Акупунктура, Аюрведа Ароматерапия и эфирные масла, Консультации специалистов: Рэйки; Гомеопатия; Народная медицина; Йога; Лекарственные травы; Нетрадиционная медицина; Дыхательные практики; Гороскоп; Правильное питание Эзотерика

Предисловие

Снова и снова приходится думать о том, как общаться с ребенком, и как рассказывать об этом понятно и доходчиво! Встречи с родителями и детьми, их истории, консультации, тренинги дают новый жизненный материал. Вопросы журналистов заставляют снова искать слова и формулировки. Иногда кажется, что все главное уже написано, иногда – что можно многое добавить, уточнить, разъяснить. Эти мысли и переживания еще раз нахлынули на меня, когда поступило предложение издать объединенную книгу на тему Общения с ребенком, в которую вошли бы лучшие главы моих предыдущих изданий.

В результате основу этой книги составили значительно переработанные и дополненные тексты из книг «Общаться с ребенком. Как?», «Продолжаем общаться с ребенком. Так?», и книги «У нас разные характеры. Как быть?» – в той ее части, которая касается характеров детей. В серии «карманных» изданий в последние годы выходили отдельные части и главы первых двух книг, и те дополнения, которые были для них написаны, также вошли в это снова переработанное издание.

Объединение всех трех книг потребовало существенной перестройки композиции и логики изложения. Более подробно обсуждаются вопросы дисциплины, остро волнующие родителей темы наказаний и особенностей детей, в частности их характеров.

В дополнительных текстах, написанных специально для этого издания, нашел отражение мой опыт обучения родителей принципам и навыкам гуманистического общения.

Описанные техники общения выдержали испытание временем, они служат и помогают тысячам родителей. Одновременно становилось все более явным, что голой техники недостаточно. Необходимы терпение и настойчивость в преодолении шероховатостей первых проб, знание, как выбираться из возникающих иногда тупиков. Необходимо было донести, как важны настрой и установки родителей, пересмотр традиционных ошибочных мнений и заученных «воспитательных» шаблонов, в том числе речевых. Этим моментам, равно как и моральным аспектам поведения детей (и самих родителей!), пришлось уделять особенное внимание.

Не все содержание трех книг вошло в настоящее издание. Ранее вышедшие книги, на мой взгляд, сохраняют свое значение: первое – как компактное практическое введение в принципы и методы общения, второе – как содержащее развитие и углубление отдельных тем, и новые примеры, их иллюстрирующие. Наконец, книга о характерах в основной своей части освещает характеры взрослых людей (что не вошло в объединенное издание). Она может служить ценным руководством в желании глубже узнать себя, своих близких, а также более успешно налаживать бесконфликтное общение с людьми сильно отличающегося характера.

В заключение хочу снова поблагодарить всех, с кем мне довелось обсуждать проблемы воспитания детей, – родителей, учителей, слушателей, корреспондентов, многие из которых были сами родители.

Все участники нашего общения искренне делились своими проблемами и переживаниями, пробами и ошибками, вопросами и открытиями, писали о трудностях и успехах. Ваши поиски и достижения нашли отражение в моих книгах и, без сомнения, вдохновят многих и многих родителей, педагогов и воспитателей на труд и подвиг воспитания счастливого ребенка.

Хочу принести глубокую личную благодарность моему мужу Алексею Николаевичу Рудакову, с которым я имела счастье обсуждать все основные идеи книг. Он также оказал бесценную помощь в продумывании ее структуры, стиля и оформления. Без его участия, идейной и моральной поддержки эта книга вряд ли могла бы выйти.

Ю. Б. Гиппенрейтер,

ноябрь 2015 года

Часть I
Ребенок и мы

Ребенок появляется на свет маленьким, слабым и беззащитным. Он выживает и становится человеком только с участием взрослого. Стремление к человеческому контакту с родителями заложено в ребенке.

Давайте поговорим о том, что же ребенок ждет от нас, взрослых?

Глава 1. Его внутренний мир

Ребенок – это чудо, которое живет рядом с нами.

Мы стараемся его оберегать, воспитывать, развивать, учить.

Мы продолжаем задавать себе вопрос: «КАК все это делать как можно лучше?

Для разумных ответов нам нужны прежде всего знания природы и свойств этого чуда.

С одной стороны, ребенок как будто у нас на ладони. Милый, ласковый, капризный, непослушный, любознательный, активный, то лезет не туда, то надоедает вопросами… «На ладони» его внешняя жизнь и наши с ним заботы.

А что происходит у него внутри?

У нас, взрослых, бывает много сложных скрытых переживаний. Дети кажутся нам проще. Однако это совсем не так!

Давайте, прежде чем заняться вопросами воспитания, посмотрим на некоторые важные особенности внутреннего мира детей.

Фантазии, мечты, игры

Мать жалуется психологу:

«Я очень беспокоюсь, у меня ребенок – недавно ему исполнилось три года – стал какой-то странный. Говорит, что был на войне, и там его ранили в ногу, показывает мне место на ноге, куда его ранили. Я говорю: «Ты что, какая война, какая рана?!», а он ни в какую – бубнит одно и то же, и уже не первый день! Может быть, он у меня сошел с ума?»

– это жалоба матери в психологической консультации.

В другом случае родители весь день недоумевали на странный оскал лица, с которым их пятилетняя девочка существовала целый день. Только вечером она сообщила измученным родителям, что «сегодня она была волком»!

Дело в том, что – и это редко понимают родители – внутренняя жизнь ребенка очень своеобразна! Она проходит в фантазиях, мечтах и играх. Можно даже сказать, что дети – в основном дошкольники и младшие школьники – живут в двух мирах. Один мир – вполне реальный: дом, привычные предметы, родители. Другой мир – невидимый взрослыми – это мир сказок, грез, собственных образов и историй; в нем живут разные персонажи, разыгрываются необыкновенные события, где сам «автор» нередко выступает в роли участника.

В отличие от упомянутых родителей девочки, внимательные взрослые, особенно те, кто в силу избранной профессии много жили и общались с детьми, хорошо знают о фантазиях ребенка и помогают нам их понять. Вот отрывок из замечательной книги М. Осориной «Секретный мир детей»:

«Мама даже не подозревает, что, рассматривая суп в тарелке, ребенок видит подводный мир с водорослями и затонувшими кораблями, а проделывая ложкой бороздки в каше, представляет, что это ущелья среди гор, по которым пробираются герои его сюжета.

Иногда поутру родители не знают, кто сидит перед ними в образе их родного дитяти: то ли это их дочка Настя, то ли Лисичка, котораяаккуратно раскладывает свой пушистый хвост и требует на завтрак только то, что едят лисы. Чтобы не попасть впросак, бедным взрослым бывает полезно заранее спросить ребенка, с кем они имеют дело сегодня».

А. Нилл, проведший несколько десятилетий в ежедневном общении с детьми разного возраста, рассказывает нам о том же:

«Шестилетки в Саммерхилле играют весь день напролет – играют со своими фантазиями. Для маленького ребенка фантазия и реальность очень близки друг к другу. Когда десятилетний мальчишка вырядился призраком, малыши сначала визжали от восторга: они знали, что это всего лишь Томми, и видели, как он заматывался в простыню. Но когда он напал на них, они все завопили от ужаса…

Мне так и не удалось установить, где у них пролегает граница между фантазиями и действительностью. Когда девочка приносит кукле еду на маленькой игрушечной тарелочке, верит ли она, что кукла живая? Игрушечный конь-качалка – это настоящий конь? Когда мальчик кричит: «Огонь!» – и потом стреляет, верит ли он, что ружье у него в руках – настоящее?»

Почему дети играют все дни напролет и создают свой «воображаемый мир»? Для чего им это нужно? Дело в том, что через фантазию и игру ребенок осваивает реальный мир, со всей сложностью его устройства, порядка, социальных ролей и человеческих взаимоотношений. Воображая себя летчиком, воином, полководцем, эльфом или хоббитом, он «проживает» в действии своих героев – их характеры, поступки, их героизм и благородство.

Как написал отечественный психолог Даниил Борисович Эльконин, для ребенка «игра является школой морали, но не морали в представлении, а морали в действии». Школой многого, и морали тоже!

У ребенка нет четкой границы между миром воображения и реальным миром, что взрослые очень часто недооценивают.

«Я склонен думать, – пишет А. Нилл, – что, когда игра в разгаре, дети и в самом деле воображают, что их игрушки – настоящие вещи. Только когда вмешивается какой-нибудь бестактныйвзрослый и тем самым напоминает, что все происходящее плод их воображения, они с размаху шлепаются обратно на землю».

Опытные педагоги и психологи постоянно призывают бережно относиться и к игре, и к воображению, и к фантазиям детей. Не быть небрежным или бестактным!

«Ни один чуткий родитель никогда не станет разрушать мир детской фантазии».

А. Нилл

«Не надо стыдиться играть. Детских игр нет!»

Януш Корчак

Детская впечатлительность

Необходимо знать и помнить еще одно важное отличие детей: они гораздо более эмоциональны и впечатлительны, чем мы, взрослые!

Их память способна «запечатлевать» некоторые события, на посторонний взгляд незначительные, и хранить их всю жизнь. Австрийский психолог Альфред Адлер много занимался детскими впечатлениями и их значением для взрослой жизни. Среди многих, он приводит такую историю (сокращенный рассказ взрослой женщины).

«Когда мне было три года, мой отец купил нам двух пони. Он привел их за поводки к дому. Моя сестра, которая была тремя годами старше, чем я, взяла один поводок и торжествующе повела своего пони вдоль по улице. Мой собственный пони, торопящийся вслед за первым, пошел слишком быстро для меня, – и уронил меня лицом прямо в грязь. Вот как бесславно завершилось событие, которого я с таким восторгом ждала!..И тот факт, что позже я превзошла свою сестру как наездница, никогда и ни в малейшей степени не растопил во мне этого разочарования».

А. Адлер справедливо замечает, что этот эпизод не случайно запомнился девочке. Как выяснилось, он определил ее важный вывод и жизненную установку: «Если я не буду осторожна, моя старшая сестра всегда будет побеждать. А я всегда буду терпеть поражение, всегда буду оказываться в грязи. Единственный способ обезопасить себя – это быть первой».

Важно отметить, что среди особых впечатлений детства случаются такие, которые отмечены яркими положительными переживаниями – радостным волнением, удивлением, восторгом. В них ребенок открывает что-то важное для себя, что-то очень «свое». Попытаемся всмотреться и понять эти чудесные и часто скрытые от наших глаз состояния восторга и, можно сказать, очарованности ребенка.

Приведу одно из воспоминаний, которое принадлежит выдающемуся австрийскому ученому, исследователю поведения животных и человека, Конраду Лоренцу.

«Конец лета, пожалуй, самое чудесное время года в североальпийских долинах… В это время года я часто вновь переживаю минуту, которую помню удивительно ясно, хотя с тех пор прошло семьдесят лет. Я уверен, что тогда еще не учился в школе и даже не умел читать. Мы гуляли по заливным лугам Дуная, и я, непослушно убежав вперед, несмотря на запрет моей опасливой матери и даже еще более опасливой тетушки Ядвиги, стоял среди кустов почти на самом берегу. У меня над головой раздались странные металлические звуки, и я увидел высоко в небе стаю диких гусей, летящих вниз по реке. Человеческие эмоции развиваются очень рано и остаются неизменными до конца жизни. Я и сегодня вновь ощущаю то, что ощутил тогда. Я не знал, куда летят эти гуси, но мне хотелось отправиться с ними. Меня переполняла романтическая жажда странствий, от которой вздымалась грудь, и сердце готово было разорваться. И впервые – это я знаю точно – во мне возникло непреодолимое желание выразить себя творчески.

…Романтика моего детства… пробуждается вновь, когда высоко надо мной пролетают наши дикие гуси, и детская мечта становится явью, когда они, словно в волшебной сказке, спускаются на мой зов».

К. Лоренц осуществлял эту детскую мечту в течение всей своей жизни. Занимаясь поведением животных, он не расставался с дикими гусями, наблюдал их, выращивал, исследовал их поведение. В своих работах К. Лоренц сделал ряд замечательных открытий, за которые был удостоен Нобелевской премии в возрасте семидесяти лет.

Похожий случай «судьбоносного» переживания произошел в жизни Чарли Чаплина, когда ему было пять лет.

Мать Чаплина была эстрадной актрисой, и часто брала сына на свои выступления. Однажды у нее сорвался голос, ее освистали, и ей пришлось уйти за кулисы. Возник неприятный разговор с директором театра, который боялся потерять денежный сбор. Но тут директору пришла спасительная мысль – вывести на сцену маленького Чарли. Раньше ему доводилось видеть, как мальчик пел и танцевал, подражая матери. Сказав несколько слов публике, директор ушел, оставив Чарли одного на ярко освещеннойсцене. Тот спел одну песенку, затем другую. Из зала стали одобрительно кидать монеты. Мальчик воодушевился, продолжая петь и импровизировать по ходу представления. Концерт продолжался с нарастающим успехом. Это был день рождения Чаплина-артиста!

Так, от одного яркого события – как от удара молнии – у ребенка может случиться открытие собственного призвания и определиться направление жизненного пути!

Наедине с собой

Нам, взрослым, знакомы особые состояния внимания, которые случаются, когда мы заняты интересным делом, «уходим в него с головой». Проезжаем остановку, погрузившись в интересную книгу. Мы уходим в себя, не слышим обращенные к нам слова, в эти моменты в нас идет интенсивная внутренняя работа. Иногда мы специально ищем уединения, чтобы вчувствоваться в себя, попереживать, подумать. В большей степени это свойственно детям. Интуитивно чувствуя плодотворность и своего рода магию атмосферы тихого уединения, ребенок временами активно ищет уединение.

В приведенном выше воспоминании К. Лоренца это случилось. На прогулке он «непослушно убежал вперед», несмотря на запрет своей матери и тетушки. В результате мальчик находился один среди кустов, когда услышал поразившие его звуки гусиной стаи.

Пятилетняя Марина Цветаева неоднократно забиралась в свое тайное убежище – книжный шкаф, чтобы читать любимого Пушкина.

«Запретный шкаф. Запретный плод. Этот плод – том, огромный, сине-лиловый том с золотой надписью вкось – Собрание сочинений А. С. Пушкина. Толстого Пушкина я читаю в шкафу, носом в книгу и в полку, почти в темноте… Пушкина читаю прямо в грудь и прямо в мозг».

Известный психолог Карл Роджерс пишет о том, как он скрывал свое детское увлечение. Будучи подростком, он заинтересовался одним из видов ночных бабочек. И началось так же, как в описанных выше случаях – с первого сильного впечатления.

«Мое внимание привлекла очень красивая бабочка с удивительными зелеными крыльями с красной окантовкой. Я до сих пор вижу этого мотылька как тогда, глазами ребенка: нечто удивительное, сияющее зеленым и золотом, с великолепными пятнами цвета лаванды. Я был покорен…»

Несколько лет мальчик увлеченно занимался разведением этих мотыльков у себя дома: изучал условия их жизни, как они питаются, растения, на которых они живут, циклы превращения из гусениц в бабочки и многое другое, став хорошим специалистом в этой области.

«Но вот что главное, – замечает Роджерс, – я никогда не рассказывал никакому учителю о своем увлечении. Тот проект, который поглотил меня целиком, не был частью моего официального образования… То, что интересовало меня, было чем-то личным. Это не входило в отношения с учителями. Не должно было входить в них».

Задумаемся, почему «личное» сохраняется в тайне, не обсуждается с учителями, а порой и с родителями? Почему ребенок хочет это оберегать?

Он хочет быть уверен, что грубое прикосновение или равнодушие не потревожит чар удивления и увлечения, которые в этот момент живут в душе. Создается особый мир, частично это – мир фантазии, и ребенок не хочет «с размаху шлепнуться на землю» от неосторожного замечания взрослого.

Однако при особенной интенсивности внутренняя работа идет в душе ребенка постоянно, независимо от внешних обстоятельств. Существует легенда о детстве знаменитого физика Нильса Бора.

«Рассказывают, что однажды его мать с двумя сыновьями (у Нильса был брат, в будущем успешный математик) ехала в поезде. Когда они вышли на своей остановке, один из пассажиров – соседей по купе – произнес: «Бедная мать, один ребенок у нее нормальный, а другой идиот!». Этот приговор относился к Нильсу, и причиной было то, что большую часть дороги Нильс ехал с остановившимся взглядом, полуоткрыв рот, безучастный ко всему происходящему. Пассажир не понял, что мальчик был погружен в глубокие размышления».

Вряд ли стоит напоминать читателю, что позднее размышления привели Бора к революционным открытиям в физике – к изобретению квантовой механики.

Не ошибаются ли родители и учителя, прерывая «замечтавшегося» ребенка грубым замечанием: «Миша, ты опять ворон ловишь!» А Миша, может быть, в этот момент глубоко переживает что-то увиденное или услышанное, и богатство этого переживания не идет ни в какое сравнение с наставлениями вроде «ешь сейчас же кашу!» или «пиши, отступив на две клеточки сверху!»

К состояниям задумчивости ребенка надо относиться бережно!

Свой путь

Чувство «то мое», тяга к «этому» может появиться у ребенка очень рано. Тогда с большой энергией он начинает отстаивать свое увлечение, иногда вопреки желаниям родителей и мнениям авторитетов.

Отец знаменитого физика Льва Ландау решительно протестовал против увлечения математикой, к которой сын тянулся еще дошкольником. Он насильно заставлял мальчика заниматься музыкой, и даже прибегал к физическим наказаниям. Противостояние дошло до того, что в 13 лет подросток стал серьезно задумываться о самоубийстве. Положение спасла мать, вставшая на сторону сына.

Для Марины Цветаевой трудность заключалась, напротив, в позиции матери. Мать была блестящей пианисткой, но ее музыкальная карьера не состоялась, и свою мечту она решила воплотить в жизни дочери. Пятилетняя Марина должна была часами упражняться на рояле, но механически «отбывала» свои музыкальные уроки. Настоящей же страстью были для нее книги, стихи, чтение – все, что связано со словом. Читать она могла уже в четыре года, но в доме многие книги были под запретом. К счастью, была открытая этажерка с нотами сестры Леры, а в них – романсы со словами! Эти слова были, конечно, «запрещенные».

«Всю эту Лерину полку, – пишет Цветаева, – я с полным упоением и совершенно всухую целый день повторяла наизусть, даже иногда, забывшись, при матери».

– Что это ты опять говоришь?

– В сердце радость и гроза…

– Что? Что? – мать, наступая… – Я тебе тысячу раз говорила, чтобы ты не смела читать Лериных нот!

Знаменитая Айседора Дункан почувствовала тягу к танцам уже в раннем детстве.

«Я мечтала об ином танце, – пишет она. – Я не знала точно, каким он будет, но стремилась к неведомому миру, в который, я предчувствовала, смогу попасть… Мое искусство уже жило во мне, когда я была еще маленькой девочкой…»

Увидев увлеченность девочки, мать Айседоры определила ее к знаменитому балетному учителю. Но уроки ей не понравились. Она хотела танцевать иначе!

«Когда преподаватель велел мне стать на пальцы ног, я спросила его, к чему это. После его ответа «это красиво» я заявила, что это безобразно и противно природе, а после третьего урока я покинула его класс, чтобы никогда тудане возвращаться. Чопорная и пошлая гимнастика, которую он называл танцем, лишь сужала мою мечту…»

Родители знаменитого художника Марка Шагала мечтали выучить сына на бухгалтера или приказчика. «Слово «художник» было таким диковинным… в нашем городке его никто и никогда не произносил», – пишет Шагал. Но в один прекрасный день Марк-подросток обратился к матери:

– Я хочу стать художником. Спаси меня, мамочка. Пойдем со мной. Ну, пойдем! В городе есть такое заведение, если я туда поступлю, пройдукурс, то стану настоящим художником. И буду так счастлив!

– Что? Художником? Да ты спятил. Пусти, не мешай мне ставить хлеб.

– Мамочка, я больше не могу. Давай сходим!

– Оставь меня в покое…

(«Все равно буду художником, – думаю я про себя, – но выучусь сам».)

Наконец, пробив сопротивление матери, Марк приходит с ней в «святой храм» искусства – местную художественную школу. Интересно увидеть, как его чувства в точности повторяют переживания Айседоры Дункан. Вот их описание:

«Мастерская набита картинами сверху донизу. Все завалено гипсовыми руками, ногами, греческими головами… Всем нутром чувствую, что путь этого художника – не мой. Что за путь – еще не знаю.

Мама озиралась по углам, боязливо оглядывала картины. И вдруг, резко повернувшись ко мне, почти умоляющим, но ясным и решительным тоном сказала:

– Вот что, сынок. Сам видишь, тебе так никогда не суметь. Пошли домой.

– Подождем, мамочка!

Для себя-то я сразу решил, что мне так и не надо. Зачем? Это не мое».

Я ограничилась здесь примерами ранней увлеченности детей, ставших впоследствии знаменитыми. Их чувство «своего», «самого важного» порождало недюжинную энергию и настойчивость, сопротивление родителям, да и другим внешним обстоятельствам. Но такая настойчивость, в общем, свойственна всемдетям – иногда она не так видна, а иногда проявляется и в форме «отрицательных» увлечений.

Каждый раз, встречаясь с увлечением или настойчивым желанием ребенка, мы должны помнить, что имеем дело с активным «борцом», который рано начинает отстаивать себя. Бойцовские качества ребенка сами по себе вызывают уважение, их важно знать и принимать! А то, куда и как направить его энергию – вопрос наших разумных действий и искусства нас как воспитателей. Их обсуждение мы продолжим в следующих главах.

Подведем итоги:

Итак, мы познакомились с особенными свойствами, заложенными в каждом ребенке. Напомню их:

• с первых шагов он активно исследует окружающий мир, учится и развивает свои силы,

• очень эмоционален и впечатлителен,

• много живет в мире воображения, размышлений и мечты, часто скрытом и охраняемом,

• способен сильно увлекаться,

• умеет с большим упорством отстаивать свои увлечения, сопротивляясь ограничениям и запретам.

Вдумываясь в этот перечень, начинаешь больше осознавать, какая драгоценность в твоих руках! Для родителей (и учителей, конечно) из этого следует целый ряд практических выводов. Попробуем их сформулировать:

• Бережно относиться к переживаниям ребенка. Знать, что даже мелкие эмоциональные эпизоды могут оставлять глубокий след, как положительный, так и отрицательный.

• Деликатно обращаться с его миром фантазии и воображения; знать, что в нем нередко вынашиваются мечты о будущем и своем предназначении.

• Давать ребенку свободу в его активных устремлениях исследовать мир и развивать свои способности.

Хочется выразить уверенность, что эти выводы помогут вам сделать вашу любовь к собственному ребенку – такому, какой он есть, – более осознанной и безусловной.

Глава 2. Безусловное принятие

Ребенок любого возраста нуждается в любви и внимании. Ему необходимо ощущение, что он – «мамин», «папин»… Любые знаки принятия нужны ребенку как пища растущему организму. Они его питают эмоционально, помогают выживать.

Для родителя это означает безусловно принимать своего ребенка.

О безусловном принятии приходится специально говорить, так как это сложное чувство, которое не всегда удается удерживать в себе.

Что же означает безусловное принятие?

Безусловно принимать ребенка – значит любить его не за то, что он красивый, умный, способный, отличник, помощник и так далее, а просто так, просто за то, что он есть!

Как же ребенок узнает, что вы его принимаете? Он это чувствует, когда вы говорите, что он вам дорог, нужен и важен, что он просто хороший. Такие сообщения содержатся не только в словах, но и в приветливых взглядах, улыбках, прикосновениях. Замечательный семейный терапевт Вирджиния Сатир рекомендовала обнимать ребенка несколько раз в день. Она известна своей крылатой фразой:

«Четыре объятия совершенно необходимы ребенку просто для выживания, а для хорошего самочувствия нужно не менее восьми объятий в день!» И, между прочим, объятия нужны не только ребенку, но и взрослому*.

* «Критики» иногда иронизируют: «Что, мне так и считать свои объятия?» Готова их успокоить: считать не обязательно.

Бывает, правда, что дети, особенно подростки, сторонятся объятий. Они скорее посидят прислонившись. Это тоже «ласковое прикосновение» и выполняет ту же роль, что и объятие. Заметим, что такой «телесный контакт» далеко не исчерпывает необходимых знаков любви и принятия. Важны и слова, и тон разговоров, и особенно то, насколько взрослому удается сохранять с ребенком атмосферу дружелюбия и радости.

В общении с родителем ребенок не остается пассивным, он постоянно ищет и даже борется за хорошее отношение к нему. Особенно это заметно у малышей.

Каждый малыш ждет подтверждений того, что он – хороший, что его любят, что он уже большой и может справляться со сложными, по его мнению, делами. Взглядом и всем своим видом (когда еще не умеет говорить), а потом и прямо словами он постоянно просит: «Посмотри, что у меня получилось!», «Смотри, что я уже умею!». А в двухлетнем возрасте появляется знаменитое «Я сам!» – требование признать его самостоятельность!

Иногда родитель в запальчивости бросает маленькому сыну: «Плохой мальчик!», на что тот гневно возражает: «Нет! Я хо-ло-сый!». Одна знакомая девочка реагировала на сердитое лицо бабушки требованием: «Скажи зайчик!». «Зайчик» на домашнем языке означал ласковое: «Ты моя хорошая», и девочке было очень нужно получать это подтверждение любви, особенно в критические моменты.

Почему ребенок так нуждается в принятии и позитивном отношении родителей?

Дело в том, что с самых первых лет у него начинает складываться одна очень важная психологическая функция – чувство себя, или отношение к себе.

Представьте себе эпизод: вы встречаете взрослого друга и спрашиваете: «Как дела? Ты в порядке?» – и получаете бодрый ответ: «Все хорошо, со мной все нормально!», а в другом случае слышите хмуро-невнятное: «Да так, не очень, ведь невезучий!». Эти ответы отражают то, как человек себя чувствует в целом. Это некий «общий знаменатель», который делает каждого из нас скорее оптимистом или пессимистом, больше или меньше удовлетворенным собой и своей жизнью. Психологи называют это самооценкой. Как же она формируется?

У маленького ребенка нет «внутреннего зрения», он не знает, какой он. О себе он узнает из слов и отношения окружающих, прежде всего родителей.

Если родители его понимают и принимают, терпимо относятся к его «недостаткам», просто его любят, то он вырастает с хорошим отношением к себе. Если же его много критикуют и «воспитывают», самооценка оказывается плохой, можно сказать, ущербной. Он будет считать себя неудачником, никчемным, «никуда не годным»!

Такие переживания прекрасно описал Г.-Х. Андерсен в гениальной сказке «Гадкий утенок». Вспомните, каково было Утенку на птичьем дворе, и к какому заключению о себе он пришел! Невозможно отделаться от мысли, что Андерсен, детство которого было очень непростым, описывает знакомые ему чувства.

К сожалению, в нашей культуре при воспитании детей гораздо чаще используются то, что можно назвать условным принятием. Ребенок получает знаки одобрения, только когда он хорошо себя ведет, хорошо учится и выполняет свои обязанности. Нередко можно слышать от родителей такое обращение к сыну или дочке: «Если ты будешь хорошим мальчиком (девочкой), то я буду тебя любить». Или: «Не жди от меня хорошего, пока ты не перестанешь… (лениться, драться, грубить), не начнешь… (хорошо учиться, помогать по дому, слушаться)». В этих фразах ребенку прямо сообщают, что его принимают, любят, «только если…». Такое отношение внедряется и в сознание самих детей.

Пятиклассник из Молдовы нам пишет: «А за что тогда любить ребенка? За лень, за невежество, за неуважение к старшим? Извините, но я этого не понимаю! Своих детей я буду любить, только если…».

Причина кроется в твердой вере родителей, что награды и наказания – их главные воспитательные средства. Вот типичная реплика одной мамы.

«Как же я буду его обнимать, если он еще не выучил уроки? Сначала дисциплина, а потом уже добрые отношения. Иначе я его испорчу!».

А что из этого получается?

Когда мать встает на путь исправлений и требований, кому из нас не известно, что вероятнее всего сын отреагирует всякими отговорками, оттягиваниями, а если приготовление уроков – старая проблема, то и открытым сопротивлением. Мать из, казалось бы, правильных «педагогических» соображений попадает в заколдованный круг взаимных недовольств и конфликтов. Где же ее ошибка? Ошибка в самом начале:

Дисциплина должна быть не до, а после установления добрых отношений, и только на базе них.

А теперь более внимательно присмотримся к детям. Важно помнить, что их душевная копилка работает непрерывно. Чем младше ребенок, тем сильнее и неизгладимее влияние того, что в нее ежедневно «бросает» родитель. К счастью, с маленькими детьми мы более ласковы и внимательны – срабатывает органический инстинкт. Однако по мере взросления ребенка наша «воспитательная струна» начинает звучать все сильнее. И если мы часто выражаем недовольство, допускаем требовательный и сердитый тон, то они приходят к заключению: «Меня не любят!», «Я плохой»! И не стоит рассчитывать на доводы: «Я же о тебе забочусь», «Ради твоей же пользы»! Их дети не слышат! Точнее, они слышат слова, но не их смысл. У них своя, эмоциональная бухгалтерия!

У некоторых детей отрицательный вывод о себе выражается не столько в словах, сколько в появлении эмоциональных проблем и нарушении поведения.

Мать одной пятилетней девочки, обнаружив у дочки симптомы невроза, обратилась к врачу. В разговоре выяснилось, что однажды дочь спросила: «Мама, а какая самая большая неприятность была у вас с папой до моего рождения?». «Почему ты так спрашиваешь?» – удивилась мать. «Да потому, что потом ведь самой большой неприятностью у вас стала я», – ответила девочка.

Попробуем представить, сколько же десятков, если не сотен раз слышала эта девочка, что она «не такая», «плохая», «всем надоедает», «сущее наказание», прежде чем прийти к подобному заключению. И все пережитое воплотилось в ее неврозе.

Другой пример, к сожалению, тоже из реальной жизни.

Девочка – подросток 15 лет, отношения с матерью почти разорваны. Проводит дни «по подъездам», неизвестно с кем, неизвестно как.

В детстве мать довольно круто ее воспитывала, а когда ей было 4–5 лет, стали повторяться такие сцены: девочка подходила к стене и сильно билась об нее головой. На окрик матери: «Что ты делаешь?! Перестань!» – дочка отвечала: «Нет, буду! Я себя наказываю, потому что плохая!»

Эта история потрясает. К пяти годам девочка уже не чувствовала, что она хорошая. Об этом, как мы знаем, могло бы сообщить ей доброжелательное отношение родителей. Однако обстановка в семье была куда хуже: отец пил, денег не хватало, появился второй ребенок… Задерганная мать нередко срывалась на старшей дочери. Стремление девочки быть «хорошей» заставляло ее искать пути само-«исправления». Но она знала только один путь так называемого исправления – наказание, и совсем не знала, что этот путь безнадежен!

Регулярное наказание, а тем более самонаказание ребенка, только усугубляет его ощущение неблагополучия и несчастливости. В результате он в конце концов приходит к ужасному выводу: «Плохой, ну и пусть! И буду плохой!» Это – вызов, за которым скрывается горечь и отчаяние.

Всегда ли мы это отчаяние слышим? Жизнь показывает, что далеко не всегда. Неблагополучного ребенка продолжают наказывать, критиковать, а затем и вовсе отвергать в семье и школе (см. БОКС 001).

Многие дети уже не надеются на улучшение обстановки дома и ищут помощи на стороне. Обращаясь в редакцию газет и журналов («Помогите!», «Что мне делать?», «Не могу дальше так жить!»).

А у родителей не меньше горечи и обид: «Не жизнь, а одно мучение…», «Иду домой как на поле битвы», «По ночам перестала спать – все плачу…».

Почему же все-таки родители ведут себя так «неразумно»?

О главной причине мы уже сказали: это узкий ошибочный взгляд на воспитание как на дрессуру или «выправление» поведения. Но бывают и другие причины непринятия или даже отталкивания ребенка. Иногда родители о них не подозревают, иногда осознают, но стараются заглушить свой внутренний голос. Например, ребенок появился на свет, так сказать, незапланированным. Родители его не ждали, хотели пожить «в свое удовольствие»; вот и теперь он им не очень нужен. Или они мечтали о мальчике, а родилась девочка. Часто случается, что ребенок оказывается в ответе за нарушенные супружеские отношения. Например, он похож на отца, с которым мать в разводе, и некоторые жесты или выражения лица вызывают у нее глухую неприязнь.

«УХОДИ, ТЫ ПЛОХОЙ!»

Как живется в школе детям, которые уже в первых классах получили оценку «хороших» или «плохих», стало предметом одного исследования.

Психолог регулярно посещал уроки в 1–2-х классах обычной московской школы. Он молча сидел на задней парте, объяснив учителю, что наблюдает за поведением детей. В действительности его интересовало, сколько раз и как учитель обращается к «отличникам» и «двоечникам» (для этого в каждом классе было выделено по 3–4 ученика каждой группы).

Цифры оказались поразительными. Каждый «отличник» получал в день в среднем по 23 одобрительных замечания, таких как: «Молодец», «Берите с него пример», «Я знаю, что ты все выучил», «Отлично, как всегда»… и только 1–2 отрицательных замечания.

У «двоечников» все оказалось наоборот: критических замечаний в среднем было по 25 в день («Опять ты!», «Когда же ты наконец!», «Никуда не годится!», «Просто не знаю, что с тобой делать!») и только 0–1 положительных или нейтральных обращений.

Это отношение передавалось детям-соученикам.

Обычно ребята на переменках окружали психолога, охотно с ним беседовали. Они трогательно выражали свое расположение, стараясь подойти как можно ближе, прикоснуться, подержаться за его руки, иногда даже деля между собой его пальцы. Когда же к этому плотному кольцу детей приближался «двоечник», ребята его прогоняли: «Уходи, тебе сюда нельзя! Ты плохой!»

Представьте себя на месте такого ребенка – по 25 раз в день вы слышите только критику в свой адрес от авторитетных и уважаемых людей, и так изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год! А в промежутках вас отталкивают ваши же сверстники или сослуживцы. Что с вами станет? Как вы сможете выжить?

Как «выживают» дети, стало ясно, когда исследование было продолжено в колонии для несовершеннолетних правонарушителей. Оказалось, что из всех подростков, помещенных в колонию, 98 % не принимались сверстниками и учителями, начиная с первых классов школы!

(По материалам диссертационной работы Гинтаса Валицкаса)

Скрытая причина может стоять и за желанием компенсировать свою жизненную неудачу или доказать супругу и всем домашним «тяжесть бремени», которое приходится нести – воспитывать «этого ужасного ребенка!».

Какая бы причина ни была, согласитесь, она не стоит разрушения жизни, вашей и вашего ребенка. Даже если дело дошло до крайностей, еще не все потеряно: родители способны вернуть мир в семью. Но для этого надо начинать с себя. Почему с себя?

Потому что у взрослого больше знаний, способность понять и контролировать свое поведение, больше жизненного опыта. Наконец, у вас есть желание искать, как жить иначе – об этом говорит, ваше обращение к книгам, в частности и к этой. Надеюсь, во всех следующих главах вы будете находить если не советы, то направления ваших новых успешных действий.

Подведем итоги:

Наши первые шаги на пути согласия с ребенком – его безусловное принятие. Оно не очень просто, потому что предполагает определенное поведение родителя, не во всем привычное.

На самом деле, способов показать ребенку, что вы безусловно его принимаете, очень много. Мы описали наиболее простые и очевидные. Это, прежде, всего, доброжелательные слова, знаки внимания, объятия. Они естественны, когда все хорошо – и ваш ребенок вас радует. Однако они трудны, когда ребенок, например, капризничает. Тогда вам на помощь может прийти терпение и терпимость, а главное – понимание причин этих капризов.

Когда ребенок чувствует, что родитель понимает причину его «плохого» поведения, чувство принятия переживается им глубже, чем просто приветливые слова.

То же благодарное чувство ребенок испытывает, если вы находите для него время поиграть или поговорить с ним. Он чувствует, что вы понимаете его потребность в вас!

Ребенок чувствует, что вы его принимаете, если позволяете ему быть не таким, как вы или ваш любимый «герой», иметь другие черты характера, любить не такую музыку или носить одежду, которая ему нравится, а вам нет.

Взрослеющие дети ждут от нас более сложного понимания по более сложным поводам.

Мы не будем дальше углубляться, так как разные пути жизни в согласии с детьми мы будем разбирать в последующих главах книги. Здесь же мы хотели дать первое представление о безусловном принятии ребенка, и объяснить его абсолютную и безусловную важность!

В заключение несколько рекомендаций:

1. Говорите ребенку чаще: «Ты мне дорог», «Как хорошо, что ты у нас родился», «Я рада тебя видеть», «Ты мне нравишься», «Я люблю, когда ты дома», «Мне хорошо, когда мы вместе…», «У тебя все будет хорошо!»

2. Обнимайте его не менее четырех раз в день, а лучше по восемь раз в день.

3. Находите для него время – с ним поиграть, почитать, просто побыть вместе.

4. Иногда беседуйте «по душам» – при этом делитесь своими переживаниями, мыслями.

И многое другое, что подскажут вам интуиция и любовь, незамутненные огорчениями, которые хоть и случаются, но ей-богу, вполне преодолимы!

Удачи вам и душевного благополучия!

А он действительно хороший, ваш ребенок!

Домашние задания

Задание первое

Посмотрите, насколько вам удается принимать вашего ребенка. Для этого в течение дня (а лучше двух-трех дней) постарайтесь подсчитать, сколько раз вы обратились к нему с эмоционально положительными высказываниями (радостным приветствием, одобрением, поддержкой) и сколько – с отрицательными (упреком, замечанием, критикой). Если количество отрицательных обращений равно или перевешивает число положительных, то с общением у вас не все благополучно.

Задание второе

Закройте на минуту глаза и представьте себе, что вы встречаете своего лучшего друга (или подругу). Как вы показываете, что рады ему, что он вам дорог и близок? А теперь представьте, что это ваш собственный ребенок. Вот он приходит домой из школы, и вы показываете, что рады его видеть. Представили? Теперь вам легче будет сделать это на самом деле, до всяких других слов и вопросов. Хорошо, если вы продолжите эту встречу в том же духе в течение еще нескольких минут. Не бойтесь «испортить» его в течение этих минут, это совершенно немыслимо.

Задание третье

Обнимайте вашего ребенка не менее четырех раз в день (обычные утренние приветствия и поцелуй на ночь не считаются). Примечание: Неплохо то же делать и по отношению ко взрослым членам семьи.

Задание четвертое

Выполняя два предыдущих задания, обратите внимание на реакции ребенка, да и на свои собственные чувства тоже.

Вопросы родителей

«Если я принимаю ребенка, значит ли это, что я не должна никогда на него сердиться?»

ОТВЕТ: Нет, не значит. Скрывать и тем более копить свои негативные чувства ни в коем случае нельзя. Их надо выражать, но выражать особым образом:

• Можно выражать свое недовольство отдельными действиями ребенка, но не ребенком в целом.

• Можно осуждать действия ребенка, но не его чувства, какими бы нежелательными или «непозволительными» они ни были. Раз они у него возникли, значит, для этого есть основания и с ними надо разбираться.

• Недовольство действиями ребенка не должно быть систематическим, иначе оно перерастет в непринятие его.

Глава 3. Воспитываем осторожно!

Какой родитель не мечтает вырастить живого, активного и деятельного ребенка. Хотим вас обрадовать: ваш ребенок, как и все дети, от рождения такой!

Посмотрим на трехмесячного малыша. Он еще почти ничего не может делать, например, схватить рукой игрушку, но уже давно активен. Как хорошо знают детские психологи, с первых дней он «изучает мир». В первые год, два природная любознательность ребенка интенсивно развивается. Ему все интересно! Тянет в рот, подбирает, пробует «на зуб», хватает, кидает – что будет, – залезает, заглядывает, смотрит. Вот на дороге попадаются всякие листики, стеклышки, камешки – останавливается, подбирает, долго рассматривает. Вокруг бегают дети, лают собаки, тарахтят машины – оглядывается, застывает, изучает.

Вместе с любознательностью дети поражают необыкновенной настойчивостью. Стоит посмотреть, как ребенок упорно трудится в одиночку, осваивая какое-нибудь новое движение: ошибается, снова пробует, повторяет десятки раз, пока не добьется результата.

Рассказывает мать годовалого малыша.

«Я сидела на диване, а мой сын стоял в нескольких метрах от меня, держась за кресло. Он только начинал ходить. Стоять и передвигаться по стенке он уже мог, но когда отпускал руку, то терял равновесие и падал. Он явно хотел перебраться ко мне, и я его ласково звала. По всему было видно, что он хотел до меня дойти! Он отрывался от кресла, делал несколько шагов и шлепался на мягкое место. Вставал на четвереньки, полз… но не ко мне, а назад к креслу! Там он поднимался на ноги и опять пробовал идти ко мне. Снова шлепался, снова отползал назад. Повторял он это много раз! Наконец, все-таки дошел до меня, качаясь и сияя от восторга! Он явно переживал триумф, а я испытала вместе с ним не только радость, но и гордость. Знаете, я почувствовала, что ведь он – личность!»

Хочется присоединиться к эмоциональному выводу матери.

Да, в любознательности, настойчивости и упорстве маленьких детей уже видно стремление к саморазвитию и самосовершенствованию, которое продолжается во взрослой жизни личности.

Это природный дар наших детей!

Как же родителю вести себя перед лицом этого дара?

Ответ поначалу может показаться странным: в мудрых рекомендациях мы находим частичку «НЕ»: не вмешиваться, не мешать, не заглушать! А в положительном ответе – слова поддерживать, уважать, оберегать!

Кратко это означает: предоставлять свободу ребенку!

И здесь, как и с безусловным принятием, – снова серьезное поле работы родителей со своими «рефлексами» и установками.

Посмотрим, как это происходит.

Довольно обычная картина: малыш увлеченно возится с мозаикой. Получается у него не все как надо. Мозаинки рассыпаются, перемешиваются, не сразу вставляются, да и цветочек получается «не такой». Вам хочется вмешаться, научить, показать. И вот вы не выдерживаете: «Подожди, – говорите вы, – надо не так, а вот так». Но ребенок недовольно отвечает: «Не надо, я сам».

А вот – ребенок постарше. Часами простаивает у раковины, смотрит, как вода льется в чашку, кричит маме: «Посмотри, какие брызги, пузырьки, фонтанчики!». А то сядет в ванне и смотрит, как из крана капает вода – ему и это очень интересно. «Ну, сколько можно!» – возмущается мама. Вероятно, ей хотелось, чтобы сын взял мыло, мочалку и тут же вымылся, вместо того чтобы «без толку тратить время». Хотя известно, что вода – одно из самых загадочных и интересных явлений в природе. Свойства воды далеко не до конца изучены, а форме капель и явлению отрыва капли посвящались книги. Ребенок не зря засматривается.

А это – второклассник пишет письмо бабушке. Мама заглядывает ему через плечо. Письмо трогательное, вот только почерк корявый, да и ошибок много: все эти знаменитые детские «ищо», «сонце», «чюствую». Как же не отметить и не поправить? Но ребенок после замечаний расстраивается, скисает, не хочет писать дальше.

Как-то отец девятилетнего мальчика признался:

«Я так придирчиво отношусь к ошибкам сына, что отбил у него всякую охоту учиться чему-нибудь новому. Когда-то мы с ним увлекались сборкой моделей. Теперь он делает их сам, и делает прекрасно. Однако застрял на них: все модели да модели. А вот какое-нибудь новое дело ни за что не хочет начинать. Говорит: не смогу, не получится – и чувствую, это оттого, что я его совсем закритиковал!»

Да, дети по-разному реагируют на родительскую критику: одни грустнеют и теряются, другие обижаются, третьи – бунтуют: «Раз плохо, не буду вообще!» Реакции разные, но все они показывают, как детям мешает такое обращение, когда взрослые вторгаются в их активность и деловое настроение.

К такому вмешательству взрослых со всей серьезностью отнеслась замечательный педагог и психолог Мария Монтессори. Еще более ста лет тому назад она начала бороться за предоставление ребенку максимальной свободы саморазвития.

Приведу одно из ее наблюдений. Оно особенно ценно тем, что сопровождается комментариями автора, пронизанными тем пониманием ребенка, которое она отстаивала всю жизнь в своей философии, теории и практике.

«Однажды дети, смеясь и болтая, собрались вокруг миски с водой, в которой плавало несколько игрушек. В нашей школе был мальчик всего двух с половиной лет. Его оставили вне круга в одиночестве, и легко было видеть, что он сгорает от любопытства. Я издали наблюдала за ним с большим вниманием. Сперва он придвинулся к детям и пытался протиснуться в их среду, но на это у него не хватило сил, и он стал озираться по сторонам. Выражение его лица было необычайно интересно. Я жалею, что у меня не было в ту минуту фотоаппарата. Взгляд его упал на стульчик, и он, видно, решил придвинуть его к группе детей и затем вскарабкаться на него. С сияющим личикомон начал пробираться к стулу, но в эту минуту наставница грубо (она бы, вероятно, сказала – нежно) схватила его на руки и, подняв над головами других детей, показала ему миску с водой, воскликнув: «Сюда, крошка, смотри и ты!»

Без сомнения, ребенок, увидав плававшие игрушки, не испытал той радости, какую должен был испытать, преодолев препятствие собственными силами. Желанное зрелище не могло принести ему пользы, между тем как осмысленная попытка развила бы его душевные силы. Наставница помешала ребенку воспитать себя, не дав ему взамен иного блага. Малютка уже начал чувствовать себя победителем, и вдруг ощутил бессилие в объятиях двух сковавших его рук. Столь заинтересовавшее меня выражение радости, тревоги и надежды растаяло на его личике и сменилось тупым выражением ребенка, знающего, что за него будут действовать другие».

Хочется обратить особое внимание на несколько замечательных моментов:

• ребенок преодолевал препятствие собственными силами;

• он уже начинал чувствовать себя победителем,

• и успех укрепил бы его душевные качества;

• но наставница помешала ребенку,

• его радостный подъем и энергия исчезли!

М. Монтессори затрагивает главный «нерв» проблемы: не только критика, но и ненужная помощь лишает ребенка делового энтузиазма и энергии – убивает естественные силы его развития! Это очень сильные слова: в руках родителя оказывается судьба природных сил ребенка!

Запишем главный вывод:

Взрослые – родители и воспитатели – должны с максимальным вниманием и уважением относиться к любым моментам самостоятельности ребенка, и не вмешиваться, когда он занят делом.

Яркая иллюстрация того, как это удалось – следующий рассказ матери:

«Моему сыну было тогда три года. Мы с ним гуляли во дворе зимой. У нас была горка, а сбоку по ней шла лестница для пешеходов. Горка была высокая, и лестница довольно длинная. Дети поменьше поднимались на несколько ступенек, и скатывались с середины горы. Мой сын по возрасту был среди них. Через некоторое время он заявил, что хочет подняться повыше; я не решилась ему возразить, и он благополучно съехал несколько раз. После этого его смелость возросла, и он поднялся еще выше. Наконец, преодолевая страх (я это видела), он залез на самый верх! Я пережила много волнений, но изо всех сил старалась себя сдержать, чтобы не запретить ему съехать. Вернувшись домой, возбужденный сын с порога крикнул:

– Папа, я могу!

– Что ты можешь? – спросил отец.

– Все! – гордо ответил сын».

Хотя матери пришлось сдерживать собственное беспокойство, она не помешала сыну. Мальчик получил тем самым «разрешение рисковать» и очень важный для себя опыт – незабываемое ощущение победы и уверенности в своих силах!

Заметим, что доля риска заложена во всяком освоении нового. Умение сопоставить риск и свои возможности необыкновенно важно и ребенку, и подростку, и взрослому. Этому умению каждому приходится учиться в самостоятельных действиях.

Во времена Монтессори ее педагогические идеи и практика были революционными. К сожалению, в большой степени они остаются такими же и сейчас.

Что мешает родителям?

Прежде всего, убеждение, которое глубоко укоренилось в нашей культуре: воспитывать – значит контролировать и учить, учить всему: навыкам и знаниям, дисциплине и поведению, учить, как жить, чем интересоваться, какую профессию выбирать…

Большинство родителей считают необходимым контролировать дела ребенка, вмешиваться в его занятия, указывать на ошибки, направлять и оценивать. Мы это уже видели на простых примерах с мозаикой или письмом второклассника. Но, к сожалению, настойчивое вмешательство родителя продолжается сильно дальше.

Недавно на интервью мне был передан вопрос:

«Дочке 13 лет. На днях я взяла в руки ее телефон с Интернетом, который оказался под паролем. На просьбу открыть и разрешить мне посмотреть онаочень обиделась. Сказала, что это личное, ей неприятно, и что в мой телефон она не лезет. А я очень волнуюсь. Она маленькая, общение в социальных сетях может быть не безопасным. Как правильно контролировать?»

Пришлось сказать, что тревога матери немного запоздала. В 13 лет с детьми нельзя вести себя таким образом – вторгаться в их дела без спроса. С возрастом чрезмерный контроль переживается ребенком как ущемление его права, а главное – стремления самостоятельно решать свои дела. Если его личное пространство не уважается, он закрывает в него дверь. Запоздалый контроль матери похож на то, что она начинает давить на эту дверь. И когда она спрашивает «Как правильно контролировать?» это равносильно вопросу «Как ломиться лучше, чтобы дверь все-таки открылась?». Будем помнить: так двери в детские души не открываются!

Читатели спросят:

«А как же быть? Так и не контролировать, не указывать на ошибки, не поправлять, не оберегать?»

Безусловно, знание ошибок полезно и часто необходимо, но указывать на них нужно с осторожностью. Во-первых, не стоит замечать каждую ошибку. Во-вторых, ошибку лучше обсудить потом, в спокойной обстановке, а не в тот момент, когда ребенок увлечен делом. Наконец, замечания всегда надо делать на фоне общего позитивного отношения, как мы уже упоминали в предыдущей главе.

Спокойное отношение родителей к ошибкам – это ведь одна из форм безусловного принятия ребенка!

Мы хотим скорее добиться лучших результатов, торопя естественный процесс. Мы мешаем ребенку самому сообразить и справиться; сообщаем о его неумении, а заодно – и о нашем превосходстве над ним. Своим неверием в его силы охлаждаем желание двигаться дальше и добиваться результатов.

«Родитель, который «делает все»

Неуважение к самостоятельности ребенка особенно сильно в семьях, где родители «делают все», чтобы ребенок добился успехов – в учебе, спорте, музыке! Из лучших побуждений, они всеми средствами стараются воздействовать на ребенка. Арсенал их средств широк: от просьб и подкупа до прямого принуждения с угрозами и наказаниями.

Если ребенок покладистый и чувствительный, то он старается удовлетворить ожидания родителей, подчиняется их требованиям и «тянет лямку». Так может продолжаться годами, но последствия бывают неожиданными и уж, по крайней мере, не такими, о которых мечтали родители.

Нередко приходится слышать о старательных девочках, которые, сдав выпускной экзамен в музыкальной школе на «отлично», закрывают крышку фортепьяно и больше никогда к инструменту не подходят! А ведь до этого они в течение семи-восьми лет упражнялись по несколько часов каждый день!

Причиной стараний такой девочки бывает не личное желание, а давление родителей, в том числе моральное. Ребенок боится огорчить родителя или учителя, избегает их недовольства, боится плохих оценок. Когда эти опасения отпадают, игра на фортепьяно становится безразличной, а то и отталкивающей – слишком много мучений накопилось вокруг нее! Девочка, да и сами родители, в таких случаях готовы задать себе вопрос: «Зачем было затрачено столько усилий и времени? Был ли в этом смысл?!». А мы добавим: был ли смысл не считаться с волей и желаниями самого ребенка?

Однако далеко не каждый ребенок оказывается покладистым.

Жалуется мать двухлетней девочки:

«Она стала невероятно упрямой. На все говорит «Нет!». С этим «нет» просыпается и засыпает. Утром я только подхожу к ее кроватке, она даже глаз еще не открыла, а уже кричит: «Нет!» Иногда у меня нервы не выдерживают, и я ей наподдаю! А она бьет кошку!»

Аналогичная жалоба другой мамы на девочку трех лет:

«Говорю: Маша, одеваться – нет! Раздеваться – нет! Кушать – нет! Купаться – нет! Спать – нет! И так весь день! Совсем с ней измучилась!»

Родители недоумевают: «Откуда такое упрямство, да еще в таком возрасте?! Я же ничего плохого ей не делаю! Наверное, виноваты гены!»

Зная природу и свойства ребенка, мы можем предположить, что дело в методах воспитания. Скорее всего, эти мамы используют жесткий контроль, резкие приказы, чрезмерные требования – и все это без внимания к желаниям ребенка и его собственной занятости в данный момент. Если такие эпизоды случаются по многу раз в день, то, сколько их набирается за два-три года? – Тысячи! Так что неудивительно, что пластичная нервная система ребенка «так быстро» вырабатывает защиту! И совсем не стоит пенять на его врожденное упрямство!

Подведем итоги

Родителю нужно бережно относиться к моментам самостоятельных занятий ребенка, давать ему свободное время, не спешить со своей помощью или критикой. Собственная активность ребенка подобна нежному ростку – она требует поддержки и засыхает при попытках взрослого навязать свою волю.

Стоит помнить, что предоставление ребенку свободы саморазвития – одна из важнейших форм безусловного принятия его.

Как практическое руководство запишем Правило 1:

Не вмешивайтесь в самостоятельные действия ребенка, если он справляется сам и не просит о помощи!

Глава 4. Общение и развитие

В предыдущей главе мы обсуждали стремление ребенка к самостоятельности. Однако настало время вспомнить другую базисную потребность детей и человека вообще – потребность в общении.

Усвоение человеческого опыта каждым новым поколением базируется на этой потребности. Дети активно ищут контакта с взрослыми, тянутся к нам, нас спрашивают, за нами наблюдают, нам подражают. Так они узнают и осваивают новое. Активное общение с взрослым обеспечивает их развитие. И каждый взрослый – родитель, учитель, воспитатель – более или менее осознает эту свою миссию.

Стремления ребенка к независимости и контакту с нами как будто противоречат друг другу, или, по крайней мере, ставят перед нами задачу: что делать, больше оставлять ребенка на свободе – или смотреть за ним, учить, помогать?

Очевидно, что выбор не может быть категоричным в пользу одной из этих альтернатив. Однако, ответ «и то, и то» тоже не устраивает, потому что сразу возникает вопрос: как на практике совмещать предоставление ребенку свободы – и ответственное успешное руководство его развитием?

Над этим вопросом размышляли многие выдающиеся психологи, педагоги и просто родители. Конкретные решения бывали разные, они зависели от исторических эпох, традиций и подходов. А мы начнем с практики нашей повседневной жизни.

Когда ему трудно

В предыдущей главе было записано Правило 1: оставлять ребенка в покое, если он хочет делать что-то сам и занимается этим увлеченно.

Однако есть другие случаи, когда ребенок наталкивается на трудности, с которыми не может справиться, и обращается к нам за помощью. Тогда позиция невмешательства не годится, она может принести только вред.

Рассказывает отец одиннадцатилетнего мальчика:

«Подарили мы Мише на день рождения конструктор. Он обрадовался, сразу стал его собирать. Было воскресенье, и я играл с младшей дочкой на ковре. Через пять минут слышу: «Пап, не получается, помоги». А я ему в ответ: «Ты что, маленький? Сам разбирайся». Миша погрустнел и скоро бросил конструктор. Так с тех пор к нему и не подходит».

Почему родители отвечают так, как ответил Мишин отец? Бывает, конечно, что некогда, или родитель сам не знает, как надо. А может быть, у них есть серьезные намерения привить детям самостоятельность?

Все эти «уважительные причины» и «педагогические соображения» уводят в сторону от того, как стоит поступать, – от следующего Правила 2.

Запишем его сначала в общем виде, а позже – более подробно, с разъяснениями.

Если ребенку трудно, и он готов принять вашу помощь, обязательно помогите ему.

Очень хорошо начать со слов «Давай вместе». Эти волшебные слова открывают ребенку дверь в область новых умений, знаний и увлечений.

Как мы уже говорили выше, на первый взгляд может показаться, что Правила 1 и 2 противоречат друг другу. Однако противоречие это кажущееся. Просто они относятся к разным ситуациям.

В ситуациях, где применимо Правило 1, ребенок о помощи не просит и даже протестует, когда ее оказывают. Правило 2 используют, если ребенок либо прямо просит о помощи, либо жалуется, что у него «не выходит», «не получается», что он «не знает как», либо вообще оставляет начатое дело после первых неудач. Любое из этих проявлений – сигнал о том, что ему необходимо помочь. Иногда оказывается, что нужно просто показать, как действовать, например, использовать тот или иной инструмент. В других же случаях ваше участие более сложно.

Наше Правило 2 – не просто добрый совет. Оно опирается на психологический закон, открытый выдающимся психологом Львом Семеновичем Выготским. Он назвал его «зоной ближайшего развития ребенка». Глубоко убеждена, что каждый родитель должен непременно знать об этом законе. Расскажу о нем кратко.

Закон зоны ближайшего развития

Известно, что в каждом возрасте для каждого ребенка существует ограниченный круг дел, с которыми он может справиться сам. За пределами этого круга – занятия, доступные ему только при участии взрослого или же недоступные вообще.

Например, дошкольник может сам застегнуть пуговицы, вымыть руки, убрать игрушки, но он не может хорошо организовать свои дела в течение дня. Вот почему в семье дошкольника так часто звучат родительские слова «Пора», «Теперь мы будем», «Сначала это, потом…»

Давайте нарисуем простую схему – один круг внутри другого. Маленький круг будет обозначать все дела, с которыми ребенок справляется сам, а зона между границами малого и большого круга – дела, которые ребенок делает только вместе со взрослым. За пределами большего круга окажутся дела и задачи, которые сейчас не под силу ни ему одному, ни вместе со старшими.

Вот теперь можно объяснить, что открыл Л. С. Выготский. Он обратил внимание на то, что по мере развития ребенка круг дел, которые он начинает выполнять самостоятельно, увеличивается за счет тех дел, которые он раньше выполнял вместе со взрослым. Другими словами, завтра ребенок будет делать сам то, что сегодня он делал с мамой, и именно благодаря тому, что делал «с мамой»! «Завтра» в этой формулировке Выготского условно, это может случиться и через несколько дней, недель или месяцев. Зона «дел вместе» – это золотой запас ребенка, его потенциал на ближайшее будущее. Вот почему она называется зоной ближайшего развития.

Представим себе, что у одного ребенка эта зона широкая (а), то есть родителям удается много с ним заниматься, беседовать, отвечать на его вопросы, а у другого – узкая (б), так как родители часто оставляют его без внимания. Первый из них будет развиваться быстрее, чувствовать себя увереннее, успешнее, благополучнее.

Теперь, я надеюсь, вам станет более понятно, почему оставлять «из педагогических соображений» ребенка одного там, где ему трудно, – грубая ошибка. Это значит не учитывать основной психологический закон развития.

Надо сказать, что дети хорошо чувствуют и знают, в чем они сейчас нуждаются. Как часто они просят: «Поиграй со мной», «Пойдем, погуляем», «Давай повозимся», «Возьми меня с собой», «А можно я тоже буду?» Есть период, когда они о многом расспрашивают, о чем хорошо написал К. Чуковский в своей книге «От двух до пяти», где он посвятил детским вопросам целую главу. Приведем оттуда письмо матери о своем четырехлетнем сыне:

«…Он настойчиво расспрашивает меня, что такое война, что такое граница, какие народы живут за границей, кто с кем воевал и с кем дружно жил… Отбою нет… Как устроен водопровод, паровой котел, трактор, автомобиль, электрическое освещение, что такое гроза, откуда берутся реки…

Часто я отвечаю ему в духе: «Вырастешь, Саша, узнаешь», – как у Некрасова.

Он серьезнейшим образом очень продуманно говорит:

– Не будешь мне отвечать, я буду глупый…»

Письмо очень ярко описывает активность любознательного ребенка. Сколько вещей его интересует, сколько он уже знает, и хочет узнать еще больше! При этом мальчик понимает, что узнать он может только с помощью взрослых. И если у мамы нет действительно серьезных причин для отказа или отсрочки, пусть ее ответ будет:

«Да! Давай побеседуем, поиграем; сделаем вместе; сейчас объясню; покажу!»

Не стоит думать, что ребенок так на вас и повиснет!

Существует очень ценный способ, который помогает ему самоорганизоваться, а взрослому вовремя отойти в сторону. Этот способ связан с еще одним открытием Л. С. Выготского и много раз был подтвержден научными и практическими исследованиями.

Внешние средства

Выготский заметил, что ребенок легче и быстрее справляется со своими делами, если научить его использовать внешние средства. Такими средствами могут быть картинки для напоминания, список дел, записки, схемы, написанные инструкции. К ним также относятся такие полезные устройства, как будильник, таймер и т. д.

Вот пример, как в одной семье удалось, используя такое внешнее средство, оказать помощь ребенку и сохранить его самостоятельность.

Андрею уже шесть лет. По справедливому требованию родителей, он должен сам одеваться, когда идет гулять. На улице зима, и нужно надеть на себя много разных вещей. Мальчик же «буксует»: то наденет только носки и сядет в прострации, не зная, что делать дальше; то, надев шубу и шапку, готовится выйти на улицу в домашних тапочках. Родители приписывают все лености и невнимательности ребенка, упрекают, понукают его. В общем, конфликты продолжаются изо дня в день. Однако после консультации с психологом все меняется. Родители составляют список вещей, которые ребенок должен надеть. Список оказался довольно длинным, целых девять пунктов! Ребенок уже умеет читать по слогам, но все равнооколо каждого названия вещи родители вместе с мальчиком рисуют соответствующую картинку. Этот иллюстрированный список вешают на стену.

В семье наступает спокойствие, прекращаются конфликты, а ребенок оказывается чрезвычайно занят. Что же он теперь делает? Он водит пальцем по списку, отыскивает нужную вещь, бежит надевать ее, снова бежит к списку, находит следующую вещь и т. д.

Легко угадать, что скоро произошло – мальчик запомнил этот список, и стал собираться гулять так же быстро и самостоятельно, как его родители – на работу. Замечательно, что все это произошло безо всякого нервного напряжения – и сына, и его родителей.

ИСТОРИИ И ОПЫТ РОДИТЕЛЕЙ

Мама двух дошкольников (четырех и пяти с половиной лет), узнав о пользе внешнего средства, решила этот способ испробовать. Вместе с детьми она составила список обязательных утренних дел в картинках. Картинки были повешены в комнате детей, в ванне, в кухне. Изменения в поведении детей превзошли все ожидания. До этого утро проходило в постоянных напоминаниях мамы: «Заправьте постели», «Идите умываться», «Пора за стол», «Уберите за собой посуду»… Теперь же дети наперегонки старались выполнить каждый пункт списка. Такая «игра» продолжалась месяца два, после чего дети сами стали рисовать картинки для других дел.

Другая история: «Мне надо было уехать в командировку на две недели, и в доме оставался только мой шестнадцатилетний сын Миша. Помимо других забот, меня беспокоили цветы, их надо было аккуратно поливать, что Миша совсем не привык делать, у нас уже был печальный опыт, когда цветы засохли. Мне пришла в голову счастливая мысль: я обернула горшки листами белой бумаги и написала на них большими буквами: «Мишенька, полей меня, пожалуйста. Спасибо!» Результат оказался прекрасным. Миша установил очень добрые отношения с цветами».

В семье наших друзей в прихожей висела особая доска, на нее каждый член семьи (мама, папа и двое детей школьников) мог приколоть любое свое сообщение. Это могли быть какие-то напоминания, просьбы, просто короткая информация, недовольство кем-то или чем-то, благодарность за что-то. Доска эта была поистине центром общения в семье и даже средством разрешения трудностей.

Заметьте, подобные средства – это уже не указания взрослого, это их замена. Ребенок может пользоваться ими самостоятельно, и тогда он оказывается на полпути к тому, чтобы отвечать за дело целиком!

Посмотрим на другом очень значимом для многих родителей примере, как применять Правило 2.

Есть дети, которые не любят читать. Их родители справедливо огорчаются и пытаются любыми способами приучить ребенка к книге. Однако часто ничего не получается.

Одни знакомые родители жаловались, что их сын совсем мало читает. Оба хотели, чтобы он вырос образованным и начитанным человеком. Они были очень занятые люди, поэтому ограничивались тем, что доставали «самые интересные» книги и выкладывали их сыну на стол. Правда, они еще напоминали, и даже требовали, чтобы тот сел читать. Однако мальчик равнодушно проходил мимо целых стоп приключенческих и фантастических романов и отправлялся на улицу играть с ребятами в футбол.

Существует более верный способ, который открывают и переоткрывают родители: читать вместе с ребенком. Во многих семьях читают вслух дошкольнику, еще не знакомому с буквами. Но некоторые родители продолжают это делать и потом, когда их сын или дочь уже ходят в школу. Сразу замечу, что на вопрос: «Как долго надо читать вместе с ребенком, уже научившимся складывать буквы в слова?» – однозначно ответить нельзя. Дело в том, что скорость выработки навыка чтения у всех детей разная (это связано с индивидуальными особенностями их головного мозга). Поэтому важно в трудный период освоения чтения помочь ребенку увлечься содержанием книги.

На родительских курсах одна мать поделилась тем, как ей удалось пробудить интерес к чтению у своего девятилетнего сына:

«Вова не очень любил книги, читал он медленно, ленился. А из-за того, что мало читал, не мог научиться читать быстро. Вот и получалось что-то вроде заколдованного круга. Что делать? Решила его заинтересовать. Стала выбирать интересные книги и читать ему на ночь. Он забирался в кровать и ждал, когда я закончу свои домашние дела.

Читали – и оба увлекались: что будет дальше? Уже пора свет гасить, а он: «Мамочка, ну пожалуйста, ну еще одну страничку!». А мне самой интересно…Тогда договаривались твердо: еще пять минут – и все. Конечно, он ждал с нетерпением следующего вечера. А иногда и не дожидался, дочитывал рассказ до конца сам, особенно если мало оставалось. И уже не я ему, а он мне говорил: «Прочти обязательно!» Я, конечно, старалась прочитать, чтобы вместе вечером новый рассказ начать. Так постепенно он начал брать книгу в руки, и теперь, бывает, его не оторвешь!»

Эта история – не только прекрасная иллюстрация того, как родитель создал зону ближайшего развития. Он также убедительно показывает: когда родители ведут себя сообразно описанному закону, им легко поддерживать с детьми дружеские благожелательные отношения. А еще в этом примере маме удалось выполнить еще одну задачу взрослого, которую сокращенно называют обогащением среды.

Обогащение среды

Для ребенка важны новые интересные впечатления, его окружение не должно быть однообразным, скучным, обедненным. Взрослый может и должен насыщать жизнь ребенка разнообразным содержанием. В предыдущем примере мама это и делала, выбирая сыну интересные книги.

Обогащение среды тоже восходит к идеям и практике М. Монтессори. По-настоящему «обогащает», по ее мнению, то, что стимулирует активность и развитие ребенка. Взрослый должен заботиться, чтобы у ребенка были интересные пособия, игры, задачи соответствующие его возрасту и немного опережающие его сиюминутные возможности. Бывает достаточно показать удачно выбранную игру или игрушку – и дальше ребенок начинает заниматься сам, перехватывая инициативу у взрослого.

Монтессори сама изобретала множество разнообразных задач и пособий. Вот пример одного из них. Брусок с десятью отверстиями убывающего диаметра. К нему прилагается набор из десяти цилиндров разной толщины, при этом каждый цилиндр точно входит в одно, «свое», отверстие. Ребенку показывают вставленные цилиндры, затем на его глазах их вынимают, смешивают и предлагают снова их расставить. Эта задача превращается для детей 3–4 лет в увлекательную игру! Оказалось, что они могут возиться с этой игрушкой часами, постепенно научаясь правильно расставлять цилиндры.

Нетрудно видеть, почему такая игрушка «обогащает» и развивает ребенка. Во время игры с ней упражняются многие способности ребенка: глазомер, тонкие движения руки, концентрация внимания, умение находить и исправлять собственные ошибки. Больше того, сама «логика» движения к успеху стимулирует развитие практического мышления. Например, если цилиндр не входит в это отверстие, значит, надо искать большее, а если такое не находится, значит, большее отверстие неправильно занято маленьким цилиндром – и ребенок, наконец, все это начинает понимать!

Мы подошли к тому, чтобы записать Правило 2 целиком:

Если ребенку трудно и он готов принять вашу помощь, обязательно помогите ему. При этом возьмите на себя только то, что он не может выполнить сам, остальное предоставьте делать ему самому, по мере освоения ребенком новых действий постепенно передавайте их ему целиком.

Как видите, теперь Правило 2 содержит более полные указания, как вести себя родителю при обучении ребенка. А следующая метафора поможет их запомнить.

Многим, наверное, доводилось учить ребенка ездить на двухколесном велосипеде. Обычно начинается с того, что он, усаживаясь, теряет равновесие и норовит упасть вместе с велосипедом. Вам приходится, схватив одной рукой руль, другой – седло, удерживать велосипед в вертикальном положении. На этом этапе почти все делаете вы: держите и двигаете велосипед, а ребенок лишь неумело крутит педали. Однако через некоторое время он начинает сам выправлять руль, и тогда вы постепенно ослабляете свою руку.

Еще через некоторое время оказывается, что вам можно оставить руль и бежать сзади, лишь поддерживая седло. Наконец, вы чувствуете, что можете временно отпустить седло, давая ребенку проехать самостоятельно несколько метров, хотя готовы подхватить его в любую минуту. И вот настает момент, когда он уверенно едет сам!

Если присмотреться к любому новому делу, которое дети осваивают с вашей помощью, вы заметите, что процесс идет примерно по такой же схеме. Примечательно, что дети всегда стремятся взять на себя то, что делал взрослый.

Играя с сыном в электрическую железную дорогу, отец вначале составляет рельсы и подключает к сети трансформатор, а через некоторое время мальчик делает все это сам, да еще укладывает рельсы каким-нибудь своим интересным способом.

Если мать раньше отрывала дочке кусок теста и давала ей сделать свой, «детский», пирожок, то теперь девочка хочет сама месить и разделывать тесто.

Стоит сразу предупредить: здесь родителей подстерегает двойная трудность.

Одна – слишком рано переложить свою часть работы на ребенка.

В примере с велосипедом это равносильно тому, чтобы уже через пять минут отпустить и руль, и седло. Неизбежное в таких случаях падение может привести к тому, что у ребенка пропадет желание садиться на велосипед вообще!

Вторая опасность – наоборот, слишком долго и настойчиво руководить всем процессом, хотя ребенок жаждет научиться справляться сам.

В метафоре с велосипедом это выглядело бы так: родитель, держа велосипед за руль и за седло, бегает рядом с сыном день, второй, третий, неделю! Научится ли тот ездить самостоятельно? Едва ли! Скорее всего, ему вообще все надоест, а уж взрослый – тем более!

В следующей главе мы подробно обсудим обе эти трудности и пути их разрешения.

Домашние задания

Задание первое

Выберите для начала какое-нибудь дело, которое не очень хорошо получается у вашего ребенка. Предложите ему: «Давай вместе!» Посмотрите на его реакцию: если он проявит готовность, займитесь с ним вместе. Внимательно следите за моментами, когда можно ослабить ваше участие («отпустить руль»), но не делайте этого слишком рано или резко. Обязательно отметьте первые, даже небольшие самостоятельные успехи ребенка; поздравьте его (а заодно и себя!).

Задание второе

Выберите пару новых дел, которые вы хотели бы, чтобы ребенок научился делать сам. Повторите ту же процедуру. Снова поздравьте его с успехом.

Задание третье

Придумайте какое-нибудь внешнее средство, которое могло бы заменить ваше участие в том или ином деле ребенка. Это может быть будильник, написанное правило или соглашение, таблица или что-то другое. Обсудите и обыграйте с ребенком это вспомогательное средство. Убедитесь, что ему удобно им пользоваться.

Задание четвертое

Возьмите лист бумаги, разделите его вертикальной линией пополам. Над левой частью напишите: «Сам», над правой – «Вместе». Перечислите в них те дела, которые ваш ребенок решает и делает сам, и те, в которых вы обычно участвуете. (Хорошо, если вы заполните таблицу вместе и по взаимному согласию.) Затем посмотрите, что из колонки «Вместе» можно сейчас или в ближайшем будущем передвинуть в колонку «Сам». Помните, каждое такое перемещение – важный шаг к взрослению вашего ребенка. Обязательно отметьте этот его успех.

Задание пятое

Обязательно в течение дня поиграйте, поболтайте, поговорите по душам с ребенком, чтобы время, проводимое вместе с вами, было для него положительно окрашено.

Вопросы родителей

«Не избалую ли я ребенка этими постоянными занятиями вместе? Привыкнет все перекладывать на меня».

ОТВЕТ: Ваше беспокойство справедливо, в то же время от вас зависит, как много и долго вы будете брать на себя его дела.

«Что делать, если мне некогда заниматься с ребенком?»

ОТВЕТ: Насколько я понимаю, у вас есть «более важные» дела. Стоит осознать, что порядок важности вы выбираете сами. В этом выборе вам может помочь известный многим родителям факт, что на исправление упущенного в воспитании детей потом уходит в десятки раз больше времени и сил.

«А если ребенок и сам не делает, и мою помощь не принимает?»

ОТВЕТ: Похоже, что вы встретились с эмоциональными проблемами в ваших взаимоотношениях. О них мы будем говорить в книге позже.

Глава 5. Учим или учится?

В предыдущих двух главах мы обсудили потребность ребенка в контакте с взрослыми. Только в общении с взрослыми происходит его становление как человека. В этом смысле ребенок полностью зависит от взрослого, но одновременно в нем заложены силы саморазвития. Они проявляются в его стремлении к самостоятельности. Для нормального роста и развития ребенку нужны свободное пространство и время, возможность проявлять свою волю, пробовать силы, жить в мечтах и фантазиях, подвергаться испытаниям, набираться опыта. Наши заботы и беспокойства часто не дают хода его активности, подавляют энергию его желаний. И все это мы делаем ради благих целей, с полным сознанием своей ответственности.

Если вдуматься в эту ситуацию, то перед родителями возникает трудная и на первый взгляд противоречивая задача: одновременно заботиться (беспокоиться) о ребенке – и отпускать его на свободу! Эту задачу можно сформулировать и иначе: нам, взрослым следовало бы стать союзником ребенка в его усилиях борьбы с нашей опекой! Эта фраза звучит несколько парадоксально, но на самом деле, она означает, что нам необходимо бороться с собственными «педагогическими» импульсами.

Вспоминаются слова М. Монтессори: «Это великое искусство – способность воспитателя в занятиях ребенка определять моменты и меру своего вмешательства».

М. Монтессори использовала слово «искусство» не случайно. Алгоритмов решения этой задачи нет. К тому же для многих родителей она звучит непривычно.

Слишком прочно укоренилось мнение, что если ребенка не заставлять, он учиться не будет! а если дать ему свободу, он употребит ее «не на то»!

Отсюда получаются типичные выводы: либо загружать его «по полной» чтобы не оставалось лишнего времени «болтаться»; либо ввести тотальный контроль уроков и отметок; либо усиленно «продавливать» свои установки через амбициозные планы, упреки, «платы» и наказания.

Не хотелось бы слишком нагружать эти страницы отрицательными примами, но все-таки приведем некоторые из них.

Случаи из жизни

Папа учит Олины уроки.

В психологическую консультацию обратился отец пятнадцатилетней Оли.

Дочь ничего не делает по дому, в магазин сходить не допросишься, посуду оставляет грязной, белье свое тоже не стирает, оставляет намоченным на 2–3 дня. Вообще-то родители готовы освободить Олю от всех дел – лишь бы училась. Но учиться она тоже не хочет. Придет из школы – лежит на диване, и болтает по телефону. Скатилась на двойки-тройки. Родители не представляют, как она в десятый класс перейдет. А о выпускных экзаменах и вовсе думать боятся. Мама работает так, что через день дома. Эти дни она думает только об Олиных уроках. Папа звонит с работы: села ли Оля заниматься? Нет, не села: «Вот папа придет с работы, с ним и буду учить». Папа едет домой и в метро учит Олиныуроки – историю, химию. Приезжает домой «во всеоружии». Но не так-то легко упросить Олю сесть заниматься. Наконец, где-то в десятом часу Оля делает одолжение. Папа пытается ей объяснить задачу по математике. Но Оле не нравится, как он это делает: «Все равно непонятно». Упреки Оли сменяются уговорами папы. Минут через десять вообще все кончается. Оля отталкивает учебники, иногда закатывает истерику. Родители теперь думают, не нанять ли ей репетиторов.

Родители, которые, подобно Олиному папе, готовят уроки за своих детей, «поступают» вместе с ними в вуз, в английскую или музыкальную школы, забывают, что жить придется не им, а ребенку. Они забывают мораль мудрой пословицы: «Можно затащить лошадь в воду, но нельзя заставить ее пить». Можно заставить ребенка ходить в школу, но невозможно заставить его учиться. А последствия бывают достаточно неприятные. В случае Оли дело кончилось тем, что, как-то поступив в вуз, она бросила учиться на первом же курсе.

А бывает еще и так:

… чтобы я сама хотела, что они хотят от меня.

Передо мной мама и ее 14-летняя дочка. Мама – энергичная женщина с громким голосом. Дочка – вялая, безразличная, ничем не интересуется, ничегоне делает, никуда не ходит, ни с кем не дружит. Правда, она вполне послушная, по этой линии у мамы к ней никаких претензий. Но вялость, и безразличие дочки ко всему не дает маме спокойно жить! Оставшись наедине с девочкой, спрашиваю: «Если бы у тебя была волшебная палочка, что бы ты у нее попросила?» Девочка надолго задумалась, а потом тихо и нерешительно ответила: «Чтобы я сама хотела того, что хотят от меня родители».

Ответ меня глубоко поразил, насколько же родители могут отнять у ребенка энергию всех его собственных желаний!

Почему же он все-таки не хочет учиться?

Посмотрим на общий случай – как это бывает в жизни подростка. Сначала возьмем положительный пример из нешкольной жизни.

Предположим, мальчик увлекается футболом. Что им движет? Многое.

Во-первых, он получает физическое удовольствие от движений. Во-вторых, отрабатывая технику, реализует потребность в совершенствовании. В-третьих, он в компании сверстников, и общение с ними для него очень важно. В-четвертых, забивая гол или давая хороший пас, он чувствует себя отличившимся, и его самооценка растет. В-пятых, на трибуне сидит зритель (или зрительница), и это подогревает его еще больше. Может быть, он организовал встречу – назначил место и время, определил состав команды, то есть получил удовлетворение от лидерской роли и инициативы. Все вместе взятое насыщает его игры в футбол положительными эмоциями. Он постоянно хочет этим заниматься, мотивация у него разнообразная и сильная.

А теперь – его ситуация с уроками. Сами по себе они не очень интересны – кусочки параграфов или правила. Их задают, то есть нет возможности выбирать, что, как и когда учить. Когда учить по существу, определяют родители, говоря: «Пока не выучишь, не пойдешь играть в свой футбол». Таким образом, не только нет самостоятельного выбора, но, наоборот, есть приказы и контроль. Дальше: уроки несколько запущены, так как под внешним давлением и без интереса они выполняются на скорую руку. Это приводит к низким оценкам. К тому же становится трудно понимать новый материал по математике или русскому, потому что не освоен предыдущий. Из-за многих неудач гаснет желание преодолевать учебные трудности – все равно не справишься. От переживаний неуспехов страдает самооценка. Больше того, учитель перед классом отпускает нелестные замечания, так что падает популярность среди сверстников. Дома за двойки и тройки следуют выговоры и наказания, отношения с родителями портятся и уходят «в минус». В результате вокруг учебы накапливается масса неприятных переживаний, она приобретает сильную отрицательную мотивацию, становится тем, что отталкивает.

Надеюсь, этот пример показывает, что учиться – далеко не просто заучивать материал или выполнять заданное упражнение. Это сложная деятельность, наполненная жизнь с ее напряжениями, переживаниями, эмоциями и оценками.

Вы хотите, чтобы ваш ребенок учился. Каких результатов от его учебы вы ждете? На самом деле, их, по меньшей мере, пять!

Пять главных результатов учения вашего ребенка

Первый результат понятен сразу – это знания, которые ребенок получает или умения, которые он осваивает.

Второй результат менее очевиден: ребенок продвигается в умении учиться, то есть учить себя, организовывать свои действия, практические и умственные.

Третий результат – эмоциональный след от занятий, впечатление от изучаемого предмета и от самого процесса учебы.

Четвертый результат – некоторый вывод о себе, своих способностях.

Наконец, пятый результат – тоже эмоциональный след, но уже от взаимоотношений с родителем или учителем.

Запомним: родителей подстерегает опасность ориентироваться только на первый результат. Как часто мы спрашиваем «выучил?», «сделал домашнее задание?», «какие оценки?» «что поставили?» – как будто это самое важное!

Ни в коем случае нельзя забывать об остальных четырех, они гораздо важнее!

Больше того, значимость перечисленных результатов растет в обратном порядке – по мере продвижения сверху вниз. Давайте же рассмотрим их в порядке важности.

Самое важное – взаимоотношения с родителем или учителем, атмосфера, в которой происходит учеба. Участие взрослого может быть разным: от внимательного наблюдения до активной помощи. В любом случае очень важно сохранять доброжелательную атмосферу. Это как минимум. Совсем хорошо, если получается живо обсуждать и радоваться удачам.

Самое важное – доброжелательность родителя и учителя в процессе учебы.

Ни в коем случае не стоит допускать частые указания на ошибки! Лучше подождать, когда ребенок их сам обнаружит и поправит. Если ему будет трудно, можно помочь, да и то, скорее, наводящими вопросами. А частые поправки и критика только омрачат обстановку.

Итак, здесь итог либо положительный (остались довольны друг другом), либо отрицательный (пополнилась копилка взаимных недовольств). Добавим, что такие итоги запоминаются и накапливаются.

Второй по важности результат – вывод о себе и своих способностях: «я это смог» либо – «увы, это мне не под силу». Это значит, что в копилке самоощущения, или самооценки, ребенка прибавится уверенность или неуверенность в своих силах. Понятно, что роль взрослого здесь очень важна: ему стоит подбирать задачи подходящей трудности, быть доброжелательным и терпеливым (наш первый пункт), уметь деликатно помочь, а когда надо – «убрать руку с руля», оставить ребенка в покое, давая возможность справляться самому.

Следующий (третий) результат – эмоциональный след от занятий. Положительные или отрицательные переживания ребенка во время учебы перенесутся на изучаемый предмет, а также на знания и науку в целом. Предмет станет для него либо «интересным и привлекательным», либо «трудным и противным», что скажется на дальнейшем желании – нежелании учить и учиться дальше.

Самый верный путь в тренировке способности ребенка учиться (четвертый пункт снизу) – оставить его в покое: как можно раньше передавайте ему инициативу и заботу о своих занятиях! Подсказанное, спущенное сверху знание, в лучшем случае, механически запомнится, но не прибавит умения организовать свою мысль, и преодолевать сложности материала. Повторим:

Передавайте ребенку заботу о его собственной учебе.

Наконец, самый очевидный результат – конкретное знание (умение). О нем тоже стоит задуматься. Признаемся, далеко не все проходимое в школе оказывается нужным в жизни, и ученики это начинают понимать, теряя ощущение смысла своих стараний. Правда, многое в школьных предметах дается ради «общего образования» и «умственного развития» – и против этого не поспоришь. Но стоит ли ради этой благородной цели впихивать любое знание, провоцируя нелюбовь к предметам и – что еще хуже – подавляя природную любознательность ребенка?

Теперь мы готовы обсудить вопрос: почему они не хотят учиться?

Разгадка в том, что плохой ученик почти всегда жертва традиционных методов образования и воспитания. Эти методы враждебны природе ребенка, по крайней мере, в двух отношениях, тесно связанных друг с другом.

Во-первых, наш подход к обучению опирается на директивные указания: «Ты должен это выучить, и выучить именно это!»

Ребенка не спрашивают, хочет ли он это учить, интересно ли ему это сейчас и почему он должен осваивать это именно так, как требует школьный учитель? При этом «осваивать» часто редуцируется и превращается в «запомнить»! Обсуждение, даже задавание вопросов, необходимое при продумывании, не приветствуется. Это считается ненужным, и на это не отводится времени. На все есть молчаливый ответ: так надо, такая программа!

Есть «ее величество» Программа, и Методические указания. А как и кем эти программы, методы и методики составляются? Многое находится в руках чиновников, амбициозных ученых и методистов, на свой загадочный вкус манипулирующих программами и экзаменами, что-то добавляющих, другое почему-то исключающих. Не говоря уже о коммерческой конкуренции вокруг учебников и идеологических соображений разных лиц.

Ребенок, таким образом, в официальной системе образования – «объект», на который сходится «педагогика» разного качества. Ее проводник – конкретный учитель, в меру своих способностей, лояльности и менталитета, отрабатывающий спущенную программу. Учение «по программе» игнорирует потребность ребенка самому узнавать мир, лишая радости самостоятельных открытий.

Второе следует из предыдущего. Подход и методы, рассчитанные на повиновение обязательному, а в случае сопротивления – «на санкции», ведут к накоплению отрицательных эмоций. Не учитывается простая и много раз подтвержденная истина:

Любая сложная деятельность, и взрослого и ребенка, успешна только тогда, когда она делается с удовольствием.

Итак, все начинается с авторитарности (спускание сверху) и принуждения как главных опор педагогики. Эта установка означает неверие в естественные силы ребенка – его любознательность, живость, умение интересоваться, стремиться к достижениям и собственному развитию.

«Кажется почти чудом, что современные методы обучения еще не совсем удушили святую любознательность… Большая ошибка думать, что чувство долга и принуждение могут привести к радости поиска и познания».

Альберт Эйнштейн

С кем быть родителю?

Родитель школьника всегда оказывается перед выбором: стать союзником школы с ее директивным подходом к образованию и ее унифицированными требованиями – или быть на стороне ребенка.

В первом случае родитель безоговорочно доверяет школе (учителю) и всему, что требует школа. Он руководствуется словом ДОЛЖЕН. Ребенок должен учиться. Главное – отметки, которые подросток приносит. Если плохие – значит, надо принять меры – заняться исправлением его «лени», «разболтанности», дурного характера!

Второй выбор – быть союзником ребенка – значит, заботиться о его психологическом самочувствии в связи с учебой. Задаваться вопросами: нравится ли ему учиться, что он реально узнает, есть ли трудности, как справляется, не слишком ли он подавлен оценками, интересно ли ему, хочет ли узнать больше? Короче говоря, ставить во главу угла его внутреннюю жизнь и помогать ему выживать в сложном мире школы!

Всю систему школьного образования родители не могут изменить, и у них нет времени ждать, когда общество созреет до более гуманных подходов и программ. Но они в состоянии осознать, что дети не могут полноценно учиться, будучи зажатыми в прокрустово ложе обязательными требованиями и методами оценок и принуждений. Дети своим поведением – отметками, «ленью», упрямством и конфликтами посылают нам сигналы о своем неблагополучии, но большинство родителей их не слышат.

Загадка Паганини

Сталкиваясь с такими выводами, родители часто возражают: известны же случаи, когда люди находили призвание и достигали больших успехов, проходя через жесткую школу. Яркий пример тому – детство знаменитого композитора и скрипача-виртуоза Никколо Паганини. Признаюсь, этот пример лично мне как противнику методов директивного обучения долго не давал покоя и требовал объяснения.

Всем известно, что отец Паганини был очень строг и даже жесток. Он заставлял сына упражняться на скрипке целыми днями, запирал дома, бил его по пальцам (!). Если мальчик убегал в порт поиграть на берегу моря, то бил его особенно жестоко.

Паганини рассказывал потом своему биографу:

«Трудно представить более строгого отца, чем мой. Когда ему казалось, что я недостаточно прилежен в занятиях, он оставлял меня без еды и голодом вынуждал удвоить старания, так что мне пришлось много страдать физически, и это стало сказываться на моем здоровье».

Как же случилось так, что мальчик не возненавидел, в конце концов, игру на скрипке? Ответ мы находим в тех же воспоминаниях Паганини.

Однажды, примерно в семилетнем возрасте, оказавшись в церкви, он был поражен звуками органа и как зачарованный слушал музыку, погрузившись в нее и забыв обо всем! Это переживание стало ключевым для его судьбы. С этого момента Никколо стал увлекаться скрипкой, с каждым днем все больше и больше. Музыка начала становиться смыслом его жизни. Приведем снова его слова:

«Я был в восторге от инструмента, и занимался непрерывно, пытаясь найти какие-то совершенно новые, никому не ведомые прежде позиции пальцев, чтобы извлечь звук, который поразил бы людей».

Что же произошло с мальчиком? Он был поражен музыкой, пережил состояние счастья и восторга. Такие состояния обладают свойством запечатлеваться и «зажигать» ребенка, порождать мечты о своем назначении.

На языке научной психологии это называется рождением стойкого внутреннего мотива. Особенность такого мотива в том, что он оказывается источником большой энергии. Трудности и испытания не могут «отравить» предмет увлечения: он слишком значителен и важен! Образно говоря, меня могут «бить по пальцам», но я вытерплю, потому что для меня важнее всего на свете моя игра, я хочу уметь играть так, чтобы извлекать из скрипки звуки, «которые поразили бы людей».

Так получает разрешение «Загадка Паганини». Он стал виртуозом не благодаря жестким методам его первого учителя – отца, а несмотря на них. Яркая мечта мальчика выжила в условиях жестоких испытаний.

Вывод из этой истории можно выразить метафорой:

И через асфальт насилия могут пробиться цветы свободного душевного творчества.

Все-таки добавим, что асфальт – не лучшая среда для разведения цветов, многие из них в этой среде погибают.

Разве можно иначе?

Но как быть с обычным ребенком в обычной школе? Если его не заставлять, как он будет учиться? Этот вопрос-возражение снова и снова слышишь от родителей. Конкретных доводов бывает много, и они разные: его же надо приучать к дисциплине, воспитывать ответственность, вырабатывать чувство долга – это все делать невозможно, если его не заставлять!

Что касается перечисленных задач воспитания, то они совершенно правильны, и под ними подпишется любой «защитник детской свободы». Под сомнение ставится лишь полное изъятие или, по крайней мере, игнорирование личной свободы ребенка.

Известный английский педагог и психолог Александр Нилл провел уникальный эксперимент, длившийся более сорока лет. В 20-е годы прошлого столетия он основал школу-интернат для «трудных детей». Строгой дисциплине и принуждению обычных школ он противопоставил принцип свободы. Пожалуй, самое смелое начинание состояло в том, что в его школе посещение уроков было необязательным! Ребенок сам выбирал, на какие уроки ходить, и ходить ли на них вообще. Каков же был результат? Об этом А. Нилл рассказывает в своей книге «Саммерхилл – Воспитание свободой».

Новые ученики, узнав о порядках школы, радостно заявляли, что они больше никогда в жизни не пойдут «ни на один идиотский урок».

«Это продолжалось, – пишет Нилл, – порой несколько месяцев. Они играли, катались на велосипедах, мешали другим, но уроков избегали. Время выздоровления от этой болезни пропорционально ненависти, порожденной у них их прошлой школой. Рекорд поставила одна девочка, пришедшая из монастырской школы. Она пробездельничала три года. Вообще, средний срок выздоровления от отвращения к урокам – три месяца».

Во многих случаях дети Саммерхилла в старших классах быстро наверстывали то, что они пропустили в школьных занятиях.

Глава 6. Замечательные родители

В психологической и биографической литературе встречаются замечательные образцы практического опыта талантливых учителей и родителей, которые показывают, как ребенок может с удовольствием учиться и что для этого стоит делать, а что делать не следует. Мы познакомимся с некоторыми из них.

Давайте помнить об «обогащении среды», «зоне ближайшего развития» и учете потребностей ребенка. А что это значит? Это значит заботиться о подборе задач, игр, материалов, умных игрушек, загадок и чудес, произведений искусства, музыки, книг – короче говоря, о погружении ребенка в широкий мир знаний и человеческой культуры, интересной жизни и игре вместе с ним, а также о проявлении тепла и принятии его.

Об этом наши следующие рассказы.

Вопросы детям

Все привыкли, что дети задают вопросы родителям, однако сравнительно недавно опубликована замечательная книга Александра Звонкина, где обсуждается противоположное – как задавать вопросы детям.

Это записи отца, который на протяжении нескольких лет вел дома «кружок», занимаясь с дошкольниками – своими детьми и их друзьями. Математик по образованию, он в этих занятиях (о них и написана книга-дневник) проявил себя как тонкий наблюдатель и проницательный психолог, одновременно как практик и исследователь. Интересно, что многие десятилетия спустя он повторяет основные идеи М. Монтессори, которые, скорее всего, ему тогда были не известны.

Приведу одно из совместных занятий с дочкой, которой два года и один месяц. На столе набор фигурок круги, квадраты и треугольники – блоки Дьенеша. Каждая фигурка может быть большой или маленькой, красной, синей, желтой или зеленой… Девочка просит поиграть «в это» и отец дает ей задание по ее силам – уложить все фигурки в лунки.

«Женя принялась за дело с большим энтузиазмом. Сначала она тыкала фигурки совершенно произвольно; например, пыталась засунуть большой квадрат в лунку для маленького треугольника…Когда ей удавалось правильно уложить фигурку, я в качестве подкрепления восклицал:

– Оп!

Если же она, например, помещала маленький круг в лунку для большого квадрата (явно полагая, что это правильное решение – ведь он поместился!), я ничего не говорил. Постепенно она научилась отличать правильную укладку от неправильной и сама стала говорить:

– Оп!

…Женя занималась этой игрой с огромным удовольствием, сама меня об этом просила и могла просиживать за этим занятием по часу и больше. Потом она стала играть также и без меня».

В этом описании (в книге оно более развернуто) поражает «работа» обоих участников. Прежде всего, конечно, девочки. Ребенок обнаруживает настойчивость, увлеченность и свою логику – трогательную логику двухлетнего ребенка. Папа тоже участвует: говорит «Оп!» в нужный момент. В остальное он не вмешивается, остается только сочувствующим наблюдателем.

Далее Александр Звонкин сообщает очень важную деталь: «Сейчас Жене 25 лет. Я дописываю эту книгу. Увидев у меня на столе блоки Дьенеша, Женя сказала, что до сих пор у нее просто сердце замирает от восторга». Дети в два года редко запоминают детали событий, но в эмоциональной памяти Жени сохранилось замечательное чувство восторга маленькой девочки от такой игры с папой.

Вот еще интересное и важное наблюдение. Все началось с обсуждения задачи, с детской «логикой» и дозированным вмешательством взрослого. На этот раз участники – трое мальчиков 3–4 лет. Перед ними три фигуры, вырезанные из картона: квадрат, прямоугольник и неправильный четырехугольник.

«Мы детально и обстоятельно обсуждаем их свойства. Прежде всего, у всех фигурок по четыре угла. Значит, каждую из них мы можем назвать четырехугольником. Итого: у нас три четырехугольника.

При этом два из них отличаются тем, что у них все углы прямые. За это их называют прямоугольниками.

Один из двух прямоугольников особый: у него все стороны одинакового размера. Его называют квадратом. У квадрата как бы три имени: его можно назвать и квадратом, и прямоугольником, и четырехугольником – и все будет правильно».

«Моя информация встречается не без сопротивления», – добавляет автор.

Детям, да и многим взрослым не нравится называть квадрат прямоугольником. Но папа осторожно проводит более правильную математическую точку зрения. Незадолго до этого обсуждалось, являются ли папы и дедушки мужчинами, а мужчины – людьми. Ну, с этим легче согласиться. Заметьте, папа не ограничивается фигурами, те же темы обсуждаются и на житейских примерах!

Я провожу настоящую агиткампанию за равноправие квадрата среди всех прямоугольников. Постепенно моя пропаганда начинает действовать. Мы еще раз подводим итог:

– Сколько у нас квадратов? – Один.

– А прямоугольников? – Два.

– А четырехугольников? – Три.

Казалось бы, все хорошо. И я задаю последний вопрос:

– А чего вообще на свете больше – квадратов или четырехугольников?

– Квадратов! – дружно и без тени сомнения отвечают дети.

– Потому что их легче вырезать, – объясняет Дима.

– Потому что их много в домах, на крыше, на трубе, – объясняет Женя.

Подчеркнем, на этом папа остановился, он не стал объяснять, как правильно, и чего-то еще доказывать! Зато он далее пишет.

«Такова завязка этой истории. А развязка произошла через полтора года, без всякой подготовки и даже без всякого внешнего повода.

Летом на прогулке в лесу Дима неожиданно сказал мне:

– Папа, помнишь, ты давал нам задачу про квадраты и четырехугольники – чего больше? Так мне кажется, мы тогда тебе неправильно ответили. На самом деле больше четырехугольников. И дальше довольно толково объяснил, почему».

Заметим, полтора года мальчик не только помнил разговор, но и думал, сопоставлял, прояснял для себя. Это обычное для детей скрытое обучение, точнее, самообучение. Уникальность ситуации в том, что удалось заметить, сколько времени оно происходило. Вместе с автором книги поражаешься этому факту: как долго и как глубоко может идти скрытый процесс размышления ребенка над вопросом, которым его озадачили, но оставили в покое, не поясняя, не назидая, не натаскивая на правильный ответ. «С тех пор, – пишет А. Звонкин, – я исповедую принцип: вопросы важнее ответов». Он абсолютно прав.

Не стремитесь скорее объяснить, как надо, – вопрос важнее ответа!

Надо сказать, этот фундаментальный факт совершенно не учитывается школьным обучением. Узнать и запомнить считается гораздо более важным, чем подумать над вопросом!

Очень хочется присоединиться к замечанию того же автора в адрес горе-энтузиастов раннего обучения малышей, которые зачастую пытаются «втащить ребенка за шиворот на следующую ступеньку лестницы развития», по существу, не понимая, как происходит настоящие обучение.

«Важно увлечь ребенка содержательной задачей и в то же время деликатно отнестись к той «ступеньке», на которой тот в данный момент находится».

А. Звонкин

Особые беседы

Это – еще один пример из книги А. Звонкина.

«Мой сын и его друг Петя вспоминали, как они недавно ходили в зоопарк, и как им показывали обезьян. Я вмешался в их разговор и сказал, что это не им показывали обезьян, а их показывали обезьянам. Такая инсинуация с моей стороны не могла не вызвать решительный протест, но они не сразу нашли, что ей противопоставить.

– Мы на них смотрели.

Такой аргумент разбить легче легкого:

– Ну и подумаешь, смотрели! Они тоже на вас смотрели.

Второй аргумент был гораздо серьезнее:

– Мы можем ходить, где хотим, а обезьяны не могут. Они в клетке сидят.

Но я и на это нашел, что возразить.

– Нет, вы ходите не где хотите. Например, вам нельзя ходить внутри клетки. А обезьянам нельзя снаружи. Просто есть решетка, и обезьяны ходят, где хотят, с одной стороны решетки, а вы – с другой.

Так мы еще спорили некоторое время…»

Очень впечатляет рассказ о своем детстве Ричарда Фейнмана, знаменитого американского физика, одного из крупнейших ученых ХХ века. Р. Фейнман стал не только выдающимся ученым, но и не менее выдающимся педагогом – по знаменитым «Фейнмановским лекциям» учились и учатся поколения физиков во всем мире.

А умению исследовать, думать и учить других Фейнман, по его собственному признанию, научился у отца. Его отец торговал рабочей одеждой, однако обладал живым умом и тонким пониманием ребенка. Он много гулял с сыном и во время прогулок неспешно беседовал с ним. Приведу рассказ самого Р. Фейнмана:

«Видишь ту птицу? – говорит отец. – Смотри, птица постоянно копается в своих перышках… Как ты думаешь, почему птицы копаются в своих перьях?»

Я сказал: «Ну, может быть, во время полета их перья пачкаются, поэтому они копошатся в них, чтобы привести их в порядок».

«Хорошо, – говорит он. – Если бы это было так, то они должны были бы долго копошиться в своих перьях сразу после того, как полетают. А после того, как они какое-то время провели на земле, они уже не стали бы столько копаться в своих перьях – понимаешь, о чем я?»

«Угу».

Он говорит: «Давай посмотрим, копошатся ли они в своих перьях больше сразу после того, как сядут на землю?».

Увидеть это было несложно: между птицами, которые бродили по земле в течение некоторого времени, и теми, которые только что приземлились, особой разницы не было. Тогда я сказал: «Я сдаюсь. Почему птица копается в своих перьях?»

И снова – вопрос без ответа!

Выше приведен лишь один из многочисленных примеров проникновенных бесед, которые вел отец с маленьким Ричардом. Были в них и обсуждения размеров динозавров («Я испытывал настоящий восторг и жуткий интерес, когда думал, что существовали животные такой величины, и что все они вымерли, и никто не знает почему»); и поиск причины, почему шарик в кузове грузовичка катится к задней стенке при движении грузовичка вперед; и рассматривание следа, оставляемого личинкой мухи на листе дерева.

В беседах было не только узнавание нового, но и переживание вместе. Отец был внимателен ко всему, что происходило в душе сына – как тот наблюдал, думал, искал ответы. Одновременно он заражал его собственным духом интереса и пытливого отношения к окружающему, духом и вкусом исследователя.

Можно сказать, что в целом отцу Фейнмана удавалось создавать особую атмосферу общения, в которой было тонкое понимание ребенка, уважение к его размышлениям, и в то же время, состояние очарованности вдвоем. Ричард пишет:

«Я, так сказать, попался, подобно человеку, которому дали что-то удивительное, когда он был ребенком, и он постоянно ищет это снова. Я все время ищу, как ребенок, чудеса, которые, я знаю, что найду – И НАХОЖУ!»

В этом замечании Фейнман говорит об еще одном «даре», который он получил от отца и который сделал его ярким ученым. Это переживание чудес, которые скрываются за такими, казалось бы, обычными вещами, как перышки птицы, катящийся шарик, след на листе дерева. А ведь каждый ребенок способен увидеть и откликнуться на такие чудеса!

Ох уж эти сказки

Можно сказать, что известные сказки – это мир детских фантазий, сочиненный живыми и талантливыми взрослыми много лет назад. Теперь эти фантазии возвращаются к детям, развивая и обогащая их жизнь. Сказки нужны детям как воздух. Раньше их рассказывали старые бабушки, в наше время их чаще читают родители.

Не меньше дети любят слушать истории. Это те же сказки, только «про жизнь», и они бывают не менее захватывающими. Вот как об этом пишет знаменитый русский историк Сергей Михайлович Соловьев (его детство пришлось на 20-е годы XIX столетия).

«Самыми близкими и любимыми существами для меня в раннем детстве были старая бабушка и нянька. Последняя, думаю, имела немалое влияние на образование моего характера.

Как теперь я помню эти вечера в нашей тесной детской около большого стола садился я на своем детском стульчике, две сестры, старая бабушка с чулком в руках и нянька-рассказчица, также с чулком и в удивительных очках, которые едва держались на носу. Небольшая худощавая старушка с очень приятным выразительным лицом без умолку рассказывала о странствиях своих по Великой и Малой России. Несколько раз (не менее трех) путешествовала она в Соловецкий монастырь и столько же раз в Киев, и рассказы об этих путешествиях составляли для меня высочайшее наслаждение.

Если я и родился со склонностью к занятиям историческим и географическим, – замечает С. Соловьев, – то постоянные рассказы старой няни о своих хождениях, о любопытных дальних местах, о любопытных приключениях не могли не развить врожденной во мне склонности».

Так простые неграмотные бабушки – вспомним и Арину Родионовну – ведя неспешные беседы, образовывали души и развивали характеры детей, впоследствии становившихся великими поэтами и учеными.

Жаль, но в наше время традиция личных бесед и увлекательных рассказов постепенно разрушается из-за «технического прогресса». У родителей возникает соблазн переложить свои функции на мультики, видики и проч. Но личное общение с ребенком невозможно заменить ничем! К тому же есть много других устных «жанров». Хочется рассказать об одном – придумывании историй вместе.

Сошлюсь снова на А. Нилла. Многие годы он рассказывал младшим детям истории из их собственных воображаемых приключений. В этих рассказах дети совершали путешествия в глубины Африки, на дно океанов, улетали в небо за облака. Были также истории про школьную жизнь.

«Как-то я рассказал им, что? случилось после моей смерти. Саммерхилл (название школы) перешел под начало сурового человека по имени Маггинс. Он сделал уроки обязательными (!). И еще: если кто-то произносил всего лишь «черт!», его наказывали розгой. Я живописно изобразил, как все они кротко подчинились его приказам.

Детвора – от 3 до 8 лет – пришла в ярость: «Мы не подчинились! Мы все убежали. Мы его убили молотком. Думаешь, мы бы стали терпеть такого человека?!»

В конце концов, я понял, что смогу успокоить их, только оживив себя и вышвырнув господина Маггинса за порог».

Да, вот такие могут быть приключения, не сразу такое приходит в голову. Рассказчику приходится быть изобретательным, уметь находить выход из самой сложной ситуации.

Замечательный пример сотворчества родителя и детей мы находим у Марины Цветаевой в рассказе «Сказка матери». Это рассказ автобиографический: Марина вспоминает, как она (ей примерно шесть лет) и ее младшая сестра Ася (на три года младше) слушают маму. Приведу лишь небольшие отрывки из этого редкого по своему очарованию текста.

– Жила-была мать, у нее были две дочки…

– Муся и я! – быстро перебила Ася. – Муся лучше играла на рояле и лучше ела, а зато Ася… Асе зато вырезали слепую кишку, и она чуть не умерла…

– Да, – подтвердила мать, очевидно не слышавшая и сочинявшая свою сказку дальше, а может быть, думавшая совсем о другом, – две дочери, старшая и младшая…

– А зато старшая скоро состарилась, а младшая всегда была молодая, богатая и потом вышла замуж за генерала, Его Превосходительство, или за фотографа Фишера, – возбужденно продолжала Ася, – а старшая за богадела Осипа, у которого сухая рука, потому что он убил брата огурцом. Да, мама?

– Да, – подтвердила мать.

– А младшая потом еще вышла замуж за князя и за графа, и у нее было четыре лошади. А старшая – в это время – так состарилась, стала такая грязная и бедная, что Осип ее из богадельни выгнал: взял палку и выгнал.

………………………

– И вот, когда тот разбойник потребовал, чтобы она выбрала, она, обняв их обеих сразу…

– Мама! – завопила Ася. – Я совсем не знаю, какой разбойник!

– А я знаю! – я, молниеносно. – Разбойник, это враг этой дамы, этой мамы, у которой было две дочери. И это, конечно, он убил их отца…

– Ма-ама! Как Муся смеет рассказывать твою сказку?

– Потому что он был в нее влюблен! – торжествовала я, и уже безудержно: – И ему лучше было ее видеть в могиле, чем…

– Какие африканские страсти! – сказала мать. – Откуда это у тебя?

– Из Пушкина. Но я другому отдана, но буду век ему верна. (И после краткой проверки.) Нет, кажется, из «Цыган».

– А, по-моему, из «Курьера», который я тебе запретила читать…

…………………

– А кого, мама, она все-таки больше жалела? – не вытерпела Ася. – Потому что одна была болезненная… плохо ела, и котлет не ела, и бобов не ела, а от наваги ее даже тошнило… Но чтобы она нечаянно не умерла с голоду, мама становилась перед ней на колени и говорила: «Ну ррради Бога, еще один кусочек: открой, душенька, ротик, я тебе положу этот кусочек!» Значит, мама ее больше любила!

– Может быть… – честно сказала мать, – то есть больше – жалела, хотя бы за то, что так плохо выкормила.

– Мама, не забудь про аппендицит! – взволнованно, Ася.

………

Только через несколько лет в народе пошел слух о каком-то святом отшельнике, живущем в пещере, и…

– Мама! Это был – разбойник! – закричала я. – Это всегда так бывает. Он, конечно, стал самым хорошим на земле, после Бога! Только – ужасно жаль.

– Что жаль? – спросила мать.

– Разбойника! Потому что, когда он так, как побитая собака, – поплелся – ни с чем! – она, конечно… я бы, конечно, его страшно полюбила: взяла бы его в дом, а потом бы непременно на нем женилась.

……………

– Тогда, мама, я бы сама стала отшельником и поселилась в канаве…

– А дети? – спросила мать глубоко-глубоко. – Разве можно бросить детей?

– Ну, тогда, мама, я стала бы писать ему стихи в тетрадку!

Даже в этих отрывках, которые лишь частично передают всю психологическую сложность и художественную красоту полного рассказа, явны «горячие точки» переживаний девочек, их «почти африканские» страсти. Здесь ревность и соперничество, борьба за превосходство и за любовь матери. Балуемая младшая претендует на особое положение, использует любые средства, в том числе «моральное уничижение» старшей сестры и превознесение себя. Старшая готова бороться за себя, но одновременно проявляет трогательное милосердие, выражая готовность приютить несчастного или поселиться с ним в канаве.

В целом, сказка позволяет узнать о внутренней жизни девочек – то, что они никогда не могли бы рассказать. И так происходит с любыми детьми!

Шутки, смех

Дети гораздо подвижнее нас, монотонность утомляет их. Они плохо переносят однообразные занятия, затянувшиеся назидания и даже очень размеренный порядок дня. Им хочется что-нибудь «выкинуть», повозиться, побузить, «возбудить спокойствие». Почему бы родителям не делать то же? Это – верный способ попасть «на их волну».

Один наш хороший знакомый любил повторять:

«Человек должен мерцать» – то есть чаще переходить от грусти к улыбке, от уверенности к сомнению, от серьезности к шутке.

Можно сказать, что дети постоянно «мерцают» – это заложено в их природе!

Когда родители участвуют в развлечениях и разных «предприятиях» – это большая радость! Ничто не сближает больше, чем совместная игра, выдумка, смех! В такие моменты «мерцания вместе» растет взаимное доверие: ребенок чувствует, что родитель понимает и принимает его вечно живую душу, и тогда в серьезные моменты он сам готов больше услышать родителя. Нередко шутки, юмор и совместный смех бывают сильнее воспитательных назиданий и принуждений.

Хочется привести примеры.

Семья живет в квартире с совмещенным санузлом.

Стульчак расположен около стены с теплой трубой для сушки полотенец. Сын-подросток водрузил на трубу свои мокрые ботинки, и один из них свалился в унитаз. В туалет заходит отец семейства и тут же возвращается, держа в руках окончательно промокший ботинок. Обращаясь к сыну, говорит:…

Давайте прервемся и сочиним вероятный воспитательный монолог возмущенного родителя. Наверное, получится так:

«Миша, ты должен понимать, что ботинок может упасть не туда, куда следует!»

«Надеюсь, тебе известно, что на трубу вешают полотенца. Она не для грязных ботинок!»,

или (сердито, с сарказмом): «Ты не нашел более подходящего места для своего грязного ботинка?!»

В действительности отец сказал:

– Миша, ты не возражаешь, если я временно выну твой ботинок из унитаза, мне надо им воспользоваться, потом я снова положу его туда же.

– Нет, папочка, не возражаю, – широко улыбаясь, ответил сын.

Сцена развеселила всю семью и потом долго рассказывалась знакомым. Кстати, о практических выводах уже не пришлось беспокоиться.

Приведу другой случай.

Семья наших знакомых переживала трудности с приучением двенадцатилетней дочки к порядку. Та ленилась вставать, убирать разбросанные вещи. Родители пытались «достучаться» до нее разными объяснениями – мол, «ты же девочка», «ну посмотри на себя!», «разве так можно?!», но без особых результатов.

Наконец, им пришло в голову воспользоваться помощью Редьярда Киплинга^[1], точнее, его стихотворением в переводе Маршака. Стихотворение было напечатано и отправлено по почте на имя девочки. Обратный адрес на конверте был: «Р. Киплинг, Великобритания».

Вот что прочла девочка:

Горб

Верблюжий

Такой неуклюжий

Видал я в зверинце не раз,

Но горб

Еще хуже,

Еще неуклюжей,

Растет у меня и у вас.

У всех,

Кто слоняется праздный,

Немытый, нечесаный, грязный,

Появится

Горб,

Невиданный горб,

Косматый, кривой, безобразный.

Мы спим до полудня,

И в праздник, и в будни,

Проснемся и смотрим уныло,

Мяукаем, лаем,

Вставать не желаем

И злимся на губку и мыло.

Совет мой такой:

Забыть про покой

И бодро заняться работой,

Не киснуть, не спать,

А землю копать

Копать до десятого пота.

Глаза девочки округлились: «Ой! Как он узнал все это про меня?!» (Родители в ответ недоуменно пожали плечами.) Посмотрев на обратный адрес, она пришла в настоящий ужас: «Боже мой! Какой международный скандал!»

Нельзя сказать, что с тех пор героиня рассказа сразу и во всем стала другой. Но испытанное потрясение, несомненно, оставило свой положительный след, в чем она позже сама признавалась.

Действия наоборот

Родитель «мерцает» – делает что-то неожиданное!

Четырехлетняя девочка с утра капризничала и не желала одеваться. Она отбросила протянутую рубашку, так что та взлетела вверх. Мать, вместо того чтобы призвать ее к дисциплине (что онаобычно делала), повторила ее жест и бросила вверх колготки. Оторопев на секунду, девочка подбросила кофточку. Мама – пижаму… Бросание разных вещей продолжалось с нарастающим смехом.

На шум пришел десятилетний брат: «Что это вы тут делаете? А что, мне тоже можно?» Получив разрешение, открыл шкаф с вещами сестры и начал подбрасывать вверх ее вещи. Вскоре девочка перестала смеяться: «Теперь хватит! Давайте наводить порядок!»

С тех пор подобные капризы с утра не повторялись.

Интересный пример на ту же тему рассказывает в своей книге А. Нилл.

«Домоправительница группы девочек пришла ко мне однажды и сказала:

– Милдред не умывается уже неделю, она не хочет принимать ванну и уже начинает пахнуть. Что мне делать?

– Пришли ее ко мне, – сказал я.

Милдред скоро пришла. Ее руки и лицо были очень грязными.

– Послушай, – сказал я строго, – так не пойдет.

– Но я не хочу умываться, – запротестовала она.

– Заткнись, – сказал я. – Кто здесь говорит об умывании? Посмотри в зеркало.

Она посмотрела.

– Ну, и как тебе твое лицо?

– Не такое уж чистое, правда? – спросила она с усмешкой.

– Оно слишком чистое, – сказал я. – Я не потерплю в этой школе девочек с такими чистыми лицами. А теперь убирайся.

Она отправилась прямо к ящику с углем и натерла им лицо до черноты. Потом вернулась ко мне с торжествующим видом.

– Так годится? – спросила она.

Я исследовал ее лицо с должной тщательностью.

– Нет, – сказал я. – Вот на этой щеке еще осталось белое пятно.

В тот же вечер Милдред приняла ванну. Понятия не имею почему».

Чувство юмора

У послушных детей возникает обратная проблема. Их старания быть «правильными», соблюдать нормы и приличия приводят порой к излишней скованности. Родители могут и должны показывать детям, что можно оставаться свободными в рамках внешних правил.

«Высокий класс» демонстрирует человек, который «в обществе» ведет себя уверенно и непринужденно. Чувство юмора в этом очень помогает.

Умение отнестись с юмором к «неловкостям» воспитывалось в аристократических кругах старой России. В трилогии Л. Н. Толстого «Детство. Отрочество. Юность» на эту тему есть замечательный эпизод.

Герою повести, Николеньке, в этот момент, по-видимому, около десяти лет.

В доме устраиваются детские танцы. Прибывают гости с нарядными девочками. В воздухе – торжественная обстановка. Танцы вот-вот начнутся, пора спускаться в зал.

Вдруг Николенька с ужасом осознает, что у него нет белых перчаток, которые полагаются для танцев. Перерыв все комоды, он находит только одну лайковую перчатку, к тому же старую, грязную с отрезанным средним пальцем. Надев на руку этот остаток перчатки, он с горечью рассматривает свой палец, замазанный чернилами. Затем спешит в гостиную, совершенно позабыв об этой уродливой перчатке.

Осторожно подойдя к креслу бабушки, он шепчет:

– Бабушка! Что делать? У меня перчаток нет!

– А это что, – сказала она, вдруг схватив меня за левую руку.

– Посмотрите, моя дорогая, – продолжала она (по-французски), обращаясь к г-же Валахиной, – посмотрите, как расфрантился этот молодой человек, чтобы танцевать с вашей дочерью.

Бабушка крепко держала Николеньку за руку, пока смех не сделался общим. Переживание мальчика было смешанным. С одной стороны, было стыдно, и он изо всех сил пытался вырвать свою руку. Но, с другой стороны, Сонечка, которая ему очень нравилась, так искренно смеялась, что ему стало легко и весело: «То, что мы посмеялись вместе и глядя друг на друга, как будто сблизило меня с нею».

Описание случая заканчивается замечательными словами Толстого от имени того же Николеньки:

«Эпизод с перчаткой, хотя и мог кончиться дурно, принес мне ту пользу, что поставил меня на свободную ногу в кругу, который казался мне всегда самым страшным, – в кругу гостиной; я не чувствовал уже ни малейшей застенчивости в зале».

Толстой психологически тонко описывает переживание освобождения от застенчивости. Он также показывает мудрость бабушки, которая понимала, как юмор избавляет от ложных поз и прибавляет уверенности.

Опишу еще один – на этот раз реальный случай, в котором игра и шутки помогли разрядить натянутую атмосферу в гостях.

За красиво накрытым столом расположились гости: несколько взрослых и пять детей в возрасте от трех до двенадцати лет. Взрослые строго следят, чтобы их дети вели себя «прилично» (!), притихшие дети стараются быть «на высоте».

Около трехлетней девочки на столе лежит ее куколка – голышок из пластмассы.

Неожиданно хозяин дома с озорным видом хватает куколку и отправляет ее в банку с лечо. Куколка смешно торчит внутри банки, наполовину утонув в томатном соусе с кусками перца. Все замирают… потом разражаются смехом. Куколку общими усилиями выковыривают из банки, вытирают бумажными салфетками. Постепенно все успокаиваются. И тут – резкое движение того же взрослого «проказника», и куколка опять в лечо. Все повторяется; общий шум, восторг детей, увещевания взрослых. Опять все приходит в норму.

Жена виновника подозрительно косится на мужа, дети же не сводят с него глаз, полных горячей надежды. «Баловник» принимает грустный и послушный вид, тайно поглядывая на детей. В конце концов, куколка в третий раз отправляется в банку под хохот детей до колик в животе («Мы так и знали!»)

Когда стали собираться домой, трехлетняя гостья взмолилась: «Мама, давай здесь останемся жить!»

К этому можно только добавить, что каждый ребенок, встречаясь с живым ребенком внутри нас, взрослых, переживает это как счастливый подарок судьбы. Для нас важен главный вывод:

Родителям нужно, хотя бы в какой-то доле, иметь свободное время для ребенка. И в течение этого времени жить в его мире, то есть играть, беседовать, фантазировать, шутить, смеяться и думать вместе с ним.

Такое общение позволяет одновременно передавать свой опыт ребенку, понимать его проблемы, учить и воспитывать его. Все это оказывается гораздо более эффективным, чем обучение и воспитание «в лоб». Такое общение в значительной мере смягчает и компенсирует жесткие принудительные режимы школьного образования, делает родителя союзником ребенка.

«Свет на лице другого»

Разговор о роли взрослого в жизни ребенка хочется завершить темой нравственного и духовного воспитания. Ребенок чрезвычайно открыт к сочувствию и состраданию, восприятию добра, красоты, истины, справедливости, духовной культуры в целом.

Дети счастливы, когда приобщаются к красоте и духовной культуре из рук родителей!

Вот несколько примеров. Первый – из воспоминаний Айседоры Дункан:

«Благодаря моей матери вся наша жизнь в детстве была проникнута музыкой и поэзией. По вечерам она усаживалась за пианино и играла часами, забывая обо всем окружающем…

Совершенно не заботясь о материальных вопросах, мать научила нас великолепному презрению и пренебрежению к обладанию домами, мебелью, всякой утварью. Благодаря ее примеру я никогда в жизни не носила ни одной драгоценности. Она внушила нам, что все эти вещи оказываются путами…

Мне кажется, что общее образование, получаемое ребенком в школе, является абсолютно бесполезным. Настоящее воспитание я получала в течение тех вечеров, когда мать играла нам Бетховена, Шумана, Шуберта, Моцарта, Шопена и читала вслух Шекспира, Китса или Бернса. Эти часы очаровывали нас».

Наконец, тоже о матери, – из автобиографии Ч. Чаплина.

«Я вспоминаю один вечер в нашей комнате в подвале на Окли-стрит. Я лежал в постели, выздоравливая после гриппа… Уже смеркалось, и мать, сидя спиной к окну, читала мне Новый Завет, играя и объясняя в своей неподражаемой манере, как любил и жалел Христос бедняков и маленьких детей… Мама продолжала рассказывать, и слезы лились из ее глаз…

В этой темной комнатке в подвале на Окли-стрит мать озарила мою душу светом доброты, любови, милосердия и человечности».

Из этих свидетельств видно, что ребенок порой больше, чем взрослый, готов к восприятию высоких человеческих ценностей и легко приобщается к ним, встречаясь с подобными переживаниями у взрослого. Вспоминаются слова митрополита Антония Сурожского:

«Человек может обрести духовную благодать, только если он увидит на лице хотя бы одного человека сияние вечной жизни».

Трудно выразить короче и точнее путь к освоению идеальных ценностей ребенком. Большое счастье, когда сияние этого света этих ценностей он может увидеть на лице родителя и учителя!

Главные «секреты» успеха

Попробуем обобщить опыт успешных родителей, учителей и воспитателей, о котором рассказано на предыдущих страницах. В чем главные «секреты» их успеха?

Можно назвать, по крайней мере, следующие три из них:

1. Внимание к природе ребенка

Осознанное или интуитивное понимание ребенка, бережное отношение к его свойствам и потребностям, предоставление ему свободы роста и развития.

Отец Р. Фейнмана, не задумываясь о какой-либо теории, давал сыну самому искать ответы на вопросы. То же делал А. Звонкин, «смиряясь» с ошибками детей и давая им возможность приходить к правильным решениям своими путями и со своей скоростью. И все это – лишь примеры аналогичного мудрого поведения многих родителей и педагогов. Их мудрость заключается, прежде всего, в освобождении ребенка от принудительности традиционной педагогики, в уважении к свободному процессу его развития.

2. Создание «обогащенной среды»

Трудно переоценить этот вклад взрослого в обучение и развитие ребенка. В широком смысле речь идет о введении ребенка в среду человеческой культуры. Более конкретно эта забота касается очень многих условий его жизни: от «умных» игрушек и развивающих игр до общей атмосферы в доме.

Чем заняты дети и во что они играют? Есть ли в доме книги? Звучит ли музыка, и какая? Выходят ли интересы домашних за пределы телевизионных программ? Какие темы обсуждаются за столом? Делятся ли взрослые своими впечатлениями от красоты природы, произведений искусства? Знакомят ли они ребенка с понятиями добра и зла, благородства и чести?

В приведенных примерах и историях на этот счет многое осталось за кадром. Это и многочисленные вопросы и загадки, которые предлагал А. Звонкин на своих занятиях с малышами. Разнообразные темы бесед отца Р. Фейнмана. Музыка и разговоры с детьми матерей А. Дункан и М. Цветаевой. Это и «свет доброты», которым озарила душу маленького Чарли его мать.

3. Создание особой атмосферы общения

Уже сказано, что для успешного обучения и воспитания необходимо понимать ребенка и обогащать его среду. И тем не менее есть еще кое-что, о чем стоит специально помнить:

это особая атмосфера, в которой происходит общение с ребенком.

Посмотрим, как успешные родители и педагоги общаются с детьми. Их опыт позволяет выделить и описать несколько различных форм или видов поведения взрослого. Самая первая форма – невмешательство, о котором мы уже много говорили. Речь идет не о безразличии, а, наоборот, о внимательном наблюдении и даже некотором экспериментировании с целью лучше понять состояние, намерение или ход мысли ребенка.

Невмешательство не исключает, а даже предполагает поддержку ребенка, однако только тогда, когда он в ней нуждается. В остальных случаях нужно предоставлять ему свободу действий. Тогда невмешательство будет означать его моральную поддержку, то есть веру в способность справиться самому.

Следующая форма – совместная активность. О принципиальной важности такого взаимодействия говорит закон «зоны ближайшего развития». Вовлечение ребенка часто переходит в увлечение вместе с ним. Эмоциональная включенность взрослого превращает совместное дело в значительное и запоминающееся событие!

Наконец, мы видели, какое сильное влияние на умственное и моральное развитие ребенка оказывает присутствие рядом с ним увлеченного человека. В этом случае происходит общение с личностью, восприятие ценностей и воодушевленности. Такое общение особенно ценно потому, что не имеет прямой воспитательной цели. Взрослый живет «своей жизнью», а ребенок теперь – внимательный, а порой и очарованный наблюдатель. Увлеченность родителя или учителя заражает и воодушевляет его.

Хочется надеяться, что все изложенные идеи и положительные примеры помогут вам, читатели, находить пути творческого решения трудной и увлекательной задачи воспитания ваших детей.

Часть II
«Техники» и искусство общения

Эта часть будет посвящена процессу общения. В центре внимания окажутся наши повседневные разговоры с детьми. О чем мы с ними говорим? Какие слова выбираем? С какими интонациями их произносим? Что слышит в них ребенок?

Нам не всегда удается донести до слуха детей то, что хотим. Тем большие трудности испытывают они даже при желании сообщить нам о себе. Сложности общения перерастают в плохое понимание друг друга.

В главах этой части мы обсудим, как лучше слушать и понимать ребенка; как говорить, чтобы он понял нас; как мирно договариваться и разрешать конфликты. Короче говоря, как создавать и поддерживать добрые мирные отношения.

Сразу скажу, что все «рецепты», «способы» и «секреты», с которыми мы встретимся, полностью применимы и к общению между взрослыми. Они универсальны и помогают наладить здоровые отношения между самими родителями, от чего дети выигрывают во сто крат!

Глава 1. Как слушать ребенка

Что такое «активное слушание»?

Ваш ребенок расстроен, и никакие ваши уговоры не помогают. В таких случаях лучше всего его послушать. Правда, иначе, чем мы привыкли. Психологи нашли и очень подробно описали способ «помогающего слушания», иначе его называют «активным слушанием».

Что же это значит – активно слушать ребенка?

Начнем с примеров ситуаций, когда это надо делать.

1. Мама сидит в парке на скамейке, к ней подбегает ее трехлетний малыш в слезах: «Он отнял мою машинку!».

2. Сын возвращается из школы, в сердцах бросает на пол портфель, на вопрос отца отвечает: «Больше я туда не пойду!».

3. Дочка собирается гулять; мама напоминает, что надо одеться потеплее, но дочка капризничает: она отказывается надевать «эту уродскую шапку».

Во всех случаях, когда ребенок расстроен, обижен, потерпел неудачу, когда ему больно, стыдно, страшно, когда с ним обошлись грубо или несправедливо и даже когда он очень устал, первое, что нужно сделать – это дать ему понять, что вы знаете о его переживании (или состоянии), «слышите» его.

Для этого лучше всего сказать, что именно, по вашему впечатлению, чувствует сейчас ребенок. Желательно назвать «по имени» это его чувство или переживание.

Повторю сказанное короче. Если у ребенка эмоциональная проблема, его надо активно послушать.

Активно слушать ребенка – значит «возвращать» ему в беседе то, что он вам поведал, при этом обозначив его чувство.

Вернемся к нашим примерам и подберем фразы, в которых родитель назовет чувство ребенка:

СЫН: Он отнял мою машинку!

МАМА: Ты очень огорчен и рассержен на него.

СЫН: Больше я туда не пойду!

ПАПА: Ты больше не хочешь ходить в школу.

ДОЧЬ: Не буду я носить эту уродскую шапку!

МАМА: Тебе она очень не нравится.

Сразу замечу: скорее всего, такие ответы покажутся вам непривычными и даже неестественными. Гораздо легче и привычнее было бы сказать:

– Ну ничего, поиграет и отдаст…

– Как это ты не пойдешь в школу?!

– Перестань капризничать, вполне приличная шапка!

При всей кажущейся справедливости этих ответов они имеют один общий недостаток: оставляют ребенка наедине с его переживанием. Своим советом или критическим замечанием родитель как бы сообщает ребенку, что его переживание неважно, оно не принимается в расчет.

Напротив, ответы по способу активного слушания показывают, что родитель понял внутреннюю ситуацию ребенка, готов, услышав о ней больше, принять ее.

Такое буквальное сочувствие родителя производит на ребенка совершенно особое впечатление (замечу, что не меньшее, а порой гораздо большее влияние оно оказывает и на самого родителя, о чем ниже). Многие родители, которые впервые попробовали спокойно «озвучить» чувства ребенка, рассказывают о неожиданных, порой чудодейственных результатах. Приведу два реальных случая.

Мама входит в комнату дочки и видит беспорядок.

МАМА: Нина, ты все еще не убралась в своей комнате?

ДОЧЬ: Ну, мам, потом.

МАМА: Тебе очень не хочется сейчас убираться.

ДОЧЬ (неожиданно бросается на шею матери): Мамочка, какая ты у меня замечательная!

Другой случай рассказал папа семилетнего мальчика.

Они с сыном торопились на автобус. Автобус был последний, и на него никак нельзя было опоздать. По дороге мальчик попросил купить шоколадку, но папа отказался. Тогда обиженный сын стал саботировать папину спешку: отставать, смотреть по сторонам, останавливаться для каких-то «неотложных» дел. Перед папой встал выбор: опаздывать нельзя, а тащить сына насильно за руку ему тоже не хотелось. И тут он вспомнил наш совет. «Денис, – обратился он к сыну, – ты расстроился из-за того, что я не купил тебе шоколадку, расстроился и обиделся на меня».

В результате произошло то, чего папа совсем не ожидал: мальчик миролюбиво вложил свою руку в папину, и они быстро зашагали к автобусу.

Не всегда, конечно, конфликт разрешается так быстро. Иногда ребенок, чувствуя готовность отца или матери его слушать и понимать, охотно продолжает рассказывать о случившемся. Взрослому остается только активно слушать его дальше.

Приведу пример более длительного разговора, в котором мама несколько раз «озвучила» то, что она услышала и увидела, беседуя с плачущим ребенком.

Мама занята деловым разговором. В соседней комнате играют ее пятилетняя дочка и десятилетний сын. Вдруг раздается громкий плач.

Плач приближается к маминой двери, и со стороны коридора начинает дергаться ручка. Мама открывает дверь, перед ней стоит, уткнувшись в косяк, плачущая дочь, а сзади – растерянный сын.

ДОЧЬ: У-y-y-y!

МАМА: Миша тебя обидел… (Пауза.)

ДОЧЬ (продолжает плакать): Он меня урони-и-ил!

МАМА: Он тебя толкнул, ты упала и ушиблась… (Пауза.)

ДОЧЬ (переставая плакать, но все еще обиженным тоном): Нет, он меня не поймал.

МАМА: Ты откуда-то прыгала, а он тебя не удержал и ты упала… (Пауза.)

Миша, который с виноватым видом стоит сзади, утвердительно кивает головой.

ДОЧЬ (уже спокойно): Да… Я к тебе хочу. (Забирается к маме на колени.)

МАМА (через некоторое время): Ты хочешь побыть со мной, а на Мишу все еще обижаешься и не хочешь с ним играть.

ДОЧЬ: Нет. Он там свои пластинки слушает, а мне неинтересно.

МИША: Ладно, пойдем, я тебе твою пластинку поставлю…

Этот диалог дает нам возможность обратить внимание на некоторые важные особенности и правила беседы по способу активного слушания.

Самые важные правила беседы

Во-первых, если вы хотите послушать ребенка, обязательно повернитесь к нему лицом. Очень важно также, чтобы его и ваши глаза находились на одном уровне. Если ребенок маленький, присядьте около него, возьмите его на руки или на колени, можно слегка притянуть ребенка к себе, подойти или придвинуть свой стул к нему поближе.

Избегайте общаться с ребенком, находясь в другой комнате, повернувшись лицом к плите или к раковине с посудой, смотря телевизор, читая газету, сидя, откинувшись на спинку кресла, или лежа на диване. Ваше положение по отношению к нему и ваша поза – первые и самые сильные сигналы о том, насколько вы готовы его слушать и услышать. Будьте очень внимательны к этим сигналам, которые хорошо «читает» ребенок любого возраста, даже не отдавая себе сознательного отчета в том.

Во-вторых, если вы беседуете с расстроенным или огорченным ребенком, не следует задавать ему вопросы. Желательно, чтобы ваши ответы звучали в утвердительной форме.

Например:

СЫН (с мрачным видом): Не буду больше водиться с Петей.

РОДИТЕЛЬ: Ты на него обиделся.

Возможные неправильные реплики:

– А что случилось?

– Ты что, на него обиделся?^[2]

Почему первая фраза родителя более удачна? Потому что она сразу показывает, что родитель настроился на «эмоциональную волну» сына, что он слышит и принимает его огорчение, во втором же случае ребенок может подумать, что родитель как внешний наблюдатель интересуется только «фактами», выспрашивает о них. На самом деле это может быть совсем не так, и отец, задавая вопрос, может вполне сочувствовать сыну, но дело в том, что фраза в виде вопроса не отражает сочувствия.

Казалось бы, разница между утвердительным и вопросительным предложениями очень незначительна, иногда это всего лишь тонкая интонация, а реакция на них бывает очень разная. Часто на вопрос «Что случилось?» огорченный ребенок отвечает «Ничего!», а если вы скажете «Что-то случилось…», то ребенку бывает легче начать рассказывать о случившемся.

В-третьих, очень важно в беседе «держать паузу». После каждой вашей реплики лучше всего помолчать. Помните, что это время принадлежит ребенку, не забивайте его своими соображениями и замечаниями. Пауза помогает ребенку разобраться в своем переживании и одновременно полнее почувствовать, что вы рядом. Помолчать хорошо и после ответа ребенка – может быть, он что-то добавит. Узнать о том, что ребенок еще не готов услышать вашу реплику, можно по его внешнему виду. Если его глаза смотрят не на вас, а в сторону, «внутрь» или вдаль, то продолжайте молчать – в нем происходит сейчас очень важная и нужная внутренняя работа.

В-четвертых, в вашем ответе также иногда полезно повторить, что, как вы поняли, случилось с ребенком, и обязательно обозначить его чувство. Так, ответ отца в предыдущем примере мог бы состоять из двух фраз

СЫН (с мрачным видом): Не буду больше водиться с Петей.

ОТЕЦ: Не хочешь с ним больше дружить. (Повторение услышанного).

СЫН: Да, не хочу.

ОТЕЦ (после паузы): Ты на него обиделся. (Обозначение чувства).

Иногда у родителей возникает опасение, что ребенок воспримет повторение его слов как передразнивание. Этого можно избежать, если использовать другие слова с тем же смыслом. Например, в нашем примере слово «водиться» отец заменил «дружить». Практика показывает, что если вы даже и используете те же фразы, но при этом точно угадываете переживание ребенка, он, как правило, не замечает ничего необычного, и беседа успешно продолжается.

Конечно, может случиться, что в ответе вы не совсем точно угадали случившееся событие или чувство ребенка. Не смущайтесь, в следующей фразе он вас поправит. Будьте внимательны к его поправке и покажите, что вы ее приняли.

Так, в примере с двумя детьми мама только на третий раз угадала, что произошло с девочкой и ее братом. («Ты откуда-то прыгала, а он тебя не удержал»). И после этого дочка сразу успокоилась.

Три результата активного слушания

Хочу снова отметить, что беседа по способу активного слушания очень непривычна для нашей культуры, и ею овладеть непросто. Однако этот способ быстро завоюет ваши симпатии, как только вы увидите результаты, которые он дает. Их, по крайней мере, три. Они также могут служить признаками того, что вам удается правильно слушать ребенка. Перечислю их.

1. Исчезает или по крайней мере сильно ослабевает отрицательное переживание ребенка. Здесь сказывается замечательная закономерность: разделенная радость удваивается, разделенное горе уменьшается вдвое.

2. Ребенок, убедившись, что взрослый готов его слушать, начинает рассказывать о себе все больше: тема повествования (жалобы) меняется, развивается. Иногда в одной беседе неожиданно разматывается целый клубок проблем и огорчений.

Мама укладывает четырехлетнюю Машу спать, и девочка просит посидеть с ней.

ДОЧЬ: Мамочка, ну еще капельку, ну чуть-чуть!

МАМА: Машенька, уже поздно, все ребята спят.

ДОЧЬ: Целый день одна и одна, не хочу больше!

МАМА: Ты же целый день с ребятами в саду играешь… (Вспоминает активное слушание.) Ты чувствуешь себя одинокой…

ДОЧЬ: Да, ребят много, а маму в сад не пускают.

МАМА: Ты скучаешь без меня.

ДОЧЬ: Скучаю, а Саша Петров дерется.

МАМА: Ты на него сердита.

ДОЧЬ: Он мою игру поломал!

МАМА: И ты расстроилась…

ДОЧЬ: Нет, я его толкнула, чтоб не ломал, а он меня кубиком по спине.

МАМА: Было больно… (Пауза.).

ДОЧЬ: Больно, а тебя нет!

МАМА: Ты хотела, чтобы мама тебя пожалела.

ДОЧЬ: Я хотела с тобой пойти…

МАМА: Пойти… (Пауза.).

ДОЧЬ: Ты же обещала нас с Игорьком в зоопарк сводить, я все жду-жду, а ты не ведешь!

Как часто мы оставляем детей наедине с грузом разных переживаний своими решительными «Поздно!», «Пора спать», в то время как несколько минут слушания могли бы по-настоящему успокоить ребенка перед сном.

Многие родители рассказывают, что активное слушание помогло им впервые установить контакт со своими детьми.

Вот пример из книги Т. Гордона.

«Отец пятнадцатилетней девочки, вернувшись с родительских курсов, где он познакомился со способом активного слушания, нашел свою дочь в кухне, болтающей со своим одноклассником. Подростки в нелестных тонах обсуждали школу. «Я сел на стул, – рассказывал потом отец, – и решил ихактивно слушать, чего бы мне это ни стоило. В результате ребята проговорили, не закрывая рта, два с половиной часа, и за это время я узнал о жизни своей дочери больше, чем за несколько предыдущих лет!».

3. Ребенок сам продвигается в решении своей проблемы.

Привожу почти дословно рассказ молодой женщины – слушательницы наших курсов:

«Моей сестре Лене четырнадцать лет. Иногда она приезжает ко мне в гости. Перед очередным ее приездом мама позвонила и рассказала, что Лена связалась с плохой компанией. Мальчики и девочки в этой компании курят, пьют, выманивают друг у друга деньги. Мама очень обеспокоена и просит меня как-то повлиять на сестру.

В разговоре с Леной заходит речь о ее друзьях. Чувствую, что ее настроение портится.

– Лена, я вижу, тебе не очень приятно говорить о твоих друзьях.

– Да, не очень.

– Но ведь у тебя есть настоящий друг.

– Конечно есть – Галка. А остальные… даже не знаю.

– Ты чувствуешь, что остальные могут тебя подвести.

– Да, пожалуй.

– Ты не знаешь, как к ним относиться.

– Да…

– А они к тебе очень хорошо относятся.

Лена бурно реагирует

– Ну нет, я бы не сказала. Если бы они ко мне хорошо относились, то не заставляли бы занимать у соседей деньги на вино, а потом просить их у мамы, чтобы отдать.

– Да-а. Ты считаешь, что нормальные люди так не поступают.

– Конечно, не поступают. Вон Галка не дружит с ними и учится хорошо. А мне даже уроки некогда делать.

– Ты стала хуже учиться.

– Учительница даже домой звонила, жаловалась маме.

– Мама, конечно, сильно расстроилась. Тебе ее жаль.

– Я очень люблю маму и не хочу, чтобы она расстраивалась, но ничего не могу с собой поделать. Характер какой-то у меня стал ужасный. Чуть что – начинаю грубить.

– Ты понимаешь, что грубить плохо, но что-то внутри тебя толкает сказать грубость, обидеть человека…

– Я не хочу никого обижать. Наоборот, мне все время кажется, что меня хотят обидеть. Все время чему-то учат…

– Тебе кажется, что тебя обижают и учат…

– Ну да. Потом я понимаю, что они хотят как лучше и в чем-то правы.

– Ты понимаешь, что они правы, но не хочешь это показывать.

– Да, а то будут думать, что я их во всем и всегда буду слушаться.

– Ребята из компании тоже не хотят слушаться своих родителей…

– Они даже их обманывают.

– Даже обманывают. Если обманывают родителей, то что им стоит обмануть друзей…

– Вот-вот! Я теперь поняла. Они же с деньгами меня обманули: отдавать и не собираются. В общем, они мне надоели, и я им в глаза скажу, что они за люди.

Лена поехала домой. Через несколько дней звонит мама.

– Оля, Лена передо мной извинилась. Сказала, что все поняла. И вообще стала другим человеком – ласковая, добрая, с компанией не ходит, чаще сидит дома, делает уроки, читает. А самое главное – сама очень довольна. Спасибо тебе!»

Вы познакомились с тремя положительными результатами, которые можно обнаружить (любой из них или сразу все) при удачном активном слушании ребенка уже в ходе беседы.

Однако постепенно родители начинают обнаруживать еще по крайней мере два замечательных изменения, более общего характера.

Еще два замечательных результата

Первый: родители сообщают как о чуде, что дети сами довольно быстро начинают активно слушать их.

Рассказывает мама четырехлетней Нади.

«На днях садимся обедать, я ставлю перед Надей тарелку с едой, но она отворачивается, отказывается есть. Опускаю глаза и думаю, как правильно сказать. Но тут слышу слова дочки:

НАДЯ: Мамуленька, ты расплачешься сейчас…

МАМА: Да, Надя, я огорчена, что ты не хочешь обедать.

НАДЯ: Я понимаю, тебе обидно. Ты готовила, а я не ем твой обед.

МАМА: Да, мне очень хотелось, чтобы тебе понравился обед. Я очень старалась.

НАДЯ: Ладно, мамочка, я съем все-все до последней капельки.

И действительно – все съела!»

Второй результат касается самих родителей. Очень часто в начале занятий по активному слушанию они делятся вот каким своим неприятным переживанием. «Вы говорите, – обращаются они к психологу, – что активное слушание помогает понять и почувствовать проблему ребенка, поговорить с ним по душам. В то же время вы учите нас способу или методу, как это делать. Учите строить фразы, подыскивать слова, соблюдать правила. Какой же это разговор «по душам»? Получается сплошная «техника», к тому же неудобная, неестественная. Слова не приходят в голову, фразы получаются корявые, вымученные. И вообще – нечестно: мы хотим, чтобы ребенок поделился с нами сокровенным, а сами «применяем» к нему какие-то способы». Такие или приблизительно такие возражения приходится слышать часто на первых двух-трех занятиях.

Но постепенно переживания родителей начинают меняться. Обычно это случается после первых удачных попыток вести беседу с ребенком по-другому. Успех окрыляет родителей, они начинают иначе относиться к «технике» и одновременно замечают в себе что-то новое. Они чувствуют, что становятся более чувствительными к нуждам и горестям ребенка, легче принимают его «отрицательные» чувства. Родители говорят, что со временем они начинают находить в себе больше терпения, меньше раздражаться на ребенка, лучше видеть, как и отчего ему бывает плохо. Получается так, что «техника» активного слушания оказывается средством преображения родителей.

«Мы думаем, что «применяем» ее к детям, а она меняет нас самих».

В этом – ее чудесное скрытое свойство.

Что же касается беспокойства родителей относительно искусственности, «приемов» и «техники», то преодолеть его помогает одно сравнение, которое я часто привожу на занятиях.

Хорошо известно, что начинающие балерины часы проводят в упражнениях, далеко неестественных с точки зрения наших обычных представлений. Например, они разучивают позиции, при которых ступни ставятся под различными углами, в том числе под углом 180 градусов.

При таком «вывернутом» положении ног балерины должны свободно держать равновесие, приседать, следить за движениями рук… и все это нужно для того, чтобы потом они танцевали легко и свободно, не думая уже ни о какой технике.

Так же и с навыками общения. Они вначале трудны и порой необычны, но когда вы ими овладеваете, «техника» исчезает и переходит в искусство общения.

Домашние задания

Задание первое

Перед вами таблица, в которой нужно заполнить графу «Чувства ребенка». В левой колонке вы найдете описание ситуации и слова ребенка, справа напишите, какие, по вашему мнению, чувства он испытывает в этом случае. Пока не думайте о вашем ответе.

Задание второе

По сути, это продолжение первого задания. Запишите в третьей колонке ваш ответ на слова ребенка. Обозначьте в этой фразе чувство, которое (по вашему предположению) он испытывает (см. образец).

Примечание. Правильные ответы к этому и предыдущему заданиям вы найдете в конце урока.

Задание третье

Начните то же делать в вашем повседневном общении с ребенком: замечайте моменты его различных переживаний, когда он обижен, расстроен, боится, не хочет, устал, рассержен, радостен, нетерпелив, увлечен… и называйте их в вашем обращении к нему. Не забывайте о повествовательной (не вопросительной) форме вашей реплики и о паузе после ваших слов.

Вопросы родителей

«Всегда ли нужно активно слушать ребенка? Вот, например, вчера сын пришел домой в порванных брюках. Ему хоть бы что, а я в отчаянии: где теперь их достанешь! Неужели и здесь его надо было активно слушать?»

ОТВЕТ: Нет, не надо. Когда ребенку «хоть бы что», а вы переживаете, то ситуация как раз противоположна той, которую мы имели в виду до сих пор. Как в этом случае реагировать, мы обсудим через урок.

Другой случай, когда не надо активно слушать – это вопрос типа: «Мам, который час?». Было бы нелепо ответить: «Ты хочешь узнать, который час…»

«Обязательно ли, слушая ребенка, откликаться развернутыми фразами?»

ОТВЕТ: Совсем не обязательно. Одна мама пишет: «Моя дочка, придя из школы, рассказывает, не закрывая рта, обо всем, что случилось. Мне остается только кивать головой и поддакивать».

Эта мама ведет себя естественно и совершенно правильно. Когда ребенок, переполненный впечатлениями, говорит «не закрывая рта», все, в чем он нуждается, – это в вашем присутствии и внимании. Психологи назвали этот способ «пассивным слушанием» – пассивным, конечно, только внешне. Здесь употребляются короткие фразы и слова, междометия, просто мимические знаки, говорящие о том, что вы слушаете и отзываетесь на детские чувства: «Да-да…», «Ага!», «Неужели?», «Расскажи еще…», «Интересно», «Ты так и сказал!», «Вот-вот…», «И что же?», «Замечательно!», «Ну надо же!..» и т. п.

Короткие слова уместны и при рассказе об отрицательных переживаниях. В опере «Снегурочка» есть сцена – дуэт: к старому царю берендеев приходит девушка. Она жалуется на то, что возлюбленный покинул ее, полюбив Снегурочку. Льется грустная речь девушки, а мудрый старик мягко отвечает: «Сказывай, сказывай…», «Сказывай, деточка…», «Сказывай, милая…», «Сказывай, слушаю». Не правда ли, завораживающий пример искусства слушать, пришедший к нам из глубин народной культуры! А мудрые бабушки, по которым теперь все тоскуют, – не так ли они слушали?

«А как слушать ребенка, если некогда? Как прервать его?»

ОТВЕТ: Если некогда, лучше не начинайте. Нужно, чтобы у вас был некоторый запас времени. От начатых и прерванных попыток слушать ребенка тот может получить только разочарование. Хуже всего, если хорошо начавшийся разговор резко обрывается родителем:

– Вася, пора домой.

– Пап, пожалуйста, еще немножко!

– Тебе хочется еще немножко поиграть… (Активно слушает).

– Да, у нас так интересно!

– Сколько же еще?

– Ну, хоть полчасика.

– Нет, это слишком много. Сейчас же домой!

При повторении подобных случаев у ребенка может вырасти лишь недоверие к отцу, и попытки активного слушания он начнет оценивать как способ войти к нему в доверие, чтобы потом больнее ударить. Особенно опасны такие ошибки, если у вас до сих пор не было хорошего контакта с ребенком, и вы делаете только первые шаги.

«А что, если активное слушание не помогает? Например, на днях я говорю дочке: «Пора садиться за уроки». А она отвечает. «Нет, еще есть время, сейчас не хочу». Я ей: «Тебе сейчас не хочется…» Она: «Да, не хочется», – так и не села!»

ОТВЕТ: Этот вопрос помогает разъяснить одно частое ошибочное мнение родителей, будто активное слушание – это способ добиться от ребенка того, что вы от него хотите.

Совсем нет, активное слушание – это путь установления лучшего контакта с ребенком, способ показать, что вы безусловно его принимаете со всеми его отказами, бедами, переживаниями. Для появления такого контакта может понадобиться некоторое время, в течение которого ребенок убедится, что вы стали более внимательно относиться к его проблемам. Если же, напротив, он заподозрит, что вы рассчитываете каким-то новым способом воздействовать на него «в свою пользу», то сопротивление вашим попыткам только возрастет.

Ответы на задания 1 и 2, урок 5.

Возможные ответы родителя:

1. Ты очень расстроилась, и было обидно.

2. Тебе больно, ты рассердилась на доктора.

3. Тебе хочется, чтобы я тебя тоже защищала.

4. Было очень неловко и обидно.

5. Ты испугалась, и чашечку очень жалко.

6. Здорово! Я вижу, ты очень рад.

7. Очень досадно…

Глава 2. Трудности и ступени мастерства

Двенадцать против одного, или Что нам мешает слушать ребенка

Родители, которые пытаются научиться активному слушанию, жалуются на большие трудности: на ум приходят привычные ответы, – все, кроме необходимого.

На одном из первых занятий группу родителей попросили написать, как бы они ответили на такую жалобу дочери:

– Таня больше не хочет со мной дружить. Сегодня она играла и смеялась с другой девочкой, а на меня они даже не взглянули.

Вот какие были ответы:

– А ты попробуй подойди к ним первая: может быть, и тебя примут.

– Наверное, ты сама в чем-то виновата.

– Конечно, очень обидно. Но, может быть, Тане интереснее с той девочкой. Лучше не навязывай ей свою дружбу, а найди себе другую подружку.

– А ты предложи Тане поиграть с твоей новой куклой.

– Не знаю, что делать. Подари им что-нибудь.

– Такое часто бывает в жизни. Постарайся не переживать так сильно.

– А у вас с ней не было ссоры?

– Брось переживать. Давай лучше поиграем.

Родители очень удивились, узнав, что ни один ответ не был удачным. В последние два десятилетия психологи проделали очень важную работу: они выделили типы традиционных родительских высказываний – настоящих помех на пути активного слушания ребенка. Их оказалось целых двенадцать! Давайте же познакомимся с этими типами автоматических ответов родителей, а также с тем, что слышат в них дети.

1. Приказы, команды: «Сейчас же перестань!», «Убери!», «Вынеси ведро!!!», «Быстро в кровать!», «Чтобы больше я этого не слышал!», «Замолчи!».

В этих категоричных фразах ребенок слышит нежелание родителей вникнуть в его проблему, чувствует неуважение к его самостоятельности.

Такие слова вызывают чувство бесправия, а то и брошенности «в беде».

В ответ дети обычно сопротивляются, «бурчат», обижаются, упрямятся.

МАМА: Вова, одевайся скорее (команда), в садик опаздываем!

ВОВА: Я не могу, помоги мне.

МАМА: Не выдумывай! (Приказ.) Сколько раз уже одевался сам!

ВОВА: Рубашка противная, не хочу ее.

МАМА: Новые фокусы! Ну-ка, сейчас же одевайся! (Снова приказ.)

ВОВА: А у меня не застегивается.

МАМА: Не застегивается – так и пойдешь, все ребята увидят, какой ты неряха.

ВОВА (плачущим голосом): Ты плохая…

А разговор мог бы развиваться совсем по-другому:

МАМА: Вова, одевайся скорее, в садик опаздываем.

ВОВА: Я не могу, помоги мне.

МАМА (останавливается на минутку): Не можешь сам справиться.

ВОВА: Рубашка противная, не хочу ее.

МАМА: Тебе не нравится рубашка.

ВОВА: Да, ребята вчера смеялись, говорили: девчачья.

МАМА: Тебе было очень неприятно. Понимаю. Давай наденем вот эту!

ВОВА (облегченно): Давай! (Быстро одевается.)

Заметим, что в этом разговоре первые же ответы мамы на слова мальчика («Не можешь сам справиться», «Тебе не нравится рубашка») настраивают ее на то, чтобы действительно послушать его, услышать его ответы, а не только свои приказания. В результате сын охотно делится своей действительной проблемой, и мать готова ее принять. Если же разговор идет первым способом, то неизбежно появляется следующий тип родительских фраз.

2. Предупреждения, предостережения, угрозы: «Если ты не прекратишь плакать, я уйду», «Смотри, как бы не стало хуже», «Еще раз это повторится, и я возьмусь за ремень!», «Не придешь вовремя, пеняй на себя».

Угрозы бессмысленны, если у ребенка сейчас неприятное переживание. Они лишь загоняют его в еще больший тупик.

Так, в конце первого разговора мама прибегла к угрозе «так и пойдешь, все ребята увидят, какой ты неряха», на что последовали слезы и выпад мальчика в адрес мамы.

Знакомы ли вам такие сцены? Бывает ли так, что в результате вы реагируете еще большим «закручиванием гаек», следующей угрозой, окриком?

Угрозы и предупреждения плохи еще и тем, что при частом повторении дети к ним привыкают и перестают на них реагировать. Тогда некоторые родители от слов переходят к делу и быстро проходят путь от слабых наказаний к более сильным, а порой и жестоким: раскапризничавшегося малыша «оставляют» одного на улице, дверь закрывают на ключ, рука взрослого тянется к ремню.

3. Мораль, нравоучения, проповеди: «Ты обязан вести себя как подобает», «Каждый человек должен трудиться», «Ты должен уважать взрослых».

Обычно дети из таких фраз не узнают ничего нового. Ничего не меняется от того, что они слышат это в «сто первый раз». Они чувствуют давление внешнего авторитета, иногда вину, иногда скуку, а чаще всего все вместе взятое.

Дело в том, что моральные устои и нравственное поведение воспитываются в детях не столько словами, сколько атмосферой в доме, через подражание поведению взрослых, прежде всего родителей. Если в семье все трудятся, воздерживаются от грубых слов, не лгут, делят домашнюю работу, – будьте уверены, ребенок знает, как надо себя правильно вести.

Если же он нарушает «нормы поведения», то стоит посмотреть, не ведет ли себя кто-то в семье так же или похожим образом. Если эта причина отпадает, то скорее всего действует другая: ваш ребенок «выходит за рамки» из-за своей внутренней неустроенности, эмоционального неблагополучия. В обоих случаях словесные поучения – самый неудачный способ помочь делу.

Хочу рассказать реальную историю.

Родители двух детей, Ани девяти лет и Васи тринадцати лет, уезжают на две недели в командировку. В доме на это время поселяется сестра матери, их тетя, со своей одиннадцатилетней дочкой Леной. Образуется довольно-таки «взрывчатая смесь» из троих детей «трудного» и «предтрудного» возраста. Вася и Аня тоскуют по уехавшим родителям, появление двоюродной сестры со своей мамой отнюдь не облегчает дело, а скорее наоборот: дети переживают чувства ревности и зависти («у нее есть мама, а у нас нет»), выливающиеся в желание подразнить и даже обидеть ее.

Хотя все трое много играют вместе, но часто возникают споры и ссоры, в которых родные брат и сестра объединяются против Лены, та нередкоплачет. Тетя старается быть «справедливой», не вставать ни на чью сторону. Ее племянникам это мало чем помогает (мамы все равно нет), а ее дочке все время кажется, что мама все время защищает «их», а не ее. Маленький ад скоро достигает своего пика. Дети ссорятся у телевизора – какую программу смотреть. Вася сильно толкает двоюродную сестру прямо в лицо, та падает, громко рыдая. Ее мать прибегает из соседней комнаты, застает сцену: Вася и его младшая сестра смотрят испуганно, но настороженно, «готовые к бою», Лена лежит на полу, громко плача.

ТЕТЯ: Что случилось?

ЛЕНА: Он меня в лицо-о-о удари-и-л!

ТЕТЯ (обращает гневный взор на Васю):!!!

АНЯ: Она включила, а он переключил, а она снова включила, а тогда он ее толкнул… вот так… (Показывает.)

ТЕТЯ (в негодовании – Васе): Толкнул прямо в лицо!

ВАСЯ: Да.

ТЕТЯ: Тебе известно, что лицо человека ни при каких обстоятельствах трогать нельзя?!

ВАСЯ: Известно!

ТЕТЯ: Ты знаешь, что ударить в лицо – это самое большое оскорбление, которое можно нанести человеку?!

ВАСЯ: Знаю.

ТЕТЯ: Знал, и тем не менее сделал. Сделал специально.

ВАСЯ (с вызовом): Да, специально. (Убегает.)

Через 15 минут слышится новый взрыв рыданий Лены:

«Он меня не пускает в комнату и что-то делает с моими ку-у-клами-и». Тетя направляется в комнату, Васи там уже нет. С кукол сорвана одежда, которая валяется где попало, самая любимая кукла исчезла. На требования Лены, перемешанные с плачем: «Где моя кукла? Отдай мою кук-лу!», Вася отвечает: «Не знаю, не трогал».

Тетя ждет возвращения родителей, чтобы доложить об ужасном поведении Васи. Для нее нет сомнений, что он заслуживает «проработки» и выяснения всего в присутствии всех.

Мама, однако, предпочитает поговорить с Васей наедине. Беседа продолжается больше часа. Вася честно рассказывает все как было (кукла быстро «находится» под кроватью Лены), и между прочим выясняется, что он чувствовал себя несчастным и загнанным, «все на него нападали» (в школе, как выяснилось, в это время тоже были неприятности).

Через два дня он неожиданно подходит к тете и просит не думать, что он плохой и злой, просто на него последнее время «находит». Тетя с Леной гостят в доме еще неделю, и в эти дни отношения между детьми оказываются намного спокойнее.

Эта история поднимает много вопросов о правилах, о границах дозволенного, о наказаниях и др. Но мы не будем обсуждать их сейчас, чтобы не отвлекаться от нашей главной темы – о действии словесных назиданий и проповедей. Хотя тетя и сделала подростку справедливое замечание о неприкосновенности лица другого, оно не произвело на него желаемого впечатления, оно не «исправило» и не «научило» его, а лишь толкнуло на следующий злой, мстительный поступок. Напротив, умелый разговор матери, которая смогла послушать сына, магически смягчил его.

Значит ли это, что с детьми не надо беседовать о моральных нормах и правилах поведения? Совсем нет. Однако делать это надо только в их спокойные минуты, а не в накаленной обстановке. В последнем случае наши слова только подливают масло в огонь.

4. Советы, готовые решения: «А ты возьми и скажи…», «Почему бы тебе не попробовать…», «По-моему, нужно пойти и извиниться», «Я бы на твоем месте дал сдачи».

Как правило, мы не скупимся на подобные советы. Больше того, считаем своим долгом давать их детям. Часто приводим в пример себя.

«Когда я был в твоем возрасте…» Однако дети не склонны прислушиваться к нашим советам. А иногда они открыто восстают: «Ты так думаешь, а я по-другому», «Тебе легко говорить», «Без тебя знаю!».

Что стоит за такими негативными реакциями ребенка? Желание быть самостоятельным, принимать решения самому. Ведь и нам, взрослым, не всегда приятны чужие советы. А дети гораздо чувствительнее нас. Каждый раз, советуя что-либо ребенку, мы как бы сообщаем ему, что он еще мал и неопытен, а мы умнее его, наперед все знаем.

Такая позиция родителей – позиция «сверху» – раздражает детей, а главное, не оставляет у них желания рассказать больше о своей проблеме.

В следующем разговоре отец не избежал подобной ошибки.

В субботу вечером сын в заметно подавленном настроении слоняется по дому.

ОТЕЦ: Ты что такой кислый?

СЫН: Да так, делать ничего не хочется.

ОТЕЦ: Пойди погуляй, погода какая хорошая.

СЫН: Нет, гулять не хочу.

ОТЕЦ: Ну, позвони Мише, сыграйте в шахматы.

СЫН: В шахматы надоело, да и Мишка сегодня занят.

ОТЕЦ: Возьми в конце концов книжку!

СЫН: Да ладно, пап, чего ты привязался. Не понимаешь ты меня. (Уходит в другую комнату, закрывает дверь.)

Разговор пошел иначе, когда отец вспомнил о методе активного слушания. Через некоторое время он заходит в комнату сына, садится рядом.

ОТЕЦ (положив руку на плечо мальчика): Все еще плохое настроение.

СЫН: Да, плохое.

ОТЕЦ (помолчав): Делать ничего не хочется.

СЫН: Ага, а тут еще этот доклад.

ОТЕЦ: Задали доклад приготовить.

СЫН: Ну да, к понедельнику, по мифам Древней Греции, а книжки нет, по чему буду готовить?

ОТЕЦ: Думаешь, где найти материал.

СЫН: Вот именно, негде… (Пауза.) Есть, правда, одна идея, у Кольки дома – энциклопедия.

ОТЕЦ: Пожалуй, там про это написано.

СЫН (уже бодрее): Сейчас я ему позвоню.

Звонит, договаривается о книге, говорит: «А потом погуляем».

Как часто дети сами приходят к тому же, что мы перед этим пытались им посоветовать. Но им надо самим принять решение – это их путь к самостоятельности. Очень важно давать детям такую возможность, хотя это, конечно, труднее, чем дать совет.

5. Доказательства, логические доводы, нотации, «лекции»: «Пора бы знать, что перед едой надо мыть руки», «Без конца отвлекаешься, вот и делаешь ошибки», «Сколько раз тебе говорила. Не послушалась – пеняй на себя».

И здесь дети отвечают «Отстань», «Сколько можно», «Хватит!». В лучшем случае они перестают нас слышать, возникает то, что психологи называют «смысловым барьером», или «психологической глухотой».

Папа и пятилетняя Вера идут по весенней улице. Тает снег, на тротуаре лужи. Вера проявляет повышенный интерес к лужам и сугробам.

ПАПА: Вера, если ты будешь наступать в воду, ты промочишь ноги. Если ты промочишь ноги, твой организм охладится. Если он охладится, ты можешь легко подхватить инфекцию. Ты должна знать, что весной в городе всюду много микробов.

ВЕРА (наступая в очередную лужу): Пап, а почему у дяденьки, который прошел, такой красный нос?

6. Критика, выговоры, обвинения: «На что это похоже!», «Опять все сделала не так!», «Все из-за тебя!», «Зря я на тебя понадеялась», «Вечно ты!»

Вы, наверное, уже готовы согласиться с тем, что никакой воспитательной роли такие фразы сыграть не могут. Они вызывают у детей либо активную защиту, ответное нападение, отрицание, озлобление, либо уныние, подавленность, разочарование в себе и в своих отношениях с родителем. В этом случае у ребенка формируется низкая самооценка, он начинает думать, что он и в самом деле плохой, безвольный, безнадежный, что он неудачник. А низкая самооценка порождает новые проблемы.

Вера некоторых родителей в воспитательное значение критики поистине безмерна. Только этим можно объяснить, что иногда в семьях замечания вперемежку с командами становятся главной формой общения с ребенком.

Давайте проследим, что может слышать ребенок в течение дня: «Вставай», «Сколько можно валяться?», «Посмотри, как у тебя заправлена рубашка», «Опять с вечера не собрал портфель», «Не хлопай дверью, малыш спит», «Почему опять не вывел собаку (не покормил кошку)? Сам заводил, сам и следи», «Опять в комнате черт знает что!», «За уроки, конечно, не садился», «Сколько раз говорила, чтобы мыл за собой посуду», «Устала напоминать про хлеб», «Гулять не пойдешь, пока…», «Сколько можно висеть на телефоне?», «Ты когда-нибудь будешь ложиться спать вовремя?!»

Помножьте эти высказывания на количество дней, недель, лет, в течение которых ребенок все это слышит. Получится огромный багаж отрицательных впечатлений о себе, да еще полученных от самых близких людей. Чтобы как-то уравновесить этот груз, ему приходится доказывать себе и родителям, что он чего-то стоит. Самый первый и легкий способ (он, кстати, подсказывается родительским стилем) – это подвергнуть критике требования самих родителей.

Что же может спасти положение, если ситуация в семье сложилась именно таким образом?

Первый и главный путь – постарайтесь обращать внимание не только на отрицательные, но и на положительные стороны поведения вашего ребенка. Не бойтесь, что слова одобрения в его адрес испортят его. Нет ничего более пагубного для ваших отношений, чем такое мнение. Для начала найдите в течение дня несколько положительных поводов сказать ребенку добрые слова. Например:

«Спасибо, что ты сходил в сад за малышом», «Хорошо, что ты пришел, когда обещал», «Мне нравится готовить с тобой вместе».

Иногда родители думают, что ребенок и так знает, что его любят, поэтому положительные чувства ему высказывать необязательно. Это совсем не так.

Вот горькое признание одной одиннадцатилетней девочки. «Моя мама меня не любит, я это точно знаю. Я проверяла это много раз. Вот, например, на днях Олег (старший брат) принес ей цветочки, и она ему улыбнулась. Вчера я тоже купила ей цветы, принесла и внимательно наблюдала за ее лицом: она мне не улыбнулась. Так что теперь я точно знаю: Олега она любит, а меня – нет».

Приходит ли нам в голову, что дети так буквально истолковывают наше поведение, слова, выражение лица? Всегда ли мы учитываем, что дети воспринимают мир в черно-белых тонах либо безусловно – да, либо безусловно – нет?

И еще вопрос: а мы сами хорошо бы выживали в условиях постоянной бомбардировки критикой со стороны нашего самого близкого человека? Не ждали бы мы от него добрых слов, не тосковали бы по ним?

7. Похвала. После всего сказанного, наверное, неожиданно и странно прозвучит рекомендация не хвалить ребенка. Чтобы разобраться в кажущемся противоречии, нужно понять тонкое, но важное различие между похвалой и поощрением или похвалой и одобрением. В похвале есть всегда элемент оценки: «Молодец, ну ты просто гений!», «Ты у нас самая красивая (способная, умная)!», «Ты такой храбрый, тебе все нипочем».

Чем плоха похвала-оценка? Во-первых, когда родитель часто хвалит, ребенок скоро начинает понимать: где похвала, там и выговор. Хваля в одних случаях, его осудят в других.

Во-вторых, ребенок может стать зависимым от похвалы: ждать, искать ее.

(«А почему ты меня сегодня не похвалила?»). Наконец, он может заподозрить, что вы неискренни, то есть хвалите его из каких-то своих соображений.

СЫН: Не получаются у меня эти буквы!

МАМА: Что ты, ты прекрасно их написал!

СЫН: Неправда, ты нарочно так говоришь, чтобы я не расстраивался!

А как же реагировать на успехи или правильное поведение ребенка?

Лучше всего просто выразить ему ваше чувство. Используйте местоимения «я», «мне» вместо «ты»:

ДОЧЬ: Мама, я сегодня по русскому получила сразу две «пятерки»!

МАМА: Я очень рада! (Вместо «Какая ты у меня молодец!»)

СЫН: Ведь правда, я плохо выступил?

ПАПА: Мне так не показалось. Наоборот, мне понравилось (то-то и то-то). (Вместо: «Ну что ты, ты выступил, как всегда, блестяще!»)

Это отрывок из письма одной родительницы в редакцию «Учительской газеты», где печатались материалы наших уроков.

Я много читала статей и книжек про воспитание детей. В некоторых из них встречались советы хвалить детей, но они меня очень смущали.

Дело в том, что я сама через это прошла. Меня в детстве много хвалили.

Привыкаешь к этому очень быстро, и меня раздражало и огорчало, что, когда подросла, не всегда отмечали похвалой оценки, помощь по дому и т. д. В школе, в университете я уже не могла без хвалебных слов – у меня просто руки опускались, ничего не хотелось делать, пока не заметят. А если не замечали, то я и поворачивалась боком: раз вы так, то и я ничего вам делать не буду. Но главной своей бедой считаю то, что и сейчас, достигнув двадцатисемилетнего возраста, я от любой задачи, которую ставлю перед собой, от любой работы жду в конечном счете не результата, а похвалы. И воттолько сейчас я прочитала в «Родительской газете» (наконец-то!) реальный ответ: «Я рада, что ты так сделал» (а не «Ты – молодец!»). Почему же так поздно вы дали конкретный пример? Как правило, все отговариваются тем, что у всех семьи разные, свои отношения, вот так нельзя, так тоже. А как можно?

Давайте побольше конкретных примеров, не такие уж мы дураки, будем сами, учитывая отношения, семьи и т. д., находить ответ. Но пример должен быть. Хоть один, это лучше, чем ничего. Спасибо вам, а то я чуть было и дочь (хоть и испытывала в душе колебания, помня свой опыт) не начала хвалить, хвалить, хвалить: «Ты у меня…», «Да какая ты…»

С уважением, Е. В. г. Пермь

8. Обзывание, высмеивание: «Плакса-вакса», «Не будь лапшой», «Ну просто дубина!», «Какой же ты лентяй!» Все это – лучший способ оттолкнуть ребенка и «помочь» ему разувериться в себе. Как правило, в таких случаях дети обижаются и защищаются: «А сама какая?», «Пусть лапша», «Ну и буду таким!»

Вот иллюстрация.

Тринадцатилетняя Маша приглашена с мамой на свадьбу. Девочка очень возбуждена, примеряет разные «наряды», хотя выбор не очень большой. Наконец, появляется перед мамой и бабушкой с завитыми волосами, в длинной юбке и туфлях на высоких каблуках (то и другое «занято» у старшей сестры).

МАША (входит, сияя): Ну как?!

МАМА: Господи! Ну и нарядилась! Прямо первая красавица. Смотри, как бы тебя с невестой не перепутали.

БАБУШКА: А туфли-то зачем? Ты в них, как жирафа на ходулях! (Лицо девочки гаснет, настроение испорчено.)

МАША: Ну и идите сами, а я никуда не пойду.

9. Догадки, интерпретации: «Я знаю, это все из-за того, что ты…», «Небось опять подрался», «Я все равно вижу, что ты меня обманываешь…»

Одна мама любила повторять своему сыну: «Я вижу тебя насквозь и даже на два метра под тобой!», что неизменно приводило подростка в ярость.

И в самом деле, кто из ребят (да и взрослых) любит, когда его «вычисляют»?

За этим может последовать лишь защитная реакция, желание уйти от контакта.

Пятнадцатилетний Петя приходит домой, обращается к маме.

ПЕТЯ: Мне никто не звонил?

МАМА: Никто. Я догадываюсь, ты ждешь звонка Лены.

ПЕТЯ: А тебе все надо знать?

МАМА: Надо. Например, я знаю, почему у тебя второй день плохое настроение: с Леной поссорился.

ПЕТЯ: Мам, ну хватит! Какое тебе дело!

Близок к этому следующий тип ошибок.

10. Выспрашивание, расследование: «Нет, ты все-таки скажи», «Что же все-таки случилось? Я все равно узнаю», «Почему ты опять получил двойку?», «Ну почему ты молчишь?».

Удержаться в разговоре от расспросов трудно. И все-таки лучше постараться вопросительные предложения заменить на утвердительные. Об этом мы уже говорили на предыдущем уроке.

Привожу дословно короткий разговор, где мать допускает именно такую ошибку:

ДОЧЬ (зло): Вот смотри, что я получила!

МАМА: Четыре по математике. Почему же ты злишься?

ДОЧЬ: Да, злюсь, а почему, не знаю. А ты спрашиваешь: «Почему да почему?» (Уходит от разговора, замыкается.)

Более удачный вариант был такой (реальный диалог):

ДОЧЬ (зло): Вот смотри, что я получила.

МАМА: Четыре по математике. Но я чувствую, что ты злишься.

ДОЧЬ: Да, я злюсь, а почему, не знаю.

МАМА: Тебе плохо.

ДОЧЬ: Да, плохо… Я не хочу, чтобы ты уходила.

МАМА: Ты хочешь, чтобы я осталась дома.

ДОЧЬ: Да (просительно). Мам, пожалуйста, не ходи сегодня на занятия!

Удивительно, как одно, совсем, казалось бы, незначительное изменение в ответе взрослого (вместо: «Почему же ты злишься?» – «Я чувствую, что ты злишься») может повернуть разговор иначе.

Порой разница между вопросом и утвердительной фразой может показаться нам почти незаметной. А для переживающего ребенка эта разница велика, вопрос звучит как холодное любопытство; утвердительная фраза – как понимание и участие.

11. Сочувствие на словах, уговоры, увещевания. Конечно, ребенку нужно сочувствие. Тем не менее есть риск, что слова «я тебя понимаю», «я тебе сочувствую» прозвучат слишком формально. Может быть, вместо этого просто помолчать, прижав его к себе. А во фразах типа: «Успокойся», «Не обращай внимания!», «Перемелется, мука будет» он может услышать пренебрежение к его заботам, отрицание или преуменьшение его переживания.

ДОЧЬ (расстроенная): Знаешь, я сегодня в школе бежала по коридору, а Сережка Петров поставил мне подножку, и я упала.

ОТЕЦ: Ну ничего, пустяки, ты же не разбилась.

ДОЧЬ: Да, пустяки, а все мальчишки смеялись.

ПАПА: Да брось, не обращай внимания!

ДОЧЬ: Тебе легко говорить, а мне обидно!

12. Отшучивание, уход от разговора.

СЫН: Знаешь, папа, терпеть не могу эту химию и ничего в ней не понимаю.

ПАПА: Как много между нами общего!

Папа проявляет чувство юмора, но проблема остается. А что уж говорить о таких словах, как «Отстань!», «Не до тебя», «Вечно ты со своими жалобами!»

Тренируем слух

Познакомившись с длинным списком неудачных высказываний, родители обычно восклицают: «И это нельзя, и то нельзя – что же можно?»

И тут возникает необходимость активно слушать уже их самих:

– Вы озадачены и растеряны.

– Конечно! Оказывается, что до сих пор все делали не так. И потом, ответить правильно очень трудно, все время лезут привычные советы и замечания.

– То есть вам трудно подбирать необходимые фразы.

– Ну да, они такие непривычные. Неужели нельзя по-старому?

– Вам хочется по-старому…

– Да!.. То есть нет. Я же вижу, что это ни к чему хорошему не приводит.

В таких случаях мой учитель, профессор Алексей Николаевич Леонтьев, любил приводить одно сравнение, и снова речь пойдет о велосипеде.

Представьте себе, что люди никогда не видели велосипедов. И тут им на суд предлагают сразу две конструкции – трехколесный и двухколесный. Какой велосипед они предпочтут? Конечно, трехколесный. Почему? Потому что, сев на него, они поедут сразу легко и «естественно». Преимущества же двухколесного останутся для них за семью печатями… пока они не затратят время и усилия на овладение им. Вот тогда они поймут все замечательные свойства «неудобного» велосипеда.

Замечу, что наши привычные обращения к ребенку с советами, назиданиями и упреками – это не «естественные», а тоже выученные фразы. Но они подобны неэффективной езде на машине старой конструкции.

Психологи всего мира потратили много усилий, чтобы усовершенствовать эту конструкцию и помочь родителям научиться «ездить» на «лучшей машине». В основе новых навыков общения, которыми мы пытаемся овладеть, лежат гуманистические принципы: уважение к личности ребенка, признание его прав на собственные желания, чувства и ошибки, внимание к его заботам, отказ от родительской позиции «сверху».

Очень важно научиться слышать собственные ошибки. Давайте для упражнения нашего слуха разберем запись «типичного домашнего конфликта», сделанную мамой. Были ли некоторые ответы родителей неудачными, и если да, то к какому типу ошибок они относились?

ДОЧЬ (четырех лет): Мама, кушать скорее!

МАМА: Садись, я уже налила.

ДОЧЬ (Садится за стол, гримаса): У, этот суп невкусный. Я не буду.

МАМА: Оставь и уходи (Приказ.)

ДОЧЬ: Я есть хочу!

Вмешивается папа.

ПАПА: Сядь и ешь без капризов! (Приказ.)

ДОЧЬ (на грани слез): А я с морковкой не люблю.

МАМА: Я тебе ее выловлю.

ДОЧЬ: А все равно…

МАМА (взрывается): Я не для того варила, чтобы ты тут носом крутила! (Назидание, критика.)

У дочери закапали первые слезы…

ПАПА: Сядь хорошо и ешь. Набирай ложку. В рот! Жуй, жуй, а не держи во рту! (Приказ, команда.)

ДОЧЬ: А мне невкусно!!!

МАМА: Уходи из-за стола, ходи голодная. (Команда, угроза.)

ПАПА: Я вот сейчас… (Угроза.)

Дочь со слезами берет ложку, начинает есть через пень-колоду. Через минуту ест нормально, через пять минут съедает все. Но настроение у всех испорчено.

Для поднятия настроения приведу в заключение другой реальный диалог. Он показывает, как родитель вполне может хорошо послушать ребенка, преодолев свои воспитательные штампы.

«Рассматриваем с дочкой фотографию группы детского сада. Дочка показывает на воспитательницу (замечаю, что на фотографии ее лицо поцарапано).

ДОЧЬ: Видеть ее не могу!

Я: Тебе очень неприятно ее видеть.

ДОЧЬ: Да, она очень злая.

Я: Она тебя обижала.

ДОЧЬ: Да, она ругала меня борзой собакой и говорила, что если я наябедничаю, то уж она тогда…

Я: Тогда она что-то сделает…

ДОЧЬ: Да. Она не говорила, что.

Я: Тебе не хотелось это рассказывать раньше.

ДОЧЬ: Да, я боялась (готова заплакать).

Беру ее на руки».

В этом диалоге мама уже в первой фразе избежала возможного строгого замечания: «Как ты можешь так говорить о воспитательнице! И почему ты поцарапала фотографию?» Вместо этого она «озвучила» чувство ребенка, показала, что готова разделить и принять его. Это помогло девочке освободиться от загнанных вглубь страха и обиды.

Помечтать вместе

Бывает, что ребенок настойчиво требует невозможного, при этом плачет и очень расстроен. Уговоры не действуют, кажется, что и слушание не поможет. Что тогда делать? Можно попробовать помечтать с ним вместе о невозможном.

Хорошо известно, что дети любят фантазировать. Слушая сказки или играя, они буквально погружаются в воображаемый мир и живут в нем не менее полно, чем в реальном. Можно присоединиться к этому миру ребенка, играя в его мечты и фантазии. Таким способом удается помочь в его эмоциональных трудностях.

Вот два примера.

Мама укладывает Сережу спать, мальчик капризничает.

СЕРЕЖА: Не буду, не хочу спать. (Пауза.) Когда папа приедет? Я устал его ждать. (Папа в длительной командировке и приедет не скоро.)

МАМА: Ты очень соскучился.

СЕРЕЖА: Да, очень. Уже больше не могу…

МАМА: Я тоже скучаю. Давай вообразим, что папа приезжает. Как это будет?

СЕРЕЖА (оживляясь): Он нам звонит с вокзала и говорит: «Я уже здесь, скоро буду у вас!»

МАМА: Да, мы очень обрадовались, начинаем наводить порядок…

СЕРЕЖА: Нет, порядок мы уже навели, и ты уже испекла пирог.

МАМА: Да, конечно. Мы начинаем накрывать на стол, ставить пирог, тарелки и чашки.

СЕРЕЖА: Я достаю из «гаража» свою новую машинку и еще альбом, где рисовал танки.

МАМА: Вот слышим шаги у двери, звонок…

СЕРЕЖА: Я бегу открывать – папа!!! Он смеется, поднимает меня на руки…

Разговор продолжается еще несколько минут, после чего мальчик засыпает с улыбкой на лице.

Другой пример – на тему, многим знакомую.

ЛЕНА: Пап, я хочу шоколадку, купи-и-и.

ПАПА: По-моему, мама тебе уже вчера покупала.

ЛЕНА: Одну, и то маленькую.

ПАПА: А ты хочешь много.

ЛЕНА: Да, много-много.

ПАПА: Десять штук, а лучше пятьдесят.

ЛЕНА (подхватывая игру): Нет, сто, тысячу!!!

ПАПА: Мы покупаем тысячу шоколадок, нагружаем Павликову коляску и везем домой.

ЛЕНА (смеется): Все удивляются: «Откуда у вас столько шоколада?» Собирается много детей, и мы начинаем всех угощать.

Когда дети и родители вместе фантазируют, создается особая атмосфера контакта и взаимопонимания. Чувство огорчения ребенка сменяется радостью разделенной мечты.

Домашние задания

Задание первое

Попробуйте определить, к какому типу ошибочных высказываний относится ответ родителя (ключ вы найдете в самом конце урока).

ДОЧЬ: Никогда не пойду больше к зубному!

МАТЬ: Не выдумывай, на завтра у нас талончик, надо долечивать твой зуб. (1)

ДОЧЬ: Я больше не выдержу. Знаешь, как было больно!

МАТЬ: Не умерла же. В жизни часто приходится терпеть. А не будешь лечить, останешься без зубов. (2)

ДОЧЬ: Тебе хорошо говорить, тебе так не сверлили! И вообще ты меня не любишь!

СЫН: Представляешь, я пропустил две последние тренировки, и тренер продержал меня сегодня в запасе.

МАТЬ: Ну, ничего, кому-то там тоже надо сидеть, не ты, так другой мальчик, а потом – сам виноват. (3)

СЫН: Пусть другой сидит, а я не хочу. Это ведь несправедливо: Петров слабее меня, а его поставили играть.

МАТЬ: Откуда ты знаешь, что он слабее? (4)

СЫН: Знаю! Я один из лучших в команде.

МАТЬ: Я бы на твоем месте так не заносилась, надо быть более скромным. (5)

СЫН (с досадой): Да что с тобой говорить, не понимаешь ты…

Девочка пяти лет – отцу (плачет): Посмотри, что он (брат двух с половиной лет) сделал с моей куклой! Нога теперь болтается.

ПАПА: Да, а как это случилось? (6)

ДОЧЬ: Откуда я знаю! Моя ку-у-колка!

ПАПА: Успокойся, что-нибудь придумаем. (7)

ДОЧЬ: Не могу-у успокоиться, ку-у-колка моя…

ПАПА (радостно): О, я придумал! Представь себе, что она попала в аварию и стала инвалидом, симпатичный такой инвалидик. (Улыбается.) (8)

ДОЧЬ (плачет сильнее): Не хочу представляя-я-ть… Не смейся. Я убью его в следующий раз!

ПАПА: Что ты такое говоришь?! Чтобы я никогда таких слов не слышал! (9)

ДОЧЬ: Ты плохой, я пойду к маме. Ма-а-ам, посмотри…

Задание второе

Сделайте то же, что в задании 1, на этот раз рассматривая рисунки на страницах 222–223–224. (Ключ в конце урока.)

Задание третье

Понаблюдайте за своими беседами с ребенком, особенно в те моменты, когда у него что-то случилось. Не узнаете ли вы в них некоторые типы высказываний из нашего списка? Продолжайте упражняться в активном слушании. Это самый главный навык, без овладения которым вам будет невозможно продвигаться дальше в наших уроках.

Задание четвертое

Попробуйте провести один день без слов критики или упрека в адрес вашего сына или дочери. Замените их фразами одобрения по любому подходящему поводу или без повода. Посмотрите на реакцию ребенка.

Вопросы родителей

«Что, так уж никогда нельзя задавать вопросы, давать советы и так далее?»

ОТВЕТ: Замечу еще раз, что все разобранные нами типы ответов не стоит применять вместо активного слушания, то есть когда у ребенка есть эмоциональная проблема. Если же он спокоен или если вы чувствуете, что эмоциональный контакт у вас уже есть, то можете беседовать более свободно. Один вопрос среди десяти «понимающих» фраз вряд ли испортит дело. Некоторые родители даже находят полезным иногда нарушать строгие правила активного слушания, чтобы их новый стиль беседы с ребенком не выглядел уж столь отличным от старого. Однако важно узнавать «старые» фразы и не позволять им выскакивать автоматически.

Ключ к заданию 1

(1) Приказ.

(2) Доводы, угроза.

(3) Увещевание, критика.

(4) Вопрос.

(5) Совет, критика.

(6) Выспрашивание.

(7) Увещевание.

(8) Совет, подшучивание.

(9) Нравоучение, угроза.

Ключ к заданию 2^[3]

(1) Приказ.

(2) Догадка, предположение.

(3) Нотация.

(4) Угроза.

(5) Совет.

(6) Высмеивание.

(7) Чтение морали.

(8) Выспрашивание.

(9) Уговоры.

(10) Уход от разговора.

(11) Критика.

(12) Совет, похвала.

Глава 3. Искусство слушать

Тонкости, детали, подсказки

Родители постоянно жалуются, что, несмотря на кажущуюся простоту «формулы» активного слушания, по-настоящему выслушать ребенка у них не получается. В этой главе мы обсудим важные дополнительные подробности понимающей беседы, которые помогут вам быстрее и лучше освоить активное слушание. Сделаем это в форме ответов на вопросы. Эти вопросы не выдуманы, они собраны от многих читателей первой и второй книг, а также участников тренингов.

«Как не бояться периодов молчания во время беседы?»

ОТВЕТ: Прежде всего, замечу, что молчание молчанию рознь. Иногда молчание может означать обиду или ссору, а иногда – уважение к собеседнику, к «пространству» другого.

При активном слушании молчание очень важно и имеет особое значение. Напомню, что по правилам активного слушания вы обязательно держите паузу после вашего ответа. И вообще, следите за тем, чтобы бо?льшая часть времени разговора принадлежала вашему собеседнику.

Однако начинающие «слушатели» часто торопятся ответить, предполагая, что чем быстрее они отзовутся, тем лучше. Пауз боятся (!), потому что думают, что говорящий почувствует себя некомфортно.

В действительности чаще происходит наоборот: собеседник не успевает сказать все, что хотел, ваши фразы мешают ему сосредоточиться и подумать; а вы, порой, выглядите как «попугай», без особого смысла повторяющий сказанное.

Именно случаи поспешного повторения слов говорящего порождают негативное отношение к активному слушанию и жалобы на его искусственность.

Чтобы избежать всего этого, стоит помнить о «пассивном слушании». Ведь «пассивное слушание» – это вариант активного слушания, но только без ваших развернутых ответов. Вы активны в том смысле, что настроены на «волну» говорящего, и обнаруживаете это позой, мимикой, жестами, междометиями.

Итак, не стоит торопиться отвечать, дайте вашему партнеру договорить и еще повремените с ответом. Побудьте с ним в молчании. Эта пауза даст вам время подумать о его проблеме и найти нужные слова. Запишем эту важную рекомендацию:

Важно помнить о периодах «пассивного слушания» при беседе. Паузы «работают» и на вас и на собеседника.

«А как узнать, когда пора прервать молчание?»

ОТВЕТ: Вот один из рецептов: внимательно следите за глазами собеседника. Если его взор устремлен «внутрь», или в сторону, или мимо вас, значит, сейчас он занят своими мыслями и от вас ничего не ждет. Если же он вопросительно взглянул на вас, значит, вы можете снова вступить в разговор.

«А у меня активное слушание не работает, дочь продолжает не слушаться. Что мне делать?»

На просьбу описать конкретную ситуацию, мать рассказывает:

Вчера я ей говорю: «Пора идти спать, уже поздно». Она отвечает: «Не пойду, рано еще!».

Я ее активно послушала: «Ты не хочешь идти спать». Она в ответ: «Да, не хочу», и продолжала смотреть телевизор.

В основе таких вопросов лежит, к сожалению, очень стойкое ошибочное предположение.

Не следует думать, что активное слушание предназначено для того, чтобы ребенок выполнял ваши желания или требования.

Это вовсе не какой-то еще один хитрый способ добиться своего. Как уже много раз говорилось, уметь правильно слушать ребенка нужно для того, чтобы установить с ним контакт. Когда он убеждается, что вы готовы его понять, он легче идет вам навстречу, хотя не обязательно в ту же минуту!

Когда ребенок убеждается, что вы готовы его понять, он легче идет вам навстречу, хотя не обязательно в ту же минуту!

Этот же вопрос позволяет напомнить о том, что активное слушание нужно использовать не во всех, а только в определенных ситуациях, а именно, когда сильнее переживает ваш ребенок, а вы относительно спокойны. Подозреваю, что в только что рассказанном случае больше беспокоилась мать.

«Если ребенок еще не говорит, можно ли его активно слушать?»

Конечно можно, больше того, матери, как правило, делают это интуитивно. Посмотрим, как это происходит. Вот, грудной младенец начинает беспокоиться, покряхтывает или плачет. Мать подходит и ласково говорит:

«Что такое? Наверное, ты проголодался… хотя еще рано… А может быть, ты хочешь пить?» – дает ему бутылочку с водой, но ребенок крутит головой, отказывается.

«А, не хочешь! Наверное, ты просто мокренький? – пробует, – Нет, сухой. Наверное ты просто устал лежать на спинке», – берет его на руки.

Что происходит? Мать озвучивает недовольство ребенка, показывает, что она с ним, ищет, в чем его «проблема». Ребенок еще не понимает ее слов, но действиями она старается помочь, и голос ее звучит сочувственно. Мать «слушает» его интонацией и делом.

«Что делать, если ребенок не желает общаться и попытки поговорить с ним отвергаются с самого начала?»

Ваша беседа может «не пойти» по очень разным причинам.

Во-первых, вы можете допустить одну из типичных ошибок.

Предположим, сын пришел домой с гуляния хмурый. Следующие возможные фразы будут неудачными:

– Что опять случилось? (расспросы с оттенком критики в слове «опять»),

– Наверное, подрался с кем-то… или с Мишей поссорился (диагнозы).

– Нечего киснуть, садись за уроки! (нравоучение, приказ).

Ясно, что при таком начале разговор вообще не состоится.

Во-вторых, неловкая попытка соблюдать правила может вызвать подозрение и протест, как в следующем случае. Рассказывает мама, участница занятий для родителей:

«Прихожу и начинаю активно слушать сына-подростка. Повторила его слова, а он говорит: «Что это ты так странно со мной разговариваешь?». Тогда я рассказала, что мы проходим такой прием на занятиях. Так вышло еще хуже: «Ну, нет, я тебе не кролик, нечего со мной экспериментировать!» Что мне теперь делать?»

Не стоит торопиться рассказывать все близкому или ребенку, которого вы хотите послушать. Он не должен знать о вашей двойной задаче: проявить сочувствие и освоить технику слушания. Можно с гораздо меньшими издержками для начала послушать его «пассивно», о чем мы только что говорили. Это вам поможет следить за интонацией голоса, которая порой красноречивее слов. А к естественным интонациям фраз вы придете после некоторой практики.

«А есть ли другие причины непринятия ребенком активного слушания?»

Да, есть еще одна опасность: пытаясь «правильно» слушать, вы можете невольно усугубить проблему ребенка, и тогда тот не захочет продолжать. Посмотрим на такой короткий разговор: (жирным шрифтом – слова матери)

Дочь: Знаешь, у меня не очень получается с математикой.

Мать: Ты считаешь, что в математике ты тупица!

Дочь: Ну, нет, это ты уж слишком! Вот всегда так, и пожаловаться нельзя!

Усиление негатива в вашем ответе может быть не таким резким, тем не менее все равно может «затормозить» беседу. Вот рассказ матери на ту же школьную тему:

«Приходит сын из школы. Вижу, чем-то расстроен. Хочется спросить: «Что случилось?», но по опыту знаю, что ответит «Ничего!». Поэтому действую более «грамотно» и говорю:

«Ты в плохом настроении», – а он в ответ:

«Да!», – и молчит.

Тогда я: «Ты очень расстроен».

А он (сердито): «Ну, сказал же, да!» – и ушел в другую комнату. Что мне было делать?»

Заметим, что мать начала хорошо, и получила первое «Да» сына (признак начавшегося контакта). Но затем мать сделала на первый взгляд незначительную ошибку: во второй фразе сказала «очень расстроен». Это «очень» могло прозвучать не как сочувствие, а как (невольное) усиление мрачного настроения сына. Итак,

При активном слушании необходимо следить за тем, чтобы ваши слова не усиливали негативное чувство или трудность ребенка.

Но никто не застрахован от ошибок, и может случиться, что разговор все-таки не пошел. Что же тогда делать?

Мы уже знаем, что всякое «да» говорит о начавшемся контакте, а всякое «нет» – о прерывании его. Но вы всегда можете озвучить его отказ, и таким образом получить снова «да». Главное – не теряйтесь.

Возьмем тот же разговор матери. После первого «Да» мальчик замолчал. Подождав немного, и особенно видя, что сын отвернулся, мать могла бы сказать: «и разговаривать не очень хочется…». Скорее всего, сын ответил бы: «Да, не хочется», – и это был бы знак возобновления контакта, пусть не разговора, но взаимопонимания. После этого мать могла бы оставить сына в покое, избежав его раздражения.

Итак, мы можем записать следующее:

Если вы натолкнулись на нежелание ребенка продолжать беседу, не теряйтесь: вы можете озвучить это его нежелание, и тогда снова окажетесь настроенным на его «волну».

В продолжение подобного разговора могут быть и другие варианты. Например, мать могла сказать:

«Ты расстроен и хотел бы как-нибудь развеяться. Может быть, закусим, у нас сегодня вкусный борщ!»

Здесь высказывается догадка, что мальчик сейчас не хочет думать о неприятном, к тому же он, скорее всего, голоден. Верность догадки проверится тут же его ответом «Да» или «Нет». Что же касается предложения закусить, то мать здесь переходит к «активному слушанию делом». А такую форму внимания порой ничем не заменишь!

Приведу еще один маленький пример успешной реакции мамы на отказ ребенка.

«Моей дочке два года и десять месяцев. Вчера идем с ней на занятия. Дочка застревает около любимого сугроба, говорит:

– Не хочу на занятия, хочу гулять! Не хочу на занятия.

Хотя мы торопились, я не стала ее тянуть, а сказала:

– Не хочешь идти, хочешь гулять.

– Да-а!

– Хочешь в сугробе поваляться.

– Да-а!

– А что тебе мешает?

Очень сильно задумывается. Потом:

– Не знаю.

Еще думает (я молчу). Пару раз говорит «хочу гулять». Потом думает еще, и вдруг произносит:

– Пойдем на занятия».

Так бастион сопротивления ребенка падает, когда ему уже не нужно воевать.

«Как продолжить беседу?»

Часто спрашивают:

«Бывает, беседа останавливается, и ты не знаешь, что говорить дальше: ты уже повторил, что он сказал, снова повторять нет смысла, а теперь он молчит – и ты молчишь! Что делать?»

Действительно, продолжение доверительного разговора – дело непростое. Многократное повторение слов или фраз не помогает.

Здесь можно действовать по-разному. Во-первых, можно просто помолчать. О том, что не стоит бояться молчания, мы говорили выше. Замечу, что молчание может быть долгим. Например, К. Роджерс мог держать паузу по 5–10 минут! Важно только при паузе «не терять» контакта (например, глаз), чтобы по некоторым признакам вашего поведения ребенок чувствовал, что вы продолжаете быть с ним.

Во-вторых, очень помогает фраза: «И ты очень хочешь, чтобы…», и дальше вы называете то, что, по вашему предположению, он хочет. Или, еще лучше, даете ему завершить эту фразу, то есть сказать, о чем именно он мечтает, или что намеревается сделать. Эти слова могут дать разговору новый поворот, направить его в конструктивное русло.

Подробности и детали техники активного слушания очень важны. Они помогают найти нужные интонации, слова и фразы, помнить о паузах и многое другое. Не сомневаюсь, что при желании и некоторых усилиях вы все это освоите, о чем говорит опыт многих родителей. Об этом они с удовольствием рассказывают и пишут в письмах. В то же время важно различать «технику» активного слушания как набор правил – и технику активного слушания как искусство контакта.

Техника еще не все!

Недавно в Интернете мне попалось обращение матери за помощью: «Мой сын меня не слушается, не учится, не помогает, грубит, совсем разболтался! Не знаю, что делать! Только, пожалуйста, не говорите мне об «активном слушании по-Гиппенрейтер», оно совершенно не помогает!»

Похожие слова прозвучали на недавней моей встрече с читателями. Одна мама сказала: «Моей дочери семь лет. Когда она была еще совсем маленькой, я купила и прочла все ваши книги, и до сих пор их читаю. Я знаю все – и как активно слушать, и многое другое, о чем вы пишете. Я все это делаю – и никакого результата! У нас с дочкой все время «находит коса на камень»!»

Тогда я предложила тут же провести маленький эксперимент. С согласия мамы, мы решили посмотреть, как именно она освоила «все». Разыграли одну из обычных сцен ее столкновения с упрямой дочкой (я была в роли дочки). Повторив первую фразу дочки, мама со второй фразы повысила голос и потребовала «прекратить эти капризы!». Настоящее активное слушание не получилось. Мать призналась, что в этой разыгрываемой сцене в ней поднялась привычная волна гнева!

Итак, подход к активному слушанию как к набору правил для усвоения, тем более, чтение о них в книге не помогают. В результате появляются разочарования и отрицание этого метода. Но, помимо внешней стороны, подлинное активное слушание имеет внутреннюю сторону. Это эмоциональное состояние «слушателя», то есть родителя, как реакция на слова или действия ребенка. А такая реакция зависит от многих факторов, и прежде всего от установок родителя.

Не возлагайте все надежды на технику. Сама по себе она не работает! Важны еще и ваши внутренние переживания

В связи с этим стоит посмотреть на некоторые свои привычки и установки:

– Насколько вы категоричны в своих ожиданиях и требованиях?

– Что запрещаете или разрешаете?

– Во что вмешиваетесь?

– Как реагируете на непослушание?

– За что наказываете?

Эти и подобные вопросы обсуждаются во многих книгах (в том числе и нашей). В них содержатся советы и рекомендации. Но следовать советам, меняя себя «в лоб», даже при сильном желании, обычно не получается.

Менять свои установки и чувства прямыми стараниями людям не удается.

Тем не менее, выход есть! Он заключен в самом методе активного слушания.

Скрытая «магия» активного слушания

Очень хочу передать вам свою веру в силу метода активного сочувственного выслушивания ребенка.

Для его освоения необходимо набраться терпения, проявлять настойчивость; научиться внимательно следить за каждым своим словом, и при всем этом не упускать из вида реакции ребенка (насколько он почувствовал себя понятым).

При такой настойчивой вдумчивой практике обязательно происходят изменения в самочувствии и поведении родителей! О них мы уже упоминали в первой главе этой части. С удивлением и нескрываемой радостью родители замечают, что стали спокойнее, терпимее, мягче. Активное слушание каким-то образом магически действует на самого слушателя. Попробуем разобраться, в чем тут дело?

Возьмем самые первые шаги: родитель слышит жалобу ребенка, повторяет ее и молчит в ожидании ответа (держит паузу!). Все это довольно непривычно, а привычно высказать свое мнение, в общем, заявить о себе. Но правила активного слушания не дают это делать. Они заставляют затормозить «естественные реакции» родителя, а вместо этого сказать о переживании ребенка – и затем ждать ответа!

А чтобы найти слова, которые выразят переживание ребенка, нужно понять его, вчувствоваться, «сопережить» то, что с ним происходит. Это уже внутренняя, душевная работа родителя, и никакие внешние приемы ее обеспечить не могут. Формальные слова сочувствия, если они не заполнены чувством изнутри, будут звучать искусственно. Им не поверит, ни взрослый, ни ребенок, ребенок особенно.

Настоящее понимание ребенка – это всегда внутренний процесс в вашей душе.

Когда разговор в правильном стиле продолжается, то получается, что родитель и ребенок «на два голоса» рассказывают о том, что в ребенке происходит, к тому на его языке. Так отозваться на эмоцию или трудность ребенка – это совершенно новый опыт для родителя. А когда подобный опыт накапливается, он приводит к качественной перестройке сознания: из говорящего и воспитывающего родитель превращается в слушающего и понимающего.

Таким образом, функция правил активного слушания в том, чтобы помочь родителю, и даже заставить его переключить внимание с себя на ребенка, чтобы эмоционально сопережить его состояние. Однако эти правила работают только тогда, когда они стали привычкой.

Правильное активное слушание превращает родителя из «говорящего» и «воспитывающего» в слушающего и понимающего.

В этом состоит магия активного слушания. Остается добавить, что с ребенком тоже происходят чудесные изменения: он благодарно отзывается на понимание, обнаруживая чуткие и трогательные стороны своей души.

Успешные результаты, которые ждут и вас

Посмотрим, как это случается в жизни, когда в напряженной ситуации родителю удается успешно пройти критическую точку – переключить внимание с себя на ребенка. Это живые истории, которые, как и все в жизни, содержат больше, чем схемы, и мы вместе постараемся обсудить это большее.

Начну с рассказа матери, которая недавно, но решительно встала на путь изменения своего общения с дочерью.

«Я вернулась домой с работы поздно, в одиннадцатом часу вечера. В коридоре из спальни появляется старшая, семилетняя Катя:

– Мама, я хочу кушать!

Как правило, моя реакция на такое заявление была бы:

«Какая еда на ночь?! Это вредно! И вообще, давно должна быть в кровати!» Однако, прокрутив подобный ответ в голове, я поняла, что он совсем не стыкуется с информацией и практикой полученной на семинаре для родителей, и я ответила:

– Хорошо! Ты хочешь есть.

Катя сонным голосом:

– Да, мам, и чего-нибудь вкусненького.

Идем на кухню, я продолжаю:

– Хочешь чего-то вкусненькое.

– Я хочу лапшу, такую маленькую, которую Оля (младшая сестренка) на ужин кушала!

Понимая, что это абсолютно противоречит моему привычному поведению, разогреваю ей лапшу.

– Я хочу с соусом!

– С соусом…

– Да, с кетчупом! (Новое испытание! Кетчуп не разрешаю).

Даю лапшу, кетчуп, она все доела, я забираю тарелку – и тут Катя обхватывает меня, прижимается и говорит:

– Мамочка, прости меня, пожалуйста… (за что-то там), я по тебе скучаю…

Она что-то сказала еще, я не услышала, потому что от шока чуть тарелку из рук не выронила, и не поверила своим ушам и глазам!

Этот результат для меня был желаем, и в то же время очень неожиданным, и даже внезапным! На глазах буквально навернулись слезы от того, как много нежности не реализовано было в наших отношениях с тех пор, как я пыталась «воспитывать» свою дочку!»

В этой истории стоит отметить, по крайней мере, три момента: во-первых, мама осознанно затормозила свои привычные замечания – критику и выговоры. Во-вторых, заметим: все просьбы дочки были наперекор маме, но мама успешно справлялась, благодаря решению общаться по-новому (отдадим ей должное!). Наконец, третье и самое сильное впечатление – неожиданный прорыв нежных чувств девочки, который потряс маму. Она увидела, что за «вредным поведением» девочки стоит тоска по ее, маминой, любви и вниманию! Так открылись двери к глубокому эмоциональному контакту мамы с девочкой! Такие моменты запоминаются, меняют отношения и нас самих!

Другая история похожа на предыдущую. Те же усилия мамы, те же «испытания» ее характера, которые устраивает ребенок.

«Вечером, когда я вернулась домой с семинара для родителей, мой шестилетний сын сразу же попросил поставить для него мультфильм, который мне не нравится (и он об этом знал). Последние две недели в моем присутствии он не хотел делать ничего, кроме просмотра этого мультфильма! Находясь целый день с няней, он ни разу не просил этого у нее. Но, увидев меня, заведомо зная мою реакцию, он начал именно с этого. Обычно в таких ситуациях я говорила: «Ты постоянно смотришь одно и то же, не хочешь заниматься ничем другим. У тебя есть масса других развивающих программ, много книг, игр. Займись чем-нибудь другим. Этот мультфильм больше смотреть нельзя!»

После чего возникали слезы, истерики, обиды.

На этот раз я попробовала изменить тактику.

– Ты хочешь, чтобы я включила тебе этот мультфильм, – сказала я в утвердительной форме.

– Да, хочу смотреть именно этот мультфильм, потому что он мне очень нравится!

– Тебе очень нравится именно этот мультфильм.

– Да, очень!

Я выдерживаю паузу… (он продолжает):

– Но ты никогда не разрешаешь мне его смотреть!

– Ты сердишься из-за того, что мама не разрешает тебе смотреть мультфильм, который тебе очень нравится.

– Да, мне этого так хочется.

Я выдерживаю паузу… (он продолжает):

– Я хочу смотреть мультфильм с тобой, мама. Тебя не было дома целый день, и я очень соскучился.

– Ты очень соскучился, мой малыш, и хочешь со мной смотреть мультфильм.

– Очень хочу!

Я обнимаю ребенка, он бежит в свою комнату, приносит папку… с обучающими программами (!). Ребенок сам выбирает диск «Учимся читать» и предлагает посмотреть его немного, а затем вместе почитать его любимую книгу.

На этот раз нам удалось избежать конфликта, переключиться на занятия, устраивающие нас обоих. А также я смогла понять, что ребенок своим поведением не просто пытается сделать что-то назло, а хочет привлечь мое внимание».

Открытия, которые сделали мамы в приведенных историях, были и о себе и о ребенке. Когда ребенок с благодарностью откликается на понимание, это «растапливает» душу родителя, его категоричность и жесткие воспитательные установки.

Активное слушание смягчает жесткие воспитательные установки родителя.

Еще один запоминающийся случай мы находим в книге американского психолога Ле Шан.

Когда праздник по случаю дня рождения Дэвида подходил к концу, его младший брат Питер начал вести себя чудовищно. Четырехлетнему малышу было тяжело пережить, что мать и отец сосредоточили все свое внимание на Дэвиде. Когда отец протянул ему стакан молока, Питер ударил его по руке и сказал: «Я не люблю тебя, уйди и оставь меня одного!»

Отец мог бы задать ему суровую трепку, сказать, что он гадкий мальчишка, и отправить в постель без ужина, но он поступил иначе: серьезно посмотрел на Питера, тот в ответ посмотрел на него широко раскрытыми глазами, потрясенный сам своим поведением. Затем он взял мальчика на руки и сказал: «Бедный Питер, ты огорчен и рассержен. Давай пойдем в твою комнату и отдохнем».

Внутренний смысл агрессивного выпада мальчика был ровно противоположным его поведению: «Мне так нужна ваша любовь, и я так долго ее жду!» Отец услышал это «скрытое послание» и дал ребенку то, чего ему не хватало.

Уверена, что у вас будут накапливаться подобные замечательные примеры. Продолжение ваших усилий поможет углублять и делать все более радостным общение с детьми, а также с близкими и с другими окружающими. Тем не менее активного слушания не достаточно для успешного общения. Совершенно необходимо освоить еще одну технику. О ней – в следующей главе.

Активное слушание нужно всем!

Глава 4. Чувства родителей

Как быть с нашими чувствами?

Пытаясь сочувственно слушать ребенка, родители неизбежно наталкиваются на главную трудность: их собственные эмоции. Нередко они задают вопрос: «А как быть с нашими чувствами? Ведь мы тоже волнуемся, сердимся, устаем. С детьми нам бывает трудно, порой мучительно! Что нам делать с нашими собственными переживаниями? Кто будет слушать нас?»

Вопросы эти справедливы, и, конечно, они давно назрели. В этой главе мы попытаемся на них ответить.

Для начала давайте поговорим о разных эмоциональных происшествиях в вашей повседневной жизни с детьми. Бывает, что ребенок капризничает или чем-то недоволен, вы же относительно спокойны и готовы его терпеливо выслушать. Это Ситуации 1, их мы разбирали в предыдущей главе как случаи, в которых стоит послушать.

Но может случиться, что ребенок спокоен, а расстроены вы. Вы на что-то сердиты, чем-то раздосадованы. Назовем такие эпизоды Ситуациями 2. В них эмоциональная проблема – на стороне родителя.

Для наглядности изобразим эмоции родителя и ребенка в виде двух «стаканов».

Когда больше переживает ребенок (Ситуация 1), его «стакан» полный, родитель же относительно спокоен, уровень в его стакане низкий.

В Ситуации 2 наполнен стакан родителя, а у ребенка – почти нет.

Вот несколько примеров Ситуации 2:

1. Подходя к дому, вы встречаете собственного сына: лицо измазано, пуговица оторвана, рубашка вылезла из брюк. Прохожие оглядываются, улыбаются, вам же неприятен вид сына и немного стыдно перед соседями. Однако ребенок ничего не замечает, он прекрасно себя чувствует и сейчас рад встрече с вами.

2. Малыш с энтузиазмом катает по полу свою машинку. Вы торопитесь на работу, сын мешает, путается под ногами, одним словом, раздражает вас.

3. Подросток опять включил магнитофон «на полную катушку». Вас это выводит из себя.

Итак, что же делать, когда родителя переполняют эмоции?

Правило 3 может показаться парадоксальным.

Если у вас возникли отрицательные переживания, сообщите о них ребенку.

Правило говорит о том, что чувства, особенно если они отрицательные и сильные, ни в коем случае не стоит держать в себе. Не следует молча переносить обиду, подавлять гнев, сохранять спокойный вид при сильном волнении. Обмануть такими стараниями вы никого не сможете: ни себя, ни ребенка, который без труда «прочтет» по вашей позе, жестам и интонациям, выражению лица или глаз, что что-то не так. Контролировать все эти «несловесные» сигнал практически невозможно. Кроме того, рано или поздно чувства «прорываются» и выливаются в резкие слова или действия.

Как же сказать о своих чувствах так, чтобы это не нанесло вред отношениям?

Правило 4:

Когда вы говорите о своих чувствах ребенку, говорите от ПЕРВОГО ЛИЦА. Сообщайте О СЕБЕ, О СВОЕМ переживании, а не о нем, не о его поведении.

Вернемся к нашим примерам и попробуем, применяя Правила 3 и 4, сконструировать ответы родителей.

Они могут быть такими:

1. Я не люблю, когда дети ходят по улице растрепанными, и мне стыдно от взглядов соседей.

2. Мне трудно собираться на работу, когда под ногами кто-то ползает, и я все время спотыкаюсь.

3. Меня очень утомляет громкая музыка.

Заметьте, все эти предложения содержат личные местоимения я, мне, меня. Поэтому высказывания такого рода психологи назвали «Я-сообщениями».

Кто-нибудь из родителей мог бы сказать иначе:

1. Ну что у тебя за вид?

2. Перестань тут ползать, ты мне мешаешь!

3. Ты не мог бы потише?

В таких высказываниях используются слова ты, тебя, тебе. Их можно назвать «Ты-сообщениями».

На первый взгляд разница между «Я-» и «Ты-сообщениями» невелика. Больше того, вторые привычнее и «удобнее». Однако в ответ на них ребенок обижается и дерзит. Поэтому их желательно избегать. Ведь каждое «Ты-сообщение», по сути, содержит выпад, обвинение или критику в адрес ребенка. Вот типичный диалог:

– Когда ты, наконец, начнешь убирать свою комнату?! (Обвинение.)

– Ну, хватит, пап. В конце концов, это моя комната!

– Как ты со мной разговариваешь?! (Осуждение, угроза.)

– А что я такого сказал?

Возможности, которые дарит «Я-сообщение»

1. Прежде всего, оно позволяет родителям вовремя остановить излишне гневные действия. Для иллюстрации приведу дословный рассказ матери о тяжелом для нее воспоминании – эпизоде, в котором она хотела проучить своего сына «раз и навсегда».

«Это было давно, моему сыну тогда было лет шесть. Я помню, болела, лежала в кровати, а он попросился погулять. Вообще наш двор довольно спокойный. Но все-таки мы твердо условились, что он будет гулять только в районе детских площадок, и вернется во столько-то, спросив времяу прохожих. Назначенный час прошел, затем еще час, и еще около часа. Я начала ужасно волноваться, наконец, вскочила с кровати и бросилась его искать. Обегала все площадки, другие возможные и невозможные места – его нигде не было. Забегала домой: – не пришел ли – нет! – и снова бежала искать. Главное, что такое случилось в первый раз, он, в общем-то, был мальчик послушный.

Когда он, наконец, нашелся, я была «на пределе», и решила его проучить «раз и навсегда». Зловещим голосом (у меня внутри все дрожало) я сказала: «То, что ты сделал, ни в какие рамки не лезет, и я должна тебя наказать! Выбирай: или я тебя выдеру ремнем, или неделю не буду читать книжку на ночь!»

Сын задумался, спрашивает: «А если ремень, то книжечка будет?» «Будет», – мрачно говорю я. «Тогда лучше ремень!» – решил он.

Я велела спустить штаны, нашла в шкафу ремень. «Как мне встать?» – спрашивает он. Тут мне как-то стало не по себе (а началось неловкое чувство, когда он с серьезным и задумчивым видом выбрал книжку). Но мысль о том, что надо доводить наказание до конца, заставила меня хлестнуть его ремнем несколько раз. Сразу после этого мне стало очень стыдно. Было чувство, что я унизила маленького человека, который, кстати, в этой истории держался более достойно, чем я со своим «гневом».

Да и был ли гнев? Сначала – смертельное волнение, а потом, когда он нашелся, с души отлегло, и возникло соображение: «Надо проучить!» Если бы я ему сразу рассказала, как волновалась, думаю, он понял бы все не хуже, и не было бы этого оскорбительного дурацкого случая.

Я уж больше никогда его не била, а когда узнала о «Я-сообщении», то поняла, как выходить из подобных положений».

2. «Я-сообщения» помогают избавляться от другой крайности: некоторые родители, предпочитают скрывать свой гнев во избежание конфликтов с ребенком. Однако это не приводит к желаемым результатам. Как уже говорилось, полностью скрыть свои эмоции невозможно. На самом деле, ребенок всегда знает, сердит родитель или нет. И если сердит, то он в свою очередь может замкнуться, или пойти на открытую ссору. Получается наоборот: вместо мира – война.

Недавно мне довелось присутствовать при разговоре одиннадцатилетней девочки со своей мамой. Девочка была расстроена и вспоминала «все свои обиды».

«Ты не думай, что я не понимаю, как ты ко мне относишься. Я все вижу! Вот, например, сегодня, когда ты вошла и мы крутили магнитофон, вместо того чтобы учить уроки, ты разозлилась на меня, хотя ничего не сказала. А я видела, видела это, можешь не отпираться. Я поняла это по тому, как ты посмотрела на меня, даже как повернула голову!»

Такая реакция девочки была прямым следствием скрытого недовольства матери. Я подумала: какими же тонкими и наблюдательными «психологами» бывают наши дети, и какой урок преподала эта девочка маме (и мне заодно), разбив холодный лед ненужного молчания и дав выход своим чувствам.

3. Следующее замечательное свойство: когда родители используют «Я-сообщения» дети их ближе узнают! Нередко мы закрываемся от детей броней «авторитета», который стараемся поддерживать во что бы то ни стало. Мы носим маску «воспитателя» и боимся ее хотя бы на миг приподнять. Некоторые дети поражаются, узнав, что их мать или отец вообще могут что-то чувствовать (могут только ругаться и наказывать)! Порой это производит на них неизгладимое впечатление, а главное, делает родителя по-человечески близким.

Недавно я слышала, как одна мама говорила по телефону с десятилетним сыном. Мама (педагог по профессии) рассказывала ему о том, как трудное для нее занятие прошло успешно.

«Ты ведь знаешь, – говорила она, – как я волновалась сегодня утром. Но все кончилось хорошо, и я очень рада. И ты рад? Спасибо!»

Было приятно наблюдать такую эмоциональную близость между мамой и сыном.

Кстати, положительными переживаниями тоже надо делиться во что бы то ни стало! Народная мудрость гласит: «Разделенная радость удваивается!»

4. Когда мы с помощью «Я-сообщения» открыто и искренне выражаем свои чувства, дети становятся более искренними в выражении своих. Они начинают чувствовать: взрослые им доверяют, и они тоже могут довериться. Приведу письмо одной мамы, которая спрашивает, правильно ли она поступила.

«Мы разошлись с мужем, когда сыну было шесть лет. Сейчас ему одиннадцать, и он стал глубоко, осознанно, но больше про себя, скучать по отцу. Как-то вырвалось у него: «С папой я пошел бы в кино, а с тобой не хочется». Однажды, когда сын прямо сказал, что ему скучно и тоскливо, я сказала ему: «Да, сынок, тебе очень грустно, и грустно, наверное, оттого, что нет у нас папы. Да и мне невесело. Был бы у тебя папа, у меня муж, было бы нам жить намного интереснее. Сына как прорвало: прислонился к моему плечу, полились тихие горькие слезы.

Всплакнула украдкой и я. Но нам обоим стало легче. Я долго думала об этом дне и где-то в глубине души понимала, что сделала правильно. Не правда ли?»

Мама интуитивно нашла правильные слова, сказала мальчику о его переживании (Активное слушание), а также рассказала о своем («Я-сообщение»). И то, что обоим стало легче, что мама и сын стали ближе друг к другу, – лучшее доказательство действенности обоих методов.

Дети очень быстро перенимают от родителей манеру общения. Это касается и «Я-сообщения».

«С тех пор, как я стал использовать «Я-сообщения», – пишет папа пятилетней девочки, – у дочки почти исчезли просьбы типа «Дай мне!», «Поиграй со мной!» Чаще звучит: «Мне хочется», «Я не могу больше ждать».

Вот таким путем родителям гораздо легче узнавать и о чувствах и потребностях ребенка.

5. И последнее: говоря о своем чувстве без приказов или обвинений, мы оставляем за детьми возможность самим подумать и принять решение. И тогда – просто удивительно! – они начинают нам сочувствовать, учитывать наши желания и переживания. Приведу случай, рассказанный мамой четырехлетнего мальчика.

«Пришли мы с сыном в аптеку. Он захотел витамины, я ему купила.

Потом он увидел другие, стал и их просить. Я сказала: «Сережа, давай договоримся: когда эти витамины кончатся, я куплю другие». Но он начал ныть, а потом – толкать меня и кричать, причем так, чтобы слышали окружающие. Мне было очень неприятно и стыдно. Я уже не замечала вокруг никого, не знала, как выйти из положения. И тогда я громко сказала:

– Мне ужасно стыдно из-за такой сцены.

И вдруг Сережа оглянулся, посмотрел по сторонам на всех, потом прижался ко мне, обнял за ноги и говорит:

– Мам, пойдем. Как хочешь. Вот сколько скажешь съесть витаминок, столько я и съем. Скажешь одну – съем одну, скажешь две – съем две.

Так мы и пошли домой. Он все время заглядывал мне в глаза и повторял, сколько он съест витаминок».

К опыту освоения

Научиться посылать «Я-сообщения» так же, как и активно слушать, непросто. На первых порах родители часто делают ошибки, о некоторых из них хочется заранее предупредить.

Первые ошибки

Одна из них состоит в том, что, начав с «Я-сообщения», родитель заканчивает фразу «Ты-сообщением».

Например: «Мне не нравится, что ты такая неряха!» или «Меня раздражает это твое хныканье!»

Избежать этой ошибки можно, если использовать безличные предложения, неопределенные местоимения, обобщающие слова. Например:

– Мне не нравится, когда за стол садятся с грязными руками.

– Меня раздражает, когда дети хнычут.

Следующая ошибка вызвана боязнью выразить чувство истинной силы.

Например, если вы приходите в ужас при виде сына, который бьет по голове кубиком своего младшего братишку, то в вашем восклицании следует выразить силу этого чувства. Фраза: «Мне не нравится, когда мальчики так делают», – здесь никак не подходит, ребенок почувствует фальшь.

За многие годы обучения родителей навыкам общения накопились вопросы и жалобы на трудности использования «Я-сообщения». Ниже собраны мои ответы, полезные подсказки и рекомендации, которые помогают освоить это ценный навык.

Избавление от штампов

Первая трудность, о которой постоянно говорят родители – это их привычные замечания, которые срываются с языка при недовольстве ребенком.

«Это все из-за тебя!»,

«Когда же ты, наконец, перестанешь…!»,

«Сколько раз тебе говорила?!»,

«Что ты себе позволяешь!?».

Заметим, что все эти фразы имеют форму «Ты-сообщения». Речевые штампы подобны рефлексам, они «срабатывают» сами собой, и чтобы как-то иначе выразить свое недовольство, нужно подождать и подумать секунду-две (в начале тренировки больше).

А как найти эти секунды, когда ты раздражен?! Этому может помочь вот что. Если вы одновременно упражняетесь в Активном слушании (а это делать обязательно!), то уже можете, хотя бы на краткий миг, переключать свое внимание на ребенка, вызвавшего ваше раздражение. Подумайте на секунду, а что сейчас происходит с ним? Может быть, он сам очень огорчен, или просто не подумал, или старался, но не смог. Во всяком случае, это переключение ослабит волну вашего недовольства, и сердитое «Ты-сообщение», скорее всего, затормозится. С повторением таких попыток вы привыкните сдерживать свои эмоции, и думать, прежде чем говорить. А как говорить, вы уже знаете: «по формуле» «Я-сообщения».

Безличные предложения – не обязательны

Трудности и сомнения вызывает использование в «Я-сообщениях» безличных и обобщающих слов. Нередко такие предложения звучат несколько искусственно. Вот слова одной матери:

Когда мы вдвоем с ребенком и больше никого нет, а я говорю: «Меня расстраивает, когда дети не слушаются», он ведь все равно понимает, что речь идет о нем!

Да, мама права. Ребенок отнесет это замечание к себе, но оно все равно прозвучит для него мягче, чем прямой упрек. С другой стороны, все время использовать безличные предложения не обязательно. Есть другие варианты. Например, ваш сын потерял деньги, и вместо длинной фразы: «Я не люблю, когда дети теряют деньги!», (которая, правда, прозвучит несколько нелепо) можно сказать короче:

«Как жаль!» или: «Я очень огорчена!».

Другой пример: вам грубо ответили, и вы можете просто сказать:

«Мне трудно переносить грубость!»

Высказывания «в воздух»

Жизнь подсказывает еще один вид «Я-сообщений», которые звучат вполне естественно, содержат информацию о вашем состоянии, и в то же время, никого прямо не задевают. Это высказывания «в воздух». Например: «Ох, как мне это надоело!», «Как я устал!», «Голоден как волк!», «Ну, почему мне так не везет!?» Такие фразы, конечно, каждому знакомы. Они, в общем, ни к кому не обращены, но вполне доходят до сознания окружающих.

Приведу забавный пример «Я-сообщения» «в воздух», которое произнес ребенка. Это рассказ матери двух маленьких детей:

Однажды, много лет назад, моя дочка преподнесла мне урок на всю жизнь. Дети были тогда еще маленькие: дочке 4,5 года и сыну 1,5 года. Жизнь была очень напряженная. Утром обычно ношусь по дому. Надо все успеть: детей поднять, одеть, в детский сад собрать, мужа и детей накормить, детей в сад отвести, самой на работу вовремя попасть. В быстром темпе кручусь, тороплю, покрикиваю на всех.

В одно прекрасное утро я, как всегда, тороплюсь и дергаю их всех. А дочка (она у меня спокойная, рассудительная) сидит, задумчиво натягивая колготки, и говорит: «Когда вырасту, де?тяв рожать не буду!»

Я остановилась как вкопанная: «Почему?!» – спрашиваю. «Потому что с ними так плохо!» – отвечает она.

У меня в голове что-то щелкнуло: «Боже, что я с ними делаю!» И с тех пор никогда не позволяла себе так себя вести.

Осторожно, это не способ добиться своего!

«Я все время посылаю «Я-сообщение», но оно не действует!» – эта жалоба повторяется снова и снова. При расспросе выясняется: «не действует» для родителя означает: он – ребенок – продолжает вести себя так же. Приходится снова разъяснять, что

Я-сообщение – это не новый, более искусный способ повлиять на поведение ребенка, добиться того, что хочет родитель. Это скорее фраза, «приглашающая» ребенка понять родителя, шаг к взаимному доверительному контакту.

По-видимому, такого разъяснения недостаточно. Вопросы продолжаются: «А почему у других «Я-сообщение» действует сразу, а у меня нет?»

Отвечу: удачные случаи, действительно, бывают: иногда стоит родителю сказать о своем недовольстве, как ребенок прекращает непослушание. Именно такие случаи могут ввести в соблазн использовать «Я-сообщение» как постоянный прием добиваться своих целей. Приведу признание матери двух девочек-дошкольниц.

Использовать «Я-сообщение» я начала два года назад, но недавно обнаружила огромную ошибку – я говорю не искренне! Особенно в обращении к детям. В привычку вошло скорее пугать детей своим раздражением, чем честно признаваться в чувствах. Я стала говорить детям: «Мне очень неприятно видеть комнату грязной, и сейчас я начну злиться!» или: «Я расстроюсь, если вы не уляжетесь вовремя».

Муж однажды, услышав, как я разговариваю с детьми, спросил меня, что значит мое «расстроюсь», которое я так часто повторяю? Расстроюсь, что не слушаются, расстроюсь, что не едят, расстроюсь, что не ложатся спать. И я задумалась, – а ведь правда, дети тоже вряд ли понимают, что я имею в виду, когда так говорю. Наверно, они чувствуют, что я хочу их разжалобить.

Так что я поняла: моя самая главная ошибка – неискренность и стремление скорее детьми манипулировать, чем доносить свои истинные чувства.

Мама хорошо рассказала о своей ошибке, и нашла для нее очень точное слово: неискренность. Сочувствие и желание пойти вам навстречу, которые вы ищите, могут возникнуть у ребенка только в ответ на реальные чувства, а не ваши слова. Если слова не наполнены чувством «изнутри», они бессильны. Больше того, неискренность слов «слышится», и воспринимается как нечестный прием, манипуляция.

Честно говорить о чувствах трудно, но сложнее всего это делать родителям, которые постоянно держат себя в позиции Воспитателя, то есть учат и исправляют ребенка на каждом шагу. Больше того, они теряют способность думать о себе.

Если такого родителя спросить: «Что вы почувствовали, когда ребенок вам нагрубил?», то услышите, примерно, следующее: «Что он совершенно не поддается воспитанию, его надо наказывать!». Придется снова и снова спрашивать: «Да, но что вы почувствовали? Какие были ваши переживания?» Наконец, он может ответить: «огорчился», «было обидно», «горько, от мысли, что я плохой воспитатель». Но это – в разговоре с вами. А нагрубившему ребенку он во всем этом не признается. Но и контакта с ребенком у него не получится!

«Я-сообщение» действует только в том случае, если оно искренне и произносится без намерения изменить поведение ребенка.

Конечно, и в искреннем «Я-сообщении» может содержаться «примесь» мысли о том, что оно повлияет на ребенка, но это именно «примесь», а не цель высказывания. Чем ее меньше, тем лучше. Если ее совсем нет, то есть, когда вы доносите до ребенка настоящее переживание, и только его, между вами возникает чудесное взаимопонимание.

Вот замечательный пример. Этот рассказ я сначала услышала, а потом попросила рассказчицу его записать. Она же дала ему название.

«Как я сползла по стеночке»

Это произошло летом в деревне, где мы снимали дом. У меня два сына: старшему, Саше, тогда было 7 лет, а младшему, Сереже, – 1 год и 7 месяцев. Саша спокойный и рассудительный мальчик, и особых проблем у меня с ним никогда не было. А вот Сережа очень активный непоседа и выматывал меня по полной программе. Поскольку практически все время я была с детьми одна, так как муж приезжал только на выходные, то все домашние дела приходилось успевать делать или рано утром, пока дети еще спят, или поздно вечером, когда дети уже спят.

В общем, в таком режиме, да еще и с неспокойным Сережей, который требовал много моего внимания (кстати, к тому времени он еще не собирался расставаться с моей грудью), к вечеру я была как выжатый лимон. Мне было очень тяжело, я стала раздражительной, и Саша стал себя вести просто ужасно. Он совершал поступки, которых я никак не могла ожидать. Так, например, я застала его за тем, что он пытается развести костерок на балконе дома, причем замечен был за этим делом трижды. Никакие мои объяснения об опасности этой затеи не имели результата, хотя каждый раз говорил, что все понял и больше так делать не будет. Наши отношения с Сашейстали очень напряженными, и были похожи на замкнутый круг, где я все время его одергивала и ВОСПИТЫВАЛА, а он говорил, что все понял – и «выкидывал» что-нибудь новенькое. Сашино поведение выматывало меня гораздо сильнее, чем все домашние дела, вместе взятые. Так, как в то лето, я не уставала никогда.

Как-то вечером, когда младший уже уснул, я вошла в ванную комнату, где меня ждал полный таз грязного белья. Саша в тот момент почему-то еще не спал и оказался рядом со мной. Мне очень хотелось спать, но надо было все постирать. Я прислонилась к стеночке, и буквально «сползла» по ней вниз, села на пол и заплакала.

– Мама, что с тобой! – воскликнул Саша.

– Сынок, я так устала…

– Мамочка! Давай я тебе помогу!

Мы договорились, что я буду стирать, а он полоскать белье. С того вечера ребенка как подменили! Никаких костерков на балконе больше не было, мне вообще просто не за что было делать ему замечания! Кроме того, он твердо заявил, что посуду теперь будет мыть только он (конечно, я частенько перемывала за ним, но только, когда он этого не видел), но самое главное, что каждый вечер мы с ним укладывали младшего и шли стирать то, что накопилось за день. Он не ложился спать, пока не выполнит свою часть работы – полоскание, даже если я отправляла его спать, ссылаясь на то, что сегодня белья совсем немного. А если он чувствовал, что вот-вот заснет, то просил меня, чтобы я его обязательно разбудила, когда пойду стирать. Он словно повзрослел, увидев меня однажды слабой, и с тех пор, мы стали с ним «командой». И это был самый лучший период в наших отношениях за все время.

Этот рассказ производит глубокое впечатление. Сколько добра и сострадания, часто не видимых нами, скрывается в глубине детской души!

И как часто дети страдают от нашей «педагогики», тоскуя по настоящим человеческим отношениям!

Позитивные «Ты-сообщения»

Иногда у осваивающих технику возникает стремление избегать «Ты-сообщений» всегда. Хочется снять с них этот ложный самозапрет. Дело в том, что в позитивных высказываниях «Ты-сообщения» (также как и «Я-сообщения») не только не вредны, но просто необходимы! И их очень стоит чаще использовать. Вот возможные примеры:

Ты мне очень помог, спасибо!

Вчера ты меня обрадовал – сам лег вовремя.

Мне нравится, как ты бережно обращаешься с книгами.

К таким же позитивным «Ты-сообщениям» относятся фразы, где вы говорите о вашей заботе, но не навязываете ее. Например:

Меня волнует твое увлечение…, из-за которого у тебя остается мало времени на уроки. В то же время я надеюсь, что ты сам сможешь разобраться со своими делами.

Позитивные высказывания не очень часто слышишь в наших семьях. Один знакомый, вспоминая свое детство, рассказывал, что его мама, обладавшая сильным характером, наводила порядок в доме в основном с помощью критических замечаний в адрес детей и мужа. Если таких замечаний не было, значит, все в порядке. А положительных фраз он что-то не мог припомнить. Думаю, что такой опыт знаком многим.

Приведу на эту же тему отрывок из письма участницы наших занятий:

Пишу вам с чувством благодарности за то, что я получила на наших занятиях. Для себя я сделала ряд важных открытий.

Я задумалась о том, что со своим младшим братом (с которым мы росли вместе, он младше меня всего на год) у меня не слишком клеятся отношения – все вроде внешне в порядке, но не так, как хотелось бы. Я всегда обожала и опекала его и всегда, увы, хотела научить его жить – ведь он был таким ранимым и непростым ребенком. И вдруг я совершенно ясно поняла, что за все эти годы я о своей любви к нему говорила многим, но никогда не говорила ему самому! Меня эта мысль поразила.

Я вспомнила, как он был маленьким мальчиком, и как-то раз забрался на пожарную лестницу и повис на ней вниз головой, уцепившись ногами. Я стояла внизу, и меня раздирали противоречивые чувства – с одной стороны, восхищение и гордость, что это мой брат висит там, на виду у всего двора, а с другой стороны, жуткий страх и растерянность. И я поняла, что теперь, когда он выступает перед публикой, у меня все те же чувства, ничего не изменилось. И когда вчера у нас были гости и он в их числе, я просто подняла рюмку и сказала ему все то, что сейчас написала вам.

Все время я ощущаю радость от того, что самые простые вещи – приятные слова, сказанные собеседнику, внимание и бережное отношение к тем, кто рядом с тобой, – все это делает каждый новый день счастливым и осмысленным. Добрые чувства, которые мы отдаем, обязательно возвращаются к нам.

Хочу добавить, что подобные переживания «счастливого открытия» испытали многие, кто начал чаще выражать свои положительные чувства друзьям, близким и, конечно, детям!

Подведем итоги

Суммируя материал этой главы, перечислим, что дает нам техника «Я-сообщения». Она позволяет:

• Понижать уровень эмоциональных напряжений;

• Давать знать ребенку о своем переживании;

• Задавать искренний тон общения;

• Избавляться от воспитательных «рефлексов»;

• Устанавливать доверительный контакт с ребенком;

• Чаще сообщать детям и близким о своих добрых чувствах!

Домашние задания

Задание первое

В описанных ниже ситуациях выберите из ответов тот, который больше всего соответствует «Я-сообщению». (Ответы вы найдете в конце этой главы).

Ситуация 1. Вы который раз зовете дочь садиться за стол. Она отвечает: «Сейчас», – и продолжает заниматься своими делами. Вы начали сердиться.

Ваши слова:

1. Да сколько же раз тебе надо говорить?

2. Я начинаю сердиться, когда приходится повторять одно и то же.

3. Меня сердит, когда ты не слушаешься.

Ситуация 2. У вас важный разговор с другом. Ребенок то и дело его прерывает.

Ваши слова:

1. Мне трудно беседовать, когда меня прерывают.

2. Не мешай разговаривать.

3. Ты не можешь заняться чем-нибудь другим, пока я разговариваю?

Ситуация 3. Вы приходите домой усталая. У вашего сына-подростка друзья, музыка и веселье. На столе – следы их чаепития. Вы испытываете смешанное чувство раздражения и обиды («Хоть бы обо мне подумал!»).

Ваши слова:

1. Тебе не приходит в голову, что я могу быть усталой?!

2. Уберите за собой посуду.

3. Меня обижает и сердит, когда я прихожу усталая и застаю дома беспорядок.

Задание второе

Хочу напомнить, что в «Я-сообщении», важно называть именно то чувство, которое вы сейчас испытываете, и именно такой интенсивности.

Оказывается, это не так просто: мы привыкли думать о словах, которые надо сказать ребенку, а не о наших чувствах, которые порой загоняем внутрь. В этом задании вам предлагается больше послушать себя, заполняя таблицу, где приводятся разные ситуации. Сначала не думайте, что ответить ребенку, а попытайтесь дать себе отчет в том, что бы вы пережили в каждом из приводимых случаев. Заполните сначала только столбец II. Первый пример – образец.

Задание третье

А теперь, имея в виду то чувство (или чувства), которые вы записали против каждой ситуации, напишите в столбце III ваше «Я-сообщение».

Например, в первой ситуации вашей фразой могло бы быть: «Меня сердит, когда дети не слушают, что им говорят!» Напомню, что слово «дети» здесь позволяет избежать выпада «ты».

Задание четвертое

Вы, наверное, уже догадываетесь, что в качестве еще одного задания я предложу вам использовать «Я-сообщения» в разговорах с вашим ребенком. Успех обязательно придет к вам вслед за опытом. Напоминаю: сначала определите, у кого сейчас проблема; действительно ли она у вас?

Вас переполнило чувство? Тогда назовите его самому себе. Теперь скажите о нем ребенку.

Вопросы родителей

«А если «Я-сообщение» не действует? Вчера, например, сын собрался гулять поздно вечером, я ему говорю: «Я беспокоюсь, что слишком поздно», – а он все равно ушел».

ОТВЕТ: Приходится снова повторять, что «Я-сообщение» и другие методы, которые мы осваиваем, – это новые способы быстро добиваться практического результата. Например, заставить ребенка выучить уроки, надеть шарф или отказаться от похода в кино. Назначение их совсем другое: установить контакт с ребенком, улучшить взаимопонимание с ним, помочь ему в обретении самостоятельности и ответственности.

Как видите, цели более далекие и гораздо более общие.

Конечно, бывает, что после одной вашей фразы ребенок делает то, что вы хотите. Ценно, однако, не это, а то, что он принял решение сам.

Чаще же приходится ждать, пока отношения наладятся. Ребенок должен еще поверить, что ваши отношения меняются к лучшему. А пока что ваша правильная фраза будет лишь кирпичиком в новом здании, пока ему еще не очень видным. Но как иначе построить здание, как не из множества небольших кирпичиков?

«Дочь обидели в школе. Она пришла вся в слезах, и я очень переживаю. Как быть?»

ОТВЕТ: Важно понять, чье переживание в данный момент сильнее. Конечно, любая неудача ребенка вызывает у нас сочувствие. Если переживание очень сильное, можно использовать «Я-сообщение», причем чтобы не усугублять проблем девочки, доверить его себе самому, другому взрослому, наконец, бумаге. А затем, так как главная проблема у обиженной дочки, ее стоит активно послушать. В этом и выразится ваше сопереживание!

«Как посылать «Я-сообщение», если я очень сердита или разгневана на ребенка?»

ОТВЕТ: Психологи считают, что гнев чаще всего вторичное чувство. Он возникает на почве какого-то другого, первичного, переживания. Поэтому, если вам захотелось бросить ребенку гневную фразу, подождите и постарайтесь дать себе отчет в исходном чувстве.

Например, ребенок вам сильно нагрубил. Первой вашей реакцией может быть обида, а не гнев. Лучше всего, сказать:

Ребенок возвращается с опозданием на три часа, заставив вас ужасно переволноваться. Первое ваше чувство – радость и облегчение! Его можно выразить прежде всего – Слава богу! Ты цел! Я так волновалась!

Вы скоро обнаружите, что в таких случаях для «грома и молний» места уже не остается.

«У нас часто бывает так: на мои слова «Я волнуюсь» сын отвечает: «А ты не переживай, я же спокоен». В последнее время стал говорить (наслышался где-то!): «Это твоя проблема!» Как быть?»

ОТВЕТ: Если сын так отвечает, это верный признак того, что вы зашли в его «территориальные воды», вторглись в проблемы, которые он хочет решать сам.

Лучше всего в таких случаях задать себе вопрос: «Касается ли меня лично то, что он делает?». И если вас лично это не касается, передайте ему право беспокоиться самому. Все равно ваши волнения ему не помогут, а скорее помешают.

Ответы к первому заданию

Ситуация 1.

«Я-сообщением» будет фраза 2.

В реплике 1 – типичное «Ты-сообщение», фраза 3 начинается как «Я-сообщение», а затем переходит в «Ты-сообщение».

Ситуация 2.

«Я-сообщение» – фраза 1, обе остальные – «Ты-сообщение». Хотя во второй фразе «ты» отсутствует, но оно подразумевается (читается «между строк»).

Ситуация 3.

«Я-сообщение» – фраза 3.

Часть III
Повседневные проблемы

Когда-то я с некоторым удивлением прочла в одной психологической книге, что конфликты в семье неизбежны даже при самых хороших отношениях, и что дело вовсе не в том, чтобы их избегать или стараться замять, а в том, чтобы правильно их разрешать. Со временем, присмотревшись к жизни своей и окружающих, я убедилась, что это действительно так. Конфликтные ситуации подстерегают нас чуть ли не на каждом шагу. В одних случаях дело кончается затяжным спором, в других – невысказанной обидой, в третьих – происходит настоящее «сражение». А иногда все благополучно сходит на нет. В наше время написано много книг о конфликтах – на работе, в бизнесе, семейных отношениях. Сегодня мы познакомимся с этой «наукой».

Глава 1. Как разрешать конфликты

Столкновение интересов

Для начала давайте посмотрим, как и почему возникают конфликты между родителями и детьми. Вот довольно обычный случай:

Мать торопится закончить приготовления к приему гостей. Неожиданно обнаруживает, что в доме нет хлеба. Просит дочь скорее сбегать в магазин. Но у той скоро начинается спортивная секция, и она не может на нее опаздывать. Мама просит «войти в ее положение», дочка делает то же. Одна настаивает, другая не уступает!

Что создало конфликтную ситуацию и грозит привести к «накалу страстей»?

Очевидно, что дело – в столкновении интересов матери и ребенка.

Заметим, что во всех подобных случаях удовлетворение желания одной стороны означает не выполнение желания другой. Возникающий спор обычно ведет к отрицательным и переживаниям. Оба «эмоциональных стакана» – родителя и ребенка – постепенно наполняются.

Как же выходить из такого положения?

Разные родители решают эту задачу по-разному. Одни не видят иного выхода, как настоять на своем; другие же, напротив, считают, что лучше уступить, сохраняя мир.

Так появляются два неконструктивных способа разрешения конфликтов. Посмотрим, их на нашем примере.

Первый неконструктивный способ: выигрывает родитель

В ситуации с хлебом на отказ дочки мама может громко возмутиться:

– Что это такое, никогда тебя не допросишься! Вот, пойдешь и купишь, и никуда твоя секция не денется!

Послушная дочь (если она послушная!) подчинится приказу и пойдет, глотая слезы, с чувством обиды.

Родители, склонные использовать «силовой» способ выхода из конфликтных ситуаций, считают, что побеждать ребенка, ломать его сопротивление необходимо. А то он «на шею сядет», «будет делать, что хочет». Сами того не замечая, они показывают детям пример: надо добиваться того, что хочешь ты, а не другой. Дети очень чувствительны к манерам родителей, и с раннего детства им подражают. Так что в семьях с жесткими родительскими требованиями рано или поздно дети начинают давать отпор: «коса находит на камень». По крупному счету этот способ себя не оправдывает!

Второй неконструктивный способ: выигрывает ребенок

По этому пути идут родители, которые либо боятся конфликтов («мир любой ценой»), либо готовы постоянно жертвовать собой «ради блага ребенка», либо и то и другое вместе.

В примере с хлебом дочка на просьбу матери может заявить:

«Какой магазин?! Ты ведь знаешь, у меня секция, я не собираюсь на нее опаздывать!»

В ответ привычная к отказам мать вздохнет и будет сама выходить из положения.

У мягких родителей дети растут эгоистами. Это может быть и не так заметно в пределах семьи, но позже – в школе, в любой компании, на работе им никто не будет потакать. Со своей неспособностью идти навстречу другим они теряют расположение людей. А у родителей со временем накапливается глухое недовольство – и ребенком, и своей судьбой. В старости такие «вечно уступчивые» взрослые часто оказываются одинокими и заброшенными. И только тогда наступает прозрение: они не могут простить себе мягкотелость и безответную самоотдачу.

Конструктивный способ: выигрывают оба

Каков же путь благополучного выхода из конфликтов? Оказывается, можно повести дело так, что никто не проиграет, больше того, обе стороны окажутся в выигрыше. Рассмотрим этот способ более подробно.

Сразу скажу, что он основывается на двух базисных навыках общения: активном слушании и «Я-сообщении». Так что усиленно рекомендую сначала практически освоить обе эти техники. Убедитесь, что вам удается успешно слушать ребенка и сообщать ему о своих чувствах в более простых бесконфликтных ситуациях, и только потом переходите к более сложным случаям.

Сам метод предполагает несколько последовательных шагов или этапов. Основных всего три. Сначала перечислим их, а потом разберем каждый в отдельности.

1. Прояснение интересов (потребностей) каждого.

2. Вопрос: как же нам быть? И сбор предложений.

3. Оценка предложений, выбор наиболее подходящего.

Первый шаг – прояснение интересов

Когда вы вошли в противоречие с ребенком, то сначала выслушайте его внимательно. Уточните, в чем состоит его проблема, что он хочет или не хочет, что ему нужно и важно. Используйте активное слушание, то есть обязательно озвучивайте желание, потребность или затруднение ребенка. Проговорите вслух, как вы его поняли, в чем состоит его потребность или затруднение. И только после этого скажите о себе, о своем желании или интересе, используя форму «Я-сообщения». Понятно, что выслушать ребенка, требующего то, с чем вы не согласны, не легко. Но для этого и нужно как следует овладеть техникой активного слушания так, что она поможет вам временно отвлечься от своих переживаний.

Воспользуемся все тем же примером с просьбой матери о покупке хлеба.

МАМА: Леночка, пожалуйста, сбегай за хлебом. Гости сейчас придут, а у меня еще дел по горло!

ДОЧЬ: Ой, мам, мне же на секцию сейчас!

МАМА: У тебя секция, и ты не хочешь опаздывать. (Активное слушание.)

ДОЧЬ: Да, понимаешь, у нас ведь начинается с разминки, и ее нельзя пропускать.

МАМА: Тебе нельзя опаздывать… (Активное слушание.) А у меня такое затруднительное положение… Гости вот-вот придут, а хлеба нет! («Я-сообщение».) Как же нам быть? (Переход ко второму шагу.)

Еще раз замечу, что начинать надо с выслушивания именно ребенка. После того как он убедится, что вы слышите его проблему, ему будет легче услышать вашу. Проследите, чтобы ваше высказывание имело форму «Я-сообщения», а не «Ты-сообщения». Например, (в адрес детей):

Мне тяжело вести хозяйство одной, я устаю, не успеваю даже книжки почитать (вместо «Вы все взвалили на меня, вам не стыдно?»)

– Знаешь, я очень ждала этой передачи (вместо «Ты что, не знаешь, что я смотрю это каждый день?!»).

Часто, едва взрослый начинает активно слушать ребенка, острота назревающего конфликта спадает. То, что родителю казалось «просто упрямством», начинает восприниматься как проблема ребенка, заслуживающая внимания. И наоборот, после искреннего «Я-сообщения» родителя ребенок нередко идет навстречу. Примеры об этом мы увидим ниже.

Второй шаг: сбор предложений

Этот этап начинается с вопроса: «Как же нам быть?», «Что же нам придумать?» или: «Как нам поступить?» Задав этот вопрос, надо обязательно подождать и дать возможность ребенку первому предложить выход из положения. Только затем можно предлагать свои варианты. При этом ни одна, даже, казалось бы, «самая не подходящая» идея, не отвергается с места. Сначала предложения просто набираются «в корзинку». Если их много, можно записать на листе бумаги.

Для иллюстрации приведу пример, рассказанный на наших курсах одной мамой.

Придя с работы, она обнаружила у своего двенадцатилетнего сына Пети его друга Мишу: мальчики делали вместе уроки. Они стали упрашиватьмаму разрешить посмотреть очень интересную телепрограмму, которая начиналась в 11 часов. Родители Миши разрешили ему остаться ночевать в гостях. Однако мама очень устала и собиралась лечь в 10 часов. Телевизор же стоял в ее комнате. Кроме того, ребятам утром в школу, не следовало бы так сильно нарушать режим.

Как быть?

Мама решила применить конструктивный способ разрешения конфликтной ситуации. Внимательно выслушав ребят и поделившись своими опасениями, она спросила «Как же нам быть?» Затем терпеливо выслушала их предложения:

1. Попросить у родителей Миши разрешения посмотреть передачу у него.

2. Посмотреть передачу вместе, а потом Мише идти домой.

3. Маме с Петей поменяться комнатами, тогда ребята смогут, не мешая ей, посмотреть передачу.

4. Поиграть вместе до 11 часов и потом лечь спать, Миша останется в гостях.

В свою очередь предложения мамы были такие:

5. Ребята играют до 10 часов, и потом все ложатся спать.

6. Ребята идут ночевать к Мише.

7. Каждый ночует у себя дома.

8. Ребята ложатся спать в 10 часов, но мама разрешает им почитать.

Стоит заметить, что некоторые предложения ребят (например, второе) с самого начала могли показаться маме неподходящими, однако она устояла перед искушением сразу сказать им об этом.

Когда сбор предложений окончен, делается следующий шаг.

Третий шаг: оценка предложений, решение

На этом этапе проходит совместное обсуждение предложений. «Стороны» к этому времени уже знают интересы друг друга, и поиск наиболее приемлемого решения проходит с учетом интересов каждой стороны.

Сокращая в нашем примере процесс обсуждения предложений, скажу, что у мальчиков с мамой этот этап завершился выбором Предложения 4:

Мама не возражает, чтобы мальчики поиграли вместе до 11 часов и потом легли спать, Миша останется у них в гостях. Петя развивает идею: «Возьмем в комнату приемник и конструктор». Миша добавляет: «Построим гараж и сверхскоростную дорогу».

Заметим, что это была первая попытка мамы применить конструктивный способ разрешения конфликта, и она это сделала довольно успешно.

Не будем судить, насколько «правильно» их окончательное решение. Важно, что оно показалось и маме, и ребятам в той ситуации подходящим. Для нас же гораздо важнее обратить внимание на процесс, который вел к этому решению, выделить в нем несколько положительных моментов.

Во-первых, мы видим, что каждый участник оказался выслушан. Во-вторых, каждый вник в положение другой стороны. В-третьих, между «сторонами» не возникло ни раздражения, ни обиды, напротив, сохранилась атмосфера дружелюбия. В-четвертых, ребятам представилась возможность осознать свои истинные желания, например, оказалось, что им важно не столько смотреть телевизор, сколько провести вечер вместе. Наконец, последнее: ребята получили прекрасный урок совместного решения «трудных» вопросов с родителем.

Приобретаем гибкость

Опыт показывает, что после освоения метода разрешения конфликтов мирное решение споров становится привычным делом, как для взрослых, так и детей. При этом «шаги по схеме» выглядят не так формально, а просто как живой процесс.

Посмотрим на очень простой и в то же время искусный, разговор матери с пятилетним сыном.

Прихожу домой, усталая и голодная. Сын обрадованно:

«Ой, мама, я тебя так ждал! Пойдем скорее играть!.

«Подожди, – отвечаю я, – сначала я хочу поесть».

А он: «Нет, нет, пойдем играть!»

Я говорю: «Ты очень хочешь, чтобы я пошла играть».

Сын: «Да, очень! Пошли!»

Я: «Ты очень хочешь играть, ты меня долго ждал… а я устала и очень хочу есть».

Сын: «Ну, мам!»

Снова говорю: «Я очень хочу есть, а ты очень-очень хочешь играть!

(после паузы): Как же нам быть?»

Он подумал и говорит:

«Ну, ладно, я поем вместе с тобой, а потом мы пойдем играть».

Мы так и сделали.

Всмотримся, как мать вела эту беседу. Можно увидеть, что она использовала попеременно активное слушание и «Я-сообщение», то и другое ей пришлось повторить, по меньшей мере, дважды; она также делала паузы. Мальчик убедился, что мать его слышит, и смог услышать то, что она говорила о себе. Вопрос матери: «Как же нам быть?» позволил ему задуматься о положении их обоих. По сути, конфликтную ситуацию здесь разрешил сам ребенок.

Хочется еще заметить, что в этом разговоре мальчик получил урок морального воспитания. Он принял заботу матери о себе самой, а не только о нем. Повторение подобных впечатлений вполне может излечить детей от их «наивного эгоизма».

Следующий поучительный пример касается отношений между двумя взрослыми. Это запись разговора молодой женщины со своим мужем. Заметим, что рассказчица упоминает о навыках общения, которые она до этого проходила. Излишне напоминать, что эти навыки помогают в любых отношениях, не только с детьми.

Два месяца назад я бросила курить, а мой муж по-прежнему курит и очень много. Я долго думала, как можно уговорить его не курить в комнате на диване перед телевизором. Сначала я пыталась это сделать старым, привычным способом: начинала «пилить», занудствовать или умничать на тему вреда здоровью.

Это не производило должного эффекта, и я переходила на крик, что самой уже было противно! В итоге с каждой закуриваемой сигаретой начинался один и тот же текст, пока мне не становилось скучно от такого «нетворческого» решения проблемы. Муж уже смеялся: «Я заранее знаю, что тыскажешь», – и продолжал курить на диване. Тогда, отчаявшись, я произнесла следующий монолог:

«Ты знаешь, мне очень трудно найти решение, которое устроит нас обоих. Я по-разному пыталась на тебя повлиять, но меньше всего мне хочется, чтобы в своем доме ты не мог делать то, что тебе нравится. Я не хочу также запрещать тебе что-либо или ставить ультиматумы. В то же время мне очень хочется дышать свежим, здоровым воздухом, именно поэтому я бросила курить. Получается нам нужно искать компромисс, но сама я не могу его найти. Мне нужна твоя помощь. Скажи, какое решение устроило бы тебя?»

Муж внимательно слушал и менялся в лице, хмурил лоб и брови, а потом сказал: «На это невозможно не среагировать». Только теперь я поняла, что он меня услышал.

В результате мы договорились, что он выкуривает одну сигарету после ужина на диване, а остальные уходит курить в другую комнату. Кажется, очень простой выход, но пришлось проделать внутреннюю работу, чтобы он стал естественным, а не заученным. Мои слова произвели такой эффект именно потому, что они были абсолютно искренними, шли от самого сердца. Они перестали быть формальными, мне удалось избежать «Ты-сообщения» и выразить мою трудность.

Давайте посмотрим, что в этом монологе жены было такого, что помогло ей быть по-настоящему услышанной мужем.

Во-первых, в нем встречаются несколько простых «Я-сообщений»:

– Я хочу дышать чистым воздухом.

– Поэтому я бросила курить.

– Хочу разрешить эту проблему.

– Не могу сама.

Во-вторых, есть то, что можно назвать «Мета-Я-сообщением», то есть «сообщением о сообщении». Здесь – это слова:

– Хочу с тобой поговорить.

– Долгое время пыталась объяснить.

Такие вводные фразы звучат доверительно и настраивают на спокойное обсуждение.

В-третьих, мы находим очень важные позитивные «Я-» и «Ты-сообщения», то есть высказывания «в пользу партнера», такие, которые ему приятно услышать:

– Я не хочу ставить тебе ультиматумы.

– Меньше всего я хочу, чтобы ты не мог делать в своем доме то, что тебе хочется.

– Могу решить только с твоей помощью.

Позитивные высказывания – далеко не просто «техника». За ними стоит общее положительное отношение к вашему собеседнику, несмотря на частное противоречие и спор. Когда собеседник видит вашу доброжелательность, то более расположен искать решение вместе.

Серьезные жизненные ситуации

Бывают случаи, когда желания ребенка вполне оправданны, но трудно исполнимы, так как противоречат обстоятельствам жизни семьи. Ничего не поделаешь, и таких случаев немало!

Например, ребенок хочет быть с мамой как можно больше, но маме надо ходить на работу. Ребенок не хочет ходить в сад и даже умоляет: «Я лучше буду сидеть дома совсем один!», но его невозможно оставить одного, а бабушки нет. Ребенок хочет жить с мамой и папой, он любит их обоих, но родители развелись!

В таких случаях, если никак нельзя изменить ситуацию, чтобы удовлетворить просьбу или потребность ребенка, остается беседа с ним – беседа по душам.

Для такой беседы лучше выбрать спокойное время, а не моменты, когда он особенно расстроен, и как можно больше его слушать. Именно слушать активно, чтобы он смог высказать все свои огорчения. Не спешите успокаивать, убеждать или разуверять его, особенно не старайтесь логически доказывать, почему это нельзя или невозможно. Дайте ему больше сказать, ведь так вы поможете ему несколько разрядить напряжение и почувствовать себя по настоящему понятым.

Немного позже вы сможете обсудить реальную ситуацию, сказать о себе, привести доводы, но именно позже, а не сразу. Когда накал переживаний спадет, будет шанс подумать вместе: «Как же нам быть?»

Одна семья встретилась с проблемой такого рода:

Сын-первоклассник начал ходить в школу, которая ему очень понравилась. Он уже привык к учителям, подружился с ребятами. Но семья переехала на другой конец большого города, и до школы теперь стало очень сложно добираться. На дорогу с пересадками уходило в один конец полтора часа, а то и больше. Кроме того, кто-нибудь из взрослых должен был его возить. Поначалу родители вняли мольбам мальчика, и недели две папа сопровождал его в старую школу и из школы домой. Но потом стало ясно, что так продолжаться не может: мальчик сильно уставал, у папы стала страдать работа. К тому же узнали, что поблизости есть школа не хуже. Но сын не хотел даже слышать о ней и устроил настоящую забастовку!

Родители много беседовали с мальчиком, слушали его рассказы про старую школу – какие там интересные уроки, как там все красиво и весело, какони с друзьями играют на переменах и как он без всего этого «просто не может жить!». Родители сочувственно слушали. Мать даже стала спорить с отцом (конечно, не в присутствии мальчика), говоря, что нельзя же ломать ребенка!

Однако «суровая действительность» требовала своего. Отцу в какой-то момент пришлось сказать, что возможности ездить в дальнюю школу у него больше просто нет из-за работы. «Тогда я буду сидеть дома», – ответил сын. «Хорошо, посиди», – ответили родители. Через некоторое время мальчик согласился сходить в новую школу «просто посмотреть». Поговорили с учителем, который был очень приветлив, посидели на уроках. Сын все еще оставался дома. Нашлись мальчики из нового класса, живущие поблизости, их стали приглашать в гости…

В конечном счете, «крепость пала», теперь наш герой учится в новой школе с не меньшим удовольствием, чем в прежней.

В этой истории хочется обратить внимание на бережное отношение родителей к понятным и оправданным переживаниям мальчика. И в разговорах с ним, и в своих действиях они шли ему навстречу, проявляли сочувствие. Они также «не продавливали» категорично свою позицию. Например, дали ему возможность посидеть некоторое время дома. Это было частичное согласие с ним, признание его права на выбор. Все вместе позволило мальчику, в конце концов, принять сложившуюся ситуацию. Семья преодолела кризис без серьезных эмоциональных потерь.

Вопросы родителей

«Как применять конструктивный способ, если никогда этого в семье не делали?»

ОТВЕТ: Начать лучше всего с общего семейного разговора, собраться вместе в спокойной обстановке. Объясните ребятам, что есть хороший способ «договориться», расскажите, как это делать и пригласите попробовать. От взрослых здесь требуется действительное желание и умение выслушивать ребенка. Еще раз напомню: активное слушание – ваш главный помощник.

«Не слишком ли много времени требует процесс конструктивного разрешения конфликта?»

ОТВЕТ: Действительно, здесь не обойдешься «по-военному», односложной командой, приходится потратить минут десять, а то и полчаса.

Но, во-первых, заметьте, это время не потерянное, а приобретенное: дети и вся семья в эти минуты получают опыт доброжелательного общения.

Во-вторых, если конфликт не разрешить, он будет возобновляться. Тогда часов, уходящих на бесплодные пререкания и ссоры, право же, наберется гораздо больше, чем потребуется для их разумного решения.

В-третьих, многие родители отмечают: с применением правильного способа конфликты начинают возникать все реже и решаться все быстрее.

«Как быть, если не удастся найти устраивающее всех решение?»

ОТВЕТ: Опасение не найти приемлемое для всех решение, как правило, не подтверждается. Правда, это опасение естественно возникает, если наблюдать со стороны, как «коса находит на камень». Но в том-то и дело, что наш метод предполагает заинтересованность обеих сторон в решении. В этом случае пробуждаются изобретательность и готовность идти навстречу друг другу.

«Как быть, если ребенку грозит опасность, а он настаивает на своем. Что, и здесь нужно искать совместное решение?»

ОТВЕТ: Если от экстренности ваших действий зависит жизнь ребенка, то, конечно, нужно действовать энергично, не допуская возражений. Однако приказ и запрет как главные методы предотвращения любой опасности, не до конца осознаваемой ребенком, не годятся. Ему нужны разъяснения.

Часто разгорается спор родителей вокруг такого вопроса: нужно ли позволять малышу дотронуться до горящей свечи, если он не слушает слово «нельзя» и продолжает тянуться к огню?

Одни родители считают, что должны «не пускать», другие же – что следует дать ребенку слегка обжечься, если уж он так настаивает.

Не эта ли альтернатива встает перед нами во многих других жизненных ситуациях? И чем старше дети, тем серьезнее последствия того или иного выбора. Как же поступить правильно?

Универсального ответа здесь, конечно, нет. Но стоит помнить, что, систематически ограждая детей от опасности, мы, может быть, подвергаем их еще большей опасности: мешаем приобретать собственный опыт, собственную осторожность. В то же время совместные обсуждения могут послужить хорошей школой воспитания бдительности и ответственности за свои действия.

«А как вести себя, если конфликт разгорелся между детьми?»

ОТВЕТ: Хуже всего, если родитель к поднявшемуся крику добавляет свой повышенный голос: «Сейчас же перестаньте!», «Вот я вас сейчас обоих…» Пожалуй, еще хуже, если он берет сторону одного из детей, как правило, им оказывается младший. Это может привести к избалованности младшего и стойкой обиде и ревности старшего.

В большинстве случаев неплохо оставлять разбираться самих детей. Можно послать «Я-сообщение» примерно такого рода: «Мне не нравится, когда в доме поднимается такой крик», «Мне нравится, когда дети разбираются со своими делами сами».

Но бывают случаи, когда родитель втягивается в разрешение детского конфликта в качестве посредника. Тогда конструктивный способ оказывается очень полезным.

Давайте его разберем подробнее. Начать нужно, конечно, с выслушивания каждого ребенка. При этом очень важно соблюдать следующий принцип: если вы в данный момент слушаете одного ребенка, дайте каким-нибудь образом знать другому, что и он будет столь же внимательно выслушан. Будьте уверены, что каждый ребенок очень ревниво следит за тоном вашего разговора с «противником», и миролюбивые нотки в вашем голосе могут привести его к заключению, что вы не на его стороне. Поэтому, пытаясь выслушать переживания одного, хорошо взглядом, прикосновениями, кивком головы посылать другому сигналы: «Да, я помню и о тебе тоже, и скоро буду готов внимательно выслушать и тебя».

Рассмотрим пример подобного разбора конфликта с двумя детьми.

ПАПА: Знаете, ребята, я зашел сейчас в ванную, и мне было очень неприятно увидеть там полный беспорядок: полотенца скомканы, на полу вода, ванна не вымыта… («Я-сообщение».)

МАРИНА: Это все Сашка, он никогда за собой ничего не убирает!

САША (гневно): Неправда, ты сама там все побросала!

МАРИНА: Нет, ты!

САША: Нет, ты!

МАМА: Мне неприятна эта сцена. («Я-сообщение».) Марина, ты хочешь сказать, что после тебя остался в ванной порядок. (Активное слушание.) Я правильно тебя поняла?

МАРИНА: Ну, не совсем порядок, но уж не такой, как после него.

САША: Вот именно, «не совсем порядок»!

МАМА: Сейчас, Саша, я послушаю и тебя. Значит, кое-что и ты не убрала. (Продолжение активного слушания.)

МАРИНА: Ну, может быть, кое-что.

МАМА (Саше): И тебе, Саша, обидно, когда тебя одного обвиняют во всем (Саша кивает). Значит, я поняла так: каждый согласен, что он внес свой «вклад» в беспорядок. (Мама резюмирует сказанное.) А папе теперь неприятно туда входить (активно слушает папу), да и мне, признаться, тоже. («Я-сообщение».) Что же будем делать? (Ключевой вопрос, когда все выслушаны и страсти поутихли.)

САША: Пусть уберет каждый свое. (Мама выждала, пока предложение поступит от кого-либо из детей.)

МАМА: То есть на каждый носок и каждую лужицу прикрепим надпись: «Саша», «Марина». (Чувство юмора обычно очень помогает разрядить обстановку.)

САША (улыбаясь): Ну, уж не до такой степени.

МАРИНА: Я вытру пол и вымою ванну, а он пусть уберет все остальное. (Еще одно предложение.)

САША: Ладно, я согласен.

МАМА: Ну что ж, мне кажется, это решение всех устраивает. Когда вы сделаете это, сейчас или после ужина? (Детализация решения.)

САША: Да чего там, давай сейчас. (Марина кивает.) А что значит «убрать все остальное»?

МАМА: Пойдем посмотрим. (Идут все вместе.) Что, по-твоему, здесь надо сделать?

САША: Полотенца, носки… еще мыло и мочалка… (Детализация решения.)

Дети быстро справляются с уборкой, ужин проходит мирно. Инцидент забыт, а дети приобрели ценный опыт беспроигрышного разрешения конфликта.

В заключение хочется напомнить, что неправильно разрешаемые конфликты с детьми, большие и маленькие, имеют «эффект накопления». Они приводят к серьезным перекосам воспитания, и осложнениям жизни семьи в целом.

Важно внимательно относиться к каждому столкновению интересов между вами и вашим ребенком.

Глава 2. Правила и дисциплина

В предыдущих главах мы много говорили о чувствах и переживаниях детей и взрослых, о том, как слушать детей и разрешать с ними конфликты.

Предвижу накопившееся нетерпение родителей: а когда же речь пойдет о послушании и дисциплине? Ведь есть же нормы поведения, которым дети должны следовать, требования, которым они должны подчиняться!

Нельзя с этим не согласиться. Конечно, такие нормы и требования есть, и пришло время заняться их обсуждением. Почему только сейчас? Для этого есть веские основания – без умения учитывать эмоции и переживания, интересы и потребности ребенка, да и свои собственные родители не могут наладить дисциплину. Благодаря всему предыдущему материалу у нас появилась необходимая база: новые знания и прошедшие проверку новые навыки общения. Мы не раз будем привлекать их в нашем обсуждении.

Кому нужен порядок?

Начну с одного «секрета», который некоторым родителям может показаться неожиданным. Детям не только нужен порядок и правила поведения, они хотят и ждут их! Это делает их жизнь понятной и предсказуемой, создает чувство безопасности.

Вам, должно быть, знакомо, как нервничает и выбивается из ритма жизни грудной ребенок, увезенный из дома на несколько часов «в гости», и как он успокаивается, попав домой, в привычную обстановку.

Дети порой готовы поддерживать порядок больше, чем взрослые.

Вспоминаю одну трогательную сцену.

Мама с полуторагодовалым малышом вышла гулять. Открыв дверь подъезда, она так и оставила ее нараспашку. Сделав несколько шагов, малыш беспокойно оглянулся, вынул свою ручонку из руки мамы, нетвердыми шагами пошел к двери и, приложив некоторые усилия, закрыл ее. Порядок былвосстановлен. Взглянув на маму, я увидела ее смущенную улыбку.

Все, конечно, сталкивались с другим примером хорошего «консерватизма» детей, их стремлением повторять привычное: вы читаете дошкольнику книжку или рассказываете сказку. Прежде всего удивляет, что эти книжка или сказка ему не надоедают, он готов слушать их бесконечное число раз, хотя знает уже все наизусть. И попробуйте что-нибудь изменить в тексте – сразу же последует протест: «Нет, ты здесь пропустил», «Нет, он сказал не так, а вот так…»

Приведу один случай из личного опыта, который показывает, как нарушение порядка может совершенно расстроить и даже напугать ребенка.

Однажды меня попросили посидеть с девочкой трех лет. Ее родители, мои друзья, решились впервые за последние три года выбраться в театр. До этого я редко видела девочку, но знала, что она была довольно тревожной. Однако родители рассчитывали на мою «психологическую квалификацию», да и я, признаться, тоже.

– Давай поиграем во что-нибудь очень интересное, – предложила я, – например, в домик!

Воспоминания из собственного детства и наблюдения за другими детьми позволяли надеяться, что девочке игра понравится.

– А как это? – робко спросила девочка. И тогда я с энтузиазмом приступила к показу «как». Перевернула несколько стульев, сдвинула их вместе и накрыла сверху одеялом. Попыталась еще поставить внутрь «домика» настольную лампу. И тут услышала резкий плач девочки:

– Сейчас же поставь все на место! – кричала она, напуганная до полусмерти. Уже потом я узнала, что ее родители никогда не допускали в доме подобных беспорядков.

Дети интуитивно чувствуют, что за родительскими «нельзя» скрывается забота о них.

Один подросток с горечью признался, что родители его совсем не любят, так как позволяют ему слишком многое, включая и то, что запрещается другим ребятам. «Им, по-моему, просто нет до меня дела», – печально заключил мальчик.

Возникает вопрос: если ребята чувствуют себя более защищенными в условиях заведенного порядка и определенных правил поведения, то почему они норовят эти порядок и правила нарушать? Почему на это постоянно жалуются родители, воспитатели, учителя?

Можно назвать много причин, их гораздо больше, чем кажется на первый взгляд. О них мы поговорим позже. Сейчас скажу только, что на самом деле дети восстают не против самих правил, а против способов их «внедрения» (согласитесь, само это привычное для слуха слово уже указывает на силовые методы).

Поэтому давайте сформулируем вопрос иначе: как найти пути к бесконфликтной дисциплине ребенка?

Думаю, что о такой дисциплине мечтает каждый родитель. Это, безусловно, самая трудная и тонкая задача воспитания. Ведь от способа ее решения зависит, вырастет ребенок внутренне собранным и ответственным человеком или нет.

Всем нужны правила

Есть несколько правил, которые помогают наладить и поддерживать в семье бесконфликтную дисциплину. Получается что-то вроде списка правил о правилах, запретах и ограничениях.

Правило 1

Правила, запреты и ограничения обязательно должны быть в жизни каждого ребенка.

Это особенно полезно помнить тем родителям, которые стремятся как можно меньше огорчать детей и избегать конфликтов с ними. В результате они начинают идти на поводу у собственного ребенка. Это попустительский стиль воспитания. Он довольно неудачный. Его последствия мы обсуждали в предыдущей главе (второй неконструктивный способ разрешения конфликтов) и еще встретимся позже.

Правило 2

Ограничений и запретов не должно быть слишком много, и они должны быть гибкими.

Как вы понимаете, это правило предостерегает от другой крайности – воспитания в духе «закручивания гаек», то есть авторитарного стиля общения (см. в предыдущей главе первый неконструктивный способ разрешения конфликтов).

Оба правила, взятые вместе, предполагают особое чувство меры, особую осторожность родителя в решении вопроса о том, что «можно», что «следует» и что «нельзя». Прежде чем написать об остальных правилах, обсудим эти два более подробно.

«Золотая середина» – и четыре цветовые зоны

Найти золотую середину между попустительским и авторитарным стилями нам помогает образ четырех цветовых зон поведения ребенка: зеленой, желтой, оранжевой и красной (идея зон принадлежит одному американскому психологу, мы ее видоизменяем и дополняем по-своему).

В зеленую зону поместим все то, что разрешается делать ребенку по его собственному усмотрению или желанию. Например, в какие игрушки играть, когда сесть за уроки, в какой кружок записаться, с кем дружить…

Ища примеры, я, признаться, натолкнулась на трудность: не так уж много оказалось дел по собственному выбору ребенка, на которые согласились бы все родители. Например, некоторые взрослые считают, что нужно контролировать время приготовления уроков, следить за тем, с кем их сын отправился гулять, и т. п. С одной стороны, их беспокойство справедливо, с другой – думаю, они и сами были бы рады снять с себя груз лишних забот.

Дела ребенка, в которых ему предоставляется относительная свобода, находятся в желтой зоне. Ему разрешается действовать по собственному выбору, но в пределах определенных границ. Иначе говоря, он может решать сам, но при условии соблюдения некоторых правил. Например, можно сесть за уроки, когда хочешь, но закончить работу к 8 часам вечера. Можно гулять в своем дворе, но дальше не уходить.

Эта зона очень важна, так как именно здесь ребенок приучается к внутренней дисциплине по известному нам механизму «извне внутрь». Родитель на первых порах помогает ребенку сдерживать непосредственные импульсы, быть осмотрительным и контролировать себя как раз с помощью норм и правил, которые установлены в семье. Постепенно, привыкая к этим правилам, ребенок следует им без особого напряжения. Однако это происходит, только если вокруг правил не было постоянных конфликтов.

Поэтому бесконфликтное принятие ребенком требований и ограничений должно быть предметом особенной вашей заботы. Постарайтесь в каждом случае спокойно (но коротко!) объяснить, чем вызвано ваше требование. При этом обязательно подчеркните, что? именно остается ребенку для его свободного выбора. При доле самостоятельности дети легче принимают родительские ограничения.

Приведу пример удачного разговора мамы с пятилетним Петей.

Петя хватает печенье.

МАМА: Сейчас не время для печенья, оно перебьет тебе аппетит. (Ограничение с коротким объяснением.)

ПЕТЯ: А я хочу!

МАМА: Ты обязательно его съешь, но только в конце ужина. (Разрешение с условием.)

ПЕТЯ: Я не хочу ужинать!

МАМА: То есть ты пока не голоден. (Активное слушание.) Хорошо, у нас есть время подождать папу. Он придет, и мы будем есть вместе. Но если ты проголодаешься, я могу покормить тебя и раньше (возможность выбора.) Ты будешь есть на ужин кашу или жареную картошку? (возможность выбора).

ПЕТЯ: Конечно, жареную картошку, и вместе с папой!

Но бывают обстоятельства, когда нам приходится нарушать установленные правила. Такие случаи попадают в следующую, оранжевую, зону.

В оранжевой зоне находятся такие действия ребенка, которые, в общем, нами не приветствуются, но ввиду особых обстоятельств сейчас допускаются. Например, после долгого отсутствия папа приезжает в 10 часов вечера, и ребенку разрешают не ложиться спать до его появления и даже завтра не пойти в сад. Или: малыш напуган страшным сном, и мать берет его в свою кровать, пока он не успокоится.

Мы знаем, что исключения только подтверждают правила; не стоит бояться подобных исключений, если они действительно редки и оправданы. Зато дети бывают очень благодарны родителям за готовность пойти навстречу их особенной просьбе. Тогда они даже больше готовы соблюдать правила в обычных ситуациях.

Наконец, в последней, красной, зоне находятся действия ребенка, неприемлемые ни при каких обстоятельствах. Это наши категорические «нельзя», на которых мы настаиваем и где не делается исключений.

Нельзя кусать, бить или щипать маму. Нельзя играть с огнем, зло обижать маленьких, ломать чужие вещи… Список этот «взрослеет» вместе с ребенком и подводит его к серьезным моральным нормам и социальным запретам.

Итак, все зоны, вместе взятые, говорят нам, что правило правилу рознь и что вполне можно найти «золотую середину» между готовностью понимать – и быть твердым, между гибкостью – и непреклонностью в процессе воспитания дисциплины.

Помним о потребностях

Продолжим обсуждение правил.

Правило 3

Родительские требования не должны вступать в явное противоречие с важнейшими потребностями ребенка.

Например, родителям часто досаждает «чрезмерная» активность детей: почему им надо так много бегать, прыгать, шумно играть, лазать по деревьям, бросать камни, рисовать на чем попало, все хватать, открывать, разбирать?!

Ответ прост: все это и многое другое – проявления естественных и очень важных для развития детей потребностей в движении, познании, упражнении. Им гораздо больше, чем нам, взрослым, нужно двигаться, исследовать предметы, пробовать свои силы. Запрещать подобные действия – все равно что пытаться перегородить полноводную реку. Лучше позаботиться о том, чтобы направить ее течение в удобное и безопасное русло.

Исследовать лужи можно, но только в высоких сапогах, разбирать часы тоже можно, но только если они старые и давно не ходят; играть в мяч можно, но только не в помещении и подальше от окон; даже бросать камни в цель можно, если позаботиться, чтобы никто при этом не пострадал. Вы, конечно, узнаете примеры из желтой зоны, но они могут принадлежать также зеленой. Для этого нужно поместить ребенка в подходящую обстановку, где он сможет действовать свободно.

Например, за рубежом в некоторых детских учреждениях есть кафельная комната, специально для рисования на стенах. Каждый ребенок может рисовать фломастером или акварельной краской сколько ему угодно. После занятий рисунки смывают из брандспойта, и комната готова для следующей группы. Дети очень любят эти занятия, воспитатели тоже.

Другой пример относится больше к школьному возрасту. С десяти-одиннадцати лет ребята начинают очень ориентироваться на сверстников. Они собираются в группы, большие или маленькие, чаще проводят время вне дома, считаются больше с мнением друзей, чем взрослых. От родителей подростков часто приходится слышать: «Вот уж действительно ни один пророк не признается в своем отечестве». Один отец, преподаватель вуза, говорил своему сыну: «Посмотрел бы ты, как студенты смотрят мне в рот, стараясь не пропустить ни одного слова, а ты…»

Ребята часто перестают слушаться родителей, и последствия этого могут быть очень неприятными. Чтобы избежать ненужных осложнений, родителям стоит быть особенно осторожными в запретах «не дружить», «не ходить», «не надевать», «не участвовать…»

Нужно быть уверенным, что ребенок не воспримет их как угрозу его статусу в группе сверстников. Для него страшнее всего стать «белой вороной» или предметом насмешек, оказаться непринятым или отвергнутым ребятами.

И если на одной чаше весов окажется его положение в подростковой группе, а на другой – родительское «нельзя», то, скорее всего, перевесит первое.

От нас, родителей, требуются порой исключительное терпение и терпимость, и даже, некоторый философский настрой, чтобы принять подростковую моду, новые словечки и выражения, трудно переносимую музыку, причудливые прически и сомнительные украшения, слишком короткие юбки или слишком дырявые джинсы.

Подростковая мода подобна ветрянке – многие ребята ее подхватывают и переносят в более или менее серьезной форме, а через пару лет сами же улыбаются, оглядываясь назад. Но не дай бог родителям в это время войти в затяжной конфликт со своим сыном или дочерью. Согласия со своим мнением он не добьется, а доверие может потерять окончательно.

Что же остается на долю родителя, кроме терпения и принятия неизбежности «ветрянки»? По-моему, очень многое, и самое главное – оставаться носителем и проводником более общих, непреходящих ценностей: честности, трудолюбия, благородства, уважения к личности другого. Заметьте, что многие из этих ценностей вы можете не только обсуждать с вашим взрослеющим ребенком, но и реализовать во взаимоотношениях с ним, а это – самый главный дар, который он в глубине души ищет и надеется от вас получить!

Правила мамины, папины и бабушкины

Знакомо ли вам, когда мама говорит одно, папа другое, а бабушка – третье?

Вот как в этом случае.

Лене купили нарядные лаковые туфельки, на следующее утро она собирается в детский сад.

ЛЕНА: Я надену новые туфельки.

МАМА: Нет, Леночка, они для праздников и для гостей.

ЛЕНА: Нет, я хочу, хочу сегодня! (Начинает хныкать.)

ПАПА: Не расстраивайся, мы что-нибудь придумаем. Обращается к маме: Может быть, можно, один только раз?

МАМА: Нет, я не согласна. Ребенок должен приучаться беречь дорогие вещи!

ЛЕНА (плачет сильнее): Тогда я не пойду в садик вообще-е-е! (Входит бабушка.)

БАБУШКА: Что опять случилось?! Опять вы расстраиваете ребенка с самого утра?! Иди ко мне, девочка, расскажи, кто тебя обидел. Ах, туфельки? Я тебе куплю сегодня же другие, будешь в них ходить, когда захочешь.

В такой ситуации ребенку невозможно усвоить правила, привыкнуть к дисциплине. Он привыкает добиваться своего, «раскалывая» ряды взрослых. Отношения между взрослыми членами семьи от этого не становятся лучше.

Правило 4

Правила – ограничения, требования, запреты – должны быть согласованы и последовательны.

Даже если один родитель не согласен с требованием другого, лучше в эту минуту промолчать, а потом, уже без ребенка, обсудить разногласие и попытаться прийти к общему мнению.

Не менее важна последовательность в соблюдении правил. Если ваш ребенок два дня подряд по разным причинам ложился в 10 часов вечера вместо 9, то на третий день трудно будет уложить его вовремя, он резонно возразит, что вчера и позавчера вы ему «разрешали».

Стоит помнить, что дети постоянно испытывают наши требования «на прочность» и принимают только то, что не поддается расшатыванию. В противном же случае они приучаются настаивать, ныть, плакать – вымогать, раз за разом убеждаясь, что такая стратегия работает.

Весомо – или категорично?

Любой запрет желаемого для ребенка труден, а если он произносится сердитым или властным приказным тоном, то становится трудным вдвойне.

Правило 5

Тон, в котором сообщается требование или запрет, должен быть скорее дружественно разъяснительным, чем повелительным.

Мы уже говорили, что на вопрос: «Почему нельзя?» не стоит отвечать: «Потому что я так сказал», «Я так велю», «Нельзя, и все!». Стоит коротко пояснить: «Уже поздно», «Это опасно», «Может разбиться». Объяснение должно быть коротким и повторяться один раз. Если ребенок снова спрашивает: «Почему?» – то это не потому, что он вас не понял, а потому, что ему трудно побороть свое желание. Здесь поможет то, что вы уже проходили, например, активное слушание, а требования замолчать или фраза: «Сколько тебе повторять?!» («Ты-сообщение») – только усилят его нытье.

Предложение, в котором вы говорите о правиле, лучше строить в безличной форме. Например, стоит сказать: «Спичками не играют» вместо «Не смей играть спичками!», «Конфеты едят после обеда» вместо: «Сейчас же положи конфету назад!», «Хвост у кошки не для того, чтобы за него тянули», вместо: «Перестань мучить кошку!»

Рассмотрим два примера: первый – неудачный, второй – удачный разговор мамы с детьми.

Дети увлеченно играют.

МАМА: Хватит, заканчивайте! (Приказ.)

СЫН: Как? Почему заканчивать?

МАМА: Прекрасно знаете почему: вы должны отправляться спать! (Приказ в форме «Ты-сообщения».)

ДОЧЬ: Как, уже спать?

МАМА: Да, уже! И никаких возражений! (Приказ.)

Отбирает игру, дети расстроены и сердиты.

Гораздо лучше, когда разговор идет иначе с первых же слов мамы.

МАМА: Ребята, пора заканчивать. (Безличная форма.)

СЫН: Как? Почему заканчивать?

МАМА: Время ложиться спать. (Безличная форма.)

ДОЧЬ: Как, уже спать?

МАМА: Я вижу, игра интересная, и вам трудно оторваться. (Активное слушание.)

ДОЧЬ: Да, очень интересная! Смотри, нам осталось сделать всего два хода!

МАМА: Хорошо, два хода – это немного, договорились. (Проявляет разумную гибкость.)

ОБА: Да, да. А потом мы сами все уберем.

Как видите, мама здесь выдержала дружественный тон и дала понять, что входит в положение ребят. Дисциплина от этого не пострадала. Напротив, ребята взяли на себя ответственность за наведение порядка после игры.

Помощь в организации себя

Бывает очень полезно, предвидя трудность ребенка в соблюдении требования, обсуждать ее заранее. Если, например, известно, что интересный фильм кончается поздно, а ребенок обязательно хочет посмотреть «хотя бы начало», то стоит предупредить, что придется прерваться на середине фильма. Одновременно можно предложить ему на выбор другие возможности, например, поиграть с ним перед сном или почитать книжку. Если же он все-таки выберет «трудный» вариант, важно проследить, чтобы уговор был выполнен, и ребенок пошел спать вовремя.

Хорошо помочь ему, напомнив о договоре минут за пять до назначенного времени. В таком случае вы окажетесь, скорее, помощником ребенку в выполнении добровольно взятого на себя слова, чем суровым «полицейским». А он приобретет еще один маленький опыт бесконфликтной дисциплины.

Заметим, что просто отслеживать выполнение правил и требований недостаточно. Очень важно, чтобы родитель был включен в общение с ребенком по поводу разных дел, тогда его помощь оказывается гораздо более эффективной.

Недавно я наблюдала мать, гуляющую с двухлетней дочкой. Девочка играла в песочнице. Подходило время обеда.

«Давай, моя хорошая, – обратилась к ней мать, – будем потихоньку собираться домой. Отряхнем руки, соберем формочки, положим их в пакет… Куколку и совок тоже не забудем» (все это она приговаривала и делала не спеша, давая возможность девочке принимать участие).

«Сейчас пойдем домой… Ой, как хорошо ты мне помогаешь!.. Придем домой, разденемся, помоем ручки, будем есть вкусный супчик…»

Казалось бы, что особенного делала мать? На самом деле очень многое! Во-первых, она говорила очень доброжелательно («моя хорошая, как хорошо ты мне помогаешь!»), поддерживая приятный тон общения. Во-вторых, подстраивалась под темп девочки, которой надо было оторваться от игры и начать собираться – что всегда непросто для ребенка (говорила «потихоньку собираться» и сама действовала не спеша). В-третьих, «озвучивала» и организовывала действия дочки, помогая ей и в то же время сохраняя ее инициативу – предлагала отряхнуть ручки, сложить игрушки, не забыть другие. В-четвертых, она планировала следующие действия, при этом делая их привлекательными («вкусный супчик»). В результате следовало естественное послушание ребенка, а вместе с ним – приучение его к порядку и дисциплине.

Многие родители интуитивно ведут себя так же. Им нравится приговаривать, когда они занимаются с малышом, и тем более обсуждать занятия и дела с детьми постарше.

Не бояться «уроков жизни»

Всем известны естественные следствия неорганизованности или непослушания – это «наказания», которые исходят от самой жизни. В тех случаях, когда ребенку не хватает сознательности, стоит не мешать ему сталкиваться с негативными результатами своих действий. Когда ему некого винить, кроме себя, он скорее поправляет ошибки.

Посмотрим на ситуацию, где мать повела себя очень разумно.

Девятилетний школьник не сложил с вечера портфель, утром впопыхах не нашел тетрадку с домашним заданием, провозившись, опоздал в школу, получил «двойку». Приходит домой расстроенный и сообщает матери о случившемся.

МАТЬ. Жаль, что так получилось. Ты думал, что утром успеешь собраться.

СЫН. Вот именно, подумаешь, сложить какие-то две книжки! (Ищет тетрадь.) Куда же она запропастилась?! Главное, я же сделал домашнюю работу, а она мне «двойку»!

МАТЬ. Тебе кажется, эта «двойка» несправедливая.

СЫН. Конечно! Если бы за знание, а то, говорит, «за несобранность»! За это надо ставить по дисциплине.(Обнаруживает тетрадь за столом.) Да вот же она! Смотри, я все правильно решил! Сейчас вот сделаю сегодняшний урок и нарочно сразу положу все в портфель, чтобы знала…

МАТЬ. То есть хочешь положить все заранее.

СЫН. Ну да, не собираюсь лопухнуться второй раз!

Мы видим, что мать действовала очень мудро. Во-первых, она оставила возможность сыну встретиться с неприятными последствиями – не стала вечером напоминать о несобранном портфеле. Во-вторых, когда неприятность случилась, она сочувственно отнеслась к переживаниям мальчика. Ее активное слушание позволило сохранить дружескую атмосферу и помочь сыну извлечь полезный урок.

Жизнь порой учит лучше, чем родители. И когда за неправильные действия ребенок «наказывается» самой жизнью, это действует, и не стоит добавлять еще родительские назидания.

Держать слово!

С дошкольного возраста приходится приучать детей и к более сложным вещам. Например, важно, чтобы они научились держать свое слово, выполнять взятые на себя обязательства. Когда дети умоляют завести щенка, купить хомячка или аквариумных рыбок, они горячо заверяют, что будут заботиться о своих питомцах и все делать сами. Но потом многое «забывается», так что заботы ложатся на взрослых.

Бесконфликтно приучать ребенка к выполнению своих обещаний – значит заботиться о его внутренней дисциплине.

Эта необыкновенно важная задача, как и остальные «приучения», требует терпения, деликатности, а иногда и изобретательности родителей.

Сошлюсь на интересный рассказ замечательного американского психотерапевта Мильтона Эриксона. У него было восемь детей, и каждый из них испытал на себе умелое, часто нетрадиционное обращение отца с их детскими проблемами. Привожу его рассказ:

У детей короткая память, но я отлично запоминаю, что они делали или говорили.

Роберт однажды заявил: «Я достаточно взрослый, большой и сильный, чтобы каждый вечер выносить мусор». Я выразил сомнение в этом, но он горячо защищал свою точку зрения. Тогда я сказал: «Хорошо, со следующего понедельника мы попробуем».

Он вынес мусор в понедельник и во вторник, но в среду забыл это сделать. В четверг я ему напомнил, и он вынес мусор, но забыл это сделать в пятницу и в субботу. Поэтому в субботу я дал ему возможность как можно больше поиграть в активные игры, которые ему очень понравились, но от которых он устал. И затем в качестве особого исключения я позволил ему лечь спать так поздно, как он пожелает. В час ночи он сказал: «Пожалуй, я пойду спать».

Я отпустил его. По какой-то «странной случайности» я проснулся в три часа ночи и разбудил Роберта. Я очень извинялся за то, что забыл ему напомнить вынести мусор. Не сделает ли он этого сейчас? И вот с большой неохотой Роберт оделся. Я еще раз извинился за то, что не напомнил ему, и он понес мусор.

Вот он вернулся, разделся, надел пижаму и забрался в кровать. Когда он крепко заснул, я снова разбудил его. На этот раз я извинялся еще больше. Я сказал ему, что сам не понимаю, как это мыпросмотрели мусор в кухне. Не оденется ли он снова и не вынесет ли этот мусор? Он вынес его в мусорный контейнер у дороги. Он шел обратно, глубоко задумавшись, и уже дошел до крыльца. Вдруг он рванулся обратно на дорогу к мусорному контейнеру, чтобы убедиться, что крышка на нем хорошо закрыта.

Войдя в дом, он остановился и окинул взглядом кухню, прежде чем снова лечь в постель. А я все еще продолжал извиняться. Он лег спать и уже больше никогда не забывал выносить мусор.

Фактически, Роберт запомнил этот урок так крепко, что у него, теперь уже взрослого, вырвался тяжелый вздох, когда я сказал ему, что опишу этот случай в своей книге.

В этом эпизоде отец повел себя действительно несколько необычно. Однако все, что он делал, было четко продумано и рассчитано на безусловный результат. Во-первых, он разбудил сына поздно ночью (причем дважды!), дождавшись, когда тот крепко заснул. Для чего? Чтобы дать ему сильнее прочувствовать, что держать слово – дело важное, во всяком случае, важнее ночного сна. Во-вторых, он провел всю «воспитательную операцию» в интересном тоне: непрерывно сожалея и извиняясь. Почему? Чтобы, сочувствуя и беря на себя часть «вины», сохранять дружеский тон и тем самым предотвратить возможную негативную реакцию сына. Расчет оказался точным: мальчик не только добросовестно сделал все, но больше никогда не забывал о своем слове.

Трудные дети: четыре причины стойкого непослушания

Нам осталось обсудить самые трудные случаи, когда родители, по их словам, не могут справиться с ребенком, когда непослушание и конфликты на почве дисциплины становятся скорее правилом, чем исключением. «Трудными» чаще бывают подростки, но могут быть и дети любого возраста.

Если это ваш случай, если общение с ребенком приносит вам больше забот и огорчений, чем радости, или, еще того хуже, вы зашли в тупик, не отчаивайтесь. Дело можно поправить, однако предстоит специальная работа.

Прежде всего, хочу поделиться тем, что известно далеко не всем родителям, да и педагогам тоже. Непослушных детей, а тем более детей, «отбившихся от рук», принято обвинять. В них ищут злой умысел, порочные гены и т. п. На самом же деле в число «трудных» обычно попадают дети не «худшие», а особенно чувствительные и ранимые. Они «сходят с рельсов» под влиянием жизненных нагрузок и трудностей, реагируя на них гораздо раньше и сильнее, чем дети более устойчивые. Отсюда следует:

«Трудный» ребенок нуждается в помощи, а не в критике и наказаниях.

Причины стойкого непослушания ребенка следует искать в глубине его психики. Это на поверхности кажется, что он «просто не слушается», «просто не желает понять», а на самом деле причина иная и, как правило, эмоциональная. Больше того, она часто не осознается ни взрослым, ни самим ребенком. Отсюда вывод: такие причины надо знать. Ими мы сейчас и займемся.

Психологи выделили четыре основные причины серьезных нарушений поведения детей.

1. Борьба за внимание.

Если ребенок не получает нужного количества внимания, которое ему так необходимо для нормального развития и эмоционального благополучия (о чем мы уже много говорили), то он находит свой способ его получить: непослушание.

Родители то и дело отрываются от своих дел, сыплются замечания… Нельзя сказать, что это уж очень приятно, но внимание все-таки получено. Лучше такое, чем никакого.

2. Борьба за самоутверждение против чрезмерной родительской власти и опеки.

Знаменитое требование «я сам» двухлетнего малыша сохраняется в течение всего детства, особенно обостряясь у подростков. Дети очень чувствительны к ущемлению этого стремления. Но им становится особенно трудно, когда родители общаются с ними в основном в форме указаний, замечаний и опасений. Родители считают, что так они прививают своим детям правильные привычки, приучают их к порядку, предупреждают ошибки, вообще – воспитывают.

Это необходимо, но весь вопрос в том, как это делать. Если замечания и советы слишком часты, приказы и критика слишком резки, а опасения слишком преувеличены, то ребенок начинает восставать.

Воспитатель сталкивается с упрямством, своеволием, действиями наперекор.

Смысл такого поведения для ребенка – отстоять право самому решать свои дела и вообще показать, что он личность. И не важно, что его решение подчас не очень удачно, даже ошибочно. Зато оно свое, а это – главное!

3. Желание отомстить.

Дети бывают обижены на родителей. Причины могут быть очень разные: родители более внимательны к младшему; мать разошлась с отцом, и в доме появился отчим; ребенка отлучили от семьи (положили в больницу, послали к бабушке); родители постоянно ссорятся…

Много и единичных поводов для обиды: резкое замечание, невыполненное обещание, несправедливое наказание.

И снова в глубине души ребенок переживает и даже страдает, а на поверхности – все те же протесты, непослушание, неуспеваемость в школе. Смысл «плохого» поведения в этом случае можно выразить так: «Вы сделали мне плохо – пусть и вам будет тоже плохо!..»

4. Потеря веры в собственный успех.

Может случиться, что ребенок переживает свое неблагополучие в какой-то одной области жизни, а неудачи у него возникают совсем в другой. Например, у мальчика могут не сложиться отношения в классе, а следствием будет запущенная учеба, в другом случае неуспехи в школе могут привести к вызывающему поведению дома и т. д.

Подобное «смещение неблагополучия» происходит из-за низкой самооценки ребенка. Накопив горький опыт неудач и критики в свой адрес, он вообще теряет уверенность в себе. Он приходит к выводу: «Нечего стараться, все равно ничего не получится». Это – в душе, а внешним поведением он показывает: «Мне все равно», «И пусть плохой», «И буду плохой!»

Согласитесь, что стремления трудных детей вполне положительны в том смысле, что выражают их естественные потребности в тепле и внимании родителей, в признании и уважении их личности, в справедливости и успешности. Беда «трудных» детей в том, что они, во-первых, остро страдают от нереализации этих потребностей и, во-вторых, от попыток восполнить эту нехватку способами, которые ничего не восполняют.

Почему же они так «неразумно» действуют? Да потому, что не знают, как это делать иначе!

И поэтому всякое серьезное нарушение поведения подростка – это сигнал о помощи. Своим поведением он говорит нам: «Мне плохо! Помогите мне!»

Может ли родитель помочь? Практика показывает: вполне может, но только сначала нужно понять глубинную причину непослушания. Нужно разгадать, какая из четырех эмоциональных проблем мешает вашему ребенку нормально существовать. Соответственно, ваши действия будут разными.

Задача понять причину на первый взгляд непростая. Ведь разные причины внешне проявляются одинаково. Например, плохая учеба может быть связана и с желанием привлечь внимание, и с нежеланием подчиняться чужой воле, и с попытками «отплатить» родителям, и с потерей веры в свои силы.

И все же выявить истинную причину непослушания и плохого поведения довольно просто, хотя способ может показаться парадоксальным:

родителю нужно обратить внимание на собственные чувства: какая эмоциональная реакция возникает при повторном непослушании и неподчинении вашего ребенка.

При разных причинах эта реакция разная. Вот такой удивительный факт: переживания родителей – это своеобразное зеркало скрытой эмоциональной проблемы ребенка!

Давайте посмотрим, какие же родительские чувства соответствуют каждой из четырех названных причин.

• Если ребенок борется за внимание, то и дело досаждая своим непослушанием и выходками, то у родителя возникает раздражение.

• Если подоплека стойкого непослушания – противостояние воле родителя, то у последнего возникает гнев.

• Если скрытая причина – месть, то ответное чувство родителя – обида.

• Наконец, при глубинном переживании ребенком своего неблагополучия родитель оказывается во власти чувства безнадежности, бессилия, а порой и отчаяния.

Как видите, чувства разные, и вполне можно понять, какое именно подходит к вашему случаю. Что же делать дальше?

Как вести себя родителю?

Это, конечно, ключевой вопрос. Первый и общий ответ на него такой:

постараться не реагировать привычным образом, то есть так, как ждет от вас ребенок.

Дело в том, что в подобных случаях образуется порочный круг. Чем больше взрослый недоволен, тем больше ребенок ощущает: его усилия действуют, и он возобновляет их с новой энергией.

Значит, задача родителя – перестать реагировать на непослушание прежними способами, и тем самым разорвать заколдованный круг.

Конечно, сделать это нелегко. Эмоциям не прикажешь, они включаются почти автоматически, особенно когда конфликты застарелые, «со стажем». И все же изменить характер общения можно! Можно остановить, если не эмоцию, то, по крайней мере, все, что за ней следует: замечания и наказания.

Если вам удастся уяснить, что? именно вы почувствовали, то нетрудно будет разгадать и проблему вашего ребенка: с чем, против чего или отчего он «воевал». А уж после этого гораздо легче перейти с позиции исправления на позицию помощи. Помощь в каждом случае, конечно, будет нужна разная.

Если идет борьба за внимание, необходимо найти способ показать ребенку ваше положительное внимание к нему. Делать это лучше в относительно спокойные моменты, когда никто никому не досаждает и никто ни на кого не рассержен. Вы уже знаете, как: например, придумать какие-нибудь совместные занятия, игры или прогулки. Стоит попробовать, и вы увидите, какой благодарностью отзовется ваш ребенок.

Что же касается его привычных непослушаний, то их в этот период лучше всего оставлять без внимания. Через некоторое время ребенок обнаружит, что они не действуют, да и надобность в них, благодаря вашему вниманию, отпадет.

Если источник конфликтов – борьба за самоутверждение, то следует, наоборот, уменьшить свой контроль за ребенком. Мы уже не раз говорили, как важно для детей накапливать опыт собственных решений и даже неудач.

В период налаживания ваших новых отношений воздерживайтесь от таких требований, которые, по вашему опыту, он, скорее всего, не выполнит. Напротив, очень помогает то, что может быть названо «методом подстройки»: вы не оспариваете решение, к которому он пришел, а договариваетесь с ним о деталях и условиях его выполнения. Но больше всего поможет избавиться от излишнего давления и диктата понимание, что упрямство и своеволие ребенка – это лишь раздражающая вас форма мольбы: «Позвольте же мне, наконец, жить своим умом!»

Если вы испытываете обиду, то нужно спросить себя: что заставило ребенка причинить ее вам? Какая боль у него самого? Чем вы обидели или постоянно обижаете его? Поняв причину, надо, конечно, постараться ее устранить.

Самая трудная ситуация у отчаявшегося родителя и разуверившегося в своих силах подростка. Умное поведение родителя в этом случае – перестать требовать «полагающегося» поведения. Стоит сбросить на ноль свои ожидания и претензии. Наверняка ваш ребенок что-то может и к чему-то даже очень способен. Но пока он у вас такой, какой есть. Найдите доступный для него уровень задач. Это ваш исходный плацдарм, с которого вы можете начать двигаться вперед. Организуйте с ним совместную деятельность, сам выбраться из тупика он не может.

При этом нельзя допускать в его адрес никакой критики! Ищите любой повод, чтобы его похвалить, поощрить, отмечайте любой, даже самый маленький успех. Постарайтесь подстраховывать его, избавляя от крупных провалов. Стоит поговорить с учителями и попытаться сделать их в этом вашими союзниками. Вы увидите: первые же успехи окрылят вашего ребенка.

Все сказанное сведем в таблицу.

В заключение несколько дополнительных замечаний. Бесполезно ждать, что ваши старания наладить мир и дисциплину с «трудным» ребенком приведут к успеху в первый же день. Путь предстоит долгий, сложный и потребует от вас немалого терпения. Вы, наверное, заметили: главные усилия надо направить на то, чтобы переключать свои отрицательные эмоции на конструктивные действия. Да, в каком-то смысле придется менять себя. Но это единственный путь воспитания вашего «трудного» ребенка.

И последнее, что очень важно знать: вначале, при первых ваших попытках улучшить взаимоотношения, ребенок может усилить свое плохое поведение!

Он не сразу поверит в искренность ваших намерений и будет вас проверять. Так что придется выдержать и это серьезное испытание!

Признаюсь, мне лично пришлось однажды пройти через подобные испытания, которые потребовали мобилизовать все душевные силы и знания, чтобы помочь одному «трудному подростку». Таким оказался мой собственный тринадцатилетний внук, присланный его матерью «на исправление». Обо всех событиях, которые между нами происходили, вы можете прочитать в Приложении – см. «Письма о подростке»*.

Глава 3. Разговор о наказаниях

В предыдущей главе мы обсуждали правила поведения и дисциплину.

Тема дисциплины неминуемо приводит к мысли о наказаниях: «Если не слушается, то надо наказывать! Надо ли? Как?»

Прежде всего хочу вас заверить, что при использовании всего того, что мы обсуждали в предыдущих главах, число непослушаний вашего ребенка сократится во много раз, если вообще не исчезнет. И все-таки – о наказаниях!

Крайние позиции

Начнем с того, что наказывать ребенка всегда неприятно. Приходится вызывать на себя огонь – огонь его недовольств, обид и даже гнева. Мирные отношения портятся. Он тебя «больше не любит», в его глазах «ты плохой», «обидчик», «желаешь ему только зла».

Некоторые родители не выдерживают роли «недруга» и вообще не хотят доставлять ребенку неприятности. Они предпочитают путь увещеваний и объяснений. В крайнем случае, прибегают к угрозам, которые, как правило, не выполняют. Короче говоря, они хотят воспитывать ребенка, не огорчая его.

Это установка мягких родителей. Ее можно понять, но, к сожалению, во многих случаях она себя не оправдывает: рано или поздно ребенок начинает выходить из берегов, и родители не знают, что с ним делать.

Противоположную позицию занимают жесткие, авторитарные родители. Они считают, что с ребенком не следует церемониться, его надо наказывать, а иногда и как следует – «чтобы знал!». Они требуют подчинения, пользуясь своей силой и властью. Это тоже себя не оправдывает и часто приводит к озлоблению ребенка, а порой и к еще большему непослушанию.

Прежде чем обсуждать эти позицию, давайте подумаем, в чем смысл наказания и «механизм» его действия?

Смысл наказания

Начнем с ошибочного, на мой взгляд, но очень распространенного ответа на этот вопрос. Полагают, что наказание нужно для того, чтобы ребенок пережил отрицательную эмоцию, например, боль, обиду или страх. Тогда он запомнит этот случай и впредь не будет себя так вести. А если будет, то наказание надо усилить.

Эта точка зрения пустила глубокие корни в сознании людей и в практике воспитания. К сожалению, иногда ее подтверждают «научно», ссылаясь на теорию условных рефлексов, в которой говорится о необходимости «подкрепления» (не важно, положительного или отрицательного) для научения. Теория условных рефлексов привлекает своей простотой, но она давно отвергнута как генеральное объяснение процесса формирования психики человека. Приходится настойчиво повторять:

Поведение человека – не набор рефлексов, а воспитание – не их выработка!

Может ли причиняющее боль наказание исправить поведение ребенка? Нет, не может! Да, бывает, что под страхом наказания он перестает делать «недозволенное». Но это чаще подстройка или маскировка. Он делает вид, что послушался, а на самом деле, затаивается, идет на обман. Бывает, он ведет себя «правильно» при одном родителе и распускается при другом. Типичный пример можно было видеть в одной семье.

Старший мальчик девяти лет постоянно задирает и обижает шестилетнюю сестру. Это при матери. С приходом отца атмосфера резко меняется: сын становится «как шелковый». Больше того, как не без гордости сообщает отец, при его появлении сына начинает «трясти». Примерно раз в неделю отец порет мальчика ремнем. Он уверен, что это очень правильная мера, именно поэтому сын его боится, «а без страха не может быть дисциплины».

Большую часть дня дети проводят с матерью. При ней сын не только продолжает обижать сестру, но и делает многие другие недозволенные вещи – грубит, устраивает беспорядок, не делает уроки. Что еще хуже, последний год появились серьезные проблемы в школе: мальчик стал очень агрессивным. Учителя и родители других детей стали требовать «убрать» его из класса. И тогда родители пошли на крутую меру: сдали мальчика в интернат на пятидневку.

Каждый понедельник он с криком и мольбами, уцепившись за ручку двери, просит, чтобы его не отвозили в интернат. Но вера родителей в «выработку рефлексов» настолько прочна, что такая форма «воспитания» продолжается целый год!

Как же иначе можно относиться к наказанию? Попробую сформулировать другую, на наш взгляд, более правильную точку зрения:

Наказание – это прежде всего сигнал о нарушении правила, нормы или установленного порядка. Смысл наказания – подчеркнуть непреложность этих правил, серьезность слов взрослого.

Дети легко пропускают слова родителей мимо ушей, особенно когда им что-то не нравится. Хотя наказание может огорчить ребенка, дело не в том, чтобы его обидеть, расстроить или напугать, а в том, чтобы дать ему возможность задуматься над проступком, понять, что именно он нарушил и почему это плохо.

Такой взгляд на роль наказания предполагает установку на воспитание сознания и личности ребенка, а не исправление его поведения. Стоит еще раз подчеркнуть: при таком подходе родитель оказывается в позиции проводника и защитника порядка, установленного обычая или правила, морального принципа и т. п., а не фигуры, диктующей свою волю.

Это должно выражаться и в соответствующих словах: «Так неприлично», «Это не полагается», «В нашей семье так не говорят…», «У нас такой порядок…», «Так надо…». Заметьте, что в этих фразах отсутствует «Я» родителя («Я сказал…», «Я требую…»). Они, так сказать, безличны и подчеркивают не диктат взрослого, а позицию взрослого или общества в целом.

Как же наказывать правильно?

Единого и общего рецепта нет, но могут помочь успешные примеры родителей, которым удавалось решать задачу «правильного наказания». Приведу случай, который мне довелось наблюдать лично.

Две дочки моих друзей (двух и четырех лет) играли и что-то не поделили. Старшая грубо толкнула сестру, и та заплакала. Все произошло на глазах родителей, которые собирались на концерт.

ОТЕЦ (твердо, обращаясь к старшей). Аня, попроси у Саши прощения.

АНЯ (сердито). Не буду!

ОТЕЦ (садится на диван). Подойди ко мне (берет Аню за руки, смотрит в глаза и медленно повторяет). Подойди к Саше и скажи: «Извини меня, пожалуйста».

АНЯ (смотрит исподлобья). Не хочу!

ОТЕЦ. Тогда пойди в другую комнату и побудь там, пока не успокоишься и не будешь готова извиниться.

Девочка уходит, закрывает за собой дверь. Наступает напряженное ожидание. До выхода на концерт остается совсем немного. Но не похоже, что родители настроены уходить.

«Как вы думаете, сколько она может там просидеть?» – спрашиваю я. «Никто не знает, – отвечает отец. – Может быть, пять минут, а может быть, и сорок!»

К счастью, довольно скоро дверь открывается, Аня выходит, подходит к сестре и спокойно произносит: «Саша, извини меня, пожалуйста».

Эта, казалось бы, незначительная сцена произошла тридцать лет назад, а помнится до сих пор. Впечатление произвело то, как отец деликатно и искусно помог девочке усвоить урок вежливости, а заодно и овладеть собственным поведением. Здесь каждая деталь имела значение: быстрая, но спокойная реакция на проступок; разъяснение, что надо сделать (а не критика: «Почему ты…?!», «Опять ты …!»); овладение вниманием девочки (берет за руки, смотрит в глаза); наконец, слова, объявляющие наказание, – в них прозвучала вера родителя, что девочка способна подумать и взять себя в руки. Особенно стоит подчеркнуть убежденность отца, что проявить свою позицию и дать девочке время «побыть с собой» важнее сборов на концерт – личность дочери важнее концерта.

Можно ли применить силу?

Обычно много споров вызывает вопрос о телесных наказаниях. Лично я определенно против них. Они оскорбляют и озлобляют, запугивают и унижают детей. Позитивного результата от них меньше, чем негативного. Единственный вариант физического воздействия, который не вызывает сомнения, – это обуздание разбушевавшегося ребенка.

Однажды мне довелось быть свидетелем именно такой сцены.

Дело было в Америке. Тринадцатилетний Джон, поджидая мать в машине около дома, захотел завести мотор. Машина, стоявшая на включенной скорости (это он упустил из виду), дернулась, проломила забор и стукнулась в ствол дерева. Все произошло неожиданно и молниеносно!

Подросток, весь красный и дрожащий, выскочил из машины и влетел в дом, бормоча под нос: «Что я наделал! Что я наделал!»

Его младшая сестра, видевшая все из окна, встретила его каким-то едким замечанием – и была отброшена на пол. На ее крик появилась мать. Увидев состояние Джона, она схватила его за руки и резко усадила на диван.

– Пусти, – вырывался Джон.

– Нет, – твердо говорила мать, – я буду тебя держать, пока ты не придешь в себя.

– Нет, пусти, – бился Джон, – не имеешь права! Это насилие!

– Нет, Джон, – спокойно, но внушительно говорила мать, продолжая крепко его держать. – Я не могу отпустить тебя сейчас, я сделаю это, как только ты будешь способен себя контролировать. Сейчас ты этого пока не можешь.

– Но ты не знаешь, что я наделал! (К тому времени из коротких фраз окружающих мать поняла, что случилось.)

– Знаю, Джон. Ты сломал забор и стукнул машину. Но это не самое главное. Для меня главное сейчас, чтобы ты взял себя в руки. Я тебя не наказываю, а помогаю прийти в себя. Когда ты успокоишься, мы поговорим о машине.

Признаться, для меня это был запоминающийся урок мудрого и достойного обращения матери с подростком в острой ситуации.

Вы скажете, что здесь нет никакого наказания. Да, пожалуй. Хотя здесь описан именно такой случай, когда наказание приходит в голову родителю прежде всего. Однако в той ситуации Джон был наказан случившимся, а мать увидела свою роль в том, чтобы помочь ему извлечь из этого урок.

Обратимся к еще одному примеру, в котором речь пойдет о маленькой девочке, и о ней же спустя десять лет. Этот еще один пример из семейной жизни Милтона Эриксона. Его дочке Кристи было в то время два с половиной года.

Однажды в воскресенье мы всей семьей сидели и читали газеты. Кристи подошла к матери, схватила газету, скомкала ее и бросила на пол. Мать сказала:

«Кристи, это не очень красиво выглядело, подбери газету и верни ее мне. И извинись».

«Я не должна», – сказала Кристи.

Каждый из нас сказал Кристи то же самое и получил такой же ответ. Тогда я попросил жену взять Кристи и отвести ее в спальню. Я улегся на кровать, а жена положила ее рядом со мной. Кристи с презрением смотрела на меня. Она начала выкарабкиваться, но я схватил ее за лодыжку.

«Отпусти!» – сказала она.

«Я не должен», – ответил я.

Борьба продолжалась, она брыкалась и боролась. Очень скоро ей удалось высвободить одну лодыжку, но я ухватил ее за другую. Борьба была отчаянной – это было похоже на молчаливую схватку двух гигантов. В конце концов, она поняла, что проиграла, и сказала:

«Я подберу газету и отдам ее маме».

Вот тогда и настал главный момент. Я сказал:

«Ты не должна».

Тогда она, подумав получше, сказала:

«Я подберу газету и отдам ее маме. Я извинюсь перед мамой».

«Ты не должна», – вновь сказал я.

Ей пришлось основательно задуматься и поразмышлять:

«Я подниму газету, я отдам ее маме, я хочу ее поднять, я хочу попросить прощения».

«Хорошо», – сказал я.

В этой истории много моментов, которые хочется обсудить. Прежде всего заметим, что на отказ девочки извиниться последовала быстрая и решительная реакция отца. Для него слова «Я не должна» означали не только непослушание, но и установку, нежелательную для формирующейся личности ребенка. Этого, как понимал Эриксон, нельзя оставить без внимания.

Девочка, как и каждый ребенок, нуждалась в помощи опытного родителя, чтобы осознать необходимость соблюдения норм, учета интересов и чувств других. Эта помощь последовала сразу, хотя и в несколько необычной форме. Обращает на себя внимание длительность «схватки»; поражает терпеливость отца, но также и стойкость ребенка. Видно, что происходившее было серьезным делом для обоих.

Заметим, что обязательность правила и запрет на недопустимое поведение отец передает ребенку через физическое действие: ведь девочка еще маленькая, и развернутые словесные объяснения здесь не годятся. Однако его действие не рассчитано на причинение боли. Это не телесное наказание, а действие, которое ограничивает своеволие ребенка и показывает силу родителя, его способность взять ситуацию в свои руки.

Дальше отец работает с сознанием девочки. Во-первых, отвечая ее же словами («Я не должен»), он помогает ей увидеть ее поведение как бы со стороны – задача непосильная для сознания двухлетнего ребенка без такой помощи и в то же время необходимая для осмысления своего поступка.

Но главный момент, по словам самого Эриксона, наступает после согласия девочки сказать то, что от нее требовали окружающие. В ответ отец произносит все то же: «Ты не должна!» Почему? И почему Эриксон расценивает это как «главный момент»?

Ответ, на наш взгляд, заключается в той задаче, которую Эриксон здесь решает. Его цель – не добиться от девочки правильных слов. Он хочет помочь ей задуматься и понять, что правильные слова недостаточны и что речь идет о чем-то другом, более серьезном.

Ребенок пробует догадаться, добавляет еще несколько слов – и опять тот же ответ, который показывает, что отец не хочет вынужденного согласия, а надеется на самостоятельный вывод девочки. В конце концов, ее слово «хочу» показывает, что ребенку удается почувствовать свою причастность к тому, что стои?т за правилами вежливого поведения.

Так ли это? Будет ли она и дальше соблюдать этические нормы?

В продолжение того же рассказа М. Эриксон отвечает на этот вопрос.

Десять лет спустя мои две младшие дочери стали кричать на мать. Я подозвал их и сказал:

«Постойте-ка в углу. Я не думаю, что это очень здорово – так грубить матери. Постойте и подумайте, согласны вы со мной или нет».

Рокси сказала: «Думаю, что неправильно было кричать на маму. Я пойду и извинюсь перед ней».

«Я могу простоять хоть всю ночь», – заявила Кристи.

Я продолжал работать над рукописью. Через час я посмотрел на Кристи. Простоять час – это все равно утомительно. Я отвернулся и продолжал писать еще час. Снова повернулся и сказал:

«Кажется, что даже стрелки часов стали двигаться медленнее».

Через полчаса я снова повернулся к ней и сказал:

«Я думаю, что реплика, которую ты бросила маме, была очень глупой. И еще глупее было кричать на нее».

Она бросилась ко мне в объятия и, заплакав, сказала:

«Я тоже так думаю».

Десять лет без наказаний, продолжает Эриксон, с двух лет до двенадцати. В пятнадцать лет я еще раз наказал ее. И все. Только три раза.

Итак, первого опыта и первого переживания хватило на десять лет, а всего понадобилось «только три раза» за всю жизнь! Можем ли мы принять это за свидетельство правильных и психологически точных действий отца в отношении своего ребенка? Думаю, что да.

Вспоминается очень сходная позиция М. Монтессори. Мы помним, что она страстно призывала не вмешиваться в действия детей, когда те заняты каким-либо делом. В то же время она требовала решительно пресекать любые грубые, невежливые, наносящие вред другим людям поступки, приучая детей ясно отличать добро от зла. Освоение ребенком различия между добром и злом Монтессори называла «отправной точкой дисциплины».

От «плюса» к «нулю»

Обратимся к еще одному важному принципу «наказаний». Беру последнее слово в кавычки, так как возникает вопрос: насколько это действительно наказание?

Наказывать ребенка лучше, лишая его «хорошего», чем делая ему «плохое».

Другими словами, лучше наказывать, двигаясь в направлении от «плюса» к нулю, чем от нуля к «минусу»; причем под нулем подразумевается нейтральный, ровный тон ваших взаимоотношений.

А что означает «плюс»? Вот примеры: в семье заведено, что по выходным дням отец ездит с сыном на рыбалку, или мама печет любимый пирог, или все вместе отправляются на прогулку.

Вы, конечно, знаете, что дети очень ценят подобные семейные традиции. Когда родитель уделяет им специальное внимание, и с ним интересно – это настоящий праздник для ребенка. Однако если случается непослушание или проступок, то «праздник» в этот день или на этой неделе отменяется.

Наказание ли это? Конечно, и довольно ощутимое! И главное – не обидное и не оскорбительное. Ведь дети хорошо чувствуют справедливость, а это справедливо, когда родитель не дарит им свое время, потому что расстроен или рассержен.

А что бывает, если из-за того, что родителю всегда «некогда», все воспитание ограничивается требованиями и «минусовыми» наказаниями? Как правило, в таких случаях добиться дисциплины бывает намного труднее. Но главное – это опасность потерять контакт с ребенком: ведь взаимное недовольство, которое здесь неизбежно, будет накапливаться и разъединять.

Какой же практический вывод? Наверное, он уже ясен: нужно иметь запас больших и маленьких праздников. Придумайте несколько занятий с ребенком или несколько семейных дел, традиций, которые будут создавать зону радости.

Сделайте некоторые из этих занятий или дел регулярными, чтобы ребенок ждал их и знал, что они наступят обязательно, если он не сделает чего-то очень плохого. Отменяйте их, только если случился проступок, действительно ощутимый, и вы на самом деле расстроены. Однако не угрожайте их отменой по мелочам.

Зона радости – это «золотой фонд» благополучной жизни ребенка.

Она одновременно и зона его ближайшего развития, и основа вашего с ним доброжелательного общения, и залог бесконфликтной дисциплины.

Родителям – не упускайте шанс

Случается, родители говорят: «В умных книжках много написано, как правильно воспитывать ребенка. Все это звучит очень хорошо, но мне это не помогает. Не получается применять на практике. Как же мне не срываться, когда он меня не слушается, а иногда и как будто специально выводит из себя? Кончается тем, что я ему наподдаю!»

Конечно, родителям трудно научиться разумно себя вести. Ведь приходится иметь дело не только с капризным или непослушным ребенком, но и со своими собственными эмоциями. А родитель ведь тоже человек, а не «железный Феликс» и не «железная леди»! Впрочем, мы с вами уже учились справляться с эмоциями (см. Часть II Глава 3).^[4]

Давайте скажем несколько слов о наших эмоциях, а потом посмотрим, как это относится к делу.

Негативные эмоции у нас возникают и будут возникать, и мы ничего с этим поделать не можем. Больше того, человек имеет на них право, так как причины для появления эмоций всегда есть, по крайней мере, субъективные, а то и объективные, от нас не зависящие. Основной вопрос —

Что мы делаем дальше с возникшей эмоцией?

Рассердившись на ребенка, мы чаще что-то делаем или говорим, можно сказать, эмоцию переводим в действие. Давайте обратим внимание на самую критическую точку – момент этого перевода. Здесь есть разные возможности:

– дать ход своему возмущению, импульсивно отреагировать привычным образом;

– специально затормозить реакцию, обиженно или гневно замолчать;

– подумать, что явилось причиной его поступка;

– подумать, не провоцирует ли он тебя специально;

– увидеть его испуг (страдание) и переключиться на сочувствие;

– посмотреть на все со стороны и попытаться оценить свое невольное участие в случившемся и т. д.

Главное – помнить, что не обязательно подчиняться своей эмоции. В нашей власти жить так, чтобы не эмоции управляли нами, а мы ими.

У нас всегда есть выбор – выбор в пункте «продолжения» эмоции. А выбор этот, в свою очередь, зависит и от нашего желания, и от общей установки, и от понимания близких и отдаленных следствий наших реакций.

Короче говоря, каждая эмоция, возникающая в общении с детьми, дает нам шанс, а лучше сказать – требует включения более высоких функций взрослой психики – сознания, ума, чувства ответственности, терпения и опыта.

Желаем родителям не упускать этот шанс. Ведь дело идет о самом дорогом в жизни – судьбе вашей и вашего ребенка!

Глава 4. Какой у него характер?

Они очень разные

Не следует думать, что ко всем детям возможен одинаковый подход. От природы каждый ребенок особенный. Вот что пишет замечательный врач и педагог Януш Корчак.

Сто младенцев. Я склоняюсь над кроваткой каждого. Вот они, чья жизнь исчисляется неделями или месяцами… Что вначале мне показалось случайностью, повторяется в течение многих дней. Я записываю, выделяя доверчивых и недоверчивых, спокойных и капризных, веселых и мрачных, неуверенных, боязливых и враждебных.

Всегда веселый: улыбается до и после кормления, разбуди его – сонный, разомкнет веки, улыбнется и уснет.

Всегда мрачный: с беспокойством встречает тебя, уже готовый заплакать, за три недели улыбнулся, и то мельком, лишь раз…

Осматриваю горло. Живой, бурный, страстный протест. Или лишь досадливо сморщится, нетерпеливо мотнет головой и уже добродушно улыбается. Или подозрительно насторожен при каждом движении чужой руки, впадает в гнев раньше, чем испытал боль…

Массовая прививка оспы: до пятидесяти детей в час. Это уже эксперимент. И опять – у одних немедленная и энергичная реакция, у других – постепенная и слабая, а у третьих – безразличие. Один младенец довольствуется удивлением, другой доходит до беспокойства, третий бьет тревогу; один быстро приходит в равновесие, другой долго помнит, не прощает…

Именно наблюдения за младенцами помогают нам увидеть, чем природа наделяет ребенка от рождения. Сразу виден его темперамент: он живой или спокойный, тревожный или веселый, открытый или углубленно-задумчивый. В течение жизни природные задатки развиваются и оформляются в характер.

Что такое характер

Характер – это сплав прирожденных и приобретенных свойств поведения. В повседневной жизни родителям на каждом шагу приходится сталкиваться с таким «сплавом» – чертами характера ребенка (равно как и своим собственным). Некоторые прирожденные свойства ребенка могут облегчать задачи воспитание, другие его затрудняют. Поэтому каждому родителю необходимо познакомиться с основами «науки о характерах».

С древних времен ученые пытались выделить и описать типы характера. Под типом понимают комплекс связанных между собой свойств поведения. Так, внутренне напряженный человек обычно старательный, но одновременно – обидчивый и ревнивый. Тихий ребенок, чаще всего, задумчивый и скромный; а живой – шумный и общительный.

Так на природную основу «нанизываются» разнообразные особенности поведения и эмоциональной жизни.

Сразу скажу, что нет плохих и хороших характеров. В каждом характере есть свои сильные свойства, но и свои слабые места. Сильные стороны характера обычно видны, они говорят сами за себя, а слабые часто скрыты, и их надо знать!

Знание слабых мест помогает предотвращать излишние осложнения в воспитании ребенка. Ниже при описании типов я буду обращать на них специальное внимание.

Замечу, что не у каждого ребенка ярко выражен определенный тип характера. Характер может быть сглажен или смешан с другим типом. Однако мы не будем вдаваться в эти детали.

Наиболее полное описание типов характера детей и подростков можно найти в книге отечественного автора А. Е. Личко. Хотя «расцвет» характера происходит в подростковом возрасте, некоторые характеры обнаруживаются уже в детстве. Познакомимся с шестью основными типами.

Подвижные

Подвижные – это энергичные, общительные дети. Обычно у них приподнятое настроение, здоровый сон, хороший аппетит. Им все интересно, они легко увлекаются чем-то новым, любопытны и готовы пробовать. Общительные, разговорчивые, иногда даже слишком, они готовы обсуждать дела других. Также не стесняются рассказывать о себе. Легко знакомятся, быстро идут на контакт, завоевывают доверие.

Глубоко вникать в чувства других они не очень склонны. Однако это не «зловредный» эгоизм, а просто увлеченность собственными интересами. Они легко переключаются на новые дела и планы, бросая старые.

В целом подвижные живут успешно. Благодаря своей энергии и живости они добиваются неплохих результатов. В школе учатся легко, хотя случаются и провалы.

Упорядоченная жизнь для подвижного скучна. Вот что-нибудь такое выдумать – это да! В школе они часто баловники и заводилы. «Ребята, давайте смоемся с урока и что-нибудь придумаем!» – это клич подвижного. Если планируется доставить неприятность вредному учителю, подвижный тоже впереди. Но он может также легко возглавить кампанию по сбору макулатуры или посадке деревьев. Во всем, хорошем и плохом, он – неформальный лидер.

За чем надо следить при воспитании подвижного ребенка?

1. Стоит помнить, что у подвижных сильно стремление к свободе и самостоятельности. Особенно остро это выражено у подростков. Подвижные рано восстают против родительского контроля, не переносят притеснений и принуждений. Протесты у них обычно очень эмоциональны. Встречая препятствия, они скорее дают отпор, чем впадают в уныние.

2. Детям подвижного характера нужно помогать организовывать себя, так как они разбрасываются в своих увлечениях и делах. Однако делать это следует очень осторожно, чтобы не ущемлять их самостоятельность. Лучше всего направлять активность подвижного в полезное русло через совместные занятия.

Между прочим, особенно счастливым такой ребенок чувствует себя в обществе воспитателя или родителя, обладающего таким же подвижным характером. Об этом ярко пишет Лидия Чуковская, вспоминая счастливые годы жизни со своим отцом Корнеем Ивановичем Чуковским.

Тогда, в нашем детстве, в Куоккале, он казался нам самым высоким человеком на свете… Тощий, но сильный; любит веселье и любит и занозистой насмешкой поддеть. Непоседлив, беспечен, всегда готов затесаться в нашу игру или изобрести для нас новую… Он во всем своем физическом и душевном обличье был словно нарочно изготовлен природой по чьему-то специальному заказу «для детей младшего возраста» и выпущен в свет тиражом в один экземпляр.

Нам повезло. Мы этот единственный экземпляр получили в собственность.

Он научил нас играть в шахматы и шашки, разыгрывать шарады, ставить пьесы, строить из песка крепости и запруды, решать шахматные задачи; он поощрял игры – кто выше прыгнет, кто дальше пройдет по забору или по рельсу, кто лучше спрячет мяч или спрячется сам; играл с нами в городки, скакал на одной ноге до калитки и обратно. Он превратил для нас в любимую игру уборку письменного стола; какая это была радость: выковыривать кнопки особой раздвоенной лопаточкой, постилать на стол новую зеленую бумагу и ровненько закалывать ее кнопками.

Аппетиту, с которым он красил забор или ящик, помешивая кистью густую зеленую кашу, могли бы позавидовать сподвижники Тома Сойера. И уж, разумеется, неистово завидовали мы. А он – по-Том-Сойеровски! – снисходительно предоставлял нам это редкостное счастье: мазнуть! Зеленой краской мазнуть разок по калитке.

– Стань передо мной, как лист перед травой! – Он вручает мне кисть с торжественностью, словно монарх, передающий наследнику скипетр.

– Держи ровно! Не капай! Не капай! О-о-о, как я страшен в гневе!

3. Такого живого ребенка не стоит поощрять в выборе определенных профессий. Они не выдерживают длительную, монотонную работу с вынужденным сидением на одном месте – такую работу лучше переносят совсем другие характеры. Еще подвижным не стоит отправляться в экспедиции, где в ограниченном пространстве живет небольшая команда людей – как на полярной станции, космическом корабле. Их излишняя общительность, встревание во все дела утомляет тех, кто вынужден проводить с ними все 24 часа в сутки.

Замкнутые^[5]

Дети замкнутого характера – полная противоположность подвижным. Главные их свойства – закрытость, сдержанность, погруженность в себя. Уже в начальных классах школы они отличаются от других детей. Обычно первоклассники нетерпеливо тянут руки, чтобы их спросили с места, кричат: «Я! Я! Спросите меня!». Замкнутый так делать не будет. Он знает ответ, но молчит, пока его не спросят.

Окружающий мир замкнутым кажется менее интересным, чем их собственная внутренняя жизнь. В мечтах и фантазиях они участвуют в необыкновенных приключениях, героических подвигах. Они любят читать, часто бывают эрудитами в интересующих их вопросах. Если собирают коллекции, то те бывают необычными, оригинальными. Иногда начинают изучать какой-нибудь редкий язык.

В группе ребят замкнутый часто – белая ворона. На перемене все вываливаются в коридор, а он сидит в углу с книжкой. Подвижные шумят, носятся, ставят друг другу подножки – и все это проходит мимо него. Сам он туда не идет, но его туда и не приглашают.

Из-за своего характера замкнутые часто страдают от недостатка друзей. Если повезет, находится один близкий друг, с которым он делится своими переживаниями. Но с родителями у них такого контакта нет. Родители жалуются: «Из него ничего клещами не вытащишь».

О чем заботиться родителям замкнутого ребенка?

1. Помнить, что, несмотря на внешнюю сдержанность, замкнутые очень чувствительны. Им трудно, когда вторгаются в их личное пространство, или, образно говоря, лезут в душу. Матери нередко пристают с расспросами и замечаниями: «Нет, ты скажи, что было?», «Я знаю, ты от меня что-то скрываешь!», «Вот Миша все маме рассказывает, а от тебя никогда ничего не добьешься!», «В конце концов, сколько можно молчать?!» Ответом бывает глухое недовольство, а в лучшем случае: «Да все нормально, мам!».

Так что с замкнутым ребенком родителю стоит умерять свое любопытство, быть сдержанным, уважать его личное пространство.

2. Нужно помогать замкнутому в знакомствах и дружбе с ребятами.

В одной семье первоклассник, явно замкнутого характера, придя из школы, заявил родителям:

– Я не хочу жить!

Родители в ужасе: как, почему?!

– У меня совсем нет друзей.

К счастью, родители прислушались к проблеме мальчика. Они организовали спортивный кружок для всего класса, сами занимались и играли с ребятами. Все с удовольствием ходили на кружок, и их «нелюдимый» мальчик влился в компанию.

Об аналогичном случае рассказывает взрослая женщина:

«Я типичная замкнутая и хочу рассказать, как в детстве моя мама знакомила меня с другими детьми. Если дети играют на площадке, я сама подойти к ним не могла и просила маму помочь. Она подходила и говорила: «Дети, Люся хочет с вами играть. Ее зовут Люся, а как тебя зовут?» – «Меня Наташа, меня Вася, а меня Дима…». И тогда они брали меня в свою компанию».

3. Замкнутому ребенку не нужно поручать такие дела, где нужно вступить в общение со многими людьми, что-то с ними решать, о чем-то договариваться. Для свободного неформального общения ему не хватает легкости и опыта. Однако он хорошо себя чувствует в обстановке, где надо вести себя по определенным правилам.

Итак, неумение свободно и непринужденно общаться – одно из «слабых мест» замкнутого характера, и в особых ситуациях такого ребенка стоит подстраховывать. Об этом также стоит помнить при обсуждении его будущей профессии.

Напряженно-аффективные

Природную основу этого характера составляют, с одной стороны, сила органических потребностей, с другой – замедленность и даже некоторая «вязкость» нервных процессов. Такой ребенок обычно несколько медлителен, обстоятелен, упрям. Он «застревает» в негативных переживаниях, может встать «не с той ноги» и весь день быть мрачным или плакать не поддаваясь уговорам и увещеваниям родителей.

Это маленький собственник: он ревниво оберегает свои вещи, не делится игрушками. Вообще говоря, все дети не любят отдавать игрушки, но другого можно отвлечь, уговорить: «Смотри, мальчик плачет, давай на время уступим ему машинку, а сами сделаем куличик», – и он машинку отдаст. Этот – нет. Чем больше уговариваешь, тем больше – нет!

В играх со сверстниками такие дети любят командовать, обычно они окружают себя более слабыми или младшими ребятами, которые легко подчиняются.

К позитивным свойствам детей напряженно-аффективного характера относятся их внутренняя энергия, упорство, трудолюбие, умение концентрироваться и добиваться своего.

В зависимости от условий воспитания каждый характер может сглаживаться, но может и усиливать свои негативные черты. Так при неблагополучном развитии напряженно-аффективного характера постепенно усиливаются такие свойства, как упрямство, агрессивность и эгоцентризм.

Сравнительно недавно в литературе было описано явление под названием «буллизм» (от англ. слова bull – бык), которое иногда наблюдается в младших и средних классах школы. Среди ребят выделяется крепкий, физически сильный ученик, который намечает себе «жертву» – кого-то из более слабых одноклассников – и начинает ее систематически терроризировать. «Жертва» терпит, молча страдает, а остальные ребята боятся заступиться. «Бык» при этом получает двойное удовольствие: во-первых, наслаждается властью; во-вторых, имеет возможность периодически разряжать свою скрытую накапливающуюся агрессию.

Из письма одной женщины

У меня девочка 12 лет, у которой нет друзей. В дошкольном возрасте она дружила запросто, без нее дети не хотели играть. И только одна девочка не хотела дружить с ней. С этой девочкой моя дочь оказалась в одном классе. Девочка проявляла лидерские качества, стала бить мою дочку и запрещала всем с ней общаться. Ребенок плакал, не хотел ходить в школу, а мне неудобно было перед учительницей, ведь мы к ней напросились, а теперь перейдем в другой класс. И я тешила себя тем, что жизнь жестока, пусть ребенок закаляется. А ребенок не закалился, а сломался!

Только я это поздно увидела, на выпускном. Ее движения были нелепы и скованны. И это мой ребенок, который был для меня примером жизнерадостности и легкости. Посреди выступления девочки вытолкнули ее из своих рядов и не впускали, пока не вмешалась учительница. То, что я увидела, заставило меня рыдать, но, увы, это было запоздалое раскаяние. Я, конечно, тут же поменялакласс, но у дочки, видимо, уже сложился стереотип поведения. И сейчас она слышит в свой адрес в основном обзывания и ругань. Девочка щурит глаза, не может смотреть на мир открыто. Я, говорит, когда ходила в садик, то весь мир был моим, везде я чувствовала себя как дома. А теперь мир стал чужим, и я сама себе чужая. Почему я не родилась котенком?..

Как мы видим, от негативных черт напряженного характера страдают больше окружающие, чем он сам.

Если родителям и учителям не удается «обуздывать» характер напряженно-аффективного ребенка, проблемы растут вместе с ним. Для иллюстрации приведу историю из жизни одной семьи, рассказанную А. Е. Личко.

Пятнадцатилетний сын потребовал от родителей дорогую музыкальную аппаратуру («как у других ребят!»). Получив отказ – для семьи это было слишком дорого, – заявил, что тогда он не будет ничего делать по дому. Надо заметить, что часто в характере ребенка повторяются черты одного из родителей. В этой семье отнюдь не мягкий характер был у отца. На заявление сына он объявил, что не собирается кормить дармоеда, и запер холодильник на ключ. Наутро родители обнаружили листок с цифрами: треть от зарплаты отца и матери причитается ему – платите! В ответ отец устроил громкий скандал, подросток струсил и сбежал из дома к тетке за город. Оттуда написал жалобу на работу отца: родители перестали кормить (заперли холодильник), выгнали из дома, теперь он бездомный, вынужден ездить в школу издалека, встает в 5 утра, не высыпается, не в состоянии нормально учиться. С работы приехала комиссия: холодильник, тетя, электричка, неуспеваемость – все факты подтвердилось, и отец, кадровый военный, получил строгий выговор.

Эта история показывает, что вступать в борьбу с носителем напряженного характера, даже если это собственный ребенок, бесполезно. Его неистощимая энергия и сомнительная мораль (если правильная не воспитана) доставят массу неприятностей, а длительные «бои» истощат силы и нервы родителя гораздо раньше, чем это постигнет его.

Каковы же задачи воспитания такого ребенка?

1. Вспомним о позитивных свойствах, которые необходимо усиливать: такие дети способны упорно и настойчиво работать, добиваться высоких результатов. Отсюда первая и необходимая задача воспитания такого ребенка – поддерживать его во всех начинаниях, развивать его интересы, увлекать активными занятиями.

Конечно, это нужно всем детям, но дополнительный выигрыш в отношении напряженного в том, что его энергия будет направляться в русло полезной деятельности.

При этом стоит помнить, что для такого ребенка очень важен личный успех. Например, в занятиях спортом ему больше подойдут одиночные виды (легкая атлетика, плавание или теннис) и меньше – участие в командных играх. В школе его хорошо назначить лично ответственным за какое-то дело (растения, порядок, хранение учебных пособий), а на семейном огороде лучше выделить персональную грядку. В таких условиях он может добросовестно трудиться, особенно не задевая интересы и чувства других.

Энергия, упорство, трудолюбие – позитивные свойства детей напряженного характера.

2. Однако было бы ошибкой постоянно ограждать такого ребенка от участия в общем деле, и особенно от внимания к интересам и потребностям других. Совсем наоборот, нужно постоянно учить его заботиться об окружающих, думать о них, сочувствовать им – будь то кошка, плачущий малыш, мама с тяжелой сумкой или бабушка, для которой надо придержать дверь. Моральное воспитание напряженного ребенка должно быть предметом особенной заботы родителя!

Моральное воспитание напряженного ребенка должно быть предметом особенной заботы родителей.

Иногда приходится наблюдать прямо противоположное: родители, не замечая того, растят явных эгоистов. Наверное, многим не раз приходилось видеть такую сцену: на единственное свободное место в метро или автобусе устремляется упитанный семилетний малый, а мать остается стоять, к тому же держит его сумку или ранец. Стоит напомнить, что склонность детей обсуждаемого характера к эгоцентризму, озабоченность своим благополучием, поддерживается силой их «инстинктов», и повышенное внимание к воспитанию моральных качеств должно стать серьезным противовесом их природе.

3. Наконец, одна из самых трудных задач воспитания связана с управлением аффектами таких детей. Вообще говоря, каждому родителю приходится иметь дело с непослушанием и громкими капризами ребенка, но у детей напряженного характера взрывы агрессии более часты и более интенсивны.

Рассказ матери:

Моей дочке пять лет. Меня беспокоит ее поведение. Вот все, казалось бы, хорошо, и вдруг в какой-то момент резко меняется настроение, она становится агрессивной до такой степени, что меня пугает. И совершенно непонятно, что с этим делать. Я тут же начинаю корить себя, что что-то недодала, не дообъяснила, обидела, а она чудесно себя чувствует, причем упирается в этой своей эмоции.

А неделю назад заявила:

– Хочу поставить вас в известность, что в нашем доме я теперь главная!

И это просто кошмар, потому что она и ведет себя именно так!

Надо сразу признать, что перед нами трудный ребенок. Таким сделала его частично биологическая природа, которая наделила его большой напряженной энергией.

Сила, агрессивность, доминирование нужны для выживания биологического вида, и это, по мнению антропологов, привело к закреплению таких черт характера в эволюции человека. Однако в человеческом обществе эффективность «выживания» во многом определяется степенью социализации человека, усвоением им человеческих норм, морали, ценностей.

Поэтому при воспитании напряженно-аффективных детей необходимы усиленный контроль за аффектами и помощь в развитии социальных чувств и усвоении социальных правил.

При этом особенно важно, чтобы родитель занял позицию мягкой силы. «Секрет» такой позиции заключается, во-первых, в том, что решительное слово остается за ним, оно не обсуждается. Родитель говорит о своем решении спокойно, без крика, но свое слово никогда не меняет. Он также внимательно следит за тем, чтобы его указания были выполнены.

С другой стороны, он умеет сочувственно выслушать ребенка и, если нужно, принять его позицию. Хочется подчеркнуть, что, когда ребенка активно слушают и, как он знает, могут принять его отказ, он становится более уступчивым. Иными словами, когда родитель готов пойти навстречу «нет» ребенка, ребенок быстрее принимает «нет» родителя.

При воспитании детей напряженного характера необходима спокойная твердость.

4. Совсем нельзя вступать в затяжное противоборство с носителем напряженного характера, это безнадежно и бесполезно. В таких случаях можно гарантировать, что коса будет постоянно находить на камень. Любое негативное действие, даже резкий тон родителя, вызывает у ребенка гнев и протест, и тогда остается только повышать голос и усиливать наказание. Насколько энергично и даже изощренно может бороться с родителями подросток напряженного характера, мы видели в приведенном выше примере. Рано или поздно родителю все равно приходится уступить во избежание дальнейшего «кровопролития» или полного разрыва отношений. Если уступки повторяются, родитель чувствует себя все более беспомощным, а грубая манера поведения подростка переходит в черты характера.

И с этим он выходит во взрослую жизнь!

Тревожно-астеничные

От природы эти дети наделены повышенной чувствительностью и одновременно – повышенной утомляемостью. Они тонко реагируют на людей и события, и довольно плохо переносят жизненные нагрузки – устают раньше и больше, чем представители других типов.

В определенном смысле, этот обобщенный тип противоположен аффективно-напряженному. У напряженных сильная нервная система и большой заряд энергии, у тревожных – слабая нервная система и пониженная энергия.

Обычно это тихие, застенчивые, послушные дети. О них говорят: «домашний ребенок». Они чувствительны, тревожны, боятся темноты, чужой обстановки, незнакомых людей. Очень привязываются к близким, беспокоятся об их здоровье и жизни, иногда доводя себя до панического страха за них.

(Из воспоминаний Е. Шварца.)

К этому времени стала развиваться моя замкнутость, очень мало заметная посторонним, да и самым близким людям…

Страх за маму, глубочайшим образом скрываемый в моем одиночестве, в глубине, был самымсильным чувством того времени. Он никогда не умирал. Бывало, что он засыпал, потому что я жил весело, как положено жить в восемь лет, но выступал, едва я оставался наедине с собой…

По тем или иным причинам мы с мамой все ссорились и удалялись друг от друга, но как я ее любил! Я не мог уснуть, если ее не было дома, не находил себе места, если она задерживалась, уйдя в магазин или на практику. Мамины слова о том, что она может сразу упасть и умереть, только теперь были поняты мною во всем их ужасном значении. Я твердо решил, что немедленно покончу с собой, если мама умрет. Это меня утешало, но не слишком. Просыпаясь ночью, я прислушивался, дышит она или нет, старался разглядеть в полумраке, шевелится ли ее одеяло у нее на груди.

Однажды мама с Валей и Беатрисой Яковлевной ушла погулять. Уже смеркалось. Самовар вскипел.

– Куда это они пропали? – удивлялась няня. – Хотели скоро вернуться, а вот не идут.

Я терпел, ходил, стоял на одном углу, на другом, возвращался домой – нет мамы. И я побежал ее искать. Был теплый летний вечер, громко кричали сверчки в траве. Я побежал в городской сад, мамы там не нашел, примчался домой – пусто.

Весь в поту, я снова бросился на поиски. Я бежал и глядел, не собиралась ли толпа вокруг умершей внезапно на улице моей мамы. Толпился народ у пивной Чибичева, толпился у Пушкинского дома, толпился возле оркестра под управлением Рабиновича. Когда я, наконец, потеряв уже всякую надежду, приплелся домой, мама, Валя и Беатриса Яковлевна мирно сидели за столом и пили чай. И я сел за стол, спрятался за самовар и стал плакать. «Чего ты?» – спросила меня Беатриса Яковлевна. Я не ответил. «Он боялся, что я умерла», – ответила мама, угадав со своей сверхъестественной чуткостью, что творится у меня в душе. Но сказала она это сурово, даже осуждающе, никак не поощряя меня к открытому признанию… Вот такие были у меня горести.

Тревожные дети не блещут здоровьем, склонны к хроническим простудам, ангинам, воспалениям легких. Они часто жалуются на плохое самочувствие и охотно укладываются в постель, послушно меряют температуру, принимают лекарства. Один знакомый поведал, что в детские годы заботливые мама и бабушка, отмечая его «умение болеть», называли его «профессиональным больным».

Дети тревожно-астенического склада могут часто болеть.

Шумные компании сверстников в детском саду и школе таких детей не привлекают. Они предпочитают тихие занятия – лепку, рисование, разводят цветы, возятся с животными, любят беседовать, рано начинают рассуждать на «взрослые» темы.

Школа для таких детей с самого начала – трудное испытание. Смена обстановки, новые требования и порядки создают большую нагрузку на их слабую нервную систему и повышенное чувство ответственности.

В школе они учатся старательно, хотя не всегда на отлично. Они не склонны нарушать правила, рваться на свободу, поскольку у них не так много энергии, как, например, у подвижных или напряженных. В школе и дома они принимают правила, и в рамках этих правил чувствуют себя в большей безопасности.

Они остро переживают отметки, а также всевозможные проверки, контрольные и экзамены. В классе они обычно отмалчиваются, их ответы у доски бывают хуже, чем знания.

Иногда у примерных детей, которые тянут из последних сил, чтобы быть на высоте, нарушается сон. Один врач использовал остроумный способ помощи таким тревожным отличникам. Он строго предписывал, по крайней мере, раз в неделю прогулять школу, и получить в дневник тройку или даже двойку. Что происходило с прогулами и отметками, осталось неизвестным, но ребенок начинал спать! Заметим, от одного разрешения «не быть примерным»!

Как же обращаться с детьми тревожного характера?

Очевидно, что совсем иначе, чем с подвижными или напряженными.

1. Прежде всего, они нуждаются в щадящем режиме. Важно помнить об их пониженной энергетике, не очень крепком здоровье и ослабленной способности переносить всевозможные нагрузки – физические, эмоциональные, социальные. С другой стороны, не следует перегибать палку в другую сторону – тревожно их лелеять, изготавливая «профессиональных больных».

Тревожные дети нуждаются в поддержке и щадящем режиме.

2. Непременная задача родителей тревожных детей – быть осторожными с завышенными ожиданиями. В наше время часто устраивают ребенка в разные секции, кружки, спецшколы. Если он не справляется – а это может случиться, прежде всего, с тревожным ребенком, – то родители либо его упрекают, либо сильно огорчаются. Последнее для тревожного даже хуже, он казнит себя за то, что не может сделать маму счастливой!

В одной семье подростка тревожного типа усиленно нагружали дополнительными занятиями. Помимо математической школы, были уроки английского языка, музыка, кружок конструирование авиамоделей и еще что-то – и все это он старательно «тянул», невзирая на то, что свободного времени оставалось только на переезды!

Однажды он случайно услышал, как его мать жаловалась соседке: «Какая досада: мой мальчик так и не научился фигурному катанию, а я так мечтала!»

После этого у мальчика начался нервный тик.

3. Осторожно с наказаниями! Тревожные дети меньше всего нуждаются в наказаниях. Они и так послушны и ответственны. И если уж чем-то «досаждают», то это капризами или приступами раздражения, которые происходят, скорее от переутомления.

Главное, что им действительно нужно – это поддержка: просто теплая забота, спокойное отношение к их неудачам и промахам, выслушивание жалоб. А наказание таких детей ведет к снижению их самооценки, которая и так не очень высокая.

Если тревожный ребенок плохо себя ведет, возможно, ему не хватает вашей заботы.

4. Очень важны позитивные отклики на их успехи и добрые душевные движения. Нет риска захвалить или перехвалить тревожных, они достаточно объективно оценивают свои возможности. В то же время, чувство «собственной недостаточности» не позволяет им в полной мере осознать высокую человеческую ценность тех свойств, которые скрывает их «слабый» характер. И это возлагает на родителей и воспитателей особенную ответственность: именно им приходится «защищать» растущую личность таких детей от жесткости и жестокости социальной среды.

Демонстративные

Главное для детей этого типа – быть в центре внимания, получать как можно больше знаков внимания, одобрения, почитания и восхищения. Демонстративный дошкольник – часто живой яркий ребенок, любимец семьи. Взрослые умиляются ему, хвалят и демонстрируют его родственникам и знакомым, а он и рад этому, готов еще в чем-нибудь себя показать.

Однако с начала школы возникают проблемы, связанные с нежеланием упорно трудиться. Приготовление домашних уроков сопровождается слезами, жалобами на плохих учителей, торговлей с родителями.

Интересы подростков, как правило, поверхностны. Их скорее заботит впечатление, которое они производят в компании. Они с удовольствием рассказывают о себе что-нибудь выдающееся, при этом могут и прихвастнуть и преувеличить.

На «болевые точки» демонстративных детей действует все то, что мешает им выглядеть особенными, исключительными. Это может быть любая критика, отказ в просьбах, потеря внимания близких, утрата авторитета в компании. На все это демонстративные любого возраста дают бурные реакции.

Маленькие дети устраивают капризы с театральным паданием на пол, подростки прибегают к угрозам уйти из дома, утопиться, повеситься.

Умение манипулировать окружающими с помощью эмоций – одна из очень характерных черт демонстративных детей. Эта способность хорошо иллюстрируется известной шуткой:

– Ты кому плачешь: маме или бабушке?

– Б-а-а-бушке!

Ребенок плачет бабушке, но ведь он плачет, то есть переживает.

Вопрос: что это за переживание? Оно искреннее? И да, и нет, потому что рассчитано на сочувствие бабушки.

В этом эпизоде как в капле воды отражается вся особенность эмоциональной сферы демонстративных. В их бурных переживаниях присутствует все вместе: искренность, расчет и наигранность.

Пример из наблюдений А. Е. Личко.

Разведенная мать воспитывала единственного сына явно демонстративного характера, отдавая ему «всю себя», не отказывая ни в чем. Однако в доме появился отчим, который не находил нужным баловать мальчика, как тот привык. Начались сцены, поскольку подросток не собирался уступать положение центра семьи. По какому-то поводу поздно вечером разразился скандал – бурная вспышка со слезами и криками сына: «Я вам не нужен, ну и оставайтесь!»

Он хлопает дверью, выбегает из дома в расчете, что за ним сейчас побегут с криками: «Ты куда? Вернись!» (как бывало раньше). Но отчим не позволяет матери бежать вслед, удерживая ее дома.

Оказавшись на улице, подросток озадачен: куда ночью деваться? Решает идти в парк, и там на виду у милиционера устраивается «спать» на скамейке. Милиционер, конечно, подходит, выслушивает трагичную историю о том, что мать с отчимом выгнали из дома и вот теперь ему, бедному, негде жить!

Из отделения милиции звонят домой, мать с отчимом приезжают, и на такси забирают «ребенка» домой.

При следующем скандале подросток отправляется на электричках с пересадками (на поезд денег нет) к бабушке в другой город.

Характерная особенность демонстративных детей – сильно развитые воображение и фантазия. Склонность к фантазированию сохраняется у них на всю жизнь. Придуманные или раздутые истории служат для того, чтобы произвести впечатление, разыграть обиженного, очернить «противника».

Интересно, что демонстративные нередко начинают сами верить в придуманное. Так что склонность приврать еще одна особенность демонстративного ребенка. Его рассказам и жалобам нельзя верить полностью, иногда же в их историях нет ни одного слова правды!

Отношения с одноклассниками тоже неспокойные. Они наполнены переживаниями соперничества, ревности, обиды на невнимание и отказы дружить. Демонстративные часто устраивают конфликты, обвиняют в «изменах», организуют «коалиции». В младших классах они нередко берут на себя роль «клоуна» или «шута», чтобы завоевать популярность. Подростки носят броскую одежду, дорогие часы или мобильники, выдумывают рассказы про капиталы отца или его важную должность. Однако их успех среди сверстников бывает недолгим. Ребята быстро обнаруживают ложь и потуги возвыситься. Подросток оказывается в положении «короля на час», и тогда ищет другую компанию которая оценила бы его «по достоинству». Со следующей компанией повторяется то же.

Воспитание детей демонстративного характера.

1. Такого ребенка, прежде всего, нельзя захваливать, делать из него «кумира семьи». Когда взрослые непрерывно восхищаются и гордятся демонстративным ребенком, их восторги льют воду на мельницу его стремления к исключительности. Со временем он проникается убеждением, что внимание и восторги ему принадлежат «по праву»!

Похвала демонстративного ребенка должна быть строго дозирована.

Читая автобиографические воспоминания Л. Гурченко, можно увидеть, как отец возносил девочку на пьедестал (буквально ставил на табуретку перед гостями), любовался и восхищался сам и демонстрировал ее таланты всем и каждому. Несомненно, такое воспитание подкрепляло собственное желание девочки «блистать» перед публикой. Оно же повлияло на выбор ее профессии. В то же время непростые условия жизни и упорный труд этой замечательной актрисы помогли ей избежать поверхностности, которая грозила избалованному демонстративному ребенку.

2. Другая нежелательная крайность в воспитании демонстративного – напротив, лишение его внимания, и как бы игнорирование его существования. В этом случае он будет страдать больше, чем, например, подвижный или замкнутый.

Тактика «золотой середины» состоит в том, чтобы хвалить, а лучше сказать – одобрять демонстративного, только когда он трудится упорно и добросовестно. Именно в таких случаях стоит обращать на него внимание, а в других – нет.

3. Следующий подводный камень, который подстерегает родителей и близких – это эмоциональные манипуляции демонстративного ребенка. Ни в коем случае нельзя уступать его плачу и крикам, которые он устраивает в ответ на запрет или отказ. Эту фразу можно усилить: тем более не уступать, когда он кричит!

Твердое родительское «нет», сказанное без повторений, всего один раз, и сохранение спокойствия – единственные меры, которые помогут ребенку избавиться от наклонности так себя вести. Замечательный образец такого правильного поведения можно найти в воспоминаниях дочери Л. С. Выготского о своем отце.

В первые годы своей жизни Ася (младшая сестра рассказчицы) росла нелегким ребенком, она была, как принято говорить, с характером. Это проявлялось в бурных скандалах, которые она периодически устраивала. Мама работала, и нас воспитывала няня, которая очень любила Асю, страшно ее баловала, во всем потакала ей, что, безусловно, не способствовало улучшению ее характера. Увидев однажды один из Асиных фокусов, Лев Семенович сказал, что сам ею займется, и просил никого не вмешиваться. Ася очень любила гулять, очень хорошо играла во время прогулки, но возвращение домой вызывало ее бурный протест. Как только она видела, что мы приближаемся к дому, она ложилась на тротуар, начинала бить ногами, не подпуская к себе, и истошно орала. Вот такую картинку и увидел однажды отец. На следующий день, когда все повторилось как по нотам, он вышел на улицу, велел мне, Леониду и няне идти домой, а сам взял отчаянно брыкавшуюся и орущую девочку на руки, внес ее в подъезд, положил на пол, а сам вошел в квартиру и закрыл дверь.

Сначала из подъезда неслись отчаянные вопли, но постепенно они стали стихать – ведь зрителей не было! – и, наконец, совсем прекратились. Когда наступила тишина, отец вышел в подъезд, спокойно помог дочери подняться с пола и, молча, привел ее домой. Он не сказал ей ни единого слова. Умыв, он отпустил ее к няне, которая собиралась ее кормить. Это повторялось несколько дней кряду, с той только разницей, что пару раз Асю забирала из подъезда соседка из квартиры напротив и приносила ее нам через черный ход, со двора. Отец неотступно следовал своей методе, и был вполне вознагражден – постепенно все прекратилось, и возвращение с прогулки стало проходить спокойно.

Если же Ася устраивала скандал дома, падала на пол, била ногами по полу, кричала, папа требовал, чтобы все вышли из комнаты, а сам, оставшись с ней, не обращал на нее никакого внимания, делая вид, что чем-то очень занят, поглощен. Когда она успокаивалась, он, опять-таки молча, помогал ей подняться с пола и вел умываться. Он никогда ей при этом ничего не говорил, по-видимому, считая, что она в таком возбуждении, что все равно не в состоянии услышать и осознать сказанное. Как бы то ни было, но выбранный им метод целиком оправдал себя – истерики и скандалы постепенно прекратились…

Несомненно, активное участие отца в воспитании Аси способствовало выравниванию ее характера. Постепенно все ее срывы прекратились, и к школе она была вполне контактной девочкой, хорошо общалась со взрослыми и сверстниками, среди которых всегда, на протяжении всей своей жизни, имела много настоящих друзей.

Мы видим, как психологически тонко и точно вел себя отец. Вот главные и, в сущности, простые «секреты» его успеха воспитания демонстративного ребенка:

– он сохранял спокойствие и неучастие в демонстрации (иногда уходил);

– был внимателен и сочувственно помогал после прекращения сцены (помогал подняться, умыться);

– ничего не говорил в назидание;

– был последователен, не отступая от своей «методы».

4. Наконец, важное направление воспитания личности демонстративного ребенка состоит в преодолении его повышенного эгоцентризма. Для этого необходимо неустанно обращать его внимание на других – их состояния, дела, потребности.

Стоит положительно отмечать его сочувственное внимание к другому. Это поможет развитию в нем альтруистических чувств.

Ослаблению эгоизма ребенка также очень способствует забота родителей о себе. Хорошо, когда они показывают не на словах, а на деле, что их интересы не менее важны, чем его.

Эмоционально-лабильные^[6]

Про таких взрослых и детей говорят, что они – люди настроения. Настроение такого ребенка меняется часто, иногда по несколько раз в день. Он может быть веселым, потом сразу грустным, а потом опять развеселиться. Для таких перемен всегда есть повод, хотя не всегда заметный для окружающих и не обязательно серьезный. Им может быть ласковое слово, похвала или, наоборот, замечание, недовольный вид матери, какая-то собственная оплошность. От настроения у эмоционально-лабильных зависит все: сон, аппетит, работоспособность, вера в себя и свои силы.

Эмоционально-лабильные дети послушные, привязчивые, теплые, заботятся о близких, сочувствуют им. Приведу рассказ из истории одной семьи.

В детстве мой брат Саша был очень нежный мальчик, и был очень привязан к маме. Выбегал зимой на улицу в одной рубашечке, когда мама уходила на работу. В шесть или семь лет написал маме письмо: «Я знаю, ты плачешь, когда тебе страшно и жутко».

Летом на даче трехлетнего Сашу мама попросила принести со второго этажа большого дома дозревавшие там помидоры. Лестница, ведшая на второй этаж, была очень крутая, но маме ее просьба сложной не казалась.

Кухней у них служил отдельный маленький домик, и мальчика не было довольно долго. Наконец он вернулся, и все сели ужинать. Вдруг мама заметила у него на лбу красное пятно.

– Что это у тебя такое?

Пауза. Поднимает глаза.

– Хочешь, я тебе страшное скажу?.. Только очень страшное?

– ???

– Я упал с лестницы. Со второго этажа.

– Миленький! Ты сильно ушибся? Что же ты мне сразу не сказал?!

– Я не хотел, чтобы ты страдала…

Потом выяснилось, что взобраться по лестнице ему пришлось не один раз, так как спускаться с помидорами в руках он не мог, и потому вначале сбросил помидоры, а потом спустился. Некоторые при этом лопнули, он понес их назад и уже на самом верху оступился и упал.

Услышав все эти подробности, мама растрогалась и обняла его.

Эмоционально-лабильные дети очень зависят от того, насколько доброжелательны к ним домашние. Они расцветают, если мать или кто-то из близких с ними «дружит». Активно тянутся к доверительным отношениям, бывают за них благодарны, стараются не огорчать учебой и поведением.

Напротив, они сразу чувствуют холодность или недовольство взрослых. Это вызывает у них уныние, вялость, самообвинения, стремление уединиться.

Дети этого типа очень тяжело переносят рождение в семье второго ребенка и потерю прежнего внимания родителей. Для них невыносимы конфликты родителей, тем более их разводы. Если такое случается, эмоционально-лабильные нередко дают невротические реакции.

Очень характерно для детей этого типа стремление завести какое-нибудь домашнее животное, особенно собаку. Собака становится для них преданным и «понимающим» другом.

Вот короткий рассказ взрослой женщины.

Я росла довольно одиноким ребенком. Мама с папой разошлись, и мама пропадала на работе. Я приходила из школы, дома никого не было, но была моя любимая собака – ирландский сеттер: большая с желтой мягкой шерстью, очень добрая и очень ко мне привязанная. Обычно я садилась рядом с ней на пол, обнимала ее за шею и часами рассказывала обо всем: что было в школе, что хорошего и плохого вообще в жизни, что меня заботит, что радует и огорчает. Собака очень внимательно меня слушала, все понимала, и так спасала меня от грустного одиночества. Если вы спросите меня о тех людях, которые были важны в моей жизни, то среди них я обязательно назову мою любимую собаку.

Самочувствие и даже успеваемость эмоционально-лабильных детей зависят не только от семейной обстановки, но и от взаимоотношений со сверстниками и учителями. Если на смену старого учителя пришел новый, менее доброжелательный, они могут остыть к предмету, который до этого любили.

Дружелюбие, покладистость, отсутствие заносчивости и агрессивности – все это делает эмоционально-лабильных ребят любимцами в группе сверстников. Однако если случилась ссора с другом или в классе образовалась враждебная «коалиция», они могут отказаться ходить в школу. Дома в таких случаях они донимают родителей жалобами на боли в голове, животе, горле или действительно заболевают «простудой».

Увлечения таких детей так же непостоянны, как и их настроение. Интерес разгорается, но может скоро пройти. Для них очень значимо, что? хотят от них родители, и они стараются следовать этому «проекту».

Как жить с эмоционально-лабильными детьми?

1. По возможности, создавать мирную, бесконфликтную обстановку в семье.

2. Дружить с ребенком, окружать его теплым вниманием, смягчать критику в его адрес – он сам заметит ваше недовольство и, может быть, больше вас будет переживать и огорчаться.

3. Быть в курсе ситуации в школе. Если возможно, позаботиться, чтобы первая учительница оказалась доброжелательной и внимательной. В противном случае стараться компенсировать школьные огорчения дома – выслушивать его, одобрять, повышать настроение.

В заключение можно сказать, что эмоционально-лабильный ребенок, несмотря на свою нестойкую эмоциональность, при нормальной атмосфере и грамотном общении может расти счастливым и приносить много радости близким.

Воспитывать по-разному

Итак, дети нуждаются в особенном внимании к проблемам, которые порождаются их характерами. Каждому родителю (учителю, педагогу) необходимо:

– знать характер ребенка,

– поддерживать его в ситуациях, действующих на «болевые точки» его характера,

– поощрять и помогать в развитии сильных сторон характера.

Давайте в порядке итога еще раз посмотрим, как различные методы воспитания по-разному ложатся на детей с разными характерами.

Начнем с эмоциональной поддержки.

В теплых словах любви и одобрения нуждаются, конечно, все дети, но особенно – эмоционально-лабильные и тревожные. В какой-то степени это относится и к замкнутым, несмотря, а, может быть, и по причине их «нелюдимости». А вот много слов одобрения и восхищения кому-то могут повредить. Мы уже знаем – демонстративным. В этом отношении с ними надо проявлять осторожность, и, скорее, поощрять к заботе о ближних, «отрезвляя» от любования собой.

А кого нужно больше контролировать – приучать следить за временем, порядком, планированием и завершением дел?

Тревожному ребенку такой контроль не очень нужен. Он по природе послушный, соблюдает правила и порядок сам, без принуждения и нажима. Напряженный тоже более или менее сам организуется; он аккуратный, любит точность и порядок. А кто скорее «неупорядоченный»? Подвижный. Этот склонен разбрасываться, менять интересы, отвлекаться на многие дела, не доканчивая начатые. Так что его активность хорошо периодически «вводить в русло», хотя стоит избегать мелочного контроля. По отношению к нему жесткий контроль не годится, подвижный взбунтуется. За демонстративным также неплохо следить, чтобы он сосредотачивался больше на деле, чем на фантазиях и саморекламе, чтобы учился добросовестно трудиться.

Очень важно аккуратно использовать критику.

Подвижный может относительно легко переносить критические замечания. С него, можно сказать, как с гуся вода. Но осуждение, недовольство очень разрушительно для тревожного и тяжело переносится эмоционально-лабильным. С критикой надо быть осторожным и в отношениях с напряженным, как бы он тут же не закипел. Лучше всего его спокойно знакомить с правилами и настаивать на их соблюдении, это ему легче принять. Демонстративному критика нужна, но тоже со смягчениями. Ему можно сказать: «Мы знаем, что ты способный, и в то же время стоит делать то-то и то-то иначе, тогда ты будешь выглядеть здорово!».

Часто при воспитании используют принуждение.

Однако с ним надо быть тоже очень осторожным. Напряженный, скорее всего, ответит глухим сопротивлением. Тревожный, наоборот, послушается и будет тянуть из последних сил, в конце концов, может перегрузиться и надорваться. Эмоционально-лабильный от вашего строгого тона и недовольства тут же впадет в расстройство, у него все будет валиться из рук.

Не только характер!

Знать и учитывать характер своего ребенка важно, но главная задача родителя – заботиться о воспитании его личности. Характер и личность не одно и то же.

Характер мы узнаем по внешней картине поведения – насколько человек живой, эмоциональный, организованный, настойчивый и т. д. А личность определяется социальным лицом человека – тем, как он относится к другим людям, соблюдает установленные правила и нормы поведения, каковы его моральные принципы и убеждения, цели и стремления.

Личность ребенка обнаруживает себя, когда он начинает испытывать чувство вины, проявлять сочувствие к другим, задумываться о своих поступках, узнает на деле понятия ответственности, добра и зла. Формирование всех этих способностей и движений души происходит в общении с родителями, и от качества общения зависит качество становящейся личности ребенка.

На протяжении всех глав книги фактически речь шла об условиях благоприятного развития личности ребенка. Они заключены, прежде всего, в поведении и действиях родителей. Это и наши умелые ответы – и моменты значимого молчания; сочувственное выслушивание его – и невмешательство в его дела; это способы неоскорбительных наказаний – и помощь в сдерживании эмоций; это наше уважение к его самостоятельности – и одновременно помощь в трудных делах и вопросах, и многое другое. Порой могло показаться, что речь шла о слишком мелких подробностях – отдельных словах, интонациях, даже местоимениях (Я или Ты). Но позволю себе высказать глубокое убеждение в том, что мелочей в общении с ребенком не бывает. Одно неверное слово или тон голоса родителя может оставить горький след в душе ребенка, а накопление таких следов – подорвать его веру в себя, привести к отчуждению, толкнуть на путь агрессивных слов и действий.

Вместе с тем не стоит думать, что для успешного воспитания ребенка достаточно узнать и начать применять методы общения, основанные на гуманистических принципах. Применять их не получится без серьезной внутренней работы родителя со своей собственной личностью. Личность родителей, их «жизненная философия», приоритеты и ценности создают атмосферу, в которой живет ребенок. От их духовных свойств и качеств зависит «чистота воздуха», которым он дышит.

Приведу запомнившиеся слова замечательного отечественного педагога А. С. Макаренко.

Не думайте, что вы воспитываете ребенка только тогда, когда вы с ним разговариваете, или поучаете его, или приказываете ему. Вы воспитываете его в каждый момент вашей жизни, даже тогда, когда вас нет дома. Как вы одеваетесь, как вы разговариваете с другими людьми и о других людях, как вы радуетесь или печалитесь, как вы обращаетесь с друзьями и с врагами, как вы смеетесь, читаете газету – все это имеет для ребенка большое значение… А если дома вы грубы, или хвастливы, или пьянствуете, а еще хуже, если вы оскорбляете мать, вам уже не нужно думать о воспитании, вы уже воспитываете ваших детей и воспитываете плохо, и никакие самые лучшие советы и методы вам не помогут.

Та же мысль неоднократно повторяется в работах выдающегося швейцарского психолога Карла Юнга. По его словам, для того чтобы быть настоящим воспитателем, недостаточно просто стать взрослым и даже получить диплом педагога (!). Самопознание и самовоспитание – это первый долг родителей и учителей, если они претендуют на воспитание ребенка. Без этой личностной работы они, вместо того, чтобы вводить ребенка в культуру, нагружают его собственными проблемами.

Хотелось бы пожелать читателям успеха и удачи и на этом пути познания и воспитания!

А в заключение – известная притча, которая имеет прямое отношение ко всем нам, родителям:

Идет прохожий и видит – люди что-то строят.

«Что ты делаешь?» – спрашивает он одного каменщика.

«Я укладываю кирпичи», – отвечает тот.

«А ты что делаешь?» – спрашивает он второго.

«Я возвожу стену», – отвечает второй.

«А ты что делаешь?» – спрашивает он третьего.

«Я строю Храм», – был ответ.

Когда мы «строим дом», в котором будет жить наш ребенок, важно заботиться о качестве отдельных «кирпичей» и правильности их «укладки». Но не забудем, что одновременно мы воздвигаем Храм его жизни и судьбы. И от нас зависит, насколько этот храм будет наполнен светом, радостью и духом человечности.

Приложение

В этом приложении три реальные истории. Первые две – о том, как изменение позиции родителя может благотворно сказаться на взаимоотношениях с ребенком, помочь наладить учебу и сделает всех более счастливыми. Это – выдержки из дневниковых записей, любезно предоставленных матерями девочек-подростков.

Третья – история помощи мальчику-подростку, который встретился с жизненными и школьными трудностями. Она в виде писем бабушки, к которой был прислан мальчик – «на исправление».

Во всех историях вы найдете мои вводные слова и комментарии.

Первая история: Родители способны меняться

Одна из проблем многих родителей упирается в жесткий контроль.

Они понимают, что надо «отпустить» ребенка, дать ему бо?льшую самостоятельность, но ничего не могут с собой поделать.

Тем не менее некоторым родителям это удается, хотя процесс непростой: приходится иметь дело со своими трудно преодолимыми эмоциями – тревогой, страхом, беспокойством, а также привычкой думать: «Он без меня не справится», «Не буду следить за учебой – пропадет!»

Так сначала думала и мама Маши. Познакомившись с идеями воспитания ребенка в духе свободы и ответственности за свои дела, она решила измениться.

Может быть, ее опыт пригодится другим родителям с похожей проблемой.

Маше одиннадцать лет, она учится в 6-м классе

06.02. В конце концов, я решила: необходимо перестать давить в уроках, уборке комнаты и т. п. Попробуем «воспитание свободой»! Отступила, наблюдаю. Волнуюсь очень.

08.02. Долой лозунги. Вот правда жизни: английский 2, 3 и замечание по поводу отсутствия д/з; русский 3, 3. Вечером не выдерживаю, спрашиваю:

– Маш, а много задали?

– Нет, ничего.

– Совсем-совсем?

10.02. Вечер пятницы, спрашиваю:

– Маш! Много задали?

– Нет. Я решила, что сегодня ничего делать не буду. Я устала (смотрит телевизор).

Я расстроена, так как предполагаю, что без моих призывов к приготовлению уроков протянет до вечера воскресенья и с дикими стенаниями поплетется к письменному столу, взывая к нашему сочувствию.

11.02. Утро субботы. О планах Маша забыла. Я расстроена, так как понимаю, что она не хочет бороться: легко пообещала, легко забыла. Молчу.

14.02. Осознала, что «продавливаю» и все равно пытаюсь регламентировать приготовление уроков.

Чувствую растерянность…

19.02. Неделя закончилась, я не вспоминала об уроках. Маша все делала сама или не делала, но результат в дневнике не хуже, а, может быть, чуть лучше.

25.02. Уроки делает сама, что-то в школе, что-то дома, сообщает мне об этом, но не всегда.

Я не спрашиваю. Учительница математики стала Машу хвалить. С русским неважно, диктант написан на 2, но правила старается учить. Я слышала, как по телефону объясняла заболевшей девочке новую тему. Успеваемость со мной не обсуждает, даже не всегда хвалится хорошими отметками. Когда озвучивает 4 и 5, я радуюсь, говорю ей об этом, стараюсь, чтобы моя радость не выглядела слишком напыщенно.

С момента первой записи прошло всего 19 дней, а можно видеть заметные сдвиги в школьных делах девочки, да и в отношениях между мамой и дочкой. Конечно, матери это досталось нелегко. Ей пришлось бороться с собой, но ее терпение и выдержка оправдали себя.

Вторая история: Мама отпустила Галю

Похожие процессы происходят и в других семьях, где родители пытаются себя изменить.

Приведу отрывки из записей другой матери. Ее дочке десять лет, и предыстория их отношений похожа на предыдущую: сначала был жесткий контроль, но потом возникло решение «отпустить» девочку.

Для ясности даю небольшие заголовки, которые отмечают динамику изменений.

Стала учиться хуже.

В тетрадях Гали много «троек», пишет неряшливо. Слышу, что учит наизусть стихотворение, явно «халтурит».

– Галя, ты уверена, что хорошо выучила?

– Понимаешь, просто если я буду еще тратить время на литературу, то не успею сделать английский, и у меня вообще не останется свободного времени. Я что, должна все время только учить и учить?!

– Музыка у тебя еще не сделана. Пока не напомню тебе, ты вообще не садишься за инструмент. Я тебе уже много раз говорила…

Бесконечно долгий и пустой диалог. В результате обе почти в слезах и злы друг на друга.

Решение жестко контролировать. «Пятерок» все меньше, «тройки» перестали быть редкостью. С мамой принимаем решение контролировать приготовление уроков и жестко требовать соблюдения порядка на рабочем столе. Но вместо запланированного контроля – периодические «атаки», которые ничего хорошего не приносят.

Пробую общаться иначе, но возвращаюсь к старому.

Стараюсь поговорить с ней по душам. Снова скатываюсь до поучений. Раздражаюсь и на себя, и на нее…

Расстояние между нами увеличивается. Боюсь, что она замкнется, а остановиться вовремя никак не могу.

Первые проблески. Спасительный Святослав Рихтер! Узнала, что в школе его считали очень ленивым. А позднее знаменитый пианист удивлял всех своей волей и самодисциплиной! Приняла это близко к сердцу.

– Мама, ты только не ругайся, у меня «тройка» за самостоятельную работу по математике. (Активно ее слушаю.)

– И тебе это очень не нравится, ты хочешь это изменить…

– Да, я позанимаюсь дополнительно по этой теме сегодня. (Ура!!!)

Преждевременное «ура».

Но «ура» было преждевременным. Дальше намерений дело не пошло ни сегодня, ни завтра. Однажды не сдерживаюсь и снова опускаюсь до старого шаблона:

– Что с музыкой, Галя? Скоро экзамен.

– Понимаешь, просто… – и длинная череда «уважительных причин».

– Твое «просто» на этой неделе звучит уже 1001-й раз!

И тут:

– Я не люблю, когда со мной так разговаривают!

Хлопнув дверью перед моим носом, дочь удаляется в свою комнату.

Замыкаюсь. Переживаю долго и до слез.

Усилия вознаграждаются. Постепенно ситуация меняется. Очень гордится тем, что делает домашнюю работу существенно быстрее и качественнее. Подтянулась организованность. С мамой отмечаем, что изменилось лицо: оно стало как-то мягче и, я бы сказала, счастливее.

В этой истории мы видим, в общем, повторение тех же событий, что и в предыдущей. В обоих случаях матери переживали настоящую внутреннюю борьбу между решением измениться и собственными укоренившимися привычками. В такой борьбе самым трудным для родителей моментом, можно сказать, узлом всего процесса, бывает выдержать ухудшение учебы и поведения детей при попытках снять с них контроль. Важно знать и помнить, что такое ухудшение абсолютно закономерно!

Во-первых, у отпущенного на свободу ребенка расширяется зона активности, которая раньше была стеснена, и он начинает отвлекаться на многие другие занятия. Во-вторых, из-за длительного родительского контроля он недоразвился в одном важном отношении: он плохо умеет отвечать за себя, свои дела и поступки. Такую ответственность он должен еще осознать и освоить.

А это требует некоторого времени и может происходить только в режиме свободы и самоопределения с неизбежными ошибками и неудачами, на которых он учится.

И вот эти ошибки, неудачи и ухудшения родитель должен вытерпеть, чтобы не помешать процессу взросления их ребенка. Заметим, что в описанных историях обе девочки (как и их родители) в конце концов стали счастливее и, несомненно, испытали благодарность к своим матерям за их мудрую помощь.

Третья история: Письма о подростке

Опыт других родителей бывает очень ценным, иногда более ценным, чем советы и теории специалистов. Поэтому я решила поделиться с вами «Письмами о подростке» с любезного согласия их автора – бабушки тринадцатилетнего мальчика Феди. Бабушка в свое время прошла наши уроки, прочла пару книг о «трудных» детях. Так что, когда в ее семью прибыл внук, она была примерно в том же положении, что и вы сейчас: обладала знаниями, но не имела опыта применения их.

Несколько слов о предыстории событий.

Федя – старший из четырех детей, двое младших – от второго брака его матери. Семья живет в деревне. К нелегкой сельской жизни в последние годы добавились заботы о двух малышах. И это бы еще ничего, если бы не «напряженка» с Федей. Его отношения с матерью и отчимом совершенно разладились: он отказывался учить уроки, потом вообще перестал ходить в школу, не помогал по дому, грубил, постоянно обижал сестру, целыми днями пропадал на улице, а иногда и вовсе не приходил домой ночевать.

После безуспешных воспитательных усилий родители решили отправить его к бабушке «на исправление».

О том, что происходило в ее доме, бабушка, писала в письмах своей дочери, матери Феди, и ее мужу (фединому отчиму).

К некоторым местам писем – они помечены номерами – мне захотелось написать комментарии, которые помогут связать события с содержанием наших уроков общения и, надеюсь, дадут вам дополнительные важные сведения.

Эти комментарии вы найдете в конце писем.

Итак, действующие лица писем: Аня – мама Феди, Дима – ее муж, Виктор – муж нашей рассказчицы-бабушки.

5 ноября 199…

Анечка, Дима, здравствуйте!

Впервые появилась возможность написать вам, раньше не было буквально ни одной свободной минуты, хотя это звучит неправдоподобно. Забота о Феде, в основном о его учебе, съедала жалкие крохи времени.

Я знаю, что Федя написал вам на днях: он мне прочел свое письмо. К сожалению, в нем нет главного: последние десять дней четверти он не ходил в школу. Это произошло, несмотря на все мои старания; а старания заключались в том, что я пыталась учить с ним все уроки. Если он отказывался, я приглашала мальчиков – его друзей, и учила вместе с ними (некоторое время это помогало, потом перестало: они учат, а он нет).

Еще я ходила на уроки (в основном на математику), решала вместе с ним и объясняла примеры и задачки, вместе посещали и дополнительные занятия.

Вставала и будила его в 7 часов утра, чтобы сделать те уроки, которые он отказался делать накануне. Обсудила «ситуацию» практически со всеми учителями и директором. (1)

Все это было очень тяжело, сопровождалось взаимным недовольством, у меня – порой бессонными ночами и ощущением бессилия и безнадежности. Дневник он упорно не вел, уроки не записывал, «приготовление» уроков начиналось со звонков ребятам: «Что задали?». Часто говорил, что ничего не задали, упражнения по русскому упорно не делал, английский учить тоже отказывался. Решать дополнительно примеры на материал, который он запустил, например на дроби, отказывался категорически. Нахватал «двоек».

Катить камень в гору было все труднее и труднее: гора круче, камень тяжелее. Бывало, я открывала учебник, находила номер задачки, а Федя отворачивался: «Не буду». На этом занятия кончались, он уходил гулять.

Нам с Виктором стало ясно, что так жить ни ему, ни нам больше невозможно. В первый день, когда Федя отказался встать в школу, Виктор поднимал его дважды и умывал холодной водой – но он ложился опять. В последующие дни мы его не поднимали. Он стал спать до 11–12; а вечером ложиться поздно. (2)

Это – то, что происходило примерно до 25 октября. Внутри у меня все бурлило. Очень хотелось помочь Феде выкарабкаться, но нарастали также раздражение, усталость и отчаяние. Когда же он перестал ходить в школу, когда стало некуда стремиться, настали «тишь и благодать». И на этом фоне все яснее вырисовывается то, что в общем-то было заметно и раньше, но заслонялось школьными делами и беспокойствами.

Пожалуй, ключевой фразой-разгадкой для меня были его слова, сказанные как-то в спокойной обстановке: «Знаешь, а мама сказала, что в Москве меня заставят учиться». Грубо говоря, разгадка – в его намерении доказать, что «не заставят». Ущерб, который он при этом понесет (остаться на второй год, потерять ребят-друзей, остаться неучем вообще), для него не так важен, как это намерение.

Только спустя полтора месяца он заговорил о Серегино и о вас. Вчера, когда я прилегла к нему перед сном, он начал рассказывать о вашем доме, где чья комната, где что стоит. Мечтательно вспоминал, что из окна кухни видно лошадей и всегда можно узнать, пора на водопой или нет.

Потом в темноте Федя набросал план дома, а сегодня утром аккуратно его перерисовал, прибавив клумбы, картофельное поле, парник, собачью будку.

У него постоянные страхи перед засыпанием. Эти страхи пока не проходят, и каждый вечер он боится гасить свет: мы зажигаем свет в коридоре и открываем настежь двери в комнату, где он спит. Иногда он сам зажигает свет в своей комнате и так засыпает. (3)

Нам становится все яснее: ему необходимо тепло, которое он недополучил. Не хватало ему, конечно, и внимания, так как несколько (или даже много) лет вы жили с ним в очень трудных бытовых и психологических условиях. Конечно, это была не твоя вина, а в основном ваша общая беда. Мне сейчас вспоминается, каким верным и безропотным помощником он был. Уверена, как часто и как много он тебе сочувствовал, когда у тебя было тяжело на душе, чувствуя это кожей и наверняка, старался облегчить твою ношу.

Он ведь был тогда старшим мужчиной… Представь, как много это должно было значить для детской души!

За последние десять дней у меня накопилось очень много впечатлений о его замечательных свойствах. (4) Федя очень чувствительный мальчик, внимательный к состояниям других. Часто первый приветствует, когда я прихожу с работы, спрашивает: «Ну как прошел день?». Поехал к тете Тане, я дала 3 рубля ей на цветы. Он купил у грузина астрочки, за которые тот просил 4 рубля, а потом уступил за 3. Грузин в шутку сказал: «Ладно, будешь мне должен». Тетя Таня дала ему на рыбок 2 рубля; на обратном пути он отдал грузину рубль.

Недавно ему подарили несколько моделей, и он сейчас упорно над ними трудится – значит, воля и способность организовать свои занятия есть. «Над моделью яхты, – говорит, – придется трудиться дня четыре». Стал просить будить его пораньше, чтобы начать утром. Сегодня делали вместе зарядку. Живо интересуется всем, что не связано с «официальным» образованием. Постепенно становится с нами более откровенным. Вначале мы натыкались на его упорное молчание, особенно в конфликтных ситуациях. Теперь он даже в них что-то «бурчит». Зато в спокойные периоды стал гораздо разговорчивее. Когда были конфликты с приготовлением уроков, он регулярно уходил играть в одиночку: катал машинки, играл в «револьвер» – поджигал наскобленную из спичек серу. Теперь он старается проводить свободное время с нами: подстраивается к нашим занятиям, нашим разговорам. Мы стараемся с ним тоже играть, читать.

Еще одно наблюдение. На днях он был в плохом настроении, пытался грубить, отказывался убрать со стола, слонялся, вызывал на ссору. Я его пару раз обняла, вместо того чтобы обидеться, и он помягчел. (5)

По всем нашим наблюдениям сейчас возможен только один-единственный способ жизни с Федей: как можно больше положительного внимания и ни одного критического замечания, осуждения или недовольства.

Очень помогает мне мысль, что, слава Богу, у ребенка не тяжкая болезнь, ему всего 13 лет, «необратимого» еще не случилось и он многое может еще набрать, даже начав «с нуля».

Мы с Виктором пришли к выводу, что Федя просто-напросто не подготовлен к выполнению тех требований, которые ему предъявляет школа, особенно московская школа, и жизнь вообще. Его можно, конечно, понукать и критиковать, но это все бесполезно, и только усугубляет его проблемы.

Если снять все эти требования и ожидания, то сразу становится спокойнее, начинаешь к нему приветливее относиться, а главное – находить светлые стороны в его характере. Тогда появляется надежда…

В один день, в один и даже несколько месяцев все эти нехватки восполнить, конечно, нельзя. Никаким механическим способом – отделения, помещения куда-то или к кому-то, записывания в какие-нибудь кружки или секции – эти проблемы не решить. С Федей надо жить и питать его своей любовью, своей жизнью – такой вывод у меня сложился в конце концов.

Мы это можем делать и делаем уже, и, надо сказать, несмотря на нагрузку, мне от этого становится только лучше. Но у него есть вы, и вас он не может ни забыть, ни вычеркнуть, ни перестать обижаться за то, что он не с вами.

Сегодня он мне сказал: «Дурак я, что согласился уехать, чувствовал, что все равно заставят, а вообще-то, когда захочу, тогда и вернусь. А если будут против, то такое покажу!»

Видите, у него обида и угрозы – единственные способы бороться за то, чтобы хоть как-то себя защитить. Других средств у него в общем-то нет. И опять, за этими выпадами, бравадой – несчастный, неблагополучный ребенок.

Ждем с некоторым напряжением начала второй четверти. Федя бросил мимоходом, что пойдет учиться, хотя мы не очень обнадеживаем себя. Все «технические» проблемы – подъем утром, действия с дробями, писание письменных упражнений и т. д. – «встанут во весь рост». На днях я беседовала с директором, все ей рассказала. Она просила отдать дневник, чтобы проставить за первую четверть «н/а» (не аттестован) практически по всем предметам. Она согласна пойти на индивидуальное обучение на дому, но для этого нужна справка от врача. Я попробую ее получить. Самое худшее – остаться на второй год. Но если все проблемы не будут решены, то и на второй год он не сможет учиться нормально.

Целую всех, мама.

7 ноября.

Анечка, привет!

Пишу вдогонку большому письму. Я как-то не сообразила попросить в нем тебя не сообщать Феде о том, что ты знаешь о его школьных делах. У него стало появляться доверие ко мне – он стал больше рассказывать о том, что обычно вызывает критику.

Наша жизнь с ним идет пока без изменений. По окончании каникул, конечно, возрастет нагрузка на все – и на его психику, и на наши отношения, и на наши (взрослых) переживания. Жду этих дней с некоторым опасением.

Тревожат меня Федины страхи перед засыпанием. Одну ночь он часто просыпался и проверял, есть я поблизости или нет. Он сказал, что в Сергино такого не было. Помогает, если я прилягу к нему перед сном, тогда он прижмется и спокойно заснет. (6)

Я думаю, что его драки с Леной, о которых ты мне так много писала, связаны с тем же. Прочла сегодня в одной психологической книжке, что драки между детьми в семьях часто бывают из-за того, что им не хватает ласковых телесных прикосновений (в основном от родителей). Задирание и битье друг друга – это как бы замена их, они ведь не знают ничего другого.

К сожалению, Федя читает пока гораздо меньше, чем гуляет. Гуляет по-прежнему с друзьями «запоем».

25 ноября.

Аня, Дима, здравствуйте.

Дела у нас такие: после каникул Федя в школу не пошел – взял и не встал в то утро. Так и пошло: заставить, конечно, было невозможно. Через несколько дней он сказал, что не ходит потому, что если начнет нормально учиться, то «с Сергино все заглохнет».

Он имел в виду, что тогда в Сергино он попадет нескоро. А так, по его словам, «возьму и уеду», или «дам телеграмму маме, чтоб забирала, а то не буду учиться…».

Все время думаю о Феде, и часто как бы беседую с вами о нем. Когда он говорил вчера с Димой по телефону, и я вошла на кухню, его голые коленки (т. к. было утро, и он вскочил с постели) были мокрые от слез. Голову он опустил, чтобы я не видела, а коленки все обнаружили.

Он очень страдает от разлуки с вами. Представь себе, Анечка, если б я, когда вышла замуж за Виктора (а тебе было тогда уже 14 лет – Феде-то на год меньше, и сил тоже меньше), тебя выслала бы куда-нибудь жить в другой город, на неопределенный срок, хотя и к родственникам? Тебе, правда, и так было не очень уютно, были у нас с тобой охлаждения и напряжения. И я теперь думаю, может быть, не получив опыт теплого общения с мамой в этом возрасте, ты не можешь его воссоздать и с Федей? А он теперь расплачивается за нас своим горем. Кстати, я сейчас подумала: и у меня в 13–14 лет начались с мамой напряжения (с папой тоже), и тоже не получалось никакого «теплого опыта». А теперь я хожу по улицам и постоянно «вылавливаю» случаи заботливого отношения родителей с детьми – как они рядом идут, разговаривают, куда-то вместе спешат. Утром в лифте встречаю детей, которые с мамой направляются в школу. А Федя у меня лежит в постели, и неизвестно, когда встанет, а если встанет, то все равно дела будут совсем еще далеки от нормы. Да и мама совсем не рядом.

Теперь о нашей формальной ситуации. Вчера наконец получили справку об индивидуальном обучении, отнесла ее в школу. Контакт с директором у меня хороший, она сказала, что во всем поможет. До справки засадить Федю учиться не удавалось. Хотя нет, все-таки сдвиг произошел, хотя маленький, но для него (для нас) очень важный! Удалось подвигнуть его на то, чтобы начать проходить вперед «хотя бы один» предмет. Начал он с любимого – биологии. За 2 дня выучил и сдал мне 10 параграфов. До этого условились, что первые 10 параграфов отпразднуем в кафе «Мороженое», что и сделали. Когда назад ехали, он попросил пойти с ним в Музей палеонтологии. Надо, конечно, его сводить. Я постараюсь.

Сегодня он обещал с утра выучить два параграфа по географии. Учительница согласилась у него принимать параграфы. Не знаю, что у нас получится. Жду понедельника, когда официально все начнется. Он не учится уже месяц. Главный стимул, который снимает сейчас у него сопротивление и дает возможность, хотя и после нескольких напоминаний, открыть книгу, это – «все сдать заранее, к весне, и уехать к вам». Сами понимаете, что для этого нужно много трудиться, и это наиболее тревожный сейчас для меня момент.

Вспомнив древнюю мудрость: «Обращайся с сыном до 5 лет как с царем, до 12 – как со слугой, а после 12 – как с другом», я поняла, чего так сильно не хватает Феде: до 5 лет «как с царем» не было, а было скорее «как со слугой». Служил он, по-моему, верой и правдой, из последних детских сил – помнишь, как-то он встречал тебя по колено в грязи, в поле, под дождем? Таким образом, «царем» он не добрал и теперь в этом нуждается. Сильная детская натура умеет требовать недобранное, хотя чаще всего в резкой, раздражающей форме.

Например, прихожу вчера пол-одиннадцатого вечера с работы, усталая, голодная. Федя, развалившись, сидит у телевизора, стол захламлен, на полу грязь, географию не выучил, хотя и обещал. Меня спасает в таких случаях мысль: «Он недополучил, надо начинать с нуля, а точнее, даже из минуса».

Знаю уже, что на него абсолютно гробовым образом действуют нотация и критика. Говорю себе: «Ну что ж, не убрал, не открыл книгу, не организовался. Но он этого и не может делать!»

Например, в очень хорошем, дружелюбном тоне в кафе-мороженом мы уславливаемся, что он, вернувшись домой (я пошла на работу), сходит к невропатологу за справкой об индивидуальном обучении. Но этот врач ему два дня назад пришелся не по душе. Звоню в 5 часов. «Сходил?» – «Нет». – «Пожалуйста, очень тебя прошу, оденься и сходи». – «Ладно». Вечером прихожу, смотрит исподлобья. «Ну как, сходил за справкой?» – «Нет». – «Но почему?» Молчит. Прекращаю разговор на эту тему (опять проносится буря в душе со знаком «недодали», «разворочена у ребенка душа»). На следующий день снова спрашиваю: «Почему же все-таки не сходил?» – обнимая при этом за плечо. Отвечает: «Я сам не знаю почему». (7)

Продолжаю по-доброму присматриваться к Феде. Часто вспоминаю поразившее меня когда-то место из «Анны Карениной». Толстой описывает Сережу – сына Анны, который остался с отцом, когда Анна уехала с Вронским. Отец приходит и читает нотации Сереже – тот, по отзывам учителей, плохо учится. А Сережа в это время думает о маме, мечтает, как он ее увидит на прогулке и бросится к ней. А насчет его учебы Толстой пишет, что ум у мальчика был вовсе не ленивый, а очень живой. Он учился, но не по книжкам закона Божия, а у няни, у кучера, у всех и всего, что его окружало. Но он берег этот свой живой ум как зеницу ока и не подпускал к нему псевдоучителей.

Насчет Феди у меня все больше создается то же впечатление: живой ум, очень внимателен к жизни (внимательно смотрит и слушает, тонко чувствует) и тоже оберегает свой внутренний мир как зеницу ока.

Целую, мама.

7 декабря.

Анечка, Дима!

Продолжаю спустя почти две недели. Сейчас с учебой ситуация такая. Дали Феде 10 часов индивидуальных занятий в неделю. Расписали их по основным предметам, правда, еще не уточнили дни и часы по русскому и по английскому. Он охотно побывал уже 2 раза на биологии и получил 4, 5 и 4. Был один раз на географии (получил 4) и один раз на математике, где дело обернулось не так хорошо, учительница дала решать ему примеры и потом ушла проводить урок, на дом же задала штук пятнадцать номеров из задачника.

Как я потом узнала, с примерами он не справился, оставил ей записку, что ему их решать трудно, так как «надо все вспоминать», и ушел. То, что было задано на дом, отказывался решать всю неделю. На историю идти отказался, на биологию пошел, причем там же договорился, что будет ходить на нее не один, а два раза в неделю. На географию не пошел и на алгебру (это было вчера) тоже. До вчерашнего дня в то время, когда случались все эти пропуски, я мало бывала дома – то работа, то в больницу к Виктору. Федя очень сожалел: «Опять я буду один весь день!» А вчера у меня был как раз свободный день, и так как алгебра была назначена на 13.30, то надеялась, что мы вместе сможем с ней разобраться.

Но началось с того, что не могла его поднять до половины двенадцатого. Да, забыла: накануне вечером мы получили наконец от вас письма: Федя их читал и плакал. Поэтому и утром он был очень не в себе. А тут еще алгебра…

Потом все-таки встал, глаза тоскливые, позавтракал, машинально включил телевизор, глядя на него тоскливыми глазами. Я телевизор выключила, сказав, что скоро идти на алгебру. Ушел, лег на диван. На мои попытки поговорить, расспросить и т. д. – молчание. Тогда спросила: «Если бы у меня была волшебная палочка, то что бы ты попросил?» – «Ты все равно не сможешь». – «Наверное, – говорю, – чтобы ты полетел в Сергино?» – «Да». – «Ну давай, полетим в воображении». (8)

Тут он наконец начал говорить. «Поехали» мы с ним в аэропорт, сели на самолет, приземлились в Н-ске, ждали самолет на Сергино – была нелетная погода, как тогда, когда вы летели туда первый раз. Заночевали в гостинице. Наконец сели в «кукурузник».

Попутно он рассказал очень много подробностей – и как колет в ушах, и как кукурузник делает посадку в предыдущей деревне, и как он катится по кочкам в «порту» Сергино. По полю бегут мальчишки «Привет!» – «Привет!». Мы идем к вам в дом, стучимся.

«Кто там?» – «Почтальон Печкин». Открываем дверь, уже дело к вечеру, и мама дома: «Ах!» Настроение у Феди сдвинулось с мертвой точки, перешли опять в кухню. Дело близится к часу дня, опять завожу разговор о примерах. Открываю задачник, говорю: «Смотри, какие они легкие». Отказ. Предлагаю: «Давай я буду решать, а ты смотри и проверяй».

В ответ: «Знаю я твои штучки, это ты, чтобы меня заставить». Уже второй час, индивидуальные занятия в школе – наша последняя надежда – летят под откос. Говорю, что все уже испробовали, и если от этих занятий отказываешься, то останешься на второй год – ведь до конца полугодия осталось три недели.

Дальше события у нас пошли так: я в отчаянии, Федя непробиваемо упорен, учительница в школе уже ждет. Спрашиваю, как быть с учительницей? Молчит, сует голову под стол и на полу чем-то играет. Тут со мной что то случилось: я выволокла его из-под стола, схватила «за грудки», стала трясти его и кричать, что я тоже живой человек – неужели он не видит, как мне трудно, как я мучаюсь, изо всех сил стараясь ему помочь?

В ответ увидела глаза затравленного зверька, а в них – проблеск то ли испуга, то ли интереса. Мне этот «взрыв» принес облегчение. Федя, по-моему, в глубине души тоже остался доволен, по-моему, потому, что увидел, что я по-настоящему переживаю, а не просто все время его «воспитываю». (9)

Ну, в общем, пошла я в школу одна, все рассказала учительнице, попросила ее написать записку Феде. Она согласилась. Содержание записки успокаивающее: все не так страшно, все у них получится, постепенно. Федя тревожно ждал моего возвращения. Прочел записку и, по-моему, остался доволен, пошел гулять.

Часа через три пришел, весь облепленный мокрым снегом. Я его отряхивала в тамбуре, вместе стащили сапоги, внутри сапоги были забиты плотно утрамбованным снегом.

Посмеялись. Посадила его обедать. Дала на третье кофе с мороженым. Гладя по голове, сказала, что после обеда будем решать примеры. Включил телевизор – я выключила. Кофе и мороженое растянул минут на 30.

Наконец сели заниматься. Кое-где я помогала, кое-где он меня отсылал – «я сам».

Сделали все-таки три номера, в каждом от «а» до «д». В последнем сделал ошибку со знаками, стал настаивать, что прав, слушать объяснения отказался. На этом занятия кончились, но все-таки прозанимались не меньше часа.

После этого произошло совсем неожиданное: остаток вечера Федя посвятил разбору своего захламленного стола. Обернул книги и тетради, наклеил на них картинки. Стол приведен в такое состояние, как будто сейчас первое сентября!

К вечеру он также заметил, что с курением у него стало лучше: раньше о нем думал все время, а последние дни забывает.

Вообще вопрос с курением у нас возникал уже несколько раз. Первый раз было так: уйдя на работу, я неожиданно вернулась за чем-то и застала его курящим на балконе. Другой раз обнаружила, что он ушел, хотя и собирался быть дома все утро (обычно он уходит гулять, когда возвращаются из школы его друзья). Почувствовав недоброе, я пошла к табачному киоску, а он там уже засовывал в карман пачку сигарет, которую купил для него взрослый парень.

В обоих случаях я воздерживалась от упреков. Выразила только свое сожаление и заметила: «Что, мол, так уж совсем невозможно бросить?» Он ответил, что от курева успокаивается, трудно бросить, «тянет». Посоветовала ему, когда «тянет», сосать леденцы.

Как-то мы засыпали (сейчас он спит в моей комнате), я уже задремала, вдруг он будит и говорит: «Ну как мне бросить курить?» А сегодня он кашляет, я перебираю причины, где он мог простудиться – а он замечает: «Это оттого, что я стал меньше курить. Папа про своего отца рассказывал, что когда тот бросал, то очень кашлял и даже комки черные отходили».

Так что и здесь становится вроде бы лучше. Он очень «лепится» к нам. Перебрался спать ко мне в комнату, пока Виктор в больнице. Раньше я лежала с ним, пока он не уснет, а потом уходила к себе. Теперь он это дело просек – спит рядом всю ночь, и я кожей чувствую, как это ему нужно. Интересно, Аня, могла бы ты с ним спать, чувствуя его под боком и обмениваясь душевным и физическим теплом? Этот вопрос очень важный, для тебя почти критический. Я уверена, что если ты его вспомнишь маленьким комочком, то тебе легко будет вспомнить и то чувство.

Недавно в одной психологической книжке я прочла: если с неблагополучными подростками начинаешь общаться непривычно для них, не так, как они ждут, а лучше, то их плохое поведение на первых порах даже усиливается. Они как будто испытывают родителей: действительно ли те изменили к ним отношение, или это только уловка? И вот через это обострение всяких нарушений и непослушаний приходится проходить, набираясь мудрости и терпения.

Совет этот мне очень помогает. Бывает, привычные чувства раздражения, гнева или отчаяния готовы нахлынуть, но тут вспоминаешь: ведь испытывает же тебя, а сам с тоской ждет любви – и тогда во мне действительно что-то сдвигается к лучшему. Приходит в голову мысль, что дети мудрее и тоньше, чем мы порой о них думаем. На воспитательной мякине их не проведешь, реагируют только на истинную доброту и помогают нам ее не терять, или же находить снова под слоем всяких «шлаков».

Мне кажется, после вчерашнего эксцесса с алгеброй, я кое-что поняла в нем глубже.

Во-первых, в его отказах заниматься математикой очень большую роль играют неверие в свои силы и даже отчаяние или паника. Это подтверждается вот еще чем – когда я ходила с ним на уроки математики и помогала найти правильный ответ в темпе работы всего класса и даже с опережением, то он изо всех сил тянул руку, чтобы его спросили и чтобы он правильно ответил. В остальных случаях он сидел в «глубоком тылу», да еще на последней парте.

Я думаю, что математика – это модель многих его переживаний. Получается такая цепочка: неверие в свои силы – отталкивание (ненависть) – сопротивление. За ненавистью и сопротивлением лежит на самом деле горячее желание успеха.

Я вижу главное назначение нас, взрослых, в том, чтобы помочь ему в этих успехах.

Во-вторых, я вдруг поняла, что по части развития воли он не просто младше, чем есть, он очень маленький! Я оцениваю его возраст в этом отношении в 3–4 года! Почему? Потому что он так же, как и дети в этом возрасте, ничего не делает из того, что он «должен», «обязан», что «следует», «нужно», даже если дал слово, даже если страдает другой, расположение которого ему важно.

Что отсюда следует? Как с ним быть? Да так же, как с 3–4-летним – все трудное делать вместе, беря на себя половину дела, а то и больше, подбадривая, хваля, прощая провалы, и в это время – разговаривать о разном, слушать его рассказы, его замечания. И знать, что без тебя он будет только играть – и больше ничего. Так это все и получается: если меня нет дома целый день, то он спит, гуляет, смотрит телевизор, слоняется по дому. Все, в чем мы с ним сдвинулись, произошло только с помощью деланья вместе, в дружеском тоне, иногда вперемежку с чтением книжки: страница – пример – страница – пример. Зато он привязался и уже скучает без такого общения. И у него появляется кое в чем уверенность. Делает и такие неожиданные подарки, как вчерашняя уборка стола.

Иногда в поисках того уровня, на котором надо все делать вместе, я спускаюсь слишком низко: какие варежки, или носки, или рубашку надеть, как и что поесть, взял ли ключ, уходя гулять… Тогда получаю замечание: «Ну, я сам знаю». Ну что же, лучше перебрать, чем недобрать в поисках этой границы…

Надеюсь, что свойственная ему живость ума поможет довольно быстро начать многое делать самостоятельно. Но постоянный положительный тон общения ему нужен как воздух, гораздо больше, чем многим детям его возраста…

В свете этого «озарения» я с сожалением думаю о тех часах и днях изоляции, о которых ты нам писала: «Федя совсем отдалился от нас. Часами возит машинки один». В такие часы он точно не растет, не взрослеет, не развивается.

Целую, мама.

14 декабря.

Анечка, Дима, здравствуйте!

Мои письма стали превращаться в трактаты, но я сознательно пишу вам много о Феде и о наших с ним перипетиях.

Сразу обрадую вас: у нас большой прогресс. Позавчера он по алгебре получил «5». До этого, накануне, пришла к нам домой учительница, и очень терпеливо и приветливо занималась с ним. Потом они поговорили о том о сем, она ему призналась, что и ей часто не хочется садиться заниматься трудным предметом и как ей удается это нежелание преодолевать. После этого мы с грехом пополам, через вздохи и гримасы сделали (все-таки сделали!) все домашнее задание. И вот – он вернулся домой с пятеркой. Вчера ходил на геометрию, и вечером мы с ним доказывали теорему, которую задали на следующую субботу. Невиданный прогресс, ведь Федя прежде наотрез отказывался делать какие-либо уроки заранее!

Потом, к вечеру, мы поехали в гости. Я хотела ехать одна, но он захотел со мной – последнее время он все время хочет быть вместе. Например, после ремонта мне нужно было выносить битую плитку из ванны. Время для этого нашлось только около полуночи.

Хотела сначала уложить Федю, но он наотрез отказался – стал помогать, сократив мой труд и время вдвое (по пять раз бегали на помойку с полными ведрами). Зато вернувшись, уже после полуночи почитала ему вслух две страницы Жюля Верна – на большее нас не хватило. Но чтение перед сном стало для нас ритуалом. И даже, как я чувствую, символом – «у меня с бабушкой все идет хорошо».

Так вот, в длинную дорогу в гости (на метро надо ехать 40 минут) он взял учебник биологии, и всю дорогу ее учил и записывал что-то в тетрадку. Это тоже невиданный прогресс – раньше он отказывался брать в метро даже увлекательную книжку («Я лучше подремлю»).

Теперь продолжу о том третьем «открытии» о Феде, которое не попало в предыдущее письмо.

Здесь мне также помогли некоторые психологические сведения. Недавно было обнаружено, что у многих людей существует один ведущий канал восприятия информации, другие же каналы играют второстепенную роль. «Каналы» – это наши зрение, слух, чувство тела, т. е. осязания и движения. Если, например, ведущий канал – зрительный, то человек осваивает мир в основном через зрение. Он воспринимает, понимает, запоминает, воображает и даже мыслит с помощью зрительных картин. Если человек «слуховой», то он учится в основном на слух, и живет больше в мире звуков и слов. Второстепенный канал бывает настолько слабо развит, что человек (особенно в детстве) не может через него полноценно учиться, приобретать новые знания.

Вдобавок, когда ему плохо, когда он в разладе с окружающими и с собой, он особенно погружен в свои ведущие ощущения, а остальные как бы отключены. Например, если человек «телесный», то он не слышит или плохо слышит «голые» слова. Он, конечно, слышит их физически, но усваивает их плохо.

Так вот, я убедилась, что Федя абсолютно «телесный». Недавно, когда мы с ним представляли, как летим к вам, меня поразило, сколько телесных ощущений было в его рассказе: «летим – тошнит», «засыпаю», «колет уши», «снижаемся – трясет»; в гостинице – «холодно», «есть хочется», взлетаем на кукурузнике – «ж-ж-ж», садимся – «бух-бух, прыгаем по кочкам» и т. п.

После этого мне стали абсолютно ясны его трудности в школе, – то, что он не любит русский и английский языки, зевает при монотонных объяснениях по любому предмету, и особенно глух к воспитательным разговорам. Он очень способен во всем том, что можно пощупать, потрогать, подвигать и самому подвигаться, в крайнем случае увидеть, – но при этом опять-таки подвигаться, показать руками. И так очевидна стала невозможность выводить его разговорами из плохих или разболтанных состояний.

Все это – на фоне его крайней эмоциональной неустойчивости. Бывает, что просыпается с головной болью, и тогда весь день летит «под откос». Но даже, если голова не болит, он все равно очень легко сваливается «под откос» от малейшего напряжения в наших отношениях. А поводы для таких напряжений возникают постоянно. Приходится вырабатывать с ним совершенно новый способ общения. Если его обнять – просто так, среди дня, это производит на него очень сильное впечатление: как-то стихает, мягчеет, вылезает из «ямы». Теперь, зная, что может возникнуть напряжение, ищу в телесном контакте выход для себя и для него.

Как правило, он напрягается, когда предлагаешь ему что-то сделать: встать утром, вымыть тарелку за собой, сесть за уроки. Из десяти предложений об уроках на девять следует ответ «не буду» или «не хочу». В школу на индивидуальные занятия тоже отказывается идти.

Опять говорю себе: надо радоваться тому, что есть, – и откатываюсь назад в своих ожиданиях. Опять стараюсь прикасаться к нему, обнимать, вместе что-нибудь делать – из того, что ему нравится, например, читать книжку. Да, предвижу твою возможную реакцию: «Что, так и носиться с ним?!» У меня пока только один ответ: «Да, носиться!»

Спешу отправить. Пока. Мама.

28 декабря.

Анечка, Дима, здравствуйте!

Поздравляю вас с наступающим Новым годом. Все вы много трудились в этом году, и я желаю вам мира на душе и в семье.

Как и раньше, хочу написать о вашем недостающем члене семьи – Феде. Все это время он тоже много трудился, хотя и по-особому, побеждая внутренние злые силы – «недуги». Иногда мне казалось, что они буквально корежат его!

Например, в хорошем настроении решает заняться уроками. Расчищает стол в кухне, приносит учебники, тетрадь, смотрит в дневник: что задали. Наступает момент, когда надо раскрыть учебник и начать решать примеры. Тут с ним что-то случается: лицо искажается мучительной гримасой, тело надламывается, вырывается тяжелый стон. Снова выпрямляется, пытается открыть учебник, но в его обложке – как будто сто пудов, опять стон… Когда я такое однажды увидела, поразилась и очень отчетливо поняла, что его сопротивление учебе – это никакая не лень, не злой умысел, не желание «нагрубить» или «досадить». Это вообще – не он!

Можно сказать, что это – плохо осознаваемые силы отторжения всего, что приносит огорчения и травмы. Почти по всем предметам они накопились у него в большом количестве. Причины – ранние неуспехи, ссоры из-за этого, а главное – его совершенно особый склад ума, о котором я уже вам писала. Это восприятие только того, что можно «пощупать», ярко представить и эмоционально пережить; и почти полная неспособность воспринимать все абстрактное: слова, формулы, определения, грамматические конструкции, геометрические теоремы, где порой доказывается очевидное. Там, где можно пойти в обход абстракции, переложить ее на образный, конкретный язык, он способен и талантлив.

Например, выражение – (–2) = +2 он как-то озвучил так: «враг моего врага – мне друг». Сокращение дробей – числителя и знаменателя на общий множитель он раньше как-то пропустил. Оно ему плохо давалось, что такое общий множитель» вообще было неясно. Мы продвинулись в этом и даже получили удовольствие, пытаясь разглядеть в шестерке и десятке двойку, выделить ее: 2x3/2x5, а потом резко зачеркнуть. Последнее решительное действие – зачеркивание особенно ему нравилось, и нам удалось также повозиться с 15/21 и 27/15.

Кстати, это происходило как раз в тот день, когда его «корежило» при открывании учебника, и первый заход с приготовлением алгебры закончился плачевно. Наткнувшись на этот материал в несколько более усложненном виде: 6²/3⁴, он не понял, а точнее, отстранился от моего объяснения, захлопнув книжку и тетрадку, гневно сказал: «Не буду» – и ушел катать машинки. Как ни трудно мне было удержаться от уговоров и увещеваний, оставила его в покое. Только спустя несколько часов, уже к вечеру, ласково и приветливо, после каких-то положительных впечатлений, предложила вернуться к алгебре и «совсем немножко, просто посмотреть», «увидишь, что ничего страшного», «давай попробуем, а потом будем…» (что-то приятное). На удивление согласился, притащил учебник с тетрадкой, мы начали издалека (из пятого класса), повеселились на «резких перечеркиваниях» и т. д. Вот примерно путь, который много раз повторенный, привел Федю к пятерке по алгебре в четверти. Конечно, к этому надо прибавить крайнюю доброжелательность учительницы…

В таком же примерно стиле приходилось отвоевывать каждый предмет. Например, с русским языком произошла следующая история.

Примерно 3–4 раза он не пошел на индивидуальный урок в назначенный день и час: то «забыл», то «не нашел», то вообще промолчал. Наконец я сбегала в школу, договорилась с учительницей определенно о месте и времени.

Это было не утром, так что Федя уже встал, поел, мог что-то посмотреть в учебнике (но не стал этого делать). Когда подошло время идти в школу, неожиданно отказался. Мои возгласы и расспросы ни к чему не привели. Я пошла к учительнице и снова – как с математикой – попросила прийти ее «хотя бы первый раз» домой.

Она долго сопротивлялась, наконец со скрипом согласилась: «Приду к вам через 20 минут». Возвращаюсь домой, сообщаю Феде – гневный взрыв: «Кто тебя просил?! Все равно уйду гулять!» Тут еще и мальчик за ним заходит, ситуация аховая, знаю, что ссориться, резко приказывать нельзя. Прошу, беседую. Уход как-то затягивается, приходит учительница, раздевается, проходит в комнату, Федя мимо нее проскальзывает в туалет и там запирается. Сидим с учительницей 5–10 минут. Как могу, объясняю ей что-то в ответ на удивленно поднятые брови. Иду к туалету, тихо объясняю Феде, прошу выйти, чтобы «хоть только условиться», «не заниматься». Выходит. Учительница мягко издалека начинает беседовать на темы «Тараса Бульбы», «Бежина луга» (которые он, оказывается, еще не прочел), говорит о конях, водопое, ночном… Потом подбираются к наречиям. Слава богу, заработало! Условливаются, что Федя походит на русский вместе с классом – по классному расписанию. Он заметно рад: видно, уже осточертело сидеть по утрам дома одному, ничего не делая: «уроки», если мы и делаем, то поздно вечером и только вместе. Один он пока совсем не может побеждать «силы торможения».

Следующая неделя прошла в более или менее регулярном посещении уроков в классе и систематических пропусках индивидуальных уроков. Но все-таки ходил, и даже сделал одно большое упражнение после пяти напоминаний. По сравнению с сидением в туалете это была огромная победа, и я искренне радовалась, не скрывая этого. И опять: ни на один провал, ни на одно «не буду», «не хочу», «не сделал», «не прочел» – ни одного критического замечания. Зато каждый маленький успех гремел как «гром победы». Например, однажды на уроке учительница сказала, что ставит ему в уме «5» и что, может быть, скоро поставит ее в дневник. Он радостно мне об этом сообщил, но даже после этого старательно обходил индивидуальные уроки стороной. Наконец нам пришлось уже после окончания четверти идти вместе в школу «выяснять отношения с русским». Договорились, что учительница будет принимать параграфы и упражнения по частям во время каникул.

Ярко разгоревшаяся мечта Феди – «получить три пятерки» (в крайнем случае, пятерки и четверки) по каждому предмету и уехать к вам, привела к тому, что он довольно спокойно согласился с порционными муками по русскому. Это, конечно, не означает, что дело будет идти без потрясений. Но опять же, по сравнению с запертым туалетом, прогресс – как от каменного века к веку паровозов, по крайней мере.

Так обозначился для меня очень ясно еще один путь помощи ему – путь постепенного дожимания. Его провалы и протесты бывают резкими. Я поняла, что в ответ он ждет тоже резкие реакции (не то что ждет, а привык и готов дать отпор). И (признаюсь в который раз) эта реакция очень быстро начинает расти в моей душе. Но уже накопился опыт – гнев и раздражение переводить в огорчение, которое я, кстати, не скрываю. После этого в дружелюбном тоне стараюсь возобновить общение, зачастую совсем на другую тему. И только спустя некоторое время, иногда и через несколько часов, возврат к теме недоразумения оказывается возможным и более и или менее плодотворным. Это, наверное, называется терпением (а может быть, терпимостью?).

Аня и Дима! Мне очень хочется передать вам эти находки и переживания, вполне новые для меня самой. Очень помогают мне слова «это не он!», которые говорю себе часто.

А какой же «он»? Часто стал класть голову на плечо, когда сидим на диване и вместе что-нибудь рассматриваем. На ночь просит сделать «домик» из одеяла вокруг головы и плеч, и тогда спокойнее засыпает. Каждый день тревожно спрашивает, надолго ли мы уходим, и если надолго, то восклицает: «Какой ужас!» На днях попросил сходить к учительнице физики и попросить, чтобы она была с ним «помягче».

Как-то пришел с многочасового гуляния. До него отказался сходить в магазин. Я в тот день много работала, ходила в магазин, готовила – очень устала. Федя, развалившись на стуле, говорит: «Ох, ноги отваливаются!» На что я ответила: «Меня не очень это расстраивает: у тебя отваливаются от гуляния, а у меня – от работы, так что сочувствовать тебе мне как-то не хочется». Посерьезнел, притих. Поели – мне надо было сходить к знакомым за плафоном. Вызвался помочь. На улице был сильный гололед, страшно было разбить плафон. Он всю дорогу трогательно меня поддерживал, увещевая быть осторожней, заодно шутил, развлекал рассказами. Позже пришел Виктор, я стала кормить его ужином. Он тоже был усталый и охотно принимал знаки внимания. Федя смотрел-смотрел и вдруг говорит: «Дядя Витя, что это вы! Жена о вас все время заботится, а вы – ни ухом, ни рылом!» Виктор так и поперхнулся. А потом мы все долго смеялись, перебирая всякие выражения, вроде «ухом по рылу» или «рылом по уху»… В общем, трогательный «рыцарь», дружба с которым – большая радость, честь и удовольствие.

Чем больше мы так его чувствуем, чем больше растет к нему уважение, тем счастливее он становился. И голова у него болит нечасто. Курение пока довели до полсигареты в день. А вот страхи пока не проходят.

Теперь я хотела бы поговорить с вами немного о другом: для Феди настали критические дни. Я встречаю сейчас знакомых бывших шестиклассников, которые учатся теперь в девятом. Они возмужали, оформились по своим вкусам, ценностям, культурному уровню: кто хочет стать поваром, кто автомехаником, кто в 10-й класс. Видно, что те, кто не прочел много книг, уже не станут на путь умственных интересов. Уже все случилось!

Федю еще надо вытаскивать из «минусов». Мне почти ясно, что из книг много знаний он уже не получит. Его нельзя винить в том, что он не доберет, и еще более – снижать на этой почве его уверенность в себе.

Он талантлив, трогателен – и бесконечно нуждается сейчас не только в поддержке, но и в культурной помощи. Через год-два уже будет поздно. А без вас жить где-то в другом месте он, как мы все это увидели, не может.

Он, конечно, счастлив, что возвращается к вам. Хочет начать третью четверть уже дома. Передаем его вам со всеми горестями и радостями, которые мы делили с ним вместе.

Была бы счастлива узнать, что вам будет удаваться больше держать его при себе, разговаривать с ним, делиться мыслями и чувствами. И еще… больше обнимать его и делать «домик». Он все поймет и станет вашим верным другом и дорогим ребенком. Тогда и ты, Аня, станешь счастливее. А другого пути я не вижу.

Целую вас всех. Мама.

9 января

Анечка, Дима!

Ну вот, провожаю Федю к вам. Сидим в электричке, едем в аэропорт. Вчера получили ваши письма. Очень вам сочувствуем (Федя говорит «и завидуем»). Действительно, так много тяжелой работы, и так мало времени остается на все остальное, а главное на детей – почитать, поиграть, поговорить.

Федя одновременно и рад, что едет, и немножко грустит, что мы расстаемся. Ему бы хотелось, чтобы и мы ехали к вам со всем хозяйством.

Сегодня много думали и говорили с ним, как бы сделать так, чтобы у вас было поменьше огорчений и ссор.

Решили, что ссоры, конечно, могут случаться. И тогда мы стали думать, как из них выходить. Постарались запомнить, что главное – это не замолкать надолго и не сидеть по своим углам, а вместо этого, когда схлынет первый гнев, постараться, чтобы кто-нибудь заговорил. Ведь во время ссоры каждый думает, что он обижен больше. Можно друг другу сказать, чем обижен. Например, так: «Мне трудно слышать такие крики». Или (говорит мама): «Я просто прихожу в отчаяние, когда думаю, что из-за этой алгебры можно остаться на второй год!» После этого можно, как говорят англичане, «сдвинуть головы вместе» и подумать-посовещаться, как выходить из положения.

Мы с Федей решили, что хорошо бы записать правила для родителей. И вот сейчас, сидя в электричке, пишем их вместе (главный автор – Федя):

1. Не заставлять ничего делать насильно. Если хочешь попросить что-то сделать, то попросить надо вежливо. Потом надо дать возможность ребенку закончить это дело тогда, когда он хочет: ведь он устает иногда раньше, чем думают взрослые. Совсем хорошо, если ребенок может начать дело тогда, когда он сам решит.

2. Пытаться вообще не повышать голос на ребенка, потому что это вызывает упрямство: «Вот теперь назло им не буду это делать!»

3. Не читать всякие морали, потому что, когда их читают, хочется уши заткнуть.

4. Больше доверять самостоятельным решениям ребенка.

5. Хочется, чтобы по вечерам читали книжку. Если перед этим было взаимное недовольство, то перед чтением надо помириться. Тогда можно заснуть без тревоги, а утром проснуться не с гробовым настроением. Кстати, будить хорошо бы шутливо, весело или радостно, а когда с утра от вставания испорчено настроение, то весь день разбит. И тогда трудно делать дела, учиться, и тянет курить. Если же день проходит интересно и дружелюбно, то курево забываешь. Очень успокаивает, если мама или кто-нибудь делает на ночь «домик» из одеяла.

Прибавлю от себя, что Федя – хороший, умный, добрый мальчик. И его у нас все полюбили, даже учителя.

Целую вас всех.

Мама.

От автора писем

Мне трудно добавить что-либо к этим письмам. Поделюсь только своими впечатлениями: перечитывая, каждый раз удивляюсь, какие волшебные изменения могут происходить в наших отношениях с детьми, даже в очень «запущенных» случаях. На первый взгляд шаги к этим изменениям просты: слышать и слушать, принимать, терпеть, любить, а порой и страдать, не скрывая этого.

Чтобы такое было возможно, приходится отказаться от старого мнения, что воспитывать ребенка – значит сражаться с его непослушанием. Если уж нам и приходится с чем-то сражаться, так это с трудностями и проблемами ребенка (и тогда мы с ним союзники), но главное – с нашими собственными «естественными» реакциями, ожиданиями и привычками, наконец, с самим духом авторитарной культуры, в которой прожили вот уже три поколения родителей и учителей. Преодолеть это «культурное» наследие в себе, пожалуй, – самый тяжкий труд.

Краткий эпилог

Спустя много лет, в более поздних изданиях книги, я призналась в авторстве «Писем о подростке». В письмах я писала дочери, жившей тогда с семьей в Сибири, о всех наших перипетиях с Федей. С тех пор прошло четверть века. Недавно я получила от нее письмо:

«Мам, я сегодня вечером читала близкой знакомой вслух твои «Письма о подростке». Было волнительно все это снова перечитать и пережить. Комок к горлу подступал. Иногда хочется вернуться назад во времени и что-то сделать по-другому, додать, что не получилось дать тогда. Ну, впрочем, Федя все-таки вырос, и по-моему, очень даже неплохо».

Мой ответ

Да, про Федю и мне чувствительно вспоминать. Больше всего сейчас вспоминается сочувствие к потерянному «шкетику» и потом обнаружившиеся его рыцарство и доброта. А вначале донимало упрямство – но это, как теперь абсолютно понятно, проблема не подростков, а дубовых взрослых, причем переживания этих «дубов» (нас) абсолютно неистребимые и кажущиеся истинно праведными. Что называется, святой гнев! Что-то очень важное должно в душе сдвинуться, чтобы пойти навстречу такому «шкетику», полностью его принять. У меня что-то в этом роде случилось, но для этого пришлось отказаться от «ответственного воспитания», «правильной позиции», и тем более праведного гнева – что было совсем непривычно и ново!

Так что Федя, не зная того, открыл великую истину для воспитателей (и для меня): «правильными» путями в душу ребенка не пройдешь! Но эту истину надо тяжело и трудно прожить, тогда она «открывается».

Примечание

Феде сейчас 38 лет (в книжке – 13), живет и работает в Канаде дальнобойщиком (страсть к машинкам – с раннего детства). Растит сына, который старательно учится. Отец откладывает деньги на его учебу в Университете.

Комментарии к «письмам»

(1) Здесь мы видим попытки бабушки организовать для Феди «зону ближайшего развития» делать вместе с ним то, что ему трудно или почти невозможно делать одному. Как будет видно ниже, этот путь поначалу не приносит успеха, потому что в основе разлада Фединой жизни лежат глубокие эмоциональные проблемы. Без помощи ему по этой линии никакие «совместные действия» помочь не могут.

(2) В книге А. Е. Личко «Психопатии и акцентуации характера у подростков» можно найти почти портретное описание ситуации и поведения Феди. Автор рассказывает о типичных реакциях детей на трудные для них события или условия жизни. Одна из них – отказ от общения, игр, пищи. Он часто возникает у детей, внезапно оторванных от матери, семьи, привычного места жительства.

Другая реакция – оппозиция. Читаем:

Реакция оппозиции может быть вызвана у ребенка чрезмерными претензиями к нему, непосильной для него нагрузкой – требованием отличноучиться, проявлять успехи в каких-либо занятиях. Но чаще всего эта реакция возникает из-за утраты или резкого уменьшения внимания со стороны матери или близких. В детстве это может случиться при появлении младшего брата или сестры, у подростка ту же реакцию может вызвать появление в семье отчима или мачехи. Ребенок разными способами пытается или вернуть прежнее внимание к себе (например, представляясь больным), или досадить «сопернику».

Подобные нарушения поведения подростков, какими бы «ненормальными» и даже «больными» они не казались, очень часто есть не что иное, как здоровые реакции их чувствительной психики на ненормальные, больные или лучше сказать болевые, причиняющие душевную боль обстоятельства».

Надо прибавить, что подобное стремление вернуть себе внимание – полуосознаваемое или даже неосознаваемое. Когда ребенок нарушает нормы и требования, не подчиняется родителям, не слушается, не учится, то он тем самым сигнализирует: «Мне плохо, помогите мне». Признаком того, что ребенку плохо, что у него «боль», служат отрицательные чувства родителей раздражение, гнев, обида, растерянность и отчаяние. Это как бы палка о двух концах, на нее насажены и родитель, и ребенок – чем хуже одному, тем хуже и другому.

(3) Страхи – классический симптом, или признак того, что у ребенка большое внутреннее напряжение, что он не справляется с жизненными и эмоциональными трудностями. Долгое молчание Феди о своей прежней жизни подтверждает то, что именно здесь у него зона сильного эмоционального напряжения. Начало обсуждения – признак изменения психологической ситуации к лучшему.

(4) По воспоминаниям автора писем, путь находить и отмечать прежде всего положительные свойства Феди оказался спасительным.

(5) Заметьте, с улучшением эмоционального самочувствия начинает проявляться естественное стремление ребенка к познанию, к развитию. Эмоциональная неустроенность, «плохое настроение» блокируют это стремление, и поэтому эмоциональная помощь взрослых в таких случаях крайне необходима. Непосредственная ласка, нежность как знак принятия и любви «несмотря ни на что» оказались очень нужны Феде.

(6) Страхи перед засыпанием часто означают, что бессознательная сфера ребенка ищет контакта с матерью. Она как бы говорит: если мне будет страшно, то мама придет и будет со мной.

(7) История со справкой ярко иллюстрирует бессознательное отталкивание мальчика от всего, что связано с неприятными переживаниями. Такое отталкивание взрослые часто принимают за безволие, лень или упрямство. Но это ошибочно. Подобные «забывчивость» или сопротивление возникают как естественные защиты психики, ребенок борется как может за свое хотя бы минимальное эмоциональное благополучие. Усилением нажима, нотациями или критикой такие реакции преодолеть нельзя – это бессознательные механизмы, которые сильнее разумных соображений и даже сознательных намерений самого ребенка. Усиление требований и критика в такой ситуации вызывают у него лишь чувства вины и неполноценности.

(8) Фантазирование с ребенком о сильно желаемом, но невозможном, часто помогает больше, чем «разумные доводы».

(9) Как похожий случай приходит в голову знаменитая пощечина А. С. Макаренко. В минуту крайнего возмущения и бессилия он отвесил ее одному из своих великовозрастных воспитанников.

Сам А. С. Макаренко пережил ее в ту минуту как крушение всех своих высоких педагогических идеалов. Однако она оказала неожиданно благотворное действие на его отношения с ребятами: лед отчуждения между ними был сломан.

«Пощечина Макаренко» обсуждалась потом во многих педагогических трудах. В частности, шел спор, правомерно ли такое как воспитательный прием? Я бы присоединилась к мнению, что сама постановка вопроса неправильна. Эмоциональный взрыв взрослого, как правило, случается, а не используется как «прием». Если он абсолютно искренен и без тени расчета на «педагогический эффект», то последствия его могут быть положительными. Ведь взрослый здесь предстает перед ребенком не защищенным педагогической броней, а значит, как равный и более близкий человек.

Возвращаясь к случаю в письме, можно было бы сказать на языке наших уроков, что бабушка послала Феде очень сильное «Я-сообщение».

Послесловие

Хочется поздравить вас, дорогие читатели, с тем, что вы отважились на серьезный труд ради своих детей, да и ради себя тоже.

Надеюсь, что вы найдете в этой книге нужные вам знания, помощь и поддержку.

Хочется также поблагодарить многих известных ученых и совсем неизвестных родителей, а также их детей (не забудем всех героев наших историй) за их напряженные поиски, душевный талант и открытия, которые помогают нам найти верные шаги к гармоничной жизни в наших семьях.

Примечания

1

Редьярд Киплинг (1865–1936) – англ. писатель.

(обратно)

2

Важно различать вопросительную и утвердительную интонацию.

Ты на него обиделся – голос вниз I – утвердительная

Ты на него обиделся – голос вверх! – вопросительная

(обратно)

3

См. цифры на рисунках

(обратно)

4

Стр. 226.

(обратно)

5

Иногда людей называют «интровертами», имея в виду примерно те качества, которые мы описываем у замкнутых, а иногда это слово используют в ином, более специальном смысле.

(обратно)

6

Лабильный – означает подвижный, изменчивый.

(обратно)

Оглавление

Предисловие

Часть I Ребенок и мы

  Глава 1. Его внутренний мир

    Фантазии, мечты, игры

    Детская впечатлительность

    Наедине с собой

    Свой путь

  Глава 2. Безусловное принятие

    Домашние задания

    Вопросы родителей

  Глава 3. Воспитываем осторожно!

    Как же родителю вести себя перед лицом этого дара?

    Что мешает родителям?

    «Родитель, который «делает все»

  Глава 4. Общение и развитие

    Когда ему трудно

    Закон зоны ближайшего развития

    Внешние средства

    Обогащение среды

    Домашние задания

    Вопросы родителей

  Глава 5. Учим или учится?

    Случаи из жизни

    Почему же он все-таки не хочет учиться?

    Пять главных результатов учения вашего ребенка

    С кем быть родителю?

    Загадка Паганини

    Разве можно иначе?

  Глава 6. Замечательные родители

    Вопросы детям

    Особые беседы

    Ох уж эти сказки

    Шутки, смех

    Действия наоборот

    Чувство юмора

    «Свет на лице другого»

    Главные «секреты» успеха

Часть II «Техники» и искусство общения

  Глава 1. Как слушать ребенка

    Что такое «активное слушание»?

    Самые важные правила беседы

    Три результата активного слушания

    Еще два замечательных результата

    Домашние задания

    Вопросы родителей

  Глава 2. Трудности и ступени мастерства

    Двенадцать против одного, или Что нам мешает слушать ребенка

    Тренируем слух

    Помечтать вместе

    Домашние задания

    Вопросы родителей

  Глава 3. Искусство слушать

    Тонкости, детали, подсказки

    Техника еще не все!

    Скрытая «магия» активного слушания

    Успешные результаты, которые ждут и вас

  Глава 4. Чувства родителей

    Как быть с нашими чувствами?

    Возможности, которые дарит «Я-сообщение»

    К опыту освоения

    Первые ошибки

    Избавление от штампов

    Безличные предложения – не обязательны

    Высказывания «в воздух»

    Осторожно, это не способ добиться своего!

    Позитивные «Ты-сообщения»

    Подведем итоги

    Домашние задания

    Вопросы родителей

Часть III Повседневные проблемы

  Глава 1. Как разрешать конфликты

    Столкновение интересов

    Первый неконструктивный способ: выигрывает родитель

    Второй неконструктивный способ: выигрывает ребенок

    Конструктивный способ: выигрывают оба

    Первый шаг – прояснение интересов

    Второй шаг: сбор предложений

    Третий шаг: оценка предложений, решение

    Приобретаем гибкость

    Серьезные жизненные ситуации

    Вопросы родителей

  Глава 2. Правила и дисциплина

    Кому нужен порядок?

    Всем нужны правила

    «Золотая середина» – и четыре цветовые зоны

    Помним о потребностях

    Правила мамины, папины и бабушкины

    Весомо – или категорично?

    Помощь в организации себя

    Не бояться «уроков жизни»

    Держать слово!

    Трудные дети: четыре причины стойкого непослушания

    Как вести себя родителю?

  Глава 3. Разговор о наказаниях

    Крайние позиции

    Смысл наказания

    Как же наказывать правильно?

    Можно ли применить силу?

    От «плюса» к «нулю»

    Родителям – не упускайте шанс

  Глава 4. Какой у него характер?

    Они очень разные

    Что такое характер

    Подвижные

    Замкнутые[5]

    Напряженно-аффективные

    Тревожно-астеничные

    Демонстративные

    Эмоционально-лабильные[6]

    Воспитывать по-разному

    Не только характер!

Приложение

  Первая история: Родители способны меняться

  Вторая история: Мама отпустила Галю

  Третья история: Письма о подростке

  От автора писем

  Краткий эпилог

  Мой ответ

  Примечание

  Комментарии к «письмам»

Послесловие

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg

Наш сайт является помещением библиотеки. На основании Федерального закона Российской федерации "Об авторском и смежных правах" (в ред. Федеральных законов от 19.07.1995 N 110-ФЗ, от 20.07.2004 N 72-ФЗ) копирование, сохранение на жестком диске или иной способ сохранения произведений размещенных на данной библиотеке категорически запрешен. Все материалы представлены исключительно в ознакомительных целях.

Copyright © читать книги бесплатно