|
|
Введение
Мудрость славян, накопленная за тысячи лет, не исчезла в глубинах веков, она сохранилась в обычаях и традициях, в генах и памяти поколений, в самой душе народа и, конечно, в языке. Несметные сокровища – ценные мысли, многовековой опыт, светлые озарения – переданы при помощи слова.
Жемчужины народной мудрости – пословицы. В них в меткой и складной форме хранятся знания обо всем на свете от национальной истории до устройства быта. Пословицы, сказки, былины – все это плоды коллективного творчества, отшлифованные многими поколениями. Они позволяют нам в любой момент обратиться к опыту далеких прародителей, занять у них немного прозорливости, практичности и здравого смысла.
Наши славянские предки были семи пядей во лбу, но и потомки ни в чем им не уступают. Продолжая славные традиции, они приспосабливают старые мудрости к новым обстоятельствам и рождают новые, сообразные времени. Какую область ни возьми – военную науку или любовную премудрость, воспитание подрастающего поколения или этапы духовного пути, способы сохранения телесного здоровья или умение нажить благосостояние – обо всем думали самые светлые головы. И, к нашему счастью, сохранили итоги своих размышлений на бумаге.
Сколько можно найти светлых мыслей, свежих идей, остроумных выводов на страницах повестей и романов русских писателей, в стихотворениях поэтов, в письмах и дневниках как известных, так и самых обычных людей! Часть их представлена в этой книге, которая является не просто сборником цитат, а собранием знаний и размышлений на различные темы. На ее страницах оживают представители разных эпох и социальных слоев; каждый из них рассказывает свою историю или излагает свои воззрения, с которыми можно соглашаться или не соглашаться, но которые, несомненно, будет интересно узнать.
Читая эту книгу, кто-то, возможно, найдет ответы на мучающие его вопросы, кто-то увидит проблему с неожиданного ракурса, кто-то задумается о том, чем раньше никогда не интересовался, а кто-то просто получит удовольствие от яркого, живого языка представленных цитат, афоризмов и отрывков. «Премудрость одна, а мудростей много», – гласит русская пословица. Здесь представлено много разных мудростей, но основа у них одна – славянская, народная, идущая из глубокой древности.
I
Мудрость народная
Где народ, там и правда
Говорить о народной мудрости – это все равно, что пытаться объять необъятное. За что ни возьмись, какой вопрос ни задай, а у предков всегда найдется мудрый совет, будь то разговор о времени сева, солениях на зиму, рыбалке и охоте, приметах, чести, верности или о душе. Сами того не замечая, мы с раннего детства впитываем память предков с пословицами, поговорками и сказками. Со всем пылом юношеского максимализма стремимся доказать, что правила и традиции, освященные столетиями, не для нас, а став взрослыми, однажды вдруг понимаем, что живем, следуя мудрости отцов и дедов.
Что противопоставить смерти? Чем ценно честное слово? Опасна ли наивность? Читайте и узнаете!
Одна жизнь за всех и за россию
Спроси любого человека, есть ли что-то важнее жизни? И мудрый ответит: да! В истории тому есть множество примеров.
В 1613 году решением Земского собора был избран на царство первый из династии Романовых, Михаил Федорович. Его правление стало окончанием Смутного времени и принесло России долгожданный мир и спокойствие. Но всего этого могло бы не быть, если бы не подвиг Ивана Сусанина, прославивший деревенского старосту в веках.
Наш народ зря не любит говорить, а если сказал, то связал.
ПословицаСемнадцатилетний Михаил Романов с матерью Марфой в то время жили недалеко от Костромы, в селе Домнино. Узнав о провозглашении его царем, польско-литовский отряд направился туда, пленение или смерть юного властителя – вот что было его целью. Встретивший отряд Иван Сусанин не мог не понимать, что дойди поляки до Домнино, беды не избежать. Иван Сусанин решил, что одна его жизнь – малая плата за жизнь царя и судьбу России, и увел интервентов в противоположную от села сторону. Открыв обман, поляки казнили Сусанина в болотах под Исуповым.
* * *
«Время тогда было ненастное, начинало вечереть, как поляки, сбившись с дороги, встретили близ деревни Деревнищ крестьянина Ивана Сусанина и спросили его о дороге в село Домнино к боярскому двору, где тогда был юный Михаил. Умный Сусанин, подозревая коварство их, решается спасти Богом избранного Михаила, вызывается сам проводить их, и между тем показывая, что будто чего-то ищет, успевает приказать зятю ж своему, чтобы он как можно скорее спешил в Домнино для уведомления Михаила о предстоящей опасности. Сам, помолясь Богу и препоруча себя Его святой деснице, ведет злодеев в противну сторону; притворяясь, что ищет дороги, которую в темноте будто потерял, блуждая с ними по болотам и глубоким оврагам.
Наконец рассчитывая, что Михаил уже мог окольными дорогами удалиться в Кострому, прекращает нетерпеливость поляков объявлением, что он с намерением завел их в противоположную сторону, дабы сим спасти жертву их. <…> Верный Сусанин в селе Исупове принял мученический венец. Михаил же, извещенный зятем Сусанина об угрожавшей ему опасности, уехал окрестными дорогами в Ипатьевский монастырь, куда прибыла и его родительница. Злодеи, не смея следовать к Костроме… удалились к Белоозеру. Во время пребывания в Ипатьевском монастыре Михаил Федорович получил весть об избрании его на престол. <…> Верностью престолу и самопожертвованием для блага Отечества докажем, любезные соотчичи, что и в нас течет кровь Сусаниных и щедроты монархов не втуне изливаются на потомков тех доблестных мужей, которых верность и беспрекословная преданность вместо крепких стен служили твердою оградою жизни родоначальнику ныне благополучно царствующего Дома, Михаилу».
А. Козловский, «Взгляд на историю Костромы»Изба черна неспроста
Старинная русская изба всегда удивляла иноземцев. Не барские хоромы, пусть непривычные, но просторные, а именно простые русские курные избы. Многим они казались олицетворением нищеты и забитости: закопченные, неказистые… Почему же наши предки не строили себе домов побольше и посветлее, ведь палаты боярам возводили, а уж в деревне леса на всех хватило бы!
Но все не так просто. В курной, или черной, русской избе печь специально топили так, чтобы дым поднимался под потолок, клубился там, постепенно спускаясь обра тно до волоковых окошек и выходя наружу. Горячий дым не только постоянно подсушивал бревна, не давая им загнивать от влажности, но и осуществлял определенную «консервацию» дерева. Да и дров для обогрева требовалось немного. Потому черные избы просуществовали на Руси почти до середины XIX века.
Б. Кустодиев. Изба. Костромская губерния, 1909–1917
Простой мужик тянуть лямку привык
Ни для кого не секрет, что народ на Руси всегда отличался трудолюбием и долготерпением. Это прекрасные качества! Возьмите любую сказку, разве есть хоть что-то, чего не может сделать простой мужик? Сварить суп из топора, пойти туда, не знаю куда, и найти то, не знаю что, – ему все удается! И пусть эти черты характера не всегда на пользу ему самому, но очевидно, что из любой, даже самой сложной, ситуации всегда найдется выход, надо только проявить смекалку.
О том написано много сказок, спето много песен, и даже когда речь идет о сатире, смеяться вы будете не над этим великим умельцем.
* * *
«И вдруг генерала, который был учителем каллиграфии, озарило вдохновение…
– А что, ваше превосходительство, – сказал он радостно, – если бы нам найти мужика?
– То есть как же… мужика?
– Ну да, простого мужика… какие обыкновенно бывают мужики! Он бы нам сейчас и булок бы подал, и рябчиков бы наловил, и рыбы!
– Гм… мужика… но где же его взять, этого мужика, когда его нет?
– Как нет мужика – мужик везде есть, стоит только поискать его! Наверное, он где-нибудь спрятался, от работы отлынивает!
Мысль эта до того ободрила генералов, что они вскочили, как встрепанные, и пустились отыскивать мужика.
Долго они бродили по острову без всякого успеха, но наконец острый запах мякинного хлеба и кислой овчины навел их на след. Под деревом, брюхом кверху и подложив под голову кулак, спал громаднейший мужичина и самым нахальным образом уклонялся от работы. Негодованию генералов предела не было:
– Спишь, лежебок! – накинулись они на него. – Небось и ухом не ведешь, что тут два генерала вторые сутки с голода умирают! сейчас марш работать!
Встал мужичина: видит, что генералы строгие. Хотел было дать от них стречка, но они так и закоченели, вцепившись в него.
И зачал он перед ними действовать.
Полез сперва-наперво на дерево и нарвал генералам по десятку самых спелых яблоков, а себе взял одно, кислое. Потом покопался в земле – и добыл оттуда картофелю; потом взял два куска дерева, потер их друг об дружку – и извлек огонь. Потом из собственных волос сделал силок и поймал рябчика. Наконец развел огонь и напек столько разной провизии, что генералам пришло даже на мысль: не дать ли и тунеядцу частичку?
Смотрели генералы на эти мужицкие старания, и сердца у них весело играли. Они уже забыли, что вчера чуть не умерли с голоду, а думали: вот как оно хорошо быть генералами – нигде не пропадешь!
– Довольны ли вы, господа генералы? – спрашивал между тем мужичина-лежебок.
Чем легче и вольнее живется на свете какому-нибудь народу, тем сильнее он любит свою родину.
Д. Писарев– Довольны, любезный друг, видим твое усердие! – отвечали генералы.
– Не позволите ли теперь отдохнуть?
– Отдохни, дружок, только свей прежде веревочку.
Набрал сейчас мужичина дикой конопли, размочил в воде, поколотил, помял – и к вечеру веревка была готова. Этою веревкою генералы привязали мужичину к дереву, чтоб не убег, а сами легли спать».
М. Салтыков-Щедрин, «Как один мужик двух генералов прокормил»Только добрый и талантливый народ может сохранить величавое спокойствие духа и юмор в любых, и самых трудных, обстоятельствах. Пословицы, поговорки, прибаутки, рождаясь в недрах народных масс, говорят о здоровом, могучем организме.
В. ДальНе говори «гоп!», пока не перепрыгнешь
Мы с детства слышим истории о могучих богатырях, великих мудрецах, необыкновенных силачах и сказочных красавицах. Со временем человек привыкает отделять сказку от были, ни один взрослый не станет поднимать многотонную скалу, скакать верхом три дня и три ночи или рубить в одиночку просеку в непроходимом лесу. Но ведь так хочется прославить свое имя! И есть люди, которые, стремясь к славе, бахвалятся, обещая сделать то, что им не под силу. Но помни, такое хвастовство не принесет счастья, «наградой» тебе будет только стыд!
* * *
«Синица на море пустилась:
Она хвалилась,
Что хочет море сжечь.
Расславилась тотчас о том по свету речь.
Страх обнял жителей Нептуновой столицы;
Летят стадами птицы;
А звери из лесов сбегаются смотреть,
Как будет Океан и жарко ли гореть.
И даже, говорят, на слух молвы крылатой
Охотники таскаться по пирам
Из первых с ложками явились к берегам,
Чтоб похлебать ухи такой богатой,
Какой-де откупщик, и самый тароватый,
Не давывал секретарям.
Нужно любить то, что делаешь, и тогда труд – даже самый грубый – возвышается до творчества.
М. ГорькийТолпятся: чуду всяк заранее дивится,
Молчит и, на море глаза уставя, ждет;
Лишь изредка иной шепнет:
„Вот закипит, вот тотчас загорится!“
Не тут-то: море не горит.
Кипит ли хоть? – и не кипит.
И чем же кончились затеи величавы?
Синица со стыдом всвояси уплыла;
Наделала Синица славы,
А моря не зажгла.
Примолвить к речи здесь годится,
Но ничьего не трогая лица:
Что делом, не сведя конца,
Не надобно хвалиться
И. Крылов, «Синица»В. Васнецов. Баян, 1910. Вещий Баян слагал песни и сказания о деяниях князей
Нет защиты лучше верности
Как часто люди путают вещи, которые, казалось бы, спутать невозможно. Достоин ли презрения человек, рабски пресмыкающийся перед тем, кто судьбой поставлен выше него? Возможно. Ведь настоящий раб – это не тот, кто не имеет свободы, это человек, не имеющий собственной воли, преклоняющийся перед силой и вряд ли способный принимать решения и совершать поступки.
И как часто крепостных на Руси воспринимали именно такими – не только бесправными, но и безвольными рабами. А ведь русские писатели не раз и не два обращались к образу крепостного, искренне верного и преданного, служащего не за страх, а за совесть. И верность такого слуги, готового пожертвовать даже своей жизнью, – лучшая защита от любых напастей.
* * *
«На другой день я проснулся с головною болью, смутно припоминая себе вчерашние происшествия. <…>
Мне было стыдно. <…> Но Савельича мудрено было унять, когда, бывало, примется за проповедь. „Вот видишь ли, Петр Андреич, каково подгуливать. И головке-то тяжело, и кушать-то не хочется. Человек пьющий ни на что не годен… Выпей-ка огуречного рассолу с медом, а всего бы лучше опохмелиться полстаканчиком настойки. Не прикажешь ли?“
В это время мальчик вошел и подал мне записку от И. И. Зурина. Я развернул ее и прочел следующие строки:
„Любезный Петр Андреевич, пожалуйста, пришли мне с моим мальчиком сто рублей, которые ты мне вчера проиграл. Мне крайняя нужда в деньгах.
Готовый ко услугам
Иван Зурин“.
Делать было нечего. Я взял на себя вид равнодушный и, обратясь к Савельичу, который был и денег, и белья, и дел моих рачитель, приказал отдать мальчику сто рублей. „Как! зачем?“ – спросил изумленный Савельич. „Я их ему должен“, – отвечал я со всевозможной холодностию. „Должен! – возразил Савельич, час от часу приведенный в большее изумление, – да когда же, сударь, успел ты ему задолжать? Дело что-то не ладно. Воля твоя, сударь, а денег я не выдам“.
Я подумал, что если в сию решительную минуту не переспорю упрямого старика, то уж в последствии времени трудно мне будет освободиться от его опеки, и, взглянув на него гордо, сказал: „Я твой господин, а ты мой слуга. Деньги мои. Я их проиграл, потому что так мне вздумалось. А тебе советую не умничать и делать то, что тебе приказывают“.
Бескорыстная преданность больше всего стоит и меньше всего ценится.
И. Шевелев<…>
Савельич поглядел на меня с глубокой горестью и пошел за моим долгом. Мне было жаль бедного старика; но я хотел вырваться на волю и доказать, что уж я не ребенок. Деньги были доставлены Зурину. Савельич поспешил вывезти меня из проклятого трактира. Он явился с известием, что лошади готовы. С неспокойной совестию и с безмолвным раскаянием выехал я из Симбирска, не простясь с моим учителем и не думая с ним уже когда-нибудь увидеться».
А. Пушкин, «Капитанская дочка»Высшая и самая характерная черта нашего народа – это чувство справедливости и жажда ее.
Ф. ДостоевскийМудрые мысли
Искренность – дело трудное и очень тонкое, она требует мудрости и большого душевного такта.
В. ВересаевЧеловек, ненавидящий другой народ, не любит и свой собственный.
Н. ДобролюбовВ народе, что в туче: в грозу все наружу выйдет.
Народная мудростьЧеловек, который не любит свой народ и кому не мил конкретный образ его, не может любить и человечество.
Н. БердяевПравда выше жалости.
М. ГорькийСправедливость – доблесть избранных натур, правдивость – долг каждого порядочного человека.
В. КлючевскийИз всех родов славы самая лестная, самая великая, самая неподкупная – слава народная.
В. БелинскийМерило народа не то, каков он есть, а то, что считает прекрасным и истинным, по чем воздыхает.
Ф. ДостоевскийСмерти вопреки
Человеческий век короток. Только-только тебя, малыша, водили за руку играть в парк, а вот ты уже встречаешь любимого человека и думаешь о свадьбе, а вот уже и своих детей ведешь на прогулку… Что же можно противопоставить стремительно убегающему времени? А ведь все просто. Народная мудрость гласит: человек жив, пока его помнят. Наши деды и прадеды знали: живи и трудись честно, будь отзывчивым на чужое горе, помогай другим в беде – и память о тебе, а значит, и жизнь твоя будет долгой!
Только так и можно стать «живой» душой, даже если твой земной путь уже закончен.
* * *
«Реестр Собакевича поражал необыкновенною полнотою и обстоятельностию: ни одно из похвальных качеств мужика не было пропущено: об одном было сказано „хороший столяр“, к другому приписано было „смыслит и хмельного не берет“. Означено было также обстоятельно, кто отец, и кто мать, и какого оба были поведения; у одного только какого-то Федотова было написано: „отец неизвестно кто, а родился от дворовой девки Капитолины, но хорошего нрава и не вор“. Все сии подробности придавали какой-то особенный вид свежести: казалось, как будто мужики еще вчера были живы. Смотря долго на имена их, он умилился духом и, вздохнувши, произнес: „Батюшки мои, сколько вас здесь напичкано! что вы, сердечные мои, поделывали на веку своем? как перебивались?“ <…>
Помнить – это все равно что понимать, а чем больше понимаешь, тем более видишь хорошего.
М. ГорькийПробка Степан, плотник, трезвости примерной. А! вот он, Степан Пробка, вот тот богатырь, что в гвардию годился бы! Чай, все губернии исходил с топором за поясом и сапогами на плечах, съедал на грош хлеба да на два сушеной рыбы, а в мошне, чай, притаскивал всякой раз домой целковиков по сту, а может, и государственную зашивал в холстяные штаны или затыкал в сапог, – где тебя прибрало? Взмостился ли ты для большого прибытку под церковный купол, а может быть, и на крест потащился и, поскользнувшись оттуда с перекладины, шлепнулся оземь, и только какой-нибудь стоявший возле тебя дядя Михей, почесав рукою в затылке, примолвил: „Эх, Ваня, угораздило тебя!“, а сам, подвязавшись веревкой, полез на твое место. Максим Телятников, сапожник. Хе, сапожник! пьян, как сапожник, говорит пословица. Знаю, знаю тебя, голубчик; если хочешь, всю историю твою расскажу: учился ты у немца, который кормил вас всех вместе, бил по спине ремнем за неаккуратность и не выпускал на улицу повесничать, и был ты чудо, а не сапожник, и не нахвалился тобою немец, говоря с женой или с камрадом. А как кончилось твое ученье: „А вот теперь я заведусь своим домком“, сказал ты, „да не так, как немец, что из копейки тянется, а вдруг разбогатею“. И вот, давши барину порядочный оброк, завел ты лавчонку, набрав заказов кучу, и пошел работать. Достал где-то в втридешева гнилушки кожи и выиграл, точно, вдвое на всяком сапоге, да через недели две перелопались твои сапоги, и выбранили тебя подлейшим образом. И вот лавчонка твоя запустела, и ты пошел попивать да валяться по улицам, приговаривая: „Нет, плохо на свете! Нет житья русскому человеку: все немцы мешают“».
Н. Гоголь, «Мертвые души»Романтизм есть вечная потребность духовной природы человека: ибо сердце составляет основу, коренную почву его существования, а без любви и ненависти, без симпатии и антипатии человек есть призрак.
В. БелинскийК. Маковский. Крестьянский обед в поле, 1871. Во время уборочных работ крестьяне проводили в поле весь день
Голос души – песня
Что является самым честным отражением человеческой души? Отражением, в котором невозможно солгать, в котором видно все оттенки и полутона и которое будет понятно каждому вне зависимости от возраста и социального положения? Конечно, песня!
Не зря на Руси всегда любили петь. На свадьбах и похоронах, на крестинах и юбилеях, в горе и в радости – песня всегда поддержит и поможет, примирит и объединит. В песне открывается душа, и этот язык не требует перевода.
* * *
«Яков помолчал, взглянул кругом и закрылся рукой. Все так и впились в него глазами, особенно рядчик, у которого на лице, сквозь обычную самоуверенность и торжество успеха, проступило невольное, легкое беспокойство. Он прислонился к стене и опять положил под себя обе руки, но уже не болтал ногами. Когда же наконец Яков открыл свое лицо – оно было бледно, как у мертвого; глаза едва мерцали сквозь опущенные ресницы. Он глубоко вздохнул и запел… Первый звук его голоса был слаб и неровен и, казалось, не выходил из его груди, но принесся откуда-то издалека, словно залетел случайно в комнату. Странно подействовал этот трепещущий, звенящий звук на всех нас; мы взглянули друг на друга, а жена Николая Иваныча так и выпрямилась.
Музыка есть сокровищница, в которую всякая национальность вносит свое, на общую пользу.
П. ЧайковскийЗа этим первым звуком последовал другой, более твердый и протяжный, но все еще видимо дрожащий, как струна, когда, внезапно прозвенев под сильным пальцем, она колеблется последним, быстро замирающим колебаньем, за вторым – третий, и, понемногу разгорячаясь и расширяясь, полилась заунывная песня. „Не одна во поле дороженька пролегала“, – пел он, и всем нам сладко становилось и жутко. Я, признаюсь, редко слыхивал подобный голос: он был слегка разбит и звенел, как надтреснутый; он даже сначала отзывался чем-то болезненным; но в нем была и неподдельная глубокая страсть, и молодость, и сила, и сладость, и какая-то увлекательно-беспечная, грустная скорбь. Русская, правдивая, горячая душа звучала и дышала в нем и так и хватала вас за сердце, хватала прямо за его русские струны. Песнь росла, разливалась. Яковом, видимо, овладевало упоение: он уже не робел, он отдавался весь своему счастью; голос его не трепетал более – он дрожал, но той едва заметной внутренней дрожью страсти, которая стрелой вонзается в душу слушателя, и беспрестанно крепчал, твердел и расширялся. <…>
Он пел, совершенно позабыв и своего соперника, и всех нас, но, видимо, поднимаемый, как бодрый пловец волнами, нашим молчаливым, страстным участьем. Он пел, и от каждого звука его голоса веяло чем-то родным и необозримо широким, словно знакомая степь раскрывалась перед вами, уходя в бесконечную даль
И. Тургенев, «Певцы»По степени большего или меньшего уважения к труду и по уменью оценивать труд… соответственно его истинной ценности – можно узнать степень цивилизации народа.
Н. ДобролюбовРомантика и реализм
Не раз и не два за свою жизнь мы сталкиваемся с выбором: проявить практичность или разрешить себе немножко помечтать. Реалисты всегда твердо стоят на земле, планируют все наперед, не строят воздушных замков, а успешно обустраивают хозяйство, в котором все привычно и прочно налажено. Романтики смотрят на мир сквозь розовые очки, витают в облаках и идут вперед, ведомые, порой, смутными мечтаниями, а не четкими представлениями о том, чего хотят добиться. Какой подход к жизни будет правильным? Как ни странно, оба. Славянская душа всегда умела сочетать в себе романтику и практичность, и оттого всегда наш народ жил по-настоящему мудро, возделывая землю, но не забывая о звездах.
* * *
«Я в этот день пошел на охоту часами четырьмя позднее обыкновенного и следующие три дня провел у Хоря. Меня занимали новые мои знакомцы. Не знаю, чем я заслужил их доверие, но они непринужденно разговаривали со мной. Я с удовольствием слушал их и наблюдал за ними. Оба приятеля нисколько не походили друг на друга. Хорь был человек положительный, практический, административная голова, рационалист; Калиныч, напротив, принадлежал к числу идеалистов, романтиков, людей восторженных и мечтательных. Хорь понимал действительность, то есть: обстроился, накопил деньжонку, ладил с барином и с прочими властями; Калиныч ходил в лаптях и перебивался кое-как. Хорь расплодил большое семейство, покорное и единодушное; у Калиныча была когда-то жена, которой он боялся, а детей и не бывало вовсе. Хорь насквозь видел г-на Полутыкина; Калиныч благоговел перед своим господином. Хорь любил Калиныча и оказывал ему покровительство; Калиныч любил и уважал Хоря. Хорь говорил мало, посмеивался и разумел про себя; Калиныч объяснялся с жаром, хотя и не пел соловьем, как бойкий фабричный человек… Но Калиныч был одарен преимуществами, которые признавал сам Хорь, например: он заговаривал кровь, испуг, бешенство, выгонял червей; пчелы ему дались, рука у него была легкая, Хорь при мне попросил его ввести в конюшню новокупленную лошадь, и Калиныч с добросовестною важностью исполнил просьбу старого скептика. Калиныч стоял ближе к природе; Хорь же – к людям, к обществу; Калиныч не любил рассуждать и всему верил слепо; Хорь возвышался даже до иронической точки зрения на жизнь. Он много видел, много знал, и от него я многому научился. <…>
Но Хорь не все рассказывал, он сам меня расспрашивал о многом. Узнал он, что я бывал за границей, и любопытство его разгорелось…
Романтическая настроенность не позволяет человеку быть лживым, невежественным, трусливым и жестоким. В романтике заключена облагораживающая сила.
К. ПаустовскийКалиныч от него не отставал; но Калиныча более трогали описания природы, гор, водопадов, необыкновенных зданий, больших городов; Хоря занимали вопросы административные и государственные. Он перебирал все по порядку: „Что, у них это там есть так же, как у нас, аль иначе?.. Ну, говори, батюшка, – как же?..“ – „А! ах, Господи, твоя воля!“ – восклицал Калиныч во время моего рассказа; Хорь молчал, хмурил густые брови и лишь изредка замечал, что, „дескать, это у нас не шло бы, а вот это хорошо – это порядок“».
И. Тургенев, «Хорь и Калиныч»Я предчувствую, что россияне когда-нибудь, а может быть, при жизни нашей, пристыдят самые просвещенные народы успехами своими в науках, неутомимостью в трудах и величеством твердой и громкой славы.
Петр I ВеликийКто летом на леднике живет?
Современному человеку трудно представить себе жизнь без холодильника. А ведь до начала XIX века его просто не существовало. Как же наши предки – да что там, наши деды! – хранили еду?
Конечно, раньше пищу готовили только на день, все съедалось, ничего не пропадало. Фрукты, ягоды и грибы сушили, мясо солили, рыбу коптили, но ведь корову не попросишь дать молока не больше литра! Потому в любом доме в деревне имелся не только погреб, но и ледник. По сути, это был тоже погреб, пол которого устилали соломой или стружкой. Зимой с реки привозили нарубленные глыбы льда, укладывали их на подстилку, а сверху закрывали толстым слоем дерна и соломы. В таком «холодильнике» все прекрасно сохранялось.
И. Айвазовский. Ледорубы на замерзшей Неве в Санкт-Петербурге, 1877
Преданность больше жизни
Легко отдать жизнь за Отчизну, если идешь в атаку на врага. Легко любить Родину в обыденной жизни. А если на родной земле талант не ценен, а на чужбине его привечают? Легко ли тогда отказаться от признания, славы, почета и подарков?
Но таково свойство славянской души – думать не о себе, а о пользе для Отчизны. И пусть это покажется глупостью, но, на самом деле, это истинная мудрость – любить свою Родину, беззаветно, безгранично, не ожидая ничего взамен.
* * *
«Взяли англичане левшу на свои руки, а русского курьера назад в Россию отправили. Курьер хотя и чин имел и на разные языки был учен, но они им не интересовались, а левшою интересовались, – и пошли они левшу водить и все ему показывать. Он смотрел все их производство: и металлические фабрики и мыльно-пильные заводы, и все хозяйственные порядки их ему очень нравились, особенно насчет рабочего содержания. Всякий работник у них постоянно в сытости, одет не в обрывках, а на каждом способный тужурный жилет, обут в толстые щиглеты с железными набалдашниками, чтобы нигде ноги ни на что не напороть; работает не с бойлом, а с обучением и имеет себе понятия. <…>
Левша на все их житье и на все их работы насмотрелся, но больше всего внимание обращал на такой предмет, что англичане очень удивлялись. Не столь его занимало, как новые ружья делают, сколь то, как старые в каком виде состоят. Все обойдет и хвалит, и говорит:
– Это и мы так можем.
А как до старого ружья дойдет, – засунет палец в дуло, поводит по стенкам и вздохнет:
Есть высокое наслаждение в верности. Может быть – самое высокое. И даже пусть о твоей верности не знают. И даже пусть не ценят.
А. Солженицын– Это, – говорит, – против нашего не в пример превосходнейше.
Англичане никак не могли отгадать, что такое левша замечает, а он спрашивает:
– Не могу ли, – говорит, – я знать, что наши генералы это когда-нибудь глядели или нет?
Ему говорят:
– Которые тут были, те, должно быть, глядели.
– А как, – говорит, – они были: в перчатке или без перчатки?
– Ваши генералы, – говорят, – парадные, они всегда в перчатках ходят; значит, и здесь так были.
Левша ничего не сказал. Но вдруг начал беспокойно скучать. Затосковал и затосковал и говорит англичанам:
– Покорно благодарствуйте на всем угощении, и я всем у вас очень доволен и все, что мне нужно было видеть, уже видел, а теперь я скорее домой хочу.
Никак его более удержать не могли. По суше его пустить нельзя, потому что он на все языки не умел, а по воде плыть нехорошо было, потому что время было осеннее, бурное, но он пристал: отпустите.
– Мы на буреметр, – говорят, – смотрели: буря будет, потонуть можешь; это ведь не то, что у вас Финский залив, а тут настоящее Твердиземное море.
– Это все, равно, – отвечает, – где умереть, – все единственно, воля Божия, а я желаю скорее в родное место, потому что иначе я могу род помешательства достать.
Его силом не удерживали: напитали, деньгами наградили, подарили ему на память золотые часы с трепетиром, а для морской прохлады на поздний осенний путь дали байковое пальто с ветряной нахлобучкою на голову. Очень тепло одели и отвезли левшу на корабль, который в Россию шел».
Н. Лесков, «Левша»Народ – не только сила, создающая все материальные ценности, он – единственный и неиссякаемый источник ценностей духовных…
М. ГорькийСлово верное дарит имя доброе
В прежние времена принято было верить честному слову. Договаривались ли между собой сваты о приданом и свадьбе, заключали ли сделку купцы, отпускали ли в долг соседу зерна или соли – данное слово заменяло любые расписки. Легко ли держать его, слово честное? Но честь – понятие на все времена, нарушить свое обещание – означало утратить доброе имя, а им дорожили пуще всего. Ведь нет чести – нет доверия, а если о тебе добрая молва, любой придет тебе на помощь. И потому слово держали, даже если это сулило беду, хоть и верили всегда, что честному будет и награда.
* * *
«На другой день поутру, как у спускового барабана народ собрался, приказчик заводской подошел. Все, конечно, шапки сняли, молчат, а Степан подходит и говорит:
– Видел я вечор Хозяйку Медной горы, и заказывала она тебе сказать. Велит она тебе, душно?му козлу, с Красногорки убираться. Ежели ты ей эту железную шапку спортишь, так она всю медь на Гумешках туда спустит, что никому не добыть.
У приказчика даже усы затряслись.
– Ты что это? Пьяный али ума решился? Какая Хозяйка? Кому ты такие слова говоришь? Да я тебя в горе сгною!
– Воля твоя, – говорит Степан, – а только так мне велено.
– Выпороть его, – кричит приказчик, – да спустить в гору и в забое приковать! <…>
Глядит, а Хозяйка тут, перед ним.
Только правда, как бы она ни была тяжела, – легка.
А. Блок– Молодец, – говорит, – Степан Петрович. Можно чести приписать. Не испужался душно?го козла. Хорошо ему сказал. Пойдем, видно, мое приданое смотреть. Я тоже от своего слова не отпорна.
А сама принахмурилась, ровно ей это нехорошо. <…> Потом Степану говорит:
– Ну, женишок, пойдем смотреть мое приданое.
И вот, пошли. Она впереди, Степан за ней. Куда она идет – все ей открыто. <…>
Сели это они на табуреточки, малахитница и спрашивает:
– Видал мое приданое?
– Видал, – говорит Степан.
– Ну, как теперь насчет женитьбы?
А Степан и не знает, как отвечать. У него, слышь-ко, невеста была. Хорошая девушка, сиротка одна. Ну, конечно, против малахитницы где же ей красотой равняться! Простой человек, обыкновенный. Помялся-помялся Степан, да и говорит:
– Приданое у тебя царям впору, а я человек рабочий, простой.
– Ты, – говорит, – друг любезный, не вихляйся. Прямо говори, берешь меня замуж али нет? – И сама вовсе принахмурилась.
Ну, Степан и ответил напрямки:
– Не могу, потому другой обещался.
Молвил так-то и думает: огневается теперь.
А она вроде обрадовалась.
– Молодец, – говорит, – Степанушко. За приказчика тебя похвалила, а за это вдвое похвалю. Не обзарился ты на мои богатства, не променял свою Настеньку на каменну девку. <…> Вот, – говорит, – тебе подарочек для твоей невесты, – и подает большую малахитову шкатулку. А там, слышь-ко, всякий женский прибор. Серьги, кольца и протча, что даже не у всякой богатой невесты бывает».
П. Бажов, «Сказы» («Медной горы Хозяйка»)Честь – одна и та же у женщин и мужчин, девушек, замужних женщин, стариков и старух: «не обманывай», «не воруй», «не пьянствуй»; только из таких правил, относящихся ко всем людям, слагается кодекс «чести» в правдивом смысле слова.
Н. ЧернышевскийВера в добро
Безграничная кротость – одна из загадок русской души. Но именно уверенность в конечной победе добра, в не случайности божественного промысла, в полном принятии всего происходящего и непротивлении злу насилием – источник внутренней гармонии человеческой души.
* * *
«Все они потом как в тумане представлялись Пьеру, но Платон Каратаев остался навсегда в душе Пьера самым сильным и дорогим воспоминанием и олицетворением всего русского, доброго и круглого. <…>
Попав в плен и обросши бородою, он, видимо, отбросил от себя все напущенное на него, чуждое, солдатское, и невольно возвратился к прежнему, крестьянскому, народному складу.
– Солдат в отпуску – рубаха из порток, – говаривал он. Он неохотно говорил про свое солдатское время, хотя не жаловался, и часто повторял, что он всю службу ни разу бит не был. Когда он рассказывал, то преимущественно рассказывал из своих старых и, видимо, дорогих ему воспоминаний „христианского“, как он выговаривал, крестьянского быта. Поговорки, которые наполняли его речь, не были те, большей частью неприличные и бойкие поговорки, которые говорят солдаты, но это были те народные изречения, которые кажутся столь незначительными, взятые отдельно, и которые получают вдруг значение глубокой мудрости, когда они сказаны кстати.
Неверие в человеке – есть несчастье, есть болезнь роковая.
М. Пришвин<…> Привязанностей, дружбы, любви, как понимал их Пьер, Каратаев не имел никаких; но он любил и любовно жил со всем, с чем его сводила жизнь, и в особенности с человеком – не с известным каким-нибудь человеком, а с теми людьми, которые были перед его глазами. Он любил свою шавку, любил товарищей, французов, любил Пьера, который был его соседом; но Пьер чувствовал, что Каратаев, несмотря на всю свою ласковую нежность к нему (которою он невольно отдавал должное духовной жизни Пьера), ни на минуту не огорчился бы разлукой с ним. И Пьер то же чувство начинал испытывать к Каратаеву».
Л. Толстой, «Война и мир»Помогай ближнему
Кому не известна пословица: «Моя хата с краю, я ничего не знаю». Чем не мудрость? Живи тихо, никого не трогай, в чужие дела нос не суй, занимайся своими проблемами – зачем тратить силы на других?
Но жизнь раз за разом доказывает обратное: если можешь помочь, помоги, не ожидая ответной помощи. Делай добро, если это в твоих силах, просто потому, что можешь, и увидишь, оно обязательно вернется! Потому что славяне всегда жили так, всем миром, а иначе, наверное, и невозможно.
* * *
«С Ермилом денег не было,
Уж сам ли он сплошал,
Схитрили ли подьячие,
А дело вышло дрянь!
Повеселел Алтынников:
„Моя, выходит, мельница!“
„Нет! – говорит Ермил,
Подходит к председателю. —
Нельзя ли вашей милости
Помешкать полчаса?“
– Что в полчаса ты сделаешь? —
„Я деньги принесу!“
– А где найдешь? В уме ли ты?
Верст тридцать пять до мельницы,
А через час присутствию
Конец, любезный мой! —
„Так полчаса позволите?“
– Пожалуй, час промешкаем!..
<…>
В минуту трудную всегда ценнее золота поддержка.
Г. Александров…Пришел Ермило (в городе
Тот день базарный был),
Стал на воз, видим: крестится,
На все четыре стороны
Поклон, – и громким голосом
Кричит: „Эй, люди добрые!
Притихните, послушайте,
Я слово вам скажу!“
Притихла площадь людная,
И тут Ермил про мельницу
Народу рассказал:
<…>
Коли Ермила знаете.
Коли Ермилу верите,
Так выручайте, что ль!..“
И чудо сотворилося:
На всей базарной площади
У каждого крестьянина,
Как ветром, полу левую
Заворотило вдруг!
Крестьянство раскошелилось,
Несут Ермилу денежки,
Дают, кто чем богат.
<…>
Ермило брал – не брезговал
И медным пятаком.
Еще бы стал он брезговать,
Когда тут попадалася
Иная гривна медная
Дороже ста рублей!
Уж сумма вся исполнилась,
А щедрота народная
Росла: „Бери, Ермил Ильич,
Отдашь, не пропадет!“
Ермил народу кланялся
На все четыре стороны,
В палату шел со шляпою,
Зажавши в ней казну».
Н. Некрасов, «Кому на Руси жить хорошо»Когда народ кого не любит, полки его и деньги – прах.
Г. ДержавинПростота ума сильней
Как ни велика была разница между образованным барином и его холопом, а сколько примеров искренней привязанности между ними сохранила для нас история! Зачастую крепостной «дядька» был единственным человеком, кому барин мог довериться, не ожидая подлости и предательства.
Да и сами крестьяне, которым хватало мудрости, чтобы не лезть в барские распри, благодаря своей житейской хитрости часто выручали хозяев из трудных ситуаций, находя выход там, где господа разглядеть его не могли. Ведь простые пути часто самые верные.
* * *
«За Лизою ходила Настя; она была постарше, но столь же ветрена, как и ее барышня. Лиза очень любила ее, открывала ей все свои тайны, вместе с нею обдумывала свои затеи; словом, Настя была в селе Прилучине лицом гораздо более значительным, нежели любая наперсница во французской трагедии. „Позвольте мне сегодня пойти в гости“, – сказала однажды Настя, одевая барышню. „Изволь; а куда?“ – „В Тугилово, к Берестовым. Поварова жена у них имянинница, и вчера приходила звать нас отобедать“.
<…>
„Барин, сказывают, прекрасный: такой добрый, такой веселый. Одно не хорошо: за девушками слишком любит гоняться. Да, по мне, это еще не беда: со временем остепенится“. – „Как бы мне хотелось его видеть!“ – сказала Лиза со вздохом.
Где силой взять нельзя, там надобна ухватка.
И. Крылов„Да что же тут мудреного? Тугилово от нас не далеко, всего три версты: подите гулять в ту сторону или поезжайте верхом; вы верно встретите его. Он же всякой день, рано по утру, ходит с ружьем на охоту“. – „Да нет, не хорошо. Он может подумать, что я за ним гоняюсь. К тому же отцы наши в ссоре, так и мне все же нельзя будет с ним познакомиться… Ах, Настя! Знаешь ли что? Наряжусь я крестьянкою!“ – „И в самом деле; наденьте толстую рубашку, сарафан, да и ступайте смело в Тугилово; ручаюсь вам, что Берестов уж вас не прозевает“. <…>
На другой же день приступила она к исполнению своего плана, послала купить на базаре толстого полотна, синей китайки и медных пуговок, с помощью Насти скроила себе рубашку и сарафан, засадила за шитье всю девичью, и к вечеру все было готово. Лиза примерила обнову и призналась пред зеркалом, что никогда еще так мила самой себе не казалась. Она повторила свою роль, на ходу низко кланялась и несколько раз потом качала головою, на подобие глиняных котов, говорила на крестьянском наречии, смеялась, закрываясь рукавом, и заслужила полное одобрение Насти. Одно затрудняло ее: она попробовала было пройти по двору босая, но дерн колол ее нежные ноги, а песок и камушки показались ей нестерпимы. Настя и тут ей помогла: она сняла мерку с Лизиной ноги, сбегала в поле к Трофиму-пастуху и заказала ему пару лаптей по той мерке. На другой день, ни свет ни заря, Лиза уже проснулась. Весь дом еще спал. Настя за воротами ожидала пастуха. Заиграл рожок и деревенское стадо потянулось мимо барского двора. Трофим, проходя перед Настей, отдал ей маленькие пестрые лапти и получил от нее полтину в награждение. Лиза тихонько нарядилась крестьянкою, шепотом дала Насте свои наставления касательно мисс Жаксон, вышла на заднее крыльцо и через огород побежала в поле».
А. Пушкин, «Барышня-крестьянка»Смекалка – черту не чета!
Зачастую жизнь ставит перед нами задачи, которые решить трудно, а подчас и вовсе невозможно. Но русский народ всегда славился не только силой, но и редкой смекалкой. Можно сколь угодно потешаться над русским медведем, но, попав в ловушку, он обязательно найдет выход, да такой, что и не приснился бы кому другому.
И часто именно смекалка помогала нашим предкам не только выжить, но и озадачить и нагнать страху на своих врагов. Если не можешь забраться на гору, придумай, как ее обойти!
* * *
«Это случилось в те далекие времена, когда на Киевскую Русь часто нападали степные народы. Одни из них, печенеги, однажды пришли к Белгороду, но приступом взять не смогли. Окружили они тогда город и взяли в осаду. Долго продолжалось осадное положение. Наступил голод. Обессилевшие люди пришли в такое отчаяние, что собрались уже сдаться печенегам. Собрали они вече и сказали: „Разве лучше нам так умереть? – сдадимся печенегам – кого пусть оставят в живых, а кого умертвят; все равно помираем уже от голода“. Тогда встал один старый человек и дал умный совет. Он предложил не сдаваться врагам, а постараться их перехитрить. Старик дал задание с каждого двора собрать хотя бы по одной горсти овса, пшеницы или отрубей. Когда все это было собрано, женщины сделали болтушку, выкопали колодец, поставили в него кадь и налили туда болтушку.
Умному свистни, а он уже смыслит.
Русская пословицаНа следующий день пригласили в город нескольких печенегов на переговоры. Увидев, как русские люди достают из колодца пищу и едят ее, печенеги очень удивились. А горожане сказали: „Разве можете перестоять нас? Если будете стоять и десять лет, то что сделаете нам? Ибо имеем мы пищу от земли“. Печенеги решили, что белгородцев кормит сама земля. А значит, не перестоять им русских. Так и ушли враги от стен города ни с чем».
«Сказание о белгородском киселе»Жить по велению души
С детства человек растет, имея перед глазами образец того, как должно строить свою жизнь, – это семья. Человека учат, что правильные, хорошие дети подражают родителям, выбирая ту же дорогу в учебе, в работе, в отношениях. Но не секрет и то, что в любой семье может появиться тот, кто не хочет идти проторенным путем. Этот бунтарь сделает все наоборот, оставит дом, уйдет на край света, и это тоже будет правильно, потому что каждый должен жить по велению своей души. Главное, не ошибиться в выборе.
* * *
«Челкаш начал наводить Гаврилу на мысль о деревне, желая немного ободрить и успокоить его. Сначала он говорил, посмеиваясь себе в усы, но потом, подавая реплики собеседнику и напоминая ему о радостях крестьянской жизни, в которых сам давно разочаровался, забыл о них и вспоминал только теперь, – он постепенно увлекся и вместо того, чтобы расспрашивать парня о деревне и ее делах, незаметно для себя стал сам рассказывать ему:
– Главное в крестьянской жизни – это, брат, свобода! Хозяин ты есть сам себе. У тебя твой дом – грош ему цена – да он твой. У тебя земля своя – и того ее горсть – да она твоя! Король ты на своей земле!.. У тебя есть лицо… Ты можешь от всякого требовать уважения к тебе… Так ли? – воодушевленно закончил Челкаш. <…>
Короткий разговор смолк, но теперь даже от молчания Гаврилы на Челкаша веяло деревней… Он вспоминал прошлое, забывая править лодкой, повернутой волнением и плывшей куда-то в море. Волны точно понимали, что эта лодка потеряла цель, и, все выше подбрасывая ее, легко играли ею, вспыхивая под веслами своим ласковым голубым огнем. А перед Челкашем быстро неслись картины прошлого, далекого прошлого, отделенного от настоящего целой стеной из одиннадцати лет босяцкой жизни. Он успел посмотреть себя ребенком, свою деревню, свою мать, краснощекую, пухлую женщину, с добрыми серыми глазами, отца – рыжебородого гиганта с суровым лицом; видел себя женихом и видел жену, черноглазую Анфису, с длинной косой, полную, мягкую, веселую, снова себя, красавцем, гвардейским солдатом; снова отца, уже седого и согнутого работой, и мать, морщинистую, осевшую к земле; посмотрел и картину встречи его деревней, когда он возвратился со службы; видел, как гордился перед всей деревней отец своим Григорием, усатым, здоровым солдатом, ловким красавцем… Память, этот бич несчастных, оживляет даже камни прошлого и даже в яд, выпитый некогда, подливает капли меда…
Одно из самых удивительных заблуждений – заблуждение в том, что счастье человека в том, чтобы ничего не делать.
Л. ТолстойЧелкаш чувствовал себя овеянным примиряющей, ласковой струей родного воздуха, донесшего с собой до его слуха и ласковые слова матери, и солидные речи истового крестьянина-отца, много забытых звуков и много сочного запаха матушки-земли, только что оттаявшей, только что вспаханной и только что покрытой изумрудным шелком озими… Он чувствовал себя одиноким, вырванным и выброшенным навсегда из того порядка жизни, в котором выработалась та кровь, что течет в его жилах».
М. Горький, «Челкаш»Журавль, да не летит
Человек без воды жить не может, но не везде, где строились деревни, протекали реки и ручьи, а значит, нужно было добираться до грунтовых вод – а для этого копали колодец. И был он всегда местом особенным, да и где еще кумушкам посплетничать, новостями поделиться?
Но нужда нуждой, а лишний труд никого не радует, кто ж откажется себе жизнь облегчить. А потому в тех местах, где вода была неглубоко, строили не обычный колодец с ведром, которое на веревке спускали, а «журавля». Коромысловый механизм, представляющий собой самый обычный рычаг, позволял прикладывать минимум усилий для поднятия тяжелых ведер с водой.
М. Микешин. Лейб-гусары у водопоя, 1853
К. Крыжицкий. У колодца, 1890
Хвались, да знай меру!
Говорят, что местность, в которой живет человек, накладывает отпечаток на его характер. Наверное, поэтому не стоит удивляться широте русской души, ведь она – естественное отражение бескрайних степных просторов, бесконечных лесных чащ, огромных озер и могучих рек. И приглашая гостя в дом, славяне тоже не сдерживали этой широты. Но будьте осторожны, помните, все хорошо в меру! Не спугните дорогого гостя!
* * *
«„Соседушка, мой свет!
Пожалуйста, покушай“. —
„Соседушка, я сыт по горло“. – „Нужды нет,
Еще тарелочку; послушай:
Ушица, ей-же-ей, на славу сварена!“ —
„Я три тарелки съел“. – „И, полно, что за счеты:
Лишь стало бы охоты,
А то во здравье: ешь до дна!
Что за уха! Да как жирна:
Как будто янтарем подернулась она.
Потешь же, миленький дружочек!
Вот лещик, потроха, вот стерляди кусочек!
Еще хоть ложечку! Да кланяйся, жена!“ —
Так потчевал сосед Демьян соседа Фоку
И не давал ему ни отдыху, ни сроку…
<…>
Ну, скушай же еще тарелочку, мой милой!“
Часто скромность принимается за слабость и нерешительность, но когда опыт докажет людям, что они ошиблись, то скромность придает новую прелесть, силу и уважение характеру.
Л. ТолстойТут бедный Фока мой,
Как ни любил уху, но от беды такой,
Схватя в охапку
Кушак и шапку,
Скорей без памяти домой —
И с той поры к Демьяну ни ногой.
Писатель, счастлив ты, коль дар прямой имеешь;
Но если помолчать вовремя не умеешь
И ближнего ушей ты не жалеешь,
То ведай, что твои и проза и стихи
Тошнее будут всем Демьяновой ухи».
И. Крылов, «Демьянова уха»Примета суеверию рознь
Нет ничего плохого в том, чтобы верить приметам. Веками наблюдая за природными явлениями, наши предки постепенно обнаруживали связь между радужным гало вокруг луны и похолоданием, замечали, что алый закат – к ветреному дню, а боль в коленке – к приближающимся дождям. Постепенно приметы становились неотъемлемой частью нашей культуры. Но следует отличать приметы от суеверий, а ведь и сегодня можно встретить вполне образованного человека, спешащего со своим университетским образованием на другую сторону улицы, увидев черного кота.
Приметы – воплощение вековой народной наблюдательности, суеверия же – опасные осколки прежних убеждений и верований.
* * *
«Татьяна верила преданьям
Простонародной старины,
И снам, и карточным гаданьям,
И предсказаниям луны.
Ее тревожили приметы;
Таинственно ей все предметы
Провозглашали что-нибудь,
Предчувствия теснили грудь.
Жеманный кот, на печке сидя,
Мурлыча, лапкой рыльце мыл:
То несомненный знак ей был,
Что едут гости. Вдруг увидя
Младой двурогий лик луны
На небе с левой стороны,
Идолопоклонническое суеверие держало астрономическую землю в своих челюстях, не давая ей двигаться.
М. ЛомоносовОна дрожала и бледнела.
Когда ж падучая звезда
По небу темному летела
И рассыпалася, – тогда
В смятенье Таня торопилась,
Пока звезда еще катилась,
Желанье сердца ей шепнуть.
Когда случалось где-нибудь
Ей встретить черного монаха
Иль быстрый заяц меж полей
Перебегал дорогу ей,
Не зная, что начать со страха,
Предчувствий горестных полна,
Ждала несчастья уж она.
<…>
Настали святки. То-то радость!
Гадает ветреная младость,
Которой ничего не жаль,
Перед которой жизни даль
Лежит светла, необозрима;
Гадает старость сквозь очки
У гробовой своей доски,
Все потеряв невозвратимо;
И все равно: надежда им
Лжет детским лепетом своим.
Татьяна любопытным взором
На воск потопленный глядит:
Он чудно-вылитым узором
Ей что-то чудное гласит;
Из блюда, полного водою,
Выходят кольца чередою;
И вынулось колечко ей
Под песенку старинных дней:
„Там мужички-то все богаты,
Гребут лопатой серебро;
Кому поем, тому добро
И слава!“ Но сулит утраты
Сей песни жалостный напев;
Милей кошурка сердцу дев».
А. Пушкин, «Евгений Онегин»Наивный дурак опаснее врага
Посмотрите на детей: они наивны и простодушны, потому что еще так мало знают о мире. И это простодушие очаровательно. Никто не сердится и не кричит на ребенка, любой взрослый готов отвечать на бесконечные детские «почему». Наверное, потому, что не расскажи ты малышу, что и как, он может многого не понять.
Но наивность взрослого – совсем другое дело. Привычка не думать о последствиях может стать причиной большой беды.
* * *
«Перед судебным следователем стоит маленький, чрезвычайно тощий мужичонко в пестрядинной рубахе и латаных портах. Его обросшее волосами и изъеденное рябинами лицо и глаза, едва видные из-за густых, нависших бровей, имеют выражение угрюмой суровости. На голове целая шапка давно уже нечесанных, путаных волос, что придает ему еще большую, паучью суровость. Он бос.
– Денис Григорьев! – начинает следователь. – Подойди поближе и отвечай на мои вопросы. Седьмого числа сего июля железнодорожный сторож Иван Семенов Акинфов, проходя утром по линии, на 141-й версте, застал тебя за отвинчиванием гайки, коей рельсы прикрепляются к шпалам. Вот она, эта гайка!.. С каковою гайкой он и задержал тебя. Так ли это было?
– Чаво?
– Так ли все это было, как объясняет Акинфов?
– Знамо, было.
– Хорошо; ну, а для чего ты отвинчивал гайку?
– Чаво?
– Ты это свое „чаво“ брось, а отвечай на вопрос: для чего ты отвинчивал гайку?
– Коли б не нужна была, не отвинчивал бы, – хрипит Денис, косясь на потолок.
– Для чего же тебе понадобилась эта гайка?
– Гайка-то? Мы из гаек грузила делаем…
– Кто это – мы?
– Мы, народ… Климовские мужики, то есть.
<…>
– Так ты говоришь, что ты отвинтил эту гайку для того, чтобы сделать из нее грузило?
– А то что же? Не в бабки ж играть!
– Но для грузила ты мог взять свинец, пулю… гвоздик какой-нибудь…
– Свинец на дороге не найдешь, купить надо, а гвоздик не годится. Лучше гайки и не найтить… И тяжелая, и дыра есть.
– Дураком каким прикидывается! Точно вчера родился или с неба упал. Разве ты не понимаешь, глупая голова, к чему ведет это отвинчивание? Не догляди сторож, так ведь поезд мог бы сойти с рельсов, людей бы убило! Ты людей убил бы!
Сильна наша глупость, и бесчисленны ее убежища; и у самых умных людей еще отведены для нее уютные уголки.
Д. Писарев– Избави Господи, ваше благородие! Зачем убивать? Нешто мы некрещеные или злодеи какие? Слава те Господи, господин хороший, век свой прожили и не токмо что убивать, но и мыслей таких в голове не было… Спаси и помилуй, царица небесная… Что вы-с!
– А отчего, по-твоему, происходят крушения поездов? Отвинти две-три гайки, вот тебе и крушение!
Денис усмехается и недоверчиво щурит на следователя глаза.
– Ну! Уж сколько лет всей деревней гайки отвинчиваем и хранил Господь, а тут крушение… людей убил… Ежели б я рельсу унес или, положим, бревно поперек ейного пути положил, ну, тогды, пожалуй, своротило бы поезд, а то… тьфу! гайка!»
А. Чехов, «Злоумышленник»К. Трутовский. Хоровод в Курской губернии, 1860. Начиная с Пасхи праздничные хороводы следовали один за другим
Пробуждение души
Людей всегда что-то разделяет: возраст, способности, уровень достатка и ступени социальной лестницы. И об этом сложено немало пословиц, взять хоть самую известную: «Сытый голодного не разумеет». Кажется, что нам просто не дано понять друг друга, и надо жить своей жизнью, не отвлекаясь на чужую и не огорчаясь этому непониманию. Но, на самом деле, есть вещи – общие для всех.
В глубине души у каждого из нас есть ростки одних и тех же чувств, общих для всего человечества, – доброты и любви к ближнему. И иногда не хватает лишь маленького толчка, чтобы они пробудились.
* * *
«У Баргамота чесались руки, но сознание того, что в такой великий день как будто неудобно пускать их в ход, сдерживало его. Гараська шагал бодро, совмещая удивительным образом самоуверенность и даже дерзость с кротостью. У него, очевидно, была своя мысль, к которой он и начал подходить сократовским методом:
– А скажи, господин городовой, какой нынче у нас день?
– Уж молчал бы! – презрительно ответил Баргамот. – До свету нализался.
– А у Михаила-архангела звонили?
– Звонили. Тебе-то что?
– Христос, значит, воскрес?
– Ну, воскрес.
– Так позвольте… – Гараська, ведший этот разговор вполоборота к Баргамоту, решительно повернулся к нему лицом.
Баргамот, заинтригованный странными вопросами Гараськи, машинально выпустил из руки засаленный ворот; Гараська, утратив точку опоры, пошатнулся и упал, не успев показать Баргамоту предмета, только что вынутого им из кармана. Приподнявшись одним туловищем, опираясь на руки, Гараська посмотрел вниз, – потом упал лицом на землю и завыл, как бабы воют по покойнике.
Гараська воет! Баргамот изумился. „Новую шутку, должно быть, выдумал“, – решил он, но все же заинтересовался, что будет дальше. Дальше Гараська продолжал выть без слов, по-собачьи.
– Что ты, очумел, что ли? – ткнул его ногой Баргамот. Воет. Баргамот в раздумье.
– Да чего тебя расхватывает?
– Яи-ч-ко…
Гараська, продолжая выть, но уже потише, сел и поднял руку кверху. Рука была покрыта какой-то слизью, к которой пристали кусочки крашеной яичной скорлупы. Баргамот, продолжая недоумевать, начинает чувствовать, что случилось что-то нехорошее.
– Я… по-благородному… похристосоваться… яичко, а ты… – бессвязно бурлил Гараська, но Баргамот понял. Вот к чему, стало быть, вел Гараська: похристосоваться хотел, по христианскому обычаю, яичком, а он, Баргамот, его в участок пожелал отправить. Может, откуда он это яичко нес, а теперь вон разбил его. И плачет. <…>
Какая необходимая приправа ко всему – доброта.
Л. Толстой– Экая оказия, – мотал головой Баргамот, глядя на валявшегося пьянчужку и чувствуя, что жалок ему этот человек, как брат родной, кровно своим же братом обиженный.
– Похристосоваться хотел… Тоже душа живая, – бормотал городовой, стараясь со всею неуклюжестью отдать себе ясный отчет в положении дел и в том сложном чувстве стыда и жалости, которое все более угнетало его. – А я, тово… в участок! Ишь ты!»
Л. Андреев, «Баргамот и Гараська»Какой обман честным бывает
От кого и чего только не зависели крестьяне на Руси! На деревне староста, над старостой барин, над барином губернатор, а над всеми царь… А еще и в лесу свой хозяин живет, медведь называется, да тоже не особо с людьми ласков. Как же управиться со всеми, как жить простому человеку?
Но там, где бессильна сила, всегда поможет хитрость. В народе никогда не считалось зазорным обмануть туповатого злого простака. Да и правильно, не тягайся сильный с хитрым!
* * *
«Приехал мужик в поле, стал пашню пахать. Вдруг вышел медведь из лесу – да к нему.
– Мужик, мужик, я тебя съем.
– Не ешь меня, медведь. Давай лучше вместе репу сеять. Как вырастет репа – разделим поровну.
– Ладно, – говорит медведь, – давай.
Вот вспахали они поле, посеяли репу. Выросла репа крупная да сладкая. Стали мужик и медведь делить репу. Спрашивает мужик:
– Ты, медведь, что себе возьмешь: вершки или корешки?
Медведь говорит:
– Вершки возьму.
– Ну, хорошо, будь по-твоему: бери вершки.
Отдал мужик медведю всю ботву от репы, а репу домой увез.
Пожевал-пожевал медведь ботву – невкусно.
Пошел он к мужику и говорит:
– Дай-ка мне корешки попробовать.
Дал мужик ему репу. Медведь съел и говорит:
– Э, мужик! Твои корешки сладкие, вкусные, а мои вершки горькие. Не буду больше вершки брать!
На другое лето посеяли мужик и медведь пшеницу. Славная выросла пшеница. Принялись они жать, медведь и говорит:
– Ну, мужик, давай мою долю, да смотри – без хитрости.
– Хорошо. Говори – что теперь возьмешь?
– Давай корешки.
Мужик не стал спорить. Взял себе вершки, а медведю оставил корешки. Вот мужик намолол пшеничной муки, напек пирогов, сидит да ест. А медведь приволок в свою берлогу корешки, стал их жевать. Жевал-жевал, не мог разжевать. Понял он, что опять не то выпросил. Досадно стало медведю. Перестал он вместе с мужиком землю пахать».
Русская народная сказка «Мужик и медведь»
II
Мудрость военная
Огнем, мечом и разумом
С древних времен государства всего мира, большие и малые, торговали и воевали, нападая и защищаясь. И от храбрости воинов, стоявших на границах страны, подчас зависело само ее существование. Однако чтобы побеждать врагов, одной отваги и стойкости мало.
Многие века на весь мир славятся сила, бесстрашие и железная воля русских воинов. Но в полную мощь любая сила может развернуться, только если ее направляет острый и проницательный разум. Потому не меньшей славы заслуживает воинская мудрость как знаменитых полководцев, так и простых солдат.
Но как многолика мудрость! Иногда она в том, чтобы отчаянно рваться вперед, как Чапай, иногда в том, чтобы отступить, как Кутузов, иногда в том, чтобы идти наперекор разумным советам, как Нахимов. О разных ипостасях мудрости мы и поведем рассказ в этой главе.
Победу куют не генералы, а солдаты
Всего шесть слов (а больше и не надо), чтобы сразу понять, что речь идет о великом русском полководце Александре Васильевиче Суворове. Всем известна история о том, как физически слабый мальчик, проявивший немалые способности к военной тактике и стратегии еще в детстве, сам выбрал себе дорогу военного и прошел ее до конца с небывалой славой и блеском.
Война закончена лишь тогда, когда похоронен последний солдат.
А. СуворовОн участвовал в семи войнах, выиграл шесть десятков сражений и написал книгу «Наука побеждать» – одно из лучших пособий по военной тактике. Александр Суворов получил от русских войск прозвище «отец-командир», потому что исповедовал непреложный принцип: воюет солдат, и без него ни один генерал не выиграет ни одной войны. Взамен генералиссимус пользовался безграничным доверием и преданностью своих подчиненных, без которых был бы неосуществим его знаменитый переход через Альпы.
* * *
«Ему было тогда тридцать четыре года. Потемкин, будущий начальник его, служил еще камер-юнкером и не имел значения при Высочайшем дворе; но в то время как предприимчивый царедворец, впоследствии водитель к победам и утонченный министр, пролагал себе дорогу по паркетам придворным, Суворов приступил к исполнению обдуманного им плана; решился быть единственным, ни на кого не походить: отличался ото всех своими странностями, проказами; старался, по-видимому, смешить, не улыбаясь, и в это самое время трунил над другими, осмеивал порочных или вещь предрассудительную, получал желаемое или отклонял неприятный разговор, забавлял и колол; не боялся простирать, иногда слишком далеко, своих шуток, ибо они обратились для него в привычку, удивляли каждого оригинальностью, переливались в сердцах солдат, которые говорили о нем с восторгом в лагере и на квартирах, любили его язык и неустрашимость, были веселы, когда находились с ним. Он учредил для детей их училище в Новой Ладоге, выстроил дом на своем иждивении и был сам учителем арифметики.
Там, где пройдет олень, там пройдет и русский солдат. Там, где не пройдет олень, все равно пройдет русский солдат.
А. СуворовДержась правила, что солдат и в мирное время на войне, Суворов обучал воинов своих разным манерам и весьма желал показать им штурм. Мысль эта пришла ему в голову, когда он проходил с полком мимо одного монастыря: в пылу воображения, тотчас составил он план к приступу, и полк, исполняя повеления его, бросился по всем правилам штурма, овладел монастырем. Екатерина пожелала увидеть чудака. Это первое свидание, говорил Суворов, проложило ему путь к славе».
Д. Бантыш-Каменский, «Биографии российских генералиссимусов и генерал-фельдмаршалов»Оружием владеешь – врага одолеешь
Кистень был одним из самых распространенных видов оружия на Руси. Владимир Даль писал: «Кистень летучий, гиря на ремне, который наматывается, кружа, на кисть и с размаху развивается; бивались и в два кистеня, воберучь, распуская их, кружа ими, ударяя и подбирая поочередно; к такому бойцу не было рукопашного приступа». Однако чаще гири крепили на ремень, прикрепленный к рукояти. Несмотря на постепенное удешевление железа, его все равно экономили, поэтому зачастую гирю делали полой, а в нее насыпали мелкие камни, которые смягчали отдачу от удара. Непредсказуемые для противника удары наносились «влет», скорость движения увеличивалась за счет движения лошади, и их сила была порой просто ужасающей.
До XIII века главную силу русского войска составляла кавалерия, и именно в это время кистень был наиболее популярным оружием. Однако в вооружении русских воинов он встречался еще очень долго, вплоть до Отечественной войны 1812 года.
Кистенек с кулачок, а с ним добро. (Пословица)
Мужество, чтобы отступить
Отечественная война 1812 года подарила нашей истории много славных имен, имен людей высокого и низкого сословия, отчаянно храбрых, преданных и стойких, не жалевших отдать свои жизни за Родину. Победу куют солдаты, и большое мужество требуется, чтобы сопротивляться врагу, биться до конца и наступать, не жалея сил. Но иногда полководцу требуется куда больше мужества, чтобы… отступить, как это сделал Михаил Илларионович Кутузов, светлейший князь, генерал-фельдмаршал, командовавший русской армией в 1812 году и принесший ей победу.
На совете в Филях именно он принял тяжелое для сердца любого патриота решение о сдаче Москвы Наполеону. Решение, без которого война была бы проиграна.
* * *
«Бенигсен открыл совет вопросом: „Оставить ли без боя священную и древнюю столицу России, или защищать ее?“ Последовало долгое и общее молчание. Все лица нахмурились, и в тишине слышалось сердитое кряхтенье и покашливанье Кутузова. Все глаза смотрели на него. Малаша тоже смотрела на дедушку. Она ближе всех была к нему и видела, как лицо его сморщилось: он точно собрался плакать. Но это продолжалось недолго.
– Священную древнюю столицу России! – вдруг заговорил он, сердитым голосом повторяя слова Бенигсена и этим указывая на фальшивую ноту этих слов. – Позвольте вам сказать, ваше сиятельство, что вопрос этот не имеет смысла для русского человека. (Он перевалился вперед своим тяжелым телом.) Такой вопрос нельзя ставить, и такой вопрос не имеет смысла. Вопрос, для которого я просил собраться этих господ, это вопрос военный. Вопрос следующий: „Спасенье России в армии. Выгоднее ли рисковать потерею армии и Москвы, приняв сраженье, или отдать Москву без сражения? Вот на какой вопрос я желаю знать ваше мнение“. (Он откачнулся назад на спинку кресла.)
Победителя не судят, а уважают и боятся, побежденному – горе!
А. КолчакНачались прения. Бенигсен не считал еще игру проигранною. Допуская мнение Барклая и других о невозможности принять оборонительное сражение под Филями, он, проникнувшись русским патриотизмом и любовью к Москве, предлагал перевести войска в ночи с правого на левый фланг и ударить на другой день на правое крыло французов. Мнения разделились, были споры в пользу и против этого мнения. <…>
Прения опять возобновились, но часто наступали перерывы и чувствовалось, что говорить больше не о чем.
Во время одного из таких перерывов Кутузов тяжело вздохнул, как бы сбираясь говорить. Все оглянулись на него.
– Итак, господа, стало быть, мне платить за перебитые горшки, – сказал он. И, медленно приподнявшись, он подошел к столу. – Господа, я слышал ваши мнения. Некоторые будут не согласны со мной. Но я, – он остановился, – властью, врученной мне моим государем и Отечеством, я приказываю отступление.
Вслед за этим генералы стали расходиться с той же торжественной и молчаливой осторожностью, с которой расходятся после похорон».
Л. Толстой, «Война и мир»Храбрый – это не тот… который не боится, а храбрый тот, который умеет свою трусость подавить. Другой храбрости и быть не может. Вы думаете, идти на смерть под пули, под снаряды – это значит ничего не испытывать, ничего не бояться? Нет, это именно значит и бояться, и испытывать, и подавить боязнь.
А. МакаренкоМудрые мысли
Непобедимо воинство русское в боях и неподражаемо в великодушии и добродетелях мирных.
М. КутузовЖизнь – Отечеству, честь – никому.
Девиз русских офицеровБезумству храбрых поем мы славу!
Безумство храбрых – вот мудрость жизни!
М. ГорькийВсякое достоинство, всякая сила спокойны – именно потому, что уверены в самих себе.
В. БелинскийНе тот мужествен, кто лезет на опасность, не чувствуя страха, а тот, кто может подавить самый сильный страх и думать об опасности, не подчиняясь страху.
К. УшинскийБлижайшая к действию цель лучше дальней.
А. СуворовБерегите офицера! Ибо от века и доныне он стоит верно и бессменно на страже русской государственности. Сменить его может только смерть.
А. ДеникинГде меньше войска, там больше храбрых.
А. СуворовВ смуте спасение – глас народа
Одним из символов Москвы, да и всей России, является знаменитый памятник, стоящий на Красной площади у собора Василия Блаженного. На постаменте надпись: «Гражданину Минину и князю Пожарскому благодарная Россия. Лето 1818». Кто же они – герои, удостоившиеся такой чести?
Кузьма Захарьевич Минин держал лавку в Нижнем Новгороде. Дмитрий Михайлович Пожарский был потомком древнего княжеского рода, воеводой города Зарайска. Как мало между ними общего! Но судьбе было угодно, чтобы именно они в трудное время, получившее в истории название Смутного, вместе собрали Второе ополчение и освободили Москву от польских интервентов.
Только одна сила могла добиться победы – общая сила народа. И в том была мудрость Кузьмы Минина – воззвать к помощи простого люда, который на народном вече постановил всем жертвовать часть имущества на вооружение войск и призвать военачальником князя Пожарского, опытного и влиятельного.
* * *
«Бог призрел на ту рать и дал между ними совет и любовь, так что отнюдь не было у них никакой вражды и во всем была спорина: которые покупали лошадей за малую цену тощих, бессильных, тех же лошадей через месяц продавцы не узнавали: от хорошего корма и скотинка-худоба становилась доброю. <…>
Победу решает военное искусство и храбрость полководцев и неустрашимость солдат. Грудь их – защита и крепость Отечеству.
Петр IТаков был способ расходования Мининым собранной общественной казны. Он ее раздавал щедро, но разумно, ибо на ней держался весь этот достославный народный подвиг. Ни одного намека в летописях и в других актах о том, чтобы Минин обращался с этой казною нечестно. Ни одного летописного замечания о том, чтобы нижегородская рать была когда-нибудь оскорблена со стороны расходования казны, чтобы происходили в казне самовольные захваты со стороны начальников. Между тем летописцы никогда не молчат о таких делах, у кого бы они не случились. <…>
Авторитет Минина как человека высокой честности, высоких патриотических добродетелей, утвердился не фантазиями наших современников, а правдивыми свидетельствами его современников, которые были в великом множестве распространены в хронографах в течение всего XVII столетия и не подвергались сомнениям. <…>
В жизни Пожарского избрание его в воеводы всенародного ополчения является делом первой важности, которое и придает этой личности особое значение. Почему избран был Пожарский, а не другой кто? <…> Отрицающие историки говорят, что они не знают, почему избран именно Пожарский, и употребляют старание пояснить это темное место в нашей истории. Однако современники об этом очень хорошо знали и записали все обстоятельства в своей летописи. Они рассказывают, что когда в Нижнем, после речи Минина, пошел толк о выборе воеводы, какого человека выбрать, то положены были такие условия: „мужа честного, кому заобычно ратное дело, который в таком деле искусен и который в измене не явился“… Последнее условие для нижегородцев было важно не менее первого. Они сами ни разу не являлись в измене и потому дружились только с людьми подобными себе, с людьми крепкими и неизменными».
И. Забелин, «Минин и Пожарский. Прямые и кривые в Смутное время»Не в силе Бог, а в правде
Россия всегда была на пересечении двух путей, двух культур, двух цивилизаций – Запада и Востока. И правителям Русской земли приходилось проявлять силу и такт, чтобы защищать свою страну. Александр Невский был одним из тех, кто в совершенстве овладел этой наукой.
Согласного стада и волк не берет.
Русская народная пословицаКняжение сына Ярослава Мудрого пришлось на XIII век, время, когда Русь тонула в раздорах, к ее западным границам подступали ливонцы и шведы, а из Азии уже пришла гроза монголо-татарского нашествия.
Александр Ярославович получил свое прозвище за блестящую победу над шведами в устье Невы. Впереди его ждали сражения с ливонцами, знаменитое Ледовое побоище, а после смерти Ярослава Мудрого – поездка в Золотую Орду к Батыю за ярлыком на великое княжение. Александр знал, где нужно брать умом, а где силой, но главное, он понимал, что стоя за правое дело, и более слабый согнет и сломит врага.
* * *
«Князь Александр побеждал, но был непобедим. <…> Услышав о такой доблести князя Александра, король страны Римской из северной земли подумал про себя: „Пойду и завоюю землю Александрову“. И собрал силу великую, и наполнил многие корабли полками своими, двинулся с огромным войском, пыхая духом ратным. И пришел в Неву, опьяненный безумием, и отправил послов своих, возгордившись, в Новгород к князю Александру, говоря: „Если можешь, защищайся, ибо я уже здесь и разоряю землю твою“.
Война подобна шахматной игре.
Л. ТолстойАлександр же, услышав такие слова, разгорелся сердцем, и вошел в церковь Святой Софии, и, упав на колени пред алтарем, начал молиться со слезами: „Боже славный, праведный, Боже великий, сильный, Боже превечный, сотворивший небо и землю и установивший пределы народам, ты повелел жить, не преступая чужих границ“. И, припомнив слова пророка, сказал: „Суди, Господи, обидящих меня и огради от борющихся со мною, возьми оружие и щит и встань на помощь мне“. <…> Князь же, выйдя из церкви, осушил слезы и начал ободрять дружину свою, говоря: „Не в силе Бог, но в правде. Вспомним Песнотворца, который сказал: „Одни с оружием, а другие на конях, мы же имя Господа Бога нашего призовем; они, поверженные, пали, мы же устояли и стоим прямо“. Сказав это, пошел на врагов с малою дружиною, не дожидаясь своего большого войска, но уповая на Святую Троицу. <…>
После того Александр поспешил напасть на врагов в шестом часу дня, и была сеча великая с римлянами, и перебил их князь бесчисленное множество, а на лице самого короля оставил след острого копья своего».
«Повесть о житии и о храбрости благоверного и великого князя Александра»Н. Дмитриев-Оренбургский. Захват Гривицкого редута под Плевной, 1885. Инициативность и энергичность русской армии не раз помогали ей справиться с неприятелем
Воинский долг перед отчизной – и собой
В истории остаются имена полководцев, которые разрабатывали стратегии, анализировали донесения, долгими ночами составляли планы сражений и вели за собой армии. Но то, что имена простых солдат уходят из нашей памяти, нисколько не умаляет их отваги. Легко быть героем на виду, а попробуй не отступить и исполнить свой воинский долг, когда, быть может, и о живом тебе уже никто не помнит… Но именно эта бесконечная честность и безграничная преданность самых простых, на первый взгляд, ничем не примечательных людей и есть то, что защищает страну крепче любого щита. Не ищи чужого одобрения, просто выполняй честно свой долг – ничего важнее этого нет!
* * *
«Про батарею Тушина было забыто, и только в самом конце дела, продолжая слышать канонаду в центре, князь Багратион послал туда дежурного штаб-офицера и потом князя Андрея, чтобы велеть батарее отступать как можно скорее. Прикрытие, стоявшее подле пушек Тушина, ушло по чьему-то приказанию в середине дела; но батарея продолжала стрелять и не была взята французами только потому, что неприятель не мог предполагать дерзости стрельбы четырех никем не защищенных пушек. Напротив, по энергичному действию этой батареи он предполагал, что здесь, в центре, сосредоточены главные силы русских, и два раза пытался атаковать этот пункт, и оба раза был прогоняем картечными выстрелами одиноко стоявших на этом возвышении четырех пушек.
На себя надежность – основание храбрости.
А. СуворовСкоро после отъезда князя Багратиона Тушину удалось зажечь Шенграбен.
– Вишь, засумятились! Горит! Вишь, дым-то! Ловко! Важно! Дым-то, дым-то! – заговорила прислуга, оживляясь.
Все орудия без приказания били в направлении пожара. Как будто подгоняя, подкрикивали солдаты к каждому выстрелу: „Ловко! Вот так-так! Ишь ты… Важно!“ Пожар, разносимый ветром, быстро распространялся. Французские колонны, выступившие за деревню, ушли назад, но, как бы в наказание за эту неудачу, неприятель выставил правее деревни десять орудий и стал бить из них по Тушину.
Из-за детской радости, возбужденной пожаром, и азарта удачной стрельбы по французам наши артиллеристы заметили эту батарею только тогда, когда два ядра и вслед за ними еще четыре ударили между орудиями и одно повалило двух лошадей, а другое оторвало ногу ящичному вожатому. Оживление, раз установившееся, однако, не ослабело, а только переменило настроение. Лошади были заменены другими из запасного лафета, раненые убраны, и четыре орудия повернуты против десятипушечной батареи. Офицер, товарищ Тушина, был убит в начале дела, и в продолжение часа из сорока человек прислуги выбыли семнадцать, но артиллеристы всё так же были веселы и оживлены. Два раза они замечали, что внизу, близко от них, показывались французы, и тогда они били по них картечью.
Маленький человек, с слабыми, неловкими движениями, требовал себе беспрестанно у денщика еще трубочку за это, как он говорил, и, рассыпая из нее огонь, выбегал вперед и из-под маленькой ручки смотрел на французов.
– Круши, ребята! – приговаривал он и сам подхватывал орудия за колеса и вывинчивал винты».
Л. Толстой, «Война и мир»Уже и маленькая победа над собой делает человека намного сильнее… тренируя свое тело, человек становится здоровым, выносливым, ловким, – так же следует тренировать свой разум, свою волю.
М. ГорькийЛюбые труды не в тягость, если они для победы
Быть может, нет среди государей российских более противоречивой фигуры, чем Петр I. Первый российский император стал реформатором практически во всех областях жизни: государственность, налоги, грамота, финансы, армия… Да, преобразования проводились жестко, порой жестоко, они давались народу тяжело и больно, но это было необходимо для блага Отечества. Несомненно одно: не создай Петр регулярной армии и не заложи верфи и первые российские корабли, история страны была бы иной.
* * *
«Тесним мы шведов рать за ратью;
Темнеет слава их знамен,
И бога браней благодатью
Наш каждый шаг запечатлен.
Тогда-то свыше вдохновенный
Раздался звучный глас Петра:
„За дело, с Богом!“ Из шатра,
Толпой любимцев окруженный,
Выходит Петр. Его глаза
Сияют. Лик его ужасен.
Движенья быстры. Он прекрасен,
Он весь, как божия гроза.
Идет. Ему коня подводят.
Ретив и смирен верный конь.
Почуя роковой огонь,
Дрожит. Глазами косо водит
И мчится в прахе боевом,
Гордясь могущим седоком.
Уж близок полдень. Жар пылает.
Как пахарь, битва отдыхает.
Кой-где гарцуют казаки.
Ровняясь строятся полки.
Молчит музыка боевая.
На холмах пушки, присмирев,
Прервали свой голодный рев.
И се – равнину оглашая
Далече грянуло ура:
Полки увидели Петра.
<…>
И с ними царские дружины
Сошлись в дыму среди равнины:
И грянул бой, Полтавский бой!
В огне, под градом раскаленным,
Стеной живою отраженным,
Над падшим строем свежий строй
Штыки смыкает. Тяжкой тучей
Отряды конницы летучей,
Браздами, саблями звуча,
Сшибаясь, рубятся с плеча.
Бросая груды тел на груду,
Шары чугунные повсюду
Меж ними прыгают, разят,
Прах роют и в крови шипят.
Швед, русский – колет, рубит, режет.
Бой барабанный, клики, скрежет,
Гром пушек, топот, ржанье, стон,
И смерть и ад со всех сторон.
<…>
Но близок, близок миг победы.
Ура! Мы ломим; гнутся шведы.
О славный час! о славный вид!
Еще напор – и враг бежит.
И следом конница пустилась,
Убийством тупятся мечи,
И падшими вся степь покрылась,
Как роем черной саранчи.
Пирует Петр. И горд, и ясен,
И славы полон взор его.
И царской пир его прекрасен.
При кликах войска своего,
В шатре своем он угощает
Своих вождей, вождей чужих,
И славных пленников ласкает,
И за учителей своих
Заздравный кубок подымает».
А. Пушкин, «Полтава»Ударь вовремя – и наполовину победишь
Одно из главных свойств хорошего правителя – заботиться о единстве своих земель и умение защитить их. Но эту обязанность совсем непросто было выполнять владетельным русским князьям во времена монголо-татарского ига. Как сложно было правильно выбрать момент, найти весомые доводы и добиться, чтобы все правители выступили единым фронтом против общего врага. Но это блестяще удалось Дмитрию Донскому, князю Московскому и Владимирскому.
Самое лучшее предназначение есть защищать свое Отечество.
Г. ДержавинПобеда над ханом Мамаем на Куликовом поле стала поворотным, знаковым событием, несмотря на то что освободиться из-под гнета Золотой Орды Русь смогла только два века спустя.
* * *
«И сказал князь великий Дмитрий Иванович своим боярам: „Братья, бояре и воеводы, и дети боярские, здесь ваши московские сладкие меды и великие места! Тут-то и добудьте себе места и женам своим. Тут, братья, старый должен помолодеть, а молодой честь добыть“. <…>
Мы русские, мы все одолеем.
А. СуворовИ тогда, как соколы, стремглав полетели на быстрый Дон. То ведь не соколы полетели: поскакал князь великий Дмитрий Иванович со своими полками за Дон, а за ним и все русское войско. И сказал: „Брат, князь Владимир Андреевич, тут, брат, изопьем медовые чары круговые, нападем, брат, своими полками сильными на рать татар поганых“. <…>
Тогда князь великий Дмитрий Иванович и брат его, князь Владимир Андреевич, полки поганых вспять повернули и начали их бить и сечь беспощадно, тоску на них наводя. И князья их попадали с коней, а трупами татарскими поля усеяны, и кровью их реки потекли. Тут рассыпались поганые в смятении и побежали непроторенными дорогами в лукоморье, скрежеща зубами и раздирая лица свои, так приговаривая: „Уже нам, братья, в земле своей не бывать, и детей своих не видать, и жен своих не ласкать, а ласкать нам сырую землю, а целовать нам зеленую мураву, а в Русь ратью нам не хаживать и даней нам у русских князей не прашивать“. Вот уже застонала земля татарская, бедами и горем наполнившись; пропала охота у царей и князей их на Русскую землю ходить».
«Задонщина»Только в бодром горячем порыве, в страстной любви к своей родной стране, смелости и энергии родится победа. И не только и не столько в отдельном порыве, сколько в упорной мобилизации всех сил, в том постоянном горении, которое медленно и неуклонно сдвигает горы, открывает неведомые глубины и выводит их на солнечную ясность.
М. ЛомоносовЛовля на живца
Военная хитрость родилась вместе с человечеством. Сражения за территорию и ресурсы велись много сотен лет, и у каждого племени и народа были свои приемы и уловки, благодаря которым они одерживали победы над врагом, вторгавшимся на их земли. Тот, кто не мог защититься, погибал и исчезал с исторической карты мира.
Древние славяне, жившие в стране, полной многоводных рек и густых лесов, прекрасно умели использовать особенности рельефа для устройства засад и ловушек, появляясь словно ниоткуда и исчезая в никуда, стремительными ударами нанося противнику тяжелый урон. Но ничуть не хуже умели они использовать в войне охотничьи приемы, не раз приносившие им победу.
* * *
«Житель полунощных земель любит движение, согревая им кровь свою; любит деятельность; привыкает сносить частые перемены воздуха и терпением укрепляется. Таковы были древние славяне по описанию современных историков, которые согласно изображают их бодрыми, сильными, неутомимыми. Презирая непогоды, свойственные климату северному, они сносили голод и всякую нужду; питались самою грубою, сырою пищею; удивляли греков своею быстротою; с чрезвычайною легкостию всходили на крутизны, спускались в расселины; смело бросались в опасные болота и в глубокие реки. <…>
Если бы мои планы знала моя подушка, я бы на ней не спал.
М. КутузовСлавяне дунайские, оставив свое древнее отечество на севере, в VI веке доказали Греции, что храбрость была их природным свойством и что она с малою опытностию торжествует над искусством долголетным. Несколько времени славяне убегали сражений в открытых полях и боялись крепостей; но узнав, как ряды легионов римских могут быть разрываемы нападением быстрым и смелым, уже нигде не отказывались от битвы и скоро научились брать места укрепленные. Греческие летописи не упоминают ни об одном главном или общем полководце славян; они имели вождей только частных; сражались не стеною, не рядами сомкнутыми, но толпами рассеянными и всегда пешие, следуя не общему велению, не единой мысли начальника, а внушению своей особенной, личной смелости и мужества; не зная благоразумной осторожности, которая предвидит опасность и бережет людей, но бросаясь прямо в средину врагов. Чрезвычайная отважность славян была столь известна, что хан Аварский всегда ставил их впереди своего многочисленного войска, и сии люди неустрашимые, видя иногда измену хитрых аваров, гибли с отчаянием.
Византийские историки пишут, что славяне сверх их обыкновенной храбрости имели особенное искусство биться в ущельях, скрываться в траве, изумлять неприятелей мгновенным нападением и брать их в плен. Так, знаменитый Велисарий при осаде Авксима избрал в войске своем славянина, чтобы схватить и представить ему одного готфа живого. Они умели еще долгое время таиться в реках и дышать свободно посредством сквозных тростей, выставляя конец их на поверхность воды. Древнее оружие славянское состояло в мечах, дротиках, стрелах, намазанных ядом, и в больших, весьма тяжелых щитах».
Н. Карамзин, «История государства Российского»Мудрые мысли
Всякий правитель, который едино войско сухопутное имеет, одну руку имеет, а который и флот имеет, обе руки имеет.
Екатерина IIОпасности лучше идти навстречу, чем ожидать на месте.
А. СуворовПлох тот солдат, который не надеется быть генералом.
Русская народная пословицаКрепость сильна, гарнизон – целая армия. Но ничто не устоит против русского оружия – мы сильны и уверены в себе.
А. СуворовБез войны никакой народ ни от какого чужого ига не освобождается…
Н. ЧернышевскийСамое дорогое в жизни – быть всегда бойцом, а не плестись в обозе третьего разряда.
Н. ОстровскийТолько доблесть бессмертно живет,Ибо храбрые славны вовеки!В. БрюсовИстинный герой отличается простотою нравов и нежностию чувств в мирное время, мужеством и храбростью на брани и пламенной любовью к Отечеству.
Ф. ГлинкаИспользуй просчеты врага
Кто-то думает, что эпоха богатырей – это древняя старина, а сами они – лишь былинные герои. Но русская земля всегда была богата на славных воинов, не уступающих легендарному Илье Муромцу. Таковым был и казачий атаман Ермак Тимофеевич, покоривший Сибирь для государства Российского. В 1577 году купцы Строгановы наняли Ермака для охраны своих владений от набегов хана Кучума. Четкая организация, строжайшая дисциплина, умелое сочетание рукопашного боя и огнестрельного оружия – все это обеспечило успех похода Ермака.
На то казак родился, чтобы царю пригодился.
Казачья пословицаНо помимо бесстрашия и воинской доблести, казаки всегда умели использовать в своих целях просчеты противника.
* * *
«Ермак, избранный единожды верховным начальником своею собратею, умел над ними удержать свою власть во всех противных и неприязненных ему случаях: ибо если нужно всегда утвержденное и наследованное мнение, чтобы владычествовать над множеством, то нужно величие духа или же изящность почитаемого какого-либо качества, чтобы уметь повелевать своею собратею. Ермак имел первое и многие из тех свойств, которые нужны воинскому вождю, а паче вождю непорабощенных воинов».
А. Радищев, «Слово о Ермаке»Герой – это тот, кто творит жизнь вопреки смерти, кто побеждает смерть.
М. Горький* * *
«Тяжелая была эта ночь! Много храбрых казаков оказалось порублено, много изранено… Во мраке ночи собрался „круг“. Раздались голоса о возвращении назад… Но дух истинного мужества одержал верх, и круг решил сражаться. 23 октября рано утром при восходе солнца Ермак сам начал битву: его отважная дружина с криком „с нами Бог“ стройными рядами пошла на приступ на засеку, устроенную татарами. Враги, видя малочисленность казаков, сами, разметав засеку в трех местах, вырвались и схватились с казаками врукопашную. Выдержав натиск, казаки огнем прогнали врага в засеку и отважно бросились на приступ ея. <…> Татары бежали…».
А. Пивоваров, «Донские казаки»Храбрость сердца доказывается в час сражения, а неустрашимость души во всех испытаниях, во всех положениях жизни.
Д. ФонвизинНе предавай сам себя!
Мужество бывает разное. Отчаянная решимость выручит в штыковой атаке, неизбывное терпение поможет в засаде, без несгибаемой воли не выдержать осады, и для всего этого нужно иметь храброе сердце. Но у войны есть и другая сторона. Погибнуть в бою – для солдата честь, но что если он попадает в плен? Есть особый вид мужества: умение верить в себя. Самое страшное предательство по отношению к себе самому – это отступить перед трудностями и смириться. Если отступаешь ты сам, то можно ли ждать помощи от других? Вера в свои силы и решимость идти до конца – вот что стало спасением для кавказского пленника из рассказа русского писателя.
* * *
«Дошел до лесу – никто не попался. Выбрал Жилин местечко в лесу потемнее, сел отдыхать. Отдохнул, лепешку съел. Нашел камень, принялся опять колодку сбивать. Все руки избил, а не сбил. Поднялся, пошел по дороге. Прошел с версту, выбился из сил – ноги ломит. Ступит шагов десять и остановится. „Нечего делать, – думает, – буду тащиться, пока сила есть. А если сесть, так и не встану. До крепости мне не дойти, а как рассветет, лягу в лесу, переднюю, и ночью опять пойду“.
Всю ночь шел. Только попались два татарина верхами, да Жилин издалека их услышал, схоронился за дерево.
Уж стал месяц бледнеть, роса пала, близко к свету, а Жилин до края леса не дошел. „Ну, – думает, – еще тридцать шагов пройду, сверну в лес и сяду“. Прошел тридцать шагов, видит – лес кончается. Вышел на край – совсем светло; как на ладонке перед ним степь и крепость, и налево, близехонько под горой, огни горят, тухнут, дым стелется, и люди у костров.
Мужество есть великое свойство души; народ, им отмеченный, должен гордиться собою.
Н. КарамзинВгляделся, видит: ружья блестят – казаки, солдаты.
Обрадовался Жилин, собрался с последними силами, пошел под гору. А сам думает: „Избави Бог тут, в чистом поле, увидит конный татарин: хоть близко, а не уйдешь“.
Только подумал – глядь: налево на бугре стоят трое татар, десятины на две. Увидали его, пустились к нему. Так сердце у него и оборвалось. Замахал руками, закричал что было духу своим:
– Братцы! Выручай! Братцы!
Услыхали наши. Выскочили казаки верховые, пустились к нему – наперерез татарам.
Казакам далеко, а татарам близко. Да уж и Жилин собрался с последней силой, подхватил рукой колодку, бежит к казакам, а сам себя не помнит, крестится и кричит:
– Братцы! Братцы! Братцы!
Казаков человек пятнадцать было.
Испугались татары – не доезжаючи стали останавливаться. И подбежал Жилин к казакам.
Окружили его казаки, спрашивают: кто он, что за человек, откуда? А Жилин сам себя не помнит, плачет и приговаривает:
– Братцы! Братцы!
Выбежали солдаты, обступили Жилина – кто ему хлеба, кто каши, кто водки; кто шинелью прикрывает, кто колодку разбивает.
Узнали его офицеры, повезли в крепость. Обрадовались солдаты, товарищи собрались к Жилину.
Рассказал Жилин, как с ним все дело было, и говорит:
– Вот и домой съездил, женился! Нет, уж видно не судьба моя.
И остался служить на Кавказе. А Костылина только еще через месяц выкупили за пять тысяч. Еле живого привезли».
Л. Толстой, «Кавказский пленник»Слушать народное сердце
Вряд ли найдется у нас в стране человек, который хоть раз не слышал бы имени знаменитого начдива Василия Ивановича Чапаева. Участник Первой мировой и герой Гражданской войны, он вошел в историю не просто именем, а настоящей легендой. О нем написаны книги и сняты фильмы, ему поставлены памятники, о нем сложены сотни анекдотов – вот уж подлинная народная слава!
Чем поднимал он за собой людей, простой человек, не то что не обладавший особыми военными знаниями, но и почти совсем неграмотный? Сила и мудрость Чапая была в полной душевной открытости и умении слушать сердцем своих бойцов.
* * *
«Чапаев выделялся. У него уже было нечто от культуры, он не выглядел столь примитивным, не держался так, как все: словно конь степной сам себя на узде крепил. Отношение к нему было тоже несколько особенное, – знаете, как иногда вот по стеклу ползает муха. Все ползает, все ползает смело, наскакивает на других таких же мух, перепрыгивает, перелезает, или столкнутся и обе разлетаются в стороны, а потом вдруг наскочит на осу и в испуге – чирк: улетела! Так и чапаевцы: пока общаются меж собою – полная непринужденность; могут и ляпнуть, что на ум взбредет, и двинуть друг в друга шапкой, ложкой, сапогом, плеснуть, положим, кипяточком из стакана. Но лишь встретился на пути Чапаев – этих вольностей с ним уж нет. Не из боязни, не оттого, что неравен, а из особенного уважения: хоть и наш, дескать, он, а совершенно особенный, и со всеми равнять его не рука. <…>
Смелость города берет.
Русская народная пословицаДа потому, что он полнее многих в себе воплотил сырую и геройскую массу „своих“ бойцов. В тон им пришелся своими поступками. Обладал качествами этой массы, особенно ею ценимыми и чтимыми, – личным мужеством, удалью, отвагой и решимостью. Часто этих качеств было у него не больше, а даже меньше, чем у других, но так уж умел обставить он свои поступки, и так ему помогали это делать свои, близкие люди, что в результате от поступков его неизменно получался аромат богатырства и чудесности. Многие были и храбрей его, и умней, и талантливей в деле руководства отрядами, сознательней политически, но имена этих „многих“ забыты, а Чапаев живет и будет долго-долго жить в народной молве, ибо он – коренной сын этой среды и к тому же удивительно сочетавший в себе то, что было разбросано по другим индивидуальностям его соратников, по другим характерам».
Д. Фурманов, «Чапаев»Бог не выдаст, свинья не съест!
В 1 242 году на Чудском озере состоялось знаменитое Ледовое побоище, в котором князь Александр Невский наголову разбил крестоносцев Ливонского ордена. Что же позволило русским воинам одолеть рыцарей, закаленных в боях и закованных в броню?
Пеший воин слабее конного, а простому ратнику трудно противостоять рыцарю.
Вот тут на помощь предводителю новгородской и владимирской дружин и пришла военная хитрость. Хорошо известен был строй, которым выступали рыцари-феодалы, на Руси его называли «свиньей», – выстраиваясь клином, они раскалывали центральное ядро армии противника.
Обычный строй русского войска в то время подразумевал сильный центр («чело») и более слабые фланги («крылы»). Но Александр Невский пошел на хитрость, усилив фланги и приказав центру при наступлении ливонцев расступиться перед клином и пропустить его на лед. Всем известно, что весенний лед не выдержал тяжести закованных в железные доспехи рыцарей, нашедших гибель на дне Чудского озера.
Ледовое побоище. Летописная миниатюра
Без понимания – невозможно
Имя Павла Степановича Нахимова по праву вошло в историю русского флота. Сподвижник Михаила Лазарева, совершивший под его командованием кругосветное путешествие, герой Синопского сражения, легендарный защитник Севастополя – перечисление его заслуг заняло бы много времени. Нахимов был прекрасным тактиком и стратегом, отлично знал морское дело, был талантливым флотоводцем. Павел Нахимов придерживался мнения, что все его подчиненные, до самого последнего матроса, должны понимать, за что они идут в бой. За это флотоводец пользовался искренней любовью и преданностью своих людей. А еще за то, что считал: не флот и люди принадлежат ему, а он – им. И всегда доказывал это делами.
* * *
«Русский адмирал не сомневался в блистательном успехе… К тому же он судил о своем флоте по себе: он знал, как безгранично предана ему вся эскадра; он имел твердую уверенность, что она разделяет его геройскую отвагу, его преданность Отечеству и долгу; что же касается ее технического знания своего дела, то в завершавшемся тогда опасном крейсерстве эскадры, при неистовых осенних бурях вдоль сурового Кавказского берега, адмирал находил в этом отношении достаточно несомненных залогов. По справедливому замечанию контр-адмирала Асланбегова, высказанному в составленной им биографии Нахимова, „он вполне сознавал свое сильное влияние и слепую преданность к нему его сослуживцев, от адмирала до матроса, и, особенно искусно и прозорливо пользуясь ими, вел их к благотворной цели“. Он называл матросов своими „детками“. Он не только любил их как отец, но и уважал их как человек, вполне оценивший их достоинства.
У России есть только два союзника: армия и флот.
Александр IIIНикто лучше Нахимова не умел говорить с матросами: его простая, но обдуманная и исходившая от сердца речь не только всегда была им понятна, но и неизменно производила подобающее действие. Никто лучше Нахимова не изучил трудной науки обращения с подчиненными, умения согласовать справедливую строгость с заботливостью и кротостью. „Нельзя принять поголовно, – говорил он, – одинаковую манеру со всеми. Подобное однообразие в действиях начальника показывает, что у него нет ничего общего с подчиненными и что он совершенно не понимает своих соотечественников. <…>
Некоторые так увлекаются ложным образованием, что никогда не читают русских журналов, и хвастают этим, я это наверное знаю. Понятно, что господа эти до такой степени отвыкают от всего русского, что глубоко презирают сближение со своими соотечественниками-простолюдинами. А вы думаете, что матрос не замечает этого? Замечает лучше, чем наш брат. Мы говорить умеем лучше, чем замечать, а последнее уж их дело; а каково пойдет служба, когда все подчиненные будут наверное знать, что начальники их не любят? Вот настоящая причина, что на многих судах ничего не выходит и что некоторые молодые начальники одним только страхом хотят действовать“».
Е. Богданович, «Битва славная… Ура, Нахимов!»Патриотизм есть любовь ко благу и славе Отечества и желание способствовать им во всех отношениях. Он требует рассуждения, а потому не все люди имеют его…
Н. КарамзинНе можешь убить врага, так не давай ему жить
Стихи, удаль и гусарство совсем не препятствуют проявлениям военной мудрости. Примером тому служит знаменитый герой войны 1812 года Денис Васильевич Давыдов. Еще мальчиком ему довелось увидеть Александра Суворова, который, пообщавшись с Денисом, сказал: «Этот удалой будет военным; я не умру, а он уже три сражения выиграет».
Надеясь на мир, не надлежит ослабевать в военном деле.
Петр IТалантливый поэт и баснописец, шутник, балагур, кавалергард, Давыдов был отчаянно смел. Он искренне страдал, наблюдая отступление русской армии, и, наконец, решился обратиться к своему начальнику, князю Багратиону, предложив тому создать «летучий полк» и став основателем первого партизанского движения.
* * *
«Усач. Умом, пером остер он, как француз,
Но саблею французам страшен:
Он не дает топтать врагам нежатых пашен
и, закрутив гусарский ус,
Вот потонул в густых лесах с отрядом —
И след простыл!.. То невидимкой он, то рядом,
То, вынырнув опять, следом
Идет за шумными французскими полками
И ловит их, как рыб, без невода, руками.
Его постель – земля, а лес дремучий – дом!
И часто он с толпой башкир, и с козаками,
И с кучей мужиков и конных русских баб,
В мужицком армяке, хотя душой не раб,
Как вихорь, как пожар, на пушки, на обозы,
И в ночь, как домовой, тревожит вражий стан.
Но милым он дарит в своих куплетах розы.
Давыдов! Это ты, поэт и партизан!
Ф. Глинка, «Партизан Давыдов»И. Айвазовский. Синопский бой (дневной вариант), 1853. Военно-морской флот Российской империи завоевывал славу в бою
Жертвуй малым
Имя князя Петра Ивановича Багратиона воистину является предметом гордости любого русского солдата вот уже более двух веков. Воевавший с Суворовым и Кутузовым, Багратион спас российскую армию, отступавшую после Аустерлица, а позже обрел вечную славу на полях Бородина.
Посвятивший всю свою жизнь армии, князь всегда был там, где требовались отвага и готовность без сомнений пожертвовать собой, в самом опасном месте любого сражения. Была ли его жертвенность результатом безрассудства? Нет, нисколько. Просто Багратион всегда был уверен: если нужно, жертвуй малым во имя спасения большего.
* * *
«Чтобы спасти армию, нужно было достигнуть Цнайма раньше французов – это было единственной возможностью избежать разгрома и позора, но предупредить французов со всей армией и с обозами было немыслимо: дорога французов от Вены до Цнайма была и короче и лучше, чем дорога русских от Кремса до Цнайма. Но и из этого безвыходного положения всегда находчивый Кутузов нашел выход: в его уме быстро созрел отчаянно смелый план, и для приведения его в исполнение он избрал того, чьему мужеству он безгранично верил – он избрал Багратиона. Послав его с пятью тысячами авангарда горами с кремско-цнайской дороги на венско-цнаймскую, Кутузов предписал ему безоговорочно пройти этот переход, постараться опередить французов, остановиться лицом к Вене и тылом к Цнайму и тут задерживать движение французских войск, насколько это будет возможно. <…>
Родина наша – колыбель героев, огненный горн, где плавятся простые души, становясь крепкими, как алмаз и сталь.
А. ТолстойПройдя без отдыха, в бурную ночь, в горах, без дороги, с голодными и разутыми солдатами с лишком сорок пять верст, Багратион вышел к Голлабруну (Шенграбену) на венско-цнаймскую дорогу несколькими часами раньше французов… Кутузову требовались еще целые сутки, чтобы достигнуть Цнайма, и потому, чтобы спасти армию, Багратиону не оставалось ничего иного, как с пятью тысячами голодных и измученных солдат в продолжение суток удерживать напор всей неприятельской армии, подходившей к Голлабруну (Шенграбену). <…>
Забывая о жизни и помня только о чести, Багратион бился отчаянно, воодушевляя боготворивших его солдат своим личным примером и присутствием в самых опасных местах, а своих ближайших подчиненных полным доверием к их мужеству и инициативе. Восемь часов длился этот кровавый бой; наконец, Багратион, получив известие о том, что Кутузов уже в Цнайме, отступил, прорвался сквозь успевший обойти его отряд Леграна и соединился с Кутузовым в Брюнне, куда привел с собой даже нескольких пленных. Обрадованный и растроганный до слез Кутузов восторженно обнял своего достойного сподвижника, а вся армия с благоговейным изумлением смотрела на героя и оставшуюся в живых горсть его непобедимых солдат».
Ф. Тарапыгин, «Известные русские военные деятели. Краткое их жизнеописание»Зло войны и благо мира до такой степени известны людям, что с тех пор, как мы знаем людей, самым лучшим пожеланием было приветствие «мир вам».
Л. ТолстойЛучшая защита – нападение
Легендарным имя Федора Федоровича Ушакова стало отнюдь не волей случая. Ему принадлежит множество открытий в тактике морского боя, таких как единый походно-боевой порядок, при котором не нужно перестраиваться для максимального сближения с противником на море, создание эскадры резерва перед боем, техника нанесения целевого совместного удара по флагманскому кораблю для деморализации и преследования врага до полного разгрома. Ушаков умел предвидеть действия противника и упреждать их. Это позволило ему за всю жизнь не проиграть ни одного сражения и не допустить, чтобы хоть один его подчиненный попал в плен.
В 2001 году Русская православная церковь причислила Федора Ушакова к лику святых как праведного воина.
* * *
«Сражение 8 июля [1790 года] было упорным и продолжалось пять часов. На русской эскадре было убито два обер-офицера… и нижних чинов 27… Турки же были „совершенно разбиты“, на судах их находилось большое количество десантного войска, и артиллерия наша производила между ними величайшее опустошение. <…>
Корабль контр-адмирала два раза загорался от брандскугелей, но пожар успевали гасить. Наконец турецкие суда принуждены были в беспорядке обратиться в бегство, и из них наиболее пострадавшие, не в состоянии будучи держаться с флотом, устремились в Синоп, к Румельским берегам и к устью Дуная для исправления повреждений, несколько же мелких судов потонуло в пути. Темнота ночи и ходкость турецких кораблей не позволили настичь бегущего неприятеля и, по всей вероятности, завладеть несколькими разбитыми судами его, в том числе и кораблем самого Капудана-паши, поврежденным более прочих.
Бей врага, не щадя ни его, ни себя самого, побеждает тот, кто меньше себя жалеет.
А. СуворовСмелые движения и храброе нападение доставили Ушакову победу эту, первую, одержанную Черноморским корабельным флотом. Перевес сил был на стороне неприятеля, в количестве судов, величине их и числе орудий…
„В морском сражении не может быть ничего верного у одних перед другими, – замечает Нельсон, – ядра одинаково могут сбить мачты и реи как на своих кораблях, так и на неприятельских“; и поэтому зная степень искусства своего противника, русский адмирал предпочел дать ему сражение под парусами, чтобы пользоваться всеми ошибками и замешательством, в какое он может быть приведен разными неудачами.
Фрегаты первоначально занимали места в линии батареи, вероятно для того, чтобы большее число орудий обратить на неприятеля, находившегося с наветра и сила коего была неизвестна; но, когда намерения его обнаружились, и авангард русского флота составлял главную цель нападения, фрегаты выведены были из линии и составили из себя резерв для подания помощи там, где она будет наиболее необходима, между тем как крейсерские суда подкрепляли кордебаталию. Сомкнувши линию, корабли наши вскоре заставили неприятеля отказаться от своего намерения и искать спасения в отступлении, адмирал, воспользовавшись переменой ветра, сделавший его на-ветре у неприятеля, пожелал сам занять передовое место и повел наскоро устроенную линию свою для возобновления нападения. Такой пример храбрости, без сомнения, заслуживает полного подражания».
Р. Скаловский, «Жизнь адмирала Ф. Ф. Ушакова»Стреляй редко, да метко. Штыком коли крепко. Пуля обмишулится, штык не обмишулится: пуля – дура, штык – молодец.
А. СуворовПреимущество неожиданности
Найдется ли тот, кто станет отрицать огромную роль, которую сыграли казачьи летучие отряды в победе над Наполеоном? Верные сыны России, они откликнулись на призыв атамана Донского войска Матвея Ивановича Платова, и с первых же дней Отечественной войны 1812 года под его командованием 14 казачьих полков, объединенных в конный корпус, бились с французскими войсками бок о бок с пехотой и конницей регулярной армии.
Русских красавцев-казаков запомнила не только Россия, но и Европа, которую они освобождали от ига Наполеона. Они были грозной силой, неважно, прикрывали ли отступление армии или шли в ее авангарде. И главным оружием казаков всегда была неожиданность, будь то стремительные налеты на обозы и авангарды противника, рейды по тылам или обманные маневры, отвлекающие главные силы врага.
* * *
«С началом Отечественной войны 1812 года Платов, командуя всеми казачьими полками, прикрывал со стороны Поречья и Рудни отступление нашей армии; после сражения 4–6 августа у Смоленска, он составлял арьергард соединившихся армий; 26 августа в сражении под Бородиным, он начальствовал правой оконечностью русской позиции, откуда и пускал казаков в знаменитую атаку генерал-адъютанта Уварова на левый фланг позиции Наполеона, против вице-короля итальянского; при отступлении от Москвы снова пошел в арьергард <…> 13 октября на реке Луже, близ Малоярославца, едва не захватил в плен самого Наполеона. <…>
Больше побеждают разум и искусство, нежели множество.
Петр IГраф Платов был высокого роста, крепкого здоровья, ездок неутомимый, вынослив, очень искусно владел оружием, стрелок был замечательный, лично был храбр; военные же его способности видны из его деятельности… Характера был вспыльчивого, суеверен; сметлив, отлично знал людей и, при находчивости, умел вполне приноравливаться к ним; выдвинувшись, стал держать себя на должной высоте, в разговорах часто употреблял фразу „я вам скажу“.
Прусский король, ценя заслуги Платова, повелел своей королевской фабрике изготовить прекрасный столовый сервиз и прислал его при лестном рескрипте Платову в Петербург. На сервизе были изображены королевский герб и все выдающиеся военные подвиги Платова. Получив сервиз, Платов представился нашему государю и сказал: „Не скрою от Вашего Величества, что я мало заслужил милости короля, тем не менее я не имею пределов моей благодарности и преданности к Его Августейшей Особе. Благоволите, Государь, разрешением излить мне всенародно мою радость и признательность: позвольте на этом королевском сервизе угостить великих мужей государственных, министров и послов всех наций; пусть они донесут своим государям, как ликуют Ваши верноподданные и как они дорожат милостью не только своего Государя, но и чужого“».
А. Пивоваров, «Донские казаки»Где смелость – там и победа
Трудно поверить, но иногда на войне самая большая мудрость – не следовать велениям холодного расчета или даже голосу инстинкта самосохранения, а не рассуждая и ничего не рассчитывая, проявить беззаветную отвагу. И если полководец обладает ею в полной мере, то поднимет и увлечет за собой войско, даже в самую безумную атаку.
Смелый там найдет, где робкий потеряет.
ПословицаТаким был знаменитый Белый генерал, Михаил Дмитриевич Скобелев. Он прославился в Русско-турецкую войну 1877–1878 годов, благодаря которой Балканы были освобождены от почти пятисотлетнего ига Османской империи. Отчаянно отважный, честолюбивый, склонный даже к авантюризму, Михаил Скобелев был при всем том человеком либерального склада ума и последовательно продолжал суворовские традиции в армии. Герой Шипки и Плевны всегда полагал своим долгом заботу о солдатах. В чем была тайна народной любви к Белому генералу?
* * *
«Нам кажется, что тайна эта заключалась, главным образом, не в талантах его и победах, не в личных свойствах его характера, а в его полной, всецелой, безграничной любви к Отечеству и к Государю, которых никогда не разделяет в своем сознании истинно русский человек. У него не было другой любви и привязанности, кроме любви к Отечеству; не было личных интересов: его занимали только нужды
Кому мир недорог, тот нам и ворог.
ПословицаОтечества. О нем он думал непрестанно; с мыслью о нем пил и ел, ложился и вставал. У него не было других разговоров, кроме разговоров о предстоящей Отечеству будущности, об угрожающих ему опасностях и о способах предупреждения их. Он любил Отечество с ревностью; его оскорбляло все, что казалось ему в суждениях других непониманием истинного блага Отечества или холодностью и равнодушием к судьбе его. Любовь к Отечеству была пламенем в его сердце, пожиравшим его самого. Она была источником и той беззаветной храбрости и бестрепетного мужества пред лицом смерти, которые сделали его в памяти народа героем легендарным. Он везде носил жизнь на своих руках как готовую жертву, ожидая случая с радостью и благоговением возложить ее на алтарь любви к Отечеству. Любовь к Отечеству делала его неутомимым в трудах, нечувствительным к лишениям, неудержимым в речах. Ни в пылу битв, ни в борьбе партий, ни в раздражении врагов он не видел, не признавал опасностей: он несся выше всего в своем неудержимом стремлении жить, действовать, жертвовать для блага, величия и славы Отечества».
Речь преосвященного Амвросия, епископа Дмитровского, при погребении генерал-адъютанта М. Д. Скобелева 28 июня 1882 годаНе враг давал, сам ковал!
В мире оружия и доспехов, как и в мире людей, существуют долгожители. И одним из таковых является кольчуга – защитный доспех, сплетенный из железных колец, призванный защитить хозяина от холодного оружия.
Первые кольчуги появились не позднее V века до н. э., что подтверждают находки археологов при раскопках скифских захоронений. Технология изготовления была простой: из железной проволоки делались кольца, которые затем скреплялись между собой, образуя кольчужное полотно. Эта монотонная работа была несложной, но требовала много времени, зато однажды изготовленная кольчуга могла служить десятилетиями, ведь поврежденные кольца легко было заменить на новые.
Средний вес русской кольчуги составлял примерно 7 кг. Ее особенностью были короткие рукава и подол примерно до середины бедра. Русские кольчуги были не только легче европейских, но и не так ограничивали своего владельца в движениях, как долгополые одеяния воинов Западной Европы.
Русские дружинники надевали перед боем стальной шлем, кольчугу, поверх нее – зерцало, или бригантину, руки и ноги воина закрывали наручи и поножи
В Европе, где встречались кольчуги с длинными рукавами, приплетенными к ним рукавицами и капюшоном, вес брони, естественно, был выше
Сломать стереотип
Из всех военных операций Первой мировой войны только одна удостоилась получить имя осуществившего ее военачальника – это был знаменитый Брусиловский прорыв.
К 1916 году Европа вела «окопную войну». Километры укрепленных траншей, системы блиндажей для укрытия, мощные огневые точки, пристрелянные на определенные квадраты, попадая в которые противник не имел шансов выбраться, огромная сеть инженерных коммуникаций – все это позволяло вести только один тип наступления, а именно, массированный удар в одну точку, и всегда несло колоссальные потери в живой и огневой силе.
Алексей Алексеевич Брусилов, известный военный деятель, генерал и командующий Юго-Западным фронтом, не только разработал план, противоречивший всем принятым на тот момент приемам ведения войны, но и не побоялся принять на себя всю полноту ответственности за его выполнение.
* * *
Гениальная идея Брусилова состояла в том, чтобы после тщательной подготовки и разведки нанести удар, не сосредотачивая огромные силы в одном месте, что невозможно было бы скрыть от противника, а развернув наступление по всей линии фронта одновременно. Брусилов предлагал ударить всеми четырьмя армиями Юго-Западного фронта и просил только прикрытия с флангов, чтобы обезопасить свои войска. План был неожиданным и дерзким, в ставке никак не могли принять решение, медлил и Николай II, который в конце концов предложил вернуться к более традиционному методу наступления. Известие об этом пришло только накануне назначенного для удара срока, 21 мая. Брусилов заявил, что либо он наступает по своему плану, либо складывает с себя командование. Решение было за царем, но тот… уже спал. И только поэтому у Брусилова возникла уникальная возможность: осуществить прорыв, пусть и рискуя собственной жизнью в случае неудачи.
Одна минута решает исход баталии, один час – исход кампании, один день – судьбу страны.
А. СуворовК сожалению, ни Западный, ни Северный фронт наступления не поддержали. Сам генерал писал в воспоминаниях:
* * *
«Никаких стратегических результатов эта операция не дала, да и дать не могла, ибо решение военного совета от первого апреля ни в какой мере выполнено не было. <…> Ставка, по моему убеждению, ни в какой мере не выполнила своего назначения управлять всей русской вооруженной силой. Грандиозная победоносная операция, которая могла осуществиться при надлежащем образе действий нашего Верховного главнокомандования в 1916 году, была непростительно упущена».
А. Брусилов, «Мои воспоминания»В важные эпохи жизни иногда в самом обыкновенном человеке разгорается искра геройства, неизвестно доселе тлевшая в груди его, и тогда он совершает дела, о коих до сего ему не случалось и грезить, которым даже после он сам едва верует.
М. ЛермонтовРазреши душе геройство
В обыденной жизни любовь к Родине кажется пафосом, ненужным и даже смешным. Люди прячут ее внутри, чтобы никто не мог разглядеть это нежное, святое чувство. Но есть ситуации, в которых единственное, что поддерживает и спасает человека, – это именно любовь к Родине и умение проявить эту любовь, не стыдясь и не стесняясь. Один из ярчайших примеров здесь – герои Севастополя, о которых так искренне и прекрасно написал великий русский писатель Лев Толстой.
* * *
«Но вот еще часовой прокричал своим громким, густым голосом: „Маркела!“, еще посвистыванье, удар и разрыв бомбы; но вместе с этим звуком вас поражает стон человека. Вы подходите к раненому, который, в крови и грязи, имеет какой-то странный нечеловеческий вид, в одно время с носилками. У матроса вырвана часть груди. В первые минуты на набрызганном грязью лице его видны один испуг и какое-то притворное преждевременное выражение страдания, свойственное человеку в таком положении; но в то время как ему приносят носилки и он сам на здоровый бок ложится на них, вы замечаете, что выражение это сменяется выражением какой-то восторженности и высокой, невысказанной мысли: глаза горят ярче, зубы сжимаются, голова с усилием поднимается выше; и в то время как его поднимают, он останавливает носилки и с трудом, дрожащим голосом говорит товарищам: „Простите, братцы!“ – еще хочет сказать что-то, и видно, что хочет сказать что-то трогательное, но повторяет только еще раз: „Простите, братцы!“ <…>
Мужественные подвиги достовернее слов.
А. СуворовГлавное, отрадное убеждение, которое вы вынесли, – это убеждение в невозможности взять Севастополь, и не только взять Севастополь, но поколебать где бы то ни было силу русского народа, – и эту невозможность видели вы не в этом множестве траверсов, брустверов, хитросплетенных траншей, мин и орудий, одних на других, из которых вы ничего не поняли, но видели ее в глазах, речах, приемах, в том, что называется духом защитников Севастополя. То, что они делают, делают они так просто, так малонапряженно и усиленно, что, вы убеждены, они еще могут сделать во сто раз больше… они все могут сделать. Вы понимаете, что чувство, которое заставляет работать их, не есть то чувство мелочности, тщеславия, забывчивости, которое испытывали вы сами, но какое-нибудь другое чувство, более властное, которое сделало из них людей, так же спокойно живущих под ядрами, при ста случайностях смерти вместо одной, которой подвержены все люди, и живущих в этих условиях среди беспрерывного труда, бдения и грязи. Из-за креста, из-за названия, из угрозы не могут принять люди эти ужасные условия: должна быть другая, высокая побудительная причина. И эта причина есть чувство, редко проявляющееся, стыдливое в русском, но лежащее в глубине души каждого, – любовь к Родине».
Л. Толстой, «Севастопольские рассказы»III
Мудрость духовная
Око души – ум, сила души – в сердце
Спор о том, что первично, материальное или духовное, наверное, вечен. Ни та, ни другая сторона не имела и не имеет преимущества. К счастью, времена, когда идеализм и материализм были категорически противопоставлены друг другу, ушли. Постепенно стало очевидно, что нельзя познавать мир лишь опытным путем, но и познать его только духовно – тоже невозможно. В этой главе мы поведем речь о самых разных сторонах духовности: праведной жизни, взаимопомощи, умении взглянуть на себя со стороны, – одно идет от души, другое от сердца, но лишь вместе они рождают истинную духовность.
Благословивший на свободу
Святых на Руси всегда чтили. Но особую любовь и почитание русский народ выказывает и по сей день святому чудотворцу Сергию Радонежскому. Он был известен не только праведностью, но и тем, что радел об общем единстве и согласии, об объединении русских земель и силе русского государства. Одной из главных идей, которую проповедовал преподобный Сергий, была общность всех русских людей, их духовных ценностей и жизненных устремлений. Благодаря этому святому народности Древней Руси смогли обрести национальную идею, объединиться и выстоять во многих войнах.
* * *
«Известно стало, что Божиим попущением за грехи наши ордынский князь Мамай собрал силу великую, всю орду безбожных татар, и идет на Русскую землю; и были все люди страхом великим охвачены. Князем же великим, скипетр Русской земли державшим, был тогда прославленный и непобедимый великий Дмитрий. Он пришел к святому Сергию, потому что великую веру имел в старца, и спросил его, прикажет ли святой ему против безбожных выступить: ведь он знал, что Сергий – муж добродетельный и даром пророческим обладает. Святой же, когда услышал об этом от великого князя, благословил его, молитвой вооружил и сказал: „Следует тебе, господин, заботиться о порученном тебе Богом славном христианском стаде. Иди против безбожных, и, если Бог поможет тебе, ты победишь и невредимым в свое отечество с великой честью вернешься“. Великий же князь ответил: „Если мне Бог поможет, отче, поставлю монастырь в честь Пречистой Богоматери“. И, сказав это и получив благословение, ушел из монастыря и быстро отправился в путь.
Для свободных – все высоты достигаемы.
М. ГорькийСобрав всех воинов своих, выступил он против безбожных татар; увидев же войско татарское весьма многочисленное, они остановились в сомнении, страхом многие из них охвачены были, размышляя, что же делать. И вот внезапно в это время появился гонец с посланием от святого, гласящим: „Без всякого сомнения, господин, смело вступай в бой со свирепостью их, нисколько не устрашаясь, – обязательно поможет тебе Бог“. Тогда князь великий Дмитрий и все войско его, от этого послания великой решимости исполнившись, пошли против поганых, и промолвил князь: „Боже великий, сотворивший небо и землю! Помощником мне будь в битве с противниками святого Твоего имени“. Так началось сражение, и многие пали, но помог Бог великому победоносному Дмитрию, и побеждены были поганые татары, и полному разгрому подверглись: ведь видели окаянные против себя посланный Богом гнев и Божье негодование, и все обратились в бегство. Крестоносная хоругвь долго гнала врагов. Великий князь Дмитрий, славную победу одержав, пришел к Сергию, благодарность принеся за добрый совет. Бога славил и вклад большой в монастырь дал».
«Житие Сергия Радонежского»Любой должен быть грамоте учен
В дореволюционной России народное образование было в ведении двух институтов: государства и церкви. Еще в начале XIX века, согласно реформам Александра I, страна была поделена на учебные округа, в которых существовало два типа учебных заведений: светские (училища, гимназии, университеты) и духовные (церковно-приходские школы, духовные семинарии и академии).
Однако после масштабных реформ, проведенных Александром II, остро встал вопрос о почти поголовной неграмотности освобожденного им крестьянского сословия. Для ее ликвидации и были основаны земские школы. Их задачей было привить ученикам устойчивые навыки грамотности, для чего преподавались русский и церковнославянский языки, чистописание, арифметика и Закон Божий.
Н. Богданов-Бельский. Устный счет в народной школе С. А. Рачинского, 1896
Кто такой праведник
Что нужно сделать, чтобы стать праведником? На первый взгляд, ответ простой: не нарушать божьих заповедей, жить честно и праведно. Но на самом деле все сложнее. Ведь легче всего отречься от мира и предаться молитве в одиночестве. А попробуйте жить праведно, когда кругом мздоимство и воровство, а за честную службу заработать можно копейки! Писатель Николай Лесков заметил: «Праведники – это такие святые, которые пребывают в мире не в отшельничестве или монашестве, а в обычных условиях семейной и общественной жизни».
* * *
«Рыжов с первого же дня службы оказался по должности ретив и исправен: придя на базар, он разместил там возы; рассадил иначе баб с пирогами, поместя притом свою мать не на лучшее место. Пьяных мужиков частию урезонил, а частию поучил рукою властною, но с приятностью, так хорошо, как будто им этим большое одолжение сделал, и ничего не взял за науку. В тот же день он отверг и приношение капустных баб, пришедших к нему на поклон по касающему, и еще объявил, что ему по касающему ни от кого ничего и не следует, потому что за все его касающее ему „царь жалует, а мзду брать Бог запрещает“. <…>
Городничий возмутился духом, вник в дело, увидал, что этак невозможно, и воздвиг на Рыжова едкое гонение. <…>
Протопоп выисповедал Рыжова и даже похвалился, что на все корки его пробрал, но не нашел в нем греха к смерти.
…Самое могущественное внушение добра есть пример доброй жизни.
Л. Толстой– Каялся, – говорит, – в одном, другом, в третьем, – во всем не свят по малости, но грехи все простые, человеческие, а против начальства особого зла не мыслит и ни на вас, ни на меня „по касающему“ доносить не думает. А что „даров не приемлет“, – то это по одной вредной фантазии.
– Все же, значит, есть в нем вредная фантазия. А в чем она заключается?
– Библии начитался.
– Ишь его, дурака, угораздило!
– Да, начитался от скуки и позабыть не может.
– Экий дурак! Что же теперь с ним сделать?
– Ничего не сделаешь: он уже очень далеко начитан.
– Неужели до самого до „Христа“ дошел?
– Всю, всю прочитал.
– Ну, значит, шабаш.
Пожалели и стали к Рыжову милостивее. На Руси все православные знают, что кто Библию прочитал и „до Христа дочитался“, с того резонных поступков строго спрашивать нельзя; но зато этакие люди что юродивые, – они чудесят, а никому не вредны, и их не боятся. <…>
Таков был этот чудак, про которого из долготы его дней тоже рассказывать много нечего; сидел он на своем месте, делал свое маленькое дело, не пользующееся ничьим особенным сочувствием, и ничьего особенного сочувствия не искал; солигаличские верховоды считали его „поврежденным от Библии“, а простецы судили о нем просто, что он „такой-некий-этакой“».
Н. Лесков, «Однодум»Когда природа лишила человека его способности ходить на четвереньках, она дала ему, в виде посоха, – идеал! И с той поры он бессознательно, инстинктивно стремится к лучшему – все выше! Сделайте это стремление сознательным, учите людей понимать, что только в сознательном стремлении к лучшему – истинное счастье.
М. ГорькийА главное – познай самого себя!
Мирская суета окружает любого из нас. Все вовлечены в бесконечный круг общения и взаимодействия, порой необходимого, порой неприятного и лишнего. И в этой суете невозможно понять, есть ли рядом люди, которые по-настоящему понимают тебя… Но даже одиночество – не повод для уныния. В каждой человеческой душе таятся подлинные богатства – духовные, и их никому у нас не отнять. Надо только прислушаться к самому себе.
Каждый хочет изменить человечество, но никто не задумывается о том, как изменить себя.
Л. Толстой* * *
«Молчи, скрывайся и таи
И чувства и мечты свои —
Пускай в душевной глубине
Встают и заходят оне
Безмолвно, как звезды в ночи, —
Любуйся ими – и молчи.
Как сердцу высказать себя?
Другому как понять тебя?
Поймет ли он, чем ты живешь?
Мысль изреченная есть ложь.
Взрывая, возмутишь ключи, —
Питайся ими – и молчи.
Лишь жить в себе самом умей —
Есть целый мир в душе твоей
Таинственно-волшебных дум;
Их оглушит наружный шум,
Дневные разгонят лучи, —
Внимай их пенью – и молчи!..
Ф. Тютчев, «Silentium!» (лат. «Молчание!»)М. Нестеров. Святая Русь, 1902. Во все времена люди искали защиты в вере
Исцеление верой
Когда не помогают лекарства, а на врачей не остается надежды, к кому обращается человек? Если он верующий, то обращается к Богу. И только вера способна сотворить чудо исцеления. Вера позволяет нам сосредоточиться и раскрыть весь потенциал человеческого организма и силы его духа.
* * *
«В 1780 году Прохор тяжко заболел, и все тело его распухло. Ни один врач не мог определить вида его болезни, но предполагали, что это сделалась водяная болезнь. Недуг длился в продолжение трех лет, из которых не менее половины Прохор провел в постели. Строитель о. Пахомий и старец о. Исаия попеременно ходили за ним и почти неотлучно находились при нем. Тут-то и открылось, как все, и прежде других начальники, уважали, любили и жалели Прохора, бывшего тогда еще простым послушником. Наконец, стали опасаться за жизнь больного, и о. Пахомий настоятельно предлагал пригласить врача или, по крайней мере, открыть кровь. Тогда смиренный Прохор позволил себе сказать игумену: „Я предал себя, отче святый, Истинному Врачу душ и телес, Господу нашему Иисусу Христу и Пречистой Его Матери; если же любовь ваша рассудит, снабдите меня, убогого, Господа ради, небесным врачевством – причастием Св. Тайн“. Старец Иосиф, по просьбе Прохора и собственному усердию, особо отслужил о здравии больного всенощное бдение и литургию. Прохор был исповедан и причащен. В скором времени он выздоровел, что весьма удивило всех. Никто не понимал, как мог он столь скоро оправиться, и только впоследствии о. Серафим открыл тайну некоторым: после причащения Св. Таин ему явилась Пресвятая Дева Мария, в несказанном свете, с Апостолами Иоанном Богословом и Петром и, обратясь к Иоанну лицем и указывая перстом на Прохора, Владычица сказала: „Этот Нашего рода!“
Блажен, кто верует, – тепло ему на свете!
А. Грибоедов„Правую-то ручку, радость моя, – говорил о. Серафим церковнице Ксении, – положила мне на голову, а в левой-то ручке держала жезл; и этим-то жезлом, радость моя, и коснулась убогого Серафима; у меня на том месте, на правом бедре-то, и сделалось углубление, матушка; вода-то вся в него и вытекла, и спасла Царица Небесная убогого Серафима; а рана пребольшая была, и до сих пор яма-то цела, матушка, погляди-ка, дай ручку!“ – „И батюшка, бывало, сам возьмет, да и вложит мою руку в яму, – прибавляла матушка Ксения, – и велика же она была у него, так вот весь кулак и взойдет!“ Много душевной пользы принесла Прохору эта болезнь: дух его окреп в вере, любви и надежде на Бога».
«Житие преподобного Серафима, Саровского чудотворца»Как смирением все победить
Трудно представить, что формула «непротивление злу насилием» действительно работает. Ведь гораздо проще решать проблемы огнем и мечом. Право сильного – историческая данность, в которой жили многие поколения наших предков. Дашь слабину, и пропал! Но в каждом поколении рождаются блаженные, и каждое поколение из века в век убеждается, что подлинное смирение человека, преодолевшего грех гнева, победить практически невозможно.
* * *
«Ах, сколь хорош! ах, сколь духовен! Точно ангел предо мною сидит и лапотки плетет, для простого себя миру явления.
Гляжу я на него и вижу, что и он на меня смотрит и улыбается, и говорит:
– Полно, Марк, спать, пора дело делать.
Я отзываюсь:
– Какое же, боготечный муж, мое дело? Или ты все знаешь?
– Знаю, – говорит, – знаю. Когда же человек далекий путь без дела творит? Все, брате, все пути Господнего ищут. Помогай Господь твоему смирению, помогай!
– Какое же, – говорю, – святой человек, мое смирение? – ты смирен, а мое что за смирение в суете!
А он отвечает:
– Ах нет, брате, нет, я не смирен: я великий дерзостник, я себе в Небесном Царстве части желаю.
И вдруг, сознав сие преступление, сложил ручки и как малое дитя заплакал.
– Господи! – молится, – не прогневайся на меня за сию волевращность: пошли меня в преисподнейший ад и повели демонам меня мучить, как я того достоин!
Человек смиренный живет на земле, как в Царстве Небесном, всегда весел, и спокоен, и всем доволен.
Антоний Оптинский„Ну, – думаю, – нет: слава Богу, это не Памва прозорливый анахорит, а это просто какой-то умоповрежденный старец“. Рассудил я так потому, что кто же в здравом уме Небесного Царства может отрицаться и молить, дабы послал его Господь на мучение демонам? Я этакого хотения во всю жизнь ни от кого не слыхал и, сочтя оное за безумие, отвратился от старцева плача, считая оный за скорбь демоноговейную. <…>
Ни одного слова я более отцу Памве не сказал, да и что бы я мог ему сказать: согруби ему – он благословит, прибей его – он в землю поклонится, неодолим сей человек с таким смирением! Чего он устрашится, когда даже в ад сам просится? Нет: недаром я его трепетал и опасался, что истлит он нас, как гагрена жир. Он и демонов-то всех своим смирением из ада разгонит или к Богу обратит! Они его станут мучить, а он будет просить: „жестче терзайте, ибо я того достоин“. Нет, нет! Этого смирения и сатане не выдержать! он все руки об него обколотит, все когти обдерет и сам свое бессилие постигнет пред Содетелем, такую любовь создавшим, и устыдится его».
Н. Лесков, «Запечатленный ангел»Нет молитвы без ответа
Все мы иногда нуждаемся в помощи. Но если донести тяжелую сумку можно попросить и прохожего, то к кому обращаться, если в помощи нуждается душа? Не каждому дано увидеть в своей жизни проявления божественной помощи, но любой верующий человек знает, что искренняя молитва никогда не остается без ответа.
Чтобы не смущаться на общественной молитве, зажги в сердце молитву. Смущение – оттого, что сердцем пустым, не занятым сердечною верою и молитвою, овладевает бесовский страх.
Иоанн Кронштадтский* * *
«Отцы пустынники и жены непорочны,
Чтоб сердцем возлетать во области заочны,
Чтоб укреплять его средь дальних бурь и битв,
Сложили множество божественных молитв;
Но ни одна из них меня не умиляет,
Как та, которую священник повторяет
Во дни печальные Великого поста;
Всех чаще мне она приходит на уста
И падшего крепит неведомою силой:
Владыко дней моих! дух праздности унылой,
Любоначалия, змеи сокрытой сей,
И празднословия не дай душе моей.
Но дай мне зреть мои, о Боже, прегрешенья,
Да брат мой от меня не примет осужденья,
И дух смирения, терпения, любви
И целомудрия мне в сердце оживи».
А. ПушкинМудрые мысли
И в грязи человек бывает чище того, кто в шелках гуляет…
М. ГорькийНе успокаивайтесь, не давайте усыплять себя! Пока молоды, сильны, бодры, не уставайте делать добро.
А. ЧеховЕсли душа родилась крылатой —Что ей хоромы и что ей хаты!М. ЦветаеваДоброта для души то же, что здоровье для тела: она незаметна, когда владеешь ею, и она дает успех во всяком деле.
Л. ТолстойМелочные правила и жалкие утонченности не должны иметь доступа к вашему сердцу. Двоедушие чуждо великим людям: они презирают все низости.
А. СуворовВ своих трудах и страдании прилично человеку иметь терпение, к людским же винам и погрешностям – великодушие.
Екатерина IIВера не есть доверие, а есть сознание в себе истины.
Л. ТолстойДобро по указу – не добро.
И. ТургеневПомоги бедному
Русские люди всегда славились своей готовностью прийти на помощь. Недаром самые трудные вопросы решались «всем миром», а Россия была известна своими меценатами. Стремление помогать тем, кто нуждается, – истинная добродетель. Но мало захотеть помочь, надо еще знать, что и как сделать, чтобы усилия не пропали даром.
* * *
«(Из письма к А. О. С……ой)
…Обращаюсь к нападеньям вашим на глупость петербургской молодежи, которая затеяла подносить золотые венки и кубки чужеземным певцам и актрисам в то самое время, когда в России голодают целиком губернии. Это происходит не от глупости и не от ожесточения сердец, даже и не от легкомыслия. Это происходит от всем нам общей человеческой беспечности. Эти несчастия и ужасы, производимые голодом, далеки от нас; они совершаются внутри провинций, они не перед нашими глазами, – вот разгадка и объяснение всего! Тот же самый, кто заплатил, дабы насладиться пеньем Рубини, сто рублей за кресло в театре, продал бы свое последнее имущество, если бы довелось ему быть свидетелем на деле хотя одной из тех ужасных картин голода, перед которыми ничто всякие страхи и ужасы, выставляемые в мелодрамах. За пожертвованьем у нас не станет дело: мы все готовы жертвовать. Но пожертвованья собственно в пользу бедных у нас делаются теперь не весьма охотно, отчасти потому, что не всякий уверен, дойдет ли, как следует, до места назначенья его пожертвованье, попадет ли оно именно в те руки, в которые должно попасть. Большею частию случается так, что помощь, точно какая-то жидкость, несомая в руке, вся расхлещется по дороге, прежде чем донесется, и нуждающемуся приходится посмотреть только на одну сухую руку, в которой нет ничего. Вот о каком предмете следует подумать, прежде чем собирать пожертвованья. Об этом мы с вами после потолкуем, потому что это дело ничуть не маловажное и стоит того, чтобы о нем толково потолковать. А теперь поговорим о том, где скорей нужно помогать. Помогать нужно прежде всего тому, с которым случилось несчастие внезапное, которое вдруг, в одну минуту, лишило его всего за одним разом: или пожар, сжегший все дотла, или падеж, выморивший весь скот, или смерть, похитившая единственную подпору, словом – всякое лишение внезапное, где вдруг является человеку бедность, к которой он еще не успел привыкнуть. Туда несите помощь».
Н. Гоголь, «О помощи бедным»Дорога милостыня в скудости.
Русская пословицаЧеловек умирает, его душа, не подвластная разрушению, ускользает и живет иной жизнью. Но если умерший был художник, если он затаил свою жизнь в звуках, красках или словах, – душа его все та же, жива и для земли, и для человечества…
В. БрюсовБыть твердым в вере
Все в жизни можно преодолеть, если есть опора. Кто-то рассчитывает на родных, кто-то – на друзей, но жизнь иногда поворачивается так, что казавшееся нерушимым ранее вдруг исчезает, испаряется, как утренний туман… Однако у любого человека всегда есть опора, которая никогда не подведет, что бы ни случилось, – это его вера.
Вера есть понимание смысла жизни и признание вытекающих из этого понимания обязанностей.
Л. Толстой* * *
«Когда Божественный бежал людских речей
И празднословной их гордыни,
И голод забывал и жажду многих дней,
Внимая голосу пустыни,
Его, взалкавшего, на темя серых скал
Князь мира вынес величавый,
„Вот здесь, у ног твоих все царства, – он сказал,
С их обаянием и славой.
Признай лишь явное. Пади к моим ногам,
Сдержи на миг порыв духовный;
И эту всю красу, всю власть тебе отдам
И покорюсь в борьбе неровной“.
Но Он ответствовал: „Писанию внемли:
Пред Богом Господом лишь преклоняй колени“.
И сатана исчез, – и ангелы пришли
В пустыне ждать Его велений
А. ФетСимвол жизни
Праздник Пасхи – главный церковный праздник года, особо почитаемый на Руси, не теряет свой значимости и в современной России. В этот день принято дарить друг другу крашеные куриные яйца. Эта традиция, разумеется, возникла не просто так. Яйцо в христианстве – символ спасения, воскресения и вечной жизни, красный цвет, в который чаще всего красили пасхальные яйца, символизировал кровь и страдания Христа.
На Руси пасхальные яйца были двух видов – однотонные крашенки и писанки с рисунками. Первые еще называли галунками, для однотонного покраса использовали природные отвары, например, от луковой шелухи. Писанками называли яйца, на которые был нанесен традиционный орнамент, их расписывали сырыми, а после праздника выдували через соломинку и приклеивали крылья, превращая в птиц.
С. Милорадович. Приготовление к Пасхе, 1910
На зеркало неча пенять…
Как часто люди упрекают друг друга, сколько из-за этого возникает ссор, сколько обид затаивается и ложится на душу тяжким грузом. Насколько легче жить, не предъявляя ни к кому претензий! Не спешите винить во всем ближнего, посмотрите сначала на себя: а сами без греха ли? Можно полжизни потратить, переучивая других, а правильнее всего – начать с себя.
* * *
«Вздохнет наш бедный человек, если только все это припомнит себе и увидит, что это разве только карикатура и посмеянье над праздником, а самого праздника нет.
Для проформы только какой-нибудь начальник чмокнет в щеку инвалида, желая показать подчиненным чиновникам, как нужно любить своего брата, да какой-нибудь отсталый патриот, в досаде на молодежь, которая бранит старинные наши обычаи, утверждая, что у нас ничего нет, прокричит гневно: „У нас все есть – и семейная жизнь, и семейные добродетели, и обычаи у нас соблюдаются свято; и долг свой исполняем мы так, как нигде в Европе; и народ мы на удивленье всем“.
Нет, не в видимых знаках дело, не в патриотических возгласах и не в поцелуе, данном инвалиду, но в том, чтобы в самом деле взглянуть в этот день на человека, как на лучшую свою драгоценность, – так обнять и прижать его к себе, как наироднейшего своего брата, так ему обрадоваться, как бы своему наилучшему другу, с которым несколько лет не видались и который вдруг неожиданно к нам приехал. <…>
В чужом глазу сучок видим, а в своем и бревна не замечаем.
Русская пословицаКак бы, казалось, девятнадцатый век должен был радостно воспраздновать этот день, который так по сердцу всем великодушным и человеколюбивым его движеньям!
Но на этом-то самом дне, как на пробном камне, видишь, как бледны все его христианские стремленья и как все они в одних только мечтах и мыслях, а не в деле. И если, в самом деле, придется ему обнять в этот день своего брата, как брата – он его не обнимет. Все человечество готов он обнять, как брата, а брата не обнимет. <…>
Увы! позабыл бедный человек девятнадцатого века, что в этот день нет ни подлых, ни презренных людей, но все люди – братья той же семьи, и всякому человеку имя брат, а не какое-либо другое. Всё разом и вдруг им позабыто: позабыто, что, может быть, затем именно окружили его презренные и подлые люди, чтобы, взглянувши на них, взглянул он на себя и поискал бы в себе того же самого, чего так испугался в других. Позабыто, что он сам может на всяком шагу, даже не приметив того сам, сделать то же подлое дело, хотя в другом только виде, – в виде, не пораженном публичным позором, но которое, однако же, выражаясь пословицей, есть тот же блин, только на другом блюде».
Н. Гоголь, «Светлое Воскресение»Человеческая совесть побуждает человека искать лучшего и помогает ему порой отказываться от старого, уютного, милого, но умирающего и разлагающегося, – в пользу нового, сначала неуютного и немилого, но обещающего новую жизнь.
А. БлокЧем сильна Русь
Какая связь между людьми самая прочная, если эти люди не родственники и не возлюбленные? Прочнее всего народ объединяет вера. Князь Владимир в далекие времена принял решение обратить Русь в христианство и этим дал ее народам самую надежную опору. Ведь вера – нить, что незримо связывает всех православных, где бы они ни были.
Как счастлив дом, где все – дети и родители, без единого исключения – вместе верят в Бога… Такой дом как преддверие Неба.
А. Романова* * *
«Сей славный, рожденный от славных, благородный – от благородных, князь наш Владимир возрос, окреп от детской младости, паче же возмужал, крепостью и силой совершенствуясь, мужеством же и умом преуспевая, и единодержцем стал земли своей, покорив себе соседние народы, иных – миром, а непокорных – мечом. И вот на него, во дни свои живущего и землю свою пасущего правдою, мужеством и умом, сошло на него посещение Вышнего, призрело на него Всемилостивое Око Благого Бога. И воссиял разум в сердце его, чтобы уразуметь суету идольской лжи, взыскать же Бога Единого, создавшего всю тварь, видимую и невидимую. К тому же всегда он слышал о благоверной земле греческой, христолюбивой и сильной верою: как [там] Бога Единого в Троице почитают и поклоняются [Ему], как у них являются силы, и чудеса, и знамения, как церкви людьми наполнены, как веси и города благоверны, все в молитвах предстоят, все Богу служат. И услышав это, возжелал сердцем, возгорелся духом, чтобы быть ему христианином и земле его также быть [христианской], что и произошло по изволению Божию о естестве человеческом. Ибо совлекся князь наш, и с ризами ветхого человека сложил тленнее, отряхнул прах неверия и вошел в святую купель, и возродился от Духа и воды, во Христа крестившись, во Христа облекшись. И вышел из купели убеленным, став сыном нетления, сыном Воскресения, имя приняв вечное, именитое в поколениях и поколениях – Василий, коим вписан он в Книге Жизни, в вышнем граде, в нетленном Иерусалиме. После того, как это произошло, не оставил он подвига благоверия, не этим только явил сущую в нем к Богу любовь, но подвигнулся дальше, повелев по всей земле своей креститься во Имя Отца и Сына и Святаго Духа и ясно и велегласно во всех городах славить Святую Троицу, и всем стать христианами: малым и великим, рабам и свободным, юным и старым, боярам и простолюдинам, богатым и бедным.
И не было ни одного, противящегося благочестивому его повелению. Да если кто и не любовью, то из страха [перед] повелевшим крестился – ибо было благоверие его с властью сопряжено. И в одно время вся земля наша восславила Христа с Отцом и со Святым Духом.
Тогда начал мрак идольский от нас отходить, и заря благоверия явилась. Тогда тьма бесослужения сгинула, и слово евангельское землю нашу осияло».
Митрополит Илларион (?), «Слово о Законе и Благодати»Мирская святость
Верующий человек должен посещать церковь. А если на его плечах столько забот, что нет времени? Значит, не быть ему хорошим христианином? Но отцы церкви считают иначе. И пример тому – Иулиания Лазаревская (в миру – Ульяния Осорьина), женщина, которая за подвиг высоконравственной мирской жизни была признана церковью святой. Не обязательно жить в монастыре, чтобы стать праведником!
* * *
«Иулиания же, внимая со всем прилежанием, слушала божественные поучения и наставления и, как почва благая, всеянное в нее с прибытком возрастила. Не только слушала поучения, но и делом все исполняла усердно. И так священник, наставляя и благословив, отпустил их в дом свекра ее Василия. Был свекор ее богат и добророден, и свекровь именем Евдокия была доброродна и разумна, и были у них единственный сын и две дочери, и селения, и слуг много, и владели прочим имением изобильным.
Видя же сноху свою, разумом и всяческою добротою исполненною, обрадовались ей и, хвалу Богу воздав, повелели ей всем домашним устроением править. Она же со всем смирением, послушание и повиновение имея к ним, ни в чем не ослушалась, ничего вопреки им не говорила, весьма почитая их, все повеления их безотказно исполняла, так что дивились свекор и свекровь и родственники их. И многим, искушающим ее в речах и вопросах, она на всякий вопрос ответ благочинный и разумный давала, так что дивились все разуму ее, прославляя Бога. Блаженная же соблюдала с детства обычай по вечерам много Богу молиться и коленопреклонения творить по сто поклонов земных и более, так и ко сну отходила, кланяясь Господу. <…>
Без добродетели нет ни славы, ни чести.
А. СуворовКогда же мужу ее случалось в царской службе пребывать по году или два, а иной раз и по три года, в те времена она, все ночи без сна пребывая, подолгу Богу молилась, и не угасал светильник ее всю ночь, и прилежно рукодельничала за прялкой и пяльцами. И, будучи умелой мастерицей в пяличном деле, продавала свое рукоделие, а вырученное нищим раздавала, а остальное на церковное строение. <…>
Все были в дому ее одеты и насыщены, и дело каждому по силе его поручала. Гордости и величия отнюдь не любила, и слуг презрительным именем не называла, и не требовала, чтобы кто-либо воды подал ей умыть руки или с ног ее сапоги снял, но все сама делала. Только по необходимости, когда гости приходили, тогда слуги по чину предстояли и прислуживали. По отшествии же гостей и то себя тяжко винила и всегда со смирением укоряла свою душу, говоря себе: „Кто я, убогая, что предстоят передо мной такие же человецы, создания Божии“. И за то славя Бога, всем образом своим была добродетельна».
«Повесть об Улиании Осорьиной»Добром земля стоит
Стремление помочь ближнему всегда было характерной чертой русского народа. Беду встречали «всем миром», в неурожайный год делились зерном и семенами, а погорельцам всей деревней ставили новый сруб. При монастырях нередки были приюты для сирот, бесплатные лечебницы, странноприимные дома. Случалось, что знатные люди, принимавшие в старости постриг, раздавали все свое имущество беднякам.
Не счесть учебных заведений, богаделен и больниц, учрежденных и поддерживавшихся за счет пожертвований российской императорской семьи и высших сановников, а уж в среде богатого купечества и фабрикантов тот, кто пренебрегал благотворительностью, и вовсе мог оказаться изгоем. И слава русских меценатов – Морозовых, Третьякова, Мамонтова – не померкла и по сей день.
К. Лебедев. Подаяние, 1916
Удаляясь от условий общества и приближаясь к природе, мы невольно становимся детьми: все приобретенное отпадает от души, и она делается вновь такою, какою была некогда и, верно, будет когда-нибудь опять.
М. ЛермонтовОт предков завет
С детства ребенок слышит слова «можно» и «нельзя», его учат, как поступать правильно, а как – нельзя. И с детства он пытается проверить эти запреты «на прочность», сочиняет собственный юношеский кодекс чести, но годы идут, и этот кодекс тоже устаревает…
Так как узнать, правильно ли живешь?
Самым надежным будет следовать наставлениям родителей, а родители, оставляя этот мир, препоручают заботу о близких Всевышнему и завещают жить по божьим законам.
* * *
«Он подозвал меня к себе и, собрав последние свои силы, обняв меня, залился слезами, и прерывающим голосом, сколько помню, говорил следующие слова: „Смерть моя, мой друг, приближается, – вижу я сам уже, что мне умереть… Небу не угодно было, чтоб дни мои до того времени продлились, чтоб мог я иметь удовольствие видеть тебя в совершенном возрасте… Я оставляю тебя ребенком и сиротою…“ Слезы покатились у него при сем слове и тяжкий вздох излетел на небо. „Но что делать, – продолжал он, держа меня за руку, стоящего почти вне себя, – угодно так всемогущему Богу. Его святая воля и буди! Он будет тебе вместо меня отцом.
Старайся во всю жизнь твою и всего паче бояться, любить и почитать сего всемогущего Бога и Творца нашего, и во всем на него полагаться. Никогда ты в том не раскаешься, он во всех нуждах будет твоим покровителем и помощником. Будь к нему прибежен с самых теперешних твоих лет и всегда возлагай надежду и упование свое на него. Ты счастлив будешь, ежели сие исполнишь“…
Всякий дурной поступок носит в себе кнут для спины своего виновника.
В. КлючевскийСлабость воспрепятствовала ему далее говорить; однако он, отдохнув несколько и собравшись с духом, продолжал тако:
„Не грусти обо мне и не плачь, ты остаешься теперь с матерью; люби ее и почитай, покуда жизнь ее продлится, она тебя родила, и воспитала, и проливала о тебе много слез, ты должен утешать ее при старости своим поведением; живи, мой друг, порядочно и постоянно. Будешь хорошо жить, и тебе самому хорошо будет, а худо себя поведешь, будет и тебе худо. Помни это твердо и никогда не позабывай. Люби и почитай обеих своих сестер и их мужей, они о тебе оба будут теперь попечителями и тебя не оставят; а паче всего еще напоминаю тебе, люби и почитай Бога, его милость и покровительство тебе всего нужнее, молись к нему всегда и проси, чтоб Он к тебе был милостив и не лишил тебя любви своей. Я поручаю тебя Ему, и Его святое благословение и вкупе мое грешное буди над тобою!“
Сказав сие, не мог он более от удручавшей болезни и горести говорить, но, поцеловав меня и смочив щеки моя своими слезами, приказал мне выттить вон и затворить в комнатке двери; я обливался тогда слезами, но принужден был повиноваться его повелению».
А. Болотов, «Жизнь и приключения Андрея Болотова»Беспорочность поставляет себе правилом не делать того другому, чего бы не пожелал себе. Добродетель распространяет сие правило гораздо далее и велит делать то другому, чего бы пожелал себе.
Д. ФонвизинОткройся миру
С некоторых, и не таких уж далеких, пор люди получили возможность изучать мир при помощи различных наук. Но долгое время человек их вовсе не ведал, а значит, мог постигать тайны бытия только одним путем – духовным. И потому неудивительно, что имя сущему было Бог! Одно это слово содержало ответы на все вопросы.
* * *
«О Ты, пространством бесконечный,
Живый в движеньи вещества,
Теченьем времени превечный,
Без лиц, в трех лицах божества!
Дух всюду сущий и единый,
Кому нет места и причины,
Кого никто постичь не мог,
Кто все собою наполняет,
Объемлет, зиждет, сохраняет,
Кого мы называем: Бог.
Измерить океан глубокий,
Сочесть пески, лучи планет
Хотя и мог бы ум высокий, —
Тебе числа и меры нет!
Не могут духи просвещенны,
От света Твоего рожденны,
Исследовать судеб Твоих:
Лишь мысль к Тебе взнестись дерзает
В твоем величьи исчезает,
Как в вечности прошедший миг.
<…>
Есть много родов образования и развития, и каждое из них важно само по себе, но всех их выше должно стоять образование нравственное.
В. БелинскийТы цепь существ в себе вмещаешь,
Ее содержишь и живишь;
Конец с началом сопрягаешь
И смертию живот даришь.
Как искры сыплются, стремятся,
Так солнцы от Тебя родятся;
Как в мразный, ясный день зимой
Пылинки инея сверкают,
Вратятся, зыблются, сияют,
Так звезды в безднах под Тобой.
<…>
Я связь миров, повсюду сущих,
Я крайня степень вещества;
Я средоточие живущих;
Черта начальна Божества;
Я телом в прахе истлеваю,
Умом громам повелеваю,
Я царь – я раб – я червь – я Бог!
Но, будучи я столь чудесен,
Отколе происшел? – безвестен;
А сам собой я быть не мог.
Твое созданье я, Создатель!
Твоей премудрости я тварь,
Источник жизни, благ податель,
Душа души моей и Царь!
<…>
Неизъяснимый, Непостижный!
Я знаю, что души моей
Воображения бессильны
И тени начертать Твоей;
Но если славословить должно,
То слабым смертным невозможно
Тебя ничем иным почтить,
Как им к Тебе лишь возвышаться,
В безмерной разности теряться
И благодарны слезы лить».
Г. Державин, «Бог»А. Рублев. Троица, 1425–1427. Образ Святой Троицы считается символом объединения, любви и духовного возрождения
Георгий Победоносец. Икона, XV век. Славяне почитали Георгия Победоносца не только как христолюбивого воина, но и как покровителя земледелия и скотоводства, а также связывали его образ с приходом весны
Не суди по внешности
Иногда трудно разглядеть истинную сущность с первого взгляда. Увы, так часто мы встречаем по одежке… Но в самом невзрачном человеке живет душа, и ее красота не зависит от внешности. Одно из средств раскрыть все ее богатство – это творчество, возвышающее людей.
* * *
«Лицо у него было некрасивое, но выразительное и с очень тонкими чертами; несколько наивный вид ему придавали вихры темных волос, завивающихся „гнездышками“ по обеим сторонам высокого лба, но большие серые глаза – слишком большие для такого худенького детского лица – смотрели умно, твердо и не по-детски серьезно. <…>
Таня вопросительно посмотрела на старшую сестру, Лидия Аркадьевна, отличавшаяся странным бессердечием по отношению ко всему загнанному, подвластному и приниженному, спросила со своей обычной презрительной миной:
– Вы умеете, молодой человек, играть кадриль?
Мальчик качнулся туловищем вперед, что должно было означать поклон.
– Умею-с.
– И вальс умеете?
– Да-с.
– Может быть, и польку тоже?
Мальчик вдруг густо покраснел, но ответил сдержанным тоном:
– Да, и польку тоже. <…>
Большие глаза мальчика вдруг блеснули гневом и насмешкой. Даже напряженная неловкость его позы внезапно исчезла.
Музыка – это стенография чувств.
Л. Толстой– Если вам угодно, mademoiselle, – резко повернулся он к Лидии, – то, кроме полек и кадрилей, я играю еще все сонаты Бетховена, вальсы Шопена и рапсодии Листа.
– Воображаю! – деланно, точно актриса на сцене, уронила Лидия, задетая этим самоуверенным ответом. <…>
Реалист взял наугад одну из толстых, переплетенных в шагрень нотных тетрадей и раскрыл ее. Затем, обернувшись к дверям, в которых стояла Лидия, резко выделяясь своим белым атласным платьем на черном фоне неосвещенной гостиной, он спросил:
– Угодно вам „Rapsodie Hongroise“ № 2 Листа?
Лидия пренебрежительно выдвинула вперед нижнюю губу и ничего не ответила. Мальчик бережно положил руки на клавиши, закрыл на мгновение глаза, и из-под его пальцев полились торжественные, величавые аккорды начала рапсодии. Странно было видеть и слышать, как этот маленький человечек, голова которого едва виднелась из-за пюпитра, извлекал из инструмента такие мощные, смелые, полные звуки. И лицо его как будто бы сразу преобразилось, просветлело и стало почти прекрасным; бледные губы слегка полуоткрылись, а глаза еще больше увеличились и сделались глубокими, влажными и сияющими».
И. Куприн, «Тапер»Чувство гуманности оскорбляется, когда люди не уважают в других человеческого достоинства, и еще более оскорбляется и страдает, когда человек сам в себе не уважает собственного достоинства.
В. БелинскийПознание и вера
Многие противопоставляют разум и веру, это давний спор между материализмом и идеализмом. В XIX веке в Европе царило материалистическое восприятие мира, Восток продолжал духовные искания, но Россия всегда шла своим, особым путем. Нельзя отрицать духовное – это основа основ, и нелепо отрицать материальное, ведь, на самом деле, наука духовности не противоречит. Вера и София – два воплощения женского начала, умейте же сочетать познание и веру!
* * *
«Союз ваш крайностей есть смежность,
И тем надежней, чем другой:
Однообразность – принадлежность
Толпы бесцветной и немой.
Для вас, для избранных немногих,
Судьбы иное облекли:
В игре противоречий строгих
Стихию дружбы вы нашли.
Вы друг на друга не похожи,
И тем вы обе хороши,
И тем для глаз вы так пригожи,
Так любопытны для души.
Таятся ваших свойств залоги
И в самых ваших именах:
Что ждет вас вдоль земной дороги,
Найдем в заветных тем словах.
Вы, Вера, чем-то безотчетным,
Неизъяснимым быть должны —
Каким-то таинством бесплотным,
Явленьем чуждой стороны.
Нет таких положений и нет таких незначительных дел, в которых не могла бы проявиться мудрость.
Л. ТолстойХотим ли выразить вас словом,
Иль оценить оценкой глаз —
Под светло-сумрачным покровом
Вы ускользаете от нас.
Психея, Пери иль Сильфида,
С младым раздумьем на челе,
Без цели, видимого вида,
Вы тайно вьетесь по земле.
Вы вне земного заточенья,
Неосязательны уму,
И лишь в минуты откровенья
Доступны сердцу одному.
София! Вас назвать и с вами
Недоуменью места нет:
На вас прекрасными чертами
Светлеет мудрости портрет!
Вы истина в изящном мире,
И чуждым только слепоты
Глазам, как дважды два четыре,
Вы аксиома красоты.
Лицо и ум у вас согласны,
Они равно озарены:
Вы убедительно прекрасны,
Вы положительно умны!
<…>
Так в дружбе Веры и Софии
Сомкнулось чудное звено;
В ней жизни нашей две стихии
Слились в прекрасное одно».
П. Вяземский, «Вера и София (Бухариной и Горсткиной)»IV
Мудрость женская
Сколько ликов у тебя, о женщина!
Первое, что видит человек, приходя в этот мир, – лицо матери. Ее руки дарят тепло и защиту, ее голос поет колыбельные на ночь. В юности сердце молодого человека трепещет от восторга и упоения первым чувством – к прекрасной юной девушке, заворожившей его блеском глаз и хрустальным смехом. Взрослый мужчина ищет спутницу жизни и обретает счастье, встретив достойную пару. Но и юные девы, и зрелые женщины, и старенькие бабушки – все они обладают каким-то особым чувством, позволяющим угадать, где следует уступить, а где стать опорой, где защитить, а где проявить слабость. Хранительница, воительница, советчица, подруга и мать – все это ты, о мудрая женщина!
Подлинное бесстрашие
Ввек эмансипированных женщин трудно представить, что совсем недавно, если судить мерками истории, для того, чтобы открыто выступать в защиту своей семьи, оправдывать поступки любимого чувствами, спорить с власть имущими, требовалось подлинное бесстрашие. И русская женщина в полной мере обладала этим достойнейшим качеством.
* * *
«Марья Ивановна принята была моими родителями с тем искренним радушием, которое отличало людей старого века. Они видели благодать Божию в том, что имели случай приютить и обласкать бедную сироту. Вскоре они к ней искренно привязались, потому что нельзя было ее узнать и не полюбить. Моя любовь уже не казалась батюшке пустою блажью; а матушка только того и желала, чтоб ее Петруша женился на милой капитанской дочке.
Слух о моем аресте поразил все мое семейство. <…> Марья Ивановна сильно была встревожена, но молчала, ибо в высшей степени была одарена скромностию и осторожностию.
Прошло несколько недель… Вдруг батюшка получает из Петербурга письмо от нашего родственника князя Б **. Князь писал ему обо мне. <…> Сей неожиданный удар едва не убил отца моего. Он лишился обыкновенной своей твердости, и горесть его (обыкновенно немая) изливалась в горьких жалобах. „Как! – повторял он, выходя из себя. – Сын мой участвовал в замыслах Пугачева! Боже праведный, до чего я дожил! Государыня избавляет его от казни! От этого разве мне легче? Не казнь страшна: пращур мой умер на лобном месте, отстаивая то, что почитал святынею своей совести; отец мой пострадал вместе с Волынским и Хрущевым. Но дворянину изменить своей присяге, соединиться с разбойниками, с убийцами, с беглыми холопьями!.. Стыд и срам нашему роду!..“ Испуганная его отчаянием матушка не смела при нем плакать и старалась возвратить ему бодрость, говоря о неверности молвы, о шаткости людского мнения. Отец мой был неутешен.
Храброму сердцу нет невозможного.
Русская пословицаМарья Ивановна мучилась более всех. Будучи уверена, что я мог оправдаться, когда бы только захотел, она догадывалась об истине и почитала себя виновницею моего несчастия. Она скрывала от всех свои слезы и страдания и между тем непрестанно думала о средствах, как бы меня спасти.
Однажды вечером батюшка сидел на диване, перевертывая листы Придворного календаря; но мысли его были далеко, и чтение не производило над ним обыкновенного своего действия. Он насвистывал старинный марш. Матушка молча вязала шерстяную фуфайку, и слезы изредка капали на ее работу. Вдруг Марья Ивановна, тут же сидевшая за работой, объявила, что необходимость ее заставляет ехать в Петербург и что она просит дать ей способ отправиться. Матушка очень огорчилась. „Зачем тебе в Петербург? – сказала она. – Неужто, Марья Ивановна, хочешь и ты нас покинуть?“ Марья Ивановна отвечала, что вся будущая судьба ее зависит от этого путешествия, что она едет искать покровительства и помощи у сильных людей как дочь человека, пострадавшего за свою верность».
А. Пушкин, «Капитанская дочка»А. Корзухин. Девичник, 1889. Проводили девичник шутихи-обрядницы. У каждой из них была особая роль, обрядовое назначение
Любовью отомкнуть оковы
С древних пор мужчины уходили воевать за свою землю, за своих жен и детей. И с древних пор жены оставались дожидаться ратников, со страхом и надеждой ожидая гонцов с вестями. Не всем суждено было вернуться, а поражение мужей, случалось, оборачивалось для их семей пленом, а то и гибелью.
Жена без мужа – вдовы хуже.
Русская пословицаНо век за веком они любили, хранили верность и ждали, молились за жизни любимых и за их победы. И скольким воинам, попавшим в полон, эти слезные молитвы и беззаветная любовь помогали все выдержать, выстоять и вернуться домой! Ведь кто знает, как все обернулось бы, не жди их верные жены?
* * *
«Ярославнин голос слышится
На стене Путивля-города:
„Полечу я, – говорит она, —
По реке Дунаю зегзицей,
Омочу рукав бобровый мой
Во струях Каялы быстрыя,
Раны оботру кровавые
Я на теле друга милого!“
Ярославнин голос слышится
На стене Путивля-города:
„О ветрила, ветры буйные!
Вы к чему так сильно веете?
Вы бушуйте средь песков и вод,
Корабли носите по морю,
Но зачем мое веселие,
Как ковыль-траву, развеяли?
Быстротечный и преславный Днепр!
Принеси скорей назад ко мне
Моего супруга милого.
Я бы рано посылать к нему
Перестала слезы по морю!..“»
Ф. Глинка, «Плач Ярославны»Молодец в кафтане, девка в сарафане
Русское женское платье сильно отличалось от того, что носили в Европе. Его особенностью была многослойность, основными элементами – рубаха и сарафан. Поверх сарафана при необходимости надевали душегрейку – короткую, в пояс курточку с длинным рукавом. Свободный крой не стеснял движений, натуральные материалы позволяли телу «дышать» в жару, а наслаивание тканей создавало воздушную прослойку, дополнительно согревающую зимой.
Повседневный костюм был максимально прост (6–7 предметов), праздничный мог насчитывать до 20 предметов одежды.
К. Маковский. За прялкой, 1890-е
Без мужа – как без головы, а без жены – как без ума
Спроси любого, кто главный сказочный герой? Наверняка, скажут: Иван-дурак. Но дурак-то он дурак, а женится всегда с умом! В какую бы беду ни попал, всегда жена выручит, с любой бедой справится, на любое лихо управу придумает.
И не потому ли так все время в сказках поворачивается, что славяне мужчин глупыми считали, будь они пахарями или царевичами. Но женщины всегда были ближе к природе, и за эту природную мудрость их издревле уважали и почитали.
* * *
«Говорит Василиса Премудрая:
– Иван-царевич! Припади к сырой земле – не слыхать ли погони?
Слез Иван-царевич с коня, припал ухом к сырой земле и говорит:
– Слышу я людскую молвь и конский топ пуще прежнего.
– Это сам царь скачет.
Оборотила Василиса Премудрая коней озером, Ивана-царевича – селезнем, а сама сделалась уткою.
Прискакал царь морской к озеру, тотчас догадался, кто таковы утка и селезень; ударился о сыру землю и обернулся орлом. Хочет орел убить их до смерти, да не тут-то было: что не разлетится сверху… вот-вот ударит селезня, а селезень в воду нырнет; вот-вот ударит утку, а утка в воду нырнет! Бился, бился, так ничего не смог сделать. Поскакал царь морской в свое подводное царство, а Василиса Премудрая с Иваном-царевичем выждали доброе время и поехали на святую Русь.
Долго ли, коротко ли, приехали они в тридесятое царство.
– Подожди меня в этом лесочке, – говорит Иван-царевич Василисе Премудрой, – я пойду доложусь наперед отцу, матери.
– Ты меня забудешь, Иван-царевич!
– Нет, не забуду.
– Нет, Иван-царевич, не говори, позабудешь! Вспомни обо мне хоть тогда, как станут два голубка в окна биться!
Пришел Иван-царевич во дворец; увидали его родители, бросились ему на шею и стали целовать-миловать его; на радостях позабыл Иван-царевич про Василису Премудрую.
Живет день и другой с отцом, с матерью, а на третий задумал свататься к какой-то королевне.
Василиса Премудрая пошла в город и нанялась к просвирне в работницы. Стали просвиры готовить; она взяла два кусочка теста, слепила пару голубков и посадила в печь.
– Разгадай, хозяюшка, что будет из этих голубков?
– А что будет? Съедим их – вот и все!
– Нет, не угадала!
Открыла Василиса Премудрая печь, отворила окно – и в ту ж минуту голуби встрепенулися, полетели прямо во дворец и начали биться в окна; сколько прислуга царская ни старалась, ничем не могла отогнать прочь.
Женщины без мужского общества блекнут, а мужчины без женского глупеют.
А. ЧеховТут только Иван-царевич вспомнил про Василису Премудрую, послал гонцов во все концы расспрашивать да разыскивать и нашел ее у просвирни; взял за руки белые, целовал в уста сахарные, привел к отцу, к матери и стали все вместе жить да поживать да добра наживать».
Русская народная сказка «Морской царь и Василиса Премудрая»Когда честь выше любви
Романтики говорят, что ради любви можно поступиться чем угодно. Но будет ли мужчина ценить женщину, которая ради него пожертвовала честью? Чувства могут быть сильны, но законы – не человеческие, а божеские – для того и даны, чтобы в минуты сомнений и смятения быть опорой и направлять нас. И потому понятие чести для женщины было священным не менее, чем для мужчины. Пусть нет любви, но держать данное перед алтарем слово и хранить верность – это и есть женская честь.
Где же рассудочность, там холодность, а холодные люди – нечего греха таить – не знают целомудрия.
А. Чехов* * *
«Она его не подымает
И, не сводя с него очей,
От жадных уст не отымает
Бесчувственной руки своей…
О чем теперь ее мечтанье?
Проходит долгое молчанье,
И тихо наконец она:
„Довольно; встаньте. Я должна
Вам объясниться откровенно.
Онегин, помните ль тот час,
Когда в саду, в аллее нас
Судьба свела, и так смиренно
Урок ваш выслушала я?
Сегодня очередь моя.
Онегин, я тогда моложе,
Я лучше, кажется, была,
И я любила вас; и что же?
Что в сердце вашем я нашла?
Какой ответ? одну суровость.
Не правда ль? Вам была не новость
Смиренной девочки любовь?
И нынче – Боже! – стынет кровь,
Как только вспомню взгляд холодный
И эту проповедь… Но вас
Я не виню: в тот страшный час
Вы поступили благородно,
Вы были правы предо мной:
Я благодарна всей душой…
<…>
Я плачу… если вашей Тани
Вы не забыли до сих пор,
То знайте: колкость вашей брани,
Холодный, строгий разговор,
Когда б в моей лишь было власти,
Я предпочла б обидной страсти
И этим письмам и слезам.
К моим младенческим мечтам
Тогда имели вы хоть жалость,
Хоть уважение к летам…
А нынче! – что к моим ногам
Вас привело? какая малость!
Как с вашим сердцем и умом
Быть чувства мелкого рабом?
<…>
А счастье было так возможно,
Так близко!.. Но судьба моя
Уж решена.
…Меня с слезами заклинаний
Молила мать; для бедной Тани
Все были жребии равны…
Я вышла замуж. Вы должны,
Я вас прошу, меня оставить;
Я знаю: в вашем сердце есть
И гордость, и прямая честь.
Я вас люблю (к чему лукавить?),
Но я другому отдана;
Я буду век ему верна“».
А. Пушкин, «Евгений Онегин»Мудрые мысли
Мать – творит, она охраняет, и говорить при ней о разрушении – значит говорить против нее. Мать – всегда против смерти.
М. ГорькийБлиже всех к природе рождающая женщина: она одной стороной даже сама природа, а с другой – сам человек.
М. ПришвинНадобно отдать справедливость женщинам: они имеют инстинкт красоты душевной.
М. ЛермонтовТы – женщина, и этим ты права.
В. БрюсовВидеть и уважать в женщине человека не только необходимое, но и главное условие возможности любви для порядочного человека нашего времени.
В. БелинскийМеркою достоинства женщины может быть мужчина, которого она любит.
В. БелинскийМы любим сестру, и жену, и отца,Но в муках мы мать вспоминаем!Н. НекрасовЗависимость жизни семейной делает человека более нравственным.
А. ПушкинЗа милого хоть на смерть
Русские женщины всегда отличались горячим сердцем и смелостью. Истинную любовь не останавливали сословные различия, не заботили слухи, не пугало наказание… Трудно представить, каким мужеством надо обладать крепостной, чтобы согласиться бежать с барином! Но куда большее мужество надо проявить, чтобы вернуться в рабство для избавления любимого от суда и преследования. Только истинно любящая женщина приносит себя в жертву, не ожидая за это никакой награды…
Кто, жертвуя собою, вздумал бы сперва рассчитывать и взвешивать все последствия, всю вероятность пользы своего поступка, тот едва ли способен на самопожертвование.
И. Тургенев* * *
«Ведь узнала барыня Матрену и меня узнала, старая, да жалобу на меня и подай: беглая, дескать, моя девка у дворянина Каратаева проживает; да тут же и благодарность, как следует, предъявила. <…> Видите ли, ей, глядя на меня, вдруг в голову пришло женить меня на своей зеленой компаньонке, – это я после узнал: оттого-то она так и разозлилась. Чего только эти барыни не придумают!.. Со скуки, должно быть. Плохо мне пришлось: и денег-то я не жалел, и Матрену-то прятал, – нет! Затормошили меня, завертели совсем. В долги влез, здоровья лишился… Вот лежу однажды ночью у себя на постеле и думаю: „Господи Боже мой, за что терплю? Что ж мне делать, коли я ее разлюбить не могу?.. Ну, не могу, да и только!“ Шасть ко мне в комнату Матрена. Я на это время спрятал ее было у себя на хуторе, верстах в двух от своего дома. Я испугался. „Что? аль и там тебя открыли?“ – „Нет, Петр Петрович, – говорит она, – никто меня не беспокоит в Бубнове; да долго ли это продолжится? Сердце мое, говорит, надрывается, Петр Петрович; вас мне жаль, моего голубчика; век не забуду ласки вашей, Петр Петрович, а теперь пришла с вами проститься“. – „Что ты, что ты, сумасшедшая?.. Как проститься? как проститься?“ – „А так… пойду да себя и выдам“. – „Да я тебя, сумасшедшую, на чердак запру… Иль ты погубить меня вздумала? уморить меня желаешь, что ли?“ Молчит себе девка да глядит на пол. „Ну, да говори же, говори!“ – „Не хочу вам больше беспокойства причинять, Петр Петрович“. Ну, поди, толкуй с ней… „Да ты знаешь ли, дура, ты знаешь ли, сума… сумасшедшая…“
И Петр Петрович горько зарыдал.
– Ведь что вы думаете? – продолжал он, ударив кулаком по столу и стараясь нахмурить брови, меж тем как слезы все еще бежали по его разгоряченным щекам, – ведь выдала себя девка, пошла да и выдала себя…
– Лошади готовы-с! – торжественно воскликнул смотритель, входя в комнату.
Мы оба встали.
– Что же сделалось с Матреной? – спросил я.
Каратаев махнул рукой».
И. Тургенев, «Петр Петрович Каратаев»Мужчина любит обыкновенно женщин, которых уважает; женщина обыкновенно уважает только мужчин, которых любит. Потому мужчина часто любит женщин, которых не стоит любить, а женщина часто уважает мужчин, которых не стоит уважать.
В. КлючевскийЧистая вера в любимого
Душа русской женщины, сколько в ней загадок! Быть может, одна из самых таинственных – искренняя и безоглядная вера в любимого и умение прощать и забывать обиды. Пусть один раз уже обманул, причинив боль, пусть заставил страдать, но в глазах любящей женщины любимый мужчина не может быть неправым! И стоит ему сказать слово, она снова будет верить и пойдет с ним хоть на край света, не думая о последствиях.
* * *
«Паратов. Очаровательница! (Страстно глядит на Ларису.) Как я проклинал себя, когда вы пели!
Лариса. За что?
Паратов. Ведь я – не дерево; потерять такое сокровище, как вы, разве легко?
Лариса. Кто ж виноват?
Паратов. Конечно, я, и гораздо более виноват, чем вы думаете. Я должен презирать себя.
Лариса. За что же, скажите!
Паратов. Зачем я бежал от вас! <…>
Лариса. Зачем же вы это сделали?
Паратов. Ах, зачем! Конечно, малодушие. Надо было поправить свое состояние. Да Бог с ним, с состоянием! Я проиграл больше, чем состояние, я потерял вас; я и сам страдаю, и вас заставил страдать.
Лариса. Да, надо правду сказать, вы надолго отравили мою жизнь.
Благовоспитанный человек не обижает другого по неловкости. Он обижает только намеренно.
А. АхматоваПаратов. Погодите, погодите винить меня! Я еще не совсем опошлился, не совсем огрубел; во мне врожденного торгашества нет; благородные чувства еще шевелятся в душе моей. Еще несколько таких минут, да… еще несколько таких минут…
Лариса (тихо). Говорите!
Паратов. Я брошу все расчеты, и уж никакая сила не вырвет вас у меня, разве вместе с моей жизнью.
Лариса. Чего же вы хотите?
Паратов. Видеть вас, слушать вас… Я завтра уезжаю.
Лариса (опустя голову). Завтра.
Паратов. Слушать ваш очаровательный голос, забывать весь мир и мечтать только об одном блаженстве.
Лариса (тихо). О каком?
Паратов. О блаженстве быть рабом вашим, быть у ваших ног.
Лариса. Но как же?
Паратов. Послушайте: мы едем всей компанией кататься по Волге на катерах – поедемте!
Лариса. Ах, а здесь? Я не знаю, право… Как же здесь?
Паратов. Что такое „здесь“? Сюда сейчас приедут: тетка Карандышева, барыни в крашеных шелковых платьях; разговор будет о соленых грибах.
Лариса. Когда же ехать?
Паратов. Сейчас.
Лариса. Сейчас?
Паратов. Сейчас или никогда.
Лариса. Едемте.
Паратов. Как, вы решаетесь ехать за Волгу?
Лариса. Куда вам угодно.
Паратов. С нами, сейчас?
Лариса. Когда вам угодно.
Паратов. Ну, признаюсь, выше и благородней этого я ничего и вообразить не могу. Очаровательное создание! Повелительница моя!
Лариса. Вы – мой повелитель».
Н. Островский, «Бесприданница»Женщины! Женщины! Кто их поймет? Их улыбки противоречат их взорам, их слова обещают и манят, а звук их голоса отталкивает… То они в минуту постигают и угадывают самую потаенную нашу мысль, то не понимают самых ясных намеков…
М. ЛермонтовЖена и мать – и выше счастья нет
Жизнь женщины всегда делилась на два периода: юность и замужество. И если в юности можно позволить себе легкомыслие и иногда даже некоторую ветреность, то, становясь женами и рожая детей, русские женщины – будь то крестьянки или дамы света – полностью посвящали себя самому главному, а издревле и до наших дней главное предназначение женщины – семья.
* * *
«Наташа вышла замуж ранней весной 1813 года, и у ней в 1820 году было уже три дочери и один сын, которого она страстно желала и теперь сама кормила. Она пополнела и поширела, так что трудно было узнать в этой сильной матери прежнюю тонкую, подвижную Наташу. Черты лица ее определились и имели выражение спокойной мягкости и ясности. В ее лице не было, как прежде, этого непрестанно горевшего огня оживления, составлявшего ее прелесть. Теперь часто видно было одно ее лицо и тело, а души вовсе не было видно. <…> Очень редко зажигался в ней теперь прежний огонь. Это бывало только тогда, когда, как теперь, возвращался муж, когда выздоравливал ребенок или когда она с графиней Марьей вспоминала о князе Андрее…
Счастлив тот, кто счастлив у себя дома.
Л. ТолстойНаташа не заботилась ни о своих манерах, ни о деликатности речей, ни о том, чтобы показываться мужу в самых выгодных позах, ни о своем туалете, ни о том, чтобы не стеснять мужа своей требовательностью. Она делала все противное этим правилам. Она чувствовала, что те очарования, которые инстинкт ее научал употреблять прежде, теперь только были бы смешны в глазах ее мужа, которому она с первой минуты отдалась вся – то есть всей душой, не оставив ни одного уголка не открытым для него. Она чувствовала, что связь ее с мужем держалась не теми поэтическими чувствами, которые привлекали его к ней, а держалась чем-то другим, неопределенным, но твердым, как связь ее собственной души с ее телом».
Л. Толстой, «Война и мир»Мужество, чтобы уйти
Заблуждается тот, кто думает, что «слабая» половина человечества может действовать решительно только под влиянием нежных чувств.
Женщина способна пойти против всех устоев и обычаев, и отнюдь не ради любви.
Оставить прежнюю жизнь: родителей, дом, весь привычный уклад – молодая девушка готова ради мечты о прекрасном грядущем, новых целях и светлых идеалах.
Когда-то в мире царил матриархат и женщины решали судьбы народов. Были и темные Средние века, когда, даже стоя на высших ступенях власти, они были почти бесправны. Но женщина достаточно сильна, чтобы сделать решительный шаг вперед самостоятельно и отправиться в будущее по новой, неизведанной дороге!
* * *
«После чаю Надя вошла к Саше и, не сказав ни слова, стала на колени в углу у кресла и закрыла лицо руками.
– Что? – спросил Саша.
– Не могу… – проговорила она. – Как я могла жить здесь раньше, не понимаю, не постигаю! Жениха я презираю, себя презираю, презираю всю эту праздную, бессмысленную жизнь…
– Ну, ну… – проговорил Саша, не понимая еще, в чем дело. – Это ничего… Это хорошо.
– Эта жизнь опостылела мне, – продолжала Надя, – я не вынесу здесь и одного дня. Завтра же я уеду отсюда. Возьмите меня с собой, Бога ради! <…>
– Завтра я уезжаю, – сказал он, подумав, – и вы поедете на вокзал провожать меня… Ваш багаж я заберу в свой чемодан и билет вам возьму; а во время третьего звонка вы войдете в вагон – мы и поедем. Проводите меня до Москвы, а там вы одни поедете в Петербург. Паспорт у вас есть?
– Есть. <…>
Для существа нравственного нет блага без свободы, но эту свободу дает не Государь, не Парламент, а каждый самому себе, с помощью Божиею.
Н. КарамзинНаде казалось, что она очень взволнована, что на душе у нее тяжело, как никогда, что теперь до самого отъезда придется страдать и мучительно думать; но едва она пришла к себе наверх и прилегла на постель, как тотчас же уснула и спала крепко, с заплаканным лицом, с улыбкой, до самого вечера. <…>
Теперь уже для нее ясно было, что она уедет непременно, чему она все-таки не верила, когда прощалась с бабушкой, когда глядела на мать. Прощай, город! И все ей вдруг припомнилось: и Андрей, и его отец, и новая квартира, и нагая дама с вазой; и все это уже не пугало, не тяготило, а было наивно, мелко и уходило все назад и назад. А когда сели в вагон и поезд тронулся, то все это прошлое, такое большое и серьезное, сжалось в комочек, и разворачивалось громадное, широкое будущее, которое до сих пор было так мало заметно. Дождь стучал в окна вагона, было видно только зеленое поле, мелькали телеграфные столбы да птицы на проволоках, и радость вдруг перехватила ей дыхание: она вспомнила, что она едет на волю, едет учиться, а это все равно, что когда-то очень давно называлось уходить в казачество. Она и смеялась, и плакала, и молилась».
А. Чехов, «Невеста»Мы часто видим, что мужчина кое-какой, а женщина превосходная. Это значит, мы не знаем скрытого достоинства этого мужчины, оцененного женщиной: это любовь избирательная, и, вероятно, это-то и есть настоящая любовь.
М. ПришвинТа, кто любит нас всегда
В жизни каждого ребенка есть тот, кто защитит от беды, утешит в любом детском несчастье, напоит сладким чаем, укроет одеялом и прочитает на ночь сказку. Тот, кто, доведись ребенку заболеть, всю ночь просидит у постели, чьи теплые руки и самые вкусные в мире пирожки он никогда не забудет. Бабушка, как часто она олицетворяет всю доброту и мудрость мира! У нее всегда есть время и желание поговорить, а ничего другого иногда и не надо.
* * *
«Говорила она, как-то особенно выпевая слова, и они легко укреплялись в памяти моей, похожие на цветы, такие же ласковые, яркие, сочные. Когда она улыбалась, ее темные, как вишни, зрачки расширялись, вспыхивая невыразимо приятным светом, улыбка весело обнажала белые крепкие зубы, и, несмотря на множество морщин в темной коже щек, все лицо казалось молодым и светлым. Очень портил его этот рыхлый нос с раздутыми ноздрями и красный на конце. Она нюхала табак из черной табакерки, украшенной серебром. Вся она – темная, но светилась изнутри – через глаза – неугасимым, веселым и теплым светом. Она сутула, почти горбатая, очень полная, а двигалась легко и ловко, точно большая кошка, – она и мягкая такая же, как этот ласковый зверь.
До нее как будто спал я, спрятанный в темноте, но явилась она, разбудила, вывела на свет, связала все вокруг меня в непрерывную нить, сплела все в разноцветное кружево и сразу стала на всю жизнь другом, самым близким сердцу моему, самым понятным и дорогим человеком, – это ее бескорыстная любовь к миру обогатила меня, насытив крепкой силой для трудной жизни. <…>
Доброта для души то же, что здоровье для тела: она незаметна, когда владеешь ею, и она дает успех во всяком деле.
Л. ТолстойГлядя на темные иконы большими светящимися глазами, она советует Богу своему:
– Наведи-ко ты, Господи, добрый сон на него, чтобы понять ему, как надобно детей-то делить!
Крестится, кланяется в землю, стукаясь большим лбом о половицу, и, снова выпрямившись, говорит внушительно:
– Варваре-то улыбнулся бы радостью какой! Чем она тебя прогневала, чем грешней других? Что это: женщина молодая, здоровая, а в печали живет. И вспомяни, Господи, Григорья, – глаза-то у него все хуже. Ослепнет, – по миру пойдет, нехорошо! Всю свою силу он на дедушку истратил, а дедушка разве поможет… О Господи, Господи…
Она долго молчит, покорно опустив голову и руки, точно уснула крепко, замерзла.
– Что еще? – вслух вспоминает она, приморщив брови. – Спаси, помилуй всех православных; меня, дуру окаянную, прости, – ты знаешь: не со зла грешу, а по глупому разуму.
И, глубоко вздохнув, она говорит ласково, удовлетворенно:
– Все ты, родимый, знаешь, все тебе, батюшка, ведомо».
М. Горький, «Детство»Не сразу, а постепенно постигаешь радость сближения с любимой женщиной. Это как с хорошим старым вином. Надо к нему привыкнуть, надо долго пить его, чтобы понять его прелесть.
А. ЧеховХорошо кресло старому, колыбель малому
Колыбель не является русским изобретением – в люльки детей укладывали спать по всему миру, от Заполярья до Африки. Но русская колыбелька, или, как ее еще называли, зыбка, имела свои особенности.
В отличие от люлек кочевых народов, в которых ребенок фактически жил до 2–3 лет, русские зыбки служили только для сна. Ребенка в первый раз клали туда после крещения, с особой молитвой, туда же помещалась маленькая иконка. Зыбку подвешивали к потолку на гибкой жерди, во-первых, там скапливался самый теплый воздух, а во-вторых, так ребенка помещали подальше от пола, который у славян считался границей с нижним миром. Кроме того, люльку обя зательно покрывали пологом – специально вышитым полотном, которое не только защищало от мух и комарья, но и оберегало дочку или сына от злых духов.
К. Лемох. Новое знакомство, 1885
Сестра милосердия
Сострадание к чужой боли – это естественная женская черта. Никого не удивит, если взрослая женщина, знающая жизнь, отзывается всем сердцем на чье-то горе. Но жизнь раз за разом дает понять: милосердие в женском сердце живет с рождения. Ему не надо учиться, оно не требует глубокого осмысления действительности, оно просто есть. И нет примера ярче, чем сестры милосердия, вместе с мужчинами выходившие на поля сражений и спасшие множество жизней.
* * *
«Матросик соскочил с коня, дрожащими руками стал привязывать его к дереву, а сам все озирался по сторонам и вздрагивал… Сраженье затихло… И в то же мгновение на лощинку стали приносить раненых. У одного была разбита голова, кто без руки, кто без ноги, кто ранен в грудь, кто в живот… Стоны, вопли, крики, и страдания, страдания без конца…
Матросик, при виде льющейся крови, при виде этих мук, закрыл глаза и если бы не ухватился за дерево, то, наверно, так бы и упал…
Прошла всего минута… он очнулся, пришел в себя… Решимостью загорелись его глаза, юное лицо озарилось какою-то вдохновенною твердостью… Порывисто бросился он к своей котомке, достал оттуда ножницы, корпию, тряпки… Сдернул с головы шапку, он подал ее близ сидевшему солдату, очевидно, легко раненому, и сказал:
– Поищи и принеси воды.
Солдат взглянул на него с изумлением, но ни слова не ответил и, прихрамывая, ушел за водой.
Милосердие состоит не столько в вещественной помощи, сколько в духовной поддержке ближнего.
Л. ТолстойЗвук чистого, нежного голоса, которым заговорил матросик, поразил многих. А он, как умел, принялся перевязывать и обмывать раны, утешать, помогать несчастным. Двое раненых узнали „морскую кавалерию“ и с изумлением смотрели на него. А кругом происходило что-то ужасное…
– Ой, тяжко, тяжко! – стонет один раненый.
– Пить… пить… – мается другой.
– Спасибо, матросик… Вот и полегче, – говорит третий.
– Нет сил… Прикончите меня, братцы… Невмоготу… человеческую… – молит иной несчастный и тут же умолкает навеки.
Позабыв страх, не слыша возобновившегося грохотанья, стиснув до боли губы, чтобы превозмочь ужас перед видом страданий, с одним горячим желанием помочь, успокоить, облегчить муки, перебегает молоденький матросик от одного страдальца к другому и без устали, не разгибая спины, перевязывает раны.
А раненых все несут и несут… И подолгу лежат несчастные на траве и ждут очереди, пока неопытная рука матросика прикоснется к ним.
Так и образовался тут случайный перевязочный пункт. Вскоре подошел сюда фельдшер и немало подивился, видя, как работает матросик…
– Ты откуда, паренек? – спросил фельдшер, бинтуя ногу раненого.
– Я девушка… Дарья… Из Сухой Балки, – мимоходом ответил матросик.
Много голов обернулось на эти слова. Много взоров умиленных, благодарных остановилось на молодом матросике, перевязывавшем рану. Много губ прошептало благословение за святой, великий, человеколюбивый подвиг молоденькой девушке – почти ребенку».
К. Лукашевич, «Даша Севастопольская»И своей душой чужую возвышать
Можно много говорить о том, как легко влюбляются юные девушки, как они наивны и доверчивы, как сентиментальны, как мало знают жизнь и как жестоко бывают наказаны… Но есть у женской души одно странное и необъяснимое свойство: своей сильной чистой страстью она возвышает душу возлюбленного, делая ее лучше и чище. И даже страдания и гибель не кажутся женщине слишком высокой платой за глубокое чувство.
* * *
«Они сидели на траве, и так, что между ими оставалось не много места, – смотрели друг другу в глаза, говорили друг другу: „Люби меня!“, и два часа показались им мигом. Наконец Лиза вспомнила, что мать ее может об ней беспокоиться. Надлежало расстаться. „Ах, Эраст! – сказала она. – Всегда ли ты будешь любить меня?“ – „Всегда, милая Лиза, всегда!“ <…>
Любовь сильнее всего, святее всего, несказаннее всего.
Н. КарамзинОни обнимались – но целомудренная, стыдливая Цинтия не скрывалась от них за облако: чисты и непорочны были их объятия. „Когда ты, – говорила Лиза Эрасту, – когда ты скажешь мне: „Люблю тебя, друг мой!“, когда прижмешь меня к своему сердцу и взглянешь на меня умильными своими глазами, ах! тогда бывает мне так хорошо, так хорошо, что я себя забываю, забываю все, кроме – Эраста. Чудно! Чудно, мой друг, что я, не знав тебя, могла жить спокойно и весело! Теперь мне это непонятно, теперь думаю, что без тебя жизнь не жизнь, а грусть и скука. Без глаз твоих темен светлый месяц; без твоего голоса скучен соловей поющий; без твоего дыхания ветерок мне неприятен“. – Эраст восхищался своей пастушкой – так называл Лизу – и, видя, сколь она любит его, казался сам себе любезнее. Все блестящие забавы большого света представлялись ему ничтожными в сравнении с теми удовольствиями, которыми страстная дружба невинной души питала сердце его. С отвращением помышлял он о презрительном сладострастии, которым прежде упивались его чувства. „Я буду жить с Лизою, как брат с сестрою, – думал он, – не употреблю во зло любви ее и буду всегда счастлив!“»
Н. Карамзин, «Бедная Лиза»Свет веры во тьме язычества
Каково это – быть первой? Не первой из жен, потерявших мужа, – в любые времена у мужчин были враги, оставлявшие их жен вдовами. Не первой из матерей, принявших на себя все бремя власти при малолетнем сыне, – таких примеров история знает много. Каково быть первой из тех, кто принял свет новой веры? Первая русская святая, княгиня Ольга, как и многие русские женщины после нее, не побоялась открыть свое сердце Богу и не скрывала своей веры, хотя вся ее жизнь прошла в окружении язычников.
* * *
«В год 6463 (955). Отправилась Ольга в Греческую землю и пришла к Царьграду. И был тогда царь Константин, сын Льва, и пришла к нему Ольга, и, увидев, что она очень красива лицом и разумна, подивился царь ее разуму, беседуя с нею, и сказал ей: „Достойна ты царствовать с нами в столице нашей“. Она же, поразмыслив, ответила царю: „Я язычница; если хочешь крестить меня, то крести меня сам – иначе не крещусь“. И крестил ее царь с патриархом.
Просветившись же, она радовалась душой и телом; и наставил ее патриарх в вере, и сказал ей: „Благословенна ты в женах русских, так как возлюбила свет и оставила тьму. Благословят тебя сыны русские до последних поколений внуков твоих“. И дал ей заповеди о церковном уставе, и о молитве, и о посте, и о милостыне, и о соблюдении чистоты телесной. Она же, склонив голову, стояла, внимая учению, как губка напояемая; и поклонилась патриарху со словами: „Молитвами твоими, владыка, пусть буду сохранена от сетей дьявольских“. И было наречено ей в крещении имя
Неверие в человеке – есть несчастье, есть болезнь роковая.
М. ПришвинЕлена, как и древней царице – матери Константина Великого. И благословил ее патриарх, и отпустил. После крещения призвал ее царь и сказал ей: „Хочу взять тебя в жены“. Она же ответила: „Как ты хочешь взять меня, когда сам крестил меня и назвал дочерью? А у христиан не разрешается это – ты сам знаешь“. И сказал ей царь: „Перехитрила ты меня, Ольга“. И дал ей многочисленные дары – золото, и серебро, и паволоки, и сосуды различные; и отпустил ее, назвав своею дочерью. Она же, собравшись домой, пришла к патриарху, и попросила у него благословения дому, и сказала ему: „Люди мои и сын мой – язычники, – да сохранит меня Бог от всякого зла“. И сказал патриарх: „Чадо верное! В Христа ты крестилась и в Христа облеклась, и Христос сохранит тебя, как сохранил Еноха во времена праотцев, а затем Ноя в ковчеге, Авраама от Авимелеха, Лота от содомлян, Моисея от фараона, Давида от Саула, трех отроков от печи, Даниила от зверей, – так и тебя избавит он от козней дьявола и от сетей его“. И благословил ее патриарх, и отправилась она с миром в свою землю, и пришла в Киев. Произошло это, как при Соломоне: пришла царица эфиопская к Соломону, стремясь услышать премудрость Соломона, и увидела великую мудрость и чудеса: так же и эта блаженная Ольга искала настоящей божественной мудрости, но та (царица эфиопская) – человеческой, а эта – Божьей. „Ибо ищущие мудрости найдут“. „Премудрость на улицах возглашает, на путях возвышает голос свой, на городских стенах проповедует, в городских воротах громко говорит: доколе невежды будут любить невежество…“ Эта же блаженная Ольга с малых лет искала мудростью, что есть самое лучшее в свете этом, и нашла многоценный жемчуг – Христа».
«Повесть временных лет»М. Нестеров. Святая княгиня Ольга, 1892. Княгиня Ольга была первой русской правительницей, принявшей христианство
В. Максимов. Материнство, 1871. Главное призвание женщины – быть матерью
Кавалерист-девица
Не стоит думать, что только в советской России женщины осваивали неженские профессии. Надо полагать, что русским женщинам всегда хотелось свободы и воли, хоть и редко кому удавалось вырваться из рамок, предписанных традициями. Зато уж если русской женщине доводилось проникнуть в «мужской» мир, то она ровно ничем не уступала сильной половине человечества!
* * *
«15-го января. С этого дня, с этого счастливейшего дня жизни моей началось для меня новое существование! Открылась перспектива блистательная, славная, единственная в своем роде и, к довершению благополучия, с воли и под покровительством могущественнейшего монарха в мире! <…>
Всякое утро приходит ко мне старый Гребенник, фланговый гусар моего взвода, с карабином, и я более часа учусь делать от ноги, на плечо, на караул; прием от ноги очень труден для меня; я делаю его неловко и непроворно, что весьма не нравится моему наставнику. Он всякий раз, командуя – от ноги! прибавляет: „Не жалейте ноги, ваше благородие! сбросайте смелее!“ Я попробовала послушать его и не жалеть, как он говорит, ноги, но так жестоко ушибла ее прикладом, что чувствовала боль целый месяц. Наконец я выучилась действовать карабином. <…>
Истинное мужество немногоречиво: ему так мало стоит показать себя, что самое геройство оно считает за долг, не за подвиг.
А. Бестужев-МарлинскийХотя я от всей души люблю отца моего, однако ж бездейственная жизнь, недостаток общества, холодный климат и беспрерывные расспросы наших провинциалов навели на меня такую грусть, что я почти с радостью увидела рассвет того дня, в который должна была ехать обратно в полк. Теперешний путь мой был гораздо затруднительнее первого, но только не в лошадях; в них не делали уже мне прижимок, потому что я говорила смотрителям, каждому, который начинал: „Нет лошадей“. – „Я запишу в твою книгу, сколько часов пробуду здесь, и с тебя спросят, если я просрочу“. Итак, лошадей везде давали мне очень скоро; но дорога зимняя начинала портиться; а перекладная повозка моя была теперь несравненно полнее, нежели прежде, и мне страшные хлопоты были перетаскивать все это самой. Я не взяла с собой человека, да и не могла взять. <…>
Возвратясь к моим товарищам и к моим любимым занятиям, я чувствую себя счастливейшим существом в мире! Дни мои проходят весело и безмятежно. Встаю всегда с рассветом и тотчас иду гулять в поле; возвращаюсь перед окончанием уборки лошадей, то есть к восьми часам утра; в квартире готова уже моя лошадь под седлом: я сажусь на нее и еду опять в поле, где учу взвод свой часа с полтора; после этого уезжаю в штаб или к эскадронному командиру, где и остаюсь до вечера».
Н. Дурова, «Кавалерист-девица»Поприще женщины – возбуждать в мужчине энергию души, пыл благородных страстей, поддерживать чувство долга и стремление к высокому и великому – вот ее назначение, и оно велико и священно.
В. БелинскийХлебом сыты, хлебом пьяны
К хлебу на Руси отношение всегда было особое. Считалось, что хлеб можно доверить только женским рукам, а именно, только хозяйке дома, чья мудрость хранила семейный очаг. Рецепты хлеба в каждом доме были свои, их берегли и передавали по наследству. Мужчин к процессу «творения» теста не допускали.
До XI века его в основном выпекали из пшеницы, то есть хлеб был белым. Поэтому он практически ничем не отличался от хлеба, который пекли иноземцы. Однако примерно в это время на русских землях начинают возделывать рожь, и появляется знаменитый русский черный хлеб.
Ржаной (или кислый) черный хлеб был дешевле и полезнее пшеничного. Его замешивали на ржаной закваске, практически такой же, из какой делали пиво. Вот почему пиво на Руси называли жидким хлебом.
И. Машков. Хлебы, 1912
В горе и в радости
Никогда, пожалуй, так ярко, так отчаянно прекрасно не проявлялось величие души русской женщины, как в подвиге жен декабристов. Не просто любовь, не просто преданность, а полная самоотверженность, готовность умереть за великую жертву своих мужчин, за их жизни, отданные Отечеству. Их не пугало ничто: ни презрение света, ни тяготы пути, ни лишение всех прав, ни каторжная жизнь рядом с рудниками, где медленно умирали их мужья. Подлинно великие души!
* * *
«Жена, следуя за своим мужем, сделается естественно причастной его судьбе и потеряет прежнее звание, то есть будет уже признаваема не иначе, как женою ссыльного-каторжного, и с тем вместе принимает на себя переносить все, что такое состояние может иметь тягостного, ибо даже и начальство не в состоянии будет защитить ее от ежечасных могущих быть оскорблений от людей самого неразвитого, презрительного класса, которые найдут в том как будто некоторое право считать жену государственного преступника, несущею равную с ним участь, себе подобно: оскорбления сии могут быть даже насильственные. Закоренелым злодеям не страшны наказания. Дети, которые приживутся в Сибири, поступят в казенные заводские крестьяне! Ни денежных сумм, ни вещей многоценных с собою взять не дозволено».
Из дневника М. Волконской* * *
«Ушел и не был целый день…
Когда спустилась тьма,
Княгиня, слабая как тень,
Пошла к нему сама.
Ее не принял генерал:
Хворает тяжело…
Пять дней, покуда он хворал,
Мучительных прошло,
А на шестой пришел он сам
И круто молвил ей:
– Я отпустить не вправе вам,
Княгиня, лошадей!
Вас по этапу поведут
С конвоем… —
Княгиня
Боже мой!
Но так ведь месяцы пройдут
В дороге?..
Губернатор
Да, весной
В Нерчинск придете, если вас
Дорога не убьет.
<…>
Под караулом казаков
С оружием в руках
Этапом водим мы воров
И каторжных в цепях,
Они дорогою шалят,
Того гляди сбегут,
Так их канатом прикрутят
Друг к другу – и ведут.
Трудненек путь! Да вот-с каков:
Отправится пятьсот,
А до нерчинских рудников
И трети не дойдет!
Они как мухи мрут в пути,
Особенно зимой…
И вам, княгиня, так идти?..
Вернитесь-ка домой!
Княгиня
О нет! я этого ждала…
Но вы, но вы… злодей!..
Неделя целая прошла…
Нет сердца у людей!
Зачем бы разом не сказать?..
Уж шла бы я давно…
Велите ж партию сбирать —
Иду! мне все равно!..»
Н. Некрасов, «Русские женщины»Постичь душою русскую душу
Какие знакомые слова: «Умом Россию не понять»! Но если ее нельзя понять умом, то, может быть, возможно постичь душою? И не просто постичь, а принять полностью? Можно! И тому пример удивительное преображение принцессы Ангальт-Цербской, принявшей на троне имя Екатерины II. Урожденная немка, она стремилась понять русский народ с первых же шагов по земле новой Родины. И вошла в ее историю великой монархиней.
В усердии – все.
М. Лермонтов* * *
«Мне шел пятнадцатый год; в течение первых десяти дней он был очень занят мною; тут же и в течение этого короткого промежутка времени я увидела и поняла, что он не очень ценит народ, над которым ему суждено было царствовать, что он держался лютеранства, не любил своих приближенных и был очень ребячлив. <…>
Я слушала, краснея, эти родственные разговоры, благодаря его за скорое доверие, но в глубине души я взирала с изумлением на его неразумие и недостаток суждения о многих вещах.
На десятый день после моего приезда в Москву как-то в субботу императрица уехала в Троицкий монастырь. Великий князь остался с нами в Москве. Мне дали уже троих учителей: одного, Симеона Теодорского, чтобы наставлять меня в православной вере; другого, Василия Ададурова, для русского языка и Ланге, балетмейстера, для танцев. Чтобы сделать более быстрые успехи в русском языке, я вставала ночью с постели и, пока все спали, заучивала наизусть тетради, которые оставлял мне Ададуров; так как комната моя была теплая и я вовсе не освоилась с климатом, то я не обувалась – как вставала с постели, так и училась».
Екатерина II Великая, «Записки»Не бывает чужих детей
Есть у русской женщины одна черта, объяснить которую нельзя ничем, кроме как ее бесконечно добрым сердцем, – сострадание к любому несчастному. Она готова жалеть и привечать всех: от малого дитятка до калики перехожего, от недоросля неразумного до немощного старика. У нее всегда найдется теплое слово, ласковые руки, хлеб голодному и песня для души.
* * *
«Дверь отворена, и сквозь сени видна другая комната, светлая и с деревянными полами. Там кипит работа. Хозяйка, женщина лет 25-ти, высокая, худощавая, с добрым, кротким лицом, месит на столе тесто; утреннее солнце бьет ей в глаза, в грудь, в руки, и кажется, она замешивает тесто с солнечным светом…
Слышится детский плач. Теперь только я замечаю, что между кроватью и печью висит маленькая люлька. Хозяйка бросает тесто и бежит в горницу.
– Однако какой у нас случай, купец! – говорит она мне, качая люльку и кротко улыбаясь. – Месяца два назад приехала к нам из Омска мещанка с ребеночком… Барыней одета, однако… Ребеночка она родила в Тюкалинске, там и крестила; после родов-то в дороге разнемоглась и стала жить у нас вот в этой горнице. Говорит, что замужняя, а кто ее знает? На лице не написано, а паспорта при ней нет. Может, ребеночек незаконный…
– Не наше дело судить, – бормочет дедушка.
– Прожила она у нас неделю, – продолжает хозяйка, – потом и говорит: „Я поеду в Омск к мужу, а мой Саша пусть у вас останется; я за ним через неделю приеду. Теперь боюсь, как бы не замерз дорогой…“ Я ей и говорю: „Послушай, сударыня, Бог посылает людям детей, кому десять, кому и двенадцать, а меня с хозяином наказал, ни одного не дал; оставь нам своего Сашу, мы его себе в сыночки возьмем“. Она подумала и говорит: „Однако погодите, я мужа своего спрошу и через неделю вам письмо пришлю. Без мужа не смею“. Оставила нам Сашу и уехала. И вот уж два месяца прошло, а она ни сама не едет, ни письма не шлет. Наказание Господне. Полюбили мы Сашу, как родного, а сами теперь не знаем, наш он или чужой.
– Надо вам этой мещанке письмо написать, – советую я.
– Стало быть, надо! – говорит из сеней хозяин.
Он входит в горницу и молча смотрит на меня: не дам ли я еще какого-нибудь совета?
– Да как ты ей напишешь? – говорит хозяйка. – Фамилии своей она нам не сказывала. Марья Петровна – вот и все. А Омск, тоже сказать, город большой, не найдешь ее там. Ищи ветра в поле!
– Стало быть, не найдешь! – соглашается хозяин и смотрит на меня так, как будто хочет сказать: „Помоги же, Бога ради!“<…>
Доброта для души то же, что здоровье для тела: она незаметна, когда владеешь ею, и она дает успех во всяком деле.
Л. ТолстойГлаза хозяйки краснеют, наливаются слезами, и она быстро выходит из горницы. Хозяин кивает ей вслед, усмехается и говорит:
– Привыкла… Известно, жалко!
Он и сам привык, ему тоже жалко, но он мужчина, и сознаться ему в этом неловко.
Какие хорошие люди! Пока я пью чай и слушаю про Сашу, мои вещи лежат на дворе, в возке. На вопрос, не украдут ли их, мне отвечают с улыбкой:
– Кому же тут красть? У нас и ночью не крадут».
А. Чехов, «Из Сибири. Остров Сахалин»Нет ничего святее и бескорыстнее любви матери; всякая привязанность, всякая любовь, всякая страсть или слаба, или своекорыстна в сравнении с нею!.. Ее высочайшее счастье – видеть вас подле себя, и она посылает вас туда, где, по ее мнению, вам веселее; для вашей пользы, вашего счастья она готова решиться на всегдашнюю разлуку с вами…
В. БелинскийОдно имя всегда свято – материнское
Каждый в жизни идет своим путем, каждому суждены свои взлеты и падения, успехи и ошибки. Каждого человека поддерживают друзья, осуждают недруги, каждый стремиться завоевать одобрение одних и не обращает внимания на слова других… Но нет ничего неизменного: в любой момент человек может оступиться, друзья могут отвернуться. И только одной женщине на земле всегда будет дело до того, здоров ли ты и тепло ли тебе, она всегда ждет тебя, всегда простит и примет, какие бы ошибки ты не совершил, – это мама.
* * *
«Любимый сын мой,
Что с тобой?
Ты был так кроток,
Был ты так смиренен.
И говорили все наперебой:
Какой счастливый
Александр Есенин!
В тебе надежды наши
Не сбылись,
И на душе
С того больней и горьше,
Что у отца
Была напрасной мысль,
Чтоб за стихи
Ребенок узнает маму по улыбке.
Л. ТолстойТы денег брал побольше.
Хоть сколько б ты
Ни брал,
Ты не пошлешь их в дом,
И потому так горько
Речи льются,
Что знаю я
На опыте твоем:
Поэтам деньги не даются.
Мне страх не нравится,
Что ты поэт,
Что ты сдружился
С славою плохою.
Гораздо лучше б
С малых лет
Ходил ты в поле за сохою».
С. Есенин, «Письмо от матери»V
Мудрость родительская
Отцы и дети
Быть может, нет ничего сложнее в мире, чем человеческие отношения. Самой природой устроено так, что ребенок нуждается в родительской заботе и защите еще долгое время после рождения. С каждым днем нити, связывающие мать, отца и ребенка, становятся все прочнее, а узор этих нитей – все сложнее.
Искренняя любовь не за что-то, а как данность, терпение, желание передать знания, обучить и подготовить к жизни – это качества настоящих родителей. Но не только дети учатся у них, случается и им учиться у своих отпрысков. О теории воспитания учеными написаны сотни страниц, но, кроме новейших научных изысканий, лежащих в сфере психологии или бихевиористики, существует тысячелетний опыт предков. Прислушаемся же к нему.
Мать примет все, как есть
У каждого человека есть мама. Она носит дитя, рожает и растит его, не спит ночами, укачивая младенца, печет торт на день рождения, волнуется за детские двойки и разбитые коленки… Но вот малыш вырастает и уходит в свою взрослую жизнь. Всегда ли мама понимает своего ребенка? Конечно, нет. Но материнская любовь от непонимания не становится слабее.
* * *
«„Енюшка, Енюша“, – раздался трепещущий женский голос. Дверь распахнулась, и на пороге показалась кругленькая, низенькая старушка в белом чепце и короткой пестрой кофточке. Она ахнула, пошатнулась и наверно бы упала, если бы Базаров не поддержал ее. Пухлые ее ручки мгновенно обвились вокруг его шеи, голова прижалась к его груди, и все замолкло. Только слышались ее прерывистые всхлипывания. <…>
– Ах, Василий Иваныч, – пролепетала старушка, – в кои-то веки батюшку-то моего, голубчика-то, Енюшеньку… – И, не разжимая рук, она отодвинула от Базарова свое мокрое от слез, смятое и умиленное лицо, посмотрела на него какими-то блаженными и смешными глазами и опять к нему припала. <…>
Арина Власьевна не замечала Аркадия, не потчевала его; подперши кулачком свое круглое лицо, которому одутловатые, вишневого цвета губки и родинки на щеках и над бровями придавали выражение очень добродушное, она не сводила глаз с сына и все вздыхала; ей смертельно хотелось узнать, на сколько времени он приехал, но спросить его она боялась. „Ну, как скажет на два дня“, – думала она, и сердце у ней замирало. <…>
Жалоба, что нас не понимают, чаще всего происходит от того, что мы не понимаем людей.
В. КлючевскийАрина Власьевна была настоящая русская дворяночка прежнего времени… В молодости она была очень миловидна, играла на клавикордах и изъяснялась немного по-французски; но в течение многолетних странствий с своим мужем, за которого она вышла против воли, расплылась и позабыла музыку и французский язык. Сына своего она любила и боялась несказанно; управление имением предоставила Василию Ивановичу – и уже не входила ни во что: она охала, отмахивалась платком и от испуга подымала брови все выше и выше, как только ее старик начинал толковать о предстоявших преобразованиях и о своих планах. Она была мнительна, постоянно ждала какого-то большого несчастья и тотчас плакала, как только вспоминала о чем-нибудь печальном… Подобные женщины теперь уже переводятся. Бог знает – следует ли радоваться этому!»
И. Тургенев, «Отцы и дети»Свистулька от зла бережет
В древности славяне изготавливали детские игрушки из самых доступных материалов – дерева и глины. Это были грубовато отделанные, вылепленные или выструганные схематические фигурки людей и различных животных. Игрушки не отличались тонкостью работы по нескольким причинам. Во-первых, обращались с ними отнюдь не бережно, во-вторых, тщательная обработка требовала драгоценного времени, а в-третьих, «незаконченность» игрушки будила фантазию ребенка, толкала его к творческому развитию.
Кроме развлекательного назначения, игрушки имели и культовое. Женские фигурки изображали Берегиню, конь символизировал солнце, а птица – силы воды и воздуха. Кстати, глиняные свистульки, распространенные на Руси, были очень популярны, так как считалось, что свист успешно отгоняет злых духов.
К. Маковский. Дети, играющие в мастерской, 1880
Опыт поколений
Мир полон простых истин. Но каждое поколение, рождаясь и взрослея, вынуждено постигать их снова и снова. И порой простота этих истин только кажущаяся, и людям приходится дорого платить за знания.
Но, к счастью, рядом с человеком есть те, кто хочет облегчить его путь, поделиться знанием и уберечь от серьезных ошибок и тяжелых утрат. Старшее поколение, наши бабушки и дедушки, как вовремя мы слышим их наставления, от сколь многого они защищают нас!
* * *
«– Ну, вот тебе беспереводный рубль, – сказала она. – Бери его и поезжай в церковь. После обедни мы, старики, зайдем к батюшке, отцу Василию, пить чай, а ты один, – совершенно один, – можешь идти на ярмарку и покупать все, что ты сам захочешь. Ты сторгуешь вещь, опустишь руку в карман и выдашь свой рубль, а он опять очутится в твоем же кармане.
– Да, – говорю, – я уже все это знаю.
А сам зажал рубль в ладонь и держу его как можно крепче. А бабушка продолжает:
– Рубль возвращается, это правда. Это его хорошее свойство, – его также нельзя и потерять; но зато у него есть другое свойство, очень невыгодное: неразменный рубль не переведется в твоем кармане до тех пор, пока ты будешь покупать на него вещи, тебе или другим людям нужные или полезные, но раз что ты изведешь хоть один грош на полную бесполезность – твой рубль в то же мгновение исчезнет. <…>
Я подошел к лавочке, где были ситцы и платки, и накупил всем нашим девушкам по платью, кому розовое, кому голубое, а старушкам по маленькому головному платку; и каждый раз, что я опускал руку в карман, чтобы заплатить деньги, – мой неразменный рубль все был на своем месте. <…> Потом я купил и себе очень много сластей и орехов, а в другой лавке взял большую книгу „Псалтырь“, такую точно, какая лежала на столе у нашей скотницы. <…>
Человек со стекляшками повернулся перед солнцем, так что пуговицы на его жилете издали тусклое блистание, и отвечал:
– Извольте, я вам его продам с большим удовольствием, но только это очень дорого стоит.
– Прошу вас не беспокоиться и скорее сказать мне вашу цену за жилет.
Он очень лукаво улыбнулся и молвил:
– Однако вы, я вижу, очень неопытны, как и следует быть в вашем возрасте, – вы не понимаете, в чем дело. Мой жилет ровно ничего не стоит, потому что он не светит и не греет, и потому я отдаю вам даром, но вы мне заплатите по рублю за каждую нашитую на нем стекловидную пуговицу, потому что эти пуговицы хотя тоже не светят и не греют, но они могут немножко блестеть на минутку, и это всем очень нравится.
Одно поколение словно волна набегает на другое, совсем не зная друг друга.
Ф. Тютчев– Прекрасно, – отвечал я, – я даю вам по рублю за каждую вашу пуговицу. Снимайте скорей ваш жилет.
– Нет, прежде извольте отсчитать деньги.
– Хорошо.
Я опустил руку в карман и достал оттуда один рубль, потом снова опустил руку во второй раз, но… карман мой был пуст… Мой неразменный рубль уже не возвратился… он пропал… он исчез… его не было, и на меня все смотрели и смеялись».
Н. Лесков, «Неразменный рубль»Мы все тоскуем о каком-то прекрасном человеке. В нашей воле помочь ему явиться на земле! Так израсходуем же нашу волю, чтобы он явился скорее, и, может быть, мы будем вознаграждены за это счастье видеть среди нас юных предтеч того, о ком так давно тоскует наша душа.
М. ГорькийНаставление… родителям
В детстве кажется, что взрослые знают ответы на все вопросы. И как хочется поскорее повзрослеть, чтобы тоже все на свете знать!
Но оказывается, что и взрослым иногда совсем не лишне было бы получить дельный совет. Поэтому наши предки не поленились написать книгу, где оставили потомкам множество поучений, в том числе и о том, как правильно воспитывать отпрысков.
Главнейшая дорога человеческого воспитания есть убеждение.
К. Ушинский* * *
«Как воспитать своих детей в поучениях разных и в страхе Божьем
Да пошлет Бог кому детей, сыновей и дочерей, то заботиться отцу и матери о чадах своих; обеспечить их и воспитать в доброй науке: учить страху Божию и вежливости, и всякому порядку. А со временем, по детям смотря и по возрасту, учить их рукоделию, отец – сыновей, а мать – дочерей, кто чего достоин, какие кому Бог способности даст. Любить и хранить их, но и страхом спасать, наказывая и поучая, а не то, разобравшись, и поколотить. Наказывай детей в юности – упокоят тебя в старости твоей. И хранить, и блюсти чистоту телесную и от всякого греха отцам чад своих как зеницу ока и как свою душу. Если же дети согрешают по отцовскому или материнскому небрежению, о таковых грехах и ответ им держать в день Страшного суда. Так что если дети, лишенные наставлений отца и матери, в чем согрешат или зло сотворят, то и отцу и матери с детьми их от Бога грех, а от людей укор и насмешка, дому убыток, а себе самим скорбь, от судей же позор и пеня. Если же у богобоязненных родителей, рассудительных и разумных, дети воспитаны в страхе Божьем в добром наставлении, и научены всякому знанию и порядку, и ремеслу, и рукоделию, – такие дети вместе с родителями своими Богом будут помилованы, священниками благословлены и добрыми людьми похвалены, а вырастут – добрые люди с радостью и благодарностью женят сыновей своих на их дочерях или, по Божьей милости и подбирая по возрасту, своих дочерей за сыновей их выдадут замуж».
«Домострой»Непослушных детей горе учит
Что бы ни думали дети, порой обижаясь на родителей, родители своим чадам желают только добра. И потому лучше слушать их наставления, а не то учиться придется не у маменьки да папеньки, а у самого Горя-Злосчастия!
* * *
«„Государи вы, люди добрыя!
Скажу я вам про свою нужду великую…
Яз как принялся за питье за пьяное,
ослушался яз отца своего и матери, —
благословение мне от них миновалося;
Господь Бог на меня разгневался…
Ахти мне, Злочастие горинское,
до беды меня, молотца, домыкало,
уморило меня, молотца, смертью голодною,
уже три дни мне были нерадошны,
не едал я, молодец, ни полу куса хлеба.
Ино кинусь я, молодец, в быстру реку,
полощь мое тело, быстра река,
ино еште, рыбы, мое тело белое!
Ино лутчи мне жития сего позорного,
уйду ли я, я у Горя злочастного“.
И в тот час у быстри реки
скоча Горе из-за камени:
босо, наго, нет на Горе ни ниточки,
еще лычком Горе подпоясано,
богатырским голосом воскликало:
„Стой ты, молодец,
меня, Горя, не уйдеш никуды!
Проповедовать с амвона, увлекать с трибуны, учить с кафедры гораздо легче, чем воспитывать одного ребенка.
А. ГерценНе мечися в быстру реку,
да не буди в горе кручиноват, —
а в горе жить – некручинну быть,
а кручинну в горе погинути!
Спамятуй, молодец, житие свое первое,
и как тебе отец говорил,
и как тебе мати наказывала!
О чем тогда ты их не послушал,
не захотел ты им покоритися,
постыдился им поклонитися,
а хотел ты жить, как тебе любо есть.
А хто родителей своих на добро учения не слушает,
того выучю я, Горе злочастное…“»
«Повесть о Горе и Злочастии…»А. Корзухин. Разлука, 1872. Очень тревожно матери отпускать сына. Она дает ему последние наставления перед долгой разлукой
От детских игр – к великим победам
Известно, что жизнь у царей была нелегкая, вся в трудах и заботах. И при дворе вокруг царских детей всегда были мамки и няньки, хлопотавшие над ними с утра до ночи. Но и обремененные царскими заботами отцы находили время заниматься воспитанием наследников. А как иначе, ведь от того, каким вырастет отрок, зависела судьба страны! И, пожалуй, лишь родной отец может разглядеть и разбудить в малыше-сыне великого полководца, каким суждено было стать Петру I.
* * *
«Алексей Михайлович с молодой красавицей женой души не чаяли в ребенке, окружали его роскошной обстановкой, наряжали в богатые платья и одаряли всевозможными игрушками, приходившимися царевичу особенно по нраву. <…>
Зимой царевич вволю катался в санках с ледяных гор, а летом торжественно разъезжал по улицам Москвы в потешной каретке, которую ему подарил Артамон Сергеевич Матвеев. Каретка эта была маленькая, а в ней четыре темно-карих лошадки с бархатной шлеей и вызолоченной упряжью. <…>
Замечая в своем бойком, подвижном и энергичном сыне особенное влечение к военному делу и воинским упражнениям, Алексей Михайлович озаботился придать его играм более правильный характер: он составил для него целый полк, обмундировал его в зеленые мундиры, дал солдатикам знамена и ружья и снабдил их всяческими полковыми вещами; полк этот был назван по имени Петра – „Петров полк“, а сам царевич назначен был полковником; ему рапортовали по всем надобностям полка, от него же требовали и распоряжений. Государь лично наблюдал за приказаниями четырехлетнего полководца и руководил его действиями.
Без хороших отцов нет хорошего воспитания, несмотря на все школы.
Н. КарамзинТакое направление забав маленького Петра принесло огромную пользу: он явился, так сказать, „первым кадетом“ на Руси и первый прошел основательную школу воинского дела, курс военных наук. Курс этот изучался не на основании книжек, не с голоса учителей, а на живом деле, хотя и потешном, с участием живых людей – товарищей детства. Здесь не было школьной скуки и стеснений, но вместе с тем вся постановка полка, его упражнения и обучение требовали от царевича сдержанности, умеренности и послушания, т. е. всего того, что мы называем воинской дисциплиной».
Б. Глинский, «Царские дети и их наставники»Все нравственное воспитание детей сводится к доброму примеру. Живите хорошо или хоть старайтесь жить хорошо, и вы по мере вашего успеха в хорошей жизни хорошо воспитаете детей.
Л. ТолстойЛюби ребенка – все остальное приложится!
Говорят, что еще во чреве матери ребенок слышит музыку, различает гнев и уныние, радость и веселье. И чем благополучнее мать во время беременности, тем здоровее и счастливее родится малыш. Не спорьте, не ссорьтесь, не унывайте. Ведь долгожданные и заранее любимые дети обычно в жизни удачливее своих нежеланных ровесников.
Вы вашими словами обманете взрослого человека, но не обманете ребенка; не слова ваши будет он слушать, но ваш взор, ваш дух, который обладает вами.
В. Одоевский* * *
«Рождение сына произвело необыкновенное веселье в доме; даже соседи отчего-то повеселели. Вся прислуга Багровых, опьянев сначала от радости, а потом от вина, пела и плясала на дворе; напились даже те, которые никогда ничего не пивали, в числе последних был Ефрем Евсеев, с которым не могли сладить, потому что он все просился в комнату к барыне, чтоб посмотреть на ее сынка; наконец, жена, с помощью Параши, плотно привязала Евсеича к огромной скамейке, но он, и связанный, продолжал подергивать ногами, щелкать пальцами и припевать, едва шевеля языком: „Ай, люли, ай, люли!..“
Андрей Михайлыч Клоус, устав от трудов и радостного волнения, сел, наконец, в кресла и с великим наслаждением напился чаю, а как в этот вечер он как-то усерднее подливал рому, то и почувствовал после третьей чашки, что у него зашумело в голове. Приказав, чтобы новорожденному до утра не давали груди кормилицы, а поили одним ревенным сиропом, он простился с своими счастливыми хозяевами, поцеловал ручонку новорожденного и поехал спать с тем, чтобы поранее навестить родильницу. Проходя через двор, он увидел пляску и услышал песни, которые неслись из всех окон кухни и людских. Он остановился, и хоть жаль было ему помешать веселью добрых людей, но принялся он всех уговаривать, чтоб перестали они петь и плясать, потому что барыне их нужен покой. К удивлению его, все послушались и при нем же полегли спать. Выходя из ворот, немец бормотал про себя: „Какой счастливый мальчишка! как все ему рады!“
И в самом деле, при благоприятных обстоятельствах родился этот младенец! Мать, страдавшая беспрестанно в первую беременность, – нося его, была совершенно здорова; никакие домашние неудовольствия не возмущали в это время жизни его родителей; кормилица нашлась такая, каких матерей бывает немного, что, разумеется, оказалось впоследствии; желанный, прошеный и моленый, он не только отца и мать, но и всех обрадовал своим появлением на белый свет; даже осенний день был тепел, как летний!..»
С. Аксаков, «Семейная хроника»Человек, действительно уважающий человеческую личность, должен уважать ее в своем ребенке, начиная с той минуты, когда ребенок почувствовал свое «я» и отделил себя от окружающего мира.
Д. ПисаревОтдать жизнь без сомнений
Что сильнее инстинкта самосохранения? Он присущ любому живому существу. Но и этот основополагающий инстинкт меркнет перед могучей силой – стремлением защитить свое дитя. Как бы ни были неравны силы, разве будут думать родители об опасности? Всегда и везде их первая мысль будет не о себе, им не нужно времени, чтобы принять решение. Родительская любовь сильнее страха смерти!
* * *
«Я возвращался с охоты и шел по аллее сада. Собака бежала впереди меня.
Вдруг она уменьшила свои шаги и начала красться, как бы зачуяв перед собою дичь.
Я глянул вдоль аллеи и увидел молодого воробья с желтизной около клюва и пухом на голове. Он упал из гнезда (ветер сильно качал березы аллеи) и сидел неподвижно, беспомощно растопырив едва прораставшие крылышки.
Моя собака медленно приближалась к нему, как вдруг, сорвавшись с близкого дерева, старый черногрудый воробей камнем упал перед самой ее мордой – и весь взъерошенный, искаженный, с отчаянным и жалким писком прыгнул раза два в направлении зубастой раскрытой пасти.
Он ринулся спасать, он заслонил собою свое детище… но все его маленькое тело трепетало от ужаса, голосок одичал и охрип, он замирал, он жертвовал собою!
Бессмертие, разумеется неполное, осуществляется, несомненно, в потомстве.
Л. ТолстойКаким громадным чудовищем должна была ему казаться собака! И все-таки он не мог усидеть на своей высокой, безопасной ветке… Сила, сильнее его воли, сбросила его оттуда.
Мой Трезор остановился, попятился… Видно, и он признал эту силу.
Я поспешил отозвать смущенного пса – и удалился, благоговея.
Да; не смейтесь. Я благоговел перед той маленькой героической птицей, перед любовным ее порывом.
Любовь, думал я, сильнее смерти и страха смерти. Только ею, только любовью держится и движется жизнь».
И. Тургенев, «Воробей»Возвращение к истокам
Наверное, для всех детей в мире наступает момент, когда они внезапно ощущают себя умнее и выше своих старших родственников. Причем чаще всего это касается не родителей, остающихся по-прежнему если не небожителями, то фигурами авторитетными. А вот так горячо любимые ранее бабушки и дедушки начинают стеснять и смущать молодое поколение несовременностью и «отсталостью». Юной Ане придется пережить смерть отца и пришедшие следом невзгоды, чтобы понять, сколько мудрости и бесконечной любви в ее бабушке, которая всегда была ее надежной гаванью.
* * *
«Воздух Опухтина действительно оказался здоровым для Ани. Она росла толстеньким, живым, веселым ребенком, почти не страдая от обыкновенных детских болезней. <…>
Попытка Анны Федоровны одевать ее, как барышню, совершенно не удалась: она рвала в клочки свои кисейные платьица, изнашивала в неделю пару прюнелевых ботинок, портила шляпки, употребляя их то вместо корзинки, то вместо посуды для черпания воды.
– И зачем ты, бабушка, шьешь мне эти гадкие платья! – чуть не со слезами на глазах говорила девочка, примеривая хорошенький костюм, сшитый для нее Анной Федоровной. – Так в них тесно и неловко! Я, знаешь, лучше поменяюсь со Стешей: у нее болит ножка, она все равно сидит дома, я отдам ей это платье, а себе возьму ее сарафан – в нем лучше.
<…> [Но годы идут, отец забирает Аню в город, где она совершенно преображается.]
Хорошо тому жить, кому бабушка ворожит.
Русская пословицаИ Анне стало казаться действительно очень приятно похвастаться переменой, происшедшей в ней, перед деревенскими дикарями. Она с ужасом вспоминала о том, как проводила свое детство, какие игры занимали ее, каким грязным, оборванным обществом была она окружена. Из редких писем Анны Федоровны она видела, что это общество до сих пор считает ее своею, что оно относится к ней, как к равной, с прежним бесцеремонным дружелюбием: не худо будет положить этому конец, не худо будет показать всем этим бедным, глупым людям, что она не прежний бессмысленный ребенок, что она стоит неизмеримо выше их! <…>
„Милый мой голубчик! – писала дрожащею рукою Анна Федоровна. – Получила я твое письмецо и немало слез пролила над ним. Много перенесла я в жизни, а, кажись, всего тяжелее теперь переносить твое горе. <…> Все мне думается, что кабы ты вздумала приехать опять к нам сюда! Может, тебе приятно было бы отдохнуть у нас, да пожить в тишине да в спокойствии; а уж мне какую бы ты радость сделала! <…>“
Девушка поднесла письмо к губам и нежно поцеловала его.
„Я буду смеяться над ней! За кого же принимает она меня? Она думает, что я все та же пустая, тщеславная девчонка, какой она видела меня в последний раз! Нет, моя дорогая, теперь уж я не та, теперь ты была бы довольна мной!“
– Конечно, я поеду к ней! – почти вслух вскричала девушка, и на сердце ее вдруг стало как-то весело и светло».
А. Анненская, «Анна»Если же поймешь, что воспитывать других мы можем только через себя, то упраздняется вопрос о воспитании и остается один вопрос: как надо самому жить?
Л. ТолстойОдна ошибка всей жизни может поворот сделать
Воспитание детей – тяжелый труд, требующий от родителей серьезного и вдумчивого отношения. Ребенок – это не игрушка, он восприимчив гораздо больше, чем окружающие его взрослые. И легкомыслие отца или матери зачастую приводит к ситуациям, на первый взгляд, даже забавным, хотя ничего забавного в них совершенно нет.
Конь о четырех ногах, да и то спотыкается.
Русская поговорка* * *
«Я нередко слыхал от настоящих русских людей, то есть от крестьян, что „такой-то парень укинулся в дедушку или прадедушку: весь, как вылитый, в него, и обличьем и обычьем“. Эти чудно-меткие слова казались мне вздором. Судьбе угодно было, чтобы верный и глубокий смысл народного замечания и выражения осуществился в одном из моих сыновей. Сын мой Григорий, родившийся 4 января 1820 года, в воскресенье, ровно в полдень, в селе Знаменском, Аксаково тож, скоро стал напоминать мне голубыми глазами и шириной склада моего дедушку, а своего прадедушку, Степана Михайловича. Впоследствии это сходство увеличилось и было признано всеми родными. В 1821 году осьмимесячного Гришу повезли мы с собою в Москву, где прожили ровно год. Гриша был такой прелестный младенец, что никто не мог видеть его и не приласкать: полный, круглый, розовый, атласный, с большими светлыми, веселыми голубыми глазами. Это были любовь и утеха всего дома и всех знакомых. <…> В двухлетнем дитяти, необыкновенно добром и веселом, развивавшаяся постепенно вспыльчивость сделалась так забавною и смешною, что я даже сам, более других убежденный в вредных последствиях такой забавы, не мог иногда утерпеть и не подразнить Гришу. Гнев его обнаруживался уже не одной краской в лице и потемнением веселых глазок, но и градом ударов детского, впрочем, необыкновенно большого и сильного кулачка. Вспышка, мгновенно налетавшая, – мгновенно и улетала: в ту же минуту Гриша уже обнимал, плакал и целовал того, кого колотил. Сколько раз я сам, неразумный отец, дразнил его! <…>
Последняя проделка в этом роде, когда Грише было уже около шести лет, наконец, вразумила меня. Гриша, выведенный из терпения моими убедительными доказательствами, что я немец Дромер, дал мне полновесную пощечину, примолвя: „а когда вы не отесинька, то как смеете лежать на его постели?“ Туман слетел с моих глаз…
Кончилась забава, перестали дразнить Гришу и свои, и чужие».
С. Аксаков, «Семейная хроника»Золотая пора
Как бы ни складывалась жизнь, хорошо или плохо, какие бы трудности ни приходилось преодолевать, любой человек, детство которого было счастливым, имеет по крайней мере одно верное прибежище. Это место, где всегда можно отдохнуть душой, отрешиться от горестей и забот и вспомнить, как хорошо было под родительским крылом.
* * *
«Счастливая, счастливая, невозвратимая пора детства! Как не любить, не лелеять воспоминаний о ней? Воспоминания эти освежают, возвышают мою душу и служат для меня источником лучших наслаждений.
Набегавшись досыта, сидишь, бывало, за чайным столом, на своем высоком креслице; уже поздно, давно выпил свою чашку молока с сахаром, сон смыкает глаза, но не трогаешься с места, сидишь и слушаешь. И как не слушать? Maman говорит с кем-нибудь, и звуки голоса ее так сладки, так приветливы. Одни звуки эти так много говорят моему сердцу! Отуманенными дремотой глазами я пристально смотрю на ее лицо, и вдруг она сделалась вся маленькая, маленькая – лицо ее не больше пуговки; но оно мне все так же ясно видно: вижу, как она взглянула на меня и как улыбнулась. Мне нравится видеть ее такой крошечной. Я прищуриваю глаза еще больше, и она делается не больше тех мальчиков, которые бывают в зрачках; но я пошевелился – и очарование разрушилось; я суживаю глаза, поворачиваюсь, всячески стараюсь возобновить его, но напрасно. Я встаю, с ногами забираюсь и уютно укладываюсь на кресло.
Семья начинается с детей.
А. Герцен– Ты опять заснешь, Николенька, – говорит мне maman, – ты бы лучше шел на верх.
– Я не хочу спать, мамаша, – ответишь ей, и неясные, но сладкие грезы наполняют воображение, здоровый детский сон смыкает веки, и через минуту забудешься и спишь до тех пор, пока не разбудят. Чувствуешь, бывало, впросонках, что чья-то нежная рука трогает тебя; по одному прикосновению узнаешь ее и еще во сне невольно схватишь эту руку и крепко, крепко прижмешь ее к губам.
Все уже разошлись; одна свеча горит в гостиной; maman сказала, что она сама разбудит меня; это она присела на кресло, на котором я сплю, своей чудесной нежной ручкой провела по моим волосам, и над ухом моим звучит милый знакомый голос:
– Вставай, моя душечка: пора идти спать.
Ничьи равнодушные взоры не стесняют ее: она не боится излить на меня всю свою нежность и любовь. Я не шевелюсь, но еще крепче целую ее руку».
Л. Толстой, «Детство»Охотнику – рогатина, пахарю – орало
Воспитание молодежи у славян имело свою специфику, как и у многих племенных народов. Маленькие дети росли с родителями, но по достижении определенного возраста их собирали в молодежные дома, некое подобие гимнасий у древних греков. Там подростков готовили к инициации, учили делать орудия труда и охотиться.
Позже начиналась «специализация», которая определялась социальным статусом ребенка. Традиционным было разделение на земледельцев, ремесленников, дружинников и жрецов. Основы земледельческой науки подросток чаще всего постигал дома. Для обучения ремеслу его отдавали жить в семью мастера подмастерьем, и в это время ответственность за физическое здоровье и нравственное воспитание нес старший ремесленник. Будущие дружинники жили обособленно и обучались военному искусству в специальных укрепленных лагерях, где проводились тренировки.
А. Ржевская. Веселая минутка, 1897
Все родом из детства
Как бы ни были малы дети, родителям следует быть осторожными в словах. Никто не может знать точно, понимает ли вас ребенок. И если да, то как именно он поймет услышанное? Не стоит за глаза произносить то, что вы не сказали бы, глядя ему в лицо. Всего несколько неосторожных слов могут изменить характер маленького человека и повлиять на всю его дальнейшую жизнь.
* * *
«Сколько-нибудь связные воспоминания начинаются у меня лишь с того времени, когда мне было лет пять и когда мы жили в Калуге. Нас было тогда трое детей: сестра моя Анюта была лет на шесть меня старше, а брат Федя года на три моложе. <…>
Кончив урок, сестра тотчас опять прибегает к нам. С гувернанткой ей скучно, а у нас веселее, тем более, что к нашей няне часто приходят гости, другие няни или горничные, которых она угощает кофеем и от которых можно услышать много интересного.
Иногда заглянет к нам в детскую мама. Когда я вспоминаю мою мать в этот первый период моего детства, она всегда представляется мне совсем молоденькой, очень красивой женщиной. Я вижу ее всегда веселой и нарядной. Чаще всего вспоминается она мне в бальном платье, декольте, с голыми руками, со множеством браслетов и колец. Она собирается куда-нибудь в гости, на вечер, и зашла проститься с нами.
Лишь только она покажется, бывало, в дверях детской, Анюта тотчас подбежит к ней, начнет целовать ей руки и шею и рассматривать, и перебирать все ее золотые безделушки.
– Вот и я буду такая красавица, как мама, когда вырасту! – говорила она, нацепляя на себя мамины украшения и становясь на цыпочки, чтобы увидеть себя в маленьком зеркальце, висящем на стене. Это очень забавляет маму.
Иногда и я испытываю желание приласкаться к маме, взобраться к ней на колени; но эти попытки как-то всегда оканчиваются тем, что я, по неловкости, то сделаю маме больно, то разорву ей платье и потом убегу со стыдом и спрячусь в угол. Поэтому у меня стала развиваться какая-то дикость по отношению к маме, и дикость эта еще увеличивалась тем, что мне часто случалось слышать от няни, будто Анюта и Федя – мамины любимчики, я же – нелюбимая.
Не знаю, была ли это правда или нет, но няня часто повторяла это, не стесняясь моим присутствием. Может быть, это ей только так казалось именно потому, что она сама любила меня гораздо больше других детей. Хотя она одинаково вырастила нас всех троих, но меня почему-то считала по преимуществу своей питомицей и потому обижалась за меня за всякую оказываемую мне, по ее мнению, обиду. <…>
Не верь речам, верь своим очам.
Русская народная пословицаБлагодаря подобным рассказам во мне рано развилось убеждение, что я нелюбимая, и это отразилось на всем моем характере. У меня все более и более стала развиваться дикость и сосредоточенность».
С. Ковалевская, «Воспоминания детства»С игрой и учение в радость
Бывают дети, которым учение дается легко, а успехи усиливают в них стремление познавать мир. Но что делать, если науки для малышей трудны? Нужно просто вспомнить, что детство – это время игры, а уж играть они согласны с раннего утра до позднего вечера! Если обучать ребенка, подавая все в занимательной, увлекательной форме, это будет в радость не только ему.
* * *
«Папенька поставил на стол табакерку. „Поди-ка сюда, Миша, посмотри-ка“, – сказал он. Миша был послушный мальчик; тотчас оставил игрушки и подошел к папеньке. Да уж и было чего посмотреть! Какая прекрасная табакерка! пестренькая, из черепахи. А что на крышке-то! Ворота, башенки, домик, другой, третий, четвертый, – и счесть нельзя, и все мал мала меньше, и все золотые; а деревья-то также золотые, а листики на них серебряные; а за деревьями встает солнышко, и от него розовые лучи расходятся по всему небу.
– Что это за городок? – спросил Миша.
– Это городок Динь-Динь, – отвечал папенька и тронул пружинку… <…>
Папенька вышел, а Миша остался над табакеркой. Вот он сидел-сидел над нею, смотрел-смотрел, думал-думал, отчего звенят колокольчики? <…>
Смотрит, золотой шатер с жемчужною бахромою; наверху золотой флюгер вертится, будто ветряная мельница, а под шатром лежит царевна Пружинка и, как змейка, то свернется, то развернется и беспрестанно надзирателя под бок толкает. <…>
Игра – в значительной степени основа всей человеческой культуры.
А. ЛуначарскийОн наклонился и прижал ее пальчиком – и что же? В одно мгновение пружинка с силою развилась, валик сильно завертелся, молоточки быстро застучали, колокольчики заиграли дребедень и вдруг пружинка лопнула. Все умолкло, валик остановился, молоточки попадали, колокольчики свернулись на сторону, солнышко повисло, домики изломались… Тогда Миша вспомнил, что папенька не приказывал ему трогать пружинку, испугался и… проснулся.
– Что во сне видел, Миша? – спросил папенька. <…>
– Да видите, папенька, – сказал Миша, протирая глазки, – мне все хотелось узнать, отчего музыка в табакерке играет; вот я принялся на нее прилежно смотреть и разбирать, что в ней движется и отчего движется; думал, думал и стал уже добираться, как вдруг, смотрю, дверка в табакерку растворилась… Тут Миша рассказал весь свой сон по порядку.
– Ну, теперь вижу, – сказал папенька, – что ты в самом деле почти понял, отчего музыка в табакерке играет; но ты это еще лучше поймешь, когда будешь учиться механике».
В. Одоевский, «Городок в табакерке»Мудрые мысли
Воспитание детей есть только самосовершенствование, которому ничто не помогает столько, как дети.
Л. ТолстойДитя родителям оказывает благодарность покорностию и почтением.
Екатерина IIОт пятилетнего ребенка до меня только шаг. От новорожденного до меня страшное расстояние.
Л. ТолстойКрестьянин богатеет не деньгами, а детьми.
А. СуворовИ воспитание, и образование неразделимы. Нельзя воспитывать, не передавая знания, всякое же знание действует воспитательно.
Л. ТолстойНет столь дурного человека, которого бы хорошее воспитание не сделало лучшим.
В. БелинскийВоспитателю надо глубоко знать жизнь, чтобы к ней готовить.
Л. ТолстойПравила воспитания суть первые основания, приуготовляющие нас быть гражданами.
А. СуворовИщи подход
Методы воспитания нередко становились камнем преткновения. На протяжении веков каждый народ растил своих детей так, как считал нужным, хотя иногда принятое в одной части света глубоко удивляет в другой. Но на самом деле все просто: в воспитании к каждому нужно искать свой подход. И чем талантливее воспитатель, тем больше пользы ребенку.
* * *
«И вот свершилось: я не удержался на педагогическом канате. В одно зимнее утро я предложил Задорову пойти нарубить дров для кухни. Услышал обычный задорно-веселый ответ:
– Иди сам наруби, много вас тут!
Это впервые ко мне обратились на „ты“.
В состоянии гнева и обиды, доведенный до отчаяния и остервенения всеми предшествующими месяцами, я размахнулся и ударил Задорова по щеке. Ударил сильно, он не удержался на ногах и повалился на печку. Я ударил второй раз, схватил его за шиворот, приподнял и ударил третий раз.
Я вдруг увидел, что он страшно испугался. Бледный, с трясущимися руками, он поспешил надеть фуражку, потом снял ее и снова надел. Я, вероятно, еще бил бы его, но он тихо и со стоном прошептал:
– Простите, Антон Семенович…
Мой гнев был настолько дик и неумерен, что я чувствовал: скажи кто-нибудь слово против меня – я брошусь на всех, буду стремиться к убийству, к уничтожению этой своры бандитов. У меня в руках очутилась железная кочерга. Все пять воспитанников молча стояли у своих кроватей, Бурун что-то спешил поправить в костюме.
Воспитание – великое дело: им решается участь человека.
В. БелинскийЯ обернулся к ним и постучал кочергой по спинке кровати:
– Или всем немедленно отправляться в лес, на работу, или убираться из колонии к чертовой матери!
И вышел из спальни. <…>
К моему удивлению, все прошло прекрасно. Я поработал с ребятами до обеда. Мы рубили в лесу кривые сосенки. Ребята в общем хмурились, но свежий морозный воздух, красивый лес, убранный огромными шапками снега, дружное участие пилы и топора сделали свое дело.
В перерыве мы смущенно закурили из моего запаса махорки, и, пуская дым к верхушке сосен, Задоров вдруг разразился смехом:
– А здорово! Ха-ха-ха-ха!..
Приятно было видеть его смеющуюся румяную рожу, и я не мог не ответить ему улыбкой:
– Что – здорово? Работа?
– Работа, само собой. Нет, а вот как вы меня съездили!
Задоров был большой и сильный юноша, и смеяться ему, конечно, было уместно. Я и то удивлялся, как я решился тронуть такого богатыря.
Он залился смехом и, продолжая хохотать, взял топор и направился к дереву:
– История, ха-ха-ха!..»
А. Макаренко, «Педагогическая поэма»Дети – это завтрашние судьи наши, это критики наших воззрений, деяний, это люди, которые идут в мир на великую работу строительства новых форм жизни.
М. ГорькийЛюбить, понимать, идти следом
Родители кажутся детям самыми могущественными существами. По мере взросления в каждом пробуждаются все новые силы, и вот уже сын или дочь шагают вперед, им открывать новые пути, им строить новую жизнь. И самая великая поддержка и помощь, когда отец и мать принимают твой выбор и готовы поддержать тебя.
* * *
«– У меня – двое было. Один, двухлетний, сварился кипятком, другого – не доносила, мертвый родился, – из-за работы этой треклятой! Радость мне? Я говорю – напрасно мужики женятся, только вяжут себе руки, жили бы свободно, добивались бы нужного порядка, вышли бы за правду прямо, как тот человек! Верно говорю, матушка?..
– Верно! – сказала мать. – Верно, милая, – иначе не одолеешь жизни…
– У вас муженек-то есть?
– Помер. Сын у меня…
– А он где, с вами живет?
– В тюрьме сидит! – ответила мать.
И почувствовала, что эти слова, вместе с привычной грустью, всегда вызываемой ими, налили грудь ее спокойной гордостью.
– Второй раз сажают – все за то, что он понял Божью правду и открыто сеял ее… Молодой он, красавец, умный! Газету – он придумал, и Михаила Ивановича он на путь поставил, – хоть и вдвое старше его Михайло-то! Теперь вот – судить будут за это сына моего и – засудят, а он уйдет из Сибири и снова будет делать свое дело…
В семейной жизни самый важный винт – это любовь.
А. ЧеховОна говорила, а гордое чувство все росло в груди у нее и, создавая образ героя, требовало слов себе, стискивало горло. Ей необходимо было уравновесить чем-либо ярким и разумным то мрачное, что она видела в этот день и что давило ей голову бессмысленным ужасом, бесстыдной жестокостью. Бессознательно подчиняясь этому требованию здоровой души, она собирала все, что видела светлого и чистого, в один огонь, ослеплявший ее своим чистым горением…
– Уже их много родилось, таких людей, все больше рождается, и все они, до конца своего, будут стоять за свободу для людей, за правду…
Она забыла осторожность и, хотя не называла имен, но рассказывала все, что ей было известно о тайной работе для освобождения народа из цепей жадности. Рисуя образы, дорогие ее сердцу, она влагала в свои слова всю силу, все обилие любви, так поздно разбуженной в ее груди тревожными толчками жизни, и сама с горячей радостью любовалась людьми, которые вставали в памяти, освещенные и украшенные ее чувством. <…>
– Господа! Это мать Павла Власова! – негромко крикнул кто-то, и не сразу, но быстро все замолчали.
– Позвольте пожать вам руку!
Чья-то крепкая рука стиснула пальцы матери, чей-то голос взволнованно заговорил:
– Ваш сын будет примером мужества для всех нас…»
М. Горький, «Мать»Вечные истины
Времена меняются, вместе с ними меняется и человек. То, что было правильным для прапрадедов, ныне может показаться несуразностью, а то и дикостью. Но какие изменения не претерпевали бы понятия и идеи, основа всегда остается прежней. Главные моральные и нравственные ценности неизменны в веках.
* * *
«…Совершенное воспитание состоит из физического воспитания, из нравственного и, наконец, из школьного, или классического. Первые две части всякому человеку необходимо нужны, третия же некоторого звания людям нужна и прилична, но притом не лишняя никому и украшает и самую высшую степень знатности, в коей таковые приобретенные красоты ума с большим блеском оказываются и сияют. <…>
Физическое воспитание выполняется, когда детям чрез простую пищу, чрез простое и покойное платье, чрез движение, привычку к воздуху и трудам подадут силы и сделают их телом крепкими и здоровыми. Польза оного ощущительна не только относительно долголетию, но и способствию, коим таковое воспитание служит соделывать так вскормленных людей способными к большим предприятиям, геройским подвигам и к непоколебимой твердости в предпринятом; ибо трудно себя ласкать надеждою от истощенного и слабого тела увидеть действия великого духа, кои всегда с трудами, а нередко и с опасностью соединены бывают.
Хорошее воспитание не в том, что ты не прольешь соуса на скатерть, а в том, что ты не заметишь, если это сделает кто-нибудь другой.
А. ЧеховНравственное воспитание выполняется, когда детей к терпению, к благосклонности и к благоразумному повиновению приучишь, когда вперишь им, что правила чести есть закон, коему подчиняются все степени и состояния; когда, не обременяя их память излишними предписаниями, впечатляешь в нежные сердца их любовь к правде и к Отечеству, почтение к законам церковным и гражданским, почтение и доверенность к родителям, омерзение к эгоизму…
Школьное, или классическое, воспитание выполняется совершенным познанием природного языка, также латинского и греческого, коим учат для почерпания в зрелых летах красот и высоких мыслей, которых бы мы на нашем языке не имели, если б из древних латинских и греческих классиков оных не заняли…
Оканчивает же воспитание светское обращение; испытание нас сильнее убеждает, нежели какие предписания или книги нас уверить удобны. А как при таковом здесь изображенном воспитании полагается, что юноши к развратным сообществам вкорененное омерзение иметь будут, то обхождение с благородными и умными людьми выполняет то, чему книги и наставники основание положили».
Е. Дашкова, «О смысле слова „воспитание“»Принести в подоле
На первый взгляд, это выражение несет в себе только негативный контекст. Однако корни этого фразеологизма уходят в историю народного русского костюма.
Конечно, на Руси детей носили и на руках, но матери важно было иметь руки свободными, ведь с рождением малыша дел только прибавлялось. Потому в ход шли платки, перевязи и даже плетеные туески, но удобнее всего было носить ребенка в подоле. Подолом называли не только низ обычной юбки, но и широкий длинный передник. Его повязывали на пояс, а концы скрепляли вокруг шеи. В такой своеобразной «люльке» малыш путешествовал с мамой и по дому, и в поле, и даже в лес по ягоды и грибы.
И. Пелевин. Первенец, 1888
Нет ничего невозможного
Влюбленные юноши обещают возлюбленным звезду с неба. Влюбленные мужчины клянутся положить к ногам женщин царство. Но воистину нет преграды для родителей, если от исполнения желания ребенка зависит его жизнь. И если маленькую девочку от смертельной болезни может излечить только настоящий слон… что ж, так тому и быть!
* * *
«– Мама… а можно мне… слона? Только не того, который нарисован на картинке… Можно?
– Конечно, моя девочка, конечно, можно. <…>
Но девочка глядит на игрушку так же равнодушно, как на потолок и на стены, и говорит вяло:
– Нет. Это совсем не то. Я хотела настоящего, живого слона, а этот мертвый. <…>
Папа хватает себя за волосы и убегает в кабинет. Там он некоторое время мелькает из угла в угол. Потом решительно бросает на пол недокуренную папиросу (за что ему всегда достается от мамы) и кричит горничной:
– Ольга! Пальто и шляпу!
В переднюю выходит жена.
– Ты куда, Саша? – спрашивает она.
Он тяжело дышит, застегивая пуговицы пальто.
– Я сам, Машенька, не знаю куда… только, кажется, я сегодня к вечеру и в самом деле приведу сюда, к нам, настоящего слона. <…>
На другой день девочка просыпается чуть свет и прежде всего спрашивает:
– А что же слон? Он пришел?
– Пришел, – отвечает мама, – но только он велел, чтобы Надя сначала умылась, а потом съела яйцо всмятку и выпила горячего молока.
<…> Слон оказывается гораздо больше, чем думала Надя, когда разглядывала его на картинке. Ростом он только чуть-чуть пониже двери, а в длину занимает половину столовой. Кожа на нем грубая, в тяжелых складках. Ноги толстые, как столбы. Длинный хвост с чем-то вроде помела на конце. Голова в больших шишках. Уши большие, как лопухи, и висят вниз. Глаза совсем крошечные, но умные и добрые. Клыки обрезаны. Хобот – точно длинная змея и оканчивается двумя ноздрями, а между ними подвижной, гибкий палец. Если бы слон вытянул хобот во всю длину, то наверно достал бы он им до окна. <…>
Приносят поднос с булками. Девочка угощает слона. Он ловко захватывает булку своим пальцем и, согнув хобот кольцом, прячет ее куда-то вниз под голову, где у него движется смешная, треугольная, мохнатая нижняя губа. <…> А девочка радостно хохочет.
Чувство выздоровления – одно из самых сладостных.
А. ПушкинУтром девочка просыпается бодрая, свежая и, как в прежние времена, когда она была еще здорова, кричит на весь дом, громко и нетерпеливо:
– Мо-лоч-ка!
Услышав этот крик, мама радостно крестится у себя в спальне.
Но девочка тут же вспоминает о вчерашнем и спрашивает:
– А слон?
Ей объясняют, что слон ушел домой по делам, что у него есть дети, которых нельзя оставлять одних, что он просил кланяться Наде и что он ждет ее к себе в гости, когда она будет здорова.
Девочка хитро улыбается и говорит:
– Передайте Томми, что я уже совсем здорова!»
А. Куприн, «Слон»VI
Мудрость благополучия
Как у Христа за пазухой
Благополучие – понятие широкое, включающее в себя разные аспекты жизни. Но, если смотреть на вещи просто, для того чтобы считать себя благополучным человеком, нужно в первую очередь быть здоровым, а во вторую – что-то иметь за душой. Недаром самое первое, чего мы желаем человеку по какому-нибудь знаменательному поводу, – это здоровье. Без здоровья нет ни сил на новые свершения, ни радости от достижений, ни желания что-либо делать. «Больной – и сам не свой» – говорит народная пословица.
О достатке и богатстве тоже сложено немало пословиц и присказок. Деньги – благо, если человек не забывает, что они лишь средство, а не цель жизни. Жадность и гордыня – побочные продукты благосостояния – всегда осуждались народом. Настоящий крепкий хозяин умеет считать копейку, но не скупится, помогает тем, кто оказался в беде; он заботится о своей выгоде, но не будет ради нее обманывать ближнего; он думает не только о себе, но и об общей пользе, о том, как сделать лучше для всех.
Средства от всех болезней есть в русских сказках
В народных сказках самым верным средством от ран, болезней и от самой смерти была живая вода. Эта волшебная жидкость обладала сверхъестественной силой. Тот, у кого был пузырек живой воды, мог ничего не бояться. В христианской культуре аналогом живой воды является вода святая. Яблоки у славян считались символом здоровья и долголетия, а в сказках их свойства достигали своего предела – молодильные яблоки помогали вернуть молодость и даже давали надежду на вечную жизнь.
* * *
«Один царь очень устарел и глазами обнищал, а слыхал он, что за девять девятин, в десятом царстве, есть сад с молодильными яблоками, а в нем колодец с живою водою: если съесть старику это яблоко, то он помолодеет, а водой этой помазать глаза слепцу – он будет видеть. У царя этого было три сына. Вот он посылает старшего на коне верхом в этот сад за яблоком и водой: царю хочется и молодым быть, и видеть. <…>
Вот и вздумала она попросить своего батюшку, чтоб он послал ловить в море рыбу, и сама она пошла с рыболовами к морю; затянули невод, вытащили рыбы и бознать сколько! Она поглядела и сказала: „Нет, это не моя рыба!“ Затянули в другой, вытащили голову и туловище молодца-удальца. Полюша скорей подбежала к нему, нашла у него в пазухе пузырек с живой водой, приставила к туловищу голову, примочила водой из пузырька – он и оживел. Она ему рассказала, как ее хочет взять постылый для нее детина. Удалец утешил ее и велел идти домой, а он сам придет и знает, что делать. <…>
Дал бы Бог здоровья, а счастье найдем.
ПословицаТут пошли они домой. Отец, нашенский царь, их встретил, обрадовался невесть как! Удалец видит, что отец его от того яблока помолодел, но все еще слеп. Он тотчас помазал ему глаза живой водой. Царь стал видеть; тут он расцеловал своего сына-удальца и его невесту из темного царства».
«Сказка о молодце-удальце, молодильных яблоках и живой воде»Личное благополучие или счастие определяется с материальной стороны мерою развития желаний и возможностью их удовлетворения.
Д. МенделеевЖивительный пар и очищает, и лечит
Баня на Руси испокон веков служила универсальным способом очищения тела, но не только – ее положительное воздействие гораздо шире. При помощи целительного пара лечили и предотвращали многие болезни, баня была средством для очищения и укрепления духа. Английский натуралист Роберт Андерсон, путешествовавший по России в XIX веке, что называется, на собственной шкуре ощутил весь эффект русской бани и описал его в своих заметках.
* * *
«Вода в ванне была настолько горячая, что я подумал, что обварюсь, но затем ощущения стали настолько приятными, что я готов был оставаться в этой ванне навечно.
Но мои повелители были совершенно другого мнения. Меня извлекли из ванны и положили на плоскую лавку рядом с ней. Там я был тщательно растерт мочалкой с мылом, которую постоянно макали в горячую воду. При этом меня раскатывали по скамье и вертели, как хотели. <…>
Оказалось, что все, что пережил до этого, было лишь подготовкой. <…>
Когда меня внесли в парную, я приметил несколько орудий пыток, которые, как я смутно подозревал, непременно будут использованы. Там были веники из березовых веток с листьями от 45 до 70 см с рукоятками из голых ветвей толщиной около 5 см. Мои мучители взяли это оружие и пошли в рьяную атаку на мое беззащитное тело, бичуя его везде немилосердно. <…>
Баня – мать вторая: кости распарит, все тело поправит.
ПословицаВ этот момент я был похож на вареного лобстера. И я чувствовал себя способным отправиться вновь в свое нелегкое путешествие с самого начала. Вытирание и просушка тела полотенцами, остывание и облачение в одежду завершили это замечательное представление. Оно длилось час, и я покинул баню сильным, свежим, полным энергии, в восхитительном приподнятом настроении, в умиротворенном расположении духа, при котором все тело наполнялось приятнейшей негой.
Русская баня – сильная штука!..»
Р. АндерсонДеньги любят счет
Купцы, или торговцы, появились на Руси еще в IX веке. И тогда, и позже они представляли собой отдельное сословие со своим жизненным укладом, своими обычаями и привычками. У купцов даже была своеобразная «форма»: они обыкновенно носили сюртуки темного сукна, картузы и высокие сапоги, в которые заправляли широкие шаровары.
Купцом мог стать и крестьянин, если он обладал деловой хваткой и торговой смекалкой. Известны случаи, когда крепостные, начав понемногу торговать, выкупали себя у хозяина и достигали небывалых успехов в предпринимательстве. Добившись всего своим трудом, они особенно трепетно относились к богатству и его атрибутам. «Деньги любят счет», – говорили купцы, восхваляя бережливость и осторожность в делах.
Купцы держали лавки и магазины, открывали небольшие предприятия, организовывали круговорот товаров в стране. На их средства содержались школы, больницы, театры. Купечество, особенно в небольших провинциальных городах, было основой экономики – недаром Россию называли купеческой страной.
Б. Кустодиев. Купец, считающий деньги, 1918
Самые целебные травы на Ивана Купалу
День Ивана Купалы у славян – центральный летний праздник, день летнего солнцестояния и время расцвета природы. Наиболее значимой считалась ночь накануне Ивана Купалы, когда совершалось множество обрядов на здоровье, благополучие, обретение любви, счастья и мудрости. Обряды были связаны со стихиями огня, воды и с целебными травами, которые, как считалось, этой ночью набирали максимальную силу.
В эту ночь искали волшебный цветок папоротника, чтобы научиться отыскивать клады, и собирали другие растения, чтобы обрести здоровье.
* * *
«На Иванов день знахари отыскивают разрыв-траву, против которой, говорят, будто бы не устоит ни один замо?к. В эту же ночь собирают на муравьиных кучах масло в сосуд, которое признается целительным средством против разных недугов. Из цветов в это время собирают купаленку, медвежье ушко, богатенку, которую в Новгородской губернии поселяне собирают в стену на имя каждого из семьи, замечая, что, если чей цветок скорее завянет, тому или умереть в этот год, или захворать. Тогда же под корнем чернобыльника открывают земляной уголь, который употребляют между простолюдинами как врачество от падучей болезни и черной немочи, исцеляемой и корнем сего растения. В рукописном травнике в начале XVIII века упоминается о какой-то траве архилине, про которую сказано, что кто ее рвет на Рождество св. Иоанна Предтечи сквозь золотую или серебряную монету (гривну) и кто ее носит на себе, тот не боится ни дьявола, ни еретика, ни злого человека, „а растет она при большой реке“.
Вообще на Купалу собираются все лекарственные травы и коренья, приходящие в зрелость к этому времени. В некоторых местах Новгородской губернии около Старой и Новой Ладоги и Тихвина на Иванов день топят бани и, воткнув в веники собранную ими траву иван-да-марья, парятся на этот праздник с целью получить здоровье. В Антониево-Дымском монастыре исстари и поныне простой народ собирается купаться в тамошнем озере и с тою же целью купает больных лошадей».
М. Забылин, «Русский народ, его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия»Исцелиться можно и одной молитвой
В христианской культуре болезнь воспринимается как испытание или наказание за грехи, поэтому, чтобы исцелиться, нужно думать в первую очередь о душе, а не о теле. Истинно верующий человек может исцелить и себя, и своих ближних при помощи молитвы и богоугодных дел – так считает православная церковь. Молитва – это не просто просьба к Богу о чем-либо и ожидание исполнения этой просьбы. Если человек обращается к Творцу, очистив душу от всякой скверны, он возвышается над самим собой и приближается к Богу. А значит, может надеяться на то, что Бог услышит его.
* * *
«Если Бог нашлет на кого-то болезнь или какое страдание, врачеваться следует Божьею милостью да молитвою и слезами, постом, подаянием нищим да истовым покаянием, с благодарностью и прощением, с милосердием и нелицемерной любовью ко всем.
Если кого ты чем-то обидел, нужно просить прощения сугубо и в будущем не обижать. А при этом отцов духовных и всех священников и монахов поднять на моление Богу и петь молебны, и воду святить честным животворящим крестом и со святых мощей, и с чудотворных образов, и освящаться елеем; по святым чудотворным местам по обету ходя, молиться со всею чистою совестью и тем получить от Бога исцеление самым разным недугам. <…>
Источник молитвы не страх, а восторг.
М. ЦветаеваКаждый христианин обязан избавлять себя от всяких недугов, душевных и телесных, от душетленных и болезненных страданий, жить по заповеди Господней, по отеческому преданию и по христианскому закону (как в начале книги этой написано, с первой главы первые пятнадцать глав и все остальные главы книги также); прочесть и двадцать девятую главу: вдуматься в них и все соблюдать – тогда человек и Богу угодит, и душу спасет, и греха избудет, и получит здоровье, душевное и телесное, и наследует вечные блага».
«Домострой»Мудрые мысли
Все состоит в воображении. Последуй природе, никогда не будешь беден. Последуй людским мнениям, никогда богат не будешь.
Д. ФонвизинЕшь вполсыта, пей вполпьяна, проживешь век до полна.
ПословицаНе ужинать – святой закон, кому всего дороже сон.
А. ПушкинВ нужде люди закаляются и живут мечтой о свободе.
М. ПришвинБедность – уничтожение всех наших дарований.
Я. КняжнинЧто имеем – не храним, потерявши – плачем.
Козьма ПрутковАнгличане говорят: время деньги. Русские говорили: жизнь копейка.
П. ВяземскийВсе бедствия людей происходят не столько от того, что они не сделали того, что нужно, сколько от того, что они делают то, чего не нужно делать.
Л. ТолстойБез помощи роженице не обойтись
В Древней Руси помощь в трудном деле рождения нового человека оказывали бабки-повитухи. Они были искусны в своем деле, использовали отвары трав и другие средства, иногда магические (заговоры), чтобы облегчить состояние роженицы. Быть повитухой было почетно, на эту роль могла претендовать женщина высоких моральных качеств, чаще всего вдова. Только в XVIII веке в нашей стране появились первые акушерские школы. Одним из знаменитых акушеров того времени был Нестор Амбодик-Максимович, составивший прекрасное руководство по родовспоможению, включавшее в том числе и проверенные народные рецепты.
* * *
«Беременность есть естественная женская немочь. Каждая беременная жена должна всячески стараться в том, дабы ей благополучно разрешиться от бремени. Когда прежде зачатия, во время беременности или после родов приключатся болезни с такой женой, которая в прочем состоянии здорова и имеет доброе сложение и строение тела; таковая должна понимать, что она сама может быть тому причиною, по собственному о себе нерадению и небрежению о своем благоповедении.
Ее образ жизни должен быть учреждаем прилично состоянию, а потому ей надлежит иметь крайнее внимание в рассуждении вещей, ее окружающих и ею употребляемых, из которых первейшие есть воздух, одеяние, пища и питие, телодвижение и покой, сон и бдение, душевные возмущения, естественные выделения и употребление нужных лекарств.
Горьки родины, да забывчивы.
ПословицаПища для беременных жен должна быть легкая, желудка не отягощающая, скоро в нем сваривающаяся и питательная. <…> Телодвижение легкое, умеренное для беременных так же необходимо, как и питание. <…> Сон обыкновенно тем приятнее бывает, чем больше упражнений и телодвижений ему предшествует. Для беременных лучше ложиться в постелю раньше и вставать пораньше, чем просиживать до глубокой ночи».
Н. Амбодик-Максимович, «Искусство повивания, или Наука о бабичьем деле»Естественные стремления человечества, приведенные к самому простому знаменателю, могут быть выражены в словах: «Чтобы всем было хорошо».
Н. ДобролюбовИ цари не отказывают в помощи ближнему
В своих мемуарах об Александре III лейб-медик Николай Вельяминов пишет, что в то время медицина была далека от идеала, что сам государь не верил врачам, возможно, потому, что они большей частью были немцами. В качестве примера он приводит случай, когда буквально на глазах императора умирал солдат, раненный на маневрах, а фельдшер ничем не мог ему помочь. Императрица и сам государь проявили себя людьми мужественными и сострадательными, они лично помогли перевязать солдата, не гнушаясь страшным видом его ран.
* * *
«В это время ко мне подошел В. К. Михаил Николаевич и со словами „Пойдемте посмотреть, там что-то случилось“ повел меня к орудию. Когда мы подошли, из группы артиллеристов отделился Главн. Воен. – Мед. Инспектор Реммерт и доложил Вел. Князю, что у орудия вырвало замок и убило одного солдата. Подойдя к пострадавшему и в темноте ощупав его руку, я нашел биение пульса, несомненно он был жив, но в темноте ничего нельзя было разобрать. В эту минуту к месту катастрофы подошел Государь с Императрицей и свитой и, узнав в чем дело, приказал дать фонари, но таковых не оказалось, тогда Государь сам, взяв с догоравшей иллюминации лампион, осветил раненого; последний лежал в луже крови без сознания, одна рука была вырвана в плече и висела на лоскутках мяса. Императрица, вскрикнув, со слезами бросилась на колени около раненого, взяла его голову, положила себе на колени; я… стал разрезать мундир солдата, приказав кому-то позвать из нашего поезда моего лекарского помощника Полякова с нашими перевязочными средствами. Поляков немедленно явился, и мы с ним быстро перевязали раненого. Государь потребовал носилки, но и таковых не оказалось. Тогда где-то сняли дверь с петель, уложили раненого и генерал-адъютанты с Гр. Воронцовым во главе понесли на плечах несчастного солдата, по приказанию Государя, в Его поезд».
Н. Вельяминов, «Воспоминания об императоре Александре Третьем»Сердечность такой же дар, как красота и ум.
В. КачаловСловом можно и убить, и исцелить
Вера в магическую силу слова существовала всегда, поэтому такими действенными считались различные заклинания, заговоры, шептания. Люди верили и верят до сих пор, что слова, произнесенные в определенном порядке, человеком, обладающим силой и тайными знаниями, могут оказать влияние на саму судьбу.
* * *
«Иду я по чистому полю, навстречу бегут семь духов с полудухами, все черные, все злые, все нелюдимые. Идите вы, духи с полудухами, к лихим людям, держите их на привязи, чтоб я от них был цел и невредим во пути и дороге, во дому и лесу, в чужих и родных, во земле и на воде, во обеде и на пиру, в свадьбе и на беде. Мой заговор долог, мои слова крепки. Кто мое слово испровержет, ино быть во всем наиново, по-худу, по-недобру, как вопреди сказано».
И. Сахаров, «Сказания русского народа»* * *
«Александр Третий твердо знал, что Его мамка любит мамуровую пастилу, и специально заказывал ее на фабрике Блигкена и Родинсона.
Эта нянька всегда старалась говорить на „вы“, но скоро съезжала на „ты“. У нее с Ним были свои „секреты“, и для них они усаживались на красный диван, разговаривали шепотом и иногда явно переругивались. Подслушиватели уверяли, что она Его упрекала за усердие к вину, а Он парировал: „Не твое дело“. А она спрашивала: „А чье же?“ В конце концов старуха, сжав губы, решительно и властно вставала, уходила в дальние комнаты и возвращалась оттуда со стаканом воды в руках. На дне стакана лежал уголек.
Слово не стрела, а сердце насквозь разит.
ПословицаАлександр начинал махать руками и кричать лакею:
– Скорей давай мохнатое полотенце, а то она Мне новый сюртук испортит.
– Новый сошьешь, – сердито отвечала мамка и, набрав в рот воды, брызгала Ему в лицо и, пробормотав какую-то таинственную молитву, говорила:
– Теперь Тебя ничто не возьмет: ни пуля, ни кинжал, ни злой глаз».
И. Сургучев, «Детство императора Николая II»Сострадание вдохновляет на подвиги
Сестры милосердия появились в России во время Крымской войны 1853–1856 годов. Тогда эта инициатива Великой княгини Елены Павловны встретила сопротивление военных, поскольку считалось, что присутствие женщин на войне неуместно, опасно и бесполезно. Но очень скоро мнение и военных, и общественности переменилось, все осознали, как много добра делают эти скромные и благородные подвижницы. Становясь сестрами милосердия, женщины отрекались от личной жизни, от забот о своем благе и комфорте. Они шли туда, где требовалась их помощь, невзирая на опасности войны, на возможность заражения и гибели.
* * *
«В декабре 1854 года первое отделение, в числе 34 сестер, уже начало работу в симферопольских госпиталях. За ними последовало еще несколько отделений – всего 127 самоотверженных женщин и среди них множество интеллигентных, представительниц старинных дворянских родов…
Они перевернули госпитали, по выражению Пирогова, „вверх дном“; ввели порядок и чистоту; они заботятся о пищи и питии, раздают чай и вино, чего нельзя было поручить служителям, наблюдают за служителями, за смотрителями, даже за врачами. Они ободряют страдальцев своим добрым участием и ласковым обращением, утешают, пишут письма их родным, извещают последних о смерти воинов, заботятся и об их христианском погребении.
Сострадание есть высочайшая форма человеческого существования.
Ф. ДостоевскийЖить сестрам приходится среди больных и в условиях их жизни, и потому они все решительно переболели и даже не по одному разу; многие и умерли на своем посту – от тифа, холеры и других болезней. Эти якобы „слабые духом“ работали под градом пуль и разрывающихся смертоносных бомб и своим мужеством удивляли врачей и самих воинов».
С. Махаев, «Подвижницы милосердия. Русские сестры милосердия»Найти свое место в жизни и служить людям – это счастье
Сергей Боткин был выдающимся медиком, исследователем и общественным деятелем, ратовавшим за создание в России достойной медицинской системы. Все, знавшие профессора Боткина лично, отмечали его фанатичную преданность профессии, доходящую до крайности. Он был неутомимым альтруистом и готов был работать, спасая человеческие жизни, без сна и отдыха. И при этом всегда повторял, что он – самый счастливый человек, потому что ему повезло найти свое призвание и оно приносит такую пользу людям.
* * *
«Сделавшись полновластным хозяином клиники, Боткин посвятил ей свои лучшие силы с таким рвением и с такой бескорыстной любовью, какие весьма редки в современных клиницистах, всегда отвлекаемых от преподавательского дела частною практикой, и какие (что особенно беспримерно) сохранялись в нем на прежней высоте, нисколько не ослабевая с годами до самой смерти.
Эта любовь к клинике составляла в его жизни самое главное, господствующее чувство, – и все другие житейские интересы, не только общественные, не только частной практики, но даже, я решаюсь сказать, как это ни покажется невероятным, а многим даже чудовищным, интересы личного здоровья и благополучия, материальной будущности нежно любимой им семьи – все это уходило у него на второй план, лишь только случайно затрагивался вопрос о возможности прекращения для него клинической деятельности. Между прочим, вспоминается мне, как в конце 1887 года, за два года до его смерти, я, исследовав его впервые в Париже, посоветовал оставить на год занятия и провести зиму в Ницце; он даже побледнел, замахал решительно руками и, задыхаясь от волнения, вскричал: „Ну как ты можешь подать мне такой совет? Да разве ты не понимаешь, что клиника – все для меня и что без нее я жить не могу? Я тогда совсем пропащий человек“ и т. д., – и в его горячих, взволнованных словах слышалась такая искренность и непоколебимая убежденность фанатика, что оспаривать его не было никакой возможности».
Н. Белоголовый, «Сергей Боткин. Его жизнь и врачебная деятельность»Все усилия благоразумного человека должны направляться не к тому, чтобы чинить и конопатить свой организм, как утлую и дырявую ладью, а к тому, чтобы устроить себе такой образ жизни, при котором организм как можно меньше приходил бы в расстроенное положение, а следовательно, как можно реже нуждался в починке.
Д. ПисаревПраздник воды и огня
На Ивана Купалу, самый земной и в то же время мистический праздник, было принято поклоняться двум стихиям – огню и воде. Обе стихии воспринимались как очищающие, огонь – своим жаром, вода – текучей силой, уносящей все напасти.
По преданиям, именно в купальскую ночь из воды уходила вся нечисть, и можно было купаться, ничего не опасаясь. Вода в это время приобретала магические свойства. Окунувшись в нее, люди ощущали себя освободившимися от всего плохого, что произошло с ними за последний год.
Чтобы огонь стал «живым», его нужно было добыть древним способом: трением двух сухих палочек. От этого огня зажигали большой костер, вокруг которого водили хороводы, через него, с песнями и смехом, перепрыгивали молодые девушки и парни. Считалось, что этот обряд защитит от болезней, от несчастий и от действия любой нечистой силы. После праздника каждый старался унести частичку купальского огня домой и зажечь от него очаг – чтобы в доме всегда царило благополучие.
К. Лебедев. Ночь на Ивана Купалу, 1900
Медицина лечит тело, доброта – душу
Доктор Николай Пирогов фактически создал отечественную хирургию: он разработал методики проведения операций, ввел обязательное применение наркоза, популяризировал гипсовые повязки. Его вклад в медицину трудно переоценить, но для самого Пирогова на первом месте была не наука, а человек, ради которого эта наука существует. Он положил жизнь на то, чтобы в России появилась квалифицированная медицинская помощь, доступная всем. Он никогда не брал денег за операции, помогал всем, кто к нему обращался, и часто был последней надеждой для бедняков. О его доброте и отзывчивости ходили легенды.
Одну из таких историй записал Александр Куприн.
* * *
«Немного погодя явился и Мерцалов. На три рубля, полученные от доктора, он успел купить за это время чаю, сахару, булок и достать в ближайшем трактире горячей пищи. Доктор сидел за столом и что-то писал на клочке бумажки, который он вырвал из записной книжки. Окончив это занятие и изобразив внизу какой-то своеобразный крючок вместо подписи, он встал, прикрыл написанное чайным блюдечком и сказал:
– Вот с этой бумажкой вы пойдете в аптеку… давайте через два часа по чайной ложке. Это вызовет у малютки отхаркивание… Продолжайте согревающий компресс… Кроме того, хотя бы вашей дочери и сделалось лучше, во всяком случае пригласите завтра доктора Афросимова. Это дельный врач и хороший человек. Я его сейчас же предупрежу. Затем прощайте, господа! Дай Бог, чтобы наступающий год немного снисходительнее отнесся к вам, чем этот, а главное – не падайте никогда духом. <…>
Профессия врача – это подвиг.
А. ЧеховМерцалов закричал наугад:
– Доктор! Доктор, постойте!.. Скажите мне ваше имя, доктор! Пусть хоть мои дети будут за вас молиться!
И он водил в воздухе руками, чтобы поймать невидимого доктора. Но в это время в другом конце коридора спокойный старческий голос произнес:
– Э! Вот еще пустяки выдумали!.. Возвращайтесь-ка домой скорей!»
А. Куприн, «Чудесный доктор»Жить по наказам предков
В былые времена любой домовитый хозяин, озаботившись какой-нибудь проблемой, мог найти ответ на свой вопрос в универсальном произведении – «Домострое». В этой удивительной книге, соединяющей в себе практичность и поэзию, есть наставления на все случаи жизни: как врачеваться от болезней, воспитывать детей, поучать жену, солить капусту, сохранять обрезки ткани или удобрять грядки. Содержать обширное хозяйство, при этом сохраняя добрые отношения в семье, – дело непростое, и «Домострой» был в нем верным подспорьем.
* * *
«Каждый день и каждый вечер, исправив духовные обязанности, и утром, по колокольному звону встав и после молитвы, мужу с женою советоваться о домашнем хозяйстве, а на ком какая обязанность и кому какое дело ведено вести, всем тем наказать, когда и что из еды и питья приготовить для гостей и для себя.
А то и ключник по хозяйскому слову прикажет, что купить на расход, и когда, купив назначенное, его принесут, все отмерить и тщательно оглядеть. А тому, кто на домашний расход закупает всякий припас, на еду, на рыбу и мясо и на приправу всякую деньги давать на неделю или на месяц, а когда истратит деньги да даст в них отчет господину, снова возьмет. Так все и видно: и харчи, и издержки, и его служба. <…> Початые же блюда и разные остатки отдавать на подъедание, куда что сгодится, а нетронутое хранить для хозяина и хозяйки и для гостей. Напитки к столу подавать по наказу, судя по гостям, или без гостей, а госпоже только брага да квас. А столовую посуду: и тарелки, и братины, и ковши, и уксусницы, перечницы, рассольницы, солонки, поставцы, блюда, ложки, скатерти и покрывала – все бы всегда было чисто и готово на стол или в поставцы. И комнаты были бы выметены, и горницы, да прибраны, а образа на стене развешены по чину как положено, а столы бы и скамьи были вымыты и вытерты, и ковры по лавкам расстелены».
«Домострой»Двором жить – не лукошко шить.
ПословицаВ. Маковский. На приеме у врача, 1870. Временами частнопрактикующий врач оказывал помощь за условную плату
Г. Мясоедов. Знахарь, 1860. Знахарей считали колдунами, они обладали тайными знаниями
За честность и щедрость воздастся
Немало сложено сказок и присказок про хитрых и вороватых торговцев, но и о благородных людях этого сословия есть много историй.
Для любого торговца главный капитал – доброе имя, нажить которое нелегко, а потерять можно в один день. Честность и добросовестность ценились всегда, а обман в итоге обычно боком выходит: и покупателей можно потерять, и репутацию.
Добродетель должна быть следствием сознания долга и внутреннего убеждения.
Д. Писарев* * *
«И еще напомнить: гостей приезжих у себя корми, а с соседями и со знакомыми в дружбе и в хлебе и в соли, и в доброй сделке, и во всяком займе. В гости куда поедешь – подарки не дороги, вези за дружбу; а в пути со стола своего есть давай домашним твоим и странникам, их с собою сажай за стол и питье им также давай. А маломощным милостыню подавай. И если так поступаешь всегда, то везде тебя ждут и встречают, а в путь провожают – от всякого лиха берегут: на стоянке не обкрадут, а на дороге не убьют, потому что и кормят доброго – ради добра, а лихого – от лиха, но если и лихой на добро во всем обратится, в том убытка нет добрым людям. Хлеб-соль – взаимное дело, да и подарки также, а дружба – навек, да и слава добрая. <…>
Вспоминай, сынок, великое милосердие Божие к нам, Бог – заступник нам с юности и до сегодня. <…> Ни в купле, ни в продаже ни с кем ни тяжба, ни брань не бывали, так что добрые люди во всем мне верили, и наши, и иноземцы, – никому и ни в чем не солгано, не обмануто, не просрочено ни в ремесле, ни в торговле, ни кабалы, ни записи на себя ни на чем не давал я, и лжи ни в чем не бывало. Видел и сам ты, какие большие ссоры со многими были людьми, да все, дал Бог, без вражды обошлось. А ведаешь сам, не богатством жили мы с добрыми людьми, правдой да лаской, да любовью, а не гордостью, и без всякой лжи».
«Послание Сильвестра своему сыну Анфиму»На весь мир славился вольный торговый новгород
Память о том славном времени, когда Великий Новгород был вольным торговым городом, сохранили былины. Садко, поначалу бедный гусляр, тоже стал богатым купцом – благодаря Морскому царю, пленившемуся его игрой. Как-то раз на пиру расхвастался Садко, что скупит все товары новгородские, ничего не оставит. Но его дерзкая затея провалилась – как ни богат купец, а Великий Новгород богаче.
«Говорят настоятели новогородские:
– Все мы на пиру наедалися,
Все на почестном напивалися,
Похвальбами все похвалялися.
Что же у нас Садко ничем не похвастает?
Что у нас Садко ничем не похваляется?
Говорит Садко-купец, богатый гость:
– А чем мне, Садку, хвастаться,
Чем мне, Садку, пахвалятися?
У меня ль золота казна не тощится,
Цветно платьице не носится,
Дружина хоробра не изменяется.
А похвастать – не похвастать бессчетной золотой казной:
На свою бессчетну золоту казну
Повыкуплю товары новогородские,
Худые товары и добрые! <…>
На третий день ставал Садко раным-рано,
Будил свою дружину хоробрую,
Без счета давал золотой казны
И распускал дружину по улицам торговыим,
Не только добра, что много серебра.
ПословицаА сам-то прямо шел в гостиный ряд:
Втройне товаров принавезено,
Втройне товаров принаполнено,
Подоспели товары московские
На тую на великую на славу новогородскую.
Как тут Садко пораздумался:
„Не выкупить товара со всего бела света:
Еще повыкуплю товары московские,
Подоспеют товары заморские.
Не я, видно, купец богат новогородский —
Побогаче меня славный Новгород“».
«Садко»И. Репин. Портрет Саввы Мамонтова, 1880. Савва Иванович Мамонтов – русский купец и меценат
В. Васнецов. Тр и царевны подземного царства, 1981. Царевны олицетворяют собой богатства подземных недр: золото, самоцветы и каменный уголь
Диво видел я в Славянской земле на пути своем сюда. Видел бани деревянные, и натопят их сильно, и разденутся, и будут наги, и обольются квасом кожевенным, и берут веники, и начинают себя хвостать, и до того себя добьют, что едва вылезут, чуть живые, и обольются водою студеною, и только так оживут.
Рассказ апостола Андрея, «Повесть временных лет»Любое ремесло почетно
Ремесло гробовщика Адриана Прохорова из повести Александра Пушкина очень непростое не в последнюю очередь из-за отношения окружающих. Люди недолюбливают все, что напоминает им о смерти, и к тем, кто занимается изготовлением ритуальных вещей, относятся с неприязнью. Когда соседи, чьи ремесла вполне уважаемы, начинают насмехаться над Адрианом, в его сердце закипает жестокая обида, ведь его работа так же нужна людям, как работа сапожника или булочника. Кто-то должен заниматься и таким скорбным делом, ведь любой труд, приносящий пользу людям, важен и нужен.
* * *
«Предложение, как и все, было принято радостно и единодушно. Гости начали друг другу кланяться, портной сапожнику, сапожник портному, булочник им обоим, все булочнику и так далее. Юрко, посреди сих взаимных поклонов, закричал, обратясь к своему соседу: „Что же? пей, батюшка, за здоровье своих мертвецов“. Все захохотали, но гробовщик почел себя обиженным и нахмурился. Никто того не заметил, гости продолжали пить, и уже благовестили к вечерне, когда встали из-за стола.
Гости разошлись поздно и по большей части навеселе. Толстый булочник и переплетчик, коего лицо казалось в красненьком сафьянном переплете, под руки отвели Юрку в его будку, наблюдая в сем случае русскую пословицу: долг платежом красен. Гробовщик пришел домой пьян и сердит. „Что ж это, в самом деле, – рассуждал он вслух, – чем ремесло мое нечестнее прочих? разве гробовщик брат палачу? чему смеются басурмане? разве гробовщик гаер святочный? Хотелось бы мне позвать их на новоселье, задать им пир горой: ин не бывать же тому! А созову я тех, на которых работаю: мертвецов православных“. – „Что ты, батюшка? – сказала работница, которая в это время разувала его, – что ты это городишь? Перекрестись! Созывать мертвых на новоселие! Экая страсть!“ – „Ей-богу, созову, – продолжал Адриан, – и на завтрашний же день».
А. Пушкин, «Гробовщик»Не место красит человека, а человек место.
ПословицаРачительный хозяин все делает с умом
Существует мнение, что помещика Константина Костанжогло Николай Гоголь писал с известного русского промышленника Дмитрия Бенардаки. Тот отличался необыкновенной предприимчивостью и деловой хваткой, на его предприятиях использовались самые инновационные методы. Так же предприимчив и Костанжогло. Прибыль для него – дело второстепенное, ему важно создать успешное, работающее хозяйство, где все идет своим чередом: поля дают урожай, вырубленные леса восстанавливаются, крестьяне живут в сытости и достатке.
* * *
«„Вот, поглядите-ка, начинаются его земли, – сказал Платонов, – совсем другой вид“.
И в самом деле, через все поле сеянный лес – ровные, как стрелки, дерева; за ними другой, повыше, тоже молодник; за ними старый лесняк, и все один выше другого. <…>
„Расспросите у него. Это землевед такой, у него ничего нет даром. Мало, что он почву знает, как знает, какое соседство для кого нужно, возле какого хлеба какие дерева. Всякой у него три, четыре должности разом отправляет. Лес у него, кроме того, что для леса, нужен затем, чтобы в таком-то месте настолько-то влаги прибавить полям, настолько-то унавозить падающим листом, настолько-то дать тени. Когда вокруг засуха, у него нет засухи; когда вокруг неурожай, у него нет неурожая. Жаль, что я сам мало эти вещи знаю, не умею рассказать, а у него такие штуки. Его называют колдуном“. <…>
Нет таких положений и нет таких незначительных дел, в которых не могла бы проявиться мудрость.
Л. Толстой„Да, – подумал Чичиков, – видно, что живет хозяин-туз“. Избы все крепкие; улицы торные; стояла ли где телега – телега была крепкая и новешенькая; мужик попадался с каким-то умным выражением лица; рогатый скот на отбор; даже крестьянская свинья глядела дворянином».
Н. Гоголь, «Мертвые души»Капитал должен работать на благо общества
Сергей Привалов, герой романа Дмитрия Мамина-Сибиряка, стал владельцем земель, фабрик и заводов волею судьбы – они достались ему в наследство. Богатство не вызывает в нем головокружения, не будит низменных инстинктов, он воспринимает свалившиеся на него капиталы как огромную ответственность в первую очередь перед людьми, которые работают на его заводах и живут на принадлежащих ему землях. Главное для Привалова – это выполнить свой долг перед обществом, а не приумножить капиталы для собственного обогащения.
* * *
«После короткой паузы Привалов очень подробно объяснил Бахареву, что он не любит заводского дела и считает его искусственно созданной отраслью промышленности. Но отказаться от заводов он не желает и не может – раз, потому, что это родовое имущество, и, во-вторых, что с судьбой заводов связаны судьбы сорокатысячного населения и будущность трехсот тысяч десятин земли на Урале. В заключение Привалов заметил, что ни в каком случае не рассчитывает на доходы с заводов, а будет из этих доходов уплачивать долг и понемногу, постепенно поднимать производительность заводов. <…>
– Еще какой долг?
– А как же, Василий Назарыч… Ведь заводы устроены чьим трудом, по-вашему?
– Как чьим? Заводы устраивал твой пращур, Тит Привалов, – его труд был, потом Гуляев устраивал их, – значит, гуляевский труд.
– Да, это верно, но владельцы сторицей получили за свои хлопоты, а вы забываете башкир, на земле которых построены заводы. Забываете приписных к заводам крестьян. <…>
Чтобы не обидеть тех и других, я должен отлично поставить заводы и тогда постепенно расплачиваться с своими историческими кредиторами. В какой форме устроится все это – я еще теперь не могу вам сказать, но только скажу одно, – именно, что ни одной копейки не возьму лично себе…
– Ах, Сережа, Сережа… – шептал Бахарев, качая головой. – Добрая у тебя душа-то… золотая… Хорошая ведь в тебе кровь-то. Это она сказывается. Только… мудреное ты дело затеваешь, небывалое… Вот я – скоро и помирать пора, а не пойму хорошенько…»
Д. Мамин-Сибиряк, «Приваловские миллионы»Обмен веществ в экономике
Дед нового владельца вишневого сада из одноименной пьесы Антона Чехова был крепостным крестьянином у Раневских – бывших хозяев сада. Это ли не торжество справедливости? Радость Лопахина вполне понятна: мир меняется, в обществе и в экономике происходит круговорот, и он оказался на гребне волны, поднявшись из мужиков в господа. Теперь он, а не Раневские, хозяин жизни.
* * *
«Любовь Андреевна. Продан вишневый сад?
Лопахин. Продан.
Любовь Андреевна. Кто купил?
Лопахин. Я купил.
Пауза.
Любовь Андреевна угнетена; она упала бы, если бы не стояла возле кресла и стола. Варя снимает с пояса ключи, бросает их на пол, посреди гостиной, и уходит.
Я купил! Погодите, господа, сделайте милость, у меня в голове помутилось, говорить не могу… (Смеется.) Пришли мы на торги, там уже Дериганов. У Леонида Андреича было только пятнадцать тысяч, а Дериганов сверх долга сразу надавал тридцать. Вижу, дело такое, я схватился с ним, надавал сорок. Он сорок пять. Я пятьдесят пять. Он, значит, по пяти надбавляет, я по десяти… Ну, кончилось. Сверх долга я надавал девяносто, осталось за мной. Вишневый сад теперь мой! Мой! (Хохочет.) Боже мой, Господи, вишневый сад мой! Скажите мне, что я пьян, не в своем уме, что все это мне представляется… (Топочет ногами.) Не смейтесь надо мной! Если бы отец мой и дед встали из гробов и посмотрели на все происшествие, как их Ермолай, битый, малограмотный Ермолай, который зимой босиком бегал, как этот самый Ермолай купил имение, прекрасней которого ничего нет на свете. Я купил имение, где дед и отец были рабами, где их не пускали даже в кухню.<…>
Денег много – мельницу строй; хлеба много – свиней заводи!
ПословицаСлышно, как настраивается оркестр.
Эй, музыканты, играйте, я желаю вас слушать! Приходите все смотреть, как Ермолай Лопахин хватит топором по вишневому саду, как упадут на землю деревья! Настроим мы дач, и наши внуки и правнуки увидят тут новую жизнь… Музыка, играй!»
А. Чехов, «Вишневый сад»Будущее принадлежит медицине предохранительной. Эта наука, идя рука об руку с лечебной, принесет несомненную пользу человечеству.
П. ПироговНаши торговцы ничем не хуже заморских
Вначале XIX века практически все направления во внешней торговле России захватили в свои руки иностранные фирмы. Естественно, русским купцам было обидно за державу.
Отечественные предприниматели обладали огромным потенциалом и ни в чем не уступали иностранным. Они были деловиты, энергичны, честны и способны на ведение самых масштабных дел, что и доказали уже к концу XIX века.
* * *
«– Не казалось ли бы вам странным, даже непостижимым, господа! – сказал купец. – Если б во всех французских портах одни немцы и голландцы, а в английских портах испанцы и итальянцы производили внешнюю торговлю и чтоб французы и англичане, как верблюды, только перетаскивали на своих спинах товары из внутренности государства к морскому берегу для того только, чтоб чужеземцы пользовались неимоверными выгодами, без труда, без забот, без ответственности, потому единственно, что на дверях их жилищ прибита медная дощечка с надписью: „Контора“?
<…> Я говорю о нашем любезном Отечестве. Не странно ли, не унизительно ли для народного самолюбия, что в России вся почти внешняя торговля производится посредством иностранных контор и факторий, находящихся во всех русских портах и даже в столицах, как будто бы Россия была Китаем или Япониею? <…>
Скажите, господа, неужели этот порядок дел будет вечно продолжаться и неужели в отношении к торговле мы будем всегда на той самой степени, как во времена открытия Архангельского порта Ричардом Ченселором при царе Иоанне Васильевиче? Кажется, у нас есть все средства, чтоб составить почтенное купеческое сословие. Уму, проницательности и сметливости нашего народа отдают справедливость сами иностранцы. Честь наша в торговле, право, не ниже добродетелей гг. иноземных конторщиков, а в капиталах мы всегда будем иметь преимущество, имея в своих руках сырые произведения нашей земли и русский товар. Напротив того, у конторщиков при начатии их дел все богатство составляет медная дощечка с надписью: „Контора“, и несколько рекомендательных банкирских писем».
Ф. Булгарин, «Иван Иванович Выжигин»Венера, вышедшая из банной пены
У каждого времени и каждого народа свой идеал женской красоты, где-то ценится длинная шея, где-то маленькие ноги или бледная кожа. На Руси красивыми считались женщины, пышущие здоровьем, что называется, кровь с молоком. Такая и коня на скаку остановит, и мужу в поле поможет, и детишек родит крепких.
А где набираться сил для работы, красоты для мужа и здоровья для себя, как не в бане! Это в заморских странах богиня любви и красоты выходит из морской пены, русская Венера рождается в пене банной, среди очищающего пара и целительного огня.
Русская красавица отличается пышными женственными формами, белой сияющей кожей, ярким румянцем. У нее ясные голубые глаза, золотистые волосы, непременно длинные, до пояса, и белозубая улыбка – свидетельство легкого характера и жизнерадостности. Она – воплощение здоровой и уверенной в себе красоты, взращенной парным молоком, чистым воздухом и физическим трудом, приносящим радость.
Б. Кустодиев. Русская Венера, 1926
Богатство нужно для добрых дел
Известный русский промышленник Тимофей Прохоров с юных лет трудился на семейных предприятиях, проявляя недюжинные коммерческие способности. Он многократно приумножил доставшийся ему капитал, но при этом всегда помнил, что зарабатывать деньги ради денег – это пустая трата своей жизни. Для Прохорова его состояние было средством свершения добрых дел: он открывал бесплатные школы, строил жилье и больницы для своих рабочих, заботился об их образовании и облегчении условий труда.
* * *
«Человеку нужно стремиться к тому, чтобы иметь лишь необходимое в жизни; раз это достигнуто, то оно может быть и увеличено, но увеличено не с целью наживы, богатства для богатства, а ради упрочения нажитого и ради ближнего. Богатство часто приобретается ради тщеславия, пышности, сластолюбия… это нехорошее, вредное богатство, оно ведет к гибели души.
Богатство хорошо, когда человек, приобретая его, сам совершенствуется нравственно, духовно; когда он делится с другими и приходит им на помощь. Богатство необходимо, должно встречаться в жизни, оно не должно пугать человека, лишь бы он не забыл Бога и заповедей его. При этих условиях богатство полезно. <…>
Деньги – это чеканенная свобода.
Ф. ДостоевскийБез средств, без труда, энергии не может пойти никакое промышленное предприятие: богатство – его рычаг. Если богатство приобретено трудом, то при потере его оно сохранит от гибели человека: он станет вновь трудиться и еще может приобрести больше, чем у него было. Если же богатство случайно досталось человеку, то такой человек часто не думает ни о чем и при потере богатства погибает. Благотворительность совершенно необходима человеку, но она должна быть непременно целесообразна, серьезна: нужно знать, кому и сколько нужно дать. Наградою делающему добро человеку должно служить нравственное удовлетворение от сознания, что он живет „в Боге“».
Т. ПрохоровЧем больше с природой согласно будет врачевание приключающихся человеческому роду болезней, тем больших успехов от врачебной науки и вящей пользы от употребляемых лекарств впредь ожидать можно.
Н. Амбодик-МаксимовичВкладывать нужно в людей
Российские помещики по взглядам на образование крестьян, как правило, делились на два лагеря: одни считали, что образование мужику не нужно, от него будет только вред; другие не сомневались, что в мире, где неуклонно наступает прогресс, необходимо обучение. Савва Морозов принадлежал к последним. Он был уверен, что капиталы нужно вкладывать в людей, в их развитие и образование, только так страна сможет сохранить и приумножить свое богатство.
* * *
«Промышленника, который ясно понимал бы непрочность своего положения в крестьянской стране, я – не видал. Наш промышленник – слепой человек, его ослепляет неисчислимое богатство страны сырьем и рабочими руками. Он надеется на тупость безграмотного крестьянства, на малочисленность и неорганизованность рабочих и уверен, что это останется для него надолго, на сотню лет. Не спеша и не очень умело он ворочает рычагами своих миллионов… <…> Спрыгнув с дивана, расхаживая из угла в угол тесной комнаты, сопровождая речь однообразным взмахом руки, он угрюмо, с болью, которую не мог или не хотел скрыть, говорил.
– Вы, наверное, сочтете это сентиментальным или неискренним – ваше дело! – но я люблю народ. Допустите, что я люблю его, как любят деньги…
Труд облагораживает человека.
В. БелинскийУсмехаясь, отрицательно покачав головой, он вставил:
– Лично я – не люблю денег! Народ люблю, не так, как об этом пишете вы, литераторы, а простой, физиологической любовью, как иногда любят людей своей семьи: сестер, братьев. Талантлив наш народ, эта удивительная талантливость всегда выручала, выручает и выручит нас. Вижу, что он – ленив, вымирает от пьянства, сифилиса, а главным образом оттого, что ему нечего делать на своей богатой земле, – его не учили и не учат работать. А талантлив он – изумительно! Я знаю кое-что. Очень мало нужно русскому для того, чтоб он поумнел».
М. Горький, «Савва Морозов»VII. Мудрость дружеская. Разделить и счастье, и горе
Дружба – настоящее украшение человеческой жизни. Встретить родственную душу, найти друга, с которым можно делиться своими мыслями и чувствами, которому можно доверять, – это истинное счастье. В некоторых ситуациях дружба приобретает особую значимость: на поле брани или в моменты опасности другу доверяют саму жизнь. В былые времена на Руси самых близких и преданных друзей считали названными братьями и сестрами, и такая дружба ценилась очень высоко. Названный брат готов был пожертвовать всем ради брата, если надо, и жизнь положить на его спасение.
Дружба – роскошь человеческого общения, доступная всем, великим и простым, богатым и бедным, знаменитым и безвестным. В дружбе ценятся не чины или достаток, а такие качества, как искренность, способность к сопереживанию, преданность, уважение. В чем секрет дружбы до гроба? Почему одни люди сходятся, а другие нет? Есть ли в дружбе правила? На эти вопросы можно ответить по-разному. Некоторые ответы содержатся в данной главе.
Дружба есть добродетель
Если у человека под влиянием друга появляется желание духовного роста, если он стремится стать лучше, чище и благороднее, значит, ему посчастливилось обрести дружбу в ее высшем проявлении. Такая дружба связывала юного поэта Василия Жуковского и его однокашника Александра Тургенева.
* * *
«Сентября 11-е 1805-го. Белев.
Благодарю тебя, мой любезный Александр, за твое письмо. Оно меня тронуло до слез; нет ничего приятнее мысли: есть добрый, прекрасный человек, для которого я очень много значу и который будет моим помощником во всем добром, во всем прекрасном и который удержит меня, если буду следовать какому-нибудь заблуждению, или ободрит, если что-нибудь приведет меня в уныние. Вот вещи, которые мне всего нужнее и которых, по несчастию, не имею.
<…> Как прекрасно быть хорошим человеком в глазах друзей! Это я теперь очень чувствую. Напротив, в глазах тех людей, которые нас не понимают или имеют совсем другой образ чувств и мыслей, делаешься мертвым, сомневаешься в самом себе, теряешь свою свободу чувствовать и мыслить, теряешь самое желание быть деятельным, теряешь надежду, первую, единственную причину всякой деятельности. <…>
Искренность отношений, правда в общении – вот дружба.
А. СуворовНельзя сказать одним словом, мне тебе, тебе мне: я твой друг; мы должны вместе трудиться, действовать, чтобы после сделаться достойными дружбы и, следовательно, быть друзьями. Дружба есть добродетель, есть все, только не в одном человеке, а в двух (много в трех или четырех, но чем больше, тем лучше). Если скажут обо мне: он истинный друг, тогда скажут другими словами: он добродетельный, благородный человек, оживленный одним огнем вместе с другим, который ему равен, который его поддерживает собою, а сам поддерживается им. Вот что значит дружба в моем смысле».
Письмо В. Жуковского А. ТургеневуНет уз святее товарищества. Отец любит свое дитя, мать любит свое дитя, дитя любит отца и мать. Но это не то, братцы: любит и зверь свое дитя. Но породниться родством по душе, а не по крови, может только один человек.
Н. ГогольДрузья дополняют друг друга
Очень часто дружба завязывается между людьми с близкими интересами и одинаковыми целями. Но бывает и по-другому. Иногда дружеские отношения возникают там, где, казалось бы, для них нет никакой почвы. Яркий пример подобной дружбы – отношения Обломова и Штольца в романе Гончарова. Для мечтательного, пассивного Обломова Штольц становится своеобразным локомотивом, который тянет его вперед, к деятельной насыщенной жизни. Обломов, в свою очередь, остается для Штольца примером благородной натуры, неспособной проявить себя во внешней жизни.
С кем поведешься, от того и наберешься.
Пословица* * *
«Несмотря на все эти причуды, другу его, Штольцу, удавалось вытаскивать его в люди; но Штольц часто отлучался из Петербурга в Москву, в Нижний, в Крым, а потом и за границу – и без него Обломов опять ввергался весь по уши в свое одиночество и уединение, из которого могло его вывести только что-нибудь необыкновенное, выходящее из ряда ежедневных явлений жизни; но подобного ничего не было и не предвиделось впереди. <…>
Серьезное чтение утомляло его. Мыслителям не удалось расшевелить в нем жажду к умозрительным истинам.
Зато поэты задели его за живое: он стал юношей, как все. И для него настал счастливый, никому не изменяющий, всем улыбающийся момент жизни, расцветания сил, надежд на бытие, желания блага, доблести, деятельности, эпоха сильного биения сердца, пульса, трепета, восторженных речей и сладких слез. Ум и сердце просветлели: он стряхнул дремоту, душа запросила деятельности.
Штольц помог ему продлить этот момент, сколько возможно было для такой натуры, какова была натура его друга. Он поймал Обломова на поэтах и года полтора держал его под ферулой мысли и науки.
Пользуясь восторженным полетом молодой мечты, он в чтение поэтов вставлял другие цели, кроме наслаждения, строже указывал в дали пути своей и его жизни и увлекал в будущее. Оба волновались, плакали, давали друг другу торжественные обещания идти разумною и светлой дорогою.
Юношеский жар Штольца заражал Обломова, и он сгорал от жажды труда, далекой, но обаятельной цели».
И. Гончаров, «Обломов»Один в поле не воин
Врага отражать нужно вместе, плечом к плечу, сплотившись в единое целое. Так действовали былинные богатыри, когда на родную землю нападали басурмане. Каждый из богатырей был отважен, могуч, невероятно силен и чрезвычайно вынослив. Но поодиночке они бы не справились с превосходящей силой врага. Когда богатыри собирались вместе, силы их увеличивались стократ, и никакому врагу не было пощады.
Все богатыри были гордостью земли русской, и при этом каждый из них славился особыми достоинствами. Мудрость и опыт Ильи Муромца помогали ему предвидеть маневры врагов. Добрыня Никитич обладал талантами дипломата и при необходимости мирил и увещевал разбуянившихся богатырей. Алеша Попович не был самым сильным, но его всегда выручали природная смекалка, хитрость и ловкость. Объединяясь, богатыри становились непобедимыми. Им были подвластны любые задачи: и нападение врага отразить, и чудовище победить, и доставить невесту ко двору князя Владимира.
В. Васнецов. Богатырский скок, 1914
В. Васнецов. Богатыри, 1898
Нельзя завоевать – надо подружиться
В древнерусских летописях описано немало историй о дружеских отношениях с иноземными народами и государями. Одна из них повествует о потомках легендарных братьев Словена и Руса, завоевавших себе славу мечом и луком. Во времена Александра Македонского слухи о доблести славян разнеслись по всему свету. Сам великий полководец, осознав, что победить русов будет сложно, решил заключить с ними мир и отправил посланников с богатыми дарами и грамотой. Грамота закрепляла за «народом словенским, коленом русским» земли от Варяжского (Балтийского) моря до Хвалынского (Каспийского). Славяне рассудили, что им нет резона воевать со «всея вселенной самодержцем», и согласились на его условия.
* * *
«Премудрый самодержец и всесветлый царь начал размышлять с подданными своими. Сказал: „Что подобает сделать с сыроядцами этими? Ополчиться ли большой ратью и разбить, покорить в вечную работу? Но мешают очень дальние пути, неудобные для походов моря и превысокие горы…“
Подумал. И вместо войск послал к князьям словено-русов дары многие, писания всякими похвалами украшенные и самого царя золотое письмо, высокодержавною десницею подписанное. Послание Александра Македонского гласило:
„Александр – царь царей и над царями бич божий… В далеком и незнаемом крае вашем от нашего величества честь и мир и милость вам и по вас храбросердечному народу Словенскому, славнейшему и знатнейшему колену русскому, князьям и владельцам земель от моря Варяжского до моря Хвалынского. <…> Приемлю вас как сердечных друзей. И сию милость дарую вашему владычеству.
Худой мир лучше доброй ссоры.
ПословицаЕсли какой народ вселится в пределы вашего княжества от моря Варяжского до моря Хвалынского, да будет вам и потомству рода вашего подлежащим вечной работе. Но в иные же пределы отнюдь да не вступит нога ваша. Сие достохвальное дело подтверждено нашими знаками, подписано царской высокодержавною правицей и скреплено нашим государским золотокованным гербом-печатью“».
«Сказание о Словене и Русе и городе Словенске»Крестовое братство выше кровного родства
Былинные богатыри – Илья Муромец, Добрыня Никитич, Алеша Попович, Микула Селянинович, Вольга Всеславович и другие – славились не только недюжинной силой, но и крепкой воинской дружбой. В трудные для родной земли времена они сообща противостояли враждебным силам. Богатырей объединяли особые отношения, называемые крестовым братством (во время обряда братания они обменялись нательными крестами). Такое родство считалось священным и ценилось выше кровного, ведь братались с достойными, с теми, кого уважали, кому можно было доверить жизнь.
Солдатское братство рождается в бою.
Пословица* * *
«Тут Святогор-богатырь да опомнился,
Что у него в кармане тяжелешенько;
Он берет Илью за желты кудри,
Он кладет Илью да на сыру землю
Как с конем его да богатырскиим.
Начал спрашивать да он, выведывать:
„Ты скажи, удалый добрый молодец,
Ты коей земли да ты какой орды?
Если ты богатырь святорусский,
Дак поедем мы да во чисто поле,
Попробуем мы силу богатырскую“.
Говорит Илья да таковы слова:
„Ай же ты, удалой добрый молодец!
Я вижу силушку твою великую,
Не хочу я с тобой сражатися,
Я желаю с тобой побрататися“.
Святогор-богатырь соглашается,
Со добра коня да опущается,
И раскинули они тут бел шатер,
А коней спустили во луга зеленые,
Во зеленые луга они стреножили.
Сошли они оба во белой шатер,
Они друг другу порассказалися,
Золотыми крестами поменялися,
Они с друг другом да побраталися,
Обнялись они, поцеловалися, —
Святогор-богатырь да будет больший брат,
Илья Муромец да будет меньший брат.
Хлеба-соли тут они откушали,
Белой лебеди порушали
И легли в шатер да опочив держать».
«Илья Муромец и Святогор»М. Нестеров. В снежки, 1879. Приятели всегда друг за друга стеной: и в серьезном деле, и в забаве
В. Васнецов. Подружки, 1878. Подружки всюду вместе. Есть с кем разделить и радость и печаль
Князь и его дружина – одно целое
Важнейшие качества княжеской дружины – ее преданность и верность князю, которые, как правило, передавались из поколения в поколение, от отца к сыну. Дружинники были не только соратниками князя на военном поприще, они выступали в роли советчиков в мирных делах, делили с ним и заботы, и развлечения. И хотя члены дружины были свободными людьми и могли переходить от одного князя к другому, такая «неверность» осуждалась и была редкостью.
Была бы дружина, с нею я добуду серебро и золото.
Князь Владимир Святославович* * *
«Князь и его дружина – эти две неразрывные основы государственного быта – продолжают служить его представителями и охранителями в данную эпоху. Князь неразлучен со своей дружиной; с ней он „думает“, или совещается, обо всех делах, ходит на войну, на охоту, в объезд или полюдье; с ней же пирует и бражничает. Дружины наших древних князей вышли из того энергичного славянского племени, которое обитало на среднем Днепре, в Киево-Черниговской области, и называло себя Русью. <…>
Мало-помалу они складывались в особое военнослужащее сословие, которое, однако, еще долго не имело замкнутого характера; по мере новых завоеваний оно принимало в себя как местные славянские дружины, так и военных людей из инородцев. Кроме того, князья охотно принимали в свою службу иноземных выходцев, каковы были варяги, немцы, поляки, угры, половцы, хазары, или черкесы, ясы, или алане, и пр. Но эти иноземцы, вступая в среду дружины, нисколько не нарушали ее чисто русского характера и нередко становились родоначальниками знатных русских фамилий. Дружина получала от князя содержание и жалованье деньгами, съестными припасами и другими естественными произведениями, которые она собирала для него в виде даней. Кроме того, уже в ранние времена дружинники получают земельные участки и угодья и владеют селами. Семьи старших дружинников, или бояр, сосредотачивая в своих руках значительную поземельную собственность, и иногда в разных областях Руси, естественно полагают основание высшего сословия на Руси, или родовой землевладельческой аристократии».
Д. Иловайский, «Становление Руси»Счастье, которое меня никогда не обманывало, – это твоя дружба. Из всех моих страстей единственная, которая осталась неизменной, это моя дружба к тебе, ибо моя дружба – страсть.
Н. ОгаревДруг за друга горой
Одна из заповедей дружбы заключается в том, чтобы во всем поддерживать друга и всегда становиться на его сторону.
Иногда можно даже покривить душой, действуя в интересах друга. А если товарищ встретил враждебно настроенных противников, обязанность друга – противостоять им вместе, плечом к плечу. Подобную ситуацию, произошедшую с ним в студенческие годы, описал литератор Сергей Аксаков.
Сам пропадай, а товарища выручай.
Пословица* * *
«С открытия университета дружба моя с Александром Панаевым, также произведенным в студенты, росла не по дням, а по часам, и скоро мы сделались такими друзьями, какими могут быть люди в годах первой молодости. <…>
По общему согласию сочинили театральный устав, который утвердили подписями всех участвующих в театральных представлениях, и выбрали меня, несмотря на мою молодость, директором труппы, но, увы, ненадолго… Александр Панаев… желал сыграть эту роль по особенным причинам. Причина была мне известна: он был неравнодушен к одной девице, постоянной посетительнице наших спектаклей, и ему хотелось явиться перед ней на сцене в генеральском мундире с большими эполетами и пасть в ее глазах от роковой пули. Я знал, что товарищи будут недовольны моим распоряжением и что на эту роль метил другой актер… Но дружба заставила меня покривить душой, и я отдал роль генерала Александру Панаеву, на что, как директор, я имел полное право. Товарищи сейчас сказали мне, что Панаев испортит пиесу, но я отвечал, что эта роль маленькая и пустая, что Панаев мне ее читал очень хорошо, что я беру на себя поставить его как следует и что его красивая наружность весьма идет к этой роли.
…Все мои товарищи-актеры окружили меня и решительно требовали, чтобы я передал роль генерала именно Балясникову. Панаев побледнел. Движимый горячею дружбою и оскорбленный в моем директорском достоинстве, я грозно отвечал, что „этого никогда не будет и что они вмешиваются не в свое дело, и что если они не хотят меня слушаться, то я отказываюсь от роли Мейнау и не хочу участвовать в театре“».
С. Аксаков, «Воспоминания»Ценить достоинства, забыть о недостатках
Когда юный Александр Пушкин оказался среди лицеистов, он не сразу сумел проявить те качества, за которые его ценили окружающие: легкость, дружелюбие, искрометное чувство юмора. Его отношения с товарищами поначалу были сложными, но ему повезло: рядом оказался Александр Пущин, который смог понять тонкую душу будущего поэта. Люди несовершенны, у каждого есть недостатки, но настоящий друг видит только достоинства.
Мой первый друг, мой друг бесценный!..
А. Пушкин* * *
«Пушкин с самого начала был раздражительнее многих и потому не возбуждал общей симпатии: это удел эксцентрического существа среди людей. Не то чтобы он разыгрывал какую-нибудь роль между нами или поражал какими-нибудь особенными странностями, как это было в иных; но иногда неуместными шутками, неловкими колкостями сам ставил себя в затруднительное положение, не умея потом из него выйти. Это вело его к новым промахам, которые никогда не ускользают в школьных сношениях. Я, как сосед (с другой стороны его номера была глухая стена), часто, когда все уже засыпали, толковал с ним вполголоса через перегородку о каком-нибудь вздорном случае того дня; тут я видел ясно, что он по щекотливости всякому вздору приписывал какую-то важность, и это его волновало. Вместе мы, как умели, сглаживали некоторые шероховатости…
Бывало, вместе промахнемся, сам вывернешься, а он никак не сумеет этого уладить. Главное, ему недоставало того, что называется тактом; это – капитал, необходимый в товарищеском быту, где мудрено, почти невозможно при совершенно бесцеремонном обращении уберечься от некоторых неприятных столкновений вседневной жизни. Все это вместе было причиной, что вообще не вдруг отозвались ему на его привязанность к лицейскому кружку, которая с первой поры зародилась в нем, не проявляясь, впрочем, свойственною ей иногда пошлостью.
Чтоб полюбить его настоящим образом, нужно было взглянуть на него с тем полным благорасположением, которое знает и видит все неровности характера и другие недостатки, мирится с ними и кончает тем, что полюбит даже и их в друге-товарище. Между нами как-то это скоро и незаметно устроилось».
А. Пущин, «Записки о Пушкине»Истинная дружба не кричит о себе
В разную пору жизни человек воспринимает дружбу по-разному. В юности дружба окрашена в романтические и восторженные тона, она мыслится как священное единение душ, высшее благо жизни. В зрелые годы, как правило, отношение к дружбе меняется, становится более спокойным и мудрым. Приходит понимание того, что истинная дружба заключается не во взаимном восхищении и восторгах, дружба – это преданность, проверенная годами; это умение проявлять деликатность и не давить на друга, оставляя ему свободу. В письмах и статьях Виссариона Белинского, написанных в разные годы, можно легко проследить эволюцию понятия «дружба».
* * *
«Дружба! – вот чем улыбнулась мне жизнь так приветливо, так тепло, и, вероятно, в ней, и только в одной ней, будет сознавать себя моя жизнь до конца своего. Быть так – спасибо и за то!
И теперь в горестной и мертвой жизни моей одна мысль, как добрый гений, как ангел-хранитель, согревает мой изнемогающий дух, мысль, что как бы глубоко ни пал я, мне всегда есть пристанище в минуты сознания – сердце друзей моих, всегда готовое простить меня, оплакать мое заблуждение и согреть меня своим огнем».
Письмо В. Белинского М. Бакунину, 1837 годНе узнавай друга в три дня, а узнавай в три года.
Пословица* * *
«Дружеские отношения не только не отрицают деликатности, как лишней для себя вещи, но более, нежели какие-нибудь другие, требуют ее… Деликатность и свобода – вот основания истинных дружеских отношений».
Письмо В. Белинского Н. Станкевичу, 1839 годОткровенность – фундамент дружбы
Того, кому нельзя рассказать самого главного и сокровенного, другом не называют. Основа дружбы – это взаимное доверие и возможность откровенно говорить на любые, даже неудобные и щекотливые темы. Герой повести Льва Толстого Николенька находит искреннего и понимающего друга в Нехлюдове, однокашнике своего старшего брата. Подростки беседуют «и о будущей жизни, и об искусствах, и о службе, и о женитьбе, и о воспитании детей», но настоящая близость наступает между ними после того, как они решаются абсолютно ничего не скрывать друг от друга.
Кто мне скажет правду обо мне, если не друг.
В. Белинский* * *
«– Знаете, отчего мы так сошлись с вами, – сказал он, добродушным и умным взглядом отвечая на мое признание, – отчего я вас люблю больше, чем людей, с которыми больше знаком и с которыми у меня больше общего? Я сейчас решил это. У вас есть удивительное, редкое качество – откровенность.
– Да, я всегда говорю именно те вещи, в которых мне стыдно признаться, – подтвердил я, – но только тем, в ком я уверен.
– Да, но чтобы быть уверенным в человеке, надо быть с ним совершенно дружным, а мы с вами не дружны еще, Nicolas; помните, мы говорили о дружбе: чтобы быть истинными друзьями, нужно быть уверенным друг в друге.
– Быть уверенным в том, что ту вещь, которую я скажу вам, уже вы никому не скажете, – сказал я. – А ведь самые важные, интересные мысли именно те, которые мы ни за что не скажем друг другу.
– И какие гадкие мысли! такие подлые мысли, что ежели бы мы знали, что должны признаваться в них, они никогда не смели бы заходить к нам в голову. Знаете, какая пришла мне мысль, Nicolas, – прибавил он, вставая со стула и с улыбкой потирая руки. – Сделаемте это, и вы увидите, как это будет полезно для нас обоих: дадим себе слово признаваться во всем друг другу. <…>
– Давайте, – сказал я.
И мы действительно сделали это».
Л. Толстой, «Отрочество»Дружба должна быть прочною штукою, способною пережить все перемены температуры и все толчки той ухабистой дороги, по которой совершают свое жизненное путешествие дельные и порядочные люди.
А. ГерценВера не разделит настоящих друзей
Предваряя свое «Сказание о Федоре-христианине и о друге его Абраме-жидовине», Николай Лесков написал: «Это есть истинная история, в древние годы действительно бывшая». Подобные истории случались всегда и происходят по сей день: люди ссорятся и воюют из-за религиозных различий. Но герои «Сказания», соседи, с детства росшие вместе, смогли преодолеть разобщенность и понять, что Бог вовсе не желает вражды между ними. Мораль этой истории можно выразить так: настоящий друг не будет унижать веру своего товарища и превозносить свою, а проявит уважение и терпимость.
* * *
«А как они добрались перед светом до дому, то Абрам сказал Федору:
– Друг Федор! Ты оказал мне правду и милосердие. Я твой должник буду на всю мою жизнь, а еще мне всего дороже то, что ты человек справедливый и Бога больше, чем людей, боишься.
Федор ответил:
– Друг Абрам! Это и не должно быть иначе: так нам Иисус Христос велел, а я хочу быть Его ученик.
Абрам говорит:
– Да, но не все ученики твоего Учителя понимают Его учение так, как ты.
– Что же делать, – отвечал Федор. – Ведь и у евреев то же самое: внушения человеческие для многих закрывают заповеди божеские.
– Правда, – молвил Абрам и, вздохнув, добавил: – Поймут ли когда-нибудь все люди истину, что Творец не желает в них разделения?
– Поймут все, только не в одно время.
– Приблизь, Господь, это время.
Федор улыбнулся.
– Вот, – говорит, – Абрам, мы с тобой в детях друг друга любили, когда вместе играли и вместе под одним кустом спали, а потом люди нас заставили врознь быть. А сейчас ты, я думаю, не заметил, что сталось: мы ведь вместе одною молитвой к Богу помолились!..
Абрам говорит:
– Пусть живет в вас дух Учителя вашего, а не иных, кои имя Его знают, да духа Его не имеют.
После этого они стали опять приятелями и, по старой детской привычке, находили большое удовольствие, чтобы после трудов друг с другом постоять и поговорить».
Н. Лесков, «Сказание о Федоре-христианине и о друге его Абраме-жидовине»Г. Чернецов и Н. Чернецов. Пушкин, Крылов, Жуковский и Гнедич в Летнем саду, 1832. Дружба творческих людей
Д. Левицкий. Портрет Е. Н. Хрущовой и Е. Н. Хованской, 1773. Подруги-смолянки
И царь может дружить с простолюдином
Пути судьбы неисповедимы, иногда случается и так, что высочайшие лица государства находят товарищей и единомышленников среди самых низких сословий. Известнейший пример такой дружбы в русской истории – это отношения Петра I и Александра Меншикова. Бывший торговец пирогами, Меншиков сумел завоевать расположение царя, стать его опорой в государственных делах и незаменимым наперсником в развлечениях. Царь платил ему взаимностью, осыпая своего любимца чинами и наградами.
* * *
«Тогда-то чрезвычайная понятливость, любознательность и большая исполнительность Меншикова расположили к нему царя. Меншиков как будто заранее угадывал, чего царю нужно, и во всем спешил угодить его желанию. Случалось, запальчивый царь ругал его и даже бивал, Меншиков все переносил безропотно и терпеливо. И Петр привязался к Меншикову до такой степени, что чувствовал потребность в постоянной близости его. <…> Петр нашел в нем большого поклонника любимой царской мысли – преобразовать Русское государство на иноземный лад, Меншиков во всем казался Петру ненавистником старых русских жизненных приемов и обычаев и с жадностью готов был походить на западного европейца…
Настоящий друг – не матрац, но положиться на него можно.
А. СуворовМеншиков был неразлучен с Петром, с ним он работал на амстердамской верфи, с ним посещал университетские кабинеты и мастерские художников. Меншиков заранее еще в России подучился по-голландски и по-немецки, а находясь за границей, в глазах Петра быстро освоился с этими языками. Везде и во всем умел он нравиться своему властелину, разделял с ним и трудные работы по кораблестроению, и буйные попойки, и оргии. <…> Не было ничего, в чем бы Петр отказал своему другу Александру Даниловичу или просто Данилычу, как он называл его».
Н. Костомаров, «Русская история в жизнеописаниях ее главных деятелей»Общее дело укрепляет дружбу
Михаил Ломоносов и Георг Рихман были не просто коллегами, а соратниками, стоявшими на передних рубежах науки и боровшимися с предрассудками окружающих.
Многолетняя дружба ученых росла и крепла в совместной работе; иногда они спорили, не соглашаясь по каким-то вопросам, но эти споры только укрепляли их отношения, ведь для обоих главное было – найти истину. Один из экспериментов по исследованию атмосферного электричества, проводимый учеными порознь, оказался смертельным для одного из них. Георг Рихтер погиб от удара молнии. Потрясенный Ломоносов написал графу Шувалову письмо, отрывки из которого представлены ниже.
Друг неиспытанный, что орех нерасколотый.
Пословица«Что я ныне к вашему превосходительству пишу, за чудо почитайте, для того что мертвые не пишут. Я не знаю еще или по последней мере сомневаюсь, жив ли я или мертв. Я вижу, что г. профессора Рихмана громом убило в тех же точно обстоятельствах, в которых я был в то же самое время. <…>
Только я за столом посидел несколько минут, внезапно дверь отворил человек покойного Рихмана, весь в слезах и в страхе запыхавшись. Я думал, что его кто-нибудь на дороге бил, когда он ко мне был послан. Он чуть выговорил: „Профессора громом зашибло“. В самой возможной страсти, как сил было много, приехав увидел, что он лежит бездыханен. <…> Мы старались движение крови в нем возобновить, затем что он еще был тепл, однако голова его повреждена, и больше нет надежды. Итак, он плачевным опытом уверил, что электрическую громовую силу отвратить можно, однако на шест с железом, который должен стоять на пустом месте, в которое бы гром бил сколько хочет. Между тем умер г. Рихман прекрасною смертию, исполняя по своей профессии должность. Память его никогда не умолкнет…»
Письмо М. Ломоносова графу И. Шувалову от 26 июля 1753 годаДрузья детства самые надежные
Александр Герцен и Николай Огарев, несмотря на все жизненные перипетии, смогли сохранить свою дружбу на всю жизнь. Они познакомились в очень юном возрасте, сразу прониклись горячей симпатией друг к другу и решили, в лучших романтических традициях, принести клятву товарищества и верности идеалам справедливости. Судьба уготовила им немало испытаний, но в самые тяжелые часы воспоминание о чистой детской дружбе придавало им сил.
* * *
«Дружба наша должна была с самого начала принять характер серьезный. Я не помню, чтоб шалости занимали нас на первом плане, особенно когда мы были одни. Мы, разумеется, не сидели с ним на одном месте, лета брали свое, мы хохотали и дурачились, дразнили Зонненберга и стреляли на нашем дворе из лука; но основа всего была очень далека от пустого товарищества; нас связывала, сверх равенства лет, сверх нашего „химического“ сродства, наша общая религия. Ничего в свете не очищает, не облагороживает так отроческий возраст, не хранит его, как сильно возбужденный общечеловеческий интерес. Мы уважали в себе наше будущее, мы смотрели друг на друга, как на сосуды избранные, предназначенные.
Часто мы ходили с Ником за город, у нас были любимые места – Воробьевы горы, поля за Драгомиловской заставой. Он приходил за мной с Зонненбергом часов в шесть или семь утра и, если я спал, бросал в мое окно песок и маленькие камешки. Я просыпался, улыбаясь, и торопился выйти к нему.
<…>
Самая неразрывная дружба есть та, которая начинается в юности.
Н. КарамзинЗапыхавшись и раскрасневшись, стояли мы там, обтирая пот. Садилось солнце, купола блестели, город стлался на необозримое пространство под горой, свежий ветерок подувал на нас, постояли мы, постояли, оперлись друг на друга и, вдруг обнявшись, присягнули, в виду всей Москвы, пожертвовать нашей жизнью на избранную нами борьбу.
Сцена эта может показаться очень натянутой, очень театральной, а между тем через двадцать шесть лет я тронут до слез, вспоминая ее, она была свято искренна, это доказала вся жизнь наша».
А. Герцен, «Былое и думы»Братья во Христе
Проповедники Кирилл и Мефодий, причисленные к лику святых, на иконах часто изображены вместе, да и в литературе редко упоминаются порознь. Они были братьями по крови, но далеко не всегда братьев связывают такие близкие отношения, какие были у Кирилла и Мефодия. Они вместе создавали славянскую азбуку, вместе проповедовали и вместе разделяли тяготы монастырской жизни. Старшим из братьев был Мефодий, причем превосходил он Кирилла по возрасту на целых двенадцать лет. Мефодий достиг больших высот на духовном поприще, он раньше брата оставил мир и ушел в монахи. Кирилл был более одаренным в науках, знал много языков и первым принялся за составление алфавита для славян, который позже в его честь был назван кириллицей.
Их совместной миссией было распространение православия, проповедь велась на славянском языке. Но у языка в то время не было письменности, а значит, не было возможности сохранить знания. Кирилл и Мефодий не только разработали славянский алфавит, но и перевели на старославянский язык Священное Писание.
Ян Матейко. Святые Кирилл и Мефодий, 1885
Противоположности притягиваются
Толстой был глубоко верующим человеком, Чехов слыл агностиком и нередко высказывал атеистические взгляды. Толстой писал крупную эпическую прозу, Чехов – короткие рассказы. Толстой призывал к опрощению и отказу от благ цивилизации, Чехов был сторонником прогресса. Два величайших русских писателя не совпадали во многом, но тем не менее их связывала крепкая дружба. Возможно, именно благодаря этой разности они могли восхищаться талантом и душевными качествами друг друга, ведь человек особенно ценит те достоинства, которых нет у него самого.
* * *
«Так эти два замечательных человека различны во многом, а между тем я никогда не видел, чтобы Лев Николаевич относился еще к кому-нибудь с такой нежной приязнью, как к Чехову. <…>
– Новый рассказ Чехова! Хотите слушать? – как бы анонсировал Лев Николаевич.
Все изъявили согласие.
С первых же строк чтения Л. Н. начал произносить отрывочные междометия одобрительного свойства. А затем не выдержал и во время чтения обратился ко мне с оттенком укоризны:
– Как же это вы сказали: „ничего себе“? Это перл, настоящий перл искусства, а не „ничего себе“.
Нет друга, так ищи, а нашел, так береги.
ПословицаИ после чтения Л. Н. с одушевлением заговорил о „Душечке“ и цитировал на память целые фразы. <…>
Через некоторое время к Толстым пришли свежие гости. Л. Н. поздоровался и спросил:
– Читали новый рассказ Чехова – „Душечку“? Нет? Хотите послушать?
И Л. Н. опять начал читать „Душечку“.
Более всего пленялся Л. Н. Толстой в последнее время чеховской формой, которая в первое время его озадачивала, и Л. Н. никак не мог свыкнуться с ней, не мог понять ее механизма. Но затем уяснил себе ее секрет и восхищался».
П. Сергеенко* * *
«О Толстом он говорил всегда с какой-то особенной, едва уловимой, нежной и смущенной улыбочкой в глазах, говорил, понижая голос, как о чем-то призрачном, таинственном, что требует слов осторожных, мягких.
Неоднократно жаловался, что около Толстого нет Эккермана, человека, который бы тщательно записывал острые, неожиданные и, часто, противоречивые мысли старого мудреца».
М. ГорькийЛучший друг – тот, кто поможет нам проявить лучшее, что заключено в нашей душе.
М. Салтыков-ЩедринДружба, как истина, может родиться в споре
Едва встретившись, они тотчас же начинали горячо спорить по самым разным вопросам, от устройства семьи до предназначения русской интеллигенции. А после расставания каждый из них продолжал этот спор мысленно. Их дружба была непрерывным диалогом, непрекращающимся спором, интересным и важным для обоих собеседников. Этот спор помогал каждому из них лучше понять себя и вдохновлял на новые творческие свершения. Когда Леонид Андреев скончался, Горький сказал: «Как это ни странно, это был мой единственный друг. Единственный».
Никакая дружба невозможна без взаимного уважения.
А. Макаренко* * *
«Спорили мы все чаще, все напряженнее. Наиболее острым пунктом наших разногласий было отношение к мысли.
Я чувствую себя живущим в атмосфере мысли и, видя, как много создано ею великого и величественного, – верю, что ее бессилие – временно. <…>
Леонид воспринимал мысль как „злую шутку дьявола над человеком“; она казалась ему лживой и враждебной. Увлекая человека к пропастям необъяснимых тайн, она обманывает его, оставляя в мучительном и бессильном одиночестве пред тайнами, а сама – гаснет.
Столь же непримиримо расходились мы во взгляде на человека, источник мысли, горнило ее. Для меня человек всегда победитель, даже и смертельно раненный, умирающий. Прекрасно его стремление к самопознанию и познанию природы, и, хотя жизнь его мучительна, – он все более расширяет пределы ее, создавая мыслью своей мудрую науку, чудесное искусство. Я чувствовал, что искренно и действительно люблю человека – и того, который сейчас живет и действует рядом со мною, и того, умного, доброго, сильного, который явится когда-то в будущем. Андрееву человек представлялся духовно нищим; сплетенный из непримиримых противоречий инстинкта и интеллекта, он навсегда лишен возможности достичь какой-либо внутренней гармонии. Все дела его – „суета сует“, тлен и самообман. А главное, он – раб смерти и всю жизнь ходит на цепи ее».
М. Горький, «Леонид Андреев»Женщина не разрушит истинной мужской дружбы
Говорят, что мужская дружба длится ровно до того времени, как появляется женщина. Может, иногда случается именно так. Но немало и других примеров, когда дружба между мужчинами проходит это непростое испытание. По вековому кодексу чести, никакая женщина не может стать между настоящими друзьями, ведь взаимные обязательства важнее, чем самые жаркие чувства. Подобную ситуацию описал Александр Куприн в рассказе «Картина».
* * *
«Он у нее сколько раз руки и сердца на коленях просил, но она ему все одно отвечает: „Что же я, говорит, сделаю, если я вас не люблю?“ – „Ну, не любите, – говорит князь, – может, потом слюбится, а без вас я несчастный человек“. А она ему на это отвечает: „Мне очень вас жаль, но вашей беде я помочь не могу“. – „Да вы, может быть, кого-нибудь уже любите?“ – „Может быть, и люблю“. И сама смеется. Затосковал князь. Лежит у себя дома на диване лицом к стене, хмурый, молчит, от еды его даже отбило. В доме все на цыпочках ходят… В одну из таких минут как-то приезжает Розанов, тоже лица на нем нет. Вошел в князев кабинет, поздоровался и молчит. И оба молчат. Наконец художник с духом собрался и говорит:
– Послушай, Андрей Львович, мне больно, что я тебе сейчас дружеской рукой удар нанесу.
Князь, лежа лицом к стенке, отзывается:
– Пожалуйста, без прелюдий, говори прямо.
Тогда художник прямо и объяснился:
– Теперь мне Марья Гавриловна вроде как жена.
Рассказал художник всю эту историю, а князь лежит, не шевелится и ни слова в ответ. Розанов посидел, поглядел, да и вышел тихонько из кабинета.
Однако через неделю переломил себя князь Андрей, хотя ему это многого стоило, потому что он даже сединой пошел. Приехал он к Розанову и объявил ему:
– Я вижу, насильно мил не будешь, а только я из-за бабы не хочу единственного друга терять.
Розанов его обнял и заплакал. А Марья Гавриловна ему руку протянула (она тут же была) и говорит:
– Я вас очень уважаю, Андрей Львович, и тоже хочу быть вашим другом».
А. Куприн, «Картина»Мудрые мысли
Сердцами сходствуем; он – точно я другой: я горе с ним делю, он – радости со мной.
А. ПушкинДруг мне тот, кому все могу говорить.
В. БелинскийЯ только исключил бы слово «обязанности» из чувства дружбы… Плохо, когда друг проводит в путь, встретит или выручит из беды по обязанности, а не по влечению.
А. ГончаровВ жизни есть только одно несомненное счастье – жить для другого.
Л. ТолстойБольше той любви не бывает, как друг за друга умирает.
ПословицаСлужба и дружба – две параллельные линии: не сходятся.
А. СуворовДружба возможна с природой, с океаном, с горой, с лесом, с полем, с рекой…
Н. БердяевЯ более всего опасаюсь, чтобы ты худым товариществом не повредился. Худой наверно тот товарищ, который назирает жены и пиры… Блюди себя от таковых…
Преподобный МоисейДруг помогает достичь новых высот
Выдающийся химик Дмитрий Менделеев очень интересовался живописью. У него было немало знакомых среди художников, но наиболее близкие отношения связывали его с Архипом Куинджи. Они оба считали, что живопись и естествознание имеют единые корни и общую цель: познание природы и самой жизни. Менделеев восхищался талантом художника, Куинджи под влиянием друга заинтересовался химическими свойствами красок и использовал новейшие научные открытия для совершенствования живописных эффектов. Дружба не только доставляла им радость, но и приносила обоюдную пользу.
Менделеев никогда не писал статей о живописи, считая, что ему, не эксперту в данной области, это не пристало. Но увидев «Лунную ночь на Днепре» Куинджи, не удержался, уж очень сильное впечатление произвела на него эта картина.
* * *
«Когда Куинджи показал картину „Днепр“, Менделеев закашлялся. Архип Иванович спросил его:
– Что вы так кашляете, Дмитрий Иванович?
– Я уже шестьдесят восемь лет кашляю, это ничего, а вот картину такую вижу в первый раз.
Всеобщий восторг вызвал и новый вариант „Березовой рощи“.
– Да в чем секрет, Архип Иванович? – опять начал разговор Менделеев.
– Секрета нет никакого, Дмитрий Иванович, – смеясь, сказал Куинджи, задергивая картину.
– Много секретов есть у меня в душе, – заключил Менделеев, – но не знаю я вашего секрета…»
И. ЯсинскийДля дружбы любое бремя легко. Вселенная вечна, встречи с друзьями кратки.
Н. Лобачевский* * *
«Перед „Днепровской ночью“ А. И. Куинджи, как я думаю, забудется мечтатель, у художника невольно явится своя новая мысль об искусстве, поэт заговорит стихами, в мыслителе же родятся новые понятия – всякому она даст свое. Позвольте же и мне, естествоиспытателю, передать внушенное этой картиною. <…>
И века наши будут когда-нибудь характеризовать появлением естествознания в науке и пейзажа в искусстве. Оба черпают из природы, вне человека. Старое не умерло, не брошено и не забыто, а новое родилось и усложнило число понятий, упростив и уяснив понимание прежнего. Бесконечное, высшее, разумнейшее, божественное и вдохновляющее нашлось вне человека, в понимании, изображении, изучении и образе природы. Самопознание от этого возросло».
Д. Менделеев, «Перед картиною Куинджи»Между ними установилось чувство сильнейшее, чем дружба: это было исключительное чувство возможности жизни только в присутствии друг друга.
Л. ТолстойТворческий дуэт – прекрасная основа для крепкой дружбы
Сергей Рахманинов и Федор Шаляпин познакомились во время работы в опере Мамонтова. Рахманинов в то время был набирающим популярность композитором, Шаляпин – начинающим певцом. Сергей Васильевич опекал Шаляпина, старался развить его музыкальный вкус и обучить основам гармонии. Вскоре они стали выступать дуэтом: Шаляпин исполнял романсы Рахманинова, композитор ему аккомпанировал. Где еще может быть такое взаимопонимание, такое слияние интересов и целей, как не в творческом и дружеском дуэте певца и композитора! Они вместе репетировали, вместе ездили на гастроли, вместе отдыхали. Через много лет каждый из них знал друга, как самого себя.
* * *
«С самого начала знакомства между ними возникла дружба. Сергей Васильевич восхищался талантом отца, его поразительной музыкальностью, необычайной способностью быстро разучивать не только свою партию, но и всю оперу целиком. Он с увлечением занимался с Федором Ивановичем, стараясь привить ему хороший вкус, помогая разобраться в теории музыки. Сергей Васильевич очень ценил отца, даже гордился им. Федор Иванович преклонялся перед талантом Сергея Васильевича как пианиста, дирижера и композитора».
И. Шаляпина, дочь певцаНи раба, ни повелителя дружбе не надо. Дружба любит равенство.
И. Гончаров* * *
«Вспоминается один осенний вечер 1904 года, совершенно исключительный по впечатлению. <…> А Шаляпин, как только вошел, сейчас же заявил нам шутливо:
– Братцы! Петь до смерти хочется!
Он тут же позвонил по телефону и вызвал Сергея Васильевича Рахманинова, и ему тоже сказал:
– Сережа! Возьми скорее лихача и скачи на „Среду“. Петь до смерти хочется. Будем петь всю ночь!
Рахманинов вскоре приехал. Шаляпин не дал ему даже чаю напиться. Усадил за пианино – и началось нечто удивительное».
Н. ТелешовПод знаменами князя
Само слово «дружина» содержит намек на то, что оно связано с дружбой, с близкими и товарищескими отношениями. Так и было на Руси. Дружины появились в те времена, когда страна была поделена на отдельные княжества, и каждому правителю нужно было свое войско. Но дружина представляла собой нечто большее, чем просто военный отряд. Ее членов связывали обеты товарищества, преданности и взаимовыручки. Дружинники – это земляки, соплеменники, многие из которых были родственниками, в этом один из секретов их сплоченности и готовности стоять горой друг за друга.
Хотя у дружины был глава – князь, и ему, конечно, подчинялись, все же отношения внутри организации были вполне демократическими. Добыча делилась поровну или по заслугам, каждый дружинник имел право голоса; другой вопрос: к кому прислушивались, а к кому нет. Авторитет в дружине и в глазах князя нужно было заслужить, показав храбрость на поле боя, ум при решении политических вопросов, смекалку в быту и молодецкую удаль в развлечениях.
В. Васнецов. Отдых великого князя Владимира Мономаха после охоты, 1848. В княжескую дружину входило несколько сотен человек
А. Кившенко. Долобский съезд князей – свидание князя Владимира Мономаха с князем Святополком в 1103 году, 1880. Дружинники были не только военной силой, но и советниками князя
Дружба не всегда идет прямой дорогой
Отношения Александра Блока и Андрея Белого, которые они сами называли «дружба-вражда», продолжались почти двадцать лет. За это время было все: периоды горячей симпатии, бурные ссоры, любовь к одной женщине, ревность, вызовы на дуэль, поэтические разногласия, искренние примирения, снова раздоры… Но все же их противоречивая дружба не разрушилась, их души тянулись друг к другу вопреки внешним обстоятельствам, потому что чувствовали близкое родство.
Таинство одно твердой связи достойных друзей – уметь прощать недоразумения и просвещать неотложно в недостатках.
А. Суворов* * *
«Наше письменное знакомство завязалось, когда Вы сообщили через Ольгу Михайловну Соловьеву, что хотите писать мне. Я сейчас же написал Вам, и первые наши письма сошлись.
С первых же писем, как я сейчас думаю, стараясь определить суть дела, сказалось различие наших темпераментов и странное несоответствие между нами – роковое, сказал бы я. Вот как это выражалось у меня: я заранее глубоко любил и уважал Вас и Ваши стихи. Ваши мысли были необыкновенно важны для меня, и, сверх всего (это самое главное), я чувствовал между нами таинственную близость, имени которой никогда не знал и не искал. В то время я жил очень неуравновешенно, так что в моей жизни преобладало одно из двух: или страшное напряжение мистических переживаний (всегда высоких), или страшная мозговая лень, усталость, забвение обо всем. Кстати, – я думаю, что в моей жизни все так и шло и долго еще будет идти тем же путем. Теперь вся разница только в том, что надо мною – „холодный белый день“, а тогда я был „в тумане утреннем“. <…> В ту пору моей жизни, когда мы встретились с Вами, я узнал и драматическую симфонию (не помню, до или после знакомства), и вся наша переписка, сплетаясь с моей жизнью, образовала для меня симфонию необычайной и роковой сложности».
Письмо А. Блока А. Белому, 1907 годДрузья – это две половинки целого
Как-то во время откровенной беседы Ильф и Петров признались друг другу, что испытывают чувство мучительной неуверенности в собственных силах. Поодиночке они не ощущали себя настоящими писателями, но когда работали вместе, как будто появлялся кто-то третий, уверенный, талантливый, успешный – настоящий мэтр юмористической прозы.
* * *
«Как-то, по просьбе одной редакции, мы сочинили юмористическую автобиографию, в которой было много правды. Вот она:
„Очень трудно писать вдвоем. Надо думать, Гонкурам было легче. Все-таки они были братья. А мы даже не родственники. И даже не однолетки. И даже различных национальностей: в то время как один русский (загадочная славянская душа), другой еврей (загадочная еврейская душа).
Итак, работать нам трудно.
Труднее всего добиться того гармонического момента, когда оба автора усаживаются наконец за письменный стол. <…>
Если ты не можешь прямо, откровенно, даже резко сказать другу все, что ты думаешь о нем, о его поступках, или выслушать от него такую же правду о себе, значит, вы не верите по-настоящему друг другу, не понимаете и не уважаете друг друга.
И. ГончаровТогда как один из авторов полон творческой бодрости и горит желанием подарить человечеству новое художественное произведение, как говорится, широкое полотно, другой (о, загадочная славянская душа!) лежит на диване, задрав ножки, и читает историю морских сражений. При этом он заявляет, что тяжело (по всей вероятности, смертельно) болен.
Бывает и иначе.
Славянская душа вдруг подымается с одра болезни и говорит, что никогда еще не чувствовала в себе такого творческого подъема. Она готова работать всю ночь напролет. Пусть звонит телефон – не отвечать, пусть ломятся в дверь гости – вон! Писать, только писать. Будем прилежны и пылки, будем бережно обращаться с подлежащим, будем лелеять сказуемое, будем нежны к людям и строги к себе.
Но другой соавтор (о, загадочная еврейская душа!) работать не хочет, не может. У него, видите ли, нет сейчас вдохновения. Надо подождать. И вообще, он хочет ехать на Дальний Восток с целью расширения своих горизонтов.
Пока убедишь его не делать этого поспешного шага, проходит несколько дней. Трудно, очень трудно“».
И. Ильф и Е. ПетровVIII. Мудрость любовная. Свет, озаряющий души
Истинная любовь, как счастливая, так и несчастная, оставляет глубокий след в каждом, кому довелось ее пережить. Судьба складывается по-разному: любовь может остаться без ответа, роковые обстоятельства могут разлучить влюбленных, чувства одного из них могут остыть. Но все, в ком вспыхнула искра этого пламени, искренне надеются, что их ждет самый замечательный сценарий: прожить вместе долгую жизнь. И такие чудеса случаются!
Во имя любви совершаются подвиги и безумства, любовь способна перевернуть мир, во всяком случае, для тех, кто попал в ее сети. Любовь – величайшая сила, исцеляющая сердца и возвышающая души; под действием этой силы человек становится чище и благороднее, в нем просыпается все лучшее, что было скрыто до важнейшего момента жизни – встречи с любимым.
Настоящая любовь бывает лишь однажды
Тот, чье сердце опалила испепеляющая страсть, никогда не сможет полностью от нее оправиться. Если история любви закончилась разрывом, причинила боль и муки, воспоминания о ней будут снова и снова возвращаться.
* * *
«Я пишу к тебе в полной уверенности, что мы никогда больше не увидимся. Несколько лет тому назад, расставаясь с тобою, я думала то же самое; но небу было угодно испытать меня вторично; я не вынесла этого испытания, мое слабое сердце покорилось снова знакомому голосу… ты не будешь презирать меня за это, не правда ли? Это письмо будет вместе прощаньем и исповедью: я обязана сказать тебе все, что накопилось на моем сердце с тех пор, как оно тебя любит. Я не стану обвинять тебя – ты поступил со мною, как поступил бы всякий другой мужчина: ты любил меня как собственность, как источник радостей, тревог и печалей, сменявшихся взаимно, без которых жизнь скучна и однообразна. Я это поняла сначала… Но ты был несчастлив, и я пожертвовала собою, надеясь, что когда-нибудь ты оценишь мою жертву, что когда-нибудь ты поймешь мою глубокую нежность, не зависящую ни от каких условий. Прошло с тех пор много времени: я проникла во все тайны души твоей… и убедилась, что то была надежда напрасная. Горько мне было! Но моя любовь срослась с душой моей: она потемнела, но не угасла.
Кто раз любил, уж не полюбит вновь.
А. ПушкинМы расстаемся навеки; однако ты можешь быть уверен, что я никогда не буду любить другого: моя душа истощила на тебя все свои сокровища, свои слезы и надежды. Любившая раз тебя не может смотреть без некоторого презрения на прочих мужчин, не потому, чтоб ты был лучше их, о нет! но в твоей природе есть что-то особенное, тебе одному свойственное, что-то гордое и таинственное, в твоем голосе, что бы ты ни говорил, есть власть непобедимая…»
М. Лермонтов, «Герой нашего времени»Любовь уничтожает смерть и превращает ее в пустой призрак, она обращает жизнь из бессмыслицы в нечто осмысленное, из несчастья делает счастье.
Л. ТолстойЗа любовью и в тридесятое царство отправишься
Сюжет, когда любимого человека забирает злая сила и приходится отправляться за ним в неведомые дали, преодолевать препятствия и козни врагов, часто встречается в русских народных сказках. Тот, кто любит, не станет сомневаться, идти за своей половинкой на край света или остаться дома, в безопасности, – он сразу бросится в путь и не остановится, пока не достигнет цели. Любовь, верность и готовность пойти куда угодно ради любимого обязательно вознаграждаются – во всяком случае, в сказках.
Без солнышка нельзя пробыть, без милого нельзя прожить.
Пословица* * *
«Вот красная девица мух отгоняет, а сама слезно причитает: „Проснись-пробудись, Финист – ясный сокол! Я, красна девица, к тебе пришла – три чугунных посоха изломала, три пары железных башмаков истоптала, три каменные просвиры изглодала: все тебя, милого, искала!“ А Финист – ясный сокол крепко спит, ничего не чувствует.
Долго она плакала, долго будила его; вдруг упала ему на щеку слеза красной девицы, и он в ту же минуту проснулся. „Ах, – говорит, – что-то меня обожгло!“ – „Финист – ясный сокол! – отвечает ему девица. – Я к тебе пришла – три чугунных посоха изломала, три пары железных башмаков истоптала, три каменные просвиры изглодала: все тебя искала! Вот уж третью ночь над тобою стою, а ты спишь – не пробуждаешься, на мои слова не отзываешься!“ Тут только узнал ее Финист – ясный сокол и так обрадовался, что сказать нельзя! <…> Очутился Финист – ясный сокол со своею суженой возле ее дома родительского; ударился он о сыру землю и сделался перышком; красная девица взяла его, спрятала за пазушку и пришла к отцу. <…>
Воротился отец домой и стал младшую дочку допрашивать; она говорит: „Нечего делать, надо признаваться!“ Вынула перышко, перышко ударилось об пол и обернулось царевичем.
Тут их и обвенчали, и свадьба была богатая! На той свадьбе и я был, вино пил, по усам текло, а во рту не было».
Русская народная сказка «Перышко Финиста ясна сокола»Волшебство на службе любви
Чего не сделаешь ради любви! Ивану-царевичу, который отправился на поиски жар-птицы и встретил Елену Прекрасную, пришлось преодолеть немало испытаний, пока он обрел свое счастье. Если бы не верный помощник – серый волк, – не добыть бы ему ни жар-птицы, ни златогривого коня, ни самой Елены. Верхом на огромном свирепом звере мчится Иван-царевич сквозь дремучие леса, сжимая в объятиях возлюбленную сказочной красоты. По условиям сделки он должен отдать Елену царю Кусману в обмен на златогривого коня, которого ждет другой царь, Афрон. За коня Афрон позволит царевичу забрать жар-птицу. Но царевич уже полюбил Елену и отдавать ее царю не собирается. Он спасается от погони, которая следует по пятам, и полон решимости защитить возлюбленную от любых посягательств. Елена, ответившая взаимностью молодому царевичу, боится преследователей, но не сомневается в силе и отваге любимого, она уверена, что с ним она не только убежит от погони, но и, как это водится в сказочном мире, будет жить-поживать да горя не знать.
В. Васнецов. Иван-царевич на Сером Волке, 1889
Если жениться – то на всю жизнь
На Руси выходили замуж или женились раз и навсегда, только смерть одного из супругов могла расторгнуть священный союз. Поэтому большое значение придавалось свадебному обряду, он считался центральным жизненным событием. Семья девушки готовилась к свадьбе загодя: родители покупали ткани, будущая невеста с подружками шила наряды и приданое. Жених, выбрав невесту, засылал сватов. От жениха требовалось предоставить гарантии, что он сможет обеспечить будущую жену. Когда все договоренности были достигнуты, начиналась свадебная церемония.
Честным пирком да за свадебку.
Пословица* * *
«Когда приедет князь молодой во двор за посад, княгиня бы на месте сидела, а сваха бы сидела подле нее, и отец и мать, и бояре и боярыни сидели наготове.
А князя бы молодого бояре приглашенные встретили во дворе, а как князь молодой войдет в горницу, в ту бы пору отец и мать, и сваха, и боярыни встали, а княгиня сидела бы на месте и не вставала, да прикрылась бы она камкою. И князь молодой сядет подле нее, а отец и мать, и тысяцкий, и бояре сядут по своим местам и немножко посидят; и дружка, придя, благословится у отца и у матери, да и сваха бы встала тоже, хотя в те поры свахе не говорить ничего, из-за стола не выходить же, а кланяться с иконой на все четыре стороны, как и дружке. Потом снимет дружка покрывало с блюда, и завесят покрывалом княгиню от князя молодого; а закрыв, шапку с княгини снять и через занавеску расчесывать свахе у князя молодого волосы гребнем, а потом и княгине молодой волосы расчесать трижды. И пока начнет сваха князю и княгине волосы зачесывать, в те поры бы дружка сыр ломал да караваи резал. И когда расчешут волосы, молодой княгине расплести косу и заплетать ей косы, а наряжать молодую княгиню и, нарядив, обернуть покрывалом (а на покрывале нашит крест), закутав, и дружке и свахе кланяться образам, благословиться у отца и у матери и осыпать молодых, а после осыпания платки давать; и уж после того священник обручает князя и княгиню. В сенях же поставить поставец и питье, а слуги бояр в сенях сидят, и потчевать их питием».
«Домострой»Сила любви преодолеет все
Петру и Февронии, причисленным к лику святых, была уготована счастливая кончина: они умерли в один день, незадолго до этого приняв монашеский постриг, и чудесным образом оказались в одном гробу – такова была сила их любви и желания быть вместе даже после смерти. Но такую кончину надо еще заслужить, и они сделали это, прожив благочестивую жизнь, неустанно помогая ближним и заботясь о душе. Они были вместе в горе и в радости, не отворачивались друг от друга в трудную минуту и пронесли свою любовь через все испытания.
Где любовь, тут и Бог.
Пословица* * *
«Когда приспело время благочестивого преставления их, умолили они Бога, чтобы в одно время умереть им. И завещали, чтобы их обоих положили в одну гробницу, и велели сделать из одного камня два гроба, имеющих меж собою тонкую перегородку. В одно время приняли они монашество и облачились в иноческие одежды. <…>
И, помолившись, отдали они оба святые свои души в руки Божии в двадцать пятый день месяца июня.
После преставления их решили люди тело блаженного князя Петра похоронить в городе, у соборной церкви Пречистой Богородицы, Февронию же похоронить в загородном женском монастыре, у церкви Воздвижения честного и животворящего креста, говоря, что, так как они стали иноками, нельзя положить их в один гроб. И сделали им отдельные гробы, в которые положили тела их: тело святого Петра, нареченного Давидом, положили в его гроб и поставили до утра в городской церкви святой Богородицы, а тело святой Февронии, нареченной Ефросинией, положили в ее гроб и поставили в загородной церкви Воздвижения честного и животворящего креста. Общий же их гроб, который они сами повелели высечь себе из одного камня, остался пустым в том же городском соборном храме Пречистой Богородицы. Но на другой день утром люди увидели, что отдельные гробы, в которые они их положили, пусты, а святые тела их нашли в городской соборной церкви Пречистой Богородицы в общем их гробе, который они велели сделать для себя еще при жизни».
Ермолай-Еразм, «Повесть о Петре и Февронии Муромских»То, что мы испытываем, когда бываем влюблены, быть может, есть нормальное состояние. Влюбленность указывает человеку, каким он должен быть.
А. ЧеховХорошая жена поддержит мужа во всем
Мятежный протопоп Аввакум, восставший против церковной реформы Никона, был истинным мучеником веры: его били, сажали в острог, ссылали в Сибирь. И все это время рядом с ним была жена Настасья Марковна. Когда Аввакум, мучаясь мыслью, что вместе с ним страдает и семья, думал, скрепя сердце, отступиться от проповедей старой веры, жена благословила его на продолжение дела всей его жизни. И это после нескольких голодных и холодных ссылок, где они были вместе, в преддверии новых мучений, которые были неизбежны.
* * *
«Пять недель по льду голому ехали на нартах. Мне под ребят и под домашнюю рухлядь дал две клячи, а сами мы с протопопицей брели пеши, убиваясь о лед. Страна варварская, инородцы немирные, отстать от лошадей не смеем, а за лошадьми идти не поспеем, голодные и измученные люди. В одну пору протопопица, бедная, брела-брела да и повалилась, и встать не может. <…> После мне, бедная, пеняет: „Долго ль-де, протопоп, сего мучения будет?“ И я ей сказал: „Марковна, до самой до смерти“. Она же в ответ: „Добро, Петрович, тогда еще побредем“. <…>
Муж – голова, жена – шея.
ПословицаОпечалясь, сижу, размышляю: что буду делать? Буду проповедовать слово Божие или где-нибудь скроюсь? Жена и дети связали меня. Увидев меня опечаленным, жена осторожно приступила ко мне с вопросом: „что, господин, опечалился?“ Я же ей подробно рассказал: „жена, что буду делать? Зима еретическая на дворе; говорить мне или молчать? – связали вы меня!“ Она же мне говорит: „Господи помилуй! что ты, Петрович, говоришь? Слыхала я, – ты же читал, – апостольскую речь: „привязался еси жене, не ищи разрешения; егда отрешишися, тогда не ищи жены“. Я тебя и с детьми благословляю: дерзай проповедовать слово Божие по-прежнему, а о нас не тужи; покуда Бог изволит, будем жить вместе; а когда разлучат, тогда нас в молитвах своих не забывай; силен Христос и нас не покинет!»
«Житие протопопа Аввакума, им самим написанное»Любовь смягчает сердце
Даже самый жестокий разбойник, искренне полюбив, становится мягким и чувствительным, его сердце – как воск в руках возлюбленной. В нем просыпается неведомое прежде благородство, он перерождается для новой жизни. Влюбленный готов обнять весь мир, ведь в этом мире живет самое прекрасное существо на свете; он забывает о злобе, мести и других низменных эмоциях. Таково влияние сильнейшего из чувств на людские души.
С любовью и без счастья можно прожить.
Ф. Достоевский* * *
«– Я не то, что вы предполагаете, – продолжал он, потупя голову, – я не француз Дефорж, я Дубровский.
Марья Кириловна вскрикнула.
– Не бойтесь, ради Бога, вы не должны бояться моего имени. Да, я тот несчастный, которого ваш отец лишил куска хлеба, выгнал из отеческого дома и послал грабить на больших дорогах. Но вам не надобно меня бояться – ни за себя, ни за него. Все кончено. – Я ему простил. Послушайте, вы спасли его. Первый мой кровавый подвиг должен был свершиться над ним. Я ходил около его дома, назначая, где вспыхнуть пожару, откуда войти в его спальню, как пересечь ему все пути к бегству – в ту минуту вы прошли мимо меня, как небесное видение, и сердце мое смирилось. Я понял, что дом, где обитаете вы, священ, что ни единое существо, связанное с вами узами крови, не подлежит моему проклятию. Я отказался от мщения, как от безумства. Целые дни я бродил около садов Покровского в надежде увидеть издали ваше белое платье. В ваших неосторожных прогулках я следовал за вами, прокрадываясь от куста к кусту, счастливый мыслию, что вас охраняю, что для вас нет опасности там, где я присутствую тайно. Наконец случай представился. Я поселился в вашем доме. Эти три недели были для меня днями счастия. Их воспоминание будет отрадою печальной моей жизни… Сегодня я получил известие, после которого мне невозможно долее здесь оставаться. Я расстаюсь с вами сегодня… сей же час… Но прежде я должен был вам открыться, чтоб вы не проклинали меня, не презирали. Думайте иногда о Дубровском. Знайте, что он рожден был для иного назначения, что душа его умела вас любить…»
А. Пушкин, «Дубровский»Разум не властен над чувствами
Любовь подобна стихийному бедствию, она является неожиданно, захватывает сердце в плен, и вырваться из этого плена невозможно при всем желании. Разум не властен над любовью. Даже понимая, что чувства безнадежны и взаимность невозможна, человек продолжает любить. Если он, подобно Базарову из романа Тургенева, обладает сильной волей, то сделает единственную возможную вещь – уедет.
Любовь и ненависть не в нашей власти.
А. Чехов* * *
«Настоящею причиной всей этой „новизны“ было чувство, внушенное Базарову Одинцовой, – чувство, которое его мучило и бесило и от которого он тотчас отказался бы с презрительным хохотом и циническою бранью, если бы кто-нибудь хотя отдаленно намекнул ему на возможность того, что в нем происходило. <…> „Нравится тебе женщина, – говаривал он, – старайся добиться толку; а нельзя – ну, не надо, отвернись – земля не клином сошлась“. Одинцова ему нравилась: распространенные слухи о ней, свобода и независимость ее мыслей, ее несомненное расположение к нему – все, казалось, говорило в его пользу; но он скоро понял, что с ней „не добьешься толку“, а отвернуться от нее он, к изумлению своему, не имел сил. Кровь его загоралась, как только он вспоминал о ней; он легко сладил бы с своею кровью, но что-то другое в него вселилось, чего он никак не допускал, над чем всегда трунил, что возмущало всю его гордость. В разговорах с Анной Сергеевной он еще больше прежнего высказывал свое равнодушное презрение ко всему романтическому; а оставшись наедине, он с негодованием сознавал романтика в самом себе. Тогда он отправлялся в лес и ходил по нем большими шагами, ломая попадавшиеся ветки и браня вполголоса и ее и себя; или забирался на сеновал, в сарай, и, упрямо закрывая глаза, заставлял себя спать, что ему, разумеется, не всегда удавалось. Вдруг ему представится, что эти целомудренные руки когда-нибудь обовьются вокруг его шеи, что эти гордые губы ответят на его поцелуи, что эти умные глаза с нежностью – да, с нежностью остановятся на его глазах, и голова его закружится, и он забудется на миг, пока опять не вспыхнет в нем негодование».
И. Тургенев, «Отцы и дети»Истинно человеческая любовь может быть основана только на взаимном уважении друг в друге человеческого достоинства, а не на одном капризе чувства и не на одной прихоти сердца.
В. БелинскийПеред любовью меркнет страх смерти
Императрица Екатерина II была весьма любвеобильной женщиной. У нее было множество фаворитов, к каждому из них, как утверждают историки, она какое-то время питала вполне искренние чувства. Александр Ланской, нежный юноша, младше ее почти на три десятка лет, вызвал в ее сердце необыкновенно пылкие чувства. Он отвечал ей преданностью и обожанием. И вот – удар судьбы: Александр тяжело заболел. Императрица не отходила от его постели, хотя медики опасались, что болезнь заразна, а в минуты отчаяния она даже мечтала о том, чтобы умереть вместе с ним – так сильна была ее любовь. Ланской умер через несколько дней, а Екатерина II на много месяцев погрузилась в траур.
* * *
«Когда я начала это письмо, я была в счастье и в радости, и мои мысли проносились так быстро, что я не успевала следить за ними. Теперь все переменилось: я страшно страдаю, и моего счастья нет больше; я думала, что не переживу невозвратимую потерю, которую понесла неделю назад, когда скончался мой лучший друг. Я надеялась, что он будет опорой моей старости; он тоже стремился к этому, старался привить себе все мои вкусы.
Богини бракосочетались с богами, рождали героев, а любили пастухов.
М. ЦветаеваЭто был молодой человек, которого я воспитывала, который был благороден, кроток, честен, который разделял мои печали, когда они у меня были, и радовался моим радостям. Одним словом, я, рыдая, имею несчастье сказать вам, что генерала Ланского не стало… Я не знаю, что станется теперь со мной; знаю только одно, что никогда во всю мою жизнь я не была так несчастна, как с тех пор, что мой лучший и любезный друг покинул меня…»
Письмо Екатерины II Ф. Гриммуот от 2 июля 1784 годаМудрые мысли
Гонит девка молодца, а сама прочь нейдет.
ПословицаТолько любящий видит лицо любимого.
Н. БердяевИстинная любовь скромна и стыдлива.
Н. ЛесковДевушки хороши, красные пригожи, да отколь же злые жены берутся?
ПословицаПрошла любовь, явилась Муза.
А. ПушкинБояться себя заставишь, а любить не принудишь.
ПословицаВсякая любовь истинна и прекрасна по-своему, лишь бы только она была в сердце, а не в голове.
В. БелинскийКраше солнца – нету в мире бога, нет огня – огня любви чудесней!
М. ГорькийПервая любовь всегда является делом чувствительности. Вторая – дело чувственности.
А. ПушкинВлюбленность – это приправа к пресной жизни
Для кого-то любовь – это трагедия, для кого-то – счастье, для кого-то – смысл существования. А кто-то воспринимает влюбленность как развлечение, вносящее разнообразие и придающее остроту скучной обыденности. В этом случае донжуан может оставить немало разбитых сердец.
Теперь я не пишу романов – я их делаю.
М. Лермонтов* * *
«Я ухаживаю и вслед за объяснением в любви я говорю дерзости; это еще меня немного забавляет, и хотя это не совсем ново, по крайней мере редко встречается! Вы подумаете, что за это меня попросту выпроваживают… ну нет, совсем наоборот… женщины так созданы; я начинаю держать себя с ними самоувереннее; ничто меня не смущает – ни гнев, ни нежность: я всегда настойчив и горяч, а мое сердце довольно холодно; оно бьется только в исключительных случаях: не правда ли, далеко пошел…»
Письмо М. Лермонтова М. Лопухиной, 1834 год* * *
«Веселая холостая жизнь не препятствовала ему посещать и общество, где он забавлялся тем, что сводил с ума женщин с целью потом их покидать и оставлять в тщетном ожидании; другая его забава была расстройство партий, находящихся в зачатке, и для того он представлял из себя влюбленного в продолжение нескольких дней; всем этим, как казалось, он старался доказать самому себе, что женщины могут его любить, несмотря на его малый рост и некрасивую наружность. <…> Помню, один раз он, забавы ради, решился заместить богатого жениха, и когда все считали уже Лермонтова готовым занять его место, родители невесты вдруг получили анонимное письмо, в котором их уговаривали изгнать Лермонтова из своего дома и в котором описывались всякие о нем ужасы. Это письмо написал он сам и затем уже более в этот дом не являлся».
Письмо Е. Растопчиной А. Дюма, 1858 годСчастье любимого человека важнее собственного
Иван Гончаров всю жизнь старался избегать разрушительных страстей, не тратить на них время и душевные силы. Но и его не миновала эта доля. Будучи уже зрелым мужчиной, он влюбился в юную красавицу Елизавету Толстую, потерял покой и сон и был готов на все ради одного ее взгляда. Девушке льстило внимание известного писателя, но ответного чувства в ее сердце не возникло – она полюбила другого. Для Гончарова это было ударом, но он смирил свои чувства и благословил Елизавету на брак, понимая, что с соперником она будет счастливее.
* * *
«Я уж объяснил Вам со всею откровенностью, что Ваше присутствие вызывает столько жизни из человека, по крайней мере из меня, Ваш ум будит чужой ум, по крайней мере мой, так что трудно решить, прекрасны ли Вы больше или больше умны? О третьей, моральной стороне, я молчу, ее еще не знаю. До свидания. Выпадет ли нынче на мою долю счастливый, может быть, последний день – видеть Вас, поговорить с Вами и, может быть, проводить домой? Не прикажете ли чего? Сам я располагаю быть у Евг. П. тотчас после обеда. Надеюсь до свидания.
Преданный – на всю жизнь и один день Гончаров».
Письмо И. Гончарова Е. Толстой от 18 сентября 1855 годаЯ вас любил так искренно, так нежно, Как дай вам Бог любимой быть другим.
А. Пушкин* * *
«Как лучший мой друг страдает сомнениями, так я страдаю одною убийственною уверенностью – больше не увидеться с Вами в жизни никогда. Вы подтвердили это в Вашем письме, дав мне „последний поцелуй“! Я и сам уверен в этом, а между тем эта фраза почему-то уязвила меня. Прощайте же, „и если навсегда, то прощайте навсегда“, говоря словами Байрона (and if for ever, fare thee well), только с большей тоскою, не теперь однако ж, а когда будете выходить замуж или перед смертью моей или Вашей – вот причины прощаться. А теперь прощайте – пока, до следующего письма, мой чудесный друг, моя милая, умная, добрая, обворожительная… Лиза!!! вдруг сорвалось с языка. Я с ужасом оглядываюсь, нет ли кого кругом, и почтительно прибавляю: прощайте, Елизавета Васильевна, Бог да благословит Вас счастием, какого Вы заслуживаете. Я с умилением сердца благодарю Вас за Вашу дружбу, которая греет меня, старика».
Письмо И. Гончарова Е. Толстой от 3 ноября 1855 годаУ любви тысячи аспектов, и в каждом из них – свой свет, своя печаль, свое счастье и свое благоухание.
К. ПаустовскийСимвол верности и чистоты
На Руси символом любви и верности с давних пор считаются лебеди. Говорят, что эти прекрасные белоснежные птицы, однажды выбрав себе пару, хранят друг другу верность всю жизнь. Если один лебедь из пары погибает, то второй больше не ищет себе друга или подругу, он остается в одиночестве и даже в стае держится особняком. Известно немало историй, когда лебеди до последнего ухаживали за своим раненым или больным партнером: приносили пищу, отгоняли врагов, проявляли любовь и нежность. А потом на многие месяцы или даже годы оставались на месте гибели своей второй половинки, храня память об ушедшей любви. Такое поведение не может не вызывать восхищение и сочувствие, ведь верность – необычайно ценное и редкое качество. Недаром о лебединой верности сложено немало легенд и песен.
М. Врубель. Царевна Лебедь, 1900
Удачный брак часто основан на различиях
Анна Сниткина, последняя любовь Федора Достоевского, стала для него истинным утешением и идеальной женой, о которой он, переживший множество разочарований, не мог даже мечтать. Секрет их счастливого союза заключался в том, что они были практически во всем противоположны, а значит, дополняли один другого и составляли вместе единое целое.
* * *
«Ну, и правда, было у них взаимное обожание, как я и сказала. Она была полной его противоположностью: веселая такая, чуть, бывало, на улицу выйдет – уж целый короб новостей и ворох смеху принесет. Хохотушка она долго была».
М. Стоюнина, подруга А. Достоевской* * *
«Мне всю жизнь представлялось некоторого рода загадкою то обстоятельство, что мой добрый муж не только любил и уважал меня, как многие мужья любят и уважают своих жен, но почти преклонялся предо мною, как будто я была каким-то особенным существом, именно для него созданным…
Они сошлись. Волна и камень,Стихи и проза, лед и пламень,Не столь различны меж собой.А. ПушкинДействительно, мы с мужем представляли собой людей „совсем другой конструкции, другого склада, других воззрений“, но „всегда оставались собою“, нимало не вторя и не подделываясь друг к другу, и не впутывались своею душою – я – в его психологию, он – в мою, и таким образом мой добрый муж и я – мы оба чувствовали себя свободными душой. Федор Михайлович, так много и одиноко мысливший о глубоких вопросах человеческой души, вероятно, ценил это мое невмешательство в его душевную и умственную жизнь, а потому иногда говорил мне: „Ты единственная из женщин, которая поняла меня!“(то есть то, что для него было важнее всего)».
А. ДостоевскаяОт судьбы и от любви не уйдешь
Говорят, влюбленными повелевают боги, и над своими чувствами никто не властен. Даже зная, что страсть закончится трагедией, влюбленные не могут ей не подчиниться, она сильнее их…
Любовь сильна, как молния, но без грому проницает, и самые сильные ее удары приятны.
М. Ломоносов* * *
«– Почему? Почему, Олеся? – твердил я шепотом и все сильнее сжимал ее руку.
– Я не могла… Я боялась, – еле слышно произнесла Олеся. – Я думала, что можно уйти от судьбы… А теперь… теперь…
Она задохнулась, точно ей не хватало воздуху, и вдруг ее руки быстро и крепко обвились вокруг моей шеи, и мои губы сладко обжег торопливый, дрожащий шепот Олеси:
– Теперь мне все равно, все равно!.. Потому что я люблю тебя, мой дорогой, мое счастье…
И вся эта ночь слилась в какую-то волшебную, чарующую сказку. Взошел месяц, и его сияние причудливо пестро и таинственно расцветило лес, легло среди мрака неровными, иссиня-бледными пятнами на корявые стволы, на изогнутые сучья, на мягкий, как плюшевый ковер, мох. <…> И мы шли, обнявшись, среди этой улыбающейся живой легенды, без единого слова, подавленные своим счастьем и жутким безмолвием леса.
– Дорогой мой, а я ведь и забыла совсем, что тебе домой надо спешить, – спохватилась вдруг Олеся. – Вот какая гадкая! Ты только что выздоровел, а я тебя до сих пор в лесу держу.
Я обнял ее и откинул платок с ее густых темных волос и, наклонясь к ее уху, спросил чуть слышно:
– Ты не жалеешь, Олеся? Не раскаиваешься?
Она медленно покачала головой.
– Нет, нет… Что бы потом ни случилось, я не пожалею. Мне так хорошо…
– А разве непременно должно что-нибудь случиться?
В ее глазах мелькнуло отражение знакомого мне мистического ужаса.
– О, да, непременно…»
А. Куприн, «Олеся»Любовь познается в страданиях
Первая любовь Ивана Бунина, как он сам признавался, измотала ему всю душу. Возлюбленная, Варвара Пащенко, была натурой крайне противоречивой и долго не могла определиться со своими чувствами: она то приближала к себе начинающего писателя, то снова отталкивала… Он, как на качелях, то взлетал на вершины блаженства, то низвергался в пропасть отчаяния. Но при этом продолжал любить ее страстно и мучительно. В итоге Варвара вышла замуж за другого. Бунин пережил свое горе, а впоследствии эта история даже легла в основу одной из его книг.
* * *
«Вечером у нас произошел разговор. Я просил ее объяснить мне, почему у нее такие противоречия. Говорит, что сама не знает; что сама не рада. Расплакалась даже. Я ушел, как бешеный. На заре она опять пришла на балкон (все сидели в доме, а я один на нем), опять обняла, опять начала целовать и говорить, что она страшно бы желала, чтобы у нее было всегда ровное чувство ко мне.
Кажется, 14-го мы уехали с Воргла. Я верхом провожал ее до Ельца. На прощанье она попросила меня возвратить ее карточку.
– Хорошо, – сказал я и заскакал, как бешеный. Я приехал в Орловскую гостиницу совсем не помня себя. Нервы, что ли, только я рыдал в номере, как собака, и настрочил ей предикое письмо: я, ей-богу, почти не помню его. Помню только, что умолял хоть минутами любить, а месяцами ненавидеть. Письмо сейчас же отослал и прилег на диван. Закрою глаза – слышу громкие голоса, шорох платья около меня… Даже вскочу… Голова горит, мысли путаются, руки холодные – просто смерть. Вдруг стук – письмо! Впоследствии я от ее брата узнал, что она плакала и не знала, что делать. Наконец, настрочила мне: „Да пойми же, что весы не остановились, ведь я же тебе сказала. Я не хочу, я пока, видимо, не люблю тебя так, как тебе бы хотелось, но, может быть, со временем я и полюблю тебя. Я не говорю, что это невозможно, но у меня нет желания солгать тебе. Для этого я тебя слишком уважаю. Поверь и не сумасшествуй. Этим сделаешь только хуже. Со временем, может быть, и я сумею оценить тебя вполне. Надейся. Пока же я тебя очень люблю, но не так, как тебе нужно и как бы я хотела. Будь покойнее“».
Письмо И. Бунина Ю. Бунину, 1890 годК. Маковский. Святочное гадание, 1890. Чаще всего девушки гадали на суженого
С любимыми не страшны никакие испытания
Первым побуждением Екатерины Трубецкой, когда она узнала, что мужа отправляют в ссылку, было последовать вслед за ним. Она была счастлива, что его не казнили, что он жив и есть возможность соединиться с ним. Трубецкая была первой из жен декабристов, добившейся разрешения отправиться за супругом в Сибирь. Она знала, что будет трудно, что ее, привыкшую жить в роскоши, ждут суровые бытовые условия и сибирские морозы, но это ее не пугало. Она была уверена, что справиться с любыми испытаниями, лишь бы быть рядом с мужем и разделить его участь.
* * *
«Я, право, чувствую, что не смогу жить без тебя. Я все готова снести с тобою, не буду жалеть ни о чем, когда буду с тобой вместе.
Меня будущее не страшит. Спокойно прощусь со всеми благами светскими. Одно меня может радовать: тебя видеть, делить твое горе и все минуты жизни своей тебе посвящать. Меня будущее иногда беспокоит на твой счет. Иногда страшусь, чтоб тяжкая твоя участь не показалась тебе свыше сил твоих… Мне же, друг мой, все будет легко переносить с тобою вместе, и чувствую, ежедневно сильнее чувствую, что как бы худо нам ни было, от глубины души буду жребий свой благословлять, если буду я с тобою».
Письмо Е. Трубецкой мужу в Петропавловскую крепость, декабрь 1825 годаС милым рай и в шалаше.
Пословица* * *
«Прибытие этих двух высоких женщин, русских по сердцу, высоких по характеру, благодетельно подействовало на нас всех; с их прибытием у нас составилась семья. Общие чувства обратились к ним, и их первою заботою были мы же. С их прибытием и связь наша с родными и близкими сердцу получила то начало, которое потом уже не прекращалось по их родственной почтительности доставлять родным те известия, которые могли их утешить при совершенной неизвестности о нашей участи. Но как исчислять все то, чем мы им обязаны в продолжение стольких лет, которые ими были посвящены попечению о своих мужьях, а вместе с ними и об нас?»
Декабрист Е. Оболенский о Е. Трубецкой и М. ВолконскойДля любви нет преград и условностей
Елена Денисьева была младше Федора Тютчева на двадцать три года, она воспитывалась в Смольном институте вместе с его дочерьми. Их запретная страсть, вспыхнувшая из искры взаимной симпатии, разгоралась стремительно, как пожар. Оба забыли об условностях и приличиях, но, если общество прощало некоторые вольности женатому мужчине, то для женщины подобное «падение» было крахом репутации. Разгоревшийся скандал сделал Елену изгоем, от нее отвернулись все родственники и знакомые. Но для нее главным было то, что ее возлюбленный, пусть и не всегда, был с ней, его сердце принадлежало ей одной. Они были вместе четырнадцать лет, Елена родила поэту троих детей. Вскоре после рождения сына она скончалась от скоротечной чахотки. Тютчев, убитый горем, винил в ее смерти себя. Он был уверен, что, если бы женился на Елене и сделал ее счастливой, она не умерла бы так рано.
* * *
«О, как она была права в своих самых крайних требованиях, как она верно предчувствовала, что должно было неизбежно случиться при моем тупом непонимании того, что составляло жизненное для нее условие. Сколько раз говорила она мне, что придет для меня время страшного, беспощадного, неумолимо-отчаянного раскаяния, но что будет поздно. Я слушал и не понимал. Я, вероятно, полагал, что так как ее любовь была беспредельна, так и жизненные силы ее неистощимы…»
Письмо Ф. Тютчева А. Георгиевскому, 1864 годРадость и счастье – это дети любви, но сама любовь, как сила, – это терпение и жалость.
М. Пришвин* * *
«О, как убийственно мы любим,
Как в буйной слепости страстей
Мы то всего вернее губим,
Что сердцу нашему милей!
<…>
Судьбы ужасным приговором
Твоя любовь для ней была,
И незаслуженным позором
На жизнь ее она легла!
Жизнь отреченья, жизнь страданья!
В ее душевной глубине
Ей оставались вспоминанья…
Но изменили и оне.
И на земле ей дико стало,
Очарование ушло…
Толпа, нахлынув, в грязь втоптала
То, что в душе ее цвело.
И что ж от долгого мученья,
Как пепл, сберечь ей удалось?
Боль злую, боль ожесточенья,
Боль без отрады и без слез!..»
Ф. ТютчевМы все тоскуем о каком-то прекрасном человеке. В нашей воле помочь ему явиться на земле! Так израсходуем же нашу волю, чтобы он явился скорее, и, может быть, мы будем вознаграждены за это счастье видеть среди нас юных предтеч того, о ком так давно тоскует наша душа.
Т. ШевченкоПламя страсти может быть неугасимым
Роман Александра II и Екатерины Долгорукой был подобен яркому костру, пылавшему живым пламенем на протяжении полутора десятков лет. За это время они написали друг другу около шести тысяч писем. Казалось бы, со временем пыл должен поутихнуть, чувства стать более спокойными, но в их случае этого не произошло. И через десять лет – то же волнение, то же обожание, та же страсть.
* * *
«Весь день был так занят, что только сейчас могу наконец приступить к любимому моему занятию. В мыслях я ни на мгновение не покидал мою обожаемую шалунью, и встав, первым делом поспешил со страстью к любезной карточке, полученной вчера вечером. Не могу наглядеться на нее и мне бы хотелось броситься на моего Ангела, прижать его крепко к моему сердцу и расцеловать его всего и везде. Видишь, как я тебя люблю, моя дорогая, страстно и упоенно, и мне кажется, что после нашего грустного расставания мое чувство только растет день ото дня. Вот уж точно я тобою только и дышу и все мысли мои, где бы я ни был и что бы я ни делал, постоянно с тобою и не покидают тебя ни на минуту…»
Письмо Александра II Е. Долгорукой, № 48, 1867 год* * *
«Несмотря на то что я дышу только в объятьях моего любимого Ангела, я пользуюсь первой свободной минутой с утра, чтобы тебе написать несколько слов. В 11 утра я покинул Царское и присутствовал на спуске на воду фрегата. Я приветствовал всех офицеров „Александра Невского“ под командованием моего сына. Возвратясь в Зимний Дворец в 11/2, я получил твое письмо № 251 и твой конверт, не имея возможности его открыть. Но я тебя заранее благодарю за те мечты, которые осуществятся, и за наслаждения. Я принадлежу тебе и только тобой дышу. <…> Обнимаю тебя душа моя, Катя, и счастлив, что я твой навсегда».
Письмо Александра II Е. Долгорукой, № 244, 1868 годНевеста становится женой
Как известно, девочки мечтают о свадьбе чуть ли не с пеленок, и так было всегда. Но в былые времена этому красивому обряду придавалось гораздо большее значение, ведь замуж выходили один раз на всю жизнь. Для невесты свадьба – это переход из родительского дома в дом мужа, к его родне, начало совершенно новой жизни. И этот переход сопровождался символическими действиями, призванными задобрить нечистую силу и уберечь молодую семью от возможных несчастий. Один из таких обрядов – это расплетание девичьей косы. В волосах, как считали наши предки, заключена жизненная сила, поэтому обращение с ними требует особого внимания. До замужества девушки носили одну косу с вплетенными в нее красными лентами – девичью красу. После замужества прическа женщины менялась, она должна была заплетать две косы и оборачивать их вокруг головы. «За стол когда невесту приведут, две косы ей заплетут: была одна – стало две, была девушка – стала женщина», – так звучала свадебная присказка.
К. Маковский. Под венец, 1884
И. Прянишников. В ожидании шафера, 1891
Любовь приходит как дар свыше
Отношение Александра Блока к Любови Менделеевой было не просто трепетным и романтическим, оно было сродни религиозному поклонению некоему божеству. Увлеченный идеями символизма, видевший во всем мистические совпадения, Блок жаждал встречи с Прекрасной Дамой – земным воплощением Вечной Женственности. И эта встреча состоялась. Таинственной Девой оказалась дочь известного химика, чье имение находилось по соседству.
* * *
«Ты – мое Солнце, мое Небо, мое Блаженство. Я не могу без Тебя жить ни здесь, ни там. Ты Первая Моя Тайна и Последняя Моя Надежда. Моя жизнь вся без изъятий принадлежит Тебе с начала и до конца. Играй ей, если это может быть Тебе Забавой. Если мне когда-нибудь удастся что-нибудь совершить и на чем-нибудь запечатлеться, оставить мимолетный след кометы, все будет Твое, от Тебя и к Тебе. Твое Имя здешнее – великолепное, широкое, непостижимое. Но Тебе нет имени. Ты – Звенящая, Великая, Полная, Осанна моего сердца бедного, жалкого, ничтожного. Мне дано видеть Тебя неизреченную. Не принимай это как отвлечение, как теорию, потому что моей любви нет границ, преград, пределов ни здесь ни там. И Ты везде бесконечно Совершенная, Первая и Последняя».
Письмо А. Блока Л. Менделеевой, 1902 годИзвестно, что пламенное чувство изъясняется кратко, но сильно.
Г. Державин* * *
«Предчувствую Тебя. Года проходят мимо —
Всё в облике одном предчувствую Тебя.
Весь горизонт в огне – и ясен нестерпимо,
И молча жду, – тоскуя и любя.
Весь горизонт в огне, и близко появленье,
Но страшно мне: изменишь облик Ты,
И дерзкое возбудишь подозренье,
Сменив в конце привычные черты.
О, как паду – и горестно, и низко,
Не одолев смертельные мечты!
Как ясен горизонт! И лучезарность близко.
Но страшно мне: изменишь облик Ты».
А. Блок, 4 июня 1901 годаЛюбить умеет не только тот, кто любит кричать о своей любви; у умного чувство выражается и словом и делом, у иного только делом, и, может быть, тем сильнее, чем молчаливее.
Н. ЧернышевскийОт любви до ненависти – один шаг
Елизавета Дмитриева, поэтесса Серебряного века, писавшая под псевдонимом Черубина де Габриак, по воспоминаниям современников, была необыкновенной женщиной. Николай Гумилев не остался равнодушным к ее чарам. У них завязался роман, правда, очень недолгий – Елизавета полюбила другого. Гордый и, в ту пору, юношески самолюбивый Гумилев обратил свой гнев на неверную возлюбленную: та, которая казалась ему воплощением всех добродетелей, теперь стала олицетворением порока.
* * *
«Это была молодая, звонкая страсть. „Не смущаясь и не кроясь, я смотрю в глаза людей, я нашел себе подругу из породы лебедей“, – писал Н. С. (Николай Степанович Гумилев) в альбоме, подаренном мне. <…>
Я вернулась совсем закрытая для Н. С., мучила его, смеялась над ним, а он терпел и все просил меня выйти за него замуж. А я собиралась выходить замуж за М. А. (Максимилиана Александровича Волошина). Почему я так мучила Н. С.? Почему не отпускала его от себя? Это не жадность была, это была тоже любовь. Во мне есть две души, и одна из них верно любила одного, другая другого.
Влюбиться не значит любить: влюбиться можно и ненавидя.
Ф. ДостоевскийО, зачем они пришли и ушли в одно время! Наконец Н. С. не выдержал, любовь ко мне уже стала переходить в ненависть. В „Аполлоне“ он остановил меня и сказал: „Я прошу Вас последний раз – выходите за меня замуж“. Я сказала: „Нет!“ Он побледнел. „Ну, тогда Вы узнаете меня“. Это была суббота. В понедельник ко мне пришел Гюнтер и сказал, что Н. С. на „Башне“ говорил Бог знает что обо мне. Я позвала Н. С. к Лидии Павловне Брюлловой, там же был и Гюнтер. Я спросила Н. С., говорил ли он это. Он повторил мне в лицо. Я вышла из комнаты. Он уже ненавидел меня. Через два дня М. А. ударил его, была дуэль. Через три дня я встретила его на Морской. Мы оба отвернулись друг от друга. Он ненавидел меня всю свою жизнь и бледнел при одном моем имени».
Е. ДмитриеваIX
Мудрость творцов
Гении о жизни
Любая сфера жизни служит источником вдохновения для людей творческих профессий. Высокие чувства, природа и политика, философия и быт, истина и успех – все может стать объектом изображения, а значит, и осмысления. Ведь прежде чем написать произведение, художник, писатель или композитор всегда глубоко изучает материал, ищет внутренние связи и законы взаимодействия, и ему открывается мудрость, часто скрытая от обычных людей, которым в ежедневной суете трудно остановиться и подумать, увидеть и отметить… Давайте же прислушаемся к секретам гениев от искусства!
Тонкости вдохновения
Кто поймет эти тонкие трепетные души – творцов? Один черпает вдохновение в пении весенних птиц, другому требуются неспешные речные воды, третьему пишется только под чай из самовара… Но, может быть, мудрость и заключается в чутком отношении к собственной душе? Ведь всему свое время, чем не пример солнце нашей поэзии, Александр Пушкин?
Не продается вдохновенье,Но можно рукопись продать.А. Пушкин* * *
«Писать стихи любил он преимущественно осенью. Тогда он до такой степени чувствовал себя расположенным к этому занятию, что и из Петербурга в половине сентября нарочно уезжал в деревню, где оставался до половины декабря. Редко не успевал он тогда оканчивать всего, что у него заготовлено было в течение года. Теплую и сухую осень называл он негодною, потому что не имел твердости отказываться от лишней рассеянности. Туманов, сереньких тучек, продолжительных дождей ждал он как своего вдохновения».
П. Плетнев, критик, поэт пушкинской эпохиИ с каждой осенью я расцветаю вновь.
А. Пушкин* * *
«Изо всех времен года он любил более всего осень, и чем хуже она была, тем для него была лучше. Он говорил, что только осенью овладевал им бес стихотворства, и рассказывал по этому поводу, как была им написана последняя в то время поэма: „Полтава“. Это было в Петербурге. Погода стояла отвратительная. Он уселся дома, писал целый день. Стихи ему грезились даже во сне, так что он ночью вскакивал с постели и записывал их впотьмах. Когда голод его прохватывал, он бежал в ближайший трактир, стихи преследовали его и туда, он ел на скорую руку, что попало, и убегал домой, чтоб записать то, что набралось у него на бегу и за обедом. Таким образом слагались у него сотни стихов в сутки. Иногда мысли, не укладывавшиеся в стихи, записывались им прозой. Но затем следовала отделка, при которой из набросков не оставалось и четвертой части. Я видел у него черновые листы, до того измаранные, что на них нельзя было ничего разобрать: над зачеркнутыми строками было по нескольку рядов зачеркнутых же строк, так что на бумаге не оставалось уже ни одного чистого места. Несмотря, однако ж, на такую работу, он кончил „Полтаву“, помнится, в три недели».
М. Юзефович, русский публицист* * *
«Знаешь ли, что обо мне говорят в соседних губерниях? Вот как описывают мои занятия: как Пушкин стихи пишет – перед ним стоит штоф славнейшей настойки – он хлоп стакан, другой, третий – и уж начинает писать! – Это слава».
Письмо А. Пушкина жене от 11 октября 1833 годаДеревянные церкви Руси
Традиций каменного строительства на Руси не существовало. Кругом были леса, а потому самым распространенным материалом было дерево. И об архитектуре того времени данных практически не сохранилось, ведь дерево в пожарах сгорало дотла. Однако нет сомнений, что традициями деревянного строительства наша земля была богата, и оно оказало существенное влияние на более позднее каменное зодчество.
Деревянные церкви строились без железных деталей, и не потому, что металл был очень дорог или редок, а потому, что мастера-плотники умели обходиться и без него. Стены возводились из бревен, которые крепились при помощи вырубленных на концах углублений, крыши и шатры (многогранные пирамиды-навершия) покрывались тесом, а купола – лемехом, небольшими деревянными пластинами, преимущественно из осины, которая, выгорая со временем, становилась совсем светлой, «серебряной». Все было подогнано чрезвычайно точно и плотно, только самый верх церкви крепился специальными деревянными костылями.
И. Билибин. Почозеро, Олонецкая губерния Пудожского уезда, 1904
У каждого свой путь
Почему-то люди охотно верят тому писателю, который испытывает ту же боль, что и они. А вот искусство ради искусства нередко воспринимается как нечто абстрактное, порой поверхностное и не заслуживающее внимания. Но это глубокое заблуждение, один из множества стереотипов, которые прочно держатся, как шоры на глазах. Неважно, как познает мир художник, любой путь имеет право на существование, если его итогом становится самобытное произведение, пусть и не признанное широкой публикой, но правдивое.
* * *
«Вследствие того, что искусство есть мышление, имеющее одну и ту же великую и общечеловеческую тему, мысль человека о самом себе и своей природе, оно и становится делом важным, трудным, серьезным и ответственным. Оно становится служением, требующим от своего представителя самоотвержения, непрерывных жертвоприношений, сока нервов и крови сердца. Великое служение есть и великое страдание. <…>
Говоря таким образом, мы нисколько не хотим умалить прав искусства на свободу. Истинное искусство свободно в своих путях и исканиях, оно само себе довлеет, само по себе ищет, само себе закон. В этом смысле формула искусство для искусства вполне правильно выражает его права, его самостоятельность, его свободу от подчинения каким-либо извне поставленным, вернее, навязанным заданиям. Этому пониманию противоречит тенденциозность в искусстве, при которой у последнего отнимается его право самочинного искания, самобытных художественных обобщений и находимых в них общечеловеческих истин, при которой искусство принижается до элементарно-утилитарных целей популяризации тех или иных положений, догматически воспринятых и усвоенных извне. Как бы искусно ни была выполнена подобная задача, все же это есть фальсификация искусства, его подделка, ибо здесь отсутствует самостоятельность художественного мышления, тот своеобразный интуитивный синтез, который мы имеем в искусстве. Тенденциозное искусство художественно неискренно, оно есть художественная ложь, результат слабости или извращенного направления таланта. Чехов всей своей деятельностью боролся за свободу искусства, принцип, которому в силу своеобразных исторических условий развития нашего Отечества вообще не повезло на русской почве. Недаром Чехову так доставалось в так называемый первый период его литературной деятельности за его якобы беспринципность. <…>
Прямая обязанность художника – показывать, а не доказывать.
А. Блок„Призвание всего человечества, – говорит Чехов устами художника в „Домике с мезонином“, – в духовной деятельности, в постоянном искании правды и смысла жизни… удовлетворить его могут только религия, науки, искусства… Науки и искусства, когда они настоящие, стремятся не к временным, не к частным целям, а к вечному и общему, – они ищут правды, смысла жизни, ищут Бога, душу“. В этих словах определяется и общее содержание творчества и самого Чехова, и оно посвящено тому, в чем он видел задачу истинной науки и искусства: исканию правды, Бога, души, смысла жизни».
С. Булгаков, «Чехов как мыслитель»Как ни говори, а родной язык всегда останется родным. Когда хочешь говорить по душе, ни одного французского слова в голову нейдет, а ежели хочешь блеснуть, тогда другое дело.
Л. ТолстойПоспешай не торопясь
Любой читатель понимает, что для написания маленького рассказа времени нужно куда меньше, чем для многотомного романа. Но, кажется, если уж сюжет продуман и герои определены, то это только дело времени. Однако это не так. Творческий процесс невозможно прервать, внутренняя работа идет постоянно. И потому снова и снова переписываются страницы, и писатели не спят ночами в поисках точного слова.
* * *
«Федор Михайлович всегда откладывал свой труд до крайнего срока, до последней возможности; он принимался за работу только тогда, когда оставалось уже в обрез столько времени, сколько нужно, чтобы ее сделать, делая усердно. Это была леность, доходившая иногда до крайней степени, но не простая, а особенная, писательская леность, которую с большою отчетливостию пришлось мне наблюдать на Федоре Михайловиче. Дело в том, что в нем постоянно совершался внутренний труд, происходило нарастание и движение мыслей, и ему всегда трудно было оторваться от этого труда для писания.
Оставаясь, по-видимому, праздным, он, в сущности, работал неутомимо. Люди, у которых эта внутренняя работа не происходит или очень слаба, обыкновенно скучают без внешней работы и со сластью в нее втягиваются. Федор Михайлович с тем обилием мыслей и чувств, которое он носил в голове, никогда не скучал праздностию и дорожил ею чрезвычайно. Мысли его кипели; беспрестанно создавались новые образы, планы новых произведений, а старые планы росли и развивались. „Кстати, – говорит он сам на первой странице „Униженных и оскорбленных“, где вывел на сцену самого себя, – мне всегда приятнее было обдумывать мои сочинения и мечтать, как они у меня напишутся, чем в самом деле писать их, и, право, это было не от лености. Отчего же?“ Попробуем отвечать за него.
Кто испытал наслаждение творчества – для того всех других наслаждений не существует!
А. ЧеховПисание было у него почти всегда перерывом внутренней работы, изложением того, что могло бы еще долго развиваться до полной законченности образов. Есть писатели, у которых расстояние между замыслом и выполнением чрезвычайно мало; мысль у них является почти одновременно с образом и словом; они могут дать выражение только вполне сложившимся мыслям, и, раз сказавши что-нибудь, они сказать лучше не могут. Но большинство писателей, особенно при произведениях крупного объема, совершают долгую и трудную работу; нет конца поправкам и переделкам, которые все яснее и чище открывают возникший в тумане образ. Федор Михайлович часто мечтал о том, какие бы прекрасные вещи он мог выработать, если бы имел досуг».
Н. Страхов, русский философ, публицист, критикИскусство дает крылья и уносит далеко-далеко! Кому надоела грязь, мелкие грошовые интересы, кто возмущен, оскорблен и негодует, тот может найти покой и удовлетворение только в прекрасном.
А. ЧеховМудрые мысли
Не всякая правда – красота, но всякая красота – правда.
К. СтаниславскийРодина есть для нас предмет культурного творчества, это мы сами в наших особенных дарах и талантах.
С. БулгаковЧтобы художественное творчество одерживало большие победы, необходимы для него широкие умственные горизонты.
В. БрюсовДля истинного художника – где жизнь, там и поэзия.
В. БелинскийПоэты берутся не откуда же нибудь из-за моря, но исходят из своего народа. Это – огни, из него же излетевшие, передовые вестники сил его.
Н. ГогольПрославим поэтов, у которых один бог – красиво сказанное, бесстрашное слово правды.
М. ГорькийСвобода выражается в творчестве.
С. БулгаковВеликие предметы искусства только потому и велики, что они доступны и понятны всем.
Л. ТолстойКак гранить алмаз слова
Наверное, нет человека, который ни разу в жизни не запнулся бы, вдруг потеряв в памяти какое-то слово. И вот возникает пауза, чуть забавная, слегка неловкая для собеседников. Слово найдено, и все забыто. Но это возможно в обычном разговоре, а вот писатель ставит себе задачу: на бумаге должна остаться только та фраза, которая точно выразит мысль, настроение, идею. Ведь никаких объяснений он дать уже не сможет, исправить ничего будет нельзя.
* * *
«Кроме первых лет юмористического скорописания, все остальные годы Чехов творил очень медленно, вдумчиво, чеканя каждую фразу. Но, работая медленно и вдумчиво, Чехов никогда не делал из своей работы ни таинства, ни священнодействия, никогда его творчество не требовало уединения в кабинете, опущенных штор, закрытых дверей. У Чехова слишком много было внутренней творческой силы и той мудрости, о которой говорит тот же Потапенко, – да и не один он, – чтобы обставлять работу свою такими побрякушками. Не думаю, чтобы я представлял исключение из общего правила, но при мне Чеховым были написаны многие рассказы в „Пет. газету“(между прочим, „Сирена“), некоторые „субботники“ в „Новое время“, многие страницы „Степи“. <…> Не делал секрета Чехов ни из своих тем, ни даже из своих записных книжек.
Однажды, летним вечером, по дороге с вокзала в Бабкино и Новый Иерусалим, он рассказал мне сюжет задуманного им романа, который, увы, никогда не был написан. А в другой раз, сидя в кабинете корнеевского дома, я спросил у Чехова о тонкой тетрадке.
– Что это?
Чехов ответил:
– Записная книжка. Заведите себе такую же. Если интересно, можете просмотреть.
То был прообраз записных книжек Чехова, позже появившихся в печати; книжечка была крайне миниатюрных размеров, помнится самодельная, из писчей бумаги; в ней очень мелким почерком были записаны темы, остроумные мысли, афоризмы, приходившие Чехову в голову».
А. Лазарев-Грузинский, русский беллетрист* * *
«Писал он на больших листах писчей бумаги, писал очень медленно, отрывался часто от работы, меряя большими шагами кабинет. Помню такой характерный эпизод. Прихожу как-то вечером к А. П., смотрю, на письменном столе лист исписан только наполовину, а сам А. П., засунув руки в карманы, шагает по кабинету.
Берегись изысканного языка. Язык должен быть прост и изящен.
А. Чехов– Вот никак не могу схватить картину грозы. Застрял на этом месте.
Через неделю я опять был у него, и опять тот же наполовину исписанный лист на столе.
– Что же, написали грозу? – спрашиваю у А. П.
– Как видите, нет еще. Никак еще подходящих красок не найду.
И все, кто читал „Степь“, знают теперь, какие „подходящие краски“ нашел Антон Павлович для описания грозы в степи».
Р. Менделевич, русский поэтНе в одних стихах поэзия: она разлита везде, она вокруг нас. Взгляните на эти деревья, на это небо – отовсюду веет красотой и жизнью, а где красота и жизнь, там и поэзия.
И. ТургеневМ. Зичи. Спектакль в московском Большом театре по случаю священного коронования императора Александра II, 1856. В театрах собирался весь цвет общества
Не храм, а мастерская
Как бы ни старались психологи, а типы характеров никак не удается свести к строго определенной схеме, и чем ярче характер, тем сильнее различия. Что уж говорить о творческих натурах… Кто-то ищет чистоту каждого звука, а кто-то стремится отразить бешеный ритм живой жизни, не страшась новаторства, не стесняясь грубости. И пусть! Любое искусство – мертво, если не меняется с изменяющейся жизнью.
* * *
«Славьте меня!
Я великим не чета.
Я над всем, что сделано,
ставлю „nihil“.
Никогда
ничего не хочу читать.
Книги?
Что книги!
Я раньше думал —
книги делаются так:
пришел поэт,
легко разжал уста,
и сразу запел вдохновенный простак —
пожалуйста!
А оказывается —
прежде чем начнет петься,
долго ходят, размозолев от брожения,
и тихо барахтается в тине сердца
глупая вобла воображения.
Пока выкипячивают, рифмами пиликая,
из любвей и соловьев какое-то варево,
улица корчится безъязыкая —
ей нечем кричать и разговаривать.
<…>
Мы сами творцы в горящем гимне —
шуме фабрики и лаборатории.
Что мне до Фауста,
феерией ракет
скользящего с Мефистофелем в небесном паркете!
Я знаю —
гвоздь у меня в сапоге
кошмарней, чем фантазия у Гете!
Я,
златоустейший,
чье каждое слово
душу новородит,
именинит тело,
говорю вам:
мельчайшая пылинка живого
ценнее всего, что я сделаю и сделал!»
В. Маяковский, «Облако в штанах»О низком и высоком
Когда-то восхваления в искусстве была достойна только идеальная красота. Трудно представить написанную «высоким штилем» оду, посвященную пахоте под озимые, правда? Очень долго любое изображение чего-то неприятного и некрасивого вызывало отторжение и даже осуждение. И надо было иметь немалое мужество, чтобы показывать действительность во всей ее неприглядности, на что решались только настоящие творцы.
* * *
«Счастлив писатель, который мимо характеров скучных, противных, поражающих печальною своею действительностью, приближается к характерам, являющим высокое достоинство человека, который из великого омута ежедневно вращающихся образов избрал одни немногие исключения, который не изменял ни разу возвышенного строя своей лиры, не ниспускался с вершины своей к бедным, ничтожным своим собратьям, и, не касаясь земли, весь повергался в свои далеко отторгнутые от нее и возвеличенные образы.
Вдвойне завиден прекрасный удел его: он среди их, как в родной семье; а между тем далеко и громко разносится его слава. Он окурил упоительным куревом людские очи; он чудно польстил им, сокрыв печальное в жизни, показав им прекрасного человека. Все, рукоплеща, несется за ним и мчится вслед за торжественной его колесницей. Великим всемирным поэтом именуют его, парящим высоко над всеми другими гениями мира, как парит орел над другими высоко летающими. При одном имени его уже объемлются трепетом молодые пылкие сердца, ответные слезы ему блещут во всех очах…
Произнесенное метко, все равно что писанное, не вырубливается топором.
Н. ГогольНет равного ему в силе – он бог! Но не таков удел, и другая судьба писателя, дерзнувшего вызвать наружу все, что ежеминутно пред очами и чего не зрят равнодушные очи, – всю страшную, потрясающую тину мелочей, опутавших нашу жизнь, всю глубину холодных, раздробленных, повседневных характеров, которыми кишит наша земная, подчас горькая и скучная дорога, и крепкою силою неумолимого резца дерзнувшего выставить их выпукло и ярко на всенародные очи! Ему не собрать народных рукоплесканий, ему не зреть признательных слез и единодушного восторга взволнованных им душ; к нему не полетит навстречу шестнадцатилетняя девушка с закружившеюся головою и геройским увлеченьем; ему не позабыться в сладком обаянье им же исторгнутых звуков; ему не избежать, наконец, от современного суда, лицемерно-бесчувственного современного суда, который назовет ничтожными и низкими им лелеянные созданья, отведет ему презренный угол в ряду писателей, оскорбляющих человечество, придаст ему качества им же изображенных героев, отнимет от него и сердце, и душу, и божественное пламя таланта. Ибо не признает современный суд, что равно чудны стекла, озирающие солнце и передающие движенья незамеченных насекомых; ибо не признает современный суд, что много нужно глубины душевной, дабы озарить картину, взятую из презренной жизни, и возвести ее в перл созданья; ибо не признает современный суд, что высокий восторженный смех достоин стать рядом с высоким лирическим движеньем и что целая пропасть между ним и кривляньем балаганного скомороха! Не признает сего современный суд и все обратит в упрек и поношенье непризнанному писателю; без разделенья, без ответа, без участья, как бессемейный путник, останется он один посреди дороги. Сурово его поприще, и горько почувствует он свое одиночество».
Н. Гоголь, «Мертвые души»Искусство есть такая потребность для человека, как есть и пить. Потребность красоты и творчества, воплощающего ее, – неразлучна с человеком, и без нее человек, может быть, не захотел бы жить на свете.
Ф. ДостоевскийПророка нет в отечестве своем
Из древнегреческих мифов всем известна история несчастной Кассандры, прорицательницы, которой никто не верил. Ее имя стало нарицательным для людей, прозревших будущее благодаря своему таланту, но не сумевших убедить своих современников в надвигающейся опасности. Всегда нужно быть готовым к тому, что мудрое слово может быть осмеяно и отвергнуто, но это не значит, что надо молчать.
Не принимает род людской пророков своих и избивает их, но любят люди мучеников своих и чтут тех, коих замучили.
Ф. Достоевский* * *
«С тех пор как вечный судия
Мне дал всеведенье пророка,
В очах людей читаю я
Страницы злобы и порока.
Провозглашать я стал любви
И правды чистые ученья:
В меня все ближние мои
Бросали бешено каменья.
Посыпал пеплом я главу,
Из городов бежал я нищий,
И вот в пустыне я живу,
Как птицы, даром божьей пищи;
Завет предвечного храня,
Мне тварь покорна там земная;
И звезды слушают меня,
Лучами радостно играя.
Когда же через шумный град
Я пробираюсь торопливо,
То старцы детям говорят
С улыбкою самолюбивой:
„Смотрите: вот пример для вас!
Он горд был, не ужился с нами:
Глупец, хотел уверить нас,
Что Бог гласит его устами!
Смотрите ж, дети, на него:
Как он угрюм, и худ, и бледен!
Смотрите, как он наг и беден,
Как презирают все его!“»
М. Лермонтов, «Пророк»Поэтом можешь ты не быть, но…
Именно XIX столетие – век расцвета русской литературы и принципиального спора между «дворянским» и «народным» крылом в писательских кругах. Сторонники первого бились за право существования «искусства ради искусства», а по сути, были заняты духовными поисками в сфере высокого. Их противники, в том числе и Николай Некрасов, были уверены: никто не вправе закрывать глаза на острые социальные проблемы, особенно художник, чье слово имеет такой вес в обществе.
* * *
«Гражданин
Да, звуки чудные… ура!
Так поразительна их сила,
Что даже сонная хандра
С души поэта соскочила.
Душевно радуюсь – пора!
И я восторг твой разделяю,
Но, признаюсь, твои стихи
Живее к сердцу принимаю.
Поэт
Не говори же чепухи!
Ты рьяный чтец, но критик дикий.
Так я, по-твоему, – великий,
Повыше Пушкина поэт?
Скажи, пожалуйста?!
Гражданин
<…>
Нет, ты не Пушкин. Но покуда
Не видно солнца ниоткуда,
С твоим талантом стыдно спать;
Еще стыдней в годину горя
Красу долин, небес и моря
И ласку милой воспевать…
<…>
А ты, поэт! избранник неба,
Глашатай истин вековых,
Не верь, что не имущий хлеба
Не стоит вещих струн твоих!
Не верь, чтоб вовсе пали люди;
Не умер Бог в душе людей,
И вопль из верующей груди
Всегда доступен будет ей!
Будь гражданин! служа искусству,
Для блага ближнего живи,
Свой гений подчиняя чувству
Всеобнимающей Любви…»
Н. Некрасов, «Поэт и гражданин»Здесь русский дух, здесь Русью пахнет!
Из всех видов искусства музыка считается, пожалуй, самым абстрактным. И при этом в мире нет языка более универсального. Люди, не знающие слов песни, плачут и смеются вместе с тем, кто ее сочинил, мелодии бравурных маршей разных стран похожи, как похожи и их колыбельные. И вот что удивительно, самая глубокая и возвышенная музыка рождается там, где композитор пытается выразить дух народа, отобразить его характер.
Музыка – акустический состав, вызывающий в нас аппетит к жизни, как известные аптечные составы вызывают аппетит к еде.
В. Ключевский* * *
«Немного было композиторов с такой определенною характеристичностью, редкой индивидуальностью, как покойный Мусоргский. <…>
Он был богат музыкальными мыслями, свежими, оригинальными и разнообразными. Они поражали то своей размашистостью, веселостью и юмором, то своей глубиной и силой, то своей поэтической красивостью. Где в гармонизациях Мусоргского не было преувеличений, они отличались мощью, новизной и изяществом. Он обладал необыкновенной ритмической гибкостью, вследствие которой его музыкальные фразы так естественно ложились на фразы текста и образовывали с ними одно нераздельное целое. Он был неподражаемым декламатором, едва ли уступающим в этом деле даже Даргомыжскому. Во все течение своей творческой деятельности он был всегда самым горячим поборником передовых идей, пренебрегал рутинными путями, стремился к новому, еще не изведанному, и в этом отношении Мусоргскому было дано – участь весьма немногих художников – внести в музыку свежие элементы, раздвинуть ее границы, обогатить ее еще небывалыми вкладами. <…>
Резюмируя все сказанное, видно, что Мусоргский, несмотря на свою раннюю кончину, сделал много для искусства. Он принадлежал к тому ограниченному числу самых даровитых художников, которым суждено было в искусство внести много нового, своего, суждено было расширить границы искусства. Ни у кого хоры, вернее, народ не изображен с такой жизненной правдой, как у Мусоргского; ни у кого нет такой широкой комической и чисто народной сцены, как „Корчма“, ни у кого юмор не доведен до такого глубокого трагизма („Савишна“, „Озорник“, юродивый в „Борисе Годунове“); Мусоргский создал бесконечно талантливую музыкальную пародию („Раек“); он же создал прелестные жанровые картинки из детского мира небывалой оригинальности. Заслуги Мусоргского велики; из умерших наших композиторов он идет вслед за Глинкой и Даргомыжским и занимает почетное место в истории нашей музыки».
Ц. Кюи, из критического этюда «М. П. Мусоргский»Что такое поэт? Человек, который пишет стихами? Нет, конечно. Он называется поэтом не потому, что он пишет стихами; но он пишет стихами, то есть приводит в гармонию слова и звуки, потому что он – сын гармонии, поэт.
А. БлокНе отвергай чужих достижений
Каждая нация, безусловно, должна стремиться к самовыражению, ценить, беречь и приумножать свое народное культурное наследие. Но при этом стоит помнить, что замкнутые на самих себя системы, не признающие и не принимающие ничего хорошего извне, просто нежизнеспособны. Самое великое достижение любого творческого человека – умелое сочетание всего лучшего, взятого из мирового опыта, и подлинной национальной самобытности, что прекрасно получалось у великого русского композитора Петра Чайковского.
* * *
«В нем не было нездорового энтузиазма: он и здесь сохранял свое счастливое равновесие, но только он по отношению к музыкальной молодежи был слегка оптимистом, незаметно для себя преувеличивая ее хорошие стороны и смягчая или скрывая от себя недостатки. Это происходило не от одной доброты, которою природа его щедро наделила, а также от некоторой конгениальности настроения и направления: вначале встреченный нашею критикой как продукт консерваторской рутины и отсталости, он, напротив, во всем, что касалось музыки, живо сочувствовал движению века и как сам во многих случаях искал „новых путей“, так и в других ценил и любил это стремление. <…> …оглядываясь на совокупность им сочиненного, я нахожу, что классические и итальянские его симпатии очень мало отразились на нем, что они жили в нем как-то отдельно, тогда как влияние на него левого фланга глинкинской школы и, в последние годы, Рихарда Вагнера несомненно и весьма ощутительно.
Музыка – это разум, воплощенный в прекрасных звуках.
И. ТургеневЯ редко встречал художника, которого так трудно было бы определить одной формулой. Сказать ли, что он был эклектик? На первый взгляд – да: в нем совмещались многие стороны, он был чужд всякого фанатизма, в течение своего поприща заметно подавался вправо и влево. Но эти уклонения так мало касались сущности его таланта! Что бы он ни писал, он явно оставался самим собой… Сказать ли, что он был „чисто русская душа“? Это значило бы принять часть за целое. Есть в нашей современной музыке натуры гораздо более определенно русские: достаточно назвать гг. Балакирева и Римского-Корсакова. В Чайковском, как в Алексее Толстом, с которым я вообще нахожу в нем не мало родственного, очень сложно сочетались космополитическая отзывчивость и впечатлительность с сильною национально русскою подкладкою. <…> Нет, элегическое настроение, может быть, и преобладало, но оно то и дело заглушалось мощным, светлым аккордом, и, как я уже говорил, мажорный лирик по силе и глубине вдохновения по меньшей мере равен минорному. Я даже не решусь сказать о нем, как было сказано о Пушкине, что он „преимущественно художник“. Это годится для Моцарта, для Глинки; о Петре же Ильиче это дает понятие, лишь до некоторой степени соответствующее истине. Многосторонняя отзывчивость, уменье и, по временам, желание подделываться под чужой стиль, постоянное внимание к внешней формальной стороне искусства – все это черты художника, но я не вижу в Чайковском той симметрии, того равномерного господства над всею областью искусства, той неуловимой объективности, которою поражает Глинка, которою в особенности поражают Пушкин и Моцарт».
Г. Ларош, «Воспоминания о П. И. Чайковском»Способность к художественному творчеству есть прирожденный дар, как красота лица или сильный голос; эту способность можно и должно развивать, но приобрести ее никакими стараниями, никаким учением нельзя. Поэтами рождаются.
В. БрюсовКраса народная
Каждый народ славен своими традициями. А где они отражаются ярче всего? Конечно, в искусстве народных промыслов! С древних пор каждая область нашей необъятной Родины развивала свой особый вид народного искусства, благодаря которому из поколения в поколение передавались художественные приемы и сохранялись представления людей о прекрасном.
Гжельская керамика, оренбургские платки, жостовская роспись, палехская миниатюра, каслинское литье, нижегородская хохлома, вологодское кружево, городецкая золотая вышивка, варнавинская резьба по кости, казаковская скань – мы по праву можем гордиться небывалым разнообразием русских народных промыслов. На огромных просторах России всегда было и будет место любым, самым разным талантам!
И. Куликов. Девушка с туесом, 1912
Красота на службе у истины
Может ли безобразное быть красивым? Казалось бы, сам вопрос таит в себе отрицание. Но нет. Прекрасное в окружающем нас мире – это не всегда то же, что прекрасное в мире искусства. В том-то и состоит назначение художника: видеть и различать красоту внешнюю и внутреннюю.
* * *
«Вся совокупность эстетических воззрений Крамского представляет логическое развитие одного основного положения, состоящего в определении понятия „художник“.
„Художник есть служитель истины путем красоты“, – говорит Крамской, строго различая красоту в искусстве и красоту в действительности. Красота в действительности производит на нас непосредственное впечатление внешней гармонией отдельных частей целого; красота в искусстве состоит во внутренней гармонии формы и содержания. Искусство может взять своим сюжетом явление в действительности безобразное, но произведение искусства будет тем не менее прекрасно, коль скоро форма будет гармонировать с содержанием. Если мы представим себе, во что обратилась бы наша изящная литература, если бы стала игнорировать отрицательные стороны жизни, мы поймем, чего с такой энергией добивался Крамской от живописи. Он требовал от нее жизненной правды. В этом более широком понимании красоты в искусстве и лежал ключ всех недоразумений Крамского с Академией.
Интересно проследить, каким образом все частные положения Крамского логически вытекают из определения роли художника.
Художник есть служитель истины. Искусство должно быть свободно, говорит Крамской. Чтобы достойно служить истине, художник должен свободно выбрать для своего произведения ту именно идею, которая всего ближе к его умственному и нравственному складу, которая, прошедши через его сознание, обратилась для него в аксиому. Иначе он не выполнит своего назначения, потому что нельзя служить истине, в которую не веришь. Для выражения своей идеи художник должен свободно выбрать форму наиболее ему доступную и понятную, потому что иначе не будет гармонии формы и содержания, не будет красоты. „Ради Бога, чувствуй! Коли ты умный человек, тем лучше; коли чего не знаешь, не видишь – брось… Пой, как птица небесная! Только, ради Бога, своим голосом!“ „Стараться о смысле, искать значения – значит насиловать себя: вернейшая дорога не получить ни того, ни другого. Надо, чтоб это лежало натуральным пластом в самой натуре“.
Правда и красота всегда составляли главное в человеческой жизни и вообще на земле.
А. ЧеховИскусство должно быть национально. Художник, как и каждый человек, слагается из черт общечеловеческих, национальных и чисто субъективных. „Форма и краски – только средства, которыми следует выражать ту сумму впечатлений, какая получается от жизни“. Выражая свои впечатления, художник тем самым обязательно вносит в свое произведение частичку самого себя, а, следовательно, и следы своей национальности. В противном случае не может быть речи о свободе, а, следовательно, и о достойном служении истине».
А. Цомакион, «Иван Крамской. Его жизнь и художественная деятельность»Способность творчества есть великий дар природы; акт творчества в душе творящей есть великое таинство; минута творчества есть минута великого священнодействия.
В. БелинскийНужны ли художнику краски?
С развитием живописи палитра художников становилась все богаче и ярче. Достаточно сравнить одноцветные рисунки первобытного человека в пещерах с любыми художественными работами после Средневековья, чтобы это увидеть. Но всегда ли необходима эта радуга на кончике кисти? В истории русской живописи был период, когда главной в картине была идея, все остальное – лишь дополнением. Это и есть настоящее искусство – отобразить всю полноту мысли минимумом средств.
* * *
«Мне шел шестнадцатый год, я был восторженный малый, я впервые видел знаменитого художника… Человек с орлиным профилем ушел, и для меня как бы все потухло… К Рождеству я перешел в фигурный класс – класс был проходным в натурный – и мог теперь чаще видеть Перова. Он проходил в свое дежурство мимо нас, задумчивый, сосредоточенный, с заложенными за спину руками. Мы провожали его жадными глазами. В 12 часов Перов появлялся вновь, окруженный учениками. В „третные“ месяцы, когда более достойных переводили в следующий класс, а в натурном давали медали, когда старание работающих удваивалось, Перов приходил рано, уходил поздно вместе с учениками, всячески поддерживая общий подъем духа, а в минуты усталости он двумя-тремя словами, сказанными горячо, умел оживить работающих: „Господа, отдохните, спойте что-нибудь“. И весь класс дружно запевал „Вниз по матушке по Волге“, усталости как ни бывало, и работа вновь кипела. <…>
Твой взгляд – да будет тверд и ясен.Сотри случайные черты —И ты увидишь: мир прекрасен.А. БлокМне в Перове нравилась не столько показная сторона, его желчное остроумие, сколько его „думы“. Он был истинным поэтом скорби. Я любил, когда Василий Григорьевич, облокотившись на широкий подоконник мастерской, задумчиво смотрел на улицу с ее суетой у почтамта, зорким глазом подмечая все яркое, характерное, освещая виденное то насмешливым, то зловещим светом, и мы, тогда еще слепые, прозревали…
Перов, начав с увлечения Федотовым и Гоголем, скоро вырос в большую, самобытную личность. Переживая лучшие свои создания сердцем, он не мог не волновать сердца других. Жил и работал Перов в такое время, когда „тема“, переданная ярко, выразительно, как тогда говорили „экспрессивно“, была самодовлеющей. Краски же, композиция картины, рисунок сами по себе значения не имели, они были желательным придатком к удачно выбранной теме. И Перов, почти без красок, своим талантом, горячим сердцем достигал неотразимого впечатления, давал то, что позднее давал великолепный живописец Суриков в своих исторических драмах… Легко себе представить, что бы было, если бы перовские „Похороны в деревне“, „Приезд институтки к слепому отцу“, „Тройка“ были написаны с живописным мастерством Репина, которому так часто недоставало ни острого ума Перова, ни едкого сарказма, ни его глубокой, безысходной скорби. Перов, как и „добрый волшебник“ Швинд, мало думал о красках. Их обоих поглощала „душа темы“. Все „бытовое“ в его картинах было необходимой ему внешней, возможно, реальной оболочкой „внутренней“ драмы, кроющейся в недрах, в глубинах изображаемого им „быта“».
М. Нестеров, «Давние дни»Подчиниться и подчинить
В искусстве есть явления удивительные и практически необъяснимые. Почему одного артиста мы слушаем и отмечаем его мастерство и старание, а на другого не можем взглянуть без слез и смеха, в зависимости от того, решил ли он нас насмешить или повергнуть в пучину горя? «Хитрость» тут простая. Если творец подчиняется своему таланту, слышит и слушает, куда тот ведет его, то он без труда подчинит себе зрителя.
* * *
«То, что сейчас происходит там, на сцене, пронизывает ужасом весь зрительный зал. Бинокли у глаз вздрагивают. Тишина мертвая. Сцена немая, однако потрясающая. Долго она длиться не может. Занавес медленно опускается. Ух! слава Богу, конец…
Так появляется Грозный-Шаляпин в конце, самом конце действия. Немая сцена без звука, незабываемая своей трагической простотой. Весь театр в тяжелом оцепенении. Затем невероятный шум, какой-то стон, крики: „Шаляпина! Шаляпина!“ Занавес долго не поднимается. Шаляпин на вызовы не выходит. Антракт…
Начинается следующее действие тем, что в доме псковского воеводы ждут царя. Он вступает в горницу. В дверях озирается. Он шутит. Спрашивает воеводу: „Войти иль нет?“
Слова эти леденят кровь. Страшно делается за тех, к кому они обращены. Все в смятении. Тяжкая, согбенная фигура царя в низких дверях великолепна. Царь входит, говорит с обезумевшими от страха присутствующими. Садится, угощается… Страшный царь-грешник выщипывает начинку пирога, нервно озираясь кругом. Обращается то к одному, то к другому.
Одной любви музыка уступает, но и любовь – мелодия.
А. ПушкинЭто сцена непередаваема. Лучшие моменты великих артистов равны тому, что здесь дает молодой Шаляпин. Он делает это до того естественно, до того правдиво и как-то по-своему, по-нашему, по-русски. Вот мы все такие в худшие, безумные минуты наши…
Опять занавес. Опять стон от вызовов. Начинается последнее действие „Псковитянки“. В нем артист так же великолепен. Грим его напоминает грозного царя, каким его представил себе Виктор Васнецов в том великолепном этюде, что послужил ему потом для картины. Сцена убийства очень близка к репинской. Повторяю, – сила изображения действия разительна…
Однако нервы устали, восприимчивость притупилась, все требует отдыха от непосильной работы. Пьеса кончается. Певцу удается иногда в немых сценах, без звука, иногда в потрясающих, бурных порывах, показать с небывалой силой, яркостью былое, олицетворить страшного царя в трагические моменты его деяний».
М. Нестеров, «Давние дни»Книжка с картинками
Традиции оформления письменного текста иллюстрациями насчитывают, без преувеличения, тысячелетия. Даже папирусы Древнего Египта украшены рисунками безымянных художников. Но настоящее золотое время наступило для искусства иллюстрации в XIX веке, когда фотомеханический способ печати дал в руки художникам-оформителям столь богатые возможности. Карандашный рисунок, акварель, гравюра, графика, даже масляная живопись – обрамление книги стало не просто декоративным, оно все глубже отражало ее содержание.
Огромный вклад в развитие русской иллюстрации внесли художники объединения «Мир искусства» (А. Бенуа, Л. Бакст, И. Билибин, М. Добужинский и др.). Именно благодаря их таланту книжная иллюстрация шагнула за пределы обложки и стала отдельным видом изобразительного искусства.
И. Билибин. Обложка к сказке «Василиса Прекрасная», 1899
«Близкий всем, всему чужой»
Не надо завидовать талантам и гениям. Все имеет цену, и за свой дар они дорого расплачиваются с судьбой. И речь даже не об удачно или неудачно сложившейся жизни, благополучие, как и неустроенность, не имеют к этому отношения. Открытая душа гения принадлежит всем, но сам он зачастую не принадлежит никому, лишь своему призванию, и русский поэт Максимилиан Волошин нашел для этого самые точные слова.
* * *
«Есть люди, от которых исходит какой-то постоянный ровный свет. Они принадлежат всем и никому в частности. В течение минуты стоило мне подумать, что там, где-то, живет Макс, странствует или сидит в своем Коктебеле, пишет стихи, – как мне уже становилось легче, словно луч пронизывал сгустившийся туман. Такие люди всегда идут за своей звездой, делают в жизни то, что хотят делать. Как и мы, они по-разному относятся к разным людям, но исключительной нежности, ревности, страдания от невнимания или бурной радости при встрече – не испытывают в той мере, как мы. Их интересы, в общем, выше личных интересов большинства людей, их призвание заставляет их как бы смотреть вдаль, поверх повседневных мелочей жизни. „Близкий всем, всему чужой“ – говорит о себе Макс в одном из своих стихотворений.
Мы были с ним хорошими, настоящими друзьями; ни одна тень недоразумения никогда не проскользнула между нами. Он радовался, встречая меня, участливо расспрашивал о моих делах. Но всегда я чувствовал его существо переполненным какими-то иными образами, мыслями и чувствами, в сфере которых мало оставалось места для житейских волнений, которые переносили мы, для тех блуждающих огней, которые манили нас, для того, что засоряло нашу жизнь, – из радостных делало нас угрюмыми, из доверчивых – подозрительными…
Макс не читал газет, хотя все, что делалось на белом свете, конечно, хорошо знал, так как был очень общительным человеком. Интересы его были выше интересов текущего дня, мелочи и мелкие чувства как бы сгорали в огне его души. Вместе с тем он был совершенно противоположен типу отшельника. Весь свет был полон его знакомыми. Толстый и легкий, как большой резиновый шар, перекатывался он от одного к другому, и все неизменно радовались его приходу. Весь век он странствовал и обошел пешком и объехал всю Европу. Недаром его классическое стихотворение касается дороги, передает ритм и стук колес вагона…<…>
Кто не родился поэтом, тот им никогда не станет, сколько бы к тому ни стремился, сколько бы труда на то ни потратил.
В. БрюсовОсобенностью таких людей, как Макс, является то, что без всякого усилия они идут в жизни своим путем, не отклоняясь в сторону. Множество русских интеллигентов делали не то, что хотели бы делать. <…> Но я знал и других людей. Они легко, как нечто само собой разумеющееся, отмели от себя все, что кажется необходимым и к чему стремится большинство людей, – деньги, власть и т. д., и прошли по жизни танцующей походкой, избранники судьбы, соль земли, ее гордость и украшение. Таким был Макс – и таким он останется в памяти всех, кто знал и любил его».
Ф. Арнольд, «Свое и чужое»Самый беспощадный критик
Можно много рассуждать о том, как легко задеть художника, как тонка его душевная организация и как груб к нему окружающий мир. Но если человек предан своему делу, если вкладывает в него душу, то каждую ошибку он воспринимает как урок, каждый удар закаляет сталь его характера. Постоянный творческий непокой и бескомпромиссная критика по отношению к самому себе – вот залог непременного успеха.
* * *
«Вызывали. Кого? Меня. За что? За режиссерство или актерство? Мне было приятно думать, что за последнее, и я относил вызовы к моей хорошей игре. Значит, – я трагик, так как это роль из репертуара таких великих артистов, как Ирвинг, Барнай, Поль Муне и др.
Теперь, оглядываясь назад, я думаю, что я играл не совсем плохо. Интерес к пьесе и роли рос, но этот интерес создавался не самой психологией, не жизнью человеческого духа роли, а внешней фабулой. Кто же убил? Вот загадка, которая интриговала зрителей и требовала решения. Были и необходимые для трагедии кульминационные моменты, – например, в финале первого акта, при неожиданном падении в обморок, в финале второго акта, при бешеном танце, и в третьем акте, в самом сильном моменте трюка. Кто же создал эти сильные моменты подъема – режиссер своей постановкой или актер своей игрой? Конечно, режиссер, и потому лавры спектакля принадлежали ему гораздо больше, чем актеру.
Актер должен научиться трудное сделать привычным, привычное – легким и легкое – прекрасным.
К. СтаниславскийЭта постановка была для меня как бы новым уроком, на котором я учился извне, режиссерскими трюками, помогать актеру. А кроме того, я учился на ней искусству четко выявлять фабулу пьесы, ее внешнее действие. Нередко в театрах мы смотрим пьесу, не понимая ясно последовательности событий и зависимости их друг от друга. А это первое, что должно быть вычеканено в пьесе, потому что без этого трудно говорить о внутренней ее стороне. <…>
Этот спектакль до некоторой степени убедил меня в том, что я начинаю уметь играть, но еще не самую трагедию, а подход к ней. Подобно тенору без „до“, я был трагиком без высшего момента трагического подъема. В эти минуты мне нужна была помощь режиссера, которую я получил в этой постановке от сценического трюка.
На этом спектакле я хоть и не пошел вперед, но и не попятился назад. Я утвердился в хорошем новом, приобретенном раньше».
К. Станиславский, «Моя жизнь в искусстве»В. Серов. Афиша русских сезонов в Париже, 1909. Афиша с силуэтом Анны Павловой стала эмблемой «Русских сезонов»
И. Фирсов. Юный живописец, 1765–1770. Художник, несмотря на свой юный возраст, серьезно относится к делу. Как он увлечен работой!
Секрет успеха
Как подняться до подлинных вершин мастерства? Очень просто: надо найти гармонию в своих отношениях с миром. Все гении делятся на тех, кто раскрывает весь мир через себя, и тех, кто, напротив, познает себя посредством творчества. И то, и другое – путь к вершинам мастерства, нужно только быть последовательным и искренним.
* * *
«Тайна очарования Ермоловой была вовсе не в ее актерском мастерстве. Иные актрисы были выше ее в этом отношении – Элеонора Дузе, даже Федотова, Савина и еще кое-кто тоньше играли, умнее задумывали роли и владели иногда своим ремеслом лучше Ермоловой. Но у Марии Николаевны было нечто, что было вовсе не доступно ее соперницам. В самом существе Ермоловой, в ее личности, были какие-то патетические силы, и этот ее необычайный пафос покорял все сердца без исключения. Ермолова чувствовала мир как трагедию. Какую бы роль она ни играла, а ей часто приходилось играть пустые роли в ничтожных пьесах, – все равно ей всегда удавалось наполнить предназначенную ей роль этой своей необыкновенною духовной энергией. Ермолова была однообразнее Элеоноры Дузе, которая умела раскрывать все оттенки и детали той или другой психологии. Ермоловой не нужна была психологическая сложность: ей нужно было раскрыть и показать глубину своей собственной личности. Она воистину преодолевала психологию и, значит, преодолевала страсти.
<…>
Театр – не отображающее зеркало, а увеличительное стекло.
В. МаяковскийТрагический пафос Ермоловой был так велик, что в зрительном зале ей покорствовали все без исключения – и ее поклонники, и ее враги. У нее были и враги-хулители, которые негодовали на нее за ее небрежность к „отделке“ роли, за ее „грубый“ голос, за то, наконец, что она, не считаясь с ансамблем, ломает пьесу, понуждая слушать и смотреть себя одну. Но и эти хулители не смели ее критиковать, пока она играла. В театре, во время ее игры, осуществлялось то чудо искусства, какого я после Ермоловой не наблюдал ни разу, хотя немало прекрасных мастеров сцены довелось мне видеть».
Г. Чулков, «М. Н. Ермолова»И править твердою рукой!
Не всегда талант и целеустремленность даются одному человеку. Случается талантам рождаться с червоточинкой лени. И беда, если не будет рядом человека, который возьмет на себя труд опекать, поддерживать, а то и заставлять гения подняться с дивана и трудиться, трудиться, трудиться – во славу своего же таланта! И, похоже, умение находить, направлять и пришпоривать талантливых – это тоже талант, примером которого служит Сергей Дягилев, человек, которому мы обязаны тем, что весь мир говорит о русском балете!
* * *
«Сергей Павлович, после того как кончилось его самодержавство над „Миром искусства“, не сложил рук и не мог их сложить по своей кипучей, властной натуре. Он и раньше интересовался музыкой, балетом, театром вообще, предъявляя к ним особые свои требования, а теперь, на свободе, предался этим искусствам с еще большим увлечением, и скоро Петербург заговорил о том, что не сегодня-завтра Дягилев сменит кн. Волконского, кратковременного директора императорских театров. Этого не случилось, не Дягилев стал вершителем театральных дел.
<…>
А наш Сергей Павлович, через какое-то время, устроив великолепную ретроспективную выставку портретов в Таврическом дворце, исчез, уехал за границу. Там, в Париже, устроил – так называемую „Русскую выставку“. Прошло еще сколько-то, – пронесся слух, что Дягилев поставил в Париже „Бориса Годунова“ с Шаляпиным. Успех был чрезвычайный, событие. Оно и было началом его блестящей, шумной театральной деятельности за границей.
С тех пор с все возрастающим успехом, триумфами Сергей Павлович появлялся то в Лондоне, то в Мадриде, в Монте-Карло или за океаном, в богатой Америке. Его сотрудниками, делившими с ним успехи, были Шаляпин, Анна Павлова, художники К. Коровин, Бакст, Судейкин, Ларионов, Гончарова, Пикассо. Все, все шло на потребу нашему Сергею Павловичу. Имена Мусоргского, Римского-Корсакова, Стравинского, Прокофьева загремели по всему свету белому. И все те же диктаторские замашки, тот же неотразимый шарм, когда кто-нибудь ему нужен, и те же „два пальца“ уже ненужной, отслужившей балерине – все то же».
М. Нестеров, «Воспоминания»Надо отдать должное уму и такту наших предков. Они не создали обратную человекоубийственную систему мироощущения. Они относились к окрестным народам как к равным, пусть даже непохожим на них. И благодаря этому они устояли в вековой борьбе, утвердив как принцип не истребление соседей, а дружбу народов.
Л. ГумилевОглавление
Введение I Мудрость народная Где народ, там и правда Одна жизнь за всех и за россию Изба черна неспроста Простой мужик тянуть лямку привык Не говори «гоп!», пока не перепрыгнешь Нет защиты лучше верности Смерти вопреки Голос души – песня Романтика и реализм Кто летом на леднике живет? Преданность больше жизни Слово верное дарит имя доброе Вера в добро Помогай ближнему Простота ума сильней Смекалка – черту не чета! Жить по велению души Журавль, да не летит Хвались, да знай меру! Примета суеверию рознь Наивный дурак опаснее врага Пробуждение души Какой обман честным бывает II Мудрость военная Огнем, мечом и разумом Победу куют не генералы, а солдаты Оружием владеешь – врага одолеешь Мужество, чтобы отступить В смуте спасение – глас народа Не в силе Бог, а в правде Воинский долг перед отчизной – и собой Любые труды не в тягость, если они для победы Ударь вовремя – и наполовину победишь Ловля на живца Используй просчеты врага Не предавай сам себя! Слушать народное сердце Бог не выдаст, свинья не съест! Без понимания – невозможно Не можешь убить врага, так не давай ему жить Жертвуй малым Лучшая защита – нападение Преимущество неожиданности Где смелость – там и победа Не враг давал, сам ковал! Сломать стереотип Разреши душе геройство III Мудрость духовная Око души – ум, сила души – в сердце Благословивший на свободу Любой должен быть грамоте учен Кто такой праведник А главное – познай самого себя! Исцеление верой Как смирением все победить Нет молитвы без ответа Помоги бедному Быть твердым в вере Символ жизни На зеркало неча пенять… Чем сильна Русь Мирская святость Добром земля стоит От предков завет Откройся миру Не суди по внешности Познание и вера IV Мудрость женская Сколько ликов у тебя, о женщина! Подлинное бесстрашие Любовью отомкнуть оковы Молодец в кафтане, девка в сарафане Без мужа – как без головы, а без жены – как без ума Когда честь выше любви За милого хоть на смерть Чистая вера в любимого Жена и мать – и выше счастья нет Мужество, чтобы уйти Та, кто любит нас всегда Хорошо кресло старому, колыбель малому Сестра милосердия И своей душой чужую возвышать Свет веры во тьме язычества Кавалерист-девица Хлебом сыты, хлебом пьяны В горе и в радости Постичь душою русскую душу Не бывает чужих детей Одно имя всегда свято – материнское V Мудрость родительская Отцы и дети Мать примет все, как есть Свистулька от зла бережет Опыт поколений Наставление… родителям Непослушных детей горе учит От детских игр – к великим победам Люби ребенка – все остальное приложится! Отдать жизнь без сомнений Возвращение к истокам Одна ошибка всей жизни может поворот сделать Золотая пора Охотнику – рогатина, пахарю – орало Все родом из детства С игрой и учение в радость Ищи подход Любить, понимать, идти следом Вечные истины Принести в подоле Нет ничего невозможного VI Мудрость благополучия Как у Христа за пазухой Средства от всех болезней есть в русских сказках Живительный пар и очищает, и лечит Деньги любят счет Самые целебные травы на Ивана Купалу Исцелиться можно и одной молитвой Без помощи роженице не обойтись И цари не отказывают в помощи ближнему Словом можно и убить, и исцелить Сострадание вдохновляет на подвиги Найти свое место в жизни и служить людям – это счастье Праздник воды и огня Медицина лечит тело, доброта – душу Жить по наказам предков За честность и щедрость воздастся На весь мир славился вольный торговый новгород Любое ремесло почетно Рачительный хозяин все делает с умом Капитал должен работать на благо общества Обмен веществ в экономике Наши торговцы ничем не хуже заморских Венера, вышедшая из банной пены Богатство нужно для добрых дел Вкладывать нужно в людей VII. Мудрость дружеская. Разделить и счастье, и горе Дружба есть добродетель Друзья дополняют друг друга Один в поле не воин Нельзя завоевать – надо подружиться Крестовое братство выше кровного родства Князь и его дружина – одно целое Друг за друга горой Ценить достоинства, забыть о недостатках Истинная дружба не кричит о себе Откровенность – фундамент дружбы Вера не разделит настоящих друзей И царь может дружить с простолюдином Общее дело укрепляет дружбу Друзья детства самые надежные Братья во Христе Противоположности притягиваются Дружба, как истина, может родиться в споре Женщина не разрушит истинной мужской дружбы Друг помогает достичь новых высот Творческий дуэт – прекрасная основа для крепкой дружбы Под знаменами князя Дружба не всегда идет прямой дорогой Друзья – это две половинки целого VIII. Мудрость любовная. Свет, озаряющий души Настоящая любовь бывает лишь однажды За любовью и в тридесятое царство отправишься Волшебство на службе любви Если жениться – то на всю жизнь Сила любви преодолеет все Хорошая жена поддержит мужа во всем Любовь смягчает сердце Разум не властен над чувствами Перед любовью меркнет страх смерти Влюбленность – это приправа к пресной жизни Счастье любимого человека важнее собственного Символ верности и чистоты Удачный брак часто основан на различиях От судьбы и от любви не уйдешь Любовь познается в страданиях С любимыми не страшны никакие испытания Для любви нет преград и условностей Пламя страсти может быть неугасимым Невеста становится женой Любовь приходит как дар свыше От любви до ненависти – один шаг IX Мудрость творцов Гении о жизни Тонкости вдохновения Деревянные церкви Руси У каждого свой путь Поспешай не торопясь Как гранить алмаз слова Не храм, а мастерская О низком и высоком Пророка нет в отечестве своем Поэтом можешь ты не быть, но… Здесь русский дух, здесь Русью пахнет! Не отвергай чужих достижений Краса народная Красота на службе у истины Нужны ли художнику краски? Подчиниться и подчинить Книжка с картинками «Близкий всем, всему чужой» Самый беспощадный критик Секрет успеха И править твердою рукой!
