Акупунктура, Аюрведа Ароматерапия и эфирные масла, Консультации специалистов: Рэйки; Гомеопатия; Народная медицина; Йога; Лекарственные травы; Нетрадиционная медицина; Дыхательные практики; Гороскоп; Правильное питание Эзотерика

Предисловие

Уровень спортивных достижений сегодняшнего дня предъявляет высочайшие требования прежде всего к специалистам, занимающимся подготовкой спортсменов высшей квалификации. Последние десятилетия охарактеризованы все более возраставшим год от года и на сегодняшний день достигшим своего апогея недоверием тренеров к нынешней «спортивной медицине». Однако снижение значимости «спортивной медицины» в единственной области человеческой деятельности, благодаря которой эта специальность собственно и может существовать, не вызывает сочувствия. Нынешние «спортивные врачи» должны понимать, что изначальная причина создавшейся ситуации – не в предвзятости и не в менталитете тренеров, а в неспособности официальной отечественной «спортивной медицины» соответствовать своему назначению [С. Е. Павлов, 2000, 2009].

«Спортивная медицина», едва зародившись, уже в 60–70-е годы ХХ в. остановилась в своем развитии, а к середине 80-х фактически перестала существовать. Одной из причин этой, долгое время никем не признаваемой «смерти» стало несоответствие содержания медицинской специальности «Лечебная физическая культура и спортивная медицина» требованиям спорта. Вообще, «лечебная физическая культура» («ЛФК») – раздел клинической медицины, занимающийся лечением и профилактикой заболеваний методами физической культуры и одновременно – раздел физической культуры, в котором рассматривают физические упражнения для восстановления здоровья больного человека и его трудоспособности. Соответственно «ЛФК» – отдельная медицинская специальность, не имеющая непосредственного отношения к спорту, которая в реальной спортивной медицине может быть лишь ее частью в составе службы медицинской реабилитации спортсменов. То, о чем авторы в течение 15 лет предупреждали, случилось: «Медицинское сопровождение спорта в стране уничтожено», – свидетельствовал директор Центра инновационных спортивных технологий департамента физкультуры и спорта Москвы Давид Чичуа еще в ноябре 2008 г. (Газета GZT.RU, 18 ноября 2008).

Первое, что необходимо усвоить врачам, работающим со спортсменами: физическая культура и спорт – две самостоятельные ветви общечеловеческой культуры, кардинально различающиеся в целях, задачах, средствах и методах достижения целей и решения задач [С. Е. Павлов, 2000]. Физическая культура – часть культуры, представляющая собой совокупность ценностей, норм и знаний, создаваемых и используемых обществом в целях физического и интеллектуального развития способностей человека, совершенствования его двигательной активности и формирования здорового образа жизни, социальной адаптации путем физического воспитания, физической подготовки и физического развития. Спорт – организованная по определенным правилам деятельность людей, состоящая в сопоставлении их физических и интеллектуальных способностей, а также подготовка к этой деятельности и межличностные отношения, возникающие в ее процессе.

Еще римский врач Клавдий Гален (129–201 г. н. э.) осознавал разницу между оздоровительными и спортивными физическими упражнениями. Если основной целью физической культуры всегда являлось и является воспитание здоровой, гармонично развитой личности, то в спорте здоровье является лишь одним (и, кстати, далеко и не всегда – обязательным!) из условий достижения высшего спортивного результата. И следует понять, что наблюдение за здоровьем физкультурников вообще не требует создания в стране специальной медицинской службы – с этим гораздо лучше и без дополнительных затрат со стороны государства справятся поликлинические структуры. Спорт же на всех его уровнях требует особого внимания медицины. Но особой медицины – медицины спорта!

В мае 2010 г. на заседании Совета при Президенте Российской Федерации по развитию физической культуры и спорта, говоря об итогах выступления Олимпийской сборной России в Ванкувере, Д. А. Медведев заявил: «Обнажились серьезные недостатки в системе подготовки спортсменов. Она должна быть ориентирована на самого спортсмена. Во всех развитых странах программы и методики тренировок составляются с учетом индивидуальных особенностей каждого будущего олимпийца – так, чтобы на старт он выходил на пике своей формы. Здесь главным вопросом становится уровень медико-биологического и научного обеспечения сборных».

Будучи руководителем Союза биатлонистов России Михаил Прохоров в своем кратком анализе ситуации в российском спорте в «Живом журнале» писал: «Спортивная медицина у нас практически ликвидирована как класс: нет такой профессии – спортивный врач». И далее он заявляет о необходимости «возврата в Министерство спорта ответственности за развитие спортивной медицины с закреплением статуса спортивного врача с соответствующим социальным пакетом, формирование 4–5 медико-биологических проблемных лабораторий для нужд спорта на базе существующих академических и учебных заведений. Открытие учебных кафедр по подготовке дефицитных спортивных профессий, разработка стандартных методик подготовки спортсменов от детей до высшего уровня».

Уже несколько лет как «спортивная медицина» распоряжением «сверху» передана в ведение Министерства здравоохранения и ФМБА. По этому поводу С. Н. Португалов, ведущий спортивный фармаколог России, в интервью газете «Московский комсомолец» (№ 25221 от 30 ноября 2009 г. «Лечить ли горло феном?») высказал свое мнение: «Непонятно, как будет устроено это обслуживание спортсменов. …У нас Минздрав не самое преуспевающее министерство. Они что, решили уже все проблемы со здоровьем населения? Если на них еще и спорт повесить, то, мне кажется, кризис в этой области не скоро разрешится. …Хотелось бы знать, а где найдут такое количество специалистов, которые способны ориентироваться в проблемах спорта? Это ведь довольно специфическая вещь. И это, поймите правильно, не значит, что здесь, в спортивной медицине, работают Эйнштейны, а там – никого нет. Просто в проблемы спорта люди годами врастают…». Двукратная олимпийская чемпионка Светлана Ишмуратова в той же статье высказалась еще более кратко и конкретно: «Система здравоохранения и система спорта – две разные вещи».

Тема проблем в медико-биологическом обеспечении подготовки спортсменов вновь всплыла в связи с допинговыми скандалами 2015–2016 гг. (в частности, в связи с мельдониево-милдронатной «ловушкой», в которой оказались ведущие российские спортсмены). Олимпийская чемпионка Монреаля и обозреватель газеты «СпортЭкспресс» Елена Войцеховская открыто высказалась о непрофессионализме тех, «кто занимается в российском спорте медицинским сопровождением команд и спортсменов», указав, что «большой спорт – это не обычная медицина, а совсем другое» (https://sport.mail.ru/news/swimming/25159216/). Ирина Вятчанина, известный отечественный тренер по плаванию, конкретно назвала виновных в «мельдониевой» истории с российской пловчихой Юлией Ефимовой: «В ситуации с Юлей виноваты врачи» (https://sport.mail.ru/news/swimming/25158011/). Руководитель Центра физической реабилитации ФГУ «Лечебно-реабилитационный центр» Минздрава России Ю. В. Преображенский в интервью газете «Московский комсомолец» заявил: «…Нарушена система… должны быть люди, которые наблюдают и отвечают за спортсмена… Добиться качества в работе со спортсменами можно только при наличии хороших профессионалов, врачей, физиотерапевтов. На сегодняшний день наша спортивная медицина в этом сильно отстает. Например, у нас было закуплено перед Олимпиадой в Сочи огромное количество спортивного медицинского оборудования, но некому на нем работать, ибо нет специалистов. Сегодня деньги надо вкладывать не в оборудование, которое существует, а в специалистов. Оборудование должно закупаться под врача, который сможет на нем работать, а не так, что мы закупили тысячу приборов, а работать на них никто не умеет. Нужно понимать, что важно готовить хороших специалистов» («Почему мы попались с милдронатом»//«Московский комсомолец», № 27053 от 14 марта 2016 г.).

Возразить что-либо сказанному нельзя, тем более, что отдельные авторы данной книги ровно о том же говорят и пишут уже в течение четверти века. Вот только сам Ю. В. Преображенский в том же интервью продемонстрировал абсолютное незнание им лично основ спортивной физиологии (а значит, и спорта), и все сказанное им ему следовало бы адресовать в первую очередь самому себе.

Министр спорта РФ В. Л. Мутко на совещании у Президента России В. В. Путина, посвященном, в том числе, проблеме допинга в отечественном спорте заявил, что данную проблему вверенное ему министерство собирается решать с помощью создания новых технологий («На феерическом совещании у Путина Мутко призвал изобрести новый допинг»// «Московский комсомолец» № 27056 от 17 марта 2016 г.). При этом совершенно непонятно, имел ли в виду В. Л. Мутко разработку новых фармакологических препаратов взамен запрещенных WADA (но решение этой задачи находится вне компетенции и уж точно – возможностей Минспорта), или все же подразумевал создание новых технологий подготовки спортсменов. Но учитывая тот факт, что руководители российского спорта всех уровней на протяжении, по крайней мере, четверти века и по сей день напрочь игнорировали и игнорируют фактически любые разработки как раз в области создания современных технологий подготовки квалифицированных спортсменов, сегодняшнее заявление министра спорта России выглядит просто как попытка хоть что-то ответить на справедливые замечания Президента России.

Одна из основ любой медицинской науки – физиология. Спортивному врачу абсолютно необходимы глубокие знания как частной, так и системной физиологии. Более того, именно законы системной физиологии [П. К. Анохин, 1975, 1980 и др.; С. Е. Павлов, 1999, 2000, 2009 и др. ] открывают пути к созданию эффективных комплексных технологий подготовки квалифицированных спортсменов и возможность создания современной спортивной медицины, отвечающей запросам современного спорта. Пересмотр господствующих по сей день представлений об адаптации в редакции Г. Селье (1958 и др.), Ф. З. Меерсона (1981), Ф. З. Меерсона, М. Г. Пшенниковой (1988), В. Н. Платонова (1988) и др. с позиций теории функциональных систем [П. К. Анохин, 1975, 1980 и др.; С. Е. Павлов, 1999, 2000, 2009 и др. ] позволил описать реально работающие законы адаптации [С. Е. Павлов, 1999, 2000, 2009 и др. ] и, в том числе, внести существенные и действенные коррективы в теорию спортивной тренировки.

Ситуация, сложившаяся сегодня в спортивной педагогике, вообще уникальна: искусственно созданные теории безапелляционно принимаются практиками и тиражируются вне зависимости от приносимых ими результатов [С. Е. Павлов, 1999, 2000, 2009 и др.]. Но, как сказал Томас Генри Хаксли, «принимая что-либо на веру, наука совершает самоубийство». Теоретик физкультуры и спорта Л. П. Матвеев некогда предложил свою «универсальную» теорию периодизации подготовки спортсменов. О несостоятельности данной теории одним из первых в нашей стране заговорил профессор Ю. В. Верхошанский, предъявив своим оппонентам обвинение в отрыве постулируемых ими концепций от существующих на тот момент физиологических представлений о процессе адаптации организма к тренировочным нагрузкам. Им же взамен «периодизационной» теории тренировки Л. П. Матвеева был предложен совершенно иной, более логичный принцип построения тренировочного процесса.

Однако и попытка Ю. В. Верхошанского поставить спортивную педагогику на физиологические «рельсы» оказалась неудачной в связи с тем, что в качестве физиологической базы своей концепции он использовал не отвечающие реалиям представления об адаптации в редакции Г. Селье (1960 и др.), Ф. З. Меерсона (1988 и др.), В. Н. Платонова (1988, 1997 и др.). Но еще в 1976 г. авторитетнейший спортивный физиолог Н. Н. Яковлев писал, что тренировка – процесс адаптационный. А потому любой тренер, любой спортивный врач, осознавая тот факт, что точка приложений его усилий – организм спортсмена (целостная физиологическая единица), в своей работе должен опираться на реально работающие законы физиологии.

Эффективным оказался подход к построению тренировочного процесса Олимпийского чемпиона и призера Олимпийских игр А. П. Бондарчука, который использовал в своей собственной тренировке и позднее – своих учеников разработанный им комплексный метод подготовки спортсменов, специализирующихся в скоростно-силовых видах легкой атлетики. И уже в 2000-х годах А. П. Бондарчук разработал 42 способа построения тренировочного процесса – для разных видов спорта. Но по сей день единственный используемый тренерами во всех видах спорта метод построения тренировки их учеников – периодизационный метод Л. П. Матвеева. К слову, Е. Б. Мякинченко, В. Н. Селуянов (2009) в книге, посвященной «локальной выносливости» бегунов на средние дистанции, заявили, что с помощью метода периодизационной подготовки спортсмена высокого спортивного результата можно достичь только используя анаболические стероиды. А несколько ранее то же самое «озвучил» в своей статье А. М. Якимов (2000).

В соответствии с реально действующими законами Природы единицей адаптации может являться только целостная функциональная система с присущими ей конкретными промежуточными и конечным результатами. В спорте такой целостной и предельно специфичной функциональной системой может являться специфический двигательный акт (сумма двигательных актов) спортсмена, всегда осуществляемый в неких конкретных условиях и характеризуемый прежде всего конечным (спортивным) результатом данного акта. К слову: с этих позиций любое «лабораторное» тестирование и его результаты, полученные вне непосредственной спортивной деятельности испытуемого, могут быть лишь отдаленно информативны в плане оценки уровня готовности атлета к выполнению этой конкретной спортивной деятельности. При этом именно индивидуальный результат конкретной спортивной деятельности конкретного спортсмена является единственным истинным критерием оценки уровня его специальной спортивной готовности. Любые дополнительные результаты проводимых исследований (педагогические, медико-биологические, психологические), полученные даже в процессе выполнения спортсменом специфических (по отношению к его соревновательной деятельности) двигательных актов, позволяют в лучшем случае оценить готовность к этой конкретной деятельности отдельных компонентов данной функциональной системы (конкретного поведенческого, двигательного акта).

Не отвергая ценности дополнительной информации об уровне функционирования отдельных компонентов конкретных функциональных систем (поведенческих актов, двигательных актов), которая может быть получена с использованием биомеханических, биохимических, физиологических и других методов исследования, мы, тем не менее, утверждаем, что данные, полученные с помощью этих методов, будут лишь относительно информативны, и то только в том случае, если они изучаются в рамках «работы» предельно специфичной (по отношению к основной соревновательной деятельности спортсмена) функциональной системы. Так, оценка любых физиологических или биохимических показателей в процессе выполнения неспецифической (опять же, по отношению к основной соревновательной деятельности) для спортсменов нагрузки на велоэргометре или тредбане не может служить основанием для сколь-нибудь корректных выводов об уровне специальной работоспособности и тем более – тренированности спортсмена. И если, наконец, принять как факт, что нет плавания «вообще», бега «вообще», прыжков «вообще» и т. д. (и, кстати, нет работы «вообще», а значит, нет «общей работоспособности», и ее никоим образом нельзя оценить!), а есть предельно специфические виды деятельности, которые только по неким общим признакам могут быть объединены в определенные группы, то следует признать, что не может существовать единого универсального и при этом абсолютно информативного теста (и даже комплекса тестов) для, например, оценки специфической работоспособности пловца-спринтера и пловца-стайера.

С системных позиций совершенно по-другому выглядят принципы организации тренировочного процесса, по-другому решаются проблемы восстановления и повышения работоспособности спортсмена. И именно системный подход дает ключ к пониманию отличия спортивной медицины от других медицинских специальностей: в спорте «нормой» функционирования человеческого организма является специфическая спортивная деятельность спортсмена, в отличие от «обычной» медицины, в которой «нормой» является обыденное существование человека. Спортивная медицина обязана изучать и наблюдать спортсмена, прежде всего в процессе осуществления им этой специфической спортивной деятельности, а спортивный врач вместе с тренером должен готовить его именно к этой деятельности.

В стране должна быть создана эффективная служба медико-биологического обеспечения подготовки квалифицированных спортсменов, которая только и может называться спортивной медициной. То, что называют «спортивной медициной» сегодня – профанация! Настоящая спортивная медицина не может быть создана элементарной передачей полномочий по ее «рулению» пусть даже самому оснащенному во всех смыслах медицинскому ведомству, как это произошло в случае с ФМБА. Настоящая спортивная медицина – это прежде всего специально подготовленные врачи, владеющие, помимо общих медицинских знаний, современными знаниями в области системной физиологии, теории и методики спорта, теории и методики избранного вида спорта и, кончено, специальными знаниями во всех областях спортивной медицины, отвечающей всем требованиям современного спорта. Именно такие специалисты должны работать со спортсменами.

Но никто и нигде ни раньше, ни сегодня таких специалистов не готовил и не готовит. Более того, ни одно из медицинских учебных заведений и не в состоянии подготовить таких специалистов, ввиду отсутствия в этих заведениях тех, кто реально способен заниматься подготовкой спортивных врачей. Решение задачи подготовки современных специалистов по спортивной медицине требует создания как минимум Центра обучения и повышения квалификации специалистов по медико-биологическому обеспечению подготовки квалифицированных спортсменов, а как максимум – института спортивной медицины. Но учитывая широко известный тезис «Кадры решают все!», именно кадровый вопрос должен стать первичным в создании реальной, соответствующей современным требованиям спортивной медицины.

Только обеспечив российских спортсменов эффективными методиками тренировки и создав соответствующую всем требованиям современного спорта службу медико-биологического обеспечения подготовки спортсменов, можно поднять отечественный спорт на достойную высоту без использования в практике подготовки спортсменов запрещенных средств и методов.

I. Современная служба медико-биологического обеспечения подготовки спортсменов

Современная спортивная медицина – это отдельная специфическая область медицинской науки и практики, отвечающая за медико-биологическое обеспечение подготовки спортсменов. Основная цель спортивной медицины – медико-биологическая подготовка спортсменов к участию в соревнованиях. При этом служба медико-биологического обеспечения подготовки спортсменов – неотъемлемая составляющая спортивной подготовки в целом, призванная решать целый ряд специфических задач (рис. 1).

Требования современной технологии комплексного построения подготовки квалифицированных спортсменов определяет необходимость взаимосодействия основных направлений спортивной науки и практики. Как видно из представленной схемы, фундаментом для построения теории и методики спортивной тренировки, теории и методики избранного вида спорта и собственно спортивно-педагогического процесса являются законы развития и адаптации человеческого организма. Следует сказать, что законы развития человеческого организма никем не описаны по сей день. Более того, нам не удалось зафиксировать ни одной попытки их раскрытия и описания за последние 50 лет. Однако реально действующие законы адаптации, являющиеся неотъемлемой частью законов развития человеческого организма, описаны [С. Е. Павлов, 2000, 2010; С. Е. Павлов, Т. Н. Павлова, 2011; и др. ], и эти законы абсолютно применимы как для дальнейшего развития теории и методики спорта, так и непосредственно в практической работе тренера. Именно эти законы в первую очередь обуславливают результат спортивно-педагогической деятельности тренера и спортивные результаты атлетов. Более того, именно законы адаптации во многом определяют направленность и содержание основных направлений современной спортивной медицины.

Рис. 1. Принцип взаимосодействия основных научно-практических направлений подготовки квалифицированных спортсменов.

Следует понимать, что современная спортивная медицина в первую очередь должна носить профилактический характер, прогнозируя, предотвращая и своевременно диагностируя возникновение возможных патологических состояний, и уже лишь в случае их возникновения заниматься эффективным лечением и реабилитацией спортсменов.

Основные задачи спортивной медицины:

• Медико-биологический отбор и допуск к занятиям тем или иным видом спорта в соответствии с генетически и фенотипически обусловленными возможностями индивидуума.

• Допуск к занятиям спортом и спортивным тренировкам на основании информативной многовариантной оценки состояния здоровья индивидуума.

• Контроль за функциональным состоянием организма спортсмена в условиях осуществления им избранной спортивной деятельности – всегда на основе использования принципа мультипараметрической оценки характеристик совершаемой им специфической работы и принципа мультипараметрической оценки реакций организма спортсмена на совершаемую им тренировочную и соревновательную работу.

• Коррекция динамики функциональных состояний спортсмена с использованием специфических корригирующих комплексов, включающих средства и методы, разработанные на основе методов клинической медицины, традиционной народной медицины.

• Обеспечение роста тренированности (повышение специальной работоспособности) спортсмена с использованием физиологически обоснованных специфических комплексных (педагогических, медико-биологических, психологических) воздействий на организм спортсмена.

• Профилактика и лечение травм и заболеваний спортсменов в процессе их специфической деятельности и вне ее.

• Реабилитация спортсменов после перенесенных травм и заболеваний.

• Экстренная помощь при травмах и неотложных состояниях спортсменов.

• Контроль за соблюдением спортсменами гигиенических требований, способствующих снижению заболеваемости и росту тренированности.

• Контроль за применением в спорте фармакологических препаратов.

В соответствии с указанными задачами определены главные составные части спортивной медицины: врачебный контроль в спорте; функциональный контроль в спорте; функциональная реабилитация спортсменов и повышение спортивной работоспособности; терапия соматических заболеваний спортсменов; спортивная травматология; медицинская реабилитация спортсменов; неотложная медицинская помощь в спорте; гигиена спорта; служба допинг-контроля.

Врачебный контроль – одна из традиционных составных частей спортивной медицины. Однако по непонятной причине считалось и считается по сей день, что врачебный контроль собственно и есть спортивная медицина. Во многом формированию такого мнения способствовало всеобщее непонимание реальных целей и задач спортивной медицины. При этом неоправданные амбиции специалистов по врачебному контролю всегда распространялись и на сферы влияния спортивной педагогики, и в частности – когда врачи пытались и пытаются оценивать уровень тренированности спортсмена, основываясь на данных, полученных при проведении различных функциональных тестов исключительно в лабораторных условиях. Более того, основываясь на результатах этих тестов, они на всех уровнях (включая уровень сборных команд страны) выдавали и выдают абсолютно некорректные рекомендации и по спортивно-педагогической и по медико-биологической подготовке спортсменов. Но еще А. Г. Дембо (1975) утверждал: «Врач не имеет ни оснований, ни права решать вопрос о состоянии тренированности спортсмена. В истории врачебного контроля был период, когда по результатам пробы Летунова пытались определять места, которые займут спортсмены в соревнованиях. Но из этого ничего не вышло».

Следует упомянуть и об ограниченности аппаратной и методологической базы врачебного контроля. Но в первую очередь необходимо четко определить функции специалистов по врачебному контролю. Вполне очевидно, это должны быть прежде всего экспертно-медицинские функции, направленные на оценку уровня здоровья спортсмена, выявление явных и скрытых патологических процессов, прогнозирование течения выявленных патологических состояний (в обязательном порядке опираясь на знания всех нюансов и особенностей спортивной подготовки каждого конкретного спортсмена).

Сегодняшнее представление о принципах врачебного контроля непрофессионально упрощено. В частности, большинство специалистов считают достаточным осуществление периодического врачебного контроля. Подобный подход характерен для поликлинического принципа организации медицинской службы, но в этом случае врачи всегда будут опаздывать и лишь констатировать случившееся.

В основе функционального контроля в спорте должны лежать: постулат о невозможности оценки «деятельности» целостных функциональных систем (конкретных поведенческих актов) организма человека на основании данных о «работе» отдельных компонентов этих систем и правило об абсолютной «функционально-структурной» специфичности поведенческих (более узко – двигательных) актов человека. Принятие этих физиологических законов ставит функциональный контроль в строгие рамки и «привязывает» его к тренировочной и соревновательной деятельности спортсмена. То есть современной спортивной медицине крайне важно избрать принципы организации функционального контроля в спорте в соответствии с системными законами функционирования организма – от этого зависит степень информативности для практики спорта данных, получаемых в функциональных обследованиях. И одна из немаловажных задач в связи с этим – выбор тестирующих упражнений, отвечающих системным требованиям функционального контроля в современном спорте и специфике избранных видов спорта.

Еще в 1975 г. А. Г. Дембо писал: «…Различают адекватные или специфические пробы, при которых в качестве физической нагрузки используются упражнения, имитирующие движения, наиболее специфические для данного вида спорта. …Ценность любой функциональной пробы заключается прежде всего в ее правильном физиологическом обосновании, четком отражении изучаемого физиологического процесса и возможности исследования этого процесса в единстве с внешней средой». Участвовать в проведении функционального контроля могут и специалисты по врачебному контролю, но функциональный контроль по своему содержанию в большей степени физиолого-педагогическое, нежели врачебное мероприятие со многими несвойственными врачебному контролю задачами. С другой стороны, регулярно высказываемые в течение уже не одного десятилетия претензии физиологов и спортивных педагогов на эксклюзивное право проведения функционального контроля также необоснованы, поскольку одна из его задач – выявление пограничных и патологических состояний, которые в ряде случаев могут быть диагностированы только при совершении спортсменом специфической деятельности. Академик И. П. Павлов утверждал: «…Физиология не может претендовать на властное руководство врачом, потому что, не обладая полным знанием, она постоянно оказывается у?же клинической действительности. Физиологический кругозор думающих врачей иногда шире и свободнее, чем самих физиологов». Кроме того, именно данные функционального контроля должны служить «материальным» основанием для использования тех или иных средств и методов функциональной реабилитации спортсмена, что должно являться уже сугубо врачебной прерогативой.

Таким образом, функциональный контроль (непрерывный, периодический, этапный), в обязательном порядке осуществляемый прежде всего в «полевых» условиях (условиях тренировочной и соревновательной деятельности спортсмена), должен стать неотъемлемой частью современной спортивной медицины. Более того, в современном спорте необходима ежедневная (мониторинговая) оценка адекватности предлагаемых спортсменам тренировочных нагрузок их динамически меняющемуся уровню функциональной готовности к тренировочной работе и соревновательной деятельности. И если учесть возможность при мониторинговом типе наблюдений за динамикой функциональной готовности спортсмена немедленного получения информации отдельных физиологических систем его организма, то становится реальным обоснованное и своевременное внесение корректив и в педагогическую, и в медико-биологическую составляющие его подготовки. Именно с указанных позиций открывается путь для создания максимально эффективных технологий подготовки высококвалифицированных спортсменов.

Прообразом для построения системы функционального контроля в какой-то степени могли бы послужить комплексные научные группы (КНГ), некогда работавшие со сборными командами СССР. Однако минусом работы прежних КНГ, фактически сводившим к нулю ее «стоимость», было реальное отсутствие единого системного принципа в оценке данных, получаемых чаще всего в абсолютно не связанных между собой исследованиях. Система функционального контроля в современной спортивной медицине должна строиться только в соответствии с четким пониманием стоящих перед исследовательским коллективом задач и основываться на принципах функциональной системности.

Функциональная реабилитация спортсменов и обеспечение повышения их спортивной работоспособности, тренированности и результативности – одна из насущнейших проблем службы медико-биологического обеспечения подготовки спортсменов. Ее сегодня пытаются решать в основном спортивные фармакологи. Но проблемы восстановления после тренировочных и соревновательных нагрузок и повышения тренированности в современном спорте уже не могут решаться без грамотно организованного функционального контроля и исключительно с позиций использования фармакологических средств. Они требуют комплексного решения с применением средств и методов как фармакологии, так и физиотерапии, бальнеотерапии, рефлексотерапии, массажа и проч. Более того, российскими учеными разработаны высокоэффективные методы восстановления и повышения спортивной работоспособности, тренированности и результативности, но эти методы напрочь игнорируются спортивными практиками.

Для специалистов не секрет, что диагностика и лечение соматических и инфекционных заболеваний спортсменов имеют свои особенности и зачастую требуют от врача нестандартных решений. Вышеупомянутые особенности прежде всего должны быть изучены. Но задача изучения особенностей течения соматических заболеваний у спортсменов обуславливает необходимость знания врачом особенностей «нормального» функционирования человеческого организма в различных видах спортивной деятельности. Таким образом, мы вновь приходим к необходимости использования в медицине системных физиологических знаний и далее – необходимости создания общей теории болезни, без которой современная медицина вынуждена заниматься частностями.

Спортивная травматология (в значительной степени благодаря таланту и усилиям З. С. Мироновой и ее последователей) – одна из наиболее развитых областей спортивной медицины. Принято считать, что спортивная травматология отличается от «обычной» тем, что основной ее задачей является лечение травм, полученных при занятиях спортом. Однако такой подход в определении различий между этими двумя родственными медицинскими специальностями не выдерживает элементарной критики. Главное отличие спортивной травматологии от «обычной» заключается в стоящей перед ней задачей не просто дать человеку возможность осуществлять элементарные двигательные функции после травматизации, лечения и реабилитации, но – обеспечить спортсмену возможность осуществлять специфические (спортивные) двигательные функции в том же объеме, что и до травмы. Более того: последствия травм и их лечения не должно препятствовать дальнейшему профессиональному росту спортсмена. Плюс к этому: лечение спортивных травм должно осуществляться в кратчайшие сроки – таковы требования современного спорта.

Следует признать, что в спортивной травматологии на протяжении всей истории ее существования абсолютным приоритетом пользовалось ее хирургическое направление. «Терапевтическое» направление спортивной травматологии, в основе которого лежат методы консервативного лечения травматических повреждений опорно-двигательного аппарата, всегда было вторично, хотя в практике спорта именно эффективное лечение травм, не требующих хирургического вмешательства, всегда было первостепенной задачей. При этом спортивные травматологи не имеют оснований жаловаться на невнимание к данной проблеме со стороны ученых – разработке методов консервативного лечения повреждений опорно-двигательного аппарата посвящено множество опубликованных работ. Но чаще всего до внедрения большинства разработок (вне зависимости от их эффективности) в практику работы спортивного травматолога и врача команды дело просто не доходит.

Медицинская реабилитология в спортивной медицине, имеющая специфические отличия от «обычной» медицинской реабилитологии, в связи со специфическими целями и задачами спортивной медицины в целом и призвана осуществлять важнейшую функцию – скорейшее выздоровление и возвращение в строй спортсменов, перенесших ту или иную травму или то или иное заболевание. С этой целью медицинская реабилитология должна задействовать широчайший спектр средств и методов (включая средства и методы фармакологии, лечебной физической культуры, физиотерапии, бальнеотерапии, рефлексотерапии, массажа и т. д.), используемых в современной, традиционной и народной медицине.

Но основная проблема медицинской реабилитологии состоит отнюдь не в том, чтобы собрать в рамках одной специальности средства и методы, используемые в различных областях медицины. Сегодня для медицинской реабилитологии более важно получить физиологическое обоснование и выработать физиологически оправданную концепцию эффективного проведения комплексных реабилитационных процедур при каждом конкретном заболевании. Еще П. К. Анохин (1968) писал о том, что «…медицинская реабилитология никаким образом не учитывает законы системной физиологии». Данная ситуация сохраняется и сегодня, что предопределяет ограниченную эффективность работы службы восстановительного лечения.

Неотложная (скорая) медицинская помощь в спорте – одно из важнейших направлений в спортивной медицине, которому до последнего времени практически не уделялось внимания. Скоропомощная медицина вообще имеет свои особенности – она всегда вторична по отношению к экстренной патологии, то есть – она всегда следует за тем, что уже случилось. В связи с этим основное требование к скоропомощной медицине в спорте – ее абсолютная готовность в любой момент времени к любым возможным экстренным ситуациям. Это, конечно же, касается аппаратного и лекарственного обеспечения работы спортивных врачей, но главное – их обученности практическим навыкам по оказанию пациенту неотложной и скорой медицинской помощи.

Гигиена – медицинская наука, призванная изучать влияние факторов внешней среды на организм человека с целью оптимизации благоприятных и профилактики неблагоприятных воздействий. Как следствие, гигиена имеет два объекта изучения – факторы среды и реакцию организма, и пользуется знаниями и методами физики, химии, биологии, географии, гидрогеологии и др. наук, изучающих окружающую среду, а также физиологии, анатомии и патофизиологии. Спортивная гигиена – специфическая наука и практика, которая должна рассматривать практически все аспекты жизни спортсмена в специфических условиях его существования в спорте и, как и спортивная медицина в целом, направлена на обеспечение роста тренированности спортсмена и достижение им наивысших спортивных результатов. Проблема лишь в том, что как наука гигиена безнадежно застряла в середине прошлого века, а следовательно, ничего не может дать современной практике спорта.

Допинг в современном спорте, к сожалению, давно уже стал повседневной реальностью! Согласно определению, данному Р. Д. Сейфуллой, «допинг – это средства или методы, запрещенные к применению в спорте Медицинской комиссией МОК и которые могут быть обнаружены с помощью верифицированных методов исследований». В средствах массовой информации с регулярной периодичностью появляются заметки о дисквалификации того или иного спортсмена за использование какого-либо из запрещенных Медицинской комиссией МОК средств или методов. Одно из первых мест по «популярности» в отдельных видах спорта занимают анаболические стероиды. Чарльз Фрэнсис, тренер одного из известнейших американских спринтеров Бена Джонсона, заявил: «Спортсмен не может надеяться на победу в крупных международных соревнованиях, если он не использует анаболические стероиды». Несмотря на все усилия WADA, допинг не канул в лету. В апреле 2016 г. английский врач Марк Бонар в частном разговоре с корреспондентом газеты «The Sunday Times» рассказал о повальном использовании запрещенных препаратов (в том числе – анаболических стероидов) английскими спортсменами.

Специалисты знают, что использование стероидов отрицательно сказывается на здоровье, но до сих пор не было известно об их губительном действии на почки. Доктор Л. Херлитц (Университетский медицинский центр Колумбии) и его коллеги провели исследование, в котором выявлено повреждение почек после длительного употребления анаболических стероидов (исследователи изучили группу из 10 культуристов, употреблявших стероиды много лет). В моче этих культуристов постоянно присутствовало достаточно большое количество белка, что свидетельствует о нарушении почечной функции. Специфические тесты показали, что у девяти из десяти культуристов развилось состояние, называемое «фокально-сегментарный гломерулосклероз». Исследователи предполагают, что резкое увеличение массы мышц увеличивает нагрузку на почки, которые вынуждены повышать скорость фильтрации, что приводит к их перенапряжению. Также высказано предположение, что стероиды оказывают прямое токсическое воздействие на почки.

Стало известно, что длительное употребление анаболических стероидов нарушает функцию сердца в гораздо большей степени, чем предполагалось раньше. При этом увеличивается риск развития сердечной недостаточности – сообщается в исследовании, опубликованном в выпуске журнала американской кардиологической ассоциации Circulation: Heart Failure. A. L. Baggish (2010), преподаватель кафедры медицины при Центральном госпитале штата Массачусетс в Бостоне, пишет: «Анаболические стероиды негативно сказываются на здоровье. Я думаю, что мы впервые начинаем осознавать, что сердце – один из органов, который в первую очередь попадает под удар при длительном приеме стероидов. Мы надеемся привлечь внимание общественности к проблеме употребления стероидов как потенциальной причине заболеваний сердца, а также, возможно, объяснить появление сердечной недостаточности среди молодых людей».

В своем исследовании ученые обнаружили, что левый желудочек сердца был значительно слабее во время сокращения (систолической функции) у участников, которые принимали стероиды, по сравнению с группой не принимавших эти препараты. Участники эксперимента, употреблявшие стероиды, демонстрировали нарушение диастолической функции, способность левого желудочка расслабляться и заполняться кровью.

В эксперименте зафиксированы статистически значимые различия в функционировании сердца, демонстрирующие сильную взаимосвязь между употреблением стероидов и сердечной недостаточностью. Нельзя исключить, что многочисленные случаи внезапных смертей в спорте связаны именно с применением спортсменами в их подготовке анаболических стероидов и других запрещенных средств и методов повышения тренированности.

Следует понимать, что львиная доля нынешнего списка запрещенных препаратов – отнюдь не наркотики, как это думают обыватели, а обычные фармакологические средства (лекарства), большинство из которых показано к применению при тех или иных заболеваниях, которые могут возникать, в том числе, и у спортсменов. Но запрет на использование в лечении соматических и инфекционных заболеваний значительного числа препаратов, вполне доступных обычным людям, делает спортсменов в своем роде изгоями, которым недоступны многие достижения современной фармакологии и медицины. Тем не менее, запрет на использование в спорте тех или иных средств или методов должен выполняться неукоснительно. А задачи лечения спортсменов, равно как и повышения тренированности и спортивной результативности должны решаться с использованием в подготовке спортсменов современных легитимных средств, методов и технологий.

Такой путь – один из наиболее эффективных путей борьбы с применением запрещенных средств и методов в спорте. Знание законов системной физиологии и создание на этой основе современных технологий комплексной подготовки спортсменов, специализирующихся в различных видах спорта, дают возможность достичь уровня эффективности и результатов подготовки высококвалифицированных атлетов, превосходящих уровень эффективности допинговых технологий.

II. Законы адаптации – физиологическая основа спортивной деятельности человека

Над всем живым на Земле властвуют законы Природы! Человек во всем многообразии его жизненных проявлений – часть этой Природы, подчиняющаяся ее законам. Именно поэтому притязания любого индивидуума в каком угодно виде деятельности могут быть реализованы только в том случае, если его действия, направленные на достижение цели, основаны на знаниях законов Природы. Спортивная деятельность Человека не может являться исключением из правил. Жизнь на всех ступенях ее развития – «постоянное приспособление… к условиям существования» [И. М. Сеченов, 1863], то есть жизнь – непрекращающийся процесс адаптации к постоянно меняющимся условиям среды. Специалисту, объектом деятельности которого выступает Человек, необходимо понимание того, что человеческий организм является относительно открытой самоорганизующейся и самоструктурирующейся системой, подверженной разнообразным и многочисленным воздействиям среды.

2.1. Представления об общем адаптационном синдроме

Исследования реакций живого организма в ответ на экстремальные воздействия были начаты давно. Еще Ч. Дарвиным (1872) проводилось изучение эмоциональных аффектов человека и животных и было обращено внимание на общность и различия изучаемых эмоциональных проявлений. В исследованиях W. B. Cannon (1927) показано значение симпатико-адреналовой системы в механизмах экстренной мобилизации организма при эмоциогенных реакциях. В работах И. П. Павлова (1900 и др.) и его учеников А. Д. Сперанского (1935, 1936, 1955), М. К. Петровой (1946, 1955), К. М. Быкова (1947, 1960) было доказано, что в результате воздействия чрезвычайных раздражителей возникают генерализованные нарушения трофики, заболевания внутренних органов. А. Д. Сперанский (1935), основываясь на полученных им экспериментальных данных об однотипных изменениях нервной системы и наличии генерализованного процесса в виде нарушений трофики, кровоизлияний, изъязвлений в желудке и кишечнике, изменения надпочечников и других органов, делает заключение о стандартных формах реагирования организма на действие чрезвычайных раздражений. При этом в работах А. Д. Сперанского говорится о ведущей роли нервной системы в реализации этих однотипных генерализованных ответных реакций и о том, что именно нервная система определяет целостный характер реакций и те многозвеньевые механизмы, которые участвуют в осуществлении адаптационно-компенсаторных процессов организма.

К тому времени физиология уже обогатилась фундаментальным открытием И. М. Сеченовым (1863) центрального торможения. Возможно отчасти именно этим открытием обусловлен последующий приоритет «нервистского» направления в физиологии, развиваемого прежде всего в работах русских и советских ученых И. П. Павлова, А. А. Ухтомского, Н. Е. Введенского, Л. А. Орбели, А. Д. Сперанского и др. И уже в работах этих авторов появляются идеи о наличии неких, присущих многим раздражителям свойств, стимулирующих защитно-приспособительные реакции организма. Так, И. П. Павлов (1900) писал: «…Чрезвычайные раздражители, являющиеся в качестве болезнетворных причин, представляют собой специфические раздражители тех защитительных приборов организма, которые назначены для борьбы с соответствующими болезнетворными причинами. Мы думаем, что это представление должно быть обобщено на все случаи болезни, и в этом кроется общий механизм приспособления организма вообще при встрече с патогенными условиями, совершенно подобно тому, как нормальный, сочетанный и приспособленный ход жизни имеет в своем основании специфическое раздражение того или другого аппарата».

Но в качестве ключевого механизма адаптации мировое научное сообщество, тем не менее, выбирает концепцию о постоянстве внутренней среды организма C. Bernard (1878), которую ее автор считал основным условием существования организма, или, по его словам, «условием свободной жизни», что подразумевало «такое совершенство организма, чтобы внешние перемены в каждое мгновение компенсировались и уравновешивались». Правда, данная концепция получила развитие уже в работах W.В. Cannon (1929, 1932), сформулировавшего принцип гомеостазиса и утверждавшего, что единство и постоянство внутренней среды организма поддерживаются цепью сложных и многообразных процессов, где важная, почти универсальная роль принадлежит функции симпатико-адреналовой системы.

Предложенный им термин «гомеостаз» обозначает способность организма поддерживать постоянство своей внутренней среды (то есть поддержание постоянного состава крови, лимфы, тканевых жидкостей, удержание на определенном уровне величин осмотического давления, общей концентрации электролитов и концентрации отдельных ионов, кислотно-основного состояния, содержания в крови питательных веществ, продуктов промежуточного и конечного обмена и др.). При этом, согласно предложенной W.В. Cannon (1929) концепции, показатели гомеостаза даже при значительных изменениях условий внешней среды удерживаются на определенном уровне, отклонения от которого происходят в сравнительно небольших пределах. Гомеостатическое равновесие, по W.В. Cannon, поддерживается механизмами автоматической саморегуляции, приобретенными живыми существами в результате совершенствования их приспособительной деятельности в процессе эволюции. Сам W.В. Cannon в одной из своих монографий (1932) пишет о том, что тайна мудрости тела – в гомеостазе, достигаемом совершенной адаптационной деятельностью. Именно приспособительные реакции организма, по его мнению, поддерживают относительное динамическое постоянство его внутренней среды. С этой точки зрения можно поставить знак равенства между понятиями «адаптация» («приспособление») и «защита», причем даже в тех случаях, когда адаптационная реакция содержит в себе элементы повреждения [Л. Х. Гаркави, Е. Б. Квакина, М. А. Уколова, 1977].

Тем не менее началом «эры общего адаптационного синдрома» (стресса) принято считать появление в 1936 г. в журнале «Nature» краткой, состоящей всего лишь из 74 строк заметки канадского исследователя H. Selye (Г. Селье) под заглавием: «Syndrome produced by Diverse Nocuous Agents» («Синдром, вызываемый разными повреждающими агентами»). В данной статье автор, основываясь на результатах экспериментов, произведенных им на крысах, сообщает об отмеченных общих для всех случаев (неспецифических) изменениях во внутренних органах и анатомо-физиологических системах лабораторных животных, происходящих в ответ на действия различных по специфике экстремальных факторов (холод; хирургическое повреждение; предельные физические нагрузки; интоксикация сублетальными дозами различных препаратов – адреналин, атропин, морфин, формальдегид и др.). Причем возникающий при действии всех этих факторов неспецифический синдром характеризуется прежде всего «классической» триадой симптомов: значительное увеличение коркового слоя надпочечников с исчезновением секреторных гранул из корковых клеток и усиленной митотической пролиферацией, особенно в пучковой зоне; острая инволюция тимико-лимфатического аппарата; появление кровоточащих язв в желудке и двенадцатиперстной кишке, наличие и выраженность которых никоим образом не зависят от природы (специфических качеств) повреждающего агента.

Очевидно, время публикации вышеуказанной статьи Г. Селье (1960) совпадает и с появлением гипотезы о единой «стереотипной реакции на повреждение». Автор свидетельствует: «…мы не видели вредных стимулов, которые не могли бы вызвать наш синдром». В данной фразе совершенно четко обозначены фактические исходные позиции, с которых далее развивались идеи ученого. Показательно и то, что первоначально вместо термина «стресс» при характеристике открытого им синдрома автор использовал термины «повреждающий» или «вредный» [H. Selye, 1936]. Г. Селье (1960) пишет: «Мы назвали этот синдром «общим» потому, что он вызывается лишь теми агентами, которые приводят к общему состоянию стресса… и, в свою очередь, вызывает генерализованное, то есть системное защитное явление».

Однако вполне приемлемый и абсолютно отвечавший полученным в экспериментах 1936 г. данным термин «повреждающее воздействие» не удовлетворил Г. Селье, поскольку оказалось, что даже такие стимулы, как кратковременное мышечное напряжение, психическое возбуждение или кратковременное охлаждение, уже вызывают стимуляцию коры надпочечников [Г. Селье, 1960]. Нетрудно заметить, что здесь речь уже не идет о синдроме, включающем «триаду» обнаруженных Г. Селье в 1936 г. изменений, полученных в ответ на экстремальные повреждающие воздействия.

Вполне очевидно, что ответные реакции на такие стимулы, как кратковременное мышечное напряжение, психическое возбуждение или кратковременное охлаждение неравноценны реакциям организма лабораторных животных в ответ на повреждающие воздействия, которые в отдельных случаях приводили к их смерти. Однако Г. Селье с легкостью объединяет все эти реакции под флагом общего термина «стресс», тем самым фактически уничтожая его первоначальный физиологический смысл и придавая ему немыслимое количество степеней свободы.

Проводимые далее Г. Селье (1960) «неспецифические» параллели между генерализованной неспецифической реакцией организма и местной воспалительной реакцией приводят его к мысли о предельной близости и едва ли не идентичности этих процессов: «…Общий адаптационный синдром и воспаление являются неспецифическими реакциями, проходящими в своем развитии ряд различных стадий, обе могут быть вызваны различными стрессорами и способны повышать устойчивость организма к их воздействиям». Термин «стрессор», употребленный здесь Г. Селье, выступает уже не только в качестве характеристики некоего воздействия, вызвавшего неспецифическую генерализованную реакцию организма, но и в качестве неспецифической характеристики местного повреждающего фактора, действие на организм которого совсем не обязательно должно привести к генерализованной стрессовой реакции (как неспецифического состояния «предельного напряжения») данного организма. Как следствие – появление «на свет» в устах самого Г. Селье (1960) терминов «системный стресс» и «ограниченный местный стресс». Такое «разделение» ответных реакций организма на генерализованные и локальные свидетельствует, кроме всего прочего, о реальном отсутствии у Г. Селье представления о системности любых физиологических и патологических проявлений в организме [П. К. Анохин, 1958, 1968, 1980 и др.]. В действительности местные реакции организма на повреждающие воздействия различной силы и неспецифические генерализованные ответные реакции организма на те же воздействия нелинейно взаимосвязаны и взаимозависимы, что не позволяет абсолютно разделить их, но это также не является поводом для объединения их «под флагом» единого термина, первоначальное физиологическое содержание которого вполне конкретно (см. выше). По мнению П. Д. Горизонтова (1980), нет абсолютно никакого повода «для смешения совершенно разнородных процессов под общим термином стресса».

Итогом всех этих трансформаций внутреннего содержания термина «стресс» явилось появление на свет определения «стресса» как «суммы всех неспецифических биологических феноменов (включая и повреждение, и защиту)», которые могут быть «локальными, или топическими (как видно на примере воспаления), или системными (как видно на примере общего адаптационного синдрома)» [Г. Селье, 1960]. С момента появления этой формулировки любой исследователь со ссылкой на Г. Селье уже мог совершенно свободно использовать термины «стресс» и «стрессор» для обозначения каких угодно процессов и состояний организма и каких угодно действующих на организм факторов даже без констатации реально достигнутых этим организмом состояний (стресс – «любое условие, которое нарушает нормальное функционирование организма» [M. B. Arnold, 1960]). С этого момента термин «стресс» в устах Г. Селье и его последователей перестал быть конкретным физиологическим понятием и стал расхожим «публичным» термином, в принципе означающим что угодно. Придание Г. Селье термину «стресс» практически неограниченного числа «степеней свобод», вне всякого сомнения, способствовало росту его славы в среде его последователей и просто обывателей, но не могло не нанести вреда большому числу медико-биологических научных дисциплин, наиболее авторитетные представители которых оказались в той или иной степени солидарными с позицией «отца» общего неспецифического синдрома (каковым «стресс» собственно уже и не являлся!). И хотя в одной из более поздних работ H. Selye (1959) дает определение «стрессу» «…как состоянию, проявляющемуся специфическим синдромом, который включает в себя все неспецифически вызванные изменения в биологической системе», этот термин и в данной трактовке не приобрел более или менее четкого физиологического смысла.

Одно из последних определений стресса, данное самим Г. Селье в книге «Стресс без дистресса», вышедшей в 1974 г. (переведенной на русский язык в 1977 г.) – «стресс есть неспецифический ответ организма на любое предъявленное ему требование» – еще более неопределенно, особенно если учесть относительность восприятия «неспецифичности» и «специфичности» отдельных проявлений жизнедеятельности организма. Более того, последняя формулировка с учетом концепции H. Selye (1952) о «корригирующем» участии «кондициональных факторов» в общей неспецифической реакции организма, позволила ему и его последователям «безнаказанно» относить к «стрессу» любые неспецифические реакции организма на опять-таки любые внешние или внутренние воздействия даже без обнаружения хотя бы единственного из описанных им [H. Selye, 1936] «компонентов» общего неспецифического синдрома.

Данный факт отмечен Л. Х. Гаркави с соавт. (1977): «…Многие исследователи даже не изучают, развивается ли после воздействия комплекс изменений, характерный для стресса, заведомо считая, что любой раздражитель вызывает стресс. Если же при этом обнаруживается хоть какое-либо изменение деятельности системы «гипофиз – кора надпочечников», то исчезают и последние сомнения (если они были) – стресс это или не стресс». Впрочем, подавляющая часть исследователей в большинстве случаев «не утруждает» себя поисками хотя бы и одного из этих «компонентов», «справедливо» считая, что раз уж организм, согласно общепризнанным представлениям, отвечает на любое воздействие единственной стандартной неспецифической реакцией («стресс»), то лишнее подтверждение ее существования бессмысленно.

Пытаясь проследить дальнейшую трансформацию представлений Г. Селье о стрессе, в его статье «Концепция стресса. Как мы ее представляем в 1976 г.» мы находим: «Стресс является частью нашего каждодневного опыта…» и «даже в состоянии полного расслабления спящий человек испытывает некоторый стресс…». Стресс по Г. Селье (1974) уже «не всегда результат повреждения» и его «не следует избегать». В связи с этим утверждением Г. Селье (1974, 1992) уже просто вынужден предоставить неспецифической генерализованной реакции «стресс» ничем не объяснимую «возможность» совершать метаморфозы в «дистресс» и «эустресс». Однако, в частности, И. А. Аршавский (1980), полностью поддерживающий идеи Г. Селье о возможности физиологического и патологического стресса, сам же пишет о том, что «…специальный физиологический анализ этих двух понятий не дается».

Несмотря ни на что, «стрессорные» идеи Г. Селье оказались крайне привлекательными для многочисленных «ученых», жаждавших «получить» пусковой момент адаптации и не желавших заниматься поисками и раскрытием сложнейших механизмов самого процесса адаптации. Таким образом, все вымыслы Селье о стрессе были приняты «научным» большинством в качестве истины, не требующей доказательств. И именно на этой базе были построены растиражированные по всему миру представления о процессе адаптации.

2.2. Неспецифические адаптационные реакции организма

Однако, несмотря на победное шествие буквально по всему миру «стресс-теории» Г. Селье и ее публичный успех среди многочисленных последователей и поклонников «отца общего адаптационного синдрома», уже в 60-е годы ХХ в. в публикациях высказываются мнения, вполне обоснованно подвергающие сомнению абсолютную истинность концепции Г. Селье (1960) об однообразии неспецифических проявлений в организме в ответ на разноплановые воздействия. Л. Леви (1970) пишет, что теория Г. Селье «вызвала серьезную критику, в частности, на том основании, что этот синдром вызывается у человека воздействием только самых грубых из всех возможных стрессоров, например инъекцией формалина, в то время как на трудности повседневной жизни человек реагирует посредством адаптационных реакций совершенно отличного типа».

П. Д. Горизонтов, Т. Н. Протасова (1968) утверждали, что Г. Селье не имел оснований для безграничного расширения понятия стресса, включая в него все возможные неспецифические реакции организма. Было замечено, что «не все раздражители вызывают однотипную стандартную гормональную реакцию» и «стремление все неспецифические изменения, возникающие в… организме, трактовать как проявление стресс-реакции, делает это понятие расплывчатым и крайне неопределенным». Позднее С. Х. Хайдарлиу (1980) пишет: «…при стрессовых воздействиях характер биохимических сдвигов в ЦНС определяется не только морфофункциональными и биохимическими особенностями конкретных нервных образований и общим состоянием организма, но и характеристиками самого стрессора – его природой, интенсивностью, продолжительностью действия, повторяемостью и т. д.».

Л. Х. Гаркави с соавт. (1977) считают, что впервые о возможности существования качественно иного, нежели стресс, неспецифического состояния организма высказался Н. В. Лазарев (1962, 1963), изучавший состояния неспецифически повышенной сопротивляемости организма. В исследованиях выявлено, что в отличие от стресса при состоянии неспецифически повышенной сопротивляемости отсутствует классическая, характерная для стресса «триада» [H. Selye, 1936, 1952; Г. Селье, 1960] и отмечается лишь активация половых желез и гонадотропной функции гипофиза [Н. В. Лазарев, 1962, 1963; О. А. Кириллов, 1964; М. А. Розин, 1966]. Позднее Р. М. Баевский (1972) пишет, что «…три стадии общего адаптационного синдрома, описанные Г. Селье применительно к острым опытам на животных, не могут быть использованы в практике оценки состояния человека, подвергающегося воздействию неадекватных факторов», и предлагает свою рабочую классификацию состояний организма по степени напряжения регуляторных систем. Очевидно результаты этих и других [И. И. Брехман, 1968; В. Петков, 1974; и др. ] работ и послужили «катализаторами» для создания «общей теории адаптационных реакций». Была выдвинута гипотеза о различии неспецифических реакций организма в зависимости от количественных характеристик действующих факторов. Эта гипотеза получила подтверждение в результатах проведенных исследований [М. А. Уколова, Ю. Н. Бордюшков, Л.X. Гаркави, 1968; М. А. Уколова, Л.X. Гаркави, Е. Б. Квакина, 1970; и др. ], согласно которым, в организме могут развиваться минимум три типа неспецифических адаптационных реакций: 1. Реакция на слабые воздействия. 2. Реакция на воздействие средней силы. 3. Реакция на сильные, чрезвычайные воздействия.

Неспецифическую реакцию на слабое по силе воздействие было предложено называть «реакцией тренировки» [Л. Х. Гаркави, Е. Б. Квакина, М. А. Уколова, 1979]. Установлено, что реакция тренировки протекает стадийно: 1) стадия ориентировки; 2) стадия перестройки; 3) стадия тренированности.

Стадия ориентировки, формирующаяся в организме через 6–24–48 ч, характеризуется некоторым увеличением тимуса (в 1,2–1,3 раза). Отмечается комплекс изменений в эндокринной «системе»: умеренное увеличение коры надпочечников за счет как пучковой, так и клубочковой зоны (ответственной за секрецию минералокортикоидов), и, соответственно, увеличение секреции глюкокортикоидных и минералокортикоидных гормонов. Увеличение продукции глюкокортикоидов, по мнению Л. Х. Гаркави с соавт. (1977), обуславливает некоторое повышение «противовоспалительного потенциала» организма, но в отличие от стресса не приводит к повреждающим эффектам. Отмечено также умеренное повышение в стадии ориентировки функции щитовидной железы. В стадии ориентировки у крыс умеренно увеличивается продолжительность активных фаз полового цикла, повышается гонадотропная активность гипофиза, умеренно повышается активность половых желез. Морфологические исследования семенников в стадии ориентировки реакции тренировки в отличие от реакции тревоги стресса показали отсутствие признаков угнетения сперматогенеза [Л. Х. Гаркави, Е. Б. Квакина, М. А. Уколова, 1977].

Для стадии ориентировки реакции тренировки характерно определенное соотношение форменных элементов белой крови: лейкоциты, палочкоядерные нейтрофилы, моноциты, эозинофилы – в пределах нормы; сегментоядерные нейтрофилы – в пределах верхней половины зоны нормы (55–65 %); лимфоциты – в пределах нижней половины зоны нормы (20–27 %) [Л. Х. Гаркави, Е. Б. Квакина, М. А. Уколова, 1977, 1979, 1982]. Со стороны свертывающей системы крови в стадии ориентировки, развивающейся после однократного воздействия слабой силы, наблюдается гипокоагуляция [Л. Х. Гаркави, М. А. Уколова, Е. Г. Григорьева, 1971]. В ЦНС в стадии ориентировки преобладает состояние охранительного торможения. При этом возбудимость нервных структур снижена на 32±4 % по сравнению с исходной [Е. Б. Квакина, 1972].

Повторные воздействия в тех же или несколько больших дозировках приводят к развитию в организме следующей стадии реакции тренировки – стадии перестройки. Ее длительность при периодическом «подкреплении» слабыми воздействиями – до 1 месяца [Л. Х. Гаркави с соавт., 1977]. Эту стадию характеризует постепенное снижение секреции глюкокортикоидных гормонов до уровня нормы и постепенное повышение секреции минералокортикоидов. Постепенно повышается активность тимико-лимфатической «системы» и «системы» соединительной ткани, что соответствует реальному повышению активности неспецифических защитных процессов организма [Л. Х. Гаркави с соавт., 1977, 1979, 1982].

Продолжающееся слабое стимулирование организма приводит к развитию в нем стадии тренированности. Для этой стадии характерно снижение до уровня нормы секреции глюкокортикоидов и несколько повышенное содержание минералокортикоидов – несколько большее (в 1,5–1,8 раза), чем в стадию ориентировки увеличения тимуса. Отмечено расширение клубочковой зоны надпочечников с признаками активности в ней, умеренно повышенная активность щитовидной железы [Л. Х. Гаркави, Е. Б. Квакина, М. А. Уколова, 1977].

Не отмечено существенных изменений (по сравнению со стадией ориентировки) характеристик «системы» белой крови, однако в подавляющем большинстве случаев число лимфоцитов находится вблизи верхней границы, а число сегментоядерных нейтрофилов – вблизи нижней границы, характерных для этой реакции [Л. Х. Гаркави с соавт., 1977]. Система свертывания крови в стадии тренировки характеризуется гипокоагуляционным сдвигом, правда, несколько менее выраженным, чем в стадии ориентировки. В ЦНС в этой стадии, по мнению авторов «общей теории адаптационных реакций», так же, как и в стадии ориентировки и перестройки, преобладает процесс охранительного торможения [Л. Х. Гаркави, 1969].

В ответ на действие раздражителей средней силы развивается общая неспецифическая адаптационная реакция, названная «реакцией активации» [Л. Х. Гаркави, 1968; Е. Б. Квакина, М. А. Уколова, 1969]. Данная реакция также развивается стадийно: 1) стадия первичной активации; 2) стадия стойкой активации.

Первая стадия в реакции организма на действие раздражителей средней силы, получившая название стадии первичной активации, формируется через 6 ч после воздействия, а достигнутое состояние сохраняется в течение 24–48 ч [Л. Х. Гаркави с соавт., 1977]. Для стадии первичной активации характерно значительное (в 2–2,5 раза по сравнению с контролем) увеличение тимуса, обусловленное истинной, согласно данным Л. Х. Гаркави с соавт. (1977), гипертрофией. Показатели белой крови характеризуются следующим соотношением клеточных элементов: число лейкоцитов – в пределах нормы (4000–9000 клеток); число палочкоядерных нейтрофилов эозинофилов, моноцитов – в пределах нормы; число сегментоядерных нейтрофилов – в пределах нижней половины зоны нормы и ниже (менее 55 %); число лимфоцитов – в пределах верхней половины зоны нормы и несколько выше (28–45 %) [Л. Х. Гаркави, 1968].

Морфофункциональные исследования коры надпочечников выявили ее увеличение, прежде всего за счет клубочковой зоны, ответственной за секрецию минералокортикоидов. При этом пучковая зона могла быть увеличена незначительно или оставалась неизменной. Для стадии первичной активации характерно выраженное увеличение секреции минералокортикоидных гормонов при повышенной до верхней границы нормы секреции глюкокортикоидов, то есть отмечается преобладание секреции минералокортикоидов, а также умеренное повышение активности половых желез, повышение гонадотропной активности гипофиза. В семенниках отмечена разная степень активации сперматогенеза [Л. Х. Гаркави, 1969]. Функции свертывающей и противосвертывающих «систем» крови в первой стадии реакции активации хорошо уравновешены [Л. Х. Гаркави, М. А. Уколова, Е. Г. Григорьева, 1971]. Важно отметить изменения в этой стадии некоторых показателей обмена веществ. Так, в головном мозге, при отсутствии изменений в содержании глютамина и глютаминовой кислоты, происходит увеличение (в 2,5 раза) содержания аммиака [А. В. Архангельская с соавт., 1968] и повышение (на 40–60 %) активности ацетилхолинэстеразы [Л. М. Арефьева, 1972]. Несколько повышено (на 15–20 %) тканевое дыхание [Л. Х. Гаркави, Е. Б. Квакина, М. А. Уколова, 1977]. Повышены анаэробный (на 15–20 %) и аэробный (на 75–85 %) виды гликолиза. Отмечена тенденция к повышению (преимущественно за счет альбуминов и гаммаглобулинов) содержания общего белка в тканях мозга, печени, селезенки, семенников и сыворотки крови [Л. Х. Гаркави, 1969]. Исследованиями показано, что в ЦНС в стадии первичной активации преобладает умеренное физиологическое возбуждение [Л. Х. Гаркави с соавт., 1977].

Последующие воздействия на организм в тех же дозировках позволяют достичь следующей стадии реакции активации – стадии стойкой активации. Она характеризуется практическим отсутствием различий (по сравнению со стадией первичной активации) в размерах тимуса и соотношения форменных элементов белой крови. Отсутствуют и существенные различия гормональной реакции организма. Отмечена стабильно повышенная функциональная активность щитовидной железы, умеренно повышена активность половых желез. Наблюдаются фазные изменения показателей обмена [Л. Х. Гаркави с соавт., 1968]. «Относительное постоянство нейрогормональных отношений в стадии стойкой активации поддерживается фазными изменениями некоторых показателей метаболизма» [Л. Х. Гаркави, 1969]. Возбудимость ЦНС в стадии стойкой активации остается умеренно повышенной [Л. Х. Гаркави, Е. Б. Квакина, М. А. Уколова, 1977]. Для стадии стойкой активации характерна следующая картина белой крови: лейкоциты – 4000–9000; эозинофилы – 0,5–2 %; палочкоядерные нейтрофилы, моноциты – норма; сегментоядерные нейтрофилы – ниже нормы (<47 %); лимфоциты несколько выше нормы – (33–45 %).

Согласно результатам исследований, полученным еще Г. Селье (1936), на чрезмерные по силе воздействия организм отвечает генерализованной неспецифической стрессорной реакцией и формированием в нем одноименного состояния. П. Д. Горизонтов (1980) дает следующее определение стресса: «…под стрессом мы понимаем общую адаптивную реакцию, которая возникает в неблагоприятных жизненных условиях, угрожающих нарушению гомеостаза организма». При этом в зависимости от интенсивности и длительности действия стрессора различают острый и хронический стресс [Л. Х. Гаркави, Е. Б. Квакина, М. А. Уколова, 1977, 1998]. Стресс, по Л. Х. Гаркави с соавт. (1977, 1998), являющийся согласно первоначальной концепции Г. Селье (1936) генерализованной реакцией организма на действие чрезмерного раздражителя, и в этом своем содержании не претерпевшей в редакции указанных авторов сколь-либо значительных изменений, развивается стадийно: 1) стадия тревоги; 2) стадия резистентности; 3) стадия истощения [Г. Селье, 1950, 1952, 1956, 1960 и др.].

Стадия тревоги реакции «стресс»

Стадия тревоги реакции «стресс» развивается через 6 ч после начала воздействия стрессора и длится 24–48 ч [H. Selye, 1936; Г. Селье, 1960 и др.]. П. Д. Горизонтов (1980) считает, что наиболее ранние неспецифические изменения появляются через 3–12 ч после воздействия. Стадию характеризуют определенные «специфические» изменения в органах и системах организма. Прежде всего следует упомянуть обнаруженную в свое время H. Selye (1936) «триаду» изменений в органах и системах: изъязвление слизистой желудочно-кишечного тракта; уменьшение размеров тимуса; гипертрофия коры надпочечников. Позднее им [H. Selye, 1952; Г. Селье, 1960 и др. ] и другими исследователями [Л. Х. Гаркави, Е. Б. Квакина, М. А. Уколова, 1977] к «триаде», первично характеризовавшей стресс, «присовокуплен» еще ряд изменений в эндокринной системе и системе белой крови. В эндокринной системе в ответ на чрезмерные по силе воздействия в стадии тревоги стимулируется секреция адренокортикотропного гормона (АКТГ), в свою очередь приводящая к повышению секреции глюкокортикоидных гормонов коры надпочечников, при параллельном снижении секреции минералокортикоидов. Морфофункциональные исследования коры надпочечников у крыс показали, что при стрессе в стадии реакции тревоги кора надпочечников значительно увеличена за счет пучковой зоны, ответственной за секрецию глюкокортикоидов.

В стадии тревоги угнетены также деятельность щитовидной и половых желез. Имеет место угнетение сперматогенеза [Л. Х. Гаркави, Е. Б. Квакина, М. А. Уколова, 1977]. Эта стадия характеризуется также определенным соотношением форменных элементов белой крови: число лейкоцитов более 9000, анэозинофилия, палочкоядерные нейтрофилы и моноциты – в пределах нормы и выше, сегментоядерные нейтрофилы – >65 %, число лимфоцитов – <20 % [Л. Х. Гаркави, 1968, 1969; Л. Х. Гаркави, Е. Б. Квакина, М. А. Уколова, 1974, 1977, 1982]. При развитии стадии тревоги отмечается повышение коагуляционного потенциала [М. А. Уколова, Л. Х. Гаркави, Е. Б. Квакина, 1969]. Изучение течения обменных процессов в этой стадии выявило резкое повышение (в 7–8 раз) содержания в головном мозге лабораторных животных аммиака, повышение (на 60–90 %) содержания глютамина и снижение вдвое глютаминовой кислоты. Отсутствовали изменения в головном мозге тканевого дыхания. Отмечено накопление макроэргических фосфатов (АТФ, КрФ) и возрастание (на 30 %) эстерификации неорганического фосфора.

Во время стадии тревоги резко возрастают анаэробный (на 60–70 %) и аэробный (в 2–2,5 раза) синтез. То есть, создается состояние напряжения обмена. В стадии тревоги в электроэнцефалограмме удается выявить отсутствие регулярности смены ритмов и низкую амплитуду колебаний. Первичное резкое возрастание возбудимости (снижение порога на 70–90 % от исходного) достаточно быстро сменяется резким ее снижением (повышение порога на 70–90 % от исходного) [Л. Х. Гаркави, Е. Б. Квакина, М. А. Уколова, 1977]. По мнению авторов «общей теории адаптационных реакций» [Л. Х. Гаркави, Е. Б. Квакина, М. А. Уколова, 1977], к концу стадии тревоги реакции «стресс» в организме развивается запредельное торможение, снижающее чувствительность организма к последующим воздействием [П. В. Симонов, 1962].

Стадия резистентности

Именно с запредельным торможением («крайней мерой защиты», по И. П. Павлову) Л. Х. Гаркави с соавт. (1977) связывают переход стадии тревоги в стадию резистентности. В этой стадии (через 48–72 ч после стрессового воздействия) «можно констатировать в костном мозгу явные признаки стимуляции либо миелоидного, либо эритроидного кроветворения, избирательная активация которого может рассматриваться как специализированная реакция, направленная на повышение резистентности организма к определенному виду воздействия» [П. Д. Горизонтов, 1980]. Поскольку стадия резистентности развивается после стадии тревоги, протекающей с большими энергетическими тратами, элементами повреждения и угнетением защитных сил организма, то повышение резистентности при стрессе, согласно мнению, в том числе Г. Селье (1960), дорого обходится.

Стадия истощения

Стадия истощения, развивающаяся в результате продолжительного действия стрессора, может быть представлена на примере, к сожалению, достаточно часто встречающейся в клинике стадии декомпенсации патологических процессов. Эти понятия не тождественны, но стадию истощения стресса в грубом приближении можно представить как генерализованную нейроэндокринную декомпенсацию. Хотя число исследований эффектов действия многочисленных «стрессоров» на организм животных и человека поистине огромно, ни в отечественной, ни в зарубежной литературе авторам, к сожалению, не удалось обнаружить для стадий резистентности и истощения стресса столь же подробного описания происходящих изменений, как в случае с реакциями тренировки и активации [Л. Х. Гаркави, Е. Б. Квакина, М. А. Уколова, 1977, 1982].

В противоположность Г. Селье (1960), не связывавшему общий адаптационный синдром (стресс-реакция) с метаболическими изменениями в организме, подвергшемуся воздействию стрессора, исследования Л. Х. Гаркави с соавт. (1977) доказывают зависимость изменений интенсивности метаболизма от выраженности (силы) «перенесенных» организмом воздействий (нагрузок).

Неспецифические реакции организма в ответ на суммарные величину и интенсивность средового воздействия (нагрузки) непосредственно определяют уровень неспецифической резистентности организма и опосредованно – уровень иммунитета (а следовательно – уровень инфекционной заболеваемости спортсменов).

2.3. Основы теории функциональных систем

Результат реагирования человеческого организма на комплекс действующих факторов определяется не только характеристиками этих действующих факторов, но прежде всего – генотипическими, фенотипическими и функциональными свойствами организма человека, подвергающегося действию комплекса средовых факторов. Мы вынуждены говорить, в том числе, о функциональных свойствах организма человека, поскольку человеческий организм не является чем-то неизменным, а даже в достаточно короткие промежутки времени подвержен изменчивости, прежде всего в связи с его динамически меняющимися функциональными состояниями [С. Е. Павлов, 2000 и др. ], не говоря уже об относительно растянутой во времени гомеоретической изменчивости его «гомеостатических констант» [К. Уоддингтон, 1964, 1970, 1981]. Все эти процессы подчиняются строгим физиологическим законам, рассматривающим организм как единое целое со средой его существования: «Организм без внешней среды, поддерживающей его существование, невозможен; поэтому в научное определение организма должна входить и среда, влияющая на него» [И. М. Сеченов, 1952].

Базой для изучения особенностей реагирования человеческого организма на средовые изменения должна быть исключительно общая теория развития человеческого организма [В. П. Войтенко, А. М. Полюхов, 1986] с теорией адаптации в качестве ее неотъемлемой составляющей. При этом именно законы адаптации человеческого организма с учетом его генотипических и фенотипических особенностей являются определяющими в формировании тех или иных результатов любой деятельности человека, включая и его деятельность в спорте [С. Е. Павлов, Т. Н. Кузнецова, 1998; С. Е. Павлов, 1999; С. Е. Павлов, 2000; С. Е. Павлов, Т. Н. Павлова, 2011]. Следует лишь иметь в виду, что процесс адаптации протекает иначе [С. Е. Павлов, 2000], чем это представлено в трудах Г. Селье (1936, 1952, 1960 и др.); Ф. З. Меерсона (1981); Ф. З. Меерсона, М. Г. Пшенниковой (1988); В. Н. Платонова (1988, 1997) и их многочисленных соратников и последователей. Представления об адаптации Г. Селье и его последователей не отражают физиологических реалий процесса направленной изменчивости и приспособления организма человека, являющейся одной из неотъемлемых характеристик его жизнедеятельности [С. Е. Павлов, 2000, 2001].

Впервые понятие системности в русской физиологии с целью исследования жизнедеятельности целого организма и в приложении к процессам высшей нервной деятельности ввел И. П. Павлов: «…Человек есть, конечно, система…, как и всякая другая в природе, подчиняющаяся неизбежным и единым для всей природы законам, но система в горизонте нашего научного видения, единственная по высочайшему саморегулированию… система в высочайшей степени саморегулирующаяся, сама себя поддерживающая, восстанавливающая…» [И. П. Павлов, 1951]. Вместе с тем, с расширением знаний о механизмах поведенческого акта, развитием и усовершенствованием методики исследований, с появлением новых фактов, вступавших в противоречие с канонами рефлекторной теории, ограниченной узкими рамками афферентно-эффекторных отношений, становилось все более ясно, что условный рефлекс, объясняющий тот или иной поведенческий акт по декартовской формуле «стимул-реакция», не может полностью объяснить приспособительный характер поведения человека и животных. Согласно классическому рефлекторному принципу, поведение заканчивается только действием, хотя важны не столько сами действия, сколько их приспособительные результаты [П. К. Анохин, 1949; К. В. Судаков, 1987].

Интенсивный рост числа результатов различных исследований способен привести исследователя к ощущению беспомощности перед половодьем аналитических фактов. Очевидно, что только нахождение какого-то общего принципа может помочь разобраться в логических связях между отдельными фактами и позволить на ином, более высоком уровне проектировать новые исследования. Системный подход в науке позволяет осмыслить то, чего нельзя понять при элементарном анализе накопленного в исследованиях материала. Системность – тот ключ, который позволяет соединить уровень целостного и уровень частного, аналитически полученного результата, заполнить пропасть, разделяющую эти уровни. Создание концепции функциональной системы – серьезнейшая задача, решение которой позволяет сформулировать принцип работы, находящийся, с одной стороны, в области целостности и носящий черты интегративного целого, а с другой – в аналитической области. Функциональная система позволяет осуществлять исследование в любом заданном участке целого с помощью любых методов. Но эти исследования находятся в тесном единстве благодаря функциональной системе, показывающей, где и как ведутся данные исследования [П. К. Анохин, 1978]. «…Только физиологический анализ на уровне функциональной системы может охватить функцию целого организма в целостных актах без потери физиологического уровня трактовки ее отдельных компонентов» [П. К. Анохин, 1968].

Едва ли есть хоть одно направление в современной науке, где так или иначе не употреблялся бы термин «система», имеющий к тому же весьма древнее происхождение. Вместе с тем термин «система» в большинстве случаев употребляется как характеристика чего-то собранного вместе, упорядоченного, организованного, но при этом вне упоминания или даже «подразумевания» критерия, по которому компоненты собраны, упорядочены, организованы [П. К. Анохин, 1978]. В качестве примера: достаточно широко распространено употребление учеными и практиками в медицине и физиологии словосочетаний «сердечно-сосудистая система», «легочная система» и др., что принимается ими самими за доказательство «системности» их образа мышления при анализе некоего имеющегося у них фактического материала. Представление о системе как о взаимодействующих компонентах и собственно их взаимодействие «не может сформировать систему, поскольку анализ истинных закономерностей функционирования с точки зрения функциональной системы раскрывает скорее механизм «содействия» компонентов, чем их «взаимодействие»» и «… система, при своем становлении приобретает собственные и специфические принципы организации, не переводимые на принципы и свойства тех компонентов и процессов, из которых формируются целостные системы». Вместе с тем, «характерной чертой системного подхода является то, что в исследовательской работе не может быть аналитического изучения какого-то частичного объекта без точной идентификации этого частного в большой системе» [П. К. Анохин, 1978].

Теория функциональных систем была разработана П. К. Анохиным (1935) в результате проводимых им исследований компенсаторных приспособлений нарушенных функций организма. Как показали эти исследования, всякая компенсация нарушенных функций может иметь место только при мобилизации значительного числа физиологических компонентов, зачастую расположенных в различных отделах ЦНС и рабочей периферии, тем не менее всегда функционально объединенных на основе получения конечного приспособительного эффекта. Такое функциональное объединение различно локализованных структур и процессов на основе получения конечного (приспособительного) эффекта и было названо «функциональной системой» [П. К. Анохин, 1968]. При этом принцип функциональной системы используется как единица саморегуляторных приспособлений в многообразной деятельности целого организма. «Понятие функциональной системы представляет собой прежде всего динамическое понятие, в котором акцент ставится на законах формирования какого-либо функционального объединения, обязательно заканчивающегося полезным приспособительным эффектом и включающего в себя аппараты оценки этого эффекта» [П. К. Анохин, 1958]. Ядром функциональной системы является приспособительный эффект, определяющий состав, перестройку эфферентных возбуждений и неизбежное обратное афферентирование о результате промежуточного или конечного приспособительного эффекта. Понятие функциональной системы охватывает все стороны приспособительной деятельности целого организма, а не только взаимодействия или какую-либо комбинацию нервных центров («констелляция нервных центров» – по А. А. Ухтомскому, 1966) [П. К. Анохин, 1958].

Согласно теории функциональных систем, центральным системообразующим фактором каждой функциональной системы является результат ее деятельности, определяющий в целом для организма условия течения метаболических процессов [П. К. Анохин, 1980]. Именно достаточность или недостаточность результата определяет поведение системы: в случае его достаточности организм переходит на формирование другой функциональной системы с другим полезным результатом, представляющим собой следующий этап в универсальном континууме результатов. В случае недостаточности полученного результата происходит стимулирование активирующих механизмов, возникает активный подбор новых компонентов, создается перемена степеней свободы действующих синаптических организаций и, наконец, после нескольких «проб и ошибок» находится совершенно достаточный приспособительный результат. Таким образом, системой можно назвать только комплекс таких избирательно вовлеченных компонентов, у которых взаимодействие и взаимоотношения принимают характер взаимосодействия компонентов для получения конкретного полезного результата [П. К. Анохин, 1978].

Были сформулированы основные признаки функциональной системы как интегративного образования:

1. Функциональная система является центрально-периферическим образованием, становясь, таким образом, конкретным аппаратом саморегуляции. Она поддерживает свое единство на основе циклической циркуляции от периферии к центрам и от центров к периферии, хотя и не является «кольцом» в полном смысле этого слова.

2. Существование любой функциональной системы непременно связано с получением какого-либо четко очерченного результата. Именно этот результат определяет то или иное распределение возбуждений и активностей по функциональной системе в целом.

3. Другим абсолютным признаком функциональной системы является наличие рецепторных аппаратов, оценивающих результаты ее действия. Эти рецепторные аппараты в одних случаях могут быть врожденными, в других это могут быть обширные афферентные образования центральной нервной системы, воспринимающие афферентную сигнализацию с периферии о результатах действия. Характерной чертой такого афферентного аппарата является то, что он складывается до получения самих результатов действия.

4. Каждый результат действия такой функциональной системы формирует поток обратных афферентаций, представляющих все важнейшие признаки (параметры) полученных результатов. В том случае, когда при подборе наиболее эффективного результата эта обратная афферентация закрепляет последнее наиболее эффективное действие, она становится «санкционирующей афферентацией».

5. В поведенческом смысле функциональная система имеет ряд дополнительных широко разветвленных аппаратов.

6. Жизненно важные функциональные системы, на основе которых строится приспособительная деятельность новорожденных животных к характерным для них экологическим факторам, обладают всеми указанными выше чертами и архитектурно оказываются созревшими точно к моменту рождения. Из этого следует, что объединение частей каждой жизненно важной функциональной системы (принцип консолидации) должно стать функционально полноценным на каком-то сроке развития плода еще до момента рождения [П. К. Анохин, 1968].

Функциональная система всегда гетерогенна. Конкретным механизмом взаимодействия компонентов любой функциональной системы является освобождение их от избыточных степеней свободы, не нужных для получения данного конкретного результата, и, наоборот, сохранение всех тех степеней свободы, которые способствуют получению результата. В свою очередь, результат через характерные для него параметры и благодаря системе обратной афферентации имеет возможность реорганизовать систему, создавая такую форму взаимодействия между ее компонентами, которая является наиболее благоприятной для получения именно запрограммированного результата. Смысл системного подхода состоит в том, что элемент или компонент функционирования не должен пониматься как самостоятельное и независимое образование, он должен пониматься как элемент, чьи степени свободы подчинены общему плану функционирования системы, направляемому получением полезного результата. Таким образом, результат является неотъемлемым и решающим компонентом системы, создающим упорядоченное взаимодействие между всеми другими ее компонентами.

Все ранее известные формулировки систем построены на принципе взаимодействия множества компонентов. Вместе с тем элементарные расчеты показывают, что простое взаимодействие огромного числа компонентов, например человеческого организма, ведет к бесконечно огромному числу степеней их свободы. Даже оценивая только число степеней свобод основных компонентов ЦНС, но принимая при этом во внимание наличие, по крайней мере, пяти возможных изменений в градации состояний нейрона [T. Bullock, 1958], можно получить совершенно фантастическую цифру с числом нулей на ленте длиной более 9 км [П. К. Анохин, 1978]. То есть простое взаимодействие компонентов реально не является фактором, объединяющим их в систему. Именно поэтому в большинство формулировок систем входит термин «упорядочение». Однако, вводя этот термин, необходимо понять, что же «упорядочивает» «взаимодействие» компонентов системы, что объединяет эти компоненты в систему, что является системообразующим фактором.

П. К. Анохин считает, что «таким упорядочивающим фактором является результат деятельности системы». Согласно его концепции, только результат деятельности системы может через обратную связь (афферентацию) воздействовать на систему, перебирая при этом все степени свободы и оставляя только те, которые содействуют получению результата. «Традиция избегать результат действия как самостоятельную физиологическую категорию неслучайна. Она отражает традиции рефлекторной теории, которая заканчивает «рефлекторную дугу» только действием, не вводя в поле зрения и не интерпретируя результат этого действия» [П. К. Анохин, 1958]. «Смешение причины с основанием и смешение действия с результатами распространено и в нашей собственно повседневной речи» [M. Bunge, 1964]. «Фактически физиология не только не сделала результаты действия предметом научно объективного анализа, но и всю терминологию, выработанную почти на протяжении 300 лет, построила на концепции дугообразного характера течения приспособительных реакций («рефлекторная дуга»)» [П. К. Анохин, 1968]. Но «результат господствует над системой, и над всем формированием системы доминирует влияние результата. Результат имеет императивное влияние на систему: если он недостаточен, то немедленно эта информация о недостаточности результата перестраивает всю систему, перебирает все степени свободы, и, в конце концов, каждый элемент вступает в работу теми своими степенями свободы, которые способствуют получению результата» [П. К. Анохин, 1978].

«Поведение» системы определяется прежде всего ее удовлетворенностью или неудовлетворенностью полученным результатом. В случае удовлетворенности системы полученным результатом организм «переходит на формирование другой функциональной системы, с другим результатом, представляющим собой следующий этап в универсальном непрерывном континууме результатов» [П. К. Анохин, 1978]. Неудовлетворенность системы результатом стимулирует ее активность в поиске и подборе новых компонентов (на основе перемены степеней свободы действующих синаптических организаций – важнейшего звена функциональной системы) и достижении достаточного результата. Более того, одно из главнейших качеств биологической самоорганизующейся системы состоит в том, что система в процессе достижения окончательного результата непрерывно и активно производит перебор степеней свободы множества компонентов, часто даже в микроинтервалах времени, чтобы включить те из них, которые приближают организм к получению конкретного запрограммированного результата.

Получение системой конкретного результата на основе степени содействия ее компонентов определяет упорядоченность во взаимодействии множества компонентов системы, а следовательно, любой компонент может быть задействован и способен войти в систему только в том случае, если он вносит свою долю содействия в получение запрограммированного результата. В соответствии с этим в отношении компонентов, входящих в систему, более пригоден термин «взаимосодействие» [П. К. Анохин, 1958, 1968 и др. ], отражающий подлинную кооперацию компонентов множества отобранных ею для получения конкретного результата. «Системой можно назвать только комплекс таких избирательно вовлеченных компонентов, у которых взаимодействие и взаимоотношения принимают характер взаимосодействия компонентов для получения фокусированного полезного результата» [П. К. Анохин, 1978]. Именно потому, что в рассматриваемой концепции результат оказывает центральное организующее влияние на все этапы формирования системы, а сам результат ее функционирования является, по сути, функциональным феноменом, вся архитектура системы была названа функциональной системой [П. К. Анохин, 1978].

Следует подчеркнуть, что «функциональные системы организма складываются из динамически мобилизуемых структур в масштабе целого организма, и на их деятельности и окончательном результате не отражается исключительное влияние какой-нибудь участвующей структуры анатомического типа», более того, «компоненты той или иной анатомической принадлежности мобилизуются и вовлекаются в функциональную систему только в меру их содействия получению запрограммированного результата» [П. К. Анохин, 1978]. Введение понятия структуры в систему приводит к ее пониманию как чего-то жестко структурно детерминированного. Вместе с тем, именно динамическая изменчивость входящих в функциональную систему структурных компонентов является одним из ее самых характерных и важных свойств. Кроме того, в соответствии с требованиями, которые функция предъявляет структуре, живой организм обладает крайне важным свойством внезапной мобилизуемости его структурных элементов. «…Существование результата системы как определяющего фактора для формирования функциональной системы и ее фазовых реорганизаций и наличие специфического строения структурных аппаратов, дающего возможность немедленной мобилизации объединения их в функциональную систему, говорят о том, что истинные системы организма всегда функциональны по своему типу», а это значит, что «функциональный принцип выборочной мобилизации структур является доминирующим» [П. К. Анохин, 1978].

Не менее важным обстоятельством является то, что функциональные системы, обеспечивающие какой-то результат, можно изолировать только с дидактической целью. В конечном итоге единственно полноценной функциональной системой является собственно живой организм, существующий в непрерывном пространственно-временном континууме получаемых приспособительных результатов. Выделение из целостных поведенческих актов любых функциональных систем «низшего уровня» в значительной степени искусственно и может быть оправдано лишь с позиций облегчения их исследования. Но всегда следует помнить, что эти искусственно выделенные «функциональные системы» сами по себе являются взаимосодействующими компонентами целостных функциональных систем, используемых организмом в процессе своего существования в среде. Поэтому, по мнению П. К. Анохина (1978), говоря о составе функциональной системы, необходимо иметь в виду тот факт, что «…каждая функциональная система, взятая для исследования, неизбежно находится где-то между тончайшими молекулярными системами и наиболее высоким уровнем системной организации в виде, например, целого поведенческого акта».

Независимо от уровня своей организации и от количества составляющих их компонентов функциональные системы имеют принципиально одну и ту же функциональную архитектуру, в которой результат является доминирующим фактором, стабилизирующим организацию систем [П. К. Анохин, 1978].

Центральная архитектура целенаправленного поведенческого акта развертывается последовательно и включает следующие узловые механизмы:

1. Афферентный синтез.

2. Принятие решения.

3. Формирование акцептора результата действия.

4. Обратная афферентация (эфферентный синтез).

5. Целенаправленное действие.

6. Санкционирующая стадия поведенческого акта [П. К. Анохин, 1968].

Таким образом, функциональная система по П. К. Анохину (1935) – это «законченная единица деятельности любого живого организма и состоящая из целого ряда узловых механизмов, которые обеспечивают логическое и физиологическое формирование поведенческого акта». Образование функциональной системы характеризуется объединением частных физиологических процессов организма в единое целое, обладающее своеобразием связей, отношений и взаимных влияний именно в тот момент, когда все эти компоненты мобилизованы на выполнение конкретной функции.

Однако хотелось бы обратить внимание на одно из высказываний великого физиолога: «Как целостное образование любая функциональная система имеет вполне специфические для нее свойства, которые в целом придают ей пластичность, подвижность и в какой-то степени независимость от готовых жестких конструкций различных связей, как в пределах самой центральной системы, так и в масштабе целого организма» [П. К. Анохин, 1958, 1968]. Именно здесь кроется ошибка П. К. Анохина и это именно тот момент, который обусловил фактическую невозможность до последнего времени реального применения теории функциональных систем в науке и практике. П. К. Анохин (1958, 1968) наделил функциональные системы свойством практически безграничной лабильности (возможности неограниченного выбора компонентов для получения одного и того же «полезного результата») и таким образом лишил функциональные системы присущих им черт функционально-структурной специфичности [С. Е. Павлов, 2000, 2008, 2010 и др.].

Тем не менее функциональные системы обладают свойством относительной лабильности лишь на определенных этапах своего формирования, постепенно теряя это свойство к моменту окончательного формирования системы [С. Е. Павлов, 2000, 2008, 2010 и др.]. В этом случае целостные функциональные системы организма (по «внешнему» содержанию – его многочисленные поведенческие акты) становятся предельно специфичными и «привязываются» к вполне конкретным структурным образованиям организма [С. Е. Павлов, 2000, 2001, 2008, 2010 и др.]. Другими словами, пробегание 100-метровой дистанции трусцой и с максимальной скоростью – две совершенно разные функциональные системы бега, обеспечиваемые различными структурными компонентами. Равно как примерами различных функциональных систем являются, например, проплывания с одной скоростью, но разными стилями одной и той же дистанции. Более того, изменение любых параметров двигательного акта при сохранении одинакового конечного результата также будет свидетельствовать о «задействовании» в реализации данных поведенческих актов различных функциональных систем, «собранных» из различных структурно-функциональных компонентов.

Однако это положение не принимается сегодня ни физиологами, ни спортивными педагогами (в противном случае, последним придется кардинальным образом пересмотреть свои позиции по вопросам теории и методики спортивной тренировки). Так В. Н. Платоновым (1988, 1997) в защиту концепции абсолютной лабильности функциональных систем приводятся данные о проплывании соревновательной дистанции Линой Качюшите, свидетельствующие о том, что одного и того же конечного результата можно достичь при разной частоте гребковых движений. Однако здесь В. Н. Платонов проигнорировал как ряд положений теории функциональных систем П. К. Анохина (1935, 1958, 1968 и др.), описывающих особенности формирования целостных функциональных систем поведенческих актов, так и дополнения к теории функциональных систем, сделанные В. А. Шидловским (1978, 1982) и обязывающие оценивать не только конечный результат, но и максимум его параметров. Более того, указанные положения и дополнения привносят необходимость оценки максимума параметров всего рабочего цикла функциональной системы [С. Е. Павлов, 2000]. Пример же, приведенный В. Н. Платоновым (1988, 1997), свидетельствует лишь о том, что один и тот же конечный результат может быть достигнут с использованием различных функциональных систем. Не одно и то же – идти за водой к колодцу во дворе или к роднику, находящемуся в нескольких километрах от дома, хотя конечные результаты и той и другой деятельности – наличие воды в доме – будут одинаковыми [С. Е. Павлов, 2000].

П. К. Анохин (1968) писал: «Совершенно очевидно, что конкретные механизмы интеграции, связанные с определенными структурными образованиями, могут менять свою характеристику и удельный вес в процессе динамических превращений функциональной системы». В связи с этим следует вспомнить о свойстве функциональной системы изменяться в процессе своего формирования и признать, что на начальных этапах своего формирования функциональная система обязательно должна быть в достаточной степени лабильна. В противном случае окажется невозможным перебор множества всевозможных сочетаний исходно «свободных» компонентов с целью поиска единственно необходимых для формирующейся системы. В то же время сформированная функциональная система всегда должна быть предельно «жестка» и обладать минимумом лабильности. Следовательно, на разных этапах своего формирования функциональная система будет обладать различными уровнями лабильности, а сам процесс формирования любой функциональной системы должен сопровождаться сужением пределов ее лабильности, определяемых уже исключительно параметрами промежуточных и конечного результатов.

2.4. Законы адаптации

Подавляющая часть врачей и спортивных педагогов абсолютно уверена, что процесс адаптации протекает по схеме «стресс – адаптация – дезадаптация – реадаптация». Однако давно известно, что стресс – не единственная неспецифическая адаптационная реакция организма [Л. Х. Гаркави, Е. Б. Квакина, М. А. Уколова, 1979]. Сделав «стресс» единственной неспецифической реакцией организма, авторы вышеприведенной «схемы» сделали сам процесс адаптации дискретным, прерывистым, зависящим только от наличия стрессора, а это противоречит всем законам Природы. Но жизнь – «постоянное приспособление… к условиям существования» [И. М. Сеченов, 1863]. «С широкой биологической точки зрения организм всю свою жизнь находится в условиях непрерывного действия последовательно развертывающихся внешних и внутренних факторов его существования» [П. К. Анохин, 1968].

Неспецифические характеристики действующих на организм факторов не могут рассматриваться в отрыве от специфических качеств этих факторов. Более того, неспецифические свойства действующих факторов, в том числе, определяют их специфику [С. Е. Павлов, 2000, 2010; С. Е. Павлов, Т. Н. Павлова, 2011]. И организм не может реагировать отдельно на неспецифические и специфические свойства действующих факторов! Но специфики в вышеприведенной «схеме» нет вообще, а следовательно, в этом случае совершенно непонятно, как протекает сам процесс адаптации.

«Дезадаптация» в представлении создателей «схемы» – процесс, обратный процессу «адаптации», ее «разрушение», что вообще возможно только в связи со смертью организма. Использование термина «дезадаптация» также свидетельствует о бытующем представлении об адаптации как о процессе, возникающем периодически. И следует сказать, что появление термина «дезадаптация» тесно связано с представлением о том, что адаптация – это всегда достижение организмом неких больших возможностей. В частности, И. А. Аршавский (1980) утверждал: «Адаптацией является лишь та реакция, которая обогащает развивающийся организм новыми структурно-энергетическими потенциалами». Но это представление в корне неверно, и мы вынуждены уличить И. А. Аршавского и его многочисленных последователей в элементарном незнакомстве с первоисточниками и физиологическими фактами: «Мы обнаруживали при стрессе катаболизм с дезинтеграцией тканей, атрофию или даже некроз клеток во всех тканях и органах (т. е. уменьшение живых веществ во всем организме), что вело к снижению веса тела, за необъяснимым исключением коркового слоя надпочечников. Только клетки коры надпочечников действительно «расцветали» при стрессе» [Г. Селье, 1960].

Процесс «реадаптации», по мнению большинства, означает «возвращение» организма к ранее достигнутому уровню адаптации. Но: «Нельзя войти в одну и ту же реку дважды!». Организм изменчив – это его неотъемлемое свойство, а потому все последующие адаптационные циклы будут не возвратом к «ранее достигнутому уровню адаптации», а движением к достижению изменившимся организмом новых «уровней адаптации» (которые вовсе не обязаны «превышать» ранее достигнутые).

Таким образом, схема «стресс – адаптация – дезадаптация – реадаптация» абсурдна от начала до конца и никоим образом не отражает реальные процессы, происходящие в организме во время его непрерывного приспособления к всегда комплексно действующим на него факторам среды.

Может показаться, что разногласия, зафиксированные в работах различных авторов, по вопросу лабильности функциональных систем несущественны. Однако, в том числе, ошибочная точка зрения по данному вопросу не дает возможности В. Н. Платонову (1988, 1997) и другим последователям Ф. З. Меерсона (1981) занять реальные физиологические позиции во взгляде на сущность процесса адаптации. С другой стороны, принципиальная позиция по вопросу о лабильности функциональных систем и «придание» целостным сформированным функциональным системам свойства абсолютной специфичности [С. Е. Павлов, 2000] позволила внести обоснованные изменения в собственно теорию функциональных систем, раскрыть системные механизмы адаптации [С. Е. Павлов, Т. Н. Кузнецова, 1998; С. Е. Павлов, 1999, 2000 и др. ] и доказать на практике [С. Е. Павлов, Т. Н. Кузнецова, А. В. Афонякин, 2001; и др. ] работоспособность предложенной теории адаптации.

Критический анализ господствующих сегодня представлений о механизмах адаптации [Г. Селье, 1936, 1952; Ф. З. Меерсон, 1981; Ф. З. Меерсон, М. Г. Пшенникова, 1988; В. Н. Платонов, 1988, 1997; и др. ] позволил в полной мере оценить их абсурдность и привел к необходимости описания реально действующих законов адаптации:

1. Адаптация – процесс непрерывный, прекращающийся только в связи со смертью организма.

2. Процесс адаптации ввиду его сложности и разнонаправленности не может быть описан линейно.

3. В основе процесса адаптации высокоорганизованного организма всегда лежит формирование абсолютно специфической функциональной системы (конкретного поведенческого акта), адаптационные изменения в компонентах которой служат одним из обязательных «инструментов» ее формирования.

4. Системообразующими факторами любой функциональной системы являются конечный и промежуточные результаты ее «деятельности», что обуславливает необходимость всегда мультипараметрической оценки не только конечного результата работы системы, но и характеристик «рабочего цикла» любой функциональной системы и определяет ее абсолютную структурно-функциональную специфичность.

5. Системные реакции организма на комплекс одновременных или (и) последовательных средовых воздействий всегда специфичны, причем неспецифическое звено адаптации, являясь неотъемлемым компонентом любой функциональной системы, также определяет специфику его реагирования.

6. Можно и нужно говорить об одновременно действующих доминирующем и обстановочных афферентных влияниях, но следует понимать, что организм реагирует всегда на весь комплекс средовых воздействий формированием единой специфичной к данному комплексу функциональной системы.

7. Каждая функциональная система предельно специфична и в рамках этой специфичности относительно лабильна лишь на этапе своего формирования.

8. Любая по сложности функциональная система может быть сформирована только на основе «предсуществующих» физиологических (структурно-функциональных) механизмов, которые, в зависимости от «потребностей» конкретной целостной системы, могут быть вовлечены или не вовлечены в нее в качестве ее компонентов.

9. Компоненты функциональной системы определяют ее «поведение» в целом, оказывая при этом влияние друг на друга, но и система в целом всегда оказывает влияние на составляющие ее компоненты.

10. Сложность и протяженность «рабочего цикла» функциональных систем не имеет границ во времени и пространстве.

11. Обязательным условием полноценного формирования любой функциональной системы является постоянство или периодичность действия (на протяжении всего периода формирования системы) на организм стандартного, неизменного комплекса средовых факторов, «обеспечивающего» столь же стандартную афферентную составляющую системы.

12. Еще одно обязательное условие формирования любых функциональных систем – участие в этом процессе механизмов памяти.

13. Процесс адаптации, несмотря на то что он протекает по общим законам, всегда индивидуален, поскольку находится в прямой зависимости от генотипа того или иного индивидуума и фенотипа, реализованного в рамках генотипа и в соответствии с условиями прежней жизнедеятельности данного организма [С. Е. Павлов, Т. Н. Павлова, 2013].

Абсолютная функциональная специфичность целостных функциональных систем (конкретных поведенческих актов) определяется столь же абсолютной структурной специфичностью компонентов этих функциональных систем, «взаимосодействие» которых и обеспечивает реализацию данных поведенческих актов. Одним из механизмов, поддерживающих специфические взаимоотношения между компонентами конкретной функциональной системы в процессе «исполнения» организмом конкретного поведенческого акта, может являться механизм направленного перераспределения периферической гемоциркуляции с преимущественным обеспечением физиологических компонентов, принимающих участие в работе данной системы [С. Е. Павлов, 2000, 2008, 2010 и др.; С. Павлов, З. Орджоникидзе, Т. Кузнецова, 2001]. Более того, вполне логично предположить, что уровень кровоснабжения каждого из компонентов функциональной системы зависит от «долевого участия» данного компонента в работе конкретной функциональной системы. Избирательность кровоснабжения компонентов функциональных систем – далеко не единственный механизм, обеспечивающий и определяющий «внутреннюю» специфичность поведенческих актов, но он по праву может быть причислен к числу «основных». И дело не только в том, что кровь (а точнее – эритроциты крови) является «средством» доставки к работающим тканям кислорода. Кровь осуществляет «транспортные» функции в целом, обеспечивая доставку в ткани организма огромного количества «субстратов», необходимых для его жизнедеятельности в тех или иных условиях существования. Но «пункты» и «размеры» доставки всех этих «субстратов» (включая кислород) всегда и в каждом конкретном случае определяются самой функциональной системой, ее абсолютной спецификой.

Действующие факторы среды – объемное, комплексное понятие, включающее все надпороговые (по силе воздействия на организм) факторы, которые реально оказывают на организм специфическое воздействие в конкретный момент времени. Действующие факторы – «внешние» или «внутренние» воздействия на организм – всегда рассматриваются и оцениваются во взаимодействии с биологическим объектом (организмом) и вне этого «взаимодействия» самостоятельной «стоимости» не имеют. Сила (величина) воздействия какого-либо фактора (суммы факторов) определяется сугубо индивидуальной реакцией на него каждого субъекта, зависящей не только от характеристик действующего фактора, но и от адаптационных возможностей данного субъекта и его «исходного состояния». Так, одна и та же «доза» (сила) воздействия даже для одного индивидуума (в зависимости от его состояний в разные периоды времени) может оказаться слабой, средней по силе, сильной или чрезмерной. То есть «одна и та же физическая нагрузка может вызвать у различных спортсменов или у одного и того же спортсмена при разных его функциональных состояниях неодинаковую реакцию» [Н. К. Цепкова, 1982]. Следовательно, в спорте нельзя оценивать величину тренировочной нагрузки, ориентируясь исключительно на «внешние» характеристики самой нагрузки (объем, интенсивность и проч.). Истинный размер произведенной организмом работы всегда отражен в неспецифических реакциях организма и может быть достоверно оценен только по этим реакциям.

Любой действующий фактор несет в себе как неспецифические, так и специфические черты. Более того, эти черты в нем буквально переплетены, и разделение свойств действующего фактора на неспецифическое и специфическое абсолютно условно и в реальной жизни недопустимо. И в связи с этим: ни одна из неспецифических реакций организма на какое-либо воздействие (это, в том числе, касается стресса!) сама по себе не может быть пусковым звеном адаптации (как это пытаются представить Ф. З. Меерсон, В. Н. Платонов и их многочисленные последователи), поскольку неспецифические характеристики любого действующего на организм фактора неотделимы от его специфических качеств. «Специфичность… очень часто (если не сказать всегда) выявляется в неспецифических реакциях организма, которые под влиянием различных… факторов или состояний организма приобретают свои качественные особенности» [П. Д. Горизонтов, Т. Н. Протасова, 1968].

Неспецифичность действия на организм любого комплекса факторов, как уже ранее было сказано, характеризуется величиной изменений в функционировании нейроэндокринной системы организма. Специфичность действия какого-либо комплекса факторов определяется специфичностью и величиной биохимических и структурных изменений в организме в ответ на более или менее длительное действие данного фактора. Неспецифические и специфические реакции организма на действие комплекса факторов взаимосвязаны и взаимозависимы, поскольку являются ответом организма на различные свойства (количественные и качественные) единого комплекса раздражителей. Выраженность специфической реакции организма определяется выраженностью специфических качеств воздействия и уровня неспецифических реакций организма в ответ на данный комплекс воздействий, то есть неспецифическое звено адаптационной реакции обуславливает величину специфического ответа организма на какое-либо воздействие [П. Д. Горизонтов, Т. Н. Протасова, 1987].

На практике бывает крайне сложно оценить специфичность действия на организм суммы факторов, особенно, если разрозненные действия данных факторов на организм вызывают разнонаправленные ответы. В то время как действия неспецифических звеньев разнонаправленных факторов «суммируются» (формируя неспецифический ответ организма на суммарную нагрузку), уровень специфичности действия их суммы при неограниченном увеличении числа таких факторов в ограниченном (например, тренировочным занятии) промежутке времени может стремиться к нулю, либо, в определенных условиях, носить отрицательное значение. Кроме того, преобладание суммы неспецифических звеньев факторов воздействия само по себе уже может изменять направление вектора суммы их специфических звеньев (даже в случае применения однонаправленных по специфичности воздействий) при значительном превышении первыми пороговых значений. Например, использование в тренировочных занятиях физических упражнений скоростно-силовой направленности в суммарных объемах, достигающих объемов, характерных для аэробной работы, не приведет к росту скоростно-силовых качеств спортсмена [С. Е. Павлов, 2008, 2010].

Адаптация – процесс специфического приспособления организма к всегда комплексно действующим на него факторам среды и процесс поддержания структурно-функциональной стабильности окончательно сформированных функциональных систем организма (что соответствует состоянию абсолютной адаптированности организма к комплексно действующим факторам среды). Процесс адаптации даже в предельно упрощенном варианте не может быть представлен в виде процесса структурного накопления (тогда культуристы были бы лучшими в любом виде спорта), в чем нас пытаются убедить Ф. З. Меерсон, В. Н. Платонов и их последователи. Процесс адаптации – это в первую очередь процесс «построения» специфических функций организма, позволяющих получать требуемый организму (и возможный для данного организма) результат. Но, поскольку функции организма «жестко» связаны с его структурными образованиями, то процесс адаптации еще более достоверно должен быть представлен в виде целенаправленного специфического функционально-структурного приспособления к условиям, в которые поставлен конкретный организм.

Адаптированность (абсолютная, полная) – абсолютный результат процесса адаптации – состояние специфического динамического равновесия организма, сформировавшееся в результате продолжительного (в течение периода адаптации) «взаимодействия» данного организма с неизменным комплексом факторов среды. Абсолютная адаптированность организма к комплексу стандартных, относительно неизменных по силе и специфичности воздействий (в спорте – тренировочных нагрузок) напрямую связан с окончательным формированием конкретной функциональной системы (конкретного двигательного акта). Оптимальная специфичность комплекса тренировочных нагрузок ведет к истинному достижению пика спортивной формы. Длительность формирования функциональной системы (длительность периода адаптации) при соблюдении оговоренных выше условий определяется сложностью формируемой функциональной системы и генетически обусловленным индивидуальным адаптационным периодом. Необходимость достижения более высоких уровней спортивной тренированности в дальнейшем каждый раз диктует смену доминант (изменение специфики тренировки) и формирование новой функциональной системы исходя из достигнутого уровня тренированности.

Уровень адаптированности – уровень приспособленности – состояние организма, оцениваемое мультипараметрически на любом этапе его приспособления к комплексно действующим на него факторам среды. Формирующаяся функциональная система работает в некоем континууме промежуточных результатов. После достижения ею определенной промежуточной цели начинается ее «беспокойство» на предмет достижения следующей. При этом в системе идет отбор именно тех степеней свободы ее компонентов, которые при их интегрировании определяют в дальнейшем получение конечного результата.

Адаптационные реакции – специфические реакции организма, его «срочный» ответ на комплексно действующие факторы среды. Не следует путать адаптационные реакции со «срочной адаптацией». Последний термин вообще безграмотен: «срочная адаптация» по Ф. З. Меерсону (1981) – это экстренное функциональное приспособление организма к совершаемой этим организмом работе. Попытайтесь представить себе данный феномен и возможность его реализации: работа уже «совершается», но организм к ее выполнению еще функционально не готов. За счет чего же тогда совершается работа? Нонсенс! А вот с точки зрения теории функциональных систем все крайне просто и логично: используя все ранее описанные механизмы, запускается работа конкретной функциональной системы (конкретного поведенческого акта) и никакой «срочной адаптации» (функционального приспособления) к самой «внешней» работе не происходит и происходить не может. А вот адаптационные реакции организма в ответ на выполняемую или выполненную работу (которая, как ранее было выяснено, всегда обладает абсолютной функционально-структурной специфичностью) – ее обязательное следствие. В грубом рассмотрении, адаптационные реакции организма в ответ на производимую или произведенную работу – это мотивированный спецификой выполняемой или выполненной работы гомеорез в компонентах конкретной функциональной системы. Адаптационные реакции в свою очередь стимулируют течение обменных процессов в компонентах работающей в данный момент функциональной системы, обеспечивая ее стабильность (если она полностью сформирована) или провоцируя функционально мотивированные адаптационные изменения опять же в ее компонентах (если данная функциональная система находится на той или иной стадии своего формирования).

Неспецифические адаптационные реакции организма – искусственно выделенное звено адаптации, позволяющее оценить истинный (отраженный в реакциях организма) «размер» комплекса действующих на организм факторов среды. Неспецифические реакции организма обеспечиваются его нейроэндокринной системой. Их выраженность зависит от «исходного состояния» организма (а точнее – от «исходного состояния» его нейроэндокринной системы) и от относительного «размера» «внешнего» или «внутреннего» воздействия на организм, или совершаемой организмом работы.

Адаптационные изменения – специфические изменения, происходящие в организме в процессе его приспособления к комплексно действующим на него факторам среды – один из основных «инструментов» адаптации, используемый организмом как для достижения состояния адаптированности, так и для поддержания организма в этом состоянии. Адаптационные изменения (более или менее выраженные) происходят в организме в ответ на любые изменения его внешней и внутренней среды. Спортивная тренировка должна фактически являться целенаправленным изменением условий существования организма спортсмена, призванным добиться в нем определенных спецификой избранного вида спорта адаптационных изменений. При этом следует помнить, что адаптационные изменения могут носить и негативный или относительно негативный характер, в том числе и в случаях, когда речь идет о спорте (в случаях неправильно построенного тренировочного процесса). Так, увеличение процента содержания медленных волокон в мышцах спринтера вследствие избыточного применения в тренировках нагрузок аэробной направленности [В. Н. Селуянов, 1998] может расцениваться как негативный для спорта эффект адаптационных изменений в ответ на данные нагрузки. О негативном для организма эффекте – перераспределении клеточного фонда организма (за счет гепатоцитов) в результате адаптационных изменений в ответ на многолетние тренировочные нагрузки упоминает А. Н. Воробьев (1977). Об отрицательных эффектах адаптации к спортивной деятельности пишет В. Н. Платонов (1988), утверждая, что в результате длительных физических нагрузок уменьшается количество функциональных единиц в почках (до 25 %), надпочечниках (до 20 %), печени (до 30 %).

Процесс адаптации при соблюдении вышеназванных условий протекает стадийно:

1. Стадия первичной экстренной мобилизации предсуществующих компонентов системы.

2. Стадия выбора необходимых системе компонентов.

3. Стадия относительной стабилизации компонентного состава функциональной системы.

4. Стадия полной стабилизации функциональной системы.

5. Стадия сужения афферентации [С. Е. Павлов, 2000].

Относительно короткая (в спорте – от одного до нескольких тренировочных занятий) «стадия первичной экстренной мобилизации предсуществующих компонентов системы» [С. Е. Павлов, 2000, 2008, 2010 и др. ] характеризуется максимальным задействованием структур и функций организма, которые впоследствии будут задействованы в работе формирующейся системы или исключены из нее за ненадобностью. В связи с этим стадия первичной экстренной мобилизации предсуществующих компонентов системы характеризуется максимальной интенсивностью обменных процессов в организме в целом, а соотношение анаболических и катаболических процессов (характеризуемое индексом анаболизма) в организме на этой стадии адаптации организма к новому комплексу тренировочных нагрузок чаще всего носит «отрицательный» характер с выраженной тенденцией к превалированию процессов катаболизма.

Тренер и спортивный врач могут зафиксировать в этот период снижение массы тела спортсмена и в зависимости, в том числе, от специфики применяемой тренировочной нагрузки (определяемой не только ее качественными, но и количественными характеристиками), в той или иной степени – снижение массы как жирового, так и мышечного компонентов массы его тела. Это связано прежде всего с достаточной напряженностью работы нейроэндокринной системы организма, вынужденного для реализации новой для него деятельности задействовать избыточное количество своих функционально-структурных элементов. Формирующаяся функциональная система двигательного акта (или комплекса двигательных актов) на этой стадии ее формирования наименее специфична.

На «стадии выбора необходимых системе компонентов» [С. Е. Павлов, 2000, 2008, 2010 и др. ] происходит отбор структурно-функциональных компонентов, требующихся системе для выполнения конкретной задачи. Эта стадия также характеризуется не только значительной высотой обменных процессов в организме и его значительными энерготратами, но и максимальной лабильностью самой функциональной системы [С. Е. Павлов, 2000, 2001, 2008, 2010 и др. ], что определяет ее относительно невысокую функционально-структурную специфичность. То есть на этой стадии только осуществляется выбор необходимых системе компонентов, которые в дальнейшем (при достижении организмом состояния адаптированности) и будут определять ее абсолютную специфичность. Высокая лабильность функциональной системы конкретного двигательного акта (или конкретного комплекса двигательных актов) на рассматриваемой стадии ее формирования обусловливает, в том числе, относительно низкую специфичность адаптационных изменений в организме спортсмена.

Здесь следует вспомнить постулат о равноценности всех компонентов системы в достижении конкретного результата ее деятельности и возможного увеличения функционального «веса» компонентов, которые в дальнейшем могут оказаться для данной системы ненужными, и принять во внимание тот факт, что количественные показатели клеточного состава организма определены его генотипом, а процессы развития и адаптации организма протекают по принципу «тришкина кафтана» [С. Е. Павлов, Т. Н. Кузнецова, 1998]. Кстати, Г. Селье (1952, 1960), Ф. З. Меерсон (1981) и его последователи писали об ограниченности и конечности «адаптационной энергии», правда, забыв рассказать читателю, что же такое в их понимании «адаптационная энергия». Поэтому, стимулируя структурно-функциональный рост ненужных системе в дальнейшем компонентов, тренер и спортивный врач в конечном итоге «обкрадывают» спортсмена, отбирая его очки, секунды, сантиметры. Последнее в большей степени относится к сегодняшним принципам построения спортивной тренировки, проповедуемым Л. П. Матвеевым (1996 и др.), В. Н. Платоновым (1988, 1997) и их многочисленными соратниками и последователями.

В процессе своего формирования функциональная система постепенно утрачивает свойство лабильности [С. Е. Павлов, 2000, 2008, 2010 и др.].

«Стадия относительной стабилизации компонентного состава функциональной системы» [С. Е. Павлов, 2000, 2008, 2010 и др. ] характеризуется тем, что во время этой стадии в организме происходит «подгонка» отобранных на предыдущей стадии адаптации компонентов под требования системы и конечного «прогнозируемого» ею результата. Причем эта «подгонка» осуществляется системой прежде всего в результате направленных (специфических) адаптационных изменений в ранее отобранных ею компонентах. Это не значит, что на предыдущих стадиях формирования системы адаптационные изменения в организме не протекали вообще – адаптационные изменения в компонентах формирующейся системы сопровождают процесс адаптации на всех стадиях его течения и не прекращаются, в том числе после достижения организмом состояния адаптированности к определенному комплексу средовых воздействий, играя в этом случае роль механизма, поддерживающего стабильность работы системы [С. Е. Павлов, 2000, 2008, 2010 и др.]. Однако именно на стадии относительной стабилизации компонентного состава функциональной системы адаптационные изменения в ее компонентах, с одной стороны, становятся наиболее (по сравнению с предыдущими стадиями процесса адаптации) специфичными, а их интенсивность все еще достаточно высока. И именно адаптационные изменения (для спорта важно, чтобы они носили суперкомпенсаторный характер), происходящие в отобранных системой компонентах, позволяют говорить лишь об относительной стабильности системы в целом. Энерготраты организма в стадии относительной стабилизации функциональной системы хотя и ниже, чем в предшествующих ей стадиях, но все же относительно велики.

Следующий этап процесса адаптации – «стадия стабилизации функциональной системы» [С. Е. Павлов, 2000, 2008, 2010 и др. ], характеризующаяся уравновешиванием всех обменных процессов в организме и «исчезновением» суперкомпенсаторных реакций организма в ответ на уже привычный для него комплекс стандартных афферентаций. В частности, процесс стабилизации функциональной системы сопровождается значительным снижением «индекса анаболизма» (тестостерон/кортизол x 100 %), который некоторые авторы [Л. В. Костина, Н. С. Дубов, Т. А. Осипова, А. Н. Некрасов, Т. А. Щербакова. 1999] неоправданно предлагают использовать в качестве едва ли не единственного критерия достижения организмом высшего уровня адаптированности к тренировочным нагрузкам. Именно на этой стадии формирования функциональной системы она становится предельно «жестка» (полностью теряет свойство лабильности) и специфична, а в спорте на основании анализа результатов, демонстрируемых спортсменом, появляется возможность оценить как правильность построения предшествующего тренировочного процесса, так и эффективность всех проведенных в данном цикле подготовки спортсмена восстановительных мероприятий.

«Стадия сужения афферентации» [П. К. Анохин, 1935, 1958, 1968, 1975 и др.; С. Е. Павлов, 2000, 2008, 2010] – заключительная стадия процесса адаптации, характеризующаяся переходом организма на «автоматический» (по сигнальному принципу) запуск «рабочего цикла» [С. Е. Павлов, 2000, 2001, 2008, 2010 и др. ] сформированной функциональной системы конкретного поведенческого (двигательного) акта. Именно эта стадия адаптации характеризуется максимальной экономичностью рабочего цикла той целостной функциональной системы, которая с учетом всех «внешних» и «внутренних» средовых воздействий «строилась» организмом на протяжении всего процесса адаптации к ним. То есть, нет адаптации «вообще», и в процессе адаптации «экономизируется» именно та деятельность, к которой собственно и приспосабливался организм в течение всего адаптационного периода. Именно достижение этой стадии в процессе адаптации к предельно специфической деятельности соответствует достижению состояния адаптированности организма к этой деятельности, а в спорте – достижению спортсменом «пика спортивной формы». При этом уровень демонстрируемых им спортивных результатов во многом будет зависеть от физиологической обоснованности и эффективности запланированных ранее и проведенных педагогических мероприятий и от физиологической оправданности и эффективности проведенных спортивным врачом мероприятий по восстановлению и повышению специальной работоспособности спортсмена.

Следует понимать, что организм всегда реагирует на целостный комплекс средовых воздействий и его реакции при этом всегда носят единый системный характер [С. Е. Павлов, 2000, 2008, 2010 и др.]. При этом исключается возможность одномоментного доминирования нескольких функциональных систем [П. К. Анохин, 1958]. Единство функции и обеспечивающей ее структуры исключает афизиологические представления о неких «кумулятивных» процессах в организме, якобы являющихся основой последующих структурных изменений («структурный след» – Ф. З. Меерсон, 1981; Ф. З. Меерсон, М. Г. Пшенникова, 1988; В. Н. Платонов, 1988, 1997; А. Солодков, 1998; и др. ]) в его тканях и органах.

Согласно основным положениям теории функциональных систем окончательное формирование конкретной функциональной системы возможно при длительном (в течение адаптационного периода) постоянном, а также периодически или апериодически повторяющемся действии комплекса средовых факторов. Одно из условий возможности достижения состояния адаптированности к такому комплексу – относительная неизменность данного комплекса. «…Система создается тем, что изо дня в день повторяется стереотипный порядок одних и тех же условных раздражителей…» [П. К. Анохин, 1978]. И, кроме того, функциональная система может быть сформирована только в том случае, если изменившиеся условия существования организма адекватны его адаптационным возможностям.

В соответствии с законами адаптации:

1. Организм всегда работает как целостный механизм и «формирует» поведенческие акты – в строгом соответствии с условиями, в которые он поставлен.

2. Системы конкретных двигательных актов «формируются» в результате многократного стандартного повторения конкретных движений.

3. Любая деятельность организма предельно специфична как по внешним ее параметрам, так и по структурно-функциональным характеристикам этой деятельности.

4. Адаптационные изменения, лежащие в основе роста тренированности спортсмена, определяются спецификой осуществляемой им тренировочной деятельности.

Структурно-функциональная специфичность целостных функциональных систем (конкретных поведенческих актов) определяется структурно-функциональной специфичностью компонентов (физиологических механизмов) этих функциональных систем, взаимосодействие которых и обеспечивает реализацию данных поведенческих актов. Одним из механизмов, поддерживающих специфические взаимоотношения между компонентами конкретной функциональной системы, является механизм направленного перераспределения гемоциркуляции с преимущественным обеспечением физиологических компонентов, принимающих участие в работе данной функциональной системы, а уровень кровоснабжения каждого из компонентов конкретной функциональной системы неизбежно зависит от степени «долевого участия» данного компонента в работе конкретной функциональной системы [С. Е. Павлов, Т. Н. Павлова, 2011].

Использование законов системной физиологии в решении многочисленных задач, стоящих перед спортивными педагогами, физиологами, врачами, дает возможность едва ли не ювелирного управления тренировочным процессом, процессами восстановления после тренировочных и соревновательных нагрузок, повышения спортивной работоспособности, что, в конечном итоге, неминуемо приведет к достижению любым спортсменом максимально возможных для него спортивных результатов. Более того, только широчайшее использование в спортивной педагогике и спортивной медицине законов системной адаптации организма открывает пути для создания высокоэффективных технологий подготовки квалифицированных спортсменов.

III. Некоторые принципы и методы построения спортивно-педагогического процесса

Многолетняя подготовка спортсмена, специализирующегося в конкретном виде спорта, и предлагаемые ему тренировочные и соревновательные нагрузки фактически составляют специфические условия существования его организма. Поскольку именно характеристики условий существования организма определяют формирование фенотипа организма в рамках его генотипа, знание о характеристиках и специфике действующих на организм спортсмена факторов (в числе которых следует особо выделить тренировочные и соревновательные нагрузки) является обязательным для всех специалистов, работающих в спорте. Этим специалистам следует знать, что специфика тренировочной и соревновательной деятельности спортсменов (а соответственно, и специфика непрерывного адаптационного процесса организма спортсмена) в общем плане определяется не только спецификой избранного вида спорта, но и методами построения тренировочного процесса в годичных циклах подготовки, используемых теми или иными тренерами. В данной главе представлены наиболее известные спортивно-педагогические концепции, которые могут лежать в основе тех или иных методов построения многолетнего процесса подготовки спортсменов в различных видах спорта.

3.1. Периодизационная теория и методика спорта Л. П. Матвеева

Одним из основоположников теории и методики спорта по праву следует считать Л. П. Матвеева – именно им впервые сделана попытка целостного описания основополагающих принципов и закономерностей спортивно-педагогического процесса. Коротко суть периодизационного метода построения тренировочного процесса может быть представлена в виде последовательных периодов подготовки спортсменов, в которых на начальных этапах создается так называемая «база» (в виде развития требуемых спортсмену физических качеств), которая в последующие периоды подготовки должна «трансформироваться» в состояние повышенной специальной тренированности спортсмена. Однако следует сразу указать, что в теории и методике спорта в редакции Л. П. Матвеева (1965, 1991, 1997 и др.) основным «рычагом» воздействия на развитие спортивной формы является не специфичность систем применяемых в подготовке спортсменов упражнений, а в первую очередь – динамика объема и интенсивности тренировочных нагрузок в их противопоставлении друг другу. При этом Л. П. Матвеев рекомендует использовать «волнообразный» способ распределения объема и интенсивности тренировочных нагрузок.

Основная идея применения данного способа построения тренировочного процесса состоит в том, что на протяжении всего периода подготовки спортсмена объем тренировочных нагрузок противопоставляется интенсивности: сначала идет волна роста объема тренировочных нагрузок, за которой следует волна повышения интенсивности (при этом интенсивность тренировочных нагрузок повышается только тогда, когда происходит снижение объемов тренировочных нагрузок). В основе волнообразного изменения объемов и интенсивности тренировочных нагрузок лежит представление о том, что рост спортивных результатов наблюдается только в тех случаях, когда происходит снижение объемов тренировочных нагрузок и повышение их интенсивности.

Однако здесь налицо – ошибочные представления о закономерностях протекания адаптационных процессов в организме спортсмена и закономерностях развития спортивной формы в ответ на воздействие той или иной системы тренировочных воздействий. Более того, волнообразная динамика объема и интенсивности тренировочных нагрузок рекомендуется для использования во всех видах спорта – без элементарной оценки практической возможности воплотить идею волнообразности в спортивную практику. При этом, когда говорится о повышении интенсивности тренировочных нагрузок, никогда не объясняется, что конкретно понимается под данным словосочетанием. Дело в том, что само по себе оно абсолютно неконкретно: интенсивность тренировочных нагрузок может регулироваться как использованием определенных зон интенсивности тренировочной работы, так и применением тех или иных средств тренировки, а также увеличением интенсивности тренировочных нагрузок за счет сокращения сроков пассивного отдыха между упражнениями.

На ошибочность вышеуказанных представлений о динамике объема и интенсивности тренировочных нагрузок в построении тренировочного процесса специалисты указывали еще в 60–70-е годы прошедшего столетия. Так, по мнению М. Шолих (1966), нельзя компенсировать максимальные или очень высокие по мощности усилия большим объемом тренировочных нагрузок. А. Нику, А. Врабие, К. Флореску (1967) писали: «…Последовательная нагрузка организма в подготовительном периоде большего объема и пониженной интенсивности, а затем постепенный переход к обратному соотношению (большая интенсивность, малый объем) воспроизводят в рамках годового цикла постепенную приспособляемость с недостаточным соответствием ее отношений к специализации, и только лишь в середине соревновательного периода равновесие восстанавливается на уровне правильной «смеси». …Вместо постоянного процесса приспособления, ориентированного в направлении специализации и реализации высокого уровня структурного и функционального совершенствования, периодизация в своей традиционной форме создает предпосылки для постоянной «прогулки» по другим видам, что нецелесообразно удлиняет период подготовки и возможность достижения высоких результатов».

А. Н. Воробьев (1976) логично отмечал, что на протяжении подготовительного периода необходимо готовить спортсменов к той мышечной деятельности, которая необходима на соревнованиях. И в середине тех же 70-х годов М. Я. Набатникова, В. В. Ивочкин (1976) писали, что нельзя противопоставлять объем и интенсивность тренировочных нагрузок – оба эти показателя определяют силу тренировочных воздействий. На примере подготовки метателей молота высокой квалификации А. П. Бондарчук еще в 1972 г. доказал, что на протяжении всего годичного цикла тренировки (в том числе и подготовительного периода) целесообразно использовать оптимальное соотношение нагрузок различной интенсивности (при этом на долю тренировочных нагрузок максимальной интенсивности должно отводиться от 5 до 10 % общего объема нагрузок). И, согласно полученным им практическим результатам, по мере развития спортивной формы увеличивается стоимость всех зон интенсивности тренировочной работы. В серии педагогических экспериментов доказана несостоятельность вариативно-периодизационного построения тренировочного процесса пловцов [А. П. Бондарчук, 1986, 2000, 2005; С. Е. Павлов, Т. Н. Кузнецова, 1999; И. Афонякин, Т. Кузнецова, Н. Чистова, С. Павлов, 2001; С. Е. Павлов, Т. Н. Кузнецова, И. В. Афонякин, 2001; и др.].

Подавляющее большинство спортивных педагогов придерживается принципа вариативности в построении каждого тренировочного занятия, а также тренировочных микро– и мезоциклов. Это вполне соответствует основным постулатам теории и методики физической культуры и спорта в редакции Л. П. Матвеева (1997, 1998, 2000) и его периодизационной теории подготовки спортсмена.

Но и в условиях высокой вариативности предлагаемых спортсмену нагрузок его организм реагирует на них в соответствии со всеми описанными выше законами адаптации [С. Е. Павлов, 2000, 2008, 2010 и др.]. То есть конечный эффект каждого тренировочного воздействия все равно будет определяться реакцией организма спортсмена на весь комплекс тренировочных нагрузок, но именно в случае «вариативного» характера построения тренировок спортсмен всегда будет «находиться» на начальных стадиях адаптации, а потому «…общий результат управляющей деятельности тренера… будет… неопределенным» [Н. И. Волков, 1986]. Изменение содержания тренировки от занятия к занятию делает невозможным формирование в центральной нервной системе спортсмена стойких связей в ответ на комплекс тренировочных воздействий и препятствует, в том числе, стабилизации и «окончательному» построению функциональной системы специфического (соревновательного) двигательного акта спортсмена даже в том случае, если этот специфический двигательный акт присутствует в каждой его тренировке. А следовательно, такой подход к построению тренировочного процесса исключает саму возможность достижения спортсменами истинного пика спортивной формы! И в этих условиях возрастает «стоимость» именно количественных адаптационных изменений в организме спортсмена [Л. П. Матвеев, Ф. З. Меерсон, 1984], но конечный результат совместной деятельности тренера и спортсмена в итоге всегда зависит прежде всего от того, насколько специфичным был тренировочный процесс. Но о специфичности тренировочного процесса в случае применения на практике периодизационно-вариативного принципа построения подготовки спортсменов можно говорить всегда только с очень большой натяжкой.

3.2. Представления о принципах подготовки спортсменов А. Н. Воробьева

Одним из первых подверг сомнению истинность периодизационной концепции построения подготовки спортсменов Аркадий Никитич Воробьев, доктор медицинских наук, профессор, заслуженный мастер спорта СССР, заслуженный тренер СССР, бронзовый призер и двукратный чемпион Олимпийских игр, пятикратный чемпион мира и Европы, десятикратный чемпион СССР. Волнообразному принципу распределения объема и интенсивности во времени и на основании экспериментальных данных он противопоставил собственный взгляд на построение тренировочного процесса квалифицированных спортсменов: «Основным фактором роста тренированности является нагрузка с большим объемом высокой интенсивности, выполненная при оптимальном состоянии организма» [А. Н. Воробьев, 1977]. Помимо этого, в своих работах А. Н. Воробьев затрагивает другие вопросы теории спортивной тренировки, касается проблем адаптации спортсменов к тренировочным нагрузкам, оценивает критерии надежности различных показателей, используемых для определения уровня тренированности спортсменов, критикует применение поурочных планов и т. д.

Критикуя периодизационную концепцию спортивной тренировки, А. Н. Воробьев (1977) отмечает: «К ложным представлениям… следует отнести применение косной периодизации, разнонаправленного изменения объема и интенсивности тренировочных нагрузок, создание так называемой базы спортивной формы, запаздывающей трансформации, перехода объема тренировочной работы в спортивные результаты через длительный период времени и пр.».

А. Н. Воробьев утверждает, что правильно построенная тренировка должна опираться на биологические закономерности: «… Для организма тренировочная нагрузка – определенный раздражитель… он реагирует на это фазовыми изменениями своих функций… Фазовые изменения живых систем есть биологическая закономерность. Ей подчиняется каждая клетка, каждый орган и весь организм в целом». И заимствует идеи П. К. Анохина о способностях организма «предвидеть» будущие события: «…Существование жизни было бы невозможно, если бы организм реагировал только с опозданием, не предвосхищая в определенной мере предстоящее событие» [А. Н. Воробьев, 1977]. Из сказанного ученый делает вывод: «На принципах адаптации и опережающего отражения строится спортивная тренировка». И на этих представлениях им была разработана «модель рационального тренировочного процесса», среди закономерностей которой выделено:

1. Тренировочный процесс в годовом цикле от этапа к этапу должен мало чем отличаться по характеру и специфике нагрузки.

2. Нагрузка в более полной мере должна соответствовать соревновательной деятельности (в том числе – по интенсивности и объему).

3. Нагрузка должна иметь тенденцию к увеличению строго в соответствии с индивидуальными возможностями организма атлета.

Особенности предложенной А. Н. Воробьевым «модели»: а) объем и интенсивность нагрузки изменяются параллельно; б) определяющим в колебаниях нагрузки являются состязания, их уровень и масштаб; в) в годовом тренировочном цикле во всех без исключении месяцах выполняется специальная нагрузка; г) для сезонных видов спорта в межсезонье для полноценной тренировки следует подбирать упражнения, максимально близкие к соревновательным по биодинамической структуре и характеру исполнения; д) цикличность тренировочного процесса рассматривается во временных границах: день, неделя, месяц, год и т. д.

3.3. Блочная система подготовки спортсменов Ю. В. Верхошанского

Первые публикации Ю. В. Верхошанского, в которых были намечены пути формирования его концепции спортивной тренировки, относятся к 60-м годам XX в. В середине 80-х выходят работы, в которых представлены сформировавшиеся представления Ю. В. Верхошанского о построении и организации тренировочного процесса, согласно которым «упорядочение содержания тренировочного процесса» должно осуществляться «в соответствии с целевыми задачами и специфическими закономерностями» и на основе «познания специфических закономерностей, присущих процессу становления спортивного мастерства и определяющих его планомерное развитие во времени» [Ю. В. Верхошанский, 1985, 1986].

К специфическим закономерностям Ю. В. Верхошанский относил: особенности долговременной адаптации организма спортсмена к напряженной мышечной работе и принципиальные тенденции в изменении его состояния в зависимости от организации тренировочных нагрузок разной направленности, объема и интенсивности.

При этом, рассматривая процессы адаптации, в своих умозаключениях Ю. В. Верхошанский приходит к парадоксальному выводу: «Адаптационный процесс, как на компенсаторном, так и на долговременном уровнях своего выражения, не может продолжаться бесконечно». И в связи с этим он предлагает различать: емкость общего адаптационного резерва организма спортсмена с пределом, определяемым генетическими предпосылками, и емкость текущего адаптационного резерва организма. Динамика первого в процессе многолетней тренировки, по мнению Ю. В. Верхошанского, описывается монотонно убывающей параболой. Динамика второго определяется силой, объемом и продолжительностью тренировочных воздействий, «объективно необходимых для полноценной реализации текущего адаптационного резерва организма», и отражается в общей тенденции изменений состояния спортсмена в годичном цикле. Предположение о наличии у каждого отдельного индивидуума определенного адаптационного резерва приводит ученого к утверждению о «целесообразности построения тренировочного процесса с учетом его реализации». При этом принципиальных отличий в макроструктуре построения тренировочного процесса в концепциях Л. П. Матвеева и Ю. В. Верхошанского фактически нет, поскольку модель динамики состояния спортсмена в течение года, по Ю. В. Верхошанскому, – это аналог этапов развития тренированности по С. П. Летунову и фаз развития спортивной формы по Л. П. Матвееву.

Не углубляясь в анализ аналогий между этими концепциями, остановимся на структуре системы планирования в концепции Ю. В. Верхошанского. По его мнению, следует выделять три основные временные этапа построения тренировочного процесса: годичный цикл, большой адаптационный цикл и микроцикл. Ученый утверждал, что, хотя в рамках годичного цикла «всегда выделяются отдельные этапы, принципам их построения уделяется очень мало внимания… такие этапы складываются зачастую случайно и произвольно, диктуются, как правило, календарем соревнований и текущими задачами подготовки». Им же предложено использование в годичном цикле двух больших адаптационных циклов подготовки. Целесообразность такого подхода, по его мнению, заключается в закономерностях адаптации организма к напряженной мышечной деятельности и «главным образом, в оптимальных сроках реализации текущего адаптационного резерва организма, составляющих около 20 недель» [Ю. В. Верхошанский, 1985, 1986]. По мнению Ю. В. Верхошанского (1986), большие адаптационные циклы – это относительно самостоятельные части годичного цикла, выступающие в качестве укрупненных форм построения тренировки и выполняющие упорядочивающую функцию по отношению к микроциклам и их объединению на основе единства решаемых задач.

Отсутствие явных различий в макроструктуре построения тренировочного процесса в концепциях Л. П. Матвеева и Ю. В. Верхошанского вроде бы предполагает выявление различий во внутреннем «содержании» мезоциклов – в периодизационной теории и больших адаптационных циклов – в блочной концепции подготовки спортсменов. Действительно, таковые можно обнаружить. В концепции Ю. В. Верхошанского «содержание» больших адаптационных циклов более специфично (по отношению к основной соревновательной деятельности), нежели содержание мезоциклов и периодов подготовки в теории Л. П. Матвеева. Но большая специфичность при сохранении высокой вариативности тренировочных нагрузок (хотя Ю. В. Верхошанский и пишет об однонаправленности нагрузок в большом адаптационном цикле) не позволяет в полной мере реализовать адаптационный потенциал спортсмена, а следовательно, эффективность тренировочного процесса построенного в соответствии с рекомендациями Ю. В. Верхошанского, будет не намного эффективнее построенного по классической периодизационной схеме. Более того, построение периодов подготовки спортсменов с использованием их разделения на микроциклы позволяет «развести» во времени нагрузки, эффекты которых обнаруживают негативные отношения.

В методологии построения тренировочного процесса, по Ю. В. Верхошанскому, такое «разведение» представляется крайне проблематичным. Хотя последний и утверждал, что принципиальный механизм получения тренировочного эффекта, в случае использования предлагаемого им подхода в построении тренировочного процесса, заключается в последовательной кумуляции следов от сменяющейся тренировочной нагрузки различной преимущественной направленности. И это должно быть применимо «как в годичном цикле подготовки для организации тренировочных нагрузок различной преимущественной направленности, так и на отдельных этапах для организации нагрузок одной преимущественной направленности и различающихся по силе и специфичности тренирующего воздействия».

В конечном итоге Ю. В. Верхошанским были сформулированы принципиальные положения его концепции построения тренировочного процесса:

1. Установка на реализацию текущего адаптационного резерва организма ориентирует на организацию тренировочной нагрузки, исходя из закономерностей адаптации организма к специализированной мышечной работе. При этом в рамках годичного цикла предусматривается два больших этапа (больших адаптационных цикла) даже в тех видах спорта, в которых традиционно принята одноцикловая периодизация. Большие адаптационные циклы должны вписываться в систему годичной тренировки таким образом, чтобы момент выхода организма спортсмена на новый уровень специальной работоспособности приходился на время участия в наиболее ответственных соревнованиях.

2. Установка на сохранение тренирующего потенциала нагрузки реализуется в форме сопряженно-последовательной системы организации нагрузок различной преимущественной направленности.

3. Установка на концентрированное использование объема специализированных однонаправленных нагрузок.

4. Установка на использование концентрированного объема силовой нагрузки.

5. Установка на разведение во времени объемных нагрузок разной преимущественной направленности.

6. Установка на опережающую направленность специальной физической подготовки подчеркивает ведущую роль этой подготовки в росте достижений спортсменов высокой квалификации.

7. Установка на моделирование соревновательной деятельности.

Из всего вышесказанного следует, что фактически единственное и наиболее важное отличие концепции построения тренировочного процесса Ю. В. Верхошанского от методологии Л. П. Матвеева – более высокая специфичность тренировочных нагрузок, применяемых на всех этапах подготовки спортсмена. При этом в концепции Ю. В. Верхошанского практически не решается ни одна из тех проблем, которые присущи периодизационной концепции построения подготовки спортсменов. И, к слову, одной из основных проблем блоковой системы подготовки спортсменов Ю. В. Верхошанского явилось то, что в качестве физиологической базы им, так же как и ранее Л. П. Матвеевым, были использованы представления о механизмах адаптации в редакции Селье—Меерсона—Платонова.

3.4. Представления о построении подготовки спортсменов в редакции В. К. Бальсевича, В. А. Запорожанова

В своих представлениях о построении подготовки спортсменов В. К. Бальсевич, В. А. Запорожанов (1987) отдают приоритет биологической составляющей данного процесса: «Любой двигательный акт независимо от того, выполняется ли он под контролем сознания, по приказу высших отделов коры большого мозга или осуществляется по механизму безусловного рефлекса, так или иначе сопровождается развертыванием физиологических механизмов и биохимических процессов обеспечения энергетики движения», в этой связи «знание закономерностей процессов адаптации к физическим нагрузкам становится одним из самых важных условий успешной организации физической активности человека». По мнению В. К. Бальсевича и В. А. Запорожанова, «опираясь на свойства процесса адаптации, можно… целенаправленно подбирать те или иные воздействия и регулировать их частоту, интенсивность, длительность и количество повторений, сознательно формировать новые качественные признаки двигательной функции человека, то есть программировать и осуществлять ее развитие в заданном направлении и с намеченными промежуточными и конечными ориентирами».

Тренировку указанные авторы рассматривают как процесс целенаправленного изменения состояния организма спортсмена, отметив, что тренировка «не может изменить его главных закономерностей, сформировавшихся в течение миллионов лет эволюции живого на Земле и эволюции человека как биологического вида» [В. К. Бальсевич, В. А. Запорожанов, 1987].

Авторы считают, что такими закономерностями являются:

1. Гетерохронный характер развития различных звеньев и систем морфологии и функции организма.

2. Синфазность периодов интенсивного роста элементов системы движения и их несовпадение с периодами ускоренного развития структур.

3. Многоуровневая ритмичность развития системы моторики, их элементов и структур.

4. Высокая степень индивидуализации двигательных проявлений.

К сожалению, представления вышеуказанных авторов имеют в большей степени теоретическое, нежели практическое значение, а отсутствие в их представлениях реального биологического базиса в виде законов развития и адаптации человеческого организма обесценивают данные представления в еще большей степени.

3.5. Комплексный метод построения тренировочного процесса А. П. Бондарчука

Комплексный метод построения тренировочного процесса квалифицированных спортсменов, специализирующихся в циклических видах спорта, разработан А. П. Бондарчуком в начале 70-х годов XX столетия на основании теории функциональных систем П. К. Анохина и с соблюдением основных принципов спортивной педагогики. Стержень методологии спортивной тренировки А. П. Бондарчука отражен в данном им определении состояния «спортивная форма»: «Спортивная форма – это состояние оптимальной физической, технической, психологической и тактической подготовки, выражающееся в уровне спортивных результатов, показанных как в тренировочных занятиях, так и в условиях соревнований» [А. П. Бондарчук, 2005]. Именно на достижение состояния спортивной формы при повышении уровня специальной тренированности, по мнению А. П. Бондарчука, должен быть направлен тренировочный процесс квалифицированных спортсменов. В предложенной им методологии построения тренировочного процесса был доведен до абсолюта такой принцип спортивной педагогики, как целенаправленность (который обеспечивается высокой степенью специфичности тренировочных упражнений), и на практике был реализован принцип оптимизации тренировочных нагрузок. А. П. Бондарчуком впервые в мире в теорию и практику спорта был введен метод стандартизации тренировочных нагрузок на протяжении цикла адаптации (от 40 тренировочных занятий) спортсмена к данным нагрузкам. Разработанный А. П. Бондарчуком комплексный метод подготовки квалифицированных спортсменов позволил ему: самому стать Олимпийским чемпионом и бронзовым призером Олимпийских игр, чемпионом Европы, бронзовым призером чемпионата Европы, неоднократным чемпионом СССР, двукратным рекордсменом мира; воспитать двукратного чемпиона и серебряного призера Олимпийских игр, чемпиона мира и трехкратного чемпиона Европы, победителя Кубка Европы, победителя Игр Доброй Воли, двукратного чемпиона СССР, рекордсмена мира (рекорд не побит по сей день) Ю. Седых; подготовить бронзового призера Олимпийских игр, серебряного призера чемпионата мира, экс-рекордсмена мира Ю. Тамма; Олимпийского чемпиона, двукратного чемпиона мира А. Абдувалиева; серебряного призера Олимпийских игр А. Барышникова и т. д. Таким образом, эффективность комплексного метода построения тренировочного процесса квалифицированных спортсменов, специализирующихся в циклических видах спорта, многократно подтверждена практикой.

3.6. Блоковая периодизация спортивной подготовки В. Б. Иссурина

Аналитическое прочтение монографии В. Б. Иссурина «Блоковая периодизация спортивной подготовки» позволила в полной мере оценить бесперспективность поиска эффективных путей подготовки спортсменов в отрыве от понимания сути и механизмов процесса адаптации. В. Б. Иссурин, бывший советский, а ныне израильский теоретик от спортивной педагогики просто собрал в кучу то, что было сделано Л. П. Матвеевым и Ю. В. Верхошанским, не утрудившись элементарным анализом сильных и слабых сторон методологий этих авторов – очевидно для того, чтобы каждый читатель смог найти в вышеуказанной монографии то, что придется ему по душе. Вполне очевидно, что В. Б. Иссурин, в том числе, не счел необходимым ознакомиться с многочисленными печатными трудами А. П. Бондарчука. А потому не имел права упоминать фамилию великого спортсмена и тренера в связи с данными о тренировке, в частности Ю. Седых, никакого отношения не имеющих к реалиям. Ну и, само собой разумеется, В. Б. Иссурин, как и подавляющее большинство авторов от спортивной педагогики, обозначил свою «лояльность» к биологической составляющей спортивно-педагогического процесса, правда неизвестно по какой причине заменив термин «адаптация» на термин «аккомодация» и, естественно, «забыв» раскрыть физиологическое содержание данного термина и процесса и роль этого процесса в подготовке спортсменов. Ввиду ничтожно малой практической значимости теоретических изысканий В. Б. Иссурина можно было бы вообще не упоминать ни о нем, ни о его публикациях. Но совершенно неожиданно опубликованная в 2010 г. издательством «Советский спорт» его книга по блоковой периодизации оказалась достаточно популярной в среде не отягощенных профессиональными знаниями тренеров, в связи с чем вполне можно ожидать, что его концепция кем-то из тренеров привнесена в практику подготовки их подопечных.

3.7. Современные тенденции и направления развития теории и методики спорта и основные принципы современной технологии комплексной подготовки квалифицированных атлетов

Успешность практической деятельности тренера обусловлена знанием и использованием на практике системных законов физиологии и педагогических принципов и проистекающих из них закономерностей построения спортивной тренировки [А. Н. Блеер с соавт., 2014].

Следует помнить, что помимо общепедагогических принципов в теории и методике спорта существуют специфические принципы, очерчивающие закономерности процесса подготовки квалифицированных спортсменов, и вытекающие из этих принципов правила построения тренировочного процесса. В частности, в спортивной педагогике приняты на вооружение принципы непрерывности и максимизации спортивной деятельности.

О неправомерности использования в спортивной педагогике принципа непрерывности спортивной деятельности одними из первых высказались С. И. Вовк (1996) и С. Е. Павлов, Т. Н. Кузнецова (1998). Элементарный анализ многолетних выступлений большого числа элитных спортсменов доказывает, что абсолютное следование данному принципу далеко не всегда способствует росту спортивных результатов.

Принцип максимизации спортивной деятельности практиками воспринимается не иначе, как принцип максимизации тренировочных нагрузок. В значительной степени популярность в спортивной педагогике данного принципа обусловлена, в том числе, широко распространенным в среде спортивных педагогов представлением об адаптации, в соответствии с которым пусковым моментом и движущей силой адаптации является стресс.

Принцип максимизации тренировочных нагрузок наиболее выражено представлен в спортивном плавании, где во всех возрастных группах спортсменов во главе угла тренировочного процесса стоят значительные объемы плавательной нагрузки.

В экспериментальной работе с участием 37 юных пловцов была оценена эффективность используемых в их подготовке тренировочных программ, базирующихся на общепринятых рекомендациях по построению спортивной тренировки в спортивных плавательных школах [С. Е. Павлов, Т. Н. Кузнецова, 1998]. Возраст испытуемых, принимавших участие в нашем эксперименте (юноши 10–11 лет), в полной мере благоприятствовал росту спортивных результатов хотя бы уже в связи с периодом активного развития и физиологического роста юных пловцов.

В эксперименте приняли участие 37 юных пловцов. В качестве критерия оценки динамики уровня специальной тренированности юных пловцов были использованы результаты четырехкратного проплывания с максимальной скоростью дистанции 50 м (вольный стиль) с 15-секундным интервалом отдыха между отрезками (тест Е. А. Ширковца, 1968). Общая продолжительность эксперимента составила 6 недельных микроциклов. Спортивно-педагогические тестирования проводились в подготовительном и предсоревновательном периодах. Изначально, в «исходном состоянии», и далее – один раз в две недели после дня отдыха, всего четыре тестирования. Оценивали среднее время и среднюю скорость проплывания 50-метровых отрезков в группе, время и скорость проплывания 1-го, 2-го, 3-го и 4-го 50-метровых отрезков в группе, среднегрупповое суммарное время проплывания теста (табл. 1).

Таблица 1

Динамика среднегрупповых показателей среднего времени проплывания 50-метровых отрезков (t_ср) юных пловцов в тесте 4x50 м в тестированиях «1», «2», «3», «4» на протяжении 6-недельных тренировочных микроциклов

В эксперименте выявлено отсутствие достоверных изменений (р>0,1) среднегрупповых показателей среднего времени проплывания 50-метровых отрезков юными пловцами в тестированиях «2», «3», «4» по сравнению с исходным («1») тестированием, на протяжении 6-недельных тренировочных микроциклов. Выявлено отсутствие значимых различий (р>0,1) среднегрупповых показателей скорости проплывания юными пловцами отдельных 50-метровых отрезков в тесте 4x50 м в тестированиях «1», «2», «3», «4» на протяжении 6-недельных тренировочных микроциклов.

Таким образом, результаты проведенного нами исследования свидетельствуют о низкой эффективности педагогических программ, применяемых в тренировке юных пловцов, участвовавших в нашем эксперименте. Это тем более показательно, что, согласно предварительному опросу тренеров юных пловцов – участников эксперимента, в построении тренировочного процесса они руководствовались теоретическими положениями, выдвигаемыми Л. П. Матвеевым (1965, 1977).

Многолетние наблюдения за динамикой спортивных результатов, демонстрируемых пловцами – учащимися филиала Московского среднего специального училища олимпийского резерва № 1 (позднее – МССУОР № 3) также подтверждают наши выводы о низкой эффективности используемых в настоящее время методов подготовки пловцов.

Еще в середине прошлого века Ю. В. Фольборт (1951) доказал, что повторные физические нагрузки могут вести к развитию двух противоположных состояний: если каждая последующая нагрузка приходится на ту фазу восстановления, в которой организм достиг исходного состояния, то развивается состояние тренированности, возрастают функциональные возможности организма; если же работоспособность еще не вернулась к исходному состоянию, то новая нагрузка вызывает противоположный процесс – хроническое истощение. Отдельные исследователи считают, что критерием полного восстановления организма спортсмена после тренировочной нагрузки следует считать восстановление наиболее поздно нормализующихся функций. Подобные представления ориентируют на использование максимальных по объему и интенсивности тренировочных нагрузок не чаще одного раза в 5–7 дней.

Изложенное позволяет выступить с критикой в адрес тренеров, заставляющих своих воспитанников не просто выкладываться на спортивных площадках «до конца» ежедневно, но и тренироваться при этом по два-три раза в день. Результаты исследования влияния одноразовых и многоразовых тренировочных занятий в течение дня на уровень тренированности и улучшения результатов не показали преимущества многоразовых занятий [E. Watt et. al. a., 1973; R. Mostardi et. al., 1975]. Более того, доказано, что чрезмерные нагрузки ведут к значительному снижению мышечной силы, спринтерской деятельности и перетренировке (staleness или overstraining syndrome) [H. Kuiperrs et al., 1988; R. Fry et al., 1991; D. Costill et al., 1991; H. Lehman et al., 1993]. Следует подвергнуть критике также достаточно часто встречающуюся практику проведения объемно-интенсивных тренировок спортсменов за двое суток, а то и за сутки до предстоящего старта.

Тренер обязан знать и помнить, что «… для каждого спортсмена требуется свой определенный оптимум объема нагрузки, превышение которого ведет к регрессу основного двигательного качества» и «… фетишизация объема тренировочной нагрузки совершенно неоправданна» [А. Н. Воробьев, 1977].

Абсолютное большинство принципов физического воспитания органично «вписываются» в реально действующие законы адаптации, но даже при поверхностном рассмотрении вступают в противоречия с бытующими представлениями об адаптации. Однако вполне соответствующий им принцип максимизации спортивной деятельности не вписывается в ее реально действующие законы. Согласно широко распространенному мнению эффект тренировочных нагрузок определяется линейной зависимостью «доза – эффект», а нагрузки, чтобы быть эффективными, должны носить стрессовый характер. На самом деле, даже если иметь в виду только неспецифический компонент адаптационного процесса (величину нагрузки, отраженную в неспецифических реакциях организма), эффект тренировочного воздействия носит отнюдь не линейный характер, и зависимость «тренировочная нагрузка – тренировочный эффект» гораздо более сложна. Эта зависимость еще более сложна, если учитывать, как это положено, специфические эффекты тренировочных воздействий, осуществляемых в пространственно-временном континууме каждого тренировочного занятия.

В соответствии с реально действующими законами адаптации принцип максимизации спортивной деятельности должен быть заменен принципом оптимизации тренировочного процесса. При этом должна учитываться не только неспецифическая составляющая тренировочных нагрузок, но, в первую очередь, их специфика. В связи с этим в спортивную педагогику следует ввести еще один педагогический принцип – принцип целенаправленности тренировочного процесса, который предопределяет выбор таких средств и методов тренировочного воздействия, которые обеспечивают повышение уровня специальной тренированности спортсмена и напрямую обеспечивает рост спортивного результата. Применение таких средств и методов тренировочного воздействия в этом случае принимает характер целесообразности.

Наряду с целенаправленностью тренировочного процесса и целесообразностью применяемых в нем средств и методов, в подготовке квалифицированных спортсменов должен соблюдаться принцип сбалансированности тренировочных нагрузок. Именно соблюдение принципа целенаправленности тренировочного процесса на всех его этапах, а также принципов целесообразности и сбалансированности тренировочных нагрузок позволяет решить одну из основных проблем спортивной подготовки – проблему ее оптимизации, обеспечивающую наибольшую эффективность тренировочного процесса. Введение в теорию и методику спорта указанных принципов определяет иные (в противовес общепринятым) закономерности построения тренировочного процесса и приводит к необходимости выбора более эффективных способов его построения.

На кафедре теории и методики хоккея Российского государственного университета физической культуры, спорта, молодежи и туризма была проведена экспериментальная работа, основная цель которой – выявление возможности повышения специальных скоростных способностей у квалифицированных хоккеистов. Стимулом к данному исследованию послужило широко растиражированное в спортивной педагогике мнение о том, что скоростные способности индивидуума обусловлены генетически, трудно поддаются воспитанию, а наибольший темп их прироста наблюдается в возрасте 12–14 лет [В. П. Савин, 2003].

Основная часть эксперимента проводилась в межсезонье, в период, когда игроки были полностью свободны от тренировок в своих командах (и, соответственно, от тренировочных нагрузок всесторонней направленности). Длительность основной части эксперимента – 6 тренировочных микроциклов (6 недель – минимальный срок адаптации организма к однонаправленной стандартной тренировочной нагрузке). Недельный тренировочный микроцикл основной группы состоял из трех занятий: тестирование (понедельник), плюс – два тренировочных дня (среда, пятница). Тесты (в основной группе проводились один раз в неделю, еженедельно) – троекратное пробегание на коньках со старта каждым из участников эксперимента 9-метровых отрезков (расстояние между центральной линией и линией зоны – дистанция значимая для хоккея с практической точки зрения) – фиксировались на цифровую видеокамеру (скорость видеосъемки 50 кадров в секунду) с последующим переносом изображения на компьютер и – далее – с покадровым воспроизведением изображения на компьютере и фиксацией времени пробегания отрезков с точностью до 0,02 с. С целью выделения скоростного компонента движения, на видеоизображении исключался компонент реакции хоккеиста на сигнал стартера (начало отсчета времени на видеоизображении начиналось с момента совершения хоккеистом первого движения). Тренировочные занятия хоккеистов основной группы можно охарактеризовать как тренировки с небольшими объемами предельно специфической тренировочной работы (скоростная работа на льду) и достаточными промежутками отдыха между выполнением каждого упражнения. Параллельно работе над скоростными качествами испытуемых проводилась работа над совершенствованием техники стартового движения и техники бега на коньках со старта.

Часть спортсменов контрольной группы (7 испытуемых) проходила тестирование (троекратное пробегание в полную силу на коньках со старта 9-метровых отрезков с фиксацией каждого теста на цифровую видеокамеру) в течение игрового сезона (тренируясь в своих командах) – в дни отдыха. Часть хоккеистов (9 испытуемых) проходила такое же тестирование в межсезонный период (тренируясь эпизодически самостоятельно).

Зафиксированное (рис. 2) в тестах реальное отсутствие прироста скоростных качеств у хоккеистов контрольной группы «1», проходивших тестирования во время игрового сезона и тренировавшихся в своих командах, может быть объяснено спецификой тренировочных нагрузок в современном хоккее: в тренировке хоккеистов сегодня превалируют большие объемы нагрузок преимущественно смешанного и аэробного типов энергообеспечения. Даже выполняемая на этом фоне скоростная работа не приводит к повышению скоростных способностей хоккеистов из-за эффекта Джонгблоя (эффект «противодействия» разнонаправленных нагрузок).

Рис. 2. Среднегрупповые результаты тестирований хоккеистов основной и контрольных групп («1» и «2») в беге на коньках со старта (9 м)

Фактическое отсутствие прироста скоростных качеств у хоккеистов контрольной группы «2», проходивших тестирования в межсезонный период и тренировавшихся самостоятельно, может быть объяснено неспецифичностью (по отношению к тестовому упражнению) применяемых ими в собственных тренировках нагрузок. С другой стороны, незначительная тенденция в данной группе к улучшению результатов тестирования (4-й, 5-й, 6-й тесты) может быть объяснена тренирующим эффектом самих тестовых упражнений, в незначительной степени реализовавшимся на фоне пусть и «неспецифических», но все же необъемных тренировочных нагрузок.

Выраженный прирост специфических скоростных качеств у хоккеистов основной группы (рис. 2) вполне объясним эффектом тренировочного режима и тренировочных нагрузок, использованных нами в специальной скоростной подготовке спортсменов данной группы на протяжении 6 недель.

Вышеозначенное позволило сделать следующие выводы:

1. Скоростные качества хоккеистов возрастной группы 16–19 лет абсолютно тренируемы.

2. Эффективность педагогических мероприятий по воспитанию скоростных качеств хоккеистов обусловлена знанием и использованием тренером в его практической деятельности законов адаптации организма к средовым факторам (более узко – к тренировочным нагрузкам).

3. Специфика тренировочных нагрузок формирует специфику адаптационных реакций и адаптационных изменений в организме спортсмена и всегда находит отражение в его последующей соревновательной деятельности.

4. Видеосъемка отдельных тренировочных занятий хоккеистов с последующей обработкой и исследованием полученного изображения на компьютере с высокой степенью эффективности может быть использована как в исследовательских целях, так и в работе практического тренера.

Незнание или неприятие реально действующих законов адаптации обуславливает, в том числе, множественное разночтение таких понятий, как «тренированность» и «спортивная форма». Следует констатировать, что в теории и методике физического воспитания термин «тренированность» был фактически заменен термином «спортивная форма», хотя, согласно мнению Л. П. Матвеева (1965), первый термин освещает только биологическую составляющую, не учитывая взаимосвязи между биологическим и педагогическим процессами.

Одними из первых начали писать о закономерностях развития спортивной формы (их тогда называли закономерностями развития тренированности) С. П. Летунов, P. E. Мотылянская (1952) и L. Prokop (1959). Они уже в те годы пытались объяснять процесс развития спортивной формы закономерностями протекания адаптационных перестроек в системах организма на протяжении годичных циклов тренировки. Согласно их представлениям: в подготовительном периоде совершается процесс адаптационных перестроек – этап нарастания тренированности, собственно приспособительная фаза; за этим в соревновательном периоде следует этап приобретения спортивной формы, или фаза высшего приспособления; а далее – в переходном периоде – этап снижения тренированности, или фаза реадаптации. Данные этапы, фазы были изначально искусственно подстроены под одноцикловую, а потом и под двухцикловую структуры годичной тренировки. При этом, по мнению Л. П. Матвеева (1965), на протяжении первой части подготовительного периода одновременно происходит процесс утраты спортивной формы и приобретения новой спортивной формы.

Однако при изучении закономерностей развития спортивной формы практически все исследователи не учитывали:

1. Исходного состояния спортивной формы после переходного периода и после первого, второго или третьего соревновательных периодов. Подавляющее число исследователей утверждали, что на протяжении переходных периодов происходит утрата спортивной формы, а на протяжении соревновательных – ее сохранение. Во втором случае речь идет о том, что на протяжении второго и третьего подготовительных периодов повторный процесс развития спортивной формы начинается с ее максимального или субмаксимального уровня.

2. Абсолютным большинством исследователей не учитывалась и не учитывается сегодня специфика систем упражнений, применяемых на протяжении разных периодов подготовки спортсменов, равно как и способы построения последних.

3. Фактически отрицались и отрицаются индивидуальные особенности течения адаптационных процессов в организме каждого конкретного спортсмена, которые являются «материальной базой» для вхождения спортсмена в состояние спортивной формы. Данное утверждение является основополагающим в теории и методике спорта.

Попытки раскрытия закономерностей формирования чего-либо всегда требует изначального понимания содержания самого предмета, в отношении которого данные попытки совершаются. В нашем случае в первую очередь следует определиться с содержанием термина «спортивная форма».

С. П. Летунов, Р. Е. Мотылянская (1952) под «спортивной формой» имели в виду такое «состояние спортсмена на том этапе развития тренированности, когда он подготовлен к показу наиболее высоких спортивных результатов в определенном (тренируемом) виде спорта». «Спортивная форма», по Г. В. Васильеву, Н. Г. Озолину (1953), – это «состояние тренированности, позволяющее спортсмену успешно участвовать в соревнованиях». А. Н. Крестовников (1954) считал, что «спортивная форма – это такое состояние спортсмена, которое характеризуется способностью к высоким спортивным достижениям, устойчивым сохранением своих достижений в течение длительного времени при участии в состязаниях».

Из множества известных нам определений состояния «спортивная форма» сегодня в большей степени заслуживают внимания следующие: «Спортивная форма – состояние оптимальной готовности к спортивным достижениям, которое приобретается спортсменом в результате соответствующей подготовки на каждой новой ступени спортивного совершенствования» (Л. П. Матвеев, 1997); «Спортивная форма – это состояние оптимальной физической, технической, психологической и тактической подготовки, выражающееся в уровне спортивных результатов, показанных как в тренировочных занятиях, так и в условиях соревнований» (А. П. Бондарчук, 2005). Введение во втором случае в определение термина «спортивная форма» условия «в тренировочных занятиях» объясняется тем, что проблемы развития физической, технической, психологической и тактической подготовки решаются и реализуются прежде всего в тренировочных занятиях и только затем – в соревнованиях.

В развитие понятийного аппарата теории и методики спорта нами предлагаются следующие определения понятия «спортивная форма»: «Спортивная форма – состояние функциональной готовности спортсмена к совершению соревновательной деятельности на основе достигнутого на данный момент уровня тренированности»; «Спортивная форма – динамически меняющееся состояние, отражающее характер взаимосодействия различных сторон подготовленности спортсмена в демонстрации им спортивного результата». При этом термин «тренированность» предлагается понимать как состояние специфической структурно-функциональной готовности атлета к совершению им соревновательной деятельности, а сама тренированность должна рассматриваться в качестве «количественной» составляющей состояния «спортивная форма». Такое прочтение вышеуказанных терминов позволяет безошибочно определить направление поисков закономерностей формирования состояний «спортивная форма» и «пик спортивной формы».

Одна из ключевых проблем в теории и практике подготовки квалифицированных спортсменов – проблема «переноса тренированности». Знание и использование в практике подготовки квалифицированных спортсменов законов «переноса тренированности» с тренировочных упражнений на соревновательные позволяет повысить эффективность тренировочного процесса за счет его оптимизации. Проблемы «переноса тренированности» затрагивали в своих трудах Л. П. Матвеев, Ю. В. Верхошанский и др. Сегодня исследованием закономерностей «переноса тренированности» всерьез занимается лишь Олимпийский чемпион, экс-рекордсмен мира в метании молота, заслуженный мастер спорта, заслуженный тренер СССР, доктор педагогических наук А. П. Бондарчук (2007, 2010). Причина невнимания абсолютного большинства спортивных педагогов к данной проблеме – резкое снижение за последние десятилетия уровня профессиональных знаний отечественных тренеров и непонимание ими важности решения данной проблемы.

Законы системной физиологии [П. К. Анохин, 1958, 1968, 1975 и др.; С. Е. Павлов, 2000, 2010; С. Е. Павлов, Т. Н. Павлова, 2011], описывающие принципы построения целостных функциональных систем организма (конкретных поведенческих, двигательных актов) диктуют необходимость представления о сложной взаимосвязи, взаимовлиянии и взаимозависимости эффектов действия на организм тренировочных упражнений различной направленности. Взаимосвязи, взаимовлияния и взаимозависимости эффектов действия на организм тренировочных упражнений различной направленности по целому ряду причин нелинейны и не могут быть представлены в упрощенном виде, как это пытаются делать сегодня спортивные педагоги.

В многолетней спортивной подготовке квалифицированных атлетов необходимо применять средства, методы и методики, обеспечивающие рост специальной тренированности спортсмена. И эти средства и методы тренер всегда должен выбирать исходя из специфики основной спортивной деятельности своих подопечных. Данное утверждение не исключает использования в тренировочном процессе квалифицированных спортсменов дополнительных упражнений неспецифической направленности, но при этом следует понимать, что «перенос тренированности» может быть не только положительным, но и отрицательным. Следовательно, и эта группа тренировочных упражнений должна подбираться и использоваться в тренировочном комплексе таким образом, чтобы каждый компонент этого комплекса тренировочных воздействий на организм спортсмена обеспечивал именно положительный «перенос тренированности» на соревновательное упражнение. Ключ к пониманию законов «переноса тренированности» кроется в законах системной физиологии, и в частности – в законах адаптации человеческого организма [С. Е. Павлов, 2000, 2010; С. Е. Павлов, Т. Н. Павлова, 2011]. На рис. 3 схематично представлены выявленные нами в исследованиях и на практике принципы «переноса тренированности».

«Автоматический» положительный «перенос тренированности» со специфических (по отношению к основной соревновательной деятельности спортсмена) тренировочных упражнений на основное соревновательное упражнение, согласно результатам исследований А. П. Бондарчука, осуществляется в ±10–15 %-м «коридоре специфичности» выполняемого упражнения – при соблюдении оптимального объема тренировочной нагрузки. Использование относительно специфических (находящихся за пределами ±10–15 %-го «коридора специфичности») тренировочных упражнений обеспечивает тем больший положительный «перенос тренированности», чем более специфичным (по отношению к основному соревновательному упражнению) оказывается используемое в тренировке упражнение. При этом основное правило, которому необходимо следовать при планировании и построении тренировочного процесса, следующее: эффекты специфической (по отношению к основному соревновательному упражнению) тренировочной работы должны доминировать в тренировочном процессе. Только в этом случае спортсмен и тренер могут рассчитывать на рост тренированности, которая всегда специфична и может быть оценена исключительно по динамике спортивных результатов, а не по результатам неспецифических тестов [С. Е. Павлов, 2010; С. Е. Павлов, Т. Н. Павлова, 2011].

Рис. 3. Принципы переноса тренированности (СУ – соревновательное упражнение; ТУ – дополнительные тренировочные упражнения)

«Перенос тренированности» (может быть как положительным, так и отрицательным) на основное соревновательное упражнение в результате использования в тренировке дополнительных неспецифических тренировочных упражнений осуществляется благодаря эффектам «перекрестной адаптации» [Ф. З. Меерсон, М. Г. Пшенникова, 1988; В. Н. Платонов, 1988]. Однако, даже по оценкам В. Н. Платонова (1988), «стоимость» эффектов «перекрестной адаптации» в спорте невелика, и соответственно столь же невелик должен быть эффект «переноса тренированности» с неспецифической тренировочной работы на основную, соревновательную работу.

Даже внешне похожие двигательные акты могут значительно различаться по их «внутренней» специфике, и развитие в тренировочном процессе одних двигательных актов отнюдь не гарантирует автоматическое развитие (перенос тренированности) внешне похожих на них двигательных актов. В частности, в педагогическом эксперименте, в котором А. С. Павлов с соавт. (2013) изучал возможности целенаправленного повышения скорости бега на коньках со старта квалифицированных хоккеистов, был выявлен эффект «отрицательного» переноса тренированности со стартового («ударного») бега на коньках на бег на коньках «накатом». Целенаправленная оптимизированная работа исключительно над стартовой скоростью бега хоккеистов на коньках на протяжении адаптационного периода привела к выраженному достоверному повышению скорости пробегания стартового отрезка («ударная» техника бега на коньках), но отрицательно сказалась на дистанционной скорости бега (бег на коньках «накатом») хоккеистов. Полученные в данном эксперименте результаты вполне согласуются с мнением Ю. В. Никонова (2003), утверждающего, что «…между стартовой и дистанционной скоростью также нет взаимосвязи, поэтому развивать их и совершенствовать надо целенаправленно…». Методическая концепция развития двигательных качеств в структуре основного спортивного упражнения была реализована в работах Ю. В. Верхошанского (1966, 1970) в форме «принципа динамического соответствия».

В определении предмета всегда скрыто представление о его сущности, и это представление детерминирует, в том числе, отношение к данному предмету и методические основы «работы» с ним. Так, представление о наличии у спортсмена отдельных «физических качеств» формирует в сознании тренера понимание необходимости работы над этими «качествами». На самом деле, упомянутых выше самостоятельных «физических качеств» не существует. Есть отдельные характеристики сокращения отдельных мышц (в том случае, если эти «сокращения» изучаются в лабораторных условиях) или характеристики конкретных двигательных актов сложного анатомо-физиологического механизма, которым, по сути, является человеческий организм. Более того, все эти характеристики в реальных движениях человека взаимосвязаны и взаимозависимы. И эта зависимость далеко не всегда положительна. Например, при преодолении значительных внешних сопротивлений снижаются характеристики координационной составляющей движения. Чем больше прилагаемое усилие, тем меньше скорость движения и его амплитуда (вынужденно ограничивается активная гибкость).

Развитие максимальной динамической силы практически не влияет на состояние скоростной силы и быстроты движений неотягощенных звеньев тела. Вместе с тем увеличение «быстрой» силы сопровождается приростом показателей быстроты движений как отягощенных, так и свободных частей тела. При этом серьезными исследователями, изучавшими особенности проявления «быстрой силы», всегда отмечалась сложная взаимозависимость скорости и силы [А. Н. Воробьев, 1977]. Рост показателей статической силы влияет лишь на увеличение максимальной динамической силы, но не на скоростную силу и быстроту движений. Увеличение любого из силовых показателей не обеспечивает прироста силовой или скоростно-силовой выносливости.

Таким образом, взаимосвязи и взаимозависимости проявления и развития отдельных «физических качеств» по целому ряду причин нелинейны и не могут быть представлены в упрощенном виде, как это пытается делать сегодня абсолютное большинство спортивных педагогов. В спортивной деятельности «физические качества» атлета всегда выступают не самостоятельно, а своими востребованными в этой деятельности «долями». И этот комплекс с «долевым» участием «физических качеств» всегда направлен на достижение конкретного результата спортивной деятельности. Из сказанного следует постулат: абсолютные «физические качества» никогда не востребованы в спорте. Соответственно, акцент на развитие «физических качеств» в подготовительном периоде, как это предлагает теория периодизации Л. П. Матвеева, – порочная практика. В спортивной подготовке необходимо применять средства и методы, обеспечивающие рост специальной тренированности спортсмена. И эти средства и методы тренер всегда должен выбирать исходя из специфики основной спортивной деятельности своих подопечных. Если в подготовке спортсменов исходить из системных физиологических реалий и расценивать проявляемые спортсменами в специфической деятельности «физические качества» как характеристики этой самой деятельности [С. Е. Павлов, 2008], то становится понятным, что именно специфика соревновательной деятельности обуславливает требования к специфике тренировочных нагрузок, в том числе тогда, когда речь идет о необходимости улучшения тех или иных «физических» характеристик спортсменов. Думающий тренер рано или поздно приходит к мысли о необходимости целенаправленного выбора средств и методов, в том числе «физической подготовки», перестает рассматривать последнюю как самостоятельное направление спортивной тренировки, признавая и принимая единство различных сторон подготовки спортсмена.

Использование законов системной физиологии в решении многочисленных задач, стоящих перед спортивными педагогами, физиологами, врачами дает возможность едва ли не ювелирного управления тренировочным процессом, процессами восстановления после тренировочных и соревновательных нагрузок, повышения спортивной работоспособности и тренированности, что, в конечном итоге, неминуемо приведет к достижению спортсменом максимально возможных для него спортивных результатов.

Тренер и спортсмен в процессе тренировок должны строить единую целевую функциональную систему соревновательного двигательного акта (или комплекс соревновательных двигательных актов), сознательно задействуя в ее (их) ансамбле все необходимые ей внешние и внутренние компоненты, которые в противном случае могут быть отвлеченными в другие, не имеющие отношения к избранному виду спорта функциональные системы. Все усилия необходимо подчинить достижениям конкретного результата, ибо средства и методы, подобранные на основании структуры конкретной спортивной деятельности, обладают большей действенностью по сравнению с универсальными методиками, поиск которых, с точки зрения теории функциональных систем и законов адаптации, бесперспективен. «…Организм приспосабливается лишь к той нагрузке, которую выполняет, лишь к тем условиям, в которых находится» [А. Н. Воробьев, 1977].

В основе достижения спортсменом максимально возможного (на данный момент развития его организма) уровня тренированности и достижения «пика спортивной формы» должно лежать построение и формирование предельно специфичной функциональной системы соревновательного двигательного акта (или комплекса соревновательных двигательных актов – для единоборств, игровых видов спорта и т. п.), что соответствует достижению спортсменом состояния адаптированности к строго определенной тренером, но при этом физиологически обоснованной, тренировочной нагрузке.

А. П. Бондарчуком (2000, 2005) предложена классификация методов построения спортивной тренировки: этапно-комплексный; этапный комплексно-вариативный; этапно-вариативный; этапный вариативно-комплексный; этапный комплексно-комбинированный; этапный вариативно-комбинированный; блочно-комплексный; блочно-вариативный; блочный комплексно-вариативный; блочный вариативно-комплексный; блочный комплексно-комбинированный; блочный вариативно-комбинированный; вариативный; комплексный; комбинированный; комплексно-вариативный. При этом выбор метода построения тренировочного процесса должен осуществляться по основному критерию – по степени его эффективности для каждого конкретного вида спорта.

Современный принцип комплексной подготовки квалифицированных спортсменов (рис. 4) подразумевает построение такой системы подготовки атлетов, в которой все ее компоненты приобретали бы характер взаимосодействия в достижении более высокого уровня специальной тренированности спортсменов и максимально возможных для каждого индивидуума спортивных результатов в избранном виде спорта. Нетрудно заметить, что данное определение комплексности в построении системы подготовки заимствовано из теории функциональных систем П. К. Анохина, и это абсолютно логично, поскольку теория функциональных систем универсальна и применима не только к конкретному человеческому организму, но и практически ко всем аспектам жизнедеятельности человеческого сообщества.

Рис. 4. Принцип комплексного построения системы подготовки высококвалифицированных спортсменов

Ядром комплексной системы подготовки квалифицированных спортсменов является спортивно-педагогический процесс. Целенаправленность и эффективность данного процесса в первую очередь определяет возможности достижения максимально возможного для каждого отдельного индивидуума спортивного результата.

Главенство спортивно-педагогического процесса не исключает единства различных сторон подготовки квалифицированного атлета и обуславливает их взаимозависимость и взаимовлияние на содержание каждой из ее составляющих. Выше уже сказано, что каждый компонент системы должен выбираться и использоваться исходя из принципа его взаимосодействия для повышения специальной тренированности атлета и достижения максимально возможного для каждого отдельного индивидуума на данный момент спортивного результата. Но введение в систему таких компонентов неизбежно приводит к необходимости внесения соответствующих корректив в тренировочный процесс. В частности, чем больше прогнозируемая эффективность мероприятий по восстановлению и повышению спортивной работоспособности, тем более специфичной должна быть направленность тренировочного процесса. В противном случае неизбежна стимуляция в организме спортсмена адаптационных изменений, которые могут оказаться не просто ненужными, но и «вредными» для конкретного вида спорта. Из сказанного следует, что спортивная тренировка на всех этапах подготовки атлета вообще должна быть специфичной [А. Н. Блеер с соавт., 2013].

Среди других составляющих системы можно выделить следующие группы предлагаемых к использованию средств и методов:

1. Методы контроля за уровнем функциональной готовности спортсменов к тренировкам и соревнованиям.

2. Методы спортивно-педагогического контроля за уровнем специальной тренированности спортсменов.

3. Средства и методы стимуляции специальной тренированности спортсменов.

4. Средства и методы восстановления спортсменов во время и после тренировочных нагрузок.

5. Средства субстратного обеспечения функций организма спортсмена.

Следует указать, что методы контроля за уровнем функциональной готовности спортсменов к тренировкам и соревнованиям и методы спортивно-педагогического контроля за уровнем специальной тренированности спортсменов должны являться ежедневной составляющей тренировочного процесса и использоваться в единой связке, дополняя и взаимодействуя друг с другом.

Практически то же самое можно сказать о средствах и методах восстановления спортсменов во время и после тренировочных нагрузок. Тем более, если вспомнить, что данные методы принято разделять на спортивно-педагогические, медико-биологические и психологические, а процесс восстановления – основа роста тренированности спортсмена после эффективных тренировочных воздействий на его организм.

Средства субстратного обеспечения функций организма спортсмена – по сути пищевые добавки и фармакологические средства, разрешенные к применению в спорте Медицинской комиссией МОК. Применение этих средств обязательно на всех этапах подготовки спортсменов, характеризующихся объемными или интенсивными тренировочными и соревновательными нагрузками. Выбор комплекса средств субстратного обеспечения обусловлено характеристиками тренировочных нагрузок и данными непрерывного динамического контроля за уровнем функциональной готовности спортсменов к тренировочной и соревновательной деятельности.

Особое внимание следует уделить средствам и методам стимуляции специальной тренированности спортсменов. Речь идет именно о специальной тренированности, поскольку словосочетание «общая тренированность», встречающееся в литературных источниках, следует изъять из обращения вследствие его нелегитимности: каждая выполняемая организмом работа характеризуется индивидуальной структурно-функциональной специфичностью, а следовательно, работы «вообще» не существует, и охарактеризовать и оценить ее саму и ее результаты невозможно. Данное положение, следующее из законов системной физиологии, сплошь и рядом игнорируется и спортивными педагогами и врачами, специализирующимися в функциональной диагностике. Специальная тренированность спортсмена должна оцениваться по уровню результатов, демонстрируемых им в соревновательных упражнениях, либо по результатам тестов, по своей внешней и внутренней структуре (специфике) соответствующих соревновательной деятельности в целом или ее частям. Сами по себе медико-биологические средства и методы повышения специальной тренированности, конечно же, оказывают стимулирующий эффект на результат той деятельности, которую производит организм на фоне стимуляции. Но рассчитывать в спорте на значимое повышение результата вследствие однократного использования перед стартом того или иного средства – признак непрофессионализма. Медико-биологические средства и методы стимуляции уровня специальной тренированности спортсмена должны использоваться в основном на специально-подготовительном и предсоревновательном этапах подготовки спортсменов (при использовании периодизационного метода построения тренировочного процесса) – на фоне выполнения спортсменом специфических (по отношению к соревновательным) тренировочных нагрузок.

IV. Лазерная стимуляция в повышении спортивной работоспособности и специальной тренированности спортсменов

Поиски новых средств и методов восстановления и повышения спортивной работоспособности обусловлены прежде всего неудовлетворительной эффективностью используемых сегодня в практике спорта средств и методов восстановления и повышения работоспособности, разрешенных к применению в спорте медицинской комиссией МОК.

Проблему восстановления после физических нагрузок, повышения работоспособности и тренированности спортсменов нельзя решить только совершенствованием методов тренировки. Существует необходимость обеспечения организма спортсмена достаточным количеством пластического и энергетического материала, создания условий для его полноценной адаптации к тренировочным и соревновательным нагрузкам.

При любой функциональной активности организма его энергия расходуется как на собственно конкретную деятельность, так и на обеспечение пластических функций – биосинтез белков и нуклеиновых кислот. При этом максимум энергии направляется по наиболее мотивированному пути. Энергетическое обеспечение здесь играет роль регулятора функциональной активности различных систем организма: направление энергетических ресурсов на обеспечение наиболее важных в данный момент функций автоматически тормозит менее важные – с использованием механизма перераспределения гемоциркуляции.

Восстановление, по В. М. Волкову (1977) и В. Н. Платонову (1988), – процесс, протекающий после прекращения деятельности, приведшей к утомлению, и направленный на восстановление нарушенного гомеостаза и работоспособности. Однако реальные закономерности восстановительных процессов вскрыты еще И. П. Павловым (1890):

• в работающем органе наряду с процессами разрушения и истощения происходит процесс восстановления;

• взаимоотношения истощения и восстановления определяются интенсивностью работы;

• восстановление израсходованных ресурсов происходит не до исходного уровня, а с некоторым избытком.

Принятие данных закономерностей определяет принципиально иное, отличное от общепринятого сегодня понимание сущности восстановительных процессов, их роли и места в спортивно-тренировочном процессе.

Широко распространено использование в спорте медико-биологических средств восстановления (в большинстве своем фармакологических, заимствованных из клинической практики), которые могут способствовать повышению резистентности организма к нагрузкам, более быстрому снятию острых форм местного и общего утомления, восполнению энергетических ресурсов. Систематическое применение восстановительных средств способствует приросту суммарного объема тренировочной работы, повышению функциональных возможностей систем энергообеспечения, приросту специальных физических качеств и спортивного результата [В. Н. Платонов, 1988]. Практически не используются в спорте в качестве средств и методов восстановления и повышения спортивной работоспособности средства и методы из арсенала физиотерапии.

4.1. Механизмы биологического действия низкоэнергетического лазерного излучения на организм человека

Лечение светом имеет многовековую традицию. Об использовании естественного света в лечении большого числа заболеваний можно прочесть во многих древних трактатах по медицине. Искусственный свет стал активно использоваться в медицине в ХХ в. Создание в середине прошлого столетия лазерных генераторов и исследования влияния лазерного света на биологические ткани послужило толчком для рождения новой медицинской отрасли – лазерной медицины.

Первые публикации по светотерапии относятся еще к XIX в.: монография Э. Бэббитта «Принципы света и цвета. Исцеляющая сила цвета» была опубликована в 1878 г., работа Н. Финзена «Светолечение» – в 1901 г., труд В. Бика «Применение света в медицине – в 1906 г., «Руководство по светолечению» В. Хаусманна – в 1929 г. Значительный вклад в развитие светотерапии внес американский физиолог Диншах Хадиали (1873–1966).

Свет является одновременно электромагнитными волнами и потоком частиц, для которых характерна высокая частота (10–14 Гц) и малая длина волны, определяемая в нм (1нм= 10^–9 м) или в мкм (1мкм=10^–6 м). Спектр электромагнитных волн представлен тремя диапазонами: инфракрасное излучение – от 400 до 0,76 мкм (40000–760 нм), видимое излучение – от 0,76 до 0,4 мкм (760–400 нм); ультрафиолетовое излучение – от 0,4 до 0,18 мкм (400–180 нм). Именно длина волны в первую очередь определяет глубину проникновения света в биологические ткани. А характер и интенсивность взаимодействия света с биологическими тканями зависит от энергии порции излучения-кванта, которая прямо пропорциональна частоте электромагнитных колебаний и обратно пропорциональна длине волны.

Световое излучение видимого спектра издавна использовалось и по сей день применяется в хирургии и травматологии для ускорения заживления ран.

Изучение эффектов влияния света на организм ведется в разных странах. Так, в недавних исследованиях ученых из Германии Andrei P. Sommer и Dang Chju обнаружено, что при воздействии интенсивного света ежедневно в течение нескольких недель кожа становится более эластичной и выглядит моложе, цвет лица улучшается, а глубина морщин значительно уменьшается. По мнению этих исследователей, молекулы белка эластина, формирующие эластичную основу кожи, могут гидратироваться – покрываться своеобразной «пленкой» из молекул воды – и вследствие этого частично утрачивать свою упругость, что приводит к снижению эластичности кожи. Видимый свет большой интенсивности, испускаемый светодиодами, проникает в толщу кожи и постепенно отщепляет воду от эластиновых волокон, возвращая коже упругость.

В исследованиях Frank M?ckel (Германия) доказано, что облучение инфракрасным светом проблемных зон у женщин (живот и бедра) стимулирует обмен веществ и усиливает расщепление жира, который сжигается во время тренировки на велотренажере.

Согласно данным исследований специалистов Бар-Иланского университета (Рамат-Гана, Израиль) и больницы «Меир» (Кфар-Саба, Израиль) видимые световые лучи повышают активность спермы и могут благотворно повлиять на результаты лабораторных процедур по оплодотворению яйцеклеток. Свет способствует преобразованию молекулярного кислорода в его активные формы, и именно они, судя по всему, способствуют росту подвижности сперматозоидов. Световое воздействие приводят к увеличению активности протеинкиназы А – фермента, ответственного за ряд ключевых функций клеток спермы.

Вне всякого сомнения, светолечение – перспективная область физиотерапии, которая будет развиваться и далее.

Гипотеза о возможности получения эффекта индуцированного излучения, лежащего в основе работы квантовых генераторов, впервые была выдвинута еще А. Эйнштейном в 1918 г. Но только после фундаментальных исследований советских ученых Н. Г. Басова и А. М. Прохорова и американских физиков С. Townes, J. Goroon, H. Leigen, выполненных в 1950-х гг., были заложены теоретические основы лазеров (термин «лазер» составлен из первых букв словосочетания «Light Amplificated by Stimuleited of Emission Radiation», означающего: «усиление света с помощью эффекта индуцированного излучения»).

Первый лазерный генератор на кристалле искусственного рубина был создан в 1960 г. T. Maiman и применен в медицине для лечения сетчатки глаза в 1962 г… Тогда же в СССР и США создается новый тип лазеров – полупроводниковый [М. Т. Александров, 1991].

Первые исследования биологической активности низкоэнергетического лазерного излучения были проведены профессором В. М. Инюшиным и его сотрудниками в 1964 г.

В отечественной медицине лазеры стали использоваться с конца 60-х годов ХХ в. В этот период появляются, в частности, сообщения об успешном использовании гелий-неоновых лазерных терапевтических аппаратов в лечении заболеваний нервной системы у детей [Т. М. Шакирова, В. В. Жуковская, 1969]. Позднее публикуются результаты исследований по применению низкоэнергетических лазеров в лечении заболеваний опорно-двигательного аппарата воспалительного и дегенеративно-дистрофического характера, переломов костей с замедленной консолидацией [Л. А. Мазо, Б. А. Броэр, 1976; В. В. Чаплинский, А. А. Мороз, П. М. Гусар, 1978; У. Я. Богданович, 1980; М. А. Берглезов, В. В. Вялько, И. С. Коростылева, 1984; В. Е. Илларионов, 1984; и др. ] и издаются методические рекомендации по применению лазеров в травматологии и ортопедии [У. Я. Богданович с соавт., 1980; М. А. Берглезов с соавт, 1985; К. С. Терновой с соавт., 1982]. Лазерная терапия предлагается как один из методов лечения ран и язв [E. Mester, 1974, 1980; В. Н. Кошелев, 1980], заболеваний слизистой рта [Д. Л. Корытный, 1980], дерматологических заболеваний [В. П. Ракчеев, 1984] и т. д.

Лазерное излучение является особым видом светового излучения электромагнитной природы, полученным с помощью оптических квантовых генераторов – лазеров. Применение лазеров в медицине основано на эффектах взаимодействия лазерного света с живым организмом и его тканями. Фотобиологические эффекты лазерного излучения зависят, с одной стороны, от параметров лазерного излучения (длины волны и количественных показателей потока световой энергии), с другой – от физиологических свойств самого объекта, подвергающегося воздействию лазерного излучения.

Характеризуя общие механизмы действия лазерного излучения на биологический объект, важно отметить, что лазерное излучение обладает уникальными физическими свойствами – монохроматичность, когерентность, поляризованность, малая расходимость потока излучения. Монохроматичность (хроматичность – ширина спектра электромагнитного излучения) лазерного света характеризуется чрезвычайно узкой полосой, не доступной для получения в других генераторах светового излучения, лимитирована только длиной волны, генерируемой лазерным излучателем. Когерентность – упорядоченность распределения фаз лазерного излучения в пространстве и времени. Поляризованность – лазерное излучение может быть охарактеризовано энергетическим вектором, величина и направление которого в данной точке пространства регулярно меняются, но всегда ориентированы перпендикулярно к направлению лазерного излучения [М. Т. Александров, 1991].

Эти свойства лазерного излучения обуславливают его сложное влияние на организм человека, так как оно несет в себе целый ряд факторов воздействия. Среди последних выделяют непосредственно лазерные факторы воздействия: электромагнитные излучения (световое воздействие); термическое воздействие; механическое воздействие (давление света, ударная волна); и факторы, определяемые свойствами облучаемого биологического объекта: оптические характеристики тканей (коэффициенты отражения, пропускания, поглощения) (отмечено, что наименьшей оптической плотностью обладают биологические ткани для длин волн 0,7–1,4 мкм, т. е. в красном и в ближнем инфракрасном диапазоне [В. И. Корепанов, 1995]); электрические свойства тканей; механические свойства тканей; биохимические свойства тканей; другие физико-химические свойства [М. Т. Александров, 1991; М. Т. Александров с соавт., 1992].

При падении лазерного излучения на поверхность биологического объекта незначительная его часть отражается, остальная проникает в ткани, где поглощается, преломляясь и «рассеиваясь». Биологические ткани способны поглощать кванты лазерного излучения [A. Chasin, 1976], и, согласно закону Эйнштейна-Старка, при поглощении каждого фотона образуется активированная частица (атом, молекула, свободный радикал) [T. Ohshiro et al., 1985; T. Ohshiro, K. G. Calderhead, 1988]).

Известно, что биофизические и биохимические процессы в тканях и жидких средах протекают двухфазно: в медленной фазе происходит количественное накопление массы вещества и (или) энергии, а в быстрой – ее (их) качественное изменение (для энергии изменение ее уровня, для вещества – изменение структуры или массы). Чередование фаз в норме протекает в виде регулярного ритмичного процесса. Патологический процесс нарушает ритмику метаболических систем, возникает «энергетический голод». Дефицит энергии может быть устранен двумя путями: восстановлением деятельности информационных систем либо непосредственным включением энергии в метаболические процессы [В. И. Корепанов, 1995].

В. М. Инюшин (1967), пытаясь теоретически осмыслить механизмы действия низкоэнергетического лазерного излучения на ткани живого организма, выдвинул концепцию «биополя» и «биоплазмы». Он считал, что низкоэнергетическое лазерное излучение при воздействии на ткани организма обуславливает резонансное возбуждение энергетической системы организма без нарушения энергетической конфигурации его микроструктур. В последующих публикациях В. М. Инюшина и его соавторов представлена гипотеза о реализации биологических эффектов лазерного излучения в результате его непосредственного действия на структуру воды и биологические жидкие среды.

С. Д. Захаров с соавт. (1989) утверждал, что биологическое действие лазерного излучения обусловлено генерацией синглетного кислорода, что обеспечивает неселективную регуляцию биохимических процессов.

Е. А. Фролова, С. А. Пермяков (2010) считают, что механизм действия ближнего инфракрасного лазерного излучения на ткани организма определяется малой энергией его квантов. По их мнению, данная энергия, поглощенная биологическими тканями, превращается в колебательную энергию молекул эндогенного кислорода, достаточную для активации ферментов, играющих роль триггеров при запуске физиологических реакций на тканевом уровне, а генерация (под воздействием лазерного излучения) синглетного кислорода будет приводить к изменению свойств клеточных мембран, изменению антигенных свойств органов и тканей, а также к перекисному окислению циклических и алифатических соединений. Следовательно, по мнению Е. А. Фроловой, С. А. Пермякова (2010), характер реакций тканей организма в данном случае будет зависеть от концентрации синглетного кислорода, которая напрямую связана с дозой лазерного воздействия. Те же авторы утверждают, что сочетание низкоэнергетического импульсного инфракрасного лазерного излучения, непрерывного инфракрасного излучения светодиодов и постоянного магнитного поля синергетически изменяет физические свойства клеточных мембран.

В. Е. Кузьмичев с соавт. (1996) считают, что квант света увеличивает колебательную энергию многоатомных биологических молекул, становясь источником энергии, используемой в биохимических процессах.

С. Е. Павлов (2008, 2012 и др.) утверждает, что в основе всех эффектов действия на живой биологический объект низкоэнергетического лазерного излучения лежит принцип «возбуждения» фотонами электронов атомов и молекул микроструктур организма (квантовый характер излучения и поглощения энергии электромагнитного поля был постулирован М. Планком в 1900 г.). Именно в связи с этим вполне легитимно называть лазерную медицину квантовой медициной. Низкоэнергетическое лазерное излучение (не более 100 мВт/см²) влияет на энергетический потенциал молекул: его действие отражается на кинетике биохимических процессов [N. Basor, A. Oraevsky et al., 1987; В. И. Корепанов, 1993].

Эффекты действия лазерного излучения на живые биологические объекты не связаны с селективным поглощением фотонов специфическим белком, как это преподносится рядом авторов [В. В. Осипов с соавт., 1991]. Согласно современным представлениям взаимодействие лазерного света с биологическими структурами осуществляется на уровне химических связей [М. А. Никулин с соавт., 1990]. Одной из гипотез, объясняющих действие лазерного излучения на биологические ткани, является рабочая гипотеза, предложенная В. Е. Илларионовым (1992) и названная им «концепцией биоэлектрического триггера». Согласно этой гипотезе лазерное излучение изменяет электрический статус клетки, включая тем самым триггер (переключатель), который переводит биологическую систему из одного стационарного энергетического состояния в другой. В мембранах клеток имеются системы гигантских по напряжению электрических диполей. Поступающая извне энергия в виде фотонов нарушает равновесие и освобождает заключенную в диполях электрическую энергию, которая используется для осуществления биохимических процессов [Х. Э. Карабаев с соавт., 1988; В. Е. Илларионов, П. А. Дулин, 1992; В. И. Корепанов, 1995]. Заслуживают пристального внимания и другие исследования, в которых развита гипотеза «триггера» – основанная на данных о трансформации под влиянием лазерного излучения кислорода биотканей в активную (синглетную) форму, которая в условиях аэробиоза активирует биохимические процессы в тканях [А. В. Никандров, 1986; В. И. Корепанов, 1995].

В. И. Корепанов (1995) считает, что кванты лазерного света «заставляют» биофизические и следующие за ними биохимические процессы работать не только с ускорением, но и с повышением коэффициента эффективности.

По мнению В. А. Мостовникова с соавт. (1991), в основе фотофизического механизма, ответственного за биологическую активность низкоинтенсивного лазерного излучения, лежит светоиндуцированная переориентация молекулярных (ферменты) и субмолекулярных жидкокристаллических структур в электрическом поле световой волны лазера.

Механизм терапевтического воздействия низкоинтенсивного лазерного света может быть связан с изменением физических свойств межклеточного вещества [В. Ф. Новиков, Т. А. Яхно, 1988].

Отдельные авторы считают, что причина ряда биофизических и физиологических эффектов лазеротерапии заключается в неспецифической структурной альтерации основной метаболической среды организма – водной матрицы. В подтверждение данной теории приводится установленный факт многоступенчатой фотодиссоциации воды под действием низкоэнергетического лазерного излучения и фотоиндуцирование условий в водном растворе для развития Габера-Вейса подобных реакций [В. И. Орлов, В. П. Шабаев, 1991].

В формировании ответной реакции на лазерное излучение важную роль играют мембранные структуры клетки, являющиеся естественными границами раздела фаз. Лазерный свет вызывает переориентацию полярных групп их липидного биослоя. Благодаря тесному контакту в мембранах между липидами и белками конфирмационные изменения липидного слоя могут влиять на процессы, так или иначе связанные с мембранами: энергопродукцию клеток, иммунные и ферментативные реакции [С. Н. Головин, 1994].

Так или иначе, в результате лазерного воздействия в облученных тканях первично происходят следующие биоэнергетические, биохимические и другие физико-химические изменения: поглощение кванта света тканевым акцептором – образование электронного возбуждения – миграция энергии электронного возбуждения – возникновение возбужденных состояний молекул – образование свободных радикалов – стереохимическая перестройка молекул. Эти первичные эффекты ведут к целому ряду вторичных изменений на различных уровнях организации биологического объекта, часть из которых связана с изменением электрического поля клетки, химизма ткани, активацией ферментных систем, в частности сукцинатдегидрогеназы, НАД.Н₂, НАДФ.Н₂ и др. Не исключено, что лазерное излучение непосредственно воздействует на ферментные системы и рецепторный аппарат клетки и организма. Другая часть вторичных эффектов связана с трансформацией лазерного излучения в другие виды энергии (возникновение нелинейных оптических эффектов, акустических и ультразвуковых колебаний, мягкого ультрафиолетового и рентгеновского излучений), что приводит к еще большему усилению вторичных эффектов и увеличению их разнообразия [М. Т. Александров, 1991].

Интимные механизмы фотофизического и фотохимического действия лазерного излучения на биологические ткани можно условно разделить на субклеточный и клеточный уровни [В. И. Корепанов, 1995]. На органном уровне отмечаются: уменьшение длительности фаз воспаления, уменьшение интерстициального отека, повышение порога чувствительности рецепторов, увеличение поглощения тканями кислорода, повышение скорости кровотока, закрытие шунтов и увеличение количества новых сосудистых образований, активация транспорта продуктов метаболизма через сосудистую стенку. Кроме первичных и вторичных эффектов в организме возникают ответные нейрорефлекторные и нейрогуморальные реакции: активизируется симпатоадреналовая и иммунная системы, увеличивается концентрация адаптивных гормонов, т. е. возникает комплекс адаптационных и компенсаторных реакций в целостном организме.

Таким образом, под воздействием лазерного излучения происходят изменения, которые регистрируются на всех уровнях организации живой материи: субклеточном, клеточном, тканевом, органном, системном [М. А. Никулин с соавт., 1990; Н. Ф. Гамалея с соавт., 1991; А. Н. Курзанов, 1991; М. Т. Александров с соавт., 1992; В. Е. Илларионов, П. А. Дулин, 1992].

А. С. Потапов с соавт. (1991) пишет, что эффект лазеротерапии зависит от исходного уровня клеточного метаболизма, плотности энергии на сеанс и длительности курса лечения.

О. Ю. Воронина с соавт. (1991) утверждают, что лазерное излучение оказывает на организм воздействие, приводящее к повышению неспецифической резистентности организма, т. е. вызывает в нем неспецифические адаптационные реакции. Те же авторы говорят о неодноплановом влиянии лазерного излучения на организм больных в терапевтическом стационаре. Так, у больных с проявлениями исходно повышенной функциональной активности эндокринной системы лазерная терапия оказывала выраженное нормализующее действие. У больных с исходно низким содержанием гормонов в крови наблюдается достоверное повышение сниженных показателей, что позволяет говорить о стимулирующем влиянии лазерного излучения у этой категории больных. При нормальном гомеостазе не выявлено какого-либо влияния на него в связи с лазерным воздействием.

Нельзя согласиться с мнением И. Н. Даниловой с соавт. (1988), утверждавших, что эффект низкоэнергетического лазерного излучения «формируется нейрогуморальным путем, в основном за счет местных процессов в органах и тканях, и в меньшей степени – через стимуляцию систем адаптации, через восстановление резервных возможностей и компенсаторных механизмов организма». Данное высказывание связано с некими собственными абсурдными представлениями авторов о принципах адаптации человеческого организма.

По мнению А. Н. Курзанова (1991), первичная фотоинициация или фотосупрессия универсальных функциональных блоков (транспортных, энергезирующих, ферментных, рецепторных, циклазных и др.) запускает как местные, так и общеорганизменные каскадные реакции регуляторных воздействий, направленных на активацию систем неспецифической резистентности, т. е. в основе терапевтического действия низкоинтенсивного лазерного излучения лежат универсальные механизмы организменного уровня, реализующиеся при участии системы регуляторных пептидов и других надклеточных биорегуляторов.

В основе получаемых при лазеротерапии изменений лежит стимулирующий эффект [И. Н. Ушкова с соавт., 1988]. Низкоэнергетическое лазерное излучение, меняя биоэнергетические параметры тканей, стимулирует в них метаболические процессы [И. Л. Кручинина с соавт., 1988]. Доказано, что под влиянием лазерного облучения крови происходит стимуляция тканевого дыхания [В. В. Кузьменко с соавт., 1992; В. В. Осипов с соавт., 1991], ферментных систем [М. Т. Александров с соавт., 1992; В. В. Грубник с соавт., 1992], белкового и липидного обменов [М. П. Павловский с соавт., 1988; Т. С. Агеева с соавт., 1991; Ю. Ф. Крылов, 1991; А. С. Потапов, В. В. Банкова, 1991]. Отдельные авторы говорят об улучшении кислородтранспортной функции эритроцитов, увеличении их сродства к кислороду и увеличении кислородной емкости крови [А. А. Киршин с соавт., 1991; В. И. Козлов, 1991; М. Т. Александров с соавт., 1992]. Под воздействием лазерного облучения крови происходит значительное (до 64 %) увеличение кислорода, используемого тканями организма для своей жизнедеятельности из протекающей через них крови [В. И. Козлов, 1991; А. Н. Курзанов, 1991; В. П. Зуев, Г. Н. Рыбальченко, 1992]. В митохондриях печени крыс под влиянием низкоинтенсивного лазерного излучения происходят регистрируемые изменения переноса электронов по дыхательной цепи [В. И. Елисеенко с соавт., 1991].

При повышенной вязкости крови, агрегационной активности эритроцитов и тромбоцитов, низкой деформируемости эритроцитов проявляется способность низкоэнергетического лазерного излучения нормализовать эти показатели [В. И. Вахтин, В. Я. Генюк, Г. Н. Сорокин, О. Е. Минаков, 1999], повышать деформируемость эритроцитов [Г. М. Капустина, 1997] и стабилизировать их мембраны [А. Б. Бучарская, Т. Ю. Гроздова, С. Ю. Балакирева, Ю. В. Черненков, 1997]. Улучшение эластических свойств эритроцитов объясняется интенсификацией синтеза макроэргов, а уменьшение агрегационной способности эритроцитов – изменением равновесия процессов притяжения и отталкивания (создающихся одноименными отрицательными электрическими зарядами карбоксильных групп сиаловой кислоты, входящей в состав мембранных гликопротеидов) в сторону преобладания сил отталкивания [Е. В. Бородулина, А. В. Кректун, Н. Г. Ратанова, 1993].

Облучение in vitro лазером донорской крови активизирует систему антиоксидантной защиты, что подтверждено дозазависимым увеличением оксидантной активности церулоплазмина до 115 % от исходной и достоверным возрастанием интегральной супероксиддисмутазной активности плазмы [М. С. Плужников с соавт., 1991]. Лазерное излучение является высокоэффективным активатором каталазной активности в организме, обеспечивает утилизацию продуктов перекисного окисления липидов в обменных процессах, создает условия для быстрой стабилизации мембран [Р. Н. Павлова, О. А. Кузнецова и др., 1992].

Эффекты внутривенного лазерного облучения крови у здоровых людей могут реализовываться посредством интенсификации естественно протекающих метаболических процессов [В. И. Корепанов, 1995]. В. Е. Илларионов (1994) пишет о преимущественной эффективности красного и инфракрасного лазерного излучения (по сравнению с лазерным излучением других длин волн) в плане стимулирующего влияния при большей проникающей способности инфракрасного света, что подтверждается данными биофотометрических исследований тканей различных органов и систем [М. Т. Александров, 1991]. Отмечается прирост тестостерона, прогестерона и эстрадиола в процессе лазерной терапии [А. В. Картелищев с соавт., 1991]. Многократное транскутанное лазерное воздействие в импульсном режиме на яичники крыс оказывает стимулирующий эффект на фолликулярный аппарат и усиливает продукцию половых гормонов [В. А. Гребенников с соавт., 1991]. Указывается целесообразность использования лазерной терапии при снижении уровня рецепции к гормонам в тканях [М. Н. Побединский с соавт., 1992].

Отмечено повышение синтетической активности ядерного аппарата лимфоцитов при лазерном облучении крови, причем соотношение РНК/ДНК превышало исходный уровень в среднем на 20 % [В. А. Юдин с соавт., 1988]. При облучении донорской крови in vitro лазером в течение 1–15 мин усиливаются процессы пролиферации и синтеза ДНК лимфоидными клетками [Е. Ю. Лоцманова с соавт., 1992]. При локальном действии низкоинтенсивного лазерного излучения изменения клеток свидетельствовали об активизации их пролиферации, дифференцировки и специфичности функций. При региональном использовании лазера выявлены изменения, связанные как с непосредственным влиянием его на клетки, так и опосредованные, обусловленные влиянием активизированных клеток на другие структуры, не испытавшие прямого лазерного воздействия [И. М. Байбеков, 1992].

Исследователи из Vanderbilt University (США) сообщают о дозазависимой реакции нервных тканей в ответ на инфракрасное лазерное воздействие. Метод лазерной нейростимуляции ими предлагается использовать взамен метода электростимуляции нейронов – в медицинской практике и научных исследованиях.

Экспериментальные и клинические исследования позволили выяснить, что низкоинтенсивное лазерное излучение нормализует микроциркуляцию: активизирует работу миоцитов и эндотелиоцитов, стимулирует функциональную активность капилляров за счет их дилатации и раскрытия резервных капилляров [И. И. Сивков с соавт., 1988; Г. А. Азизов с соавт., 1991; Б. Н. Жуков с соавт., 1991; А. Н. Карнеев с соавт., 1992; В. И. Козлов, 1991]. При повторных сеансах лазерной терапии наблюдается увеличение капиллярной сети – неоваскулогенез [В. И. Козлов, 1991]. Отмечается, что под влиянием лазерного излучения скорость регенерации микрососудов увеличивается в два раза [В. И. Козлов, 1991; В. И. Корепанов, 1995]. В. И. Козлов, В. А. Буйлин (1993) утверждают, что в основе биостимулирующего эффекта низкоэнергетического лазерного излучения лежит активация микроциркуляции за счет увеличения объемного тканевого кровотока при включении резервных микрососудов и повышении кровотока в приносящих артериолах. М. Т. Александров с соавт. (1992) считает, что микроциркуляторные реакции – это индивидуально выраженные организменные реакции, интегрально характеризующие состояние изучаемого органа, ткани, системы органов и целостного организма.

Убедительно доказано положительное влияние низкоэнергетического лазерного излучения на реологические свойства крови [Б. С. Брискин с соавт., 1991; В. И. Козлов, 1991; В. П. Авдошкин, 1992; М. Т. Александров, 1992; Л. Н. Картусова с соавт., 1992]; при этом отмечалась нелинейная дозазависимость происходящих изменений [Б. С. Брискин с соавт., 1991; Г. Е. Брилль с соавт., 1991; В. И. Козлов с соавт., 1992]. Биохимические исследования показали, что лазерное облучение крови ликвидирует предтромботические состояния, снижает концентрацию фибриногена и усиливает фибринолитическую активность. В результате применения низкоинтенсивного лазерного излучения отмечается увеличение реологического индекса, усиление пульсового кровотока, ускорение кровотока и «просветление» капилляроскопического фона, выявляется умеренная гипокоагуляция [В. И. Корепанов, 1995].

При оценке результатов лазерного воздействия внимание большого числа исследователей привлекают изменения со стороны форменных элементов крови [Р. Н. Павлова с соавт., 1992]. Накоплены многочисленные факты благоприятного влияния лазерного излучения на форменные элементы крови [В. И. Корепанов, 1995]. Г. В. Плаксина с соавт. (1990) свидетельствуют, что курсовое лазерное облучение у больных с вегетативными полинейропатиями приводит к положительным сдвигам функционального состояния крови и, следовательно, к улучшению адаптационно-защитных реакций организма. Об изменениях в лейкоцитарной формуле с возрастанием процентного содержания лимфоцитов на 20–30 % у больных с патологией пародонта после курса лазерного облучения крови говорится в отдельных работах [З. М. Рудых с соавт., 1991]. Выявлено увеличение количества эритроцитов и содержания гемоглобина, нормализация количества неизмененных красных кровяных телец (дискоцитов) и снижение содержания патологических форм (эхиноцитов, стоматоцитов), а также дегенеративно-измененных клеток [В. И. Корепанов, 1995]. Воздействие излучения лазера на цельную кровь in vitro приводило к структурно-конформационным изменениям гемоглобина, вследствие чего увеличивалось сродство к кислороду неоксигенированных групп гемоглобинов [Л. Н. Картусова с соавт., 1992].

Одним из системных воздействий низкоэнергетического лазерного излучения является его влияние на процессы иммуногенеза, причем, как общего, так и местного [В. И. Корепанов, 1995]. Лазерное излучение вызывает увеличение продукции и количества циркулирующих иммуноглобулинов, влияет на количество Т– и В-лимфоцитов, а внутри первых – на соотношение киллеров, хелперов и супрессоров [Н. Ф. Гамалея с соавт., 1991]. Изучение суточных колебаний чувствительности натуральных киллеров и фагоцитирующих лейкоцитов к излучению лазера in vitro показало, что лазерное воздействие в большей степени активировало клетки, выделенные в моменты наименьшей их активности [Н. Ф. Гамалея с соавт., 1991]. Имеются данные о модификации иммунного ответа под влиянием лазерного облучения крови [Н. Ф. Гамалея с соавт., 1991; В. И. Корепанов, 1995]. При изучении действия низкоинтенсивного лазерного излучения инфракрасного диапазона было обнаружено усиление продукции интерлейкина-1 [В. И. Елисеенко с соавт., 1991].

О. Д. Иванов и соавт. (1976), облучая лазером очаги ограниченного нейродермита и локализованного зуда (экспозиция – 3 мин, на курс 25–30 ежедневных процедур) констатировали выраженный терапевтический эффект у 33,9 %, улучшение – у 62,3 % больных. Лучшие результаты наблюдали у больных с локализованным кожным зудом, а также при давности заболевания до 3 лет.

По данным В. А. Мерзлякова, Г. Э. Шинского (1984), лечение лазером ограниченных форм зудящих дерматозов (выходная мощность 20 мВт, экспозиция на один очаг – 3–8 мин, число очагов за сеанс – не более трех, на курс – 30 ежедневных сеансов), приводило к полному регрессу высыпаний в течение 23 дней. У больных с исходной эозинофилией после облучений отмечалась нормализация данного показателя.

М. Л. Карагезян и соавт. (1986) проводили лазерную терапию больным диффузным и ограниченным нейродермитом. На эритематосквамозные высыпания воздействовали излучением с плотностью мощности 2 мВт/см², экспозицией 10 мин; на очаги выраженной лихенификации – соответственно 5 мВт/см² и 8 мин; всего 2–3 курса по 25–30 процедур каждый. У 11,1 % больных отмечали клиническое выздоровление, у 62,5 % – значительное улучшение. Ремиссия от 6 мес. до 1 года продолжалась у 56 %, от 1 до 3 лет – у 25 % больных. В группе сравнения клинического выздоровления не наблюдалось, обострение заболевания возникало у большинства пациентов через 3–5 мес. Во всех случаях лазеротерапия приводила к восстановлению функциональных дефектов нейтрофилов: повышению содержания катионных белков, миелопероксидазы, снижению активности щелочной и нормализации кислой фосфатаз. В группе больных ограниченным нейродермитом отмечалось также улучшение показателей Т-клеточного иммунитета [М. Л. Карагезян, Н. Г. Комиссарова, И. Л. Нестерова, 1986; М. Л. Карагезян, Н. Г. Комиссарова, Д. Л. Климова, 1988].

Экспериментальные и клинические исследования свидетельствуют об изменении под воздействием низкоэнергетического лазерного излучения энергетической активности и конформационного состояния клеточных мембран [О. Г. Астафьева, Г. Е. Брилль, С. Г. Петрышева, Т. П. Романова, 1992], активации ядерного аппарата клеток [Г. Е. Брилль, Н. П. Панина, А. Е. Сигарева, 1992], основных ферментных систем [А. В. Архангельский, О. Г. Астафьева, 1982; А. С. Крюк, В. А. Мостовников, И. В. Хохлов, Н. С. Сердюченко, 1986; Д. Р. Ракитина, А. К. Ушмаров, Е. А. Строев, В. Я. Гармаш, 1994], биосинтетических [С. М. Зубкова, О. А. Крылов, 1976] и окислительно-восстановительных процессов [И. Б. Лапрун, 1981; К. М. Пагава, И. Ф. Минеев, А. В. Пагава и др., 1988; И. М. Корочкин, Е. В. Бабенко, 1990], структурно-функциональных преобразованиях межклеточного пространства, увеличении продукции макроэргических соединений [Н. А. Богуш, В. А. Мостовников, А. Т. Пикулев, 1981; S. Passarella, F. Camassima, S. Milinary et al., 1984; В. А. Доровских, Е. А. Бородин, Г. П. Бородина и др., 1999], повышении митотической активности клеток. Это обеспечивает быстрые темпы физиологической и репаративной регенерации [И. Н. Данилова, 1985; В. И. Попова, 1985], формирование комплексных нервно-рефлекторных и нейрогуморальных реакций [L. M. Brunetand et al., 1979; J. Baum, 1986; L. M. Brunetaud, V. Maunoury, S. Mordon, 1986; В. И. Козлов, 1999]. При этом важно знать, что низкоэнергетическая лазеротерапия, не изменяющая внутримолекулярные связи, не обладает мутагенным действием и не вызывает патологических изменений морфологической структуры тканей [T. Ohshiro, K. G. Calderhead, 1988].

Лазерное излучение низкой интенсивности изменяет процессы перекисного окисления липидов в направлении образования меньших количеств конечных продуктов окисления [Ю. И. Гринштейн, 1997; Т. А. Золотарева, А. Я. Олешко, Т. И. Олешко, 2001].

В эксперименте изучали динамику индивидуальных показателей УПП (нейроэнергокартирование; омегаметрия) головного мозга испытуемого в ответ на лазерное низкоэнергетическое воздействие на кожные проекции сонных артерий [С. Е. Павлов, А. С. Ващенко, Т. Н. Павлова, 2015].

Показатели УПП, полученные с помощью метода нейроэнергокартирования (рис. 5), в центральном отведении после лазерного стимулирования повысились с 18 мВ до 27 мВ.

Показатели УПП, полученные с помощью метода омегаметрии (рис. 6), после повторного лазерного стимулирования повысились с 16 мВ до 18 мВ – за временной промежуток 10 мин. На основании результатов проведенных экспериментов сделан вывод о том, что низкоэнергетическое лазерное воздействие на кожные проекции сонных артерий оказывает стимулирующее влияние на энергообмен головного мозга.

Ученые из Arizona State University (США) разработали лазерную технологию, позволяющую уничтожать патогенные вирусы и бактерии в крови человека, не затрагивая здоровые клетки. Новая методика может быть использована в лечении таких заболеваний, как СПИД и гепатит, сообщает Journal of Physics. Исследователи под руководством профессора Kong-Thon Tsen применяли фемтосекундные импульсы инфракрасного лазера. Эти импульсы создавали критические вибрации белковых оболочек бактерий и вирусов, что приводило к их разрушению. Эксперименты, проведенные американскими физиками, подтвердили, что эти вибрации не наносят вреда клеткам человека. Такая избирательность связана с различиями в строении белковых оболочек микроорганизмов и клеток человеческих тканей. Разработанная методика может быть использована для лечения тяжелых, устойчивых к антибиотикам инфекций, а также в качестве метода дезинфекции донорской крови и биоматериалов [www.medlinks.ru].

Рис. 5. Индивидуальные показатели УПП (нейроэнергокартирование) испытуемого при лазерном низкоэнергетическом воздействии: Fz – лобное отведение, Cz – центральное (затылочное) отведение, Oz – теменное отведение, Td – правое височное отведение, Ts – левое височное отведение

Рис. 6. Индивидуальные показатели УПП (омегаметрия) испытуемого при лазерном низкоэнергетическом воздействии

Под действием низкоэнергетического лазерного излучения изменяется ультраструктура нервных клеток [Т. А. Аджимолаев, С. М. Зубкова, О. А. Крылов, З. А. Соколова, 1979]. В условиях лазерного воздействия усиленно функционирует ядерный аппарат нейронов, повышается их энергетический обмен, происходит фотостимуляция ультраструктуры синапсов. При этом лазерное воздействие снижает чувствительность рецепторного аппарата [J. J. Bishko, 1980; В. П. Туманов, Е. В. Глущенко, Г. Г. Серов и др. 1994].

Исследователи из University of California (США) предлагают использовать лазерное излучение в лечении больных наркоманией. Предварительные эксперименты продемонстрировали, что метод может быть весьма многообещающим для лечения наркоманов с тяжелой наркотической зависимостью.

Существует несколько способов лазерного воздействия на организм человека: дистанционный, контактный, внутрисосудистый, внутриорганный, внутриполостной, экстракорпоральный [С. Н. Головин, 1994].

В последнее время все большее внимание уделяется методам неинвазивного воздействия лазерным излучением на ткани и организм человека. Это связано как с ростом опасности инфицирования пациентов (ВИЧ-инфекция, вирусный гепатит «В» и пр.), так и со стремлением избежать усложнения процедуры, ликвидировать болезненные и (или) неприятные ощущения, которые, в той или иной степени, неминуемо сопровождают, например, внутривенное лазерное облучение крови (одна из составляющих данной процедуры – введение световода в вену). К тому же, неинвазивные методики значительно снижают санитарно-гигиенические требования к помещениям, в которых проводится лазерное воздействие. Более того, проведение процедур по отдельным неинвазивным методикам и с использованием соответствующего оборудования не требует вообще никаких помещений, т. е. они могут быть реализованы в «полевых условиях» [С. Н. Головин, 1994].

Изначально врачами в их исследовательской и практической работе в основном использовались гелий-неоновые лазеры. Обладая широкими терапевтическими возможностями, эти лазеры, тем не менее, не лишены целого ряда недостатков: малая проникающая способность лазерного излучения красного спектра (1,5–2 см), ограничивающая возможности неинвазивных методов лечения, низкий коэффициент полезного действия (1–2 %) и громоздкость большинства выпускаемых приборов, не позволяющая использовать их вне специально оборудованных кабинетов. Кроме того, работа газовых лазеров требует высоких электрических напряжений, что снижает степень безопасности при их использовании. При работе с гелий-неоновыми лазерными установками медицинский персонал и пациенты обязаны пользоваться специальными защитными очками (СЭС-22–34), обладающими большой оптической плотностью на длине волны генерации лазера, в целях защиты сетчатки глаза от повреждающего действия излучения гелий-неонового лазера. Лазерный свет видимого диапазона вызывает реакции цис-транс-изомеризации сетчатки и способен повредить ее. В ближнем инфракрасном спектре (0,8–1,4 мкм) на предельно допустимом уровне этот эффект отсутствует.

Возросший в последние десятилетия интерес экспериментаторов и клиницистов к полупроводниковым лазерным приборам, генерирующим инфракрасное излучение с длиной волны 0,8–1,4 мкм, обусловлен не только их большей безопасностью (как для врача, так и для больного). Эти лазеры экономичны, портативны, а длина волны их излучения позволяет доставлять энергию лазерного света к тканям и органам человека на глубину до 7 см [М. А. Каплан, В. А. Степанов, О. Ю. Воронина, 1989] (проницаемость тканей для лазерного света зависит в первую очередь от длины волны лазерного излучения – кожные покровы и большинство тканей наиболее проницаемы для излучения с длиной волны 800–1200 нм [А. К. Полонский, 1997; T. Yamamoto, G. Fukumoto, M. Saito, 1981], что позволяет ему при транскутанном воздействии распространяться в ткани на гораздо бо?льшую глубину, чем низкоэнергетическому лазерному излучению с любой другой длиной волны). Глубина проникающей способности лазерного излучения, кроме того, зависит от режима генерации лазерного излучения. В частности, за время лазерного воздействия, равное длительности импульса, ткани, расположенные на максимальной глубине проникновения лазерного луча, при импульсной подаче излучения получают значительно больше энергии, чем при облучении непрерывным низкоэнергетическим лазерным излучением, что объясняется более полной утилизацией атомами и молекулами импульсной энергии [В. Е. Илларионов, 1992]. Более того, есть мнение, что импульсный режим генерации излучения исключает развитие «привыкания» биологических тканей к действию этого физического фактора [С. М. Зубкова, Л. В. Михайлик, В. В. Трушин, И. С. Парфенова, 1994]. И утверждается, что варьируя частоту импульсов в соответствии с оптической плотностью тканей, можно оказать селективное действие на различные биологические структуры [T. I. Karu, 1989; О. Ю. Воронина, М. А. Каплан, В. А. Степанов, 1990; М. Е. Климанов, И. В. Манаев, В. Р. Марлей и др., 1993; S. Rajaratham, P. Bolton, M. Dyson, 1994].

В многочисленных экспериментальных и клинических исследованиях [М. Т. Александров с соавт., 1996; И. М. Байбеков с соавт., 1996; Б. С. Брискин с соавт., 1996; С. П. Гладких с соавт., 1996; С. М. Зубкова, 1991; В. И. Козлов с соавт., 1993; Ю. В. Алексеев, 1999; и др. ] доказано, что использование для лечения большинства патологий низкоэнергетического инфракрасного лазерного излучения в ближнем инфракрасном диапазоне (0,83–1,3 мкм) более эффективно, чем использование с той же целью низкоэнергетического лазерного излучения видимого диапазона.

Полупроводниковые лазеры отвечают таким требованиям современной медицины, как:

– простота управления и контролируемость дозы воздействия на организм;

– портативность, позволяющая работать у постели больного, в машинах скорой помощи, в полевых условиях и т. п.;

– универсальность, возможность сочетания с различными физиотерапевтическими и диагностическими приборами;

– возможность применения лазеротерапии в комплексе с традиционными методами лечения (общего и местного действия);

– широкий диапазон терапевтического воздействия;

– отсутствие при лечении (при следовании методическим рекомендациям) осложнений, побочных явлений, неблагоприятного воздействия;

– узкий круг противопоказаний;

– практическое отсутствие аллергических реакций, а при аллергических состояниях – возможности применения лазеротерапии как монотерапии;

– возможность неинвазивного, бесконтактного применения, что снимает риск заражения СПИДом, вирусным гепатитом «В» и т. д.;

– объективная дозовая зависимость лечебного эффекта;

– абсолютная доступность лазерных терапевтических аппаратов для любого лечебного учреждения.

Требование эффективности неинвазивных методов лазеротерапии обусловило необходимость создания лазерной аппаратуры с определенными рабочими характеристиками (значительная площадь лазерного воздействия, экономичность и автономность питания аппарата, простота управления лазером, портативность). Все эти требования воплотились в портативном матричном терапевтическом магнито-свето-ИК-лазерном аппарате «МИЛТА-спорт» («МИЛТА-Ф-5–01»), являющимся, по нашему мнению, наиболее функциональным и удобным для использования в медицинской практике лазерным терапевтическим аппаратом.

Отмечен феномен «прозрачности» тканей тела для ближнего инфракрасного света – до 7 см на уровне 0,1 % от исходной интенсивности лазерного излучения на поверхности тела [Ю. К. Токмачев с соавт., 1988]. Результаты проведенных исследований свидетельствуют, что излучение с длиной волны 0,89 мкм в среднем в 2–3 раза глубже проникает в ткани, чем излучение с длиной волны 0,63 мкм при одинаковых потерях энергии [А. Ю. Дуплик, 1990]. О перспективности одного из неинвазивных методов – чрескожной лазеротерапии – говорят многие исследователи [С. Б. Баракаев, 1991; С. Б. Баракаев, Ш. К. Сахибов, 1992; Е. А. Козулин с соавт., 1991; и др. ], причем утверждается, что чрескожная лазеротерапия по эффективности не уступает методике внутривенного лазерного облучения крови [В. М. Ворожейкин, Ш. Н. Артыков, 1991; А. К. Полонский, 1992]. О преимуществах чрескожного (транскутанного) лазерного воздействия говорится в работах многих авторов [С. Н. Головин, 1994; С. Е. Павлов, Т. Н. Кузнецова, 1997; и др.].

Рис. 7. Дивергенция лазерного света в тканях

Для чрескожного надсосудистого лазерного воздействия более оправдано применение инфракрасного излучения [В. И. Илларионов, 1994]. Имеются сообщения о малой эффективности красного лазерного света (длина волны – 0,633 мкм) при транскутанном методе его применения [И. П. Василевская с соавт., 1988]. При контактном (транскутанном) способе доставки лазерного излучения к тканям биологического объекта большая часть лазерной энергии поглощается тканями объекта, в которых распространяется по законам нелинейной оптики вследствие их неоднородности, различного соотношения протеинов, жировой ткани, воды и электролитов. Дивергенция лазерного луча (рис. 7) позволяет облучать в несколько раз большие площади глублежащих тканей по сравнению с диаметром лазерного луча на выходе из излучателя [В. И. Корепанов, 1995]. В. И. Корепанов (1995) пишет о принципе полизонального лазерного воздействия. Об эффективности метода полизонального транскутанного лазерного воздействия на кровь сообщается в исследованиях спортивных специалистов, работавших с пловцами [С. Е. Павлов, Т. Н. Кузнецова, 1997].

Рис. 8. Многоплановое действие лазерного света

Таким образом, справедливо говорить о многоплановом (рис. 8) и многоуровневом действии лазерного излучения на биологический объект, ожидая от него (объекта) системных ответов [С. Е. Павлов, Т. Н. Кузнецова, 1997]:

1. На клеточном уровне в результате лазерного воздействия наблюдается изменение заряда электрического поля клетки, изменение мембранного потенциала клетки. На фоне стимуляции функций ядерного аппарата повышается митотическая активность клетки, активируются процессы размножения, а также внутри– и внеклеточной регенерации. Низкоэнергетическое лазерное излучение в используемых параметрах обладает антимутагенной активностью, что является его большим преимуществом по сравнению со многими лечебными средствами.

2. На тканевом уровне в результате лазерного воздействия повышается поглощение тканями кислорода, изменение рН межклеточной жидкости, морфофункциональной активности, значительное расширение микроциркуляторного русла, противоотечное и противовоспалительное действие; анальгезирующий и противозудный эффекты.

3. При воздействии низкоэнергетического лазерного излучения на кровь наблюдается стимуляция фагоцитоза, миграционной активности лейкоцитов, растет содержание эритроцитов в сторону более стойких клеток, стимулируется эритропоэтическая функция костного мозга, повышается кислородная емкость крови, отмечается десенсибилизирующий эффект, снижается вязкость и свертываемость крови, улучшаются ее реологические качества, снижаются: уровень глюкозы, концентрации холестерина, липопротеидов низкой и очень низкой плотности.

4. На органном уровне в результате лазерного воздействия происходит восстановление (нормализация) функций органов.

5. На организменном уровне в результате лазерного воздействия повышается адаптационная устойчивость, стабилизируется нервно-психический статус, отмечается иммуномодулирующий эффект, стабилизируется эндокринный баланс, нормализуется артериальное давление.

4.2. Некоторые механизмы действия постоянного магнитного поля на биологические ткани

История применения магнитных полей в медицине восходит к теоретическим работам Парацельса (XVI в.), Гельмонта (XVI в.), Максвелла (XVII в.) и к опытам и медицинской практике знаменитого австрийского врача Франца Антона Месмера (1766 г. и др.). В современных публикациях, посвященных изучению действия магнитных полей на живые организмы [Ю. А. Холодов, 1970; Ю. М. Райгородский, В. Ф. Горяинов, Ю. А. Курдин, Ю. В. Филлипов, И. С. Максимова, 1987; и др. ], можно обнаружить данные, не позволяющие делать однозначные выводы о перспективах использования магнитных полей в медицинской практике.

Так, Ю. А. Холодов (1970) отмечал, что в магнитном поле снижается устойчивость животных (крыс) к недостатку кислорода. Предполагалось, что магнитное поле, вызывая тканевую гипоксию в головном мозге, укорачивает срок жизни животных в условиях кислородного голодания. Опыты на культуре изолированных митохондрий подтвердили это предположение. Вероятно, магнитное поле изменяло соотношение свободного фосфорилирующего окисления в дыхательной цепи, увеличивая сопряженность окисления с фосфорилированием. Было высказано предположение, что магнитное поле, снижая интенсивность свободного окисления и увеличивая сопряженность, повышает экономичность, но снижает биологическую эффективность работы дыхательной цепи, замедляет скорость выработки АТФ (дефицит данного субстрата – основное патологическое звено при любом виде гипоксии). В той же работе сообщается, что в магнитном поле напряженностью 8 мТл потребление кислорода у культуры клеток саркомы, ткани почек и печени эмбриона снижалось на 20–30 %.

Оптимистичны результаты исследований [А. М. Демецкий, С. Ф. Сурганова, Н. А. Демецкая, 1980], в которых изучались эффекты действия на живой организм постоянных магнитных полей различной напряженности. Так, после прекращения воздействия магнитного поля 0,3 и 0,8 Тл наблюдалось усиление митотической активности клеток костного мозга, которое было кратковременным и исчезало в течение первых суток после снятия поля. При воздействии магнитного поля сверхвысокой напряженности (5,4 и 12,7 Тл) митотическая активность начинала убывать в период после воздействия и достигала минимума к концу первых суток. Важен факт, что в интерфазных клетках костного мозга не было обнаружено дегенеративных изменений даже при высоких напряженностях и экспозициях магнитного поля. Не было обнаружено также и увеличения частоты аберрантных митозов, что является важным критерием целостности генетических структур клеток. Во время опытов на культурах клеток млекопитающих in vitro [Л. Х. Гаркави, Е. Б. Квакина, 1979], помещенных в постоянное магнитное поле напряженностью 100 и 300 мТл, также не обнаружено каких-либо специфических форм нарушения процессов деления клеток и видов хромосомных аберраций.

В экспериментах при 24– и 72-часовых воздействиях постоянного магнитного поля напряженностью 500 мТл [Л. А. Пирузян, В. М. Глезер, В. А. Ломоносов и др., 1972] у мышей наблюдалось увеличение содержания эритроцитов, ретикулоцитов, гемоглобина и лейкоцитов в крови. Причем изменения в содержании эритроцитов и ретикулоцитов развивались после определенного латентного периода и нарастали со временем, достигая максимума на 11-е сутки после 24-часовой экспозиции и на 4-е и 17-е сутки после 72-часовой экспозиции.

Результаты исследований В. Н. Чернова, Г. А. Шапиро, Т. Д. Анощенко (1985) и М. Н. Попова, М. В. Шурбина, А. А. Толстого и др. (1985) свидетельствуют о том, что магнитное поле влияет на электрохимический потенциал и белково-липидный компонент мембран клеток, а также на течение внутриклеточных обменных процессов.

Выявлено изменение микроциркуляции крови в тканях, подвергшихся влиянию постоянного магнитного поля. В первые минуты после магнитного воздействия отмечается замедление капиллярного кровотока [А. М. Демецкий, С. Ф. Сурганова, Л. И. Попова и др., 1979]. В последующие 5–10 мин возникает неравномерное замедление в одних и одновременное ускорение кровотока в других артериолах, прекапиллярах и капиллярах, что зависит от характера ветвления мелких сосудов, углов отхождения их от более крупных. Еще через 10–30 мин наблюдается ускорение кровотока во всех сосудах. Одновременно увеличивается емкость сосудистой системы. Наибольшего развития эти явления достигают к концу первого часа после магнитного воздействия.

А. М. Демецкий (1980) пишет об увеличении кровенаполнения сосудов, снижении их тонуса, уменьшении вязкости крови и развитии гипокоагуляционного эффекта при воздействии на ткани организма постоянным магнитным полем до 50 мТл (экспозиция до 30 мин.). Им же указано, что при воздействии постоянным магнитным полем с индукцией 60–100 мТл при экспозиции 60 мин отмечается усиление тонуса сосудов и увеличение вязкости и коагулирующих свойств крови. В работе Н. А. Демецкой (1980) доказано, что при воздействии постоянного магнитного поля с индукцией 30 мТл (экспозиция 15 мин) на закрытые переломы костей у животных происходит ускоренное рассасывание изотопа из депо, снижается вязкость и свертываемость крови. При этом использование постоянного магнитного поля с индукцией 60 мТл замедляло рассасывание изотопа с первых минут воздействия, повышало вязкость и свертывание крови.

Повышение интенсивности действующего на организм магнитного поля приводит к повышению напряженности работы гипоталамо-гипофизарно-надпочечниковой системы организма, сопровождающейся выбросом АКТГ, 11-ОКС, активацией симпатико-адреналовой системы [Н. А. Удинцев, С. М. Хлынин, 1980]. При этом наблюдается дозазависимый эффект действия магнитного поля на организм [В. В. Мороз, 1979], причем увеличение времени такого воздействия до нескольких часов вызывает угнетение функции гипофизарно-надпочечниковой системы [Н. А. Удинцев, В. В. Мороз, 1976].

В. М. Боголюбов (1981) считает, что противовоспалительный эффект, а также усиление процессов регенерации и репарации обусловлены позитивными изменениями свертывающей и противосвертывающей систем крови, улучшением микроциркуляции, изменением метаболизма в тканях. Б. Н. Жуков с соавт. (1985) показали, что постоянное магнитное поле с индукцией 5–10 мТл обладает вазодилаторным и дезагрегационным эффектом, который проявляется на микроциркуляторном уровне и мало затрагивает системный кровоток. В частности, при помещении в постоянное магнитное поле нижних конечностей спортсменов перед разминкой отмечено достоверное увеличение как диаметра капилляров на весь период воздействия, так и количества капиллярных петель, что свидетельствует об улучшении васкуляризации мышечных волокон [В. М. Чучков, А. М. Загребин, М. Ф. Муравьев и др., 1981].

Согласно исследованиям Э. В. Карклиньша с соавт. (1980), постоянное магнитное поле с индукцией 15–30 мТл способствует регенерации периферических нервов (улучшался рост аксонов, миелинизация, задерживается рост соединительной ткани в области рубца). Воздействие на ткани организма постоянного магнитного поля увеличивает на 10–30 % скорость химических реакций, приводит к активации метаболических и ферментных реакций в клетках [В. М. Боголюбов, 1997].

В целом следует сказать, что механизмы действия магнитных полей на живые организмы до сих пор окончательно не изучены. Так или иначе, реакции тканей живого организма на действие магнитных полей специфичны и дозазависимы. Более того, эти реакции организма всегда носят системный характер и предельно корректно могут быть оценены только с позиций системных законов адаптации [С. Е. Павлов, 2000, 2001, 2003, 2005, 2007, 2010; С. Е. Павлов, Т. Н. Павлова, 2011, 2013].

Несмотря на то что магнитотерапия достаточно широко применяется в лечении многих заболеваний, врачам известны далеко не все эффекты действия магнитных полей на организм человека. Это показали, в том числе, результаты недавнего эксперимента американских специалистов под руководством Theresa Pape (США, Лос-Анджелес) по транскраниальной магнитной стимуляции мозга больного, в течение нескольких месяцев находившегося в коме после черепно-мозговой травмы. В результате эксперимента удалось вывести пациента из комы и достичь в его случае «состояния минимального сознания» [www.medlinks.ru].

По мнению профессора Темплского университета (США) Ronjia Tao, магнитное поле способно снижать вязкость крови не хуже дорогостоящих препаратов. В своих экспериментах ученому и его коллегам удалось добиться снижения вязкости крови на 20–30 %, просто помещая испытуемых в магнитное поле на одну минуту [www.medlinks.ru].

Сочетанное применение постоянного магнитного поля и лазерного излучения получило название магнитолазерная терапия. Результаты экспериментальной работы А. К. Полонского с соавт. (1984) показывают, что сочетание постоянного магнитного поля и лазерной терапии более эффективно, чем лазеротерапия и магнитотерапия, применяемые раздельно. В. И. Козлов, В. А. Буйлин (1995) пишут о синергическо-резонансном характере сочетанного действия на организм лазерного излучения и магнитного поля. Согласно сложившимся на сегодняшний день представлениям, постоянное магнитное поле вызывает ориентацию молекулярных диполей вдоль силовых линий, направленных вглубь облучаемой ткани, что повышает проникающую способность лазерного излучения (для инфракрасного лазерного излучения – до 10 см).

И. Г. Ляндрес (1998) считает, что совместное применение инфракрасного лазера и постоянного магнитного поля взаимоусиливает метаболические процессы, стимулирует образование макроэнергетических молекул АТФ, митотическую активность клеток, микроциркуляцию, ослабляет процессы тромбообразования.

В. И. Козлов с соавт. (1993) показали, что магнитолазерное воздействие на поврежденные ткани является мощным рассасывающим средством. В соответствии с этими представлениями следует ожидать синергетического эффекта от взаимодействия лазерного света и постоянного магнитного поля. Утверждается, что эффективность лазерной терапии значительно повышается при сочетании короткоимпульсного инфракрасного низкоэнергетического лазерного излучения с непрерывным инфракрасным излучением светодиодов и действием на облучаемые ткани постоянного магнитного поля, а постоянное магнитное поле повышает проникающую способность низкоэнергетического инфракрасного импульсного лазерного излучения.

4.3. Лазерная стимуляция в повышении уровня работоспособности и специальной тренированности спортсменов

Первым о возможности использования низкоэнергетического лазерного излучения в качестве средства восстановления и повышения работоспособности спортсменов заявил В. М. Инюшин (1985).

В лабораторном эксперименте с использованием велоэргометрического теста до отказа с параллельным газоанализом доказана возможность повышения показателей физической работоспособности у тренирующихся спортсменов-пловцов 15–17 лет – в течение двух недельных тренировочных микроциклов на фоне курсового чрескожного лазерного воздействия [С. Е. Павлов с соавт., 1992] (рис. 9, 10).

Рис. 9. Среднегрупповые показатели максимального потребления кислорода (мл/мин) пловцов экспериментальной и контрольной групп (юноши) в максимальном велоэргометрическом тесте до начала (1-й тест) и после окончания (2-й тест) эксперимента

Рис. 10. Среднегрупповые показатели мощности (кг/м) выполненной работы в максимальном велоэргометрическом тесте пловцами экспериментальной и контрольной групп (юноши) до начала (1-й тест) и после окончания (2-й тест) эксперимента

В том же 1992 г. метод чрескожной лазерной стимуляции спортивной работоспособности и уровня тренированности был использован в подготовке пловца-спринтера Н. Мещеряковой Спортсменка в марте 1992 г. была отчислена из группы тренера А. Селезнева с формулировкой «за бесперспективность», но после прохождения курса лазерной стимуляции на фоне самостоятельной целенаправленной оптимизированной тренировочной работы попала в состав олимпийской сборной СНГ и стала бронзовым призером Олимпийских игр в Барселоне в эстафетном плавании. Результаты проделанной работы были представлены экстренно собранной в отпускном августе комиссии во главе с президентом Олимпийского комитета России В. Г. Смирновым.

Однако высокие показатели анаэробной или аэробной производительности (тем более – продемонстрированные атлетами в неспецифических по отношению к основной соревновательной деятельности тестах) сами по себе не могут быть гарантией достижения более высоких спортивных результатов. Как уже ранее было сказано, основным показателем при оценке динамики уровня тренированности спортсмена в процессе спортивной подготовки должен являться сам спортивный результат, или как минимум – результаты педагогического тестирования, максимально отвечающего требованиям спортивной специализации испытуемого. Одним из таких тестов для пловцов может быть признан метод «четырехкратного максимального упражнения», предложенный Е. А. Ширковцом (1968). Тест Е. А. Ширковца – проплывание с максимальной скоростью 4-х отрезков по 50 м избранным способом плавания с постоянными или разными интервалами отдыха – широко используется для оценки отдельных сторон подготовленности пловца [Т. Н. Кузнецова, 1986].

В педагогическом эксперименте приняли участие 36 пловцов (юноши 11–12 лет), тренирующихся у трех разных тренеров. Все спортсмены были разделены на две равные группы: экспериментальную (ЭГ) и контрольную (КГ) (по 18 чел.).

Пловцы обеих групп проходили четырехкратное плавательное тестирование (4x50 м, вольным стилем): в первый день начала эксперимента – после дня отдыха; через две недели от начала эксперимента, в первый день третьего недельного микроцикла – после дня отдыха; через четыре недели от начала эксперимента, в первый день пятого недельного микроцикла – после дня отдыха; и через шесть недель от начала эксперимента, в начале седьмого недельного микроцикла – после дня отдыха. На протяжении всего эксперимента спортсмены тренировались один раз в день, 6 дней в неделю, по привычной для них тренировочной программе без внесения в нее с нашей стороны каких-либо корректив. В течение четырех недель первого и второго этапов данного эксперимента не проводилось каких-либо мероприятий с пловцами как КГ, так и ЭГ. Целью данного этапа эксперимента явилась оценка изменений уровня тренированности (результативности в проплывании теста) у пловцов КГ и ЭГ вследствие четырехнедельных ежедневных регулярных тренировок в плавании.

На протяжении двух недель третьего этапа каждый из участников экспериментальной группы прошел курс неинвазивного лазерного воздействия по разработанной нами методике и схеме. Сравнивались среднегрупповые результаты 1-го, 2-го, 3-го и 4-го тестирований спортсменов контрольной и экспериментальной групп, представленные здесь в виде показателей скорости проплывания отрезков в плавательном тесте (табл. 2).

Из представленных в таблице результатов следует, что шесть недельных тренировочных микроциклов пловцов КГ и четыре недельные тренировочные микроцикла пловцов ЭГ не привели к значимым изменениям (р>0,1) среднегрупповых показателей скорости проплывания 50-метровых отрезков и среднегрупповых показателей средней скорости проплывания теста, что свидетельствует о неэффективности предложенных пловцам обеих групп тренировочных программ.

Таблица 2

Среднегрупповые показатели скорости проплывания теста 4x50 м спортсменами контрольной и экспериментальной групп в 1-м, 2-м, 3-м и 4-м тестированиях

Примечание: Мv₁, Mv₂, Mv₃, Mv₄ – среднегрупповые показатели скорости проплывания 1-го, 2-го, 3-го и 4-го 50-метровых отрезков; Mv_cp – среднегрупповые показатели средней скорости проплывания теста; m – ошибка среднего.

Достоверный прирост (р<0,05) среднегрупповых показателей скорости проплывания 50-метровых отрезков и среднегруппового показателя средней скорости проплывания теста свидетельствует об эффективности проведенных в 5-м и 6-м недельных тренировочных микроциклах восстановительных мероприятий с применением низкоэнергетических лазеров (рис. 11).

Рис. 11. Среднегрупповые показатели скорости проплывания четырех 50-метровых отрезков юными пловцами экспериментальной (ЭГ) и контрольной (КГ) групп в тестированиях «1», «2», «3», «4» (м/с)

Метод лазерной стимуляции спортивной работоспособности и уровня тренированности был использован в 1998 г. в программе подготовки лыжника В. Купчинского (инвалид по зрению, член Паралимпийской сборной команды России) к Паралимпийским играм в Нагано.

Основой программы явилось понимание необходимости: оптимизации тренировочного процесса при условии знаний и использования в построении тренировки законов адаптации организма к тренировочным нагрузкам; комплексного использования педагогических и медико-биологических методов контроля за переносимостью тренировочных нагрузок, восстановления после физических нагрузок, повышения спортивной работоспособности и уровня тренированности спортсмена.

Работа с лыжником-паралимпийцем В. К. проводилась в условиях предсоревновательного сбора на базе учебно-спортивного комплекса «Планерное» – с 16 февраля по 3 марта 1998 г. непосредственно перед стартами на Паралимпийских играх в г. Нагано (Япония), проходивших с 7 по 14 марта 1998 г. За критерий исходной подготовленности В. К. были взяты результаты (2 серебряные и 1 золотая медаль), показанные им на четвертом открытом чемпионате России по лыжным гонкам и биатлону среди спортсменов-инвалидов, проходившем в г. Тобольске с 23 по 27 января 1998 г.

В качестве основного средства стимуляции спортивной работоспособности и уровня тренированности был применен метод чрескожного полизонального лазерного воздействия. Для «субстратного обеспечения» функций организма использовался комплекс пищевых добавок и фармакологических средств, разрешенных к применению в спорте медицинской комиссией МОК: 90 % plus protein (Weider Nutrition Group, USA), Infiniti (Cybergenics Corporation, USA), Liquid L-carnitine (Ultimate Nutrition Products, USA), Inosine Energizer (Sport&Fitness-Vertrieb Benno Dahmen GMBH, Germany), Centrum (Lederle Labaratories Division American Cyanamid Company, USA), Beviplex (ICN Galenika, Beograd-Zemun), панангин (Гедеон Рихтер, Венгрия), апивит («Парафарм», «Союз-Прогресс», Россия), экстракт элеутерококка (ОАО «Дальхимфарм», Россия).

Результатом проведенного эксперимента следует считать итоги выступления спортсмена на Паралимпийских играх в Нагано – 4 золотые медали в лыжных гонках на 10 км, 15 км, 20 км и в эстафетной лыжной гонке 4x5 км. Опыт комплексной предсоревновательной подготовки В. К. к Паралимпийским играм следует считать убедительной иллюстрацией наличия многочисленных резервов в теории и практике подготовки спортсменов [С. Е. Павлов с соавт., 1998].

По просьбе О. И. Романцева, занимавшего в начале 2000-х годов посты главного тренера ФК «Спартак» (Москва) и главного тренера сборной команды России по футболу, нами была проведена демонстрация возможностей использования комплексного метода стимуляции спортивной работоспособности и уровня тренированности в подготовке квалифицированных футболистов [С. Е. Павлов, 2003].

Работа проводилась в течение трех недельных тренировочных микроциклов с участием квалифицированных футболистов 18–20 лет – игроков дублирующего состава ФК «Спартак» (Москва). Основной задачей данной работы являлась демонстрация эффективности действия разработанного нами комплекса методов повышения спортивной работоспособности и стимуляции уровня тренированности футболистов. В работе был использован ранее апробированный на представителях циклических видов спорта комплекс средств и методов восстановления и повышения спортивной работоспособности и уровня тренированности, который включал: метод повышения спортивной работоспособности и уровня тренированности с использованием низкоэнергетических лазеров и комплекс фармакологических средств и пищевых добавок, подобранных на основании представлений о специфичности тренировочной работы и формируемого в результате выполнения этой работы функционального запроса организма.

Футболисты основной (3 чел.) и контрольной (4 чел.) групп тренировались по общей программе окончания предсезонной подготовки команды. В качестве основного тестирующего упражнения нами использовался бег со старта в полную силу на отрезке 30 м. Тесты выполнялись в начале («Тест 1») тренировки (после 10–15-минутной разминки) и в конце («Тест 2») тренировки. Оценивалось среднее время троекратного пробегания отрезков. Спортсмены основной и контрольной групп проходили тестирования до начала (исходные результаты) и по окончании демонстрационной работы (заключительные результаты). Оценивались и сравнивались индивидуальные исходные и заключительные результаты тестирований спортсменов обеих групп. В таблице 3 представлены данные тестирований футболистов дублирующего состава ФК «Спартак» (Москва) основной (3 чел.) и контрольной (4 чел.) групп.

В исследовании (табл. 3) не зафиксировано реального улучшения индивидуальных результатов тестирований спортсменов контрольной группы, что может быть объяснено адаптированностью спортсменов контрольной группы к тренировочным нагрузкам, предшествующим демонстрационной работе, при фактической неизменности этих нагрузок в период нашей работы со спортсменами.

Таблица 3

Данные тестирований футболистов дублирующего состава ФК «Спартак» (Москва) основной и контрольной групп

Все участники основной группы по истечении трех недельных тренировочных микроциклов улучшили свои показатели в предложенных им тестах. Учитывая тот факт, что все спортсмены тренировались по общей программе, разработанной тренерами дублирующего состава ФК «Спартак», следует сделать вывод о том, что именно комплекс использованных нами в демонстрационной работе средств и методов повышения спортивной работоспособности и уровня тренированности явился тем фактором, который, позитивно изменив условия «существования» (тренировок и восстановления) организма спортсменов, позволил им выйти на более высокий уровень тренированности. Следует отметить и то, что, по субъективным оценкам тренеров команды, спортсменам основной группы удалось за трехнедельный период улучшить и другие (не оцениваемые нами в работе) специфические двигательные и игровые показатели. Двое испытуемых основной группы по окончании эксперимента были переведены в основной состав ФК «Спартак». Показательно, что до начала данной работы один из них регулярно не попадал в игровой состав «дубля». Третий футболист основной группы из-за конфликта с руководством клуба был вынужден покинуть команду, и его дальнейшую спортивную судьбу нам проследить не удалось.

Результаты, полученные в демонстрационной работе с участием квалифицированных футболистов дублирующего состава ФК «Спартак» (Москва), показывают, что позитивное и физиологически оправданное изменение условий существования организма спортсмена (при условии выполнения им специфических нагрузок) с помощью комплекса средств (и прежде всего – низкоэнергетических лазеров) и методов повышения спортивной работоспособности позволяет добиться существенного роста тренированности атлетов.

Ранее апробированные на представителях циклических и игровых видов спорта комплексные методы повышения уровня тренированности, с обязательным использованием в этом комплексе методов стимуляционного лазерного воздействия, были использованы в эксперименте с участием квалифицированных хоккеистов 18–20 лет [С. Е. Павлов, А. С. Павлов, 2010].

В двухнедельном эксперименте изучалась эффективность сочетанного влияния специфических тренировочных нагрузок и комплекса средств и методов восстановления и повышения спортивной работоспособности на динамику уровня тренированности спортсменов, которая оценивалась по результатам специфических тестов. Для хоккеистов основной группы (5 чел.) была разработана программа тренировочных занятий, направленная на повышение стартовой скорости и скорости бега на коньках на коротких и средних отрезках. Спортсмены тренировались на льду и вне льда (с отягощениями) 4–6 раз в неделю по 1,5–2,5 ч на протяжении 2-х недель. В основной группе на протяжении всего эксперимента проводился комплекс мероприятий, направленных на ускорение процессов восстановления после тренировочных нагрузок и повышение специальной работоспособности атлетов. В комплексе данных мероприятий были использованы: метод транскутанного полизонального низкоэнергетического лазерного воздействия на сосудисто-нервные сплетения и индивидуально подобранные фармакологические средства и пищевые добавки, разрешенные к применению в спорте медицинской комиссией МОК.

Контрольная группа (7 чел.) тренировалась на протяжении 2-х недель в своих командах. В качестве тестирующих упражнений в числе прочих использовался бег на коньках со старта в полную силу на отрезке 26 м. Тесты выполнялись в начале тренировки (Тест 1) (после 10–15-минутной разминки) и в конце тренировки (Тест 2). Оценивали среднее время трехкратного пробегания каждого из отрезков.

Спортсмены основной и контрольной групп проходили тестирования до начала эксперимента (исходные результаты) и по окончании эксперимента (заключительные результаты). Оценивали и сравнивали индивидуальные исходные и заключительные результаты тестирований спортсменов обеих групп (рис. 12).

В эксперименте не зафиксировано значимых изменений в индивидуальных результатах заключительных тестирований (по сравнению с исходными результатами тестов) спортсменов контрольной группы. Данный факт может быть объяснен адаптированностью спортсменов контрольной группы к привычным для них тренировочным нагрузкам, образу жизни и стабильностью уровня их тренированности.

Рис. 12. Индивидуальные результаты исходных (светлый фон) и заключительных (темный фон) тестирований (бег на коньках 26 м со старта) хоккеистов контрольной (7 чел.) и основной (5 чел.) групп – до и после проведения комплексных мероприятий по повышению уровня тренированности

Спортсмены основной группы, тренировавшиеся по разработанной нами программе и использовавшие в своей подготовке комплекс средств и методов восстановления и повышения работоспособности, за две недели тренировок значительно улучшили специфические показатели тренированности, оцениваемые в тестах. Основой полученных результатов стали: целенаправленная тренировка специфических двигательных функций организма и благоприятные условия для реализации и улучшения этих функций, созданные при помощи комплекса средств и методов восстановления и повышения работоспособности организма.

Следует отметить, что данный эксперимент проводился в крайне сжатые сроки (два недельных микроцикла). Тем не менее, благодаря абсолютной физиологической оправданности использованных нами в эксперименте средств и методов подготовки спортсменов основной группы, им удалось значительно улучшить избранные показатели спортивной работоспособности [С. Е. Павлов, А. С. Павлов, 2010].

Обращает на себя внимание то, что двое из хоккеистов основной группы в заключительных тестированиях (которым предшествовали комплексные мероприятия по повышению спортивной работоспособности и уровня тренированности с использованием, в том числе, метода лазерной стимуляции), в тестах «бег на коньках со старта на дистанции 26 метров», проведенных в конце заключительной тренировки, бежали быстрее, чем они же в таком же тесте в начале заключительной тренировки. Мы неоднократно наблюдали данный феномен и в других наших экспериментах, но объяснения ему на сегодняшний день у нас нет.

В исследовании, проведенном во время зонального всероссийского турнира по хоккею среди студенческих команд (г. Тверь, 2014 г.) с участием студенческой хоккейной команды РГУФКСМиТ, изучали динамику среднегрупповых показателей дисперсионных характеристик функционирования миокарда хоккеистов основной группы, использовавших в предстартовой подготовке методику чрескожной лазерной стимуляции спортивной работоспособности – в сравнении с динамикой среднегрупповых показателей дисперсионных характеристик функционирования миокарда хоккеистов контрольной группы. Для реализации методики полизональной чрескожной лазерной стимуляции спортивной работоспособности хоккеистов был использован портативный матричный магнито-лазерный инфракрасный терапевтический аппарат «МИЛТА-спорт» (НПО «Космическое приборостроение», Россия). Показатели дисперсионных характеристик функционирования миокарда оценивали с помощью системы экспресс-диагностики состояния сердца «Кардиовизор-спорт» (обследования хоккеистов проводились ежедневно с утра, после завтрака, перед выездом на игры).

Из представленных на рис. 13 данных видно, что полизональное чрескожное лазерное стимуляционное воздействие оказывало позитивное влияние на состояние миокарда хоккеистов основной группы уже с первого сеанса и обеспечивало игрокам лучшие условия для функционирования сердца на протяжении всего хоккейного турнира. Это позволяет сделать вывод о том, что лазерное стимуляционное воздействие не является, по крайней мере непосредственно для сердца, «кнутом», вызывающим неадекватное повышение напряженности работы сердечной мышцы. Более того, полученные данные можно расценивать как свидетельство экономизации функций сердца в результате лазерного стимуляционного воздействия на организм спортсмена. Можно также предположить, что в основе одного из механизмов, способствующих этой экономизации сердечной функции, лежит улучшение реологических свойств крови в результате чрескожного лазерного воздействия на магистральные сосуды [С. Е. Павлов, А. С. Павлов, А. А. Петров, 2014].

Рис. 13. Динамика среднегрупповых показателей дисперсионных характеристик функционирования миокарда хоккеистов основной и контрольной групп, участвовавших в турнире

Для проведения другой экспериментальной работы по изучению эффектов низкоэнергетической лазерной стимуляции на показатели специальной тренированности (скоростной выносливости) хоккеистов в период предсоревновательной подготовки были привлечены игроки молодежной и юниорской команд СДЮСШОР № 85 г. Москвы. В эксперименте приняли участие 23 хоккеиста в возрасте от 15 до 17 лет (экспериментальная группа – 9 чел., контрольная группа – 14 чел.).

Хоккеисты ЭГ на протяжении трех недельных микроциклов трижды в неделю тренировались с использованием лазерного стимуляционного воздействия непосредственно перед тренировочным занятием на льду (курс лазерной стимуляции – 9 сеансов). Лазерное стимуляционное воздействие осуществляли с помощью портативных матричных магнито-свето-ИК-лазерных терапевтических аппаратов «МИЛТА-спорт» с использованием методики чрескожного полизонального лазерного воздействия на сосудисто-нервные магистрали и сердце (рис. 14). Уровень специальной тренированности хоккеистов оценивали по результатам пробегания на коньках на время ледового «челночного» теста 4x54 м. Тестирования проводили дважды – в начале эксперимента и по его окончании, каждый раз – после дня отдыха, в начале тренировки, после разминки. Результаты тестирований фиксировались с помощью ручных секундомеров. Оценивали и сравнивали среднегрупповые результаты тестирований хоккеистов контрольной и экспериментальной групп.

Среднегрупповой результат пробегания на коньках теста 4x54 м хоккеистами КГ в исходном тестировании составил 36,36±0,78 с, в заключительном тестировании – 36,32±0,87 с. Различие в среднегрупповых результатах в исходном и заключительном тестированиях хоккеистов КГ (рис. 15) недостоверно (р>=0,5), что свидетельствует о фактическом отсутствии роста тренированности хоккеистов КГ, оцененной по результатам выбранного метода тестирования.

Среднегрупповой результат пробегания на коньках теста 4x54 м хоккеистами ЭГ в исходном тестировании составил 37,52±0,69 с, в заключительном тестировании – 36,02±0,66 с. Выявлено достоверное (р<=0,01) улучшение среднегруппового показателя времени пробегания на коньках хоккеистами ЭГ теста 4x54 м в заключительном тестировании (рис. 15), что следует расценивать как позитивное следствие применения в их подготовке курса лазерной стимуляции.

Рис. 14. Зоны воздействия в методике полизональной чрескожной лазерной стимуляции, применяемой в предсоревновательной подготовке хоккеистов

По результатам проведенного эксперимента нами сделаны следующие выводы:

1. Адаптированность хоккеистов к относительно привычным тренировочным нагрузкам не позволяет им повысить уровень тренированности без целенаправленного изменения специфики тренировочного процесса или без использования в их подготовке эффективных средств и методов повышения тренированности.

Рис. 15. Среднегрупповые результаты исходного и заключительного тестирования (пробегание на время дистанции 4x54 м на коньках) хоккеистов контрольной и экспериментальной групп

2. Использование в подготовке хоккеистов в предсоревновательном периоде лазерного стимуляционного воздействия обуславливает позитивные для спортивной деятельности изменения «внутренней» среды организма, что на фоне даже относительно привычных для него тренировочных нагрузок приводит к адаптивным изменениям в организме спортсмена и выраженному повышению его тренированности.

Полученные в настоящем и ранних исследованиях результаты позволяют с уверенностью рекомендовать широкое внедрение в практику предсоревновательной подготовки хоккеистов метода чрескожной лазерной стимуляции [С. Е. Павлов, А. С. Павлов, 2014].

Чрескожная лазерная стимуляция была успешно использована нами при подготовке пловчихи к чемпионату мира по плаванию среди ветеранов 2015 г. в Казани. В основу работы по подготовке спортсменки легли законы адаптации [С. Е. Павлов, 2000, 2010; С. Е. Павлов, Т. Н. Павлова, 2011] и современные принципы построения тренировочного процесса [А. Н. Блеер, А. П. Бондарчук, С. Е. Павлов, М. М. Ковылин, А. С. Павлов, 2014; А. П. Бондарчук, А. Н. Блеер, С. Е. Павлов, 2014].

Продолжительность работы по подготовке к чемпионату мира по плаванию среди ветеранов составила календарный месяц. За этот период спортсменкой было выполнено 20 тренировочных занятий. Объем плавательной нагрузки каждого тренировочного занятия варьировался от 350 до 450 м. Основные тренировочные задания состояли из проплываний с максимальной и субмаксимальной скоростью способом брасс дистанции 50 м с фиксацией результата каждого тренировочного задания. В качестве дополнительного упражнения использовалась работа на тренажере с постоянным сопротивлением – тяга руками, имитирующая гребковые движения при плавании брассом. Перед каждой тренировкой проводилась лазерная стимуляция по ранее разработанной методике [Т. Н. Кузнецова, С. Е. Павлов, 1997; S.Ye. Pavlov, 1998; и др.].

Изначально было понятно, что 20 тренировочных занятий окажется недостаточно для вхождения спортсменки в состояние спортивной формы в используемых ею в тренировках плавательных упражнениях. «Спортивная форма – состояние функциональной готовности спортсмена к совершению соревновательной деятельности на основе достигнутого на данный момент уровня тренированности» и «… динамически меняющееся состояние, отражающее характер взаимосодействия различных сторон подготовленности спортсмена в демонстрации им спортивного результата» [А. П. Бондарчук, А. Н. Блеер, С. Е. Павлов, 2014].

В связи с этим расчет был исключительно на повышение за отпущенный нам период времени уровня тренированности спортсменки. «Тренированность – состояние специфической структурно-функциональной готовности атлета к совершению им соревновательной деятельности» [А. П. Бондарчук, А. Н. Блеер, С. Е. Павлов, 2014]. Повышение уровня тренированности с большой долей вероятности позволило бы спортсменке продемонстрировать относительно высокие для нее спортивные результаты на чемпионате мира на дистанциях 50 м и 100 м брассом. Увеличить число тренировочных занятий с целью достижения состояния спортивной формы мы в данном конкретном случае сочли невозможным, поскольку при этом из-за недовосстановления (ввиду сокращения времени между тренировочными занятиями и его недостаточности для восстановления) неизбежно был бы уменьшен или исключен рост тренированности спортсменки [С. Е. Павлов, Т. Н. Павлова, 2011], уровень которой наиболее полно проявляется в спортивных результатах. Оптимальный для спортсменки объем плавательной нагрузки был определен в процессе тренировок опытным путем с ориентировкой на степень эффективности восстановительных процессов ее организма.

В результате выполнения такой работы на дистанции 50 м брассом спортсменке удалось улучшить свой результат до 36,41 с и побить собственный рекорд России для ее возрастной группы, завоевав на этой дистанции на чемпионате мира среди ветеранов бронзовую медаль. На дистанции 100 м брассом спортсменке также удалось улучшить свой прежний результат – с 1 мин 21,78 с до 1 мин 21,08 с – и занять в плавании на этой дистанции 3 место.

Следует понимать, что само по себе лазерное стимуляционное воздействие на организм не повышает уровня спортивной работоспособности и специальной тренированности атлета и не приводит к росту спортивного результата. В воздействии на организм инфракрасного лазерного света следует в первую очередь выделять его неспецифические свойства и характер. Именно такой подход позволяет понять, что лазерное воздействие на организм спортсмена стимулирует в нем те процессы, которые в данный момент в организме доминируют в связи с той или иной деятельностью организма. То есть избирательность стимуляции адаптационных процессов в организме определяется спецификой деятельности самого организма. Именно отсюда проистекает главенство содержания спортивно-педагогического процесса, эффективность которого может быть значительно повышена при помощи лазерной стимуляции.

И кардинальное отличие лазерного света от других средств и методов неспецифической стимуляции функций организма, которые могут применяться в подготовке квалифицированных спортсменов, состоит в том, что лазерный свет сам по себе является потоком энергии (который при лазерном воздействии на организм поступает в последний извне), а не «кнутом», заставляющим организм экстренно извлекать запасы собственной энергии, что в крайних случаях способно довести его до энергетического истощения и даже смерти. С этих позиций использование лазерного стимуляционного воздействия в подготовке квалифицированных атлетов – еще и профилактика перенапряжений наиболее нагружаемых в процессе выполнения тренировочной и соревновательной работы тканей, органов и анатомо-физиологических систем организма.

Но необходимо понимать, что любое повышение интенсивности и объема работы организма требует адекватного совершаемой работе «субстратного» обеспечения его функций. Недостаток того или иного «субстрата», участвующего в конкретной работе организма, способен не только сделать совершаемую организмом работу неэффективной, но и привести к структурно-функциональным нарушениям в его тканях и органах и к развитию в нем патологических процессов, в той или иной степени препятствующих дальнейшей реализации спортивных возможностей атлета. Следовательно, целенаправленное и целесообразное «субстратное» обеспечение функции организма спортсмена должно быть неотъемлемой частью комплексной подготовки квалифицированного спортсмена.

V. Лазерная стимуляция в профилактике состояний перенапряжения организма и в комплексном восстановлении спортсменов после тренировочных и соревновательных нагрузок

5.1. Усталость, утомление, перенапряжение, перетренированность

Усталость, по И. М. Сеченову, – «…сигнальное чувство, предупреждающее наш организм о предстоящей опасности дезорганизации деятельности нервной клетки». «Источник ощущения усталости, – писал И. М. Сеченов, – помещают обыкновенно в работающие мышцы; я же помещаю его… исключительно в центральную нервную систему». А. А. Ухтомский говорил об усталости, как о чутком «натуральном предупредителе о начинающемся утомлении». Таким образом, усталость – субъективное восприятие специфического ощущения утомления, переутомления, выражающееся в желании прекратить или уменьшить физическую нагрузку.

Исследователи из университета Кейптауна в Южной Африке считают, что усталость человека «находится» в его головном мозге. Ученые заявили, что центральная нервная система «заявляет» об усталости, чтобы предотвратить повреждения мышц. Ключевую роль в этом процессе играет сигнальная молекула IL-6 (interleukin-6). Если ее ввести посредством инъекции абсолютно «свежему» человеку, он почувствует усталость. Чтобы узнать это, был проведен эксперимент: вводили спортсменам-бегунам IL-6 и плацебо, а потом фиксировали результаты на 10-километровой дистанции. Не получившие IL-6 преодолели ее в среднем на минуту быстрее. Отечественными учеными разработаны высокоэффективные средства, методы и методики борьбы с усталостью, которые уже сегодня могут быть использованы в практике спорта [С. Е. Павлов, В. В. Асеев, и др., 1992; Т. Н. Кузнецова, С. Е. Павлов, 1997, 1998, 2008; С. Е. Павлов, Т. Н. Кузнецова, 1998; С. Е. Павлов, М. В. Павлова, Т. Н. Кузнецова, 2000; и др.].

В результате выполнения любой работы (физической или умственной) наступает утомление – обратимое снижение работоспособности. «Утомление – совокупность изменений в физическом и психическом состоянии человека и животного, развивающихся в результате деятельности и ведущих к временному снижению ее эффективности» (БСЭ). Утомление – это естественная реакция организма при длительной или напряженной работе. При этом происходят обратимые изменения некоторых физиологических и биохимических реакций организма, которые не выходят за границы естественных физиологических колебаний и исчезают сами собой, без вмешательства извне.

Динамика работоспособности включает фазы: мобилизации (подготовки к деятельности), первичной реакции, отражающей процесс количественного уравновешивания, гиперкомпенсации (поиска оптимального решения), компенсации (работоспособность адекватна требованиям деятельности), субкомпенсации, декомпенсации и срыва, отражающих постепенное истощение резервов организма и снижение работоспособности.

Утомление начинается с фазы субкомпенсации, когда наступает значительное сокращение физиологических резервов и организм переходит на энергетически менее выгодные виды реакций (например, поддержание минутного объема кровотока за счет увеличения частоты сокращений сердца вместо более выгодной реакции увеличения ударного объема; осуществление двигательной реакции большим числом функциональных мышечных единиц при ослаблении силы сокращений отдельных мышечных волокон). В начальных стадиях утомления снижается эффективность деятельности, т. е. возрастает величина физиологических и психических затрат, необходимых для одного и того же двигательного акта, затем снижается и производительность организма.

При утомлении нарушаются устойчивость вегетативных функций, сила и скорость мышечного сокращения, ухудшаются регуляция функций организма, «задействованных» в конкретном двигательном акте или сумме двигательных актов. Вследствие этого замедляется темп работы, нарушаются ритмичность, точность и координация движений, для одной и той же деятельности требуются большие энергетические затраты. Повышаются пороги сенсорных систем, в процессах принятия решения доминируют готовые стереотипные формы, внимание ослаблено и переключается с трудом.

Для утомления характерны увеличение числа ошибок и изменение их структуры: в начальных фазах доминируют количественные ошибки, в последующих – появляются качественные. Развитие утомления можно в целом охарактеризовать как нарушение адекватности ответа организма требованиям, предъявляемым характером деятельности. При этом нарушаются все три основные требования адекватности: оптимальность частных реакций, лежащих в основе деятельности, и их согласование друг с другом, качественное и количественное соответствие ответа организма требованиям решаемых задач и минимизация расхода физиологических резервов.

Проблема утомления считается актуальной общебиологической проблемой, представляет большой теоретический интерес и имеет важное практическое значение для деятельности человека в труде и спорте.

Первую попытку решения проблемы утомления предпринял Г. Галилей (1564–1642 гг.), который столкнулся с этим явлением, анализируя механику работы мышц при подъеме тела по лестнице и при ходьбе. По его мнению, в разбираемом случае мышцы утомляются в связи с тем, что им приходится перемещать не только их собственный вес, но и вес остального тела. В противоположность этому сердце имеет дело только с собственным весом, и оно неутомимо.

По мере развития физиологической науки отдельные исследователи, особенно в XVIII и в первой половине XIX в., пытались затрагивать проблему утомления, но такие работы были единичными. Физиологические исследования процессов утомления развернулись в основном с середины XIX в., в ходе которых сразу же обрисовались две основные теории: гуморально-локалистическая (периферическая) и центрально-нервная [В. В. Розенблат, 1975].

Исходной позицией гуморально-локалистической теории, сторонниками которой были преимущественно зарубежные ученые, является представление об утомлении как мышечной слабости и усталости, то есть о процессах, происходящих под влиянием работы, прежде всего в самой мышце. В исследованиях А. А. Ухтомского была дана не только глубокая критика гуморально-локалистических теорий утомления, но и показана огромная роль центральной нервной системы в наступлении утомления.

Появление центрально-нервной теории утомления связано с работами великих отечественных физиологов И. М. Сеченова и И. П. Павлова, их учеников и последователей. Суть ее состоит в проявлении запредельного торможения в нервных клетках на различных уровнях ЦНС при выполнении напряженной мышечной работы. Разработка этой теории явилась важным шагом в раскрытии механизмов, предохраняющих нервную систему, а через нее весь организм, от истощения, результатом которого может стать переутомление, перенапряжение и перетренированность.

Значительный вклад в изучение проблемы утомления внес В. В. Розенблат (1975). Согласно разработанной им центрально-корковой теории начальным звеном утомления при мышечной работе человека являются изменения «кортикальных центров». По его мнению, уровень работоспособности мышц, связанный с настройкой их возбудимости, тонуса и упруго-вязких свойств, с состоянием кровоснабжения и трофических процессов в них, определяется уровнем работоспособности нервных центров, управляющих мышцами. Утомление корковых нервных клеток приводит, с одной стороны, к нарушению контролируемой ими сложнейшей координации процессов, а с другой – меняет характер установочных влияний коры мозга и связанных с ней нижележащих образований на исполнительные органы.

Однако центрально-нервная теория не позволяет объяснить многочисленные факты, характерные для развития утомления при напряженной мышечной деятельности. В частности, в ряде исследований показано, что даже в состоянии глубокого утомления работа может быть продолжена, если изменить ее интенсивность и особенно характер ее обеспечения при сохранении состава работающих мышц [Н. В. Зимкин, 1972; Н. И. Волков, 1974; Ю. И. Данько, 1974; В. Д. Моногаров, 1986; В. Н. Платонов, 1986; W. Hollmann, T. Hettinger, 1980]. Это, по мнению Ю. И. Данько (1972), свидетельствует о том, что в нервных центрах не наступало ни торможения, ни истощения, то есть неотъемлемых механизмов утомления согласно центрально-нервной теории. Н. И. Волков (1974) отмечает, что центрально-нервная теория мышечного утомления является модернизированным вариантом прежних локалистических концепций с той лишь разницей, что в ней центр наиболее значительных изменений, приводящих к развитию утомления, был перенесен из периферических исполнительных органов в ЦНС.

Вопрос о правильной трактовке процесса утомления долгое время оставался дискуссионным. Ныне оно рассматривается как состояние организма, возникающее вследствие выполнения физической работы и проявляющееся во временном снижении работоспособности, в ухудшении двигательных и вегетативных функций, их дискоординации и появлении чувства усталости [Л. Б. Лектман, 1952; И. А. Кулак, 1968; В. В. Розенблат, 1975; В. С. Фарфель, 1979; В. Д. Моногаров, 1986; Я. М. Коц, 1986; и др.]. В физиологии утомление представляется как биологически целесообразная реакция, направленная против истощения функционального потенциала организма [В. С. Фарфель, Я. М. Коц, 1968; В. С. Фарфель, 1978; В. Д. Моногаров, 1986; Я. М. Коц, 1986].

В настоящее время специалисты при изучении проблемы утомления учитывают такие понятия этого процесса, как локализация и механизм [В. В. Розенблат, 1975; Я. М. Коц, 1986]. Такой подход берет свое начало с 60-х годов XX столетия, когда ученые сошлись во мнении о том, что локализация и механизмы утомления определены функциональным состоянием различных органов и систем организма, их координационными взаимоотношениями и обусловлены характером выполняемой работы и другими факторами.

Под характером работы подразумевается: режим деятельности мышц – изометрический, изотонический, ауксотонический; объем задействованной мышечной массы – локальная, региональная, глобальная мышечная работа; интенсивность и продолжительность мышечной работы – аэробный, анаэробный и смешанный режимы; уровень мотивации, факторы внешней среды и т. д.

Под локализацией утомления понимается выявление той ведущей физиологической системы, функциональные изменения в которой определяют наступление этого состояния. При этом предлагается рассматривать три основные группы систем, обеспечивающих выполнение любого упражнения [Я. М. Коц, 1986]: регулирующие системы – центрально-нервная, вегетативная, нервная и гормонально-гуморальная; система вегетативного обеспечения мышечной деятельности – дыхания, крови и кровообращения; исполнительная система – двигательный аппарат. Несмотря на многократно прозвучавшее здесь слово «система», подобный подход отражает как раз отсутствие системных позиций и знаний в физиологии, превалирующее сегодня в мировой науке.

Структуру той или иной мышцы составляют различные по функциональным особенностям и организации деятельности двигательные единицы (ДЕ), которые, как и мышечные волокна, имеют свои функциональные отличия. P. E. Burke (1975) предложил разделить двигательные единицы исходя из сочетания двух свойств – скорости сокращения и устойчивости к утомлению. Им было выделено четыре типа двигательных единиц (табл. 4).

Таблица 4

Типы двигательных единиц

Есть мнение [А. А. Гидиков, 1975; Д. Козаров, Ю. Т. Шапков, 1983], что у человека наиболее надежно различаются лишь ДЕ, относящиеся к двум крайним типам – медленные, устойчивые к утомлению (S) и быстрые, быстро утомляемые (FF).

В развитии утомления различают скрытое (преодолеваемое) утомление, при котором сохраняется высокая работоспособность, поддерживаемая волевым усилием. Экономичность двигательной деятельности в этом случае падает, работа выполняется с большими энергетическими затратами. Это компенсируемая форма утомления. При дальнейшем выполнении работы развивается некомпенсированное (полное) утомление. Главным признаком этого состояния является снижение работоспособности. При некомпенсированном утомлении угнетаются функции надпочечников, снижается активность дыхательных ферментов, происходит вторичное усиление процессов анаэробного гликолиза [В. В. Розенблат, 1975; В. Д. Моногаров, 1986].

В спортивной практике приобретают особое значение диагностика и изучение показателей, которые сопровождают и сигнализируют об утомлении. Отличают несколько наиболее общих направлений: увеличение числа ошибок «как результат расстройства координации движений»; неспособность к созданию и усвоению новых полезных навыков; расстройство старых ранее приобретенных навыков; увеличение энергетических, прежде всего углеводных, трат на единицу произведенной работы и т. д. [Л. Б. Лектман, 1952; В. С. Фарфель, Я. М. Коц, 1968; Ф. М. Талышев, 1972]. Принято различать четыре основные вида утомления (табл. 5).

Таблица 5

Классификация видов утомления (В. М. Волков, 1977)

Как известно, запасы аденозинтрифосфата (АТФ) в мышцах незначительны, их едва хватает на 1 с напряженной мышечной работы. Запасов креатинфосфата (КрФ), используемого для ресинтеза АТФ при работе максимальной интенсивности, хватает всего на 6–8 с [В. С. Мищенко, 1990]. Снижение скорости ресинтеза АТФ может явиться причиной наступающего утомления.

В скелетной мышце человека после максимальной кратковременной работы до отказа концентрация КрФ падает почти до нуля, а концентрация АТФ – примерно до 60–70 % значения в состоянии покоя.

В состоянии утомления снижается концентрация АТФ в нервных клетках и нарушается синтез ацетилхолина в синаптических образованиях, в результате чего нарушается деятельность ЦНС по формированию двигательных импульсов и передаче их к работающим мышцам; замедляется скорость переработки сигналов, поступающих от проприо– и хеморецепторов; в моторных центрах развивается охранительное торможение, связанное с образованием гамма-аминомасляной кислоты [В. В. Меньшиков, Н. И. Волков, 1986; В. С. Мищенко, 1990].

При утомлении в процессе выполнения физических нагрузок угнетается деятельность желез внутренней секреции, что ведет к уменьшению выработки гормонов и снижению активности ряда ферментов. Прежде всего это сказывается на миофибриллярной АТФ-азе, контролирующей преобразование химической энергии в механическую работу. При снижении скорости расщепления АТФ в миофибриллах автоматически уменьшается и мощность выполняемой работы. В состоянии утомления уменьшается активность ферментов аэробного окисления и нарушается сопряжение реакций окисления с ресинтезом АТФ. Для поддержания необходимого уровня АТФ происходит вторичное усиление гликолиза, сопровождающееся закислением внутренних сред и нарушением гомеостаза. Усиливающийся катаболизм белковых соединений сопровождается повышением содержания мочевины в крови.

Максимальная физическая нагрузка большой длительности приводит организм спортсмена к увеличению продуцирования в мышечных клетках молочной кислоты, диффундирующей затем в крови и вызывающей изменения кислотно-щелочного равновесия. Снижение рН внутренней среды влияет на активность ряда ферментов, которая бывает наивысшей в слабощелочной среде (рН=7,35–7,40). Снижение рН в процессе физической нагрузки максимальной и субмаксимальной интенсивности приводит к уменьшению активности многих ферментов, в частности фосфофруктокиназы, АТФ-азы. У спортсменов величина рН может составлять 6,9 и ниже (после нагрузки высокой интенсивности в течение 40–60 с) [J. B. Osnes, L. Hermansen, 1997].

Если в прошлые десятилетия в научно-методической литературе рассматривались преимущественно локалистические, центрально-нервные или другие гипотезы возникновения утомления, то в последние годы у специалистов сложилось мнение о многообразии факторов и причин, ставших первопричиной наступления снижения работоспособности.

Тренировочная и соревновательная деятельность спортсмена включает в себя выполнение упражнений различной мощности и продолжительности, циклических и ациклических и т. д. При этом, естественно, возможно проявление различных механизмов и локализации утомления.

Исследования показали, что важное значение в определении функциональной готовности спортсменов к тренировочной и соревновательной работе играют показатели активности симпато-адреналовой системы (САС). Являясь нейро-гормональным индикатором, характеризующим реакцию спортсменов в ответ на тренировочные и соревновательные нагрузки, эта система играет важнейшую гомеостатическую и адаптационно-трофическую роль в организме. Ее можно использовать для оценки текущего состояния, эмоционального напряжения и развития утомления [Г. Н. Кассиль, 1976, 1978; М. С. Мищуков, С. Д. Галимов, 1980].

В исследовании В. В. Мехрикадзе (1985) было показано, что при кратковременной интенсивной нагрузке (тренировке, направленной на увеличение скорости бега) по сравнению с предтренировочным фоном наблюдалась достоверная активация гормонального и медиаторного звеньев САС. Было отмечено повышенное выделение адреналина (в 3 раза), норадреналина (в 1,5 раза), однако резервные возможности системы, оцениваемые по экскреции ДОФА, существенно не изменялись.

При напряженной тренировочной нагрузке (30–60 с), направленной на совершенствование скоростной выносливости, наблюдалось достоверное увеличение активности звеньев САС. Так, экскреция адреналина и норадреналина по сравнению с фоном возрастала почти в 3 раза и дофамина – более чем в 2 раза. Такая реакция САС на длительную нагрузку является положительной.

Таким образом, у спринтеров при нагрузке скоростной направленности САС преимущественно реагирует адреналовой реакцией. Это хорошо согласуется с известными представлениями о том, что адреналин – «гормон тревоги» ответствен за быструю мобилизацию энергетических ресурсов, быстрый переход организма из состояния покоя в состояние повышенной активности [Г. Н. Кассиль, 1978].

Существует мнение, что утомление – следствие накопления в мышцах молочной кислоты. Теория о том, что молочная кислота является причиной мышечного утомления, возникла еще в начале ХХ столетия. «Это – одна из классических ошибок в истории науки», – утверждает George Brooks, профессор факультета общей биологии Калифорнийского университета. Ее появление находится в непосредственной связи с идеями Отто Мейерхофа, получившего в 1922 г. Нобелевскую премию в области физиологии и медицины за открытие связи между потреблением кислорода и метаболизмом молочной кислоты в мышцах. Интерпретация этого открытия, сделанная позднее, широко известна: поступление кислорода в мышцы в количествах, меньше необходимых, ведет к лактатацидозу, который является причиной мышечного утомления. По мнению G. Brooks, эта кислота используется в качестве энергии, образуясь, в том числе, и в мышцах, получающих достаточно кислорода. Миоциты превращают глюкозу или гликоген в молочную кислоту, расщепляемую митохондриями с образованием энергии. С повышением тренированности способность мышечной ткани метаболизировать лактат повышается, особенно при коротких, но очень интенсивных физических нагрузках.

A. Marks с соавт. (2009) изучали состояние мышц у мышей после трехнедельной физической нагрузки (ежедневное плавание в течение нескольких часов) и у спортсменов после трех дней интенсивной езды на велосипеде. Выяснилось, что утомление мышц после физической нагрузки сопровождалось изменением химической структуры так называемого рианодинового рецептора, играющего важную роль в сокращении мышц. Этот процесс вызывал появление небольшой «течи» в клеточной оболочке (мембране), благодаря которой кальций начинал непрерывно поступать внутрь мышечной клетки. В результате происходило заметное уменьшение силы мышц и одновременно активировался фермент, повреждающий мышечные волокна. A. Marks и его коллегам также удалось найти средство, способное ликвидировать «течь», остановив поступление кальция, – препарат под названием S107. Мыши, получавшие это лекарство, дольше оставались энергичными и могли выдерживать большие физические нагрузки.

Таким образом, утомление в спорте – временное снижение функциональной готовности и способности организма спортсмена к последующей тренировочной и соревновательной работе вследствие уже совершенной им работы. Это нормальное физиологическое состояние, сопровождающее в той или иной степени почти каждое тренировочное занятие. После окончания работы изменения, вызванные утомлением, постепенно проходят и организм спортсмена восстанавливается. Рациональное соотношение утомления и восстановления – физиологическая основа эффективной тренировки. Напряженная и длительная физическая нагрузка обязательно сопровождается той или иной степенью утомления, сопровождаемое процессами восстановления и адаптационными перестройками в организме.

Если от тренировки к тренировке восстановление в течение длительного периода не наступает, признаки недовосстановления накапливаются (наслаиваются) и наступает переутомление. Переутомление уже нельзя считать физиологической фазой последствия работы, поскольку оно сопровождается не только изменением общего состояния и работоспособности спортсмена, но и расстройством ряда функций его организма. Иными словами, переутомление – это пограничное состояние между физиологическими явлениями утомления, вызванными физическими нагрузками, и патологией. Если у спортсмена вовремя не выявить состояние переутомления и не принять меры к его ликвидации, может развиться более серьезное состояние – перетренированность, сопровождающееся патологическими проявлениями в деятельности различных органов и систем.

Перетренированность – патологическое состояние, в основе которого лежит перенапряжение корковых процессов, нарушение выработанного в процессе систематической тренировки оптимального состояния между корой головного мозга и нижележащими отделами нервной системы, двигательным аппаратом и внутренними органами. Изменения в центральной нервной системе протекают по типу неврозов. В первую очередь при этом наблюдается изменение общего нервно-психического состояния спортсмена и его работоспособности. Ведущие признаки перетренированности: ухудшение самочувствия, повышенная утомляемость, неустойчивое настроение (апатия или, наоборот, раздражительность, агрессивность), нарушение сна и аппетита, неприятные ощущения в области сердца, головные боли, сердцебиение, тяжесть в ногах, в области печени, потеря интереса (иногда отвращение) к тренировкам и соревнованиям, неуверенность в своих силах, подозрительность, навязчивые состояния.

При перетренированности расстраиваются двигательные навыки и привычная техника движений, взаимоотношения с партнерами, уменьшается масса тела и сила мышц. Снижается иммунитет, устойчивость к заболеваниям и травмам, отмечается ухудшение показателей координационных и вестибулярных проб, повышенная потливость. Экономизация кровообращения и дыхания в состоянии мышечного покоя ухудшается. Нередки нарушения ритма сердца – тахикардия или резкая брадикардия, выраженная синусовая аритмия, экстрасистолия. Реакции организма на физические нагрузки становятся атипическими. Степень и характер изменений общего состояния спортсмена, различных функций организма обусловлены его индивидуальными особенностями и стадией перетренированности.

С. П. Летунов выделял 3 стадии перетренированности:

1. Первая – начальные явления, по существу мало отличающиеся от переутомления. Жалобы чаще всего отсутствуют. Нередко эта стадия не диагностируется, что приводит к переходу к более тяжелой второй.

2. Вторая – характеризуется постепенным нарастанием нарушений.

3. Третья – встречается в связи с улучшением врачебного контроля крайне редко. Наблюдается картина выраженного невроза с вторичными изменениями в разных органах и системах, длительным и резким снижением работоспособности.

Первая стадия перетренированности при своевременном ее выявлении обратима; при выраженной второй и особенно третьей стадиях остаются длительные последствия, а иногда восстановления спортивной работоспособности и спортивных результатов не происходит. Лечение должно быть направлено прежде всего на повышение общей устойчивости организма и восстановление нормальной деятельности центральной нервной системы путем нормализации общего режима и сна спортсмена, полноценного сбалансированного питания и витаминизации, устранение стрессорных факторов, применение средств восстановления, препаратов, улучшающих метаболизм миокарда, препаратов железа, кальция. Решающее значение в лечении перетренированности и восстановления работоспособности имеет правильный двигательный режим.

Отдельно следует рассмотреть состояние, нередко встречающееся в спортивной практике – перенапряжение. Перенапряжение возникает при резком несоответствии между запросами, предъявляемыми физической нагрузкой организма спортсмена, и уровнем его подготовленности к выполнению этой нагрузки. Перенапряжение может быть острым (возникающим под влиянием однократной нагрузки – превышающей возможности организма) или хроническим (при длительном использовании неадекватных нагрузок).

Острое перенапряжение встречается преимущественно у недостаточно подготовленных или начинающих спортсменов. При этом нагрузка необязательно бывает максимальной, и все зависит от уровня подготовленности к ее выполнению. Даже сравнительно небольшая нагрузка у совершенно неподготовленного человека может вызвать острое перенапряжение. У хорошо тренированных спортсменов острое перенапряжение наблюдается крайне редко и, как правило, только при отягчающих условиях: при выполнении максимальных нагрузок во время болезни или вскоре после перенесенных заболеваний, при форсированной сгонке веса, при тренировках в затрудненных условиях (высокогорье, высокая температура, влажность воздуха и прочее) и под влиянием использования допингов.

Острое перенапряжение возникает обычно внезапно во время или после выполнения нагрузки и может протекать по типу сердечной или сосудистой недостаточности, острого нарушения коронарного кровообращения (парадоксальная реакция коронарных сосудов, реагирующих спазмом вместо расширения, инфарктом миокарда). Чаще всего при этом спортсмен внезапно ощущает резкую слабость, головокружение, потемнение в глазах. Могут появляться боли в области сердца и правого подреберья, тошнота, рвота. В тяжелых случаях можно наблюдать резкую одышку, синюшность, слабый нитевидный пульс, потерю сознания. Клиническая картина бывает разной: от тяжелой, с потерей сознания, до появления лишь отдельных приведенных симптомов. При обследовании спортсмена в это время можно наблюдать частый, иногда аритмичный пульс слабого наполнения, резкое падение артериального давления, расширение границ сердца, увеличение сердца, печени, белок и эритроциты в моче, изменения в электрокардиограмме. Кроме того, острое перенапряжение может проявляться и дистрофией миокарда, причем иногда в степени, не совместимой с жизнью.

Легкая степень перенапряжения может пройти бесследно. Однако после тяжелого острого перенапряжения нередко наблюдается в течение длительного времени повышенная утомляемость, снижение работоспособности, различные изменения сердечно-сосудистой системы. Работоспособность может вообще не восстановиться, а спортивные результаты остаться на низком уровне. Особенно опасны повторные перенапряжения.

Хроническое перенапряжение возникает в результате использования на каком-то этапе тренировок нагрузок, превышающих возможности спортсмена, при форсированной тренировке, максимальных нагрузках и сложных двигательных задачах без достаточной предварительной подготовки и т. п. Клиническая картина хронического перенапряжения отличается от таковой при перетренированности прежде всего преобладанием изменений в отдельных органах (чаще всего в сердце). Однако изменений общего состояния спортсмена, его работоспособности и спортивных результатов в ряде случаев может не наблюдаться. Своевременно выявить хроническое перенапряжение бывает нелегко. В частности, лишь изменения электрокардиограммы (конечной части желудочкового комплекса) могут свидетельствовать о хроническом перенапряжении сердца.

5.2. Восстановление в спорте – теоретические и практические аспекты

Проблема восстановления в современном спорте не может считаться даже относительно решенной. Спортивные педагоги в большинстве своем сегодня не просто не знакомы с последними разработками в области медико-биологического обеспечения спортивной деятельности, но и, в связи со своей абсолютной физиологической разоруженностью, не понимают необходимости углубленной интеграции спортивной педагогики, физиологии и медицины для решения реально стоящих сегодня перед спортивной наукой задач. При этом определенная часть вины за сложившуюся сегодня ситуацию в медико-биологическом обеспечении спорта лежит и на «ведущих специалистах» (в смысле занимаемых ими постов) по спортивной медицине и физиологии, слишком долгое время почивавших на лаврах коллективных побед.

Вместе с тем общая практическая неудовлетворенность состоянием того направления в спортивной науке, которое традиционно (и, как правило, не по своей воле – изолированно от спортивной педагогики) занимается проблемами восстановления и повышения общей физической и специальной работоспособности в спорте, не могла не инициировать исследований по указанным проблемам. Однако обилие печатных работ, посвященных решению частных задач применения отдельных восстановительных средств в спорте, к сожалению, лишь в незначительной степени способствовало раскрытию в целом проблемы восстановления спортсменов после тренировочных и соревновательных нагрузок.

Сказанное не означает, что необходимость решения проблемы восстановления в целом не осознавалась спортивными специалистами. Попытки обобщенного подхода к решению указанной проблемы зафиксированы в единичных работах отдельных исследователей. Несколько чаще встречаются работы, в которых в целом проблему восстановления в спорте предлагается решать с использованием ограниченных, «узких» (при этом преимущественно – фармакологического) направлений спортивной реабилитации. Но все эти работы объединяет то, что исследования, на которых они базируются, носят внесистемный характер, что предопределяет глобальное «снижение процента попаданий» при «переносе» разработанных таким путем методик на целостную, функционирующую по вполне конкретным физиологическим законам систему, каковой собственно и является человеческий организм. Именно реальное неучтение в практике спорта физиологических законов, определяющих механизмы течения восстановительных процессов в организме, является основным препятствием к созданию целостной концепции спортивной реабилитации.

Очевидно, что базой для создания такой концепции может являться общая теория развития человеческого организма с теорией адаптации как ее неотъемлемой составляющей. При этом именно законы адаптации человеческого организма являются определяющими в формировании тех или иных результатов любой деятельности человека, включая и его деятельность в спорте. Собственно, в этом утверждении нет ничего принципиально нового. Большинство исследователей, занимавшихся проблемами восстановления в спорте, в своих работах в той или иной степени уделяли внимание адаптации. Один из наиболее известных в спортивных кругах специалистов по «адаптации» В. Н. Платонов (1988) в своей монографии особо отметил факт взаимосвязи процессов адаптации и восстановления после тренировочных и соревновательных нагрузок. Проблема состоит лишь в том, что процессы адаптации протекают по иным законам, нежели это представлено Ф. З. Меерсоном, М. Г. Пшенниковой (1988), В. Н. Платоновым (1988) и их многочисленными последователями, а следовательно, господствующая сегодня теория адаптации не может служить физиологической основой для каких-либо концепций.

В противовес преимущественно «неспецифическим» позициям авторов вышеупомянутой теории адаптации мы утверждаем, что процесс адаптации строго специфичен, причем эта специфичность обусловлена в том числе и неспецифическим звеном адаптации и в целом определяется прежде всего специфичностью конкретной функциональной системы, формируемой организмом в ответ на всегда комплексное средовое воздействие. Следует подчеркнуть, что процесс адаптации протекает на основе и по законам формирования функциональных систем организма, компоненты которых объединены по принципу взаимосодействия для получения конкретного конечного результата. При этом любой поведенческий акт может рассматриваться исключительно как предельно специфичная функциональная система с вполне конкретными промежуточными и конечным результатами, окончательное формирование которой и будет свидетельствовать об адаптированности организма к требованиям, предъявляемым к нему прежде всего конечным результатом «работы» системы.

Поскольку процесс адаптации строго специфичен, столь же строго специфично протекают и восстановительные процессы, являющиеся неотъемлемой составляющей процесса адаптации. То есть следует говорить не о восстановлении «вообще», а о восстановлении конкретных «израсходованных» в процессе работы пластических, энергетических и других «ресурсов» конкретных компонентов конкретных функциональных систем. В связи с изложенным «материализуется» принцип функционального запроса организма, обуславливающий вполне конкретные требования «субстратного» обеспечения конкретной функции той или иной системы. Это же делает возможным использование конечного результата деятельности (со всеми характеризующими его параметрами) той или иной функциональной системы организма в качестве наиболее информативного критерия эффективности использования различных средств и методов восстановления в спорте.

Говоря о средствах и методах восстановления, следует вспомнить о том, что их принято разделять на три группы: 1) педагогические; 2) медико-биологические; 3) психологические. При этом, к какой бы группе не относились используемые в подготовке спортсмена средства восстановления, следует помнить, что эффекты их действия на организм всегда реализуются через уже существующие в нем физиологические механизмы, что исключает любые надфизиологические представления о процессе подготовки спортсмена вообще и тем более о течении в его организме восстановительных процессов. Следовательно, когда мы говорим о принадлежности того или иного средства или метода восстановления к одной из трех указанных групп, мы всегда должны представлять, что приведенная выше классификация средств восстановления в значительной степени искусственна, хотя и необходима, в том числе и в практической деятельности тренера, поскольку позволяет акцентировать его внимание на том или ином аспекте подготовки спортсмена.

Но существует и оборотная сторона практического использования данной классификации: она открывает «путь» для представлений о возможности отдельно педагогической, медико-биологической и психологической подготовки спортсмена, что, по крайней мере, в отношении двух последних будет абсурдом. Однако любому серьезному специалисту, работающему со спортсменами, следует также задать себе вопрос: а не будет ли столь же абсурдно предположение о возможности использования в подготовке высококвалифицированного спортсмена лишь педагогических средств? И, возвращаясь к проблеме восстановления в спорте – неотъемлемой части целостного процесса подготовки спортсмена, – очевидно следует любые попытки игнорирования, например, медико-биологических средств восстановления расценивать как проявление абсолютного дилетантизма.

Вышеизложенное очерчивает основные требования к концепциям построения тренировочных занятий спортсменов. В соответствии с этими требованиями тренер при долгосрочном планировании тренировочного процесса должен учитывать прежде всего физиологические реалии, а не некие афизиологические представления, в течение многих десятилетий постулируемые теоретиками [Л. П. Матвеев, 1997, 1998, 1999 и др.; В. Н. Платонов, 1997; и др. ] от спортивной педагогики. Так, при планировании нагрузок следует понимать, что организм человека изменчив вообще, а организм спортсмена, ежедневно подвергающегося значительным нагрузкам, изменчив в еще большей степени. В связи с этим можно лишь полагаться на талант и особое чутье тренера, прогнозирующего готовность его подопечных к последующим нагрузкам того или иного характера с учетом изменений, происходящих в их организмах после предшествующих тренировок и тренировочных нагрузок. Вполне очевидно, что такое прогнозирование не может быть абсолютно безошибочным, а потому можно только приветствовать тактику тренеров, не следующих косно ранее составленному ими плану тренировочных занятий, а пытающихся обоснованно, в соответствии с динамически меняющимися функциональными возможностями спортсменов к освоению тренировочных заданий, вносить изменения в эти планы.

Основной единицей многолетнего процесса подготовки любого спортсмена следует считать элементарное тренировочное занятие, состоящее из комплекса упражнений, подобранных тренером в соответствии с его представлениями о содержании тренировки конкретного спортсмена в некий конкретный период времени. Вместе с тем тренировочное занятие каждого отдельного конкретного спортсмена может быть представлено как непрерывный, абсолютно специфический двигательный акт нециклического характера, в котором периоды высокой двигательной активности сменяются периодами относительного покоя. При этом тренировочное занятие, конечно же, может быть представлено и в виде суммы двигательных актов, но следует реально представлять, что организм в конечном итоге формирует единый ответ на воздействие всей тренировки в целом [С. Е. Павлов, 2000].

Продолжительность каждого тренировочного занятия не может быть беспредельной. Она зависит от множества факторов, среди которых на первом месте всегда – уровень функциональной готовности каждого конкретного спортсмена к конкретной тренировочной нагрузке и уже далее – «внешние» характеристики (объем, интенсивность и проч.) самой тренировочной нагрузки. В связи со сказанным «материализуется» важность введения в тренировочный процесс методов текущего и оперативного контроля за уровнем функциональной готовности спортсменов к тренировочным нагрузкам. Сплошь и рядом встречающиеся попытки спортивных педагогов нагрузить своих подопечных сверх всякой меры абсолютно неоправданны и порочны. В. С. Шапот (1963) наблюдал при интенсивной и продолжительной функции органа закономерное торможение синтеза белка. J. Wilmore, D. Costill (1994) подвергли сомнению необходимость продолжительных тренировочных нагрузок и считают, что во многих видах спорта объем нагрузки можно значительно сократить (в ряде видов спорта – практически на половину), что абсолютно не скажется на уровне мышечной деятельности. «Интенсивность адаптации к тренировочным нагрузкам ограничена и ее нельзя форсировать. Чрезмерная активность… может «разрушить» адаптационный процесс» [D. Costill at. al., 1991]. Трех-, четырехчасовые тренировочные занятия «могут привести к превышению порога психологической и физической толерантности у некоторых спортсменов, имеющих потенциал для достижения высокого уровня» [W. Morgan, D. Costill et. al. 1988].

С «подачи» В. Н. Платонова (1988, 1997) в спорте сегодня принято считать, что процесс восстановления начинается с момента прекращения «внешней работы». Однако данное мнение глубоко ошибочно. Еще И. П. Павловым (1890) был вскрыт ряд закономерностей течения восстановительных процессов: в работающем органе наряду с процессами разрушения и истощения происходит процесс восстановления; взаимоотношения истощения и восстановления определяются интенсивностью работы; восстановление израсходованных ресурсов происходит не до исходного уровня, а с некоторым избытком. Соответственно, если считать пусковым моментом нового витка адаптации начало стадии афферентного синтеза, следует признать, что фактически одновременно с происходящими гомеоретическими сдвигами в центральной нервной системе еще до начала собственно «внешней» работы организма начинают активизироваться и специфические процессы восстановления, интенсивность которых в начале, к сожалению, не может быть абсолютно адекватна энергетическим и пластическим тратам организма (эта «неадекватность» ликвидируется позднее в стадиях компенсации и суперкомпенсации течения процессов восстановления).

То есть процессы восстановления в работающих органах и системах организма протекают непрерывно и интенсифицируются одновременно с повышением энергетических и субстратных затрат организма. Другое дело, что в силу инертности течения физиологических процессов в организме, «вторичности» процесса восстановления по отношениям к его «рабочим затратам» и зависимости интенсивности течения восстановительных процессов от огромного ряда причин всегда наблюдается более или менее выраженный гетерохронизм этих двух физиологических составляющих, являющихся неотъемлемой частью любого проявления жизнедеятельности организма.

В результате пик энергетических и субстратных затрат организма приходится на какой-то из моментов совершения организмом некой работы, в то время как интенсивность восстановительных процессов достигает своего максимума, как правило, после ее прекращения [С. Е. Павлов, М. В. Павлова, Т. Н. Кузнецова, 2000]. В связи со сказанным следует критически отнестись к часто наблюдаемому на практике стремлению тренеров достичь максимальной плотности тренировочного занятия – в этом случае эффект от тренировки может быть противоположным ожидаемому [С. Е. Павлов, 1998]. К слову, вышеупомянутый гетерохронизм взаимосвязанных процессов истощения и восстановления может быть в некоторой степени скорригирован с помощью восстанавливающих средств и методов из арсенала спортивной медицины.

Принятие того факта, что восстановление всегда начинается уже с момента начала работы нервного аппарата организма, может внести определенные коррективы, например, в практику спорта и, в частности, в пути решения проблемы восстановления и повышения спортивной работоспособности. Так, для решения данной проблемы могут быть использованы средства и методы, «формирующие» в организме адекватное предстоящей работе «исходное», дорабочее состояние (о необходимости оценки исходных состояний организма, в частности, пишет В. М. Фролов, 1972); Е. Г. Жиляев с соавт. (1999) считает, что «функциональная надежность» организма зависит не только от специфики воздействующих факторов, но и от «функционального и физического статуса, возраста и состояния здоровья, степени изменения реактивности организма») и тем самым опосредованно способствующие интенсификации в нем (а если быть более точным – в его функциональных системах) процессов, в дальнейшем призванных обеспечить, в том числе, его восстановление.

Как уже говорилось выше, процесс восстановления, как и сам процесс адаптации, строго специфичен. Данный факт крайне важен, поскольку недостаток специфических энергетических, пластических, минеральных и других ресурсов в организме и их качественное или количественное «несоответствие» функциональному запросу системы неминуемо окажет существенное влияние на формирование той или иной функциональной системы, а следовательно, и на конечный результат процесса адаптации. То есть одно из необходимых условий формирования функциональной системы конкретного двигательного акта (или комплекса двигательных актов) – полноценность обеспечения организмом функционального запроса формирующейся системы. Любой дефицит в организме, касающийся потребностей формирующейся функциональной системы, изменяет «внутренние» условия ее формирования и может привести к элементарной невозможности сформировать конкретную функциональную систему с желаемым конечным результатом [С. Е. Павлов, М. В. Павлова, Т. Н. Кузнецова, 2000]. При этом в лучшем случае организм может создать иную (отличную от прогнозируемой) функциональную систему с иным конечным результатом.

Крайне важно для спорта то, что восстановление во время отдыха (если он полноценен и достаточен) происходит не до первоначального уровня, а с «избытком» – с достижением стадии суперкомпенсации. Именно достижение стадии суперкомпенсации восстановления является физиологической основой повышения тренированности в результате тренировок.

Сегодня общепризнана схема, согласно которой после выполненной работы и утомления во время отдыха работоспособность сначала возвращается к исходному уровню, а затем (при достаточности времени для восстановления) переходит в фазу повышенной работоспособности (суперкомпенсации). В соответствии с данной схемой и бытующими представлениями – после выполненной работы во время восстановительного периода в подвергавшихся нагрузке органах и тканях возникают «следовые явления», которые являются структурной основой роста тренированности.

Однако в 70-е годы XX столетия сотрудниками Лаборатории функциональной морфологии ВНИИФК [Ю. П. Сергеев, 1980], исследовавшими динамику работоспособности животных, ферментативную активность и субклеточные изменения в сердце, скелетной мышце и в печени крыс в процессе выполнения физической работы до утомления и в послерабочем периоде с применением методов качественной и количественной гистохимии и электронной микроскопии, установлено на лабораторных животных и затем подтверждено на людях наличие неизвестной ранее биологической закономерности перехода организма на новый уровень специфической адаптации к мышечной работе.

«Данная закономерность проявляется в последовательном развитии в послерабочем периоде индуцированных однократной физической нагрузкой до утомления состояний или так называемых «фаз адаптации»: фазы остаточного утомления (ФОУ), фазы повышенной работоспособности (ФПвР), фазы пониженной работоспособности (ФПнР), фазы стабилизации работоспособности (ФСР) и, наконец, нового уровня работоспособности (НУР). В течение этих фаз в органах на основе ускорения физиологической регенерации субклеточных структур происходит их перестройка, сопровождающаяся биоэнергетическими сдвигами, характерными для каждой из вышеперечисленных фаз адаптации.

Запуск весьма сложных адаптационных механизмов, к которым относятся усиление процессов синтеза, ускорение физиологического обновления субклеточных структур (сопровождающееся качественным изменением их функции), новообразование митохондрий, миофибрилл и мышечных волокон, перестройка капилляров, массовое образование миосателлитов, перестройка ферментативных систем и др., осуществляется под влиянием изменений, возникающих в периоде утомления. Физическая нагрузка выступает в качестве альтернативного фактора, вызывающего последующие реконструктивные процессы, переводящие организм на качественно новый уровень адаптации или, иными словами, на новый уровень функциональных возможностей» [Ю. П. Сергеев, 1980].

Рис. 16. Схема изменения работоспособности в послерабочем периоде (по Ю. П. Сергееву, 1980)

Исследователями разработана принципиальная схема изменения работоспособности в послерабочем периоде (рис. 16), из которой явствует, что фаза повышенной работоспособности отнюдь не является завершением адаптационных сдвигов, а представляет собой только преходящее состояние общего адаптационного процесса, начинающегося в период утомления и заканчивающегося новым уровнем работоспособности (адаптации).

По мнению авторов исследования, достигнутый уровень адаптации держится 3–4 дня, и если его не поддержать адекватными воздействиями внешней среды (например, соответствующими физическими нагрузками), то он утрачивается. Однако данное предположение подвергнуто сомнению и опровергнуто в более поздних исследованиях других авторов [С. Е. Павлов, Т. Н. Кузнецова, 1998; и др.].

Полученные сотрудниками Лаборатории функциональной морфологии ВНИИФК экспериментальные данные также показывают, что применение повторных нагрузок в условиях незавершенного адаптационного процесса могут приводить к повышению работоспособности, но неизбежно заканчивается возникновением состояния хронического физического перенапряжения и тотальным снижением работоспособности.

В соответствии с раскрытой закономерностью сотрудниками Лаборатории функциональной морфологии ВНИИФК была разработана принципиальная схема биологически обоснованной системы спортивной тренировки (БОССТ), суть которой заключается в том, что после выполнения тренировочной работы и выхода организма на новый уровень работоспособности этот уровень должен поддерживаться небольшими по объему нагрузками (осуществляемыми через 1–2 дня), которые по своему характеру должны полностью соответствовать предшествующей тренировочной работе. Исследователями предложено, основываясь на индивидуальных характеристиках, отражающих уровень готовности спортсмена к выполнению тренировочной работы, выбирать средства и методы тренировочного воздействия, направленного на развитие требуемых физических качеств – с учетом особенностей развертывания и течения адаптационного процесса. «Фазы адаптации» к основной тренировочной нагрузке, по мнению исследователей, по времени занимают от 1 до 7 суток в зависимости от состояния тренированности спортсмена и характера основной нагрузки.

В «адаптационном периоде» тренировочная работа не производится, а по его истечении предлагается использовать так называемые «удерживающие нагрузки». Крайне любопытно, что длительность «адаптационной тренировочной ступени», по версии авторов исследований, составляет 7–18 календарных дней, из которых тренировочными являются 4–7, а общий объем тренировочной работы находится в пределах 3–7 ч. Причем авторы исследований утверждают, что этого вполне достаточно, чтобы получить близкий к максимальному тренировочный эффект [Ю. П. Сергеев, 1980].

Еще в середине прошлого века Ю. В. Фольборт (1951) доказал, что повторные физические нагрузки могут вести к развитию двух противоположных состояний: если каждая последующая нагрузка приходится на ту фазу восстановления, в которой организм достиг исходного состояния, то развивается состояние тренированности, возрастают функциональные возможности организма; если же работоспособность еще не вернулась к исходному состоянию, то новая нагрузка вызывает противоположный процесс – хроническое истощение. Отдельные исследователи считают, что критерием полного восстановления организма спортсмена после тренировочной нагрузки следует считать восстановление наиболее поздно нормализующихся функций. Подобные представления ориентируют на использование максимальных тренировочных нагрузок не чаще одного раза в 5–7 дней.

Изложенное позволяет выступить с критикой в адрес тренеров, заставляющих своих воспитанников не просто выкладываться на спортивных площадках «до конца» ежедневно, но и тренироваться по два-три раза в день. Исследования влияния одноразовых и многоразовых тренировочных занятий в течение дня на уровень тренированности и улучшение результатов не показали преимущества многоразовых занятий [E. Watt et. al. a., 1973; R. Mostardi et. al., 1975]. Более того, доказано, что чрезмерные нагрузки ведут к значительному снижению мышечной силы, спринтерской деятельности и перетренировке (staleness или overstraining syndrome) [H. Kuiperrs et al., 1988; R. Fry et al., 1991; D. Costill et al., 1991; H. Lehman et al., 1993].

Следует подвергнуть критике также практику проведения интенсивных тренировок спортсменов за сутки до предстоящего старта. Зачастую сегодняшними тренерами нарушается и еще одно «железное» правило спорта – предоставлять спортсменам день отдыха после соревнований. Объем и интенсивность энергетических, субстратных и «психических» трат организма каждого спортсмена во время официальных стартов крайне высоки, и если не давать им каждый раз достаточного времени на восстановление, они элементарно «выхолащиваются» к последующим стартам. Настоящим профессионалам это хорошо известно. Главный тренер «Шинника» Сергей Юран в одном из своих интервью на вопрос о профессиональной помощи друзей рассказал: «Вот недавно с Семиным разговаривал. Он спрашивает: «Сколько даешь выходных после матча?». «Один» – отвечаю. «Во втором круге давай два дня отдыха». Я так и сделал. Теперь вижу: правильно Юрий Павлович посоветовал. Чем ближе конец сезона, тем больше игроки устают – как физически, так и психологически» («Московский комсомолец», 22 августа 2007 г.).

Можно было бы крайне скептически отнестись к представленным здесь разработкам и предложениям спортивных морфологов, если бы не факт – доказанная на практике в подготовке спортсменов, специализирующихся в академической гребле, высочайшая эффективность предложенной методики тренировки. И не случайно именно результаты работы спортивных морфологов ВНИИФКа легли в основу теории и методики блоковой системы подготовки спортсменов Ю. В. Верхошанского (1998). Недостатком указанных теории и методик является то, что они изначально направлены на развитие искусственно выделенных «физических качеств», а не целостных функций организма спортсмена, требуемых ему для достижения высоких спортивных результатов.

Следует особо отметить, что в исследованиях и практической работе специалистов ВНИИФКа более чем тридцатилетней давности были использованы исключительно педагогические методы восстановления и повышения спортивной работоспособности. Основанная на предложенной методике комплексная (с использованием медико-биологических средств и методов восстановления и повышения спортивной работоспособности) методика повышения тренированности спортсменов, вне всякого сомнения, оказалась бы еще эффективнее.

Парадоксально, но на рубеже третьего тысячелетия приходится доказывать необходимость комплексного использования восстановительных средств в подготовке спортсменов. А ведь таковая хотя бы с медицинской точки зрения продиктована не только и не столько задачей максимальной реализации его потенциала в избранном виде спорта, сколько проблемой сохранения его здоровья в условиях напряженных тренировочных нагрузок, величина которых «определяется даже не тренером, а прежде всего уровнем спортивных достижений сегодняшнего дня».

Другими словами, можно закрыть глаза на то, что в результате неспособности того или иного спортсмена к «чистому» (без использования, например, фармакологических средств) «освоению» предлагаемых ему тренировочных объемов он никогда не достигнет в избранном виде спорта «отпущенного» ему природой «потолка», но нельзя игнорировать тот вред, который приносят организму тренировки в состоянии острого или хронического недовосстановления (что отнюдь не редкость еще и в связи с отсутствием у тренера реально информативных методов срочного контроля за функциональным состоянием спортсмена). И речь здесь идет не только о травмах опорно-двигательного аппарата, но и, прежде всего, о соматических и инфекционных заболеваниях, возникающих или обостряющихся в связи с тотальным «отвлечением» резервов организма в функциональные системы организма, обеспечивающие реализацию специфической деятельности спортсмена.

Заявления о перераспределении внутренних ресурсов в организме спортсмена не голословны и не «навеяны» общением авторов с трудами П. К. Анохина (1958, 1968, 1975, 1980 и др.). Сообщения о перераспределении в результате специфической спортивной деятельности, в частности, клеточных ресурсов содержатся в монографиях А. Н. Воробьева (1977), В. Н. Платонова (1988) и в работах других авторов.

Таким образом, именно насущными требованиями организма, его «функциональным запросом» обусловлена необходимость комплексного использования широчайшего спектра восстановительных средств в спорте. При этом выдвигаются концепции о необходимости использования (в отдельных видах спорта) восстановительных средств уже на этапе ранней специализации. Но речь может идти лишь о физиологически обоснованной комплексности восстановительных мероприятий, что зачастую не состыковывается с механистическими «представлениями» о течении процессов восстановления спортивных педагогов.

Каждый спортивный врач хотя бы однажды «сдавался» под давлением тренера и вводил спортсмену очередной «чудо-препарат», призванный обеспечить достижение вожделенного результата. Нужно ли говорить, что в 99,9 % случаев это приводило лишь к скепсису и врача и тренера по поводу «свойств», на самом деле, просто-напросто абсолютно безграмотно использованного препарата. Лишь при условии знания технологии целостного процесса подготовки спортсмена можно быть застрахованным от непродуктивной траты сил, времени и средств. Любые другие пути как минимум бессмысленны.

В качестве примера здесь можно привести случай, когда использование высокоэффективного комплекса восстановительных средств в тренировке пловца не привело к ожидаемым результатам из-за погрешностей в «педагогической» части его подготовки. Аналогичные примеры (но уже с «участием» легкоатлетов, что свидетельствует о широте проблемы) были приведены в докладе одного из авторов данной работы на научно-практической конференции во ВНИИФКе, посвященной подготовке спортивного резерва [С. Е. Павлов, 1999].

Преимущественно фармакологическая направленность проводимых сегодня в спорте восстановительных мероприятий связана прежде всего с особенностями менталитета спортивных педагогов и «врожденным» консерватизмом спортивных врачей и физиологов, не желающих или не решающихся раздвинуть рамки привычных для них представлений о том или ином предмете, пусть даже непосредственно относящемся к его специальности. Следует ли говорить о том, что подобная косность во взглядах несовместима с творчеством, каковым собственно и является деятельность настоящего тренера. Указанные претензии, прежде всего к спортивным педагогам, с нашей стороны вполне обоснованы, как минимум, имеющимся у нас опытом практического внедрения ранее предложенного метода восстановления и повышения спортивной работоспособности с использованием свойств низкоэнергетического лазерного излучения.

Возможности фармакологического направления восстановления в спорте не беспредельны. Ускорение течения каких-либо более или менее целостных, относительно законченных процессов в организме может осуществляться лишь при запуске центральных механизмов. Но практически все эффективные в этом плане фармакологические препараты «центрального» действия давно уже внесены в список допингов. Таким образом, в фармакологическом «арсенале» спортивного врача и тренера остаются в основном препараты, обеспечивающие при их правильном применении нормальную деятельность функциональных систем интенсивно работающего организма (что уже немало), и пищевые добавки, выступающие в качестве источника дополнительного «пластического» обеспечения организма. Более эффективное ускорение адаптационных процессов организма спортсмена с использованием фармакологических средств возможно уже лишь при «задействовании» препаратов из списка допингов.

Именно поиск возможностей эффективного недопингового повышения специальной работоспособности спортсменов привел нас в свое время к попытке использования с этой целью свойств низкоэнергетического лазерного излучения. Результаты уже первых и последующих экспериментов в этом направлении оказались настолько впечатляющими, что без каких-либо сомнений были представлены на заседании специально собранной комиссии Олимпийского комитета России (во главе с президентом ОКР В. Г. Смирновым). Тем не менее, метод по непонятным для нас причинам не был внедрен в практику спорта.

Однако, как показали результаты наших дальнейших исследований, существует реальная возможность еще большего повышения эффективности предложенного нами «лазерного» метода восстановления и повышения спортивной работоспособности. Эта возможность кроется как раз в комплексном использовании разрешенных к применению в спорте фармакологических средств и пищевых добавок (с соблюдением «принципа субстратного обеспечения функции») и метода «чрескожного полизонального последовательного лазерного воздействия на сосудисто-нервные сплетения».

5.3. Лазерная стимуляция в восстановлении спортсменов после тренировочных и соревновательных нагрузок

Локальные и системные эффекты стимулирующего низкоэнергетического лазерного воздействия на организм спортсмена могут быть успешно использованы в проведении комплексных восстановительных мероприятий после тренировочных и соревновательных нагрузок.

В основе фактически любых нарушений функционирования тканей и органов живого организма лежат изменения центральной и периферической гемодинамики. Ни один из фармакологических или физиотерапевтических методов воздействия на организм не обладает столь выраженным нормализующим эффектом на систему кровообращения, который присущ низкоэнергетическому лазерному воздействию.

Высокоинтенсивная или объемная тренировочная или соревновательная работа неизбежно приводит к нарушениям центральной, региональной или локальной гемодинамики – в связи с изменениями реологических свойств крови, спазмом мелких артерий и артериол, питающих интенсивно работающие ткани организма, и повышением тонуса мышц (ранее задействованных в тренировочной или соревновательной работе), препятствующего нормальному кровообращению в самих мышцах и прилежащих к ним тканей.

Рис. 17. Основные зоны воздействия в комплексной лазерной стимуляции при проведении мероприятий по восстановлению после тренировочных и соревновательных нагрузок спортсменов

В зависимости от выбранного метода лазерного стимуляционного воздействия реализуются нормализующие эффекты действия лазерного излучения на структуры центральной, региональной и локальной гемодинамики. В нашей практической работе со спортсменами мы, как правило, используем комплекс методов лазерного воздействия: метод чрескожного полизонального последовательного лазерного воздействия на сосудисто-нервные сплетения, метод чрескожного воздействия на региональные магистральные сосуды, метод «сканирующего» воздействия на отдельные структуры миоэнтезического аппарата, метод локального воздействия (рис. 17).

В своей методике мы используем следующие параметры лазерного излучения:

– в методе чрескожного полизонального последовательного лазерного воздействия на сосудисто-нервные сплетения: частота – 80–150 Гц, мощность – 20 мВт, время экспозиции (на 1 зону) – от 30 с до 2 мин;.

– в методе чрескожного воздействия на региональные магистральные сосуды: частота – 80–150 Гц, мощность – 20 мВт, время экспозиции – до 2–5 мин;

– в методе «сканирующего» воздействия на отдельные структуры миоэнтезического аппарата: частота – 150–600 Гц, мощность – 30–35 мВт, время воздействия (на 1 зону) – 5–7 мин;

– в методе локального воздействия: частота – 600 Гц, мощность – 30 мВт, время воздействия – до 5 мин на каждую зону воздействия.

Использование данного комплекса лазерного стимуляционного воздействия в курсе восстановительных мероприятий после тренировочных занятий и соревнований способствует нормализации центральной и периферической гемодинамики, интенсификации обменных процессов в органах и тканях, эффективному удалению продуктов метаболизма из органов и тканей, обеспечивающих тренировочную и соревновательную деятельность.

Не рекомендуется проводить восстановительные мероприятия с использованием лазерного стимуляционного воздействия позднее 17–18 ч вечера – во избежание возможных проблем с ночным сном.

Следует отметить, что мы ни в коей мере не претендуем на окончательное решение проблемы восстановления в спорте в целом. Более того, мы реально представляем глобальность лишь слегка затронутой в настоящей работе проблемы, что, как мы надеемся, послужит залогом нашей и других исследователей дальнейшей работы в этом направлении.

VI. Некоторые особенности заболеваемости и травматизма спортсменов

6.1. Специфика спортивной медицины как самостоятельного направления медицинской науки и практики

Цели и задачи современной спортивной медицины, определяемые целями и задачами современного спорта, формируют понимание спортивной медицины в первую очередь как профилактической медицины. Спортивный врач, в отличие от обычного врача, чаще всего имеет дело не с патологическими состояниями, а с состояниями околопредельной и предельной физиологической напряженности человеческого организма, которые с определенной долей натяжки можно назвать пограничными состояниями организма. Именно в связи с этим жизненно необходимы: внедрение в практику современной спортивной медицины непрерывного комплексного функционального контроля за уровнем готовности спортсменов к тренировочной и соревновательной деятельности [С. Е. Павлов, А. Н. Блеер, 2002; С. Е. Павлов, Т. Н. Павлова, 2011 и др. ] и обязательное использование в спортивно-педагогическом процессе широкого спектра методов восстановления после тренировочных и соревновательных нагрузок и медико-биологических методов повышения спортивной работоспособности [С. Е. Павлов, Т. Н. Павлова, 2011].

Но первично профилактическая направленность спортивной медицины ни в коей мере не освобождает ее от обязанности борьбы с патологическими состояниями самого различного генеза, неизбежно возникающими у спортсменов в процессе их жизнедеятельности. При этом следует понимать, что спортивная деятельность и присущий ей соревновательный характер, вынуждающий спортсмена на протяжении длительного времени прилагать максимум усилий для достижения максимально возможного для каждого отдельного индивидуума спортивного результата, чаще всего никоим образом не способствует оздоровлению организма. Но возможность максимальной реализации в избранном виде спорта потенциальных возможностей каждого спортсмена требует поддержания необходимого уровня здоровья спортсмена на протяжении всей его спортивной карьеры.

Конечно же, спортивная медицина, представляющая собой самостоятельную научную дисциплину [А. Г. Дембо, 1991], несмотря на свою специфику, не может существовать изолированно от других медицинских направлений. Но у спортивной медицины есть целый ряд особенностей, которые предопределяют ее выраженную индивидуальность. Эти особенности связаны в первую очередь со спецификой существования человека в мире спорта и, в какой-то степени, с экстремальностью характера жизнедеятельности спортсмена, предопределяющего, в том числе, как общие и частные характеристики заболеваемости и травматизма спортсменов, так и особенности течения их заболеваний и травм. При этом следует понимать, что спортсмены не изолированы в некой своей «особой» среде существования и подвержены всем патогенным влияниям, коим подвержен и «обычный» человек, но в связи с «экстремальной» спецификой существования организм спортсмена в определенные периоды его жизни в значительной степени более «восприимчив» к действию патогенных факторов, нежели организм «обычного» человека.

Другая особенность спортивной медицины заключается в том, что проводимое при заболеваниях и травмах спортсменов лечение должно быть максимально эффективным, а последствия перенесенных заболеваний или травм и их лечение после выздоровления не должны препятствовать достижению спортсменами более высоких спортивных результатов в избранном виде спорта. Данные особенности всегда предопределяют необходимость использования в лечении каждого спортсмена максимально эффективных комплексов традиционных и современных средств и методов из различных областей медицины. Значимое место в таком комплексном лечении неизбежно должны занимать средства и методы из арсенала физиотерапии, и в том числе – методы лазерной терапии.

Согласно международной классификации заболеваний принято выделять: эпидемические болезни; конституциональные или общие болезни; местные болезни, сгруппированные по анатомической локализации; болезни, связанные с развитием; травмы. Такая классификация, вне всякого сомнения, имеет место и в спортивной медицине. Но в современной спортивной медицине на первом месте должно стоять раннее выявление и лечение предпатологических состояний, и это направление в спортивной медицине должно быть выделено особо. Речь здесь идет не о продромальных состояниях, когда собственно патологический процесс уже наличествует и развивается, а о нарушениях тех или иных функций организма, которые впоследствии, если не будут приняты адекватные меры, неизбежно приведут, как минимум, к необратимым изменениям, препятствующим дальнейшей спортивной деятельности [С. П. Летунов, 1949; А. Г. Дембо, 1958; В. Н. Коваленко, 1959; Н. Д. Граевская, 1964].

В связи с этим можно и нужно говорить о функциональной диагностике, но следует понимать, что цели, задачи, средства и методы функциональной диагностики в спортивной медицине кардинально отличаются от таковых в клинической медицине. В основе современного функционального контроля в спорте должен лежать постулат о невозможности оценки «деятельности» целостных функциональных систем (поведенческих актов) организма человека на основании данных о «работе» отдельных компонентов этих систем и правило об абсолютной «функционально-структурной» специфичности поведенческих (более узко – двигательных) актов человека. Принятие этих физиологических законов ставит функциональный контроль в строгие рамки и «привязывает» его к тренировочной и соревновательной деятельности спортсмена. Функциональный контроль (непрерывный, периодический, этапный), в обязательном порядке осуществляемый в «полевых» условиях (условиях тренировочной и соревновательной деятельности спортсмена), должен стать неотъемлемой частью комплексной подготовки квалифицированных спортсменов [С. Е. Павлов, Т. Н. Павлова, 2011].

Отдельные средства и методы функциональной диагностики из арсенала клинической медицины могут и должны использоваться в практике спортивной медицины, но, к сожалению, эти средства и методы не позволяют решить все задачи функциональной диагностики в спортивной медицине. Вообще набор средств и методов функциональной диагностики, применимый в практической спортивной медицине, крайне ограничен. Одна из причин этого – незнание или неприятие разработчиками диагностической аппаратуры реальных требований современной спортивной медицины. Но даже наличие требуемой аппаратуры сегодня не решило бы проблем функциональной диагностики в спортивной медицине – из-за фактического игнорирования и спортивными, и медицинскими руководителями всех уровней требований, предъявляемых современным спортом к организации медико-биологического обеспечения подготовки спортсменов [С. Е. Павлов, Т. Н. Павлова, 2011].

Тем не менее, то, что может быть сегодня сделано с привлечением имеющихся средств и методов функциональной диагностики, должно делаться, поскольку своевременное распознавание функциональных нарушений и их последующая коррекция обеспечивают реальную возможность предотвращения развития в организме спортсмена серьезных патологических процессов [С. П. Летунов, 1949; А. Г. Дембо, 1958; В. Н. Коваленко, 1959; Н. Д. Граевская, 1964]. Последнему в немалой степени может способствовать лазеротерапия [С. Е. Павлов, 2008, 2014]. Последняя эффективно используется также в комплексном лечении большого числа заболеваний. Более того, как показывает в том числе и наш опыт, эффективное лечение целого ряда заболеваний невозможно без использования в комплексе лечебных процедур низкоэнергетического лазерного воздействия.

6.2. Основные причины, уровень и структура заболеваемости спортсменов

Несмотря на то что в спорт (не путать с физической культурой!) приходят изначально в большей степени здоровые люди (из числа которых, в том числе по причине своевременно не диагностированных или приобретенных в процессе занятий спортом заболеваний, происходит отсев на всех ступенях роста спортивного мастерства), спортсмены неизбежно болеют, как и все «обычные» люди. И как и все люди, спортсмены подвержены воздействию всех возможных патогенных факторов, и их организм, «взаимодействуя» с этими факторами, реагирует на воздействие так же, как любой другой человеческий организм. Вместе с тем на структуру заболеваемости спортсменов и характер течения заболеваний у спортсменов неизбежно оказывают влияние особенности функционирования организма каждого отдельного спортсмена в условиях непрерывной тренировочной и соревновательной деятельности. Учитывая индивидуальность каждого живого организма, определяемую его генотипом, реализованном в фенотипе; различия в специфике тренировочной и соревновательной деятельности спортсменов, специализирующихся в различных видах спорта; особенности спортивно-педагогических концепций подготовки спортсменов, реализуемых в тренировочном процессе, – следует ожидать высокой степени индивидуализации, в том числе в структуре спортивной заболеваемости.

Попытки выявить уровень и структуру заболеваемости спортсменов предпринимались фактически с начала зарождения спортивной медицины. Анализ уровня заболеваемости спортсменов, проведенный в 70-х годах ХХ в. по данным обследований пациентов врачебно-физкультурных диспансеров, показал, что процент заболеваемости среди них достаточно высок и колеблется от 15 % до 38,6 % [Ф. А. Иорданская с соавт., 1971; В. С. Дядичева, 1972; И. Звержиковская, 1972; Л. И. Ганичкина, 1975; Н. А. Гамза, С. Л. Пристрол, 1978; Н. И. Мамонова, 1978; Т. П. Куприянова, А. В. Паршутин, 1979; З. А. Наравцевич с соавт., 1979; А. Г. Дембо, 1988, 1991]. Но А. Г. Дембо (1991) указывает, что эти цифры не отражают истинного уровня заболеваемости спортсменов в связи с тем, что большая их часть в случаях того или иного заболевания лечится по месту жительства, где и фиксируется временная нетрудоспособность пациента. Естественно, эти данные не попадают в статистическую картину заболеваемости людей, занимающихся тем или иным видом спорта [К. М. Смирнов с соавт., 1965].

Сомнительны также и данные Л. Н. Бахтина, Р. Д. Дибнер (1980), которые на основании изучения уровня заболеваемости спортсменов Ленинградской области сделали вывод о том, что уровень общей заболеваемости у спортсменов в 2–3 раза ниже, чем у населения в целом. Такому выводу способствовали не только вышеуказанные причины, но и общераспространенная тенденция уравнивать и объединять физкультурников и спортсменов.

Вообще, смешение в единое целое и уравнивание физической культуры и спорта стало основой для появления широко распространенного в среде непрофессионалов представления о том, что спорт является «источником» здоровья. Вопреки этому мнению занятия спортом являются дополнительным фактором, способствующим повышению заболеваемости. И именно поэтому создание современной службы непрерывного контроля за состоянием здоровья спортсменов – одна из важнейших задач современной спортивной медицины [С. Е. Павлов, Т. Н. Павлова, 2011]. И те же Л. Н. Бахтина, Р. Д. Дибнер (1980) на основании анализа полученных ими данных пришли к выводу о том, что с повышением спортивной квалификации общая заболеваемость спортсменов снижается. Авторы исследования объясняют данный феномен отсевом части лиц с заболеваниями, препятствующими занятиям спортом.

Но следует знать, что в последние десятилетия практически во всех видах спорта значительно возросли тренировочные нагрузки, причем в нашей стране это происходило на фоне выраженного ухудшения условий жизни и тренировочной деятельности спортсменов, что не могло не отразиться, в том числе, на уровне их заболеваемости. Экс-руководитель медицинской службы сборных команд России В. Н. Санинский в своей диссертационной работе, основанной на данных углубленных медицинских обследований членов сборных команд страны по различным видам спорта, пишет об уровне заболеваемости спортсменов, достигающем показателя 84 % [В. Н. Санинский, 2004]. Следует заметить, что в данном случае речь идет об элите российского спорта, которая во все времена была более или менее обеспечена, в том числе медицинской помощью. К сожалению, в связи с фактической ликвидацией системы периодического наблюдения за состоянием здоровья спортсменов, не являющихся членами сборных команд страны, реально оценить уровень заболеваемости россиян, занимающихся тем или иным видом спорта, невозможно.

Почти абсолютным препятствием для оценки уровня и структуры заболеваемости спортсменов стала закрытость информации о состоянии здоровья не только членов сборных команд страны, но и спортсменов, выступающих за профессиональные клубы по различным видам спорта. Собственный опыт работы одного из авторов настоящей книги в качестве спортивного врача женского баскетбольного клуба «Динамо» (Москва) показывает, что уровень общей заболеваемости в отдельных профессиональных спортивных клубах может приближаться к показателю 100 %!

В. Н. Санинским (2004) для выявления структуры заболеваемости спортсменов, являющихся членами сборных команд России по разным видам спорта, были выделены следующие подгруппы патологических состояний: травмы опорно-двигательного аппарата, патология нервной системы, патология сердечно-сосудистой системы, патология системы внешнего дыхания, острые респираторные инфекции, обострения хронических инфекций верхних дыхательных путей, стоматологическая патология, кожная патология, аллергии, патология системы пищеварения, острые кишечные инфекции, хроническая инфекционная уро-генитальная патология.

В работе В. Н. Санинского (2004) приводятся данные о структуре заболеваемости членов сборных команд России по тхеквондо и вольной борьбе, полученные во время проведения учебно-тренировочных сборов.

Наблюдение за спортсменами сборной команды России по вольной борьбе в период проведения учебно-тренировочного сбора позволило выявить следующую структуру заболеваемости в этот период: травмы различной тяжести – у 39 % спортсменов, патология нервной системы – у 40 %, патология сердечно-сосудистой системы – у 6 %, ЛОР-патология – у 27 %, стоматологическая патология – у 33 %, кожная патология – у 13 %, патология системы пищеварения – у 6 % спортсменов [В. Н. Санинский, 2004].

Анализ структуры заболеваемости спортсменов сборной по тхеквондо во время учебно-тренировочного сбора выявил: травмы различной тяжести – у 74 % спортсменов, патология нервной системы – у 61 %, патология сердечно-сосудистой системы – у 9 %, ЛОР-патология – у 56 %, стоматологическая патология – у 57 %, патология системы пищеварения – у 9 %, острые респираторные инфекции – у 65 % спортсменов [В. Н. Санинский, 2004].

Сравнительный анализ вышеприведенных данных о структуре заболеваний, зафиксированных в период проведения учебно-тренировочных сборов спортсменов сборных команд России по вольной борьбе и тхеквондо, показывает, что, несмотря на относительную близость данных видов спорта, их специфика в значительной степени определяет структуру заболеваемости.

А. Г. Дембо (1991) считает, что для оценки риска возникновения у спортсменов той или иной патологии группы спортсменов необходимо разделять по критериям, характеризующим физические нагрузки: преимущественная мощность тренировочной работы (максимальная, субмаксимальная, большая, умеренная, различная по интенсивности); цикличность или ацикличность тренировочной работы; направленность тренировочной работы на преимущественное развитие тех или иных двигательных качеств спортсмена.

Подобное разделение следует считать абсолютно оправданным, поскольку данный подход отражает необходимость оценки характера жизнедеятельности организма. Но среди выделенных А. Г. Дембо (1991) критериев отсутствует еще, по крайней мере, один очень важный критерий – показатели общего объема тренировочной нагрузки в каждом тренировочном занятии, микро-, мезо– и макроциклах, которые всегда должны соотноситься с показателями интенсивности нагрузок.

При этом «внешние» показатели тренировочных нагрузок (оцениваемые в минутах и секундах, метрах и километрах, килограммах и тоннах и т. п.) сами по себе малоинформативны уже хотя бы в связи с тем, что одна и та же нагрузка для одного и того же спортсмена на разных уровнях его функциональной готовности может быть как недостаточной, так и избыточной. А если учесть общепринятость одного из основополагающих принципов спортивной педагогики – принципа максимизации спортивной деятельности [Л. П. Матвеев, 1977, 2005 и др.; В. Н. Платонов, 1988, 1997; и др. ], то мониторинговая оценка адекватности предлагаемых спортсменам тренировочных нагрузок их динамически меняющемуся уровню функциональной готовности к тренировочной работе [С. Е. Павлов, Т. Н. Павлова, 2011] становится жизненно необходимой. При этом любые – и педагогические и медицинские – доводы, свидетельствующие в пользу необходимости снижения объемов и интенсивности тренировочных нагрузок [Т. Н. Кузнецова, 1989; С. Е. Павлов, Т. Н. Кузнецова, 1998] категорически не воспринимаются тренерами, в чьих головах гнездится единственный «спортивно-педагогический принцип» – «чем больше – тем лучше». Но настоящие тренеры-профессионалы всегда знали, что «…для каждого спортсмена требуется свой определенный оптимум объема нагрузки, превышение которого ведет к регрессу основного двигательного качества» и «…фетишизация объема тренировочной нагрузки совершенно неоправданна» [А. Н. Воробьев, 1977].

Сегодня в условиях глобального падения уровня профессионального образования тренеров врачи, работающие со спортсменами, должны быть готовы к каким угодно эксцессам во время тренировок и соревнований – вне зависимости от классификации видов спорта по любым критериям [С. Е. Павлов, 2008]. При этом ни в коем случае не отрицаются особенности возможного развития предпатологических состояний и патологических изменений, связанных со спецификой того или иного вида спорта [А. Г. Дембо с соавт., 1966; К. Г. Махмудов, 1975; А. А. Швецова, 1975; И. Л. Иванова, 1979; М. Б. Казаков, 1979; Э. М. Синельникова, Л. В. Луканин, 1979; А. Г. Дембо, 1975, 1978, 1980, 1988; М. Л. Проэктор, 1970; Г. В. Варакина с соавт., 1974; В. А. Грачева с соавт., 1974; Е. Ф. Яковлев, 1974; Э. В. Земцовский, 1983]. В частности, у спортсменов, тренирующихся на выносливость, чаще, чем в других группах, наблюдаются дистрофии миокарда вследствие физического перенапряжения, невротические и гипертонические состояния. Но аналогичная картина выявляется и у атлетов, специализирующихся в отдельных игровых видах спорта [А. Г. Дембо, 1991].

Если говорить о медицинских причинах развития патологических состояний у спортсменов, то здесь большинством авторов в первую очередь упоминаются очаги хронической инфекции (хронический тонзиллит, кариес, хронический холецистит, хронический отит, хронический синусит, хронический гайморит, хронический бронхит, хронический сальпингоофорит и др.), но уже их наличие само по себе не позволяет считать человека здоровым [А. Г. Дембо, 1970; И. Д. Дмитриева, 1972; И. М. Мануйлова, 1979]. Отмечено, что среди спортсменов процент лиц, у которых обнаруживаются очаги хронической инфекции, значительно выше, чем среди не занимающихся спортом [Н. Д. Граевская, 1975].

В отечественной и зарубежной литературе многократно описаны изменения различных органов и анатомо-физиологических систем, возникающих вследствие наличия в организме очагов хронической инфекции. Это в частности: тонзиллокардиальный синдром, гепатокардиальный синдром, холецистокардиальный синдром, изменения миокарда воспалительного и дистрофического характера, различные нарушения ритма сердца, рефлекторная стенокардия, нарушения артериального давления, бронхоэктатическая болезнь, абсцесс легкого, острый панкреатит, заболевания почек и мочевыводящих путей, аппендицит, язвенная болезнь, бронхиальная астма, флебиты и др. При этом возможны различные механизмы, инициирующие развитие глобальных патологических процессов [А. Г. Дембо, 1991]. Все вышесказанное дает все основания считать наличие очагов хронической инфекции абсолютным противопоказанием к занятиям спортом [А. Г. Дембо, 1970, 1988; В. Г. Олейник, Н. В. Мамонова, 1978].

В качестве еще одной причины возникновения патологических процессов в организме спортсмена А. Г. Дембо (1991) называет иммунную реактивность. Им же проведены прямые параллели между иммунной реактивностью организма спортсмена и чрезмерными тренировочными нагрузками. A. Hunter-Muller (1930) выявил у борцов-олимпийцев снижение защитных свойств крови, связав данное явление с интенсивной соревновательной работой и вызванным ею утомлением. Похожие результаты обнародованы в работах L. Procop (1969).

J. Jokl (1974) связывал снижение иммунной сопротивляемости спортсменов не с количественными характеристиками выполняемой спортсменами работы, а с повышением уровня их тренированности, но при этом автором в его работе не приводится никаких данных, свидетельствующих о динамике уровня тренированности. То же самое можно сказать о выводах в публикациях О. В. Бухариной с соавт. (1970) и В. А. Левандо и Р. Ю. Ташпулатов (1975), голословно связавших степень тренированности и состояние гуморального иммунитета. На самом деле угнетение иммунитета напрямую связано с острыми и хроническими чрезмерными тренировочными и соревновательными нагрузками [Л. С. Умарова, 1981; В. Ю. Вяземский с соавт., 1971; В. М. Шубик, М. Я. Левин, 1979; И. Д. Суркина с соавт., 1977; Н. А. Фомин, 1978; И. Д. Суркина с соавт., 1980, 1981; В. М. Шубик с соавт., 1981; П. И. Иванова, В. И. Штанько, 1981].

Общераспространенное заблуждение о том, что снижение иммунитета – обязательное следствие достижения спортсменом высокого уровня тренированности и состояния спортивной формы, является следствием незнания указанными авторами того, что такое тренированность и спортивная форма [А. Н. Блеер с соавт., 2014] и каковы условия достижения спортсменами состояния спортивной формы, а и расхожих представлениях о том, что практически любой спортсмен по крайней мере к наиболее ответственным соревнованиям подходит на высоком уровне тренированности и достигает пика спортивной формы. Все это связано с физиологической безграмотностью и косностью представлений о педагогических методах подготовки квалифицированных спортсменов [С. Е. Павлов, Т. Н. Кузнецова, 1997; С. Е. Павлов, 2000, 2010; С. Е. Павлов, Т. Н. Павлова, 2011].

Установлено, что неспецифические защитные функции кожи и слизистой оболочки и фагоцитарная реакция лейкоцитов чувствительны именно к интенсивной физической нагрузке [А. Г. Дембо, 1991]. В частности, наблюдения за молодыми спортсменами показывают, что обострение очагов хронической инфекции и повышение инфекционной заболеваемости, являющиеся следствием снижении неспецифического иммунитета, совпадают с периодом использования в тренировочном процессе ударных нагрузок, или связано с переходом на 2-разовые тренировки в день [Р. Е. Мотылянская, В. И. Артамонов, 1970; Л. С. Умарова, 1981; и др.]. И именно с чрезмерной интенсификацией тренировочного процесса в ближайшем предсоревновательном и соревновательном периодах подготовки спортсменов следует связывать описанный В. А. Левандо с соавт. (1985) феномен исчезающих антител и иммуноглобулинов. При этом психоэмоциональная соревновательная нагрузка вкупе с отставленным эффектом тренировочных нагрузок может приводить к падению титра иммуноглобулинов и антител фактически до нуля [Б. В. Паршин с соавт., 1989]. Такие состояния А. Г. Дембо (1991) расценивает как своеобразные формы вторичного иммунодефицита, в связи с чем И. Д. Суркина с соавт. (1980) считают целесообразным введение в практику спортивной медицины иммунологического контроля.

Связь неспецифической резистентности организма с состоянием иммунной системы не должна вызывать сомнений. Доказано, что объемные и интенсивные спортивные нагрузки вызывают нарушения функций иммунной системы организма. В связи с этим даже возник не совсем корректный с физиологической точки зрения термин «стрессорные иммунодефициты». Так, в исследовании установлено, что в результате тренировок в предсоревновательном периоде, характеризовавшихся сочетанием высоких объемов и высокой интенсивности нагрузок, снижение суммы основных классов иммуноглобулинов крови у 40 % спортсменов достигает критических величин и у части спортсменов приводит к заболеваниям [Р. С. Суздальницкий, 2001, 2003; В. А. Таймазов с соавт., 2003; Л. В. Сафонов, 2004].

VII. Методологические основы лазеротерапии

7.1. Расчет доз лазерного воздействия

Используемые сегодня многочисленные методики лазеротерапии (в большинстве своем они были разработаны эмпирически) с применением различных способов и доз лазерного воздействия показали свою целесообразность при клиническом применении. Инфракрасное лазерное излучение достаточно глубоко проникает в биологические ткани и распределяется по их объему в соответствии с законами оптики. Исходя из современных представлений о дозиметрии лазерного воздействия на биологический объект, в идеале следовало бы учитывать объемную поглощенную дозу (Дж/см), но аналитическое определение количества поглощенной энергии представляет сложную задачу.

Существуют общепринятые методы расчета разовых доз лазерного излучения. Для непрерывного излучения лазера доза рассчитывается по формуле:

Q = P T (Дж),

где Р – мощность непрерывного лазерного излучения (Вт);

Т – длительность экспозиции в сеансе (с).

При фиксированной мощности изменение дозы возможно путем изменения длительности экспозиции.

Для импульсного излучения доза лазерного воздействия рассчитывается по формуле:

Q = (K Pи • t • f) • T = Pэкв. • T (Дж),

где К – коэффициент усиления биоэффекта при импульсном излучении по сравнению с непрерывным (найденный опытным путем К = 8);

Ри – импульсная мощность лазера (с);

t – длительность импульса лазерного излучателя (с);

f – частота следования импульсов (Гц);

Т – длительность экспозиции в сеансе (с);

Рэкв. – эквивалентная мощность импульсного излучения (Вт).

Величины Ри и t обычно фиксированы, поэтому изменение дозы импульсного излучения возможно только путем изменения частоты следования импульсов и длительности экспозиции [В. И. Корепанов, 1995].

В некоторых случаях (при применении лазерных аппаратов с расфокусированным световым пучком или с несколькими лазерными излучателями) существует необходимость определения плотности потока мощности и плотности потока энергии лазера [В. Е. Илларионов, 1994].

Для лазерных аппаратов непрерывного и импульсного действия при расчете плотности потока мощности применима следующая формула:

P = P/S = Pэкв. / S (Вт/см²),

где S – площадь поперечного сечения облучаемой зоны, перпендикулярной лучу лазера.

Плотность потока энергии лазерного излучения для аппаратов непрерывного и импульсного действия вычисляется по формуле:

Q = Q/S = Qэкв. / S (Дж/см²)

Облучаемая площадь S зависит от конструкции излучателя аппарата и расстояния от излучателя до объекта воздействия. В случае контакта излучателя с тканями облучаемого объекта эта площадь равна площади выходного отверстия (апертуры) излучателя, а при удалении от тела возрастает пропорционально квадрату расстояния от объекта воздействия с учетом угла расхождения лазерного пучка [В. И. Корепанов, 1995].

Обращает на себя внимание тот факт, что в вышеприведенных формулах расчета дозы лазерного излучения отсутствуют какие-либо данные о самом биологическом объекте, на который должно быть направлено лазерное воздействие. Собственно приведенные формулы и рассчитанные по ним дозы лазерного воздействия необходимы в большей степени для приведения к некому единому знаменателю технических характеристик большого парка лазерной терапевтической аппаратуры.

7.2. Способы и методы лазерного воздействия

Методы, используемые в современной лазерной терапии, условно можно разделить на методы преимущественно генерализованного воздействия и методы преимущественно локального воздействия. Следует повторить, что такое деление в высшей степени условно, поскольку при любом локальном воздействии на очаг патологии происходит включение системных механизмов ответа на лазерное воздействие, и при любом воздействии, рассчитанном на генерализованный ответ организма, в той или иной степени задействованы локальные пусковые механизмы. Вместе с тем, в клинической практике использование такой классификации способов лазерного воздействия позволяет врачу очертить оптимальное число методов контроля за правильностью проводимого лечения.

Среди методов неинвазивной лазерной терапии следует назвать:

1. Непосредственное воздействие на очаг патологии.

2. Чрескожное воздействие на очаг патологии.

3. Сегментарное воздействие.

4. Чрескожное воздействие на сосудисто-нервное сплетение.

5. Воздействие на акупунктурные точки.

6. Сканирование лазерным лучом.

В. И. Корепанов (1995) в своем практическом руководстве приводит перечень способов «доставки» лазерного излучения к очагу патологии, применяющиеся в клинической практике:

– дистанционный: излучатель (конец световода или насадки) располагается на расстоянии от облучаемого объекта;

– контактный: излучатель (световод, насадка) находится на облучаемом объекте;

– контактный с компрессией: излучатель (световод, насадка) плотно прижимают к облучаемому объекту и создают ту или иную степень давления на него;

– контактно-зеркальный: используют специальные отражатели, что позволяет максимально использовать энергию лазерного аппарата в процессе лечебного воздействия на очаг патологии;

– внутрисосудистый: световод находится в просвете артериального или венозного сосуда;

– внутриорганный: световод находится внутри просвета полого органа (сердце, пищевод, желудок, кишка, трахея, бронхи, желчный пузырь, желчные протоки, уретра, мочевой пузырь, матка);

– внутриполостной: световод находится внутри естественной полости (грудной, брюшной);

– способ введения излучателя: непосредственно излучатель вводится в патологическую полость (например, киста, абсцесс и пр.);

– экстракорпоральный: облучение медикаментов, кровезаменителей, инфузионных сред, ауто– и донорской крови.

Дистанционный способ лазерной терапии может быть рекомендован для лечения слизистых оболочек полости рта, ряда дерматологических заболеваний, трофических язв и инфицированных или гнойных ран, заболеваний наружных половых органов.

При использовании контактных способов практически вся энергия лазерного излучения поглощается тканями объекта, в которых распространяется по законам нелинейной оптики вследствие неоднородности этих тканей. Контактные способы применяются для лазерного воздействия на очаги патологии и органы и ткани, располагающиеся в разных слоях кожи или глубже нее. Необходимо помнить, что дивергенция лазерного луча в тканях позволяет воздействовать на площадь в несколько раз большую, чем диаметр собственно лазерного луча на выходе из излучателя, световода или насадки. При компрессии кожи излучателем (насадкой, концом световода, излучающим окном аппарата) ткани уплотняются и становятся более проницаемыми для лазерного излучения, что позволяет достичь его большего проникновения в ткани и уменьшить площадь дивергенции лазерного луча.

Внутриполостные и внутриорганные способы подведения лазерного излучения к патологическому очагу считаются достаточно эффективными, но технические сложности проведения этих процедур препятствуют их широкому внедрению [В. И. Корепанов, 1995].

Внутрисосудистое облучение крови – достаточно распространенный метод терапии значительного числа заболеваний. Наиболее часто световод в кровеносное русло вводят через пункционную иглу в локтевую вену, сквозь подключичный катетер – в подключичную вену, верхнюю полую вену, полость правого предсердия. Вместе с тем, из-за сложности проведения подобных процедур, болезненности самой процедуры, неизбежности травмирования кожных покровов и сосудистой стенки, вероятности инфицирования и возникновения осложнений в виде флебитов и тромбоза, вероятности поломки световода в вене – в последнее время значительно возрос интерес к чрескожным методам воздействия на кровь. Поклонникам внутрисосудистого лазерного облучения крови следует самим себе задать вопрос: а есть ли смысл в проведении подобных процедур, если того же, а то и большего лечебного эффекта можно добиться с помощью неинвазивного лазерного воздействия?

Следует скептически отнестись к многочисленным методикам лечения заболеваний с помощью лазерного воздействия на биологически активные точки. Лазероакупунктура по определению должна проводиться в соответствии с канонами традиционной восточной медицины. Но по сей день никем реально не определены дозы стимулирующего, гармонизирующего и тормозящего лазерного воздействия на биологически активные точки. И ни одна из многочисленных предлагаемых методик лазероакупунктуры ни в какой мере не обоснована с позиций традиционной восточной медицины, как это в обязательном порядке должно быть сделано.

Тот или иной способ и метод лазеротерапии всегда выбирается с учетом его эффективности при лечении конкретной патологии и в зависимости от оснащенности лечебного учреждения лазерной аппаратурой. При этом наиболее простые и удобные (от этого – не менее эффективные!) и для врача и для больного методы лазерной терапии – накожное и чрескожное лазерные воздействия. Эффективное использование накожного и чрескожного методов лазеротерапии (равно как и сегментарное воздействие, воздействие на сосудисто-нервные сплетения, сканирование лазерным лучом, неинвазивное лазерное облучение крови) возможно лишь при использовании в работе врача-лазеротерапевта матричных лазерных терапевтических аппаратов, позволяющих воздействовать на значительные площади и объемы тканей организма.

7.3. Метод чрескожного полизонального последовательного лазерного воздействия на сосудисто-нервные сплетения

Метод внутрисосудистого лазерного облучения крови достаточно давно применяется в лазеротерапии при лечении значительного числа патологий. При всех своих плюсах данный метод имеет ряд больших недостатков, связанных с его инвазивностью. Это связано, во-первых, с необходимостью введения световода в вену, что всегда болезненно для пациента и может представлять относительную сложность для врача, проводящего процедуру, вынужденная травматизация кожных покровов и сосудистой стенки и возникновения флебитов и тромбоза в месте введения иглы и световода; во-вторых, с особыми требованиями к помещению, в котором проводятся процедуры, и невозможности проведения процедур вне этих помещений; в-третьих, с необходимостью закупки достаточного количества разовых стерильных световодов, что требует ко всему прочему постоянных дополнительных затрат; в-четвертых – с сохранением риска внесения в организм (даже при высочайшей стерильности) инфекций, в том числе вирусного гепатита «В» и СПИДа.

Многочисленные эксперименты доказали эффективность чрескожного лазерного воздействия на кровь инфракрасным лазерным светом (обладающим большей проникающей способностью по сравнению с лазерным светом видимого диапазона), практически не уступающего по результирующим эффектам действию гелий-неонового лазера при внутрисосудистом облучении крови. Вместе с тем большинство полупроводниковых (и тем более гелий-неоновых) лазеров конструктивно не приспособлены к такой процедуре. Отчасти именно это и явилось причиной создания матричных низкоэнергетических полупроводниковых лазеров с большой площадью излучающей поверхности.

Многолетние исследования на различных категориях здоровых и больных людей позволили нам выявить ряд отрицательных эффектов, как внутривенного лазерного облучения крови, так и монозонального лазерного воздействия на сосудисто-нервные сплетения (чаще – кубитальные). В отдельных случаях и больные, и здоровые участники эксперимента отмечали ощущения слабости, головокружения, редко – даже предобморочные состояния. Анализ результатов экспериментов и проведенные дополнительные исследования позволили объяснить подобные отрицательные эффекты неоднозначной реакцией сосудов (в том числе и головного мозга) на монозональное лазерное воздействие на сосудистонервные сплетения, наблюдавшейся в ряде случаях у участников эксперимента, страдающих нейроциркуляторной дистонией. Было высказано предположение, что монозональное лазерное воздействие (чрескожное или внутрисосудистое) вносит диссонанс в реакцию на него сосудистого русла и расположенных рядом нервных путей и способно в ряде случаев рефлекторно вызывать нарушения гемоциркуляции в головном мозге. Ситуация усугубляется тем, что при любом способе лазерного воздействия в поле лазерного луча всегда оказываются нервные волокна и стволы, воздействие на которые обуславливает срочные реакции связанных с ними отделов центральной нервной системы, что вносит еще больший диссонанс в ее работу.

С учетом наблюдавшихся при чрескожном монозональном лазерном воздействии на сосудисто-нервные сплетения единичных негативных эффектов была разработана методика чрескожного полизонального последовательного лазерного воздействия на сосудисто-нервные сплетения [Т. Н. Кузнецова, С. Е. Павлов, 1997, 1998; С. Е. Павлов, 1998]. Данный метод позволил, во-первых, «разделить» разовую дозу воздействия на количество используемых в нем зон лазерного воздействия и тем самым снизить «лазерную напряженность» в каждом из облучаемых лазером участков; во-вторых, добиваться более равномерного лазерного воздействия как на протекающую по сосудам кровь, так и на соседствующие нервные стволы. Последующие наблюдения за пациентами (более 700 чел.), принимавшими лазерные процедуры по предложенному методу, выявили абсолютное отсутствие каких-либо отрицательных явлений и большую эффективность метода по сравнению как с внутрисосудистым облучением крови, так и с монозональным воздействием на сосудисто-нервные сплетения.

В основе методики – последовательное чрескожное лазерное воздействие на кожные проекции сосудисто-нервных сплетений правой и левой локтевых, правой и левой подколенных ямок, кожные проекции бедренных артерий (справа и слева), кожные проекции сонных артерий (справа и слева), кожную проекцию сердца (IV или V межреберье слева от края грудины) (рис. 18). В данной методике мы используем следующие характеристики лазерного воздействия: частота – 80–150 Гц, мощность – 25 мВт, время экспозиции на 1 зону – от 30 с до 2 мин. Все о чем необходимо помнить: при проведении процедуры при чрескожном воздействии лазером на сосудисто-нервные сплетения необходимо фиксировать излучающее окно аппарата на зоне воздействия без сильного давления на кожный покров во избежание пережатия кровеносных сосудов и нарушения кровотока.

Рис. 18. Зоны в методе чрескожного последовательного полизонального лазерного воздействия на сосудисто-нервные сплетения

7.4. Основные медицинские показания к лазеротерапии

Лазерная терапия показана при:

– заболеваниях воспалительного характера;

– необходимости стимуляции репаративных процессов органов и тканей с целью ускорения их морфофункционального восстановления;

– нарушениях центральной гемодинамики, микроциркуляторных нарушениях в системах, органах и тканях.

– нарушении иммунного статуса;

– болевом синдроме, зуде;

– реабилитации больных в послеоперационном периоде или после травм и заболеваний;

– профилактики заболеваемости, предотвращении перенапряжения адаптационных механизмов.

7.5. Медицинские противопоказания к лазеротерапии

Абсолютным противопоказанием для лазеротерапии могут считаться острые и хронические кровотечения и заболевания, в основе которых лежат нарушения свертываемости крови. Не рекомендовано проведение лазеротерапии в период менструаций у женщин.

К общим противопоказаниям, предусмотренным Правилами работы со светолечебными физиотерапевтическими приборами (утверждены МЗ СССР с 1970 г.), относятся:

а) сердечно-сосудистые заболевания в стадии декомпенсации, нарушения ритма;

б) церебральный склероз;

в) заболевания кроветворной системы;

г) заболевания нервной системы с резко повышенной возбудимостью;

д) гипертиреоз;

е) выраженная эмфизема легких;

ж) хроническая почечная недостаточность;

з) злокачественные опухоли, доброкачественные образования;

и) повышенная чувствительность к ультрафиолетовому излучению;

к) сахарный диабет в стадии декомпенсации или неустойчивой компенсации;

л) первая половина беременности;

м) острые специфические инфекционные заболевания.

Общие противопоказания к применению светолечебных средств, по мнению целого ряда авторов, для лазеров являются относительными, так как в настоящее время практически по каждому из перечисленных состояний разработаны или разрабатываются методы лазеротерапевтического воздействия. Так, клинические исследования доказали безопасность лазеротерапии при онкологической патологии. В частности, лазеротерапия нивелирует отрицательное влияние на кроветворение и иммунные процессы на фоне химиолучевой терапии у больных раком молочной железы [В. И. Тарутино с соавт., 1995], улучшает результаты хирургического лечения рака желудка [В. Н. Плохов, Е. А. Вануйтс 1995], повышает иммунитет и уменьшает метастазирование у онкологических больных [М. Г. Маслова, В. М. Черток, 1991]. После лазеротерапевтического лечения более 2000 онкологических больных не отмечено его онкостимулирующего влияния [Р. К. Кабисов с соавт., 1999]. А. И. Крупенчук с соавт. (1997) и О. Л. Тондий (1998) успешно использовали лазеротерапию для лечения дисгормональной мастопатии. Имеются сообщения об использовании низкоэнергетических лазеров в лечении тиреотоксикоза [Ж. Ж. Рапопорт с соавт., 1990; С. Т. Зубкова, 1995; С. Т. Зубкова с соавт., 1997], аутоиммунного тиреоидита [Ю. В. Булдыгина, 1995; С. Т. Зубкова с соавт., 1997]; активной формы туберкулеза [П. И. Потейко с соавт., 1995; В. Г. Добкин с соавт., 1999], сахарного диабета [Б. Р. Бабаджанов с соавт., 1996; А. Ф. Медведенко с соавт., 1996; П. И. Толстых с соавт., 1996; Е. Китайский, 1997; А. Ф. Медведенко с соавт., 1999]. Применение отдельных методов лазеротерапии при лечении острого инфаркта миокарда улучшает кровоток в зоне ишемии миокарда, ограничивает зону некроза, оказывает антиаритмический эффект, снижает гиперкоагуляционный потенциал крови и улучшает гемореологию [И. М. Корочкин с соавт., 1989].

7.6. Некоторые принципы проведения лечебных процедур с использованием методов чрескожного лазерного воздействия

Следует понимать, что лазеротерапия не является «панацеей от всех заболеваний», ее возможности, как и возможности любого метода лечения, ограничены прежде всего обратимостью или необратимостью течения патологических процессов в организме и компенсаторными резервами самого организма. Но при правильном использовании методов лазеротерапии в комплексном лечении огромного числа патологий она способна значительно повысить эффективность проводимого лечения, а в ряде случаев помогает справиться с патологиями, с которыми без использования лазера справиться невозможно. В соответствии со сказанным – лазеротерапия должна применяться в клинике различных заболеваний в составе патогенетически обоснованного комплекса лечебных мероприятий. Учитывая тот факт, что лазеротерапия обладает способностью интенсифицировать обменные процессы в организме, при проведении курса лазеротерапии следует в обязательном порядке обеспечивать организм необходимыми ему субстратами, способствующими нормальному протеканию в нем биохимических процессов. Имеется в виду не только прием поливитаминов и минералов, но и аминокислот, полиненасыщенных жиров и т. п.

Несмотря на постоянные упоминания большинства исследователей о необходимости в клинической практике учета исходного и последующих состояний объекта воздействия, ни в одном из руководств по лазеротерапии не сделано ни одной попытки реального изменения существующего положения. Фактически во всех предлагаемых ныне методиках дозы лазерного воздействия определяются на основе общепринятых доз, найденных в лучшем случае эмпирически, а значит, лишь частично истинных.

В. Е. Илларионов, П. А. Дулин (1992) утверждают, что при наличии исходных данных допустимых параметров облучения существует возможность их коррекции в процессе лечения при работе с конкретным пациентом, конкретной патологией – на основании динамики объективных клинических показателей и течения заболевания. Вместе с тем те же авторы пишут: «… учитывая то, что ответная реакция организма на воздействие низкоэнергетического лазерного излучения является неспецифической, нельзя в методологии практического применения лазеров базироваться только на оценке динамических изменений показателей параметров систем гомеостаза. Положительная динамика этих показателей возможна даже при неадекватных дозах воздействия из-за уникальных свойств организма человека, как высокоорганизованной, неравновесной, диссипативной, самоструктурирующейся и самоорганизующейся системы» [В. Е. Илларионов, П. А. Дулин, 1992].

О необходимости этапного контроля во время проведения курса лазеротерапии упоминают отдельные авторы [С. Е. Павлов, Т. Н. Кузнецова, 1997]. Однако, по мнению М. Т. Александрова (1992), более объективная и точная корректировка параметров воздействия в зависимости от состояния субъекта и течения патологического процесса возможна лишь при наличии постоянной обратной связи с пациентом во время процедуры. Отдельными авторами предлагаются методы контроля за реакцией пациента на лазерное воздействие как в процессе самого воздействия [М. Т. Александров, 1992; В. Е. Илларионов, 1994], так и в отсроченном промежутке времени, определяемом физиологическими законами реакции организма на внешние воздействия [С. Е. Павлов, Т. Н. Кузнецова, 1997].

Реакция биологического объекта на лазерное воздействие обусловлена, с одной стороны, физическими характеристиками собственно лазерного излучения, его дозой, а также функциональным состоянием организма как целостного системного образования. Причем именно доза лазерного воздействия при неизменных физических параметрах излучения играет ведущую роль в формировании ответных реакций организма. Полемика об уровне доз лазерного воздействия, необходимых в терапии тех или иных заболеваний на сегодняшний день отсутствует как таковая из-за недооценки сущности и важности данной проблемы в практике. В лучшем случае априори привносятся результаты собственных исследований, базирующихся на общепринятых теоретических предпосылках. Результатом такого подхода чаще всего является снижение эффективности собственно лазеротерапии как метода.

Считается, что плотность мощности менее 0,5 мВт/см² является неэффективной, а плотности мощности 100–200 мВт/см² обладают положительным эффектом только в течение 60 с, после чего может развиться ингибирующий или даже повреждающий эффект. Заявлено, что плотность энергии до 4 Дж/см² обладает стимулирующим на биоткань действием, более 4 Дж/см² – биодепрессивным, более 40 Дж/см² – цитотоксическим и более 400 Дж/см² – фототермическим [В. И. Корепанов, 1995].

Опыт показывает, что in vitro дозы облучения, необходимые для оптимизации метаболизма и соответствующих биологических процессов, зачастую существенно ниже доз, применяемых в клинической практике. Отмечен почти одинаковый положительный терапевтический эффект при лечении одних и тех же заболеваний различными дозами лазерной энергии. Подобные явления, с точки зрения автора исследований [В. Е. Илларионов, 1994], объясняются интегральным ответом организма на лазерное воздействие. При этом утверждается, что даже завышенная доза воздействия корригируется организмом путем запуска адаптационных механизмов. В той же работе говорится о нецелесообразности превышения дозы лазерного воздействия на организм, поскольку доказана высокая чувствительность живых организмов к малым дозам электромагнитного излучения оптического диапазона.

О дозовой зависимости эффектов лазерного воздействия сообщали J. Kubota, T. Ohshiro (1984). В. И. Козлов (1991), изучавший изменения микроциркуляторного русла при лазерном воздействии, пишет о том, что выраженность микроциркуляторных реакций подчиняется дозазависимому закону (при превышении дозы 1–2 Дж/см² появляются сначала дисфункциональные, а затем и деструктивные изменения в системе микроциркуляции). Дозазависимость изменений микроциркуляторного русла отмечена и другими авторами [О. А. Терман, 1991]. Доказано, что большие дозы лазерного воздействия приводили к токсическому эффекту на клеточном уровне [А. С. Потапов, В. В. Банкова, 1991].

Изучение спектра морфологических изменений в тканях жизненно важных органов после однократных воздействий лазерным светом различными дозами показало, что выраженность изменений в них прямо пропорциональна времени воздействия [А. А. Чейда с соавт., 1991]. В то же время другими авторами, изучавшими интерлейкин-1 продуцирующую функцию перитонеальных макрофагов у мышей под действием лазерного излучения, было отмечено, что зависимость прироста от дозы облучения носит немонотонный характер [В. И. Елисеенко с соавт., 1991].

Кроме того, если исходить из основных положений о механизмах действия лазерного излучения, принятых на сегодняшний день большинством специалистов по лазерной терапии, пусковым уровнем ответных реакций на лазерное воздействие должен являться атомарный уровень, а если быть более точным, уровень энерговооруженности атомов как базиса клеточных структур. Очевидно, что энергия, потребляемая и отдаваемая электронами при переходе из одного энергетического состояния в другое, должна быть адекватна энергии лазерного воздействия, и превышение энергии внешнего воздействия может оказаться не просто бессмысленным, но и повреждающим. Вместе с тем уровень энергии внешнего воздействия должен быть достаточным (надпороговым) для вызова на него ответных реакций со стороны тканей и систем организма.

Таким образом, определение адекватной дозы лечебного воздействия – коренной вопрос лазеротерапии. Уровень адекватной дозы лечебного воздействия, с нашей точки зрения [Т. Н. Кузнецова, С. Е. Павлов, 1997; С. Е. Павлов, 1999], определяется реактивностью систем и тканей организма, порогом чувствительности его центральной нервной системы. Причем, необходимо учитывать, что эти показатели могут и должны изменяться не только потому, что постоянно изменяется сам человеческий организм, но и в связи с проводимым лечебным воздействием. Соответственно, в процессе лечения параллельно динамически меняющимся задачам может и должна меняться доза терапевтического воздействия.

Вопреки бытующему представлению о необходимости повышения доз терапевтического воздействия на протяжении курса лечения для достижения его наибольшей эффективности физиологически более обосновано постепенное или дискретное снижение доз воздействия на протяжении курса терапии. Еще И. П. Павлов подчеркивал: «Не подлежит никакому сомнению, что дозировка имеет гораздо большее значение вниз, чем вверх. Вся штука в варьировании дозировки вниз… К несчастью всех больных и всех врачей это не было учтено, что надо не вверх, а вниз. Это была бы грубая ошибка, если бы вместо уменьшения дозы ее бы увеличивали… Вы должны обратить внимание на строгую дозировку – уменьшить дозу, а не увеличивать» [Павловские клинические среды. – М.-Л.: Изд. Академии наук СССР, 1954].

В основе наших работ по изучению реакций организма на различные разовые дозы лазерного излучения лежал принцип оценки функций отдельных физиологических систем организма. Были использованы методы системной диагностики Риодараку-Накатани, уровня термосенситивности биологически активных точек, оценки неспецифических функциональных состояний организма по показателям белой крови, нейроэргометрия, омегаметрия и др. [Т. Н. Кузнецова, С. Е. Павлов, 1997; и др.]

По результатам проведенных исследований выявлено, что предлагаемые во многих руководствах разовые дозы лазерного воздействия в большинстве случаев чрезмерны и вызывают реакции перенапряжения адаптивных систем организма или, более того, могут вызывать стресс-реакции, приводящие к генерализованным повреждениям в различных органах и тканях организма. Хотя, в случае наличия достаточных компенсаторных резервов в системах организма в результате таких воздействий могут быть запущены и реализованы «механизмы выздоровления».

Однако, при курсовом, многократном ежедневном воздействии существует опасность истощения резервов организма, что может привести к срыву адаптационных систем и отсутствию положительного клинического эффекта, что и наблюдается нередко на практике. Соответственно, практически в значительном числе случаев оправдано применение минимальных околопороговых доз лазерного воздействия, реакции организма на которые не носят истощающего адаптивные системы характера. Использование больших доз лазерного воздействия (как разовых, так и курсовых) может быть оправдано в случаях местной противовоспалительной и противоболевой терапии, при предварительной оценке реактивности организма, его компенсаторных резервов.

Реактивностью систем организма и характером имеющейся патологии определяется частота и периодичность сеансов лазеротерапии. Высокая реактивность организма определяет высокую скорость его реакций в ответ на лазерное воздействие. Но низкая реактивность организма обуславливает увеличение периода адаптационного ответа (по Л. Х. Гаркави с соавт., 1979) – 24–48 ч при разных уровнях его резервных возможностей. Соответственно, при использовании минимальных адекватных доз лазерного воздействия у пациентов с высокой реактивностью нелогично проведение ежедневных процедур даже при укороченном курсе лазеротерапии. Высокая реактивность с низким уровнем резервных возможностей организма обуславливает более низкую частоту проведения процедур (1 раз в 2–3 суток) в обычном или пролонгированном курсе. Нормальный уровень реактивности организма при нормальном или высоком уровне резервных возможностей организма дает лазеротерапевту большую свободу действий в определении тактики лечения патологии.

Вопрос о необходимом количестве курсов лазеротерапии и их частоте решается врачом-лазеротерапевтом в зависимости от характера патологического процесса, эффективности предыдущего лечения и наблюдения за состоянием пациента в межкурсовом периоде. Отставленный эффект позитивного действия курса лазеротерапии может, по нашим наблюдениям на разных группах больных с различной патологией, длиться от 15 дней до 6 месяцев. Необходимость проведения повторных курсов лазеротерапии диктуется течением заболевания конкретного пациента. Не совсем обоснованно считается малоэффективным проведение повторного курса лазеротерапии ранее, чем через две недели по окончании предыдущего. В лечении хронических заболеваний величина межкурсового периода определяется длительностью ремиссии заболевания или клинического улучшения, протекающих под наблюдением врача. Соответственно, чем больше эти периоды, тем эффективнее было проведенное лечение.

Требование максимальной эффективности проводимого лечения обуславливает необходимость сочетанного использования метода «общего» лазерного воздействия на организм больного с методом чрескожного лазерного воздействия на очаг патологии. «Общее» лазерное воздействие на организм больного осуществляется с помощью метода чрескожного последовательного полизонального лазерного воздействия на сосудисто-нервные сплетения (рис. 8). Такое воздействие обуславливает: стимуляцию обменных процессов в организме больного, потенцирует иммунную защиту организма, улучшение реологических свойств (текучести) крови, улучшение микроциркуляции крови в органах и тканях, повышение сродства гемоглобина к кислороду (повышается кислородная емкость крови), нормализацию процессов тканевого дыхания, активацию деятельности центральной нервной системы и проч.

Метод чрескожного лазерного воздействия на очаг патологии (локализация лазерного воздействия при различных патологических процессах) позволяет за счет непосредственного и (или) рефлекторного воздействия лазерного излучения в случае:

а) воспалительного процесса – оказать обезболивающий эффект, ликвидировать перифокальный отек, нормализовать микроциркуляцию и интенсифицировать обменные процессы в очаге патологии и вокруг него, включить местные защитные механизмы, оказать бактерицидное и бактериостатическое действие на инфекционный агент, повысить концентрацию антибактериальных препаратов непосредственно в очаге патологии;

б) патологии невоспалительного характера – улучшить микроциркуляции крови в очаге патологии, нормализовать обменные процессы, повысить концентрацию лекарственных препаратов в тканях с нарушенным обменом, предотвратить разрастания соединительной ткани, стимулировать фибринолиз, улучшить процессы тканевого дыхания, стимулировать неоваскулогенез и регенерацию поврежденных патологическим процессом тканей.

Продолжительность курса лазеротерапии (как и самого лечения) не может определяться стандартно рекомендуемыми в различных руководствах сроками и зависит от: правильности постановки диагноза и назначенного лечения; давности и характера заболевания; возрастных, физических и функциональных характеристик каждого конкретного больного; социальных и бытовых факторов, определяющих возможность больного следовать тому или иному расписанию приема процедур. На практике замечено, что чем больше стаж заболевания, тем продолжительнее должно быть лечение, осуществляемое без перерыва. Своевременная и правильная диагностика и своевременные меры значительно повышают возможности лазеротерапии. Эти возможности могут быть еще больше увеличены при соблюдении принципа комплексности в лечении больного.

Существует ряд общепринятых правил, которыми следует руководствоваться при проведении лазеротерапии:

1. Нормальные реакции на лазерные процедуры – это отсутствие дискомфортных ощущений, значительных колебаний артериального давления, других побочных отрицательных эффектов.

2. Лазерное излучение применяется как самостоятельно, так и в комплексе с медикаментозной терапией, причем в процессе лечения дозировки используемых лекарственных препаратов обычно снижаются.

3. При проведении лазеротерапевтических процедур не рекомендуется параллельное назначение препаратов, снижающих свертываемость крови (аспирин и др.).

4. Оптимальным является проведение лазерных процедур в первой половине дня, в одно и то же время в течение всего курса лечения. Эти условия желательно соблюдать в связи с тем, что основы механизма действия лазерного излучения в организме – сосудистые реакции и изменение метаболизма – имеют ритмический, фазовый характер.

5. По окончании сеанса рекомендуется 15–20-минутный отдых и спокойная деятельность в течение 2-х часов.

6. В послеоперационном периоде во избежание кровотечений лазеротерапию начинают не ранее чем со второго дня после оперативного вмешательства.

7. При назначении лазеротерапии женщинам необходимо помнить, что курсовое лазерное воздействие (прежде всего благодаря улучшению реологических свойств крови) способно увеличить длительность менструального цикла и сделать кровотечения более обильными, поэтому курс лазеротерапии не рекомендуется проводить в этот период.

VIII. Лазеротерапия в комплексном лечении отдельных хирургических заболеваний спортсменов

Неинвазивное низкоэнергетическое лазерное воздействие в зависимости от характера планируемой операции и состояния больного проводится в до– и послеоперационном периоде. Лазерное облучение крови перед операцией снимает ряд осложнений общей анестезии, обеспечивает эффективную защиту организма от хирургического стресса. Инфракрасное лазерное излучение стимулирует метаболические процессы в лейкоцитах и эритроцитах, ликвидирует предтромботические состояния, снижает концентрацию фибриногена и усиливает фибринолитическую активность, обладает антистрессорным действием. Применение инфракрасных полупроводниковых лазеров в раннем послеоперационном периоде позволяет в 46 % случаев в хирургической клинике достичь эффекта полного обезболивания [А. А. Дегтярева, ЯМ. Хмелевский, 1994]. Комплекс мероприятий, осуществляемых с помощью лазерной терапевтической аппаратуры, также дает возможность корригировать иммунный статус тяжелых больных, осуществлять стимуляцию заживления наружных ран и внутренних анастомозов, предупреждать развитие спаечных процессов, эффективно санировать область операционного поля, обезболивать, предупреждать развитие функциональных и органических послеоперационных осложнений (отек, нагноение послеоперационной раны и пр.), повышать эффективность послеоперационных мероприятий и в ряде случаев отказаться от повторных операций.

Первые экспериментальные исследования по поводу влияния низкоэнергетического лазерного излучения на репарационные процессы в хирургической ране провел венгерский хирург А. Mester (1986). В экспериментальных исследованиях на более чем 1500 больных было показано, что лазерное воздействие увеличивает продукцию коллагена в фибробластах за счет увеличения синтеза первого и второго типа проколлагена в 4 раза. На микроскопическом уровне обоснованной теоретически и доказанной экспериментально является теория лазерной активации микроциркуляции и ангиогенеза [R. A. Hickman et all., 1988]. Обнаружено стимулирующее влияние лазерного излучения на регенерацию лимфатической системы, что сопровождается ликвидацией послеоперационного отека тканей [В. И. Корепанов, 1995].

8.1. Лазеротерапия в лечении гнойно-некротических процессов

Лазерное лечение гнойно-некротических заболеваний проводят после оперативного вскрытия гнойного очага, его антисептической обработки с последующим дренированием гнойной раны. Одномоментно проводят комплексную медикаментозную терапию с использованием антибиотиков широкого спектра действия, сульфаниламидов, десенсибилизирующих, дезинтоксикационных и общеукрепляющих средств, при необходимости применяют коррекцию сердечно-сосудистой, дыхательной и мочевыделительной систем.

Лазерная терапия проводится с целью уменьшения отека, восстановления микроциркуляции в тканях и снижения интенсивности болевого синдрома, сокращения длительности всех фаз раневого процесса, активизации формирования грануляционной и рубцовой ткани. Механизмы лечебного действия лазерного излучения заключаются в активации энергетических процессов в клетках, стимуляции окислительно-восстановительных реакций, синтезе макроэргических соединений в митохондриях, повышении метаболической активности клеток регенерирующих тканей. Как результат – усиление синтеза ДНК и РНК в фибробластах, увеличение их количества и функциональной активности, активация процесса коллагенообразования и местного иммунитета.

Для усиления фотосенсибилизирующего действия лазерного излучения раневую поверхность обрабатывают 2–5 % водным раствором метиленовой сини, активированной 5 % аскорбиновой кислотой. В зависимости от степени тяжести и распространенности патологического процесса проводят два варианта лазерного воздействия:

1. Наружное облучение очага воспаления с помощью лазерного аппарата «МИЛТА-спорт» (частота импульсного лазерного излучения – 1500 Гц, время лазерного воздействия – от 8 до 20 мин – в зависимости от выраженности воспалительной реакции в очаге патологии и вокруг него) бесконтактным методом; курс из 8–15 ежедневных процедур.

2. Чрескожное воздействие на кровь по стандартному, предложенному нами методу (частота импульсного лазерного излучения – 150 Гц, 4x2–4 мин ежедневно или через день, курс – 8–10 сеансов. Этот вид терапевтического воздействия можно сочетать с наружным облучением очага патологии. В этом случае количество сеансов в курсе уменьшается до 6–8. Параллельно лазеротерапии должна проводиться адекватная антибактериальная терапия для достижения лучших клинических результатов и предотвращения (в связи с уменьшением перифокального воспаления и улучшением микроциркуляции) диссеминации инфекции. Проведение антибактериальной терапии на фоне лазеротерапии, кроме всего прочего, позволяет достигать более высоких концентраций (на 25–37 %) антибактериального препарата в очаге патологии. Соответственно, применение лазеров позволяет при необходимости (возраст, гипераллергизация и пр.) снижать разовые, суточные и курсовые дозы антибактериальных препаратов [С. Е. Павлов, 2008, 2014].

В руководстве по лазерной терапии профессора В. И. Корепанова (1995) описан следующий метод транскутанной лазерной терапии при распространенной гнойной инфекции в хирургической клинике: чрескожное облучение крови в проекции бедренных сосудов (15 мин) с чередованием облучения иммунокомпетентных органов и воздействия на брюшную полость через переднюю ее стенку из 4 полей. На фоне лазерной терапии после 5–7 сеансов нормализуются показатели малонового диальдегида и антиоксидантной системы, отмечается снижение коэффициента ЦП/ТФ. Клинические показатели (купирование болевого синдрома, уменьшение воспалительного процесса) коррелировали с нормализацией показателей перекисного окисления липидов, серотонина, гистамина и данных фотометрии.

Возможно использование лазерной терапии уже на раннем этапе реабилитации после оперативного лечения. При этом необходимо помнить о нежелательном воздействии на крупные магистральные сосуды (в том числе и по предложенной нами методике) во избежание значительных изменений реологических свойств крови и возможности полостных кровотечений. Вместе с тем в случаях риска возникновения гиперкоагуляционного синдрома такое воздействие является показанным с первого дня после операции. Обычно рекомендуется подключение лазеротерапии с 3-го дня начала реабилитационного периода. В. И. Корепанов (1995) сообщает о возможности начала курса лазеротерапии не позднее 12 ч после окончания операции.

Производится лазерное воздействие на область операционной раны (контактным – через повязку с частотой импульсного лазерного излучения 600–1500 Гц или бесконтактным – во время перевязок, с частотой импульсного лазерного излучения 150–600 Гц) по 5–10 мин. Продолжительность курса – 8–10 сеансов.

Такая терапия обеспечивает ликвидацию отека в области послеоперационной раны, противоболевой эффект, что позволяет исключить или снизить объем анальгетиков, улучшение микроциркуляции в области раны (улучшение трофики, стимуляция восстановительных процессов), улучшение метаболизма в ишемизированных тканях, предотвратить осложнения послеоперационного периода, связанные с присоединением вторичной инфекции за счет стимуляции местных иммунных процессов, санирующего действия лазерного излучения. Возможно и в ряде случаев показано применение метода чрескожного полизонального воздействия на сосудисто-нервные сплетения. Доказано, что применение лазеротерапии в дои послеоперационном периоде снижает количество осложнений после холецистэктомий с 16 % до 0 %. Согласно другим данным, нагноений операционной раны у больных, оперированных по поводу острого холецистита, прободных желудочных и дуоденальных язв, проникающих ранений брюшной полости также не наблюдали, а при остром флегмонозном аппендиците показатель нагноения раны снизился с 8,6 % до 2,6 % [В. И. Корепанов, 1995].

8.2. Лазеротерапия в лечении рубцовых изменений тканей и трофических язв

Широко используются низкоинтенсивные лазеры в предоперационной подготовке и после операций по поводу гипертрофических и келоидных рубцов, при косметических операциях. Это снижает риск послеоперационных осложнений, купирует послеоперационные боли, уменьшает отек, а главное – повышает качество послеоперационного рубца, ускоряет созревание рубцовой ткани и улучшает косметический эффект. В ряде случаев лазеротерапия позволяет отказаться от операций по поводу келоидных рубцов, уменьшая объем рубца на 50 % и более, поскольку инфракрасное лазерное излучение обладает способностью запускать ферментативные процессы, приводящие к рассасыванию рубцовой ткани [С. Н. Головин, 1994], восстанавливать функцию клеток, патологические изменения в которых носят обратимый характер.

В этом случае проводится длительное лечение: 2–3 курса по 15–20 сеансов. Используется частота импульсного лазерного излучения – 600 Гц. Время экспозиции на одну зону – 10–15 мин.

Лазеротерапия трофических язв и длительно незаживающих ран – один из немногих реально эффективных методов лечения данных патологий и является патогенетически обусловленной. Улучшение местного кровообращения, выраженный регенераторный и противовоспалительный эффекты при взаимодействии лазерного излучения с биологическими тканями при данных патологиях – необходимое условие выздоровления. Лазерное воздействие на очаг патологии проводится бесконтактным методом, после обработки краев раны или язвы спиртовым раствором бриллиантового зеленого красителя: с частотой импульсного лазерного излучения 150 Гц, по 3–5 мин на зону. Параллельно проводится чрескожное воздействие на кровь по стандартной методике (частота импульсного лазерного излучения – 150 Гц, 4x2 мин – подколенные и локтевые ямки). Курс лечения – до 15–20 процедур, проводящихся ежедневно. При необходимости через 20–30 дней проводится повторный курс лазеротерапии в том же объеме [С. Е. Павлов, 2008, 2014].

Вполне очевидно, что область применения низкоэнергетических лазеров в хирургической клинике не ограничиваются перечисленными выше нозологиями.

IX. Лазеротерапия в спортивной травматологии

Спортивная травма специфична, во-первых, тем, что в подавляющем проценте случаев пациентами спортивного травматолога становятся молодые люди с большим восстановительным потенциалом. Это зачастую является «поводом» для слишком легкомысленно отношения к лечению той или иной патологии, что может являться одной из причин ее хронизации. Во-вторых, сроки лечения травматических повреждений в «обычной» травматологии не могут удовлетворить ни спортсмена, ни тренера, ни спортивного травматолога, поскольку под угрозу здесь всегда поставлен результат многолетнего труда спортсмена. В-третьих, абсолютным положительным результатом лечения в спортивной медицине может быть признан только тот результат, который ведет к полному восстановлению функции поврежденного органа или поврежденных тканей в тех объемах, которые были характерны для него до травмы. И, более того, результат проведенного лечения не должен являться лимитирующим фактором для достижения спортсменом в дальнейшем еще более высоких спортивных результатов. Таким образом, главное требование, предъявляемое к спортивной травматологии, – максимально возможная эффективность проводимого лечения.

9.1. Лазеротерапия в комплексном лечении переломов костей

Использование низкоэнергетического лазерного излучения в травматологической клинике при переломах костей позволяет ускорять течение репаративных процессов. В многочисленных исследованиях при микроскопии выявлено усиление васкуляризации и оссеизации костной ткани после курсового лазерного воздействия.

Так, у 69 больных был выполнен интрамедуллярный остеосинтез костей предплечья по поводу диафизарных переломов [О. В. Петров, 1994]. У 23 из них в послеоперационном периоде в течение 10 дней проводили транскутанное облучение области перелома инфракрасным импульсным лазером. Первые признаки консолидации костей в этой группе появились через 3 недели (в контрольной – через 4 недели), средние сроки полной консолидации составили соответственно 68 и 85 дней. Согласно экспериментальным данным после лазеротерапии увеличивается масса костной ткани в месте перелома, а костные балки имеют более плотную структуру [В. И. Корепанов, 1995].

При травматических повреждениях (переломах) трубчатых костей лазеротерапия проводится после репозиции и иммобилизации поврежденного органа. При травматических повреждениях конечностей выраженный клинический эффект наблюдается при лазерном воздействии на сосудистые пучки (локтевой сгиб, подколенная ямка) над травмой. Используется частота импульсного лазерного излучения 150 Гц. Экспозиция – 5–7 мин, сеансы лазеротерапии проводятся ежедневно, курс лечения – 12–15 сеансов.

Применение лазерной терапии позволяет интенсифицировать процессы остеогенеза, активизировать грануляции и способствовать закрытию свищей, возникших под действием присоединившейся инфекции, снизить болевой синдром, в короткие сроки отменить анальгетики и наркотические средства. В зависимости от степени повреждения тканей и торпидности посттравматического течения патологического процесса, количество процедур можно варьировать от 12 до 20.

Чрескожная лазеротерапия сегодня успешно применяется во всем мире в специализированных травматологических клиниках в дооперационном (для ликвидации отека и болевого синдрома) и в послеоперационном (ускорение репаративных процессов) периодах. Применение низкоэнергетических лазеров в оперативной травматологии позволяет сократить время пребывание больного в стационаре в 1,5–2 раза и практически до нуля снизить процент послеоперационных осложнений.

9.2. Лазеротерапия нарушений функций, острых и хронических повреждений мышечно-сухожильного аппарата спортсменов

Мышечные волокна – весьма специфическое и сложное образование, чутко реагирующее на малейшие изменения в состоянии организма и быстро приспосабливающееся к ним. В связи с анатомической особенностью мышечной ткани – в среднем на 1 мм поперечного сечения мышцы приходится до 3000 капилляров – любое их повреждение сопровождается более или менее выраженным кровоизлиянием.

Лазерная стимуляция эффективна в лечении миалгий и миозитов, возникающих у спортсменов после выполнения интенсивных тренировочных нагрузок.

Миалгии, возникающие как следствие чрезмерных физических нагрузок на отдельные мышцы или группы мышц, чаще всего связаны, с одной стороны, с накоплением в них молочной кислоты, с другой – с относительной недостаточностью кровообращения в мышцах после выполненной работы. В связи с этим миалгии и миозиты у спортсменов должны восприниматься как предпатологические состояния, способные привести к травмам опорно-двигательного аппарата. Лазеротерапия по методу чрескожного воздействия на кровь (мощность лазерного излучения – 25 мВт, частота импульсного лазерного излучения –150 Гц, время экспозиции на 1 зону – 1,5–2 мин, 4 зоны – подколенные и локтевые ямки) способствует улучшению микроциркуляции и тканевого дыхания в мышцах, повышению в них уровня метаболизма, скорейшей утилизации молочной кислоты. Параллельно может использоваться метод локального лазерного воздействия на мышцы. Пальпаторно определив болезненные участки мышц (часто при пальпации ощущаются твердые «образования» в мышцах – «загрубления»), проводят лазерное воздействие чрескожно контактным методом на данные участки с частотой импульсного лазерного излучения 150–600 Гц, по 3–5 мин на зону – не более 4–8 зон (не превышая суммарную дозу лазерного воздействия – 25 мин). Как правило, достаточно 2–3 сеансов, проводимых ежедневно один раз в день, для восстановления нормального функционирования мышц.

Вариантом терапии миозитов (при «забитости» значительного мышечного массива) может быть метод чрескожного полизонального последовательного лазерного воздействия на сосудисто-нервные сплетения (2–4 зоны). Проводится контактное лазерное воздействие с частотой импульсного лазерного излучения 150 Гц, по 2–3 мин на зону. В целях профилактики нарушений микроциркуляции в мышцах может быть проведено 6–8 сеансов. Тренировочные нагрузки при значительной выраженности субъективных проявлений миозита должны быть снижены в течение 3-х дней.

В клинической практике спортивной медицины различают острые и хронические повреждения мышц. Острые повреждения в большинстве случаев возникают при внезапном, резком напряжении мышц, при нескоординированном движении и других чрезмерно форсированных движениях, превышающих физиологическую эластичность мышц.

Предрасполагающие факторы хронической травматизации – длительные стереотипные асимметричные движения со статико-динамической нагрузкой и чрезмерные систематические перегрузки, усугубляющиеся условиями внешней среды (холодом, жарой), нарушением режима (голодом, алкогольной или никотиновой интоксикацией), очагами хронической инфекции в организме. Несмотря на разницу в подходах к оценке значимости различных факторов, влияющих на уровень травматизма в спорте, у различных авторов, большинством отмечается такое важное звено патогенеза травм миоэнтезического аппарата, как предшествующее нарушение микроциркуляции, относительная ишемия тканей мышц (усугубляющаяся при субмаксимальных и максимальных физических нагрузках) и как следствие – нарушение обменных процессов на клеточном и тканевом уровне. Наличие данного звена патогенеза как пускового механизма хронических микроповреждений мышц хотя и оспаривается некоторыми авторами, но не может быть исключено из общей цепи патогенеза.

Вместе с тем при развившейся патологии, вне зависимости от исходной причины травмы, в поврежденных мышцах всегда развивается отек, который, с одной стороны, способствует уменьшению кровоизлияния в поврежденные ткани, с другой – ухудшает микроциркуляции в очаге патологии, увеличивая тем самым ишемию тканей и нарушая обменные процессы в очаге патологии. В связи с этим использование холодовых компрессов, давящих повязок, придания возвышенного положения поврежденной конечности оправдано только на ранних этапах лечения повреждений (микронадрывы, растяжения) мышц – в течение 1–1,5 ч с момента травмирования.

При незначительных микроповреждениях мышц использование инфракрасных лазерных терапевтических аппаратов позволяет быстро ликвидировать отек, полностью ликвидировать или значительно уменьшить болевой синдром, в кратчайшие сроки восстановить функцию клеточных структур поврежденных тканей.

Лечение хронических повреждений мышц всегда было значительной проблемой из-за развивающихся в течение длительного периода времени рубцовых изменений, дегенеративно-дистрофических процессов, происходящих в альтерированных клетках и тканях. Использование лазеров в лечении травматических повреждений мягких тканей позволяет сократить время вынужденной спортивной неработоспособности в 1,5–2 раза, добиться полного восстановления функций травмированных тканей (без возникновения рубцовых изменений в мышцах) и избежать повторной травматизации благодаря усилению васкуляризации в зоне воздействия лазерного излучения. Комплексная лазеротерапия с применением фармакологических средств позволяет еще больше сократить эти сроки и добиться лучшего эффекта в лечении травм.

Вместе с тем, согласно литературным данным, травмы миоэнтезического аппарата (повреждения мышц и сухожилий) составляют всего 6 % всей патологии опорно-двигательного аппарата у спортсменов, и почти 40 % приходится на травмы суставов (артрозо-артриты, болезни жировых тел и микротравматизация связок, остеохондропатии, менископатии, синовиты, бурситы). Скорее всего, эти данные абсолютно неверны и связаны с тем, что спортсмены с «легкими» травмами мышц и связок чаще всего просто не обращаются в специализированные учреждения, а следовательно, не учитываются официальной статистикой.

Микроповреждения мышечно-сухожильного аппарата, как правило, не требуют госпитализации и хирургического лечения. Различают дистенсионные (вследствие перегрузки) и компрессионные (вследствие прижатия участка мышцы к кости) повреждения мышц. В первом случае поражение происходит чаще всего в поверхностных слоях мышц или в местах ее соединения с костью. В случае компрессионного разрыва травмируются глубокие слои мышц. Кровоизлияния при поражении глубоких слоев мышечной ткани, как правило, всегда более объемны. Различают также полный и частичный разрывы мышц (последнее случается наиболее часто и может быть классифицировано как микроповреждения мышечной ткани), разрыв собственно мышцы в месте перехода ее в сухожилие или месте соединения сухожилия с костью.

Варианты тактики мероприятий первой помощи описаны во многих руководствах по спортивной медицине и травматологии, и выбор метода в данном случае зависит от объективных (механизма и клиники травмы) и субъективных (личного опыта, знаний и возможностей врача) причин.

В тех случаях, когда не показано хирургическое вмешательство, в терапии суставной и связочной патологии с разной долей успешности применяются фармакологические и физиотерапевтические средства. Однако скорость репаративных процессов в поврежденных суставах и связках, обусловленная особенностями кровоснабжения и питания, а также ультраструктурной организации суставно-связочного аппарата, ограничивает возможности традиционных методов лечения. На протяжении уже многих лет в спортивной травматологии с успехом применяются чрескожные способы лечения повреждений коленных, голеностопных, локтевых и плечевых суставов с применением инфракрасных терапевтических лазеров.

При отсутствии обширных кровоизлияний и гематом лазеротерапия может быть начата уже в первые часы после травмы, что в неосложненных случаях позволяет достичь наилучшего клинического эффекта (противоболевое, противоотечное, антигипоксическое действие инфракрасного лазерного излучения) уже после первой процедуры. Методы чрескожного неинвазивного лазерного воздействия на патологический очаг в данном случае максимально эффективны. Причем, предпочтение врача должно быть отдано именно матричным лазерным терапевтическим аппаратам, поскольку при этом лазерное излучение охватывает большую площадь и объем пораженных тканей при более мягком (в связи с небольшими, как правило, мощностями генерируемого излучения) воздействии.

Во время первого сеанса при выраженном болевом синдроме и отсутствии или минимуме кровоизлияний время воздействия на очаг патологии с применением матричных лазерных аппаратов может достигать 15–20 мин (частота импульсного лазерного излучения – 600 Гц) на кожную проекцию очага патологии контактным методом. Такая тактика приводит к скорейшему купированию болевого синдрома, ликвидации (в течение 1–1,5 ч после лазерного воздействия) отека, относительной нормализации микроциркуляции в очаге патологии и в тканях вокруг него, нормализации метаболизма в поврежденных клетках и структурах. В случае явного наличия кровоизлияний в пораженные ткани и вокруг них лазерное воздействие в первый день либо не осуществляется, либо доза разового лазерного воздействия не превышает 5–7 мин (рекомендуемая в этом случае частота импульсного лазерного излучения – 150 Гц).

Далее сеансы проводятся ежедневно, один раз в день. При сохранении болевого синдрома последующие 2–3 дня разовая доза лазерного воздействия может также достигать 15–20 мин (частота импульсного лазерного излучения – 600 Гц), при отсутствии выраженного болевого синдрома рекомендуется использовать частоту импульсного лазерного излучения 150 Гц, а разовая доза лазерного воздействия не должна превышать 7 мин. В последующие сеансы (6–8 дней) рекомендуется использовать частоту импульсного лазерного излучения 150 Гц, а средняя доза разового воздействия на очаг патологии не должна превышать 5 мин, с тенденцией к снижению суммарной дозы к последнему дню курса терапии.

Следует помнить о необходимости проведения полноценного курса лазеротерапии вне зависимости от субъективных ощущений пациента. В значительном числе случаев эффективность лазеротерапии в лечении микроповреждений мышечно-сухожильного аппарата настолько велика, что и у врача и у больного создается полная иллюзия абсолютного выздоровления уже на 4–6-й день лечения. Вместе с тем отсутствие субъективных клинических проявлений патологии еще не свидетельствует о полном функциональном восстановлении пораженных структур. Одним из требований остается отказ от полноценных физических нагрузок на пораженную конечность в течение 7–10 дней (в зависимости от тяжести повреждения) со дня травмы. Особенностью лечения травм мышечно-сухожильного аппарата с применением лазеров является возможность раннего начала (с 3–4-го дня) реабилитационного лечения с применением щадящих физических упражнений на пораженную конечность.

В случае выраженных микроповреждений мышц и повреждений сухожильного аппарата во избежание ретравматизации рекомендуется на протяжении двух недель по окончании лечения придерживаться объемов и интенсивности тренировочных нагрузок на уровне не более 50 % от обычных. Через две недели параллельно повышению объемов и интенсивности тренировочных нагрузок в этом случае рекомендовано проведение профилактического курса (10–12 сеансов) лазеротерапии. При этом наилучший эффект достигается при сочетанном использовании метода чрескожного полизонального лазерного воздействия на сосудисто-нервные сплетения одного метамерного уровня (мощность лазерного излучения – 20–25 мВт, частота импульсного лазерного излучения – 150 Гц, 4 зоны – по 1,5–2 мин на зону) и воздействия на кожную проекцию очага патологии с частотой импульсного лазерного излучения 150 Гц мощностью 20–25 мВт в течение 3–5 мин.

При наличии в травмированной области более или менее объемной гематомы необходимо прежде всего провести ее пункцию с удалением по возможности максимального объема излившейся в полость крови. После этого показано наложение давящей повязки, местное холодовое воздействие и пр. – в первые час-полтора после травмы. Лазеротерапия в этом случае не может быть начата ранее третьих суток после травмы во избежание рассасывания тромбов в поврежденных сосудах и повторного кровоизлияния. Длительность первого сеанса в данном случае не должна превышать 3 мин на кожную проекцию очага патологии контактным методом с использованием частоты импульсного лазерного излучения 50–80 Гц и мощностью лазерного излучения не более 20 мВт.

При отсутствии клинических признаков повторных кровоизлияний через сутки после первого сеанса на втором сеансе разовая доза лазерного воздействия должна быть увеличена, но не более чем на 3 мин. При последующих сеансах, в случае отсутствия отрицательных эффектов, разовая суммарная доза лазерного воздействия должна быть плавно доведена до 15 мин на сеанс к 6–8 дню лечения. При этом рекомендуется использовать частоту импульсного лазерного излучения 150 Гц мощностью до 20 мВт. После 8-го сеанса разовая доза лазерного воздействия должна снижаться на 1 мин в день вплоть до окончания курса терапии (мощность – 20–25 мВт, частота импульсного лазерного излучения – 80–150 Гц, 15–18 сеансов).

Проведение повторного курса реабилитационной лазерной терапии через две недели в данном случае обязательно. В период между курсами и во время второго курса могут проводиться любые реабилитационные мероприятия из арсенала лечебной физической культуры, фармакотерапии.

Лечение тендовагинитов представляет собой значительную проблему из-за особенностей анатомического строения данных структур, их кровоснабжения и питания. Эффективность лазеротерапии в лечении данной патологии не столь велика, как в терапии повреждений мышц, но гораздо выше, чем у других методов лечения.

Обязательным условием эффективной терапии тендовагинитов является оптимальное снижение физических нагрузок на травмированную конечность. Рекомендуемая мощность лазерного излучения – 25 мВт, частота импульсного лазерного излучения – 600 Гц. Разовая доза лазерного воздействия – не менее 10 мин на зону (1–2 зоны за один сеанс). Сеанс лазеротерапии проводится ежедневно, курс лечения – 18–20 сеансов. Начиная с 10-го сеанса параллельно с лазеротерапией необходимо проведение курса реабилитационной терапии методами лечебной физкультуры.

В хирургической клинике в связи с оперативным лечением травм миоэнтезического аппарата низкоэнергетические инфракрасные лазеры используются, как правило, в предоперационном, послеоперационном и реабилитационном периодах.

В предоперационном периоде лазерное воздействие проводится местно, на очаг патологии контактным (при непораженных кожных покровах) или бесконтактным (если наличествует нарушение кожных покровов) методом. Рекомендуемые: мощность лазерного излучения – 30 мВт, частота импульсного лазерного излучения – 600 Гц. Разовая доза воздействия – 7–10 мин. Лазеротерапия в этом периоде позволяет уменьшить интенсивность болевого синдрома, отечность, улучшить микроциркуляцию в очаге патологии, что в дальнейшем обеспечит снижение процента послеоперационных осложнений.

В раннем послеоперационном периоде лазерное воздействие проводится со 2–3-го дня после оперативного вмешательства местно на очаг патологии контактным методом через повязку с учетом коэффициента пропускания лазерного излучения повязкой или бесконтактным методом во время перевязок (мощность лазерного воздействия – 30 мВт, частота импульсного лазерного излучения – 600–1500 Гц). Вариантом выбора является метод чрескожного полизонального лазерного воздействия на сосудисто-нервные сплетения одного метамерного уровня (2–4 зоны) – с частотой импульсного лазерного излучения – 150 Гц, по 1,5–2 мин на зону.

В послеоперационном периоде следует придерживаться одной из выбранных тактик до снятия повязки с зоны послеоперационого рубца. Далее воздействие проводится местно, контактным способом, после обработки послеоперационного рубца дезинфицирующими красителями (бриллиантовый зеленый и пр.), а излучающей поверхности лазера – спиртом. Мощность лазерного воздействия – 25–30 мВт, частота импульсного лазерного излучения – 150–600 Гц; время лазерного воздействия на 1 зону – 1,5–2 мин. Суммарное время локального лазерного воздействия не должно превышать 7–10 мин. Курс лазеротерапии в послеоперационном периоде – 10–12 дней.

Рекомендовано использование методов чрескожного лазерного воздействия с начала реабилитационного периода. Наиболее эффективно в этот период сочетанное применение методов чрескожного полизонального лазерного воздействия на сосудисто-нервные сплетения одного метамерного уровня (2 зоны на верхних или нижних конечностях) – частота импульсного лазерного излучения – 150 Гц, по 2 мин на зону, и местного воздействия на область послеоперационного рубца с мощностью 20–25 мВт, частотой импульсного лазерного излучения 150 Гц, экспозиция на 1 зону – не более 1,5–2 мин. Курс лечения – 10–12 процедур.

На этапе спортивной реабилитации эффективно после двухнедельного перерыва использование лазера по той же методике, что и в период медицинской реабилитации, со снижением дозы воздействия на область послеоперационного рубца до 1 мин на зону (не более 2–3 зон). Длительность курса – 7–10 процедур.

9.3. Лазеротерапия повреждений связочно-суставного аппарата

Микроповреждения суставных связок (как острых, так и хронических) у спортсменов, как правило, не требуют хирургического лечения, за исключением случаев возникновения декомпенсированных состояний вследствие многократных травм. Вместе с тем терапия патологических процессов, происходящих в поврежденных связках, представляет значительную трудность, во-первых, в связи со спецификой анатомической структуры связочного аппарата и его питания, во-вторых, с несоблюдением в большинстве случаев спортсменами предписанного им двигательного режима. Последнее обстоятельство может считаться одной из главных особенностей работы врача с данным контингентом больных.

Травмы связочного аппарата коленного сустава в спортивной медицине относятся к числу серьезных поражений опорно-двигательной системы, поскольку при этом нарушается стабильность коленного сустава, что приводит к ограничениям, в большей или меньшей степени, двигательной активности спортсмена. Как правило, поражаются несколько связок сустава (в зависимости от механизма травмы). При поражении крестообразных связок коленного сустава лазеротерапия с использованием матричных аппаратов как монотерапевтический метод не может считаться высокоэффективным из-за особенностей анатомического строения сустава и конструктивных особенностей матричных лазеров. Вместе с тем при лечебном воздействии на боковые связки коленного сустава большего эффекта можно достичь именно с применением матричных лазерных аппаратов.

Одно из необходимых условий успешного лечения поражений связочного аппарата коленного сустава – его абсолютная (гипсовая повязка) или относительная (плотный, оптимально тугой наколенник, эластичное бинтование) иммобилизация. Вопрос о необходимости и сроках иммобилизации с применением гипсовых повязок решается спортивным травматологом на основании знаний механизма, патогенеза и клинической картины травмы. Чрескожная лазеротерапия в этот период проводится контактным методом на доступные зоны – проекции крупных магистральных сосудов, расположенных максимально близко к очагу патологии (бедренная вена и артерия, подколенная ямка – при ее доступности). Мощность лазерного излучения – 20–25 мВт; частота импульсного лазерного излучения – 150 Гц; время воздействия на зону – до 5–7 мин. Сеансы проводятся ежедневно или через день в течение 20–30 дней.

В случае использования метода периодической (вне состояния покоя) иммобилизации чрескожное лазерное воздействие осуществляется на проекции боковых связок коленного сустава (собственно связки – 2 зоны, или места их прикрепления – 4 зоны) на наружной и внутренней стороне сустава – с мощностью лазерного излучения 25 мВт, частотой импульсного лазерного излучения 600 Гц и экспозицией по 3–5 мин на зону. Длительность курса лечения – 10–15–20 процедур (в зависимости от тяжести повреждений связочного аппарата).

При поражениях (как острых, так и хронических) крестообразных связок коленного сустава дополнительно необходимо использовать максимальную частоту лазерного излучения. Воздействие осуществляется на межсуставную щель, с внешней и внутренней стороны у нижнего края надколенника (рис. 19), где пальпируются углубления. Мощность лазерного излучения – 25–30 мВт; частота импульсного лазерного излучения – 600–1500 Гц; время экспозиции лазера на одну зону – 7–10 мин. Сеансы лазеротерапии проводятся ежедневно, количество сеансов – 10–15–20.

В процессе проводимых нами исследований замечена определенная взаимосвязь между патологическими процессами в коленных суставах и состоянием пояснично-крестцового отдела позвоночника. В связи в этим в комплекс лазеротерапевтических процедур рекомендуется вводить чрескожное лазерное воздействие на паравертебральные зоны поясничного отдела позвоночника (мощность лазерного излучения – 20–25 мВт, частота лазерного импульса – 80–150 Гц, время экспозиции на 1 зону – 2–3 мин).

Подобная тактика позволяет сократить сроки лечения (в зависимости от тяжести повреждений) в 1,3–1,9 раз. Как правило, в 53 % случаев наблюдается раннее купирование болевого синдрома, в 47 % случаев – субъективное ощущение полного выздоровления после 6–8 сеанса. Вместе с тем, терапия поражений связочного аппарата коленного сустава требует более длительного медицинского и спортивного реабилитационного периода, вне зависимости от субъективных ощущений больного. Одно из обязательных требований – применение в спортивном реабилитационном периоде, особенно во время тренировок, наколенников или эластичных повязок.

Рис. 19. Зоны лазерного воздействия, используемые в лечении повреждений связочного аппарата коленных суставов

«Локоть теннисиста», «локоть игрока в гольф» – патологии, встречающиеся не только у представителей данных видов спорта. В списке спортсменов, обращавшихся к нам с подобным диагнозом, – легкоатлеты, хоккеисты, борцы, штангисты, пловцы. Эпикондилиты локтевого сустава – следствие неправильного планирования и проведения тренировочного процесса, технические погрешности в выполнении упражнений и проч.

Чрескожная лазеротерапия данных заболеваний (основное воздействие производится на кожные проекции мыщелков локтевого сустава) с применением матричных лазерных аппаратов в течение 12–15 дней (мощность лазерного излучения – 30 мВт, частота импульсного лазерного излучения – 600 Гц, время экспозиции на 1 зону – по 10–15 мин – в зависимости от выраженности болевого синдрома) позволяет достичь хорошего клинического эффекта примерно в 41,3 % случаев. Дополнительно рекомендуется лазерное воздействие на области прикрепления трапециевидной мышцы у основания шеи, сосудисто-нервные сплетения области локтевой ямки (мощность лазерного излучения – 20 мВт, частота лазерного импульса – 150 Гц, время экспозиции на 1 зону – до 2 мин) (рис. 20).

Рис. 20. Зоны лазерного воздействия, используемые в лечении эпикондилитов локтевых суставов

X. Лазеротерапия в комплексном лечении заболеваний сердечно-сосудистой системы у спортсменов

В сфере интересов спортивной кардиологии находятся изменения, возникающие в системе кровообращения под влиянием физических нагрузок различной интенсивности и объема. Сердечно-сосудистая система спортсмена традиционно является объектом повышенного внимания со стороны врачей, работающих со спортсменами. Термин «спортивное сердце» ввел Henschen, который обозначал так сердце, физиологически увеличенное в результате спортивных нагрузок. При этом в литературе изменения сердца в связи с занятиями спортом различными авторами оцениваются по-разному.

В целом ряде публикаций формирование «спортивного сердца» рассматривается как патологический процесс и доказывается, что спорт оказывает отрицательное влияние на сердечно-сосудистую систему. В других работах, наоборот, утверждается, что спортивные тренировки оказывают положительное влияние как на состояние здоровья вообще, так и на сердечно-сосудистую систему в частности. Анализ многочисленных исследований в области спортивной кардиологии показывает, что принятие любой из крайних позиций в оценке влияния спортивных тренировок на сердечно-сосудистую систему будет ошибочным. Но так же ошибочно будет не принимать во внимание аргументы, высказываемые обеими сторонами.

Единственно верным подходом к оценке изменений сердца под влиянием спортивных тренировок будет принятие концепции о существовании как физиологического, так и патологического спортивного сердца, выдвинутой Г. Ф. Лангом (1936). При этом, если вспомнить, что в основе каждого патологического процесса лежит процесс физиологический, а переход от «физиологического спортивного сердца» к «патологическому спортивному сердцу» происходит незаметно, то становится абсолютно понятной необходимость постоянного динамического наблюдения за состоянием сердечно-сосудистой системы спортсменов. Такой подход оправдывается, в том числе, возросшим за последние десятилетия числом смертей спортсменов, вызванных внезапной остановкой сердца.

Существует мнение, что более 90 % случаев внезапной смерти в профессиональном спорте связано с патологией сердца. В силу закрытости детальной информации о трагических случаях в спорте невозможно оспаривать данное утверждение, но даже имеющиеся данные позволяют сомневаться в истинности указанной цифры. Конечно, в каждом таком случае, вне всякого сомнения, детальные клинические и даже амбулаторные обследования спортсменов в состоянии выявить имеющиеся кардиальные патологии и предотвратить очередные трагедии в спорте. Но значительное число серьезных исследователей в последние годы все чаще обращает внимание на индивидуальные структурно-функциональные характеристики сердечно-сосудистой системы спортсмена, которые могли бы в той или иной степени создавать риск их внезапной смерти.

Финские исследователи [J. T. Tikkanen, J. Anttonen, M. J. Junttila et al., 2009] связывают повышенный риск внезапной смерти спортсменов с синдромом ранней реполяризации желудочков. Согласно их мнению, наличие такового в нижних отведениях увеличивает риск внезапной смерти – элевация точки J является маркером повышенной трансмуральной негомогенности реполяризации желудочков и может отражать предрасположенность к желудочковым тахиаритмиям. Ш. Е. Мовсесян (2010) указывает на возможную связь возникновения желудочковых аритмий у спортсменов с гипертрофией миокарда и увеличением общей площади мембран кардиомиоцитов, на которых протекают процессы деполяризации и реполяризации. В исследовании J. Grimsmo, I. Grundvold, S. Maehlum, H. Arnesen (2010) выявлено две характеристики, обуславливающие риск фибрилляции предсердий у спортсменов, тренирующихся на выносливость: брадикардия и большое левое предсердие.

Но, отойдя от исключительно медицинской направленности попыток решения проблемы возникновения угрожающих жизни спортсменов состояний, прежде всего следует сказать о недостаточности одно-, двухразовых в год «амбулаторных» обследований спортсменов. Напряженный график соревнований и изматывающие круглогодичные тренировки в современном спорте способны в любой момент спровоцировать возникновение сердечной патологии у любого совершенно здорового до этого атлета. Основанием для этого является и повсеместно претворяемое в жизнь абсурдное и губительное представление спортивных теоретиков и тренеров всех уровней о том, что повышение тренированности спортсмена возможно только при использовании стрессовых нагрузок. Но стресс – это всегда повреждение, прежде всего – миокарда [Ф. З. Меерсон, 1984]. О теснейшей связи сердечной патологии атлетов и чрезмерных тренировочных нагрузок пишет Э. Д. Земцовский (2008), говоря о стрессорной кардиомиопатии спортсменов.

Следует понять, что классические методы периодического «лабораторного» исследования сердечно-сосудистой системы в связи с высоким уровнем надежности и большим запасом прочности сердечной мышцы недостаточно информативны. Вышесказанное приводит к неутешительному выводу: врач, встречающийся со спортсменом один-два раза в год, неизбежно опаздывает, фиксируя то, что уже случилось и не имея при этом фактически никакой возможности для ранней диагностики донозологических состояний и реального предотвращения трагедий в спорте.

В связи с этим для своевременной диагностики сердечно-сосудистых нарушений и выявления первых признаков патологических состояний у спортсменов необходимо внедрение в практику спорта принципа постоянного мониторингового слежения за состоянием сердечно-сосудистой системы атлетов. Подобный подход к наблюдению за спортсменами выходит за рамки традиционных представлений о принципах и методах врачебного контроля, но вполне укладывается в современные представления о службе медико-биологического обеспечения подготовки квалифицированных спортсменов и функциональном контроле в спорте [А. Н. Блеер, Н. А. Чистова, Т. Н. Кузнецова, С. Е. Павлов, 2001].

По сей день не существует единого мнения о механизмах возникновения и путях развития патологических изменений сердечно-сосудистой системы спортсмена. Вместе с тем еще Г. Ф. Ланг писал о том, что чрезмерная нагрузка, как острая однократная, так и систематически повторяемая, вызывает патологические изменения в миокарде, вследствие которых может развиться сердечная недостаточность и даже наступить смерть. Он считал, что в основе развития этих изменений лежит дистрофический процесс в результате нарушения метаболизма миокарда, некроз кардиомиоцитов, нарушение проводимости и возбудимости миокарда. Систематическое использование в тренировках чрезмерных нагрузок может приводить и к миодистрофическому кардиосклерозу и развитию хронической сердечной недостаточности. В связи со сказанным следует, в том числе, признать порочной традиционную для спортивной медицины практику разделять поражения сердца на органические и функциональные. Следует помнить о единстве структуры и функции и отсутствие признаков структурных изменений миокарда относить к несовершенству используемых в кардиологии методов исследования.

10.1. Лазеротерапия гипо– и гипертензивных состояний у спортсменов

Вопрос о нормативах артериального давления у спортсменов не может считаться окончательно решенным. Принято относить к гипертензивным и гипотоническим состояниям показатели артериального давления, выходящие за пределы общепринятого на сегодня диапазона нормы. Однако следует учитывать, что у спортсменов показатели артериального давления, как правило, находятся на нижней границе нормы [В. Н. Коваленко, 1959; Н. И. Вольнов, 1958; Л. И. Жариков, 1965; М. Я. Левин, 1967], а значит, при обследованиях необходимо обращать внимание, в том числе, на показатели, находящиеся на верхней границе нормы. Кроме того, повышением и понижением артериального давления следует считать не только одновременное изменение систолического и диастолического давления, но также изменения только первого или только второго [А. Г. Дембо, 1991].

Замечено, что на возникновение гипотензивных или гипертензивных состояний влияет специфика вида спорта и направленность тренировочного процесса [К. И. Матиашвили, 1971], а также пол, возраст спортсмена, его спортивный стаж.

Гипотензивные состояния у спортсменов многие годы расценивались как признак высокой тренированности. При этом число спортсменов со снижением только систолического давления составляет 2,2–6,9 %, а только диастолического – 4,3–6,1 % случаев, а снижение как того, так и другого определяется в 1,5–3,5 % случаев [А. Г. Дембо, 1991].

Н. С. Молчанов (1962) предложил разделять гипотензивные состояния на физиологические и патологические. Под физиологической гипотензией подразумевается снижение артериального давления ниже нормативных показателей (для систолического давления – 100 мм рт. ст.; для диастолического давления – 60 мм рт. ст.), при отсутствии жалоб на состояние здоровья и патологических изменений в организме, которые могли бы быть причиной гипотензивных состояний.

Патологические гипотензивные состояния разделяются на острые и хронические. Острые гипотензивные состояния являются проявлением различных форм острой сосудистой недостаточности – шока, коллапса, обморока, требуют принятия специфических скоропомощных мер и проходят при ликвидации этих патологических состояний. Хроническая гипотензия может быть либо первичной (гипотоническая болезнь), либо вторичной (следствием какого-либо заболевания). Гипотоническая болезнь в современной литературе чаще представлена как нейроциркуляторная дистония гипотонического типа. Вторичная гипотензия является постоянным симптомом целого ряда заболеваний.

В основе патогенеза первичных гипотензивных состояний лежат нарушения функции центральной нервной системы. У спортсменов эти нарушения чаще всего вызваны эмоциональными и физическими перенапряжения или травмами головного мозга. В механизме возникновения гипотензивных состояний ключевую роль играет чрезмерное раскрытие преартериол и артериол, регулирующего артериальное давление, что приводит к неадекватному увеличению проходимости прекапиллярного русла, вызывая возрастание минутного объема кровообращения и гипотензии [Н. С. Молчанов, 1962].

При вторичных гипотензивных состояниях нарушения функций аппарата, регулирующего артериальное давление, являются следствием либо патологической интерорецептивной сигнализации, либо интоксикации [А. Г. Дембо, 1991].

Не следует априори рассматривать любое гипотензивное состояние спортсмена как патологическое. Некоторые авторы пишут о физиологической гипотензии у спортсменов, которую они называют гипотензией высокой тренированности [А. Г. Дембо, М. Я. Левин, 1969].

Еще один вид гипотензивных состояний у спортсменов – гипотензия, возникающая вследствие переутомления после чрезмерных тренировочных и соревновательных нагрузок [В. Н. Коваленко, 1957; Г. М. Куколевский, 1965; А. Н. Воробьев, 1971], которая также может рассматриваться как вариант нормальной реакции организма на выполненную им работу.

При гипотензивных состояниях у спортсменов, не вызванных каким-либо патологическим процессом, рекомендован курс лазеротерапии с использованием методики чрескожного лазерного полизонального воздействия на сосудисто-нервные сплетения (мощность лазерного излучения – 20 мВт, частота импульсного лазерного излучения – 80 Гц, время экспозиции на 1 зону – от 30 с до 1 мин – см. рис. 9) и контактное воздействие на паравертебральные зоны (курс – 7–10 сеансов, проводимых ежедневно).

Вполне очевидно, что коррекция и лечение гипотензивных состояний в каждом конкретном случае требует индивидуального подхода – в зависимости от причин, это состояние вызвавших.

Этиология и патогенез гипертензивных состояний достаточно широко и полно освещены в современной литературе. Не вызывает сомнения нейрогенная теория гипертонической болезни. Вместе с тем А. Г. Дембо (1991) указывает, что, в частности, изолированное повышение систолического давления может быть обусловлено также увеличением ударного объема сердца при нормальном минутном объеме кровообращения и нормальной реакции артериол и значит – зависеть от особенностей центральной гемодинамики. Данный механизм развития гипертензии может иметь место у спортсменов, хотя чаще всего в основе этиологии и патогенеза развития гипертонических состояний у спортсменов лежат те же факторы, что и у обычных людей: наследственная предрасположенность, нарушение режима сна и бодрствования, чрезмерные эмоциональные и физические нагрузки, острые и хронические травмы головного мозга.

В спортивной медицине традиционно используется классификации гипертонической болезни А. Л. Мясникова, согласно которой выделены три стадии и фазы развития заболевания: I стадия, фаза А – латентная, фаза Б – транзиторная; II стадия, фаза А – лабильная, фаза Б – стабильная; III стадия, фаза А – компенсированная, фаза Б – декомпенсированная. У действующих спортсменов чаще всего встречается I стадия гипертонической болезни в фазе А или Б, реже II стадия фазы А. При этом «очень трудно определить границу между физиологическим и патологическим состоянием в отношении первых фаз гипертонической болезни» [Г. Ф. Ланг, 1950].

С. П. Летуновым (1957) для спортсменов была предложена отдельная классификация гипертонической болезни. Согласно данной классификации, в гипертонических состояниях спортсменов было предложено выделять: I стадию гипертонической болезни, гипертензию вследствие физического напряжения, ювенильную гипертензию, гипертензию вследствие эмоциональной лабильности.

Гипертензивные состояния у спортсменов, по данным разных авторов, выявляются в 2–16 % случаев. Согласно мнению ряда исследователей у спортсменов чаще выявляются гипертензивные состояния, чем у обычных людей. У мужчин, занимающихся спортом, гипертензивные состояния обнаруживаются втрое чаще, чем у женщин-спортсменок. Кроме того, на частоту выявления случаев гипертензий у спортсменов оказывает влияние спортивная специализация и характер тренировочной нагрузки. У спортсменов высокой квалификации гипертензивные состояния фиксируются значительно реже. Очевидно, это происходит из-за «отсева» из спорта на ранних стадиях спортивного совершенствования лиц, у которых выявляются гипертензивные состояния. Причем «отсев» может происходить как по медицинским показаниям, так и в связи с тем, что почти у половины спортсменов, страдающих гипертонической болезнью, нарушаются функции сердца [И. М. Корень, Л. И. Голод, 1975; К. И. Матиашвили, 1980], ухудшаются функции внешнего дыхания [Р. Н. Зазимко, 1978, 1980] и снижается спортивная работоспособность – вследствие неадекватной реакции организма на тренировочные нагрузки и перенапряжения компенсаторных механизмов организма [М. И. Слободянин, 1969; Р. Н. Зазимко, 1978, 1980].

А. Н. Разумов с соавт. (2000) пишет о гипотензивном эффекте лазеротерапии. Лечебный эффект лазеротерапии при артериальной гипертензии достигается за счет облучения рефлексогенных зон воротниковой области или комбинированной терапии.

Чрескожное облучение проводят по полям паравертебрально по 3–4 поля слева и справа на уровне С3-Th3. Методика облучения – контактная, мощность лазерного излучения – 20 мВт, частота импульсного лазерного излучения – 80–150 Гц, длительность облучения одного поля – 1 мин, общее количество сеансов – 10 (проводятся ежедневно). Комбинированная лазеротерапия включает 10 сеансов чрескожного воздействия на сосудисто-нервные сплетения (мощность лазерного излучения – 20 мВт, частота импульсного лазерного излучения – 150 Гц, время экспозиции на 1 зону – 1–2 мин, рис. 9) и контактное воздействие на паравертебральные зоны (курс – 10–15 сеансов, проводимых ежедневно).

В. И. Корепанов (1995) при лечении артериальной гипертензии рекомендует, помимо чрескожного лазерного облучения крови, использование лазерного воздействия на зоны сосудисто-нервного пучка на шее слева, второго межреберья справа по парастернальной линии, четвертого межреберья слева по среднеключичной линии (воздействие на нервные сплетения, располагающиеся на стенках крупных сосудов), зону желчного пузыря – для снижения билио-кардиального рефлекса.

В результате комбинированного лечения больных с артериальной гипертензией с использованием методик полизонального последовательного облучения крови и зональной лазеротерапии положительный клинический эффект, по данным авторов метода, наблюдается у 85 % больных, причем хороший эффект со стойким снижением артериального давления – у 25 % больных.

10.2. Лазеротерапия при нарушениях ритма сердца у спортсменов

Нарушения ритма сердца – нарушения нормальной частоты, регулярности, источника возбуждения и проводимости сердечной мышцы [М. С. Кушаковекий, Н. Б. Журавлева, 1981]. В связи с тем, что сердечные аритмии могут быть ранним признаком заболеваний сердца [В. С. Гасилин с соавт., 1981], диагностике и лечению нарушений сердечного ритма у спортсменов должно уделяться особое внимание. Следует понимать, что вариативность физиологических и патогенетических механизмов сердечных аритмий у спортсменов охватывает как функциональные изменения, так и серьезные нарушения ритма сердца, угрожающие жизни.

Согласно классификации М. С. Кушаковского (1981), сердечные аритмии принято делить на три группы: нарушения образования импульсов; нарушения проведения импульсов; комбинированные нарушения образования и проведения импульсов.

К клинически незначимым нарушениям сердечного ритма относят синусовую брадикардию, синусовую аритмию, полифокусный водитель ритма, единичные экстрасистолы и т. п. К клинически значимым сердечным аритмиям относят частые и ранние экстрасистолы, пароксизмальную тахикардию, далеко зашедшие АВ блокады, фибрилляции и трепетание предсердий и т. п.

Вариативность этиологии и патогенеза сердечных аритмий достаточно обширна и включает возможность нарушений любого из физиологических механизмов регуляции сердечного ритма.

Литературные данные о частоте выявления сердечных аритмий у спортсменов противоречивы и малоинформативны ввиду отсутствия единых критериев для диагностики нарушений сердечного ритма у этой категории людей. Электрокардиографические обследования спортсменов в состоянии покоя не обеспечивают возможности для стопроцентного выявления нарушений сердечного ритма. Гораздо более эффективно в этом плане электрокардиографическое исследование, проводимое до, во время и после выполнения спортсменом предлагаемой ему стандартной нагрузки.

Еще более эффективен в плане диагностики сердечных аритмий применяемый сегодня при углубленных обследованиях высококвалифицированных спортсменов холтеровский мониторинг. А. Г. Дембо (1991) пишет о росте числа спортсменов с нарушениями ритма сердца, что может быть обусловлено как возросшими за последние десятилетия тренировочными нагрузками, так и внедрением в практику спортивной медицины более современных методов исследования функции сердца.

У спортсменов из нарушений сердечного ритма чаще всего выявляются: выраженная синусовая брадикардия, выраженная синусовая аритмия, полифокусный водитель ритма, экстрасистолия, нарушение проведения импульсов.

Брадикардию у спортсменов традиционно принято расценивать как показатель высокого уровня тренированности сердечной мышцы. Однако выраженная брадикардия может свидетельствовать о патологических изменениях в сердце.

Синусовую аритмию отдельные авторы [Л. Томов, И. Томов, 1976; Hanne-Papparo et al., 1980; Balady et al., 1984] предлагают рассматривать исключительно как физиологическое явление. Вместе с тем выраженная синусовая аритмия может быть следствием развития патологических процессов в сердце [Ю. М. Погосян, 1975; И. К. Заслонов, 1977; В. А. Пасичниченко, Т. Н. Шестакова, 1980; Л. А. Бутченко, 1984]. Выраженные синусовая брадикардия и синусовая аритмия могут быть проявлением изменений функциональных возможностей синусового узла, истинной блокады и потери миокардом предсердий способности воспринимать импульсы [М. С. Кушаковский, 1974].

Возникновение эктопических ритмов и аритмий у здоровых людей принято объяснять повышением тонуса парасимпатического отдела вегетативной нервной системы [В. Н. Черногоров, 1962; Е. И. Чазов, В. М. Боголюбов, 1972; А. В. Сумароков, А. А. Михайлов, 1976; Л. Томов, И. Томов, 1976; M. Crawford, R. O'Rouke, 1976; R. Park R., M. Crawford, 1985]. Вместе с тем, у спортсменов нельзя исключить связи таких аритмий с очагами хронической инфекции [А. Г. Дембо, 1968] и с дистрофией миокарда вследствие физического перенапряжения [М. Л. Проэктор, 1961; Л. А. Бутченко с соавт., 1980; Л. И. Васильева, 1986].

Выявление экстрасистолической аритмии у спортсменов должно быть поводом для отстранения спортсмена от тренировок и соревнований и тщательного медицинского обследования, поскольку, в частности, желудочковая экстрасистолия играет едва ли не основную роль в возникновении фибрилляции желудочков и является причиной внезапной смерти спортсменов [А. Г. Дембо, 1981].

Предполагается, что наиболее вероятными электрофизиологическими механизмами возникновения экстрасистолии являются: увеличение амплитуды следовых потенциалов, асинхронная реполяризация мембран миокардиальных клеток, повторное распространение волны возбуждения – re-entry, microre-entry [М. С. Кушаковский, 1974; Л. В. Розенштраух, 1974]. А. Г. Дембо (1991) предполагал, что возникновение экстрасистолий реализуется вследствие гипертрофии миокарда через механизм локальной ишемии и дистрофии. Это предположение находит подтверждение в исследованиях Л. И. Васильевой (1986). Следует знать, что экстрасистолия может быть единственным признаком патологических изменений миокарда. В частности, экстрасистолия может являться единственным проявлением очагового миокардита или миокардиодистрофии любого генеза [А. А. Кедров, 1963; Н. Р. Палеев с соавт., 1982].

Факторы, способствующие развитию экстрасистолии у спортсменов: эмоциональные реакции, нарушения вегетативной регуляции, нейрорефлекторные влияния, нейрогуморальный и электролитный дисбаланс [В. В. Парин, В. Н. Федоров, 1966; Б. М. Федоров, 1977; Н. А. Мазур, 1978; Л. И. Ильина с соавт., 1978], токсические воздействия на миокард из очагов хронической инфекции [В. Т. Стовбун, 1961; А. Г. Дембо, 1968, 1980; М. Л. Проэктор, 1974]. Хотя некоторые исследователи предлагают оценивать экстрасистолию у спортсменов как функциональное явление, которое связано с воздействием экстракардиальных факторов [М. Е. Баранин, 1969; Н. Д. Граевская, 1975; В. В. Коган-Ясный с соавт., 1979]. Н. Д. Граевская (1975) считала, что ранние монотопные экстрасистолы у здоровых людей следует оценивать как проявление повышенного тонуса блуждающего нерва. При этом отдельные авторы относят к разряду функциональных не только монотопные, но и сложные формы экстрасистолии [В. В. Коган-Ясный с соавт., 1979].

Выделяют экстрасистолию, выявляющуюся в состоянии покоя и исчезающую при физических нагрузках (экстрасистолия покоя) и экстрасистолию, появляющуюся или усиливающуюся во время или после физических нагрузок (экстрасистолия напряжения) [А. М. Сигал, 1957; Л. И. Фогельсон, 1957]. Существует мнение, что экстрасистолия покоя не имеет клинического значения и прогностически благоприятна [В. Н. Дзяк с соавт., 1966; В. И. Волков, Б. Г. Череватов, 1977], а экстрасистолия напряжения является признаком, свидетельствующим о патологических изменениях в сердце [Н. Д. Граевская, 1975; М. Я. Горкин с соавт., 1973; И. В. Аулик, 1979].

К причинам возникновения экстрасистолий у спортсменов относят также синдром перенапряжения миокарда [А. Г. Дембо, Э. В. Земцовский, 1980; Campbell et al., 1976; De Maria et al., 1976; Procacci et al., 1976; Sharpin et al., 1978; Fauchier et al., 1980; Campbell et al., 1980; Zepilli et al., 1982]. Указывается, что развитию аритмий могут способствовать нарушения микроциркуляции, возникающие вследствие чрезмерных физических нагрузок [В. А. Люсов с соавт., 1981].

Среди нарушений проведения импульсов у спортсменов чаще всего встречается атриовентрикулярная блокада I степени, сущность которой заключается в торможении передачи импульсов из синусового узла, что на электрокардиограмме проявляется удлинением интервала Р-Q выше верхней границы нормы.

У спортсменов атриовентиркулярная блокада I степени встречается относительно часто. Считается, что она – явление физиологическое, может быть следствием повышения тонуса блуждающего нерва [Л. И. Фогельсон, 1957; В. В. Курчаткин, 1975; В. Л. Дощицын, 1979; Hanne-Papporo et al., 1976; Notoristefano, 1979] и ее следует относить к так называемым особенностям электрокардиограммы спортсмена. Согласно мнению других исследователей [С. П. Колчин, 1975; Ф. З. Меерсон, 1978; Ekblom, 1973], следует говорить не о повышении тонуса парасимпатического отдела вегетативной нервной системы, а о более высокой чувствительности клеток атриовентрикулярного отдела к холинергическим воздействиям. Подтверждение роли холинергических влияний в развитии атриовентрикулярной блокады у спортсменов получено при анализе связи характеристик тренировочных нагрузок с частотой нарушений атриовентрикулярной проводимости [Э. В. Земцовский, 1983]. Выявлено, что у спортсменов, в тренировках которых преобладают нагрузки, направленные на развитие выносливости (что сопровождается преобладанием холинергических влияний), атриовентрикулярная блокада выявляется в 3,1 % случаев, а при силовых тренировках – не встречается совсем.

Тем не менее, замедление атриовентрикулярной проводимости может быть, в том числе, следствием патологических изменений миокарда. В частности, в основе атриовентрикулярной блокады у спортсменов может лежать очаговая дистрофия миокарда в области атриовентрикулярного соединения. Нельзя исключить, что одной из причин развития нарушений атриовентрикулярной проводимости у спортсменов является гипотрофия клеток проводящей системы атриовентрикулярного соединения [Okada, Fukuda, 1981].

Другой вариант нарушения проведения импульсов – предвозбуждение желудочков – ЭКГ-феномен, проявляющийся укорочением интервала Р-Q до 0,11 с и менее. Изолированное укорочение интервала Р-Q называют феноменом LCL (Lown-Cannong-Levine). Сочетание укорочения интервала Р-Q с расширением QRS и частично наслаивающейся на желудочковый комплекс Л-волной называют феноменом WPW (Wolf-Parkinson-White). Частота указанных феноменов у спортсменов составляет 0,2–0,6 % [А. Г. Дембо, 1968; В. Е. Дворников, С. А. Мелихов, 1984; Л. И. Васильева, 1986; Hiss, Lamb, 1962; Venerando, 1978]. Феномен WPW становится клинически значимым, когда выявляются пароксизмы тахикардии [М. С. Кушаковский, 1974].

Феномены предвозбуждения желудочков чаще всего связаны с существованием добавочных проводящих путей между предсердиями и желудочками [Gallacher et al., 1974], которые в ряде случаев обладают высокой рефрактерностью и никак себя не обнаруживают. Но чрезмерная физическая нагрузка может изменить состояние системы атриовентрикулярного проведения и способствовать появлению феномена предвозбуждения.

Феномены предвозбуждения у спортсменов требуют к себе пристального внимания в первую очередь из-за возникновения пароксизмов тахикардии (синдром предвозбуждения может лежать в основе пароксизма трепетания и мерцания предсердий [Г. И. Перов, С. Е. Светличная, 1986]) и в связи с тем, что синдромам предвозбужлдения желудочков часто сопутствуют другие аномалии развития сердца (в частности, дефекты межпредсердной или межжелудочковой перегородки, пролапс створок митрального клапана) [М. С. Кушаковский, Н. Б. Журавлева, 1981].

Феномен предвозбуждения не является абсолютным противопоказанием к занятиям спортом [Л. Н. Марков, 1988], а в ряде случаев является вариантом нормы и не препятствует занятиям большим спортом.

Лазеротерапия успешно используется и в лечении сердечных аритмий, в том числе форм, рефрактерных к традиционным противоаритмическим препаратам. При нарушениях сердечного ритма транскутанное лазерное облучение крови снижает частоту и интенсивность желудочковых и суправентрикулярных пароксизмов, урежает изолированные экстрасистолы. На большом клиническом материале продемонстрирован отчетливый противоаритмический эффект лазерного инфракрасного облучения крови у больных ишемической болезнью сердца с желудочковыми нарушениями ритма. У 83 % больных наблюдался стойкий клинический эффект. По данным суточного ЭКГ-мониторирования по Холтеру, частота развития пароксизмов нарушений ритма сердца уменьшилась в 7–8 раз, число желудочковых экстрасисто – на 92 %.

При этом, по мнению исследователей, антиаритмическое действие лазера обусловлено в первую очередь антиишемическими свойствами низкоинтенсивного лазерного излучения (влиянием его на состояние микроциркуляции, гемореологии, агрегацию эритроцитов и тромбоцитов), а также изменением электрофизиологических свойств миокарда желудочков. Противоаритмический эффект лазерного излучения объясняется также улучшением коронарного кровообращения, коррекцией метаболических процессов в миокарде и устранением его ишемии, включая атриовентрикулярную зону [С. С. Белоусов, 1994].

Рис. 21. Зоны лазерного воздействия, используемые в лазеротерапии нарушений ритма сердца

Чрескожное облучение лазером проводят в соответствии с предлагаемой методикой (рис. 21). Используется методика чрескожного полизонального последовательного лазерного воздействия на сосудисто-нервные сплетения (мощность лазерного излучения – 20 мВт, частота импульсного лазерного излучения – 150 Гц, время экспозиции на 1 зону – 1–1,5 мин). Затем, с использованием тех же параметров лазерного излучения производят лазерное воздействие на зоны во II межреберье справа и слева от грудины на зоны проекций магистральных сосудов и в области верхушки сердца, а также на зоны проекции левой сонной артерии (время экспозиции на 1 зону – от 30 с до 1 мин). Сеансы лазеротерапии рекомендовано проводить через день. Длительность курса лазеротерапии при нарушениях сердечного ритма – 10–15 сеансов. Повторный курс проводится не ранее чем через 1,5–3 месяца.

10.3. Лазеротерапия в комплексном лечении дистрофии миокарда у спортсменов

Дистрофия миокарда – нарушение биохимических и физико-химических обменных процессов [Г. Ф. Ланг, 1936]. У спортсменов она чаще всего возникает вследствие несоответствия предлагаемых тренировочных и соревновательных нагрузок возможностям сердечно-сосудистой системы. Проблема соответствия между выполняемой работой и возможностями организма (в частности, миокарда) является одной из основных клинических проблем современной медицины. Возникновение целого ряда патологических состояний различных органов и систем определяется именно тем, что выполняемая работа превышает возможности организма к ее выполнению. Это тем более относится к сердцу – органу, неизбежно участвующему в любой работе организма. При этом не следует напрямую связывать переутомление организма в результате предложенной им той или иной работы с перенапряжением сердца.

Принято различать острое и хроническое перенапряжение сердца.

Острое перенапряжение сердца может проявляться в виде острой сердечной недостаточности, возникающей во время или сразу после выполнения чрезмерной для конкретного индивидуума физической нагрузки и сопровождается нарушениями коронарного кровообращения.

А. Г. Дембо (1991) считает, что острое перенапряжение сердца может проявляться и дистрофией миокарда. По его свидетельству, острая дистрофия миокарда может возникать изолированно как в левом, так и в правом желудочке. При этом она может не давать картины сердечной недостаточности и проявляться только изменениями ЭКГ.

Хроническое перенапряжение сердца всегда представляет собой дистрофию миокарда. При этом на электрокардиограмме выявляются изменения конечной части желудочкового комплекса, которые напоминают изменения, трактующиеся в клинической практике как проявление коронарной недостаточности. Именно поэтому ранее подобные изменения электрокардиограммы у спортсменов расценивали как проявления коронарной недостаточности или патологической гипертрофии миокарда. Позднее возникло предположение о связи этих изменений с нагрузкой, предъявляемой к миокарду спортсменов.

Наблюдения показали, что вышеуказанные изменения электрокардиограммы напрямую связаны с характером тренировочных нагрузок, а потому их следует расценивать как проявление физического перенапряжения сердечной мышцы. Приводимые в специальной литературе данные свидетельствуют, что число спортсменов с дистрофией миокарда увеличивается с ростом спортивной квалификации и в периоды интенсивных тренировок. F. Plas (1974) полагал, что подобные изменения электрокардиограммы у спортсменов обусловлены утомлением и считал, что говорить в этом случае следует не об ишемических повреждениях, а о нарушениях метаболизма миокарда, хотя позднее он же (F. Plas, 1985) стал расценивать данные изменения электрокардиограммы как бессимптомную ишемию миокарда. A. Venerando с соавт. (1977) называли подобные изменения реполяризации сердечной мышцы псевдоишемическими. Reindell (1960), А. St-Maru с соавт. (1978), Wolf (1982) считали, что такие изменения электрокардиограммы свойственны спортсменам.

Но «обыденность» выявления у спортсменов дистрофии миокарда не является поводом к невниманию врачей к данной проблеме. Рядом работ [Д. С. Саркисов с соавт., 1966, 1969; Н. Б. Лихачева с соавт., 1970; С. С. Вайль, 1976; А. Г. Дембо, 1989] доказано, что при хроническом физическом перенапряжении в миокарде происходят деструктивные изменения ультраструктур миокардиальной клетки, в первую очередь митохондрий и миофибрилл, обеднение артериальной сети сердца вследствие запустения большого числа капилляров, нарушение углеводного обмена и т. д. Вместе с тем в исследованиях Д. С. Саркисова, Б. В. Втюрина (1966) показана возможность обратного развития дистрофических состояний сердечной мышцы.

Нормальная функция миокарда во многом определяется гормональным статусом организма. Нарушения гормонального статуса могут играть существенную роль в патогенезе дистрофии миокарда [Stivenson et al., 1951; И. К. Шхвацабая, В. В. Меньшиков, 1962].

Еще один возможный фактор возникновения у спортсменов дистрофии миокарда – нарушение соотношения в крови и тканях сердца ионов калия и натрия, которые играют одну из основных ролей в сократительной функции миокарда: в частности, гипокалиемия способна оказывать резко негативное влияние на метаболизм миокарда. Чрезмерная физическая нагрузка может вызывать снижение содержание калия в рабочих тканях и в том числе – в сердце. При этом следует учитывать, что определение уровня калия и натрия в крови не всегда отражает их содержание в тканях.

Существуют четыре основные причины возникновения дистрофии миокарда:

1. Чрезмерная тренировочная и соревновательная нагрузка.

2. Неподготовленность организма к непривычной тренировочной нагрузке.

3. Интенсивная тренировочная нагрузка, сочетающаяся с напряженной работой или учебой.

4. Тренировочная нагрузка, выполняемая спортсменом во время болезни или при несоблюдении им сроков допуска к тренировкам после перенесенного заболевания. Значимую роль в возникновении дистрофии миокарда может играть гипоксическая гипоксия, возникающая при тренировках в среднегорье [Н. И. Вольнов, М. К. Христич, 1977].

На развитие дистрофии миокарда у спортсменов влияние оказывает направленность тренировочного процесса. Чаще она развивается у спортсменов, тренирующихся на выносливость [Л. А. Бутченко, М. С. Кушаковский, Н. Б. Журавлева, 1980; А. Г. Дембо, 1981, 1988, 1991]. Ф.3. Меерсон с соавт. (1984) объясняют это тем, что непрерывная гиперфункция миокарда, неизбежно приводит к развитию патологической гипертрофии и изнашиванию миокарда, а именно в тренировках на выносливость создаются условия для длительной гиперфункции сердца.

Указывается [Г. Ф. Ланг, 1936; А. Г. Дембо, 1988, 1991], что дистрофия миокарда может иметь очаговый характер. Г. Ф. Ланг (1936) писал, что при относительной недостаточности кровообращения сердца нарушение биохимических процессов происходит в миокарде неравномерно.

Развитие дистрофии миокарда проходит 3 стадии, которые различаются по особенностям изменений электрокардиограммы. В 1-й стадии фиксируется снижение или двугорбость зубцов Т и снижение сегмента ST в I и II стандартных отведениях. Во 2-й стадии зубец Т становится двухфазным, а в 3-ей – отрицательным.

Клиническая картина дистрофии миокарда в 1-й стадии чаще всего отсутствует, спортсмен сохраняет высокую работоспособность и способен демонстрировать высокие спортивные результаты. Подобное может наблюдаться и при дистрофии миокарда 2-й и 3-ей стадии. Однако в исследованиях [В. В. Ведерников, А. И. Горохов, 1971; В. П. Фитингоф, 1971; М. К. Христич, Р. Д. Дибнер, 1971; В. В. Ведерников, 1974; Р. Д. Дибнер, В. П. Фитингоф, 1975; А. Б. Тайц, 1977] доказано, что уже в 1-й стадии дистрофии миокарда проявляется уменьшение экономичности сердечного сокращения, которое может рассматриваться как ранняя компенсаторная приспособительная реакция при повреждении миокарда. Во 2-й и 3-ей стадии дистрофии миокарда выявляется патологический синдром, указывающий на истинное снижение его сократительной функции.

Результаты указанных исследований свидетельствуют, что при дистрофии миокарда любой степени неизбежно снижается сократительная функция сердца в целом и, как следствие, кислород-транспортная функция кардиореспираторной системы [А. С. Меделяновский с соавт., 1986]. И. М. Школьник (1988), исследовавшая гемодинамику головного мозга, печени и работающих конечностей у спортсменов с дистрофией миокарда, выявила, что, несмотря на высокую работоспособность, сохраняющуюся у этих спортсменов, определяются четкие циркуляторные расстройства: снижение сердечного выброса; уменьшение кровоснабжения печени; неустойчивость тонуса сосудов, особенно конечностей и печени; лабильность сосудистой реакции. При этом сохраняющаяся у спортсменов с дистрофией миокарда высокая работоспособность объясняется следствием мобилизации компенсаторных механизмов [Л. И. Левина, Е. Н. Суров, 1972; Л. Т. Самойленок, 1975].

А. Г. Дембо (1988, 1991) описывает три возможных исхода дистрофии миокарда у спортсменов: полная нормализация электрокардиограммы; появление признаков дистрофии миокарда после их исчезновения на фоне увеличения тренировочных нагрузок; необратимые изменения электрокардиограммы. Он указывает, что в случае двух последних исходов следует думать уже не о дистрофии миокарда, а о миодистрофическом склерозе как следствии дистрофии миокарда. В исследованиях доказана [Я. Л. Раппопорт, 1969] возможность развития некрозов миокарда с исходом в кардиосклероз. И в выводах по результатам тех же исследований указано, что непринятие или несвоевременное принятие комплексных мер по лечению дистрофии миокарда неизбежно приводят к необратимым изменениям миокарда.

В комплексном лечении дистрофии миокарда рекомендуется использовать препараты, стимулирующие репаративные процессы, нормализующие энергетический обмен [Г. В. Дзяк с соавт., 1980]. Некоторые авторы [Е. М. Боев, О. И. Трифонов, 1986; О. И. Трифонов, 1988] рекомендуют применять для лечения дистрофии миокарда и ее профилактики антиоксиданты. Другими авторами был предложен метод гипербарической оксигенации [Г. Л. Апанасенко с соавт., 1984].

Многочисленными исследованиями доказано, что применение методов лазеротерапии способствует увеличению деформируемости эритроцитов, улучшению микроциркуляции в миокарде, транспорта кислорода за счет нормализации функций мембраны эритроцита, элиминации из крови гистамина и гистаминоподобных веществ [И. М. Корочкин, 1990]. Методы чрескожной инфракрасной лазеротерапии обладают отчетливым сосудорасширяющим, гипохолестеринемическим эффектом, улучшают реологические свойства крови, гемодинамику и контрактильную способность сердечной мышцы. Данные эффекты лазерного воздействия на организм человека обуславливают высокую эффективность лазеротерапии в комплексном лечении дистрофий миокарда у спортсменов.

Для лечения дистрофии миокарда рекомендуется использовать методику чрескожного полизонального последовательного лазерного воздействия (рис. 22) на сосудисто-нервные сплетения (мощность лазерного излучения – 20 мВт, частота импульсного лазерного излучения – 150 Гц, время экспозиции на 1 зону – 1–1,5 мин), а также чрескожное лазерное воздействие на проекции сердца – IV–V межреберья справа и слева по краю грудины и на паравертебральные зоны на уровне углов лопаток (мощность лазерного излучения – 20 мВт, частота импульсного лазерного излучения – 150 Гц, время экспозиции на 1 зону – 1 мин). Курс лечения – 10–15 сеансов.

Рис. 22. Зоны лазерного воздействия, используемые в комплексном лечении дистрофии миокарда

10.4. Лазеротерапия в профилактике заболевания вен у спортсменов

Проблеме заболеваний вен у спортсменов традиционно практически не уделяется внимания. При этом различные варианты варикозного расширения вен (варикозное расширение вен нижних конечностей, варикозное расширение вен семенного канатика, варикозное расширение вен органов таза и т. д.) встречаются у спортсменов достаточно часто. Различают первичное варикозное расширение вен, которое представляет собой самостоятельное заболевание, и вторичное расширение вен, являющееся следствием какого-либо патологического состояния.

В литературе фактически отсутствуют реальные данные о современном уровне заболеваний вен у спортсменов, что связано в первую очередь с кажущейся вторичностью данной проблемы в спортивной медицине. По данным исследований, проведенных в 70-е годы прошлого столетия, первичное варикозное расширение поверхностных вен нижних конечностей встречается у 2,3–4,2 % спортсменов [В. А. Макаров, З. И. Попова, 1975, 1978; П. В. Пряткин, 1971, 1972]. Другие исследователи [В. Ф. Башкиров, В. И. Симаков, 1965; И. Б. Хабинский, В. Ф. Башкиров, 1979] приводят гораздо большие цифры, свидетельствующие о значительном проценте возникновения варикозного расширения вен у спортсменов.

А. Г. Дембо (1991) утверждает, что основной причиной возникновения варикозного расширения вен у спортсменов являются физическая нагрузка и повышенное внутрибрюшное давление, что затрудняет отток крови из нижней полой вены. Значение имеет также слабость венозной стенки и клапанного аппарата вен нижних конечностей. В. Ф. Башкиров, В. И. Симаков (1975) считали, что на развитие данного заболевания оказывает влияние специфика тренировочных нагрузок.

Проблема лечения варикозного расширения вен нижних конечностей в стадии декомпенсации является в основном хирургической. Вместе с тем, на начальных стадиях заболевания, характеризующихся появлением «теней» подкожных вен (чаще всего их воспринимают как просто близко расположенные к поверхности кожи сосуды), отечности подколенных ямок, пастозности подкожной клетчатки ног, сосудистых звездочек, лазеротерапия – одно из самых надежных и эффективных средств лечения и профилактики данной патологии. Лазерное воздействие проводится по методу чрескожного полизонального облучения крови (частота импульсного лазерного излучения – 150 Гц, 4x1,5–2 мин – области подколенных и локтевых ямок; продолжительность курса – 12–15 процедур, 1 сеанс в день, ежедневно), либо двухзональным методом (частота импульсного лазерного излучения – 150 Гц, 2x2–4 мин – области подколенных ямок; продолжительность курса – 12–15 процедур, ежедневно). Курс лазеротерапии повторяется через 1 месяц и далее – через 3 месяца.

Рис. 23. Лазеротерапия в профилактике и лечении начальных стадий венозной недостаточности у спортсменов

Одно из достаточно часто встречающихся заболеваний вен у спортсменов мужского пола – варикоцеле. Наибольшая частота варикоцеле (15–19,3 %) приходится на 14–15-летний возраст. В специальной литературе отсутствуют данные о частоте выявления варикоцеле у спортсменов различных специализаций. Принимая во внимание нагрузки современного спорта, следует думать о гораздо большей частоте данной патологии у спортсменов по сравнению с людьми, не занимающимися спортом, либо о более выраженных патологических изменениях в венах семенного канатика у спортсменов. Кроме того, специалистам известно, что объем и интенсивность тренировочных нагрузок юных спортсменов значительно повышаются именно к 14–15 годам – то есть к возрастному периоду, в котором чаще всего у молодых людей обнаруживается варикоцеле [В. А. Максимов, Р. А. Хромов, В. И. Редькович, И. С. Балыков, С. Е. Павлов, 2007]. В связи с этим следует думать о возможности использования комплексных профилактических мероприятий, предупреждающих развитие варикозного расширения вен семенного канатика у юных спортсменов и об использовании в этом комплексе неинвазивных лазеротерапевтических методов.

Для профилактики и лечения начальных стадий венозной недостаточности рекомендуется использовать методику чрескожного полизонального последовательного лазерного воздействия на сосудисто-нервные сплетения (рис. 23). Характеристики лазерного излучения: частота – 80–150 Гц, мощность – 25 мВт; время экспозиции на 1 зону – от 30 с до 1,5 мин. Длительность профилактического курса – 7–9 процедур, проводимых через день. Длительность курса лечения – 10–15 ежедневных процедур. Профилактические и лечебные курсы необходимо повторять каждые 1,5–2 месяца.

XI. Лазеротерапия в комплексном лечении заболеваний дыхательной системы спортсменов

Литературные данные о влиянии тренировочных и соревновательных нагрузок на систему дыхания спортсменов достаточно противоречивы. R. Piade с соавт. (1965), обследовавшие 50 высококвалифицированных велосипедистов после окончания велогонки, отмечали у 25 % спортсменов выраженное повышение воздушности легких. У экспериментальных животных под воздействием регулярных чрезмерных нагрузок обнаруживалось увеличение массы легких, рассчитанной на 1 кг массы тела; при гистологическом исследовании находили разрывы и исчезновение альвеолярных перегородок, уменьшение количества капилляров, что свидетельствовало об истинно эмфизематозных изменениях [V. Minarovjech et al., 1965]. В других исследованиях были получены данные, говорившие о положительных структурных изменениях легочной паренхимы, происходящих под воздействием физических нагрузок большой интенсивности. В частности, в экспериментах на животных было установлено, что в зависимости от величины физической нагрузки увеличивается масса легких, что происходит в основном за счет расширения ветвей легочной артерии [А. О. Наврота, 1969; Л. П. Эльманович, 1967; А. Todaro et al., 1979]. Установлено, что регулярные тренировочные нагрузки способствуют росту функциональных возможностей системы внешнего дыхания: увеличиваются жизненная емкость легких, бронхиальная проходимость, сила и выносливость дыхательных мышц, диффузионная способность легких, снижается минутный объем дыхания.

11.1. Лазеротерапия бронхиальной астмы у спортсменов

В спортивной медицине особо выделяется бронхиальная астма физического напряжения. Причем частота выявления данной патологии у спортсменов имеет тенденцию к увеличению год от года [S. Rice с соавт, 1985]. Вместе с тем установлена [А. Bundgaard, 1985; W. Hollrnann, 1985; Т. Gemmel, 1986] возможность допуска данной категории спортсменов к занятиям спортом. В основе профилактики и лечения бронхиальной астмы физического напряжения должно лежать рациональное построение тренировочного процесса, что позволяет спортсменам, страдающим данным заболеванием, значительно увеличить функциональные резервы системы внешнего дыхания [F. Haas et al., 1985]. Следует помнить, что возможность развития приступа бронхиальной астмы физического напряжения относительно невелика при нагрузках, мощность которых не превышает 60 % индивидуального максимума потребления кислорода [G. Cropp, 1975; Tawad et al., 1984]. Провоцирующими факторами возникновения приступа бронхиальной астмы являются сухость и холод вдыхаемого спортсменом воздуха [Bar-Yishay, 1985; А. Lockart, 1985]. Вместе с тем доказано, что при выполнении последовательных повторных нагрузок их астмогенность значительно снижается [С. Годфри, 1984; D. Stirling, 1983; F. Haas et al, 1985]. При этом необходимо знать, что различные по характеру (объем, интенсивность) физические нагрузки обладают различной степенью астмогенности [S. Anderson et al., 1971; A. Fitch Morton, 1971; R. Shephard, 1977]. Для профилактики приступов бронхиальной астмы спортсменам, страдающим данным заболеванием, стандартно рекомендуется непосредственно перед тренировками и соревнованиями использовать бронходилятаторы [S. Anderson, 1981; С. Tohnson, 1986].

Использование низкоинтенсивного лазерного излучения в лечении больных бронхиальной астмой основано преимущественно на общем действии инфракрасного лазерного излучения, связанного с его антиаллергическим, иммунокорригирующим и стабилизирующим рецепторные клеточные образования свойствами. Вместе с тем при воздействии лазерного излучения на проекции бронхов и легких большое значение имеет спазмолитический, противовоспалительный и муколитический эффекты лазерного воздействия.

Лазерная терапия в лечении больных бронхиальной астмой может использоваться в виде монотерапии, а также назначаться как элемент комплексного лечения. Клинический эффект от включения лазерной терапии в комплексное лечение бронхиальной астмы проявляется в более ранних сроках наступления ремиссии и исчезновении приступов (у 38 % пациентов) или существенном снижении частоты и тяжести обострения заболевания. Больные отмечают более легкое отхождение мокроты, уменьшение ее вязкости. При этом отмечалось либо полное исчезновение хрипов, либо значительное уменьшение их количества. Немаловажно, что на фоне проводимой лазерной терапии существенно снижается частота сопутствующих аллергических проявлений (аллергический ринит, крапивница и др.). Положительный клинический эффект лазеротерапии был получен у 88 % больных, и лишь у 12 % страдавших тяжелыми формами заболевания добиться существенного улучшения состояния не удалось.

Рекомендуется использовать методику чрескожного полизонального лазерного воздействия на сосудисто-нервные сплетения (мощность лазерного излучения – 25 мВт, частота – 150 Гц, время экспозиции на 1 зону – 1–1,5 мин) и методику воздействия на паравертебральные зоны на уровне Th2-Th6 по 3–4 зоны справа и слева от позвоночника и зоны подлопаточных областей справа и слева (мощность лазерного излучения – 25 мВт, частота – 150 Гц, по 1,5–2 мин на каждую зону) (рис. 24).

11.2. Лазеротерапия хронического бронхита у спортсменов

Одним из основных принципов лечения больных хроническим бронхитом является комплексный подход в терапии, включающий медикаментозные препараты, физиотерапию, лечебную физкультуру и т. д. Необходимость включения физиотерапевтических мероприятий связана с особенностями поражения бронхолегочного аппарата при этом заболевании. Грубые морфологические изменения, захватывающие бронхи практически всех уровней, и сопутствующее поражение альвеол приводят к значительной деформации архитектоники легочной ткани и лежат в основе нарушений вентиляции, связанной с воспалительным отеком слизистой, спазмом гладкой мускулатуры бронхиол и гиперсекрецией желез. Фармакотерапия, включающая антибактериальные препараты, отхаркивающие, муколитические средства и другие медикаменты, не всегда приводит к быстрому положительному эффекту именно из-за указанных морфологических изменений дыхательной системы и невозможности получения терапевтических концентраций препаратов в пораженных тканях. Поэтому среди других компонентов лечебного комплекса при хроническом бронхите важную роль играют физиотерапевтические методы лечения.

Рекомендуется использовать методику чрескожного полизонального лазерного воздействия на сосудисто-нервные сплетения (мощность лазерного излучения – 25 мВт, частота – 150 Гц, время экспозиции на 1 зону – 1–1,5 мин) и методику воздействия на паравертебральные зоны на уровне Th2-Th6 по 3–4 зоны справа и слева от позвоночника и зоны подлопаточных областей справа и слева (мощность лазерного излучения – 25 мВт, частота – 150 Гц, по 1,5–2 мин на каждую зону) (рис. 24).

Рис. 24. Основные зоны лазерного воздействия, используемые в лечении бронхита и бронхиальной астмы

XII. Лазеротерапия в лечении заболеваний органов пищеварения у спортсменов

Заболевания органов пищеварения – наиболее распространенная группа патологий в современном мире. В структуре заболеваний спортсменов группа болезней органов пищеварения давно уже ставится на первое место [Н. В. Эльштейн, 1970; М. Б. Казаков, 1971; Л. М. Коробочкин, 1979; Л. Н. Марков, 1988]. Отдельные заболевания органов пищеварения среди спортсменов встречаются чаще, чем среди остального населения. Это – хронический холецистит [А. Г. Дембо, 1981; Н. В. Эльштейн, 1984; Е. Ф. Яковлев, 1974], язвенная болезнь желудка и двенадцатиперстной кишки [М. Андреевич, 1959; Х. Браильски, 1976; С. Laverdand, 1980; К. Nord, 1981; Н. В. Эльштейн, 1984; А. Р. Жуков, 1987]. Согласно литературным данным, обращаемость спортсменов к врачам по поводу болезней органов пищеварения составляет 26,7–34,9 % от прочих причин обращений [О. Р. Жуков, 1987; Л. Н. Марков, 1988].

12.1. Лазеротерапия хронического гастрита у спортсменов

Хронический гастрит принято рассматривать как самостоятельное заболевание, для которого характерны определенные морфологические изменения слизистой оболочки желудка: 1) уменьшение количества желез и железистых клеток, характерных для соответствующего отдела желудка; 2) замещение желудочных желез соответствующих отделов соединительной тканью и различными, содержащими слизь, дистрофическими железистыми элементами; 3) увеличение крупноклеточной инфильтрации в слизистой оболочке желудка [Ю. И. Фишзон-Рысс, 1974; Г. И. Дорофеев с соавт, 1984; В. Салупере, 1988; G. Wolff, 1974].

Хронический гастрит – наиболее распространенное в мире заболевание. На основании результатов массовых обследований населения индустриально развитых стран сделан вывод о том, что хроническим гастритом страдает более половины населения [Г. И. Дорофеев с соавт, 1984; В. Салупере, 1988; L. Demling, 1970]. Но следует думать, что реальные цифры, отражающие частоту данного заболевания, гораздо выше – возможность бессимптомного протекания данного заболевания и отсутствие информативных методов диагностики, которые могли бы быть использованы при проведении массовой диспансеризации, не дают возможности диагностировать хронический гастрит в большом количестве случаев. При этом следует помнить, что показатели секреторной функции желудка у здоровых молодых людей подвержены существенным колебаниям [СБ. Коростовцев, 1976; Г. И. Дорофеев с соавт., 1984], что не позволяет использовать их в качестве информативного диагностического критерия при диспансерных обследованиях.

Причины возникновения хронического гастрита у спортсменов окончательно не выяснены. Предполагается, что ими могут быть острое или хроническое повреждение слизистой оболочки желудка. Однако экспериментальные данные показывают, что на острое повреждение слизистой оболочки желудок реагирует интенсивной регенерацией и нормализацией ее строения, тогда как для хронического гастрита характерны неправильная регенерация слизистой оболочки и появление дегенеративных изменений [А. Г. Дембо, 1991].

Допускается генетическая предрасположенность к заболеванию хроническим гастритом [Г. И. Дорофеев с соавт., 1984; В. Салупере, 1988]. Важным фактором возникновения хронического гастрита у спортсменов могут быть чрезмерные и нерациональные тренировочные нагрузки. Т. Adams с соавт. (1932) с использованием рентгенологического метода исследования подтвердили тормозящее влияние таких нагрузок на моторные функции желудка. В. Bugyi (1960) выявил, что переутомление и перегрузка при занятиях спортом приводят к секреторной недостаточности желудка. С. С. Полтырев, Т. М. Хрусталев (1979) обнаружили, что субмаксимальные нагрузки вызывают выраженное снижение желудочного сокоотделения при активизации деятельности кишечных желез.

Эти и другие, полученные в исследованиях и в клинике данные, сопоставимы с результатами исследований Г. Селье (1936), обнаружившим изъязвления в слизистой желудка в ответ на разнообразные по специфике, но чрезмерные по силе воздействия на организм животных. Подобные эффекты могут быть объяснимы, в том числе, с позиций гипотезы о преимущественном кровоснабжении структурно-функциональных компонентов организма, участвующих в какой-либо работе субмаксимального или максимального характера – в ущерб кровоснабжению тканей и органов, которые в данной работе участия не принимают [С. Е. Павлов с соавт., 2001].

В современных классификациях насчитывается до 30 разновидностей гастрита. Вне зависимости от формы и течения данного заболевания терапия гастрита должна быть направлена на нормализацию секреторной деятельности желез желудка, ликвидацию воспалительных явлений слизистой оболочки, улучшение микроциркуляции в тканях желудка.

Острый гастрит – следствие нарушений диеты, приема некачественной пищи, отравлений. В комплексном лечении острых гастритов лазеротерапия подключается на заключительных стадиях лечения для купирования острых катаральных явлений в слизистой желудка и нормализации работы ее клеток. При острых болях в желудке время экспозиции лазера на кожной проекции желудка может достигать 15–20 мин (мощность лазерного излучения – 20 мВт, частота импульсного лазерного излучения – 150 Гц). Как правило, этого бывает достаточно для снятия болевых ощущений. При последующих сеансах время экспозиции снижается в 1,5–2–3 раза. Длительность курса – 6–10 ежедневных процедур.

Хронический гастрит у спортсменов, как правило, не сопровождается выраженными общими симптомами. Среди спортсменов более распространен хронический гастрит с гиперсекреторным синдромом. Хронический гастрит с секреторной недостаточностью у спортсменов часто сопровождается нарушениями функций кишечника [V. Jligore с соавт., 1958].

При хроническом гастрите с секреторной недостаточностью у 90 % больных чрескожное инфракрасное лазерное воздействие в оптимальных режимах оказывает положительный терапевтический эффект, что проявляется улучшением клинической картины заболевания, стимуляцией секреторной функции желудка, увеличением количества главных, обкладочных и добавочных клеток. Следует отметить, что при наличии глубоких структурных поражений слизистой оболочки желудка, сопровождающихся тяжелой атрофией и резким угнетением функции желудочных желез, лазеротерапия малоэффективна, что необходимо учитывать при отборе больных на этот вид лечения. Лучшего эффекта удается достичь у больных, у которых отсутствуют обильные жировые отложения на передней брюшной стенке живота.

В. И. Корепанов (1995) в своей монографии для лечения гастритов с секреторной недостаточностью рекомендует использовать 3 зоны лазерного воздействия: область эпигастрия, солнечного сплетения и двенадцатиперстной кишки. Рекомендуемая мощность лазерного излучения – 20–25 мВт, частота импульсного лазерного излучения – 150 Гц. Время экспозиции лазера на 1 зону – 3–4 мин, курс лечения – 12–15 сеансов, проводимых ежедневно. Лечение гипосекреторных гастритов требует использования стимулирующих доз лазерного воздействия (мощность лазерного излучения – 15 мВт, частота импульсного лазерного излучения – 80 Гц. Время экспозиции лазера на 1 зону – 1–2 мин, курс лечения – 15–20 сеансов). Дополнительное использование методики чрескожного полизонального лазерного воздействия на сосудисто-нервные сплетения (мощность лазерного излучения – 20–25 мВт, частота импульсного лазерного излучения – 150 Гц, время экспозиции на зоны локтевых и подколенных ямок – 1–2 мин) позволяет получить более выраженный лечебный эффект (рис. 25).

Рис. 25. Основные зоны лазерного воздействия при лечении гастрита, язвенной болезни желудка

При чрескожной лазеротерапии хронического гастрита следует ожидать улучшения регионального и микроциркуляторного кровообращения в желудке, регенерации слизистой оболочки желудка, восстановления и нормализации секреторной функции желудка. Как правило, лечение хронического гастрита не требует полного отказа от тренировок. Однако в случае выраженного хронического гастрита у спортсмена следует рекомендовать ему снижение объемов и интенсивности нагрузок на время лечения.

12.2. Лазеротерапия язвенной болезни желудка и двенадцатиперстной кишки у спортсменов

Язвенная болезнь желудка и двенадцатиперстной кишки – хроническое рецидивирующее заболевание, при котором вследствие расстройства общих и местных механизмов нервной и гуморальной регуляции функций гастродуоденальной системы происходит аутолиз слизистой оболочки желудка и двенадцатиперстной кишки. По проблемам этиопатогенеза язвенной болезни желудка и двенадцатиперстной кишки накоплено огромное количество во многом достаточно противоречивой литературы.

Язвенная болезнь желудка и двенадцатиперстной кишки у спортсменов занимает значительную долю среди выявляемых у них заболеваний органов пищеварительного тракта [М. Андреевич, 1959; А. Г. Дембо, 1980, 1991; Н. В. Эльштейн, 1984; О. Р. Жуков, 1987]. Есть мнение, что язвенная болезнь двенадцатиперстной кишки у спортсменов встречается вдвое чаще, чем у людей, не занимающихся спортом [М. Андреевич, 1959]. Высокий процент заболевания язвенной болезнью среди спортсменов, предъявляющих жалобы на дискомфорт или боли в желудке, выявил О. Р. Жуков (1987) – 12,3 %.

Патогенез язвенной болезни желудка и двенадцатиперстной кишки у спортсменов не отличается от такового вообще [А. Г. Дембо, 1991]. Однако чрезмерные нагрузки в современном спорте могут становиться решающим фактором в возникновении этих болезней вследствие перевозбуждения центральной нервной системы, связанного со спортивной деятельностью [М. Андреевич, 1959; Н. В. Эльштейн, 1984; О. Р. Жуков, 1987], и хроническому регионарному нарушению кровообращения и микроциркуляции в подслизистой оболочке желудка и двенадцатиперстной кишки [С. Е. Павлов с соавт., 2001]. При этом язвенная болезнь желудка у спортсменов возникает реже, чем язвенная болезнь двенадцатиперстной кишки, что может быть объяснено нарастанием в желудке уровня мукополисахаридов (на фоне физической нагрузки), повышающих сопротивляемость слизистой оболочки желудка к изъязвлению [R. Frenkl et al., 1963].

Клиническая картина язвенной болезни у спортсменов зависит от локализации язвы, длительности течения заболевания, возраста больного, его эндокринного и эмоционального статуса, наличия сопутствующих заболеваний [А. Г. Дембо, 1991]. Для спортсменов характерны атипичное течение, стертость клинических проявлений, иногда бессимптомное течение заболеваний [Н. В. Эльштейн, 1984; О. Р. Жуков, 1987; Х. Браильски, 1976].

Лазерную терапию хронических гастродуоденальных язв стали проводить впервые в СССР в 1980-е годы. Как правило, ее применяли и применяют с помощью гибкого световода при гастродуоденоскопии.

Появление полупроводниковых инфракрасных лазеров внесло коррективы в технику лазеротерапии. Большая глубина проникновения излучения этих лазеров позволила использовать транскутанные методы лечения гастродуоденальных язв. Выявлено, что лечение язвенной болезни лазерами с длиной волны 0,89 мкм, работающими в импульсном режиме, эффективно без дополнительной медикаментозной терапии или даже превышает таковую. Так, П. М. Назаренко с соавт. (1990) применял инфракрасный лазер с мощностью излучения 5 Вт в импульсе, с частотой следования импульсов 80 Гц чрескожно в течение 12 дней. В результате выздоровление достигнуто у 96 % пациентов.

До лечения, кроме тщательного обследования больных, необходимо проведение следующих исследований: общий анализ крови, фракционное исследование желудочного сока, гастродуоденоскопия, рентгеноскопия желудка и двенадцатиперстной кишки.

При легком течении заболевания, малых и средних размерах язвы, ее локализации по передней стенке, малой кривизне желудка или луковицы двенадцатиперстной кишки и небольшой или средней толщине брюшной стенки следует пользоваться чрескожным воздействием. Предлагается воздействовать контактным методом на кожные проекции кардиального отдела желудка, тела желудка, луковицы 12-перстной кишки. Процедуры необходимо проводить ежедневно, утром натощак, в положении лежа. Мощность лазерного излучения – 20–25 мВт; частота импульсного лазерного излучения – 150 Гц; время экспозиции на 1 зону – 3–4 мин; курс лечения – 15–20 сеансов, проводимых ежедневно. Дополнительное использование методики чрескожного полизонального лазерного воздействия на сосудисто-нервные сплетения (мощность лазерного излучения – 20–25 мВт; частота импульсного лазерного излучения – 150 Гц; время экспозиции на зоны локтевых и подколенных ямок – 1–2 мин) позволяет получить более выраженный лечебный эффект (рис. 25).

Чрескожная лазеротерапия предпочтительна при выраженной деформации луковицы двенадцатиперстной кишки, локализации язвы на передней стенке и малой кривизне органа.

При электронной микроскопии биоптата больных, прошедших курс чрескожной инфракрасной лазеротерапии, выявлено, что если перед началом лечения в препаратах отмечались в той или иной степени молодые недифференцированные клетки различного типа и юные активные фибробласты, то к концу лечения преобладали нормальные дифференцированные клетки слизистой оболочки [А. В. Кац, 1994]. Исследования выявили, что после инфракрасного лазерного воздействия на область эпигастрия при подготовке больных к оперативному вмешательству на желудке выявлено снижение количества микроорганизмов в содержимом желудка и отсутствие воспалительной реакции или ее незначительная выраженность [Х. Х. Усманов с соавт., 1994]. При использовании транскутанных методов лазеротерапии у больных язвенной болезнью желудка Н. В. Алексеевой с соавт. (1994) были получены следующие результаты: заживление язвы достигнуто у 73 % больных, уменьшение площади язвы – у 21 % и отсутствие эффекта – у 6 % больных.

При чрескожной лазеротерапии язвенной болезни желудка следует ожидать улучшения регионального и микроциркуляторного кровообращения в желудке, рубцевания язв, регенерации слизистой оболочки желудка, восстановления и нормализации секреторной функции желудка. Лечение язвенной болезни желудка требует полного отказа спортсмена от тренировок на время лечения и снижение объемов и интенсивности нагрузок в период реабилитации. Эффективность использования метода чрескожной лазеротерапии в лечении язвенной болезни желудка достаточно велика.

В. И. Корепанов (1995) для транскутанной лазеротерапии рекомендует использовать следующие зоны воздействия: проекцию луковицы двенадцатиперстной кишки, головки поджелудочной железы, солнечного сплетения, эпигастрия, зоны желчного пузыря и симпатических ганглиев на уровне 7–9 грудных позвонков.

Лазеротерапия язвенной болезни двенадцатиперстной кишки менее эффективна, даже в том случае, если она проводится в комплексе с медикаментозной терапией. Мы рекомендуем при использовании лазеров в комплексной терапии данного заболевания применять сочетание метода полизонального чрескожного воздействия на сосудисто-нервные сплетения (мощность лазерного излучения – 20–25 мВт; частота импульсного лазерного излучения – 150 Гц; время экспозиции на зоны локтевых и подколенных ямок – 1–2 мин) и воздействия на кожную проекцию двенадцатиперстной кишки – 15–20 мин с мощностью лазерного излучения 20 мВт и частотой импульсного лазерного излучения 150 Гц. Сеансы должны проводиться ежедневно. Продолжительность курса лечения – 15–20 дней.

Лечение язвенной болезни двенадцатиперстной кишки часто требует полного отказа спортсмена от тренировок в периоды обострения и строгий контроль за объемами и интенсивностью нагрузок в периоды ремиссии заболевания.

12.3. Лазеротерапия в лечении заболеваний печени и желчевыводящих путей у спортсменов

Заболевания печени и желчевыводящих путей у спортсменов встречаются достаточно часто [А. Г. Дембо, 1991]. На печень и ее функцию оказывают постоянное воздействие как гепатотропные, так и алиментарные факторы. Болезни печени условно могут быть разделены на болезни собственно печеночной ткани и болезни желчных путей.

Среди заболеваний печени основное место занимает инфекционный вирусный эпидемический гепатит. Статистические данные о частоте этого заболевания у спортсменов отсутствуют. Не выявлено никаких особенностей в клинической картине и течении данной группы заболеваний у спортсменов. Исходы острого инфекционного гепатита: полное выздоровление; переход в хронический гепатит (до 41 %); развитие цирроза печени; поражение желчевыделительной системы и др.

Отмечено, что риск развития хронического гепатита у спортсменов, перенесших острое вирусное заболевание, гораздо выше по сравнению с людьми, не занимающимися спортом [А. Г. Дембо, 1991]. Это связано с несоблюдением спортсменами сроков реабилитации после перенесенного острого вирусного гепатита и несвоевременного начала тренировок. Даже при самом благоприятном течении болезни после выписки спортсмена из стационара тренировки и участие в соревнованиях категорически запрещены не менее чем на 6–8 мес. В отдельных случаях этот срок увеличивается, если при контрольных исследованиях функции печени не наблюдается ее полного восстановления. Последние должны быть основным критерием для решения вопроса о допуске к тренировкам. Следует учитывать и тот факт, что само по себе воздействие на организм высокоинтенсивных и объемных тренировочных нагрузок приводит к нарушениям функций печени [Н. П. Кириенко, 1969; В. М. Пинчук с соавт., 1971; З. А. Бондарь, 1970; J. Nocker et al., 1958; R. Steeiger, 1969], а предшествующие заболевания печени неизбежно усугубляют этот процесс.

С. Н. Головин (1992) при лечении вирусного гепатита лазерное воздействие предлагает осуществлять на анатомическую проекцию печени (мощность – 20–25 мВт; частота импульсного лазерного излучения – 150 Гц; время экспозиции на 1 зону – 2–3 мин (3 зоны), длительность курса – 20 сеансов). Одновременно предлагается использовать методику чрескожного полизонального лазерного воздействия на сосудисто-нервные сплетения (мощность лазерного излучения – 15–20 мВт; частота импульсного лазерного излучения – 150 Гц; время экспозиции на зоны локтевых и подколенных ямок – 1–2 мин).

В. И. Корепанов (1995) предлагает в лечении вирусных гепатитов использовать метод полизонального транскутанного лазерного облучения печени, желчного пузыря и области луковицы двенадцатиперстной кишки, что, по его мнению, позволяет воздействовать на гепатоциты, желчные протоки, сфинктеры внепеченочных желчных путей и механизмы регуляции функций печени. При этом цель лазерной терапии – повысить функциональную активность гепатоцитов, стимулировать регенеративные процессы в них, активизировать продукцию желчи, нормализовать пассаж желчи в двенадцатиперстную кишку, подавить гипериммунные реакции.

Хронические диффузные заболевания печени – хронический агрессивный гепатит и цирроз печени – являются тяжелой патологией, с прогрессирующим течением, приводящим к необратимым процессам в этом жизненно важном органе. Применяемые в лечении данных патологий лекарственные средства – гепатопротекторы, антиоксиданты, стимуляторы регенерации тканей, белковые препараты – способствуют восстановлению гепатоцитов, но не могут длительно стабилизировать патологический процесс, а тем более вызывать его регрессию. Использование в комплексной терапии заболеваний печени низкоинтенсивного лазерного облучения доказало его способность стимулировать органоспецифическое восстановление тканей.

Как правило, на фоне лазеротерапии у больных уменьшаются боли в правом подреберье, появляется аппетит, нормализуется артериальное давление, урежается пульс при тахикардии. К концу лечения наблюдалась нормализация количества эритроцитов, лейкоцитов, тромбоцитов, снижался билирубин, достоверно повышалось общее количество белка, уменьшался ранее повышенный уровень гамма-глобулинов, что свидетельствует о восстановлении функциональной способности печени.

Низкоэнергетическое лазерное излучение является высокоэффективным активатором каталазной активности в организме, обеспечивает утилизацию продуктов перекисного окисления липидов в обменных процессах, создавая условия для быстрой стабилизации мембран гепатоцитов. Также снижается активность низкоэнергетических гликолитических процессов, утилизируется молочная и пировиноградная кислоты в цикле Кребса. Иммунологические исследования у больных хроническим гепатитом, биллиарным или мелкоочаговым циррозом печени показали, что после лазерной терапии у больных с гипосупрессивной формой иммунологического статуса ответ на лечение сопровождался снижением концентрации Ми G-иммуноглобулинов с одновременным повышением числа Т-лимфоцитов и их субпопуляций [В. Г. Радченко, 1994].

Чрескожную лазеротерапию при остром гепатите и обострении хронического осуществляют с использованием следующих зон: область луковицы двенадцатиперстной кишки и проекция головки поджелудочной железы с целью нормализации пассажа желчи и экскретов поджелудочной железы в кишку; область солнечного сплетения для регуляции баланса в периферических отделах вегетативной нервной системы, кроме того, облучают печень с нескольких точек с целью влияния на активность печеночных клеток, их регенерацию и восстановление функционального состояния [В. И. Корепанов, 1995].

Т. Н. Кузнецова, С. Е. Павлов (1997) для лечения хронических заболеваний печени предлагают использовать методику чрескожного полизонального лазерного воздействия на сосудисто-нервные сплетения (мощность лазерного излучения – 15–20 мВт; частота импульсного лазерного излучения – 150 Гц; время экспозиции на зоны локтевых и подколенных ямок – 1–2 мин); воздействие на кожную проекцию двенадцатиперстной кишки и желчного пузыря – по 3–5 мин на зону (мощность лазерного излучения – 15–20 мВт; частота импульсного лазерного излучения – 150 Гц); воздействие на зоны 8–9 межреберных промежутков справа от срединно-ключичной и передне-подмышечной линиям – по 3–5 мин на зону (частота импульсного лазерного излучения – 150 Гц). Сеансы рекомендуется проводить ежедневно. Курс лечения – 15–20 дней.

Острый холецистит как самостоятельное заболевание редко становится объектом хирургического вмешательства. Как правило, в хирургической клинике проводится консервативное лечение с применением спазмолитиков и обезболивающих средств, а при преобладании воспалительных явлений показана антибактериальная терапия.

Согласно данным экспериментальных исследований лазерное излучение уменьшает величину поверхностного натяжения и вязкости желчи и увеличивает ее коллоидальную стабильность, которая препятствует седиментации плотных веществ из состава желчи. Воздействие инфракрасным лазером на область печени приводит к снижению уровня холестерина и билирубина крови, торможению микрокристаллов холестерина и увеличению количества желчных кислот и желчи. Для ликвидации острых проявлений холецистита рекомендуется применение инфракрасного лазерного излучения чрескожно. При этом рекомендуется использовать 4 зоны: проекция луковицы двенадцатиперстной кишки, головки поджелудочной железы (воздействие на моторные центры эвакуации желчи), область желчного пузыря для прямого воздействия на воспалительный процесс, проекция солнечного сплетения и грудные симпатические ганглии для синхронизации активности симпатической и парасимпатической нервной систем [В. И. Корепанов, 1995]. Одновременно может быть использована методика чрескожного полизонального лазерного воздействия на сосудисто-нервные сплетения (рис. 26).

Одна из достаточно частых патологий, выявляемых у спортсменов во время диспансерных обследований, – дискинезия желчевыводящих путей – нарушение моторной функции желчного пузыря. Дискинезия желчевыводящих путей, как правило, сопутствует какому-либо заболеванию, но может быть и самостоятельным явлением [А. Г. Дембо, 1991]. Принято выделять две формы заболевания – гиперкинетическую и гипокинетическую. В основе первой лежит спазм желчных путей, который может возникать вследствие множества причин, в основе второй – снижение моторной функции желчного пузыря. Существует мнение, что среди спортсменов преобладают дискинезии гиперкинетического типа вследствие гипертонуса блуждающего нерва, вызывающего расстройства регуляции сократительной функции желчного пузыря. Вместе с тем следует помнить, что как минимум в 50 % случаев дискинезия желчного пузыря обнаруживается у спортсменов с хроническим холециститом [Е. Ф. Яковлев, 1974; Н. М. Школьник, 1986].

Рис. 26. Основные зоны лазерного воздействия при лечении острого и хронического холецистита

Хронический холецистит – одна из частых причин обращения спортсменов к врачу [А. К. Зубенко, 1965; М. Б. Казаков, 1968; Н. В. Эльштейн, 1984]. Этот вопрос изучался Ю. М. Шапкайцем (1962), который показал, что процент таких спортсменов в 4–6 раз превышает процент больных холециститом среди населения и четко отличается в различных видах спорта (от 0,4 % у гимнастов до 8,5 % у конькобежцев). А по данным И. М. Мануйловой (1975), из 190 обследованных ею спортсменов клинические данные, свидетельствующие о наличии холецистита, обнаружены у 50.

Указывается на целый ряд факторов возникновения хронического холецистита: инфекционные, инвазивные, генетические, метаболические, нейро-рефлекторные, аллергические и гормональные [А. Г. Дембо, 1991]. В этиологии заболеваний печени и желчевыделительной системы у спортсменов подчеркивается роль переутомления, эмоциональных и физических перегрузок, нерегулярного питания [Е. Ф. Яковлев, 1974; Н. В. Эльштейн, 1984]. Клиническая картина заболевания у спортсменов чаще всего носит стертый, маловыраженный характер, а одним из первых ее проявлений могут быть боли в правом подреберье во время интенсивной физической нагрузки [А. Г. Дембо, 1991].

В связи с этим особо следует остановиться на печеночно-болевом синдроме, встречающемся у спортсменов достаточно часто. Термином «печеночно-болевой синдром» обозначается острая боль в правом подреберье, возникающая обычно во время интенсивных либо объемных тренировочных или соревновательных нагрузок. Число спортсменов, предъявляющих жалобы на периодические или постоянные боли в правом подреберье при физических нагрузках, достаточно велико. По данным М. М. Евдокимовой (1965), основанным на анализе 5520 врачебных карт спортсменов, количество таковых составляет 9,5 %, а в отдельных видах спорта, тренирующих выносливость, достигает 12,5 %. Эти данные подтверждаются в исследованиях А. И. Вылковысского (1952), Н. Д. Граевской с соавт. (1968). W. Ronehi (1964) утверждал, что печеночно-болевой синдром встречается у каждого 3-го спортсмена.

Вместе с тем, по сей день нет единого мнения о причинах возникновения печеночно-болевого синдрома. Некоторые авторы считали, что причиной последнего является острое набухание печени, растяжение ее капсулы, возникающее при несоответствии физической нагрузки возможностям организма [А. И. Вилковысский, 1952; М. М. Евдокимова, 1965; W. Sidarawiez, 1965]. Однако в многочисленных исследованиях доказано, что при физической нагрузке кровенаполнение печени увеличивается лишь при сердечной недостаточности, либо при наличии патологических изменений самой печени. Н. И. Георгиевский с соавт. (1970) считали возможными причинами проявления печеночно-болевого синдрома наличие аномалий развития желчного пузыря и желчных ходов. А. Г. Дембо (1965, 1991), Р. Е. Мотылянская (1965), Ю. М. Шапкайц (1965), Е. Ф. Яковлев (1974), А. М. Коробочкин (1979) и др. утверждали, что наиболее обоснованной является концепция о связи печеночно-болевого синдрома с хроническим воспалительным процессом в желчевыделительной системе.

12.4. Лазеротерапия в лечении желчнокаменной болезни

Желчнокаменная болезнь – достаточно распространенное заболевание: после 40 лет камни в желчном пузыре находят у 32 % женщин и у 16 % мужчин. В основе образования конкрементов в желчном пузыре лежит нарушение равновесия между стабилизаторами желчи (желчные кислоты и лецитин-мицелий) и количеством растворенных веществ (карбонат кальция, билирубин и холестерин), что связывают с хроническими нарушениями функций гепатоцитов и снижением эвакуаторной способности желчного пузыря. При наличии камней в желчном пузыре в 30 % случаев отмечают инфицирование желчи. Желчнокаменная болезнь может сопровождаться воспалением стенки желчного пузыря. На сегодняшний день не существует весомых альтернатив оперативному лечению желчнокаменной болезни (холецистэктомии), показанному еще и в связи со снижением (вплоть до тотального) сократительной способности стенки желчного пузыря, его эвакуаторной способности и, в случае эндоскопического удаления конкрементов, крайне высокой вероятности образования их вновь. Однако неудовлетворенность результатами радикального хирургического лечения данной патологии всегда физиологически оправдана.

Выбор низкоэнергетического лазерного излучения в качестве средства воздействия в лечении патологий гепатобилиарной системы обусловлен данными многочисленных лабораторных и клинических исследований, доказывающих эффективность использования низкоэнергетических лазеров в лечении данной группы патологий.

При этом применение неинвазивных (прежде всего – чрескожного) методов лазерного воздействия, на наш взгляд, более перспективно и логично, особенно если учесть высокую проникающую способность лазерного излучения в биологические ткани и простоту проведения таких процедур. Не менее важно отсутствие каких-либо субъективных ощущений у больного во время подобных сеансов лазеротерапии. Следует сказать, что использование транскутанных методов лазерного воздействия предъявляет специфические требования к лазерной медицинской аппаратуре. Более эффективным оказывается применение галий-арсенидовых низкоэнергетических медицинских лазерных аппаратов с матричными излучателями и большой площадью (до 8–20 см²) излучающей поверхности [С. Е. Павлов, 1998, 1999].

В нашем исследовании был использован матричный терапевтический лазерный аппарат импульсного действия с 6 галий-арсенидовыми излучателями и площадью излучающей поверхности 12 см². В качестве метода воздействия было выбрано сочетанное использование методов полизонального транскутанного лазерного воздействия на сосудисто-нервные сплетения [Кузнецова Т. Н., Павлов С. Е., 1997; Павлов С. Е., 1998, 1999] и лазерного воздействия на анатомические проекции печени (правой доли) и желчного пузыря (рис. 26). Суммарные и зональные дозы лазерного воздействия варьировались на протяжении курса лечения в связи с прогностическим моделированием терапевтического результата на основе динамики состояния больного. Длительность курса определялась возрастом и состоянием больного, клинической картиной заболевания, количеством и размерами конкрементов и не была ограничена общепринятыми временными рамками проведения курса физиотерапевтических процедур.

Этапные результаты данного исследования представлены на примере больной Т. Ф-ко, 37 лет, мастера спорта по плаванию, готовившейся к плановому хирургическому лечению по поводу желчнокаменной болезни, осложненной хроническим холециститом.

Перед началом курса лазеротерапии больная предъявляла жалобы на общее нарушение самочувствия, чувство тяжести и постоянные тянущие боли в правом подреберье, диспепсические расстройства. Больная на протяжении длительного времени пользовалась болеутоляющими, спазмолитическими и ферментными препаратами. Проведенное ультразвуковое исследование выявило деформацию и эхо-признаки воспаления стенки желчного пузыря, наличие конкремента в желчном пузыре, расширение печеночных желчных протоков. Неподвижность конкремента при смене положений тела больной свидетельствовало о его спаянности со стенкой желчного пузыря. Максимальный размер конкремента в исходном (до начала курса лазеротерапии) ультразвуковом исследовании составил 18,3 мм (рис. 27).

В условия проводимого исследования не входило прекращение приема фармакологических препаратов, ранее назначенных гастроэнтерологом в качестве симптоматического лечения. Тем не менее больная уже после второго сеанса лазеротерапии самостоятельно отказалась от приема всех ранее принимавшихся регулярно лекарственных средств в связи с полным отсутствием уже на этой стадии лечения болевого синдрома, нормализацией функций кишечника, улучшением общего состояния. На протяжении 2,5 недель ежедневного лазерного воздействия по предложенной нами схеме со стороны больной отсутствовали какие-либо жалобы на самочувствие. Незначительные транзиторные болевые ощущения были отмечены больной лишь к концу 3-й недели лазеротерапии, накануне контрольного ультразвукового исследования.

Ультразвуковое исследование, выполненное примерно через три недели проведения ежедневных лазеротерапевтических процедур, выявило уменьшение эхо-признаков воспалительной реакции в стенке желчного пузыря, абсолютную подвижность и незначительное уменьшение размеров конкремента: максимальный размер – 16,4 мм. При этом отмечено некоторое изменение эхо-структуры конкремента (рис. 28).

Рис. 27. Исходные (до начала курса лазеротерапии) данные ультразвукового исследования желчного пузыря больной Т. Ф-ко

Рис. 28. Контрольное (второе) ультразвуковое исследование желчного пузыря больной Т. Ф-ко

На последующем двухнедельном этапе лечения разовые зональные и, соответственно, суммарная дозы лазерного воздействия были снижены вдвое по сравнению с дозами, использовавшимися на начальном этапе. На протяжении всего второго этапа лечения, вопреки ожидаемому (в связи с подвижностью конкремента), отмечено полное отсутствие болевого синдрома, отсутствие жалоб больной на функцию пищеварительного тракта и общее самочувствие, даже на фоне эпизодического грубого нарушения диеты.

Данные последующего (третьего) ультразвукового исследования выявили практическое отсутствие эхо-признаков воспалительного процесса стенки желчного пузыря, сохранение его подвижности и уменьшение его максимального размера до 11,2 мм (рис. 29). Ультразвуковое исследование после пищевой нагрузки свидетельствовало о некоторой гиперкинетичности стенки желчного пузыря (сокращение объема желчного пузыря до 1/2 от исходного). Отмечено отсутствие динамики (по сравнению с предыдущими исследованиями) величины просвета печеночных желчных протоков. Сохранялась деформация стенок желчного пузыря, что несколько осложнило определение его объемов.

Наблюдение за пациенткой в течение последующих двух недель во время перерыва в курсе лечения позволило отметить полное отсутствие болевого синдрома и субъективно (со слов больной) – стабилизацию общего состояния на удовлетворительном уровне.

Предварительные результаты представленного исследования органично укладываются в гипотезу о возможности обратного развития отдельных патологических процессов в организме человека при условии адекватного изменения состояния внутренней среды организма. Предполагается, что сроки деструкции конкремента в желчном пузыре при создании соответствующих условий адекватны срокам его формирования и, не исключено, напрямую связаны, в том числе, с длительностью индивидуального, генетически обусловленного периода адаптации организма к изменениям (в связи с лечебным воздействием), в данном случае – в гепатобилиарной системе организма. Таким образом, можно думать, что длительность курса физиотерапевтического (и, возможно, не только физиотерапевтического) лечения (при безошибочном выборе средств и методов воздействия) не должна ограничиваться общепринятыми в физиотерапии временными рамками и определяется сроками адаптации организма больного к изменяющимся в процессе лечения условиям существования его организма.

Рис. 29. Этапное (третье) ультразвуковое исследование желчного пузыря больной Т. Ф-ко

Результаты исследования не противоречат данным многочисленных исследований о возможности использования эффектов взаимодействия лазерного излучения с организмом человека в терапии воспалительных процессов стенки желчного пузыря. Вместе с тем нам хотелось бы еще раз акцентировать внимание на том обстоятельстве, что в данном исследовании были использованы исключительно неинвазивные, чрескожные методы лазерного воздействия.

Восстановление сократимости стенки желчного пузыря после курсового лечения с использованием низкоэнергетического лазера открывает дополнительные позитивные перспективы в разработке новых сочетанных методов лечения данного заболевания. Следует помнить, что уменьшение размеров конкремента в процессе лазеротерапии (при его абсолютной подвижности) увеличивает риск его «вклинивания» в ductus choledochus. Поэтому есть основания предполагать, что наиболее перспективно в практическом плане – сочетанное использование органосохраняющего эндоскопического хирургического метода (холецистостомия с эвакуацией конкрементов) и чрескожной лазеротерапии. Такой сочетанный органосохраняющий и менее травматичный вариант лечения желчнокаменной болезни может явиться весомой альтернативой широко применяющейся холецистэктомии. Тем не менее, даже невзирая на недостаточность клинического опыта консервативного лечения желчнокаменной болезни с использованием низкоэнергетических лазеров, представленные результаты свидетельствуют о возможности развития такого направления в клинике.

12.5. Лазеротерапия в лечении дискинезий толстого кишечника у спортсменов

Чрескожная лазеротерапия может быть эффективна в качестве метода лечения дискинезий толстого кишечника. При этом применяется как методика чрескожного полизонального лазерного воздействия на сосудисто-нервные сплетения (мощность – 25 мВт, частота –150 Гц, время экспозиции на 1 зону – от 30 с до 2 мин), так и зональное или сканирующее воздействия на кожные проекции толстого кишечника на передней брюшной стенке живота.

Гиперкинетические дискинезии требуют воздействий с большей мощностью (30–35 мВт) и частотой лазерного излучения (600 Гц) при более длительном по времени (до 20 мин) суммарном воздействии на зоны передней брюшной стенки. Курс лечения при гиперкинетических дискинезиях – 6–8 сеансов.

Гипокинетические дискинезии толстого кишечника предполагают стимулирующее лазерное воздействие на зоны передней брюшной стенки с мощностью лазерного излучения 20–25 мВт, частотой лазерного импульса – 80–150 Гц и суммарным временем воздействия на зоны передней брюшной стенки – не более 7–10 мин. Курс лечения при гипокинетических дискинезиях толстого кишечника – 10–12 сеансов. Положительной клинической динамики и в том и в другом случае следует ожидать не ранее 2–4-го сеанса, что обычно проявляется в улучшении состояния больного, уменьшении метеоризма, нормализации объема и ритма дефекации.

XIII. Лазеротерапия отдельных заболеваний почек и мочевыводящих путей у спортсменов

W. Leube в 1878 г. описал развитие протеинурии у здоровых людей после физических нагрузок. W. Collier (1907) выявил транзиторную протеинурию у спортсменов. Примерно в то же время Barach (1910) обнаружил явления гематурии и цилиндрурии у спортсменов после соревнований. Сегодня известно, что вследствие интенсивных физических нагрузок и у обычных людей, и у спортсменов могут наблюдаться те или иные изменения в моче [М. С. Тинкер, И. З. Бернштейн, 1926; И. Габор, 1959; J. Nedball, V. Seleger, 1958, 1959; A. Cantone, P. Cerretelli, 1960; A. Kleiman, 1958, 1960; J. Castenfors, 1967; J. Berggard, 1970; J. Poortmans, 1964; 1977; W. Giebel et al., 1981].

По данным, приводимым различными исследователями, изменения в моче после соревнований наблюдаются у 55–80 % спортсменов [R. Amelar, С. Salomon, 1954; A. Boone et al., 1955; К. Gardner, 1956; Г. П. Шульцев, В. В. Несмелова, 1959; A. Kleiman, 1960; И. С. Пирамишвили, 1962; W. Sidorowicz, 1963; И. А. Фрорин, А. И. Арро, 1971; F. Hallvorsen et al., 1986; V. Zeman et al., 1987]. В связи с результатами этих и последующих исследований в спортивной медицине существует тенденция рассматривать изменения функции почек у спортсменов как присущую им особенность, возникающую под влиянием тренировочных и соревновательных нагрузок. Однако изменения функций мочевыводящей системы далеко не всегда можно рассматривать как физиологическую реакцию на физическую нагрузку. В ряде случаев такие изменения могут являться симптомами того или иного патологического процесса в почках. В частности, Л. Н. Марков (1988) сообщал, что по результатам обследований 3752 спортсменов у 5 % обследованных выявлены заболевания почек.

Необходимо знать, что физиологические изменения в моче спортсменов обнаруживаются только после тренировочных и соревновательных нагрузок высокой интенсивности или объема [К. Gardner, 1956; J. Nedball, V. Seliger, 1958; М. Gaglio, R. Mineo, 1961; W. Sidorowicz, 1963; W. Kachadorian et al., 1970; Е. Ю. Шамис, 1975; G. Castenfors, 1977; R. Riess, 1979; F. Hallvorsen et al., 1986]. Установлено, что у спортсменов высокой квалификации может наблюдаться только протеинурия [F. Angella, 1976]. Это связано с тем, что гломерулярный капиллярный барьер здоровых почек допускает пассаж белков без патологических изменений базальной мембраны [G. Berggard, 1970; J. Poortmans, 1977; A. Pesce, M. First, 1979; W. Giebel et al., 1981]. А. Г. Дембо (1991) считает, что протеинурия чаще возникает у спортсменов, использующих в тренировочном процесс чрезмерные для них нагрузки. Состав мочи нормализуется обычно через сутки после проведенной тренировки или соревнований [G. Castenfors, 1977; R. Riess, 1979; W. Giebel et, al., 1981], но этот период может увеличиваться до 48–72 ч. Ю. Н. Букаев (1988) на основании данных, полученных с использованием радионуклеидной ренографии установил, что изменения функций почек у высококвалифицированных спортсменов могут сохраняться в течение длительного периода (до года) после прекращения тренировок.

Очевидно, определенную роль в изменениях состава мочи могут играть метаболические изменения в организме, подвергшемся чрезмерным интенсивным или объемным нагрузкам. Изменение состава мочи может быть вызвано уменьшением на фоне интенсивных или объемных тренировочных нагрузок почечного кровотока (при значительных нагрузках он может снижаться до 49 %) [Г. А. Глезер с соавт., 1971] и ишемией почек [В. А. Одров, 1978; Ю. Н. Букаев, 1988; R. Coye, R. Rosandich, 1960; К. Zarula, В. Fixa, 1964; J. Castenfors, 1967; 1977; J. Poortmans, 1977]. Очевидно свою роль в уменьшении почечного кровотока играет механизм перераспределения гемоциркуляции в компонентах функциональной системы по принципу доминирующего задействования в ее работе тех или иных ее компонентов [С. Павлов, З. Орджоникидзе, Т. Кузнецова, 2001]. Развитие почечной гипоксии может быть связано с констрикцией почечных артериол и влиянием ренин-ангиотензиновой системы на мембранный механизм [J. Castenfors, 1967; S. Masumura et al., 1973; J. Poortmans, 1977]. Вследствие гипоксии почек повышается проницаемость гломерулярных мембран для белков плазмы крови и эритроцитов. При этом использование интенсивных и объемных тренировочных нагрузок в состоянии переутомления приводит к более выраженному падению почечного кровотока [К. Д. Лубуж с соавт., 1973] и могут привести к морфологическим изменениям в почках [А. Г. Дембо, М. М. Щерба, Е. Ю. Шамис, 1975;Г. А. Глезер с соавт., 1977; В. А. Одров, 1978]. Так или иначе, любые изменения в моче в каждом отдельном случае требуют тщательного клинического анализа.

13.1. Лазеротерапия в комплексном лечении хронического пиелонефрита и почечно-каменной болезни у спортсменов

Хронический пиелонефрит – хроническое воспаление интерстициальной ткани почки, сопровождающееся повреждением слизистой оболочки лоханки, почечных сосудов и паренхимы почки. Хронический пиелонефрит чаще всего является следствием перенесенного острого пиелонефрита, но может быть и первично-хроническим. Различают одно– и двусторонний, первичный и вторичный, рецидивирующий пиелонефрит. В этиологии заболевания чаще всего принимают участие те или иные бактериальные агенты: кишечная палочка, стафилококк, стрептококк, протей, синегнойная палочка, энтерококк, микробные ассоциации.

Острый воспалительный процесс интерстециальной ткани почки может переходить в хронический из-за ряда причин: нарушения почечного кровотока; нарушение оттока мочи в связи с наличием конкрементов или сужением мочевыводящих путей; пузырно-мочеточниковый или мочеточниково-лоханочный рефлюкс мочи; воспалительные заболевания близко расположенных органов; общие и инфекционные заболевания; хронические интоксикации; несвоевременная или неадекватная терапия острого пиелонефрита.

Хронический пиелонефрит традиционно требует длительного лечения, продолжительность которого во многом определяется эффективностью избранных средств и методов лечения. При вторичном хроническом пиелонефрите необходимо устранить причину, вызвавшую нарушение пассажа мочи или почечного кровообращения. Антибактериальная терапия является важнейшим лечебным мероприятием как при первичном, так и при вторичном варианте хронического пиелонефрита. Включение в комплекс лечебных мероприятий лазеротерапии призвано обеспечить нормализацию почечного кровотока, улучшение микроциркуляции крови в паренхиме почек, повышение общего и местного иммунитета, уменьшение и ликвидацию воспалительных явлений в почечной ткани, повышение концентрации в очаге патологии используемых в комплексном лечении антибактериальных препаратов. Лазеротерапия может быть использована в виде монотерапии – для профилактики нарушений почечной гемодинамики и возникновения или рецидива пиелонефрита. При хроническом пиелонефрите гиперлипопероксидация приводит к повреждению мембран клубочков и канальцев почек. При этом уремические токсины блокируют активность антиоксидантных систем. Соответственно, одной из целей лазеротерапии при этих состояниях является нормализация функций антиоксидантной системы [В. И. Корепанов, 1995].

Почечно-каменная болезнь – образование в чашечках и лоханках конкрементов. Определенную роль в возникновении данного заболевания играют нарушения обмена: фосфорно-кальциевого, щавелевой кислоты, мочевой кислоты. Немаловажными факторами возникновения почечно-каменной болезни являются инфекции и нарушения уродинамики почек и мочевыводящих путей. Определенную роль в возникновении и развитии данного заболевания играет хроническое или периодическое нарушение почечного кровотока. У спортсменов еще одним этиологическим фактором возникновения почечно-каменной болезни являются травмы почек. Другие обуславливающие факторы развития почечно-каменной болезни у спортсменов: интенсивные и (или) объемные физические нагрузки; хроническая потеря жидкости организмом в результате интенсивного потоотделения; недостаточное потребление жидкости во время и после тренировочных занятий. Следует иметь в виду, что нефролитиаз является одним из факторов, способствующих развитию хронического пиелонефрита, и нередко последний сопутствует почечно-каменной болезни.

В случае уролитиаза лазерная терапия показана прежде всего при болевом синдроме, нестабильной ремиссии и сопутствующем пиелонефрите. Лазеротерапия в комплексном лечении почечно-каменной болезни направлена на улучшение почечного кровотока и нормализацию метаболических процессов в почечной ткани.

Больные почечно-каменной болезнью, плохо поддающейся лечению с использованием традиционных методов, при использовании методов лазеротерапии в ряде случаев могут избежать оперативного лечения по поводу данного заболевания. Сочетанная лазеротерапия (рис. 30) с использованием методики чрескожного полизонального лазерного воздействия на сосудисто-нервные сплетения (мощность лазерного излучения – 20 мВт; частота лазерных импульсов – 150 Гц; время экспозиции на 1 зону – 1–2 мин) и локального воздействия на поясничную область (зоны проекции почек) с мощностью лазерного излучения – 25 мВт и частотой импульсного лазерного излучения – 150 Гц, по 3–5 мин на каждую зону сопровождается снижением интенсивности болей, повышением тонуса и перистальтической активности мочеточника и почечной лоханки, восстановлением оттока из почечной лоханки и постепенной миграцией конкремента. Исход конкремента на фоне такой сочетанной лазеротерапии, по нашим данным, наблюдается у 47 % больных (в зависимости от возраста и длительности заболевания). Курс лечения обычно составляет 10–15 сеансов, но может быть продлен до 20 сеансов.

Рис. 30. Зоны лазерного воздействия при пиелонефрите, уролитиазе, цистите

Е. А. Мишанин, Е. М. Андреев (1992) предлагают при почечно-каменной болезни подвергать облучению области почек, мочевого пузыря и соответствующие зоны Захарьина-Геда. По их данным, лазерное облучение этих полей приводит к купированию болевого синдрома на период от нескольких часов до 1–2 суток, у некоторых больных отходят конкременты диаметром до 6–12 мм.

Под влиянием транскутанного лазерного облучения крови улучшаются ее реологические показатели, нормализуется содержание в крови альдостерона, кортизола, адреналина и норадреналина [В. П. Авдошин, 1992]. Лазеротерапия диффузных заболеваний почек обладает умеренно выраженным гипотензивным и диуретическим эффектами, в моче снижается уровень протеина, в крови повышается уровень общего белка и его альбуминовой фракции [В. И. Корепанов, 1995].

13.2. Лазеротерапия в лечении острого и хронического цистита у спортсменов

Цистит – воспаление мочевого пузыря. Ведущая роль в этиологии цистита принадлежит различным инфекционным агентам. Возникновению цистита способствует нарушение оттока мочи из мочевого пузыря различного генеза, воспалительные процессы половых органов, охлаждение, запоры, употребление веществ, раздражающих слизистую оболочку мочевого пузыря и др. Основной метод лечения цистита – антибактериальная терапия. Чрескожная лазеротерапия в комплексном лечении цистита призвана улучшать гемодинамику тазовой области, уменьшать явления воспалительного процесса в мочевом пузыре, стимулировать общий и местный иммунитет, повышать концентрацию используемых антибактериальных препаратов в очаге патологии.

Данные многочисленных исследований свидетельствуют о достаточной эффективности метода чрескожной лазеротерапии в комплексном лечении циститов. Воздействие производится контактным методом на зону проекции мочевого пузыря (рис. 30). В зависимости от выраженности клинических проявлений заболевания (прежде всего – выраженности болевого синдрома) используются частоты импульсного лазерного излучения 600–1500 Гц. Длительность сеанса – 10–15–20 мин в зависимости от интенсивности клинических проявлений. Рекомендуемый курс – 10–12 процедур, который при необходимости может быть продлен до 15–20. Курс лечения – 8–12 сеансов.

При транскутанном способе лечения данных патологий кроме зоны проекции мочевого пузыря рекомендуется облучать область промежности, надлобковую область, основание полового члена, а также пояснично-крестцовый отдел позвоночника. Рекомендуемая мощность лазерного излучения – 25–30 мВт; частота импульсного лазерного излучения – 150 Гц; время экспозиции – 2–3 мин на зону. Клинический эффект лазеротерапии достигается за счет многофакторного воздействия, в основном благодаря противовоспалительному, нейротрофическому действию и улучшению микроциркуляции.

13.3. Лазеротерапия в лечении острого и хронического простатита у спортсменов

Методы лазеротерапии активно используются при лечении острого и хронического заболевания предстательной железы. Причины последнего – инфекционные агенты, передаваемые чаще всего половым путем. Основная задача врача и пациента в случае инфекции мочеполовой системы – санировать органы мочевыводящей системы, а у мужчин, в том числе, предстательную железу. Единственным средством, реально способным помочь в данном случае, является адекватная антибактериальная терапия. Основная проблема при этом – достичь достаточных для санации очагов патологии концентраций антибактериального препарата в воспаленной, отечной, с нарушенной микроциркуляцией железе.

Сегодня эта задача может быть решена только с применением методов лазеротерапии. Используемый чаще всего трансректальный пальцевый массаж простаты (сама возможность и безвредность для больного его применения в лечении простатитов оспаривается большинством урологов) может дать лишь кратковременный и «внешне» позитивный эффект, продолжительность которого соизмерима со временем самой процедуры. Методы трансуретральной термотерапии, во-первых, достаточно неприятны для больного, во-вторых, дорогостоящи и, в-третьих, так же недостаточно эффективны.

Наиболее эффективными являются методы инвазивной трансректальной лазеротерапии, позволяющие снять отечность железы и окружающих тканей, восстановить микроциркуляцию крови в тканях простаты, достичь необходимых концентраций антибактериального препарата в ней. Единственным недостатком метода является необходимость принятия ежедневных, опять-таки далеко не для всех приятных процедур в условиях поликлиники или стационара. Альтернативой данной методике может служить методика чрескожного лазерного воздействия на зону, находящуюся между мошонкой и анусом, на фоне антибактериальной терапии. Используется мощность лазерного излучения 30–35 мВт, частота импульсного лазерного излучения – 600 Гц; время воздействия – 7–10 мин. Курс лечения – 12–15 процедур.

Для восстановления функций простаты через 1 месяц проводится курс лазерной монотерапии с мощностью лазерного излучения 10–15–20 мВт, частотой импульсного лазерного излучения – 150 Гц и с экспозицией 5–7 мин на ту же зону (курс лечения – 10–15 сеансов ежедневно или через день). В результате такого лечения в подавляющем большинстве случаев санируется предстательная железа и мочеиспускательный канал, улучшается потенция, больные отмечают возросшие половые потребности и красочность оргазма. Выявлено положительное влияние лазерного излучения на сперматогенез [Е. В. Ковалев, 1991] – спермограмма обнаруживает большее количество сперматозоидов в сперме и их качественное улучшение.

В. И. Корепанов (1995) считает, что при лечении острого и хронического простатита наиболее целесообразно применение полизональной лазеротерапии: область промежности и крестца, паховых областей, внутренних поверхностей бедер с захватом в область облучения мошонки. По его мнению, такое полипозиционное лазерное воздействие улучшает кровообращение в предстательной железе.

При использовании контактного транскутанного способа лазерного воздействия облучению подвергаются не только предстательная железа, но и соседние органы и ткани, анатомически и функционально связанные с железой, что повышает эффективность противовоспалительного лечения, нормализует деятельность нервно-рефлекторных путей мочеполовых органов, улучшает их кровообращение и излечивает часто сопровождающие простатит копулятивные дисфункции [Р. Ш. Алтынбаев, 1993].

XIV. Лазеротерапия люмбаго, ишиалгии и ишиаса

Люмбаго, ишиалгия и ишиас – часто встречающиеся как у обычных людей, так и у спортсменов патологии. Люмбаго характеризуется остро возникающими болями в поясничной области. Ишиалгия характеризуется болями и парестезией при отсутствии признаков выпадения функции. Для ишиаса, кроме болевого синдрома, характерны симптомы выпадения функции. Причина болей при люмбаго, ишалгии и ишиасе и обусловлена раздражением мышечно-связочного аппарата и сдавлением задних спинномозговых корешков поясничной области. У спортсменов болевой синдром часто возникает в связи с дистрофическими изменениями в позвоночнике (остеохондроз), а также при спондилезе или спондилолистезе.

Провоцирующими факторами ишиаса и люмбаго у спортсменов являются чрезмерные мышечные напряжения и травмы, локальное охлаждение, инфекции. Главным симптомом всех этих заболеваний являются боли, усиливающиеся при движении. При люмбаго это, как правило, боли, локализующиеся в области поясницы (могут иррадиировать в ягодицу, пах, мошонку). При ишалгии и ишиасе болевой синдром локализуется в области ягодицы, задней поверхности бедра, могут возникать ощущения онемения в ноге, ползание мурашек. Как правило, ишиас сопровождается снижением силы мышц нижней конечности. И при люмбаго, и при ишалгии, и при ишиасе можно выявить вынужденное положение туловища, а при пальпации обнаруживаются болевые точки Walle в паравертебральной области, в области ягодицы, по задней поверхности бедра. При осмотре выявляются симптомы: Ласега, Бехтерева, Нери. Отмечается локальное рефлекторное повышение тонуса мышц спины.

Рис. 31. Зоны лазерного воздействия в лечении ишиалгий, ишиаса, люмбаго

Учитывая патогенетические механизмы вертебрального остеохондроза, лазеротерапия проводилась на пораженный сегмент, паравертебрально на область наибольшей болезненности при острых состояниях: цервикалгии, брахиалгии, люмбаго, люмбалгии и люмбоишиалгии. Отдельную группу составили пациенты, длительное время страдающие болями в поясничной области. Эти больные неоднократно получали курсы медикаментозной терапии, но только курс лазеротерапии позволил им избавиться от болевого синдрома. Уменьшение боли достигалось уже к 3–4-й процедуре. Пальпаторно определяли паравертебральные зоны максимальной болезненности. Лазеротерапия проводилась контактным методом на данные зоны (с двух сторон) с мощностью лазерного излучения 30 мВт, частотой импульсного лазерного излучения 600 Гц, время воздействия на 1 зону – 10–15 мин (в зависимости от выраженности болевого и спастического синдрома) на зону. Курс лазеротерапии – 10–12 процедур.

Более эффективно в лечении ишиалгий, ишиаса и люмбаго комплексное полизональное лазерное воздействие с использованием методик чрескожного полизонального лазерного воздействия на сосудисто-нервные сплетения (частота – 80–150 Гц, мощность – 20 мВт, время экспозиции на 1 зону – 1–2 мин), лазерного воздействия на зоны по ходу седалищных нервных стволов и чрескожного полизонального лазерного воздействия на зоны поясничной области (частота – 600 Гц, мощность – 30 мВт, время экспозиции на 1 зону – 3–5 мин) (рис. 31).

XV. Лазеротерапия в комплексном лечении остеохондроза позвоночника

Остеохондроз чаще встречается у представителей тех видов спорта, в которых специфика тренировочных и соревновательных нагрузок связана с избыточной хронической нагрузкой на позвоночный столб [П. И. Готовцев, 1972; З. С. Миронова, А. Ф. Каптелин, 1973; О. В. Мальченко, 1975; С. Irvin et al., 1985; J. McCarroll et al., 1986; P. Chapman 1987; F. Commandre et al., 1988]. Результаты исследований О. В. Мальченко (1973), И. Л. Тагер, И. С. Мазо (1979). F. Commandre с соавт. (1988) указывают на необходимость рентгенологического исследования позвоночника, в том числе детей и подростков, занимающихся спортом, для выявления начальных проявлений поражений позвоночника. В патогенезе остеохондроза лежит дегенеративно-дистрофическое поражение межпозвоночных дисков. Клиническая картина остеохондроза зависит от локализации и формы патологического процесса.

М. А. Каплан и М. Е. Климанов (1994) сообщают об эффективности использования импульсного излучения инфракрасного лазера при хроническом остеохондрозе позвоночника. Интересно, что помимо воздействия на зоны остистых и поперечных отростков позвоночника в данном методе использовалось воздействие на зоны проекции дуги аорты и ствола легочной артерии с экспозицией по 5 мин на зону. Согласно приведенным авторами данным, такая тактика позволила у 133 из 152 больных ликвидировать болевой синдром, увеличить объем движений в позвоночнике, восстановить трудоспособность.

Нами в лечении поясничного остеохондроза позвоночника используется комплексное лазерное воздействие с использованием методик чрескожного полизонального лазерного воздействия на сосудисто-нервные сплетения (частота – 80–150 Гц, мощность – 25 мВт, время экспозиции на 1 зону – 1–2 мин) и чрескожного полизонального лазерного воздействия на зоны поясничной области (частота – 600 Гц, мощность – 30 мВт, время экспозиции на 1 зону – 3–5 мин, не менее 6 зон) (рис. 32).

Рис. 32. Зоны лазерного воздействия в лечении поясничного остеохондроза

XVI. Лазеротерапия в комплексном лечении оториноларингологических заболеваний у спортсменов

Показаниями к применению лазеротерапии служат острые и хронические заболевания околоносовых пазух, наружного и среднего уха, миндалин.

Неинвазивная лазеротерапия традиционно практически не применялась в оториноларингологии из-за специфики анатомического расположения органов, изучаемых этой специальностью, и малой проницаемости даже для лазерного света костных тканей. Вместе с тем, системные реакции на лазерное излучение дают целый ряд возможностей для лечения заболеваний уха, носа и гортани.

Лечение наружного отита контактным методом с применением матричных лазерных аппаратов возможно благодаря частичному проникновению лазерного света через наружный слуховой проход и рефлекторным реакциям, развивающимся при воздействии лазерного света на ушную раковину. Перед проведением лазерного воздействия необходимо сделать тщательный туалет наружного слухового прохода. Рекомендуемая мощность лазерного излучения 30–35 мВт, частота импульсного лазерного излучения – 600 Гц. Время лазерного воздействия – 7–10–15 мин, в зависимости от остроты процесса, возраста пациента. Курс лечения – 6–8 сеансов.

Лечение хронического тонзиллита чрескожным методом лазерного воздействия возможно прежде всего благодаря высокой проникающей способности инфракрасного лазерного излучения в мягкие ткани. На фоне антибактериальной терапии производится воздействие на зоны, расположенные на шее, у переднего края грудино-ключично-сосцевидной мышцы, рядом с углом нижней челюсти, таким образом, чтобы вектор из середины излучающей поверхности матрицы лазера был направлен в сторону глотки. Разовая доза воздействия с мощностью 30–35 мВт, частотой импульсного лазерного излучения – 150–600 Гц по 3–5 мин на зону (справа и слева), 1–2 раза (в зависимости от остроты процесса) в сутки. Курс лечения – 10–12–15 сеансов.

Аналогично проводится лазеротерапия при ангинах. Необходимо помнить, что любые физиотерапевтические методы, которые могут быть применены в лечении оториноларинго-логических инфекционных заболеваний бактериальной этиологии вообще и ангин в частности не могут быть основными и являются лишь дополнением к адекватной антибактериальной терапии.

В лечении фарингитов и ларингитов вирусной этиологии лазеротерапия является основным методом лечения, улучшающим микроциркуляцию в очаге патологии и оказывающим противовоспалительный, противоотечный, иммуностимулирующий эффекты. Тактика проведения процедур такая же, как при лечении хронического тонзиллита, но продолжительность курса может быть сокращена в зависимости от достижения клинического результата.

XVII. Лазеротерапия в лечении термических ожогов

Термический ожог – один из видов травмы, возникающей при действии на ткани организма высокой температуры. Термические ожоги классифицируют:

1) по площади поражения (в процентах к поверхности тела);

2) по глубине поражения (I, II, IIIA, IIIB, IV степень).

Лазерное излучение применяют для ускорения купирования воспаления и стимуляции заживления ожоговых ран в дегенеративно-некротической фазе течения раневого процесса, а также в воспалительной и репаративной фазах для формирования полноценного грануляционного покрова и сокращения сроков предоперационной подготовки к аутодермопластике; для стимуляции заживления ран, образовавшихся в послеоперационном периоде на месте стыковок аутодермотрансплантатов, или их частичного лизиса.

При поверхностных ожогах лазеротерапию проводят после тщательного туалета ожоговых ран растворами антисептиков, контактным или бесконтактным сканирующим методом (мощность лазерного излучения – 20–25 мВт, частота импульсного лазерного излучения – 150–600 Гц). Возможно лазерное воздействие через наложенную на обожженную поверхность кожи повязку.

Контактный метод используется при отсутствии чрезмерно выраженного болевого синдрома. Облучается очаг термического повреждения. Экспозиция на первом этапе лечения для купирования воспалительного процесса – 10 мин на каждое поле. Расстояние при бесконтактном методе воздействия между источником излучения и непосредственно раной – 2–3 см, время экспозиции – 15 мин. Курс лечения – 5–10 процедур.

На втором этапе – восстановления кожного покрова – проводится лазерная стимуляция пораженных тканей: лазерное воздействие с мощностью лазерного излучения 15–20 мВт, частотой импульсного лазерного излучения – 150 Гц, по 3–5 мин на одну зону, до 5–6 зон на сеанс. При значительных площадях поражения рекомендуется использовать метод чрескожного полизонального лазерного воздействия на сосудисто-нервные сплетения (мощность лазерного излучения – 15–20 мВе, частота импульсного лазерного излучения – 150 Гц, по 2 мин на подколенные и локтевые ямки).

Подобная тактика обеспечивает, как правило, гладкое течение раневого процесса. Контролем эффективности лазеротерапии является быстрое купирование симптомов воспаления ожоговой раны, проявляющееся улучшением самочувствия больных, уменьшением отека, гиперемии и экссудации с поверхности раны, снижением, а затем ликвидацией болевого синдрома, улучшением показателей рН раны с 6,0 до 7,0–7,2 или с 11,5 до 7,0–7,2.

По литературным данным, первоначальная площадь ран сокращается не менее чем на 6,2 % за сутки. В показателях периферической крови ликвидируется лимфопения и сдвиг формулы Арента влево, имеется положительная динамика в показателях периферической гемодинамики, свертывающей системы крови и фибринолиза. Средние сроки госпитализации при ожогах II–IIIA степени сокращаются до 2–2,5 недель против 3–4 в контроле.

Собственные эксперименты, проведенные на добровольцах, показали, что при раннем использовании методов лазеротерапии в лечении поверхностных ожогов (в течение 1–1,5 ч после термического поражения кожи) местное лазерное воздействие на ожоговую рану контактным способом в течение 20–30 мин (мощность лазерного излучения – 20 мВт, частота импульсного лазерного излучения – 150 Гц) полностью ликвидирует болевой синдром, препятствует развитию воспалительной реакции, отеку и почти полностью нивелирует эффект действия поражающего фактора.

XVIII. Лазеротерапия в лечении переохлаждения, обморожений

18.1. Лазеротерапия в лечении переохлаждения

Общее переохлаждение возникает при воздействии на организм холода в течение необычно долгого времени. Выделяют 4 фазы общего переохлаждения. В первой фазе температура тела не снижена за счет периферической вазоконстрикции; во второй – снижена на 1–2 °C, кожные покровы бледные, холодные, может быть легкое повышение АД и тахикардия, холод ощущается как боль. В третьей фазе температура тела от 34 °C до 27 °C, болевая чувствительность уменьшена до анестезии, сознание спутанное, рефлексы ослаблены. В четвертой фазе при температуре тела ниже 27 °C возникает картина «мнимой смерти» – дыхание, пульс и АД едва уловимы, рефлексов нет. При снижении температуры тела ниже 24 °C изменения в организме носят необратимый характер.

Лазеротерапия при переохлаждении проводится с целью восстановления и поддержания центральной и периферической гемодинамики, поддержания достаточного уровня биоэнергетики организма, повышения эффективности деятельности адаптивных систем организма. Единственно приемлемый метод – чрескожное полизональное воздействие на сосудисто-нервные сплетения (мощность лазерного излучения – 10–15 мВт, частота импульсного лазерного излучения – 50–80 Гц, по 2–3 мин на зону – 9 зон).

18.2. Лазеротерапия в лечении обморожений

Обморожение (отморожение) – повреждение тканей, вызванное местным воздействием холода. Выделяют 4 степени отморожения: I степень – поражение обычно только кожи (по мере согревания развивается фаза гиперемии, отек); II степень – тканевая гипоксия с последующим выходом плазмы из сосудов с образованием пузырей с серозно-кровянистым содержимым; III IV степень – некроз подкожной клетчатки; IV степень – некроз сухожилий, мышц, костей.

При лечении обморожений исход заболевания во многом зависит от правильно выбранной тактики. Ни в коем случае нельзя пытаться отогреть отмороженные участки тканей воздействием теплой воды, растиранием и прочими подобными процедурами, поскольку они ведут к повышению метаболизма в этих тканях при недостаточном их кровоснабжении. Тактика заключается в изоляции пораженных холодом участков тканей от внешних тепловых воздействий (в том числе и теплого воздуха), теплое питье. Буквально с первых минут показано использование методики чрескожного полизонального лазерного воздействия на сосудисто-нервные сплетения (частота – 80–150 Гц, мощность – 25 мВт, время экспозиции на 1 зону – от 30 с до 2 мин).

Заключение

Физическая культура и спорт – две самостоятельные ветви общечеловеческой культуры, кардинально различающиеся в целях, задачах, средствах и методах достижения целей и решения задач [С. Е. Павлов, 2000]. Физическая культура – часть культуры, представляющая собой совокупность ценностей, норм и знаний, создаваемых и используемых обществом в целях физического и интеллектуального развития способностей человека, совершенствования его двигательной активности и формирования здорового образа жизни, социальной адаптации путем физического воспитания, физической подготовки и физического развития. Спорт – организованная по определенным правилам деятельность людей, состоящая в сопоставлении их физических и интеллектуальных способностей, а также подготовка к этой деятельности и межличностные отношения, возникающие в ее процессе.

Давно следует понять, что нет никакой необходимости в создании отдельной медицинской службы для обеспечения физкультурной деятельности. Более того, воссоздание некогда существовавшей врачебно-физкультурной службы нецелесообразно ни с практической, ни с экономической позиций – с задачами медицинского обеспечения физкультурного движения вполне могут справиться районные поликлиники. Но современному спорту жизненно необходима специализированная медицинская служба, отвечающая всем его требованиям и являющаяся неотъемлемой составляющей многолетней подготовки спортсменов.

Настоящая спортивная медицина это прежде всего специально подготовленные врачи, владеющие, помимо общих медицинских знаний, современными знаниями в области системной физиологии, теории и методики спорта, теории и методики избранного вида спорта и, конечно, специальными знаниями во всех областях спортивной медицины, отвечающей всем требованиям современного спорта. Именно такие специалисты должны работать со спортсменами. Однако именно таких специалистов сегодня нигде и никто не готовит.

Современная спортивная медицина должна стать самостоятельной областью медицинской науки и практики, отвечающей за медико-биологическое обеспечение подготовки спортсменов, основной целью которой должно быть медико-биологическое обеспечение подготовки спортсменов к участию в соревнованиях.

Определены основные задачи и главные составляющие современной службы медико-биологического обеспечения подготовки спортсменов. Указано, что достижение целей и решение задач, поставленных перед службой медико-биологического обеспечения подготовки спортсменов современным спортом, возможно только при условии использования в практике подготовки спортсменов законов системной физиологии. Последнее касается как специалистов, занимающихся медико-биологическим обеспечением подготовки спортсменов, так и спортивных педагогов.

Доказана несостоятельность широко распространенных в физиологии, медицине и педагогике представлений о принципах и механизмах приспособления человеческого организма к действующим на него средовым факторам. На основании теории функциональных систем описаны реально действующие законы адаптации человеческого организма, определяющие направленность и специфику его приспособительных реакций и изменений и эффективность его приспособления к постоянно или периодически действующему на него изменяющемуся или неизменному комплексу средовых факторов. Особо оговаривается, что знание и использование на практике данных законов – обязательное условие любой деятельности, объектом которой является человеческий организм.

Системный физиологический подход предопределяет как специфику собственно тренировочной деятельности спортсменов, специализирующихся в том или ином виде спорта, так и особенности проведения мероприятий, направленных на:

– комплексную оценку уровня готовности спортсмена к тренировочной и соревновательной деятельности;

– повышение уровня спортивной работоспособности и тренированности;

– профилактику, лечение травм и заболеваний спортсменов;

– восстановление спортсмена после перенесенных травм и заболеваний.

Более того, только реально работающие законы адаптации дают основания для оценки истинных размеров тренировочных нагрузок и лечебных воздействий на организм спортсмена, а соответственно, предоставляют специалистам информацию, позволяющую осуществлять реальное управление процессом подготовки спортсменов и их лечения и реабилитации в случае травм и заболеваний. Именно системный физиологический подход и закон о структурно-функциональной специфичности функций организма лежат в основе современной комплексной технологии подготовки высококвалифицированных спортсменов.

Основой комплексной технологии подготовки высококвалифицированных спортсменов является спортивно-педагогический процесс, основанный на общей теории спорта и теории избранного вида спорта. Именно от того, насколько эффективен спортивно-педагогический процесс, в первую очередь зависит результат деятельности тренера и спортсмена. Представлены основные подходы, методы и принципы построения тренировочного процесса, предлагаемые различными спортивными теоретиками и практиками. Особо указано на низкую эффективность периодизационного метода построения тренировочного процесса, широко используемого в практике различных видов спорта на протяжении нескольких десятилетий. Указано на возможности более эффективного построения тренировочного процесса.

В качестве одного из медико-биологических средств повышения уровня специальной работоспособности и тренированности спортсмена предлагается использовать лазерное инфракрасное излучение. В многочисленных исследованиях изучены эффекты взаимодействия лазерного излучения с тканями и органами живого организма. Именно эти эффекты изначально послужили предпосылками к теоретическому обоснованию использования лазерного излучения в качестве средства повышения уровня специальной работоспособности и тренированности спортсменов.

Однако реальная возможность использования методов лазерного воздействия в практике подготовки спортсменов появилась только в связи с созданием и массовым производством портативных лазерных матричных терапевтических аппаратов. Был разработан, апробирован и предложен к практическому применению в практике медицины и спорта метод чрескожного полизонального последовательного лазерного воздействия на проекции сосудисто-нервных сплетений. Метод был апробирован на спортсменах, специализирующихся в циклических, скоростно-силовых и контактно-игровых видах спорта, с высокой эффективностью использован в подготовке призеров и победителей Олимпийских игр в Барселоне и Паралимпийских игр в Нагано, успешно применялся в предсоревновательной подготовке баскетболисток ЖБК «Динамо», эффективно используется в комплексной предсезонной подготовке квалифицированных хоккеистов. Разработана и апробирована методика применения матричных инфракрасных свето-магнито-лазерных терапевтических аппаратов для восстановления организма спортсмена после тренировочных и соревновательных нагрузок.

Вполне естественно, что лазерные терапевтические аппараты, изначально созданные как приборы медицинского лечебного использования, могут и должны применяться в лечении целого ряда заболеваний и травм, неизбежно возникающих у спортсменов. При этом возможно использование того или иного метода лазеротерапии в качестве самостоятельного метода лечения. Однако практический опыт показывает, что гораздо более эффективно использование того или иного метода лазерного в сочетанном или комплексном лечении травм и заболеваний. При этом наличие на российском рынке портативных матричных лазерных терапевтических аппаратов открывает поистине безграничные возможности для профессиональной деятельности врачей, работающих со спортсменами.

Сегодня остается лишь надеяться, что профессиональные амбиции тренеров и врачей, работающих со спортсменами, возьмут верх над леностью их умов и косностью представлений о принципах и методах подготовки квалифицированных спортсменов и заставят их в своей работе использовать то лучшее, что создано отечественными специалистами.

Литература

Аджимолаев Т. А., Зубкова С. М., Крылов О. А., Соколова З. А. Характеристика действия монохроматического когерентного излучения на функции и метаболизм нервной клетки // Фотобиология животной клетки. – Л., 1979. – С. 256–258.

Азизов Г. А., Козлов В. И., Линькова Н. А. и др. Лечение больных атеросклерозом сосудов нижних конечностей излучением лазера «Узор». // В сб.: Актуальные вопросы лазерной медицины. – Л., 1991. – С. 39.

Александров М. Т. Основы лазерной клинической биофотометрии. – Сочи, 1991. – 86 с.

Александров М. Т., Осипов В. К., Чуракова В. Н. и др. Воздействие низкоэнергетического лазерного излучения на микроциркуляцию // В сб.: Современное состояние проблемы применения лазерной медицинской техники в клинической практике. Ч.11. – М., 1992. – С. 149.

Алиев И. М., Брискин Б. С., Кветной И. М. и др. Морфофункциональные изменения внутренних органов при магнито-лазерном воздействии // В сб.: Новое в лазерной медицине. – М., 1991

Андреев Е. М., Желаннова М. Е. Лазерная профилактика – один из основных разделов лазерной медицины // В сб.: Новое в лазерной медицине. – М, 1991.

Анохин П. К. Внутреннее торможение как проблема физиологии / П. К. Анохин. – М.: Медгиз, 1958. – 472 с.

Анохин П. К. Биология и нейрофизиология условного рефлекса / П. К. Анохин. – М.: Медицина, 1968. – 546 с.

Анохин П. К. Очерки по физиологии функциональных систем / П. К. Анохин. – М.: Медицина, 1975. – 477 с.

Архангельский А. В., Астафьева О. Г. Влияние инфракрасного лазера на морфоэнзимологию и кислородный баланс раны в эксперименте // Архив патологии. 1982. Т. 42. – С. 19–23.

Астафьева О. Г., Бриль Г. Е., Петрышева С. Г., Романова Т. П. Изменение сорбции катехоламинов на мембране эритроцитов при воздействии низкоинтенсивного лазерного излучения // Низкоинтенсивные лазеры в эксперименте и клинике: сб. науч. работ. – Саратов, 1992. – С. 8–10.

Афонякин И. Критические замечания к практике использования в подготовке высококвалифицированных спортсменов неспецифических (по отношению к избранной спортивной специализации) нагрузок / И. Афонякин, Т. Кузнецова, Н. Чистова, С. Павлов // В сб. тезисов докладов V Международного научного конгресса «Олимпийский спорт и спорт для всех». – Минск, 2001. – С. 193.

Бальсевич В. К., Запорожанов В. А. Физическая активность человека. – Киев: Здоровье, 1987. – 223 с.

Баракаев С. Б., Сахибов Ш. К. Чрескожная лазеротерапия хронического гастрита с секреторной недостаточностью // В сб.: Лазеры в медицинской практике. – М., 1992. – С. 9.

Беликова О. Н. Причины нарушения деятельности сердечно-сосудистой системы у спортсменов / О. Н. Беликова // Нарушение деятельности сердечно-сосудистой системы у спортсменов при нерациональных занятиях спортом: Лекция для студентов-заочников / Под ред. Н. Свечниковой. – М.: Типография В/О «Союзспортобеспечение», 2001. – С. 4–6.

Блеер А. Н., Чистова Н. А., Кузнецова Т. Н., Павлов С. Е. Профессиональный взгляд тренера на цели, задачи и проблемы современной спортивной медицины // «Тренер» (журнал в журнале «Теория и практика физической культуры»). – 2001. – № 12. – С. 28–32.

Блеер А. Н., Павлов С. Е., Ковылин М. М., Павлова Т. Н. Основы современной технологии комплексной подготовки высококвалифицированных спортсменов / Мат. Всероссийской научно-практической конференции с международным участием «Комплексное сопровождение подготовки высококвалифицированных спортсменов», 27 апреля 2013 г. – Москва, ФНЦ ВНИИФК. – С. 89–97

Богуш Н. А., Мостовников В. А., Пикулев А. Т. Активация биоэнергетических ферментов и синтеза АТФ в тканях белых крыс под влиянием воздействия лазерного света различных длин волн // Применение методов и средств лазерной техники в биологии и медицине. – Киев, 1981. – С. 202.

Бондарчук А. П. Периодизация спортивной тренировки. – К.: АН. – 2000. – 568 с.

Бондарчук А. П. Периодизация спортивной тренировки. – К.: Олимпийская литература, 2005. – 332 с.

Бондарь 3.А. Клиническая гепатология – М.: Медицина, 1970. – 392 с.

Борисов В. И., Павлов С. Е. Транскутанная лазеротерапия хронических гастритов у спортсменов // В сб.: «Спортивно-медицинская наука и практика на пороге XXI века». – М., 2000. – С. 19.

Борисов В., Орджоникидзе З., Павлов С., Неверкович С. Транскутанная полизональная лазеротерапия в лечении хронических холециститов у спортсменов // В сб. тезисов докладов V Международного научного конгресса «Олимпийский спорт и спорт для всех», Беларусь, Минск, 5–7 июня 2001. – С. 8.

Бородулина Е. В., Кректун А. В., Ратанова Н. Г. Сравнительные аспекты влияния низкоэнергетического электромагнитного излучения видимого диапазона на элементы крови // Лазерная и магнитная терапия в экспериментальных и клинических исследованиях: тез. докл. Всерос. симпоз. – Обнинск, 1993. – С. 180–181.

Бриль Г. Е., Беспалова Т. А., Исакова Р. М., Шведова Р. Ф. Влияние чрескожного лазерного воздействия на гемокоагуляцию // В сб.: Новое в лазерной медицине. – М., 1991.

Бриль Г. Е., Панина Н. П., Сигарева А. Е. Влияние излучения гелий-неонового лазера на область ядрышкового организатора хромосом зирономид // Применение лазеров в науке и технике: материалы междунар. семинара. – Новосибирск, 1992. – С. 72–73.

Бутченко Л. А., Кушаковский М. С., Журавлева Н. Б. Дистрофия миокарда у спортсменов. – Л., 1980. – 224 с.

Бучарская А. Б., Гроздова Т. Ю., Балакирева С. Ю., Черненков Ю. В. Влияние лазеротерапии на кинетику гемолиза эритроцитов больных гастродуоденитами // Клиническое и экспериментальное применение новых лазерных технологий: материалы Междунар. конф. – М.-Казань, 1997. – С. 278–279.

Вахтин В. И., Генюк В. Я., Сорокин Г. Н., Минаков О. Е. Лазерная терапия и система гемостаза // Лазер и здоровье – 99: материалы Междунар. конгр. – М., 1999. – С. 21–22.

Виру А. А. Функции коры надпочечников при мышечной деятельности. – М.: Медицина, 1977. – 175 с.

Верхошанский Ю. В. Новые подходы к организации тренировки спортсменов высокого класса / Ю. В. Верхошанский // Всероссийскому научно-исследовательскому институту физической культуры 60 лет: сборник научных трудов. – М., 1993. – С. 205–221.

Верхошанский Ю. В. На пути к научной теории и методологии спортивной тренировки / Ю. В. Верхошанский // Теория и практика физ. культуры. – 1998. – № 2. – С. 21–27

Вокуев И. А., Илларионов В. Е., Кульбачинский В. В. Сравнительная эффективность внутривенного лазерного облучения крови и неинвазивной магнитолазерной терапии у больных ишемической болезнью сердца // В сб.: Лазеры в медицинской практике. – М., 1992. – С. 103.

Воробьев А. Н. Тяжелоатлетический спорт. Очерки по физиологии и спортивной тренировке. Изд. 2-е / А. Н. Воробьев. – М.: ФиС, 1977. – 255 с.

Воробьев А. Н. Тренировка, работоспособность, реабилитация / А. Н. Воробьев – М.: ФиС, 1989. – 272 с.

Ворожейкин В. М., Артыков Ш. Н. Влияние разных видов низкоинтенсивного лазерного излучения на структуру печени в норме и при экспериментальной патологии // В сб.: Новое в лазерной медицине. – М., 1991.

Воронина О. Ю., Каплан М. А., Степанов В. А. Нерезонансный механизм биостимулирующего действия низкоинтенсивного лазерного излучения. – Обнинск: Физико-энергетический институт, 1990. – 26 с.

Войтенко В. П. Системные механизмы развития и старения / В. П. Войтенко, А. М. Полюхов – Л.: Наука, 1986. – 184 с.

Вялько В. В., Берглезов М. А., Угнивенко В. И. Низкоинтенсивные лазеры в травматологии и ортопедии. – М., 1998. – С. 81

Гамалея Н. Ф., Скивка Л. М., Федорчук А. Г., Кращенко В. Н. Суточные колебания чувствительности натуральных киллеров и фагоцитирующих лейкоцитов к излучению ГНЛ // В сб.: Новое в лазерной медицине. – М., 1991.

Гаркави Л. Х., Квакина Е. Б., Уколова М. А. Адаптационные реакции и резистентность организма. – 2-е изд., доп. – Ростов-на-Дону: Ростовский ун-т, 1979. – 128 с.

Гейниц А. В., Москвин С. В., Ачилов А. А. Внутривенное лазерное облучение крови. – М. – Тверь: ООО «Издательство «Триада», 2008. – 144 с.

Горизонтов, П. Д. Роль АКТГ и кортикостероидов в патологии (к проблеме стресса) / П. Д. Горизонтов, Т. Н. Протасова – М: Медицина, 1968. – 334 с.

Граевская Н. Д. Влияние спорта на сердечно-сосудистую систему. – М., 1975. – 205 с.

Гребенников В. А., Старостина Т. А., Зуев В М. и др. ИК-лазеротерапия гинекологических эндокринопатий // В сб.: Актуальные вопросы лазерной медицины. – Л., 1991. – С. 99.

Гринштейн Ю. И., Осетров И. В. Восстановление обмена липидов между сывороткой и мембраной лимфоцитов при облучении цельной крови светом гелий-неонового лазера // Клиническое и экспериментальное применение новых лазерных технологий: материалы Междунар. конф. – М.-Казань, 1997. – С. 297–298.

Гринштейн Ю. И. Антиоксидантное действие света гелий-неонового лазера при облучении крови // Клиническое и экспериментальное применение новых лазерных технологий: материалы Междунар. конф. – М.-Казань, 1997. – С. 295–296.

Данилова И. Н. Лазерное излучение // Курортология и физиотерапия. – М.: Медицина, 1985. Т. 1. – С. 532–535.

Дембо А. Г. Заболевания и повреждения при занятиях спортом / Под ред. А. Г. Дембо. – 3-е изд., перераб. и доп. – Л.: Медицина, 1991. – 336 с., ил.

Демецкий А. М., Сурганова С. Ф., Попова Л. И. и др. Влияние магнитного поля на микроциркуляцию // Здравоохранение Белоруссии. – 1979. – № 12. – С. 3–5.

Демецкий А. М., Сурганова С. Ф., Демецкая Н. А. Пути повышения эффективности лечебного действия магнитных полей // Оптимизация воздействия в физиотерапии. – Минск: Беларусь, 1980. – С. 81–83.

Доровских В. А., Бородин Е. А., Бородина Г. П. и др. Влияние низкоэнергетических лазеров на свободнорадикальное окисление липидов в микросомах печени и активность глюкозо-6-фосфатдегидрогеназы и каталазы эритроцитов // Лазер и здоровье – 99: материалы Междунар. конгр. – М., 1999. – С. 435.

Дуплик А. Ю. Оценка коэффициента пропускания крови при воздействии лазерного излучения с длиной волны 0,63 и 0,89 мкм // В сб.: Актуальные проблемы лазерной медицины. – М., 1990.

Елисеенко В. И., Ряжский Г. Г., Воробьев С. В., Макаров А. Г. К вопросу о фоторецепторах низкоинтенсивного лазерного излучения // В сб.: Новое в лазерной медицине. – М., 1991.

Елисеенко В. И., Литвинов И. С., Воробьев С. В. и др. Воздействие низкоинтенсивного лазерного излучения инфракрасного диапазона на активность макрофагов // В сб.: Актуальные вопросы лазерной медицины. – Л., 1991.

Емельянов Д. Н., Скворцов В. В., Мязин Р. Г., Лешина О. А. Влияние внутривенного лазерного облучения крови на общую активность церулоплазмина у больных хроническими диффузными заболеваниями печени. // «Гепатология» (Hepatology), № 3. – Москва, 2004. – С. 37–39.

Жуков О. Р. Эрозивно-язвенная патология слизистой оболочки желудка и двенадцатиперстной кишки у спортсменов // Теор. и практ. физ. культуры. – 1987. – № 10. – С. 45–46.

Жуков Б. Н., Лысов Н. А. и др. Применение низкоинтенсивного лазерного излучения в ангиологии // В сб.: Актуальные вопросы лазерной медицины. – М., 1991. – С. 38.

Захаров С. Д., Еремеев Б. В., Перов С. Н. Сравнение эффектов лазерного воздействия на эритроциты на длинах волн 1,26 и 0,63 мкм // Краткие сообщения по физике (КСФ). – 1989, № 1. – С. 15–16.

Захаров С. Д., Еремеев Б. В., Перов С. Н., Панасенко H. A. // Методы лазерной биофизики и их применение в биологии и медицине: Тез. докл. 1-й республ. школы-семинара. – Тарту, 1989. – С. 23–60.

Захаров С. Д., Скопинов С. А., Панасенко H. A. и др. Синхронные изменения в клетках и во внеклеточной среде, индуцированные низкоинтенсивным лазерным облучением // Краткие сообщения по физике. – 1990. – № 3. – С. 12–14.

Золотарева Т. А., Олешко А. Я., Олешко Т. И. Экспериментальное исследование антиоксидантного действия низкоинтенсивного лазерного излучения инфракрасного диапазона // Вопросы курортологии, физиотерапии и лечеб. физ. культуры. – 2001. – № 3. – С. 3–5.

Зубкова С. М., Крылов О. А. Действие гелий-неонового лазера на окислительно-восстановительные процессы в митохондриях // Вопросы экспериментальной и клинической физиотерапии: тр. ЦНИИ курортологии и физиотерапии. – М., 1976. – Т. 32. – С. 18–19.

Зубкова С. М., Михайлик Л. В., Трушин В. В., Парфенова И. С. Оптимизация частотных характеристик инфракрасных лазерных воздействий // Физическая медицина. – 1994. – Т. 4 – № 1–2. – С. 84.

Иванов О. Д., Антонюк В. А., Воронцова Г. М. Лазерное излучение малой мощности в терапии нейродерматозов // Материалы 4-го Всеросс. съезда дерматовенерологов. – Краснодар, 1976. – С. 184–186.

Илларионов В. Е. Основы лазерной терапии. – М.: Респект, 1992. – 123 с.

Илларионов В. Е. Техника и методики процедур лазерной терапии / Справочник. – М., 1994. – 178 с., ил.

Илларионов В. Е., Дулин П. А. К вопросу о бактериостатическом действии низкоэнергетического лазерного излучения // В сб.: Лазеры в медицинской практике. – М., 1992. – С. 255.

Каплан М. А., Степанов В. А., Воронина О. Ю. Физико-химические основы действия лазерного излучения в ближней ИК области на биоткани // Лазеры и медицина: сб. тез. докл. Междунар. конф. – Ташкент-М., 1989. – С. 85–86.

Капустина Г. М. Внутривенное лазерное облучение крови / Применение низкоинтенсивных лазеров в клинической практике. – М.: ГНЦ лазерной медицины, 1997. – С. 35–56.

Карагезян М. Л., Комиссарова H.Г., Нестерова И. Л. Корригирующее влияние лазеротерапии на функциональные дефекты нейтрофильных лейкоцитов у больных нейродермитом // Вестн. дерматол. – 1986. – № 1. – С. 14–17.

Карагезян М. Л., Комиссарова Н. Г., Климова Д. Л. Дискретно-динамический анализ иммунного статуса больных нейродермитом, получавших лазеротерапию // Вестн. дерматол. – 1988. – № 3. – С. 44–51.

Картусова Л. Н., Литвин Г. Д., Картусов С. Н. Оценка кислород-транспортной функции крови до и после облучения ее излучением гелий-неонового лазера «ин витро» // В сб.: Лазеры в медицинской практике. – М., 1992. – С. 124.

Кару Т. Й. Воздействие излучения гелий-неонового лазера на лимфоциты и идентифицированные нейроны // В сб.: Новое в лазерной медицине. – М., 1991.

Климанов М. Е., Манаев И. В., Марлей В. Р. и др. Низкоинтенсивная инфракрасная лазерная терапия. – Обнинск: МРНЦ РАМН, 1993. – 71 с.

Козлов В. И. Клинико-морфологическое изучение микроциркуляции при различных видах лазеротерапии // В сб.: Новое в лазерной медицине. – М., 1991.

Козлов В. И. Лазерная терапия: итоги и перспективы // Лазер и здоровье – 99: материалы Междунар. конгр. – М., 1999. – С. 317–319.

Козулин Е. А., Мильчин М. А., Кириллов С. В. Чрескожная лазерная гемотерапия в комплексном лечении больных атопическим дерматитом // В сб.: Актуальные вопросы лазерной медицины. – Л., 1991. – С. 120.

Корепанов В. И. Теория и практика лазерной медицины – М., 1993. – 75 с.

Корочкин И. М., Бабенко Е. В. Механизмы терапевтической эффективности излучения гелий-неонового лазера // Сов. медицина. – 1990. – № 3. – С. 3–8.

Крюк А. С., Мостовников В. А., Хохлов И. В., Сердюченко Н. С. Терапевтическая эффективность низкоинтенсивного лазерного излучения. – Минск: Наука и техника, 1986. – 231 с.

Кручинина И. Л., Пекли Ф. Ф., Рыбалкин С. В. Влияние лазеротерапии на местный синтез иммуноглобулина А у детей, больных острым и хроническим гайморитом // В сб.: Применение лазеров в хирургии и медицине. – М., 1988.

Кузнецова, Т. Н. Контроль за переносимостью нагрузок в спортивном плавании по показателям системы белой крови: автореф. дисс… канд. пед. наук. / Т. Н. Кузнецова. – М., 1989. – 17 с.

Кузнецова Т. Н., Павлов С. Е. Контроль за тренировкой пловцов по гематологическим показателям // Методическая разработка для тренеров, преподавателей и слушателей факультета повышения квалификации академии. – РГАФК. – М., 1996. – 13 с.

Кузнецова Т. Н., Павлов С. Е. Методика применения физиотерапевтических средств (низкоэнергетических ИК-лазеров) в тренировочном процессе пловцов // Методическая разработка для преподавателей, аспирантов и студентов РГАФК. – РГАФК. – М., 1997. – 52 с.

Кузнецова Т. Н., Павлов С. Е. Повышение работоспособности и профилактика заболеваемости юных пловцов с помощью низкоэнергетических лазеров // В сб.: Проблемы и перспективы формирования здоровья детей и учащейся молодежи в условиях среды обитания. – Мурманск, 1997. – С. 25.

Кузьменко В. В., Карпухин А. О. Использование низкоэнергетического полупроводникового лазера при осложненных травмах конечностей // В сб.: Современное состояние проблемы применения лазерной медицинской техники в клинической практике. Ч.1. – М., 1992. – С. 80.

Кузьмина О. Н., Супрун Н. Я., Соболь Л. С. Динамика КЩС больных генитальным эндометриозом при лечении ВЛОК // В сб.: Лазеры в медицинской практике. – М., 1992. – С. 215.

Кузьмичев В. Е., Каплан М. А., Чернова Г. В. Биологические эффекты низкоэнергетического лазерного излучения и нелинейное возбуждение биомолекул // Физическая медицина. – 1996. – Т.5. – № 1–2. – С. 65–69.

Курзанов А. Н. Пептидергическая гипотеза терапевтического действия низкочастотного лазерного излучения // В сб.: Актуальные вопросы лазерной медицины. – Л., 1991.

Лазерная терапия с использованием терапевтических матричных магнито-ИК-лазерных аппаратов: Пособие для врачей / С. Е. Павлов. – М., 2008. – 128 с.

Лапрун И. Б. Действие излучения гелий-неонового лазера на перекисное окисление липидов и некоторые сопряженные реакции организма: автореф. дисс… канд. биол. наук. – М., 1981. – 15 с.

Матвеев, Л. П. Общая теория спорта: учеб. для завершающих уровней высш. физ. образования: доп. Гос. ком. РФ по физ. культуре и туризму / Матвеев Л. П. – М.: [4-й фил. Воениздата], 1997. – 304 с.

Меерсон, Ф. З. Адаптация, стресс и профилактика / Ф. З. Меерсон. – М.: Наука, 1981. – 278 с.

Меерсон Ф.3., Пшенникова М. Г. Адаптация к стрессорным ситуациям и физическим нагрузкам. – М.: Медицина, 1988. – 256 с.

Моногаров В. Д. Утомление в спорте / В. Д. Моногаров. – Киев: Здоровья, 1986. – 120 с.

Москвин С. В., Буйлин В. А. Основы лазерной терапии. – М. – Тверь: ООО «Издательство «Триада», 2006. – 256 с.

Мостовников В. А., Мостовникова Г. Р., Плавский В. Ю. и др. Фотофизический механизм терапевтического действия низкоинтенсивного лазерного излучения // В сб.: Новое в лазерной медицине. – М., 1991.

Мякинченко Е. Б. Локальная выносливость в беге. – М.: «ФОН», 1997. – 310 с.

Мякинченко Е. Б. Развитие локальной мышечной выносливости в циклических видах спорта [текст] / Е. Б. Мякинченко, В. Н. Селуянов – М.: ТВТ Дивизион, 2009. – 360 с.

Немцов И. З., Захаров С. Д., Лапшин В. П. и др. Селективно-возбуждающее действие лазерного излучения на атрофированные ткани // В сб.: Актуальные вопросы лазерной медицины. – Л., 1991. – С. 34.

Нику А. Новые взгляды на вопросы периодизации спортивной тренировки / Нику А., Вравце А., Флореску К.: Материалы международн. конфер. социал. стран по проблемам спорт, тренир. – М., 1985. – С. 64–68.

Омиров Р. Ю., Тиллабаев Р. С. Применение лучей лазера в урологии // Новое в лазерной медицине. – М., 1991.

Орлов В. И., Шабаев В. П. Биофизические аспекты лазерной биостимуляции // В сб.: Актуальные вопросы лазерной медицины. – Л., 1991.

Осипов В. В., Макарова В. Г. Экспериментальное и клиническое обоснование применения ВЛОК при холецистите // В сб.: Новое в лазерной медицине. – М., 1991.

Павлов С. Е., Асеев В. В., и др. Использование низкоэнергетических инфракрасных лазеров в спортивной медицине, как средства повышения спортивной работоспособности // В сб.: Современное состояние проблемы применения лазерной медицинской техники в клинической практике. Ч. 1. – М., 1992. – С. 95.

Павлов С. Е. Лечение артрозо-артритов плечевого сустава у спортсменов // Бюллетень № 4 ЦОА-РГАФК / Специальный выпуск: «Медико-биологические проблемы спорта». – М., 1998. – С. 166–169.

Павлов С. Е., Поляев Б. А., Тарабыкин А. В. Опыт комплексной предсоревновательной подготовки лыжника к параолимпийским играм в Нагано // «Человек в мире спорта, новые идеи, технологии, перспективы»: Тезисы докладов Международного конгресса, Москва, 24–28 мая 1998 г., Т. I. – М.: ФОН. – С. 551–552.

Павлов С. Е. Лазерный «допинг» // Теор. и практ. физ. культ. – 1998, № 6. – С. 58.

Павлов С. Е. Повышение физической работоспособности пловцов с использованием метода полизонального транскутанного лазерного воздействия. – Автореф. дисс… канд. мед. наук. – М.: «Принт Центр», 1998. – 23 с.

Павлов С. Е., Поляев Б. А., Горбунов А. В. Использование метода транскутанного полизонального последовательного лазерного воздействия на сосудисто-нервные сплетения для повышения спортивной работоспособности // Вестник РГМУ. – 1999. – № 1(6). – С. 66–70.

Павлов С. Е. Исследование возможности консервативного лечения желчнокаменной болезни с использованием низкоэнергетического лазера // «Лечащий врач», № 6, 1999. – С. 55–58.

Павлов С. Е., Павлова М. В., Кузнецова Т. Н. Восстановление в спорте. Теоретические и практические аспекты. // Теор. и практ. физ. культ. – № 1. – 2000. – С. 23–26.

Павлов С. Е. Адаптация / С. Е. Павлов. – М.: Паруса, 2000. – 282 с.

Павлов С., Орджоникидзе З., Кузнецова Т. Гипотеза о наличии «дополнительного» механизма нарушения кровоснабжения скелетных мышц, проявляющегося вследствие реализации эффекта преимущественного кровоснабжения рабочих компонентов функциональной системы // В сб. тезисов докладов V Международного научного конгресса «Олимпийский спорт и спорт для всех», Беларусь, Минск, 5–7 июня 2001. – С. 453.

Павлов С. Е., Павлова Т. Н., Родионов С., Флеккель В. А. Опыт применения комплекса недопинговых средств и методов повышения спортивной работоспособности в тренировке футболистов высокой квалификации // Материалы международной научной конференции по вопросам состояния и перспективам развития медицины в спорте высших достижений «СпортМед-2007», г. Москва, 24–25 ноября 2007 г. – М.: «Физическая культура». – С. 147–148.

Павлов С Е., Павлова Т. Н. Технология подготовки спортсменов / С. Е. Павлов, Т. Н. Павлова. – МО, Щелково: Издатель Мархотин П. Ю., 2011. – 344 с.

Павлов С. Е. Теоретические и методические основы применения в медицинской практике портативного матричного инфракрасного магнито-свето-лазерного терапевтического аппарата «МИЛТА-Ф-5–01» (СПОРТ): Методические рекомендации для врачей / С. Е. Павлов. – М., 2014. – 80 с., ил.

Павлов С. Е., Павлов А. С., Петров А. А. Оценка стрессогенности турнирной соревновательной деятельности хоккеистов по отдельным показателям функционирования сердечнососудистой системы и кардиопротекторный эффект лазерного стимуляционного воздействия / Мат. Международного научно-практического конгресса «Национальные программы формирования здорового образа жизни» (Москва, 27–29 мая 201 г.). – М.: ООО «Анта Пресс», 2014. – Т. 1. – С. 334–339.

Павлов С. Е., Павлов А. С., Петров А. А. Особенности динамики среднегрупповых показателей дисперсионных характеристик функционирования миокарда хоккеистов, использовавших в предстартовой подготовке метод лазерной стимуляции спортивной работоспособности / Олимпийский бюллетень № 15 // Сост. Мельникова Н. Ю., Трескин А. В., Леонтьева Н. С., Никифорова А. Ю., Леонтьева Л. С. – М.: Изд-во ЗАО «Олимпийская панорама», 2014. – С. 247–251.

Павлова Р. Н., Резников Л. Л., Бойко В. Н. и др. К вопросу о механизме биологического действия низкоэнергетического лазерного излучения // В сб.: Современное состояние проблемы применения лазерной медицинской техники в клинической практике. Ч.1. – М., 1992. – С. 44.

Павлова Р. Н., Резников О. Л., Кузнецова О. А. и др. Влияние низкоинтенсивного лазерного излучения на мембраны эритроцитов и гепатоцитов // В сб.: Лазеры в медицинской практике. – М., 1992. – С. 273.

Павловский М. П., Орел Г. Л., Варивода Е. С. Использование низкоинтенсивного лазерного излучения в лечении хронических заболеваний печени // В сб.: Применение лазеров в хирургии и медицине. – М., 1988.

Парахонский С. С., Цыганок С. С. Об эффективности лечения энергией лазера больных экземами и трофическими язвами голени // В сб.: Применение лазеров в хирургии и медицине. Ч.11. – М., 1988.

Пирузян Л. А., Глезер В. М., Ломоносов В. А. и др. Влияние постоянного магнитного поля на состояние системы крови мышей // Изв. АН СССР. Сер. Биология. – 1972. – № 1. – С. 142.

Платонов, В. Н. Адаптация в спорте / В. Н. Платонов. – Киев: Здоровья, 1988. – 216 с.

Платонов В. Н. Общая теория подготовки спортсменов в олимпийском спорте / В. Н. Платонов. – Киев: Олимпийская литература, 1997. – 584 с.

Платонов В. Н. Система подготовки спортсменов в олимпийском спорте: общая теория и ее практические приложения / В. Н. Платонов. – Москва: Советский спорт, 2005. – 820 с.

Побединский Н. М., Зуев В. М., Ковалев М. И. Применение лазеров в акушерстве и гинекологии // Лазеры в медицинской практике. – М., 1992. – С. 196.

Полонский А. К. О некоторых проблемах лазерной терапии // Проблемы лазерной медицины: материалы IV Междунар. конгр. – М.-Видное, 1997. – С. 151.

Попов М. П., Шурбин М. В., Толстой А. А. Влияние постоянного магнитного поля на электропроводность сыворотки крови животных // Магнитные поля в медицине и сельском хозяйстве: Тез. докл. II областной науч. – техн. конф. – Ростов-на-Дону: Ростовский мед. ин-т, 1985. – С. 43–45.

Попова В. И. Изменения периферической крови при воздействии низкоэнергетического лазерного излучения // Гигиена труда и профзаболеваний. – 1985. – № 11. – С. 44–45.

Райгородский Ю. М., Горяинов В. Ф., Курдин Ю. А., Филиппов Ю. В., Максимова И. С. Применение искусственных магнитных полей в экспериментальной и клинической медицине. Часть I. Механизмы воздействия и ответные реакции живого организма. – М.:, НИИ «Электроника», 1987. – 48 с.

Разумов А. Н., Князева Т. А., Бадтиева В. А. Гипотензивное и антиангинальное действие лазерного излучения / Журнал «Лазерная медицина». – 2000. – С. 3

Ракитина Д. Р., Ушмаров А. К., Строев Е. А., Гармаш В. Я. Гелий-неоновые лазеры в лечении обструктивных заболеваний легких // Актуальные вопросы лазерной медицины и операционной эндоскопии: тез. докл. 3-й Междунар. конф. – М.-Видное, 1994. – С. 344–345.

Санинский В. Н. Пути повышения эффективности медицинского обеспечения спортсменов сборных команд Российской Федерации на учебно-тренировочных сборах: дисс… канд. мед. наук: 14.00.51 / Санинский Валентин Николаевич. – М., 2004. – 144 с.: ил.

Селье Г. Очерки об адаптационном синдроме / Г. Селье. – М.: Мед-гиз, 1960–255 с.

Сергеев Ю. П. О некоторых теоретических разработках и опыте внедрения в спортивную практику достижений биологической науки / Ю. П. Сергеев // Научн. – спорт, вести. – 1980. – № 5. – С.14–19.

Сидоренко Г. И., Коробко И. Ю., Павлова А. И. Сравнительный анализ различных режимов и способов лазерного воздействия при лечении гипертонической болезни // В сб.: Новое в лазерной медицине. – М., 1991.

Струтынский А. Ф. с соавт. Изучение эффективности внутрисосудистой лазеротерапии инфракрасным лазером у больных облитерирующим атеросклерозом артерий нижних конечностей // В сб.: Современное состояние проблемы применения лазерной медицинской техники в клинической практике. Ч.11. – М., 1992. – С. 227.

Терман О. А. Состояние микроциркуляции в печени при ее облучении низкоэнергетическими лазерами // В сб.: Новое в лазерной медицине. – М., 1991.

Токмачев Ю. К., Полонский А. К. и др. Использование спектрозонального излучения лазеров и светодиодов в диагностике и лечении внутренних болезней // В сб.: Применение лазеров в хирургии и медицине. – М., 1988.

Туманов В. П., Глущенко Е. В., Серов Г. Г. и др. Влияние лазерного излучения на пролиферативную активность клеток в культуре // Бюлл. экспер. Биол. – 1994. – № 3. – С. 313–315.

Уоддингтон К. Основные биологические концепции / К. Уоддингтон // На пути к теоретической биологии. – М., 1970. – С. 11–38.

Физиологические основы подготовки квалифицированных спортсменов: Учебное пособие для студентов ВУЗов физической культуры / С. Е. Павлов; МГАФК. – Малаховка, 2010. – 88 с.

Хайдарлиу С. Х. Функциональная биохимия адаптации. – Кишинев, 1984. – 272 с.

Холодов Ю. А. Магнетизм в биологии. – М.: Наука, 1970. – 119 с.

Чейда А. А., Миронов А. А., Вялов С. Л. и др. Структурные изменения в жизненно важных органах при лазерном облучении // В сб.: Актуальные вопросы лазерной медицины. – Л., 1991.

Чернов В. Н., Шапиро Г. А., Анщенко Т. Д. Влияние импульсного поля на структурно-функциональное состояние эритроцитов // Магнитные поля в биологии, медицине и сельском хозяйстве: Тез. докл. II науч. – практ. конф. – Ростов-на-Дону: Ростовский мед. ин-т, 1985. – С. 64–66.

Чучков В. М., Загребин А. М., Муравьев М. Ф. и др. Способ повышения работоспособности спортсменов постоянным магнитным полем // Актуальные вопросы магнитобиологии и магнитотерапии: Тез. докл. респ. науч. – практ. конф. – Ижевск: Удмуртия, 1981. – С. 28, 29.

Эниня Г. И., Майоре И. Х., Фрицбергс Ю. В., Линкайтис А. Л. Метод коррекции реологических свойств крови и липидного обмена лазерным излучением // В сб.: Новое в лазерной медицине. – М., 1991.

Якимов А. М. Допинг – гарант непотопляемости теории спортивной тренировки / А. М. Якимов // Теория и практика физической культуры. – 2000. – № 3 – С. 25–26.

Яковлев Н. Н. Чтобы успешно управлять, надо знать механизмы // Теория и практика физ. культуры. – 1976. – № 4. – С. 21–23.

Яковлев Н. Н. Физиологические и биохимические основы теории и методики спортивной тренировки / под ред. проф. Н. Н. Яковлева. – М.: ФиС, 1960. – 406 с.

Bahr F. Laser und biologische Systeme // Der Akupunkturarzt. Auriculotherapeut. – 1986, № 1, P. 3–10.

Bernard C. Lecons sur les Phenomenes de la Vie communs aux Animaux et aux Vegetaux (ed. A. Dastre) / C. Bernard. – Paris, 1878. – vol. 1. – p. 112

Bianchi G., Marchesini G., Fabri A. et al. // Hepatogastroenterology. – 1997, Vol. 44, № 15, P. 784–789.

Bishko J. J. Use of the laser beam in acupuncture // Akupuncture-Electro-therapeut. Res. Int. J. 1980. № 5. P. 29–40.

Brunetaud L. M., Maunoury V., Mordon S. Generalites sur les lasers // J. Gynecol. Obstetr. Biol. Reprod. 1986. V. 15. № 4. P. 424–426.

Chasin A. Die Anwendung von Lasern in Biologie und Medizin // Heilberufe. 1976. Bd. 28. S. 75–76.

Costill D. L. Adaptations to swimming training: influence of training volume / D. L. Costill, R. Thomas, R. A. Robergs, D. Pascoe, C. Lambert, S. Barr, W. J. Fink // Medicine and Science in Sports and Exercise. – 1991. – № 23. – P. 371–377.

Fry R. W. Periodisation and the prevention of overtraining / R. W. Fry, A. R. Morton, D. Keast // Can J Sport Sci. – 1992. – № 17 (3). – P. 241–248.

Karu T. I. Photobiology of low-power laser therapy // London, Paris, New York: Harward. akad. Publishers, 1989. 187 p.

Kubota J., Ohshiro T. The effects of the gallium aluminum arsenide semiconductor laser on flaps // J. Jap. Soc. Laser Med. 1984. V. 5. P. 97.

Lehman M. Overtraining in endurance athletes: a brief review / M. Lehmann, C. Foster, J. Keul // Med Sci Sports Exerc. – 1993. – № 25 (7). – P. 854–862.

Ohshiro T. et al. Pain attenuation by the diode laser // J. Jap. Soc. Laser Surg. Med. 1985. V. 3. P. 299.

Ohshiro T., Calderhead K. G. Low Level Laser Therapy: a practical introduction. – Chichester-New York, 1988. 137 p.

Pavlov S.Ye. Laser light as a means of urgent enhancement of physical and sporting work capacity with swimmers. – Book of Abstracts of the VIII International Symposium on Biomechanics and Medicine in Swimming. University of Jyvaskyla, Finland; June 28 – July 2, 1998. – P. 108.

Passarella S., Camassima F., Milinary S. et al. Increase of proton electrochemical potential and ATP synthesis in rat liver mitochondria irradiated in vivo by helium-neon laser // FEBS Lett. 1984. V. 175. P. 95–99.

Rajaratham S., Bolton P., Dyson M. Macrophage responsiveness to laser therapy with varying frequencies // Laser Therapy. 1994. V. 6. P. 33.

Tschiene P. Il cuclo annuale d’allenamento. SdS Rivista di Cultura / P. Tschiene // Sportiva. – 1985. № 4 (2). – P. 16–221.

Jacques S. L. Scin Optics // Oregon Medical Lazer Center News. – 1998, P. 20.

Yamamoto T., Fukumoto G., Saito M. Dynamic characteristics of the light reflected from the tissue // Laser-Tokyo-81. 1981. Vol. 2. № 8. P. 2–11.

Оглавление

Предисловие

I. Современная служба медико-биологического обеспечения подготовки спортсменов

II. Законы адаптации – физиологическая основа спортивной деятельности человека

  2.1. Представления об общем адаптационном синдроме

  2.2. Неспецифические адаптационные реакции организма

  2.3. Основы теории функциональных систем

  2.4. Законы адаптации

III. Некоторые принципы и методы построения спортивно-педагогического процесса

  3.1. Периодизационная теория и методика спорта Л. П. Матвеева

  3.2. Представления о принципах подготовки спортсменов А. Н. Воробьева

  3.3. Блочная система подготовки спортсменов Ю. В. Верхошанского

  3.4. Представления о построении подготовки спортсменов в редакции В. К. Бальсевича, В. А. Запорожанова

  3.5. Комплексный метод построения тренировочного процесса А. П. Бондарчука

  3.6. Блоковая периодизация спортивной подготовки В. Б. Иссурина

  3.7. Современные тенденции и направления развития теории и методики спорта и основные принципы современной технологии комплексной подготовки квалифицированных атлетов

IV. Лазерная стимуляция в повышении спортивной работоспособности и специальной тренированности спортсменов

  4.1. Механизмы биологического действия низкоэнергетического лазерного излучения на организм человека

  4.2. Некоторые механизмы действия постоянного магнитного поля на биологические ткани

  4.3. Лазерная стимуляция в повышении уровня работоспособности и специальной тренированности спортсменов

V. Лазерная стимуляция в профилактике состояний перенапряжения организма и в комплексном восстановлении спортсменов после тренировочных и соревновательных нагрузок

  5.1. Усталость, утомление, перенапряжение, перетренированность

  5.2. Восстановление в спорте – теоретические и практические аспекты

  5.3. Лазерная стимуляция в восстановлении спортсменов после тренировочных и соревновательных нагрузок

VI. Некоторые особенности заболеваемости и травматизма спортсменов

  6.1. Специфика спортивной медицины как самостоятельного направления медицинской науки и практики

  6.2. Основные причины, уровень и структура заболеваемости спортсменов

VII. Методологические основы лазеротерапии

  7.1. Расчет доз лазерного воздействия

  7.2. Способы и методы лазерного воздействия

  7.3. Метод чрескожного полизонального последовательного лазерного воздействия на сосудисто-нервные сплетения

  7.4. Основные медицинские показания к лазеротерапии

  7.5. Медицинские противопоказания к лазеротерапии

  7.6. Некоторые принципы проведения лечебных процедур с использованием методов чрескожного лазерного воздействия

VIII. Лазеротерапия в комплексном лечении отдельных хирургических заболеваний спортсменов

  8.1. Лазеротерапия в лечении гнойно-некротических процессов

  8.2. Лазеротерапия в лечении рубцовых изменений тканей и трофических язв

IX. Лазеротерапия в спортивной травматологии

  9.1. Лазеротерапия в комплексном лечении переломов костей

  9.2. Лазеротерапия нарушений функций, острых и хронических повреждений мышечно-сухожильного аппарата спортсменов

  9.3. Лазеротерапия повреждений связочно-суставного аппарата

X. Лазеротерапия в комплексном лечении заболеваний сердечно-сосудистой системы у спортсменов

  10.1. Лазеротерапия гипо– и гипертензивных состояний у спортсменов

  10.2. Лазеротерапия при нарушениях ритма сердца у спортсменов

  10.3. Лазеротерапия в комплексном лечении дистрофии миокарда у спортсменов

  10.4. Лазеротерапия в профилактике заболевания вен у спортсменов

XI. Лазеротерапия в комплексном лечении заболеваний дыхательной системы спортсменов

  11.1. Лазеротерапия бронхиальной астмы у спортсменов

  11.2. Лазеротерапия хронического бронхита у спортсменов

XII. Лазеротерапия в лечении заболеваний органов пищеварения у спортсменов

  12.1. Лазеротерапия хронического гастрита у спортсменов

  12.2. Лазеротерапия язвенной болезни желудка и двенадцатиперстной кишки у спортсменов

  12.3. Лазеротерапия в лечении заболеваний печени и желчевыводящих путей у спортсменов

  12.4. Лазеротерапия в лечении желчнокаменной болезни

  12.5. Лазеротерапия в лечении дискинезий толстого кишечника у спортсменов

XIII. Лазеротерапия отдельных заболеваний почек и мочевыводящих путей у спортсменов

  13.1. Лазеротерапия в комплексном лечении хронического пиелонефрита и почечно-каменной болезни у спортсменов

  13.2. Лазеротерапия в лечении острого и хронического цистита у спортсменов

  13.3. Лазеротерапия в лечении острого и хронического простатита у спортсменов

XIV. Лазеротерапия люмбаго, ишиалгии и ишиаса

XV. Лазеротерапия в комплексном лечении остеохондроза позвоночника

XVI. Лазеротерапия в комплексном лечении оториноларингологических заболеваний у спортсменов

XVII. Лазеротерапия в лечении термических ожогов

XVIII. Лазеротерапия в лечении переохлаждения, обморожений

  18.1. Лазеротерапия в лечении переохлаждения

  18.2. Лазеротерапия в лечении обморожений

Заключение

Литература

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg

Наш сайт является помещением библиотеки. На основании Федерального закона Российской федерации "Об авторском и смежных правах" (в ред. Федеральных законов от 19.07.1995 N 110-ФЗ, от 20.07.2004 N 72-ФЗ) копирование, сохранение на жестком диске или иной способ сохранения произведений размещенных на данной библиотеке категорически запрешен. Все материалы представлены исключительно в ознакомительных целях.

Copyright © читать книги бесплатно