Электронная библиотека
Форум - Здоровый образ жизни
Акупунктура, Аюрведа Ароматерапия и эфирные масла,
Консультации специалистов:
Рэйки; Гомеопатия; Народная медицина; Йога; Лекарственные травы; Нетрадиционная медицина; Дыхательные практики; Гороскоп; Правильное питание Эзотерика


Предисловие

Уважаемый Читатель!

В этой книге вы найдете все необходимые факты о том, как значительно снизить риск развития злокачественного процесса. Ежедневные мелочи, на которые мы порой не обращаем внимание, существенно влияют на наше здоровье. Ваша осведомленность может спасти жизнь вам или кому-то из вашего окружения!

В книге также приведена информация о профилактическом осмотре и методах ранней диагностики для выявления заболевания на ранней стадии, когда полное излечeние вполне вероятно.

Пусть вас не смущает научно-популярный стиль изложения, со ссылками на источник информации, появляющимися в виде цифр в скобках. Такой формат позволит избежать голословности и даст вам уверенность, что все указанные факты являются результатом недавно проведенных научных исследований. Таким образом, эта книга будет полезна не только людям, не имеющим отношения к медицине, но и профессионалам.

Здоровья вам и всей вашей семье!

Глава 1. С чего начинается рак

Злокачественная опухоль. Чью семью или знакомых не затронуло это страшное заболевание? Таких счастливчиков все меньше, ведь заболеваемость раком с каждым годом увеличивается. На данный момент рак является второй, после сердечно-сосудистых заболеваний, самой частой причиной смерти у людей. Здоровые редко задаются вопросом, что можно сделать, чтобы серьезно не заболеть. Услышав печальную новость, что кому-то из ближайшего окружения «не повезло», многие автоматически полагают, что это «судьба».

На самом деле это далеко не всегда так. Понятно, что нельзя предотвратить неизбежное: ряд факторов, ведущих к возникновению раковых заболеваний, находится вне нашего контроля. Тем не менее многие элементы нашего образа жизни могут способствовать возникновению рака и поддаются нашему влиянию.

В мире ежегодно от рака умирают 7 миллионов человек, вопреки тому, что многие из этих случаев могли быть предотвращены. Более 50 % всех раковых заболеваний могут не появиться при должном внимании к образу жизни!

Около 60 % всех раков вызвано такими факторами, как неправильное питание, курение, ожирение и неподвижный образ жизни.

Недавние исследования показали, что наличиепозитивных факторов снижает вероятность возникновения раковых заболеваний на 35 %. Образец здорового образа жизни, включающего все позитивные факторы, таков:


1) индекс массы тела < 30 кг/м2;

2) питание, содержащее свежие фрукты и овощи;

3) физическая нагрузка >3 часов в неделю;

4) никогда не курили.


Правильным подходом к стилю жизни мы способны блокировать процесс развития рака и на ранних, и на более поздних этапах.


Индекс массы тела (ИМТ)

ИМТ – это индикатор, позволяющий рассчитать нормальный вес для человека относительно его роста и тем самым косвенно оценить, является ли масса тела недостаточной, нормальной или избыточной, вплоть до ожирения.


ИМТ = Вес (кг): Рост (м)2


Например, если вы весите 70 кг при росте 176 см, то ваш индекс расчитывается так: 1.76 (рост в метрах) возводится в квадрат: 1.76 x 1.76 = 3.0976.

Затем делите свой вес в килограммах на полученную цифру (рост в метрах возведенный в квадрат):

70 (кг): 3.0976 (м) = 22.59 (индекс массы тела).

В соответствии с рекомендациями всемирной организации здравоохранения, разработана следующая интерпретация показателей ИМТ:


 16 и менее – выраженный дефицит массы тела;

 16–17,9 – недостаточная масса тела;

 18–24,9 – нормальная масса тела;

 25–29,9 – избыточная масса тела (пред-ожирение);

 30–34,9 – ожирение 1 степени;

 35–39,9 – ожирение 2 степени;

 40 и более – ожирение 3 степени.


Почему так важно осознать вашу шкалу веса? Многие научные исследования подтвердили, что увеличение массы тела выше нормы связано с повышенным риском возникновения рака, а также с его развитием в более агрессивной форме, что ведет к плохому прогнозу по сравнению с течением болезни у тех, кто поддерживал нормальный вес.

Все больше научных работ указывают на то, что снижение потребления пищи (ограничение килокалорий) увеличивает общую продолжительность жизни. Для достижения этого эффекта нужно придерживаться правила CRON (Calorie Restriction with Optimal Nutrition). Главная идея этого правила – снижение потребления общего количества еды до 70–80 % от количества, необходимого для поддержания нормального веса, и адекватный прием минералов, микроэлементов и других полезных веществ.

В научных моделях с экспериментами на мышах, крысах и приматах доказали увеличение продолжительности жизни у этих животных при использовании модели CRON. Наряду с продлением жизни снижалась тенденция развития хронических заболеваний, типичных в старости (87).

Анализ 14 научных исследований, дизайн которых имеет высокую статистическую значимость, показал, что ограничение употребления килокалорий приводил к снижению спонтанного развития рака на 55 % у лабораторных мышей (88). Рестрикция (ограничение) килокалорий также тормозила развитие «привитого» мышам рака (89), и его рост (90).

В Швеции проводили исследование молодых женщин с анорексией. Анорексия – это заболевание, при котором критически снижена масса тела, то есть прием килокалорий сильно урезается, а также имеется дефицит важных для здоровья веществ. Риск развития рака груди у этих женщин был сильно снижен – на 23 % у нерожавших, и на 76 % у рожавших женщин (91). У людей, страдающих анорексией, много проблем со здоровьем, так как при существенном ограничении приема пищи они лишают организм важных витаминов и микроэлементов. Однако на примере этого анализа можно увидеть еще раз, что ограничение килокалорий – это важный шаг к снижению риска развития рака, особенно, если при этом обеспечивать организм всеми полезными веществами.

Вес и рак груди в период постменопаузы

Длительные исследования, охватывающие большое количество женщин в разных странах, доказали, что риск развития рака груди во время менопаузы значительно увеличивается при наличии ожирения. Так же была доказана связь излишнего веса с более плохим прогнозом выживания после лечения рака (1).

По подсчетам ученых, приблизительно 20 % раков груди в период менопаузы возникли именно в результате ожирения (2).

Увеличение массы тела на каждые лишние 5 кг связывают с риском увеличения развития рака груди на 1,08 (с высокой статистической достоверностью) (3). Соответственно, прибавка в весе на 15–20 кг увеличивают риск возникновения рака груди в 1,5 раза (4).

Если рассматривать уже имеющийся вес, то ожирение (по шкале индекса массы тела) увеличивало риск рака груди на 31 % по сравнению с женщинами, не имеющими избыточного веса (4).

Отклонение массы тела от нормальных показателей также было связано с более плохим прогнозом выживаемости от рака после проведенного лечения (5). Такая закономерность прослеживалась даже у женщин, страдающих раком груди на очень ранней стадии (6).

Механизмы данной закономерности не изучены полностью, но некоторые результаты дают основание полагать, что при увеличении массы тела повышается уровень гормонов в крови: эстрогенов (женский гормон) и тестостерона (мужской гормон). Обе группы гормонов увеличивают риск развития рака (в частности, рака груди у женщин и рака простаты у мужчин). Доказано, что у женщин с ожирением концентрация эстрадиола в крови на 130 % выше, чем у женщин с адекватным весом (7).

Также считается, что у людей с увеличенной массой тела наблюдается повышенное количество инсулина, который в свою очередь увеличивает уровень инсулиноподобного фактора роста и лептина. Обе субстанции в присутствии гормона эстрогена способствуют развитию рака (8–10).

Вес и рак кишечника

В Европе 11 % всех случаев рака кишечника связаны с избыточной массой тела (11). В частности у мужчин, в зависимости от показателей повышенного веса, риск рака кишечника увеличивается от 30 до 70 % в сравнении с мужским населением, имеющим нормальный вес. Недавно проведенные исследования в этой области показали, что не только у мужчин, но и у женщин, имеющих ожирение к 50-летнему рубежу, наблюдается значительное увеличение риска рака кишечника (85).

Повышенный вес у обоих полов также связан с более высоким риском осложнений во время и после хирургических вмешательств, в частности при операции по удалению рака кишечника (12–13).

Эффективность комбинированной терапии при раке кишечника, включая химиотерапию, была также слабее у людей с ожирением (14).

Такие компоненты как дислипидемия (нарушение баланса жиров в крови), повышенное артериальное давление и инсулиновая «нечувствительность» являются независимыми факторами риска для развития рака кишечника (15). Как правило, эти компоненты являются частью так называемого метаболического синдрома.

Метаболический синдром – это нарушение обмена веществ, характеризующееся невосприимчивостью организма к инсулину (что ведет к увеличению инсулина и сахара в крови), нарушением баланса липидов (жиров) в крови, а также изменением общего состояния организма с нарушением системы реагирования на воспаление. Все эти изменения ведут к развитию диабета 2-го типа и атеросклерозу (нарушению нормальной проходимости сосудов крови).

В целом, в результате метаболического синдрома, наблюдается постоянное повышение инсулина и инсулиноподобного фактора роста (IGF – insulin-like growth factor) в крови.

Клетки организма не способны «принимать» и использовать инсулин как раньше. Именно высокие концентрации инсулина и IGF в крови во многих научных исследованиях показали свою пагубную роль в развитии различных раковых заболеваний (16,17).

Частью метаболического синдрома также является подспудное хроническое воспаление, приводящее в действие генетические механизмы, отвечающие за развитие роста раковых клеток, важнейшими из которых являются p53 и протеины, «латающие» повреждения ДНК (21).

То есть, проще говоря, наш образ жизни ведет к изменениям организма на генетическом уровне, что напрямую влияет на клеточные механизмы и ведет к развитию болезни.

Так что именно люди «кругленького» телосложения значительно увеличивают свой риск развития злокачественной опухоли.

Вес и рак почек

Шестнадцатилетние научные исследования показали, что избыточный вес у людей обоих полов увеличивает риск развития рака почек (25, 26). Риск был тем больше, чем выше был вес в соответствии со шкалой индекса массы тела.

Метаболический синдром считается независимым фактором риска в развитии почечной карциномы (27). В частности у мужчин, повышенный уровень сахара и холестерина в крови являются факторами, значительно увеличивающими риск развития ракового процесса в почке (28). Сахарный диабет 2-го типа у людей обоих полов связан с развитием более агрессивной формы почечной карциномы, снижая шансы на успешное лечение и выживаемость (30).

Причинные связи между избыточным весом и раком почки до сих пор не совсем понятны (29). Предполагается, что основными факторами, задействованными в развитии рака, являются инсулин, IGF, половые гормоны и адипокины (активные субстанции, выделяемые клетками жировой ткани) (31).

Вес и рак пищевода

Встречаемость рака пищевода значительно выросла в Европе и США за последние годы. Например, в США за последние 30 лет диагноз этой злокачественной опухоли встречается в 5 раз чаще (32). Одной из причин такого подъема заболеваемости считается увеличение количества людей с ожирением (33).

Риск рака пищевода у людей с избыточным весом увеличен в 2–3 раза (34, 35). Причем люди с ожирением имели более высокий риск по сравнению с теми, чей вес был в категории просто избыточного (37).

Изначально предполагали, что риск рака увеличивается за счет возникновения гастроэзофагеального рефлюкса («выброс» желудочной кислоты в пищевод – изжоги) у большинства тучных людей. Это приводило к развитию так называемого пищевода Барретта, являющегося предраковым состоянием. Однако при последующих исследованиях выяснилось, что даже при отсутствии симптомов гастроэзофагеального рефлюкса (изжоги) у людей с избыточным весом наблюдалась значительно более частая встречаемость рака (38, 39).

Точный механизм связи процесса развития рака пищевода и ожирения не ясен, но, похоже, главенствующую роль играет IGF и лептин (40, 41).

Еще одним фактором, имеющим сильное влияние на развитие рака пищевода, считаются половые гормоны (42–44). Однако у мужчин данное заболевание встречается в 8 раз чаще, чем у женщин. На данный момент это явление объясняется тем, что женские гормоны – эстрогены принимают активное участие в распределении жировой ткани и механизмах работы лептина (45). Обнаружено, что колебания концентрации лептина созвучны с колебаниями уровня женских гормонов во время разных фаз менструального цикла (46, 47).

У женщин с наступлением менопаузы уровень женских гормонов падает, влияя на работу лептина. В результате женщины становятся более склонными к накоплению так называемого «внутреннего» (висцерального) жира, что приводит к более частому развитию рака пищевода по сравнению с периодом до климакса (48–50).

У мужчин, за отсутствием защитного эффекта женских половых гормонов в течение всей жизни, склонность к висцеральному ожирению выражена значительно сильнее, чем, возможно, и объясняется более частая встречаемость у них злокачественной опухоли в пищеводе по сравнению с женщинами.

Несмотря на множество неизвестных факторов в данном вопросе, все же доказано, что повышенная концентрация лептина у мужчин связана с повышенным риском развития рака (51, 52).

Вес и рак матки (эндометрия)

В более чем 40 % случаев рака матки причиной является лишний вес. В зависимости от показателей веса, риск развития этого заболевания увеличивается от 2 до 5 раз (53). В основном страдают женщины, пребывающие в менопаузе, достигая пика заболеваемости на седьмом десятке (54).

Данные результаты относятся к первому типу рака матки, который появляется в 80 % всех случаев злокачественного процесса и считается гормоно-зависимым. Это так называемый эндометриоидный рак матки.

Остальные 20 % возникают, как правило, в результате возрастной атрофии внутренней выстилки матки и не имеют связи с гормональным фоном организма. Этот тип рака является более агрессивным по течению болезни и не слишком хорошо поддается лечению.

Одним из механизмов, увеличивающим риск рака матки первого типа в присутствии избыточного веса, считается снижение концентрации адипонектина (55). Эта субстанция имеет способность увеличивать чувствительность клеток к инсулину, таким образом снижая риск развития метаболического синдрома. Как уже описывалось ранее, метаболический синдром, частью которого является избыточный вес, значительно повышает риск развития многих типов рака, включая рак матки.

Детальные механизмы, связывающие избыточный вес с развитием злокачественного образования в матке, еще не совсем понятны и требуют дальнейшего изучения.

Вес и рак простаты

Исследования последнего десятилетия показали, что мужчины, имеющие индекс массы тела выше нормы, склонны к развитию агрессивной формы рака простаты, что сопряжено с более высокой смертностью относительно популяции мужчин со здоровым весом (56–59).

Обычно смертность от рака простаты не превышает 15 % (61), что «не работает» в случае ожирения, при котором риск смертности выше на 40 % (63).

Более того, мужчины с лишним весом гораздо чаще имели рецидив болезни после лечения. Риск повторной болезни увеличивался на 15–21 % при повышении индекса массы тела на каждые 5 кг/м2 (60).

Полагают, что главным фактором, предрасполагающим полных мужчин к развитию агрессивной формы рака простаты, является наличие половых гормонов (мужской – тестостерон, и увеличенная концентрация женского полового гормона эстрадиола). У мужчин с избыточным весом жировые клетки накапливаются. В них, под действием фермента ароматазы, происходит конверция тестостерона в эстрадиол (64), повышающая уровень женских гормонов.

Уровень женских гормонов тем выше, чем больше жировой ткани. Это нарушает нормальную обратную связь между гормонами гипофиза (мозг) и уровнем тестостерона, приводя к дальнейшим гормональным сдвигам (65).

Прежде упомянутые факторы, такие как увеличение концентрации инсулиноподобногофакторароста и лептина, а также снижение уровня адипонектина, также имеют значение в образовании рака простаты. Роль адипонектина в процессе канцерогенеза приобретает все большую роль, но четкий механизм связи с развитием рака не найден. В одном исследовании обнаружили, что эта субстанция способна подавлять рост и развитие кровеносных сосудов, которые очень важны для роста раковой опухоли (66), так как доставляют раковым клеткам кислород и питательные вещества, стимулируя дальнейший рост.

Дополнительным фактором риска является процесс общего воспаления в организме (62), который имеет значение и в развитии многих других болезней, помимо рака.

Вес и рак поджелудочной железы

Рак поджелудочной железы вызывает очень высокую смертность. Его развитие также существенно стимулируется ожирением. В частности, люди, имеющие диабет 2-го типа (образующийся в силу избыточного веса), имеют значительно более высокий риск развития злокачественного процесса в поджелудочной железе (67).

Более поздние исследования также нашли четкую связь между развитием этого рака и просто избыточным весом (68–70) в отсутствие диабета. Особенно четко данная связь наблюдалась у тех, кто страдал избыточным весом в юности и ранней молодости (71).

Известно, что большинство людей, имеющих лишний вес в юности, обычно не сбрасывают его на более поздних этапах жизни. Поэтому особенно важно начинать контроль веса ребенка в семье, так как именно это даст хороший старт на будущее без болезней, связанных с ожирением.

Вес и рак печени

Первичный рак печени, включающий гепатоцеллюлярную карциному и карциному внутрипеченочных каналов, – это агрессивный злокачественный процесс, обычно обнаруживаемый на поздних стадиях и имеющий очень плохой прогноз (76).

В последнее десятилетие встречаемость рака печени значительно выросла в странах, где ранее не наблюдалась в таких больших количествах. Такая тенденция связана сo все более частым диагнозом диабета 2-го типа и неалкогольным стеатогепатозом (образование жировой ткани в печени), что является следствием эпидемии ожирения (77). Неалкогольный стеатогепатоз считается проявлением метаболического синдрома, о значении которого в развитии рака мы уже говорили.

Тип и количество употребляемых в пищу углеводов являются определяющими факторами уровня глюкозы в крови и работы инсулина (78). В исследованиях используются показатели гликемического индекса (ГИ) и гликемической нагрузки (ГН).

Гликемический индекс – это показатель воздействия пищи на уровень сахара в крови. Каждому продукту присвоен показатель от 0 до 100 в зависимости от того, как быстро он повышает уровень глюкозы в кровяном потоке (обычно называемый уровнем «сахара крови»). Глюкоза имеет ГИ равный 100, что означает, что она поступает в кровь немедленно, – это контрольная точка, с которой сравниваются другие продукты. Гликемический индекс кардинальным образом изменил все представления о здоровом питании‚ доказав‚ что, например, хлеб и картофель поднимают уровень сахара в крови почти так же‚ как чистый сахар‚ а значит‚ являются причиной возникновения ожирения, диабета и, соответственно, рака.

Гликемическая нагрузка (ГН) – это ГИ продукта, умноженный на количество углеводов, содержащихся в конкретной порции еды.

Понятие гликемической нагрузки объясняет, почему некоторые продукты с одинаковым гликемическим индексом имеют разное влияние на способность к развитию ожирения. Например, ГИ арбуза 75, а пончика – 76. Конечно же ясно, что употребление 1 кг арбуза или 1 кг пончиков не будет иметь одинаковое влияние на организм.


Формула проста: ГН = (ГИ x углеводы, г): 100.


Посмотрите, как отличается содержание углеводов в этих продуктах.

Арбуз: ГИ – 75, углеводы – 6,8 г, ГН = (75 x 6,8) : 100 = 5,1 г.

Пончики: ГИ —76, углеводы – 38,8, ГН = (76 x 38,8) : 100 = 29,5 г.


Таким образом, становится очевидно, что с пончиками наш организм получит почти в 6 раз больше глюкозы, чем с арбузом.

Оба показателя – ГИ и ГН – имеют прямое влияние на уровень глюкозы в крови и работу инсулина, и характеризуют риск развития ракового процесса (79). Эта гипотеза подтверждается фактом, что питание продуктами с высоким содержанием ГИ и ГН ведет к развитию ожирения, диабета 2-ого типа, образованию желчнокаменной болезни, увеличению концентрации жиров в крови (гиперлипидемии), а также к развитию стеатоза печени («ожирения» печени).

Все эти состояния организма связаны с избыточным весом и увеличивают риск развития рака печени (80–85).


Продукты с высоким гликемическим индексом(ГИ = 70 или выше)



Продукты со средним гликемическим индексом (ГИ от 50 до 69)



Продукты с низким гликемическим индексом (ГИ 49 и ниже)



В нескольких исследованиях потребление продуктов с высокой ГН приводило к повышенному риску развития рака желудка (93), пищевода (94), матки (95), кишечника (96) и яичников (97). Однако следует заметить, что статистическая значимость этих проектов не была высокой.

Другие исследования обнаружили повышенный риск развития раковой опухоли кишечника (98–101), матки (102) и поджелудочной железы (103) у людей, страдающих диабетом 2-го типа. Известно, что диабет – это следствие избыточного употребления продуктов с высоким гликемическим индексом.

Практический совет

1. Гликемический индекс продукта может значительно меняться после термической обработки. Например, ГИ свежей моркови – 15, а вареной – 70!

2. Именно гликемическая нагрузка продукта, а не его гликемический индекс, определяет пользу и «безопасность» в поддержании здорового веса.

Вес и рак желчного пузыря

Данный тип рака тоже имеет высокую смертность с менее чем 10 % шансом выжить в течение 5 лет, как правило, ввиду поздней диагностики. В 2–5 раз чаще встречается у женщин.

Главным предрасполагающим фактором считается образование камней в желчном пузыре (73,74), которые обычно появляются у людей с избыточным весом. В различных исследованиях показатели увеличения риска рака желчного пузыря в зависимости от массы тела широко варьировали от 15 до 66 % (72).

Вес и другие типы злокачественного процесса

Связь излишнего веса с другими видами рака еще не до конца изучена. Начальные исследования показали, что ожирение может также иметь значение в развитии рака щитовидной железы, шейки матки, желудка и некоторых злокачественных процессах крови (например, при миеломе и хронической миелодной лейкемии).

Как снизить свой вес

Большинство людей набирают вес в течение долгого времени, даже это не осознавая. Небольшое, но регулярное переедание может существенно увеличить массу тела.

Например, если ежедневно переедать всего лишь 50 килокалорий (половина печенья), то в течение года вы уже наберете лишние 2,5 кг. За 5 лет вы станете на 12,5 кг полнее!

Однако этот принцип работает и на наше здоровье, если мы будем уделять ему должное внимание и начнем улучшать вес именно с «незначительных» мелочей. Для снижения веса необходимо лишь ваше твердое желание и регулярное осознание, что именно и сколько вы съедаете в течение дня.

Структурный подход к проблеме избыточного веса – это залог успеха.


1. Осознайте проблему.

Четко определите, сколько именно килограммов являются лишними. Помните, что нужно ставить целью достижение здорового веса, а не полное удаление нежелательных для вас «выпуклостей» тела (смотрите «индекс массы тела»).

2. Определите для себя реальную цель по снижению веса.

Например, снижение веса на 0,3–0,5 кг в неделю. Удержать достигнутый вес сложнее, чем просто прийти к нему. Для долгосрочного эффекта необходимо изменение образа питания навсегда. Следование диетам – это заранее проигранная битва за ваше здоровье.

Научные исследования давно подтвердили: люди, снижающие вес постепенно и надолго, увеличивают свою продолжительность жизни.

Однако те, кто сбрасывают вес посредством диеты, а потом снова его набирают, и так несколько раз в течение жизни, – имеют продолжительность жизни хуже, чем если бы они вообще не пытались снизить свой вес.

3. Сами определите количество килокалорий, которое вы позволите себе съедать в течение дня. Естественно, цифра должна быть меньше, чем ваша обычная «норма». Например, если вы обычно съедаете еды на 2500 килокалорий в сутки, то реально снизить эту цифру до, например, 2000 килокалорий. Главное – это все делать постепенно, но регулярно, без резких скачков. Считать килокалории всего, съеденного за день, не так уж сложно, это дело привычки. Уже через неделю вы будете знать весь спектр калорийности той или иной пищи.

Подход с подсчетом калорий намного проще и эффективнее по сравнению с резкими переменами рациона питания. Для начала снижайте количество употребляемой пищи.

4. Постепенно меняйте свой рацион питания.

Вы не сможете долго придерживаться «правильного» питания, если не привыкли к определенному виду пищи. Менять и добавлять продукты вашего ежедневного рациона лучше постепенно.

Принцип, что «хорошо», а что «плохо» довольно прост. Все продукты, данные природой и минимально измененные человеком, наиболее полезны для здоровья.

Чем больше мы обрабатываем пищу, тем труднее она усваивается организмом, а самое главное – теряет свои полезные свойства.

Все знают, что овощи – это полезная еда. Однако есть огромная разница между сырой морковкой и вареной. Сырые овощи и листья самые полезные для здоровья. Сырой шпинат – это кладезь полезных веществ, но как только вы обработаете его термически, он сильно потеряет в пользе для здоровья. Конечно, для тех, кто вообще редко употребляет в пищу листья и овощи, шпинат хотя бы в качестве начинки для равиоли послужит отличным началом.


Самая полезная для организма пища

• Ягоды;

• зеленые листья;

• семена;

• сырые овощи;

• фрукты;

• бобовые;

• орехи;

• зерна (например, льняные);

• соевые продукты;

• грибы.

Эти же продукты, так или иначе обработанные человеком, теряют свои полезные свойства, но все же являются хорошим источником энергии для организма.

Любителям мяса можно посоветовать постепенно менять свои привычки, и вместо «красного» мяса (баранина, говядина, свинина) готовить больше мяса птицы (индейка, курица, утка). Затем стараться снизить общее количество съедаемого мяса. Избегайте копченостей и переработанных продуктов (сосиски, колбасы). Полезного в них ничего нет, зато имеются канцерогены (вещества, стимулирующие развитие рака).

Также постепенно старайтесь отвыкать от частого употребления мяса, заменяя его намного более полезной рыбой. Свой обычный гарнир также постепенно меняйте, например, заменяя картофель гречкой и перловкой. Потом увеличивайте количество зелени и овощей в своей порции. Спустя некоторое время ваш организм с легкостью будет насыщаться небольшой порцией рыбы или птицы с большим количеством зелени или сырых овощей в качестве гарнира.


Ничего себе не запрещайте, но старайтесь переходить на новый уровень питания – много зелени, сырых овощей, фруктов, зерен и бобовых; умеренно – рыбы, молочных продуктов, яиц; мало – мяса, хлеба; совсем мало – копченостей и солений, выпечки, соли и сахара.


Со временем вы с легкостью сможете перейти на иной уровень питания, постепенно увеличивая количество продуктов, максимально полезных для организма.

5. Приобретайте привычку пить не менее 2 литров жидкости ежедневно.

Доказано: если вы будете съедать одинаковое количество калорий каждый день, то терять вес вы будете намного быстрее в тот день, когда выпьете 2 литра жидкости. Считаются любые жидкости, кроме алкоголя.

Не надо увлекаться кофе, так как он вызывает усиление диуреза, способствуя обезвоживанию организма.

6. Потребляйте основную часть вашей дневной нормы на завтрак.

Распространенная ошибка – это начинать день без завтрака в надежде «съесть» меньше калорий. Такая тенденция приобретает все большее распространение в обществе. В одном из исследований ученые поставили четкую задачу проследить, как меняется вес тела в зависимости от того, какую часть всего дневного рациона исследуемые съедали на завтрак. Оказалось, что люди, потребляющие 22–50 % всего дневного рациона утром, имели меньший индекс массы тела по сравнению с теми, кто не завтракал вообще или съедал на завтрак менее 10 % от общего дневного рациона. Главным выводом являлся факт, что люди, съедающие основную дневную порцию еды на завтрак, имели более низкий вес тела в зрелом возрасте (75).

Помните, что главный принцип – это начинать с маленьких перемен в приеме пищи. Именно эти незначительные полезные привычки кардинально поменяют качество вашего питания. Старайтесь практически не солить еду: вы обнаружите, что быстро начнете привыкать к более пресному варианту. Если вы добавляете сахар в чай или кофе, старайтесь снижать его количество, а потом попробуйте полностью отказаться от этой привычки. Попробуйте использовать вместо сахара мед.

Однако ничего не запрещайте себе! Наоборот, настраивайте свой мозг на установку, что вы можете есть все, что пожелаете. В моменты, когда желание кушать или желание съесть «недозволенное» вызывают дискомфорт и неотвязные мысли, не препятствуйте. Позвольте себе это, ведь ваш мозг знает, что это «можно», никаких запретов!

Не расстраивайтесь, что «сорвались», это не важно, если вы мыслите правильно: никаких запретов, но «для меня будет лучше, если я буду есть то-то и то-то или не есть так много». Постепенно ваш мозг начнет работать на вас в этом направлении: вы по-настоящему начнете любить ранее нелюбимую пищу и естественным образом перейдете на меньшее количество съеденных калорий. Срывов будет меньше, а удовлетворение от нового образа жизни кардинально поменяет к лучшему ваше настроение и способность к решению ежедневных задач дома и на работе.

Так, шаг за шагом, вы придете к желаемому результату.

Никаких диет! Перестройка мышления и общего стиля жизни, не на месяц-два, на всю жизнь.

Помните: в целом, «живая» еда – это сырая и необработанная пища. Чем больше добавок, соли, сахара, термической и другой обработки, – тем менее полезна она становится для организма. Принцип умеренности и баланса поможет вам сохранить здоровый обмен веществ и вес тела.

Желчные кислоты и микрофлора кишечника

В ряде исследований желчные кислоты показали связь с развитием рака кишечника и других типов рака.

Первичные желчные кислоты синтезируются в печени. Затем они меняют свой состав под влиянием кишечной микрофлоры, превращаясь во вторичные желчные кислоты, которые имеют непосредственное влияние на развитие рака (18). В частности, конечная концентрация желчных кислот в фекалиях имела влияние на процесс развития раковой опухоли. Чем больше желчных кислот, тем выше риск рака кишечника (19).

У женщин, под влиянием женского гормона эстрогена, продукция желчных кислот снижена на 15 % (20). Таким образом, их концентрация меньше и, соответственно, меньше риск рака кишечника. По меньшей мере одним этим фактором можно объяснить гендерные различия, предрасполагающие мужчин к развитию рака кишечника в гораздо большей мере, нежели женщин.

Недавние исследования показали тесную взаимосвязь между микрофлорой кишечника и обменом веществ (метаболизмом). Изменение нормального баланса кишечных бактерий может приводить к хроническому воспалению и неадекватному синтезу желчных кислот, что, в свою очередь, заводит механизм развития ракового роста (22, 23).

Нарушение нормальной колонизации кишечника бактериями нередко приводит к образованию избыточного веса, что неминуемо повышает риск развития опухоли (24).

Что значит микрофлора кишечника

У каждого человека толстый кишечник наполнен огромным количеством бактерий, которые создают уникальную композицию, в зависимости от места рождения и проживания человека, его образа питания, возраста и стиля жизни. Триллионы микроорганизмов создают колонии бактерий (более 1000 подвидов) общим весом до 2 кг!

Около 1/3 этих бактерий идентичны у большинства людей, а остальные 2/3 – уникальны для каждого отдельного человека.

Микрофлора кишечника подвергается все более тщательному изучению учеными, так как ее огромное значение в развитии множества заболеваний уже не вызывает сомнений. Недавние научные исследования показали четкую взаимосвязь между здоровым обменом веществ и наличием определенной кишечной микрофлоры.


Функция кишечных бактерий

1. Обработка веществ, поступающих с пищей, в частности тех компонентов, которые не были «переварены» желудком и тонким кишечником.

2. Посредничество в продукции витаминов группы В и К.

3. Защита организма от инвазии чужеродных (вредных) организмов.

4. Значительное участие в процессах иммунной защиты.

5. Сбалансированный комплекс кишечной флоры является основой нормального обмена веществ.


Недавнее исследование обнаружило новую функцию кишечной микрофлоры – способность оптимизировать получение энергии от переваривания пищи и участвовать в отложении жиров (110). Таким образом, избыточный вес может быть и причиной, и следствием дисбаланса кишечных бактерий, что приводит к общему процессу воспаления. Компонент общего воспаления при ожирении уже давно признан фактором риска для развития ракового процесса.

Колонизация кишечника бактериями начинается с момента рождения и к 3-летнему возрасту приобретает композицию, имеющуюся у взрослого человека. В основном образ питания и проживание в конкретном месте определяют группу бактерий, заселяющих кишечник. Например, у большинства японцев имеется натуральная способность переваривать водоросли, так как естественная колонизация «морских» бактерий обосновывает наличие специфических ферментов, с легкостью обрабатывающих морские растения.

Потеря нормального баланса микрофлоры кишечника может приводить к ряду серьезных проблем: например, избыточному весу, воспалительным процессам кишечника, диабету, аллергическим и раковым заболеваниям.

Правильное соотношение типов кишечных бактерий зависит от стиля питания (109). Большое количество волокнистой пищи способствует росту полезных бактерий. В одном исследовании именно у вегетарианцев обнаружили наличие большого количества полезных бактерий по сравнению с основной популяцией (104).

Другое исследование показало, что наличие в кишечной флоре большого количества Lactobacillus и Eubacterium aerofaciens было связано со сниженным риском развития рака кишечника, тогда как такие виды бактерий, как Bacteroides – с увеличенным риском (105).

В последнее десятилетие все большее значение придается так называемым пребиотикам и пробиотикам, имеющим способность восстанавливать и поддерживать нормальный баланс кишечной микрофлоры.

Пребиотик – это функциональный неперевариваемый компонент пищи, стимулирующий активность или развитие полезных бактерий: бифидобактерий и лактобактерий. Эти компоненты кишечника считаются незаменимыми для системы пищеварения и иммунной защиты.

Пребиотиками являются такие компоненты пищи как инулин, олигофруктоза и транс-олигосахариды.


Продукты, содержащие большое количество пребиотиков:

• Ягоды;

• фрукты;

• овощи, особенно спаржа, артишоки, лук-порей, чеснок, репчатый лук и большинство зеленых листьев;

• бобовые.


Пробиотики – это живые микроорганизмы, обычно поступающие в организм посредством употребления специальной ферментированной пищи.

Ученые собрали много теоретических фактов, предполагающих, что пробиотики способны предотвращать развитие рака, особенно рака кишечника, а также тормозить рост уже существующих раковых клеток. Например, обнаружили, что у больных с поверхностным раком мочевого пузыря, принимающих пробиотик (Lactobacillus casei), болезнь возвращалась намного медленнее по сравнению с больными, не получающими добавки в виде пробиотика (107). Одним из объяснений может быть факт, что пробиотики понижают уровень прораковых ферментов: бета-глюкуронидазы, нитроредуктазы и азоредуктазы (106).

Пробиотики также способны тормозить рост бактерий, конвертирующих прораковые компоненты в канцерогены (субстанции, вызывающие раковый процесс) (113).

В частности, прием лактобактерий стимулирует работу ферментов, блокирующих процессы окислительного стресса, а значит, защищает организм от развития злокачественного роста (114–117).

Другое исследование подтвердило противораковый эффект пробиотиков, однако упоминая, что это не работает при возникновении множественных раковых образований (108). Многие другие исследования также показали позитивную роль пробиотиков в торможении развития ракового процесса (111).

Недавние работы подтвердили, что и в экспериментах на клетках (in vitro), и в исследованиях на живых организмах (in vivo), пробиотики снижали риск развития рака и его роста в кишечнике, печени, молочной железе и мочевом пузыре (112,113).

Сегодняшний рынок продажи пробиотиков весьма широк, что позволяет отдельным лицам и компаниям спекулировать неосведомленностью широких масс населения, предлагая покупателю подделку, не имеющую положительного эффекта на здоровье.

При выборе пробиотика обратите внимание на этикетку – там вы должны обнаружить следующую информацию.

• Специфическое название живого организма, содержащегося в продукте. Например, Lactobacillus rhamnosus.

• Количество микроорганизмов, содержащихся в одной дозе, и количество доз для ежедневного приема (дозы могут широко варьировать от 50 миллионов живых клеток до триллионов клеток на одну дозу).

• Информация о применении (как показали исследования).

• Информация о хранении (одни должны храниться в холодильнике, другие – при комнатной температуре).

• Информация о контактах компании-производителя.

Главные выводы первой главы

1. При соблюдении здорового образа жизни можно избежать возникновения более чем 50 % раковых процессов.

2. Избыточный вес, и тем более ожирение, значительно увеличивают риск развития многих типов рака, а также ухудшают общий прогноз заболевания и способность к излечению.

3. Механизмы до конца не изучены, но основными факторами взаимосвязи ожирения с раковым процессом считаются: инсулиновая «нечувствительность», увеличение концентрации лептина и инсулиноподобного фактора роста, снижение концентрации адипонектина, изменение баланса половых гормонов и процесс хронического воспаления.

4. Микрофлора кишечника приобретает все большее значение в изучении механизмов предотвращения ракового процесса. Известно, что правильный баланс кишечных бактерий с преобладанием Lactobacillus способен тормозить развитие и рост раковых клеток. Наш образ питания является основным фактором, влияющим на композицию микрофлоры кишечника, создавая «полезный» или «вредный» варианты.


Список литературы (глава 1)

1. AR Carmichael, Obesity as a risk factor for development and poor prognosis of breast cancer, An International Journal of Obstetrics&Gynaecology, volume 113, Issue 10, pages 1160–1166

2. La Vecchia C, Negri E, Franceschi S, Talamini R, Bruzzi P, Palli D, et al., Body mass index and post-menopausal breast cancer: an age-specific analysis, Br J Cancer 1997; 75: 441–4.

3. Petrelli JM, Calle EE, Rodriguez C, Thun MJ.,Body mass index, height, and postmenopausal breast cancer mortality in a prospective cohort of US women. Cancer Causes Control 2002; 13: 325—32.

4. Lahmann PH, Lissner L, Berglund G. Breast cancer risk in overweight postmenopausal women, Cancer Epidemiol Biomarkers Prev 2004; 13: 1414.

5. Chlebowski RT, Aiello E, McTiernan A. “Weight loss in breast cancer patient management” J Clin Oncol 2002;20: 1128—43.

6. Enger SM, Greif JM, Polikoff J, Press M. Body weight correlates with mortality in early-stage breast cancer. Arch Surg 2004; 139: 954—8.

7. McTiernan A, Rajan KB, Tworoger SS, Irwin M, Bernstein L, Baumgartner R, et al. Adiposity and sex hormones in postmenopausal breast cancer survivors. J Clin Oncol 2003; 21: 1961—6.

8. Stephenson GD, Rose DP. Breast cancer and obesity: an update. Nutr Cancer 2003;45:1–16.

9. Stoll BA. Nutrition and breast cancer risk: can an effect via insulin resistance be demonstrated? Breast Cancer Res Treat 1996; 38: 239–46.

10. Bruning PF. Endogenous estrogens and breast cancer a possible relationship between body fat distribution and estrogen availability. J Steroid Biochem 1987; 27: 487–92.

11. Bardou M, Barkun AN, Martel M. Obesity and colorectal cancer Gut 2013; 62: 6 933–947

12. Akiyoshi T, Ueno M, Fukunaga Y, et al. Effect of body mass index on short-term outcomes of patients undergoing laparoscopic resection for colorectal cancer: a single institution experience in Japan. Surg Laparosc Endosc Percutan Tech 2011; 21: 409–14.

13. Singh A, Muthukumarasamy G, Pawa N, et al. Laparoscopic colorectal cancer surgery in obese patients. Colorectal Dis 2011; 13: 878–83.

14. Simkens LH, Koopman M, Mol L, et al. Influence of body mass index on outcome in advanced colorectal cancer patients receiving chemotherapy with or without targeted therapy. Eur J Cancer 2011; 47: 2560–7.

15. Giovannucci E. Metabolic syndrome, hyperinsulinemia, and colon cancer: a review. Am J Clin Nutr 2007;86: s 836–42.

16. LeRoith D, Roberts CT Jr. The insulin-like growth factor system and cancer. Cancer Lett 2003; 195: 127–37.

17. Donohoe CL, Doyle SL, Reynolds JV. Visceral adiposity, insulin resistance and cancer risk. Diabetol Metab Syndr 2011; 3: 12.

18. Pearson JR, Gill CI, Rowland IR. Diet, fecal water, and colon cancer– development of a biomarker. Nutr Rev 2009; 67: 509–26.

19. Nagengast FM, Grubben MJ, van Munster IP. Role of bile acids in colorectal carcinogenesis. Eur J Cancer. 1995 Jul-Aug; 31A(7–8): 1067–70.

20. Everson GT, McKinley C, Kern F Jr. Mechanisms of gallstone formation in women. Effects of exogenous estrogen (Premarin) and dietary cholesterol on hepatic lipid metabolism. J Clin Invest 1991; 87: 237–46.

21. Ullman TA, Itzkowitz SH. Intestinal inflammation and cancer. Gastroenterology 2011; 140: 1807–16.

22. Cani PD, Osto M, Geurts L, et al. Involvement of gut microbiota in the development of low-grade inflammation and type 2 diabetes associated with obesity. Gut Microbes 2012; 3: 279–88.

23. DiBaise JK, Zhang H, Crowell MD, et al. Gut microbiota and its possible relationship with obesity. Mayo Clin Proc 2008; 83: 460–9.

25. Ildaphonse G, George PS, Mathew A., Obesity and kidney cancer risk in men: a meta-analysis. Asian Pac J Cancer Prev. 2009 Apr-Jun; 10(2): 279–86.

26. Bergstr?m A1, Hsieh CC, Lindblad P, Lu CM, Cook NR, Wolk A. Obesity and renal cell cancer – a quantitative review. Br J Cancer. 2001 Sep 28;85(7):984-90.

27. Gui-Ming Zhang, Yao Zhu and Ding-Wei Ye. Metabolic syndrome and renal cell carcinoma.World J Surg Oncol. 2014 Jul 29; 12(1): 236.

28. H?ggstr?m C, Rapp K, Stocks T, Manjer J, Bj?rge T, Ulmer H, Engeland A, Almqvist M, Concin H, Selmer R, Ljungberg B, Tretli S, Nagel G, Hallmans G, Jonsson H, Stattin P. Metabolic factors associated with risk of renal cell carcinoma. PLoS One. 2013;8(2):e57475.

29. Park J, Morley TS, Kim M, Clegg DJ, Scherer PE, Obesity and cancer-mechanisms underlying tumour progression and recurrence. Nat Rev Endocrinol. 2014 Aug; 10(8): 455–65.

30. Otunctemur A, Ozbek E, Sahin S, Dursun M, Besiroglu H, Koklu I, Erkoc M, Danis E, Bozkurt M, Gurbuz A. Diabetes mellitus as a risk factor for high grade renal cell carcinoma. Asian Pac J Cancer Prev. 2014; 15(9): 3993–6.

31. De Pergola G, Silvestris F. Obesity as a major risk factor for cancer. J Obes. 2013; 2013: 291546. doi: 10.1155/2013/291546. Epub 2013 Aug 29.

32. Bollschweiler E, Wolfgarten E, Gutschow C, et al. Demographic variations in the rising incidence of esophageal adenocarcinoma in white males. Cancer 2001; 92: 549–5.

33. 4. Whiteman DC, Sadeghi S, Pandeya N, et al. Combined effects of obesity, acid reflux and smoking on the risk of adenocarcinomas of the oesophagus. Gut 2008; 57: 173–80.

34. Hampel H, Abraham NS, El-Serag HB. Meta-analysis: obesity and the risk for gastroesophageal reflux disease and its complications. Ann Intern Med 2005; 143: 199–211

35. Kubo A, Corley DA. Body mass index and adenocarcinomas of the esophagus or gastric cardia: a systematic review and meta-analysis. Cancer Epidemiol Biomarkers Prev 2006; 15: 872–8

36. Lagergren J. Influence of obesity on the risk of esophageal disorders. Nat Rev Gastroenterol Hepatol 2011; 8: 340–7.

37. Jacobson BC, Somers SC, Fuchs CS, et al. Body-mass index and symptoms of gastroesophageal reflux in women. N Engl J Med 2006; 354: 2340–8.

38. Corley DA, Kubo A, Zhao W. Abdominal obesity and the risk of esophageal and gastric cardia carcinomas. Cancer Epidemiol Biomarkers Prev 2008; 17: 352–8.

39. Lindblad M, Rodr?guez LA, Lagergren J. Body mass, tobacco and alcohol and risk of esophageal, gastric cardia, and gastric non-cardia adenocarcinoma among men and women in a nested case-control study. Cancer Causes Control 2005; 16: 285–94.

40. Ogunwobi OO, Beales IL. Leptin stimulates the proliferation of human oesophageal adenocarcinoma cells via HB-EGF and Tgfalpha mediated transactivation of the epidermal growth factor receptor. Br J Biomed Sci 2008; 65: 121–7.

41. Brochu-Gaudreau K, Rehfeldt C, Blouin R, et al. Adiponectin action from head to toe. Endocrine 2010; 37: 11–32.

42. Armstrong RW, Borman B. Trends in incidence rates of adenocarcinoma of the oesophagus and gastric cardia in New Zealand, 1978–1992. Int J Epidemiol 1996; 25: 941–7.

43. Lepage C, Rachet B, Jooste V, et al. Continuing rapid increase in esophageal adenocarcinoma in England and Wales. Am J Gastroenterol 2008; 103: 2694–9

44. Brown LM, Devesa SS, Chow WH. Incidence of adenocarcinoma of the esophagus among white Americans by sex, stage, and age. J Natl Cancer Inst 2008; 100: 1184–7.

45. Clegg DJ, Brown LM, Woods SC, et al. Gonadal hormones determine sensitivity to central leptin and insulin. Diabetes 2006; 55: 978–87.

46. Quinton ND, Smith RF, Clayton PE, et al. Leptin binding activity changes with age: the link between leptin and puberty. J Clin Endocrinol Metab 1999.

47. Asarian L, Geary N. Cyclic estradiol treatment normalizes body weight and restores physiological patterns of spontaneous feeding and sexual receptivity in ovariectomized rats. Horm Behav 2002; 42: 461–71.

48. Howard JM, Beddy P, Ennis D, et al. Associations between leptin and adiponectin receptor upregulation, visceral obesity and tumour stage in oesophageal and junctional adenocarcinoma. Br J Surg 2010; 97: 1020–7.

49. Quinton ND, Laird SM, Okon MA, et al. Serum leptin levels during the menstrual cycle of healthy fertile women. Br J Biomed Sci 1999; 56: 16–9.

50. Ainslie DA, Morris MJ, Wittert G, et al. Estrogen deficiency causes central leptin insensitivity and increased hypothalamic neuropeptide Y. Int J Obes Relat Metab Disord 2001; 25: 1680–8.

51. Edelstein ZR, Farrow DC, Bronner MP, et al. Central adiposity and risk of Barrett’s esophagus. Gastroenterology 2007; 133: 403–11.

52. Lagergren J, Nyr?n O. Do sex hormones play a role in the etiology of esophageal adenocarcinoma? A new hypothesis tested in a population-based cohort of prostate cancer patients. Cancer Epidemiol Biomarkers Prev 1998; 7: 913–5.

53. Rudolf Kaaks, Annekatrin Lukanova and Mindy S. Kurzer Obesity, Endogenous Hormones and Endometrial Cancer, Cancer Epidemiol Biomarkers Prev 2002; 11: 1531–1543.

54. Frederic Amant, Philippe Moerman, Prof Patrick Neven, Dirk Timmerman, Erik Van Limbergen, Ignace Vergote. Endometrial cancer, The Lancet: volume 366, Issue 9484, 6–12 August 2005, Pages 491–505.

55. Luigino Dal Maso, Livia S. A. Augustin, Aspasia Karalis, Renato Talamini, Silvia Franceschi, Dimitrios Trichopoulos, Christos S. Mantzoros, and Carlo La Vecchia. Circulating Adiponectin and Endometrial Cancer Risk, JCEM: Volume 89 Issue 3 – March 1, 2004.

56. MacInnis RJ. Body size and composition and prostate cancer risk: systematic review and meta-regression analysis. Cancer Causes Control 2006; 17: 989–1003.

57. Rodriguez C, Freedland SJ, Deka A, Jacobs EJ, McCullough ML, Patel AV, et al. Body mass index, weight change, and risk of prostate cancer in the Cancer Prevention Study II Nutrition Cohort. Cancer Epidemiol Biomarkers Prev 2007; 16: 63–9.

58. Wright ME, Chang SC, Schatzkin A, Albanes D, Kipnis V, Mouw T, et al. Prospective study of adiposity and weight change in relation to prostate cancer incidence and mortality. Cancer 2007; 109: 675–84.

59. Gong Z, Neuhouser ML, Goodman PJ, Albanes D, Chi C, Hsing AW, et al. Obesity, diabetes, and risk of prostate cancer: results from the prostate cancer prevention trial. Cancer Epidemiol Biomarkers Prev 2006; 15: 1977–83.

60. Yin Cao1, Jing Ma2. Body Mass Index, Prostate Cancer – Specific Mortality, and Biochemical Recurrence: a Systematic Review and Meta-analysis. Cancer Prev Res April 2011 4; 486.

61. Jemal A, Siegel R, Ward E, et al. Cancer statistics, 2007. CA Cancer J Clin 2007; 57: 43–66.

62. Nelson WG, De Marzo AM, Isaacs WB. Prostate cancer. N Engl J Med 2003; 349: 366–81.

63. Andersson SO, Wolk A, Bergstrom R, et al. Body size and prostate cancer: a 20-year follow-up study among 135006 Swedish construction workers. J Natl Cancer Inst 1997; 89:385–9.

64. Calle EE, Kaaks R. Overweight, obesity and cancer: epidemiological evidence and proposed mechanisms. Nat Rev Cancer 2004; 4: 579–91.

65. Pasquali R, Casimirri F, Cantobelli S, et al. Effect of obesity and body fat distribution on sex hormones and insulin in men. Metabolism 1991; 40: 101–4.

66. Brakenhielm E, Veitonmaki N, Cao R, et al. Adiponectin-induced antiangiogenesis and antitumor activity involve caspase-mediated endothelial cell apoptosis. Proc Natl Acad Sci U S A 2004; 101: 2476–81.

67. Everhart J, Wright D. Diabetes mellitus as a risk factor for pancreatic cancer: a meta-analysis. JAMA.1995; 273: 1605–1609.

68. Stolzenberg-Solomon RZ, Adams K, Leitzmann M, et al. Adiposity, physical activity, and pancreatic cancer in the National Institutes of Health – AARP Diet and Health Cohort. Am J Epidemiol. 2008; 167(5): 586–597.

69. Patel AV, Rodriguez C, Bernstein L, Chao A, Thun MJ, Calle EE. Obesity, recreational physical activity, and risk of pancreatic cancer in a large US cohort. Cancer Epidemiol Biomarkers Prev. 2005; 14(2): 459–466.

70. Larsson SC, Orsini N, Wolk A. Body mass index and pancreatic cancer risk: a meta-analysis of prospective studies. Int J Cancer. 2007; 120(9): 1993–1998.

71. Donghui Li, PhD; Jeffrey S. Morris, PhD; Jun Liu, MS; Manal M. Hassan, MD, PhD; R. Sue Day, PhD; Melissa L. Bondy, PhD; James L. Abbruzzese, MD. Body Mass Index and Risk, Age of Onset, and Survival in Patients With Pancreatic Cancer. JAMA. 2009; 301(24): 2553–2562.

72. S C Larsson and A Wolk. Obesity and the risk of gallbladder cancer: a meta-analysis, British Journal of Cancer (2007) 96, 1457–1461.

73. Zatonski W, La Vecchia C, Levi F, Negri E, Lucchini F. Descriptive epidemiology of gall-bladder cancer in Europe. J Cancer Res Clin Oncol 1993; 119: 165—71.

74. Zatonski WA, Lowenfels AB, Boyle P, Maisonneuve P, Bueno de Mesquita HB, Ghadirian P, Jain M, Przewozniak K, Baghurst P, Moerman CJ, Simard A, Howe GR, et al. Epidemiologic aspects of gallbladder cancer: a case-control study of the SEARCH Program of the International Agency for Research on Cancer. J Natl Cancer Inst 1997; 89: 1132—8.

75. Purslow LR, Sandhu MS, Forouhi N, et al. Energy Intake at Breakfast and Weight Change: Prospective Study of 6,764 Middle-aged Men and Women. Am J Epidemiol 2007; Dec 12

76. Jemal A, Bray F, Center MM et al. Global cancer statistics. CA Cancer J Clin 2011; 61: 69–90.

77. Vanni E, Bugianesi E, Kotronen A et al. From the metabolic syndrome to NAFLD or vice versa? Dig Liver Dis 2010; 42: 320–330.

78. Ludwig DS. The glycemic index: physiological mechanisms relating to obesity, diabetes, and cardiovascular disease. JAMA 2002; 287: 2414–2423.

79. Augustin LS, Franceschi S, Jenkins DJ et al. Glycemic index in chronic disease: a review. Eur J Clin Nutr 2002; 56: 1049–1071.

80. Saunders D, Seidel D, Allison M et al. Systematic review: the association between obesity and hepatocellular carcinoma – epidemiological evidence. Aliment pharmacol Ther 2010; 31: 1051–1063.

81. Larsson SC, Wolk A. Overweight, obesity and risk of liver cancer: a meta-analysis of cohort studies. Br J Cancer 2007; 97: 1005–1008.

82. WCRF/AICR. World Cancer Research Fund/American Institute for Cancer Research. Food, Nutrition, Physical Activity, and the Prevention of Cancer: A Global Perspective. Washington, DC: AICR 2007.

83. Schlesinger S, Aleksandrova K, Pischon T et al. Abdominal obesity, weight gain during adulthood and risk of liver and biliary tract cancer in a European cohort. Int J Cancer 2012; doi: 10.1002/ijc.27645.

84. Ren HB, Yu T, Liu C et al. Diabetes mellitus and increased risk of biliary tract cancer: systematic review and meta-analysis. Cancer Causes Control 2011; 22: 837–847.

85. El-Serag HB, Hampel H, Javadi F. The association between diabetes and hepatocellular carcinoma: a systematic review of epidemiologic evidence. Clin Gastroenterol Hepatol 2006; 4: 369–380.

86. Aleksandrova K, Pischon T, Buijsse B, May AM, Peeters PH, Bueno-de-Mesquita HB, Jenab M, Fedirko V, Dahm CC, Siersema PD, Freisling H, Ferrari P, Overvad K, Tj?nneland A, Trichopoulou A, Lagiou P, Naska A, Pala V, Mattiello A, Ohlsson B, Jirstr?m K, Key TJ, Khaw KT, Riboli E, Boeing H. Adult weight change and risk of colorectal cancer in the European Prospective Investigation into Cancer and Nutrition. Eur J Cancer. 2013 Nov; 49(16): 3526–36. doi: 10.1016/j.ejca.2013.06.021. Epub 2013 Jul 15.

87. Hursting SD, Lavigne JA, Berrigan D, Perkins SN, Barrett JC. Calorie restriction, aging, and cancer prevention: mechanism of action and applicability to humans. Annu Rev Med 2003, 54: 131–152.

88. Dirx MJ, Zeegers MP, Dagnelie PC, van den Bogaard T, van den Brandt PA. Energy restriction and the risk of spontaneous mammary tumours in mice: a meta-analysis. Int J Cancer 2003, 106: 766–770.

89. Harvell DM, Strecker TE, Xie B, Pennington KL, McComb RD, Shull JD. Dietary energy restriction inhibits estrogen-induced mammary, but not pituitary, tumorigenesis in the ACI rat. Carcinogenesis 2002, 23: 161–169.

90. Matsuzaki J, Yamaji R, Kiyomya K, Kurebe M, Inui H, Nakano Y. Implanted tumor growth is suppressed and survival is prolonged in sixty percent of food-restricted mice. J Nutr 2000, 130: 11–115.

91. Michels KB, Ekbom A. Caloric restriction and incidence of breast cancer. Jama 2004, 291: 1226–1230.

92. Foster-Powell K, Holt SH, Brand-Miller JC. International table of glycemic index and glycemic load values:2002. Am J Clin Nutr 2002, 76:5–56.

93. Augustin LS, Gallus S, Negri E, La Vecchia C. Glycemic index, glycemic load and risk of gastric cancer. Ann Oncol 2004, 15:581–584.

94. Augustin LS, Gallus S, Bosetti C, Levi F, Negri E, Jenkins DJ, Kendall CW, Maso L, Talamini R, La Vecchia C. Glycemic index and load and risk of upper-aerodigestive tract neoplasm. Cancer Causes Control 2003, 14: 657–662.

95. Augustin LS, Gallus S, Bosetti C, Levi F, Negri E, Franceschi S, Dal Maso L, Jenkins DJ, Kendall CW, La Vecchia C. Glycemic index and glycemic load in endometrial cancer. Int J Cancer 2003, 105: 404–407.

96. Franceschi S, Dal Maso L, Augustin L, Negri E, Parpinel M, Boyle P, Jenkins DJ, La Vecchia C. Dietary glycemic load and colorectal cancer risk. Ann Oncol 2001, 12: 173–178.

97. Augustin LS, Polesel J, Bosetti C, Kendall CW, La Vecchia C, Parpinel M, Conti E, Montella M, Franceschi S, Jenkins DJ, Dal Maso L. Dietary glycemic index, glycemic load and ovarian cancer risk: a case-control study in Italy. Ann Oncol 2003, 14: 78–84.

98. Colangelo LA, Gapstur SM, Gann PH, Dyer AR, Liu K. Colorectal cancer mortality and factors related to the insulin resistance syndrome. Cancer Epidemiol Biomarkers Prev 2002, 11: 385–391.

99. Coughlin SS, Calle EE, Teras LR, Petrelli J, Thun MJ. Diabetes mellitus as a predictor of cancer mortality in a large cohort of US adults. Am I Epidemiol 2004, 159: 1160–1169

100. La Vecchia C, Negri E, Decarli A, Franceschi S. Diabete mellitus and colorectal cancer risk. Cancer Epidemiol Biomarkers Prev 1997, 6: 1007–1010.

101. Sandhu MS, Luben R, Khaw KT. Self reported non-unsulin dependent diabetes, family history, and risk of prevalent colorectal cancer: population based, cross sectional study. J Epidemiol Community Health 2001, 55: 804–805.

102. Anderson KE, Anderson E, Mink PJ, Hong CP, Kushi LH, Sellers TA, Lazovich D, Folsom AR. Diabetes and endometrial cancer in the Iowa women`s health study. Cancer Epidemiol Biomarkers Prev 2001, 10: 611–616.

103. Cale EE, Murphy TK, Rodriguez C, Thun MJ, Heath CW. Diabetes mellitus and pancreatic cancer mortality in a prospective cohort of United States adults. Cancer Causes Control 1998, 9: 403–410.

104. Finegold SM, Sutter VL, Sugihara PT, Elder HA, Lehmann SM, Phillips RL. Fecal microbial flora in Seventh Day Adventist Populations and control subjects. Am J Clin Nutr 1977; 30: 1781–1792.

105. Moore WE, Moore LH. Intestinal floras of populations that have a high risk of colon cancer. Appl Environ Microbiol 1995; 61: 3202–3207.

106. Goldin PR, Gorbach SL. The effect of milk and lactobacillus feeding on human intestinal bacterial enzyme activity. Am J Clin Nutr 1984; 39: 756–761.

107. Aso Y, Akazan H. Prophylactic effect of a Lactobacillus casei preparation on the recurrence of superficial bladder cancer. BLP Study Group. Urol Int 1992; 49: 125–129.

108. Aso Y, Akaza H, Kotake T, Tsukamoto T, Imai K, Naito S. Preventive effect of a Lactobacillus casei preparation on the recurrence of superficial bladder cancer in a double-blind trial. The BLP Study Group. Eur Urol 1995; 27: 104–109.

109. Flint HJ. Nutr Rev 2012; 70 Suppl1: S10–S13 (World Cancer Report 2014).

110. Tremaroli V, Backhed F. Nature 2012; 489: 242–249 (World Cancer Report 2014).

111. Commane D, Hughes R, Shortt C, Rowland I. The potential mechanisms involved in the anti-carcinogenic action of probiotics. Mutat Res /Fundam Mol Mech Mutagen 2005; 591: 276–89.

112. Kumar M, Kumar A, Nagpal R, Mohania D, Behare P, Verma V, Kumar P, Poddar D, Aggarwal P, Henry C. Cancer-preventing attributes of probiotics: an update. Int J Food Sci Nutr 2010; 61: 473–96.

113. de Moreno de LeBlanc A, Perdigon G. The application of probiotic fermented milks in cancer and intestinal inflammation. Proc Nutr Soc 2010; 69: 421–8.

114. Mohammadi R, Mortazavian AM. Review article: technological aspects of prebiotics in probiotic fermented milks. Food Rev Intl 2010; 27: 192–212.

115. Kumar M, Verna V, Nagpal R, Kumar A, Gautam SK, Behare PV, Grover CR, Aggarwal PK. Effect of probiotic fermented milk and chlorophyllin on gene expressions and genotoxicity during AFB-induced hepatocellular carcinoma. Gene 2011; 490: 54–9.

116. Karimi R, Motrazavian A, Da Cruz A. Viability of probiotic microorganisms in cheese during production and storage: a review. Dairy Sci Technol 2011; 91: 283–308.

117. Burns A, Rowland I. Anti-carcinogenicity of probiotics and prebiotics. Curr Isues Intest Microbiol, 2000; 1: 13–24.

Глава 2. Продукты питания и рак

Уже давно известно, что некоторые питательные вещества защищают наш организм от развития рака, другие, наоборот, увеличивают риск его развития. Каждый из нас потребляет разное количество еды, имеющее уникальную комбинацию состава конкретных питательных веществ, что затрудняет проведение и интерпретацию исследований, направленных на изучение связи продуктов питания и развития рака. К тому же существует более 200 видов рака, что вызывает дополнительные сложности в анализе результатов.

Тем не менее проводилось уже много исследований в этой области, и в данный момент известно, что от 20 до 60 % всех возникших раковых заболеваний связаны с образом питания (25). Данная цифра верна в популяциях развитых стран, тогда как в развивающихся странах возникновение раковых заболеваний только на 20 % связано со стилем питания населения (26). Такие различия объясняются тем, что западный образ жизни подразумевает увеличенное потребление мяса, молочных продуктов, сахара и сладких изделий, наряду со сниженным приемом мало обработанной пищи. Обычно это приводит к избыточному приему энергии и тенденции развития ожирения.

В развивающихся странах, наоборот, наблюдается недостаток жирной пищи, поэтому общее количество раковых заболеваний регистрируется намного реже по сравнению с западными странами.

Но в этих странах существует проблема дефицита важных микроэлементов, в норме поступающих с адекватным питанием. Некоторые типы рака возникают чаще именно в результате дефицита полезных веществ. Например, около 60 % всех раков рта, горла и пищевода в развивающихся странах возникают по причине недостаточного приема с пищей полезных микроэлементов (в результате общего дефицита продуктов питания) (27, 28).

Еще одна достоверная причина возникновения рака ротовой полости, горла и пищевода – употребление слишком горячей пищи и напитков (29).

Суммарные результаты проводимых исследований показали главные тенденции здорового питания, помогающие избежать развития раковой опухоли.

• Общее количество килокалорий, «съеденных» за день, не должно превышать индивидуальную норму.

• Есть меньше мяса и животных жиров (сыр, масло, сало).

• Ежедневно съедать 5 порций сырых овощей и фруктов.

• Есть как можно больше волокнистой пищи (клетчатки).

• Есть больше жирных видов не копченой рыбы (форель, лосось, скумбрия).

• Как можно меньше соли и соленых продуктов.

• Как можно меньше сахара и сладкого.

• Пить меньше алкоголя.

• Как можно меньше жарить пищу, а если жарите – используйте растительные масла.

• Предпочтительнее есть цельнозерновой хлеб и «коричневый» рис (сохраняет питательную отрубную оболочку); белая мука по сравнению с «коричневой» содержит на 78 % меньше волокон, на 74 % меньше витаминов группы B и E и на 69 % меньше минералов.

Продукты, защищающие от развития ракового процесса

1. Фрукты и овощи

Многочисленные научные работы по капле собирали факты, указывающие на благоприятное влияние фруктов и овощей. Аналитики изучили около 200 исследований, связывающих употребление овощей и фруктов со сниженной вероятностью развития рака. Статистически значимые результаты показали, что 128 из 156 исследований обнаружили способность овощей и фруктов предотвращать развитие рака (55). Риск многих типов рака был в 2 раза больше у людей, употребляющих самое малое количество овощей и фруктов по сравнению с основной популяцией (56).

Группа других ученых проанализировала 228 исследований, 22 из которых проводились на животных. Они обнаружили защитные свойства сырых овощей и фруктов в отношении рака желудка, пищевода, легких, рака ротовой полости и горла, поджелудочной железы, матки и кишечника (57).

Суммарно, 85 % всех работ подтвердили, что употребление сырых овощей блокирует процесс ракообразования.

Такие овощи как репчатый лук, чеснок, лук-порей, зеленый лук имели особенно сильный защитный эффект и в частности тормозили развитие рака желудка, кишечника (58, 59) и простаты (60).

Частое употребление помидоров снижает риск рака кишечника на 50 % и рака прямой кишки на 60 % (100).

Считается, что защитный эффект фруктов и овощей обусловлен противораковым действием множества активных веществ, таких как: дитиолтионы, изотиоцианаты, индол-3-карбинол, изофлавоны, ингибиторы протеаз, сапонины, фитостеролы, инозитол гексафосфаты, витамин С, D-лимонин, лютеин, фолиевая кислота, каротиноиды, ликопин, селен, витамин Е, флавоноиды и пищевые волокна (57).

Всемирная организация по исследованию рака опубликовала статистически достоверные данные, подтверждающие способность сырых овощей и фруктов защищать человека от рака горла и ротовой полости, пищевода, желудка, кишечника, легких, груди и мочевого пузыря (21).

Данные всех этих многочисленных исследований разнятся, одной из причин является факт, что люди, подвергающиеся анализу, потребляли разное количество и состав овощей и фруктов, от 400 г до 971 г ежедневно. По ходу исследований обнаружилось, что, возможно, защитный эффект зависит от количества съедаемых овощей и фруктов, но до сих пор это не имеет твердых доказательств по результатам проведенных работ (61).

Недавние исследования показали благотворное влияние средиземноморской диеты на здоровье, со снижением риска развития рака кишечника у женщин на 3–4 % (10).

Средиземноморская диета подразумевает большое количество овощей и фруктов, высокое потребление рыбы, умеренное – молочных продуктов и ограниченное потребление мяса.

Итальянские ученые пришли к идентичному выводу, обнаружив снижение риска рака кишечника (всех отделов, кроме верхнего) у любителей средиземноморской диеты (11).

Ученые из Нидерландов пытались найти связь между потреблением пищи, богатой овощами и фруктами, и риском развития агрессивной или не агрессивной формы рака мочевого пузыря. В результате обнаружили, что увеличение потребления зеленых листьев на 25 г в день снижало риск развития неагрессивной формы рака мочевого пузыря (12).

Множество исследований проводилось с использованием овощей из семейства крестоцветных, содержащих сульфорафан, имеющего противораковые свойства. Ученые из Китая обнаружили их защитный эффект против развития рака груди (69). Другое исследование показало снижение на 33 % риска неходжкинской лимфомы при приеме 5 порций в неделю по сравнению с контрольной группой, употребляющей менее 2 порций овощей из семейства крестоцветных в неделю (70).

Риск рака простаты также снижался на 41 % при приеме данных овощей 3 или более раз в неделю (71, 72).


Всемирная организация здравоохранения, опубликовавшая свое резюме в 2014 году, отметила:

1. Защитный эффект каротиноидосодержащих овощей в отношении развития рака груди, но только в отношении гормон-негативного типа (морковь, помидоры, перец, шиповник, зеленые листья).

2. Противораковый эффект овощей из семейства капустных (кабачок, брокколи, цветная капуста, китайская капуста, брюссельская капуста кресс и др.), блокирующих образование рака простаты, мочевого пузыря и легких.

3. Защитный эффект луковичных (Allium) по меньшей мере в отношении развития рака желудка. К луковичным относятся зеленый лук, репчатый лук, чеснок, лук-порей и другие похожие.

4. Защитный эффект фолатосодержащих овощей и фруктов в отношении по меньшей мере рака кишечника (арахис, фасоль, шпинат, грецкий орех, фундук, брокколи, листья салата, лук-порей, шампиньон и др.).

2. Рыба

Рыба является богатым источником жирных кислот группы омега-3, которые могут защищать от рака печени, посредством их противоракового и противовоспалительного свойств (22). Более того, рыба содержит достаточно высокие концентрации витамина D и селена, также играющих защитную роль в развитии разных типов злокачественной опухоли (21).

В широкомасштабном европейском исследовании получили статистически значимые результаты, указывающие на снижение риска рака печени в случае регулярного употребления в пищу рыбы (23).

3. Льняные семена

Льняные семена являются богатым источником омега-3 жиров, волокон и лигнинов, – все перечисленные компоненты проявляют противораковый эффект. Лигнины в пищеварительном тракте метаболизируются, образуя энтеродиол и энтеролактон, проявляющие гормональную активность (эстрогеновую). По количеству образования фитоэстрогенов льняные семена превосходят соевый протеин (46). Некоторые исследования показывали позитивный эффект фитоэстрогенов в защите от рака простаты (47).

При исследовании антираковых свойств льняных семян в лабораторных условиях, обнаружилось, что они способны подавлять развитие и рост раковой опухоли у мышей, а также снижать способность раковой опухоли к образованию метастазов (48).

В другом исследовании лигнины из льняных семян давались мышам, которым за неделю до этого ввели канцероген (субстанция для стимуляции развития рака). У мышей, получивших лигнин, развитие рака регистрировалось на 46 % меньше по сравнению с остальными мышами (49).

В идентичных исследованиях на мышах с «привитой» меланомой лигнин эффективно снижал риск развития раковой опухоли (50). Исследования на мышах с привитыми клетками рака груди показали схожий позитивный эффект льняных семян: у мышей, употребляющих льняные семена, риск развития рака снижался на 45 % (51).

В лабораторных исследованиях на мышах также обнаружилось, что кормление мышей льняными семенами меняло структуру тканей (эффект на уровне генов). Такая «перестройка» тканей передавалась детенышам мышей через кормление грудью. В результате у мышей-детенышей уже был снижен риск развития рака, даже если их не кормили семенами льна (52).

У мужчин с раком простаты через 34 дня после ежедневного приема 30 граммов льняных семян, обнаруживалось существенное снижение холестерина в крови, уровня тестостерона и индекса свободных андрогенов (мужских гормонов) (53), что косвенно указывало на развитие противоракового эффекта.

В исследованиях с использованием льняногомасла подобного противоракового эффекта не наблюдалось (54). Именно лигнины в льняных семенах играют защитную роль. Содержание лигнинов в льняном масле ничтожно мало, чем, вероятно, и объясняется отсутствие противоракового эффекта при использовании льняного масла.


Лигнин также встречается в злаковых, отрубях, а также в баклажанах, зеленых бобах, клубнике, горохе, редисе.

Практический совет: цельные льняные семена плохо перевариваются желудочно-кишечным трактом. Для достижения желаемого противоракового эффекта необходимо их размолоть и употреблять в виде порошка.

4. Волокнистая пища

Имеются данные, что повышенное употребление волокнистой пищи снижает риск развития сердечно-сосудистых заболеваний и диабета, связь последнего с повышенным риском раковых заболеваний уже давно доказана.

Еще в 70-х годах ученые предполагали, что низкая встречаемость рака кишечника в Африке связана с употреблением большого количества волокнистой пищи аборигенами (35). Она эффективно увеличивает объем стула и ускоряет транзит пищи через кишечник, снижая концентрацию и всасываемость канцерогенных веществ (36).

Пищевое волокно может быть очень разным по своему химическому составу и физическим свойствам, но основным отличием разных типов волокна является его способность растворяться в воде. Волокно отрубей нерастворимо в воде, в отличие от волокна овощей и фруктов. Способность тормозить развитие ракового процесса тоже может быть разным.

В Швеции изучали риск развития рака кишечника у людей, принимающих малое количество фруктов и овощей, но много зерновых волокон. У этих людей риск рака кишечника не снижался, тогда как у тех, кто потреблял много овощей и фруктов, он был на 32 % ниже (102).

Другое исследование обнаружило, что волокно, полученное с овощами, в большей степени защищало от развития рака кишечника, по сравнению с волокном, полученным из фруктов (103), хотя данные других исследований разнятся на этот счет (104).

В данное время все больше новых исследований выходят в свет, подтверждая позитивное воздействие волокнистой пищи на блокирование ракового процесса, за счет улучшения баланса жиров в организме, достижения здорового веса и нормального уровня глюкозы в крови (13, 14).

Самые недавние исследования доказали, что увеличение потребления волокнистой пищи и снижение потребления сахара защищают от образования гепатоцеллюлярной и внутрипроточной карцином печени (15), а также снижает риск развития рака груди (105, 106).

5. Соя и соевые продукты

Множественные исследования на животных показали противораковый эффект сои и соевых продуктов. Данные исследований на людях показали разные результаты, но совершенно четко подтвердили защитные свойства неферментированных соевых продуктов, таких как соевое молоко и тофу. В азиатских странах, где соевые продукты употребляются очень часто, обнаружили меньшую встречаемость рака груди, простаты и кишечника (158). Дальнейшие изыскания в этой области подтвердили, что высокое содержание соевых продуктов в рационе питания снижают риск злокачественного процесса (159–161, 168).

Соя – это древнее травянистое растение из семейства бобовых. Семена культурной сои, не совсем точно называемые «соевыми бобами» (от англ. soya bean, soybean), – широко распространенный продукт, известный еще в третьем тысячелетии до нашей эры. Соя и соевые продукты особенно широко используются в японской и китайской кухнях:

• соевое молоко – напиток на основе семян сои, белого цвета;

• соевая мука – мука из семян сои;

• натто – продукт из ферментированных, предварительно отваренных целых семян сои;

• тофу – продукт из соевого молока, производство которого схоже с производством сыра из коровьего молока;

• соевая паста:

а) кочхуджан – корейская соевая паста, заправленная большим количеством перца;

б) мисо – ферментированная паста на основе семян сои;

в) твенджан – корейская соевая паста с резким запахом;

• соевое масло – растительное масло из семян сои;

• соевое мясо – текстурированный продукт из обезжиренной соевой муки, напоминающий по виду и структуре мясо;

• юба – подсушенная пенка с поверхности соевого молока;

• соевый соус – жидкий соус на основе ферментированной сои;

• темпе – ферментированный продукт из семян сои с добавлением грибковой культуры.

Соевые бобы содержат большое количество изофлавона генистеина, имеющего слабую эстрогенную (гормональную) активность. В живом организме генистеин действует как антиэстроген (будучи похожим химически на эстроген, связывается с его рецепторами вместо натурального гормона, блокируя его активность). Он также является ингибитором (тормозом) белковой тирозинкиназы, и способен блокировать рост разных типов раковых клеток (157).

6. Некоторые витамины

Витамин D

Этот витамин синтезируется в организме посредством воздействия солнечного света на кожу. Даже случайное и недолгое попадание солнечных лучей на кожу лица и рук в летние месяцы способствует синтезу большого количества витамина D.

Подобный эффект наблюдаетя в первые 30 минут контакта с солнцем, а затем резко снижается. Таким образом, частое, но кратковременное пребывание на солнце особенно благотворно в плане синтеза витамина D.

Концентрация активной формы витамина, присутствующей в крови, контролируется почками. Как считают ученые, именно эта активная форма витамина – 1,25(OH)2D – обладает противораковым эффектом.

В ряде лабораторных исследований витамин D оказывал тормозящее воздейсвие на рост раковых клеток кишечника (82), простаты (83) и поджелудочной железы (84).

В исследованиях влияния солнечного света выявили его защитный эффект в отношении развития рака простаты (85), яичников (86) и рака груди (87).

Также обнаружился защитный эффект солнечного света в отношении рака мочевого пузыря, матки, рака почек, миеломы и неходжкинской лимфомы в Европе (88); и рака пищевода, мочевого пузыря, легких, почек, поджелудочной железы, желудка и прямой кишки в Америке (89).

Тем не менее в глобальном отчете по раковым заболеваниям 2014 года отмечено, что абсолютно достоверно доказан защитный эффект витамина D только на риск развития рака кишечника (90). Необходимы дальнейшие исследования в этой области.


Витамин К

Масштабные недавние исследования неожиданно обнаружили общий противораковый эффект и способность снижать смертность, но только у витамина К2 (142).

Существуют 2 формы витамина К: филоквинон (или фитонадион) – это витамин К1; менаквинон – витамин К2. К1 в большом количестве находится в зеленых листьях (капуста, брокколи, шпинат) и составляет около 90 % всего витамина К, получаемого в процессе питания у типичного европейца.

К2 составляет около 10 % от общего приема витамина с пищей и дополнительно может быть синтезирован бактериями кишечника. Однако, по свидетельствам некоторых ученых, витамин К2, полученный при синтезе в кишечнике, главным образом остается в пределах бактериальной мембраны и не может быть использован организмом, так как не происходит процесс всасывания (141).


Таким образом, прием витамина К2 именно с пищей имеет важное значение.

Продукты, богатые витамином К2

• Натто (традиционная японская еда, произведенная из сброженных соевых бобов);

• твердые сыры;

• мягкие сыры;

• яичный желток;

• куриная печенка;

• куриная грудка.

1. Грибы

В природе существует более 2000 видов грибов, однако только около 25 видов регулярно используется в пищу в разных странах мира, и только несколько используются в медицине (179).

Лабораторные исследования обнаружили противораковую активность некоторых грибов (169–170). Ученые полагают, что основными противораковыми компонентами грибов выступают полисахариды и глюкан, роль которых в торможении развития рака была доказана в ряде экспериментов (172, 174–177).

Начальные результаты экспериментов на животных показали противораковую активность грибов на клетки меланомы (рак кожи) (180) и шейки матки (188).

Недавнее исследование показало, что у женщин, регулярно употребляющих в рационе питания грибы, снижен риск развития рака груди, причем независимо от возраста (178).

Более того, применение медицинских грибов в комбинации со стандартной терапией в лечении рака груди показало улучшение прогноза заболевания (171). Благотворное влияние экстракта медицинских грибов на организм больных раком груди также был обнаружен в одном из исследований (173).

Сниженный риск рака желудка (168) и рака яичников (189) также имели ассоциацию с употреблением в рационе грибов.

2. Куркумин

Kуркумин – производная субстанция растения Curcuma longa – в ряде экспериментов обнаружил противовоспалительные и противораковые свойства, а также воздействовал на организм как иммуномодулятор (стимуляция защитных свойств организма) и антиоксидант (190–194). Куркумин широко используется в индийской пище в качестве красителя и добавки, а также в медицинских целях (211–212).

В лабораторных экспериментах куркумин оказался способным тормозить развитие и рост раковых клеток шейки матки (195), кишечника (199), груди (196), простаты (210), а также стимулировать гибель раковых клеток кожи (меланомы) (197), поджелудочной железы (198) и желудка (200). Множество других исследований также обнаружили способность куркумина проявлять противораковую активность (201–209).

Однако следует отметить, что в лабораторных условиях, для достижения такого выраженного противоракового эффекта, использовали специальную форму куркумина, со значительно улучшенной способностью всасываться организмом (213).

3. Имбирь

Корень имбиря с давних времен использовался в качестве жаропонижающего, болеутоляющего и улучшающего пищеварение средства (214, 223). Китайская и корейская традиционная медицина считает имбирь медицинским средством с его способностью проявлять противораковые свойства (214, 221). Имбирь также способствует снижению сахара в крови, блокирует процесс воспаления, стимулирует иммунную систему и улучшает течение артрита (214, 222).

6-гингерол – один из активных компонентов имбиря – также показывал способность не только тормозить раковый рост (216), но и воздействовать на метастазы (вторичное распространение раковых клеток дистанционно от первоисточника) (217, 226).

Другой активный компонент имбиря – шогаол – также отличился антираковой активностью в лабораторных условиях, тормозя рост раковых клеток легких (218) и печени (225).

Экстракт из корневища имбиря тормозил рост раковых клеток груди (224) и простаты (227) в лабораторных условиях.

Растение из семейства имбирных – дикий имбирь (Alpinia pahangensis) также обнаружил свою способность тормозить развитие злокачественного процесса в лабораторных экспериментах (219).

Исследования на людях очень лимитированы, но недавняя работа показала способность экстракта имбиря увеличивать продолжительность жизни у больных с холангиокарциномой (рак желчных путей) (220).

Недавние лабораторные исследования обнаружили антираковый эффект у листьевимбиря в тканях кишечника (215). Дальнейшие исследования планируются в этой области, учитывая, что раньше находили противораковые свойства только у корневища.

4. Мед

Мед обладает множеством биологических активностей, являясь сахаропонижающим, антигипертензивным (снижает давление) и противовоспалительным средством, а также – антиоксидантом (228–234).

Помимо «сахаров» – моно-, ди– и полисахаридов, мед содержит флавоноиды, фенольные соединения, витамины, аминокислоты и ферменты (235–236).

В последнее десятилетие огромное количество исследований посвящалось изучению свойств меда, в том числе и его противоракового эффекта. Флаваноиды и фенольные соединения меда – это главные компоненты, определяющие его благотворное влияние на здоровье: хризин, каемпферол, кверцетин, пинобанксин, пиноцембрин, лютеолин, апигенин, генистеин, нарингенин, гесперидин, кумаровая кислота, галловая кислота, эллаговая кислота, феруловая кислота, кофеиновая кислота и ванильная кислота (237–239). Именно эти компоненты меда показали свою способность выступать в качестве антиоксидантов, а также тормозить рост раковых клеток и развитие метастазов (239–242, 247).

Полезные факты о меде

1. Мед является хорошим заместителем сахара: при его умеренном приеме уровень сахара в крови повышается не так сильно и затем быстро падает.

Например, при приеме 75 г сахара, через 2 часа в крови обнаруживают концентрацию глюкозы в 170 мг/дл. При приеме идентичного количества меда, через 2 часа в крови обнаруживают только 85 мг/дл глюкозы.

2. При приеме низкой дозы меда, не более 30 г, у диабетиков даже обнаруживался эффект снижения уровня сахара в крови (273).

3. В экспериментах на мышах с привитым диабетом 2-ого типа, препарат Метформин, используемый для лечения диабета у людей, обнаруживал гораздо более сильный сахаропонижающий эффект, если параллельно мышам давали натуральный мед (274).

4. У людей с диабетом 1-го типа (на инсулине) обнаруживался сахаропонижающий эффект меда при регулярном употреблении (275).

5. Существует миф, приписывающий меду «токсичный» эффект в случае употребления в горячей воде. Нет никаких фактов, указывающих на вредные свойства меда при смешивании с горячей водой. Однако высокая температура способна разрушать некоторые ферменты. Таким образом, чем дольше и выше температура воздействия на мед, тем менее полезным он может становиться для организма.

6. Мед стимулирует и поддерживает рост полезных бактерий кишечника – бифидобактерий, так как содержит различные олигосахариды и является пребиотиком (276).

7. Мед проявляет противовоспалительный эффект, блокируя ферменты воспаления циклооксигеназы 1 и 2 (277).


Рак груди

Мед дерева туаланг показывал способность тормозить рост раковых клеток груди (243). Более того, его эффект в одном из исследований был схожим с противораковым препаратом Тамоксифеном, широко используемым в терапии рака груди у женщин в период пременопаузы (244–245). Противораковую активность в отношении рака груди показал также индийский мед (246).


Рак печени

Мед рода gelam в лабораторных условиях обнаруживал селективную токсичность относительно раковых клеток печени (248–249). Такую же активность проявлял тайландский мед (250).

Способность меда тормозить развитие рака печени была подтверждена в экспериментах на животных (251).


Рак кишечника

Мед рода gelam и nenas monofloral доказали свою антираковую активность в ряде экспериментов (252). Ученые предполагают, что чем выше содержание в меде фенольных соединений, тем сильнее выражается противораковый эффект (253).

В экспериментах на животных точно так же обнаружился защитный эффект в развитии злокачественного процесса (247, 254–256).


Рак простаты

Производство греческого меда в основном представлено сосновым медом (55–60 %), тимьяновым медом (до 15 %) и еловым медом (5–10 %). Только тимьяновый мед обнаружил свою противораковую активность в лаборатории (257).

Иранский мед показал такую же активность (242).


Другие типы рака

Ряд других лабораторных экспериментов показал ту или иную антираковую активность меда в отношении рака матки (257), рака почек (258), меланомы (259), немелкоклеточного рака легких (260), рака полости рта и кости (261).

Три разных вида испанского цветочного меда (вересковый, розмариновый и полицветочный) также показали способность тормозить рост раковых клеток крови (лейкемии) (262).

Мед также оказался способным тормозить развитие рака желудка в лабораторных условиях (263).

Продукты, стимулирующие развитие ракового процесса

1. Красное мясо и процессированное (обработанное) мясо

Красное мясо богато содержанием протеинов, железа, цинка, витаминов группы В, а также витамина А. Позитивным фактором также является высокая биодоступность железа и фолатов по сравнению с таковыми, содержащимися в растительных продуктах, например зеленых листьях. То есть, в желудочно-кишечном тракте человека всасываемость железа и фолатов, поступающих с мясом, гораздо лучше по сравнению с теми, что поступают посредством растительной пищи.

Однако красное мясо содержит высокую концентрацию насыщенных жирных кислот и холестерина, что значительно увеличивает риск блокирования сосудов «жировыми» бляшками, приводя к инфаркту сердца и мозга (инсульту) (2).

При приготовлении мяса с использованием высокой температуры могут образовываться канцерогенные вещества – гетероциклические амины и полициклические ароматические углеводороды, стимулирующие процесс развития злокачественного образования (32, 33).

Анализ статистически значимых исследований показал, что увеличение потребления красного мяса на 100 г/день увеличивает риск рака кишечника на 17 % (101).

Адекватное количество железа в организме (поступающее, главным образом, с мясом) необходимо для предотвращения развития анемии. Тем не менее высокое его потребление приводит к формированию соединений нитрозы в желудочно-кишечном тракте (3,4). Это может приводить к повышенному риску развития некоторых типов рака за счет образования свободных радикалов, имеющих мутагенную активность (способны вызывать генные мутации, стимулируя развитие рака) (34). В частности известно, что соединения нитрозы стимулируют развитие рака кишечника (5).

Одно из самых недавних исследований (EPIC Oxford) подтвердило уже известный ранее факт: общая смертностьниже у вегетарианцев и людей, нечасто употребляющих в пищу мясо, по сравнению с общей популяцией (в частности, британской) (6).

Эти результаты подтвердили уже имеющиеся данные у немецких ученых, доказавших, что смертность у вегетарианцев значительно ниже по сравнению с большинством людей в обществе, регулярно употребляющих в пищу мясо (7).

Считалось, что на результаты этих исследований могли повлиять другие факторы, такие как курение и ожирение. Однако широкомасштабное исследование в США показало, что смертность гораздо выше у людей, предпочитающих мясо, независимо от других факторов риска (8, 9).

Употребление в пищу процессированного мяса (колбасы, сосиски, ветчина, бекон) значительно повышают риск общей смертности, – показали множественные исследования (9). Это объясняется двумя факторами. Первый – это значительно более высокое содержание жира в процессированном мясе, нежели свежем. Второй важный фактор – это использование сложных процессов для приготовления, например, салями. Соление, копчение, специальные методы засушивания мяса приводят к образованию канцерогенов (вещества, стимулирующие развитие рака) или их предшественников. Например, могут образовываться полициклические ароматические углеводороды, гетероциклические ароматические амины, нитрозамины, стимулирующие ракообразование; или нитриты, косвенно влияющие на развитие рака.

Анализ одного исследования показал, что риск рака был не такой высокий, если ограничивать употребление процессированного мяса до 20 г в день (1). Однако в другом масштабном исследовании этот показатель был еще ниже (9).

Главным выводом самого недавнего исследования на эту тему стал факт, что смертность от сердечно-сосудистых заболеваний и рака гораздо выше у мужчин и женщин, регулярно употребляющих в пищу процессированное мясо. Более чем 3 % смертей можно предотвратить, если снизить употребление этого продукта до 20 г в день (1).

Анализ собранных результатов выявил, что употребление красного и процессированного мяса увеличивает риск не только рака кишечника, как описывалось ранее, но и риск рака пищевода (16), рака поджелудочной железы (17–19) и печени (21).

2. Сахар

Сахар имеет высокую калорийность и низкую питательность. Некоторые исследования показали связь между повышенным употреблением сахара и раком груди и кишечника. Однако некоторые другие исследования не находили подобной связи. Как известно, дизайн и статистическая значимость отдельных научных изысканий оставляет желать лучшего, поэтому существуют подобные разногласия.

В целом, как мы уже рассмотрели ранее, продукты с высоким гликемическим индексом, то есть, содержащие много сахара, ведут к образованию избыточного веса, диабета 2-го типа, что напрямую связано с повышенным риском развития рака.

3. Соль

Употребление соли и соленых продуктов увеличивает риск развития рака желудка (30, 147). В Японии ученые обнаружили прямую зависимость между смертностью от рака желудка и средней суточной концентрацией соли в моче (145, 146).

Повышенная концентрация соли в желудке разрушает защитный барьер слизистой оболочки и ведет к воспалению, сопровождающемуся образованием эрозий. Также хронически увеличивается количество гастрина (гормон желудка), ведущее к потере нормальной клеточной анатомии желудка, и, как следствие этого, к образованию злокачественных клеток.

Более того, повышенная концентрация соли ассоциируется с высоким риском инфекции H. pylori – бактерией, живущей в желудке и являющейся одной из главных причин развития в нем рака (143, 144).

В Корее обнаружили, что у людей, имеющих H. pylori и употребляющих много соли, в 10 раз увеличен риск раннего развития рака желудка по сравнению с теми, кто не инфицирован и употребляет в пищу мало соли (148).

4. Железо

Чрезмерное употребление железа может увеличивать риск развития рака в разных органах (152–154, 271–272). В процессе естественного старения организма происходит медленное накопление железа в организме, так как нет естественных механизмов для его выведения (155). Исследования показали снижение заболеваемости раком у пациентов, проходящих частые флеботомии («кровопускание»)(156), так как во время этой процедуры происходит выведение железа из организма.

Ввиду этих находок появилась необходимость контролировать запасы железа в организме, во избежание проявления его канцерогенного эффекта. Совершенно ясно, что без четких показаний врача принимать препараты железа нельзя.

Продукты с высоким содержанием железа: красное мясо, бобы, птичье мясо, рыба, зеленые листья, кресс, нут, патока и насыщенные искусственным путем каши.

Компоненты питания, имеющие двоякое влияние на процесс ракообразования

Соблюдение баланса в употреблении этих компонентов питания является важным условием для защиты организма от злокачественных образований.

1. Жиры

Омега-3 жиры (алфа-линоленовая кислота, ЭПК – эйкозапентаеновая кислота, ДГК – докозагексаеновая кислота) в ряде исследований проявили противораковые свойства.

Но особенно важным оказался баланс в организме омега-3 (Ом3) и омега-6 жиров (Ом6). В частности, высокое соотношение Ом3:Ом6 снижало риск развития рака груди (41–45).


Давайте разберемся в разных типах жиров.

К вредным жирам относятся:

1. Насыщенные жиры.

2. Трансжиры (переработанные ненасыщенные жиры, насыщенные искусственным путем).

3. Холестерин.


Продукты богатые насыщенными жирами

• Животные жиры, такие как сливочное масло, сыр, белый жир на мясе (включая куриную кожицу);

• маргарин;

• тропические растительные жиры – пальмовое и кокосовое масло;

• жирные мясные продукты (говядина, баранина, свинина);

• продукты быстрого питания;

• кондитерские изделия;

• молочные продукты (молоко, сыр, сливки).


Трансжиры получают искусственно, путем переработки ненасыщенных жиров в насыщенные, с помощью нагрева и добавления атомов водорода (гидрогенизация). Жидкие растительные масла превращают в твердые (такие как маргарин) с помощью процесса гидрогенизации. В пищевой промышленности трансжиры используют для продления срока годности продуктов.

Трансжиры содержатся в таких продуктах как чипсы, печенье, пирожки, крекеры, кондитерские и хлебобулочные изделия.


Холестерин – это жир, который в основном образуется в печени, и имеет важное значение для нормального функционирования организма. В небольших количествах холестерин необходим, так как из него в организме синтезируются гормоны – тестостерон и эстрогены, а также желчные кислоты и частично – витамин D.


Считается, что у здорового человека достаточное количество необходимого холестерина может синтезироваться организмом без приема пищи.


Поэтому дополнительный прием холестерина с пищей может очень быстро становиться избыточным для нормального функционирования организма.

Холестерин бывает двух видов: тот, который циркулирует в кровотоке, и тот, который находится в составе пищи. Холестерин, потребляемый с пищей, не является тем его видом, который содержится в крови.

Практическая информация: при тестировании «жиров» в образце крови, разделяют отдельные фракции липопротеинов.

2. Холестерин

Поступает с жирной пищей, подвергается множеству трансформаций в организме, прежде чем абсорбируется в кишечнике, образуя так называемые хиломикроны – транспортные единицы. Они, по сути, являются конгломератами жирных частиц с небольшим количеством белков для их успешного транзита по организму. Эти единицы и доставляют «жир» в клетки.

3. Липопротеины очень низкой плотности (VLDL)

После первоначальной доставки липидов к клеткам частицы с остатками «жира» возвращаются из кровотока в печень, где участвуют в образовании VLDL. Вновь сформированные частицы – VLDL снова курсируют через кровоток к клеткам в надежде избавиться от излишков «жира».

4. Липопротеины низкой плотности (LDL)

По мере активности транспортных единиц VLDL, в них все меньше остается различных компонентов, и все больше – холестерина. Это самая вредная фракция липопротеинов: ненужный холестерин снова разносится по клеткам. Когда в клетках уже и так слишком много холестерина, они блокируют его поступление из LDL, в результате чего он «откладывается» на внутренней стенке кровеносных сосудов, принимая участие в образовании всем известных атеросклеротических бляшек.

4. Липопротеины высокой плотности (HDL)

Эти транспортные единицы «забирают» компоненты жиров из клеток, и через кровоток транспортируют их обратно в печень. Там происходит их «переработка» и последующее выведение из организма.

Здесь представлена упрощенная схема «циркуляции» жиров для лучшего восприятия и понимания общих механизмов. Суммируя вышеперечисленное, вы можете заметить, что VLDL и LDL являются «плохими» фракциями и повышение их уровня в крови означает наличие сдвигов в нормальном метаболизме.

HDL является «хорошей» фракцией, и повышение уровня в крови не должно вызывать озабоченности.


Полезные жиры (те, которые нужно употреблять в пищу)

Основными представителями полезных жиров, являются ненасыщенные жиры, которые разделяются на два основных вида:

1) мононенасыщенные (омега-9);

2) полиненасыщенные (омега-3 и омега-6).

Полиненасыщенные и мононенасыщенные жиры при комнатной температуре обычно находятся в жидком состоянии.

Те растительные жиры, которые при комнатной температуре представлены в твердом виде, являются химически модифицированными, так как в их состав были добавлены трансжиры с целью затвердения. Вред от них больше, чем от насыщенных жиров, поэтому старайтесь их избегать.


Омега-3 – полиненасыщенные жиры, которые не воспроизводятся в нашем организме самостоятельно, но выполняют жизненно важную роль. Эти жиры могут оказывать противовоспалительный эффект и являются отличными антиоксидантами – способствуют выведению из организма свободных радикалов.


Омега-3 в продуктах питания


1. Рыба

Ее можно поставить на первое место. Однако, не просто рыба, а жирная рыба (лосось, сардины, форель, скумбрия). Именно в рыбьем жире содержится большое количество омега-3. Предпочтительнее свежая или консервированная рыба, так как при солении и копчении часть полезных кислот теряется. Если рыба законсервирована в растительном масле, полезные жирные кислоты останутся в полной сохранности (при консервировании в собственном соку часть жиров омега-3 теряется).


2. Семена льна

Это отличный источник волокна и омега-3 жира. Противораковые свойства этого продукта обсуждались ранее (см. «Продукты, снижающие риск рака»).


3. Грецкие орехи

В масле грецких орехов содержится большое количество омега-3. Съедая в день около 7 орехов, вы обеспечиваете себя ежедневной нормой.


4. Кунжутное масло


Отдайте предпочтение этому маслу при заправке салатов: в нем содержится не только омега-3, но и фитовая кислота (сильный антиоксидант).


5. Рапсовое масло.


Также прекрасный вариант для заправки салатов.

Омега-3 также содержится в дыне, фасоли, шпинате, цветной капусте, китайской капусте и брокколи.

Омега-6

Только жиры омега-6 способны превращаться в гамма-линоленовую кислоту. Гамма-линоленовая кислота является незаменимым компонентом организма, без которого не может вырабатываться простагландин Е, защищающий от преждевременного старения, заболеваний сердца, различных форм аллергии и раковых процессов.


Содержание в продуктах питания:

• подсолнечное масло, кукурузное масло, соевое масло, масло грецкого ореха;

• семена подсолнечника, кунжута, мака, тыквы, а также грецкие орехи;

• пророщенная пшеница.


Баланс между омега-3 и омега-6

Баланс этих групп жира имеет наиважнейшее значение в поддержании здоровья нашего организма. При нехватке или дефиците жирных кислот омега-3 жирные кислоты омега-6 ведут себя негативным образом: начинают провоцировать развитие атеросклероза, инсультов и инфарктов; способствуют возникновению воспалительных процессов во внутренних органах и суставах; стимулируют аллергические реакции; ускоряют старение (278). То есть действуют прямо противоположно всем своим положительным свойствам. Поэтому важен баланс этих жиров с поступающей в наш организм пищей.

Необходимо увеличивать потребление продуктов с омега-3, и уменьшать в рационе количество продуктов с омега-6. Ешьте больше овощныe салаты, жирную рыбу, орехи, семена льна, а при приготовлении еды используйте как можно меньше масла – старайтесь запекать и тушить блюда или готовить их на пару.

Жиры омега-9

Главным компонентом считается олеиновая кислота – это мононенасыщенная жирная кислота, которой много в оливковом масле.

Полезные свойства омега-9 схожи с омега-3 и омега-6.

Продукты с омега-9 многие диетологи не считают настолько полезными и необходимыми, как продукты, богатые омега-3 и омега-6. Однако у них есть одна важная особенность: омега-9 снижают уровень холестерина в организме в целом, а количество полезного жира увеличивают (липопротеины высокой плотности). Также они обладают высокой химической устойчивостью – не окисляются при хранении и нагревании, тогда как омега-3 и омега-6 легко окисляются и приобретают обратный своим положительным свойствам эффект.

Еще одно важное отличие омега-9 заключается в том, что наш организм способен сам их производить, но для этого нужны оптимальные условия и нормальный обмен веществ.

Нижеприведенная таблица поможет вам увидеть общую картину пользы и вреда тех или иных жиров.


5. Селен

Считается, что селен обладает противораковым эффектом. Его свойства обусловливают исполнение множества функций в организме.

• Является составной активной частью многих ферментов, в том числе и тех, которые принимают участие в окислительно-восстановительных реакциях; эти реакции имеют значение в торможении процесса образования рака.

• Является компонентом антиоксиданта глутатион пероксидазы (блокируют процесс ракообразования).

• Улучшает защитные реакции иммунной системы.

• Способствует формированию иммунных клеток – натуральных киллеров (защищающих организм).

• Стимулирует работу печеночных ферментов группы P450, способствуя обезвреживанию некоторых канцерогенных молекул.

• Тормозит работу простагландинов, вызывающих в организме процесс воспаления.

• Способен снижать частоту деления раковых клеток (то есть тормозит рост рака).


Исследования на животных изначально выявили положительное влияние селенa на торможение развития рака. Для достижения эффекта ежедневная доза селена должна была быть значительно выше той, которую мы получаем с питанием. В этом случае тормозился процесс образования следующих типов рака: груди, кожи, кишечника, печени, мочевого пузыря, поджелудочной железы, желудка и рака полости рта (184–186). Однако при приеме излишнего количества селена обнаруживалось его токсичное воздействие на организм (187).

Ученые обнаружили, что дефицит селена в организме может провоцировать развитие некоторых типов рака (181–183).

При дальнейшем изучении этого вопроса, с вовлечением людей, оказалось, что прием селена снижает риск развития рака желудка (31). Другое исследование показало, что прием селена, вероятно, защищает от развития рака простаты (40).

Широкомасштабное исследование, проведенное в Америке, обнаружило позитивный эффект селена в отношении снижения риска разных типов рака, но не рака кожи, при его приеме в дозе 200µг/в день (73, 74).

Некоторые работы показали, что повышенный уровень селена в крови связан с улучшением способности организма защищаться от развития рака кишечника (75) и рака легких (76, 77).

Многочисленные исследования, пытающиеся найти защитное влияние селена на развитие рака груди, его не обнаружили (78–81).

В целом, по результатам всех доступных исследований, с учетом их статистической значимости, прием селена не выявил дополнительного защитного эффекта, – говорится в рапорте о раке 2014 года, опубликованным Всемирной Организацией Здравоохранения.

6. Молочные продукты

Исследования относительно употребления молочных продуктов и риска развития рака проводились в большом количестве в разных странах. Результаты очень разные и порой противоречат друг другу.

Молоко является источником протеина (белка), кальция, витаминов группы В, а также содержит витамин А и С, магний и цинк (107, 108). Белки, содержащиеся в молоке, – казеин, и особенно сывороточные протеины, обнаружили противораковую активность в отношении рака груди, кишечника и простаты (119). Казеин, составляющий 80 % от молочного белка, демонстрировал свою антираковую активность и в других экспериментах (120).

Увеличение употребления молока и молочных продуктов связано с существенным снижением риска рака кишечника (116, 118).

Другие исследования обнаружили снижение риска разных типов рака пищеварительного тракта и у мужчин и у женщин при употреблении молочных продуктов (117).

Считалось, что имеется связь между риском развития рака груди и яичников и более высоким, чем требуется, употреблением молочных продуктов. Многочисленные статистически значимые исследования не нашли подобной связи.

Однако содержание в молоке таких компонентов как бутират, насыщенные жирные кислоты, инсулиноподобный фактор роста, эстрогены, следы меламина и контаминация пестицидами, могут являться причиной найденной связи между употреблением молочных продуктов и повышенным риском развития рака в некоторых исследованиях (109–114).

Анализ проведенных исследований относительно употребления молочных продуктов и рака простаты выявил увеличение риска злокачественного процесса на 10 % (121). В другом статистически значимом исследовании по этой теме выявили, что у мужчин с наиболее высоким потреблением молочных продуктов риск рака простаты увеличен на 39 % по сравнению с теми, кто их употреблял меньше всего (122).

Известно, что уровень мужских (тестостерона) и женских (эстрогенов) гормонов меняется при приеме жира (123, 124). Соответственно, прием молока с содержащимися там жирами может изменять гормональный статус. К тому же молоко само по себе обычно содержит значительное количество эстрогенов, так как производственное молоко в развитых странах обычно получают от беременных коров. Например, эстроген 17?-эстрадиол является канцерогенным в отношении развития рака простаты. Поэтому эстрогены, содержащиеся в молоке, и еще в комбинации с жирами, могут быть важными факторами риска в развитии рака предстательной железы (125).

Содержание инсулиноподобного фактора роста (IGF) в коровьем молоке также может иметь значение в развитии злокачественного роста за счет участия в росте клеток, их дифференциации, а также способности к апоптозу (вид смерти клетки)(126, 127, 128). IGF может быть стимулирующим фактором в развитии ракового процесса (129,130).

В процессе производства молока и молочных продуктов, а также во время их хранения могут образовываться субстанции, имеющие значение в процессе возникновения раковых клеток. Например, молочные продукты с высоким содержанием жиров способны к самоокислению и фотоокислению, что может приводить к формированию свободных радикалов, являющихся канцерогенными (131).

Различные добавки – усилители вкуса, красители, подсластители, антибактериальные средства могут быть токсичными в случае их употребления в повышенном количестве (превышение ежедневной нормы) (132).

Стандарты токсичности могут со временем меняться. Tаким образом, разрешенные в данный момент дозировки того или иного агента могут быть вредными для здоровья. Например, краситель Синий Блестящий FCF, по номенклатуре также являющийся Е133, способен стимулировать развитие рака и астмы. Как краситель это вещество часто используется в мороженом, сладостях и напитках. Также входит в состав кремов, шампуней и другой косметической продукции. Допустимая безопасная доза для Е133 ранее считалась та, что не превышает 12.5 мг/кг массы тела в день (по данным всемирной экспертной комиссии 1970 года). Однако в 1984 году стандарты изменились, и разрешенной дозой стала та, что не превышает 10 мг/кг массы тела в день.

По некоторым данным, при частом приеме молочных продуктов с добавками риск рака кишечника (133) и рака поджелудочной железы (134) увеличиваются. Однако самое недавнее исследование (2014) не обнаружило связи между употреблением молочных продуктов и повышенным риском развития рака поджелудочной железы (272).

7. Кальций

Повышенное употребление кальция снижает риск развития рака кишечника, но увеличивает риск развития рака простаты (20). Считается, что ежедневное употребление 800 мг кальция защищает от развития рака кишечника и при этом не несет существенного риска развития рака простаты (21).

Также выяснилось, что прием кальция снижает риск возникновения кишечных аденом, которые сами по себе повышают риск развития рака кишечника (115).

8. Витамины

Витамин C. Витамин Е. Витамин А.

Многие исследования изучали возможную пользу приема этих витаминов из-за их принадлежности к антиоксидантам. Антиоксиданты замедляют окислительные процессы, которые сопровождаются выделением свободных радикалов, стимулирующих развитие рака (140). Таким образом, антиоксиданты сами по себе являются противораковыми агентами. Однако не было ясно, сохраняется ли данный эффект при приеме витаминов в виде фармацевтических препаратов.


Наиболее известные антиоксиданты:

• аскорбиновая кислота (витамин С);

• токоферол (витамин Е);

• ?-каротин (провитамин А);

• ликопин (в томатах);

• флавин и флавоноиды (часто встречаются в овощах);

• танины (в какао, кофе, чае);

• антоцианы (в красных ягодах).

Многочисленные исследования не смогли доказать четко прослеживаемую связь между приемом витаминов-антиоксидантов и снижением риска рака (265–266). В другом масштабном исследовании за женщинами, употреблявшими мультивитаминные комплексы, наблюдали в течение 8 лет и не выявили защитного эффекта на риск развития рака (267).

По результатам 38 других работ не было выявлено позитивного эффекта приема витамина C или Е или их комплекса (21).

Прием витамина А также не оказывал противоракового эффекта в ряде проведенных исследований, и в частности, не снижал риск рака поджелудочной железы, кишечника, простаты, груди и кожи (151).

Более того, высокая концентрация ?-каротина (предшественник витамина А) может увеличивать риск рака легких у курильщиков (21).

В целом прием комплекса витаминов для снижения риска раковых заболеваний оказался неэффективным, как показали результаты множества серьезных исследований.

Только в популяциях с уже имеющимся дефицитом витаминов и микроэлементов прием комплекса витаминов оказывал эффект снижения риска развития рака (91, 92).

9. Фолаты и фолиевая кислота

Фолаты являются важным компонентом для синтеза ДНК и репарации ее повреждений (репарация – «лечение»). Считается, что недостаток фолатов в организме изменяет экспрессию определенных генов и предрасполагает к «ошибкам» ДНК, что стимулирует процесс ракообразования (38, 39).

Некоторые исследования обнаружили связь между питанием с низким количеством фолиевой кислоты и метионина и повышенным риском развития рака кишечника (37).

Множество других исследований выявили способность фолатосодержащих продуктов блокировать процесс развития рака кишечника и других типов рака (61).

Фолаты, употребляемые исключительно с пищей, показывали связь со снижением риска рака поджелудочной железы в исследовании с участием 82 000 мужчин и женщин на протяжении 7 лет (268).

Другой анализ множества доступных данных также показал, что при высоком потреблении фолатов с пищей снижается риск развития рака пищевода и поджелудочной железы (269).

Однако искусственная (синтетическая форма) не дает такого эффекта. Наоборот, по результатам некоторых исследований, синтетическая форма в виде фолиевой кислоты может даже стимулировать развитие ракового процесса (62). Недавние исследования на мышах подтвердили данный факт, обнаружив стимуляцию роста рака груди при приеме фолиевой кислоты (63).

Некоторые исследования на животных показали двоякий механизм действия фолатов на организм: они предотвращали развитие рака в здоровом организме, но стимулировали рост уже имеющегося рака у больных животных (64–68).

То есть на данный момент очевиден факт, что потребление продуктов, богатых фолатами, защищает от развития ракового процесса в здоровом организме.

Продукты, богатые фолатами

Зеленые листья:

• шпинат;

• салат Романо.


Другие овощи:

• брокколи;

• спаржа;

• авокадо.


Фрукты:

• апельсины;

• дыни;

• клубника.


Бобовые, орехи, семена:

• черная фасоль;

• ореховые смеси;

• семечки подсолнуха.

Ферменты пищеварительного тракта

Ферменты, вырабатываемые органами пищеварительной системы и осуществляющие расщепление пищи в процессе пищеварения, также могут играть роль в развитии злокачественного роста. Названия ферментов широко варьируют в зависимости от выполняемой функции, – расщепление белков (пeпсин, трипсин и др.), углеводов (различные карбогидразы), расщепление крахмала и гликогена (амилаза) и другие.

Пищеварительные ферменты улучшают переваривание и усваиваемость белков и углеводов в тонком кишечнике не только в случае проблем с кишечным трактом, но и у здоровых людей (93).

Ферменты, расщепляющие белки, – протеазы – могут проявлять прямую противораковую активность при определенных условиях. Ученые также обнаружили способность ферментов блокировать процесс образования метастазов (94).

Другой эксперимент на мышах показал улучшенную выживаемость и даже излечение от рака у мышей, получающих комплекс ферментов: папаин, трипсин и химотрипсин по сравнению с контрольной группой, не получающей такой добавки (95). В этом же эксперименте снова подтвердили эффект блокирования процесса метастазирования.

Прием ферментов также помогает пациентам легче переносить побочные эффекты антираковой терапии. В частности, женщины с раком шейки матки, проходящие курс радиотерапии, страдали от побочных эффектов меньше при приеме пищеварительных ферментов (96). Тот же эффект облегчения побочных эффектов наблюдался у больных раком ротовой полости и горла, проходящих курс радиотерапии (97), и у больных раком кишечника, проходящих курс химиотерапии (98), если они принимали ферменты.

В Германии широкомасштабное исследование, вовлекающее женщин с диагнозом рака в процессе лечения, показало эффективность ферментов в снижении проявления симптомов болезни и побочных эффектов от терапии (99).

Другие факторы питания, стимулирующие развитие рака

1. Микотоксины

Всем известная плесень, так часто встречаемая на поверхности продуктов, – это, по сути, различные грибы, образующие свои «колонии».

Человечество научилось использовать некоторые штаммы грибов для производства сахаристых веществ и лимонной кислоты; для продукции таких сортов сыра как камамбер, рокфор и др; для созревания некоторых типов вин; для продукции антибиотиков.

Однако многие плесневые грибы вырабатывают вторичные метаболиты – антибиотики и микотоксины, способные оказывать угнетающее или токсичное действие на другие живые организмы.

Наиболее известны следующие вещества.


1. Микотоксины.

• Афлатоксин.

• Т-2.


Микотоксины являются для организма токсичными и канцерогенными (138).


2. Антибиотики.

• Пенициллин.

• Цефалоспорины.

• Циклоспорины.


Каждый отдельный вид грибов выделяет два уникальных для него метаболита, помимо тех, которые вырабатывают все грибы. На данный момент в мире насчитывается 300 000 различных видов грибов (www.indexfungorum.org/). Таким образом, в мире грибами синтезируется 600 000 уникальных метаболитов, многие из которых потенциально могут быть канцерогенными. На сегодняшний день 8 из известных нам метаболитов являются канцерогенными для организма.


Таблица 1


Грибы, продуцирующие микотоксины, широко распространены в окружающем мире, поэтому «встретиться» с этими субстанциями достаточно легко (137).

Вероятность заражения пищи высока в развивающихся странах при употреблении зерновых и арахиса (138).

Наиболее сильным токсичным, канцерогенным и тератогенным (воздействие на эмбрион) эффектом обладают афлатоксины (138, 139). Различают разные виды афлатоксина: B1, B2, G1, G2 и M1. Наиболее канцерогенными являются афлатоксины В1, G1 и M1, последний из них встречается в основном в молоке и молочных продуктах. В частности, афлатоксин может попадать в молочные продукты, если животных, дающих молоко, кормили пищей, зараженной плесневым грибком (135).

Кукурузные зерна – еще один вероятный источник микотоксинов, в частности охратоксина, а также, в меньшей степени – кофейные зерна, виноград, зерновые и некоторые виды мяса (138).

Острое отравление афлатоксином проявляется в виде рвоты, поноса, повышенной температуры и болей в животе. Хронические проявления поражения организма афлатоксинами выражаются в виде поражения печени (желтушность, увеличение селезенки, цирроз) и ракового процесса (136).


Главная профилактика – ни в коем случае не употреблять продукты, имеющих налет плесени!

2. Образование канцерогенов в процессе приготовления пищи

Во время приготовления пищи с использованием высоких температур образуются канцерогены – вещества, стимулирующие образование ракового процесса. Как правило, их образование происходит при приготовлении мяса и рыбы в процессе жарки на сковороде или гриле (162), так как именно в этих случаях температура нагревания может достигать высоких показателей. На сегодняшний день известны два основных канцерогена, образующихся в этих условиях.

1. Гетероциклические амины (ГА).

2. Полициклические ароматические углеводороды (ПАУ).


ГА образуются во время взаимодействия аминовых кислот (белковая часть мяса), сахара и креатина с высокой температурой. ПАУ образуются, когда жир или сок мяса во время гриля на открытом огне падают в пламя, вызывая образование дыма. Этот дым содержит высокое количество ПАУ, которые «прилипают» к поверхности обжариваемого продукта.

ПАУ могут также образовываться во время других процессов приготовления пищи, таких как копчение (162).

Еще ПАУ могут быть обнаружены в сигаретном дыме и выхлопных газах.


Количество образовавшихся ГА и ПАУ зависит:

• от типа мяса (менее жирное мясо образует меньшее количество канцерогенов);

• времени приготовления (чем дольше, тем хуже);

• конкретной температуры (более 300 ?F или 150 ?С); например, при увеличении температуры с 200 ?С до 250 ?С количество канцерогенных веществ увеличивается в 3 раза!

• метода приготовления (мясо на открытом огне или углях вызывает самое высокое образование ПАУ)(163).


Образовавшиеся ГА и ПАУ проявляют свой канцерогенный эффект после «обработки» в организме специфическими ферментами. Активность этих ферментов может широко варьировать у разных людей, приводя к разной степени риска возникновения рака (164–166).

Дальнейшие исследования на эту тему проводятся в большом количестве.

Полезные советы любителям барбекю для снижения образования канцерогенов (167)

1. Используйте маленькие кусочки: они готовятся быстрее и при меньшей температуре.

2. Выбирайте нежирное мясо: меньшее количество жира снизит образование пламени и, соответственно, дыма.

3. Попробуйте сделать заготовку в микроволновой печи: даже 2-минутная экспозиция может снизить образование канцерогенных гетероциклических аминов на 90 % в последующем приготовлении мяса на гриле.

4. Часто переворачивайте кусочки: таким образом ни одна сторона не имеет хорошего шанса «впитать» слишком много тепла, это тоже снизит количество образующихся канцерогенов.

5. Mожно значительно снизить образование ГА и ПАУ, избегая жарить мясо над открытым огнем и класть его на горячую поверхность металла.

6. Срезайте обгоревшие части продукта, это тоже поможет снизить количество «съеденных» канцерогенов.

Главные выводы второй главы

1. Основой объем пищи должен состоять из семян, ягод, зеленых листьев, фруктов, овощей, жирных сортов рыбы и грибов, что будет тормозить образование раковых клеток.

2. Употребление большого количества волокнистой пищи и неферментированных соевых продуктов тормозит процесс ракообразования. Мед, имбирь и куркумин показали выраженную противораковую активность в лабораторных условиях.

3. Обработанное мясо (бекон, сосиски, колбасы, копчености) является сильным стимулятором образования злокачественного роста. Неумеренное употребление красного мяса (баранина, говядина, свинина) вызывает такой же эффект.

4. Употребление соли и сахара должно быть сведено к минимуму, так как оба продукта напрямую и косвенно способствуют развитию рака.

5. Употребление отдельных витаминов или их комплекса не тормозят развитие рака, а в некоторых случаях, наоборот, увеличивают риск его образования. Другие синтетические добавки и активные субстанции также не доказали своей пользы и могут быть вредными при определенных условиях или концентрациях. Баланс витаминов и микроэлементов должен обеспечиваться правильным приемом пищи и является залогом здорового функционирования организма.

6. Приготовление пищи при высоких температурах (обжаривание на сковороде и грилирование) приводит к образованию канцерогенов (ГА). Барбекю с использованием пламени или углей тоже приводит к образованию канцерогенных субстанций (ГА и ПАУ).

7. Прием очень горячей еды или напитков увеличивает риск образования рака верхних отделов пищеварительного тракта.

8. Избегайте употреблять пищу даже с легким налетом плесени, – микотоксины, содержащиеся в ней, являются канцерогенами.


Список литературы (глава 2)

1. Rohrmannet al. BMC Medicine: 2013, 11: 63

2. Mozaffarian D, Micha R, Wallace S. Effects on coronary heart disease of increasing polyunsaturated fat in place of saturated fat: a systematic review and meta-analysis of randomized controlled trials. PLoS Med 2010, 7: e1000252

3. Bingham SA, Hughes R, Cross AJ. Effect of white versus red meat on endogenous N-nitrosation in the human colon and further evidence of a dose response. J Nutr 2002, 132:3522S-3525S.

4. Joosen AMCP, Kuhnle GGC, Aspinall SM, Barrow TM, Lecommandeur E, Azqueta A, Collins AR, Bingham SA. Effect of processed and red meat on endogenous nitrosation and DNA damage.Carcinogenesis 2009, 30: 1402–1407.

5. Hebels DG, Sveje KM, de Kok MC, van Herwijnen MH, Kuhnle GG, Engels LG, Vleugels-Simon CB, Mares WG, Pierik M, Masclee AA, Kleinjans JC, deKok TM. N-nitroso compound exposure-associated transcriptomic profiles are indicative of an increased risk for colorectal cancer. Cancer Lett 2011, 309: 1–10.

6. Key TJ, Appleby PN, Spencer EA, Travis RC, Roddam AW, Allen NE. Mortality in British vegetarians: results from the European Prospective Investigation into Cancer and Nutrition (EPIC-Oxford). Am J Clin Nutr 2009, 89: 1613S-1619S.

7. Chang-Claude J, Hermann S, Eilber U, Steindorf K. Lifestyle determinants and mortality in German vegetarians and health-conscious persons: results of a 21-year follow-up. Cancer Epidemiol Biomarkers Prev 2005, 14: 963–968.

8. Pan A, Sun Q, Bernstein AM, Schulze MB, Manson JE, Stampfer MJ, Willett WC, Hu FB. Red meat consumption and mortality: results from 2 prospective cohort studies. Arch Intern Med 2012, 172: 555–563.

9. Sinha R, Cross AJ, Graubard BI, Leitzmann MF, Schatzkin A. Meat intake and mortality: a prospective study of over half a million people. Arch Intern Med 2009, 169: 562–571.

10. Bamia C1, Lagiou P, Buckland G, Grioni S, Agnoli C, Taylor AJ, Dahm CC, Overvad K, Olsen A, Tj?nneland A, Cottet V, Boutron-Ruault MC, Morois S, Grote V, Teucher B, Boeing H, Buijsse B, Trichopoulos D, Adarakis G, Tumino R, Naccarati A, Panico S, Palli D, Bueno-de-Mesquita HB, van Duijnhoven FJ, Peeters PH, Engeset D, Skeie G, Lund E, S?nchez MJ, Barricarte A, Huerta JM, Quir?s JR, Dorronsoro M, Ljuslinder I, Palmqvist R, Drake I, Key TJ, Khaw KT, Wareham N, Romieu I, Fedirko V, Jenab M, Romaguera D, Norat T, Trichopoulou A. Mediterranean diet and colorectal cancer risk: results from a European cohort. Eur J Epidemiol 2013 Apr; 28(4): 317–28. doi: 10.1007/s10654-013-9795-x. Epub 2013 Apr 12.

11. Agnoli C, Grioni S, Sieri S, Palli D, Masala G, Sacerdote C, Vineis P, Tumino R, Giurdanella MC, Pala V, Berrino F, Mattiello A, Panico S, Krogh V. Italian Mediterranean Index and risk of colorectal cancer in the Italian section of the EPIC cohort. Int J Cancer 2013 Mar 15; 132(6): 1404–11. doi: 10.1002/ijc.27740. Epub 2012 Aug 7.

12. Ros MM, Bueno-de-Mesquita HB, Kampman E, B?chner FL, Aben KK, Egevad L, Overvad K, Tj?nneland A, Roswall N, Clavel-Chapelon F, Boutron-Ruault MC, Morois S, Kaaks R, Teucher B, Weikert S, von Ruesten A, Trichopoulou A, Naska A, Benetou V, Saieva C, Pala V, Ricceri F, Tumino R, Mattiello A, Peeters PH, van Gils CH, Gram IT, Engeset D, Chirlaque MD, Ardanazx E, Rodr?guez L, Amanio P, Gonzalez CA, S?nchez MJ, Ulmert D, Ernstr?m R, Ljungberg B, Allen NE, Key TJ, Khaw KT, Wareham N, Slimani N, Romieu I, Kiemeney LA, Riboli E. Fruit and vegetable consumption and risk of aggressive and non-aggressive urothelial cell carcinomas in the European Prospective Investigation into Cancer and Nutrition. Eur J Cancer. 2012 Nov; 48(17): 3267–77. doi: 10.1016/j.ejca.2012.05.026. Epub 2012 Aug 3.

13. Babio N, Balanza R, Basulto J et al. Dietary fibre: influence on body weight, glycemic control and plasma cholesterol profile.Nutr Hosp 2010; 25: 327–340.

14. Wanders AJ, van den Borne JJ, de Graaf C et al. Effects of dietary fibre on subjective appetite, energy intake and body weight: a systematic review of randomized controlled trials. Obesity Rev 2011; 12: 724–739.

15. V. Fedirko, A. Lukanova, C. Bamia, A. Trichopolou, E. Trepo, U. N?thlings, S. Schlesinger, K. Aleksandrova, P. Boffetta, A. Tj?nneland, N. F. Johnsen, K. Overvad, G. Fagherazzi, A. Racine, M. C. Boutron-Ruault, V. Grote, R. Kaaks, H. Boeing, A. Naska, G. Adarakis, E. Valanou, D. Palli, S. Sieri, R. Tumino, P. Vineis, S. Panico, H. B(as). Bueno-de-Mesquita, P. D. Siersema, P. H. Peeters, E. Weiderpass, G. Skeie, D. Engeset, J. R. Quir?s, R. Zamora-Ros, M. J. S?nchez, P. Amiano, J. M. Huerta, A. Barricarte, D. Johansen, B. Lindkvist, M. Sund, M. Werner, F. Crowe, K. T. Khaw, P. Ferrari, I. Romieu, S. C. Chuang, E. Riboli, M. Jenab Glycemic index, glycemic load, dietary carbohydrate, and dietary fiber intake and risk of liver and biliary tract cancers in Western Europeans. Annals of Oncology 24: 543–553, 2013.

16. Choi Y, Song S, Song Y, Lee JE. Consumption of red and processed meat and esophageal cancer risk: meta-analysis. World J Gastroenterol. 2013 Feb 21; 19(7): 1020–9. doi: 10.3748/wjg.v19.i7.1020.

17. N?thlings U, Wilkens LR, Murphy SP, Hankin JH, Henderson BE, Kolonel LN. Meat and fat intake as risk factors for pancreatic cancer: the multiethnic cohort study. J Natl Cancer Inst. 2005 Oct 5; 97(19): 1458–65.

18. Risch HA. Etiology of pancreatic cancer, with a hypothesis concerning the role of N-nitroso compounds and excess gastric acidity. J Natl Cancer Inst 2003; 95: 948–60.

19. Ghadirian P, Lynch HT, Krewski D. Epidemiology of pancreatic cancer: an overview. Cancer Detect Prev 2003; 27: 87–93.

20. Allen NE, Key TJ, Appleby PN, Travis RC, Roddam AW, Tj?nneland A, Johnsen NF, Overvad K, Linseisen J, Rohrmann S, Boeing H, Pischon T, Bueno-de-Mesquita HB, Kiemeney L, Tagliabue G, Palli D, Vineis P, Tumino R, Trichopoulou A, Kassapa C, Trichopoulos D, Ardanaz E, Larra?aga N, Tormo MJ, Gonz?lez CA, Quir?s JR, S?nchez MJ, Bingham S, Khaw KT, Manjer J, Berglund G, Stattin P, Hallmans G, Slimani N, Ferrari P, Rinaldi S, Riboli E. Animal foods, protein, calcium and prostate cancer risk: the European Prospective Investigation into Cancer and Nutrition. Br J Cancer. 2008 May 6; 98(9): 1574–81. doi:10.1038/sj.bjc.6604331. Epub 2008 Apr 1.

21. WCRF/AICR. World Cancer Research Fund/American Institute for Cancer Research. Food, Nutrition, Physical Activity, and the Prevention of Cancer: a Global Perspective. Washington, DC: AICR, 2007.

22. Larsson SC, Kumlin M, Ingelman-Sundberg M et al. Dietary long-chain n-3 fatty acids for the prevention of cancer: a review of potential mechanisms. Am J Clin Nutr 2004; 79(6): 935–945.

23. Fedirko V, Trichopolou A, Bamia C, Duarte-Salles T, Trepo E, Aleksandrova K, N?thlings U, Lukanova A, Lagiou P, Boffetta P, Trichopoulos D, Katzke VA, Overvad K, Tj?nneland A, Hansen L, Boutron-Ruault MC, Fagherazzi G, Bastide N, Panico S, Grioni S, Vineis P, Palli D, Tumino R, Bueno-de-Mesquita HB, Peeters PH, Skeie G, Engeset D, Parr CL, Jakszyn P, S?nchez MJ, Barricarte A, Amiano P, Chirlaque M, Quir?s JR, Sund M, Werner M, Sonestedt E, Ericson U, Key TJ, Khaw KT, Ferrari P, Romieu I, Riboli E, Jenab M. Consumption of fish and meats and risk of hepatocellular carcinoma: the European Prospective Investigation into Cancer and Nutrition (EPIC). Ann Oncol. 2013 Aug; 24(8): 2166–73. doi: 10.1093/annonc/mdt168. Epub 2013 May 12.

24. Gonz?lez CA, Jakszyn P, Pera G, Agudo A, Bingham S, Palli D, Ferrari P, Boeing H, del Giudice G, Plebani M, Carneiro F, Nesi G, Berrino F, Sacerdote C, Tumino R, Panico S, Berglund G, Sim?n H, Nyr?n O, Hallmans G, Martinez C, Dorronsoro M, Barricarte A, Navarro C, Quir?s JR, Allen N, Key TJ, Day NE, Linseisen J, Nagel G, Bergmann MM, Overvad K, Jensen MK, Tjonneland A, Olsen A, Bueno-de-Mesquita HB, Ocke M, Peeters PH, Numans ME, Clavel-Chapelon F, Boutron-Ruault MC, Trichopoulou A, Psaltopoulou T, Roukos D, Lund E, Hemon B, Kaaks R, Norat T, Riboli E. Meat intake and risk of stomach and esophageal adenocarcinoma within the European Prospective Investigation Into Cancer and Nutrition (EPIC). J Natl Cancer Inst. 2006 Mar 1; 98(5): 345–54.

25. Doll R, Peto R. The causes of cancer: quantitative estimates of avoidable risks of cancer in the United States today. Journal of the National Cancer Institute 1981; 66: 1191–308.

26. Miller AB. Diet in cancer prevention. Htpp:./www.who.int/ncd/cancer/publications/abstracts/abs9810_05 (2001).

27. World Cancer Research Fund. Food, Nutrition and the Prevention of Cancer: a Global Perspective.Washington DC: American Institute for Cancer Research, 1997.

28. World Health Organisation: International Agency for Research on Cancer. Cancer: Causes, Occurrence and Control. Lyon: IARC, 1990.

29. Sharp L, Chilvers CE, Cheng KK, et al. Risk factors for squamous cell carcinoma of the oesophagus in women: a case control study. British Journal of Cancer 2001; 85: 1667–70.

30. Helicobacter and Cancer Collaborative Group. Gastric cancer and Helicobacter pylori: a combined analisys pf 12 case control studies nested within prospective cohorts. Gut 2001; 49: 347–53.

31. Blot WJ, Li JY, Taylor PR, et al. Nutrition intervention trilas in Linxian, China: supplementation with specific vitamins/mineral combinations, cancer incidence, and disease specific motrality in the general population. Journal of the National Cancer Institute 1993; 85: 1483–92.

32. Gooderham NJ, Murray S, Lynch AM, et al. Assessing human risk to heterocyclic amines. Mutation Research 1997; 376: 53–60.

33. Kazerouni N, Sinha R, HSU CH, Greenberg A, Rothman N. Analysis of 200 food items for benzo(a)pyrene and estimation of its intake in an epidemiologic study. Food Chemistry and Toxicology 2001; 39: 423–36.

34. Lung EK, Wharf SG, Fairweather-Tait SJ, Johnson IT. Oral ferrous sulfate supplements increase the free radical-generating capacity of feces from healthy volunteers. American Journal of Clinical Nutrition 1999; 69: 250–5.

35. Burkitt DP. Related disease – related cause? Lancet 1969; 2: 1229–31.

36. La Vecchia C. Diet and human cancer: a review. European Journal of Cancer Prevention 2001; 10: 177–81.

37. Giovannucci E, Rimm EB, Ascherio A, Stampfer MJ, Colditz GA, Willett WC. Alcohol, low-methionine, low-folate diets, and risk of colon cancer in men. Journal of the National Cancer Institute 1995; 87: 265–73.

38. Choi SW, Mason JB. Folate and carcinogenesis: an integrated scheme. Journal of Nutrition 2000; 130:129-32.

39. Potter JD. Colorectel cancer: molecules and population. Journal of the National Cancer Institute 1999; 91: 916–32.

40. Clark LC, Dalkin B, Krongrad A, et al. Decreased incidence of prostate cancer with selenium supplementation: results of a double– blind cancer prevention trial. British Journal of Urology 1998; 81: 730–4.

41. Goodstine SL, Zheng T, Holford TR, Ward BA, Carter D, Owens PH, Mayne ST. Dietary N3/N6 fatty acid ratio: possible relationship to premenopausal but not postmenopausal breast cancer risk in US women. J Nutr 2003; 133: 1409–1414.

42. Simonsen N, van`t Veer P, Strain JJ, Martin-Moreno JM, Huttunen JK, Navajas JF, Martin BC, Thamm M, Kardinaal AF, Kok FJ, Kohlmeier L. Adipose tissue omega-3 and omega-6 fatty acid content and breast cancer in the EURAMIC study. European Community Multicenter Study on Antioxidants, Myocardial Infarction, and Breast Cancer. Am J Epidemiol 1998; 147: 342–352.

43. Maillard V, Bougnoux P, Ferrari P, Jourdan ML, Pinault M, Lavillonniere F, Body G, Le Floch O, Chajes V. N3 and N6 fatty acids in breast adipose tissue and relative risk of breast cancer in a case-control study in Tours, France. Int J Cancer 2002; 98: 78–83.

44. Bagga D, Anders KH, Wang HJ, Glaspy JA. Long-chain n-3-to-n-6 polyunsaturated fatty acid ratios in breast adipose tissue from women with and without breast cancer. Nutr Cancer 2002; 42: 180–185.

45. Gago-Dominguez M, Yuan JM, Sun CL, Lee HP, Yu MC. Opposing effects of dieatary n-3 and n-6 fatty acids on mammary carcinogenesis: The Sngapore Chinese Health Study. Br J Cancer 2003; 89: 1686–1692.

46. Brooks JD, Ward WE, Lewis JE, Hilditch J, Nickell L, Wong E, Thompson LU. Supplementation with flaxseed alters estrogen metabolism in postmenopausal women to a greater extent than does supplementation with the equal amount of soy. Am J Clin Nutr 2004; 79: 318–325.

47. Fabien S. Dalais, Andreanyta Meliala, Naiyana Wattanapenpaiboon, Mark Frydenberg, David A.I. Suter, William K. Thomson. Effects of a diet rich in phytoestrogens on prostate-specific antigen and sex hormones in men diagnosed with prostate cancer. Urology Volume 64, Issue 3, Pages 510–515, September 2004.

48. Thompson LU, Rickard SE, Orcheson LJ, Seidl MM. Flaxseed and its lignin and oil components reduce mammary tumor growth at a late stage of carcinogenesis. Carcinogenesis 1996; 17: 1373–1376.

49. Thompson LU, Seidl MM, Rickard SE, Orcheson LJ, Fong HH. Antitumorigenic effect of a mammalian lignin precursor from flaxseed. Nutr Cancer 1996; 26: 159–165.

50. Yan L, Yee JA, Li D, McGuire MH, Thompson LU. Dietary flaxseed supplementation and experimental metastasis of melanoma cells in mice. Cancer Lett 1998, 124: 181–186.

51. Chen J, Stavro PM, Thompson LU. Dietary flaxseed inhibits human breast cancer growth and metastasis and downregulates expression of insulin-like growth factor and epidermal growth factor receptor. Nutr Cancer 2002; 43: 187–192.

52. Chen J, Tan KP, Ward WE, Thompson LU. Exposure to flaxseed or its purified lignin during suckling inhibits chemically induced rat mammary tumotigenensis. Exp Biol Med 2003; 228: 951–958.

53. Demark – Wahnefried W, Price DT, Polascik TJ, Robertson CN, Anderson EE, Paulson DF, Walther PJ, Gannon M, Vollmer RT. Pilot study of dietary fat restriction and flaxseed supplementation in men with prostate cancer before surgery: exploring the effects of hormonal levels, prostate-specific antigen, and histopathologic features. Urology 2001; 58: 47–52.

54. Brouwer IA, Katan MB, Zock PL. Dietary alfa-linolenic acid is associated with reduced risk of fatal coronary heart disease, but increased prostate cancer risk: a meta-analysis. J Nutr 2004; 134: 919–922.

55. Block G, Patterson B, Subar A. Fruit, vegetables, and cancer prevention: a review of the epidemiological evidence. Nutr Cancer 1992, 18: 1–29.

56. WCRF/AICR. Food, nutrition and the prevention of cancer: a global perspective: World Cancer Research Fund/American Institute for Cancer Research 1997.

57. Steinmetz KA, Potter JD. Vegetables, fruit, and cancer prevention: a review. Am J Diet Assoc 1996; 96: 1027–1039.

58. Fleuschauer AT, Poole C, Arab L. Garlic consumption and cancer prevention: meta-analysis of colorectal and stomach cancer. Am J Clin Nutr 2000; 72: 1047–1052.

59. Fleischauer AT, Arab L. Garlic and cancer: a critical review of the epidemiologic literature. J Nutr 2001; 131: 1032S–1040S.

60. Hsing AW, Chokkalingham AP, Gao YT, Madigan MP, Deng J, Gridley G, Fraumeni JF. Allium vegetables and risk of prostate cancer: a population-based study. J Natl Cancer Inst 2002; 94: 1648–1651.

61. Kim DH, Smith-Warner SA, Spiegelman D et al. Pooled analysis of 13 prospective cohort studies on folate intake and colon cancer. Cancer Causes Control 2010; 21:1919–1930.

62. Strickland KC, Krupenko NI, Krupenko SA. Molecular mechanisms underlying the potentially adverse effects of folate. Clin Chem Lab Med. 2012 Dec; 12: 1–10.

63. Shaidah Deghan Manshadi, Lisa Ishiguro, Kyoung-Jin Sohn, Alan Medline, Richard Renlund, Ruth Croxford, Young-In Kim. Folic Acid Supplementation Promotes Mammary Tumor Progression in a Rat Model. Published: January 21, 2014 DOI: 10.1371/journal.pone.0084635

64. Cravo ML, Mason JB, Dayal Y, Hutchinson M, Smith D, et al. Folate deficiency enhances the development of colonic neoplasia in dimethylhydrazine-treated rats. Cancer Res 1992, 52: 5002–5006.

65. Kim YI, Salomon RN, Graeme-Cook F, Choi SW, Smith DE, et al. Dietary folate protects against the development of macroscopic colonic neoplasia in a dose responsive manner in rats. Gut 1996, 39: 732–740.

66. Lindzon GM, Medline A, Sohn KJ, Depeint F, Croxford R, et al. Effect of folic acid supplementation on the progression of colorectal aberrant crypt foci. Carcinogenesis 2009, 30: 1536–1543.

67. Song J, Medline A, Mason JB, Gallinger S, Kim YI. Effects of dietary folate on intestinal tumorigenesis in the apcMin mouse. Cancer Res 2000, 60: 5434–5440. doi: 10.1016/s0016-5085(00)83190-x.

68. Song J, Sohn KJ, Medline A, Ash C, Gallinger S, et al. Chemopreventive effects of dietary folate on intestinal polyps in Apc+/-Msh2-/- mice. Cancer Res 2000, 60: 3191–3199.

69. Fowke JH, Chung FL, Jin F, Qi D, Conaway C, Cheng JR, Shu XO, Gao YT, Zheng W. Urinary isothiocyanate levels, brassica, and human breast cancer. Cancer Res 2003; 63: 3980–3986.

70. Zhang SM, Hunter DJ, Rosner BA, Giovannucci EL, Colditz GA, Speizer FE, Willett WC. Intakes of fruits, vegetables, and related nutrients and risk of non-Hodgkin`s lypmphoma among women. Cancer Epidemiol Biomarkers Prev 2000; 9: 477–485.

71. Cohen JH, Kristal AR, Stanford JL. Fruit and vegetable intakes and prostate cancer risk. J Natl Cancer Inst 2000; 92: 61–68.

72. Colonel LN, Hankin JH, Whittermore AS, Wu AH, Gallagher RP, Wilkens LR, John EM, Howe GR, Dreon DM, West DM, Paffenbarger RS. Vegetables, fruits, legumes and prostate cancer: a multiethnic case-control study. Cancer Epidemiol Biomarkers Prev 2000; 9:795–804.

73. Duffield – Lillico AJ, Reid ME, Turnbull BW, Combs GF Jr, Slate EH, Fischbach LA, Marshall JA, Clark LC. Baseline characteristics and the effect of selenium supplementation on cancer incidence in a randomized clinical trial: a summary report of the Nutritional Prevention of Cancer Trial. Cancer Epidemiol Biomarkers Prev 2002; 11: 630–639.

74. Clark LC, Combs GF Jr, Turnbull BW, Slate EH, Chalker DK, Chow J, Davis LS, Glover RA, Graham GF, Gross EG, Krongrad A, Lesher JL Jr, Park HK, Sanders BB Jr, Smith CL, Taylor JR. Effects of selenium supplementation for cancer prevention in patients with carcinoma of the skin. A randomized controlled trial. Nutritional Prevention of Cancer Study Group. Jama 1996; 276: 1957–1963.

75. Ghadirian P, Maisonneuve P, Perret C, Kennedy G, Boyle P, Krewski D, Lacroix A. A case-control study of toenail selenium and cancer of the breast, colon, and prostate. Cancer Detect Prev 2000; 24: 305–313.

76. Reid ME, Duffield-Lillico AJ, Garland L, Turnbull BW, Clark LC, Marshall JR. Selenium supplementation and lung cancer incidence: an update of the nutritional prevention of cancer trial. Cancer Epidemiol Biomarkers Prev 2002; 11: 1285–1291.

77. van den Brandt PA, Goldbohm RA, van`t Veer P, Hermus RJ, Sturmans F. A prospective cohort study on selenium status and the risk of lung cancer. Cancer Res 1993; 53: 4860–4865.

78. van den Brandt PA, Goldbohm RA, van`t Veer P, Hermus RJ, Sturmans F. Toenail selenium levels and the risk of breast cancer. Am J Epidemiol 1994; 140: 20–26.

79. Hunter DJ, Morris JS, Stampfer MJ, Colditz GA, Speizer FE, Willett WC. A prospective study of selenium status and breast cancer risk. Jama 1990; 264: 1128–1131.

80. van`t Veer P, van der Wielen RP, Kok FJ, Hermus RJ, Sturmans F. Selenium in diet, blood, and toenails in relation to breast cancer: a case-control study. Am J Epidemiol 1990; 131: 987–994.

81. van Noord PA, Collette HJ, Maas MJ, de Waard F. Selenium levels in nails of premenopausal breast cancer patients assessed prediagnostically in a cohort-nested case-referent study among women screened in the DOM project. Int J Epidemiol 1987; 16: 318–322.

82. Holt PR, Arber N, Halmos B, Forde K, Kissileff H, McGlynn KA, Moss SF, Kurihara N, Fan K, Yang K, Lipkin M. Colonic epithelial cell proliferation decreases with increasing levels of serum 25-hydroxyvitamin D. Cancer Epidemiol Biomarkers Prev 2002; 11: 113–119.

83. Barreto AM, Schwartz GG, Woodruff R, Cramer SD. 25-hydroxyvitamin D3, the prohormone of 1,25-dihydroxyvitamin D3, inhibits the proliferation of primary prostatic epithelial cells. Cancer Epidemiol Biomarkers Prev 2000; 9: 265–270.

84. Schwartz GG, Eads D, Rao A, Cramer SD, Willingham MC, Chen TC, Jamieson DP, Wang I, Burnstein KL, Holick MF, Koumenis C. Pancreatic cancer cells express 25-hidroxyvitamin D-1alpha-hydroxylase and their proliferation is inhibited by the prohormone 25-hydroxyvitamin D3. Carcinoginesis 2004; 25: 1015–1026.

85. Hanchette CL, Schwartz GG. Geographic patterns of prostate cancer mortality. Evidence for a protective effect of ultraviolet radiation. Cancer 1992; 70: 2861–2869.

86. Lefkowitz ES, Garland CF. Sunlight, vitamin D, and ovarian cancer mortality rates in US women. Int J Epidemiol 1994; 23: 1133–1136.

87. Gorham ED, Garland FC, Garland CF. Sunlight and breast cancer incidence in the USSR. Int J Epidemiol 1990; 19: 820–824.

88. Grant WB. Ecologic studies of solar UV-B radiation and cancer mortality rates. Recent Results Cancer Res 2003;164: 371–377.

89. Grant WB. An estimate of premature cancer mortality in the U.S.due to inadequate doses of solar ultraviolet-B radiation. Cancer 2002; 94: 1867–1875.

90. Jenab M, Bueno-de-Mesquita HB, Ferrari P et al. Association between prediagnostic circulating vitamin D concentration and risk of colorectal cancer in European populations: a nested case-control study. BMJ 2010; 340: b5500.

91. Qiao YL, Dawsey SM, Kamangar F et al. Total and cancer mortality after supplementation with vitamins and minerals: follow-up of the Linxian General Population Nutrition Intervention Trial. J Natl Cancer Inst 2009; 101: 507–518.

92. Blot WJ, Li JY, taylor PR et al. Nutrition intervention trials in Linxian, China: supplementation with specific vitamin/ mineral combinations, cancer incidence, and disease-specific mortality in the general population. J Natl cancer Inst 1993; 85: 1483–1492.

93. Medhekar R. The first quantitative evidence providing the efficacy of supplemental enzymes. In Forsyth, MO: National Enzyme Company, Inc 2004.

94. Wald M, Olejar T, Pouckova P, Zadinova M. Proteases reduce metastatic dissemination and increase survival time in C57B16 mice with the Lewis lung carcinoma. Life Sci 1998; 63: L237–243.

95. Wald M, Zavadova E, Pouckova P, Zadinova M, Boubelik M. Polyenzyme preparation Wobe-Mugos inhibits growth of solid tumors and development of experimental metastases in mice. Life Sci 1998; 62: L43–48.

96. Dale PS, Tamhankar CP, George D, Daftary GV. Co-medication with hydrolytic enzymes in radiation therapy of uterine cervix: evidence of the reduction od acute side effects. Cancer Chemother Pharmacol 2001; 47: S29–34.

97. Gujral MS, Patnaik PM, Kaul R, Parikh HK, Conradt C, Tamhankar CP, Daftary GV. Efficacy of hydrolytic enzymes in preventing radiation therapy-induced side effects in patients with head and neck cancers. Cancer Chemother Pharmacol 2001; 47: S23–28.

98. Popiela T, Kulig J, Hanisch J, Bock PR. Influence of a complementary treatment with oral enzymes on patients with colorectal cancers – an epidemiological retrolective cohort study. Cancer Chemother Pharmacol 2001;47: S55–63.

99. Beuth J, Ost B, Pakdaman A, Rethfeldth E, Bock PR, Hanisch J, Schneider B. Impact of complementary oral enzyme application on the postoperative treatment results of breast cancer patients – resultsof an epidemiological multicentre retrolective cohort study. Cancer Chemother Pharmacol 2001; 47: S45–54.

100. Bidoli E, Franceschi S, Talamini R, Barra S, La Vecchia C. Food consumption and cancer of the colon and rectum in northeastern Italy. Int J Cancer 1992; 50: 223–9.

101. Norat T, Lukanova A, Ferrari P, Riboli E. Meat consumption and colorectal cancer risk: dose-response meta-analysis of epidemiological studies. Int J Cancer 2002; 98: 241–56.

102. Terry P, Giovanucci E, Michels KB, Bergkvist L, Hansen H, Holmberg L, et al. Fruit, vegetables, dietary fiber, and risk of colorectal cancer. J Natl Cancer Inst 2001; 93: 525–33.

103. Levi F, Pasche C, Lucchini F, La Vecchia C. Dietary fibre and the risk of colorectal cancer. Eur J Cancer 2001; 37: 2091–6.

104. Bingham SA, Day NE, Luben R, Ferrari P, Slimani N, Norat T, et al. Dietary fiber in food and protection against colorectal cancer in the European Prospective Investigation into Cancer and Nutrition (EPIC); an observational study. Lancet 2003; 361: 1496–501.

105. Aune D, Chan DS, Greenwood DC, et al. Dietary fiber and breast cancer risk: a systemic review and meta-analysis of prospective studies. Ann Oncol 2012; 23: 1394–1402.

106. Ferrari P, Rinaldi S, Jenab M, et al. Dietary fiber intake and risk of hormonal receptor-defined breast cancer in the European Prospective Investigation into Cancer and Nutrition Study. Am J Clin Nutr 2013; 97: 344–353.

107. Jelen P 2005. In: Shortt C, O`Brien J, editors. Handbook of functional dairy products. Boca Raton, Fla: CRC Press.

108. Miller GD, Jarvis JK, McBean LD, 2007. Handbook of dairy foods and nutrition. Boca Raton, Fla: CRC p1.

109. McCann SE, Ip C, Ip MM, McGuire MK, Muti P, Edge SB, Trevisan M, Freudenheim JL. Dietary intake of conjugated linoleic acid and risk of premenopausal and postmenopausal breast cancer, Western New York Exposures and Breast Cancer Study (WEB study). Cancer Epidemiol Biomarkers Prev 2004; 13: 1480–4.

110. Moorman PG, Terry PD. Consumption of dairy products and the risk of breast cancer: a review of the literature. Am J Clin Nutr 2004, 80:5–14.

111. Parodi PW. Dairy product consumption and the risk of breast cancer. J Am Coll Nutr 2005; 24: 556S–68S.

112. Bingham SA, Day N. Commentary: fat and breast cancer: time to re-evaluate both methods and results? Intl J Epidemiol 2006; 35: 1022–4.

113. Cui Y, Rohan TE. Vitamin D, calcium, and breast cancer risk: a review. Cancer Epidemiol Biomarkers Prev 2006; 15: 1427–37.

114. Laakkonen A, Pukkala E. Cancer incidence among Finnish farmers,1995–2005. Scand J Work Environ Health 2008; 34: 73–9.

115. Cho E, Smith-Warner SA, Spiegelman D et al. Dairy foods, calcium, and colorectal cancer: a pooled analysis of 10 cohort studies. J Natl Cancer Inst 2004; 96: 1015–1022.

116. Elwood PC, Givens DI, Beswick AD, Fehily AM, Pickering JE, Gallagher J. The survival advantage of milk and dairy consumption: an overview of evidence from cohort studies of vascular diseases, diabetes and cancer. J Am Coll Nutr 2008; 27: 723S–34S.

117. Park Y, Leitzmann MF, Subar AF, Hollenbeck A, Schatzkin A. Dairy food, calcium, and risk of cancer in the NIH-AARP Diet and Health Study. Arch Intl Med 2009; 169: 391–401.

118. Chan AT, Giovannucci EL. Primary prevention of colorectal cancer. Gastroenterology 2010; 138: 2029–43.

119. Parodi PW. A role for milk proteins and their peptides in cancer prevention. Curr Pharm Des 2007; 24: 556S–65.

120. Goeptar AR, Koeman JH, van Boekel MAJS, Alink GM. Impact of digestion on the antimutagenic activity of the milk protein casein. Nutr Res 1997; 17: 1363–79.

121. Qin L, Xu J, Wang P, Tong J, Hoshi K. Milk consumption is a risk factor for prostate cancer in Western countries: evidence from cohort studies. Asia Pac J Clin Nutr 2007; 16:467–76.

122. Gao X, LaValley MP, Tucker KL. Prospective studies of dairy product and calcium intakes and prostate cancer risk: a meta-anlysis. J Natl Cancer Inst 2005; 97: 1768–77.

123. Hamalainen E, Adlercreutz H, Puska P, Pietinen P. Diet and serum sex hormones in healthy men. J Steroid Biochem 1984; 10: 459–64.

124. Hill P, Wynder EL, Garnes H, Walker A. Environmental factors, hormone status, and prostate cancer. Prev Med 1980; 9: 657–66.

125. Ganmaa D, Qin LQ, Wang PY, Tezuka H, Teramoto S, Sato A. A two-generation reproduction study to assess the effects of cows` milk on reproductive development in male and female rats. Fertil Steril 2004; 82: 1106–14.

126. Pollak MN, Schernhammer ES, Hankinson SE. Insulin-like growth factors and neoplasia. Nat Rev Cancer 2004; 4: 505–18.

127. Jerome L, Shiry L, Leyland-Jones B. Deregulation of the IGF axis in cancer: epidemiological evidence and potential therapeutic interventions. Endocr Relat Cancer 2003; 10: 561–78.

128. Yu H, Rohan T. Role of the insulin-like growth factor family in cancer development and progression. J Natl Cancer Inst 2000; 92: 1472–89.

129. Parodi PW. Dairy product consumption and the risk of breast cancer. Intl Dairy J 2009; 19: 551–65.

130. Hoppe C, Molgaard C, Michaelsen KF. Cow`s milk and linear growth in industrialized and developing countries. Annu Rev Nutr 2006; 26: 131–73.

131. Belitz H, Grosch W, Shieberle P 2004. Food chemistry. Berlin, Germany: Springer

132. Fuquay JW, Fox PF, 2011. Encyclopedia of dairy sciences. 2nd ed, vol 1. UK: Academic Press, p 3-60.

133. Slattery ML, Benson J, Berry TD, Duncan D, Edwards SL, Caan BJ, Potter JD. Dietary sugar and colon cancer. Cancer Epidemiolog Biomarkers Prev,1997; 6: 677–85.

134. Larsson SC, Bergkvist L, Wolk A. Consumption of sugar and sugar-sweetened foods and the risk of pancreatic cancer in a prospective study. Am J Clin Nutr 2006; 84:1171–6.

135. Prandini A, Tansini G, Sigolo S, Filippi L, Laporta M, Piva G. On the occurrence of aflatoxin M1 in milk and dairy products. Food Chem Toxicol 2009; 47: 984–91.

136. Turner P, Mendy M, Whittle H, Fortuin M, Hall M, Wild C. Hepatitis B infection and aflatoxin biomarker levels in Gambian children. Trop Med Intl Health 2000; 5: 837–41.

137. Rodriguez MA, Cabrera G, Godeas A. Cyclosporine A from a nonpathogenic Fusarium oxysporum suppressing Sclerotinia sclerotiorum. J Appl Microbiol 2006; 100: 575–586.

138. Pitt J, Wild CP, Baan RA et al. Improving Public Health through Mycotoxin Control 2012; Lyon: IARC (IARC Scientific Publications Series, N 158).

139. World Cancer Report 2014 (p.171).

140. M. Valko, C.J. Rhodes, J. Moncol, M. Izakovic, M. Mazur. Free radicals, metals and antioxidants in oxidative stress-induced cancer. Chemico-Biological Interactions 2006; vol 160, issue 1: pp 1–40.

141. G. Unden and J. Bongaert. Alternative respiratory pathways of Escherichia coli: energetics and transcriptional regulation in response to electron acceptors. Biochim et Biophys Acta 1997, 1320, 217–234.

142. Nimptsch K1, Rohrmann S, Kaaks R, Linseisen J. Dietary vitamin K intake in relation to cancer incidence and mortality: results from the Heidelberg cohort of the European Prospective Investigation into Cancer and Nutrition (EPIC-Heidelberg). Am J Clin Nutr.2010; 91(5): 1348–58.

143. Crew KD, Neugut AI. Epidemiology of gastric cancer. World J Gastroenterol 2006; 12: 354–362.

144. Forman D, Burley VJ. Gastric cancer: global pattern of the disease and an overview of environmental risk factors. Best Pract Res Gastroenterol 2006; 20: 633–649.

145. Tsugane S, Gey F, Ichinowatari Y, Miyajima Y, Ishibashi T, Matsushima S, Hirota Y, Inami T, Yamaguchi M, Karita K. Cross-sectional epidemiologic study for assessing cancer risks at the population level I. Study design and participation rate. J Epidemiol 1992; 2: 75–81.

146. Tsugane S, Gey F, Ichinowatari Y, Miyajima Y, Ishibashi T, Matsushima S, Hirota Y, Inami T, Yamaguchi M, Karita K. Cross-sectional epidemiologic study for assessing cancer risks at the population level II. Baseline data and correlation analysis. J Epidemiol 1992; 2: 83–89.

147. World Cancer Research Fund, American Institute for Cancer Research Food, Nutrition and Prevention of Cancer: a Global Perspective. Vol 67. Washington DC: American Institute for Cancer Research 1997.

148. Lee SA, Kang D, Shim KN, Choe JW, Hong WS, Choi H. Effect of diet and Helicobacter pylori infection to the risk of early gastric cancer. J Epidemiol 2003; 13: 162–168.

149. IARC. Biological agents. IARC Monogr Eval Carcinog Risks Hum 2012; 100B: 1–441.

150. Helicobacter and Cancer Collaborative Group. Gastric cancer and Helicobacter pylori: a combined analysis of 12 case control studies nested within prospective cohorts. Gut 2001; 49: 347–353.

151. Druesne-Pecollo N; Latino-Martel P; Norat T; Barrandon E; Bertrais S; Galan P; Hercberg S. Beta-carotene supplementation and cancer risk: a systematic review and metaanalysis of randomized controlled trials. International Journal of Cancer 2010; 127 (1): 172–84.

152. Shinya Toyokuni. Role of iron in carcinogenesis: Cancer as a ferrotoxic disease. Cancer Sci. 2009 Jan; 100(1): 9–16.

153. Wu T, Sempos C, Freudenheim J, Muti P, Smit L. Serum iron, copper and zinc concentrations and risk of cancer mortality in US adults. Ann Epidemiol 2004; 14: 195–201.

154. Toyokuni S. Iron-induced carcinogenesis: the role of redox regulation. Radic Biol Med 1996; 20: 553–66.

155. Zacharski L, Ornstein D, Woloshin S, Schwartz L. Association of age, sex, and race with body iron stores in adults: analysis of NHANES III data. Am Heart J 2000; 140: 98–104.

156. Zacharski L, Chow B, Howes P et al. Decreased cancer risk after iron reduction in patients with peripheral arterial disease: Results from a randomized trial. J Natl Cancer Inst 2008; 100: 996–1002.

157. Mark J Messina, Victoria Persky, Kenneth D.R. Setchell, Stephen Barnes. Soy intake and cancer risk: a review of the in vitro and in vivo data. Nutr Cancer 1994; 21: 113–131.

158. Saio K. Dietary pattern and soybean processing in Japan today. Trop Agric Res Serv 1984; 17: 153–161.

159. Setchell KDR, Borriello SP, Hulme P, Kirk DN, Axelson M. Nonsteroidal estrogens of dietary origin: possible roles in hormone-dependent disease. Am J Clin Nutr 1984; 40: 569–578.

160. Barnes S, Grubbs C, Setchell KDR, Carlson J. Soybeans inhibit mammary tumors in models of breast cancer. In Mutagens and Carcinogens in the Diet, MW Pariza, H-U Aeschbacher, JS Felton, S Sato. New York: Wiley-Liss 1990, pp 239–253.

161. Adlercreutz H. Western diet and western diseases: some hormonal and biochemical mechanisms and associations. Scand J Clin Lab Invest 1990; 50, suppl 201, 3–23.

162. Cross AJ, Sinha R. Meat-related mutagens/carcinogens in the etiology of colorectal cancer. Environmental and Molecular Mutagenesis 2004; 44(1): 44–55.

163. J?gerstad M, Skog K. Genotoxicity of heat-processed foods. Mutation Research 2005; 574(1–2): 156–172.

164. Sinha R, Rothman N, Mark SD, et al. Lower levels of urinary 2-amino-3,8-dimethylimidazo[4,5-f]-quinoxaline (MeIQx) in humans with higher CYP1A2 activity. Carcinogenesis 1995; 16(11): 2859–2861.

165. Moonen H, Engels L, Kleinjans J, Kok T. The CYP1A2-164A->C polymorphism (CYP1A2*1F) is associated with the risk for colorectal adenomas in humans. Cancer Letters 2005; 229(1): 25–31.

166. Butler LM, Duguay Y, Millikan RC, et al. Joint effects between UDP-glucuronosyltransferase 1A7 genotype and dietary carcinogen exposure on risk of colon cancer. Cancer Epidemiology, Biomarkers and Prevention 2005; 14(7): 1626–1632.

167. Knize MG, Felton JS. Formation and human risk of carcinogenic heterocyclic amines formed from natural precursors in meat. Nutrition Reviews 2005; 63(5): 158–165.

168. Woo HD1, Park S, Oh K, Kim HJ, Shin HR, Moon HK, Kim J. Diet and Cancer Risk in the Korean Population: A Meta– analysis. Asian Pac J Cancer Prev. 2014; 15(19):8509–19.

169. Sliva D, Jedinak A, Kawasaki J, Harvey K, Slivova V. Phellinus linteus suppresses growth, angiogenesis and invasive behaviour of breast cancer cells through the inhibition of AKT signalling. Br J Cancer 2008; 98: 1348–1356.

170. Suarez-Arroyo IJ, Rosario-Acevedo R, Aguilar-Perez A, Clemente PL, Cubano LA, et al. Anti-tumor effects of Ganoderma lucidum (Reishi) in inflammatory breast cancer in in vivo and in vitro models. Plos one 2013; 8: e57431.

171. Novaes MRCG, Valadares F, Reis MC, Gon?alves DR, Menezes MdC. The effects of dietary supplementation with Agaricales mushrooms and other medicinal fungi on breast cancer: evidence-based medicine. Clinics 2011; 66: 2133–2139.

172. Eliza WL, Fai CK, Chung LP. Efficacy of Yun Zhi (Coriolus versicolor) on survival in cancer patients: systematic review and meta-analysis. Recent Pat Inflamm Allergy Drug Discov 2012; 6: 78–87.

173. Bao PP, Lu W, Cui Y, Zheng Y, Gu K, et al. Ginseng and Ganoderma lucidum use after breast cancer diagnosis and quality of life: a report from the Shanghai Breast Cancer Survival Study. Plos one 2012; 7: e39343.

174. Jeong SC, Koyyalamudi SR, Jeong YT, Song CH, Pang G. Macrophage immunomodulating and antitumor activities of polysaccharides isolated from Agaricus bisporus white button mushrooms. J Med Food 2012; 15: 58–65.

175. Shi X, Zhao Y, Jiao Y, Shi T, Yang X. ROS-dependent mitochondria molecular mechanisms underlying antitumor activity of Pleurotus abalonus acidic polysaccharides in human breast cancer MCF-7 cells. Plos one 2013; 8: e64266.

176. Sarangi I, Ghosh D, Bhutia SK, Mallick SK, Maiti TK. Anti-tumor and immunomodulating effects of Pleurotus ostreatus mycelia-derived proteoglycans. Int Immunopharmacol 2006; 6: 1287–1297.

177. Zhou L-B, Chen B. Bioactivities of water-soluble polysaccharides from Jisongrong mushroom: anti-breast carcinoma cell and antioxidant potential. Int J Biol Macromol 2011; 48: 1–4.

178. Li J, Zou L, Chen W, Zhu B, Shen N, Ke J, Lou J, Song R, Zhong R, Miao X. Dietary mushroom intake may reduce the risk of breast cancer: evidence from a meta-analysis of observational studies. PLoS One. 2014 Apr 1; 9(4): e93437.

179. Schwartz B, Hadar Y. Possible mechanisms of action of mushroom-derived glucans on inflammatory bowel disease and associated cancer. Ann Transl Med 2014 Feb; 2(2): 19.

180. Park HJ. CARI III inhibits tumor growth in a melanoma-bearing mouse model through induction of G0/G1 cell cycle arrest. Molecules. 2014 Sep 12; 19(9): 14383–95.

181. Naz?ro?lu M, Y?ld?z K, Tamt?rk B, et al. Selenium and psoriasis. Biological Trace Element Research. 2012; 150: 13–39.

182. Naz?ro?lu M. Role of selenium on calcium signaling and oxidative stress-induced molecular pathways in epilepsy. Neurochemical Research. 2009; 34(12): 2181–2191.

183. Nilsonne G, Sun X, Nystr?m C, et al. Selenite induces apoptosis in sarcomatoid malignant mesothelioma cells through oxidative stress. Free Radical Biology and Medicine. 2006; 41(6): 874–885.

184. Bayoummy KE. Cancer Principles and Practice of Oncology. Philadelphia, Pa, USA: JB Lippincott; 1991. (V. de Vita, S. Hellman, and S. A. Rosenberg, Eds.).

185. Naz?ro?lu M, Karao?lu A, Aksoy AO. Selenium and high dose vitamin E administration protects cisplatin-induced oxidative damage to renal, liver and lens tissues in rats. Toxicology. 2004;195(2–3): 221–230.

186. Zhu Z, Kimura M, Itokawa Y, Nakatsu S, Oda Y, Kikuchi H. Effect of selenium on malignant tumor cells of brain. Biological Trace Element Research. 1995; 49(1): 1–7.

187. Zhang J, Wang X, Xu TT. Elemental selenium at nano size (Nano-Se) as a potential chemopreventive agent with reduced risk of selenium toxicity: comparison with se-methylselenocysteine in mice. Toxicological Sciences. 2008; 101(1): 22–31.

188. Ji J, Liu J, Liu H, Wang Y. Effects of Fermented Mushroom of Cordyceps sinensis, Rich in Selenium, on Uterine Cervix Cancer. Evid Based Complement Alternat Med. 2014; 2014:173180.

189. Lee AH, Pasalich M, Su D, Tang L, Tran VD, Binns CW Mushroom intake and risk of epithelial ovarian cancer in southern Chinese women. Int J Gynecol Cancer. 2013 Oct; 23(8): 1400–5.

190. Prasad S, Tyagi AK, Aggarwal BB. Recent developments in delivery, bioavailability, absorption and metabolism of curcumin: the golden pigment from golden spice. Cancer Res Treat. 2014; 46: 2–18.

191. Shureiqi I, Baron JA. Curcumin chemoprevention: the long road to clinical translation. Cancer Prev Res (Phila). 2011; 4: 296–298.

192. Kunnumakkara AB, Anand P, Aggarwal BB. Curcumin inhibits proliferation, invasion, angiogenesis and metastasis of different cancers through interaction with multiple cell signaling proteins. Cancer Lett. 2008; 269: 199–225.

193. Anand P, Sundaram C, Jhurani S, Kunnumakkara AB, Aggarwal BB. Curcumin and cancer: an “old-age” disease with an “age-old” solution. Cancer Lett. 2008; 267: 133–164.

194. Bar-Sela G, Epelbaum R, Schaffer M. Curcumin as an anti-cancer agent: review of the gap between basic and clinical applications. Curr Med Chem. 2010; 17: 190–197.

195. Lewinska A, Adamczyk J, Pajak J, Stoklosa S, Kubis B, Pastuszek P, Slota E, Wnuk M. Curcumin-mediated decrease in the expression of nucleolar organizer regions in cervical cancer (HeLa) cells. Mutat Res Genet Toxicol Environ Mutagen. 2014 Sep 1; 771: 43–52.

196. Lv ZD, Liu XP, Zhao WJ, Dong Q, Li FN, Wang HB, Kong B. Curcumin induces apoptosis in breast cancer cells and inhibits tumor growth in vitro and in vivo. Int J Clin Exp Pathol. 2014 May 15; 7(6): 2818–24.

197. Jiang AJ1, Jiang G, Li LT, Zheng JN. Curcumin induces apoptosis through mitochondrial pathway and caspases activation in human melanoma cells. Mol Biol Rep. 2014 Sep 28. [Epub ahead of print].

198. Ma J, Fang B, Zeng F, Pang H, Zhang J, Shi Y, Wu X, Cheng L, Ma C, Xia J, Wang Z. Curcumin inhibits cell growth and invasion through up-regulation of miR-7 in pancreatic cancer cells. Toxicol Lett. 2014 Sep 23; 231(1): 82–91.

199. Wang K, Fan H, Chen Q, Ma G, Zhu M, Zhang X, Zhang Y, Yu J. Curcumin inhibits aerobic glycolysis and induces mitochondrial-mediated apoptosis through hexokinase II in human colorectal cancer cells in vitro. Anticancer Drugs. 2014 Sep 16. [Epub ahead of print].

200. Liang T, Zhang X, Xue W, Zhao S, Zhang X, Pei J. Curcumin induced human gastric cancer BGC-823 cells apoptosis by ROS-mediated ASK1-MKK4-JNK stress signaling pathway. Int J Mol Sci. 2014 Sep 5; 15(9): 15754–65.

201. Li L, Aggarwal BB, Shishodia S, Abbruzzese J, Kurzrock R. Nuclear factor-kappaB and IkappaB kinase are constitutively active in human pancreatic cells, and their down-regulation by curcumin (diferuloylmethane) is associated with the suppression of proliferation and the induction of apoptosis. Cancer. 2004; 101: 2351–2362.

202. Notarbartolo M, Poma P, Perri D, Dusonchet L, Cervello M, D’Alessandro N. Antitumor effects of curcumin, alone or in combination with cisplatin or doxorubicin, on human hepatic cancer cells. Analysis of their possible relationship to changes in NF-kB activation levels and in IAP gene expression. Cancer Lett. 2005; 224: 53–65.

203. Tomita M, Kawakami H, Uchihara JN, Okudaira T, Masuda M, Takasu N, Matsuda T, Ohta T, Tanaka Y, Ohshiro K. Curcumin (diferuloylmethane) inhibits constitutive active NF-kappaB, leading to suppression of cell growth of human T-cell leukemia virus type I-infected T-cell lines and primary adult T-cell leukemia cells. Int J Cancer. 2006; 118:765–772.

204. Li M, Zhang Z, Hill DL, Wang H, Zhang R. Curcumin, a dietary component, has anticancer, chemosensitization, and radiosensitization effects by down-regulating the MDM2 oncogene through the PI3K/mTOR/ETS2 pathway. Cancer Res. 2007; 67: 1988–1996.

205. Lin YG, Kunnumakkara AB, Nair A, Merritt WM, Han LY, Armaiz-Pena GN, Kamat AA, Spannuth WA, Gershenson DM, Lutgendorf SK. Curcumin inhibits tumor growth and angiogenesis in ovarian carcinoma by targeting the nuclear factor-kappaB pathway. Clin Cancer Res. 2007; 13:3423–3430.

206. Duarte VM, Han E, Veena MS, Salvado A, Suh JD, Liang LJ, Faull KF, Srivatsan ES, Wang MB. Curcumin enhances the effect of cisplatin in suppression of head and neck squamous cell carcinoma via inhibition of IKK? protein of the NF?B pathway. Mol Cancer Ther. 2010; 9: 2665–2675.

207. Yu LL, Wu JG, Dai N, Yu HG, Si JM. Curcumin reverses chemoresistance of human gastric cancer cells by downregulating the NF-?B transcription factor. Oncol Rep. 2011; 26: 1197–1203.

208. Yang CL, Liu YY, Ma YG, Xue YX, Liu DG, Ren Y, Liu XB, Li Y, Li Z. Curcumin blocks small cell lung cancer cells migration, invasion, angiogenesis, cell cycle and neoplasia through Janus kinase-STAT3 signalling pathway. PLoS One. 2012; 7: e37960

209. Youns M, Fathy GM. Upregulation of extrinsic apoptotic pathway in curcumin-mediated antiproliferative effect on human pancreatic carcinogenesis. J Cell Biochem. 2013; 114:2654–2665.

210. Yallapu MM, Khan S, Maher DM, Ebeling MC, Sundram V, Chauhan N, Ganju A, Balakrishna S, Gupta BK, Zafar N, Jaggi M, Chauhan SC. Anti-cancer activity of curcumin loaded nanoparticles in prostate cancer. Biomaterials. 2014 Oct; 35(30): 8635–48.

211. Aggarwal BB, Sundaram C, Malani N, Ichikawa H. Curcumin: the Indian solid gold. Adv Exp Med Biol. 2007; 595: 1–75.

212. Strimpakos AS, Sharma RA. Curcumin: preventive and therapeutic properties in laboratory studies and clinical trials. Antioxid Redox Signal. 2008; 10: 511–545.

213. Masashi Kanai. Therapeutic applications of curcumin for patients with pancreatic cancer. World J Gastroenterol. 2014 July 28; 20(28): 9384–9391.

214. Rasmussen P. Ginger-Zingiber officinale Roscoe, Zingiberaceae. J Prim Health Care. 2011; 3: 235–236.

215. Park GH, Park JH, Song HM, Eo HJ, Kim MK, Lee JW, Lee MH, Cho KH, Lee JR, Cho HJ, Jeong JB. Anti-cancer activity of Ginger (Zingiber officinale) leaf through the expression of activating transcription factor 3 in human colorectal cancer cells. BMC Complement Altern Med. 2014 Oct 23; 14(1): 408.

216. Fan J, Yang X, Bi Z.6-Gingerol inhibits osteosarcoma cell proliferation through apoptosis and AMPK activation. Tumour Biol. 2014 Oct 21. [Epub ahead of print].

217. Poltronieri J, Becceneri AB, Fuzer AM, Filho JC, Martin AC, Vieira PC, Pouliot N, Cominetti MR1. [6]-gingerol as a cancer chemopreventive agent: a review of its activity on different steps of the metastatic process. Mini Rev Med Chem. 2014 Apr; 14(4): 313–21.

218. Kim MO, Lee MH, Oi N, Kim SH, Bae KB, Huang Z, Kim DJ, Reddy K, Lee SY, Park SJ, Kim JY, Xie H, Kundu JK, Ryoo ZY, Bode AM, Surh YJ, Dong Z. [6]-shogaol inhibits growth and induces apoptosis of non-small cell lung cancer cells by directly regulating Akt1/2. Carcinogenesis. 2014 Mar; 35(3): 683–91. doi: 10.1093/carcin/bgt365. Epub 2013 Nov 26.

219. Phang CW, Malek SN, Ibrahim H. Antioxidant potential, cytotoxic activity and total phenolic content of Alpinia pahangensis rhizomes. BMC Complement Altern Med. 2013 Oct 1; 13: 243. doi: 10.1186/1472-6882-13-243.

220. Plengsuriyakarn T, Viyanant V, Eursitthichai V, Tesana S, Chaijaroenkul W, Itharat A, Na-Bangchang K. Cytotoxicity, toxicity, and anticancer activity of Zingiber officinale Roscoe against cholangiocarcinoma. Asian Pac J Cancer Prev. 2012; 13(9): 4597–606.

221. Vimala S, Norhanom AW, Yadav M. Anti-tumour promoter activity in Malaysian ginger rhizobia used in traditional medicine. Br J Cancer. 1999; 80: 110–6.

222. Srivastava KC, Mustafa T. Ginger (Zingiber officinale) and rheumatic disorders. Med Hypotheses. 1989; 29: 25–8.

223. Ghayur MN, Gilani AH. Pharmacological basis for the medicinal use of ginger in gastrointestinal disorders. Dig Dis Sci. 2005; 50: 1889–97.

224. Elkady AI, Abuzinadah OA, Baeshen NA, Rahmy TR. Differential control of growth, apoptotic activity, and gene expression in human breast cancer cells by extracts derived from medicinal herbs Zingiber officinale. J Biomed Biotechnol. 2012; 2012: 614356.

225. Hu R, Zhou P, Peng YB, Xu X, Ma J, Liu Q, Zhang L, Wen XD, Qi LW, Gao N, Li P. 6-Shogaol induces apoptosis in human hepatocellular carcinoma cells and exhibits anti-tumor activity in vivo through endoplasmic reticulum stress. PLoS One. 2012;7(6):e39664. doi: 10.1371/journal.pone.0039664. Epub 2012 Jun 29.

226. Hsu YL, Chen CY, Lin IP, Tsai EM, Kuo PL, Hou MF. 4-Shogaol, an active constituent of dietary ginger, inhibits metastasis of MDA-MB-231 human breast adenocarcinoma cells by decreasing the repression of NF-?B/Snail on RKIP. J Agric Food Chem. 2012 Jan 25; 60(3): 852–61.

227. Karna P1, Chagani S, Gundala SR, Rida PC, Asif G, Sharma V, Gupta MV, Aneja R. Benefits of whole ginger extract in prostate cancer. Br J Nutr. 2012 Feb; 107(4): 473–84.

228. Tan, H.T.; Rahman, R.A.; Gan, S.H.; Halim, A.S.; Hassan, S.A.; Sulaiman, S.A.; Kirnpal-Kaur, B. The antibacterial properties of Malaysian tualang honey against wound and enteric microorganisms in comparison to manuka honey. BMC Complement. Altern. Med. 2009 15; 9: 34.

229. Erejuwa, O. O.; Gurtu, S.; Sulaiman, S. A.; Ab Wahab, M. S.; Sirajudeen, K. N.; Salleh, M.S. Hypoglycemic and antioxidant effects of honey supplementation in streptozotocin-induced diabetic rats. Int J Vitam Nutr Res 2010; 80 (1): 74–82.

230. Erejuwa, O. O.; Sulaiman, S. A.; Ab Wahab, M. S.; Sirajudeen, K.N.; Salleh, S.; Gurtu, S. Honey supplementation in spontaneously hypertensive rats elicits antihypertensive effect via amelioration of renal oxidative stress. Oxid Med Cell Longev 2012; 2012: 374037

231. Kassim, M.; Achoui, M.; Mustafa, M. R.; Mohd, M. A.; Yusoff, K. M. Ellagic acid, phenolic acids, and flavonoids in Malaysian honey extracts demonstrate in vitro anti-inflammatory activity. Nutr Res 2010, 30 (9): 650–659.

232. Erejuwa, O.; Sulaiman, S.; Wahab, M.; Sirajudeen, K.; Salleh, M.; Gurtu, S. Hepatoprotective effect of tualang honey supplementation in streptozotocin-induced diabetic rats. Int J Appl Res Nat Prod 2012, 4, 37–41.

233. Erejuwa, O. O.; Sulaiman, S.A.; Ab Wahab, M. S. Honey – A Novel Antidiabetic Agent. Int J Biol Sci 2012, 8, 913–934.

234. Alvarez-Suarez, J. M.; Giampieri, F.; Battino, M. Honey as a source of dietary antioxidants: Structures, bioavailability and evidence of protective effects against human chronic diseases. Curr Med Chem 2013; 20 (5): 621–638.

235. White, J. W. Composition of honey. Honey: Compr. Surv. 1975, 157–206.

236. Hermos?n, I.; Chic?n, R.M.; Dolores Cabezudo, M. Free amino acid composition and botanical origin of honey. Food Chem. 2003, 83, 263–268.

237. Sergiel, I.; Pohl, P.; Biesaga, M. Characterisation of honeys according to their content of phenolic compounds using high performance liquid chromatography/tandem mass spectrometry. Food Chem. 2014, 145, 404–408.

238. Chan, C. W.; Deadman, B. J.; Manley-Harris, M.; Wilkins, A. L.; Alber, D. G.; Harry, E. Analysis of the flavonoid component of bioactive New Zealand manuka (Leptospermum scoparium) honey and the isolation, characterisation and synthesis of an unusual pyrrole. Food Chem. 2013, 141, 1772–1781.

239. Candiracci, M.; Piatti, E.; Dominguez-Barragan, M.; Garcia-Antras, D.; Morgado, B.; Ruano, D.; Gutierrez, J.F.; Parrado, J.; Castano, A. Anti-inflammatory activity of a honey flavonoid extract on lipopolysaccharide-activated N13 microglial cells. J. Agric. Food Chem 2012, 60, 12304–12311.

240. Xie, F.; Su, M.; Qiu, W.; Zhang, M.; Guo, Z.; Su, B.; Liu, J.; Li, X.; Zhou, L. Kaempferol promotes apoptosis in human bladder cancer cells by inducing the tumor suppressor, PTEN. Int J Mol Sci 2013, 14, 21215–21226.

241. Jaganathan, S.K. Growth inhibition by caffeic acid, one of the phenolic constituents of honey, in HCT 15 colon cancer cells. Sci World J 2012, 2012: 372345.

242. Samarghandian, S.; Afshari, J.T.; Davoodi, S. Chrysin reduces proliferation and induces apoptosis in the human prostate cancer cell line pc-3. Clinics 2011, 66, 1073–1079.

243. Galluzzo, P.; Martini, C.; Bulzomi, P.; Leone, S.; Bolli, A.; Pallottini, V.; Marino, M. Quercetin-induced apoptotic cascade in cancer cells: Antioxidant versus estrogen receptor alpha-dependent mechanisms. Mol Nutr Food Res 2009, 53, 699–708.

244. Fauzi, A. N.; Norazmi, M. N.; Yaacob, N. S. Tualang honey induces apoptosis and disrupts the mitochondrial membrane potential of human breast and cervical cancer cell lines. Food Chem Toxicol 2011; 49: 871–878.

245. Yaacob, N. S.; Nengsih, A.; Norazmi, M. N. Tualang honey promotes apoptotic cell death induced by tamoxifen in breast cancer cell lines. Evid Based Complement Altern Med 2013, 2013: 989841.

246. Jaganathan, S. K.; Mandal, S. M.; Jana, S. K.; Das, S.; Mandal, M. Studies on the phenolic profiling, anti-oxidant and cytotoxic activity of Indian honey: In vitro evaluation. Nat Prod Res 2010; 24: 1295–1306.

247. Orsolic, N.; Knezevic, A.; Sver, L.; Terzic, S.; Hackenberger, B. K.; Basic, I. Influence of honey bee products on transplantable murine tumours. Vet Comp Oncol 2003; 1:216–226.

248. Jubri, Z.; Narayanan, N. N. N.; Karim, N. A.; Ngah, W. Z. W. Antiproliferative activity and apoptosis induction by gelam honey on liver cancer cell line. Int J Appl Sci Technol 2012; 2: 135–141.

249. Ismail, W. I. W.; Abu, M. N.; Salleh, M. A. M.; Radzman, N. H. M.; Yusof, R. M.; Hassan, H. F. Insulin sensitivity enhancement of the mixture of Tinospora crispa and gelam (Melaleucacajuputi) honey and its antiproliferative activity on hepatocellular carcinoma, HepG2: A preliminary study. J Med Res Dev 2013; 2: 48–54.

250. Chanchao, C. Bioactivity of honey and propolis of Tetragonula Laeviceps in Thailand. In Bioactivity of honey and propolis of Tetragonula Laeviceps in Thailand.; In Pot-Honey. Springer: New York, NY, USA, 2013; pp. 495–505.

251. El-kott, A. F.; Kandeel, A. A.; El-Aziz, S. F. A.; Ribea, H.M. Anti-tumor effects of bee honey on PCNA and P53 expression in the rat hepatocarcinogenesis. Int J Cancer Res 2012; 8: 130–139.

252. Wen, C. T.; Hussein, S. Z.; Abdullah, S.; Karim, N. A.; Makpol, S.; Mohd, Y. A. Gelam and Nenas honeys inhibit proliferation of HT 29 colon cancer cells by inducing DNA damage and apoptosis while suppressing inflammation. Asian Pac J Cancer Prev 2012; 13: 1605–1610.

253. Jaganathan, S.; Mandal, M. Honey constituents and its apoptotic effect in colon cancer cells. Apiprod Apimed Sci 2009; 1: 29–36.

254. Or?oli?, N.; Terzi?, S.; ?ver, L.; Ba?i?, I. Honey-bee products in prevention and/or therapy of murine transplantable tumours. J. Sci. Food Agric. 2005; 85: 363–370.

255. Orsolic, N.; Basic, I. Honey as a cancer-preventive agent. Period. Biol. 2004; 106: 397–401.

256. Mabrouk, G. M.; Moselhy, S. S.; Zohny, S. F.; Ali, E. M.; Helal, T. E.; Amin, A. A.; Khalifa, A. A. Inhibition of methylnitrosourea (MNU) induced oxidative stress and carcinogenesis by orally administered bee honey and Nigella grains in Sprague Dawely rats. J Exp Clin Cancer Res 2002; 21: 341–346.

257. Tsiapara, A. V.; Jaakkola, M.; Chinou, I.; Graikou, K.; Tolonen, T.; Virtanen, V.; Moutsatsou, P. Bioactivity of Greek honey extracts on breast cancer (MCF-7), prostate cancer (PC-3) and endometrial cancer (Ishikawa) cells: Profile analysis of extracts. Food Chem. 2009; 116: 702–708.

258. Samarghandian, S.; Afshari, J. T.; Davoodi, S. Honey induces apoptosis in renal cell carcinoma. Pharmacogn. Mag. 2011; 7: 46–52.

259. Pichichero, E.; Cicconi, R.; Mattei, M.; Muzi, M. G.; Canini, A. Acacia honey and chrysin reduce proliferation of melanoma cells through alterations in cell cycle progression. Int. J. Oncol. 2010; 37: 973–981.

260. Aliyu, M.; Odunola, O. A.; Farooq, A. D.; Rasheed, H.; Mesaik, A.M.; Choudhary, M.I.; Channa, I.S.; Khan, S. A.; Erukainure, O. L. Molecular mechanism of antiproliferation potential of Acacia honey on NCI-H460 cell line. Nutr. Cancer 2013; 65: 296–304.

261. Ghashm, A. A.; Othman, N. H.; Khattak, M. N.; Ismail, N. M.; Saini, R. Antiproliferative effect of tualang honey on oral squamous cell carcinoma and osteosarcoma cell lines. BMC Complement Altern Med 2010; 10: 49.

262. Morales, P.; Haza, A. I. Antiproliferative and apoptotic effects of spanish honeys. Pharmacogn Mag 2013; 9: 231–237.

263. Ghaffari, A.; Somi, M. H.; Safaiyan, A.; Modaresi, J.; Ostadrahimi, A. Honey and apoptosis in human gastric mucosa. Health Promot. Perspect. 2012; 2: 53–59.

264. Erejuwa OO1, Sulaiman SA2, Wahab MS3. Effects of honey and its mechanisms of action on the development and progression of cancer. Molecules. 2014 Feb 21;19(2):2497–522.

265. National Institute of Health State-of-the-science conference statement: multivitamin/mineral supplements and chronic diseae prevention. Ann Intern Med 2006;145:364.

266. Lin J, Cook NR, Albert C, et al. Vitamins C and E and beta-carotene supplementation and cancer risk: a randomized controlled trial. J Natl Cancer Inst 2009; 101: 14.

267. Qiao YL, Dawsey SM, Kamangar F, Fan JH, Abnet CC, Sun XD, Johnson LL, Gail MH, Dong ZW, Yu B, Mark SD, Taylor PR. Total and cancer mortality after supplementation with vitamins and minerals: follow-up of the Linxian General Population Nutrition Intervention Trial. J Natl Cancer Inst. 2009 Apr 1; 101(7): 507–18.

268. Larsson SC, Hakansson N, Giovanucci E, Wolk A. Folate intake and pancreatic cancer incidence: a prospective study of Swedish women and men. J Natl Cancer Inst 2006; 15; 98(6): 407–13.

269. Larsson SC, Giovanucci E, Wolk A. Folate intake, MTHFR polymorphisms, and risk of esophageal, gastric, and pancreatic cancer: a meta-analysis. Gastroenterology 2006;131:1271.

270. Knekt P, Reunanen A, Takkunen H, et al. Body iron stores and risk of cancer. Int J Cancer 1994; 56:379.

271. Zacharski LR, Chow BK, Howes PS, et al. Decreased cancer risk after iron reduction in patients with peripheral arterial disease: results from a randomized trial. J Natl Cancer Inst 2008; 100: 996.

272. Genkinger JM, Wang M, Li R, Albanes D, Anderson KE, Bernstein L, van den Brandt PA, English DR, Freudenheim JL, Fuchs CS, Gapstur SM, Giles GG, Goldbohm RA, H?kansson N, Horn-Ross PL, et al. Dairy products and pancreatic cancer risk: a pooled analysis of 14 cohort studies. Ann Oncol. 2014 Jun; 25(6): 1106–15.

273. Nazir L, Samad F, Haroon W, Kidwai SS, Siddiqi S, Zehravi M. Comparison of glycaemic response to honey and glucose in type 2 diabetes. J Pak Med Assoc. 2014 Jan; 64(1): 69–71.

274. Nasrolahi O, Heidari R, Rahmani F, Farokhi F. Effect of natural honey from Ilam and metformin for improving glycemic control in streptozotocin-induced diabetic rats. Avicenna J Phytomed 2012 Fall; 2(4): 212–21.

275. Abdulrhman MM, El-Hefnawy MH, Aly RH, Shatla RH, Mamdouh RM, Mahmoud DM, Mohamed WS. Metabolic effects of honey in type 1 diabetes mellitus: a randomized crossover pilot study. J Med Food. 2013 Jan; 16(1): 66–72.

276. Sanz ML, Polemis N, Morales V, Corzo N, Drakoularakou A, Gibson GR, Rastall RA. In vitro investigation into the potential prebiotic activity of honey oligosaccharides. J Agri Food Chem. 2005; 53: 2914–2921.

277. Markelov VV, Trushin MV. Bee venom therapy and low dose naltrexone for treatment of multiple sclerosis. Nepal J Neurosci 2006; 3: 71–77.

278. Simopoulos AP. The importance of the ratio of omega-6/omega-3 essential fatty acids. Biomed Pharmacother. 2002 Oct; 56(8): 365–79.

Глава 3. Чай, кофе и рак

Чай (Camellia sinensis)

Чай является вторым наиболее часто употребляемым напитком после воды(1), и особенно популярен в азиатских странах. Чай, полученный из растения Camelia sinensis, классифицируется как черный, зеленый и оолонг. Зеленый чай классифицируется на «белый», «желтый» и собственно «зеленый». Последний меньше всего подвергается процессу ферментации при обработке.

Зеленый чай содержит большое количество витаминов и микроэлементов, – 5 чашек в день обеспечат около 10 % дневной потребности витамина В6, В1, фолиевой и пантотеновой кислот; а также 5 % ежедневной нормы магния, 25 % калия и 45 % марганца.

Примерно 20 % от всего выпиваемого чая по всему миру составляет зеленый чай; остальные 80 % приходятся на черный чай и оолонг (2).

Главный активный ингредиент, содержащийся в чайном кусте – полифенол, подгруппой которого являются катехины. Катехины – это сильные антиоксиданты, таким образом, они могут иметь способность предотвращать развитие ракового процесса. Катехины составляют около 30–40 % основы листьев чая (4).

В процессе ферментации при получении черного чая только 15 % катехинов остаются неизменными, остальные конвертируются в теафлавины и терубигины (3). Больше всего катехинов содержит зеленый чай. Эпигаллокатехин галлат (EGCG) – основной «противораковый» катехин со свойствами антиоксиданта, способный тормозить развитие новых кровеносных сосудов, так необходимых для роста раковых клеток. Таким образом, он может проявлять сильный антираковый эффект (5, 6). Дальнейшие эксперименты также указывали на способность полифенолов, теафлавинов и терубигинов в чае проявлять антираковые свойства. Однако все эти эксперименты проводились в лабораторных условиях или на животных (4,18).

Полифенолы в целом доказали свою способность подавлять размножение клеток (7, 8), а также блокировать рецепторы на их поверхности, вызывая торможение роста раковых клеток (9). Полифенолы также проявляли антираковый эффект в разных органах и тканях, включая пищевод, кишечник, молочную железу, печень, кожу, легкие, желудок, яичники и поджелудочную железу (4, 10–13) в лабораторных условиях.

Ученые полагают, что декофеинизированный чай не имеет такой активности и проявляет гораздо меньшую противораковую активность в лабораторных экспериментах (14), поэтому 3 %-ое содержание кофеина в зеленом чае следует считать благотворным для здоровья (15).

Что касается исследований на реальных людях, множество из них подтверждали позитивный эффект чая в предотвращении развития рака, но многие другие – не показывали твердой связи, что частично может объясняться воздействием других факторов, затрудняющих анализ данных.

Одно из масштабных исследований, с вовлечением 18 000 мужчин, исключало такие факторы влияния, как курение и особенности питания. Оно показало, что у тех, кто регулярно пил черный или зеленый чай, вероятность заболеть раком пищевода или желудка наполовину меньше по сравнению с теми, кто практически никогда не употреблял чай (16).

Тем не менее обобщающий анализ доступных данных не показал твердой позитивной связи между употреблением чая и торможением развития рака в пяти органах: печени, желудке, молочной железе, простате и кишечнике (17). Всего анализу подверглись данные 41 исследования с общим количеством участников более 3 миллионов.

Различное воздействие чая на рак в разных органах

Предстательная железа (простата)

При изучении влияния зеленого чая на снижение риска рака простаты в одном исследовании не обнаружили никакой ассоциации (26), а в другом – благотворный эффект чая (27). Несколько крупных исследований, проводимых в Азии, также обнаружили защитный эффект зеленого чая в развитии рака простаты, показывая снижение риска его развития на 38 % у любителей чаепития (64). Ученые из Китая нашли еще больший защитный эффект в своих работах (65–66).

Два исследования, вовлекающие мужчин, уже болеющих раком простаты, показали отсутствие четкого позитивного влияния экстракта зеленого чая на активность злокачественного процесса (19–20). Однако другое статистически значимое исследование указывало на благотворное влияние катехинов зеленого чая в снижении риска рецидива болезни у мужчин с диагнозом рака простаты, имеющих высокий риск возвращения болезни после лечения (67).

Черный чай не выявил никаких защитных свойств в отношении риска развития рака простаты (64).

Кишечник

Масштабное исследование в Китае обнаружило снижение риска развития рака кишечника у курящих людей, регулярно употребляющих зеленый чай (22). Однако похожее исследование в США не показало такой взаимосвязи (23). Множество других исследований, разных по статистической значимости и дизайну, показывали очень разные, противоречивые данные, по которым нельзя сделать определенных выводов (17). Черный чай не показал никакой значимой ассоциации (60).

Недавнее исследование (2014 год) показало снижение риска рака нижней части кишечника у людей, выпивающих по меньшей мере 1 чашку травяного чая в неделю на протяжении 10 лет (60). Травяной чай классифицировали как инфузию из любых трав и фруктов; детально не было изучено, пили ли люди ромашковый чай, мятный, имбирный или какой-либо другой, для получения такого эффекта.

Ученые отметили, что похожего эффекта травяного чая не наблюдалось в отношении рака верхней части кишечника (62). Одним из объясняющих факторов может являться факт, что полифенолы, содержащиеся в чае, помимо других эффектов, способны тормозить образование канцерогенных нитрозосоединений (61), маркеры которых, как оказалось, очень различны в верхних и нижних отделах кишечника (63).

Молочная железа

Разные по дизайну исследования показали различные результаты относительно роли чая в снижении риска рака груди. Анализ данных 7 различных исследований обнаружил снижение риска рака груди в среднем на 19 % у женщин, ежедневно пьющих зеленый чай (45–46, 75–77).

Другие исследования показали противоречивые данные: в некоторых проявлялось благотворное воздействие зеленого чая, в других – нет, но статистически значимыми эти результаты не являлись (47–48, 78).

Такой результат частично объясняется способностью зеленого чая взаимодействовать с другими компонентами питания и, в зависимости от комбинации, по-разному проявлять свои свойства (77). Например, при изучении азиато-американской популяции обнаружили, что у женщин с низким количеством потребления соевых продуктов зеленый чай значительно снижал риск развития рака груди; такого эффекта зеленого чая не наблюдалось у женщин, регулярно использующих соевые продукты в своем питании (79). Другие исследования показали, что употребление грибов и зеленого чая снижало риск развития рака груди больше, чем употребление только грибов (77).

В нескольких других исследованиях женщины с диагнозом рака груди пили 3 или более чашки зеленого чая в день, что снижало у них риск возврата болезни на 27 % (73–74) по сравнению с теми, кто не пил зеленый чай регулярно.

Статистический анализ данных некоторых исследований показал наличие увеличения риска рака груди у женщин, ежедневно пьющих более 3 чашек черного чая (17). Однако недавнее масштабное исследование в Швеции опровергает эти данные, так как не показало связи черного чая с увеличением риска рака груди (130).

Желудок

Многие ученые не смогли найти значительной ассоциации между употреблением зеленого чая и риском рака желудка (28–34). Однако многие другие нашли в своих исследованиях позитивную роль зеленого чая (35–40).

В целом статистически более значимые исследования имели тенденцию не находить защитной роли зеленого чая в отношении развития этого типа рака (59).

Недавний анализ всех доступных данных на эту тему подтвердил невозможность однозначных выводов на базе уже проведенных исследований (84).

Поджелудочная железа

Данные исследований сильно варьируют: некоторые обнаружили позитивную роль зеленого чая (41–42); некоторые – отсутствие какой-либо связи (34, 43).

Наиболее недавнее исследование показало снижение риска рака на 32 % у женщин, пьющих зеленый чай по меньшей мере, 3 раза в неделю хотя бы в течение 6 месяцев (83). Риск возникновения злокачественного процесса мог быть еще ниже в зависимости от частоты, концентрации и температуры употребляемого чая. Длительное и более частое чаепитие снижало риск рака еще больше, так же, как и употребление зеленого чая при более низких температурах (не горячим).

У мужчин значительный защитный эффект зеленого чая проявлялся только в том случае, если чай употреблялся в не горячем виде: риск рака снижался на 40 % по сравнению с мужчинами, не пьющими зеленый чай регулярно (83).

Пищевод

В некоторых исследованиях нашли позитивный эффект зеленого чая в снижении риска развития рака пищевода (40, 58), хотя в отдельных работах этот эффект обнаруживался только у женщин (49–50). В других исследованиях ученые не нашли никакой ассоциации (34, 39).

Черный чай не обнаружил защитного эффекта (58).

Полость рта и горла

Масштабный анализ доступных данных указывал на отсутствие ассоциации между зеленым чаем и риском развития рака полости рта и горла (69). Однако отдельные исследования указывают на возможность снижения риска рака при его регулярном употреблении (70). Наиболее недавнее исследование (2014) показало статистичиски значимое снижение риска рака горла и ротовой полости у любителей зеленого чая (143).

У людей, хронически употребляющих алкоголь, при регулярном чаепитии снижался риск рака всех отделов лица и шеи (143).


Лейкоплакия

Лейкоплакия – это предраковое состояние, выражающееся сероватым или белым налетом, обычно на боковой поверхности языка, или в любой другой области полости рта. В течение 10 лет около 20 % таких бляшек приведут к развитию рака.

Экстракт зеленого чая значительно улучшал прогноз у больных с лейкоплакией (21).

Как показали эксперименты, комбинация куркумина и зеленого чая значительно сильнее, чем просто зеленый чай, тормозит рост раковых клеток полости рта и горла (80).

Дальнейшие исследования с использованием жидкости для полоскания рта, содержащей активные компоненты зеленого чая, показывают обещающие результаты в торможении развития рака на участках рта с предраковыми изменениями клеток, но требуют дополнительного наблюдения и экспериментов для достоверности результатов (81).

Яичники

Небольшое количество исследований было посвящено изучению вопроса влияния чая на риск развития рака яичников. Большинство из них нашли снижение риска при регулярном употреблении зеленого чая (51–52, 85).

Одно недавнее исследование обнаружило снижение риска рака яичников при регулярном употреблении любого чая: зеленого, черного или оолонг (86).

Одно исследование с вовлечением небольшого количества женщин с неизличимым раком яичников изучало возможный тормозящий эффект зеленого чая на уже имеющийся рак. Женщины выпивали по 500 мл зеленого чая ежедневно, но это не улучшило течения заболевания (84).

Легкие

Одно крупное исследование не показало связь между употреблением зеленого чая и снижением риска рака легких у мужчин или женщин (53). Из двух более ранних исследований одно показало сниженный риск рака при употреблении зеленого чая (54), другое – отсутствие таковой связи (55). Отдельные исследования обнаруживали защитный эффект зеленого чая в развитии рака легких, но только у некурящих людей (81).

Сравнительно недавний масштабный анализ доступных данных на эту тему указывал статистически значимое снижение риска рака легких у регулярных потребителей зеленого чая (68). Употребление 2 чашек зеленого чая в день было связано с 18 % снижением риска рака легких (68).

Печень

В одном исследовании употребление зеленого чая имело защитный эффект в развитии рака печени, особенно у тех, кто регулярно употребляет алкоголь (39).

Мочевой пузырь

Множество иследований не показали у любителей чая (без разделения на тип) его позитивной роли в снижении риска рака (88–99).

Изучение зеленого чая также не обнаружило его защитной роли (56–57, 100–104). Эксперименты на животных обнаружили способность зеленого чая тормозить процесс воспаления, который является сопроводительным компонентом ракообразования (87).

Что касается черного чая, неожиданно нашли, что у женщин при регулярном его употреблении снижен риск рака мочевого пузыря (101–102, 105–108). Однако ученые призывают осторожно относиться к этим результатам, так как статистическая значимость результатов оставляет желать лучшего (109).

Мозг

При анализе данных исследований, задействующих 2332 пациентов с раком мозга (по большей части – с глиомой), обнаружили позитивный эффект зеленого чая (71). Однако данные не имеют серьезной статистической значимости, и необходимы дальнейшие изыскания на эту тему.

Результаты исследований, порой такие противоречивые и не всегда подтверждающие выводы, полученные в ходе лабораторных экспериментов, объясняются сложностью получения данных при исследованиях на живых людях. Каждый из нас имеет уникальный образ жизни с множеством компонентов, определяющих наше общее состояние здоровья и склонность к заболеваниям.


Возможные ошибки при анализе данных исследований могут сильно влиять на их конечный результат.


1. Культура употребления чая весьма различна в разных странах, что может иметь серьезное влияние на результаты исследований. Например, крепость чая может сильно варьировать в разных популяциях; некоторые люди предпочитают пить чай с молоком, что тоже может менять конечный результат.

2. Температура напитка может существенно повлиять на результаты, этот фактор нигде не учитывался.

3. Количество выпиваемого чая чаще всего измерялось в кружках, их размер может существенно отличаться в разных семьях, что влияет на исходный результат.

4. Наличие таких привычек, как курение или регулярное употребление алкоголя, сильно видоизменяет результаты, – возможность «чистого эксперимента» становится абсолютно невозможной.

5. Влияние генетических особенностей в каждой отдельной популяции может существенно изменять конечный результат.


На данный момент только лабораторные эксперименты показывают значимое наличие антираковой активности компонентов чая. Исследования с вовлечением людей показывают очень противоречивые данные, поэтому однозначные выводы относительно пользы чая в отношении рака сделать нельзя.

Тем не менее такие факты, как снижение уровня холестерина при регулярном употреблении зеленого чая (24) и риска инфаркта сердца на 11 % (25), указывают на общую пользу употребления этого напитка.

Недавний масштабный анализ данных, полученных из 12-летнего наблюдения, указывает на снижение риска смертности от рака и других болезней у людей, регулярно пьющих зеленый чай (72).

Кофе

Кофе содержит полифенолы и другие компоненты, являющиеся антиоксидантами. По некоторым данным, у людей регулярно пьющих кофе, 60 % от всего количества получаемых антиоксидантов потребляется именно с ним (110). Содержащиеся в кофе полифенолы в лабораторных условиях доказали свою способность блокировать канцерогенез (111–113). Кофеин показал свою способность тормозить или стимулировать процесс ракообразования, в зависимости от разных условий (114, 119–121).

Ученые уже давно проводят исследования, чтобы определить влияние кофе на развитие рака. Ранее часто предполагали, что ежедневное употребление кофе может оказывать негативное влияние на здоровье, в частности на частоту возникновения сердечно-сосудистых заболеваний. Недавно ученые проанализировали все доступные данные и сделали вывод, что никакого вреда для здоровья кофе не несет (123).

Более того, недавний анализ множества исследований обнаружил снижение смертности от разных заболеваний, включая раковые, у людей, регулярно пьющих кофе по сравнению с теми, кто его практически не пьет (117).

Исследования с вовлечением людей на протяжении многих лет показывали противоречивые результаты в зависимости от типа наблюдения (дизайн исследования), географической позиции исследуемых (разные культура и гены), вида и частоты приема кофе (фильтрованный, декафеинизированный и т. д).

Внизу предоставлены обобщенные результаты самых недавних работ: влияет ли регулярное употребление кофе на риск развития рака.


1. Вероятно отсутствие связи

• Рак желудка (115);

• рак простаты (118);

• рак груди (122);

• меланома (рак кожи) (126);

• глиома (рак мозга) (127);

• рак матки при умеренном потреблении (129), в одном исследовании обнаружили снижение риска рака при ежедневном употреблении более 8 чашек (132);

• рак почек и мочевого пузыря (131);

• рак поджелудочной железы (135);

• рак яичников (137);

• рак щитовидной железы (138).


2. Вероятно снижение риска рака

• Рак простаты (116);

• эстроген-негативный тип рака груди (ER-negative receptor status) (122);

• рак печени (125);

• рак полости рта и горла (134).


3. Вероятно увеличение риска

• Рак легких (139–141).


4. Противоречивые данные

• Рак кишечника: недавний анализ множества данных показал снижение риска рака у любителей кофе (124); однако масштабное исследование в Японии обнаружило увеличение риска рака кишечника при регулярном употреблении кофе, но только у мужчин (128);

• рак пищевода: в ряде исследований не обнаружили связи (133); в других – нашли защитный эффект кофе на развитие рака (136).

Главные выводы третьей главы

1. Лабораторные эксперименты доказали противораковый эффект катехинов, содержащихся в чае. Больше всего катехинов содержит зеленый чай.

2. Многочисленные исследования на людях показали очень противоречивые результаты: одни обнаруживали снижение риска развития рака при регулярном употреблении зеленого чая, другие – не находили подобной ассоциации.

3. В ряде исследований благотворное воздействие зеленого чая на торможение процесса ракообразования было сильнее у тех, кто пил зеленый чай чаще, регулярно и не горячим.

4. Ученые обнаружили, что у любителей зеленого чая значительно снижена смертность от рака и других заболеваний, а также снижен уровень холестерина в крови.

5. Кофе не обнаружил вреда для здоровья во множестве проведенных исследований. Более того, его регулярное употребление снижает смертность, в том числе и от раковых заболеваний.

6. Кофе не показал явного защитного эффекта в отношении риска развития рака в большинстве органов. Ввиду сниженных показателей смертности у любителей этого напитка, а также противоречивости данных исследований, необходимы дальнейшие изыскания в этой области.


Список литературы (глава 3)

1. Boehm K, Borrelli F, Ernst E, Habacher G, Hung SK, Milazzo S, Horneber M. Review: Green Tea (Camelia sinensis) for the prevention of cancer. Cochrane review prepared by Cochrane Collaboration, The Cochrane Library 2009, Issue 3; pp 1–61.

2. Graham HN. Green tea composition, consumption, and polyphenol chemistry. Preventive Medicine 1992; 21(3): 334-50.

3. Blumenthal M. The ABC Clinical Guide to Herbs. Published by the American Botanical Council, 2003.

4. Ahmad N, Nasan M. Green tea polyphenols and cancer: biological mechanisms and practical implications. Nutrition Review 1999; 3: 78–83.

5. Demuele M, Michaud-Levesque J, Annabi B, Gingras D, Boivin D, Jodoin J, et al. Green tea catechins as novel antitumour and antiangiogenic compound. Current Medicinal Chemistry & Anti-cancer Agents 2002; 2(4): 441–63.

6. Maiti FK, Chatterjee J, Dasgupta S. Efeects of green tea polyphenols on angiogenesis induced by angiogenin-like protein. Biochemical and Biophysical Research Communications 2003; 308 (1): 64–7.

7. Yang CS, Wang ZJ. Tea and cancer. Journal of the National Cancer Institute 1993; 85: 1038–49.

8. Yang CS, Lee MJ, Chen L, Yang GY. Polyphenols as inhibitors of carcinogenesis. Environmental Health Perspectives 1997; 105: (4): S971–6.

9. Komori A, Yatsunami J, Okabe S, Abe S, Hara K, Suganuma M, et al. Anticarcenogenic activity of green tea polyphenols. Japanese Journal of Clinical Oncology 1993; 23:186–90.

10. Jankun J, Selman SH, Swiercz R, Skrzypcsak-Jankun E. Why drinking green tea could prevent cancer. Nature 1997; 387: 561.

11. Su LJ, Arab L. Tea consumption and the reduced risk of colon cancer – results from a national prospective cohort study. Public Health and Nutrition 2002; 5: 419–25.

12. Yang CS, Maliaka P, Meng X. Inhibition of carcinogenesis by tea. Annual Review of Pharmacology and Toxicology 2002; 42: 25–54.

13. Zhang M, Lee AH, Binns CW, Xie X. Green tea consumption enhances survival of epithelial ovarian cancer. International Journal of Cancer 2004; 112 (3): 465–9.

14. Wang ZY, Huang MT, Lou YR, Xie JG, Reuhl KR, Newmark HL, et al. Inhibitory effects of black tea, green tea, decaffeinated black tea, and decaffeinated green tea on ultraviolet B light-induced skin carcinogenesis in 7,12-dimethylbenz(a)anthracene-initiated SKH-1 mice. Cancer Research 1994; 54(13): 3428–35.

15. Fujiki H, Suganuma M, Matsuyama S, Miyazaki K. Cancer Prevention with Green Tea Polyphenolss for the General Population. Current Cancer Therapy Reviews 2005; 1: 109–14.

16. Sun CL, Yuan JM, Lee MJ, Yang CS, Gao YT, Ross RK, et al. Urinary tea polyphenols in relation to gastric and esophageal cancers: a prospective study of men in Shanghai, China. Carcinogenesis 2002; 23 (9): 1497–1503.

17. Feifei Yu, Zhichao Jin, Hong Jiang, Chun Xiang, Jianyuan T, Tuo L, Jia H. Tea consumption and the risk of five major cancers: a dose-response meta-analysis of prospective studies.BMC Cancer 2014; 14: 197.

18. Lambert J. Does tea prevent cancer? Evidence from laboratory and human intervention studies. Am J Clin Nutr 2013, 98(6): 1667S-1675S.

19. Choan E, Segal R, Jonker D, Malone S, Reaume S, Eapen L, Gallant V. A prospective clinical trial of green tea for hormone refractory prostate cancer: an evaluation of the complementary/alternative therapy approach. Urol Oncol 2005, 23(2): 108–113.

20. Nguyen M, Ahmann F, Nagle R, Hsu C, Tangrea J, Parnes H, Sokoloff M, Gretzer M, Chow H. Randomized, double-blind, placebo-controlled trial of polyphenon E in prostate cancer patients before prostatectomy: evaluation of potential chemopreventive activities. Cancer Prev Res 2012; 5(2): 290–298.

21. Tsao A, Liu D, Martin J, Tang X, Lee J, El-Naggar A, Wistuba I, Culotta K, Mao L, Gillenwater A, Sagesaka Y, Hong W, Papadimitrakopoulou V. Phaze II randomized, placebo-controlled trial of green tea extract in patients with high-risk oral pre-malignant lesions. Cancer Prev Res 2009, 2(11): 931–941.

22. Yang G, Zheng W, Xiang YB, Gao J, Li H, Zhang X, Gao Y, Shu X. Green tea consumption and colorectal cancer risk: a report from the Shanghai Men`s Health Study. Carcinogenesis 2011, 32 (11): 1684–1688.

23. Sinha R, Cross A, Daniel C, Graubard B, Wu J, Hollenbeck A, Gunter M, Park Y, Freedman N. Caffeinated and decaffeinated coffee and tea intakes and risk of colorectal cancer in a large prospective study. Am J Clin Nutr 2012, 96(2): 374–381.

24. Maron D, Lu G, Cai N, Wu Z, Li Y, Chen H, et al. Cholesterol-lowering effect of a theaflavin-enriched green tea extract: a randomized controlled trial. Archives of Internal Medicine 2003; 163(12): 1448–53.

25. Peters U, Poole C, Arab L. Does tea affect cardiovascular disease? A meta-analysis. American Journal of Epidemiology 2001; 154(6): 495–503.

26. Kikushi N, Ohmori K, Shimazu T, Nakaya N, Kuriyama S, Nishino Y, et al. No association between green tea and prostate cancer risk in Japanese men: the Ohsaki Cohort Study. British Journal of Cancer 2006; 95(3): 371–3.

27. Kurahashi N, Sasazuki S, Iwasaki M, Inoue M, Tsugane S. Green tea consumption and prostate cancer risk in Japanese men: a prospective study. American Journal of Epidemiology 2007; 167(1): 71–7.

28. Koizumi Y, Tsubono Y, Nakaya N, Nishino Y, Shibuya D, Matsuoka H, et al. No association between green tea and the risk of gastric cancer: pooled analysis of two prospective studies in Japan. Cancer Epidemiology Biomarkers&Prevention 2003; 12(5): 472–3.

29. Sasazuki S, Inoue M, Hanaoka T, Yamamoto S, Sobue T, Tsugane S. Green tea consumption and subsequent risk of gastric cancer by subsite: the JPHC Study. Cancer Causes&Control 2004; 15(5): 483–91.

30. Tsubono Y, Nishino Y, Komatsu S, Hsieh C, Kanemura S, Tsuji I, et al. Green tea and the risk of gastric cancer in Japan. New England Journal of Medicine 2001; 344(9): 632–6.

31. Huang X, Tajima K, Hamajima N, Inoue M, Takezaki T, Kuroishi T, et al. Effect of life style on ther risk of subsite-specific gastric cancer in those with and without family history. Journal of Epidemiology 1999; 9(1): 40–5.

32. Kato I, Tominaga S, Ito Y, Kobayashi S, Yoshii Y, Matsuura A, et al. A comparative case-control analysis of stomach cancer and strophic gastritis. Cancer Research 1990; 50(20): 6559–64.

33. Inoue M, Tajima K, Hirose K, Kuroishi T, Gao CM, Kitoch T. Life-style and subsite of gastric cancer – joint effect of smoking and drinking habits. International Journal of Cancer 1994; 56(4): 494–9.

34. Inoue M, Tajima K, Hirose K, Hamajima N, Takezaki T, Kuroishi T, et al. Tea and coffee consumption and the risk of difestive tract cancers: data from a comparative case-referent study in Japan. Cancer Causes&Control 1998; 9(2): 209–16.

35. Yu G, Hsieh C, Wang LY, Yu S, Li X, Jin T. Green tea consumption and risk of stomach cancer: a population-based case-control study in Shanghai, China. Cancer Causes&Control 1995; 6(6): 532–8.

36. Ye W, Yi Y, Luo R, Zhou T, Lin R, Chen G. Diet and gastric cancer: a case-control study in Fujian Province, China. World Journal of Gastroenterology 1998; 4(6): 516–8.

37. Kono S, Ikeda M, Tokudome S, Kuratsune M. A case-control study of gastric cancer and diet in northern Kyushu, Japan. Japanese Journal of Cancer Research 1988; 79(10): 1067–74.

38. Ji B, Chow W, Hsing A, McLaughlin J, Dai Q, Gao Y, et al. The influence of cigarette smoking, alcohol and green tea consumption on the risk of carcinoma of the cardia and distal stomach in Shaghai, China. Cancer 1996; 77(12): 2449–57.

39. Mu L, Zhou X, Ding B, Wang R, Zhang Z, Chen C, et al. A case-control study on drinking green tea and decreasing risk of cancers in the alimentary cancl among cigarette smokers and alcohol drinkers. Zhonghua Liu Xing Bing Xue Za Zhi 2003; 24(3): 192–5.

40. Wang M, Guo C, Li M. A case-control study on the dieatary risk factors of upper digestive tract cancer. Zhonghua Liu Xing Bing Xue Za Zhi 1999; 20(2): 95–7.

41. Ji B, Chow W, Yang G, MvLaughlin J, Dai Q, Gao G, et al. Green tea consumption and the risk of pancreatic and colorectal cancers. International Journal of Cancer 1997; 70(3): 255–8.

42. Goto R, Masuoka H, Yoshida K, Mori M, Miyake H. A case-control study of cancer of the pancreas. Gan No Rinsho 1990; Spec No: 344–50.

43. Luo J, Inoue M, Iwasaki M, Sasazuki S, Otani T, Ye W, et al. Green tea and coffee intake and risk of pancreatic cancer in a large-scale, population-based cohort study in Japan. European Journal of Cancer Prevention 2007; 16: 542–8.

44. Mizuno S, Watanabe S, Nakamura K, Omata M, Oguchi H, Ohashi K, et al. A multi-institute case-control study on the risk factors of developing pancreatic cancer. Japanese Journal of Clinical Oncology 1992; 22(4): 286–91.

45. Inoue M, Robien K, Wang R, Van Den Berg J, Koh W, Yu M. Green tea intake, MTHFR/TYMS genotype and breast cancer risk: the Singapore Chinese Health Study. Carcinogenesis 2008; 16(5): 185–92.

46. Suzuki Y, Tsubono Y, Nakaya N, Suzuki Y, Koizumi Y, Tsuji I. Green tea and the risk of breast cancer: pooled analysis of two prospective studies in Japan. British Journal of Cancer 2004; 90(7): 1361–3.

47. Wu A, Yu M, Tseng C, Hankin J, Pike M. Green tea and risk of breast cancer in Asian Americans. International Journal of Cancer 2003;106(4): 574–9.

48. Zhang M, Holman C, Huang J, Xie X. Green tea and the prevention of breast cancer: a case-control study in Southeast China.Carcinogenesis 2007; 28(5): 1074–8.

49. Gao Y, McLaughlin J, Blot W, Ji B, Dai Q, Fraumeni J. Reduced risk of esophageal cancer associated with green tea consumption. Journal of the National Cancer Institute 1994; 86(11): 855–8.

50. Wang J, Xu B, Rao J, Shen H, Xue H, Jiang Q. Diet habits, alcohol drinking, tobacco smoking, green tea drinking, and the risk of esophageal squamous cell carcinoma in the Chinese population. European Journal of Gastroenterology and Hepatology 2007; 19(2): 171–6.

51. Zhang M, Binns C, Lee A. Tea consumption and ovarian cancer risk: a case-control study in China. Cancer Epidemiology Biomarkers & Prevention 2002; 11(8): 713–8.

52. Song Y, Kristal A, Wicklund K, Cushing-Haugen K, Rossing M.Coffee, tea, colas, and risk of epithelial ovarian cancer. Cancer Epidemiology Biomarkers&Prevention 2008; 17(3): 712–6.

53. Li Q, Kakizaki M, Kuriyama S, Sone T, Yan H, Nakaya N, et al. Green tea consumption and lung cancer risk: the Ohsaki study. British Journal of Cancer 2008; 99: 1179–84.

54. Zhong L, Goldberg M, Gao Y, Hanley J, Parent M, Jun F. A population-based case-control study of lung cancer and green tea consumption among women living in Shanghai, China. Epidemiology 2001; 12(6): 695–700.

55. Bonner M, Rothman N, Mumford J, He X, Shen M, Welch R, et al. Green tea consumption, genetic susceptibility, PAH-rich smoky coal, and the risk of lung cancer. Mutation Research 2005; 582(1–2): 53–60.

56. Chyou P, Nomura A, Stemmermann G. A prospective study of diet, smoking, and lower urinary tract cancer. Annals of Epidemiology 1993; 3(3): 211–6.

57. Wakai K, Hirose K, Takezaki T, Hamajima N, Ogura J, Nakamura S, et al. Foods and beverages in relation to urothelial cancer: case-control study in Japan. International Journal of Urology 2004; 11(1): 11–9.

58. Zheng J, Yang J, Fu Y, Huang T, Huang Y, Li D. Effects of green tea, black tea, and coffee consumption on the risk of esophageal cancer: a systemic review and meta-analysis of observational studies. Nutr Cancer 2013; 65(1): 1–16.

59. Yoshiharu H, Takeshi K, Yoshihiko M, Tetsuya M, Noritaka T, et al. Green tea and stomach cancer – a short review of prospective studies. J Epidemiology 2005; 15:S109-S112.

60. Green CJ, Palina de Dauwe, Boyle T, Seyed M, Lin F, Heywoth JS. Tea, coffee, and milk consumption and colorectal cancer risk. J Epidemiology 2014;24(2): 146–153.

61. Yang C, Wang Z. Tea and cancer. J Natl Cancer Inst 1993;85(13): 1038–49.

62. Wang Z, Ohnaka K, Morita M, Toyomura K, Kono S, Ueki T, et al. Dietary polyphenols and colorectal cancer risk: the Fukuoka colorectal cancer study. World J Gastroenterology 2013; 19(17): 2683–90.

63. Hjartaker A, Aagnes B, Robsahm T, Langseth H, Bray F, Larsen I. Subsite-specific dieatary risk factors for colorectal cancer: a review of cohort studies. J Oncol 2013; pp. 703–854.

64. Jusheng Zheng, Bin Yang, Tao Huang, Yinghua Yu, Jing Yang and Duo Li. Green tea and black tea consumption and prostate cancer risk: an exploratory meta-analysis of observational studies. Nutrition and Cancer 2011, volume 63, issue 5: pp 663–672.

65. Wu Y, Liang C, Zhou F, Gao X, Chen L. A case-control tudy of environmental and genetic factors and prostate cancer in Guangdong, China. Chin J Prev Med 2009; 43: 581–585.

66. Jian L, Xie L, Lee A, Binns C. Protective effect of green tea against prostate cancer: a case-control study in southeast China. Int J Cancer 2004; 108: 130–135.

67. Maurizio B, Saverio B, Giancarlo P, Federica R, Arnaldo C. Inhibition of human prostate cancer progression by administration of green tea catechins: a two-years later follow-up update. J Urology 2008, 179: 224.

68. Tang N, Wu Y, Zhou B, Yu R. Green tea, black tea consumption and risk of lung cancer: meta-analysis. Lung Cancer 2009; 65(3): 274–83.

69. Janet S, Hilderbrand, Alpa V Patel, Marjorie L McCullough, mia M Gaudet, Amy Y.Chen, Richard B Hayes, and Susan M Gapstur. Coffee, tea, and fatal oral/pharyngeal cancer in a large prospective US cohort. Am J Epidemiol 2013; 177(1): 50–58.

70. Huang C, Lee W, Tsai S, Ou C, Lo H, et al. Tea consumption and risk of head and neck cancer. PlosONE 2014; 9(5): e96507. doi:10.1371/journal.pone.0096507

71. Malerba S, Galeone C, Pelucchi C, Turati F, Hashibe M, carlo La Vecchia, Tavani A. A meta-analysis of coffee and tea consumption and the risk of glioma in adults. Cancer Causes&Control 2013; 24: 267–276.

72. Gardener H, Rundek T, Wright C, Mitchell S V Elkind, Sacco R. Coffee and tea consumption are inversely associated with mortality in a multiethnic urban population. J Nutr 2013; 143: 1299–1308.

73. Nakachi K, Suemasu K, Suga K, Takeo T, Imai K, Higashi Y. Influence of drinking green tea on breast cancer malignancy among Japanese patients. Jpn J Cancer Res 1998;89: 254–261.

74. Inoue M, Tajima K, Mizutani M, Iwata H, Iwase T, Miura S, Hirose K, Hamajima N, Tominaga S. Regular consumption of green tea and the risk of breast cancer recurrence: follow-up study from the Hospital-based Epidemiologic Research Program at Aichi Cancer Center (HERPACC), Japan. Cancer Lett 2001; 167: 175–182.

75. Tao M, Liu D, Gao L, Jin F. Association between green tea drinking and breast cancer risk. Tumor 2002; 22: 11–15.

76. Shrubsole MJ, Lu W, Chen Z, Shu XO, Zheng Y, Dai Q, Cai Q, Gu K, Ruan ZX, Gao YT, et al. Drinking green tea modestly reduces breast cancer risk. J Nutr 2009; 139: 310–316.

77. Min-Jing Li, Yan-Cun Yin, Jiao Wang, and Yang-Fu Jiang. Green tea compounds in breast cancer prevention and treatment. World J Clin Oncol 2014; 5(3): 520–528.

78. Chung FL, Schwartz J, Herzog CR, Yang YM. Tea and cancer prevention: studies in animals and humans. J Nutr 2003; 133: 3268S–3274S.

79. Boyd NF, Rommens JM, Vogt K, Lee V, Hopper JL, Yaffe MJ, Paterson AD. Mammographic breast density as an intermediate phenotype for breast cancer. Lancet Oncol. 2005; 6: 798–808.

80. Khafif A, Schantz SP, al-Rawi M, Edelstein D, Sacks PG. Green tea regulates cell cycle progression in oral leukoplakia. Head Neck 1998; 20: 528–34.

81. Yuan JM.Cancer prevention by green tea: evidence from epidemiologic studies. Am J Clin Nutr 2013; 98(6): 1676S-1681S.

82. Yoon AJ, Shen J, Santella RM, Philipone EM, Wu HC, Eisig SB, Blitzer A, Close LG, Zegarelli DJ. Topical Application of Green Tea Polyphenol (-)-Epigallocatechin-3-gallate (EGCG) for Prevention of Recurrent Oral Neoplastic Lesions. J Orofac Sci. 2012; 4(10): 43–50.

83. Jing Wang, Wei Zhang, Lu Sun,Herbert Yu,Quan-Xing Ni,Harvey Risch,and Yu-Tang Gao. Green tea drinking and risk of pancreatic cancer: a large-scale, population-based case-control study in urban Shanghai. Cancer Epidemiol 2012; 36(6): e354–e358.

84. Hou IC, Amarnani S, Chong MT, Bishayee A. Green tea and the risk of gastric cancer: epidemiological evidence. World J Gastroenterol 2013; 28: 19(24): 3713–22.

85. Gao M, Ma W, Chen XB, Chang ZW, Zhang XD, Zhang MZ. Meta-analysis of green tea drinking and the prevalence of gynecological tumors in women. Asia Pac J Public Health 2013; 25(4 Suppl): 43S-8S.

86. Lee AH, Su D, Pasalich M, Binns CW. Tea consumption reduces ovarian cancer risk. Cancer Epidemiol. 2013;37(1): 54–9.

87. Andreia Henriques, Regina Arantes-Rodrigues, Ana I Faustino-Rocha, Catarina I Teixeira-Guedes, Jacinta Pinho-Oliveira, Daniela Talhada,Jos? H Teixeira, Andreia Andrade, Bruno Cola?o, Maria N Paiva-Cardoso,Maria J Pires, Ana MVD Ferreira, Fernando M Nunes, 4 and Paula A Oliveira. The effects of whole green tea infusion on mouse urinary bladder chemical carcinogenesis. Iran J Basic Med Sci 2014; 17(2): 145–148.

88. Woolcott CG, King WD, Marrett LD. Coffee and tea consumption and cancers of the bladder, colon and rectum. Eur J Cancer Prev. 2002; 11: 137–45.

89. Slattery ML, West DW, Robison LM. Fluid intake and bladder cancer in Utah. Int J Cancer. 1988; 42: 17–22.

90. Bruemmer B, White E, Vaughan TL, Cheney CL. Fluid intake and the incidence of bladder cancer among middle-aged men and women in a three-county area of western Washington. Nutr Cancer. 1997; 29: 163–8.

91. De Stefani E, Boffetta P, Deneo-Pellegrini H, Correa P, Ronco AL, Brennan P, Ferro G, Acosta G, Mendilaharsu M. Non-alcoholic beverages and risk of bladder cancer in Uruguay. BMC Cancer. 2007; 7:57.

92. Lu CM, Lan SJ, Lee YH, Huang JK, Huang CH, Hsieh CC. Tea consumption: fluid intake and bladder cancer risk in Southern Taiwan. Urology. 1999; 54: 823–8.

93. Jensen OM, Wahrendorf J, Knudsen JB, Sorensen BL. The Copenhagen case-control study of bladder cancer. II. Effect of coffee and other beverages. Int J Cancer. 1986; 37: 651–7.

94. La vecchia C, Negri E, Franceschi S, D Avanzo B, Boyle P. Tea consumption and cancer risk. Nutr Cancer. 1992; 17: 27–31.

95. Avanzo B, La Vecchia C, Franceschi S, Negri E, Talamini R, Buttino I. Coffee consumption and bladder cancer risk. Eur J Cancer. 1992; 28: 1480–4.

96. Ros MM, Bas Bueno de-Mesquita HB, Buchner FL, Aben KK, Kampman E, Egevad L, et al. Fluid intake and the risk of urothelial cell carcinomas in the European Prospective Investigation into Cancer and Nutrition (EPIC). Int J Cancer. 2011; 128: 2695–708.

97. Bates MN, Hopenhayn C, Rey OA, Moore LE. Bladder cancer and mate consumption in Argentina: a case-control study. Cancer Lett. 2007; 246: 268–73.

98. Jiang X, Castelao JE, Groshen S, Cortessis VK, Shibata DK, Conti DV, Gago-Dominguez M. Water intake and bladder cancer risk in Los Angeles County. Int J Cancer. 2008; 123: 1649–56.

99. Bianchi GD, Cerhan JR, Parker AS, Putnam SD, See WA, Lynch CF, Cantor KP. Tea consump tion and risk of bladder and kidney cancers in a population-based case-control study. Am J Epidemiol. 2000; 151: 377–83.

100. Wilkens LR, Kadir MM, Kolonel LN, Nomura AM, Hankin JH. Risk factors for lower urinary tract cancer: the role of total fluid consumption, nitrites and nitrosamines, and selected foods. Cancer Epidemiol Biomarkers Prev. 1996; 5: 161-6.

101. Nagano J, Kono S, Preston DL, Moriwaki H, Sharp GB, Koyama K, Mabuchi K. Bladder-cancer incidence in relation to vegetable and fruit consumption: a prospective study of atomic-bomb survivors. Int J Cancer. 2000; 86: 132–8.

102. Kurahashi N, Inoue M, Iwasaki M, Sasazuki S, Tsugane S. Coffee, green tea, and caffeine consumption and subsequent risk of bladder cancer in relation to smoking status: a prospective study in Japan. Cancer Sci. 2009; 100: 294–91.

103. Hemelt M, Hu Z,Zhong Z, Xie LP, Wong YC, Tam PC, et al. Fluid intake and the risk of bladder cancer: results from the South and East China case-control study on bladder cancer. Int J Cancer. 2010; 127: 638–45.

104. Wakai K, Hirose K, Takezaki T, Hamajima N, Ogura Y, Nakamura S, Hayashi N, Tajima K. Foods and beverages in relation to urothelial cancer: case-control study in Japan. Int J Urol. 2004; 11: 11–9.

105. Kunze E, Chang-Claude J, Frentzel-Beyme R. Life style and occupational risk factors for bladder cancer in Germany. A case-control study. Cancer. 1992; 69: 1776–90.

106. Nomura AM, Kolonel LN, Hankin JH, Yoshizawa CN. Dietary factors in cancer of the lower urinary tract. Int J Cancer. 1991; 48: 199–205.

107. Ohno Y, Aoki K, Obata K, Morrison AS. Case-control study of urinary bladder cancer in metropolitan Nagoya. Natl Cancer Inst Monogr. 1985; 69: 229–34.

108. Demirel F, Cakan M, Yalcinkaya F, Topcuoglu M, Altug U. The association between personal habits and bladder cancer in Turkey. Int Urol Nephrol. 2008; 40: 643–7.

109. Wu S, Li F, Huang X, Hua Q, Huang T, Liu Z, Liu Z, Zhang Z, Liao C, Chen Y, Shi Y, Zeng R, Feng M, Zhong X, Long Z, Tan W, Zhang X. The association of tea consumption with bladder cancer risk: a meta-analysis. Asia Pac J Clin Nutr. 2013; 22(1): 128–37.

110. B?hn SK, Blomhoff R, Paur I. Coffee and cancer risk, epidemiological evidence, and molecular mechanisms. Mol Nutr Food Res. 2014 May; 58(5): 915–30.

111. Hu M. L. Dietary polyphenols as antioxidants and anticancer agents: More questions than answers. Chang Gung Med. J. 2011; 34: 449–460.

112. Williams R. J., Spencer J. P., Rice-Evans C. Flavonoids: Antioxidants or signalling molecules? Free Radic. Biol. Med. 2004; 36: 838–849.

113. Abraham S. K., Stopper H. Anti-genotoxicity of coffee against n-methyl-n-nitro-n-nitrosoguanidine in mouse lymphoma cells. Mutat. Res. 2004; 561: 23–33.

114. Wolfrom D., Welsch C. W. Caffeine and the development of normal, benign and carcinomatous human breast tissues: A relationship? J. Med. 1990; 21: 225–250.

115. Xie F, Wang D, Huang Z, Guo Y. Coffee consumption and risk of gastric cancer: a large updated meta-analysis of prospective studies. Nutrients. 2014 Sep 18; 6(9): 3734–46.

116. Cao S1, Liu L, Yin X, Wang Y, Liu J, Lu Z. Coffee consumption and risk of prostate cancer: a meta-analysis of prospective cohort studies. Carcinogenesis. 2014 Feb; 35(2):256–61.

117. Malerba S, Turati F, Galeone C, Pelucchi C, Verga F, La Vecchia C, Tavani A. A meta-analysis of prospective studies of coffee consumption and mortality for all causes, cancers and cardiovascular diseases. Eur J Epidemiol. 2013 Jul; 28(7): 527–39.

118. Turati F1, Galeone C, Edefonti V, Ferraroni M, Lagiou P, La Vecchia C, Tavani A. A meta-analysis of coffee consumption and pancreatic cancer. Ann Oncol. 2012 Feb; 23(2): 311–8.

119. Olsen A, Knudsen KE, Thomsen BL, Loft S, Stripp C, et al. Plasma enterolactone and breast cancer incidence by estrogen receptor status. Cancer Epidemiol Biomarkers Prev 2004; 13: 2084–2089.

120. Lee WJ, Zhu BT. Inhibition of DNA methylation by caffeic acid and chlorogenic acid, two common catechol-containing coffee polyphenols. Carcinogenesis 2008; 27: 269–277.

121. VanderPloeg LC, Welsch CW. Inhibition by caffeine of ovarian hormone-induced mammary gland tumorigenesis in female GR mice. Cancer Lett 1991; 56: 245–50.

122. Li XJ, Ren ZJ, Qin JW, Zhao JH, Tang JH, Ji MH, Wu JZ. Coffee consumption and risk of breast cancer: an up-to-date meta-analysis. PLoS One. 2013; 8(1): e52681.

123. Cano-Marquina A, Tar?n JJ, Cano A.The impact of coffee on health. Maturitas. 2013 May; 75(1): 7–21.

124. Li G1, Ma D, Zhang Y, Zheng W, Wang P. Coffee consumption and risk of colorectal cancer: a meta-analysis of observational studies. Public Health Nutr. 2013 Feb; 16(2):346–57.

125. Wendy Setiawan V, Wilkens LR, Lu SC, Hernandez BY, Le Marchand L, Henderson BE.. Association of Coffee Intake with Reduced Incidence of Liver Cancer and Death from Chronic Liver Disease in the US Multiethnic Cohort. Gastroenterology. 2014 Oct 8. pii: S0016–5085(14)01200–1.

126. Wu H, Reeves KW, Qian J, Sturgeon SR. Coffee, tea, and melanoma risk among postmenopausal women. Eur J Cancer Prev 2014 Oct 16 [Epub ahead of print].

127. Malerba S, Galeone C, Pelucchi C, Turati F, Hashibe M, La Vecchia C, Tavani A. A meta-analysis of coffee and tea consumption and the risk of glioma in adults. Cancer Causes Control. 2013 Feb; 24(2): 267–76.

128. Yamada H, Kawado M, Aoyama N, Hashimoto S, Suzuki K, Wakai K, Suzuki S, Watanabe Y, Tamakoshi A; JACC Study Group.Coffee consumption and risk of colorectal cancer: the Japan Collaborative Cohort Study. J Epidemiol. 2014; 24(5): 370–8.

129. Weiderpass E, Sandin S, Lof M, Oh JK, Inoue M, Shimazu T, Tsugane S, Adami HO. Endometrial cancer in relation to coffee, tea, and caffeine consumption: a prospective cohort study among middle-aged women in sweden. Nutr Cancer. 2014 Oct; 66(7): 1132–43.

130. Harris HR, Bergkvist L, Wolk A. Coffee and black tea consumption and breast cancer mortality in a cohort of Swedish women. Br J Cancer. 2012 Aug 21; 107(5): 874–8.

131. Huang TB, Guo ZF, Zhang XL, Zhang XP, Liu H, Geng J, Yao XD, Zheng JH. Coffee consumption and urologic cancer risk: a meta-analysis of cohort studies. Int Urol Nephrol. 2014 Aug; 46(8): 1481–93.

132. Gavrilyuk O, Braaten T, Skeie G, Weiderpass E, Dumeaux V, Lund E. High coffee consumption and different brewing methods in relation to postmenopausal endometrial cancer risk in the Norwegian women and cancer study: a population-based prospective study. BMC Womens Health. 2014 Mar 25; 14:48.

133. Zamora-Ros R, Luj?n-Barroso L, Bueno-de-Mesquita HB, Dik VK, Boeing H, Steffen A, Tj?nneland A, Olsen A, Bech BH, Overvad K, Boutron-Ruault MC, Racine A, Fagherazzi G, Kuhn T, Katzke V, Trichopoulou A, Lagiou P, Trichopoulos D, Tumino R, Panico S, Vineis P, Grioni S, Palli D, Weiderpass E, Skeie G, Huerta JM, S?nchez MJ, Arg?elles M, Amiano P, Ardanaz E, Nilsson L, Wallner B, Lindkvist B, Wallstr?m P, Peeters PH, Key TJ, Khaw KT, Wareham NJ, Freisling H, Stepien M, Ferrari P, Gunter MJ, Murphy N, Riboli E, Gonz?lez CA.Tea and coffee consumption and risk of esophageal cancer: the European prospective investigation into cancer and nutrition study. Int J Cancer. 2014 Sep 15; 135(6): 1470–9.

134. Hildebrand JS, Patel AV, McCullough ML, Gaudet MM, Chen AY, Hayes RB, Gapstur SM.Coffee, tea, and fatal oral/pharyngeal cancer in a large prospective US cohort. Am J Epidemiol. 2013 Jan 1; 177(1): 50–8.

135. Bhoo-Pathy N, Uiterwaal CS, Dik VK, Jeurnink SM, Bech BH, Overvad K, Halkjaer J, Tj?nneland A, Boutron-Ruault MC, Fagherazzi G, Racine A, Katzke VA, Li K, Boeing H, Floegel A, Androulidaki A, Bamia C, Trichopoulou A, Masala G, Panico S, Crosignani P, Tumino R, Vineis P, Peeters PH, Gavrilyuk O, Skeie G, Weiderpass E, Duell EJ, Arguelles M, Molina-Montes E, Navarro C, Ardanaz E, Dorronsoro M, Lindkvist B, Wallstr?m P, Sund M, Ye W, Khaw KT, Wareham N, Key TJ, Travis RC, Duarte-Salles T, Freisling H, Licaj I, Gallo V, Michaud DS, Riboli E, Bueno-De-Mesquita HB. Intake of coffee, decaffeinated coffee, or tea does not affect risk for pancreatic cancer: results from the European Prospective Investigation into Nutrition and Cancer Study. Clin Gastroenterol Hepatol. 2013 Nov; 11(11): 1486–92.

136. Zheng JS, Yang J, Fu YQ, Huang T, Huang YJ, Li D.Effects of green tea, black tea, and coffee consumption on the risk of esophageal cancer: a systematic review and meta-analysis of observational studies. Nutr Cancer. 2013; 65(1): 1–16.

137. Braem MG, Onland-Moret NC, Schouten LJ, Tj?nneland A, Hansen L, Dahm CC, Overvad K, Lukanova A, Dossus L, Floegel A, Boeing H, Clavel-Chapelon F, Chabbert-Buffet N, Fagherazzi G, Trichopoulou A, Benetou V, Goufa I, Pala V, Galasso R, Mattiello A, Sacerdote C, Palli D, Tumino R, Gram IT, Lund E, Gavrilyuk O, S?nchez MJ, Quir?s R, Gonzales CA, Dorronsoro M, Casta?o JM, Gurrea AB, Idahl A, Ohlson N, Lundin E, Jirstrom K, Wirfalt E, Allen NE, Tsilidis KK, Kaw KT, Bueno-de-Mesquita HB, Dik VK, Rinaldi S, Fedirko V, Norat T, Riboli E, Kaaks R, Peeters PH. Coffee and tea consumption and the risk of ovarian cancer: a prospective cohort study and updated meta-analysis. Am J Clin Nutr. 2012 May; 95(5): 1172–81.

138. Michikawa T, Inoue M, Shimazu T, Sasazuki S, Iwasaki M, Sawada N, Yamaji T, Tsugane S. Green tea and coffee consumption and its association with thyroid cancer risk: a population-based cohort study in Japan. Cancer Causes Control. 2011 Jul; 22(7): 985–93.

139. Ganesh B1, Sushama S, Monika S, Suvarna P. A case-control study of risk factors for lung cancer in Mumbai, India. Asian Pac J Cancer Prev. 2011;12(2):357–62.

140. Wang Y, Yu X, Wu Y, Zhang D. Coffee and tea consumption and risk of lung cancer: a dose-response analysis of observational studies. Lung Cancer. 2012 Nov;78(2):169–70.

141. Tang N, Wu Y, Ma J, Wang B, Yu R. Coffee consumption and risk of lung cancer: a meta-analysis. Lung Cancer. 2010 Jan; 67(1): 17–22.

142. Wendy S, Wilkens L, Lu S, Hernandez B, Le Marchand L, Henderson B. Association of coffee intake with reduced incidence of liver cancer and death from chronic liver disease in the US multiethnic cohort. Gastroenterology 2014 Oct 8. Doi: 10.1053/j.gastro.2014.10.005 (Epub ahead of print).

143. Cheng-Chin H, Wei-Ting L, Sen-Tien T, Chun-Yen O, Hung-I L, Tung-Yiu W, et al. Tea consumption and risk of head and neck cancer. Plos One 2014; 9 (5): e96507.

Глава 4. Курение и рак

Слово «никотин» происходит от имени Jean Nicot dе Villmain, мужчины, который привез его во Францию в 1560 году. Хотя он не был первым, кто ввез никотин в Европу, тем не менее именно его именем воспользовались, чтобы дать название этой токсичной субстанции.

Содержится это вещество в листьях табака – растения, происходящего из Южной Америки. Древние люди начали активно использовать табак около восьми тысяч лет назад.

Были найдены упоминания о жевании табака, питье табачного сиропа, лизании табачной пасты, использовании табачных листьев в клизмах, а также локальных аппликациях табака на кожу и глаза.

Табачные листья содержат вещества харман и нонхарман, которые по составу очень близки к хармину и хармалину – сильнейшим галлюциногенам. Таким образом, при использовании табака индейцы испытывали самые разные ощущения, включая галлюцинации.

При сжигании листьев содержание галлюциногенов увеличивается почти в сотню раз по сравнению с их начальной концентрацией.

Табачный дым содержит более 7000 химических соединений, многие из которых являются известными канцерогенами, то есть веществами, вызывающими развитие раковых клеток. Самые типичные (33) из них таковы:

• Полициклические ароматические гидрокарбонаты.

• Ароматические амины.

• N-нитрозамины.

• Формальдегид.

• Угарный газ (СО).

• Цианиды.

• Акролеин.

• Полоний.

Влияние на процесс ракообразования включает: появление мутаций, процесс хронического воспаления, окислительный стресс и даже «перестройку» на генном уровне.

Различные виды курения – сигареты, трубка, сигары, кальян – содержат разные типы и концентрацию канцерогенов, но все они стимулируют процесс ракообразования.

Во многих странах практикуют употребление «чистого» никотина, без процесса его сгорания. Такая форма никотина содержит около 3000 химических соединений, 28 из которых являются канцерогенами. Обычно это никотиносодержащее вещество, которое можно нюхать или жевать. Такой вид табака высвобождает никотин медленнее по сравнению с обычным курением, но это вещество остается в кровотоке намного дольше. В результате в течение дня человек, жующий табак, получает в 2 раза больше никотина, чем типичный курильщик.

Табак для жевания выпускается в виде множества форм: листья; размельченный табак; скрученные листья, нередко содержащие усилители вкуса или подсластители; твердый скомпрессированный табак в виде трубочек или хлопьев; жидкая форма (экстракт), особенно популярный в Восточной Африке; никотин-насыщенная вода для «полоскания», часто употребляемая в Южной Азии. В Юго-Восточной Азии нередко смешивают никотин с измельченным орехом бетелевой пальмы. Орех бетель сам по себе содержит канцерогены в виде специфичных нитрозаминов (34).

Таким образом, неважно, употребляется ли никотин в процессе сгорания, или в «чистом» виде, – нитрозамины, содержащиеся в нем, все равно ведут к развитию рака.

В процессе сгорания образуются и другие канцерогены, влияющие на образование раковой опухоли. Однако любителям жевательного табака достаются большие концентрации никотин-специфичных канцерогенов – нитрозаминов. Следует отметить, что концентрация «съедаемого» никотина тем больше, чем мельче измельчен табак (34).

Табак для жевания особенно часто употребляется на Маршалловых островах, в Мианмаре, Бангладеше, Индии и Мадагакскаре. Производители широко рекламируют «пользу» своего продукта, используемого без процесса сжигания (35).

При использовании жевательного табака особенно сильно увеличен риск развития рака ротовой полости и поджелудочной железы. При этом риск выше у женщин. Нередко у любителей пожевать табак во рту сначала образуется лейкоплакия – специфический белый налет, являющийся предраковым состоянием. Если бросить жевать табак, лейкоплакия, как правило, исчезает в течение 1–2 месяцев. При дальнейшем жевании табака участок рта с лейкоплакией будет поражен раковой опухолью.

Во многих странах наблюдается тендениция увеличения числа курильщиков, как среди мужчин, так и среди женщин.


Распространенность курения среди мужчин и женщин старше 15 лет в разных странах (в процентах)[1]



Шесть миллионов человек умирает ежегодно из за болезней, вызванных курением (32). Среди них хронические заболевания легких, сердечно-сосудистые болезни и, конечно, рак. Курение в различных исследованиях было связано с развитием, по меньшей мере, 14 различных раковых опухолей.

В целом, риск рака увеличивается тем больше, чем дольше человек курит, а также с увеличением ежедневного количества выкуриваемых сигарет. Риск рака стремительно снижается после того, как человек бросил курить. Однако у злостных курильщиков (курили долго и много) при прекращении курения риск развития рака уже не опустится до уровня никогда не куривших людей (37), хотя значительно снизится.

У пассивных курильщиков (находящихся рядом с теми, кто курит) риск развития рака тоже увеличен (38, 39). Например, риск развития рака легких у пассивных курильщиков может увеличиваться на 25 % (40).

Курение и рак легких

В развитых странах около 90 % всех случаев рака легких вызваны курением (41). Риск развития рака в значительной степени зависит от количества выкуриваемых сигарет и общей длительности курения. В среднем, у курильщиков с многолетним стажем, которые «курили всю жизнь», риск рака легких в 20 раз больше по сравнению с некурящими людьми (42). Риск развития рака выше у курильщиков-мужчин. Около 80 % случаев рака диагностируются у курильщиков после 60 лет.

Прекращение курения на любом этапе снижает риск развития рака легких всех типов, но особенно – мелкоклеточного и плоскоклеточного вариантов (43), первый из которых является очень агрессивным.

Прогноз выживаемости с раком легких очень плохой, однако около 20 % случаев рака легких на момент постановки диагноза могут быть потенциально излечимыми (44). Анализ ряда исследований показал, что важно бросить курить, даже если диагноз рака легких уже поставлен (44).

Курение и рак желудка

По результатам широкомасштабных исследований, риск развития рака желудка в среднем на 44 % больше у курильщиков по сравнению с теми, кто никогда не курил (1). У мужчин-курильщиков риск развития рака желудка выше, чем у женщин. В частности, в одном исследовании риск был выше на 79 % у курящих мужчин и на 22 % у женщин (2).

По анализу многих других работ, в среднем данный риск был выше на 60 % у курящих мужчин и на 20 % у женщин, если они выкуривали около 20 сигарет в день. Цифры разнятся в разных экспериментах, так как необходимо учитывать многие другие факторы, влияющие на развитие рака, например рацион питания.

Канцерогенное воздействие курения на развитие рака желудка проявлялось одинаково в разных частях света, его сила варьировала только в зависимости от количества выкуриваемых сигарет и статуса курильщика (бывший или нынешний).

Курение и рак груди

Канцерогены табака всасываются в легких курильщика (5) и попадают в кровоток, где их транспортируют в разные органы липопротеины (3, 4). Канцерогены являются липофильными (жирорастворимыми) и, таким образом, могут накапливаться в жирных тканях молочной железы (6, 7), после чего они вовлекаются в метаболизм локально в тканях (8), проявляя свой ракостимулирующий эффект.

Большинство проведенных исследований показало увеличение риска рака груди в зависимости от количества выкуриваемых сигарет и длительности курения у женщин всех возрастов (период пременопаузы и постменопаузы) (9–13). Проводятся дальнейшие исследования в этой области (36).

Курение и рак кишечника

Анализ множества исследований обнаружил связь между курением и развитием кишечных адематозных полипов, являющихся прекурсорами (предшественниками) рака кишечника (15). Исследования, проведенные в Китае, также показали, что курение является значительным фактором риска в развитии рака кишечника (16).

В среднем нашли увеличение риска рака кишечника у курильщиков на 17 % по сравнению с теми, кто никогда не курил (17–20).

Риск смертности от рака кишечника был на 40 % выше у курящих людей (21–24). Показатели варьировали в зависимости от количества выкуриваемых сигарет. При увеличении их количества, риск рака (20, 24, 25–28) и смертности также увеличивался (22–24, 29).

У курильщиков также выявлялась более высокая смертность во время хиругических вмешательств (30) и худшая восприимчивость к химиотерапии (31).

Курение и рак полости рта и горла

Большинство случаев этого рака связано с курением. В Юго-Восточной Азии частота рака в ротовой полости и горле значительно выше в связи с частым употреблением жевательного табака, особенно в сочетании с листьями бетелевой пальмы или орехом бетель (45).

В развитых странах риск развития рака полости рта и горла у курильщиков в 10 раз выше по сравнению с некурящими людьми. Риск падает, как только человек бросает курить. Однако у курильщиков с длительным стажем риск развития рака после прекращения курения не падает до уровня риска никогда не куривших людей (46).

Курение и рак мочеиспускательной системы (мочевой пузырь, мочеточники, почки)

Давно обнаружили, что курение стимулирует развитие рака мочевого пузыря, по разным данным, риск в 2–4 раза выше у курильщиков по сравнению с некурящими людьми (53–57). Выяснено также, что в некоторых популяциях 50 % всех случаев рака мочевого пузыря у мужчин и 25 % у женщин могли не появиться при отсутствии привычки курить (52).

В случае с раком почек курение также считается одним из главных причинных факторов его возникновения (58, 59). Риск развития рака на 50 % выше у курящих мужчин и на 20 % у курящих женщин по сравнению с некурящими людьми (60).

Риск повышается при увеличении количества выкуриваемых сигарет. Прекращение курения снижает риск злокачественного процесса, но только у тех, кто бросил курить 10 и более лет назад (60, 61).

Курение и рак поджелудочной железы

Многие исследования подтвердили, что курение – это один из факторов, вызывающих развитие рака поджелудочной железы, 20–30 % которого возникает именно по вине табака (62). По анализу 82 исследований обнаружили, что риск рака поджелудочной железы у курящих людей на 75 % выше по сравнению с некурящими (62). При прекращении курения повышенный риск развития рака сохраняется в какой-то степени в течение 10 лет (62).

Курение и рак яичников

Многие исследования показали увеличение риска рака яичников у курящих женщин по сравнению с теми, кто не курит (63). Риск рака яичников выше приблизительно на 30 % при регулярном курении (64). Прекращение курения снижает риск до уровня некурящего человека, но только после многих лет без вредной привычки (65).

Курение и другие типы рака

Множество исследований также обнаружили некую связь между курением и повышенным риском рака крови, пищевода, шейки матки и печени (66).

Марихуана и риск рака

Марихуана считается «безобидным» наркотическим средством среди молодежи (47). Тем не менее марихуана содержит похожие на табачные канцерогены, такие как фенолы и полициклические ароматические гидрокарбонаты. Например, канцероген бенз(а)пирен в марихуане содержится даже в более высокой концентрации, нежели в табаке (49). Другие токсичные субстанции, такие как цианиды, нитрозамины и угарный газ, содержатся в идентичной табаку концентрации.

Более того, по сравнению с ингаляцией табака, при вдыхании марихуаны в дыхательные пути попадает в 3 раза большее количество продуктов сгорания и на одну треть больше этих вредных субстанций задерживается в организме (50).

Техника курения марихуаны также вносит больший риск задержки канцерогенных субстанций в организме: курильщик вдыхает марихуану, используя значительно больший объем легких, а затем задерживает дыхание, в результате чего токсичные вещества воздействуют на слизистую оболочку полости рта, носа и горла в 4 раза дольше, нежели при курении табака. Этими особенностями объясняется тот факт, что всего пара сигарет марихуаны вызывает такие же изменения в клетках дыхательных путей, как 20 выкуренных сигарет с табаком (51).

Лабораторные эксперименты показали, что у курильщиков марихуаны обнаруживаются изменения на слизистой оболочке бронхов, что может приводить к предраковым изменениям клеток (48). На данный этап времени вопрос, влияет ли марихуана на развитие рака, изучался очень мало. Доступны результаты всего нескольких исследований, одно из которых не обнаружило канцерогенности марихуаны, но несколько других нашли связь между ее курением и повышенным риском возникновения рака ротовой полости и горла (48).

Главные выводы четвертой главы

1. Табак содержит более 7000 химических соединений, многие из которых являются известными канцерогенами – веществами, вызывающими развитие ракового процесса.

2. Табак для жевания вместо курения, а также различные виды курения табака – сигары, кальяны, трубки – все оказывают эффект стимулирования процесса ракообразования, так как в любом случае содержат канцерогены.

3. Курение связано с образованием многих типов рака: рака легких, пищевода, желудка, кишечника, печени, рака полости рта и горла, рака крови, яичников, шейки матки и др.

4. Увеличение риска рака у курящих людей напрямую связано с длительностью курения и количеством выкуриваемого табака.

5. Прекращение курения снижает риск развития злокачественного процесса. При многих типах рака риск ракообразования падает до уровня некурящего человека только через 10 лет после того, как бросили курить.

6. Марихуана также содержит канцерогенные вещества, и в ряде экспериментов вызывала изменения клеток, имеющих потенциал к образованию рака. Дальнейшие исследования необходимы в этой области для дополнительного сбора доказательств.


Список литературы (глава 4)

1. Tredaniel J, Boffetta P, Buiatti E et al. Tobacco smoking and gastric cancer: a review and meta-analysis. Int J Cancer 1997; 72: 565–573.

2. Nishino Y, Inoue M, Tsuji I et al. Tobacco smoking and gastric cancer risk: an evaluation based on a systematic review of epidemiologic evidence among the Japanese population. Jpn J Clin Oncol 2006; 36: 800–807.

3. Plant A, Benson D, Smith L. Cellular uptake and intracellular localization of benzo(a)pyrene by digital fluorescence imaging microscopy. J Cell Biol 1985; 100: 1295–1308.

4. Shu H, Dymun E. Systematic excretion of benzo(a)pyrene in the control and microsomally induced rat: the influence of plasma lipoproteins and albumin as carrier molecules. Cance Res 1983; 43: 119–126.

5. Yamasaki E, Ames B.Concentration of mutagens from urine by absorption with the nonpolar resin XAD-2: cigarette smokers have mutagenic urine. Proc Natl Acad Sci. USA 1977; 74: 3555–3559.

6. Morris J, Seifter E. The role of aromatic hydrocarbons in the genesis of breast cancer. Med Hypotheses 1992; 38: 177–184.

7. Obana H, Hori S, Kashimoto T, Kunita N. Polycyclic aromatic hydrocarbons in human fat and liver. Bull Environ Contam Toxicol 1981; 27: 23–27.

8. MacNicoll A, Easty G, Neville A, Grover P, Sims P. Metabolism and activation of carcinogenic polycyclic hydrocarbonsby human mammary cells. Biochem Biophys Res Commun 1980; 95: 1599–1606.

9. Baron J, Newcomb P, Longnecker M, Mitytendorf R, Storer B, Clapp R, Bogdan G, Yuen J. Cigarette smoking and breast cancer. Cancer Epidemiol Biomark Prev 1996; 5: 399–403.

10. Johnson K, Hu J, Mao Y. Passive and active smoking and breast cancer risk in Canada, 1994–97. The Canadian Cancer Registries Epidemiology Research Group. Cancer Causes Control 2000; 11: 211–221.

11. Palmer J, Rosenberg L, Clarke E, Stolley P, Warshauer M, Zauber A, Shapiro S. Breast cancer and cigarette smoking: a hypothesis. Am J Epidemiol 1991; 134: 1–13.

12. Rohan T, Baron J.Cigarette smoking and breast cancer. Am J Epidemiol 1989; 129: 36–42

13. Hiatt R, Fireman B. Smoking, menopause, and breast cancer. J Natl Cancer Inst 1986; 76: 833–836.

14. IARC Working Group on the evaluation of carcinogenic risks to humans. Tobacco smoke and involuntary smoking. IARC Monogr Carcinog Risks Hum 2004; 83: 1–1438.

15. Botteri E, Iodice S, Raimondi S, Maisonneuve P, Lowenfels AB. Cigarette smoking and adenomatous polyps: a meta-analysis. Gastroenterology 2008; 134: 388–95.

16. Chen K, Qiu JL, Zhang Y, Zhao YW. Meta-analysis of risk factors for colorectal cancer. World J Gastroenterol 2003; 9: 1598–600.

17. Sanjoaquin MA, Appleby PN, Thorogood M,Mann JI, Key TJ. Nutrition, lifestyle and colorectal cancer incidence: a prospective investigation of 10998 vegeterians and non-vegetarians in the United Kingdom. Br J Cancer 2004; 90: 118–21.

18. Nordlund LA, Carstensten JM, Pershagen G. Cancer incidence in female smokers: a 26-year follow-up. Int J Cancer 1997; 73: 625–8.

19. Wu AH, Paganini-Hill A, Ross RK, Henderson BE. Alcohol, physical activity and other risk factors for colorectal cancer: a prospective study. Br J Cancer 1987; 55: 687–94.

20. Tsong WH, Koh WP, Yuan JM, Wang R, Sun CL, Yu MC. Cigarettes and alcohol in telation to colorectal cancer: the Singapore Chinese Health Study. Br J Cancer 2007; 96: 821–7.

21. Chao A, Thun MJ, Jacob EJ, Henley SJ, Rodriguez C, Calle EE. Cigarette smoking and colorectal cancer mortality in the cancer prevention study II. J Natl Cancer Inst 2000; 92: 1886–96.

22. Hsing AW, McLaughlin JK, Chow WH, Schuman LM, Co Chien HT, Gridley G, Bjelke E, Wacholder S, Blot WJ. Risk factors for colorectal cancer in a prospective study among U.S. white men. Int J Cancer 1998; 77: 549–53.

23. Kanfield S, Stampfer M, Rosner R. Smoking and smoking cessation in relation to wortality in women. JAMA 2008; 299: 2037–47.

24. Limburg PJ, Vierkant R, Cerhan J,Yang P, Lazovich D, Potter JD, Sellers TA. Cigarette smoking and colorectal cancer: long-term, subsite-pecific risks in a cohort study of postmenopausal women. Clin Gastroenterol Hepatol 2003; 1: 202–10.

25. Paskett ED, Reeves KW, Rohan TE, Allison MA, Williams CD, Messina CR, Whitlock E, Sato A, Hunt JR. Association between cigarette smoking and colorectal cancer in the Women`s Health Initiative. J Natl Cancer Inst 2007; 99: 1729–35.

26. Kim HJ, Lee SM, Choi NK, Kim SH, Song HJ, Cho YK, Park BJ. Smoking and colorectal cancer risk in the Korean elderly. J Prev Med Pub Health 2006; 39: 123–9.

27. Knekt P, Hakama M, Jarvinen R, Pukkala E, Heliovaara M. Smoking and risk of colorectal cancer. Br J Cancer 1998; 78: 136–9.

28. Luchtenborg M, Weijenberg MP, Kampman E, van Muijen GN, Roemen GM, Zeegers MP, Goldbohm RA, van`t Veer P, de Goeji AF, van den Brandt PA. Cigarette smoking and colorectal cancer: APC mutations, hMLH1 espression, and GSTM1 and GSTT1 polymorphisms. Am J Epidemiol 2005; 161: 806–15.

29. Colangelo LA, Gapstur SM, Gann PH, Dyer AR. Cigarette smoking and colorectal carcinoma mortality an a cohort with long-term follow-up. Cancer 2004; 100: 288–93.

30. Munro AJ, Bentley AH, Ackland C, Boyle PJ. Smoking compromises cause-specific survival in patients with operable colorectal cancer. Clin Onc 2006; 18: 436–40.

31. Mai SK, Welzel G, Haegele V, Wenz F. The influence of smoking and other risk factors on the outcome after radiochemotherapy for anal cancer. Radiat Oncol 2007; 2: 30.

32. WHO (2011). WHO Report on the Global Tobacco Epidemic, 2011: Warning about the Dangers of Tobacco. Geneva: WHO.

33. U.S. Department of Health and Human Services (2010). How Tobacco Smoke Causes Disease: The Biology and Behavioral Basis for Smoking-Attributable Disease: a Report of the Surgeon General. Atlanta, GA: U.S. Department of Health and Human Services, Centers for Disease Control and Prevention, National Center for Chronic Disease Prevention and Health Promotion, Office on Smoking and Health.

34. IARC (2007). Smokeless tobacco and some tobacco-specific N-nitrosamines. IARC Monogr Eval Carcinog Risks Hum, 89: 1–592.

35. Eriksen M, Mackay J, Ross H (2012). The Tobacco Atlas, 4th Ed. Atlanta, GA: American Cancer Society, World Lung Fundation.

36. Gaudet MM, Gapstur SM, Sun J et al. Active smoking and breast cancer risk: original cohort data and meta-analysis. J Natl Cancer Inst 2013; 105: 515–525.

37. U.S. Department of Health and Human Services (2004). The Health Consequences of Smoking: A Report of the Surgeon General. Atlanta, GA: U.S. Department of Health and Human Services, Centers for Disease Control and Prevention, National Center for Chronic Disease Prevention and Health Promotion. Office on Smoking and Health.

38. IARC (1986). Tobacco smoking. IARC Monogr Eval Carcinog Risk Chem Hum 1986; 38: 1–421.

39. U.S. Department of Health and Human Services (1986). The Health Consequences of Involuntary Smoking: a Report of the Surgeon General. Washington, DC: U.S. Department of Health and Human Services. Public Health Service, Office on Smoking and Health.

40. IARC (2004). Tobacco smoke and involuntary smoking. IARC Monogr Eval Carcinog Risks Hum 2004; 83: 1–1438.

41. Peto R. Mortality from smoking in developed countries 1950–2000; indirect estimates from national vital statistics. Oxford University Press, 1994.

42. Alberg AJ, Samet JM. Epidemiology of lung cancer. Chest. 2003; 123 (1 Suppl): 21S–49S.

43. Khuder SA, Mutgi AB. Effect of smoking cessation on major histologic types of lung cancer. Chest 2001; 120: 1577–83.

44. Parsons A, Daley A, Begh R, Aveyard P. Influence of smoking cessation after diagnosis of early stage lung cancer on prognosis: systematic review of observational studies with meta-analysis. BMJ 2010; 340: b5569.

45. Sturgis EM, Pytynia KP. After the smoke clears: environmental and occupational risks for carcinoma of the upper aerodigestive tract. Cancer J 2005; 11: 96–103.

46. Schlecht NF, Franco EL, Pintos J, Kowalski LP. Effect of smoking cessation and tobacco type on the rosk of cancers of the upper aero-digestive tract in Brazil. Epidemiology 1999; 10: 412–418.

47. Johnston LD, O’Malley PM, Bachman JG. Monitoring the Future National Survey Results on Drug Use, 1975–1998: Vol. 2. College Students and Young Adults. Washington, DC: National Institute on Drug Abuse, U.S. Department of Health and Human Services, National Institutes of Health, 1999.

48. Mia Hashibe, Daniel E. Ford, Zuo-Feng Zhang. Marijuana Smoking and Head and Neck Cancer. Journal of Clinical Pharmacology, 2002; 42: 103S–107S.

49. Hoffmann D, Brunneman DK, Gori GB, Wynder EL. On the carcinogenicity of marijuana smoke. Recent Adv Phytochem 1975; 9: 63–81.

50. Wu TC, Tashkin DP, Djahed B, Rose JE. Pulmonary hazards of smoking marijuana as compared with tobacco. N Engl J Med1988; 318: 347–351.

51. Gong H Jr, Fligiel S, Tashkin DP, Barbers RG. Tracheobronchial changes in habitual, heavy smokers of marijuana with and without tobacco. Am Rev Respir Dis 1987; 136: 142–149.

52. IARC. IARCMonographs on the Evaluation of the Carcinogenic Risk of Chemicals to Humans: Tobacco Smoking. Lyon, France: WHO, 1986.

53. Hartge P., Silverman D., Hoover R., Schairer C., Altman R., Austin D.,Cantor K., Child M., Key C., Marrett L. D.,et al. Changing cigarette habits and bladder cancer risk: a case-control study. J Natl Cancer Inst1987; 78: 1119–1125.

54. Burch J. D., Rohan T. E., Howe G. R., Risch H. A., Hill G. B., Steele R., and Miller A. B. Risk of bladder cancer by source and type of tobacco exposure: a case-control study. Int J Cancer 1989; 44: 622–628.

55. Clavel J., Cordier S., Boccon-Gibod L., and Hemon D. Tobacco and bladder cancer in males: increased risk for inhalers and smokers of black tobacco. Int J Cancer 1989; 44: 605–610.

56. Morrison A. S., Buring J. E., Verhoek W. G., Aoki K., Leck I., Ohno Y., and Obata K. An international study of smoking and bladder cancer. J Urol 1984; 131: 650–654.

57. Taylor J. A., Umbach D. M., Stephens E., Castranio T., Paulson D., Robertson C., Mohler J. L., and Bell D. A. The role of N-acetylation polymorphisms in smoking-associated bladder cancer: evidence of a gene-gene-exposure three-way interaction. Cancer Res 1998; 58: 3603–3610.

58. Volume 83: Tobacco smoke and involuntary smoking. Lyon: International Agency for Research on Cancer; 2004. IARC Monographs on the Evaluation of Carcinogenesis Risks to Humans.

59. U.S. Department of Health and Human Services. The Health Consequences of Smoking: A report of the Surgeon General. Atlanta, GA: Centers for Disease Control and Prevention, National Center for Chronic Disease Prevention and Health Promotion, Office on Smoking and Health; 2004.

60. Hunt JD, et al. Renal cell carcinoma in relation to cigarette smoking: meta-analysis of 24 studies. Int J Cancer. 2005; 114: 101–108.

61. Chow W-H, Devesa SS. Contemporary epidemiology of renal cell cancer. The Cancer J. 2008; 14: 288–301.

62. Simona Iodice, Sara Gandini, Patrick Maisonneuve, Albert B. Lowenfels. Tobacco and the risk of pancreatic cancer: a review and meta-analysis. Langenbeck’s Archives of Surgery 2008, Volume 393, Issue 4, pp 535–545.

63. Faber MT, Kjaer SK, Dehlendorff C, Chang-Claude J, Andersen KK, H?gdall E, Webb PM, Jordan SJ; Australian Cancer Study (Ovarian Cancer); Australian Ovarian Cancer Study Group, Rossing MA, Doherty JA, Lurie G, Thompson PJ, Carney ME, Goodman MT, Ness RB, Modugno F, Edwards RP, Bunker CH, Goode EL, Fridley BL, Vierkant RA, Larson MC, Schildkraut J, Cramer DW, Terry KL, Vitonis AF, Bandera EV, Olson SH, King M, Chandran U, Kiemeney LA, Massuger LF, van Altena AM, Vermeulen SH, Brinton L, Wentzensen N, Lissowska J, Yang HP, Moysich KB, Odunsi K, Kasza K, Odunsi-Akanji O, Song H, Pharaoh P, Shah M, Whittemore AS, McGuire V, Sieh W, Sutphen R, Menon U, Gayther SA, Ramus SJ, Gentry-Maharaj A, Pearce CL, Wu AH, Pike MC, Risch HA, Jensen A; Ovarian Cancer Association Consortium. Cigarette smoking and risk of ovarian cancer: a pooled analysis of 21 case-control studies. Cancer Causes Control 2013; 24(5): 989–1004.

64. Rossing MA1, Cushing-Haugen KL, Wicklund KG, Weiss NS. Cigarette smoking and risk of epithelial ovarian cancer. Cancer Causes Control 2008; 19(4): 413–20.

65. Susan J. Jordan, David C. Whiteman, David M. Purdie, Ad?le C. Green, Penelope M. Webb. Does smoking increase risk of ovarian cancer? A systematic review. Gynecologic Oncology 2006; Volume 103, Issue 3, Pages 1122–1129.

66. World Helath Organization,World Cancer Report 2014; pp 92–93.

Глава 5. Физическая нагрузка и рак

Физическая активность – это движение тела в результате работы скелетной мышечной системы, ведущее к увеличению расхода энергии выше базального (основного) уровня. В результате физической активности наблюдаются изменения на уровне мышечной системы и метаболизма (обмена веществ). Происходит увеличение числа и размера мышечных волокон за счет повышенного притока крови. В клетках увеличивается число митохондрий, отвечающих за продукцию энергии. Повышается способность мобилизовать жирные кислоты из жировой ткани (10). Иммунная система также увеличивает свои защитные свойства в результате физической нагрузки (11).

Умеренная физическая активность увеличивает функцию иммунной системы (клеток натуральных киллеров, активность Т и Б лимфоцитов, а также моноцитов), – в результате снижается вероятность инфекций и некоторых типов рака (12–15).

Важно отметить, что одиночный эпизод очень интенсивной нагрузки, наоборот, значительно снижает способность иммунной системы защищать организм (14,15).

Интерпретация исследований по изучению влияния физической нагрузки на развитие рака осложнена тем, что при оценке данных трудно исключить другие факторы, имеющие влияние на развитие рака. Тем не менее широкомасштабные исследования показывают, что риск развития рака снижен у тех, кто регулярно практикует физическую активность организма в том или ином виде.

Вероятно, одним из важнейших факторов снижения риска рака при физической нагрузке является предотвращение развития ожирения, связанное с развитием различных видов рака, а также торможение процесса воспаления и оксидативного стресса.

Однако также доказали, что, например, риск развития рака груди и кишечника снижен у людей, практикующих регулярную физическую активность, вне зависимости от их веса (1). Такой эффект физической нагрузки частично объясняется гормональными факторами, изменяющимися при занятиях спортом (2,3). Также улучшается переносимость химиотерапии, и снижается общий уровень усталости во время и после лечения от рака (26).

У этих людей в целом наблюдается увеличение продолжительности жизни (1). Одним из объяснений этого является факт, что физическая активность имеет влияние на длину теломеров лейкоцитов (18). Длина теломеров в клетках является параметром старения (см. главу 11).



Биологические механизмы влияния физической нагрузки на снижение риска развития рака груди отображены в схеме (7–9).

Данная схема отображает влияние физической нагрузки на основные процессы ракообразования, каковыми являются:

1) изменение гормонального статуса;

2) процесс воспаления;

3) инсулиновая резистентность (невосприимчивость инсулина организмом);

4) каскад оксидативного стресса;

5) генетическая нестабильность.

Не исключено, что схожим образом физическая нагрузка снижает риск развития и других типов рака, однако необходимы дальнейшие исследования для изучения этого вопроса.

Суммарный анализ проведенных исследований относительно пониженного риска рака при регулярных физических занятиях показан в таблице.



Количество исследований, демонстрирующих снижение риска рака при регулярных физических нагрузках.


Твердые доказательства: собранные факты очевидны и взяты из исследований, имеющих твердую статистическую значимость.

Вероятно: достаточно убедительные доказательства.

Возможно: скорее всего так, но нельзя исключить случайную связь.

Недостаточно фактов: факты имеются, но необходимы дальнейшие исследования для подтверждения результатов.

Мнения ученых на счет частоты и силы физической нагрузки разнятся в различных работах. Однако обнаружили, что даже средний уровень физической нагрузки в результате ежедневных активностей (отсутствие сидячего образа жизни) приносит огромную пользу здоровью (19–21). Более интенсивная (целенаправленная) физическая нагрузка обеспечивает еще большую защиту от болезней (21–23). Постепенное усиление интенсивности физической нагрузки значительно снижает общую смертность и у мужчин, и у женщин (21, 24, 25).

В среднем считается, что эффект снижения риска рака будет проявляться при умеренной физической нагрузке любого рода, если она продолжается хотя бы 1 час в день.

Для здорового образа жизни рекомендуется 150–200 минут умеренной физической нагрузки в неделю, например быстрой ходьбы, – для сохранения стабильного веса; и 250 минут в неделю для снижения веса (5).

Регулярная физическая нагрузка также улучшает течение диабета 2-го типа, который является независимым фактором риска в развитии рака (4). Одним из факторов является тот факт, что при физической нагрузке значительно снижается уровень продукции инсулина и его присутствие в крови (10, 16, 17).

Дальнейшие исследования необходимы для детального определения длительности и интенсивности физической активности, вызывающей эффект торможения процесса ракообразования. Однако статистически значимые исследования в этой области очень дорогие, а интерпретация результатов затруднена в связи с множеством побочных факторов стиля жизни исследуемых людей. В связи с этим масштабные исследования в этой области в ближайшее время не планируются.

Тем не менее уже известные факты позволяют вам, читатель, сделать правильные выводы.

Главные выводы пятой главы

1. У людей, практикующих регулярную физическую активность, снижен риск развития рака. Любая физическая нагрузка попадает под категорию полезной, даже уборка жилища или простая пешая ходьба. В целом термин «нагрузка» определяет интенсивность физической активности конкретно вашего организма. Если, например, вы просто моете полы, но при этом интенсивность занятия приводит к процессу потоотделения, значит, уровень физической активности для вашего организма достаточен, чтобы попадать под определение «физической нагрузки».

2. Регулярная физическая нагрузка приводит к укреплению иммунной системы, что способствует снижению развития инфекционных и раковых заболеваний. Единичная, чрезмерно интенсивная физическая нагрузка, наоборот, значительно снижает защитные силы организма.

3. Физическая нагрузка способна влиять на все основные механизмы процесса ракообразования, каковыми являются: процесс воспаления в организме, гормональный статус, инсулиновая нечувствительность, окислительный стресс и генетическая нестабильность.

4. На данный момент твердые доказательства имеются относительно тормозящего эффекта физической нагрузки на развитие рака груди и кишечника; имеются данные относительно подобного эффекта в отношении рака матки, поджелудочной железы, простаты, яичников, легких, почек, щитовидной железы, рака яичек и кожи.

5. Исследования в этой области дорогостоящи и затруднены ввиду побочного действия множества других факторов определенного стиля жизни конкретных людей, а потому дальнейшие масштабные исследования в ближайшее время не планируются.


Список литературы (глава 5)

1. Ballard-Barbash R, Friedereich CM, Courneya KS et al. Physical activity, biomarkers, and disease outcomes in cancer survivors: a systematic review. J Natl Cancer Inst 2012; 104: 815–840.

2. World Cancer Research Fund/American Institute for Cancer Research (2007). Food, Nutrition, Physical Activity, and the Prevention of Cancer: A Global Perspective. Washington, DC: American Institute for Cancer Research.

3. IARC (2002). IARC Handbooks of Cancer Prevention, vol 6: Weight control and physical activity: Lyon: IARC.

4. Coughlin SS, Calle EE, Teras LR et al (2004). Diabete mellitus as a predictor of cancer mortality in a large cohort of US adults. Am J Epidemiol 2004; 159: 1160–1167.

5. Donnelly JE, Blair SN, Jakicic JM et al. American Colledge of Sports Medicine (2009). American Colledge of Sports Medicine Position Stand. Appropriate physical activity intervention strategies for weight loss and prevention of weight regain for adults. Med Sci Sports Exerc 2009; 41: 459–471.

6. Christine M. Friedenreich and Marla R. Orenstein. International Research Conference on Food, Nutrition & Cancer. Physical Activity and Cancer Prevention: Etiologic Evidence and Biological Mechanisms. J. Nutr 2002; vol. 132 no. 11 3456S–3464S.

7. Neilson HK et al. Physical Activity and Postmenopausal Breast Cancer: Proposed Biologic Mechanisms and Areas for Future Research. Cancer Epidemiol Biomarkers Prev 2009, 18: 11–27.

8. Winzer BM et al. Physical activity and cancer prevention: a systematic review of clinical trials. Cancer Causes Control 2011, 22: 811–826.

9. Ballard-Barbash R et al. Physical Activity, Weight Control, and Breast Cancer Risk and Survival: Clinical Trial Rationale and Design Considerations. J Natl Cancer Inst 2009, 101: 630–643.

10. Holloway JB, Baechle TR. Strength training for female athlets: A review of selected aspects. Sports Med 1990; 9: 216.

11. Pedersen BK, Uum H. NK cell response to physical activity: possible mechanisms of action. Med Sci Sports Exerc 1994; 26: 140.

12. Wood JA, Davis JM. Exercise, monocyte/macrophage function, and cancer. Med Sci Sports Exercise 1994; 26: 147.

13. Shephard RJ, Shek PN. Cancer,immune function, and physical activity. Can J Appl Physiol 1995; 20: 1.

14. Newsholme EA, Parry-Billings M. Effects of exercise on the immune system. In: Physycal activity, fitness and health: International proceedings and consensus statement, Bouchard C, Shephard RJ, Stephens T, Human Kinetics, Champaign 1994. p. 451.

15. Lee CD, Jackson AS, Blair SN. US weight guidelines: is it also important to consider cardiorespiratory fitness? Int J Obes Relat Metab Disord 1998; 22 Suppl 2: S2.

16. Cherkas LF, Hunkin JL, Kato BS, et al. Effects of exercise and lack of exercise of glucose intolerance and insulin sensitivity. J Appl Physiol 1983; 55: 512.

17. Batty GD. Physical activity and coronary heart disease in older adults. A systematic review of epidemiological studies. Eur J Public Health 2002; 12: 171.

18. Andersen LB, Schnohr P, Schroll M, Hein HO. All-cause mortality associated with physical activity during leisure time, work, sports, and cycling to work. Arch Intern Med 2000; 160: 1621.

19. CDC. Prevalence of sedentary leisure-time behavior among adults in the United States. Health E-Stats. Atlanta, Georgia: US Department of Health and human Services, CDC, National Centre for Health Statistics, 1999.

20. Williamss PT. Relationships of heart disease risk factors to exercise quantity and intensity. Arch Intern Med 1998; 158: 650.

21. Manson JE, Hu FB, Rich-Edwards JW, et al. A prospective study of walking as compared with vigorous exercise in the prevention of coronary heart disease in vomen. N Engl J Med 1999; 341: 650.

22. Franco OH, de Laet C, Peeters A, et al. Effects of physical activity on life expectancy with cardiovascular disease. Arch Intern Med 2005; 165: 2355.

23. Blair SN, Kampert JB, Kohl HW 3rd, et al. Influences of cardio-respiratory fitness and other precursorson cardiovascular disease and all-cause mortality in men and vomen. JAMA 1996; 276: 205.

24. Gregg EW, Cauley JA, Stone K, et al. Relationship of changes in physical activity and mortality among older women. JAMA 2003; 289: 2379.

25. Sandvick L, Erikssen J, Thaulow E, et al. Physical fitness as a predictor of mortality among healthy, middle-aged Norwegian men. N Engl J Med 1993; 328: 533.

26. Rockhill B, et al. A prospective study of recreational physical activity and breast cancer risk. Arch Intern Med 1999; 159: 2290.

Глава 6.Алкоголь и рак

Более 100 лет назад врачи заметили, что у людей, пьющих абсент, намного чаще, чем в популяции, встречается рак пищевода (12). С тех пор многие работы были посвящены наблюдению за воздействием алкоголя на организм, и в частности на риск развития злокачественного процесса в пищеварительном тракте (13–17).

Более современные изыскания подтвердили, что излишний прием алкоголя увеличивает риск развития разных типов рака. В целом в мире около 3,6 % всех раковых заболеваний возникают в результате хронического употребления алкоголя (2).

Восьмилетнее наблюдение за более чем миллионом женщин среднего возраста обнаружило, что 10 г этилового спирта (содержится в среднем в 125 мл вина, 284 мл пива, 23 мл водки) в день увеличивало риск развития рака полости рта и горла, прямой кишки, печени и груди (1). Другие исследования показали связь алкоголя с развитием рака пищевода, печени, кишечника, горла и груди (3).

Анализ результатов доступных исследований, проведенный в 2014 году, в очередной раз подтвердил связь умеренного и интенсивного приема алкоголя с развитием ракового процесса в пищеварительном тракте (66).

Другое исследование обнаружило, что у уже больных раком пищевода, употребляющих алкоголь, прогноз и выживаемость хуже по сравнению с непьющими больными (67).

Органы, в которых развитие рака связано с употреблением алкоголя

1. Полость рта и горла

Связь алкоголя с развитием этих типов рака неоднократно доказана в прошлых исследованиях и подтверждена очередной раз в работе 2014 года (69).

Также известно, что более частое и интенсивное употребление алкоголя пропорционально увеличивает риск развития рака (52–53). У людей, бросивших пить, риск рака постепенно снижается (53).

Люди, которые курят и хронически употребляют алкоголь, имеют еще более значительное увеличение риска развития злокачественного процесса; то есть токсичный эффект алкоголя и табака суммируется (52).

2. Кишечник

Анализ множества данных обнаружил увеличение риска рака кишечника на 45 % у людей, ежедневно выпивающих 45 г или более крепкого алкоголя (6). В Японии ученые выяснили, что 23 г выпитого этанола в день значительно увеличивает риск рака кишечника (7–10). Недавнее исследование показало увеличение риска на 52 % у тех, кто выпивал 50 г этанола в день, и на 21 % у пьющих от 12 до 40 г. У тех, кто ежедневно выпивал до 12 г крепких напитков, увеличения риска рака не обнаружили (11).

Наиболее недавнее исследование (2014) показало значительное увеличение риска развития кишечной аденомы (предраковое состояние) у людей, регулярно употребляющих алкоголь (68).

3. Печень

Развитие рака печени зачастую происходит на фоне ее цирроза (замена нормальной печеночной ткани нефункционирующими очагами). В Европе и Америке около 80 % всех случаев рака печени возникают на фоне цирроза, тогда как в Азии – 50 % (19–20). Наиболее частая причина цирроза печени – хроническое употребление алкоголя.

В ряде исследований регулярное употребление алкоголя увеличивало риск развития рака печени (21–24), особенно у больных гепатитом С, риск рака у которых и так очень высок в результате этой хронической инфекции (24).

4. Пищевод

Еще в 80-х годах обнаружили, что при употреблении 1,5 бутылок вина в день риск рака пищевода увеличивается в 100 раз (14). В другом исследовании всего 12 г этанола в день увеличивало риск рака пищевода (18). При этом увеличение потребления алкоголя было сопряжено с увеличением риска развития рака.

Следует отметить, что риск развития рака всех отделов пищеварительного тракта зависит не только от длительности и количества употребляемого алкоголя, но и от генетического кода конкретного человека. Люди, имеющие в своем генетическом составе аллель ALDH2 Lys487 (дефицит альдегиддегидрогеназы 2), при идентичном количестве выпитого алкоголя, имеют более высокий риск рака по сравнению с другими пьющими людьми в популяции (52, 55).

5. Поджелудочная железа

Ученые давно нашли связь между употреблением алкоголя и развитием воспаления поджелудочной железы (панкреатит), что увеличивает риск развития ракового процесса (58).

Анализ множества исследований указал на повышение риска развития рака при ежедневном употреблении алкоголя (59–61); у женщин риск был выше (59). Нерегулярное, но массивное употребление алкоголя (редко, но много) также увеличивает риск рака поджелудочной железы (62).

Риск злокачественного процесса выше у тех, кто помимо употребления алкоголя еще и курит (62).

Данные исследований также указывают на тот факт, что дефицит фолатов, получаемых с пищей, является фактором риска для развития рака поджелудочной железы (57). У людей, хронически употребляющих алкоголь, как правило, наблюдается дефицит фолатов, что само по себе предрасполагает к развитию злокачественного процесса (52, 55).

6. Простата

Многие исследования показали связь между хроническим употреблением алкоголя и риском развития рака предстательной железы (64). Самые недавние изыскания (2014) тоже указали на этот факт (65).

7. Молочная железа

Множество масштабных исследований обнаружили связь между регулярным употреблением алкоголя и развитием рака груди (25–30). Алкоголь увеличивает количество женских гормонов (эстрогенов) и инсулиноподобного фактора роста в организме, что повышает чувствительность клеток молочной железы к раковой трансформации (56).

Недавнее исследование показало, что риск рака увеличен в разной степени, в зависимости от типа рака груди (63), что требует дальнейшего наблюдения.

Органы, где развитие рака может быть связано с употреблением алкоголя

1. Мочевой пузырь.

2. Легкие.

3. Желудок.

4. Матка.

5. Яичники.

6. Шейка матки.

7. Кожа.

8. Щитовидная железа.

9. Мозг.

10. Кровь.

Органы, где развитие рака не связано с употреблением алкоголя

1. Почки.

2. Кровь и лимфатическая система (неходжкинская и ходжкинская лимфома).

Механизм воздействия алкоголя на развитие рака

1. Прямое воздействие

• Алкоголь способен усиливать всасывание слизистой оболочкой пищеварительного тракта потенциально вредных (канцерогенных) веществ (31).

• Этанол также усиливает токсичное действие табачного дыма в организме (31).

• Хроническое употребление алкоголя приводит к ухудшению работы слюнопродуцирующих желез; в результате защитная функция слюны значительно снижается, и вредные вещества не вымываются из ротовой полости, а всасываются (32).

• Прямое токсичное воздействие алкоголя (на клетки слизистой оболочки) осуществляют содержащиеся в нем этанол, ацетальдегид, афлатоксины и этилкарбамат – и могут непосредственно вести к процессу ракообразования. Более того, алкоголь известен способностью вызывать воспаление пищевода, а при хроническом воздействии – метаплазию (предраковые изменения клеток пищевода) (22).

• В прошлом алкогольные напитки также содержали полициклические углеводороды, элементы асбеста и нитрозамины, которые напрямую стимулировали развитие злокачественного процесса. В современном производстве эти вредные субстанции уже не используются, однако, например, в кальвадосе[2] содержится очень высокое количество ацетальдегида, и употребление этого напитка тесно связано с риском развития рака пищевода (33).

2. Воздействие ацетальдегида (АА)

Все больше данных указывает на то, что именно АА является главным канцерогенным компонентом алкоголя (34). Из этанола, с помощью фермента алкогольдегидрогеназы, образуется АА, являющийся высоко токсичной субстанцией, способной вызывать мутации и стимулировать процесс ракообразования (35). Это подтверждено множеством лабораторных экспериментов и опытами на животных (31).

АА также стимулирует процесс воспаления в пищеводе и образование метаплазии (предраковые изменения клеток), а также воздействует на клеточный цикл, способствуя накоплению повреждений в процессе деления (34, 36). АА также значительно снижает способность клетки исправлять ошибки ДНК, что тоже стимулирует процесс образования раковых клеток (37).

Исследования генетических взаимодействий показали, что у людей с мутацией в определенных генах, приводящей к накоплению в организме АА, значительно увеличен риск рака (31), что подтверждает особенно сильный канцерогенный эффект АА.

Интересно, что АА может дополнительно продуцироваться бактериями ротовой полости после употребления алкоголя (38), таким образом вызывая особенно сильное токсичное воздействие на слизистую оболочку полости рта и горла, где особенно часто и возникает раковый процесс у людей, хронически злоупотребляющих алкоголем.

У алкоголиков с раком полости рта или горла находят особенно высокую концентрацию АА в слюне (39).

Концентрация АА в слюне сильно снижается, если перед употреблением алкоголя применять антисептический раствор для полоскания рта (31).

Известно, что также у курильщиков, употребяющих алкоголь, находят значительно более высокое содержание АА в слюне (40). Исследования показали, что у курильщиков состав бактерий ротовой полости резко меняется от преимущественно грамнегативных бактерий к грампозитивной флоре. Именно грампозитивные бактерии способны продуцировать большое количество АА (33).

Также грибок Candida albicans, являющийся частым «гостем» в ротовой полости курильщиков и алкоголиков, способен стимулировать образование АА в слюне.

Бактерии толстого кишечника также способны к образованию АА. Повышенная концентрация АА ведет к изменению анатомии поверхностного слоя кишечника, вызывая предраковые изменения и увеличивая риск рака кишечника (41–42).

3. Стимуляция энзима P-4502E1 (CYP2E1)

В результате дополнительной стимуляции данного фермента создается благотворный фон для развития рака.

• Образует АА из этанола.

• Участвует в метаболизме многих активных субстанций, включая проканцерогены (активация развития рака) (35).

• Вызывает дополнительное поражение печеночной ткани, как правило, за счет образования свободных радикалов.

Степень стимуляции энзима индивидуальна, – определена генами, однако у большинства людей наблюдается значительный его подъем после приема 40 г алкоголя (43).

4. Взаимодействие алкоголя с ретиноидами и фолатами

У людей, хронически употребляющих алкоголь, уровень витамина А в крови и печеночной ткани значительно снижен (44). Способность алкоголя влиять на разные этапы метаболизма витамина А была показана в ряде экспериментов (44–45). В частности, снижается количество ретиноевой кислоты, что способствует трансформации клеток из нормальных в злокачественные (46). Снижение уровня фолатов также является известным фактором риска для развития злокачественного процесса (52, 55).

5. Пагубное влияние алкоголя на иммунную систему

Множественные эксперименты показали снижение активности разных уровней иммунной системы в результате хронического употребления алкоголя, что приводило к более частому развитию инфекций и раковых заболеваний (47–48).

Особенно сильное влияние алкоголь, вероятно, имеет на NK клетки (натуральные киллеры), снижая их количество и защитные функции (49–51).


Смертность в результате употребления алкоголя по регионам (World Cancer Report 2014)



Главные выводы шестой главы

1. Регулярный прием алкоголя увеличивает риск развития рака в большинстве органов нашего организма.

2. Степень увеличения риска может быть значительной или минимальной, в зависимости от количества и длительности употребления алкоголя.

3. Курение у людей, регулярно пьющих алкоголь, намного ощутимее увеличивает риск развития злокачественного процесса в некоторых органах.

4. Недостаток фолатов и витамина А у регулярно пьющих людей способствует более быстрому развитию рака.

5. Генетический код конкретного человека может снижать или увеличивать риск развития рака по сравнению с другими людьми в популяции, выпивающими идентичное количество алкоголя.

6. Крепкие напитки особо опасны, так как именно у них фиксируется высокое содержание этанола, которое в организме метаболизируется в ацетальдегид, являющийся наиболее сильной канцерогенной субстанцией.

7. Хорошая гигиена рта помогает снижать токсичный эффект алкоголя на клетки ротовой полости и горла.


Список литературы (глава 6)

1. Allen NE, Beral V, Casabonne D, et al. Moderate alcohol intake and cancer incidence in women. J Natl Cancer Inst 2009; 101: 296.

2. Seitz HK, Stickel F. Molecular mechanisms of alcohol-mediated carcinogenesis. Nat Rev Cancer 2007; 7: 599.

3. World Cancer Research Fund/American Institute for Cancer Research. Food, Nutrition, Physical activity, and the prevention of cancer: a global perspective. Washington, DC: AICR 2007.

4. IARC 2012. Personal habits and indoor combustions. IARC Monogr Eval Carcinog Risks Hum, 100E: 1–575.

5. IARC 2010. Alcohol consumption and ethyl carbamate. IARC Monogr Eval Carcinog Risks Hum, 96: 1–1428.

6. Cho E, Smith-Warner SA, Ritz J, van den Brandt PA, Colditz GA, Folsom AR, Freudenheim JL, Giovannucci E, Goldbohm RA, Graham S, Holmberg L, Kim DH, Malila N, Miller AB, Pietinen P, Rohan TE, Sellers TA, Speizer FE, Willett WC, Wolk A, Hunter DJ. Alcohol intake and colorectal cancer: a pooled analysis of 8 cohort studies.Ann Intern Med 2004; 140(8): 603–613.

7. Otani T, Iwasaki M, Yamamoto S, et al. Alcohol consumption, smoking, and subsequent risk of colorectal cancer in middle-aged and elderly Japanese men and women: Japan Public Health Center-based prospective study. Cancer Epidemiol Biomarkers Prev 2003; 12(12): 1492–1500.

8. Wakai K, Kojima M, Tamakoshi K, et al. Alcohol consumption and colorectal cancer risk: findings from the JACC Study. J Epidemiol 2005; 15(2): S173–S179.

9. Akhter M, Kuriyama S, Nakaya N, et al. Alcohol consumption is associated with an increased risk of distal colon and rectal cancer in Japanese men: the Miyagi Cohort tudy. Eur J Cancer 2007; 43(2): 383–390.

10. Shimizu N, Nagata C, Shimizu H, et al. Height, weight, and alcohol consumption in relation to the risk of colorectal cancer in Japan: a prospective study. Br J Cancer 2003; 88(7): 1038–1043.

11. Fedirko V, Tramacere I, Bagnardi V, Rota M, Scotti L, Islami F, Negri E, et al. Alcohol drinking and colorectal cancer risk: an overall and dose-response meta-analysis of published studies. Annals of Oncology 2011; 22: 1958–1972.

12. Lamu L. Etude de statistique Clinique de 131 cas de cancer de`l oesophage et du cardia. Archives des Maladie Digestifs et de Malnutrition 1910; 4: 451–456.

13. Tuyns A. Alcohol and cancer. Alcohol: Health and Research World 1978; 2: 20–31.

14. Tuyns A. Oesophageal cancer in non-smoking drinkers and in non-drinking smokers. International Journal of Cancer 1983; 32: 443–444.

15. Bruguere J, Guenel P, Leclerc A, Rodriguez J. Differential effects of tobacco and alcohol in cancer of the larynx, pharynx, and mouth. Cancer 1986; 57: 391–397.

16. Maier H, Dietz A, Zielinski D, Junemann K and Heller W. Risikofaktoren bei Patienten mit Plattenepithelkarcinomen der Mundhohle, des Oropharynx, des Hypopharynx und des Larynx. Deutche Medizinishe Wochenschrift 1990; 115: 843–850.

17. Doll R, Forman D and La Vecchia. Alcoholic beverages and cancers of the digestive tract and larynx. In Health Issues Related to Alcohol Consumption, 2nd edn, Mac Donald I, ed, pp: 351–393. MPG Books, Bodmin, Cornwall.

18. Bofetta P, Garfinkel L. Alcohol drinking and mortality among men enrolled in an American Cancer Society prospective study. Epidemiology 1990; 1: 342–348.

19. Oka H, Kurioka N, Kim K, Kanno T, Kuroki T, Mizogucchi Y, and Kokayashi K. Prospective study of early detection of hepatocellular carcinoma: relation to hepatitis B surface antigen carriage. Cancer 1990; 49: 672–680.

20. Simonetti R, Liberati A, Angiolini C, Pagliaro L. Treatment of hepatocellular carcinoma: a systemic review of randomized controlled trials. Annals of Oncology 1997; 8: 117–136.

21. Carselmann W, Alt M. Hepatitis C virus infection as a major rik factor for hepatocellular carcinoma. Journal of Hepatology 1996; 24: 61–66.

22. Seitz H, Pochl G, Simanowski U. Alcohol and cancer. In Recent Developments in Alcoholism: the consequence of alcoholism 1998, Galanter M, ed, pp: 67–96. Plenum Press, New York, London.

23. Kuper A, Tzonou A, Kaklamani E. Tobacco smoking, alcohol consumption and their interaction in the causation of hepatocellular carcinoma. International Journal of Cancer 2000; 85: 498–502.

24. Inouie H, Seitz H. Viruses and alcohol in the pathogenesis of primary hepatic carcinoma. European Journal of Cancer Prevention 2001; 10: 1–4.

25. Rohan T, Jain M, Howe G, Miller A. Alcohol consumption and risk of breast cancer: a cohort study. Cancer Causes and Control 2000; 11: 239–247.

26. Bowlin S, Lekse M, Varma A, Nasca P, Weinstein A and Caplan L. Breast cancer risk and alcohol consumption: results from a large case-control study. International Joirnal of Epidemiology 1997; 26: 915–923.

27. Colditz G. Epidemiology of breast cancer: findings from the nurses health study. Cancer 1993; 71: 1480–1489.

28. Feigelson H, Calle E, Robertson A, Wingo P, Thun M. Alcohol consumption increases risk of fatal breast cancer. Cancer Causes and Control 2001; 12: 895–902.

29. Fridenreich C, Howe G, Miller A, Jain M. A cohort study of alcohol consumption and risk of breast cancer. American Journal of Epidemiology 1993; 137: 512–520.

30. Longnecker M. Alcoholic beverages consumption in relation to risk of breast cancer: meta-analysis and review. Cancer Causes and Control 1994; 5: 73–82.

31. Poschl G, Seitz HK. Alcohol and cancer. Alcohol&Alcoholism 2004, Vol 39, N3, pp 155–156.

32. Maier H, Born I A, Veith S, Adler D, Seitz HK. The effect of chronic ethanol consumption on salivary gland morphology and function in the rat. Alcoholism: Clinical and Experimental Research 1986; 10: 425–427.

33. Salaspuro MP. Acetaldehyde, microbes, and cancer of the digestive tract. Critical Reviews in Clinical Laboratory Science 2003; 40: 183–208.

34. Seitz HK, Matsuzaki S, Yokoyama A, Homann N, Vakevainen S, Wang X. A. Alcohol and cancer. Alcoholism Clinical and Experimental Research 2001; 25: 137–143.

35. Seitz HK, Oneta CM. Gastrointestinal alcohol dehydrogenases. Nutritional Review 1998; 56: 52–60.

36. Simanowski U, Suter P, Russel R, Heller M, Waldherr R, Ward R, Peters T, Smith D, Seitz H. Enhancement of ethanol induced rectal mucosal hyperregeneration with age in F244 rats. Gut 1994; 35: 1102–1106.

37. Espina N, Lima V, Lieber C, Garro A. In vitro and in vivo inhibitory effect of ethanol and acetaldehyde on O6-methylguanine transferase. Carcinogenesis 1988; 9: 761–766.

38. Homann N, Jousimies-Somer H, Jokelainen K, Heine R, Salaspuro M. High acetaldehyde levels in saliva after ethanol consumption: methodological aspects and pathogenetic implications. Carcinogenesis 1997; 18: 1739–1743.

39. Jokelainen K, Heikkonen E, Roine R, Lehtonen H, Salaspuro M. Increased acetaldehyde production by mouthwashings from patients with oral cavity, laryngeal or pharyngeal cancer. Alcoholism: Clinical and Experimental Research 1996; 20: 1206–1210.

40. Homann N, Tillonen J, Meurman J, Rintamaki H, Lindqvist C, Rautio M, Jousimies-Somer H, Salaspuro M. Increased salivary acetaldehyde levels in heavy drinkers and smokers: a microbiological approach to oral cavity cancer. Carcinogenesis 2000; 21: 663–668.

41. Deschner E, Long F, Hakissian M, Cupo S. Differential susceptibility of inbread mouse trains forecast by acute colonic proliferative response to methylazoxymethanol. Journal of the National Cancer Institute 1984; 72: 195–198.

42. Lipkin M. Method for binary classification and risk assessment of individuals with familial polyposis based on 3H-TdR labeling og epithelial cells in colonic crypts. Cell Tissue Kinetics 1984; 17: 209–222.

43. Oneta C, Lieber C, Li J, Ruttimann S, Schmid B, Lattmann J, Rosman A, Seitz H. Dynamics of cytochrome P4502E1 activity in man: induction by ethanol and disappearance during withdrawal phase. Journal of Hepatology 2002, 36: 47–52.

44. Leo M, Lieber C. Alcohol, vitamin A, and beta-carotene: advese interactions, including hepatotoxicity and carcinogenicity. American Journal of Clinical Nutrition 1999, 69: 1071–85.

45. Seitz H. Alcohol and retinoid metabolism. Gut 2000; 47: 748–750.

46. Chung J, Liu C, Smith D, Seitz H, Russel R, Wang X. Restoration of retinoic acid concentration suppresses ethanol induced c-jun overexpression and hepatocyte hyperproliferation in rat liver. Carconogenesis 2001; 22: 1213–1219.

47. Cook R. Alcohol abuse, alcoholism, and damage to the immune system – a review. Alcoholism: Clinical and Experimental Research 1998; 22: 1927–42.

48. Roselle G, Mendenhall C, Grossmann C. Effects of alcohol on immunity and cancer. In Alcohol, Immunity and Cancer 1993, Yirmia R and Taylor A, eds, pp. 3–22. CRC Press, Boca Raton.

49. Gallucci R, Pfister I, Meadows G. Effects of ethanol consumption on enriched natural killer cells from C57B/6 mice. Alcoholism: Clinical and Experimental Research 1994; 18: 625–631.

50. Wu W, Wolcott R, Pruett S. Ethanol dicreases the number and activity of splenic natural killer cells in a mouse model for binge drinking. Journal of Pharmacology and Experimental Therapeutics 1994; 271: 722–729.

51. Laso F, Madruga J, Giron J, Lopez A, Cindad J, San Miguel J, Alvarez-Mon M, Orfao A. Decreased natural killer cytotoxic activity in chronic alcoholism is assossiated with alcoholic liver disease but not active ethanol consumption. Hepatology 1997; 25: 1096–1100.

52. IARC 2012. Personal habits and indoor combustions. IARC Monogr Eval Carcinog Risks Hum, 100E: 1–575.

53. Lubin J, Purdue M, Keley K, et al. Total exposure and exposure rate effects for alcohol and smoking and risk of head and neck cancer: a pooled analysis of case-control studies. Am J Epidemiol 2009; 170: 937–947.

54. Lachenmeier D, Przybylski M, Rehm J (2012). Comparative risk assessment of carcinogens in alcoholic beverages using the margin of exposure approach. Int J Cancer 2012; 131: E995–E1003.

55. IARC (2010). Alcohol consumption and ethyl carbamate. IARC Monogr Eval Carcinog Risks Hum 2010; 96: 1–1428.

56. Singletary K, Gapstur S. Alcohol and breast cancer: review of epidemiologic and experimental evidence and potential mechanisms. JAMA 2001; 286: 2143–2151.

57. Pericleous M, Rossi RE, Mandair D, Whyand T, Caplin ME. Nutrition and pancreatic cancer. Anticancer Res. 2014 Jan; 34(1): 9–21.

58. Lowenfels AB, Maisonneuve P, Cavallini G, Ammann RW, Lankisch PG, Andersen JR, Dimagno EP, Andr?n-Sandberg A, Domell?f L. Pancreatitis and the risk of pancreatic cancer. International Pancreatitis Study Group. N Engl J Med. 1993; 328: 1433–1437.

59. Genkinger JM, Spiegelman D, Anderson KE, Bergkvist L, Bernstein L, van den Brandt PA, English DR, Freudenheim JL, Fuchs CS, Giles GG, et al. Alcohol intake and pancreatic cancer risk: a pooled analysis of fourteen cohort studies. Cancer Epidemiol Biomarkers Prev. 2009; 18: 765–776.

60. Lucenteforte E, La Vecchia C, Silverman D, Petersen GM, Bracci PM, Ji BT, Bosetti C, Li D, Gallinger S, Miller AB, et al. Alcohol consumption and pancreatic cancer: a pooled analysis in the International Pancreatic Cancer Case-Control Consortium (PanC4) Ann Oncol. 2012; 23: 374–382.

61. Tramacere I, Scotti L, Jenab M, Bagnardi V, Bellocco R, Rota M, Corrao G, Bravi F, Boffetta P, La Vecchia C. Alcohol drinking and pancreatic cancer risk: a meta-analysis of the dose-risk relation. Int J Cancer. 2010; 126: 1474–1486.

62. Gupta S, Wang F, Holly EA, Bracci PM. Risk of pancreatic cancer by alcohol dose, duration, and pattern of consumption, including binge drinking: a population-based study. Cancer Causes Control. 2010; 21: 1047–1059.

63. Falk RT, Maas P, Schairer C, Chatterjee N, Mabie JE, Cunningham C, Buys SS, Isaacs C, Ziegler RG. Alcohol and risk of breast cancer in postmenopausal women: an analysis of etiological heterogeneity by multiple tumor characteristics. Am J Epidemiol. 2014 Oct 1; 180(7): 705–17.

64. Rizos Ch, Papassava M, Golias Ch, Charalabopoulos K. Alcohol consumption and prostate cancer: a mini review. Exp Oncol. 2010 Jul; 32(2): 66–70.

65. Sawada N, Inoue M, Iwasaki M, Sasazuki S, Yamaji T, Shimazu T, Tsugane S. Alcohol and smoking and subsequent risk of prostate cancer in Japanese men: the Japan Public Health Center-based prospective study. Int J Cancer. 2014 Feb 15; 134(4): 971–8.

66. Li Y, Mao Y, Zhang Y, Cai S, Chen G, Guo J, Chen K, Jin M. Alcohol drinking and upper aerodigestive tract cancer mortality: a systematic review and meta-analyssis. Oral Oncol 2014; 50 (4): 269–75.

67. Huang Q, Luo K, Yang H, Wen J, Zhang S, Li J, Ela Bella A, Liu Q, Zheng Y, Hu R, Chen J, Fu J. Impact of alcohol consumption on survival in patients with esophageal carcinoma: a large cohort with long-term follow-up. Cancer Sci 2014 Oct 7. Doi: 10.1111/cas.12552.(Epub ahead of print).

68. Zhu J, Wang Y, Zhou Q, Zhu K, Yu C, Li Y. Systematic review with meta-analysis: alcohol consumption and the risk of colorectal adenoma. Aliment Pharmacol Ther 2014; 40(4): 325–37.69/ Denise HE Maasland, Piet A van den Brandt, Berndt Kremer, R Alexandra Goldbohm and Leo J Shouten. Alcohol consumption, cigarette smoking and the risk of subtypes of head-neck cancer: results from the Netherlands cohort study. BMC Cancer 2014; 14: 187.

Глава 7. Инфекции и рак

Давно известно, что вирусы, бактерии и паразиты могут быть причиной некоторых типов рака. Например, по статистике 2008 года, 16 % всех зарегистрированных раковых болезней возникли в результате инфекций. Число случаев возникновения злокачественной опухоли по вине инфекции широко варьирует в зависимости от региона. Самый высокий показатель – 33 % – зарегистрирован в суб-тропической Африке, самый низкий – 4 % – в Австралии, Северной Америке и Новой Зеландии (1).

Осведомленность об инфекциях, вызывающих развитие рака, поможет каждому человеку усилить уровень бдительности, чтобы, во-первых, не заболеть; и, во-вторых, пройти курс лечения, снижая риск роста раковой опухоли.

1. Helicobacter pylori

H. pylori – это бактерия, которая, как оказалось, является причиной некоторых доброкачественных и злокачественных процессов в пищеварительном тракте (2).

Впервые бактерия была обнаружена в 1982 году в желудке, хотя она также может колонизировать ткани глаза. Большинство людей инфицированы данной бактерией, даже не подозревая об этом. В 80 % случаев инфекция протекает без симптомов. Однако современным медикам известно, что H. pylori может являться причиной развития язвы желудка и 12-перстной кишки, а также – гастрита и рака.

Острая инфекция иногда вызывает тошноту, рвоту и/или боли в желудке. Затем инфекция переходит в хроническую форму, которая, как правило, не сопровождается никакими проявлениями. Некоторые люди испытвают симптомы диспепсии: дискомфорт и боль в желудке, тошноту, «вздутие» живота, иногда рвоту.

Почти каждый пятый человек, инфицированный H. pylori, заболеет язвой желудка, и примерно 1–2 % всех инфицированных приобретут рак желудка.

Основная проблема заключается в том, что наличие в желудке этой бактерии вызывает там хроническую инфекцию (гастрит), что значительно увеличивает риск рака желудка (тела желудка) (1).

Данные исследований указывают на снижение риска развития рака желудка при лечении инфекции, то есть элиминации бактерии из желудка (3).

Неходжкинская лимфома (рак лимфатической системы), а также диффузная B-клеточная лимфома, берущие начало в желудочной ткани, также связаны с наличием в них бактерии H. pylori (7).

Также наличие H. pylori связано с развитием кишечных полипов и риском рака кишечника (4).

Недавние исследования показали возможную связь бактерии с развитием рака поджелудочной железы (41). Дальнейшие исследования в этой области проводятся в настоящее время.

Однако следует заметить, что наличие H. pylori снижает риск некоторых типов рака пищевода (5). Некоторые ученые полагают, что данная бактерия является нормальной флорой организма, защищая от развития отдельных заболеваний (например, детской астмы) (6).

2. Вирусы и рак

Первый вирус, связанный с развитием раковой опухоли, был обнаружен в 1964 году в Африке у детей, страдающих лимфомой Беркитта. В честь ученых, его обнаруживших, он был назван вирусом Эпштейна-Барра. С тех пор всего найдено 7 различных вирусов, способных стимулировать раковый рост в организме (8).

Эти вирусы называют онковирусами (вызывающие онкологию).

1. Эпштейна-Барра вирус (Epstein-Barr virus = EBV)

2. Вирус герпеса человека 8-го типа, или так называемый Капоши саркома ассоциированный вирус герпеса человека (Kaposi sarcoma herpes virus = KSHV).

3. Папилломавирус человека высокого риска (high-risk human papillomavirus = HPV).

4. Вирус гепатита B (Hepatitis B virus = HBV).

5. Вирус гепатита C (Hepatitis C virus = HCV).

6. Полиомавирус клеток Меркеля (Merkel cell polyomavirus = MCPV).

7. Вирус Т-клеточного лейкоза человека (Human T-lymphotropic virus 1 = HTLV1).


Механизмы, посредством которых вирусы способны стимулировать злокачественный рост, различны.


• Вызывают генетическую нестабильность.

• Стимулируют неконтролируемый рост клетки.

• Вызывают неспособность клетки «латать» повреждения ДНК.

• Вызывают хроническое воспаление.

• Блокируют иммунные механизмы защиты организма.

Вирус Эпштейна-Барра

Вирус также известен как человеческий вирус герпеса 4-го типа. Примерно 95 % всех людей имеют его в наличии (9). Основные пути передачи инфекции – оральный и через кровь (10–11). При инфицировании вирусом на ранних этапах никаких симптомов не наблюдается. Если вирус попадает в организм в подростковом периоде или взрослой жизни, – возникает заболевание инфекционный мононуклеоз (12). Это заболевание само по себе является фактором риска для развития лимфомы Ходжкина (13).

Попадая в организм, вирус «живет» в нормальных В-клетках лимфатической системы, и, при определенных условиях, активируется, стимулируя развитие рака (различные лимфомы) (14).

Каким образом вирус инфицирует эпителиальные клетки, стимулируя развитие рака носоглоточной области и желудка, не совсем понятно.

Недавнее исследование обнаружило связь между наличием в крови иммуноглобулина А (антивещества к вирусу Эпштейна-Барра) и повышенным риском развития рака носоглоточной области (15).

Связь между наличием иммуноглобулинов (антивеществ к вирусу) и злокачественным процессом в других органах, уязвимых для вируса Эпштейна-Барра, не была так четко определена (15).

Профилактики пока не существует.

Капоши саркома ассоциированный герпес вирус человека

Наличие данного вируса в популяции сильно варьирует в зависимости от региона: от 5 % в Европе, Азии и некоторых регионах Северной Америки, до более 50 % в субтропической Африке (8). В районах, где данный вирус встречается не часто, главный путь передачи инфекции происходит посредством сексуального контакта или переливания крови (16).

Главным образом, вирус проявляет себя у ВИЧ-инфицированных больных, вызывая саркому Капоши (17–18).

Следовательно, главная мера профилактики – это защита от сексуально-трансмиссивного заболевания, коим является ВИЧ (вирус иммунодефицита человека).

Папилломавирус высокого риска (HPV)

К этой группе вирусов относятся более 100 видов, 14 из которых считаются типами «высокого риска», ввиду их связи с раковым ростом клеток шейки матки и некоторых других отделов: тип 16, 18, 31, 33, 35, 45, 51, 52, 56, 58, 59, 62, 66 и 68 (19).

Вирусы типа 16 и 18 – наиболее часто встречаемые в ассоциации с раком шейки матки и плоскоклеточным раком (полость рта и глотки, аногенитальный район) (20–21). Более 70 % всех случаев рака шейки матки в мире связаны с инфицированием именно этими вирусами (22).

Вирус передается путем тесного кожного контакта. В частности, вирус в генитальном районе появляется в результате сексуального контакта и в определенных случаях, стимулирует развитие рака шейки матки у женщин.

Дополнительные факторы риска для развития рака шейки матки включают (33, 37):

• большое количество половых партнеров;

• начало половой жизни в раннем возрасте;

• курение;

• наличие других половых инфекций, например хламидии;

• стиль питания (недостаток микроэлементов и витаминов ухудшают положение);

• наличие аногенитальных бородавок.

Также папилломавирусы высокого риска, попадая в клетки ротовой полости и глотки, при определенных условиях могут вызывать развитие там ракового образования (25). Примерно 25 % всех раков полости рта и горла связаны с заражением папилломавирусом, как правило, 16-го типа (32).

Что касается аногенитальной области, то с вирусом связаны 88 % раков анального отдела, 70 % раков влагалища, 50 % раков пениса и 43 % раков вульвы (женские половые губы) (24).

Недавние исследования указывают на возможную роль папилломавирусов в развитии некоторых типов рака кожи (38) и пищевода (39–40). Дальнейшие исследования в этой области будут проводиться в ближайшее время.

Папилломавирусынизкого риска вызывают такие доброкачественные изменения, как, например, бородавки (23).

Наличие аногенитальных бородавок говорит о высоком риске инфицирования и папилломавирусом высокого риска.

Вирусы низкого риска – тип 6 и 11 – могут вызывать образование доброкачественных наростов (папиллом) в глотке и нижних отделах дыхательной системы (34). Несмотря на свой доброкачественный характер роста, папилломы могут разрастаться и вызывать ощутимое затруднение дыхания. Очень редко эти наросты могут трансформироваться в злокачественное образование (35).

Папилломы образуются либо в возрасте до 5 лет (при заражении ребенка вирусом во время родов от инфицированной мамы), либо в возрасте 20–30 лет, когда они приобретаются, как правило, в процессе незащищенного секса (36).

Использование презервативов при сексуальном контакте (включая оральный секс), защитит от заражения вирусом.

Полиомавирус клеток Меркеля

Впервые был найден в ассоциации с агрессивной формой рака кожи в 2008 году (26).

Считается, что все взрослые люди являются носителями этого вируса, однако раковую трансформацию он вызывает только у людей с выраженным дефицитом защитной функции иммунной системы, в частности, у больных СПИДом.

Профилактика – использование презервативов или других барьерных методов контрацепции при сексуальных контактах, во избежание заражения вирусом ВИЧ.

Вирус гепатита С

При попадании в организм вирус поражает клетки печени, во многих случаях вызывая хронический гепатит, что ведет к циррозу печени и/или раку (27).

Всего в мире 170 миллионов человек заражены вирусом гепатита С. Из них около 40 % обретут хроническое заболевание печени и 1–4 % заболеют раком (28).

Основной путь инфицирования через зараженную кровь:


• процедуры у зубного врача (неадекватная стерилизация инструментов);

• процесс татуировки (в случае неадекватной стерилизации инструментов);

• маникюр/педикюр (качество стерилизации инструментов);

• использование зараженных шприцев (нередко среди наркоманов);

• случайный укол инфицированной иглой (часто среди медиков);

• переливание продуктов крови.


Недавние исследования предполагают возможную роль вирусов гепатита С и в в развитии рака поджелудочной железы (43). Известно, что существует тесная связь между вирусом гепатита В и С и острым панкреатитом (инфекция/воспаление поджелудочной железы) (44–45). Тесная клеточная взаимосвязь печени и поджелудочной железы также обусловливается тем фактом, что, при определенных условиях (в лаборатории), клетки печени могут преобразовываться в клетки поджелудочной железы и наоборот (46–47). Множественные исследования, проведенные в период времени между 2008 и 2012 годами, указывали на возможную связь вирусов гепатита В и С с развитием рака поджелудочной железы (43), однако их статистическая значимость не была высокой.

Основная профилактика – осторожность при выборе зубной клиники, татуировочного салона или сервиса других услуг, при исполнении которых в микротравмы на коже может попасть вирус.

Вирус гепатита В

При попадании в организм поражает клетки печени. Данный вирус является одной из самых частых причин возникновения рака печени (29).

Основной путь передачи вируса (30).

1. Через зараженную кровь (смотрите выше – вирус гепатита С).

2. Путем сексуального контакта.

3. Вертикальным путем – от матери к ребенку во время родов.

4. Посредством контакта в семье: вероятно, через кожу, – зараженными жидкостями организма (например, слюной).

Профилактика – осторожность в любых манипуляциях, где возможен контакт с кровью; выбор качественных сервисов обслуживания; вакцинация (однако эффективность и длительность защиты после вакцинации индивидуально вариабельна).

Вирус Т-клеточного лейкоза человека

Данный вирус является мощным канцерогенным агентом, способным вызывать лейкоз и лимфому (рак крови и лимфатической системы) (31). Эндемическими районами (с высокой встречаемостью вируса) являются Япония, Западная Африка, Центральная Америка и Каррибская территория (8).

Основные пути инфицирования.

1. Сексуальный контакт.

2. Передача вируса через зараженную кровь.

3. От матери ребенку при кормлении грудным молоком.

Профилактика – осторожность в любых манипуляциях, где возможен контакт с кровью; выбор качественных сервисов обслуживания; защищенный секс.

3. Паразиты и рак

Описторхоз

Паразит длиной 4–13 мм, живущий в период половой зрелости в желчных протоках и протоках поджелудочной железы человека и животных. Промежуточным хозяином паразита является моллюск (улитка).

Яйца паразита попадают в окружающую среду с зараженным калом. При попадании в воду, яйца заглатываются моллюсками, в которых происходит развитие и размножение паразитов, заканчивающееся выходом в воду хвостатых личинок. Личинки заглатываются рыбами.


Человек и млекопитающие животные заражаются описторхозом при употреблении в пищу сырой, мороженой, слабопросоленной, недостаточно прожаренной и проваренной рыбы с личинками гельминта.


Описторхоз особенно распространен в Западной Сибири и Казахстане, а также – в Тайланде и Лаосе.

Инкубационный период 2–4 недели (период времени с момента заражения до появления симптомов заболевания).

Симптомы. Заболевание начинается остро, с подъема температуры до 39–40°. Лихорадочный период длится от нескольких дней до 2 месяцев и более. Появляются боли в мышцах и суставах, кашель, высыпания на коже, желудочно-кишечные расстройства, увеличение печени, реже селезенки и лимфатических узлов, одутловатость лица. Возможна желтуха.

При хроническом течении заболевания происходит поражение печени с развитием цирроза и/или рака.

Диагноз. Абсолютным доказательством описторхоза является обнаружение в кале яиц описторхисов.


Профилактика.

Исключение из употребления недостаточно просоленой или термически плохо обработанной рыбы. Гибель личинок описторхисов наступает при замораживании рыбы в льдо-солевой смеси: при t° –18° – через 15–20 дней, t° –23–25°– через 3 дня, t° –30° – через 6 часов.

Ранняя диагностика и своевременное лечение поможет избежать хронической инфекции, защищая от развития рака.

Клонорхоз

Паразит длиной 10–20 мм. Паразитирует в желчных путях человека и животных. Попадает в организм с плохо обработанной рыбой.

Клонорхоз широко распространен в Китае, Японии, Корее и в ряде стран Юго-Восточной Азии. В России клонорхоз встречается в бассейне Амура и в Приморье, но уровень заболеваемости низок. Однако в нижнем Приамурье (на участке от Хабаровска до Комсомольска-на-Амуре) среди коренного населения (нанайцы) пораженность достигает 25 %.

Инкубационный период: 2–3 недели.

Симптомы. Лихорадка, высыпания на коже, увеличение печени и селезенки, может появляться желтушность склер глаз. На более поздних этапах, при нелеченном заболевании, может появляться инфекция желчных протоков, панкреатит, желчнокаменная болезнь. Хроническая инфекция несет риск развития рака печени и желчных путей.

Диагностика. Обнаружения яиц гельминтов в кале или желчи.

Профилактика – смотрите «описторхоз».

Мочеполовой шистосомоз

Паразит длиной до 20 мм. Зрелая особь обитает в мелких венозных сосудах мочеполовой системы, в венозных сплетениях малого таза, мочевого пузыря и матки. Отложенные яйца мигрируют в мочевой пузырь и выделяются в окружающую среду с мочой. В воде образуются личинки, которые внедряются в моллюсков для достижения зрелости. Выйдя из моллюска, личинки способны к инфицированию окончательного хозяина (человек, животные, птицы) в течение 3 суток. Личинки внедряются через кожу или слизистую оболочку ротовой полости и с током крови достигают сосудов мочеполовой системы.

Заражение шистосомозом происходит при купании в пресноводных водоемах, загрязненных мочой и фекалиями заболевших людей. В момент проникновения личинок через кожу человек ощущает боль как при уколе иглой. Иногда проникновение личинок вызывает местную воспалительную реакцию («зуд купальщиков»).

Основными областями распространения мочеполового шистосомоза являются страны Африки и Ближнего Востока (например, в некоторых районах Египта шистосомами может быть поражено более 50 % населения). На территории бывшего СССР шистосомоз, как правило, не встречается.

Симптомы. Острый период заболевания совпадает с внедрением паразита через кожные покровы и миграцией по кровяному руслу. В этом периоде отмечается расширение сосудов кожи, покраснение, зуд, сыпь на коже. Эти симптомы проходят через 3–4 дня. Затем наступает период относительного благополучия, который длится от 3 до 12 недель.

После больные отмечают появление слабости, головных болей, ломоту в спине, зудящие высыпания на коже, увеличение печени и селезенки. В конце острого и начале хронического периода появляется кровь в моче, боли в области мочевого пузыря и в промежности, повышается температура тела. Хронический период наступает спустя несколько месяцев после инфицирования.

При нелеченном шистосомозе увеличен риск развития рака мочевого пузыря (1).


Профилактика – осторожность при купании в пресноводных водоемах на территории стран с наличием инфекционного очага, а также ранняя диагностика и лечение.

Суммарная связь разных инфекционных агентов с развитием раковой опухоли в отдельных частях тела показана в таблице (1, 8, 42).



Главные выводы седьмой главы

1. Некоторые инфекционные агенты (бактерии, вирусы и паразиты) являются мощными канцерогенами, – вызывают развитие ракового заболевания. Знание путей инфицирования, а также диагностики и лечения, помогут увеличить бдительность и снизить риск развития рака.

2. Бактерия – Helicobacter pylori – обитает в желудке большинства из нас и способна вызывать язву желудка и 12-перстной кишки, а также хронический гастрит и рак некоторых частей желудка. Элиминация бактерии с помощью специального курса антибиотиков и других препаратов помогает избавиться от симптомов расстройства желудка, а также избежать развития хронического воспаления, ведущего к образованию рака.

3. Папилломавирусы (в частности тип 16 и 18) являются основной причиной развития рака шейки матки у женщин и рака в аногенитальной зоне (пенис, влагалище, анус, вульва). Они также являются причиной некоторых раков в области рта и горла. Основной метод профилактики – использование презервативов для всех видов сексуального контакта (генитальный, оральный, анальный), во избежание инфицирования.

4. Вирусы гепатита В и С очень опасны, так как вызывают беcсимптомное хроническое воспаление печени, что ведет к циррозу (смерть от печеночной недостаточности) и/или раку печени. Главный источник инфицирования – зараженная кровь. Потенциальные источники заражения – зубоврачебные кабинеты, салоны для нанесения татуировок, маникюр и педикюр, а также медицинские учреждения, где можно случайно уколоться инфицированной иглой. Наркоманы находятся в повышенной зоне риска, так как многоразово используют шприцы.

5. Паразитарные инфекции – описторхоз и клонорхоз – способны вызывать рак печени и желчевыводящих путей в случае хронической нелеченной инфекции. Заражение происходит с употреблением плохо обработанной рыбы (сырая, полусырая, недосоленая). Опасные районы – Казахстан, Лаос и Тайланд.

6. Нелеченная паразитарная инфекция, вызываемая мочеполовым шистосомозом, вызывает развитие рака мочевого пузыря. Заражение происходит в момент купания – личинка паразита пробуравливает кожу, заселяя организм. Опасные районы для заражения – Египет и Африка.


Список литературы (глава 7)

1. World Cancer Report 2014 (WHO); pp 105–114.

2. Handa O, Naito Y, Yoshikawa T. Redox bilogy and gastric carcinogenesis: the role of Helicobacter pylori. Redox Rep 2011; 16: 1–7.

3. Fuccio, L; Zagari, RM; Eusebi, LH; Laterza, L; Cennamo, V; Ceroni, L; Grilli, D; Bazzoli, F (2009). Meta-analysis: can Helicobacter pylori eradication treatment reduce the risk for gastric cancer? Ann Intern Med 151 (2): 121–8.

4. Wu, Q.; Yang, Z.-P.; Xu, P.; Gao, L.-C.; Fan, D.-M. (2013). Association between Helicobacter pyloriinfection and the risk of colorectal neoplasia: a systematic review and meta-analysis. Colorectal Disease 15 (7): e352–e364.

5. Fa-Jun Xie, Yi-Ping Zhang, Qiu-Qing Zheng, Hong-Chuan Jin, Wei-Min Mao et. al. Helicobacter pylori infection and esophageal cancer risk: an updated meta-analysis. World J Gastroenterol 2013; 19(36): 6098–6107.

6. Chen Y, Blaser MJ (August 2008). Helicobacter pylori colonization is inversely associated with childhood asthma. J. Infect. Dis. 198 (4): 553–60.

7. Parsonnet J, Hansen S, Rodriguez L, et al. Helicobacter pylori infection and gastric lymphoma. N Engl J Med 1994; 330: 1267–1271.

8. Abigail Morales-Sanchez, Ezequiel M Fuentes-Panana. Human viruses and cancer. Viruses 2014, 6, 4047–4079.

9. Henle G, Henle W, Clifford P, Diehl V, Kafuko GW, Kirya BG, Klein G, Morrow RH, Munube GM, Pike P, et al. Antibodies to Epstein-Barr virus in Burkitt`s lymphoma and control groups. J Natl Cancer Inst 1969; 43: 1147–1157.

10. Gerber P, Walsh JH, Rosenblum EN, Purcell RH. Association of eb-virus infection with the post-perfusion syndrome. Lancet 1969, 1: 593–595.

11. Hoagland RJ. The transmission of infectious mononucleosis. Am J Med Sci 1955; 229: 262–272.

12. Stock I. Infectious mononucleosis – A “childhood disease” of great medical concern. Med Mon Pharma 2013; 36: 364–368.

13. Hjalgrim H. On the aetiology of Hodgkin lymphoma. Dan Med J 2012; 59: B4485.

14. Lawrence S Young and Christopher W Dawson. Epstein-Barr virus and nasopharyngeal carcinoma. Chin J Cancer 2014; vol 33 isue 12: 581–590.

15. Coghill AE, Hildesheim A. Epstein-Barr virus antibodies and the risk of associated malignancies: review of the literature. Am J Epidemiol 2014; 180(7): 687–95.

16. Dukers NH, Rezza G. Human herpesvirus 8 epidemiology: what we do and do not know. Aids 2003; 17: 1717–1730.

17. Viejo-Borbolla A, Ottinger M, Schulz TF. Human herpesvirus 8: biology and role in the pathogenesis of Kaposi`s sarcoma and other AIDS-related malignancies. Curr HIV/AIDS Rep 2004; 1: 5–11.

18. Beral V, Peterman TA, Berkelman RL, Jaffe HW. Kaposi`s sarcoma among persons with AIDS: a sexually transmitted infection? Lancet 1990; 335: 123–128.

19. Zur Hausen H. Papillomaviruses and cancer: from basic studies to clinical application. Nat Rev Cancer 2002; 2: 342–350.

20. Munoz N, Bosch FX, de Sanjose S, Herrero R, Castellsague X, Shah KV, Snijders PJ, Meijer CJ. International agency for research on cancer multicenter Cervical Cancer Study, G. Epidemiologic classification of human papillomavirus types associated with cervical cancer. N Engl J Med 2003; 348: 518–527.

21. Clifford GM, Smith JS, Plummer M, Munoz N, Franceschi S. Human papillomavirus types in invasive cervical cancer worldwide: a meta-analysis. Br J Cancer 2003; 88: 63–73.

22. Chow LT, Broker TR. Human papillomavirus infection: warts or cancer? Cold Spring Harbor Perspect Biol 2013; 5, 10.1101/cshperspect.a012997.

23. Li N, Franceschi S, Howell-Jones R, et al. Human papillomavirus type distribution in 30,848 invasive cervical cancers worldwide: variation by geographical region, histological type and year of publication. Int J Cancer 2011; 128: 927–935.

24. De Vuyst H, Clifford GM, Nascimento MC, et al. Prevalence and type distribution of human papillomavirus in carcinoma and intraepithelisl neoplasia of the vulva, vagina and anus: a meta-analysis. Int J Cancer 2009; 124: 1626–1636.

25. Herrero R, Castellsague X, Pawlita M, et al. IARC Multicenter Oral Cancer Study Group. Human papillomavirus and oral cancer: the International Agency for Research on Cancer multicenter study. J Natl Cancer Inst 2003; 95: 1772–1783.

26. Feng H, Shuda M, Chang Y, Moore PS. Clonal integration of a polyomavirus in human merkel cell carcinoma. Science 2008; 319: 1096–1100.

27. Tang H, Grise H. Cellular and molecular biology of HCV infection and hepatitis. Clin Sci 2009; 117: 49–65.

28. Morgan RL, Baack B, Smith BD, Yartel A, Pitasi M, Falck-Ytter Y. Eradication of hepatitis С virus infection and the development of hepatocellular carcinoma: a meta-analysis of observational studies. Ann Intern Med 2013; 158: 329–337.

29. Tarocchi M, Polvani S, Marroncini G, Galli A. Molecular mechanism of hepatitis B virus-induced hepatocarcinogenesis. World J Gastroenterol 2014; 20: 1130–11640.

30. Kew MC. Epidemiology of chronic hepatits B virus infection, hepatocellular carcinoma, and hepatitis B virus-induced hepatocellular carcinoma. Pathol Biol 2010; 58: 273–277.

31. Kannian P, Green PL. Human T-lymphotropic virus type1: molecular biology and oncogenesis. Viruses 2010; 2: 2037–2077.

32. Betiol J, Villa LL, Sichero L. Impact of HPV infection on the development of head and neck cancer. Brazilian J of Med and Biol Research 2013; 46: 217–226.

33. Smith JS, Bosetti C, Munoz N, Herrero R, Bosch FX, Elufneto j, et al. Chlamydia trachomatis and invasive cervical cancer: a pooled analysis of the IARC multicentric case-control study. Int J Cancer 2004; 111: 431–439.

34. Katsenos S, Becker HD. Recurrent respiratory papillomatosis: a rare chronic disease, difficult to treat, with potential to lung cancer transformation: apropos of two cases and a brief literature review. Case Rep Oncol 2011;4: 162–171.

35. Silver RD, Rimell FL, Adams GL, Derkay CS, Hester R. Diagnosis and management of pulmonary metastasis from recurrent respiratory papillomatosis. Otolaryngol Head Neck Surg 2003; 129: 622–629.

36. Shykhon M, Kuo M, Pearman K. Recurrent respiratory papillomatosis. Clin Otolaryngol Allied Sci 2002; 27: 237–243.

37. Silke Tribius, Markus Hoffmann. Human Papilloma Virus Infection in Head and Neck Cancer. Dtsch Arztebl Int 2013; 110(11): 184–90.

38. Accardi R, Gheit T. Cutaneous HPV and skin cancer. Presse Med 2014; 43(12P2): e435–e443.

39. Al-Haddad S, El-Zimaity H, Hafezi-Bakhtiari S, Rajendra S, Streutker CJ, Vajpeyi R, Wang B. Infection and esophageal cancer. Ann N Y Acad Sci 2014; 1325: 187–96.

40. Hardefeldt HA, Cox MR, Eslick GD. Association between HPV and oesophageal squamous cell carcinoma: a meta-analysis. Epidemiol Infect 2014; 142(6): 1119–37.

41. Trikudanathan G, Philip A, Dasanu CA, Baker WL. Association between H. pylori infection and pancreatic cancer. A cumulative meta-analysis. J Pancreas 2011; 12: 26–31.

42. Zhou Y, Zhao Y, Li B, Huang J, Wu L, Xu D, Yang J, He J. Hepatitis viruses infection and risk of intrahepatic cholangiocarcinoma: evidence from a meta-analysis. BMJ Cancer 2012; 12: 289.

43. Fiorino S, Cuppini A, Castellani G, Bacchi-Reggiani ML, Jovine E. HBV and HCV-related infections and risk of pancreatic cancer. J Pancreas 2013; 14 (6): 603–609.

44. Alvares – Da – Silva MR, Francisconi CF, Waechter FL. Acute hepatitis C complicated by pancreatitis: another extrahepatic manifestation of hepatitis C. World J Gastroenterol 2006; 7(1): 84–6.

45. Yuen MF, Chan TM, Hui CK, Chan AO, Ng IO, Lai CL. Acute pancreatitis complicating acute exacerbation of chronic hepatitis B infection carries a poor prognosis. J Viral Hepat 2001; 8(6): 459–64.

46. Dabeva MD, Hwang SG, Vasa SR, et al. Differentiation of pancreatic epithelia progenitor cells into hepatocytes following transplantation into rat liver. Proc Natl Acad Sci USA 1997; 94(14): 7356–61.

47. Wang RY, Shen CN, Lin MH, Tosh D, Shin C. Hepatocyte-like cells transdifferentiatated from a pancreatic origin can support replication of hepatitis B virus. J Virol 2005; 79(20): 13116–28.

Глава 8. Окружающая среда и рак

1. Ультрафиолетовое излучение и рак кожи

В 2009 году Всемирная Организация Здравоохранения объявила ультрафиолетовое излучение известным канцерогеном. Несмотря на сей факт, миллионы людей ежегодно подвергают себя риску возникновения рака кожи, проводя на солнце чрезмерное количество времени.

Солнечная радиация является главным источником ультрафиолетового излучения (УФИ). В дополнение к этому существуют искусственные источники УФИ – специальные лампы и кровати для загара.

Биологические эффекты ультрафиолетового излучения в трех спектральных участках существенно различаются, поэтому биологи выделяют следующие диапазоны.

• Ближний ультрафиолет: УФ-A лучи (UVA, 315–400 нм).

• УФ-B лучи (UVB, 280–315 нм).

• Дальний ультрафиолет: УФ-C лучи (UVC, 100–280 нм).

Нетронутый озоновый слой атмосферы задерживает практически все УФ-С лучи и 90 % УФ-В лучей. УФ-А лучи почти не блокируются озоновым слоем – около 95 % достигают земной поверхности.

Канцерогенный эффект UVA и UVB был продемонстрирован во множестве экспериментов (13–16).

Уровень солнечной радиации существенно меняется в зависимости от:

• географического положения (широты и долготы);

• времени суток;

• времени года;

• количества облаков (основное атмосферное явление, определяющее количество солнечной радиации, достигающей поверхности Земли); ввиду отсутствия облачности в пустыне достигается максимальное количество солнечной радиации;

• уровня загрязненности воздуха;

• наличия поверхностей для отражения УФИ – снег, вода (в результате отражения меньшее количество солнечной радиации поглощается земной поверхностью).

Лампы и кровати для получения искусственного загара испускают в основном УФ-А лучи и менее 5 % УФ-В лучей. Некоторая аппаратура испускает в 10–15 раз более сильное излучение по сравнению с уровнем солнечной радиации в полдень на Средиземном море (1).

Влияние УФИ на кожу

Активное пребывание на солнце в целях получения загара является главной причиной развития разных типов рака кожи (2).

1. Меланома (агрессивный тип рака с быстрым образованием метастазов).

2. Базалиома.

3. Плоскоклеточный рак кожи.

По результатам недавних исследований, образование загара означает возникновение поражений ДНК в клетках кожи (31), что является основой для возникновения раковой трансформации в клетке.

На протяжении последних 50 лет встречаемость рака кожи значительно выросла в популяциях белокожих людей, особенно в местах с интенсивным солнечным излучением, например в Австралии (3).

Мода на использование искусственного загара является главной причиной увеличения количества случаев рака кожи (4).

В современном мире естественная белая кожа воспринимается негативно, будучи «некрасивой», по мнению множества белокожых молодых девушек (5–9). Желание приобрести красивую кожу привело к интенсивному развитию соответствующей индустрии: только в США около 30 миллионов людей ежегодно пользуются аппаратурой для получения искусственного загара (10–11).

Популярность салонов-соляриев не уменьшалась на протяжении многих лет, что вызвало серьезную озабоченность медиков, знающих о вреде УФИ (10, 12). В настоящее время во многих странах существует законодательный запрет на использование солярия персонами моложе 18 лет (42).

УФИ, получаемое в соляриях, вызывает преждевременное старение кожи (17–21) и ведет к увеличению риска развития и меланомы и других типов рака кожи (22–26).

В масштабном скандинавском исследовании посещение солярия более одного раза в месяц увеличивало риск меланомы на 55 %! (27).

В австралийском исследовании обнаружили, что в 76 % случаев меланомы у пациентов в возрастной категории 18–29 лет, ее возникновение связано с посещением солярия (28).

Еще одна масштабная работа также показала, что раннее (до 35 лет) и регулярное посещение солярия значительно увеличивает риск развития меланомы (29).

Основные рекомендации для снижения риска рака кожи:


• использование косметики с высоким уровнем протекции от солнечного излучения каждые 2 часа во время пребывания на солнце;

• использование одежды для защиты от солнца;

• использование шляпы с широкими полями;

• использование солнечных очков;

• чередование пребывания на солнце и в тени;

• избегайте времени суток, когда солнечное излучение особенно интенсивно (12:00–15:00);

• избегайте использования искусственных источников УФИ.


Небольшая заметка: солнечные лучи проникают через стекло окна, особенно, если оно чистое.

Дети порой получают солнечный ожог, играя перед большим окном в солнечный день, так как родители не предполагают влияния УФИ через стекло.

Автомобильные передние стекла покрыты специальной пленкой, которая задерживает большинство УФ-А лучей. Однако боковые и задние стекла в большинстве машин сделаны из неламинированного стекла, что позволяет солнечным лучам воздействовать на кожу. Очень важно в этих частях машины иметь затворки, особенно, если вы часто путешествуете с детьми на дальние расстояния.

Солнцезащитная косметика – санскрин

Главным методом защиты от УФИ, используемым в популяции, являются санскрины. Они снижают интенсивность солнечного излучения при воздействии на кожу, предотвращая возникновение ожога. Большинство санскринов защищают от УФ-В лучей, и только некоторые обеспечивают защиту и от УФ-А лучей. Наиболее известные санскрины, обеспечивающие защиту от УФ-А и УФ-В лучей, – это диоксид титания и оксид цинка.

От УФ-В лучей защититься относительно легко, и степень защиты от них обозначается аббревиатурой SPF (Sun Protection Factor). Значение SPF показывает, сколько времени можно находиться на солнце до возникновения солнечного ожога, то есть покраснения. Например, для человека, который обычно получает ожог кожи после 10-минутного пребывания на солнце, использование санскрина SPF-15 увеличит защиту до 150 минут (10Х15).

SPF-2, при адекватном нанесении на кожу, блокирует примерно 50 % УФ-В лучей; SPF-10 блокирует 90 %; SPF-15 – 94 %; SPF-30 блокирует 97 % всех УФ-В лучей. В реальной жизни защита SPF обычно ниже ожидаемой, так как толщина нанесения косметического средства, как правило, ниже рекомендуемой производителями (43).

Светловолосым и светлокожим, обладателям чувствительной кожи, которая моментально обгорает на солнце, следует пользоваться средствами с максимально высокой степенью защиты: SPF 40–50+. Обладателям смуглой кожи достаточно применять крем SPF 15–20.

Защита от A-типа лучей представляет особую ценность, и если она хорошая, производитель обычно подчеркивает это. В Японии и в Корее принят PA-фактор (Protection Grade of UVA).

УФ-А лучи могут вызвать долговременное повреждение кожи и образование стойкой темной пигментации. Принцип измерения защиты аналогичен измерению SPF. Существуют средства с PA+, PA++ и PA+++, и даже РА++++. Чем больше “+”, тем большую защиту предоставляет средство от УФ-А лучей.

Санскрин должен быть нанесен на кожу за 20 минут до воздействия солнца и повторно использован каждые 2 часа или ранее, – в случае купания и интенсивного потоотделения, несмотря на «водозащитный эффект» у некоторых косметических средств.


Множество исследований подтвердили важность использования санскрина для предотвращения возникновения предракового состояния кожи – актинического кератоза (44–45), а также для снижения риска двух типов рака кожи – меланомы и плоскоклеточной карциномы (61).

Некоторые педиатры выразили озабоченность по поводу факта, что интенсивное использование санскрина у детей может приводить к чрезмерному всасыванию косметического средства через кожу. Однако множественные исследования, изучающие данный вопрос, не нашли токсичного эффекта санскринов на детский организм. В редких случаях может появляться местная аллергическая реакция при нанесении: покраснение кожи, зуд, жжение и припухлость (46).

Тем не менее ученые рекомендуют не подвергать прямому влиянию солнца детей до 6 месяцев. Защита кожи таких малышей должна осуществляться за счет одежды, и нанесение санскрина рекомендовано лишь на небольшие участки кожи, не скрытые от солнца одеждой (47).

Солнечные очки

Солнечные очки защищают глаза и кожу вокруг глаз от вредного воздействия солнечной радиации. Впервые защитные стандарты солнечных очков были опубликованы в Австралии в 1971 году. Затем стандарты были адаптированы в Европе и Америке с дальнейшим распространением по всему миру. Последние стандарты защитных свойств солнечных очков были приняты и опубликованы в 2001 году, однако далеко не все производители им следуют (48).

Большинство офтальмологов рекомендуют солнечные очки со способностью поглащать от 97 % до 100 % УФ лучей. Дорогие очки совсем не обязательно гарантируют высокий уровень защиты!

В целом рекомендуется носить очки во время длительного пребывания на улице (например, во время работы), при поездках на машине и участии в спортивных мероприятиях.

Солнечные очки для детей разного возраста имеются в продаже и рекомендованы для использования.

При покупке любых очков следуйте инструкции об их солнцезащитном эффекте, вне зависимости от цены.

Группы риска

Люди, имеющие более высокий риск развития рака кожи, должны быть особенно осторожны:

• дети до 18 лет;

• люди с кожей типа I и II (см. таблицу чувствительности кожи к солнцу);

• люди с большим количеством родинок (количество родинок увеличивается с возрастом (33), и в связи с пребыванием на солнце) (34);

• люди с тенденцией к образованию веснушек;

• люди с историей частых солнечных ожогов в детстве;

• люди с наличием предраковых изменений кожи (актинический кератоз, болезнь Боуэна, кератоакантома);

• женщины, использующие косметику, увеличивающую чувствительность кожи к УФИ;

• пациенты, использующие фотосенситивные препараты (например, использование нестероидных противовоспалительных препаратов, тетрациклина, сульфониламидов, тиазидов и др.) (32);

• люди с раком кожи в прошлом;

• люди, у которых близкие родственники болели меланомой;

• пациенты с пересадкой органов, находящиеся на пожизненной терапии иммуносупрессивными препаратами.

Тип кожи, определяющий ее чувствительность к солнцу (30)

I – солнечный ожог образуется легко, загар не появляется;

II – солнечный ожог образуется легко, загар минимальный;

III – риск образования солнечного ожога умеренный, загар образуется постепенно и остается светло коричневым;

IV – солнечный ожог минимален, загар обычно хороший, коричневый;

V – солнечный ожог крайне редок, загар интенсивный, темно-коричневый;

VI – солнечный ожог никогда не возникает, кожа изначально интенсивно пигментирована (черная).

Привычка осматривать кожу на наличие новых или необычных образований может спасти вам жизнь!


Главные черты «подозрительности» родинки:

• изменение размера родинки (увеличение, особенно более 5 мм);

• изменение цвета (более черная, неоднородная «раскраска» родинки);

• нерегулярность краев родинки;

• изменение текстуры родинки (образование «корки» или шероховатостей);

• появление несимметричности (одна половинка родинки начинает выглядеть иначе);

• родинка начала болеть или чесаться;

• возникновение воспаления – отечность, покраснение.

В случае подозрительных изменений на коже срочно обращайтесь к специалисту для дальнейшего осмотра!

Влияние УФИ на глаза

У взрослого человека 99 % УФИ поглощается передними структурами глаза, но небольшoе количество достигает и сетчатки (самая глубокая структура) (35).

Острая реакция на солнце может проявиться в виде фотокератита – воспаления роговицы глаза. Прямой взгляд незащищенными глазами на солнце может вызвать ожог сетчатки (серьезное поражение глаза) (36).

УФ-В лучи при воздействии на глаза увеличивают риск образования катаракты (37).

Также УФИ способствует возникновению рака кожи вокруг глаза (35).


Некоторые исследования дают основание полагать, что есть связь между УФИ и раком конъюнктивы и роговицы глаза (33).

Меланома глаза может быть связана с УФИ, но результаты исследований на эту тему пока показывают очень противоречивые результаты (38–39). Наверняка известно только то, что риск выше у людей с выраженно белой кожей, белокурыми волосами и голубыми глазами.

Влияние УФИ на иммунную систему

Чрезмерное воздействие УФИ на организм человека вызывает снижение защитной функции иммунной системы, что является важной предпосылкой для развития злокачественного процесса (40).

Известно, что рак кожи нередко возникает у иммуносупрессированных людей; например у пациентов, перенесших пересадку органов (41), так как они в течение всей жизни принимают препараты, подавляющие защитную реакцию иммунной системы.

2. Загрязнение воздуха, воды, почвы и рак

Загрязнение воздуха

Многие известные и возможные канцерогены обнаруживаются в окружающей среде, и все люди являются носителями некоторого количества этих веществ в организме.

Воздух загрязняется в результате


• эмиссии выхлопных газов автотранспорта;

• использования твердого топлива (сгорание угля, древесины, торфа, горючих сланцев);

• индустриальной активности.


Известные канцерогены, загрязняющие атмосферу и вызывающие определенные типы рака, освещены в таблице.

Загрязнение атмосферы



Асбест является одним из самых часто встречаемых канцерогенов в профессиональной деятельности (см. главу 10). Помимо этого, асбест содержится в атмосфере, а также в некоторых строениях.

Еще до недавнего времени в строительстве повсеместно употребляли материалы, содержащие асбест. Их применяли для производства волнистых и плоских шиферных плит, коньковой черепицы, вентиляционных труб и многих других строительных элементов. Сейчас уже известно, что асбест является канцерогеном, и его стараются заменить другими материалами.

В 1986 году Международная Организация Труда приняла Конвенцию по охране труда при использовании асбеста, которая подтвердила запрет на применение амфиболовой группы асбестов, особенно в распыляемой форме. Для остальных видов асбеста был разработан порядок контролируемого использования.

Но в 1999 году Европейская комиссия приняла директиву о запрете использования всех видов асбеста и его изделий в странах Европейского Союза с 2005 года. С тех пор в европейских странах постоянно идет кампания по контролю за асбестосодержащими изделиями и их замене на более безопасные материалы.


Если в вашем доме крыша из старого асбестосодержащего шифера, при первой возможности нужно устранить старое кровельное покрытие и заменить его новым!


Однако не все отдают себе отчет в том, насколько опасен сам процесс устранения шифера, и сами демонтируют крыши из асбестоцементных плит, а битым шифером засыпают выбоины на проходящей перед домом дороге. Ничем не прикрытый асбест вреден даже тогда, когда спокойно лежит на крыше в виде шиферных листов: он окисляется и постепенно разрушается, образуя в воздухе «облако» мельчайших частиц, что уже говорить о битом шифере, который постоянно размалывается шинами проезжающих машин!

Особо опасным асбест становится во время механического воздействия, например демонтажа старых плит с крыши. Поврежденный шифер пылит значительно больше. Поэтому демонтаж асбестоцементных плит нужно поручать исключительно квалифицированным фирмам.

Самостоятельное устранение шифера с крыш, а также обращение к неквалифицированному персоналу недопустимо. В этих случаях опасность вредного воздействия асбестовой пыли на здоровье обитателей дома и окружающую среду значительно повышается.

Согласно рапорту Всемирной Организации Здравоохранения от 1986 года, невозможно указать безопасный уровень асбеста в воздухе, поскольку неизвестно, существует ли пороговая концентрация его волокон, ниже которой асбест безопасен.

Атмосферное загрязнение имеет множество источников, основными из которых являются эмиссии сгорания транспортного топлива, индустриальная деятельность, генерирование энергии и сжигание твердого топлива (49).

Разные люди накапливают свой индивидуальный «резерв» вредности в течение жизни в результате контакта с загрязненной атмосферой. Важна и среда обитания, и загрязненность атмосферы в конкретный период времени, и личные физиологические особенности организма (вентиляция легких, способность организма выводить вредные вещества, особенности обмена веществ).

Все эти суммарные факторы определяют увеличение риска возникновения рака у каждого конкретного человека (50).

Как правило, чем гуще населен район, тем больше атмосферное загрязнение в результате сгорания топлива, выработки электроэнергии и процесса приготовления пищи (49, 51).


Экспериментальные данные указывают на способность загрязненной атмосферы стимулировать образование рака (52–53).


Как правило, увеличивается риск развития рака легких.

Доказано, что риск рака легких значительно выше у людей, живущих рядом с источником загрязнения атмосферы (50, 54):


• плавильные печи;

• печи для сжигания мусора или кремации;

• электростанции;

• дороги с активным движением транспорта.


В населенных пунктах с загрязненной атмосферой риск рака легких значительно увеличивается даже у людей, которые никогда в жизни не курили (55–56).

Загрязнение атмосферы фторхлорпроизводными насыщенных углеводородов увеличивает риск развития рака кожи (57). Эти химические соединения, включая тетрахлорид углерода и метилхлороформ, выделяются, например, в результате работы домашних кондиционеров воздуха.

Загрязнение воздуха в связи с домашней жизнедеятельностью человека также вызывает увеличение риска рака легких. Главным образом это связано с процессом приготовления пищи или отапливания помещения за счет сгорания твердого топлива. Во время этого процесса выделяются угарный газ, формальдегид, бензен и полициклические ароматические углеводороды, все из которых являются известными канцерогенами (58).

Регулярное присутствие человека при сжигании твердого топлива увеличивает у него риск рака легких в 2 раза (59). Никогда не курящие женщины в некоторых частях Китая имеют очень высокую встречаемость рака легких в результате токсичного эффекта сгорания твердого топлива.

Также регулярное приготовление пищи при высоких температурах с использованием горячей сковороды вызывает выделение токсичных эмиссий горящего масла, что тоже увеличивает риск развития рака легких.

Качественная система вентиляции может значительно снижать риск рака у женщин из группы риска (60–61).

Загрязнение воды

Доступ человечества к чистой воде является одной из основ здорового существования. Качество воды зависит от множества факторов:

• климат;

• геология почвы;

• метод и частота обрабатывания почвы;

• индустриальные выбросы.


Хлорсодержащие соединения

С древних времен вода являлась источником серьезных инфекционных заболеваний, и в современном мире применяется ряд химических очистителей для обеззараживания используемой воды. Основные методы дезинфекции воды базируются на использовании хлора, хлорамина и озона.

При контакте этих химических веществ с уже существующими в воде органическими соединениями могут образовываться канцерогенные субстанции.

Например, известно, что риск рака мочевого пузыря выше у людей, регулярно употребляющих хлорированную питьевую воду (62).

Таким образом, использовать водопроводную «очищенную» воду не рекомендуется, так как для ее обеззараживания, как правило, используются хлорсодержащие соединения, вредные для здоровья. Озонирование воды не несет риска для здоровья, но это сложная и дорогостоящая процедура, используемая, как правило, при очистке бутилированной воды.

Методы очистки воды

1. Кипячение

Кипячение используют для уничтожения микроорганизмов, удаления хлора и других низкотемпературных газов. Кипячение помогает в некоторой степени очистить воду, но имеет ряд негативных эффектов.

• При кипячении воды происходит испарение кислорода, – изменяется структура воды, она становится «мертвой». Чем больше вода подвержена кипячению, тем больше погибает в ней вредных патогенов, но тем более она становится бесполезной для организма человека.

• Также при кипячении происходит испарение воды, увеличивая в ее остатке концентрацию солей. Они отлагаются на стенках чайника в виде накипи и попадают в организм человека при последующем потреблении воды.


Соли имеют тенденцию накапливаться в организме, приводя к различным неблагоприятным эффектам на суставах, почках и кровеносных сосудах.

2. Отстаивание

Данный метод используют для удаления из воды хлора. Водопроводную воду наливают в емкий контейнер и оставляют на несколько часов. Без использования специальной методики перемешивания воды удаление газообразного хлора происходит примерно с 1/3 глубины от поверхности воды.

Эффективность такого способа очистки не слишком высока. После отстаивания воду необходимо кипятить.

3. Вымораживание

Данный способ применяют для очистки воды с помощью ее перекристаллизации, и он является более эффективным, нежели кипячение.

Однако недостаточно налить воду в емкость и поставить ее в холодильник до появления льда. Эффект очистки воды таким способом ничтожен, поскольку вымораживание – это очень сложный процесс, эффективность которого целиком зависит от точного следования разработанным методикам.

Таким образом, в силу технических сложностей, в домашнем хозяйстве этот метод не используешь, и здесь мы его не рассматриваем, ввиду отсутствия практического значения.

4. Кассетные фильтры

Основные минусы – небольшой ресурс картриджа и очень низкая скорость фильтрации.

5. Система очистки с помощью обратного осмоса

В данной системе основным чистящим элементом является не угольный картридж, а мембрана. Такая мембрана спасает от всех типов загрязнений, пропуская только молекулы воды и кислорода.

Основной минус такой системы – дороговизна.

Использование бутилированной воды в качестве питьевой – еще один метод сохранения здоровья, но тоже не дешевый.


Мышьяк

Мышьяк является канцерогенным веществом, способным вызывать образование рака кожи, легких, мочевого пузыря и, возможно, многих других органов (63). Основным источником его неблагоприятного влияния на организм является контаминация питьевой воды. В некоторых странах встречается высокое содержание мышьяка в воде, выше 100 µг/л, вызывая повышенный риск возникновения рака легких, кожи и мочевого пузыря у населения, использующего такую воду в качестве питьевой (63). Вероятно, также повышается риск развития рака печени и почек. География зоны риска распространяется на некоторые районы Бангладеша и США, Монголию, Индию, Китай, Мексику, Чили и Аргентину.

Например, в северных районных Чили, где большие популяции людей употребляли воду с высоким содержанием мышьяка с 1955 по 1970 год, около 7 % смертности у людей старше 30 лет связаны именно с этим фактом (63).

В Бангладеше десятки миллионов людей использовали питьевую воду с высокой концентрацией мышьяка, и, как выяснилось, около 6 % всех смертей там, включая смерти от раковых заболеваний, связаны именно с этим фактом (64). Похожая ситуация обнаружилась и в западном Бенгале (65).

В Латинской Америке около 14 миллионов людей до сих пор подвергаются риску для здоровья, употребляя воду с недопустимо высокой концентрацией мышьяка (66).

Вывод прост: во время путешествия в другие страны старайтесь употреблять исклучительно бутилированную воду.


Другие контаминаты воды

Многие другие соединения и субстанции, так или иначе попадающие в питьевую воду, потенциально могут являться вредными для здоровья, в частности, обладая канцерогенным эффектом. Сюда относятся различные химикаты, образующиеся в результате индустриальной активности; пестициды; хлорированные растворители и некоторые другие субстанции. Вредные органические соединения (полихлорированный дибензо-пара-диоксин, полихлорированные бифенилы, органо-хлорированные пестициды) способны накапливаться в окружающей среде, а также в живых организмах, – например, в рыбе, вызывая серьезную угрозу для здоровья. Такую же опасность представляют нитраты и нитриты, радионуклиды, вещества с гормональной активностью и асбест.

Исследования относительно риска рака при высоком содержании этих веществ в воде не всегда приводили к однозначным выводам, но, похоже, увеличен риск развития рака желудка и щитовидной железы (67).

Загрязнение почвы нередко связано с загрязнением воды, ведь потоки сточных вод, контаминированных в результате индустриальной активности, попадают в почву, изменяя ее состав.

Повышенные концентрации соединений хрома в воде или почве способны повышать риск развития рака легких.

Трихлорэтилен, обнаруживающийся в загрязненной воде или пище, способен вызывать рак почек.

3. Ионизирующее излучение

С ионизирующими излучениями население в любом регионе земного шара встречается ежедневно.


Два основных источника естественной радиации

• Космическое излучение, приходящее на Землю из космоса;

• излучение от находящихся в почве, строительных материалах, воздухе и воде естественных радиоактивных элементов.

Проще говоря, радионуклиды есть везде – в камнях, земле, воде, строительных материалах и в теле самого человека. Это неминуемый компонент нашего существования. Человечество, например, ежегодно половину естественной дозы облучения получает посредством вдыхания паров газа радона, образуещегося при распаде радия-226.

Кроме того, мы встречаемся с искусственными источниками излучения, созданными руками человека и широко применяемыми в народном хозяйстве. Главным образом, сюда относится ионизирующее излучение, используемое в медицинских целях. Другие возможные источники – это употребление продуктов, утечка радиации при тестировании оружия, аварии на ядерных объектах, фоновое излучение от ядерных установок, облучение при профессиональной деятельности или лечении.


Виды ионизирующих излучений

Эффективность защиты от излучения в значительной степени зависит от знания его видов и свойств.

Все виды ионизирующего излучения можно разделить на две группы.


1. Электромагнитное, к которому относятся рентгеновское и ?-излучение

Гамма-лучи образуются при ядерных реакциях и испускаются из ядра либо непосредственно в момент реакции, либо через некоторый промежуток времени. Обладают большой проникающей способностью, поэтому для экранирования от них необходимы специальные устройства из материалов, способных их эффективно задерживать (свинец, бетон, вода). В медицине широко используют гамма-излучения искусственно полученных радиоактивных изотопов (кобальт-60, цезий-137 и др.).

Свидетели ядерной атаки японских Хиросимы и Нагасаки получили, главным образом, гамма-облучение с элементами нейтронного воздействия. Первым последствием этого опыта была лейкемия, обнаруживая 5-кратно увеличенный риск рака крови у облученнных людей по сравнению с остальной популяцией (69).

Исследования также показали, что риск развития лейкемии намного выше, если облучение произошло в детстве, и снижается тем больше, чем старше был человек в момент облучения (70).

Известно, что облучение способно вызывать развитие разных типов рака, включая рак ротовой полости и пищевода, легких, кишечника, желудка, груди, мочевого пузыря, нервной системы, щитовидной железы и некоторых типов рака кожи (71).

Рентгеновские лучи по характеру во многом схожи с гамма-лучами и обладают значительной проникающей способностью.

В современной медицине для диагностики все чаще используется компьютерная томография (КТ). Доза облучения при частом сканировании (несколько раз в год) может превышать допустимую.

Доза излучения измеряется в зивертах (Зв), а точнее в миллизивертах (мЗв). При обычной рентгенографии человек получает от 0,1 до 1 мЗ в, в зависимости от анатомической области (например, зуб – маленькая доза, область таза – большая доза). При проведении КТ суммарная доза облучения составляет от 1 до 7 мЗв. Еще одно высокотехничное обследование с помощью позитронно-эмиссионной томографии (ПЭТ) облучает тело с примерно такой же силой, как и КТ.

Допустимая доза облучения – 15 м3 в год

Масштабное исследование с анализом истории болезни 175 000 британских пациентов, прошедших КТ, показало связь между суммарной дозой облучения и повышенным риском рака крови и мозга (68).

При наличии возможности использовать для диагностики магнитно-резонансную томографию (МРТ), проблема снимается, так как доза облучения при этом обследовании равна нулю.


2. Корпускулярное излучение (поток частиц) – эти энергии испускаются возбужденными ядрами атомов, поэтому называются ядерными излучениями.

Альфа-частицы – представляют собой ядра гелия, которые испускаются при радиоактивном распаде элементов тяжeлее свинца или образуются в ядерных реакциях. Эти лучи не способны проникать глубоко в твердые или жидкие среды, поэтому блокировать их поток можно даже листком бумаги.

Бета-излучение – это электроны или позитроны, которые образуются при бета-распаде различных элементов, от самых легких до самых тяжелых. Oбладает большей проникающей способностью по сравнению с альфа-лучами поэтому и для защиты требуются более плотные и толстые экраны.

Альфа– и бета-излучение тоже способно вызывать развитие рака. Для большинства людей главный источник естественной радиации – это радон-222, излучающий альфа-частицы, и проникающий в организм путем ингаляции или прямого контакта.

Радон – это радиоактивный газ без цвета и запаха, естественным образом присутствующий практически в любой почве и камнях. Радон попадает в здания из почвы, просачиваясь сквозь мельчайшие трещины или другие отверстия в полу и стенах. Аккумулируясь постепенно, способен представлять серьезную опасность для здоровья.

Естественная радиация вызывает, по меньшей мере, рак легких, как выяснилось в исследованиях на шахтерах, контактировавших с радоном в прошлом (75). Дальнейшие исследования обнаружили увеличение риска рака легких в общей популяции людей за счет влияния на них радона, главным образом содержащегося в строениях, и особенно – домах (76–77). Считается, что ежегодно 20 000 случаев рака легких в мире связаны именно с воздействием радона. Только курение вызывает большее количество смертей от рака легких.

Курильщик, живущий в доме с высоким уровнем радоновой радиации, имеет особенно высокий риск развития рака легких.

До недавнего времени воздействие естественной радиации считалось неминуемым. Однако теперь стали обращать особое внимание на наличие фоновой радиации в домах путем несложных измерений. В случае необходимости можно использовать ряд технических манипуляций для снижения концентрации радона (78).

Тестирование уровня радона может быть осуществлено довольно просто либо самим обитателем дома, – с использованием специального тест-комплекта; либо с помощью профессионалов, – обратившись в соответствующую компанию. Повышенный уровень радона в доме можно снизить путем различных технических приемов. Один из самых используемых – подведение специальной трубы с системой вентиляции, которая способна «выдувать» радон и другие газы из под стен дома.

Самый яркий пример радиации, вызванной деятельностью людей, – это аварии на ядерных установках. Крупнейшая в истории авария на ядерной станции произошла в Чернобыле в 1986 году, в результате чего освободилось огромное количество радионуклидов в форме йода-131 и цезия-137. Исследования по воздействию радиоактивного йода на организм человека выявили значительно увеличенный риск развития рака щитовидной железы, особенно если облучение было получено в детском возрасте (79).

Нейтронное излучение – образуeтся в ядерных реакциях (в ядерных реакторах и других промышленных и исследовательских установках, а также при ядерных взрывах). Содержатся в радиоактивных отходах переработанного топлива ядерных реакторов.

Радиоактивные отходы – это продукты использования радиоактивных материалов, которые превращаются в опасный мусор, требующий особенной утилизации. Генерация отходов происходит при работе атомных станций, производстве ядерного оружия, в медицине при использовании радиоактивных элементов, в шахтах, при научных исследованиях, а также при производстве нефти и газа. В зависимости от характера отходов, радиоактивные компоненты способны сохраняться короткое или длительное время, в отрезке от нескольких дней до биллионов лет.

Нейтронное излучение oбладает высокой проникающей способностью. Задерживаются нейтроны веществами, содержащими в своей молекуле водород (вода, парафин и др.).

Исследования популяции Великобритании, Германии, Франции и других европейских стран показали увеличение риска лейкемии у детей, проживающих вблизи ядерных установок (74).


Профессиональная деятельность, подразумевающая возможный контакт с радиацией:

• любая стадия ядерного топливного цикла, чем является последовательность повторяющихся производственных процессов, начиная от добычи топлива (включая производство электроэнергии) и заканчивая удалением радиоактивных отходов;

• использование источников радиации и рентгеновских аппаратов (медицина; идустриальное использование рентгеновских лучей, например для обнаружения дефектных мест в металлических частях; специальная рентгеновская аппаратура для тестирования толщины трасс или строительных конструкций; система безопасности, используемая в аеропортах и портах);

• некоторые области научных исследований, агрокультуры и индустрии. В сельском хозяйстве, например, используют облучение для предотвращения контаминации продуктов опасными бактериями, а также для улучшения урожайности и получения более качественных сортов продуктов.

Масштабное исследование, охватывающее работников ядерной индустрии 15 стран, обнаружило увеличение риска рака легких, лейкемии и других типов рака, в зависимости от одноразовой и кумулятивной дозы профессионального облучения (72–73).

Особая опасность радиоактивных элементов заключается в том, что они могут присутствовать в виде твердых тел, жидкостей или газов. То есть они могут образовывать радиоактивные аэрозоли, пары; распространяться в воздушной среде и загрязнять окружающие поверхности, включая оборудование, спецодежду, кожный покров, а также проникать в органы дыхания и пищеварительный тракт.

4. Электромагнитные поля и рак

Использование электрических приборов и передача энергии сопряжены с воздействием на организм низкочастотного электромагнитного излучения. Обычная фоновая доза подобного излучения для большинства людей составляет менее 0,1 µТ.

Географическая близость с высоковольтными линиями создает дополнительную нагрузку электромагнитного излучения, порой значительно увеличивая дозу воздействия по сравнению с остальной популяцией. Короткая, но более высокая дозовая нагрузка на организм создается во время использования электроприборов и может быть значительно выше у электриков или инженеров электроустановок.

Для обычного человека, чья работа не связана с электричеством, самое высокое воздействие электромагнитного излучения возникает во время использования мобильного телефона, так как источник излучения максимально приближен к голове.

Некоторые исследования по изучению воздействия электромагнитного поля на людей, живущих рядом с высоковольтными линиями или работающих в сфере высокого риска их воздействия, указали на факт увеличения риска лейкемии. В частности, при среднем 24-часовом воздействии электромагнитного излучения, превышающего 0,3–0,4 µТ, риск увеличивался в 2 раза (80–83).

Также обнаружили, что у интенсивных пользователей мобильного телефона, риск рака мозга может быть выше по сравнению с остальной популяцией (84).

Ряд исследований по изучению профессионального риска в результате работы, связанной с радиочастотными электромагнитными полями, не выявил каких-либо статистически значимых закономерностей. Однако подобных исследований было не так много, а результаты разнились и потому не могут считаться окончательными.

Главные выводы восьмой главы

1. Главной причиной рака кожи является солнечное излучение. Активное пребывание на солнце с целью получения загара должно быть ограниченным и разумным – с использованием косметики для защиты от солнечной радиации.

2. Искусственные источники ультрафиолетового излучения (УФИ) – солярные лампы и кровати – являются известными канцерогенами (вызывают развитие рака кожи).

3. Профилактические меры помогут значительно снизить риск рака кожи, и особенно важны они для людей из группы риска.

4. Правильные выбор и использование солнцезащитной косметики имеют большое значение в предотвращении повреждений кожи. Использование солнечных очков с высоким стандартoм защиты – полезная для здоровья привычка.

5. Осмотр кожи на наличие подозрительных образований или изменений родинки поможет диагностировать рак на ранней стадии, предоставляя высокий шанс на полное излечение.

6. Загрязнение атмосферы главным образом увеличивает риск развития рака легких. Самое высокое загрязнение воздуха наблюдается в местах интенсивного движения транспорта, индустриальной активности и рядом с электростанциями.

7. Высокий риск локального загрязнения воздуха также возникает при сжигании твердого топлива и при приготовлении пищи с использованием высоких температур.

8. Асбест является известным канцерогеном. Его использование в качестве строительного материала было повсеместным вплоть до 90-х годов. Шиферные покрытия старых домов содержат высокие концентрации асбеста и должны быть демонтированы специалистами.

9. Дезинфекция воды чаще всего осуществляется с помощью соединений хлора, которые в реакции с другими химическими компонентами воды могут образовывать канцерогенные вещества. Кипячение воды лишь частично очищает воду.

10. Ряд химических соединений, присутствующих в воде в концентрациях, вредных для здоровья, могут значительно увеличивать смертность населения. В частности, особую угрозу представляет контаминация воды мышьяком, нитратами, нитритами, пестицидами и полихлорированными органическими соединениями.

11. Естественный источник радиации в основном представлен газом радоном, способным аккумулироваться в месте проживания людей, вызывая значительное увеличение риска развития рака легких. Измерение уровня радона и последующая его коррекция с помощью технических приемов в случае повышенных показателей является главной профилактической мерой.

12. Основным источником искусственной радиации являются диагностические процедуры с использованием рентгенографии и компьютерной томографии. Величина одноразовой дозы и кумулятивная энергия облучения имеют основное значение. В случае превышения ежегодного норматива облучения риск развития разных типов рака увеличивается. Магнитно-резонансная томография не является источником облучения.

13. Влияние электромагнитного излучения на риск развития рака до сих пор изучается. Интенсивное использование мобильного телефона, особенно без применения наушников, вероятно, способно увеличивать риск образования рака мозга. Превышение норм получаемой дозы электромагнитного излучения может быть сопряжено с увеличенным риском образования рака крови.


Список литературы (глава 8)

1. World Cancer Report 2014; pp 143–150.

2. MacKie RM, Hauschild A, Eggermont AM. Epidemiology of invasive cutaneous melanoma. Ann Oncol 2009, 20 suppl 6: vi1–vi7.

3. Erdmann F, Lortet – Tieulent J, Schuz J, et al. International trends in the incidence of malignant melanoma 1953–2008 – are recent generations at higher or lower risk? Int J Cancer 2013, 132: 385–400.

4. Wehner MR, Chren MM, Nameth D, Choudhry A, Gaskins M, Nead KT, Boscardin WJ, Linos E. International prevalence of indoor tanning: a systematic review and meta-analysis. JAMA Dermatol 2014; 150(4): 390–400.

5. Schneider S, Kramer H. Who uses sunbeds? A systematic literature review of risk groups in developed countries. J Eur Acad Dermatol Venerol 2010; 24(6): 639–648.

6. O`Riordan DL, Field AE, Geller AC, et al. Frequent tanning bed use, weight concerns, and other health risk behaviors in adolescent females. Cancer Causes Control 2006, 17(5): 679–686.

7. Geller AC, Colditz G, Oliveria S, et al. Use of sunscreen, sunburning rates, and tanning bed use among more than 10 000 US children and adolescents. Pediatrics 2002; 109(6): 1009–1014.

8. Diffey B. Sunbeds, beauty and melanoma. Br J Dermatol 2007; 157(2): 215–216.

9. Autier P. Perspectives in melanoma prevention: the case of sunbeds. Eur J Cancer 2004; 40(16): 2367–2376.

10. Levine JA, Sorace M, Spencer J, Siegel DM. The indoor UV tanning industry: a review of skin cancer risk, health benefit claims, and regulation. J Am Acad Dermatol 2005; 53(6): 1038–1044.

11. Hoerster KD, Garrow RL, Mayer JA, et al. Density of indoor tanning facilities in 116 large US cities. Am J Prev Med 2009; 36(3): 243–246.

12. Jopson JA, Reeder AI. An audit of Yellow Pages telephone directory listings of indoor tanning facilities and services in New Zeland, 1992–2006. Aust N Z J Public Health 2008; 32(4): 372–377.

13. Matsumura Y, Ananthaswamy HN. Short-term and long-term cellular and molecular events following UV irradiation of skin: implications for molecular medicine. Expert Rev Mol Med 2002; 4(26): 1–22.

14. Molho-Pessach V, Lotem M. Ultraviolet radiation and cutaneous carcinogenesis. Curr Probl Dermatol 2007; 35: 14–27.

15. Kulesz-Martin M, Lagowski J, Fei S, et al. Melanocyte and keratinocyte carcinogenesis: p53 family protein activities and intersecting mRNA expression profiles. J Investig Dermatol Symp Proc 2005; 10(2): 142–152.

16. de Gruijl FR. P53 mutations as a marker of skin cancer risk: comparison of UVA and UVB effects. Exp Dermatol 2002; 11 suppl 1: 37–39.

17. Koehler MJ, Preller A, Kindler N, et al. Intrinsic, solar and sunbed-induced skin aging measured in vivo by multiphoton laser tomography and biophysical methods. Skin Res Technol 2009; 15(3): 357–363.

18. Gilchrest BA, Eller MS, Yaar M. Telomere-mediated effects on melanogenesis and kin aging. J Investig Dermatol Symp Proc 2009; 14(1): 25–31.

19. Gallagher RP, Lee TK. Adverse effects of ultraviolet radiation: a brief review. Prog Biophys Mol Biol 2006; 92(1): 119–131.

20. Cox HN. Actinic keratosis induced by a sunbed. BMJ 1994; 308(6934): 977–978.

21. Salisbury JR, Williams H, du Vivier AW. Tanning-bed lentigines: ultrastructural and histopathologic features. J Am Acad Dermatol 1989; 21(4): 689–693.

22. Karagas MR, Stannard VA, Mott LA, Slattery MJ, Spencer SK, Weinstock MA. Use of tanning devices and risk of basal cell and squamous cell cancers. J Natl Cancer Inst 2002; 94(3): 224–226.

23. Ibrahim SF, Brown MD. Tanning and cutaneous malignancy. Dermatol Surgery 2008; 34(4): 460–474.

24. Boyd AS, Shyr Y, King LE. Basal cell carcinoma in young women: an evaluation of the assossiation of tanning bed use and smoking. J Am Acad Dermatol 2002; 46(5): 706–709.

25. Faurschou A, Wulf HC. Ecological analysis of the relation between sunbeds and skin cancer. Photodermatol Photoimmunol Photomed 2007; 23(4): 120–125.

26. Abdulla FR, Feldman SR, Williford PM, Krowchuk D, Kaur M. Tanning and skin cancer. Pediatr Dermatol 2005; 22(6): 501–512.

27. Veierod MB, Weiderpass E, Thorn M, et al. A prospective study of pigmentation, sun exposure, and risk of cutaneous malignant melanoma in women. J Natl Cancer Inst 2003; 95(20): 1530–1538.

28. Cust AE, Armstrong BK, Goumas C, et al. Sunbed use during adolescence and early adulthood is associated with increased risk of early onset melanoma. Int J Cancer 2011; 128(10): 2425–2435.

29. International Agency for Research on Cancer Working Group on artificial UV light and skin cancers: a systematic review. Int J Cancer 2007; 120(5): 1116–1122.

30. Fitzpatrick TB. The validity and practicality of sun-reactive skin types I through VI. Arch Dermatol 1988; 124(6): 869–871.

31. Woo DK, Eide MJ. Tanning beds, skin cancer, and vitamin D: an examination of the scientific evidence and public health implications. Dermatol Ther 2010; 23(1): 61–71.

32. Weston WL, Lane AT, Morelli JG. Drug eruptions. In Color Textbook of Pediatric Dermatology. St Louis, M0; Mosby;2002: 287–297.

33. Gallagher RP, McLean DI, Yang CP, et al. Suntan, sunburn, and pigmentation factors and the frequency of acquired melanocytic nevi in children: similarities to melanoma – the Vancouver Mole Study. Arch Dermatol 1990; 126(6): 770–776.

34. Holmnan CD, Armstrong BK. Pigmentary traits, ethnic origin, benign nevi, and family history as risk factors for cutaneous malignant melanoma. J Natl Cancer Inst 1984; 72(2): 257–266.

35. American Optometric Association. Statement on Ocular Ultraviolet Radiation Hazards in Sunlight. St Louis, M0:American Optometric Association, 1993.

36. Wong SC, Eke T, Ziakas NG. Eclipse burns: a prospective study of solar retinopathy following the 1999 solar eclipse. Lancet 2001; 357 (9251): 199–200.

37. American Academy of Ophthalmology. What are cataracts? www.aao.org/eyesmart/know/cataracts.cfm.

38. Shah CP, Weis E, Lajous M, Shields JA, Shileds CL. Intermittent and chronic ultraviolet radiation: a brief review. Prog Biophys Mol Biol 2006; 92(1): 119–131.

39. Singh AD, Rennie IG, Seregard S, Giblin M, McKenzie J. Sunlight exposure and pathogenesis of uveal melanoma: a meta-analysis. Ophthalmology 2005; 112(9): 1599–1607.

40. Ullrich SE. Sunlight and skin cancer: lessons from the immune system. Mol Carcinog 2007; 46(8): 629–633.

41. Ho WL, Murphy GM. Update on the pathogenesis of post-transplant skin cancerin renal transplant recipients. Br J Dermatol 2008; 158(2): 217–224.

42. International Agency for Research on Cancer Working Group on Artificial UV Light and Skin Cancer. The association of use of sunbeds with cutaneous malignant melanoma and other skin cancers: a systematic review. Int J Cancer 2007; 120 (11): 2526. Int J Cancer 2007; 120 (5): 1116–1122.

43. Prevention and treatment of sunburn. Med Lett Drugs Ther 2004; 46(1184): 45–46.

44. Thompson SC, Jolley D, Marks R. Reduction of solar keratoses by regular sunscreen use. N Engl J Med 1993; 329(16): 1147–1151.

45. Naylor MF, Boyd A, Smith DW, Cameron GS, Hubbard D, Nelder KH. High sun protection factor sunscreens in the suppression of actinic neoplasia. Arch Dermatol 1995; 131(2): 170–175.

46. A new sunscreen agent. Med Lett Drugs Ther 2007; 49(1271): 84; Med Lett Drugs Ther 2007; 49(1261): 41–43.

47. American Academy of Pediatrics. Pediatric Environmental Health. Etzel RA, Balk SJ, eds. 2nd ed. Elk Grove Village, IL: American Academy of Pediatrics; 2003.

48. Tuchinda C, Srivannaboon S, Lim HW. Photoprotection by window glass, automobile glass, and sunglasses. J Am Acad Dermatol 2006; 54(5): 845–854.

49. WHO 2006. Air Quality Guidelines. Global Update 2005. Geneva: WHO. Available at http://www.euro.who.int/__data/assets/pdf_file/0005/78638/E90038.pdf.

50. Samet JM, Cohen AJ. Air pollution. In: Schottenfeld D, Fraumeni JF, eds. Cancer Epidemiology and Prevention 2006.New York: Oxford University Press, pp. 355–381.

51. Brauer M, Amann M, Burnett RT, et al. Exposure assessment for estimation of the global burden of disease attributable to outdoor air pollution. Environ Sci Technol 2012, 46: 652–660.

52. Claxton LD, Woodall GM. A review of the mutagenicity and rodent carcinogenecitu of ambient air. Mutat Res 2007; 636: 36–94.

53. Lewtas J. Air pollution combustion emissions: characterization of causative agents and mechanism associated with cancer, reproductive, and cardiovascular effects. Mutat Res 2007; 636: 95–133.

54. HEI Panel on the Health Effects of Traffic-related Air Pollution. Traffic Related Air Pollution: a critical review of the literature of emissions, exposure, and health effects. HEI Special Report 17. Boston, MA: Health Effects Institute.

55. Brunekreef B, Beelen R, Hoek G, et al. Effects of Long-term Exposure to Traffic Related Air Pollution on respiratory and Cardiovascular Mortality in the Netherlands: The NLCS-Air Study. HEI Research Report 139. Boston, MA: Health Effects Institute.

56. Turner MC, Krewski D, Pope CA 3d et al. Long-term ambient fine particulate matter air pollution and lung cancer in a large cohort of never-smokers. Am J Respir Crit Care Med 2011; 184: 1374–1381.

57. IARC 2012. Radiation. IARC Monogr Eval Carcinog Risks Hum 2012; 100D: 1–437.

58. Lim SS, Vos T, Flaxman AD, et al. A comparative risk assessment of burden of disease and injury attributable to 67 risk factors and risk factor clusters in 21 regions, 1990–2010: a systematic analysis for the Global Burden of Disease Study 2010. Lancet 2012; 380: 2224–2260.

59. Hosgood HD 3d, Wei H, Sapkota A, et al. Household coal use and lung cancer: a systematic review and meta-analysis of case-control studies, with an emphasis on geographic variation. Int J Epidemiol 2011; 40: 719–728.

60. Lan Q, Chapman RS, Schreinemachers DM, et al. Household stove inmprovement and risk of lung cancer in Xuanwei, China. J Natl Cancer Inst 2002; 94: 826–835.

61. Burnett M.E., Wang S.Q. Current sunscreen controversies: a critical review. Photodermatology, Photoimmunology & Photomedicine 2011, 27 (2): 58–67.

62. Richardson SD, Plewa MJ, Wagner ED et al. Occurrence, genotoxicity, abd cancerogenicity of regulated and emerging disinfection by-products in drinking water: a review and roadmap for research. Mutat Res 2007; 636: 178–242.

63. IARC 2004. Some drinking water didinfectants and contaminants, including arsenic. IARC Monogr Eval Carcinog Risks Hum 2004; 84: 1–477.

64. Flanagan SV, Johnston RB, Zheng Y. Arsenic in tube well water in Bangladesh: health and economic impacts and implications for arsenic mitigation. Bull World Health Organ 2012; 90: 839–846.

65. Chatterjee D, Halder D, Majumder S, et al. Assessment of arsenic exposure from groundwater and rice in Bengal Delta Region, West Bengal, India. Water Res 2010; 44: 5803–5812.

66. Bundshuh J, Litter MI, Parvez F, et al. One century of arsenic exposure in Latin America: a review of history and occurrence from 14 countries. Sci Total Environ 2012; 429: 2–35.

67. Ritter L, Solomon K, Sibley P et al. Sources, pathways, and relative risks of contaminants in surface water and groundwater: a perspective prepared for the Walkerton inquiry. J Toxicol Environ Health A 2002; 65: 1–142.

68. Pearce MS, Salotti JA, Little MP, et al. Radiation exposure from CT scans in childhood and subsequent risk of leukaemia and brain tumours: a retrospective cohort strudy. Lancet 2012; 380: 499–505.

69. Folley JH, Borges W, Yamawaki T. Incidence of leukaemia in survivors of the atomic bomb in Hiroshima and Nagasaki, Japan. Am J Med 1952; 13: 311–321.

70. Preston DL, Pierce DA, Shimizu Y, et al. Effect of recent changes in atomic bomb survivor dosimetry on cancer mortality risk estimates. Radiat Res 2004; 162: 377–389.

71. Preston DL, Ron E, Tokuoka S et al. Solid cancer incidence in atomic bomb survivors:1958–1998. Radiat Res 2007;168: 1–64.

72. Cardis E, Vrijheid M, Blettner M, et al. The 15-country collaborative study of cancer risk among radiation workers in the nuclear industry: estimates of the radiation-related cancer risks. Radiat Res 2007; 167: 396–416.

73. Muirhead CR, O`Hagan JA, Haylock RG et al. Mortality and cancer incidence following occupational radiation exposure: third analysis of the National Registry for Radiation Workers. Br J Cancer 2009; 100: 206–212.

74. Laurier D, Jacob S, Bernier MO, et al. Epidemiological studies of leukaemia in children and young adults around nuclear facilities: a critical review. Radiat Prot Dosimetry 2008; 132: 182–190.

75. BEIR VI (1999). Health Effects of Exposure to Radon. Washington, DC: National Academy Press.

76. Darby S, Hill D, Deo H et al. Residential radon and lung cancer – detailed results of a collaborative analysis of individual data on 7148 persons with lung cancer and 14 208 persons without lung cancer from 13 epidemiologic studies in Europe. Scand J Work Environ Health 2006; 32(1): 1–83.

77. Lubin JH, Wang ZY, Boice JD, et al. Risk of lung cancer and residential radon in China: pooled results of two studies. Int J Cancer 2004; 109: 132–137.

78. WHO 2009. WHO Handbook on Indoor Radon: A Public Health Perspective. Geneva: WHO.

79. Cardis E, Kesminiene A, Ivanov V, et al. Risk of thyroid cancer after exposure to I131 in childhood. J Natl Cancer Inst 2005; 97: 724–732.

80. Schuz J, Ahlbom A. Exposure to electromagnetic fields and the risk of childhood leukemia: a review. Radiat Prot Dosimetry 2008; 132: 202–211.

81. Ahlbom J, Day N, Feychting M et al. A pooled analysis of magnetic fields and childhood leukaemia. Br J Cancer 2000; 83: 692–698.

82. Kheifets L, Ahlbom J, Crespi CM et al. Pooled analysis of recent studies on magnetic fields and childhood leukaemia. Br J Cancer 2010; 103: 1128–1135.

83. Kheifets L, Ahlbom A, Crespi CXM et al. A pooled analysis of extremely low-frequency magnetic fields and childhood brain tumours. Am J Epidemiol 2010; 172: 752–761.

84. IARC 2013. Non-ionizing radiation, part 2:radiofrequency electromagnetic fields. IARC Monogr Eval Carcinog Risks Hum 2013; 102: 1–460.

Глава 9. Фармацевтические соединения-канцерогены и антиканцерогены

1. Медицинские препараты, стимулирующие развитие рака

Медицинские препараты, используемые для контроля симптомов заболевания или лечения, способны создавать нежелательный эффект, который порой проявляется в возможности стимулировать развитие ракового процесса. Гормональные препараты, включающие оральные контрацептивы, гормоно-замещающую терапию и антиэстроген Тамоксифен, могут давать именно такой эффект.

Другие препараты, используемые для лечения раковой опухоли, способны вызывать так называемые вторичные злокачественные заболевания, посредством влияния на генетический материал пациента. Естественно, незамедлительная польза в использовании подобных лекарств значительно перевешивает долгосрочный риск возникновения побочных эффектов, даже в виде развития другого ракового заболевания, поэтому они повсеместно используются в терапии онкологических заболеваний.

Препараты – иммуносупрессоры, вызывающие блокирование нормальной функции иммунной защиты организма, также способны стимулировать развитие онкологических процессов.

Гормональная терапия

1. Эстроген, используемый в период менопаузы

Используется для предотвращения или облегчения симптомов, связанных с возникновением менопаузы. Подобная терапия применялась особенно широко до 1970 года, пока не нашли связь приема эстрогена с увеличенным риском развития рака матки. С тех пор эстроген-заместительная гормональная терапия используется главным образом у женщин, лишившихся матки по каким-либо причинам. Более поздние исследования также обнаружили увеличенный риск развития рака яичников и груди (1).


2. Эстроген и прогестерон, используемыe в период менопаузы (комбинированная терапия)

Комбинированная терапия, содержащая оба женских гормона – прогестерон и эстроген, изначально была предложена в силу того, что терапия только эстрогеном увеличивала риск развития рака матки (85). Таким образом, самое широкое применение комбинированной терапии имело место в 90-е года и начале 2000 года. В 2003 году обнародовали результаты масштабного исследования, указывающих на увеличение риска развития коронарного заболевания сердца (стенокардия/инфаркт) у женщин 50–79 лет, использующих комбинированную гормональную терапию (2).

В результате этого исследования значительно снизилась частота и длительность использования заместительной гормональной терапии. Немногим позже статистически значимые исследования обнаружили также увеличение риска развития рака груди и матки у женщин, длительно использующих комбинированную гормонально-заместительную терапию (85). Риск рака матки тем ниже, чем меньше дней в неделю используются прогестогены в гормональной терапии.

Прием эстроген-прогестероновой терапии пока не обнаружил достоверной связи с риском развития рака щитовидной железы, легких, желудка, яичников, лимфомы, печени, мочеполовой системы, шейки матки и нервной ткани, по результатам множественных исслдований в этой области (1).


3. Комбинированная гормональная контрацепция (эстроген-прогестероновые противозащаточные таблетки)

Впервые подобные противозачаточные таблетки появились на рынке в 1950-х годах. С тех пор разработано огромное количество различных вариантов данной контрацепции, являющейся очень эффективной в предотвращении развития беременности при корректном использовании.

Тем не менее использование такой контрацепции имеет свои недостатки, так как увеличивается риск развития:

• рака груди;

• рака печени;

• рака шейки матки.

При этом снижен риск развития рака яичников и матки (1). Возможно, также проявляется защитное воздействие на развитие рака кишечника, но данные исследования не являются достоверными (1).


4. Диэтилстилбестрол

Синтетический эстроген, произведенный в 1938 году. Широко использовался между 1940 и 1970 годами для предотвращения угрожающего спонтанного аборта за счет стимуляции синтеза эстрогена и прогестерона в плаценте. Только в США около 10 миллионов людей так или иначе имели дело с диэтилстилбестролом в период внутриутробного развития плода. В результате обнаружились значительные побочные эффекты при применении этого препарата. Во-первых, у женщин, использовавших диэтилстилбестрол, был увеличен риск развития рака груди, и, вероятно, рака матки. Во-вторых, у девочек, выношенных матерями, принимающими препарат, обнаруживался повышенный риск развития рака влагалища и шейки матки во взрослой жизни. В-третьих, контакт плода с диэтилстилбестролом увеличивал риск развития рака шейки матки у девочек и рака яичек у мальчиков. Более того, современные исследования подтверждают увеличение риска развития рака всех отделов репродуктивной системы даже у третьего поколения девочек, если мать принимала данный препарат (1).


5. Тамоксифен

Тамоксифен широко используется в современной медицине в качестве послеоперационной терапии гормонально-позитивного типа рака груди (1). Более того, Тамоксифен считается эффективным препаратом для предотвращения развития рака груди у женщин с высоким риском его появления. Однако при использовании этого препарата увеличивается риск развития рака матки (1). Некоторые исследования указывают на то, что риск развития рака желудочно-кишечного тракта также может быть повышен при применении Тамоксифена, однако эти разработки требуют дальнейших проверок.


6. Фенацетин

Синонимы: ацетофенетидин, ацетпарафеналид, фенедин, фенин и др.

Анальгетик, широко применявшийся во многих странах вплоть до 1980 года.

В России фенацетин входил также в состав комбинированных препаратов антастман, седалгин, таблетки «анкофен», таблетки «аскофен», таблетки «кофицил», таблетки «новомигрофен», таблетки «пирафен», таблетки «пиркофен», таблетки «теофедрин», таблетки «теофедрин Н», таблетки «цитрамон», «томапирин», «фенальгин».

Ранее считалось, что фенацетин и его соединения возможно являются канцерогенными. У группы исследуемых людей нельзя было исключить возможного действия других препаратов, поэтому оставался знак вопроса относительно вреда фенацетина. Однако сравнительно недавно была поставлена окончательная точка в исследованиях, и этот препарат офицально классифицируется как канцерогенная субстанция (1).

Фенацетин и его соединения способны вызывать развитие рака мочеполовой системы. Ввиду этого свойства, препарат прекратил свое существование во многих странах, в том числе и в России.

7. Другие агенты

 Aristolochia

Использование элементов растения аристолохия, содержащего аристолоховую кислоту, увеличиваeт риск развития рака почки (из-за способности этого вещества вызывать генные мутации (3)). Это растение также является очень токсичным для почек. Главным образом используется в традиционной китайской медицине; в таблетках по снижению веса в Бельгии; в некоторых видах каши на Балканах (1).


 Methoxsalen

Метоксален естественным образом синтезируется во многих растениях. Он является фотосенсибилизирующим веществом, – способным значительно увеличивать чувствительность к УФ-облучению (1). В современной медицине используется в основном для лечения кожного заболевания псориаза. Применяется в виде таблеток в комбинированной терапии с УФ-излучением. Таблетки, содержащие метоксален, способны увеличивать риск развития рака кожи (1).


 Таблетки от давления

Такие препараты, как гидрохлортиазид и нифедипин, также могут проявлять фотосенсибилизирующий эффект. Все больше данных указывают на то, что эти препараты увеличивают риск развития рака губ и кожи (4).

Недавнee исследованиe показало, что длительное использование препаратов – блокаторов кальциевых каналов – может быть связано с повышенным риском развития рака груди у женщин в возрастной категории 55–74 лет (12).


 Некоторые препараты на данный момент классифицированы как возможные канцерогены:

– дигоксин – применяется при сердечных заболеваниях (развитие рака груди);

– пиоглитазон – используется для лечения диабета 2-го типа (развитие рака мочеполовой системы);

– гризеофульвин – противогрибковый препарат;

– инсулин – используется при лечении диабета 1-го и 2-го типов;

– метронидазол – антибиотик;

– фенитоин – используется для лечения эпилепсии;

– хлорамфеникол – препарат химиотерапии;

– железо-декстрановыекомплексы – для лечения анемии;

– феноксибензамин – для лечения повышенного давления;

– фенобарбитал – снотворное и противосудорожное средство;

– оксазепам – снотворный, успокаивающий и противосудорожный эффект;

– пропилтиоурацил – используется при гиперфункции щитовидной железы;

– антивирусные препараты (например, Зидовудин).

2. Медицинские препараты, защищающие от развития рака

1. Антагонисты гормонов

Многие препараты, являющиеся селективными модуляторами эстрогеновых рецепторов (обладающие противогормональным эффектом) и ингибиторами ароматазы, применяются в качестве эндокринной терапии у женщин с гормонально-позитивными типами рака груди.

Но только два препараты имеют доказанное свойство ПРОФИЛАКТИЧЕСКОГО эффекта на развитие рака груди: тамоксифен и ралоксифен (5). Например, тамоксифен способен снижать риск развития рака во второй грудной железе после диагноза рака в первой из них. Также, при применении тамоксифена в качестве профилактического препарата, риск рака груди снижается (но повышается риск развития матки, что ограничивает его использование только по медицинским показаниям).

Препараты анастразол и экземестан (ингибиторы ароматазы) – на данный момент изучается, способны ли они производить профилактический эффект относительно развития рака груди.

2. Аспирин и другие нестероидные противовоспалительные препараты

(ибупрофен, диклофенак, нейрофен и др.)

Множественные исследования указали на тормозящее действие нестероидных противовоспалительных препаратов на развитие рака кишечного тракта (6–7). Защитный эффект в отношении других типов рака изучался, но пока не подтвердился со статистически значимыми результатами. Несмотря на противораковый эффект, использование этих препаратов в качестве профилактических ограничено в связи с множеством нежелательных побочных эффектов. Главным риском является увеличение частоты сердечно-сосудистых заболеваний и почечных заболеваний при их регулярном применении.

Так же и аспирин не рекомендован к применению в качестве профилактического противоракового средства, так как его регулярное использование сопряжено с повышенным риском кровотечения из верхних отделов желудочно-кишечного тракта (7). К тому же до сих пор не ясно, как долго и в какой дозе необходимо принимать аспирин, чтобы максимально эффективно использовать его противораковое действие с минимальным риском побочных эффектов. В данный момент проводятся многочисленные исследования в этой области.

3. Статины

(аторвастатин, симвастатин и др.)

Широко используются для снижения уровня холестерина (в качестве профилактики сердечных заболеваний типа стенокардии и инфаркта). Многочисленные исследования показали возможный защитный эффект статинов относительно процесса ракообразования (8). Однако исследования, нацеленные на выяснение более конкретного тормозящего действия статинов на процесс развития разных типов рака, пока не дали позитивных результатов. При этом исследуемые люди принимали статины от 5 до 10 лет.

Также пытались выяснить эффективность применения статинов в лечении рака в дополнении к стандартному лечению, но тоже не нашли позитивного эффекта (8). В данное время в этой области проводятся масштабные исследования, которые в скором будущем прояснят роль статинов в профилактике раковых заболеваний.

4. Комбинированные гормональные контрацептивные таблетки

Гормональная контрацепция способна значительно снижать риск развития рака яичников (9) и в меньшей степени – риск рака матки. О нежелательных эффектах приема гормональной контрацепции упоминалось ранее (см. первую часть главы).

5. Метформин

Этот антидиабетический препарат способен проявлять противораковое действие относительно разных типов рака, как выяснилось по результатам некоторых исследований (10). Однако дальнейшие исследования необходимы в этой области для подтверждения имеющихся результатов.

6. Финастерид и дутастерид

Два больших исследования обнаружили 25 % снижение риска рака простаты при использовании этих препаратов (как правило, для лечения доброкачественной гиперплазии простаты). Однако риск заключается в том, что также обнаружилась связь приема данных препаратов с развитием агрессивного типа рака простаты, если злокачественное образование все-таки появилось (11). В настоящее время проводятся исследования для выявления других деталей этого феномена.

Главные выводы девятой главы

1. Гормонально-заместительная терапия, используемая женщинами для облегчения симптомов в период менопаузы, сопряжена с повышенным риском развития рака матки и груди.

2. Контрацептивные таблетки, содержащие оба женских гормона – эстроген и прогестерон, проявляют двоякий эффект на процесс ракообразования: увеличивают риск развития рака груди, печени и шейки матки, но снижают риск развития яичников и матки. Возможно, также снижают риск развития рака кишечника.

3. Тамоксифен широко используется для послеоперационного лечения рака груди, так как значительно снижает риск рецидива первичного рака так же, как и возникновение нового ракового процесса во второй груди. Однако риск рака матки при его приеме увеличивается.

4. Анальгетик фенацетин и его соединения в недавнем времени классифицированы как канцерогены. Данные препараты способны стимулировать образование злокачественного процесса в мочеполовой системе.

5. Препараты китайской медицины, а также любые другие, содержащие неизвестные вам компоненты, могут быть токсичными или даже канцерогенными для организма. Старайтесь избегать приема любого препарата без большой на то необходимости.

6. Множество препаратов, широко используемых в медицине для лечения ряда различных заболеваний, являются возможными канцерогенами. Таким образом, потенциально любой медикамент может оказаться токсичным для организма. Поэтому хаотичное и нередко бесполезное использование любых препаратов «по собственному усмотрению» – очень плохая привычка.


Список литературы (глава 9)

1. IARC 2012. Pharmaceuticals. IARC Monogr Eval Carcinog Risks Hum 2012, 100A: 1–437.

2. Manson JE, Hsia J, Johnson KC et al. Women`s health Initiative Investigators. Estrogen plus progestin and the risk of coronary heart disease. N Engl J Med 2003; 349: 523–534.

3. Hoang ML, Chen C-H, Sidorenko VS, et al. Mutational signature of aristolochic acid exposure as revealed by whole-exome sequencing. Sci Transl med 2013; 5: ra102; http://dx.doi.org/10.1126/scitranslmed. 3006200

4. Friedman GD, Asgari MM, warton EM et al. Antihypertensive drugs and lip cancer in non-Hispanic whites. Arch intern Med 2012; 172: 1246–1251; http://dx.doi.org/10.1001/archinternmed. 2012. 2754

5. Cuzick J, DeCensi A, Arun B et al. Preventive therapy for breast cancer: a concensus statement. Lancet Oncol 2011; 12:496–503. http://dx.doi.org/10.1016/S1470-2045(11)70030–4.

6. Chan AT, Arber N, Burn J et al. Aspirin in the chemoprevention of colorectal neoplasia: an overview. Cancer Prev Res 2012; 5:164–178; http://dx.doi.org/10.1158/1940–6207.CAPR–11–0391.

7. Umar A, Dunn BK, Greenwald P. Future directions in cancer prevention. Nat Rev Cancer 2012; 12: 835–848; http://dx.doi.org/10.1038/nrc3397.

8. Gazzerro P, Proto MC, Gangemi G et al. Pharmacological actions of statins: a critical appraisal in the management of cancer. Pharmacol Rev 2012; 64:102–146. http://dx.doi.org/10.1124/pr.111.004994.

9. Harvilesky LJ, Moorman PG, Lowery WJ, et al. Oral contraceptive pills as primary prevention of ovarian cancer: a systematic review and meta-analysis. Obstet Gynecol 2013; 122: 139–147. http://dx.doi.org/10.1097/AOG.0b013e318291c235.

10. Kourelis TV, Siegel RD. Metformin and cancer: new applications for an old drug. Med Oncol 2012; 29: 1314–1327. http://dx.doi.org/10.1007/s12032-011-9846-7.

11. Azzouni F, Mohler J. Role of 5-? reductase inhibitors in prostate cancer prevention and treatment. Urology 2012; 79: 1197–1205. http://dx.doi.org/10.1016/j.urology. 2012.01.024

12. Li Cl, Daling JR, Tang MT et al. Use of antihypertensive medications and breast cancer risk among women aged 55 to 74 years. JAMA Intern Med 2013, Sep 23; 173(17): 1629–1637.

http://dx.doi.org/101001/jamainternmed.2013.9071.

Глава 10. Профессии и рак

С давних времен наблюдения медиков указывали на более частое развитие злокачественных процессов у людей определенных профессий. Так, например, с конца 18-го до начала 20-го столетия, было обнаружено большое количество случаев рака мошонки среди трубочистов и прядильщиков; работников, контактирующих с парафином и дегтем; а также среди тех, кто занимался добычей сланцевой нефти. Большое количество случаев рака легких было обнаружено среди шахтеров по добыче металлов, а рака мочевого пузыря – среди рабочих, получающих красители.

В середине 20-го столетия появились новые данные, указывающие на интесивную заболеваемость раком дыхательных путей у людей разных профессий (2):

• добыча никеля;

• карбонизация каменного угля;

• получение хроматов;

• получение продуктов асбеста;

• кораблестроение – контакт с неорганическими формами мышьяка.

В настоящее время 32 субстанции, с которыми встречаются люди тех или иных профессий, являются известными канцерогенами – веществами, вызывающими развитие ракового процесса. Еще 27 субстанций, вероятно, стимулируют развитие ракового процесса при контакте с ними людей определенных профессий. Такие известные канцерогены, как асбест, полициклические ароматические углеводороды, тяжелые металлы, пары дизельного топлива и кремний до сих пор повсеместно распространены и угрожают здоровью.

Информированность населения о возможных рисках, связанных с той или иной профессией, поможет лучше взять под контроль охрану здоровья.

1. Рак носовой полости (3)

Канцерогенные субстанции

• Пыль, образующаяся при обработке кожаных изделий;

• соединения никеля;

• древесная пыль.

Изопропиловый спирт (входит в состав косметики, парфюмерии, бытовой химии, дезинфицирующих средств, антифриза, репеллентов; применяется в промышленности, при резке алюминия, токарных, фрезерных и прочих работах; часто используется при сварке оптических волокон).


Профессии риска

• Производство кожаной обуви и ее починка.

• Добыча, производство и обработка соединений никеля.

• Лесопилка и любая другая работа, связанная с обработкой древесной породы.

• Производство изопропилового спирта с использованием сильных кислот.

2. Рак горла / гортани (3)

Канцерогенные субстанции

• Испарения неорганических кислот;

• все виды асбеста (хризотил, крокидолит, амозит, антофиллит, тремолит, актинолит).


Профессии риска

• Производство продуктов с использованием неорганических кислот, химические лаборатории и заводы.

• Множество профессий, имеющих тесный контакт с асбестом:

– строительство (плитка, шифер, желоба и цистерны; кровля, наружное и внутреннее покрытие, составная часть цемента, трубы под давлением);

– судостроение и другие области, где используется защита от огня, звуко– и термоизоляция;

– химическая промышленность (используется как наполнитель для талька и при производстве резины, пластмасс и других изделий химической промышленности; наполнители в красках и покрытиях; армированные пластмассы (лопасти вентиляторов, коммуникационные изделия);

– текстильная промышленность (применяется для изготовления ремней, одежды, чехлов, огнезащитных покрытий, автоклавов, пряжи и упаковочных материалов);

– бумажные изделия (картон, изоляторы, уплотнители, войлок для крыш, обшивка стен и т. д.);

– производство фрикционных материалов, обычно в комбинации со смолами, в тормозах, зажимных и других устройствах.

3. Рак легких (3)

Канцерогенные субстанции

• Мышьяк и неорганические соединения мышьяка;

• асбест;

• бенз(а)пирен;

• бериллий и его соединения;

• хлорметил;

• кадмий и его соединения;

• соединения хрома;

• каменноугольная смола;

• выхлопы дизельного топлива;

• соединения никеля;

• кремниевая пыль, кристаллин (род стекла);

• сажа.


Возможные канцерогены

• Карбиды кобальта;

• соединения неорганического свинца;

• полициклические органические гидрокарбонаты.


Профессии риска

• Контакт с мышьяком:

– сельскохозяйственная промышленность (производоство и использование пестицидов);

– шахты с мышьяковыми рудами;

– плавка металлов;

– сжигание ископаемого топлива;

– пропитка древесины консервантами;

– производство стекла;

• контакт с асбестом (см. выше);

• контакт с бензпиреном:

– укладчики асфальта и крыш (вдыхание паров битума);

– разжижение угля и насыщение его газом;

– получение кокса, использование коксовых печей;

– получение смолы при дистилляции угля;

– горение органического топлива (уголь, газ и др.), сгорание древесины;

– продукция алюминия.

• Использование сплавов бериллия в космической промышленности, для получения хирургических инструментов, пружин для часов и втулов пишущего механизма шариковых ручек;

• химическая промышленность (заводы и лаборатории по производству и использованию хлорметила);

• кадмиевые соединения: производство батарей, аккумуляторов и красок;

• изготовление хромосодержащих колпаков и пигментов;

• изготовление электродов из пека (каменноугольная смола);

• строительство и эксплуатация дорог;

• шахты и любые места, пребывание в которых подразумевает регулярное вдыхание выхлопов дизельного топлива (например, постоянное соседство транспорта);

• добыча, производство и обработка соединений никеля;

• контакт с кремнием:

– оловянные, золотые и медные рудники;

– огранка и шлифовка камней;

– производство стекла;

– плавка металлов;

– производство гончарных изделий и фарфора;

• трубочисты, каменщики, пожарники (контакт с сажей);

• официанты, бармены (если связано с работой в помещениях, где посетители курят);

• продукция алюминия;

• насыщение газом угля;

• производство кокса (из нефти);

• производство стали;

• маляр (регулярный контакт с красками).


Возможные профессии риска

• Контакт с карбидами кобальта (твердые сплавы):

– обработка конструкционных материалов: резцы, фрезы, сверла и прочий инструмент;

– оснащение измерительного инструмента: оснащение точных поверхностей микрометрического оборудования и опор весов;

– волочение: оснащение рабочей части волок;

– штамповка: оснащение штампов и матриц;

– горнодобывающее оборудование: выплавка литых твердых сплавов;

– производство износостойких подшипников: шарики, ролики, обоймы и напыление на сталь;

• получение красок и сплавов из неорганических соединений свинца;

• контакт с полициклическими ароматическими гидрокарбонатами:

– разжижение угля и насыщение его газами;

– производство кокса и использование коксовых печей;

– производство алюминия;

– укладка крыш и дорог;

• производство электродов;

• производство стекла и стекольных контейнеров;

• парикмахеры.

4. Рак мочевого пузыря (3)

Канцерогенные субстанции

• 4-аминобифенил;

• мышьяк и его неорганические соединения;

• бензидин;

• 2-нафтиламин;

• ортотолуидин.


Профессии риска

Химическая промышленность (производство аминобифенила); производство резины;

контакт с мышьяком (см. выше);

производство бензидиновых и нафтиламиновых красителей;

синтез ортотолуидиновых красителей;

производство алюминия;

добыча и обработка золота;

производство красной анилиновой краски;

маляр.


Возможные профессии риска

• Парикмахеры;

• работники текстильной промышленности;

• работники металлургии и полиграфии.

5. Рак кожи (3)

Канцерогенные субстанции

• Соединения мышьяка;

• бензапирен;

• каменноугольная смола;

• минеральные масла (продукты переработки нефти);

• сланцевая нефть;

• солнечное излучение;

• сажа;

• креозот;

• полициклические ароматические гидрокарбонаты.


Профессии риска

• контакт с мышьяком и его соединениями (см. выше);

• контакт с бензапиреном (см. рак легких);

• изготовление электродов, строительство и эксплуатация дорог;

• работники металлургии и полиграфии; использование смазок и масел (технические лубриканты);

• любая работа, связанная с частым пребыванием на улице (солнечное излучение);

• трубочисты, пожарники, каменщики;

• сжигание древисины;

• контакт с полициклическими ароматическими гидрокарбонатами (см. рак легких).

6. Мезотелиома

(рак «пленки», выстилающей грудную и брюшную полости, а также сердечную полость) – очень агрессивный рак (3)

Канцерогенные субстанции

• Асбест (все его виды).


Профессии риска

• Контакт с асбестом (см. рак горла);

• маляры.

7. Рак крови (лейкоз) (3)

Канцерогенные субстанции

• Бензол (входит в состав бензина);

• 1,3-бутадиен;

• формальдегид.


Профессии риска

• Производство пластмасс, синтетической резины и красителей;

• работники текстильной промышленности.

8. Рак яичников (3)

Канцерогенные субстанции

• Асбест.


Профессии риска (см. рак горла)

9. Рак желудка (3)

Канцерогенные субстанции

• Неорганические соединения свинца.


Профессии риска:

• Получение красок и сплавов из неорганического свинца;

• производство резины;

• производство стекла, мозаики, стекольных контенейров.

10. Рак почек (3)

Канцерогенные субстанции

• Трихлорэтилен.


Профессии риска

• Печатное дело (работа с растворителем);

• работники химчистки.

11. Рак печени (3)

Канцерогенные субстанции

• Винилхлорид.


Профессии риска

• Производство пластмасс и стеклокомпозита.

12. Множественные раки

(рак крови, щитовидной железы, легких, кости, пищевода, желудка, кишечника, прямой кишки, кожи, почки, рак грудной железы, мочевого пузыря, мозга, а также рак слюнных желез) (3)


Канцерогенные субстанции

• Радиация.


Профессии риска

• Шахтеры;

• ядерная индустрия;

• ррадиограферы;

• врачи, исполняющие инвазивные процедуры (кардиологи и радиологи);

• пилоты и стюардессы, космонавты.


У людей, получающих облучение, имеется риск передачи повышенного риска ракообразования своим детям (4).

В разных странах контроль риска канцерогенности той или иной профессии осуществляется на разных уровнях. В развитых странах существует законадательство, обеспечивающее соблюдение прав работников, подвергающихся риску. Работодатели обязаны предоставить максимально оптимальные условия работы, чтобы снизить вероятность воздействия токсичных веществ на организм (5). Они также обязаны предоставить возможность регулярного контроля здоровья для раннего выявления любых отклонений и соответствующего лечения.

Тем не менее даже в этих странах многие люди подвергаются риску. Например, в Великобритании, ежегодно диагностируется около 600 случаев мезотелиомы и около 100 случаев рака бронхов только в результате контакта с асбестом (6).

Однако во многих странах законодательство вообще отсутствует, либо не работает эффективно или просто игнорируется работодателями. Таким образом, люди, выполняющие ту или иную работу, могут даже не осознавать степень риска для здоровья, а также не имеют возможности его контролировать.

Каждому человеку самому важно понимать риски, связанные с его работой, чтобы постараться обеспечить максимальную защиту здоровья.

Несколько основных канцерогенных факторов охватывают большую группу профессий, подвергая риску огромное количество людей(3).

1. Асбест (строительство, кораблестроение).

2. Краски, пигменты (подвергая риску такую обширную группу людей, как, например, парикмахеры и маляры.)

3. Выхлопы дизельного топлива (любой работник, проводящий много времени рядом с автобусами, грузовиками и другим транспортом, использующим дизельное топливо).

4. Кремний (рудники, обработка камней, стеклопроизводство, гончарное дело, работа с металлами).

5. Солнечная радиация (любая профессия снаружи).

6. Регулярное общество курящих людей – пассивное курение (в некоторых странах – официанты, бармены, работники казино и др.).

7. Работа в ночную смену на протяжении многих лет (в частности, связана с риском рака груди).

Главные выводы десятой главы

1. В настоящее время 32 субстанции, с которыми люди сталкиваются в силу своей профессии, считаются канцерогенными.

2. Рак легких, мезотелиома, рак кожи и мочевого пузыря – наиболее частые виды злокачественного процесса, встречаемые у людей в силу их профессиональной деятельности.

3. Наиболее распространенные канцерогены, охватывающие большую группу «профессий риска» – это асбест, красящие вещества, солнечная радиация, кремний, выхлопы дизельного топлива, пассивное курение и работа в ночную смену.

4. Индивидуальная информированность о возможных рисках, сопряженных с тем или иным видом деятельности, поможет максимально эффективно защитить здоровье.


Список литературы (глава 10)

1. World Cancer Report 2014: pp134–142.

2. Siemiatycki J, Richardson L, Boffetta P. Occupation. In: Schottenfeld D, Fraumeni JF, Jr, eds. Cancer Epidemiology and Prevebtion 2006, 3d ed New York: Oxford University Press, pp: 322–354.

3. Siemiatycki J, Richardson L, Straif K et al. Listing occupational carcinogens. Environ Health Perspect 2004; 112: 1447–1459.

4. Baker DG. Radiology, is there an occupational hazard? Am Ind Hyg Assoc J. 1988 Jan; 49(1): 17–20.

5. Yigun Chen, John Osman. Occupational cancer in Britain. Preventing occupational cancer. British J of Cancer 2012; 107: S104–S108.

6. David Coggon. Occupational cancer in the United Kingdom. Environmental Health Perspectives 1999; vol 107; pp 239–244.

Глава 11. Мышление, эмоции, стресс и рак

Наш организм уникален. Любая отдельно взятая клетка функционирует настолько сложно, что даже современная наука не может докопаться до всех глубин этой слаженной работы, происходящей с вовлечением несчитанного количества активных субстанций и механизмов, способных, как целый живой организм, меняться и адаптироваться в зависимости от множества факторов. Целые группы ученых годами могут изучать отдельно взятый каскад регуляции какого-то простого процесса в клетке или изучать отдельно взятое вещество, но так и не понять общей картины, – так она сложна. Это является одной из главных причин трудности изучения конкретного физического компонента (функционирование клеток) в процессе его взаимодейстявия с нефизическим началом (наши мысли и эмоции).

Тем не менее понятно из отдельно взятых фактов, наблюдений и примеров, что каждый человек, в зависимости от типа личности, настроя, мотивации, силы духа и веры, по-разному реагирует на факторы окружающей среды. В одной и той же ситуации один заболеет, другой – нет; кто-то пересилит боль и встанет, когда другой останется инвалидом; кто-то даже преодолеет якобы непреодолимые обстоятельства.

Таких примеров силы духа, чудо-излечения или просто необычайных ситуаций очень много, и часто невозможно просчитать их или объяснить с научной точки зрения. Однако логично предположить, что если даже такой простой эмоциональный компонент, как упоминание о любимом человеке, может заставить сердце биться быстрее, то и более сложные комплексы эмоций способны влиять на наш организм. Доказать это сложно, поэтому каждому воздастся по вере.

Человек – это то, что он думает, – гласит древняя мудрость. Именно наши мысли – это начало нашего ежедневного существования. Ведь мысли определяют отношение к ситуации, а значит, и наши эмоции, и наши поступки, и в конечном итоге – наши привычки.

Таким образом, у каждого человека какой-то определенный тип мышления становится родным и привычным и определяет круг общения, тип работы, стиль поведения и успешность в карьере. Он может долго не меняться или потихоньку видоизменяться, если человек склонен учиться при общении с другими или посредством жизненных ситуаций.

Стиль мышления может меняться очень резко и значительно при сильных жизненных потрясениях, таких как война, болезнь или смерть близких. Однако даже повседневная рутина способна менять наши эмоции и отношение к жизни посредством СТРЕССА. Стрессовое состояние комплексно воздействует на обе сферы нашего организма – ментальную и физическую и способно приводить к старению, болезни и более ранней смерти.

В зависимости от созданного или навязанного по каким то причинам окружения, человек может испытывать стресс. Сила и длительность стресса, опять же, зависит от типа личности и имеет влияние на физический компонент организма.

Вывод прост: мысли, эмоции и отношение к ситуации тесно связаны, они также определяют возникновение стресса и реакцию на него. Стресс же способен влиять на функции наших органов. Если возникает болезнь, она тоже влияет на наш стиль жизни и эмоции и видоизменяет образ мышления.


После этого круг замыкается: кто-то побеждает болезнь, выживает, и, как правило, при этом меняет привычный образ мышления в сторону меньшей деструкции и большего созидания. Кто-то попадает в еще больший капкан и окончательно утопает в болезни…

Конечно, большинство из нас пребывает не в той или иной описанной крайности, а где-то между ними: с бесчисленным количеством ситуаций и событий, которые порой совсем незаметно приводят к болячкам, а мы списываем их на что угодно, но только не на наш образ мышления.

Стресс

Всемирная Организация Здравоохранения называет стресс «эпидемией 21-го века» (1). Стрессом может являться любой компонент жизни, если он новый, непредсказуемый, неконтролируемый или угрожает самовосприятию человека, его «эго». Особенно сильными стрессовыми факторами социального характера являются бедность, насилие или длительный уход за заболевшим членом семьи (6–10). Из 21 изучаемой страны 21,8 % респондентов являлись свидетелями того или иного насилия, 18,8 % перенесли насилие в личностных отношениях, 16,2 % так или иначе участвовали в войне, и 12,5 % имели близкого человека, перенесшего сильную травму или болезнь (2).

Повседневный стресс также ощутимо оказывает влияние на здоровье в течение всей жизни. Такие факторы в семье ребенка, как насилие или равнодушие родителей способны сильно отягащать восприятие и поведение подростка в будущем (3–4), а также вызывать эмоциональные проблемы (5), что неизменно сказывается на здоровье. Все эти факторы определяют особую восприимчивость человека к стрессу во взрослой жизни.

Чувство одиночества также оказывает неблагоприятный воздейтствие на здоровье. Недавние исследования показали, что состояние одиночества ведет к стрессу и хроническому процессу воспаления, значительно увеличивая риск различных заболеваний, в том числе и раковых (35).

Организм реагирует на стресс рядом изменений (11). Любой стрессовый фактор вызывает освобождение катехоламинов и глюкокортикоидов, а также продукцию цитокинов, способных вызывать процесс воспаления при хроническом стрессе (12–13, 33). Как мы уже рассматривали ранее, хронический процесс воспаления является компонентом развития ракового процесса.

Кратковременный стресс является благополучным фактором для организма, так как повышает его иммунную активность на уровне клеточного защитного механизма (32).

Продолжительный стресс ведет к неблагоприятным изменениям, вызывая процесс хронического воспаления и увеличивая риск ракообразования (32). При длительном воздействии стресса на организм отделы центральной нервной системы, отвечающие за выработку гормонов (гипоталамус-гипофиз-адренальная система), все время «включены». Это ведет к нарушению метаболизма глюкозы (71), нарушению работы гиппокампа (структура головного мозга) (72), накоплению абдоминального жира (73–74) и депрессии (75–76). Полагают, что постоянное увеличение концентрации гормона кортизола во время стресса способно стимулировать раковый рост клеток (77). Выделение гормонов глюкокортикоидов, в свою очередь тормозит защитные функции иммунной системы, что доказали эксперименты на животных (78–80) и исследовния на людях (81–83).

Манера реакции на стресс может сильно влиять на исходный результат: один останется здоров, второй – заболеет, а третий – умрет.

Например, исследования показывают, что заболевшие раком люди могут улучшить свой прогноз (излечение, длительность жизни), если они отрицают факт раковой болезни или минимализируют ее значение (86–88).

Тип личности также определяет реакцию на стресс, приводя к разным последствиям у разных людей (91–94).

Краткое описание основных типов личности

Тип личности А

Это амбициозный человек, для которого важен его социальный статус. Он честен, открыт, помогает другим людям, но порой слишком критичен к ним. Иногда берет на себя больше, чем может «потянуть». Очень хорошо чувствует время: пунктуален сам и не выносит опозданий и необязательности в других людях.

«А» личности – работоголики. Никогда не тратят время бесцельно. Могут быть агрессивными, нервными, резкими в общении. Их склонность обращать внимание на мельчайшие детали, быть занудными и «правильными» доводит представителей других типов до бешенства. Имеют склонность к заболеваниям сердечно-сосудистой системы, в частности к инфаркту миокарда (100). У них одинаково развиты оба полушария мозга.


Тип личности В

Они – полная противоположность типу А. Это спокойные и расслабленные люди, часто безинициативные, не имеющие организаторских способностей. Их большой недостаток – отсутствие чувства времени, из-за которого они не могут определить, сколько его потребуется для выполнения определенной работы. Они часто опаздывают и нарушают свои обещания. Стараются избегать ситуаций, где нужна спешка. В состоянии стресса не могут сосредоточиться и выдают худшие результаты по сравнению с ситуациями, когда они расслаблены и спокойны.

Из достоинств можно отметить то, что это очень терпеливые люди, с которыми легко и приятно общаться. Они щадят чувства других людей, избегая резких или ехидных высказываний. Это самый здоровый тип личности в плане физического и душевного состояния. Живут текущим моментом. Радуются тому, что есть. Не соревнуются с другими (не завидуют, не расталкивают других локтями на рабочем месте). Соревнуются только сами с собой, желая сделать что-то лучше, чем они это делали раньше. Любят находиться среди людей.


Тип личности С

Это люди, которые не позволяют себе открытое проявление эмоций. Они не могут адекватно справляться со стрессом. Долго взвешивают все «за» и «против» перед принятием решения. Их интересует психология, поэтому они изучают самих себя и других людей, но это мало помогает им в реальной жизни. Вместо того, чтобы открыто высказать свое недовольство, раздражение, гнев, разочарование или обиду, они подавляют эти чувства, что делает их склонными к развитию онкологических заболеваний (100). Устремлены в будущее.

Личность типа С не способна адекватно справляться со стрессом, и риск развития рака у таких людей выше, чем у других (95–97). Скорее всего, это является следствием регулярного подавления эмоций (98–99).

Также важно понимать, какие факторы усиливают стресс, независимо от нашей воли. Например, ряд экспериментов на крысах показал, что толпа, массовое скопление людей усиливает стресс, способствует более быстрому раковому росту и увеличивает смертность (69–70). Также отсутствие социальной поддержки во время тяжелого периода жизни сильно ухудшает реакцию на стресс (89–91).

Масштабные исследования в разных популяциях неизменно показывали влияние стресса на физическое и ментальное здоровье людей (12–17, 30–31).

Генетический механизм ответной реакции на стресс

Одним из важнейших механизмов влияния стресса на организм ученые считают укорочение теломеров – повторных фрагментов ДНК, которые располагаются на концах хромосом. Теломеры защищают хромосомы от генетической нестабильности (23). Считается, что укорочение теломеров ведет к старению и болезням, в частности к «болезни старости» – раку (24, 29). В норме теломеры остаются неизменными в юности, а потом, с увеличением возраста, начинают постепенно укорачиваться (21–22). Преждевременное укорочение теломеров в ответ на стресс доказали в ряде экспериментов (18–20).

Ряд исследований даже показал, что стресс матери во время беременности влияет на длину теломеров у рожденного ребенка, подвергая его более раннему старению и предрасположенности к заболеваниям (26).

Некоторые эксперименты также показали укорочение теломеров в результате курения, недостаточной физической активности и психологического стресса (20, 25).

Недавнее исследование показало увеличение риска рака груди при хроническом стрессе, в комбинации с нездоровой диетой (27). Другая работа (не имеющая, однако, статистической значимости) – указала на риск развития рака кожи при стрессе (34).

Эксперименты на мышах указали на увеличенный риск развития рака простаты в результате стресса (28).

Подавление эмоций

Каждый психолог вам расскажет, что любые эмоции – это нормальное проявление нашей личности. Эмоции разного характера возникают у всех, но самое главное – как человек их проявляет.

Принцип прост: все, что не выразили, останется «внутри» и начнет поедать ваш мозг, а через него – ваше физическое тело. Традиционная медицина оставляет такие причины болезней без внимания, так как доказать данную закономерность было бы крайне сложно. Однако каждый человек ХОЧЕТ не БОЛЕТЬ, ИЛИ ВЫЗДОРОВЕТЬ, и ему не важно, откуда придет знание или исцеление. Поэтому попробуйте бездоказательно поверить в важность невыраженных эмоций как в одну из причин заболеваний.

Итак, именно вы сами – это важный элемент здоровья вашего организма. Если вы со всеми приветливы и терпеливы, это совсем не означает, что вы ведете гармоничное существование и потому «эмоционально здоровы». Скорее, наоборот, постоянно ровное отношение к людям и ситуациям говорит не о вашем терпении или святости, а о блокировании собственных чувств. И каковы бы ни были причины подавления настоящих эмоций, держать их в себе – очень плохо для здоровья (36–37, 47–49).

В данной концепции существует дилемма для людей верующих, исполняющих законы христианства. Для них, например, непозволительно открытое проявление гнева и раздражения. Необходимо отметить, что самое важное – это способность менять себя и свое отношение к ситуации, а не пытаться контролировать ее возникновение, которое далеко не всегда поддается нашему контролю. Способность не допускать возникновения негативных и деструктивных мыслей – это результат колоссальной работы. Нет негативного отношения – нет злости и раздражения, и проявлять их не придется. Конечно, нельзя прожить жизнь, не испытав этих эмоций, но можно постараться свести их к минимуму. Когда же подобные эмоции все же возникают, нужно находить наименее деструктивный способ их выражать.

Ряд исследований показал, что подавление негативных эмоций может стимулировать процесс ракообразования и увеличивать смертность (45–46, 84–86).

В ряде исследований подавление эмоций было сопряжено с перееданием, повышенным давлением, изменением функционирования эндокринной системы (гормональный фон), а также с развитием ряда хронических заболеваний и более ранней смертью (38–44).

Подавление чувства злости изучалось во многих странах и показало увеличение риска смертности от ряда заболеваний у тех, кто не выражал свой гнев открыто, по сравнению с теми, кто кричал или по-другому выплескивал чувство злости в конкретной ситуации (50–52).

Самое недавнее исследование 12-летней длительности также показало значительное увеличение смертности, в том числе и от раковых заболеваний, у людей, привыкших скрывать свои истинные чувства вместо их открытого проявления (36).

Состояние гармонии

Эмоциональное здоровье – это, прежде всего, ЛЮБОВЬ к СЕБЕ, ПРИНЯТИЕ СЕБЯ. Приняв себя, вы сможете открыто изъявлять свои эмоции и фильтровать круг общения, сведя к минимуму возникновение негативных чувств, которые вы будете пытаться спрятать по тем или иным причинам.

К тому же именно человек, позволяющий себе жить в гармонии, не станет покушаться на равновесие своих близких людей, создавая здоровый эмоциональный фон не только для себя, но и для своего ближайшего окружения.

Не самокритичностью, а именно принятием своих и чужих слабостей и несовершенств, можно достичь в жизни любых высот, но главное – сохранить здоровье.

Очень вредно:

ЗАТАИВАТЬ ОБИДУ;

ЗАВИДОВАТЬ;

ПОДАВЛЯТЬ ГНЕВ, РАЗДРАЖЕНИЕ ИЛИ ДРУГИЕ ЧУВСТВА.

Помните: все, что не ушло наружу, останется внутри, и будет разрушать вашу иммунную систему, приводя к заболеваниям.

Факт воздействия эмоций на физическое тело, в частности на функционирование иммунной системы, был доказан во множестве экспериментов. Негативные эмоции, и особенно их подавление, снижают защитные силы организма, тогда как позитивные – усиливают функцию ряда клеток иммунной системы(54–55, 66–68).

Множество примеров из разных сфер социальной жизни показывают значимость эмоций в состоянии физического тела:

• музыка Моцарта позитивно действует на функцию защитных клеток организма и эмоциональное состояние (53);

• социальная поддержка увеличивает продолжительность жизни у уже заболевших людей (56), в том числе и у раковых больных (57);

• люди, как правило, умирают после своего дня рождения или отпуска (58–59);

• депрессивное настроение укорачивает продолжительность жизни (60–61);

• чувство одиночества блокирует защитные функции иммунной системы (35);

• поддержка и разговоры с больными терминальным раком уменьшали боль и симптомы депрессии, увеличивая общую продолжительность жизни (62–63);

• психологическая поддержка значительно увеличивала продолжительность жизни женщин с раком груди по сравнению с теми, кто такую поддержку не получал, несмотря на то, что у второй группы был более благоприятнй медицинский прогноз (64–65).

Главные выводы одиннадцатой главы

1. Человек во многом определяет свою жизнь посредством вида мышления. Мысли обосновывают наши эмоции, реакцию на ситуации, конкретный выбор и стиль жизни. Способ мышления контролируем нами, и при желании может сильно меняться в течение жизни. Сильные жизненные потрясения, как правило, кардинально меняют стиль мышления, позволяя человеку «сменить судьбу», если успеет…

2. Стресс является независимым фактором риска болезней. Он может быть коротким, вызывая увеличение активности всех систем организма, или хроническим – приводящим к истощению нервно-гормональной регуляции, и возникновению серьезных заболеваний, включая онкологию.

3. Вид мышления и тип личности определяют реакцию на стресс, и в зависимости от этого человек либо эффективно с ним справляется, либо заболевает. Личность типа С подвержена раковым заболеваниям.

4. Одним из важнейших механизмов реакции организма на стресс является изменение генетического материала: концы хромосом теряют нормальную длину теломеров (повторных фрагментов ДНК), в результате чего появляется генная нестабильность и предрасположенность к старению и раковым заболеваниям.

5. Человек, стремящийся к душевной гармонии и здоровому существованию, должен учиться принимать себя со всеми слабостями, позволяя себе быть свободным в своем окружении и открыто выражать эмоции.

6. Подавление негативных эмоций, таких как обида, гнев, раздражение, ведет к ряду неблагоприятных изменений в организме, подавляя защитную функцию иммунной системы и стимулируя развитие раковых заболеваний. Подавление эмоций в ряде исследований было связано со значительным увеличением риска смертности.


Список литературы (глава 11)

1. Robinson J: Smash Stress. (www.worktolive.info/stress-campaign).

2. Stein D, Chiu W, Hwang I, Kessler R, Sampson N, Alonso J, Borges G, Bromet E, Bruffaerts R, de Girolamo G, Florescu S, Gureje O, He Y, et al. Cross-national analysis of the associations between traumatic events and suicidal behavior: findings from yhe WHO World Mental Health Surveys. Plos One 2010; 5: e10574.

3. Felitti VJ, Anda RF, Nordenberg D, Williamson DF, Spitz AM, Edwards V, Koss MP, Marks JS. Relationship of childhood abuse and household dysfunction to many of the leading causes of death in adults. The adverse childohood experiences (ACE) study. Am J Prev Med 1998, 14: 245–258.

4. Heim C, Nemeroff CB. The role of childhood trauma in the neurobiology of mood and anxiety disorders: preclinical and clinical studies. Biol Psychiatry 2001; 49: 1023–1039.

5. Repetti RL, Taylor SE, Seeman TE. Risky families: family social environments and the mental and physical health of offsprings. Psychol Bull 2002; 128: 330–366.

6. Sansoni J, Anderson KH, Varona LM, Varela G. Caregivers of Alzheimer`s patients and factors influencing institutionalization of loved ones: ome considerations on existing literature. Ann Ig 2013; 25: 235–246.

7. Palomar-Lever J, Victorio-Estrada A. Factors that influence emotional disturbance in adults living in extreme poverty. Scand J Phychol 2012; 53: 158–164.

8. Kaufman J, Charney DS. Nerobiological correlates of child abuse. Biol Psychiatry 1999, 45: 1235–1236.

9. Kaufman J, Plotsky PM, Nemeroff CB, Charney DS. Effects of early adverse experiences on brain structure and function: clinical implications. Biol Psychiatry 2000; 48: 778–790.

10. Vermetten E, Schmahl C, Lindner S, Loewenstein RJ, Bremner JD. Hippocampal and amygdalar volumes in dissociative identity disorder. Am J Psychiatry 2006; 163: 630–636.

11. Sterling PaE. Allostasis: a new paradigm to explain arousal pathology. In Handbook of Life Stress, Cognition and Health. Edited by Fisher SRJ. New York: John Wiley&Sons, 1998.

12. VcEwen BS. Protective and damaging effects of stress mediators. N Engl J Med 1998; 338: 171–179.

13. Segerstrom SC, Miller GE. Psychological stress and the human immune system: a meta-analytic study of 30 years of inquiry. Psychol Bull 2004; 130: 601–630.

14. Adams JM, White M. Biological ageing: a fundamental biological link between soco-economic status and health? Eur J Public Health 2004; 14: 331–334.

15. Geronimus AT, Hicken M, Keene D, Bound J. “Weathering” and age patterns of allostatic load scores among blacks and whites in the United States. Am J Public Health 2006; 96: 826–833.

16. Pearlin LI. The sociological study of stress. J Health Soc Behav 1989; 30: 241–256.

17. Steel Z, Chey T, Silove D, Marnane C, Bryant RA, van Ommeren M. Association of torture and other potentially traumatic events with mental health outcomes among populations exposed to mass conflict and displacement: a systematic review and meta-analysis. JAMA 2009; 302: 537–549.

18. Jacklyn Quinlan, Mai Thanh Tu, Etienne V Langlois, Mohit Kapoor, Daniela Zieglar, Hassan Fahmi, Maria Victoria Zunzunegui. Protocol for a systematic review of the association between chronic stress during the life course and telomere length. Systematic Reviews 2014; 3: 40.

19. Shalev I, Entringer S, Wadhwa PD, Wolkowitz OM, Puterman E, Lin J, Epel ES. Stress and telomere biology: a lifespan perspective. Psychoneuroendocrinology 2013; 38: 1835–1842.

20. Surtees PG, Wainwright NW, Pooley KA, Luben RN, Khaw KT, Easton DF, Dunning AM. Life stress, emotional health, and mean telomere length in the European Prospective Investigation into Cancer (EPIC)-Norfolk population study. J Gerontol A Biol Sci Med 2011; 66: 1152–1162.

21. Frenck RW, Blackburn EH, Shannon KM. The rate of telomere sequence loss in human leukocytes varies with age. Proc Natl Acad Sci USA 1998; 95: 5607–5610.

22. Aubert G, Lansdorp PM. Telomeres and aging. Physiol Rev 2008; 88: 557–559.

23. Armanios M, Blackburn EH. The telomere syndromes. Nat Rev Genet 2012; 13: 693–704.

24. Chin L, Artandi SE, Shen Q, et al. p53 deficiency rescues the adverse effects of telomere loss and cooperates witj telomere dysfunction to accelerate carcinogenesis. Cell 1999, 97: 527–538.

25. Lin J, Epel E, Blackburn E. Telomeres and life style factors: roles in cellular aging. Mutat Res 2012; 730: 85–89.

26. Blackburn EH, Epel ES. Telomeres and adversity: too toxic to ignore. Nature 2012; 490: 169–171.

27. Wang L, Liao WC, Tsai CJ, Wang LR, Mao IF, Chen CC, Kao PF, Yao CC. The effects of perceived stress and life style leading to breast cancer. Women Health 2013, 53(1): 20–40.

28. Hassan S, Karpova Y, Baiz D, Yancey D, Pullikuth A, flores A, Register T, Cline JM, D`agostino R Jr, denial N, Datta SR, Kulik G. Behavioral stress accelerates prostate cancer development in mice. J Clin Invest 2013; 123(2): 874–86.

29. Payne JK. State of the science: tress, inflammation and cancer. Oncol Nurs Forum 2014; 41(5): 533–40.

30. Thomas C, Bhatia S. Cancer: brain-regulated biphasic stress response induces cell growth or cell death to adapt to psychological stressors. Adv Mind Body Med 2014; 28(3): 14–21.

31. Kennedy B, Valdimarsdpttir U, Sundstrom K, Sparen P, Lambe M, Fall K, Fang F. Loss of a parent and the risk of cancer in early life: a nationwide cohort study. Cancer Causes Control 2014; 25(4): 499–506.

32. Dhabhar FS. Effects of stress on immune function: the good, the bad, and the beautiful. Immunol Res 2014; 58(2): 193–210.

33. Himmerich H, Fischer J, Bauer K, Kirkby KC, Sack U, Krugel U. Stress-induced cytokine changes in rats. Eur Cytokine Netw 2013; 24(2): 97–103.

34. Sinnia S, De`Ambrosis B. Stress and melanoma: increasing the evidence towards a causal basis. Arch Dermatol Res 2013; 305(9): 851–6.

35. Lisa M Jaremka, Christopher P Fagundes, Juan Peng, Jeanette M Bennett, Ronald Glaser, William B Malarkey, Janice K Kiecolt-Glaser. Loneliness promotes inflammation during acute stress. Psychol Sci 2013; 24(7); doi 10.1177/0956797612464059.

36. Benjamin P Chapman, Kelvin Fiscella, Ichiro Kawachi, Paul Duberstein, Peter Muennig. Emotion suppression and mortality risk over 12-year follow-up. J Psycosom Res 2013; 75(4): 381–385.

37. Mund M, Mitte K. The costs of repression: a meta-analysis on the relation between repressive coping and somatic diseases. Health Psychol 201110.1037/a0026257.

38. Consedine NS, Magai C, Bonanno GA. Moderators of the emotion-inhibition-health relationship: a review and research agenda. Review of General Psychology 2002; 6(2): 204–28.

39. Cramer P. Stress, autonomic nervous system reactivity, and defense mechanisms. In: Hentchel, U; Clinical Perspectives. Elsevier 2004; p 325–50.

40. Giese-Davis J, DiMiceli S, Sephton SE, Spiegel D. Emotional epression and diurnal cortisol slope in women with metastatic breast cancer in supportive-expressive group therapy. Biol Psychol 2006; 73(2): 190–8.

41. Giese-Davis JSS, Abercrombie HC, Duran REF, Spiegel D. Repression and high anxiety are associated with aberrant diurnal cortiol rhythms in women with metastatic breast cancer. Health Psychology 2004; 23(6): 645–50.

42. Hentschel U, Smith G, Draguns JG. Defence mechanisms: theoretical, research, and clinical perspectives. Amsterdam: Elsevier 2004. Defense mechanisms and their psychophysiological correlates.

43. Singer JL, editor. Repression and dissociation: implications for personality theory, psychopathology, and health. Chicago, IL: University of Chicago Press; 1995.

44. Korte SM, Koolhaas JM, Wingfield JC, McEwen BS. The Darwinian concept of stress; benefits of allostasis and costs of allostatic load and the trade-offs in health and disease. Neurosci Biobehav Rev 2005; 29(1): 3–38.

45. Grossarth-Maticek R, Bastiaans J, Kanazir DT. Psychosocial factors as strong predictors of mortality from cancer, ischaemic heart disease and stroke: the Yugoslav prospective study. J Psychosom Res 1985; 29(2): 167–76.

46. Grossarth-Maticek R. Psychosocial predictors of cancer and internal diseases. An overview. Psychother Psychosom 1980; 33(3): 122–8.

47. Fox BH, Temoshok L, Dreher H. Mind-body and behavior in cancer incidence. Advances 1988; 5(4): 41–6.

48. Butow PN, Hiller JE, Price MA, Thackway SV, Kricker A, Tennant CC. Epidemiological evidence for a relationship between life events, coping stylt, and personality factors in the development of breast cancer. J Psychosom Res 2000; 49(3): 169–81.

49. MvKenna MC, Zevon MA, Corn B, Rounds J. Psychosocial factors and the development of breast cancer: a meta-analysis. Health Psychol 1999; 18(5): 520–31.

50. Harburg E, Julius M, Kaciroti N, Gleiberman L, Schork MA. Expressive/suppressive anger-coping responses, gender, and types of mortality: a 17-year follow-up. Psychosom Med 2003; 65(4): 588–97.

51. Denollet J, Gidron Y, Vrints CJ, Conraads VM. Anger, suppressed anger, and risk of adverse events in patients with coronary artery disease. Am J Cardiol 2010; 105(11): 1555–60.

52. Sturmer T, Hasselbach P, Amelang M. Personality, lifestyle, and risk of cardiovascular disease and cancer: follow-up of population based cohort. BMJ 2006; 332(7554): 1359.

53. Pauwels EK, Volterrani D, Mariani G, Kostkiewics M. Mozart, music and medicine. Med Princ Pract 2014; 23(5): 403–12.

54. Baltrush HJ, Stangel W, Titze I. Stress, cancer and immunity. New developments in biopsychosocial and psychoneuroimmunologic research. Acta Neurol (Napoli) 1991; 13(4): 315–27.

55. Tashiro M, Itoh M, Kubota K, Kumano H, Masud MM, Moser E, Arai H, Sasaki H. Relationship between trait anxiety, brain activity and natural killer cell activity in cancer patients: a preliminary PET study. Psychooncology 2001; 10(6): 541–6.

56. House JS, Landis KR, Umberson D. Social relationship and health. Science 1988; 241: 540–5.

57. Reynolds P, Kaplan GA. Social connections and risk for cancer: prospective evidence from the Alameda county study. Behav Med 1990; 16: 101–10.

58. Phillips DP, Van Voorhees CA, Ruth TE. The birthday: lifeline or deadline? Psychosom Med 1992; 54: 532–42.

59. Phillips DP, Ruth TE, Wagner LM. Psychology and survival. Lancet 1993; 342: 1142–5.

60. Penninx BW. Chronically depressed mood and cancer risk in older persons. Journal of the National Cancer Institute 1998; 90: 1888–93.

61. Giese-Davis J, Collie K, Rancourt KM, et al. Decrease in depression symptoms is associated with longer survival in patients with metastatic breast cancer: a secondary analysis. J Clin Oncology 2011; 29: 413–20.

62. Spiegel D, Bloom JR, Yalom I. Group support for patients with metatatic cancer. A randomized outcome study. Arch Gen Psychiatry 1981; 38: 527–533.

63. Spiegel D, Bloom JR. Group therapy and hypnosis reduce metastatic breast carcinoma pain. Psychosom Med 1983; 45: 333–9.

64. Andersen BL, Yang HC, Farrar WB, et al. Psychologic intervention improves survival for breast cancer patients: a randomized clinical trial. Cancer 2008; 113: 3450–8.

65. Andersen BL, Thornton LM, Shapiro CL, et al. Biobehavioral, immune, and health benefits following recurrence for psychological intervention participants. Clin Cancer Research 16: 3270–8.

66. Spiegel D. A 43-year-old womancoping with cancer. JAMA 1999; 282: 371–8.

67. Kiecolt-Glaser JK, Glaser R. Psychoneuroimmunology and cancer: fact or fiction? European Journal of Cancer 1999; 35: 1603–7.

68. Antonijevic IA. Depressive disorders – is it time to endorse different pathophysiologies? Psychoneuroendocrinology 2006; 31: 1–15.

69. Riley V. Mouse mammary tumors: alteration of incidence as apparent function of stress. Science 1975; 189: 465–7.

70. Riley V. Psychoneuroendocrine influences on immunocompetence and neoplasia. Science 1981; 212: 1100–9.

71. Sapolsky RM, Donnelly TM. Vulnerability to stress-induced tumor growth increases with age in rats: role of glucocorticoids. Endocrinology 1985; 117: 662–6.

72. Sapolsky R, Krey L, McEwan BS. Prolonged glucocorticoidexposure reduces hippocampal neuron number: implications for aging. J Neurosci 1985; 5: 1222–1227.

73. Jayo JM, Shively CA, Kaplan JR, et al. Effects of exercise and stress on body fat distribution in male cynomolgus monkeys. Interbational Journal of Obesity&Related Metabolic Disorders 1993; 17: 597–604.

74. Epel E, McEwen B, Seeman T, et al. Psychological stress and lack of cortisol habituation among women with abdominal fat distribution. Psychosom Med 1999; 61:107.

75. Plotsky PM, Owens MJ, Nemeroff CB. Psychoneuroendocrinology of depression. Hypothalamic-pituitary-adrenal axis. Psychiatr Clin North Am 1998; 21: 293–307.

76. Posener JA, Schildkraut JJ, Samson JA, et al. Diurnal variation of plasma cortisol and homovanillic acid in healthy subjects. Psychoneuroendocrinology 1996; 21: 33–8.

77. David Spiegel. Mind matters in cancer survival. Psychooncology 2012; 21(6): 588–593.

78. Sheridan JF, Dobbs C, Jung J, et al. Stress-induced neuroendocrine modulation of viral pathogenesis and immunity. Ann N Y Acad Sci 1998; 840: 803–8.

79. Sheridan JF. Stress-induced modulation of anti-viral immunity – Normal Cousins Memorial Lecture 1997; Brain, Behav, Immun 1998; 12: 1–6.

80. Padgett DA, Loria RM, Sheridan JF. Endocrine regulation of the immune response to influenza virus infection with a metabolite of DHEA-androstenediol. J Neuroimmunol 1997; 78: 203–11.

81. Glaser R, Kiecolt-Glaser JK. Stress associated immune modulations: relevance to viral infections and chronic fatigue syndrome. American Journal of Medicine 1998; 105: 35S–42S.

82. Kiecolt-Glaser JK, Glaser R, Cacioppo JT, et al. Marital stress: immunologic, neuroendocrine, and autonomic correlates. Ann N Y Acad Sci 1998; 840: 656–63.

83. Cohen S, Tyrrell DA, Smith AP. Psychological stress and susceptibility too the common cold. N Engl J Med 1991; 325: 606–12.

84. Garssen B, Goodkin K. On the role of immunological factors as mediators between psychosocial factors and cancer progression. Psyciatry Res 1999; 85: 51–61.

85. Reynolds P, Hurley S, Torres M, Jackson J, Boyd P, Chen VW. Use of coping strategies and breast cancer survival: results from the Black/White cancer survival study. Am J Epidemiol 2000; 152: 940–948.

86. Garssen B, Remie M. Different concepts or different words? Concepts related to non-expression of negative emotions. In Emotional Expression and Health 2004, Nyclicek I, Temoshok L, Vingerhoets A, pp 117–136. Hove and New York: Brunner-Routledge.

87. Butow PN, Coates AS, Dunn S. Psychosocial predictors of survival: metastatic breast cancer. Ann Oncol 2000; 11: 469–474.

88. Butow PN, Coates AS, Dunn SM. Psychosocial predictors of survival in metastatic melanoma. J Clin Oncol 1999; 17: 2256–2263.

89. Folkman S, Chesney M, McKusick L, Ironson G, Johnson DS, Coates TJ. Translating coping theory into an intervention. In: The Social Context of Coping, Eckenrode J, pp 239–260. New York: Plenum Press.

90. Burgess C. Stress and cancer. Cancer Surv 1987; 6: 403–416.

91. Temoshok L. Personality, coping style, emotion and cancer: towards an integrative model. Cancer Surv 1987; 6: 545–567.

92. Dolbeaut S, Szporn A, Holland JC. Psycho-oncology: where have we been? Where are we going? Eur J Cancer 1999; 35: 1554–1558.

93. Gross J. Emotional expression in cancer onset and progression. Soc Sci Med 1989; 28: 1239–1248.

94. Greer S, Watson M. Towards a psychobiological model of cancer: psychological considerations. Soc Sci Med 1985; 20: 773–777.

95. Petticrew M, Bell R, Hunter D. Influence of psychological coping on survival and recurrence in people with cancer: systematic review. BMJ 2002; 325: 1066–1069.

96. Grossarth-Maticek R, Bastiaans J, Kanazir DT. Psychosocial factors as strong predictors of mortality from cancer, ischaemic heart disease and stroke: the Yugoslav prospective study. J Psychosom Res 1985; 29: 167–176.

97. van der Plog HM, Kleijn WC, Mook J, van Donge M, Pieters AMJ, Leer J-WH. Rationality and antiemotionality as a risk factor for cancer: concepts differentiation. J Psychosom Res 1989; 33: 217–225.

98. Swan G, Carmelli D, Dame A, Rosenman R, Spielberger C. The rationality/emotional defensiveness scale II. Convergent and discriminant correlational analysis in males and females with and without cancer. J Psycosom Res 1992; 36: 349–359.

99. U-S Lehto, M Ojanen, T Dyba, A Aromaa and P Kellokumpu-Lehtinen. Baseline psycosocial predictors of survival in localized breast cancer. British J of Cancer 2006; 94: 1245–1252.

100. Zozulya AA, Gabaeva MV, Sokolov OY, Surkina ID, Kost NV. Personality, coping style, and constitutional neuroimmunology. J Immunotoxicology 2008; 5(2): 221–5.

Глава 12. Скрининг и методы обследования для ранней диагностики рака

Под скринингом понимают применение различных методов обследования, позволяющих диагностировать опухоль на ранней стадии, когда еще нет симптомов болезни. Целью скрининга является раннее активное выявление бессимптомного рака и его лечение.

Главный принцип профилактики и попыток «диагностировать рак» заключается в том факте, что качество жизни здоровых людей не может быть улучшено медициной, но легко может быть ею испорчено!

То есть, не надо специально «искать» или ежегодно предпринимать ряд обследований, чтобы «найти, что не в порядке». Постарайтесь наслаждаться здоровьем, а не искать болезнь.

Однако для некоторых типов рака это правило не работает, и скрининг определенной группы людей для «поиска» ранних стадий рака организовывается за счет государства, так как доказал свою пользу.

В этой главе мы рассмотрим элементарные приемы ухода за своим здоровьем, которые помогут избежать серьезных неприятностей с некоторыми типами рака.

Рак груди

Рак груди – самый частый тип рака, встречаемый у женщин. Существует множество его вариантов, большинство из которых неплохо поддаются лечению при условии ранней диагностики. Если возникает рак, самое важное – это обнаружить болезнь как можно раньше. Вероятность полного излечения очень высокая, если злокачественное образование найдено на ранней стадии.

Каждая женщина может легко найти в своей груди новые образования лучше любого врача. Это и есть самое важное в ранней диагностике – самообследование груди. Регулярный (хотя бы один раз в месяц) и простой осмотр собственной груди очень быстро позволит вам точно знать, как именно выгдядит ваша здоровая грудь. Ведь и нормальная структура груди может иметь неоднородности, «шишки», бугристости; одна грудь может быть больше другой; соски у некоторых женщин втянуты внутрь на одной или обеих грудях.

Лучше всего, если у вас появится привычка осматривать грудь в определенный период менструального цикла. Наиболее эффективный осмотр легче провести на 3–5 день после менструации, так как именно в этот период ткани молочной железы размягчаются и их легче прощупать на обнаружение именно патологических образований (в разные периоды менструального цикла могут появляться естественные бугристости и временные образования в груди).

Если у вас наступила менопауза, то лучше выбрать любой день в течение месяца и стараться осматривать грудь в один и тот же период каждого месяца.

Главный принцип

Знать хорошо, какова ваша здоровая грудь «на ощупь» и «на глаз».

Тогда любые новые образования или изменения груди будут легко вами обнаружены.

Нет необходимости менять ваш ежедневный ритм жизни, вы можете осмотреть и ощупать грудь, когда, например, принимаете душ. Не нужно принимать специальное положение тела или использовать какую-то особую технику. Однако считается, что в положении лежа, с закинутой за голову рукой, вы сможете легче прощупать любые новообразования. Если такой подход неудобен, лучше осматривать грудь в удобном для вас положении, нежели не делать это вообще.


Внимательно посмотрите на грудь.


• Изменение цвета и/или кожного покрова (всей груди или отдельной зоны)?

• Изменение соска? (выделения, втянутость)?

• Ассиметрия грудей (если раньше не было)

• Наличие бугристостей, «шишек», затвердений.

• Наличие увеличенных лимфоузлов.

При осмотре груди следует обратить внимание на подмышечную зону и район над и под ключицей. При заболеваниях груди расположенные там лимфоузлы могут увеличиваться и легко обнаруживаться на ощупь. Вы почувствуете круглое уплотнение, которое может быть разного размера, от нескольких милимметров до величины грецкого ореха.

В целом – все новое, что не было вами обнаружено раньше при регулярном осмотре, должно быть проверено вашим врачом.

При любых подозрительных изменениях врач назначит дополнительные исследования, такие как, например, маммографию, УЗИ груди, магнитный резонанс или взятие биопсии (ткани) для дальнейшей диагностики.

Будьте уверены, именно ВЫ, и никто другой, способны обнаружить рак груди!

Конечно же, на раннем этапе развития рака груди изменения могут быть столь незначительными, что их нельзя увидеть или прощупать. Поэтому в большинстве стран используют раннюю диагностику рака груди с помощью стандартного (стационарного) или дигитального маммографа.

В одном широкомасштабном исследовании, проводимом в течение 29 лет, с участием более 133 тысяч женщин, посещающих медицинское профилактическое обследование с проведением маммографии, обнаружили, что риск смертности от рака груди у этих женщин снижен на 31 % по сравнению с теми, кто не пользовался профилактическим осмотром (1).

В разных странах программа ранней диагностики рака груди может значительно отличаться, в зависимости от наличия финансирования и других критериев. В России программа здравоохранения предоставляет возможность проведения маммографии каждые 2 года у женщин 40–60 лет. В Великобритании под такую программу попадают женщины после 50 лет и проходят маммографию каждые 3 года до конца жизни.

Маммография у женщин в период менопаузы (как правило, после 45 лет) довольно легко обнаруживает патологические образования, так как молочная железа в этом возрасте претерпевает изменения с образованием преимущественно жировой ткани. На фоне этих изменений подозрительные образования в груди легко различимы.

У молодых женщин маммография не обеспечивает желаемого результата от диагностики, так как плотность тканей молочной железы высокая и обнаружить раковые изменения довольно сложно. Молодым женщинам (до менопаузы) предлагают более эффективный метод обследования груди – ультразвуковое исследование. Данный вид ранней диагностики не оплачивается государством, но может быть проведен при желании пациента частным образом.

Такое исследование, как МРТ (магнитный резонанс), является очень эффективным методом ранней диагностики в любом возрасте, но является слишком дорогим «удовольствием» для любого государства и не входит в оплачиваемые программы. Естественно, в случае клинической неясности, пациентам назначают МРТ для углубленной диагностики в ряде стран. Во всех остальных случаях это исследование проводится только в условиях частной медицины.

«Семейный» рак груди. Дефектные гены BRCA1/BRCA2 и связанный с ними риск ракообразования

Фамильный рак груди составляет около 5 %–10 % всех раков молочной железы (2). Такой тип рака связан с наличием дефекта (мутации) в определенных генах – BRCA1/BRCA2, вызывающего высокую предрасположенность к развитию рака груди и яичников, а также некоторых других типов рака. Около 15 % всех раков яичников связаны с генной мутацией в BRCA1/BRCA2 (3).

В общей популяции риск развития рака груди в течение жизни составляет примерно 12 % (4). У женщин-носителей дефектного гена BRCA1 риск составляет 55–65 %, у носителей мутированного BRCA2 – примерно 45 % (5–6).

Что касается рака яичников, то риск его развития в общей популяции составляет 1,4 %, у носителей мутированного BRCA1 – 39 %, BRCA2 – 11–17 % (5–6).

Наличие дефектных BRCA1/BRCA2 также увеличивает риск развития рака перитонеального рака (брюшная полость) и рака фаллопиевой трубы у женщин (7–8); рака груди и простаты у мужчин (9–10); и рака поджелудочной железы у обоих полов (11).

Есть и другие дефектные гены, отвечающие за развитие рака, но они встречаются гораздо реже и здесь не рассматриваются.

Как вы видите, наличие дефектных BRCA1/ BRCA2 генов критично увеличивают риск ракообразования. Важно понимать, кому надо пройти обследование на выявление дефекта этих генов, чтобы попытаться предотвратить развитие рака или выявить его на ранних стадиях.

Кому следует пройти генетическое тестирование (анализ крови)

1. Тем, у кого рак груди появился в молодом возрасте (до 50 лет) и имеется близкий член семьи с раком, имеющим ассоциацию с BRCA генами.

2. Людям с раком обеих грудей.

3. Женщинам с историей рака и груди, и яичников.

4. При множественном раке груди.

5. Тем, у кого близкий родственник имел по меньшей мере два типа рака, потенциально связанных с мутацией генов BRCA1/BRCA2.

6. Мужчинам с раком груди.

7. Женщинам с принадлежностью к этнической группе ашкенази-евреев.

Если есть признаки того, что у ближнего родственника в семье имеется наличие дефектного гена, то сначала тест следует пройти вашему родственнику. В случае обнаружения дефективного гена все близкие члены семьи могут рассматривать возможность генетического тестирования. Шансы получить мутированный ген от одного из родителей 50 % и у мальчиков, и у девочек.

Людям с неизвестной историей семейных заболеваний целесообразно провести генетическое тестирование в случае развития рака груди или яичников в молодом возрасте у женщин и в случае рака груди у мужчин. Подобная ситуация чаще всего может возникнуть у тех, кто был усыновлен.

У детей генетический тест, как правило, не проводится, так как риск развития рака в детском возрасте ничтожен. К тому же не ясно, какие профилактические стратегии могут быть применены у детей, что обнаруживет нецелесообразность подобной диагностики.

Консультация специалиста по клинической генетике

Консультация специалиста желательна в большинстве случаев. Врач-генетик обсудит все важные аспекты, связанные с генетическим тестированием:

• оценка личного риска наличия мутированных генов;

• обсуждение целесообразности проведения теста в конкретном случае;

• алгоритм действий в случае положительного или отрицательного результата;

• обсуждение возможности и последствий неинформативного результата;

• обсуждение возможного психологического стресса в связи с подобным тестированием;

• консультация о риске передачи мутированного гена детям.

Положительный тест – обнаружен мутированный ген

Риск развития определенных типов рака повышен (см. выше). Однако по результатам теста нельзя узнать, какой тип рака и когда именно он может возникнуть у данного человека. Некоторые женщины с мутацией BRCA1 или BRCA2 никогда не заболеют раком груди или яичников.

Отрицательный тест

Интерпретация отрицательного результата теста может оказаться намного сложнее. Если у близкого члена семьи подтверждено наличие мутированного гена, а у вас – нет, это означает истинно отрицательный результат. При таком результате шансы на развитие ракового процесса приравниваются к обычному риску, существующему в общей популяции.

Если семейный анамнез указывает на высокую вероятность наличия генной мутации BRCA1 или BRCA2, а результат теста в семье – отрицательный, однозначный вывод сделать нельзя. Во-первых, вероятность ошибки генетического тестирования хоть и очень низка, но не исключена. Во-вторых, ученые до сих пор находят новые виды мутаций BRCA1 и BRCA2, способные приводить к развитию злокачественного процесса. Таким образом, существует возможность, что патологическая мутация существует, но обнаружить ее не представляется возможным с нынешней степенью информированности.

В-третьих, существует вероятность, что в семье присутствует мутированный ген, не относящийся к BRCA1 и BRCA2, но отвечающий за повышенный риск развития определенных типов рака.

Результат теста не может быть интерпретирован ясно

Примерно в 10 % случаев генетический анализ обнаруживает изменения в генах BRCA1 или BRCA2, но нет данных, твердо указывающих на связь этих изменений с увеличенным риском развития рака.

Возможные опции контроля развития злокачественного процесса у людей с наличием мутации BRCA1 или BRCA2

Контроль развития рака можно осуществлять с помощью следующих вариантов.

1. Усиленный скрининг.

2. Профилактическое хирургическое вмешательство.

3. Профилактическая терапия с помощью анти-раковых препаратов.


Усиленный скрининг

У женщин, имеющих в наличии мутированные гены, имеется возможность проводить более ранний и более частый скрининг. Некоторые эксперты рекомендуют проведение маммограммы ежегодно, начиная с 25 лет. Для принятия максимально правильного решения, необходима консультация специалиста, так как риск увеличенной дозы облучения в результате подобного скрининга может перевешивать возможную пользу. Естественно, в частном порядке можно регулярно обследоваться с помощью УЗИ или МРТ, не представляющих риска облучения. Тем не менее, порой именно на маммографии можно идентифицировать некоторые типы рака груди, которые могут не обнаружиться на УЗИ или МРТ. К тому же, МРТ намного чаще приводит к так называемым ложным результатам, когда ставится диагноз рака, которого на самом деле нет.


Суть подобного скрининга – обнаружить рак на максимально ранней стадии, когда шансы на полное излечение довольно высоки.


К сожалению, не существует эффективного теста по ранней диагностике рака яичников. Рекомендуется ежегодное проведение трансвагинального УЗИ, тестирование онкомаркера CA-125 в анализе крови, и клинический осмотр специалиста. Однако ни один из этих тестов не имеет способности обнаруживать рак яичников на достаточно ранней стадии, чтобы существенно снизить риск смертности от этого заболевания.

Что касается мужчин, имеющих в наличии мутированные BRCA1 или BRCA2, – им рекомендуют проведение ежегодной маммографии и тестирования на наличие рака простаты.


Профилактическое хирургическое вмешательство

Операция включает удаление всех «органов риска». Двустороннее удаление груди снижает риск развития рака груди. Удаление яичников и фаллопиевых труб снижает риск развития рака яичников. Удаление яичников также снижает риск развития рака груди у женщин в период пременопаузы за счет элиминации источника гормонов, способных стимулировать рост некоторых типов рака груди.

Нет данных, подтверждающих эффективность удаления груди у мужчин с наличием мутированного BRCA1 или BRCA2 для снижения риска возникновения там ракового процесса.

Необходимо понимать, что проведение профилактической операции не гарантирует отсутствие возможности развития рака, так как все ткани, где потенциально может появиться злокачественный процесс при наличии мутированного гена, не могут быть удалены.

Тем не менее при проведении подобной операции риск смертности от ракового процесса значительно снижается. Например, известно, что при двустороннем удалении яичников и фаллопиевых труб, риск смертности от рака яичников уменьшается примерно на 80 %; смертность от рака груди – на 56 % (29); и риск общей смертности снижается на 77 % (30).


Профилактическая терапия с использованием противораковых препаратов.

Рекомендовано применение двух препаратов – Тамоксифена или Ралоксифена. Однако их однозначная эффективность в снижении развития рака груди у женщин с отягощенной генетикой не доказана.

Противозачаточные таблетки могут снижать риск развития рака яичников почти на 50 % и у женщин в общей популяции, и у тех, кто является носителем дефектного гена (28).

Рак шейки матки

Самый главный причинный фактор в возникновении этого типа рака принадлежит инфекции папилломавируса человека высокого риска (HPV).

В странах, где эффективно применяется профилактический осмотр на предмет раннего обнаружения этого типа рака, заболеваемость и смертность от него значительно снижены (12–13).


В разных странах применяются разные виды профилактического осмотра.

1. Цитологический анализ (взятие мазка с области шейки матки).

2. Тестирование на наличие HPV высокого риска.

3. Визуальная инспекция шейки матки с использованием уксусной кислоты.

Цитологический анализ, применяемый в большинстве стран, позволяет обнаружить предраковые изменения и эффективно их лечить.

Профилактический осмотр следует начинать в возрасте 21 года. В случае нормального результата осмотр необходимо проводить каждые 3 года.

Большим недостатком этого теста являются так называемые ложно-положительные результаты. Это значит, что тест может показывать серьезные изменения, хотя на самом деле их нет.

Несовершенство цитологического теста сподвигло ученых на разработку других методов ранней диагностики, одним из которых стало тестирование на наличие папилломавируса человека высокого риска. Обнаружение HPV высокого риска указывает на высокую вероятность развития рака шейки матки, особенно, если цитологический анализ показывает предраковые изменения (14).

Если оба теста нормальные – мазок шейки матки и тест на наличие HPV, то следующий профилактический осмотр можно проводить не ранее, чем через 5 лет (15).

У женщин до 30 лет HPV инфекция может иметь временный характер (проходящая), что следует брать во внимание при проведении тестирования во избежание ненужного лечения.

То есть в возрасте 21–29 лет рекомендуется только цитологический анализ мазка шейки матки, а с 30 лет можно начинать тестирование на наличие HPV инфекции. Именно такой подход профилактического осмотра обеспечит равновесие между преимуществами и недостатками тестирования.

Это значит, что мы хотим максимально эффективно находить ранние случаи рака, но при этом так же эффективно избегать случаев неверной диагностики, подвергая здоровых женщин колоссальному эмоциональному стрессу и ненужным лечебным процедурам, которые впоследствии могут осложнять беременность.

В возрасте с 30 до 65 лет можно применять только анализ мазка шейки матки каждые 3 года или комбинированное исследование – цитологическое и HPV тестирование – каждые 5 лет (14).

Женщины старше 65 лет с нормальным результатом адекватного профилактического осмотра в течение последних 10 лет и отсутствием серьезных изменений (CIN2) в течение 20 лет не нуждаются в дальнейшем осмотре. Также женщины, у которых по каким-либо причинам удалили матку вместе с шейкой, не нуждаются в профилактическом осмотре.


HPV вакцинация

Вакцинация против HPV типа 16 и 18 активно проводится лишь в некоторых странах. Долгосрочные результаты такой практики еще неизвестны, так как введена она была сравнительно недавно. Поэтому девочки, получившие вакцины, будучи подростками, нуждаются в таком же профилактическом осмотре, как и другие.

Рак простаты

PSA, то есть простатспецифический антиген – это белок, синтезируемый клетками простаты. В ряде стран мужчинам старше 50 лет рекомендуют ежегодный анализ крови на проверку уровня PSA. Повышенный уровень PSA может указывать на развитие рака простаты, хотя увеличенный показатель может появляться и при еe доброкачественном увеличении, а также при инфекциях мочеполовой системы.


Возможный риск рака простаты при разном уровне повышения в крови PSA (16).



Как видите, чем выше уровень PSA, тем выше риск наличия рака простаты, при условии, что повышение PSA не связано с другими заболеваниями. У некоторых мужчин их нормальный уровень PSA выше так называемой нормы (более 2 нг/мл). Это значит, что в идеале нужно проверить уровень PSA в нормальном состоянии, чтобы потом иметь возможность анализировать результат теста в динамике. Самый важный показатель в диагностике – это увеличение уровня PSA с течением времени.

Однако даже регулярно повышенный уровень PSA в крови не обязательно обозначает наличие рака простаты. Так, например, 13 % мужчин в возрасте 55 лет и старше с уровнем PSA более 4 нг/мл не имеют рака при проведении дальнейших исследований.

В случае измененных показателей PSA обычно проводится дальнейшее исследование в виде биопсии тканей простаты. Это болезненная процедура с возможными осложнениями, как например, длительная инфекция простаты, плохо поддающаяся лечению.


То есть повышенный уровень PSA сподвигнет многих мужчин проходить неприятное исследование с возможными осложнениями, хотя они здоровы!

Данный тест очень полезен, чтобы исключить проблемы в простате. При наличии увеличенного уровня PSA картина далеко не ясная, и требует дальнейшего мониторинга или более глубокой диагностики.

Более того, даже мужчин с повышенным уровнем PSA и обнаруженным раком простаты на биопсии, далеко не всегда начинают лечить в случае отсутствия симптомов заболевания. Такой подход все чаще применяется в последние годы, так как доказали, что качество жизни пациентов на лечении значительно снижается, а вот общая ее продолжительность остается такой же, как и у пациентов, не начавших лечение на раннем этапе.

В Великобритании не применяют профилактический забор крови на проверку уровня PSA у мужчин старше 50 лет, так как подобная практика себя не оправдывает.


Главные причины, почему проверка уровня PSA не может использоваться повсеместно для ранней диагностики рака простаты:


• частые ложно-позитивные результаты (наличие высокого уровня PSA, но отсутствие рака простаты);

• лечение ранней стадии рака простаты далеко не всегда полезно, а значит, и ранняя его диагностика может не быть столь необходимой;

• профилактический анализ уровня PSA может снижать смертность от рака простаты, но при этом многие мужчины подверглись бы ненужной интервенции и лечению.


По европейской статистике, при наличии профилактического анализа PSA только одна жизнь будет дополнительно спасена при проведении лечения на 48 мужчинах. Таким образом, во многих странах не существует специальной государственной программы по ранней диагностике рака простаты, но общая информированность населения необходима для эффективного мониторинга заболевания. То есть ряд мужчин, имеющих симптомы, должны будут пройти рутинный осмотр, включая тестирование PSA и проведение биопсии.

Практический совет: здоровым мужчинам, приближающимся к 50-летнему рубежу, желательно проверить базисный уровень PSA. Потом можно иногда проверять его уровень для наблюдения в динамике. Абсолютные показатели не так важны, как показатели в динамике в течение многих недель-месяцев. В случае стабильного увеличения PSA в течение времени, лучше обратиться к специалисту. Статистика – это одно, а ваша одна-единственная жизнь – совершенно другое!

Рак кишечника

Рак кишечника – это один из наиболее часто встречаемых раков среди мужчин и женщин, составляющий около 10 % от всех случаев злокачественных процессов. Чаще всего рак кишечника возникает на фоне образования в кишечнике аденом – полипов.

Полип – это доброкачественное образование, обычно около 1 см в диаметре, которое «сидит» на внутренней выстилке кишечника. Полипы образуются с возрастом. У каждого четвертого человека в возрасте 50 лет в кишечнике появится по меньшей мере один полип. С течением времени это доброкачественное образование может трансформироваться, образовывая злокачественные клетки.

В среднем каждый полип (если он не более 1 см) может дать начало злокачественному образованию у каждого 12-го человека, примерно через 10 лет с момента образования. Через 20 лет риск увеличивается – один из четырех «получит» рак на месте такого полипа.

В целом, полипы – это очень частая находка у людей после 50 лет. У большинства количество полипов не достигает пяти. Они, как правило, не вызывают никаких симптомов. Некоторые полипы могут кровоточить, иногда вызывая анемию. Как правило, в таких случаях находят скрытую кровь в анализе кала. Чаще всего кровоточат большие полипы, и именно они дают более высокий риск к образованию в них злокачественного процесса.

Лечение очень простое – удаление полипа во время эндоскопии (колоноскопия). Убирать такие образования необходимо именно из за риска трансформации в злокачественную опухоль.

Очень редко встречаются генетические варианты полипоза кишечника. У таких людей полипы возникают в молодом возрасте и образуются в большом количестве. Здесь мы это не рассматриваем.

Анализ кала

В некоторых странах государство организовывает скрининг с забором анализа кала у людей старше 60 лет для возможного обнаружения скрытой крови. В среднем у 2 из 100 обследуемых в возрасте старше 60 лет обнаруживается кровь в анализе кала. В таких случаях необходимо проводить колоноскопию для дальнейшей диагностики и лечения (удаление полипов и других подозрительных образований).

Масштабное 30-летнее исследование с участием 46 551 человек показало, что при ежегодной проверке кала на скрытую кровь можно снизить смертность от рака кишечника на 32 %!(18).

Колоноскопия

Обследование всех отделов кишечника с помощью «камеры» – колоноскопия – недавно доказало свою пользу в ранней диагностике рака. В одном масштабном исследовании обнаружили, что при использовании колоноскопии в качестве скрининга 40 % всех раков кишечника были бы предотвращены(18). Исследование длилось 22 года и задействовало 88 902 человека.

Большинство стран не может позволить себе скрининговую программу с использованием колоноскопии из-за дороговизны данной процедуры.

Любой желающий человек может провести это обследование в частном порядке. Если колоноскопия нормальная, то почти 10 лет вы можете не предпринимать следующее обследование кишечника (как уже обсудили ранее, при появлении полипов, раковая трансформация обычно происходит через 10 лет). Конечно же, в случае симптомов или проблем ваш врач назначит повторную процедуру в любое время.

Сигмоидоскопия

Это укороченная версия колоноскопии с исследованием только нижних отделов кишечника. Исследование показало, что если провести хотя бы одну сигмоидоскопию в возрасте между 55 и 64 годами, то риск возникновения рака кишечника снижается на 23 % и смертность на 31 % (19). Исследование длилось более 11 лет с участием более 170 тысяч человек.

На основе результатов данного исследования, в Великобритании запускают новую программу скрининга с использованием сигмоидоскопии у людей старше 55 лет.

В России данной программы нет, но каждый желающий может провести это обследование в частном порядке.

Рак полости рта

Как мы уже рассматривали раньше, у определенной группы людей риск развития рака ротовой полости намного выше, чем обычно в популяции. Как правило, это люди, интенсивно курящие или злоупотребляющие алкоголем.

У этих людей нередко образовывается так называемая лейкоплакия – предраковое изменение слизистой оболочки рта, белого цвета. При обнаружении такого образования необходимо проконсультироваться у врача, а потом тщательно мониторить состояние рта. Ранняя диагностика рака ротовой полости поспособствует полному излечению (20).

Рак желудка

Главной причиной развития рака желудка является инфекция бактерии H. pylori, а также неправильное питание, включающее солености, красное и процессированное мясо и малое количество свежих овощей и фруктов.

Важность правильного питания рассматривалась ранее, во второй главе.

Что касается инфекции H. pylori, логично было бы предположить, что эрадикация бактерии (истребление с помощью антибиотиков) из желудка должна снижать встречаемость рака желудка в будущем у этой группы людей. Однако пока только два исследования изучали данный вопрос.

Исследование в Китае не показало значительного снижения риска рака желудка у людей, прошедших процедуру эрадикации H. pylori, через 7,5 лет наблюдения (21). Второе исследование, проведенное в Японии, показало снижение риска развития рака желудка на одну треть у пациентов, прошедших эрадикацию бактерии (22).

На сегодняшний день недостаточно знаний в этой области, чтобы утвердить государственную программу, нацеленную на эрадикацию бактерии.

Тем не менее у людей, имеющих симптомы расстройства желудка (тошнота, боли и др.), есть необходимость провести тест на наличие бактерии Helicobacter pylori и провести эрадикацию в случае ее обнаружения. Такая тактика поможет снизить наличие симптомов, а также предотвратить или вылечить язвенную болезнь. И, возможно, риск развития рака желудка тоже станет меньше, хотя твердых доказательств этому пока нет.

В Корее, где рак желудка встречается чаще, чем где-либо в мире, в 1999 году ввели уникальную систему скрининга: люди старше 40 лет каждые 2 года проходят эндоскопическое обследование («глотают кобру»). Данная программа помогла значительно улучшить выживаемость при раке желудка, главным образом за счет ранней диагностики, когда раковую опухоль возможно удалить даже во время эндоскопической процедуры, вместо стандартного хирургического удаления желудка (23).

Это наводит на размышления о возможной пользе такого подхода. Процедура не из приятных, и не каждый человек решится подвергнуть себя такому скринингу, да еще и за свой счет. Для тех, кто склонен проверять все, что возможно проверить, такой подход вполне может быть осуществлен.

Рак печени

Самые частые причины, приводящие к раку печени (24–25):

• хронический вирусный гепатит В;

• хронический вирусный гепатит С;

• хроническое употребление алкоголя;

• неалкогольный жировой стеатогепатоз печени (начинает приобретать все большее значение в странах, где присутствует эпидемия ожирения).

Вирусные инфекции гепатита B и C мы уже рассматривали в главе 7, а употребление алкоголя – в главе 6.

Главный подход к диагностике заболеваний печени, связанных с вышеупомянутыми причинами – это проверка анализа крови на «печеночные показатели». Как правило, в случае хронически увеличенных показателей аланинаминотрансферазы (АлАТ) и аспартатаминотрансферазы (АсАТ) нужно выяснять причину таких сдвигов.

Ранняя диагностика проблем печени поможет вовремя начать лечение, и, возможно, предотвратить возникновение рака печени.

Что касается неалкогольного жирого стеатогепатоза, приводящего к хроническим сдвигам в печени и способным в результате привести к развитию рака, – его диагностика осуществляется легко, с помощью ультразвукогого обследования печени.

Возникает эта патология в результате нарушения обмена веществ с развитием избыточного веса или ожирения. В результате печень образует жировую прослойку, которая нарушает нормальную функцию. При длительном нарушении обмена веществ хронические изменения способны приводить к циррозу печени, который является фоном для развития там рака.

Таким образом, главная профилактика – это поддержание нормального веса тела. Ультразвуковая диагностика поможет поставить правильный диагноз и предупредить дальнейшие осложнения.

Рак легких

Рак легких – это один из наиболее агрессивных типов ракового процесса, только 10–15 % заболевших в среднем выживут в течение 5 лет (26).

Примерно 90 % всех случаев рака легких связаны с курением (26).

Таким образом, главная профилактическая мера – это прекращение курения.

В некоторых странах практикуют или рассматривают необходимость скрининга популяции в определенном возрасте с использованием рентгенологического исследования или компьютерной томографии.

В одном исследовании с участием 53 454 человек, обнаружили снижение смертности от рака легких на 20 % в группе, где в качестве скрининга использовали рентген грудной клетки или компьютерную томографию (27).

В качестве вывода отметим тот факт, что даже простой рентген грудной клетки в некоторых случаях может быть эффективным методом ранней диагностики рака легких.

Главные выводы двенадцатой главы

1. Скрининг – это процесс ранней диагностики рака, когда еще нет никаких симптомов заболевания. Обычно скриниг является частью государственной программы и направлен на активное выявление болезни с целью эффективного лечения (на ранней стадии болезни).

2. Скрининг применяется только относительно некоторых типов рака, так как применяемый диагностический метод должен быть эффективным в выявлении болезни на ранней стадии, безопасным и экономически приемлемым.

3. Некоторые диагностические тесты способны эффективно выявлять заболевание на раннем этапе развития, но являются слишком дорогими, чтобы быть включенными в государственную программу. Информация о пользе и приемлемости того или иного метода диагностики позволяет любому человеку провести индивидуальный скрининг, используя частный медицинский сектор.

4. Наиболее широко используемые программы скрининга включают маммографию для рака груди; цитологическое обследование (мазок) и тестирование на наличие папилломавируса человека для выявления рака шейки матки; взятие кала на присутствие скрытой крови, сигмоидоскопия или колоноскопия для выявления или профилактики (удаление полипов) рака кишечника.

5. Важно производить самообследование груди каждый месяц, что позволит максимально рано обнаружить некоторые патологические образования.

6. Симптомы, указывающие на проблемы в желудке, должны сподвигнуть вашего врача на диагностику наличия инфекции Helicobacter pylori. В случае обнаружения бактерии следует провести ее эрадикацию для лечения язвенной болезни, снижения симптомов и, возможно, предотвращения развития рака желудка.

7. Курение является причиной 90 % всех случаев рака легких, являющегося одним из самых агрессивных видов злокачественного процесса. Прекращение курения является самым эффективным методом профилактики этого рака. Обычный рентген грудной клетки может быть простым и эффективным способом ранней диагностики рака легких.


Список литературы (глава 12)

1. Tabar L, Vitak B, Chen TH, et al. Swedish two-country trial: impact of mammographic screening on breast cancer mortality during three decades. Radiology 2011, 260: 658–663.

2. Campeau PM, Foulkes WD, Tischkowitz MD. Hereditary breast cancer: New genetic developments, new therapeutic avenues. Human Genetics 2008; 124(1): 31–42.

3. Pal T, Permuth-Wey J, Betts JA, et al. BRCA1 and BRCA2 mutations account for a large proportion of ovarian carcinoma cases. Cancer 2005; 104(12): 2807–16.

4. Howlader N, Noone AM, Krapcho M, et al. SEER Cancer Statistics Review, 1975–2010. Bethesda, MD: National Cancer Institute, Retrieved June 24, 2013.

5. Antoniou A, Pharoah PD, Narod S, et al. Average risks of breast and ovarian cancer associated with BRCA1 or BRCA2 mutations detected in case series unselected for family history: A combined analysis of 22 studies. American Journal of Human Genetics 2003; 72(5): 1117–1130.

6. Chen S, Parmigiani G. Meta-analysis of BRCA1 and BRCA2 penetrance. Journal of Clinical Oncology 2007; 25(11): 1329–1333.

7. Brose MS, Rebbeck TR, Calzone KA, et al. Cancer risk estimates for BRCA1 mutation carriers identified in a risk evaluation program. Journal of the National Cancer Institute 2002; 94(18): 1365–1372.

8. Finch A, Beiner M, Lubinski J, et al. Salpingo-oophorectomy and the risk of ovarian, fallopian tube, and peritoneal cancers in women with a BRCA1 or BRCA2 mutation. JAMA 2006; 296(2): 185–192.

9. http://www.ncbi.nlm.nih.gov/pubmed/168354249/ Tai YC, Domchek S, Parmigiani G, Chen S. Breast cancer risk among male BRCA1 and BRCA2 mutation carriers. Journal of the National Cancer Institute 2007; 99(23): 1811–1814.

10. Levy-Lahad E, Friedman E. Cancer risks among BRCA1 and BRCA2 mutation carriers. British Journal of Cancer 2007; 96(1): 11–15.

11. Ferrone CR, Levine DA, Tang LH, et al. BRCA germline mutations in Jewish patients with pancreatic adenocarcinoma. Journal of Clinical Oncology 2009; 27(3): 433–438.

12. von Karsa L, Patnick J, Segnan N et al. European Colorectal Cancer Screening Guidelines Working Group 2013. European guidelines for quality assurance in colorectal cancer screening and diagnosis: overview and introduction to the full dupplement publication. Endoscopy 2013; 45: 51–59.

13. Sankaranarayanan R, Nene BM, Shastri SS et al. HPV screening for cervical cancer in rural India. N Engl J Med 2009; 360: 1385–1394.

14. G Hoste, K Vossaert, and W. A. J.Poppe. The clinical role of HPV testing in primary and secondary cervical cancer screening. Hindawi Publishing Corporation Obstetrics and Gynecology International Volume 2013, article ID 610373.

15. D Saslow, D Solomon, H. W. Lawson et al. American cancer society, American society for colposcopy and cervical pathology, and American society for clinical pathology screening guidelines for the prevention and early detection of cervical cancer, CA: A Cancer Journal for Clinicians, vol 62, N3, pp:147–172, 2012.

16. Prostate Cancer Research Foundation, Rotterdam.

17. World Cancer Report 2014, pp 392–402.

18. Levin TR, Corley DA. Colorecdtal cancer screening – coming of age. N Engl J Med 2013; 369: 1164–1166.

19. Atkin WS, Edwards R, Kralj-Hans I, et al. Once only flexible sigmoidoscopy screening in prevention of colorectal cancer: a multicentre randomized controlled trial. Lancet 2010; 375: 1624–1633.

20. Sankaranarayanan R, Ramadas K, Somanathan T, et al. Long term effect of visual creening on oral cancer incidence and mortality in a randomized trial in Kerala, India. Oral Oncol 2013; 49: 314–321.

21. Wong BC, et al. Dietary Risk Factors for Gastric Carcinoma – Reply. JAMA 2004; 291: 187–194.

22. Fukase K, et al. Effect of eradication of Helicobacter pylori on incidence of metachronous gastric carcinoma after endoscopic resection of early gastric cancer: an open-label, randomised controlled trial. Lancet 2008; 372: 392–397.

23. Nam SY et al. Effect of repeated endoscopic screening on the incidence and treatment of gastric cancer in health screenees. Eur J Gastroenterol Hepatol 2009; 21: 855–860.

24. McGlynn KA, London WT. The global epidemiology of hepatocellular carcinoma: present and future. Clin Liver Dis 2011; 15: 223–243.

25. Baffy G, Brunt EM, Caldwell SH. Heaptocellular carcinoma in non-alcoholic fatty liver disease: an emerging menace. J Hepatol 2012; 56: 1384–1391.

26. World Cancer Report 2014; pp: 350–361.

27. Aberle DR, Adams AM, Berg CD, et al. National Lung Screening Trial Research Team. Reduced lung cancer mortality with low-dose computed tomographic screening. N Engl J Med 2011; 365: 395–409.

28. McLaughlin JR, Risch HA, Lubinski J, et al. Reproductive risk factors for ovarian cancer in carriers of BRCA1 or BRCA2 mutations: A case-control study. Lancet Oncology 2007; 8(1): 26–34.

29. Domchek SM, Friebel TM, Singer CF, et al. Association of risk-reducing surgery in BRCA1 or BRCA2 mutation carriers with cancer risk and mortality. JAMA 2010; 304(9): 967–975.

30. Finch AP, Lubinski J, M?ller P, et al. Impact of oophorectomy on cancer incidence and mortality in women with a BRCA1 or BRCA2 mutation. Journal of Clinical Oncology 2014; 32(15): 1547–1553.

Примечания

1

Источник: Jonathan M. Samet, Prakash C. Gupta, Cecily S. Ray. Tobacco smoking and smokeless tobacco use. World Cancer Report 2014, pp. 88–89.

(обратно)

2

Кальвадос – от фр. Calvados – яблочный или грушевый бренди, получаемый путем перегонки сидра, крепость около 40°.

(обратно)

Оглавление

  • Предисловие
  • Глава 1. С чего начинается рак
  •   Индекс массы тела (ИМТ)
  •   Вес и рак груди в период постменопаузы
  •   Вес и рак кишечника
  •   Вес и рак почек
  •   Вес и рак пищевода
  •   Вес и рак матки (эндометрия)
  •   Вес и рак простаты
  •   Вес и рак поджелудочной железы
  •   Вес и рак печени
  •   Вес и рак желчного пузыря
  •   Вес и другие типы злокачественного процесса
  •     Как снизить свой вес
  •   Желчные кислоты и микрофлора кишечника
  •     Что значит микрофлора кишечника
  •   Главные выводы первой главы
  • Глава 2. Продукты питания и рак
  •   Продукты, защищающие от развития ракового процесса
  •     1. Фрукты и овощи
  •     2. Рыба
  •     3. Льняные семена
  •     4. Волокнистая пища
  •     5. Соя и соевые продукты
  •     6. Некоторые витамины
  •   Продукты, богатые витамином К2
  •     1. Грибы
  •     2. Куркумин
  •     3. Имбирь
  •     4. Мед
  •     Полезные факты о меде
  •   Продукты, стимулирующие развитие ракового процесса
  •     1. Красное мясо и процессированное (обработанное) мясо
  •     2. Сахар
  •     3. Соль
  •     4. Железо
  •   Компоненты питания, имеющие двоякое влияние на процесс ракообразования
  •     1. Жиры
  •     2. Холестерин
  •     3. Липопротеины очень низкой плотности (VLDL)
  •     4. Липопротеины низкой плотности (LDL)
  •     4. Липопротеины высокой плотности (HDL)
  •       Омега-6
  •       Жиры омега-9
  •     5. Селен
  •     6. Молочные продукты
  •     7. Кальций
  •     8. Витамины
  •     9. Фолаты и фолиевая кислота
  •   Ферменты пищеварительного тракта
  •   Другие факторы питания, стимулирующие развитие рака
  •     1. Микотоксины
  •     2. Образование канцерогенов в процессе приготовления пищи
  •   Главные выводы второй главы
  • Глава 3. Чай, кофе и рак
  •   Чай (Camellia sinensis)
  •     Различное воздействие чая на рак в разных органах
  •       Предстательная железа (простата)
  •       Кишечник
  •       Молочная железа
  •       Желудок
  •       Поджелудочная железа
  •       Пищевод
  •       Полость рта и горла
  •       Яичники
  •       Легкие
  •       Печень
  •       Мочевой пузырь
  •       Мозг
  •   Кофе
  •   Главные выводы третьей главы
  • Глава 4. Курение и рак
  •   Курение и рак легких
  •   Курение и рак желудка
  •   Курение и рак груди
  •   Курение и рак кишечника
  •   Курение и рак полости рта и горла
  •   Курение и рак мочеиспускательной системы (мочевой пузырь, мочеточники, почки)
  •   Курение и рак поджелудочной железы
  •   Курение и рак яичников
  •   Курение и другие типы рака
  •   Марихуана и риск рака
  •   Главные выводы четвертой главы
  • Глава 5. Физическая нагрузка и рак
  •   Главные выводы пятой главы
  • Глава 6.Алкоголь и рак
  •   Органы, в которых развитие рака связано с употреблением алкоголя
  •     1. Полость рта и горла
  •     2. Кишечник
  •     3. Печень
  •     4. Пищевод
  •     5. Поджелудочная железа
  •     6. Простата
  •     7. Молочная железа
  •   Органы, где развитие рака может быть связано с употреблением алкоголя
  •   Органы, где развитие рака не связано с употреблением алкоголя
  •   Механизм воздействия алкоголя на развитие рака
  •     1. Прямое воздействие
  •     2. Воздействие ацетальдегида (АА)
  •     3. Стимуляция энзима P-4502E1 (CYP2E1)
  •     4. Взаимодействие алкоголя с ретиноидами и фолатами
  •     5. Пагубное влияние алкоголя на иммунную систему
  •   Главные выводы шестой главы
  • Глава 7. Инфекции и рак
  •   1. Helicobacter pylori
  •   2. Вирусы и рак
  •     Вирус Эпштейна-Барра
  •     Капоши саркома ассоциированный герпес вирус человека
  •     Папилломавирус высокого риска (HPV)
  •     Полиомавирус клеток Меркеля
  •     Вирус гепатита С
  •     Вирус гепатита В
  •     Вирус Т-клеточного лейкоза человека
  •   3. Паразиты и рак
  •     Описторхоз
  •     Клонорхоз
  •     Мочеполовой шистосомоз
  •   Главные выводы седьмой главы
  • Глава 8. Окружающая среда и рак
  •   1. Ультрафиолетовое излучение и рак кожи
  •     Влияние УФИ на кожу
  •     Солнцезащитная косметика – санскрин
  •     Солнечные очки
  •     Группы риска
  •     Влияние УФИ на глаза
  •     Влияние УФИ на иммунную систему
  •   2. Загрязнение воздуха, воды, почвы и рак
  •     Загрязнение воздуха
  •     Загрязнение атмосферы
  •     Загрязнение воды
  •     Методы очистки воды
  •       1. Кипячение
  •       2. Отстаивание
  •       3. Вымораживание
  •       4. Кассетные фильтры
  •       5. Система очистки с помощью обратного осмоса
  •   3. Ионизирующее излучение
  •   4. Электромагнитные поля и рак
  •   Главные выводы восьмой главы
  • Глава 9. Фармацевтические соединения-канцерогены и антиканцерогены
  •   1. Медицинские препараты, стимулирующие развитие рака
  •     Гормональная терапия
  •   2. Медицинские препараты, защищающие от развития рака
  •     1. Антагонисты гормонов
  •     2. Аспирин и другие нестероидные противовоспалительные препараты
  •     3. Статины
  •     4. Комбинированные гормональные контрацептивные таблетки
  •     5. Метформин
  •     6. Финастерид и дутастерид
  •   Главные выводы девятой главы
  • Глава 10. Профессии и рак
  •   1. Рак носовой полости (3)
  •   2. Рак горла / гортани (3)
  •   3. Рак легких (3)
  •   4. Рак мочевого пузыря (3)
  •   5. Рак кожи (3)
  •   6. Мезотелиома
  •   7. Рак крови (лейкоз) (3)
  •   8. Рак яичников (3)
  •   9. Рак желудка (3)
  •   10. Рак почек (3)
  •   11. Рак печени (3)
  •   12. Множественные раки
  •   Главные выводы десятой главы
  • Глава 11. Мышление, эмоции, стресс и рак
  •   Стресс
  •     Краткое описание основных типов личности
  •     Генетический механизм ответной реакции на стресс
  •     Подавление эмоций
  •     Состояние гармонии
  •   Главные выводы одиннадцатой главы
  • Глава 12. Скрининг и методы обследования для ранней диагностики рака
  •   Рак груди
  •     «Семейный» рак груди. Дефектные гены BRCA1/BRCA2 и связанный с ними риск ракообразования
  •       Консультация специалиста по клинической генетике
  •       Положительный тест – обнаружен мутированный ген
  •       Отрицательный тест
  •       Результат теста не может быть интерпретирован ясно
  •       Возможные опции контроля развития злокачественного процесса у людей с наличием мутации BRCA1 или BRCA2
  •   Рак шейки матки
  •   Рак простаты
  •   Рак кишечника
  •     Анализ кала
  •     Колоноскопия
  •     Сигмоидоскопия
  •   Рак полости рта
  •   Рак желудка
  •   Рак печени
  •   Рак легких
  •   Главные выводы двенадцатой главы

  • Наш сайт является помещением библиотеки. На основании Федерального закона Российской федерации "Об авторском и смежных правах" (в ред. Федеральных законов от 19.07.1995 N 110-ФЗ, от 20.07.2004 N 72-ФЗ) копирование, сохранение на жестком диске или иной способ сохранения произведений размещенных на данной библиотеке категорически запрешен. Все материалы представлены исключительно в ознакомительных целях.

    Copyright © читать книги бесплатно