Акупунктура, Аюрведа Ароматерапия и эфирные масла, Консультации специалистов: Рэйки; Гомеопатия; Народная медицина; Йога; Лекарственные травы; Нетрадиционная медицина; В гостях у астролога; Дыхательные практики; Гороскоп; Цигун и Йога Эзотерика

ЕВГЕНИЙ СИНЕВ

10 000 ЛЕТ ДО ТВЕРИ

Синев Е. Е.  

10 000 лет до Твери. Научно-популярное издание. – Тверь : ТОО «Посредник», 1992. – 80 с.

Эта книга – первое научно-популярное издание, посвященное древнейшей истории Тверского края. Богато иллюстрированная, книга рассчитана на учителей, ведущих краеведческую, музейную, туристическую работу, школьников и всех интересующихся историей Тверского края.

ПРЕДИСЛОВИЕ

История изучения первобытных древностей в Тверском крае насчитывает уже более двух веков. Еще в 1775 г. первый археолог Твери Диамид Иванович Карманов писал о том, что некоторые городища, расположенные на реке Волге, «опустели еще до Нестора, а сие служит новым доказательством о бытии здесь сильного народа».

С тех пор из года в год по крупицам собирались сведения о доисторическом человеке и его культуре. В разное время в нашем крае черпали вдохновение для будущих своих работ, изучая остатки давно минувших эпох, такие замечательные умы России, как поэт-философ Ф. Н. Глинка, академик Д. Н. Анучин, художник Н. К. Рерих. Многое удалось выяснить, но еще больше предстоит открыть. Имея также богатые и глубокие традиции в изучении первобытных древностей, сотни научных статей и монографий, написанных на основе археологических материалов, мы до сих пор не имели возможности познакомиться во всем объеме с древнейшей историей края, хотя необходимость в этом давно назрела.

Предлагаемая вниманию читателей книга впервые восполняет этот пробел. Ее автор, выпускник исторического факультета Тверского государственного университета, участник многих археологических экспедиций, взял на себя очень трудную задачу связать воедино разрозненные и подчас противоречивые сведения о тех далеких временах. В целом ему это удалось, и книга вызывает живой интерес. Особенно хотелось бы отметить обилие иллюстраций, выполненных автором текста на высоком профессиональном уровне. Все рисунки сделаны на основе подлинных находок, хотя часть из них и обнаружена за пределами Тверского края. Удачно проведены реконструкции одежды и сцены из жизни первобытных племен, несмотря на то что в отдельных случаях реальность переплетается с вымыслом.

Занимаясь определенным делом, каждый человек задает себе вопрос: «А зачем это нужно?» Вопрос естественный и справедливый, но, к сожалению, у нас стало нормой рассуждать о необходимости тех или иных занятий, не имея на то достаточных знаний и, следовательно, моральных прав. Это особенно ощущается в наше трудное время. Так, к сожалению, у большинства людей существует превратное отношение к археологам и их науке. Виноваты в большей степени сами археологи, рассказывающие в своих научно-популярных изданиях лишь о первом уровне своей деятельности. Конечно же, находки и открытия интересны, но, как правило, только узкому кругу специалистов и ограниченному числу любителей истории.

Если же взглянуть глубже, становится понятным, что за внешним собиранием древних вещей и их созерцанием кроется потребность в познании мира у современного человека.

Первобытный дикарь, или варвар, имел перед нами большие преимущества. Как это ни парадоксально, но он был свободным человеком и личностью с большой буквы, потому что каждый член рода не просто боролся за свое существование, но постоянно изобретал и открывал что-то новое. Любой охотник или рыболов находился ежедневно в творческом поиске, так как суровые условия жизни заставляли его быстро находить оптимальные решения многочисленных вопросов. Однако с течением тысячелетий, когда давно был открыт огонь и изобретены наиболее пригодные конструкции для жилья, все больше и больше людей стали выполнять многочисленные функции механически и традиционно. Кроме того усложняющиеся технологии производства заставляли человека сосредотачиваться только на определенных занятиях, ограничивая его во многом остальном. Так или иначе, но большинство людей стало «паразитировать» на давно открытом и достигнутом, утрачивая постепенно органическую связь с природой и космосом и теряя свое творческое начало. Это привело к тому, что к XX веку очень небольшой процент жителей Земли сохранил возможность к подлинным открытиям.

Люди это поняли давно – еще на закате каменного века – и начали придумывать различные средства, чтобы противостоять разрушительной для личности силе цивилизации. Практически все явления духовной культуры должны были выполнить эту роль: эпос и мифология, философия и религия, система гуманитарных наук и синтетические виды искусства. Первостепенное значение для целостного развития личности имеют данные исторических наук. Обращаясь к опыту прошлого, человек как бы становится соучастником тех далеких событий, открытий и изобретений, восполняя тем самым острую необходимость в творчестве.

Не случайно в такой высокоиндустриальной стране, как США, при опросе общественного мнения выяснилось, что наиболее престижными профессиями являются: астронавта и археолога.

Думается, что ожившая на страницах предлагаемой книги древнейшая история Тверского края будет интересна не только начинающим краеведам и юным историкам, но и более широкому кругу читателей.

Хочется надеяться, что у кого-то возникнет желание принять непосредственное участие в раскрытии тайн, которые хранит в себе Тверская земля. Ежегодно их ждут многочисленные археологические экспедиции Тверского государственного университета, Тверского государственного объединенного музея и Тверского научно-исследовательского реставрационного центра.

А. Д. МАКСИМОВ,

зав. археологическим сектором государственной инспекции по охране памятников.

ВВЕДЕНИЕ

Территория Верхнего Поволжья расположена на историческом «перекрестке» путей расселения многих народов. Это обусловлено тем, что здесь, на Валдайской возвышенности, находятся истоки нескольких крупных рек Восточной Европы, соединяющих этот географический район с Прибалтикой, Поволжьем, Поднепровьем. По водным дорогам, единственным действующим тогда постоянно, сюда проникали различные племена Западной Европы, Причерноморья, Нижнего Поволжья, Прикамья и Приуралья. В результате сложного взаимодействия разноговорящих народов здесь складываются своеобразные культурные общности, изучением которых уже свыше ста лет занимаются большие коллективы археологов, историков, этнографов и др. В результате этой работы многое стало известно о жизни древних племен. Но решение некоторых вопросов оказалось затруднено рядом объективных обстоятельств, главным образом, вследствие невосполнимой утраты многих ценнейших исторических источников. В настоящий момент эти вопросы являются спорными. Домыслы и догадки о происхождении наших предков, об их исторических судьбах породили в среде ученых множество, иногда совершенно противоположных, суждений. Потребуются еще долгие годы упорного труда, чтобы подтвердить или опровергнуть ту или иную гипотезу...

В этой книге мы не ставили своей целью рассмотреть весь комплекс проблем, связанных с древнейшей историей. Это сделано в соответствующих изданиях. Здесь освещены лишь общие вопросы заселения, быта, культуры племен Верхнего Поволжья в дополнение к материалам, посвященным первобытности, в курсах «Эпизодические рассказы по истории СССР» (5-й кл.), «Истории средних веков» (7-й кл.), «Истории СССР» (8-й кл.). В ряде случаев из множества гипотез выбрана лишь одна, наиболее, на наш взгляд, интересная и аргументированная.

ПЕРВЫЕ ЖИТЕЛИ ВЕРХНЕЙ ВОЛГИ

Обширная безлесая равнина блестит нетронутым снегом. Солнце стоит высоко, но совсем не греет. Дует пронизывающий ветер. Кажется, ничто живое не нарушает мертвый пейзаж. Но нет, на горизонте, скрытом поземкой, появляются мохнатые животные, похожие на покрытые прошлогодней побуревшей травой болотные кочки. Их довольно много. Это мамонты. Раскачивая огромными головами с тяжелыми бивнями, животные разрывают глубокий снег, пропахивая двухметровые глубокие борозды. Стадо кормится, собирая скудную подснежную растительность.

Но вдруг вожак резко вскидывает голову и замирает, напряженно всматриваясь в даль, мерное движение животных прекращается. Проходит несколько минут ожидания, и, когда опять в стаде начинается движение, из-за ближайшего подветренного сугроба стремительно появляется группа людей, одетых в пестрые шкуры. Они размахивают чадящими факелами, ударяют палками о вывороченные из-под снега камни, кричат и улюлюкают. Огромный рыжий с проседью вожак стада и еще несколько могучих самцов с длинными острыми бивнями делают решительную попытку отогнать надоедливых маленьких соседей. Столкновение кажется неминуемым, еще немного, и разъяренные гиганты растопчут жалкую кучку людей.

Ноздри ближайшего рассерженного зверя опаляет дым. Он нерешительно останавливается, за ним – остальные. Через мгновение стадо бросается прочь. Охотники пытаются преследовать испуганных зверей. Их действия и движения становятся теперь гораздо быстрее. Небольшая толпа разворачивается в цепочку, хриплые возгласы слышатся громче, но глубокий рыхлый снег сдерживает азарт погони. Люди едва проталкиваются по перепаханной целине вслед уносящимся крупными скачками животным. Отрыв становится критическим, преследователи безнадежно отстали, даже их голоса, сбитые встречным ветром, уже не доносятся до испуганных зверей. В это время одно животное спотыкается и исчезает под снегом. Его трубный крик опасности подстегивает стадо, и оно уносится вдаль. Охотники уже не преследуют добычу. Тяжело дыша, они идут в затылок друг другу, направляясь к бьющемуся под снегом зверю.

Что же остановило трехметровое восьмитонное животное, которое, казалось, уже спаслось от людей? Это охотничья яма-ловушка, вырытая несколько поколений назад и с тех пор постоянно, хотя и редко, используемая. Вокруг стойбища несколько таких ловчих ям, расположенных от него в нескольких днях пути. Охотники круглосуточно следят, обходя окрестности, когда стадо четвероногих приблизится к одной из таких ям. Тогда наступает время охоты.

Несколько дней назад молодой быстроногий охотник принес в пещеры радостную весть. Сборы были недолгие, и к вечеру самые умелые и сильные мужчины двинулись в путь. Несколько дней прошло, пока люди обнаружили в бескрайней степи стадо, еще несколько дней потратили они на ожидание нужного ветра. В эти дни они почти не ели и отсиживались морозными ночами в ледяных норах. Если бы мамонты обнаружили поблизости присутствие человека, то они ушли бы; могли они покинуть эти места и при недостатке корма. Но такое случалось редко. Охотники были осторожны, а стадо из года в год, приходя сюда, находило обильную пищу.

В очередной раз трудная охота увенчалась успехом. Лица людей разглаживаются, движения становятся торопливее. Не выдержав напряженного ожидания, сильный юноша вырывается вперед и, подбежав к яме, с победным криком пытается поразить тяжелым копьем голову зверя. Но копье, оснащенное острым кремневым наконечником и посланное умелой крепкой рукой, соскальзывает с бугристого черепа зверя, не причинив вреда. Опытные охотники смеются, выражая таким образом свое одобрение молодой ловкости и отваге. А сгорбленный старик, хотя ему едва за сорок лет, крючковатыми пальцами оттаскивает юношу от края ямы: попавший в западню зверь очень опасен. В прошлую большую охоту такой же неосторожный юноша упал с обрушившейся стенки под ноги беснующегося зверя и погиб.

Старик-предводитель цепким взглядом окинул содрогающуюся тушу и сразу определил, что жить гиганту осталось несколько часов. Острые колья, которые мудрые предки вкопали в дно ямы, глубоко вошли в грудь, разорвали шею животного. Зверь, теряя последние силы, истекал кровью.

Гортанный окрик старика оторвал охотников от созерцания долгожданной добычи, и они, забыв усталость, принялись готовиться к ночлегу. Уже в сумерках изголодавшиеся люди съели первые куски мяса. В поселение был послан гонец с известием об успешной охоте, а оставшиеся заснули у костра, дым которого должен был распугать ночных хищников. Прежде чем сомкнуть глаза, старейшина подумал, что пищи его пещерному народу теперь хватит на несколько месяцев и, возможно, все переживут долгую лютую зиму, хотя эти месяцы будут для людей нелегкими.

Такой рисуется в нашем воображении суровая пора каменного века – пора вечной зимы, мамонтов, людей, одетых в шкуры, вооруженных копьями с каменными наконечниками. Но картина эта, как оказывается, далеко не полна. Отрезок времени, когда человек изготавливал орудия труда из камня, кости и дерева, занимающий 99,9 процента всей человеческой истории, не был застойной, примитивной, однообразной эпохой.

Ученые подразделяют каменный век на три большие части: древний каменный век, средний каменный век, новый каменный век. Каждую из этих частей, в свою очередь, делят еще на более мелкие периоды, которых насчитывается более десятка. В каждый такой период люди жили не так, как прежде: их жизнь строилась по своеобразным, отличным от прошлого, законам, изготавливались различные наборы орудий труда, совершались новые открытия в познании и освоении мира, и даже внешне человек каждый раз выглядел по-иному.

Поэтому следует отметить, что эпохой пещерного человека – охотника на мамонта, жившего в ледниковую эпоху, – понятие каменный век не исчерпывается. Каменный век – это не короткий миг, а почти бесконечная череда лет, знакомство с которыми вызывает ощущение спуска в глубокую пропасть, где дно скрыто непроглядным мраком. Тем заманчивее приоткрыть завесу тайны, распутать клубок важнейших событий и узнать мнение ученых об этой загадочной поре.

Самые древние памятники первобытного человека в стране расположены на юге. Их возраст около 100 тысяч лет. Но север европейской равнины тысячелетиями оставался недоступным человеку, полновластным хозяином его был ледник. Иногда толщина льда достигала здесь 1, 5 км. Ледниковые эпохи сменялись межледниковьем, и тогда край совершенно преображался: становилось тепло, появлялись бескрайние леса, богатые зверьем и дичью. Но вновь наступал ледник, и жизнь замирала под ледяным панцирем.

Последний ледник не занял всей территории Тверского края, но он отличался на редкость капризным характером. В течение нескольких тысячелетий он то откатывался далеко на север, то вновь наступал на ожившую землю.

Около 50-40 тысяч лет назад началось очередное потепление, ледник стал медленно уходить. Приледниковая тундра постепенно сменилась широколиственными и хвойными лесами. Их заселили необычные животные: мамонт, шерстистый носорог, лошадь, бизон, северный олень. Вслед за этими животными пришли в наш край и люди. Было это, по-видимому, 24 тысяч лет назад.

Следы первых обитателей были обнаружены на берегах Волги у деревень Авсерьгово (Калязинский р-н) и Поповка (Кашинский р-н). Археологи предполагают, что эти стоянки не единственные, оставленные палеолитическими людьми в нашем крае. Более тщательные исследования должны привести к новым находкам и открытиям.

Время заселения Тверского Поволжья относится к эпохе древнего каменного века – палеолита. Население в ту пору было уже оседлым, проживало в долговременных поселках, состоящих из нескольких жилищ. Обитатели таких поселков образовывали сплоченную производственную организацию, вероятно, род. Община, возможно, делилась на семьи. К такому выводу пришли археологи, изучая жилища первобытных людей, когда кроме больших длинных построек площадью до 100 кв. м на поселениях обнаружили небольшие по площади дома. Приспосабливаясь к среде обитания, люди строили первые дома не только из традиционных материалов, таких, как дерево и камень, но и из костей и бивней крупных животных, таких, например, как мамонт. Умение строить жилище пришло к человеку не сразу, как не сразу появилась и потребность в нем.

Как известно, первыми жилищами древних людей были пещеры. Но, продвигаясь на север, люди попадали в места, где не было естественных укрытий, а климат был достаточно суров. В таких условиях человеку пришлось стать строителем.

Потребность в питании древние люди удовлетворяли с помощью охоты и собирательства. Охота – главное средство прокормления – имела огромное значение в жизни людей верхнего палеолита. Охотились на лошадь и северного оленя. Стада мамонтов и шерстистых носорогов были уже немногочисленными. В охотничьей добыче таких животных единицы. Ради меха люди охотились на зайца, песца, росомаху. Не последнее место занимала добыча птицы и рыбы.

Мясо животных употребляли в пищу в основном сырым, что уберегало людей от цинги.

Другой отраслью хозяйства было усложненное собирательство, связанное с обработкой и приготовлением растительной пищи. Само собой разумеется, что древний человек прекрасно разбирался в своей «вегетарианской кухне», знал все съедобные и ядовитые растения. Тот факт, что люди обитали на одном месте десятки тысяч лет, позволяет судить об их высокой приспособленности к добыче продовольствия в самых суровых природных условиях.

Борьбу за существование значительно облегчали самодельные орудия труда. Стоянки, как правило, содержали богатый кремневый инвентарь – остатки некогда полезных и нужных в хозяйстве вещей. Большинство орудий из кремня применялось для обработки шкур, дерева, кости. Некоторые инструменты, изобретенные в то время, оказались настолько совершенными, что не претерпели серьезных конструктивных изменений до наших дней. Это игла, шило, скребок, нож, долото, струг, лощило, кочедык. В быту мы часто пользуемся этими вещами, не задумываясь об их древнем происхождении.

Ученые обратили внимание, что предметы вооружения охотника – наконечники копий, дротиков, гарпунов – встречаются в незначительном количестве, хотя охота и была главным занятием палеолитических людей. Оказалось, дело в том, что преобладали коллективные способы охоты, не требующие дальнобойного смертоносного индивидуального оружия, необходимого лишь в единоборстве с диким зверем. Загонная охота в заранее определенную западню, строительство ловушек на путях передвижения животных – вот тот скромный арсенал средств, которыми мастерски пользовались люди, добывая себе регулярное питание.

Постоянно работая с камнем, древний человек пытался найти наиболее рациональные способы его обработки. Великим открытием в технике кремня на последнем этапе палеолита стало введение промежуточного этапа в изготовлении орудий. Теперь, найдя кусок кремня, мастер не пытался сразу сделать из него какой-либо предмет, а сначала готовил заготовку, как бы «полуфабрикат» с прямыми гранями. Каждую грань можно было сколотить одним ударом – получалась правильная тонкая пластина, которую оставалось лишь «подточить», придав форму нужного орудия. После скола грани на заготовке образовывались две новые, которые также можно было затем использовать. Таким образом, выход продукции повышался, она была лучшего качества, к тому же сам процесс труда мастера существенно облегчался. Всего в последнем периоде палеолита изготовлялось свыше ста разновидностей каменных орудий.

В то же время широко используется и кость. Обработка ее сложна (нагревание, вымачивание, прямление, строгание и т. д.), но ее качества незаменимы при изготовлении некоторых орудий труда: гарпунов, копий, наконечников, кинжалов, а также украшений и скульптуры. Кроме того необработанную кость использовали в строительстве и в качестве топлива.

Ценнейшим материалом в суровых природных условиях являлись шкуры убитых животных. Они применялись древними людьми в строительстве и изготовлении одежды. При раскопках одной из наиболее северных стоянок Сунгирь, что под Владимиром, в руки ученых попали остатки палеолитической одежды. Выяснилось, что уже тогда она была шитая, похожая на одежду современных народов Арктики. В то далекое время жители Верхневолжья носили глухую меховую рубаху, длинные штаны, сшитые с легкой обувью, подобной мокасинам. Голову венчала теплая шапка. В очень холодное время года человек дополнительно накидывал пушистый плащ. Использование меха различных животных делало костюм очень нарядным. Интересно, что люди стремились украсить свою одежду бусинами из слоновой кости, клыками животных, которые нашивались на ворот, шапку, пояс. На руки надевались многочисленные браслеты из бивня мамонта.

Как же выглядел наш предок? Памятники Тверской области ответа на этот вопрос не дают. Но погребения, обнаруженные на стоянке под Владимиром и реконструированные антропологом М. М. Герасимовым, показывают, что люди, обитающие здесь, были ярко выраженными европеоидами.

Погребения из Сунгиря свидетельствуют о наличии сложных религиозных представлений у верхнепалеолитических людей. В могилу рядом с телом умершего клали копье, дротики, кинжалы, что говорит о вере в загробную жизнь. Подобные взгляды оказались очень живучими и присутствуют во многих современных религиях.

Богатая духовная культура человека того времени отразилась и в зародившемся искусстве. Появляется живопись, скульптура, орнамент.

Жизнь первобытных людей была очень сурова. Только совершенствование материальной культуры и общественных отношений позволили человеку в палеолите не только выжить, но и освоить значительные пространства, освободившиеся на несколько тысячелетий от ледника, в том числе и территорию Верхней Волги.

Памятники палеолита Тверской области не выразительны и не дают достаточных оснований для их точной датировки. Обнаружение других затруднено ледниковыми напластованиями, достигающими обычно 3-5 метров. Материальные остатки жизни человека в нашем крае следующей эпохи представлены гораздо полнее, даты их более точны, и поэтому отсчет нашей истории ученые начинают обычно с этого периода – около 9 тысяч лет до н.э., или около 10 тысяч лет до первого упоминания в летописи Твери.

ИЗГОТОВИТЕЛИ «ГРОМОВЫХ СТРЕЛ»

Нередко, обрабатывая свои поля, тверские крестьяне находили в земле загадочные камни. Форма их была правильной, и похожи они были на полузабытые наконечники стрел и копий. Жители полагали, что эти находки небесного происхождения. Именно такими, падающими с неба «громовыми стрелами», считали они, бог грома и грозы убивает людей.

В прошлом веке «громовыми стрелами» заинтересовались ученые. Они выяснили, что изготавливали их доисторические люди и использовали эти предметы в повседневной жизни в качестве орудий труда. Правда, долго было неясно, когда же жили эти люди, как они выглядели, чем занимались, откуда пришли в здешние края... Вопросы оказались настолько сложными, что для их решения потребовалось больше ста лет упорной работы многих ученых самых различных специальностей. Что же им удалось выяснить?

Потепление, вызвавшее вслед за собой яркую культуру верхнепалеолитических людей на севере Русской равнины, было временным. Ледник стал вновь надвигаться: часть современной Тверской области снова очутилась подо льдом, а другая часть, приледниковая, оказалась малопригодной для жизни человека. Здесь существовало, видимо, очень редкое население. К сожалению, в настоящее время мы очень мало о нем знаем.

12 тысяч лет назад наступил конец последней ледниковой эпохи. Резкое потепление климата вызвало бурное таяние ледника. Он отступал со средней скоростью 500 м в год. Огромные потоки воды хлынули на освободившуюся землю. Вода перемещала большое количество грунта и камней. Наносы образовывали холмы и гряды. Тогдашние реки прорывали в земле широкие и глубокие русла. Так происходило формирование современного рельефа Тверской области.

Вслед за климатом изменяется растительный и животный мир нашего края. Вечные льды сменились сначала тундрой, затем сосново-березовыми и, наконец, широколиственными лесами. Большие стада крупных травоядных животных (мамонтов, носорогов, гигантских оленей, лошадей) откочевали далеко на север и постепенно вымерли. Места их обитания обживают мелкие и подвижные животные, северные олени и обитатели лесов: лось, благородный олень, зубр, кабан, медведь и т. п.

Таковы были на Верхней Волге природные условия следующей археологической эпохи, которую ученые называют мезолитом. Мезолит – длительный период, он продолжался четыре тысячи лет (10-6 тысяч лет до н.э.). Начиная с этого времени жизнь людей на территории нашего края продолжалась непрерывно.

Наибольший вклад в изучение истории Верхневолжья периода мезолита внесли археологи О. Н. Бадер, Л. В. Кольцов, Н. Н. Турина, Ю. Н. Урбан, Е. В. Бодунов, В. М. Воробьев, М. Г. Жилин.

Полученные материалы свидетельствуют о том, что тверская земля в ту пору была достаточно заселена, причем население было этнически неоднородным.

Ученые не знают названий древних народов, ни их языка, ни границ их обитания. Все это не пощадило время, но оно сохранило материальные остатки их жизни. Раскапывая мезолитические поселения и погребения, ученые обращают внимание на особенности их топографии, планировки, сооружение жилищ, изготовление орудий труда, обряда погребения, одежды, орнаментов и т. п.

Все это позволяет археологам объединить сходные памятники в одну археологическую культуру и разграничить их с другими археологическими культурами.

Само понятие «археологическая культура» условно. Его придумали археологи, чтобы различать памятники, но оно приблизительно соответствует понятию «группа племен», помогает нам увидеть границы некогда существовавших различных племенных объединений.

Всего в эпоху мезолита Тверской области выделено четыре археологических культуры: рессетинская, бутовская, иеневская, валдайская.

Самая ранняя из них «рессетинская культура».1 Центр этой культуры находится за пределами нашей области, чуть южнее. Но и у нас известны две рессетинские стоянки, в Ржевском и Торопецком районах, т. е. на юго-западе области. А ее срединные и северные земли оставались почти незаселенными. Вероятно, что в начале мезолита Верхневолжье отпугивало людей своей суровой природой.

На рубеже палеолита – мезолита пришли в движение племена Центральной Европы. Произошло несколько крупных миграций. С запада на восток начали передвижение племена свидерской (родина – территория современной Польши) и аренсбургской культуры (родина – территория Восточной Германии).

 

В 8-7 тысячелетии до н.э. потомки свидерцев появились в нашем крае, оставив памятники бутовской культуры.2 Поселения бутовцев вытянулись цепочкой по берегам Волги в ее старицком, калининском, кимрском течении. Их жизнь шла неторопливо несколько сотен лет.

Но во второй половине 7-го тысячелетия до н.э. берегов Волги достигла другая миграционная волна с запада – отдаленные потомки аренсбургской культуры. Они также обосновались на территории Тверского края, сложив местную иеневскую культуру.3 Иеневские стоянки перемежаются с бутовскими по берегам Волги в Зубцовском, Старицком, Калининском, Кимрском, Калязинском районах.

Воинственные пришельцы, захватывая при своем стремительном продвижении новые охотничьи территории, вытеснили бутовские племена далеко на восток. Но враждебность к соседям иеневских племен, при их сравнительной малочисленности, обернулась со временем против них самих. Отстаивая свое право на захваченные земли в многочисленных кровопролитных стычках, иеневские селения обезлюдели и были захвачены вернувшимися бутовцами. Остатки уцелевших растворились в среде чужого населения и утратили свои культурные отличия. А бутовская культура дожила до начала следующей археологической эпохи и имеет там своих наследников.

Таким образом, Волга в своем течении от Старицы до Кашина была довольно оживленным местом во время среднего мезолита.

Но сам исток великой реки был заселен несколько позднее, приблизительно 6500 - 6000 лет до н.э. Там, где берет начало Волга, среди холмов Валдайской возвышенности, в озерном крае расположена группа памятников валдайской культуры.4 Откуда пришли предки валдайцев, остается загадкой, но они продолжали обитать в этих местах и в эпоху неолита, что говорит о высокой приспособленности этих людей к своеобразным природным условиям.

История мезолита Верхневолжья во многом еще неясна. Открываются новые памятники, и не всегда они укладываются в рамки уже известных культур. Канувшие в Лету племена напоминают о себе...

Выделяя археологические культуры, ученые вынуждены обращать внимание на самые тонкие различия в обработке камня, устройстве жилья, обряде погребения – иначе «не поймать» едва заметные по материальным остаткам, полустершиеся этнические различия. Но у мезолитических племен было много общего. И валдайцы, и враждовавшие между собой бутовцы, и иеневцы жили на берегах одной и той же реки, среди одного бескрайнего леса; жизнь их текла по одним и тем же, данным природой, законам...

Поэтому давайте на время забудем, что существовали различные археологические культуры, и попытаемся понять, каким был мезолитический человек, как он жил, чем занимался, как сумел сберечь еще такой слабый огонек цивилизации.

Мезолитический человек был прежде всего охотником. Охота была одним из главных занятий человека и в предыдущую эпоху, но между мезолитическим охотником и охотником палеолита лежит пропасть. В палеолите человек охотился в основном коллективно: загонял зверя в заранее приготовленную ловушку. От охотников требовалась, главным образом, слаженность действий.

В мезолите преобладала охота индивидуальная, и успех ее зависел только от личных качеств охотника, от его мастерства. В мезолите охотник (а значит, и человек вообще) – более личность, нежели прежде.

Индивидуальная охота стала возможна только при помощи усовершенствованных орудий. Может быть, величайшим изобретением мезолита стал лук со стрелами.

Уже первые луки были достаточно грозным дальнобойным и скорострельным оружием. Скорость полета стрелы позволяла не только убить на лету утку или поразить бегущего юркого зайца, но и добыть лося или медведя. Ни осторожность, ни быстрота, ни сила не помогали им спастись от вооруженного охотника. За одну минуту стрелок мог послать в цель 20 метких стрел. Стрела поражала животное на расстоянии 100-150 м, это в 2-3 раза дальше, чем копьем, – основным охотничьим оружием конца палеолита. Стрелок из сложного лука, сделанного из нескольких кусков дерева, рога и кости, мог послать стрелу на 450 м. Такой лук имел большие размеры (до двух метров длиной) и был достаточно тяжел (до 30 кг и больше). Это было и боевое оружие. Стрела воина, выпущенная с расстояния 300 м, пробивала человека насквозь.

Если лук имел сложную конструкцию, то не менее сложным было и изготовление стрел. Древко стрелы должно быть идеально прямым. Для этого использовали выпрямители древка из камня или рога. Стрелы снабжались различными наконечниками: кремневыми, костяными, деревянными тупыми. Для того чтобы стрела была устойчива в полете, ее оперяли. Оперение делалось не только из перьев птиц, но и из веток березы. К наконечникам стрел крепились волокна растений или пучки шерсти. Точность и пробивная способность таких стрел была выше, по сравнению с неоперенными.

И все-таки применение усовершенствованных, более удобных и производительных орудий труда, превосходное знание окружающей природы, не давало того изобилия пищи, которое поддерживало жизнедеятельность больших общин, подобных палеолитическим, подолгу живших на одном месте.

 

Теперь появляются сравнительно небольшие коллективы бродячих охотников, которые постоянно перемещаются вслед за сезонными миграциями животных и птиц, не задерживаясь подолгу на одном месте. Об этом говорит ярко выраженная сезонность многих иеневских и бутовских стоянок. Изучая материалы этих стоянок, археологу Л. В. Кольцову удалось реконструировать годовой охотничий цикл мезолитического населения Тверского края. По его наблюдениям, в зимнее время охота проводилась на всех животных и птиц, зимовавших в окружавших стоянку лесах. Это могли быть и самые крупные животные (лось, благородный олень, кабан, зубр), и пушные более мелкие звери (волк, лисица, заяц, белка, бобр и др.), лесные птицы (глухарь, тетерев, рябчик). Вероятно, тот же состав охотничьей добычи сохранялся и ранней весной. Во второй половине весны, по его мнению, охота становилась специализированной, и именно в это время объектом охоты в основном были крупные животные с только что родившимся молодняком. Летний промысел проводился опять-таки на всех животных. Осенью, до наступления зимних холодов, охота иногда могла приобретать тоже специализированный характер с предпочтением перелетных водоплавающих птиц (гусей, уток). Вероятно, в начале зимы и конце осени получала особое значение и охота на пушных животных.

Как мы видим, охота определяла весь уклад жизни людей, но вместе с тем мезолитическое население продолжало заниматься и собирательством, и рыболовством. Эффективность этих отраслей в то время была, конечно, ниже охоты, тем не менее роль их значительна.

В рыболовстве был сделан новый шаг. Оно становится не случайной, а целенаправленной отраслью хозяйства. Вместо охоты на рыбу теми же орудиями, что применялись для добычи зверя, обычным стал лов рыбы специализированными орудиями: крючком с лесой из сухожилий, сетями, гарпуном. Для ловли уже тогда человек сделал долбленые лодки.

Не вызывает сомнения использование в пищу нашими предками грибов, ягод, орехов, желудей, щавеля и других съедобных растений, о которых мы теперь и не подозреваем. Этнографы свидетельствуют, что коренные австралийцы употребляют около 300 видов растений, индейцы Северной Америки – 70, даже чукчи в Арктике знают 23 съедобных растения. Традиционное меню современного европейца насчитывает около 20 видов овощей и фруктов.

Человек научился добывать витамины и зимой. Из этнографических наблюдений известно о заквашивании на зиму молодых побегов ивы, использовании высушенного и измельченного внутреннего слоя сосновой и березовой коры. Очевидно, эти «рецепты» были известны и в далеком прошлом.

Получить подлинные свидетельства о древнем собирательстве очень сложно, однако находки в очаге жилища на стоянке Соболеве (Кимрский р-н) створок съедобных моллюсков указывают на использование древними людьми и такой экзотической пищи.

Важным занятием людей мезолита было изготовление разнообразных орудий труда из камня, кости, дерева и других природных материалов. К сожалению, из всего разнообразного мира предметов, окружавших мезолитического человека, до нас дошел в основном камень. Наиболее типичной находкой на мезолитических стоянках является микролит – буквально «маленький камень». Это маленькая (ширина от 1, 5 до 0, 2 см) тонкая кремневая пластинка, сколотая с куска кремня правильной формы. Она сделала переворот в производстве каменных орудий. Микролиты применялись по отдельности, как наконечники стрел. Но самое главное, из микролитов изготавливались лезвия ножей, кинжалов, скребков, когда пластинки вставлялись по нескольку штук в ряд в пазы деревянного или костяного основания и фиксировались клейким веществом. Такие орудия получили название вкладышевых. Вкладышевыми были даже копья.

Микролитическая техника изготовления орудий труда позволила делать инструменты практически любой длины, при этом режущая кромка становилась более острой, что повышало их рабочие свойства. Кроме того в некоторых районах кремень встречается редко, а микролит можно изготовить из самого небольшого кусочка кремня и даже использовать для этого отходы производства каменных орудий. Очевидно, что новая техника была очень экономной и производительной.

Но нужды людей не ограничивались микролитами. Из камня изготовляли сравнительно большие рубящие орудия, тесла, скребки и пр. Их дополняли разнообразные предметы из кости, рога, дерева. Изделия из органических материалов при раскопках в Тверском крае пока не обнаружены, время их не пощадило. В других районах СССР такие предметы известны.

Хозяйственные нужды, заставлявшие мезолитических людей предпринимать длительные охотничьи экспедиции, наложили огромный отпечаток на их поселения. Они располагались на берегах рек, озер, ручьев. Поскольку уровень воды в те времена был выше, то стоянки находятся теперь на 10-15 м выше современного уровня воды, часто удалены на значительное расстояние от берега. Сейчас трудно представить, что здесь, среди сумеречного леса, на краю безмолвного косогора, заваленного буреломом, давным-давно кипела жизнь: раздавался стук топоров древних строителей, окрестности оглашались криками охотников, затравивших зверя, а в болотистой низине, когда-то бывшей рекой, рыбаки с утлой лодочки ловили невиданных размеров рыбу.

Тем не менее именно в таких местах археологи находят остатки орудий труда, которые показывают, что население находилось именно здесь.

 

Площадь древних поселков-стойбищ была различной – от 1 га до 300 – 100 кв. м, в зависимости от количества проживающих, что, в свою очередь, зависело от времени года, от объекта охоты обитателей поселка. Поселки представляли собой полуземлянки, которые использовались зимой, или шалаши для летнего проживания, подобные тому изображению, что было обнаружено археологом В. М. Воробьевым на стоянке у д. Красново под Тверью. На некоторых стоянках жилищ вообще не было. Вероятно, в теплое время года наш неприхотливый предок мог обходиться и без них во время своих охотничьих походов. Жилища обогревались очагами, сложенными из камней.

Рядом с постройками располагались хозяйственные ямы, в которых хранились запасы пищи. Ямы имели довольно значительные размеры – 2-3 м в диаметре. Такой погреб сверху настилался бревнами, сучьями и заваливался дерном, что оберегало запасы от излишнего тепла и хищников.

Тут же находились «мастерские» под открытым небом, где изготавливались разнообразные каменные орудия. Сотни кусков и кусочков кремня находят археологи на месте древней мастерской. В таких местах часто обнаруживаются «клады» – тщательно закопанные в землю кремневые отщепы, пластины, орудия. Такие «клады» ничего общего не имеют с укрытыми сокровищами. Дело в том, что кремень, высохнув на солнце, теряет свое свойство колоться в нужном направлении. Поэтому, укрывая его от знойных лучей, мастер лишь заботился о сохранении технологических характеристик заготовки будущего орудия.

Большую часть времени в году первобытное общество было разделено на мелкие бродячие группы, численностью 8-12 человек, иногда и меньше. Но археологам известны поселения, на которых проживало по 15-25 человек, например, стоянка Соболево в Кимрском районе. По мнению исследователей, такое количество людей могло составлять родовую группу. Род – основная производственная единица в мезолите. Главная роль родовых отношений заключалась в регулировании браков и распределении пищи. Единого руководства у рода часто не существовало, так как он подолгу был разбит на отдельные группы охотников. Хранителями древних традиций выступали старейшины, возглавлявшие эти группы. Как правило, это самые искусные охотники и мудрые старики, с большим жизненным опытом. Старейшины определяли время перекочевок и выбор места нового стойбища, основываясь на своем опыте и интуиции, подавали сигнал к охоте или ловле рыбы и т. д. От лица рода они строго следили за соблюдением брачных и других обрядов. Тогда уже существовала парная семья, образованная супругами из разных родов, обитавших по соседству. Браки, правда, были непрочны.

Считалось обычным, если человек на протяжении жизни вступал в брак несколько раз, но при этом супруг всегда принадлежал к другому роду. Такой порядок сохранялся до распада родовых отношений.

Старейшины распределяли пищу между членами рода. Охотник, добывший животное, не имел на него никаких особых прав. Его кусок мяса был точно таким же, как и у менее удачливого сородича, или у женщины и ребенка, которые вообще не охотились. Не имели никаких льгот в повседневной жизни и старейшины. В то время человек не владел никакой собственностью, кроме одежды, оружия и других вещей, которыми он пользовался в личном обиходе. Но и эти вещи он обязан был одолжить по первой просьбе, если не пользовался ими. Наследования имущества тогда еще не было. Так действовал принцип социальной справедливости, позволявший людям выжить даже в самых суровых условиях. В самом деле, неравенство, в любой его форме, было тогда невозможно. Человек, каким бы смелым, сильным и искусным он ни был, не мог выжить в одиночку, он был по-настоящему силен только силой сплоченного коллектива.

ЗАГАДОЧНЫЕ ЧЕРЕПКИ

Не раз увлечение кладоискательством охватывало наши края. Люди брали лопаты и отправлялись на поиски сокровищ, память о которых хранилась в местных преданиях, рассказываемых стариками.

Искали золото, драгоценности, но при этом мало кто обращал внимание на неказистые черепки битой глиняной посуды, встречаемые повсеместно на размытых берегах озер или на развеянных ветром речных дюнах.

Правда, вид черепков достаточно необычен: поверхность такого осколка покрыта четкими ямками, различной формы вдавлениями, прочерченными линиями, штрихами и т. п.

Но какой человек будет их разглядывать, собирать, коллекционировать? И зачем?

Для археологии, однако, обломки глиняной посуды оказались бесценным материалом, настоящим кладом, той древнейшей «летописью» прошлого, по которой стало возможным восстановить тысячелетнюю бесписьменную историю человечества, скрытую еще недавно за семью печатями.

Так что же скрывают загадочные черепки?

Тысячелетия работы с камнем не прошли для человечества напрасно: постепенно человек достиг совершенства в его обработке.

Период расцвета в технике изготовления каменных орудий называют неолитом или новым каменным веком. В Тверском Поволжье он начался, примерно, со второй половины 5-го тысячелетия до н.э. и длился до конца 3-го тысячелетия до н.э.

В это же время человек изобрел керамику (керамос – по-гречески глина – первый материал, которого нет в природе, и научился делать из него различные предметы.

Именно эти два признака – совершенные каменные орудия и керамическая посуда – позволяют археологам отличить мезолитические поселения от неолитических.

В то время как первый признак связан с прошлым человечества и является итогом длительного предыдущего развития, второй – принадлежность будущего, первая ласточка грядущих достижений в создании рукотворного мира.

Тверской неолит давно привлекает внимание ученых. В разное время его изучали Б. С. Жуков, Д. А. Крайнов, Л. Я. Кржевская, О. Н. Бадер, Ю. Н. Урбан, Л. В. Кольцов, Н. Н. Турина, М. П. Зимина, Е. В. Бодунов и многие другие археологи. В результате их работы в наших краях открыто две тысячи неолитических стоянок. Исследователи очень многое прояснили в истории тверской земли, хотя некоторые важнейшие вопросы еще остаются дискуссионными. Тверской край в 5-м тысячелетии до н.э. был царством бескрайних широколиственных лесов с очень теплым и мягким, достаточно влажным климатом. По мнению ученых, ранний неолит был лучшим климатическим периодом для жизни человека за время его существования в нашем крае. Наверное поэтому племена бутовцев и валдайцев, обитавших на протяжении нескольких тысячелетий на Верхней Волге, не оставили благодатный край и в неолите. Во всяком случае две неолитические культуры Тверского края – ранняя верхневолжская и валдайская – имеют местные корни.

Древнейшая керамика на территории Тверской области появляется в середине 5-го тысячелетия до н.э. Ее научились изготавливать потомки бутовцев. Тогда они были расселены на Верхней Волге и за ее пределами. Круг этих племен получил у археологов название верхневолжской культуры.5 Наиболее интересным памятником этой культуры в нашей области является стоянка у д. Языково (Кашинский р-н).

В 4-м тысячелетии до н.э. в наших местах появляются носители иных культурных традиций. Это племена, изготовлявшие ямочно-гребенчатую керамику, или племена льяловской культуры.6 Льяловцы не только изготовляли непохожую на верхневолжскую посуду, они, как оказалось, даже по внешнему виду отличались от местных племен наличием в лице незначительных монголоидных черт. Материалы этой культуры обнаружены при раскопках поселений Усть-Валдайска (Бологовский р-н).

Две культурные общности (племена верхневолжской культуры и племена льяловской культуры) длительное время существовали бок о бок, и поэтому неудивительно, что соседи заимствовали друг у друга лучшие достижения. Все это привело к тому, что культурные различия утратились. Образовалась новая традиция, а значит, и новая культурная общность. В археологии она получила название волосовской культуры.7 Ясно выраженное своеобразие волосовские племена приобрели в середине 3-го тысячелетия до н.э.

Плотно заселив берега рек и озер, волосовцы жили в нашем крае около двух тысяч лет. Изученными памятниками волосовской культуры являются поздние культурные напластования на стоянках Иловец и Языково.

В 3-м тысячелетии до н.э. научились изготавливать керамику и западные жители Верхневолжья – древние валдайские племена. Они сохранили свою культурную индивидуальность, но приобрели и новые хозяйственные навыки, черты, соответствующие новой стадии развития.

Ярким памятником валдайской культуры является исследованная стоянка Синяя гора на Селигере.

Основными занятиями, кормившими людей в неолите, оставались охота, рыболовство и собирательство.

Тип хозяйства, при котором человек сам не производит продуктов питания, а берет их в готовом виде у природы, называется присваивающим.

Иной хозяйственный уклад, когда человек сам производит продовольствие, занимается земледелием и скотоводством, называется производящим и считается более прогрессивным. В 5-м тысячелетии до н.э. к производящему хозяйству перешли племена юга страны.

Так что же неолитические племена Верхней Волги были отсталой частью человечества?

В условиях лесной зоны, при наличии хотя и усовершенствованных, но примитивных каменных орудий, охота давала гораздо больше продуктов, чем земледелие и скотоводство. Поэтому людей, обитавших в северных лесах, этнографы называют высшими охотниками, рыболовами и собирателями, тем самым подчеркивая высокий уровень их хозяйства в своеобразных условиях.

Неолитическое население Верхней Волги стало уже оседлым и довольно многочисленным. Бродячая охота осталась в далеком мезолите. Неолитические охотники вполне довольствовались той добычей, которую могли подстрелить в окрестностях своего поселения. Научившись делать веревки из растительных волокон, люди стали мастерить силки и сети, при помощи которых ловили мелкую дичь. Лодка-долбленка и сети сделали весомее и улов рыбы. Рыболовство в неолите стоит на втором месте по значимости занятий после охоты. Растительную пищу, которую не заменит ни мясо, ни рыба, давало собирательство.

Собирательство привело человека к раскрытию секретов диких волокнистых растений. Из крапивы, дикого льна и конопли неолитический обитатель Тверского края научился выделывать нити. Зародилось плетение сетей, поясов, веревок. Из плетения развилось ткачество. Первые полотна, вероятно, были грубыми, но одежда из них была гораздо легче меховой и более удобна в теплом климате. Уже тогда ткани окрашивались растительными красителями в разнообразные цвета.

По археологическим материалам наиболее заметны успехи того времени в технике обработки камня. Человек научился пилить, сверлить, шлифовать камень, что позволяло изготовлять самые разнообразные орудия очень высокого качества. И не только орудия. На стоянке Синяя гора была собрана значительная коллекция кремневой скульптуры. Древний мастер, таким образом, мог не только изготовить полезные вещи с острым режущим краем, но и миниатюрные фигурки зверей и птиц, точными легкими сколами достигая при этом большой реалистичности изображения.

Обитатели Верхневолжья в неолите уже не довольствовались в работе случайными кремневыми валунами, найденными в руслах рек. Человек искал качественное сырье. Оно было обнаружено на крутых берегах Волги, в Старицком ее течении. Здесь археологи обнаружили древнейшие шахты, в которых, не жалея сил, наши предки роговыми заступами и мотыгами добывали в больших количествах ценный материал.

На торфяниковых неолитических стоянках встречаются изделия из кости, что показывает на важность этого материала в первобытном хозяйстве. У деревни Языково были обнаружены костяные гарпуны, замечательные своими размерами и конструкцией. Обычно такой гарпун имел длину до 20 см и снабжался по ребру несколькими крупными, направленными назад, зубьями. Рабочий конец тщательно заострялся, а на противоположном, крепившемся к древку, просверливалось отверстие для прочного ремня, который завязывался на запястье. Крупная рыба, пораженная таким гарпуном, не могла освободиться и неизбежно становилась добычей рыболова. Форма и конструкция гарпуна оказалась настолько целесообразной, что сохранилась неизменной до наших дней.

Обращают на себя внимание и украшения из кости. В основном это подвески-амулеты из просверленных зубов животных и довольно редко встречаемые образцы костяной скульптуры. Стилистически такие скульптурки очень сходны и представлены в виде коротких костяных стерженьков, заканчивающихся птичьей головкой. Интересно, что признаки изображаемого вида переданы с большой точностью и выразительностью, что требует высокого мастерства и наблюдательности мастера-костореза.

Совершенно исключительное место в ряду изобретений неолита занимает керамика. С этого времени посуда из обожженной глины получает широчайшее распространение в быту, что подтверждается раскопками.

Вероятнее всего, заслуга в изобретении первого искусственного материала принадлежит женщине. Ведь именно ей приходилось, занимаясь домашними делами, трудиться у очага. Женщина острее ощущала необходимость в подобного рода посуде. Цепь случайностей, а затем уже, вероятно, осознанных опытов привела к открытию керамики, познанию ее секретов. А секретов глина таила немало.

Из чистой глины, даже самого высокого качества, невозможно изготовить хороший сосуд. Поэтому к глине добавляли примеси, которые лишали ее излишней пластичности и заставляли держать задуманную форму. Лучшими примесями у древних мастеров считались мелкотолченый гранит, измельченные черепки разбитой посуды, раковины речных моллюсков. Часто в тесто добавлялся песок. Хорошие результаты давали добавки из мелкорезаной травы, камышового пуха и навоза травоядных животных и птиц.

Какую примесь выбрать, каждый гончар решал в зависимости от того, что давала ему окружающая поселок природа. Но чаще выбор примесей был традиционным, своим для каждой группы племен (т. е. археологической культуры), продиктованным столетним проверенным опытом.

Выбрав примесь, мастер должен был найти точное соотношение глины, примесей и воды. Только тогда тесто будет хорошего качества. Тщательно вымесив его, можно было приступать к формовке сосудов. Форма первых горшков для нас непривычна: дно их или заостренное или сферическое. Такой сосуд был удобен, если люди не пользовались столами: его легко было поставить в землю или горячую золу.

Неолитические сосуды лепились просто руками, гончарный круг стал известен спустя несколько тысячелетий. Но уже в древности процесс лепки был хорошо продуман. Накладывая приготовленные заранее тонкие глиняные жгуты по спирали и тщательно приглаживая их друг к другу, гончар получал грубый сосуд. Оправив его руками и загладив поверхность пучком травы, мастер, слегка просушив его на солнце, наносил орнамент.

Орнаменты уже первых сосудов поражают своим богатством, разнообразием и изощренностью. Прочерченные линии, ногтевые вдавления, защипы – очень частый элемент орнамента неолитического сосуда. Для достижения наибольшего эффекта палочкой наносились ямки и колечки, полой косточкой – отпечатки гребенчатого штампа, изготовленного из дерева, кости или камня. Ямки, «гребенка» и другие элементы узора, нанесенные в различных комбинациях, образуют разнообразные фигуры: ромбы, зигзаги, елочки и др. Иногда ямками передавали контуры животных, птиц, человека, персонажей древних легенд и мифов, солнца...

Над осмыслением древних орнаментов археологи работают специально, чтобы узнать о верованиях и сказаниях древних людей.

Подобно тому, как примеси в тесте оставались традиционными многие сотни лет, так же характерны для древних племен были форма сосуда и его орнамент. Такая традиционность всего уклада жизни наших далеких предков и помогает ученым выделять памятники, связанные одной традицией изготовления различных вещей, т. е. одну археологическую культуру. Опытный глаз археолога без труда определит по этим признакам, когда и кем был сделан сосуд, а значит, и кто оставил данный памятник.

Наиболее ответственный момент в изготовлении горшков – обжиг. Правильный обжиг, придающий сосуду прочность и долговечность, возможен только в горне, но это изобретение далекого будущего.

В неолите горшки обжигались на кострах, обложенные охапками хвороста. Даже в таких условиях температура обжига достигала 600°С, что позволяло хорошо и равномерно обжечь сосуд емкостью в 20-30 литров (обычный размер первых сосудов).

Изобретение керамических сосудов, вероятно, сильно отразилось на неолитической кулинарии. Повсеместно распространялась варка пищи.

С усовершенствованием орудий труда возрастает интенсивность хозяйствования. Участок земли, где добывает пищу неолитический человек, гораздо меньше, чем был у его мезолитического предка – одному человеку достаточно от 1,5 до 4,4 кв. км угодий для обеспечения своего существования, что было в 10-20 раз меньше, чем в мезолите.

С улучшением климатических условий, а также кулинарной обработки пищи возрастает продолжительность жизни. Демографы подсчитали, что свыше 8% жителей неолитических стоянок доживали до 50-60 лет, 1% жителей – до 70 лет. Все это привело к росту населения в период неолита.

Население Верхней Волги также значительно возросло. Верхневолжцы, льяловцы, волосовцы и валдайцы проживали оседло в неукрепленных поселениях, расположенных у воды. Если в период мезолита характерным месторасположением стоянок были берега крупных водных артерий, в основном Волги, то в период неолита поселки тяготеют к озерным местам. Наиболее значительные скопления неолитических стоянок археологами отмечены в районе Селигера, вышневолоцких, бологовских и верхневолжских озер. Неолитический человек предпочитал богатые рыбой проточные озера. Но много неолитических стоянок обнаружено и в бассейне Волги, Мологи, Западной Двины.

Археолог Ю. Н. Урбан, много сделавший для изучения тверского неолита, заметил, что неолитические стоянки расположены гнездами, т. е. одно крупное поселение, где жизнь велась постоянно, окружают временные стоянки. Интересно, что постоянные поселки строились на глухих озерах, а временные располагались на открытых местах.

Что представлял собой постоянный неолитический поселок? Несколько больших углубленных в землю жилищ прямоугольной формы, прилепившихся к северному берегу озера, тут же хозяйственные ямы и кремневые мастерские, рабочие площадки для изготовления керамики, плетения, выделки шкур и т. д. Неподалеку от поселка располагалось родовое святилище – место отправления религиозных обрядов. На северной окраине стоянки Языково в ходе раскопок Ю. Н. Урбана обнаружены остатки такого святилища в виде ямок, засыпанных красной краской, в которых найдено 100 янтарных пуговиц и остатков кострища. Прямо на поселении располагалось и «поселение мертвых» – грунтовое кладбище.

Погребения тех далеких времен могут многое рассказать о духовной жизни древнейшего населения Тверского края. Первые захоронения на территории области известны на стоянках Языково и Иловец, причем языковский могильник относится к числу самых больших неолитических могильников лесной зоны страны. Здесь археологами Б. С. Жуковым, О. Н. Бадером и Ю. Н. Урбаном исследовано 14 захоронений.

Вера в загробную жизнь, зародившаяся еще в палеолите, была свойственна и людям эпохи неолита. По представлениям древних людей, человек продолжал жить и после смерти, только жизнь его продолжалась в «селении мертвых», поэтому умершего провожали в загробный мир, снабдив всем необходимым для продолжения жизни. Покойнику клали орудия охоты и рыбной ловли, скребки для обработки шкур, кожи. Эти орудия часто тоже «умерщвляли», т. е. ломали. Одежда покойного украшалась. Так, в языковских погребениях найдены украшения из зубов животных, костяные, янтарные и нефритовые подвески. Вместе с покойником в потусторонний мир отправляли и животных, на которых умерший мог бы охотиться. В погребениях часто находят их кости.

Могильные ямы в Иловце и Языкове густо засыпаны красной минеральной краской – охрой. Красный цвет в представлении древних играл особую роль. Это был символ огня, света, часто крови, а значит, – символ жизни. Охра несла умершему новую жизнь в новом мире, магически наполняла тело кровью, согревала в тесном жилище, давала свет.

Религиозные представления не исчерпывались верованиями в загробную жизнь. Большое место в жизни древних людей занимала магия. Магический смысл имели древние украшения. Подвески из медвежьих клыков служили амулетами, которые должны были уберечь охотника от несчастного случая, обеспечить удачу на охоте. Это было связано с особым почтением, которое вызывал к себе большой сильный зверь, настоящий хозяин здешних мест. Поэтому ритуалы, связанные с культом медведя, занимали особое место в жизни неолитических племен Верхней Волги. Медвежьи черепа находят в могильниках, на святилищах, фигурки медведя из камня и кости встречаются на поселениях, в древних жилищах. Отголоски культа медведя, зародившегося еще в неолите, дожили до наших дней.

С промысловым культом связано почитание лося. Зубы лося носили в виде амулетов древние охотники. Костяные скульптурки лося хранились в святилищах и должны были обеспечить не только охотничью удачу, но и многочисленное поголовье – залог изобилия для будущих поколений.

Священными животными считались также бобр, выдра, куница, некоторые рыбы и птицы. Об этом говорят находки кремневых и костяных амулетов.

Религиозные представления эпохи неолита многообразны, и безусловно, они были гораздо сложнее, шире и глубже, чем мы это можем себе сейчас представить. Первобытная религия пронизывала всю жизнь древних людей во всех ее проявлениях.

В эпоху неолита человек все еще не мог существовать в одиночку, отдельно от коллектива. Первобытный коллектив этого периода делился на несколько звеньев, каждое из которых, обладая различными функциями, играло свою важную роль. Сложная родовая организация должна была регулировать усложнившиеся отношения между людьми.

Население одного поселка составляли, как правило, несколько десятков человек, которые совместно трудились, оказывали друг другу повседневную помощь. Эту часть рода ученые называют «большая семья». Ее особенностью является близкое родство членов, которое четко прослеживается.

Население нескольких поселков составляло род. Род состоял из родственников, которые вели издавна свое происхождение от одного предка, или считающих символом своего единства одно и то же почитаемое животное. Род был крупной социальной единицей (несколько сотен человек). Его члены жили на значительной территории. На уровне рода устраивались праздничные и погребальные церемонии, решались вопросы войн и набегов и т. д. Члены своего рода считались «своими людьми». Браки внутри рода были запрещены.

Сильно разросшиеся роды делились на фратрии. Внутри фратрии браки были также запрещены. Основные функции фратрии были такими же, как и у рода.

Несколько родов или фратрий составляли племя. Племя говорило на одном языке, и браки между родами заключались только внутри племени. Племя являлось основой военного союза. Количество членов в племени сильно колебалось в пределах нескольких тысяч человек.

Вся жизнь людей, несмотря на «первобытную свободу», строго регламентировалась обычаями, действовавшими внутри общины. Главный принцип, который строго соблюдался и которым руководствовались все без исключения, – «око за око», «зуб за зуб». Любое преступление влекло точно такое же наказание. В отношениях с «чужими людьми» неписаные законы общины были на стороне «своего», независимо от поступка.

Высшим органом власти являлось собрание общинников. Собрание собиралось по всем важным делам. Руководили собранием наиболее уважаемые мужчины, обладающие красноречием. Они предлагали решение вопроса, а все присутствующие его либо поддерживали, либо отвергали.

В этих условиях особую роль играли лидеры общины. Авторитет их обеспечивался личными качествами, причем сила и агрессивность часто не являлись необходимой предпосылкой для этого. Все зависело от обстоятельств. В мирное время лидером становился человек, умеющий ладить с людьми, обладающий хорошими хозяйственными навыками. Иногда лидером становился колдун. Но власти лидеры не имели и не могли принуждать общинников к чему-либо. Их роль сводилась к советам, просьбам, уговорам.

Если внутри рода военные столкновения исключались, то отношения между родами и племенами могли быть как мирными, так и враждебными.

Внутри племени имели место кратковременные набеги карательного характера за те или иные проступки. Между племенами могли происходить длительные военные действия, связанные с кровной местью, охотой за головами, ритуальным людоедством. Такие войны нередко велись до полного истребления врагов.

Все же чаще отношения между племенами были мирными. Замкнутость и враждебность лишали племя необходимой жизнеспособности. Уже в то время был развит межплеменной обмен. Так, на языковской стоянке найдены украшения из янтаря, которые путем обмена попадали сюда с берегов Балтийского моря. А на стоянках севера находят орудия из кремня с берегов Волги. Таким образом, между племенами существовали очень тесные брачные и хозяйственные отношения, которые служили необходимой предпосылкой дальнейшего развития народов.

Десятки столетий две исторические и культурные общности – волосовская и валдайская – существовали рядом, совершенствуя свое охотничье-рыболовецкое хозяйство. Самостоятельное их развитие было прервано новым вторжением племен Западной Европы. Эти племена уже знали бронзу. Наступала новая эпоха.

КОМУ СЛУЖИЛ «КУРИНЫЙ БОГ»

Тысячи людей, ежегодно отдыхающих на берегу моря, разыскивают на золотых пляжах камешки с отверстием и, находя, берегут как самый дорогой сувенир. Находка эта считается счастливой, так как существует поверье, что нашедшему такой талисман, называемый еще «куриным богом», будет сопутствовать удача. Современный человек, правда, мало верит в сверхъестественные силы, а больше следует модной традиции. Но традиция эта имеет очень давнюю историю.

Думается, что источником возникновения подобных представлений послужили не бесформенные комочки отвердевших осадочных пород, со случайным отверстием в центре, пробитым каплями воды, а более замечательные вещи, встречаемые, к сожалению, гораздо реже.

Это определенной формы ископаемые каменные топоры со сверлинкой в центре, оставшиеся в наших краях еще со времен бронзового века. Изысканная прихотливая моделировка, тщательная зеркальная шлифовка делали эти топоры в глазах людей чрезвычайной находкой. Не догадываясь об истинном назначении таинственной вещи, человек наделил ее сверхъестественной силой и назвал «куриный бог».

В недавнем прошлом крестьяне считали, что подвешенный под крышу «куриный бог» повышает плодовитость домашних животных и птицы, бережет людей от сглаза, приносит в дом достаток и счастье. Письменные источники сохранили для нас и более ранние сведения о почитании «куриного бога». Так, византийский император Алексей Комнин в качестве драгоценности подарил каменный топор германскому императору Генриху IV. Было это в XI в. Живший в XVII епископ постоянно носил при себе древний гранитный топор, который должен был оградить его от болезней. Вероятно, и в более ранний период «куриный бог» служил средством защиты от колдунов и нечистой силы.

Современные ученые в обычае почитания «куриного бога» склонны видеть магический обряд принесения в жертву умершим предкам древнего оружия, такого, каким они пользовались при жизни, и, значит, хорошо им знакомого. Только этим оружием предки могли одолеть злую силу, вредящую дому.

Таким причудливым образом до недавнего прошлого сохранилась память о мастерах-камнерезах, трудившихся в доисторическое время.

В наше время, когда прошлое оказалось забытым, людская молва исказила и упростила представления о редких находках, подобных «куриному богу».

Так кому же служил «куриный бог» в бронзовом веке?

Каменный век сменился веком металлическим. Отныне и надолго металл в значительной степени определял развитие всей культуры человечества.

Первым металлом, которым человек начал широко пользоваться, была медь и ее сплав с оловом – бронза. Медные и бронзовые вещи в нашем крае известны с начала 2-го тысячелетия до н.э. Именно с этого времени здесь наступает бронзовый век. В этот же период наши предки освоили производящее хозяйство – еще одно достижение той поры, приведшее к далеко идущим последствиям.

Новые веяния на Верхнюю Волгу в значительной степени были привнесены мигрирующими племенами, несколько потоков которых оставили здесь свидетельства своего пребывания.

Изучению этих памятников много сил отдала целая группа ученых: Д. А. Крайнов, О. Н. Бадер, Н. Н. Турина, Ю. Н. Урбан, М. Н. Зимина.

Исследования этих и многих других ученых показали, что пришельцы, обосновавшиеся в наших местах в XX–XVIII вв. до н.э., были выходцами из Центральной Европы, откуда начался их далекий путь еще в 3-м тысячелетии до н.э.

До того, как они появились на Тверском Поволжье, ими были освоены и заселены территории Голландии, Англии, Швеции, Финляндии. Несколько позже переселенцы появляются в Восточной Прибалтике и в долине Днепра.

Так сложилось несколько археологических культур, которые археологи относят к большой культурно-исторической общности «культур с боевыми топорами». Родственные племена относились к индоевропейской языковой семье и являлись древнейшими предками славян, балтов, германцев.

Одной из ветвей этой большой общности и были наши пришельцы, говорившие, видимо, на языке балтской языковой группы.

Своеобразие хозяйства этих племен позволило археологам выделить самостоятельную фатьяновскую культуру.8

Судя по многочисленным отдельным находкам вещей и расположению могильников, фатьяновцы густо заселили наши края. Особенно много фатьяновских памятников в южных (Зубцовском, Ржевском, Старицком), центральных (Калининском) и северных (Бежецком, Кашинском, Кесовогорском) районах области.

Главным занятием, которое обеспечивало пропитание фатьяновских общин, являлось скотоводство. Скотоводство давало не только мясо и молоко, но и кожу для одежды, шерсть для обуви, поделочную кость. Состав стада не был постоянным. Разведение свиней сменилось разведением овец, коров, коз.

Природные условия Верхней Волги не позволяли вести кочевое скотоводство. Зимой животные нуждались в особом уходе. Поэтому летний выпас на обширных пойменных лугах сменялся в холодное время года стойловым содержанием. В открытых загонах скот выкармливался заготовленными заблаговременно кормами: вениками, ветками, корой, сеном, желудями и т. п. Предполагается, что фатьяновцы были знакомы и с земледелием, еще одной прогрессивной формой ведения хозяйства, правда, прямых доказательств этому ученые пока не имеют.

Важным подспорьем в хозяйстве служила охота, в которой человеку помогала собака, похожая на современную лайку.

Рыболовство и собирательство также существенно дополняли пищевой рацион.

Новые формы хозяйственной деятельности требовали новых орудий труда для ее осуществления. Большим шагом вперед здесь явилось открытие металлообработки. Это достижение дало человеку качественно новый материал.

На Верхней Волге нет запасов медного сырья, поэтому за ним устраивались далекие экспедиции на Среднее Поволжье. Там находились медные песчаники, из которых и добывалась фатьяновцами медь. Трудности, связанные с получением сырья, часто смертельная опасность, подстерегающая рудоискателей, не позволяли еще широко использовать в быту металлические изделия.

Из литой меди изготовлялись в основном оружие (боевые топоры, кинжалы, наконечники копий) и украшения (перстни, браслеты, привески). Орудия труда продолжают изготавливаться из камня. Клиновидные топоры для обработки дерева, крупные долота и тесла, скребки, наконечники для стрел и копий, проколки являлись наиболее необходимыми и распространенными инструментами.

Наивысшего мастерства в обработке камня фатьяновцы добились при изготовлении сверленых боевых топоров. Материалом для них служили твердые породы камня, такие, как гранит, диорит, порфирит. Длительной шлифовкой и сверлением, тщательным моделированием и орнаментированием достигалась совершенная своеобразная форма топора, сравнимая с высокохудожественным изделием. Видимо, их делали специальные мастера сначала как грозное оружие, а потом как знаки власти или предметы культа.

Более высоким качеством изготовления отличается и глиняная посуда фатьяновцев: изящной формы, тонкостенная, хорошо обожженная, часто имеющая матовую лощеную поверхность. Посуда украшалась гармоничным орнаментом, свидетельствующим о высоком художественном вкусе и чувстве ритма у изготовителей.

Имея неплохое представление о хозяйственном укладе племен фатьяновской культуры, ученые почти ничего не могут сказать о фатьяновских поселениях в Тверском крае. Загадкой этой культуры является почти полное отсутствие следов фатьяновских поселков. Д. А. Крайнов считает, что особой загадки тут нет, просто эти племена очень быстро продвигались с запада на восток и на территории Тверской области их пребывание было как бы транзитным, поэтому стоянки были кратковременными и не оставили четких следов. На этот счет в разное время высказано много и других суждений, но и они не решили проблемы: тайна осталась тайной и по сей день.

Всего в Тверской области в настоящее время зарегистрировано свыше 200 пунктов, где обнаружены фатьяновские вещи. Среди них выявлено около 30 могильников. Они дают богатый материал для реконструкции погребального обряда, религии, общественных отношений.

Располагались родовые кладбища обычно на возвышенных местах. Могила имитировала дом – «жилище мертвых». Умершего клали на бок, лицом к солнцу. Этот факт, а также изображение солнца на днищах фатьяновских сосудов говорит о распространении у них культа Солнца. В связи с верой в загробную жизнь, умершим клали в могилы много вещей и заупокойную пищу. Сложный погребальный обряд отражал усложнившуюся хозяйственную и культурную жизнь, он строго соблюдался в каждом конкретном случае и освящался системой древних традиций и взглядов на жизнь и смерть, место мужчины и женщины в обществе, роль вождя и сил природы.

Ко времени вторжения фатьяновцев, территорию Тверского Поволжья занимала группа племен волосовской культуры. Они продолжали сохранять неолитические традиции в изготовлении орудий и ведении хозяйства. Это видно из материалов, полученных со стоянок Иловец (Лесной р-н) и Языково (Кашинский р-н) последнего периода их существования. Правда, присваивающее хозяйство волосовцев достигло невиданного расцвета. Вызвано это было развитием рыболовства. Поселившись на берегу лесного озера, человек очень скоро убедился, что оно является практически неисчерпаемым источником пропитания.

В озерах в изобилии водилась рыба, причем по нашим понятиям огромных размеров: трехметровые сомы, весом до 100 кг, двухметровые щуки, полутораметровые налимы, весом до 15 кг, двадцатикилограммовые судаки и др. Такую добычу наш предприимчивый предок не мог упустить. Он стал рыболовом. Частые находки костяных гарпунов и крючков, грузил из камня и обожженной глины, обломков весел, полуистлевших дубовых лодок, обрывков сетей из лыка и волокон крапивы, вершей свидетельствуют о высокой специализации рыбного промысла. Известны и более сложные технические сооружения для ловли – это «заколы», как известно, дающие особенно богатую добычу весной. В таких благоприятных условиях охота отступает на второй план и лесная дичь, хотя и необходимая, служит лишь подспорьем к основному рыбному столу. Наблюдения ученых позволяют утверждать, что круглогодичный, гарантированный, часто очень значительный улов рыбы позволял нашему предку нередко иметь излишки продуктов питания – невиданную роскошь при присваивающем хозяйстве. Видимо, рыболовство в нашем озерном крае играло такую же роль, как раннее скотоводство и земледелие на юге.

Приход чужеземцев мало отразился на быте волосовских племен. Хозяйственные уклады, такие разные, позволили существовать этим народам, не вступая в тесное соприкосновение. Пришельцев интересовали заливные луга рек, а волосовцы держались вблизи большой воды у озер, где заливных лугов не было. Новые веяния проникали в среду рыболовов с большим трудом.

Природа и без того давала им с избытком все необходимое для существования. Принадлежащие соседям-скотоводам тучные стада привлекали лесных жителей лишь как легкая охотничья добыча. Защищая свой скот, пастухи вступали с ними в кровавые схватки, исход которых был переменным. Археологи часто обнаруживают захоронения как туземцев, так и пришельцев с пробитыми черепами и с застрявшими в костях кремневыми наконечниками стрел и копий.

В более позднее время между соперниками складываются иные отношения. Обычным явлением становятся смешанные браки и межплеменной обмен. От пришельцев местные жители восприняли навыки обработки металлов, о чем свидетельствует находка тигля с остатками капель меди на языковской стоянке. Таким образом, намечается тенденция к слиянию этих двух различных общностей. И волосовцы, и фатьяновцы исчезают к середине 2-го тысячелетия до н.э., когда они образовали новую культуру.

История Тверского края во второй половине 2-го тысячелетия до н.э. изобилует белыми пятнами, но постепенно они заполняются.

Так, в 1983 г. в Калязинском районе у д. Авсерьгово Л. В. Кольцовым была исследована стоянка поздняковской культуры.9 Эта культура сложилась в XVI–XV вв. до н.э. в бассейне нижней и средней Оки.

Предками поздняковцев были племена срубной культуры, 10 которые при расселении положили начало нескольким культурам бронзового века. Среди них, предположительно, были и воинственные киммерийцы.

Из записей современников следует, что киммерийские племена в течение длительного времени пользовались дурной славой у соседей, в пределы которых они неоднократно вторгались, привлеченные богатствами, неся при этом смерть жителям и полное разрушение городам и селениям. Целые государства иной раз прекращали свое существование после очередного набега киммерийских орд.

Отсюда мы можем сделать некоторые выводы и о родственных киммерийцам поздняковцах, занявших Верхневолжье.

В XIV–XIII вв. до н.э. развитие поздняковской культуры достигает своего расцвета. Из южной границы лесов поздняковцы шагнули далеко на север. Еще дальше распространилось их культурное влияние. Очевидно, часть Тверского края входила в состав ареала расселения поздняковских племен, была его северо- западной окраиной.

Поздняковские племена обладали высокой культурой ведения хозяйства, основой которого служило скотоводство.

Большую часть стада составляли мелкий рогатый скот и свиньи. В небольшом количестве имелись коровы. Впервые на нашей территории поздняковцы приручили лошадь. Сначала ее использовали на мясо, затем как тягловую силу.

Вторым по значению в жизни поздняковских племен стояло земледелие. Мотыги, серпы, зернотерки имелись в каждом доме. Именно поздняковцы начали в Верхнем Поволжье регулярно заниматься земледелием. Высокий уровень развития скотоводства и земледелия свел к необходимому минимуму занятия охотой и рыболовством.

Поздняковские племена были хорошо знакомы с металлообработкой. Умельцы из привозной бронзы отливали в составных каменных формах топоры-кельты, ножи, серпы, наконечники копий, кинжалы, браслеты, гривны, булавки, бусы. Эти предметы широко использовались в повседневной жизни. Таким образом, не имея собственной металлургической базы, поздняковцы знали свойства меди, бронзы, золота, что позволяло с успехом применять эти металлы для производства орудий труда, оружия и украшений.

Недостаток сырья для производства бронзовых орудий не позволял еще отказаться от применения традиционных материалов – камня и кости. Но такие орудия применяются теперь гораздо реже, чем прежде, в их производстве наметился определенный упадок.

Сильная поздняковская культура, олицетворявшая прогрессивное влияние южной ираноязычной среды, внесла свою лепту в развитие духовной и материальной культуры нашего края. Дело в том, что население Верхневолжья постоянно росло, а присваивающее хозяйство имеет естественные границы. То есть постепенно наступает такой момент, когда естественной отдачи природы становится недостаточно для прокормления увеличившегося населения. В этот момент производящее хозяйство становится единственной возможностью продолжения существования. Такой переломный момент на Верхней Волге наступил на рубеже 2-1 тысячелетия до н.э., тогда-то и пригодились навыки скотоводства и земледелия, полученные в эпоху бронзы.

В эпоху бронзы уходят и корни начавшегося общественного неравенства. Об этом говорят сведения, полученные из анализа обряда погребения древних фатьяновцев. Развитие патриархально-родовых отношений привело к господству мужчин в семье и роде. Основой такого устройства стала повысившаяся роль мужчины в хозяйстве. Он выращивал и пас скот, расчищал и пахал землю, добывал и обрабатывал металл. Уделом женщины оставались домашние дела, изготовление посуды и одежды, воспитание детей. Независимость женщины уходит в прошлое. Теперь по смерти мужа часто убивали и жену, чтобы она продолжала служить ему и в краю мертвых.

С усложнением хозяйственной жизни повышается и роль лидеров рода, вождей. Теперь погребения вождей сильно отличаются от захоронения простых общинников. В могильниках они располагаются на почетном месте, их могилы отличаются большими размерами, сложной конструкцией и обилием дорогих вещей, среди которых множество металлических украшений, красивое боевое оружие, но нет орудий труда.

Кроме простых и знатных общинников среди жителей поселков бронзового века появляется узкая группа профессиональных ремесленников. Это литейщики, которые обслуживали нужды всей общины и обеспечивали себе пропитание своим ремеслом.

На рубеже 2-1 тысячелетий до н.э. в Верхнем Поволжье появляются племена иных культурных традиций. Выходцы с востока финно-угры заняли огромную территорию и впитали лучшие традиции волосовцев, фатьяновцев, поздняковцев. Образовалась новая культурная общность – культура «текстильной», или «сетчатой», керамики.

Основным признаком этой культуры для археологов является глиняная посуда с поверхностью, покрытой отпечатками мелкой сетки, нанесенной деревянным штампом или куском грубой ткани. Культура текстильной керамики во многом еще загадка. Ее изучение находится на начальной стадии. Но сейчас ясно, что она имеет продолжение в культурах следующего археологического этапа – раннего железного века.

СТРОИТЕЛИ ДРЕВНИХ УКРЕПЛЕНИЙ

Поселения каменного века и эпохи бронзы обычно ничем не выделяются на местности. Они сравнялись с землей и почти о себе не напоминают. Обнаруживаются они с большим трудом, часто случайно, и знают о них лишь специалисты.

Но издавна внимание тверских жителей привлекали величественные холмы-городища с остатками мощных земляных укреплений. Они нередко получали собственные имена: Черная Гора (Торопецкий р-н), Дьяков Лоб (Кимрский р-н), Графская Гора (Кимрский р-н), Варварина Гора (Фировский р-н), о них слагались многочисленные легенды и поражающие воображение истории. Впрочем, даже самые смелые фантазии ограничивались лишь несколькими веками обозримого прошлого.

Оказалось, однако, что эти памятники значительно древнее. Самые ранние из них были сооружены в 1 тысячелетии до н.э., т. е. в эпоху раннего железного века.

Ранний железный век – следующая после бронзового века стадия развития человеческого общества, охватывающая период конца 8-7 вв. до н.э. – 7 в. н.э.

Почти вся территория Тверского Поволжья в это время была заселена племенами дьяковской культуры.11 Эта культура сложилась на основе местных племен, обитавших здесь в позднем бронзовом веке и изготовлявших посуду, покрытую отпечатками ткани-«сетки». Дьяковцы говорили на древнем финском языке и стали предками многочисленных племен финно-угров, позже известных нам по летописям. К числу наиболее изученных памятников дьяковской культуры относятся городища Пентурово (Старицкий р-н), Поминово (Калининский р-н), Топорок (Конаковский р-н), Графская Гора (Кимрский р-н), селище Нежино (Калининский р-н).

Другой группой племен, живших по соседству с дьяковцами в Волго-Окском междуречье, были балты.12 Продвинувшись на рубеже новой эры с Днепра, они заняли Подвинье и Правобережье Волги, где основали свои поселения: городище Подгай (Торопецкий р-н), Городок (Андреапольский р-н), Лесничино (Зубцовский р-н), Дубровка (Западнодвинский р-н), селище Суходол (Ржевский р-н) и др.

Балты вели во многом сходное с финскими племенами хозяйство, но говорили на особом языке, обладали также некоторыми другими культурными особенностями. Они имели свое продолжение в племенах, известных по древнерусским летописям и обитавших в конце 1 тысячелетия н.э. на территории современной Московской области. Одним из таких племен была голядь.

Определяющим в судьбах нашего края было развитие более многочисленных дьяковских племен.

На территории Тверской области уже давно ведется исследование поселений раннего железного века. Сейчас нам известно здесь около 500 археологических памятников той эпохи. Раскопками ряда из них в разное время занимались А. А. Спицин, Ю. Г. Гендуне, Н. П. Милонов, Н. Н. Третьяков, Я. В. Станкевич, И. Г. Портнягин, К. А. Смирнов, А. Д. Максимов и др. К настоящему времени изучено около 50 поселений, но наши представления о племенах раннего железного века не полны, так как до сих пор почти неизвестны погребения.

Жители Тверского края в раннем железном веке селились в укрепленных и неукрепленных поселках. Укрепленные поселения археологи называют городищами, неукрепленные – селищами.

Главным богатством жителей укрепленного поселка являлось стадо самых разнообразных домашних животных: свиней, коров, лошадей, овец и коз. Возможность существования рода, его благополучие определялись качеством поголовья. Поэтому для его сохранения на поселении устраивались сложные укрепления, за которыми в случае опасности можно было укрыть скот и отразить попытку завладеть им.

В остальном лесное скотоводство не претерпело серьезных перемен со времени бронзового века. Так же летом стада паслись на окрестных заливных лугах, а зимой выкармливались в открытых загонах заранее заготовленными кормами.

В настоящее время считается доказанным, что дьяковцы и балтийцы знали земледелие. Правда, на первых порах в хозяйстве лесных, скотоводов оно играло подсобную роль. Для его ведения использовались естественные безлесые пространства: лесные и прибрежные поляны. Выбранное место взрыхлялось простой палкой или небольшой костяной мотыжкой, после чего засевалось пшеницей, коноплей.

Настоящий переворот в хозяйстве обитателей тверских лесов на рубеже нашей эры сделал железный топор. Его производительность была в 1,5-2 раза выше, чем у медного, и в 5-6 раз выше, чем у каменного. С его распространением начинается переход к посечному земледелию. Железным топором вырубался лес на значительных пространствах. После полного высыхания срубленные деревья сжигались. На удобренных золой пространствах урожай был выше. Еще выше он стал с началом обработки земли примитивным ралом (сохой). Возделанные колосья убирались железными серпами. Каменными зернотерками зерно перетиралось в муку и крупу. С этого времени хлеб стал основной пищей людей. Традиционное скотоводство, скованное неблагоприятными лесными условиями, отступило на второй план. Скот перестал быть основным источником пропитания. Главным богатством стало обработанное, взлелеянное человеческими руками поле, на котором колосились хлеба. Поэтому укрепления, защищавшие стада, оказались не нужны и жители покинули городища. Основным поселением с первых веков новой эры становятся селища, жители которых были земледельцами.

Для обитателей городищ и селищ охота ради получения мяса особого значения не имела. А вот пушной промысел на бобра, куницу, лисицу, выдру играл большую роль. Красивый мех, добываемый в изобилии в местных лесах, пользовался большим спросом у соседних народов. На основе взаимовыгодного обмена наши предки от жителей Приуралья и Прикамья получали слитки меди и бронзы, красивые ажурные украшения из этих металлов: от скифов и сарматов – предметы упряжи, поясные украшения, пряжки; от народов Прибалтики – тщательно выделанные бронзовые украшения; от савроматов и древних греков – стеклянные и золоченые бусы.

Окончательный переход к производящим формам хозяйства стал возможен благодаря успехам ремесел. Главным достижением здесь явилось открытие железа. Во второй половине 1-го тысячелетия до н.э. при производстве основных орудий труда и оружия стало использоваться исключительно железо, которое совсем вытеснило грубый камень и привозную бронзу.

Для плавок наши предки добывали «болотную руду», встречающуюся в наших краях повсеместно. Добыча такой руды не требовала особых затрат труда, часто она была технически легче, чем даже розыски высококачественного кремня. Минерал просто собирали в окрестных стоячих водоемах. После промывки и сушки руду слоями, чередуя с древесным углем, засыпали в горны, где производилась плавка. Первые горны представляли собой вырытые в земле ямы, куда кожаными мехами непрерывно мог подаваться воздух. Процесс выплавки железа в таких горнах получил название сыродутного, так как воздух подавался не подогретым, а «сырым». Сыродутный процесс не позволял поднять температуру, необходимую для настоящей плавки железа. Оно доходило лишь до тестообразного состояния.

Кусок железа (крица), который образовывался по окончании плавки, требовал дальнейшей обработки. Он был сильно засорен шлаками. Крицу многократно нагревали и проковывали. Таким образом шлак удалялся, а металл становился годным для изготовления разных вещей.

Сыродутный процесс был достаточно сложным производством. Чтобы овладеть этим искусством, требовался достаточно большой опыт. Металлургией занимались специалисты-ремесленники, передававшие свой опыт по наследству в рамках большой семьи или даже рода. Видимо, поэтому далеко не на всех раскопанных поселениях археологи обнаружили следы металлургического производства.

Загадочный процесс получения железа, каким он был даже для самих мастеров, был еще более непонятен непосвященным. На кричников и кузнецов они всегда смотрели как на волшебников, колдунов и магов. Кузнецы часто выступали в несвойственной им роли знахарей, предсказателей, врачевателей. Отголоски такого отношения к огненному ремеслу сохранились до наших дней в суевериях, легендах, сказках, песнях.

Первые железные изделия по прочности сильно уступали аналогичным бронзовым. Племена, не имеющие поблизости источников бронзы, делали первые железные вещи только из-за острой нехватки цветного металла. Так, кельтские воины, вооруженные первыми железными мечами, в сражении уже после нескольких ударов вынуждены были выпрямлять меч ногой, чтобы продолжать бой.

Но постепенно люди приспособились к новому материалу и научились придавать ему необходимую прочность в процессе дополнительной обработки. Мягкое железо при проковке в разогретом состоянии превращалось в прочную гибкую сталь. Существенным моментом была многократная закалка и науглероживание изделия. Впоследствии кузнецы освоили сварку: обычно на железную, более вязкую, основу наваривалась хрупкая, но твердая режущая кромка. Такие орудия не гнулись и не ломались при использовании, долго сохранялись в рабочем состоянии.

Эти открытия позволили уже в конце 1-го тысячелетия до н.э. ввести железные изделия в широкий обиход. В самом деле, круг железных предметов очень разнообразен: топоры, наконечники стрел и копий, ножи, серпы, остроги, предметы быта, украшения и пр.

Орудия труда и железа дополнялись изделиями из дерева и кости. Обилие этих материалов, простота обработки без специальных приспособлений позволяли использовать их широко как в хозяйстве, так и в военном деле.

Важным занятием считалось литье из цветных металлов. Этим ремеслом, видимо, очень часто занимались женщины. Из меди, бронзы, серебра изготовлялись ювелирные изделия весьма тонкой работы. Сложное литье в глиняных формах дополнялось чеканкой, излюбленной финно-уграми зернью и сканью.

Неспециализированными, домашними производствами каждой семьи были прядение и ткачество из льна, конопли и шерсти, выделка шкур, шитье из разнообразной одежды, изготовление глиняной посуды, плетение сетей, корзин и пр.

Занимаясь мирными делами, не обладая особой воинственностью, обитатели городищ всегда были готовы с оружием в руках защитить от врагов свою свободу и благосостояние рода. Постоянная готовность к внезапным нападениям отразилась в планировании и конструкции укрепленных поселений.

Для строительства городища жители выбирали возвышенное место с крутыми склонами, на мысу между рекой и ручьем. По степенно, в течение десятков лет, выбранное место опоясывалось сложной системой оборонительных сооружений: в несколько рядов прокапывались глубокие рвы, насыпались высокие валы. На валах возводился мощный частокол из дубовых бревен, который укреплялся камнями. За частоколом были сооружены боевые площадки для лучников. Не напрасно затрачивалось такое огромное количество труда на строительство укреплений. Стены служили надежной защитой богатств, накопленных многими поколениями членов рода. Многие завистливые соседи, пришедшие сюда темной ночью грабежа ради, сложили головы у подножия оборонительных насыпей, сраженные меткими стрелами и дротиками мужественных жителей.

Но случалось, что военное счастье изменяло защитникам. Однажды, застигнутые врасплох, они не смогли собраться под укрытие стен и организовать сопротивление. Нападающие внезапно подобрались к воротам, толстым бревном разрушили их и ворвались в городище. В рукопашной схватке, когда в ход были пущены короткие железные ножи, имевшиеся у каждого взрослого мужчины, боевые узкие топоры с хищным изгибом лезвия, от сокрушительных ударов которых не спасали даже кожаные доспехи, расшитые железными пластинами, острые кельты с кривой рукоятью и тяжелые булавы, пали последние защитники. Навьючив застоявшихся лошадей мешками с захваченным добром, собрав разбежавшийся скот, прихватив с собой немногочисленных пленных, пришельцы скрывались в лесу. На месте, где еще недавно кипела жизнь, дымились развалины...

Но вернулись чудом спасшиеся беглецы, прибрели к пепелищу несколько мычащих коров, десяток оголодавших свиней и овец, и жизнь вновь потекла по своим законам. Люди заново строили убежище и снова были готовы отстаивать свое добро от непрошеных гостей. Окрепнув, сами из безопасных своих стен совершали удачные набеги на незадачливых соседей, захватывали их имущество. И опять горели разоренные поселки на холмах, а рвы их заполнялись убитыми.

Ученые выяснили, что некоторые городища полностью уничтожались по нескольку раз, и столько же раз здесь возрождалась жизнь. Толстые слои угля и золы свидетельствовали о пожаре, а разбросанное в беспорядке вооружение и непогребенные останки людей на дне рвов рассказали о жарких схватках.

Ни враги, ни время не уничтожили эти замечательные памятники. Возвышаясь среди безбрежных лесов и полей, мертвые холмы с оплывшими укреплениями и теперь напоминают о «делах давно минувших дней» – героических и многотрудных.

В первые века новой эры обитатели постепенно стали покидать обжитые в течение многих столетий места. Городища опустели, деревянные постройки разрушились. А жители уже начали строить новые поселения – селища в глубине первобытных лесов, не думая о неприступных стенах, а озабоченные лишь разработкой пашни, на что уходили теперь все силы общины.

Поселения раннего железного века плотно застраивались. Каждое жилище было рассчитано на одну большую, а позже малую семью. Стены дьяковских домов рубились «в чащу», крыша была двухскатной. Такая традиция домостроительства восходит к землянкам волосовцев.

Жилища балтов строились по-иному. Чаще стены представляли собой врытые вертикально, плотно один к другому столбы. Дома часто углублялись в землю, иногда полностью, так что над поверхностью оставалась только крыша, крытая корой. Жилое помещение обогревалось каменным очагом или небольшой глиняной печью. Входное отверстие завешивалось шкурой. От сырости обитателей жилища оберегал глинобитный пол. Для сна вдоль стен имелись лежаки.

Общественным центром поселения служила ритуальная площадка с жертвенником. На ней проводились религиозные праздники и собрания общинников.

Недалеко от поселка, в уединенном месте, скрытом от любопытных глаз, располагалось родовое кладбище. Здесь, в «священной роще», каждая семья строила маленький бревенчатый домик – усыпальницу. В таком «домике мертвых» в глиняных урнах хранились кремированные останки умерших сородичей. Так родственники выражали свое уважение к душам предков, добрым защитникам живущих.

Иное представление о священных местах сложилось у пришельцев-славян, заселивших эти края позже. Таинственные домики в чаще леса, непригодные для жилья и к тому же заполненные костями людей, вызывали у них неподдельный ужас. Так появилось поверье о жилище злого духа – бабы Яги, пожирательницы людей. Теперь «избушка на курьих ножках» – сказочный персонаж. Но истоки этих преданий нужно искать в раннем железном веке.

Важное значение в жизни людей того времени играли торжественные церемонии, связанные с началом полевых работ, уборкой урожая и т. п. Дни, когда совершались красочные обряды, превращались в настоящие праздники для всех членов общины. Главным действием было принесение жертв богине плодородия – матери всего живущего, добрым духам, олицетворявшим солнце, воду, огонь, ветер. Особым праздником традиционно оставался медвежий праздник, связанный с охотой. Обильные жертвы на таких торжествах должны были защитить людей, посевы, скот от неблагоприятных природных условий, обеспечить удачу в труде и охоте.

Родовой строй в раннем железном веке вступил в последнюю стадию своего существования. Очень крепкими оставались племенные связи между несколькими родами. Род составляли 50-70 человек, селившихся в одном месте. Он делился на 3-4 большие семьи. Постепенно большие семьи распадаются на малые. Возможным это стало с переходом к земледелию. Довольно высокая продуктивность хозяйства позволяла отдельным людям скапливать богатства. Это главы родов, старейшины больших семей, предприимчивые воины, кузнецы, литейщики. Первобытное равенство нарушалось все больше.

СОПКИ, КУРГАНЫ, ЖАЛЬНИКИ...

В окрестностях тверских сел и деревень привлекают внимание куполообразные земляные насыпи. Есть среди них большие, высотой свыше десяти метров, стоящие одиноко, есть и маленькие, тесно жмущиеся друг к другу, расположенные по несколько сотен.

Местные жители называют их сопками, горками, курганами. Особенно большие насыпи получили имена собственные. Так, у д. Дуденево, недалеко от Твери, есть курган, называемый «Николка». В подобных местах издавна устраивались народные гуляния и проводились религиозные праздники, происхождение которых, как и время сооружения насыпей, уходит в седую древность.

Археологи и любители старины знают, что эти насыпи – древние кладбища. Время их сооружения на тверской земле – VIII-XII вв. – относится к эпохе появления здесь славян, освоения ими местного края, ассимиляции местных жителей (финнов и балтов) и включения верхневолжских земель в состав Древнерусского государства.

В VII в. в поисках новых угодий на Волгу проникали редкие группы славян, выходцев из междуречья Вислы и Одера. Они селились в северо-западной части современной Тверской области, рядом с дьяковцами.

По своему экономическому развитию местное финское население ненамного уступало славянам, но оно было разобщено в слабозаселенном крае и не могло организовать действенного отпора переселенцам. Поэтому проникновение славян в земли финнов носило мирный характер, без серьезных военных столкновений и территориальных конфликтов. При расселении славяне основывали свои поселения по соседству с финскими, вступали с местными народами в активные производственные, торговые, брачные связи, следствием чего явилось смешение поселенцев, определившее своеобразие мест ной культуры – культуры длинных курганов, которая имела сильный неславянский элемент.

В верховьях Мсты у д. Липовцы, Млевский Бор, Дягилево, Б. Малошевино и в верховьях р. Волчины у д. Овсищи, Урвитово, Бряково, Карзово, Шихино археологами М. В. Фехтер, Ю. Н. Урбаном, И. В. Ислановой и др. были исследованы славянские селища VI–VIII вв. Рядом с поселениями расположены своеобразные могильники, давшие название культуре, – длинные курганы. Насыпи таких курганов овальные и длинные, достигающие иной раз 100 м при ширине 5-12 м и высоте 1-2 м.

В насыпях длинных курганов, которые являлись родовыми усыпальницами, славяне на протяжении ряда лет совершали до двух десятков кремированных захоронений. Такие погребения бедны находками: немногочисленные украшения и предметы быта часто попорчены сильным огнем погребального костра.

Племена культуры длинных курганов заселили бассейны Псковского озера, реки Великой, верховье Днепра, а верховье Волги являлось восточной окраиной их ареала.

В VIII–IX вв. на территорию современной Тверской области приходят новые славянские поселенцы из региона нижней Вислы и Одера (поморяне?). Широко расселившись в Приильменье, они продвинулись на север Тверского края (бассейн р. Мcты и Мологи) и далее, едва не достигнув поречья Волги. Оставленные ими памятники археологи объединили в культуру сопок. В советское время изучением этой культуры в Тверском крае занимались А. Е. Леонтьев, И. В. Исланова, М. Г. Портнягин и др.

Новый поток переселенцев был довольно значительным. Носители прежней славянской культуры – культуры длинных курганов – и финские племена были вытеснены с обжитых мест и постепенно поглощены пришельцами. Возникли новые крупные поселения, такие, как селища Белый Городок, Усть-Кеза. Узмень на Мологе и др. Тогда же появляются первые славянские городища Бежицы, Загородье, Еськи, Городище, которые стали форпостами проникновения в эти места все новых и новых потоков славян, когда колонизация стала носить массовый характер, и финны, в ряде случаев, стали уходить из своих исконных земель.

Рядом с поселениями, как обычно, сооружались могильники. Характерными могильниками для второго потока славянской колонизации были сопки – от старого глагола «сопати» – сыпать. Размеры сопок значительно больше, чем всех других древнерусских деревенских курганов. Нередко встречаются сопки высотою в 10 и более метров, равные по высоте трехэтажному дому. Диаметр сопок несколько десятков метров. У подножия они окружались кольцом из огромных валунов. Под насыпями этих величественных курганов погребены деревянные домовины и каменные вымостки. Сопки насыпались в несколько приемов на протяжении ряда поколений. Каждый раз высота сопки увеличивалась на несколько метров, а вершина увенчивалась каменной конструкцией в виде алтаря, на котором покоились кремированные останки умерших сородичей. Таким образом, сопка представляет собой родовое погребальное сооружение с ярусными захоронениями праха.

На р. Волчине в Вышневолоцком районе имеются любопытные сооружения, представляющие собой недостроенные сопки. Они невысоки (1-2 м), их верхняя часть тщательно выровнена. Строго горизонтальная, круглая в плане верхняя площадка предназначалась для новых погребений, которые в силу каких-то обстоятельств так и не были совершены.

Пришлые славяне в VI–IX вв. не заняли всей территории Тверской области. В юго-восточной части по р. Волге, там, где финское население было достаточно плотным, оно долго сохраняло свое своеобразие. Культура племен здесь носила ярко выраженные финские черты.

В конце VIII–IX вв. в Восточной Европе произошли важные события. Приднепровские племена славян под угрозой нашествий степняков-хазаров объединились под властью Киева. Образовалось южнорусское государство – Росский каганат.

В состав этого государства не вошли земли, населенные славянами и финнами к северо-востоку от Днепра. Тем не менее в IX в. здесь происходят изменения: формируются племенные союзы, известные нам по древнейшим письменным источникам. Авторы «Начальной русской летописи» называют самые крупные из них: это кривичи, словене, меря и др.

Могучий кривический племенной союз образовался из потомков племен культуры длинных курганов. Но так как в состав этих племен вошли и неславянские народы, то и кривическая общность носила в себе многие неславянские черты. Некоторые ученые полагают, что даже само название у этой группы населения возникло под балтским влиянием. Кривичи назывались так по имени древнего литовского бога Кривы-Кривейте. Племенными центрами кривичей являлись города Смоленск, Полоцк, Псков. Отсюда в X в. кривичи начали свое движение на восток по Западной Двине и Волге, по берегам которых расположены основные их памятники этою периода, ряд из которых исследовались раскопками; Избрижье, Дуденево, Кошево и др.

Наследниками культуры сопок были словене. В северных лесах словене были пришельцами, отсюда и их название «сло-въне» – выселенцы из земли славян. Племенным центром стал город Новгород. Из Новгорода славянская колонизация окружающих земель продолжалась на протяжении нескольких веков. В результате этого племенные владения новгородских словен стали самыми обширными на Руси. Южной окраиной пространств, освоенных словенами, были земли, расположенные на Селигере, по берегам Тверцы и р. Медведицы. Здесь известно много памятников, оставленных словенами новгородскими. Это селища, более редкие городища и курганные могильники.

Образовывают племенные союзы и финские племена. Одним из самых крупных был мерянский союз, упоминаемый неоднократно в различных письменных источниках, начиная с VI в. Племенной центр мери располагался в Сарском городище на озере Неро, что расположено на территории современной Ярославской области, а Тверское Поволжье было западной окраиной этого племенного объединения. У д. Плешково близ г. Кимры в 1980-1982 гг. археолог К. И. Комаров исследовал поселение и два курганных могильника мери X–XI вв.

Жители Верхневолжья той давней поры занимались земледелием, скотоводством, рыболовством, охотой, бортничеством.

Главным занятием славян являлось земледелие. Именно славяне принесли на волжские земли многие сельскохозяйственные культуры, ранее неизвестные здесь. Привычными для жителей стали обширные поля с посевами пшеницы, ячменя, бобов, гороха, чечевицы, льна, конопли, с посадками капусты, свеклы, моркови, тыквы, огурцов. С X в. начинается распространение ржи и овса, которые постепенно становятся основными злаками.

Изменяется и система земледелия. Подсечно-огневая хотя и давала высокие урожаи, но была очень трудоемким делом. Расчищенное от зарослей поле родило 2-3 года, затем земля истощалась и заражалась сорняками, бороться с которыми тогда не умели. Пашня забрасывалась, а люди разрабатывали новое поле. С X–XI вв. варварская подсечная система постепенно вытесняется трехпольем. Правильно чередуя посевы озимых и яровых хлебов, давая земле короткий отдых для восстановления плодородия, удобряя ее навозом, человек добился использования полей в течение очень длительного времени. Переходу к трехполью способствовало и распространение деревянных пахотных орудий – рала и сохи, что значительно облегчало труд земледельцев, а главное, улучшало качество работы.

С годовым циклом земледельческих работ был тесно связан религиозный быт славянской языческой деревни, который организовали волхвы – жрецы древнейших языческих культур. Праздники, справляемые древними земледельцами, в пережитках дожили до наших дней.

Год начинался «святками», длившимися двенадцать дней, захватывая конец старого и начало нового года. В эти дни по разным приметам и гаданиям, проводимым в каждом доме, пытались угадать, каким будет наступающий год. Стремясь задобрить богов на следующий год, жители поселка или даже нескольких поселков устраивали обильные пиры-братчины. Считалось, что сотрапезниками людей на таких ритуальных пирах являются боги. Угощения и моления, обращенные к ним, должны были смягчить их сердца. Заручившись поддержкой богов, земледельцы выходили на работу: нужно было позаботиться о новом поле. Подсека деревьев на месте будущей пашни проводилась в феврале. Этот месяц так и назывался «сечень». Срубленные в прошлом году деревья сжигались, земля удобрялась золой, наступал месяц «березозол» – апрель. В день весеннего равноденствия праздновалась масленица – праздник встречи солнца и заклинания природы накануне пахоты. Затем проводились пахота и сев.

Весенние и летние праздники были направлены на получение дара неба – дождя. Первый такой праздник проводился 1-2 мая, когда появлялись всходы. Он так и назывался «праздник всходов». Второй праздник устраивался 4 июня. Это был день бога Ярилы, бога животворящих сил природы. Дома украшались зелеными ветками, а березы на околице убирались лентами и венками.

Наиболее торжественным праздником был праздник Купалы, знаменовавший летний солнцеворот. В этот день поклонялись огню и воде. В ночь разводились огромные костры на холмах, около которых устраивались игры, а девушки в реку бросали венки.

Через месяц наступал день Рода-Перуна. В этот день нельзя было веселиться, чтобы не прогневать богов. В жертву приносили домашних животных. Таким образом, люди стремились уберечь выращенный урожай от излишнего зноя и сильного дождя, от града и ветра.

В августе наступало время жатвы. Он назывался «серпень». После уборки урожая, в сентябре, устраивались «именины овина» – праздник благополучия и достатка.

Земледелие у финнов играло подсобную роль при главном занятии – скотоводстве. Эта древняя финская традиция была нарушена довольно поздно, под культурным воздействием славян, познакомивших их с развитыми формами земледелия.

Скотоводство славян занимало также очень важную роль в хозяйстве. Продукция скотоводства использовалась в пищу, в кожевенном производстве, в костерезном ремесле. Лошади и волы являлись тягловой силой на пашне и единственным существующим тогда транспортом. Данные раскопок свидетельствуют, что все виды домашних животных были малорослыми, часто заморенными. Это и неудивительно, ведь целенаправленная селекционная работа по выведению высокопродуктивных пород только начиналась.

Переживает подъем в лесном озерном крае и такое древнее занятие, как рыболовство. Добычей рыболова на Верхней Волге в этот период являлись 26 видов рыб. Среди них излюбленной добычей считались осетровые, карповые, лососевые и др. О важной роли рыболовства говорит тот факт, что Роман Мстиславич взимал в качестве дани с торопчан 3 воза рыбы.

Изготовление глиняной посуды, прядение и ткачество, бронзоволитейной производство в раннем средневековье являлись домашними занятиями женщин. С развитием торговли, городов самостоятельными видами ремесла становятся гончарство, бронзоволитейное производство, кричное дело и выделка железных изделий. Мастер-специалист теперь обслуживал нужды целой крестьянской округи. Изделия таких мастеров были более качественными, чем домашние изделия крестьян, и имели более привлекательный вид.

Другими промыслами являлась охота, главным образом на пушного зверя, и бортничество. Значение этих отраслей постоянно возрастало в связи с развитием торгового обмена между областями.

Большую роль у жителей Верхнего Поволжья играла торговля с арабским Востоком по Великому Волжскому пути. Важным центром этой торговли был город Булгар, расположенный при впадении р. Камы в р. Волгу. Этот «Великий город» посетило множество арабских купцов, оставивших нам свои описания далеких краев, заселенных дикими, с их точки зрения, народами.

Восточный купец Ахмед-ибн-Фадлан, бывший в г. Булгаре в 922 г., писал: «У них много купцов, которые отправляются в лесную страну, причем привозят соболей и черных лисиц». Купец и путешественник Абу Хамид-аль-Гарнати бывал в Волжской Булгарии в 1136 и 1150 гг. По его словам, в области мери «... охотятся за бобром, горностаем и белкой... Отсюда вывозят очень хорошие и прекрасные шкурки бобра». Торговля мехом была очень выгодным делом. За этот товар местные жители получали высококачественное, высокоценимое арабское оружие и серебряные деньги. Денежные поступления в Тверской край были очень значительными. Множество кладов восточных монет, насчитывающих от 5 до 13 тыс. штук в каждом, было зарыто тогда в поселках, раскинувшихся на берегах рек Волги, Медведицы, Мcты.

Внешний вид лесных обитателей был описан Абу Хамидом так: «Они розового цвета, с голубыми глазами, с волосами, как лен... Они носят одежду из льна, защищающую их от холода, а некоторые носят одежду из шкурок прекрасного бобра мехом наружу». По археологическим данным известно, что костюм дополнялся множеством украшений из стекла, хрусталя, бронзы, серебра и золота.

Характерными украшениями славянских женщин являлись височные кольца. Височные кольца обладают интересной особенностью: у каждого племенного союза на значительной территории (три-четыре современных области) существовал свой излюбленный тип подобных украшений.

Такими племенными украшениями кривичей были браслетообразные кольца диаметром 5-10 см, изготовленные из бронзовой проволочки. К головному убору на ремешках подвешивалось по 1-3 кольца с каждой стороны над висками, отсюда и позднее название, придуманное учеными, – «височные кольца». Характерными украшениями словен новгородских являлись ромбощитковые височные кольца. Проволочка, скрученная в кольцо, у новгородцев в нескольких местах расплющивалась, и на ней образовывались ромбы, на которых чеканился орнамент. Финский женский костюм выделяли своеобразные шумящие подвески из бронзы, часто очень массивные, и нагрудные цепочки.

Женские украшения, таким образом, играли роль «опознавательного знака» того или иного племенного союза.

О суровости нравов и отваге северных лесных племен свидетельствует арабский географ Ал-Балхи, писавший в начале X в.: «Неизвестно, что кто-нибудь из чужеземцев достигал их страны, так как там убивают всякого приходящего в их землю. Лишь сами они спускаются и торгуют, но не сообщают никому о делах своих и не позволяют никому сопровождать их и входить в их страну».

Древнерусские летописи эпохи славянской государственности содержат сведения о пережитках родового строя жителей в северных лесах. Это похищение невест, широко распространенный обычай кровной мести, буйные, разгульные, многолюдные языческие праздники, недопустимые с точки зрения цивилизованного человека.

Одновременно с заселением лесной зоны и освоением, в том числе земель Верхней Волги, в новгородских землях появляются варяги. Так называли на Руси древних скандинавов – шведов, норвежцев, датчан.

Конечно, варягами звали не всех жителей Скандинавии, а лишь тех из них, кто, покинув родные селения, проводил большую часть жизни в морских походах и набегах под руководством своих князей-конунгов. Варяг, следовательно, не национальность, а своего рода профессия – морской разбойник. Хорошо организованным и вооруженным варяжским дружинам приглянулись на Руси выгодные торговые пути по Днепру и Волге, которые открывали широкий доступ к богатым восточным странам.

В середине IX в. варяги завоевали и обложили данью племена, не присоединенные к южному Киевскому государству. В 859 г. они брали дань с Чуди (собирательное название финских племен), словен, мери и кривичей. По своему обычаю «находники» очень жестоко вели себя с местным населением, оставляя на своем пути разоренные, сожженные селения и сотни убитых. Грабежи и убийства в условиях военных стычек освящались жестокими обрядами. Об одном из них рассказал французский хронист из Нормандии Дудон Квитийский: «Выполняя свои изгнания и выселения, они (варяги) сначала совершали жертвоприношения в честь своего бога Тора. Ему жертвуют не скот или какое-нибудь животное, не дары отца Вакха или Цереры, но человеческую кровь... Поэтому жрец по жребию назначает людей для жертвы. Они оглушаются одним ударом бычьего ярма по голове. Особым приемом у каждого, на которого пал жребий, выбивают мозг, сваливают на землю и, перевернув его, отыскивают сердечную железу, т. е. вену. Извлекали из него всю кровь, они согласно своему обычаю, смазывают ей свои головы и быстро развертывают паруса своих судов...».

Недолго терпели финны и славяне притеснения варягов, поправших местные обычаи. Уже через несколько лет, в 862 году, летописец записал: «...всташа Словени и Меря и Кривичи на варяги и изгнаща их за море и не даша дани им. Начаша сами себе владети и городы ставити». Таким образом, завоевание скандинавами северных славянских и финских территорий окончилось неудачей. В это время, видимо, перед лицом варяжской угрозы здесь сформировался огромный военный союз различных племенных объединений. За короткий период времени этот союз перерос в государственное образование северных племен, когда в 870 г. на княжество в новом государстве с центром в Новгороде был призван варяжский конунг Рюрик. Актом призвания на престол иноплеменника местная знать стремилась защищать свои земли от внезапных разорительных набегов варягов отрядами самих же варягов. Так земли кривичей, словен новгородских, мери и других племен вошли в северорусское государство Рюриковичей.

Рюрик, стремясь упрочить свое положение среди враждебно настроенных к нему народов, очень скоро начал истреблять местных непокорных князей, отдавая их города и земли варяжской знати. Важнейшие племенные центры: Полоцк, Ростов, Белоозеро – оказались в руках доверенных людей конунга, который сам вершил суд и расправу в Новгороде. Обезопасив себя от своеволия могучих племенных князей, сплотив разнородную массу народов под властью варяжской верхушки, Рюрик выступил против богатого Киевского государства, связанного в то время войнами с южными кочевниками: тюрко-болгарами, мадьярами, печенегами.

Первая попытка завоевания, предпринятая Рюриком в 873 г. в земле кривичей, окончилась победой киевского князя Осколда.

То, что не удалось Рюрику, совершил его преемник Олег. В 882 г. он организовал новый поход на Киев. Не решившись, однако, на прямой штурм хорошо укрепленного города, предприимчивый конунг овладел им при помощи хитрости. Спрятав своих воинов на дне ладей, Олег объявил себя богатым купцом, везущим обильные дары для киевского князя. Военная хитрость, известная со времен Троянской войны, удалась в полной мере. Киевская знать, вышедшая встречать «гостей», была тут же перебита со своим князем, а воины Олега «многи варяги, чюдь, слове ни, меря, весь и кривичи» без труда овладели городом, не ожидавшим такого коварного нападения.

В руках Олега сосредоточилась огромная власть над землями, простирающимися от Ладоги на севере до Крыма на юге. Так образовалось единое Древнерусское государство, а Верхнее Поволжье вошло в его состав. Выполняя военную повинность, в 907 г. племена северных русских земель: словене, кривичи, меря – участвовали в первом большом общегосударственном мероприятии – походе на Константинополь.

Сравнительно редкое проникновение славян в Верхневолжье VI–начало IX вв. сменилось массовой колонизацией IX–X вв., направленной теперь великокняжеской властью, заинтересованной в окончательном закреплении балтских и финских племенных земель. В своем освоении новых территорий киевские князья опирались на погосты, как называли на севере Руси центры свободной сельской общины, объединяющей мелкие поселения округи. Погосты, таким образом, являлись ремесленными, торговыми, религиозными и общественными центрами. Теперь погосты стали центрами княжеской администрации, суда, местом концентрации дани и ее сборщиков. Такие погосты на Верхней Волге появились при княгине Ольге, которая организовала их в 947 г. на реке Мсте. Постепенно вся территория современной Тверской области покрывалась сетью княжеских погостов, куда свозилась дань, собранная «княжьими слугами», обосновавшимися здесь. С погостов дань поступала в Смоленск, который входил в зону княжеского полюдья.13 Отсюда сам князь забирал дань и отправлял ее в Киев. Несмотря на то, что Верхневолжье вошло в состав Киевской Руси и здесь появились представители князя, но долго еще оставались глухие районы, на которые дань и суд великого князя не распространялись.

Включение племен в общегосударственную деятельность, укрепление связей между различными землями прослеживается по изменению погребальных обрядов. Все их разнообразие в X в. сменяется довольно однородным – погребением праха в небольших сферических курганах. Обряд этот, возможно, привнесен был на русские земли скандинавами, где довольно быстро распространился среди славянских и финских племен.

Подобный обряд погребения знатного руса подробно описал в 922 году Ибн-Фадлан. Все действия, связанные с захоронением, не считая насыпки кургана, продолжались десять дней. Имущество умершего разделяли на 3 части: одна треть – женам и дочерям, треть – на погребальный реквизит и треть – на поминки. Все десять дней, пока шили умершему одежду, сооружали на месте погребения помост, на который затем поместили ладью, остальные жители поселка угощались и веселились. Когда все было готово, покойника нарядили в парчовый кафтан с золотыми пуговицами, на голову надели соболью шапку с золотым верхом и посадили в ладью под палатку, крытую кумачом. Возле него поставили кувшины с напитками, положили фрукты и душистые растения, дорогое оружие и гусли. Затем были принесены жертвы: воины мечами изрубили двух коней, двух коров, петуха, курицу. Была убита также девушка, согласившаяся добровольно сопровождать умершего в «страну мертвых». Ее тело поместили на почетном месте рядом с покойником. Все сооружение было обложено дровами и сожжено. На месте кострища присутствующие насыпали высокий холм. После этого жители устроили рядом с курганом тризну – военные состязания в силе, быстроте, выносливости, в умении владеть оружием и скакать на коне – и страву – поминальный пир в честь умершего. Ибн-Фадлан спросил о причинах сожжения тела. Рус, присутствующий на страве, ответил: «Вы, арабы, глупы... Действительно, вы берете самого любимого вами из людей... и оставляете его во прахе. И едят его насекомые и черви. А мы сжигаем его во мгновение ока, так, что он немедленно и тотчас входит в рай». Подобные воззрения на смерть известны на Верхневолжье еще с бронзового века, когда, хотя и редко, но имели место кремированные захоронения. Расцвет обряда кремации относится к раннему железному веку и раннему средневековью.

Погребения в тверских курганах того времени совершались при значительно более скромных погребальных обрядах, хотя его смысл, порядок был, вероятно, таким же, как это описал арабский путешественник. Археологи, вскрывающие такие насыпи, обнаруживали, как правило, лишь кострище, диаметром несколько метров, с небольшим количеством пережженных костей да редкие испорченные огнем вещи. Это связано с тем, что здесь тогда не было крупных княжеских центров, населенных многочисленной знатью и богатыми купцами. Сельское население окраин племенных земель не имело в своем распоряжении особых богатств, которые могли бы пожертвовать умершему в качестве сопроводительного инвентаря.

***

Дальнейшее огосударствление русских земель было связано с распространением единой религии. Целям политического объединения служил языческий пантеон князя Владимира, воздвигнутый в 980 г. Образование государства выдвинуло на первое место в этом пантеоне покровителя князей и воинов Перуна – бога грозы, войны и побед. Среди других важнейших божеств были племенные боги: Стрибог – «небо-бог», бог-творец; Даждьбог – податель благ; Хорс – бог солнца; Симаргл – божество семян, ростков, корней, охранитель побегов и зелени; Макошь – древняя богиня земли и плодородия.

Так Владимир объединил дружинно-княжеский культ с древним земледельческим при подчинении последнего первому. Это отражало сложившуюся обстановку в молодом государстве, разделенном на знать и земледельцев-общинников.

Попытка сплотить племена языческой религией привела к противопоставлению Руси христианскому миру, что, естественно, не удовлетворило Владимира, стремившегося вывести свое государство в число просвещенных и равных всем остальным.

Результатом поисков явилось принятие около 988 г. христианства. Под страхом наказания были крещены жители Киева и Новгорода. Чужая религия с трудом приживалась в среде простого народа, не без основания усматривавшего в ней нового поработителя. Существенно упростило задачу распространения христианства включение в новую религию старых религиозных представлений славян-язычников. Так, «святки» были приурочены к рождеству и крещению, Ярилин день стал «троицыным днем», Перун стал Ильей-пророком, Волос – святым Власием и т. п.

Принятие христианства и его слияние с язычеством отразилось и в появлении нового погребального обряда. Под воздействием духовенства постепенно к концу XI в. исчез противоречащий христианской обрядности и наиболее заметный для властей обычай сожжения умерших в очистительном огне погребальных костров. Теперь умершего, убранного в нарядные одежды, помещали на выжженную заранее площадку (пережиток погребального костра) и по древнему обычаю, почти не противоречащему христианским нормам, насыпали курган. Некоторое время еще соблюдался обычай принесения кровавых жертв и ритуальных убийств, но затем они изживаются. Крестьяне, хранители архаических традиций, насыпают курганы до XI–XIII вв. С конца XII в. в курганных погребениях встречается христианская символика: крестики, иконки. Постепенно курганы становятся все меньше, а погребальная камера глубже. Величественные курганы превратились в простые надмогильные холмики, известные нам сейчас.

Несколько иначе дело обстояло в землях новгородских словен. Здесь на смену курганным захоронениям приходят жальники. Жальник – термин, производный от старославянского «жаль» – гробница. Жальники – это кладбища из грунтовых могил, обставленных на поверхности в виде кольца или прямоугольника валунами. Происхождение жальников связано с вырождением курганного обряда погребения, но в Новгородчине каменная обкладка, характерная для словенских курганов, сохранилась и пережила курганную насыпь на несколько столетий. Таким образом, жальники бытуют до XV в. Затем они исчезают, уступая место обычным кладбищам.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Свыше 5000 археологических памятников известно на территории Тверской области. Ежегодно открываются десятки новых. Это огромное богатство нашей земли должно быть сохранено для исследователей.

К сожалению, в связи с расширяющейся хозяйственной деятельностью человека значительная часть из них разрушается: распахивается, затопляется, уничтожается карьерами. Делает свое дело и время. Потери эти для науки невосполнимы.

Судьба многих памятников часто зависит от находящихся поблизости людей. Небрежность, невнимательность, просто незнание ценности следов древней жизни не раз приводили к тому, что многие памятники исчезали, не раскрыв своих тайн. Поэтому при обнаружении вещей, подобных описанным в этой книге, следует сообщить в Тверской государственный объединенный историко-архитектурный и литературный музей или в местные Советы народных депутатов.

Напомним также, что самим вести раскопки при обнаружении памятника археологии не следует. Это нанесет разрушающемуся памятнику еще больший вред и запрещено законом.

ЧТО ЧИТАТЬ О ТВЕРСКОМ КРАЕ

1.  Кольцов А. В. Древнейшее прошлое Калининского Поволжья (Из прошлого Калининской области). Калинин, 1974.
2.  Сорина X. Д., Урбан Ю. Н. Из истории Верхневолжья. Вып. 1, Калинин, 1976.
3.  Крайнов Д. А. Древнейшая история Волго-Окского междуречья: Фатьяновская культура II тыс. до н.э. М., 1972.
4.  Дьяковская культура. М., 1974.
5.  Археологические исследования в Верхневолжье. Калинин, 1983.
6.  Памятники железного века и средневековья на Верхней Волге и Верхнем Подвинье. Калинин, 1989 г.
7.  Указатель литературы по археологии Тверского Поволжья. Составители: Арсланова Ф. X., Маликова И. С., Калинин, 1990.
8.  Воробьев В. М. Древняя история Верхневолжья: Методические указания по курсу «История первобытного общества» для студентов-историков и учителей. Тверь, 1991.
9.  Мезолит СССР. М., 1990. (Археология СССР в 20 т.).
10.  Эпоха бронзы лесной полосы СССР. М., 1987. (Археология СССР в 20 т.).
11.  Финно-угры и балты в эпоху средневековья. М., 1987. (Археология СССР в 20 т.).
12.  Седов В. В. Восточные славяне в VI–XIII вв., М., 1982. (Археология СССР в 20 т.).

1 Рессетинская культура — группа памятников, названная по первому открытому памятнику у д. Рессета Хвастовичского района Калужской области в 1973 году.

2 Бутовская культура — группа памятников, названная по первой открытой в 1956 г. стоянке у д. Бутово Старицкого района Тверской области и исследованной в 1966-1967 гг. Л. В. Кольцовым.

3 Иеневская культура — группа памятников, названная по первому характерному памятнику, открытому в 1974 г. Е. В. Бодуновым и описанному Л. В. Кольцовым, у д. Иенево, в 3 км ниже по течению Волги от Твери.

4 Валдайская культура — группа мезолитических памятников Валдайского Приозерья.

5 Верхневолжская культура — группа неолитических памятников, расположенных на Верхней Волге, описанных Д. А. Крайновым.

6 Льяловская культура, исследованная Б. С. Жуковым и Б. А. Куфтиным в 1922-1923 гг., названа по первому характерному памятнику, расположенному у с. Льялово, в 40 км к северу от Москвы.

7 Волосовская культура — группа памятников археологии, названных по первому характерному памятнику, расположенному у д. Волосово Горьковской области, выделенная В. А. Городцовым.

8 Фатьяновская культура названа по первому открытому памятнику в 1873 г. у д. Фатьяново Ярославской области.

9 Поздняковская культура, описанная в 1927 г. археологом Б. С. Жуковым, названная по первому открытому характерному памятнику у д. Поздняково под г. Муромом.

10 Срубная культура — культура, выделенная археологом Б. А. Городцовым, — названа по характерному обряду захоронения в ямах или деревянных срубах, над которыми насыпался курган.

11 Дьяковская культура — круг племен, названный по первому характерному памятнику — городищу у д. Дьяково в Подмосковье, исследованному В. И. Сизовым в 1889-1890 гг.

12 Балты — собирательное название племен, обитавших в Прибалтике и, как выяснилось недавно, на Днепре, предков пруссов, ятвягов, куршей, летто-литовцев и некоторых других, ассимилированных славянами, народов

13 Полюдье — в Киевской Руси объезд князем и дружиной подвластных земель для сбора дани, позже — сама дань неопределенного размера.

• Реклама на сайте

Наш сайт является помещением библиотеки. На основании Федерального закона Российской федерации "Об авторском и смежных правах" (в ред. Федеральных законов от 19.07.1995 N 110-ФЗ, от 20.07.2004 N 72-ФЗ) копирование, сохранение на жестком диске или иной способ сохранения произведений размещенных на данной библиотеке категорически запрешен. Все материалы представлены исключительно в ознакомительных целях.

Copyright © UniversalInternetLibrary.ru - читать книги бесплатно