Акупунктура, Аюрведа Ароматерапия и эфирные масла, Консультации специалистов: Рэйки; Гомеопатия; Народная медицина; Йога; Лекарственные травы; Нетрадиционная медицина; Дыхательные практики; Гороскоп; Правильное питание Эзотерика

ЦВЕТОК РАСЦВЕТАЕТ

Беседа 1

31 октября 1974 года

Субхути был одним из учеников Будды. Он смог понять силу пустоты - то есть ту точку зрения, что все существует лишь в соотношении субъективного или объективного.

Однажды, когда Субхути сидел под деревом в состоянии возвы­шенной опустошенности, на землю вокруг него начали падать цве­ты.

«Мы славим тебя за беседу о пустоте», - шептали ему боги.

«Но я не говорил о пустоте», - сказал Субхути.

«Ты не говорил о пустоте, мы не слышали пустоту. - ответили боги - Это и есть истинная пустота»

И лепестки осыпали Субхути дождем.

Да, такое случается. Это не метафора, это факт - поэтому не вос­принимайте эту историю образно. Все буквально так и было. По­тому что все существование переживает счастье, блаженство, вос­торг, когда всего одна душа достигает Высшего.

Мы часть Единого, и Единое не безразлично к нам, не может быть. Как может мать быть безразличной к ребенку - к своему соб­ственному ребенку? Это невозможно. Ребенок растет, и мать растет вместе с ним. Когда ребенок счастлив, мать счастлива вместе с ним. Когда ребенок танцует, что-то внутри матери тоже танцует. Когда ребенок болеет, болеет и мать. Когда ребенок несчастен, несчастна и мать. Потому что они не двое разных людей; они - одно. Их серд­ца стучат в унисон.

Единое - это ваша мать. Единое не безразлично к вам. Позвольте этой истине проникнуть в ваше сердце как можно глубже, потому что одно осознание, что Единое радуется вместе с вами, изменит вас. Тогда вы не изолированы, тогда вы здесь не чужестранец. Тогда вы не бездомный скиталец, тогда здесь ваш дом. И Единое окружает вас материнской заботой и любовью. Поэтому это естественно: что когда кто-нибудь становится буддой, когда кто-нибудь достигает высшей точки, все существование танцует, все существование поет.

Все существование празднует. И это буквально гак. Это не метафора, запомните, иначе вы упустите весь смысл.

Лепестки осыпаются, они всегда осыпаются дождем - никогда не прекращая.

Лепестки, что осыпали Субхути, все еще осыпаются.

Вам они не видны - не потому, что они не осыпаются, но потому, что вы не способны видеть их.

Существование бесконечно празднует всех, кто когда-либо стал буддой, всех, кто становится буддой, всех, кто еще станет буддой потому что для Существования нет ни прошлого, ни настоящего, ни будущего. Это протяженность. Это вечность. Существует лишь сей­час, бесконечное сейчас.

Они все еще осыпаются, но вы их не видите. Вы не увидите их, пока они не осыплют вас, и как только вы увидите их осыпающими вас, вы увидите, что они осыпали каждого будду, каждую просвет­ленную душу.

Первое: Существованию небезразлично, что происходит с вами. Существование возносит молитвы, чтобы Высшее случилось с вами. На самом деле, вы не что иное, как рука Единого, которой оно тя­нется к Высшему. Вы просто волна, которой Единое хочет досать луны. Вы лишь распускающийся бутон, через который Единое на­полнится благоуханием.

Если вы сможете отбросить себя, эти лепестки осыплют вас этим же утром, в этот самый миг. Боги всегда готовы. Их ладони полны лепестков. Они просто смотрят и ждут. Как только кто-нибудь, как Субхути, становится пустым, отсутствующим, лепестки начинают сыпаться на него дождем.

Это один из основных фактов. Без этого нет возможности дове­рия. Без этого нет возможности для вас достигнуть Истины. Без по­мощи Единого у вас нет возможности достигнуть - как вы достигне­те? И обычно наш ум размышляет совсем наоборот. Мы думаем о Едином как о враге, не как о друге и никогда как о матери. Мы ду­маем о Едином, как будто оно стремится уничтожить нас. Мы смот­рим на Единое через врата смерти, не через врата рождения. Все вы­глядит так, будто Единое против вас, воюет с вами, мешает вам достигать ваших целей и задач, мешает вам реализоваться. И вы беспрестанно ведете с ним войну. И чем больше вы воюете, тем больше подтверждается ваше заблуждение - потому что вы боретесь, ваша собственная борьба отражается через Единое.

Единое поддерживает вас, помните это. Даже когда вы боретесь. Единое поддерживает вас. Даже когда вы боретесь и вы неправы. Единое поддерживает вас. Это вторая истина, которую нужно хоро­шенько понять. Если вы не поймете, вам будет трудно идти дальше

Даже если вы боретесь против Единого, оно поддерживает вас - по­тому что оно не знает ничего другого, кроме как поддерживать вас. Если вы ошибаетесь, Единое все равно заботится о вас. Даже если вы ошибаетесь, Единое идет с вами. Если ребенок ошибается, мать все равно любит его. Если ребенок стал вором или заболел, мать все равно не оставит его. Она не сможет навредить ребенку. Если ребе­нок совсем собьется с пути истинного, мать все равно будет молить­ся за него. В этом суть рассказа Иисуса о двух братьях.

Один из них ушел от отца, но не только от отца, но и с праведно­го пути, истратил впустую свою часть наследства, стал нищим, кар­тежником и пьяницей. Другой остался с отцом, помогал в делах, ра­ботал в саду и на ферме, приумножил состояние, помогал отцу как мог и служил ему в духе смирения. Потом они вдруг получили вести о том, что другой брат стал нищим, что он просит подаяния на ули­цах, и все сердце отца изболелось за него, и все его молитвы были только о нем. Он совсем забыл о том сыне, что был рядом; он пом­нил лишь о том, который был далеко. Тот сын снился ему по ночам, а не тот, что был рядом, работал для него и был хорош во всех от­ношениях.

И однажды блудный сын вернулся, и отец устроил большой праздник. Хороший сын возвращался домой с фермы, и кто-то ска­зал ему: «Посмотри на несправедливость твоего отца! Ты любишь его, заботишься о нем, служишь ему, и ты был все время с ним, был добрым, порядочным, не делал ничего наперекор ему, но ни разу пира не устраивали в твою честь. Самого жирного барашка зарезали для твоего брата, который ушел из дома и возвращается нищим, и весь дом празднует!»

Сын, хороший сын, почувствовал обиду. Это было абсурдом. Он пришел домой рассерженным. «Что ты делаешь? Ни разу пира не устроили для меня, а ведь я служил тебе... а что он сделал для тебя? Промотал наследство, проиграл все в карты, вернулся бродягой!»

Отец сказал: «Да, мне не нужно беспокоиться за тебя, потому что ты рядом, ты добр, и ты счастлив. Но он блудный сын - и с ним мои молитвы, и с ним моя любовь»

Иисус рассказывал эту историю своим ученикам снова и снова, потому что, по его словам, Бог может позабыть о святых, нет нужды помнить о них, но Бог не может забыть о грешниках.

Если Он отец - а я скажу вам, что Он не отец. Он мать; отец не такое глубокое явление, как мать, поэтому индуисты называют Ею матерью: Бог - это мать, это материнство. И Иисус говорил, что ес­ли пастух по дороге домой обнаружит пропажу овцы, он бросит все стадо в лесу темной ночью и пойдет искать заблудшую овцу. И ко­гда он находит заблудшую овцу, он несет ее на плечах, он ликует и возвращается домой счастливым, потому что потеря нашлась. Когда бы это ни случилось - все мы заблудшие овцы - когда заблудшая овца находится, пастух ликует. Лепестки начинают осыпаться.

Боги, божества на Востоке воплощают не люди, а природные стихии. Все, что только возможно, получило определенное олице­творение, было наделено сердцем, сердцебиением, чтобы было бо­лее душевным. Поэтому индусы, буддисты превратили все природ­ные стихии в богов, и они правы! Когда Субхути достиг пустоты, боги устроили дождь из цветов.

Смысл всего этого прекрасен: солнце - это бог для индусов и буддистов, небо - тоже бог, у каждого дерева есть свой бог, божест­во. Воздух - Бог, земля - Бог. У всего есть душа - вот в чем смысл. Ничто не безразлично к вам - вот в чем смысл. И когда вы достигае­те, все сущее празднует. Тогда и солнце светит по-другому, качество изменилось.

На взгляд невежественных, ничего не изменилось. Солнце светит по-старому, потому что перемена в качестве настолько тонка, что заметна лишь тому, кто пуст. Перемена не масштабна, эго не может ощутить ее. Масштабы - поле для эго. Тонкое можно почувствовать лишь тогда, когда эго отсутствует, потому что это настолько тонко, что если там будете присутствовать вы, вы точно упустите это. Одно ваше присутствие создаст уже достаточную помеху.

Когда вы полностью пусты, солнечный свет гут же становится другим. Он приветливо поэтичен. Его тепло уже не просто тепло, оно стало любовью - теплом любви. Воздух другой, он льнет к вам. он касается вас более нежно, как будто у него есть руки. Прикосно­вение совершенно другое; теперь в прикосновении есть чувствен­ность. Дерево расцветает, но не так, как раньше Цветы появляются на дереве так, будто они выпрыгивают изнутри

Говорят, что когда Будда проходил по лесу, деревья начинали цвести, даже если для этого был не сезон. Так и должно быть Чело­век может ошибиться и не узнать Будду, но как могут ошибиться деревья? У человека есть ум, который может упустить, но как могут упустить деревья? - у них нет ума! И когда Будда проходит по лесу, они расцветают. Это естественно, так и должно быть! Это не чудо. Но вы, возможно, не увидите эти цветы, потому что они не совсем материальны. Эти цветы - чувства деревьев. Когда мимо проходит Будда, дерево дышит по-другому, пульсирует по-другому, оно пре­ображается. В этом суть. Единое заботится о вас, Единое - ваша мать.

Теперь попытайтесь понять эту притчу - одну из лучших.

Субхути был одним из учеников Будды.

У Будды были тысячи учеников. Субхути был лишь одним из них, он не был кем-то особенным. И действительно, о самом Субху­ти мало что известно, это, пожалуй, единственная история. Были и великие ученики, известные, знаменитые; великие ученые, принцы. Они правили большими королевствами, и когда они отрекались и покидали их, чтобы стать учениками Будды, у них уже было имя. Но цветы не сыпались на них. Цветы выбрали Субхути, который был просто одним из учеников, он ничем не выделялся.

Только на таких осыпаются цветы; иначе вы тоже можете стать кем-то особенным при Будде - и вы упустите. Приближенность к Будде может вызвать в вас чувство самодовольства, и вы создали себе иерархию, и будете говорить: «Я не простой ученик, я особен­ный. Я правая рука Будды. Все остальные - обычные ученики, толпа, но я не толпа, у меня есть имя, есть своя собственная личность. Еще до того, как я пришел к Будде, я уже был кое-кем. И так и ос­тался кое-кем».

Шарипутта пришел к Будде. Когда он пришел, у него самого уже было пятьсот учеников. Он был мастером. Непросвещенным масте­ром, разумеется, который ничего не знал - и все же считал себя знающим, потому что был великим ученым. Он знал все священные писания. Он родился брамином и был очень талантлив, гениален. С самого детства он славился удивительной памятью: он мог запом­нить все что угодно. Ему было достаточно один раз прочитав свя­щенный текст, чтобы запомнить его. Он был знаменит на всю cтpaну; когда он пришел к Будде, он уже был кем-то. Он стал учеником Будды, но он все же был кем-то. Эта мнимая избранность стала пре­пятствием.

Эти боги ведут себя очень нелогично, выбрали ученика, Субхути, который был просто одним из толпы, он ничем не выделялся. Эти боги, должно быть, сумасшедшие! Они должны были выбрать Шарипутту, он должен был быть избранным. Но они не выбрали ею. Они не выбрали и Ананду, двоюродного брата Будды, который был тенью Будды сорок лет - сорок лет, ни на секунду не покидал Будду. Он спал с ним в одной комнате; он везде следовал за Буддой, все время был рядом с ним. Он был самым известным учеником. Все истории, что Будда рассказывал, он начинал с обращения к Ананде. Он говорил: «Ананда, это было так...», «Ананда, однажды...» - все «Ананда» да «Ананда», он постоянно повторяет это имя, - но боги сошли с ума, они выбрали Субхути - никого!

Помните, избранным будет только никто - потому что тот, кто был кем-то в этом мире, станет никем в другом мире. Если здесь вы никто, вы станете кем-то в другом мире. Ценности отличаются.

Здесь ценится все внушительное; там ценится тонкое. И самое тон­кое, тончайшее, что только возможно - это не быть. Субхути был человеком в толпе - никто даже не знал его имени - и когда узнали, что лепестки осыпали Субхути, все стали спрашивать «А кто такой этот Субхути? Мы никогда о нем не слышали. Это произошло слу­чайно? Боги избрали его по ошибке?» - потому что мною было таких, кто был выше по иерархии. Субхути, наверное, был в ней по­следним.

Это единственная история о Субхути.

Постарайтесь как следует ее понять. Вблизи великого Мастера будьте никем. Боги безумны и выберут вас лишь в том случае, если вас нет. И если вы пытаетесь быть кем-то, то чем больше вы преус­пеете в этом, тем больше упустите. Мы делаем это в своем мире и пытаемся продолжать в том же духе, когда мы рядом с Буддой. Вы жаждете богатств. Почему? Потому что с богатствами вы станови­тесь кем-то. Вы жаждете престижа и власти. Почему? Потому что престиж и власть делают вас особенным. Вы жаждете учения, уче­ности, знаний. Почему? Потому что знания дают вам повод для гор­дости.

Но в таком случае вы не будете избранником богов. Они выби­рают по-своему. Если вы сами слишком громко бьете в свой бара­бан, богам нет смысла осыпать вас цветами, вы сами забрасываете себя цветами, смысла нет. Когда вы перестаете гордиться чем-либо, то вдруг все Существование начинает гордиться вами. Иисус гово­рит «И первые этого мира станут последними в Царствие Божьем. И последние станут первыми».

Однажды случилось так, что в одном городе умерли в один день богач и нищий. Нищего звали Лазарь. Богач попал напрямую в ад, а Лазарь - прямо в рай. Богач поднял глаза и увидел Лазаря, сидящего рядом с Богом, и воскликнул в небеса: «Это какая-то ошибка Я должен быть там, а этот бродяга Лазарь должен быть здесь»

Бог рассмеялся и сказал: «Последние станут первыми, и первые станут последними. Ты вволю побыл первым, теперь пусть и Лазарь этим насладится».

Богачу было очень жарко - в аду пока не установлены кондицио­неры - жар обжигал. Он хотел пить, но не было воды. Он снова по­звал: «Боже, пожалуйста, пусть хоть Лазарь принесет мне попить, я умираю от жажды».

И Бог сказал: «Лазарь страдал от жажды много раз, чуть не уми­рал у твоего порога, и ты ни разу не дал ему ничего. Он умирал от голода у твоей двери, а у тебя в доме каждый день был пир, много гостей, но твои слуги всегда прогоняли его, потому что приезжали гости, важные гости, политики, дипломаты, богатые люди, и тебе было неловко за попрошайку у своей двери. Твои слуги гнали его прочь, и он был голоден, а твои гости не были голодны. Ты ни разу не взглянул на Лазаря. Теперь это невозможно». И, говорят, Лазарь рассмеялся.

Для многих христианских мистиков эта история стала поводом для глубоких раздумий. Она стала чем-то наподобие дзенского коана, и в монастырях христианские мистики снова и снова задавались вопросом: почему Лазарь рассмеялся!

Он смеялся над абсурдностью вещей. Он никогда не знал, что че­ловек-никто, как Лазарь, прокаженный, бродяга, сможет когда-нибудь попасть в рай. Он не мог поверить, что это и вправду случи­лось. И ему не верилось в другое: что богатый человек, самый бога­тый в городе, попал в ад. Он смеялся.

И Лазарь до сих пор смеется. И будет смеяться, когда и вы умре­те: если вы были кем-то, он будет смеяться, потому что вы будете низвергнуты. Если вы никто, простой человек, он будет смеяться, потому что вы будете приняты.

В этом мире, поскольку эго существует, все оценки принадлежат ему. В другом мире, в другом измерении, эго не участвует в оцен­ках. Отсюда акцент Будды на неличностность - анатту Он гово­рил: «Не надо думать даже "Я - душа", потому что и это может стать тонким эго. Не надо говорить "Ахам Брахмасми - я есть Брах­ма, я есть Высшее Я". Не говорите даже этого, потому что Я очень коварно. Оно может обмануть вас. Оно и так обманывало вас многие и многие жизни. И будет продолжать обманывать. Просто скажите: "Меня нет" - и пребывайте в этом "нет", оставайтесь в этой пустоте - освободитесь от Я».

Нужно избавиться от Я. Как только отброшено Я, больше ничего не нужно. Вы переполняетесь, и лепестки начинают осыпать вас.

Субхути был одним из учеников Будды - помните, одним из.

Он смог понять силу пустоты

Он был просто одним из многих, поэтому ему удалось понять си­лу пустоты. О нем никто не говорил, о нем никто не знал. Он следо­вал за Буддой, прошел с ним множество дорог в его странствиях. Никто не знал, что он был там; если бы он умер, никто бы этого не заметил. Если бы он сбежал, никто бы даже не спохватился, потому что никто и не знал о его существовании. Он узнал, постепенно, по­тому что был никем, - он узнал силу пустоты.

Что это значит? Потому что чем более несуществующим он ста­новился, тем больше он ощущал приближение Будды. Никто не за­мечал этого, кроме самого Будды. Когда цветы осыпались на Субху­ти, для всех это было неожиданностью, но не для Будды. Когда ему сообщили, что что-то произошло с Субхути, Будда сказал: «Я ждал этого. Это могло произойти в любое мгновение - потому что он сде­лался настолько незаметным; это могло случиться в любой день. Для меня это неудивительно».

Он смог понять силу пустоты

- потому что сам был пуст! Вам неизвестна сила пустоты. Вам не знакома сила тотального внутреннего отсутствия. Вам знакома лишь немощь эго.

Но попытайтесь понять. Давало ли вам когда-либо эго почувст­вовать себя по-настоящему сильным? С эго вы всегда чувствуете се­бя беспомощно. Поэтому эго говорит: «Расширь немного свою им­перию, и ты почувствуешь свою власть; нет, этот дом маловат, нужен побольше; нет, такого счета в банке мало, нужен счет по­больше; нет, столько славы недостаточно, нужно немножко еще». Эго всегда требует большего - почему? Если оно и так сильно, за­чем требовать большего? Сама жажда большего свидетельствует о том, что эго чувствует себя беспомощным. У вас миллион рупий, и вы беспомощны. Эго говорит: «Нет, одного миллиона мало, у тебя должно быть десять миллионов». И вот что я вам скажу: с десятью миллионами рупий вы будете чувствовать себя в десять раз беспо­мощнее, вот и все. И эго снова скажет: «Нет, этого мало».

Эго все мало. Все лишь подтверждает, что вы беспомощны, бес­сильны. Чем больше власти вы получаете, тем, наоборот, беспо­мощнее чувствуете себя. Чем богаче вы становитесь, тем беднее се­бя ощущаете. Чем больше у вас здоровья, тем сильнее страх смерти, чем вы моложе, тем сильнее ощущаете приближение старости

Противоположность стоит прямо за углом, и если у вас есть хоть немного понимания, вы увидите, как она настигает вас из-за спины. Чем вы красивее, тем больше ощущаете свое внутреннее уродство.

Эго никогда не было сильным. Оно лишь мечтает о силе, думает о силе, размышляет о ней - но это лишь мечты, ничего более. А мечты приходят лишь для того, чтобы скрыть ваше внутреннее бес­силие. Но мечты не могут скрыть реальность. Что бы вы ни делали, реальность откуда-нибудь да придет, найдет лазейку и разрушит все мечты.

Эго - самое беспомощное, что есть в этом мире. Но никто этого не понимает, потому что оно постоянно требует большего; оно не успокаивается ни на секунду, чтобы вы могли спокойно взглянуть на ситуацию. Не успеваете вы осознать происходящее, как оно сно­ва вас куда-то толкает, все дальше и дальше. И цель всегда где-то на горизонте. «Уже близко, - думаете вы. - К вечеру я дойду». Вечер не наступит никогда.

Горизонт всегда остается на одном и том же расстоянии. Горизонт - это иллюзия. Все цели эго - одни лишь иллюзии. Но они дают надежду, и вы думаете: «Рано или поздно я стану могущественным» Сейчас вы все еще бессильны, беспомощны, неполноценны, но в будущем, в мечтах, в надеждах вы станете могущественным. Вы должны осознать, что много раз, просто сидя на стуле, вы начинали грезить наяву: вы становились повелителем всего мира или прези­дентом Соединенных Штатов и тут же начинали наслаждаться этим. Все взгляды прикованы к вам, вы стали центром всеобщего внима­ния. Уже сама мечта об этом воодушевляет, опьяняет вас. Когда вы так мечтаете, у вас даже меняется походка. Так происходит со все­ми.

Ваша сила остается в мечтах, вы сами остаетесь бессильными.

Истина совсем в обратном: когда вы не ищете, это приходит; ко­гда вы не просите, вам дают; когда вы не жаждете, это появляется; когда вы не стремитесь больше к горизонту, внезапно вы понимаете, что это всегда было вашим, просто вы не умели этим жить. Оно внутри вас, но вы ищете его где-то вовне. Это внутри вас, а вы идете за ним наружу. Вы носите это. Высшая сила - само Божественное находится внутри вас. А вы ищете то там, то здесь, как нищий.

Он смог понять силу пустоты.

Просто будучи пустым, вы поймете - другого способа понять нет. Когда вы захотите что-нибудь понять, будьте этим, потому что это единственный путь. Попробуйте стать простым человеком, ни­кем, без имени, без личности, без претензий, без власти над други­ми, без стремления господствовать, без желания обладать, просто перестать быть чем-либо. Попробуйте это - и увидите, насколько вы станете сильны! Насколько энергичны и переполнены! Настолько сильны, что можете делиться своей силой. Настолько наполнены благодатью, что можете дарить ее многим, миллионам. И чем боль­ше вы отдаете, тем больше это обогащает вас. Чем больше вы дели­тесь с другими, тем больше становится силы. Вы становитесь пото­ком.

Он смог понять силу пустоты - просто будучи никем - ту точ­ку зрения, что все существует лишь в соотношении субъективного или объективного.

Это одна из самых глубоких медитаций, открытых Буддой. Он говорит, что все сущее относительно; это относительное явление - это не что-то абсолютное, фундаментальное.

Например: вы бедны, я богат. Это нечто существенное - или это просто соотношение? Я могу быть бедным по отношению к кому-то другому, а вы по отношению к кому-то еще – богатыми. Даже ни­щий может быть богат по сравнению с другим нищим; есть богатые нищие и бедные нищие. Богатого человека можно назвать бедным по сравнению с тем, кто богаче его. Вы бедны: ваша бедность при­суща вам - или она просто соотношение? Это относительное явле­ние. Если не с кем будет сравнить, кем вы будете? Богатым или бед­ным?

Представьте себе: все человечество внезапно исчезает, и вы ос­таетесь один на земле. Тогда каким вы будете: богатым или бед­ным? Вы будете просто вы, не богатый и не бедный - потому что с кем сравнить? Нет Рокфеллера, с которым можно было бы сравни­вать. Нет и бедняка, с которым можно было бы сравнивать. Если вы один, вы красивы или безобразны? Ни то, ни другое. Вы - просто вы. Когда не с кем сравнить, как вы можете быть красивым или не­красивым?

Как с красотой и уродством, как с богатством и бедностью, так и со всеми остальными вещами.

Вы умны или глупы? Глупы или умны? Ни одно из двух! Поэто­му Будда говорит, что все эти понятия относительны. Они не при­надлежат никому. Они всего лишь понятия.

А мы настолько озабочены вещами, которых на самом деле нет. Если вы некрасивы, вас это сильно беспокоит. Если вы красивы, вы слишком озабочены этим. Беспокойство создается чем-то несуществующим.

Все, что относительно, не существует. Это просто соотношение, как если бы оно было нарисовано в воздухе, как цветок из воздуха. Даже пузырек воздуха в воде более реален, чем все относительно­сти. Кто вы, если вы один? Никто. Быть кем-то возможно только по отношению к кому-то еще.

Это значит, что просто быть никем означает слиться с природой, просто быть никем значит слиться с существованием.

Вы один, помните. Общество существует только вне вас. Глубоко внутри вы один. Закройте глаза и посмотрите, красивы вы или урод­ливы: оба понятия исчезают; внутри нет ни красоты, ни уродства. Закройте глаза и задумайтесь, кто вы есть. Уважаемый, неуважае­мый? Нравственный, безнравственный? Молодой, старый? Черный, белый? Хозяин или раб? Кто вы? Закройте глаза, и в вашей уеди­ненности понятия один за другим отпадают. Вы не можете быть ни­чем из них. Тогда возникает пустота; все понятия отменены. Оста­лось только ваше существование.

Это одна из самых глубоких медитаций, открытых Буддой БЫТЬ НИКЕМ. Не нужно принуждать себя к этому. Не нужно думать, что вы никто, вы должны просто понять это, иначе это состояние будет обременять вас. Вы не должны думать, что вы никто, вы про­сто должны осознать, что все, чем вы себя считаете, относительно.

А Истина абсолютна, она не относительна. Истина не относи­тельна, она ни от чего не зависит, она просто есть. Итак, найдите Истину внутри себя и не беспокойтесь об относительных вещах. Они непостоянны, непостоянны и их оценки. По мере того как ме­няются их оценки, меняетесь вы.

Допустим, что-то модно: если вы пользуетесь этим, вы современ­ны, вы нравитесь. Если что-то вышло из моды, но вы этим пользуе­тесь, вы отстали от жизни, вас не уважают. Пятьдесят лет назад это было модно, и тогда вы выглядели бы современно. Пятьдесят лет спустя, возможно, это вернется в моду, и тогда вы снова будете со­временны. Прямо сейчас вы старомодны. Но кто же вы, среди ме­няющейся моды? Меняющихся понятий, оценок?

Один мой друг был коммунист, но очень состоятельный человек - он никогда не ощущал в этом противоречия. Он был буржуа, не знал, что такое голод и физический труд. У него было мною слуг; он принадлежал к старому королевскому роду. И в 1940 году он по­бывал в России. Вернувшись, он рассказывал мне. «Куда бы я ни поехал, везде у меня возникало чувство вины. Потому что кому бы я ни пожал руку, я сразу чувствовал, что этот человек заметил, что у меня не "рабочие" руки. Это не руки пролетария. Это руки буржуа - нежные! женственные! Человек сразу менялся в лице и выпускал мою руку, как будто я был неприкасаемым». Он говорит «В Индии, когда я здороваюсь за руку, людям нравятся мои руки. Они краси­вые, женственные, ухоженные. В России мне было так стыдно за свои руки, что я начал подумывать о том, как бы избавиться от их нежности, чтобы никто не смотрел на меня как на эксплуататора - буржуа, богача».

Все потому, что там труд считался ценностью.

В России трудиться - значит быть человеком. Быть богатым - грех. Так что все может быть относительным.

В Индии всегда почитали бхиккху, свами, саньясинов. И так же было в Китае - до прихода Мао. Человек, отрекшийся от мира, был наиболее уважаемым, и общество заботилось о нем. Он был верши­ной человечества. Потом в Китай пришел коммунизм, и тысячи мо­настырей были стерты с лица земли, и все монахи - уважаемые лю­ди прошлого - стали вдруг грешниками, потому что не работать нельзя. Кто не работает, тот не ест, а просить подаяние - это экс­плуатация. Просить подаяние стало запрещено законом.

Если бы Будда родился в Китае, сейчас ему пришлось бы нелег­ко. Ему не позволили бы просить подаяния, его бы считали эксплуа­татором. Даже если бы сам Маркс родился в Китае или в России, ему пришлось бы тяжело, потому что всю свою жизнь он только и делал, что занимался в библиотеке Британского Музея. Он не был пролетарием, не был тружеником, а его друг и соратник, Фридрих Энгельс, был очень богатым человеком. Там им поклоняются как богам, но если бы Фридрих Энгельс приехал в Россию, ему при­шлось бы нелегко. Он никогда не работал; он жил трудом других - и помогал Марксу, без его помощи Маркс не написал бы свой Капитал или Коммунистический манифест. В сегодняшней России ему пришлось бы тяжело. Меняется мода - меняются взгляды.

Запомните это: то, что меняется, относительно, а то, что остается неизменным, абсолютно - и ваше бытие абсолютно; оно не принад­лежит к относительному.

…ту точку зрения, что все существует лишь в соотношении субъективного или объективного.

Если вы хорошо поймете эту точку зрения, поразмыслите над ней, помедитируйте на нее, вы испытаете внутреннее озарение и увидите, что все суть пустота.

Однажды, когда Субхути сидел под деревом в состоянии возвышенной опустошенности

Запомните слова возвышенной опустошенности, потому что иногда вы чувствуете опустошенность - но не возвышенную. Иногда вы также ощущаете внутри пустоту, но это вызывает в вас не восторг, а депрессию, гнетущую опустошенность вместо положи­тельной - это различие очень важно запомнить.

Негативная опустошенность означает, что вы переживаете пора­жение, а не осознание. Вы пытались достичь чего-то в этой жизни, но вам не удалось. Вы чувствуете опустошенность, оттого что не получили желаемого, не получили женщину, которую желали - вы ощущаете пустоту. Мужчина, который вам нравился, исчез - вы ощущаете пустоту. Успех, который был в ваших мечтах, не пришел - вы ощущаете пустоту. Эта пустота негативна. Это разочарование, депрессия, безрадостные мысли. Если у вас внутри такая пустота, помните, лепестки не осыплются на вас. Ваша пустота не позитив­ная, не настоящая. Вы все еще гонитесь за чем-то - отсюда ваше ощущение пустоты. Вы пытаетесь угнаться за эго; вы хотели стать тем-то и чем-то, но не смогли. Это поражение, а не осознание.

Итак, помните, если вы отрекаетесь от мира из-за поражения, это не истинное отречение, не саньяса, это не настоящее. Если вы отре­каетесь от мира через осознание, это совершенно иное. Вы не должны отрекаться, опустив руки, с разочарованием в душе и сплошны­ми неудачами вокруг. Это не должно быть похоже на самоубийство, помните. Если ваша саньяса - самоубийство, тогда на вас не посы­плется цветочный дождь - тогда вы уходите из жизни. Наверное, вы слышали следующую басню Эзопа.

Пробегая мимо, лиса увидела гроздья винограда, но лоза была высоко на дереве. Она прыгала и так, и эдак, но не могла достать до винограда. Пришлось ей уйти со словами: «Он все равно никуда не годится. Он еще не поспел. Кислый виноград» Она не смогла до них достать, но эго трудно признаться «Я неудачник». Эго, скорее, скажет: «Он ни на что не годится», чем признает: «Я не смог дос­тать, он был слишком высоко».

Много таких саньясинов, так называемых святых, которые в точ­ности как эта лиса у Эзопа. Они отреклись от этого мира не потому, что осознали его тщетность, а потому, что были неудачниками и не смогли чего-то достичь - и они все еще полны зависти и недовольства. Пойди к ним - и они будут все отрицать, говоря «Деньги - грязь, а что такое красивая женщина? - та же кровь и плоть!» Кого они пытаются убедить? Они пытаются убедить самих себя, что ви­ноград кислый и горький.

К чему говорить о женщинах после того, как вы оставили мир. И к чему разговоры о богатстве, если оно вас не волнует. Значит, в глубине эта привязанность еще существует. Вы еще не приняли свое поражение, и понимание не возникло.

Когда вы против чего-либо, помните, что осознание к вам еще не пришло - потому что в осознании растворяются все за и против. В осознании вы не враждебны по отношению к миру. В осознании вы не осуждаете мир и людей в нем. Если вы осуждаете, ваше осужде­ние говорит о том, что вы задеты за живое, и вы завидуете - потому что не бывает осуждения без зависти. Вы осуждаете людей, потому что каким-то образом, бессознательно вы чувствуете, что они на­слаждаются жизнью, а вы упустили. Вы говорите, что этот мир лишь сон, но если он и вправду лишь сон, то зачем настаивать, что это сон? Никто не настаивает по поводу снов. Просыпаясь утром, вы знаете, что ваш сон был только сном - и он закончился. Вы же не пойдете рассказывать людям, что все, что они делают - это сон.

Помните об одной уловке ума: вы пытаетесь убедить в чем-то людей лишь для того, чтобы убедить в этом самих себя, потому что когда другие в это поверят, вы успокоитесь.

Если вы всем говорите, что секс - это грех, и они соглашаются с вами, или им нечего вам возразить, вы радуетесь. Вы убедили себя. Ища поддержки в глазах других, вы пытаетесь прикрыть свое пора­жение.

Негативная опустошенность бесполезна. Это просто отсутствие чего-либо. Позитивная опустошенность - это присутствие чего-то, не отсутствие - поэтому позитивная опустошенность становится си­лой. Негативная опустошенность превращается в разочарованное, угнетенное состояние души: вы просто загоняете себя внутрь, вот и все. Чувствуя поражение, чувствуя себя отвергнутым, ощущая во­круг себя стену, за которую вы не можете выйти, чувствуя себя бес­сильным, вы начинаете осуждать и обвинять.

Но это не есть рост, а движение вспять. И в глубине своей вы не сможете расцвести, потому что только осознание расцветает, но не депрессия, а если вы сами не можете расцвести, Существование не будет осыпать вас цветами. Существование просто отражает вас, чем бы вы ни были. Существование даст вам этого еще и еще. Если ваше существо цветет множеством цветов, в миллион раз больше цветов упадет на вас. Если вы в глубокой депрессии, Существование поддержит вас и в этом - в миллион раз большая депрессия настигнет вас. То, чем вы живете, будет продолжать стучаться в вашу дверь. Чем бы вы ни были, это будет прибавляться.

Итак, будьте осторожны и бдительны. И помните, возвышенная опустошенность - явление положительное. Человек не неудачник, он просто смотрит на вещи и понимает, что мечты не могут осуще­ствиться. И от этого он не разочаровывается, он радуется, что пришел к осознанию того, что мечты не могут осуществиться. Он не испытывает подавленности, безнадежности, он просто счастлив и доволен тем, что пришел к пониманию. «Я больше не буду тратить силы на невозможное. Я перестану тратить силы на тщетное». И он никогда не скажет, что объект желания плох, пре­бывая в состоянии позитивной, возвышенной опустошенности, вы скажете, что плохо само желание, а не его объект - вот в чем разни­ца

В негативной опустошенности вы говорите, что объект желания плох, нужно его сменить! Если объект желания - богатство, деньги, власть - отбросьте его. Пусть объектом желания будет Бог, освобо­ждение, рай - смените объект!

Если опустошенность совершенна, возвышенна, позитивна, вы не осуждаете объект желания, вы просто понимаете, что само желание тщетно, объекты хороши, но желание бессмысленно. Тогда вы не переключаете свое желание с одного объекта на другой, вы просто отбрасываете само желание.

Став не-желающим, вы расцветаете. Продолжая желать, вы ста­новитесь все более парализованным и безжизненным.

Однажды, когда Субхути сидел под деревом в состоянии возвы­шенной опустошенности…

Опустошенный, но счастливый, опустошенный, но наполненный, опустошенный, но не лишенный чего-то, опустошенный, но пере­полненный, опустошенный, но чувствующий себя легко, как дома

…вокруг него начали падать цветы

Он был удивлен - потому что он был никем. Он никогда не ожи­дал такого. Если ждешь, цветы никогда не посыплются. Если не ждать, они посыплются - и удивят вас. Почему? Должно быть. Суб­хути подумал, что здесь что-то не так. Цветы для Субхути, человека-никто, да еще тогда, когда он был опустошен? Когда он даже не ду­мал ни о Боге, ни об освобождении, даже не медитировал (потому что в медитации вы не можете быть опустошены, вы чем-то заняты и полны усилий), ничего не делал? Субхути, должно быть, насторо­жился, что здесь что-то не так: боги сошли с ума. Откуда эти цветы, ведь сейчас не весна? Наверное, он посмотрел на дерево, потом сно­ва на себя: «На меня падают цветы?» Он не мог в это поверить.

Помните, когда Высшее случится с вами, вы будете удивлены – потому что вы не ожидали этого; вы не ждали и даже не надеялись. А те, кто предвкушает, и ждет, и надеется, и молится, и желает этого - с ними никогда такого не случается, они слишком напряжены. Они не бывают пусты, не бывают расслабленны.

Вселенная приходит к вам, когда вы расслаблены, потому что то­гда вы открыты и восприимчивы - все двери настежь. Отовсюду Бог приветствуется. Но вы не молитесь ему, не просите Его прийти - вы ничего не делаете. Когда вы ничем не заняты, просто пребываете в возвышенной опустошенности, вы становитесь храмом, и Он прихо­дит.

В состоянии возвышенной опустошенности на землю вокруг него начали падать цветы

Он оглянулся вокруг - что происходит

«Мы славим тебя за твою беседу о пустоте», - шептали ему боги.

Это было невероятно Он такого не ожидал. Он не верил, что достоин, или что способен, или что уже созрел.

«Мы славим тебя за твою беседу о пустоте», - шептали ему бо­ги.

Им пришлось говорить шепотом. Наверное, они увидели изумле­ние в глазах Субхути, настолько он был удивлен. Они сказали: «Мы славим тебя. Не нужно удивления, не нужно изумления Расслабься. Мы просто славим тебя за твою беседу о пустоте»

«Но я не говорил о пустоте, - сказал Субхути - Я вообще ниче­го не говорил!»

«Ты не говорил о пустоте, мы не слышали пустоту, - ответит боги - Это и есть истинная пустота» И лепестки дождем осыпали Субхути.

Попытайтесь понять. Они сказали: «Мы славим тебя за беседу о пустоте», а ведь он ни с кем не говорил, никого рядом не было. Он не говорил и сам с собой, потому что он был пуст, всецело. Он не говорил вообще. Он просто был. От него не исходило никакого дей­ствия - ни единого облака мысли на небе его сознания, ни единого чувства в его сердце: его словно вообще не было. Он был просто пуст. А боги сказали: «Мы славим тебя за беседу о пустоте». Он был тем более удивлен и сказал: «Что? Я не говорил о пустоте, я вообще ничего не говорил!» Они ответили: «Ты не говорил, а мы не слышали. Это и есть истинная пустота» - ведь о пустоте нельзя беседовать, можно только быть пустым, вот и вся беседа. Все ос­тальное может быть темой для разговора, может быть темой пропо­веди, предметом проповеди, все остальное можно обсуждать, оспа­ривать - но только не пустоту. Потому что сама попытка сказать что-то о ней разрушает ее. Стоит вам сказать, и ее больше нет. Од­ного слова достаточно, и пустота исчезнет. Одного единственного слова может быть достаточно, чтобы заполнить вас, и пустота ис­чезнет

Нет. О ней ничего не скажешь. О ней никто никогда не говорил. Можно только быть пустым, и в этом весь рассказ о пустоте.

Бытие - это рассказ. Пустота никогда не может быть предметом размышления. Сама ее природа - в отсутствии мыслей. Поэтому бо­ги сказали: «Ты не говорил ничего, а мы не слышали. В этом и есть вся красота! Поэтому мы славим тебя. Такое случается редко чтобы кто-то был просто пуст. Это есть истинная пустота» - И он даже не осознавал, что это пустота, потому что, если вы начинаете отдавать себе отчет, в это вторгается нечто постороннее: вы разделяетесь, вы раздваиваетесь. Когда вы по-настоящему пусты, нет ничего кроме пустоты, нет даже осознания пустоты. Нет даже внутреннего свидетеля. Вы совершенно бдительны, вы пробуждены - но внутренний свидетель отсутствует. Это выходит за пределы внутреннего наблюдения, потому что, наблюдая, вы сохраняете легкое напряже­ние, прикладываете едва уловимое усилие, и получается, что пусто­та - это одно, а вы - другое. Вы присутствуете при этом; вы не пус­ты; и пустота снова лишь мысль в вашем уме.

Люди приходят ко мне и говорят: «Я пережил мгновение пусто­ты» А я говорю им: «Если вы пережили его, забудьте об этом, по­тому что кто же его переживает? Если есть кому его переживать, это уже само по себе достаточное препятствие. Кто же будет его пере­живать?» Пустоту нельзя пережить, это не опыт, потому что того, кто переживает, нет: он слился со своим переживанием. Это пере­живание-процесс.

Позвольте мне создать для этого новое слово: это переживание-процесс. Это процесс, неразделенный: оба полюса исчезли, оба бе­рега исчезли, и осталась только река. Вы не можете сказать: «Я это пережил», потому что вас в этот момент не было - как вы могли это переживать? И, войдя в это однажды, вы уже не сможете превратить это в опыт прошлого, вы не сможете сказать. «Я пережил», потому что тогда это станет лишь воспоминанием.

Нет, пустота никогда не сможет стать воспоминанием, потому что она не оставляет следов. Ее шаги не оставляют следов. Как мо­жет пустота стать воспоминанием? Как вы можете сказать «Я пе­режил»? Это всегда происходит сейчас, это процесс переживания Оно ни в прошлом, ни в будущем, это непрерывный процесс. Войдя в него однажды, считайте, что вы вошли навсегда. Вы не сможете даже сказать: «Со мной это было» - поэтому Субхути даже не по­нимал, что происходит. Он отсутствовал. Между ним и вселенной отсутствовали какие бы то ни было границы. Никаких границ. Все преграды растворились. Вселенная начала растворяться в нем, он слился со вселенной: слияние, растворение, единение. И боги сказа­ли: «Это и есть истинная пустота».

И лепестки осыпали Субхути дождем

Эту последнюю строчку нужно понять очень и очень хорошо, по­тому что как только кто-то подтвердит вам, что вы пусты, эго может вернуться - потому что вы начинаете отдавать себе отчет, чувст­вуете, что достигли чего-то. Внезапно боги дают вам понять, что вы пусты.

Но Субхути - редкий случай, необыкновенно редкий. Несмотря на то, что боги шумели вокруг него, шептали ему в уши, осыпали его дождем из цветов, ему было все равно. Он просто молчал. Они сказали: «Ты говорил, ты беседовал!» Он слушал, не возвращаясь из пустоты. Они сказали: «Ты не говорил, мы не слышали. Это и есть истинная пустота». Но эго не вернулось со словами: «Со мной случилось истинное счастье. Наконец-то я стал просветленным» - иначе он упустил бы в самый последний момент. И цветочный дождь прекратился бы в тот же миг, если бы он вернулся. Нет, он, должно быть, закрыл глаза и подумал: «Эти боги сошли с ума, и эти цветы тебе снятся - не обращай внимания».

Пустота была настолько прекрасна, что теперь ничто не могло быть прекраснее ее. Он просто оставался в своей возвышенной опустошенности - поэтому лепестки продолжали осыпать Субхути как дождь. Они уже не просто падали то тут, то там, теперь они сы­пались дождем.

Эта история - единственное, что известно о Субхути. Больше он нигде не упоминается. Но я скажу вам - те цветы до сих пор осыпа­ются. Субхути уже не сидит ни под каким деревом, потому что, дос­тигнув настоящей, полной пустоты, человек растворяется во вселен­ной.

Но вселенная все еще празднует это. И цветы все осыпаются. Но вы узнаете их лишь тогда, когда они будут осыпаться в честь вас. Лишь тогда, "когда Бог постучит в вашу дверь, вы узнаете, что Бог есть, но не ранее.

Все споры напрасны, все разговоры бессмысленны, пока Бог не постучит в вашу дверь. Пока это не случится с вами, ничто не может стать доказательством. Я рассказываю о Субхути, потому что то же самое случилось со мной, и не образно, а буквально. Я читал о Суб­хути прежде, но я думал: «Это аллегория - красивая, поэтичная. Я не допускал ни малейшей возможности, что это может произойти па самом деле. Я никогда не думал, что это существующее явление, что такое бывает в жизни».

Но теперь я могу сказать вам, что это правда. Это случилось со мной, это может случиться и с вами - только нужна возвышенная опустошенность.

И не перепутайте. Не думайте, что ваша негативная опустошен­ность может стать возвышенной. Ваша негативная опустошенность похожа на тьму, возвышенная опустошенность подобна свету, по­добна восходящему солнцу. Негативная опустошенность подобна смерти. Возвышенная - подобна жизни, вечной жизни. Она благо­датна.

Позвольте этому состоянию проникнуть в вас глубже и глубже. Сидите поддеревьями. Просто сидите, ничего не делая. Все остано­вилось! Стоит остановиться вам, как останавливается все. Время ос­тановит свой ход, как если бы весь мир достиг высшей точки и за­мер. Но не нужно при этом фиксировать. «Я пуст», иначе вы упустите. И даже если боги начнут осыпать вас цветами, не особен­но обращайте на это внимание.

Теперь вы знаете, как это бывает — даже не спрашивайте, почему. Субхути мог спросить, вам же это не нужно. И даже если они начнут шептать: «Мы слышали истинную пустоту и разговор о ней», - не отвлекайтесь. И цветочный дождь осыплет и вас тоже.

РЬЯНЫЙ УЧЕНИК

Беседа 2

1 ноября 1974 года

Будучи рьяным учеником, Ямаока посетил Мастера Докуона. Желая произвести впечатление на Мастера, Ямаока произнес «Ума нет, тела нет, будды нет. Нет лучшего, нет худшего. Нет Мастера, нет ученика. Нельзя дать, нельзя получить. То, что как нам кажется, мы видим и чувствуем, ненастоящее. Ни одной из этих иллюзий, в действительности не существует».

Докуон молча сидел, покуривал трубку и ничего не говорил. Вдруг он схватил свой посох и хорошенько огрел им Ямаоку. Ямаока в гневе подпрыгнул. Докуон сказал:

«Если ничего этого на самом деле не существует и все есть пустота, откуда взялся твой гнев? Подумай об этом»

От знания пользы мало. Только бытие может стать тем паромом который перевезет вас на другой берег. Вы можете сколько угодно думать, накапливать знания – но все это лишь бумажные кораблики, они не годятся для дальнего плава­ния. Если вы собираетесь оставаться на берегу, можете продолжать разговаривать о них – бумажные кораблики ни в чем не уступают настоящим, если вы не собираетесь в путешествие; но, отправив­шись в плавание на бумажном кораблике, вы утонете. А слова – не что иное, как бумажные кораблики, даже кораблики – и те более существенны.

А когда мы приумножаем свое знание - что мы делаем? Внутри ничего не изменяется. Существо нисколько не затрагивается.

Информация оседает на вас пылью - подобно тому, как пыль оседает на зеркале: при этом зеркало остается прежним, разве что теряет свое свойство отражать. На самом деле, зеркало портится, потому что накопленное знание - как пыль на зеркале вашего созна­ния: оно отражает все меньше, меньше и меньше.

Чем больше вы знаете, тем вы менее осознанны. Когда вы до конца полны обучением, заимствованными знаниями, вы уже мерт­вы. Тогда ничего не приходит к вам как истинно ваше. Все перенято у других, как у говорящего попугая.

Ум и есть попугай. Я слышал одну историю времен Иосифа Ста­лина - о том, как один человек, выдающийся коммунист, обратился в московское отделение милиции с заявлением о пропаже попугая.

Поскольку человек был известным коммунистом, розыск его по­пугая был делом важным, и следователь стал расспрашивать про попугая. Он спросил в том числе: «Ваш попугай говорящий?» Ком­мунист почувствовал легкий испуг и сказал: «Да, он говорящий. Но вы должны себе отметить: его политические взгляды являются це­ликом его собственными».

Но откуда у попугая могут быть собственные взгляды? Их у него быть не может - как не может быть и у ума, потому что ум - это ме­ханизм. Даже попугай более живой, чем ум. Ум - это компьютер, биокомпьютер. Он накапливает. Он не оригинален, да и не может таким быть. Все, чем он богат, заимствовано, взято у других.

Вы можете стать подлинными, лишь превзойдя ум. Когда ум от­брошен, существование предстает перед сознанием таким, какое оно есть, немедленно, каждое мгновение лицом к лицу с существовани­ем делает вас подлинным. Тогда вы впервые по-настоящему станете теми, кто вы есть.

В противном случае, все идеи заимствованы. Вы можете цитиро­вать священные писания, можете знать наизусть все Веды, Коран. Гиту. Библию, но это не имеет значения: ведь эти слова не принад­лежат вам. Любое знание, которое не является вашим собственным, опасно, оно еще более опасно, чем невежество, потому что это скрытое невежество, вы даже не сможете заметить, как обманывае­те себя. Вы носите с собой фальшивые монеты и думаете, что бога­ты, носите простые камни, считая их самородками. Рано или поздно ваша нищета раскроется. Тогда вы будете потрясены.

То же самое происходит, когда вы умираете, когда смерть близ­ка. Внезапная близость смерти заставляет вас задуматься о том, что за свою жизнь вы не приобрели ничего, потому что вашим становит­ся только то, что вы приобрели в бытии.

Вы накопили отрывки знаний отовсюду, возможно, стали боль­шой энциклопедией - но суть не в этом, и, в особенности для тех, кто в поиске Истины, это препятствие, а не помощь. Знания нужно превзойти.

Когда нет знаний, вы можете почувствовать момент знания, потому что знание - ваше собственное качество, качество сознания. Оно как зеркало: отражает все, что перед ним; сознание отражает Истину, которая всегда перед вами, прямо у вас под носом

Но вдруг возникает ум - и начинается его болтовня, а Истина прямо перед вами, но ум все равно занимается болтовней. И вы иде­те за умом. Вы упускаете. Ум - это великое упущение.

Еще несколько слов, прежде чем мы перейдем к этой красивой истории. Во-первых: знания заимствованы, поймите это. Одно толь­ко понимание этого позволяет отбросить их. Вам даже не надо ниче­го делать, просто понять, что все, что вы знаете, вы где-то услыша­ли, вы не познали это; вы где-то это прочли, но не осознали этого; это не было откровением, это было обусловливанием ума. Не вы уз­нали это - вас этому научили. Истину можно познать, но ей нельзя научить.

Познавать значит откликаться на все, что вокруг вас: если это есть, откликаться на него. Это и есть великое познание, но не зна­ние.

Нет способа обрести Истину - кроме как обретая ее. К ней нет короткой дороги. Ни заимствование, ни обман, ни кража не способ­ны приблизить вас к ней. Просто нет другого пути, кроме как внут­ренне освободиться от ума, потому что ум - это волнение, ум - это постоянная дрожь; ум не бывает неподвижным, он - само движение. Ум подобен ветерку, который постоянно дует и заставляет пламя дрожать. Ум уходит, словно ветер стихает, и пламя горит ровно.

Когда ваше сознание станет как ровно горящее пламя, вы познае­те Истину.

Вы должны научиться не идти на поводу у ума.

Никто не в силах дать вам Истину, никто, ни даже Будда, Иисус или Кришна, не сможет дать вам ее. И это прекрасно, что никто не может дать вам ее, иначе она стала бы товаром на рынке. Если бы ее можно было дать, ее можно было бы и продать. А также и украсть, и одолжить у друга на время. В этом и красота Истины, что она не пе­редается никаким способом. Ее нельзя постичь, иначе как самому. Ее не нельзя получить, иначе как став ею.

На самом деле, она не является чем-либо, что можно иметь. Это ни товар, ни вещь, ни мысль. Вы можете быть ей, но не можете вла­деть ей.

В мире, в этом мире, мы можем иметь все - все может стать ча­стью нашего достояния. Но Истиной невозможно обладать, потому что есть только два вида благ, которыми можно обладать мысли и вещи, можно иметь мысли, можно иметь вещи. Истина не является ни тем, ни другим. Истина - это бытие. Вы можете стать ею, но не можете приобрести ее. Не можете держать ее в сейфе. Или в книге. Или в руке. Когда она у вас есть, вы сами есть она. Вы становитесь Истиной. Это не какое-то понятие, это само бытие.

Во-вторых, помните: людям свойственно пытаться показать, что у них есть нечто, чего на самом деле у них нет. Если у вас что-то есть, вы не выставляете это напоказ, это бессмысленно. Если у вас чего-то нет, вы пытаетесь делать вид, будто оно у вас есть. Итак, помните: если вы что-либо пытаетесь показать другим людям, это значит, что на самом деле у вас этого нет.

Если вы придете в дом богатого человека, будете его гостем - в доме ничего не изменится; если он действительно богат, он не будет ничего менять, просто примет вас. Пойдите в гости к бедному чело­веку - он все переделает. Он одолжит мебель у соседа, ковер еще у кого-нибудь, шторы еще у кого-нибудь. Он захочет произвести на вас впечатление, что он богат. Если вы небогаты, вы хотели бы вы­глядеть богатым в глазах других людей. И если вы не знаете, вы хо­тели бы, чтобы другие думали, что вы знаете.

Как только вам захочется произвести впечатление на кого-либо, вспомните эти слова: человеку свойственно производить впечатле­ние, поскольку никто не хочет выглядеть бедным - тем более, когда это касается благ другого мира.

Вы можете быть бедным в понятиях этого мира; невелика бед­ность; но что касается Бога, души, освобождения, Истины - это слишком тяжело; быть бедным в этом отношении невыносимо.

Вы хотели бы поразить людей тем, что имеете, но это трудно сделать с помощью благ этого мира, поскольку они видимы. Легко произвести впечатление благами другого мира, поскольку те неви­димы. Вы можете сойти за знающего, не зная.

Возникает и другая проблема: пытаясь произвести впечатление на людей, вы можете и сами поверить их взглядам и убежденности в том, что у вас есть это нечто. Если многие поверят в то, что вы знае­те, постепенно в это начнете верить и вы - и это самое опасное, по­тому что ввести в заблуждение других далеко не так страшно. Но если вы обмануты своими собственными усилиями, то вас уже прак­тически невозможно пробудить от этого сна, ведь вы уверены, что это никакой не сон! Вам кажется, что вы бодрствуете. Будет очень трудно вывести вас из неведения, если вы уже считаете себя про­светленным. Будет трудно излечить вашу болезнь, если вы уже счи­таете себя полностью здоровым и цельным!

Величайшее препятствие между вами и Истиной в том, что через других вы убедили себя в том, что уже нашли ее. Получается пороч­ный круг. Во-первых, вы пытаетесь убедить других - и это нетруд­но, потому что здесь не может быть видимых доказательств. Во-вторых: другие сами в этом ничего не понимают, потому что у них этого нет. Если вы пойдете и станете говорить о Боге, и будете гово­рить и говорить, рано или поздно люди поверят, что вы знаете о Бо­ге, потому что сами они не знают. Они не знают о нем ничего, кроме самого слова «Бог», и вы можете казаться очень умным и находчи­вым, находчивым в отношении теорий и учений, убедительным. И если вы будете все говорить и говорить, то просто от скуки они вам скажут: «Хорошо, мы верим, что ты знаешь, только хватит об этом».

Я слышал одну историю: жил когда-то великий мистик Баал Шем, еврей, хасид, и пришел к нему ученый, притворщик - а все ученые притворщики, потому что под ученым я подразумеваю того, кто учился по книгам, с помощью слов, языка, кто не встречался с реальностью вживую, - и он начал говорить о древних пророках, о Ветхом Завете, комментировать их - несомненно, все это было лишь повторением чьих-то слов, ничего оригинального; и это было глупо­стью с его стороны, ведь он говорил со знающим.

Баал Шем слушал его из сочувствия и в конце сказал: «Как жаль, как жаль; вот если бы великий Маимонид знал тебя.»

Маимонид был еврейским философом, великим философом, так что притворщик очень обрадовался этому комплименту, что, дес­кать, знал бы его великий Маимонид... И он сказал: «Я так счастлив, что вы признали меня и дали мне это понять. Я вот только хотел спросить - почему вы говорите "Как жаль, как жаль; вот если бы ве­ликий Маимонид знал тебя"? Что вы имеете в виду? Скажите, пожа­луйста, что это значит?»

И ответил Баал Шем: «Тогда ты наскучил бы ему, а не мне».

Просто из-за того, что людям скучно вас слушать, они скажут «Да, мы верим, что ты знаешь - только замолчи». Более того, вы не знаете, вы настолько же невежественны, насколько и они. Вся раз­ница в том, что вы более красноречивы; более начитаны; немного больше покрыты пылью, и им не с чем поспорить - вам легко поста­вить их на место и заставить замолчать. Им приходится верить, что вы знаете - для них не имеет никакого значения, так ли это на самом деле.

Будьте счастливы, если вы считаете себя знающими, но имейте в виду, что этим вы возводите вокруг себя каменную стену, которую нелегко будет разрушить. Потому что, убедив других, вы и сами убеждаетесь, «Да, я знаю». Вот почему так много так называемых «Мастеров». Они ничего не знают, но у них есть последователи, ко­торые и заставляют их считать себя знающими. Лишите их последо­вателей - и их уверенность улетучится на глазах.

Глубоко внутри, считают глубинные психологи, люди окружают себя последователями лишь для того, чтобы самим убедиться, что они знают. Если нет последователей, как вы можете быть уверены в своем знании? Никак - ведь вы один на один с собой. Напрямую обманывать себя трудно, но легко это делать через других. Если, говоря с кем-то, вы видите свет в его глазах, вы начинаете думать, что в вас есть нечто, ведь иначе откуда свет в его глазах, на его ли­це? Он был потрясен. Вот почему мы изо всех сил стараемся пора­зить окружающих. Ум хочет поразить других людей, чтобы через них самому поверить в свое заимствованное знание как в открове­ние.

Остерегайтесь этого. Это одна из самых хитрых ловушек. Попа­дете в нее однажды - и вам будет уже нелегко из нее выбраться.

Грешнику может оказаться легче достичь Истины, чем ученому, потому что глубоко в душе грешник испытывает чувство вины, он может покаяться, он чувствует, что ошибся. Нет такого грешника, который в душе был бы счастлив. Он чувствует свою вину; он со­вершил ошибку и бессознательно раскаивается; он хотел бы испра­вить все то, что он сделал не так, чтобы вернуть в свою жизнь уте­рянное равновесие, и рано или поздно ему это удастся. Но если вы ученый, человек слов, теорий и учений, великий ученый муж, тогда это трудно, потому что вы никогда не ощущаете вины за свою уче­ность, она делает вас счастливым и самодовольным.

Помните: когда что-либо вызывает в вас чувство собствен­ной значимости, оно является препятствием; когда же что-либо за­ставляет вас терять ощущение своего эго, оно есть Путь.

Если вы грешны и чувствуете вину, значит, ваше эго подорвано. Грех не дает развития эго. Такое случалось много раз, что грешник совершил скачок в одно мгновение и стал святым. Например, это произошло с Валмики, индийским святым, который первым расска­зал историю Рамы. Валмики был разбойником и убийцей, и преоб­ражение произошло с ним за одно мгновение. Такого никогда не случалось с учеными мужами - а Индия - великая страна ученых мужей: брахманов, ученых. Индийские ученые непревзойденны с их многовековым наследием, все это время они жили одними словами. Но не известно ни одного случая, чтобы какой-нибудь ученый за одно мгновение совершил скачок, взорвался, порвался с прошлым и стал совершенно новым. Такого никогда не было. Но такое не раз случалось с грешниками, в одно мгновение, потому что глубоко внутри они никогда не совершали сделок со своим эго по поводу то­го, что они делали. Все, что они делали, наоборот подрывало их эго, а эго - это стена, каменная стена.

Если вы считаете себя высоконравственным, пуританином, вы создаете тонкое эго. Если вы считаете себя знающим, вы создаете тонкое эго. Помните, нет греха помимо эго, так что не развивайте его; а оно всегда растет на фальши, потому что настоящее всегда подрывает его. Если вы действительно знаете, эго исчезает; если вы не знаете, оно растет, становясь все больше и сильнее. Если вы по-настоящему чисты, религиозны, эго исчезает, но если вы моралист и пуританин, эго усиливается. Этот критерий всегда позволит вам узнать, хорошо ли то, что вы делаете, или нет: судите по эго. Если это укрепляет эго, это неправильно: отбросьте это как можно скорее, отбросьте это немедленно! Если эго не подкрепляется, это хорошо.

Если вы ходите в индуистский храм каждый день или в церковь каждое воскресенье, и ваше эго при этом укрепляется, не ходите в церковь - перестаньте; не ходите в храм, это не помогает вам, это отравляет вас. Если благодаря тому, что вы ходите в церковь, вы чувствуете себя религиозным человеком, чувствуете себя кем-то выдающимся, чувствуете себя лучше и чище других, святее другого, если у вас появляется это отношение - «святее другого», тогда от­кажитесь от этого, потому что такое отношение - единственный грех, возможный в этом мире. Все остальное лишь детская игра. Это единственный грех: отношение «святее другого».

Делайте только то, что не укрепляет в вас чувство эго, и рано или поздно вы станете просветленным, потому что, когда эго нет, когда оно оставит вас хоть на мгновение - ваши глаза вдруг откроются, и вы увидите Это. Увиденное однажды, Это уже никогда не забудется. Увиденное одним глазком, Это становится в вашей жизни таким мощным магнитом, что тянет вас все ближе и ближе к центру мира. Рано или поздно вы сольетесь с Этим.

Но эго сопротивляется, эго не сдается. Оно сопротивляется люб­ви, сопротивляется молитве, сопротивляется медитации, сопротив­ляется Богу. Эго - это сопротивление, борьба против Целого. По­этому оно грех.

Эго всегда заинтересовано в том, чтобы произвести впечатление на окружающих. Чем больше вы можете впечатлить людей, тем лучше чувствует себя эго. Это факт. Если вы не можете обратить на себя внимание, опора эго исчезает, и оно начинает дрожать. У него нет основы в действительности. Оно зависит от мнения других. Теперь задумайтесь об этой истории:

Рьяный ученик

Название уже само по себе противоречие: ученик не может быть рьяным; а если он рьян, он не может быть учеником. Ученик не мо­жет быть дерзким, не может быть грубым, не может быть эгоистом. А если он такой, он не может быть учеником, потому что быть уче­ником значит быть восприимчивым, быть готовым учиться. А что такое готовность учиться? Готовность учиться значит «Я знаю, что я не знаю». Если я «знаю», что я знаю, как я могу учиться? Дверь за­крыта, я не готов учиться; скорее наоборот я готов учить.

Однажды в дзенский монастырь пришел человек: пришел за по­священием. Мастер сказал ему: «У нас есть две категории учеников. В ашраме, в монастыре живет пятьсот человек, они делятся на две категории учеников и Мастеров. К какой бы ты хотел присоеди­ниться?»

Человек был полным новичком, и все же он сомневался. Он отве­тил - «Если это возможно, я бы хотел получить посвящение как Мас­тер»

Мастер просто пошутил. Он просто пошутил - он хотел загля­нуть глубже в бессознательное этого человека.

Каждый хотел бы быть Мастером, и даже становясь учеником, вы становитесь им лишь в качестве ступени к тому, чтобы быть Мастером вы обязательно должны пройти через это - иначе как вы можете стать Мастером? Итак, вы должны быть учеником, но эго стремится к тому, чтобы быть Мастером. Эго хочет учить, а не учиться, и даже если вы учитесь, вы учитесь с мыслью о том, чтобы потом учить других.

Вы слушаете меня - у слушания также есть две разновидности вы можете слушать как ученик, вы можете слушать как будущий Мастер. Если вы слушаете как будущий Мастер, вы упустите, по­тому что с таким отношением невозможно слушать. Если вы только ждете, готовитесь и думаете, как бы вдруг стать Мастером и учить других, вы не можете быть восприимчивым. Вы можете учиться, только будучи учеником без всякой мысли о том, чтобы стать Мастером.

На Востоке это было одной из старейших традиций: что человек не начинает учить до тех пор, пока его Мастер не скажет ему делать это.

У Будды был ученик, который провел с ним много лет; его звали Пурна. Он стал просветленным ~ и все равно оставался с Буддой. Уже достигнув просветления, он, тем не менее, приходил каждое утро слушать Будду. Он сам уже был Буддой. У него было все, он был сам по себе, но все равно продолжал приходить.

Тогда в один из дней Будда спросил: «Пурна, почему ты продол­жаешь приходить? Можешь уже перестать».

И Пурна сказал: «Как я могу перестать, если ты мне не сказал? Теперь, раз ты сказал, могу».

Тогда он перестал приходить на лекции Будды, но продолжать следовать как тень за сангхой, его учениками. Спустя еще несколько лет Будда сказал: «Пурна, почему ты продолжаешь следовать за мной? Иди и учи людей! Тебе не нужно быть здесь со мной».

И Пурна сказал: «Я ждал. Когда ты скажешь, я уйду. Я ученик, поэтому, что ты скажешь, я сделаю. Если ты говоришь уйти, я уйду. Итак, куда мне идти? В каком направлении? Кого мне учить? Только направь меня, и я последую! Я последователь».

Должно быть, этот человек внимал Будде всем своим существом, потому что, даже став просветленным, он оставался учеником.

Но есть еще люди, которые абсолютно невежественны - и они уже «Мастера». Даже когда они слушают, они настроены на то, что­бы потом учить. Вы слушаете, чтобы потом рассказать другим, что вы узнали. Отбросьте полностью такое отношение, потому что если оно присутствует, если в вас присутствует будущий Мастер, в вас не может быть ученика: они никогда не уживаются вместе.

Ученик - это просто ученик. Однажды случится так, что он ста­нет Мастером - но это не есть цель, а лишь следствие. Просто буду­чи в состоянии ученика, человек становится мудрым - это следст­вие, а не цель. Если вы учитесь с целью поумнеть, вы не сможете научиться, потому что стать мудрым - это цель эго, путь эго. И если вы только ждете, чтобы дойти до этого, созреть, и стать Мастером, если ученичество для вас лишь переходное состояние, которое нуж­но пережить - чем раньше, тем лучше, оно должно закончиться, вы не счастливы в нем, вы хотите, чтобы оно закончилось - тогда вы не ученик, и вы никогда не станете Мастером. Потому что, когда уче­ник созревает, он становится Мастером спонтанно. Это не цель, ко­торую он преследует, это приходит как побочный продукт.

Рьяный ученик - дерзкий, грубый, считающий, что он уже все знает: и это единственная дерзость, которая может прийти вам на ум: что вы уже «знаете».

Желая произвести впечатление на Мастера, Ямаока произ­нес…

Такие Ямаоки приходят ко мне чуть ли не каждый день. Я пови­дал таких множество. Ямаока - это целый типаж. Иногда их визиты меня даже развлекают.

Был один случай: пришел ко мне человек; он говорил целый час - рассказал всю Веданту, а ведь он так долго добивался встречи со мной, писал мне письма, приехал издалека; он говорил, что хотел бы задать мне несколько вопросов. Когда он пришел, то забыл про свои вопросы; он говорил мне ответы - а ведь я ничего не спрашивал. Целый час он все говорил и говорил, я не мог вставить ни слова, чтобы прервать его. Нет, он даже слушать бы не стал, так что мне пришлось лишь говорить «Да, да, да». И я слушал его с удовольст­вием, и через час он сказал: «Ну, мне пора; мое время вышло, но я столько узнал от вас. И я запомню эту встречу навсегда. Я буду до­рожить памятью о ней - и вы решили все мои проблемы».

Действительно, это было его проблемой, он хотел поговорить и дать свое знание мне. И он был счастлив, потому что я слушал его. Он остался прежним, но ушел счастливым.

Люди приходят ко мне и говорят, что да, конечно, они знают, что «все есть Брахма». Индия слишком обременена знаниями, и из-за этого бремени глупцы стали еще большими глупцами, потому что они «знают» и говорят с видом «знающих». Они говорят, что все есть Брахма, что реальность недвойственна, но в конце они просят. «Посоветуйте мне что-нибудь, мой ум очень неспокоен».

Если вы знаете, что существование недвойственно, если вы знае­те, что второй стороны не существует, как вы можете быть озадаче­ны и напряжены? Если вы знаете это, беспокойство исчезает, волне­ние растворяется, страдание проходит! Но если им сказать «Вы не знаете», они не станут слушать. А если вы будете продолжать слу­шать их, в конце вся правда откроется сама по себе.

Был такой случай в суде: человеку предъявили обвинение в кра­же карманных часов. Человек, у которого украли часы, был слегка близорук, и из-за слабого зрения видел только в очках. В тот день, когда пропали его часы, он где-то оставил свои очки, и уличный вор просто разрезал его карман и вытащил часы. Когда судья спросил «Узнаете ли вы этого человека, это он взял ваши часы?», потерпев­ший ответил: «Трудно сказать, потому что у меня слабое зрение, и без очков я плохо вижу, все как будто размыто. Поэтому я не могу сказать с уверенностью, что это тот самый человек, но мои часы ук­радены, и я чувствую, что это он».

Но поскольку других свидетелей не было, равно как и улик, судье пришлось отпустить обвиняемого. Он сказал ему: «Можете идти, вы свободны».

Человек выглядел несколько озадаченным. Судья повторил «Можете идти, вы свободны!» Человек все равно был озадачен. То­гда судья спросил его: «Вы хотите что-то спросить?»

Он сказал: «Да, а можно мне оставить часы себе? Они мои?»

Вот что получается... Люди все говорят и говорят, и если вы по­слушаете их, то в конце концов обнаружите, что вся их Веданта для них бесполезна, в конце концов они все равно выдадут себя каким-нибудь вопросом. Все, что они говорили, было лишь речью, пусты­ми словами.

Ямаока посетил Мастера Докуона

Докуон был просветленным человеком, одним из самых люби­мых в Японии, одним из самых уважаемых.

Желая произвести впечатление на Мастера, он произнес...

Если вы пытаетесь произвести впечатление на Мастера, вы глу­пец, полный глупец. Можете пытаться поразить весь мир, но только не Мастера; хотя бы ему откройте свое сердце! Не говорите ерунды, хотя бы с ним - будьте искренними!

Если вы идете к врачу, вы открываете ему все свои болезни, по­зволяя ему осмотреть, обследовать вас, вы рассказываете ему все как есть, ничего не утаивая. Если вы скрываете от врача, тогда зачем вообще идти к нему? Продолжайте скрывать! Но, в таком случае, какой помощи вы можете от него ожидать?

Врачу вы рассказываете все о своем теле; Мастеру вы должны рассказать все о своей душе - иначе он не сможет вам помочь. Когда вы идете к Мастеру, идите весь! Не создавайте между ним и собой барьер из слов. Говорите лишь то, что знаете. Если не знаете ничего, так и скажите: «Я не знаю».

Когда П. Д. Успенский пришел к Гурджиеву, он был великим ученым, известным на весь мир - более известным во всем мире, чем сам Гурджиев. Гурджиев был в то время безвестным факиром: он стал известным благодаря Успенскому. До встречи с Гурджиевым Успенский написал большую книгу. Это редкая книга, в ней он говорит так, будто знает, и он настолько красноречив, что может ввести в заблуждение. Книга называется «Терциум Органум» - тре­тий канон мысли, и это действительно одна из редчайших книг в мире. Даже невежество иногда способно на многое; если вы искус­ны, вы многое можете, даже будучи незнающим.

В этой книге Успенский заявляет - и его заявление справедливо - что в мире существует только три настоящие книги: «Органум» Аристотеля, первый канон мысли; «Новум Органум» Бэкона - но­вый, второй канон мысли; и, наконец, его «Терциум Органум» - третий канон мысли; и действительно, все три - очень редкие книги. Все три автора невежественны, ни один из них не знает ничего об Истине, но все они очень красноречивы. Они действительно сотво­рили чудеса: не зная Истины, они написали красивые книги. Они почти поняли, они практически достигли.

Успенский был знаменитостью; когда он пришел к Гурджиеву, Гурджиев был никем. Конечно, он пришел, зная, что Гурджиев был человеком бытия, человеком не такого великого знания, но челове­ком сущностного бытия. Что же сделал Гурджиев? О, он сделал не­что очень прекрасное: он молчал. Успенский все ждал и ждал, уже начал ерзать и потеть, сидя перед этим человеком, который молчал и смотрел на него, и его взгляд был проницающим - если бы он за­хотел, он мог бы обжечь вас своим взглядом, и его лицо было таким, что, стоило ему захотеть, он мог бы просто вытрясти из вас душу выражением своего лица. Если бы он вглядывался в вас, вы бы по­чувствовали себя очень неуютно. Он был неподвижен, как статуя, и Успенский начал дрожать, его бросило в жар. Тогда он спросил: «Но почему вы молчите? Скажите хоть что-нибудь».

Гурджиев сказал: «Во-первых, прежде чем я скажу хоть слово, нужно решить одну вещь, решить наверняка. Пойди в другую ком­нату, там ты найдешь лист бумаги; напиши на нем все, что ты зна­ешь, а также то, что ты не знаешь. Сделай две колонки: одну о твоем знании, другую твоем неведении, потому что о том, что ты знаешь, мне нет нужды говорить, с этим покончено; ты знаешь это, и говорить об этом излишне. Но о том, что ты не знаешь, я поговорю».

Успенский рассказывал позднее, что пошел в другую комнату, сел на стул, взял бумагу и карандаш и впервые за всю свою жизнь понял, что он ничего не знает. Этот человек уничтожил все его зна­ние, потому что впервые он должен был написать с полной осознан­ностью: «Я знаю Бога» Как это написать? - ведь он не знал. Как на­писать: «Я знаю Истину»?

Успенский был честен. Вернувшись через полчаса, он отдал Гурджиеву свой чистый лист со словами: «Начинайте. Я не знаю ничего»,

Гурджиев сказал: «Как же ты смог написать «Терциум Орга­нум»? Ты не знаешь ничего - и ты написал третий канон мысли»

Люди пишут словно во сне, словно в мечтах; как будто они не знают, что делают, не знают, что происходит благодаря им.

Желая произвести впечатление на Мастера, Ямаока произнес «Ума нет, тела нет, будды нет. Нет лучшего, нет худшего. Нет Мастера, нет ученика. Нельзя дать, нельзя получить. То, что, как нам кажется, мы видим и чувствуем, ненастоящее. Ни одной из этих иллюзий, в действительности, не существует?»

Это высшее учение, Высшая Истина. Это сущность всего учения Будды - когда Будда говорит, что все есть пустота. Именно об этом шла речь в моих беседах о Сосане: все пусто, все лишь относитель­но, ничего абсолютного не существует. Это высшее понимание, но его нельзя прочесть в книге. Если вы прочтете его в книге и повто­рите, это будет просто глупо.

Ума нет, тела нет, будды нет.

Будда сказал: «Меня нет». В устах Будды это кое-что значит. В устах Ямаоки это не значит ничего. Сказанное Буддой, это полно смысла. «Меня нет». Он говорит. «Даже меня нет, так что будьте еще бдительнее - вас не может быть».

«Это мое понимание, - говорит он. - Личность - всего лишь вол­на или линия на воде. Это форма, а форма постоянно изменяется. Истина не в форме. Только бесформенное может быть истинным. Только неизменное может быть истинным». И Будда говорит «Воз­можно, вашей форме потребуется семьдесят лет, чтобы исчезнуть, но она все же исчезает - тогда то, чего однажды не было и однажды снова не станет, не может быть в середине. Было время, когда меня не было, придет время, когда меня не станет. На двух концах - ни­чего, а в середине - я есть? Это невозможно. Как между небытием и небытием может существовать бытие? Как между пустотой и пусто­той может возникнуть нечто ощутимое? Это, должно быть, обман­чивый сон».

Почему наутро вы говорите, что сны обманчивы? Это действи­тельно так, но почему вы так говорите? Каков критерий их правди­вости или обманчивости? Почему вы судите? Наутро все говорят «Я видел сон, и он был обманчив». Сон и так означает «обман», - но почему? Критерий таков вечером его не было, когда я засыпал, его не было, когда я проснулся, его не было - как же он мог быть по­середине? Комната реальна, сон - нет, потому что, когда вы засыпа­ли, комната была, и когда вы проснулись, она тоже была Комната реальна, сон нереален, потому что его окружают два ничто, а между двумя ничто не может ничего быть. Комната же никуда не исчезает, поэтому она реальна, мир реален, а сон обманчив.

Будда - это тот, кто пробудился ото сна этого мира, и он видит, что, подобно сну, ваш мир тоже фальшив. Он проснулся от этого ве­ликого сна, который мы зовем «мир», и говорит: «Его не было, те­перь его снова нет, так как он мог быть посередине?» Поэтому буд­ды, Шанкары говорят: «Мир иллюзорен, это сон». Но вы не можете сказать того же, не можете просто взять и повторить эти слова.

Наш Ямаока, должно быть, слушал, узнавал, читал, изучал. Он повторяет как попугай: «Ума нет, тела нет, будды нет, нет лучше­го нет худшего - все они относительны». Помните, все относитель­ное Будда называет фальшивым, все абсолютное – истинным. Абсо­лютность - признак Истины, относительность - признак сна.

Постарайтесь понять это, потому что это основа. Например, вы говорите, что ваш друг высок. Что вы имеете в виду? Можно сказать только, что он выше, но не высок - выше кого-либо. По сравнению с кем-нибудь другим он может быть пигмеем, так что высокость не присуща ему. Высота - всего лишь соотношение, это явление отно­сительное. По сравнению с кем-либо он высокий, по сравнению с кем-нибудь другим он, возможно, пигмей. Так кто он - пигмей или великан? Нет, все это относительные величины. Кто он по своей су­ти - великан или пигмей? В своей сущности он ни то, ни другое. Вот почему Будда говорит: «Нет лучшего; нет худшего».

Кого считать грешником, а кого - святым? Смотрите! - если бы во всем мире были только святые, был бы хоть кто-нибудь из них святым? Если бы все люди на земле были грешниками, был бы хоть кто-нибудь из них грешником. Грешник возможен благодаря свято­му, святой возможен благодаря грешнику - они относительны. Зна­чит, если вы хотите быть святым, вы создаете грешников: вы не мо­жете быть святым, если вокруг нет грешников. Так что будьте бдительны, не становитесь святым, потому что иначе вы этим созда­дите свою противоположность.

Святых не бывает, грешников не бывает. Кто вы есть внутри? Если вы один, вы святой или грешник? Тогда вы ни то, ни другое. Загляните в ту реальность, которой вы являетесь на самом деле, вне зависимости от чего-то еще; загляните в себя, не сравнивая - тогда вы придете к абсолютной Истине; иначе любая характеристика лишь относительна.

Противоположности - это сны. Реальность не относительна, она абсолютна. Кто есть вы?

Если, заглянув в себя, вы скажете «Я - свет», тогда вы снова спите, ведь что может значить свет, если нет тьмы? Свету нужна тьма - просто чтобы быть. Если вы говорите: «Внутри я чувствую блаженство», вы снова спите, потому что блаженство не может су­ществовать без страдания. Ни одной из характеристик нельзя поль­зоваться, потому что все они относительны. Поэтому Будда творит, что мы не можем использовать понятия - потому что внутри всего пустота. Кстати, эта «пустота» не означает противоположность «на­полненности»; это значит лишь, что все понятия пусты; в абсолют­ной Истине ни одно понятие не применимо, словами ничего не вы­разить.

Будда не согласился бы с индуистами в их утверждении, что ре­альность есть сaт-чит-ананда, потому что caт существует благода­ря асат, чит - благодаря ачит, ананда - благодаря дуккха. Сат есть существование. Бога нельзя назвать существованием, потому что то­гда должно было бы существовать и не-существование, но где это возможно? Бога нельзя назвать сознанием (чит), потому что тогда должно существовать бессознательное, но где оно может существо­вать? Бога нельзя назвать блаженством (ананда), потому что тогда должно существовать и страдание (дуккха).

Будда говорит, что любое слово, какое бы вы ни употребили, бесполезно, потому что оно не может существовать без своей про­тивоположности. Загляните внутрь себя - для этого вам не нужен язык, только тишина. Только тишиной Реальность может быть обо­значена, и когда он говорит: «Все понятия пусты, все слова пусты, все вещи пусты, все мысли пусты», он говорит это серьезно, потому что все они относительны - они лишь сон.

Ума нет, тела нет, будды нет. Нет лучшего, нет худшего. Нет Мастера, нет ученика. Нельзя дать, нельзя получить. То, что, как нам кажется, мы видим и чувствуем, на самом деле не существу­ет. Ни одной из этих иллюзий в действительности не существует.

Это самая глубокая вещь в учении Будды, поэтому важно пом­нить одно: вы можете повторять самые глубокие изречения, когда-либо произнесенные, и, тем не менее, оставаться глупцом.

Этот Ямаока и есть глупец. Он повторяет за Буддой слово в сло­во.

Слова несут вашу сущность. Когда те же слова произносит Буд­да, они несут другой смысл, другой аромат. Эти слова несут в себе частицу Будды, частицу его бытия, аромат, вкус, его внутреннего бытия. Этими словами передается музыка его внутренней гармонии. Повторенные Ямаокой, они мертвы, черствы, они не несут никакого аромата. Хотя нет, кое-что они несут - Ямаоку и его дурной запах.

Не думайте, что если вы будете цитировать Гиту, произойдет не­что, хотя те же самые слова, что повторяете вы, когда-то произнес Кришна. Тысячи христианских миссионеров по всему миру повто­ряют слова Иисуса. Их слова мертвы. Лучше не повторять эти слова, потому что, чем больше вы их повторяете, тем более застылыми они становятся. Лучше не касаться их, потому что само ваше прикосно­вение губительно для них. Лучше подождать: когда вы достигнете такого сознания, какое было у Христа, у Кришны, у Будды, тогда вы сами расцветете, и это будет исходить от вас - но не раньше. Не будьте граммофонной пластинкой! Потому что тогда вы можете только повторять, но это ничего не значит.

Докуон молча сидел, покуривая свою трубку…

Прекрасный человек. Его даже не волновало. Он не перебивал, просто продолжал курить свою трубку.

Помните, только дзенские Мастера могут курить трубку, потому что они не притворщики. Их не волнует, что вы о них думаете - их это не волнует! Они живут в согласии с самими собой. Невозможно представить себе курящим трубку джайнистского муни или индуи­стского саньясина - невозможно. Они люди правил, предписаний, они пришли в учение через силу. Нет надобности курить трубку, ес­ли вам этого не хочется, но если хочется, то не нужно пытаться убить в себе желание, потому что оно станет подавленным и будет не давать вам покоя. Но почему? Если вам хочется курить трубку, то почему бы не курить ее? Что в этом плохого? Вы столь же фальши­вы, сколько трубка и дым. А трубка и дым так же правдивы, как вы.

Но почему нет? В глубине души вы хотите быть особенными, а не обыкновенными. Курение трубки делает вас обыкновенным че­ловеком - все обыкновенные люди делают это: курят трубку, пьют чай или кофе, смеются и шутят - это занятия простых людей Вы же великий святой - как можете вы делать простые вещи простым спо­собом? Вы же необычны.

Чтобы казаться непохожим на других, вы отказываетесь от мно­гого. Нет ничего плохого в отказе от этого, если вам действительно так хочется. Нет никакой необходимости курить трубку ради того, чтобы быть как все - это логика ума! Не нужно делать что-либо против своей воли, но если желание есть, то не притворяйтесь, наде­вая маску серьезности, будьте проще. Нет ничего плохого в том, чтобы быть простым; не быть простым - вот это плохо.

Этот человек, Докуон, должно быть, был очень простым.

Докуон сидел молча, покуривая свою трубку - очень медитатив­ным, он просто отдыхал, слушая этого притворщика - и ничего не говорил. Вдруг он схватил свой посох и больно огрел им Ямаоку.

Дзенские Мастера носят посох специально для таких людей. Они очень мягкие люди, но очень непосредственные, а встречаются лю­ди, которые не понимают слов, а понимают только удар посохом. Когда с ними говорят, они не слушают - они начинают сами гово­рить еще больше. Им нужна шоковая терапия.

Вдруг он схватил свой посох и больно огрел им Ямаоку. Ямаока в гневе подпрыгнул. Докуон сказал; «Если ничего этого на самом деле не существует и все - пустота, откуда взялся твой гнев? Подумай об этом».

Докуон создал ситуацию, ведь только ситуации способны от­крыть глаза. Он мог бы сказать: «Все, что ты говоришь, ты повторя­ешь со слов других». Это ничего бы не изменило, поскольку перед ним был человек, погруженный в глубокий сон. Слова не смогли бы его пробудить; возможно, они заставили бы его заснуть еще крепче, он мог начать спорить. Вместо того чтобы говорить, Докуон сделал правильную вещь: сильно ударил посохом, внезапно. Он застал Ямаоку врасплох, это произошло неожиданно. Это было так внезап­но, что тот не успел соответствующим образом приспособиться, не успел принять фальшивую позу. На один миг - удар был молние­носным - маска слетела, показалось настоящее лицо. Разговорами сделать это было бы невозможно.

Докуон умел сопереживать.

На один короткий миг вырвался гнев, показалось настоящее ли­цо, потому что, если все есть пустота, как ты можешь гневаться? Откуда взяться гневу? Кто будет гневаться, если даже будды нет, вас нет, ничего нет, есть лишь пустота? Как в пустоте может поя­виться гнев?

Своими действиями Докуон возвращает Ямаоку из знаний в бы­тие; вот для чего он его ударил. Нужна ситуация, потому что в си­туации - внезапно вы становитесь настоящим, кем бы вы ни были. Если дать волю словам, если Докуон будет говорить: «Это хорошо, а это плохо», он будет поощрять ум. Получится диалог, но он беспо­лезен. Он шокирует, он возвращает тебя в твою реальность, на мгновение ты прекращаешь думать, Ямаока - это Ямаока, а не буд­да. Он говорил как будда, но всего один удар - и будда исчезает, и появляется Ямаока – рассерженный

Докуон сказал «Если ничего этого на самом деле не существует и все - пустота, Ямаока, откуда взялся твой гнев? Подумай об этом»

«Не говори о Будде, и не говори о реальности, и не говори об Ис­тине - подумай о своем гневе и о том, откуда он берется»

Если вы действительно подумаете о гневе и о том, откуда он приходит, вы достигнете пустоты.

В следующий раз, когда вы рассердитесь... а если у вас не полу­чится, приходите ко мне - я вас ударю. Я делаю это постоянно, но мои удары тоньше ударов Докуона. Я бью не настоящим посохом, вы сами настолько ненастоящие, что настоящий посох не нужен. Мне не нужно ударять вас физически, но я все время делаю это ду­ховным образом. Я постоянно создаю ситуации, которые вернули бы вас из вашего состояния Будды в состояние Ямаоки, потому что Ямаока реален внутри вас. Будда - это ваша маска. И помните, жи­вет Ямаока, а не маска, дышит Ямаока, а не маска, переваривает пищу Ямаока, а не маска; Ямаока влюбляется, Ямаока сердится, Ямаока когда-то умрет, но не маска - поэтому лучше, чтобы вы сня­ли маску и вернулись в свое состояние Ямаоки.

Помните, будда не может быть маской. Если Ямаока будет про­должать путь в свои глубины, он найдет там будду. А как найти свои глубины? Следуйте за тем, что пришло изнутри; проследите его путь в обратную сторону, вернитесь назад. Пришел гнев? - за­кройте глаза; это прекрасное мгновение, потому что гнев пришел изнутри, он приходит из самого центра вашей сущности, просто по­смотрите, что позади него, следуйте, посмотрите, откуда он появля­ется, откуда.

Вашей обычной реакцией, равно как и реакцией Ямаоки, было бы думать, что причиной гнева стал Докуон: он вас ударил, и это вы­звало гнев. Вы считали бы Докуона источником гнева Докуон не источник; возможно, он ударил вас, но источник гнева не он - если бы он ударил Будду, гнев бы не возник - источник Ямаока.

Оглянитесь назад, не ищите источник вовне, иначе это прекрас­ное мгновение гнева уйдет - ваша жизнь настолько фальшива, что через мгновение вы вновь наденете маску и, улыбаясь, скажете «Да, Мастер, вы поступили совершенно правильно».

Фальшь быстро вернется, поэтому не упустите момент! Когда возник гнев, это лишь на долю секунды, пока вновь не вернулась фальшь. И гнев правдив - он более правдив, чем все, что вы говорите – слова Будды фальшивы в ваших устах. Ваш гнев правдив, потому что принадлежит вам; все, что принадлежит вам, правдиво. Итак, найдите источник своего гнева, откуда он приходит! Закройте глаза и двигайтесь внутрь, пока он не ушел, вернитесь к его источнику - и вы достигнете пустоты. Вернитесь дальше, идите глубже, еще глуб­же, и настанет миг, в котором гнева нет. Внутри, в центре, гнева нет. Теперь Будда уже не будет маской. Вы уже проникли в нечто на­стоящее.

Откуда берется гнев? Он никогда не приходит из вашего центра, он приходит из эго - эго есть фальшивая сущность. Углубившись, вы увидите, что он появляется не из центра, а на периферии. Он не может идти из центра: в центре пустота, абсолютная пустота. Он приходит только из эго, а эго - это ложная сущность, сотворенная обществом, это определенное отождествление, оно относительно. Когда вас внезапно ударяют, эго больно, возникает гнев. Когда вы помогаете человеку, или улыбаетесь ему, или кланяетесь ему, и он улыбается в ответ, эта улыбка идет от эго. Когда вы хвалите, гово­рите комплименты кому-нибудь, когда вы говорите женщине «Как вы красивы!», и она улыбается, эта улыбка идет от эго. Потому что в центре нет ни красоты, ни уродства, в центре абсолютная пустота, анатта, отсутствие Я - и этого центра нужно достичь.

Познав его, вы станете не-сущностью. Никто не сможет рассер­дить вас: никто не сможет сделать вас счастливым, несчастным, глубоко несчастным. Нет! В той пустоте все двойственности раство­ряются, счастье, несчастье, блаженство, страдание - все растворяет­ся. Это состояние Будды. Именно это произошло под деревом Бодхи с Гаутамой Сиддхартхой: он достиг пустоты. Тогда приходит мол­чание. Вы вышли за пределы противоположностей.

Мастер нужен для того, чтобы помочь вам прийти к своей внут­ренней пустоте, внутренней тишине, к храму внутри вас; и Мастер изобретает способ. Только дзенские Мастера бьют учеников; иногда они выбрасывают их в окно или запрыгивают на них. Вы стали на­столько фальшивы, что требуются экстремальные меры - особенно в Японии, которая так фальшива.

В Японии улыбка - это нарисованная улыбка. Улыбаются все - это привычка, милая привычка, когда дело касается общества, пото­му что в Японии, если вы едете по улице Токио и врежетесь в дру­гую машину, произойдет нечто, чего не может произойти больше нигде в мире: другой водитель улыбнется, поклонится и скажет вам спасибо. Такое может быть только в Японии, нигде более. Он ска­жет: «Это я виноват», и вы скажете: «Нет, это я виноват», если вы из Японии. Оба скажут: «Это моя вина», улыбнутся, поклонятся друг другу и пойдут своей дорогой. По-своему это хорошо, потому что какой смысл сердиться, ругать друг друга и создавать столпотворение, какой смысл?

С самого детства японцев приучают всегда улыбаться - поэтому на Западе их считают очень хитрыми, на них нельзя положиться, потому что невозможно понять, что они на самом деле чувствуют. Чувства японца узнать невозможно, он никогда их не показывает.

Это одна крайность: все фальшиво, приукрашено. Поэтому дзенским Мастерам пришлось изобрести эти экстремальные методы, ко­торые единственные могут заставить японца сбросить маску, иначе она не спадет, она практически стала его второй кожей, как транс­плантант лица.

Сейчас это происходит во всем мире, не только в Японии. Может быть, в разной степени, но теперь это касается всего мира. Все сме­ются, улыбаются: но ни смех не настоящий, ни улыбка. Все говорят друг о друге приятные вещи: никто в них не верит, никто так на са­мом деле не думает; это превратилось в правила хорошего тона.

Ваша личность - социальное явление. Ваша сущность похороне­на глубоко под этой личностью. Вам нужен шок, чтобы личность раскрылась или чтобы вы на какое-то время перестали отождеств­лять себя с ней - и вы достигаете центра, где все есть пустота.

Все искусство медитации - в том, чтобы легко покидать лич­ность, двигаться к центру и быть не-личностью. Просто быть, а не быть личностью, и есть целое искусство медитации, целое искусст­во внутреннего экстаза.

ВСПЫЛЬЧИВЫЙ

Беседа 3

2 ноября 1974 года

Ученик дзен пришел к Банкею и сказал «Мастер, у меня взрыв­ной характер - как мне это исправить?»

«Покажи мне его, - сказал Банкей, - звучит интригующе» «Но сейчас у меня его нет, - сказал ученик, - и я не могу его вам показать»

«Ну что ж, - сказал Банкей, - приходи ко мне с ним, когда поя­вится».

«Но я не смогу донести его, когда он вдруг появится – возразил ученик. – Он возникает неожиданно, и он наверняка пройдет, не ус­пею я дойти до вас».

«В таком случае, - сказал Банкей, - он не может быть частью твоей истинной природы. Если бы он ей был, ты мог бы показать мне его в любое время. Ты не родился с ним. Он не достался тебе от родителей - поэтому, скорее всего, он проникает в тебя извне. По­пробуй, как только почувствуешь его внутри, бить себя палкой до тех пор, пока характеру не станет невмоготу и он не убежит».

Истинная природа - это ваша вечная природа. Ее нельзя то иметь, то не иметь, она непреходяща, она – это вы. Разве она может исчезать и появляться? Это ваша сущность. Эта самая ваша основа. Она не может то быть, то не быть; она есть все­гда.

Именно это должно быть критерием для того, кто ищет истину, природу, дао: мы должны найти в своем существовании то, что не исчезает никогда - то, что было до нашего рождения, то, что оста­нется и после нашей смерти. Это и есть центр.

Периферия изменяется; центр всегда абсолютно вечен: он вне времени, ничто не в силах ни повлиять на него, ни изменить его, ни даже затронуть его; он недоступен для внешнего мира.

Придите к морю и посмотрите на него. Вы увидите миллионы волн, но глубоко в своих глубинах море пребывает спокойным и ти­хим, погруженным в медитацию; волнение лишь на поверхности, лишь на поверхности, где море соприкасается с внешним миром, с ветрами. В глубине же, само по себе, оно неизменно, нет ни ряби, ничего не меняется.

Так же и вы. Лишь на поверхности, где вы соприкасаетесь с дру­гими, есть волнение, беспокойство, гнев, привязанность, жадность, похоть - лишь на поверхности, где ветра встречают и касаются вас. Оставаясь на поверхности, вы будете не в силах остановить это веч­ное волнение; оно будет всегда.

Многие люди пытаются внести изменения там, на периферии Они борются с этим, пытаясь не допустить ни единой волны. Но от их борьбы волны лишь усиливаются, потому что когда море борется с ветром, волнение на его поверхности усиливается: теперь уже не только ветер способствует этому, но и само море: на поверхности будет царить полный хаос.

Все моралисты пытаются изменить человека на поверхности. Ваш характер - это периферия: вы не привносите в этот мир никако­го характера, вы приходите в него без характера, как чистый лист, и все то, что вы зовете своим характером, было написано на этом лис­те другими. Ваши родители, общество, учителя, учения - все это обусловливание. Вы приходите в мир чистым листом, и все, что на­писано на вас, исходит от других; поэтому единственный путь уз­нать, что такое природа, что такое Брахма, что такое Дао - снова стать чистым листом.

Итак, проблема не в том, чтобы обладать сильным характером, не в том, чтобы научиться достигать состояния не-гнева, не в том, что­бы стать непоколебимым - нет, проблема не в этом. Проблема в том, чтобы обратить ваше сознание с периферии в центр.

Тогда вы вдруг увидите, что вы всегда были спокойны. Тогда вы сможете наблюдать периферию на расстоянии, и это расстояние бу­дет таким безбрежным, просто бесконечным, что вам покажется, что все происходит не с вами. На самом деле, это никогда и не происхо­дит с вами, даже в те моменты, когда вы полностью теряетесь в этом, это происходит не с вами: что-то в вас остается незатронутым, оно остается за пределами всего этого, оно лишь свидетель.

Вся проблема для искателя состоит в том, чтобы переключить свое внимание с периферии в центр; как слиться с неизменным и перестать отождествляться с тем, что является лишь границей.

На этой границе окружающие очень влиятельны, потому что на границе изменение естественно. Периферия будет постоянно ме­няться - даже периферия Будды меняется.

Отличие между Буддой и вами не в отличии характеров - помни­те об этом; это и не отличие в нравственности, не отличие в добро­детели или пороке, это отличие ваших основ.

Ваша основа на периферии, основа Будды - в центре. Он может смотреть на свою собственную периферию со стороны: если уда­рить его, он может увидеть это так, будто ударили кого-то другого, потому что центр настолько далеко, насколько далек наблюдатель с вершины холма от того, что происходит в долине. Это первое, что нужно понять.

Второе: это легко контролировать, но трудно преобразить.

Это легко контролировать: вы можете контролировать свой гнев - но как? - вы будете подавлять его. Что происходит, когда вы по­давляете что-то? - меняется направление его движения: оно рвалось наружу, но вы подавили его, и оно обращается вовнутрь - меняется лишь направление.

А выпустить гнев было бы полезно, потому что яд должен выйти. Это вредно, если гнев уходит вовнутрь, потому что тогда все ваше тело, ум, организм будет отравлено им. А если вы делаете так по­стоянно - как все это делают, потому что общество учит людей са­моконтролю, а не преображению, общество требует: «Держи себя в руках», поэтому из-за сдерживания все негативное было заброшено глубоко-глубоко в бессознательное, и это поселилось внутри вас - поэтому вы уже не просто сердитесь время от времени - вы просто стали сердитыми. Иногда вы взрываетесь, иногда - нет, потому что нет повода, или его нужно искать, и помните это: повод можно най­ти везде!

Один мой друг захотел развестись со своей женой, он обратился к адвокату, специалисту по семейным делам, с вопросом: «Какое основание нужно для развода с женой?»

Адвокат посмотрел на него и спросил: «Вы женаты?»

Мужчина ответил: «Разумеется, женат»

Тогда адвокат сказал - «Сам брак - уже достаточное основание для развода. Не нужно искать другого. Если вы хотите получить развод, тогда все, что для этого нужно - это быть женатым, потому что невозможно развестись с женщиной, если вы не женаты на ней. Если женаты - этого достаточно!»

И таково положение дел: вы злы; из-за того, что вы столько раз подавляли гнев, теперь вы злы постоянно; в лучшем случае иногда вы менее злы, иногда более.

Все ваше существо отравлено подавлением. Вы едите со злостью - а человек, у которого нет злости, ест совсем по-другому: на него приятно смотреть, потому что он ест неагрессивно Он может есть мясо, но делать это неагрессивно; вы можете есть фрукты и овощи, но если в вас подавлен гнев, вы едите агрессивно.

Во время еды ваши зубы, ваш рот высвобождают гнев. Вы раз­рываете пищу на части так, как будто она ваш враг. Вспомните, что делают животные, если их разозлить? Возможны лишь два пути - ведь у них нет ни оружия, ни атомных бомб. Что они могут сделать? Либо когтями, либо зубами они смогут причинить вам зло.

Это естественное оружие тела - когти и зубы. В нашей ситуации ногтями трудно что-либо сделать, потому что люди скажут: «Ты что, животное?» Итак, у вас остается один способ выразить свой гнев или злобу - через рот, и то его нельзя использовать для того, чтобы укусить кого-нибудь. Поэтому в языке появились выражения «кусок хлеба», «кусочек пищи», «перекусить».

Вы принимаете пищу агрессивно, как будто она ваш враг. Но помните: когда еда ваш враг, она не питает вас по-настоящему, она вскармливает все то нездоровое, что в вас есть.

Люди с загнанным вглубь гневом едят много; они накапливают в своем теле бесполезный жир - а приходилось ли вам замечать, что полные люди почти всегда улыбаются? Безо всякой необходимости, даже если на то нет причины, они постоянно улыбаются – почему? Это их лицо, их маска: они так боятся своего гнева и своей злости, что вынуждены постоянно прикрываться улыбкой на лице. И посто­янно много есть.

Есть много уже агрессия, уже злость. И потом это распространя­ется на все остальное, на все сферы вашей жизни: вы занимаетесь любовью, но это больше напоминает насилие, чем любовь, настоль­ко вы агрессивны. Ведь вы не наблюдаете друг за другом; занимаясь любовью, вы не знаете, что происходит, и не знаете, что происходит с вами самими, потому что вы практически всегда полны агрессии.

Вот почему достижение глубокого оргазма во время любви ста­новится невозможным, потому что в глубине души вы боитесь, что если позволите себе потерять контроль, то можете убить свою жену или любимую, либо женщина может убить своего мужа или любов­ника. Вы настолько боитесь своей собственной злости!

В следующий раз, когда будете заниматься любовью, понаблю­дайте: ваши движения будут такими же, как в моменты агрессии. Наблюдайте за выражением лица, пусть напротив будет зеркало, чтобы вы смогли увидеть, что твориться с вашим лицом! - вы уви­дите все гримасы злости и агрессии.

Даже принимая пищу, вы злитесь; взгляните на человека, кото­рый занимается любовью - гнев загнан так глубоко, что даже лю­бовь, занятие, полностью противоположное злости - даже она от­равлена; еда, занятие совершенно нейтральное - и она отравлена.

И вот вы уже просто открываете дверь, и в этом гнев, кладете книгу на стол, и там гнев, снимаете туфли, и там гнев, пожимаете руку, и там гнев - потому что теперь вы - гнев во плоти.

Вследствие подавления ум раздваивается. То, что вы принимаете, становится сознательным, то, что отвергаете, становится бессозна­тельным. Это разделение неестественно, оно происходит из-за по­давления. Вы постоянно выбрасываете в бессознательное весь му­сор, который общество отвергает - но помните все, что вы туда бросаете, становится все больше частью вас проникает в ваши руки, в ваши кости, в вашу кровь, в ваше сердцебиение. Современные психологи считают, что почти восемьдесят процентов всех заболе­ваний - результат подавленных эмоций: большое количество сер­дечных приступов означает, что столько гнева подавлено в сердце, столько ненависти, что сердце отравлено.

Почему? Почему человек столько подавляет в себе и становится больным? Потому что общество учит сдерживать себя, а не преоб­ражать, а путь преображения совершенно другой - хотя бы потому, что он вообще не путь сдерживания, а как раз наоборот.

Во-первых: контролируя, вы подавляете, преображая, вы выра­жаете. Но не нужно давать гневу выход на ком-то другом, потому что «кто-то другой» здесь ни при чем.

В следующий раз, когда разозлитесь, пробегите вокруг дома семь раз, а потом сядьте под деревом и посмотрите, куда ушел гнев. Вы не подавили его, вы не сдержали его, не выместили его на ком-то другом - потому что, если вы вымещаете его на ком-то другом, воз­никает цепная реакция, потому что этот другой так же глуп, как вы, так же неосознан, как вы. Если вы вымещаете гнев на другом чело­веке и этот другой - просветленный человек, проблемы не возник­нет; он поможет вам дать выход гневу, высвободить его и пройти катарсис, но обычно другой человек такой же невежественный, как вы: если вы срываете на нем свой гнев, он ответит вам тем же! Он выместит еще больше злости на вас, в нем она так же подавлена, как и в вас! Тогда возникает цепь: вы вымещаете на нем, он вымещает на вас, и вот вы уже враги друг другу.

Не выбрасывайте свой гнев на окружающих. Это так же, как ко­гда вы чувствуете приступ рвоты: вы не идете тошнить на других людей. Гневу нужно вырваться. Вы идете тошнить в ванную. Это очищает все тело - сдерживать рвоту опасно, и если вас вырвало, вы чувствуете свежесть, облегчение, вам легко и хорошо, вы здоровы. Что-то было не так с пищей, которую вы приняли, и тело отвергает ее - не глотайте ее насильно.

Гнев - это ментальная рвота. Вы впустили внутрь что-то плохое, и вся ваша психика отторгает это; но не надо выбрасывать это на ко­го-то другого. Поскольку люди склонны выбрасывать это на других, общество велит им сдерживать себя.

Нет необходимости выбрасывать свой гнев на кого-то еще. Мо­жете сходить в ванную, можете прогуляться - это значит, что внутри есть нечто, требующее двигательной активности, для того чтобы оно могло высвободиться. Совершите небольшую пробежку, и вы почувствуете облегчение, или возьмите подушку и бейте ее, дери­тесь с ней, кусайте ее, пока не почувствуете, что из рук и зубов ушло напряжение. Пятиминутный катарсис принесет вам чувство освобо­ждения от ноши, и, почувствовав это однажды, вы уже не будете срывать гнев на других, потому что это полная глупость.

Таким образом, преображение состоит в первую очередь в том, чтобы дать выход гневу, но не на ком-то другом, потому что в этом случае гнев не выйдет полностью. Возможно, вам захочется убить, но это невозможно; возможно, вам захочется укусить, но это невоз­можно. Но это можно сделать с подушкой; потому что подушка реа­гирует как просветленный, Будда. Подушка не будет реагировать, не подаст на вас в суд, не станет вам мстить, подушка не сделает ниче­го; подушка будет счастлива. И посмеется над вами.

Во-вторых: будьте осознанны. Сдерживание не требует осознан­ности; вы делаете это автоматически, как робот: возникает гнев, и срабатывает механизм - все ваше существо вдруг сжимается и за­крывается, потому что, если вы бдительны, контролировать себя не так легко.

Общество никогда не учит бдительности, потому что быть бди­тельным значит быть открытым всему. Это часть состояния осоз­нанности - быть открытым, и если вы хотите подавить что-то - и при этом вы открыты, одно противоречит другому, и вы можете не сдержаться. Общество учит вас замыкаться в себе, уходить в себя - не оставляйте даже маленького окошка, чтобы ничего не выпустить.

Но помните: если ничего не выходит, ничего и не приходит. Ко­гда гнев не может выйти, вы закрыты; вы гладите красивый камень - но ничего не происходит, вы смотрите на цветок - и ничего ваши глаза закрыты и мертвы. Вы целуете кого-нибудь - и ничего не чув­ствуете, потому что вы закрыты. Вы живете бесчувственной жиз­нью.

Чувствительность растет вместе с осознанностью. Самоконтроль делает вас тупыми и мертвыми - это часть механизма контроля: ес­ли вы тупы и мертвы, на вас ничего не подействует, как будто ваше тело превратилось в крепость. На вас ничего не действует ни ос­корбление, ни любовь.

Но этот контроль дается высокой ценой, неоправданно высокой, ваша жизнь становится одним сплошным усилием держать себя в руках - и потом умереть! Стремление контролировать себя забирает всю вашу энергию, а потом вы просто умираете! И ваша жизнь про­текает тупо и мертво; вы влачите вялое существование.

Общество учит вас контролировать и осуждать, потому что ребе­нок начинает сдерживать себя только тогда, когда он чувствует осуждение. Гнев - это плохо, секс - это плохо; все то, что нужно контролировать, преподносится ребенку как грех, как зло.

У Муллы Насреддина подрастал сын. Когда ему исполнилось де­сять лет, Мулла подумал: «Ну вот, время пришло. Он уже достаточ­но взрослый, чтобы узнать все тайны жизни». Он позвал сына к себе в кабинет и рассказал ему в подробностях, как это бывает у птичек и пчелок. И в конце добавил - «Расскажешь об этом своему младшему брату, когда почувствуешь, что он дорос до этого».

Несколькими минутами позже, проходя мимо детских комнат, он услышал, как старший, десятилетний сын, уже взялся за дело: он рассказывал младшему: «Слушай! Знаешь, что люди делают, чем они занимаются, когда хотят завести ребенка, маленького? В общем, папа говорит, что то же самое делают птички и пчелки».

Все, что есть живого, наполняется чувством глубокого осужде­ния. А секс - это самое живое. Так должно быть. Это источник. Гнев также очень живая вещь, потому что он служит защитной силой. Если ребенок совсем не умеет злиться, он не сможет выжить. Бывают моменты, когда злиться нужно; ребенок должен показать свою сущность, в определенных ситуациях он должен стоять на сво­ем, иначе у него не будет внутреннего стержня!

Гнев прекрасен, секс прекрасен, но прекрасное иногда становит­ся уродливым. Все зависит от вас. Если вы их осуждаете, они стано­вятся уродливыми; если вы преображаете их, они становятся Боже­ственными.

Гнев, преображенный, становится сопереживанием - потому что энергия сохраняется. Будда сопереживает - откуда берется это сопе­реживание? Это та же самая энергия, которая двигалась в гневе - теперь она не движется в гневе; она преобразовалась в сопережива­ние.

Откуда происходит любовь? Будда любит, Иисус - сама любовь. Та самая энергия, которая течет в сексе, становится любовью.

Итак, запоминайте: если вы осуждаете естественное явление, оно становится отравленным, оно разрушает вас, оно ведет к самоунич­тожению. Если вы преображаете его, оно становится Божественным, оно становится Божественной силой, становится эликсиром; через него вы достигаете бессмертия. Но преображение необходимо.

На пути преображения вы ничего не сдерживаете, вы просто ста­новитесь более осознанным. Гнев возникает: вы должны осознавать, что гнев возникает - наблюдайте его! Это прекрасное явление энер­гия течет внутри вас, накаляясь!

Это напоминает электричество в грозовых тучах. Раньше люди боялись электричества; в давние времена они думали, что электри­чество - это гнев богов, угроза их кары, попытка вселить в людей страх и добиться их поклонения; люди должны были почувствовать присутствие бога и возможность кары.

Но теперь мы приручили этого бога. Теперь он живет у вас в вен­тиляторе, в кондиционере, в холодильнике - обеспечивает все, что вам нужно. Этот бог стал ручным, он больше не сердится и не пуга­ет. С помощью науки мы подружились с природной силой. Религия делает то же самое с внутренними силами. Гнев подобен электричеству в теле. Вы не знаете, что с ним де­лать. Выхода два: убить кого-нибудь - или убить себя. Общество говорит, что если вы убьете себя - это нормально, это ваше личное дело, но не убивайте никого другого - и это тоже нормально, по крайней мере, с точки зрения общества. Итак, вы становитесь либо агрессивным, либо начинаете подавлять себя. Религия говорит, что плохо и то, и другое.

Самое основное, что требуется - стать осознанным и узнать тай­ну этой энергии, этого гнева, этого внутреннего электричества. Это электричество, потому что вы становитесь горячим, когда вы зли­тесь, у вас повышается температура, и вы не можете понять прохла­ды Будды, потому что, когда гнев преобразуется в сопереживание, везде прохлада. Возникает глубокая прохлада. Будда не бывает горячим. Он всегда прохладный, центрированный, потому что теперь он знает, как пользоваться этим внутренним электричеством.

Электричество горячо - оно становится источником кондициони­рования воздуха. Гнев горяч - он становится источником сопережи­вания.

Сопереживание - это внутренний кондиционер. Раз - и все стало прохладным, и прекрасным, и ничто не может вас потревожить, и все существование стало вам другом.. Теперь больше нет врагов, потому что, когда вы смотрите глазами гнева, вы видите в ком-то врага, когда вы смотрите глазами сопереживания, каждый человек вам друг, сосед. Когда вы любите, то везде - Бог; когда вы ненави­дите, то везде - дьявол. Именно ваша точка зрения проецируется на реальность.

Необходима осознанность, а не осуждение - и через осознан­ность преображение происходит спонтанно.

Когда вы осознаете свой гнев, приходит понимание, просто смотрите, без суждения, не говоря «хорошо» или «плохо», просто смотрите на свое внутреннее небо; вдруг молния, гнев, вам жарко, вся нервная система сотрясается и ходит ходуном, и вы чувствуете дрожь по всему телу: это прекрасное мгновение, потому что когда энергия в действии, ее легко наблюдать, когда она бездействует, ее не видно.

Закройте глаза и медитируйте на нее. Не сопротивляйтесь, просто смотрите, что происходит - все небо наполнено электричеством, столько молний, такая красота - просто лягте на землю и смотрите на небо, наблюдайте; потом сделайте то же самое внутри.

На небе тучи, потому что без туч не бывает молнии - темные ту­чи, мысли. Кто-то оскорбил вас, кто-то посмеялся над вами, кто-то что-то сказал - много туч, темных туч на внутреннем небе и много молний. Наблюдайте! Это прекрасная сцена.

И ужасная одновременно, потому что вы не понимаете. Она та­инственна, но если тайну не понимают, она становится ужасной и пугает вас. Но когда тайна понята, она становится благословением, даром, потому что теперь у вас в руках ключи - а с ключами вы хо­зяин.

ВЫ НЕ КОНТРОЛИРУЕТЕ ЕЕ, вы просто станете Мастером, как только осознаете. А чем более осознанным вы становитесь, тем глубже проникаете внутрь, ведь осознанность - это движение внутрь, она всегда смотрит внутрь, более осознанны - более углублены; полностью осознанны - совершенно внутри, менее осознанны - более вовне; бессознательны - полностью вовне, скитаетесь вне своего дома.

Бессознательность - это плутание снаружи; сознательность - это углубление внутрь.

Итак, смотрите! - но когда гнева нет, смотреть будет трудно: на что тогда смотреть? Небо такое пустое, а вы еще не умеете смотреть на пустоту. Когда возникает гнев - смотрите, наблюдайте, и скоро вы заметите перемену. Как только появляется наблюдатель, гнев стихает, жар уходит - и вы можете понять, что жар нагнетаете вы сами; ваше отождествление себя с этим вызывает жар, и как только вы почувствуете, что жара нет, страх исчезает, и вы чувствуете себя отдельным от всего этого, другим, отдаленным. Молнии никуда не исчезли, они вокруг вас, но вы перестали быть ими. Вдруг из земли вырастает холм. Вы становитесь наблюдателем внизу в долине множество молний... вы все дальше и дальше от них., и наступает мгновение, когда вы больше уже не связаны с ними. Отождествле­ние разорвано, и в тот момент, когда это произошло, все накаленные страсти остывают - гнев превращается в сопереживание

Секс - это горячий процесс, любовь - нет; но по всему миру лю­ди говорят о тепле любви. Любовь - не тепло; любовь - совершен­ная прохлада, но не холод, потому что холод - это смерть. Любовь прохладна, как легкий бриз! Но она не может быть горячей или теп­лой. По причине отождествления с сексом в уме создалось пред­ставление, будто любовь должна греть.

Секс действительно горяч. Он само электричество, и вы отожде­ствляетесь с ним. Чем больше любви, тем прохладнее - вы можете даже воспринимать прохладную любовь как холодную: это ваше за­блуждение, потому что, в вашем представлении, любовь должна быть горячей. Но так быть не может!

Та же самая энергия, если с ней не отождествляться, становится прохладной. Сопереживание прохладно, а если ваше сопереживание до сих пор горячо, поймите, что это не сопереживание.

Есть слишком горячие люди, которые считают себя глубоко со­переживающими. Они хотят преобразовать общество, изменить его структуру, многое сделать, хотят претворить в жизнь утопию - рево­люционеры, коммунисты, утописты - это очень горячие люди.

Они думают, что в них много сопереживания. Нет, в них только гнев, изменился его объект, теперь у их гнева появился новый объ­ект, сильно обезличенный - общество, общественная структура, го­сударство. Они очень горячие люди. Ленин, Сталин, Троцкий - это очень горячие люди; но они не против кого-то конкретно, они про­тив структуры в целом. Ганди был горячим человеком - против Бри­танской Империи. Объект его гнева безличен, поэтому вы не можете почувствовать его гнев, но этот гнев присутствует. Он хочет что-то изменить во внешнем мире, и хочет этих перемен немедленно, что приводит к нетерпеливости и борьбе. Борьба может избрать себе не­насильственные методы, но борьба уже сама по себе насилие. Борь­ба как таковая есть насилие! Вы можете использовать в борьбе не­насильственные методы - как это делают женщины; Ганди и не предпринимал ничего другого - он просто использовал женскую хитрость.

Если муж хочет бороться, он побьет свою жену; а если жена хо­чет бороться, она причиняет боль себе. Это старо, как сама женщина - а женщина древнее мужчины! Она будет бить себя - это ее способ бороться. Она агрессивна - агрессивна по отношению к самой себе! И помните, ударив женщину, вы начнете испытывать чувство вины, и рано или поздно вам придется попросить прощения и прийти к компромиссу. Но у женщины, которая сама причиняет себе страда­ния, чувства вины не возникает. Но у вас оно возникает в любом случае - либо за то, что ударили ее, либо за то, что создали ситуа­цию, в которой она сама заставляет себя страдать. И в том, и в дру­гом случае выигрывает женщина.

Британская Империя потерпела поражение, поскольку была муж­ской агрессивной силой и не понимала Ганди, боровшегося по-женски: он будет голодать до смерти и этим заставит все британское сознание чувствовать себя виноватым. К тому же, такого человека невозможно убить, потому что он не оказывает вам никакого сопро­тивления, он просто очищает свою душу - старый женский трюк, но он сработал. Был только один способ победить Ганди, нереальный способ - Черчилль должен был тоже объявить смертельную голо­довку, но это было невозможно.

Вы можете разгорячиться против кого-то в частности, либо про­тив структуры в целом, но в любом случае вы разгорячены.

Ленин не есть сострадание, не может быть им. Будда есть состра­дание - он не сопротивляется ничему; он просто находится в бытии и позволяет вещам быть такими, какие они есть - они движутся са­ми по себе. Общества меняются сами по себе - нет необходимости их изменять. Их перемены подобны тем, что происходят с деревом в разные времена года. Общества меняются сами по себе.

Старые общества умирают сами по себе, нет необходимости их разрушать! И новые общества также рождаются, как дети, как мла­денцы, сами по себе. Нет необходимости торопить их появление на свет.

Все происходит автоматически само по себе. Все движется и ме­няется. И в этом парадокс: они находятся в постоянном движении и изменении - и все же, в определенном смысле, остаются неизмен­ными, потому что всегда будут бедные и богатые; всегда будут бес­помощные и власть имущие. Классы не могут исчезнуть - это не в природе вещей. Человеческое общество никогда не станет бесклас­совым.

Классы могут меняться. В современной России нет богатых или бедных, но есть правящие и управляемые. Возникло новое классо­вое деление: на бюрократов и простых людей; на управляющих и управляемых - но все повторяется! Никакой разницы! Если бы Та­мерлан родился в наше время в Советской России, он стал бы пре­мьер-министром. Если бы Форд родился в Советской России, он стал бы Генеральным Секретарем коммунистической партии и управлял бы и в этом случае.

Ситуации могут меняться, но на тонком уровне они остаются прежними. Управляющие, управляемые; правители, подданные; бо­гатые и бедные - они остаются. Это невозможно изменить, потому что общество построено на противоречии. Человек, который по-настоящему сопереживает, спокоен; он не смог бы стать настоящим революционером, потому что для революции требуется очень горя­чий ум, сердце и тело.

Отсутствие контроля, отсутствие внешнего проявления гнева, больше осознанности - и сознание переключается с периферии на центр.

Теперь постарайтесь понять эту прекрасную историю

Ученик дзен пришел к Банкею и сказал «Мастер, у меня взрыв­ной характер - как мне это исправить?»

Он признал то, что у него взрывной характер; теперь он хочет из­лечиться от этого. Если вы заболели, в первую очередь выясните, действительно ли это болезнь - или просто ваше заблуждение, по­тому что, если это на самом деле болезнь, то ее можно вылечить, но если это не болезнь, а лишь заблуждение, то никакое лекарство не поможет. Скорее, даже наоборот: любое лекарство в этом случае пойдет вам лишь во вред. Итак, в первую очередь определитесь, есть болезнь или нет, или вы просто ее вообразили, или вы просто думае­те, что больны. Может быть, никакой болезни и нет; и это всею лишь заблуждение. Если учесть, насколько человек запутан в своих мыслях, то многие его болезни на самом деле не существуют - он просто поверил в них.

Итак, вы в одной с ними лодке. Поэтому постарайтесь хорошень­ко понять эту историю. Это может вам пригодиться.

Ученик сказал «Мастер, у меня взрывной характер - как с мне это исправить?»

Он признает болезнь, он в ней не сомневается; он просит о лече­нии. Никогда не просите о лечении; сначала попытайтесь выяснить, есть болезнь или нет.

Загляните вглубь своего состояния, диагностируйте болезнь, расшифруйте ее, изучите ее внимательно; загляните вглубь болезни, прежде чем просить о лечении. Не принимайте болезнь такой, какая она на поверхности, потому что как раз на поверхности другие люди соприкасаются с вами, на поверхности они отражаются в вас, на по­верхности они окрашивают вас. Возможно, это и не болезнь вовсе. Возможно, это лишь отражение других.

Представьте себе спокойную гладь озера. Вы стоите на берегу этого озера в оранжевом платье, и вода около вас кажется оранже­вой, отражает вас. Озеро может подумать, что стало оранжевым. Как же от этого избавиться? Где найти средство? Кого спросить?

Не спешите обращаться к специалистам - попытайтесь сначала выяснить, действительно ли это болезнь - или всего лишь отраже­ние. Простая бдительность может сделать многое: большинство ва­ших болезней пройдет безо всякого лечения. Никакого лекарства не понадобится.

«Покажи мне этот характер, - сказал Банкей, - звучит интри­гующе».

Такой человек, как Банкей, немедленно начинает работать над болезнью, а не над лечением. Он не психоаналитик; психоаналитик направляет свои усилия на лечение - и в этом все отличие. В совре­менной психиатрии появляются новые направления, которые рабо­тают над болезнью, а не над лечением. Новые направления развива­ются: они ближе к действительности, ближе к дзен, ближе к религии. В течение этого столетия психиатрия приобретет более ре­лигиозный оттенок, и тогда она перестанет быть просто терапией - она станет настоящей целительной силой, потому что терапия ду­мает о том, как вылечить, а целительная сила стремится обратить ваше сознание на болезнь.

Из ста заболеваний девяносто девять исчезнут благодаря осозна­нию - это ложные заболевания; они существуют, потому что вы от­вернулись от них. Посмотрите на них, и они уйдут, они исчезнут.

В этом смысл принятия: возможно, вам стоит пройти группу принятия, потому что весь смысл в том, чтобы принимать вещи та­кими, как есть. Не думайте о лечении, не думайте о лекарстве, не думайте о том, что делать; самое главное, в первую очередь, узнать, с чем вы имеете дело.

Ум уже столько раз вас обманывал, что на поверхности появи­лась болезнь, хотя в глубине никакой болезни нет, или же болезнь появляется на поверхности, но, углубившись внутрь, вы обнаружи­ваете другие болезни, и это было лишь попыткой ввести вас в за­блуждение; это была не настоящая болезнь.

Однажды ко мне пришел человек и сказал: «Мой ум очень не­спокоен. Я постоянно напряжен, обеспокоен, плохо сплю. Пожалуй­ста, научите меня какой-нибудь технике медитации - как достичь тишины и умиротворения»

Я спросил его: «А в чем твоя настоящая проблема? Ты действи­тельно хочешь быть в согласии с самим собой?»

Он ответил: «Да, я искатель, я был в ашраме Шри Ауробиндо, был в ашраме Шри Рамана, я был везде, но ничего не помогает».

Тогда я спросил его: «Ты когда-нибудь задумывался об этом, ес­ли ничего не помогает, может быть, болезнь ложна? Или, может быть, ты неправильно ее определил? Или, может быть, содержимое не соответствует надписи на коробке? Ты с легкостью признал, что Шри Ауробиндо был бессилен, что Шри Роман был бессилен, что ты уже побывал везде...» Казалось, он торжествует из-за того, что все потерпели неудачу, что никто не смог ему помочь, что все ока­зались шарлатанами. И я сказал ему: «Рано или поздно ты пойдешь и станешь говорить то же самое обо мне, потому что я не вижу, что­бы ты был духовным искателем, чтобы ты действительно стремился к согласию с самим собой. Скажи мне одно: о чем твое беспокойст­во? Отчего ты напряжен? Просто говори мне, какие мысли приходят тебе в голову и почему ты продолжаешь думать о них».

Он сказал: «Их немного, всего одна мысль: у меня был сын, и он все еще жив - но он больше не сын мне. Я выгнал его.

Я богатый человек, а он влюбился в девушку не моей касты и ниже меня по материальному положению, необразованную. И я ска­зал моему мальчику. "Если ты собираешься жениться на этой де­вушке, можешь больше не возвращаться в мой дом». И он так и не вернулся".

Теперь я старею. Мой мальчик живет в бедности с этой девуш­кой, и я постоянно о нем думаю, и в этом моя беда - так подскажите мне какую-нибудь технику медитации».

Я спросил: «И чем же эта техника медитации тебе поможет? Ведь техника медитации не вернет твоего сына домой. И это настолько просто, что не нужно ходить ни к Ауробиндо, ни к Шри Раману, ни ко мне. Чтобы решить твою проблему, не нужен меч, достаточно иг­лы! Ты ищешь мечей, но мечи оказываются бессильны, потому что тебе нужна всего лишь иголка! Это не духовная проблема, это про­блема эго. Почему человеку нельзя влюбиться в девушку, менее обеспеченную, чем он сам? Разве любовь - это что-то материаль­ное? Что-то, о чем говорят в терминах финансов, экономики, денег богатства, статуса?»

Я рассказал ему одну историю.

К одному молодому человеку пришел брачный агент и говорит «У меня есть одна очень красивая девушка, она идеально вам по­дойдет».

Парень ответил: «Не надо. Меня это не интересует»

Тогда агент говорит: «Я понял, но не волнуйтесь, у меня есть другая девушка, с приданым в пять тысяч рупий»

Молодой человек сказал: «Перестаньте говорить ерунду. Деньги меня тоже не интересуют! Оставьте меня в покое».

Человек сказал: «Я понял. Не волнуйтесь! Если пяти тысяч мало у меня есть девушка с приданым в двадцать пять тысяч рупий»

Парень говорит «Убирайтесь из моей комнаты, потому что если я когда-нибудь соберусь жениться, то займусь этим сам, без помощи агента. А вы не лезьте в это! Не злите меня!»

Агент сказал: «Хорошо, теперь я понял. Вас не интересует красо­та, вас не интересуют деньги. У меня есть девушка из семьи старин­ного происхождения, очень известной семьи - ее все знают, из нее в свое время вышло четыре министра. Вас интересует семья, так?

На этот раз парень не на шутку рассердился и решил выставить этого человека силой; он вытолкнул его за дверь со словами «Если я когда-нибудь и женюсь, это будет только по любви и никак ина­че».

Тогда агент говорит: «Так что же вы мне сразу не сказали? Такие девушки у меня тоже есть».

Эту историю я и рассказал тому человеку.

Любовь неуправляема, она просто случается, и как только вы пы­таетесь ей управлять, все идет не так. Поэтому я сказал тому челове­ку: «Просто пойди к своему сыну и попроси у него прощения. Вот и все. Ни медитационная техника, ни Ауробиндо, ни Раман, ни Раджниш - никто не сможет тебе помочь. Просто пойди к своему сыну и попроси у него прощения! - вот что тебе нужно. Прими и пригласи его домой! Тебя беспокоит твое эго. А если тебя беспокоит эго, то это уже другая болезнь. Ты ищешь медитации, полагая, что через нее обретешь тишину? Нет».

Медитация может помочь только тому, кто пришел к правильно­му пониманию своих внутренних болезней, кто наконец понял, ка­кая из его болезней ложна, какая из них неправильно определена, а какой нет вовсе - емкость пуста.

Когда человек приходит к пониманию, к глубокому пониманию со всеми своими внутренними болезнями, то девяносто девять про­центов болезней исчезает - потому что можно сделать так, чтобы они исчезли!

Тогда остается единственная вещь, и эта единственная вещь - духовный поиск.

Глубокая обеспокоенность, не связанная с этим миром, не свя­занная ни с чем в этом мире, ни с отцом, ни с сыном, ни с прести­жем, ни с властью - ни с чем; она не связана с этими вещами - она просто экзистенциальна; в глубине души, если вы можете ее обна­ружить, она звучит как познать самого себя: Кто я? - тогда эта обеспокоенность становится духовным поиском. Тогда может по­мочь медитация - но не ранее.

Пока этот момент не наступил, вам необходимо другое: если дос­таточно иголки, зачем зря носить с собой меч? И там, где достаточ­но иголки, меч окажется бессилен. Именно так происходит с миллионами людей по всему миру.

Банкей, о котором шла речь - Мастер. Он сразу перешел к сути, сразу перешел к делу.

«Покажи мне этот твой характер, - сказал он, - звучит интри­гующе»

Звучит действительно интригующе. Почему это Банкей заинтри­гован? Потому что все это фальшь. Этот парень, этот ученик нико­гда не пытался заглянуть внутрь. Он ищет способ вылечиться, но он еще не определил свою болезнь.

«Сейчас у меня его нет, - сказал ученик, - поэтому я не могу вам его показать».

Вы не можете преднамеренно вызвать в себе гнев, не так ли? Ес­ли я скажу вам: «Рассердитесь прямо сейчас», что вы сделаете? Да­же если вы будете играть, если вы сможете притвориться, это не бу­дет гневом, потому что, несмотря на притворство, в глубине души вы сохраните спокойствие.

Гнев возникает! Что это значит - «он возникает»? Это значит, что он возникает лишь тогда, когда вы бессознательны. Если вы пытае­тесь вызвать его намеренно, вы сознательны. Он не возникает, когда вы сознательны, он может возникнуть лишь тогда, когда вы бессоз­нательны. Бессознательность - обязательное условие, без него гнев не сможет возникнуть. Но, тем не менее, молодой человек сказал:

«Но сейчас у меня его нет, и я не могу его вам показать» «Ну что ж, - сказал Банкей, - приходи ко мне с ним, когда поя­вится».

«Но я не смогу донести его, когда он вдруг появится - возразил ученик - Он возникает неожиданно, и он наверняка пройдет, не успею я дойти до вас».

Таким образом, Банкей подсказал ему правильный путь. Он уже шел по нему, он уже приближался к цели, потому что он начинал осознавать то, чего прежде никогда не осознавал. Первое, что он по­нимает - это то, что он не может продемонстрировать это прямо сейчас: это невозможно продемонстрировать; это случается тогда, когда случается - это бессознательная сила, ее невозможно вызвать сознательно. Это значит, что если он пойдет дальше, то следующим шагом будет сохранять сознательность - но если вы сознательны, ничего не произойдет.

Даже в момент гнева, если вы внезапно вернетесь в состояние осознанности, он стихнет. Попробуйте! Посреди вспышки гнева, ко­гда вы так взведены, что готовы на убийство, резко верните свою осознанность, и вы почувствуете некую перемену: как будто внутри есть переключатель - вы услышите щелчок. Что-то изменилось, ста­ло не так, как прежде: ваша внутренняя сущность расслабилась. Возможно, вашей внешней оболочке потребуется некоторое время, чтобы расслабиться, но ваша внутренняя сущность уже расслаби­лась. Взаимодействие нарушено; теперь вы больше не связаны с этим.

Гурджиев иногда разыгрывал со своими учениками красивую шутку. Вы сидите рядом, и он создает ситуацию - «Сейчас придет некто А, и когда он войдет, я буду вести себя с ним грубо, очень грубо, а вы все должны будете мне подыграть».

Когда входит А., Гурджиев смеется и говорит «Ты выглядишь как полный дурак!» - и все смотрят на этого человека и дают ему понять, что они согласны. Потом Гурджиев говорит гадости про этого человека, и все кивают в знак согласия. Человек злится все сильнее и сильнее, но Гурджиев продолжает, и все кивают, выражая полное согласие, человек кипит от гнева - и тут он взрывается. И как только он взрывается, Гурджиев вдруг говорит: «Остановись и посмотри!»

Что-то внутри расслабляется. В то же мгновение человек пони­мает, что ситуация была ему навязана; он разозлился - но как только он понимает, что это всего лишь ситуация, что Гурджиев сыграл шутку, переключатель срабатывает: он становится бдительным, осознанным. Телу потребуется некоторое время, чтобы остыть, но в самом центре все уже остыло. И теперь он может взглянуть на само­го себя.

Ученик стоит на Пути - Банкей сразу наставил его на Путь. Во-первых, он осознал следующее - «Я не могу показать вам его прямо сейчас, потому что его нет».

«Ну что ж, приходи ко мне с ним, когда появится»

Сделан второй шаг.

«Но я не смогу донести его, когда он вдруг появится, - возразил ученик. - Он возникает неожиданно...

Я не знаю, когда он появится. Возможно, я буду в этот момент далеко от вас, возможно, вас не будет, и даже если я принесу его вам, то к тому времени, когда я до вас доберусь, он уже пройдет» Здесь он уже пришел к глубокому пониманию.

Вы не сможете принести мне свой гнев, не так ли? Потому что само усилие донести что-то вернет вам осознанность. Если вы осоз­нанны, хватка ослабевает; гнев притупляется; когда вы придете ко мне, от него уже не останется и следа.

К тому же, добраться до Банкея было проще; добраться до меня трудно - сначала вам придется пройти через Мукту. К тому време­ни, когда вам назначат встречу и вы на нее придете, все уже прой­дет. Для этого и существует предварительная запись! Потому что иначе вы бы напрасно приходили со своими проблемами. Они отпа­дают автоматически, сами по себе - но если они не исчезают, тогда они стоят того, чтобы вы пришли ко мне.

К тому времени, как вы придете ко мне, вы уже переживете это, и, возможно, вы поймете - что на преходящие вещи не стоит обра­щать внимание - что они приходят и уходят. Вы остаетесь всегда, они приходят и уходят! Большего внимания заслуживаете вы, а не то, что приходит и уходит, как смена времен года и погоды: утром одно, вечером другое: все меняется! Найдите то, что неизменно!

Ученик уже достиг прекрасного понимания - он сказал:

Он возникает неожиданно, и он наверняка пройдет, не успею я дойти до вас».

«В таком случае, - сказал Банкей, - он не может быть частью твоей истинной природы

- потому что ваша истинная природа присутствует всегда; она не появляется и не исчезает - она есть всегда! Гнев возникает, прохо­дит; ненависть возникает, проходит; ваша так называемая любовь возникает, проходит. Ваша природа остается всегда.

Итак, не будьте слишком обеспокоены и озабочены преходящим, иначе эта забота не покинет вас долгие годы, долгие жизни, и вы никогда не достигнете смысла.

Именно поэтому фрейдистский психоанализ приносит мало поль­зы. Пациент может лежать на кушетке годами - три года, четыре го­да, пять лет - и все говорить о том, что приходит и уходит. Помните, весь психоанализ по Фрейду работает с тем, что приходит и уходит, что случилось с вами в детстве, что случилось с вами в юности, что происходило в вашей интимной жизни, как складывались ваши от­ношения с людьми - и так далее! Речь идет о том, что случилось, а не С КЕМ ЭТО СЛУЧИЛОСЬ - в этом отличие Банкея от Фрейда.

Если вы озабочены тем, что произошло, тогда - да, произошло столько всего! Даже за двадцать четыре часа происходит так много, что если это рассказывать, уйдут годы - а вы все рассказываете! Это все равно что всю свою жизнь говорить о погоде, какой она была иногда очень жаркой, иногда пасмурной, иногда дождливой, иногда такой, иногда другой; но в чем смысл всего этого?

Что же происходит? Каким образом психоанализ помогает паци­енту? Его помощь невелика. Он просто позволяет выговориться, вот и все. Два года подряд вы непрерывно рассказываете о том, что с вами было. Эти два года, или один год, или больше, просто дает вам время - и рана затягивается сама по себе, вы перенастраиваетесь. Несомненно, приходит и некоторое понимание: понимание как ре­зультат мысленного возврата в прошлое и обратно в настоящее, по­добно челноку в вашей памяти; приходит определенное понимание, потому что вам приходится наблюдать за своими воспоминаниями, оно появляется из наблюдения - но это не главное.

Фрейда не интересует ваше присутствие. Он считает, что просто рассказывая о своем прошлом, высвобождая его с помощью слов, вербализации, вы изменяете что-то глубинное. Ничто в глубине не изменилось. Просто вы выбросили немного мусора. Вас никто не хотел слушать, а Фрейд и его последователи слушают вас так вни­мательно. Конечно, не бесплатно. Они профессиональные слушате­ли. Иногда они помогают, потому что вам бывает достаточно просто поговорить с кем-нибудь по душам. Вот почему люди рассказывают о своих несчастьях - они чувствуют облегчение; они нашли терпе­ливого, участливого слушателя. Но обычно никто не хочет их слу­шать, ни у кого нет на это времени.

У Бертрана Рассела есть небольшой рассказ. В наступающем двадцать первом столетии появится важная профессия профессио­нальных слушателей. В каждом районе, через каждые четыре или пять домов, будет стоять дом с вывеской «Профессиональный слу­шатель». Психоанализ в этом и заключается - потому что ни у кого не будет времени, все будут жить в спешке: жена не сможет погово­рить с мужем, муж не будет успевать говорить с женой, любовью будут заниматься по телефону или при помощи видеосвязи. Это не­избежно наступит, потому что какой смысл встречаться с другом, если можно увидеть его на экране монитора? И он тоже видит вас. У телефонов будут экраны, чтобы вы могли видеть своего друга во время разговора, и он мог видеть вас, - тогда какой смысл встре­чаться? Найдете ли вы чем заняться, просто сидя напротив друг дру­га? Это происходит уже сейчас: расстояния сокращаются с помо­щью телефона и телевидения. Контакты будут утеряны, и потребуются услуги профессиональных слушателей.

Вы идете к психоаналитику, и он слушает вас, как друг; конечно, вам приходится за это платить - а психоанализ - самая дорогостоя­щая вещь в современном мире, только богатые могут себе это по­зволить. Люди хвастаются: «Я проходил психоанализ пять лет. А вы сколько?» Бедным людям это недоступно.

Восточные же способы медитации отличаются другим отноше­нием: их интересует не что произошло, а с кем это произошло. Уз­нать: с кем?

Лежа на кушетке Фрейда, вы озабочены тем, что у вас на уме. Сидя в дзенском монастыре, вы думаете о том, с кем это происходит - думаете не об объектах, а о субъекте.

«В таком случае, - сказал Банкей. - он не может быть частью твоей истинной природы. Если бы он ей был, ты мог бы показать мне его в любое время. Ты не родился с ним, он не достался тебе от родителей - поэтому, скорее всего, он проникает в тебя извне. По­пробуй, как только почувствуешь его внутри, бить себя палкой до тех пор, пока характеру не станет невмоготу и он не убежит»

Он просто шутит - не надо это делать, не надо буквально брать палку в руки.

В дзен осознанность называют палкой, которой вы бьете себя. Нет другого способа побить себя, потому что, взяв обычную палку, вы побьете тело, а не себя. Можно убить тело, но не вас. Бить себя палкой значит вот что: когда вы разгневаны, станьте осознанны; верните себе осознанность, бдительность, сознательность и бейте палкой осознанности внутри до тех пор, пока характер не сдастся и не убежит. Единственное, чего не выносит характер - это осознан­ности.

Физическое избиение не годится. Люди и так делают это просто: бьют других или себя! Банкей говорит не об этом - он просто шутит, используя дзенский символ осознанности: палка, которой бьют себя.

В дзенской традиции, когда Мастер умирает, он передаст свой посох старшему ученику, которого он выбирает своим преемником, тем, кто его заменит. Он отдает ему посох, который носил с собой всю жизнь. Значение этого действия в том, что тот, кто получает по­сох, обрел внутренний посох - осознанность. Получить посох Мас­тера - величайший дар, потому что тем самым он выражает согла­сие, признание того, что в вас теперь есть внутренний посох, вы осознали все, что происходит с вами, с кем это происходит. Возник­ло разграничение, пропасть, пространство, теперь периферия и ваш центр уже не одно и то же.

И сказал Банкей: «Я полагаю, что этот гнев, который вселяется в тебя, приходит извне. Когда ты родился, его не было; ни родители, ни кто-либо другой не преподнесли тебе его в качестве подарка - так откуда он берется? Скорее всего, он приходит извне, твоя пери­ферия соприкасается с другими; от них тебе передаются волны и рябь. Поэтому будь осознан - в то самое мгновение, когда ты осоз­нан, тебя бросает в центр.

Будь неосознанным - и живи на периферии. Будь осознанным - и лети к центру.

Из центра ты можешь увидеть, что происходит на периферии. Тогда, если два человека соприкоснутся на периферии, они создадут волнение, но оно не затронет тебя. Ты можешь смеяться, можешь получать удовольствие от этого; можешь говорить «Звучит интри­гующе».

Было так: Будда проходил мимо одной деревни, подошли люди и стали грубо оскорблять его, говорить гадости - а он просто стоял на месте. Они были несколько озадачены тем, что он никак не реагиро­вал. Тогда кто-то из толпы спросил: «Что ты молчишь? Ответь нам!»

Будда сказал «Вы слегка опоздали. Надо было прийти десять лет назад, тогда бы я ответил. Но теперь меня нет там, где вы меня ос­корбляете; возникла дистанция. Я переместился в центр, где вам не достать меня. Вы слегка опоздали. Мне жаль вас, но, одновременно, мне это нравится. Сейчас я спешу, потому что меня ждут в другой деревне. Если вы еще не закончили, то я буду возвращаться этим же маршрутом. Приходите еще, это забавно».

Они были озадачены. Что делать с таким человеком? Кто-то из толпы спросил: «Ты что, действительно ничего не скажешь в от­вет?»

Будда сказал: «В деревне, откуда я иду, люди принесли мне в по­дарок много сладостей, но я принимаю что-то только тогда, когда голоден, а голоден я не был - и отдал им сладости обратно. Как вы думаете, что они с ними сделают?»

Ему ответили: «Конечно, пойдут в деревню и раздадут сладости людям как прасад (освященную пищу)».

Будда засмеялся и сказал: «Да, вы действительно в беде, вы запу­тались, - а что бы вы сделали? Вы принесли мне эти ругательства, а я говорю, что не голоден - так возьмите их назад! И мне жаль вашу деревню, потому что люди получат такие неприятные вещи, такие неприятные слова в качестве прасада».

Когда вы в центре, это забавно, вы можете этим наслаждаться. Когда вы прохладны, вы можете наслаждаться целым миром. Когда вы разгорячены, вы не можете им наслаждаться, потому что вы слишком вовлечены; вы потеряны, вы отождествляетесь с ним. Вы запутываетесь в нем - как же он может быть вам в радость?

Возможно, это звучит парадоксально, но я скажу вам - только Будда может наслаждаться этим миром: для него все забавно.

КАКОВ ПУТЬ?

Беседа 4

3 ноября 1974 года

Мастера, который жил отшельником в горах, спросил один мо­нах. «Что есть Путь?»

«Какая красивая гора!» - сказал мастер в ответ.

«Я не о горе спрашиваю тебя, - сказал монах, - а о пути».

Мастер ответил. «Пока ты не перейдешь гору, сынок, тебе не достичь пути».

Путь легок - но вы как гора; путь лежит за пределами. Трудно превзойти себя. Как только вы окажетесь на Пути, это не будет проблемой, но вы еще очень далеки от него.

Вы такой клубок противоречий! Одна ваша часть движется на восток, другая - на запад - вы не идете в одном направлении. В вашем нынешнем состоянии это невозможно, потому что для движе­ния в одном направлении требуется внутренняя целостность, кри­сталлизованная сущность. Сейчас ваша сущность представляет со­бой толпу, в которой множество личностей - и отсутствует целостность.

В лучшем случае, если вы сумеете организовать себя, что прихо­дится делать всем, - если вы сможете контролировать себя, то, в лучшем случае, вы превратите толпу в собрание: и даже тогда это будет, скорее, похоже на собрание индийцев, а не британцев боль­шинство будет двигаться в одном направлении, но всегда найдется меньшинство, которое пойдет в другую сторону.

Итак, даже очень сдержанный, дисциплинированный человек, человек с характером, думающий - даже такой человек никогда не достигает Пути. Возможно, он умеет приспосабливаться в обществе, но он так же неспособен достичь Пути оттуда, откуда открывается дверь в Божественное.

Вы действительно как гора.

Первое, что следует понять - это то, что толпа должна исчезнуть. Полипсихическое существование должно стать монопсихическим, вы должны быть кем-то одним. Это означает, что вы должны не иметь мыслей, потому что мысли - это толпа, множество мыслей разрывает вас на части. Они порождают внутри вас хаос, они проти­воречат одна другой. Даже когда вы принимаете решение, вы отвер­гаете мнение какой-либо одной своей части - решение не бывает единогласным.

Мне рассказывали такой случай: Мулла Насреддин сильно забо­лел на нервной почве, у него обнаружили какое-то психическое за­болевание. Болезнь проявлялась в том, что он постепенно терял вся­кую способность принимать решения - и не только серьезные решения, а даже малозначительные: принимать ванну или нет, на­деть этот галстук или тот, ехать на работу на такси или на своей машине - он не мог принять даже такое простое решение и попал из-за этого в психиатрическую больницу. Полгода лечения - и все успокоилось; врачи решили, что он в порядке. В один прекрасный день они сказали: «Теперь, Насреддин, ты совершенно здоров. Воз­вращайся обратно в мир, принимайся за работу, действуй. У нас нет никаких сомнений в том, что все в порядке». Но, заметив со стороны Насреддина определенную нерешительность, врач спросил: «Ну как, ты чувствуешь себя готовым вернуться в мир, продолжать жить и работать?»

Насреддин ответил: «И да, и нет».

Таково положение дел. Вопрос не в том, больны вы или нет; в большей или меньшей степени - но глубоко внутри остается эта проблема: и да, и нет, и то, и другое.

Вы любите кого-то? - да, но где-то в глубине прячется нет. Рано или поздно, когда да вам наскучит и надоест, откуда ни возьмись появится нет, и вы возненавидите человека, которого сами же лю­били. Вам нравится что-то, но в глубине есть скрытое недовольство, рано или поздно это перестанет вам нравиться.

Вы сходили с ума от любви, от удовольствия; вы будете так же безумны в своей ненависти и неприязни. Такие, как вы есть сейчас - со своими и да, и нет, и всем сразу - как вы можете приблизиться к Божественному?

Божественному требуется полная отдача - на меньшее оно не со­гласно; но как вы можете посвятить себя чему-либо целиком? Ведь вы не целостная сущность! Поэтому вы - как гора.

Путь легок, но вы не стоите на Пути, и никакие техники, никакие методики, никакие Мастера, по правде говоря, не дают вам Пути - Путь уже существует. Их методики и техники лишь подводят вас к Пути; они сами не есть Путь. Они - как горные тропинки, чтобы вы могли пройти дальше - потому что Путь уже есть; нет никакой не­обходимости прокладывать Путь, потому что он уже есть. Но вы за­блудились в лесу. Вас нужно вернуть на Путь.

Итак, первое, чем более вы разрозненны, тем дальше вы от Пути, чем более целостны, тем ближе к нему.

Мысли разрывают вас на части, потому что каждая из них несет в себе противоположность: любовь несет в себе ненависть, дружба - вражду, симпатия – антипатию. Сосан прав, когда говорит: «Легкое движение, едва заметный шаг внутри вас от любви к ненависти - и небо ополчится против земли». Если нет никакого разделения - вы достигли, потому что при отсутствии разделения вы едины.

Итак, первое, что нужно запомнить - как отбросить мысли - но при отсутствии мыслей оставаться бдительным, потому что мысли могут отсутствовать и в глубоком сне, но это не то. Это полезно для тела, вот почему после глубокого сна тело ощущает себя помоло­девшим, но ум чувствует усталость даже утром, потому что дея­тельность ума не прекращается. Тело расслабляется, хотя ум мешает ему расслабиться полностью; но, тем не менее, оно расслабляется, поэтому наутро тело в форме, по крайней мере, оно работоспособно - но ум не чувствует себя отдохнувшим даже утром.

Вы ложитесь спать уставшим, а просыпаетесь еще более устав­шим, потому что ум не переставал работать, мечтать, думать, стро­ить планы, грезить; ум не переставал работать.

В глубоком сне, когда вы на несколько мгновений полностью по­гружаетесь в бессознательное, вы переживаете единение. То же са­мое единение необходимо в состоянии осознанности и бдительно­сти. Когда вы погружены в глубокий сон - никаких мыслей, никакого деления на хорошее и плохое, на рай и ад, на Бога и Дья­вола, вообще никакого деления; вы просто есть, но вы бессозна­тельны. Того же самого состояния нужно достичь, когда вы бди­тельны и осознанны. Самадхи, кульминация, Высшее, высшая медитация - это не что иное, как глубокий сон при полной осознан­ности.

Вы умеете погружаться в глубокий сон, все, чего остается достичь - это все большей и большей осознанности. Если вы сможете добавить осознанности к своему глубокому сну, вы станете просвет­ленным. Вы превзошли горы, и Путь открылся - это первое.

Второе вы несете в себе свое прошлое - это порождает разроз­ненность. Когда-то вы были ребенком, и этот ребенок все еще живет в вас, и иногда он все еще шалит, давая о себе знать. Бывают момен­ты, когда вы снова впадаете в детство. Когда-то вы были молоды, теперь вы стары; этот юноша все еще живет в вас, и иногда даже старики ведут себя по-юношески глупо.

Вы носите в себе все свое прошлое, каждое его мгновение, а вы ведь многое пережили! Начиная с утробы матери и до настоящего мгновения, вы перебывали множеством личностей, и все они накап­ливались в вас, слой за слоем. Вы выросли, но прошлое никуда не исчезло: оно может быть скрыто, но оно есть - и следы его не толь­ко в уме, но и в теле. Если вы когда-то в детстве разозлились, и кто-то сказал вам: «Перестань! Не будь злым», и вы остановились, то ваша рука до сих пор носит в себе эту злость. Это неизбежно, пото­му что энергия неразрушима, и, если вы только не расслабите руку, она никуда не уйдет. Если вы не сделаете сознательных усилий, чтобы завершить цикл этой энергии, которая стала гневом пятьдесят или шестьдесят лет тому назад, вы будете продолжать носить ее в себе, и ей будет окрашено все, что вы делаете.

Когда вы прикоснетесь к кому-либо, прикосновение не будет чистым, потому что ваша рука несет в себе все ваше прошлое: весь подавленный гнев, всю подавленную ненависть. Даже ваше прикос­новение к любимому не может быть чистым, любовь невозможна - потому что куда денется гнев, который помнит рука?

Вильгельм Рейх много исследовал соматическое подавление. Те­ло загружено прошлым; ум загружен прошлым; это загруженное со­стояние мешает вам быть здесь и сейчас - вы должны прийти к со­гласию со своим прошлым.

Поэтому медитация нужна не просто для того, чтобы делать что-то здесь и сейчас; прежде, чем это станет возможным, вы должны прийти к согласию со своим прошлым: вы должны развязать все узелки - а их миллионы.

Даже состарившись, человек продолжает оставаться ребенком, юношей и всем, кем он когда-либо был, потому что не умеет уми­рать каждое мгновение.

В этом все искусство жизни: умирать мгновение за мгновением, чтобы не оставалось узелков.

Отношения закончились - не носите их в себе, просто умрите для них! Что поделаешь? Что-то происходило в прошлом, но сейчас его уже нет. Примите его и умрите для него - просто отбросьте его с полной осознанностью, и вы будете обновлены для нового мгнове­ния. Вы перестанете носить в себе прошлое.

Вы уже не ребенок, но понаблюдайте за собой - и вы заметите, что ребенок в вас все еще жив - и он причиняет беспокойство! Если бы вы действительно были ребенком, никакой проблемы бы не бы­ло, но ведь вы уже выросли.

Однажды Мулла Насреддин попал в больницу. В это же время пришел его день рождения - ему было восемьдесят лет - и он ждал своих троих сыновей с подарками. Они пришли, разумеется, но не принесли ничего в подарок - ведь ему уже было восемьдесят лет! Подарку радуется ребенок, но старик? Восемьдесят лет! Его стар­шему сыну было шестьдесят. Поэтому они совершенно об этом не подумали, но, когда они пришли и Мулла увидел их с пустыми ру­ками, он очень обиделся, рассердился и сказал: «Ну и ну! Вы совсем забыли своего старика, забыли про день рождения своего старого бедного отца? Ведь сегодня мой день рождения!»

Какой же ребенок! Стоило только видеть в этот момент его глаза - это был не восьмидесятилетний старик, а ребенок, который ждет игрушек.

Один из сыновей сказал: «Прости нас, мы совсем забыли».

Мулла Насреддин сказал; «Придется вас простить, потому что, похоже, забывчивость - это у нас семейное. Кажется, я тоже забыл жениться на вашей матери». Он был не на шутку зол.

Все трое хором вскрикнули «Что?! Ты хочешь сказать, что мы?»

Он сказал: «Вот именно! - и причем жадные!»

Ребенок продолжает жить в вас: он там, когда вы плачете, он там, когда вы смеетесь, он там, когда вам дарят подарок, он там, когда об этом забывают, он там, когда вас хвалят, он там, когда вас осужда­ют, - трудно быть по-настоящему зрелым. Вы не сможете полно­стью повзрослеть, пока ребенок не умрет в вас, пока не перестанет быть вашей частью - иначе он будет продолжать влиять на ваши действия и отношения.

И это относится не только к ребенку, а к каждому мгновению вашего прошлого, которое продолжает оказывать влияние на ваше настоящее - поэтому ваше настоящее перегружено. Миллионы го­лосов, живущих у вас в уме и в теле, без конца манипулируют вами - как же вы можете достичь Пути?

Вы - гора. Гору нужно растворить. Как это сделать? Сознатель­но: во-первых, прожить снова свое прошлое, прожить осознанно.

Таков механизм осознанности: когда вы проживаете что-то осоз­нанно, оно не остается лежать на вас грузом; поймите это. Ничто не ляжет на вас бременем, если вы проживете это осознанно.

Если вы пойдете на рынок за покупками и будете передвигаться осознанно, ходить осознанно, покупать осознанно, полностью отда­вая себе отчет, и потом осознанно вернетесь домой, это никогда не станет частью вашей памяти. Я не имею в виду, что вы забудете об этом - просто это не будет грузом. Если вы хотите об этом помнить, вы будете помнить, но это не будет постоянно притягивать ваше внимание, это не будет бременем.

Все, что проживается сознательно, становится прожитым и не ос­тается узелком. Все, что проживается бессознательно, становится узелком, потому что прожито не до конца — осталась незавершен­ность. Все, что не завершено, будет оставаться с вами, ожидая сво­его завершения.

К примеру, когда вы были ребенком, кто-то сломал вашу игруш­ку, и вы плакали; мама пыталась вас утешить, занять чем-нибудь другим, давала сладости, рассказывала сказку - одним словом, от­влекала; вы собирались плакать и рыдать - и забывали об этом. Это осталось незавершенным; это живет в вас - и теперь, когда кто-нибудь отнимает у вас игрушку - это может быть любая игрушка, например девушка - и вы начинаете плакать и рыдать. В этом мож­но обнаружить незавершенность из детства. Игрушкой может быть пост. Вы мэр города, и кто-то захватывает ваш пост - и вы опять плачете и рыдаете.

Выясните... вернитесь в прошлое и пройдите через него еще раз - потому что теперь у вас нет другого выхода; прошлое ушло, и если что-то осталось незавершенным, единственный способ - это пере­прожить его в уме, мысленно вернуться в прошлое.

Возьмите себе за привычку каждый раз, засыпая, мысленно воз­вращаться на час назад с полным осознанием, как будто вы прожи­ваете это еще раз. Многое всплывет на поверхность, многое привле­чет ваше внимание - поэтому не торопитесь и не будьте полу внимательны, потому что это опять создаст незавершенность.

Уделяйте полное внимание всему, что приходит. Проживите это снова. И когда я говорю «проживите это снова», это значит именно «проживите», а не «вспомните», потому что, вспоминая, вы будете лишь сторонним наблюдателем; это не поможет. Перепроживите это!

Вы снова ребенок. Не делайте вид, что вы стоите в стороне и смотрите, как у ребенка отнимают игрушку. Нет. Будьте этим ре­бенком. Не вне ребенка, а в ребенке - будьте ребенком снова. Про­живите это снова: кто-то отнимает игрушку, ломает ее, и вы начи­наете плакать - и плачьте! Мама пытается вас успокоить - пройдите через это снова, но не позволяйте ничему себя отвлечь. Пусть про­цесс завершится. Когда он завершится, вы почувствуете на сердце облегчение; что-то отпустило.

Вы хотели что-то сказать своему отцу; теперь его уже нет в жи­вых, и вы не можете ему сказать. Возможно, вы хотели попросить у него прощения за то, что когда-то расстроили его, но тогда ваше эго помешало вам извиниться; теперь его нет, и ничего не вернешь. Что делать? - ведь это не ушло! Это будет продолжать отравлять ваши отношения.

Мне это очень понятно, ведь быть Мастером - значит быть в ка­ком-то смысле отцом - конечно, быть Мастером включает в себя многое, но среди наиболее важного - это быть, в определенном смысле, отцом. Если люди, которые ко мне приходят, отягощены своими отношениями с отцом, им трудно общаться со мной, потому что присутствие их отца всегда чувствуется. Если они ненавидели своего отца, они будут ненавидеть и меня, если они хотели его уда­рить, они начнут драться: если они любили своего отца, они полю­бят и меня, если они уважали его, они будут уважать и меня, если они лишь демонстрировали свое уважение, а в глубине души прези­рали его, то же самое отношение будет и ко мне - это запускает це­лый механизм.

Если вы сознательны, вы можете это наблюдать. Вернитесь мыс­ленно в прошлое; возможно, вашего отца уже нет в живых, но в па­мяти он жив всегда: закройте глаза; станьте снова ребенком, кото­рый провинился перед отцом и хочет быть прощенным, но не может набраться смелости попросить прощения - теперь вы можете на­браться смелости! Вы можете сказать все, что хотите, можете снова упасть ему в ноги, а можете разозлиться и ударить его - только по­кончите с этим! Сделайте так, чтобы процесс завершился.

Запомните главный закон - все, что завершено, отпадает, потому что носить его в себе теряет смысл; все, что не завершено, живет с вами, ожидая своего завершения.

Вечное стремление Существования - стремление к завершению. Его основная тенденция - приводить все к завершению. Оно не лю­бит незаконченных дел - они висят, они ждут; а Существованию не­куда спешить, - это ожидание может длиться миллионы лет.

Возвращайтесь в прошлое. Каждую ночь, засыпая, возвращайтесь на час назад, проживайте его снова. Постепенно на поверхность бу­дет всплывать множество воспоминаний. Вы будете удивлены, что даже не осознавали их присутствия - а они настолько живы и свежи! Как будто это случилось только что! Вы снова переживете детство, юность, влюбленность и многое другое. Не торопитесь, чтобы все могло завершиться. Ваша гора будет все уменьшаться и уменьшать­ся; гора - это ваш груз. Чем она меньше, тем свободнее вы себя чув­ствуете. К вам придет определенное ощущение свободы, и вы по­чувствуете, будто прикоснулись к источнику жизни.

Вы станете полны жизни. Даже окружающие заметят, что ваша походка изменилась, стала танцующей, что изменилось ваше при­косновение - это уже не мертвое прикосновение, а живое; блоки, которые мешали течению жизни, исчезли; теперь в руке нет гнева, который отравляет любовь, и она может течь свободно, во всей сво­ей чистоте. Вы станете более чувствительными, открытыми, уязви­мыми.

Если вы пришли к согласию со своим прошлым, внезапно вы окажетесь в настоящем, здесь и сейчас, потому что необходимость возвращаться пропадет.

Совершайте прогулку в прошлое каждый вечер. Воспоминания, одно за другим, будут представать перед вами и завершаться. Пере­живайте их заново; вы почувствуете, как, завершившись, они ухо­дят. Теперь все возможное уже сделано, доведено до конца. С тече­нием времени будет оставаться все меньше и меньше воспоминаний. Появятся провалы: вам хотелось бы вызвать воспоминания, а их нет - эти провалы прекрасны. Наступит день, когда вы не сможете вер­нуться в прошлое, потому что там все будет завершено. Только то­гда, когда пути назад нет, появляется путь вперед.

По-другому не может быть ДВИГАТЬСЯ ВПЕРЕД ОЗНАЧАЕТ ДОСТИЧЬ ПУТИ: каждое мгновение сознание движется вперед, в Неизвестное.

Прошлое мешает вам идти вперед; прошлое висит на вас грузом - как вы можете двигаться в будущее и как вы можете быть в на­стоящем? Эти горы прошлого огромны, как Гималаи, нет ни мар­шрутов, ни карт; никто не знает дороги через них - и поскольку ка­ждый из нас - это разные Гималаи, составить карту невозможно, она не подойдет всем. Вы несете на себе свои Гималаи, другие несут свои, и встречи заканчиваются только столкновениями и конфлик­тами.

Вся жизнь становится борьбой, ожесточенной борьбой, и эта борьба видна, слышна и ощутима повсюду. При приближении дру­гого человека вы напрягаетесь, напрягается и он - каждый из вас несет свои Гималаи напряжения, и рано или поздно произойдет столкновение. Вы можете называть это любовью, но знающие люди скажут вам, что это тоже столкновение. И все заканчивается печаль­но.

Покончите с прошлым. Чем больше вы освобождаетесь от про­шлого, тем меньше гора. В конце концов вы достигнете унисона, постепенно вы станете едины.

Теперь попытайтесь понять эту притчу; Что есть Путь?

Мастера, который жил отшельником в горах, спросил один мо­нах: «Что есть Путь?»

Каждое слово заслуживает понимания, потому что каждое слово несет в себе смысл:

Мастера, который жил отшельником в горах...

Так было всегда: Будда уходил в горы, Иисус уходил в горы, Махавира уходил в горы, - для чего они уходят в горы, туда, где оди­ночество? Для чего они становятся одиночками?

Так они могут быстро и напрямую встретиться с теми горами, что у них внутри. Живя в обществе, это сделать трудно, потому что энергия расходуется на повседневную работу, рутину и взаимоот­ношения; у вас не хватает времени, не хватает сил на то, чтобы встретиться с самим собой - вы растрачиваете себя на встречи с другими! Вы такой занятой человек - а для того, чтобы встретиться с самим собой, необходимо жить ничем не занятой жизнью. Встреча лицом к лицу с самим собой - это настолько невероятное явление, что вам потребуется вся ваша энергия. Это настолько всепогло­щающее занятие, что ему нельзя отдаваться только наполовину.

Искатели всегда стремились к одиночному существованию, что­бы остаться наедине с самим собой. Куда бы они ни отправились - это лишь для того, чтобы остаться наедине с самим собой; для того, чтобы жить проще, потому что отношения только все усложняют. Другой человек привносит свои несчастья, свои горы; вы и так дос­таточно отягощены - а тут еще и другой! И тогда вы сталкиваетесь. И все становится еще сложнее. Две болезни, встречаясь, порождают еще более серьезную болезнь.

Все переплетается, превращаясь в головоломку. Вы уже голово­ломка - так лучше сначала разрешить ее, а потом уже вступать в от­ношения, потому что если хотя бы вы не будете горой, вы сможете помочь другому человеку.

И помните, для того, чтобы хлопнуть в ладоши, нужны две руки, для того, чтобы произошло столкновение, нужны две горы. Если вы перестанете быть горой, вы станете способны на отношения. Теперь, даже если другой попытается столкнуться с вами, ничего не выйдет, потому что одной рукой невозможно сделать хлопок. Другой чело­век почувствует себя глупо - и это рассвет мудрости.

Вы можете помочь лишь в том случае, если сами не отягощены. Вы можете стать кому-то мужем, отцом, матерью, и вы будете пере­кладывать свое бремя на других. Даже маленьким детям приходится нести на себе ваши горы; они бывают раздавлены под вашей тяже­стью - и это неизбежно, поскольку вы не утруждаете себя достиже­нием ясности собственного бытия, прежде чем вступать в отноше­ния.

Это должно быть основной ответственностью каждого созна­тельного существа: «Прежде чем вступать в отношения, я должен освободиться от своего бремени. Я не должен нести на себе груз, только тогда я могу помочь другому расти. В противном случае, я буду его использовать, а он будет использовать меня! В противном случае, я буду пытаться доминировать, а он будет пытаться домини­ровать надо мной». И это нельзя назвать отношениями, и это не мо­жет быть любовью, это будет тонкой политикой. Ваш брак - это тонкая политика доминирования. Ваше отцовство, материнство - это тоже тонкая политика.

Посмотрите на матерей, просто понаблюдайте! - и вы почувст­вуете, что они пытаются контролировать своих маленьких детей. Они срывают на детях свою агрессию, свою злость - они делают их объектами катарсиса; и дети становятся отягощены этим с самого начала. Их жизнь начнется уже с горами на плечах, и они никогда не узнают, что возможна жизнь с легким сердцем; и они никогда не уз­нают свободы, которую дает необремененное существование. Они никогда не узнают, что от освобождения вырастают крылья, и мож­но улететь в небо, улететь в Неизвестное.

Бог доступен лишь тогда, когда вы ничем не обременены. Но они этого не узнают. Они будут стучать в двери храмов, но так никогда и не узнают, где настоящий храм. Настоящий храм - это свобода каждое мгновение умирать для прошлого и жить настоящим, свобо­да двигаться, свобода идти в темноту, в Неизвестное - это и есть врата в Божественное!

Мастера, который жил отшельником в горах.

Совсем один. Следует различать эти два слова: «одинок» и «один». Их словарные значения могут совпадать, но те, кто когда-либо медитировал, понимают разницу. Это не одно и то же, они на­столько отличаются друг от друга, насколько это только возможно. Одиночество безобразно, одиночество угнетает: это печаль, это не­хватка кого-то рядом. Одиночество - это отсутствие кого-то рядом вам хотелось бы, что бы кто-то был рядом, но никого нет, и вы это чувствуете и грустите. В одиночестве присутствуете не ВЫ, а отсутствие кого-то рядом.

Один? Это совсем другое. Есть ВЫ, это присутствие вас; это по­ложительное явление. Вы не скучаете по кому-то, вы встречаете са­мого себя. Тогда вы один, один, как вершина, и невероятно пре­красны! Иногда вас охватывает ужас - но и в нем есть своя прелесть.

Основное - это присутствие: вы присутствуете для самого себя. Вы не одиноки, у вас есть вы. Когда вы один, вы не одиноки, вы с самим собой.

В одиночестве вы просто одиноки - нет никого. Вы не с самим собой и не с кем-то другим. Быть в одиночестве негативно, это оз­начает отсутствие, быть одному позитивно, это означает присутст­вие.

Если вы один, вы растете, потому что вам позволяет пространство - никто не ограничивает вас, никто не ставит препятствий, никто не создает новых проблем. Когда вы один, вы растете, и растете на­столько, насколько хотите; вы можете расти, потому что нет огра­ничений, и вы счастливы наедине с самим собой, появляется благо­дать. Нет никакого сравнения, потому что в отсутствие рядом другого вы ни красивы, ни безобразны, ни богаты, ни бедны, ни то, ни другое, ни белы, ни черны, ни мужчина, ни женщина - наедине с собой как вы можете быть мужчиной или женщиной? В одиночестве вы либо мужчина, либо женщина, потому что вам недостает другой половины. Когда вы один, вы никто, пусты, совершенно пусты от другого.

И помните, эго не может существовать в отсутствие другого оно существует только по отношению к другому. Эго нуждается в дру­гом, присутствующем или отсутствующем. Для того чтобы почувст­вовать «Я», нужен другой, нужна граница другого Отгороженный от соседей забором, я ощущаю свое «Я». Без соседей и заборов - от­куда взяться чувству «Я»?

Вы будете, но безо всякого эго. Эго - это отношение, оно суще­ствует только по отношению к другому.

Мастер жил один - отшельник означает «один» - в горах, наеди­не с самим собой, встречая самого себя на каждом углу. Куда бы он ни пошел, он встречает только себя, не обремененного никем дру­гим, и поэтому хорошо знает, каков он, кто он.

Проблемы разрешаются сами собой, если вы можете быть один - даже такие проблемы, как сумасшествие. Пару дней назад мы гово­рили об этом с друзьями. На Западе, если человек сходит с ума или заболевает неврозом, его усиленно лечат, даже слишком усиленно - годами! И в результате - практически ничего. Человек остался та­ким же, как был.

Мне рассказывали такой случай: один психиатр лечил пациентку, страдающую клептоманией - болезненной одержимостью красть. Она была богата, в кражах не было никакой необходимости, это просто было психологической одержимостью. Она не могла не красть - она не упускала ни одной возможности украсть - даже ка­кую-нибудь мелочь, иголку, пуговицу. Ее лечили несколько лет. По­сле пятилетней терапии - тысячи долларов на ветер - через пять лет ее психиатр, практикующий по Фрейду, сказал. «Кажется, теперь все в порядке, нет надобности продолжать лечение. Вы можете его бросить. Как вы себя чувствуете?»

Она сказала «Я чувствую себя превосходно. 0тлично. Все хоро­шо. До того, как вы начали лечение, я испытывала чувство вины за воровство - теперь, когда я ворую, я никогда не испытываю чувства вины. Замечательно! Все прекрасно. Вы молодец. Вы мне очень по­могли».

И на этом все. Вы просто приспосабливаетесь, подстраиваетесь под свою болезнь, вот и все.

На Востоке, в особенности в Японии - благодаря дзен - вот уже тысячу лет практикуется совершенно другой метод лечения. В дзенских монастырях… они ни в коем случае не являются лечебницами специально для больных людей, но если в деревне есть дзенский монастырь, это единственное место для таких больных, если кто-то сходит с ума или заболевает неврозом, куда еще пойти? Такого че­ловека приводят к Мастеру, ведь если он занимается с нормальными людьми, то почему бы не заниматься невротиками? Отличие лишь в степени. Больного неврозом приводят в дзенский монастырь, к Maстеру, и говорят - «Что делать? Уж вы присмотрите за ним». И Мастер присмотрит.

И лечение там невероятное! Лечение состоит в следующем - ни­какого лечения вообще. Человеку дают одиночную келью где-нибудь в глубине монастыря, в уголке; и он должен там жить. У не­го будет питание и все необходимое - но и только. И он должен жить сам по себе. За три недели, всего за три недели, безо всякого лечения, невроз проходит.

Многие западные психиатры исследуют это явление как чудо - но никакого чуда нет! Просто человека ненадолго оставляют в по­кое, чтобы он мог разобраться, вот и все. Ведь он когда-то был нор­мальным, значит, может стать нормальным снова. На него что-то давит, ему нужна передышка, вот и все. В монастыре ему не будут уделять особого внимания, потому что если невротику уделять слишком много внимания, как это делается на Западе, он никогда не выздоровеет, потому что раньше, когда был здоров, он никогда не получал столько внимания. На Западе этим занимаются великие психоаналитики - великие доктора, мировые «светила», и они слу­шают этих пациентов: пациент лежит на кушетке и отдыхает, а «светило» сидит у изголовья и внимательно слушает каждое слово - столько внимания! Невроз становится выгодным, потому что людям недостает внимания.

Некоторые люди преднамеренно ведут себя глупо, потому что это привлекает внимание общества. В любом захолустье, в любой деревне найдется местный дурачок - и это не посредственный, а очень умный человек. Шуты, как правило, умные люди, освоившие некий трюк; этим они добиваются внимания окружающих. Их везде угощают, все их знают, им не нужно занимать никакой пост, чтобы прославиться - вся деревня заботится о них. Они ведут за собой толпу, как великие лидеры, их любят дети - и им это нравится! Они известны во всем городе, и они знают, что их дурачество прибыль­но! Вся округа заботится о них: они сыты и хорошо одеты - они ус­воили трюк. Можно не работать, можно ничего не делать - просто будь шутом, и этого достаточно!

Если же невротик... и помните, эго – это невроз, эго необходимо внимание: получая внимание, оно чувствует себя хорошо. Много было таких преступников, которые совершили убийство для того, чтобы привлечь внимание журналистов, потому что убийство - для них единственный способ попасть в заголовки газет. Они просыпа­ются знаменитыми - повсюду их фотографии, имена, биографии они вдруг перестали быть никем и стали кем-то.

Невроз - это болезненная потребность во внимании, и уделять ему внимание - значит подпитывать его: вот почему психоаналити­ки оказались здесь бессильны.

В дзенском монастыре невротик выздоравливает за три недели, психоаналитики, практикующие по Фрейду, не могут вылечить его за тридцать лет, потому что они упускают главное. В дзенском мо­настыре никто не уделяет невротичному человеку особенного вни­мания, никто не относится к нему как к важной персоне - его просто оставляют в покое, и в этом состоит все лечение. Он должен разо­браться сам с собой; никому нет до этого дела. Через три недели он выходит оттуда абсолютно здоровым.

Одиночество имеет целительный эффект, это исцеляющая сила. Когда вы чувствуете, что запутались, не пытайтесь разобраться с этим на месте - устройте себе небольшой отдых от общества, хотя бы на три недели, проводите его в тишине, наблюдайте за собой, чувствуйте себя будьте сами с собой - и вы откроете невероятную исцеляющую силу.

Поэтому на Востоке многие люди ушли в горы, в леса, в безлюд­ные уголки, где не о ком беспокоиться, кроме самого себя; там можно почувствовать себя самого напрямую, увидеть, что происхо­дит у тебя внутри.

Вы один в ответе за самого себя, и никто другой, помните об этом. Если вы сошли с ума - значит, сошли с ума - и сами должны с этим разобраться, это ваше дело! Это то, что индуисты назвали бы вашей кармой. У этого очень глубокий смысл. Это не какая-то тео­рия. Они говорят, что все, чем вы являетесь, вы создали сами, - сами и разбирайтесь! Никто другой не в ответе за вас, только вы сами.

Устройте себе одиночное заключение! - чтобы со всем разо­браться, чтобы помедитировать на свою жизнь и свои проблемы, и это прекрасно: если вы сможете хотя бы просто побыть молчали­вым, пожить наедине с собой несколько дней, все уляжется само по себе, потому что взволнованное состояние противоестественно. Взволнованное состояние неестественно, и оно не может длиться долго. Поддерживать его таким требует усилий. Просто расслабь­тесь и позвольте событиям развиваться; помните: если вы пытаетесь что-то изменить, вы останетесь прежним, потому что, прикладывая усилия, вы способствуете сохранению беспокойства.

Представьте, что вы сидите на берегу реки - река течет, грязь осе­дает на дне, опавшие листья уносятся в море; постепенно река пол­ностью очищается. Вам не нужно входить в реку для того, чтобы очистить ее - оттого, что вы войдете, она станет еще более мутной. Просто наблюдайте, и все будет происходить само собой. Об этом говорится в теории кармы: вы запутались в самом себе, теперь вам следует остаться одному.

Не нужно перекладывать свои проблемы на других, не нужно за­ражать других своими болезнями - просто идите один; переживайте их молча, наблюдайте за ними. Просто сядьте на берегу реки вашего ума: все уляжется. Когда все уляжется, к вам придет ясность, спо­собность воспринимать. Потом можете вернуться в мир - если вам этого хочется! Это также не является необходимостью, и это не должно быть навязчивой идеей - ничто не должно быть навязчивой идеей, ни этот мир, ни горы.

Все, что дарит вам ощущение естественности, целостности, не­разделенности, все, что действует на вас благоприятно и исцеляюще - это и есть Путь. Гора преодолена. Вы достигли Пути - теперь сле­дуйте по нему, влейтесь в него!

Гора - это препятствие. Путь открывается, когда вы преодолевае­те гору; эту гору вы накопили за многие жизни, в ней все ваши кармы, все, что вы когда-либо сделали. Теперь это отягощает вас.

Мастера, который жил отшельником в горах, спросил один мо­нах - искатель - «Что есть Путь?»

«Какая красивая гора!» - сказал Мастер в ответ.

Это выглядит абсурдом, потому что вопрос был о Пути, а Мастер говорит о какой-то горе. Это кажется полной бессмыслицей, тара­барщиной, потому что в вопросе речь не шла ни о какой горе.

Обратите внимание, я нахожусь в таком же положении. Вы спрашиваете об А, я отвечаю о Б; вы спрашиваете о Пути, а я гово­рю о горе. Если вы любите меня, только в этом случае вы сможете почувствовать; если вы просто слушаете меня, я покажусь вам неле­пым - потому что я говорю бессвязные вещи. Если я буду говорить связно, я не смогу помочь вам; и в этом проблема. Если то, что я го­ворю, покажется вам логичным, от этого будет мало пользы, потому что проблема - это вы; и если мои слова кажутся связными, значит, я подстраиваюсь под вас. Если даже вам я кажусь последователь­ным, значит, что-то здесь не так. По самой природе этого явления я должен казаться непонятным.

Я буду выглядеть нелепым, неразумным. И мост через эту про­пасть между вопросом и ответом может навести только доверие. Иначе моста не может быть - как его построить? Пропасть между искателем и учителем, между учеником и Мастером, пропасть меж­ду вопросом и ответом - как построить через нее мост?

Именно это делает доверие очень важным; не знание, не логику, не способность отстаивать свою точку зрения - нет, не это, а глубо­кое доверие, которое поможет понять бессмысленный ответ, кото­рое может смотреть глубоко сквозь бессвязность и уловить проблеск смысла.

«Какая красивая гора» - сказал Мастер в ответ

«Я не о горе спрашиваю тебя, - сказал монах, - а о Пути»

Он настаивает на своем вопросе. Если вы будете настаивать, вы упустите - потому что вы ошибаетесь, ваш вопрос не может быть правильным; это невозможно!

Как вы можете задать правильный вопрос? Если вы можете задать вопрос правильно, за ответом не нужно далеко ходить, он крыт в самом вопросе! Если вы можете задать правильный вопрос, вы уже правы! Если ум - изначально правильный, как может ответ быть скрыт от него? Нет - все, о чем вы спрашиваете, все, что вы говорите, несет в себе вас.

Был один случай: Мулла Насреддин сильно располнел, становил­ся все тучнее и тучнее; доктор посоветовал ему диету. Два месяца спустя Мулла снова пришел к доктору. Доктор сказал: «Боже мой! Ну и чудеса! Я не верю своим глазам - ты стал еще толще! Ты стро­го следовал той диете, что я тебе прописал? Ты уверен, что ешь только то, что я прописал, и ничего другого?»

Насреддин сказал: «Ничего такого я не ем! Я соблюдаю вашу диету!»

Доктор не мог в это поверить. Он сказал: «Насреддин, скажи мне честно, совсем ничего не ешь?»

Насреддин сказал «Конечно, ничего! Кроме моей обычной еды»

Обычная еда плюс диета, которую прописал доктор. Но по-другому и быть не могло!

Ваш ум присутствует во всем, что вы делаете, говорите, думаете - он придает всему свою окраску. Вы не можете задать правильный вопрос. Если вы можете задать правильный вопрос, в таком случае нет необходимости спрашивать, потому что «правильно» - это каче­ство, это не вопрос и не ответ. Если вы правильны, вы задаете пра­вильный вопрос - и у вас сразу же есть правильный ответ. Если вы можете задать правильный вопрос, вам просто не нужно никуда хо­дить за ответом: просто закройте глаза, задайте правильный вопрос, и правильный ответ придет сам.

Проблема не в правильном ответе, проблема не в Пути; проблема в горе, проблема в уме, проблема в ВАС.

«Какая красивая гора!» - сказал Мастер в ответ «Я не о горе спрашиваю тебя, - сказал монах, - а о Пути» Мастер ответил: «Пока ты не перейдешь гору, сынок, тебе не достичь Пути».

Многое здесь нужно понять - даже, скорее, прочувствовать.

Мастер ответил: «Пока ты не перейдешь гору, сынок, тебе не достичь Пути».

Почему вдруг «сынок»? Мастер никогда прежде не говорил лас­ковых слов - и почему вдруг «сынок»? Потому что в этот момент необходимо доверие, которое нельзя вызвать в человеке просто сло­вами, будь они даже абсолютной истиной. Доверие возникает лишь в том случае, если Мастер любящ, потому что только любовь рождает доверие. Со стороны ученика необходимо доверие, шраддха, необходима сильная вера. Но вера возникает лишь тогда, когда Мастер говорит «сынок».

Теперь между ними другие отношения. Это уже не интеллекту­альное общение, а более душевное. Мастер становится больше от­цом, чем Мастером, Мастер приближается к сердцу ученика. Он строит сердечные отношения.

Если вы задаете вопросы, которые идут из головы, и Мастер на них отвечает, на поверхности это может выглядеть как диалог, но это не может быть диалогом. Таким способом можно пересечься, но нельзя встретиться. Когда люди разговаривают, понаблюдайте за ними: они обмениваются репликами, но они никогда не встречаются. Это не диалог! Оба они остаются укорененными в самих себе, они не прилагают усилий к тому, чтобы достичь другого человека. «Сынок» - это попытка Мастера достичь монаха. Он подготавливает почву для доверия со стороны ученика.

Но тогда снова может возникнуть проблема, потому что ученик может подумать: «Ну, это уж слишком! Я не за любовью пришел сюда, я пришел за знанием». Но Мастер не может дать вам знания, он может дать вам мудрость, а мудрость приходит только посредством любви. Поэтому ни с того, ни с сего Мастер говорит

«Сынок, пока ты не перейдешь гору, тебе не достичь Пути»

И еще одно - он сказал: «Какая красивая гора»

Для просветленного человека прекрасно даже безумие. Для не­просветленного человека даже просветление не прекрасно. Меняет­ся все отношение. Он говорит: «Какая красивая гора». Для просветленного человека прекрасен даже ваш невроз: он принимает и это, это нужно не уничтожить, а превзойти. Человек должен это пре­взойти, но, пока оно живо, оно прекрасно. У человека другое пред­назначение, но цель - это еще не все. Главное - это каждое мгновение, главное - жить этой целью здесь и сейчас.

Для просветленного человека все прекрасно, а для непросветлен­ного все безобразно. Для непросветленного человека существуют две характеристики: более безобразно и менее безобразно. Красоты не существует. Когда вы говорите кому-то: «Вы прекрасны», на самом деле, вы говорите: «Вы не так уж некрасивы». В следующий раз, когда будете говорить эти слова, понаблюдайте за собой, и вы поймете, что вы, на самом деле, имеете в виду. Вы действительно имеете в виду красоту? - потому что для вашего ума она невозмож­на, ваш ум не может видеть красоту, вы не настолько восприимчи­вы. В лучшем случае, вы способны сказать, что этот человек не так уж уродлив, по сравнению с другими, - а менее уродливый может в ту же минуту стать более уродливым лишь по прихоти вашего на­строения.

Ваш друг - это не кто иной, как наименее враждебный по отно­шению к вам человек. Это не может быть по-другому, потому что ваш ум настолько запутан, в нем царит хаос; все в нем взбудораже­но, затуманено, вы не можете видеть ясно - на ваших глазах мил­лионы наслоений. Это настоящее чудо, что вам вообще удается ви­деть - вы совершенно слепы.

Вы не можете слышать, не можете видеть, не можете чувствовать запах и прикосновение: все, что вы делаете, загрязнено, к нему при­мешивается много постороннего. Вы любите, но к этому примеши­вается много другого: вы ведете себя собственнически, даже не до­гадываясь о том, что собственничество относится к ненависти, а не к любви. Любовь не может обладать. Любовь означает освобождение другого. Любовь - это бескорыстный дар, это не сделка. Но для ва­шего ума любовь - это лишь меньшая степень ненависти, и только. В лучшем случае, вы думаете «Я могу терпеть этого человека: того человека я терпеть не могу, поэтому я не могу его любить. Этого че­ловека я могу терпеть». Но в любом случае оценка отрицательная.

Когда вы становитесь просветленным, оценка меняется на поло­жительную. Тогда прекрасно все; даже ваша гора, ваш невроз пре­красен, даже сумасшедший - это нечто прекрасное. Возможно, эта красота немного несовершенна, но все же это прекрасно. Возможно. Бог немного сбился с пути и согрешил, но, тем не менее, это Бог.

Для просветленного человека не существует ничего неправиль­ного. Все правильно - что-то больше, что-то меньше. Между Богом и Дьяволом нет разницы: отличие лишь в степени. Бог и Дьявол - это не два полюса, не два противника.

В языке индусов есть прекрасные слова. Ни в одной другой стра­не не было такого понимания слов: санскрит - это нечто уникаль­ное, очень восприимчивый народ. Слово дьявол (англ. Devil) проис­ходит от того же корня, что и дева; дева значит «бог». Дьявол и бог происходят от одного корня: дев. Дев значит «свет»; от этого дев происходит дьявол; и от этого же дев происходит девата, то есть Божественное (англ. Divine). Английские слова divine и devil про­изошли от одного санскритского корня dev. Это одно явление. Ваше видение может отличаться, ваша точка зрения может отличаться, но это одно и то же явление. Просветленный человек даже о дьяволе скажет: «Как прекрасно! Как божественно! Как чудесно!»

Был такой случай: одна мусульманская женщина-мистик, Рабия Аль-Адавия, исправила много строк в своем Коране. Она зачеркнула все слова «ненавидьте дьявола». Однажды у Рабии остановился про­ездом другой мистик, Хасан, по дороге он забыл где-то свой Коран, и, когда утром пришло время молитвы, он ему понадобился. Он по­просил у Рабии ее книгу; она дала ему свой Коран. Сначала его уди­вило то, что Коран был пыльный - значит, его не использовали каж­дый день. Впечатление было такое, что его не читали вовсе, не читали многие месяцы - но он подумал, что сказать что-либо по этому поводу было бы невежливо, и, открыв Коран, он начал мо­литься.

Тут он был удивлен еще больше, даже потрясен: ведь никто не может править Коран, а здесь было столько исправлений! Все места, в которых говорится «ненавидьте дьявола», Рабия просто зачеркну­ла, она это отвергла.

Он так разнервничался, что не мог молиться что, Рабия стала еретичкой, атеисткой — или как это понимать? Для мусульманина просто непостижимо, чтобы кто-нибудь исправил Коран: это слово Божье! Никто не может его исправлять. Поэтому они говорят, что пророков больше не будет, потому что, если придет новый пророк и будет говорить то, чего нет в Коране, это создаст путаницу. Поэтому после Магомета двери закрылись - он был последним пророком!

Это очень умно с их стороны. Они говорят, что в прошлом было много других пророков, он не первый, но он последний. От Бога больше не будет посланий - свое последнее он передаст с Магоме­том.

Так как смеет эта Рабия? Она правит Коран? Хасан не мог даже молиться, настолько он разволновался. Кое-как он все же закончил и пошел к Рабии.

Рабия была просветленной женщиной. Во всем мире только не­сколько женщин стали просветленными; и одна из них - Рабия. Гля­дя на Хасана, она произнесла: «Похоже, ты не мог молиться. Похо­же, тебе не давал покоя пыльный Коран. Так ты все еще привязан к вещам, подобным пыли? И должно быть, мои исправления в Коране потрясли тебя до глубины души».

Хасан сказал: «Но откуда... откуда ты знаешь?»

Рабия ответила. «Я проходила мимо, когда ты молился, и почув­ствовала вокруг тебя сильное напряжение; твоя молитва совсем не была похожа на молитву! Они были такими нервными, эти вибра­ции; так в чем дело? Скажи мне, и покончим с этим!»

Хасан сказал: «Раз уж ты сама заговорила об этом, не сочти меня невежливым, но я не мог поверить, чтобы такая женщина, как ты, могла исправлять Коран!»

Рабия сказала «Но пойми и ты меня: с того мгновения, когда я Осознала, когда я встретилась лицом к лицу с Божественным, с тех самых пор в каждом лице я вижу то лицо. Другого лица не может быть. Даже если передо мной предстанет дьявол, я буду видеть то же лицо. Так как я могу ненавидеть дьявола теперь, когда я увидела лицо Божественного, теперь, когда я познала его? Теперь в каждом лице Он. Мне пришлось сделать исправления, и, если я когда-нибудь встречу Магомета, то скажу ему честно, что эти слова не­правильны. Они могут быть правильны для невежд, потому что они разделяют; но они не могут быть правильными для тех, кто знает, потому что эти слова не должны разделять!»

Итак, Мастер говорит: «Какая красивая гора». Для человека, ко­торый знает, все прекрасно и Божественно.

«Я не о горе спрашиваю тебя, - сказал монах, - а о Пути».

Приходилось ли вам замечать, что вы никогда не спрашиваете о себе, то есть о горе; вы всегда спрашиваете о Пути. Люди приходят ко мне и спрашивают: «Что мне делать? Как прийти к Богу; Как стать просветленным?» Они никогда не спрашивают о самих себе, как будто с ними самими все в порядке - не хватает только Пути. Как вы рассуждаете? Вы в полном порядке, не хватает лишь Пути? Тогда кто-нибудь может вам подсказать: «Пойдите направо, а потом поверните налево, и вы на Пути»?

Все не так просто. Путь прямо перед вами. Вы не упускаете его. Вы никогда не упускали его, как и никто другой - просто вы не мо­жете его увидеть, потому что вы - гора.

Речь идет не о том, чтобы найти Путь, а о том, чтобы обрести са­мого себя, такого, как есть. Когда вы знаете самого себя, это и есть Путь; когда вы не знаете себя, Пути нет.

Люди спрашивают о Пути - и им их предлагается множество, но ни один из них не годится. Есть только один Путь. Тот же Путь ле­жит перед взором Будды, тот же Путь лежит перед Лао-цзы, тот же Путь - перед Иисусом. Путников миллионы, но Путь - один, один и тот же. Это и Дао, и Дхамма, и Логос Гераклита - ЭТО ОДНО И ТО ЖЕ!

Путников миллионы, но Путь - Единственный. Нет миллиона Путей, один из которых - свой - вы упускаете; но вы всегда спра­шиваете о Пути, и вы всегда запутываетесь в направлениях, потому что на каждого глупца, кто спрашивает, найдется еще больше глупцов, которые ему ответят. Если вы спрашиваете и настаиваете на от­вете, кому-то придется дать вам его - это закон экономики. Спрос рождает предложение. Вы задаете глупый вопрос - и получите глу­пый ответ, поэтому не думайте, что вы самый большой глупец - есть глупцы и побольше. Мелкие глупцы становятся учениками, а крупные - «учителями». Вы спрашиваете, а они снабжают вас отве­тами.

Тогда будет миллион Путей, противоречащих друг другу. Так, мусульмане будут говорить: «Этим путем ты не достигнешь, потому что он ведет в никуда. Иди к нам! - а если не пойдешь, мы убьем те­бя». Христиане убеждают: «Иди к нам» - они умнее мусульман, они никого не убивают, они, скорее, подкупают, соблазняют, они дают вам хлеб, они дают вам больницы, они дают вам медицину, и они говорят: «Куда же ты? Иди к нам!» Они купцы и знают цену людей; они обратили в свою веру миллионы, просто давая им что-то. Есть и индуисты, они говорят: «Нам известна Истина»; и они на­столько дерзки, что даже не утруждают себя попытками кого-то убедить, помните: «Вы глупцы, нет смысла вас обращать в эту ве­ру». Они очень высокого мнения о себе, они думают: «Мы знаем Путь. Можешь идти с нами, если хочешь. Мы не станем ни подку­пать, ни убивать тебя - ты не настолько ценен. Можешь присоеди­няться, если хочешь, но мы не приложим никаких стараний».

Таким образом, в мире существует триста религий, каждая из ко­торых считает: «Это единственный Путь, тот самый Путь. Все про­чие ложны».

Но вопрос не в Пути, вопрос не в том, который Путь верный. Во­прос стоит так: «Преодолели ли вы гору? Превзошли ли вы себя са­мого? Можете ли вы наблюдать себя на расстоянии, как свидетель?» Тогда - это и есть тот Путь.

И Магомет, и Махавира, и Кришна, и Иисус - все они шли по од­ному Пути. Все они разные, но они идут одним Путем - потому что путей не может быть множество - как множество может привести к Единственному? К Единственному ведет только Единственное.

Поэтому не спрашивайте о Пути и не спрашивайте о способе. Не спрашивайте о лекарстве, прежде спросите о своей болезни. Сначала нужно поставить диагноз, и никто не сделает этого за вас. Вы созда­ли это сами, и только создателю известны все углы и закоулки. Вы создали это сами, поэтому только вам известно, как возникают эти трудности, и только вы можете их разрешить.

Настоящий Мастер просто помогает вам прийти к самому себе. Как только вы там оказываетесь, Путь открывается. Нельзя дать вам Путь, но можно столкнуть вас лицом к лицу с самим собой. И тогда происходит настоящее превращение: не христианина в индуиста или наоборот, а обращение энергии, уходящей вовне, внутрь - это и есть превращение. Вы становитесь «внутрь смотрящим». Все ваше вни­мание направлено вовнутрь, вам открывается вся сложность - та са­мая гора. И если вы просто наблюдаете за ней, она начинает рассеи­ваться.

В начале это похоже на гору; в конце вы почувствуете, что это была всего лишь кочка. Но вы никогда не замечали ее, потому что она была у вас за спиной и выросла до таких размеров. Когда вы по­ворачиваетесь к ней лицом, она тут же уменьшается, превращается в кочку, над которой можно только посмеяться. Тогда это перестанет быть бременем. Вы даже сможете наслаждаться им и иногда со­вершать туда прогулку по утрам.

ОН МЕРТВ?

Беседа 5

4 ноября 1974 года

После смерти одного из прихожан Мастер Дого, в сопровожде­нии своего ученика Зенгена, навестил семью покойного.

Не потрудившись высказать хоть слово соболезнования, Зенген подошел к гробу, постучал по нему и спросил Дого. «Он действи­тельно мертв?»

«Не скажу», - ответил Дого.

«Скажи», - настаивал Зенген.

«Не скажу, и все», - сказал Дого.

По дороге обратно в храм разъяренный Зенген повернулся к Дого и пригрозил: «Ради Бога, если ты не ответишь на мой вопрос, я по­бью тебя»

«Ладно, - сказал Дого. - Давай бей».

Будучи человеком слова, Зенген сильно ударил своего Мастера.

Через некоторое время Дого умер, и Зенген, которому все еще не терпелось получить ответ на свой вопрос, пошел к Мастеру Секисо и, рассказав, как все было, задал ему тот же вопрос. Секисо будто сговорившись с покойным Дого, отказался отвечать

«Боже! - воскликнул Зенген. - И ты тоже'»

«Не скажу, - ответил Секисо, - и все».

В то самое мгновение Зенген пробудился.

Жизнь можно познать. И смерть тоже. Но о них ничего нельзя рассказать. Ни один ответ не будет истинным; это следует из самой природы вещей. Жизнь и смерть - две величайшие тайны.

Лучше было бы сказать, что они не две тайны, а две стороны од­ной тайны, две дверцы к одному секрету. Но о них нельзя сказать ничего. Что бы вы ни сказали, вы упустите суть.

Жизнь можно прожить. И смерть тоже можно прожить. Каждое из них - это переживание, через которое нужно пройти, чтобы уз­нать. Никто не ответит вам на эти вопросы. Как можно ответить на вопрос о жизни? А о смерти? Если только вы сами не поживете, не умрете, кто вам расскажет об этом?

Несмотря на это, было дано множество ответов, и имейте в виду, все они ложные. Выбирать нечего. Дело не в том, что один из них верный, а все остальные - нет; все ответы неверны. Выбирать нече­го. Только опыт, а не слова, может быть ответом.

Это первое, о чем нужно помнить, когда вы приближаетесь к на­стоящей тайне, а не к загадке, придуманной человеком.

Если загадка придумана человеком, на нее можно найти ответ, потому что в этом случае это игра, игра ума: вы придумываете во­прос, вы же придумываете ответ. Но если перед вами нечто, создан­ное не вами, как вам найти на это ответ, как может человеческий ум найти ответ на такое? Для человеческого ума это непостижимо Часть не может постичь целое. Целое возможно постичь, лишь став целым. Можно прыгнуть в нею и раствориться - вот это и будет ответом.

Я расскажу вам любимую историю Рамакришны. Он часто рас­сказывал: «Однажды на берегу моря, на пляже, устроили большой фестиваль. Народу собралось несколько тысяч, и вдруг все они за­дались вопросом: можно ли измерить море; есть у него дно, или оно бездонно; можно ли достать до дна? По случайности, там оказался человек, состоящий из одной соли. Он сказал: «Вы ждите, обсуж­дайте, а я войду в океан и узнаю, потому что как иначе узнать, если не войти в него?»

Итак, человек из соли нырнул в океан. Прошло несколько часов, потом несколько дней, а затем и месяцев, люди начали расходиться по домам. Они прождали уже достаточно долго, а человек из соли все не возвращался.

Человек из соли, как только он оказался в воде, начал раство­ряться, и к тому времени, как он достиг дна, его уже не было. Он уз­нал ответ, но он уже не мог вернуться. А те, кто не узнали, обсужда­ли это еще долгое время. Они могли сделать определенные выводы, которые так любит ум.

Как только вывод сделан, ум испытывает облегчение - поэтому существует так много учений. Все учения существуют для удовле­творения одной потребности: ум спрашивает, и он не может долго оставаться с вопросом, он не находит себе места; состояние вопроса создает причину для беспокойства. Нужен ответ - подойдет даже ложный, лишь бы он был; тогда ум успокаивается.

Нырнуть в океан опасно. И помните, Рамакришна прав, все мы состоим из соли, если речь идет об океане - океане жизни и смерти. Мы люди из соли, мы растворимся в нем, потому что мы вышли из него. Мы сотворены им, сотворены из него. Мы растворимся!

Поэтому ум всегда боится нырять в океан: он сделан из соли, он непременно растает. Он боится, и поэтому сидит на берегу, обсуж­дая что-то, споря, придумывает теории: все они фальшивы! - пото­му что построены на страхе. Смелый человек совершит прыжок, и он не примет ни одного ответа, которого не познал сам.

Мы трусливы, и поэтому принимаем ответы других - Махавиры, Будды, Христа - мы принимаем их ответы.

Но их ответы не могут быть нашими. Ничье знание не может быть вашим знанием - возможно, они знали, но для вас их знание может быть только информацией. Познать должны вы. Знанием оно будет лишь в том случае, если будет вашим, иначе ему не дано вас окрылять; иначе оно будет висеть у вас на шее камнем, поработив вас. Вы не освободитесь, оно не сделает вас свободным.

Слова Иисуса: «Истина освобождает». Видели ли вы хотя бы од­ного человека, освобожденного теориями? Переживание освобож­дает, да, но как насчет теорий по поводу этого переживания? Нет, никогда! Но ум боится совершить прыжок, потому что ум сделан из той же материи, что и вся вселенная; если прыгнуть, можно поте­ряться. Вы познаете, но познаете лишь тогда, когда вас уже не бу­дет.

Тот человек из соли познал. Он прикоснулся к самой глубине. Он достиг самого центра, но не мог вернуться. И даже если бы смог, как бы он рассказал об этом?.. Даже если он вернется, он будет говорить на языке центра, на языке глубины; а вы говорите на языке берега, на языке периферии.

Взаимопонимание между ними невозможно. Он не сможет ска­зать ничего, что несло бы смысл, он может просто хранить много­значительное молчание. Даже сказав что-то, он испытает чувство вины, потому что поймет, что ничего из его знания не было переда­но словами; его переживание осталось между строк. До вас дошли только слова, мертвые, черствые, пустые. Можно передать слова, но не Истину. Ее можно лишь обозначить.

Человек из соли может сказать вам: «Идем со мной» Он может позвать вас. «Ныряй за мной следом».

Но вы ведь умны. Вы скажете ему: «Сначала ответь мне на во­прос. Иначе откуда мне знать, что ты прав? Позволь мне сначала по­размыслить, подумать, взвесить, только потом я пойду за тобой. Ко­гда мой ум будет убежден, я прыгну».

Но ум невозможно убедить. Ум - не что иное, как сомнение; он не бывает ни в чем уверен, он может бесконечно спорить, потому что на любые ваши слова у него найдется аргумент.

Однажды я путешествовал с Муллой Насреддином. На одной из станций в купе вошел новый пассажир. Возможно, он был знаком с Насреддином. Он сказал: «Привет». Они поздоровались, и человек спросил: «Как дела, Насреддин?»

Насреддин ответил: «Отлично, просто замечательно!»

Тогда человек спросил: «А как поживает жена?»

Насреддин сказал: «У нее тоже все прекрасно, спасибо».

«А как дети?»

Насреддин говорит: «И у них все хорошо, спасибо»

Я был удивлен. Когда этот человек вышел на другой станции, я спросил Насреддина: «Что происходит? Ведь я прекрасно знаю, что ты не женат. И детей у тебя нет».

Насреддин сказал: «Я тоже об этом знаю. Но к чему лишний раз спорить?»

Они сказали не так много, но даже то, что они сказали, вызвало достаточно споров. Так же и вы. Вы плетете теории, изобретаете учения и в конце концов оказываетесь настолько ими поглощены, что забываете о том, что океан совсем рядом. Вы вообще забываете о его существовании.

Философы окончательно забывают, что такое жизнь. Они все ду­мают и думают, забираются в дебри, потому что ум - это удаление от Истины. Чем вы больше в уме, тем вы дальше от Истины: чем меньше в уме, тем ближе. Если ума нет, пусть даже на короткое мгновение, вы совершаете прыжок - но тогда вы сливаетесь с океа­ном.

Итак, первое, что нужно запомнить: если вопрос создан вами и не относится к тайне существования вселенной, на него найдется ответ.

На самом деле, ответы существуют только в математических за­дачах. Математика - наука настолько точная именно потому, что целиком создана человеком. Во вселенной математики не существу­ет, и именно поэтому она - чистейшая наука, вы можете быть в ней уверены, эта игра полностью придумана вами.

Существуют деревья, но не одно дерево, два, три дерева, четыре дерева - чисел не существует. Вы придумываете числа, придумы­ваете основу, а потом спрашиваете. «Сколько? Если к двум приба­вить два, сколько получится, какой будет результат?» Вы можете ответить «Четыре», и это будет верный ответ, ведь это вы придума­ли игру и все ее правила: дважды два - четыре.

Но для существования это неверно, потому что существование неподвластно арифметике, арифметика создана человеком. Можно и дальше продолжать и придумать столько математик, столько ариф­метик, сколько душе угодно.

Когда-то люди знали, что существует только одна математика теперь они знают, что их может быть несколько, что их можно при­думать.

Когда-то людям была известна только одна геометрия - Евкли­дова; теперь мы знаем, что геометрий может быть бесконечно мно­го, потому что их создают люди. Поэтому теперь существует Евкли­дова и неевклидова геометрия.

Многие математики устраивали игры с числами. Лейбниц рабо­тал с тремя числами: один, два, три. В математике Лейбница два плюс два не равно четырем, потому что числа «четыре» не сущест­вует: один, два, три - есть только три знака, поэтому в математике Лейбница два плюс два дает десять, потому что после трех сразу следует десять. Цифры «четыре» нет.

Эйнштейн использовал две цифры - один и два, поэтому в мате­матике Эйнштейна два плюс два будет одиннадцать.

И каждый из них прав, потому что сама игра придумана челове­ком. Выбор за вами

Нет никакой внутренней необходимости верить в девять или де­сять цифр, но поскольку у человека десять пальцев, люди стали счи­тать по пальцам. Именно поэтому десять стало основной единицей по всему миру, другого основания нет.

Математика - продукт мысли: вы можете задать вопрос и полу­чить на него правильный ответ - но во всем остальном, кроме мате­матики, царит тайна. Если что-то касается жизни, никакого ответа быть не может. И все, что вы скажете, будет разрушительным, по­тому что Целое невозможно описать. Слова настолько ограничены, подобны туннелю; вы не можете загнать в них небо, это невозмож­но.

Второе, что нужно помнить: когда вы спрашиваете что-то у Мас­тера - Мастер не философ, не мыслитель, он знает, он видит, - когда вы спрашиваете что-то у Мастера, не ищите и не ждите его ответа.. потому что ответ - это он сам. Он не даст вам никаких ответов; его присутствие - вот ответ, но здесь-то мы и упускаем.

Вы приходите и задаете вопрос; весь ваш ум занят вопросом, и вы ждете ответа - но Мастер, все его существо, его присутствие и есть ответ. Если вы посмотрите на него, если понаблюдаете за ним, вы получите знак. Его молчание, то, как он смотрит на вас в этот момент, его походка, его поведение, то, как он говорит или молчит - Мастер и есть ответ, потому что ответ сокрыт в знаке. Мастер может показать вам истину, но не может сказать ее. А ваш ум поглощен вопросом: «Что же он скажет?»

Если вы придете к Мастеру, научитесь быть внимательны к его присутствию; не слишком увлекайтесь словами - и не настаивайте, потому что каждый ответ придет в свое время, и здесь ваша настой­чивость ничего не решает; вы получите свое только тогда, когда бу­дете готовы к этому, когда созреете. Поэтому, когда вы рядом с Мастером, вы можете задать вопрос - но потом ждите. Вы спроси­ли, и он об этом знает. Даже если вы не задаете вопросов, ему из­вестно, что тревожит вас внутри. Но он ничего не может вам дать прямо сейчас - вы можете быть не готовы к этому; и если дать вам что-то, пока вы еще не готовы, это не достигнет вас, потому что только в определенной готовности вы можете проникнутся этим.

Когда вы созреете, вы сможете понять. Когда вы готовы, вы от­крыты и восприимчивы. Ответ придет, но не в словах, у Мастера много способов открыть его. Он это умеет Он знает множество спо­собов подать вам знак, но вы должны быть готовы.

Сам факт того, что вы задали вопрос, не означает, что вы готовы. Вы можете спрашивать... дети иногда задают такие загадочные во­просы, что даже Будда не смог бы на них ответить. Но одно то, что вы задали вопрос, что вы смогли его сформулировать, не означает, что вы готовы, потому что у вопросов бывают разные источники. Иногда вам просто любопытно. Но Мастер здесь не для того, чтобы удовлетворять ваше детское любопытство. Иногда вы спрашиваем просто так. Одним тем, как вы задали свой вопрос, вы показали, что на самом деле в нем не заинтересованы - и ответ будет вам просто бесполезен.

Человек умер, а вы просто спрашиваете «Что такое смерть?» - и через минуту вы уже забудете об этом. Любопытство - это одно, и ни один Мастер не станет тратить время на то, чтобы его удовлетво­рить. Когда вы спрашиваете о чем-то, то интерес может быть и чис­то умственным, философским; вы проявляете интерес, но это инте­рес умственный - ответ вам нужен лишь для того, чтобы стать более сведущим; но ваша сущность останется незатронутой. И этот случай Мастеру не будет интересен, потому что ему интересно только ваше бытие. Но когда вы задаете вопрос так, будто от этого зависит ваша жизнь или смерть, тогда, если вы не получите ответ, вы упустите, и все ваше существо будет жаждать его. Вы жаждете, все ваше суще­ство готово принять ответ, и если вы его получите, то сможете и ус­воить - он станет вашей кровью и плотью, он проникнет в ваше сердце, только тогда Мастер будет готов дать вам ответ.

Вы задаете вопрос - после этого Мастер постарается помочь вам подготовиться к тому, чтобы принять ответ. Между вашим вопросом и ответом Мастера может пройти много времени вы спросили сего­дня, а он ответит вам через двенадцать лет, потому что вы должны быть готовы получить ответ; вы должны быть открыты и готовы к тому, чтобы впитать его до самой глубины своего существа.

Теперь постарайтесь понять эту притчу:

После смерти одного из прихожан Мастер Дого, в сопровожде­нии своего ученика Зенгена, навестил семью покойного.

Не потрудившись высказать хоть слово соболезнования, Зенген подошел к гробу, постучал по нему и спрос ил Дого «Он действи­тельно мертв?»

Во-первых: к присутствию смерти нужно относится очень уважи­тельно, потому что смерть - не обыденное явление, она - самое не­обычное явление в мире. Нет ничего более таинственного, чем смерть. Смерть достигает самого сердца существования, и, находясь рядом с умершим, вы ступаете по священной земле, это самое свя­щенное мгновение, какое только возможно. Праздное любопытство здесь недопустимо. Оно - проявление неуважения

На Востоке особенно, смерть почитается больше жизни - и Вос­ток прожил достаточно долгую жизнь, чтобы прийти к такому за­ключению. На Западе жизнь почитают больше смерти, отсюда столько напряжения, столько беспокойства, столько страдания и столько безумия.

Почему? Если вы больше цените жизнь, вы будете бояться смер­ти, и смерть будет казаться противником, врагом, и если смерть - ваш враг, то всю свою жизнь вы проведете в напряжении, потому что смерть может прийти в любой момент. Вы не принимаете ее, вы отвергаете ее - но вы не можете ее предотвратить.

Смерть невозможно предотвратить! Можно ее отвергать; можно отрицать; можно ее бояться, но она есть, она стоит за углом, всегда рядом, как тень. Вы будете дрожать от страха всю жизнь - вы уже дрожите, и в страхе, в любом страхе, в его истоках, вы найдете страх смерти.

Если вы боитесь, значит, что-то напомнило вам о смерти. Если ваш банк обанкротился и вас переполняет ужас и дрожь, страх - это тоже страх смерти, потому что ваш банковский счет был не чем иным, как страховкой против смерти. Теперь вы более открыты, бо­лее уязвимы. Теперь кто защитит вас, если смерть постучится в две­ри? Если вы заболеете, состаритесь, кто будет заботиться о вас? Прежде гарантия была в банке, но теперь он разорился.

Вы привязываетесь к престижу, власти, положению в обществе, потому что они делают вас значимыми и дают поддержку других людей. Если вы не у власти, вы настолько беспомощны, что никому до вас нет никакого дела. Когда вы у власти, вас окружает семья, друзья, последователи; когда вы не у власти, все вас покидают. Раньше была защищенность, кто-то заботился о вас; теперь никому нет дела. Каким бы ни был ваш страх, в глубине у его истоков вы непременно найдете тень смерти.

Вы держитесь за своего мужа, боитесь, что он может уйти; или вы привязаны к жене, боясь, что она может оставить вас. Что это за страх? Это страх развода или страх смерти? Это страх смерти, по­тому что развод оставляет вас в одиночестве. Другой человек дает вам чувство защищенности, чувство, что вы не один, что кто-то есть рядом. Когда вам кто-то нужен, он всегда будет рядом. Но жена уш­ла, или муж ушел, и вы остались в одиночестве. Кто защитит вас? Кто будет ухаживать за вами, если вы заболеете?

В молодости потребность в супруге не так велика, но к старости она становится острее. В молодости отношения строятся на сексу­альной связи. Чем старше вы становитесь, тем более жизненно важ­ными становятся эти отношения, потому что теперь уход близкого человека грозит приближением смерти. Когда вы испытываете страх, попробуйте его исследовать, и где-то в тени вы обнаружите смерть. Любой страх - страх смерти. Смерть - единственный источ­ник страха.

На Западе люди очень напуганы, беспокойны, взволнованны, по­тому что приходится постоянно бороться против смерти. Вы любите жизнь, вы почитаете жизнь - вот почему на Западе пожилые люди не в почете. В почете молодые, потому что пожилые люди ближе к смерти, чем вы, она уже стоит у них за спиной. На Западе ценят мо­лодость - а молодость преходяща. Она уже ускользает от вас.

На Востоке почитают пожилых людей, поскольку почитают смерть; и поскольку к смерти относятся с уважением, то отсутствует и страх смерти. Жизнь - это всего лишь период; смерть - кульмина­ция. Жизнь - это процесс; смерть - крещендо Жизнь - это движе­ние; смерть - достижение. И оба они - одно! Тогда к чему вы испы­тываете больше уважения - к пути или к цели? К процессу или к цветению?

Смерть - это цветок. Жизнь - лишь дерево. Не цветок для дерева, а дерево для цветка. Дерево должно радоваться, должно танцевать, когда распускается цветок.

Поэтому на Востоке смерть принимают; даже более того, она желанна. Она - Божественный гость. Когда она стучится в дверь, это означает, что вселенная готова принять вас обратно.

У нас на Востоке уважают смерть. А этот молодой человек, Зен­ген, придя в дом, даже не выразил соболезнований. Он пришел про­сто из любопытства. Более того, он проявил неуважение тем, что постучал по гробу и спросил Дого: «Он действительно мертв?» Это прекрасный вопрос, но момент неподходящий. Вопрос правильный, но время задать его выбрано неправильно. Проявлять любопытство перед смертью несерьезно, следует вести себя почтительно и тихо: это единственный путь контакта с этой ситуацией.

Когда кто-то умирает, происходит нечто очень глубокое. Если вы можете при этом просто сесть и медитировать, многое откроется вам. Задавать вопросы глупо. Когда приходит смерть, почему бы не медитировать? Вопросы могут быть просто уловкой, чтобы избе­жать серьезности ситуации, мерой предосторожности, чтобы не смотреть смерти в лицо.

Мне приходилось видеть людей, собравшихся для кремации умершего - они при этом слишком много говорят. На площадке для кремации они обсуждают философские темы. В детстве я любил всех провожать. Кто бы ни умер, я приходил на похороны. Мои ро­дители даже боялись; они говорили: «Зачем тебе идти? Мы даже не знаем этого человека. Не нужно туда ходить»

А я отвечал: «Дело не в этом. Дело не в человеке. Смерть - это так прекрасно и так таинственно. Такое нельзя пропускать». Поэто­му стоило мне услышать, что кто-то умер, я шел туда, смотрел, ждал, наблюдал, что происходит.

Я смотрел, как люди обсуждают философские темы, например: Что такое смерть? - кто-нибудь обязательно говорил: «Никто не умирает. Душа бессмертна». Они обсуждали Упанишады, Гиту, ци­тировали духовных учителей. У меня возникало чувство. «Они избе­гают этого. Погружаясь в беседу, они уходят от того, что происхо­дит. Они даже не смотрят на покойника. А ведь он здесь! Смерть здесь, а вы ее обсуждаете! Глупцы!»

Молчите. Если вы можете молчать в присутствии смерти, вам от­кроются многие вещи, потому что смерть - это нечто большее, чем просто остановка дыхания. Происходит многое. Когда человек уми­рает, то его аура начинает ослабевать. Если вы будете сидеть тихо, то сможете это почувствовать - энергетическая сила, поле жизнен­ной энергии ослабевает, стягивается, возвращаясь в центр.

Когда рождается ребенок, происходит прямо противоположное. Когда ребенок рождается, аура начинает расширяться; она идет из пупка. Точно так же, когда вы бросаете камушек в спокойное озеро, по его глади расходятся круги, они расходятся и расходятся, - так и первый вздох новорожденного ребенка - как камушек, брошенный в озеро. Первый вздох - это удар по пупочному центру. В спокойное озеро брошен первый камень - и рябь по воде начинает распростра­няться.

Всю свою жизнь вы продолжаете распространяться. К возрасту тридцати пяти лет ваша аура перестает расти и достигает своего пи­ка. После этого она начинает уменьшаться. Когда человек умирает, аура возвращается в пупок. Сосредоточившись в пупке, она стано­вится концентрированной энергией, концентрированным светом. Если сидеть тихо, то можно это почувствовать, почувствовать тягу. Если сидеть рядом с умершим, то можно ощутить легкий холодок, веющий в его сторону, притягивающий вас. Умерший человек стя­гивает к себе всю свою жизнь, все поле, которым он был.

Вокруг мертвого человека происходит множество вещей. Если он сильно любил кого-то, то есть отдал этому человек часть своей жиз­ненной энергии, то, когда он умирает, эта энергия покидает того че­ловека и возвращается к умершему. Если в тот момент, когда вы ум­рете, ваш возлюбленный будет далеко, то он немедленно почувствует, как что-то его покидает - потому что вы посвятили ему часть своей жизни - и она возвратится к вам. Поэтому, когда умира­ет близкий человек, вы чувствуете утрату физически, как будто и в вас что-то тоже умерло.

Останется глубокая пропасть, глубокая рана.

Когда умирает любящий человек, что-то в его возлюбленном то­же умирает, потому что между ними существовала глубокая связь. А если человек любил многих и многих людей - например, когда уми­рает такой человек, как Дого, или умирает Будда - энергия возвра­щается в центр со всего мира. Это вселенское событие, потому что он был вовлечен в жизни стольких людей, миллионов людей, и ото­всюду его энергия будет возвращаться. Вибрации, которые он пере­дал многим людям, покинут их и вернутся к своему первоначально­му источнику, они снова станут сгустком энергии в месте пупка.

Если вы понаблюдаете, то сможете почувствовать волны, кото­рые возвращаются в обратную сторону, и когда они собираются в пупке, можно увидеть сильнейшее поле энергии, сильнейшее излу­чение. Потом это поле покидает тело.

Когда человек «умирает», это просто остановка дыхания, и вы думаете, что он мертв. Он не мертв: это происходит постепенно. Иногда, если человек был вовлечен в миллионы жизней, его смерть длится несколько дней: именно поэтому тела мудрецов, святых, особенно на Востоке, никогда не сжигают. Не сжигают только свя­тых, всех остальных сжигают, потому что их связи не настолько многочисленны; энергия концентрируется за несколько минут, и они перестают быть частью этого существования; но у святых это про­исходит долго. Иногда это не прекращается совсем - поэтому, если вы окажетесь в Ширди, на родине Саи Бабы, вы почувствуете, что здесь до сих пор что-то происходит, энергия все еще возвращается, у него было настолько много связей, что для многих он все еще жив. Могила Саи Бабы не мертва. Она до сих пор жива. Но около боль­шинства могил вы такого не почувствуете - они мертвы. Под словом «мертвы» я подразумеваю, что они вернули всю свою энергию. Они исчезли.

Когда я умру, не хороните мое тело, не сжигайте его, потому что я окажусь связан с вами, со многими из вас. И если вы способны это почувствовать, мудрец продолжает жить долгие годы, иногда тыся­челетия, потому что жизнь - это не только жизнь тела. Жизнь - это энергетический процесс. Все зависит от связей, от энергетических связей с жизнями других людей. А такой человек, как Будда, связан не только с людьми, он связан даже с деревьями, птицами, живот­ными; его вовлеченность настолько глубока, что если он умрет, его смерть будет длиться пятьсот лет.

Говорят, Будда сказал: «Моя религия будет живой силой только пятьсот лет». И в этом есть смысл, потому что он сам будет живой силой пятьсот лет. Ему понадобится пятьсот лет для того, чтобы полностью освободиться от связей.

Когда наступает смерть, молчите. Наблюдайте!

Во всем мире, отдавая дань уважения умершему, принято мол­чать, хранить молчание две минуты - даже не понимая причину. Эта традиция существует во всем мире. Почему следует молчать?

Эта традиция имеет смысл. Вы можете не знать причины, можете не осознавать, ваше молчание может быть наполнено внутренней болтовней, или вы можете просто выполнять ритуал - это ваше де­ло. Но суть остается.

После смерти одного из прихожан Мастер Дого, в сопровожде­нии своего ученика Зенгена, навестили семью покойного.

Не потрудившись высказать хоть слово соболезнования. Зенген подошел к гробу, постучал по нему и спросил Дого: «Он действи­тельно мертв?»

Вопрос правильный, но время выбрано неудачно. Он воспользо­вался не той возможностью. Тогда было не время говорить об этом, тогда было время быть с этим. И умерший человек, должно быть, был очень дорог Дого, иначе он не пришел бы почтить его память. Дого - просветленный. Умерший ученик, наверное, был кем-то осо­бенным.

И Дого пришел для того, чтобы сделать что-то еще для него. Мастер может помочь тебе, когда ты жив; когда ты мертв, Мастер может помочь тебе еще больше - потому что со смертью наступает глубокое непротивление.

При жизни вы постоянно сопротивляетесь, боретесь, даже со своим Мастером, не уступаете, либо уступаете наполовину - что не меняет сути. Но когда вы умираете, уступить проще, потому что умирать и сдаваться - по сути, одно и то же. Когда умирает тело, вам легче уступить. Бороться трудно, сопротивляться трудно. Ваше сопротивление прекращается, ваше тело отходит в мир иной - вот что такое смерть.

Дого пришел туда с определенной целью, а этот ученик задает вопросы. Сам вопрос правильный, неправильно выбрано время.

«Не скажу», - ответил Дого.

«Скажи», - настаивал Зенген.

«Я не скажу, и все», - сказал Дого.

Во-первых: что можно сказать о смерти? Как можно сказать во­обще что-либо о смерти? Ни одно слово не способно нести на себе значение смерти. Что значит слово «смерть»? Ничего не значит на самом деле. Что вы имеете в виду, когда произносите слово «смерть»? Это просто дверь, а что за ней - нам неизвестно. Мы ви­дим, как человек исчезает за дверью. Нам видна дверь, но за ней он просто исчезает. Слово «смерть», которое вы используете, может обозначить только дверь. Но что происходит на самом деле там, за дверью? - ведь дверь здесь ни при чем.

В дверь нужно войти. Тогда что происходит с теми, кто исчезает за дверью, дальше которой мы не видим? Что с ними случается? И что такое эта дверь? Всего лишь остановка дыхания? Разве дыхание и есть вся жизнь? Разве ничего, кроме дыхания, нет? Дыхание оста­навливается... тело умирает, если вы всего лишь тело и дыхание, тогда проблемы нет. Тогда смерть - ничто. Тогда она не дверь во что-то еще. Она просто остановка, а не исчезновение. Как остановка часов.

Часы тикают - они идут, а потом вдруг останавливаются; вы же не спрашиваете, куда делось тиканье - в этом нет смысла! Никуда оно не делось. Оно просто остановилось, просто что-то неисправно в механизме - можно его починить, и он снова будет тикать. Разве смерть похожа на остановку часов? И ничего больше?

Если это так, она никакая не тайна. Она вообще ничто. Но как может жизнь исчезнуть так легко? Жизнь не механична, жизнь осознанна. Часы ничего не осознают. Вы можете послушать тикание, часы никогда его не слушают. Вы можете послушать собственное сердцебиение. Кто этот слушатель? Если жизнь - это только сердце­биение, тогда кто этот слушатель? Если жизнь только в дыхании, тогда как можно осознавать собственное дыхание? Именно поэтому все восточные техники медитации используют осознанное дыхание в качестве тонкого приема - ведь если вы начинаете осознавать свое дыхание, тогда в ком эта осознанность? Это должен быть кто-то за пределами дыхания, потому что тот, кто смотрит, не может быть одновременно тем, на кого смотрят. Вы можете наблюдать его; мо­жете закрыть глаза и ощутить свой вдох и выдох. Кто этот наблюда­тель, этот свидетель? Это должна быть самостоятельная сила, не за­висящая от дыхания. Остановка дыхания подобна остановке часов, но куда исчезает этот свидетель? Куда он перемещается?

Смерть - это дверь, это не остановка. Осознанность переходит, но ваше тело остается у двери - так же, как вы снимаете туфли, ко­гда входите в дом. Тело остается за пределами храма, а осознан­ность входит в храм. Это тончайшее явление - жизнь ничто по срав­нению с этим. На самом деле, жизнь - это только подготовка к смерти, и мудры лишь те, кто за свою жизнь научится тому, как умереть. Если вы не знаете, как умирать, вы упустили весь смысл жизни: это подготовка, это тренировка, это дисциплина.

Жизнь - это не конец, это лишь дисциплина, позволяющая по­стичь искусство смерти. Но вы боитесь, вам страшно. От одного слова «смерть» вас бросает в дрожь. Это означает только то, что вы до сих пор не познали жизни, потому что жизнь никогда не умирает. Жизнь бессмертна.

Каким-то образом вы стали отождествлять себя со своим телом, то есть с механизмом. Механизм обречен умереть, механизм не мо­жет быть вечным, потому что он подвержен влиянию извне; он обу­словлен. Осознанность же безусловна: она ни от чего не зависит, она подобна облаку, плывущему по небу, у нее нет корней, нет при­чин, она не была рождена и поэтому никогда не умрет.

Когда кто-то умирает, рядом с этим человеком нужно быть меди­тативным, потому что храм близко, и вы ходите по священной земле.

Не будьте несерьезными. Не давайте выход своему любопытству, молчите и наблюдайте, чтобы вы смогли увидеть: происходит нечто очень важное - не упустите момент. Когда смерть рядом, к чему о ней спрашивать? Почему бы просто не смотреть на нее? Почему не понаблюдать ее? Почему не пройти немного рядом с ней?

«Не скажу» - ответил Дого.

«Скажи» - настаивал Зенген

«Не скажу, и все», - сказал Дого

По дороге обратно в храм разъяренный Зенген повернулся к Дого и пригрозил:

«Ради Бога, если ты не ответишь на мой вопрос, я по­бью тебя».

В дзен это возможно - чтобы ученик побил Мастера, потому что в дзен все искренне и по-настоящему. Мастер дзен не окружает себя ореолом «Я более свят, чем ты». Он не скажет: «Я выше тебя». Как может тот, кто достиг, сказать: «Я выше, а ты ниже»? Ученик может считать себя выше, но Мастер не может претендовать ни на какое превосходство, потому что на превосходство может претендовать только неполноценность. На превосходство претендует только эго, которое беспомощно и неполноценно. На силу претендует только слабость; когда вы неуверенны, вы изображаете уверенность, когда вы больны, вы притворяетесь здоровым; когда вы не знаете, вы пре­тендуете на знание. Ваши претензии нужны лишь для того, чтобы скрыть правду. Мастер ни на что не претендует. Он не может ска­зать: «Я выше». Это глупо. Разве может мудрый человек сказать «Я выше»?

Поэтому Мастер дзен позволяет даже такое - чтобы ученик его ударил, и он может даже получить от этого удовольствие. Такого не делает больше никто в мире, поэтому Мастера дзен такая редкость трудно найти более редкий цветок, чем они. Этот Дого на самом де­ле настолько превосходен, что позволяет себя ударить, его превос­ходству это не угрожает. Ему вообще ничего не может угрожать, и ничто не может расстроить его. Его здесь больше нет, он как пустой дом. И ему известно, что ученик может быть лишь глупым. Ничего другого нельзя и ожидать, потому что ученик невежествен.

Необходимо сопереживание. И в своей невежественности ученик обречен на повторение таких поступков, поступков неправильных, потому как неправильный человек неспособен на правильные по­ступки. И если заставлять неправильного человека вести себя долж­ным образом, это ограничение свободы покалечит его. А Мастер должен помочь человеку быть свободным - поэтому ударить его разрешается. На самом деле, это не проявление непочтительности на самом деле, ученик любит Мастера так сильно, так глубоко, что он способен подойти так близко. Даже ударить человека является близостью - вы не сможете ударить просто кого-нибудь.

Иногда бывает, что ребенок ударит отца или шлепнет мать. Здесь нет никакой враждебности, просто ребенок воспринимает мать на­столько глубоко и близко, что он не стесняется в своих действиях. И ребенок знает, что его простят, и поэтому не боится.

Прощение Мастера безгранично, безусловно.

Ученик разозлился потому, что он задал очень важный вопрос - по крайней мере, ему он казался важным. Он не мог понять, почему Дого так упорно отказывается отвечать: «Нет!» и не просто «нет», он сказал: «Это все. Больше я не скажу ни слова».

Когда вы задаете вопрос, вы задаете его ради своего эго, и если не получаете ответа, эго становится обидно. Ученику было обидно; его эго было задето, он не мог этому поверить - и, должно быть, это произошло на глазах у многих людей. Они не были одни, рядом бы­ли еще люди, непременно были - на похоронах всегда собирается много людей. И перед всеми этими людьми Дого сказал: «Нет, и хватит об этом! Я ничего не скажу». Все они, наверное, подумали «Какой глупый ученик, задает бессмысленные вопросы». Зенгена это, должно быть, разозлило. Он весь кипел. Когда по пути обратно в монастырь они с Мастером остались наедине, он сказал:

«Ради Бога, если ты не ответишь на мой вопрос, я побью тебя»

«Ладно, - сказал Дого. - Давай бей». Покончи с этим. Если ты зол, так покончи с этим.

Мастер всегда готов выпустить то, что внутри вас, наружу - даже ваш негативизм. Даже если вам вздумается ударить его, он позволит и это. Кто знает? Возможно, ударив Мастера, вы осознаете свой не­гативизм; возможно, вы осознаете свою болезнь, свое безумие. Уда­рить Мастера может стать мгновенным просветлением - кто знает? И Мастер здесь для того, чтобы помочь вам в этом.

Все Мастера состоят в тайном сговоре. Если они вообще Масте­ра, они всегда вместе - даже если они противоречат друг другу, они все в одном сговоре; даже если иногда один из них говорит, что дру­гой неправ, они все равно в сговоре.

Будда и Махавира жили в одно время и путешествовали по одной и той же провинции, Бихар - она стала известна как Бихар благода­ря ним. Бихар означает «земля, по которой они ходят». Они исходили этот край вдоль и поперек. Иногда они оказывались в одной дерев­не.

Однажды им случилось остановиться в одной придорожной гос­тинице. Половина гостиницы была занята Буддой, половина - Махавирой. Но они никогда не встречались - и постоянно опровергали друг друга. Ученики переходили от одного Мастера к другому. Это оставалось проблемой - почему? Будда, бывало, даже смеялся, под­шучивал над Махавирой. Он говорил: «Тот человек! Так он утвер­ждает, что он просветленный? Делает вид, что все знает? Но я слы­шал, он сам рассказывал, как однажды он постучался в двери дома, чтобы попросить еды, но дома никого не было. И он говорит, что он всезнающ? Не знал даже такой малости - что дом был пуст?»

Он шутил, говоря: «Шел как-то Махавира и наступил на хвост собаке. Только когда собака вскочила и залаяла, понял он, что она была там, потому что было раннее утро и еще темно. И этот человек называет себя всезнающим?» Так он и шутил. Он откалывал много шуточек про Махавиру. Они замечательные.

Они сговорились, Будда и Махавира, но ни джайны, ни буддисты этого не поняли - они упустили весь смысл. Считая, что их учителя были против друг друга, буддисты и джайны враждуют вот уже две тысячи лет.

Они не против друг друга! Они играют роли, они пытаются по­мочь людям. Это два разных типа. Кому-то может помочь Махави­ра, кому-то другому может помочь Будда. Человеку, которому мо­жет помочь Будда, не может помочь Махавира - этому человеку не нужно быть рядом с Махавирой. А человеку, которому может по­мочь Махавира, не может помочь Будда - и такому человеку не нужно быть рядом с Буддой. Вот почему они противоречат друг другу. Это сговор. Но помочь нужно каждому, и они просто два раз­ных человека, совершенно разных.

Как они могут быть против друг друга? Ни один человек, кото­рый когда-либо стал просветленным, не может быть против другого просветленного, это невозможно. Он может делать вид, будто это так, потому что он знает, что другой это поймет. Махавира ни разу не сказал ничего по поводу шуток Будды в его адрес. Он просто молчал на этот счет. Это был его способ. Он хранил полное молча­ние, даже не пытался опровергнуть, и этим как будто говорил «Предоставьте этого глупца самому себе!» - он просто молчал, не говорил ни слова. Каждый день ему сообщали: «Он сказал то-то и то-то», и Махавира даже не хотел это обсуждать. И это было ему к лицу, ведь он был очень стар - на тридцать лет старше Будды, не пристало ему опускаться до того, чтобы спорить с молодыми: моло­до-зелено! Но он вел себя так же, как Будда, по отношению к дру­гим учителям, которые были старше его. Он их обсуждал, возражал им, спорил с ними.

Они сговорились. Так и должно быть - иначе вы не сможете по­нять. Они должны разделить путь, потому что вы не можете понять, что жизнь проявляется в противоположностях. Они должны выбрать одну из противоположностей. Они должны придерживаться чего-то одного и говорить, для вас: «Помните, все остальные неправы». По­тому что, если они будут говорить, что правы все, вы еще больше запутаетесь. Вы и так уже достаточно запутались; если бы они гово­рили: «Да, я прав. Махавира тоже прав, и Будда тоже прав - все пра­вы», вы бы немедленно ушли от них, вы бы подумали: «От этого че­ловека никакой помощи - ведь мы уже запутались. Мы не знаем, что хорошо, а что плохо, и мы пришли к нему как раз за тем, чтобы уз­нать, что хорошо, а что плохо».

Итак, Мастера придерживаются чего-то одного и говорят: «Это правильно, а все остальное - нет», и все это время знают, что есть миллионы способов найти ПУТЬ; знают, что есть много путей, ве­дущих к конечной цели. Но если они скажут, что миллионы дорог приводят к цели, вы будете только сбиты с толку.

Этот ученик, Зенген, не знал, что ему делать, ведь его Мастер Дого умер. Он не ожидал, что это случится так скоро. Ученикам все­гда тяжело, когда Мастера умирают. Когда Мастер рядом, они ва­ляют дурака и теряют время. Когда Мастер умирает, они оказыва­ются в тупике и думают: что теперь делать? Вопрос Зенгена по-прежнему не был решен, загадка оставалась загадкой. Ученик так и не узнал, что такое смерть, а Дого уже не стало.

Он пошел к другому Мастеру, Секисо, и, рассказав ему всю исто­рию, задал тот же самый вопрос.

Секисо, будто сговорился с покойным Дого, отказался отвечать.

«Боже! - воскликнул Зенген. - И ты тоже?»

«Не скажу, - ответил Секисо, - и все».

Они делают это не просто так. Они создают ситуацию. Они гово­рят: «Будь молчалив перед лицом смерти. Не задавай вопросов, по­тому что, спрашивая, ты поднимаешься на поверхность, становишь­ся поверхностным. Эти вопросы нужно не задавать! Ими нужно проникнуться, прожить их, помедитировать на них. Нужно углу­биться в них. Если ты хочешь узнать смерть - умри! Это единствен­ный способ узнать. Если ты хочешь узнать жизнь - живи!» Вы живы, но не живете. И вы умрете, но вы не умрете. Потому что в вас все наполовину.

Живете ли вы? - не совсем; вы просто плететесь. Кое-как вы влачите свое существование.

Живите настолько интенсивно, насколько возможно! Жгите све­чу своей жизни с обоих концов! Пусть она горит так сильно... и если сгорит за одну секунду, это хорошо. По крайней мере, вы узнали, что это такое, потому что только интенсивность действенна. И если вы можете жить интенсивной жизнью, то и смерть ваша будет дру­гого качества, вы и умрете интенсивно. Какова жизнь, такой будет и смерть. Если вы плететесь по жизни, то и умирать вы будете так же. Вы упустите жизнь, и смерть упустите тоже. Проживайте свою жизнь как можно более интенсивно. Ставьте на карту все. К чему беспокойство? Зачем беспокоиться о будущем? У вас есть это мгновение. Так вложите в него все свое существование! Живите ин­тенсивно, тотально, целостно, и этот момент станет откровением. И если вы знаете жизнь, вы познаете смерть.

В этом секретный ключ: если вы знаете жизнь, вы познаете смерть. Если вы спрашиваете о том, что такое смерть, это означает, что вы не жили - потому что по своей сути они - одно целое. В чем секрет жизни? Секрет жизни - это смерть. Если вы любите, в чем секрет любви? В смерти. Если вы медитируете, в чем секрет меди­тации? В смерти.

Все, что происходит прекрасного и интенсивного, происходит через смерть. Вы умираете. Вы настолько полно отдаетесь этому, что умираете для всего остального. Вы настолько интенсивны, что вас больше нет, потому что, если вы есть, интенсивность не может быть полной; тогда будет раздвоение. Если вы любите и возлюблен­ный присутствует, то любовь не может быть интенсивной. Любите так глубоко, так всепоглощающе, чтобы возлюбленный исчез. Тогда вы станете потоком энергии. Тогда вы узнаете любовь, узнаете жизнь, узнаете смерть.

Эти три слова очень значимы: любовь, жизнь и смерть. У них один и тот же секрет, и если вы поймете их, не будет необходимости медитировать. Именно из-за того, что вы их не понимаете, и необ­ходима медитация. Медитация - это просто запасное колесо. Если вы действительно любите, это становится медитацией. Если вы не любите, тогда вам приходится медитировать. Если вы действитель­но живете, это становится медитацией. Если вы не живете, тогда вам придется медитировать; тогда нужно дополнять это чем-то еще.

Но вот в чем проблема: если вы не можете глубоко любить, как вы сможете глубоко медитировать? Если вы не можете жить интен­сивно, как вы сможете интенсивно медитировать? Потому что про­блема не в любви, не в медитации, не в смерти. Проблема в том - КАК ДВИГАТЬСЯ ВГЛУБЬ? Все дело в глубине.

Если вы погрузитесь глубоко во что бы то ни было, жизнь оста­нется на периферии, а в центре будет смерть. Даже если вы полно­стью погрузитесь в созерцание цветка и забудете обо всем на свете, то в своем созерцании вы умрете. Вы испытаете слияние, единение. Вы вдруг почувствуете, что вас нет, что только цветок есть.

Живите каждое мгновение так, будто оно последнее. И кто знает - возможно, оно и есть последнее

Оба Мастера пытаются передать Зенгену осознание. После того как Секисо услышал весь рассказ ученика, он тоже сказал. «Нет, я ничего не скажу, и все». Он повторил точь-в-точь слова Дого.

В первый раз ученик упустил, но не во второй.

В то самое мгновение Зенген пробудился.

Случилось сатори... внезапная вспышка... он осознал. В первый раз он упустил. Так бывает почти всегда. В первый раз вы упускае­те, потому что не понимаете, что происходит. В первый раз старые привычки ума не позволяют вам увидеть; поэтому второй Мастер, Секисо, просто повторил слова Дого - просто повторил. Он не из­менил ни слова. Он просто повторил: «Я не скажу. И все» Он снова создал такую же ситуацию.

Легко было спорить с Дого, но нелегко спорить с Секисо. Он не Мастер Зенгена. Легко было ударить Дого; ударить Секисо - ис­ключено. Достаточно, чтобы он ответил. В этом его сопереживание он не должен отвечать. Между Дого и этим учеником существовала определенная близость, и, бывает, именно из-за этой близости вы упускаете - потому что принимаете все как должное. Иногда необ­ходима дистанция. Но это зависит от человека.

Некоторым для того, чтобы научиться, необходима дистанция с учителем, некоторым она мешает, - люди делятся на эти два типа. Те, кто учится на расстоянии, могут упустить Мастера, они упустят своего собственного Мастера, но он подготовит их. Среди вас здесь много таких, кто работал в других жизнях, с другими Мастерами. Вы упустили их, но они приготовили вас к встрече со мной. Многие из вас упустят меня, но я подготовлю вас к встрече с кем-то еще. По­этому ничего не пройдет напрасно. Ни одно усилие не будет потра­чено впустую.

Дого создал ситуацию, Секисо реализовал ее.

В то самое мгновение Зенген пробудился.

Что произошло? Услышал опять те же самые слова? Здесь какой-то заговор? Почему опять те же слова? Внезапно он осознал: «Мой вопрос абсурден. Я спрашиваю то, на что нет ответа. Дело не в том, что Мастер отказывает в ответе, а в самом моем вопросе, в его су­ти».

Молчание необходимо перед лицом смерти, перед лицом жизни, перед лицом любви. Если вы любите человека, вы просто молча си­дите с ним рядом. Вам не хочется болтать, вам хочется просто дер­жать его за руку, и жить, и быть молчаливым в этот момент. Если вы болтаете - это значит, что вы избегаете человека, и никакой любви нет. Если вы любите жизнь, вы отбросите болтовню, потому что ка­ждое мгновение настолько наполнено жизнью, что для болтовни нет места. Каждое мгновение поток наполняет вас жизнью - когда тут болтать и сплетничать? Каждое мгновение, прожитое во всей его полноте, заставляет ум умолкнуть. Ешьте, и станьте настолько этим поглощены - через еду вы насыщаетесь жизнью - чтобы ум умолк. Пейте, и станьте поглощены этим: вода наполняет вас жизнью: она утолит вашу жажду, - следуйте за ней, чувствуйте, как она прикаса­ется к вашей жажде, как жажда исчезает. Будьте молчаливы и смот­рите. Разве вы можете болтать, когда пьете чай? В вас разливается теплая жизнь. Наполнитесь ей! Будьте ей благодарны!

Именно поэтому в Японии существуют чайные церемонии, и в каждом уважающем себя доме есть чайная комната, которая напо­минает храм. Такая обычная вещь, как чай - и они возвели ее в свя­щенный статус. Они входят в чайную комнату в полной тишине, как если бы входили в храм. Они тихо садятся. Потом чайник начинает петь, и все молча слушают, точно так, как вы слушаете меня: в такой же тишине. Чайник поет миллионы песен, звуков, он поет Омкар - саму мантру жизни - а они молча слушают. Потом наливают чай. Они прикасаются к своим чашкам и блюдцам. Они благодарны за то, что им снова дано пережить это мгновение. Кто знает, наступит ли оно еще раз? Они вдыхают запах чая, аромат и наполняются бла­годарностью. Потом они начинают потягивать чай. И вкус... и теп­ло и поток... и слияние их собственной энергии с энергией чая это становится медитацией.

Медитацией может стать все что угодно, если вы переживаете это интенсивно и тотально. Тогда ваша жизнь становится целостной. Слушая те же самые слова, Зенген внезапно осознал - «Мой Мас­тер был прав, а я ошибался. Я ошибался, потому что думал - "Он не отвечает; он не обращает внимания на мой вопрос; ему безразличен я и то, что меня интересует". Мое эго было задето, но я был неправ. Он не целился в мое эго. Я был совершенно вне вопроса. Просто та­кова сама природа смерти...» Внезапно он был пробужден.

Это называют сатори. Это особое просветление. У слова сатори нет соответствия ни в одном языке. Оно принадлежит исключитель­но дзен. Это не самадхи; и это самадхи. Это не самадхи, потому что это может произойти в самый обычный момент: вы пьете чай, про­гуливаетесь, смотрите на цветок, слушаете лягушку на пруду. Это может произойти в самое обычное мгновение - поэтому это не одно и то же, что самадхи, о котором говорит Патанджали.

Патанджали был бы сильно удивлен тому, чтобы кто-нибудь, ус­лышав, как лягушка ныряет в пруд, просветлел. Патанджали не смог бы поверить в такое: чтобы сухой листок оторвался от дерева, сде­лал несколько витков в воздухе, и покружившись по ветру, упал на землю и уснул - и кто-нибудь, сидящий под этим деревом, просвет­лел. Нет, Патанджали не поверил бы в это; это невозможно, скажет он, потому что самадхи - это нечто исключительное; самадхи при­ходит после множества усилий, после миллионов жизней. И даже тогда оно приходит лишь в особом положении тела – Сиддхасане. Оно случается в особом состоянии тела и ума.

Сатори - это самадхи и одновременно не самадхи. Это проблеск, проблеск исключительного посреди повседневного; самадхи случа­ется посреди обычного. К тому же оно молниеносно - оно не проис­ходит постепенно; вы не можете измерить его степень. Это подобно тому, как вода достигает точки кипения, температуры ста градусов - и потом скачок, и вода превращается в пар, испаряется в воздух, и след ее простыл. Вплоть до девяноста девяти градусов она кипит, но не испаряется. С девяноста девяти градусов она еще может остыть, она всего лишь была горячей. Но если она переходит предел ста, то­гда происходит внезапный скачок.

В этой истории ситуация та же самая. С Дого Зенген нагрелся, но не смог испариться. Этого было недостаточно, ему нужна была еще одна ситуация, или, возможно, еще много ситуаций. Потом с Секисо - та же самая ситуация, и вдруг что-то срабатывает. Неожиданно меняется фокус, меняется поведение. До этого самого времени он думал только о том, что Дого оставил без ответа его вопрос. Он был эгоцентричен. Он думал: «Мой Мастер пренебрег мной. Ему не бы­ло дела до меня и моих расспросов. Он уделял недостаточно внима­ния мне и моим вопросам».

Внезапно он понимает - «Это не мной пренебрегли, и дело не в том, что Мастер был безразличен, и не в том, что он уделял мало внимания. Нет, дело было не во мне - а в самом вопросе. На него невозможно ответить. Перед тайнами жизни и смерти должно быть молчаливым». Поведение изменилось. Он видит целую картину. Следовательно, он достигает проблеска.

Когда изменяется поведение, вы достигаете проблеска. Этот про­блеск - сатори. Он не навсегда. Вы неизбежно его утратите. Сатори не сделает вас Буддой, поэтому я говорю, что сатори - это самадхи, и все же не самадхи. Это океан в стакане. Да, это океан, но не весь океан - это самадхи в капсуле. Это дает вам проблеск, приоткрывает тайну, как будто вы идете темной ночью по лесу вы заблудились. Вы не знаете ни куда идете, ни где дорожка, ни то в правильном вы идете направлении или нет - и тут вдруг сверкает молния. На одно мгновение вы видите все! Потом свет исчезает. При свете молнии нельзя читать, потому что она длится всего мгновение. Вы не може­те сесть под небом и при свете молнии начать читать. Нет, это не постоянный поток.

Самадхи таково, что при его свете можно читать. Сатори - как молния: вы можете увидеть проблеск Единого, всего, что только существует, и потом оно исчезает. Но вы уже больше не будете та­кими, как прежде. Это не окончательное просветление, но большой шаг к нему. Теперь вы знаете. Вы видели проблеск, теперь вы знае­те, как выглядит то, что вы ищете. Вы попробовали это, теперь Буд­ды будут для вас более понятны.

Теперь, если Зенген снова встретит Дого, он не ударит его, он упадет ему в ноги и будет просить прощения. Он прольет море слез, он будет говорить: «Каким же сопереживанием обладал Дого, что позволил мне себя ударить, что сказал мне: "Ну что ж, давай, бей!» Если Зенген снова встретит Дого, он уже не будет прежним. Он вкусил нечто, что изменило его. Он не достиг высшего - это еще впере­ди; но он узнал, что это такое.

Сатори - это проба самадхи, о котором говорит Патанджали. И это прекрасно, что попробовать это возможно, потому что как мож­но стремиться к чему-либо, прежде не попробовав его? Как можете вы быть влекомы к чему-либо, если вы даже ни разу не ощутили его запаха? Этот проблеск станет притягивающей силой. Вы уже боль­ше никогда не будете прежними. Вы будете знать, что существует нечто, а уже найдете вы это или нет - зависит от вас. Но появится вера. Сатори дает веру и побуждает к движению, жизненно важному движению внутри вас, движению к окончательному просветлению, которое и есть самадхи.

ИСКУССТВО СТРЕЛЬБЫ ИЗ ЛУКА

Беседа 6

5 ноября 1974 года

Ли-цзы демонстрировал свое мастерство стрелка По-Хун Ву - Чжену. Когда тетива была натянута до предела, на локоть стрелку поставили чашку с водой, и он начал стрелять. Как только была пущена первая стрела, на тетиву легла вторая, а следом за ней третья. Все это время стрелок стоял неподвижно, как статуя.

По-Хун Ву-Чжен сказал: «Ты прекрасно владеешь техникой стрельбы, но не техникой не-стрельбы. Давай поднимемся на высо­кую гору, встанем на уступ над обрывом и ты попробуешь вы­стрелить оттуда».

Они взошли на гору. Стоя на краю обрыва высотой десять ты­сяч футов, По-Хун Ву-Чжен отступил назад, так что его пятки висели в воздухе над пропастью. Тогда По-Хун Ву-Чжен подозвал Ли-цзы к себе.

Ли-цзы упал на землю. Пот струился по его телу.

И сказал тогда По-Хун Ву-Чжен «Совершенный человек возне­сется над синим небом, погрузится в глубины вод, обойдет восемь сторон света - и при этом его дух не выдаст ни единого признака перемены. Но ты предательски дрожишь, на твоих глазах пелена. Как же ты надеешься поразить цель?»

Действие требует умения. Но и не-действие также требует умения. Умение действовать лежит на поверхности. Умение к не­действию находится в самом сердце твоего существа.

Навык действия приобрести легко, его можно позаимствовать, ему можно обучиться, поскольку он - всего лишь техника. Он не яв­ляется твоей сущностью, он только искусство. Но техника, или уме­ние, не-действия отнюдь не просто техника.

Ей невозможно научиться у кого-либо другого. Ей нельзя нау­чить. Она растет вместе с тобой. Она следует твоему внутреннему росту, это - цветение. На нее не повлиять извне, ее источник внутри. Мастерство действия приобретается извне и становится внутренним, мастерство не-действия приходит изнутри и течет наружу. Их измерения полностью отличны, они диаметрально противоположны. Постарайтесь это понять, прежде чем читать мою историю дальше.

Например, ты можешь стать художником, научившись этому ис­кусству, освоив все, чему учат в художественных школах. Овладев техникой живописи, ты можешь создавать красивые произведения и даже стать известной фигурой в этом мире - никто не узнает, что это всего лишь техника, разве что встретится тебе Мастер, но сам ты всегда будешь знать, что это просто техника.

Твои руки стали искусными, твой ум владеет технологией, но твоя душа не поет. Ты пишешь картины, но ты не живописец. Ты создаешь произведения искусства, но ты не художник. Ты делаешь это, не находясь в этом. Ты делаешь это так, как делаешь любые другие вещи - ты не влюблен. Ты не погружен в это полностью. Твое внутреннее существо стоит в стороне, отчужденное и безраз­личное. Пока твоя голова и руки работают, тебя самого в это время нет. Картина не будет хранить твоего присутствия, она не будет не­сти тебя. На ней останется твой след в виде подписи, но не след своей души.

Мастеру это сразу будет видно, потому что картина будет краси­ва, но мертва. Красива! Но можно украсить также и труп. Можно его раскрасить! Даже накрасить губы помадой - они будут красны­ми. Вот только никакая помада не заменит тепла крови, текущей в живом теле. Эти губы - накрашены. Но в них нет жизни.

Можно создать красивое полотно, но оно не будет живым. Оно может быть живым, только если будет полно тобой. Вот в чем раз­ница между рисующим Мастером и обычным художником. Обыч­ный художник всегда подражает, поскольку картина не созревает внутри него. Он не беременен ей. Он повторяет за другими, он соби­рает идеи, он подражает природе - и это ничего не меняет. Глядя на дерево, он его рисует, но внутри него дерево не выросло.

Посмотрите на деревья Ван Гога - они совершенно другие, таких не существует в живой природе. Они уникальны, они творения Ван Гога, он живет через них. Это не те обычные деревья, что нас окру­жают, он не скопировал их у природы, не скопировал их ни у кого другого. Будь он богом, он создал бы такие деревья в природе. Он и есть бог в своем искусстве, он творец. Будучи самим собой, он не пытается играть в Создателя. Его деревья растут до звезд и задевают ветвями луну.

Ван Гога однажды спросили: «Что это за деревья? Откуда у вас эти образы?»

Ван Гог ответил: «Я никуда не хожу за идеями, деревья эти - мои деревья! Если бы я был Создателем, мои деревья доставали бы до звезд, потому что мои деревья - это мечты земли, желания земли - достать до звезд; земля тянется к звездам деревьями-руками, деревь­ями-мечтами и желаниями земли».

Эти деревья не копия. Это деревья Ван Гога.

У Создателя есть что дать этому миру, он вынашивает свое тво­рение. Разумеется, даже Ван Гогу нужна техника, потому что даже он не мог бы рисовать без помощи рук. Отрезать ему руки - и что он будет делать? Ему также нужна техника, но это лишь способ обще­ния. Техника не является самим посланием, она нужна только как средство его передачи. Главное, у него есть что сказать. Каждый художник - пророк, должен им быть! Каждый художник – творец, должен им быть. Ему есть чем поделиться, и, конечно, для этого нужны определенные средства передачи.

Если я хочу что-то тебе сказать, мне нужны слова, но если я го­ворю только слова, в них нет содержания. Получается просто бол­товня, и я выбрасываю этот словесный мусор на окружающих. Но если мои слова несут мою тишину, мое послание без слов тебе, только тогда они действительно сказаны.

Если что-то должно быть сказано, оно будет сказано словами, но оно само не есть слова. Если что-то будет нарисовано, оно будет на­рисовано красками и кистью на холсте с помощью определенной техники, но сама техника не есть содержание картины.

Сообщение передается с помощью средства, но средства самого по себе недостаточно.

Искусный исполнитель владеет средством, пусть даже самым со­вершенным средством, но ему нечего сказать или передать другим. Его сердце не переполнено. Он работает головой, которая помнит технологию, и руками, которые помнят навык. Руки и голова дейст­вуют заодно, но сердце при этом остается безучастным, незатрону­тым. Выйдет картина без души, в ней не будет биения, не будет пульса жизни. Эту разницу заметить нелегко, ее нужно почувство­вать внутри.

Возьмем другой пример, который проще понять. Вы любите ко­го-то: вы его целуете, держите его руку в своей руке, обнимаете, за­нимаетесь с ним любовью. Все то же самое вы можете делать с че­ловеком, которого не любите - тот же поцелуй, те же объятия, то же пожатие рук, те же движения в любви - но вы не любите его. В чем же разница? - поскольку в том, что касается действия, разницы не будет никакой: вы целуете, и целуете его точно так же, по крайней мере, стараетесь.

Способ связи есть, но послания нет. Вы искусны, но ваше сердце не участвует. Поцелуй мертв. Он подобен, скорее, мертвому камню, чем парящей птице.

Занимаясь любовью, вы можете выполнять те же движения, но они будут больше напоминать упражнения по йоге. Они не будут любовью. Пойди к проститутке - она знает технику лучше твоей любимой. Она обязана ее знать - это ее профессия, но она не даст тебе любви. Если вы встретитесь с ней на улице на другой день, она тебя даже не узнает. Она даже не поздоровается, потому что вы чу­жие друг другу. Не было контакта, другого человека не было. За­нимаясь любовью с тобой, она, возможно, думала о своем возлюб­ленном. Ее в тот момент не было! Это и невозможно: проституткам приходиться учиться мысленно отсутствовать при всем происходя­щем - ведь все это так отвратительно.

Нельзя продать любовь, можно продать тело. Нельзя продать душу, можно продать мастерство. Для проститутки занятие любо­вью - работа. Она делает это за деньги, поэтому должна научиться мысленно отвлекаться от происходящего, например, думать о своем настоящем любовнике. В ее голове пронесется за время вашей встречи тысяча мыслей, но ни одна из них не будет о вас - человеке, который действительно находится рядом, потому что мысли о том, кто рядом, принесут ей одно беспокойство. Поэтому душой она да­леко. Ее здесь нет! Она будет совершать движения - это она умеет - технично, но без души.

Вот в чем суть этой истории. Вы можете стать настолько безу­пречны, что обманете весь мир, но себя не проведешь. И если не­возможно обмануть себя, тем более невозможно сделать это с про­светленным Мастером. Он видит тебя насквозь, невзирая на все уловки, которыми ты себя окружил. Он увидит, что в своем деле ты не присутствуешь: к примеру, если ты стрелок, ты попадаешь в ми­шень без промаха, но суть не в этом; даже проститутка способна привести тебя к оргазму, она также попадает в цель без промаха, и, возможно, делает это лучше твоей любимой, но суть все равно не в этом - поскольку человек остается нецелостным, пусть даже техни­ка совершенна.

Человек достигает целостности лишь тогда, когда становится просветленным. Нельзя ждать совершенства от человека прежде просветления, он может достичь совершенства лишь в своем мас­терстве. Невозможно требовать совершенства в бытии, но возможно - в действии, ведь это несложно. Можно стать таким метким стрел­ком, что ни разу не выстрелить мимо цели - и все же душой не пре­бывать в этом. Тогда становишься механизмом, в который заложена программа, роботом. Все делается лишь с помощью головы и рук.

Теперь попытаемся проникнуть в смысл этой истории: Искусство стрельбы из лука. В Китае и Японии обучают медитации через различные искусства - в этом состоит отличие индийской традиции медитации от китайской, японской и буддийской. В Индии медита­ция отделена от какого бы то ни было действия в реальной жизни. Она сама по себе целостность. Это создало определенные трудно­сти, поэтому в Индии религия постепенно умерла. Трудности за­ключались в том, что, сделав медитацию для себя всем, человек ста­новился обузой для общества. Он уже не может ходить в магазин, на работу в офис или на завод - он живет только медитацией, просто медитирует все время. В Индии миллионы людей жили только в ме­дитации; они стали обузой для общества, и когда эта ноша оказалась обществу непосильна, ему так или иначе пришлось ее бросить.

Даже сейчас в Индии живет почти десять миллионов саньясинов. Теперь их не почитают, из всех десяти миллионов не более десяти человек можно назвать уважаемыми. Все они стали просто бродяга­ми. По причине такого отношения - что когда ты практикуешь ме­дитацию, когда религия становится всей твоей жизнью, тогда ты от­брасываешь всю остальную жизнь, ты отрекаешься - в Индии медитация превратилась в своего рода анти-жизнь. Да, можно сми­риться, если только несколько человек живут так, но нельзя сми­риться с миллионами, и что делать, если все население страны ста­нет медитаторами? Тогда, если медитация не может быть доступна всем и каждому, другими словами, если религия существует только для нескольких избранных и если даже в религии есть классы, полу­чается, Бог не для всех? Нет, это невозможно, Бог доступен всем.

В Индии, стране своего зарождения, буддизм умер, потому что буддийские монахи превратились в обузу. Миллионы буддийских монахов! Страна оказалась не в состоянии терпеть, содержать их всех, и им пришлось исчезнуть. Буддизм прекратил свое существо­вание, величайший расцвет индийского сознания - он погиб, пото­му что нельзя жить паразитом; пару дней - ладно, пару лет - пусть. Индия терпела это, страна великого терпения терпит все. Но всяко­му терпению есть предел. Тысячи монастырей, а в них тысячи мона­хов - эта бедная страна была более не в силах их содержать, и им пришлось исчезнуть. В Китае и в Японии буддизм выжил, потому что он изменился, преобразился: он отказался от идеи отречения от жизни. Скорее, напротив, он сделал саму жизнь объектом медита­ции.

Таким образом, чем бы вы ни занимались, вы можете делать это медитативно - нет необходимости бросать занятие. Произошел но­вый рост, на котором основан дзен-буддизм: жизнь не следует отри­цать.

Дзенский монах будет заниматься своим делом: работать в саду, на ферме, живя своим собственным трудом, а не паразитируя. Он приятный человек, он не беспокоится об обществе и более свободен от него, чем тот, кто отрекся. Разве ты можешь быть свободным от общества, от которого отрекся? Ведь тогда ты становишься парази­том, а паразит не может быть свободным. Таково и мое послание: быть в обществе и одновременно быть саньясином. Не становитесь паразитами, не будьте ни от кого зависимыми, потому что любая за­висимость рано или поздно сделает вас рабами; она никогда не сде­лает вас муктой; она не сможет сделать тебя полностью свободным.

В Китае и Японии использовались различные виды искусства и мастерства для поддержки медитации. Стрельба из лука - одно из этих искусств, красота которого в его тонкости, и оно требует боль­шой сосредоточенности.

Ли-цзы демонстрировал По-Хун Ву-Чжену свое мастерство стрельбы из лука.

По-Хун Ву-Чжен был просветленным Мастером. Ли-цзы впо­следствии и сам стал просветленным - эта история принадлежит к дням его исканий. Ли-цзы стал Мастером сам по себе, но в этой ис­тории рассказывается о нем до просветления.

Ли-цзы демонстрировал...

Желание выставлять напоказ - желание невежественного ума. Почему вы хотите показывать? Почему вы хотите стать известным другим людям? В чем причина этого? И почему так много места в вашей жизни занимает демонстрация, почему вы хотите, чтобы другие считали вас значительным, важным, выдающимся – почему?

Потому что у вас нет своего Я. У вас есть только эго - замени­тель Я.

Эго не существенно. Я существенно, но вам это не известно, а человек не может жить без ощущения своего «Я», по крайней мере, это трудно. Из какого же центра вы будете работать и действовать? Вам нужно «Я», хотя бы ложное - это уже будет полезно. Без своего «Я» вы просто распадетесь на части. Кто будет источником дейст­вия и объединения внутри вас? Кто сделает вас целостным? Из ка­кого центра вы будете действовать?

Если вам незнакомо Я, вам придется жить с эго - заменителем Я, ложным Я. Вы не знаете настоящего Я, поэтому создаете собствен­ное. Эго - это производное вашего ума. Всему ложному нужна под­держка, а демонстрация себя дает эго эту поддержку.

Если кто-то скажет вам «Вы красивы», вы сразу почувствуете се­бя красивым; если никто не говорит вам этого, вам трудно чувство­вать себя красивым; вы начинаете сомневаться и подозревать обрат­ное. Если некрасивому человеку постоянно говорить «Ты красив», то некрасивость уйдет из его сознания, и он станет считать, что он хорош собой. Поскольку ум зависит от мнения других, он их накап­ливает, становясь все более зависимым от них.

Эго зависит от того, что вы слышите о себе из уст других людей эго счастливо, если другие одобряют вас, оно несчастно, если дру­гие вас не признают. Если вам не оказывают внимания, эго ослабля­ется, если вы находитесь в центре внимания, эго получает подпитку - и постоянно требует ее все больше.

Даже маленький ребенок требует внимания. Он может часами играть себе тихо, но стоит прийти гостю... а ведь мама говорила ему, чтобы при гостях он вел себя тихо: «Ты не должен шуметь, и не вздумай шалить» - но именно при госте ребенок должен что-то сде­лать, чтобы обратить на себя внимание. Внимания ему нужно все больше и больше - ведь его эго растет и требует пищи, а ему велят молчать - это невозможно! Он должен что-то сделать! Даже если придется сделать себе больно, упасть. Боль можно стерпеть, но он должен добиться к себе внимания, внимания всех, должен стать центром внимания!

Как-то раз я гостил у одной семьи. Ребенку в этой семье, должно быть, велели в моем присутствии не шалить и быть тише воды, ниже травы. Но ребенок не мог сидеть тихо, он тоже хотел моего внима­ния и начал шуметь, бегать туда-сюда, разбрасывать вещи. Мать рассердилась и говорила ему много раз, одергивала его: «Послушай, если ты не перестанешь, мне придется тебя отшлепать» Но он не слушался. Тогда в конце концов мать сказала ребенку. «Пойди и сядь вон на тот стул - сейчас же!»

Ребенок понял с полуслова: «Ну все, это уже слишком, и сейчас мне от нее попадет», подошел к стулу, сел на него и, сердито глядя на мать, многозначительно произнес: «Ладно, я сел - на стул, но внутри я стою!»

С самого детства до последнего дня своей жизни человек требует внимания. Даже умирая, он не расстается с мыслью о внимании «Что скажут люди, когда я умру? Сколько народу придет проститься со мной? Напишут ли что-нибудь в газетах? Опубликуют ли хотя бы в одной из них некролог?»

Вот такие мысли. От начала до самого конца мы живем с оглядкой на чужое мнение. Должно быть, эта потребность в нас очень глубока.

Внимание - пища для эго, и только тот, кто достигает самости, не испытывает больше этой потребности. Когда у тебя есть центр, твой собственный, тебе не требуется внимание других. Тогда ты можешь жить один. Даже в толпе ты будешь один, в целом мире ты будешь один, будешь идти в толпе, но один.

Прямо сейчас ты не можешь жить так. Если ты прямо сейчас от­правишься в Гималаи и в густом лесу сядешь под деревом, ты бу­дешь ждать, чтобы кто-нибудь прошел мимо и потом возвестил ми­ру о том, что ты стал великим отшельником. Будешь ждать, будешь то и дело присматриваться - не идет ли кто? Потому что ты наслу­шался историй о том, что стоит кому-нибудь отречься от этого мира, как весь мир окажется вдруг у его ног, но до сих пор никого не было ~ ни журналистов, ни репортеров, ни фотографов – никого! Ты не можешь уехать в Гималаи. Когда пропадет потребность во внима­нии, ты будешь как в Гималаях, где бы ты ни был.

Ли-цзы демонстрировал свое мастерство стрельбы из лука

Почему «демонстрировал»? Он был все еще связан своим эго, ис­кал внимания. Он показывал свою искусность в стрельбе По-Хун Ву-Чжену, просветленному Мастеру, который в то время был уже очень стар - в истории говорится, ему было под девяносто лет - он был очень, очень стар, когда Ли-цзы пришел к нему. Почему Ли-цзы пришел к По-Хуну? Потому что он был известным Мастером, и если бы он сказал: «Да, Ли-цзы, ты самый лучший в мире стрелок», это было бы такой мощной подпиткой, на которой эго бы питалось еще долго и долго.

Когда тетива была натянута до предела, на локоть стрелку поставили чашку с водой, и он начал стрелять

- и ни капли воды не пролилось из полной чашки, стоящей на его локте - а ведь он стрелял!

Как только была пущена первая стрела, на тетиву легла вторая, а следом за ней третья. Все это время стрелок стоял неподвижно, как статуя.

Это было сделано мастерски, но не впечатлило По-Хун Ву-Чжена - потому что в ту самую секунду, когда ты пожелал что-то проде­монстрировать, ты уже упустил. Само стремление показать говорит о том, что ты еще не достиг самости, а если ты ее не достиг, снару­жи ты можешь быть неподвижен, как статуя, но внутри ты мечешься из стороны в сторону, раздираем разными стремлениями, желания­ми, мечтами. Снаружи ты можешь быть неподвижен: внутри проис­ходят всевозможные движения, бегут все сразу, одновременно, в разных направлениях.

Снаружи ты можешь стать подобен статуе - суть не в этом. Рас­сказывают про Бокудзю: он пришел к своему Мастеру и сидел перед ним два года подряд, совсем как статуя, как мраморная статуя Будды. В начале третьего года Мастер пришел, ударил его своим посо­хом и сказал: «Глупец! У нас здесь тысяча статуй Будды, зачем нам еще одна?» (А Мастер жил в храме, где действительно было множе­ство статуй Будды). Он сказал: «Их и так достаточно. Что ты здесь делаешь?»

Необходимо быть не статуей, а находиться в другом состоянии бытия. С внешней стороны, очень легко сидеть спокойно - что в этом сложного? Нужно лишь немного практики. Я видел в Индии человека, очень почитаемого, который провел, стоя десять лет под­ряд, даже спал стоя. Его ноги настолько отекли и растолстели, что он больше не может их согнуть. Народ его очень уважает, но когда я пришел к нему, он захотел увидеться со мной наедине и попросил меня: «Научи меня медитировать. Мой ум очень неспокоен».

Десять лет стоять, как статуя - он ни разу не присел, ни прилег, но проблема остается прежней: как медитировать, как найти внут­реннюю тишину?

Человек неподвижен вовне, но внутри него много движений. И даже больше, чем можете испытывать в данный момент вы, потому что ваша энергия распределена, много энергии нужно для движения тела. Но у человека, стоящего неподвижно, вся энергия устремляет­ся внутрь - в мысли, и внутри он сходит с ума, но он добился почи­тания других людей - на него приходят посмотреть. Эго довольно, но самости нет и в помине.

По-Хун Ву-Чжен сказал «Ты прекрасно владеешь техникой стрельбы, - молодец, красивый выстрел! - но не техникой не-стрельбы»

Это может быть немного трудно для понимания, потому что в дзен говорят, что овладение техникой стрельбы - это только начало, научиться стрелять - это только начало; но научиться не стрелять, так чтобы стрела стреляла сама - значит прийти к вершине.

Постарайтесь понять: когда вы стреляете, присутствует эго, дея­тель. Что же тогда такое искусство не-стрельбы? В нем стрела тоже летит, тоже попадает в цель, но смысл не в самой цели. Стрела мо­жет и промахнуться - суть не в этом. Суть в том, что внутри не должно быть никакого деятеля. Суть в источнике. Когда вы прикла­дываете стрелу к луку, вас быть там не должно; вы должны быть в этот момент словно несуществующим, совершенно пустым. И стре­ла стреляет сама. Внутри нет деятеля - тогда не может быть и эго. Вы настолько едины со всем происходящим, что нет никакого раз­деления. Вы растворились в нем. Деятель и действие - не двое, нет даже малейшего разделения: «Я - это деятель, а это - мое действие». Чтобы достичь этого, требуются годы. И этого трудно достичь без понимания; поняв, вы даете этому шанс произойти.

Херригель, искатель из Германии, провел три года со своим Мас­тером в Японии. Он был лучником, приехав в Японию, он уже был первоклассным стрелком - его стрела поражала сто мишеней из ста, в этом не было никакого сомнения. Он пришел к Мастеру, уже бу­дучи стрелком, так же, как и Ли-цзы. Но Мастер лишь рассмеялся. Он сказал: «Да, ты меткий стрелок, но как насчет не-стрельбы?»

Херригель удивился: «Какой еще не-стрельбы? Первый раз об этом слышу». «Тогда я тебя научу», - сказал Мастер.

Прошло три года; он упражнялся в своем искусстве, и казалось, что цель уже близка. Он достиг полного совершенства. И он беспо­коился, потому что... и здесь кроется трудность для западного ума. Восток кажется ему таинственным, нелогичным, и это на самом де­ле так. Херригель не мог понять своего Мастера: «Может, он сума­сшедший?» - ведь он достиг полного совершенства. Мастеру было не к чему придраться, и все же он повторял свое «Нет!» Вот в чем проблема: в различии западного и восточного подходов к жизни Мастер продолжает говорить нет, продолжает отвергать.

Херригеля это начинало раздражать; он сказал: «Но в чем моя ошибка? Укажите мне на ошибку, и я смогу ее преодолеть».

Мастер ответил: «Никакой ошибки нет. Ошибочен ты. Ошибки нет, ты стреляешь превосходно, но смысл не в этом. Ошибочен ты, когда ты стреляешь, в этом слишком много тебя, ты все время там. Стрела попадает в цель, верно! - но суть не в ней. Почему там так много тебя? К чему столько демонстрации? К чему эго? Почему ты не можешь не присутствовать в своем выстреле?»

Херригель, конечно, продолжал спорить: «Как я могу стрелять, если меня там нет? Тогда кто будет стрелять?» - очень рациональный подход: кто будет стрелять? - тогда Мастер отвечал: «Просто взгляни на меня». И Херригель чувствовал, что Мастер обладает не­ким таинственным качеством, которое трудно уловить. Он замечал это не один раз: Мастер действительно стреляет по-другому, он буд­то сам превращается в стрелу, в лук, будто его самого больше нет, он един со всем этим — и неразделим.

Тогда он стал расспрашивать Мастера, как у него это получается. Мастер сказал: «Это не техника. Ты должен понять, и должен впитать в себя это понимание, и погрузиться в него».

Три года потрачено впустую, и Херригель понял, что это невоз­можно: «Либо этот человек сумасшедший, либо его не-стрельба просто не для западного ума. Я и так потерял три года, пора уходить отсюда».

Он спросил Мастера прямо, и тот ответил «Да, ты можешь уй­ти»,

Херригель спросил: «Вы можете дать мне справку о том, что я три года учился у вас?»

Мастер сказал: «Нет, потому что ты ничему не научился. Ты про­вел со мной три года, но так ничему и не научился. Все, чему ты научился, ты мог бы с таким же успехом узнать и в Германии, не обязательно было приезжать сюда».

В день отъезда он пришел попрощаться с Мастером, и тот зани­мался с другими учениками, показывал им что-то... было раннее ут­ро, солнце всходило, пели птицы, и Херригель был спокоен, потому что уже решился: ведь стоит принять решение, и беспокойство про­ходит; он не волновался. Все эти три года его ум пребывал в на­пряжении - как этого добиться? Как выполнить условия этого су­масшедшего? Но теперь беспокойство прошло, он решился, он уезжал, билеты заказаны, к вечеру его уже здесь не будет, и весь этот кошмар останется позади. Он просто ждал, когда Мастер осво­бодится, чтобы поблагодарить его, попрощаться и уйти

Он просто сидел на скамейке. Вдруг, впервые, он почувствовал что-то. Он посмотрел на Мастера. Мастер натягивал тетиву, и Хер­ригель, будто это был не он, внезапно почувствовал, как встает со скамейки и идет к Мастеру. Он подошел к Мастеру, взял лук из его рук, стрела покинула лук, и Мастер сказал «Отлично, у тебя полу­чилось! Теперь я могу дать тебе справку».

Херригель говорит. «Да, в тот день это свершилось. Теперь я знаю разницу. В тот день это случилось само по себе - я не был стрелком, меня там не было. Я просто спокойно сидел на скамейке. Не было ни напряжения, ни волнения, ни мыслей об этом. Как будто это было не со мной».

Запомните это, потому что вы тоже близки к сумасшествию Мои условия выполнить трудно. Практически невозможно. Но - также и возможно. И это произойдет только тогда, когда вы, кажется, сдела­ли все, что могли, и вы уже на пороге, чтобы сказать «до свидания» и уйти, оставить меня. Это придет к вам в тот самый момент, когда вы дойдете до точки, где подумаете: «Надо бросить все эти медита­ции. Это один сплошной кошмар». Тогда беспокойство пройдет. Но не забудьте прийти ко мне попрощаться, иначе вы можете уйти, так и не познав.

Все начинается именно тогда, когда покончено с усилиями, когда все возможные усилия были приложены - как раз Херригель выкла­дывался как мог, поэтому ему для завершения хватило трех лет. Ес­ли вы совершаете усилие не полностью, время от времени, если оно не тотально, вам может не хватить и трех жизней. Если вы прохлад­ны в своем усилии, вы никогда не достигнете точки, где отпадет не­обходимость во всяком усилии.

Отдайтесь усилию полностью. Овладейте всей техникой медита­ции, какой только возможно. Сделайте все, что можете! Не упускайте ничего. Не пытайтесь увильнуть ни от единой мелочи, делайте это от всего сердца. Тогда однажды настанет момент, пик, когда больше уже ничего не может быть сделано. Когда вы дойдете до точки, в которой большего сделать уже нельзя, когда вы сделали все и я продолжаю говорить «Нет, этого мало!», это «нет» нужно для того, чтобы окончательно привести вас к максимуму, к вершине, от­куда дальнейшее действие невозможно.

А ведь вы даже не представляете, на что вы способны. Из всего невероятного запаса энергии, которым вы обладаете, вы используете лишь малую часть. А если вы используете лишь часть, вы никогда не достигнете точки, которую достиг Херригель - я назову ее точ­кой Херригеля.

Но он постарался. Он сделал все, что от него зависело: что каса­лось его, он не жалел сил.

Затем наступает точка кипения. Эта точка кипения есть дверь. Всякое усилие становится бесполезным, тщетным, оно ни к чему не приводит - и вы оставляете усилие. Внезапное расслабление и дверь открывается.

Теперь вы можете медитировать, не будучи медитатором. Теперь вы можете медитировать, не медитируя. Теперь вы можете медити­ровать при отсутствии эго. Теперь вы стали медитацией, а медитатора больше нет. Деятель стал действием, медитатор стал медитаци­ей, лучник стал стрелой и луком - и цель не снаружи, не висит где-то на дереве. Цель - это вы, внутри вас. Тот самый Источник.

Именно это сказал По-Хун Ву-Чжен. Он сказал:

Ты прекрасно владеешь техникой стрельбы, но не техникой не-стрельбы, - разумеется, Ли-цзы был метким стрелком. - Давай под­нимемся на высокую гору, встанем на уступ над обрывом, и ты по­пробуешь выстрелить оттуда».

Перед чем он ставит Ли-цзы? Внешняя сторона отточена, но ис­точник дрожит. Действие безупречно, но существо трепещет. Внут­ри него страх, внутри него смерть; он еще не познал себя. Он не знающий; что бы он ни делал, происходит лишь от головы и рук: третьего участника до сих пор нет. Всегда помните, чтобы участие принимали все трое: руки, сердце, голова. Помните об этой троице и не поддавайтесь уловкам ума, который попытается усыпить вашу бдительность: «Все в порядке, все трое присутствуют», потому что по мере того, как вы совершенствуете технику, становясь все более искусным, ум спрашивает: «Ну что еще нужно?»

Ум - это Запад, сердце - Восток. Ум говорит: «Все идет как на­до». Херригель в данном случае - ум; Мастер - сердце, и Мастер ведет себя как сумасшедший; и запомните: с точки зрения ума серд­це всегда похоже на сумасшедшего. Ум говорит сердцу: «Не лезь. Не вмешивайся, иначе ты только все запутаешь. Дай мне самому со всем разобраться, я все умею, я знаю правила, я знаю, как с этим об­ращаться». И с технической точки зрения ум всегда прав, а сердце нет, потому что оно не признает никакой техники, ему знакомо только чувство, только поэзия бытия. Сердце не знает ни техники, ни грамматики, оно принадлежит к поэзии.

«Давай поднимемся на высокую гору, - сказал старый Мастер - очень, очень старый, девяносто лет, - встанем на уступ над обры­вом, и ты попробуешь выстрелить оттуда» Вот и посмотрим. Они взошли на гору. Стоя на краю обрыва высотой десять тысяч фу­тов...

- и запомните, в этом разница между умом и сердцем на высоте десять тысяч футов живет сердце, на скале, что возвышается над до­линой глубиной десять тысяч футов...

Когда вы приближаетесь к сердцу, у вас кружится голова. С умом все происходит на земном уровне, это прямая дорога. С сердцем вы попадаете в лесную чащу: никаких прямых дорог, взлеты и падения, повсюду тайна, неизвестность, дымка; все неясно, это не шоссе, а лабиринт, скорее, похожий на головоломку. На высоте десять тысяч футов!

Ницше вспоминал, как однажды с ним произошло нечто: что он вдруг почувствовал себя на высоте десять тысяч футов, на огромной высоте над временем - как будто время было долиной, на которую он смотрел с высоты десяти тысяч футов. Эту запись в своем днев­нике он сделал в тот день, когда сошел с ума.

Это головокружительная точка, точка, в которой можно сойти с ума. Чем вы ближе к сердцу, тем ближе кажется безумие. «Что со мной?» Все плывет перед глазами. Все прежде известное покидает ваш ум, и приходит неизвестное. Никакие карты больше не помогут, потому что для сердца их не существует; карты придуманы для ра­ционального ума: в них все четко и ясно, с ними вы чувствуете себя в безопасности. Вот почему вас пугает любовь, пугает смерть, пуга­ет медитация. Когда вы приближаетесь к центру, вас охватывает страх.

Они взошли на гору. По-Хун Ву-Чжен отступил назад,

- не вперед; на обрыве высотой десять тысяч футов он отступил назад,

- так что его пятки висели в воздухе над пропастью. – Назад! - Тогда По-Хун Ву-Чжен подозвал Ли-цзы к себе.

Этот девяностолетний согбенный старец, который даже не мог стоять выпрямившись, встал, свесив пятки над пропастью и даже не глядя в ту сторону, назад.

Тогда он подозвал Ли-цзы к себе.

Вот и я стою так же и призываю вас сделать шаг вперед.

Ли-цзы упал на землю.

- он не смог шагнуть вперед. Где бы он ни стоял в тот момент - далеко от уступа над пропастью - Ли-цзы упал на землю от одной мысли о том, чтобы приблизиться к этому сумасшедшему старику, стоящему на грани смерти: в любой момент он может сорваться, на­всегда - он был весь в поту.

Ли-цзы упал на землю, пот струился по его телу с головы до пят.

Помните, первым делом пот выступает на голове. Когда вы ис­пытываете страх, первой покрывается потом голова, последними - стопы. Когда страх настолько глубок, что вспотели даже стопы, то­гда все ваше существо пронизано страхом и дрожью. Ли-цзы не мог стоять - не мог устоять при одной мысли приблизиться к старому Мастеру.

И сказал тогда По-Хун By-Чжен: «Совершенный человек возне­сется над синим небом, погрузится в глубины вод, обойдет восемь сторон света - и при этом его дух не выдаст ни единого признака перемены».

«Ли-цзы, отчего ты весь вспотел? До самых пят? И почему ты упал наземь, пораженный? Откуда такая перемена духа? Отчего ты весь дрожишь? Откуда этот трепет? Что за страх? - ведь совершен­ный человек не знает страха!»

Совершенство - это отсутствие страха, потому что совершенному человеку известно, что смерти нет. Даже если старый По-Хун Ву-Чжен упадет, он знает, что не может по-настоящему упасть, даже если его тело разлетится на тысячи кусочков и никто не сможет его найти, он знает, что он бессмертен. Он останется таким, как есть.

Только что-то на поверхности перестанет существовать, сердцевина же останется, останется навсегда такой, как есть.

Смерть не для сердцевины. Циклон лишь на поверхности, он ни­когда не затронет центра. Ничто никогда не затронет центра. Со­вершенный человек центрирован, укоренен в своем существе. В нем нет страха. Нельзя сказать, что он не боится - нет! Нельзя назвать его храбрецом - нет! В нем просто нет страха. Храбрец - это тот, кто, испытывая страх, способен побороть его; трус - это тот, кто, испытывая страх, идет у него на поводу. Они не отличаются, храб­рецы и трусы, они не отличаются в принципе: и те, и другие испы­тывают страх. Только храбрые идут вперед назло страху, а трусли­вые потакают ему. Но совершенный человек ни то, ни другое, в нем просто нет страха. Он ни храбрец, ни трус. Он просто знает, что смерть - это миф, что смерть - это ложь, самая большая ложь из всех, смерти не существует.

Помните, для совершенного человека смерти не существует - существует только жизнь, или Бог. В тот момент, когда вы почувст­вуете бессмертие, вы почувствуете Божественное. В тот момент, ко­гда вы почувствуете бессмертие, вы почувствуете самый источник жизни.

«Совершенный человек вознесется над синим небом, погрузится в глубины вод, обойдет восемь сторон света - и при этом его дух не выдаст ни единого признака перемены».

Перемена может происходить на поверхности, но дух неизменен. Внутри он остается спокойным. Внутри он остается неизменным на­вечно.

«Но ты предательски дрожишь, на твоих глазах пелена. Как же ты надеешься поразить цель?»

Потому что если ты дрожишь внутри, насколько бы точно ты ни попал в цель, абсолютная точность недостижима, потому что внут­ренняя дрожь передается твоей руке; она может быть невидимой, но она все же будет. С внешней стороны, возможно, цель поражена, но, с внутренней, ты промахнулся. Можно ли тогда считать, что ты по­пал в цель?

Итак, главный смысл не в том, чтобы попасть в цель, а в том, чтобы перестать испытывать внутренний трепет. Тогда вопрос мет­кости становится второстепенным. Это всего лишь детская игра - пусть она и будет детской заботой.

В этом вся разница между искусством стрельбы и искусством не-стрельбы. Вполне возможно, что Мастер, старый Мастер, однажды промахнется, это не исключено; но все же - ему знакомо искусство не-стрельбы. Ли-цзы никогда не выстрелит мимо цели, но он упус­тил настоящую цель: он упустил себя.

Итак, есть две точки: та, из которой стрела пущена, и та, в кото­рую стрела попадает. Религия всегда связана с источником, из кото­рого летят все стрелы. Куда они попадают, не так важно, самое главное - откуда они пущены: если они исходят из спокойного су­щества, они попадут в цель; на самом деле, они изначально попали, потому что в источнике есть конец; в начале заложен конец, в семе­ни - дерево, в альфе - омега.

Итак, главное - не беспокоиться о результате; самое важное - думать, медитировать об источнике. Будет ли мое движение в любви безупречным, не так уж и важно. Важно, есть ли поток любви. Если любовь есть, она найдет для себя способ выразиться, найдет свое искусство; но если нет любви, то, как бы вы ни были искусны в тех­нике, она не сможет найти себе любви - помните это.

Центр всегда обретет периферию, но периферия не сможет найти себе центр. Существо непременно обретет свой нрав, свой характер, но характер не найдет себе существа. Движение извне вовнутрь не возможно; есть только один путь: энергия течет изнутри наружу. Река не сможет течь, если у нее нет истока. В таком случае она мо­жет быть лишь искусственной. Если же есть исток, будет и течение, и река в конце концов впадет в океан - без проблем. Какое бы она ни взяла направление, она достигнет цели. Если источник перепол­нен, у вас все получится; а если вы просто балуетесь техниками и игрушками, вы упустите.

На Западе в особенности, технология занимает такое большое место, что уже проникла в человеческие отношения. Уделяя слиш­ком много внимания техникам, вы пытаетесь все превратить в тех­нологию. Вот почему ежегодно публикуется столько книг, тысячи книг о любви - о технике занятия любовью, достижения оргазма. Даже любовь превратилась в технологическую задачу, а оргазм стал делом техники: специалисты разрабатывают методики его достиже­ния. Если уже любовь стала технологией, что осталось? Тогда не ос­талось ничего, вся жизнь стала сплошной технологией. Тогда вам приходиться изучать технологию, но все равно вы упускаете; вы упускаете главную цель, которая есть источник.

В самой технике нет ничего плохого, но она вторична. Она несу­щественна. Существенным является источник, поэтому сначала нужно найти источник - тогда и техника придет. Хорошо, что вы изучаете технику, это хорошо! Я замечаю, что люди, которые при­ходят ко мне, всегда очень озабочены техникой. Они интересуются, как медитировать. Они не спрашивают: «Что есть медитация?» - Как?». Они спрашивают - «Как обрести мир?». Они никогда не спро­сят: «Что такое мир?» Как если бы это было им уже известно.

Мулла Насреддин убил свою жену, и над ним был суд. Судья сказал Насреддину: «Насреддин, ты продолжаешь настаивать на том, что ты миролюбивый человек. Какой же ты миролюбивый? Ты убил свою жену!»

Насреддин ответил: «Да. Я повторяю еще раз, что я миролюби­вый человек. Вы даже себе не представляете, какое умиротворение снизошло на ее лицо, когда я ее убил, и впервые за все время в доме воцарился покой. Я продолжаю настаивать, что я миролюбивый че­ловек».

Техника убивает. Покой, который она может вам дать, принад­лежит не жизни, а смерти. Опасность всех методик в том, что вы можете оказаться настолько ими поглощены, что полностью забуде­те источник. Методика хороша в том случае, если вы бдительны и осознаете, что она не цель, а только лишь средство. Чрезмерная одержимость средствами очень опасна, потому что вы можете полностью забыть источник.

В этом вся суть. По-Хун Ву-Чжен, старый Мастер, показал Ли-цзы один из секретов. Ли-цзы и сам стал просветленным, он стал тем, кем был в тот момент старый Мастер: отступавшим назад, к об­рыву высотой десять тысяч футов, свесившим пятки над пропастью - и все же в этом старом, девяностолетнем теле не появилось ни ма­лейшей дрожи; ни малейшей перемены, ни даже трепета! Должно быть, внутри него совсем не было страха. Должно быть, внутри он был глубоко укорененным в самом себе, центрированным. Помните это всегда, потому что всегда есть опасность стать жертвой техник и методик.

Высшее придет к вам только тогда, когда все техники будут от­брошены. Высшее случится с вами только тогда, когда для вас больше не будет существовать методик, потому что именно тогда вы станете по-настоящему открыты. Высшее постучится в вашу дверь именно тогда, когда вас не будет. Когда вас нет, вы готовы, потому что только при отсутствии вас внутри появляется простран­ство, чтобы впустить Высшее. Тогда вы станете чревом. Если вы есть, то вас слишком много, для Высшего не найдется даже уголка, даже маленькой лазейки, чтобы проникнуть внутрь вас - а Высшее обширно. Вы должны стать беспредельно пусты, бесконечно пусты - только тогда есть шанс на встречу с ним.

Вот почему я все время повторяю, что такие, как вы есть, вы ни­когда не сможете встретить Бога, потому что когда Бог придет к вам, вас не будет. А пока вы есть, Он не может прийти. Вы и есть препятствие.

ПОЖАР В ХРАМЕ

Беседа 7

6 ноября 1974 года

Когда Токай гостил в одном из храмов, на кухне его возник по­жар.

В спальню Токая вбежал какой-то монах с криками: «Пожар. Мастер, пожар!»

«А? - сказал! Токай, приподнявшись с постели - Где?»

«Где? - воскликнул монах. - На кухне, под полом — вставайте же!».

«На кухне, говоришь? - сонно спросил Мастер. - Знаешь что, ко­гда огонь достигнет коридора, вернись и скажи мне».

И через считанные минуты Токай уже похрапывал.

Ум невежествен, в основном, потому, что не умеет быть в на­стоящем. Ум постоянно движется: то в будущее, то в прошлое! Ум никогда не бывает здесь и сейчас. Он не может этого. Сама при­рода ума такова, что он не может пребывать в настоящем мгнове­нии, потому что ум должен думать, а в настоящем нет возможности думать. Вы должны видеть, слушать, присутствовать, но вы не мо­жете думать.

Настоящее мгновение так узко, что в нем не находится места для обдумывания. Вы можете быть, но мысли не могут быть. Каким образом вы думаете? Когда вы думаете, то мгновение уже в про­шлом, оно ушло. Или вы можете думать о мгновении, которое еще не наступило, оно пока в будущем.

Для того чтобы думать, требуется пространство, потому что ду­мать - все равно что гулять: это подобно прогулке для ума, подобно путешествию. Необходимо пространство. Можно прогуляться в прошлое, можно прогуляться в будущее, но где гулять в настоящем? Настоящее всегда так близко, нет, скорее, даже не близко, а на­стоящее - это вы. Прошлое и будущее - это две половины времени: настоящее - это вы, это не часть времени. Это не время: это не отре­зок времени, оно вообще времени не принадлежит. Настоящее - это вы, прошлое и будущее - вне вас.

Ум не может существовать в настоящем. Если вы сможете быть здесь, полностью присутствовать, то ум исчезнет. Ум умеет желать, умеет мечтать - мечтать о тысяче и одной вещи! - он может перене­стись на самый край света, и может перенестись к самому истоку мира, но не может быть здесь и сейчас - для него это невозможно. Невежество целиком состоит из незнания этого. А вы все беспокои­тесь о прошлом, которого больше нет - совершенная глупость! С прошлым ничего не поделаешь. Как можно изменить что-то в про­шлом, которого больше нет? Ничего не поделаешь, оно ушло: но вы все равно заботитесь о прошлом, и тем самым вы напрасно тратите себя.

Возможно же, вы, наоборот, думаете о будущем, желаете и меч­таете. Вы когда-нибудь замечали? - будущее никогда не приходит. Оно не может прийти. Приходит только настоящее, и настоящее сильно отличается от ваших желаний и грез. Вот почему все то, о чем ваши мечты, желания, фантазии и планы, никогда не случается, - но на это вы растрачиваете себя. Вы слабеете. Вы умираете. Энер­гия уходит в пустоту, не достигает никакой цели и просто рассеива­ется по ветру. А потом смерть постучится к вам в дверь. И помните! - смерть никогда не приходит ни в прошлом, ни в будущем. Смерть приходит в настоящем.

Вы не можете сказать смерти «Приходи завтра!». Смерть посту­чится к вам в настоящем! И жизнь также стучится к вам в настоя­щем. И Бог стучится к вам в настоящем. Все реально существующее всегда приходит в настоящем, а все несуществующее принадлежит к прошлому или будущему.

Ваш ум - ложная сущность, потому что он никогда не приходит в настоящем. Пусть это будет критерием реальности все, что дейст­вительно есть, есть здесь и сейчас, все, чего нет, не принадлежит к настоящему. Отбросьте все, чего нет в настоящем! И если вы живете в настоящем мгновении, открывается новое измерение - измерение вечности.

Прошлое и будущее движутся по горизонтали: от А к В, от В к С, от С к D, по прямой. Вечность движется вертикально: из А глубже в А, или выше в А, но не к В; А движется вверх и вглубь, в обоих на­правлениях. Это вертикаль. Настоящий миг перемещается по верти­кали, время - по горизонтали. Время и настоящее никогда не пере­секаются. Вы - настоящее: вся ваша сущность движется по вертикали. Глубины открыты, высоты открыты, но вы же движетесь по горизонтали вслед за умом. Вот так вы и упускаете Бога.

Люди приходят ко мне и спрашивают, как им встретить Бога, как увидеть, осознать его. Смысл не в этом. Смысл вот в чем - как же вы упускаете Его? - ведь Он здесь и сейчас, стучится к вам в дверь. По-другому и быть не может. Если Он есть, реален, он должен быть здесь и сейчас. Только нереального нет здесь и сейчас. Он уже стоит у вашей двери - только вас нет дома. Вас никогда нет дома. Вы блуждаете среди миллионов слов, но вас никогда нет дома. Там вас никогда не застать. А Бог приходит, чтобы встретиться с вами тут, реальность окружает вас тут, но никогда не застает вас. Настоящий вопрос не в том, как встретить Бога, а в том, как оказаться дома, чтобы, придя, Бог застал вас там. Это не вы находите Его, а Он на­ходит вас.

Это и есть настоящая медитация. Понимающий человек не оза­бочен Богом и подобными вещами, потому что он не философ. Он просто пытается быть дома, медитирует над тем, как перестать вол­новаться о будущем и прошлом, думать о будущем и о прошлом, он медитирует над тем, как обосноваться здесь и сейчас, как не поки­дать настоящее мгновение. Как только вы оказываетесь в этом мгновении, дверь открывается. Этот мгновение и есть дверь!

Однажды я остановился в семье католического священника. В один из вечеров мы сидели все вместе: священник, его жена и ма­ленький ребенок, который играл в уголке с кубиками, строил что-то. Вдруг ребенок сказал: «Теперь все должны замолчать, потому что я построил церковь. Церковь готова, теперь перестаньте разговари­вать».

Отец был очень доволен, что ребенок понял, что в церкви нужно вести себя тихо. Чтобы одобрить его, он спросил: «А почему в церк­ви нужно вести себя тихо?»

«А потому, - сказал мальчик, - что все люди спят».

Люди спят - и не только в церкви, но и на всей земле, повсюду Они засыпают в церкви, потому что входят в нее спящими. Покидая ее, они идут как во сне - все они лунатики, сомнамбулы. Такова природа сна: вас нет здесь и сейчас, потому что, если бы вы были здесь и сейчас, вы бы не спали!

Сон уносит вас в прошлое, сон уносит вас в будущее, ум есть сон, ум - это глубокий гипноз: сон без задних ног. И вы пробуете множество способов, но ничего не помогает - потому что любые действия во сне практически бесполезны; что бы вы ни делали - это не более, чем сон.

Мне рассказывали, как один человек обратился к психоаналити­ку, причем очень рассеянному - все мы рассеянны, потому что ум сам по себе предполагает отсутствие вас здесь и сейчас: вы рассеян­ны, вас нет дома - вот что означает рассеянность. Человек обратил­ся к этому рассеянному психоаналитику с жалобой: «У меня серьез­ная проблема. К каким только докторам я ни обращался, никто не смог мне помочь; они говорят, что все в порядке, но я плохо себя чувствую. Я так громко храплю во сне, что сам просыпаюсь от сво­его храпа. И так не один раз за ночь: просыпаюсь от собственною храпа».

Похоже, так и не выслушав пациента, психоаналитик сказал «Это пустяки. Достаточно простого средства. Попробуйте спать в другой комнате».

Вы понимаете?

Все именно это и делают. Вы переходите из одной комнаты в другую, но сон продолжается, и храп не покидает вас. Вы не можете оставить его в другой комнате; это не что-то отдельное от вас, это вы, это ваш ум, это все ваше накопленное прошлое, ваша память, ваши знания - то, что индуисты называют самскары, то есть обу­словленности, из которых состоит ваш ум. Вы уходите в другую комнату - они следуют за вами.

Вы можете поменять религию: с индуизма на христианство, с христианства на индуизм: вы лишь меняете комнаты. Из этого ниче­го не выйдет. Вы можете ходить от одного Мастера к другому, из одного ашрама в другой: пользы будет мало. Вы меняете комнаты: менять нужно не комнаты, а вас. Комната не имеет никакого отно­шения к вашему храпу; причина не в комнате, а в вас. Это первое, что нужно понять для того, чтобы вы смогли проникнуть в смысл этой прекрасной истории.

Ваш ум, как он есть, спит. Но вы не чувствуете, что он спит, по­тому что выглядите вы вполне бодрствующим, ваши глаза открыты. Но видели ли вы хоть что-нибудь? У вас есть уши, но слышали ли вы хоть что-нибудь?

Вы слушаете меня, поэтому скажете «Да, слышал» Но кого вы слушаете: меня или внутренний голос своего ума? Ваш ум постоян­но комментирует. Я здесь и говорю с вами, но вы не здесь и не слу­шаете меня. Ваш ум комментирует все: «Да, это правильно, я согла­сен»; «Я не согласен, это полная ложь»; ваш ум все время стоит рядом и комментирует. Сквозь этот туман комментариев я не могу проникнуть к вам. Понимание приходит тогда, когда вы просто слушаете, не интерпретируя.

На уроке в одной маленькой школе учительница заметила, что один ребенок ее не слушает. Он был ленивым и непоседливым, ер­зал на месте. Она спросила его: «Что с тобой? Тебе меня плохо слышно?»

Мальчик ответил. «Слышно хорошо, но слушать трудно».

Он показал очень тонкое отличие. Он сказал: «Слышно хорошо, я слышу вас; но я не могу слушать» - потому что слушать - это боль­ше, чем слышать; слушать значит слышать и осознавать. Просто слышать могут все, вас окружают звуки — и вы их слышите! Но вы не слушаете. Вам приходится слышать, потому что звуки ударяются в вашу барабанную перепонку, вам приходится слышать. Но вы не слушаете, потому что слушание требует глубокого внимания, кон­такта - вместо постоянного внутреннего комментирования, посто­янного «да» и «нет», «согласен» и «не согласен», потому что, выби­рая между согласием и несогласием, как вы можете одновременно слушать меня?

Когда вы согласились, то, что я сказал, уже в прошлом; когда вы не согласились, то, что я сказал, уже ушло. В тот момент, когда вы мысленно киваете, говорите «да» или «нет», вы упускаете - и так происходит постоянно внутри вас.

Вы не умеете слушать. И чем больше вы знаете, тем труднее вам слушать. Слушать означает невинно внимать: вы просто слушаете! Нет необходимости в том, чтобы соглашаться или не соглашаться. Я не жду от вас ни того, ни другого. Я не прошу вас голосовать, я не ищу вашей поддержки, я не пытаюсь каким-либо образом убедить вас.

Как вы реагируете, когда слышите, как птица громко чирикает в листве? Вы это как-нибудь комментируете? Да, и в этом случае вы говорите про себя: «Раздражает». Вы не можете слушать даже птич­ку. Когда дует ветер и слышен шелест листвы на деревьях, слушаете ли вы его? Иногда, возможно, когда он застает вас врасплох. Но и тогда вы комментируете: «Да, приятно».

Теперь смотрите: как только вы начинаете комментировать, вы впадаете в сон. Вмешивается ум, и вместе с ним - прошлое и буду­щее. Вертикаль утрачивается - вы становитесь горизонтальными. Вмешательство ума делает вас горизонтальными. И вы упускаете вечное.

Просто слушайте. Не нужно говорить «да» или «нет». Не нужно верить или не верить. Просто слушайте, и Истина откроется вам

Или не-истина! Если кто-то говорит ерунду, то, просто слушая, вы поймете, что это ерунда - без каких-либо комментариев ума. Ес­ли кто-то говорит Истину, она откроется вам. Истина и не-истина не есть вопрос согласия и несогласия, это вопрос ощущения; находясь в полном контакте, вы чувствуете, вы просто чувствуете, истина это или нет - вот и все! Никаких сомнений по поводу этого! Никаких мыслей! Чем здесь могут помочь мысли?

Если вы были воспитаны в определенной традиции, например, христианской, индуистской или мусульманской, и то, что я говорю, каким-то образом согласуется с вашим воспитанием, вы скажете «да». Если не согласуется, вы скажете «нет». Так кто здесь - вы или ваше воспитание? К тому же, воспитание - это лишь случайность.

Ум не способен выяснить, что истинно; ум не способен узнать, что неистинно; ум может рассуждать об этом, но любое рассужде­ние основано на социальных установках. Рассуждения индуиста од­ни, рассуждения мусульманина - другие. Каждый тип обусловлива­ния отличается рационализацией. Вы не просто рассуждаете - вы объясняете!

Мулла Насреддин состарился; он дожил до ста лет. К нему прие­хал журналист как к самому старому гражданину в той округе. Журналист сказал: «Насреддин, я хотел бы задать вам несколько во­просов. Первый такой: как вы думаете, сможете ли вы прожить еще сто лет?»

Насреддин сказал: «Конечно, ведь сто лет назад я не был так си­лен, как сейчас».

Сто лет назад он был ребенком, только родился, поэтому он ска­зал: «Сто лет назад я не был так силен, как сейчас, и если маленький ребенок, беспомощный, слабый, смог прожить сто лет, так почему же я не смогу?»

Это пример объяснения. Все вроде бы выглядит логичным, но че­го-то не хватает. Это называется «мечтать не вредно».

Вам бы хотелось прожить дольше, и вы придумываете этому ло­гическое обоснование: вы верите в бессмертие души. Вы были вос­питаны в культуре, которая считает душу вечной. Если кто-то гово­рит «Душа живет вечно», вы киваете и соглашаетесь. «Да, это правда». Но это не правда - и не ложь. Вы соглашаетесь, потому что в вас говорит глубоко укоренившаяся установка. И вы не одиноки в этом, половина человечества верит в это - индуисты, буддисты и джайны верят в то, что душа живет вечно и много раз перерождает­ся; другая половина человечества - христиане, мусульмане, иудеи - верят, что душа смертна и не может переродиться; прожив одну жизнь, душа растворяется во Всевышнем.

Половина людей верит в одно, половина в другое, у тех и у дру­гих есть свои аргументы, свои обоснования. Если вы хотите во что-то верить, вы будете в это верить, и в глубине души причиной вашей веры будет не здравый смысл, а желание. Ум кажется рациональ­ным, но это не так. Это процесс объяснения: ум соглашается со всем, во что вам хочется верить. А откуда берется это желание? Оно приходит из воспитания.

Слушание - это особенный процесс, у него совершенно другое качество. Когда вы слушаете, вы не можете при этом быть индуистом, мусульманином, джайном или христианином; когда вы слу­шаете, вы не можете быть верующим или атеистом, когда вы слу­шаете, вы не можете слушать сквозь фильтр ваших «измов» и священных книг - вы должны отложить их в сторону; просто слу­шайте.

Не бойтесь, я не прошу вас соглашаться! Просто слушайте, не за­думываясь о согласии и несогласии. Тогда случается контакт.

Если перед вами Истина, вас к ней тянет: все ваше существо при­тягивается будто магнитом, вы растворяетесь и сливаетесь с ней, и ваше сердце подсказывает «Это истинно» безо всяких причин, без аргументов, без логики. Вот почему во всех религиях говорится, что здравый смысл не ведет к Божественному. К нему ведет вера, дове­рие.

Что такое доверие? Это убеждение? Нет, убеждение относится к уму. Доверие - это контакт. Вы просто отказываетесь от своих обо­ронительных мер, снимаете доспехи, становитесь уязвимыми. Вы слушаете что-то, и вы настолько полностью погружены в это, что чувство, истинно это или нет, возникает само по себе. Если это не­истинно, вы это чувствуете. Почему так происходит? Если это ис­тинно, вы это чувствуете. Почему так происходит?

Так происходит потому, что Истина обитает внутри вас. Когда вы полностью свободны от мыслей, ваша Внутренняя Истина может узнать Истину вокруг - потому что подобное тянется к подобному, они подходят друг другу. Тогда все вдруг встает на свои места, складывается в определенный узор, и хаос превращается в космос. Слова складываются в строки... и рождается поэзия. ТОГДА BCЕ ПРОСТО ВСТАЕТ НА СВОИ МЕСТА.

Если вы находитесь в контакте и перед вами Истина, ваша внут­ренняя сущность просто согласуется с ней - но это не означает, что вы соглашались с чем-то. Вы настраиваетесь на одну волну. Вы сли­ваетесь в одно. Это и есть доверие! Если что-то ложно, оно просто отходит от вас - вам даже не нужно задумываться об этом, не нужно даже обращать внимание: в этом нет смысла. Вы не говорите «Это ложно», просто это вам не подходит, и вы идете дальше! Если что-то вам подходит, оно становится вам домом. Если не подходит, вы двигаетесь дальше.

Через слушание приходит доверие. Но слушание складывается из слуха и внимания. Но вы же крепко спите - как вы можете быть внимательны? Но даже в состоянии глубокого сна где-то внутри вас присутствует немного внимания, иначе не было бы выхода. Вы мо­жете сидеть в тюрьме, но всегда находятся способы - и вы можете выйти. Возможны трудности, но шанс освободиться есть известен не один случай побега из-под стражи. Будды совершают побег. Они тоже раньше были узниками, как вы. Махавиры совершают побег. Иисусы совершают побег. Узникам удавались побеги и прежде - они им удавались всегда: всегда где-то есть дверь, есть выход - про­сто нужно его поискать.

Если это невозможно, если нет ни единого шанса, тогда не было бы и проблемы. Проблема возникает именно потому, что возмож­ность есть - и вы что-то о ней знаете. Если бы вы о ней совсем не знали, то жили бы спокойно. Если бы вы лежали в коме, то у вас бы не было проблем. Но вы не в коме; вы спите - но не полностью. Есть где-то щель, лазейка, и вы должны найти внутри себя эту спо­собность быть внимательным.

Иногда вы бываете внимательны. Если кто-то собирается вас ударить, вы становитесь внимательным. Если вы в опасности, если вы идете ночью через лес и вокруг темно, то вы проявляете другую степень внимательности. Вы все внимание, думать некогда. Вы в полном контакте с ситуацией, со всем, что происходит. Стоит ше­лохнуться листочку, и вы услышите. Вы похожи на зайца или на оленя - они всегда начеку. У вас выросли уши, глаза широко рас­крыты, вы чувствуете все, что происходит вокруг, потому что веро­ятна опасность. В опасности вы становитесь менее сонным и более осознанным, образ действий меняется. Если кто-то приставил вам клинок к груди и собирается его вонзить, в этот момент вы уже ни о чем не думаете. Прошлого нет, будущего нет, вы здесь и сейчас.

Шанс есть. Если вы постараетесь, то сможете поймать тот един­ственный луч, что есть в вас, а когда вы поймали луч, солнце уже не так далеко; тогда с помощью луча вы сможете достичь солнца - туч станет дорогой.

Итак, запомните: найдите в себе внимание, и пусть оно станет непрерывным все двадцать четыре часа в сутки, что бы вы ни дела­ли. Ешьте, и при этом старайтесь быть внимательным. Ходите, но ходите осознанно. Любите, но любите с полной осознанностью. По­пробуйте!

Возможно, вам не удастся сделать это до конца всего за один день, но, поймав пусть даже один луч, вы испытаете глубокое удов­летворение - потому что качество не зависит от того, достигаете вы одного луча или целого солнца. Попробуете ли вы одну каплю, воды из океана или весь океан - от этого вкус соленой воды не изменится, - и этот вкус станет вашим сатори, ПРОБЛЕСКОМ.

Сейчас, слушая меня, будьте бдительны. Если вы почувствуете, что снова погружаетесь в сон, разбудите себя: встряхнитесь слегка, чтобы проснуться. Если, идя по улице, вы почувствуете, что идете как во сне, встряхнитесь, дайте легкую встряску всему телу; будьте бдительны. Эта бдительность сохраняется всего на несколько мгно­вений, вы утратите ее вновь, потому что вы прожили во сне так дол­го, что это стало привычкой, и вы не видите способа ее побороть.

Как-то раз я летел на самолете из Калькутты в Бомбей, и один ребенок на борту расшалился, бегал из одного конца прохода в дру­гой, беспокоил людей - а тут стюардесса несла чай и кофе, мальчик налетел на нее, и в результате - кругом беспорядок. Тогда мать ре­бенка сказала ему: «Сколько раз я тебе говорила, шел бы ты лучше играть на улицу».

Все дело привычки. Она сидела рядом со мной и не понимала, что говорит. Я слышал все, что она говорила, и она ни на секунду не отдавала себе отчета в своих словах. И только ребенок вернул ее на землю. Он сказал: «Ты что, серьезно? Если я выйду, мне конец!»

Разумеется, ребенок более внимателен, потому что у него меньше привычек. Ребенок более бдителен, поскольку на нем меньше дос­пехов, он менее скован. Вот почему во всех религиях говорится, что когда человек становится святым, в нем появляется нечто от ребен­ка: невинность. Тогда привычки отпадают, потому что привычки - это ваша тюрьма, и сильнейшая привычка - сон.

Теперь следуйте за мной в эту притчу.

Когда Токай гостил в одном из храмов, на кухне его возник по­жар.

В спальню Токая вбежал какой-то монах с криками «Пожар Мастер, пожар!»

«А? - сказа! Токай, приподнявшись с постели. — Где?»

«Где? - воскликнул монах. - На кухне, под полом - вставайте же!»

«На кухне, говоришь? - сонно спросил Мастер. - Знаешь что, ко­гда огонь достигнет коридора, вернись и скажи мне». И через считанные минуты Токай уже похрапывал.

Токай был великим дзен-мастером, просветленным, живущим в полной осознанности, а тот, кто живет в полной осознанности, жи­вет от одного мгновения к другому. Строить планы невозможно, нельзя планировать даже следующее мгновение, потому что кто знает? - следующего мгновения может и не быть. Как же вы можете планировать заранее, если никто не знает, что случится в следую­щий миг? И если вы слишком много планируете, вы можете упус­тить мгновение, упустить его свежесть.

Жизнь - это поток, ничто не стоит на месте, все движется. Герак­лит сказал, что нельзя войти в одну и ту же реку дважды - какие тут могут быть планы? К тому времени, как вы войдете в нее снова, много воды утечет, и это будет уже не прежняя река. Планирование возможно при условии, что прошлое повторяется; но прошлое нико­гда не повторяется, повторений не бывает - и даже если вам кажет­ся, что вы видите повторение чего-либо, это происходит потому, что вы не видите целого.

И снова Гераклит, каждый день восходит новое солнце. Конечно, вы скажете, что это то же самое солнце, но оно не может быть прежним солнцем, на то нет ни малейшего шанса. Многое измени­лось: все небо стало другим, изменилось расположение звезд, само солнце стало старше. Современные ученые говорят, что в течение четырех миллионов лет солнце умрет, его смерть уже близка. По­скольку солнце живое, и очень старое - оно рано или поздно умрет.

Солнца рождаются, живут и умирают. Для нас четыре миллиона лет - это очень долго, для солнца это ничтожно мало, это все равно, что оно умерло бы через секунду. Когда не станет солнца, исчезнет и вся солнечная система, потому что солнце - ее источник! Каждый день солнце умирает, становясь все старше и старше - оно не может быть прежним! Каждый день теряется энергия - огромное количест­во энергии выбрасывается в виде лучей. Солнца меньше с каждым днем, оно истощается. Оно уже не прежнее, не может быть преж­ним.

И когда солнце восходит, оно восходит каждый раз над новым миром, меняется и тот, кто на него смотрит. Возможно, вчера вы были наполнены любовью: тогда вы смотрели другими глазами, и солнце казалось вам другим. Вы были настолько полны любви, что вас окружало облако поэтичности, и вы смотрели сквозь него - воз­можно, солнце казалось вам тогда богом, каким его видели свидете­ли из Вед: они называли солнце богом, настолько они были полны поэтичности. Они были поэтами, влюбленными в существование, они не были учеными. Они не были в поисках сути материи, они были в поисках сути настроения. Они поклонялись солнцу, должно быть, они были счастливыми и блаженными людьми, потому что поклоняться можно только в состоянии блаженства; только тогда можно поклоняться, когда вся ваша жизнь - сплошное блаженство.

Возможно, вчера вы были поэтом. Сегодня вы, возможно, уже совсем не поэт, потому что внутри вас также течет река; вы тоже меняетесь. Вчера все прекрасно сочеталось, сегодня все преврати­лось в хаос: вы сердитесь, вы подавлены, вы печальны. Может ли солнце быть прежним, если смотрящий на него изменился? Все ме­няется, поэтому понимающий человек никогда не загадывает на бу­дущее, он не умеет. НО ОН БОЛЕЕ ГОТОВ К ВСТРЕЧЕ С БУДУ­ЩИМ, ЧЕМ ВЫ.

В этом и есть парадокс. Вы планируете, но в итоге вы менее под­готовлены. На самом деле, само планирование означает, что вы чув­ствуете себя неуверенно, поэтому вы планируете - иначе зачем?

Вы ждете гостя и придумываете заранее, что вы ему скажете. Ка­кая глупость! Неужели, встречая гостя, вы не можете быть непо­средственны? Но вы боитесь, вы не верите в себя, не доверяете, вы планируете, репетируете. Ваша жизнь - игра на сцене, она не на­стоящая, потому что репетиции нужны только актерам. И запомни­те; если вы репетируете заранее, то, что бы ни случилось потом, бу­дет лишь игрой, а не реальностью: гостя еще нет, а вы уже планируете! - что вы скажете, как примете его, что будете ему отве­чать; вы уже говорите речь. Гость, в вашем уме, уже пришел - и вы разговариваете с ним. К тому времени, когда гость придет на самом деле, он уже успеет наскучить вам. Получается, что к тому времени, когда гость пришел, он уже пробыл у вас слишком долго - вам скучно. И что бы вы ни говорили, уже не будет правдивым и ис­кренним. Это будет идти не от вас, а из вашей памяти. Это не воз­никнет спонтанно из вашей сущности, это будет продолжением ва­шей репетиции. Это будет фальшиво - и встреча не состоится. Потому что способен ли фальшивый человек встретить? - и то же самое с вашим гостем: он тоже планировал, он уже тоже сыт вами по горло. Он уже все сказал про себя и теперь хотел бы просто по­молчать. Все, что он вам скажет, он отрепетировал заранее.

Итак, когда встречаются два человека, на самом деле, встречает­ся четыре - самое меньшее; может быть и больше. Двое из них, на­стоящие, остаются на заднем плане, а двое фальшивых встречаются и общаются. Фальшиво здесь все, потому что было спланировано за­ранее. Даже если вы кого-нибудь любите, вы все планируете, репе­тируете - все свои движения, поцелуи, жесты - и все превращается в фальшь!

Почему вы не доверяете себе? Когда наступает момент, почему вы не доверяете своей непосредственности? Почему вы не можете быть настоящими?

Ум не умеет доверять моменту, он вечно боится. Вот почему он планирует - планы означают страх. Именно страх все планирует, и, планируя, вы упускаете все: все, что красиво и истинно, все, что Бо­жественно; вы упускаете. Никому еще план не помог найти Бога, это невозможно.

Когда Токай гостил в одном из храмов, на кухне его возник по­жар.

Во-первых: огонь порождает страх, потому что он есть смерть. И если даже огонь не способен посеять страх, то ничто не способно. Но даже огонь не в силах поселить в вас страх, если вы встречались со смертью и знаете, что смерти не существует. Иначе, стоит вам услышать одно лишь слово «Пожар!», и вы уже в панике. Может, никакого пожара и нет, просто кто-то бежит с криками «Пожар!» - и вы уже в панике. Кто-то может попытаться спастись, выпрыгнув из окна, и погибнет - а никакого пожара не было. Одно слово «пожар» может навести на вас панику.

Вы живете словами. Кто-то скажет «лимон», и у вас выделяется слюна. Кто-то скажет «Пожар!», и вот вас уже и след простыл, вы сбежали. Вы живете словами, а не реальностью. Вы живете симво­лами, а не реальностью. Все же эти символы придуманные, они не настоящие.

Однажды я слышал, точнее, подслушал, как пожилая женщина учила молодую что-то готовить. Она что-то объясняла, и потом ска­зала: «Шесть бульков патоки». Молодая женщина спросила: «Шесть чего?» Пожилая ответила: «Шесть бульков».

Молодая женщина не знала, что и думать, и спросила: «Что это за бульк? Первый раз о нем слышу»

Пожилая женщине сказала: «Боже мой! Ты не знаешь даже такой простой вещи? Да, сложно будет научить тебя готовить!»

Молодая женщина сказала: «Будь так добра, просто скажи мне, что значит "бульк'».

Старая женщина сказала: «Наклоняешь кувшин; когда он сделает «бульк» - это будет раз. Потом еще пять раз так же - и будет шесть бульков!»

И так со всем остальным языком. Ни одно слово, на самом деле, ничего не обозначает. Значение вкладываем мы сами путем взаим­ной договоренности. Вот почему в мире существует три тысячи языков, но при этом не существует трех тысяч разных реальностей. Весь язык похож на этот «бульк».

Вы можете придумать свой собственный тайный язык, нет про­блем! Влюбленные часто придумывают свой тайный язык, они про­износят слова, и никто не понимает, что они говорят, кроме них са­мих. Слова символичны! Значение лишь вкладывается, самого значения не существует. Когда кто-то говорит «Пожар!», в самом слове нет пожара, его не может там быть. Когда кто-то говорит «Бог», в самом слове «Бог» нет Бога - не может быть. Koгда кто-то говорит «люблю», слово «люблю» еще не есть любовь.

Когда вам говорят «Я люблю тебя», не позволяйте словам вас обмануть. Но вы все же будете им верить, потому что никто не смотрит правде в глаза; люди смотрят лишь на слова. Когда вам го­ворят: «Я люблю тебя», вы думаете. «Да, он любит меня»; или: «Да, она любит меня». Вы попадаете в ловушку, и потом вам будет труд­но. Просто посмотрите, каков этот мужчина или эта женщина на са­мом деле. Не слушайте слов, прислушайтесь к реальности. Войдите в контакт с реальностью этого человека, и тогда вы поймете все, что он говорит - это лишь слова - или за ними стоит какое-то со­держание. И полагайтесь на это содержание, никогда не полагайтесь на слова, иначе рано или поздно вы будете разочарованы.

В мире столько разочаровавшихся влюбленных - девяносто про­центов! А все дело в словах. Они верят словам и не обращают вни­мания на реальность.

Не поддавайтесь обманчивости слов. Не позволяйте им затума­нить ваш взор. Не позволяйте словам осесть на ваших глазах и ушах, иначе вы будете жить в фальшивом мире. Слова сами по себе фаль­шивы, они приобретают смысл лишь в том случае, если в сердце, от которого они исходят, есть хоть немного истины.

Когда Токай гостил в одном из храмов, на его кухне возник по­жар

В спальню Токая вбежал какой-то монах с криками «Пожар, Мастер, пожар!»

«А? - сказал Токай, приподнявшись с постели - Где?»

Мастера невозможно ничем взволновать, даже смертью, потому что взволнованность - это часть ума. И Мастера ничем не удивить, даже смертью, потому что удивление - это тоже часть ума. Почему нельзя удивить Мастера? Потому что он никогда ничего не ждет. Как можно удивить человека, который вообще ничего не ждет? Вы ожидаете одного, а происходит другое, вот почему вы удивляетесь. Вот идете вы по улице, навстречу вам - человек, и вдруг он превра­щается в лошадь - вы удивлены, даже потрясены: что происходит? Но даже этому не удивился бы такой человек, как Токай, ведь он знает, что жизнь - это поток, и возможно все человек может обер­нуться лошадью, а лошадь - человеком. Такое уже было, и не раз лошади становились людьми, люди становились лошадьми. Жизнь продолжается!

У Мастера нет никаких ожиданий, его ничем не удивить. Для не­го возможно все. И он открыт любой возможности. Он живет в на­стоящем мгновении, полностью открытый, случилось - значит слу­чилось. Он не планирует встречи с реальностью и не защищается. Он принимает.

Ожидая чего-либо, вы теряете способность принимать. Если вы готовы принять все, вы не можете ожидать. Если вы принимаете и не ожидаете - вас нельзя удивить, нельзя взволновать. Взволнован­ность подобна лихорадке, это болезнь, когда вы взволнованны, вас лихорадит, вас бросает в жар. Возможно, иногда вам это приятно, потому что бывает два вида жара, один - от удовольствия, другой - от боли. Тот, что вам приятен, вы называете удовольствием, но он тоже форма лихорадки, возбуждения; тот, что вам неприятен, вы на­зываете болью, болезнью, недомоганием - но и то, и другое - след­ствие возбуждения. Попробуйте понаблюдать: эти состояния сме­няют одно другое.

Например, вы любите женщину; вы волнуетесь и испытываете определенное удовольствие, или вы интерпретируете это как удо­вольствие - но побудьте с этой женщиной вместе, и рано или поздно взволнованность пройдет, возникнет обратное: вам скучно, вы пре­сыщены, вы бы с радостью ушли, побыли в одиночестве; и если женщина продолжает быть рядом, появляется отрицательная сторо­на - вам плохо, вас тошнит.

Посмотрите! Ваша жизнь похожа на радугу. В ней есть все цвета - и вы перебираете их один за другим. Она несет в себе все крайно­сти, все противоположности: удовольствие приходит на смену боли, боль - на смену удовольствию. Если боль не проходит слишком долго, вы можете даже начать получать от нее определенное удо­вольствие. Если удовольствие длится слишком долго, оно начинает причинять вам страдание. Оба этих состояния - состояния возбуж­дения. Эти состояния лихорадочны. Понимающий человек не впада­ет в горячку. Его не взволновать, его не удивить. Если даже рядом смерть, он спокойно спросит: «Где?». Этот прекрасный вопрос - «Где?», ведь просветленного человека всегда интересует здесь. Его не интересует там, не интересует тогда, его интересует только сей­час. СЕЙЧАС, ЗДЕСЬ - это его реальность; тогда, там - это ваша реальность.

«Пожар, Мастер, пожар!»

«А? - сказал Токай, приподнявшись с постели – Где?»

он хочет узнать, здесь или там.

«Где?»

- воскликнул монах: он не мог поверить, что во время пожара можно задавать такие глупые вопросы. Надо просто сразу выпрыг­нуть из окна, выбежать из дома; не время обсуждать детали –

«Где? - воскликнул монах. - На кухне, под полом - вставайте же!»

«На кухне, говоришь? - сонно спросил Мастер - Знаешь что, ко­гда огонь достигнет коридора, вернись и скажи мне» И через считанные минуты Токай уже похрапывал.

«Когда он будет здесь, вернись и скажи мне. Если он еще там, это меня не касается».

Эта история очень поучительна. Все, что там, не стоит беспокой­ства. Только когда оно здесь, оно становится реальным. Мастер не может планировать на будущее. КОНЕЧНО, ОН ГОТОВ. Что бы ни произошло, он откликнется на это - но он не умеет репетировать, не умеет планировать... и он не может опережать реальность. Он ска­жет «Пусть реальность придет, пусть постучится в мою дверь, тогда и посмотрим». Не обремененный репетициями, планами, он всегда спонтанен - и что бы он ни делал со своей спонтанностью, это будет правильно.

Помните всегда об этом критерии: правильно то, что идет от ва­шей непосредственности. Другого критерия правильности и оши­бочности нет. Все, что идет от настоящего момента, ваш живой от­клик на него - это хорошо. Ничто другое не хорошо - это единственный критерий хорошего и плохого.

Но вы боитесь. Из-за своего страха вы придумали нравствен­ность. Из-за своего страха вы создали различия между хорошим и плохим. Но разве вы не видите, что порой ситуация меняется, и хо­рошее становится плохим, а плохое - хорошим? Вы же остаетесь мертвы. Вы не смотрите на ситуацию. Вы просто продолжаете сле­довать своим представлениям о том, что хорошо и что плохо. Вот почему вы везде чувствуете себя лишним. Даже деревья мудрее вас - они не лишние! Даже животные лучше вас - они не лишние! Даже облака более ценны, чем вы - они не лишние! Все в существовании идеально сочетается - и только человек лишний. В чем же его ошибка?

Его ошибка - в его умственных разграничениях: это хорошо, а это плохо, а в жизни такие установки не могут пригодиться. Сейчас, возможно, это плохо, а через мгновение это станет хорошим. Сейчас это правильно, а через мгновение уже может быть неправильным. Как вам поступить? Вы будете постоянно бояться и беспокоиться, пребывать в состоянии внутреннего напряжения.

Итак, основополагающее учение всех, кто когда либо знал, за­ключается в следующем: будьте спонтанны и бдительны, и что бы ни произошло из вашей спонтанной бдительности, это будет пра­вильно; а все, что происходит из вашей спячки и бессознательности - неправильно. Все, что вы делаете бессознательно, плохо, все, что вы делаете осознанно, хорошо. Хорошо или плохо - различие не предметное, это различие в сознании.

К примеру, в Индии существует одна джайнистская секта - Терапант. Махавира говорил: «Не вмешивайся в карму другого - позволь ему ее исполнить» - прекрасные слова. Он говорит то же самое, что говорят на Западе хиппи: «Занимайся Своим Делом». Если взгля­нуть на это с другой стороны, Махавира имеет в виду то же самое «Не вмешивайся в дела другого. Пусть он проживет свою карму, пусть он исполнит ее. Не вмешивайся. Вмешательство есть насилие, вмешиваясь в карму другого, вы совершаете насилие, мешая чело­веку идти своим собственным путем - не вмешивайтесь». Прекрас­ная мысль!

Но ведь как все может искажаться, даже прекрасные мысли! Терапант, одна из сект джайнизма, пришла к выводу, что если человек умирает на обочине дороги, вы должны просто пройти мимо, не трогать его, не оказывать ему помощь, не давать ему пить, если он кричит «Воды!». Не давайте ему пить, потому что - не вмешивай­тесь в карму другого.

Логично! Поскольку, если он страдает за свои прошлые кармы, кто вы такой, чтобы вмешиваться? Возможно, он заработал опреде­ленную карму страдать от жажды в этой жизни и умереть от нее - кто вы такой, чтобы давать ему пить? Не обращайте на него внима­ния, идите своей дорогой.

Я беседовал с одним из лидеров секты Терапант и спросил его: «А рассматривали ли вы такую возможность, что дать ему воды мо­жет быть вашей кармой?»

Вы не вмешиваетесь в его карму, но вмешиваетесь в свою. Если у вас возникает желание помочь ему, как вы поступите? Желание говорит о том, что ваша карма в том, чтобы дать ему воды. Если вы воспротивитесь этому желанию и принципиально пойдете дальше, вы не будете спонтанны. Что же делать? Если вы забиваете себе го­лову мертвыми принципами, в жизни вам придется трудно, потому что жизнь не разделяет ваши принципы, у жизни свои законы! И они не имеют ничего общего с вашими принципами и учениями.

Будьте спонтанны! Если вам хочется помочь, не беспокойтесь о том, что сказал Махавира. Если вам хочется помочь - помогите. Де­лайте СВОЕ дело. Если вам не хочется помогать, не помогайте что бы ни говорил Иисус, что «помогая людям, ты помогаешь мне» - не беспокойтесь, ведь иногда помочь может быть опасно. Человек со­бирается кого-то убить и просит вас: «Дай мне попить, не то я умру от жажды и не смогу догнать и убить одного человека» - и что вы сделаете? Дав ему воды, вы поможете ему совершить убийство. Ре­шайте! Но никогда не решайте прежде, чем наступит момент - по­тому что все такие решения будут неправильными: никогда не зна­ешь, в какой ситуации окажешься.

В древних индийских писаниях есть такая история. Один убийца, в погоне за своей жертвой, подошел к перекрестку дорог, у которого сидел монах и медитировал. Убийца уже успел сильно ранить чело­века, но тот сбежал, и теперь убийца гнался за ним. Дойдя до пере­крестка, он задумался, куда идти дальше, и спросил монаха, кото­рый медитировал поддеревом: «Ты не видел, не проходил ли мимо человек, раненый, у него кровь? Если да, то в какую сторону он по­шел?» - ведь это был перекресток.

Как поступить монаху? Если он скажет правду, что человек по­шел на север, он станет соучастником убийства. Если он скажет, что человек пошел не на север, а на юг, он солжет. Как ему быть? Ска­зать правду и допустить убийство или солгать и предотвратить его? Как ему поступить?

Много на это было дано ответов. У меня нет ни одного.

Джайны говорят, что даже если ему придется солгать, пусть сол­жет, потому что насилие - величайший грех. У них есть своя шкала оценки: самый большой грех - насилие, за ним следует ложь. Индуисты же говорят: «Нет, высший грех - ложь, так что пусть он скажет правду; он должен сказать правду, а там - будь, что будет». Ганди сказал - у Ганди был свой ответ на это - он сказал: «Я не мо­гу сделать выбор, потому что обе эти ценности - высшие, и нельзя выбирать между ними. Я сказал бы ему правду и встал на его пути, я сказал бы ему: «Ты пойдешь за ним только через мой труп».

Ответ Ганди по-своему привлекателен, он кажется лучше, чем ответы индуистов и джайнов - но взгляните на происходящее в це­лом: человек намерен совершить одно убийство, а Ганди подталки­вает его совершить два. Так как насчет его кармы?

Так как поступить? У меня нет ответа. Точнее, мой ответ таков не принимайте решения заранее, пусть мгновение наступит и решит, потому что, кто знает?.. может быть, жертва убийцы заслуживает смерти. Кто знает?.. Возможно, жертва и сам - преступник, и, если выживет, убьет многих. Никто не может знать, какой окажется си­туация на самом деле, ведь ситуации не повторяются - и невозмож­но ничего знать заранее.

Не принимайте решений. Хотя вашему уму будет неспокойно без готового решения, потому что ему всегда нужны четкие ответы. Можно быть уверенным только в одном: будьте спонтанны, бди­тельны и осознанны, не следуйте никаким правилам, просто будьте спонтанны - и пусть случится то, что случится. Если мгновение подскажет вам рискнуть потерей правды, рискуйте. Если в это мгно­вение вам покажется, что жертва не стоит того, тогда позвольте слу­читься насилию, или, если вы почувствуете: «Тот человек значит больше меня», встаньте на пути убийцы.

У вас будет миллион вариантов. Не определяйтесь с выбором за­ранее. Просто будьте осознанны и бдительны и позвольте событиям развиваться. Возможно, вам вообще не захочется ничего отвечать. Почему бы не промолчать? Не говорить неправды, не способство­вать насилию, не подталкивать убийцу на два убийства - почему бы просто не промолчать? Кто вас заставляет говорить?

Но - позвольте решать этому мигу: об этом говорили все пробу­жденные

Но если вы послушаете обычных моралистов, они вам скажут, что жизнь полна опасностей, что нужно идти с готовым решением - иначе вы можете ошибиться. Но я скажу вам, что все, что вы сделае­те согласно предварительному решению, будет ошибочно, потому что все Существование не следует вашим решениям; оно движется своим путем. Вы лишь часть его - как вы можете решать за целое?

Вы должны просто присутствовать, чувствовать ситуацию и де­лать все, что вы можете, со смирением, понимая возможную оши­бочность этого.

Не будьте настолько эгоистичны, чтобы думать: «Все, что я де­лаю, правильно». Тогда кто будет делать неправильно? Не будьте настолько эгоистичны, чтобы думать: «Я нравственный, а другой безнравственный». Другой - это тоже вы. Вы - это тоже другой МЫ ВСЕ ОДНО! Убийца и жертва - не двое.

Но не принимайте решений. Просто присутствуйте; чувствуйте всю ситуацию, будьте в контакте с ней и позвольте вашему внут­реннему сознанию действовать по ситуации. Вы не должны быть деятелем, вы должны быть просто свидетелем. Деятель должен при­нимать решение заранее, свидетелю это ни к чему.

В этом вся суть слов Кришны и Гиты. Кришна говорит: «Взгля­ните на ситуацию в целом и не следуйте мертвым правилам морали­стов. Смотрите на ситуацию и ведите себя как свидетель, не будьте деятелем. И не беспокойтесь о результате. Никто не знает, каким он будет». На самом деле, результата нет и быть не может, потому что все есть бесконечность.

К примеру: родился Гитлер. Если бы мать убила этого ребенка, любой суд мира признал бы ее убийцей. Она понесла бы наказание. Но теперь мы знаем, что Гитлера лучше было бы убить, чем оста­вить жить, потому что по его вине погибли миллионы. Так была ли мать Гитлера права, оставив жить этого ребенка? Права или непра­ва? Кому решать? И откуда было бедной матери знать, что от руки ее мальчика погибнет столько людей?

Кому решать? И как решать?., и эта последовательность беско­нечна. Гитлер погубил многих, но кто способен решить, правильнее было бы их убить или не убивать? Кому дано это решать, кому дано это знать? Никому.

Кто знает? - быть может, Бог посылает людей, подобных Гитле­ру, для того, чтобы убить плохих, потому что так или иначе Бог присутствует во всем! Он и в хорошем, он и в плохом.

Человек, сбросивший атомную бомбу на Хиросиму - он был прав или неправ? Из-за этой бомбы прекратилась вторая мировая война. Конечно, стотысячный город был в одно мгновение стерт с лица земли. Но если бы атомная бомба не была сброшена на Хиросиму, война бы продолжалась, и погибло бы еще много сотен тысяч лю­дей. И если бы японцы продержались всего лишь еще один год, они сами изобрели бы атомную бомбу и сбросили бы ее на Нью-Йорк, на Лондон. Кому дано решать, и как решать, был ли прав или не прав тот, кто сбросил бомбу?

Жизнь настолько запутана, переплетена, каждое событие влечет за собой другие, и что бы вы ни делали, вы исчезнете, - но послед­ствия того, что вы сделали, останутся навсегда! Им нет конца!

Даже маленькое действие: вы улыбнулись кому-то - и этим вы изменили все качество Существования, потому что эта улыбка мно­гое решает. Был такой случай - я прочел о нем в биографии Греты Гарбо; она была обычной девушкой, помощницей цирюльника, на­мыливала людям бороду - и так прошла бы вся жизнь, ведь ей уже было двадцать два. Однажды в эту парикмахерскую случайно загля­нул один американский кинорежиссер - в городе было не меньше двадцати парикмахерских - и когда она намыливала ему лицо, он улыбнулся, глядя на девушку в зеркало, и сказал: «Какая красави­ца!» Это изменило все.

Он был первым мужчиной, кто сказал Грете Гарбо «Красавица!» - никто ей не говорил этого раньше, и она не считала себя красивой - потому что как можно считать себя красивым, если никто об этом не говорит?

Всю ночь она не могла уснуть. Наутро она отыскала этого режис­сера там, где он остановился, и спросила: «Вы правда считаете, что я красивая?»

Возможно, режиссер сделал это замечание мимоходом, кто зна­ет? Но когда девушка специально отыскивает вас, чтобы спросить «Правда? То, что вы сказали, вы правда так думаете?» - и режиссер ответил: «Да, вы действительно красивы!»

Тогда Грета Гарбо сказала: «Тогда почему бы вам не дать мне роль в каком-нибудь из своих фильмов?» Так все и началось. И Гре­та Гарбо стала одной из самых знаменитых актрис.

Происходит множество малых событий - подобно камешку, брошенному в озеро. Камешек такой маленький! А круги на воде все расходятся - и так до самого конца! К тому времени, когда они достигнут берега, даже задолго до этого, камешек опустится на дно и потеряется там.

Этот камешек изменит все качество Существования, потому что все это - одна сеть, как сеть паука: стоит прикоснуться к ней в лю­бом месте, слегка дотронуться, и она вся дрожит; и это чувствуется повсюду. Вы улыбнетесь кому-то - а весь мир как паутина - и эта улыбка изменит весь мир.

Но как принять решение? Кришна говорит, что не стоит беспоко­иться о решении, потому что в условиях такой бесконечности его невозможно принять. Поэтому не задумывайтесь о результате, про­сто откликайтесь на ситуацию; будьте спонтанны, бдительны, будь­те свидетелем, а не деятелем.

В спальню Токая вбежал какой-то монах с криками «Пожар, Мастер, пожар!»

«А? - сказал Токай, приподнявшись с постели – Где?»

«Где? - воскликнул монах. - На кухне, под полом – вставайте же!»

«На кухне, говоришь? - сонно спросил Мастер - Знаешь что, ко­гда огонь достигнет коридора, вернись и скажи мне»

- «когда это станет частью настоящего, тогда и скажешь мне. Пока это все еще в будущем - не беспокой меня». Не прошло и се­кунды, как Токай снова похрапывал.

Это качество просветленного: он настолько расслаблен, что даже когда на кухне пожар, дом горит, все волнуются и суетятся, никто не знает, что будет дальше, кругом беспорядок, - он может расслабить­ся и снова уснуть: через секунду он уже храпел.

Должно быть, эта ненапряженность исходит не иначе как из глу­бокого доверия, что все, что ни делается, к лучшему. Он не волнует­ся - даже если ему придется умереть; даже если он сгорит в огне, он не волнуется, потому что его больше нет. Эго нет, иначе был бы страх, беспокойство, было бы будущее, планирование, желание убежать, спастись. Он не волнуется; расслабленный, он засыпает снова.

Расслабление невозможно, если у вас есть ум и эго: эго - это центр ума. Вы будете напряжены, будете продолжать напрягаться - как же здесь расслабиться? Есть ли способ расслабиться? Нет друго­го способа, кроме как понимание. Если вы понимаете природу мира, природу Существования, тогда кто вы, чтобы волноваться и вечно пребывать в состоянии беспокойства?

Никто не спрашивал вашего мнения, когда вам родиться, никто не спросит вас, когда придет время вам уйти. Тогда зачем волно­ваться? Рождение случилось с вами, смерть случится с вами, - кто вы, чтобы вмешиваться?

Вещи случаются. Вы чувствуете голод, любовь, гнев - все это случается с вами, вы не деятель. Природа заботится обо всем. Вы едите, а природа переваривает - вам не надо волноваться об этом - о том, как работает желудок, о том, как пища превращается в кровь. Если вы будете слишком много об этом думать, то заработаете язвы - и не простые, а огромные. Не надо волноваться!

Целое движется. Безграничный океан, Бесконечное движется - вы в нем лишь одна волна. Расслабьтесь и отпустите все.

Если научитесь отпускать, считайте, что вы познали все, что сто­ит знать. Если вы не умеете отпускать, то все ваши знания никчем­ны, они лишь мусор.

ПЯТЬ ФУНТОВ ТОЗАНА

Беседа 8

7 ноября 1974 года

Мастер Тозан взвешивал в кладовой лен.

К нему подошел монах и спросил: «Что есть Будда?»

Тозан сказал: «Здесь льна на пять фунтов».

Религия не связана не интересуется философскими вопросами и ответами. Продолжать так считать - глупо, это напрасная трата жизни, времени, энергии и сознания, потому что можно долго спрашивать и получать ответы - но эти ответы приведут к множест­ву других вопросов. Если вначале был один вопрос, то в конце, бла­годаря множеству ответов, их появится миллион.

Философия не решает ничего. Она дает обещания, но ничего не решает - все эти обещания остаются невыполненными. Несмотря на это, философия не перестает давать обещания. Но тот опыт, кото­рый помогает решить загадки ума, невозможно приобрести путем философствования.

Будда был совершенным противником философии - у философии никогда не было большего противника, чем Будда. Благодаря собст­венному горькому опыту он понял, что все эти философские глуби­ны, на самом деле, поверхностны. Даже самый великий философ ничем не отличается от обычного человека. Ни одна проблема не была не то что решена, а даже затронута им. Он хранитель больших знаний, множества ответов, но к старости он ничуть не меняется ничего нового в его жизнь не приходит. И суть дела в том, что ум существует для того, чтобы задавать вопросы: он может придумать любой вопрос, а затем обмануть себя же ответом. Но задаете вопрос вы, и вы же на него отвечаете.

Невежество порождает вопросы, и невежество же порождает от­веты - обе половины создаются одним и тем же умом. Как может ум, который привык спрашивать, прийти к ответу? По сути, ум сам по себе есть вопрос.

Итак, философия пытается найти ответы на вопросы ума, а рели­гию интересуют основы. Ум - это вопрос, и до тех пор, пока он не будет отброшен, истина не откроется вам: ум не допустит этого, ум - это препятствие, стена. Когда ума нет, вы живете опытом; когда есть ум, вы живете словами.

В одной маленькой школе был такой случай: учился очень глу­пый ребенок - он никогда не задавал вопросов, да и учительница не замечала его, но однажды он очень оживился, когда учительница объясняла задачу по арифметике, писала на доске какие-то цифры, - и этот ребенок не мог успокоиться, все тянул и тянул руку, он хотел что-то спросить. Когда с задачей было покончено, учительница стерла с доски. Она очень обрадовалась, что этот ребенок наконец захотел что-то спросить, и сказала: «Я очень рада, что у тебя поя­вился вопрос. Не стесняйся - спрашивай!»

Ребенок встал и сказал: «Я очень волнуюсь, этот вопрос возникал у меня не раз, но мне не хватало смелости его задать. Сегодня я ре­шился спросить: куда деваются цифры, когда вы их стираете?»

Очень философский вопрос. Все вопросы таковы. Многие спра­шивают, куда уходит Будда, когда он умирает - смысл вопроса тот же. Где Бог? - вопрос тот же. Где истина? - вопрос тот же. Но глу­пости, скрытой в этих вопросах, вы не замечаете, потому что, на первый взгляд, они очень глубоки, и у них долгая история: люди из­давна задавались ими, и те, кого считают великими, занимались ими: теоретизировали, находили ответы, строили системы... но все их усилия бесполезны, потому что только опыт может дать вам от­вет, а не размышления. И если вы будете продолжать размышлять, вы будете все больше и больше сходить с ума, а к ответу так и не приблизитесь - наоборот, он будет все больше и больше удаляться от вас.

Будда говорит. «Когда ум перестает спрашивать, приходит от­вет». Именно потому, что вы настолько озабочены вопросом, ответ не может в вас войти. Вы настолько озабочены, обеспокоены, на­пряжены, что Реальность не может в вас войти: внутри вы так силь­но колеблетесь, дрожите от страха, от невроза, от глупых вопросов и ответов, от систем, учений, теорий; вы полны до краев.

Однажды Мулла Насреддин проезжал на машине через деревню. Повсюду он видел людей, столпившихся то тут, то там. И он забес­покоился - в чем дело? Улицы были пусты, люди собирались не­большими группами. Потом он увидел полицейского и остановился, чтобы спросить: «В чем дело? Случилось несчастье? Что происхо­дит? Нигде нет людей - ни на работе, ни на улице, ни в магазинах они столпились маленькими группами!»

Полицейский не мог поверить своим ушам; он сказал: «Вы еще спрашиваете! Сейчас только что было землетрясение! Много домов разрушено, люди погибли!» Потом он добавил: «Не могу поверить, что вы не почувствовали землетрясения!»

Насреддин сказал: «Из-за пьянства меня постоянно трясет, а руки так дрожат, что я его не почувствовал».

Если внутри вас не прекращается землетрясение, то настоящее землетрясение не способно в вас войти. Когда вы молчаливы и спо­койны, лишь тогда Реальность приходит к вам.

Задавать вопросы означает дрожать внутри. Вопрос означает со­мнение, сомнение означает дрожь. Если вы задаете вопросы, значит, вы ничему не доверяете: все превратилось в вопрос, а когда все во­просительно, то очень много беспокойства.

Понаблюдайте за собой. Вы все превращаете в вопрос. Если вы несчастны, это вопрос: «Почему?» Даже когда вы счастливы, это вопрос: «Почему?» Вы не можете поверить своему счастью.

Люди приходят ко мне, когда медитация становится глубже и у них появляются проблески; они приходят ко мне в растерянности, потому что, как они говорят, происходит нечто, и им не верится, что это происходит с ними, что блаженство возможно - должно быть, это обман. Мне не раз говорили: «Вы что, гипнотизируете меня? - потому что я чувствую, что-то происходит!» Они не верят, что могут быть счастливы, должно быть, кто-то их загипнотизировал. Они не верят, что могут быть молчаливыми - это невозможно! «Почему? Почему я молчалив? Это чьи-то фокусы!»

Вопрошающий ум не способен доверять. Как только появляется опыт, ум тут же задает вопрос: «Почему?» Возьмем цветок - если вы доверяете, вы почувствуете красоту, красоту во всем ее расцвете: но ум спросит: «Почему, почему этот цветок называют красивым? Что есть красота?» Вы сошли с проторенного. Вы влюблены - ум спрашивает; «Почему, что такое любовь?».

Говорят, Святой Августин однажды сказал: «Я знаю, что такое время, но когда меня спрашивают - все теряется. Я не могу отве­тить. Я знаю, что такое любовь, но спросите меня: "Что есть лю­бовь?" - и я растеряюсь, я не смогу ответить. Я знаю, что такое Бог, но спросите меня - и я не найду, что сказать».

И Августин прав, потому что о глубоком не спрашивают, в нем не сомневаются. Нельзя поставить знак вопроса перед тайной - по­тому что тогда знак вопроса станет важнее самой тайны и затмит ее собой. И если вы думаете, что, ответив на вопрос, вы разгадаете эту тайну - вам ее никогда не разгадать.

В религии вопросы неуместны. Уместно доверие. Доверие озна­чает движение навстречу опыту, навстречу неизвестному, без лиш­них вопросов; пройти через это, чтобы познать это.

Я описываю вам прекрасное утро за окном, а вы начинаете рас­спрашивать меня о нем, находясь здесь, в четырех стенах, взаперти, и вы хотите получить ответ на все свои вопросы, прежде чем сде­лаете хоть шаг за порог. Как мне объяснить вам, что такое «утро», если вы никогда не видели его? Как мне вам объяснить? Описать словами можно только то, что вы уже знаете. Как мне описать вам свет, прекрасный свет, льющийся сквозь ветви деревьев, небо, зали­тое светом, солнце взошло, если вы всю жизнь провели во тьме? Ес­ли ваши глаза привычны лишь к темноте, как мне передать вам, что солнце взошло?

Вы спросите «Что это значит? Вы пытаетесь нас обмануть? Мы прожили всю жизнь и ни разу не слышали ни о каком свете. Сначала ответьте на наши вопросы, и тогда, если ответы покажутся нам убе­дительными, мы сможем выйти с вами на свет; иначе покажется, что вы сбиваете нас с пути, с пути нашей защищенной жизни».

Но как можно передать словами, что такое свет, если вы никогда его не видели? Но ведь это именно то, о чем вы просите: «Заставьте нас поверить в Бога, тогда мы будем медитировать, молиться, ис­кать. Как мы можем искать что-то без уверенности в этом? Как мы можем отправиться на поиски, не зная, куда мы идем?»

Это называется недоверием - оно мешает вам двигаться в сторо­ну неизвестного. Привычное держится за вас, и вы держитесь за не­го - но это лишь мертвое прошлое. Оно может казаться вам уют­ным, потому что вы привыкли к нему, но оно умерло, оно уже не живое. Живое то, что неизвестно, что стучится к вам в дверь – идите с ним; но как вы можете идти с кем-то, не доверяя? И даже те, кто сомневается, считают, что они доверяют.

Был такой случай: однажды Мулла Насреддин сказал мне, что подумывает развестись с женой. Я спросил: «Почему? Почему так вдруг?» Насреддин сказал: «Сомневаюсь, что она мне верна». Я ска­зал: «Подожди, я сам у нее спрошу».

Тогда я спросил у его жены: «Насреддин рассказывает на каждом углу и распускает слухи о твоей неверности, и он подумывает о раз­воде, так в чем дело?»

Жена сказала: «Ну, это уж слишком! Меня еще никто так не ос­корблял - и вот что я вам скажу: я была верна ему тысячу раз!»

Это не вопрос «тысячи раз». Вы тоже доверяете - «тысячу раз». Такое доверие не бывает глубоким, оно прагматично вы доверяете, когда чувствуете, что это выгодно. Но когда к вам в дверь стучится неизвестное, вы никогда не доверяете, потому что не знаете, выгод­но это или нет. Вера и доверие - не вопрос выгоды, это не те блага, которые можно использовать; при попытке использовать их они гибнут. Их нельзя использовать! Вы можете ими наслаждаться, ра­доваться им - но они не приносят выгоды!

Они не выгодны в понятиях этого мира - напротив, весь мир на­зовет вас глупцом, потому что этот мир считает мудрыми тех, кто сомневается, тех, кто задает вопросы, тех, кто не сделает ни шагу, не будучи уверенным. В этом находчивость и ум этого мира - и таких людей зовут мудрецами.

В том, что касается Будды, они глупцы, потому что из-за своей так называемой мудрости они упускают самое главное, а самое главное невозможно использовать.

Можно слиться с ним, но нельзя использовать его. Оно не обла­дает полезностью, это не товар, это опыт, это восторг. Его нельзя продать, нельзя сделать из него бизнес: вы полностью в нем раство­ритесь. Вы уже никогда не станете прежним. Вы уже не сможете вернуться назад - оттуда не возвращаются; если вы пошли - вы не вернетесь.

Вернуться невозможно, возврата нет.

Это опасно. Только очень смелые могут вступить на этот путь - религия не для трусов; но в церквях, храмах, мечетях вы встретите трусов: они разрушили все. Религия лишь для самых смелых, для тех, кто способен решиться на самый опасный шаг - шаг в неиз­вестность; самый опасный шаг - от ума к не-уму, от вопрошания к невопрошанию, от сомнения к вере.

Прежде, чем мы перейдем к нашей короткой, но прекрасной ис­тории - она как бриллиант: мала, но бесценна - нужно понять еще кое-что. Во-первых: вы сможете ее понять, только когда совершите своего рода скачок, когда построите мост между известным и неиз­вестным, мост от ума к не-уму. Во-вторых: религия - вообще не способ мышления; это не вопрос правильного мышления, как будто, думая правильно, вы станете религиозными - нет! Думаете вы пра­вильно или неправильно - вы все равно остаетесь нерелигиозными. Люди привыкли считать, что тот, у кого правильный образ мыслей, становится религиозным; тот, у кого мысли неправильные, собьется с пути истинного.

Но вот что я скажу вам: если вы вообще думаете, вы собьетесь с пути; правильно или неправильно - не играет роли. Если вы не ду­маете, только тогда вы на пути.

Думайте - и вы упустите на своем длинном пути вы уже сбились с дороги, вы больше не здесь и не сейчас; вы упускаете настоящее - а реальность существует только в настоящем. Ум способствует то­му, что вы упускаете; ум устроен так, что движется по кругу, пороч­ному кругу. Попытайтесь вспомнить путь своего собственного ума на что он больше похож - на путешествие или на круг? Вы повто­ряете одно и то же, снова и снова. Вы злились позавчера, вы злились вчера, вы злитесь сегодня - и есть все шансы на то, что и завтра вы будете злиться: кажется ли вам, что ваш гнев каким-то образом ме­няется? Нет, он был одним и тем же и позавчера, и вчера, и сегодня: гнев остается прежним; могут меняться ситуации, могут меняться внешние причины, но гнев остается прежним! Разве вы движетесь? Разве вы идете куда-то? Продвигаетесь в чем-то? Достигаете какой-то цели или хотя бы приближаетесь к ней? Вы ходите по кругу, не приходя никуда. Круг может быть сколь угодно большим, но если вы ходите по кругу, как вы можете куда-то прийти?

Однажды днем на прогулке я случайно услышал слова, донося­щиеся из чьего-то дома - это хныкал ребенок: «Мам, я устал ходить кругами». Мать сказала: «Если ты не замолчишь, я и второй твой ботинок прибью к полу».

Но вам еще не надоело ходить кругами. Одна ваша нога привяза­на к земле, и вы, подобно этому ребенку, ходите кругами. Вы как за­езженная пластинка: одна и та же мелодия все повторяется и повто­ряется. Вслушайтесь! - это похоже на трансцендентальную медитацию вы повторяете одно и то же - Рам. Рам. Рам, Рам., все повторяете и повторяете. Вам становится скучно, от скуки клонит в сон, сон - это полезно. Сон освежает - но совсем не приближает к Истине, вы просто хорошенько выспались с помощью небольшого ухищрения. Вы будто занимаетесь этой трансцендентальной меди­тацией постоянно, вся ваша жизнь - одно сплошное повторение, движение по одной и той же колее.

Куда вы идете? Как только вы задумаетесь об этом, у вас возник­нет вопрос: что же происходило все это время? Вы будете удивлены и даже потрясены тем, насколько бездарно потратили свою жизнь. Вы не сдвинулись с места ни на шаг!

Чем раньше вы поймете это, тем лучше, потому что это понима­ние дает вам шанс.

Откуда это повторение? Ум соткан из повторов, он как заезжен­ная пластинка, по самой своей природе он как заезженная пластин­ка. Его не изменить. Сломанную пластинку можно починить, ум не починишь, потому что он изначально такой, что повторяет; повто­рение - природа ума. В лучшем случае, можно увеличить размер кругов, которыми вы ходите, и таким способом создать иллюзию большей свободы; большие круги помогают вам поверить, что ниче­го не повторяется.

Кто-то проходит свой круг за двадцать четыре часа. Если вы ум­ны, ваш круг может составить тридцать дней; если вы еще умнее, вы можете растянуть его до одного года; если вы еще умнее, вы можете растянуть свой круг до целой жизни - но круг при этом остается кругом; не имеет значения, большой он или маленький - вы движе­тесь по одной и той же колее, вы возвращаетесь туда, откуда начали.

Исходя из этого понимания жизни, индуисты называют жизнь колесом - вашу жизнь, разумеется, а не жизнь Будды: Будда как раз тот, кто выпрыгнул из этого колеса. Вы держитесь этого колеса, оно дает вам чувство защищенности - и оно крутится, оно совершает круг от рождения к смерти. Снова рождение, снова смерть. Слово «сансара», который индуисты используют для обозначения этого мира, означает «колесо». Вы движетесь по одной и той же колее. Вы ходите туда-сюда, многое делаете - но безрезультатно. В чем же ваша ошибка? Она в самом первом шаге.

Природа ума - повторение, природа жизни - неповторимость. Жизнь всегда нова, всегда. Новизна - природа жизни, Дао, ничто не старо, жизнь никогда не повторяется, она просто каждый день но­вая, каждый миг она новая, - а ум стар; вот почему ум и жизнь ни­когда не встречаются. Ум просто повторяет, жизнь не повторяется никогда - как же они могут встретиться? Вот почему философии никогда не понять жизни.

Все усилия религии направлены на то, чтобы отбросить ум и вступить в жизнь, чтобы отбросить механизм повторения и вступить в вечно новое, вечно цветущее Существование. В этом вся суть этой прекрасной истории.

Мастер Тозан взвешивал в кладовой лен.

К нему подошел монах и спросил: « Что есть Будда?»

Тозан сказан: «Здесь льна на пять фунтов»

В этих словах многое. Во-первых, Мастер дзен не отшельник, он не отрекся от жизни; скорее, наоборот, он отрекся от ума и вступил в жизнь.

Саньясины бывают двух видов: одни отрекаются от жизни и це­ликом отдаются миру ума - они отрицают жизнь, скрываясь от мира где-нибудь в Гималаях или в Тибете. Они отвергают жизнь ради то­го, чтобы полностью погрузиться в ум - и таких большинство, по­тому что отказаться от жизни легко, вот от ума отказаться трудно.

В чем же трудность? Если вы хотите сбежать оттуда, где вы на­ходитесь, это возможно! Вы можете бросить жену, детей, дом, рабо­ту - и вы почувствуете облегчение, потому что жена стала вам обу­зой, дети стали вам в тягость, вся эта каждодневная работа, зарабатывание денег... вы сыты по горло! Вам сразу станет легко.

А что вы будете делать в Гималаях? Вся энергия устремится в ум: вы будете повторять Рам, Рам, Рам, читать Упанишады и Веды, ду­мать о глубоких истинах, задумаетесь о происхождении мира, о его будущем, о том, кто его создал, о том, почему Он его создал, о том, что есть добро, а что - зло; вы будете размышлять, думать - великое дело! Вся ваша жизненная энергия, которая прежде тратилась на другие занятия, освободится от них и будет поглощена умом вы превратитесь в ум.

Люди станут отдавать вам дань уважения, ведь вы отреклись от жизни - вы великий! Глупцы признают вас великим: они признают великим того, кто лучший среди них; они будут почитать вас и бро­саться вам в ноги: вы сотворили великое чудо!

Но что произошло на самом деле? Вы отреклись от жизни лишь затем, чтобы стать умом. Вы отвергли тело, чтобы быть одной голо­вой - а проблема как раз была в голове! Вы спасли свою болезнь, потеряв при этом все.

Теперь ум превратится в раковую опухоль. Он будет заниматься мантрой, вести аскетичную жизнь - делать все, что с этим связано; в конце концов это станет ритуалом, - поэтому религиозные люди со­вершают ритуалы. Ритуал означает повторение определенного дей­ствия: каждое утро, каждый день они должны молиться. Мусульма­нин молится пять раз в день: где бы он ни находился, он должен прочитать свою молитву пять раз; индуист совершает свой обряд каждый день на протяжении всей жизни; христиане должны хо­дить ... таков ритуал. Ум любит повторения - вот он и создал ритуа­лы.

И ваша повседневная жизнь также наполнена ритуалами. Вы лю­бите, заводите друзей, развлекаетесь... все это ритуалы, которые должны выполняться и повторяться. Вся неделя у вас распланирова­на, и планы не должны меняться - и так было всегда! Вы преврати­лись в роботов - вы не живые!

Ум сам по себе есть робот. Если вы уделяете уму слишком много внимания, он будет поглощать всю вашу энергию, это опухоль, ко­торая разрастется и поразит все.

Но Мастер дзен относится к другой категории саньясинов. Он относится к моей категории саньясинов. Мастер дзен всегда был нео-саньясином - вот почему я так люблю говорить о Мастерах дзен; у нас с ними глубинная связь. Они отвергают ум и живут обычной жизнью. Они просто отказываются от ума из-за его повто­ряемости и живут обычной жизнью. Бывает, они живут жизнью хо­зяина дома у них есть жена и дети; они работают на ферме, в саду, копают землю, взвешивают лен в кладовой...

Индуисту невдомек, почему просветленный человек вдруг станет взвешивать лен - зачем? Зачем заниматься таким обыденным де­лом? Но Мастер дзен, отвергая ум, проживает жизнь во всей ее пол­ноте. Он отбрасывает ум и становится простым Существованием.

Итак, первое, что нужно запомнить: если вы отрекаетесь от ума и живете обычной жизнью, вы истинный саньясин; если вы отрекае­тесь от жизни и живете умом, вы неистинный саньясин, вы псевдо-саньясин, и запомните как следует: быть «псевдо» всегда легче, быть настоящим всегда труднее. Жить с женой и быть счастливым действительно трудно; воспитывать детей и радоваться действи­тельно трудно. Работать в магазине, в офисе, на заводе и испыты­вать восторг - в этом и есть настоящая трудность.

Бросить все, просто сидеть под деревом и быть счастливым не­сложно: это может каждый. Нечего делать - вы легко отстраняетесь, много дел - вы привязываетесь. Но когда вы делаете все и при этом не привязываетесь, когда вы идете в толпе, но идете один, тогда вы переживаете нечто истинное.

Если вы не испытываете гнева наедине с самим собой, это еще не все. Когда вы один, вы не испытываете гнева, потому что гнев - это отношение, необходим человек, на которого оно будет направлено. В одиночестве вы не будете испытывать гнева, если, конечно, вы не сумасшедший; это может быть внутри, но не будет проявляться. Ко­гда же рядом есть кто-то другой, вот тогда не испытывать гнев – проблема.

Когда у вас совсем нет денег, имущества, дома, вы не привязаны, что в этом сложного? Но когда у вас есть все, оставаться при этом непривязанным - как нищий во дворце - значит достичь чего-то очень глубокого.

И запомните, и всегда носите это с собой в сердце истина, лю­бовь, жизнь, медитация, восторг, блаженство - все, что истинно, прекрасно и хорошо, всегда существует в виде парадокса: в мире, но не от мира, с людьми, но - один, делать все, но - быть неактивным; двигаться и не двигаться; жить простой жизнью, но не отождеств­ляться с ней; работать, как все, но в глубине души оставаться отчу­жденным; быть в мире, но не от мира, - вот в чем парадокс. И когда вы достигаете этого парадокса, вы достигаете самой вершины, пи­кового переживания.

Перейти к простому существованию легко - что привязанное к этому миру, что не привязанное к нему; и то, и другое просто, но не­что более великое происходит лишь тогда, когда они переплетают­ся. Если вы уезжаете в Гималаи - и вы не привязаны, то вы лишь одна нота мелодии; но когда вы живете в мире и одновременно вне его, и вы носите свои Гималаи в своем сердце, вы - гармония, а не просто одна нота. Тогда звучит аккорд, включая все диссонансные ноты, слияние противоположностей, мост между двух берегов. Высшее возможно лишь тогда, когда жизнь максимально сложна; высшее происходит лишь посреди многообразия.

Если вам хочется простоты, вы можете выбрать одну из альтер­натив, но в этом случае вы упустите многообразие. Если вы не мо­жете оставаться простым в условиях многообразия, тогда вы уподо­битесь животному, животному или одному из жителей Гималаев, которые отреклись от жизни: они не делают покупок, не работают на заводах, не женятся, не имеют детей...

Я повидал много людей, которые отреклись от жизни, я жил с ними, внимательно наблюдал за ними: они становятся похожими на животных. В них не наблюдается ничего от высшего; скорее, наобо­рот, они деградируют. Конечно, их жизнь менее напряженна, какой и бывает жизнь животного, у них, как у любого животного, отсутст­вуют какие бы то ни было беспокойства; они постепенно дегради­руют, они ведут растительный образ жизни. Повстречавшись с ни­ми, вы заметите, что они простые, у них нет комплексов - но верните их обратно в мир, и вы убедитесь, что им еще сложнее, чем вам, потому что любая возникшая ситуация вызовет у них затрудне­ния: тогда все, что до сих пор подавлялось, выйдет наружу. Не де­градируйте, не идите назад - идите вперед.

Дети тоже просты, но не становитесь ребенком - станьте зрелым. Конечно, когда вы достигнете полной зрелости, у вас наступит но­вое детство, но это будет детство другого качества. Мудрец - тоже ребенок, но он не ребячлив. Мудрец - это цветение, аромат, новизна детства, но здесь присутствует глубокая разница: в ребенке многое подавлено и при малейшей возможности выйдет наружу - секс вый­дет наружу, гнев выйдет наружу - он войдет в этот мир, станет при­вязанным и в конце концов потеряется - в нем заложены семена это­го; в мудреце не заложено семян, он не может потеряться. Он не может потеряться, потому что его больше нет! Он не несет ничего внутри.

Мастера дзен всегда жили очень простой жизнью, не от мира се­го - но в мире. Эти люди прекраснее любого индуистского саньясина, прекраснее любого католического священника, на самом деле, в мире нет ничего, подобного дзен, потому что они достигли высшего парадокса.

Мастер Тозан взвешивал лен в кладовой.

Просветленный человек, будда - и взвешивает лен? Вы отвора­чиваетесь... Что возьмешь с человека, который взвешивает лен? - знай он хоть что-нибудь, он не стал бы взвешивать лен, у вас сло­жился определенный образ святого, мудреца как чего-то экстраор­динарного, превыше вас, сидящего на небесах на золотом троне. Вам не достать до него, он совершенно другой: каким бы ни были вы, он - полная противоположность.

Мастер дзен не такой. В нем нет ничего экстраординарного - и все же он особенный. Он ведет такой же обычный образ жизни, как и вы, но, тем не менее, он - не вы. Он не витает в облаках, он здесь, но, тем не менее, далеко от вас. Взвешивает лен - но ничем не отли­чается от Будды, сидящего под деревом Бодхи. В Индии никто не смог бы даже представить Махавиру или Будду взвешивающими лен - это невозможно! Это выглядело бы просто позорно - что это Будда делает в кладовой?

Тогда в чем разница между ним и вами? И вы взвешиваете лен, и он взвешивает лен - так в чем разница?

Разница не на поверхности - поверхностная разница не имеет значения: вы можете пойти и сесть поддеревом Бодхи, но ничего не произойдет. А когда меняется внутреннее, к чему беспокоился о внешнем? Продолжайте заниматься своими делами. Продолжайте делать то, что вам дано. Делайте то, что желает Целое.

Мастер Тозан взвешивал в кладовой лен.

К нему подошел монах и спросил «Что есть Будда?»

В буддизме этот вопрос считается самым важным: это все равно что «Что есть Истина?» или «Что есть Бог?» - потому что в буддиз­ме Бог - не понятие, Бог - это Будда, другого бога нет. Будда - это высшая реальность, это самая вершина, нет ничего превыше него: Истина, Бог, Абсолютное, Брахма - какое бы имя вы ни выбрали, это и есть Будда.

Спрашивая, что есть Будда, монах, на самом деле, спрашивает, что есть Истина, что есть Дао, что есть Брахма, что есть один среди многих, что есть основная реальность, что есть самое сердце суще­ствования, - его вопрос об этом.

Тозан сказал: «Здесь льна на пять фунтов».

Абсурд. Причем здесь это? Это кажется совершенно лишенным смысла, ведь человек спросил: «Что есть Будда?», а Тозан похож на сумасшедшего: он говорит совсем не о Будде, он вообще не отвеча­ет на вопрос - и все же он на него ответил. И в этом парадокс. Если вы станете жить этим парадоксом, ваша жизнь превратится в сим­фонию, она будет становиться все более высшим синтезом противо­положностей; и в вас противоположности сольются.

Тозан сказал: «Здесь льна на пять фунтов».

Первое, что он сказал этим: эта самая обычная жизнь есть Будда; эта простая жизнь есть Истина; эта простая жизнь есть Брахма, цар­ствие Божие. Нет иной жизни, кроме этой, и смерти нет, есть только эта жизнь.

Индуисты говорят: «Существует лишь то, это - иллюзия». Тозан говорит «Истинно это, то - иллюзия; ЭТО САМОЕ МГНОВЕНИЕ и есть истина, и не просите ничего необычного».

Искателям всегда хочется чего-то сверхъестественного, потому что эго невозможно удовлетворить меньшим. Вы приходите к Мас­теру с вопросами, и если услышите от него подобные вещи, то со­чтете его сумасшедшим, либо решите, что он шутит, либо что тако­го человека бесполезно о чем-либо спрашивать - и вы просто повернетесь и уйдете! Почему? Потому что он полностью подрыва­ет ваше эго: вам хотелось Будды, вы желали Будды, вы бы сами хо­тели быть буддой, отсюда и ваши вопросы; а этот человек отвечает «Что за бессмысленный вопрос? Он даже не заслуживает ответа! Здесь льна на пять фунтов. И это важнее любого будды! Это самое мгновение, этот лен и есть само существование! В этих пяти фунтах льна сосредоточена вся суть мира - здесь и сейчас! Не отвлекайтесь; не задавайте философских вопросов. Смотрите на это мгновение».

Тозан сделал чудесную вещь. Тозан - это будда. Тозан, взвеши­вающий лен - это будда, взвешивающий лен: действительность еди­на! Тозан - это будда, и лен - тоже будда, и в тот момент он весил пять фунтов. Такова была правда момента. Но если вас переполняет философия, вы решите, что перед вами сумасшедший, и уйдете.

Это случилось с Артуром Кёстлером - одним из самых острых умов Запада. Он полностью упустил всю суть. Приехав в Японию изучать дзен, он решил: «Да они здесь просто сумасшедшие! Либо же они шутят, этого не может быть всерьез». Он написал книгу «Против дзен»: это кажется абсурдом. Это и есть абсурд! Он ошиба­ется, и все же он прав. Это и есть абсурд; это кажется абсурдным, если вы не знаете языка дзен; это кажется абсурдным, если вы слишком привержены логическому мышлению. Это нелогично, по­пробуйте найти хоть что-нибудь более нелогичное, чем вопрос «Что есть Будда?» - и в ответ на него: «Здесь льна на пять фун­тов»

Вы спрашиваете о небе, а я отвечаю о земле; вы спрашиваете о Боге, а я отвечаю о камне - никакой связи! И тем не менее, связь существует - но нужен внимательный взгляд, не высокоинтеллекту­альный, а чувственно восприимчивый, не ищущий объяснений, а ожидающий увидеть, наблюдающий, присутствующий при том, что происходит; не предвзятый, а открытый. Кёстлер предвзят. Острый интеллект способен выстроить логическую цепочку в духе Аристо­теля - но он ничего не знает, ничего не знает о существовании цело­го другого мира - мира дзен, где два плюс два необязательно равно четырем, иногда это равно пяти, иногда трем - возможно все. Ни одна из возможностей не исключается, каждая из них открыта, бес­конечно открыта. И каждый раз, когда встречаются два и два, про­исходит что-то новое.

Мир остается открытым, неизвестным, его невозможно предска­зать.

Смотрите: на поверхности этот человек выглядит сумасшедшим, но глубоко внутри нет никого более в здравом уме, чем этот Тозан. но Кёстлер упустит, несмотря на свой острый ум, с которым мало кто может сравниться по силе; и все же он упускает.

В этом мире интеллект - средство, в том мире интеллект - пре­пятствие. Не становитесь чересчур мудры, иначе вы упустите на­стоящую мудрость.

Взгляните на Тозана непредвзято, отбросьте привычные мерки своего ума - просто посмотрите, как на явление, что происходит. Ученик спрашивает: «Что есть Будда?» - а Мастер дзен живет в настоящем мгновении, он все время здесь и сейчас, он всегда дома - когда бы вы ни пришли, вы всегда застанете его там, он никуда от­туда не уходит - он живет в этом мгновении: деревья, небо, солнце, горы, птицы, люди - весь мир сосредоточен в этом мгновении! Это мгновение беспредельно! Оно не просто секунда, которую отмеряют часы - это мгновение бесконечно, потому что в нем - все. Миллио­ны звезд, новые звезды рождаются, старые угасают, весь безгранич­ный простор пространства и времени уместился в этом мгновении - так как обозначить это мгновение? Тозан в этот момент взвешивал лен - как вернуть этого ученика в настоящий момент? Как положить конец этому философствованию? Как потрясти его, чтобы он пробу­дился в этом моменте, чтобы открыл глаза?

Это для него потрясение - ведь в своих размышлениях о Будде он, должно быть, задавался вопросами: «Что такое реальность Буд­ды? Что есть Истина?» И, должно быть, он ожидал услышать глубо­комысленный ответ, что-нибудь из высших сфер: «Ведь это про­светленный Мастер, сейчас он скажет что-нибудь ценное». Он не мог и предположить, что услышит настолько обыденную вещь, не ожидал настолько обыденного и нелепого ответа; он был потрясен.

Этим потрясением он мог быть пробужден - на мгновение, на долю мгновения: в состоянии потрясения вы теряете способность мыслить. Если полученный ответ соответствует вопросу, мышление не прерывается, потому что именно этого требует ум - соответствия: если ответ имеет прямое отношение к вопросу, то дальнейшим раз­мышлениям ничего не мешает; если же сказанное в ответ абсурдно, бессвязно, если оно не имеет отношения к делу, то мышление оста­навливается. Ум потрясен, деятельность нарушена. Вскоре ум при­дет в себя, потому что у него есть ответ: «Это абсурд!»

Мулла Насреддин проходил наблюдение у психиатра. После дол­гих месяцев психоанализа, после множества сеансов психиатр ска­зал: «Это мое личное ощущение и это мое заключение: вам нужно влюбиться; вам необходим красивый женственный объект любви. У вас потребность в любви».

Мулла сказал: «Между нами, неужели любовь не кажется вам глупостью?»

Психиатр сказал: «Между нами? - это было бы абсурдом!»

На одно мгновение он испытал потрясение, но лишь на мгнове­ние. Если ум не может установить связь, у него на все найдется от­вет: «Это абсурд». Если связь установлена, последовательность мыслей продолжается. Если встречается что-то нелепое - на долю секунды деятельность останавливается, ум не справляется с тем, что было сказано; но он немедленно приходит в себя, назвав услышан­ное абсурдом; его работа возобновляется.

Но потрясение и утверждение ума о том, что оно абсурдно, про­исходят не одновременно, есть пауза. Во время нее может случиться сатори. Вы можете пробудиться, можете пережить проблеск. Было бы замечательно, если бы эта возможность была использована. Ну разве Тозан не молодец? Он неподражаем! Другого такого не найти! И какой спонтанный ответ! Никоим образом не подготовленный за­ранее, никто не говорил этого прежде, и нет никакого смысла по­вторять эти слова сейчас. Никто и никогда на вопрос «Что есть Будда?» не отвечал «Здесь льна на пять фунтов»

Не будь Тозан спонтанным, он отвечал бы по памяти - посколь­ку, прежде чем стать просветленным, он был большим ученым, был знаком со священными книгами, знал наизусть слова Будды и не раз их произносил, он занимался философией много лет; он прекрасно понимает, о чем спрашивает монах, он знает, что тот ожидает ус­лышать - но он просто ведет себя непосредственно, взвешивает лен.

Подключите свое воображение и представьте Тозана взвеши­вающим лен. Что могло в то мгновение отразить более спонтанно его суть, показать существование именно таким, каким оно было в тот миг? - он просто сказал: «Здесь льна на пять фунтов» - и все! Он ничего не говорит о Будде, это излишне: вот оно, состояние Буд­ды! Эта спонтанность и есть состояние Будды. Это доверие к мгно­вению и есть состояние Будды.

То, что он говорит, - лишь малая часть, то, что осталось недоска­занным - Целое. Очнувшись в этом мгновении, вы увидите Будду взвешивающим лен - и лен будет весить пять фунтов. Что он этим показывает?

Он показывает больше, чем говорит, и эта немногословность ро­ждает для вас возможность: в одно мгновение вы можете осознать целое существование, сосредоточенное здесь в Тозане.

Там, где в мире появляется будда, сосредоточивается все Суще­ствование. Тогда все реки впадают в него, все горы упираются в не­го, и все звезды вращаются вокруг него. Когда человек становится просветленным, все Существование сосредоточивается на нем. Он становится центром.

Тозан, взвешивающий лен в кладовой, был буддой: все Сущест­вование сосредоточилось и наполнило Тозана, а Тозан взвешивал лен - и лен весил пять фунтов. Это мгновение настолько реально - если вы только очнетесь, если откроете глаза, вы можете испытать сатори. Тозан непосредствен; у него нет готовых ответов, он откли­кается на каждое мгновение.

Если кто-то придет к Тозану в другой раз, он уже не сможет ус­лышать и не услышит такого ответа, потому что Тозан, возможно, не будет ничего взвешивать или будет взвешивать что-то другое, или будет взвешивать лен, но тот не будет весить пять фунтов. В следующий раз ответ будет другим. Каждый раз, когда бы вы ни пришли, ответ будет новым - и в этом разница между ученым и че­ловеком знания: у ученого на все есть готовые ответы. Если вы при­дете, когда бы это ни случилось, он даст вам готовый ответ; спроси­те - и он вам ответит, и ответ будет всегда одним и тем же, так что этот человек покажется вам очень последовательным. И он действи­тельно таков.

Однажды Мулла Насреддин предстал по делу перед судом, и су­дья спросил его возраст. Он сказал: «Сорок лет»

Судья удивленно произнес: «Насреддин, ты был здесь четыре го­да тому назад, и тогда на мой вопрос, сколько тебе лет, ты тоже ответил "Сорок". Это же совершенно непоследовательно - как тебе может до сих пор быть сорок лет?»

Насреддин сказал: «Я человек последовательный. Раз мне сорок, значит, мне всегда сорок. Ответив однажды, я ответил навсегда! Меня не проведешь. Мне сорок, и когда бы вы об этом ни спросили, вы получите один и тот же ответ. Я человек во всем последователь­ный».

Последовательный человек мертв. Вы можете оставаться всегда сорокалетним только в том случае, если вы мертвы, и тогда не нуж­но что-либо менять. Мертвый человек перестает расти - и нет более мертвых людей, чем ученые мужи и люди знаний. Просветленный человек живет в настоящем мгновении: спросите, и он ответит - но у него нет заготовленных ответов; он сам и есть ответ. Итак, что бы ни произошло в этот миг, это происходит, он не пытается на это по­влиять, не думает об этом: вы просто спрашиваете то, что спраши­ваете, и все его существо вам отвечает. В тот момент случилось так, что Тозан взвешивал лен, и случилось так, что лен весил пять фун­тов, и когда монах спросил: «Что есть Будда?», реальностью Тозана в тот момент были пять фунтов льна, которые он взвешивал; для не­го в тот момент пять фунтов были фактом. Так он и сказал: «Пять фунтов льна»

На поверхности это выглядит абсурдом. Но если заглянуть глуб­же, и еще глубже, можно обнаружить связь, но связь не логическую можно заметить последовательность, идущую не от ума, но от жиз­ни. Поймите, попытайтесь понять разницу. Если в следующий раз, придя к Тозану, вы застанете его за вскапыванием земли, на ваш во­прос «Что есть Будда?» он ответит: «Посмотри на эту ямку. Она го­това, можно посадить дерево». В другой раз, когда вы придете, он, допустим, будет прогуливаться с посохом, и тогда он ответит. «Вот этот посох».

Ответом станет то, что будет происходить в данный момент, по­тому что Будда живет от одного мгновения к другому - и вы гоже, если станете жить от мгновения к мгновению, станете буддой.

Вот вам ответ: живите от одного мгновения к другому - и вы станете буддой. Будда - это тот, кто живет от мгновения к мгнове­нию, кто живет не в прошлом и не в будущем, а здесь и сейчас СО­СТОЯНИЕ БУДДЫ - ЭТО СВОЙСТВО БЫТЬ ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС - и это состояние не цель, достижения которой приходится ждать: можно просто быть здесь и сейчас.

Когда я говорю, я будда, потому что ничего, кроме разговора, в этот момент не происходит. Если вы, со своей стороны, в данный момент только слушаете, то вы - будда в этом слушании. Старай­тесь уловить проблеск мгновения, этого мгновения. В это самое мгновение Тозан не взвешивает лен, он разговаривает с вами. Вы не спросили сейчас, что есть будда, но этот вопрос витает вокруг, за­даете вы его или нет. Вопрос не покидает вашего ума: что есть Буд­да? что есть Истина? что есть Дао? - вопрос существует, задаете вы его или нет. Вы и есть вопрос. В это мгновение вы можете пробу­диться. Вы можете взглянуть, слегка встряхнуть свой ум, нарушить его деятельность, и вдруг вы поймете то, что упускает Артур Кёст­лер. Если вы тоже слишком умны, вы упустите. Не будьте слишком умными, не нужно лишней учености, ведь существует мудрость, ко­торая открывается глупцам; есть мудрость, которая открывается су­масшедшим; есть мудрость, которая приходит лишь тогда, когда вы теряете рассудок.

Тозан прекрасен: если вы способны это увидеть и если вам по­нятно, что ответ его не абсурден, считайте, что вы увидели, что вы поняли. Но если понимание остается лишь на интеллектуальном уровне, от него мало пользы. Я объяснил вам, вы поняли, но если ваше понимание умственно - если вы поняли умом - опять вы упус­каете. Кёстлер может быть против дзен, а вы - за, но оба вы упус­каете Дело не в «за» и «против», а в не-ментальном понимании.

Если это возникает в вашем сердце, если вы так чувствуете, а не думаете, если это затрагивает все ваше существо, если вы проникае­тесь, если это не просто слова, не просто философия, если это ста­новится переживанием, тогда это изменит вас.

Я рассказываю вам все эти истории лишь затем, чтобы выбить вас из ума, чтобы заставить вас спуститься к сердцу - а потом, когда вы будете готовы, еще ниже - к пупку.

Чем ниже вы спускаетесь, то глубже проникаете... и в конце концов глубина и высота становятся одним.

ГЛУХОЙ, НЕМОЙ И СЛЕПОЙ

Беседа 9

8 ноября 1974 года

Как-то раз Генша пожаловался своим ученикам: «Многие Мастера постоянно говорят о необходимости спасать каждого - но вы только представьте, что встретится вам слепоглухонемой, он не сможет увидеть ваших жестов, не сможет услышать ваших проповедей, не сможет задать вам вопросов. Не в силах спасти его, вы подтвердите свою никчемность как буддист».

Обеспокоенный этими словами, один из учеников Генши пошел посоветоваться с Мастером Уммоном, который, как и Генша, был учеником Сеппо.

«Поклонись, пожалуйста», - сказал Уммон.

Монах, несмотря на свое удивление, сделал то, что велел Мас­тер, - и снова выпрямился в ожидании ответа на свой вопрос.

Но вместо ответа его огрели посохом. Он отскочил.

«Ну что ж, - сказал Уммон, - ты не слепой. Теперь подойди ближе».

Монах сделал то, что ему велели.

«Хорошо, - сказал Уммон, - и глухим тебя не назовешь. Теперь понял?»

«Понял что, господин?» - спросил монах.

«Ну вот, ты и не немой» - сказал Уммон.

Услышав эти слова, монах пробудился, как от глубокого сна.

Иисус, бывало, говорил своим ученикам, и говорил не один, а много раз: «Имеющий глаза да увидит! Имеющий уши да ус­лышит!»

Как и у вас, у них были и глаза, и уши. Тогда, должно быть, Ии­сус имел в виду что-то другое - не эти глаза, не эти уши.

Когда вы приобретаете особое видение, Бог становится виден; когда вы приобретаете особенный слух, Бог становится слышен; ко­гда вы достигаете особенного бытия, вы сами становитесь Богом.

Такие, как вы сейчас, вы глухи, немы, слепы - почти что мертвы. Глухи к Богу, немы, слепы, мертвы перед Богом.

Ницше объявил, что Бог умер. На самом деле, если мертвы вы сами, как может Бог быть жив для вас? Бог мертв, потому что мерт­вы вы. Вы можете познать Бога лишь тогда, когда вы живете полной жизнью, когда ваша жизнь переполняется, когда она становится на­воднением. Тогда, в этом переполняющемся мгновении блаженства, жизни и энергии, вы впервые узнаете, что такое Бог, потому что Бог - самое роскошное переполняющее явление.

В этом мире Бог не является необходимостью. Необходимостью в этом мире являются научные законы - без них мир не может су­ществовать. Бог, в этом смысле, не является необходимостью. Без Него мир сможет существовать, но будет бессмысленным. Вы мо­жете существовать и без Него, но в этом случае ваша жизнь будет подобна жизни растения. Без Него вы можете жить жизнью расте­ния, но не можете быть по-настоящему живы.

Бог не первая необходимость, вы можете существовать и так, но при этом в вашем существовании не будет никакого смысла, оно не будет нести в себе никакого значения, в нем не будет поэзии, не бу­дет музыки, в нем не будет ничего от танца. Оно не будет тайной. Оно может быть арифметикой, может быть бизнесом, но оно нико­гда не будет влюбленностью.

Когда нет Бога, исчезает все, что прекрасно, потому что прекрас­ное случается лишь как переполнение - это роскошь. Понаблюдайте за деревом: если вы плохо его поливаете, если дерево не получает достаточно питания из почвы, оно будет жить, но не будет цвести. Существование будет, но тщетно! Лучше бы его совсем не было, по­тому что оно - лишь постоянное разочарование. Дерево расцветает лишь тогда, когда ему есть чем делиться, когда дерево так хорошо насыщается, что может цвести, ведь цветение - это роскошь! Дерево настолько наполнено, что может себе это позволить.

И я должен вам сказать, что Бог - это самая большая в мире рос­кошь. Бог - это не первая необходимость: вы можете прожить и без него. Вы можете жить очень хорошо, но все же вам будет чего-то не хватать, вы будете ощущать пустоту в душе. Вы будете больше по­хожи на открытую рану, чем на живую силу. Вы будете страдать, восторг в вашей жизни будет невозможен.

Но как найти этот смысл, этот восторг? Понадобится особенное видение. В настоящий момент вы слепы. Вашему зрению доступно лишь материальное, но материальное - это первая необходимость. Вы можете хорошо разглядеть дерево, но вы упускаете цветы; и да­же если вы можете увидеть цветы, вы упускаете аромат. Ваши глаза видят лишь то, что на поверхности - вы упускаете центр, упускаете самую сердцевину. Поэтому Иисус говорил, что вы глухи и слепы - и вы не можете не быть немым, потому что, если вы никогда не ви­дели Его, о чем вам говорить? Если вы никогда не слышали Его, чем вам делиться с другими? Если эта поэзия никогда не случалась с ва­ми, о чем вам петь? Вы можете шевелить губами, но из этого ничего не выйдет, потому что внутри вас изначально пусто.

Когда говорит такой человек, как Иисус, им кто-то водит: нечто более великое, чем он сам, говорит его устами. Когда говорит такой человек, как Будда, он не Гаутама Сиддхартха, рожденный сыном короля; нет, он уже нечто большее. Он перестает быть просто телом, которое можно увидеть и потрогать, перестает быть просто умом, который можно понять и постичь. Появляется нечто запредельное, нечто не от пространства и времени входит в пространство и время. Происходит чудо. С вами говорит не он, он лишь проводник, нечто другое течет сквозь него, он лишь среда. Он приносит вам что-то с Неизвестных Берегов. Только тогда вы можете петь - когда случил­ся восторг. В обратном случае, вы можете петь, но это будет не бо­лее чем поверхностно. Вы можете создавать вокруг себя много шу­ма, но шум ни о чем не говорит. Вы можете произнести множество слов, но они будут пустыми. Вы можете быть очень многословны, но, по правде - как можете вы говорить?

Когда это случилось с Магометом, в тот день, когда он впервые соприкоснулся с Божественным, он упал наземь, дрожа, в поту - и то утро было таким же прохладным, как сегодня. Он был один, и он вспотел до самых кончиков пальцев, ему было страшно. Что-то не­ведомое коснулось его, и он был напуган до смерти. Он бегом при­бежал домой и лег в постель. Его жена тоже испугалась. Магомета укрыли одеялами, но дрожь не унималась, и жена спросила его: «Что случилось? У тебя затуманенный взгляд - и почему ты мол­чишь? Почему ты онемел?» Говорят, Магомет ответил так: «Впер­вые за все время мне есть что сказать. До сих пор я был нем; гово­рить было нечего, я лишь шевелил губами. Я говорил, но шевелились только губы, сказать было нечего. Теперь есть то, что я должен сказать - вот почему я так дрожу. Я беременен Неизвест­ным, Божественным. Я чувствую, грядет рождение»

И, как известно каждой матери, это приносит страдания. Прежде чем дать жизнь ребенку, вам придется пройти через долгие дни боли и страдать даже в сам момент рождения. Когда начинается новая жизнь, это борьба.

Как утверждают источники, Магомет провел в постели три дня в полном молчании. Затем постепенно, как ребенок, который учится говорить, он начал говорить. Так родился Коран.

Вы немы. Вы можете быть очень многословны, но помните: этим многословием вы лишь прикрываете свою немоту. Вы говорите, но не для того, чтобы общаться, а для того, чтобы скрыть - скрыть то, что вы немы. В следующий раз, когда заговорите с кем-нибудь, об­ратите внимание: почему вы заговорили? Почему вы так многослов­ны? Какая потребность стоит за этим? Внезапно вы осознаете этот страх: если я буду молчать, люди могут подумать, что я немой. По­этому вы говорите лишь для того, чтобы это скрыть - и даже зная, что сказать вам нечего, вы продолжаете говорить.

Однажды я гостил в семье, и, когда мы сидели с хозяином дома, вошел его маленький сын и попросил отца ответить ему на несколь­ко вопросов. Отец сказал: «Я занят; пойди и спроси у мамы».

Мальчик сказал: «Но я не хочу слушать так долго. Если она нач­нет говорить, ее не остановишь, а мне нужно делать уроки - я не хо­чу слушать так долго!»

Люди все говорят и говорят, не зная, зачем они это делают. Для чего? Что им сообщать? Все это лишь для того, чтобы скрыть свою немоту.

Люди все переезжают, из одного города в другой; они путешест­вуют, едут в отпуск в Гималаи и в Швейцарию - к чему все эти пу­тешествия, переезды? Они хотят чувствовать, что живы.

Но передвижение - это не жизнь. Конечно, в жизни присутствует глубинное движение, но перемещение - это не жизнь. Вы можете бесконечно переезжать из одного города в другой и объездить весь земной шар, но это передвижение - не жизнь. Жизнь - это движение тонкое: от одного состояния сознания к другому.

Когда человек оказывается во внутреннем тупике, он начинает суетиться на внешнем уровне. Современный американец - это истый путешественник; он путешествует из одного уголка земного шара в другой - потому что американское сознание зашло в такой тупик, что, сидя на месте, человек чувствует, что он мертв. Нужно двигать­ся! От одной жены к другой, от одной работы к другой, из одного района в другой, из одного города в другой - никогда прежде исто­рия не знала такого. В Америке средняя длительность проживания человека в одном городе - три года; люди переезжают раз в три года - и это в среднем. Есть такие, кто переезжает каждый месяц, они по­стоянно все меняют: платья, машины, дома, жен, мужей - все.

Мне рассказывали, как одна голливудская актриса знакомила ре­бенка со своим новым мужем. Она сказала: «Познакомься, это твой новый папа».

Ребенок сказал: «Здравствуйте, приятно с вами познакомиться! Хотите расписаться в моей гостевой книге?» Он уже перевидал стольких новых отцов.

Вы стремитесь к постоянным переменам, чтобы чувствовать, что живете. Вы жадно ищете жизни.

Несомненно, жизнь - это движение, но не из одного места в дру­гое; это движение от одного состояния к другому. Это глубокое внутреннее движение от одного сознания к другому сознанию, к высшим обителям. Иначе - вы мертвы. Такие, как вы сейчас, вы мертвы.

Поэтому Иисус говорит: «Да услышит! - имеющий глаза. Да увидит! - имеющий уши». Если понять это, Смысл притчи станет яснее.

Есть и еще один момент: почему вы настолько мертвы? Почему вы настолько немы, слепы, глухи? Вероятно, в этом что-то есть, ве­роятно, это по-своему выгодно - иначе в этом состоянии не находи­лось бы столько людей, миллионы людей. Должно быть, это прино­сит вам какую-то выгоду, должно быть, вы чего-то этим добиваетесь, иначе как возможно то, что и Будда, и Кришна, и Ии­сус говорят: «Не будьте слепы, не будьте глухи, не будьте немы, не будьте мертвы! Будьте живы! Будьте бдительны, не спите!» - и ни­кто их не слушает? Даже если они убедительны для вас на интел­лектуальном уровне, вы никогда их не слушаете. Даже если в опре­деленные возвышенные мгновения своей жизни вы чувствуете, что они правы, вы никогда не следуете им. И даже если однажды вы решите им последовать, вы отложите это на завтра - а завтра не на­ступает никогда. Так какая от этого выгода?

Не далее как позавчера я разговаривал с другом. Он очень обра­зованный, культурный человек, объездил весь мир; жил и в Совет­ском Союзе, и в Соединенных Штатах, и в Великобритании; был и в Китае - где только не был! Слушая его, я почувствовал: он совер­шенно мертвый! Потом он спросил меня: «Что делать? В жизни столько страданий и несчастья, столько несправедливости, столько боли. Как жить так, чтобы не чувствовать боли, чтобы жизнь не на­носила тебе столько ран - что делать?»

Я сказал ему, что есть два пути: первый - он проще, но обходится дорогой ценой. Первый - это стать мертвым, стать как можно более бесчувственным. Потому что бесчувственный человек обрастает толстой кожей, как панцирем, и его ничего не тревожит, никто не может причинить ему боль. Кто-то оскорбляет вас, но панцирь за­щищает вас от обиды. Случается несправедливость, но вы ее даже не замечаете.

Так действует механизм вашей безжизненности. Если вы более чувствительны, вам больнее. Каждая мелочь становится болью, го­рем, и так жить невозможно - но жить нужно. На земле есть про­блемы, на земле миллионы людей - и повсюду насилие, повсюду несчастья. Вы идете по улице и видите нищих; вы должны быть бесчувственными, иначе это ляжет на вас душевным грузом. Почему есть нищие? Чем они заслужили такие страдания? И где-то в глуби­не души вы почувствуете: «Я тоже причастен к этому». Поэтому вы проходите мимо нищих, как будто вы ничего не видите и не слыши­те - вы стараетесь не смотреть.

Вы когда-нибудь смотрели на нищего? Вы, скорее всего, видели нищих, но никогда не смотрели на них. Вы никогда не знакомились с нищим, никогда не сидели с ним рядом, никогда не держали его руки в своих - это было бы слишком.

Быть открытым - опасно. У вас есть жена, о которой нужно ду­мать, а не об этом нищем, вы должны думать о собственных детях - вам нет до него дела! Когда вы видите нищего, понаблюдайте за со­бой: вы ускоряете шаг, вы торопитесь пройти мимо, вы стараетесь не смотреть на него. Если вы действительно посмотрите на нищего, вы почувствуете всю несправедливость этой жизни, вы проникне­тесь этим горем - и это будет уже слишком! Это будет для вас не­выносимо, вы захотите что-то сделать, но что вы можете сделать? Вы почувствуете себя беспомощным: у вас есть и свои проблемы, которые нужно решать.

Вы видите умирающего человека, но что вы можете сделать? Вы видите ребенка-инвалида - что вы можете сделать? Недавно ко мне пришел один саньясин и рассказал, что душа у него не на месте с тех пор, как, переходя дорогу, он увидел, как грузовик сбил собаку. Собака и так уже была больной, похоже, попадала под машину и раньше. Всего с двумя здоровыми лапами собака пыталась жить, а тут этот грузовик снова ее сбил. Саньясину стало жаль собаку; он взял ее на руки и увидел на ее спине рану, кишащую червями. Он хотел помочь, но чем здесь поможешь? Он так расстроился, что не мог спать; ему снились кошмары, его преследовало это впечатление «Я ничего не сделал - я должен был что-то сделать». Но что можно сделать? Потом ему пришла в голову мысль убить собаку, потому что теперь это было единственное, что можно было сделать. С чер­вями внутри собака не выживет. Она будет только мучиться, так что лучше убить ее. Но убить - разве это не будет насилием? Не будет преступлением? Не будет кармой? Тогда что делать? Ты беспомо­щен! Тогда лучший выход - быть бесчувственным.

Сколько таких собак и грузовиков! Столько всего происходит, а вы идете своей дорогой, не оглядываясь. Смотреть опасно, поэтому вы никогда не используете свои глаза на сто процентов - ученые го­ворят, что только на два процента. На девяносто восемь процентов ваши глаза закрыты. На девяносто восемь процентов закрыты ваши уши - вы не слушаете все, что происходит вокруг. На девяносто во­семь процентов вы не живете.

Замечали ли вы когда-нибудь, что всякий раз, когда завязывают­ся любовные отношения, вы испытываете страх? Страх охватывает вас, потому что любить человека - значит сдаться ему. А сдаться другому человеку опасно, потому что он может сделать вам больно. Ваша защита ослаблена. Вы безоружны. Когда вы любите, вы от­крыты и уязвимы, а кто знает? Как поверить в другого человека, ес­ли он - незнакомец? Вы можете быть знакомы много лет, но это ни­чего не меняет. Вы не знаете даже самого себя - как вы можете знать другого? Другой человек - незнакомец. И впустить другого человека в свою личную жизнь означает позволить ему причинить вам боль.

Люди стали бояться любви; лучше ходить к проститутке, чем иметь возлюбленную. Лучше иметь жену, чем иметь возлюбленную, потому что жена - это общественный институт. Ваша жена не может сделать вам больно, потому что вы никогда не любили ее. Все уст­роили без вас: ваши родители и астролог... участвовали все, кроме вас самих. Это договоренность, общественная договоренность. Тре­буется не так уж и много. Вы заботитесь о ней, обеспечиваете пита­нием и крышей над головой. Она заботится о своем: следит за до­мом, готовит, воспитывает детей - это взаимная договоренность, все по-деловому. Любовь опасна, это не бизнес, это не сделка. Вы даете другому человеку власть, полную власть над собой - страшно. Дру­гой человек - незнакомец, - кто знает? Когда вы вверяете себя кому-то, вас охватывает страх.

Люди приходят ко мне и говорят: «Мы сдаемся тебе», но я знаю, что они не могут этого сделать. Это практически невозможно. Они никогда не любили - как они могут сдаться? Они практически спят. Они говорят во сне, не осознавая своих слов, потому что сдаться оз­начает, что, если я скажу: «Ступай на вершину горы и прыгни отту­да», вы не сможете сказать «нет». Сдаться означает дать другому человеку полную власть над собой, а как вы можете дать это?

Сдача подобна любви - поэтому я всегда говорю, что только лю­бящие могут стать саньясинами, потому что им знакомо, что значит отдаваться другому.

Любовь - это первый шаг к Божественному. Сдача - последний. Из этих двух шагов и состоит путь.

Но вы боитесь. Вам хочется самому контролировать свою жизнь; даже более того: вы хотели бы контролировать жизнь других людей тоже. Отсюда бесконечные ссоры между женами и мужьями - по­стоянные споры, конфликты. В чем этот конфликт? Конфликт в сле­дующем: «Кто над кем будет доминировать? Кто кому будет при­надлежать?» Это должно быть определено в первую очередь.

Отдаваться и доминировать - вещи полностью противополож­ные. Когда вы доминируете над кем-то, страха нет. Когда вы любите кого-то, появляется страх, потому что в любви вы отдаетесь друго­му, даете ему полную власть над собой. Он волен причинить вам боль, волен отвергнуть, волен сказать «нет». Вот почему вам удоб­нее жить на два процента, а не на сто процентов. На девяносто во­семь процентов вы мертвы, бесчувственны. А бесчувственность, черствость у общества в большой цене. Чем более вы бесчувствен­ны, тем более уважаемы в обществе.

Известен такой случай из жизни Локманьи Тилака - одного из крупных политических лидеров Индии, предшественника Ганди. Он жил в Пуне и был главным лицом Индии, - так вот, о нем говорят как о человеке высокой дисциплины, а дисциплинированные люди всегда мертвы, потому что дисциплина - не что иное, как добро­вольная черствость. Однажды, когда он сидел в офисе, где издава­лась его газета «Кесари», ему доложили: «Ваша жена умерла, при­езжайте домой!» Услышав это, он взглянул на часы за спиной и сказал: «Но еще рано. Мой рабочий день заканчивается в пять».

Подумайте об этом. Какая здесь может быть близость, какая лю­бовь, какая забота и участие? Этого человека интересует его работа, интересует время, а не любовь. В это невозможно поверить: чтобы человек, узнав, что умерла его жена, посмотрел на часы и сказал: «Еще рано. Мой рабочий день заканчивается в пять». И чудо из чу­дес в том, что именно этот эпизод из его жизни очень ценят биогра­фы. Они говорят: «Какая преданность стране! Вот каким должен быть дисциплинированный человек». Они считают это отсутствием привязанности. Это не отсутствие привязанности. Это не предан­ность чему бы то ни было. Это просто черствость, бесчувственность. И как может тот, кто равнодушен к собственной жене, быть нерав­нодушным к целой стране? Это исключено.

Помните, если вы не можете любить одного человека, вы не мо­жете любить человечество. И это может быть ловушкой. Те, кто не способен любить людей - ведь любить кого-нибудь опасно - счита­ют, что они любят человечество. А где это человечество? Где на не­го можно посмотреть? Это не более чем слово. Человечества не су­ществует в природе. Куда бы вы ни пошли, вы встретите живых людей. Жизнь - это люди, а не человечество. Жизнь всегда вопло­щается в человеке, в личности. Общество, страна, человечество - всего лишь слова. Где общество? Где страна, родина? Вы не можете любить мать — и утверждаете, что любите родину? Одно из двух - неправда. Но какое красивое слово - родина. Не волнуйтесь за ро­дину, потому что родина - это ничто, это лишь плод вашего ума. Это ваше собственное эго

Вы можете любить человечество, родину, общество - и при этом быть неспособными любить человека. Потому что человек создает трудности. Общество не создает трудностей, потому что оно - всего лишь слово. Ему не нужно отдавать себя. Вы можете повелевать словом, вымыслом, но невозможно повелевать человеком. Невоз­можно повелевать даже маленьким ребенком, потому что у него есть собственное эго, собственный ум, он делает все по-своему. Практически невозможно повелевать жизнью, но легко повелевать словами - потому что с ними вы наедине.

Тот, кто не способен любить человека, начинает любить Бога. Он даже не понимает, что делает.

Говорить с человеком, общаться с человеком - непросто. Для этого необходимо умение, необходимо любящее сердце, знающее сердце, чуткое. Только тогда можно соприкоснуться с человеком, потому что соприкоснуться с человеком означает вступить на очень опасную арену: там пульсирует жизнь. И каждый человек настолько неповторим, что это нельзя делать механически. Нужно быть очень бдительным и внимательным. Если вы любите кого-то, вы должны стать более восприимчивым, только в этом случае возникает пони­мание.

Но любовь к богу, который сидит где-то на небесах, может быть только монологом. Пойдите в любую церковь - люди там обраща­ются в никуда. Они такие же сумасшедшие, как и пациенты псих­больниц, разница лишь в том, что один вид сумасшествия признает­ся обществом, а другой - нет. Пойдите в психбольницу - вы увидите людей, которые разговаривают сами с собой. Они не только говорят, они еще и отвечают что-то. Они имитируют диалог: на самом деле, это монолог. Потом пойдите в церковь или в храм - люди там обра­щаются к Богу. Это тоже монолог, но когда они окончательно схо­дят с ума, они начинают играть обе роли они что-то говорят - и са­ми же отвечают, воображая, что им ответил Бог.

Вы не сможете это делать, если не научитесь любить человека. Если вы любите человека, постепенно один человек становится две­рью в Целое. Но начинать нужно с человека, с малого, с одной час­тицы. Невозможно сразу совершить скачок. Река Ганг не может просто впасть в океан. Она должна брать начало в Ганготри, ма­леньком ручейке, потом она становится все шире и шире, больше и больше и, наконец, сливается с океаном.

Ганг любви тоже должен начинаться с ручейка, с любви к людям, и становиться все больше и больше. Когда вы познаете, как это пре­красно, как прекрасно отдаваться, как прекрасно быть незащищен­ным, как прекрасно быть открытым для всего, что приносит жизнь - как для блаженства, так и для мук, - тогда вы становитесь все больше и больше, вы расширяетесь, и рано или поздно ваше сознание превращается в океан. Тогда вы вливаетесь в Бога, в Божественное.

Но страх делает вас бесчувственными - и обществу это нравится. Обществу не хотелось бы, чтобы вы были чересчур живыми, потому что живые люди – бунтари.

Посмотрите на маленького ребенка: если он по-настоящему жи­вой, он будет непослушным. Он будет пытаться сделать все по-своему, но если он бессловесный имбецил, идиот, остановившийся в своем развитии, он будет сидеть в уголке как образец воспитания. Велите ему идти - он пойдет; велите ему подойти - он подойдет. Скажете ему сесть - он сядет; скажете ему встать - он встанет. Он образец послушания, потому что собственная личность у него от­сутствует. Общество, семья, родители будут довольны таким ребен­ком. Они будут говорить: «Посмотрите, какой послушный».

Я слышал такую историю. Мулла Насреддин разговаривал с сы­ном, который принес школьный табель с оценками. Мулла ожидал что сын получит «пять», а он получил «два». На самом деле, он учился хуже всех в классе. Насреддин сказал ему: «Вот видишь, ты никогда меня не слушаешься, что бы я ни сказал, ты делаешь наобо­рот; и вот - результат. Посмотри на соседского мальчика: он всегда учится на отлично, всегда первый в классе». Ребенок посмотрел на Насреддина и сказал: «Но это совсем другое дело - у него одарен­ные родители». Этот ребенок очень живой, но делает все по-своему.

Послушание ассоциируется с определенной тупостью, непослу­шание - с острым умом. Но послушание ценится, потому что дос­тавляет меньше неудобств. Этого и следует ожидать - непослушание создает неудобства. Неживой ребенок вам больше по душе, потому что с ним нет проблем. Другое дело живой ребенок: чем более жи­вой, тем больше риска.

Родители, школа, общество навязывают послушание, они отуп­ляют детей - и этих людей потом уважают. Поэтому те, кто были первыми в школе, в университете, никогда не заметны в жизни, в жизни они просто теряются. В жизни они не становятся видными. В школе они показывают себя очень способными, но почему-то в жиз­ни они теряются.

Похоже, школьные порядки противоречат законам жизни. Поче­му-то жизнь любит людей живых, по натуре бунтарей, людей со своим собственным сознанием, бытием и личностью, людей с соб­ственной миссией, которую нужно выполнить - людей не мертвых. Школы предпочитают как раз обратное.

Всеми своими силами общество помогает вам стать немым, глу­хим, слепым, мертвым.

В монастырях вы можете видеть, как безжизненным людям по­клоняются, будто святым. Поезжайте в Бенарес там вы увидите лю­дей, лежащих на ложе из гвоздей и шипов, они почитаемы, как боги. А чего они достигли? Посмотрите на их лица - более тупых лиц вы не найдете нигде. Человек, лежащий на гвоздях и шипах, не может не быть тупым.

Для того чтобы выбрать подобный образ жизни, нужно изна­чально быть тупым. И что он будет делать потом, что он может сде­лать, лежа на гвоздях? Ему придется сделать все свое тело нечувст­вительным. Это единственный способ, чтобы ничего не чувствовать. Постепенно его кожа грубеет, и потом ему уже все нипочем. В итоге он превращается в камень, совершенно мертвый. А общество по­клоняется ему: он святой, он достиг чего-то. Чего он достиг? Он достиг еще большей бесчувственности, чем вы. Тело настолько мертво, что не чувствует даже гвоздей.

Возможно, вы этого не знаете, но, если спросите физиологов, они вам скажут, что на теле человека и так есть много нечувствительных мест, они называются мертвыми зонами. Таких мест много на спине. Пусть кто-нибудь из ваших близких возьмет иголку и попробует уколоть вас в несколько мест на спине. В некоторых местах вы это почувствуете, а в некоторых - нет. Эти места уже мертвы, так что даже если их уколоть иглой, вы ничего не почувствуете.

Те люди добились одного: они превратили свое тело в одну сплошную мертвую зону. Но это не рост, а путь назад. Они стано­вятся более материальными, скорее чем более духовными, потому что быть духовным означает быть полностью восприимчивым, пол­ностью живым.

Итак, я сказал тому человеку, что есть первый путь, самый про­стой: стать мертвым. Так делают все. Каждый в разной степени, но, так или иначе, все делают именно это.

Вы приходите домой, боитесь своей жены - вы становитесь глу­хим, чтобы не слышать, что она говорит. Вы беретесь читать газету и держите ее так, чтобы закрыться от жены. Чтобы она ни говорила, вы пропускаете мимо ушей, иначе вы стали бы думать: «Как жить дальше, если все время слушать ее?» Если она заплачет, вы даже не узнаете. Только когда она становится совсем невыносимой, вы бро­сите взгляд в ее сторону - и взгляд тоже будет злым.

Вы едете на работу, двигаетесь в потоке машин, и повсюду вам приходится окружать себя непроницаемостью - вы думаете, это вас защитит. Ничего подобного, это только убивает.

Конечно, в вашей жизни меньше страдания, но меньше и радо­сти, меньше блаженства.

Когда вы становитесь черствым, страдание уменьшается, потому что вы его не чувствуете; блаженство тоже уменьшается, потому что вы его не чувствуете. Тот, кто ищет высшего блаженства, должен быть готов к страданию. Вам это может показаться парадоксальным человек, достигший состояния будды, пробужденный, пребывает в абсолютном блаженстве... - и одновременно в абсолютном страда­нии. Блаженство у него внутри, там цветут цветы, но он страдает за всех вокруг. Это неизбежно, потому что, став восприимчивыми к блаженству, вы становитесь также восприимчивыми к страданию. Нужно делать выбор. Если вы выбираете не страдать, если вы не хо­тите страдать, тогда вы не достигнете и блаженства, потому что они входят в одну и ту же дверь.

В этом вся трудность. Вы можете закрыть свою дверь, опасаясь врага, но через ту же дверь входит друг. И если вы запрете ее окон­чательно, чтобы не впустить врага, то войти не сможет и друг. Бог не приходит к вам, если ваши двери закрыты. Возможно, вы заперли их от дьявола, но если двери закрыты, они закрыты для всех. И тому, кто стремится, жаждет встретить Божественное, придется встретить и дьявола. Вы не можете выбрать только одно. Вам придется встре­тить и то, и другое.

Если вы по-настоящему живы, смерть будет для вас великим яв­лением. Если вы живете полной жизнью, вы так же и умрете. Если вы живете на два процента, вы и умрете на два процента. Какова жизнь, такой будет и смерть. Если дверь открыта для Бога, она так­же открыта и для дьявола.

Вы слышали много притч, но я не уверен, что вы поняли: когда приходит Бог, дьявол приходить тоже, прямо перед Ним, потому что, когда дверь открывается, дьявол врывается первым. Он всегда спешит. Бог никогда не спешит. Так было с Иисусом: когда он дос­тиг окончательного просветления, дьявол искушал его сорок дней. Когда он медитировал, постился наедине с самим собой, когда Ии­сус исчезал и готовился к тому, чтобы пришел Христос, дьявол ис­кушал его.

Все те сорок дней дьявол не покидал его. И он искушал очень красиво, как настоящий политик; дьявол - величайший политик, все остальные политики учились у него. Очень дипломатично он произ­нес: «Итак, теперь ты стал пророком, и, знаешь, в священных книгах сказано, что человек, избранный Богом, ставший мессией, проро­ком, наделен безграничной силой. Ты можешь все. Если хочешь, ты можешь прыгнуть с вершины горы, и ангелы поймают тебя в доли­не. И если ты вправду мессия, ты должен выполнить то, что сказано в Писании, — прыгни!»

Искушение было велико: он даже цитировал писание. Дьявол всегда цитирует, призывая в союзники священное писание, чтобы убедить вас. Дьявол знает все писания наизусть.

Иисус рассмеялся и сказал: «Ты прав, но в том же Писании ска­зано, что не следует испытывать Бога».

В другой раз, когда Иисус был сильно голоден - после тридца­тидневного поста... дьявол постоянно был рядом - дьявол приходит прежде Бога: как только вы открываете дверь, он тут как тут, пер­вый в очереди... Бог всегда отстает, потому что он не торопится, помните, у Бога работы на целую вечность, а у дьявола - на какие-то секунды... если он проигрывает, значит, проигрывает, и как только человек достигает Божественного, дьявол ему больше не страшен поэтому дьявол выжидает мгновений слабости, когда Иисус исчеза­ет, а Христос еще не появился - в этот промежуток он может прий­ти., тогда дьявол сказал: «Но в Писании сказано, что Богом избран­ный человек может обращать в хлеб даже камни. Так зачем ты страдаешь? Докажи это, ведь этим ты принесешь пользу всему ми­ру».

Вот это дипломатия. Он сказал: «Этим ты принесешь пользу все­му миру».

Кажется, именно этим дьявол убедил Сатья Саи Бабу. Это прине­сет пользу всему миру, потому что, когда ты превратишь камни в хлеб, люди поверят, что ты сын Божий. Они бегом прибегут, и тогда ты сможешь им помочь. Иначе кто станет тебя слушать?

Иисус сказал: «Ты прав. Я могу превратить камни в хлеб; но не я, а Бог может превратить камни в хлеб. Но когда ему будет нужно, он даст мне знать, так что тебе не стоит беспокоиться. Откуда такая за­бота?»

Когда вы войдете в медитацию, первым человеком, кого вы встретите у ворот, будет дьявол, потому что именно из-за боязни его вы заперли дверь. И помните... Хотя нет, сначала я расскажу вам анекдот, тогда вы поймете.

В одном магазине объявили о рождественских скидках, в особен­ности на женскую одежду, и собралась толпа женщин. Пришел и один мужчина, потому что его жена заболела и заставила его пойти, ведь такую возможность грех упускать. Целый час он простоял, как истинный джентльмен, но так и не смог подойти к прилавку. Вы знаете женщин, какие они: визжат, кричат друг на друга, суетятся, никакой очереди; а мужчина дожидался своей очереди и так и стоял. Прошел час, но он ни насколько не приблизился к прилавку. Тогда он стал силой прокладывать себе дорогу, кричать и расталкивать толпу. Одна пожилая дама закричала на него: «Что такое?! Что вы делаете? Будьте же джентльменом!»

Мужчина ответил: «Я уже был им целый час. Теперь я буду как леди. Надоело!»

Помните, дьявол никогда не ведет себя как джентльмен, он ведет себя как леди. Он всегда первый в очереди. А Бог – джентльмен. Ему трудно пробиваться вперед очереди, поэтому, как только вы от­крываете дверь, входит дьявол. Боясь его вы всегда держали дверь закрытой. Но если не пускать дьявола, Бог тоже не сможет войти.

Когда вы открываетесь, вы открываетесь равно для Бога и для дьявола - для света и тени, для жизни и смерти, для любви и нена­висти - вы становитесь доступны для обеих противоположностей. Вы же выбрали не страдать, поэтому вы закрыты.

Возможно, вы не страдаете, но ваша жизнь - сплошная скука, по­тому что, хотя вы и не страдаете столько, сколько страдали бы, если бы были открыты, блаженства вы тоже не испытываете. Дверь за­крыта - нет ни утра, ни солнца, ни луны, ни неба, ни свежего возду­ха, все зачерствело. И в страхе вы прячетесь там. То место, где вы живете, не назовешь домом - вы заранее превратили его в могилу. Ваши города - это кладбища, ваши дома - могилы. Весь ваш образ жизни - как у мертвеца.

Для того чтобы открыться, требуется смелость - смелость стра­дать, потому что лишь тогда блаженство становится возможным.

Теперь давайте попытаемся понять эту чудесную притчу под на­званием Слепоглухонемой,

Как-то раз Генша пожаловался своим ученикам: «Многие Мас­тера постоянно говорят о необходимости спасать каждого - но вы только представьте, что встретится вам слепоглухонемой он не сможет увидеть ваших жестов, не сможет услышать ваших проповедей, не сможет задать вам вопросов. Не в силах спасти его, вы подтвердите свою никчемность как буддист».

Как правило, Мастера не жалуются, но если уж они жалуются, это действительно что-то значит. Это жалоба не одного Генши, это жалоба всех Мастеров. Но это их собственный опыт, и везде, где бы вы ни оказались, вы встретите глухих, немых и слепых людей, по­тому что этим страдает все человечество. Как же их спасти? Они ничего не видят, не слышат, не чувствуют, не понимают смысла по­ступков. Если вы слишком усердны в своем стремлении их спасти, они просто сбегут, подумав: «Этому человеку что-то от меня нужно, он хочет использовать меня в своих замыслах». Если же вы мало де­лаете для них, они подумают: «Этот человек не для меня, потому что он равнодушен». Что бы вы ни делали, они этого не поймут.

Это не жалоба Генши, потому что просветленные люди никогда не жалуются ради самих себя. Это жалоба обобщенная; это конста­тация факта. Такие же чувства испытывает каждый Иисус, каждый будда.

Где бы вы ни оказались, вы неизбежно встретите людей, которые глухи, немы, слепы. Вы совершаете жесты - они их не видят: или, что еще хуже, видят что-то другое. Вы разговариваете с ними - они вас не понимают, хуже того: они понимают неправильно. Вы гово­рите другими словами, они все равно понимают неправильно, пото­му что смысл невозможно передать словами. Передать можно толь­ко слова, смысл должен придавать тот, кто слушает.

Я говорю слово. Я имею в виду одну единственную вещь, но если меня услышат десять тысяч людей, возникнет десять тысяч смы­слов, потому что каждый будет воспринимать сквозь призму своего ума, своих предубеждений, своих понятий, воззрений, своей рели­гии. Каждый будет воспринимать сквозь призму своей обусловлен­ности, и эта обусловленность будет диктовать смысл. Это очень сложно, практически невыносимо. Это все равно, что обращаться к пациентам психбольницы. Подумайте, как бы вы при этом себя чув­ствовали? То же самое чувствует Генша, и об этом его жалоба.

И я жалуюсь на то же самое.

Работая с вами, я всегда чувствую сопротивление. Закрыты либо ваши глаза, либо уши, либо нос, либо сердце; в каком-то месте по­является блок, будто я натыкаюсь на каменную стену. Сквозь нее трудно проникнуть, и если я буду слишком стараться это сделать, у вас возникнут подозрения: зачем мне это нужно? Если я, наоборот, не слишком стараюсь, вам кажется, что вами пренебрегают. Такова логика невежественного ума. Сделай одно - он поймет неправильно, сделай другое - и он все равно поймет неправильно.

Как-то раз Генша пожаловался своим ученикам «Многие Мас­тера постоянно говорят о необходимости спасать каждого»

Будда говорил, что когда вы спасетесь, единственное, что оста­нется делать - это спасать других. Когда достигаете вы сами, един­ственное, что остается делать - это делиться этим с другими, потому что борется каждый. Каждый спотыкается на Пути, движется осоз­нанно или же неосознанно, а вы уже достигли. Помогите другим.

Это даже становится потребностью, внутренней энергетической потребностью, потому что человек, ставший просветленным, про­должает жить дальше, потому что просветление - это не судьба, оно не предопределено, его невозможно вызвать. Оно необязательно случается одновременно со смертью тела. Нет никакой необходимо­сти в том, чтобы эти события совпали. На самом деле, это практиче­ски невозможно, потому что просветление - это внезапное, беспри­чинное явление. Вы работаете для того, чтобы его достичь, но оно никогда не будет результатом вашей работы. Ваши старания помо­гают создать нужную ситуацию, но это происходит благодаря чему-то еще - и это что-то называется божьей милостью. Это дар Бога, а не побочный продукт ваших усилий; они не служат ему причиной.

Разумеется, усилия создают ситуацию: я открываю дверь, и прони­кает свет. Открывание двери не создает света, но закрывание пре­пятствует ему. Свет - это дар солнца. Я не могу создать свет, просто открыв дверь. Открытая дверь не может быть причиной света. За­крытая дверь - это препятствие для света, но, открыв дверь, невоз­можно его вызвать.

Если вы откроете дверь ночью, света не будет. Открыть дверь не значит создать свет, но держать ее закрытой значит препятствовать свету. Итак, все ваши усилия направлены на то, чтобы открыть дверь. Свет приходит тогда, когда приходит. Вы должны держать дверь открытой, чтобы, когда он придет, когда постучится к вам, он застал вас и смог войти через открытую дверь. Это всегда дар - И ТАК ДОЛЖНО БЫТЬ, потому что, если бы Высшего можно было достичь одними усилиями, это было бы абсурдом. Ограниченный ум, прилагающий усилия - как он может найти бесконечное? Огра­ниченный ум, прилагающий усилия - все усилия также будут огра­ниченными. Как может бесконечное прийти через ограниченные усилия? Невежественный ум прилагает усилия - эти усилия прила­гаются в неведении: как они могут превратиться, преобразиться в просветление? Нет, это невозможно.

Вы прикладываете усилия, они необходимы, они готовят вас, они открывают дверь - но то, что должно случиться, случится, когда случится.

Просто оставайтесь доступным. Бог стучится к вам в дверь мно­жество раз, солнце восходит каждый день.

Помните: то, что я хотел бы вам сказать, не написано ни в одной книге, несмотря на то, что это было бы полезно. Об этом не пишут, потому что в случае, если вы поймете неправильно, это замедлит ваше продвижение. Для Бога есть день, но есть также и ночь. Если вы откроете дверь ночью, то она останется открытой, но Бог не при­дет. Есть и день - если вы откроете дверь в правильный момент, Бог войдет немедленно.

И так должно быть, потому что все существование состоит из противоположностей. И у Бога бывают периоды отдыха, когда он спит. Если вы откроете дверь в это время, Он не придет. Бывает и время, когда Он бодрствует, когда Он в движении - так должно быть, потому что каждая энергия проявляет себя в двух противопо­ложностях, отдыхе и активности, а Бог - это бесконечная энергия! Бывает, он активен, бывает, он отдыхает. Именно поэтому ученику необходим Мастер.

Если вы делаете это сами по себе, вы можете очень стараться, но ничего не произойдет, потому что вы неправильно выбираете время. Вы начинаете работать ночью, открываете дверь, но к вам входит лишь темнота! В страхе вы снова ее закрываете.

Вы открываете дверь, а вокруг - ничего, кроме бесконечной пус­тоты. Вы пугаетесь, закрываете дверь. И, увидев эту пустоту лишь однажды, вы больше никогда ее не забудете - и из-за этого страха вам потребуется много лет, чтобы набраться терпения и вновь от­крыть дверь. Потому что, стоит вам однажды увидеть эту бездну, когда Бог спит, когда он отдыхает, стоит вам застать это мгновение бесконечной негативности, бездонности и темноты, вас охватит страх; и он будет таким сильным, что вы еще много лет не сможете решиться на новую попытку.

И я чувствую, что многие люди боятся, боятся идти в медитацию - и я знаю, что когда-то в своей прошлой жизни они уже делали по­пытку, но, выбрав неподходящее время, они увидели мгновение бездны. Они могут этого не осознавать, но где-то в бессознательном это есть, поэтому как только они подходят к двери, берутся за ручку и могут открыть дверь, страх останавливает их. Из этой самой точки они возвращаются, бегут назад - они не открывают дверь. Их охва­тывает бессознательный страх. Это неизбежно, потому что вы столько жизней провели в борьбе и стараниях.

Поэтому нужен Мастер, который знает, который достиг, и кото­рый знает, когда наступит правильный момент. Он велит вам рабо­тать над собой во время ночи Бога. И он не велит вам открывать дверь. Он скажет вам, чтобы за время ночи вы подготовились, на­столько, насколько возможно, чтобы вы были готовы, и, когда на­ступит утро и появятся первые солнечные лучи, он скажет вам от­крыть дверь. Внезапное озарение! Тогда все будет по-другому, потому что, когда есть свет, все совершенно по-другому.

Когда Бог бодрствует, пустоты нет. Наоборот, есть наполнен­ность; это абсолютная наполненность. Все наполненно, даже более того: это переполняющееся совершенство. Это вершина всего, а не бездна.

Если вы откроете дверь в неподходящий момент, будет бездна. Вам станет тошно, так тошно, что потом еще долгие жизни вы не рискнете это повторить. Но лишь тот, кто знает, лишь тот, кто стал един с Богом, лишь тот, кто знает, когда ночь, а когда день - лишь он может помочь, потому что теперь смена дня и ночи происходит и в нем самом - у него бывает ночь, и у него бывает день.

Индусы это почувствовали и придумали красивую гипотезу. Они назвали это днем Брахмы, днем Бога: период творения они называ­ют днем Бога, но у этого периода есть предел во времени, и творе­ние прекращается, и наступает ночь Брахмы, ночь Бога. Творение, или день Брахмы, длится двенадцать часов. Потом, уставшее, суще­ствование погружается в небытие. Следующие двенадцать часов длится ночь Брахмы. Для нас это миллионы и миллионы лет, для Бога это - двенадцать часов, Его день.

У христиан была собственная теория, или гипотеза, на этот счет (я называю все религии теориями, гипотезами, потому что ничто не доказано, ничто не доказуемо по самой природе вещей)... они гово­рят, что Бог сотворил мир за шесть дней, а на седьмой день он от­дыхал. Поэтому воскресенье - выходной день, день для отдыха. Шесть дней он творил, а на седьмой день он отдыхал. Они почувст­вовали, что даже Бог должен отдыхать.

И то, и другое - лишь гипотезы, обе прекрасны, но вы должны отыскать их суть. Суть в том, что каждый день у Бога случается и день, и ночь. И каждый день бывает подходящее время для того, чтобы войти, но бывает и неподходящее время; войдя не вовремя, вы натолкнетесь на стену, войдя вовремя, вы просто войдете. Имен­но поэтому те, кто постучался в дверь не вовремя, говорят, что про­светление достигается постепенно, что к нему идут ступень за сту­пенью; а те, кто подошел к двери в подходящий момент, говорят, что просветление внезапно и мгновенно.

Мастер нужен для того, чтобы решить, когда наступит подходя­щий момент.

Рассказывают, как Вивекананда, встав на путь искания, однажды достиг первого проблеска. В дзен его называют сатори, потому что это лишь проблеск самадхи, это временно. Это как если бы облака рассеялись, небо прояснилось, и с расстояния тысячи миль вашему взору на мгновение предстал Эверест во всей своей красоте, но по­том небо вновь заволокло, и видение пропало. Это не достижение, вы не достигли Эвереста, не достигли вершины, вы лишь мельком увидели его с расстояния тысячи миль - это и есть сатори. Сатори - это проблеск самадхи. У Вивекананды было сатори.

В ашраме Рамакришны было много людей, все они работали. Один из них, по имени Карло, человек очень простой и невинный, тоже работал, по-своему - а Рамакришна признавал любой путь. Он был редкий человек: он признавал любой метод, любую технику, он говорил, что каждый должен найти свой собственный Путь, что нет одного Сверхпути. И это хорошо, иначе на Пути были бы заторы, это хорошо; вы можете идти по своему собственному Пути. Никто не помешает вам и не преградит дорогу.

Тот Карло был очень простым человеком. У него было, по мень­шей мере, сто богов - индусы любят, чтобы было много богов, од­ного им недостаточно. Они ставят на свой алтарь одного бога, дру­гого, любого, которого могут найти, даже календари ставят. В этом нет ничего плохого: если вы это любите, то все в порядке. Но Вивекананда был логиком, обладателем острого ума. Он вечно спорил с этим невинным человеком, а тот не мог ничего ответить. Вивекананда говорил: «К чему вся эта чепуха? И одного было бы достаточ­но, ведь в Писании сказано, что Он Един, так зачем тебе этот сто и один бог?» Боги у Карло были всевозможных форм и размеров, и ему приходилось работать с ними по три часа утром и вечером - и так проходил весь день, потому что нужно было работать с каждым богом, и, как бы быстро он ни работал, это занимало не меньше трех часов утром и трех вечером. Но он был человеком очень молчали­вым, и Рамакришна любил его.

Вивекананда постоянно настаивал: «Брось ты этих богов!» Когда у него был проблеск сатори, он почувствовал себя очень могущест­венным. Внезапно его осенило, что, если сейчас, обладая этой си­лой, он пошлет Карло телепатический приказ - в это время Карло как раз должен был заниматься практикой в своей комнате - если он скажет Карло собрать всех своих богов и выбросить в Ганг, то так и произойдет.

И он просто послал приказ, Карло был действительно простым человеком. Он собрал всех своих богов, завернул в простыню и по­нес их на берег Ганга.

С Ганга же возвращался Рамакришна, он сказал. «Подожди! Тот, кто собирается выбросить их - это не ты. Ступай обратно в свою комнату и поставь их на место». Но Карло сказал: «Хватит! Доволь­но!»

Рамакришна сказал: «Не торопись, пойдем со мной!»

Он постучал в дверь к Вивекананде. Вивекананда отворил дверь, и Рамакришна сказал: «Что ты наделал? Это нехорошо, и для тебя это неподходящий момент. Вот что, я заберу твой ключ от медита­ции и буду держать его у себя. Когда подходящий момент наступит, я отдам его тебе». И потом всю свою жизнь Вивекананда пробовал миллионы способов, чтобы достичь, но так и не смог достичь еще одного проблеска.

Прямо перед смертью, за три дня до нее, Рамакришна пришел к нему во сне и отдал ключ со словами: «Теперь можешь взять ключ. Теперь подходящий момент наступил, и ты можешь открыть дверь». И на следующее утро он снова увидел проблеск.

Мастер знает, когда наступает подходящий момент. Он помогает вам, готовит вас к этому моменту, и, когда он наступит, Мастер даст вам ключ; тогда вы просто откроете двери, и Божественное войдет - потому что, если вы откроете дверь и войдет темнота, это будет по­хоже на смерть, а не на жизнь.

В этом нет ничего плохого, но вы будете напуганы, напуганы на­столько, что будете носить в себе этот страх вечно.

Будда говорит, чтобы, как только вы достигнете, вы начали по­могать другим, потому что прежде вся ваша энергия тратилась на желания - теперь этот канал закрыт, этот путь закончен. Теперь по­звольте всей своей энергии, которая была направлена на желание, васану, стать сопереживанием, каруной. И сопереживание может проявляться только в одном: в помощи другим в достижении Выс­шего, потому что больше достигать нечего. Все остальное - мусор. Только Божественное стоит того, чтобы его достигать. Если вы дос­тигаете его, считайте, что вы достигли всего; если вы упускаете его, вы упустили все.

Когда человек становится просветленным, он продолжает жить до тех пор, пока тело не завершит свой цикл. Будда жил после этого еще сорок лет, потому что продолжительность жизни передалась по наследственности через хромосомы, а также по кармической линии в виде жизненного цикла. Ему было предназначено прожить во­семьдесят лет - просветленным или нет. Даже если бы просветление стало невозможным, или если бы оно произошло, - независимо от этого он прожил бы восемьдесят лет. Это случилось, когда ему было около сорока, после он прожил еще сорок лет.

Что делать с энергией? Больше нет ни желаний, ни амбиций. А в вас течет бесконечная энергия. Что делать с этой энергией? Ее мож­но направить в русло сопереживания. Теперь даже в медитации нет необходимости: вы достигли, вы переполняетесь — вы можете де­литься. Теперь вы можете делиться с миллионами, можете дать им это.

Будда сделал это частью своего основного учения. Он называет первую часть дхьяна - медитация, а вторую часть - праджна, муд­рость, достижение. Путем медитации вы достигаете праджны. Это ваши внутренние процессы: две части - вы медитировали, теперь вы достигли.

Теперь необходимо уравновесить внутреннее с внешним, потому что в просветленном человеке все уравновешено. На внешнем уров­не, когда внутри не было медитации, было желание. Теперь, когда внутри мудрость, на внешнем уровне должно быть сопереживание. Энергия, направленная вовне, должна стать сопереживанием, внут­ренняя энергия стала мудростью, просветлением Просветление внутри, сопереживание вовне.

Совершенный человек всегда уравновешен.

Поэтому Будда говорит не останавливаться и помогать людям спасаться.

Генша жаловался: как это сделать, если перед тобой слепоглухо­немой? - а таких людей встречается большинство, потому что дру­гих просто не бывает. Будды почему-то не встречаются - будда не нуждается в тебе. Тебе встречаются невежественные люди, не знающие, что делать, куда идти. Как им помочь?

Обеспокоенный этими словами, один из учеников Генши пошел посоветоваться с Мастером Уммоном..

Уммон и Генша были братьями по учебе: они учились у одного Мастера, Сеппо. Итак, что делать? Слова Генши настолько затрону­ли этого человека - как помочь людям? Он пошел к Уммону.

Уммон был очень известным Мастером, Генша - очень молчали­вым. Но у Уммона были тысячи учеников, и он знал множество приемов для работы с ними. В этом он был похож на Гурджиева: он умел создавать ситуации, потому что только ситуации помогают по­нять.

Если слова бесполезны, поскольку вы немы и глухи - слова не помогут. Если вы слепы, не помогут и жесты. Что делать? Помогут только ситуации.

Если вы слепы, я не могу указать вам на дверь жестом, потому что вы не увидите! Я не могу рассказать вам о двери, потому что вы глухи и ничего не услышите! На самом деле, вы не можете даже спросить: «Где дверь?» - потому что вы немы. Что мне делать? Я должен создать ситуацию.

Я могу взять вас за руку и подвести к двери. Никаких жестов, ни­каких слов. Я должен что-то сделать, я должен создать такую си­туацию, которая заставила бы глухого, немого и слепого двигаться.

Обеспокоенный этими словами, один из учеников Генши пошел посоветоваться с Мастером Уммоном

- потому что он знал, что Генша не станет много говорить; он был человеком немногословным и никогда не создавал никаких си­туаций; он говорил что-то, а потом умолкал. Людям приходилось идти к другим Мастерам, чтобы узнать, что он имел в виду. Он был особенным человеком, молчаливым, подобно Рамане Махариши; он был немногословен. Уммон был такой, как Гурджиев. Он тоже не был многословен, но умел создавать ситуации и пользовался слова­ми лишь для того, чтобы создавать ситуации.

Он пошел посоветоваться с Мастером Уммоном, который, как и Генша, был учеником Сеппо

- а Сеппо был не похож ни на одного из них. Говорят, он вообще никогда не разговаривал. Всегда молчал. Поэтому у него не было проблем: ему никогда не встречались слепоглухонемые, потому что он сам сидел на месте. Только настоящие искатели, те, чьи глаза по­немногу открывались, те, кто были глухи, но могли слышать гром­кую речь, те, кто были немы, но в определенной ситуации могли что-то сказать... именно поэтому многие люди стали просветленны­ми рядом с Сеппо, потому что к нему приходили лишь те, кому до просветления оставался последний шаг.

Уммон и Генша, эти двое учеников, стали просветленными рядом с Сеппо, человеком, хранившим полное молчание, - он просто сидел себе и ничего не делал. Тот, кто хотел учиться, мог оставаться рядом с ним, тот, кто не хотел, мог уйти. Он бы ни слова не сказал. Учить­ся должны вы, он не должен учить. Он не учил, но многие люди научились.

Ученик пошел к Уммону.

«Поклонись, пожалуйста», — сказал Уммон

Он сразу перешел к делу, потому что просветленные не теряют времени даром, они просто тут же переходят к делу.

Монах, несмотря на свое удивление...

Потому что так не годится! Как можно приказывать кому-то по­клониться? И в этом нет необходимости: если кто-то захочет покло­ниться, он поклонится; если он захочет отдать дань уважения, он сделает это. Если же нет, то нет. Что за человек этот Уммон? Он ве­лит поклониться, прежде чем монах успел что-то спросить, он толь­ко что вошел, а Уммон говорит:

«Поклонись, пожалуйста».

Монах, несмотря на свое удивление, сделал то, что велел Мас­тер, - и снова выпрямился в ожидании ответа на свой вопрос.

Но вместо ответа его огрели посохом. Он отскочил. «Ну что ж, — сказал Уммон, - ты не слепой. Теперь подойди ближе».

Он имел в виду: «Ты видишь мой посох, значит, можно быть уве­ренным, что ты не слепой. Теперь подойди ближе».

Монах сделал то, что ему велели. «Хорошо, - сказал Уммон. - и глухим тебя не назовешь».

«Ты слышишь: я говорю "Подойти", и ты подходишь».

«Теперь понял?»

«Понял что, господин?» - спросил монах.

Что он говорит? Он говорит: «Ну? Теперь понял?»

«Понял что, господин?» - спросил монах.

«Ну вот, ты и не немой» - сказал Уммон.

Услышав эти слова, монах пробудился, как от глубокого сна.

Что произошло? Что Уммон хотел этим сказать? Во-первых, то, что если для вас лично это не проблема, к чему о ней беспокоиться? Ко мне иногда приходят такие люди... пришел однажды очень бога­тый человек, один из самых богатых в Индии, и сказал: «А как же бедняки? Как вы будете помогать беднякам?» И я сказал ему «Если вы бедны, тогда и спрашивайте. Если же нет, пусть спрашивают са­ми бедные! Каким образом это касается вас? Вы не бедны, так зачем делать из этого проблему?»

Однажды сын Муллы Насреддина задал отцу вопрос - это было при мне, и ребенок усердно трудился, корпел над своим домашним заданием - и вдруг он посмотрел на Насреддина и сказал: «Слушай, пап, зачем вообще все это образование? Какая от нее польза, от этой учебы?»

Насреддин сказал: «Ну, нет ничего подобного образованию. Оно делает тебя способным беспокоиться обо всех людях в мире, кроме себя самого».

Образование не имеет себе равных. Все ваше образование лишь приучило вас беспокоиться о событиях по всему миру, обо всех ос­тальных людях, кроме вас самих. Обо всех бедах, которые происхо­дят в мире.

Они всегда были, они всегда будут. Не вы причина этих бед. Они были и до вашего появления; они будут и когда вас не станет. Они меняют цвет, но не исчезают. Сама Вселенная устроена так, что, ка­жется, рост возможен лишь через беды и страдания. Должно быть, это неизбежные уроки, шаги, дисциплина.

Первое, что хочет показать Уммон: «Ты не слепой, не немой, не глухой - так почему тебя это волнует, почему ты встревожен? У те­бя самого есть глаза - так к чему тратить время, думая о слепых? Почему бы вместо этого не посмотреть на своего Мастера? - ведь слепые будут всегда, а твой Мастер не вечен. И вы можете думать и беспокоиться о слепых и глухих, о том, как их спасти, в то время как человек, который может спасти вас, не будет жить вечно. Так поду­майте лучше о самих себе.

Мой опыт показывает, что люди склонны жить чужими пробле­мами. Однажды ко мне пришел человек в точности с таким же во­просом. Он сказал: «Мы можем слушать вас, но как же те, кто не может прийти сюда, чтобы послушать? Что же делать? Мы можем почитать ваши книги, но как же те, кто не умеет читать?»

Эти вопросы кажутся разумными, но, на самом деле, они совер­шенно неразумны. Каким образом это касается лично вас? И если вы обеспокоены этим, вы никогда не сможете стать просветленным, потому что человек, который попусту растрачивает свою энергию на других, никогда не смотрит на самого себя. Это уловка ума с одной лишь целью: убежать от самого себя. Вы беспокоитесь о других лю­дях, и от этого улучшается ваше самоощущение. Вы воображаете себя великим общественным реформатором, революционером или утопистом, великим служителем обществу - но что вы делаете на самом деле? Вы просто избегаете главной проблемы: измениться должны вы сами.

Забудьте о целом обществе, и только тогда что-то может про­изойти с вами; когда спасетесь вы сами, вы сможете начать спасать других.

Но прежде, чем вы спасетесь сами, спасать других невозможно, даже и не думайте. Вы не сможете никого исцелить, пока не исцели­тесь сами. Пока вы сами не наполнитесь светом, вы не сможете по­мочь другому зажечь огонь в его сердце. Невозможно: только горя­щее пламя может помочь другим. Для начала станьте горящим пламенем - это первое. А второе - Уммон создал ситуацию. Он мог просто сказать словами, но он не делает этого; он создает ситуацию, потому что только в ситуации вы бываете полностью вовлечены. Если я говорю словами, участвует лишь ваш интеллект. Вы слушае­те - участвует голова; но ваши ноги, сердце, почки, печень, ваша целостность остается незатронутой. Когда же монах получил удар посохом, он подпрыгнул весь. Этот прыжок был всеохватывающим, подпрыгнули не только его ноги, голова, почки, печень, подпрыгнул он весь.

В этом весь смысл моих медитационных техник: все в вас долж­но трястись, прыгать, все в вас должно танцевать, все в вас должно двигаться. Если вы просто сидите с закрытыми глазами, участвует только голова. Все происходит только у вас в голове - и много таких людей, которые годами сидят с закрытыми глазами, повторяя ман­тру. Но мантра повторяется в голове; ваша целостность не вовлечена, а ваша целостность вовлечена в существование!

Ваша голова ровно настолько в Боге, насколько и печень, и поч­ки, и ступни ног. Вы весь в нем, и одной головы недостаточно, что­бы осознать это.

Поможет все, что связано с активным движением. Если вы неак­тивны, вы погружаетесь в плен мыслей. А им нет конца: мечтам, мыслям - им нет конца. Они могут продолжаться бесконечно.

Кабир однажды сказал: в мире есть две бесконечности: одна - невежество, другая - Бог. Эти две вещи бесконечны: Бог бесконечен, и невежество. Вы можете сколько угодно повторять мантру, но это поможет, только если вся ваша жизнь станет мантрой, если вы отда­дитесь ей всем своим существом - без сопротивления, без разделе­ния. Именно это сделал Уммон. Монах получил удар посохом.

Он отскочил.

«Ну что ж, - сказал Уммон, - ты не слепой. Теперь подойди ближе».

Монах сделал то, что ему велели.

«Хорошо, — сказал Уммон. - и глухим тебя не назовешь».

Что он хочет этим сказать? Он хочет сказать следующее: «Ты способен понять - так зачем терять время?» Потом он спрашивает:

«Теперь понял?»

На этом Уммон закончил. Ситуация была завершена. Но ученик все еще не был готов, все еще не понимал. Он спросил:

«Понял что, господин?»

Больше сказать было нечего. Уммон сказал все, что должно было быть сказано. И он создал ситуацию, в которой не было места мыс­лям: когда вас бьют посохом, вы отскакиваете, не думая. Если вы будете думать, вы не сможете отпрыгнуть, потому что, пока вы бу­дете принимать решение отпрыгнуть, посох уже настигнет вас. Вре­мени на раздумывание нет.

Уму необходимо время, чтобы думать. Когда кто-то замахивается на вас посохом или когда на тропинке вы замечаете змею, вы отпрыгиваете. При этом вы не думаете, не строите логических схем: «Вот змея; змея опасна, опасность смертельна; я должен отпрыг­нуть». В этом случае вы не действуете по Аристотелю. Вы просто забываете об Аристотеле - вы отпрыгиваете! Вам все равно, что го­ворит Аристотель, вы иррациональны. Но только тогда, когда вы иррациональны, вы можете быть тотальны.

Именно это хотел показать Уммон. Вы отпрыгиваете всем своим существом. Если вы можете отпрыгнуть всем своим существом, по­чему бы тогда не медитировать всем своим существом?

Когда вас бьют посохом, вы отпрыгиваете, не задумываясь об ос­тальном мире. Вы не задаетесь вопросом: «Ну хорошо, а как же сле­пой? Если замахнуться посохом на слепого, как это ему поможет?» Вы не задаете вопросов, вы просто отпрыгиваете; вы просто увора­чиваетесь. В это мгновение остального мира не существует, единст­венная проблема - это ВЫ. И эта проблема действительно стоит вам предстоит решить ее и найти выход.

«Понял?» - спросил Уммон.

Его речь завершена.

«Понял что, господин?» - спросил монах.

Он все еще не понимал.

«Ну вот, ты и не немой»

- и говорить ты тоже можешь.

Услышав эти слова, монах пробудился, как от глубокого сна.

Вся эта ситуация - бессловесна, иррациональна, тотальна. Встряхнув, его пробудили ото сна. Он проснулся, на мгновение все стало ясным. На мгновение сверкнула молния, осветив темноту. Случилось сатори.

Теперь он знает этот вкус. Теперь ученик может следовать этому вкусу. Теперь, познав это, он никогда не забудет. Теперь его поиск будет совершенно другим. Прежде это был поиск чего-то неопреде­ленного, а как можно искать неизвестно что? И как можно отдать этому всю жизнь? Но теперь это будет осознанным, это перестало быть неизвестным: ему был дан проблеск. Он попробовал на вкус океан, пусть даже из чашки, но вкус от этого не меняется. Теперь он знает. Это было коротким переживанием - всего лишь открылось окно, но в нем было видно все небо. Теперь он может выйти из до­ма, ходить под небом, жить там. Теперь он знает, что этот вопрос стоит перед ним лично.

Не обобщайте. Вопрос в ВАС, и когда я говорю вы, я имею в ви­ду вас, каждого в отдельности, не вас как группу, не вас как общест­во. Когда я говорю вы, я имею в виду именно вас, человека - а улов­ка ума в том, чтобы это обобщать. Ум склонен беспокоиться за других - тогда собственных проблем будто нет. Собственные про­блемы вы откладываете на потом - именно так вы проживали свою жизнь впустую долгие-долгие жизни. Перестаньте тратить время.

Я много беседовал с вами, и о более тонких вещах, чем эта прит­ча с Уммоном, но если вы не слушаете меня, возможно, мне придет­ся найти более приземленные темы.

Не беспокойтесь за других. Сначала решите свои собственные проблемы, только тогда у вас появится ясность для того, чтобы по­могать другим. И никто не может помогать другим, если он не про­светлен.

ВИДЯ ДВАЖДЫ

Беседа 10

9 ноября 1974 года

Любопытный монах спросил у Мастера: «Что есть Путь?»

«Он у тебя перед глазами», - сказал Мастер.

«Почему же тогда я не вижу его сам?» - спросил монах.

«Потому что ты думаешь о себе», - сказал Мастер.

«А ты? - спросил монах, - ты его видишь?»

Мастер ответил: «У тебя в глазах двоится оттого, что ты го­воришь одно, а делаешь другое. Поэтому на твоих глазах пелена».

«А можно увидеть его, если не будет ни тебя, ни меня?» - спро­сил монах.

«Ни тебя, ни меня, ни того, кто хочет увидеть?» - ответил Мастер.

Да, Путь прямо у вас перед глазами. Но глаза ваши не смотрят на Путь, они закрыты, но закрыты в очень тонком смысле.

Они затуманены. Их затмевает миллион мыслей, перед ними проплывает миллион снов: здесь все, что вы когда-либо видели; здесь все, что вы когда-либо думали.

И вы жили долго - многие жизни, и многое передумали за это время, и все это хранят ваши глаза.

Но поскольку мысли невидимы, вам кажется, что ваш взор ясен. Ясности нет. На ваши глаза наслаиваются миллионы мыслей и мечтаний.

Путь прямо перед вами. Все, что только существует, прямо перед вами.

Но вас здесь нет. Вас нет в том безмятежном мгновении, где гла­за были бы совершенно пусты, не затуманены, и вы бы видели, ви­дели то, что есть.

Итак, первое, что нужно понять: как достичь незатуманенного взора, как сделать глаза пустыми, чтобы они могли отражать исти­ну, как остановить сумасшедшую внутреннюю гонку, как перестать постоянно думать, как расслабить свои мысли.

Когда нет мыслей, происходит видение, когда мысли есть, вы по­стоянно интерпретируете их и постоянно упускаете.

Не будьте интерпретатором реальности, будьте видящим. Не ду­майте об этом, видьте это!

Что делать? Во-первых: каждый раз, когда вы смотрите, будьте просто взглядом. Попробуйте. Сначала будет сложно, сложно в силу старой привычки. Но попытайтесь. Это случается. Это случилось уже со многими - почему бы не с вами?

Вы не исключение. Универсальный закон настолько же доступен вам, насколько и Будде или кому угодно другому. Просто сделайте небольшое усилие.

Вы видите цветок - значит, просто увидьте его, не говорите ни­чего. Река течет - сядьте на берегу и просто увидьте реку, но не го­ворите ничего. Облака плывут по небу - лягте на землю, и увидьте, и ничего не говорите. Просто забудьте о словах.

Это сильнейшая привычка - привычка давать всему имена, на этом построено все обучение: немедленно переключаться с реально­сти на слова, немедленно находить слова - «красивый цветок», «чу­десный закат». Если он чудесен, позвольте ему быть чудесным! - зачем привносить сюда это слово? Если он прекрасен, неужели вы думаете, что от вашего слова «прекрасно» он станет еще прекрас­нее? Наоборот, вы упустили мгновение восторга. Вмешались слова.

Прежде, чем вы успели увидеть, вы сделали движение, сделали шаг в своем внутреннем блуждании; если вы зайдете слишком дале­ко в этом блуждании, вы сойдете с ума.

Кто такой сумасшедший? Это тот, кто уходит от реальности, кто вечно блуждает в своем мире слов - и он зашел так далеко, что его невозможно оттуда вернуть.

Он находится вне реальности, но находитесь ли в ней вы? Вы - тоже нет, отличие лишь в степени. Сумасшедший зашел далеко, вы никогда так далеко не уходили - вы где-то поблизости, - и вы снова и снова возвращаетесь и прикасаетесь к реальности - и снова уходи­те.

У вас есть слабая связь, слабый контакт; ваши корни вырваны, но все же какой-то один корешок соединяет вас с реальностью.

Но этот корешок очень слабый, в любой момент он может по­рваться, достаточно случая: умирает жена, уходит муж, вы терпите финансовый крах - и этот маленький корешок рвется. Тогда вы на­чинаете блуждать; возврата нет, теперь вы больше никогда не при­коснетесь к реальности. Это состояние сумасшедшего, и состояние нормального человека отличается от него лишь по степени.

А каково состояние будды, просветленного человека, человека Дао, человека понимания, осознанности? Он глубоко укоренен в ре­альности, он никогда не уходит от нее - в противоположность сума­сшедшему.

Вы находитесь посередине. Из этой середине вы можете двигать­ся либо в сторону сумасшествия, либо в сторону состояния будды. Выбор за вами!

Не тратьте слишком много энергии на мысли - это подобно са­моубийству; вы отравляете сами себя. Как только начинается про­цесс мышления, если в нем нет необходимости - а в девяноста девя­ти случаев из ста это именно так - немедленно верните себя к реальности. Помогает любой способ: даже ощущение стула, на ко­тором вы сидите, или кровати, на которой вы лежите. Почувствуйте прикосновение - оно более реально, чем ваши мысли о Боге; оно божественнее любых мыслей о Боге, потому что оно настоящее!

Прикоснитесь, почувствуйте прикосновение, будьте прикоснове­нием, будьте здесь и сейчас. Вы едите? Ощущайте вкус еды, аромат; вдыхайте запах, жуйте как следует то, что вы жуете: это сама реаль­ность. Не уноситесь далеко в своих мыслях. Вы принимаете ванну? Наслаждайтесь ей! Вода струится на вас из душа? Чувствуйте это!

Становитесь все больше и больше чувствующим центром, чем мыслящим центром.

О да, Путь прямо у вас перед глазами. Но чувствование не очень приветствуется. Общество воспитывает вас как существо мыслящее, а не как существо чувствующее, потому что чувства непредсказуе­мы, никто не знает, куда они могут завести, а общество не может предоставить вас самому себе: оно внушает вам мысли. Все школы, колледжи и университеты существуют для того, чтобы приучить вас думать и выражать все словами.

Чем больше слов вы знаете, тем более талантливым вас считают; чем вы красноречивее в словах, тем более образованным вас счита­ют.

Это будет трудно из-за тридцати, сорока, пятидесяти, шестидеся­ти лет тренировки... но чем раньше вы начнете, тем лучше. Верните себя к реальности.

В этом смысл всех групп развития чувствительности. На Западе им придают большое значение, и все, кто интересуется сознательно­стью, развитием сознательности, должны заинтересоваться группа­ми развития чувствительности, тренировкой способности чувство­вать.

Для того чтобы этому научиться, не нужно никуда ходить! Вся жизнь состоит из ощущений. Двадцать четыре часа в день реаль­ность перед вами, вокруг вас: она окружает вас, вы дышите ей, вы питаетесь ей, все, что вы делаете, вы делаете с реальностью!

Но ум стремится прочь. Между вашим бытием и вашим умом - пропасть: они не вместе, ум где-то далеко. Вы должны быть здесь, в реальности, потому что, когда вы едите, вы должны есть настоящий хлеб: мысли о хлебе не насытят вас! Когда вы принимаете ванну, вы должны принимать настоящую ванну: от мыслей о ней не будет пользы. Когда вы дышите, вы должны дышать настоящим воздухом мысли о нем не смогут его заменить.

Реальность окружает вас со всех сторон, врезается в вас со всех сторон: куда бы вы ни пошли, вы найдете ее там.

В этом смысл слов: «Путь прямо у вас перед глазами». Он везде, потому что ничего другого не может быть - только реальное суще­ствует. Тогда в чем проблема? Почему тогда люди все ищут и ищут и так и не находят? В чем кроется проблема? В чем основная суть любой ошибки?

Ошибка в том, что ум может быть занят мыслями. Существует возможность для ума думать. Тело находится в реальности, а ум может пребывать в мыслях - в этом суть двойственности.

И все ваши религии всегда были на стороне ума, а не на стороне тела - и это сильнейший блок из всех, что существуют в мире. Они отравляют весь ум человечества; они на стороне ума, а не на стороне реальности.

Если я скажу вам: когда вы едите, ешьте со вкусом, и ешьте так глубоко, чтобы тот, кто ест, был забыт, просто станьте процессом еды - вы будете удивлены, потому что ни один религиозный чело­век никогда не скажет вам такого. Религиозные люди учат: ешьте без вкуса - асвад; они сделали из этого культ - это практика не­-вкуса.

В ашраме Ганди было одиннадцать правил, и одно из них - асвад, не-вкус: ешьте, но без вкуса, убейте вкус полностью. Пейте - но без вкуса. Лишите свою жизнь ощущений настолько, насколько это возможно. Умертвите свое тело окончательно, чтобы вы преврати­лись в чистый ум.

Вы можете добиться этого - но это прямой путь к сумасшествию. Я учу вас полностью противоположному. Я не противник жизни, жизнь - это Путь. Я утверждаю жизнь во всей ее полноте. Я не ни­гилист, не отрицатель - и я хочу, чтобы вы вернули свой ум обратно к реальности.

Ваше тело более реально, чем ваш ум. Вы можете обмануть умом, но вы не можете обмануть телом. Тело более укоренено в ми­ре, тело более экзистенциально, чем ум. Ум всего лишь ментален. Он думает, он слова, он создает системы - и все эти системы глупы.

Однажды Мулла Насреддин участвовал в ставках на скачках. Первый забег - он проиграл; второй забег - он проиграл; третий он все проигрывал, - а две дамы, сидевшие рядом с ним в ложе, не­изменно выигрывали каждый забег.

Наконец, в седьмой раз он не смог сдержать любопытства. Какой системе они следовали? Каждый забег, а на очереди уже был седь­мой, они оказывались в победителях, а он - в проигравших, несмот­ря на все свои усилия. Тогда он набрался смелости, склонился в сто­рону дам и спросил: «Ну как, везет?» Они радостно ответили «Да», они просто излучали счастье, и он шепотом спросил «Можете по­делиться секретом? Только намекните».

Одна из дам сказала с улыбкой: «У нас много систем! Но сегодня мы сделали ставку на длину хвостов».

Но все системы и философии такие: все дело в длине хвостов.

Ни одна система не отвечает реальности, потому что она в прин­ципе не может ей отвечать. Я не говорю, что какая-то одна из них может быть исключением - нет! Никакая система не может соответ­ствовать реальности, потому что система - это произведение ума, вербализация, ваша личная интерпретация, ваша личная проекция - все это работа ума над реальностью; именно так рождаются систе­мы. Все системы фальшивы!

Реальности не нужны никакие системы! Реальности нужна яс­ность видения. Чтобы смотреть на нее, не требуется никакой фило­софии, она прямо здесь и сейчас. Она здесь до того, как вы углуб­ляетесь в философию; она будет здесь после того, как вы вернетесь, она есть и будет с вами всегда, а вы уходили думать о ней.

Думать о ней - это верный способ упустить ее.

Если вы индуист, вы упустите; если вы христианин, вы упустите, если вы мусульманин, вы упустите; любое «измство» - это путь упущения. Если у вас в голове Коран, вы упустите; если у вас в го­лове Гита, вы упустите; каким бы ни было священное писание, ко­торое вы носите в себе, писание - это ум, и реальность не совпадает с умом, реальности нет дела до вашего ума и ваших произведений.

До чего красивые теории вы придумываете! Красивые аргументы приводите! Какие логичные объяснения находите! Стараетесь! До­рабатываете свои теории, шлифуете их - но они все равно как кир­пичи. Вы обтесываете их, полируете, но они никогда не станут зер­калом.

Но я скажу: кирпичи все же могут стать зеркалом, но вот уму ни­когда не стать зеркалом реальности.

Ум - это разрушитель. Стоит ему появиться, как все застилает пелена.

Пожалуйста, не будьте философом, не будьте приверженцем ка­кой бы то ни было системы. Человека легко вывести из алкогольной зависимости; легко вывести его из наркотической зависимости; трудно вывести человека из зависимости от системы.

Для алкоголиков существуют различные организации анонимных алкоголиков, подобные организации существуют для наркоманов, но для тех, кто попал в зависимость от системы, нет организаций - да их и не может быть, потому что там, где есть организация, есть система.

Я не даю вам систему. Все мои усилия направлены на то, чтобы освободить вас от вашего систематизирующего ума.

Если вы можете снова стать ребенком, если вы можете взглянуть на реальность непредвзято, вы достигнете. Это просто, это обыден­но, в этом нет ничего особенного. В реальности нет ничего особен­ного, и она невероятна - она есть, она везде!

Нереален только ваш ум. Ум создает иллюзии, майю, ум рождает мечты - и они затуманивают вас.

А вы пытаетесь сделать невозможное: вы пытаетесь найти реаль­ное с помощью ума. Вы теряете реальное из-за ума, вы не можете обрести его с помощью ума. Вы должны полностью отбросить ум.

Да, Путь прямо у вас перед глазами - но вас здесь нет.

Во-первых: ум не поможет, попытайтесь это понять, ум здесь не помощник, он - препятствие. Во-вторых, самое большое препятст­вие - это ваша чрезмерная озабоченность собой.

Мне часто приходилось замечать, что люди упускают во время медитации потому, что они слишком озабочены собой. Они слиш­ком эгоцентричны. Они могут изображать смиренность, возможно, им действительно хочется научиться отбрасывать эго, но это и есть самые эгоцентричные люди: они беспокоятся только о самих себе, они заняты только собой.

Беспокоиться о других глупо, беспокоиться о самом себе - еще более глупо - потому что беспокойство уже есть глупость, не имеет значения, на кого оно направлено.

Люди, которые беспокоятся о других, производят впечатление более здоровых; поэтому на Западе психоаналитики помогают лю­дям перестать думать только о себе и начать думать о других. Пси­хологи пытаются научить людей быть экстравертами и не быть ин­тровертами, потому что интроверты заболевают, интроверты становятся извращенцами. Они постоянно думают о себе. Они за­мыкаются. Они остаются наедине со своими разочарованиями, бес­покойствами, тревогами, страданиями, депрессиями, гневом, зави­стью, ненавистью и тому подобным - и они только и делают, что беспокоятся.

Вы только подумайте, какого рода страданиями наполнена их жизнь! - они постоянно обеспокоены: «Почему я злюсь? Как мне перестать злиться? Почему я ненавижу? Как мне это преодолеть? Почему я угнетен? Как достичь благодати?» - они постоянно беспо­коятся, и именно их беспокойство порождает те ощущения, которые их беспокоят. Это становится порочным кругом.

Замечали ли вы когда-нибудь, что, когда вы пытаетесь выйти из депрессии, она становится еще глубже? Когда вы пытаетесь пере­стать злиться, вы злитесь еще больше? Когда вам грустно и хочется, чтобы так не было, еще большая грусть охватывает вас. Разве с вами такого не было? Это происходит по Закону Обратного Следствия.

Если вам грустно и вам хочется перестать грустить, что вы буде­те делать? Вы будете замечать свою грусть, будете пытаться пода­вить ее, будете обращать на нее внимание - а внимание - это пища

Психоаналитики нашли выход; в конечном итоге, этот выход малозначим, он не может привести вас к реальности; в лучшем случае, он может вернуть вам нормальное нездоровье. Он может помочь вам приспособиться к окружающим людям. Они советуют: уделяйте внимание беспокойствам других. Помогайте людям. Служите лю­дям.

Ротарианцы, члены Клуба Львов, и другие, всегда говорят: Мы служим - это и есть экстраверты. Вы можете заметить, что люди, которые занимаются общественной работой, которые заботятся о других и меньше заботятся о себе, счастливее тех, кто думает только о себе.

Слишком сильная озабоченность собой - это что-то вроде болез­ни. И потом, чем глубже вы двигаетесь внутрь - вы открываете Ящик Пандоры: многое выходит на поверхность, и, кажется, ему нет конца. Вас окружают ваши собственные тревоги, и вы постоянно играете, со своими собственными ранами, вы трогаете их снова и снова, чтобы проверить, зажили они или нет. Вы стали извращен­цем.

Что делать? Выходов видится два: либо быть экстравертом - но, будучи экстравертом, вы никогда не станете буддой, потому что, ес­ли вы беспокоитесь о других, эта забота может стать бегством. Это так и есть. Если вы беспокоитесь о других, вы не можете видеть своих собственных проблем. Ваше внимание сосредоточено на дру­гих; вы сами в тени.

Но как, в таком случае, будет расти ваша внутренняя сущность? Да, у вас будет счастливый вид: вид человека, получающего от жиз­ни удовольствие, но как вы собираетесь расти? Как ваша внутренняя сущность достигнет того состояния, когда она превратится в свет? Если вы совершенно не уделяете ей внимания, она не будет расти.

Быть экстравертом хорошо в том смысле, что это помогает вам оставаться здоровыми: вы не становитесь извращенцем. Быть ин­тровертом опасно. Если вы двигаетесь не в том направлении, вы станете извращенцем, - и неправильное направление заключается в том, что вы слишком обеспокоены.

Что же делать теперь?

Относитесь к себе так, как если бы вы тоже были одним из окру­жающих; не будьте слишком озабочены. Вы и есть для самого себя другой человек. Ваше тело - тело другого, ваш ум - ум другого.

Вопрос лишь в расстоянии. Ваше тело находится в пяти футах от меня, мое собственное тело - немного ближе, только и всего. Ваш ум там, мой ум здесь - разница лишь в расстоянии. Но мой ум для меня такой же другой, как и ваш, и мое тело так же далеко от меня, как ваше тело.

И если весь этот мир не составляет для меня беспокойства, к че­му делать поводом для беспокойства самого себя?

Почему бы не оставить и то, и другое и не быть ни экстравертом, ни интровертом? - вот смысл моих слов.

Если вы не можете следовать этому, тогда лучше следуйте пси­хоаналитикам: будьте экстравертом, оставьте заботы. Вы не будете расти, но, по крайней мере, вы будете избавлены от страданий ин­троверта. Но не будьте интровертом и не носитесь со своими боляч­ками.

Не будьте слишком озабоченными. Не будьте слишком эгои­стичными - и не зацикливайтесь на самом себе. Смотрите на себя как будто на расстоянии, это расстояние есть, вам достаточно по­чувствовать его один раз, вы для себя самого другой человек.

Когда ваше тело больно, это все равно что больно тело другого человека: делайте все, что в ваших силах, но не придавайте этому слишком большого значения, потому что излишняя беспокойность - болезнь более серьезная, чем болезнь тела.

Если у вас жар, сходите к врачу, примите лекарство, заботьтесь о своем теле, и этого достаточно! К чему излишнее беспокойство? За­чем вам нужен еще один жар, который не вылечит врач? Жар тела поддается лечению, но если вы чересчур обеспокоены, возникает другой жар; этот жар глубже - и с ним вам не поможет ни один врач.

И вот в чем проблема: тело может выздороветь быстро, но тот, другой жар продолжается, и поскольку другой жар может продол­жаться - у вас может возникать ощущение, что физически вы все еще больны. Такое случается ежедневно. Болезнь уходит из тела, но не из ума, и ум продолжает ее нести. Таких случаев было множест­во.

Однажды кто-то рассказал мне историю о своем друге, пьянице - он ходил на костылях, не мог обходиться без них. Он ходил на кос­тылях много лет - после несчастного случая лет двадцать тому на­зад. Потом как-то раз он выпил лишнего; позабыв про костыли, он пошел гулять. Через час он прибегает обратно в панике: «Где мои костыли? Я же не могу без них! Наверное, я слишком много выпил».

Но если вы можете ходить в пьяном виде, то почему не можете ходить в трезвом?

По всему миру подобное случается с парализованными людьми. Человек парализован, а тут в доме возникает пожар, и все выбегают на улицу - и человек, который был прикован к постели - тоже выбе­гает; потому что он забывает. Дом горит, он совершенно забывает, что парализован. В этой забывчивости он не парализован. И, увидев его на улице, родственники скажут: «Ты что? Ты же не можешь бе­гать!» - и он падает; память возвращается.

Вы можете вызвать множество болезней, но не потому, что тело больно, а потому, что ум несет в себе семя; стоит вам однажды за­болеть - с тех пор ум будет нести в себе семя болезни и проециро­вать его снова и снова. Множество болезней, девяносто процентов, имеют свои корни в уме.

Самая серьезная болезнь, которая только возможна - это чрез­мерная озабоченность самим собой. Вы не можете быть счастливы, не можете наслаждаться жизнью - о каком наслаждении может идти речь? У вас столько внутренних проблем! Сплошные проблемы, проблемы, проблемы - и ничего больше! Они кажутся нерешаемыми. Что делать? Вы сходите с ума! Каждый человек, в душе, сума­сшедший.

Мне рассказывали - это случилось в Вашингтоне - какой-то че­ловек ни с того, ни с сего влез на флагшток; вокруг собралась толпа, приехала полиция, и человек прокричал во весь голос какие-то ругательства, а потом спустился.

Полицейские его тут же задержали и стали спрашивать: «Что вы такое делаете?»

Человек сказал: «Не мешайте мне. Если я не буду время от вре­мени делать такие безумные вещи, я сойду с ума! Я рехнусь. Говорю вам, не держите меня. Если я время от времени делаю что-нибудь подобное, все идет как по маслу. Я и не думал, что кто-нибудь обра­тит внимание, потому что когда вокруг творится столько безумия, кому какая разница?»

Вам тоже нужно время от времени сходить с ума - так случается гнев: гнев - это временное безумие. Если время от времени не вы­пускать пар, его накопится столько, что вы взорветесь, вы сойдете с ума.

Но если вы постоянно озабочены этим, вы уже сумасшедший. Мне приходилось замечать, что люди, которые медитируют, мо­лятся, занимаются духовными исканиями, поиском Истины, больше других людей подвержены неврозу. А причина такова они слишком озабочены самими собой, слишком эгоцентричны, они постоянно о чем-то думают: тот блок, этот блок, эта злоба, та грусть, голова бо­лит, спину ломит, живот, ноги... они постоянно копаются в себе, - у них никогда не бывает все в порядке, это невозможно, потому что тело устроено сложно, и внутри постоянно происходят какие-то процессы.

И даже если ничего не происходит, их это тоже волнует почему это ничего не происходит? Им нужно срочно что-нибудь придумать, потому что это стало делом их жизни, без которого они чувствуют себя потерянными: «Что делать? Ничего не происходит! Как же это возможно, чтобы со мной было все в порядке?» Они чувствуют свое эго только тогда, когда с ними что-то происходит - будь то депрес­сия, грусть, злость или болезнь; главное, чтобы что-нибудь проис­ходило, только тогда они могут чувствовать самих себя.

Помните, как дети иногда пытаются себя ущипнуть, чтобы по­чувствовать, что они есть. В вас жив ребенок - вам хочется себя ущипнуть, чтобы проверить, есть вы или нет.

Рассказывают, что однажды Марк Твен на одном из званых обе­дов внезапно забеспокоился и сказал: «Извините, но мне придется вас покинуть, и нужно послать за доктором. Мне кажется, моя пра­вая нога парализована».

Дама, сидевшая с ним рядом, засмеялась и сказала. «Не волнуй­тесь, та нога, которую вы пытались ущипнуть, была моей».

Тогда Марк Твен сказал: «Двадцать лет тому назад врач сказал мне, что рано или поздно мою правую сторону парализует. С тех пор я постоянно себя щипаю я раз двадцать или тридцать в день проверяю, чувствую ли я ее. И вот я снова пытался ущипнуть...» - и это оказалась чужая нога.

Но зачем постоянно щипать? Зачем постоянно думать о парали­че? Гораздо больнее щипать себя за ногу по тридцать раз в день на протяжении двадцати лет - вы только посчитайте. Это хуже, чем паралич! Паралич случается однажды, это же случается тридцать раз в день, каждый день - и так целых двадцать лет.

Говорят, смелый человек умирает один раз, а трус - миллионы раз, потому что он постоянно щипает себя и проверяет, мертв он уже или еще нет.

Ваши болезни помогают вам сохранять эго. Вы чувствуете: что-то обеспечивает вас ощущениями. Конечно, это не блаженство, не восторг, а грусть и настроения вроде «Нет никого печальнее меня». «Никто так не зажат, как я», «Ни у кого не бывает таких мигреней, как у меня». Здесь вы чувствуете себя на высоте, в этом отношении все остальные уступают вам.

Помните, что если вы слишком озабочены самими собой, вы не достигнете. Эта чрезмерная озабоченность замкнет вас на самом се­бе, а путь прямо у вас перед глазами. Вы должны открыть глаза, а не закрывать их.

Теперь попытайтесь понять эту аллегорию.

Любопытный монах спросил у Мастера: « Что есть Путь?»

Во-первых, нужно понять, что монах - любопытствующий, а не искатель; если вы искатель, вы бы задали свой вопрос по-другому: вы спрашиваете всем своим существом, вы ставите на карту самого себя; вы становитесь азартным игроком.

Если вам просто любопытно, это напоминает зуд: вы ощущаете легкий зуд в уме, но это несерьезно, на самом деле, вас это совсем не интересует, вы не искренни в своем интересе - каким бы ни ока­зался ответ, вам он будет безразличен. Он не изменит вас. А любо­пытный человек - это поверхностный человек

Такие вопросы не задают из любопытства, они должны быть следствием искреннего поиска.

Вы идете к Мастеру тогда, когда чувствуете, что у вас назрел во­прос, в противном случае, это просто глупо. Ко мне приходит много людей, и я знаю, откуда происходят их вопросы. Иногда эти вопро­сы - просто из любопытства: раз уж они пришли, они должны о чем-то спросить, иначе их сочтут за глупцов.

Но своими вопросами они как раз выставляют себя глупцами, по­тому что если вопрос не был действительно рожден в ваших глуби­нах, если вопрос не стал глубоким интересом, если от этого вопроса не зависит все, если это не вопрос жизни и смерти, если вы не гото­вы к тому, чтобы ответ вас преобразил, тогда с вашей стороны глупо его задавать.

И если ваш вопрос не идет от сердца, на него трудно найти ответ, и, даже если ответ найдется, вы поймете его неправильно.

Тот монах был любопытным - поэтому в притче он не пробужда­ется. Иначе... мы изучили множество притч, если в них говорится об истинном поиске, в конце происходит сатори, приходит определен­ное просветление, ученик вдруг становится бдительным, как будто кто-то пробудил его ото сна; наступает ясность, пусть даже на долю секунды, но облака рассеиваются, и взору открывается простор не­бес. Облака вернутся вновь - но это не страшно, ведь теперь вы знаете, что такое настоящее небо, и это семя будете носить в себе.

При хорошем уходе из этого семени вырастет дерево, и тысячи людей смогут найти приют в его тени.

Но если вам просто любопытно, ничего такого не произойдет. Если вы любопытны, ваш вопрос возник не в сердце, это просто ин­теллектуальный зуд - а ум не взрастит семян.

У Иисуса была притча, которую он часто рассказывал. Крестья­нин отправился сеять - он разбрасывал семена там и тут. Часть из них упала на дорогу: эти зерна так и не проросли, потому что дорога была слишком твердой, и они не могли пробить ее, чтобы пустить корни глубже, в плодородную землю; ведь только там может заро­диться жизнь. Бог приступает к творению лишь в глубокой темноте - это тайна, скрытая от глаз.

Несколько зерен упало на обочину дороги: побеги, которые они дали, вытоптали животные.

И только несколько семян упало на благодатную почву: они не только дали ростки, но и выросли в полный рост, расцвели и созре­ли; и одно зерно стало миллионом зерен.

Если вы задаете вопрос из любопытства, вы - дорога: ум - это дорога с непрерывным движением. Эта дорога должна быть очень твердой, почти как асфальт. На обычных дорогах - и на тех движе­ние меньше, чем у вас в голове.

Такое множество мыслей снует туда-сюда на бешеной скорости! Человечество до сих пор не придумало средства передвижения, чья скорость превысила бы скорость мысли: все наши самые быстрые средства передвижения - ничто по сравнению с мыслью. Наши ас­тронавты могут долететь до Луны, но они не могут перенестись туда со скоростью мысли, им потребуется время, в мыслях вы можете перенестись на Луну немедленно. Для мысли пространство все рав­но что не существует: сейчас вы здесь, через секунду - в Лондоне, еще через секунду - в Нью-Йорке, за секунду вы можете пронестись по всему земному шару. Движение настолько интенсивно, что его выдержит лишь твердая дорога. Бросьте на нее семена - и ничего не вырастет.

Любопытство идет из головы. Это все равно что спрашивать Мастера о чем-то, будто вы встретили его на рынке.

Я знаю таких людей. Я так много путешествовал, что избегать людей подобного рода становилось целой проблемой. Даже на во­кзальной платформе - я собираюсь сесть в поезд, а они следуют за мной и спрашивают: «А как же Бог? Бог есть или нет?»

Они любопытны. И глупы! Никогда ничего не спрашивайте из любопытства - потому что это бесполезно! - потратите впустую и свое время, и чужое.

Если бы кто-то задал этому Мастеру вопрос от всего сердца, фи­нал мог бы быть другим. Человек расцвел бы в сатори, произошло бы завершение. Но такой конец невозможен, если само начало было неправильным. Мастер отвечает вам из сострадания, прекрасно по­нимая, что вам любопытно - но, возможно ~ кто знает, всякое слу­чается; иногда и те, кому сначала было просто любопытно, стано­вятся вдруг искренне заинтересованными, никогда не знаешь.

Любопытный монах спросил у Мастера. «Что есть Путь?»

«Он у тебя перед глазами», — сказал Мастер.

Это абсурд, ведь если он и вправду у нас перед глазами, почему тогда люди его ищут, почему задают вопросы? И почему они сами не видят его?

Вы должны уяснить для себя кое-что. Первое: чем ближе что-либо, тем труднее это увидеть; вплотную - увидеть почти невоз­можно; для того чтобы увидеть, глазам требуется определенное рас­стояние, перспектива. Например, мне видно вас, но если я подойду ближе, и ближе, и ближе, все расплывется: ваше лицо расплывется, черты потеряют форму, и если я подойду настолько близко, что мои глаза окажутся на вашем лице, я не смогу увидеть ничего - ваше ли­цо будет выглядеть стеной. Но, несмотря на это, мне будет немного видно, потому что минимальное расстояние сохранится.

Между вами и реальностью нет даже такого маленького расстоя­ния. Она касается ваших глаз. Она касается вашей кожи - более то­го, она проникает в вас через кожу. Она у вас в крови. Она бьется в вашем сердце. ОНА - ЭТО ВЫ.

В действительности, путник неотделим от Пути; они - одно це­лое.

Тогда как его увидеть? Нет ни перспективы, ни расстояния? Единственный способ увидеть - достичь ясности понимания. Вы сможете увидеть его, только если станете максимально осознанны­ми.

Поскольку нет дистанции, то обычное зрение не поможет, необ­ходима такая исключительная осознанность, такая исключительная бдительность, что уже ничто в вас не спит.

Тогда дверь вдруг открывается. Вот он, Путь - вы и есть этот Путь. Но вы упускаете, потому что его вообще не нужно искать. Он всегда был там - еще до вашего рождения: вы были рождены на Пу­ти, в Пути, для Пути, от Пути — потому что Путь - это реальность.

Помните, этот Путь не ведет к цели - сам Путь и есть цель. Так что, на самом деле, не нужно никуда путешествовать, а просто оста­ваться бдительным, спокойным, молчаливым, не делать ничего. Просто превратитесь в ясность, в бдительность, в тихое прохладное понимание.

«Он у тебя перед глазами», - сказал Мастер

«Почему же тогда я не вижу его сам?» - спросил монах.

Когда вы любопытны, каждый ответ будет порождать новый во­прос, потому что любопытство никогда не может быть удовлетворе­но. Поиск может быть удовлетворен, поиск может прийти к завер­шению, привести к выводу; любопытство - никогда, потому что вы приводите к ответу все тот же любопытный ум - из этого возникает новый вопрос. Удовлетворен может быть тот, кто действительно на­ходится в поиске, но того, кто просто спрашивает: «Почему же то­гда я не вижу его сам?», удовлетворить невозможно.

И еще одно: в глубине души любопытного человека не интересу­ет реальность, его интересует только он сам. Он говорит: «Почему же тогда я не вижу его? Почему ты видишь его, а я - нет? Я не мо­гу тебе верить, не могу доверять, и, если он прямо у меня перед гла­зами, то почему я его не вижу?»

«Потому что ты думаешь о себе», - сказал Мастер.

«Путь - вот он, а ты думаешь о себе: "Почему я его не вижу?» Никто не может видеть, если он настолько полон собственным эго. Отложите эго в сторону, потому что эго означает все ваше прошлое, весь ваш опыт, все ваши установки, все, что вы когда-либо знали, изучали, собирали, копили: информацию, священные писания, зна­ния, - все это и есть ваше эго, столько всего, и если вы заняты всем этим, вы не способны увидеть.

«А ты?» - спросил монах.

Что бы ни сказал Мастер - каждый его ответ может привести к сатори, если ученик правильный. Даже самые первые его слова - ­«Он у тебя перед глазами» - могли бы стать просветлением, если бы их услышал правильный человек.

Но он упустил, иначе следующее высказывание было бы пони­манием:

«Почему же тогда я не вижу его сам?» - спросил он.

«Потому что ты думаешь о себе».

Но нет. Любопытство не может быть удовлетворено, ему никогда не будет конца.

Когда вы внезапно задеваете чье-либо «Я», этот человек перебра­сывается на вас. Монах спросил: «А ты, ты его видишь?»

Эго всегда думает: «Если я не могу это увидеть, как другие мо­гут?» Эго не может почувствовать, что кто-то другой живет без эго. Это невозможно. И если вы можете почувствовать это, значит, ваше эго уже начало умирать. Если вы можете почувствовать, что у кого-то другого эго отсутствует, значит, хватка понемногу ос­лабевает. Эго никогда не позволит вам почувствовать, что человек вообще способен быть без эго. И ваше собственное эго заставляет вас предполагать эго в других людях.

Много книг написано об Иисусе - больше, чем о ком-либо дру­гом - и многие из них пытаются доказать, что Иисус, должно быть, был глубоко эгоистичен, потому что он постоянно говорил: «Я - Сын Божий», «Я и Отец мой суть одно». Он говорит: «Я Бог». Мно­гие психоаналитики пытались доказать, что он страдал от невроза. Как ты можешь называть себя Богом? Ты, должно быть, эгоист.

Те же самые настроения посещали иудеев при жизни Иисуса. Они тоже думали: «Да он просто сошел с ума от своего эго! Что он говорит: что он Бог, или единственный сын Божий? Он слишком много о себе думает». Они насмехались.

Они насмехались, они смеялись. И когда они распяли Иисуса, их обращение с ним было просто непостижимым. Они одели ему на го­лову терновый венец и сказали: «Ты, Царь Иудеев, Сын Божий, Ты и Отец твой едины - вспомни нас, когда мы тоже войдем в твое Царствие Божие».

Они заставили его нести свой крест. Он был слаб, а крест - тя­жел: они преднамеренно сделали его таким, и они заставили его не­сти свой крест, как преступника. Его мучила жажда, потому что ме­сто распятия было на вершине холма, известного как Голгофа; он тащил в гору свой огромный крест, тяжелый крест, он обливался потом и хотел пить, а люди потешались над ним и говорили: «По­смотрите - Царь Иудеев! Смотрите! Человек, который утверждает, что он Сын Божий».

Собралась толпа, чтобы на это поглазеть: для них это было раз­влечением, увеселением, весь город собрался там, чтобы закидать камнями этого человека. За что они так мстили?

За то, что этот человек задел их эго. Он утверждал, что он есть сам Бог. Они не могли понять, что у этого человека вообще не было эго - и потому он так утверждал!

Это утверждение происходило не от эго; это действительно было так. Все наши претензии на что-то происходят от эго, поэтому нам непонятно, как можно что-то заявлять без эго.

В Гите Кришна говорит Арджуне: «Упади к моим ногам. Все ос­тавь и сдайся мне». Индуисты не такие смелые, и они очень учти­вые; они не написали, что этот человек - эгоист. Но на Западе отно­шение у многих было такое же, как к Иисусу: Что это за человек, который говорит: «Упади к ногам моим!»?

Нашему эго недоступно понять, что, когда Кришна говорит Ард­жуне «Упади к моим ногам», внутри никого нет. Речь не о том, что­бы упасть кому-то в ноги. Но эго этого не понять.

Вы можете увидеть только то, чем являетесь вы сами, вы не мо­жете видеть того, чем вы сами не являетесь.

Монах тут же спросил: «А ты?» Его задели слова Мастера: «По­тому что ты думаешь о себе ~ вот почему ты упускаешь Путь, а ведь он прямо перед тобой». Теперь монах реагирует. Ему тоже хо­телось бы задеть Мастера. Он говорит:

«А ты, ты видишь его?»

Он хотел, он ждал - из-за своего собственного эго — чтобы Мас­тер сказал: «Да, я вижу его», и тогда все стало бы просто. Он мог бы сказать: «В таком случае, ты тоже озабочен своим "Я": как ты мо­жешь видеть его? Ты тоже утверждаешь свое эго - как ты можешь его видеть? Ты такой же, как и я». И он бы удалился счастливым, потому что его счеты с этим человеком были бы сведены.

Но с Мастером невозможно свести счеты. Он никогда не оправ­дывает ваших ожиданий. Он просто непредсказуем. Вы не сможете поймать его в свою ловушку, потому что его поведение постоянно меняется. Ваш ум не сможет дать вам того ответа, который даст вам Мастер.

Мастер ответил: «У тебя в глазах двоится оттого, что ты го­воришь одно, а делаешь другое. Поэтому на твоих глазах пелена»

Мастер не сказал ни слова о себе. Если бы на месте монаха был Арджуна, то мастер сказал бы: «Да, я вижу его - а ты, пожалуйста, перестань ходить кругами и упади к моим ногам». Но этот человек был не Арджуна - это был просто любопытный человек, не заинте­ресованный по-настоящему. У него не вопрос, а проблема. Он не собирается никаким образом себя менять - в лучшем случае, он по­лучит немного новой информации, станет немного более знающим.

Вот почему Мастер говорит: «До тех пор, пока у тебя в глазах двоится оттого, что ты говоришь одно, а делаешь другое, твой взгляд затуманен», - потому что взгляд монаха затуманивают я и ты. Но они - единое явление, поймите это. Я и ты - две стороны одной монеты: одна сторона - я, другая сторона - ты. Если отпада­ет я, отпадает и ты. Если исчезает я, исчезает и ты, потому что, ко­гда монета падает, обе ее стороны падают одновременно.

Я - это один полюс, ты - другой полюс; либо они оба исчезают, либо они оба остаются.

ЕСЛИ ВЫ ЕСТЬ, то вокруг вас - толпа, мельтешение множества я, ты; если вас нет, толпа исчезает, как страшный сон - это и был страшный сон, - и остается просто тишина, в которой нет никакого деления, даже деления на я и ты.

По этой причине люди дзен никогда не говорят о Боге, потому что, как они объясняют: «Если мы говорим о Боге, мы должны гово­рить Ты». Будда никогда не говорил о Боге, и он сказал: «Не моли­тесь, потому что в вашей молитве будет продолжаться разделение, двойственность, двойственное видение – Я и Ты»

Даже на самой вершине вы будете все еще больны тем же самым, только в тонком смысле: вы все еще будете говорить Я, и будете го­ворить Ты. С какой бы любовью вы это ни сказали, разделение со­храняется, а при разделении любовь невозможна - этим образ мыс­лей Иисуса отличается от образа мыслей иудеев.

Мартин Бубер написал книгу «Я и Ты». Он - один из самых глу­боких иудейских мыслителей, - но он мыслитель, и ничего более. Он может говорить о мистицизме, но это все равно слова мыслите­ля, потому что в самом конце он сохраняет разделение Я и Ты. Те­перь Ты не здесь, не в этом мире, но Бог превратился в Ты, старое разделение сохраняется.

Иудеи, магометане всегда отрицали, что человек может стать единым с Богом, из-за страха, что «Я» может заявить, что оно стало Богом. Они сохраняют это разделение. Они говорят, что можно при­близиться к нему, но, как бы близко вы ни подошли, вы останетесь вы, а Он по-прежнему будет Он. Вы останетесь одним из «Я», а к нему следует обращаться «Ты».

Поэтому всех растревожили слова Иисуса: «Я и Небесный Отец Мой суть одно». Он отверг разделение на Я и Ты.

Такое же непонимание постигло магометан в Индии: они не могли понять Упанишад, не могли понять индуистского учения о том, что вы - то же самое, что и Он. Отбросьте Я, и Он перестанет быть для вас Ты. Внезапно полюса исчезнут, и энергия соединится. Здесь исчезаю я, там исчезает ты, и энергия становится одной.

Иногда, когда вы глубоко любите кого-то, случаются проблески, когда нет ни вас как «Я», ни вашего возлюбленного как «ты» - но такое случается только иногда; это бывает очень редко, когда две энергии просто встречаются, и вы не можете определить разделение, не можете определить, где кончается одна и начинается другая; они перемешиваются, встречаются, сливаются и становятся одним; вы не можете почувствовать границу между ними, внезапно граница исчезла - вот почему любовь порождает страх.

Сильная любовь рождает сильный страх. Она напоминает смерть, потому что исчезает «Я», исчезает «Ты» - и это похоже на смерть. Но когда умирает «ты», только тогда вы входите в Божественное. Но тогда Божественное перестает быть Богом, вы не можете об­ратиться к Нему - отсюда в буддизме отсутствие молитв.

Именно поэтому христианам непонятна религиозная природа буддизма. Никаких молитв!

«Как можно молиться? - сказал Будда - Ведь молитва возможна лишь при разделении: "Я" молится, "Ты" внимает. Как можно мо­литься?»

В буддизме существует лишь медитация. Попытайтесь понять различие - молитва происходит при старом разделении на Я и Ты, медитация отбрасывает это разделение. Молитва в итоге должна привести к медитации. Молитва не может быть вершиной. Это пре­красно, но это еще не Высшее. Высшим может быть только это: ко­гда исчезает и то, и другое, и существует только Единое.

Это огромно. Бесконечно! Вам страшно! Все уютные разделения на Я и Ты исчезли. Всякая относительность исчезает: вот откуда этот страх; вот чего боится Бубер. Он боится, что если перестанут существовать Я и Ты, все это станет таким огромным, таким ужас­ным, таким пугающим, ведь всякое сравнение перестанет быть воз­можным.

Относительность дает вам чувство дома; с ней вам уютно, она дает нечто, что не похоже на ужасное, что не вселяет страх. Меди­тация должна быть Высшим, потому что молитва никогда не может привести к недвойственности, и об этом говорит Мастер. Он гово­рит:

«У тебя в глазах двоится оттого, что ты говоришь одно, а де­лаешь другое. Поэтому на твоих глазах пелена».

Двойственность - это туман. От двойственности на глазах пеле­на, от двойственности в глазах пыль, от двойственности ваше виде­ние затуманено, искажено.

Отбросьте двойственность - и будет Путь. Но любопытству ума нет конца. В то мгновение монах мог просветлеть, потому что про­светление - не что иное, как ясность, осознание. Такие глубокие ис­тины - а семена все не прорастают, потому что этот человек - как асфальтированная дорога, этот человек - неподходящая почва. И он снова говорит:

«А можно увидеть его, если не будет ни тебя, ни меня?»

Избегайте этой склонности к любопытству. Он вообще не слуша­ет то, что ему говорят, он не понял ни единого слова, он ничего не почувствовал - и он остается все там же, не поверхности, на том же уровне, ни на дюйм глубже. Его вопросы - это уже не поиск, а, ско­рее, реакция: он реагирует на то, что говорит Мастер. Такая ситуа­ция может означать только одно: когда Мастер говорит, он в этот момент придумывает очередной вопрос. Он не слушает.

«А можно увидеть его, если не будет ни тебя, ни меня?»

Он снова ожидает чего-то. Когда бы вы ни задали кому-то во­прос, вы заранее ожидаете определенного ответа. Если ответ чело­века совпадает с тем, которого вы ожидали, вы считаете, что он прав; если ответ не совпадает, вы решаете, что он говорит вздор.

Никогда не приходите ко мне, чтобы получить ожидаемые отве­ты, потому что если ответ у вас уже есть, незачем спрашивать. И в этом все отличие: если, задав вопрос, вы не знаете, что вы хотите услышать, тогда вы сможете услышать ответ. Если же у вас есть хо­тя бы легкое предположение о том, каким будет ответ, если ваш ум уже дал вам ответ, вы не сможете услышать: вы будете слушать, просто чтобы убедиться, что были правы, или что этот человек не­прав - но в любом случае вы убеждаетесь в своей правоте.

Никогда не задавайте вопрос с чувством собственной правоты: если вы считаете себя правым, нет необходимости спрашивать. Спрашивайте всегда с позиции незнания, с позиции «Я не знаю», так, чтобы вы не могли ожидать, не могли придумать никакого отве­та. Прекрасно зная, что «Я не знаю», СПРАШИВАЙТЕ! - и вы бу­дете благодатной почвой, в которую упадут семена, и, возможно, вырастет богатый урожай.

Человек снова спросил:

«А можно увидеть его, если не будет ни тебя, ни меня?»

Он пытается загнать Мастера в угол, что вообще свойственно уму; потому что сейчас ему придется ответить «да». Если он скажет «да», любопытный ум снова спросит: «Тогда кто сможет увидеть его, если нет ни тебя, ни меня?» И если ответить ему: «Да, тогда можно увидеть Путь», вопрос возникнет сам собой: «Тогда кто сможет его увидеть? Ведь меня не будет, и тебя тоже не будет: кто тогда сможет увидеть?»

Но просветленного человека невозможно поставить в тупик. В тупик можно поставить другой ум, например, за игрой в шахматы, но человека, у которого нет ума, нельзя поставить в тупик, и его нельзя победить, потому что его нет. Его победа абсолютна.

С ним у вас есть два выхода: поражение или побег. Его победа абсолютна, потому что его больше нет - кого побеждать? Кого заго­нять в угол?

Это был прекрасный угол. Должно быть, этот человек был про­фессором, или логиком, или ученым. Он действительно загнал Мас­тера в угол своими тремя вопросами: если бы человек был там, он действительно был бы загнан в угол; но если Мастера нет, как за­гнать его в угол? Все небо - это он. Как можно загнать в угол целое небо? Все углы существуют в нем, но его самого не загнать в угол.

Мастер сказал:

«Ни тебя, ни меня, ни того, кто хочет увидеть?»

И действительно, когда вы видите, вы видите лишь тогда, когда вас нет. Когда вас нет, речь не идет о том, чтобы пытаться увидеть, хотеть увидеть, стремиться увидеть: кто будет хотеть? Когда вас нет, кому есть дело до Пути? ПУТЬ УЖЕ СЛУЧИЛСЯ. Кому есть дело до Бога? - это уже произошло!

Вы исчезаете здесь, а там все уже давно готово, все, что вы ко­гда-либо искали; на каждый ваш вопрос найдется ответ Вы раство­ряетесь здесь, и все ответы исчезают, и все вопросы рассеиваются Внезапно Истина перед вами.

Ваше растворение и есть Истина. Ваше «не-бытие» и есть Путь. Ваше отсутствие есть присутствие Бога.

НЕ УМ, НЕ БУДДА, НЕ МИР

Беседа 11

10 ноября 1974 года

Монах спросил Нансена: «Есть ли такое учение, которое ни один Мастер еще не проповедовал?»

Нансен сказал: «Да, есть».

«О чем же оно?» - спросил монах

Нансен ответил: «Оно не об уме, не о Будде, не о мире»

Так называемые «учения» просветленных - совсем не учения, по­тому что им невозможно научить: как тогда назвать их учения­ми?

Учение - это то, что можно преподавать, но никто не сможет преподать вам Истину. Это невозможно. Истине можно научиться, но нельзя научить.

Истину необходимо постичь. Вы можете впитать ее, можете на­сытиться ей, вы можете жить с Мастером и позволить ей случиться, но никто не научит вас ей.

Это процесс косвенный. Обучение - это прямое воздействие: вам что-то говорят; познание - воздействие косвенное: вам не говорят, а лишь указывают; даже, скорее, показывают. Вам указывают паль­цем на солнце, но дело не в самом пальце, вы должны отвлечься от пальца и посмотреть на солнце, или на луну. Мастер учит, но это учение подобно указующему пальцу: вы должны забыть о пальце и обратить свой взор туда, куда он указывает: другое измерение, на­правление, запредельное

Учитель учит. Мастер живет: вы можете учиться по его жизни, по его движениям, взглядам, прикосновениям, по тому, какой он есть! Вы можете это впитывать, вы можете позволить этому проис­ходить, вы можете оставаться доступным, вы можете оставаться от­крытым и восприимчивым.

Нет таких слов, чтобы выразить это напрямую, поэтому те, кто слишком интеллектуальны, упускают это, потому что им знаком лишь один способ познания - прямой. Они спрашивают «Что есть Истина?» - и ожидают ответа. Так было, когда Понтий Пилат спро­сил Иисуса: «Что есть Истина?» - а Иисус лишь промолчал; ничего даже не шевельнулось - как будто вопрос и не был задан, как будто не было Понтия Пилата, стоящего перед ним; Иисус остался таким же, каким был до того, как вопрос был задан, ничего не изменилось.

Понтий Пилат, должно быть, решил, что этот человек слегка не в себе, ведь он прямо спросил: «Что есть Истина?», а он молчал в от­вет, как будто ничего не слышал. Понтий Пилат был властителем, образованным, культурным, воспитанным человеком; Иисус был сыном плотника, необразованным, некультурным; будто встрети­лись два полюса, две полные противоположности.

Понтий Пилат знал всю философию он ее изучил, он знал все священные писания; Иисус же был совершенно необразованным; по правде говоря, он не знал вообще ничего - а точнее, он только и знал, что НИЧЕГО. Стоя перед Понтием Пилатом в полном молча­нии, он ответил - но ответ его был символическим: он поднял вверх палец. Та абсолютная тишина была пальцем, указывающим на Ис­тину - но Понтий Пилат упустил. Он подумал: этот человек сума­сшедший; либо он глухой, не слышит, либо он не знает, невежда - поэтому и молчит. Но молчание может быть пальцем, указывающим на Истину, которая непостижима для интеллектуального Понтия Пилата.

Он упустил! Величайшую возможность! Возможно, он до сих пор скитается в поиске того, что есть Истина. А в тот день Истина стоя­ла прямо перед ним.

Мог ли он хоть мгновение помолчать? Мог ли он просто побыть в присутствии Иисуса, ничего не спрашивая? Просто смотреть на него, наблюдать, ожидать? Мог ли он хоть немного впитать Иисуса? Мог ли он позволить Иисусу подействовать на себя? Эта возмож­ность была - и Иисус указал на нее. Но Понтий Пилат упустил.

Интеллект всегда упускает учение просветленных, потому что интеллект верит в прямой путь познания - но Истину невозможно найти таким способом. Истина - явление очень тонкое; очень хруп­кое, насколько это только возможно: вы должны продвигаться к ней очень осторожно, не идти напрямую. Вы должны ее почувствовать - она приходит через сердце, она никогда не приходит через голову. Обучение происходит через голову, познание происходит через сердце.

Запомните то, что я хотел бы подчеркнуть не Мастер учит, а ученик учится. Это зависит от вас - учиться или не учиться; это не зависит от меня - учить или не учить.

Мастер ничего не может с собой поделать: он таков, что не пере­стает учить. Каждое его мгновение, каждый его вдох - это учение, все его существо несет в себе учение, послание. Послание, которое несет Мастер, неотделимо от него самого; если же оно отделимо, тогда это не Мастер, а просто учитель, повторяющий чужие слова, тогда он сам не просветленный, его знание заимствовано внутри он такой же невежественный, как и ученик, - по своему бытию они ни­чем не отличаются, они отличаются лишь объемом знаний.

Учитель и ученик находятся на одном уровне в том, что касается их бытия; в том, что касается знаний, они отличаются: учитель знает больше, ученик - меньше. Возможно, настанет время, когда ученик будет знать больше и сам станет учителем, возможно, он даже пре­взойдет в знаниях собственного учителя - потому что это лишь количественное накопление. Накопив побольше знаний, информации вы можете стать учителем, но не Мастером.

Мастер - сама Истина. Он не знает об Истине, он стал ей, так что он ничего не может с собой поделать! Он не стоит перед выбо­ром: учить или не учить? Выбора нет. Он продолжает учить, даже когда крепко спит.

Будда крепко спит - просто сядьте рядом с ним! Вам может мно­гое открыться, вы можете просветлеть, потому что даже спит он со­всем по-другому. Все его проявления особенны - потому что осо­бенно его существо. Будда ест - просто наблюдайте! И он излучает послание; его послание неотделимо от него самого - поэтому он ни­чего не может с собой поделать. Он - это само послание.

Не нужно спрашивать: «Что есть Истина?» В любом случае, он не ответит вам прямо. Он может засмеяться, может предложить вам чашку чая, или может взять вас за руку и молча сидеть, или может отвести вас на прогулку в утренний лес, или может сказать: «По­смотри! Красивая гора!» Но, что бы он ни делал, это будет неулови­мым намеком, указывающим на его собственное бытие.

Все, что прекрасно, истинно, хорошо, похоже на счастье - я го­ворю «похоже на счастье», потому что, возможно, вам это будет по­нятно. Вам должно быть хотя бы немного знакомо, что такое сча­стье. Возможно, вы прожили несчастную жизнь - как многие люди. Но иногда, вопреки вам самим, бывает так, что счастье приходит к вам - и вас наполняет неведомая тишина, неведомое блаженство, такие мгновения приходят неожиданно. Нет такого человека, у ко­торого в жизни не было бы хотя бы нескольких мгновений счастья.

Но приходилось ли вам замечать - когда такие мгновения при­ходят, они приходят ниоткуда, они происходят внезапно, они про­исходят неожиданно: вы их не ждете, вы заняты чем-то другим - и вдруг вы их осознаете. Если вы будете ждать, они никогда не при­дут. Если вы целенаправленно ищете, вы упустите.

Кто-то скажет вам: «Когда я плаваю в реке, я счастлив». Вам то­же хочется этого, и вы говорите: «Тогда я тоже пойду поплаваю» и идете с ним. Вы ищете счастья - само плавание вас не интересует, вас интересует непосредственно счастье; плавание для вас лишь средство. Вы плаваете часами - вы устали, вы ждете - и вы разоча­рованы: ничего не происходит, блаженство не наступает, - и вы го­ворите своему другу: «Ты обманул меня. Я плавал часами, изнемог, а счастья не было ни на мгновение».

Нет, так оно не может прийти. Когда вы настолько растворяетесь в плавании, что никого для вас не существует, лодка пуста, дом пуст, хозяин молчалив, плавание настолько глубоко, что пловец рас­творился в нем, и вы просто плывете, вы играете с рекой, и солнеч­ный свет, и утренний бриз, и вы растворяетесь в нем - вот счастье!

Плавать у берега, плавать по всей реке, разливаться по всему суще­ствованию, перескакивать с одного солнечного луча на другой - от малейшего ветерка. Но если вы чего-то ожидаете, вы упустите, по­тому что ожидание переносит вас в будущее, а счастье в настоящем. Счастье не может быть результатом какой бы то ни было деятельно­сти, оно лишь последствие, побочный продукт. Вы настолько глубо­ко вовлечены, и вот оно случается.

Помните: счастье - лишь последствие, а не результат. Результата можно ожидать. Если вы к двум прибавите два, вы можете ожидать результата - четыре; этот результат уже заложен в сумме «два плюс два»; он и получится.

Результата можно ожидать, имея дело с чем-то механическим, математическим. Но последствие - явление не механическое, а ор­ганическое. Оно случается только тогда, когда вы не ожидаете. Гость приходит и стучит в вашу дверь именно тогда, когда вы даже не думаете о госте.

Счастье всегда приходит как незнакомец. Оно всегда удивляет вас. Вы сразу чувствуете, что что-то произошло - и если вы начнете думать о том, что происходит, вы тут же упустите. Если вы скажете «Какое чудо! Какая красота!» - считайте, что это уже ушло; снова появился ум. Вы снова отброшены назад - и несчастны, как прежде.

Следует глубоко себе уяснить, что все, что прекрасно, неулови­мо. Его нельзя захватить; нельзя вести себя с ним агрессивно; нельзя оторвать кусок от существования. Если вы напористы и агрессивны, вы не найдете счастья.

Двигайтесь в его сторону как пьяный, не зная, куда, не зная, за­чем, как пьяный - совершенно потерянный - двигайтесь к нему.

Любая медитация - это тонкий способ опьянить вас, тонкий спо­соб опьянить вас Неизвестным, Божественным: тогда больше нет вас с вашим сознательным умом, нет вас, ожидающих, нет вас, пла­нирующих на будущее. Вас нет.

И когда вас нет, неожиданно на вас начинают осыпаться цветы; цветы благодати, как на Субхути, который был пуст.

Вы удивлены! Вы такого не ожидали, даже не подозревали! Вы никогда не считали себя достойным этого. Именно такие чувства это вызывает: это как божья милость, которая просто случилась, без ва­шего участия.

Итак, первое: Истине невозможно научить, блаженство невоз­можно дать, восторг не купить на рынке.

Но ваш ум мыслит только в категориях получения, покупки, на­копления, приобретения, он не умеет мыслить в категории «проис­ходит», потому что вы не можете контролировать происходящее - все остальное вы можете контролировать.

Я слышал такую историю: один человек внезапно разбогател. Ра­зумеется, как только это случилось, он приобрел все те вещи, о ко­торых всегда мечтал: огромный дом, автомобиль, бассейн и тому подобное; потом он отправил дочь учиться в колледж. Он всегда хо­тел иметь образование, но сам он уже не мог учиться. Теперь ему захотелось, чтобы все его желания были исполнены, и если не им самим, то его детьми. Через несколько дней он получил письмо от декана колледжа, в котором говорилось: «Честно говоря, мы не мо­жем принять вашу дочь в колледж, потому что у нее нет способно­стей к обучению».

Отец сказал: «Нет способностей? Не волнуйтесь! Я куплю для нее самые лучшие способности, которые только есть в продаже».

Как можно купить способности? Но человек, который внезапно разбогател, рассуждает только в терминах покупки. Вы рассуждаете в терминах власти - власти, которая позволяет приобретать, полу­чать что-то. Помните: Истину невозможно добыть путями власти; она приходит только к смиренным. Вам нечем заплатить за нее - ее невозможно купить, и это хорошо, иначе никто не смог бы запла­тить ее цену. Это хорошо, что она просто случается, иначе как бы вы купили ее? Все, чем вы обладаете - лишь хлам.

Лишь благодаря тому, что это невозможно купить, это может в один прекрасный момент случиться. Это дар, которым Божествен­ное делится с вами, - но делиться оно может лишь тогда, когда вы это позволяете.

Потому я говорю, что вы можете научиться, но никто не может вас научить.

На самом деле, в духовном мире присутствуют лишь ученики, а не Мастера. Мастера существуют, да! - но они представляют собой неактивную, пассивную силу. Они не могут ничего делать, они про­сто есть - как цветы! Даже если рядом никого нет, цветок будет продолжать наполнять своим ароматом пространство. Он не может иначе.

Все зависит только от ученика: как научиться? как научиться у цветка? - а цветок только показывает, но не говорит. Этого не ска­зать словами. Как может цветок описать красоту? Он сам и есть кра­сота. Вы должны сами уловить, постичь своим внимательным взо­ром, обонянием, слухом тот тонкий звук, которым цветок откликается на дуновение ветерка. Для того чтобы почувствовать как пульсирует цветок, нужно сердце, потому что цветок тоже пульсирует - пульсирует все живое, все существование. Возможно, вы еще никогда этого не чувствовали, потому что, только войдя в глу­бокую медитацию, можно почувствовать, что вся Вселенная дышит. Так же, как и вы при вдохе и выдохе, вся Вселенная сокращается и расширяется.

Вы вдыхаете, и грудная клетка наполняется воздухом, потом вы выдыхаете воздух, и грудная клетка сокращается - такой же ритм существует во Вселенной.

Все существование дышит, расширяется, делает вдох, выдох - и если вы можете нащупать ритм существования и настроиться на не­го, значит, вы достигли.

Все искусство восторга, медитации, самадхи состоит в следую­щем: как слиться с ритмом Вселенной? Когда она делает выдох, и вы делаете выдох. Когда она делает вдох, и вы делаете вдох. Вы жи­вете в ней, неотделимо от нее, едины с ней. Это трудно, ведь Все­ленная беспредельна.

Мастер это целая Вселенная в миниатюре. Если вы сможем научиться вдыхать и выдыхать вместе с Мастером, если вы научитесь только этому - вы научитесь всему.

Если бы в то мгновение, когда Понтий Пилат спросил «Что есть Истина?», он знал бы хоть что-нибудь, хотя бы азы ученичества, следующим его действием было бы закрыть глаза и дышать вместе с Иисусом: просто делать вдох и выдох вместе с Иисусом. Как он вдыхает, так и вы - в том же ритме, как он выдыхает, так и вы, в том же ритме - и возникает единение: ученика больше нет, Мастера больше нет.

В этом единении вы узнаете, что есть Истина, потому что в этом единении вы почувствуете Мастера. И теперь у вас будет ключ - ко­торый не был вам кем-то дан, помните, вы научились сами, никто вам его не дал. Его невозможно передать, настолько тонкая эта вещь!

Этот ключ открывает все замки. Это сверхключ, а не просто ключ: он открывает не один замок, а все замки. Теперь у вас есть ключ, и этот ключ подходит ко всей Вселенной.

Кабир как-то сказал: «Как же мне тяжело! Теперь Бог и мой гуру, вся Вселенная и мой Мастер стоят передо мной - кому же мне кла­няться первому? Кому первому теперь упасть в ноги? Как же это тяжело!» И потом он говорит: «Прости меня. Боже. Первому я по­клонюсь в ноги Мастеру, потому что он показал мне Тебя. Я пришел к Тебе через него. Так что пусть даже ты стоишь передо мной, про­сти, но сначала я должен припасть к ногам моего Мастера»

Прекрасно. Так и должно быть, потому что Мастер становится дверью в неизведанное, становится ключом ко всему существова­нию. Он - сама истина.

Научитесь находиться в присутствии Мастера, дышать вместе с ним, позволять ему незаметно проникать в вас, незаметно сливаться с ним, потому что Мастер - не кто иной, как Бог, постучавшийся в вашу дверь.

Он - сгусток Вселенной. Не задавайте вопросов; живите с ним.

Теперь попытайтесь вникнуть в смысл этой притчи - короткой, но значащей очень много.

Монах спросил Нансена «Есть ли такое учение, которое ни один Мастер еще не проповедовал?»

Все, что проповедуется, не является учением; настоящее учение никто никогда не проповедовал, его не передать словами!

Будда говорил Махакашьяпе: «Всем остальным я говорил то, что можно выразить словами; тебе же я даю то, чего нельзя сказать, нельзя передать словами». Вот уже две тысячи лет последователи Будды задаются вопросом: «Что же он дал Махакашьяпе? Что же это было, что это было за учение, о котором Будда никогда никому не рассказывал, потому что, по его собственному мнению, слова не­способны это учение выразить?»

Слова настолько узки, что никогда не смогут вместить всю бес­конечность Вселенной, и настолько поверхностны - как им нести в себе глубину? Если сравнить с океаном, то разве может одна волна на поверхности нести в себе его глубину? Не может. Это невозмож­но по самой природе вещей, потому что волна, по сути своей, суще­ствует на поверхности. Волна не может уйти в глубину, потому что, если она уйдет в глубину, то перестанет быть. Волны возникают от соприкосновения с ветрами - и это возможно только на поверхно­сти, в глубине этого не бывает. И глубина не может встретиться с волной, потому что, поднявшись на поверхность, глубина переста­нет быть глубиной.

В этом и заключается трудность. Истина - это центр, а слова оби­тают на поверхности, на периферии: там, где встречаются люди, там, где встречаются ветер и океан, там, где встречаются вопрос и ответ, там, где встречаются ученик и Мастер - только там, на по­верхности, и существуют слова. Истина не может выйти на поверх­ность - она на самой глубине, а слова не могут достичь Истины - они на самой поверхности.

Что же делать? Все, что можно сказать словами, будет посредст­венным: это будет ни истиной, ни ложью, это будет чем-то средним - и в этом опасность, потому что, если ученик не был настроен в унисон с Мастером, он все поймет неправильно. Только в том слу­чае, если он был настроен в унисон с Мастером, он поймет правиль­но, потому что между ними установился контакт.

Понимание зависит не от острого ума; понимание зависит от глу­бокого контакта. Понимание - не вопрос разума, интеллекта, логи­ки, понимание - вопрос глубокого сопереживания, или даже глубо­кого чувствования - отсюда центральная роль доверия, веры. Понимание приходит через веру, потому что в вере вы доверяете. Доверяя, вы становитесь центрированным, доверие делает возмож­ным контакт - потому что вы перестаете обороняться, вы оставляете двери открытыми.

Тот монах спросил Нансена.

«Есть ли такое учение, которое ни один Мастер еще не пропо­ведовал?»

- да, есть такое учение; на самом деле, есть все учение, которое ни один Мастер еще не проповедовал.

Тогда почему Мастера не перестают проповедовать? Почему Будда говорил сорок лет подряд? И почему продолжаю говорить я, независимо от того, слушаете вы или нет? Почему они говорят? Ес­ли то, чему нужно научиться, не может быть передано словами, по­чему Мастера продолжают говорить?

Их беседы - всего лишь приманки. Беседа привлекает вас. Вы не воспринимаете ничего другого.

Беседы - все равно что сладости детям. И люди начинают тя­нуться к вам, пребывая в блаженном неведении, что беседы здесь ни при чем, в блаженном неведении приходят они за сладостями, за иг­рушками - игрушки их радуют. Но Мастеру известно, что, как толь­ко люди начинают тянуться, игрушки можно постепенно убирать, и постепенно они начинают любить Мастера без игрушек - и как только этот момент наступает, можно отказаться от слов.

Когда ученик созревает, слова могут быть отброшены: они были лишь способом приблизить вас, потому что вы не понимаете ничего, кроме слов.

Если кто-то говорит, вы понимаете, если кто-то молчит, вы ниче­го не можете понять: что здесь понимать? Молчание для вас все равно что стена, вы не можете найти в ней ход. Молчание несет также сильный страх, потому что оно подобно смерти. Слова напо­минают о жизни, молчание напоминает о смерти. Если кто-то мол­чит, вам становится страшно: если это молчание затягивается, вы не можете этого выдержать и стремитесь поскорее уйти, молчание вас тяготит.

Почему? Потому что вы сами не умеете быть молчаливыми, а ес­ли вы сами не можете быть молчаливыми, вы не сможете понять молчания. Вы - болтовня; будто внутри вас обезьянка, которая без умолку болтает.

Кто-то дал человеку такое определение: обезьяна с метафизикой, со своей философией - вот и все; эта философия - лишь способ лучше болтать: более системно, более логично, но все равно бол­тать.

Мастер вынужден говорить, чтобы вы захотели приблизиться к нему. Чем ближе вы будете подходить, тем меньше он будет прибе­гать к словам. Когда же вас поглотит его молчание, пропадет необ­ходимость говорить. Как только вы сами узнаете, что такое молча­ние, как только вы сами станете молчаливыми, возникнет новый контакт. Теперь можно будет говорить без слов, говорить, не произ­нося ни звука, - и слышать, не слыша ни звука. Это и есть свершив­шееся ученичество.

Ученичество - одно из самых прекрасных явлений на свете, по­тому что вы узнаете, что такое контакт. Теперь вы дышите, вдыхае­те, выдыхаете вместе с Мастером; вы утратили собственные грани­цы и слились с ним. Теперь нечто, льющееся из его сердца, наполняет вас; нечто от него появляется в вас.

Монах спросил Нансена: «Есть ли такое учение, которое ни один Мастер еще не проповедовал?»

Нансен - один из самых известных дзенских Мастеров; с ним связано множество историй - одну из них я рассказывал вам много раз. Я повторю ее снова, потому что такие истории должны повто­ряться много раз, чтобы вы могли их впитать. Они как пища вы - должны принимать пищу каждый день; вы не станете говорить: «Вчера утром я завтракал, сегодня уже не нужно» или «Вчера я ку­шал, зачем еще сегодня?»

Эти истории - как пища. В Индии существует специальное слово, для которого не подобрать эквивалента. В английском языке есть слово reading (чтение): в Индии для обозначения этого используется два слова - одно из них означает «чтение», другое означает чтение одного и того же снова и снова - и это напоминает путь. Вы читаете одно и то же снова и снова. Каждое утро вы читаете Гиту - тогда это уже не чтение, ведь вы уже прочитали ее много раз, это становится своего рода питанием, вы не читаете, вы питаетесь ей каждый день.

Это еще и необыкновенный опыт, потому что каждый день вам будут открываться новые оттенки значений, каждый день - новые нюансы. Одна и та же книга, одни и те же слова, но каждый день вы будете чувствовать, что вам открылась новая глубина. Каждый день вы будете читать что-то новое, потому что в таких книгах, как Гита, есть глубина. Прочитав их один раз, вы пройдете по поверхности, второй раз - немного глубже; третий раз - еще глубже, тысячный раз - и тогда вы поймете, что эти книги неисчерпаемы; исчерпать их невозможно. Чем более осознанным и бдительным вы становитесь, тем глубже ваше понимание - и открывается новый смысл.

Я повторю эту историю о Нансене. К нему пришел профессор, профессор философии. Философия - это болезнь; против нее, как против рака, еще на найдено лекарства, приходится делать опера­цию - серьезное хирургическое вмешательство; и философия раз­растается подобно раковой опухоли: стоит ей лишь оказаться внутри вас, она начинает расти сама по себе - и забирает у вас все силы. Она паразитирует. Вы становитесь все слабее и слабее, а она - вес сильнее и сильнее. Каждое слово порождает новое слово - и это может продолжаться до бесконечности.

Итак, к Нансену пришел философ.

Нансен жил на невысоком холме, и, поднявшись на него, фило­соф устал и взмок от пота. Едва войдя в хижину Нансена, он спро­сил: «Что есть Истина?»

Нансен сказал: «Истина может и подождать. Спешить некуда. Прямо сейчас вам больше нужна чашка чая, вы так устали!» Нансен зашел в дом и приготовил чаю.

Такое возможно только с дзенским Мастером. В Индии исключе­но, чтобы Шанкарачарья готовил вам чай. Вам! И чтобы Шанкарачарья готовил чай? Исключено! Или представьте, чтобы Махавира готовил вам чай... абсурд!

Но для дзенских Мастеров это возможно. У них совершенно дру­гое отношение: они любят жизнь, они не против жизни; они ут­верждают жизнь, они не против нее - и они - обычные люди. И они говорят, что быть обычным человеком - самое необычное, что только может быть на свете: они живут очень простой жизнью - и когда я говорю «действительно простой жизнью», я имею в виду не показную простоту. В Индии таких притворщиков встретишь на ка­ждом шагу; их простота показная! Они могут быть наги, совершен­но наги, но и в этом они не просты; их нагота очень сложна.

Их нагота - не нагота ребенка; они культивировали ее в себе, а как может то, что специально культивировалось, быть простым? Они приучили себя к ней путем дисциплины, а как может то, что достигнуто путем дисциплины, быть простым? Это очень сложно. Даже ваша одежда не настолько сложна, как нагота джайна - монаха-дигамбара; он боролся за нее долгие годы.

У них существует пять ступеней: каждую нужно проходить по­степенно, чтобы потом достичь наготы. Это рассматривается как достижение, а как может достижение быть простым? То, что просто, достижимо прямо здесь и сейчас, без необходимости над этим рабо­тать.

Нагота, когда она проста - великолепное явление. Вы просто от­брасываете одежду. Это случилось с Махавирой. Все было просто: он ушел из дома одетым; по дороге его одеяние зацепилось за шипы розового куста; и он подумал: «Уже вечер, и розовый куст готовится ко сну, я потревожу его, если стану доставать одежду» — и он ото­рвал ту часть одежды, что запуталась, и оставил ее там. Был уже ве­чер, и это было прекрасным жестом по отношению к розовому кус­ту. Он сделал это не ради наготы, а ради розового куста. На следующее утро ему, полуодетому, встретился нищий и попросил дать ему что-нибудь - а у Махавиры больше ничего не было; но как отказать, если у тебя все еще есть что дать - та самая половина одеяния? И он отдал ее нищему.

Эта нагота - нечто великолепное, простое, обычное; это просто случилось, без практики. Но джайнский монах практикует это.

Дзенские монахи - очень простые люди! Они живут простой жизнью - как все. Они не делают различий, потому что любое раз­личие делать эгоистично: и в эту игру можно играть по-разному, но суть ее неизменна - Я превыше Тебя. Суть игры неизменна у меня больше денег - я превыше тебя; я более образован - я превыше тебя, я более набожный - я превыше тебя; я более религиозный - я пре­выше тебя; я от большего отрекся — я превыше тебя.

Нансен зашел в дом, приготовил чаю, вышел, дал профессору чашку, налил в нее чая из чайника. Чашка была полна.

До этого самого момента профессор ждал, потому что до этого самого момента все было логичным: пришел усталый путник, вы сочувствуете ему и предлагаете чаю - это вполне естественно. Вы наливаете ему полную чашку чая - это тоже естественно. Но потом случилось нечто необъяснимое.

Нансен продолжал лить, чай полился через край. Профессор был слегка удивлен - «Что он делает? Он что, сумасшедший?» Но он, как человек дисциплинированный, мог стерпеть подобные мелочи и простить, возможно, легкую невменяемость и продолжал ждать. Но вот уже и блюдце было полным, а Нансен все продолжал лить.

Это было уже слишком. Нужно было срочно что-то сделать, ска­зать, и профессор сказал: «Остановитесь же!» - потому что чай уже лился на пол - «Что вы делаете? В эту чашку не войдет столько чая, неужели вы не видите такой простой вещи?! Вы что, сумасшед­ший?»

Нансен рассмеялся и сказал: «Вот и я тоже подумал: вы что, су­масшедший? Потому что вы видите, что чашка полна и не способна вместить больше ни капли - но вы не видите, что ваша голова полна и не способна вместить больше ни капли истины. В вашей голове наполнилась чашка, наполнилось блюдце, и все проливается на пол - посмотрите! По всей моей хижине ваша философия! И вы этого не видите? Но вы разумный человек; по крайней мере, вы увидели чай. Теперь постарайтесь увидеть другое».

Каждому человеку по-своему Нансен помогал пробудиться; соз­дал множество ситуаций для того, чтобы люди пробудились.

Монах спросил Нансена: «Есть ли такое учение, которое ни один Мастер еще не проповедовал?»

Нансен сказал: «Да, есть».

«О чем же оно?» - спросил монах.

Нансен ответил: «Оно не об уме, не о Будде, не о мире».

Если ни один Мастер прежде этого не говорил — как может это сказать Нансен? Спрашивающий глуп, и задал глупый вопрос. Если никто этого прежде не говорил, как может сказать Нансен? Если все будды молчали об этом, не проронили ни слова, просто не могли, тогда как может Нансен? Но Нансену хотелось помочь даже такому глупцу.

Вокруг одни глупцы, потому что, пока вы не станете просветлен­ным, вы будете оставаться глупцом; поэтому глупость - это не ос­корбление, это просто состояние, факт. Непросветленный человек неизбежно глуп - по другому быть не может; и он тем более глуп, если считает себя мудрецом. Если же он чувствует, что глуп, это на­чало мудрости, это означает, что он начал пробуждаться. Если вы чувствуете, что невежественны, значит, вы не глупы; если вам ка­жется, что вы знаете, значит, вы абсолютно глупы; и не просто глу­пы, но настолько в этом укоренены, что вытащить вас кажется прак­тически невозможным,

Нансену хотелось помочь этому глупцу - потому что все они та­кие; вот почему он с ним разговаривает, отвечает. Но он говорит в отрицательной форме, а не в положительной.

Он произносит три отрицания. Он говорит:

«Оно не об уме, не о Будде, не о мире».

Об Истине невозможно рассказать, но можно сказать, чем она не является. Ее невозможно описать, но можно обозначить путем отри­цания, от противного, то, чем она не является. Так всегда поступа­ли Мастера. Если вы настаиваете, чтобы они что-нибудь сказали, они скажут что-нибудь в отрицательной форме.

Если вы способны понять их молчание, вы понимаете утверди­тельное. Если вы не способны понять их молчание и требуете слов, они скажут что-нибудь отрицательное.

Поймите это: слова могут возыметь отрицательное действие, молчание действует положительно.

Молчание - самое положительное, что только может быть, речь - самое отрицательное.

Когда вы говорите, вы находитесь в отрицательном мире; когда вы храните молчание, вы движетесь в сторону положительного.

Что есть Истина? - спросите у Упанишад, спросите у Корана, у Библии, у Гиты; в каждой из этих книг сказано лишь, чем она не яв­ляется. Что есть Бог? - в каждой из книг сказано, чем Он не являет­ся.

Нансен отрицает три вещи: первая - это учение не о мире, не о материальном; не о вещах, которые вас окружают и которые можно увидеть. Не о вещах, которые ум способен воспринять, понять, - то есть не о предметах. Второе отрицание: оно не об уме, не о субъекте познания; ни о мире вокруг вас, ни об уме внутри вас - нет; эти две вещи не могут быть учением, не могут быть Истиной.

Но третье отрицали лишь будды, лишь самые совершенные Мас­тера, и это третье есть: Оно не о Будде.

А что есть Будда?

Материальный мир — ваша первая граница, вторая граница - ум, мир мыслей; вещи - первая граница, мысли - вторая граница, близ­кая к вам. Вы можете изобразить три концентрические окружности первый круг — материальный мир; второй круг - мир мыслей; и ос­тается третий — но Будда отрицает и его: самость, душа, сознание. Будда. Только Будда отрицает это.

Все остальные тоже это знали: и Иисус знал, и Кришна - но они не отрицали этого, потому что это было бы уже слишком для вашего понимания. Поэтому они отрицали только две вещи: иллюзорен мир вещей — и ум, который его воспринимает, также иллюзорен. Но третье - вашего внутреннего свидетеля, ваше глубинное сознание, в котором вы не думаете, а только созерцаете, в котором нет ни ве­щей, ни мыслей, а есть только вы - этого они не отрицали. Будда отрицал и это.

Он говорит: «Ни мира, ни ума, ни души». Это высшее учение, по­тому что, если нет предметов, откуда взяться мыслям? Если нет мыслей, как вы можете быть им свидетелем? Если мир иллюзорен, то ум, воспринимающий его, не может быть настоящим. Ум иллю­зорен. Тогда свидетель, наблюдающий ум - как он может быть на­стоящим?

Будда доходит до самого центра существования. Он говорит ВСЕ, чем вы являетесь, не существует - ваши вещи, ваши мысли и вы сами - всего этого не существует.

Это три отрицания. Путь Будды — путь отрицания; его утвержде­ния отрицательны - поэтому индуисты называют его настик, что означает «атеист», «полный нигилист».

Но он не такой. Если отбросить все то, что отрицается, останется Истина. И то, что останется, освобождает; то, что останется, есть Нирвана, просветление.

Будда очень и очень глубок, ничьи слова еще не были столь же глубоки. Многие достигли глубины в своем бытии, но Будда попы­тался достичь совершенства и в словах. Он никогда не делал поло­жительных утверждений: если спросить его о чем-то положитель­ном, он просто промолчит. Он никогда не говорит, что Бог есть, что душа есть; на самом деле, он вообще никогда не употребляет слово есть. Если спросить его, он ответит словом «нет» - это его ответ на все, и если вы способны понять, почувствовать контакт, вы поймете, что он прав.

Когда вы отрицаете все, это не означает, что этим вы все уничто­жаете. Это лишь означает, что вы уничтожили мир, который создали сами. Настоящее остается, потому что настоящее неподвластно от­рицанию. Но неподвластно и утверждению. Его можно узнать, но нельзя провозгласить.

Когда вы отрицаете все три вещи, когда вы превосходите их, вы становитесь Буддой. Вы просветленный. Будда говорит, что вы пробуждаетесь только тогда, когда побеждаете эти три сна.

Первый сон - это сон вещей. Многие люди пребывают в нем: это самый тяжелый сон. Миллионы людей, девяносто девять процентов человечества, спит этим сном - первым и самым тяжелым сном, сном вещей. Один думает об остатке средств на банковском счету, другой - о доме, об одежде, о том и о сём - и живет этим.

Есть люди, которые только и делают, что изучают каталоги това­ров.

Мне рассказывали один случай. Как-то раз один верующий ос­тался переночевать в семье. Наутро, как обычно, ему понадобилась Библия — чтобы немного почитать и помолиться. В этот момент ми­мо его комнаты проходил ребенок, и он попросил: «Принеси мне ту книгу...» — но подумал, что ребенок может не понять, что он имеет в виду Библию, он добавил - «Принеси мне книгу, которую твоя мама читает каждый день». Ребенок принес каталог «Весь мир», потому что именно это было ежедневным чтением мамы.

Девяносто девять процентов людей спит сном вещей. Постарай­тесь определить, чем спите вы, потому что работа над собой начина­ется именно с этого. Если вы спите сном вещей, начните с него - сбросьте с себя этот сон вещей!

Почему люди постоянно думают о вещах? Однажды я гостил в одном доме в Калькутте - у его хозяйки было, похоже, более тысячи сари, и каждое утро мы с ее мужем ждали ее в машине, и муж не­терпеливо сигналил, а она кричала: «Уже иду!» - все потому, что она никак не могла решить, какое сари ей надеть. Тогда я спросил ее: «Почему каждый день такая проблема?»

И она повела меня посмотреть сари и сказала: «Вы бы тоже рас­терялись - у меня тысяча сари, и мне каждый раз трудно выбрать наиболее подходящее к случаю».

Наверное, вам приходилось видеть таких людей: с самого утра они моют свою машину, как будто это их Бог и их Библия. Вещи - это первый сон, и самый тяжелый. Если вы слишком привязаны к вещам и постоянно о них думаете, значит, вы спите этим сном. Вы должны из него выйти. Вы должны определить свои привязанности к чему вы привязаны и почему? Что вам это дает?

Вы можете накопить имущество, создать обширную империю, но вы не возьмете это собой после смерти. Смерть разбудит вас от это­го сна. Но лучше сделать это самому прежде смерти, тогда и смерть не будет болезненной - смерть так болезненна, потому что рушится первый сон, вы отрываетесь от материального мира.

Есть и второй сон: сон ума.

Есть люди, которых не волнуют вещи - таких людей один про­цент. Их не волнуют вещи, но зато волнует ум. Их не беспокоит, что на них надето - художники, писатели, поэты, живописцы - они жи­вут умом. Они могут голодать, мерзнуть, жить в трущобах, но зани­маться умственным трудом, например, писать роман... и они дума­ют: «Я смертен, но роман, который я напишу, будет жить в веках, моя картина будет бессмертной».

Но если вы сами смертны, как может ваша картина быть бес­смертной? Когда вас не станет, когда вы умрете, все созданное вами тоже умрет, потому что как может от смерти родиться что-то бес­смертное?

Есть и другие люди, которые постоянно размышляют, философ­ствуют, не придавая особого значения вещам. Был такой случай: Иммануил Кант шел на занятие - он был очень организованным, никогда не пропускал ни одной назначенной встречи и никогда не опаздывал, всегда появлялся точно в назначенное время. Он никогда особенно не заботился ни о своей одежде, ни о доме, ни о еде, ни о чем - его это не интересовало; он не был женат - ему было доста­точно иметь слугу. Слуга готовил еду и занимался хозяйством - ему никогда не была нужна жена или близкий человек, друг - нет: слуга обеспечивал все, что касалось материальной стороны жизни.

Слуга был непревзойден - он успевал позаботиться обо всем: де­лал покупки, вел расходы, следил за домом.

Иммануил Кант жил в этом доме как чужой. Говорят, он никогда не смотрел на дом, не знал, сколько в нем комнат, как они обстав­лены; возможно, он не узнал бы предметов из своей комнаты, простоявших там тридцать лет.

Но он был сильно озабочен мыслями - он жил в мире мыслей, и с ним связано много забавных историй, поскольку, как и все, живу­щие в мире мыслей, он был очень рассеянным. Нельзя жить в двух мирах одновременно.

Итак, он шел на занятие; дорога была грязной, и его ботинок за­стрял в грязи. Тогда он вытащил из него ногу и пошел на занятие в одном ботинке. Кто-то спросил его: «Где же ваш второй ботинок?» Он ответил: «Он застрял по дороге. Шел дождь, и было грязно»

Тогда человек, который задал вопрос, сказал: «Но вы могли его достать».

На что Иммануил Кант произнес: «У меня был определенный ход мыслей, и я решил не прерывать его. Если бы я занялся ботинком, я бы утратил ход мыслей - и это были такие красивые мысли, - что значит, по сравнению с ними, прийти на занятие в одном ботинке?» Смеялся весь университет - но ему не было дела.

Был и еще один случай: он вернулся домой после вечерней про­гулки - еще у него была трость - и он был настолько погружен в свои собственные мысли, что, проделав весь необходимый моцион, забыл одну вещь. Он был настолько рассеян, что вместо себя поло­жил в постель трость, а сам встал в углу комнаты, куда он обычно ставил... в общем, немного перепутал!

Через два часа его слуга заметил, что в комнате горит свет - что случилось? Заглянув в окно, он увидел Канта, стоящего в углу с за­крытыми глазами, и его трость, спящую на подушке.

Человек, спящий сном ума, обычно очень рассеян в физическом плане. Философы, поэты, писатели, художники, музыканты - все они спят сном ума.

Есть и третий сон: им спят монахи, которые отреклись и от мира, и от ума, которые остановили мыслительный процесс и медитирова­ли долгие годы. На их внутреннем небосклоне нет ни одной мысли, для них не существует вещей; их не интересуют ни вещи, ни ум но у них есть тонкое эго, «Я», которое они называют атма - «душа», Самость. Самость с большой буквы - это и есть их сон. Они спят этим сном.

Будда говорит, что сон должен быть побежден на всех трех уров­нях, и когда все сны будут сброшены, того, кто пробудился, уже не будет - будет только Пробуждение. Никто не просветлен, есть толь­ко просветление - одно только явление осознания, у которого нет центра.

Просветленный человек никогда не скажет «Я»; и даже если ему приходится употреблять это слово, он никогда не имеет в виду то, что оно означает. Это лишь словесное правило, которому приходит­ся следовать, играя в игру общества и языка - это лишь правило языка, которое совсем не совпадает с его ощущением.

Исчезает мир вещей - что же остается? Когда исчезает мир ве­щей, отпадает и ваша привязанность к нему, ваша одержимость. Вещи не исчезают, напротив: впервые за все время они предстанут перед вами такими, какие они есть на самом деле. Но вы перестали быть зависимыми, одержимыми; вы больше не окрашиваете их в цвета своих желаний, своих надежд и разочарований. Нет, мир пере­стал быть экраном для проекции ваших желаний.

Когда ваши желания уходят, мир остается, но это уже новый мир. Такой свежий! Такой яркий! Такой красивый! Ум, привязанный к вещам, не мог этого видеть, потому что взгляд был затуманен при­вязанностью. А теперь возникает совершенно новый мир.

Когда исчезает ум, исчезают мысли. Вы становитесь не безум­ным, а, напротив, полным ума. Вы делаете все то же самое - двигае­тесь, работаете, едите, спите - но вы всегда осознанны. Ума нет, но есть полное присутствие ума.

Что такое полное присутствие ума? Это полная осознанность.

А что происходит, когда исчезает Самость, эго, атма? Не то что­бы вы потерялись, и вас больше нет. Напротив, впервые вы есть! Но теперь вы неотделимы от существования, вы уже не остров, а целый материк. Вы слились с существованием.

Нансен говорит: «Да, есть учение, которое ни один Мастер еще не проповедовал, его не передать словами». Это учение - учение пустоты; абсолютного отсутствия чего бы то ни было; и когда вас нет, внезапно все существование расцветает для вас. Весь восторг существование обрушивается на вас - когда вы перестаете быть.

Когда вы перестаете быть, все существование испытывает вос­торг и празднует, цветы осыпают вас дождем. Вы еще этого не ис­пытывали, потому что вы все еще есть, и цветы не станут осыпаться, пока вы не растворитесь. Когда вы станете пусты, перестанете быть, когда вы станете ничем, шуньятой, внезапно цветы посыплются на вас дождем. Эти цветы осыпали Будду, Субхути, Нансена; они мо­гут осыпать и вас - они ждут этого! Они стучатся к вам в дверь! Они готовы! В то самое мгновение, когда вы станете пусты, они начнут осыпаться на вас.

Итак, запомните: окончательное освобождение - это не освобож­дение вас, а освобождение от вас.

Просветление не может быть вашим. Когда вас нет, оно случает­ся. Отбросьте себя целиком: и мир вещей, и мир мыслей, и мир эго; все три слоя - отбросьте! Отбросьте эту троицу; сбросьте эти три лица, которые мешают вам быть едиными.

Позвольте исчезнуть всем троим - Отцу, Сыну и Святому Духу. Брахме, Вишну, Махеше - всем троим, позвольте им уйти! Отпусти­те их. Нет никого - и вот есть все.

Когда случается Ничто, случается Всё. Вы Ничто? Тогда Все на­чинает сыпаться на вас дождем.

«Единое - это ваша мать. Единое не безразлично к вам. Позвольте этой истине проникнуть в ваше сердце как можно глубже, потому что одно осоз­нание, что Единое радуется вместе с вами, изменит вас. Тогда вы не изоли­рованы, тогда вы здесь не чужестранец. Тогда вы не бездомный скиталец, тогда здесь ваш дом. И Единое окружает вас материнской заботой и любо­вью. Поэтому это естественно: что, когда кто-нибудь становится буддой, когда кто-нибудь достигает высшей точки, все существование танцует, все существование поет, все существование празднует. И это буквально так. Это не метафора, запомните, иначе вы упустите весь смысл»

Оглавление

ЦВЕТОК РАСЦВЕТАЕТ

РЬЯНЫЙ УЧЕНИК

ВСПЫЛЬЧИВЫЙ

КАКОВ ПУТЬ?

ОН МЕРТВ?

ИСКУССТВО СТРЕЛЬБЫ ИЗ ЛУКА

ПОЖАР В ХРАМЕ

ПЯТЬ ФУНТОВ ТОЗАНА

ГЛУХОЙ, НЕМОЙ И СЛЕПОЙ

ВИДЯ ДВАЖДЫ

НЕ УМ, НЕ БУДДА, НЕ МИР

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg

Наш сайт является помещением библиотеки. На основании Федерального закона Российской федерации "Об авторском и смежных правах" (в ред. Федеральных законов от 19.07.1995 N 110-ФЗ, от 20.07.2004 N 72-ФЗ) копирование, сохранение на жестком диске или иной способ сохранения произведений размещенных на данной библиотеке категорически запрешен. Все материалы представлены исключительно в ознакомительных целях.

Copyright © читать книги бесплатно