда» и на периферии мирового капитализма.

Основные проявления разрушительного характера капитализма в зоне «золотого миллиарда» следующие:

— «деиндустриализация» Запада и особенно Америки (маскируемая лукавым термином «постиндустриальное общество»);

— кризис духовной культуры западного общества;

— умственная и физическая деградация населения.

В еще более явном виде разрушение имеет направленность вовне этих стран:

— растущая военная агрессивность Америки и всего Запада против остального мира, что проявляется в непрерывной череде войн и военных конфликтов в странах «третьего мира»;

— целенаправленное создание нестабильности во всем мире (через поощрение и искусственное стимулирование терроризма, проведение специальных операций и т.п.);

— хищническая эксплуатация населения и природных ресурсов планеты;

— разрушение окружающей среды и дестабилизация климата планеты;

— целенаправленные действия по разрушению культуры и духовных устоев других обществ.

Тема разрушительной природы современного «потребительного» и «накопительного» капитализма крайне обширна. Мы лишь отметим, что наиболее опасным является разрушение (деградация) человека. Человек является рабом не только на фабрике или на ином рабочем месте в течение рабочего дня. Он остается рабом в течение всех суток[310] и всей жизни (даже когда он выходит на пенсию): дома, на транспорте, в магазине.

За ним охотятся социальные паразиты самых разных мастей: банкиры, владельцы супермаркетов, сетевые распространители «эликсиров молодости», хозяева ломбардов, рекламные агентства, туристические фирмы, медицинские центры, салоны красоты, фитнесс-клубы, рестораны, казино, экстрасенсы и «народные целители», налоговые инспекторы, чиновники-взяточники, инспекторы ГИББД, проститутки, карманные воры, а также обычные грабители из подворотни. Все стремятся законными или незаконными способами забраться в кошелек человека. Они посягают на деньги наемного работника. Но что еще серьезнее: они посягают на его время и саму его жизнь, состоящую из этого времени и предназначенную Творцом для высших целей. Человек попадает в товарно-денежные и информационные потоки и те волочат его по жизни подобно бурной реке. Человек сам себе не принадлежит. Не только рабочее время человека, но всю без остатка жизнь поглощают разного рода социальные паразиты, которые высасывают из него не только тело, но и душу.

Выше мы говорили о том, что капиталисты в зоне обитания «золотого миллиарда» проводят политику сознательного стимулирования «новых» потребностей человека. Такая политика преследует цель ускорить духовную и умственную деградацию человека. Это достигается за счет того, что духовные и культурные потребности человека вытесняются «новыми» потребностями. В конце концов человек превращается в животное с определенным набором рефлексов, в биоробота. Именно это и надо капиталистам, поскольку управление биороботами намного проще и эффективнее, чем людьми с высоким уровнем интеллекта. В частности, превращая человека в «потребительское животное», господствующая олигархия снижает риски возможных выступлений против существующей власти со стороны наемных работников[311]. Гораздо более подходящим для «рыночной экономики» является работник, который не задает никаких лишних вопросов на производстве и полностью подчиняется разного рода «рыночным сигналам»: «Капиталистическая цивилизация не заинтересована в том, чтобы человек был развитым существом: для поддержания товарно-денежного оборота выгоднее всего иметь в качестве потребителя серую усредненную массу, готовую купить то, что внушат. Примитивная личность — основа прибыльности и устойчивости капитализма»[312].

Кроме того, упомянутая политика способствует физической деградации человека. Многие из «новых» потребностей относятся к разряду «смертельных». Например, наркотики или табак. Другие «новые» потребности косвенно также способствуют физической деградации человека. Хотя бы потому, что некоторые из них приводят к сокращению потребления жизненно необходимых продуктов и товаров (например, алкоголик предпочтет голодать ради того, чтобы выпить водки). Уже не приходится говорить о том, что веками и тысячелетиями замечено: физическая деградация человека начинается с деградации духовной. Об этом можно почитать в творениях Святых отцов[313]. Возникает вопрос: а зачем капиталистам ускорять физическую деградацию человека? — Затем, чтобы людей на планете стало меньше. Забегая вперед, отметим, что цель такого каннибализма, проявляемого мировыми олигархами, двоякая:

а) снизить нагрузку на природную среду растущего населения планеты, обеспечить себя (мировых олигархов) запасами природных ресурсов на долгосрочную перспективу;

б) снизить риски бунтов наемных рабов и укрепить свое господство (при слишком большой численности армии наемных рабов их становится трудно контролировать)[314].

В предыдущем разделе мы уже говорили о том, что на Западе капитализм стал «народным», т.е. обычный среднестатистический гражданин выступает не только как наемный работник и как потребитель, но также как «инвестор» и «капиталист». Особенно такое сочетание ролей характерно для рядового члена американского общества. Исполнение роли «капиталиста» заставляет человека постоянно пребывать в нервно-психическом напряжении: следить за котировками бирж и валютными курсами; обдумывать по ночам, какие бумаги купить, а какие продать; ломать голову над тем, где взять кредит для того, чтобы прикупить пакет новых бумаг; решить вопрос, какой банк надежнее; изучать балансы банков и компаний; заниматься «финансовой» астрологией и посещать «финансовых» гадалок; записаться на курсы «технического» и «фундаментального» анализа; штудировать книги из серии «Как стать богатым» и т.п. А заснув под утро, такой новоявленный «Рокфеллер» начинает видеть «финансовые» кошмары: «черный вторник» или «черный четверг» на Нью-Йоркской фондовой бирже; банкротство банка, в котором он вчера открыл депозитный счет, или даже объявление американским президентом «банковских каникул» по всей стране; падение в эту самую ночь индекса «Доу-Джонс» на целых 100 пунктов или, наоборот, взлет индексов на Токийской бирже; повышение учетной ставки Федерального резервного банка на 0,5 проц. пункта; заявление об отставке председателя ФРС Бернанке и т.д. Иногда его может посещать дух самого Александра Гамильтона (министра финансов США конца XVIII века) и сообщать инсайдерскую информацию, согласно которой завтра надо обязательно прикупить трехмесячные бумаги Казначейства США. Вот такая «напряженная» и «творческая» жизнь у нашего наемного раба — «народного капиталиста»!

Известный американский социолог и политолог Элвин Тоффлер писал о том, как эта «напряженная» жизнь влияет на психическое состояние граждан США: «Службы социальной и психической помощи создаются повсеместно. В Вашингтоне президентская комиссия по психическому здоровью объявила, что не менее четверти граждан Соединенных Штатов страдают от той или иной формы сильного эмоционального стресса. А психолог из Национального института психического здоровья, утверждающий, что практически не осталось семьи, в которой не страдали бы от той или иной формы психического расстройства, заявил, что "психическое возбуждение … достигло угрожающих размеров в американском обществе"»[315]. Обратим внимание, что Тоффлер писал свою книгу три десятилетия назад. Можно себе представить, насколько за это время усугубилось психическое состояние американского общества[316].

Как современный наемный раб похож на некоторых рабов Древнего Рима! Там некоторые рабы были нечисты на руку и воровали у своих хозяев. А некоторые рабы, как мы говорили выше, даже получали полномочия управлять финансами своих хозяев, что давало им возможность действовать с размахом: воровать у своих хозяев и грабить тех партнеров, с которыми они вступали в деловые отношения. Такие рабы-управляющие напоминают современных топ-менеджеров, занимающих высокие посты в банках и корпорациях. Формально такие менеджеры — наемные работники, можно сказать, — рабы. Но воровать и грабить могут с размахом.

Наш простой американец с таким размахом воровать и грабить не может. В 99 из 100 случаев он сам, как мы сказали выше, становится жертвой. Но он мечтает стать таким управляющим! Хотя ему в основном снятся по ночам финансовые кошмары, но раз в год его посещает сладкий сон: он видит себя управляющим банка «Голдман-Сакс» (или «Джи-Пи Морган»), получающим премию «за отличные показатели в капиталистическом труде» (у них это называется «бонусом») в размере 100 млн. долларов.

Это в шутку. А если всерьез, то такой образ мыслей и такой образ жизни, безусловно, разрушает человека — сначала его духовное здоровье, затем психическое. Наконец, приходят физические болезни. Все это называется деградацией человека.

Вот как, например, смотрит на эту сторону жизни современного человека европейский мыслитель-гуманист Альберт Швейцер: «На человека стало отрицательно действовать все убыстряющееся движение социума, резкое увеличение темпов развития общественной жизни. Изменился весь образ жизни человека. В течение двух или трех поколений довольно многие индивиды живут только как рабочая сила, а не как люди. Ставшая обычной сверхзанятость современного человека во всех слоях общества ведет к умиранию в нем духовного начала. Для работы в оставшееся свободное время над самим собою, для серьезных бесед или чтения книг необходима сосредоточенность, которая нелегко ему дается. Абсолютная праздность, развлечение и желание забыться становится для него физической потребностью. Не познания и совершенствования ищет он, а развлечения — и притом такого, какое требует минимального духовного напряжения. Бездумье стало для человека второй натурой. Ведя разговоры с себе подобными, он следит за тем, чтобы придерживаться общих замечаний и не превращать беседу в действительный обмен мыслями. Он не имеет больше ничего своего и даже испытывает в некотором роде страх, когда от него может потребоваться это свое. Постоянная спешка, интенсификация совместного труда приводят к тому, что мы беспрестанно и при самых разнообразных условиях встречаясь друг с другом, держимся отчужденно по отношению к подобным. Обстоятельства нашего бытия не позволяют нам относиться друг к другу, как человек к человеку. Мы, в конечном счете, деградируем»[318].


6.4. Финансово-экономическая основа современного западного паразитизма

В первой части работы мы рассматривали вопрос финансово-экономических оснований паразитизма Древнего Рима. А за счет каких механизмов обеспечивается паразитическое существование современного Запада, в первую очередь Соединенных Штатов? Современный западный паразитизм, так же как и древнеримский паразитизм, имеет две взаимосвязанные основы: а) военную; б) финансово-экономическую.

Деление это достаточно условное. Формально поступление различных материальных ресурсов из самых отдаленных уголков мира в страны Запада осуществляется не в форме налогов, как это происходило в Римской империи, а на основе «цивилизованных» финансово-экономических отношений[319]. А эти отношения, как учит западная экономическая наука, управляются «невидимой рукой» рынка. А «невидимая рука», как учат западные профессора экономики, и «справедлива», и «эффективна»: она обеспечивает взаимные интересы участников рыночных отношений, поддерживает соблюдение принципа «эквивалентности» обмена, заботится о равномерном (оптимальном) распределении «факторов производства» (природных ресурсов, рабочей силы, капитала) в масштабах мировой экономики и т.д. и т.п.

Однако при ближайшем рассмотрении выясняется, что «невидимая рука» рынка отнюдь не виртуальная абстракция, рука эта вполне материальная, на 90 процентов состоит из крепчайшей стали. И растет эта рука из того самого Запада, который рассказывает остальному миру «научные» мифы и легенды про «невидимую руку». Очевидно, читатель догадался, что речь идет о военной машине Запада.

Именно благодаря применению военного насилия над остальным миром обеспечивается «эффективное» использование финансово-экономических методов поддержания паразитического потребления в странах Запада. «Финансово-экономические отношения» Запада с остальным миром — это лишь ширма, маскирующая силу, с помощью которой Запад осуществляет ограбление остального мира. Финансово-экономические отношения, существующие сегодня между Западом и остальным миром (соглашения, договоры, контракты, конвенции и т.п.), принудительные, навязанные Западом остальному миру силой (дополняемой в ряде случаев обманом). Попытки стран периферии мирового хозяйства отказаться от таких отношений или, по крайней мере, пересмотреть их условия, вызывает жесткое противодействие со стороны Запада. Начиная от подрывных акций западных спецслужб и убийств политических деятелей и кончая массированным применением ракет и бомбардировщиков[320].

Можно назвать следующие финансово-экономические способы и механизмы ограбления Западом периферии мирового хозяйства.

1. Торговые. Использование неэквивалентного обмена. Кое-какую продукцию собственного производства страны Запада поставляют на периферию мирового хозяйства. В первую очередь это машины, оборудование, технологии. В обмен они получают сырье, энергоносители, сельскохозяйственную продукцию и продовольственные товары, потребительские товары (продукция обувной, текстильной и швейной промышленности, бытовая электротехника и электроника, мебель, детские игрушки и все другое, что можно отнести к трудоемким и экологически опасным производствам). В торговом обмене Запада и экономически более бедных стран возникают так называемые «ножницы цен»: с каждым годом бедные страны за каждую физическую единицу экспортируемых товаров могут купить все меньше товаров в экономически развитых странах. Возьмем условный пример: если, скажем, в 1980 году развивающейся стране для покупки произведенного на Западе станка надо было поставить 1 тонну бананов, то в 2010 году — уже 2,5 тонны.

Можно применить и другую арифметику: сравнить цены, по которым Запад закупает тот или иной товар в развивающихся странах, и цены, по которым этот товар реализуется на внутреннем рынке западной страны. Американский экономист В. Перло приводит следующий пример. В 1986 году развивающиеся страны получали 5 центов за фунт сахара и 7 центов за фунт бананов. Тот же самый сахар продавался в развитых странах по 40 центов, бананы — по 45 центов. Транспортировка того и другого товара из развивающейся страны на Запад обходилась примерно в 5 центов за фунт. Таким образом, прибыль от торговли сахаром и бананами, которая доставалась западным компаниям, составляла соответственно 30 и 33 цента в расчете на 1 фунт. Развивающиеся страны могли бы продавать (при тех же розничных ценах на западных рынках) сахар и бананы в несколько раз дороже. Даже в том случае, если бы прибыль от реализации этих товаров делилась поровну между развивающимися странами и западными компаниями. Таким образом, через механизмы неэквивалентного обмена происходила и происходит эксплуатация развивающихся стран, точнее — тех работников, которые трудились и трудятся в производстве тех товаров, которые потребляет паразитический Запад.

В 1990-е годы, как пишет О.А. Платонов, «даже по весьма заниженным расчетам ООН, западные страны недоплачивают странам — поставщикам сырья за их ресурсы не менее 40% их стоимости. Если эту стоимость разложить на все население Запада (малочисленное по сравнению со странами — поставщиками сырья), то в западных странах на одну единицу национального дохода, созданного собственным трудом, приходится две и более единиц, полученных в результате эксплуатации других народов. Существующая сегодня система цен на ресурсы выгодна только Западу и поддерживается его диктатом, в том числе военным (курсив мой. В.К.)».

2. Инвестиционные. Получение прибыли от зарубежных инвестиций западных транснациональных корпораций (ТНК) и транснациональных банков (ТНБ). В странах периферии мирового хозяйства более высокие инвестиционные прибыли обеспечиваются за счет доступа к дешевым природным ресурсам, дешевой рабочей силе, к внутренним рынкам принимающих стран, за счет экономии на природоохранных расходах, налогах (в принимающих странах они часто ниже, чем в странах базирования ТНК и ТНБ).

Особо следует сказать об экономии за счет дешевой рабочей силы. Именно эта причина обусловила, в первую очередь, вынос трудоемких производств из стран Запада в развивающиеся страны в послевоенные десятилетия, особенно начиная с 70-х годов прошлого века. Заработная плата в развивающихся странах на порядок ниже, чем в развитых. В развитых странах наемные работники имеют такие атрибуты «цивилизации», как автомобиль, квартира, холодильник, стиральная машина, другая бытовая техника (правда, при этом часть этого имущества или даже все имущество приобретены в долг, а суммарные долговые обязательства такого «цивилизованного» работника могут превышать стоимость всего его имущества). Поэтому эти «отвлекающие» моменты маскируют рабское положение наемного работника на Западе. А вот в развивающихся странах такой «маскировки» часто нет, поэтому не возникает сомнений, что тамошний работник — действительно раб.

В изданной во многих странах мира (в том числе России) книге «Черная книга корпораций» содержится большое количество примеров того, какие гигантские прибыли получают западные компании за счет эксплуатации дешевой рабочей силы в странах, находящихся за пределами зоны обитания «золотого миллиарда». Приведем один из них. Известная корпорация «Nike» производит кроссовки и другую спортивную обувь за пределами экономически развитых стран. В частности, в Индонезии. Там пара кроссовок обходится ей в 5 долларов. В США она реализуется по цене 100—150 дол. Рабочие, производящие эту обувь, получают в день лишь 2 доллара[322].

На предприятиях ТНК во многих развивающихся странах трудится заметная часть всех местных наемных работников. Например, в начале 1990-х годов в странах Латинской Америки (Аргентина, Боливия, Бразилия, Колумбия) доля таких работников в общей занятости варьировала от 10 до 23 процентов.

В Сингапуре и Сенегале она превышала 50%.[323] Впрочем, даже если туземные работники находились на предприятиях, принадлежащих местным капиталистам, они эксплуатировались точно так же, как и на предприятиях ТНК. Разница заключается только в том, кому достается создаваемый этими наемными рабами прибавочный продукт — местному или иностранному капиталисту Впрочем, как правило, норма прибыли от операций ТНК выше, чем у местных компаний. Местные компании прямо или опосредованно (например, как субподрядчики) работают на западные ТНК, отдавая им часть первоначально полученного прибавочного продукта.

3. Валютные. Запад эмитирует (выпускает) собственные деньги, которые используются для международных расчетов и платежей многими другими странами мира, в первую очередь развивающимися. На сегодняшний день монопольное положение на мировом валютном рынке занимает американская валюта — доллар США. Возможность эмиссии национальных денег, которые одновременно выполняют функцию средства международных расчетов и платежей, позволяет стране-эмитенту (Соединенным Штатам) расплачиваться за получаемые из других стран товары и услуги «продукцией» своего «печатного станка». Фактически использование долларов — ничем не обеспеченных «зеленых бумажек» — означает самый настоящий грабеж Соединенными Штатами всех других стран, входящих в качестве «провинций» в состав Pax Americana. Эти «зеленые бумажки» — фиговый листок, прикрывающий неприглядную картину этого грабежа. В противовес этому другие страны вынуждены для покупки товаров и услуг в США и других странах Запада добывать необходимую им валюту (доллары США, евро, фунты стерлингов, швейцарские франки), продав предварительно (как правило, по заниженным ценам) свои природные ресурсы или иные товары на мировом рынке. Понятно, что подобного рода товарно-денежные отношения между Западом и остальным миром крайне выгодны первому и представляют собой откровенный грабеж для второго.

Система подобного грабежа дополнительно укрепляется требованием со стороны Запада, чтобы страны остального мира накапливали «зеленые бумажки» (а также «бумажки» других цветов) в виде так называемых «валютных резервов» и не пытались на них покупать на Западе недвижимость, предприятия, земельные участки и т.п. То есть, чтобы остальной мир не смел Западу напоминать о том, что Запад задолжал остальному миру. Запад постоянно внушает туземцам, что наращивание «валютных резервов» — это здорово, это «подушка безопасности», «свидетельство конкурентоспособности» и т.д. и т.п.

Запад очень жестоко наказывает тех, кто пытается отказываться от его «валютного благодетельства», т.е. от «зеленых бумажек» (как средства международных платежей и расчетов, как средства накопления международных резервов). Вот Саддам Хусейн заявил, что прекратит продавать иракскую нефть на доллары США (перейдет на расчеты в евро), и Вашингтон объявил Хусейна «диктатором», начал против Ирака войну, казнил «диктатора» в назидание другим президентам, королям и премьер-министрам. Вот Китай заявил, что не будет больше накапливать доллары в своих валютных резервах, и Вашингтон уже грозит введением пошлин на китайский импорт, начинает поддерживать тибетских сепаратистов, активизирует свои контакты с Тайванем и т.п. Разве это не применение силы как средства «обеспечения» американского доллара на международной арене?

Говоря о валютных методах ограбления провинций Pax Americana Вашингтоном, нельзя обойти и такой важнейший вопрос, как система валютных курсов. Валютный курс, как вам скажет любой профессор экономики, складывается как некая результирующая величина на валютных рынках под влиянием спроса и предложения на соответствующие валюты. Никакой «скрытой руки». Только рынок с его спросом и предложением! Если мы сравним уровень долларовых цен в США на определенный набор товаров и услуг (так называемая «корзина») и рублевых цен на набор товаров и услуг из той же «корзины», то с удивлением увидим, что один доллар США примерно соответствует 15 российским рублям. То есть за 15 рублей в России можно купить примерно столько же товаров и услуг, сколько в США за 1 доллар. А вот на валютном рынке рубль меняется на доллар в соотношении 30 : 1. Это означает, что держатель доллара может купить в России при таком валютном курсе в два раза больше товаров и услуг, чем в случае, если бы на валютном рынке пропорция обмена рубля и доллара была 15:1. Этот парадокс называется «заниженным» курсом российского рубля или, наоборот, «завышенным» курсом доллара США. Профессор экономики, не сильно напрягаясь, скажет: «Так решил рынок». На самом деле решил не рынок, а люди, причем не рядовые покупатели и продавцы валюты, а те, кто командует этим рынком. Да, да, все та же «невидимая рука». Напомним вам то, о чем мы говорили чуть выше: Запад заставляет страны «третьего мира» накапливать «зеленые бумажки», которые «третьему миру» как бумажки не очень-то нужны. «Третьему миру» нужно продовольствие, нужно оборудование, нужны медикаменты и многое другое. Но Запад заставляет накапливать, но не разрешает тратить «зеленые бумажки». Таким бессмысленным, но небезобидным накопительством в странах периферии мирового хозяйства занимаются центральные банки и министерства финансов (казначейства). Они настолько послушно проводят в жизнь валютную политику Вашингтона, что их можно без большой натяжки назвать филиалами Федеральной резервной системы США (так называется Центральный банк США) и Министерства финансов США.

Ну а для чего Вашингтону нужны заниженные курсы валют в России и других странах периферии мирового хозяйства, читателю, наверное, понятно. — Для того, чтобы по дешевке покупать в этих странах природные ресурсы, различные активы, включая предприятия и земельные участки. Таким образом, управление валютными курсами — важнейший в руках Вашингтона инструмент повышения эффективности неэквивалентного торгового обмена, экспорта капитала (в том числе эксплуатации рабского труда стран «третьего мира) и продвижения интересов транснациональных корпораций в мире.

4. Кредитно-долговые. Страны периферии мирового хозяйства большую часть создаваемых в пределах их территорий благ отправляют в страны «золотого миллиарда» без получения необходимого эквивалента со стороны Запада. Постоянно испытывая дефицит финансовых ресурсов для внутреннего потребления и экономического развития (при этом Запад расходовать валютные резервы на эти цели категорически не разрешает), страны периферии мирового хозяйства вынуждены прибегать к внешним заимствованиям. Заимствования, естественно, делаются на том же Западе. Ведь у Запада есть «печатный станок», на котором всегда можно напечатать необходимое количество цветных бумажек, причем бумажек со статусом международной валюты. На самом деле Западу часто и печатать новых денег не надо. Ведь развивающиеся страны хранят свои валютные резервы в западных банках. А последние возвращают эти самые валютные резервы бедным странам, но под процент. Процент зачастую высокий — на том основании, что риски, мол, в этих странах высокие. В 1990-е годы внешний долг развивающихся стран уже перевалил за 2 триллиона долларов. По данным доклада ЦРУ, по отношению к валовому внутреннему продукту (ВВП) величина внешнего долга некоторых развивающихся стран была равна (%): Зимбабве — 132; Демократическая республика Конго — 100; Республика Конго — 156; Бурунди — 202; Гамбия — 170; Гвинея-Бисау — 203[324]. Некоторые страны «третьего мира» и бывшие страны социалистического лагеря тратят более половины своей валютной выручки от экспорта только на обслуживание своих долгов (выплату процентов по кредитам). Это самое настоящее долговое рабство, но только в качестве долгового раба выступает не отдельное лицо, а целый народ: народ производит продукт («добавленную стоимость»), а часть этого продукта через бюджетно-налоговую систему изымается и затем перечисляется в западную страну, выступающую в качестве кредитора, а одновременно и в качестве коллективного рабовладельца. Каждый родившийся за пределами зоны «золотого миллиарда» человек рождается уже «долговым рабом».

Самое интересное, что те деньги, которые Запад снисходительно дает периферийным странам в виде кредитов и займов, сразу же возвращаются на счета транснациональных корпораций (помимо тех денег, которые позднее возвращаются в порядке погашения долгов). Часть денег разворовывается местной «элитой», которая затем размещает их на депозитных счетах западных банков. Часть денег идет на закупки товаров, производимых западными корпорациями, причем по завышенным ценам. Немалые суммы денег возвращаются на Запад в виде оплаты никому непонятных «услуг» (например, консультации и «исследования» западных экспертов) и т.п.

Таким образом, валюта, получаемая развивающимися странами от экспорта сырья или в виде займов и «помощи», лишь транзитом проходит через счета развивающихся стран, да и сами эти счета почти всегда открываются в западных банках. В конечном счете валюта возвращается на счета западной олигархии. А у развивающихся стран «в твердом остатке» остаются лишь долги. Развивающиеся страны жестко привязаны к финансово-банковской системе Запада, и такая привязка обеспечивает Западу жесткий контроль над остальным миром. В западных банках хранятся валютные резервы центральных банков остального мира, а также миллиарды долларов, наворованных местной элитой. Последние события на Ближнем и Среднем Востоке в начале 2011 года показали, что все миллиарды местной элиты — призрачное богатство: в швейцарских и других западных банках денежные средства ливийского лидера Каддафи и египетского президента Мубарака — «лучших друзей» западных лидеров — были арестованы или заморожены. Это еще один пример того, как деньги, эмитированные западными банками, возвращаются на Запад, а у развивающихся стран «в твердом остатке» остаются разрушения и смерти после «народных восстаний против местных тиранов».

Техника «цивилизованного» ограбления народов, не относящихся к «золотому миллиарду», подробно описана в нашумевшей книге Дж. Перкинса «Экономические убийцы». Дж. Перкинс пишет об этом со знанием дела, так как сам на протяжении многих лет занимался операциями по такому ограблению в организациях, обслуживающих интересы мировых ростовщиков: «Экономические убийцы — это высокопоставленные профессионалы, которые выманивают у разных государств по всему миру триллионы долларов. Деньги, полученные этими странами от Всемирного банка, Агентства США по международному развитию и других, оказывающих «помощь» зарубежных организаций, они перекачивают в сейфы корпораций и карманы нескольких богатейших семей, контролирующих мировые природные ресурсы. Они используют такие средства, как мошеннические манипуляции с финансовой отчетностью, подтасовку при выборах, взятки, вымогательство, секс и убийства. Они играют в старую как мир игру, приобретающую угрожающие размеры сейчас, во времена глобализации. Я знаю, о чем говорю»[325].

Развитые страны Запада также «в долгах, как в шелках», причем в абсолютных величинах эти долги на порядок больше долгов стран периферии мирового хозяйства. Но никто из их кредиторов (а это все страны периферии мирового хозяйства) не смеет им напоминать об этих долгах (если кто-то будет назойливо напоминать, то рискует на себя навлечь гнев Запада и даже бомбардировки)[326].

С учетом вышесказанного смеем поставить под сомнение тезис многих авторов, которые считают, что основой «материального благополучия» Запада является «высокая эффективность» западной экономики. Впрочем, сегодня жизнь все более опровергает этот лживый тезис: слишком уж бросается в глаза паразитизм Запада, т.е. дисбаланс между производством и потреблением в пользу второго. В этой связи сегодня появляются работы, в которых авторы признают и даже активно обличают «паразитизм» Запада[327]. Обличители западного «паразитизма» все сводят к тому, что Запад сумел выстроить эффективную систему финансово-экономического ограбления стран периферии мирового хозяйства (ее нередко называют «неоколониализмом»). Все это так. Но вот ответить, в чем секрет этой «эффективности», они обычно забывают. В этой связи мы еще раз подчеркнем: финансово-экономические инструменты выстраивания отношений Запада с остальным миром — лишь камуфляж, создающий иллюзию «цивилизованного», «демократического», «рыночного» характера этих отношений. Этот камуфляж призван скрыть истинный характер отношений, которые следует назвать отношениями насилия, жестокости, человеконенавистничества.


6.5. Военная машина Запада

Насилие выражается в применении или угрозе применения военной силы Западом против остального мира. Без этих «силовых» подпорок западная система финансово-экономического ограбления народов мира рассыпалась бы как «карточный домик» в течение 24 часов. А курс американского доллара упал бы в разы.

Та система, которая создана Западом в XIX веке и которая сохранилась в XX веке и продолжает существовать в XXI веке, может быть названа «экономическим империализмом». Целью создания и функционирования этой системы является обеспечение доступа Запада к природным, человеческим (трудовым) и интеллектуальным ресурсам остального мира и их эффективная эксплуатация в интересах элиты Запада. В качестве средства выступает применение силы — прежде всего военной.

Если в XIX веке политику экономического империализма проводила Великобритания, которая превратила в свои колонии полмира, то в XX веке главной имперской страной стали США, которые создали Pax Americana. Для строительства Pax Americana потребовался почти век, для чего Вашингтон непрерывно вел войны или, по крайней мере, провоцировал другие страны на ведение войн. Все началось с Испано-американской войны 1898 года, в результате которой Вашингтон поставил под свой контроль Филиппины. По сути, это была первая империалистическая война за передел мира между ведущими капиталистическими странами. Затем были первая и вторая мировые войны, в развязывании которых американский империализм сыграл решающую роль (и которую он тщательно пытается скрывать до сих пор). Нельзя также сбрасывать со счетов «заслуги» США в участии в военных операциях в годы Второй мировой войны. Например, американские ядерные бомбардировки Хиросимы и Нагасаки в 1945 году.

После Второй мировой войны, когда Соединенным Штатам окончательно удалось потеснить на мировой арене Великобританию как колониальную державу, Вашингтон организовал весь Запад на ведение «холодной войны» против СССР и всего социалистического блока. Для этого в 1949 году была создана военно-политическая организация НАТО. «Холодная война» завершилась развалом Советского Союза, Варшавского пакта (военной организации социалистических стран) и созданием глобальной империи Pax Americana.

Деколонизация в послевоенные годы проводилась по сценарию Запада: государственные границы были «нарезаны» таким образом, что они «программировали» региональные конфликты. Например, англичане «разрезали» территорию бывшей своей колонии Индии на части: одна стала принадлежать «усеченной» Индии, а другая — Пакистану. С тех пор между Индией и Пакистаном постоянно тлеет пограничный конфликт. После деколонизации Африки этот континент пребывает в состоянии перманентных войн, о которых большая часть человечества имеет смутное представление. Между тем, людские потери от этих войн астрономические: только за 1990-е годы там погибло более 10 млн. человек[328].

Вашингтон постоянно вел и продолжает вести локальные войны для подавления «очагов сопротивления» в разных точках земного шара. США участвовали в войне в Корее, во Вьетнаме, в секретных войнах в Лаосе и Камбодже, в первой войне в Персидском заливе, в Афганистане и во второй войне в Персидском заливе (агрессия против Ирака). Кроме того, США бомбили, подвергали военным обстрелам или «изолировали» Панаму, Гренаду, Кубу, Гаити, Сомали, Судан, Боснию, Косово, Сербию, Ливию и другие страны. Наконец, 11 сентября 2001 года Вашингтон объявил «глобальную войну с террористами». После этого с помощью «союзников» совершили агрессию против Ирака и ведут «освободительную» войну в Афганистане[329].

Большинство американцев предпочитает не думать о том, что такое «экономический империализм». Они считают большинство войн, которые Вашингтон ведет за пределами государственных границ США, «справедливыми» и совершенно не улавливают (или делают вид, что не улавливают) связь между их достаточно благополучным материальным положением и этими войнами. Лишь изредка в американских СМИ появляются «откровения» по поводу этих войн. Вот статья Шервуда Росса (Sherwood Ross) под названием «Почему Америка ведет так много войн?». В ней автор цитирует Лоуренса Велеела, ректора Массачусетской юридической школы в Андовере. Велвел говорит об «экономическом империализме» США и «напоминает о том, что в 1898 году американцы осознали, что способность нации к производству превысила способность внутреннего рынка к потреблению и что активной и живой экономике требуются зарубежные рынки и угольные порты для военно-морских судов, которые будут охранять экспортную торговлю. "Ничего, на самом деле, не изменилось, — говорит Велвел, — кроме того, что сегодня мы называем это глобализацией, и защищаем ее, заявляя, что глобализация несет богатство всем, в то время как, на самом деле, она лишь ухудшила нищету многих"»[330].

В 1990-е годы Америка усиленными темпами создавала так называемую «новую экономику», ядром которой должны были стать компании «высоких технологий». Как на дрожжах росли котировки акций таких компаний на фондовом рынке США. Американская экономика все сильнее «разогревалась», а компании «высоких технологий» выступали в роли ее «локомотивов». После кризиса 2000-2001 годов про «новую экономику» забыли, а в качестве «локомотива» экономики с запасных путей вывели проверенный «паровоз» под названием «военно-промышленный комплекс» (ВПК). А чтобы «паровоз» катился, в его топку надо подбрасывать «уголь». Таким «углем» являются военные расходы. На «пике» «холодной войны» военные расходы США достигли 382,5 млрд. дол. (1985 г.). К 1997 году они упали до 276,3 млрд. дол., а затем «топтались на месте» до 2001 года, когда Америка наконец нашла врага в лице «мирового терроризма».

В настоящее время военный бюджет США в реальном выражении (с учетом инфляционного роста цен) превосходит максимальные уровни конца XX века. Бюджетные ассигнования США на военные цели на 2010 год достигли 692,8 млрд. дол. (расходы Министерства обороны плюс расходы на ядерные программы Министерства энергетики). На 2011 год военные расходы запланированы в размере 738,7 млрд. дол.[331]

Согласно различным источникам доля США в военных расходах всех стран мира составляет до 50%. Совершенно точно, что США тратят больше, чем 21 государство с крупнейшими оборонными бюджетами, среди которых Китай, Россия, Великобритания, Франция, Германия, Италия, Япония и Израиль.

Из каких источников Соединенные Штаты оплачивают такие гигантские расходы? В немалой степени — из внешних источников. Федеральный бюджет США имеет хронический дефицит бюджета, и эта «дыра» закрывается с помощью займов. Эти займы организуются Министерством финансов США, которые размещают свои долговые обязательства (облигации) как на внутреннем, так и внешнем рынках. Причем на внешних рынках — больше, чем на внутренних. Эти облигации покупают Китай, Япония, Россия и многие другие страны. Таким образом, рабы оплачивают расходы на то, чтобы хозяева могли держать рабов в узде.

Военная сила дополняется другими формами и методами насилия:

— операциями специальных служб (включая такие, как убийства политических деятелей, планирование и проведение террористических акций, дестабилизация экономической и политической ситуации в отдельных странах, организация военных переворотов и «бархатных», «оранжевых» и других «цветных» революций и т.п.);

— дипломатическим давлением;

— психологическим воздействием на население (через средства массовой информации, «культурные» учреждения, образование, науку и другие институты в целях управления общественным сознанием);

— духовной агрессией (продвижение в страну западных религиозных институтов, создание «пятых» колонн внутри местных церквей, «миссионерская» деятельность различных западных сект).

Понимание такой иерархии методов, которые Запад использует для подчинения и эксплуатации стран, находящихся вне зоны «золотого миллиарда», позволяет понять, что, в принципе, на определенном этапе исторического развития Запад может отбросить внешнюю маскировку, называемую «международная финансово-экономическая система», и оставить лишь методы прямого физического и духовного насилия над миллиардами людей. «Маскировка» была необходима Западу во второй половине XX века, поскольку в то время он не обладал теми монопольными позициями в мире, которые он имеет в XXI веке. Тогда был Советский Союз, который сдерживал агрессивные устремления Запада и заставлял его думать о различных формах «прикрытия», «маскировки» этих устремлений. Сегодня уже иной расклад сил на карте мира. Запад сбрасывает свои маски, перестает скрывать свои намерения. Усиливает военную составляющую своей политики. Мировой порядок без маски, называемой «международная финансово-экономическая система», будет представлять собой мировое рабовладельческое общество в «чистом виде». А мировые ростовщики превратятся в «новых» патрициев-рабовладельцев. Таковы долгосрочные планы мировых ростовщиков.


6.6. Военно-банковский комплекс

Пока же мировая элита расширяет свою экспансию в мире, опираясь на два основных столпа своего могущества и влияния: силу и обман.

Воплощением силы, как мы выше показали, является военная мощь Соединенных Штатов, а также их союзников, объединенных в рамках НАТО.

Воплощением обмана является, прежде всего, финансово-банковская система Запада, которая обеспечивает перераспределение материальных богатств человечества с использованием «цивилизованных» (т.е. не основанных на грубом насилии) методов.

У читателя может возникнуть вопрос: почему современная финансово-банковская система является «воплощением обмана»? Про эту систему написаны тысячи книг, об этой системе мы каждый день узнаем из различных СМИ, в университетах и институтах студентам экономических факультетов тысячи профессоров и доцентов рассказывают об устройстве системы. То есть тут все более или менее понятно. Многие допускают, что финансово-банковские учреждения могут время от времени обманывать своих клиентов — точно также, как нас могут обвешивать или обсчитывать на рынке или в магазине. Мы же не говорим на основании отдельных неприглядных случаев, что торговля является «воплощением обмана»? На подобного рода возражение мы можем ответить следующее: обман со стороны финансово-банковских учреждений является, если так можно выразиться, «системным». То есть современная финансово-банковская система, в принципе, не может функционировать без обмана. Причем речь идет о таком обмане, который позволяет финансово-банковским учреждениям перераспределять в свою пользу гигантские богатства. Часть этих прибылей финансово-банковская система вынуждена тратить на интенсивную «промывку мозгов» обывателя, чтобы тот не мог догадаться, как на самом деле функционирует эта система. В значительной степени успехи финансовой элиты в деле перераспределения мирового богатства обеспечиваются за счет того, что подавляющая часть общества или не интересуется тем, как устроена финансово-банковская система, или имеет весьма превратное представление об ее устройстве.

По крайней мере, полтора столетия назад братья Ротшильды пришли к выводу, что это именно так и что этим невежеством надо пользоваться без особого опасения быть разоблаченными в жульничестве: «"Меньшинство, которое понимает суть данного строя, — пишут они, — либо будет настолько заинтересовано в доходах, либо настолько зависимо от своих покровителей, что не будет являться какой-либо угрозой. С другой стороны, подавляющая часть людей, не способных понять своим умом, что капитал извлекает огромные прибыли из системы, будет молча нести свою ношу, даже не подозревая, что система безразлична к их нуждам"»[332].

* * *

На данном этапе исторического развития мировая элита добивается наибольшего эффекта в борьбе за мировую власть посредством тесной координации и увязки своей военной деятельности и операций финансово-банковской системы. Возникает своеобразная «синергия» от соединения силы и обмана. По сути, сегодня на Западе сложился военно-банковский комплекс. Управление военно-банковским комплексом находится в руках мировых ростовщиков, военные (даже самых высоких рангов) в этом альянсе играют подчиненную, служебную роль.

Конечно, на ростовщиков работают не только военные ведомства, но, по сути, все государство (спецслужбы, дипломатические ведомства, ведомства печати и информации и т.д.), которое давно уже оказалось под их контролем. Еще раз подчеркнем, что государство перешло под контроль ростовщиков с того времени, когда ростовщики получили право эмиссии денег и стали кредитовать правительства. В советской экономической и политической литературе одним из ключевых понятий, описывающих сращивание частного капитала и государства в западных странах, был «государственно-монополистический капитализм». Однако мы уже неоднократно говорили, что среди монополий, которые сегодня занимают ключевые позиции в западной экономике, ведущая роль принадлежит банковским монополиям. С учетом этого целесообразно «государственно-монополистический капитализм» заменить на более точное понятие — «государственно-банковский капитализм». Безусловно, ядром государственно-банковского капитализма является военно-банковский капитализм.

О сращивании государства и банковского бизнеса в условиях денежной цивилизации очень выразительно пишет Г. Водолеев:

«Самая прибыльная и, естественно, наипрестижнейшая — банковско-административная деятельность: любые планетарные мошенничества, инвестиции в войны, революции, терроризм, диверсии, организацию экологической разрухи, коррупцию здесь считаются обычными банковскими операциями, где опять же самое существенное — обеспечение гарантированной прибыли и возврата «инвестиций». Любой ценой. Цена эта — военные, коррупционные захваты чужих месторождений природных запасов энергоносителей, руд, золота и их разграбление. Здесь же — выборочные массовые убийства мешающих людей, финансирование забастовок, восстаний и т.п. На обеспечение интересов крупнейших банков и банковских групп целиком ориентированы дипломатия, разведки, вооруженные силы практически всех государств мира. И, естественно, весь государственный аппарат. Деньги банков и ведущих корпораций определяют составы правительств, законодательных органов, в конечном счете всегда обслуживающих интересы прежде всего больших денег.

Защищать интересы банковского капитала, приращивать его прибыли приходится чаще всего силой. Посему индустрия разработки и изготовления все более мощных видов оружия, теперь и массового поражения, одна из главнейших извечных сфер жизнедеятельности социумов денежной цивилизации. Военно-промышленные комплексы всех развитых стран современности — краса и гордость (и неиссякаемый обильный источник доходов!) всех нынешних элит. Здесь громадное число наиболее образованных людей с упоением занимается научными исследованиями, экспериментами со все более разрушительными и убийственными средствами войны, диверсии, террора, геноцида против целых этносов, рас на основе самых совершенных научных достижений ядерной физики, генетики, генной инженерии, молекулярной биологии и т.п. Именно в эту сферу человеческой «жизнедеятельности» тысячелетиями вливались и вливаются мощнейшие финансовые потоки, основная инвестиционная ценность которых — «конвертирование» получаемой подавляющей военной мощи в возможность экономического планетарного тотального грабежа.

Именно непрерывная аналитика расчетов поражающих свойств современного оружия и техники — всегда в основе государственной политики: внутренней и внешней. Вне — государство судорожно создает военные базы, сколачивает военные блоки, усиливает шпионско-диверсионную работу по всем направлениям против своих потенциальных врагов. Внутри — политическая элита неистово инициирует создание все более современных видов оружия и их систем, беспрерывно поощряя и финансируя для этого обширные научно-исследовательские работы. Одновременно пытаясь украсть как можно больше бюджетных денег на всех этапах работ и их финансирования. Так что пресловутая неугомонная «гонка вооружений» — одна из важнейших составляющих образа жизни денежных людей цивилизации прибыли. Итогом которой являются, бесспорно, выдающиеся успехи технического прогресса цивилизации денег при полном вытеснении нравственной мотивации жизнедеятельности людей, полной подменой ее технико-технологической целесообразностью и соображениями прибыли, личной выгоды. В итоге социумы современности имеют в качестве своей элементной базы психотип человека-неандертальца, но чрезвычайно энерговооруженного, экипированного технико-технологически, оперирующего процессами с колоссальной энергией. И эта оснащенность и экипировка стремительно возрастают на фоне столь же стремительной нравственной и культурной деградации основной массы людей»[333].

Ключевой в приведенном отрывке является следующая фраза: «Защищать интересы банковского капитала, приращивать его прибыли приходится чаще всего силой». Вещь более чем очевидная, не требующая особых доказательств. Но, поверьте мне, уважаемый читатель, ни в одном учебнике по банковскому делу или экономике вы не найдете даже намека на эту неразрывную связь «злата» и «булата». А без учета этой связи что-либо понять в международных финансах невозможно. Напомню вам строки из стихотворения А.С. Пушкина «Золото и булат»:

«Все мое», — сказало злато;
«Все мое», — сказал булат.
«Все куплю», — сказало злато;
«Все возьму», — сказал булат.

В те далекие века, о которых поэт писал в стихотворении, злато и булат конкурировали и враждовали. Сейчас они дружат и друг без друга жить не могут. И этот дружественный альянс называется «военно-банковский комплекс».


6.7. «Долговое процветание», или «Цивилизованный» грабеж (1)

В первой части работы мы говорили о том, что римская аристократия достаточно активно участвовала в ссудных операциях, выступая как в качестве кредиторов (не афишируя, впрочем, свою ростовщическую деятельность), так и в качестве заемщиков. Долги аристократов, которые образовывались в результате заимствований, бывали гигантскими. Нередко они не выплачивались годами и десятилетиями и прирастали новыми долгами. Мы в качестве примера такого «вечного» должника называли Юлия Цезаря, которому долги не мешали жить и совершенно не портили настроения. Простых граждан, не способных отдать вовремя долги и заплатить проценты, как мы отмечали, могли даже казнить, а у аристократов-должников настроение оставалось хорошим. Парадокс какой-то. Никакого парадокса нет: с аристократов востребовать долг было сложно или даже невозможно, поскольку на стороне аристократов была сила. Они были военачальниками и в их подчинении были тысячи солдат и офицеров. У многих аристократов были свои, выражаясь современным языком, «службы охраны и безопасности» или даже что-то наподобие «частных вооруженных сил». Такая «силовая база» помогала аристократам не только оставаться «вечными» должниками, но также при необходимости «убеждать» ростовщиков в том, чтобы те дали им новые займы. Мы об этом вспоминаем потому, что похожая ситуация складывается и в современном капиталистическом мире.

Мы уже говорили о паразитизме западного общества, которое потребляет больше, чем производит. Свои потребности Запад все больше и больше удовлетворяет за счет остального мира. В США и Западную Европу со всего мира текут продовольствие, нефть, текстиль, одежда, автомобили, обувь, бытовая техника, меха, украшения и драгоценные металлы и т.д. и т.п. На языке учебников экономики это называется «импорт товаров». То есть все звучит очень «культурно» и «цивилизованно». Разве кто-нибудь будет возражать против международной торговли как формы «международного сотрудничества»?

Но возникает маленький вопросик: «За счет каких денег Запад все это покупает?» Ведь Запад все больше и больше потребляет и все меньше и меньше производит. Для того чтобы покупать, надо производить и продавать. А с этим у Запада все хуже и хуже. Ответ очень простой: «Запад покупает в кредит». Следующий вопрос: «А кто ему дает в кредит?» Ответ также очень простой: «Те, кто продает ему товары». Кредит оформляется в виде бумажек-векселей, которые называются «резервной валютой» (доллары США, евро и др.). Эти бумажки-векселя выпускаются центральными банками (в США — Федеральная резервная система, в Европейском союзе — Европейский центральный банк, в Великобритании — Банк Англии и т.д.). Эти бумажки — «законное платежное средство» страны-должника, т.е. ее деньги.

Обычно любая кредитная сделка предусматривает:

а) процент за право пользования кредитом;

б) сроки погашения долга;

в) вид ценностей, которые используются для погашения долга и уплаты процентов (вид валюты, драгоценные металлы, товары и услуги).

Что касается процентов, то их начисление держателю бумажки-векселя не предусматривается. Сами кредиторы (те же развивающиеся страны) для своих личных нужд берут процентные кредиты, а западным странам раздают кредиты беспроцентные. Видимо, таким способом страны-кредиторы демонстрируют свое негативное отношение к ростовщичеству и подают остальным пример принципиальной борьбы с лихвой.

Очень «бескорыстная экономика»!

Сроки погашения кредитов. В случае, который мы рассматриваем, кредит не имеет никакого определенного срока погашения. В учебниках по экономике подобные экзотические кредиты называются «онкольными»; от английского слова «on call» — «по требованию»; имеется в виду: «погашение по требованию». Чьему требованию? Конечно же, по требованию кредитора. Он хозяин положения, он имеет право востребовать свое имущество, когда оно ему заблагорассудится. В нашем же случае, как показывает опыт, страны-кредиторы почему-то ничего не требуют, тихо помалкивают. Время идет, а реальная величина долга вследствие всеобщей инфляции снижается, «тает как мартовский снег». Долг может вообще «испариться» за одну ночь, если произойдет резкая девальвация денежной единицы страны-должника. Для наиболее любознательных, настойчивых и беспокойных граждан у денежных властей страны-кредитора (это Центральный банк и Министерство финансов) заготовлен стандартный ответ: «Требовать будут наши дети и внуки».

Очень трогательная забота о «будущих поколениях»!

Вид ценностей, используемых для погашения долга. Напомним, что бумажки-векселя, находящиеся на руках кредитора, представляют собой законное платежное средство той страны, которая взяла кредит (т.е. настоящими деньгами). Стало быть, кредитор может обменять денежные бумажки на все, что его душа пожелает: товары, землю, предприятия, находящиеся и обращающиеся в стране-должнике. Но это в теории. Те денежные бумажки, которые на руках у граждан страны-должника, — это одно. А те денежные бумажки, которые на руках у государства-кредитора (и отдельных его граждан), — это совсем другое. На денежные бумажки второго вида страна-должник смотрит очень подозрительно и очень неохотно допускает на свой рынок. Или вообще не допускает. Предлоги для того чтобы «не пущать», могут быть разные: борьба с «грязными» деньгами и «терроризмом», обеспечение национальной безопасности страны-должника, защита «прав человека» в стране-кредиторе и т.п. В рамках этих кампаний вводятся ограничения на импорт капитала, валютные ограничения и запреты, торгово-экономические санкции, проводятся проверки и инспекции, начинаются «аресты» банковских счетов и т.д. и т.п. И все во имя «справедливости», «демократии» и «прогресса» В общем, деньги на руках у нашего несчастного кредитора есть, а купить на них ничего нельзя. Мы говорим сейчас не о валютных «заначках» отдельно взятых граждан (им еще кое-что разрешается купить), а о валютных заначках государств-кредиторов, которые называются «валютными резервами».

Впрочем, нельзя быть несправедливым по отношению к западным должникам. Они предлагают для обмена бумажек-векселей очень «ценный», как они утверждают, товар (актив). Таким активом являются… другие бумажки. Они так и называются: «ценные бумажки» (пардон, — «ценные бумаги»). Например, в США «зеленые бумажки» (доллары) вам могут поменять на облигации американского казначейства или бумаги ипотечных агентств. Вот только беда: купить на них что-либо более «твердое» (например, землю) нельзя, так как ценные бумаги не являются в Америке (как и в любой другой стране) «законным платежным средством». Скажем, задумало государство-кредитор (пусть это будет «Папуасия») купить в Америке компанию «Дженерал моторз». Папуасия опять поменяла свои «ценные бумажки» на «зеленые бумажки» и стала готовить договор на покупку американского автогиганта. Но тут на сцену выходит Государственный департамент и объявляет, что в Папуасии опять стало плохо с «правами человека». Мол, «индекс демократии» упал в этой стране на целых три пункта и там опять восторжествовал «тоталитаризм». А «тоталитарным режимам» принципиальная Америка ничего не продаст. Но власти Америки великодушны: они не возражают против «инвестиций» в «ценные бумажки», даже если это «инвестиции» делают «тоталитарные режимы». Жест действительно щедрый: в Казначействе США хотя бы один процент годовых начислят на купленные «ценные бумажки»! Не то что эти ростовщики-жмоты из Федеральной резервной системы с их беспроцентными векселями-бумажками! И наша Папуасия опять меняет бумажки-векселя ФРС на «ценные бумажки» казначейства.

Вот в такой «порочный круг» (вернее: «бумажный круг») попало государство-кредитор!


6.8. «Долговое процветание», или «Цивилизованный» грабеж (2)

Теперь познакомимся со статистикой внешнего долга стран Запада. Данные взяты из справочника ЦРУ США. Под внешним долгом в указанном источнике понимается сумма государственного и частного долга, подлежащего погашению нерезидентами (т.е. иностранными физическими и юридическими лицами) в иностранной валюте, а также товарами и услугами. Суммы долга по большинству стран определены на момент конца первой половины 2009 года (30 июня) или конца указанного года (31 декабря). Для справки: сумма долга всех стран мира по состоянию на 31 декабря 2009 года составила, по данным ЦРУ, 56.900 млрд. дол.[334] Это составило 98% мирового валового продукта (ВВП).

Крупнейшими должниками (по величине внешнего долга) являлись следующие страны (млрд. долл.):

США — 13.450

Великобритания — 9.088

Германия — 5.208

Франция — 5.021

Нидерланды — 3.733

Испания — 2.410

Италия — 2.328

Ирландия — 2.887

Япония — 2.132

Люксембург — 1.994

Бельгия — 1.354

Швейцария — 1.339

Австралия — 920

Канада —833,8

Австрия — 808,9

Швеция — 669,1

Гонконг — 655,1

Дания — 607,4

Греция — 552,8

Норвегия — 548,1

Португалия — 507

Россия — 369,2

Финляндия — 364,9

Китай —347,1

Республика Корея — 333,6.

В приведенном списке — 25 стран. Из них 21 страна относится к категории «экономически развитых стран». Лишь 4 страны относятся к категории «развивающиеся страны» или страны с «переходной экономикой». Да и они находятся в конце этого списка.

На главную страну Запада — США — пришлось 23,6% общей суммы внешних долгов всех стран мира. Доля других ведущих стран Запада в общей сумме внешних долгов была равна (%):

Великобритания— 16,0

Германия — 9,2

Франция — 8,8

Нидерланды — 6,6

Испания — 4,2

Италия — 4,1

Ирландия — 4,0

Япония — 3,7

Люксембург —3,5

Бельгия — 2,4

Швейцария — 2,4

Совокупная доля указанных двенадцати стран Запада (у каждой из этих стран внешний долг в абсолютном выражении превышает 1 триллион долларов) равнялась 88,5% от общей суммы внешнего долга всех стран мира.

Самые большие долги из стран, не входящих в блок стран, называемых «Западом», — у Гонконга, России, Китая. Но даже если не принимать во внимание, что Гонконг — это фактически оффшор западных экономик, то все равно на указанные три страны пришлось всего 2,5%. Поразительно, но долг одного микроскопического западного государства — Люксембург — превышает долг указанных трех государств, находящихся за пределами западного мира.

Долг многих стран Запада в относительном выражении так велик, что трудно себе представить, что эти страны будут способны погасить его. Взять, например, такой показатель, как величина внешнего долга в расчете на душу населения. В среднем по миру этот показатель был равен, по данным ЦРУ, 8.422 дол. США (по состоянию на 31 декабря 2009 г.). Вот значения этого показателя для некоторых стран Запада (дол. США):

Люксембург — 4.082.283

Ирландия — 515.671

Нидерланды — 226.503

Швейцария — 182.899

Великобритания — 147.060

Бельгия— 126.188

Норвегия— 113,174

Дания —110.216

Соединенные Штаты по этому показателю «отстают» от большинства стран Западной Европы — у них он равен 43.758 дол. А что касается стран, находящихся за пределами зоны, называемой «Западом», то у них душевые показатели долга просто мизерные. Например, у Российской Федерации — всего 2.611 дол., а у Китая — 260 дол. Эти показатели оказываются очень скромными не только на фоне экономически развитых стран Запада, но даже на фоне среднемирового показателя. Например, у России душевой показатель внешнего долга ниже среднемирового в три с лишним раза.

Наконец, возьмем такой относительный показатель, как величина внешнего долга по отношению к ВВП. Вот какие значения этого показателя имели некоторые страны Запада (в %):

Люксембург — 3.854

Ирландия — 1.004

Нидерланды — 470

Великобритания — 416

Швейцария — 271

Бельгия — 267

Португалия — 223

Австрия — 212

Дания— 196

Франция — 188

Греция — 167

Испания — 165

Япония — 162

Германия — 155

Финляндия — 153

Как видно, «рекордсменами» по относительному уровню внешнего долга являются все те же шесть европейских государств — Люксембург, Ирландия, Нидерланды, Швейцария, Великобритания, Бельгия. Скорее всего, первым двум государствам с внешними долгами не рассчитаться никогда. Фактически у этих государств даже всего национального богатства может не хватить для того, чтобы закрыть свои внешние долговые обязательства (обычно стоимостная оценка национального богатства страны находится в диапазоне 5-8 годовых ВВП).

По данным ЦРУ, для Соединенных Штатов значение показателя внешнего долга составило 94%. Это достаточно скромно на фоне западноевропейских стран, но весьма внушительно на фоне большинства стран за пределами «золотого миллиарда». Для сравнения: у Российской Федерации этот показатель равен 30%, у Китая — 7%, у Республики Корея — 40%.

Немного подробнее остановимся на Соединенных Штатах — главном государстве-должнике в мире. Когда-то, «в старые добрые времена» Америка сама кредитовала другие государства, выступая в качестве чистого кредитора (т.е. объем требований по выданным Америкой кредитов превышал объем ее обязательств по полученным кредитам). После Второй мировой войны Америка стала мощной промышленной державой, укрепившей свои экономические позиции в мире благодаря этой самой войне. Тогда Америка еще жила по средствам. Ее экспорт превышал импорт, но в 1971 году у США впервые возник дефицит внешнеторгового баланса. После этого в Америке торговый баланс стал почти всегда сводиться с дефицитом, что явилось следствием начавшейся в 1960-е годы деиндустриализации страны, ослабления ее международной конкурентоспособности, проявлением растущего паразитизма американского капитализма. Но страна продолжала все еще оставаться чистым экспортером капитала (в форме прямых и портфельных инвестиций, кредитов и займов). Америка была чистым экспортером капитала на протяжении ровно семидесяти лет — с 1914 по 1984 год. А вот с середины 1980-х годов Америка перестала окончательно жить по средствам и превратилась в чистого импортера капитала. Имея хронический дефицит торгового баланса, баланса международного движения капитала, а также государственного бюджета, страна стала жить в долг. Росли долги всех видов — государственные, корпоративные, домашних хозяйств. При этом одинаково быстро росли и внутренние, и внешние долги. Если в 1989 году общий внешний долг Америки равнялся 2,7 трлн. дол., то в 2001 году он уже вырос до 5,7 трлн. дол. А в 2009 году он, как мы уже отметили, перевалил за 13 трлн. долларов, что составило 23,6% от общей суммы внешних долгов всех стран мира. То есть почти одна четверть!

На самом деле величина внешнего долга США существенно больше, а доля их в мировом внешнем долге существенно превышает четверть. Почему? Потому, что в статистике внешнего долга США и других стран обычно отражаются только те обязательства, которые возникают в связи с международными кредитными соглашениями (государственными и частными), а также в связи с продажей ценных бумаг (типа казначейских облигаций, корпоративных ценных бумаг, муниципальных облигаций и т.п.). Из статистики внешнего долга США «выпадают» те обязательства, которые возникают в связи с выпуском Федеральной резервной системой (Центральным банком США) бумажек-векселей, называемых в бытовом обиходе «баксами», или «зелеными». Во время последнего кризиса ФРС, как сообщают американские СМИ, «напечатала» таких «зеленых» на триллионы долларов[335]. Часть этих «зеленых» оказалась у резидентов США (физических и юридических лиц, находящихся в юрисдикции США). Однако большая часть «зеленой бумажной массы» оказалась на руках у нерезидентов (проще говоря — иностранцев). А ведь все это обязательства Америки перед нерезидентами, а проще говоря, — внешний долг США. Америка является рекордсменом — как в области печатания бумажек-векселей, так и в области использования таких бумажек-векселей нерезидентами. Доллары США являются на сегодняшний день в большей степени международными деньгами, чем национальными. Бумажки-векселя ни одной другой страны не обладают таким уникальным свойством.

* * *

Не будем утомлять читателя обилием цифр, но отметим, что большая часть всех внешнеторговых сделок в мире совершается с использованием «зеленых». Большая часть всех сделок на валютных и финансовых рынках также совершается с помощью «зеленых». Наконец, большую часть всех валютных резервов страны держат также в «зеленых». На втором месте после доллара США по этим позициям занимает евро, но с заметным отставанием. Какая-то часть всех международных операций осуществляется также с помощью британского фунта стерлингов, швейцарского франка, японской иены. Но и евро, и фунт стерлингов, и швейцарский франк, и японская иена в отличие от американского доллара в большей степени являются национальными (а не международными) деньгами. С учетом сказанного выше можно заключить, что реально доля США в общей сумме обязательств (внешних долгов) всех стран мира гораздо больше, чем одна четверть. Точно определить эту долю представляется делом сложным, поскольку Федеральный резерв США сильно «химичит» со статистикой объема «зеленой массы», выпускаемой с помощью принадлежащего ему «печатного станка». Согласно имеющимся данным в начале 1984 года созданная ФРС денежная масса была на уровне 200 млрд. долл. В сентябре 2008 года, т.е. через четверть века, она была равна 873 млрд. дол. А затем, в период острой фазы кризиса, к ноябрю 2009 года она выросла до 2 трлн. 81 млрд. дол., т.е. в 2,4 раза. Какая часть этой «зеленой массы» «гуляет» за пределами США, вообще никому точно не известно (скорее всего, существенно больше половины). К «зеленой массе», произведенной Федеральным резервом, следовало бы добавить громадную массу так называемых «депозитных» или «безналичных» долларов. Они производятся не Федеральным резервом, а частными коммерческими банками и, строго говоря, «законным платежным средством» не являются. Это лишь на бумаге не являются. А в жизни они активно используются для международных расчетов. А ведь это тоже «требования», а обязательства по выполнению этих требований, которые находятся на руках у иностранцев в конечном счете должны выполнять Соединенные Штаты. Одним словом, выпуск безналичных долларов американскими банками также создает долг, который не отражается в официальной статистике внешнего долга США, но который позволяет Америке вести паразитический образ жизни.


6.9. «Долговое процветание» или «Цивилизованным грабеж (3)

Но вернемся к официальной статистике внешнего долга США. Основная часть этого долга приходится на обязательства Казначейства США от размещения своих облигаций.

Эти облигации казначейство продает как резидентам (американцам), так и нерезидентам для того, чтобы «закрывать» дефициты федерального бюджета (т.е. превышение расходов над доходами бюджета; в годовом исчислении эти дефициты уже перевалили за 1 трлн. долларов). В последнее время «сознательность» американских инвесторов резко пошатнулась, сбывать казначейские облигации резидентам стало трудно, поэтому казначейство сделало упор на более «сговорчивых» нерезидентов. На иностранцев сегодня приходится более половины всех обязательств казначейства по своим облигациям.

На конец октября 2010 г., по данным ФРС США, за пределами США было размещено казначейских бумаг на сумму 4,3 трлн. дол[336]. Главными кредиторами американского казначейства были следующие государства (в скобках приведена сумма долга в млрд. дол. по состоянию на конец октября 2010 года): Китай (906,8); Япония (877,4); Великобритания (477,6); Бразилия (177,6); Гонконг (139,2); Россия (131,6); Тайвань (131,2); Канада (125,2). Бумаги американского казначейства покупали в первую очередь денежные власти (центральные банки и казначейства) других стран (почти 2/3), остальное — неамериканские частные банки и другие негосударственные институты. Как видим, «помощь» американскому капитализму в поддержании высоких стандартов «паразитического» потребления оказывают многие страны, в которых уровни душевого дохода намного ниже, чем в США. Умилительная картина бескорыстной «любви» к «старшему брату»! Очень трогательно выглядит также «помощь» Америке со стороны тех стран, которые сами в «долгах, как в шелках». Наши «рекордсмены» по относительным уровням внешней задолженности — Швейцария, Люксембург, Ирландия — также оказываются в списке тех стран, которые стараются из всех сил «помочь» дяде Сэму закрывать дефициты своего федерального бюджета. Такие государства-«лилипуты» имели пакеты американских казначейских бумаг на весьма солидные суммы (млрд. дол.): Швейцария — 101,3; Люксембург — 78,5; Ирландия — 41,4.

Кроме казначейских облигаций источниками образования внешнего долга США являются размещаемые среди иностранцев американские корпоративные ценные бумаги — акции и облигации. В настоящее время на эту часть внешнего долга приходится почти 6 трлн. долларов. Держателями этих ценных бумаг являются почти исключительно частные физические и юридические лица других государств.

Мы привели в качестве примера западной страны с высоким и быстро растущим внешним долгом Соединенные Штаты. Похожая картина существует и в других странах Запада. В некоторых странах — в еще более гипертрофированном виде. Вспомним Люксембург или Ирландию. Это страны с внешними долгами, превышающими не только их ВВП, но и их национальное богатство. Они похожи на какие-то «оазисы паразитизма». Думаем, что такие «оазисы» не могли бы появиться на свет под действием «законов рынка». Судя по всему, эти «оазисы» — рукотворные проекты мировой финансовой олигархии.

Конечно, признаком «паразитизма» западного капитализма является не только растущий внешний долг. Многие страны Запада на протяжении десятилетий и даже столетий вывозили за границу капиталы, приобретали или создавали там активы, которые давали и продолжают давать хорошие проценты и дивиденды их владельцам. Доходы от иностранных активов позволяют западным инвесторам «стричь купоны» и вести паразитический образ жизни. Подобного рода «финансовые вливания» во многих странах Запада исчисляются десятками миллиардов долларов в год. Такие государства даже называют «государствами-рантье». В первую очередь, это бывшие колониальные страны — Франция, Бельгия, Нидерланды, Великобритания. Также в разряд «государств-рантье» вошли Соединенные Штаты Америки.

* * *

В сознании большинства простых граждан (да и некоторых экономистов тоже) сформировалось представление, что самыми главными должниками являются развивающиеся страны, а также (с некоторых пор) страны с «переходными экономиками» (так стали называть бывшие социалистические страны). СМИ нам постоянно твердят: о росте внешнего долга этих стран; о том, что у этих стран возникают проблемы с погашением этого долга; о том, что западные кредиты разворовываются этими «дикими» «туземцами»; о том, что благодетельный Запад идет навстречу странам-должникам и реструктуризирует их долги (или даже просто списывает) и т.п. Подобного рода «шумовые» эффекты необходимы для того, чтобы всячески отвлечь общественное внимание от реальной, а не надуманной проблемы мировой экономики — громадной и быстро растущей внешней задолженности западных стран.

Итак, подведем некоторые итоги и сформулируем некоторые выводы.

Во-первых, внешняя задолженность стран Запада стала в XXI веке главным источником высокого уровня потребления в этих странах; за счет «кредитования» «экономически развитых» стран «экономически менее развитыми» странами обеспечивается паразитическое существование «золотого миллиарда». Это «кредитование» не вписывается в «каноны» экономических учебников: оно безлимитно, беспроцентно и бессрочно.

Во-вторых, описывая сложившуюся в мире ситуацию, отношения между Западом и остальным миром, правильнее было бы говорить не о «задолженности», «долге», «финансовых обязательствах» Запада, а использовать какое-то другое слово. Слово «долг», «финансовые обязательства» и т.п. термины — из области цивилизованных кредитных отношений, когда одна сторона дает, а другая возвращает. Но другая сторона в нашем случае ничего возвращать не собирается. В экономической теории для этого есть очень красивое слово — «трансферт», т.е. односторонняя передача чего-то.

Если попытаться описать то, что делали римляне после захвата других стран и территорий с использованием лексики современных учебников по экономике, то следовало бы сказать: «римляне осуществляли трансферт богатств из других стран». А вот грубые историки прошлого называли все другим словом — «грабеж». Дай волю таким «писателям», так они и нынешние отношения между Западом и остальным миром назовут «грабежом». А в наших учебниках по экономике вам объяснят, что это «трансферт». А наиболее «продвинутые» учебники скажут, что это даже не «трансферт», а «улица с двухсторонним движением». Ведь ресурсы Западом забираются не «безвозмездно», а «в долг», т.е. по одной стороне улицы движутся природные ресурсы, товары, другие богатства, а по встречной полосе — «обязательства». Вам объяснят, такой обмен — «важная форма международных торгово-экономических и валютно-кредитных отношений», способствующая «прогрессу всего человечества».

В этой связи предлагаем переписать историю Древнего Рима (а заодно и всю мировую историю), заменив везде по тексту слова «грабеж», «ограбление», «захват», «изъятие» и т.п. словами «трансферт», «кредитная сделка», «заимствование» и т.п. Изучая историю по таким учебникам, молодые люди будут учиться «толерантности» и «политкорректности».

В-третьих, для того чтобы продолжить практику такого необычного (безлимитного, бессрочного и беспроцентного) кредитования Запада остальным миром, Запад вынужден все активнее прибегать к разным «неэкономическим» средствам. Главное среди них — военно-силовое давление. Оно призвано, с одной стороны, предотвратить требования со стороны наиболее нетерпеливых кредиторов оплатить накопившиеся долги. С другой стороны, оказывать на этих кредиторов давление, чтобы они продолжали «кредитовать» Запад. Кстати, именно на таких принципах осуществлял выстраивание своих отношений с соседними государствами Гитлер накануне Второй мировой войны. В некоторых учебниках по истории пишут, что Гитлер «грабил» Европу для того, чтобы хорошенько подготовиться к войне. Но на самом деле у Гитлера все было цивилизованно: он получал из других стран сырье, товары, технику, продовольствие на основе «добровольных» двусторонних торгово-кредитных соглашений (клирингов). А фактически это был банальный грабеж, или, как мы сказали выше, — «трансферт» ресурсов. «Трансферт», подкрепленный таким «неэкономическим» средством, как десятки пехотных и бронетанковых дивизий.

В-четвертых, Запад понимает, что эффективность военно-силового давления повышается, когда оно дополняется другими средствами. Раньше говорили, что для эффективного управления людьми нужно использовать два инструмента: кнут и пряник. При выстраивании своих отношений с остальным миром Запад действительно использует кнут (военную силу). Крайне редко — пряник. Но в его арсенале есть еще третий инструмент — средства массовой информации, которые формируют сознание «управляемого объекта». Тема эта обширнейшая и крайне актуальная, выходящая за рамки данной работы. Мы лишь обратим внимание на одну «мантру», постоянно и монотонно звучащую в западных СМИ: весь мир должен Западу. Иначе говоря, Запад пытается сформировать у остального мира «комплекс вины» и «комплекс ответственности». Метод этот не нов. В XIX веке в Североамериканских штатах бывшие рабы, получившие освобождение после гражданской войны, стали трудиться на тех же плантациях, но уже не как «живое имущество» плантаторов, а в качестве должников. И тут белые плантаторы сделали открытие: если раньше «живое имущество» бунтовало и работало кое-как, то «свободные» должники неожиданно стали работать исправно. Вчерашним рабам неожиданно быстро удалось внушить: нет ничего более святого, чем погашение долга своему хозяину.


6.10. Коррупционно-разбойная вертикаль власти: Pax Americana

Выше мы уже описали вкратце коррупционно-разбойную вертикаль власти в масштабах Римской империи[337]. Вертикаль власти в Римской империи предназначалась, в первую очередь, для сбора налогов в провинциях и их доставки в метрополию. Но там, где казенные деньги, там и коррупция. А иногда и насилие, связанное с «отъемом» денег у граждан на местах. Таким образом, это была не просто вертикаль власти, а коррупционно-разбойная вертикаль власти, вокруг которой «кормились» римские и местные чиновники, а также их «законные» и не очень «законные» «помощники».

По истечении двух тысяч лет мы имеем похожую картину: финансовыми «соками» почти всего мира, вошедшего в состав Pax Americana, питается метрополия — Соединенные Штаты Америки. Читатель возразит: ни в России, ни в других странах мира в бюджет Америки налоги не взимаются. Тем более нет в России и других странах «прокураторов» и «наместников», которые бы отвечали за сбор имперских налогов, нет «мытарей», которые бы работали на иностранных «откупщиков налогов». Да, конечно, прямого сбора налогов в провинциях Pax Americana не осуществляется. Но есть другие, не менее эффективные методы откачки «соков» из провинций в метрополию. Провинции отправляют в метрополию нефть, пшеницу, текстиль, автомобили, машины и оборудование, бесконечное число других товаров. Взамен получают «зеленые бумажки», называемые долларами. А затем эти «зеленые бумажки» частично меняют на другие бумажки, которые называются обязательствами Министерства финансов США. Все эти бумажки — просто макулатура, которая призвана создать иллюзию, что никакого ограбления не происходит. Похоже на номер факира или иллюзиониста. Ведь «отоваривать» свои «бумажки» Америке нечем[338]. Известно, что она подобно Римской империи ничего не производит, а лишь потребляет. В чистом виде государство-паразит. Если кто-то рискнет потребовать чего-либо материального в обмен на «бумажки», то рискует получить вполне «материальные» бомбы или снаряды[339]. В качестве яркого примера того, как Америка реагирует на требования обменять зеленые «бумажки» на что-то материальное, можно привести случай с французским президентом генералом Шарлем де Голлем. Америка после Второй мировой войны добилась того, что доллар был приравнен к золоту, пообещав, что при первом же требовании она будет обменивать зеленые «бумажки» (доллары США) на желтый металл из ее резервов. Французский генерал после больших усилий сумел обменять в середине 1960-х годов несколько миллиардов долларов на золото из американских резервов. После этого Америка стала рассматривать де Голля как своего врага, подстраивая ему всяческие гадости. Американские спецслужбы в 1968 году спровоцировали «студенческие волнения» во Франции, после которых де Голль был вынужден уйти с поста президента. Отметим, что до начала 1970-х годов. Америка хотя бы на словах обещала обменивать доллары на что-то материальное из своего национального богатства. Сейчас она не выдает даже устных обещаний на этот счет.

Формально сегодня нет тех «действующих лиц», которые во времена Римской империи назывались «откупщиками налогов», «наместниками». Но фактически они остались, только под другими названиями. И грабят они сегодня уже весь мир в пользу собственного кармана. А попутно — ив пользу государственной казны (налоги в бюджет).

Современные «откупщики» транснациональные банки и транснациональные корпорации. В Вашингтоне они получают на «откуп» отдельные страны и целые континенты, которые становятся сферой их безудержного грабежа. Как и во времена Древнего Рима, они вносят в государственную казну (американский бюджет) один динарий (доллар), а в свой карман кладут два или три динария (доллара) чистой прибыли.

Современные «наместники» — американские миссии, «авторитет» и «влияние» которых подкрепляются военными базами и контингентами американских войск за рубежом.

Поразительное сходство между эпохой античности и современным капитализмом можно увидеть и в части, касающейся атмосферы доносительства, и связей «прокураторов» с «организованной преступностью» в провинциях империи, и коррумпированностью правоохранительной сферы (эта коррумпированность существует и в метрополии, но на периферии империи она гораздо более развита), и т.д. Достаточно вспомнить американских советников, которые в 90-е годы прошлого века прибыли в Россию «помогать» проводить приватизацию и другие «реформы». Вот что говорит по этому поводу председатель Комитета по экономической политике и предпринимательству Государственной Думы РФ Е.А. Федоров: «… история российского государства (Российской Федерации — В.К.) базируется на десяти тысячах американских советниках, которые сидели во всех министерствах и ведомствах России… И, например, имущественное министерство, Росимущество, это шестиэтажное здание…, весь шестой этаж занимали американские советники. И они назначали, кому быть олигархом, кому продать (российские предприятия. — авт.). Они назначали кадры… правила экономического оборота… писали те же чикагские мальчики (американские советники, которые руководствовались постулатами чикагской экономической школы, т.е. монетаризма. — В.К.)»[340]. После того, как американские советники «назначили» российских олигархов, начался второй этап «реформ». Вот как их описывает Е.А. Федоров: «…система управления была олигархическая, когда во главе России стояло Политбюро в виде семибанкирщины, как тогда называли, многие помнят… за каждым олигархом были закреплены министерства… эта семибанкирщина формировала всю власть в стране, которая ей была подчинена… министры были сотрудниками этих семи или восьми олигархов в стране…»[341]

Выполняя свои служебные задания, полученные в метрополии (Вашингтоне), американские советники в первую очередь работали на финансовую олигархию США. Но при этом они сами сумели «заработать» большие деньги в России, воруя казенные деньги, — как российские, так и американские. Против таких «наместников» в США были возбуждены судебные дела (естественно, за воровство американских, а не российских денег).

На своих местах и «мытари» (под разными названиями). Одни помогают транснациональным корпорациям и банкам грабить туземное население в провинциях Pax Americana. Возьмем, к примеру, российских «мытарей». У них есть своя иерархия, свое «разделение труда», своя финансово-разбойная вертикаль власти.

В 1990-е годы наиболее «выдающимися» российскими «мытарями» были такие личности, как Е.Т. Гайдар (организовал в экономике «шоковую терапию», выразившуюся в том, что снял всякий государственный контроль в сфере ценообразования, провел «валютную либерализацию», окончательно отменил государственную монополию внешней торговли и т.п.) и А.Б. Чубайс (организовал приватизацию отечественных предприятий в интересах западных «инвесторов»). Эти «мытари», а также «мытари» помельче (Г. Явлинский, Б. Федоров, Е. Ясин и др.) активно участвовали в подготовке и проведении «хозяйственных реформ», т.е. в создании условий для последующего безудержного разграбления России. Эту категорию можно назвать «мытари-реформаторы».

Другая категория «мытарей» — местные олигархи, которых «прокураторы» из Вашингтона в 1990-е годы, в начале российских «реформ», «назначили» собирать дань со своего народа. Описание механизма сбора этой дани выходит за рамки данной работы. В конечном счете эта дань концентрируется на счетах компаний и банков местных мытарей и в виде прибыли по разным каналам беспрепятственно (всякие валютные ограничения уже сняты) уходит за пределы России. Так или иначе, эта прибыль оказывается на счетах западных «откупщиков» — транснациональных банков и транснациональных корпораций, а также (через систему налогов) — в государственной казне метрополии (США и ведущих стран Запада). Во всех странах таких местных «мытарей» призвано называть «компрадорской буржуазией».

В течение предельно короткого срока «мытари-реформаторы» вместе с «мытарями-олигархами» по заданию Запада подвергли страну ограблению, которое по своим масштабам и последствиям может быть сопоставимо с самым настоящим вооруженным нашествием. Фактически это был акт агрессии со стороны Запада без объявления войны и прямого применения оружия. По оценкам О.А. Платонова, общий ущерб, нанесенный России в результате перекачки ее материальных и культурных ценностей на Запад во время правления криминально-космополитического режима до 1997 года, составил не менее 800 млрд. дол. Эта сумма складывалась из следующих основных статей (в млрд. дол.):

а) использование доллара США как средства обращения внутри России — 50;

б) занижение цен на российскую продукцию, поставляемую за рубеж, — 30;

в) последствия утечки «мозгов» за границу, кражи технологий (расчет на основе методики ООН) — не менее 200;

г) приобретение контроля над российскими предприятиями (в результате приватизации) и поставка продукции приватизированных предприятий за рубеж — не менее 250;

д) нелегальный вывоз капитала («бегство капитала») и не легальный вывоз реальных ценностей — 220.

Около 70% экономического ущерба, нанесенного нашей стране в указанный шестилетний период, следует отнести на счет США[342].

Очевидно, что в 2011 году совокупный ущерб от ограбления России мировыми ростовщиками уже измеряется триллионами долларов. Для такого утверждения у нас есть все основания. Достаточно вспомнить так называемую «урановую сделку», которая не афишируется в СМИ. Сделка была заключена в 1995 году и сводилась к тому, что Россия брала на себя обязательства по поставке в США 500 тонн плутония и оружейного урана, а США — заплатить за это 12 млрд. дол. До 2000 г. по указанному соглашению в США поступило 75 тонн ядерных материалов, а в период с 2000 г. до конца 2008 г. — еще 277 тонн. К настоящему моменту большая часть урана и плутония уже поступила в распоряжение США. Данная сделка нанесла нам ущерб не меньший, чем приватизация предприятий. На момент заключения соглашения рыночная цена 500 тонн ядерных материалов была не меньше 8 триллионов долларов. Можно сказать, что Америка получила эти материалы почти бесплатно. К концу 1980-х годов у СССР и США было примерно по 30 тыс. ядерных зарядов, в которых (у каждой из сторон) содержалось 500—550 тонн оружейного урана и плутония. По американским источникам, Америка накапливала эту массу ядерных материалов на протяжении полувека, затратив на добычу и обогащение 3,7 триллиона долларов. Сколько затратили мы, не известно. Но можно догадываться, что значительная часть нашей экономики в послевоенные десятилетия работала на создание ядерных зарядов (расходы на разведку месторождений, добычу и переработку ядерных материалов, затраты на создание необходимого оборудования, подготовку кадров и т.п.). А главное — в результате «урановой сделки» мы лишились, по сути, ядерного щита, что невозможно оценить в денежных единицах[343].


6.11. «Государственные мытари» на службе Pax Americana

Еще одна группа российских «мытарей» осуществляет контроль над государственными финансами страны («государственные мытари»). «Сегодня «начальник государственных мытарей» нашей страны — министр финансов России. Он обязан обеспечивать полную собираемость налогов на подконтрольной территории. Местному населению оставляется прожиточный минимум. Остальные деньги загружаются в стабилизационный фонд (ныне это Резервный фонд и Фонд национального благосостояния) и отправляются в метрополию.

Особое место в российской иерархической структуре «мытарей» занимает председатель Банка России. Он выполняет следующие функции: «присматривает» за российскими ростовщиками (банковский надзор); наказывает непослушных ростовщиков (отбирает банковские лицензии); следит за тем, чтобы у «откупщиков» и «мытарей» не возникало никаких проблем с вывозом «дани» за пределы России (обеспечение «зеленого коридора» при переводе валюты за рубеж); концентрирует в «сокровищнице» Банка России валютные ресурсы местного населения и местных олигархов и беспрекословно отправляет их в казну метрополии (формирует валютные резервы и инвестирует их в экономику Запада) и т.п. На «птичьем языке» наших «начальников мытарей» все это звучит очень красиво: «денежно-кредитная политика Российской Федерации».

Мы помним из Нового Завета, как в Древней Иудее народ относился к мытарям, — как к предателям, сотрудничающим с римскими поработителями. И у нас не должно быть никаких иллюзий относительно российских мытарей, встроенных в качестве нижнего звена в глобальную коррупционно-грабительскую вертикаль власти. Все призывы наших властей «бороться с коррупцией» насквозь лживы и лицемерны: эти власти как раз должны обеспечить разгул коррупции, создающей идеальные условия для грабежа России. И российские мытари «привязаны» к своим заокеанским хозяевам еще надежнее, чем мытари Иудеи — к римским откупщикам и римским властям. Как сказал Христос: «где сокровище ваше, там будет и сердце ваше» (Мф. 6, 21). А сокровища наших мытарей — как из государственного, так и из частного сектора — очень далеко от России, в американских банках. Соответственно, служить они будут не русскому народу, а заокеанским хозяевам. Наши мытари страшно боятся разглашения этой их тайны. Но об этом прямо говорят их заокеанские хозяева. Не так давно Збигнев Бжезинский высказался примерно так: «Россия может иметь сколько угодно ядерных чемоданчиков и ядерных кнопок, но поскольку 500 миллиардов долларов российской элиты лежит в наших банках, вы еще разберитесь: это ваша элита или уже наша?»[344]. Элиту, которая сидит в Москве, некоторых других русских городах и которая имеет российские паспорта и говорит по-русски, еще нет оснований называть «русской» и даже «российской». Это симбиоз русскоговорящих мытарей, обеспечивающих «внешнее управление» Россией и ее экономикой в интересах мировых ростовщиков[345].

Вашингтонской метрополии наши деньги нужны позарез. На самые разные цели. В том числе для того, чтобы платить жалованье своим солдатам и генералам. Чтобы те были готовы в любой момент подавлять протестные выступления в любой части Pax Americana. Мировой олигархии надо срочно достраивать мировую империю и мировое правительство. После этого, скорее всего, «русскоговорящая элита» в ее нынешнем виде мировой олигархии уже будет не нужна.

Кстати, судя по всему, мировая олигархия рассчитывает и на деньги, которые мытари разных стран и разных уровней рассовали по западным банкам. Деньги на счетах западных банков немалые. Если говорить только о российских мытарях, то эти суммы исчисляются сотнями и сотнями миллиардов долларов. Уже не приходится говорить о недвижимости, акциях и паях в компаниях, других ценных бумагах[346]. Последние события на Ближнем и Среднем Востоке в начале 2011 года наглядно показали: деньги даже первых лиц государств, даже тех, кто был в списке «друзей» Запада (таких как лидер ливийской революции М. Каддафи, президент Египта X. Myбарак), принадлежат не этим «первым лицам», а мировой финансовой олигархии. Банковские счета и инвестиции арабских лидеров и членов их семей на Западе начали арестовываться и замораживаться[347]. А уж с компрадорами-мытарями, которые помельче рангом, Запад тем более церемониться не будет. Как бы там ни было, но российских компрадоров-мытарей события в арабском мире лишили сна и покоя.



Глава VII.
Древний Рим и современный мир: некоторые сравнения

Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем. Бывает нечто, о чем говорят: «смотри, вот это новое», но это было уже в веках, бывших прежде нас…

Еккл. 1:9-10


7.1. Социальная структура рабовладельческого общества

Мы уже в предыдущих главах делали немало сравнений Древнего Рима и современного мира. Вот еще некоторые сравнения и размышления на эту тему.

Тенденция к формированию социальной структуры общества, подобной структуре древнеримского общества, наблюдается сегодня на Западе, а также в России и других странах, вставших на скользкую дорожку строительства «светлого капиталистического будущего».

«Помилуйте, — скажет читатель, — это не про нас. Где у нас рабы? Ведь у нас рыночные отношения; у нас рынок рабочей силы; у нас работник наемный, но он при этом лично свободен; у нас работник получает за свой труд заработную плату, а не тарелку еды; у нас есть трудовое законодательство, защищающее права работников; у нас демократия и работник имеет избирательные и иные политические права и т.д.».

Здесь мы затрагиваем один из самых острых и болезненных вопросов. Западные политологи, историки экономисты и прочие «гуманитарии» не будут очень уж ломать копья по вопросу, что там было в Древнем Риме: чистое рабовладение или смесь рабовладения и капитализма? Но вот признать, что современное общество — это не только капитализм, но и рабовладение, они не могут. Иначе с работы уволят и грантов на «научные» исследования лишат. Эти «гуманитарии» находятся в цепких когтях того инфернального существа, о котором евангелист Иоанн сказал: «Когда говорит он ложь, говорит свое, ибо он лжец и отец лжи»[348].

Спрашивается:

О каком «свободном» рынке рабочей силы сегодня может идти речь, если безработица в странах Запада, даже согласно официальной (т.е. лживой) статистике, достигает и даже превышает 10% самодеятельного населения (а в странах «третьего мира» нередко переваливает за 50%)?

О каком равенстве договаривающихся сторон (важнейшее условие «свободного» рынка) может идти речь, если работник сегодня, не торгуясь, соглашается на любую заработную плату и любые условия труда?

О какой «достойной» заработной плате может идти речь, если она в России сегодня у многих наемных работников (особенно в провинции) ниже прожиточного минимума и ее порой не хватает на «тарелку еды»?

О каком трудовом законодательстве может идти речь, если работодатели не него плюют и месяцами задерживают выдачу заработной платы?

О каком праве на отстаивание своих трудовых прав имеет трудовой коллектив, если против бастующих работников власти используют ОМОН и внутренние войска?

О какой «демократии» и «правах человека» можно говорить, если современная корпорация, в которой иногда трудятся одновременно десятки тысяч людей, представляет собой тоталитарное «государство в государстве», где наемный работник лишен права голоса, находится под жестким контролем разного рода надзирателей и наказывается за любой проступок?

И т.д. и т.п.

То, что мы наблюдаем сегодня в мире в сфере трудовых отношений, можно назвать очень точным термином: «наемное рабство». Впрочем, напомню, что у нас уже есть и просто «рабство». И речь идет не только об Африке и Азии, где «обычное» рабство постепенно входит в норму. Речь идет о Российской Федерации, по крайней мере, о таком ее регионе, как Северный Кавказ. Оно существует подпольно, а российские власти делают вид, что его нет вообще.

А каковы тенденции? В центре (так называемый «золотой миллиард») и на периферии нынешней империи (в том числе России и других странах, вставших на путь строительства «светлого капиталистического будущего») они различаются.

В странах периферии наемный труд будет приобретать все больше признаков рабства в силу:

— снижения заработной платы (массовая безработица дает работодателям возможность для этого);

— увеличения продолжительности рабочего дня;

— введения на предприятиях системы штрафов;

— широкого использования женского и детского труда (как более дешевого);

— ликвидации всякой социальной инфраструктуры (медицина, пенсионное обеспечение и т.д.);

— выхолащивания трудового законодательства;

— введения запретов на создание профсоюзов;

— использования военной силы для подавления любых социальных протестов и т.п.

Подобно римским свободным гражданам, которые в эпоху Римской Республики оказались перед угрозой полной люмпенизации, жители Российской Федерации, бывшие еще недавно свободными и уважаемыми гражданами великой державы под названием СССР, сегодня также сталкиваются с такой угрозой. Выбор у нас примерно такой же, как и у свободных граждан Рима.

Напомним, что одним из выходов для римлян был уход в то, что мы сегодня называем «криминальная сфера». Наши граждане также вынуждены использовать эту возможность. Сегодня «криминальная сфера» включает в себя организованную преступность, «неорганизованный» («индивидуальный») разбой и мошенничество, занятие незаконным бизнесом. Незаконный бизнес — это «серый» и «черный» сектора экономики («серый» — уклонение от уплаты налогов и другие нарушения, влекущие гражданско-правовую ответственность; «черный» — нарушения уголовного характера).

По мере дальнейшего продвижения России по пути «рыночных» реформ это «бегство» граждан в «тень» и «криминал» будет только усиливаться. Как следствие этого будет непрерывно усиливаться репрессивный аппарат государства (полиция, внутренние войска, суды и прокуратура, внутренний сыск и т.п.), поглощая все большую часть средств государственного бюджета. Как показывает опыт Древнего Рима — это «путь в никуда».

Другим выходом для римлян была эмиграция. Этот процесс мы также наблюдаем в «демократической» России: за годы «реформ» страну покинули миллионы граждан, в первую очередь высококвалифицированных специалистов, которые оказались лишними в своей стране. Это один из важных каналов, по которым метрополия (США) осуществляет ограбление новой провинции (России), вошедшей в состав Pax Americana.

В странах так называемого «золотого миллиарда» наемный труд, по нашему мнению, будет постепенно исчезать. Там наемные работники будут превращаться (уже превращаются) в маргиналов подобных тем люмпен-пролетариям, которые слетались в столицу тогдашней империи — Рим — на бесплатную раздачу «хлеба и зрелищ». Напомню, что римские люмпен-пролетарии были лишены всяких способностей к самостоятельному выживанию. В моменты, когда прекращалась бесплатная раздача хлеба, они просто физически уходили в небытие. Не исключено, что с миллионами американцев, оказавшимися на «игле» пособий по безработице (так наз. «welfare»), в любой момент может произойти то же самое.

Судя по размаху движения антиглобалистов в США и других странах Запада, многие обыватели почувствовали угрозу своего превращения в люмпен-пролетариев: их рабочие места «уплывают» в Китай, Индию, десятки стран «третьего мира». Поэтому движение антиглобалистов на Западе — это, прежде всего, протест против современного денежного капитализма. Вот что писали еще в середине 1990-х годах немецкие журналисты Г.П. Мартин и X. Шуман о тревожных процессах, наблюдавшихся в американском обществе: «Америка и в самом деле снова впереди всех, но ее гражданам приходится платить за это мучительную цену. Богатейшая и наиболее производительная страна имеет теперь крупнейшую экономику с низким уровнем зарплаты. Огромный внутренний рынок или блестящие ученые уже не являются «местными преимуществами» Америки; теперь это только дешевая рабочая сила. Ожесточенная конкуренция одарила более чем половину населения новым американским кошмаром — непрерывным упадком. В 1995 году четыре пятых всех американских рабочих и служащих зарабатывали в реальном исчислении на 11 процентов в час меньше, чем в 1973 году. Другими словами, вот уже более двух десятилетий уровень жизни огромного большинства американцев падает»[349]. По мнению некоторых экспертов, ускоряющиеся процессы глобализации приведут к тому, что сначала Америка, а затем и другие страны Запада будут походить на развивающиеся страны типа Бразилии или Мексики с резкой социально-имущественной поляризацией населения: «Америка будет преобразована в гигантскую банановую республику, очень похожую на Бразилию, с супербогатой элитой, господствующей над политически кастрированными массами разнорасовой бедноты, ютящейся в бараках из листов железа и фанеры»[350].

Несколько слов о так называемом «среднем классе». Наши государственные деятели часто вспоминают про этот «средний класс», уповают на него как социальную основу российской «демократии» и обещают, что со временем большинство россиян вольются в его ряды. Не очень понятно, что наши государственные лидеры имеют в виду под «средним классом». С нашей точки зрения, это те же самые наемные работники, только с определенными претензиями на свою «исключительность» (например, в силу того, что они приближены к элите, непосредственно обслуживают ее).

Думаю, что завтра «средний класс» исчезнет как «утренний туман» — сначала на периферии, а затем и в центре современной империи. Скажем, зачем олигархам («золотому миллиону») ученая интеллигенция (речь идет о представителях общественных «наук»)? Сегодня она еще нужна для того, чтобы с умным видом внушать обывателю, что «капитализм — самый передовой (гуманный, эффективный, прогрессивный, демократичный, справедливый, …) общественный строй», что рабство и капитализм — несовместимые понятия и т.д. и т.п. Завтра, когда будет завершен переход к «экономике концлагеря», сословие «ученой интеллигенции» попадет в лучшем случае в разряд люмпен-пролетариата, а скорее всего — в тот же самый «трудовой концлагерь» (у Троцкого-Бронштейна это называлось «трудовой армией»).

Впрочем, если под «средним классом» понимать тех, кто будут непосредственно оказывать услуги «золотому миллиону», то, наверное, такая социальная группа сохранится. Но вообще-то во времена древнего Рима такую социальную группу было принято называть «домашними рабами». Но для удовлетворения самых изощренных (и извращенных) потребностей «золотого миллиона» число необходимых «домашних рабов» может исчисляться лишь десятками миллионов.


7.2. Почему современный наемный раб до сих пор не «приватизирован»?

Выше мы сказали, что в какой-то момент наемное рабство может перерасти просто в прямое рабство. С «тарелкой еды» или даже без нее. Впрочем, с экономической точки зрения финансовую олигархию больше устраивает вариант наемного рабства, чем вариант прямого рабства.

Во втором случае работник является собственностью хозяина, он (хозяин) за этого работника заплатил и заботится о том, чтобы его «живое имущество» было в целости и сохранности. Поэтому при «обычном» рабстве случаи, когда хозяин морит раба голодом, представляют все-таки аномалию. И это не противоречит тем картинам жестокой эксплуатации рабов на плантациях и в рудниках, которые мы встречаем на страницах работ Теодора Моммзена или Каутского. Сам Каутский объясняет суть этого внешнего противоречия: «Существовал (…) мотив щадить раба, тот самый мотив, в силу которого щадят рабочую скотину: издержки на покупку раба (…) Если он (раб. В.К.) преждевременно погибал, то господин терял при этом всю сумму»[351]. По мере того, как источники поступления «свежих» рабов в Рим иссякали, «живой товар» становился все дороже, мотив бережно относиться к рабу возрастал.

Были даже моменты, когда хозяева были заинтересованы в воспроизводстве своих рабов (так наз. «доморощенные» рабы).

Хотя затраты на содержание и элементарное воспитание ребенка-раба были немалыми, хозяева шли на такие издержки в периоды прекращения притока «свежих» рабов[352]. История Древнего Рима показывает, что отношения между хозяином и рабом могли быть достаточно гуманными и даже носить отпечаток дружбы и взаимного уважения (речь идет, в первую очередь, о патриархальном домашнем рабстве и особенно о «доморощенных» рабах). Об этом можно почитать у того же Каутского.

А вот при наемном рабстве работодатель лично работником не владеет, и особых мотивов к тому, чтобы поддерживать работника в хорошем физическом состоянии, у него нет. Для современного капиталиста работник — это что-то «одноразовое». Если работник заболеет или потеряет трудоспособность, то его можно заменить на другого, «свежего» работника. Благо на рынке рабочей силы всегда наблюдается избыток предложения над спросом. Именно такова была модель управления трудовыми ресурсами в немецких концлагерях (по крайней мере, на начальном этапе войны, когда пленных у Германии было в избытке).

Обратите внимание: в последние 20-30 лет в мире под флагом «всеобщего либерализма» приватизировано все: фабрики, заводы, земля, «интеллектуальная собственность» и даже … Луна (проводились аукционы по продаже участков поверхности этого спутника Земли). А вот «приватизации» работника, его превращения в частную собственность не проводилось. Отнюдь не из-за наличия у мировых финансовых олигархов совести и каких-то «нравственных принципов», а исходя из голого расчета.

А голый расчет строится на том, что, по мнению мировой финансовой олигархии, сегодня населения на планете слишком много, его надо быстро сокращать. В мире в настоящее время проживает, по оценкам, без малого 7 млрд. человек. Мировая элита, не стесняясь, заявляет, что Земля такую демографическую нагрузку не вынесет, а природные ресурсы быстро истощатся. Есть еще соображение мировой элиты в пользу политики сокращения мирового населения. Она боится не «совладать» с таким громадным количеством людей, которые могут смести власть мировой олигархии. Американский политический деятель Линдон Ларуш в этой связи говорит: «Больше всего современные олигархи боятся современных национальных государств. Они привыкли обращаться с людьми как с безмозглой скотиной, которая покорно бредет, куда ее погонят. Но в XX веке эта «скотина», во-первых, начала получать приличное образование, а во-вторых, порядком расплодилась благодаря достижениям современной медицины. В результате для власти олигархов возникла угроза. Ведь если людям давать образование, их нельзя превратить в рабов. Более того, разобравшись в реальном устройстве правящей системы, люди захотят уничтожить власть олигархов»[353]. Далее Ларуш говорит о том, что для предотвращения такого сценария развития событий олигархи параллельно с политикой сокращения населения Земли проводят политику всяческого оглупления людей путем внедрения низкопробной массовой культуры и развала системы образования.

Население планеты надо «уполовинить» или даже довести до 1 миллиарда. Такого количества вполне хватит для того, чтобы обслуживать «золотой миллион». Пропаганду идей сокращения численности населения планеты мировые олигархи начали еще в конце 1960-х гг. Основным рупором этой пропаганды стал выступать Римский клуб. В рамках этого клуба, созданного по инициативе мировых олигархов, были написаны и опубликованы такие работы, как «Мировые динамики» (Дж. Форрестер), «Пределы роста» (Д. Медоуз) и др.[355]

О «людоедском» характере политики мировой олигархии в рамках современной империи говорит уже упоминавшийся нами Линдон Ларуш: «Люди, строящие новую Римскую империю (…) проводят мальтузианскую политику истребления «лишнего населения». Для реализации этой цели используются разные средства. Например, бомбардировки мирного населения в разных точках империи. Или навязывание всему миру программ сокращения рождаемости (под вывеской «планирования семьи»). Или сворачивания государственных программ социальной поддержки семей, детства и материнства. Линдон Ларуш обращает внимание на превращение внешней политики США в инструмент борьбы с «перенаселенностью планеты»: «В 1966 г. власти США пришли к выводу, что не следует оказывать экономическую помощь государствам, увеличивающим свое население. Почему? Да потому, что выкачка природных богатств из этих стран будет проблематичной: местная молодежь может взбунтоваться против несправедливой дележки ресурсов. И в 1974 г. появился «Меморандум национальной безопасности», ставший руководством к действию в этом направлении. Вся американская политика предоставления помощи другим странам оказалась привязана к программам сокращения рождаемости, программам планирования семьи. Так это остается и на сегодняшний день»[356].

В Древнем Риме рабовладельцам, даже тем, кто обладал грубым и жестоким характером, в голову не могла прийти мысль сознательно уничтожать рабов. По одной простой причине — это была их частная собственность, это было их имущество. В Древнем Риме были восстания рабов, которые кончались их массовыми казнями. Мы уже приводили пример, когда после такого восстания в Сицилии в 134 г. до н.э. в течение нескольких дней было казнено около 20 тыс. рабов. Подобные казни проводились не ради «сокращения населения», а в «назидательно-профилактических» целях. В те времена такие массовые убийства вызывали возмущение у римлян. Мы далеки от того, чтобы идеализировать граждан Древнего Рима. Возмущение было отнюдь не морального, а чисто экономического происхождения: ведь казнь раба означала посягательство власти на частную собственность римского гражданина! Только это соображение и удерживало власти от еще больших кровопролитий.

Капитализм Древнего Рима, как мы уже выше отметили, имел мощный разрушительный потенциал. Но разрушения того времени не были результатом сознательных решений элиты. Разрушения были обусловлены неуемным потреблением, жаждой роскоши, страстью к получению удовольствий. Это было бессознательное разрушение и уничтожение основ государственности, экономики, человеческой личности вследствие духовного помрачения элиты, которое (помрачение) затем стало захватывать и другие слои римского общества.

Нездоровая духовно-нравственная атмосфера римского общества оказывала негативное влияние на физическое состояние все социальных классов и демографическую ситуацию, причем это влияние не компенсировалось богатством метрополии. По оценкам П. Темина, в ранний императорский период римской истории (I в. до н.э. — I в. н.э.) средняя продолжительность жизни в метрополии составляла всего 25 лет. По данным Моммзена, уже в период поздней республики численность свободных граждан в Италии сокращалась: «Начинали таять духовные силы нации, падала она и в физическом отношении, — в общем, население Италии за II столетие уменьшилось, причем уменьшилось именно число свободных, число же рабов возросло»[357].

В рамках сегодняшней империи элита проводит осознанный, целенаправленный курс на уничтожение людей. В этой связи Линдон Ларуш называет капиталистический строй нового Рима «фашизмом». Он говорит: «Необходимо понять, что действия сторонников мирового правительства — это не ошибки и просчеты, а нанесение умышленного вреда миллионам людей. Это сознательное зло»[358]. «Фашизм» — политическая характеристика современного капитализма. А с духовной точки зрения этот строй следует охарактеризовать как «сатанизм». Ибо евангелист Иоанн сказал о дьяволе (сатане): «Он был человекоубийца от начала»[359]. Современные сатанисты под лицемерным предлогом сохранения неживой материи (природных ресурсов) посягают на человеческую жизнь — высшее творение Бога! Невольно понимаешь, что современные олигархи — лишь марионетки в цепких когтях того, кого евангелист назвал «человекоубийцей». Бог сотворил наш мир из ничего. Современная высшая «элита», мировая олигархия делает все возможное для того, чтобы превратить наш мир опять в ничто. Это совершенно безумная идея противоборства Творцу! В конечном счете «обоснование» планов мировой олигархии проводить планетарный геноцид какими-то «рациональными» соображениями является лишь «прикрытием» неуемной жажды убийства, которая является абсолютной сущностью того, кого Христос назвал дьяволом. Вместе с тем любое убийство, как учат святые отцы, это одновременно и самоубийство. Как пишет священник Александр Круглов, «желание убивать происходит не только от зависти и ненависти, оно выражает также неодолимую тягу к самоубийству… Самого себя убивать страшно, хотя и этот черед не замедлит, обязательно настанет момент такого нервного напряжения, когда жажда смерти станет нестерпимой, и никакие убийства уже не смогут утолить растущую жажду самоуничтожения»[360]. Таким образом, к власти над миром рвутся личности абсолютно безумные, сами находящиеся полностью во власти «врага рода человеческого». Этакие роботы-камикадзе, или террористы-смертники.

Итак, для современных людей (в первую очередь, для проживающих на периферии современной империи) существующее наемное рабство даже хуже того, которое существовало в Древнем Риме. Это модель «экономики концлагеря», или общества «одноразовых рабов».


7.3. О варварах прошлого и настоящего

Мы уже выше отметили, что внешне нынешняя капиталистическая глобализация выглядит как процесс построения мировой империи Pax Americana Соединенными Штатами — главным капиталистическим государством. Вместе с тем построение мировой империи осуществляется даже не в интересах Соединенных Штатов. Уже сегодня видно невооруженным глазом, что они не являются суверенным государством, а превратились в квазигосударство. Тем более квазигосударствами становятся те страны, которые входят в состав Pax Americana.

Опоры современного государства во всем мире рушатся, и его место нацелились занять современные «варвары». «Pax Americana» — это вывеска, за которой уже просматриваются контуры другой империи — империи современных варваров. Они будут, пожалуй, еще более жестокими, чем те варвары, которые завоевывали римскую империю.

Современные «варвары» — транснациональные корпорации и транснациональные банки. Вернее, их хозяева, которые до поры до времени предпочитают оставаться анонимными, скрываясь за вывесками своих корпораций и банков. А свою агрессию против суверенных государств и народов прикрывать разговорами об «объективном характере глобализации».

Есть некоторая схожесть тогдашних и современных варваров.

Во-первых, и те и другие не привыкли что-то создавать, они привыкли захватывать созданное другими. Современные варвары навязали человечеству «рыночную экономику», суть которой предельно проста: она нацелена не на создание нового, а на перераспределение уже созданного. Перераспределение, основанное на силе и обмане.

Во-вторых, и те и другие не «привязаны» к «почве», они кочуют по обширным пространствам в поисках добычи. В полной мере это относится к современному транснациональному бизнесу, который перемещает свои производственные, торговые и финансовые операции из страны в страну, стремясь урвать самые жирные куски. Все это пространство разбоя сегодня принято называть мало что значащим термином «мировой рынок». При этом может меняться местоположение штаб-квартир корпораций, по всему миру могут создаваться и закрываться оффшорные структуры, открываться и банкротиться фирмы-однодневки, в считанные минуты перемещаться миллиарды и десятки миллиардов долларов из страны в страну, за одну ночь обваливаться курсы валют и котировки фондовых бирж и т.п. Это на первый взгляд хаотическое движение современного транснационального бизнеса организуется ради максимальной прибыли. В конечном счете это броуновское движение ведет к разрушению и хаосу в экономике: банкротствам, кризисам, безработице, деградации промышленности и сельского хозяйства, росту бедности и нищеты.

Жак Аттали, бывший президент Европейского банка реконструкции и развития (ЕБРР), в своей книге «Евреи, мир и деньги», других своих работах[361] современных банкиров и торговцев прямо называет «кочевниками», стремительно перемещающимися по всей планете в поисках «добычи». Как идеолог, обслуживающий главных транснациональных (и наднациональных) олигархов современного мира, он оценивает роль современных «кочевников» как «прогрессивную». Не замечая при этом смерть, кровь и слезы, которые сеют эти варвары по всему миру.

Теперь о различиях тех и нынешних варваров.

Те варвары завоевывали только территории в пределах Римской империи, в первую очередь в Южной Европе и районах Средиземноморья. Современные варвары нацелены на завоевание глобальной империи, т.е. всего мира.

Те варвары разрушали Римскую империю извне, совершая набеги и грабя население. Современные варвары начинают разрушение покоряемых народов изнутри — разлагая общество через своих «агентов влияния» (а уже затем начинается вторжение извне — экономическое, а если необходимо, то и военное).

Те варвары не посягали на культуру и религию завоевываемых народов; более того, они даже их принимали (в том числе принимали христианство) и постепенно ассимилировались в среде покоренных народов[362]. Современные варвары нацелены на уничтожение ненавистного им христианства и христианской культуры и выставляют жесткий «санитарный кордон» для того, чтобы не соприкасаться с «низшими» расами.

Те варвары не стремились целенаправленно уничтожать население покоряемых стран. Современные варвары ставят задачу очистить планету от «лишних» людей и оставить на ней лишь один миллиард, причем отнюдь не «золотой», как наивно думают некоторые футурологи и политологи; новый мировой порядок создается для «золотого миллиона» («высшей расы»), который будет обслуживать оставшийся миллиард рабов[363].

Те варвары жили одним днем, и их цели были весьма «приземленными», «материальными» — захватить добычу, а когда добыча заканчивалась, то они искали новую жертву Современные варвары имеют «высшие» цели — политические и «духовные». Цели, которые они вынашивают уже более двадцати столетий — добиться мирового владычества и подготовить мир к приходу своего мессии. Того самого, который в Священном писании назван «антихристом». Вероятно, про этих предтеч Антихриста сказал апостол Иаков: «Золото ваше и серебро изоржавело, и ржавчина их будет свидетельством против вас и съест плоть вашу, как огонь: вы собрали себе сокровище на последние дни»[364].


7.4. Почему умирают империи?

Если бы современные люди лучше себе представляли трагичность исторических событий, происходивших в Древнем Риме, думаю, что, по крайней мере, некоторые задумались бы. А задумавшись, прекратили бы свое бездумное и безумное участие в разрушении всего и вся (и в первую очередь, самих себя). А может быть, даже включились бы в борьбу с возрастающей энтропией той цивилизации, которую принято называть «капитализмом», или «денежной цивилизацией». Надо четко усвоить: в свое время возрастающую энтропию раннего капитализма, духовной сутью которого были язычество и поклонение маммоне, остановило христианство.

Мы в работе неоднократно цитировали немецкого историка Теодора Моммзена. На протяжении всего своего труда он пытается выявить главные причины разложения римского общества и заката Римской империи. Таких причин, по его мнению, две.

Первая из них разложение (деградация) власти. Например, говоря о Риме I в. до н.э., Моммзен рисует следующую картину причинно-следственных связей между деградацией власти и кризисом римского общества: «Было очевидно, что сенат более не может править государством, но ясно было и то, что не может выполнить эту задачу и партия демократическая. Никогда дела Рима не шли так плохо, так позорно (…) Сенат вел дела так, что люди, жившие под властью Рима, не имели ничего из тех выгод, которые государство обязано доставлять своим подданным: не существовало более ни личной безопасности, ни покровительства законов и спокойного управления, ни обеспеченных торговых отношений, ни ненарушимой целостности государства. Не только люди, способные наблюдать и мыслить, видели упадок государства — он ощущался всеми, его чувствовал всякий, кто чем-либо торговал или покупал хоть меру хлеба, временами страшно дорожавшего благодаря пиратам»[366].

Всякий, прочитавший этот отрывок, написанный в XIX веке и описывающий ситуацию 20-вековой давности, может подумать, что это — описание сегодняшней жизни. Только надо заменить некоторые слова: «сенат» — на «Государственную Думу», «демократическая партия» — на «партию «Единая Россия», «Рим» — на «Москву». Те, кто называет себя «властью», не обеспечивают нам ни «личной безопасности», ни «покровительства законов», ни «спокойного управления», ни «обеспеченных торговых отношений», ни «ненарушимой целостности государства». Такое ощущение, что Моммзен писал не про Рим I века до н.э., а про Москву XXI века н.э. Сегодня «упадок государства» в России наблюдается не только профессорами, изучающими историю государства и права, или умственно одаренными личностями. Он ощущается и теми, кто «торгует» (это, в частности, бизнес, не относящийся к категории олигархического, компрадорского), и теми, кто «покупает хоть меру хлеба» (это, например, наши пенсионеры, которые действительно сталкиваются с постоянным удорожанием хлеба и других жизненно необходимых продуктов). Моммзен упоминает «пиратов», которые способствуют этому удорожанию. И «пираты» сегодня есть. Только это не те «морские волки», которые курсировали вдоль берегов Италии и по всему Средиземному морю (корсары), а транснациональные корпорации, которые могут грабить простых людей более эффективно, чем тогдашние пираты.

Впрочем, я думаю, что если этот фрагмент работы Моммзена дать прочитать жителю США или гражданину какой-нибудь другой страны, то всякий прочитавший скажет, что это — про него, про его страну, про его правительство.

Вторая причина кризиса римского общества и заката Римской империи — деградация человеческой личности.

Для этого приведем отрывок, следующий за приведенным выше: «… также плоха и виновата была и вся нация, которая уже почти не давала простых, твердых людей, любивших, прежде всего и больше всего свою родину, готовых жертвовать для нее своим достоянием, трудом и самой жизнью. Теперь богачи-рабовладельцы стремились лишь к обогащению, солдаты не хотели повиноваться, командиры были или безрассудно самоуверенны, или трусливы, демагоги только разжигали страсти толпы»[367].

Моммзен оставляет «за кадром» более глубокие причины «измельчения» и деградации человеческой личности. Причины эти духовного порядка. Он лишь констатирует, что больше родины и ближнего своего римляне полюбили деньги. Фактически это означало, что римляне, уже и так бывшие язычниками и поклонявшиеся своим мертвым и живым богам (некоторые живые императоры были приравнены к богам), в качестве главного своего бога выбрали маммону. А еще Христос сказал: «нельзя поклоняться Богу и маммоне»[368].

Римское язычество с его пантеоном богов и божков было чисто декоративным, формальным. Ни о какой настоящей вере в языческих богов в Древнем Риме и речи не было. Фактически у римлян был монотеизм, они поклонялись одному богу, но не Богу с большой буквы, а маммоне. А маммона — одна из масок того, кого Христос называл «человекоубийцей» и «лжецом»[369]. Это тот, кто заставляет своих поклонников «исподнять похоти» его[370]. А «похоти» его таковы, что он постоянно требует человеческих жертвоприношений. И такие жертвоприношения в Древнем Риме приносились на протяжении нескольких столетий.

Во-первых, в виде человеческих жизней. Убийства людей осуществлялись в форме: массовых казней рабов; их медленного умерщвления в результате нечеловеческих условий труда; «зрелищных» убийств (гладиаторы); военных потерь в завоевательных походах; многочисленных жертв так называемых «гражданских» войн; ранней смертности «свободных» римских граждан, предающихся развратной жизни, и т.п.

Во-вторых, в виде духовного умерщвления людей, принадлежавших практически ко всем классам и сословиям. Человек Древнего Рима все более утрачивал «образ и подобие Бога», превращаясь в хищное и лукавое животное. Он все более приобретал «образ и подобие» того, кто скрывался за маской маммоны. То есть сам становился «человекоубийцей» и «лжецом».

Давайте честно и беспристрастно присмотримся к среднестатистическому человеку — обитателю Pax Americana. Причем человеку, не только обитающему в метрополии (с американцами вроде все ясно), но на всех необъятных просторах этой империи. Мы увидим, что он (несмотря на все культурные, расовые, социально-имущественные, формально-религиозные различия отдельных индивидуумов), этот человек, также приобретает «образ и подобие» этого забытого некогда бога с маленькой буквы. Империя, населенная такими людьми, обречена на гибель.



Глава VIII.
Рабство социальное и рабство духовное

Как имеющие на ногах оковы не могут удобно ходить, так и те, которые собирают деньги, не могут взойти на небо.

Прп. Иоанн Лествичник

Рабство богатства тяжелее всякого мучения, о чем хорошо знают все те, которые удостоились освободиться от него. Потому, чтобы и вам узнать эту прекрасную свободу, разорвите узы, бегите от сетей, пусть у вас в доме хранится не золото, но то, что дороже бесчисленных богатств — милостыня и человеколюбие. Это дает нам дерзновение перед Богом, а золото покрывает нас великим стыдом и много содействует диаволу влиять на нас.

Сет. Иоанн Златоуст

Богатство соединяет в себе два противоположных зла: одно сокрушает и омрачает — это есть забота; другое расслабляет — это есть роскошь.

Сет. Иоанн Златоуст


8.1. На чем зиждется современное социальное рабство?

Мы разобрали различные формы современного рабства, которые представляют собой разновидности социального рабства. И наемное, и долговое, и налоговое, и коррупционное, и тюремное, и прямое (физическое) рабство при всех их внешних отличиях имеют общую особенность — они представляют собой отношения между людьми, в рамках которых (отношений) одни люди присваивают труд (продукты труда) других людей. Все формы социального рабства основываются на использовании двух основных средств: а) силы; б) обмана.

В древнем мире (в том числе Древнем Риме) рабство базировалось, прежде всего, на использовании физической силы. Современное рабство базируется, прежде всего, на использовании обмана. Это неудивительно: в качестве рабов в современном мире так или иначе выступает более 99 процентов населения планеты. Для того чтобы «золотому миллиону» (кучке мировых ростовщиков, олигархов) надежно держать в подчинении несколько миллиардов рабов, не хватит никакой физической силы.

В настоящее время численность сотрудников правоохранительных органов в США, по данным Федерального бюро расследований США, составляет 1 млн. человек, из них 70% — полицейские. Численность населения США составляет более 300 млн. человек. Таким образом, на одного полицейского приходится более 400 американцев. В Российской Федерации численность сотрудников милиции на середину 2010 года превысила 1,4 млн. человек. При численности населения России немногим более 140 млн. человек получаем, что 1 милиционер «обслуживает» примерно 100 жителей страны[371].

Полицейские силы во всех странах мира имеют тенденцию увеличиваться. Вот и у нас в Российской Федерации количество тех, кто служит в милиции (полиции), уже превысило численность вооруженных сил. То есть власть имущие больше боятся собственного народа, чем внешних врагов. Да и тех, кто служит в вооруженных силах, сегодня тренируют больше не для ведения оборонительных войн, а для «подавления внутренних беспорядков». Следует иметь в виду, что «физическая сила» — это тоже рабы, которые должны держать в узде других рабов. Поэтому власть имущие всегда пребывают в напряжении: а вдруг полиция и вооруженные силы вместо подавления внутренних беспорядков направят свою энергию на свержение власти рабовладельцев? Такое в истории человечества случалось не раз.

Поэтому ставка делается на обман как основное средство сохранения и укрепления власти рабовладельцев. Задействуются все способы и формы оболванивания народа с целью предотвращения возможных возмущений со стороны рабов. Это и открытая дезинформация, и замалчивание, и искажение реальных фактов, и подготовка «информационных продуктов», замешанных на лжи с добавками правды. Для обмана народа используются все институты современного общества: средства массовой информации, учреждения культуры, книжные издательства, университеты, школы, политические партии и т.п. Эффективность обмана резко повышается, если переходить от «разовых» дезинформационных акций к систематической и всесторонне координируемой дезинформационной работе. А такая систематическая работа означает уже «информационную войну» против собственного народа. И такая война в нашей стране и в большинстве стран мира ведется уже давно.

Подаваемая соответствующим образом информация оказывает воздействие не только на разум, но и подсознание человека. Имеет место манипуляция (управление) сознанием и поведением общества и отдельных его членов[372]. Конечно, манипуляция сознанием не сводится лишь к информационным (дезинформационным) воздействиям на человека. Используются также другие средства. Например, примитивные развлечения — они отвлекают человека от серьезных размышлений и резко понижают порог сопротивления. Эффективность манипулирования сознанием резко повышается, если оно дополняется агрессивным навязыванием обществу специальных средств одурманивания сознания. К таковым относятся спиртные напитки, табак, наркотики. Они оказывают разрушающее действие на сознание человека, его психику, тело. Люди с ослабленным сознанием являются идеальным объектом эксплуатации для современных рабовладельцев.

При постоянном воздействии на человека с помощью дезинформации и специальных средств не только ослабевают его сознание и тело, но также засыпает совесть. Существует множество определений слова «совесть». Но если говорить коротко, то под совестью понимается средство различения человеком добра и зла. Это «внутренний компас» человека. Если он ломается, то человек чаще всего начинает делать выбор в пользу зла. С христианской точки зрения совесть — это категория духовная, она дана человеку при рождении Богом и призвана вести человека в течение жизни к Богу. Любое отклонение у духовно здорового человека в сторону зла начинает ему сигнализировать «угрызениями совести». Человек даже со сломанным «внутренним компасом», тем не менее, остается существом религиозным, но центром притяжения для него в этом случае оказывается не Бог, а нечто иное. Это нечто иное — языческие боги. В истории человечества было много языческих богов, в каждую эпоху и в каждом народе — свой набор.

Например, в античном мире наиболее распространенными были: Юпитер-Зевс (первое название — римское, второе — греческое), Минерва-Афина, Аполлон, Диана-Артемида, Меркурий-Гермес, Нептун-Посейдон, Сатурн-Крон, Венера-Афродита. У наших предков-славян: Перун, Лада, Даждьбог, Сварог, Ярила, Макошь, Огонь-Сварожич, Водяной, Велес и т.д. Человек становится рабом таких языческих богов, он оказывается в духовном рабстве.

Самое удивительное, что чем в большую зависимость от таких языческих богов попадает человек тем легче его обратить в социальное рабство. Особенно очевидным это становится в эпоху капитализма. Современный человек со сломанным «внутренним компасом», т.е. отошедший от Бога, поклоняется целому пантеону языческих богов в виде вещей или даже виртуальных образов. Этот пантеон представляет собой иерархическую систему, на вершине которой находится главный языческий бог — маммона. Большая часть современных людей поклоняется сразу всем языческим богам. Но наиболее последовательные фанатики являются языческими монотеистами: всю свою жизненную энергию концентрируют на поклонении только одному, высшему языческому богу — маммоне. Рассмотрим подробнее, каким образом современное духовное рабство в виде поклонения языческим богам создает благоприятные условия для социального рабства.


8.2. Потребительское рабство как форма духовного рабства

Итак, рядовые язычники эпохи капитализма — политеисты. Проще говоря, они поклоняются сразу многим богам-идолам. Эти боги-идолы — бесконечный мир вещей и виртуальных образов, которые продуцирует современная капиталистическая экономика. Капитализм сегодняшнего дня — это капитализм потребления. По крайней мере, тот капитализм, который существует в зоне обитания «золотого миллиарда». Сами апологеты современного капитализма с гордостью говорят о Западе как об «обществе потребления». Но речь идет не просто о «потреблении» как некоем акте удовлетворения жизненно необходимых потребностей человека.

Во-первых, сегодня «потребление» — это, прежде всего, «сверхнормативное», или «избыточное» потребление, целью которого является получение удовольствий.

Во-вторых, это целый ритуал, который включает в себя планирование того, что человек собирается потреблять, процесс поиска источников предметов потребления (ресторанов, туристических компаний, компаний-производителей, магазинов), акт покупки предметов потребления (товара, услуги), сам процесс потребления. Впрочем, далеко не всегда процесс «потребления» заканчивается потреблением как таковым. Важен сам процесс, который погружает человека в мир мечтаний и образов, отвлекает от насущных жизненных проблем. То есть потребление из материального процесса отчасти превращается в нечто виртуальное. Сегодня указанный ритуал занимает большую часть жизни обывателя: так или иначе он погружен в процесс «потребления» даже в течение рабочего времени, иногда он продолжает думать о «потреблении» даже во сне.

В этом плане современный капитализм имеет некоторое сходство с капитализмом Древнего Рима; впрочем, имеются и различия. Мы выше говорили о роскоши, обжорстве и расточительном образе жизни верхушки Рима (патриции). У этой верхушки лишь 1% всего бюджета (условно) тратился на удовлетворение жизненно необходимых потребностей, а 99% — на удовлетворение так называемых «избыточных» потребностей, причем среди последних было даже немало «противоестественных» потребностей. Хозяева-рабовладельцы не очень-то заботились об удовлетворении даже жизненно необходимых потребностей своих рабов, тем более им и в голову не могла прийти мысль расширять круг этих потребностей. Кое-какую заботу патриции проявляли в отношении удовлетворения потребностей люмпен-пролетариев, проводя политику «хлеба и зрелищ». И все.

А вот при нынешнем капитализме все по-другому. Мы видим «трогательную» заботу капиталистов о потребностях наемных работников и о том, чтобы последние получали «удовольствия» по максимуму.

Во-первых, с целью максимизации «удовольствия» денежные капиталисты предлагают наемным работникам кредиты для «стимулирования спроса», т.е. для покупки дополнительных товаров и услуг. Об этом мы уже говорили выше в контексте «долгового рабства».

Во-вторых, стратегической линией поведения капиталистов всех мастей и видов (денежных, торговых, промышленных) является максимальное расширение круга потребностей наемного работника. В свое время известный американский промышленник Генри Форд заметил, что промышленный капитализм отличается от финансового капитализма тем, что первый удовлетворяет потребности человека, а второй их создает. Существуют потребности базовые, или жизненно необходимые (в пище, одежде, тепле, крыше над головой). Такие потребности были предусмотрены Творцом. В структуре потребностей жителей периферии мирового капитализма они по-прежнему занимают основное место. А вот у среднестатистического жителя стран «золотого миллиарда» их доля все больше сокращается. Растет удельный вес других, «новых» (или «ложных») потребностей. В состав «новых» потребностей входят:

1. Потребности, связанные с повышением комфорта. К ним относятся потребности в просторных домах и квартирах, кондиционерах и самой изощренной бытовой технике с микропроцессорами, сотовых телефонах с десятками функций, унитазах с музыкой и подогревом, электрических зубных щетках, туфлях из крокодиловой кожи и тысячах других мыслимых и немыслимых предметах и услугах. В некоторых случаях комфорт действительно облегчает жизнь человека, но 90% предметов комфорта, имеющихся на рынке, являются явно «избыточными». Например, в салонах дорогих марок автомобилей имеется бесчисленное количество различных кнопок, но, как показывают исследования, водитель и пассажиры активно используют меньше половины имеющихся функций (кнопок), а о некоторых они не имеют никакого представления.

2. Потребности виртуальные. К ним относятся потребности повышения престижа (имиджа). Это потребности во многих тех же предметах комфорта, но при этом эти предметы должны быть с «брендом» (фирменным знаком), который повышает в глазах окружающих «рейтинг» («капитализацию») человека, обладающего таким предметом, а заодно повышает самооценку человека. Многие люди покупают даже не предмет комфорта, а «бренд». Предмет как таковой человеку не нужен или почти не нужен. «Бренд» нередко стоит дороже, чем сам предмет; последний выступает лишь в качестве материального носителя «бренда». То есть затраты на рекламу (основное средство создания «бренда») могут многократно превышать затраты на производство. «Существует целая группа товаров, цена которых состоит более чем на 99% из затрат на продвижение, главным образом на рекламу»[375].

3. Потребности противоестественные. Они не были предусмотрены Творцом. Более того, в отношении таких потребностей в большинстве традиционных религий (не сатанинских сект!) существуют жесткие запреты. Это потребности в наркотиках, сигаретах, «секс-услугах», порнографии, садизме, жестоких зрелищах, азартных играх и т.п. Эти потребности формируются (а отчасти и удовлетворяются) через Интернет, телевидение, другие средства массовой информации, кинотеатры, книги.

За счет резкого расширения круга «ложных» потребностей капиталисты добиваются усиления зависимости потребителя. Многие «новые» потребности действуют подобно наркотикам, человек вынужден не просто регулярно приобретать товары и услуги, необходимые для удовлетворения «новых» потребностей, но также наращивать «дозы» потребления таких товаров и услуг. Через некоторое время после приобщения к таким «новым» товарам и услугам человек готов даже отказаться ради них от каких-то «базовых» товаров и услуг. Например, не пообедать ради того, чтобы сыграть в «рулетку». У социологов это называется изменением «структуры потребностей». Многие маркетологи (специалисты компаний, которые изучают структуру потребностей покупателей, их предпочтения, разрабатывают сбытовую политику компаний и т.п.) сделали для себя простые «открытия»:

а) наибольший спрос современный человек предъявляет на те товары и услуги, которые удовлетворяют наиболее «низменные» его потребности;

б) для дальнейшего роста «низменных» потребностей не обходимо их стимулировать, для чего используются специальные методы.

На самом деле об этом уже многие века назад говорили Святые отцы: чем ниже духовный (религиозный) уровень человека, тем более он склонен к греху и страсти; чем ниже духовные потребности, тем выше потребности «низменные»; при сильной духовной деградации человека «низменные» потребности оказываются более важными, чем даже жизненно необходимые материальные потребности[376].

Дух потребительства оказывает решающее влияние на поведение человека, который смысл своей жизни все больше сводит к потреблению. Средство превращается в цель. Это, пожалуй, самая страшная «мутация», которая произошла в человеке: от поклонения Богу как Творцу и Промыслителю он перешел к поклонению вещи. Это разновидность язычества, которую можно назвать потребительским язычеством. Раньше, во времена христианства, человек был рабом Божьим. Ныне он стал рабом вещей, а фактически, как единодушно говорят святые отцы, — рабом того, кто враждует с Богом, т.е. дьявола. Внутренняя духовная мутация человека находит свое отражение в его мыслях, словах, поведении, образе жизни. Вот как описывают эти внешние проявления человеческой мутации американские социологи: «В 1986 году Америка еще насчитывала больше высших учебных заведений, чем торговых центров. Не прошло и пятнадцати лет, как число торговых центров стало вдвое превышать число высших учебных заведений. В век синдрома потреблятства торговые центры заменили собой церкви как символ культурных ценностей. Действительно, 70% граждан США еженедельно посещают торговые центры, а это больше, чем число людей, регулярно бывающих в церкви»[377].

Потребительское язычество превращает процесс покупок (шоппинг) в своего рода «наркотик», без которого современный человек с сильно атрофированными духовными потребностями уже не может обходиться. В большинстве случаев приобретаемые товары не очень нужны такому одержимому человеку[378]. Как всякая страсть, т.е. устойчивая зависимость от каких-то вредных привычек, потребительство превращается в болезнь. Многие врачи считают страсть к постоянным покупкам тяжелым неврозом. От него особенно страдают женщины (около 25% женщин в странах Запада). Более 800 тысяч немцев страдают от «шоппинговой» зависимости, признаваемой психиатрами такой же болезнью, как алкоголизм и наркомания. Об этом говорится в обнародованном исследовании Технической больничной кассы (ТКК) Нижней Саксонии. Цифра в 800 тысяч это практически «так или иначе зарегистрированные случаи», но число «скрытых шоппингоманов» явно гораздо выше[379]. Немецкие ученые назвали эту болезненную страсть специальным термином — «опиомания» (греч. onios — для продажи; mania — безумие). В русском языке схожими терминами являются «шопоголизм», «шоппинголизм», «шоппингомания».

Такую зависимость можно назвать «потребительским рабством». Добиваясь установления устойчивой зависимости человека от мира вещей, капиталисты тем самым повышают эффективность других видов рабства — прежде всего наемного и долгового.

В заключение приведем отрывок из интересной статьи, в которой раскрывается духовная сущность «потребительского рабства» как неотъемлемой черты современной денежной цивилизации: «Вторым по мощности и масштабности процессом жизнедеятельности социумов цивилизации денег является индустрия удовольствий: еды, развлечений, секса, алкогольных полок и т.п. (па первое место в денежной цивилизации автор ставит банковско-административную деятельность. В.К). По числу занятых в индустрии утех, развлечений и прочих удовольствий занято больше, чем во всех иных секторах жизнедеятельности. Так называемая сфера обслуживания всевозможных потребительских интересов, сопровождаемых физиологическими удовольствиями, — краса и гордость западной цивилизации, — ее же и тест на нравственное уродство. Которое густо закамуфлировано модными одеждами, красочными упаковками потребительских товаров, сигарет, пива, крепких алкогольных напитков, роскошными интерьерами ресторанов, баров, казино. Вся эта «цивилизованная» преуспевающая публика, неодолимо предрасположенная к алкоголизации, блуду, педофилии, гомосексуализму, казнокрадству, воровству, предумышленным убийствам и всем прочим смертным грехам, неколебимо мнит себя лучшей частью человечества, блистая роскошью, знаками отличий, званиями и т. п. И превращая в сплошные развлечения не только досуг, но зачастую и время своих профессиональных занятий, имея под рукой для этого обслугу на все.

Люди культуры массового потребления доступных удовольствий лгут так же легко и естественно, как дышат. Воруют столь же привычно и обыденно, как чистят зубы. Практически всю свою взрослую жизнь, сохраняя детские привычки к удовольствиям, сладкому и игрушкам, которые меняют только модификацию, конфигурацию. Воздушные шары, мороженое и плюшевых медвежат сменяют модные костюмы, драгоценности, «мерседесы», яхты, марки телевизоров, коллекционных ружей и т.п. цивилизованная мишура, виды и модификации которой беспрерывно множатся, забавляя и услаждая все новые поколения взрослых детей с укладом пещерной психики. Процесс реставрации и строительства все новых величественных храмов никоим образом ничего не меняет в главном жизненном устремлении людей цивилизации денег — получение удовольствий от жизни любыми способами и средствами, прежде всего, приверженности к алкоголю, курению, сексуальным непотребствам. Что уже само по себе даже в минимальном и самом дешевом наборе занимает все свободное время жизни, не оставляя практически ничего для человеческой духовности. Сами эти множества людей, подвизающихся на разнообразных ролях «сферы услуг», специализируются и «совершенствуются» только в умении провоцировать и поощрять физиологические инстинкты «широких народных масс» потребителей в весьма узком и однообразном до бедности спектре: от обжорства до необузданного секса, обильно приправленных табаком, алкоголем, наркотиками, разнообразными эстрадными шутками-прибаутками на эти темы. Вся эта индустрия шоу-досугов не только «занимает» низкопробно-пищеварительной масскультурой практически все свободное время жизни «народных масс», но и изымает не менее 2/3 из семейного бюджета, их заработков, обогащая разнообразных видео-, аудиомагнатов, всяких там хитроумных пришельцев из космоса, управляющих незрелыми головами и душами аборигенов через их желудки и крайнюю плоть»[380].

Из приведенного отрывка следует, что «индустрия удовольствий»:

1) занимает первое место в экономике «зрелой» «денежной цивилизации» по величине занятых в ней работников (а также по доле в официальном ВВП);

2) отнимает у человека большую часть (не менее 2/3) его денежных доходов[381];

3) создает не только и не столько товары и услуги, сколько «нового человека» («живую машину»), лишенного всякого духовного начала и в полной мере отвечающего требованиям «денежной цивилизации».


8.3. Денежное рабство как добровольный духовный выбор

Еще раз повторим: в Древнем Риме существовал «потребительский капитализм». Его отличительной чертой было то, что деньги все-таки оставались средством, а конечной целью жизни было «избыточное» потребление и получение максимального «удовольствия». И современное западное общество также является «обществом потребления». Но «избыточное» потребление — это лишь одна ипостась этого общества. Другой ипостасью этого общества является накопление капитала, причем, прежде всего, в денежной форме.

Страсть к накоплению капитала занимает в современном капитализме главенствующее место по отношению к страсти потребления, поэтому такой капитализм молено назвать «накопительным». Страсть эта еще более иррациональна, чем страсть «избыточного» потребления: человек получает удовлетворение от цифр и чисел, обозначающих суммы на банковских счетах; свои успехи и неудачи, свои цели и планы он измеряет цифрами и числами, которые часто не имеют никакого материального обеспечения и наполнения; стремление к наращиванию числовых показателей не имеет никаких пределов.

Люди, которые обуяны страстью потребления, как мы выше сказали, отходят от Бога, они язычники и становятся рабами вещей. А те, кем завладевает страсть накопления, еще дальше отстоят от Бога, они тем более язычники и становятся рабами денег. Еще Ф. Бэкон сказал: «Деньги хорошие слуги, но плохие хозяева». Бэкон, как известно, был протестантом. Понимал ли он сам до конца смысл слов «плохие хозяева»? Да, деньги человека закабаляют, делают его рабом, истощают физически и нервно. Но святые отцы православия видели дальше и глубже, чем протестанты. Они понимали, что сами по себе деньги — не более чем условные знаки, в духовно-нравственном плане они нейтральны, не могут быть источником зла или добра. Но за деньгами прячется тот, кого евангелист Иоанн Богослов называл «лжецом» и «убийцей». Денежные знаки — это лишь червяк, а дьявол — крючок, которого не видят те, кто охотится за этими знаками. А попадая на этот крючок, человек лишается не только душевного спокойствия, здоровья и жизни, но чаще всего и спасения своей души, которая, как известно, бессмертна. То есть за деньгами прячется не просто «плохой хозяин», а жестокий и беспощадный хозяин, который сначала мучает своего раба, а потом убивает. Такое денежное рабство — самое страшное из всех видов рабства.

Кстати, в публицистической и философской литературе термин «денежное рабство» стал использоваться с XIX века, когда капитализм уже проявил в полной мере свою сущность. Особенно последовательно критику финансового капитала и «денежного рабства» проводили немецкие философы, писатели, политики (преимущественно с социалистических позиций)[382]. В России этот термин стал широко использоваться после того, как его использовал Л.Н. Толстой в своей известной работе «Рабство нашего времени» (кстати, первоначально автор планировал дать работе название «Денежное рабство»)[383].

Как соотносится «денежное рабство» с другими формами рабства? Оно очень схоже по своему содержанию с «долговым рабством», т.е. рабством, порождаемым ссудным (денежным) капиталом. Но все-таки «денежное рабство» понятие более широкое. Оно подразумевает не только юридическую зависимость одного человека от другого, которая возникает на почве кредитных отношений и долга. Это зависимость духовного порядка, когда человек сам, добровольно определяет для себя цель своей жизни — деньги. Деньги становятся хозяином такого человека. Долговое рабство возникает для должников, а их хозяином является денежный капиталист, который выдает кредиты. Наемное рабство возникает для лишенных средств производства работников, а их хозяином является промышленный капиталист, который нанимает их на работу. А вот в узах денежного рабства могут находиться (и находятся) все люди, независимо от социального положения: как должники, так и кредиторы (денежные капиталисты); как наемные работники, так и работодатели (промышленные капиталисты). Одним словом, в условиях современного капитализма в состоянии «денежного рабства» оказывается большинство членов общества. Все надеются на деньги больше, чем на Бога. Все наивно полагают, что деньги смогут дать здоровье, любовь, счастье. А некоторые безумцы дошли даже до такого, что с помощью денег надеются продлить себе жизнь или даже обрести бессмертие. Например, покупая за громадные деньги различные органы тела в качестве «запасных частей». Или заключая с медицинскими центрами договоры на глубокое замораживание своего тела после смерти, рассчитывая, что в дальнейшем «продвинутая» наука сумеет их воскресить. Такие безумцы забывают слова Спасителя: «Да и кто из вас, заботясь, может прибавить себе росту хоть на один аршин?»[384]. Такое безумие можно сравнить с психическим заболеванием, которое можно назвать «деньгоманией».

Мы выше много раз говорили о том, что в кошелек наемного работника норовят залезть многие социальные паразиты. Это с одной стороны. Но, с другой стороны, у него самого появляется желание залезть в чужой кошелек. Часто эти мыслишки облекаются в очень красивые и благородные формы. Тем более что власти призывают всех граждан быть «сознательными патриотами» и добровольно участвовать в построении «финансового капитализма». И вот наш наемный раб начинает участвовать в разных «финансовых проектах». Например, в построении «пирамиды Мавроди». Заметьте, в ее построении в конце 1990-х годов участвовали не какие-то неграмотные люди; многие «строители» «пирамиды» имели высшее образование и даже ученые степени. Они не могли не понимать, что любая «финансовая пирамида» строится для того, чтобы меньшинство обобрало большинство. И такие «строители» мечтают попасть в группу «избранного меньшинства». То есть украсть деньги из кошельков «неизбранных».

Заметим, что в Америке «сознательность» граждан намного выше, чем в России. Там уже давно все ее граждане участвуют в разного рода финансовых «пирамидах» — за исключением младенцев, детей младшего школьного возраста, пациентов психиатрических изоляторов, обитателей тюрем (строгого режима), бомжей, а также очень небольшой группы «маргиналов» (их там называют «отсталыми», «подозрительными», «финансово безграмотными», «людьми с отклонениями от норм социального поведения», «врагами социального прогресса» и т.п.). В Америке это массовое движение строителей финансовых «пирамид» именуется «народным капитализмом». Там все взрослые люди (за исключением заключенных, бомжей и «маргиналов») покупают и продают ценные бумаги, размещают деньги на банковских депозитах, играют в казино, берут кредиты и кредитные карточки, закладывают свое имущество и т.п. Если в 1989 году 27,8% американских семей вкладывали средства в акции, то в 1998 году этот показатель увеличился почти вдвое — до 53,9%. В 2008 году на домохозяйства приходилось примерно 40% активов фондового рынка. То есть американские домохозяйства оказались очень важной категорией участников фондового рынка США наряду с такими, как пенсионные фонды и другие американские институциональные инвесторы[386].

Таким образом, складывается странная ситуация: все или почти все находятся в состоянии «денежного рабства», все так или иначе страдают от этого рабства (не только бедные, но даже самые богатые), но при этом вера в деньги не ослабевает, а только крепнет. В отличие от долгового, наемного и иных видов рабства «денежное рабство» является добровольным. Это лишний раз доказывает духовное происхождение этого вида рабства — ведь поклоняться божеству можно тогда, когда истинно веришь в существование этого божества и в его всемогущество. Поэтому общество, базирующееся на такой вере, лучше называть не «капитализмом» (в этом понятии акцент делается на социально-экономической стороне общества), а «денежной цивилизацией». В последнем термине мы делаем акцент на деньгах как духовном ядре общества, на деньгах как объекте духовного поклонения людей, на деньгах как высшей цели земного существования.

Замысел врага рода человеческого, стремящегося полностью поработить душу человека, предельно прост: сначала сделать его добровольно исполняющим обязанности «денежного раба», а затем заставить человека добровольно исполнять обязанности наемного раба. Как мы увидим ниже, он в этом очень преуспел в последние десятилетия.


8.4. Христианство о денежном рабстве

Христианские авторы также уделяют большое внимание проблеме «денежного рабства», правда, они чаще используют традиционные богословские понятия, связанные с видами грехов и страстей: «сребролюбие», «поклонение золотому тельцу», «любостяжание», «корыстолюбие», «лихоимство» и т.д. Иногда используются термины «поклонение маммоне», «маммонизм».

Красной нитью через размышления христианских авторов о вреде любостяжания проходит мысль, имеющая отношение к нашей теме: там, где царит дух любостяжания и сребролюбия, неизбежно будут возникать отношения рабства: одни будут рабовладельцами, другие рабами. Но при этом первые будут хотеть стать еще большими рабовладельцами, вторые рабовладельцами. В царстве любостяжания труд не будет восприниматься в качестве потребности, все будут от него отвращаться.

Исходным пунктом размышлений христианских авторов являются слова Спасителя: «Никто не может служить двум господам…. Не можете служить Богу и маммоне»[387]. Еще важными являются слова Спасителя: «Где сокровище ваше, там будет и сердце ваше»[388]. Когда человек «заземляет» сердце свое на золото, то он лишается связи с Богом — источником вечной жизни, а лишившись этой связи, он лишается спасения. Священное писание наполнено историями и притчами о богатстве и бедности, которые разъясняют смысл указанных выше слов Спасителя.

Перечислим кратко некоторые ключевые моменты христианского учения о богатстве и бедности.

1. Богатство и бедность не несут в себе ни зла, ни добра. Все зависит от самого человека и от того, как он пользуется своим материальным положением.

2. То богатство, которым располагает человек, это не его имущество, это имущество Бога, а человек лишь пользователь. Прежде всего, это земля и природные ресурсы, которые были созданы Творцом еще до того, как был создан человек. Образно выражаясь, Бог как хозяин природы является принципалом, а человек, который трудится на земле, — Его вассалом. У святых отцов много размышлений на тему того, почему христианин не может не быть рабом Божиим. У некоторых людей такое звание христианина, как «раба Божьего» вызывает недоумение, возмущение, вопросы. Мы не будем сейчас погружаться в эту интересную тему, а приведем лишь одну причину такого высокого (с точки зрения христианина) звания: потому, что работник на земле является вассалом Бога как хозяина этой земли. Причем в отличие от многих земных хозяев (принципалов) в лице римских патрициев или средневековых феодалов, которые часто проявляли жестокость к своим рабам или вассалам, Бог является любящим хозяином.

3. Богатство свободы не дает. Богатство (желание богатства, труды по его добыванию, обладание богатством, утрата богатства) создает дополнительные проблемы и духовные риски для человека. Богатство может человека погубить как духовно, так и физически. Известный духовный писатель епископ Петр пишет о вреде богатства для спасения души: «Как желание обогатиться, так и обладание богатством погружают наш дух в бесчисленные заботы житейские, охлаждают, очерствляют сердце, питают, усиливают гордость, утучняют чувственность, открывают путь к целому полчищу пороков, всегда доставляют средства к ним. А хотя бы и не было грубых пороков, однако приобретение богатства почти всегда бывает соединено с большими трудами и заботами, обладание соединено со страхом, а потеря сопровождается скорбью»[389]. Премудрый Соломон, богаче которого не было никого в подлунном мире, хорошо прочувствовал ту тяжесть, которая ложится на плечи богатого: «Лучше немногое при страхе Господнем, нежели большое сокровище, и при нем тревога»[390].

Иоанн Златоуст прямо говорит, что деньги могут доводить богатого до рабства: «Нет никого богаче человека, избравшего бедность добровольно и охотно. Кто же богат: тот ли, кто каждый день заботится, старается собрать как можно больше и боится, чтобы в чем-нибудь не оказалось недостатка, или тот, кто ничего не собирает, живет в совершенном довольстве и ни в чем не нуждается? Добродетель и страх Божий сообщают дерзновение перед Богом; деньги лее доводят до рабства».

Погоня человека за богатством подобна желанию безумного человека догнать свою тень: чем быстрее бежит человек, тем быстрее от него удаляется тень. Накопление богатства может делать человека беднее, поскольку страсть любостяжания не стоит на месте, она опережает накопление богатства: «Приращение богатства более и более возжигает пламя страсти и делает богачей беднее прежнего» (Иоанн Златоуст)[392].

4. Богатство может не только истязать человека, лишать его мира и душевного спокойствия, но также может подталкивать его к совершению различных грехов. Как говорит И. Златоуст, «богатство для невнимательных служит средством к порокам». А вот еще его высказывание на эту тему: «Над богатыми диаволу нет нужды много трудиться, богатство делает их совершенно готовыми к падению». А святитель Григорий Богослов предупреждает: «Богатство — самый проворный приспешник в худом, по тому что при могуществе всего сподручнее сделать зло»[393].

5. Любовь к деньгам и имуществу вредна не только для души отдельного человека. Любостяжание может быть губительно для целых народов. Вот что говорит пророк Иеремия: «Домы их (Израиля) перейдут к другим, равно поля и жены, потому что Я простру руку Мою на обитателей сей земли, гово рит Господь. Ибо от малого до большого, каждый из них предан корысти»[394].

6. Предназначение богатства. Богатство — это излишек имущества, которое человеку посылает Бог. Поэтому богатый человек должен правильно распорядиться этим имуществом: для него это средство спасения, «спасательный круг», который ему бросает Господь. В евангельской истории о богатом юноше Христос прямо говорит: «Продай имение и раздай нищим»[395]. Столь радикальный шаг сегодня вряд ли готовы совершить многие богатые люди, но вот передавать излишек своего имущества бедным они должны, если, конечно, хотят «быть совершенными», «иметь сокровища на небесах»[396].

7. Бедные, не менее чем богатые, могут быть одержимы страстью любостяжания. Достаточно вспомнить события почти вековой давности, когда «революционеры» грабили и убивали богатых. Бедные хотят стать богатыми, т.е. из рабов они хотят превратиться не в людей свободного труда, а в рабовладельцев. Святые и благочестивые люди боялись и боятся принимать дары (или, по крайней мере, оставлять их у себя). Потому что «при получении по какому-нибудь случаю ценной вещи или значительного числа денег тотчас же является в сердце упование на это имущество, а упование на Бога хладеет или ослабевает. Если не остеречься, то не замедлит явиться и привязанность к имуществу. Привязанность или пристрастие к имуществу легко может обратиться в страсть, по причине которой совершается незаметным образом отречение от Христа в сердце, хотя уста и продолжают исповедовать Его»[397].

8. Стремление к богатству приводит к тому, что стяжатель часто использует такие средства, которые представляют собой прямое нарушение главных заповедей. Например, заповедей «не убий», «не укради». Такое богатство неправедно, оно духовно губительно для стяжателя. Особенно часто на неправедный характер значительной части богатства обращал внимание Иоанн Златоуст: «Глаза корыстолюбца не успокаиваются до тех пор, пока не похитят у других всего, потому что смотрят не по-человечески, но по-звериному»[398]. «Кто у другого отнимает деньги и ввергает его в нищету, тот себя предает смерти; другого в этом мире изнуряет нищетой, а себе приготовляет вечное наказание»[399].

Иоанн Златоуст в своих проповедях постоянно подчеркивал, что стяжатель даже хуже вора и разбойника, так как отнимает имущество других людей не таясь: «Нет ничего опаснее любостяжания; хотя бы ты к своим хранилищам приделывал цепи и запоры, напрасно будешь делать все, если заключил внутри любостяжание, этого злейшего разбойника, который может отнять у тебя все. Как же, скажешь, многие любостяжатели не подвергаются этому? Непременно подвергнутся, хотя и не вдруг; а если избегнут теперь, то тем страшнее будет тогда; они соблюдаются для большего наказания. Притом, если они сами Избегнут, то наследники их испытают заслуженное ими. Но, скажешь, справедливо ли это? Весьма справедливо. Получивший наследство, приобретенное неправедно, хотя сам и не похищал, но владеет чужой собственностью, знает это хорошо и потому справедливо может пострадать. Ибо, если бы ты взял что-нибудь от грабителя, а потом ограбленный пришел бы к тебе и стал требовать свое обратно, то мог ли бы ты оправдываться тем, что не ты ограбил его? Отнюдь нет. Что отвечал бы ты, скажи мне, против обвинения? Что другой отнял? Но ты владеешь. Что другой ограбил? Но ты пользуешься. Это известно и из законов внешних, которые, не касаясь похитителей и грабителей, повелевают взыскивать с тех, у кого кто найдет свою собственность. Итак, если ты знаешь обиженных, то вознагради их, и сделай так, как сделал Закхей, с великим избытком; а если не знаешь, то я укажу тебе другой путь и не лишу тебя врачевства: раздай все бедным и таким образом исправишь зло. Если же иные передали такое имущество детям и внукам, то они испытали вместо одного другое зло. От имущества все будут одинаково обнажены, но одни из людей будут покрыты грехами, нажитыми с имуществом. Что мы сделаем в тот день, когда обнаженный и лишившийся всей собственности предстанет перед страшным судилищем, и никто не будет защищать нас? Что ты скажешь Судии? Теперь ты можешь обмануть суд человеческий, а тогда человеческого суда уже не будет; или лучше, не можешь и теперь, ибо и теперь тот суд — в своей силе»[400].

9. Православие не призывает к добровольной бедности. Более того, оно призывает к созиданию богатства (тех, кто к этому способен духовно, умственно и физически) для того, чтобы молено было исполнять заповеди Бога. Например, учитель раннего христианства Климент Александрийский восклицает: «Каким образом тот, кто сам ничего не имеет, насытит алчущего, напоит жаждущего, примет странника? Богатство есть орудие… Если орудие употребляют с умением и как следует, оно будет полезно»[401]. Православие — это не только молитва и созерцание, православие — это действие и труд. Труд как физический, так и умственный. Для того, чтобы, уподобившись Богу как Творцу видимого и невидимого мира, создавать богатства — материальные и культурные. Вспомним, в частности, русское монашество. Именно монахи были первопроходцами, которые осваивали пространства русского Севера и создавали там обители. А после этого рядом с обителями возникали города, ярмарки, строились заводы. Протоирей Сергий Булгаков заметил по этому поводу: «Духовная энергия подвижников перековывалась в материальное богатство края»[402].

10. Для того, чтобы успешно трудиться и создавать богатства, человек должен всегда прибегать к помощи Бога. Успешный труд всегда синергия (соединение) энергии человека и энергии Бога. Недаром «богатство» имеет происхождение от слова «Бог». Во-первых, человек получает свое основное имущество (землю, природные ресурсы) от Бога. Бог — собственник, человек — пользователь этого имущества. Во-вторых, человек производит что-то новое (того, чего в окружающей природе нет) также с помощью Бога. Как говорил Спаситель, «ничего без Меня творить не можете».

Святые отцы рассматривали вопрос о страсти любостяжания в контексте общего христианского учения о страстях. Соответственно, их волновало два основных вопроса: а) какова природа данной страсти? б) как предотвратить «заражение» человека этой страстью или как ее искоренить (если она уже поразила душу человека)?

Выше мы уже сказали, что зло заключено не в самом богатстве, а в отношении человека к нему. Спаситель прямо предупреждает: «Смотрите, берегитесь любостяжания, ибо жизнь человека не зависит от изобилия его имения»[403]. Это и другие места Евангелия, относящиеся к теме любостяжания и сребролюбия, подробно растолковывает святитель Иоанн Златоуст.

Во-первых, он отмечает, что сребролюбцы — больные люди, они похожи на пьяниц или чревоугодников, которых постоянно тянет к вину или к яствам. Причем страсть эта имеет свойство нарастать, она не имеет границ: «Ибо как эти (пьяницы. — В.К), чем больше пьют вина, тем более распаляют в себе жажду и тем сильнее разжигают огонь: так и предавшиеся сильной страсти к деньгам никогда не успокаиваются, но чем более получают, тем более в них поднимается пламень страсти»[404]. «Сребролюбие есть ненасытность души, которая поглощает много, но никогда не удовлетворяется и постоянно мучается желанием. Нет такого обилия богатства, которое могло бы наполнить ненасытное чрево»[405].

Во-вторых, страсть любостяжания не относится к разряду врожденных (в отличие, например, от страсти гнева или похоти). Она приобретается уже в сравнительно взрослом состоянии. Однажды войдя в душу человека, эта страсть уже там поселяется надолго и всерьез: она «не врождена нам и не происходит от нашей природы; иначе она была бы в нас с самого начала; но в начале не было золота и никто не любил золота»[406].

В-третьих, страсть любостяжания передается от человека к человеку как заразная болезнь: «Каждый, соревнуя прежде жившим прежде его, увеличивал эту болезнь, а предшественник возбуждал страсть к приобретению в своем преемнике даже против его воли. Люди как скоро видят светлые дома, множество полей, толпы слуг, серебряные сосуды, большое собрание одежд, — всячески стараются иметь еще больше, так что первые бывают причиною этого зла для вторых, эти для последующих. Между тем, если бы первые хотели жить скромно, то не были бы учителями для других»[407].

В-четвертых, страсть любостяжания связана с целым рядом других страстей и греховных чувств. Например, со страстью властвовать над другими людьми. Или с желанием чужого имущества, что, как известно, относится к одному из десяти основных грехов: «Любовь к богатству бесконечна, и чем дальше ты будешь идти, тем дальше будешь отстоять от конца, и чем больше будешь желать чужого, тем сильнее будут увеличиваться мучения»[408].

Христос не апеллировал к государственным деятелям, ни к «народным массам» с призывом изменить существующий социально-экономический строй (во времена Христа этот строй, мягко выражаясь, был «несправедливым»). И это, надеюсь, понятно сегодня и нам, живущим в стране, в которой был проведен неудачный социалистический «эксперимент». Он был неудачным по очень простой причине: «здание» социализма пытались строить на песке «неверия», которое стало питательной почвой для любостяжания. Да, мы жили достаточно скромно, но мы жили в затхлой атмосфере материализма, а такая атмосфера идеальна для размножения «червей» любостяжания. И эти «черви» стали поселяться в сердцах людей. Внешне все было пристойно и, с материалистической точки зрения, — даже внушительно. Но эта «внушительность» была внешней, а нутро нашего общественного организма было изъедено «червями». Многие были готовы с радостью приветствовать новый, капиталистический строй «молодой» России, рассчитывая, что потаенные мечты любостяжания наконец-то будут реализованы. Господь прямо предупреждал каждого отдельно взятого человека против накопления капитала, т.е. против индивидуального капитализма: «Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут, но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не подкапывают и не крадут, ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше»[409]. Из этих слов следует очевидный ответ на вопрос: как надо бороться с нынешним капитализмом? — Не посредством подготовки очередной революции (лимит на революции в России вышел), а через очищение своих сердец, прежде всего очищение от страсти любостяжания.

Каждый из нас может внести свою лепту в борьбу со страстью любостяжания. Вот что по этому поводу пишет прот. Вячеслав Тулупов: «… вина за то, что в мире утвердился культ золотого тельца, лежит на многих поколениях людей. В том числе и на вашем с нами поколении. Когда нас охватывает дух сребролюбия, это отражается и на наших близких. Беря с нас пример, они начинают подпадать под власть любостяжания. И наоборот, когда мы искореняем в себе страсть сребролюбия, тогда вносим свою лепту во всеобщую победу над поклонением идолу богатства»[410].

Христианская аскетика дает ответы на то, как бороться со страстями, в том числе со страстью сребролюбия, как предотвратить превращение денег из «хорошего слуги» в «плохого хозяина», как противостоять «денежному рабству»[411].



Глава IX.
Рабство, капитализм и свободный труд

Бог для того и сделал настоящую жизнь нашу исполненной труда, чтобы избавить нас от …рабства и привести к полной свободе.

Сет. Иоанн Златоуст

Вас совесть не может упрекать за имение тленных денег, если вы будете ими владеть, а не они вами.

Прп. старец Макарий

А как дети причастны плоти и крови, так и Он также воспринял оные, дабы смертью лишить силы имеющего державу смерти, то есть диавола, и избавить тех, которые от страха смерти через всю жизнь были подвержены рабству.

Евр., 2: 14-15


9.1. Капитализм = маммонизм

Вглядываясь в процессы духовной энтропии тех далеких времен, понимаешь, что все это повторяется сегодня. К сожалению, приходится констатировать: человечество, пройдя непростую траекторию двухтысячелетней истории, возвращается на исходные позиции. Оно, выражаясь словами апостола Петра, «как пес возвращается на свою блевотину»[412], то есть возвращается к рабовладельческому капитализму.

Мир в массовом порядке стал поклоняться маммоне. Общественный строй таких идолопоклонников можно назвать «маммонизмом». Одним из первых употреблять слово «маммонизм» стал немецкий философ и социолог Рудольф Юнг. Он использовал это слово для характеристики капитализма, подчеркивая его паразитическую сущность в работе «Национальный социализм: его основа, развитие и цели» (1919). Примерно в это же время другой немец — Готфрид Федер — также активно использовал термин «маммонизм» в своей работе «Сломать кабалу процента!»[413]. Но словечко это нигде не привилось. Уж слишком оно резало ухо и будоражило совесть людей, которые причисляли себя к христианам!

Зато в обиход вошло слово «капитализм», который Христос вроде не обличал и не запрещал. Рядовому обывателю оно мало что говорило. Маркс в «Капитале» сознательно пытался увести читателя от размышлений по поводу духовного происхождения капитализма и акцентировал внимание на «чистой» экономике, а также «производительных силах». Это было не просто сделать потому, что в той же Англии многие уже догадывались, что капитализм — это, прежде всего, — религия и лишь во вторую очередь — экономика. Английский историк и философ Т. Карлейль еще в то время, когда Маркс только обдумывал свой будущий труд «Капитал», писал (1843): «Поистине, с нашим евангелием маммоны мы пришли к странным выводам! Мы говорим об обществе и всё же проводим повсюду полнейшее разделение и обособление. Наша жизнь состоит не во взаимной поддержке, а, напротив, во взаимной вражде, выраженной в известных законах войны, именуемой «разумной конкуренцией» и т.п. Мы совершенно забыли, что чистоган не составляет единственной связи между человеком и человеком. «Мои голодающие рабочие?» — говорит богатый фабрикант. — «Разве я не нанял их на рынке, как это и полагается? Разве я не уплатил им до последней копейки договорной платы? Что же мне с ними еще делать?» Да, культ маммоны воистину печальная вера»[414].

Наиболее умственно продвинутым членам общества профессора от политической экономии внушали в духе марксизма: «капитализм» — это «способ производства» (или «общественно-экономическая формация»), и к «свободе совести» он не имеет никакого отношения.

В XX веке капитализм себя достаточно дискредитировал, и идеологи, обслуживающие мировую олигархию, стали подыскивать замену слову «капитализм». Такой заменой оказалось словосочетание «рыночная экономика», «рыночная система». Американский экономист Дж. Гэлбрейт пишет: «Были начаты поиски неопасной альтернативы термину «капитализм». В США предприняли попытку использовать словосочетание «свободное предпринимательство» — оно не прижилось. Свобода, подразумевавшая принятие свободных решений предпринимателями, не являлась убедительной. В Европе появилось словосочетание «социал-демократия» — смесь капитализма и социализма, сдобренная состраданием. Однако в США слово «социализм» вызывало в прошлом неприятие (да и в настоящем это неприятие осталось). В последующие годы стали использовать словосочетание «новый курс», но все же его слишком отождествляли с Франклином Делано Рузвельтом и его сторонниками. В итоге в научном мире прижилось выражение «рыночная система», так как оно не имело негативной истории — впрочем, у него вообще не было истории. Вряд ли можно было отыскать термин, более лишенный всякого смысла…»[415]

Замена вывески произошла, а духовное содержание осталось прежним — маммонизм. Люди верят не в «способ производства», ни в «общественно-экономическую формацию», ни в «рынок», они верят в деньги! О. Бронсон с прискорбием констатирует: «Маммонизм стал религией англо-саксонского мира, а о Боге мы просто-напросто позабыли. Мы утратили веру в благородное, прекрасное и справедливое»[416]. Сначала эта религия маммонизма рядилась в одежды христианства (протестантизм в разных модификациях), затем стала все больше приобретать черты язычества (порой рядящегося в одежды атеизма), наконец, показала свой звериный оскал сатанизма.

Сегодня во многих странах Запада деятельность сатанистов уже легализована. В США, например, в 1970 году церковь сатаны была принята в Национальный совет церквей США. По некоторым данным, сегодня в Америке насчитывается 8 тысяч «собраний» сатанистов, объединяющих около 100 тыс. человек. Власти США открыто оказывают поддержку сатанистам. Так, президент Рейган в 1987 году признал публично «важную роль сатанизма в современной американской жизни» и призвал учитывать интересы этой части избирателей. Открытым финансовым спонсором церкви сатаны в Америке выступает крупная американская корпорация «Проктер энд Гэмбл».

Многие авторы, стоящие на позициях цивилизационного подхода к описанию общества и истории, считают, что современный мир представляет собой сочетание нескольких цивилизаций. Ими в зависимости от доминирующей в обществе (государстве) религии выделяются западная цивилизация (католицизм и протестантизм), исламская (ислам в разных модификациях), конфуцианская, иудаистская, буддистская и несколько более мелких. При этом акцентируется внимание на различиях в цивилизациях, но не замечается их усиливающаяся «духовная конвергенция»[418].

Ряд исследователей пытается дать более тонкую картину мира, показать его цивилизационное разнообразие: например, выделить в рамках западной цивилизации католическую (Южная Европа, Латинская Америка), протестантскую (Северная Америка, Великобритания, часть континентальной Европы), в рамках исламской — шиитскую и суннитскую и т.д. Однако, по нашему мнению, подобные подходы к описанию современного мира основываются на достаточно формальном подходе: учете числа людей, которые себя причисляют к той или иной религии или тому или иному духовному течению. Сегодня мы наблюдаем быстрые процессы размывания традиционного религиозного сознания в условиях агрессивной глобализации. Большинство авторов обращают внимание, прежде всего, на экономическое и финансовое измерение глобализации. Между тем, самым главным является духовное ее измерение. К сожалению, маммонизм подвергает быстрой эрозии все основные мировые религии, «дух капитализма» обитает сегодня не только над Америкой, Англией или Голландией. Он витает сегодня и над Китаем, и над Африкой, и над Россией — «Третьим Римом». С учетом нынешних духовно-энтропийных процессов мы рискнем сделать следующее заключение: цивилизационная картина современного мира предельно упростилась; некогда существовавшая на планете «цветущая сложность» (выражение нашего русского философа XIX века К. Леонтьева) редуцировалась до уныло-серой, монотонной картины глобальной «денежной цивилизации».

Мы уже не раз употребляли в нашей работе этот термин. Сейчас лишь подчеркиваем универсальный, глобальный характер «денежной цивилизации», а также некоторое лукавство современных социологов и политологов, которые своими сложными умственными изысканиями уводят нас от понимания этой жутковатой простоты устройства современного мира. Нам хотелось бы ошибаться. Но мы в таком суждении мы не одиноки. Вот, например, Геннадий Водолеев пишет: «… в человеческих обществах всей нашей цивилизации… в 95 случаях из 100 выбор между деньгами и должным, нравственным поступком совершается дееспособным человеком… без колебаний всегда в пользу первых. Причем в социальных сферах «деловых» людей, политиков такой выбор присутствует в 100 случаях из 100… Исключение составляют разве что сотни миллионов касты неприкасаемых Индии, отверженные других обществ, которые никогда не принадлежали цивилизации денег, да еще северные народы»[420].


9.2. Христианство и капитализм

Среди всех цивилизаций, существовавших и существующих на планете, нас, русских людей, наверное, больше всего волнует судьба христианской цивилизации, которая возникла на развалинах римской цивилизации и сформировалась в Византии при императоре Константине Великом (Второй Рим). В средние века христианская цивилизация сложилась в Европе, а после крещения Руси князем Владимиром — на просторах нашей Родины (Третий Рим)[421].

Сегодня существует много даже чисто внешних признаков трансформации христианской цивилизации в «денежную цивилизацию». Это особенно бросается в глаза на Западе. Интерес к традиционным формам религии там постоянно падает. Например, в ФРГ с 1991 по 1998 год число людей, регулярно посещающих церкви, уменьшилось более чем в 2 раза: с 14,7 до 7%. Менее серьезно, но неуклонно этот процесс происходил в Италии (сокращение почти на треть), не говоря уже о Франции, где о церкви и кюре вспоминают только при регистрации браков и конфирмации. Нотр-Дам превратился в большой музей-ресторан, куда приходят толпы, жующие гамбургеры и «стиморол», чтобы поглазеть на древние ритуалы. Думается, для этих людей воскресная месса стоит в одном ряду с гаданием на картах и показательным выступлением колдунов вуду. В Великобритании 44% взрослого населения не исповедует никакой религии. Особенно много неверующих среди молодежи от 18 до 24 лет — 66%. По мнению одного из ведущих английских религиоведов П. Брайерли, через 40 лет лишь 0,5% населения страны будут посещать церковные службы[422].

Приходится констатировать простую закономерность: чем более прочные позиции захватывает капитализм («денежная цивилизация»), тем быстрее исчезает христианство, тем быстрее происходит переход общества в эпоху постхристианства. Нас могут обвинить в излишней драматизации ситуации. Но напомним хорошо известную истину: без осознания факта своего заболевания человек вряд ли имеет шанс на выздоровление.

К сожалению, официальные религии сегодня все чаше играют роль неких декораций, предназначение которых — скрывать уродливое и зловещее духовное нутро «денежной цивилизации». Пожалуй, последним духовным оплотом борьбы с «денежной цивилизацией» остается православие[423]. Русская Православная Церковь сформулировала свою позицию по ключевым вопросам устройства общества в документе, который называется «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви» (принят в 2000 году). Особый интерес с точки зрения обсуждаемых нами вопросов представляют раздел VI «Труд и его плоды» и раздел VII «Собственность».

Приведем отрывок из документа, касающийся трудовых отношений: «Работающий вправе пользоваться плодами своего труда: «Кто, насадив винограду не ест плодов его? Кто, пася стадо, не ест молока от стада?.. Кто пашет, должен пахать с надеждою, и кто молотит, должен молотить с надеждою получить ожидаемое» (1 Кор. 9. 7, 10). Церковь учит, что отказ в оплате честного труда является не только преступлением против человека, но и грехом перед Богом.

Священное Писание говорит: «Не обижай наемника… В тот же день отдай плату его… чтоб он не возопил на тебя к Господу, и не было на тебе греха» (Втор. 24. 14-15); «Горе тому, кто… заставляет ближнего своего работать даром и не отдает ему платы его» (Иер. 22. 13); «Вот, плата, удержанная вами у работников, пожавших поля ваши, вопиет, и вопли жнецов дошли до слуха Господа Саваофа» (Иак. 5. 4).

Вместе с тем заповедь Божия повелевает трудящимся заботиться о тех людях, которые по различным причинам не могут сами зарабатывать себе на жизнь, — о немощных, больных, пришельцах (беженцах), сиротах и вдовах — и делиться с ними плодами труда, «чтобы Господь, Бог твой, благословил тебя во всех делах рук твоих» (Втор. 24. 19-22). Продолжая на земле служение Христа, Который отождествил Себя именно с обездоленными, Церковь всегда выступает в защиту безгласных и бессильных. Поэтому она призывает общество к справедливому распределению продуктов труда, при котором богатый поддерживает бедного, здоровый — больного, трудоспособный — престарелого. Духовное благополучие и самосохранение общества возможны лишь в том случае, если обеспечение жизни, здоровья и минимального благосостояния всех граждан считается безусловным приоритетом при распределении материальных средств» (VI.6.).

Также важным является следующий фрагмент: «… отторжение и передел собственности с попранием прав ее законных владельцев не могут быть одобрены Церковью. Исключением может быть такое отторжение собственности на основе соответствующего закона, которое, будучи обусловлено интересами большинства людей, сопровождается справедливой компенсацией. Опыт отечественной истории показывает, что нарушение этих принципов неизбежно приводит к социальным потрясениям и страданиям людей» (VII.3).

Фактически в этих отрывках в сжатой форме представлена позиция неприятия нашей православной Церковью различных форм современного рабства, прежде всего наемного. Правда, документ избегает слов «капитализм», «рабство», «наемный труд» и т.п. Многие тезисы документа требуют дальнейшей проработки, конкретизации и детализации; необходимы развернутые предложения по обеспечению социальной справедливости, раскрытию творческого потенциала работников и т.п. К сожалению, прогресса в данном направлении за десять с лишним лет мы не заметили. Скорее, наблюдаются даже попытки провести некоторую «ревизию» положений «Основ социальной концепции».

Определенные силы (как внешние, так и внутренние) пытаются использовать официальную православную церковь для прикрытия «ползучей» агрессии Запада на духовном пространстве России, окончательного утверждения здесь духовного фундамента «денежной цивилизации». Одним из последних примеров использования «церковного фасада» МП РПЦ (Московской патриархии Русской Православной Церкви) для утверждения в России «денежной цивилизации» является подготовка рабочей группой при МП РПЦ концепции так называемого «православного бэнкинга». Это — откровенная попытка добиться со стороны Запада не только юридической, но и церковной (духовной) легализации ростовщичества в России. То есть попытка добиться со стороны Церкви благословения долгового рабства. А одновременно и попытка дискредитации Русской Православной Церкви[424].

Еще один пример — разработка и принятие в 2004 году по инициативе и при участии экспертов, близких к МП РПЦ, документа под названием «Свод нравственных принципов и правил хозяйствования». В указанном документе не дается принципиальной оценки сложившегося в России общественно-экономического строя, вместо этого содержится набор совершенно банальных «рекомендаций», адресованных «волкам-капиталистам», как им следует «цивилизованно» и «гуманно» поедать «овец-работников». Это еще одна попытка создать в России «капитализм с православным лицом». Впрочем, правильнее сказать: попытка создать у православных людей иллюзию, что в России строится такой капитализм, потому что в природе не существует ни христианского, ни католического, ни православного капитализма. Везде это один и тот же строй смертоносного маммонизма[425].

Впрочем, попытки определенных сил как внутри церковной организации, так и внешних по отношению к ней доказать совместимость капитализма и христианства наблюдаются с XIX века. Основной упор в этих попытках делался на то, что частная собственность «священна». Причем не делалось различия между частной собственностью на фабрики, заводы и землю, с одной стороны, и частной собственностью на жилище и различного рода личное имущество. А «благословение» «священного» права частной собственности на средства производства фактически означало и молчаливое «благословение» наемного рабства[426].

Конечно, в нашей Церкви были отдельные служители, которые активно обличали отдельных капиталистов за их неправедные богатства, хищения и эксплуатацию, а также представителей власти, насаждавших в России капиталистическое рабство. Яркий пример — святой праведный Иоанн Кронштадтский. Он не только обличал, но и практически спасал людей, ставших жертвами капитализма. Через его руки каждый год проходили миллионы рублей, которые он раздавал неимущим; кроме того, он организовал в Кронштадте «работный дом» для трудовой реабилитации люмпенизированных людей; трудоустраивал безработных и прошедших трудовую реабилитацию[427]. Однако четкой социальной позиции у всей церковной организации не было. Это, с нашей точки зрения, привело к тому, что антикапиталистические идеи и лозунги в 1917 году оказались в руках откровенных богоборцев.

За двадцать лет существования Российской Федерации капитализм в нашем обществе успел пустить достаточно глубокие корни в сфере имущественных и трудовых отношений. Православным приходится жить в этой враждебной среде и искать способы приспособления к ней. Но не стоит доказывать, что эта среда является «естественной», что капитализм не мешает христианам спасаться, что это «социальный идеал» христианства. Формирование иллюзий типа «православного бэнкинга» или «капитализма с православным лицом» может привести к той же ситуации, которая сложилась в России век назад: перехвату откровенно богоборческими силами инициативы борьбы с капитализмом, отходу русского народа от Церкви, ложной «симфонии» церковной верхушки и государственно-монополистической верхушки[428].

Мы уже неоднократно говорили, что с социально-экономической точки зрения рабством является любая форма отношений между людьми, в результате которых продукт, произведенный одним человеком, помимо его воли и желания присваивается другим человеком. Такое присвоение называется социальным рабством, и оно может иметь много конкретных форм: патриархальное, классическое, наемное, долговое, налоговое, коррупционное и т.п. С правовой точки зрения такое присвоение может иметь законное основание (быть легитимным); с морально-нравственной точки зрения это всегда хищение. С христианской точки зрения это нарушение одной из основных заповедей — «не укради». Следовательно, христианство не может быть «нейтральным» по отношению к капитализму как строю, в котором делается все возможное для того, чтобы юридически и идеологически легализовать грех, «упразднить» заповедь «не укради». Помимо этой восьмой заповеди также делается все возможное для «упразднения» тесно с ней связанной десятой заповеди «не желай дома ближнего твоего; не желай жены ближнего твоего, ни поля его, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ни всякого скота его, ничего, что у ближнего твоего»[429]. Без этого желания не было бы, в конечном счете, и кражи продукта, произведенного другим человеком, не было бы и рабства[430].

Но вернемся к истории Древнего Рима. Мы постарались показать поразительное сходство раннего и позднего капитализма в разных сферах: хозяйственной, государственного управления, социальных отношений, а также духовной. Но есть и принципиальные отличия нынешнего капитализма от римского капитализма.

Во-первых, люди Древнего Рима впервые в истории человечества встали на скользкую и опасную дорожку капитализма и лишь смутно подозревали о существовании пропасти, к которой эта дорожка вела. Современный человек, хотя бы немного знакомый с историей, имеет вполне конкретное знание о существовании этой пропасти.

Во-вторых, люди той давней эпохи не имели спасительной христианской веры и Церкви, которые необходимы для противостояния «духам злобы поднебесной», т.е. маммоне и ее инфернальному воинству. У современного человека такое спасительное оружие есть.

Наивно думать, что возрастающую энтропию современного «денежного» капитализма можно остановить с помощью каких-то политических и экономических реформ, с помощью «инноваций», «модернизаций» и прочих «перестроек». Да, конечно, нужны и политические, и экономические реформы, но они вторичны. Как и 2000 лет назад, разрушительному началу «денежного» капитализма, представляющего собой закамуфлированную форму сатанизма, эффективно может противостоять только христианство. Этому в равной мере учит как Священное Писание, так и история Древнего Рима.

Наивны также призывы некоторых невоцерковленных представителей нашей интеллигенции в годы «перестройки» начать «выдавливать из себя по капле раба» (Л.П. Чехов). Накануне Первой мировой войны и 1917 года наша интеллигенция очень своеобразно «выдавливала из себя по капле раба»: она стала стремительно отходить от Церкви, считая зазорным носить звание «раб Божий». В христианстве на протяжении двух тысяч лет активно используется выражение «раб Божий». Святые отцы оставили нам многочисленные объяснения того, что означает данное выражение. Отметим лишь, что для христиан это почетное звание в отличие от раба человеческого. Почетное хотя бы потому, что сам Христос считал себя Рабом Бога-Отца. В Библии есть книга пророка Исайи, где грядущий Мессия-Спаситель предстает в образе раба Господа: «Ты будешь рабом Моим для восстановления колен Иаковлевых и для возвращения остатков Израиля; но Я сделаю Тебя светом народов, чтобы спасение Мое простерлось до концов земли»[432]. В Евангелии Христос неоднократно говорил, что Он на землю «не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих»[433]. И апостол Павел пишет, что Христос для спасения людей принял «образ раба»[434]. И если Сам Спаситель называл себя служителем и рабом Божьим, то неужели Его последователи постыдятся называть себя так? И апостолы также называли себя рабами Бога. Например: «Павел, раб Бога, Апостол же Иисуса Христа»[435]. И именно потому, что в некогда Святой Руси многие перестали быть рабами Божьими, они стали социальными рабами.

В годы советской власти не одно поколение школьников также дружно повторяло: «Мы не рабы, рабы не мы». Однако эти атеистические мантры не помогали: вместо «освобождения труда» с каждым годом происходило все большее «закабаление труда», с каждым годом советские люди все больше превращались в работников, которые «ходят на работу». Наша «перестройка» и наши «реформы» — логическое продолжение процесса «закабаления труда».

Многие так и не поняли глубинных причин этого энтропийного процесса, сваливая все наши беды на Горбачева, Ельцина, Запад, ЦРУ, масонов и т.п. Все эти личности, организации, общества, группы лишь воспользовались нашей слабостью. Кто-то правильно сказал: «Не они сильны, а мы слабы». А почему мы оказались слабыми? Потому что, к сожалению, забыли простые, но вместе с тем спасительные слова Евангелия:

Иисус отвечал им: истинно, истинно говорю вам: всякий делающий грех есть раб греха.

Но раб не пребывает в доме вечно; сын пребывает вечно.

Итак, если Сын освободит вас, то истинно свободны будете.

Социальное рабство есть результат рабства духовного, а рабство духовное есть результат греха. Таким образом, освобождение от рабства социального возможно только через освобождение от рабства духовного, т.е. через освобождение от греха. И самое главное в приведенном отрывке из Евангелия: человек не может самостоятельно освободиться от порабощения греху, освобождение возможно только через Христа (христианство)[437].


9.3. Рабство и свободный труд

Нам крайне важно понять, что альтернативой капиталистическому и всякому другому рабству является свободный труд. Свободный труд предполагает, что создаваемый человеком продукт принадлежит ему, и исключительно ему принадлежит право распоряжаться этим продуктом. В том числе человек может добровольно, по совести делиться своим продуктом с другими людьми, особенно теми, кто в нем действительно нуждается. Тема свободного труда выходит за рамки данной книги. Отметим лишь, что лишь при свободном труде раскрывается в полной мере творческий потенциал человека, работник превращается в трудящегося.

Хотя в нашей работе неоднократно использовалось понятие «труд» для описания различных форм рабства, мы это делали только исходя из устоявшегося, привычного мнения, что «труд» и «работа» — синонимы. В немалой степени этому способствовала пропаганда в нашей стране так называемой «теории трудовой стоимости» как составной части марксизма. Эта теория, как мы показали в нашей работе, описывает процесс капиталистической эксплуатации, причем затраты физической и умственной энергии наемного работника (раба) в процессе производства продукта в ней обозначаются понятием «труд»[438]. Если же говорить строго, то рабству соответствует понятие «работа» (отсюда — «рабство»). А человек, свободный от оков рабства, занимается «трудом». Если попытаться наиболее коротко определить различия между «работой» и «трудом», то можно сказать следующее: «Работать могут и человек, и машина. Трудиться может только человек».

Работа — это затраты физической и умственной энергии для производства какого-то продукта. Духовно-нравственного элемента она не содержит: насилие над работником лишает его нравственного выбора. Идеальный раб — живая машина, биологический робот.

Труд кроме упомянутых затрат энергии имеет еще духовное и нравственное содержание (определение цели, выбор средств). Лишь в труде в полной мере реализуется творческий потенциал человека. Раб не в состоянии в полной мере вернуть те таланты, которые он получил при рождении от Бога и которые с процентом Бог рассчитывает получить назад от своего раба[439]. Только свободный от рабства человек может с хорошим прибытком вернуть своему Хозяину полученные таланты.

Работа — это обязанность, тягостное ярмо, наказание[440], от которого человек стремится избавиться любыми способами. Труд — это потребность человека, который стремится восстановить утраченную с Богом связь. Труд — это творчество, трудящийся делается подобным Богу как Творцу видимого и невидимого мира. В системе здоровых потребностей человека труд занимает не менее важное место, чем потребность в еде и питье. Истинно творческие личности (коих сегодня очень немного) готовы даже жертвовать другими важными потребностями ради того, чтобы создавать. Более того, труд — эффективное средство избавления от рабства. Эту парадоксальную на первый взгляд мысль следующим образом выразил свт. Иоанн Златоуст: «Бог для того и сделал настоящую жизнь нашу наполненной труда, чтобы избавить нас от… рабства и привести к полной свободе»[441].

В русской и мировой художественной литературе постоянно в той или иной форме передается простая и в то же время глубокая мысль о том, что человек, находясь под ярмом «денежного» рабства, лишается способности к творческому труду и растрачивает попусту тот аванс, который Бог дал человеку (талант). Яркий пример такого художественного произведения — повесть Н.В. Гоголя «Портрет». Главный герой этой повести — молодой, подающий надежды бедный художник Чертков продает душу дьяволу. После этого он начинает работать в качестве модного портретиста. Его живописный труд превращается в ремесло, он всячески угождает своим заказчикам, не жалеет денег на свою рекламу. Одновременно растут его богатство и слава. Лишь в конце его жизни Чертков понимает: он обменял талант на деньги. Зависть к молодым талантливым художникам толкает его на безумные шаги: он скупает их картины и уничтожает их. Потому сходит с ума и умирает. Кстати, в этой же повести (второй части) мы видим другого героя — также художника, который в юности написал портрет одного ростовщика. После смерти ростовщика этот портрет переходил из рук в руки и всем его владельцам приносил несчастья. Художник понимает, что совершил великий грех и затем в монастыре, ведя строгую жизнь, борется за искупление этого греха. В конце концов он достигает больших вершин в иконописи, венцом его творчества становится икона Рождества Иисуса Христа. Перед своей смертью этот художник завещает сыну своему (тоже художнику) уничтожить портрет ростовщика, который на самом деле был портретом дьявола. Кстати, художник Чертков из первой части повести резко изменил свою жизнь после того, как приобрел этот самый портрет в картинной лавке. В первую же ночь после покупки ростовщик, изображенный на портрете, ожил, явился Черткову и обещал ему много денег…[442]

Совсем недавно мне на глаза попалась книга о знаменитом австралийце Джулиане Ассанже, гражданском активисте, который взломал секретные электронные базы данных американских ведомств (министерства обороны, государственного департамента) и через свой сайт WikiLeaks обнародовал громадное количество секретных американских документов. Безусловно, австралиец показал знание тонкостей в сфере компьютеров, Интернета, шифровального дела, высокий профессионализм по поиску нужных баз и их «взлому». В этой книге приводится интервью Дмитрия Великовского («Русский репортер) с Ассанжем. Это интервью отчасти объясняет, в чем секрет недосягаемого мастерства Ассанжа, с которым не могут конкурировать самые опытные специалисты корпораций и государственных ведомств. Приведем фрагмент интервью[443]:

Д.В. (Дмитрий Великовский): И ты никогда не пытался заработать на всем этом?

Д.А. (Джулиан Ассанж): Нет. Просто это было безумно интересно. Л деньги нет.

Д. В.: Да, но многие на твоем месте не отказались бы от легкого заработка, верно?

Д. А.: Многие и не отказывались воровали данные о кредитках и все такое. Я тоже мог бы. Но у меня, если угодно, был свой этический стандарт. И покуда не умирал с голоду, я вполне мог позволить себе его придерживаться. Вообще те, кто зарабатывал взломами, в нашем сообществе не пользовались уважением. Кстати, они были хуже нас с профессиональной точки зрения: достигнув уровня, достаточного для того чтобы зарабатывать деньги, они переставали совершенствоваться, им было этого достаточно. Действительно хороши были только те, кто постоянно развивался, кого интересовал сам процесс.

Мы сейчас не даем какой-либо нравственной, юридической или политической оценки деятельности Ассанжа, а лишь обращаем внимание на его мысль: погоня человека за деньгами задерживает его развитие, превращает в «ремесленника», ни о каком творческом труде в этом случае речи быть не может.

К сожалению, в нашей экономической и социологической литературе обозначенные выше «нюансы» не считаются предметом «науки» и вообще не обсуждаются. Тем самым затрудняется понимание различий между рабством и свободным трудом.

Вероятно, эти нюансы улавливали люди, жившие в России до революции 1917 года. Если познакомиться с «Материалами к словарю древнерусского языка» (фактически — полноценный словарь), подготовленными русским филологом-славистом И.И. Срезневским (1812 — 1880), то там значение слов «труд» и «работа» также различается. Первое означает деятельность свободного человека, второе применяется к деятельности рабов и вообще несвободных людей[444].

Понимание различий между трудом и работой позволяет более точно описывать экономические отношения в разные эпохи и в разных цивилизациях. Приведем пример. Когда происходит эксплуатация одного человека другим, то первый из них создает продукт, а второй его присваивает. Мы этот продукт по привычке называем «продуктом труда», а правильнее было бы именовать его «продуктом работы». Таким образом, второй становится владельцем «продукта работы», или (коротко) — «рабовладельцем». Следовательно, никакой натяжки в том, что мы называем капиталистического работодателя «рабовладельцем», нет. В качестве рабовладельца выступают: латифундист и «всадник» эпохи Древнего Рима; помещик и ростовщик эпохи феодализма; промышленный капиталист и банкир эпохи современного капитализма.

На различие между трудом и работой в свое время обратил внимание наш выдающийся русский ученый Д.И. Менделеев (который, кстати, был не только химиком, но и серьезным экономистом). Вот мнение Дмитрия Ивановича: «Тут мы касаемся предмета едва ли ясного в общем представлении… Не всякая работа есть труд. Работа собственно есть понятие чисто механическое… труд вовсе не есть непременно работа, хотя часто сопровождается работою. Что же, спрашивается, такое труд? Где же его признаки? Где же его мерка? <…> Труд обуславливается полезностью совершаемого не для одного себя, но и для других… что и выражается в сущности прежде всего этическими представлениями о труде для других, своих ближних, за что и наступает рай в душе… не всем ясно то значение, какое имеет труд для внутреннего здоровья, для свежести духа. Сколько слышите и видите больных душой. Универсального лекарства нет и для духа, как нет для тела… Латиняне и евреи, от которых мы приняли столь многое, того ещё не понимали… Труд есть смерть крайнего индивидуализма, есть жизнь с обязанностями и только от них проистекающими правами; он предполагает понимание общества не как кагала, назначаемого для пользы отдельных лиц… Работа может быть страдою, труд же есть наслаждение, полнота жизни, то слияние с общим началом, которое в абстракте понимали ещё жители Индии… Труду принадлежит будущее… нетрудящиеся будут отверженцами — и печальная, очень крупная ошибка многих новейших учений состоит именно в смешении работы с трудом, рабочего с трудящимся… Работу можно дать, к работе принудить, труд -свободен был и будет, потому что он по природе своей сознателен, волен, духовен, сложен и необходим… Работа не творит… Небывшее, действительно новое делает лишь труд; его нет в природе, он в вольном, духовном сознании людей, живущих в обществе, и отдельное лицо труда может выдать неизмеримо много, на целые поколения разработки, на беспредельную пользу… Работа утомляет. Труд возбуждает… Труд …определяет то этикой проповедуемое смирение, которое даже при мене говорит: "бери, если хочешь и нравится тебе, взамен своего моё, я ничего от тебя не требую"… Грядущее труду, а не работе, сложному, а не простому»[445].

В русском языке кроме слов «работа» и «труд» есть еще одно очень важное слово — «служение». Господь постоянно призывал своих учеников помогать, или служить своим ближним (а также и не очень ближним). Не всегда такая помощь может представлять собой творческую деятельность. Господь напоминает нам о том, что надо накормить голодных, напоить жаждущих, одеть нагих, посетить больных и заточенных в темницах, принять странников[446]. Он призывает своих последователей (христиан) делать полезные дела, ничего не требуя взамен. По форме рабство и служение похожи: в обоих случаях плоды деятельности одного человека достаются другому человеку. Но это внешнее сходство. А различие принципиальное, духовного порядка: в одном случае отчуждение плодов является насильственным, в другом случае — добровольным, по любви и состраданию к другому человеку. Таким образом, служение наряду с творческим трудом выступает альтернативой различных форм рабства.

Хотелось бы отметить еще один важный момент, вытекающий из различий труда и работы. А именно то, что современная «денежная цивилизация», базирующаяся на наемном труде, не только является социально несправедливой, но также экономически неэффективной. Наемное рабство современного капитализма также неэффективно как рабство Древнего Рима (особенно последних веков его существования). В какой-то книге прочел очень точное определение наемного работника: это домашнее животное, которое надо постоянно подгонять и контролировать. А вот как описывал основатель и директор МНТК «Хирургия глаза» академик С.И. Федоров трудовые отношения в современной экономике: «Сегодня во всем мире есть наемные работники — поденщики, которым платят поденную плату. Тот, кто платит, старается дать минимум, поденщик же, в свою очередь, старается работать меньше. Поэтому в такой экономике идет постоянная «гражданская война» (курсив мой. В.К.)». Далее он показывает, чем может закончиться такое «сотрудничество» между работодателем и наемным работником: «Допустим, я (наемный работник. — В.К.) пришел на работу, средства производства не мои, и товар уже не мой, и деньги не мои. Какая связь между мной и этим товаром? Только через зарплату. Если у меня зарплата низкая, я работаю не интенсивно, сырье ворую. Денег в обороте становится все меньше, и хозяин делает зарплату еще меньше. В результате вся эта система становится похожей на самолет, попавший в штопор, — пока не упадет на землю, не остановится»[447].

Подобно тому, как на смену классическому рабству в древнем Риме пришли колонат, а затем свободный крестьянский и ремесленный труд, современное человечество неизбежно должно будет перейти от наемного рабства к свободному труду. Если только оно сохранило остатки совести, разума и воли. В противном случае альтернативой нынешнему рабству будет гибель падшего человечества[448].


9.4. Альтернативы рабству: опыт человечества

Человечество в истекшем XX веке пыталось вырваться из пут «денежного» капитализма как наиболее зловещей формы капиталистического рабства и создать общество, основанное на свободном труде. Альтернативами оказались два практически апробированных варианта (проекта) — социализм и национал-социализм.

Первый проект (социализм) продержался в нашей стране — Советском Союзе — семьдесят лет, но не выдержал испытания временем и не смог дать человеку до конца свободного труда[449]. В значительной степени причина победы Октября в нашей стране состояла в том, что большевики чутко уловили чаяния народа, его жажду свободного труда и провозгласили лозунги: фабрики — рабочим, землю — крестьянам, управление производством — трудящимся, власть — народу. Но лозунги так и остались лозунгами. На наш взгляд, главная причина того, что в советском обществе человек так и не перестал до конца быть рабом, проста: работник не стал полноценным хозяином производимого им продукта. Первое следствие такого положения: он был отстранен от принятия решений о распределении и перераспределении произведенного продукта. Второе следствие: при советском строе не сумел раскрыться в полной мере творческий потенциал работника, работник не превратился в трудящегося. Вот что по этому поводу пишет Андрей Басов: «А что произошло после 1917 года? Да в отношении имущественных прав работников опять ничего. Сменилось опять только основание притеснения. Вместо мотива владения кем-то средствами производства основанием стало то, что все сделанное для общественной пользы автоматически становится государственным по мотиву, что де государство якобы и есть народ… В СССР казна сама без посредников занималась изъятием и распределением результатов труда народа»[450]. Правда, как во всяком правиле, здесь также имеются свои исключения. Для небольшой части советских людей работа действительно стала творческим трудом. Речь идет, прежде всего, о технической (и в некоторой части — творческой) интеллигенции. Без плодов такого творческого труда (создание ядерного оружия, запуск человека в космос, разработка новых видов оружия и военной техники) советский проект прекратил бы свое существование гораздо раньше[451]. Безусловно, нельзя назвать рабским труд советских людей в годы Великой Отечественной войны. Это был добровольный, самоотверженный труд, это было общее дело всего народа и результатами этого труда (освобождение страны от захватчиков) воспользовался весь народ. Однако трудно отрицать, что в годы «зрелого» и «перезрелого» социализма советские люди преимущественно «ходили на работу», а творческий труд занимал в их жизни все меньшее место. В результате эффективность советской (социалистической) экономики неуклонно падала…

Второй проект (национал-социализм) в его наиболее завершенной форме был апробирован в Германии, но не только не смог обеспечить немцам свободного труда, но продемонстрировал миру образцы «лагерного рабства», привел к неисчислимым бедствиям и также сошел с исторической сцены. Уже не приходится говорить о том, что в нацистском проекте с самого начала главный акцент делался не на освобождении «высшей» (арийской) расы из-под гнета капиталистического рабства, а на рабском закабалении покоренных народов в интересах этой «высшей» расы[452].

Оба указанных проекта не могли избавить человечество от капиталистического рабства, так как были не только далеки от христианства, но проявляли в отношении христианства скрытую (при нацизме) или откровенную (при социализме) враждебность.

Некоторые авторы, которые затрагивают тему рабства — как прошлого, так и настоящего, порой делают слишком категорический вывод: рабство неистребимая сущность человека и человеческого общества. Для защиты данного тезиса нередко ссылаются на книги Ветхого и Нового Заветов, которые в общей сложности охватывают большую часть времени существования человечества, начиная с момента сотворения первого человека Богом. На страницах Священного Писания тема рабства действительно присутствует постоянно. В Симфонии на Ветхий и Новый Завет слово «раб» и другие слова с корнем «раб» в общей сложности встречаются 400 раз (практически во всех книгах). Кроме того, около 50 раз встречается слово «рабыня» и производные от него[453].

Помимо всего в перестроечные годы выходило и продолжает выходить немало работ, которые утверждают неистребимость рабства в России. При этом используется посыл об изначально «рабской природе» русской души, русского человека. Такие работы призваны подавить волю тех слоев нашего общества, которые активно выступают против утверждения «денежной цивилизации» в нашей стране. Они призваны выполнить те же цели, которые выполняли работы идеолога III Рейха Альфреда Розенберга, который призывал превратить русских людей в рабов «высшей», арийской расы. Справедливости ради следует отметить, что за годы социализма привычка русских людей к свободному творческому труду была сильно подорвана. Но речь сейчас не об этом, а о том, что якобы изначально русскому народу была присуща склонность к рабству и рабскому труду. Такое утверждение можно назвать «мифом» и даже откровенной ложью[454].

Как бы там ни было, большинство авторов, соприкоснувшихся с темой рабства, спешит сделать неутешительное заключение: рабство было, рабство есть, рабство будет. Вот пример таких суждений: «Таким образом, все известные государственные системы как лежали на имущественном рабстве своих же народов, так лежат на нем и сейчас… Как зависел человек от степени, в которой ему кто-то отдаст (если отдаст) плоды его труда для собственного жизнеобеспечения, так и осталась эта чисто произвольная зависимость. Что при фараонах, что при рыцарях, царях и королях, что при капиталистах, что при советах, что опять при капиталистах. Чтобы как можно сильнее в публике затуманить этот факт, утаить его суть, любая идеологическая пропаганда муссирует вопрос только в разрезе того, в пользу кого реализуются блага, что можно толковать как угодно и спорить бесконечно и безрезультатно. Но за счет кого по факту идет реализация благ, все идеологии молчат, воды в рот набрав, или нагло лгут, что только в голову взбредет»[455].

С тем, что одной из основных функций идеологии прошлого и настоящего является всяческая маскировка всяческих форм рабства, мы согласны. А вот тезис, что рабство было всегда, требует определенных комментариев и уточнений. Возможно, что оно действительно было всегда, но почти никогда ему не удавалось добиваться абсолютной монополии в сфере трудовых отношений. Иначе говоря, наряду с рабством почти всегда сосуществовал свободный труд. Даже в Древнем Риме, как мы говорили, в самый расцвет классического рабства свободный труд наделенных землей граждан не исчез окончательно. Даже в самые суровые времена Средневековья наряду с крепостными крестьянами были свободные земледельцы.

В той же России, как мы говорили, были обширные территории (например, Русский Север), где крепостничества никогда не было (черносотенные, государственные крестьяне). Было также монастырское хозяйство, которое демонстрировало образцы свободного, высокопроизводительного творческого труда[456]. Было казачество, которое занималось как ратным трудом, так и трудом сельскохозяйственным, который базировался на общинном землевладении[457]. Были интересные примеры создания предприятий на базе церковных общин, приходов[458]. В строительстве и мануфактурном производстве большую роль играли артели, которые также основывались на свободном труде[459]. Накануне Первой мировой войны Россия занимала первое место по развитию многих форм кооперации (производственной, кредитной, сбытовой, закупочной); кооперация также помогала людям труда сохранять истинную экономическую свободу В 1914 году в России было 30 тысяч различных кооперативов с числом членов более 10 млн. человек[460].

Есть интересные примеры и в современной жизни. Например, Китай постепенно отходит от своих жестких идеологических установок в экономике. Судя по всему, он ищет «третий путь», т.е. хозяйственную модель, альтернативную социалистической и капиталистической. В рамках этой новой модели руководство страны поощряет создание предприятий с рабочим самоуправлением (коллективный сектор экономики) — на основе принятого в 1992 году закона «О коллективных предприятиях в городе и коллективных предприятиях на селе». Уже в 1995 году доля коллективного сектора в валовой продукции превысила 40 процентов[461].

* * *

Даже в странах развитой «денежной цивилизации» имеются «островки» свободного труда. Речь идет о кооперативах и предприятиях, работники которых являются одновременно их владельцами. Всего в более чем 70 странах мира принято законодательство, позволяющее создавать предприятия, в которых работники являются собственниками предприятий и производимого продукта[462]. Наиболее развито законодательство, регулирующее деятельность народных предприятий в США, Великобритании, Испании, Франции, Италии, Швеции, Израиле. В США сегодня около 11 млн. американцев (12% рабочей силы страны) являются совладельцами предприятий, на которых они работают. На таких предприятиях рабочего самоуправления, как показывают исследования, производительность труда существенно выше, чем на классических капиталистических предприятиях. В качестве примера свободного труда на базе кооперативов можно назвать федерацию кооперативных предприятий «Мандрагон» в Испании, где в общей сложности трудится около 20 тыс. человек[463]. В рамках Европейского союза образована Европейская федерация работников-собственников, в которую входят союзы и ассоциации всех европейских стран.

Называя предприятия, в капитале которых участвуют работники, «народными предприятиями», некоторые авторы их противопоставляют капиталистическим предприятиям. С нашей точки зрения, народные предприятия в странах Запада являются лишь разновидностью капиталистических предприятий. Находясь в условиях капиталистического рынка, они не могут не ставить своей задачей получение максимальной прибыли; в противном случае они не выдержат конкуренции и станут банкротами. Для того чтобы народные предприятия перестали быть капиталистическими, необходима перестройка экономических отношений в масштабах всего общества. Но и такие народные предприятия с точки зрения интересов всего общества являются шагом вперед по сравнению с обычными частнокапиталистическими предприятиями.

Промежуточной формой между частнокапиталистическими предприятиями и народными предприятиями за рубежом являются капиталистические предприятия, на которых работодатели заключают с трудовыми коллективами коллективные договора о распределении прибыли (участии рабочих в прибыли). Эта форма хозяйствования призвана повысить мотивацию работников, является альтернативой поденной (повременной) зарплате. Отдельные примеры участия работников в прибыли капиталистического предприятия относятся еще к XIX веку. Так, русский экономист А.Н. Миклашевский в своей статье «Доля в прибыли» (1893) отмечал, что в мире имелось около 200 предприятий (в Англии, Франции, Германии, США, других странах), где применялась система участия работников в прибыли. Одним из ярких примеров применения системы участия в прибылях — автомобильная компания Генри Форда (1920—30-е гг.): помимо базовой повременной ставки зарплаты работники компании получали определенную часть прибыли по завершении года[464]. Отметим, что на сегодняшний день именно поденная оплата является доминирующей в мире, что сдерживает рост производительности труда. Конечно, такое «партнерство» труда и капитала не обеспечивает эффективного участия работников в управлении предприятием, да и соглашение о разделении прибыли между хозяевами и работниками имеет ограниченный срок действия. Вместе с тем в некоторых случаях система участия работников в прибылях может быть первым шагом на пути к реальному самоуправлению; по условиям коллективных договоров может предусматриваться выкуп за счет прибыли части акционерного капитала в пользу рабочих. Постепенно повышая таким способом долю участия работников в капитале предприятия, коллективу работников можно получить контрольный пакет акций и преобразовать предприятие в народное.

* * *

Законодательство зарубежных стран (в первую очередь, стран Запада) посредством легализации народных предприятий дает гражданам хоть какую-то альтернативу наемному рабству. Причина таких послаблений очевидна — стремление олигархии повысить материальную мотивацию работников и таким образом укрепить слабеющую экономику капитализма. Не случайно программа участия работников в капитале предприятий в США (программа ESOP[465]) была начата в 1974 году, когда американская экономика испытывала очень серьезные трудности: во-первых, был крайне неустойчив доллар (вследствие того, что США в 1971 году отказались от размена доллара на золото из своих запасов, и усилилось недоверие к американской валюте); во-вторых, в 1973 году в мире начался энергетический кризис, который особенно больно ударил по западной, в том числе американской, экономике. Правящие круги США судорожно искали пути выхода из кризисного положения, и на программу ESOP возлагали определенные надежды как на средство преодоления кризиса.

В то же время власти всех стран (как государственные власти, так и денежные власти в лице центральных банков), последовательно охраняя интересы ростовщиков, всячески противодействуют принятию каких-либо законов, которые позволили бы ослабить долговое рабство. Но и в этой сфере гражданам удается кое-что сделать в явочном порядке, особенно на местном уровне[466].

В сегодняшней России, несмотря на разгул дикого олигархического капитализма, также имеются «островки» свободного труда. Речь, в частности, идет об акционерных обществах работников, или народных предприятиях. О них, к сожалению, очень мало что известно гражданам Российской Федерации — не только рядовым, но даже специалистам в области экономики и управления[467]. Доля работников в капитале таких предприятий составляет от 75 до 100 процентов. По данным Росстата, количество акционерных обществ работников в стране — около 200. Эффективность их функционирования несравненно выше, чем на предприятиях других форм собственности. Именно в силу того, что такие предприятия обладают мощным потенциалом роста, они становятся объектом постоянных посягательств со стороны крупного бизнеса. Частный монополистический капитал, во-первых, стремится поглотить такие привлекательные в инвестиционном отношении предприятия, используя целый ряд запрещенных методов, включая рейдерские захваты. Во-вторых, частный капитал не заинтересован, в принципе, в существовании народных предприятии, которые наглядно демонстрируют экономическую неэффективность и социальную ущербность крупного частнокапиталистического бизнеса.

Таким образом, перед гражданами России стоит задача, с одной стороны, защиты существующих народных предприятий; с другой стороны, преобразования частнокапиталистических (а отчасти и государственных) предприятий в народные[468].

Хорошо известно, что защита прав работников с помощью профсоюзов в нынешней России является крайне неэффективной. Даже наиболее боеспособные профсоюзные организации концентрируют свое внимание на вопросах заработной платы (прежде всего, своевременной выплаты), социального страхования, защиты работников от увольнений, безопасности производства и т.п. В то же время задача реального участия работников в управлении оказывается на периферии внимания профсоюзов, а задача участия работников в капитале предприятий не ставится даже на перспективу. Как показывает практика, профсоюзы пока не реализуют тех прав по управлению предприятиями, которые дает работникам Трудовой кодекс РФ, принятый в 2001 году[469]. В советское время было такое выражение: «Профсоюзы — школа коммунизма». Необходимо, чтобы сегодня профсоюзы стали реально для работников «школой самоуправления».

Смена организационно-правового статуса предприятий — необходимое, но не достаточное условие для того, чтобы началось превращение работы в свободный труд. Должны меняться и сами люди — члены трудового коллектива. Например, по привычке люди могут воровать имущество с предприятия. Со стороны управленцев могут быть злоупотребления своим служебным положением. Поэтому при создании народных предприятий особенно важным является вопрос отбора членов трудового коллектива (оценка нравственных сторон личности, психологической совместимости, профессиональных качеств, дисциплинированности и т.п.)[470].

Функционирование народных предприятий не должно осуществляться лишь на базе материальной мотивации работников. Если «жажда денег» в трудовом коллективе начнет доминировать над моральными стимулами, то может произойти трансформация бывших наемных работников не в свободных трудящихся, а в капиталистов, которые будут стремиться к наращиванию прибыли любой ценой. Мы уже выше отмечали, что работа из необходимости и обузы может и должна превратиться в творческий труд как жизненную потребность. В традициях русского общества моральная мотивация трудовой деятельности всегда была доминирующей или, по крайней мере, важной. Вот что по этому поводу пишет О.А. Платонов: «Русская экономическая мысль подводит нас к необходимости уничтожения порочных бюрократических форм мотивации труда путем применения примитивных систем материального стимулирования. Насаждению рабской психологии, которая присуща большинству современных менеджеров, русская мысль противопоставляет выстраданную многими поколениями наших предков систему моральных стимулов, в основе которой лежит отношение к труду как духовно-нравственной ценности, потребности в творческом, интересном, самостоятельном труде, желание проявить себя наилучшим образом»[471].

Без перехода российской экономики на рельсы свободного труда в принципе невозможно решение ни одной из тех социально-экономических задач, которые в последние годы провозглашались руководством страны (модернизация, удвоение ВВП, развитие инновационной экономики, диверсификация экономики, борьба с коррупцией, создание мощного «среднего класса» и т.п.). Власти страны постоянно говорят и о такой социально-политической задаче, как демократизация нашего общества. Между тем, такую демократизацию следует начинать с нашего хозяйства. Частнокапиталистический бизнес и наемное рабство — продолжение все той же административно-командной экономики — только не на макроэкономическом уровне (как в советское время), а на уровне отдельно взятого капиталистического предприятия (микроэкономическом уровне). Особенно ярко тоталитарный, антидемократический характер управления проявляется в крупных компаниях; появился даже термин «корпоративный тоталитаризм». Кто-то остроумно сказал, что при входе сотрудника в здание корпорации «Декларация прав человека» перестает действовать. Вместо нее вступает в силу свод внутренних правил и норм. Корпорация — это набор людей-шестеренок, которые должны крутиться и не иметь собственного мнения и голоса. В противном случае шестеренку меняют, исключений не бывает.

Американский политолог Чарльз Линдблом еще в 1976 году сказал, что «крупные частные корпорации плохо вписываются в демократическую теорию. По правде говоря, они вообще в нее не вписываются»[472]. Сегодня уже многие социологи и политологи обращают внимание на то, что крупные корпорации и демократия несовместимы. При этом основное внимание уделяется «внешнему» аспекту антидемократизма корпораций: подавлению крупным капиталом любых проявлений демократии в обществе в целом (политические выборы, политическая власть, гражданское общество, общественное сознание и т.п.). И очень мало говорится о «внутреннем» аспекте. То есть полном подавлении демократии и прав человека внутри самой корпорации: лишении работников права голоса при принятии любых вопросов, даже тех, которые непосредственно касаются условий их работы; нарушении трудового законодательства; превращении рабочих коллективов в тоталитарные секты и т.п. Таким образом, мы сегодня имеем административно-командную модель экономики, только в еще худшем варианте по сравнению с советской моделью (в советской модели, в частности, было макроэкономическое планирование; в нынешней модели оно фактически отсутствует; советская экономика была диверсифицированная, нынешняя держится лишь на «трубе» и т.п.).

Лишь на базе народных предприятий, где рычаги управления и произведенный продукт принадлежат членам трудового коллектива, возможна демократизация труда. Без демократизации труда невозможна общая демократизация нашего общества.

В настоящий момент самой приоритетной является задача довести до сознания миллионов граждан нашей страны, что наемному капиталистическому рабству имеются вполне реальные альтернативы в виде народных предприятий, артелей, казачьих сельскохозяйственных общин, монастырских и приходских хозяйств, производственных и потребительских кооперативов, кредитных товариществ, обществ взаимного страхования и т.д.

Для того чтобы вырваться из окружения капиталистического рабства, людям не надо «изобретать» никаких «измов», которые им периодически подбрасывает «враг рода человеческого». Фактически человечество в последние сто лет выбирало между «плохим» и «очень плохим»: между капитализмом и социализмом (если не брать в расчет еще такой «боковой» вариант, как национал-социализм). Они лишь представляют разные формы духовного и социального рабства. Ни частнокапиталистическая, ни государственная собственность не смогли обеспечить соединения работника с результатами его работы. Человечеству нужен «третий путь», который освободил бы человека:

— от духовного рабства (через христианство);

— социального рабства (через свободный труд)[473].

Надо вспомнить, что свободный труд как альтернатива рабству существовал и существует в обществе. Подробнее об этой альтернативе, если Бог даст, мы попытаемся сказать в следующей книге.



Заключение. Выводы

Подведем итоги нашего исследования. Их можно сформулировать в виде следующих основных тезисов.

1. Марксистский подход к описанию истории человечества как процесса последовательной смены общественно-экономических формаций (который глубоко укоренился в общественном сознании) является не только слишком грубым и схематичным; но и неверным. Такой подход создает ложное представление, что рабство имело место лишь в рамках рабовладельческой общественно-экономической формации и что оно дело давно минувших веков. Между тем, рабство как социально-экономическое явление существовало на протяжении значительной части человеческой истории. Существует оно и сегодня.

2. Существование рабства без капитализма возможно; существование капитализма без рабства невозможно. В древнем мире длительное время рабство существовало вне капиталистической среды (патриархальное рабство). Лишь в античном мире мы впервые наблюдаем сосуществование рабства и капитализма. Особенно ярко такое сосуществование проявилось в Древнем Риме, где сложилось так называемое «классическое рабство».

3. В органической связке «капитализм рабство» первый элемент (капитализм) выражает цель (получение прибыли и возрастание капитала), второй элемент (рабство) определяет способ реализации указанной цели (присвоение продукта в результате эксплуатации работника). Органическое единство рабства и капитализма можно назвать капиталистическим рабством, или рабовладельческим капитализмом.

4. Капитализм Древнего Рима был преимущественно ростовщическим. Современный капитализм прошел несколько стадий

развития, и в начале XXI века он из промышленного капитализма превратился преимущественно в ростовщический. Это предопределяет большое сходство капиталистического рабства Древнего Рима и современного капитализма.

5. С социально-экономической точки зрения рабством является любая форма отношений между людьми, в результате которых продукту произведенный одним человеком, становится собственностью другого человека (помимо воли и желания первого). Такое присвоение называется социально-экономическим рабством, которое может иметь много конкретных форм. С правовой тонки зрения такое присвоение может быть легитимным и нелегитимным; с морально-нравственной (и христианской) точки зрения это всегда хищение (и с христианской тонки зрения нарушение одной из основных заповедей «не укради»).

6. Исходя из вышесказанного, христианство не может быть «нейтральным» по отношению к капитализму как строю, в котором делается все возможное для того, чтобы юридически и идеологически легализовать грех, «упразднить» заповедь «не укради».

7. Рабство, основанное на владении одного человека другим (прямое рабство в двух основных его формах патриархальное и классическое), частный случай рабства. Современное рабство выступает в различных формах, которые, как правило, не предполагают прямого владения одного человека другим (экономическое рабство).

8. Подобно тому, как любые хищения могут совершаться путем насилия и обмана, так и рабство существует благодаря физическому насилию (или угрозе его применения) и обману. Прямое рабство держалось преимущественно на насилии. Современное капиталистическое рабство держится, в первую очередь, на обмане (дополняемом насилием). Как насилие, так и обман означают одновременное нарушение многих христианских заповедей (помимо заповеди «не укради»).

9. Исходным пунктом возникновения и условием дальнейшего развития капиталистического (социально-экономического) рабства является ростовщичество. Ростовщический капитализм не только исходная, но и завершающая форма капиталистического рабства. Современное социально-экономическое рабство сочетание преимущественно двух форм: наемного и долгового. В результате трансформации промышленного капитализма в ростовщический капитализм происходит возрастание роли долгового рабства.

10. Высшей формой рабства при капитализме является де нежное рабство. В отличие от долгового, наемного и других форм социально-экономического рабства денежное является формой духовного закабаления человека. Суть денежного рабства в поклонении человека деньгам, которые заменяют ему Бога (религия денег). В отличие от социально-экономических форм рабства де нежное рабство является добровольным и распространяется на все слои общества. Денежное рабство залог эффективности социально-экономического рабства.

11. Более точное название современного капитализма «денежная цивилизация». Это модель общества, ядром которого является религия денег. В условиях глобализации произошла нивелировка основных мировых цивилизаций, в результате духовной мутации почти все они (за небольшими исключениями) превратились в «денежную цивилизацию». Официальные религии чаще всего выступают в качестве своеобразных «фасадов», скрывающих фактическое господство «денежной цивилизации».

12. Современный капитализм представляет собой глобальную систему, состоящую из двух подсистем: капитализма Запада (зоны обитания «золотого миллиарда») и периферии мирового капитализма. Между этими двумя подсистемами существуют устойчивые отношения эксплуатации: Запад выступает в качестве рабовладельца, периферия в качестве раба. Это предопределяет особенности отношений эксплуатации в рамках каждой подсистемы. В подсистеме периферийного капитализма основной формой социально-экономического рабства является наемное рабство в сфере производства, иногда дополняемое прямым рабством. В подсистеме западного капитализма наряду с наемным рабством все большее значение приобретают формы социально-экономического рабства, связанные с ограблением человека в сфере обращения (потребительское рабство, долговое рабство, налоговое рабство).

13. Любая форма капиталистического социально-экономического рабства оказывает разрушающее воздействие на человека, общество, природу. Наибольшим деструктивным потенциалом обладает долговое рабство, которое является условием существования ростовщического капитализма. Ростовщики распространяют свое экономическое, политическое и духовное влияние на все слои общества и на весь мир. Ростовщический капитализм является наиболее паразитической и агрессивной формой капитализма, ради сохранения и укрепления своей власти ростовщики готовы сознательно уничтожать человечество.

14. Разрушительное влияние рабства на человека проявляется в первую очередь в том, что оно лишает человека возможности осуществлять творческую деятельность, т.е. трудиться (раб не трудится, а работает). Таким образом, человек, лишенный возможности удовлетворять жизненно необходимую потребность (а труд важнейшая такая потребность), неизбежно деградирует.

15. Если наемное рабство преимущественно базируется на физическом насилии, то долговое рабство на обмане. Эффективность обмана тем выше, чем выше степень умственной и духовной деградации рабов. В этой связи приоритетной задачей современных ростовщиков является понижение уровня умственного и духовного развития работников, превращение их в «живых» роботов.

16. С учетом сказанного выше в общественное сознание сегодня активно внедряются искаженные и откровенно ложные представления об истории рабства, сущности капитализма, ростовщичестве, современной денежно-кредитной системе и т.п.

17. Одновременно насаждается денежное рабство как условие эффективной реализации всех форм социально-экономического рабства. Поскольку денежное рабство является духовным рабством, то его окончательная победа возможна лишь при уничтожении христианства с его твердой позицией: «Нельзя поклоняться Богу и маммоне». Наиболее последовательными и жесткими врагами христианства являются ростовщики долговые рабовладельцы.

18. В этой связи одним из важнейших условий борьбы против современного рабства во всех его проявлениях является формирование честного, объективного взгляда на мировую историю, современный капитализм, его денежно-кредитную систему и т.п. Такое формирование, по нашему твердому убеждению, возможно только на базе христианского, православного мировоззрения.

19. Альтернативой рабству является свободный труд, при котором созидаемый продукт принадлежит работнику, самостоятельно распоряжающемуся этим продуктом. Свободный труд (в отличие от рабского труда) обладает действительно творческим потенциалом. Во многих странах в разные времена существовали (и до сих пор еще существуют) элементы свободного труда. Наибольшее развитие свободный труд получил в эпоху

расцвета христианской цивилизации, т.е. в первой половине так называемых «Средних веков».

20. Возврат нашего общества к свободному труду возможен лишь через возрождение христианства и уничтожение «денежной цивилизации».



Постскриптум

Уважаемый читатель! Книга, которую я предложил твоему вниманию, была написана мною еще в начале 2011 года. До издателя она шла долго. Все это время я старался следить за различными наиболее значимыми публикациями по экономическим, социальным, политическим и духовно-религиозным проблемам современности. 90 процентов из них лишь констатировали (и продолжают констатировать), что все плохо и что мир на всех парах несется к какому-то невидимому обрыву. Никаких серьезных причин катастрофического развития событий при этом не раскрывалось и не раскрывается. Тем более ничего серьезного не предлагается. Меня поражал и огорчал тот факт, что почти никто из авторов (даже очень талантливых) не замечал поразительного (даже в деталях) сходства современного так называемого «капитализма» с тем обществом, которое сложилось две тысячи лет назад в Древнем Риме и которое, как нам внушили, называется «рабовладельческим строем». К сожалению, целостный, метафизический взгляд на историю сегодня отсутствует не только у среднестатистического обывателя, но и у многих профессиональных историков. А ведь именно такой метафизический подход к постижению истории позволяет понять Промысел Божий в отношении человека и человечества. А следовательно, помогает человеку приблизиться к Богу и обрести жизнь вечную.

Но вот недавно мне в руки попалась книга известного современного философа, писателя и публициста В.Н. Тростникова «Всмотрись — и увидишь»[474]. И искренне обрадовался, когда нашел в ней мысли, созвучные моим. Некоторые из них повторяются буквально слово в слово. Мысли относительно сходства тогдашнего рабовладельческого общества древнего Рима и нашего мира XXI века. В.Н. Тростников обращает внимание на духовные причины тогдашнего разложения и приближающейся гибели общества, показывает спасительность христианства для погрязшего в язычестве, идолопоклонстве, гедонизме, разврате и прочих грехах тогдашнего человечества. Он делает совершенно правильный вывод о том, что возвращение современного человечества к своим христианским корням и обращение к Богу — единственный способ спасения духовного и физического спасения человека, главное условие возрождения России.

В этой связи хотел бы привести в заключительной части своей работы некоторые выдержки из книги В.Н. Тростникова, которые подтверждают и усиливают мои собственные мысли:

«У Бога тысяча лет как один день. Двадцать веков пролетели как сон, и сейчас не знаешь, были ли они или действительно приснились…

Куда же делалась вся эта красота жизни, да и была ли она? Двадцать столетий будто выпали из истории, и нашим вчерашним днем стал языческий Рим, образ жизни которого мы продолжаем, слегка модифицировав. Модификации не имеют принципиального характера, настрой остается в точности тем же самым, они обусловливаются лишь изменившимися обстоятельствами. Например, современные гладиаторы редко убивают друг друга на ринге (хотя это случается), но только потому, что публика имеет возможность созерцать пролитие крови по телевидению и в кинотеатрах. Римские амфитеатры заменили стадионами, которые заполняются такой же беснующейся толпой. Разжигаемая и поощряемая страсть черни к празднествам удовлетворяется повсеместным устроением фестивалей, а также возрожденными Олимпийскими играми. Что же касается угождения плоти и бытового комфорта, то тут мы вплотную приближаемся к римским патрициям — наша косметическая, фармацевтическая и парфюмерная индустрия прилагает все усилия, чтобы вывести нас на их уровень. Впрочем, кое в чем мы их обогнали — у них не было, например, посудомоечных машин и пылесосов. Колесницы же и носилки заменены все более совершенствующимися автомобилями, обсуждению достоинств и недостатков которых у нас уделяется столько же времени, сколько римляне тратили на разговоры о лошадях. Но показательнее всего то, что у нас, как и в античном обществе, становятся нормой половые извращения: опять возвращаются Содом и Гоморра.

Как же так получилось, что «древнее», о котором апостол сказал, что оно «прошло», вовсе не прошло, а обрело свое непосредственное продолжение в настоящем?

Получилось вот как. Послушав Христа, открыв в себе Царство Божие и сосредоточившись на поисках его правды, европейцы в составе этой правды познали законы, управляющие материей, подчинили ее себе, заставили на себя работать и так полюбили эту свою рабу, что перестали искать другую, более высокую правду, объявили материалистическую науку окончательной правдой, а материю — первичной данностью, и снова стали язычниками, поклоняющимися природным стихиям. Не желая понять, что их успехи в математике, физике, химии и технологиях приложились, они приписали эти успехи силе своего собственного ума, возгордились и решили, что Бог им теперь не нужен. Следствием этого было прекращение Божьей помощи людям. Бог перестал посылать им направляющие их жизнь сигналы, и людская жизнь зашла в тот же самый тупик, в какой зашла она в языческой античности. Еще раз мы с вами убеждаемся, что все громадные исторические перемены вызываются очень простыми причинами, гнездящимися в сердце человека.

Важно отметить, что двухтысячелетний круговой путь от великой духовности к великой бездуховности, от крайнего идеализма к крайнему материализму совершило не все человечество (которое никогда не было монолитным), а одна из человеческих цивилизаций, которая сначала была Христовой и апостольской, потом папской и католической, а затем протестантской и постпротестантской, — западная цивилизация. Она-то и затащила остальное человечество в нынешний тупик, причем и механизм этого затаскивания, и природа самого тупика были ровно теми же, что и в Древнем Риме…

Западная цивилизация тупо повторяет самоубийственный путь античного мира. Все существенное — как под копирку, отличие только во второстепенных нюансах. Например, внешнюю подпитку своего гедонистического уклада, который сегодня принято называть «потребительским», Запад осуществил несколько иначе, чем Рим: захваченные силой оружия колонии подверглись не только прямому ограблению, но и косвенному — через навязанную им кредитно-банковскую систему, которая держится на печатаемых в Америке долларах, — но результат тот же. Только масштаб увеличился. Тогда половина мира трудилась для того, чтобы Рим мог жить в комфорте, сегодня уже весь мир трудится для того, чтобы в комфорте жил «золотой миллиард»[475].

Далее В.Н. Тростников говорит о том, что переживаемый всем человечеством современный кризис — попытка Бога вразумить человека. Автор цитируемой книги выражает надежду на то, что это сильное «лекарство» поможет выздороветь — если не всем, то хотя бы части человечества. «Когда после глобального кризиса потребительского жизнеустроения человечество повернется к тому, чтобы потребности души ставить выше потребностей тела и люди перестанут быть скотами, а сделаются людьми, проблемы внешнего обустройства жизни сменятся у них проблемами внутреннего обустройства своей личности, и в связи с этим у них возникнет много соответствующих вопросов. Ни одна цивилизация, кроме нашей (православной. — В.К.), не сможет исчерпывающе на них ответить, ибо они располагают лишь человеческой мудростью, а наша — мудростью Бога»[476].



Литература

Введение

1. Тихомиров Л. А. Религиозно-философские основы истории. М.: «Москва» 1997.

2. Данилевский Н.Я. Россия и Европа. — М., 1991.

3. Тойнби А. Дж. Постижение истории: Избранное / Пер. с англ. Е.Д. Жаркова; Под ред. В.И. Уколовой и Д.Э. Харитоновича. — М.: Рольф, 2001.

4. Шпенглер О. Закат Европы: Очерк морфологии мировой истории. Т. 1. Гештальт и действительность. — М.: Мысль, 1993.

5. Шпенглер О. Закат Европы: Очерк морфологии мировой истории. Т. 2. Всемирно-исторические перспективы. — Минск: Поппури, 1999.

6. Ханингтон Самуэль. Столкновение цивилизаций. / Пер. с англ. — М.: ООО «ACT», 2003.

7. Сорокин П. Человек, цивилизация, общество. — М., 1992.

8. Булгаков С.Н. Философия хозяйства (мир как хозяйство). — М.: Наука, 1990.

9. Забегайло О.Н. Духовное понимание истории. — М.: Серебряные нити, 2009.

10. Гринин Л.И. Производительные силы и исторический процесс. 3-е изд. — М.: КомКнига, 2006.

11. Сравнительное изучение цивилизаций: Хрестоматия: Учеб. пособие для студ. вузов. / Сост. Б.С. Ерасов. — М.: Аспект Пресс, 2001.

12. Емельянов Ю. Рождение и гибель цивилизаций. — М.: Вече, 1999.

13. Панова И.А, Столяров А.А. Цивилизации: Исторические судьбы: Учеб. пособие для всех специальностей / Моск. гос. ун-т печати. — М.: МГУП, 2001.

14. Платонов О.А. Русская цивилизация. — М.: «Роман-газета», 1995.

15. Крыленко А. Денежная держава. Тайные механизмы истории. — М.: Институт русской цивилизации, 2009.

16. Шмаков А.С. Международное тайное правительство (исследование). — М.: Городская типография, 1912 (последнее переиздание: Таллин: изд-во SHILDEX, 1999).

17. Маркс К. Нищета философии. // К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд. Т. 4.

18. Маркс К. Предисловие «К критике политической экономии» // К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд. Т. 13.

19. Маркс К. Наброски ответов В.И. Засулич. // К. Маркс, Ф.Энгельс. Соч., 2-е изд., Т. 19. С.400-421.

20. Маркс К. Письмо в редакцию «Отечественных записок» // К. Маркс, Ф.Энгельс. Соч., 2-е изд. Т. 19. С. 116-121.

21. Маркс К. Капитал. Т. 1-3 // К.Маркс, Ф.Энгельс. Соч., 2-е изд. Т. 23-25.

22. Маркс К. Экономические рукописи 1857-1859 гг. // К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд. Т. 46. Ч. 1-2.

23. Ленин В.И. Три источника и три составные части марксизма // В.И. Ленин. Полное собрание сочинений. Т. 23.

24. Кара-Мурза С.Г. Карл Маркс против русской революции. — М.: Алгоритм, 2008.

25. Кравченко А.И.. Социология Макса Вебера. Труд и экономика. — М.: На Воробьевых горах, 1997.

26. Четверикова О.Н., Кржижановский А.В.. Культура и религия Запада. — М.: ОАО «Московские учебники», 2009.

27. Тростников В.Н. Всмотрись — и увидишь. — М.: Издательский дом «Дмитрий и Евдокия», 2012.

28. Катасонов В.Ю. О проценте: ссудном, подсудном, безрассудном. Хрестоматия современных экономических проблем «денежной цивилизации». Кн. 1 и 2. — М.: НИИ школьных технологий, 2011.

29. Катасонов В.Ю. Религия денег. Духовно-религиозные основы капитализма. — М.: Кислород, 2013.

Глава 1

1. Ростовцев М.И. Общество и хозяйство в Римской империи. В 2-х томах. / Пер. с немецкого. — М.: «Наука». Том 1, 2000. Том 2, 2001.

2. Античный способ производства в источниках. — М., 1933.

3. Тит Ливии. История Рима от основания города. Т. 1. — М.: Наука, 1989.

4. Тит Ливии. История Рима от основания города. Т. 2. — М.: Наука, 1991.

5. Тит Ливии. История Рима от основания города. Т. 3. — М.: Наука, 1994.

6. Валлон А. История рабства в античном мире. — Смоленск, 2005.

7. Вильямс Э. Рабство и капитализм. / Пер. с англ. — М.: изд-во иностр. лит-ры, 1950.

8. Каутский Карл. Происхождение христианства. / Пер. с немецкого. — М.: Издательство политической литературы, 1990.

9. Сальвиоли Джузеппе. Капитализм в античном мире. Этюды по истории хозяйственного быта Рима. /Пер. с франц. — Харьков, Екатеринослав: Всеукргосиздат, 1922.

10. Моммзен Теодор. История Рима. / Пер. с немецкого. — СПб.: Наука, Ювента, 1994.

11. Катон Марк Порций. Земледелие. / Пер. и ком. М.Е. Сергеенко. — М., 1998.

12. Светоний Гай Транквилл. Жизнь двенадцати цезарей. 3-е изд. испр. — М.: Наука, 1993.

13. Сенека Луций Анней. Нравственные письма к Луци- лию. / Пер. С.А. Ошерова. — М., 1993.

14. Вебер Макс. Аграрная история древнего мира. — М., 1923; переиздание М.: Канон-пресс-Ц; Кучково поле, 2001.

15. Вебер М. История хозяйства: Город. — М.: Канон-пресс-Ц, Кучково поле, 2001.

16. Мейер Эдуард. Рабство в древнем мире. / Пер. с нем. — М., 1899

17. Мейер Эдуард. Экономическое развитие древнего мира. / Пер. с нем. — СПб., 1898.

18. Мейер Эдуард. Труды по теории и методологии исторической науки /Вступит, ст. Ю. И. Семенова; Гос. публ. ист. б-ка России. — М., 2003.

19. Брокгауз Ф. А., Эфрон И. А. Энциклопедический словарь. Т. 51. — М.: Терра, 1992. — Статья «Рабство» (С. 35-51).

20. Луцато Дж. Экономическая история Италии. / Пер. с итал. Т. 1. — М.? 1954.

21. Косидовский Зенон. Сказания евангелистов. — М.: Политиздат, 1987

22. Елизарова Н.М. К вопросу об источниках рабства в Риме в I в. до н.э. (по данным Цицерона) // «Античный мир и археология». Вып. 4. Саратов, 1979.

23. Штаерман Е.М. Древний Рим: проблемы экономического развития. — М., 1978.

24. Рено Ф., Даже С. Африканские рабы в далеком и недавнем прошлом. М.: Наука, 1991.

25. Ельницкий Л.А. Возникновение рабства в Риме в VIII — III вв. до н.э. — М., 1964.

26. Миронов В.Б. Древний Рим. — М: Вече, 2007 (серия: «История русской и мировой культуры»).

27. Пасынков А.С. Феномен ростовщичества (Гл. 4. «История ростовщичества в Древнем Риме. Был ли Сенека ростовщиком? Каких лошадей оседлали «всадники»?») // Интернет.

28. Баатц Д. Итак, отдавайте кесарево кесарю. Налоги в Римской империи // «Все начиналось с десятины». / Пер. с нем. — М.: Прогресс, 1992.

29. Четверикова О.Н., Кржижановский А.В. Культура и религия Запада. — М.: ОАО «Московские учебники», 2009.

30. Peter Temin. The Economy of the Early Roman Empire // Journal of Economic Perspectives. Vol. 20, #1. — Winter 2006.

31. Attali Jacques. Les Juifs, le monde et l'argent. Paris, 2002.

Глава 2

1. Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. — М., 1972.

2. Гуревич А.Я. Свободное крестьянство феодальной Норвегии. — М., 1967.

3. Поршнев Б. Ф. Феодализм и народные массы. — М., 1964.

4. Фурсов К.А. Держава-купец: отношения английской ост-индской компании с английским государством и индийскими патримониями. — М.: Товарищество научных изданий КМК, 2006.

5. Пасынков А.С. Феномен ростовщичества (Гл. 5. «История ростовщичества в Средние века. Тайны тамплиеров, Черная чума, Колумб и флорин») // Интернет.

6. Ваджра Андрей. Путь зла. Запад: матрица глобальной гегемонии. — М.: ACT: Астрель, 2007.

7. Кагарлицкий Б. От империй — к империализму. Государство и возникновение буржуазной цивилизации. — М.: Изд. дом Гос. ун-та — ВШЭ, 2010.

8. Тростников В.Н. Православная цивилизация: исторические корни и отличительные черты. — М.: Издательский дом Никиты Михалкова «Сибирский цирюльник», 2004.

9. Кара-Мурза С.Г. Карл Маркс против русской революции. — М.: Алгоритм, 2008.

10. Катасонов В.Ю. О проценте: ссудном, подсудном, безрассудном. Хрестоматия современных экономических проблем «денежной цивилизации». Кн. 1 и 2. — М.: НИИ школьных технологий,2011.

11. Катасонов В.Ю. Религия денег. Духовно-религиозные основы капитализма. — М.: Кислород, 2013.

12. История средних веков: Учеб. для студ. вузов, обучающихся по направлению и спец. «История». В 2 томах. / Под ред. СП. Карпова. 2-е изд. — М.: Изд-во Моск. ун-та; ИНФРА — М., 2001. (ТТ. 1-2).

13. Бингхэм Д. Средневековый мир / Пер. с англ. У.В. Сапциной. — М.: РОСПЭН, 2001.

14. Четверикова О.Н., Кржижановский А.В. Культура и религия Запада. — М.: ОАО «Московские учебники», 2009.

15. Кравченко А.И.. Социология Макса Вебера. Труд и экономика. — М.: На Воробьевых горах, 1997.

16. Егер О. Всемирная история. В 4 томах. Т. 2. Средние века. 3-е изд. испр и доп. — М.: ACT; СПб.: Полигон, 2001.

17. Кёнигсбергер Г. Средневековая Европа. 400—1500 гг. / Пер. с англ. А.А. Столярова. — М.: Весь Мир, 2001.

18. Attali Jacques. Les Juifs, le monde et l'argent. Paris, 2002.

Глава 3

1. Маркс К. Капитал. Т. 1-3 // К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., том 23-25.

2. Маркс К. Теории прибавочной стоимости (IV том «Капитала») // К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд. Т. 26.

3. Маркс К. К критике политической экономии // К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд. Т. 13.

4. Маркс К. Наемный труд и капитал // К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд. Т. 6.

5. Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. — М., 1993.

6. Прудон П.Ж. Что такое собственность, или Исследование о принципе права и власти // Сочинения. — М., 1998.

7. Каутский К. Экономическое учение Карла Маркса. — М.: Госполитиздат, 1956.

8. Люксембург Р. Накопление капитала. — М.-Л.: Соцэкгиз, 1934.

9. Брегель Э.Я. Политическая экономия капитализма. — М.: «Международные отношения», 1968.

10. Четверикова О.Н., Кржижановский А.В. Культура и религия Запада. — М.: ОАО «Московские учебники», 2009.

11. Киселев И.Я., Мошенский М.Г. Буржуазные теории труда на службе монополий. — М., 1965.

12. Кравченко А.И. Социология Макса Вебера. Труд и экономика. — М.: На Воробьевых горах, 1997.

13. Немчинов B.C. Марксистско-ленинская теория стоимости. (Методологические проблемы). — М.: Мысль, 1971.

14. Выгодский С.Л. Современный капитализм (Опыт теоретического анализа). 2-е изд. — М.: Мысль, 1975.

15. Шапинов В. Империализм от Ленина до Путина. — М.: Алгоритм, 2007.

16. Хомский Н. Прибыль на людях. — М.: Праксис, 2002.

17. Толстой Л.Н. Рабство нашего времени // Л.Н. Толстой. Поли. собр. соч. в 90 томах (1928—1950 гг.), т.34.

18. Вернер Клаус, Вайс Ганс. Черная книга корпораций. / Пер. с нем. — Екатеринбург: Ультра. Культура, 2007.

19. Эпперсон Ральф. Невидимая рука. — СПб.: Образование-культура, 1996;

20. Миклашевский А.Н. Доля в прибыли // «Третий путь — есть ли он у России. К истории русской политэкономической мысли». — М.: Современник, 2004. С. 219—225.

21. Майков В.Н. Об отношении производительности к распределению богатства // «Третий путь — есть ли он у России. К истории русской политэкономической мысли». — М.: Современник, 2004. С. 154—210.

22. Федоров С.Н. «Идет глобальное воровство труда человека…» // «Третий путь — есть ли он у России. К истории русской политэкономической мысли». — М.: Современник, 2004. С. 335-344.

23. Краснов В.П. Теории товарного производства и классовой борьбы за пределами догм. — Р н/Д, 2001.

24. Сомин Н.В. Эксплуатация в рыночной экономике: попытка разобраться // Интернет. Сайт «Христианский социализм как русская идея».

25. Фридман Виктор. Социалистические Штаты Америки. Дежа-вю, или Новые песни о старом. — М.: изд-во НЦ ЭНАС, 2006.

26. «Налоговая система в США — фактор развития общества» (23.03.2007) // Сайт «Bbi6opbi.org».

27. Шахак Исраэль. Еврейская история, еврейская религия: тяжесть трех тысяч лет. — Киев: МАУП, 2005.

28. Шамир Исраэль. Каббала власти. — М.: Алгоритм, 2007.

29. Gross, Martin L. Tax Racket: Government Extortion from A to Z. Westminster, Maryland, U.S.A.: Ballentine Books, 1995.

30. Rifkin J. The End of Work. The Decline of the Global Labor and the Down of the Post-Market Era. — N.Y., 1995.

Глава 4

1. Гильфердинг Рудольф. Финансовый капитал. — М.-Л: Политиздат, 1959.

2. Костон Анри. Финансисты, которые управляют миром. / Пер. с фр. — М.: Товарищество научных изданий КМК, 2007.

3. Хаггер Николас. Синдикат. История создания тайного мирового правительства и методы его воздействия на всемирную политику и экономику. / Пер. с англ. — М.: СТОЛИЦА-ПРИНТ, 2007.

4. Томас Д. Воротилы финансового мира. / Пер. с англ. — М.: Прогресс, 1976.

5. Железова В.Ф. Клан 20-ти. Международные банки США. — М.: Мысль, 1981.

6. Ротбард М. Показания против Федерального резерва. / Пер. с англ. — Челябинск: Социум, 2003.

7. Ротбард М. Как государство завладело денежной системой общества. / Пер. с англ. — Челябинск: Социум, 2003.

8. Эпперсон Ральф. Невидимая рука. — СПб.: Образование-культура, 1996.

9. Саттон Энтони. Власть доллара. Пер. с англ. — М.: Фери-М, 2003.

10. Лоренс Г. Дух времени: что осталось за кадром, или Как банки забирали, забирают и будут забирать наши деньги. Минск: Харвест, 2010.

11. Люкимсон Петр. Бизнес по-еврейски. Евреи и деньги. — Ростов-на-Дону, 2007.

12. Беккин Р.И. Исламская экономика. Краткий курс. — М.: ACT: Восток-Запад, 2008.

13. Лежава А. «Крах денег», или Как защитить сбережения в условиях кризиса. — М.: Книжный мир, 2010.

14. Крыленко А. Денежная держава. Тайные механизмы истории. — М.: Институт русской цивилизации, 2009.

15. Шмаков А.С. Международное тайное правительство (исследование). — М.: Городская типография, 1912 (последнее переиздание: Таллин: изд-во SHILDEX, 1999).

16. Федер Готфрид. Сломать кабалу процентов! // «Великая гражданская война 1941-1945». / Научное издание. Автор-составитель И.В. Дьяков. — М.: ООО «ФЭРИ-В», 2002.

17. Стариков Н. Спасение доллара — война. — СПб.: Питер, 2010.

18. Стариков Н. Национализация рубля — путь к свободе России. — СПб.: Питер, 2011.

19. Фергюсон Н. Восхождение денег. / Пер. с англ. — М.: Астрель, CORPUS, 2010.

20. Кеннеди М. Деньги без процентов и инфляции. — Стокгольм, 1993 // Интернет.

21. Пасынков А.С. Феномен ростовщичества // Интернет.

22. Невидимов Д. Религия денег, или Лекарство от рыночной экономики // Интернет.

23. Карпов Д. Три золотые возможности. — Пермь, 2009 // Интернет.

24. Книга Правил святых апостол, святых Соборов Вселенских и поместных и святых отец. — М.: Русский Хронограф, 2004.

25. Катасонов В.Ю. О проценте: ссудном, подсудном, безрассудном. Хрестоматия современных экономических проблем «денежной цивилизации». Кн. 1 и2. — М.: НИИ школьных технологий, 2011.

26. Attali Jacques. Les Juifs, le monde et l'argent. Paris, 2002.

27. Attali Jacques. Un homme d'influence. Sir Siegmund Warburg. Paris, 1985.

Глава 5

1. Вернер Клаус, Вайс Ганс. Черная книга корпораций. / Пер. с нем. — Екатеринбург: Ультра. Культура. 2007.

2. Рено Ф., Даже С. Африканские рабы в далеком и недавнем прошлом. — М.: Наука, 1991.

3. Новиков К. Рабская зависимость // «Деньги», 2008. №36.

4. Акимова Ю.Ю. Использование рабского труда: уголовно-правовой аспект. Автореферат диссертации на соискание степени кандидата юридических наук. — М., 2010.

5. Басов С.Л. О современном рабстве в России // Интернет: журнал «Самиздат».

6. Орел В. Закрытый мир Америки // www.victororel.com.

7. Шелтон Стивен. Рабство в современной Америке // Сайт «Темная сторона Америки».

8. Шелтон Стивен. Рабство в тюремной системе США // Сайт «Рабочий университет им. И.Б. Хлебникова».

9. Пелаэс Вики. Тюремная индустрия США: большой бизнес или новая форма рабства? // Альманах «Неволя», 2008. №15.

10. «США — центр мировой работорговли» // Сайт «Темная сторона Америки».

11. «Доклад о торговле людьми: десять лет партнерства в борьбе с современным рабством». Государственный департамент США, 16.06.2010//America.gov

12. Гунько Б. Капитализм и рабство // «Трудовая Россия». №183.

13. «Современное рабство» // Washington ProFile, 22.09.2007.

14. Bales Kevin. Disposable People. New Slavery in the Global Economy. University of California Press, 1999.

15. Bond P. Looting Africa: the Economics of Exploitation. — Lnd. — N.Y., 2006.

Глава 6

1. Ваджра Андрей. Путь зла. Запад: матрица глобальной гегемонии. — М.: ACT: Астрель, 2007.

2. Аттали Ж. Мировой экономический кризис…А что дальше? / Пер. с фр. — СПб.: Питер, 2009.

3. Колеман Дж. Комитет 300. — М.: Витязь, 2010.

4. Суббето А.И. Манифест борьбы с империализмом. — СПб., 2004.

5. Перкинс Дж. Исповедь экономического убийцы. — М: Pretext, 2005.

6. Вальцев С.В. Закат человечества. 2-е изд. — М.: Книж ныймир, 2010.

7. Вернер Клаус, Вайс Ганс. Черная книга корпораций. / Пер. с нем. — Екатеринбург: Ультра. Культура. 2007.

8. Костон Анри. Финансисты, которые управляют миром. / Пер. с фр. — М.: Товарищество научных изданий КМК, 2007

9. Хаггер Николас. Синдикат. История создания тайного мирового правительства и методы его воздействия на всемирную политику и экономику. / Пер. с англ. — М.: СТОЛИЦА- ПРИНТ, 2007;

10. Саттон Энтони. Власть доллара. / Пер. с англ. — М.: Фери-М, 2003.

11. Томас Д.. Воротилы финансового мира. / Пер. с англ. — М.: Прогресс, 1976.

12. Катасонов В.Ю. О проценте: ссудном, подсудном, безрассудном. Хрестоматия современных экономических проблем «денежной цивилизации». Кн. 1 и 2. — М.: НИИ школьных технологий, 2011.

13. Гобсон Дж. Империализм. /Пер. с англ. Изд. 2-е. М.: Книжный дом «Либроком», 2010.

14. Ленин В.И. Империализм, как высшая стадия капитализма. // Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 27.

15. Энгдаль У.Ф. Столетие войны. Англо-американская нефтяная политика и Новый Мировой Порядок. — СПб., 2009.

16. Энгдаль У.Ф. Полный спектр доминирования. Тоталитарная демократия в Новом мировом порядке. — СПб., 2010.

17. Делягин М. Выживет ли Россия в нерусской смуте? — М.: ACT: Астрель, Владимир: ВКТ, 2010.

18. Читтам Томас У. Крах США. Вторая гражданская война. 2020 год. / Перевод с англ. — М.: Книжный мир, 2010.

19. Эпперсон Ральф. Невидимая рука. — СПб.: Образование-культура, 1996.

20. Фридман В.П. Социалистические Штаты Америки. Дежа-вю, или новые песни о старом. — М.: изд-во НЦ ЭНАС, 2006.

21. Платонов О., Райзеггер Г. Почему погибнет Америка. Взгляд с Востока и Запада. — М.: Алгоритм, 2005.

22. Панарин И.Н. Крах доллара и распад США. — М., 2009.

23. Стариков Н. Спасение доллара — война. — СПб.: Питер, 2010.

24. Мартин Ганс-Петер, Шуман Харальд. Западня глобализации. Атака на процветание и демократию. /Пер. с нем. — М.: АЛЬПИНА,2001.

25. Платонов О.А. Русская экономика без глобализма. — М.: Алгоритм, 2006.

26. Зиновьев А. Запад. Феномен западнизма. — М., 2000.

27. Бодрийяр Жан. Америка. — СПб.: «Владимир Даль», 2000.

28. Емельянов Ю. США — империя зла (кровавая летопись военных преступлений). — М.: Яуза, Эксмо, 2008.

29. Кобяков А.Б., Хазин М.Л. Закат империи доллара и конец «Pax Americana». — М.: «Вече», 2003.

30. Pomeranz, Kenneth. The Great Divergence: China, Europe, and the Making of the Modem World Economy, Princeton University Press, 2000.

Глава 7

1. Грачева Т. Когда власть не от Бога. — Рязань, 2010.

2. Медведева И., Шишова Т. Орден глобалистов: российская ложа. — М.: Алгоритм, 2006.

3. Басов С.Л. О современном рабстве в России // Интернет: журнал «Самиздат».

4. Райх Р. Труд наций. Готовясь к капитализму XXI века // Новая постиндустриальная волна на Западе: антология. / Под ред. В.Л. Иноземцева. — М., 1999.

5. Колеман Дж. Комитет 300. — М.: Витязь, 2010.

6. Эвола Ю. Языческий империализм. — М., 1994.

7. «Линдон Ларуш: США ждет судьба Римской империи». Интервью Линдона Ларуша. // «Век», 19.07.2002.

8. Суббето А.И. Манифест борьбы с империализмом. — СПб., 2004.

9. Вальцев СВ. Закат человечества. 2-е изд. — М.: Книжный мир, 2010.

10. Четверикова О.Н., Кржижановский А.В. Культура и религия Запада. — М.: ОАО «Московские учебники», 2009.

11. Зиновьев А. Запад. Феномен западнизма. — М., 2000.

12. Кагарлицкий Б.Ю. Политология революции. — М.: Алгоритм, 2007.

13. Ваджра Андрей. Путь зла. Запад: матрица глобальной гегемонии. — М.: ACT: Астрель, 2007.

14. Платонов О., Райзеггер Г. Почему погибнет Америка. Взгляд с Востока и Запада. — М.: Алгоритм, 2005.

15. Никонов А. Судьба цивилизатора. Теория и практика гибели империи. — М.: НЦ ЭНАС, 2006.

16. Мартин Ганс-Петер, Шуман Харальд. Западня глобализации. Атака на процветание и демократию. / Пер. с нем. -М.: АЛЫ1ИНА,2001.

17. Rifkin J. The End of Work. The Decline of the Global Labor and the Down of the Post-Market Era. — N.Y., 1995.

Глава 8

1. Иже во святых отца нашего Иоанна Златоуста, архиепископа Константинопольского, избранные творения. Собрание поучений. ТСЛ, 1993. Т. 1-2.

2. Св. Иоанн Златоуст. Тексты. «Психология собственного. Богатство и любостяжание» // Интернет, сайт «Христианский социализм как русская идея».

3. Книга Правил святых апостол, святых Соборов Вселенских и поместных и святых отец. — М.: Русский Хронограф, 2004.

4. Зейпель И. Хозяйственно-этические взгляды отцов Церкви. Предисловие С.Н. Булгакова. — М., 1913 (переиздание книги: М.: Книжный мир «Либроком», 2012).

5. Посошков И.Т. Книга о скудости и богатстве //«Третий путь — есть ли он у России. К истории русской политэкономи- ческой мысли». — М.: Современник, 2004. С. 13-143.

6. Священник Павел Гумеров. Православная аскетика, изложенная для мирян. О борьбе со страстями. 2-е изд. — М.: изд-во «Сретенский монастырь», 2010.

7. Православное отношение к деньгам. — М.: «ДАРЪ», 2006.

8. Слово Божье о богатстве материальном и духовном. Экономическая симфония на Ветхий и Новый Завет. Составитель Сергей Лукин. — Минск: Братство в честь Святого Архистратига Михаила, 2012.

9. Протоиерей Вячеслав Тулупов. Игольные уши, или О том, как стать нестяжательным. — М.: Православный Свято-Тихоновский Богословский институт, 2002.

10. Христианин и деньги. Нужны ли православному деньги и можно ли их честно заработать. Сборник статей. — М.: ОБРАЗ, 2007.

11. Священник Александр Захаров. О богатстве и бедности. — М.: Глагол, 2000.

12. Священник Александр Круглов. Последняя война. — М.: «Просветитель», 2004.

13. Священник Владимир Соколов. Мистика или духовность? Ереси против христианства. — М.: Даниловский благо-вестник, 2012.

14. Зенько Ю.М. Основы христианской антропологии и психологии. — М.: Речь, 2007.

15. Сомин Н.В. Учение Св. Иоанна Златоуста о богатстве, бедности, собственности и милостыне. // Интернет, сайт «Христианский социализм как русская идея».

16. Сомин Н.В. Климент Александрийский и свт. Иоанн Златоуст: два взгляда на богатство и собственность // Интернет. Сайт «Христианский социализм как русская идея».

17. Маркс К. К еврейскому вопросу // К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд. Т. 1.

18. Люкимсон Петр. Бизнес по-еврейски. Евреи и деньги. — Ростов-на-Дону, 2007.

19. Катасонов В.Ю. Религия денег. Духовно-религиозные основы капитализма. — М.: Кислород, 2013.

20. Толстой Л.Н. Рабство нашего времени // Л.Н. Толстой. Поли. собр. соч. в 90 томах (1928—1950 гг.). Т. 34.

21. Четверикова О.Н., Кржижановский А.В. Культура и религия Запада. — М.: ОАО «Московские учебники», 2009.

22. Булгаков С.Н. Народное хозяйство и религиозная личность // «Третий путь — есть ли он у России. К истории русской политэкономической мысли». — М.: Современник, 2004. С. 235-266.

23. Чахмахчян Л. От наемного труда — к свободному // «Третий путь — есть ли он у России. К истории русской политэкономической мысли». — М.: Современник, 2004. С. 404—409.

24. Федоров С.Н. Только свободный труд спасет Россию // «Третий путь — есть ли он у России. К истории русской политэкономической мысли». — М.: Современник, 2004. С.368—379.

25. «Святослав Федоров: я удивляюсь, почему меня до сих пор не убили» // «Третий путь — есть ли он у России. К истории русской политэкономической мысли». — М.: Современник, 2004. С. 380-391.

26. «Союз труда и капитала» // «Третий путь — есть ли он у России. К истории русской политэкономической мысли». — М.: Современник, 2004, С. 392—396.

27. Антонов М. Капитализму в России не бывать! — М.: Яуза, Эксмо, 2005.

28. Кара-Мурза С.Г. Манипуляция сознанием. — М.: ЭКСМО-Пресс, 2001.

29. Кара-Мурза С., Смирнов С. Манипуляция сознани-ем-2. — М.: Алгоритм, 2009. 

30. Кара-Мурза С.Г. Потерянный разум. — М.: Алгоритм, 2005.

31. Граф Дж. де и др. Потреблятство: болезнь, угрожающая миру. — М., 2003.

32. Бодрийяр Ж. Общество потребления. — М., 2008.

33. Лютер М. О рабстве воли // Избранные произведения. — СПб., 1994.

34. Хайек Ф.А. фон. Дорога к рабству // Вопросы философии. 1990, №10-12.

35. Липовецки Жиль. Эра пустоты: Эссе о современном индивидуализме. — СПб.: «Владимир Даль», 2001.

36. Зиновьев А. Запад. Феномен западнизма. — М., 2000.

37. Эвола Ю. Языческий империализм. — М., 1994.

38. Вальцев С.В. Закат человечества. 2-е изд. — М.: Книжный мир, 2010.

39. Невидимов Д. Религия денег, или Лекарство от рыночной экономики // Интернет.

40. Басов С.Л. О современном рабстве в России // Интернет: журнал «Самиздат».

Глава 9

1. Менделеев Д.И. Письма о заводах. Письмо первое. — Собр. соч. Т. XX. — М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1950.

2. Менделеев Д.И. Промышленность: богатство и капитал, община и артель // О.А. Платонов. Русская экономика без глобализма. — М.: Алгоритм, 2006.

3. «Заветные мысли Дмитрия Менделеева». Сост. Т.А. Соколова. — М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2010.

4. Данилевский Н.Я. Россия и Европа. — М., 1991.

5. Данилевский Н.Я. Сборник экономических и политических статей. — СПб., 1890.

6. Достоевский Ф.М. Политическое завещание. Сборник статей за 1861-1881 гг. — М.: Алгоритм, Эксмо, 2006.

7. Тихомиров Л.А. Религиозно-философские основы истории. — М.: «Москва» 1997.

8. Гиляров-Платонов Н.П. «Жизнь есть подвиг, а не наслаждение» — М.: Институт русской цивилизации, 2008.

9. Гиляров-Платонов Н.П. Работа и труд // О.А. Плато нов. Русская экономика без глобализма. — М.: Алгоритм, 2006.

10. Шарапов С.Ф. После победы славянофилов. — М.: Алгоритм, 2005.

И. Кропоткин П.А. Взаимная помощь среди животных и людей как двигатель прогресса. — М.: Голос труда, 1922.

12. Булгаков С.Н. Два града. Исследование о природе общественных идеалов. — СПб.: изд-во РГХИ, 1997.

13. Булгаков С.Н. Христианство и социализм. // «Христианский социализм». — Новосибирск: Наука, 1991. С. 205—234.

14. Булгаков С.Н. Христианское хозяйство // О.А. Платонов. Русская экономика без глобализма. — М.: Алгоритм, 2006.

15. Эрн В.Ф. Христианский идеал экономики // О.А. Платонов. Русская экономика без глобализма. — М.: Алгоритм, 2006.

16. Ильин И.А. Частная собственность // О.А. Платонов. Русская экономика без глобализма. — М.: Алгоритм, 2006.

17. «Святой праведный отец Иоанн Кронштадтский. Воспоминания очевидцев» — М.: Отчий дом, 2004.

18. Митрополит Вениамин Федченков. На рубеже двух эпох. — М.: Правило веры, 2004.

19. Билимович А.Д. Кооперация в России до, во время и после большевиков. — М.: Наука, 2005.

20. Струмилин С.Г. Проблемы экономики труда. Избр. произведения. Т. 3 — М., 1964.

21. Маневич Е.Л. Проблемы общественного труда в СССР. — М., 1966.

22. Разжигаев А.Ф. Экономические проблемы становления труда как потребности. — М., 1977.

23. Экономика труда: (социально-трудовые отношения) / Под ред. Н.А. Волгина, Ю.Г. Одегова. — М.: ЭКЗАМЕН, 2002.

24. Платонов О.А. Воспоминания о русском хозяйстве. — М., 1990.

25. Платонов О.А. Русский труд. — М., 1991.

26. Платонов О.А. Русская экономика без глобализма. — М.: Алгоритм, 2006.

27. Назаров М. Вождю Третьего Рима. — М.: Русская идея, 2004.

28. Тростников В.Н. Православная цивилизация: исторические корни и отличительные черты. — М.: Издательский дом Никиты Михалкова «Сибирский цирюльник», 2004.

29. Громыко М.М., Бутанов А.В. О воззрениях русского народа. — М.: Паломник, 2007.

30. Калачев Н.В. Артели в древней и нынешней России // «Третий путь — есть ли он у России. К истории русской полит — экономической мысли». — М.: Современник, 2004. С. 267—326.

31. Капинос Р. Монастырское хозяйство: экономические отношения и место в современной национальной экономике. — М. ИЭ РАН, 2006.

32. «Трудовое начало» (статья из словаря Брокгауза и Эфрона) // «Третий путь — есть ли он у России. К истории русской политэкономической мысли». — М.: Современник, 2004, С.226-234.

33. Лиетар, Бернард. Будущее денег: новый путь к богатству, полноценному труду и более мудрому миру. — М.: КРПА Олимп: ACT: Астрель, 2007.

34. Форд Генри. Моя жизнь, мои достижения. — М.: Финансы и статистика, 1989.

35. Каутский Карл. Диктатура пролетариата. От демократии к государственному рабству. Большевизм в тупике (переиздание: Берлин, 1921). — М.: Антидор, 2002.

36. Карлейль Томас. Теперь и прежде / Сост., подгот. текста и примечания Р. К. Медведевой. — М.: Республика, 1994.

37. Гэлбрейт Дж. Экономика невинного обмана: правда нашего времени. — М.: Европа, 2009.

38. «ВИКИЛИКС. Компромат на Россию» — М.: Эксмо, 2011.

39. Бак И.С. Экономические воззрения М.В. Ломоносова. — М., 1946.

40. Антонов М. Экономическое учение славянофилов. — М.: Институт русской цивилизации, 2008.

41. Бердяев Н.А. О рабстве и свободе человека. — М.: ACT, 2006.

42. Бердяев Н.А. О хозяйстве // О.А. Платонов. Русская экономика без глобализма. — М.: Алгоритм, 2006.

43. Кавелин К.Д. Взгляд на русскую сельскую общину // О.А. Платонов. Русская экономика без глобализма. — М.: Алгоритм, 2006.

44. Катасонов В.Ю. Религия денег. Духовно-религиозные основы капитализма. — М.: Кислород, 2013.

45. Васильчиков А.И. Община против коммунизма // О.А. Платонов. Русская экономика без глобализма. — М.: Алгоритм, 2006.

46. Карышев Н.А. Общинное землепользование // О.А. Платонов. Русская экономика без глобализма. — М.: Алгоритм, 2006.

47. Энгельгардт А.Н. Община и артельное хозяйство // О.А. Платонов. Русская экономика без глобализма. — М.: Алгоритм, 2006.

48. Каблиц И.И. За общинные и артельные порядки // О.А. Платонов. Русская экономика без глобализма. — М.: Алгоритм, 2006.

49. Мединский В. О русском рабстве, грязи и «тюрьме народов» (Серия «Мифы о России»). — М.: Олма Медиа Групп, 2009.

50. Вальцев С.В. Закат человечества. 2-е изд. — М.: Книжный мир, 2010.

51. Четверикова О.Н., Кржижановский А.В. Культура и религия Запада. — М.: ОАО «Московские учебники», 2009.

52. Басов С.Л. О современном рабстве в России // Интернет: журнал «Самиздат».

53. Невидимов Д. Религия денег, или Лекарство от рыночной экономики // Интернет.

54. Кравченко А.И. Социология Макса Вебера. Труд и экономика. — М.: На Воробьевых горах, 1997.

55. Величко A.M. Христианство и социальный идеал. — М.,СПб.: Санкт-Петербургский университет МВД, 2000.

56. Шафаревич И.Р. Две дороги — к одному обрыву. — М.: Айрис-Пресс, 2003.

57. Шафаревич И.Р. Русофобия // Сочинения в 3 томах. — М.: Феникс, 1994. Т. 2. С. 86-230.

58. Чаянов А.В. К вопросу теории некапиталистических систем хозяйства // А.В. Чаянов. Крестьянское хозяйство. Избранные труды. — М.: Экономика, 1989.

59. Стариков Н. Национализация рубля — путь к свободе России. — СПб.: Питер, 2011.

60. «Россия перед вторым пришествием. Пророчества русских святых». Сост. С. Фомин. — М, 2003.

61. Симфония. Ветхий и Новый Завет. — Минск: Харвест, 2001.

62. Слово Божье о богатстве материальном и духовном. Экономическая симфония на Ветхий и Новый Завет. Сост. Сергей Лукин. — Минск: Братство в честь Святого Архистратига Михаила, 2012.




1

Маркс К. Экономико-философские рукописи 1844 г. // К. Маркс, Ф.Энгельс. Соч., 2-е изд. Т. 42. С. 117.

(обратно)


2

Маркс К. К критике гегелевской философии права // К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд. Т. 1. С. 252.

(обратно)


3

Об этих компиляторских способностях классика марксизма прекрасно свидетельствует его ревнивый последователь В.И. Ленин в своей известной статье «Три источника и три составные части марксизма» (В. И. Ленин. Полное собрание соч. Т. 23).

(обратно)


4

Свое учение об общественно-экономической формации Маркс изложил в таких своих произведениях: «Нищета философии» (Соч., 2-е изд. Т. 4); «Предисловие «К критике политической экономии» (Т. 13); «Капитал», тт. 1-3 (Т. 23-25); «Экономические рукописи 1857-1859 гг.» (Т. 46, Ч.

(обратно)


5

Бородай. Ю. Третий путь. // Наш современник, №9, 1991.

(обратно)


6

См., в частности: Маркс К. Наброски ответов В.И. Засулич // К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд. Т. 19. с.400-421; Маркс К. Письмо в редакцию «Отечественных записок» // К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд. Т. 19. С. 116-121; см. также: Кара-Мурза С.Г. Карл Маркс против русской революции. — М.: Алгоритм, 2008.

(обратно)


7

Маркс К., Энгельс Ф. Соч., 2-е изд., т.46, ч.1, с.302.

(обратно)


8

«Историческое назначение капитализма будет выполнено тогда, когда… всеобщее трудолюбие благодаря строгой дисциплине капитала, через которую прошли следовавшие друг за другом поколения, разовьется как всеобщее достояние нового поколения» (К. Маркс, Ф.Энгельс. Соч., 2-е изд. Т. 46. Ч. 1. С. 280). Маркс признает в «Капитале», что повсеместно, в Европе, Америке, Азии, капитализм на первых порах — это «цивилизованный ужас чрезмерного труда» (Там же. Т.23. С. 247). Далее он пишет: «Капитал, будучи правильно понят, выступает как условие развития производительных сил до тех пор, пока последние нуждаются во внешнем пришпоривании» (Там же. Т. 23. С. 393). И вновь проявляет уверенность в том, что в какой-то момент времени такое «пришпоривание» (принуждение к труду) будет излишним: «дисциплинирование… на известной ступени… становится излишним» (Там же. Т. 23. С. 393). Надо отдать должное прозорливости Маркса: сегодня в странах Запада мы видим достаточно доказательств «всеобщего трудолюбия» занятых на капиталистических предприятиях. Об особенностях этого «всеобщего трудолюбия» в современном капитализме мы будем говорить ниже.

(обратно)


9

Бородай Ю. Третий путь. // Наш современник, 1991. №9.

(обратно)


10

Басов С.Л. О современном рабстве в России. // Интернет-журнал «Самиздат».

(обратно)


11

Мы в дальнейшем будем вместо понятия «общественно-духовная формация» использовать преимущественно термин «цивилизация».

(обратно)


12

Подробнее см.: Катасонов В.Ю. О проценте: ссудном, подсудном, безрассудном. Хрестоматия современных проблем «денежной цивилизации». — М.: НИИ школьных технологий, 2011. Книги 1 и 2. Близким к понятию «денежная цивилизация» является понятие «цивилизация каинова типа» (см. Забегайло О.Н. Духовное понимание истории. М.: Серебряные нити, 2009). Сегодня многие исследователи выделяют существующие в мире типы общества по признаку формально доминирующей в обществе религии.

(обратно)


13

2 Петр. 2:22.

(обратно)


14

Катасонов В.Ю. О проценте: ссудном, подсудном, безрассудном. Хрестоматия современных проблем «денежной цивилизации». — М.: НИИ школьных технологий, 2011. Книги 1 и 2.

(обратно)


15

Данная работа была в прошлом веке издана на русском языке: Зомбарт В. Современный капитализм. Т. 1—2. — М., 1903—1905; т. 3. — М.-Л., 1930.

(обратно)


16

В.И. Ленин. Поли. собр. соч. Т. 3.

(обратно)


17

Большая советская энциклопедия. Статья «Капитализм».

(обратно)


18

Одна из таких оговорок касается тезиса, что капитализм «сменяет феодализм». С таким тезисом мы не можем согласиться: капитализм, как мы покажем немного ниже, существовал еще в древнем мире, т.е. задолго до того, что в приведенном определении называется «феодализмом».

(обратно)


19

Этот процесс стремительного перехода общества к рыночным отношениям хорошо показан в работе: Поланьи Карл. Великая трансформация: политические и экономические истоки нашего времени. — СПб.: Алетейя, 2002. Карл Поланьи (1886-1964) — американский экономист, социолог и антрополог венгерского происхождения.

(обратно)


20

Махоткин А.Г. Анатомия капитализма. Советская альтернатива. // Интернет.

(обратно)


21

Гэлбрейт Дж. К. Экономика невинного обмана: правда нашего времени. — М.: «Европа», 2009. С. 20

(обратно)


22

The World Book Encyclopedia. London-Sydney-Chicago, 1994. P. 480-481. См. подробнее большую статью «Рабство» в: Брокгауз Ф.А., Ефрон И. А. Энциклопедический словарь. Т. 51. Издательство «Терра», 1992. С. 35-51.

(обратно)


23

См.: Кравченко А.И. Социология Макса Вебера. Труд и экономика. — М.: На Воробьевых горах, 1997; Джеймс Веллард. Вавилон. Расцвет и гибель города Чудес. Пер. с англ. — М.: ЗАО «Центрополиграф», 2004.

(обратно)


24

Классическое рабство в Древней Греции стало быстро развиваться в VIII-V1 вв. до н.э., а своего расцвета достигло в V в. до н.э.

(обратно)


25

Первые три тома, охватывающие период от основания Рима до падения республики, вышли в 1854—1857 годах, пятый том, посвященный римским провинциям, появился в 1885 году, четвертый том, в котором предполагалось изложить правление императоров, написан не был. Одно из последних изданий книги в нашей стране: Моммзен Теодор. История Рима. Пер. с немецкого. — СПб.: Наука, Ювента, 1994. В данной работе мы пользуемся текстом книги Теодора Моммзена «История Рима» (кратким вариантом), размещенным в Интернете на сайте «Библиотека Гумер — история».

(обратно)


26

Наиболее последовательно мысль о существовании капитализма в древнем мире выражена Ростовцевым в доступной всем отечественным читателям монографии «Общество и хозяйство в Римской империи» (в 2-х томах. Пер. с нем. — М.: «Наука», 2000-2001).

(обратно)


27

Peter Temin. The Economy of the Early Roman Empire // Journal of Economic Perspectives. Vol.20, #1. — Winter 2006 (имеется в Интернете).

(обратно)


28

Последнее русскоязычное издание: Каутский К. Происхождение христианства. — М.: Издательство политической литературы, 1990.

(обратно)


29

Каутский К. Происхождение христианства. — М.: Издательство политической литературы, 1990. С. 111.

(обратно)


30

Там же. С. 111.

(обратно)


31

Там же. С. 111.

(обратно)


32

Маркс К., Энгельс Ф. Соч., 2-е изд. — Т. 46. Ч. 1, С. 386—387.

(обратно)


33

Каутский К. С. 112.

(обратно)


34

Наиболее типичной формой хрематистики Аристотель считал ростовщичество: «Так как хрематистика расположена рядом с экономикой, люди принимают ее за саму экономику; но она не экономика. Потому что хрематистика не следует природе, а направлена на эксплуатирование. На нее работает ростовщичество, которое по понятным причинам ненавидится, так как оно черпает свою прибыль из самих денег, а не из вещей, к распространению которых были введены деньги. Деньги должны были облегчить торговлю, но ростовщический процент увеличивает сами деньги. Поэтому этот вид обогащения самый извращенный» (Аристотель. Никомахова этика).

(обратно)


35

Моммзен Т. История Рима. С. 117.

(обратно)


36

К. Маркс в своем письме в редакцию «Отечественных записок» обращает внимание на этот парадокс Древнего Рима: одновременное наличие капиталов и свободных рабочих рук; однако, как отмечает Маркс, это не привело к образованию в Риме капитализма, подобного тому, который сложился в Англии в XVIII—XIX вв. По мнению Маркса, это пример того, как культурно-исторические условия могут влиять на развитие капитализма; он привел этот пример для того, чтобы показать, что у России может быть свой путь социально-экономического развития, отличный от Англии (Маркс К. Письмо в редакцию «Отечественных записок», ноябрь 1877. // «К.Маркс и Ф. Энгельс и революционная Россия». — М., 1967). С последним замечанием К. Маркса нельзя не согласиться. Однако нельзя согласиться с окончательным выводом Маркса по поводу Древнего Рима: классик пришел к заключению, что капитализма там не было вообще. На самом деле там был капитализм, но существенно отличавшийся от английского. Римский капитализм был в первую очередь ростовщическим, а английский (конец XVIIIначало XIX вв.) был в первую очередь промышленным.

(обратно)


37

Катон (234 — 149 до н.э.) — государственный деятель, сенатор, цензор, автор многих законов (прим. — В.К.).

(обратно)


38

Моммзен Т. История Рима. С. 118.

(обратно)


39

Моммзен Т. История Рима. С. 178.

(обратно)


40

Большая советская энциклопедия, статья «Гедонизм».

(обратно)


41

К. Каутский, с. 74-75

(обратно)


42

Там же, с. 75..

(обратно)


43

Каутский К. С. 74.

(обратно)


44

Моммзен Т. История Рима. С. 118.

(обратно)


45

Светоний. Жизнеописания 12 цезарей.

(обратно)


46

Ниже мы покажем, что современный капитализм, оставаясь «потребительным», в то же время и в первую очередь является «накопительным». Второе его свойство обусловлено тем, что целью экономической деятельности является накопление капитала, которое не завершается потреблением; т.е. накопление капитала становится бесконечным процессом. В основе этого процесса лежат «духовные» потребности отошедшего от Бога человека. Об этом я пишу в моей недавно вышедшей книге (Катасонов В.Ю. Религия денег. Духовно-религиозные основы капитализма. — М.: Кислород, 2013).

(обратно)


47

См.: М. Finley. Ancient Slavery and Modem Ideology. New York, 1980, p. 80; P. Brant. Italian Manpower, 225 B.C. — A.D. 14. Oxford, 1971, pp.4, 121-124.

(обратно)


48

О характере и масштабах рабства в современном мире у нас будет еще разговор впереди. Здесь лишь сошлемся на известного историка, социолога и политолога А. Зиновьева. По его мнению, масштабы рабства в древнем Риме (имеются в виду не только абсолютные, но и относительные масштабы рабства, причем, в первую очередь, рабства «классического») были меньше, чем масштабы современного рабства на Западе (см.: Зиновьев А.А.,. Запад. Феномен западнизма. — М., 2000. Данная книга переиздавалась несколько раз и имеется в Интернете).

(обратно)


49

См.: «Экономика и хозяйство поздней Римской республики» // Интернет. Сайт «Всемирная история».

(обратно)


50

См.: «Экономика и хозяйство поздней Римской республики» // Интернет. Сайт «Всемирная история».

(обратно)


51

Сципион Эмилиан (185—129 гг. до н.э.) — военный начальник, государственный деятель, оратор.

(обратно)


52

Каутский К. С. 110.

(обратно)


53

Забегая вперед, отметим, что неспроста в нашей стране «перестройка» началась с лозунгов о необходимости всяческого развития товарно- денежных отношений (еще в условиях позднего социализма). Тем самым готовилась «почва» для будущей победы ростовщического капитализма на территории СССР.

(обратно)


54

Каутский К. С. 108-109.

(обратно)


55

Там же. С. 109.

(обратно)


56

См.: Люкимсон П.. Бизнес по-еврейски. Евреи и деньги. — Ростов-на-Дону: Феникс, 2007. С.236-237.

(обратно)


57

Валлон А. История рабства в античном мире. — Смоленск, 2005. С. 345.

(обратно)


58

См.: Ваджра Андрей. Путь зла. Запад: матрица глобальной гегемонии. — М.: ACT: Астрель, 2007 (гл. 2 «Итальянские города-государства»).

(обратно)


59

Катон. Земледелие. / Пер. и ком. М.Е. Сергеенко. — М.: Ладомир, 1998.

(обратно)


60

По некоторым данным, в конце жизни всадник Сенека, бывший крупным ростовщиком, радикально изменил свое отношение к ростовщичеству и богатству вообще.

(обратно)


61

При этом надо иметь в виду, что древний римский год состоял из 10 месяцев и 305 дней.

(обратно)


62

Кстати, в греческой истории подобных «календ» не было. Отсюда выражение «отложить до греческих календ», то есть «не сделать дело никогда» (применительно к кредитным отношениям — «не погасить долг никогда»).

(обратно)


63

Каутский К. С. 74

(обратно)


64

Там же. С. 109.

(обратно)


65

Каутский К. С. 110.

(обратно)


66

Моммзен Т. С. 118.

(обратно)


67

Пасынков А.С. Феномен ростовщичества // Интернет.

(обратно)


68

Каутский К. С. 110.

(обратно)


69

Эта книга один раз была издана на русском языке: Сальвиоли Дж. Капитализм в античном мире. Этюды по истории хозяйственного быта Рима. / Пер. с франц. — Харьков, Екатеринослав: Всеукргосиздат, 1922.

(обратно)


70

Цит. по: Каутский К. С. 111.

(обратно)


71

Пасынков А.С. Феномен ростовщичества // Интернет.

(обратно)


72

Цит. по: Каутский К. Происхождение христианства. С. 111.

(обратно)


73

Каутский К. С. 107.

(обратно)


74

Каутский К. С.107-108.

(обратно)


75

Косидовский Зенон. Сказания евангелистов. — М.: Политиздат, 1987. С 239.

(обратно)


76

Там же.

(обратно)


77

Каутский К. С. 106—107.

(обратно)


78

Там же. С. 108.

(обратно)


79

Массовое использование рабов (классическое рабство) в Греции имело место в ремесленных мастерских и на рудниках.

(обратно)


80

Моммзен Т. С. 141.

(обратно)


81

Луций Корнелий Цинна (128-84 до н.э.) — римский государственный деятель, консул, глава партии популяров. — В.К.

(обратно)


82

Моммзен Т. С. 170.

(обратно)


83

Моммзен Т. С. 174.

(обратно)


84

Моммзен Т. С. 187.

(обратно)


85

Цит. по: Каутский. С. 115

(обратно)


86

Моммзен Т. С. 187.

(обратно)


87

Светоний. О жизни двенадцати цезарей (Юлий Цезарь. Гл. 54).

(обратно)


88

О чем мы можем судить, например, по Иудее и Палестине; тамошняя поляризация хорошо описана в Евангелиях.

(обратно)


89

Все-таки основная часть рабов Древнего Рима была занята в сельском хозяйстве (труд в средних и крупных хозяйствах — виллах и латифундиях). Для сравнения: в Древней Греции основная часть рабов трудилась за пределами аграрного сектора (в ремесленных мастерских и в горной промышленности).

(обратно)


90

Моммзен Т. С. 136.

(обратно)


91

Каутский К. С. 65.

(обратно)


92

Многие исследователи отмечают, что положение рабов в Древнем Риме (особенно в период расцвета классического рабства в II-I вв. до н.э.) было тяжелее, чем в Древней Греции и на Древнем Востоке. При этом они основную причину этого видят в особой дешевизне рабов в Древнем Риме (за счет поступления пленных, захватываемых в войнах). Мы не отрицаем этой причины, она действительно способствовала развитию римского капитализма.

(обратно)


93

Моммзен Т. С. 136.

(обратно)


94

Мф. 20: 1-16.

(обратно)


95

Это очень напоминает то, что сегодня называется «частичной занятостью» и что становится все более важной особенностью современной «рыночной экономики». Это неустойчивое состояние человека между положением наемного работника и люмпен-пролетария.

(обратно)


96

Моммзен Т. С. 178. Кстати, по мнению того же Моммзена, это было причиной того, что влияние римской культуры распространилось на большие пространства Европы и Средиземноморья: «Рассеявшиеся благодаря торговым и денежным делам по областям и провинциям римляне уже в то время заложили первые основы той романизации всего Запада, которая составляет крупнейший факт в истории Европы» (С. 179).

(обратно)


97

Моммзен Т. С. 118.

(обратно)


98

Каутский К. С. 116—117.

(обратно)


99

Галат. 3:25, 28.

(обратно)


100

Кол. 4: 1.

(обратно)


101

Еф. 6:6.

(обратно)


102

Святитель Феофан Затворник. Толкование послания св. апостола Павла к Ефесянам. М., 1893. С 444-445.

(обратно)


103

Филим. 1: 10—18. Согласно церковной истории позднее оба (и хозяин Филимон, и раб Онисим) стали христианскими апостолами.

(обратно)


104

Православное отношение к деньгам. — М.: «ДАРЪ», 2006, с.266-268.

(обратно)


105

Theologische Realenzyklopaedie. Band 31. Berlin — New-York, 2000. S. 379-380.

(обратно)


106

Ibid. S. 380.

(обратно)


107

Вот один из фрагментов такой критики: «Крайне ошибочно было думать, что христианство уничтожило рабство. Напротив, оно дало ему новую опору. Античный мир держал рабов в повиновении только при помощи страха. Христианство впервые возвысило безвольную покорность рабов на степень нравственной обязанности, которая должна выполняться с радостью» (Каутский К. С. 382).

(обратно)


108

Каутский К. С. 383.

(обратно)


109

Вместе с тем мы не отрицаем и роль экономических и политических факторов, которые способствовали сворачиванию рабства в Древнем Риме (резкое сокращение притока новых рабов и их удорожание) К. Каутский в своей работе «Происхождение христианства» пытается игнорировать духовно-нравственное влияние христианства на указанный процесс. Или даже пытается доказать, что оно защищало рабство, что противоречит тем фактам, которые он сам же приводит. Подробнее о соотношении экономических и духовно-религиозных факторов в сворачивании рабства см.: Свенцицкая И. Раннее христианство: страницы истории. — М.: Изд-во политической литературы, 1994; Болотов В. В. Лекции по истории древней церкви. — М.: Хроника, 1994; Смирнов Е. И. История христианской церкви. — М.: Изд-во Свято-Троицесергиевой Лавры, 1996.

(обратно)


110

Большая советская энциклопедия, 3-е изд. Статья «Феодализм».

(обратно)


111

См.: Б. Ф. Поршнев. Феодализм и народные массы. — М., 1964.

(обратно)


112

Новая плеяда историков стала называть своих предшественников снисходительно «романтической» школой.

(обратно)


113

См.: Тростников В. Православная цивилизация: исторические корни и отличительные черты. — М.: Издательский дом Никиты Михалкова «Сибирский цирюльник», 2004.

(обратно)


114

См.: Тростников В. Православная цивилизация: исторические корни и отличительные черты. — М.: Издательский дом Никиты Михалкова «Сибирский цирюльник», 2004.

(обратно)


115

Разговор об этом выходит за рамки данной работы. Подробно данный вопрос освещен в следующем источнике: Четверикова О.Н., Крыжановский А.В. Культура и религия Запада. Религиозные традиции Европы: от истоков до наших дней. — М.: ОАО «Московские учебники», 2009.

(обратно)


116

В.П. Буданова. Средние века. — М., 2006

(обратно)


117

С.Д. Сказкин. История средних веков. — М., 1977

(обратно)


118

В.Ф. Семенов. История средних веков. — 1975.

(обратно)


119

Об этом можно прочитать, в частности, в книге Гуревича А.Я. «Свободное крестьянство Норвегии» (М., 1967).

(обратно)


120

См.: Гуревич А.Я. Свободное крестьянство феодальной Норвегии. — М., 1967.

(обратно)


121

Бородай Ю. Третий путь // Наш современник, 1991, №10.

(обратно)


122

К.Маркс, Ф. Энгельс. Собр. соч., 2-е изд. — Т.23, с.248.

(обратно)


123

Большая советская энциклопедия, статья «Рабство».

(обратно)


124

«Всемирная история. Энциклопедия». Том 3. — М.: Изд-во полит, лит-ры, 1957 // Глава 3. «Возникновение и развитие феодализма в Японии (III — VIII вв.)».

(обратно)


125

«История Востока». Том 2 «Восток в средние века». — М.: изд-во вост. лит-ры РАН, 1997 // Часть II, глава 7 «Итоги исторического процесса на средневековом Востоке к концу XV века».

(обратно)


126

Свободная энциклопедия «Википедия» // Статья «Рабство».

(обратно)


127

«Рабство — история, работорговля через Атлантику, отмена работорговли в Европе // Сайт «Всемирная история».

(обратно)


128

Маркс К., Энгельс Ф. Собр. соч., 2-е изд. Т. 18.

(обратно)


129

Соловьев Э.Ю. Главы учебного курса «Реформация и становление новоевропейской цивилизации». Лекция 3 «Коммерциализм в Западной Европе XIV — XVI вв. Опасность регрессии к доходному крепостничеству и плебейскому варварству» // Сайт «Библиотека Якова Кротова».

(обратно)


130

Лк, 12: 16-21.

(обратно)


131

Соловьев Э.Ю. Главы учебного курса «Реформация и становление новоевропейской цивилизации». Лекция 3 «Коммерциализм в Западной Европе XIV — XVI вв. Опасность регрессии к доходному крепостничеству и плебейскому варварству» // Сайт «Библиотека Якова Кротова».

(обратно)


132

См.: Пасынков А.С Феномен ростовщичества (гл. 5. «История ростовщичества в Средние века. Тайны тамплиеров, Черная чума, Колумб и флорин») // Интернет.

(обратно)


133

Маркс К., Энгельс Ф. Собр. соч. 2-е изд. Т. 12.

(обратно)


134

Книга несколько раз издавалась на русском языке. Одно из последних изданий: Зомбарт В. Буржуа. Евреи и хозяйственная жизнь./Пер. с нем. — М.: Айрис-пресс, 2004.

(обратно)


135

Впрочем, пуританизм имел много общего с иудаизмом, что и объясняет простоту перехода иудеев в эту религию (изучение Пятикнижия Моисеева, почитание субботы, ведение службы на иврите, требования принятия конституции на основе Торы и т.п.). Кстати, позднее также легко пуритане переходили в иудаизм. О близости пуританизма и иудаизма свидетельствует политика Оливера Кромвеля, который, как известно, объявлял себя приверженцем пуританизма и при этом особо благоволил иудеям. Именно благодаря его усилиям иудеи получили разрешение свободно селиться на британских островах и заниматься ростовщической деятельностью.

(обратно)


136

Одно из изданий книги: Вебер Макс. Протестантская этика и дух капитализма. — М.: Ист-Вью, 2002. С книгой также можно ознакомиться в Интернете.

(обратно)


137

Бородай Ю.М.. Почему православным не годится протестантский капитализм? // Наш современник, 1990, №10.

(обратно)


138

Об этих нюансах раннего и позднего иудаизма можно прочитать в известной работе Л. А. Тихомирова «Философско-религиозные основы истории», которая также была написана в начале XX века. Из последних работ на эту тему можно порекомендовать книгу И.Р. Шафаревича «Трехтысячелетняя загадка. История еврейства из перспективы современной России».

(обратно)


139

Маркс К., Энгельс Ф. Собр. соч., 2-е изд. Т. 23. С. 611.

(обратно)


140

Бородай Ю.М. Почему православным не годится протестантский капитализм? // Наш современник, 1990. № 10.

(обратно)


141

Методизм сложился в первой половине XVIII века в Великобритании и Северной Америке на почве англиканства.

(обратно)


142

Бородай Ю. Третий путь. // Наш современник, 1991. № 9.

(обратно)


143

Утилитаризм (особенно в версии И. Бентама) не только обосновывает «естественность» и «полезность» стремления к потреблению и удовольствиям, но также обосновывает средства, которые обеспечивают удовлетворение этого стремления, даже если эти средства противоречат христианским принципам.

(обратно)


144

«Евгений Онегин», гл. 1, 42.

(обратно)


145

Например, Испания за период 1521—1660 гг. вывезла из Америки 18 тыс. тонн серебра и 200 тонн золота (Всемирная история: учебник для вузов. // Под ред. Поляка Г.Б., Марковой А.Н. — М., 1987. С. 184).

(обратно)


146

Шапинов В. Империализм от Ленина до Путина. — М.: Алгоритм, 2007. С. 15. См. также: Рено Ф., Даже С. Африканские рабы в далеком и недавнем прошлом. — М.: Наука, 1991.

(обратно)


147

Вильямс Э. Рабство и капитализм. / Пер. с англ. — М.: Изд-во иностр. лит-ры, 1950.

(обратно)


148

Кагарлицкий Б. От империй — к империализму. Государство и возникновение буржуазной цивилизации. — М.: Изд. дом Гос. ун-та — ВШЭ, 2010. С. 279-280.

(обратно)


149

Цит. по: Кагарлицкий Б. От империй — к империализму. Государство и возникновение буржуазной цивилизации. — М.: Изд. дом Гос. ун-та — ВШЭ, 2010. С. 279

(обратно)


150

Маркс К., Энгельс Ф. Собр. соч., 2-е изд. Т. 27.

(обратно)


151

Цит. по: Вальцев С.В. Закат человечества. — М.: Книжный мир, 2000. С. 232.

(обратно)


152

Шапинов В.. Империализм от Ленина до Путина. — М.: Алгоритм, 2007. С. 15.

(обратно)


153

В. Шапинов. Империализм от Ленина до Путина. — М.: Алгоритм, 2007, с. 15-16

(обратно)


154

Подробнее см.: Б. Кагарлицкий. От империй — к империализму. Государство и возникновение буржуазной цивилизации. — М.: Изд. дом Гос. ун-та-ВШЭ, 2010.

(обратно)


155

Истории «первоначального накопления капитала» некоторых все мирно известных корпораций см.: Клаус Вернер, Ганс Вайс. Черная книга корпораций. Пер. с нем. — Екатеринбург: Ультра-Культура, 2007. Довольно хорошо документирована история «первоначального накопления капитала» такой известной английской корпорации, как Ост-Индская компания. По этому вопросу см.: А. Фурсов. Держава-купец: отношения английской Ост-Индской компании с английским государством и индийскими патримониями. — М.: Товарищество научных изданий КМК, 2006.

(обратно)


156

Pomeranz, Kenneth. The Great Divergence: China, Europe, and the Making of the Modern World Economy, Princeton University Press, 2000.

(обратно)


157

«Гардиан», 04.10.2005.

(обратно)


158

«История работорговли». 30.12.2007 //Сайт «Выборы.орг».

(обратно)


159

О.А. Платонов. Русская цивилизация. — М.: «Роман-газета», 1995. С. 7.

(обратно)


160

Там же.

(обратно)


161

О последних двух мы скажем ниже.

(обратно)


162

Маркс К. Энгельс Ф. Соч., 2-е изд. Т. 23.

(обратно)


163

Маркс К., Энгельс Ф. Соч., 2-е изд. Т. 23, 743—744.

(обратно)


164

См.: Кара-Мурза С.Г. Карл Маркс против русской революции. — М.: Алгоритм, 2008.

(обратно)


165

Маркс К., Энгельс Ф. Соч., 2-е изд. Т. 39. С. 129—130.

(обратно)


166

«Историческое назначение капитализма будет выполнено тогда, когда… всеобщее трудолюбие благодаря строгой дисциплине капитала, через которую прошли следовавшие друг за другом поколения, разовьется как всеобщее достояние нового поколения» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., 2-е изд. Т. 46. Ч. 1.С. 280).

(обратно)


167

Например, после переворота 1917 года в России, где надо было «переделать» десятки миллионов людей, «революция» продолжалась более двух десятков лет — вплоть до начала войны 1941 -1945 гг.

(обратно)


168

Если исходить из предложенного нами понимания «революции» и «переворота», то в современной России события, произошедшие в декабре 1991 года и октябре 1993 года можно назвать «переворотами», а революция (массовое насилие над народом России) продолжается уже двадцать лет, причем этот процесс еще не завершился.

(обратно)


169

В той же Англии, к слову сказать, на протяжении XVI—XVII вв. было несколько крестьянских восстаний против «огораживания», которые были жестоко подавлены властями. Если исходить из предложенного нами понимания «революции» и «переворота», то в современной России события, произошедшие в декабре 1991 и октябре 1993 года можно назвать «переворотами», а революция (массовое насилие над народом России) продолжается уже двадцать лет, причем этот процесс еще не завершился.

(обратно)


170

См.: гл. 8 данной работы.

(обратно)


171

Слово «труд» применительно к капитализму стало широко использоваться благодаря марксизму: важной частью марксизма является теория трудовой стоимости. Маркс называл капитализм «наемным рабством», но в то же время писал, что наемный работник «трудится» и создает «продукт труда». Маркс не делал различия между «трудом» и «работой», что вносило путаницу в его теорию капитализма.

(обратно)


172

Подробнее см.: гл. 9 настоящей работы.

(обратно)


173

Быт. 3: 19.

(обратно)


174

2 Фесе. 3: 10.

(обратно)


175

Kevin Bales. Disposable People. New Slavery in the Global Economy. University of California Press, 1999.

(обратно)


176

Андрей Басов. Механика современного рабства (http://k.200.ru/).

(обратно)


177

Некоторые по ошибке считают, что основателем теории стоимости является Карл Маркс. Он лишь воспринял эту теорию у своих предшественников — А. Смита и Д. Рикардо.

(обратно)


178

«Идет глобальное воровство труда человека…» (интервью со Святославом Федоровым, основателем МНТК «Микрохирургия глаза») // Экономическая газета, №13 (254), август 1999.

(обратно)


179

Другой вариант: «Чтобы заработать деньги, надо трудиться. Чтобы заработать большие деньги, трудиться не надо».

(обратно)


180

См.: Выгодский С.Л. Современный капитализм (Опыт теоретического анализа). 2-е изд. — М.: Мысль, 1975.

(обратно)


181

Подробнее см.: гл. 8 настоящей работы. Кое-что о политических, правовых и духовно-нравственных причинах налогового рабства можно почитать у Льва Тихомирова («Философско-религиозные основы истории»; «Земля и фабрика», «Вопросы экономической политики»), Макса Вебера («Протестантская этика и дух капитализма»), нашего современника А.С. Панарина («Православная цивилизация в глобальном мире»), Михаила Антонова («Нравственные устои экономики», «Капитализму в России не бывать!»), Олега Платонова («Русский труд», «Воспоминания о народном хозяйстве», «Русская экономика без глобализма»), прот. Сергия Булгакова («Философия хозяйства», «Краткий очерк истории политической экономии», «Христианская социология») и других отечественных и зарубежных авторов.

(обратно)


182

Шапинов В. Империализм от Ленина до Путина. — М.: Алгоритм, 2007. С. 221.

(обратно)


183

Там же. С. 223.

(обратно)


184

«Академик Львов: Без эффективной экономики знаний у нашей страны нет будущего». // Российская научная газета, 17.01.2003.

(обратно)


185

«Главред», 26.11.2008.

(обратно)


186

Pierre Concialdi. «Bas salaires et «travailleurs pauvres» в: Les cahiers fran ais, № 304, Paris: La Documentation francaise, 2001.

(обратно)


187

Мишель Юссон. Работаешь больше — получаешь меньше // http:// scepsis.ru/library/id_l 485. html.

(обратно)


188

Reuters, 12.10.2010.

(обратно)


189

«Третий путь — есть ли он у России. К истории русской политэкономической мысли». М.: Современник, 2004. С. 399—400.

(обратно)


190

Примером такого некритического подхода к объяснению феномена роста доли «работников» в капитале крупнейших американских корпораций является публикация с красноречивым названием «Труд и капитал — дружба навек» («Третий путь — есть ли он у России. К истории русской политэкономической мысли». — М.: Современник, 2004. С. 396 — 403).

(обратно)


191

В западной экономике действительно имеются случаи участия работников (не только топ-менеджеров) в капитале компаний, однако такая модель компании встречается лишь в среде малого и среднего бизнеса (см. п. 9.4. данной работы).

(обратно)


192

Юссон Мишель. Работаешь больше — получаешь меньше // http:// scepsis. ra/library/id_ 1485. html.

(обратно)


193

«Академик Львов: Без эффективной экономики знаний у нашей страны нет будущего» // Российская научная газета, 17.01.2003.

(обратно)


194

«Человек и труд», 2007. №7.

(обратно)


195

«"Единороссы" решили увеличить долю заработной платы в ВВП до 35%» // Росбалт, 2 марта 2007 г.

(обратно)


196

Mainichi Japan, 26.03.2009.

(обратно)


197

Пасынков А.С. Феномен ростовщичества (Раздел «Процентная экономика. Демонтаж "матрицы"»).

(обратно)


198

РБК daily, 27.03.2009.

(обратно)


199

Подробнее см.: гл. IV «Современный ростовщический капитализм и долговое рабство». О некоторых особенностях «третьего раздела» «пирога» в современных условиях также см. п. 8.2., где рассматривается так называемое «потребительское рабство».

(обратно)


200

В конце первого десятилетия нынешнего века эта доля под влиянием мирового экономического кризиса несколько сократилась. По данным ОЭСР, в 2009 году доля налогов в ВВП в Австрии, Бельгии, Финляндии, Франции, Италии и Норвегии была на уровне 40%. Наивысшей в Европе она была у Дании (48,2%) и Швеции (46,4%) («ОЭСР отмечает падение мирового налогового бремени», 15.12.2010 // Сайт «Записки об оффшорах»).

(обратно)


201

Налоговое законодательство многих стран к неналоговым источникам относит также отчисление прибыли центрального банка в бюджет, а также таможенные пошлины (как импортные, так и экспортные) и таможенные сборы (по России см.: Бюджетный кодекс РФ, статья 52 «Неналоговые доходы федерального бюджета»). В России экспортные пошлины (на экспорт нефти и нефтепродуктов) занимают существенное место в по полнении бюджета.

(обратно)


202

«ОЭСР отмечает падение мирового налогового бремени», 15.12.2010 // Сайт «Записки об оффшорах».

(обратно)


203

Фридман Виктор. Социалистические Штаты Америки. Дежа-вю, или Новые песни о старом. — М.: изд-во НЦ ЭНАС, 2006. С.60.

(обратно)


204

Там же, с.71.

(обратно)


205

«Налоговая система в США — фактор развития общества» (23. 03. 2007) // Сайт «Bbi6opbi.org».

(обратно)


206

В проекте бюджета США на 2003 год доля отдельных источников налоговых доходов была следующей (%): налоги с частных лиц — 49,1; налоги с корпораций и других видов частного бизнеса — 10,0; акцизы — 3,4; взносы в систему социального страхования — 36,6 (Washington ProFile. 12.01.2003).

(обратно)


207

В проекте бюджета США на 2007 год налоги с частных лиц были запланированы в размере 1,2 трлн. дол., а налоги с корпораций — 342 млрд. дол.; таким образом, объем вторых был в 3,5 раза меньше объема вторых (Washington ProFile. 23.10.2007). В проекте бюджета на 2010 год личные налоги запланированы в размере 1061 млрд. дол., взносы социального страхования — 940 млрд. дол., а налоги с бизнеса — 222 млрд. дол. Налоги с бизнеса оказались почти в пять раз меньше личных налогов (Д. Крылов. Налоги, бюджет и ВВП США // Российская Федерация сегодня, август 2010 №16,).

(обратно)


208

Вуколов Вячеслав. Большинство компаний США не платят подоходный налог. // К2К News, 12.08.2008.

(обратно)


209

Шлыков В. Один в поле воин. // Россия в глобальной политике, 2007. №3.

(обратно)


210

В.И. Ленин. Поли. собр. соч. Т. 34. С. 173.

(обратно)


211

Шлыков В. Один в поле воин. // Россия в глобальной политике. №3, 2007.

(обратно)


212

См.: раздел 4.8.

(обратно)


213

См.: раздел 4.9.

(обратно)


214

Фридман Виктор. Социалистические Штаты Америки. Дежа-вю, или Новые песни о старом. — М.: изд-во НЦ ЭНАС, 2006. Из иностранных источников на подобную тему нам наиболее известна книга американского автора Мартина Гросса «Налоговый рэкет»: Martin L. Gross. Tax Racket: Government Extortion from A to Z. Westminster, Maryland, U.S.A.: Ballentine Books, 1995.

(обратно)


215

Фридман Виктор. Указ. соч. С. 44.

(обратно)


216

См., например: Исраэль Шахак. Еврейская история, еврейская религия: тяжесть трех тысяч лет. — Киев: МАУП, 2005; Исраэль Шамир. Каббала власти. — М.: Алгоритм, 2007.

(обратно)


217

Власихин В.А.. Основные черты правовой системы США // Россия и Америка в XXI веке. Электронный научный журнал, 2007. №3.

(обратно)


218

Там же. С.45.

(обратно)


219

Там же. С.46.

(обратно)


220

«Налоговая система в США — фактор развития общества» (23.03. 2007) // Сайт «Выборы.org».

(обратно)


221

Там же, С. 49.

(обратно)


222

Там же. С. 51-52.

(обратно)


223

Там же. С. 52.

(обратно)


224

«Налоговая система в США — фактор развития общества» (23.03. 2007) // Сайт «Выборы.org».

(обратно)


225

Там же.

(обратно)


226

Там же. С. 49.

(обратно)


227

Там же, С. 56—57.

(обратно)


228

Там же. С. 51.

(обратно)


229

«Налоговая система в США — фактор развития общества» (23.03. 2007) // Сайт « Выборы, org».

(обратно)


230

Фридман В., указ. соч. С. 31.

(обратно)


231

Сейранян Т.. Кудрин: в России начался тренд на повышение налогов //Ведомости. 19.11.2010.

(обратно)


232

Там же. С. 66.

(обратно)


233

Видал Г. Почему нас ненавидят. Пер. с англ. — М., 2003. С. 36-37.

(обратно)


234

Martin L. Gross. Tax Racket: Government Extortion from A to Z. Westminster, Maryland, U.S.A.: Ballentine Books, 1995.

(обратно)


235

Фридман Виктор. Указ. соч. С. 48. Как отмечает В. Фридман, в 1913 году удалось легализовать подоходный налог, потому что он был объявлен «акцизом» на определенные виды деятельности. Как акциз этот налог не противоречил Конституции США (там же, с. 43). О нарушении Конституции США при создании Федеральной резервной системы см.: Эпперсон Р. Невидимая рука. — СПб.: Образование-культура, 1996; Катасонов В.Ю. О проценте: ссудном, подсудном, безрассудном. Хрестоматия современных экономических проблем «денежной цивилизации». Кн. 1. — М.: НИИ школьных технологий, 2011. Гл. 16 «"Денежная революция": создание центральных банков».

(обратно)


236

Подробнее см.: раздел 6.6.

(обратно)


237

Примененный нами термин «социальные паразиты» не является публицистической фразой. Сегодня в рамках социологии получила развитие новая научная дисциплина, называемая «социальной паразитологией». Одно из ключевых понятий этой дисциплины — «социальный паразит» (см. в Интернете сайт «Социальная паразитология» — http://social-parasitology.ru. В частности, на этом сайте рекомендуем познакомиться со статьей: Петров М.А.. Социальный паразитизм: сущность и типология).

(обратно)


238

Водолеев Г. Люди цивилизации денег // Сайт: АРИ (Агентство русской информации).

(обратно)


239

Подробнее об этом см.: раздел 5.5.

(обратно)


240

Основы социологии и политологии. Под ред. Бороноева О.В. — М., 2001. С. 138.

(обратно)


241

Последние, в частности, имеют дополнительную защиту имущества благодаря тому, что живут в охраняемых поселках, имеют личную охрану, больше пользуются банками для хранения своих ценностей, мало пользуются наличными деньгами (заменяя их кредитными карточками) и т.п.

(обратно)


242

Единственная оценка подобного рода, которая нам встречалась, — по Таджикистану. Там в середине прошлого десятилетия на взятки уходило в среднем 30% семейного бюджета («Фокус», 08.10.2009).

(обратно)


243

Всемирный экономический форум в сотрудничестве с другими международными организациями ищет способы преодоления коррупции, 01.07.2008 // Обзор публикаций и новостей за период 27.06.2008 — 04.07.2008 (Сайт «Совет по национальной конкурентоспособности»).

(обратно)


244

РБК daily, 02.08.2010.

(обратно)


245

Газета.Ru (Финансы), 25.03.2009.

(обратно)


246

Чистюхин И. Сколько нолей в триллионе? // «В рабочий полдень», №48,24.12.2010.

(обратно)


247

Там же.

(обратно)


248

Шесть вопросов об издержках коррупции. Интервью с директором Института Всемирного банка по вопросам глобального управления Даниелом Кауфманом // Центр мониторинга и стратегического анализа, 16.01.2006 (mdn.md>print.php?id=2279&lang=ra)

(обратно)


249

Чистюхин И. Сколько нолей в триллионе? // «В рабочий полдень», №48, 24.12.2010.

(обратно)


250

Книга Правил святых апостол, святых Соборов Вселенских и поместных и святых отец. — М.: Русский Хронографъ, 2004. С. 21. Подробнее о легализации ростовщической деятельности католической церковью см.: 1) Пасынков А.С. Феномен ростовщичества (гл. 9 «Религиозная критика ростовщичества. Антисемитизм Фомы Аквинского и схоласты Сорбонны. Риба в исламе»); 2) Катасонов В.Ю. О проценте: ссудном, подсудном, безрассудном. Хрестоматия современных проблем «денежной цивилизации». Книга 1 — М.: НИИ школьных технологий, 2011 (гл. 5 и 6); 3) Четверикова О.Н. Католицизм и современный капитализм // «Наше дело», 2011. №3.

(обратно)


251

Гильфердинг Р. Финансовый капитал. — M.-Л: Политиздат, 1959.

(обратно)


252

Бауэр О. Национальный вопрос и социал-демократия. — СПб. 1909. С. 382; цит. по: Бородай Ю. Третий путь. // Наш современник, 1991. №9. С. 133.

(обратно)


253

Гильфердинг Р. Финансовый капитал. — М.-Л: Политиздат, 1959. С. 478.

(обратно)


254

Бородай Ю. Третий путь. // Наш современник, 1991. №9. С. 133.

(обратно)


255

Гильфердинг Р. Финансовый капитал. — M.-Л: Политиздат, 1959. С. 432.

(обратно)


256

Там же. С. 304

(обратно)


257

См.: «США — крупнейший в мире должник с «гипертрофированным финансовым сектором»» // Сайт «Newsru.com», 20.05.2008.

(обратно)


258

См.: п. 5.4 и 5.5.

(обратно)


259

Здесь и далее в разделе используются данные источника — «Flow of Funds Accounts of the United States» (Federal Reserve Statistical Release).

(обратно)


260

Здесь и далее в разделе используются данные источника: «Flow of Funds Accounts of the United States» (Federal Reserve Statistical Release).

(обратно)


261

Кеннеди М. Деньги без процентов и инфляции. — Стокгольм, 1993 (книга есть в Интернете).

(обратно)


262

UN Economic and Social Council. Committee of Experts on Public Administration, February 17, 2004.

(обратно)


263

World Development Indicators, 2006.

(обратно)


264

UN Economic and Social Council. Committee of Experts on Public Administration, February 17, 2004.

(обратно)


265

См.: раздел 3.3.

(обратно)


266

Карпов Д. Три золотые возможности. — Пермь, 2009. с.32 (Интернет).

(обратно)


267

Упомянутый нами Дмитрий Карпов более категоричен в своих выводах. Он однозначно считает, что долговое рабство сегодня является главным (по отношению к наемному рабству), т.к. изъятие продукта, произведенного работником, в виде ссудного процента, по его оценкам, превышает изъятие в виде предпринимательской прибыли: «Проценты как средство обеспечения оборачиваемости денег являются в рамках современной денежной системы средством скрытого перераспределения денег (…) Это другая, значительно более хитроумная и эффективная форма эксплуатации, чем та, которую пытался устранить Карл Маркс. Он был прав, указывая на наличие в сфере производства источника «прибавочной стоимости». Однако распределение «прибавочной стоимости» происходит в более значительной степени в сфере циркуляции денег» (там же, с. 33-34).

(обратно)


268

По российскому законодательству собственником предмета залога остается заемщик, а кредитор выступает в качестве держателя.

(обратно)


269

См.: Андреев А. С ломом в ломбард. Скупочный бизнес становится все более привлекательным для криминальных структур. // «Российская газета» — Приволжье. 12.12.2007.

(обратно)


270

«У американцев отберут более 1 млн. домов» //K2KNews, 14.01.2011.

(обратно)


271

Катасонов В.Ю. О проценте: ссудном, подсудном, безрассудном. Хрестоматия современных экономических проблем «денежной цивилизации». Кн. 1. — М.: НИИ школьных технологий, 2011 (Гл. 13 «Как ростовщики борются с банковскими кризисами»).

(обратно)


272

Занин Валентин. Банки грабят россиян. // Смена, 17.08.2004.

(обратно)


273

Там же.

(обратно)


274

О ростовщиках четвертого уровня (мировых ростовщиках) можно найти достаточно откровенные высказывания в работах известного апологета финансового капитализма Жака Аттали, в частности, в его книге «Мировой экономический кризис… Что дальше? (Пер. с франц. — СПб.: Питер, 2009). В этой книге мировые ростовщики проходят у Аттали под кодовым названием «посвященные».

(обратно)


275

Суббето А.И. Манифест борьбы с империализмом. — СПб., 2004. С. 6.

(обратно)


276

См.: Колеман Дж. Комитет 300. / Пер. с англ. — М.: Витязь, 2010; Костон Анри. Финансисты, которые управляют миром. / Пер. с франц. — М.: Товарищество научных изданий КМК, 2007; Хаггер Николас. Синдикат. История создания тайного мирового правительства и методы его воздействия на всемирную политику и экономику. / Пер. с англ. — М.: СТОЛИЦА-ПРИНТ, 2007; Томас Д. Воротилы финансового мира. / Пер. с англ. — М.: Прогресс, 1976.

(обратно)


277

Суббето А.И. Манифест борьбы с империализмом. — СПб., 2004. С. 6.

(обратно)


278

Большая советская энциклопедия. Статья «Пеонаж».

(обратно)


279

Kevin Bales. Disposable People. New Slavery in the Global Economy. University of California Press, 1999.

(обратно)


280

Цит. по: Вернер Клаус, Вайс Ганс. Черная книга корпораций. / Пер. с нем. — Екатеринбург: Ультра. Культура. 2007. С. 36.

(обратно)


281

Малахова Е.В. Реферат книги: Кэвин Бейлз. Одноразовые люди. Новое рабство в системе глобальной экономики. // Социологическое обозрение, 2002. Том 2. №4.

(обратно)


282

Маркс К., Энгельс Ф. Соч., 2-е изд. Т. 23. С. 770. Обычно эту фразу приписывают самому Марксу. Между тем эта фраза у Маркса заимствованная. Она принадлежит английскому профсоюзному активисту и публицисту Томасу Даннингу (1799—1873) (Thomas J. Dunning. Trades' Unions and Strikes: Their Philosophy and Intention. London, 1860, p.35-36).

(обратно)


283

См.: Акимова Ю.Ю.. Использование рабского труда: уголовно-правовой аспект. Автореферат диссертации на соискание степени кандидата юридических наук. — М., 2010.

(обратно)


284

Global Research, 10.03.2008.

(обратно)


285

Орел В. Закрытый мир Америки // www.victororel.com.

(обратно)


286

Ныне он — писатель и журналист, автор нашумевшей книги «Америка, как она есть», вышедшей в Торонто.

(обратно)


287

Орел В. Закрытый мир Америки // www.victororel. com.

(обратно)


288

Орел В.. Закрытый мир Америки // www.victororel.com.

(обратно)


289

Наиболее дальновидные политики США прекрасно понимают, чем грозит «приватизация» заключенных. Поэтому делают все возможное для того, чтобы хотя бы затормозить процесс этой «приватизации». Напри мер, в трех штатах — Нью-Йорке, Иллинойсе и Луизиане — действуют законодательные запреты на использование частного бизнеса в тюремной системе.

(обратно)


290

Дранкина Е., Долгополов А. Закрытая экономическая зона. // Коммерсантъ-Деньги, № 21, 31.05.2010.

(обратно)


291

Там же.

(обратно)


292

Маркс К., Энгельс Ф. Собр. соч., 2-е изд. — Т. 6. С. 444.

(обратно)


293

См.: Томас У. Читтам. Крах США. Вторая гражданская война. 2020 год. / Перевод с англ. — М.: Книжный мир, 2010; Панарин И.Н. Крах доллара и распад США. — М., 2009.

(обратно)


294

«Блеск и нищета новой Римской империи» (интервью с Линдоном Ларушем), 03.07.2001 // Интернет.

(обратно)


295

Каутский К. С. 77.

(обратно)


296

Подробнее см.: «Паразитизм США»; Йейтс Майкл. Бедность и не равенство в глобальной экономике; Хомутов И. Империя паразитов (материалы размещены в интернете на сайте «Темная сторона Америки»).

(обратно)


297

О. Платонов. Русская экономика без глобализации. — М.: Алгоритм, 2006. С. 763.

(обратно)


298

«Линдон Ларуш: США ждет судьба Римской империи». Интервью Линдона Ларуша. // «Век», 19.07.2002.

(обратно)


299

О том, как в США происходит «надувание» показателя ВВП рекомендуем ознакомиться со статьей В.М. Юрьева «Гниющий Запад. О вырождении капитала в США свидетельствуют цифры и факты» (Советская Россия. 04.12.2010).

(обратно)


300

А. Зиновьев. Запад. Феномен западнизма. — М., 2000, с. 148

(обратно)


301

О.А. Платонов. Русская цивилизация. — М.: Роман-газета, 1996, с.7.

(обратно)


302

См. раздел 7.2.

(обратно)


303

В.И. Ленин. Поли. собр. соч., 5-е изд. Т. 30, С. 165.

(обратно)


304

О причинах и механизмах, а также последствиях «деиндустриализации» Запада см.: Энгдаль У.Ф. Столетие войны. Англо-американская нефтяная политика и Новый Мировой Порядок. — СПб., 2007.

(обратно)


305

Подробнее см.: Мартин Ганс-Петер, Шуман Харальд. Западня глобализации. Атака на процветание и демократию. / Пер. с нем. — М.: АЛЬПИНА, 2001; Читтам Томас У. Крах США. Вторая гражданская война. 2020 год. Перевод с англ. — М.: Книжный мир, 2010; Шапинов В. Империализм от Ленина до Путина. — М.: Алгоритм, 2007; Панарин И.Н. Крах доллара и распад США. — М., 2009; Кагарлицкий Б.Ю.. Политология революции. — М.: Алгоритм, 2007.

(обратно)


306

См. раздел 3.3.

(обратно)


307

Платонов О. Русская экономика без глобализации. — М.: Алгоритм, 2006. С. 763-764. См. также: Фридман В.П. Социалистические Штаты Америки. Дежа-вю, или Новые песни о старом. — М.: изд-во НЦ ЭНАС, 2006.

(обратно)


308

Бодрийяр Ж.. Общество потребления. — М., 2008. С. 3.

(обратно)


309

На Украине уничтожают «лишний» хлеб // ФОРУМ.мск., 04.07.2008.

(обратно)


310

Даже, когда он спит, счетчик долга продолжает работать, начисляя проценты по разным кредитам, займам и иным обязательствам. Не обязательно даже личным кредитам и займам. Например, это могут быть проценты по государственному долгу, которые спящему гражданину придется в дальнейшем погашать через уплату налогов.

(обратно)


311

«Включаясь под воздействием навязываемых ему «ложных» потребностей в потребительскую гонку, рабочий класс стран развитого капитализма «интегрируется» в социальное целое и утрачивает свою революционную роль» (Вальцев С.В. Закат человечества. С. 207).

(обратно)


312

Вальцев С. В. Закат человечества. С. 209.

(обратно)


313

См., например: «Смысл жизни и смерти человека (по творениям святителя Игнатия Брянчанинова)». — СПб.: Сатисъ, 2001.

(обратно)


314

Подробнее см.: п. 7.2. «Почему современный наемный раб до сих пор не «приватизирован»?

(обратно)


315

Тоффлер Э. Третья волна. — М., 1999. С. 578.

(обратно)


316

По данным Американской медицинской ассоциации, в США в состоянии тяжелой депрессии пребывает в настоящее время 14 млн. человек (6,6% от общей численности населения страны). Наиболее подверженными депрессии оказались люди в возрасте от 18 до 44 лет. По количеству заболевших людей тяжелая депрессия намного опережает болезни сердца и онкологические заболевания. Вместе с тем риск смертельного исхода от тяжелой депрессии достаточно высок. Тяжелая депрессия часто кончается самоубийствами (Washprofile.org). По данным Международной ассоциации по предотвращению самоубийств, ежегодно в США кончают жизнь самоубийством 31 тыс. американцев, т.е. 11 чел. в расчете на 100 тыс. жителей (Сайт «IASP»). О современном психическом состоянии американского общества см.: Вальцев С.В. Закат человечества. 2-е изд. — М.: Книжный мир, 2010.

(обратно)


317

В яркой художественной форме этот процесс деградации (дегенерации) человечества эпохи капитализма изобразил в своих романах-фантазиях известный писатель-эмигрант Григорий Климов (1918—2007). Его наиболее известные произведения: «Князь мира сего», «Красная каббала», «Протоколы советских мудрецов», «Имя мое легион», «Божий народ» и др.

(обратно)


318

Цит. по: С.В. Вальцев. Закат человечества 2-е изд. — М.: Книжный мир, 2010. С. 195-196.

(обратно)


319

Периодически, правда, сегодня поднимается вопрос правящими кругами Запада о необходимости введения мировых налогов. Естественно, основными плательщиками таких налогов должны стать страны периферии мирового капитализма, а конечными получателями собираемых средств — западные корпорации. Последний раз дискуссии по поводу необходимости введения мировых налогов проходили в разгар кризиса 2008-2009 гг. Разговор шел о необходимости введения налогов на банковскую деятельность для того, чтобы за счет этих налогов поддерживать мировые «системообразующие» банки.

(обратно)


320

См.: Перкинс Дж. Исповедь экономического убийцы. — М: Pretext, 2005.

(обратно)


321

Платонов О.А. Русская цивилизация. — М.: Роман-газета, 1996. С. 7.

(обратно)


322

Вернер К., Вайс Г. Черная книга корпораций. / Пер. с нем. — Екатеринбург: Ультра. Культура, 2007. С. 18.

(обратно)


323

Malcolm Gillis, Dwight Perkins, Michael Roemer & Donald Snodgrass Economics of Development, 3rd ed. New York: W.W. Norton & Co., 1992, p. 389.

(обратно)


324

CIA. The World Factbook (Сайт «Central Intelligence Agency»).

(обратно)


325

Перкинс Дж. Исповедь экономического убийцы. — М, 2005, с. 13

(обратно)


326

Подробнее об этом см.: разделы 5.9, 5.10, 5.11.

(обратно)


327

Правда, это не учебники для студентов; учебники продолжают проводить «линию вашингтонского обкома партии» и убеждать молодежь в «эффективности» западной экономики.

(обратно)


328

Шапинов В. Империализм от Ленина до Путина. — М.: Алгоритм, 2007,с.229.

(обратно)


329

Подробнее о военных акциях США в мире в XX—XXI вв. читатель может узнать в следующих источниках: Емельянов Ю. США — империя зла (кровавая летопись военных преступлений). — М.: Яуза, Эксмо, 2008; Энгдаль У.Ф. Полный спектр доминирования. Тоталитарная демократия в Новом мировом порядке. — СПб., 2010.

(обратно)


330

Sherwood Ross. Why America in So Many Wars? // «OpEdNews.com», 04.02.2010.

(обратно)


331

«Зарубежное военное обозрение», 2009. № 11; 2010. № 11.

(обратно)


332

Из письма братьев Ротшильдов американским банкирам 25.06.1863 (John R. Elson, Lighting Over the Treasury Building (or an expose of our banking and currency monstrosity, America's most reprehensible and un-American racket), (Boston: Meador Publishing CO., 1941), pp., 51—52; цит. по: Энтони Саттон. Власть доллара. / Пер. с англ. — М.: Фери-М, 2003, с.73.

(обратно)


333

Водолеев Геннадий. Люди цивилизации денег // Интернет. Сайт «Темная сторона Америки». О «военно-банковском комплексе» и «государственно-банковском капитализме см.: Катасонов В.Ю. О проценте: ссудном, подсудном, безрассудном. Хрестоматия современных экономических проблем «денежной цивилизации». Кн. 2. — М.: НИИ школьных технологий, 2011.

(обратно)


334

Здесь и далее в данном разделе использованы данные источника: CIA. The World Factbook (Сайт «Central Intelligence Agency»).

(обратно)


335

Есть подозрение, что официальная статистика не отражает весь объем обязательств, выданных Федеральным резервом во время последнего кризиса. Не исключено, что значительная часть обязательств Федерального резерва носят «забалансовый» характер (см.: Катасонов В.Ю. О проценте: ссудном, подсудном, безрассудном. Хрестоматия современных экономических проблем «денежной цивилизации». Кн. 1. — М.: НИИ школьных технологий, 2011. С. 207—212).

(обратно)


336

Здесь и далее в данном разделе использованы данные источника: CIA. The World Factbook (Сайт «Central Intelligence Agency»).

(обратно)


337

См.: п. 1.11.

(обратно)


338

См.: п. 4.6., 4-7.

(обратно)


339

См.: п. 6.5., 6.6.

(обратно)


340

«95% российской промышленности принадлежит иностранным оффшорам». Интервью Председателя комитета по экономической политике и предпринимательству Государственной Думы РФ Е.А. Федорова корреспонденту радиостанции Финам FM Ю. Пронько, 18.02.2010 (Интернет. Сайт «Война и мир»).

(обратно)


341

Там же.

(обратно)


342

Платонов О.А. История русского народа в XX веке. Гл. 79.

(обратно)


343

Подробности о сделке см.: «Ураново-плутониевое обеспечение доллара США» // Сайт: Worldcrisis.ru.

(обратно)


344

Грачева Т.. Когда власть не от Бога. — Рязань, 2010. С. 108.

(обратно)


345

Подробнее см.: Катасонов В.. Об управляемости российской экономики // «Наше дело», 2010. №№1-2.

(обратно)


346

См.: Катасонов В. Бегство капитала из России. — М.: Анкил, 2002.

(обратно)


347

На начало марта 2011 г. было арестовано на 30 млрд. дол. инвестиций, принадлежащих М. Каддафи. В Канаде было заморожено средств на банковских счетах, принадлежащих этому лидеру, на 2,4 млрд. дол.; в Австрии — на 1,7 млрд., в Великобритании — на 1 млрд. дол. И это только начало. По оценкам экспертов, только в Великобритании имущество Каддафи и его родственников составляет 10 млрд. дол. (РБК, 02.03.2011).

(обратно)


348

Ин. 8:44.

(обратно)


349

Мартин Ганс-Петер, Шуман Харальд. Западня глобализации. Атака на процветание и демократию. Пер. с нем. — М.: АЛЬПИНА, 2001. С. 160-161.

(обратно)


350

Томас У. Читтам. Крах США. Вторая гражданская война. 2020 год. / Перевод с англ. — М.: Книжный мир, 2010. С. 164.

(обратно)


351

Каутский К. С. 64.

(обратно)


352

См.: Елизарова Н.М. К вопросу об источниках рабства в Риме в I в. до н.э. (по данным Цицерона) // «Античный мир и археология». Вып. 4. Саратов, 1979. С. 67-68.

(обратно)


353

Медведева И. Шишова Т. Орден глобалистов: российская ложа. — М.: Алгоритм, 2006. С. 145.

(обратно)


354

Там же.

(обратно)


355

С критическим анализом деятельности Римского клуба можно по знакомиться в следующей книге: Колеман Дж. Комитет 300. — М.: Витязь, 2010 (книга имеется также в Интернете).

(обратно)


356

«Блеск и нищета новой Римской империи» (интервью с Линдоном Ларушем), 03.07.2001 // Интернет.

(обратно)


357

Моммзен Т., с. 118.

(обратно)


358

Цит. по: Медведева И., Шишова Т. Орден глобалистов: российская ложа. — М.: Алгоритм, 2006. С. 150; курсив мой. — В.К.

(обратно)


359

Ин. 8:44.

(обратно)


360

Священник Александр Круглов. Последняя война. — М.: «Просветитель», 2004. С. 213.

(обратно)


361

См.: Attali Jacques. Les Juifs, le monde et Г argent. Paris, 2002; Attali Jacques. Un homme d'influence. Sir Siegmund Warburg. Paris, 1985. Аттали Ж. Мировой экономический кризис… А что дальше? / Пер. с фр. — СПб.: Питер, 2009

(обратно)


362

Как говорят Святые отцы, таков был замысел Творца: просветить мир варваров светом Христовым, который зародился на территории Римской империи.

(обратно)


363

См.: Медведева И., Шишова Т. Орден глобалистов: российская ложа. — М.: Алгоритм, 2006.

(обратно)


364

Иак. 5:3.

(обратно)


365

В теоретической физике этим термином выражают процессы разрушения, распада. Сегодня это слово активно взяли на вооружение социологи для описания деструктивных процессов в обществе.

(обратно)


366

Моммзен Т. История Рима. С. 196

(обратно)


367

Там же. С. 196.

(обратно)


368

Мф. 6:24.

(обратно)


369

Ин. 8:44.

(обратно)


370

Ин. 8: 44.

(обратно)


371

Официальные данные МВД России.

(обратно)


372

См.: Кара-Мурза С.Г. Манипуляция сознанием. — М.: ЭКСМО-Пресс, 2001; Кара-Мурза С.Г. Потерянный разум. — М.: Алгоритм, 2005.

(обратно)


373

Вальцев С.В. Закат человечества., с Л 97.

(обратно)


374

Данный вопрос подробно рассмотрен в следующем источнике: Невидимов Д. Религия денег, или Лекарство от рыночной экономики (Интернет).

(обратно)


375

Вальцев С. В. Закат человечества. С. 199. Вот что пишет С. В. Вальцев о рекламе как средстве формирования виртуальных потребностей человека: «Реклама давно не является информационным сообщением. Рекламное продвижение с середины прошлого века активно использует технику гипноза» (там же. С. 200).

(обратно)


376

См.: Зенько Ю.М. Основы христианской антропологии и психологии. — М.: Речь, 2007.

(обратно)


377

Дж. де Граф и др. Потреблятство: болезнь, угрожающая миру. — М., 2003. С.32.

(обратно)


378

Лишь один пример: в американских магазинах second-hand примерно 20 процентов продаваемой одежды является новой (та, которая ни разу не одевалась, с бирками). Видимо, в процесс шоппинга входит не только посещение магазинов для покупки товаров, но также процесс сдачи товаров в магазины second-hand (Вальцев СВ. Закат человечества. С. 30).

(обратно)


379

Newsra.com (21.07.2008).

(обратно)


380

Водолеев Геннадий. Люди цивилизации денег // Интернет. Сайт «Темная сторона Америки».

(обратно)


381

В главе 3 мы рассматривали механизмы изъятия продукта, произведенного наемным работником при капитализме («раздел пирога»). Отъем части «пирога» работника «индустрией удовольствий» относится к третьему «раз делу пирога» (в сфере обращения). Доля «пирога», отнимаемая в результате третьего «раздела», в условиях современного капитализма неуклонно растет в результате роста потребностей наемного работника в продукции «индустрии удовольствий».

(обратно)


382

Примеры использования термина «денежное рабство» в немецкой литературе: 1) политик Фридрих фон Раумер («Исторический справочник», 1869); 2) писатель Рудольф фон Готшталль (роман «Золотой теле нок», 1880); 3) философ Людвиг Бюхнер (книга «Fremdes und Eignes aus dem Geistigen Leben der Gegenwart», 1890); общественный и политический деятель Готфрид Федер («Сломать кабалу процента», 1919).

(обратно)


383

Работа впервые была опубликована в 1900 году, однако она содержала «купюры». В полном объеме работа была издана в 1917 году за рубежом (Берлин, изд-во Генрих Каспари). Хотя исследователи данную работу называют статьей, ее объем достаточно велик — без малого сто страниц. С работой можно ознакомиться в Интернете.

(обратно)


384

Мф. 6:27. Кстати, некоторые толкователи считают, что в данном отрывке в греческом оригинале речь идет именно о продлении жизни, а не об увеличении роста.

(обратно)


385

А вот в учебниках по психиатрии это называется «лудомания». По-русски говоря, — «игромания», т.е. пристрастие к азартным играм. Болезнь такая же тяжелая, как и зависимость человека от наркотиков. В Америке распространена финансовая лудомания, т.е. страсть к игре на финансовых рынках. Болезнь очень «заразная». Сегодня зараза перекинулась через океан и в нашу страну, но пока процент пораженных ею в России намного ниже, чем в Америке.

(обратно)


386

Платонов О. Райзеггер Г. Почему погибнет Америка. Взгляд с Востока и Запада. — М.: Алгоритм, 2005, с.350; Катасонов В.Ю. О проценте: ссудном, подсудном, безрассудном. Хрестоматия современных экономических проблем «денежной цивилизации». Кн. 1. — М.: НИИ школьных технологий, 2011. С. 257.

(обратно)


387

Мф. 6:24.

(обратно)


388

Мф. 6:21.

(обратно)


389

Епископ Петр. Указание пути к спасению. ТСЛ, 1905. С. 63—64; цит. по: Протоиерей Вячеслав Тулупов. Игольные уши, или О том, как стать нестяжательным. — М.: Православный Свято-Тихоновский Богословский институт, 2002, с. 18.

(обратно)


390

Притч. 15:16.

(обратно)


391

Иже во святых отца нашего Иоанна Златоуста, архиепископа Константинопольского, избранные творения. Собрание поучений. ТС Л, 1993. Т. 2. С. 238 (курсив мой. — В.К.).

(обратно)


392

Цит. по: Православное отношение к деньгам. — М.: «ДАРЪ», 2006. С.176.

(обратно)


393

Цит. по: Православное отношение к деньгам. — М.: «ДАРЪ», 2006. С.122, 123,128.

(обратно)


394

Иер. 6:12-13.

(обратно)


395

Мф. 19:21.

(обратно)


396

Там же.

(обратно)


397

Епископ Игнатий (Брянчанинов). Сочинения. — СПб., 1905, Т. 5, С.

(обратно)


398

Цит. по: Православное отношение к деньгам. — М.: «ДАРЪ», 2006. С.180.

(обратно)


399

Цит. по: Православное отношение к деньгам. — М.: «ДАРЪ», 2006. С. 114.

(обратно)


400

Цит. по: Православное отношение к деньгам. — М.: «ДАРЪ», 2006. С.116-117.

(обратно)


401

Цит. по: Христианин и деньги. Нужны ли православному деньги и можно ли их честно заработать. Сборник статей. — М.: ОБРАЗ, 2007. С. 40.

(обратно)


402

Цит. по: Христианин и деньги. Нужны ли православному деньги и можно ли их честно заработать. Сборник статей. — М.: ОБРАЗ, 2007. С. 40.

(обратно)


403

Лк. 12:15.

(обратно)


404

Иже во святых отца нашего Иоанна Златоуста, архиепископа Константинопольского, избранные творения. Собрание поучений. ТСЛ, 1993. Том 2. С.207.

(обратно)


405

Там же. Т. 2. С. 262.

(обратно)


406

Там же. Т. 1.С. 39.

(обратно)


407

Там же. Т. 1.С. 39.

(обратно)


408

Цит. по: Православное отношение к деньгам. — М.: «ДАРЪ», 2006. С. 40 (курсив мой. — В.К.)

(обратно)


409

Мф. 6:19-21.

(обратно)


410

Протоирей Вячеслав Тулупов. Игольные уши, или О том, как стать нестяжательным. — М.: ПСТБИ, 2002. С. 13

(обратно)


411

См.: Священник Павел Гумеров. Православная аскетика, изложенная для мирян. О борьбе со страстями. 2-е изд. — М.: изд-во «Сретенский монастырь», 2010; Православное отношение к деньгам. — М.: «ДАРЪ», 2006; Протоирей Вячеслав Тулупов. Игольные уши, или О том, как стать нестяжательным. — М.: Православный Свято-Тихоновский Богословский институт, 2002; Христианин и деньги. Нужны ли православному деньги и можно ли их честно заработать. Сборник статей. — М.: ОБРАЗ, 2007; Священник Александр Захаров. О богатстве и бедности. — М.: Глагол, 2000.

(обратно)


412

2 Петр. 2:22.

(обратно)


413

Федер Г. Сломать кабалу процента! //«Великая гражданская война 1941-1945» (Научное издание). — М.: ООО «ФЭРИ-В», 2002, С. 309-347.

(обратно)


414

Томас Карлейль. Теперь и прежде / Сост., подгот. текста и примеч. Р. К. Медведевой. — М.: Республика, 1994. С. 348.

(обратно)


415

Гэлбрейт Дж. Экономика невинного обмана: правда нашего времени. — М.: Европа, 2009. С.20; см. также: Катасонов В.Ю. О проценте: ссудном, подсудном, безрассудном. Хрестоматия современных проблем «денежной цивилизации». — М.: НИИ школьных технологий, 2011. С. 57-62.

(обратно)


416

Цит. по: Вальцов С.В. Закат человечества. С.43.

(обратно)


417

Вальцев С.В. Закат человечества. С. 101-102.

(обратно)


418

См., например: Хантингтон Самюэль. Столкновение цивилизаций. / Пер. с англ. — М.: ООО «ACT», 2003.

(обратно)


419

Катасонов В.Ю. О проценте: ссудном, подсудном, безрассудном. Хрестоматия современных экономических проблем «денежной цивилизации». Кн. 1 и 2. — М.: НИИ школьных технологий, 2011.

(обратно)


420

Водолеев Г. Люди цивилизации денег // Интернет. Сайт «Темная сторона Америки».

(обратно)


421

См.: Тростников В.Н. Православная цивилизация: исторические корни и отличительные черты. — М.: Издательский дом Никиты Михалкова «Сибирский цирюльник», 2004.

(обратно)


422

Вальцев С.В. Закат человечества, с.42. См. также: Четверикова О.Н. Крыжановский А.В. Культура и религия Запада. — М.: ОАО «Московские учебники», 2009.

(обратно)


423

См.: Филимонов В.П. Святое православие и тайна беззакония — XXI век. — М.: «Вектор», 2006; Искушение наших дней. В защиту церковного единства. — М.: «Даниловский благовестник», 2003; Священник Александр Круглов. Последняя война. — М.: «Просветитель», 2004.

(обратно)


424

Подробнее см.: Четверикова О.Н. «Новая церковная экономика» под вывеской «этичного бизнеса». // «Наше дело», 2011. №2 (4).

(обратно)


425

Подробнее см.: Катасонов В.Ю. «Моральный кодекс строителя капитализма». // Наше дело, 2010. №2.

(обратно)


426

В 1924 году Митрополит Сергий (Страгородский) написал записку, в которой он признал, что в церковном учении о собственности имели место определенные искажения в части, касающейся частной собственности. Он назвал три причины таких искажений: 1) богословская наука в России находилась под сильным влиянием протестантизма; 2) зависимость Церкви от государства (со времен Петра Первого, который упразднил патриаршество, заменив его Синодом; в дальнейшем этот орган церковного управления превратился в подобие министерства, управляемого правительством); 3) сильным увлечением Церкви борьбой с идеями социализма, в частности, с идеей общественной собственности; это породило стремление Церкви еще активнее защищать частную собственность. (См.: Сомин Н.В. «Святая» нажива. // Сайт «Народный политолог»).

(обратно)


427

См.: «Святой праведный отец Иоанн Кронштадтский. Воспоминания очевидцев» — М.: Отчий дом, 2004.

(обратно)


428

Сходную мысль формулирует Н. Сомин: «Можно предположить, что капитализм в России всерьез и надолго. Поэтому церкви придется как-то поддерживать отношения с новым строем, чтобы в его рамках существовать и работать. Но, избави Боже, благословлять капитализм и записать его в необходимые основы христианской жизни» (См.: Сомин Н.В. «Святая» нажива. // Сайт «Народный политолог»).

(обратно)


429

Исх. 20:15-17.

(обратно)


430

Такое желание выступает в качестве прилога, за которым следует уже сама кража («прилог» — богословский термин, означающий первую греховную мысль, возникающую без желания и даже против воли человека и побуждающую его к греху).

(обратно)


431

См.: Митрополит Вениамин Федченков. На рубеже двух эпох. — М.: Правило веры, 2004.

(обратно)


432

Ис. 49:6.

(обратно)


433

Мк. 10:45.

(обратно)


434

Филипп. 2:7.

(обратно)


435

Тит. 1:1.

(обратно)


436

Ин. 8: 34-36. Также: «И познаете истину, и истина сделает вас свободными» (Ин. 8: 32).

(обратно)


437

Мысль о том, что человек без Христа самостоятельно не может изба виться от греха и спастись, многократно повторяется во всех Евангелиях. Например, в трех Евангелиях приводится история о богатом юноше. Христос в этой истории говорит, что богатому самостоятельно, без помощи Бога спастись нельзя (см.: Мф. 19:25; Мк. 10:26; Лк. 18:26).

(обратно)


438

Корректно было бы называть эти затраты «работой», а «теорию трудовой стоимости» было целесообразно переименовать в «теорию рабочей стоимости».

(обратно)


439

См. притчу о талантах: Мф.25:13-30.

(обратно)


440

Прежде всего, это наказание со стороны Бога, которое понесли первые обитатели рая, нарушив запрет не вкушать плодов с дерева познания добра и зла. Наказание состояло в том, что человеку было вменено добывать насущный хлеб в поте лица своего (Книга Бытие, глава 3).

(обратно)


441

Цит. по: Православное отношение к деньгам. — М.: «ДАРЪ», 2006. С. 19.

(обратно)


442

Прошу читателя извинить меня за столь упрощенный пересказ повести. Повесть надо читать, она злободневна, помогает понять искушения современной «денежной цивилизации».

(обратно)


443

«ВИКИЛИКС. Компромат на Россию» — М.: Эксмо, 2011, с.45-46.

(обратно)


444

Полагаем, что и в советское время партийные идеологи улавливали эти нюансы и в пропагандистских целях предпочитали называть экономически активную часть населения Советского Союза «трудящимися», а не «работниками». Кстати, первое объединение российских марксистов называлось «Освобождение труда». Подразумевалось, конечно, освобождение человека от наемного рабства и превращение его в трудящегося.

(обратно)


445

Менделеев Д.И. Письма о заводах. Письмо первое. — Собр. соч. Т. XX. — М.-Д.: изд-во АН СССР, 1950, с.326.

(обратно)


446

Мф. 25:35—46. В русском языке используется именно слово «служение», а не «служба» или «оказание услуг», поскольку помощь другому человеку означает (как сказано в указанных стихах Евангелия от Матфея) помощь самому Богу. В отношении Бога приято говорить «служение Богу», поэтому помощь другому человеку также называется «служением».

(обратно)


447

«Идет глобальное воровство труда человека…» (интервью со Святославом Федоровым, основателем МНТК «Микрохирургия глаза») // Экономическая газета, №13 (254), август 1999.

(обратно)


448

См.: «Россия перед вторым пришествием. Пророчества русских святых». Сост. С. Фомин. — М, 2003.

(обратно)


449

Кстати, далеко не все лидеры социалистической революции в нашей стране даже на уровне лозунгов ставили задачу построения общества, основанного на свободном труде (уже не говоря о практической реализации такой задачи). Например, Л. Троцкий открыто предлагал строить социализм с помощью принудительного труда людей, согнанных в «трудовые армии».

(обратно)


450

Басов Андрей. Механика современного рабства (http://k.200.ru/).

(обратно)


451

Справедливости ради следует отметить, что некоторая часть людей в западных странах (прежде всего, техническая интеллигенция) также занимается творческим трудом. При этом в СССР количество занятых творческим трудом, по некоторым оценкам, было существенно больше, чем на Западе (см.: Платонов О.А.. История русского народа в XX веке. Т. 1-2. — М., 1997).

(обратно)


452

См.: Гурулев С.А.. Еще раз о расизме, нацизме и их идеологе Розенберге. // Вопросы истории, 2006, №5.

(обратно)


453

Симфония. Ветхий и Новый Завет. — Минск: Харвест, 2001. С. 638— 641,642,643,729,730,731.

(обратно)


454

Исчерпывающая критика подобного мифа о «русском рабстве» дана в работах нашего историка Владимира Мединского (см., в частности: В. Мединский. О русском рабстве, грязи и «тюрьме народов» (Серия «Мифы о России»). — М.: Олма Медиа Групп, 2009). Еще раньше об этом мифе и его происхождении писал академик И.Р. Шафаревич в своей известной книге «Русофобия» (см.: Шафаревич И.Р. Сочинения в 3 томах. — М.: Феникс, 1994. Т. 2. С. 86-230).

(обратно)


455

Басов Андрей. Механика современного рабства (http://k.200.ru/).

(обратно)


456

См.: Капинос Р. Монастырское хозяйство: экономические отношения и место в современной национальной экономике. — М. ИЭ РАН, 2006.

(обратно)


457

См.: Трут В. П. Проблемы экономического положения казачьих хозяйств и социальная дифференциация казачества // Сайт «Вольная станица»

(обратно)


458

См.: Шарапов С.Ф. После победы славянофилов. — М.: Алгоритм, 2005.

(обратно)


459

См.: Платонов О.А. Русский труд. — М., 1991; Платонов О.А.. Воспоминания о народном хозяйстве. — М., 1990. Особо обращаем внимание на исследование русского историка и юриста Николая Васильевича Калачева (1819—1885) «Артели в древней и нынешней России», которая была пере издана в наше время (см.: «Третий путь — есть ли он у России. К истории русской политэкономической мысли. М.: Современник, 2004. С. 267—326).

(обратно)


460

Назаров М. Вождю Третьего Рима. — М.: Русская идея, 2004, с.80. Подробнее о кооперации в России см.: Билимович А.Д. Кооперация в России до, во время и после большевиков. — М.: Наука, 2005.

(обратно)


461

Коновалов Александр. Народные предприятия: за или против. // Экономика и жизнь, 14.01.2010 (№1).

(обратно)


462

Коновалов Александр. Народные предприятия: за или против. // Экономика и жизнь, 14.01.2010 (№ 1).

(обратно)


463

Голованов Александр. Народные предприятия — вариант возрождения России // Сайт «Народный политолог».

(обратно)


464

Миклашевский А.Н. Доля в прибыли // «Третий путь — есть ли он у России. К истории русской политэкономической мысли». — М.: Современник, 2004. С. 223; Форд Генри. Моя жизнь, мои достижения. — М.: Финансы и статистика, 1989.

(обратно)


465

ESOP (Employee Stock Ownership Plan) — «План участия работников в акционерной собственности».

(обратно)


466

См.: Катасонов В.Ю. О проценте: ссудном, подсудном, безрассудном. Хрестоматия современных экономических проблем «денежной цивилизации». Кн. 2. — М.: НИИ школьных технологий, 2011; Лиетар Бернард А. Будущее денег: новый путь к богатству, полноценному труду и более мудрому миру. — М.: КРПА Олимп: ACT: Астрель, 2007.

(обратно)


467

Деятельность таких предприятий регулируется принятым в 1998 году Федеральным законом «Об особенностях правового положения акционерных обществ работников (народных предприятий)».

(обратно)


468

Подробнее об акционерных обществах работников (народных предприятиях) в современной России см.: «Третий путь — есть ли он у России. К истории русской политэкономической мысли». М.: Современник, 2004; Коновалов Александр. Народные предприятия: за или против // Экономика и жизнь, 14.01.2010 (№ 1); Титов Сергей. Эффективность народных пред приятий» // Экономика и жизнь, 11.06.2010 (№ 22); Голованов Александр. Народные предприятия — вариант возрождения России // Сайт «Народный политолог»; Коновалов Михаил. Союз совладельцев-собственников // Сайт «Народный политолог».

(обратно)


469

Глава 8, ст. 52 и 53 ТК РФ. Были даже попытки принять закон об участии работников в управлении предприятием, однако они не увенчались успехом (см.: Коршунова Т.Ю. О концепции Федерального закона об участии работников в управлении организацией // Управление персоналом. №12,2004)

(обратно)


470

См.: «Как сделать, чтобы не получилось «как всегда»» // «Третий путь — есть ли он у России. К истории русской политэкономической мысли». — М.: Современник, 2004. С. 345-358.

(обратно)


471

Платонов О.А.. Русская экономика без глобализма. — М.: Алгоритм, 2006, с. 776.

(обратно)


472

Крауч Колин. Приватизированное кейнсианство, корпорации и демократия» // Русский журнал, 20.08.2009.

(обратно)


473

О концепции «третьего пути» см.: Бородай Ю. Третий путь. // Наш современник, №9, 1991; Шафаревич И.Р. Две дороги — к одному обрыву. — М.:Айрис-Пресс, 2003; «Третий путь — есть ли он у России. К истории русской политэкономической мысли». — М.: Современник, 2004; Чаянов А.В. К вопросу теории некапиталистических систем хозяйства // А.В. Чаянов. Крестьянское хозяйство. Избранные труды. — М.: Экономика, 1989. С. 114— 143; Величко A.M. Христианство и социальный идеал. — М.,СПб.: Санкт-Петербургский университет МВД, 2000; Назаров М. Вождю Третьего Рима. — М.: Русская идея, 2004.

(обратно)


474

Тростников В.Н. Всмотрись — и увидишь. — М.: Издательский дом «Дмитрий и Евдокия», 2012.

(обратно)


475

Указ. соч. С. 237-243.

(обратно)


476

Там же. С. 250-251.

(обратно)

Оглавление

  • Введение. Марксизм: перевернутая картина общества
  • Глава I. Капитализм Древнего Рима
  •   1.1. Капитализм: «детство» и «старость»
  •   1.2. Разрушение как главный признак раннего и позднего капитализма
  •   1.3. Паразитическое потребление как признак древнеримского общества
  •   1.4. Истинные масштабы рабства в Древнем Риме
  •   1.5. Финансово-экономическая основа римского паразитизма
  •   1.6. Ростовщический капитализм
  •   1.7. Долговое рабство в Древнем Риме
  •   1.8. Римское общество: отношение к ростовщичеству
  •   1.9. Денежный бизнес в Древнем Риме: основные виды
  •   1.10. Древний Рим: истоки акционерного бизнеса
  •   1.11. Коррупционно-разбойная вертикаль власти: Римская империя
  •   1.12. Римская модель «демократии»
  •   1.13. Экономика и военная машина Рима
  •   1.14. Противоречия рабовладельческого капитализма и попытки реформ
  •   1.15. Диктатура как способ укрепления рабовладельческого капитализма
  •   1.16. Финансовая олигархия и первый римский монарх
  •   1.17. Социальная структура древнеримского общества
  •   1.18. Империя: что дальше?
  •   1.19. Христианство и рабство
  • Глава II. Мир между Римом и Новым временем
  •   2.1. Феодализм и рабство
  •   2.2. Феодализм и христианство
  •   2.3. Патриархальное рабство в Средние века
  •   2.4. Феодализм и «вирус» капитализма
  •   2.5. Духовные основы грядущего капиталистического рабства Нового времени
  •   2.6. Рабство как источник первоначального накопления капитала
  •   2.7. Насилие как первоисточник наемного рабства
  • Глава III. Современный капитализм и рабство
  •   3.1. Современное рабство: сущность и формы
  •   3.2. Наемное рабство: получение прибавочной стоимости
  •   3.3. О доходах современных наемных работников
  •   3.4. О доходах наемных работников в России
  •   3.5. Наемный работник и «права человека»
  •   3.6. Грабеж наемных работников, или Три «раздела пирога»
  •   3.7. Кое-что о «налоговом рабстве» и «узаконенном казнокрадстве»
  •   3.8. О «налоговом рэкете» (1)
  •   3.9. О «налоговом рэкете» (2)
  •   3.10. Коррупция, или Четвертый «раздел пирога»
  • Глава IV. Современный ростовщический капитализм и долговое рабство
  •   4.1. «Денежные революции» молодого западного капитализма
  •   4.2. «Денежные революции» зрелого западного капитализма
  •   4.3. «Денежные революции» позднего западного капитализма
  •   4.4. Портрет современной финансовой экономики
  •   4.5. Современный капитализм как долговая экономика
  •   4.6. США: статистика долга
  •   4.1. Америка — классический банкрот
  •   4.8. О долговых тюрьмах
  •   4.9. Современное долговое рабство: формы и масштабы
  •   4.10. Современные способы ростовщических «экспроприации»
  •   4.11. Ростовщики как главные рабовладельцы современного капитализма
  • Глава V. Старое рабство в новых условиях
  •   5.1. Рабство после рабства: кули и пеоны
  •   5.2. Современное прямое рабство в странах «третьего мира»
  •   5.3. Нелегальное рабство на Западе и в России
  •   5.4. «Тюремное рабство»: американский ГУЛАГ (1)
  •   5.5. «Тюремное рабство»: американский ГУЛАГ(2)
  •   5.6. «Тюремное рабство» как идеальная модель капитализма
  • Глава VI. Современная империя и глобальное рабство
  •   6.1. Реинкарнация Римской империи
  •   6.2. Паразитизм Запада
  •   6.3. Современный капитализм: потенциал разрушения природы и человека
  •   6.4. Финансово-экономическая основа современного западного паразитизма
  •   6.5. Военная машина Запада
  •   6.6. Военно-банковский комплекс
  •   6.7. «Долговое процветание», или «Цивилизованный» грабеж (1)
  •   6.8. «Долговое процветание», или «Цивилизованный» грабеж (2)
  •   6.9. «Долговое процветание» или «Цивилизованным грабеж (3)
  •   6.10. Коррупционно-разбойная вертикаль власти: Pax Americana
  •   6.11. «Государственные мытари» на службе Pax Americana
  • Глава VII. Древний Рим и современный мир: некоторые сравнения
  •   7.1. Социальная структура рабовладельческого общества
  •   7.2. Почему современный наемный раб до сих пор не «приватизирован»?
  •   7.3. О варварах прошлого и настоящего
  •   7.4. Почему умирают империи?
  • Глава VIII. Рабство социальное и рабство духовное
  •   8.1. На чем зиждется современное социальное рабство?
  •   8.2. Потребительское рабство как форма духовного рабства
  •   8.3. Денежное рабство как добровольный духовный выбор
  •   8.4. Христианство о денежном рабстве
  • Глава IX. Рабство, капитализм и свободный труд
  •   9.1. Капитализм = маммонизм
  •   9.2. Христианство и капитализм
  •   9.3. Рабство и свободный труд
  •   9.4. Альтернативы рабству: опыт человечества
  • Заключение. Выводы
  • Постскриптум
  • Литература
  • Наш сайт является помещением библиотеки. На основании Федерального закона Российской федерации "Об авторском и смежных правах" (в ред. Федеральных законов от 19.07.1995 N 110-ФЗ, от 20.07.2004 N 72-ФЗ) копирование, сохранение на жестком диске или иной способ сохранения произведений размещенных на данной библиотеке категорически запрешен. Все материалы представлены исключительно в ознакомительных целях.

    Copyright © UniversalInternetLibrary.ru - читать книги бесплатно