Акупунктура, Аюрведа Ароматерапия и эфирные масла, Консультации специалистов: Рэйки; Гомеопатия; Народная медицина; Йога; Лекарственные травы; Нетрадиционная медицина; Дыхательные практики; Гороскоп; Правильное питание Эзотерика

Предисловие

Каждый из двоих авторов этой книги уже накопил перспективные научные разработки и книги на разных направлениях: игровые тренинги интеллекта, технологии формирования нелинейного мышления, возможности различных систем управления… Мы постоянно публикуем соображения по актуальным темам мировой и внутренней политике, да и сами в ней участвуем – не от хорошей жизни (в прямом и переносном смысле слова). Каждый из нас по-своему – и по отдельности, а уже два десятилетия и совместно – участвует в защите единого экономического, культурного, гуманитарного пространства на 1/6 земной суши. Каждый из нас – патриот (в самом неказённом смысле) нашей общей единой страны (хотя формально один из нас – гражданин Российской Федерации, другой – до 2016.01.27 – Украины).

Как мы можем помочь – и помогаем! – стране? Прежде всего интеллектуально. Это работа с отдельными политиками: один из нас был, например, советником премьера Силаева, вице-премьера Шахрая, мэра Москвы Лужкова; другой в разных форматах консультировал десятки политиков государственнической ориентации. Кроме того, мы оба не раз побеждали в телевизионных интеллектуальных играх («Что? Где? Когда?», «Брэйн-ринг», «Своя игра»), стояли у истока выросшего из этих игр мощного спортивного движения. Сейчас мы все вместе должны выиграть Большую Игру, куда нашу страну втянули США и их… то ли болельщики, то ли подельники.

В любой игре к победе может привести правильная стратегия и точная тактика. К сожалению, со стратегией в нашей стране дела обстоят очень неважно. Мы стараемся в меру своих сил подкрепить именно эту сторону дела. Об этом мы писали в книге «Острая стратегическая недостаточность» – и, к сожалению, уверены: писать придётся ещё много.

Один из классических примеров недальновидности – цензура и самоцензура. С ней мы сталкивались редко, но болезненно: даже заголовок этой книги – отголосок одного из таких столкновений. С нашей точки зрения, цензура – с незапамятных времён гроза едва ли не любого творца, обращающегося к широкой аудитории – далеко не страшнейшее осложнение жизни общества в целом (в частности, потому, что и писатели, и читатели вырабатывают способы обхода цензуры куда быстрее, чем сами цензоры совершенствуют своё умение читать между строк). Для общества, для страны несравненно губительнее самоцензура. Мы привыкли насмехаться над чиновничьим инстинктом «как бы чего не вышло», но не замечаем, сколь широкие нечиновничьи слои общества заражены этим же инстинктивным страхом.

Чиновник Михаил Евграфович Салтыков, столь успешный, что несколько лет был вице-губернатором в ближних к Москве губерниях (с марта 1858-го – Рязанской, с апреля 1860-го по февраль 1862-го – Тверской), за долгие годы службы так налюбовался на коллег (да и на нечиновную часть русского общества), что стал по совместительству ещё и знаменитым сатириком Николаем Щедриным. В частности, его сказка «Премудрый пискарь» (в 1883-м, когда опубликован сборник «Сказки для детей изрядного возраста», название рыбки писалось именно через И) посвящена именно самоцензуре, смирившей тогда едва ли не всех, кто ещё недавно мнил себя прогрессивным.

Салтыков-Щедрин смог показать пагубность самоцензуры на примере одной судьбы. Мы же в ходе работы над книгой столкнулись с нею как массовым явлением: первый вариант её названия напугал очень многих – причём не среди издателей, а среди книготорговцев, вроде бы не имеющих оснований бояться политики. Поэтому мы воспользовались идеей великого предшественника, но постарались заодно указать на размах общественного несчастья.

Один из авторов ещё в советское время долго пытался пробить через бюрократические барьеры программу МИР – мобилизация интеллектуальных ресурсов. Печальный опыт заставил его воскликнуть: «Удивительное явление! Ответственные товарищи не хотят ни за что отвечать». В ту пору людей, занимающих номенклатурные – заполняемые по согласованию нескольких формально независимых друг от друга инстанций – должности, принято было именовать ответственными товарищами. Имелось в виду, что за свои ошибочные решения они отвечают должностью – но именно поэтому они чаще всего боялись принимать любые решения: «как бы чего не вышло!»

Сейчас сам термин «ответственные товарищи» не в ходу – но боязнь отвечать осталась. В частности, многие наши проекты не удалось осуществить как раз потому, что лица, принимающие решения, сочли их слишком смелыми. А уж в последние годы, по ходу возрождения многих хороших имперских и советских традиций, мы заодно зачерпнули целую лохань всякой грязи – в том числе и всё того же страха перед последствиями любых решений. Слишком многие хотят превратить всех нас в пугливых зайчиков. А пугливым путь к построению успешной судьбы – тем более успешной страны – закрыт. Потому мы и боремся – в том числе в книгах – за то, чтобы люди смело мыслили, смело действовали и не загоняли себя в собственную паутину самоцензуры.

Подзаголовок «Очерки истории эпохи» вызван тем, что в основе книги действительно краткие очерки, причём заметная их часть написана по горячим следам событий, так что по ходу работы над книгой пришлось даже убирать многие подробности, нынче уже не представляющие интереса, и вписывать пояснения некоторых полузабытых – но всё ещё существенных – реалий. Тем не менее эти разнонаправленные и разноформатные очерки складываются в единую картину, как осколки цветных стёкол и камней – в мозаику. Мы постарались, чтобы мозаичная картина стала цельной и дала аналитический обзор исторического периода 1930-х–2000-х годов. Конечно, некоторые очерки выходят далеко в прошлое и будущее: ведь сама эта эпоха выросла из предшествующих и в свою очередь определяет многие грядущие процессы.

Во многих наших очерках затронуты не только великие личности, но и те, кто на их фоне выглядит микробами. Но, как известно, микробы очень разнообразны, и многие из них при определённых обстоятельствах полезны.

В 1885-м году немецкий педиатр Эшерих занялся изучением бактерий, собранных из пелёнок здоровых младенцев, и обратил внимание на палочкообразный микроб, совершавший «невероятный, роскошный рост» на любой среде – крови, молоке, овощах и т. д. В 1886-м он опубликовал книгу «Die Darmbakterien des Sдuglings und ihre Beziehungen zur Physiologie der Verdauung» («Внутренние бактерии детей и их отношение к физиологии пищеварения»). После смерти учёного бактерия названа в его честь: Escherichia coli. Она обитала в организмах наших предков уже миллионы лет назад, когда они ещё не были людьми. Теперь же человеку без неё никуда: она – основа кишечной флоры, одна из основ нашего здоровья и жизни. Но эта же бактерия, мутировав, может привести к смерти. Например, один из мутантов – шигелла – причина жесточайшей дизентерии, опасной для жизни.

Вот и микробы полезны, когда занимаются распознаванием жестоких социальных болезней и борьбой с ними. Но для такой борьбы нужны сообщества, где каждый действует в интересах других. Тогда формируется здоровая общественная микрофлора, не дающая организму общества заболеть.

Микробы-мутанты могут оказаться смертельной угрозой для того же общества. Хотя бы тем, что нарушают работу немутировавших. Та же шигелла сперва уничтожает сообщество нормальных кишечных палочек и уже этим – а уж потом сама – нарушает ход процессов в организме своего носителя.

На наших глазах один такой мутант смог даже проникнуть в мозг страны и развалить её сверху. Он тоже начинал с борьбы – против коррупции, привилегий и т. п. Но когда вырос до президента, то довёл те же привилегии с коррупцией до чудовищного размаха. Конечно, сам он до такого уровня вряд ли добрался бы: помогли подельники – либеральные микробы (экономисты, журналисты, ищущие где лучше партийные аппаратчики…)

Обо всём этом – уже не через биологические аналогии, а открытым текстом – мы тоже говорим в своих очерках.

Кстати, один из нас в позднеперестроечные годы угодил в шкуру либерала, вырвался из неё всего лет десять назад и с тех про с содроганием вспоминает эту аберрацию сознания. Отскок от либеральной тусовки оказался столь резким, что автор оказался в рядах сталинистов (хотя и умеренных: оправдывает далеко не всё случившееся в эпоху правления этого вождя). Но его пример показывает: от либерализма можно вылечиться.

Другой автор в качестве фронтового корреспондента прошёл три с половиной года горячих точек Советского Союза. Поэтому на либералов (и симметрично – на сталинистов) глядит менее романтично.

Но мы едины в своём понимании: пути, пройденному страной в 1920–1930-е годы, не было альтернативы. Любой иной вариант не выдержал бы испытания Великой Отечественной войной. Хулителям же Сталина – особенно на Западе – стоило бы понять: весьма вероятная альтернатива сталинскому СССР – освоение огромных просторов Евразии террористическими квазигосударствами вроде нынешнего ИГИЛ или единым врагом рода человечества вроде нацистской Германии. В этом случае у большинства нынешних антисталинистов – а то и у пары поколений их предков – не было бы шансов даже родиться.

Собственно, каждый раз, ужасаясь каким-то далёким от вегетарианства эпизодам отечественной истории, стоило бы сравнить его с состоянием стран, в тот момент как-то взаимодействовавших с нами. Во всех таких сравнениях, проделанных доселе, неизменно выясняется: русская цивилизация в минуты своей глубочайшей слабости опускается почти до уровня, признанного внутри европейской цивилизации труднодосягаемой вершиной духа.

Хочется верить: мы не слишком самонадеянны, когда полагаем, что объём и качество образования, знакомство со множеством первоисточников и результатов их квалифицированного анализа, богатый опыт извлечения из открытых источников неочевидных (и порою сознательно скрываемых) сведений позволяет нам поделиться с читателями нашим зерном истины.

Вот, скажем, тема множества жестоких споров: ошибки Сталина. В большом теннисе принято делить ошибки на вынужденные и невынужденные. Так, в истории взаимоотношений Сталина с Троцким вырисовывается вопрос: почему Сталин в 1929-м году вместо того, чтобы запереть Троцкого на Лубянке, преспокойно выпроводил его за рубеж? Кстати, Бухарин, будучи за рубежом, попытался навестить Троцкого в Норвегии (в Мексику тот переехал позже). Очевидно, Сталин экстраполировал на оппонента свои моральные качества и полагал, что тот – как бывший пламенный революционер и главный красный командир – притихнет хотя бы из патриотических побуждений. Когда же стало ясно, что в преддверии Большой войны тот разжигает антисоветские настроения, чреватые расколом будущих коалиций (так случилось в рядах испанских республиканцев – в результате победили мятежники), пришлось признать высылку Троцкого невынужденной ошибкой. И последовала ошибка вынужденная: на голову Троцкого обрушился ледоруб Меркадера. Это изрядно подорвало репутацию СССР в глазах многих – и левых, и любителей порядка. Но это было уже меньшее зло, нежели возможная междоусобица в ходе войны.

Или, скажем, расхожее нынче обвинение Сталина: мол, своим договором с Германией о ненападении он спровоцировал её нападение на Польшу. Но вот что пишет бывший офицер ОКВ (Oberkommando der Wehrmacht – верховное командование вооружённых сил) Хельмут Грайнер в своей книге «Военные кампании вермахта» (М., Центрполиграф, 2011): «В конце марта начальник ОКВ генерал-полковник Кейтель уведомил начальника отдела обороны страны Варлимонта о том, что фюрер дал распоряжение главнокомандующим видами вооружённых сил вермахта до конца августа подготовиться к военным столкновениям с Польшей, которые казались неизбежными». То есть подготовка нападения началась за 5 месяцев до нашего договора. Очевидно, связи между этими событиями нет. Напротив, Сталин переиграл всё ядро Антанты (этот термин употреблялся вплоть до капитуляции Франции перед Германией 1940.06.22): оно не скрывало, что надеется на военную аннигиляцию СССР и Германии.

Конечно, белым и пушистым Иосиф Виссарионович не был – да в тогдашних обстоятельствах и не мог стать. Например, при нём (до сих пор спорят: по его ли инициативе) разгромлен НКИД, старательно и эффективно выстроенный народным комиссаром иностранных дел Георгием Васильевичем Чичериным (о нём в книге тоже есть очерк).

В борьбе с внешними и внутренними врагами Сталина перехлестнуло до ужаса. Карт-бланш Николаю Ивановичу Ежову обернулся чудовищными потерями среди учёных, военных, инженеров, да и рядовых трудящихся. Но тут он нашёл в себе не только мужество для признания своей ошибки, но и ум для её исправления. Для замены Ежова Лаврентием Павловичем Берия понадобилось немало аппаратной изворотливости: от силовиков, почувствовавших вкус крови, всякого можно ждать. Берия не только остановил беспредел Большого Террора и покарал немалую долю его соучастников, но и организовал пересмотр вынесенных за эти 17 месяцев (с конца июня 1937-го до конца ноября 1938-го) обвинительных приговоров по статье «измена родине» (около пятой доли их оказались по тогдашним представлениям вовсе необоснованными, ещё около четверти – уголовщиной, ошибочно квалифицированной как политика). Среди сотен тысяч освобождённых – будущий маршал Рокоссовский. Ещё один будущий маршал – Мерецков – арестован на третий день Великой Отечественной войны вместе с несколькими десятками других видных военачальников, но через пару месяцев вернулся на воинскую службу: похоже, печальный опыт научил НКВД вести следствие, а не просто выбивать признания.

Причины запуска борьбы с «безродным космополитизмом» в конце 1940-х сложны. Тут и документально засвидетельствованные серьёзные нейрофизиологические проблемы самого Сталина (ещё задолго до инсульта, унесшего его в могилу), и разрыв с бывшими союзниками в войне, хотя культурных и личностных связей с ними оставалось очень много, и – главное! – обострение отношений с Израилем, только что созданным при активной советской поддержке. Сталин, как видно из всей его биографии, был очень злопамятен, считая это проявлением справедливости. Но на высоком посту он старался контролировать свои эмоции. А тут ослабление мышления наложилось на неблагодарность (по его представлениям) евреев. СССР в 1939-м, вернув себе оккупированные Польшей в 1920-м земли, прирастил еврейское население на пару миллионов человек, да ещё принял потом несколько сот тысяч евреев, бежавших из самой Польши, оккупированной немцами (Западная Европа и Америка ещё в мирное время отказались принимать еврейских беженцев и с началом войны не изменили свою позицию) – и в начале войны вывез большинство их в Среднюю Азию на поездах, в военное время остродефицитных. СССР дипломатическими усилиями и эмиграцией десятков тысяч фронтовиков способствовал созданию еврейского государства. И после всего этого евреи переметнулись к американцам! Были тому экономические причины: для возрождения страны, разорённой в ходе войны за независимость, нужны громадные ресурсы, а их хватало только в Новом Свете. Но в разгар Холодной войны Сталин мыслил в категориях линии фронта: кто не с нами – тот по другую сторону. Вот и затеял он – с помощью холуёв, нашедших возможность избавиться от конкуренции – недостойную и разрушительную кампанию.

Один из авторов вряд ли сможет простить Сталину погибших при нём Николая Ивановича Вавилова – звезду мировой биологии, да к тому же создателя уникальной коллекции семян злаковых (по сей день – предмет зависти многих западных стран) – и Матвея Петровича Бронштейна – физика-теоретика, на чьём фоне будущий нобелевский лауреат Лев Давидович Ландау выглядел не очень ярким. Но в то же время, выстраивая великую державу, именно Сталин продолжил дело ещё одного великого тирана нашей истории – Петра Великого: тот создал Академию наук, а Сталин превратил её в двигатель прогресса всей страны.

Система детского здравоохранения в стране создавалась при непосредственном участии Сталина – и стала образцом для всех развитых стран. Система образования, отлаженная при нём, не только оказалась эффективнее западных, но и стала основой мощного социального лифта. Увы, нынче системы медицины, образования, науки вышли из моды – а ведь именно они обеспечивают способность действовать самостоятельно, делают страну независимой от любых внешних санкций.

Мы вынесли в предисловие столь заметную часть наших рассуждений о Сталине вовсе не потому, что он – главный герой книги: наоборот, о некоторых других деятелях в ней сказано немногим меньше, а уж в общем объёме книги ему выделена довольно скромная часть. Но на примере исторической фигуры у всех на слуху проще всего показать, сколь сложные взаимодействия личностного и общественного мы пытаемся изучить.

И ещё несколько примеров на одну тему, доказывающих: от личности во власти зависит куда меньше, чем от глубинных механизмов общественной – передающейся из поколения в поколение – психики.

1896-й год: трагедия на Ходынском поле – чудовищная давка ради грошовых подарков (горсть конфет да оловянная кружка с гербом).

1949-й год: Ашхабадское землетрясение – в городе, где добрая половина жителей оказалась под обломками домов, мародёрство разгулялось настолько, что грабителей (в основном не профессиональных преступников, а добропорядочных дотоле граждан) расстреливали, по некоторым воспоминаниям, десятками ежечасно.

1987-й год: пик перестройки; у причала одного из японских портов стоит круизный теплоход «Приамурье»; на его борту советская молодёжь (с большой долей работников торговли) под предводительством вожаков из обкомов комсомола гуляет по полной программе; вопреки запретам курение на борту – обычное занятие; возник пожар; паника и давка приняли катастрофический размах, поскольку пассажиры – вопреки командам экипажа – кинулись в свои каюты спасать купленные накануне двухкассетные магнитофоны; погибло несколько десятков молодых людей; японская пресса комментировала трагедию очень ехидно – мол, жители страны победившего социализма побеждены тягой к импортным новинкам.

В истории нашей страны таких фактов много. Как много и фактов беспримерного героизма и самопожертвования в чрезвычайных ситуациях и войнах. Что делать! Человечество всё ещё формируется. Коммунисты – в том числе и вышеупомянутый Сталин – попытались ускорить ход истории. Причём не только силовыми методами: советская литература и кинематография доселе остаются в числе высших образцов воспитания лучших чувств и норм поведения.

Надеемся, эта книга тоже подскажет какие-то правильные действия. И не только методом «доказательства от очень противного».

Звуки, отчества, даты

Техническая справка

Авторы этой книги работают не только совместно. Каждый из нас написал множество самостоятельных материалов – от служебных записок до обширных книг. В этой работе у нас выработались существенно разные стили оформления. Один из нас превращает каждый свой текст ещё и в своеобразный справочник, насыщенный подробностями обо всех упоминаемых людях и событиях. Другой, напротив, старается, чтобы ничто не отвлекало от основного хода рассуждений. Работая вместе, мы вынуждены искать компромиссы.

В частности, различны наши подходы к написанию иностранных слов. Один по возможности приближает его к современному стандарту фонетики соответствующих языков (так, английским стандартом считается произношение дикторов Британской радиовещательной корпорации в 1950–1960-х годах), другой предпочитает устоявшуюся в нашей стране традицию.

Например, с немецким языком русские впервые познакомились через Ханзе – союз – балтийских торговых городов (в этом союзе участвовал Господин Великий Новгород). В дальнейшем русские много общались с нидерландскими торговцами, в состав России вошла Прибалтика со значительным остзейским – восточноморским – немецким населением. Эти части немецкого народа говорят в основном на нижненемецких – бытующих в низовьях Рейна – диалектах. Современный же фонетический стандарт сложился на основе верхненемецких диалектов. Различия столь значительны, что жители верховьев и низовьев Рейна зачастую просто не понимают друг друга на слух. Например, сочетание букв EU в верхненемецких диалектах звучит как ОЙ, а в нижненемецких как ЭЙ или даже ЕЙ.

В германских языках, в отличие от славянских, мягкость согласных – признак не смыслоразличительный: невозможно подобрать пару английских или шведских слов, различающихся так же, как русские «кон» и «конь». На русский слух эталонное английское произношение – в отличие от многих местных диалектов Англии – вовсе не содержит мягких согласных, а в верхненемецком их довольно много. Тем не менее в отечественной традиции многие английские слова принято писать с мягким знаком (так, rails – множественное число от rail – мы восприняли не как «рэйлз», а как «рельс»), тогда как в немецких словах мы его употребляем крайне редко. Более того, во многих английских словах мы пишем мягкий знак там, где нужен твёрдый (так, английское new – новый – мы пишем «нью» вместо «нъю»).

Во многих европейских языках произношение гласных зависит от того, находятся ли они в конце слога («открытый» слог») или после них в том же слоге есть согласные («закрытый» слог). Чтобы обеспечить «закрытость» слога во всех формах слова, согласные зачастую удваивают на письме. Произносятся же эти согласные как одиночные.

Буквой S перед гласными во многих языках обозначают звук З. Для передачи же звука С в этой позиции пользуются написанием SS. Произносится этот звук опять же как одиночный.

Многие иноязычные звуки не вполне соответствуют русским. Например, нюансы произношения английских сочетаний вроде EAR, EER, EIR русскому удаётся почувствовать только после долгих тренировок, а кириллицей их вообще не передать. Поэтому, в частности, английские ER, IR, UR у нас принято записывать как ЕР, хотя в эталонной английской фонетике они ближе к ЁР (в большинстве языков, где существует звук Ё, он может произноситься и в безударном положении, хотя в русском – только в ударном). Скажем, имя Peter в английском звучит скорее как Питёр, а фамилия Spencer-Churchill (с ударениями в обоих словах на первом слоге – в германских языках ударение вообще тяготеет к началу слова) – как Спенсёр-Чёрчилл (у нас известнейший представитель этого рода именуется Черчилль).

Вдобавок наш собственный орфографический стандарт передачи иностранных слов сложился под влиянием южнорусских диалектов: в XVII веке значительная часть образованных людей с русских земель, подвластных тогда Польше, в ходе конфликтов между поляками и русскими оказалась вынуждена бежать в пределы Русского царства (где их прозвали киевскими книжниками) и заняла многие важные посты в государственном аппарате и системе культуры. Южный, центральный и северный варианты русской фонетики различаются несравненно меньше, чем диалекты разных германских или британских регионов, но всё же на наш слух очень заметны. Так, буква Г на юге означает звонкий вариант звука Х, а в центре и на севере – звонкий вариант звука К.

Все эти различия во времени и пространстве привели к тому, что, например, немецкий поэт, чьё имя, произнесённое согласно современному немецкому стандарту, на наш слух звучит как Кристиан Йохан Хайнрихь Шимшонович Хайнэ, в нашей традиции обозначается как Генрих Гейне.

Кстати, этот пример содержит ещё одно различие привычек авторов. Один из нас уже лет тридцать выискивает – и употребляет в своих публикациях – отчества всех упоминаемых им людей, даже если соответствующие народы вовсе не имеют традиции использования отчеств. С другой стороны, у тех народов, что не имеют традиции фамилий – общесемейных (фамильных) имён, передающихся во многих поколениях (в наши дни известнейшие из таких народов – исландцы и монголы), он использует в качестве основы фамилии имя известнейшего из предков упоминаемого человека или, если его предки ничем особым не прославились, имя его деда. Например, обладатель титула Чингис-хан – правитель, великий как море – в его статьях именуется Тэмучжин Есугеевич Бортэ-Чинов (о Бортэ-Чино – основателе этого рода – остались только очень смутные легенды), а Иисус Христос – Иешуа Иосифович Давидов (во всех Благих Вестях – Евангелиях – особо подчёркнуто, что оба родителя Спасителя – потомки царя Давида Ишаевича Иудина; кстати, сын этого царя Соломон в статьях этого автора зовётся Шломо Давидович Ишаев, ибо между основателем рода Иудой и отцом Давида Ишаем нет заметных деятелей библейской истории, зато сам Ишай прославлен уже тем, что воспитал Давида).

Многие вошли в историю под псевдонимами (а многие женщины – под фамилиями, принятыми в браке). Всё тот же автор – любитель точности – в таких случаях использует фамилии, полученные этими людьми при рождении.

В раннесоветские годы многие представители национальных меньшинств страны (как тогда говорили, нацмены) меняли имена с ярко выраженной национальной спецификой на принятые в русской традиции. Так, дед всё того же автора, докапывающегося до исторической точности, получил диплом одесской государственной медицинской академии ещё как Товий Шулимович Вассерман, а в дальнейшем именовался Анатолий Соломонович (он умер за 3 года и 4 дня до рождения этого автора, и тот получил его имя по традиции ашкеназов – восточноевропейских евреев, предписывающей именовать детей в честь недавно скончавшихся родственников – отчего есть у ашкеназов проклятие «чтоб в твою честь назвали младенца»).

По ходу работы над этой книгой мы приняли компромиссное решение. В основном тексте сообщаются – как можно полнее – только сведения о малоизвестных объектах и субъектах. Все имена и названия, имеющие общепринятую традицию употребления в русском тексте, приводятся сообразно этой традиции, причём, как правило, максимально кратким образом (так, если из контекста видно, что речь идёт именно о маршале Жукове, а не о ком-то из его многочисленных однофамильцев, то мы пишем просто «Жуков»). Используются общеизвестные псевдонимы (так, фамилия Джугашвили употребляется только там, где важно противопоставить деятельность реального человека легендам о Сталине). Но к тексту приложена справка, где те же имена и названия приведены в алфавитном порядке, причём каждое сопровождается расшифровкой: написание максимально приближено к современному стандарту фонетики соответствующего языка; указаны отчества и фамилии так, как они могли записываться в свидетельстве о рождении, выданном в советское время; если человек имеет несколько имён (как вышеупомянутый Гейне), приведены они все. Заодно здесь же указываются даты жизни и других важных событий, связанных с этими людьми, населёнными пунктами, организациями. Приведены и некоторые другие подробности, показавшиеся авторам интересными.

Даты во всей книге (за исключением фраз, где это стилистически неуместно, и цитат) приводятся по международному стандарту «год. месяц. число».

Сводка справок

Абакумов – Абакумов, Виктор Семёнович (1908.04.24–1954.12.19), начальник (1943.04.19–1946.05.04 – на всём протяжении существования) Главного управления контрразведки народного комиссариата обороны СССР, министр государственной безопасности (1946.05.07–1951.07.14) СССР.

Александр Македонский, Александр Великий – Аргеад, Александр Филиппович (356.07.20–323.06.10 до н. э.), царь (с 336 до н. э.) Македонии Александр III, фараон Египта (с 332 до н. э.), царь Азии (с 331 до н. э.), царь Персии (с 330 до н. э.).

Али – Курейшин, Али Абу-Талибович (599.03.17–661.01.24), двоюродный брат и зять Мухаммада, четвёртый (и по понятиям шиитов, последний праведный) халиф.

Багратион – Багратион, Пётр Иванович (1765–1812.09.24), потомок последнего рода грузинских царей, генерал от инфантерии, командующий 2-й армией в момент вторжения Наполеона в Россию, умер от последствий тяжёлого ранения, полученного в Бородинской битве.

Батя, Томаш – Батя, Томаш Антонинович (1876.04.03–1932.07.12), создатель чешской – крупнейшей в Европе – сети обувных фабрик и магазинов.

Батя, Ян – Батя, Ян Антонинович (1898.03.07–1965.08.23), брат и наследник Томаша Бати.

Берия – Берия, Лаврентий Павлович (1899.03.29–1953.12.23, по неофициальным данным 1953.06.26), народный комиссар внутренних дел (1927.04.04–1930.12) Грузинской ССР, первый секретарь (1932.10.17–1937.04.23) Закавказского крайкома ВКП(б), первый секретарь (1931.11.14–1938.08.31) ЦК КП(б) Грузии, первый секретарь (1937.05–1938.08.31) Тбилисского горкома КП(б) Грузии, член (1946.03.18–1953.07.07) политбюро (президиума) ЦК КПСС, народный комиссар внутренних дел (1938.11.25–1945.12.30) СССР, член государственного комитета обороны (1941.06.30–1944.05.16) СССР, заместитель председателя (1944.05.16–1945.09.04) государственного комитета обороны СССР, заместитель (1941.05.06–1953.03.05) и первый заместитель (1053-04.05–19530626) председателя правительства СССР, министр внутренних дел (1953.03.05–1953.06.26) СССР.

Бернштейн – Бернштейн, Эдуард Якобович (1850.01.06–1932.02.18), видный деятель социал-демократии, создатель концепции ревизионизма, то есть пересмотра ключевых положений теории Маркса.

Бжезинский, Збигнев – Бжезиньски, Збигнев Казимеж Тадеушевич (1928.03.28), политик, с 1970-х один из главных идеологов антисоветской и антирусской деятельности, советник по национальной безопасности (1977.01.20–1981.01.20) президента СГА.

Бисмарк – граф (с 1871 князь) фон Бисмарк унд Шёнхаузен, герцог фон Лауэнбург, Отто Эдуард Леопольд Карл-Вильхельм-Фердинандович (1815.04.01–1898.07.30), министр иностранных дел (1862.11.23–1890.03.20) Пруссии, министр-президент (1862.09.22–1873.01.01, 1873.11.09–1890.03.20) Пруссии, канцлер (1867.07.01–1871.01.18) Северогерманского союза (на всём протяжении существования этой структуры), райхсканцлер (1871.03.21–1890.03.20) Германской империи (с момента создания этой структуры).

Блэр, Тони – Блэр, Энтони Чарлз Линтон Чарлз-Леонард-Августович (1953.05.06), лейборист, премьер (1997.05.02–2007.06.27) Великобритании при трёх составах парламента подряд.

Болдуин – Болдуин, Стэнли Алфредович (1867.08.03–1947.12.14), консерватор, премьер (1923.05.23–1924.01.16, 1924.11.04–1929.06.05, 1935.06.07–1937.05.28) Британии.

Борджиа, Цезарь – Боржа и Катанеи, Сесар Родригович (в переложении с каталонского на итальянский – Борджа, Чезаре Родригович) (1475.09.13–1507.03.12), сын будущего папы римского Александра VI, объединитель (силой) нескольких карликовых государств Италии.

Браун, Вернер фон – фрайхерр фон Браун, Вернер Магнус Максимиллиан Магнусович (1912.03.23–1977.06.16), создатель первых реально применявшихся (по Лондону) баллистических ракет, разработчик основных американских космических ракет, включая серию Сатурн, обеспечившую высадку человека на Луне.

Буш-младший – Буш, Джордж Уокёр Джордж-Хёрбёрт-Уокёрович (1946.07.06), сын Буша-старшего, 43-й (2001.01.20–2009.01.20) президент СГА.

Буш-старший – Буш, Джордж Хёрбёрт Уокёр Престонович (1924.06.12), 41-й (1989.01.20–1993.01.20) президент СГА.

Вашингтон – Уошингтон, Джордж Августинович (1732.02.22–1799.12.14), крупнейший полководец Войны за независимость СГА, 1-й (1789.03.04–1797.03.04) президент СГА.

Виктор Суворов – Резун, Владимир Богданович (1947.04.20), сотрудник женевской легальной резидентуры Главного разведывательного управления Генерального штаба, 1978.06.10 бежал в Великобританию, утверждает, что заочно приговорён к смертной казни (это опровергают все отечественные инстанции, обладающие правом вынесения таких приговоров), с 1981-го года пишет (по мнению некоторых критиков, только подписывает) книги, где живописует советскую военную мощь и коварство – в частности, утверждает, что СССР привёл к власти германских нацистов, дабы те захватили Европу, а СССР потом внезапным ударом разгромил саму Германию и покорил Европу под предлогом её освобождения от нацизма.

Вильсон, Гарольд – Уилсон Джэймс Харолд Джэймс-Хёрбёртович (1916.03.11–1995.05.24), премьер (1964.10.16–1970.06.19, 1974.03.04–1976.04.05) Великобритании.

Владимир, князь – Рюриков, Владимир Святославич (около 960–1015.07.22, по юлианскому календарю 1015.07.15) – князь новгородский (970–988), великий князь киевский (с 978), крещён в 987 или 988 как Василий, в 988 или 989 провозгласил христианство государственной религией Руси, канонизирован – вероятнее всего, во второй половине XIII века – в ранге равноапостольного, считается покровителем православных и католиков (при его жизни православная – orthodoxa – всеобщая – catholica – церковь была ещё единой) всея Руси, в 2002 признан покровителем внутренних войск МВД РФ.

Возняк, Стефен – Возняк, Стивен Гэри Джэйкоб-Фрэнсисович (1950.08.11), сооснователь Apple.

Высоцкий – Высоцкий, Владимир Семёнович (1938.01.25–1980.07.25), актёр театра и кино, автор и исполнитель почти тысячи песен.

Гадфильд – Хэдфилд, Робёрт Эбботт Робёртович (1858.11.28–1940.09.30), металлург, создатель самоупрочняющихся и стойких к истиранию сталей (в них основная легирующая присадка – марганец).

Гайдар – Гайдар, Егор Тимурович (1956.03.19–2009.12.16), заведующий отделом экономической политики (1987–1990) журнала ЦК КПСС «Коммунист», заведующий отделом экономики (1990) газеты ЦК КПСС «Правда», основатель и директор (с 1990) института экономических проблем переходного периода (ныне институт экономической политики имени самого Е. Т. Гайдара), заместитель по вопросам экономической политики (1991.11.06–1992.03.02) председателя правительства РСФСР, министр экономики и финансов (1991.11.11–1992.02.19) РСФСР, министр финансов (1992.02.19–1992.04.02) РФ, первый заместитель председателя правительства (1992.03.02–1992.12.15) РФ, исполняющий обязанности председателя правительства (1992.06.15–1992.12.15) РФ, первый заместитель председателя совета министров – правительства (1993.09.18–1993.12.25) РФ, первый заместитель председателя правительства (1993.12.25–1994.01.20) РФ, исполняющий обязанности министра экономики (1993.09.22–1994.01.20) РФ, депутат Государственной думы I (1993.12.12–1996.01.16) и III (1999.12.19–2003.12.07) созыва, председатель (1994–2001) партии демократического выбора России.

Гарибальди – Гарибальди, Джузеппе Доменикович (1807.07.04–1882.06.02), революционер, участник нескольких гражданских войн в Латинской Америке, военный вождь воссоединения Италии.

Гарольд II Годвин – Уэссекс, Харолд Годвинович (около 1022–1066.10.14), король (с 1066.01.05) Англии.

Гастингс – Хастингс (в современном английском произношении Хэйстингс), город в графстве Восточный Сассекс.

Гаха – Хаха Эмиль Доминик Йозеф Йозеф-Эммануэлевич (1872.07.12–1945.06.26), президент (1938.11.30–1939.03.14) Чехословакии, президент (1939.03.15–1945.05.14) протектората Богемии и Моравии.

Геббельс – Гёббельс, Пауль Йозеф Фридрихович (1897.10.29–1945.05.01), пропагандист, доктор философии (с 1921.04.21), гауляйтер (с 1926.10.28) Берлина, райхсляйтер (с апреля 1930), министр (c 1933.03.13) народного просвещения и пропаганды Германии, имперский комиссар обороны Берлина (с 1942.11.16), имперский уполномоченный по тотальной военной мобилизации (с 1944.07.25), райхсканцлер (с 1945.04.30) Германии.

Гёпнер – Гёпнер, Эрих Куртович (1886.09.14–1944.08.08), командующий IV танковой группой при вторжении в СССР, казнён за участие в заговоре против Хитлера.

Гёте – фон Гёте, Иоханн Вольфганг Иоханн-Каспарович (1749.08.28–1832.03.22), премьер-министр герцогства Заксен-Ваймар-Айзенах, поэт, писатель.

Гинденбург – фон Бенекендорф унд фон Хинденбург, Пауль Людвиг Ханс Антон Ханс-Роберт-Людвигович (1847.10.02–1934.08.02), начальник (1916.08.29–1919.03.03) Генерального штаба Германии, президент (с 1925.05.12) Германии.

Гитлер – Хитлер, Адольф Алоизович (1889.04.20–1945.04.30), председатель (с 1921.07.29) национальной социалистической немецкой рабочей партии, райхсштатхальтер (1933.01.30–1935.01.30) – назначенный общегосударственной властью глава регионального правительства – Пруссии, райхсканцлер (с 1933.01.30) – глава общегосударственного правительства – Германии, фюрер (с 1934.08.02) – вождь – Германии.

Гобино – граф дё Гобино, Жозеф Артюр Луич (1816.07.14–1882.10.13), автор теории биологически обусловленного неравенства человеческих рас.

Гриневицкий – Гриневицкий, Игнатий Иоакимович (1856.06.17–1881.03.13), боевик «Народной воли», соучастник последнего покушения на Александра II.

Гудериан, Гейнц – Гудериан, Хайнц Вильхельм Фридрихович (1888.06.17–1954.06.14), «быстроходный Хайнц» – разработчик теории применения танковых войск вместе с приданными им средствами усиления (пехота, артиллерия) и снабжения, способными перемещаться с той же скоростью, что и танки, для самостоятельных действий в глубоких прорывах по тылам противника, командующий II танковой группой при вторжении в СССР, начальник (1944.07.21–1945.03.28) Генерального штаба сухопутных войск.

Гук – Хук, Робёрт Джонович (1635.07.18–1703.03.03), физик, основатель современной методики физического эксперимента.

Гюльбенкян – Гюльбенкян, Галуст Саркисович (1869.03.23–1955.07.20), нефтеторговец.

Даладье – Даладье, Эдуар Клодович (1884.06.18–1970.10.11), премьер-министр (1933.01.31–1933.01.21, 1934.01.30–1934.02.09, 1938.04.10–1940.01.21) Франции, соавтор Чембёрлена в мюнхенском договоре.

Даллес, Аллен – Даллес, Аллен Уэлш Аллен-Мэйсич (1893.04.07–1969.01.29), представитель СГА (1932–1933) на конференции Лиги наций по разоружению, глава разведывательного центра в Берне (1942–1945) Управления специальных служб СГА, заместитель директора по планированию (1950–1953) центрального разведывательного управления СГА, директор (1953.02.26–1961.11.29) ЦРУ.

Даллес, Джон Фостер – Даллес, Джон Фостёр Аллен-Мэйсич (1888.02.25–1959.05.24), юридический советник делегации СГА (1918–1918) на Парижской мирной конференции, министр иностранных дел (1953.01.26–1959.04.22) СГА.

Даннинг – Даннинг, Томас Джозеф Джозеф-Хиллович (1799–1873), секретарь лондонского профсоюза переплётчиков, автор высказывания о зависимости поведения капитала от прибыли: «Капитал … избегает шума и брани и отличается боязливой натурой. Это правда, но это ещё не вся правда. Капитал боится отсутствия прибыли или слишком маленькой прибыли, как природа боится пустоты. Но раз имеется в наличии достаточная прибыль, капитал становится смелым. Обеспечьте 10 процентов, и капитал согласен на всякое применение, при 20 процентах он становится оживлённым, при 50 процентах положительно готов сломать себе голову, при 100 процентах он попирает все человеческие законы, при 300 процентах нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, хотя бы под страхом виселицы. Если шум и брань приносят прибыль, капитал станет способствовать тому и другому. Доказательство: контрабанда и торговля рабами».

Данте – Алигьери, Дуранте Алигьерич (1265.05–1321.09.14), поэт, богослов.

Дауэс – Дауэс, Чарлз Гэйтс Руфусович (1865.08.27–1951.04.24), бригадный генерал, вице-президент (1925.03.04–1929.03.04) при Кулидже.

Джобс, Стив – Джандали, Стивен Абдулфаттахович (по приёмным родителям – Джобс, Стивен Полыч) (1955.02.24–2011.10.05), один из сооснователей и почти постоянный стратег Apple.

Дзержинский – Дзержинский, Феликс Эдмундович (1877.09.11–1926.07.20), председатель (1917.12.20–1918.07.08, 1918.08.22–1922.03.01) всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем (на всём протяжении существования этой структуры, за исключением периода расследования причин, помешавших ей выявить подготовку мятежа левых социалистов-революционеров), народный комиссар внутренних дел (1919.03.30–1923.07.06) РСФСР, председатель (1922.03.01–1923.09.18) главного политического управления при НКВД РСФСР (на всём протяжении существования этой структуры), председатель (с 1923.09.18) объединённого главного политического управления СССР (с момента учреждения этой структуры), народный комиссар путей сообщения (1923.07.06–1924.02.02) СССР (с момента учреждения этой структуры), председатель высшего совета народного хозяйства (с 1924.02.02) СССР.

Дизраэли – Дизраэли, Бенджамен Айзэкович (1804.12.21–1881.04.19), граф Биконсфилд (1876), премьер (1868.02.27–1868.12.01, 1874.02.20–1880.04.21) Британии.

Дойль – Дойл, Артур Игнатиус Конан Чарлз-Олтамонтович (1859.05.22–1930.07.07), писатель; имя Конан добавил сам в честь Майкла Конана – художника, литератора, дяди отца, воспитателя Артура в детстве; отец – Чарлз Олтамонт Джонович Дойл – 1832.03.25–1893.10.10, художник; мать – Мэри Джозефин Элизабет Уильямовна Фоули – 1837.07.08–1920.12.30, дочь Уильяма Фоули (1804–1841) из Лисмора в графстве Уотёрфорд и Кэтрин Пэк – дочери Уильяма Пёрси Пэка (старшего двоюродного брата генерал-майора сэра Дениса Пэка) и Кэтрин Скотт – правнучки Джона Скотта, первого графа Клонмелла; брак родителей заключён 1855.07.31.

Донован – Донован, Уильям Джозеф Тимотич (1883.01.01–1959.02.0), создатель и единственный директор (1942.06.13–1945.09.20) управления стратегических служб СГА в составе комитета начальников штабов.

Дрейфус – Драйфус (во французском произношении Дрейфус; в переводе – треножник), Альфред Рафаэлевич (1859.10.09–1935.07.12), офицер, ошибочно обвинён в шпионаже и осуждён по сути, просто потому, что был эльзасским евреем; осуждение вызвало во Франции затяжной политический кризис.

Дэн Сяопин – Дэн, Сяньшэн Вэньминович (1904.08.22–1997.02.19), реформатор (с 1977) экономики Китая; псевдоним Сяопин переводится «маленький уравновешенный».

Жуков – Жуков, Георгий Константинович (1896.12.01–1974.06.18), маршал Советского Союза (1943), начальник Генерального штаба (1941.02.28–1941.07.29), министр обороны (1955.02.09–1957.10.26).

Зиновьев, Григорий Евсеевич – Радомысльский (по матери – Апфельбаум), Овсей-Гершон Аронович, (1883.09.23–1936.08.25), член (1917.10.23–1917.11.17) политбюро ЦК РСДРП(б) (на всём протяжении существования этой структуры), кандидат в члены (1919.03.25–1921.03.08) политбюро ЦК РКП(б), член (1921.03.16–1926.07.23) политбюро ЦК ВКП(б), единственный председатель (1919.03.04–1926.07.23) исполнительного комитета Коммунистического интернационала, председатель (1917.12.13–1926.03.26) Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов (с 1924 – Ленсовета), председатель (1918.01.25–1918.03.17) исполнительного комитета ВЦСПС (всероссийского – впоследствии всесоюзного – центрального совета профессиональных союзов).

Иван Грозный – Рюриков, Иван IV Васильевич (1530.09.03–1584.03.28), государь и великий князь (1533.12.03–1584.03.28) Московский и всея Руси, царь (1547.01.25-1584.03.28) всея Руси.

Иисус Христос – Давидов, Иешуа Иосифович (между 12 и 4 до н. э. – между 28 и 36 н. э.), при жизни рассматривался как глава одной из множества тогдашних групп модернизаторов иудаизма и позиционировался ближайшими сподвижниками как помазанник (на древнееврейском языке – машиах, на греческом – христос) божий, то есть наделённый от бога полномочиями возродить самостоятельность и величие еврейского государства; сам себя именовал сыном божьим в контекстах, позволяющих именовать каждого человека так же.

Кальман, Имре – Коппштейн, Эммерих Карлович (1882.10.24–1953.10.30), композитор, автор нескольких десятков оперетт.

Каменев – Розенфельд, Лев Борисович (1883.07.18–1936.08.25), член (1917.10.23–1917.11.17) политбюро ЦК РСДРП(б) (на всём протяжении существования этой структуры), член (1919.03.25–1925.12.18) политбюро ЦК ВКП(б), кандидат в члены (1926.01.01–1926.10.23) политбюро ЦК ВКП(б), председатель (1917.11.09–1917.11.21) всероссийского центрального исполнительного комитета советов, председатель совета труда и обороны (1924.02.02–1926.01.19) СССР, народный комиссар внешней и внутренней торговли (1926.01.16–1926.08.14) СССР, полномочный представитель (1926.11.26–1928.01.07) СCCP в Италии.

Карл I – фон Хабсбург, Карл Франц Иосиф Хуберт Георг Отто-Франц-Иосиф-Карл-Людвиг-Мариевич (1887.08.17–1922.04.01), император (1916.11.21–1918.11.12) Карл I Австрийский, Карел III Чешский, Карой IV Венгерский.

Карл IX – Валуа, Шарль Максимиллиан Анрич (1550.06.27–1574.05.30), король (с 1560.12.05) Франции.

Картер, Джимми – Картёр, Джэймс Эрл Джэймс-Эрлович (1924.10.01), 39-й (1977.01.20–1981.01.20) президент СГА.

Кейнс – Кейнс, Джон Мэйнард Джон-Невиллович (1883.06.05–1946.04.21), экономист.

Келлер – Келлер, Фёдор Артурович (1857.10.12–1918.12.21), генерал от кавалерии, прозван «первая шашка России».

Кеннеди – Кеннеди, Джон Фитцджералд Джозеф-Патрикович – 1917.05.29–1963.11.22, 35-й (1961.01.20–1963.11.22) президент СГА.

Киплинг – Киплинг, Джозеф Редъярд Джон-Локвудович (1865.12.30–1936.01.18), писатель, поэт, лауреат (1907) Нобелевской премии по литературе «за наблюдательность, яркую фантазию, зрелость идей и выдающийся талант повествователя».

Киссинджер, Генри – Кисингер (Киссинджёр), Хайнц Альфред (Хенри) Луисович (1923.05.27), советник по национальной безопасности (1969.01.20–1975.11.03) президента СГА, министр иностранных дел (1973.09.22–1977.01.20) СГА.

Китченер – Китченёр, Хорацио Хёрбёрт Хенри-Хорациович (1850.06.24–1916.06.05), военный министр (с 1914.08.06) Великобритании.

Клинтон, Билл – Блайт (по отчиму – Клинтон), Уильям Джеффёрсон Уильям-Джеффёрсонович (1946.08.19), 42-й (1993.01.20–2001.01.20) президент СГА.

Клинтон, Хиллари – Родэм (по мужу – Клинтон), Хиллари Дайана Хъю-Элсуортовна (1947.10.26), сенатор СГА от государства Нъю-Йорк (2001.01.03–2009.01.21), министр иностранных дел (2009.01.21–2013.02.01) СГА.

Козлов – Козлов, Дмитрий Тимофеевич (1896.11.04–1967.12.06), генерал-лейтенант (1941, повторно 1943), командующий Крымским фронтом (1942), за провал Керченской десантной операции разжалован в генерал-майоры.

Кристи – Кристи, Джон Уолтёр Джэйкоб-Бринкёрхоффович (1865.05.06–1944.01.11), создатель множества скоростных видов техники, включая удачную конструкцию колёсно-гусеничного быстроходного танка.

Кулидж – Кулидж, Джон Кэлвин Джон-Кэлвинович (1872.07.04–1933.01.05), 30-й (1923.08.02–1929.03.04) президент СГА.

Купер, Фенимор – Купёр, Джэймс Фенимор Уильямович (1789.09.15–1851.09.14), писатель, автор приключенческих романов из американской истории и современной ему жизни.

Ленин – Ульянов, Владимир Ильич (1870.04.22–1924.01.21), член (1917.10.23–1917.11.04 – на всём протяжении существования) политбюро ЦК РСДРП(б), член (с 1919.03.15 – с момента учреждения) политбюро ЦК РКП(б), председатель (с 1917.11.08 – с момента учреждения) совета народных комиссаров РСФСР, председатель (с 1923.07.06 – с момента учреждения) совета народных комиссаров СССР, председатель (с 1923.07.17 – с момента учреждения) совета труда и обороны СССР.

Либкнехт, Карл – Либкнехт, Карл Вильхельмович (1871.08.13–1919.01.15), потомок Лютера по материнской линии, крёстный сын Карла Хайнриховича Маркса, один из соучредителей коммунистической партии Германии.

Лист, Фридрих – Лист, Даниэль Фридрих Йоханнович (1789.08.06–1846.11.30), экономист, создатель теории протекционизма.

Ллойд-Джордж – Ллойд-Джордж, Дэвид Уильямович Ллойд-Джордж (1863.01.17–1945.03.26), валлиец, премьер (1916.12.07–1922.10.22) Британии.

Лорис-Меликов – Лорис-Меликов, Микаэл Тариэлович (1824.11.05–1888.12.24), министр внутренних дел (1880.06.08–1881.05.04) Российской империи.

Людендорф – Людендорф, Эрих Фридрих Вильхельм Август-Вильхельмович (1865.04.09–1937.12.20) – бессменный с 1914-го начальник штаба Пауля Людвига Ханса Антона Ханс-Роберт-Людвиговича фон Бенекендорф унд фон Хинденбург.

Люксембург, Роза – Люксембург, Розалия Элияшевна (1871.03.05–1919.01.15), соучредительница (с Эйснер) Международного женского дня 8-го марта, одна из основательниц коммунистической партии Германии.

Макдональд – МакДоналд, Джэймс Рэмси Доналдович (1866.10.12–1937.11.09), первый лейборист на посту премьера (1924.01.22–1924.11.04, 1929.06.05–1935.06.07) Британии.

Маккиавелли – Маккиавелли, Никколо Бернардович (1469.05.03–1527.06.21), министр иностранных дел Флорентийской республики, теоретик укрепления государственной власти.

Маленков – Маленков, Георгий Максимиллианович (1902.01.08–1988.01.14), заместитель председателя совета народных комиссаров (1944.05.15–1946.03.15) СССР, заместитель председателя совета министров (1946.08.02–1953.03.05, 1955.02.09–1957.06.29) СССР, председатель совета министров (1953.03.05–1955.02.08) СССР, министр электростанций (1955.02.09–1957.06.29) СССР, начальник управления кадров (1939.03.22–1946.04) ЦК ВКП(б), секретарь (1939.03.22–1946.04) ЦК ВКП(б), секретарь (1953.03.05–1955.02.08) ЦК КПСС.

Мандельсон, Питер – Манделсон, Питёр Бенджамин Джордж-Норманович (1953.10.21), министр торговли и промышленности (1998.07.27–1998.12.23), министр по делам Северной Ирландии (1999.10.11–2001.01.24), министр по делам бизнеса и инноваций (2009.06.05–2010.05.11), лорд-председатель Тайного совета (2009.06.05–2010.05.11), первый министр (2009.06.05–2010.05.11) Великобритании, европейский комиссар по внешней торговле (2004.11.22–2008.10.03).

Маржери – Родоканаки, Кристоф Габриэль Жан Мари Пьерович (1951,08.06–2014.10.20), по приёмному отцу, второму мужу его матери Колетт Пьер-Шарлевны (из семьи производителей шампанских вин Тэттенже) носил фамилию Жакен дё Маржери, с момента окончания ВУЗа и до момента гибели сотрудник корпорации, носящей в настоящее время название «Total», с 2010.05.21 её председатель, активный участник развития связей Франции с РФ.

Маркс – Маркс, Карл Хайнрихович (1818.05.05–1883.03.14), создатель исторического материализма – концепции зависимости всей структуры общества от его производительных сил, разработчик политической экономии – теории структур общественного разделения труда, автор научного коммунизма – теории неизбежности и анализа путей перехода к общественной собственности на средства производства.

Меллон – Меллон, Эндрю Уильям Томасович (1855.03.24–1937.08.27), банкир, министр финансов (1921.03.04–1932.02.12) СГА при Хардинге, Кулидже, Хувёре.

Менделеев – Менделеев, Дмитрий Иванович (1834.02.08–1907.02.02), химик, систематизатор.

Менкен – Менкен, Хенри Луис Августович (1880.09.12–1956.01.29), публицист, сатирик.

Меринг – Меринг, Франц Эрдман Карл-Вильхельмович (1846.02.27–1919.01.29), историк, философ, многолетний оппонент Маркса, а затем видный марксист и один из создателей коммунистической партии Германии.

Меркадер – Меркадер дель Рио Хайме Рамон Пауич (1913.02.07–1978.10.18), убийца Лейбы Давидовича Бронштейна.

Мехлис – Мехлис, Лев Захарович (1889.01.13–1953.02.13), секретарь (1922–1926) Джугашвили, начальник (1937.12.30–1940.09.06) политического управления Рабоче-Крестьянской Красной Армии, заместитель (1940.09.06–1944.05.15) председателя совета народных комиссаров СССР, народный комиссар государственного контроля (1940.09.06–1941.06.21) СССР, начальник (1941.06.21–1942.06.04) Главного политического управления РККА, министр государственного контроля (1946.03.19–1950.10.27) СССР.

Михаил – Романов, Михаил Александрович (1878.12.04–1918.06.13), брат Николая II, Великий князь, наследник (1899.06.28–1904.08.12) императорского престола, потенциальный регент (1904.08.12–1913.01.12), император (1917.03.15) Российской империи.

Моисей – Левин, Моше Амрамович (примерно XV–XIII века до н. э.), организатор исхода евреев из Египта, автор первых пяти книг Библии, где изложены основы иудаизма.

Молотов – Скрябин, Вячеслав Михайлович (1890.03.09–1986.11.08), секретарь (1920.11.17–1921.03.22) ЦК КП(б) Украины, ответственный секретарь (1921.03.16–1922.04.03) ЦК РКП(б), председатель (1930.12.19–1941.05.06) совета народных комиссаров СССР, народный комиссар (1939.05.03–1946.03.15), министр (1946.03.19–1949.04.03, 1953.03.05–1956.06.01) иностранных дел СССР, министр (1956.11.21–1957.06.29) государственного контроля СССР.

Мольтке, младший – фон Мольтке, Хельмут Йоханн Людвиг Адольфович (1848.05.25–1916.06.18), племянник Хельмута Карла Бернхарда Фридрих-Филипп-Викторовича фон Мольтке, начальник (1906.01.01–1914.09.14) Генерального штаба Германии.

Мольтке, старший – фон Мольтке, Хельмут Карл Бернхард Фридрих-Филипп-Викторович (1800.10.26–1891.04.24), дядя Хельмута Йоханна Людвига Адольфовича фон Мольтке, начальник (1857.10.28–1888.08.10) Генерального штаба Пруссии и Германии.

Монро – Монро, Джэймс Спенсович (1758.04.28–1831.07.04), 5-й (1817.03.04–1825.03.04) президент СГА.

Муссолини – Муссолини, Бенито Андреа Амилькаре Алессандрович (1883.07.29–1945.04.28), диктатор (1922.10.31–1943.07.25) Италии.

Мухаммад (Мохаммед, Магомет) – Курейшин, Мухаммад Абдуллахович (571.04.22–632.06.08), основатель ислама, автор Корана, первый халиф.

Наполеон I – Бонапарт, Наполеон Карлович (1769.08.15–1821.05.05), полководец, политик, первый консул (1799.11.09–1804.05.18) Первой Французской республики, император (1804.05.18–1814.04.06, 1815.03.20–1815.06.22) Первой Французской империи.

Наполеон II – Бонапарт, Наполеон Франсуа Жозеф Шарль (1811.03.20–1832.03.22), сын Наполеона I, император (1815.06.22–1815.07.07) Первой Французской империи.

Наполеон III – Бонапарт, Шарль Луи Наполеон Луич (1808.04.20–1873.01.09), племянник Наполеона I, политик, президент (1848.02.20–1852.12.01) Второй Французской республики, император (1852.12.02–1870.12.04) Второй Французской империи.

Николай II – Романов, Николай Александрович (1868.05.18–1818.07.17), император (1894.11.01–1917.03.15) Российской империи.

Никсон, Ричард – Никсон, Ричард Милхауз Фрэнсис-Энтонич (1913.01.09–1994.04.22), 36-й (1953.01.20–1961.01.20) вице-президент СГА, 37-й (1969.01.20–1974.08.09) президент СГА.

Ньютон – Нъютон, Айзэк Айзэкович (1642.12.25–1727.03.20), физик, основоположник физики в её современном виде.

Орджоникидзе – Орджоникидзе, Григорий Константинович (1886.10.24–1937.02.18), первый секретарь (1922.02–1926.09) Закавказского крайкома РКП(б) – ВКП(б), первый секретарь (1926.09–1926.11) Северо-Кавказского крайкома ВКП(б), кандидат в члены (1926.07.23–1926.11.03) политбюро ЦК ВКП(б), председатель (1926.11.03–1930.12.15) центральной контрольной комиссии ВКП(б), народный комиссар рабоче-крестьянской инспекции (1926.11.05–1930.11.10) СССР, член (с 1930.12.21) политбюро ЦК ВКП(б), председатель высшего совета народного хозяйства (1930.11.10–1932.01.05) СССР (до момента упразднения этой структуры), народный комиссар тяжёлой промышленности (с 1932.01.05) СССР (с момента учреждения этой структуры).

Павел I – Романов, Павел Петрович (1754.10.01–1801.03.24), император (с 1796.11.17) Российской империи.

Пастернак – Пастернак, Борис Леонидович (1890.02.10–1960.05.30), поэт, прозаик, лауреат (1958) нобелевской премии по литературе «за значительные достижения в современной лирической поэзии, а также за продолжение традиций великого русского эпического романа».

Пиночет – Пиночет Угарте, Аугусто Хосе Рамон Аугустович (1915.11.25–2006.12.10), диктатор (1973.09.11–1990.03.11) Чили.

Радецки – Радецки граф фон Радец, Йоханн Йозеф Венцель Антон-Франц-Карлович (1766.11.02–1858.01.05), фельдмаршал.

Радецкий – Радецкий, Фёдор Фёдорович (1820–1890.01.14), генерал от инфантерии.

Распутин – Новых, Григорий Ефимович (1869.01.21–1916.12.30), мастер психологического давления, считался целителем и пророком.

Редль – Редль, Альфред Францевич (1864.03.14–1913.05.25), полковник, начальник агентурного отделения разведывательного бюро генерального штаба.

Рейган, Рональд – Риган, Роналд Уилсон Джон-Эдвардович (1911.02.06–2004.06.05), 40-й (1981.01.20–1989.01.20) президент СГА.

Рокоссовский, Константин Константинович – Рокосовский, Казимир Ксаверий-Юзефович (1896.12.21–1968.08.03), маршал Советского Союза, маршал Польши.

Рузвельт, Франклин – Рузвелт, Фрэнклин Делано Джэймсович (1882.01.30–1945.04.12), 32-й (1933.03.04–1945.04.12) президент СГА.

Рысаков – Рысаков, Николай Иванович (1861.05.14–1881.04.15), боевик «Народной воли», соучастник последнего покушения на Александра II.

Рюйтер – де Рюйтер, Михиэл Адрианович (1607.03.24–1676.04.29), флотоводец, командующий флотом Нидерландов во многих успешных сражениях.

Сабатини – Сабатини, Рафаэль Винченцович Сабатини (1875.04.29–1950.02.13), писатель, автор многих приключенческих исторических романов.

Сикейрос, Давид – Альфаро Сикейрос, Хосе де Хесус (псевдоним – Давид) Сиприанович (1896.12.29–1974.01.06), художник, муралист (специалист по росписи стен), организатор и руководитель неудачного (или предупредительного) покушения на Лейбу Давидовича Бронштейна 1940.05.24.

Смятона – Смятона, Антанас Йонасович (1874.08.10–1944.01.09), диктатор (1926.12.17–1940.06.15) Литвы.

Соединённые Штаты Америки, США – Соединённые Государства Америки; смысл декларации независимости 1776.07.04 – в провозглашении 13 британских колоний в Северной Америке независимыми государствами; в тогдашней России не поверили, что государства, только что ставшие независимыми, могут немедленно образовать союз, и предположили, что не понимают какие-то нюансы английского языка, в ту пору почти неведомого не только у нас, но и в большей части мира; вследствие того же незнакомства с английским языком слово state вошло в русский язык не в английском произношении «стэйт», а в немецком «штат».

Сорос – Шварц (в 1936-м семья перевела фамилию «Чёрный» на венгерский язык – Шорош), Георг Тивадарович (1930.08.12), в 1947-м переехал в Англию, в 1956-м в СГА, финансист, разработчик теории игры на ожиданиях участников биржевых рынков, спонсор различных форм повсеместного продвижения демократических структур в стиле СГА.

Сталин – Джугашвили, Иосиф Виссарионович (1878.12.18–1953.03.05; дата рождения установлена по книге крещений церкви в его родном городе Гори; официальная дата рождения – 1879.12.21 – скорее всего появилась при первом его аресте, когда он сознательно назвал неверные данные, чтобы считаться несовершеннолетним), народный комиссар по делам национальностей (1917.11.08–1923.07.07) РСФСР, народный комиссар государственного контроля (1919.03.30–1920.02.07) РСФСР, народный комиссар рабоче-крестьянской инспекции (1920.02.20–1922.04.25) РСФСР, секретарь (с 1922.04.03; по 1934.02.09 во внутрипартийных документах именовался генеральным секретарём, но сам так ни один документ не подписал) ЦК ВКП(б) (с 1952.10.14 – КПСС), председатель совета народных комиссаров (1941.05.06–1946.03.15) и совета министров (с 1946.03.19) СССР, председатель государственного комитета обороны (1941.06.30–1946.09.04) СССР (на всём протяжении существования этой структуры), народный комиссар обороны (1941.07.19–1946.02.25) и вооружённых сил (1946.02.25–1947.03.03) СССР.

Стефенсон – Стефенсон, Джордж Робёртович (1781.06.09–1848.08.12), изобретатель первого массово произведенного паровоза, организатор строительства железных дорог.

Тимошенко – Тимошенко, Семён Константинович (1895.02.18–1970.03.31), маршал Советского Союза (1940.05.07), народный комиссар обороны (1940.05.07–1941.07.19).

Тисо – Тисо, Йозеф Йозеф-Гаспарович (1887.10.13–1947.04.18), премьер (1939.03.14–1939.10.17) Словакии, президент (1939.10.26–1945.04.04) Словакии, организатор её отделения от Чехии 1939.03.14.

Тойнби – Тойнби, Арнолд Джозеф Хэрри-Волпич (1889.04.14–1975.10.22), историк, исследователь развития и взаимодействия цивилизаций, автор концепции «цивилизация – сложившаяся модель ответа на вызов».

Троцкий, Лев Давыдович – Бронштейн, Лейба Давидович (1879.11.07–1940.08.21), председатель (1917.10.08–1918.11.08) Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов, народный комиссар по иностранным делам (1917.11.08–1918.03.13) РСФСР, председатель Революционного военного совета (1818.09.06–1925.01.26) РСФСР, СССР (с момента учреждения этой структуры), народный комиссар по военным делам (1918.03.14–1923.11.12) РСФСР, народный комиссар по военным и морским делам (1923.11.12–1925.01.25) СССР (с момента учреждения этой структуры).

Тухачевский – Тухачевский, Михаил Николаевич (1893.02.16–1937.06.12), маршал Советского Союза (1935.11.21 – в числе первых пятерых удостоенных учреждённого 1935.09.22 звания), начальник (1925.11–1928.05) Штаба РККА, начальник (1931–1937.05.10) вооружений и заместитель по вооружениям народного комиссара обороны, командующий (1937.05.10–1937.05.22) Приволжским военным округом, известнейший фигурант дела о военном заговоре.

Тэтчер, Маргарет – Робёртс (по мужу – Тэтчёр), Маргарет Хилда Алфредовна (1925.10.13–2013.04.08), консерватор, премьер (1979.05.04–1990.11.28) Великобритании при трёх составах парламента подряд.

Уэллс – Уэллс, Хёрбёрт Джордж Джозефович (1866.09.21–1946.08.13), писатель, пропагандист постепенного развития умеренного социализма.

Филипп V Испанский – Бурбон, Филипп Луич (1683.12.19–1746.07.09) – король (1700.11.16–1724.01.14, 1724.09.06–1746.07.09) Испании. Перерыв в правлении вызван отречением – якобы на почве меланхолии – в пользу сына Луиса Филипповича (1707.08.25–1724.08.31), вскоре умершего от оспы.

Фишер, Джон – Фишёр, Джон Арбютнот Уильямович (1841.01.25–1920.07.10), адмирал, создатель концепций дредноута и линейного крейсера.

Форд – Форд, Хенри Уильямович (1863.07.30–1947.04.07), бизнесмен, основатель конвейерного автомобильного производства.

Форд, Джеральд – Кинг, Лесли Линч Лесли-Линчевич (по отчиму Форд, Джералд Рудолф Джералд-Рудолфович) (1913.03.14–2006.12.26), 38-й (1974.08.09–1977.01.20) президент СГА.

Франко – Франко Бахамонде, Франсиско Паулино Эрменехильдо Теодуло Николасович (1892.12.04–1975.11.20), генералиссимус (с 1936.09.29), диктатор (1939.03.06–1975.11.20) Испании.

Фрейд – Фройд, Сигизмунд Шломо (Зигмунд) Якобович (1856.05.06–1939.09.23), психиатр, основоположник психоанализа.

Фридман – Фридман, Милтон Йенё-Шаулевич (1912.07.31–2006.11.16) – экономист, лауреат (1976) Нобелевской премии по экономике «за достижения в области анализа потребления, истории денежного обращения и разработки монетарной теории, а также за практический показ сложности политики экономической стабилизации».

Хайек – фон Хайек, Фридрих Август Августович (1899.05.08–1992.03.23), лауреат (1974) Нобелевской премии по экономике «за основополагающие работы по теории денег и экономических колебаний и глубокий анализ взаимозависимости экономических, социальных и институциональных явлений».

Хан Нахичеванский – хан Нахичеванский, Гусейн Келбалиевич (1863.08.09–1919.01), генерал от кавалерии.

Холмс – Холмс, Уильям Скотт Шёрлок Зайгёрович (1854.01.06–1957.01.06, дата смерти сообщена одной из английских газет), главное творение Артура Игнатиуса Конана Чарлз-Олтамонтовича Дойла, великий детектив, третий (после Томаса Шеррингфорда и Майкрофта) сын Зайгёра Холмса и Вайолет Шеррингфорд. Некий энтузиаст сверил с биографическими мелочами, упомянутыми Дойлом, сведения о практически всех мелких провинциальных дворянах – сквайрах – викторианской эпохи. Так он вычислил: величайший детектив всех времён и народов родился 6-го января 1854-го года в семье Зайгёра Холмса и Вайолет Шеррингфорд (их фамилии, конечно, взяты у Дойла, а имя отца установлено потому, что в годы странствий после схватки у Райхенбахского водопада Холмс публиковал путевые заметки под норвежским псевдонимом Сигерсон, но подходящая под описания Дойла родня вполне реальна), был третьим сыном (второй – Майкрофт), получил первое имя – Уильям – в честь родственника, умершего ещё до его рождения, второе – Скотт – в честь дальнего родственника, генерала.

Хорти – Хорти, Миклош Иштванович (1868.06.18–1957.02.09), диктатор (1920.03.01–1944.10.15) – формально регент королевства – Венгрии.

Хрущёв – Хрущёв, Никита Сергеевич (1894.04.15–1971.09.11), первый секретарь ЦК КПСС (1953.09.07–1964.10.14), председатель совета министров СССР (1958.03.27–1964.10.14).

Цеткин, Клара – Эйснер (по мужу – Цеткин), Клара Жозефина Готфридовна (1857.07.05–1933.06.20), соучредительница (с Люксембург) Международного женского дня 8-го марта, одна из основателей коммунистической партии Германии.

Чавес – Чавес Фриас, Уго Рафаэль Угович (1954.07.28–2013.03.05), президент (с 1999.02.02) Венесуэлы.

Чемберлен – Чембёрлен, Артур Невилл Джозефович (1869.03.18–1940.11.09), премьер-министр (1937.05.28–1940.05.10) Великобритании.

Черчилль – Спенсёр-Чёрчилл, Уинстон Леонард Рэндолф-Хенрич (1874.11.30–1965.01.24), министр внутренних дел (1910.02.14–1911.10.23), министр военно-морского флота (1911.10.23–1915.05), министр обороны (1940.05.10–1945.07.26, 1951.10.26–1952.03.01), премьер (1940.05.10–1945.07.26, 1951.10.26–1955.04.05) Великобритании, лауреат (1953) Нобелевской премии по литературе «за высокое мастерство произведений исторического и биографического характера, а также за блестящее ораторское искусство, с помощью которого отстаивались высшие человеческие ценности».

Шахт – Шахт, Ялмар Хорас Грили Вильям-Леонхард-Людвиг-Максимиллианович (1877.01.22–1970.06.03), президент (1923.12.22–1930.03.07, 1933.03.17–1939.01.20) Имперского банка Германии, министр экономики (1934.08.03–1937.11.26) Германии.

Шекспир – Шэйкспир, Уильям Джонович (1564.04.23–1616.04.23), актёр, поэт, драматург.

Шлиффен – фон Шлиффен, Альфред Магнусович (1833.02.28–1913.01.04), начальник (1891.02.07–1906.01.01) Генерального штаба Германии.

Штраус старший – Штраус, Йоханн Батист Франц-Боргиазович (1804.03.14–1849.09.25), композитор, отец нескольких видных композиторов.

Шухов – Шухов, Владимир Григорьевич (1853.08.28–1939.02.02), инженер, создатель новых металлоконструкций (в том числе цилиндрических резервуаров и гиперболоидных башен) и методов их проектирования, форсунок для сжигания мазута, крекинга.

Эдисон – Эдисон, Томас Алва Сэмюэл-Огденович (1847.02.11–1931.10.18), изобретатель, создатель центра коллективной изобретательской деятельности Менло Парк.

Эшерих – Эшерих, Теодор Фердинандович (1857.11.29–1911.02.15), микробиолог, открыватель (1886) кишечной палочки Escherichia coli.

Движущие силы истории

Начать книгу мы решили с рассмотрения основных закономерностей, определяющих ход истории – и, конечно, возможностей и пределов влияния на этот ход, отклонения от его магистрального русла.

Варианты анализа

Уже под конец нашей работы над этой книгой появился сборник статей «Россия и мир в 2020 году. Контуры тревожного будущего». Конечно, мы не могли пройти мимо серьёзного исследования с участием многих уважаемых авторов. Но подход этих авторов к прогнозированию оказался так далёк от привычного нам, что мы сочли необходимым включить в наш труд несколько фрагментов (они выделены жирным шрифтом) со своими комментариями.

Введение. Сценарии тревожного будущего

Россия де-факто находится в ситуации войны за своё существование как суверенная, независимая держава. Вполне возможно, что через пять лет Россию будет не узнать. Украину тоже будет не узнать. А может быть, и всю Европу. Вспомните, как изменилась Россия за пять лет сто лет назад – с 1915 по 1920 год. Это были практически разные страны совсем в другом мире. В мире, который сам не мог понять, что и почему с ним произошло. Могут ли нас ждать перемены подобного масштаба?

Многие демографические и экономические тенденции имеют долгосрочный характер и хорошо поддаются экстраполяции, особенно в пределах относительно короткого пятилетнего периода.

Главное, чтобы экстраполяция была не линейной.

Во-вторых, географическое положение также диктует определённые рамки поведения. Страны не вольны выбирать своих соседей, переставлять местами моря и горы. Народы не могут отказаться от своей культуры, истории и религии. Конфликты за ресурсы и влияние продолжаются веками. Поведение в прошлом формирует поведение в будущем.

В третьих, история повторяется. Уинстон Черчилль был не первым, кто заметил, что «чем дальше ты заглянешь в историю, тем дальше ты увидишь будущее». Логика многих процессов циклична. За урожаями идут неурожаи, империи возникают и разваливаются, левые сменяют у власти правых.

Наша методология прогноза опирается на выявление ряда ключевых трендов, формирующих международную среду и их последующую экстраполяцию таким образом, что один из вариантов предполагает ускорение тренда, а второй – его замедление. Другими словами, мы определяем «вилку возможностей» для развития ситуации.

Каждый раз мы можем выделить несколько наиболее ожидаемых важных, поворотных событий и отслеживать их уменьшающуюся или увеличивающуюся вероятность. Выбрав несколько таких определяющих событий, мы можем построить картинку того, как изменится международная обстановка.

Мы, честно говоря, ожидали от этой книги гораздо большего. Книга откровенно слабая. С нашей точки зрения, приличного уровня только предисловие самого Андрея Олеговича Безрукова. Видно, что человек блестяще владеет материалом, хорошо мыслит и т. д.

Например, в предисловии Безруков говорит, что многие демократические и экономические тенденции имеют долгосрочный характер. И в пределах опредёленного периода поддаются хорошей экстраполяции. Здесь только одно замечание, но очень существенное. Экстраполяция – дело очень тонкое. В политике экстраполяция приводила к очень большим бедствиям. В частности, статьи, составившие цитируемую книгу, очень неравномерны: кто-то лучше справлялся со своей задачей, кто-то хуже, кто-то проявил откровенно журналистский подход. В целом экстраполяция не шибко удалась.

Что касается экстраполяции, то очень важно, чтобы эта экстраполяция была не линейной. Одна из самых неудачных линейных экстраполяций, обрушившая и репутацию Союза, и веру нашего населения в светлое будущее и т. п. – провозглашение Хрущёвым построения коммунистического общества к 1980-му году. Да, если линейно прочертить темпы экономического роста СССР в 1950-е и начале 1960-х годов, мы бы действительно к указанной дате пребывали в изобилии. Но в природе и обществе ничего линейного не бывает. Это должен понимать любой политик.

Мы считаем, что каждый политик должен разбираться и в математике – по простой причине. Процессы, происходящие в экономике и в социальных системах, принципиально не линейны. Говоря математическим языком, они обладают разными линейными характеристиками, не будучи линейными функциями. А человеческое мышление, особенно у многих политиков (в последнее время среди них не модно мыслить широко) – линейное. И желание втиснуть нелинейные процессы в какие-то линейные рецепты приводит к большим бедам.

Хрущёв с программой КПСС – далеко не свежайший пример. В 2008–2009-м годах российские экономисты сулили 6 % роста при 60 долларах за баррель. Когда же баррель стоил не 60, а 100 долларов, темпы роста оказались 1–2 %. Тоже линейная экстраполяция, неумение делать правильный прогноз.

В своём предисловии Безруков говорит, что методология опирается на анализ от направляющих трендов – соответственно, снова про экстраполяцию. Но всегда можно найти и тенденцию – тренд – на повышение, и на понижение. Между этими трендами много возможностей. В пределах такой вилки и будут происходить какие-то события. Искусство прогнозиста состоит в поиске не трендов, а механизмов, порождающих возможные перемены.

Современный технолого-экономический цикл, в котором богатство наиболее эффективно создавалось в секторах, связанных с информационными технологиями, фармацевтикой и энергетикой, постепенно уступает место новому, в котором наиболее востребованными станут технологии биоинженерии и «умных» информационных сетей. Однако в то время, как ведущие отрасли мировой экономики замедляют свой рост, новые ещё не способны стать основными генераторами доходов. В результате бизнесы, правительства и рядовые граждане обречены на конфликт из-за дележа пирога, который не только не растёт так быстро, как хотелось бы, а кое-где даже и сокращается.

Абсолютно согласны с редактором издания по поводу того, что нужно заглядывать далеко за горизонт – смотреть, что происходит в научно-технической сфере, где могут появляться новые технологии.

Безруков говорит про обострение борьбы за религиозную и национальную идентичность. В частности, он приводит пример: в США протестантские консервативные движения перекроили даже республиканскую партию.

Мы должны в данном случае посмотреть на себя в зеркало. Редактор говорит, что православие ищет свою миссию. Очень и очень не нравится авторам, как это происходит. Чиновники РПЦ (а даже не православие как духовное движение) пытаются, пользуясь моментом нарушения работы многих общественных институтов, учинить такую же экспансию, как НАТО – везде присутствуют. Зачем эти излишества? Не должна церковь лезть в школу, не должна церковь заменять веру и идеологию, иначе и веры не останется, и сам институт церкви разрушится, и идеологии мы не получим. Конечно, в этом виновата не церковь – виноваты политики, пытающиеся церковными канонами закрыть брешь, образовавшуюся у нас в идеологии.

Безруков пишет, что и Турция, и радикалы ИГИЛ, и шииты пытаются определить дальнейший путь ислама. Кстати, в Турции можно выделить очень интересный момент. Там всё время балансируют, даже возникают острые конфликты. В своё время Ататюрк создал тренд светского развития Турции. Эрдоган склоняет к более религиозному. Авторы, даже учитывая раскручивание под его руководством взаимодействия с явно террористическими группировками и конфликта с Российской Федерацией, в ходе которого турки убили двоих наших воинов, всё же относятся к Эрдогану с немалым уважением, потому что он определял экономические успехи турок в последние десятилетия. Турция при этом лидере очень поднялась, причём, несмотря на его религиозность, до недавнего времени занимала, как правило, достаточно взвешенную позицию.

Но в Сирии суннит Эрдоган пытается свести счёты с шиитами. Это ничего хорошего не принесёт. И может внутри самой Турции нарушиться хрупкий баланс между национальным и интернациональным. Кстати, в Турции есть и партия националистов с определённым исламским акцентом. Вообще Турция столь интересна, что нам очень многому можно поучиться у неё.

Безруков говорит, что коммунизм вышел за конкуренцию борьбы за умы, выпал, проиграл конкуренцию. Мы бы не стали так рано хоронить коммунизм. Всё, что делает сейчас капитализм, может очень быстро породить нечто более радикальное, чем даже крайне левые течения коммунизма. Да и Китай не сказал своего последнего слова: китайский вариант коммунизма очень интересен. Не говоря уж об исследуемой одним из авторов этой книги возможности социализма, опирающегося на компьютерные технологии.

Вызывает вопрос мысль Безрукова о подвижке экономического центра мира на восток. Он говорит, что основополагающие столпы США – доллар, контроль мировых финансов и лидерство в сфере образования. Последнее следует уточнить. США продолжают, хотим мы этого или нет, оставаться лидерами и технологий, и высшего образования. Причём школьное образование для них не очень важно: пока работает система прокачки талантливой молодежи со всего мира через их университеты, из неё выделяются кадры и для университетов, и для американских компаний. По американской поговорке, возможность украсть создаёт вора. Но и наоборот: возможность состояться создаёт учёного.

Недавно появилось интервью японского учёного, лауреата Нобелевской премии за создание светодиодов, расстроенного тем, как относятся к этим революционным идеям. В Японии! Он сообщил, что переезжает в США – это о многом говорит.

Доллар сейчас обслуживает 60 % мировых взаиморасчётов – это очень много. США очень грамотно играют на курсе доллара. Сейчас они, как пылесосом, стягивают к себе ликвидность. Это двойной удар по развивающимся странам, в том числе по России. Когда доллар дорожает, автоматически падают цены на сырьевые ресурсы – и одновременно дорожают долларовые кредиты. А тем, кто занимал в дешёвых долларах, приходится платить гораздо больший процент, чем прописан. Но ведь США сейчас – нетто-должник. Да и внутренняя экономика там опирается на займы, чья общая сумма многократно превышает государственный долг. Поэтому неизвестно, надолго ли сами США выдержат политику дорогого доллара. Ещё задолго до конца пятилетки, на которую рассчитана обсуждаемая книга, положение может радикально измениться.

Автор проекта справедливо отмечает: будет обостряться борьба не только за энергоносители, но и за человеческий потенциал, и за чистую воду. Мы давно пытаемся довести до нашего руководства: человеческий потенциал и чистая вода – два возобновляемых ресурса. И полагаем необходимой целевую программу развития и использования возобновляемых ресурсов. Это отмечено, в частности, в нашей книге «Острая стратегическая недостаточность».

Обостряется борьба за национальную и религиозную идентичность и самоопределение, за передел границ по национальному и религиозному принципу. Растёт число конфликтов под этническими и религиозными лозунгами. Европа оказалась в тупике светской толерантности. Православие ищет свою миссию. В США консервативные протестантские движения перекроили Республиканскую партию. И Иран, и Турция, и радикалы ИГИЛ претендуют на то, чтобы определять дальнейший путь ислама. Передним краем религиозных столкновений становится Африка. Очевиден кризис глобальной модели развития.

Экономический рост замедляется как результат исчерпания потенциала прежнего технологического цикла. Экономика и поведение людей изменились, но новая модель устойчивого роста пока не найдена. Коммунизм вышел из конкурентной борьбы за умы. Азиатская «экспортная» модель, в китайском или ином варианте, вряд ли продержится еще одно поколение. Либеральная модель «вашингтонского консенсуса» работает только в США, и то пока печатаются деньги.

По мере того как экономический центр мира опять сдвигается на восток, размывается влияние американской экономической системы, теряют вес её основные элементы – доллар, контроль над мировыми финансами, лидерство в сферах технологии и образования.

С ростом конкуренции между США, Евросоюзом, Китаем, Японией и другими экономическими центрами обостряется борьба за контроль над рынками сбыта и важнейшими ресурсами – человеческим потенциалом, энергоносителями, чистой водой, пригодной для сельского хозяйства землей, благоприятной средой для бизнеса.

Соединённые Штаты, формируя трансатлантическое и транстихоокеанское партнёрства, берут курс на отход от универсального режима торговли, на передел экономических связей «под себя», на выдавливание своих конкурентов, прежде всего Китая.

На фоне роста социальной напряжённости очевиден кризис идеологий. Перед нами «глобальный диалог глухих» – в то время как основная масса населения мира требует справедливости, «золотой миллиард» продолжает навязывать концепцию индивидуальной свободы, которая всё больше очищается от ответственности и превращается во вседозволенность, в желание «быть Чарли» независимо от последствий. Политический центр, атрибут сильного «среднего класса», размывается, радикалы и популисты-демагоги завоевывают медийное поле.

В то же время через несколько лет на арену выйдет совсем новое поколение, чья сознательная жизнь началась в Фейсбуке. Трудно предугадать, как они повлияют на политику.

Если «низы не хотят», то «верхи» Запада пока что «плывут по течению» – налицо явный кризис лидерства. В Европе бюрократы, приведенные к власти системой, построенной в «тучные годы», продолжают прятаться от решений, которые неизбежно принесут боль. Американские политические элиты заняты взаимными разборками; внешнеполитическая бюрократия США – на автопилоте, который не переключался со времени «холодной войны». Как бы ни суетилась «Большая семёрка», но реальная внутриполитическая и внешнеполитическая инициатива принадлежит лидерам «остального мира» – Моди, Си Цзиньпину, Эрдогану, Путину, Руссефф, Видодо.

Что касается предисловия автора, следует сказать, что аналогия про лягушку неоднократно приводилась в наших ранних статьях, да и до нас. РФ действительно сварилась под рост мировых цен на нефть – сначала в 1980-е, а потом в 2000-е годы. Это, действительно, правда. И совершенно справедливо автор говорит:

…последним словом стала война теми средствами, которые доступны, а по-простому – война всеми доступными средствами – «многомерная» война. В ход идёт новый арсенал информационных, политических, финансовых, экономических и других мер удушения противника, пусть не таких громких, но столь же разрушительных. Как говорят, если просто бросить лягушку в кипяток, она из него выпрыгнет. А если посадить её в воду и постепенно поднимать температуру, то она сварится. Расчет идёт на то, что лягушка – в данном случае Россия – этого вовремя не поймёт.

С этой обширной цитатой Безрукова мы абсолютно согласны. Мы и сами разрабатываем эту тему. Сейчас очень важно – переживёт ли наша страна настоящую мобилизацию и великие жертвы? Безруков говорит: так или иначе, если Россия устоит до 2020-го года, если попытки её противников не приведут к необратимым экономическим последствиям, то её противникам придёт конец.

Но это рассуждение мелковато. Оно сводится к формуле «если не умрёт, то выживет». Сейчас очень важно даже не подсчитывать, при каком давлении выживет, а искать способы выхода. Надеемся, что такой ясно мыслящий автор, как Андрей Олегович Безруков, присоединится к нашим поискам.

В каком смысле? Мы, когда писали книгу «4.51 стратагемы для Путина», сформулировали: если видишь проблему, то стратегия – её решение. Но наша российская проблема в научно-технической сфере – технологии: даже если мы знаем, что делать – не всегда понятно, как это сделать. Мы в данном случае технологически не решаем проблемы. Пример нашего отношения к технологиям – слово «политтехнолог», постепенно ставшее ругательством: это манипуляции какими-то выборными трюками, зачастую подтасовки. А настоящие политические технологии – это технология реализации всех спасительных шагов. Кстати, для этого не молиться надо.

Политически Россия приняла на себя удар всей атлантической группировки во главе с США, рассчитывающих санкциями, изоляцией и давлением загнать Россию на место, определенное для неё Западом. В России и её ближайшем окружении, как нигде, очевидны взаимовлияние и конкуренция культур, религий и цивилизаций, которые ставят под вопрос существующие границы.

Россия ещё полностью не почувствовала последствий стагнации, санкций и обвала цен на нефть. Даже если правительство будет способно выполнять свои бюджетные обязательства, удар инфляции трудности с финансированием основной массы бизнеса скоро станут тяжелой реальностью. Нет сомнения, что будет ещё хуже, перед тем как станет лучше.

В этой ситуации страна не может просто плыть по течению, принимая всё новые удары. Однако выработку перспективной российской политики затрудняют внутриполитические разногласия. Обнажаются противоречия между интересами сформировавшейся к началу 2000-х экономической элиты, вышедшей из экспортно-сырьевой модели экономики, и интересами долгосрочного развития страны как самостоятельной индустриальной державы. Постепенно набирают политический вес силы, осознающие национальный интерес бизнеса и общества в целом в ускоренной реиндустриализации России. Идёт борьба за влияние на государственные рычаги между группами элит, ориентированными на «либерально-финансовую» и «индустриально-государственную» модели развития.

Открытый конфликт с Западом, особенно тот факт, что экономическая война против России остро поставила вопрос о диверсификации экономики и экономическом суверенитете, серьёзно обострила этот конфликт и вывела его из кулуаров в сугубо практическую, политическую, медийную плоскость.

Так или иначе, если Россия устоит до 2020 года, если все попытки её противников не приведут к экономическому коллапсу, хаосу и распаду страны, то можно будет с уверенностью сказать, что доминированию Запада пришел конец. Это значит, что международные отношения официально вступят в новую эру. И наша страна вступит в новую эру. Следующие пять лет будут переломными и судьбоносными – как для мира, так и для России.

Глава 1

Россия и Запад: центральный конфликт?

Политики и публицисты, которых ещё вчера рассматривали в качестве маргиналов, на глазах превратились едва ли не в главных выразителей общественного мнения и трансляторов позиции власти. Представители официальных структур стали гораздо чаще апеллировать не только к внешнеполитическому реализму с его пафосом национальных интересов (что ранее выгодно отличало линию российской дипломатии), но и использовать арсенал романтических подходов (апелляция к «русскому миру», сакральности Крыма и т. п.).

Прежде всего следует отметить, что сам термин «холодная война» историчен по своему происхождению. «Холодная война» – это реальность ялтинско-потсдамского мира, возникшего по окончании Второй мировой войны. Сегодня этот мир не существует. Его торжественные «похороны» провозгласили ещё на Пражском саммите НАТО в 2002 году, предопределившем пятое (и самое крупное с момента создания блока в 1949 году) расширение и открывшем путь в Брюссель и трём бывшим союзным республикам, и нескольким бывшим членам Организации Варшавского договора.

Если же говорить о социально-экономической политике внутри страны, то, по меткому замечанию американского конгрессмена-республиканца Даны Рорабакера, «здесь путинская Россия намного больше похожа на Америку Рональда Рейгана, чем нынешние Европа и США». Известный американский публицист и политик Патрик Бьюкенен в одной из своих статей оценил идеологические воззрения действующего российского президента как консервативные и близкие, а потому – близкие «подлинной Америке».

Таким образом, причиной сегодняшнего всплеска противоречий между Москвой, с одной стороны, Вашингтоном и Брюсселем – с другой, является не «вторая холодная война» и не идеологические разногласия, а асимметрия восприятия национальных приоритетов.

По справедливому замечанию известного болгарского политолога Ивана Крастева, «Европа любит думать о себе как о стабильном континенте, но в действительности здесь за два десятилетия, начиная с 1989 года, было создано и разрушено больше государств, чем в любом регионе мира в любое время. Даже чем в Африке в период деколонизации 1960-х годов. 15 новых государств появились на месте СССР, 7 на месте бывшей Югославии и два на месте Чехословакии. Вдобавок к этому четыре «непризнанные республики» и ещё другие, кто хотел бы пойти по их пути. Насилие на Балканах по сравнению с 1990-ми годами значительно снизилось. Однако многие из новых государств по-прежнему подвержены кризисам и нестабильности. Им угрожает слабая государственность (её компоненты включают коррупцию, отсутствие качественной правящей элиты, легитимности, сепаратистские конфликты и «горячие точки»). На них оказывает влияние как глобальный экономический кризис, так и возможные вмешательства извне». Продолжая тезис Крастева, можно предложить сравнительный анализ двух списков. Тех стран, что поставили свои подписи четыре десятилетия назад под Хельсинкским заключительным актом 1975 года, и тех, которые имеются в Европе сегодня. История с Украиной – это не спор о том, «кто первым начал». Это история отсутствия реально работающего международного права и эффективного международного арбитража для спорных вопросов, касающихся взаимоотношений центра и региона в кризисных условиях. Снова, как это уже было ранее на Балканах или в Закавказье, у ведущих мировых игроков не было консенсуса относительно чётких критериев по поводу отделения или сохранения территориальной целостности. При подготовке к референдуму в Крыму (прежде всего в тексте Декларации о независимости) его организаторы апеллировали к казусу Косово. По справедливому замечанию австрийского политолога и юриста (специально занимающегося проблемами сецессии) Бенедикта Гарцля, «Международный суд ООН оказался не в состоянии обеспечить чётких указаний в отношении последствий успешной практики сецессии в своём консультативном заключении по поводу законности Декларации о независимости Косово. В частности, его основным юридическим доказательством был тезис о том, что «международное право в целом не содержит применимого запрещения деклараций независимости». В соответствии с этой логикой власти других де-факто государств, включая и Абхазию, рассматривали возможности для своего признания. И хотя прямой запрет на декларирование независимости отсутствует, это не означает автоматически его явного разрешения и поощрения». Продолжая мысль австрийского эксперта, мы можем заключить, что такая двойственность и недоговоренность даёт возможность для двойной политической бухгалтерии и спекуляций относительно того, что считается «правильным самоопределением», а что – не считается. И апелляция к Косово возникает всякий раз неспроста.

В то же самое время и Москва также опасается переступать через «красные линии». В пользу этого вывода говорит неготовность российского руководства признать независимость двух республик Донбасса (Луганской и Донецкой) и, напротив, стремление к урегулированию конфликта на юго-востоке Украины путём многостороннего диалога со всеми заинтересованными сторонами, включая и США. По справедливому замечанию академика Евгения Примакова, новый виток эскалации с Западом (а значит, либо полный разрыв, либо драматическая минимизация отношений) чреват для России технологическим отставанием. «В глобализирующемся мире если мы являемся слабым звеном в этом отношении, то с нами могут говорить свысока и действовать против нас. Здесь нам нужно выправлять положение. Но как, в одиночку?» – резюмирует он.

«Российские элиты стремятся создать государство на прочной основе, которое можно интегрировать в глобальную экономику, но в то же время защитить её внутреннюю политику от внешних воздействий. Россия никогда не мирилась с идеей НАТО-центризма и европейского порядка, сфокусированного на ЕС», – констатирует Иван Крастев.

И в этом плане между Борисом Ельциным и Владимиром Путиным нет той пропасти, о которой сегодня склонны писать обозреватели и в России, и на Западе.

Для понимания этого достаточно провести сравнительный анализ двух выступлений российских президентов (стамбульскую речь Ельцина 1999 года и мюнхенскую Путина 2007 года). Отмеченные выше противоречия будут определять отношения между Россией и Западом в краткосрочной и среднесрочной перспективе.

Стамбульская речь Ельцина упомянута не случайно: такой антизападной она была просто вынужденно. Он на протяжении большей части своего президентства был не просто никудышным политиком, но абсолютной марионеткой Запада. А рык он издавал исключительно потому что к 1999-му году полностью опростоволосился, был абсолютно не политик, доверие к нему внутри страны упало до неощутимого уровня. Речь была попыткой каким-то образом зарисоваться в большем масштабе.

Но в этом случае США и их союзники будут вынуждены практически в одиночку иметь дело с активизирующимся Востоком. При том, что фокус мировой политики сегодня смещается из Европы в сторону исламского мира и Китая. Но на этом направлении США и ЕС встретят не бывшие члены ОВД, готовые ради прощания с советским прошлым на значительные издержки и ожидания будущих бонусов. И здесь «линейного проекта» не получится, что уже доказали провальные опыты по демократизации Афганистана и «Большого Ближнего Востока». Российское влияние в Евразии можно уменьшить, а голос Москвы можно сделать тише. Но это контрпродуктивно в меняющемся мире для самого Запада. Слабая Россия не принесёт стабильность ни в Европу, ни в Азию, а, напротив, мультиплицирует риски и угрозы для стран ЕС и в конечном итоге для США, активно вовлечённых в обеспечение европейской безопасности.

Совершено правильно, но это абсолютный стратегический просчет Запада в ответ на наш такой же стратегический просчет.

Глава 2

Европа. Борьба с неопределённостью

Экономический кризис 2000-х годов заставил понять очевидный факт: неопределённость путей дальнейшего развития ЕС может оказаться более пагубной, чем глубокая интеграция, лишающая страны их суверенитета, или дезинтеграция.

Реформистский потенциал Лиссабонских соглашений иссяк, и, несмотря на «кризис согласия», с начала нового десятилетия мы наблюдаем новую актуализацию интеграционного дискурса. Самое сложное, что предстоит в ближайшей перспективе, – это изменение договоров ЕС. Об этом, как о насущной необходимости, говорил ещё в ноябре 2012 года прежний глава Еврокомиссии Баррозу: «Нам нужен настоящий, глубоко интегрированный экономический и валютный союз для того, чтобы преодолеть кризис доверия»^[1].

Эта цитата Баррозу очень характерна: Евросоюз нуждается в том, чтобы страны были глубоко интегрированы и экономически, и валютно. Но в то же время европейцы постоянно вставляют палки в колёса формирования Евразийского экономического союза. То есть Евразия им не нужна. А что, Евразия рылом не вышла? Это вызывает по меньшей мере удивление: двойные стандарты в чистом виде.

Лиссабонские соглашения, определявшие развитие ЕС в последние годы, фактически представляли собой замену одних компромиссов другими. В первую очередь это касается введения с 2014 года новой системы голосования по принципу «двойного большинства» – решения в совете будут приниматься только в случае, если за них проголосовало более 55 % стран (более 15 стран), представляющих не менее 65 % населения ЕС. Пока ещё любая страна ЕС может инициировать возвращение к правилам Ниццкого договора, но с 2017 года новый принцип станет единственным.

Однако тенденции таковы, что принятие решений квалифицированным большинством со временем распространится и на эти сферы. Таким образом, самые сильные и населённые страны ЕС смогут расширить свой контроль над европейскими процессами. Дольше всего сопротивление «диктату большинства» можно ожидать в сфере внешней политики и в вопросах безопасности.

Эволюция европейских диаспор

Вызовом для стабильности в ЕС может стать вопрос этнорелигиозных меньшинств. Влияние мусульманских диаспор в Европе будет расти наряду с ростом их численности, уже сейчас составляющей около 19 млн человек. Практически все они – мигранты или их потомки во втором – третьем поколении.

После терактов в Париже в январе 2015 года, ответственность за которые возлагается на радикальных исламистов, европейская миграционная политика претерпит изменения. Одновременно на фоне экономического кризиса будут урезаны социальные льготы для мигрантов. Для такого рода решений базис уже готов – в ноябре 2014 года Европейский Суд Справедливости постановил, что страны ЕС имеют право самостоятельно определять размеры и структуру социальных выплат, а также отказывать в предоставлении социальных льгот мигрантам.

Очень вероятно, что концепция евроислама хотя и подвергается сейчас сомнениям, но в новых формах получит поддержку и финансирование. Поддержку могут получить исламские учебные заведения, что позволит готовить европейских проповедников и отказаться от приглашения далёких от европейских ценностей улемов с Ближнего Востока. Такая практика пока не получила широкого распространения, но ещё в 2008 году в Стокгольме при поддержке государства был открыт колледж исламских наук, а немного позже факультеты исламской теологии стали появляться в германских университетах. Очень вероятно, что теперь такая практика будет адаптирована и другими странами Европы. Косвенным показателем, что политика уже сейчас меняется в этом направлении, служит то, что в Германии в ряде земель ислам уже признаётся официальной религией – в Гамбурге, Бремене, вскоре в Нижней Саксонии и ещё нескольких землях, если опыт будет сочтен удачным. Официальный статус даст возможность, помимо облегчения ряда ритуальных вопросов (забой скота в мечетях, проведение похорон по исламскому обряду и др.), получать для строительства культурных центров, коллективных мероприятий и т. д. финансирование из бюджета, а не от ближневосточных спонсоров. Контроль в обмен на финансирование позволит успешнее бороться с рекрутированием добровольцев в ряды террористических групп, что стало неприятным сюрпризом во время сирийской войны и агрессии ИГИЛ.

Очень правильно приводятся сведения по поводу открытого в Стокгольме колледжа исламских наук и т. д. Но мы пытаемся как бы заново изобрести колесо: Ислам Каримов в Узбекистане пошёл таким путем задолго до европейцев. Европейцам, кстати, стоило почаще смотреть на азиатов не как на варваров: у того же Каримова европейцы могли бы поучиться. Когда возник первый позднесоветский конфликт (в конце 1980-х годов вспыхнула война между узбеками и киргизами в Ошской области), то население пограничных районов Узбекистана рвалось, чтобы помочь своим соплеменникам. Каримов не обладал нынешней силой, он только начал укрепляться, но он всё сделал, чтобы этого не случилось. Почему? Ошская область когда-то входила в состав Кокандского ханства, а потом всё было поделено по другим принципам Сталиным. Это отдельная история. Но с другой стороны, получается: там преобладают узбеки, и по логике данная территория должна принадлежать Узбекистану. Но Каримов понимал не только арифметику, но и алгебру политики – высшую политику. Он понимал: да, мы это сделаем, а что будет с преобладанием таджикского населения в Бухарской и Самаркандской области? Посеешь ветер – пожнёшь бурю. Это напрямую касалось Каримова. И он взял под контроль образование мусульманских проповедников. Кстати, этим же путем идут и в Казани. Двое руководителей российских мусульман – Равиль Гайнутдин и Талгат Таджуддин – ведут такую конструктивную линию.

Между прочим, румыны в попытках проглотить Молдавию создают прецедент, когда достаточно мощная венгерская диаспора потом возьмёт курс на отделение.

Во Франции, несмотря на долю в населении страны менее 10 %, мусульмане составляют 60 % обитателей тюрем.

Германия осваивает роль хозяйки континента

Некогда Генри Киссинджер задал шуточный, но очень содержательный вопрос: «Кому мне позвонить, если я хочу поговорить с Европой?» Время сомнений прошло, и теперь можно определённо сказать, что это будет звонок в Берлин. Нынешний канцлер Ангела Меркель старается не торопить события, и её политика требует весьма филигранной работы – соблюдая меру, одновременно укреплять позиции Германии, а также институты ЕС. По сути, задача реформирования ЕС возложена на Германию – у этого процесса должен быть лидер, а брюссельская бюрократия уже достигла своего преобразовательского потолка. По словам канцлера Меркель, «в Европе сложилась ситуация, когда все говорят, что мы можем развивать всё что угодно, но мы не можем менять договоры (Европейского союза). Я не думаю, что мы можем таким образом построить реально функционирующую Европу».

Здесь очень интересная цитата. Киссинджер тут, конечно, лукавит. Штаты после второй мировой войны, принеся некоторые жертвы, получили самые большие дивиденды. Они смогли сделать по-настоящему управляемую Германию. Там есть куча секретных соглашений, куча рычагов, включая силовые и т. д. Вплоть до того, что (по данным людей, которым мы доверяем), существует документ о праве вето США на решения канцлера, поэтому Штаты во всём поддерживают Германию, в то же время не давая ей выйти за рамки этого коридора, и через Германию вертят всей Европой. Поэтому для Штатов Германия очень важный элемент. И поэтому же они изо всех сил будут эту Германию поддерживать. Второй приводной ремень от США к ЕС очевиден – через англосаксонскую солидарность, то есть через Англию.

Германия является инициатором жёстких санкций в отношении России, введенных в 2014 году, и одновременно фактическим творцом конфронтации, которая послужила им причиной. К началу 2015 года ситуация обозначилась таким образом, что устремления Германии к востоку от Европы начали вступать в противоречие с её амбициями в ЕС. Политика Берлина может породить реакцию отторжения, вплоть до того, что в перспективе возможно разрушение глубоко укорененного в новейшей европейской традиции франко-германского альянса.

Усиление Германии в европейской политике сопровождается подчёркнутой скромностью заявлений и готовностью соблюдать интересы соседей.

Отношения ЕС и США имеют симбиотический характер. Сложно сказать опредёленно, какая из сторон от них больше выигрывает, особенно сейчас, когда на фоне спада гегемонии Вашингтон стремится упрочить все имеющие союзы. С другой стороны, для ведущих европейских стран с потенциалом глобального участия в мировой политике американская политика служит своего рода проводником. В случае Германии отношениям не повредили даже тяжёлые скандалы, связанные с отказом США вернуть Германии 300 тонн принадлежащего ей золота, а также с прослушиванием телефонов немецких политиков, в том числе и федерального канцлера. Однако скандалы серьезно повлияли на общественное мнение – согласно опросу общественного мнения, проведенному еженедельником Der Spiegel 6 июля 2014 года, 57 % немецких респондентов высказались за большую самостоятельность Германии от США в вопросах внешней и оборонной политики, а 69 % опрошенных заявили о том, что их доверие к альянсу с США отныне подорвано.

Никогда прежде в своей истории Россия не имела дела с единой Европой, но даже кратковременное квазиединство европейцев становилось тяжёлым испытанием для «русского мира» во времена Наполеона и Гитлера. Европейская интеграция и дальнейшее объединение евроатлантического мира безусловно являются для России экзистенциальным вызовом и потенциальной угрозой безопасности.

В заключение. Итак, книга «Россия и мир в 2020 году. Контуры тревожного будущего» вышла и нашумела. Считаем необходимым высказаться по ряду позиций.

Например, Медведев, будучи президентом, сказал, что Каддафи утратил свою легитимность. После этих слов он для нас, авторов, сам утратил свою легитимность, потому что открыл врата ада для всего мира. Кстати, до этого он потерял наше доверие, потому что объявил, что потерял доверие к Лужкову. Воистину: скажи, к кому ты потерял доверие, и я скажу, кто ты. Медведева мы вообще определяем как неслучайного-случайного политика. В этом можно найти много смыслов – и нелестных не столько для самого Медведева, сколько, увы, для всего нынешнего российского политического механизма.

Нельзя недооценивать мощь США. С другой стороны, попытка с нашей экономикой брать на себя какое-либо излишнее бремя – перехватывать глобальные проблемы у США – заведомо неподъёмна. Надо дать возможность им самим захлебнуться, завязнуть. А мы и даже китайцы во многим пытаемся делать то, что делают США. США сначала заняли позиции, которые мы никогда не займём, в ходе Второй Мировой войны и многих последующих процессов. И даже с такой экономикой, с такими масштабами, с таким контролем над всеми финансами и т. д. обнаружили: им подвластно далеко не всё. У нас же ресурсы и подавно неадекватные таким задачам.

Сталин мыслил гораздо менее линейно – и оценивал обстановку куда трезвее всех нынешних политиков. Например, была попытка остаться в Северном Иране, пользуясь тем, что туда в начале войны по договору с Ираном вошли наши войска. Но он понял: это приведёт к прямой конфронтации с США. Поэтому он отжимал у США максимум того, что мог отжать: прибалтийские республики, Калининград. Пользуясь тем, что наш союзнический долг был американцам жизненно необходим – вернул утраченные Российской империей территории Южного Сахалина и Курильской гряды…

Более того, не все проблемы нужно решать. США давно могли расправиться с Северной Кореей, но крайне заинтересованы в её существовании. Это позволяет, пользуясь тем, что оттуда звучит агрессивная риторика, подтягивать в регион авианосцы, новые ракеты и т. д. США влезли в Афганистан прежде всего, чтобы приблизиться со стороны Тибета к Китаю и заодно с востока к Ирану. КНДР даёт им повод, чтобы с этой стороны держать ударную группировку в опасной близости к Китаю. Оттуда даже Пекинский округ недалёк.

Поэтому, к сожалению, мы должны высказать мысль: наша отечественная экономика – экономика шагреневой кожи. Мы пыжимся, загадываем какие-то желания – получить Олимпиаду или чемпионат мира. Но при исполнении каждого желания шагреневая кожа уменьшается. Каковы последствия – понятно даже тем, кто не читал Бальзака.

Об альтернативных историях

Среди профессиональных историков очень популярна фраза «история не знает сослагательного наклонения». Иными словами, с их точки зрения бессмысленно спрашивать «что было бы, если бы…»

Их понять можно. Профессиональному историку важнее всего выяснить, как обстояли дела в реальности. А выяснить это далеко не всегда бывает просто.

Юристы часто говорят: «врёт как очевидец». Историки, разбирая мемуары, то есть свидетельства всё тех же очевидцев, повторяют эту фразу ничуть не реже. В мемуарах человек чаще всего старается не столько рассказать, как обстояли дела, сколько показать, как он сам был хорош в этих делах.

Впрочем, не всегда ограничиваются собою. Скажем, внимательное сличение мемуаров Жукова с его же приказами военной поры и с теми событиями, на основе которых строились приказы, доказывает: в мемуарах маршал изрядно выгораживал подчинённых – даже тех, кого непосредственно по ходу событий нещадно ругал, причём ругал за дело. В итоге сам маршал в своих мемуарах выглядит значительно хуже, чем был на самом деле, а его подчинённые значительно лучше. Бывает, как видите, и такое.

Но чаще всего мемуаристы всё-таки изрядно себе льстят. Поэтому куда лучше в деле установления истины опираться на документы. Но и в них зачастую положение тоже изрядно приукрашено. А документы внутренней отчётности – предназначенные не столько для публикации, сколько для управления делом – чаще прибедняются по известной поговорке: идёшь к начальству за верблюдом – проси трёхгорбого (по меньшей мере один горб урежут).

Ещё надёжнее документов материальные свидетельства. Так, до наших дней сохранились только танки Т-34 позднего исполнения, с 85-мм пушкой и доведенной до ума конструкцией. И только парочка чудом сохранившихся где-то на задворках танков первого поколения, с пушкой калибра три дюйма, то есть 76.2 миллиметра, дала наглядное – а не только вычисленное по документам – представление, насколько всё-таки эти танки были в 1941-м году далеки от совершенства и насколько на них было сложнее воевать, чем в 1943-м.

Словом, работа историка тяжела, запутанна. И надо отдать должное тем историкам, которые ухитряются в этих условиях полной неразберихи всё-таки выяснить, как обстояли те или иные дела.

Но история – не только наука. Это ещё и способ учёбы для всех нас. Хотя и говорят, что история учит только тому, что история ничему не учит. Но тем не менее, зная, как поступали наши предки в тех или иных сложных обстоятельствах, мы обретаем более надёжное основание для выстраивания планов наших собственных действий в обстоятельствах пусть иных, но не менее сложных – а в каких-то деталях, бывает, даже и сходных с прошлыми.

Вот тут сослагательное наклонение выходит на первый план. Чтобы понять мотивы действий исторических личностей, волей-неволей приходится смотреть: а что было бы, если бы та или иная личность поступила иначе? И какие у неё были возможности поступить иначе?

До недавнего времени считалось, что наши войска не были отмобилизованы к началу войны только по преступной халатности руководства. Но лишь сейчас начинает проясняться, что мобилизация, начатая официально, могла в стратегическом плане лишь ухудшить положение страны – даже при том, что тактически могла принести некоторый выигрыш. Эти исследования ещё далеки от завершения: в дальнейшем несомненно выяснится ещё много важного о причинах страшных для нас событий той эпохи. Но это лишь пример того, почему всё-таки сослагательное наклонение в истории бывает иной раз даже важнее изъявительного.

Существует даже целый жанр, находящийся на стыке науки и искусства – так называемая альтернативная история. Этому жанру отдавали должное и выдающиеся историки вроде Тойнби, и многие блестящие писатели – их перечисление отняло бы куда больше места, нежели весь текст этого раздела.

Альтернативисты очень внимательно изучают: в какие моменты действительно можно было поменять ход истории, каким образом поменять. Например, что было бы, если бы в сорок первом всё-таки отдали то самое приказание о всеобщей мобилизации; если бы Александр Македонский не умер в Вавилоне от последствий то ли лихорадки, то ли банальной пьянки; если бы после разгрома Северного общества на Сенатской площади 1825.12.25 Южное общество победило в одном из сражений конца 1825-го года.

Уже добрый десяток лет основная часть отечественных альтернативщиков внимательно изучает так называемый мир царя Михаила. Судя по всему, если бы Николай II передал власть брату не в 1917-м, когда император уже сделал практически всё плохое, что было в его силах, а хотя бы в 1905-м, а ещё лучше в 1900-м, события развернулись бы намного лучше и для России, и в конечном счёте для всего мира – даже для стран, противостоявших нашей.

История – не догма. Её творит каждый из нас каждым своим шагом. И именно поэтому надо каждый раз задумываться: а что будет, если я поступлю иначе.

Миф о всемогуществе обороны

Популярность бывшего танкиста и капитана военной разведки Владимира Богдановича Резуна (ныне пишущего фантастику в жанре альтернативной истории под псевдонимом «Виктор Суворов») опирается на простую мысль: готовился бы СССР в 1941-м к обороне – Германия его бы не одолела.

В самом деле, для успеха наступления нужно хотя бы втрое больше сил, чем у обороняющихся. Германские войска к началу войны были немногим более нашей группировки в западной части страны. Стало быть, встанем в глухую оборону – наступление захлебнётся.

Капитанов стратегии не учат. Правило тройного превосходства относится только к тактике. Наступающий, располагая инициативой, может выбрать для удара узкий участок и сосредоточить там хоть троекратный, хоть десятикратный (как и вышло у немцев в первые дни войны) перевес. А потом – прорвав линию обороны – гулять по незащищённым тылам и громить всё, без чего армия, оставшаяся во фронтовой полосе, превращается в безоружную толпу.

Поэтому даже в первые – самые кошмарные – дни и месяцы войны советское командование бросало войска именно в наступления. Найти у атакующей лавины слабые места, заставить противника останавливаться, чтобы их прикрыть – единственный шанс обороняющегося.

Где командир прикажет – стоять надо насмерть. Но как раз ради того, чтобы в других местах могли наступать, не опасаясь за тыл.

Да и без этих рассуждений ясно: одной обороной войну не выиграть. Как говорят в спорте, победа – у чужих ворот.

Отчего же весь бывший СССР доселе зачитывается многотомным Резуном? Отчего ему так легко верят?

Прежде всего срабатывает экстраполяция героического ореола крупнейших советских оборонительных операций – Сталинградской и Курской. На Волге наши месяцами защищали город, разбитый в мелкий щебень, приковали к нему пару десятков дивизий врага и в конце концов дали другим армиям возможность окружить и разгромить немцев. На Курской дуге, где неизбежность германского удара была очевидна, выстроили укреплённую полосу глубиной несколько десятков километров – и немцы потеряли на ней едва ли не всё накопленное для прорыва.

Правда, и в этих операциях решающую роль сыграла атака. Паулюс не мог уйти из Сталинграда и перерезать Волгу в другом месте, потому что к северу от города на него непрерывно наседала та часть наших войск, что была направлена в город, но из-за транспортных сложностей не могла быть доставлена непосредственно к его камням. На южном фасе Курской дуги немцы за неделю прогрызли всю полосу обороны, но отошли, потому что на севере наши начали контрнаступление во фланг нападавшим.

Эти подробности прошли мимо массового сознания. Послевоенная советская пропаганда воспевала стойкость и упорство обороняющихся – но не уделяла должного внимания отваге и изобретательности атакующих. Убеждая себя и весь мир в своём миролюбии, руководители страны вольно или невольно воспитали целые поколения граждан, пребывающих в полной уверенности: абсолютная пассивность – идеальная стратегия.

До войны наша доктрина была осмысленнее. Призыв «бить врага малой кровью на его территории» выполним, к сожалению, далеко не всегда. Но по крайней мере ориентирует на самостоятельную активность, а не отдаёт всю инициативу потенциальным (а тем более реальным) противникам.

Чисто военные причины такого изменения очевидны. Более сорока лет ожидалось: главным нашим противником будут Соединённые Штаты Америки, а главным оружием в предстоящей войне – ядерное. В таких условиях главная гарантия мира – возможность полного взаимного уничтожения. И приходится выпячивать оборону как символ этого гарантированного уничтожения.

Но была и психологическая причина, по которой народ так легко воспринял идею пассивной обороны как главного средства победы.

В тысяча девятьсот сорок первом поэт Алексей Александрович Сурков и композитор Борис Андреевич Мокроусов написали марш защитников Москвы с припевом:

Мы не дрогнем в бою за столицу свою,

Нам родная Москва дорога.

Нерушимой стеной, обороной стальной

Остановим, отбросим врага.

Это логично. Враг подошёл к столице буквально на пушечный выстрел. Её захват означал паралич управления, связи, железных дорог всей страны, выводил из строя многие ключевые звенья оборонной промышленности… Независимо от манёвра войск вокруг города надо было не допустить врага непосредственно в Москву. Здесь жёсткая оборона оказалась жизненно необходима.

В ночь на 6-е декабря наши войска перешли в общее контрнаступление. Враг был – в соответствии с припевом песни – не только остановлен, но и отброшен. Возникли новые задачи. Но не было времени писать – а тем более разучивать – новую песню. Сурков изменил последнюю строку припева. Вместо «остановим, отбросим» стали петь «разгромим, уничтожим врага».

Так в массовое сознание впервые проникла мысль: противника можно истребить одной обороной, без наступления.

Понятно, одной песней дело не ограничилось. На удобрённую ею почву легло множество ядовитых семян. Скажем, неумелая пропаганда только оборонительной стороны сталинградского и курского сражений. Или обычное во все времена послевоенное стремление политического руководства лишить войска инициативы, чтобы избежать угрозы их вмешательства во внутренние дела.

Но отправной точкой общего заблуждения стало стремление пропагандистов быстро и без усилий решить свою задачу – а не задачу всей страны.

Заблуждения или подтасовки?

Исходя из верных предпосылок и пользуясь только верными рассуждениями, невозможно получить ложный вывод. Поэтому в любой ревизионистике, пассионарщине и прочем хроноложестве неизбежны фактические и/или логические ошибки. Но книга доктора философских наук Андрея Михайловича Буровского «Великая Гражданская война тысяча девятьсот тридцать девятого – сорок пятого» – очередной рекорд их концентрации на единицу печатного текста.

Ещё Первую Мировую войну породили острые противоречия не столько между разными государствами, сколько внутри почти каждого из них. За межвоенный период внутренние напряжения не исчезли, а на некоторых направлениях даже обострились. В ходе Второй Мировой конфликты в каждой державе продолжились, зачастую переходя в партизанские действия – например, некоторых индийских движений против британцев, или даже военное противоборство – скажем, между различными конфессиональными и политическими группировками внутри сербского народа.

Ограничься модный историк изучением соответствующих событий, – новый труд мог бы стать интересен всем, кому небезразлична одна из самых бурных эпох мировой истории. Увы, по ходу работы Буровский заразился злокачественным резунизмом головного мозга.

Бывший неудачливый советский военный разведчик, а ныне британский публицист Владимир Богданович Резун уже два десятилетия пропагандирует под псевдонимом Виктор Суворов басню, сочинённую Гёббельсом. Мол, Сталин готовил внезапное нападение на Германию. Гитлер в последний момент нанёс превентивный удар по Рабоче-крестьянской Красной Армии, уже изготовившейся к наступлению, а потому неспособной к обороне.

Версия Гёббельса опровергнута уже при его жизни. Затем её несостоятельность признал Нюрнбергский процесс, где басню о превентивности немецкого нападения на СССР отстаивали лучшие адвокаты Европы того времени. Нелепость чисто военных аспектов творчества Резуна подробно показал уже в наши дни Алексей Валерьевич Исаев. Наконец, Владимир Валентинович Веселов в книге «Новый антиСуворов» доказал: из текста сочинений Резуна следуют выводы, прямо противоположные его же собственным заявлениям (из противоречивых посылок вообще выводятся любые желаемые заключения).

Тем не менее Буровский пришёл от книг Резуна в столь полный восторг, что дважды дословно повторил абзац об очевидности одного из главных его тезисов: СССР изначально был столь агрессивен, что просто обязан был напасть на Германию. Между тем уже к середине 1930-х годов СССР и официально, и фактически перешёл к построению социализма в одной стране, а поборники мировой революции были радикально устранены с ключевых партийных и государственных постов.

Положив в основу значительной части книги заведомо ложные измышления, Буровский оказался вынужден жертвовать и полнотой исследования фактов, и даже точностью их изложения. Перечисление всех натяжек и подтасовок свелось бы к пересказу слишком большой – и, увы, не слишком достоверной – части почти пятисотстраничного издания. Ограничимся немногими примерами.

Буровский повторяет за Резуном: Германия не ударила по СССР внезапно, а предварительно – хотя и всего за полчаса до нападения – официально объявила войну. Он утверждает ложность слов Молотова, что германский посол передал ему ноту только в полшестого утра (первые немецкие бомбы и снаряды упали на советскую территорию в четыре часа) – ведь в немецких отчётах приводится время полчетвёртого. Но по берлинскому времени! А оно отстаёт от московского на два часа. В немецких же документах и время нападения соответствующее – два часа.

Пожертвовав достоверностью в начальном разделе книги, нет смысла блюсти истинность остального текста.

По Буровскому, советские генералы не обладали смелостью Гудериана, погибшего в заговоре против Гитлера. Но Гудериан прославлен не столько военными победами, сколько эффектными мемуарами, написанными уже после войны! А за участие в заговоре казнён не он, а не менее талантливый немецкий танковый генерал Гёпнер.

Буровский заявляет: в межвоенный период поляки в противовес немецкому порту Данцигу начали строить свой Гданьск. Но Гданьск – польское название самого Данцига, а польский порт тех времён по соседству с Гданьском называется Гдыня.

Подтасовки и ошибки начисто обесценили основную – вроде бы надёжную – часть материала книги. Умберто Никола Томмазо Джованни Мария Витторио-Эммануэлевич ди Савойя (1904.09.15–1983.03.18) – последний король 1946.05.09–1946.06.12) Италии – назван Уберто, а кинорежиссёр Ефим Львович Дзиган (1898.12.18–1981.12.31) зовётся Дзигнан – значит, все приведённые в книге имена нужно проверять. Сказано: «В СССР накануне войны было построено почти пятьдесят тысяч танков» (реально – куда меньше 30 тысяч) – где гарантия достоверности прочих чисел?

Использовать труд Буровского для изучения эпохи невозможно. Пристрастие к заведомо ложной концепции выбросило автора из числа учёных.

Историк Андрей Михайлович Буровский покончил с собой. Человеку же Андрею Михайловичу Буровскому мы искренне желаем пожить подольше, дабы сполна насладиться добровольно взваленным на себя позором.

Мир самосогласован

Один из любимейших приёмов карикатуристов – дорисовка шедевров. Усатая леонардовская Мона Лиза или посаженный на унитаз роденовский Мыслитель вызывает неизменный смех практически любой аудитории. Ведь все мы чётко знаем исходный вид этих творений художественного деятеля, а потому мгновенно замечаем искажение, внесённое нынешним мастером.

А представьте себе домалёвку детского рисунка с хаотическим нагромождением деталей! Скорее всего усилия карикатуриста – или другого ребёнка, пожелавшего дополнить творение собрата – останутся вовсе не замечены.

Гармонию легко разрушить, но очень трудно дополнить. Хаос же останется хаосом, что с ним ни вытворять. Этот принцип верен применительно не только к видимым изображениям, но и к мысленным.

В целостную картину мира трудно вписать новые данные, не согласующиеся с общей структурой. Если новое неоспоримо, приходится иной раз пересматривать всю структуру, создавая новый набор фундаментальных законов. Старые же законы вписываются в новую систему взглядов в качестве частных случаев.

Физика Аристотеля – проявление физики Ньютона поблизости от заметного центра тяготения и при сильном трении. Классическая электродинамика – проявление квантовой при достаточно больших расстояниях и зарядах, но при сравнительно малых скоростях.

Создать новые картины мира непросто. Их авторы – вроде того же Аристотеля или Бора – входят в историю. Научные революции происходят далеко не ежедневно и занимают многие годы, заполненные дружными усилиями научного сообщества, шлифующего предложенную гением картину и заполняющего неизбежно оставленные им бесчисленные пробелы. Пока целостная структура не выстроена, новые – не вписанные в неё – данные остаются предметом пристального внимания и серьёзного сомнения.

Сознание же, воспринимающее мир как набор разрозненных фактов, легко включает в этот набор любой новый факт – хоть истинный, хоть ложный. Такое сознание вовсе не располагает методами проверки истинности, зачастую не замечает даже бесспорные противоречия.

Если знаешь отличие тактики от стратегии, виден основной приём подтасовки, популярный у Владимира Богдановича Резуна – «Виктора Суворова» – и его (по счастью, немногочисленных) выучеников вроде Марка Семёновича Солонина. Они сравнивают советские силы с германскими по тактическому критерию – в зоне наступления нужно тройное превосходство над обороной – и умалчивают о стратегических факторах вроде подвижности войск, позволяющей быстро создать в выбранной точке хоть десятикратное превосходство. Тому же, кто слыхал о тактике со стратегией разве что из комментариев к шахматным партиям, рассуждения этих пропагандистов нашей немощи и низости представляются убедительными.

Целостная картина мира – едва ли не главное средство защиты от ошибок и целенаправленной недобросовестности. Человек, лишённый такой картины, уязвим на всех направлениях, где ему известны лишь разрозненные факты, не связанные сетью закономерностей, куда заблуждения и ложь не впишутся.

Рекламисты то и дело ссылаются на исследования неведомых учёных, якобы одобряющих очередную маркетологическую – то есть не отличающуюся от предшественников действительно серьёзными достоинствами – новинку. Далеко не каждый способен не то что произвести самостоятельные исследования такого рода, но хотя бы проверить, существует ли помянутая в рекламе организация – а если существует, что на самом деле говорит о модном товаре.

Сходные приёмы политических рекламистов (как их сейчас модно называть – пиарщиков) нам доводилось разоблачать по ходу множества предвыборных кампаний, где мы участвовали порознь или совместно. Мы сами не столь сведущи, чтобы видеть все случаи, когда политик опирается не на реальные закономерности общественной жизни в целом и экономики в частности, а на пробелы в знаниях избирателей. Но и виденного нами достаточно, чтобы считать расчёт на невежество едва ли не популярнейшим во всей нынешней политике – и общемировой, и – увы! – внутрироссийской.

В США традиция массовых избирательных кампаний едва ли не старейшая в мире. Не с этим ли связано пристрастие тамошней системы всеобщего образования к фактоцентризму, принципиальному отказу от строительства целостной картины мира?

Любая недобросовестность сама творит почву для своего грядущего наказания. Фактоцентрически воспитанный человек, не видящий закономерностей структуры мира, легко доступен усилиям любого бессовестного пропагандиста – но рано или поздно приходит новый пропагандист, ещё бессовестнее, и столь же легко перетягивает людей на свою сторону.

Так далеко пропагандисты заглядывают редко. Предел их горизонта – следующие выборы (или – в тех странах, где исход выборов предопределён – срок жизни действующего лидера).

Дальновидный же политик – как и коммерсант, желающий создать своему детищу долгосрочную репутацию – не может запутывать свою аудиторию. Зато если он предложит ей нечто соответствующее реальной картине мира и располагает достаточным временем, рано или поздно вся просвещённая публика окажется на его стороне. Значит, ему выгодно просвещение, строящее в массовом сознании такую картину.

Легко вести за собою слепцов. Но если вы уверены, что ваше дело правое – вам нужны люди, по меньшей мере, способные отличить правое от левого.

Под властью мифов

Есть и другие примеры фривольного истолкования событий исторического процесса. Так, в газете «КоммерсантЪ» опубликовано^[2] большое интервью виднейшего отечественного архивиста. К сожалению, сам Сергей Владимирович Мироненко – то ли в силу собственных политических убеждений, то ли просто ввиду невозможности знать всё и обо всём – высказал по ходу беседы немало утверждений, бывших плодами то ли добросовестного заблуждения, то ли сознательной фальсификации. Поэтому ниже в квадратных скобках приведены фрагменты достоверно установленной картины, расходящиеся с его словами.

«Разоблачение фальсификатора и изготовленной им фальшивки неизбежно»

Директор Государственного архива РФ Сергей Мироненко о пользе чтения исторических документов

У 70-летия Победы в Великой Отечественной войне своеобразный информационный фон, связанный с дискуссией о фальсификации истории. Директор Государственного архива РФ, доктор исторических наук СЕРГЕЙ МИРОНЕНКО убеждал корреспондента газеты «Ъ» ВИКТОРА ХАМРАЕВА не смешивать исторические события с сиюминутными политическими соображениями.

– Много ли в истории войны документальных пробелов, из-за которых и возникают разные трактовки одних и тех же событий?

– Пробелов достаточно, и немало остаётся ещё сокрытым как в Центральном архиве Министерства обороны, где хранится основная часть материалов по военным действиям времён Отечественной войны, так и в других архивах. Но за последние годы рассекречено огромное количество документов [в частности, рассекречены все документы архива министерства обороны и архивов отдельных структур этого министерства, относящиеся к периоду 1941.06.22–1945.09.05. – Авт.). Лично я сказал бы огромное спасибо руководству министерства за сайт «Мемориал», благодаря которому теперь стали общедоступными сведения о тех, кто погиб или пропал без вести. Знаю также, что работники архива МО в последние годы делают колоссально много, чтобы узнать, что произошло с солдатами и офицерами, судьба которых до сих пор неизвестна. В картотеке неизвестных ещё недавно было 2 млн судеб.

– Это много?

– В армии США речь идёт о единицах. В армиях европейских стран – по несколько десятков солдат, чья судьба до сих пор неизвестна.

– Ведь и погибших у нас было намного больше, чем у американцев с европейцами?

– Потому что о людях тогда у нас не думали вообще [столь же распространённое, сколь и ошибочное, мнение: население СССР тогда было в несколько раз меньше населения противостоящих ему государств вместе взятых; если бы мы не думали о людях, то наш мобилизационный потенциал исчерпался бы уже в первый год войны; другое дело, что наши войска, в отличие от западных, в окружении сражались до конца и зачастую погибали вместе со всеми архивами частей и соединений, так что далеко не всегда возможно восстановить происшедшее с ними. – Авт.). Мы пытаемся сейчас помочь родственникам многих из тех неизвестных, но, к сожалению, не всегда удаётся это сделать.

– Но ведь работают поисковые отряды?

– Поезжайте в Псковскую область, где болота. Я ездил. Поднимаешь мох, а там кости лежат тех солдат, которые погибли, защищая родину. Поисковые отряды – это капля в море. Силами МО или нашей службы такую работу тоже не сделать. Судьбы многих не удаётся установить, потому что это начальный период войны, когда погибшими в боях, в окружении, в плену оказывались сотни тысяч. Их поиск – общегосударственная задача, которая не ставилась, не ставится, и не знаю, когда будет поставлена.

– Отчего же начало войны оказалось всё-таки внезапным [не оказалось: историки по косвенным признакам установили наличие по меньшей мере двух – 1941.06.12 и 1941.06.18 – директив Народного комиссариата обороны и Генерального штаба о скорейшем – за 2–3 дня – приведении войск в боевую готовность; причины ненадлежащего исполнения директив сейчас исследуются. – Авт.] для Советской армии?

– Министерство обороны рассекретило много документов предвоенного периода. Они, в частности, опровергают версию, по которой к нападению якобы готовился Советский Союз, а Гитлер 22 июня 1941 года лишь нанёс превентивный удар. Не было таких планов у советского руководства. Да и 200 германских дивизий расположились тогда у советской границы, очевидно, не из предупредительных целей. Нашей разведке о скоплении войск противника было известно. И о точной дате нападения – 22 июня – сообщали многие агенты: документы по этому поводу рассекречены [но рассекречены и документы о многих других предполагаемых датах: немцы в целях дезинформации распространили множество противоречивых версий, да и сам Гитлер несколько раз переносил планируемую дату начала операции. – Авт.). Сохранилось в архивах донесение Иосифу Сталину, которое направил ему нарком госбезопасности Всеволод Меркулов. Нарком назвал дату, сославшись на сообщение информатора – нашего агента в штабе люфтваффе. И Сталин собственноручно накладывает резолюцию: «Можете послать ваш источник к *** матери. Это не источник, а дезинформатор» [этот источник действительно вполне добросовестно передал доставшуюся ему порцию массированной дезинформации: он сообщил о двух направлениях предстоящего удара, тогда как из анализа уже сложившейся группировки войск однозначно следовали три направления, да и распределение сил между группами армий не соответствовало его донесению. – Авт.).

– Такими словами?

– Да. Документ рассекречен. Теперь будете считать меня национал-предателем, раз я сказал о Сталине что-то плохое?

– Почему Сталин не поверил своей разведке [трудно поверить взаимопротиворечивым сведениям. – Авт.]? Доверял пакту о ненападении?

– Он просто не мог себе представить, что Германия после поражения в Первой мировой снова решится воевать на два фронта [в тот момент второго фронта не было: Германия и Британия сражались лишь на морях, а сухопутные столкновения шли разве что в Северной Африке, причём против Британии воевали в основном итальянские войска при содействии ничтожно малой части вооружённых сил Германии. – Авт.). Так что война, думаю, была внезапной прежде всего для товарища Сталина. Лично для него она стала катастрофой [не стала: в первые же часы войны и сам Джугашвили, и всё государственное руководство работали чётко и грамотно, насколько это было вообще возможно на основе имеющихся к тому моменту разрозненных и противоречивых сведений. – Авт.). А когда 28 июня пал Минск, у Сталина наступила полная прострация [в баснях дедушки Никиты вообще рассказано, что в первые же часы войны кррррровавый тиррррран™ забился на свою дачу и неделю оттуда не высовывался; впоследствии, когда стали известны данные об активной работе Иосифа Виссарионовича Джугашвили и его сотрудниках в первую неделю войны, пришлось подкорректировать фантазию. – Авт.).

– А это откуда известно?

– Есть журнал посетителей кремлевского кабинета Сталина, где отмечено, что нет вождя в Кремле день, нет второй, то есть 28 июня [до 28-го включительно он был в своём кабинете ежедневно; только 29-го действительно был не в Кремле, а в Генеральном штабе; сохранились сведения о разносе, учинённом им начальнику генштаба Жукову за утрату связи с войсками и отсутствие цельной картины событий. – Авт.). Сталин, как это стало известно из воспоминаний Никиты Хрущёва, Анастаса Микояна [доверять Никите Сергеевичу и его верному подельнику Анастасу Ованесовичу можно с тем же основанием, что и братьям Гримм; достаточно заметить, что их утверждения в данном случае расходятся с опубликованным в 1990-м году журналом посещений кремлёвского кабинета Джугашвили. – Авт.), а также управляющего делами Совнаркома Чадаева (потом – Государственного комитета обороны), находился на «ближней даче», но связаться с ним было невозможно [он скорее всего не позволил тем, кто дежурил у телефона специальной связи, отвлекать его от текущей работы: за два дня на даче он разработал (и потом, по своему обычаю, попросил одного из коллег озвучить) систему централизации управления страной – Государственный комитет обороны – и набросал первый вариант речи, произнесённой 1941.07.03 и вошедшей в историю под названием «Братья и сестры» – именно «сЕстры», в церковнославянском произношении. – Авт.). Никто не мог понять, что происходит. И тогда ближайшие соратники – Клим Ворошилов, Маленков, Булганин – решаются на совершенно чрезвычайный шаг: ехать на «ближнюю дачу», чего категорически нельзя было делать без вызова «хозяина». Сталина они нашли бледного, подавленного и услышали от него замечательные слова: «Ленин оставил нам великую державу, а мы её просрали». Он думал, они приехали его арестовывать [если бы он действительно так думал, их бы на дачу просто не пропустили: там была мощная многослойная охрана, подчинённая только действующим служебным инструкциям. – Авт.). Когда понял, что его зовут возглавить борьбу, приободрился. И на следующий день был создан Государственный комитет обороны.

– Как бы ни относиться к культу личности, но личность Сталина в тот момент, очевидно, укрепляла дух народный.

– Не стану спорить. Хотел бы только отметить, что люди у нас, к сожалению, не очень внимательно читают исторические документы. В знаменитом тосте «за русский народ», сказанном в 1945 году на приёме по случаю Победы, Иосиф Сталин отметит: «Какой-нибудь другой народ мог сказать: вы не оправдали наших надежд, мы поставим другое правительство, но русский народ на это не пошёл». Это были отголоски того кризиса, который он пережил в июне 1941-го [кризис тогда пережил не он один, а вся страна. – Авт.). А дух народа и армии, думаю, более всего укрепило то, что отстояли Москву.

– А как же 16 октября 1941 года?

– В тот день действительно паника была чудовищной. Сняли все заградительные отряды, и москвичи уходили из города пешком. По улицам летал пепел: жгли секретные документы, ведомственные архивы. В Наркомате просвещения сожгли в спешке даже архив Надежды Крупской. На Казанском вокзале стоял поезд под парами для эвакуации правительства в Самару (тогда Куйбышев). Но Сталин остался в Москве и вёл себя мужественно. Теперь будете считать меня сталинистом, раз я сказал о Сталине что-то хорошее?

– Значит, с предвоенным временем полная ясность [из всего сказанного ранее такой вывод не следует никоим образом. – Авт.]?

– Честно говоря, споры историков будут всегда. Но проблемы – те же разговоры о фальсификациях – начинаются, когда спор выходит за рамки профессионального круга. И тогда историческое событие трактуется зачастую из сиюминутных соображений политической целесообразности. К примеру, Пакт Молотова – Риббентропа – что это такое?

– Советско-германский договор о ненападении, который позволил СССР оттянуть начало войны, чтобы провести перевооружение армии.

– Таким он в обществе и воспринимался, когда подписывался в августе 1939 года. А позже, во времена перестройки, общество узнало, что вместе с пактом был подписан протокол о фактическом разделе территории Польши между Германией и Советским Союзом [сама практика секретных протоколов была тогда общепринятой в мировой дипломатии, но как раз содержание этого договора неведомо: его оригинал доселе не найден, а опубликованные в США весной 1946-го фотокопии с фотокопий, судя по фактическим и географическим ошибкам, выявленным Алексеем Анатольевичем Кунгуровым (это весьма спорный автор, но данные утверждения его легко проверяются и после проверки выглядят достоверно), сочинены именно в США весной 1946-го. – Авт.). СССР присоединил также три прибалтийские республики, другие территории [он действовал в строгом соответствии с неоднократно – и в полном соответствии с тогдашней мировой практикой – выявленной волей самих жителей этих территорий. – Авт.).

– Такие были времена. Чехословакию тоже разделили без её ведома [в смысле – согласия. – Авт.] Мюнхенскими соглашениями в 1938 году.

– И что? Если «все замазаны», значит, все правы? Это не снимает вопроса, был ли тот пакт ошибкой или нет.

– По одной из версий – пакт безупречный. Если бы СССР в 1940 году не продвинулся на территорию Польши и Прибалтики, то, не исключено, Москву бомбили бы в первые же дни войны.

– Авторы этой версии упускают из виду, что, подписав договор с Германией, мы получили общую с ней границу, которой не имели до 1939 года. Латвия, Литва, Эстония, Польша – они были для нас фактически буферными государствами. Какими бы слабыми ни были у них армии, но они в случае агрессии обеспечили бы нам неделю, а то и две, и не было бы этого «внезапного нападения» [Польша почти до самой войны пыталась договориться с Германией о совместной войне против СССР, и соглашение не состоялось только вследствие неумеренности польского аппетита; прибалтийские республики, созданные немецкими оккупационными войсками в 1918-м, также до самой войны вели переговоры с немцами о разных формах совместных антисоветских действий. – Авт.). Советско-германский пакт 1939 года – ошибочный, как и вся политика умиротворения агрессора, которой следовали в 1938 году и Эдуар Даладье (премьер-министр Франции. – «Ъ»), и Невилл Чемберлен (премьер-министр Великобритании. – «Ъ»).

– Советский Союз умиротворял Гитлера?

– А как же? Германия создавала «армию вторжения»: под штыки поставили несколько миллионов немцев. Армию надо кормить. Вот и поставлял Советский Союз в Германию зерно, мясо, молоко и прочую сельхозпродукцию [а ещё её поставляли Болгария, Румыния, Словакия. – Авт.). Поставляли нефть, благодаря чему Германия обеспечивала горючим танки [вся немецкая наземная техника и почти вся авиация – кроме высотных истребителей противовоздушной обороны – потребляла синтетический бензин, произведенный немцами на немецких заводах из немецкого угля; нефть использовали только для флота и высотной авиации; из Румынии и – через Испанию – Соединённых Штатов Америки Германия получала в несколько раз больше нефти, чем из СССР; даже полное прекращение советских поставок после начала войны никоим образом не помешало немецким боевым действиям. – Авт.). До 22 июня включительно из СССР шли эшелоны с редкоземельными элементами [с рудами, содержащими редкоземельные элементы; сами эти элементы потребляются в таких количествах, что и за год во всём мире эшелона не наберётся. – Авт.). Всё это вело к эскалации войны. Пакт Молотова – Риббентропа – это стратегическая ошибка, если не сказать преступление советского руководства и лично товарища Сталина [не говоря уж обо всём вышеизложенном, в уплату за поставленные немцам ресурсы мы получили многие тысячи совершеннейших по тому времени станков, производивших в ходе войны немалую долю советской боевой техники (в частности, погон башни Т-34 обрабатывался на немецком расточном станке – наше оборудование не позволяло добиться диаметра 1420 мм, необходимого для размещения длинноствольной 76.2 мм пушки с высокой скоростью снаряда и соответственно большой длиной отката), и образцы новейшей немецкой боевой техники, использованные для совершенствования новых отечественных разработок. – Авт.).

– Прямо-таки преступление?

– Выполняя договор, СССР укреплял армию своего врага. Создав армию, Германия стала захватывать страны Европы, наращивая свою мощь, в том числе новыми военными заводами [крупнейшее пополнение военными заводами Германия получила после захвата Чехии ещё до начала Второй Мировой войны, с британского и французского согласия, и всю войну чешская – третья в Европе после французской и германской – военная промышленность работала на Германию. – Авт.). И самое главное: немцы к 22 июня 1941 года обрели боевой опыт. Красная армия училась воевать по ходу войны и окончательно освоилась лишь к концу 1942-го – началу 1943-го года [были у нас и две армейских операции против японских интервентов на Дальнем Востоке и в Монголии, и война с Финляндией, где мы тоже обрели немалый опыт. – Авт.). Добавьте сюда, что в годы большого террора были перебиты чуть ли не все высшие военные кадры, имевшие опыт командования крупными соединениями [в ходе Гражданской войны, совершенно не похожей на Великую Отечественную; уже манёвры 1935-го года, не говоря уж о столкновениях с Японией в 1938-м и 1939-м, доказали неспособность этих командиров действовать в новых условиях. – Авт.). И вам будет понятно, почему к сентябрю 1941 года количество наших солдат, оказавшихся в немецком плену, сравнялось со всей довоенной регулярной армией [смотря какого времени: в 1937-м под ружьём было всего около миллиона человек; в данном случае речь идёт о 2.5–3 миллионах. – Авт.). Ещё первые месяцы войны были страшны тем, что Советская Армия не отступала. Отступление – это манёвр, без которого войны не бывает. Но наши войска бежали. Не все, конечно, – были те, кто сражался до последнего. И их было немало. Но темпы наступления немецких войск были ошеломляющими [всего в пару раз медленнее, чем во Франции, чья армия до того считалась лучшей в мире. – Авт.).

– Выходит, приказ Сталина «ни шагу назад» и заградотряды были необходимы [это уже июль 1942-го: в 1941-м немецкое наступление остановили, просто уничтожив или выведя из строя по меньшей мере 3/4 вторгшихся войск, но в 1942-м Германия мобилизовала куда больше сил, чем было у неё к началу вторжения. – Авт.]?

– Очень сложный вопрос, на который я лично для себя ответить не могу. Конечно, нет ничего хорошего в том, чтобы выставлять перед отступающими войсками пулемётные расчеты, которые расстреливали своих же [в этом действительно нет ничего хорошего – поэтому в Великой Отечественной войне так поступали не мы, а только немцы, и то очень редко: чаще всего огонь по отступающим открывали потому, что принимали их за наступающего противника. – Авт.). А как остановить фронт, если он бежит в панике? В первые месяцы войны, судя по открытым данным МО, армия в бегстве бросила несколько миллионов винтовок, которые нужно было потом восполнить [эти винтовки – и много другого снаряжения – потеряны на армейских складах, где лежали на случай мобилизации в обычном порядке. – Авт.). Но мы не жили в то время. Я не могу взять на себя роль внешнего беспристрастного судьи.

– «Солдат не жалеть, бабы ещё нарожают»?

– Эту фразу приписывают Георгию Жукову. На самом деле сказана она была в другой ситуации и другим военачальником – Климом Ворошиловым [её сказал Борис Петрович Шереметев, надеясь утешить Петра Алексеевича Романова после поражения под Нарвой; царь в ответ от души двинул будущего фельдмаршала в морду, ибо русскому негоже не только говорить такое, но даже думать; потом эти слова приписывали многим военачальникам. – Авт.). А под Москвой свою роль, бесспорно, сыграли и Жуков, и сибирские дивизии, и мороз [вряд ли в советских окопах было теплее, чем в германских; а вот слабость германской экономики, не способной быстро обеспечить войска тёплой одеждой, а технику зимней смазкой, и непредусмотрительность генералов, не заказавших всё это заранее в надежде справиться с вооружёнными силами СССР за пару летних месяцев, действительно повлияла на боеспособность. – Авт.). Но думаю, что только этим дело не объяснить, если не прибавить к ним стойкость и самоотверженность каждого солдата и народного ополченца – то, что мы с вами называем героизмом. Но даже это понятие – «героизм», по-моему, не может сполна объяснить природу той стойкости и самопожертвования.

– «Велика Россия, а отступать некуда – позади Москва»?

– Не было сказано никем таких слов [сказано – по меньшей мере автором обсуждаемого ниже очерка – и опубликовано. – Авт.).

– Может, и политрука Клочкова не было?

– Политрук Василий Клочков погиб 16 ноября 1941 года. Похоронен в братской могиле на окраине подмосковного села Нелидово. Слова, которые сегодня известны всей стране, приписали политруку сотрудники газеты «Красная Звезда», в которой и был опубликован 22 января 1942 года очерк «О 28 павших героях». «Подвиг 28 гвардейцев-панфиловцев, освещённый в печати, является вымыслом корреспондента Коротеева, редактора «Красной Звезды» Ортенберга и в особенности литературного секретаря газеты Кривицкого. Этот вымысел был повторён в произведениях писателей Н. Тихонова, В. Ставского, А. Бека, Н. Кузнецова, В. Липко, Светлова и других и широко популяризировался среди населения Советского Союза». Это я цитирую справку-доклад, которая была подготовлена по материалам расследования и подписана 10 мая 1948 года главным военным прокурором Вооружённых сил СССР Николаем Афанасьевым [сама справка, похоже, была частью многоходовой разборки нескольких кланов военных и околовоенных деятелей; Александр Альфредович Бек в книге «Волоколамское шоссе» описал реальные боевые действия дивизии Панфилова, хотя его внимание оказалось привлечено именно к этой дивизии действительно очерками в «Красной звезде». – Авт.).

– Почему потребовалось расследование?

– Потому что уже с 1942 года среди живых стали появляться бойцы из тех самых 28 панфиловцев, которые значились в списке похороненных. И когда появился седьмой «воскресший», то началась проверка. Материалы расследования были переданы Андрею Жданову, секретарю ЦК ВКП(б) по идеологии, и несколько десятилетий никто не знал об их существовании.

– Наверное, ничего страшного, если этого «никто не знал». Я с детства считал их героями, и мне не хочется думать по-другому.

– Мне неважно, как и чего вам хочется. Есть исторические факты, есть документы, которые их подтверждают. А всем остальным пусть занимаются психологи.

– Подвиг воинов остаётся подвигом, даже если журналисты приукрасили его или что-то додумали за героев.

– Не «додумали», а выдумали. И если в этом нет «ничего страшного», кого тогда считать «фальсификаторами истории»: военных журналистов или военных прокуроров? Бой с немецкими танками в том районе был, как это следует из материалов расследования. Только дрался с танками весь полк [весь полк при всём желании не мог драться с танками в одном месте: слишком широка была тогда полоса его обороны. – Авт.), погибло более 100 человек. Но героями стали «28 панфиловцев», о героизме которых полковые командиры узнали из газетного очерка. Беда советского строя в том и заключалась, что придуманные герои были намного важнее реальных. Напомню, что именно Сталин в 1947 году отменил празднование Дня Победы 9 мая [день остался в праздничном календаре, но перестал быть выходным: в годы послевоенного восстановления разрушенного войной хозяйства лишний рабочий день был важнее торжественных парадов. – Авт.). Фальсификация, как и любая ложь, вредна как для власти, так и для общества. Рано или поздно, но правда всегда выходит наружу. Фальсификация, а лучше сказать по-русски – ложь, выдумка, это подделка под видом правды, способна зародить сомнение относительно правдивых фактов массового героизма времен Великой Отечественной войны. Это как в суде. Если среди множества подлинных доказательств попадается откровенная фальшивка – всем недоверие.

– Несколько лет назад в Европе ставился вопрос о том, чтобы приравнять коммунистическую идеологию к нацистской. Сейчас это сделано на Украине. Российские коммунисты и патриоты видят в этом попытку пересмотреть итоги Второй Мировой, фальсифицировать нюрнбергский приговор.

– Ну зачем нам с вами вторгаться в игры политиков?

– Вопрос, вообще-то, стоял остро. Президенту пришлось даже создать специальную комиссию в 2009 году.

– И где теперь та комиссия, чем занята? Если кто и помнит о ней, то исключительно благодаря названию – «по противодействию попыткам фальсификации истории в ущерб интересам РФ». Видимо, допускалось, что бывают фальсификации в пользу России [таких доселе не наблюдалось ни у серьёзных историков, ни у профессиональных публицистов: наша подлинная история, видная из новейших исследований, столь величественна, что никакие фантазии не могут её превзойти. – Авт.). Так что давайте вернёмся к профессиональному разговору.

– Вернёмся к советскому строю. Гитлеровцы захватывали территорию СССР, обещая советским людям освободить их от большевистского ига. Но народ сплотился вокруг большевиков.

– Антисоветские настроения были сильны: коллективизацию и 1937 год ещё никто не забыл [и впрямь не забыли: большинство крестьян только после коллективизации обрели техническую возможность хозяйствовать эффективно и есть сытно, а 1937-й рядовые граждане восприняли как доказательство отсутствия в стране людей, не отвечающих за последствия своих действий. – Авт.). Потому Гитлер был уверен, что СССР не устоит. Но тот, кто приходит с миссией освободителя, ведёт себя совершенно иначе с людьми на оккупированных территориях. Немцы славян не считали за людей. И потому, обнаружив колхозный строй, не стали его отменять. Система оказалась удобной: позволяла отнимать у селян всё, что они вырастили, и отправлять в Германию [в советское время колхозы имели твёрдые плановые задания и полностью распоряжались всем произведенным сверх плана. – Авт.). А потом начали людей вывозить для принудительного труда. И получили немцы антифашистское подполье, как «Молодая гвардия» в Краснодоне, и партизанскую войну.

– Но возникла и Русская освободительная армия – две дивизии под командованием генерала Красной Армии Андрея Власова.

– РОА толком не повоевала по той же причине: славян, русских не считали за людей. Война уже шла к концу, когда Гиммлер предлагал Гитлеру бросить на Восточный фронт эти две дивизии. Гитлер отказался, потому что был уверен, что им доверять нельзя. Стенограмма той беседы сохранилась и скоро будет опубликована.

– Может, это естественное недоверие к предателю?

– С предательством не всё так просто, как вам кажется. К тому моменту, когда его 2-я ударная армия в апреле 1942 оказалась загнанной на болота у Лисьего Носа, Андрей Власов был лучшим комдивом Красной армии. Он был награждён орденом Ленина за оборону Москвы. Это факт [по сей день спорят, какая часть действий войск, вверенных Власову, планировалась им самим, а какими действиями руководил его начальник штаба в ходе достаточно серьёзной болезни самого командира. – Авт.).

– Он не выполнил своевременно приказ об отводе войск, и его армия оказалась в окружении.

– Войска с болот можно было вывести через небольшой перешеек. А от Власова требовали выводить в первую очередь технику. Требовал Клим Ворошилов, тогда и были им сказаны эти слова – «солдат бабы нарожают» [с учётом изобилия тех, кому эти слова в разное время приписывали, трудно безоговорочно считать данный эпизод достоверным. – Авт.). Генерал остался с солдатами в окружении, вскоре сдался в плен. А дальше произошло то, что произошло. И это тоже факт. История – безжалостная наука. Через несколько месяцев появится подготовленное по инициативе архивной службы трёхтомное издание «власовского процесса», где впервые будут опубликованы подлинные протоколы допросов самого Власова, других генералов РОА, которые оставались засекреченными много лет. Почитайте, если хотите понять, чем же был русский коллаборационизм в Великую Отечественную.

– Возможно, поэтому каждого пленного тогда считали предателем?

– Не каждого. Из тех военных, кого освободили из немецких лагерей, в ГУЛАГ отправили меньше 10 % [за различные формы сотрудничества с немцами, включая издевательства над другими пленными или выдачу немцам планов побега и/или восстания. – Авт.). Остальных проверили, вручили оружие и отправили на фронт. Отношение к плену как предательству закладывалось с первых дней войны под общую установку – «победа или смерть» [оно закреплено в советском Воинском уставе, предписывающем сражаться до последней возможности, предпочитая смерть в бою позорному плену. – Авт.). Окончательно укрепилось это отношение после того, как Сталин отказался поменять своего сына Якова, оказавшегося в немецком плену, на фельдмаршала Паулюса, взятого в плен в Сталинграде [этот эпизод многих сомневает: есть основания полагать, что Яков Иосифович Джугашвили погиб в бою, а немцы имитировали его плен, используя снятые с трупа документы и семейные фотографии – такая подделка могла обмануть посторонних, но не отца. – Авт.).

– Как понять, что весь тот период, который мы называем Великой Отечественной, остаётся для Запада неизвестной войной. В некоторых странах – к примеру, в США – считают победителями американцев.

– У историков вопроса о победителях не возникает. Для жителей США в истории Второй мировой важнее Пёрл-Харбор, война с Японией. А Вена сейчас готовится праздновать юбилей своего освобождения, и жители её будут чествовать нашего маршала Фёдора Толбухина. «Солдатское радио» во время Великой Отечественной сообщало, что лучше всего воевать под командованием маршала Толбухина – он солдат жалел [из всех советских маршалов наименьшие потери личного состава при прочих равных условиях – у Жукова; например, в двух совместных с Коневым операциях – Московской и Берлинской – потери у Конева были в расчёте на одного военнослужащего больше примерно на 1/10–1/8; другое дело, что именно по этой причине Жукову поручали сложнейшие задачи, так что действовать в равных с другими маршалами условиях ему доводилось очень редко. – Авт.). Маршал и Вену пожалел: взял город, не разрушая, за что ему австрийцы по сей день благодарны. Правда, о военных действиях на Восточном фронте мало что известно на Западе.

– Так возможна ли фальсификация истории?

– Настоящий историк всегда докопается до истины. Тем более в нашей бюрократической стране, где один документ зарегистрирован во множестве мест. К примеру, принято какое-либо решение неким органом власти, в связи с чем оформляется документ. Он обязательно подписывается конкретным должностным лицом, документу присваивается делопроизводственный номер, его заносят в реестр, где указаны его реквизиты.

– Разве нельзя сохранить реальный номер и подпись реального начальника, но заменить содержание документа [так поступили, например, с письмом Берия, входящим в состав знаменитой Особой папки по Катыни: три листа письма исполнены на одной пишущей машинке, четвёртый – не содержащий слов о казни пленных польских офицеров, зато с подписью народного комиссара внутренних дел – на другой – авт.]?

– Так ведь копии настоящего документа рассылаются в другие инстанции – органы власти (вышестоящие и нижестоящие), в смежные организации [копии вышеупомянутого письма Берия не найдены или по меньшей мере не опубликованы. – Авт.). Им перед отправкой присваивают исходящий номер в качестве корреспонденции [в письме Берия исходящий номер не соответствует указанной дате. – Авт.). А потом тот орган власти, который получит эту корреспонденцию, присвоит документу свой входящий номер, занесёт в свой реестр и т. д. Архивы и хранящиеся в них документы разоблачат любую фальшивку. В своё время сотрудники нашего архива легко разоблачили «документ» о том, что Сталин был агентом охранки. Мне самому как-то один пытливый деятель показывал копию (у фальсификаторов обычно только копии) протокола о сотрудничестве между НКВД и гестапо, который подписали Лаврентий Берия и Генрих Мюллер. И без архивов было ясно, что фальшивка. Фальсифицировать документ можно, но разоблачение фальсификатора и изготовленной им фальшивки неизбежно.

Заведомо ложные альтернативы

Кроме рассмотренных выше примеров сознательной или подсознательной мифологизации, альтернативная история существует также и в ранге узаконенного литературно-художественного метода – фантастики. Казалось бы, какой вред может принести отклонение от известного нам хода событий, происходящее в пространстве чисто литературных персонажей? Но и здесь, оказывается, далеко не все безобидно – фантазии тесно в рамках жанра, и она «просится» в научную методологию. И, естественно, находятся исследователи, готовые выписать ей пропуск.

Главная сложность альтернативистики – выбор события, действительно способного существенно повлиять на дальнейшее развитие истории.

Историк и философ истории Тойнби – фактически зачинатель преобразования альтернативистики из литературного развлечения в направление исторических исследований – начал с вопроса: что если бы Александр Македонский не умер в Вавилоне от лихорадки? Организм великого завоевателя был изрядно изношен пьянством и боевыми походами, но всё же ещё достаточно молод даже по тем временам, так что шансы выжить у него были. А уж после выздоровления он, скорее всего, продолжил бы поход на восток, прерванный на берегу Инда ропотом его воинов: опираясь на ресурсы уже покорённой части Азии, он мог сформировать армию покрепче и побольше той, что уже сокрушила великие по тому времени державы от Нила до Памира. По расчётам Тойнби, если бы Александр Великий прожил ещё пару десятилетий, ныне весь мир был бы одним государством.

В современной отечественной альтернативистике главное направление, понятно, предвоенное. Не только бесчисленные попаданцы в другую историческую эпоху, ведомые десятками авторов, с энтузиазмом объясняют Иосифу Виссарионовичу Джугашвили, как получше распорядиться накопленным за первые пятилетки военным и промышленным потенциалом (в 1920-е годы авторы почти не заглядывают: с задачей создания приемлемо мощного хозяйства с литераторского наскока не справиться). Серьёзные исследователи вроде Алексея Валерьевича Исаева тоже старательно рассматривают возможные альтернативы. Исаев, кстати, пришёл к выводу: заметно изменить ход Приграничного сражения удалось бы разве что в идеальных условиях, четверть века назад описанных Василием Дмитриевичем Звягинцевым в книге «Одиссей покидает Итаку» (первой из цикла, выходящего по сей день) – профессиональный военный, хорошо знакомый с историей вооружения и помнящий в мельчайших подробностях дислокацию и сроки манёвров немецких войск, получает высшую власть в СССР и может распоряжаться по собственному усмотрению, без оглядки на кого бы то ни было.

Жёсткость хода истории вообще поразительна. Скажем, энтузиасты, много лет увлечённо исследующие «мир царя Михаила» (это, пожалуй, второе по популярности направление российской альтернативистики), в большинстве своём пришли к выводу: ход истории мог бы измениться к лучшему (для нашей страны и всего мира – последнее включает невозможность формирования в какой бы то ни было стране власти, сопоставимой по фанатизму и жестокости с немецким национальным социализмом или камбоджийскими красными кхмерами), если бы Николай Александрович Романов отрёкся от престола в пользу младшего брата Михаила не позже середины 1904-го года – позднее даже столь самоотверженный поступок вряд ли мог бы заметно повлиять на закономерности развития событий. Поэтому поиск точек бифуркации – разветвления – одна из сложнейших задач альтернативистики.

Направление исследования, открытое Тойнби, стало популярным нынче не только у литераторов, но и у профессиональных историков, не желающих ограничиваться архивными раскопками и составлением сводных таблиц. Ведь если не думать о возможных вариантах событий, невозможно вникнуть в движущие силы того, что альтернативисты обычно называют реальной историей (РИ) или главной исторической последовательностью (ГИП). А, не понимая эти силы, нельзя ни дать былым деяниям и деятелям адекватную оценку, ни тем более предвидеть будущее развитие ГИП. История же нужна нам прежде всего как сборник уже готовых решений с их последствиями: глядя на них, куда проще искать наилучший путь в нынешних обстоятельствах. Да и опыт поиска бифуркаций даёт немалое представление о том, на чём лучше сосредоточить силы сейчас.

Например, от книги «А что, если бы?..» (М., СПб., АСТ, «Терра фантастика», 2002) ожидалось очень много. Авторы статей, опубликованных в 1999-м (в юбилейном – к 10-летию – выпуске американского «Ежеквартальника военной истории»), блистают бесчисленными уважаемыми титулами. Тут и профессоры нескольких престижнейших университетов, и издатели этого ежеквартальника, и авторы бессчётных трудов по местной и всемирной истории… Насколько можно судить, к консультациям некоторых авторов прибегают не только американские СМИ, но и тамошние политики.

Увы, самым сильным впечатлением от книги оказалось удивление: до какой степени возможно не знать историю, при этом вроде бы занимаясь ею десятилетиями подряд.

Комментаторы русского издания с ехидцей отметили только самые вопиющие случаи авторской безграмотности (так, исследователь возможности англоамериканского броска к Берлину в апреле 1945-го – дабы взять его самим и не пустить туда советские войска – занижает наряд советских сил, выделенный для берлинской операции, в полтора раза, а наряд артиллерии даже вдвое, чем снижает потребный объём своей мобильной группы), ибо полный перечень ошибок был бы сопоставим с объёмом самих статей. Многие ошибки очевидны даже нам, знакомым с историей, увы, не по собственным трудам и в основном даже не по фундаментальным монографиям, а по учебникам да популярным книгам.

Путаются авторы не только в числовых данных, но и в общем рисунке исторических событий. Так, в том же исследовании возможности англоамериканского взятия Берлина сказано, что советская армия (при поддержке Войска Польского: в операции было задействовано 1900 тысяч советских военнослужащих и 156 тысяч польских) потратила две недели (то есть по мысли автора можно было успеть отрядить мобильный отряд их поспеть к Берлину). Но уже через три дня после начала операции вокруг Берлина сомкнулось кольцо окружения. Понятно, никто не пропустил бы через него даже союзников. Не говоря уж о том, что после перехода через Рейн наши тогдашние союзники двигались почти беспрепятственно, ибо немцы считали за благо сдаваться им, дабы не попасть в советский плен и не отвечать за все зверства, содеянные на нашей земле. При всём желании англоамериканцы вряд ли могли ускорить своё перемещение настолько, чтобы поспеть к Берлину раньше нас.

Вообще статьи по истории Второй и Третьей – холодной – мировых войн являют яркие примеры того, что сами американцы осудительно именуют wishful thinking – мышление от желаемого. Конечно, и другие разделы сборника далеко не свободны от этого же стиля – просто в хорошо знакомой нам тематике легче его разглядеть. Даже в статьях по Войне за независимость США и их Гражданской войне достаточно точный фактаж (свою историю американцы всё же знают неплохо) сочетается с разительным неумением серьёзно анализировать следствия из предполагаемых перемен. Авторы то и дело рассуждают так, как если бы ключевые действующие лица вовсе не заметили изменения обстоятельств и сохранили прежний рисунок действий. Такая игра в исторические поддавки может быть увлекательна и лестна, но не имеет ничего общего с полноценным исследованием подлинно возможных альтернатив. Она не тянет даже на художественность, ибо с незапамятных времён в числе главных достоинств сюжета – наименьшее возможное число произвольных предположений (даже в античной драматургии «бог из машины» мог появиться в пьесе не более одного раза) и наибольшая точность выведения следствий из них.

Если американцев учат истории такие преподаватели, если американских политиков консультируют такие аналитики – не удивительно, что представления Соединённых Штатов Америки обо всём окружающем мире и о способах взаимодействия с ним (о невежестве американцев, извращённости и скудности их знаний пишет – то ли с горечью, то ли с возмущением – даже рьяный американский патриот, герой множества наших заметок Бжезинский) сводятся к старому анекдоту: у носорога очень плохое зрение – но при его массе это уже не его проблема. Более того, не будучи знакомы с уроками истории, они даже не представляют себе, как люди поступают со взбесившимися носорогами. И если положение дел в американской историографии не изменится – рано или поздно США придётся постигать правила обращения с опасными животными на собственной шкуре.

Как взорвали Чернобыль

Мировой опыт доказывает: любая авария так или иначе связана с нарушением установленного регламента работы. Приведём пример: откуда берутся регламенты и как нарушаются.

В апреле 1986-го на Чернобыльской атомной электростанции проводился заранее запланированный эксперимент. При отключении ядерного реактора накопившиеся в нём радиоактивные осколки ещё довольно долго продолжают распадаться, выделяя немалую энергию. Её хватает, чтобы реактор изрядное время оставался горячим и продолжал производить пар. Пар, как правило, просто стравливают через вспомогательные холодильники мимо турбины. Но можно направлять его на турбину, и он продолжит её вращать. Решили проверить, сколько времени это вращение может давать дополнительную энергию, достаточную, чтобы все механизмы станции работали без подключения штатных вспомогательных генераторов – дизельных.

Понятно, по ходу эксперимента вспомогательные генераторы не должны включаться. Персонал станции решил этого добиться простейшим способом: заблокировать все системы, обеспечивающие гарантированное включение генераторов, то есть системы аварийной реакции на поведение реактора.

Приостановка реактора – дело неторопливое. Тепловые энергетические установки так велики, что при быстром запуске или остановке нагрев и охлаждение неравномерны. Тепловые деформации могут что-то в конструкции поломать. Газовые турбины и дизели хороши в качестве вспомогательных и аварийных силовых установок потому, что сравнительно малы: при их быстром включении и выключении не возникает опасных термических напряжений.

Чернобыльский реактор останавливается в общей сложности около суток. И когда мощность реактора уже изрядно снизилась, последовал звонок из «Киевэнерго» с просьбой помочь. Дату плановой остановки реактора определили исходя из того, что к моменту его остановки на другой станции запустят агрегат, ранее остановленный на ремонт. Но ремонтники немного задержались, и из «Киевэнерго» попросили на несколько часов поддержать энергосистему.

Если бы среди сотрудников Чернобыльской АЭС были люди со специальным образованием реакторщиков, они бы, естественно, отказались. Но там были только обычные энергетики, не имеющие знаний, специфических именно для ядерной энергоустановки. В данном случае важно, что значительная часть осколков деления, помянутых ранее, активно поглощает нейтроны. Пока реактор работает на полную мощность, это не страшно: в нём всегда есть избыток свободных нейтронов, и их хватает на это поглощение. Но при снижении мощности остаётся концентрация осколков, соответствующая первоначальному режиму работы: осколки-то распадаются сравнительно медленно. Активность поглощения сохраняется на прежнем уровне, а активность выделения снижается. Поэтому разогнать реактор нельзя, пока он не постоит несколько дней, пока не распадутся поглощающие осколки.

Но, к сожалению, реакторщики в Чернобыле об этом просто не знали. Они начали снова разгонять реактор. Для этого им пришлось вывести штатные поглотители нейтронов (так называемые «управляющие стержни») практически полностью. Только тогда общий уровень поглощения снизился настолько, что активность реакции начала возрастать.

Но когда она выросла, поток нейтронов тоже вырос и буквально вымел поглощающие осколки. Ведь нейтроны превращают их в другие вещества, уже не столь активные в качестве поглотителей. Буквально за несколько секунд общее поглощение нейтронов в реакторе упало настолько, что реакция начала разгоняться сама собою. Образовался колоссальный избыток нейтронов.

Если бы разгона ждали заранее, то по крайней мере начали бы заранее же возвращать на место управляющие стержни. Но персонал Чернобыльской станции был к этому не готов. Стержни не успели опустить до того, как реакция достигла опасного уровня. Тепловой поток в считанные секунды вскипятил воду в реакторе и поднял давление пара настолько, что с реактора попросту сорвало крышку. Мощным потоком пара из реактора выбросило изрядную часть всей его начинки, включая и часть стержней с ураном. После этого реакция, естественно, заглохла, но четвёртый блок станции разнесло в клочья.

После того, как в причине аварии разобрались, в конструкции этих реакторов кое-что поменяли. Сейчас просто физически невозможно вытащить оттуда столько стержней, чтобы реактор начал запускаться из полуостановленного состояния. Поэтому аварий вроде Чернобыльской больше не будет. Правда, остаются ещё возможности вроде Фукусимы: там эксплуатационную защиту от дурака сделали грамотно, но разместить систему аварийного электрорезервирования на площадке, подверженной заливанию цунами, могли только дураки.

Скорее всего, после подробного расследования причин катастрофы на Саяно-Шушенской ГЭС тоже не только уточнят инструкции, но и доработают само оборудование – так, чтобы нарушения, вызвавшие разрушение станции, стали физически невозможны. Но куда безопаснее работать вовсе без нарушений.

Стратегическая недостаточность в СССР

Повседневная жизнь каждого из нас изобилует тактическими задачами. Стратегию нам приходится вырабатывать довольно редко.

Казалось бы, насколько глобальная жизненная задача – образование. Но выбор института часто определяется не долгосрочными расчётами, а сиюминутными обстоятельствами вроде уровня конкурса на экзаменах или транспортной досягаемости.

Может быть, в обыденных условиях стратегический дар просто не нужен?

Но хотя бы руководитель государства должен действовать стратегически!

О талантах первого советского вождя спорят крепко. Но уже одно заявление Ленина, что опыт революции приятнее и полезнее проделывать, чем о нём писать, вряд ли указывает на предварительно просчитанную многоходовку. Да и лозунг «Все на борьбу с…» (то Колчаком, то Врангелем, то поляками) тоже не доказывает особой стратегической одарённости вождя. Разве что НЭП – действительно глобальная смена курса, посильная разве что крупному стратегу.

Сталина считают великим стратегом – сейчас – уже далеко не все. Ведь именно при нём родилась анекдотическая фраза: «колебался вместе с линией партии», никак не свидетельствующая о долгосрочных продуманных планах. Впрочем, ему хватило предвидения поддержать Курчатова…

Среди решений, принятых Хрущёвым, есть хоть и одно, а стратегическое. Он радикально сократил армию и обычные вооружения, а основную оборонную нагрузку возложил на межконтинентальные ракеты. Это спасло экономику от разорения. При тогдашнем её состоянии последствия гонки вооружений были бы куда страшнее, чем в 1980-х. Его решение нисколько не снизило безопасность.

В величии Ленина и Сталина не сомневается никто – хотя и оценивают это их величие очень разнообразно. Хрущёв же остался персонажем исторических анекдотов. Расхватан на анекдоты и чистый – но поистине гениальный – тактик Брежнев.

При свержении Хрущёва его поставили на вершину власти как промежуточную фигуру, дабы не мешал партийцам выяснять свои отношения. На этой вершине Леонид Ильич балансировал до самой смерти более 18 лет. Стал великим мастером дворцовых интриг. Молодых – от комсомольского вожака Шелепина до председателя КГБ Семичастного – съел уже в 1967-м году. Косыгина с его стратегией управляемого перехода к рынку поддержал… Но как только в октябре 1973-го на СССР посыпались шальные нефтедоллары, снисходительно позволил Суслову пресечь «отход от идеалов социализма». А заодно пресёк – на волне хозяйственных успехов – рост авторитета Косыгина. Блистательная тактика Брежнева подготовила стратегический обвал советского хозяйства.

Была ли хоть какая-то стратегия у Андропова, сказать трудно. Он просто не успел сделать ничего более значимого, нежели призыв к трудовой дисциплине. Правда, когда начались облавы в кино и банях, он разумно уточнил: «Трудовая дисциплина – это когда не просто все сидят на работе, а каждому на его месте всегда есть что делать». Увы, организация труда никогда не была сильным местом не только «развитого» социализма, но и России вообще.

У Черненко же многолетнее пребывание ближайшим помощником Брежнева вытравило не только зачатки стратега, но даже и представление о том, что не тактикой единой жив управленец. А во главе страны Черненко оказался не просто в преклонном возрасте, но ещё и страдая тяжкой болезнью, – фактически недееспособным.

На долю Горбачёва выпали все беды, накопленные предшественниками. Меры, запоздалые ещё с 1970-х годов, в новых условиях заведомо не могли принести скорой пользы. Спасти страну мог разве что великий стратег. Но Горбачёв же всё утопил в ежеминутных тактических решениях.

В западном массовом сознании Россия всегда считалась страной холодной – даже когда в неё входили среднеазиатские пустыни. Окончание холодной войны сравнили с таянием айсберга. Его осколки, как и положено плавучим льдинам, чаще всего движутся по воле ветра и волн – без стратегии.

Первый руководитель крупнейшего осколка – России – успел пройти хорошую партийную школу. Поднялся в первые секретари Свердловского обкома. А когда Горбачёв принялся чистить партийный аппарат от стариков, Ельцин – неожиданно для себя самого – возглавил Московский горком.

На этом посту он проявил себя трюкачом. Ездил за рулём скромного «Москвича» и даже в трамвае. Заходил в обычные магазины и шумно возмущался скромным ассортиментом прилавков. Прибегал даже к эффектным провокациям. Так, однажды всю Москву облетел рассказ: в мясном отделе продовольственного магазина Ельцин громко сообщил: «Сегодня утром по моему приказу сюда завезли центнер телятины – где она?»

Возглавив страну, Ельцин тоже не углублялся в дебри стратегии. Ему хватило здравого смысла время от времени приглашать в свою команду людей с немалой дозой дальновидности. И даже иногда поддерживать кого-нибудь из них. Но сам он погрузился в привычные дворцовые интриги.

Выстроенная Ельциным система сдержек и противовесов считается едва ли не образцовой. Зачастую и разные ветви власти, и разные звенья одной ветви доходили до полного взаимного паралича. Зато никому не хватало сил поколебать президентское кресло. Все преобразования при Ельцине вели совершенно иные люди, а сам президент даже не пытался сколь-нибудь разумно влиять на их деятельность. Разве что изредка отправлял в отставку, закручивая новый виток интриг.

Хотя суд над первым президентом России ещё впереди, оглядываться на покойного Ельцина по каждому новому поводу незачем.

Думать надо о стратегии действующего главы государства.

Неэвклидовы параллели истории

Эта часть посвящена в основном взаимодействиям и взаимовлияниям разных стран и разных активных действующих групп в одной стране.

Великую войну готовили заблаговременно

Корней Второй Мировой (в целом) и Великой Отечественной (в частности) войны очень много. Они тесно и запутанно переплетены. Но тем интереснее пройти вдоль одного из них, отмечая кое-что вокруг.

Рассказ неизбежно долог и подробен. Помимо прочего, ещё и потому, что значительная его часть многими потенциальными читателями давно забыта, а многим вовсе неведома вследствие происходящих с 1985-го по сей день перетасовок школьных программ – сперва в СССР, а потом и во всех его осколках.

Так что, как принято нынче говорить в Интернете, многабукаф – асильте!

Традиционно неточное мнение

В советское время было принято считать попустительство немецкому реваншизму антисоветским манёвром Британии с Францией. В самом деле, трудно иначе объяснить, почему односторонняя отмена Германией одного пункта Версальского мирного договора за другим не встречала ни малейшего сопротивления победителей в Первой Мировой войне, хотя одного жеста сильнейших держав хватило бы для отступления немцев (и даже для ареста политиков, ввергающих страну в угрозу заведомо проигрышной войны, самими военными).

Тем не менее объяснение нашлось. И довольно убедительное.

Остров у полуострова

Европу зачастую называют полуостровом Азии. Даже в географически естественных границах – по Уральским и Кавказским горам да Каспию – она составляет лишь малую долю Евразийского материка. Если же принять во внимание, что славянскую её часть представители более западных народов искренне считают азиатской, то и вовсе мало что остаётся. Хотя бурная активность этой малышки уже далеко не первый век отражается во всём мире.

У Европы в свою очередь есть мелкая, но всех достающая, частица.

Британия уже несколько веков официально именуется Великой. В самом деле, довольно долго её владения охватывали весь земной шар так, что над империей никогда не заходило солнце. Даже сейчас, официально отпустив на волю всю былую добычу, кроме разве что Гибралтара да Фолклендских островов, она остаётся во главе Содружества Наций, чьи преференции во взаимной торговле дают ей немалую экономическую и политическую силу.

Но собственно Британия – сравнительно небольшой остров, отделённый от материка всего двадцатью римскими милями (32 км) пролива (во всём мире его именуют французским словом la manche – рукав, но сами британцы придумали гордое название english channel – английский канал) и поэтому очень уязвимый. Вспомним хотя бы, что кельтское племя бритт, давшее острову нынешнее название, завоёвано римлянами ещё в 43-м году (через десятилетие после официальной даты казни Иешуа Иосифовича Давидова!), когда навигация была, мягко говоря, несовершенна. Римляне ушли в начале V века, но уже через несколько десятилетий на остров пришли германские племена англ и сакс, истребили большинство кельтов и вытеснили их остатки на окраины острова – в нынешние Корнуолл, Уэльс, Шотландию – и через пролив в Бретань. Англосаксов в свою очередь регулярно разоряли скандинавские налётчики – викинги, также германского происхождения. 1066.10.14 нормандцы – викинги, осевшие на севере нынешней Франции, а потому за несколько веков сильно офранцуженные – разгромили при Гастингсе короля Гарольда II Годвина Харолда Годвиновича Уэссекса, завоевали Англию и заселились в ней. Англосаксов несколько веков считали людьми второго сорта. Их язык окончательно слился с французским языком завоевателей примерно к тому же времени, когда испанцы принялись осваивать Новый Свет. К концу XVI века испанцам надоело английское пиратство и они вознамерились завоевать надоедливый островок. Правда, поход Непобедимой Армады – около 130 кораблей – в мае – сентябре 1588-го завершился полным разгромом в результате двухнедельных стычек с лёгкими и манёвренными английскими кораблями и последующих штормов: испанцы, чьи паруса и мачты были разгромлены английской артиллерией, не могли противиться ветру. И ещё семь испанских попыток организовать вторжение также сорвались: империя, разжиревшая на разграблении южноамериканских запасов золота и серебра, утратила организаторские способности. Но 1677.06.20 нидерландский флот под командованием де Рюйтера вошёл в устье Темзы, сжёг множество английских кораблей, навёл ужас на всю Англию (не зря Сабатини приписал своему любимому герою капитану Бладу обучение морскому искусству именно у де Рюйтера). Правда, это вторжение так и осталось эпизодом войны, а не обернулось новым завоеванием. Но даже после покорения Англией Уэльса в 1282-м и Шотландии в 1707-м получившееся Британское королевство оставалось слишком мало и уязвимо.

Вдобавок собственный британский опыт взятия под контроль территорий, откуда проще всего вторгнуться на остров, оказался неудачен. Однажды превратности династических переплетений позволили Англии претендовать на французский престол. Но Столетняя (1337–1453-й годы, то есть 116 лет) война завершилась изгнанием англичан, а вскоре и родная для множества тамошних дворян Нормандия окончательно отошла к Франции.

Сидя на горе, смотреть на схватку тигров в долине

Британии остался единственный способ предотвратить новые вторжения – европейское равновесие, то есть патовое положение на шахматной доске континентальной Европы. Стратегия выдержала долгую проверку временем. Несколько веков подряд британские политики следили за тем, чтобы в Европе было две почти равные силы, дабы их равенство вынуждало их постоянно соперничать между собою, а на вторжение через пролив не оставалось ни ресурсов, ни желания. Британия поддерживала слабейшего – то добрым советом, то деньгами, то подталкиванием потенциальных союзников. Непосредственной военной силой она вмешивалась лишь тогда, когда косвенных средств поддержания равновесия не оставалось.

Так, в Войне за испанское наследство (1701–14), памятной нам в основном по блестящей экранизации пьесы Скриба «Стакан воды», Британия участвовала прямо (её полководец Джон Уинстонович Чёрчилл (1650.05.26–1722.06.16) за многократные победы удостоился в 1702-м герцогского титула и таким образом основал род Малборо), ибо иначе нельзя было сформировать надёжный противовес Франции. Завершилась война компромиссом: испанский престол достался Филиппу Бурбону, но при условии отказа его и его потомков от прав на французский престол, и объединение двух величайших империй того времени осталось невозможным.

Бытие определяет мораль

Страны развиваются с разной скоростью. Баланс сил меняется постоянно. Принцип «у Британии нет ни постоянных друзей, ни постоянных врагов, а есть только постоянные интересы» – не хвастовство и не коварство, а неизбежное следствие непрестанного маневрирования по всей политической арене. Отсюда же и печально известное английское лицемерие: когда имеешь многовековой опыт предательств, поневоле научишься скрывать свои мысли.

С нашей точки зрения такое поведение сомнительно. Россия на всём протяжении своей истории с момента формирования и по сей день тоже постоянно под угрозой иноземного вторжения. Но границы наших врагов не так переплетены, как в Западной Европе. Поэтому нам почти невозможно стравливать их между собою. Мы вынуждены просто встречать каждое новое вторжение всей силой (благо на наших просторах есть где её взять), удерживая в это время остальных потенциальных противников только угрозой перебросить силы против них. Отсюда и традиционная прямота действий. Формула Святослава Игоревича Рюрикова «Иду на вы» – символ такой сверхконцентрации. Немногие русские правители, способные участвовать в дипломатических манёврах, считаются у нас хитрецами и даже лицемерами, хотя по общеевропейским меркам – не говоря уж об английской традиции – они на редкость просты и откровенны.

Замечательный английский историк и теоретик исторической науки Тойнби определяет цивилизацию как привычный формат ответа на вызов. По его мнению, русская цивилизация под внешним давлением резко сжимается, уходя от источника давления, а потом столь же резко расширяется, вбирая этот источник в себя и превращая в один из множества источников своей силы. Фраза «за века обороны Россия расширилась на половину евразийского континента» – не анекдот, а довольно точное описание результата длительного следования описанному Тойнби порядку действий.

Впрочем, английская цивилизация оказалась не менее эффективна. Отточенное искусство стравливания зачастую позволяло брать новые земли едва ли не голыми руками. Так, Индия, чьё население всегда многократно превосходило английское, завоевала себя для Британии практически сама: междоусобные распри сотен местных князьков позволили англичанам раз за разом сокрушать очередного независимого правителя силами уже зависимых. А в книгах Фенимора Купера делавары благородны, а гуроны коварны потому, что на протяжении большей части XVIII века гуроны воевали на французской стороне, а делавары на британской. Кстати, скальпы они (и прочие индейские племена) снимали одним и тем же способом, ибо этому приёму их обучили британцы: наёмников оплачивали по числу сданных скальпов.

Лев и медведь

Могущество и богатство привлекают немало сторонников. Растущая империя стала желанным союзником. В двадцатилетие войн, последовавших за Великой Французской буржуазной революцией, Россия оказалась по одну с Британией сторону баррикады не только из монархических соображений, но и потому, что британский рынок охотно поглощал русское сырьё и продовольствие, давая взамен продукцию постоянно разнообразящейся промышленности. Правда, британцам пришлось посодействовать заговору против императора Павла I Петровича Романова: тот по примеру прадеда Петра I Алексеевича старался развивать собственную промышленность и потому тяготел к союзу с Францией, а тогдашним дворянам – как и нынешним деятелям, прикрывающимся либеральными лозунгами, но воспринимающим себя как дворян и относящимся к остальному народу как к крепостным и даже рабам – было куда выгоднее продавать необработанное, предаваясь не хозяйственным хлопотам, а балам и зарубежным поездкам на выручку от экспорта.

Совместная победа над Наполеоном не помешала Британии уже через четыре десятилетия встать на сторону его племянника – нового французского императора Наполеона III. Война против России, где Британия и Франция соучаствовали, нынче называется Крымской потому, что новоявленные союзники понесли тяжелейшие поражения повсюду, кроме этого полуострова. Особо впечатлил британский поход на Камчатку. Гарнизон тамошнего Петропавловска составлял порядка полутора сот инвалидов (в те времена это слово означало непригодного к полноценной строевой службе). К ним при подходе британской эскадры примкнула пара сотен местных охотников. Кроме того, в Авачинской бухте находились фрегат «Аврора» и транспорт «Двина». Этого хватило, чтобы 1854.08.20 отбить десант в семь с половиной сотен морских пехотинцев, поддержанный мощью британской артиллерии, и 1854.08.24 обратить в бегство саму эскадру гордой владычицы морей. Но Крым соединён с материком столь узким перешейком, что противник морем мог подвозить туда несравненно больше войск и ресурсов, чем мы по суше. Двукратное во всём Крыму и более чем трёхкратное близ Севастополя численное превосходство позволило объединённым силам Британской, Османской и Французской империй (при участии Сардинского королевства, впоследствии ставшего ядром объединения Италии) за год осады выбить русские войска из главной базы Черноморского флота. Правда, и потери противника в Крымской кампании на четверть превысили наши. Но опытные журналисты представили сомнительный успех как грандиозную победу над всей Российской империей. Вдобавок император (1825.12.01–1855.03.02) Николай I Павлович Романов (1796.07.06–1855.03.02) умер (по распущенным тогда же – вероятнее всего, британскими пропагандистами – слухам – покончил с собою от обиды на военные неудачи, хотя неудач к тому моменту ещё, в сущности, не было) за полгода до падения Севастополя, и политические игры при смене правления ослабили упорство страны. Война закончилась Парижским мирным договором 1856.03.30, изрядно ограничившим возможности России (в частности, нейтрализовали Чёрное море: российский Черноморский флот вовсе запретили, а Турция сохранила флот в Мраморном море, у входа в Чёрное). Денонсировать его удалось лишь в 1870-м, после разгрома Франции Пруссией.

К моменту денонсации Парижского договора Британия нашла новую причину для борьбы с Россией. Регулярные налёты кочевников на русские поселения вынудили империю постепенно взять под контроль всю Среднюю Азию и во избежание контрабанды укрепиться даже на Памире. А за ним – уже Гималаи, за Гималаями – индийская жемчужина британской короны. В романе Киплинга «Ким» красочно описаны интриги английских разведчиков на Гималаях против российских. Роман дал противостоянию великих держав название «Большая игра», недавно использованное Михаилом Владимировичем Леонтьевым для цикла книг и передач на эту тему.

Война каждого против всех

Попутно Британия конкурировала и с Францией. Они наперебой захватывали колонии. Пока земель хватало обеим, это никого не беспокоило. Но в июле 1898-го французская экспедиция заняла городок Фашода в верховьях Нила, к тому времени уже объявленных зоной британских интересов. После нескольких месяцев дипломатического спора Франция ушла из Фашоды.

К тому времени Франция, после поражения от Пруссии ставшая республикой (в третий раз в своей истории), уже союзничала (основные соглашения подписаны 1891.08.21 о политическом сотрудничестве и 1892.08.18 о военном) с Российской империей (в основном – благодаря огромным по тому времени кредитам, выданным ею России). По принципу «дружи не с соседом, а через соседа». Ведь между Россией и Францией лежала могучая Германия. Вокруг Пруссии, доказавшей своё могущество, объединились почти все германские государства. Крупнейшее из оставшихся в стороне – многонациональная в ту пору Австрийская империя, проигравшая той же Пруссии войну 1866-го года: Пруссия, намаявшись с онемечиванием доставшейся ей части поляков, хотела создать этнически чистую немецкую державу, оставив инородцев только в колониях. Впрочем, Австрия безоговорочно следовала общенемецкой политике во всех случаях, когда австрийское мнение спрашивали. Поэтому в большинстве военных прогнозов её причисляли к Германии.

Кстати, лишившись возможности экспансии на север и запад, Австрия оказалась вынуждена перенацелиться на юг и восток, в уже определённую зону интересов России. Будучи заведомо слабее, она использовала, как сейчас говорят, неконвенционное оружие: финансировала осуществление польской идеи о превращении русского населения юга России в антирусских. Принадлежащий тогда Австрии восточный склон Карпатских гор – Галичина – послужил удобным полигоном для опытов. Но история заболачивания мозгов галичан и последующего их использования в качестве яда массового поражения выходит уже слишком далеко за рамки даже столь затянувшегося повествования, да и давно стала темой многих самостоятельных очень объёмных исследований.

Суммарный людской мобилизационный потенциал России многократно превосходил немецкий, включая австрийский. Но промышленно Германия даже без Австрии была куда сильнее Франции с Россией вместе взятых. Поэтому Франция оказалась вынуждена забыть о конкуренции с Британией и пойти к ней в союзники, причём в качестве младшего партнёра. 1904.04.08 подписаны соглашения об entente cordiale – сердечном согласии. 1907.08.31 Британия и Россия подписали договор о разграничении сфер влияния в Азии от Ирана до Китая – так Россия вошла в Антанту.

Катастрофическая война

За участие в явно неизбежной Первой Мировой войне Россия потребовала исполнить её вековую мечту – изъять у Турции в пользу России проливы Босфор и Дарданеллы, открыв таким образом свободный выход России через Мраморное море в Средиземное. Это не устраивало ни Англию, владевшую там крупнейшими островами Кипр и Мальта, да ещё и Египтом, ни Францию, владевшую доброй половиной южного побережья Средиземного моря и надеявшейся взять под контроль изрядную – итальянскую и австрийскую – часть северного побережья. Не удивительно, что при первых же признаках предстоящего проигрыша Четверного союза (Германия, Австрия, Турция, Болгария) в войне на истощение, после долгих интриг и манёвров, включающих убийство 1916.12.29 Распутина, значительная группа высокопоставленных российских деятелей, тесно связанных с Британией и Францией деловыми и политическими интересами, 1917.03.15 отрекла от престола Николая II Александровича Романова, после чего в России надолго воцарился хаос. В обстановке полной безнадёжности власть взяла 1917.11.07 одна из крайних по тому времени политических партий, остальные попытались перехватить управление, и хаос плавно перешёл в Гражданскую войну, растянувшуюся в европейской части России до конца 1921-го (а некоторые отторгнутые земли вернулись в страну только в 1940-м), а на Дальнем Востоке даже до конца 1922-го.

Несчастный для нас исход Первой Мировой войны многие объясняют неверным выбором союзника. Действительно, куда естественнее выглядел традиционный союз с немецкими государствами. При всех наших распрях и стычках со многими из них всё же не было у нас с ними столь непримиримых противоречий, какие уже около века были с Британией. Тем более что мы были с ними сходны по одному из важнейших критериев – межэтнической терпимости.

К Российской империи давно приклеен пропагандистский ярлык «тюрьма народов». Но в этой тюрьме почти не было смертности: можно по пальцам перечесть те из сотен этносов, покорённых Россией, что в ходе этого покорения оказались вполне ассимилированы и/или вынуждены большей частью бежать на другие земли. Как правило же, новые подданные мирно вживались в общую систему, пользовались уважением своих обычаев, а выходцы из них делали успешную общеимперскую карьеру. У всех на слуху великий полководец начала XIX века Багратион – потомок рода грузинских царей. Менее известен фактически второй в империи человек после Александра II Николаевича Романова и автор конституции, не подписанной императором 1881.03.13 только потому, что по дороге во дворец его взорвали ручными гранатами террористы «Народной воли» Рысаков и Гриневицкий – армянин Микаэл Тариэлович Лорис-Меликов. А против отречения внука убитого императора выступили всего двое генералов от кавалерии (в пересчёте на современные звания – генералов армии или маршалов рода войск): остзейский – прибалтийский – немец лютеранин Келлер и азербайджанец мусульманин (по некоторым сведениям – православный) хан Нахичеванский.

Сходная картина и в Австрийской империи. Незадолго до начала Первой Мировой войны покончил с собой – по общепринятой версии, вследствие разоблачения своей работы на Россию – начальник агентурного отделения разведывательного бюро Генерального штаба полковник Редль – русин, то есть русский (родился он в Лемберге – нынешнем Львове – на восточном склоне Карпат; ныне – после полуторавековых психологических и политических экспериментов австрийцев, поляков и большевиков ультрареволюционаристского толка – русины остались только на западном склоне, а жители восточного – галичане – уже в основном не воспринимают себя как русских). Один из величайших австрийских полководцев фельдмаршал Радецки фон Радец (в его честь Штраус старший написал в 1848-м один из знаменитейших в мире маршей) – представитель славянского рода, служившего и России (в начале Преображенской улицы Одессы по сей день стоит дом 2, куда в ноябре 1889-го уехал под старость генерал от инфантерии Радецкий (1820–1890.01.14) и где, увы, умер, не успев насладиться заслуженным отдыхом). В знаменитейшей оперетте Имре Кальмана «Королева чардаша» (на русской сцене – «Сильва») главный герой Эдвин – сын Леопольда князя фон унд цу Липперт Вайлерсхайм и бывшей эстрадной актрисы Цецилии Питькёш, то есть в буквальном смысле австровенгр. Его друзья – ровесник Бонифаций граф Канчиано – итальянец – и ровесник его отца Ференц граф Керекеш – венгр. Его невеста Анастасия графиня фон Эдельберг – немка. Его возлюбленная эстрадная актриса Сильвия Варецки – судя по всему, овенгерившаяся словачка. И местная публика смотрела всё это, следя лишь за перипетиями сюжета (их, кстати, то и дело распутывал ресторатор Мишка – вероятно, чех), но не за происхождением действующих лиц: в зале была такая же смесь этносов.

В Британской или Французской империи (став республикой по форме правления, Франция ещё долго оставалась империей по многонациональности) в те же годы невозможно было представить себе даже полковника некоренной национальности. Индусские и бурские полки водили в атаку англичане или в лучшем случае валлийцы, алжирцами да сенегальцами командовали чистые французы или – изредка – вполне офранцуженные евреи вроде Дрейфуса – фигуранта печально памятного процесса, фальсифицированного по националистическим соображениям и обернувшегося многолетним скандалом. Да и в свадьбу английского дворянина с индианкой или французского с мальгашкой даже на сцене никто не поверил бы.

В континентальную империю объединяются народы, веками жившие бок о бок и накопившие немало способов смягчения неизбежных конфликтов. Имперская власть должна только обеспечить единое понимание и применение закона всеми этими народами. Колониальная же империя складывается из земель, разделённых (в парусную эпоху) неделями и даже месяцами пути. Администрация колонии неизбежно ничтожна по сравнению с её населением. Обеспечить спокойствие этого населения можно только жесточайшим подавлением любых проявлений свободолюбия да уничтожением для местных жителей всякой возможности достичь уровня развития, позволяющего надеяться на замену заморских управляющих собственными специалистами. Отсюда и традиционное презрение народа метрополии к народам колоний: если считать их равными себе – не хватит моральных сил для их непрерывного унижения.

Британия и Франция – классические колониальные империи. Они прониклись духом национального чванства настолько, что напряжённым было даже отношение к народам, издавна жившим бок о бок с ними. Так, единственный в британской истории валлиец на посту премьера (1916.12.07–1922.10.22) – Ллойд-Джордж – появился даже позже единственного на этом посту (1868.02.27–1868.12.01, 1874.02.20–1880.04.21) еврея, да ещё сына иммигрантов – Дизраэли. США формировались хотя и на континенте, но людьми с колониальной ментальностью. Зато Россия, Австрия, Турция (в османскую эпоху) – классические континентальные империи. Германия после воссоединения в 1870-м изрядно заразилась колониальной презрительностью к чужакам, но всё же оставалась в основном континентальной по духу.

Увы, союз с немецкими государствами – Австрией и Германией – был для нас в ту пору невозможен. Не только потому, что Россия задолжала Франции непосильную для выплаты сумму, а Австрия конкурировала с Россией за верховенство на Балканах. Куда важнее то, что Центральные державы не располагали многими ключевыми природными ресурсами, а для обеспечения надёжных поставок не видели других путей, кроме покорения России. Даже если бы мы вместе с ними одолели Британию с Францией (для чего были неплохие шансы), в скором будущем Германия с Австрией скорее всего повернулись бы против нас – и без союзников Россия, заметно отставшая в развитии многих ключевых отраслей промышленности, оказалась бы покорена.

В начале 1918-го вследствие распада русской армии Германия с Австрией захватили богатейшие земли юга России: Украину, Новороссию, Крым, Донбасс. Но это не помогло им преодолеть продовольственный кризис. Сельское хозяйство России к тому времени уже само пребывало в упадке вследствие мобилизации крестьян и лошадей. Не зря же российское правительство ещё 1916.12.02 ввело продовольственную развёрстку – обязательные поставки продукции каждым сельским производителем по фиксированным ценам. Выгребание запасов из каждой хаты потребовало почти столько же войск, сколько ранее было занято на русском фронте (для Германии он был второстепенным, и даже в разгар наступления 1915-го года здесь действовало всего порядка четверти германских сил и около половины австрийских – остальные австрийцы традиционно били Италию, вступившую в войну 1915.05.23). Вдобавок на французский фронт прибыли подкрепления из США, вступивших в войну 1917.04.06. Наша революция не изменила исход войны: Четверной союз проиграл. Вот только проливы нам никто не отдал. Впрочем, это было неизбежно при любом ходе событий: бал правили другие державы – а они за нашей спиной заранее договорились отказать нам в любых территориальных приращениях.

Новые времена – новые соперники

Британия вышла из войны вроде бы наилучшим образом: один враг – Германия, бросившая вызов британскому морскому и колониальному владычеству – повержен и Версальским мирным договором 1919.06.28 навеки лишён возможности всерьёз воевать; другой – Россия, угрожающая своей обширностью многим ключевым колониям Британии – ввергнут в разруху и вдобавок управляется доктринёрами, верующими в нелепую по представлениям любого джентльмена политическую фантазию. На европейском континенте возникло множество новых государств, претендующих на земли друг друга благодаря прохождению большей части границ по регионам с этнически смешанным населением, а потому обречённых на выгодные Англии междоусобицы.

Увы, вскоре выяснилось: картина далеко не столь радужна. Франция, лишь недавно и вынужденно попавшая в британские союзники, оказалась вовсе без соперников на континенте. Более того, почти все новые государства ориентировались в своей политике именно на Францию. Разве что Италия традиционно пыталась конкурировать с нею – но её могущество точно оценивала поговорка, появившаяся не позднее 1848-го и бытовавшая по всей Европе: «Итальянская армия существует ради того, чтобы австрийской армии было кого бить». Желанное и несколько веков культивируемое Британией европейское равновесие нарушилось столь резко, что потребовались срочные меры.

Именно ради создания серьёзного противовеса Франции британские политики сперва старательно закрывали глаза на мелкие нарушения Германией версальских условий вроде размещения оружейных конструкторских бюро в других странах (в Нидерландах – подводные лодки и авиация, в Швеции – танки, в Швейцарии – автоматическое стрелковое оружие, в СССР – артиллерия и частично авиация, а также по одной тренировочной школе для немецких авиаторов, танкистов и специалистов по химической защите), а затем мирились и с открытой денонсацией одного версальского пункта за другим – от ремилитаризации области к западу от Рейна до возрождения массовой призывной армии.

Британцы подстраховались. Историк Лев Рэмович Вершинин не раз отмечал: из всего многообразия германских националистических политиков на вершину вскарабкался именно тот, чья одержимость позаимствованными у англичан и французов расовыми теориями гарантировала Германии катастрофическое падение политической репутации, практически неизбежно ведущее к заведомо проигрышному противостоянию со всем миром, причём весь путь этого политика щедро усыпан деньгами непонятного происхождения и расчищен интригами, удивительно напоминающими о судьбе наших Павла I и Николая II, да и многих других видных деятелей, в разное время оказавшихся на пути островной державы. Да и силы Германии оставались не так велики, чтобы всерьёз бросить вызов Британии: так, на создание флота, сравнимого с британским, ей понадобились бы десятилетия.

Впрочем, на СССР новоявленных германских возможностей по всем расчётам хватило бы. Но вряд ли кто-то на западе всерьёз проводил такие расчёты. Если уж в 1920-м Польше, только что воссозданной из осколков, разделённых в 1794–1815-м между Австрией, Пруссией и Россией, удалось с незначительной по меркам Первой Мировой войны (только оружие, боеприпасы да несколько генералов и полковников) французской помощью отразить – пусть и у самой Варшавы – советское контрнаступление и даже захватить в плен порядка полутора сот тысяч бойцов (из них добрая половина осталась в польской земле: если пленного в лагере раздеть догола, держать в бараке с выбитыми окнами, да ещё не кормить, зато регулярно избивать, то через считанные недели его скосит какая-нибудь болезнь, удобная для официального отчёта), то понятно, что соединённой мощи Польши с Румынией (их договор о противодействии нашей стране заключён 1921.03.03) хватит для сокрушения дикарей, возглавляемых фанатиками. Зачем подключать к делу серьёзную страну? Исходя из столь очевидных выводов линейного мышления, Англия воссоздавала вооружённую Германию именно против Франции.

Переоценённая держава

А что же Франция? Почему не препятствовала?

Прежде всего потому, что – вопреки британским опасениям – не желала воевать с кем бы то ни было. Война унесла жизнь каждого двадцатого французского мужчины – а если рассматривать только возрастную группу 15–49 лет, откуда в основном и брались солдаты, то 133/1000. Наибольшие потери пришлись на группу 18–25 лет: в ней погибли 3/10 всех мобилизованных. Многие из них не оставили потомства, так что в дополнение к моральному упадку, порождённому тяжелейшими по тому времени потерями, страна испытывала ещё и заметный демографический провал (он тоже сказался на ходе начального периода Второй Мировой войны).

Вдобавок воевать было не на что. Четырёхлетние бои на севере и востоке Франции обернулись тяжелейшими разрушениями значительной части хозяйства. Даже возврат Эльзаса и Лотарингии, захваченных Пруссией в 1870-м, не окупил эти потери. Помочь могли разве что целевые выплаты побеждённых на восстановление – репарацию – разрушенного у победителей. Но Германия, также изрядно пострадавшая (на её территории не побывал не один вражеский солдат, но рабочей силы изрядно недоставало даже для обратного перевода промышленности с военной продукции на мирную) платить не могла. Тем более – фантастическую по тому времени сумму в 132 миллиарда золотых марок (по 0.358423 г чистого золота в марке). Даже при том, что в 1922-м победители заменили денежные выплаты поставками древесины, угля, стали.

1923.01.11–16 Франция даже ввела войска в бассейн реки Рур, где добывалось более 7/10 германского угля и выплавлялось более половины чугуна и стали. Германия объявила пассивное сопротивление оккупантам. В Рурском регионе оно обернулось массовым саботажем и даже диверсиями (в них участвовали представители всего политического спектра – от монархистов до коммунистов; 137 человек погибли от карательных операций; отставной лейтенант Альберт Лео Шлагетер (1894.08.12–1923.05.26) казнён за руководство партизанским отрядом – в его честь Ханс Йост (1890.07.08–1978.11.23) написал потом пьесу «Шлагетер», вошедшую в историю афоризмом «Когда я слышу о культуре, я снимаю с предохранителя свой браунинг»). В остальной Германии разразилась гиперинфляция: необеспеченные деньги печатались – по крайней мере официально – для выплат бастующим рурским рабочим. 1923.09.26 правительству пришлось отказаться от сопротивления и возобновить выплаты. В июле – августе 1925-го французские войска ушли с Рура.

Спасение из-за океана

Кстати, гиперинфляция в 1923-м была по тому времени рекордной: цены удваивались каждые 49 часов. В среднем же за 1921–3-й годы цены удваивались за три дня. Под конец бумажные деньги, нужные для покупки дров, весили куда больше самих дров, и топить деньгами стало выгоднее. 1923.11.15 введена новая марка, равная триллиону старых. Её назвали рентной, ибо её обеспечили ипотечные облигации на недвижимость (6 % от всей недвижимости страны). 1924.08.30 введена равная ей имперская марка, обеспеченная обычными доходами государства: после конца рурского кризиса и введения рентной марки финансы несколько стабилизировались. Оба денежных знака находились в обращении аж до 1948-го года. Интересно, что вследствие гиперинфляции весь внутренний долг Германии, накопленный за время войны, оказался куда меньше одной новой марки, так что был формально погашен.

Но подобные экономические чудеса можно проделывать только с внутренними долгами. Внешние приходится платить. На помощь пришли те, кто стал в Первой Мировой той самой последней соломинкой из поговорки, сломавшей германский хребет. Соединённые Штаты Америки в лице Дауэса возглавили международную комиссию по выработке плана германских репарационных выплат. Основой договора 1924.08.16 стали кредиты США Германии: они шли на репарацию, а США согласились ждать возврата германских долгов куда дольше, чем могли себе позволить разорённая военными расходами Британия и разорённая, да ещё и разрушенная, Франция.

США в накладе не остались. Значительная часть военных расходов Антанты шла на закупки оружия, боеприпасов, продовольствия и всяческого снаряжения в США. Тамошняя военная промышленность, щедро удобренная европейским золотом, разрослась настолько, что могла себе позволить довольно многое отпустить уже и в кредит. Этот кредит теперь погашался репарационными выплатами Германии. То есть американские деньги не застревали в Британии с Францией, а немедленно возвращались на родину. Точнее, их даже не возили через океан: все выплаты шли в режиме взаимозачёта банковских записей.

Внутрисемейная свара

Но почему США не просто продлили кредиты, данные былым союзникам? Почему вытащили Германию из безнадёжной долговой ямы?

Тринадцать британских колоний в Северной Америке, провозгласившие себя 1776.07.04 независимыми государствами, не перестали от этого быть британскими. Они всё так же стравливали между собою потенциальных конкурентов, превращая их в реальные жертвы. Правда, конфликтовали теперь и с исторической родиной. Прежде всего – за переход на свою сторону других британских колоний, расположенных севернее. Последняя открытая война между США и остальной Британией случилась именно по этому поводу в 1812–5-м годах (по ходу войны британские войска даже сожгли свежепостроенную столицу США, названную в честь крупнейшего полководца Войны за независимость и первого президента Вашингтона). Но ещё во время Гражданской войны 1861–5-го Британия всерьёз рассматривала возможность вмешательства на стороне юга – Конфедеративных государств Америки: блокада, учинённая севером, прервала поставку дешёвого американского хлопка на британские прядильные фабрики, да и британский доступ на латиноамериканский рынок США изрядно тормозили ещё с тех пор, как президент Монро провозгласил 1823.12.02 лозунг «Америка для американцев».

Очередной войне между родственниками (по обе стороны океана по сей день иронически зовут друг друга кузенами) изрядно помешала Российская империя. Её отношения с Британской к тому времени вновь обострились – как раз в связи с первыми зачистками среднеазиатских налётчиков. Учитывая роль морских коммуникаций в жизни Британии, российское правительство решило заранее подготовиться к крейсерству (от немецкого kreuz = крест: боевой корабль крестит основные судоходные пути, уничтожая все встреченные суда противника, какие окажутся ему по зубам). Две эскадры русских фрегатов вошли в крупнейшие зарубежные базы, не подверженные британскому контролю: Нъю-Йорк на атлантическом побережье США и Сан-Франциско на тихоокеанском. Британцы не рискнули напасть ни на Россию, ни на США. Конечно, не только из опасения расстройства поставок на свой остров: страна достаточно тяжело переживала недавнюю почти пиррову победу в Крыму, да и подавление восстания сипаев – индийцев на британской военной службе – в 1857–9-м отняло немало сил. Но всё же США и Россия по сей день вспоминают этот эпизод взаимопомощи по меньшей мере в официальной риторике.

В 1898-м США разгромили Испанскую империю – к тому времени (как и Османская) уже прогнившую изнутри, но всё ещё уважаемую за былое величие, – и прибрали к рукам несколько её колоний. Это была серьёзная заявка на статус великой державы. Первая Мировая война окончательно утвердила США в этом статусе. С учётом же промышленного потенциала, созданного за счёт той же Антанты (в том числе и на российские деньги; более того, значительную часть наших предоплаченных заказов американцы вовсе не исполнили либо не передали нам – так, там всё ещё можно дёшево купить винтовку нашего образца, изготовленную для нас в годы войны), США соперничали даже с Британией.

1922.02.06 Вашингтонский договор ограничил морские вооружения. Боевые флоты США и Британии надлежало уравнять, но оставить крупнейшими в мире. Флоты прочих держав составили: итальянский и французский – по 1/3 от британского, японский – 3/5. Япония, всерьёз намеренная подмять под себя не только разорванный тянущейся с 1920-го гражданской войной Китай, но и немалую долю тихоокеанских колоний Европы, сочла ограничение предательством со стороны США и Британии, доселе бывших её союзниками (её флот создавался по британскому образцу и в основном на британских верфях, а войну с Россией в 1904–5-м она вела при британской политической поддержке и на американские кредиты). Конфликт, впрочем, был неизбежен: Британия и США имели собственные интересы в Китае и на океанах, так что вовсе не желали допускать в свои кормовые угодья нового хищника. Охлаждение довело 1941.12.07 до японского воздушного удара по Жемчужной гавани – главной тихоокеанской островной базе США. Однако ход истории тихоокеанских сражений выходит далеко за пределы даже столь развёрнутого исследования.

Но давление на Японию – всего лишь побочный эпизод. США и Британия боролись прежде всего между собою: Британия удерживала приобретённое ранее, США намеревались прорваться на все внешние рынки, включая рынки всех колониальных империй. Нагрянувшая 1929.10.24 Первая Великая Депрессия сделала борьбу за рынки жизненно важной.

Соперничество было столь очевидно, что Уэллс в 1930-м описал в романе «Самовластье мистера Парэма» военное столкновение двух держав. Благодаря равенству, обеспеченному Вашингтонским договором, оба флота взаимоуничтожились в генеральном сражении, оставив мировой океан на долю второстепенных конкурентов: авторская фантазия опиралась на очевидный расчёт.

Понятно, такой исход не устраивал ни родину Уэллса, ни США. Британцы возобновили поиск общего языка с японцами. США прибегли к отлаженному веками англосаксонскому способу косвенного давления на конкурента – созданию новых конкурентов ему: стратегия конструирования патовой позиции оказалась применена против автора. Британия рассматривала Германию как потенциальный противовес Франции. США – как потенциальный противовес самой Британии. Отсюда и план Дауэса, и поразительная лёгкость создания в США множества немецких землячеств и обществ поддержки Германии. И – главное! – громадные инвестиции американских финансистов и промышленников в германское хозяйство.

Но Британия в ту пору не зря именовалась Великой. Если в Первой Мировой всех германских возможностей не хватило для её сокрушения, то во Второй Мировой Германия, изрядно ослабленная предыдущим поражением, и подавно не имела – по простым очевидным линейным расчётам середины 1920-х годов – ни малейшего шанса.

Новая гирька

Прагматичные американцы обратили внимание на тогдашнего изгоя мирового сообщества, самим своим политически изолированным положением обречённого хвататься за любую соломинку, искать малейшую возможность союза с кем бы то ни было, да вдобавок ещё и разорённого даже по сравнению с Германией и лишённого всякой возможности самостоятельно возродить промышленность. Вторым противовесом Британии оказался обречён стать Союз Советских Социалистических Республик.

Уже в 1927-м начато строительство Днепровской гидроэлектростанции – при мощной технической и финансовой помощи General Electric. Архитектурное бюро Альберта Йозефовича Кана (1869.03.21–1942.12.08) – создателя почти всего тогдашнего центра американской автомобильной столицы Детройта – участвовало в проектировании заводов, чьё строительство и оборудование обошлось СССР в громадные по тому времени два миллиарда долларов (доллар же до прихода в 1933-м президента Франклина Рузвельта содержал 1.5050069 грамма чистого золота, что соответствовало $20.67 за тройскую унцию = 31.1034768 грамма, а сразу после его вступления в должность девальвирован до 0.8886708 грамма, то есть $35 за унцию). Значительная часть технологических процессов большинства этих заводов также отработана за океаном. Многие заводы – например, нижегородский автомобильный – куплены целиком, вместе с лицензиями на готовую продукцию.

Легко нам было добывать и чисто военные решения.

Например, быстроходный колёсно-гусеничный танк, созданный Кристи, куплен в качестве трактора: его вывезли в СССР без башни, ибо танковые орудия мы к 1930-му году уже научились делать сами. Он стал основой серии танков БТ, ушедшей с производства только после того, как конструкторы додумались использовать марганцовистую сталь Гадфильда для создания износостойких гусениц (до того траки ломались уже через пару сот километров пробега, отчего весь танкостроительный мир экспериментировал с колёсным приводом для межбоевых маршей). Впрочем, даже в легендарном Т-34 сохранились – ввиду производственной преемственности – колёса большого диаметра на вертикальной пружинной подвеске конструкции Кристи и его же коробка передач, уже явно устарелая (только в 1943-м в её корпус втиснули новую – более эффективную – систему передач: оборудование для изготовления корпуса столь сложно, что его использовали до физического износа ключевых станков, купленных с подачи того же Кристи).

Производимые в СССР авиационные двигатели водяного охлаждения созданы в основном на основе лицензий, купленных у немецкой Bayerische Motoren Werke и французской Hispano-Suiza, хотя советские конструкторы ухитрились выжать из конкретных размеров (в моторе именно диаметр цилиндров и длина хода поршней в значительной мере определяют ход рабочих процессов и условия охлаждения) в разы больше, чем исходные авторы. А по двигателям воздушного охлаждения в 1930-е впереди оказались американцы – и наши самолёты перешли с моторов, чья родословная восходит к французской Gnome-Rhone и английской Bristol, на потомки творений Wright и Pratt & Whitney.

Однако линейная экстраполяция технологических заимствований не всегда успешна. Иной раз лёгкий доступ к американским военным конструкциям даже оказывался вреден.

Так, за океаном увлеклись универсальными орудиями, способными с равной лёгкостью вести огонь при любых углах возвышения – от противотанковых до зенитных. И наш заместитель по вооружениям народного комиссара обороны Тухачевский долго настаивал на использовании передового американского опыта. Его не беспокоила ни конструктивная сложность таких орудий, затрудняющая их массовое производство, ни значительные масса и габариты, усложняющие транспортировку к полю боя и маскировку на нём. Только реальный опыт эксплуатации универсальных орудий в войсках – и американских, и наших, и воевавших за пределами Европы – позволил ещё в мирное время отказаться от избытка универсализма и перейти к специализированным конструкциям.

Справедливости ради отметим: на протяжении всей Второй Мировой войны едва ли не лучшим противотанковым средством, способным поразить любую тогдашнюю боевую машину, оставалась германская 88-мм и аналогичная ей советская 85-мм зенитная пушка. Насколько нам известно, гильзу для них наши и германские конструкторы создали совместно в 1932-м – незадолго до того, как приход к власти национальной социалистической немецкой рабочей партии прервал техническое и экономическое сотрудничество наших стран. В том же 1932-м создана и гильза, использованная в наших 14.5-мм противотанковых ружьях (и затем в крупнокалиберном пулемёте Владимирова) и германских 15-мм авиационных пулемётах. Разница в маркировке объясняется тем, что у нас принято измерять калибр по минимальному диаметру нарезного ствола, а в Западной Европе по максимальному. Кстати, в США рекламы ради калибр чаще всего указывают по диаметру пули: он больше максимального диаметра ствола, дабы пуля плотно впрессовалась в канал и перекрыла малейшую возможность утечки пороховых газов. Но зенитные пушки – при всём остроумии их конструкторов – действительно оказались столь велики и сложны, что их количество в войсках было явно недостаточно для полноценной противотанковой защиты, а на поле боя их невозможно было ни замаскировать, ни выкатить из-под огня, так что их расчёты могли только победить или погибнуть.

Впрочем, технические тупики случаются у всех. Главное – экономическое и техническое сотрудничество с Соединёнными Государствами Америки помогло нам создать мощную промышленную основу большей части грядущих военных и хозяйственных успехов.

В военной части наша оборона в значительной степени затачивалась под столкновение с Британией – даже независимо от сотрудничества с США. Ведь антисоветская риторика позволяла британскому руководству решать многие внутренние задачи. Так, 1924.10.25 в газетный оборот вброшено поддельное письмо председателя Исполнительного комитета Коммунистического Интернационала Зиновьева с рекомендацией британским пролетариям готовить гражданскую войну, благодаря чему через четыре дня на выборах победили консерваторы и первое лейбористское правительство Макдональда уступило место консерваторам во главе с Болдуином. А 1927.05.12 налёт на советское торговое представительство в Лондоне дал консерваторам возможность вбросить в газетный оборот множество фальшивок о коммунистическом заговоре и таким способом не только разорвать дипломатические и торговые отношения с СССР, но – главное! – укрепить свои позиции внутри страны. Подобные трюки могли в любой момент перейти в прямое столкновение.

Появление в конце 1930-х большой кораблестроительной программы тоже трудно объяснить без представления о грядущем противостоянии с Британией. Исход сражений с Германией очевидным образом решался на суше. Громадные средства и силы, ушедшие на новейшие линейные корабли и тяжёлые крейсера, так и не сошедшие со стапелей, было бы куда полезнее потратить на танки и пушки. Но, похоже, заокеанский инвестор намекнул на обязанность отработать ранее оказанную поддержку. Да и линейное мышление – на сей раз советских руководителей – подталкивало к развитию морских сил: ведь в общем случае они действительно укрепляют мощь державы.

Советские заработки

Впрочем, значительную часть этой поддержки мы к тому времени покрыли обычным способом – деньгами. Советский экспорт нарастал с каждым днём. Хотя и оставался в основном сырьевым – но и сырья мы добывали всё больше как раз благодаря индустриализации.

Печально памятный голод 1932–3-го годов случился не только потому, что коллективизация ориентировалась на механизированную обработку земли, а техники для этого производилось ещё слишком мало, но в значительной мере ещё и потому, что в тот момент по политическим причинам спектр предметов советского экспорта был ограничен.

Например, США не покупали советскую древесину, ибо на лесоповале работали, помимо прочего, ещё и заключённые, а принудительный труд, по американским понятиям, позволял сократить цену продукции. На самом деле принудительный труд обходится государству куда дороже вольного найма: ведь заключённого в любом случае необходимо содержать, да ещё и охрану оплачивать. Но в США – как и в Британии – с давних времён изобиловала практика сдачи заключённых в наём частным предпринимателям: классический пример оптимальной в рыночном хозяйстве национализации убытков и приватизации прибылей (как в народной сказке о вершках и корешках). Мысленно экстраполируя свой опыт на весь мир, они подозревали СССР в том же, даже не задумываясь о том, что у нас тогда приватизировать прибыли было просто некому. Историк Юрий Николаевич Жуков отметил: властям СССР пришлось продать тогдашнему министру финансов США Меллону – по аукционным ценам, но без аукциона – с десяток шедевров эрмитажной коллекции, дабы он признал советские товары произведенными без применения искусственно удешлевлённого труда и разрешил их импорт. Правда, Меллону покупка впрок не пошла: разразился скандал, и ему пришлось подарить картины государству – теперь они составляют основу столичной Национальной галереи.

Ещё с десяток шедевров Эрмитажа купил видный нефтеторговец Гюльбенкян. За экспортом советской нефти бдительно надзирали былые владельцы бакинских нефтепромыслов – Манташевы, Нобели… Они требовали её конфискации как своей собственности: ведь нефтепромыслы национализированы без надлежащей по рыночным законам компенсации. Гюльбенкян согласился продавать советскую нефть под видом собственной. Деньги, по данным Жукова, он аккуратно возвращал в СССР. Таким образом и эта часть коллекции ушла на пробивание бреши в экономической и политической блокаде первой в мире страны социализма.

После установления 1933.11.16 дипломатических отношений СССР и США основные политические ограничения экспорта оказались сняты. Вдобавок Первая Великая депрессия к тому времени уже разрушила столь значительную часть мировой экономики, что при первых же попытках реанимации хозяйственных связей выявилось множество нестыковок, куда и направились простейшие – но именно поэтому массово востребованные – советские товары. СССР рекордно быстро расплатился с большей частью долгов и оказался куда самостоятельнее во внешней политике, чем рассчитывали его инвесторы.

Окончательные взаиморасчёты

Классический анекдот. Милиционер обнаруживает в багажнике досматриваемого автомобиля «калашников» и спрашивает: «Что это?» Водитель отвечает «Калькулятор». Милиционер достаёт из кармана обычный калькулятор и говорит водителю: «Да ну? Вот это – калькулятор». Водитель пренебрежительно: «Этот для предварительных расчётов, а мой – для окончательных».

К середине 1930-х обстановка в мире – прежде всего под действием Первой Великой Депрессии – настолько изменилась, что значительная часть предварительных политических расчётов утратила силу.

В большинстве европейских стран утвердились диктаторы (до кризиса они были, насколько нам помнится, только в Венгрии – Хорти с 1920.03.01, Италии – Муссолини с 1922.10.31, Литве – Смятона с 1926.12.17). Особо впечатлил германский диктатор: разве что Британия отнеслась к его расизму спокойно, тогда как Франция забеспокоилась, ибо он – вопреки основоположнику теории расового превосходства Гобино – провозгласил французов вырожденцами, то есть законными мишенями для истребления.

Впрочем, Гитлер пугал Францию не только рассуждениями о неполноценности большей части Европы. Главное – он всерьёз вознамерился вернуть всё утраченное по Версальскому договору. В том числе Эльзас и Лотарингию, переходившие из рук в руки уже много веков, а потому нафаршированные крепостями как гусь яблоками, да ещё и содержащие один из мощнейших в Европе промышленных комплексов. В данный момент эти регионы принадлежали Франции. Расставаться с ними никак не входило в её планы.

Вдобавок Германия вышла даже из-под мощнейшего – денежного – контроля. Президент Имперского банка (а в 1936–7-м – ещё и министр экономики) Шахт выстроил несколько финансовых пирамид, обеспечивших германской промышленности пятилетие практически неограниченной подпитки деньгами.

Любая пирамида рано или поздно рушится. Уже в 1938-м германские финансы спас только аншлюс – подключение – Австрии 1938.03.12–13.

Правда, к тому были правовые основания. Австрийская империя, преобразованная 1867.03.15 в Австро-Венгерскую, распалась в результате Первой Мировой войны. Император Карл I отрёкся от престола. Избранное 1919.03.15 в немецком осколке империи Учредительное собрание постановило просить остальную Германию о воссоединении. Но победители включили в Версальский (с Германией 1919.06.28) и Сен-Жерменский (с Австрией 1919.09.10) мирные договоры специальный запрет на исполнение этой воли народа (по результатам Второй Мировой войны запрет подтверждён Государственным договором о восстановлении независимой и демократической Австрии 1955.05.15, но несомненно рано или поздно будет отменён, как и, например, неофициальный, но от этого не менее весомый, запрет на воссоединение Украины с остальной Россией). Отменяя один за другим явно несправедливые, по общему мнению, пункты послевоенного мироустройства, Германия в конце концов дошла и до запрета воссоединения. 1938.04.10 плебисцит в Австрии и в остальной Германии утвердил единство. Территория Германии увеличилась на 17 %, население – на 10 % (на 6,7 млн человек). Официальный протест последовал разве что от СССР, не участвовавшего в становлении Версальской системы и не раз указывавшего на её несбалансированность и неустойчивость, но вовсе не заинтересованного в её развале.

Ключевую роль в успехе аншлюса сыграла позиция Франции. До того Германия – невзирая на все усилия по возрождению вооружённых сил и развитию военной промышленности – вряд ли могла противоборствовать Франции, поддержанной потенциальными союзниками на востоке (Польшей с немалым мобилизационным потенциалом, Румынией с громадной нефтедобычей, Чехословакией с первоклассным военным производством). Воссоединение Германии изменило баланс: 6 австрийских дивизий влились в германскую армию, да и австрийская оружейная промышленность, хотя и уступала чешской (в основном созданной в те годы, когда Чехия была частью Австрийской империи), но заслуживала уважения (её стрелковая часть и по сей день отлична). Но пока интеграция общегерманского военного и хозяйственного механизма не завершилась, Франция могла заставить события пойти вспять. Увы, она всё ещё боялась воевать, оглядывалась на формально союзную Британию. А той было выгодно, чтобы Франция без неё и шагу не могла ступить. Протест не состоялся.

Кстати, Франция до такой степени дорожила союзом с Британией, что правительство Народного фронта Франции, победившего на выборах (первый тур 1936.04.26, второй 1936.05.03), не поддержало аналогичный Народный фронт Испании, победивший 1936.02.16, когда Национальный фронт организовал против него военный мятеж 1936.07.17, а согласилось с британским предложением о невмешательстве во внутренний конфликт, то есть по сути приравняло законную власть к преступникам (та же практика принята и сейчас: вспомним хотя бы Ливию и Сирию, где к законной власти оказались приравнены даже не мятежники, а наёмники тех же Британии, Франции, Соединённых Штатов Америки). Как и следовало ожидать, невмешательство оказалось односторонним: блокировались поставки оружия законной власти, создавались помехи прибытию добровольцев на помощь ей, зато Германия с Италией откровенно везли мятежникам не только оружие и боеприпасы, но и десятки тысяч военнослужащих, отработавших там новые технологии боевых действий. Остаётся только удивляться воле большей части испанцев, сопротивлявшихся мятежникам и интервентам до 1939.04.01. Правда, к чести главы мятежников Франко следует отметить: в начавшейся вскоре Второй Мировой войне он сохранил почти полный нейтралитет. Он даже закрыл глаза на бегство из оккупированной Франции многих, кому при немцах грозила смерть. А против СССР отрядил всего одну дивизию – из добровольцев, избавившись тем самым от большей части наиболее отмороженных ветеранов Гражданской войны, не способных ужиться в мире. Но в то же время Испания закупала для Германии громадный поток нефти из США. Торговля завершилась только в 1944-м, когда США и Британия всерьёз занялись подготовкой к высадке своих войск на севере Франции и решили ограничить знаменитую подвижность германских войск, дабы не позволить им сразу сбросить десант в море.

Уже через полгода после аншлюса – 1938.09.30 – Британия, Германия, Италия и Франция в Мюнхене договорились передать от Чехословакии в Германию Судетские горы, где немецкое население было больше чешского. Формально это всего лишь устранило ещё одну послевоенную несправедливость. Фактически же Чехословакия лишилась мощнейшей системы укреплений, предотвращавшей внезапное вторжение, и значительной части хозяйственных возможностей. Взамен она получила только обещания не трогать остальное.

Заодно Польша заняла Тешинскую область, чьё население до середины XIX века именовало себя просто «местные» и стало делиться на поляков, силезцев и чехов только под сильнейшим давлением соседей. Правда, к моменту распада империи поляков там было чуть больше половины – но в основном переселенцев из принадлежавшей Австрии части Польши. Словом, типичный пример имперской смеси, чья судьба незавидна при любой попытке разделить многонациональную империю на мононациональные королевства.

Протестовал против беспредела опять же только СССР. Более того, он сообщил: хотя действующий договор о взаимопомощи обязывает СССР выступить на стороне Чехословакии только вслед за Францией, Союз готов помочь и без этого предварительного условия. Тем не менее Чехословакия предпочла подчиниться своим западным союзникам, заявившим: в случае сопротивления сама Чехословакия будет признана виновницей войны.

Это признание было бы вовсе не формальным. По итогам Первой Мировой войны состоялся суд над руководителями стран, признанных агрессорами. Их почти не наказали, ибо к началу войны агрессия не считалась преступлением. Но само решение суда стало прецедентом: агрессия наказуема. Поэтому, кстати, процессы над германскими и японскими военными преступниками опирались на уже существующие международные решения.

Были и соображения неюридического характера. По расхожей легенде, Ян Батя – брат и наследник создателя грандиозной обувной империи Томаша Бати – на собрании крупнейших деловых людей страны показал купюру в 1000 крон и сказал: если придёт Гитлер, это у нас останется; если придёт Сталин – это отберут. Вряд ли серьёзный бизнес предрасполагает к подобной откровенности, но соображения классовой солидарности скорее всего были учтены.

Капитуляция – не спасение. 1939.03.14 новоявленный премьер Словакии Тисо созвал парламент автономии. Тот решил отделиться от остатка Чехии (и превратить Словакию в союзницу Германии). В ночь на 15-е президент Чехословакии Гаха вызван в Берлин и принуждён подписать договор о преобразовании Чехии в протекторат Богемия и Моравия (чьим президентом оставался до 1945.05.14, когда арестован за государственную измену; в тюрьме он умер – возможно, ещё и потому, что слишком много знал). 1939.03.15 объявила себя независимой Подкарпатская Русь (на западном склоне Карпат), но уже 1939.03.18 оккупирована Венгрией (ныне она входит в состав Украины, а её жители объявлены украинцами, хотя сами считают себя русинами, да и говорят на языке, почти не изменившемся со времён «Слова о полку Игореве»). Британия и Франция заявили: гарантии безопасности Чехословакии, данные в Мюнхене, утратили силу в связи с её распадом, а посему действия Германии не нарушают ничьих обязательств и не ущемляют ничьи права. Германия получила запас вооружений, использованный для девяти пехотных дивизий, и первоклассную по качеству изделий (в частности, создавшую танковое шасси, послужившее основой множества самоходных орудий германской армии) высокопроизводительную военную промышленность Чехии, работавшую по германским заказам на протяжении всей Второй Мировой войны (запасов её продукции, созданных только с января – когда советское наступление перекрыло основные пути вывоза в Германию – по апрель 1945-го включительно, хватило потом Израилю для победы над шестью арабскими армиями в Войне за независимость). Вновь – очень вовремя – оказалась спасена и пребывавшая в предкризисном состоянии германская финансовая система: Британия заботливо передала ей хранимый в её банках золотой запас Чехословакии.

Очередной шаг в поддержку Германии всколыхнул даже привычно изворотливое британское общественное мнение. Британия (а с нею и Франция) дала гарантию безопасности Польше, чьи отношения с Германией расстроились из-за спора о Данцигском коридоре – отошедшем к Польше по результатам Первой Мировой войны выходе к морю, отделяющем порт Данциг (ныне Гданьск), объявленный автономным, и германскую Восточную Пруссию (ныне поделённую между Польшей, Литвой и Россией примерно поровну) от основной германской территории. Польша, ощутив за собою крепкий тыл, отказалась от переговоров об условиях германского транзита через коридор. В то же время Германия остро нуждалась в очередных денежных костылях – в виде аннексий или хотя бы трофеев. Вот таким – в основном экономическим – образом Вторая Мировая война пришла в Европу.

СССР – вопреки предварительным британским и американским расчётам – оказался в стороне от войны почти на два года. Хотя британцы и французы формально пытались перетянуть его на свою сторону. С апреля 1939-го шли вялые переговоры, где от СССР требовали готовности вступить в войну в любой момент, когда этого от него потребуют, не обещая ничего взамен. В частности, советские войска могли выступить против германских только через Польшу, но та наотрез отказалась пропускать их: мол, с Германией мы потеряем свободу, с Россией душу. Понятно, попытка СССР исполнить возможные союзнические обязательства была бы объявлена агрессией против Польши, что позволило бы Британии с Францией если не выступить на стороне Германии, то по меньшей мере оставить СССР без поддержки. Когда же выяснилось, что партнёры по переговорам не намерены влиять на польскую позицию, СССР 1939.08.23 заключил с Германией договор о ненападении.

За такой резкий выход из запланированной роли англосаксы отомстили сразу после победы во Второй Мировой. Весной 1946-го в США опубликован секретный протокол к договору о ненападении, якобы найденный среди фотокопий уничтоженных материалов германского министерства иностранных дел. Тайные дополнения к официальным соглашениям – обычная дипломатическая практика. Но текст данного протокола изобилует не только логическими ошибками (так, в нём по сути закреплена официальная, никогда не скрываемая, позиция СССР о захвате Польшей в 1920-м русских земель, ныне именуемых Западной Белоруссией и Западной Украиной – что тут секретить?) и оформительскими погрешностями, но и географическими неточностями. По ним тюменский публицист Алексей Анатольевич Кунгуров вычислил: протокол сочинён там же и тогда же, где и когда опубликован. Есть и другие доводы в пользу поддельности протокола. Тем не менее он стал одним из ключевых пунктов антисоветской агитации, в конце концов использованной для разрушения нашей страны. Но это уже совсем другая история, требующая непредвзятого исследования – по возможности на основании реальных документов.

Кратчайший вывод

Мы слишком часто ищем в своём прошлом ошибочные и неблаговидные деяния. Например, считаем жутким кровавым тираном Ивана Грозного, лично составившего список из трёх с лишним тысяч человек, погубленных по его вине, для поминальных молитв (по оценкам историков, общее число его жертв со чады и домочадцы составило 10–15 тысяч), тогда как его современник Карл IX в Варфоломеевскую ночь 1572.08.24 собственноручно стрелял в протестантов из окна своего дворца, и общее число жертв одной этой бойни превысило всё содеянное первым русским царём (да и по всей Европе за годы его правления Россией число жертв правителей, учиняющих бессудные расправы и подтасованные суды, в расчёте на душу населения во много раз превышало российское). Полагаем, из приведенного сжатого исторического очерка очевидно: мы считаем себя грешниками только потому, что наша мерка предельно праведна – даже худшие случаи нашего собственного поведения куда лучше того, что страны, всё ещё именующие себя цивилизованными, полагают не то что нормой, но даже заслугой. Понятно, и нам есть чего стыдиться – но мы несомненно вправе стыдить всех тех, кто (с каждым годом всё шумнее и настойчивее) пытается стыдить нас.

Средняя температура по истории

Уж и вспомнить трудно, когда нам в первый раз попались на глаза таблица и составленный по ней график соотношения валовых внутренних продуктов России – Российской империи и Союза Советских Социалистических Республик – и Соединённых Штатов Америки за последнюю сотню с небольшим лет: обычно сравнение начинают или с 1913-го – последнего мирного – года или с 1900-го. Оказывается, ВВП США был – что в 1900-м, что в 1913-м, что в 1983-м – примерно в два с половиной раза больше ВВП России. Отсюда кувырсот швырнадцать публикаторов этих данных делают простой вывод: совершенно незачем было устраивать революцию (по крайней мере Октябрьскую – возражения против Февральской нам в связи с такими публикациями не попадались), менять общественный уклад, раз всё равно наша экономика составляла одну и ту же долю от американской – что до революции, что после семидесяти лет всех этих социальных потрясений.

Вроде бы логично. Особенно если взять конечные точки графика и не глядеть на его середину. Хотя именно в ней всё дело.

Для США почти весь XX век – время непрерывного развития, причём в самых что ни на есть благоприятных условиях. Правда, были у них и экономические кризисы – но они охватывали весь мир, кроме СССР и его союзников. Зато в обеих Мировых войнах они не столько воевали сами, сколько снабжали своей продукцией обе стороны конфликта. Причём именно обе! В 1914–1917-м годах они охотно продавали свою продукцию не только Англии, Франции и России, но и Германии, Австрии и Турции (до немцев с турками вследствие английской морской блокады доходило не так уж много, но всё-таки кое-что – и через посредников, и напрямую – добиралось). А уж во Второй Мировой войне США торговали с Германией даже в те годы, когда между ними уже возникло состояние войны. Так, значительная часть немецкой боевой техники создавалась с использованием американских патентов – скажем, бомбардировочные прицелы немцы сделали на основе американских разработок. Правда, немцы за это платили предоставлением на приемлемых условиях лицензий на свои достижения – прежде всего по части химии (до самого конца Второй Мировой войны немецкая химия была лучшей в мире). Была активна и торговля стратегическим сырьём. Так, до середины 1944-го американцы ежегодно продавали Германии больше нефти, чем Советский Союз за все 22 месяца действия торгового договора. За пакт Молотова – Риббентропа – не только договор о ненападении от 1939.08.23, но и предшествовавший ему торговый договор от 1939.08.19 – нас ругают до сих пор и даже обвиняют: мол, без нашей нефти Германия не полезла бы в войну. Но американцы-то, повторяем, пять лет подряд ежегодно продавали немцам больше нефти, чем мы за все эти почти два года. Они продавали, конечно, не напрямую, а через испанских посредников, но все прекрасно знали, куда из Испании идёт эта нефть, поскольку испанцы покупали её в несколько раз больше, чем требовалось на их внутренние нужды. Доходы от торговли с врагом, насколько я наслышан, заметно превзошли расходы на восстановление пары десятков кораблей, повреждённых японцами в Жемчужной гавани 1941.12.07. А с учётом доходов от продажи американских товаров государствам, на чью сторону США в конце концов встали, даже расходы на строительство нескольких сот других боевых кораблей – мелочь. Причём строилось всё это опять же американцами у себя, кормило американскую экономику и в конечном счёте способствовало её подъёму. Опираясь на неё, после этих Мировых войн американцы завоевали почти весь мировой рынок. Добавим, что расходов на восстановление разрушений на собственной территории у них вовсе не было, людских потерь практически не было… В общем, тепличные условия развития.

России о таких условиях даже мечтать не приходилось. И в Первую, и во Вторую Мировую войну немцы и их союзники вели боевые действия на нашей территории – каждый раз на протяжении трёх лет. Правда, в Первой Мировой эти боевые действия не сопровождались заметными разрушениями хозяйства и массированной гибелью мирных жителей. Но наше участие во Второй Мировой называют Великой Отечественной войной именно потому, что немцы на сей раз ставили себе конкретной целью уничтожение значительной части нашего народа и разрушение всего того экономического потенциала, который не могли использовать для своих целей, а при отступлении старались оставить за собой выжженную землю. Конечно, значительную часть наших производств мы при отступлении эвакуировали, но неэвакуированного осталось столько, что всё оборудование, снятое с немецких предприятий в порядке репарации, не покрыло и десятой доли этих разрушений (не говоря уж о людских потерях: немецкие пленные своим трудом возместили опять же никак не более десятой доли снижения производительности от сокращения нашего населения).

Вдобавок у нас была ещё и Гражданская война. Это, конечно, в значительной мере следствие революции – но на наш взгляд, в большей степени Февральской, нежели Октябрьской. Именно государственный переворот, добившийся 1917.03.15 отречения от престола Николая II Александровича Романова (1868.05.18–1918.07.17), запустил неизбежные при практически любом перевороте (как показал, например, Егор Тимурович Гайдар (1956.03.19–2009.12.16) в последней прижизненно изданной книге «Смуты и институты») процессы разрушения, ведущие, в частности, к появлению собственной власти в каждом городе. Нам пришлось собирать страну заново из осколков не столько потому, что эти осколки уходили от социализма, сколько потому, что многие из них начали уходить ещё от либерализма – от Временного правительства, в политическом плане вполне соответствовавшего нынешним белоленточникам, да и столь же «грамотного» по части управления, как нынешние белоленточники. Так что Гражданскую войну нельзя полностью ставить в вину большевикам – наоборот, они в этой войне в значительной степени исправляли ошибки своих предшественников. Впрочем, следует признать: имперская власть поддерживала давно устаревшую политическую систему и в экономике одобряла систему, стремительно накапливающую внешние и внутренние противоречия, что делало радикальные перемены – вплоть до революции – практически неизбежными. Да и национальная политика империи в последние пару десятилетий тоже содержала немало взрывоопасных перекосов – большевикам пришлось их потом исправлять, зачастую даже перегибая палку в противоположном направлении. Так что Гражданская война – фактор вполне объективный, а не только порождённый революцией.

Естественно, у нас потом ушло после этих войн в общей сложности лет десять только на восстановление разрушенного непосредственно в ходе боевых действий – не говоря уж о восстановлении числа трудоспособных граждан.

Таким образом, если посчитать скорость нашего развития в мирные и благополучные периоды, получится, что мы намного опережали Соединённые Государства. Более того, когда скорость нашего развития снизилась почти до американского уровня (она всё равно оставалась выше, чем была в тот момент у американцев – но всё-таки заметно сократилась), мы это восприняли как катастрофический упадок. Времена так называемого застоя подверглись в перестроечные годы жесточайшей критике. Да и сейчас мы считаем, что застой был временем провала и свидетельством слабости нашего тогдашнего экономического и политического руководства – хотя действительно слабое руководство вряд ли сумело бы добиться, что наша скорость развития при всех несомненных тогдашних сложностях всё равно оставалась выше американской.

Начальная часть графика тоже содержит неочевидные тонкости. Перед Первой Мировой войной мы от американцев хотя и медленно, но отставали. По многим формальным показателям мы были вроде бы впереди, но интегральный показатель, дающий представление об экономике в целом – доля в валовом общемировом продукте – у американцев рос значительно быстрее, чем у нас. Причём в политических и экономических обстоятельствах той эпохи даже самые антикоммунистические исследователи не могут указать причины, способные ускорить наше собственное развитие настолько, чтобы соотношение нашей и американской долей мирового производства изменилось в нашу пользу. Зато последовавшие за войной социальные потрясения привели к тому, что даже по средней за 70 лет скорости мы с США сравнялись. Не говоря уж о том, что благодаря изменению хозяйственного уклада мы в годы Первой Великой депрессии не подверглись общемировому упадку (как сейчас, в ходе Второй), а использовали её для создания качественно новой производственной базы.

С учётом всех этих факторов получается: мы именно благодаря революции и последовавшим за нею потрясениям достигли большего и лучшего, чем американцы. Таким образом, игра определённо стоила свеч. Судить же о наших успехах по средней скорости развития за одну из самых бурных эпох отечественной истории вряд ли полезнее, чем оценивать качество здравоохранения на основании средней температуры по больнице.

От Курска до Зеелова

Уже не первое десятилетие в преддверии нападения Третьей Германской империи на Союз Советских Социалистических Республик в отечественных СМИ раздаётся один и тот же горестный возглас: почему мы не оборонялись? Почему не было вдоль всей границы минных полей, изгородей из колючей проволоки, множества рядов траншей, бетонных укрытий для пулемётов и пушек? Почему клепали танки, а не бронеколпаки? Почему, наконец, при первых же вражеских ударах войска не зарылись в землю, а раз за разом атаковали, разбиваясь о безжалостную немецкую военную машину?

Особо рекламирует этот вопрос уже упоминаемый бывший политрук танковой роты и клерк советской военной разведки, а ныне британский пропагандист Владимир Богданович Резун. Во многих томах «Виктор Суворов» подробно расписывает бесчисленные угрозы пехотинцу, бегущему навстречу вражьим винтовкам и миномётам под градом смертоносного металла, и столь же бесчисленные выгоды пехотинца же, устроившегося в уютной траншее, или танка, зарытого по башню в землю. Попутно Резун изобильно цитирует советский армейский устав, предписывающий непрестанно крепить и совершенствовать систему обороны: зарылся по колено – углубляйся в полный рост; обустроил окоп – рой траншею к соседям; создал три ряда траншей – копай четвёртый; укрылся в дерево-земляной огневой точке (ДЗОТ) – помогай сапёрам строить долговременную огневую точку (ДОТ) из железобетона…

А ведь эти строки устава как раз и означают: никакую оборону нельзя считать достаточной – при любом её усилении невозможно сказать «всё в порядке» и остановиться. Потому что сколь бы грандиозна ни стала оборона – противник может накопить против неё превосходящие силы.

Готовый окоп или ДОТ на новое место не перетащить. А пушки, способные смешать окопы с землёй и превратить ДОТы в щебень, можно стянуть со всего фронта к паре километров. Советские войска бились в линию Маннергейма, пока удар был отвлекающим: основные силы наступали на севере Карелии. Но неожиданно тёплое начало зимы оставило тамошние болота непроходимыми, войска могли двигаться лишь по немногим дорогам, и финны их без особого труда остановили. Тогда к линии подвели положенное по уставу число тяжёлых орудий – и баснословные ДОТы (ценою каждый по миллиону финских марок – порядка центнера золота) за считанные дни преобразились в причудливые скульптуры из бетонных глыб, связанных скрученной арматурой.

Пехотинец, бегущий по полю, постоянно маневрирует: то в воронку от взрыва нырнёт, то вбок прыгнет… Зато такому же пехотинцу в окопе никуда не уйти от постепенно пристреливающихся гаубиц и миномётов – орудий, специально приспособленных для поражения укрытий.

Именно пехотинцы, прыгающие из воронки в воронку, за два дня прорвали легендарную линию Мажино – вершину мирового инженерного и военного искусства. Сперва немецкая артиллерия постреляла по полю перед линией, создав эти воронки. Затем поставила дымовую завесу. Под её прикрытием сапёры подобрались вплотную к ДОТам, уходящим на несколько этажей под землю и соединённым тоннелями метро, взорвали бронеколпаки вентиляции, вылили внутрь каждого ДОТа по нескольку канистр бензина, подожгли…

Правда, к тому времени французы сняли с линии часть полевого заполнения – бойцов, сидящих в обычных окопах между ДОТами. Их задача – как раз не допускать сапёрных трюков. ДОТы должны своим огнём защищать заполнение от вражеской артиллерии. Но пехоту бросили против немецких войск, обошедших линию с юга. Потому что даже богатейшая страна Европы не могла укрепить всю свою границу. Что уж говорить об СССР, лишь в 1927-м начавшем массовую индустриализацию!

Снаряд всегда дешевле брони, которую пробивает. Ведь прикрыть бронёй надо всю конструкцию. А пробить достаточно в одной точке.

Даже если сама местность способствует укреплению – это ещё ничего не гарантирует. Перешеек, связывающий Крым с южнорусскими степями, назван Перекоп – ибо так узок, что ещё в древности его перекопали поперечным рвом. Но через этот ров не раз на плечах отступающих татар проходили русские войска. Ров дополнили насыпью – но и она не мешала наступлениям. В 1920-м Красная Армия прорвала Турецкий вал, усиленный ещё и полевыми укреплениями по опыту Первой Мировой и обороняемый опытной Белой армией под руководством лучшего в ту пору тактика Слащёва. Но знание слабостей Перекопа не помогло красным воспрепятствовать прорыву немцев в Крым в 1941-м. А те в свою очередь не удержали перешеек в 1944-м против тех же красных – правда, набравшихся опыта в ходе Великой Отечественной.

В 1943-м уже к концу зимы стало ясно: немцы будут бить в основание дугообразного выступа фронта, охватывающего Курск. Резун долго восторженно описывает созданные там минные поля и колючие заграждения, ДОТы и траншеи. Общая глубина системы обороны – десятки километров!

Но у Резуна вы не найдёте результатов всего пятимесячного титанического труда. На юге Курской дуги немцы пробили нашу оборону насквозь за неделю. Пришлось их тормозить встречным ударом танковой армии – да и то почти вся она под Прохоровкой сгорела: немецкие танки сопровождались мощной противотанковой и зенитной артиллерией. На севере выгодных направлений для удара было меньше, каждое из них укрепили лучше – поэтому немцы за неделю преодолели всего порядка 3/4 обороны, но успешно двигались дальше. Только когда к северу от дуги началось наше наступление, угрожающее отрезать немцев от снабжения – тем пришлось отступить. Дальше наступали мы.

Возвышенности у городка Зеелов к востоку от Берлина оставляют для строительства меньше места, чем степи под Курском. Глубина укреплений на Зееловских высотах – всего пара десятков километров. Но в расчёте на погонный метр фронта их плотность даже больше курской: немцы начали строительство уже в феврале 1945-го, а их промышленность даже под конец войны была посолиднее нашей. Наша армия прошла укрепления насквозь за два дня – 16–17-го апреля. Причём – в отличие от линии Мажино – там с полевым заполнением всё было в порядке, так что нам пришлось пробивать оборону открытой силой. Но даже если укрепления строятся не два месяца, а два десятилетия – всё равно собрать силу, достаточную для их прорыва, можно за считанные дни.

Для противодействия наступлению нужна прежде всего активная, подвижная сила. Сколь угодно мощные линии укреплений научились прорывать ещё в Первую Мировую. Но тогда это делали сравнительно медленно, так что противник успевал подтянуть к месту прорыва резервы. Новизна Второй Мировой – в том, что в прорыв входили механизированные, подвижные войска. Значит, и противостоять им должны танки, не вкопанные в землю по рецепту Резуна, а собранные в мощные мобильные кулаки. В частности, те самые механизированные корпуса, что сгорели в сражениях первого же месяца войны, но затормозили немецкую боевую машину куда вернее любых укреплений.

Да и потом наша армия при любой возможности атаковала. На собственном горьком опыте училась делать это всё лучше. И в конце концов сокрушила немцев. Крепостью не бетона, а брони и снаряда, пули и штыка. Потому что не только в футболе верна формула: победу нужно искать у чужих ворот.

Исторические развилки

В физике есть понятие тройной точки, когда вещество находится сразу в трех фазовых состояниях. А станет оно твёрдым телом, жидкостью или паром – зависит от того, какие параметры менять дальше. В истории немало ситуаций, раскрученных именно из «тройной точки», что породило затем немало споров о целесообразности предпринятых шагов, повлекших за собой тот или иной путь развития событий.

Один из таких примеров – битва под Ржевом.

На поле боя Великой Отечественной войны наша армия мало уступала противнику. Безвозвратные потери – убитые, раненые так тяжко, что вовсе выбыли из армии, умершие в плену – одиннадцать с половиной миллионов человек у нас, восемь и шесть десятых миллиона у немцев и их союзников. Четыре к трём – достойное соотношение.

Демографические потери – включая погибших мирных граждан и спад рождаемости – двадцать шесть и шесть десятых миллиона у нас, одиннадцать и восемь десятых миллиона у противника: пять к двум. Но это – следствие старательного исполнения предначертаний правившей в ту пору национальной социалистической немецкой рабочей партии: освобождение жизненного пространства для высших народов и рас путём истребления низших.

Впрочем, многие считают: немцы истребили столько штатских потому, что военные их не защитили. Может быть, советское командование могло действовать эффективнее?

Серьёзной нашей неудачей в той войне принято считать бои под Ржевом. Задачу занять город поставили 1942.01.08, а решили 1943.03.31. За 15 месяцев прошли всего две сотни километров. Безвозвратные потери – 433 тысячи человек. Санитарные – раненые, после лечения вернувшиеся в строй – около 892 тысяч.

Наступали мы четырежды – в сумме около полугода. Каждый раз – на подготовленную долговременную многослойную оборону. Прогрызается она ценой тяжких жертв – ради глубокого прорыва, дабы разгромить тылы врага и затем легко разбить его войска, лишённые снабжения. Немцы же держали под Ржевом мощные подвижные – танковые и мотопехотные – соединения. Они успевали заткнуть дыры в обороне, выстроить новые системы огня. Поэтому общие немецкие потери под Ржевом чуть ли не вчетверо ниже наших, а в целом по Западному направлению в 1942-м – в 2.7 раза (хотя в том страшном году соотношение на других направлениях было для нас ещё хуже). Правда, после каждого нашего удара немцам приходилось пополнять подвижный резерв, снимая силы с других участков фронта. Но и наши силы под Ржевом восстанавливались по нескольку месяцев. Не зря зачастую говорят о Ржевской мясорубке.

Стоил ли Ржев столь страшной цены?

Увы, стоил. Ибо характер того сражения всецело обусловлен не местными обстоятельствами, а стратегическими – проявляющимися иной раз за многие сотни километров от Ржева – соображениями.

Ржевская группировка контролировала магистрали, связывающие Москву и Смоленск – крупнейшие центры коммуникаций. Причём не только дорог от тыла к фронту, но и рокадных – вдоль фронта. Поэтому под Ржев проще всего было доставлять подкрепления и боеприпасы, а главное – оттуда войска легко перебрасывались на другие участки.

Мы не могли отказаться от атак укреплённой линии по мере накопления свежих сил и боеприпасов. Если бы немцы почуяли нашу пассивность на ржевском фронте – сразу отвели бы войска под Смоленск, а оттуда по рокадам перебросили к Ленинграду или Сталинграду. Нарушение неустойчивого равновесия на любом из этих ключевых участков привело бы не только к захвату самого города, но и к обвалу громадной части фронта. Жертвы многократно превзошли бы все кошмары Ржева.

Удержала немцев от такого манёвра лишь угроза разгрома отступающих нашим ударом вдогонку. Но не только ради такого удара мы не могли перебросить из-под Ржева – ни к Ленинграду, ни к Сталинграду – свои силы. Немцы умели нащупать малейшую слабину в чужих боевых порядках, вклинить в неё подвижные части (а под Ржевом их хватало) и развить наступление. Ржев недалёк от Москвы. Немцы могли повторить ход, сорванный в ноябре – декабре 1941-го. С учётом достигнутого в 1942– м уровня военного искусства и подвижности обеих сторон нам надо было держать под Ржевом силы, в разы превосходящие возможное немецкое наступление – иначе мы не успели бы заткнуть брешь.

Поэтому же нам под Ржевом нельзя было пассивно обороняться. Атакуя, мы вынуждали немцев концентрировать свои силы на угрожаемом направлении, не позволяли им искать места, удобные для прорыва наших позиций.

Обе стороны сознавали: бои под Ржевом не решают никаких задач, важных именно для этого региона. Немцы ещё в Первой Мировой войне намаялись в позиционном тупике Западного фронта. Теперь они вовсе не желали, как в ту пору, сжигать ресурсы в пассивной обороне. Наши военачальники благодаря манёвренному характеру Восточного фронта и Гражданской войны не накопили столь печального опыта, но теоретически знали бессмысленную кровопролитность атаки подготовленных укреплений, за которыми – подвижные резервы. Увы, структура коммуникаций не оставляла в центральной части фронта иного выбора ни нам, ни немцам.

На ясном стратегическом фоне было немало тактических ошибок. Мы – из-за меньшего боевого опыта – ошибались чаще. Только к концу тысяча девятьсот сорок второго – под Сталинградом – мы впервые разгромили окружённого противника. Весной сорок третьего немцы оставили Ржев под угрозой такого же окружения. Но само по себе стремление драться под Ржевом в сорок втором совершенно неизбежно и поэтому оправдано как «деяние, совершённое в состоянии крайней необходимости».

Случались «тройные точки» и в послевоенной истории нашей страны. 1956.02.25 на дополнительном – закрытом – заседании XX съезда КПСС (уже после того, как избранный съездом центральный комитет в свою очередь выбрал постоянно действующие руководящие органы партии; причём заседание шло под их руководством, так что может формально считаться не частью съезда, а всего лишь расширенным пленумом ЦК) Никита Сергеевич Хрущёв произнес доклад о культе личности Сталина. Доклад считался засекреченным, но через считанные дни оказался известен и у нас в стране (его зачитывали на заседаниях партийных организаций с участием комсомольского актива), и за рубежом. С тех пор и до самого недавнего времени представления большей части мира о той эпохе в жизни нашей страны опираются не на реальные дела под руководством Иосифа Виссарионовича Джугашвили, а на этот доклад.

Доклад принадлежит в основном самому Хрущёву: он изрядно отступил от текста, согласованного с коллегами, и даже переврал некоторые числовые данные из сводок, подготовленных спецслужбами. Современные исследователи пришли к выводу: основная масса негатива, включённого лично Хрущёвым в доклад, списана с деяний и черт характера самого Хрущёва и многих его соучастников по Большому Террору (с конца июня 1937-го по середину ноября 1938-го). К сожалению, значительная часть документов, способных однозначно подтвердить или опровергнуть этот вывод, уничтожена в годы, когда Хрущёв руководил партией и правительством, тем не менее, уже сейчас ясно: всю эпоху правления Джугашвили надлежит изучать заново. Мы по возможности употребляем здесь фамилию, полученную вождём при рождении, а не его партийный псевдоним, именно ради того, чтобы отделить подлинную личность от позднейшего образа, сформированного при активном участии множества людей и структур, не заинтересованных в достоверной исторической картине.

Чтобы оценить важность этой достоверности, отметим: опора на явно искажённый образ повлекла цепочку событий, завершившуюся распадом нашей страны. Конечно, было тому и множество иных причин. Но заблуждения в оценке прошлого немало способствовали ошибкам выбора пути в будущее.

Один из нас, будучи политическим обозревателем пресс-центра ЦК ВЛКСМ, в качестве фронтового корреспондента побывал во всех горячих точках, возникших в процессе распада Союза, и видел первую пролитую при этом кровь. Вторую кровь – в октябре 1993-го, при столкновении законодательной и исполнительной власти Российской Федерации – мы оба видели, по счастью, только по телевизору. Но сейчас нарастает третье кровопролитие – на почве государственного переворота 2914.02.22 в Киеве. Неужто кровоточащие раны на теле нашей общей страны так и не срастутся?

Великие дела творятся по великим планам

Советская власть, как известно, была необычайно изобретательна по части доставления своим гражданам разнообразнейших жизненных сложностей. Даже тех, чью судьбу на несколько лет вперёд уже определил суд или иные уполномоченные тогдашним законом лица и органы, власть не оставляла в покое, а направляла на грандиозные стройки – от Беломорско-Балтийского канала, запечатлённого на популярных папиросах, до Норильска, по сей день обеспечивающего процветание то ли Прохорова, то ли Потанина, то ли ещё кого-то из сверхсметного множества перекупщиков.

Более того, власть ухитрялась не оставлять в покое даже творческие личности. Например, арестованные (в основном – в связи с авариями, увы, весьма вероятными при тогдашнем уровне развития техники) авиаконструкторы попадали в закрытые конструкторские бюро, где создавали новые машины с учётом накопленного печального опыта.

Всё это, разумеется, в высшей степени негуманно. Куда рукопожатнее сдавать заключённых в аренду частным фирмам, как с незапамятных времён и по сей день принято в англосаксонской юриспруденции. Или просто содержать их в жизнеобеспечивающих (в меру возможностей страны пребывания) условиях, предоставляя право самостоятельно сходить с ума от безделья.

Недаром США закрыли большинству советских товаров вход на свой рынок, ибо при их производстве применялся принудительный труд (так, лесоповал – одно из популярнейших занятий советских заключённых, содержащихся в местах, где более полезных дел не найти). Правда, в 1928–31-м страстный коллекционер живописи министр финансов Меллон купил – да ещё не с аукциона, а по экспертной оценке – с десяток шедевров Эрмитажа, и советские товары оказались немедленно признаны произведенными свободно, а потому допустимыми к импорту в США. Вышел некоторый скандал, Меллон даже завещал государству всю свою коллекцию и десяток миллионов тогдашних долларов (в пересчёте через золото – 800–900 миллионов нынешних) на строительство Национальной галереи искусств в Вашингтоне. Но советская продукция на американском рынке с тех пор продаётся без оглядки на заключённых.

Оно и понятно. Труд заключённого обходится – с учётом расходов на его охрану – заметно дороже труда соответствующего вольнонаёмного работника. Только англоамериканские коммерсанты считают иначе, поскольку арендуют заключённых за гроши, оставляя государству расходы на охрану.

Увы, с нелёгкой американской руки наше массовое сознание также уверовало в выгодность подневольного труда. Марксизм, напоминающий о неуклонности перехода к более экономически эффективным общественным формациям, ещё задолго до перестройки стал казаться устаревшим (в основном – вследствие примитивизации преподавания), а посему рабовладение нам (как и американцам, отказавшимся от него лишь в 1860-х) представлялось ушедшим по возвышенным моральным соображениям, а не по сухому бухгалтерскому расчёту. Вот и расползлась по нашим мозгам странная байка: массовые аресты в СССР имели своей целью обеспечение великих строек социализма живой силой. А отсюда – логичный вывод: пусть уж лучше не будет никаких великих строек, лишь бы и массовых арестов более не случилось.

Но сколь угодно строгая логика рассуждений не может возместить ложность исходных посылок. Аресты и ссылки в СССР происходили по причинам, лишь очень косвенно связанным с великими стройками. Более того, сами руководители страны (не только хозяйственные, но и политические) и даже сотрудники правоохранительных органов прекрасно сознавали невыгодность подневольного труда и прибегали к нему только вследствие самого факта наличия значительного (в пиковые моменты – более процента всего населения, то есть примерно столько же, сколько в нынешних образцах либерализма вроде Соединённых Штатов Америки и подражающей им Российской Федерации) числа трудоспособных граждан, уже лишённых свободы. Ну и, разумеется, сами великие стройки затевались вовсе не ради утилизации труда заключённых.

А для чего же?

Социализм – строй, где все средства производства принадлежат государству как единому целому. Или по меньшей мере значительным группам граждан.

Например, в сельском хозяйстве основной организационной формой было коллективное хозяйство (колхоз), принадлежащее в равной мере всем, кто в нём трудился. Результаты его деятельности (за вычетом налогов и платежей за внешние услуги) делились между всеми членами хозяйства пропорционально их трудовому вкладу (так называемым трудодням). Советские хозяйства, принадлежащие государству и управляемые подобно прочим государственным предприятиям, стали действительно массовой формой только при Никите Сергеевиче Хрущёве. Он же преобразовал в государственные предприятия и многочисленные производственные артели (в одной из них – в Красногорске – в конце 1940-х работал бухгалтером дед по материнской линии одного из авторов).

Тем не менее даже артели опирались на поддержку государства в целом. Так, сельскохозяйственная техника при Джугашвили группировалась на государственных машинно-тракторных станциях (оплата их труда – одна из основных тогда статей внешних расходов сельскохозяйственных предприятий). Только Хрущёв расформировал МТС, велел колхозам и совхозам выкупить их технику и в дальнейшем приобретать и обслуживать её самостоятельно. Это, естественно, резко снизило эффективность использования сельхозтехники. Ведь при прочих равных условиях крупное предприятие вообще эффективнее мелкого: меньше соотношение всевозможных накладных расходов к общей выработке и проще согласование взаимосвязанных процессов.

Именно рост эффективности при укрупнении предприятий влечёт в рыночной экономике бесчисленные слияния, поглощения и прочие формы монополизации. Антимонопольные ограничения неукоснительно вводятся в разных странах – и столь же неукоснительно обходятся. Ибо ещё Ленин учил: политика – концентрированное выражение экономики. Если экономика нечто предписывает – политике приходится под неё подстраиваться.

Социализм – крайнее выражение той же экономической тенденции. При нём всё государство становится единым – хотя и очень диверсифицированным – производственным предприятием. Не зря тот же Ленин постоянно сравнивал социализм с государственным капитализмом, отмечал единство их экономической организации, даже опасался деградации политической надстройки из социалистической в капиталистическую (что и случилось в конце 1980-х).

Увы, недостатки – продолжения достоинств. Экономическая эффективность крупных предприятий, как правило, сопряжена с негибкостью, неготовностью подстраиваться под изменения внешних условий или творить нечто новое. Это – одна из причин сравнительно мирного сосуществования крупного бизнеса с малым, включая производственные артели эпохи Джугашвили.

Основная причина такой негибкости – чисто управленческая. Чем разнообразнее номенклатура производства – тем сложнее отслеживать и планировать. Да и сведения о возможностях производителей и желаниях потребителей становятся едва ли не вовсе недостижимы. До недавнего времени было технически невозможно в сколько-нибудь реалистичные сроки создавать хотя бы сбалансированный (не говоря уж об оптимальном) план производства хотя бы десятков тысяч видов продукции. А в развитом государстве этих видов десятки и сотни миллионов!

По счастью, развитие информационных технологий радикально меняет положение. Уже через 8–10 лет полный точный оптимальный план производства для всего мирового хозяйства можно будет подсчитывать менее чем за сутки. Причём все преимущества такого плана будут доступны только при условии единой собственности на все средства производства – при социализме (без него слишком велик соблазн получить выгоду за чужой счёт, скрыв от планирующего органа какие-то сведения или отклонившись от его указаний).

Раз целый мир (или по меньшей мере наша страна) станет единым производственным предприятием – неизбежны новые творения, сомасштабные такому размаху. Вряд ли можно перечислить все возможные проекты такого рода. Для начала отметим лишь самое очевидное.

Север и восток нашей страны всё ещё остро нуждаются в развитии путей сообщения. Вряд ли кому-то под силу отменить транспортную теорему: если скорости развития регионов превышают скорость развития хозяйственных связей между ними – страна разваливается. Между тем у нас сейчас даже скромная железнодорожная ветка, дотянутая почти до Якутска (но пока остановившаяся на другом берегу реки), удостоена открытия собственными руками президента, да и решение о строительстве моста к Якутску принял он же. А ведь железные дороги – самый экономичный сухопутный транспорт. Без их дальнейшего развития не только природные богатства холодной части Евразии останутся недоступны всему миру, но и множество романтиков, жаждущих максимального проявления своих сил и способностей, не найдёт себе достойной цели.

Кроме дальнейшего развития Байкало-Амурской и Амуро-Якутской магистралей и соответствующего хозяйственного освоения громадных северных территорий, необходимо радикально совершенствовать уже давно действующие дороги. Прежде всего Транссибирскую магистраль, способную послужить кратчайшим и скорейшим способом связи двух ключевых регионов мировой экономики – Европейского Союза и Юго-Восточной Азии (включая Китай). Но и на других путях необходимо обеспечить скоростное пассажирское (а в дальнейшем и грузовое) движение. В частности, для того, чтобы впредь не стягивать в одну Москву всё живое, а обеспечить распределение хозяйственной и управленческой деятельности по всей стране. Причём не в ущерб местным связям. Сейчас каждый скоростной «Сапсан» выметает с Октябрьской железной дороги 2–3 обычных поезда и добрый десяток электричек, да и «Аэроэкспрессы» к московским аэропортам, идущие каждые полчаса без остановок, сократили число пригородных поездов на соответствующих направлениях едва ли не в полтора раза. Значит, нужно строить дополнительные пути, разъезды, стоянки…

Другая категория проектов, сомасштабных стране – гидротехнические. Сама человеческая цивилизация долгое время развивалась прежде всего в регионах активного гидростроительства. Правда, репутация отечественных мелиораторов изрядно испорчена ещё в 1970-е годы, когда они взялись за несколько неудачных работ без учёта отдалённых последствий (так, осушённую часть Припятских болот в Белоруссии пришлось вскоре вновь затапливать, ибо климат изрядных окружающих территорий резко поменялся к худшему). Но, например, идея подпитки бассейна Аральского моря водой из низовий Оби, напрочь скомпрометированная отечественной прогрессивной общественностью на заре перестройки, реабилитирована многими экспертами уже в нынешнем тысячелетии. Более того, есть основания полагать, что без этой воды будет и впредь ухудшаться климат доброй половины Евразии – в том числе и России. А современные технологии – вроде труб из тонкой пластмассовой плёнки – обеспечивают перекачку воды на сколь угодно дальние расстояния с минимальными потерями любого рода. Так что водопровод Обь – Арал скорее всего следует строить, даже не дожидаясь социализма.

Ещё один проект, достойный по размаху сразу нескольких держав, мы разработали на рубеже тысячелетий. Территория бывшего ядерного полигона в Семипалатинской области Казахстана – идеальное место размещения ядерного энергетического комплекса, способного в обозримом будущем покрывать потребности едва ли не всей Евразии в электричестве (а заодно – и синтетическом жидком топливе). Правда, комплекс потребует подпитки из вышеупомянутого водопровода Обь – Арал. И это вновь указывает на преимущества социализма: в нём сравнительно легко увязывать даже очень крупные взаимозависимые системы.

Правда, последнее в какой-то мере возможно и в рыночной экономике. Так, Франклин Рузвельт прославился, помимо прочего, созданием администрации долины реки Теннесси (TWA): там построили каскад электростанций и множество предприятий, пользующихся их энергией. А Кеннеди запустил программу достижения человеком Луны: в рамках этой программы взаимодействовали многие тысячи организаций и предприятий, совместно создавшие грандиозный комплекс на пределе возможностей тогдашней техники (в связи с чем по сей день не утихает спор: удалось ли людям в самом деле побывать на Луне и вернуться – или всё же возможностей не хватило и пришлось имитировать полёт). Но оба президента вошли в американскую историю как леваки с социалистическим уклоном. Так, TWA возникла как часть обширной системы почти социалистических мер по выводу Соединённых Штатов Америки из Первой Великой Депрессии, порождённой (как и нынешняя Вторая) неограниченной рыночной свободой.

Кстати, в те годы значительное – заметно превышающее тогдашний контингент советских мест лишения свободы – число трудоспособных американцев оказалось в лагерях общественных работ, где условия содержания и оплата труда были даже похуже, чем в советском Главном управлении исправительно-трудовых лагерей. Оно и понятно: СССР сумел использовать чужой спад как опору для своего роста. Именно благодаря социализму. Экономические подробности тогдашних наших манёвров исследованы давно и всесторонне. И могут многому научить нынешних руководителей.

Впрочем, надеюсь, новые руководители и нового ума наберутся. И найдут точки приложения наших – всё ещё громадных – возможностей. Так что можно быть уверенным: нас ещё ждут действительно великие стройки (в том числе – и в сферах, кои в данный момент никому и в голову не приходят). Если мы сами готовы вновь стать великими.

Привилегии: «частные» случаи общей истории?

Целый квартал между московскими улицами – Первой Останкинской и Академика Королёва, Останкинским проездом и Шестым Останкинским переулком – занимает обнесённый высоким забором парк. В центре парка – особняк Сергея Павловича Королёва (1907.01.12–1966.01.14). Весь гектар (по московским меркам – фантастически дорого), ныне ставший музеем великого конструктора, подарен ему правительством в 1957-м – после запуска первого искусственного спутника Земли.

В то время даже сами члены правительства не располагали подобными дачами в Москве. Но подарок никого не удивил. Королёву надо было то и дело ездить не только в свой институт в подмосковных Подлипках (в ту пору – Калининград, а теперь Королёв), но и на совещания с другими главными конструкторами, и в министерство обороны, и в тот же Кремль. Ведь основу сооружаемого тогда ракетного щита Родины составляли его разработки. Да и сегодня почти все наши боевые ракеты созданы его соратниками и учениками.

Дачи, автомобили, спецсвязь, спецпитание директоров крупных предприятий, конструкторов, академиков никого не злили даже в эпоху всеобщего бурного возмущения номенклатурными привилегиями. Хотя точно такие же льготы чиновников государственного и партийного аппарата стали точкой приложения народного гнева, изрядно поспособствовавшей смене строя. Но в эпоху индустриализации, военное лихолетье, годы послевоенного восстановления подобные же упрёки в адрес «комиссаров, жирующих на спине народа» вызывали разве что желание набить злословящую морду.

А ведь привилегии советских управленцев не особо менялись добрых полвека: вскоре после Гражданской войны они уже располагали практически теми же дачами, автомобилями, специальными пайками и больницами. Технический прогресс больше помог рядовым гражданам. Легендарные сталинские наркомы отрывались от среднего уровня куда выше, чем баснословные горбачёвские министры. Но тогдашнее процветание хозяйственных командиров народ воспринимал спокойно, ибо знал об их ответственности за срывы. Подлинный Иосиф Виссарионович Джугашвили – в отличие от фантазийного Сталина – зря на Лубянку не отправлял, но за слабую работу увольнял без лишних проволо?чек, а за попытку скрыть ошибки мог и впрямь отдать под суд по весьма серьёзным статьям. Зато Леонид Ильич Брежнев прощал едва ли не всё, кроме попыток подсидеть себя, любимого. А Михаил Сергеевич Горбачёв хотя и устроил зачистку управленцев – но вовсе не по результативности.

Устранять руководителей не всегда возможно: накопленный ими опыт зачастую нечем заменить. Не зря тот же Джугашвили в войну прощал генералам многие провалы. Когда Мехлис, будучи комиссаром Крымского фронта, потребовал заменить командующего фронтом генерал-лейтенанта Козлова, Джугашвили резонно ответил: «У нас нет в резерве Гинденбургов». Даже после керченского разгрома Козлов всего лишь разжалован в генерал-майоры и дальше командовал армиями, был заместителем командующего фронтом…

Но когда острого кадрового голода нет, наказания должны следовать неотвратимо. Иной раз судят даже победителей. В тысяча девятьсот сорок шестом народный комиссар авиационной промышленности Алексей Иванович Шахурин (1904.02.25–1975.07.03) осуждён на шесть лет, а главный маршал авиации Александр Александрович Новиков (1900.11.19–1976.12.03) на пять за то, что во время войны заводы выпускали самолёты со множеством производственных дефектов, а военная приёмка, подчинённая Новикову, соглашалась их использовать. Причины большинства дефектов – объективные: дефицит сырья, квалифицированной рабочей силы, частая модернизация конструкций… Но была и доля вины Шахурина и Новикова: многие сложности военной поры поддаются компенсации организационными мерами.

Военачальников после войны осуждали, помимо прочего, за вывезенные из Германии вагоны трофейных ценностей. Но зачем, к примеру, маршалу Жукову (1896.01.12–1974.06.18) или министру государственной безопасности Абакумову (1908.04.24–1954.12.19) десятки баянов и столовых сервизов? Высокие начальники запасались подарками для подчинённых: в пору послевоенного дефицита вещевая премия несравненно ценнее денежной. А вот если возникало действительно серьёзное обвинение – коллекцию трофеев считали отягчающим обстоятельством.

Ныне чиновники предпочитают накапливать деньги, акции доходных предприятий и прочие приятности, ценные в условиях рыночной полноты магазинов. Но им бы это охотно простили, если бы скорость развития подведомственных им отраслей хозяйства была сопоставимой с эпохой Джугашвили. Увы, куда чаще они проваливаются поглубже Горбачёва.

Привилегии дворян в России не вызывали особой неприязни, когда каждый представитель высшего сословия был обязан решать серьёзнейшие задачи – от воинской службы до управления всей страной. Но восемнадцатого февраля тысяча семьсот шестьдесят второго Пётр III Фёдорович Романов даровал дворянству вольность. Имения, ранее обеспечивавшие материальную базу для служения, стали только источником личного благополучия. Революция оказалась неизбежна.

Нынче наше общество ищет идеалы в прошлом. И рискует откатиться до новых поводов к революции. Если сильные мира сего забудут старую истину: кому много дано – с того много спросится.

Полумеры – это полуразруха?

Помните, как в 1983-м году южнокорейский пассажирский «Боинг», следовавший рейсом из США, забрёл глубоко на территорию СССР – причём в районы, в ту пору официально строго запретные для любой авиации – и в конце концов был сбит?

Гибель нескольких сот человек – несомненная трагедия. Даже если они вовлечены в чью-то провокацию. Тем более что сами они об этой провокации явно не знали. Хотя преступный замысел в деле присутствовал: как выяснилось довольно скоро, одновременно и рядом с пассажирским рейсовым южнокорейским самолётом тем же маршрутом следовал однотипный американский самолёт, начинённый средствами радиоэлектронной разведки.

Но для Советского Союза куда большей по своим последствиям трагедией оказалась неготовность тогдашнего руководства отвечать за свои действия.

Международное право было вполне на нашей стороне. Запретная зона объявлена за много лет до события и отражена в навигационных картах всего мира. Необходимые формальности вроде предупредительного огня по курсу следования самолёта исполнены и зафиксированы. Словом, как ни страшно говорить такое о мёртвых, нашей вины в их смерти не было.

В таких обстоятельствах не только можно, но и – во избежание повторения подобных трагедий – нужно было чётко и во всеуслышание объявить: нарушитель границы уничтожен согласно международным нормам и обычаям, и так будет с каждым, кто попытается проникнуть к нам при условиях, позволяющих предположить у него преступные намерения.

Вместо этого первые же сообщения из Москвы были расплывчаты и вялы. Практически ничего не говорилось ни о международном праве вообще, ни о конкретных обстоятельствах, дающих право на применение оружия. Да и судьба сбитого самолёта описывалась туманно – «ушёл со снижением в сторону моря», хотя в его уничтожении с самого начала не было ни малейших сомнений.

Невнятность официальных комментариев невольно поставила страну в положение оправдывающейся – а значит, обвиняемой. А уж обвинители найдутся всегда и по любому поводу. Вдобавок не только армия, но и все граждане узрели, что исполнение долга становится опаснее преступной пассивности.

К числу жертв отказа советских руководителей от чётко выраженной позиции можно, как ни странно, причислить и тысячи погибших через восемнадцать лет – 11-го сентября 2001-го. Если бы законное право уничтожения любых нарушителей правил воздушного движения не было заменено разглагольствованиями о чрезмерном применении силы, арабские террористы скорее всего даже не стали бы пытаться захватить пассажирские самолёты: что толку пытаться таранить небоскрёбы или казённые здания, если любой лайнер, сошедший со штатной трассы, был бы сбит истребителями задолго до подхода к городу!

Гибель Всемирного торгового центра в Нью-Йорке стала своего рода историческим оправданием нашего удара по пассажирскому лайнеру на Дальнем Востоке. Жаль только, для Советского Союза это оправдание оказалось посмертным.

Конечно, выбор, предоставленный нам организаторами провокационного полёта, был невелик. Либо совершить деяние, хотя и законное, но жестокое, либо отказаться от защиты интересов страны. Но линия поведения, избранная тогдашней властью, гармонично сочетала все недостатки обоих вариантов. Не зря говорят, что мы из двух зол всегда выбираем оба.

К сожалению, мы долгое время наступали на одни и те же грабли. То и дело, пытаясь оправдать свои совершенно законные действия, наша власть трактовала их сомнительным – а порою и явно незаконным – образом.

Помните, как шла своего рода маскировочная игра с Грузией? Эта страна достаточно откровенно ущемляла российские интересы, создавала угрозу свободе и жизни сотен тысяч российских граждан. Международное право предоставляет нам обширный спектр возможностей ответного давления на зарывающихся руководителей. Мы же из всего этого многообразия долгое время выбирали единственный способ – ограничение торговли, в том числе на поставку вина – и пытались замаскировать эмбарго под санитарный контроль.

Подобные несообразности привели к тому, что в глазах российского и мирового общественного мнения именно Грузия стала выглядеть жертвой свирепой российской власти. И когда, наконец, после очередной грузинской провокации – с приписыванием российским военнослужащим вины в событиях, случившихся в Грузии задолго до их прибытия туда – Россия наконец расширила набор способов давления на зарвавшихся политиков, слишком многие изначально всё равно восприняли её не как законно обороняющуюся сторону, а как наглого агрессора. А уж когда мы – опять же в полном соответствии с общемировыми законами и обычаями – ответили на удар по нашим миротворцам и провели предусмотренную уставом ООН операцию по принуждению к миру, нас объявили не просто агрессорами, а убийцами тех самых мирных жителей, кого миротворцы защищали даже ценой своей жизни.

Между тем, если бы наша политическая позиция в данных конфликтах была с самого начала чётко обозначена и выражена однозначная готовность защищать эту позицию всеми законными средствами, дозволенными обычаем мирового сообщества, отношение к России было бы качественно иным. Конечно, тех, кому наше самостоятельное существование невыносимо, никакие наши шаги не убедят смириться с российской политикой.

Но мировое общественное мнение, по счастью, пока определяют не корыстные экстремисты. Если бы мы сами часто не затуманивали мотивы своих поступков, весь мир, скорее всего, отнёсся бы к ним с пониманием.

Политика – искусство возможного. Наша политика до недавнего времени была искусством упущенного возможного. Давно бы пора чётко определиться, чтобы ничего не упускать. В частности, перестать избегать общепринятых, законных и необходимых действий для защиты национальных интересов.

Правда, по этой части в последнее время очевиден прогресс. Но нельзя забывать: и в случае с южнокорейским «Боингом» в советское время, и в случае с Крымом в наши дни наша риторика явно недостаточно внятна, чтобы её услышал и понял весь мир. Причина, похоже, одна и та же: и тогда, и сейчас наша экономика, мягко говоря, не в лучшем состоянии (о причинах этого мы говорили уже не раз, да и в этой книге ещё обсудим их). А ведь Ленин предупреждал: политика (а мы добавим: в том числе и публичная политика) – концентрированное выражение экономики.

Спешка не лучше задержки

2014.11.18 на форуме действий Общероссийского народного фронта Владимир Владимирович Путин назвал лозунг «Движение – всё, конечная цель – ничто» троцкистским. Критики сразу отметили: президент ошибся. Этот лозунг провозгласил вовсе не Троцкий (Лейба Давидович Бронштейн), а Бернштейн – создатель концепции ревизионизма, то есть пересмотра ключевых положений теории Маркса ради приведения её в соответствие с имеющимися на данный момент у общества реальными возможностями.

Среди российских социал-демократов ревизионизм был не особо популярен. Правда, непримиримый Ленин очень серьёзно боролся и с этой концепцией, но всё же у нас существенно популярнее были различные другие варианты теории Маркса. В частности, Бронштейн известен позицией совершенно противоположной ревизионизму. Практически независимо от того, что конкретно проповедовал в тот или иной момент сам Лейба Давидович, вокруг него неизменно собирались те, кто хотел всего, сразу и любой ценой. Им легко было к этому призывать, в частности, потому что весь мировой опыт доказывает: ЛЮБУЮ цену обычно платят из ЧУЖОГО кармана. Именно такая позиция принесла нашей стране наибольший ущерб на самых разных поворотах нашей истории, именно это желание оказывалось крайне разрушительным независимо от намерений самих желающих.

Например, многие исследователи доказали: начальный период Великой Отечественной войны был бы для нас очень тяжёлым при любых наших действиях, реально осуществимых в сложившихся обстоятельствах. Но есть основания полагать: одним из сильнейших факторов, дополнительно ухудшивших обстановку, стало страстное желание тогдашних руководителей наших войск – народного комиссара обороны Тимошенко и начальника Генерального штаба Жукова – добиться всего, сразу и любой ценой. Они воспринимали лозунг «война малой кровью на чужой территории» не как стратегическую цель, а как нечто подлежащее немедленному исполнению. В результате они попытались вместо задуманных ещё в сентябре 1939-го ударов на отсечение прорывающихся немецких войск немедленно после немецкого нападения совершить глубокие прорывы в тыл противника. Увы, сразу же выяснилось: у нас не хватает для прорыва не только умения водить войска на такую глубину, не только умения организовать их снабжение, но даже таких элементарных факторов, как моторесурс танков. В итоге запас моторесурса, да и многие другие запасы оказались растрачены в этих попытках глубокого прорыва вместо контрударов на разумную глубину – практически вдоль границы.

Другой пример. Никита Сергеевич Хрущёв – типичнейший троцкист. Не потому, что он когда-то в ходе внутрипартийных дискуссий пару раз голосовал за резолюции, предложенные Бронштейном и его ближайшими сподвижниками, а не за предложения противников Бронштейна во главе с Иосифом Виссарионовичем Джугашвили. Так в разное время голосовали очень многие. Не зря тот же Джугашвили особо предостерегал: нет смысла придумывать политические обвинения только потому, что кто-то, когда-то, в какой-то дискуссии проголосовал за Бронштейна – у всех такое бывало, причём многие, кто в ходе дискуссий выступал за позицию Бронштейна, впоследствии в этой позиции разочаровались (и были у них на то серьёзные основания). Хрущёв – троцкист именно потому, что во всех своих действиях хотел всего, сразу и любой ценой.

В частности, именно поэтому он сразу после смерти Джугашвили – как только стал 1953.09.07 первым секретарём ЦК КПСС – демонтировал принятую в рамках пятого пятилетнего плана (1951–1955) программу возрождения и развития сельского хозяйства Центральной России, а все запланированные на неё ресурсы перебросил на освоение североказахстанских целинных и залежных земель. Эта задача тоже была запланирована, но на отдалённую перспективу – только после исполнения так называемого сталинского плана преобразования природы. По этому плану методично высаживались лесополосы, разделяющие бескрайнюю степь на участки достаточно маленькие, чтобы на этих участках ветер не мог развиться до опасного уровня. Вдобавок лесополосы достаточно широки, чтобы в них задерживался снег. Его таяние обеспечивает водоснабжение участков между полосами. По мере роста полос высаживались следующие, на уже защищённой от ветра и обводнённой земле. Таким образом предполагалось постепенно преобразовать климат засушливых степей так, чтобы можно было вести в них эффективное сельское хозяйство по надёжным, отработанным технологиям. Этот план был составлен с оглядкой, помимо прочего, на американский опыт: как известно, именно в Соединённых Штатах Америки массовая и по сути хищническая разработка земель по примитивным технологиям привела в конечном счёте к пыльным бурям и утрате значительной части плодородия тамошних сельскохозяйственных угодий. С учётом этого американского опыта у нас запланировали неторопливое и тщательное освоение территорий и преобразование их климата для обеспечения возможности эффективного ведения сельскохозяйственной деятельности. Хрущёв вместо всего этого устроил скоропостижный налёт на целину. На первые несколько лет получился серьёзный всплеск зернопроизводства. Но по истечении этих считанных лет начались пыльные бури, в одночасье ополовинившие плодородие этих земель, и многие иные разрушительные природные явления. Причём даже за эти годы лихого нахрапа на целине получили немногим больше продукции, чем могли получить в Центральной России – в частности, потому, что к освоению целины привлекли в основном городскую молодёжь, совершенно не знакомую не то что с сельским, а даже с домашним хозяйством. В наших домашних библиотеках – одесской и ферганской – лежит книга «Домоводство» размером в том Большой советской энциклопедии, изданная как раз в начальный период освоения целины – чтобы переселенцы обрели хотя бы самые элементарные сведения о том, как вообще жить на селе, как самостоятельно печь хлеб, как доить корову или козу… В тогдашних условиях привлечение людей, элементарно ничего не знающих о жизни, к сельскохозяйственному производству на целине было неизбежно. Ведь сельское хозяйство Центральной России не располагало достаточными демографическими ресурсами для того, чтобы своими силами организовать освоение новых больших регионов. Вдобавок оказался изрядно подорван демографический потенциал российского города – ведь тогда даже городская молодёжь была ещё весьма склонна плодиться и размножаться, но оказалась в условиях, где это было технически затруднительно.

Можно рассказывать о деятельности Хрущёва – и во главе правящей партии, и во главе самого правительства (с 1958.03.27) – ещё много с не меньшим отвращением (когда пленум ЦК 1964.10.14 отправил его в отставку, облегчённо вздохнула почти вся страна). Но думается, уже сказанного достаточно, чтобы оценить, к чему приводит стремление ко всему, сразу и любой ценой.

А то, что президент приписал троцкистам ещё и прямо противоположное намерение – на наш взгляд, «оговорка по Фрейду», то есть высказывание, против воли самого говорящего раскрывающее то, о чём он хотел бы умолчать или чего вовсе не осознавал. Впрочем, президент довольно часто вполне сознательно говорит двусмысленно. Но в данном случае неважно, «так задумано или так получилось». Важно, что он, с одной стороны, выпятил на поверхность то, что всё ещё вполне обоснованно считает главной опасностью для страны. Но с другой стороны, он показал: в сложившихся у нас сейчас условиях противоположная крайность – желание просто двигаться куда-нибудь, забывая о конечной цели – не менее разрушительна, чем троцкизм, и заслуживает всех тех негативных воспоминаний, что накопились у нас о троцкизме.

Остаётся надеяться, что сам Владимир Владимирович Путин не только сдерживает собственные и чужие порывы к обретению всего, сразу и любой ценой, но и выбирает путь, действительно ведущий к намеченной – и жизненно необходимой для всей страны, а то и для всего мира – цели.

Статистика – вещь упрямая!

Ещё в XIX веке министр финансов, а затем и премьер-министр Великобритании Бенджамин Дизраэли подметил: «Есть три разновидности лжи. Ложь, гнусная ложь и статистика. Последняя – путь к истине». Попробуем двинуться путём истины.

Ну, например… Численность населения Советского Союза к началу 1990-х составила 287 миллионов человек. Все вооружённые силы государства на 1991-й год к моменту развала СССР насчитывали всё ещё не менее 4.5 миллионов служащих. А в прежние годы – и больше. В ходе Великой Отечественной войны и в первые послевоенные годы численность наших силовых ведомств, включая госбезопасность, пограничников и внутренние войска, достигала почти 11 миллионов человек.

Между тем, по сведениям Жукова, до 1939-го года в общих чертах сохранялся территориальный принцип комплектования Красной Армии, хотя и в сочетании с кадровым. Маршал свидетельствует в своей знаменитой книге «Воспоминания и размышления»:

«Территориальный принцип распространялся на стрелковые и кавалерийские дивизии. Сущность этого принципа состояла в том, чтобы дать необходимую военную подготовку максимальному количеству трудящихся с минимальным их отвлечением от производительного труда.

Причём расходы на обучение одного бойца в территориальной части за пять лет были гораздо меньшими, чем в кадровой за два года. Конечно, лучше было бы иметь только кадровую армию, но в тех условиях это было практически невозможно… Занятая строительством народного хозяйства, наша страна главные усилия, все основные средства направляла на развитие производительных сил».

Нынешний телезритель и читатель, чего греха таить, в основной массе это те самые люди, которые те же 20 лет назад были уверены, что Сталин чуть ли не лично расстрелял 100 миллионов невиновных в ГУЛАГе, а Жуков заваливал врагов трупами наших солдат, что так дальше жить нельзя, и если бы не большевики, то русские жили бы сейчас богаче всех на свете.

Вы не помните, какие обвинения выдвигали против коммунистов в конце 1980-х – начале 1990-х? Коррупция, застой и спад, развал экономики, отсталые здравоохранение и образование, нищенские пенсии и т. д., и т. п. Теперь, глядя на окружающую действительность, народ, по крайней мере те, кому около сорока и выше, понимает, что в идеологическом чаду «перестройки» они угорели, а «властители дум» их бессовестно объегорили.

Как показывает статистика, не меньшим заблуждением является и то, что мы в новой России сократили армию. Покажем это буквально на пальцах.

По данным Росстата число граждан России составляет почти половину от населения Советского Союза четвертьвековой давности. Личный состав армии нашей страны последние годы сокращается и составляет порядка миллиона военнослужащих. Хотя у России до сих пор одна из самых многочисленных армий мира, но один военнослужащий приходится на целых 140–150 гражданских. Но это лишь внешняя канва.

Во-первых, к настоящему времени в стране зарегистрировано свыше 29 000 всевозможных охранных и сыскных структур. Общая численность их персонала превышает 760 тысяч человек. То есть это тоже своеобразная армия для решения задач внутри страны. Могли ли вы себе представить в былые годы кого-нибудь с автоматом или помповым ружьём, разгуливающего по городу или зданию? Инкассаторов, оберегаемых четырьмя – шестью вооружёнными охранниками?

Во-вторых, по состоянию, например, на 2009-й год штатная численность самого МВД составляла порядка 920 тысяч сотрудников. В то время – всего-то на двести тысяч меньше, чем обычных военных. С тех пор число сотрудников МВД колеблется в зависимости от финансирования и организационных реформ, но незначительно.

В-третьих, официальные данные о суммарных силах и средствах МЧС нам найти не удалось, но злые языки утверждают, что они вкупе составляют 1 миллион человек, то есть сопоставимы с теми же сухопутными войсками.

Наконец, не забудем таможню, налоговиков, прокуратуру, ФСО и ФСБ, Минюст и прочие контролирующие органы…

Кто сложил в столбик числа – уже понял: число так называемых силовиков – а это в основном здоровые, трудоспособные мужчины^[3], вырванные из отраслей материального производства – перевалило четыре миллиона и стремится к пяти.

Итак, на примерно 140 миллионов гражданского населения России приходятся всё те же 4.5 миллиона людей «при исполнении», как прежде – на вдвое большее народонаселение Советского Союза. Конечно, это лишь прикидочные расчёты, но едва ли с погрешностью, разительно меняющей общую картину.

Маломощная, утратившая население, территории, промышленный и технологический потенциал Россия содержит практически такое же количество силовиков, что и сверхдержава – СССР. Страна по-прежнему милитаризованная, разве лишь «человеки с ружьями» перераспределились между ведомствами.

Даже когда их начинают сокращать – начинают как раз с тех, чья польза для страны и народа очевиднее всего. Так, в полиции сокращают штаты участковых и снимают охрану с объектов культуры. Вот о чём не лишне задуматься!

Про депутатов и чиновников всех мастей и не говорю. В нынешней России, по данным оппозиции, почти 2 миллиона депутатов и сотрудников аппаратов властных структур всех уровней. И многие из них берут. И берут многое. На всех надо напастись.

Никакая экономика такого не выдержит. При Брежневе во всём Союзе – повторяем, вдвое превышающем нынешнее население Российской Федерации, – было менее 1 миллиона 750-ти тысяч чиновников. И брали, полагаю, значительно меньше. Так что до поры до времени экономика выдерживала.

Сейчас много говорят о поддержке и защите отечественного производителя. Мысль здравая и очевидно назревшая. Но это самое производство четвертьвековыми усилиями всех ветвей и вариантов нашей власти оказалось зажато между жерновами Всемирной торговой организации, куда нас долго и старательно втягивали либералы, и патологически разросшимися – прежде всего внутрь страны, как опухоль – силовыми структурами. И вряд ли рассмотренная нами невесёлая статистика радикально изменится в обозримом будущем.

Бывают странные сближенья

1948.05.14 – на основании резолюции № 181 Генеральной ассамблеи Организации Объединённых Наций о разделе британских владений между Иорданом и Средиземным морем от 1947.11.29 – провозглашено государство Израиль. На следующий же день армии сопредельных британских и французских арабских колоний захватили земли, отведенные той же резолюцией под независимое арабское государство, а затем перешли в наступление на еврейское.

Идею создания еврейского государства продавили через ООН СССР и США: им по разным причинам, но в равной степени было необходимо вбить клин в колониальные империи своих конкурентов. Идею раздела Земли между Рекой и Морем на два государства протолкнули англичане с французами – в порядке защиты своих владений. Арабскую часть клина они проглотили мгновенно. Тем важнее было сохранить хотя бы еврейскую.

По настоятельной рекомендации СССР Чехословацкая Республика (тогда ещё не социалистическая) продала Израилю по сходной цене (в основном – как металлолом) всё оружие, боевую технику и боеприпасы, сделанные чехами по немецким заказам, но оставшиеся невостребованными в связи с советским наступлением, уже в январе 1945-го отрезавшим Чехию от большей части Германии, так что перевозка готовой продукции оказалась почти невозможной. Закупок хватило, чтобы одолеть армии Египта, Ирака, Ливана, Сирии, Арабский легион (наиболее подготовленные части трансиорданской армии – десять тысяч человек – под командованием бывшего британского генерала Джона Баготта Глабба (1897.04.16–1986.03.17)) и добровольческие формирования разного рода общим числом примерно два-три десятка тысяч бойцов. Кстати, отсюда можно примерно оценить вклад чешской военной промышленности в предшествующие успехи вооружённых сил Германии с её союзниками под чутким идейным руководством Национальной социалистической рабочей партии.

Всё купленное перевезли на транспортных самолётах военно-воздушных сил США лётчики этих ВВС. Правда, перед началом перевозок они ушли на гражданскую службу, а самолёты им продали по доллару за штуку (закон США запрещает правительству получать или отдавать что бы то ни было бесплатно). По окончании Войны за независимость Израиля все уцелевшие американские лётчики вернулись в ВВС с надлежащей выслугой лет, а уцелевшие самолёты у них выкупили опять же по доллару за штуку. Закон превыше всего: в ту пору США ещё не рисковали официально направлять войска куда попало и как попало без согласования с другими державами.

СССР также направил на историческую родину (по их собственному желанию, подкреплённому неофициальным правительственным указанием) многие тысячи боевых офицеров и солдат еврейского происхождения. Они дали местным боевым дружинам, в ходе войны переформированным в армию обороны Израиля (цва hагана ле-Йисраэль – сокращённо цаhаль) неоценимый разносторонний боевой опыт и новейшую по тому времени военную теорию. Многие ветераны пока живы (пусть живут – по традиционному еврейскому пожеланию – 120 лет), отмечают годовщины не только соглашений о прекращении огня с Египтом (1949.02.24), Ливаном (1949.03.23), Трансиорданией (1949.04.03) и Сирией (1949.07.20), но и победы над Германией (1945.05.09), даже добились общегосударственного признания этого праздника (в странах, всё ещё считающих себя развитыми, празднуют днём ранее, ибо Германия подписала акт своей безоговорочной капитуляции – то есть полного отказа от суверенитета и передачи своей судьбы на усмотрение победителей – в 23:45 по берлинскому времени, что соответствовало 01:45 по московскому).

Правительство Израиля состояло в основном из социал-демократов (с местными правыми они враждовали настолько, что до сих пор не все готовы поверить в красочные истории силовых межпартийных разборок – прямо в разгар борьбы сперва с англичанами, затем с арабами). После столь обширной и разносторонней советской помощи ожидались ответные дружеские шаги. Но Израиль был разорён войной, да и на обустройство непрерывного потока новых приезжих требовались громадные средства. Их могли дать только США. В рамках уже начатой Холодной войны они потребовали от Израиля полного перехода на свою сторону баррикады и отказа от дружбы с СССР. СССР в свою очередь по печальному опыту Великой Отечественной войны опасался двойной лояльности своих граждан: своей стране и исторической родине. На этот клубок противоречивых интересов наложилась чья-то провокация – граната, брошенная во двор советского посольства в Израиле. Отношения СССР с Израилем на долгие десятилетия оказались испорчены.

Конфронтации способствовало и скорое обретение независимости – хотя бы формальной – всеми арабскими государствами. Их более двух десятков (точное число назвать трудно, ибо время от времени какие-то из них объединяются и/или распадаются). Многие арабы голосовали в ООН и других международных организациях в пользу СССР в обмен на его антиизраильские шаги.

Израиль же оказался в объятиях Соединённых Государств в обмен сперва на экономическую подпитку, затем – после Шестидневной войны 1967.06.05–10) на политическую поддержку. Более того, США охотно и дёшево продают Израилю многие виды оружия – как только он разрабатывает собственные, поудачнее американских. Когда на базе нашей автоматической винтовки АК-47 (точнее, её финской модификации, созданной фирмой Valmet) Израиль создал очень удачную «Галил», США тут же завалили ЦаХаЛ своими М-16. Появился истребитель «Кфир» – остроумное развитие темы французского Dassault Mirage III – сразу возникла льготная для Израиля цена F-16, и даже мощнейший американский F-15 (в значительной мере списанный с нашего экспериментального Е-155, впоследствии выросшего в серийный МиГ-25) Израиль использует наравне с Саудовской Аравией и Японией (всем прочим его не продают).

Но мир постепенно развивается. Израиль понемногу наладил с соседями если не дружеские, то взаимоприемлемые отношения. Непримиримая риторика осталась разве что в арсенале тех, кто не граничит с Израилем напрямую, а потому не может ввязаться в непосредственные боевые действия.

Арабы в свою очередь разделились на две группы. СССР поддержал сравнительно демократичные и социалистичные страны (всё познаётся в сравнении: на фоне СССР это были довольно жёсткие диктатуры, но всё же трудно безоговорочно счесть диктаторами тех, кто подавляет прежде всего поборников несравненно более свирепой диктатуры) – правда, Египет после разгрома в 1967-м постепенно переориентировался на США, но это не помешало ему получить разгром в 1973-м, так что не помогли сынку его ляхи. США состыковались с рыночными монархиями и старательно поддерживают монархов – то есть пожизненных диктаторов с наследственной передачей власти.

После развала СССР отношения на Ближнем Востоке существенно запутались. Часть арабских стран, ранее ориентировавшихся на нас, начала лихорадочно искать себе новых покровителей (как показал опыт Муаммара Мухаммадовича Каддафи, эти покровители могут в любой момент стать убийцами). Часть замкнулась в собственном соку, надеясь пережить очередную заварушку, каких в полуторатысячелетней исламской истории случалось немало. Вдобавок обострились местные конфликты, ранее принудительно пресекаемые обеими сверхдержавами во избежание перерастания в распри уже между ними.

Для США, пожалуй, главное изменение – исчезновение внешней поддержки потенциальных противников. Соответственно им теперь не нужен единственный опорный пункт в регионе, способный даже без их поддержки сокрушить любую другую местную силу. Насколько можно рассудить, американцы теперь всё отчётливее переориентируются с Израиля на Саудовскую Аравию – самое богатое и политически архаичное арабское государство. Есть даже конспирологическая версия: ваххабиты – в Саудовской Аравии эта ветвь ислама объявлена государственной – манипулируют США в своих целях.

Более того, США взяли курс на искоренение всех реально демократических властей в регионе. Тунису, кажется, удалось мирно отвертеться от полной и бесповоротной исламизации, но на выборах в Египте победили (к счастью, ненадолго) те, кто считает единственным правом человека право соучаствовать в выборах духовного вождя и потом подчиняться ему до конца дней его. Ливия – наилучшее из доселе опробованных приближение к неиерархической демократии – вовсе растоптана. В Сирии США поддерживают откровенных палачей и террористов. Израиль – самая демократичная страна Ближнего Востока – вряд ли может всерьёз надеяться, что его минует чаша сия. Особенно когда под боком – в Сирии – межконфессиональная резня по ливанскому образцу, но в разы больше сообразно соотношению размеров обеих стран.

Похоже, Израилю пора искать себе иных союзников.

По меньшей мере один союзник есть – Россия. Наши постсоветские попытки наладить отношения с самыми замшелыми арабскими правительствами не дали особых результатов. Зато в Израиле не только – как отметил Высоцкий – «на четверть бывший наш народ», но и немалые интеллектуальные ресурсы. Уж если там ухитрились для нашего МиГ-21, впервые взлетевшего 1956.06.16, создать столь эффективную новую авионику, что с нею он оказался достойным конкурентом машин, созданных четверть века спустя – то и другие наши разработки смогут доработать.

Особо известный предмет израильского военного экспорта – беспилотные летательные аппараты. Израильские БПЛА – если не безоговорочно лучшие в мире, то уж точно и не на втором месте. Правда, связано это не столько с аэродинамикой и конструкционными материалами, сколько с бортовой электроникой: российская элементная база, к сожалению, заметно отстаёт от мирового уровня. Но и тут есть выход: новейшие процессоры Intel давно разрабатывают в основном израильтяне, так что и для нашего зеленоградского завода «Квант», где стоит в основном оборудование, купленное несколько лет назад у AMD и той же Intel, что-нибудь придумают.

Мы в свою очередь можем дать Израилю немало. Скажем, неэффективность американских зенитных ракет «Patriot» в качестве противовеса даже безнадёжно устаревшим советским баллистическим ракетам Р-11, впервые взлетевшим в 1953-м и до недавнего времени производимым в нескольких странах под названием Scud, выявилась ещё в 1991-м, в первой иракской кампании, и с тех пор не раз подтверждена. Зато наши С-300 (не говоря уж об С-400: их мы вряд ли будем продавать за рубеж в скором будущем) гарантированно уничтожат всё, что может оказаться на Ближнем Востоке в ближайшие пару десятилетий. Не зря же Империя Добра так рьяно добивается прекращения их экспорта.

Есть и множество иных направлений военно-технического сотрудничества. Так, некоторые технологии, использованные в легендарном танке «Меркава» («Колесница»), пригодились бы нашим разработчикам, израильтяне же в свою очередь могут воспользоваться множеством наших танковых находок. Стрелковое оружие – судя по опыту «Галил» – тоже стоило бы создавать совместно.

Но главное общее у России с Израилем – враги.

Фундаменталисты – сторонники возврата в прошлое, кажущееся светлым просто потому, что о нём уже ничего не помнят – бывают разного рода. Например, капиталистические фундаменталисты сумели изнасиловать мозг советского народа благодаря тому, что уже никто в нём не мог вообразить себе жизнь без права на труд и бесплатного здравоохранения. Исламским фундаменталистам ещё легче: Мухаммад жил и проповедовал так давно, что даже в учебниках истории не найти бытовых подробностей той эпохи. Отсюда нынешняя мода на ваххабизм – призыв свести всю сложность исламской традиции, отточенной многими веками трудов философов, юристов и правителей, к проповеди самого пророка.

Сейчас фундаменталисты, прикрывающиеся исламом, оплачивают террор по всему миру, включая российские регионы традиционного – научившегося мирно сосуществовать с другими верами и культурами – ислама и «живые бомбы» в Израиле. Противостоять этой пинковой тяге в прошлое лучше вместе.

Рыночные фундаменталисты – прежде всего в США – также стремятся в прошлое. Нынешняя Вторая Великая депрессия началась после демонтажа всех средств ограничения свободы рынка, созданных в ходе Первой Великой депрессии, на основе опыта впадения в неё. Сейчас рыночники готовы уничтожить все ресурсы мира в заведомо безнадёжной попытке поддержать свободу рынка. И, понятно, поддерживают ради этого всех прочих фундаменталистов – в том числе и исламских, и националистических, и многие другие виды общественно опасного поведения – по всему миру.

Ни Россия, ни Израиль не смогут в одиночку противостоять Чёрному Интернационалу фундаменталистов. Особенно если учесть, что в обоих народах и своих фундаменталистов немало: чего стоят хотя бы знаменитые ультраортодоксальные иудеи – едва ли не каждая попытка заставить их служить в армии, куда мобилизуют даже женщин, вызывает правительственный кризис. Но вместе нам будет легче сопротивляться напору единого врага.

Особенно если учесть: тот же враг есть и у многих других стран. Скажем, Сирия враждует с Израилем с момента его появления и по сей день. Но перед нынешней угрозой уничтожения она вполне может развернуть фронт в противоположную сторону. Даже если уровень враждебной риторики не снизится – уже то, что антисирийские боевики просачиваются через Турцию, а не Израиль, указывает: неофициальная координация действий возможна.

За спиной Турции маячит Иран, уже более трёх десятилетий отличающийся накалом антиизраильства. Он поддерживает некоторые террористические группировки, регулярно пакостящие Израилю. Да и руководят им – не только идеологически, но порою и на практике – с момента исламской революции 1979.02.01 исламские фундаменталисты почти саудовской жёсткости.

Тем не менее Иран в нынешнем противостоянии также может оказаться с нашей стороны баррикады. Вражда иранцев с арабами насчитывает уже более полутора тысячелетий. Немалая часть иранской антиизраильской риторики призвана скрыть это внутриисламское противостояние. Впрочем, большинство арабов не считает его внутриисламским: среди арабов наиболее популярен суннизм – учение, опирающееся, кроме текста Корана, только на устные предания – хадисы – о деятельности пророка, тогда как иранцы исповедуют шиизм – учение об особой праведности семьи пророка и прежде всего его двоюродного брата Али, погибшего в междоусобице. Шииты считают только потомков Али достойными титула имама – духовного предводителя – всех правоверных. С точки же зрения суннитов шииты – в лучшем случае еретики, а в худшем враги.

Кстати, сам Иран далеко не однороден. В нём постоянно – хотя и не всегда явно – противоборствуют империалисты – поборники возвращения Ирану былой роли региональной сверхдержавы, даже если для этого понадобится не только техническая, но и идеологическая модернизация – и фундаменталисты, считающие духовную сторону жизни первоочередной и готовые ради неё даже пожертвовать и державным величием, и даже бытовыми удобствами.

России вряд ли удастся в краткий срок уладить все противоречия между Израилем, Ираном и Сирией до уровня, позволяющего армиям этих стран совместно выйти на одно поле боя. Но это, по счастью, пока и не требуется. Достаточно координации действий на куда менее явных уровнях вроде специальных служб. Полагаю, наша дипломатия, дополненная опытом ФСБ и СВР, справится с такой задачей, если хватит политической воли поставить её.

В Англии несколько веков подряд – до развития промышленной механизированной разработки каменного угля – катастрофически не хватало горючего не только для технических, но и для бытовых нужд. Под одно одеяло зачастую забирались не для постельных утех, а просто для совместного согрева. Так что можно усмотреть не только политический, но и бытовой – причём совершенно невинный – смысл во фразе Шекспира «судьба устраивает странные постельные соседства».

Давно пора брать роль судьбы в свои руки. Фундаментализму необходимо дать согласованный отпор во всём мире и на всех направлениях. Причём фундаментализму всех мастей и верований: в наши дни наиопаснейшими стали фундаменталисты под флагами и лозунгами ислама – но были до них (и, вероятнее всего, будут после них) наиопаснейшими поборники множества иных формальных обоснований стремления опрокинуть мир в прошлое.

Справедливости ради отметим: ни восходящие к полулегендарному Моисею учения (Тора, Библия, Коран), ни творения множества иных законоучителей исторически значимых религий не предписывают и не оправдывают терроризм. Успехи, например, нашумевшего в дни, когда мы работали над этой книгой, «Исламского государства» порождены прежде всего очередной попыткой найти альтернативу явно зашедшей в тупик западной модели общества. Молодым малообразованным людям – хоть с Арабского Востока, хоть из Западной Европы – трудно понять: романтика террора (в отличие от, например, романтики первопроходчества или революции) – людоедская, а выход из тупиков развития надо искать не в прошлом, но в будущем.

Личности на исторических перекрёстках

В свете всего рассмотренного ранее мы наконец можем оценить, в какой мере влияет на ход событий отдельный – даже выдающийся – деятель и как порою сам ход истории причудливо сказывается на судьбах отдельных людей.

Иерархия мышления

Среди расхожих объяснений катастрофического для нашей страны начала Великой Отечественной войны на одном из почётных мест – краткая формула «армию обезглавили». Статистика пугает: из пятерых первых маршалов Советского Союза трое расстреляны, из дюжины первых командармов второго ранга не выжил никто… За четыре предвоенных года советские вооружённые силы лишились примерно сорока тысяч командиров.

Пристальный взгляд на ту же статистику не подтверждает легенду. Из тех самых сорока тысяч командиров по политическим мотивам уволено менее четверти. Самые же частые причины отставки – банальные разгильдяйство, пьянство, хулиганство, рукоприкладство. Более того, около десяти тысяч командиров – в том числе половина обвинённых в политических преступлениях – ещё до начала войны вернулись в строй.

Но главное – армия изначально сконструирована в расчёте на неизбежность потерь, даже на верхушке пирамиды. На смену командирам – в том числе и казнённым – пришли другие – и не обязательно худшие.

Увы, за легендой – печальный факт. В первые месяцы войны командование советскими войсками оказалось далеко не блестящим. По сравнению с французами, чья военная доктрина была полностью погребена в линии Мажино, наши сражались лучше. Но, как правило, чем выше стоял управленец – тем глубже проваливался. Из этого правила вырвались разве что Генеральный штаб и Ставка Верховного главнокомандования. А дивизионные катастрофы были страшнее полковых, фронтовые – кошмарнее армейских…

Тут сказалось и германское воинское искусство: глубокие манёвры групп армий ставили перед высшим командованием задачи куда сложнее, чем перед рядовыми бойцами. Но главная причина – болезнь роста вооружённых сил.

За четыре года до начала войны наша армия выросла впятеро командирами полков на передовой фронта (да и флот заметно подрос). Военно-учебные заведения готовили в основном низшее звено – лейтенантов. Прочие командные вакансии заполнялись повышением по службе всех, кто не проявил явной профессиональной непригодности.

Между тем каждая управленческая ступень требует новой системы мышления. Рота – строго по приказу – стоит насмерть или бьёт в заданную точку. Батальонный командир подбрасывает резервы атакованной роте или выбирает место ответного удара. Полковой – отслеживает обходы своих позиций с флангов или выискивает пути маневра. И так далее. Вдобавок на каждом новом уровне командир получает средства усиления, недоступные этажом ниже. Скажем, артиллерия так и делится: на ротную, батальонную, полковую, дивизионную, корпусную, РГК (резерв главного командования)… Всем инструментам – от взвода до армии, от ранцевого огнемёта до авиации дальнего действия – надо ставить взаимосогласованные задачи, выбирая каждому оптимальные места и способы приложения.

Должностной рост сопровождался дополнительным обучением. Средний уровень образования командиров к 1941-му году заметно вырос по сравнению с 1937-м. Но нужно немалое время для полного вживания в новую логику размышлений и новый выбор объектов приложения мысли. А главное – без опыта хотя бы манёвров (не говоря уж о реальных боевых действиях), мышление остаётся отвлеченным, не учитывает в полной мере окружающую действительность.

В мирное время офицера повышают в звании через несколько лет службы, давая время освоиться с новыми задачами и способами их решения. Теперь же сотни тысяч командиров перескочили через ступень, а то и две, за пару лет. Понятно, их мышление оставалась в плену шаблонов и приёмов, усвоенных ранее.

За первые полгода войны наши командиры усвоили тактические приёмы остановки немецких глубоких прорывов и вытеснения немцев со статических позиций. Добить окружённых немцев впервые удалось к концу 1942-го года под Сталинградом. А уже в 1944-м планирование ударов шло по всему фронту от моря до моря: советское командование изучило тонкости мышления на высшем стратегическом уровне.

Экономические битвы не столь явно кровопролитны. Но тоже идут на самых разных уровнях – от тактики размещения дополнительной кассы в магазине до стратегии выбора принципиально новых направлений развития целых отраслей, а то и общих рынков десятков стран. Понятно, на каждом уровне нужны свои типовые подходы, свои навыки мышления.

Хороший менеджер, как правило, здраво оценивает масштаб, в котором может эффективно работать. И зачастую, доведя фирму или подразделение до предела своей компетентности, переходит на новое место, уступая своё кресло специалисту большего размаха. Даже если дело – его собственное.

Стив Джобс ушёл из основанной им Apple, когда размах и разнообразие проектов превысили его управленческие возможности. Когда рыночная доля фирмы вновь сократилась до посильного ему предела, он вернулся – и первым делом свёл число моделей до 4–6 вместо прежних десятков. А ключевое направление работы теперь одно – дизайн ради комфорта. Зато на этом пути Джобсу, похоже, не было равных: никто из наших знакомых, опробовавших «яблочную» продукцию, не хочет переключаться на иную. Сооснователь Apple Стефен Возняк не вернулся до сих пор: нашёл себя в затеях попроще. Вот достойная позиция ответственного руководителя!

Памятниковая рокировка

Когда мы уже заканчивали работу над этой книгой, на общественное обсуждение москвичей вынесли три предполагаемых места установки в столице памятника крестителю Руси князю Владимиру. По счастью, властям хватило ума и совести не втыкать его на место, желанное для скульптора: Воробьёвы горы^[4] освящены выдающимся образцом отечественной науки и техники^[5], по сей день готовящим новых учёных мирового уровня. Причём все творцы всех зданий МГУ и почти все его преподаватели с момента основания и по сей день – независимо от происхождения и конфессиональной принадлежности – не меньшие представители русской культуры, чем сам Владимир.

Одно из трёх мест, вынесенных на голосование – Лубянская площадь. Нам – и, как выяснилось, большинству участников голосования – трудно представить себе такой памятник рядом с легендарным «Детским миром» (пусть даже сейчас это название носит обширная сеть, а творение Алексея Николаевича Душкина (1904.01.06–1977.10.01) после изрядной реконструкции названо просто Центральным детским магазином) или – главное! – штаб-квартирой службы безопасности (как бы она ни называлась за свою обширную – с 1917.12.20 – историю) нашей страны. Ведь именно Феликс Эдмундович Дзержинский (1877.09.11–1926.07.20), чей памятник работы Евгения Викторовича Вучетича (1908.12.28–1974.04.12) украшал эту площадь 1958.12.20–1991.08.22, сыграл в своё время одну из ключевых ролей в реинкарнации Российской империи под названием сперва Российской Советской Федеративной Социалистической Республики, а потом и Союза Советских Социалистических Республик (да и на судьбы многих сотен тысяч детей, оставшихся беспризорными в ходе Гражданской войны, повлиял серьёзно и положительно).

Вообще же большое видится на расстоянии – даже если оно меньше, чем человеческий век.

Ещё лет десять назад предложение о возвращении памятника Дзержинскому на прежнее место – в центр Москвы на Лубянскую площадь – вызвало достаточно бурную реакцию. Хотя и далеко не однозначную. Так, на самом высоком уровне идею не отвергли безоговорочно, а лишь сочли несвоевременной.

Напряжённость спора вполне понятна. Ведь предложено, в сущности, вернуть и саму личность Дзержинского на заслуженное место в российской истории.

Место в высшей степени значимое. Это очевидно, если вспомнить ключевые моменты деятельности другой исторической личности той эпохи – Ленина. Тот относился к стране и её народу куда безжалостнее Дзержинского. Именно по его инициативе в России начали расстреливать офицеров, высылать интеллигенцию, создавать концлагеря…^[6]

Но вместе с, по поговорке, грязной водой мы – кто бессознательно, а кто и вполне расчётливо – выплёскиваем и ребёнка.

Кстати, Ленин приложил для захвата власти усилия куда меньшие, чем принято было утверждать в позднейшей историографии. Фактически большевики подобрали власть, выпавшую из рук предыдущего – либеральнейшего в отечественной истории, а посему стремительно развалившего всё, до чего удалось дотянуться – режима. Так же, как и в начале девяностых так называемые «демократы» всего лишь подобрали власть, уроненную КПСС. Хотя аналогия между этими эпохами (как и большинство аналогий) не вполне точна. Так, в заговоре, отстранившем Николая II от власти, и последующем Временном правительстве не участвовал ни один из множества представителей династии Романовых, тогда как в разрушении партийной вертикали весомую роль сыграл бывший кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС Ельцин, и он же возглавил часть страны, расколотой при его активном соучастии.

Жестокость же Ленина и его соратников в значительной степени порождена яростью борьбы, которую повели против них, спохватившись, былые хозяева жизни. В гражданской войне мера вещей иная, нежели в мирное время.

Маршала Жукова тоже упрекают за слишком дорогую цену одержанных им побед. Но весь мировой опыт показывает: подобная кровавая цена зачастую оказывается единственным способом обретения победы. Кровь же, пролитая проигравшим полководцем (как бы мала он ни была), не имеет искупления. Не зря говорят: «Победителей не судят!».

И Ленин поначалу ставил перед собою цель, в полном объёме не достижимую. Впрочем, он сам это сознавал. Вождь «мирового пролетариата» пытался втиснуть Россию в Прокрустово ложе марксовых схем. Хотя, по тому же Марксу Россия к этому готова не была.

Но трёх – четырёх лет Ильичу хватило, чтобы публично признать провал марксистской классической схемы и перейти к принципиально новому варианту экономической политики.

Мы, профессионально занимающиеся теорией и практикой изобретений, полагаем НЭП одним из гениальнейших социальных изобретений в истории человечества. НЭП позволил отечественной экономике не просто встать на ноги, но и в кратчайшие сроки заметно повысить благосостояние граждан по сравнению с временами царизма. Да и удержать страну в границах, мало отличающихся от довоенных, без НЭПа вряд ли удалось бы.

При введении новой политики Ленин встретил жесточайшее сопротивление – но не позволил идеологическим знамёнам превратиться в копья.

Разворот от военного коммунизма встретил ожесточенное неприятие соратников в ЦК, но Ленин нашёл способ переубедить их. Он-то постоянно и вполне отчётливо говорил, что НЭП «всерьёз и надолго».

В рамках экономической политики ВКП(б) были приняты выдающиеся государственные программы – например, План ГОЭЛРО. Эти программы не беспрецедентны в мировой истории. Им подражали во множестве государств. В первую очередь – в Китае. И за океаном в числе ключевых решений по выходу из Великой Депрессии стала гидроэнергетическая программа в долине реки Теннесси, почти полностью списанная с ГОЭЛРО.

В осуществлении всех этих грандиозных хозяйственных программ Дзержинский был одним из главных соратников Ленина.

Дзержинский возглавлял ВСНХ и проявил в экономике организаторский талант ничуть не меньший, чем в политике. Многие его решения по развитию инфраструктуры страны остаются образцом для менеджеров высшего ранга.

Карательная практика, пусть даже и вызванная чрезвычайными обстоятельствами эпохи классовой борьбы, многими порицается, однако переломить хаос смутного времени, проложить торную дорогу развития невозможно без самой жёсткой позиции государственных органов. Иной раз это выглядит выбором из двух зол. Приходится делать из меньшего зла добро – ибо, как напомнил персонаж романа Роберта Пенна Уоррена «Вся королевская рать» Вилли Старк, больше добро делать собственно не из чего.

Дзержинский же творил добро не только в экономике. Вспомните хотя бы созданную им беспримерную систему спасения беспризорных детей. Дзержинский более известен как создатель ЧК и глава Лубянки.

Эту его работу пытаются принизить те, кто в современной России – вроде бы без массового кровопролития – породил беспризорщину куда большую, чем было их после семи лет Мировой и Гражданской войн. Если учесть не только выброшенных на улицы, но и позабытых затравленными лихолетьем и нищетой родителями, то ныне без призора у нас многие миллионы детей.

Причём у клептореформаторов, разрушивших цивилизационные основы современного государства в России, оправданий куда меньше, чем у Дзержинского. Для «железного Феликса» революция была средством создания нового, справедливого и человечного общежития.

По Достоевскому, вся гармония мира не стоит одной слезинки ребёнка. Но тогда и подавно не стоит этой слезинки – а тем более океана слёз, неизбежного при нынешнем массовом беспризорничестве и детской наркомании – цель не столь возвышенная, вроде демократии в стране.

Так что Владимиру – Владимирово, Феликсу – Феликсово.

Всё и сразу

На протяжении большей части советской истории троцкизм считался едва ли не страшнейшим обвинением. Между тем сам Троцкий – один из организаторов социалистической революции, глава вооружённых сил молодой республики – до конца жизни считал себя пламенным поборником советского государства. Откуда же взялось общее представление об его опасности?

Напакостить любым способом

Начнём (как всегда, когда нужно разобраться в сложном вопросе) издалека: с 1898.01.28, когда Лейба Давидович Бронштейн (1879.11.07–1940.08.21) – будущий Лев Давыдович Троцкий – впервые оказался в одесской тюрьме. Отец юного революционера был одним из крупнейших землевладельцев Новороссии и крупнейшим среди евреев (в те годы, когда закон Российской империи запрещал лицам иудейского вероисповедания владеть землёй, он оформлял свои владения на подставных лиц и выплачивал им символические суммы за аренду), наладил весьма современное и эффективное производство зерна. В Одессе – главном имперском центре зернового экспорта – его очень ценили. Так что старший надзиратель тюрьмы Троцкий, по рассказам некоторых сидельцев, часто нарекал юноше: как может сын уважаемого Давида Леонтьевича выступать на стороне всяких голодранцев?

Не знаю, верны ли рассказы об этих нареканиях, но в 1902-м, убегая из ссылки, уже профессиональный революционер вписал в фальшивый паспорт именно фамилию того самого надзирателя. Это, похоже, указывает не столько на остроумие (как полагают биографы), сколько на желание победить любой ценой и любым способом: находящийся на уважаемой государственной службе представитель дворянского (с начала XVIII века) рода мог воспринять такое использование своей фамилии не иначе как личное оскорбление.

Во избежание

Дальнейшая судьба яркого публициста, главного организатора взятия большевиками власти 1917.11.07 (к его 38-летию) и последующей победы в Гражданской войне (начатой, вопреки расхожей легенде, вовсе не большевиками, а их политическими противниками, желавшими – опять же вопреки легенде – не восстановления монархии, а возврата к рассыпавшейся за считанные месяцы системе власти, сложившейся после отречения Николая II Александровича Романова), описана в стольких источниках (в том числе и его мемуарах – апологетических, как и подобает трудам в этом жанре), что вряд ли нужно перечислять все этапы большого пути. Отметим только обстоятельства его гибели.

Её традиционно считают проявлением свирепой кавказской мстительности его главного политического противника Иосифа Виссарионовича Джугашвили. Это мнение так же ошибочно, как и почти все расхожие легенды о Сталине. Если бы Джугашвили хотел мести, он организовал бы убийство Бронштейна куда раньше – на Принцевых островах в Мраморном море, куда тот был выслан из СССР в январе 1929-го, или в Норвегии, куда Лейба Давидович перебрался из Турции. А что мешало выбросить бывшего вождя из поезда по дороге в Алма-Ату – в ссылку – 1928.01.18 и объявить это несчастным случаем?

Джугашвили, с юности и до самой смерти искавший компромиссы, скорее всего и тут не хотел доводить дело до убийства былого оппонента. Но с началом европейской фазы Второй Мировой войны стала очевидна опасность создания правительства, готового сотрудничать с противником.

Пожалуй, последней каплей оказалось решение польского правительства в изгнании (не имеющего правопреемства с правительством, бежавшим из страны 1939.09.17 без официальных указаний, что юридически означало ликвидацию государства как такового и позволило СССР вернуть себе русские земли, оккупированные Польшей в 1920-м) объявить войну СССР за передачу Литве 1939.10.10 северной части Виленского воеводства (с городом Вильнюс), захваченной экспедиционным отрядом генерала Люциана Мечислава Рафала Густавовича Желиговского (1865.09.19–1947.07.09) у Литвы 1920.10.09 (до 1922.02.20 она числилась формально суверенной Срединной Литвой, а затем влилась в состав Польши). Примерно тогда же в Германии начались разговоры о присоединении всей Украины к Подкарпатской Руси, оккупированной Венгрией 1939.03.18. Вдруг кому-то придёт в голову создать ещё какое-то правительство в изгнании, дабы от его имени учинить захват или территориальную претензию?

Самый естественный глава такого правительства – разумеется, бывший председатель Революционного военного совета, бывший ярчайший оратор, бывший вождь № 2 (а то и № 1: на плакатах Троцкого и Ленина изображали практически равными), да вдобавок идейный вождь весьма обширного подполья (в Большом Терроре 1937.06.28–1938.11.17 и последовавшей за ним Большой Чистке соучастников Большого Террора троцкизм был самым расхожим обвинением). Понятно, подход к нему искали сразу несколько стран.

1940.05.24 несколько ветеранов Интернациональных бригад – добровольцев, сражавшихся на стороне законной власти в Испанской Гражданской войне и там не раз конфликтовавших со сторонниками Бронштейна, занимавшими немало видных постов в общереспубликанском и многих местных правительствах – во главе с великим художником Сикейросом вломились на виллу Бронштейна в Койоакане – пригороде Мехико. Они вбежали в спальню, выпустили по стенам и шкафам несколько очередей из пистолет-пулемётов. Лейба Давидович и его жена Наталья Ивановна – урождённая Седова (1882.04.05–1962.12.23) – укрылись под кроватью. Вряд ли обстрелянные бойцы не догадались проверить столь очевидное укрытие. Скорее всего былой оппонент решил послать потенциальному клиенту враждебных стран последнее предупреждение.

Судя по тому, что 1940.10.20 Меркадер проломил череп Бронштейна ледорубом на укороченной (чтобы спрятать под плащ) ручке, предупреждение не было услышано. На следующий день Лев Революции скончался – или, как заявили многие соратники, ушёл в бессмертие.

Неожиданный вождь

Отчего же человек, до революции метавшийся между множеством политических течений (к большевикам он примкнул только в промежутке между Февральской и Октябрьской революциями), а в Гражданскую войну более всего известный свирепостью расправ над рядовыми красноармейцами (он ввёл в практику децимацию – принятый ещё в Древнем Риме обычай казни каждого десятого бойца отступившей воинской части) и политически сомнительным заигрыванием с военными специалистами, унаследованными от имперских вооружённых сил, стал прославленным вождём и кумиром миллионов?

Между двумя традиционно противопоставляемыми вождями есть очевидное отличие: Бронштейн считал необходимой мировую революцию, Джугашвили же полагал возможным построение социализма в одной стране. Строго говоря, в свете нашего нынешнего опыта прав скорее Бронштейн: капиталистическое окружение в конце концов задавило социалистический эксперимент, как и предупреждали ещё Маркс и Энгельс.

Правда, для этого понадобилось не только давление сверху, но и гниение нашего собственного руководства. В полном соответствии с теорией классиков.

Вырождение кооптирующейся элиты

Допустим, у нас есть популяция – достаточная для самовоспроизводства совокупность людей. Понятно, они различаются по многим показателям. Отберём из популяции некоторое число лучших – элитных – по произвольно выбранному показателю, поддающемуся оценке «на глаз». Предоставим им право кооптации – выбора из той же популяции новых членов элиты взамен выбывающих по любым причинам. Оказывается, довольно скоро среднее по элите значение выбранного показателя станет хуже среднего значения по всей популяции. Причина понятна: кому охота собственноручно подтягивать к себе конкурентов!

При взгляде на наш нынешний креативный класс, самостоятельно определяющий степень рукопожатности окружающих, действие теоремы очевидно. Увы, работает она и с показателями, оцениваемыми куда проще – например, с эффективностью управленческой деятельности.

Когда хозяйство страны контролировали Дзержинский (по совместительству с руководством спецслужбами он возглавлял ещё в разное время народный комиссариат путей сообщения и Высший совет народного хозяйства) и Джугашвили, за провал работы можно было вылететь из партии. Это – вопреки современным рассказкам – не означало непременного попадания под суд, но исключало последующее назначение на новый управленческий пост по меньшей мере до получения серьёзного образования (на руководящую работу могли назначить и высокопрофессионального беспартийного, но исключённому из партии предстояло доказать свой профессионализм практически с нуля).

Впрочем, сам Джугашвили, по неизбывной мягкости характера, предпочитал – в тех случаях, когда решать вопрос приходилось лично ему – отправлять неудачливых руководителей на меньшую по сложности работу. Его преемник по партийной линии Никита Сергеевич Хрущёв был куда жёстче и резче. Но управленцы поддержали затеянный им государственный переворот 1953.06.26 – с оттеснением на вторую роль Маленкова – преемника Джугашвили на посту главы правительства – и убийства Берия – фактического наследника выработанной Джугашвили внутренней и внешней политики – только в обмен на существенное улучшение условий собственного существования. Хрущёву пришлось сделать понижение в должности общепринятой карой за слабое руководство. Цена ошибки стала куда меньше для самого ошибающегося. И ошибок стало больше.

1964.10.14 пленум Центрального комитета КПСС снял Хрущёва с постов первого секретаря ЦК и председателя Совета министров СССР. Его преемник на партийном посту Леонид Ильич Брежнев, избранный как промежуточная фигура (пока те, кто посильнее, не договорятся между собою), сумел переиграть конкурентов не только благодаря собственным интригам, но прежде всего привлечением большинства управленцев на свою сторону. Способ – тот же, что и у Хрущёва. Проштрафившихся руководителей теперь, как правило, смещали не вниз, а в стороны, переводя на аналогичную управленческую должность в другом регионе или другой отрасли. Специальные знания стали считаться такими же ненужными, как для нынешних Master of Business Administration и прочих эффективных менеджеров, чьи плоды деятельности рушатся на наши головы уже третье десятилетие подряд.

Прекратилось исключение из элиты тех, чьи показатели явно хуже средних по всей популяции. Теорема о вырождении кооптирующейся элиты заработала в полную силу. Преемник Брежнева Юрий Владимирович Андропов потряс страну признанием: мы не знаем общества, которое построили.

Главные организаторы перестройки Михаил Сергеевич Горбачёв и Александр Николаевич Яковлев гордо заявляли, что чуть ли не с раннего детства ненавидели советскую власть и намеревались уничтожить социализм. Полагаю, это скорее попытка сделать из малой нужды большую добродетель. В те годы, когда они были на вершине власти, невооружённым глазом было видно: они просто не знают, что и как делать, и судорожно дёргаются на все четыре стороны одновременно. Так талантливо сыграть дураков могли бы лишь гении.

Притяжение простоты

Во времена политических сражений Бронштейна и Джугашвили наш нынешний опыт построения и распада социалистической системы (не говоря уж о предстоящем опыте построения нового социализма) был заведомо недоступен. Прагматические соображения, описанные в статьях Чунихина, также представлялись чисто теоретическими. Значит, было ещё нечто способное привлечь сторонников на каждую из противоборствующих сторон.

Мировая революция в тот момент представлялась не просто возможной и даже скорой. Она ещё и не требовала от российских революционеров ничего сверх уже освоенных бесспорных доблестей: непритязательности в быту, готовности жертвовать собой (и при необходимости другими), воинского искусства в специфических условиях столкновения внутри одного народа. Правда, Россия в этом случае оставалась сырьевым придатком стран, ушедших дальше по пути промышленного развития (прежде всего – Германии, изолированной после поражения в Первой Мировой войне и остро нуждавшейся в политических и торговых партнёрах). Но и это многих устраивало: столько лет были придатком – авось и впредь будет не хуже.

Самостоятельное же построение социализма в стране, столь заметно отставшей по промышленной части да ещё потерявшей немалую часть хозяйства (не только лошадей, но и изношенных вдребезги станков и станционных путей), возможно только через создание множества новых отраслей. Например, за всю Первую Мировую войну Россия сумела создать всего несколько сот авиамоторов, тогда как в той же Германии производство их исчислялось десятками тысяч. Производства военной оптики – от биноклей до дальномеров – у нас вовсе не было. И дело не только в том, что мы не смогли бы отбиться от ударов остального мира. Главное – все эти тонкие высокоэффективные технологии востребованы не только во время войны: на них опирается и множество мирных производств, так что страна вовсе не могла выжить без импорта. Понятно, требовалось обучение миллионов человек тому, что ещё недавно знали – и что ещё важнее, умели – немногие десятки. Столь сложная работа желанна далеко не каждому – даже не каждому из тех, кому посильна.

Вот и ключевое различие между Бронштейном и Джугашвили. Вокруг пылкого оратора и военного вождя постепенно сгруппировались тяготеющие к простейшим решениям, не требующим ни переучивания, ни серьёзного многолетнего труда. Тихий работяга, бравший на себя неброские долгосрочные задачи (в первом советском правительстве он стал народным комиссаром по делам национальностей, а затем по совместительству ещё и народным комиссаром рабоче-крестьянской инспекции, то есть главным контролёром всего происходившего по стране), стал центром кристаллизации готовых к такому же долгому упорному не эффектному, но эффективному труду.

Троцкизм – не обязательно стремление к мировой революции даже ценой гибели собственной страны. Но обязательно – стремление к достижению результата быстро, по возможности без собственных усилий, но любой ценой (ибо, как известно с давних пор, любую цену всегда платят из чужого кармана).

Победа внутри партии

Простота достижения цели чаще всего кажущаяся: если Вы знаете, что цель легко достижима, то Вы чего-то не знаете. Поначалу в партии число сторонников мировой революции многократно превышало число сторонников самостоятельного построения социализма, да и народ в целом больше доверял идее всемирного светлого будущего. Но по мере осознания – или хотя бы ощущения – возможных препятствий соотношение сил менялось.

Уже в 1924-м Бронштейна сняли с поста председателя Революционного военного совета: вдруг затеет войну по собственному усмотрению? Ещё через пару лет он оказывался в меньшинстве при каждом голосовании в политбюро. А когда добился вынесения на общепартийную дискуссию основных разногласий, за его предложения проголосовала примерно 1/200 членов партии. Ещё примерно столько же поддержали различные компромиссы. Остальные 99/100 коммунистов оказались на позиции, предложенной Джугашвили.

Бронштейн не сдался. Тем более что на его сторону перешли ещё и виднейшие деятели партии, до того не один год с ним боровшиеся: Зиновьев – до ухода в оппозицию председатель исполнительного комитета коммунистического интернационала, которому формально подчинялась и всесоюзная коммунистическая партия – и Каменев – ещё недавно председатель Совета труда и обороны СССР. Но даже втроём они не изменили расклад партийных симпатий.

Последней каплей в чаше партийного терпения стала попытка организовать 1927.11.07 – к десятилетнему юбилею взятия власти большевиками – альтернативные демонстрации в Москве и Ленинграде. Рабочие предприятий тяжёлой промышленности – по ним возможное превращение СССР в сырьевой придаток Германии ударило бы сильнее всего – избили соучастников маршей миллионов (благо и было их всего несколько сот) и стащили былых кумиров с балконов, откуда те приветствовали своё пушечное мясо.

Далее, как отмечено выше, Бронштейна ждали ссылка в Алма-Ату, выдворение из СССР, убийство во избежание особо тяжких последствий его интриг. Апфельбаум, Розенфельд и ещё несколько десятков видных партийцев, чьи карьерные планы разрушил тактически эффектный выбор ошибочной стратегии, несколько лет каялись, занимали всё менее значительные посты в партийном и государственном аппарате, попадались на новых интригах, вновь каялись… Кончился этот путь тремя открытыми процессами по обвинениям в уже несомненных заговорах с участием внешних сил (ибо внутри страны им не на кого было опереться). Нынче эти процессы объявлены фальсифицированными. Но тогда все иностранные наблюдатели, включая нескольких видных писателей и дипломатов (в том числе посла Соединённых Штатов Америки), однозначно признали всё происходящее достоверным.

Большой Террор – троцкистская затея

К началу Большого Террора самого Бронштейна уже более восьми лет не было в стране, да и большинство его подлинных сторонников выбыло из политического оборота: кое-кто уже прошёл через Московские процессы, кое-кто ждал в следственных изоляторах. Тем не менее обвинение в троцкизме осталось в числе наипопулярнейших. Это, увы, не удивительно: ведь сами соучастники Большого Террора – в основном партийные руководители областного и республиканского уровня да начальники соответствующих управлений внутренних дел – были по большей части троцкистами в вышеуказанном смысле – поборниками скорейшего достижения абсолютного и всеобъемлющего результата простейшим способом за любую цену.

Джугашвили удалось и на сей раз выиграть. Вопреки воле большинства тогдашнего ЦК. Серией интриг он стравил самих партийцев и спецслужбистов между собою, внушил им мысль о расчистке карьерной лестницы доносами на коллег. Затем предложил видному евдокимовцу Михаилу Ефимовичу Фриновскому – заместителю народного комиссара внутренних дел Николая Ивановича Ежова, направленного самим же Джугашвили навести порядок в ведомстве, но повязанного кровью в результате организованной Фриновским подставы – пост народного комиссара военно-морского флота, освобождённый в результате ареста наркома с подачи самого же Фриновского. А на его место провёл первого секретаря ЦК компартии Грузии, блестящего хозяйственника Лаврентия Павловича Берия: тот в молодости возглавлял закавказские спецслужбы, знал внутреннюю кухню, и его невозможно было подставить, как Ежова. Ещё через пару месяцев Ежов ушёл – как Фриновский – на пост народного комиссара водного транспорта. 1939.11.17 наркомом внутренних дел стал Берия, к тому времени изучивший все внутренние рычаги наркомата. Он сразу же остановил машину террора, не дав ей перейти в режим государственного переворота.

В последующей Большой Чистке организаторов и активистов Большого Террора с полным основанием обвиняли в троцкизме. Правда, Джугашвили во избежание утраты авторитета всей власти не рискнул публично огласить главную их вину – массовые фальсификации обвинений. Берия организовал пересмотр всех не приведенных в исполнение смертных (примерно сотня тысяч из семи сотен) и всех несмертных (примерно восемнадцать сотен тысяч) обвинительных приговоров по статье 58 «измена родине» УК РСФСР и аналогичным статьям уголовных кодексов других союзных республик. До начала Великой Отечественной войны успели пересмотреть около миллиона приговоров (в том числе все смертные). От двух до трёх сотен тысяч (тут источники несколько расходятся) вовсе отменены с полной реабилитацией приговорённых. Ещё примерно столько же переквалифицировано в чисто уголовные, без политической составляющей.

Последнее надо пояснить. Уголовные кодексы союзных республик писались в первые годы советской власти, когда революционеры искренне верили: преступления творятся только под воздействием неблагоприятных внешних обстоятельств, и нельзя сурово карать человека за подчинение непреодолимой силе. Поэтому многие наказания оказались несуразно малы.

Так, за изнасилование долгое время полагалось до пяти лет лишения свободы (только после серии групповых изнасилований – так называемого дела чубаровцев – кару за эту разновидность преступления резко ужесточили). Если же следователь видел, что насильник за этот срок явно не перевоспитается в полезного члена общества, он пытался подыскать отягчающие обстоятельства. Скажем, изнасилование комсомолки квалифицировалось как покушение на члена общественной организации. А это уже разновидность измены родине, и за неё можно дать до десяти лет.

Приедём ещё один показательный пример политизации вины. Легендарный впоследствии конструктор Сергей Павлович Королёв арестован 1938.06.27 по обвинениям в подрыве обороноспособности путём заведомо бессмысленной растраты сил и средств из оборонной части бюджета и покушении на жизнь высших командиров Рабоче-Крестьянской Красной Армии. В самом деле, ещё в начале его работы над проектами крылатой и зенитной ракет в 1938-м конструкторы систем управления предупредили: создать автопилот, способный работать в условиях старта и дальнейшего полёта, невозможно. Они оказались правы: даже немцы, опередившие нас в приборостроении на пару поколений конструкторских решений, создали автопилот для крылатой ракеты Fieseler-103, известной также как Фау-1 (от первой буквы немецкого слова Vergeltung – возмездие), только в 1943-м (в СССР первая приемлемая крылатая ракета 10Икс проектировалась под руководством Владимира Николаевича Челомея (1914.06.30–1984.12.08) с сентября 1944-го как раз на основе V-1), а многочисленные немецкие разработки зенитных ракет так и не вышли за пределы экспериментальных полигонов. Понятно, одна из ракет Королёва при опытном пуске полетела в сторону блиндажа, где наблюдали за испытанием несколько генералов. Но как только следователь ознакомился с предупреждениями прибористов, обвинение в покушении отпало: если ракетой заведомо невозможно управлять – её и на блиндаж не направить. Поэтому Королёва хотя и арестовали «по первой категории», то есть по обвинению, допускающему применение смертной казни, но не казнили. А вот 120 тысяч тогдашних рублей (их можно очень приблизительно приравнять к паре десятков килограммов золота) на четыре заведомо (это слово очень важно, ибо указует на умысел) безуспешных опытных пуска и впрямь ушли из оборонного бюджета, откуда финансировался весь Ракетный научно-исследовательский институт. За это Королёва при Ежове приговорили к 10 годам лишения свободы. Но при Берия приговор пересмотрели. Пришли к выводу: умысла на подрыв обороноспособности не было. А вот чисто уголовное преступление – разбазаривание, то есть заведомо бесполезное использование ресурсов – наличествовало. За него Королёв получил уже не 10, а 8 лет (и освобождён через 6 лет после ареста, ибо безукоризненным трудом – разработкой ракетных ускорителей для тогдашних самолётов – искупил вину).

Берия запретил политические довески к явной уголовщине. Но после его ухода из НКВД 1945.12.29 практика довесков возобновилась: ведь кодекс оставался слишком мягок. Только принятие 1960.10.27 и вступление в силу 1961.01.01 нового УК РСФСР (и кодексов других республик) устранило саму причину этой юридически неблаговидной практики.

Кстати, Королёва при Хрущёве полностью реабилитировали. По счастью, сведения об его уголовном деле сохранились, что и позволяет оценить реальную его вину. Сохранились и сведения о большинстве дел, пересмотренных при Берия. Насколько сейчас известно, эксперты, знакомившиеся с этими делами, в большинстве случаев признают обоснованность решений, принятых при пересмотре. А вот оценить обоснованность хрущёвской реабилитации куда труднее, ибо при ней материалы уголовных дел, как правило, уничтожались (что уже само по себе порождает некоторые сомнения), а в папке уголовного дела с грифом «Хранить вечно» сохранялась только справка о реабилитации. Так что в данный момент статистика Большого Террора, исчисленная по бериевскому пересмотру, выглядит надёжнее рассказов о кровавом тиране Сталине, уничтожившем по своему произволу миллионы невинных.

Троцкизм после Бронштейна

К сожалению, желание всевозможной халявы – в том числе и простейших решений – в обозримом будущем останется неизбывно. Поэтому троцкизм никуда не делся даже после убийства человека, давшего этой страсти свой псевдоним. Просто троцкисты стали группироваться вокруг других лидеров.

Многие называют Хрущёва скрытым троцкистом, взявшим реванш за гибель своего вождя сразу после смерти его победителя. Кое-кто даже подозревает Хрущёва в собственноручном отравлении Джугашвили. Нам это представляется маловероятным, но вот оставление человека в заведомо беспомощном состоянии путём отсрочки почти на сутки вызова врачей к жертве инсульта несомненно имело место. И весьма вероятно, что убийство Берия вызвано как раз тем, что он докопался до этого преступления.

Но если Берия и впрямь убит накануне разоблачения Хрущёва – это намекает на невиновность Хрущёва в отравлении. Импульсивное решение вряд ли совместимо с подготовкой столь расчётливого преступления. Вся известная нам часть деятельности Хрущёва доказывает: он троцкист именно по складу характера – по тяготению к быстрым решениям и неготовности думать об их цене. В юности он и впрямь входил в одну из молодёжных групп сторонников Бронштейна – как раз в силу собственных предпочтений. И возглавив страну, принимал такие же – импульсивные, непродуманные, обладающие тяжелейшими побочными эффектами – решения не как сознательный враг или тем более заговорщик, а просто по неспособности мыслить стратегически, планировать долгосрочную работу, добиваться результатов постоянным упорством.

Понятно, Хрущёв – как раньше Бронштейн – притянул к себе множество людей со сходными чертами характера. В основном это творческие личности – артисты, писатели, художники – да те, кого нынче именуют креативным классом – люди, не способные создать нечто интересное другим, а посему привлекающие внимание нелепым поведением, выдаваемым за свободную оригинальность творческой личности. Они прощали Хрущёву даже вмешательство в своё творчество с размахом, какого и Джугашвили остерегался. Они приветствовали и разукрасили всем богатством собственной фантазии придуманный Хрущёвым миф о кровавом тиране Сталине: ведь Хрущёв позволил им те виды свободы, каких Джугашвили не допускал, ибо они способны разрушить устойчивость – основу развития – всего общества. И они же дружно ополчились на Хрущёва, как только выявилась несостоятельность его экспериментов.

Устранение Хрущёва не сократило тягу к простым решениям. Брежнев ею не славился: он вообще старался ничего не решать самостоятельно, а подобно Джугашвили подолгу обсуждал любой сложный вопрос и с коллегами, и с экспертами. Соответственно троцкисты на некоторое время остались предоставлены самим себе. И легендам о прошлом. Не зря одним из известнейших символов поколения шестидесятников стал «Сентиментальный марш», посвящённый Булатом Шалвовичем Окуджава Евгению Александровичу Гангнусу (по матери – Евтушенко), с замечательным образом «комиссары в пыльных шлемах».

Кстати, Шалва Степанович Окуджава (1901.08–1937.08.04) – как и его братья Михаил (1887–1937.07.09) и Николай (1891.11.01–1939.03.04) – принадлежал к национал-коммунистам. Грузинская часть этого поветрия прославилась, в частности, тем, что в период обсуждения устройства грядущего Союза требовала для Грузии статуса государства в государстве. Они хотели оставлять на грузинской территории все собранные там налоги, но добавлять к ним дотации от союзного центра. Они требовали права – по усмотрению местных властей без права обжалования этих решений – высылать из Грузии любого негрузина и даже расторгать смешанные браки. И так далее.

Когда Орджоникидзе – тоже грузин, но много лет работавший по всей стране и представляющий себе пользу интернационализма – резко отверг эти притязания, кто-то из национал-коммунистов заявил, что Орджоникидзе подкуплен армянами. Тот ответил пощёчиной. Разбирательство дошло до Москвы. Ленин резко осудил соратника: по его словам, обрусевшие инородцы всегда пересаливают по части истинно русских настроений. Но другой обрусевший инородец – Дзержинский – после тщательного исследования обстоятельств дела признал правоту Орджоникидзе.

Не знаю, в какой мере Шалва Окуджава искупил свои былые грехи партийной работой в Нижнем Тагиле с 1931-го. Но судя по деятельности его братьев, обвинение в троцкизме при аресте 1937.02.18 – ещё задолго до Большого Террора – было в целом обоснованным, хотя их расстрел, как и расстрелы многих других оппозиционеров, скорее всего всё же перегиб.

В 1970-е почвы для троцкизма в нашей стране было немного: развитие шло без резких рывков, но неуклонно. Правда, любителям простых решений это представлялось застоем. Зато процветал троцкизм в странах, по сей день почему-то считающих себя цивилизованными: они переживали тяжелейший кризис, и простейших решений предлагалось несметное множество. Отсюда и хиппи с готовностью вовсе уйти от общества, и всплеск терроризма (у нас больше всего писали о крайне левых вроде германской «Фракции Красной армии» да итальянских «Красных бригад», но крайне правых тоже хватало), и рост популярности основанного ещё самим Бронштейном Четвёртого интернационала.

Американские новые консерваторы (неоконы), определявшие практически всю политику страны при Буше-младшем, в молодости были членами местных троцкистских организаций – естественно, ультралевых. Постарев (но вряд ли повзрослев), они стали ультраправыми, но тяга к простейшим решениям и действиям любой ценой осталась. Вспомните деятельность администрации Буша – там и не пахло ни долгосрочными планами, ни компромиссами.

У нас же новым звёздным часом троцкизма стал приход к власти Горбачёва с Яковлевым. Как я уже отметил, оба являли столь впечатляющую управленческую некомпетентность (вкупе с неплохим интриганским искусством), что от них незачем было и ждать чего бы то ни было, кроме простейших решений без всякой мысли о возможной цене содеянного.

А затем сработало правило, в 2009-м сформулированное одним из авторов (в беседе с серьёзным деятелем молодёжной и образовательной политики) так: «Управлять дураками проще, чем умными. Пока не найдётся демагог ещё беззастенчивее, не соврёт ещё наглее и не перетянет всех дураков за собою. Если же Вы полагаете, что Ваше дело правое – Вам нужны люди, способные по меньшей мере отличить правое от левого». Борис Николаевич Ельцин оказался для тяготеющих к простым решениям и не думающих о цене этих решений (в том числе и для одного из авторов этой книги, к превеликому его нынешнему стыду) куда притягательнее Горбачёва. Последствия, увы, общеизвестны.

Нынче российских троцкистов притягивают белые ленточки, Pussy Riot и прочие формы дестабилизации общества. Не ждать же, пока неспешный расчётливый ход дела принесёт результат, далёкий от идеальных воздушных замков! Основные виденные нами претензии к Владимиру Владимировичу Путину – хоть с правого фланга, хоть с левого – сводятся к тому, что он пока овладел не всеми навыками Албуса Персивалевича Дамблдора и Харри Джэймсовича Поттёра, а потому не смог в одночасье сделать страну, полтора десятилетия до него старательно разрушаемую, сильнее и богаче той, какой она была до начала претворения в жизнь троцкистской тяги к простым решениям.

Недаром значительную часть нынешних белоленточников и защитников хулиганок в шапках «балаклава» составляет так называемый офисный планктон – люди, неизвестные даже самим себе, но непокоБеЛимо (увы, не ведаем автора этой оЧеПатки) уверенные в заслуженной ими лучшей участи. Они свято веруют: государственный переворот принесёт им всё, чего они безуспешно жаждут, глядя на своих кумиров, уже вознесённых неисповедимой случайностью на вершины сводок популярности. Их не пугает даже предостережение их же кумира в начале 1990-х Егора Тимуровича Гайдара. В своей последней прижизненно выпущенной книге «Смуты и институты» он исследовал механизмы, неукоснительно приводящие революционную страну к разрухе, так что даже если революцию и впрямь совершают из наилучших побуждений, её плодами всё равно воспользуется в лучшем случае следующее поколение. Они-то и есть следующее поколение, воспользовавшееся скудными плодами государственного и хозяйственного переворота, совершённого при активном соучастии самого Гайдара. И не думают о цене, заплаченной за эти плоды всей страной. Именно такие юнцы – если не по возрасту, то по образу мышления – составили костяк троцкистских течений в межвоенный период. И они же сейчас каждым своим демагогическим словом, каждым повторением бездумно воспринятых пропагандистских штампов (в свою очередь составленных при соучастии людей, неплохо знакомых с историческим опытом троцкизма) доказывают: троцкизм не устарел – он так же опасен для общества, как при жизни Бронштейна, и будет так же опасен и впредь, пока существуют стремление к простым быстрым решениям и неумение думать об их цене.

Предостережение по личному опыту Вассермана

Я сам, увы, также любитель простых решений. И тоже не склонен задумываться о возможной цене предлагаемых мною очевидных мер. Оттого и был много лет пламенным либералом – поборником ничем не ограниченной политической свободы личности – и либертарианцем – поборником ничем не ограниченной экономической свободы личности. Не заботясь о диалектике соотношения личности с обществом.

Надеюсь, сейчас мне удаётся чаще всего сдерживать свои порывы «в неслыханную простоту» (по выражению Пастернака). Но всё равно едва ли не ежедневно повторяю слова Менкена: «У всякой проблемы всегда есть решение – простое, удобное и, конечно, ошибочное». Думаю, если мы все запомним эти слова, у нас будет куда меньше шансов провалиться в очередные приступы злокачественного троцкизма.

Фритьоф Нансен и Россия

В 2011-м году всё прогрессивное человечество, как у нас в своё время говаривали, отмечало 150 лет со дня рождения выдающегося норвежского путешественника Фритьофа Нансена^[7]. Человека, которого едва не выбрали королём Норвегии! Но он был настолько умён, что предпочёл личную свободу, и в полной мере как никто иной из современников распорядился своей жизнью на благо мира.

Рисковые путешествия в последние десятилетия XIX века, вначале – сквозь Гренландию, затем – дрейф в ледовом плену почти до самого Северного полюса, высоко вознесли Нансена (а с ним и саму Норвегию) в глазах мировой общественности.

«Вмёрзнуть на судне во льды и предоставить себя полярному течению. С помощью этого течения проникнуть в ту область, которую тщетно пытались достигнуть все те, кто раньше шёл против течения. Если попытаться работать заодно с силами природы, а не против них, то мы найдём вернейший и легчайший способ достичь полюса», – писал Нансен. «Мы отправляемся не для того, чтобы отыскать математическую точку, составляющую северный конец земной оси; достижение этой точки само по себе малоценно, но чтобы произвести наблюдения в обширной неисследованной части земного шара, окружающей полюс» – говорил он.

Географы всех стран считали дерзкий проект Нансена бессмысленным самоубийством и чистым безумием. Но в Норвегии идея Нансена превратилась в дело национальной чести. Многие норвежцы жертвовали сбережения ради того, чтобы на Северном полюсе взвился флаг их страны.

Нансен полагал: если придать обводам корабля яйцевидную форму, то судно при сжатии льдов будет выпираться наружу. Судно получило имя «Фрам», по-норвежски «вперед!» Когда выяснилось, что течение не принесёт вмороженный в лёд «Фрам» к полюсу, Фритьоф cо своим молодым штурманом покинули судно. Они двинулись к самой северной точке планеты на собачьих упряжках, а потом – на лыжах. Норвежцам удалось продвинуться ещё более чем на двести километров к желанной цели, выше восемьдесят шестого градуса. Но дальше – сквозь ледяные торосы – можно пройти только «на своих двоих» (и не вернуться). Нансен и его спутник, скрепя сердце, повернули назад.

Они шли на юг несколько месяцев и на исходе человеческих сил, полумертвыми выбрались к Земле Франца-Иосифа. Там они сложили хижину из камней, питались же мясом убитого белого медведя. Несмотря на жесточайшие испытания, Нансен вёл записи о флоре, фауне и геологии Арктики.

Удача улыбнулась Нансену. На остров прибыла английская полярная экспедиция – и спасла норвежцев. В Скандинавию он вернулся, даже опередив «Фрам». Нансена считали погибшим, теперь же его ждал триумф. Не в одной Норвегии, во всей Европе, мире!

Но слава, доходившая до обожания, страшила Нансена, как и всякого нормального человека: «Никогда я не чувствовал себя таким бедным, ничтожным, как теперь, в качестве героя, которому курят фимиам, – признавался Нансен. – Я так устал от всей суматохи, суеты. Куда же это приведёт… Моя душа словно разграблена, обшарпана незваными людьми. Я хотел бы убежать и спрятаться, чтобы вновь найти самого себя».

Желая способствовать славе родины, Нансен несколько позднее предоставил знаменитый корабль «Фрам» в распоряжение соотечественника – Амундсена. Тот отплыл на «Фраме» к берегам Антарктиды и покорил Южный полюс. В то же время сам Нансен огибал Шпицберген в северной части Земли на собственной небольшой яхте.

Ещё до Первой Мировой Нансен пересёк и Россию и даже оставил о том свидетельство своих литературных талантов – книгу «В стране будущего», где признавался в любви к «этой огромной стране». В Хабаровске Нансен познакомился с Владимиром Арсеньевым – путешественником и автором романа «Дерсу Узала». «Это человек от бога, состоявший в несомненной связи с высшими силами», – скажет Арсеньев о норвежце.

После войны исследователь представлял Норвегию уже в Лиге Наций, вёл переговоры по возвращению военнопленных по домам и весям, в том числе и русских. Более четырёхсот тысяч солдат благодаря усилиям Нансена вновь обрели отчизну! А когда в Советской России на Волге вспыхнул голод, именно он оказался тем единственным европейцем, который силой своего авторитета и бескорыстия, не считаясь с ложью и клеветой в свой адрес, привлёк из-за рубежа колоссальные частные пожертвования. Частные! Ведь Лига наций постановила считать оказание помощи гибнущим людям делом не государственной важности.

Нансен обвинил Запад: тому милее построить новый дредноут, чем следовать гуманизму. Он заявил, что Запад просто боится «укрепить советскую власть». На одном из заседаний Лиги Нансен сказал: «Но допустим даже, что это на самом деле так. Найдётся ли в этом собрании хоть один человек, который мог бы сказать: пусть погибнет лучше двадцать миллионов людей, чем помогать советскому правительству. Допустим ли мы, чтобы зима навсегда остановила сердца миллионов людей?

Время ещё есть. Но его осталось немного. Если вы знаете, что это значит – бороться с голодом и морозом, тогда положение в России будет вам ясно… Именем человечности, именем всего благородного, я призываю вас – вас, которые сами имеют жен и детей, – подумать о том, какой это ужас – видеть, как жена и дети идут навстречу голодной смерти. С этой трибуны я призываю правительства, народы Европы, весь мир оказать помощь. Спешите, действуйте, пока ещё не поздно!»

Голодающим России отдал Нансен и свою нобелевскую премию. Принёс он в жертву миру и свою научную карьеру, отказавшись от новых экспедиций.

Но его трудом спасены миллионы жизней! Светлая память великому человеку!

«Русский народ имеет большую будущность, и в жизни Европы ему предстоит выполнить великую задачу», – писал Нансен. – «Это будет Россия, которая в не слишком отдалённом будущем принесёт Европе не только материальное спасение, но и духовное обновление».

Он говорил, разумеется, о России Советской. Будущность нынешней, если быть реалистами – пока под вопросом.

Израсходованный комиссар

Советская внешняя политика прошла, пожалуй, даже больше эпох, чем внутренняя. Бывали в ней взлёты и падения, но даже в худшие времена она не опускалась ниже плинтуса, как в раннеельцинские годы. Стабильно высокий уровень нашей дипломатии – во многом заслуга конструктора и строителя «красного» внешнеполитического ведомства – Георгия Васильевича Чичерина (1872.11.24–1936.07.07).

Его отец – дворянин из старинного рода с итальянскими корнями и карьерный дипломат, мать – из семьи дипломатов. То есть мальчик рос в среде, способствующей фрмированию потомственных дипломатов. Если же учесть, что его отец – Василий Николаевич – 18 лет из своей дипломатической службы провёл в главном архиве министерства иностранных дел (и он сам в 1897–1904-м годах работал там же), то становятся понятны слова Георгия Васильевича «я рос среди всевозможных воспоминаний дипломатического мира».

В 1891-м Чичерин поступил на историко-филологический факультет Петербургского университета. Там он напряжённо работал, изучая политическую экономию, право, естествознание, восточную литературу, языки – вплоть до ирландского, древности – вплоть до иероглифов и клинописи. В результате он свободно читал и писал на всех основных европейских языках, знал латынь (как полагалось – но редко удавалось – тогдашним выпускникам гимназий), хинди, арабский. По словам его секретаря, в Латвии, Литве, Польше, Эстонии «он произносил речи на языке государства, в котором находился». Сильнее всего впечатлили его лекции Ключевского по русской истории с жёстким критическим анализом. В целом же его по праву называли самым образованным в Европе министром иностранных дел.

Формально Чичерин был вторым в Советской России народным комиссаром иностранных дел. Но первый нарком – Троцкий – успел учинить всего два дела – и оба разрушительные: опубликовал секретные договоры Российской империи с другими державами (что в тот момент возымело сильнейшее пропагандистское действие, ибо показало, сколь мало считаются правители с интересами подвластных, но в то же время сильно подорвало доверие к нашей дипломатии, так что на налаживание нормального режима закрытых – до поры до времени – переговоров ушли годы) и сорвал мирные переговоры в Бресте-Литовском (что дало немцам повод возобновить наступление, и мир в конце концов заключили на условиях куда худших для нас, чем немцы предлагали вначале). Чичерин оказался фактически первым настоящим главой внешнеполитического ведомства новой власти.

Прежде всего ему пришлось расхлёбывать последствия действий предшественника. Сам нарком вспоминал: «В сущности, это не были переговоры – это было продиктование вооружённой силой условий мира одной стране, не имевшей возможности защищаться». 1918.03.03 он подписал Брестский мир, о котором позднее в статье «Два года внешней политики» писал: «Советское правительство сознательно шло на тяжёлые испытания, подготовленные брестским договором, зная, что рабоче-крестьянская революция будет сильнее империализма и что передышка означает путь к победе». Испытания и впрямь были непомерно тяжелы От России оказались отторгнуты 780 тысяч квадратных километров с 56 миллионами жителей (треть населения страны). На ней находились до революции 27 % обрабатываемых сельскохозяйственных угодий, 26 % железнодорожной сети, 33 % текстильной промышленности. Там добывалось 89 % каменного угля, производилось 90 % сахара, 73 % железа и стали. Там проживало 40 % промышленных рабочих страны, трудившихся на 918 текстильных фабриках, 574 пивоваренных и 1685 винокуренных заводах, 133 табачных фабриках, 615 целлюлозных фабриках, 244 химических предприятиях, 1073 машиностроительных заводах и множестве предприятий других отраслей.

К несчастью, альтернативы не было. Ведь Советская Россия оказалась зажата в тисках: проигрывающая Первую Мировую войну Германия и выигрывающая Антанта в равной мере нуждались в её ресурсах. Поэтому, как отметил основатель советского государства, «с самого начала Октябрьской революции вопрос о внешней политике и международных отношениях встал перед нами, как главный вопрос».

По счастью, действия экспедиционных корпусов Антанты в разных концах России оказались не слишком активны и удачны. В то время призрак коммунизма, как и предупреждали Маркс с Энгельсом, бродил по всей Европе. Например, на родине одного из авторов – в Одессе – в советское время было несколько улиц, названных в честь членов Иностранной коллегии – подпольной группы пропагандистов, работавших среди ввозимых через этот порт солдат Антанты. В конце концов почти всю группу выловила и уничтожила контрразведка, но к тому времени войска настолько не желали воевать с красными, что пришлось срочно эвакуироваться во избежание мятежа. Но ещё задолго до этого западным политикам стала очевидна бесперспективность открытого вторжения в Россию. Уже в конце 1918-го Антанта заговорила о блокаде как способе уничтожения советского строя. Французское правительство назвало блокаду санитарным кордоном, оберегающим весь мир от революционной заразы из России. Тогдашний глава правительства Франции Клемансо заговорил об экономическом окружении, а своим генералам написал, что международное вмешательство не должно носить наступательного характера, но что русским врагам большевиков «надо обеспечить техническое превосходство над большевиками». Министр иностранных дел той же Франции Пишон 1918.12.26 в комиссии по иностранным делам заявил: «Цель союзников – изгнать из России дух большевизма», а 1919.03.26 в палате депутатов сказал: «Истинный мир станет возможен только тогда, когда будет разрешён русский вопрос и будет окончательно потушена зараза, распространяющаяся по Европе». Не правда ли, поразительно похоже на риторику нынешних организаторов антироссийских санкций? Похоже, западное отношение к нашей стране никоим обрадом не зависит от её государственного устройства.

Правда, большевики тоже не были кроткими ягнятами. Они слишком хорошо помнили указание Маркса и Энгельса: революция должна быть мировой – иначе страны, сохраняющие старый строй, всеми силами будут уничтожать новый. Да и статус частей расколотой империи был ещё далеко не определён. Так, разгромив наступавшего на Петроград Юденича, красные командиры вознамерились на плечах отступающих белых перейти эстонскую границу. Чичерин воспротивился. Он написал Ленину: «Это резко изменило бы настроение во всех малых государствах, с которыми мы ведём или собираемся вести переговоры, и сорвало бы эти соглашения, так как везде воскресло бы представление о нашем якобы «империализме»… Уже летом, когда выяснилось, что мы недостаточно сильны для того, чтобы одновременно бороться против наступающих Деникина и Колчака и помешать Антанте создать ряд буржуазных республик на нашем Западном фронте, уже тогда нам стала ясна необходимость прийти к мирному соглашению с этими республиками». Ленин согласился. 1919.12.31 заключён мир с Эстонией. Как и ожидал Чичерин, последствия оказались значительны. Советская Россия показала, что не намерена экспортировать революцию – и в странах Антанты победили противники радикальных методов борьбы с большевизмом. 1920.01.16 верховный совет Антанты снял с РСФСР экономическую блокаду. Чичерин писал: «Наш договор с Эстонией превратился в генеральную репетицию соглашения с Антантой, превратился в первый опыт прорыва блокады и в первый эксперимент мирного сожительства с буржуазными государствами». Вскоре последовали соглашения с нескольким другими осколками империи – Латвией, Литвой, Польшей, Финляндией.

Гражданская война тянулась ещё около двух лет. Но прямо в ходе её РСФСР вела международные переговоры. Страна остро нуждалась в инвестициях, и Чичерину было всё равно, откуда они придут. Он выступал за практичность в международных отношениях, их деидеологизацию: «Если раввин и монах сойдутся торговать и вместо этого начнут спорить о талмуде и отцах церкви, они ничего не наторгуют, а только вырвут друг у друга бороды».

Например, в телеграмме в Англию нарком отметил, что без британского флота и вооружения невозможны были бы успешные действия сперва Деникина, потом его преемника Врангеля, но добавил: «Тем не менее стремление Российской республики к миру и торговле так глубоко и сильно, что, несмотря на перечисленные факты, она остаётся при своём решении заключить с Великобританией предполагаемое соглашение». 1921.03.16 советский представитель в Англии Леонид Борисович Красин подписал торговое соглашение между РСФСР и Великобританией. 1921.03.23 премьер Ллойд-Джордж в палате общин официально заявил: соглашение означает признание де-факто советского правительства.

Готовясь к Генуэзской конференции по урегулированию вопросов, оставшихся за пределами заключённых в пригородах Парижа мирных договоров 1919-го года, Чичерин отметил: «Советская Россия нуждается в товарообмене с передовыми капиталистическими странами так же, как последние нуждаются в товарообмене с Советской Россией. Мы должны воспользоваться техническими орудиями передовых стран и их техническими силами для развития нашего производства, и уступки правящим кругам Антанты в смысле предоставления концессий их капиталистам соответствуют нашим же интересам, открывая дорогу к использованию наших естественных богатств. Мы можем прийти к соглашению с передовыми капиталистическими странами на основании интересов обеих сторон». Правда, оценивая эту позицию, необходимо иметь в виду: в отличие от нынешних либералов, большевики твёрдо сохраняли государственную собственность на ключевые производства, да и концессионеры должны были работать в строгом соответствии с законами страны и договорами.

1922.03.10 Чичерин направил Ленину письменное изложение своих взглядов по программе действий советской делегации в Генуе. Там, в частности, сказано: «Мы должны выступить с «пацифистской широчайшей программой», это один из главнейших элементов предстоящего выступления, однако её у нас нет. Есть только отдельные отрывочные моменты в первых директивах ЦК. Я тут впервые пытаюсь подступиться к этой задаче». В ответе 1922.03.14 Ленин высоко оценил проект Чичерина: «Прочёл Ваше письмо. Мне кажется, пацифистскую программу Вы сами в этом письме изложили прекрасно».

Конференция, естественно, началась с ультиматумов членам советской делегации – не только на общих заседаниях, но и в формате частных встреч Чичерина с Ллойд-Джорджем. Россия ответила встречным перечнем ущерба, причинённого ей и её собственными усилиями в интересах Антанты в Первой Мировой войне, и действиями интервентов Антанты, и деяниями зависимых от неё внешних и внутренних противников. Обсуждение взаимных претензий затянулось. Советско-английские переговоры за закрытыми дверями рождали множество слухов – в том числе о готовности Москвы подписать сепаратное соглашение с Лондоном. Чичерин способствовал их распространению. Более всего эти слухи нервировали немцев. Они надеялись выйти из послевоенной изоляции путём оказания Британии услуг по сдерживанию России. Министр иностранных дел Германии Ратенау боялся: после нормализации отношений между этими двумя державами Лондону не будут нужны тесные отношения с Берлином, и он отдаст немцев на растерзание французам. В конце концов немцы не выдержали изящного советского блефа. Когда Чичерин ночью позвонил в Рапалло – пригород Генуи, где остановилась германская делегация, немцы согласились на немедленную встречу. Об её результате Чичерин сказал: «Рапалльский договор окончательно устанавливает дружественную связь между противоположным империализму полюсом – Советской республикой – и угнетаемой победоносными империалистическими правительствами Германией. Эти дружественные отношения вполне совместимы со стремлением Советского правительства, этого всемирного носителя тенденций к миру, наладить мирные и дружественные отношения со всеми государствами». Новый договор разительно отличался от брестского. Дипломатические отношения немедленно восстановились в полном объёме. РСФСР и Германия взаимно отказались от претензий на возмещение военных расходов и невоенных убытков, договорились о порядке урегулирования разногласий. Германия признала национализацию немецкой государственной и частной собственности в РСФСР и отказались от претензий «при условии, что правительство РСФСР не будет удовлетворять аналогичных претензий других государств». Стороны признали принцип наибольшего благоприятствования (распространения на каждую из них прав и возможностей, предоставленных другой стороной третьим странам) как основу дальнейших отношений. Они обязались содействовать развитию экономических связей. Договор лёг в основу подписанного в 1925-м торгового соглашения. В ходе последующей индустриализации СССР немецкие фирмы поставляли оборудование, технологии, создавали целые предприятия. Сотрудничество двух стран в экономике и военном деле успешно развивалось до прихода к власти в Германии 1933.01.30 национальной социалистической немецкой рабочей партии: её перед этим долго затачивали на предельную антисоветскость и антирусскость, искореняя в партии всё социалистическое и раздувая национальное до уровня лютой ненависти ко всем другим народам.

На протяжении практически всего пребывания во главе советской дипломатии Чичерин вынужденно боролся со стремлением коминтерновцев экспортировать революцию, устраивать восстания там, где для них явно не было почвы. Если в 1923-м ещё казалось, что обстановка в Германии пригодна для мятежа (в ноябре почти одновременно выступили коммунисты в Гамбурге и нацисты в Мюнхене), то позднее всем, кроме откровенных фанатиков, стало ясно, что капиталисты научились смягчать многие внутренние противоречия и предотвращать перерастание недовольства в организованные действия. В таких условиях действия Коминтерна срывали мирное взаимодействие советской страны с внешним миром, не давая ничего взамен. Чичерин писал Молотову: «Ввиду чрезвычайно осложнённого международного положения, в которое мы теперь вступили, необходимо устранять всякий лишний повод к нападкам на нас, за который могли бы уцепиться наши противники или недоброжелатели». Кстати, впоследствии Молотов, занимая тот же пост, что и Чичерин, убедился: в ходе Великой Отечественной войны само существование Коминтерна служит поводом для агитаторов, разрушающих единство антигитлеровской коалиции. Организацию, созданную 1919.03.04, распустили 1943.05.15.

По сей день актуально звучат и предостережения Чичерина против попыток прямого вмешательства в междоусобные и межплеменные распри в Афганистане. Пусть он рядом с нашей Средней Азией – но любая поддержка одной из вечно противоборствующих там группировок обернётся дружным отпором всех остальных. Чичерин отметил: «Не понимаю, почему ради Коминтерна требуется рассорить нас с Афганистаном, Персией и Китаем… Все повсеместно смешивают РСФСР и Коминтерн, и несвоевременный шаг его может создать нам катастрофу. Военных сил у нас мало. Нападение на нас Афганистана может повести к катастрофе в Туркестане. Этим нельзя играть. Считать позорною бдительность ввиду этих опасностей – это действительно позорно». Кроме того, местная специфика далеко не очевидна со стороны. В частности, в июне 1921-го Чичерин в инструкции советскому полномочному представителю в Афганистане Раскольникову предостерегал от неверных оценок монархических реформ в этой стране: «В нынешней стадии развития Афганистана просвещённый абсолютизм типа нашего XVIII столетия является для него серьёзным прогрессивным явлением. Вы должны всячески избегать роковой ошибки искусственных попыток насаждения коммунизма в стране, где условий для этого не существует». Не будем цитировать здесь прочие многочисленные замечания Чичерина по поводу столь же многочисленных проектов интриг или прямых интервенций, ограничимся сокрушённым вздохом: ах, если бы в 1979-м кремлёвские старцы получили столь же разумные подсказки!

Увы, до этого времени не дожил никто из дипломатов, старательно отобранных и обученных самим Чичериным. Причём многие из них погибли ещё задолго до старости – в недоброй памяти 1937-м. Но ещё задолго до того чичеринскую команду стали теснить интриганы и откровенные проходимцы. Нарком сказал: «С 1929 года были открыты шлюзы для всякой демагогии… Теперь работать не нужно, нужно «бороться на практике против правого уклона», то есть море склоки, подсиживаний, доносов. Это ужасное ухудшение госаппарата особенно чувствительно у нас, где дела не ждут… Нельзя отсрочить международные дела. Демагогия в наших «общественных организациях» стала совсем нетерпимой. Осуществилась диктатура языкочешущих над работающими». Не зря Ильф в своих «Записных книжках» отметил: «Мало любить советскую власть – нужно ещё и работать».

В конечном счёте линия Чичерина в советской внешней политике восторжествовала. Но для этого кадры НКИД пришлось воссоздавать чуть ли не с нуля. Разгром советской дипломатии за полтора года Большого Террора – один из тягчайших просчётов Сталина: всё, что делали с этим ведомством, ему следовало проверять особо тщательно. Оправдывает его разве что его собственное продолжение чичеринской политики (до 1945-го года, когда вся обстановка в мире изменилась настолько, что значительная часть былых концепций – и не только наших – оказалась неуместна).

Чичерин – как и подобает подлинному герою – отдал себя стране без остатка. Он писал о себе: «Я должен был быть всегда готовым всё делать сам. Бремя непосильное. Так у нас люди идут в расход. Я – израсходованный». Болезни, порождённые непомерным объёмом труда, свели его в могилу в довольно скромном – даже по тогдашним меркам – возрасте. Но его наследие нам пригодится ещё и в довольно далёком будущем.

Стратег Сталин

25-го февраля 1956-го на дополнительном, закрытом, заседании XX съезда КПСС (уже после того, как избранный Съездом Центральный комитет в свою очередь выбрал постоянно действующие руководящие органы партии; причём заседание шло под их руководством, так что может формально считаться не частью съезда, а всего лишь расширенным пленумом ЦК) Никита Сергеевич Хрущёв произнес доклад о культе личности Сталина. Доклад считался засекреченным, но через считанные дни оказался известен и у нас в стране (его зачитывали на заседаниях партийных организаций с участием комсомольского актива), и за рубежом. С тех пор и до самого недавнего времени представления большей части мира об Иосифе Виссарионовиче Джугашвили опираются на этот доклад.

Доклад принадлежит в основном самому Хрущёву: он изрядно отступил от текста, согласованного с коллегами, и даже переврал некоторые числовые данные из сводок, подготовленных спецслужбами. Современные исследователи пришли к выводу: основная масса негатива, включённого лично Хрущёвым в доклад, списана с деяний и черт характера самого Хрущёва и многих его соучастников по Большому Террору (с конца июня 1937-го по середину ноября 1938-го). К сожалению, значительная часть документов, способных однозначно подтвердить или опровергнуть этот вывод, уничтожена в годы, когда Хрущёв руководил партией и правительством. Тем не менее уже сейчас ясно: всю эпоху правления Джугашвили надлежит изучать заново. Мы по возможности употребляем здесь фамилию, полученную вождём при рождении, а не его партийный псевдоним, именно ради того, чтобы отделить подлинную личность от позднейшего образа, сформированного при активном участии множества людей и структур, не заинтересованных в достоверной исторической картине.

Чтобы оценить важность этой достоверности, отметим: опора на явно искажённый образ повлекла цепочку событий, завершившуюся распадом нашей страны. Конечно, было тому и множество иных причин. Но заблуждения в оценке прошлого немало способствовали ошибкам выбора пути в будущее.

Неосознанная война

Один из нас, будучи политическим обозревателем пресс-центра ЦК ВЛКСМ, в качестве фронтового корреспондента побывал во всех горячих точках, возникших в процессе распада Союза, и видел первую пролитую при этом кровь. Вторую кровь – в октябре 1993-го, при столкновении законодательной и исполнительной власти Российской Федерации – мы оба видели, по счастью, только по телевизору. Увы, недавно пролилась и третья кровь – вследствие очередного обострения гражданской войны в СССР.

Ошибки в предыдущей фразе нет. Авторы полагают: с тех самых пор, как в августе 1991-го в Москве случилась очередная, как тогда говорили, бархатная революция (нынче их называют цветными) и привела к государственному перевороту в СССР, вся наша страна – от Бреста до Владивостока, от Риги до Кушки – пребывает в состоянии гражданской войны. И сражения в Таджикистане в 1992–1993-м годах (а отдельные стычки продолжались до лета 1997-го), и кровь октября 1993-го в той же Москве, и массовые драки вокруг таллинского Бронзового солдата в апреле 2007-го, и не прекращающееся с начала 2014-го кровопролитие на Украине – проявления этой войны, подобной пожару на торфяном болоте: сверху вроде всё спокойно, но при первом же неосторожном шаге провалишься в ад.

Вопреки ехидным репликам в духе «что же это за государство, если его развалили за один день трое пьяниц на охотничьей заимке» Советский Союз не мог развалиться в одночасье. Распад продолжается уже четверть века. Даже нынешний кровавый отрыв Украины от остальной России один из авторов не считает медицинской констатацией необратимости гибельных процессов, а полагает всего лишь кризисом в медицинском смысле, способным с примерно равной вероятностью убить или открыть путь к выздоровлению: очень уж наглядно показана тамошними событиями пагубность самоизоляции Украины для самих же её граждан.

События в СССР несколько напоминают случившееся 130 годами ранее за океаном. Весной 1861-го южная часть тамошней федерации решила, что права отдельных государств, вошедших в неё, важнее прав союза в целом, и даже переименовалась в конфедерацию. Северная же часть решила силой отстоять общее единство. Были в том противостоянии, конечно, и многие важные экономические причины: так, Юг ориентировался на экспорт сырья, а Север развивал собственную перерабатывающую промышленность. Но их замаскировали гуманитарной проблемой: на Юге трудились, среди прочего, рабы, тогда как Север ориентировался только на наёмный труд. Война оказалась неожиданно кровопролитной (по сей день и Юг, и Север вспоминают о ней с ужасом) и растянулась на 4 года. А после войны победивший Север не только старательно разграбил сокрушённый Юг, но и по сей день изыскивает всё новые способы изощрённо унизить его (как на просторах былого Союза то и дело придумывают оскорбления для русского – по культуре – большинства и левых сил).

Россия тогда выступила на стороне Севера: в 1863-м году две эскадры наших фрегатов вошли в Нъю-Йорк и Сан-Франциско, чем предотвратили назревавшее выступление Британской империи в пользу Юга, опять же обоснованное экономически: британские прядильные фабрики потребляли почти весь выращенный за океаном хлопок, да и заметная доля табака для Британии поступала оттуда же. Правда, мы вмешались не только потому, что в марте 1861-го избавились от давно устаревшего в экономическом смысле крепостного права, а потому горячо сочувствовали выступлению против несравненно более свирепого рабства. Сказалось и то, что в те годы Британия в очередной раз наращивала давление на Россию, опасаясь, что начавшееся русское покорение воинственных кочевников и работорговцев Средней Азии обернётся переходом наших воинов через Памир и Гималаи – и тогда вновь вспыхнет восстание сипаев (индийских солдат на службе Британской Ост-Индской компании), начавшееся в мае 1857-го, с тяжким трудом и великим кровопролитием подавленное в апреле 1859-го. Мы противопоставили угрозе формирования очередной антирусской коалиции угрозу войны на коммуникациях колониальной империи: быстрые и приспособленные к многомесячному пребыванию в открытом море корабли могли пресечь движение по основным океанским маршрутам, связывающим Британские острова с остальным миром. Кстати, в скором будущем этот раунд противостояния завершился единственной в XIX веке уступкой российской территории: Британия угрожала из своей Канады ударить по нашей Аляске, и мы продали её американцам за ту же сумму, на какую удалось её застраховать во время войны 1853–6-го годов (её обычно называют Крымской по единственному региону, где возглавляемая Британией коалиция добилась хотя бы символического, но всё же успеха; атаки на всех остальных окраинах России завершились громкими провалами экспедиционных сил; само название войны, закрепившееся в народной памяти – замечательный пример успеха антирусской пропаганды).

Увы, когда на рубеже 1980–1990-х годов встал вопрос о выживании нашего Союза и о назревании гражданской войны у нас, Заокеанье не ответило нам взаимностью, а скорее последовало формуле, традиционно приписываемой главе правительства Австрийской империи Шварценбергу: «Австрия ещё удивит мир величием своей неблагодарности»^[8]. Американцы старательно поддержали все течения и завихрения, ослаблявшие нашу страну и экономически, и политически. Не зря соучастники посиделки в охотничьем угодье Вискули доложили об её итогах прежде всего президенту Бушу (тогда ещё не носившему приставки «старший»): тот на словах призывал сохранить единый Союз, но на деле поддерживал всех его разрушителей.

Главный пиарщик

Как мастер рекламы и агитации Джугашвили несомненно выше Йозефа Пауля Фридриховича Гёббельса – общепризнанно талантливого пропагандиста. А уж современные пиарщики вроде Владислава Юрьевича Суркова и Глеба Олеговича Павловского на три головы ниже – хотя и не прочь сыграть хоть одну из этих ролей, но явно не обладают надлежащим талантом^[9].

Посмотрите хотя бы, как привечал Джугашвили обладателей бесспорного морального авторитета, какое внимание уделял им. Вспомните хотя бы известнейших беседовавших с ним деятелей мировой культуры: Хёрбёрт Джордж Джозефович Уэллс (тут важно ещё и то, что Уэллс десятилетием ранее общался с Ульяновым, и Джугашвили гордо показал ему достижения, в 1920-м казавшиеся великому фантасту чистейшей фантастикой), Лион Зигмундович Фойхтвангер^[10] (тот в 1937-м побывал и на открытом процессе над выдающимися деятелями коммунистической оппозиции, включая Георгия Леонидовича Пятакова, Карла Бернхардовича Собельсона (Радека), Леонида Петровича Серебрякова, Хирша Янкелевича Бриллианта (Григория Яковлевича Сокольникова), и пришёл к выводу о достоверности всего сказанного в судебных заседаниях), Джордж Бернард Джордж-Каррович Шо, известный нам как Бернард Шоу (был социалистом – но совершенно иного, нежели коммунисты, толка)… Да и советских деятелей культуры он чаще всего приглашал не только, как принято считать сейчас, ради идеологических накачек, но и ради очевидного удовольствия пообщаться с интересными людьми, обсудить с ними сложные задачи развития общества: тому сохранилось множество письменных свидетельств, причём не только мемуарных, но и дневниковых – по горячим следам.

Забота Джугашвили о деятелях культуры (и отечественных, и зарубежных), его внимание к ним совершенно не свойственны человеку, пренебрегающему общественным мнением. Напротив, из его поведения очевидно: это мнение его очень интересовало. Почему – тема отдельного исторического исследования. Мы же здесь приведём анализ всего одного, но очень интересного (как нынче принято говорить, знакового) события.

От катастрофы к торжеству

2-го августа 1933-го из Мурманска вышел построенный на датской верфи по советскому заказу ледокольный пароход «Челюскин». Он должен был за одну летнюю навигацию дойти до Владивостока, высадив по пути сотрудников нескольких полярных станций и выгрузив снабжение для них.

Правда, время старта было явно слишком поздним для такого сложного маршрута. Да и ледокольную проводку организовать не удалось, а к самостоятельному преодолению тяжёлых льдов транспортные суда малопригодны. Уже 23-го сентября «Челюскин» оказался полностью заблокирован и далее дрейфовал вместе с ледовыми массивами по воле ветра и течений. 13-го февраля 1934-го пароход раздавило сжатие льда, и за два часа он затонул.

Экипаж и пассажиры были готовы к такому повороту дела. Они успели не только сойти на лед, но и выгрузить едва ли не все предназначенное для полярных станций. Погиб только завхоз Борис Григорьевич Могилевич. На льду оказались 104 человека (ещё 8 ранее эвакуировались, а жена геодезиста Василия Гавриловича Васильева – Доротея Ивановна Дорфман – успела родить дочь, названную Кариной в честь Карского моря, где она появилась на свет).

5-го марта к лагерю на льдине пробился полярный лётчик Анатолий Васильевич Ляпидевский на двухмоторном транспортном самолёте АНТ-4 (в военном варианте – ТБ-1), вывез 10 женщин и 2 детей. Затем погода надолго закрыла возможность полётов. Наконец, за 24 рейса с 7-го по 13-е апреля Михаил Васильевич Водопьянов, Иван Васильевич Доронин, Николай Петрович Каманин, Василий Сергеевич Молоков, Маврикий Трофимович Слепнёв вывезли всех полярников. Ещё один лётчик – Сигизмунд Александрович Леваневский – доставил в бухту Лаврентия врача для срочной операции аппендицита одному из эвакуированных. Все семеро лётчиков удостоились учреждённого в связи с этим деянием нового звания: Герой Советского Союза.

Вот это звание – свидетельство сложных размышлений высшего руководства страны. Ведь по большому счёту экспедиция была подготовлена несомненно халатным образом. Тут и явное запоздание с выходом, и отсутствие ледокольной проводки в заведомо сложном для навигации районе, и не принятое вовремя – когда «Челюскин» ещё был на плаву – решение об эвакуации… По всем канонам того времени – да и по нынешним представлениям – за преступную халатность следовало судить.

Тем не менее глава экспедиции, начальник Главного управления Северного морского пути (то есть ответственный за все этапы организации) Отто Юльевич Шмидт был отправлен на срочное лечение на Аляску и прославлен как твёрдый и рачительный руководитель. Да и потом его карьера была весьма успешна.

Челюскинцам – и обитателям лагеря на льдине, и лётчикам – оказали грандиозные почести: торжественно провезли по всей стране, радостно приветствовали в каждом большом городе по пути следования, по Москве прокатили в открытых автомобилях по улицам, буквально усыпанным цветами, на официальный приём в Кремле. Кстати, брат одного из авторов – Владимир Александрович Вассерман – живёт сейчас на одесской улице, в советское время переименованной из Кузнечной в улицу Челюскинцев.

Согласитесь, столь грандиозная пропагандистская работа никак не вяжется с молвой о маниакальном поиске вредителей всюду и во всём. Хотя процессов над вредителями в те годы и впрямь хватало, некоторые из них даже сейчас представляются обоснованными, а уж в экспедиции «Челюскина» и подавно можно было изыскать бесспорные пункты обвинения.

Не исключено, что в высшем советском руководстве и впрямь нашлись желающие покарать виновных в гибели парохода и громком провале самой идеи Северного морского пути. Но репрессивный рефлекс перебороли сразу – и судя по многим сходным случаям, скорее всего боролся против него как раз Джугашвили. Нервное напряжение общества, вызванное полярной катастрофой, ушло в позитив. Романтика поиска и преодоления трудностей заразила молодых людей новой энергией. Да и уверенность в том, что страна сделает всё возможное для спасения каждого попавшего в беду, немало способствовала решительным действиям. Покорение Севера пошло куда активнее прежнего. И мировое общественное мнение восприняло эпопею «Челюскина» не как провал советской экспедиции, а как выдающееся проявление героизма, стойкости и высочайшей организованности.

Ещё серьёзнее оказалась воспитательная роль события. «Челюскин» прекрасно проиллюстрировал слова из повести Алексея Максимовича Пешкова (Максима Горького) «Старуха Изергиль»: «В жизни всегда есть место подвигу»^[11]. Наглядный сегодняшний пример куда убедительнее обращения к памятной тогда Гражданской войне или далёкой истории. Массовый героизм советских людей в Великой Отечественной войне произрастал, помимо прочего, и из опыта «Челюскина». А в возвышенном, героическом, состоянии духа человеку нет преград, он способен сделать порою совершенно невозможное. Если бы не решение, как сейчас говорят, распиарить события вокруг «Челюскина», добиться победы в той чудовищной войне было бы куда сложнее.

О стратегической роли моральных возможностей в военном деле выразительно сказал ВЫДАЮЩИЙСЯ военный историк и теоретик стратегии Бэзил Хенри Бромлич Лидделл-Харт в своём главном труде (Лиддел Гарт Б. Х. Стратегия непрямых действий. – М.: Иностранная литература, 1957^[12]): «…стратегия должна выявить и отмобилизовать экономические и людские ресурсы страны или группы стран, чтобы обеспечить действия вооружённых сил. То же самое относится и к моральным возможностям, ибо воспитание у народа высоких моральных качеств часто является настолько же важным, как и обладание материальными средствами борьбы. Большая стратегия должна также регулировать распределение сил и средств между сухопутными, морскими и военно-воздушными силами, а также между вооружёнными силами в целом и промышленностью. Военная мощь является только одним из средств большой стратегии, которая в целях ослабления воли противника к сопротивлению должна принимать во внимание и использовать всю силу и мощь финансового, дипломатического, коммерческого и, не последнего по важности, идеологического давления. Хорошим аргументом являются и меч, и броня. Подобным же образом смелые действия в войне могут оказаться наиболее эффективным средством ослабления воли противника к сопротивлению и поднятия морального духа своих войск. Если военная стратегия ограничивается рассмотрением вопросов, связанных с войной, то большая стратегия занимается вопросами, связанными не только с войной, но и с последующим миром. Большая стратегия должна не только сочетать различные средства войны, но и обеспечить такое их использование, чтобы избежать ущерба для будущего мира – его безопасности и процветания. Недовольство обеих враждующих сторон послевоенным устройством, характерное для большинства войн, наводит на мысль о том, что в отличие от стратегии сущность большой стратегии большей частью является terra incognita и нуждается в дальнейшем изучении и развитии… Цель войны – добиться лучшего состояния мира, хотя бы только с вашей точки зрения. Поэтому при ведении войны важно постоянно помнить о тех целях, которых вы желаете достигнуть после войны. Эту истину, лежащую в основе определения Клаузевицем войны как продолжения политики другими средствами, т. е. продолжения этой политики в течение всей войны и даже в мирное время, никогда нельзя забывать. Государство, которое растрачивает свои силы до полного истощения, делает несостоятельной свою собственную политику и ухудшает перспективы на будущее».

Замысел Джугашвили расшифровал разве что великий драматург и остроумец Шоу. Он сказал: «Вы удивительная страна! Даже трагедию вы ухитрились превратить во всенародный триумф».

Предвоенные манёвры

Сегодня принято обвинять СССР в договоре с Германией от 23-го августа 1939-го: мол, соглашение развязало Германии руки для агрессии. Но именно СССР сразу после прихода к власти национальной социалистической немецкой рабочей партии занялся строительством общеевропейской системы коллективной безопасности, позволяющей предотвратить любые агрессивные действия. Разрушила эту систему прежде всего Великобритания: ей необходимо было очередной раз в истории создать на европейском континенте противовес Франции, оставшейся без видимых противников после Первой Мировой войны.

Последним шагом этого разрушения стало Мюнхенское соглашение 30-го сентября 1938-го. Франция под британским давлением отказалась от союзнических обязательств по отношению к Чехословакии. СССР подтвердил готовность исполнить свои обязательства о помощи, но чехословацкие власти под англо-французским давлением отказались от любых попыток спастись. Вскоре Чехословакия распалась. Германия принудила Словакию к союзу и оккупировала всю Чехию. Тем самым она получила в своё распоряжение не только изрядный экономический потенциал, но и первоклассную военную промышленность, включая изобретательные конструкторские кадры и рабочих высшей квалификации. До конца Второй Мировой чешские заводы дали Германии почти весь парк самоходных орудий, многие тысячи самолётов и моторов, прекрасное стрелковое оружие и многое другое, чего в сумме хватило бы на полный разгром практически всей континентальной Европы.

Даже после этого явного предательства СССР продолжил борьбу за коллективную безопасность. Переговоры с Великобританией и Францией тянулись несколько месяцев. Но наши «партнёры по переговорам» не только цеплялись за каждую возможность ничего не делать, но и не пытались изменить позицию Польши, решительно отвергающей любую возможность военного сотрудничества с нами, так что советские войска просто не смогли бы противостоять Германии до полного разгрома ею самой Польши. Последней каплей в чаше терпения советского руководства стало отсутствие у западных военных делегаций полномочий на заключение каких бы то ни было обязывающих соглашений.

В то же время сам по себе договор о ненападении вполне соответствовал тогдашней мировой политической практике. Например, та же Польша заключила такой же договор с Германией пятью годами ранее (но Германия официально расторгла его за полгода до нападения на Польшу).

Правда, утверждают: мол, договор сопровождался секретным соглашением о разделе Восточной Европы. Но и это было в ту эпоху общепринято. Секретные разделы есть едва ли не в каждом договоре с древнейших времён и по меньшей мере до конца Второй Мировой. Корзина для грязного белья – необходимый бытовой атрибут любого дома и любого правительства. В архивах секретных ведомств той же Великобритании то и дело – по мере завершения почти вековых сроков сохранения тайны – всплывают вещи пострашнее.

Более того, даже опубликованный текст секретного приложения не содержит ничего формально предосудительного, а только указывает, в каких пределах каждая из договаривающихся сторон намерена не влиять на другую. Если бы не сама Вторая Мировая, он так и остался бы одним из бесчисленного множества примеров заботы государств о предотвращении конфликтов между собою.

Западная граница СССР, соответствующая секретному приложению, довольно точно соответствует естественным этническим границам вроде той же линии Кёрзона, отделяющей земли с преобладанием польского населения от земель с преобладанием русского (в 1919-м, когда министр иностранных дел Великобритании Джордж Натаниэл Алфредович Кёрзон предложил этот принцип проведения русско-польской границы, ещё никто всерьёз не считал белорусов и украинцев отдельными от остальных русских). Более того, эта граница оптимальна и в военном отношении. Военный министр Российской империи Алексей Николаевич Куропаткин, отправленный в отставку за неудачное проведение японской кампании (его план был разумен в чисто военном отношении, но совершенно не учитывал политическую обстановку в России, а потому спровоцировал революцию), занялся исследованием общего и военного состояния страны. В 1910-м году он выпустил трёхтомник «Задачи русской армии», где помимо прочего исследовал защитимость российских границ. По его расчётам оптимальной оказалась именно та граница, какая в основном сформировалась у СССР к началу Великой Отечественной войны и окончательно утверждена переговорами в Ялте 4–11-го февраля 1945-го.

Джугашвили вообще (хотя сейчас его эпоху всячески противопоставляют дореволюционным временам) придерживался идеи возрождения былых имперских возможностей – в том числе и географических. За пределы империи он вышел лишь в очень немногих местах. Восточная Пруссия оказалась поделена между Польшей и СССР по чисто военным соображениям. А Северная Буковина и Галичина, в имперские времена входившие в Австрию, стали нашими не только по военным причинам, но и вследствие стремления воссоединить всех русских независимо от их дробного этнического разделения. Кстати, на ялтинских переговорах главный оппонент Джугашвили и давний противник России во всех её воплощениях Уинстон Черчилль возмутился: «Львов никогда не входил в Россию!» Джугашвили тут же парировал: «А Варшава входила». Чёрчилл, в ту пору лоббировавший польские интересы в надежде на возвращение лондонских эмигрантов во власть, согласился с советским предложением о границах Польши: возвращение всех русских земель в обмен на компенсацию за счёт востока Германии.

Вдобавок тюменский журналист Алексей Анатольевич Кунгуров доказывает: опубликованный текст приложения – поддельный. Он выявил в этом кратком документе немало исторических и географических нестыковок, вряд ли возможных для дипломатов, знакомых с местными обстоятельствами. По его мнению, дополнительный протокол сочинили сами первопубликаторы – весной 1946-го в Соединённых Штатах Америки – на основании уже состоявшихся событий, по принципу «если бы я был таким умным сейчас, как моя жена потом», но при этом напутали в неведомых им восточноевропейских реалиях. Если эта версия не просто правдоподобна, но и правильна, придётся признать: точкой опоры для развала нашей страны послужила халтурная фальшивка.

Зачем это понадобилось американцам – понятно: к тому времени они уже твёрдо взяли курс на подчинение себе всего остального мира и сколачивали коалицию против главного препятствия на этом пути – нашей страны. Подробности тогдашних американских переговоров об антисоветском объединении – и с секретными протоколами, и без – ещё ждут истечения сроков рассекречивания (они на демократичном Западе щедрые – от 30 лет до века, да ещё и могут продлеваться со ссылками на интересы национальной безопасности). Серьёзным доводом в этих переговорах мог стать пример «тайных советских замыслов против мирной Европы», легализованный вбрасыванием на Нюрнбергский процесс устами одного из защитников нацистских преступников.

Но наш-то съезд народных депутатов зачем с нелёгкой руки Александра Николаевича Яковлева признал достоверной халтуру, чей оригинал – или хотя бы фотонегатив, объявленный документом – доселе не обнародован? Поневоле сочтёшь главной победой Запада продвижение на вершину наших общественного мнения и управленческой пирамиды множества людей, готовых под красивыми либеральными лозунгами не только прогнуться до земли, но ещё и баночку с вазелином прикупить за свой счёт и поставить на видное место.

Впрочем, даже если секретный протокол достоверен – его нынешняя трактовка несомненно ложна. Она продиктована желанием набрать в политической игре шкурные очки за чужой счёт. Реально же договор – хоть с секретным протоколом, хоть без него – всего лишь дал СССР передышку, необходимую хотя бы для разработки и запуска в производство оружия нового поколения.

И танки наши быстры

В преддверии большой войны положение с нашим оружием было изрядно запущено. В значительной мере – стараниями Михаила Николаевича Тухачевского, несколько лет бывшего заместителем по вооружениям народного комиссара обороны. Герой Гражданской войны, один из пятерых первых маршалов не имел фундаментального военного образования, а боевой опыт набрал в очень специфических условиях, а потому изрядно увлекался некоторыми отдалённо перспективными направлениями боевой техники (часть из них оказалась тупиковыми, а многие опережали тогдашний уровень развития науки и техники настолько, что довести их до практического применения удалось лишь десятилетия спустя) в ущерб цельности взаимодействия всех видов оружия и родов войск. Достаточно сказать, что наряду с активным развитием средств радиовзрывания мин (что в войну использовали для нескольких очень эффективных диверсий) он совершенно не уделял внимания радиосвязи в войсках и не ставил вопрос о создании массового производства радиопередатчиков: дефицит пришлось восполнять уже во время войны – в значительной мере благодаря американским поставкам по ленд-лизу.

Конечно, отличился не один Тухачевский. Сменивший его на этом посту Григорий Иванович Кулик легко поддался, например, на слухи о немецких разработках новых танков, неуязвимых для тогдашней противотанковой артиллерии. Немцы действительно ещё в 1936-м начали разработку танка, впоследствии знаменитого под именем «Тигр», но в рамках их концепции ведения боевых действий он был не обязателен: не зря серийное производство началось только к концу 1942-го. Да и трофейные французские танки с бронёй в 60–80 мм немцы использовали разве что при редких атаках на особо укреплённые районы. Так что начатые по инициативе Кулика разработки нового поколения артиллерии остались не востребованы. Зато уже отлаженное массовое производство пушек, реально необходимых стране, перед войной заглохло.

Словом, уже в 1939-м Джугашвили пришлось всерьёз влезать в разработку вооружений. Конечно, не в качестве конструктора. Но формулировать требования к новым образцам и выбирать среди представленных вариантов он был вынужден едва ли не единолично. Военные могли разве что помогать ему ответами на его въедливые вопросы.

Примеров участия Джугашвили в перевооружении можно приводить множество. Поэтому ограничимся ярчайшим.

Танковые гусеницы работают в пыли, песке, грязи, поэтому очень быстро изнашиваются. Только во второй половине 1930-х годов разработаны сплавы^[13], способные обеспечить пробег в несколько тысяч километров. До того приходилось искать иные способы перемещения танков на большие расстояния. Французы создали многоколёсные автотранспортёры для подвоза танков к самому полю боя. Американские и немецкие^[14] конструкторы спроектировали несколько вариантов колёсного хода на самих танках. Один из них – американского конструктора Кристи^[15], с натянутыми на ведущие колёса съёмными гусеницами, чья установка занимала 10–15 минут – СССР купил для лицензионного производства под маркой БТ – быстроходный танк.

К моменту появления марганцовистых сталей для гусениц БТ претерпел немало модификаций, стал совершеннейшим в советских войсках и одним из лучших в Европе. Понятно, военные и производственники хотели развивать эту схему дальше. Вдобавок высокая скорость танка обещала множество вариантов его боевого применения.

Но сложность колёсно-гусеничного хода ограничила возможности танка в целом. Допустимая нагрузка на резиновые бандажи колёс стала непреодолимым барьером для наращивания брони. Да и мест, удобных для движения на колёсах, в нашей стране куда меньше, чем нужно для свободного маневрирования в ходе боевых действий (не зря бывший политрук танковой роты, затем легальный клерк женевского представительства главного разведывательного управления генерального штаба Советской армии, а ныне британский пропагандист Владимир Богданович Резун объявил БТ созданными исключительно для пробега по германским автострадам, строительство которых началось через несколько лет после развёртывания серийного производства БТ).

Известный исследователь примененных Джугашвили методов управления Владимир Михайлович Чунихин в статье «Зачем Сталину была нужна власть?» цитирует воспоминания генерал-лейтенанта (в ту пору – майора) Александра Александровича Ветрова. 4-го мая 1938-го на одном из множества совещаний, посвящённых перевооружению Рабоче-Крестьянской Красной Армии, Ветров доложил об опыте боевых действий танкового полка, где служил заместителем командира, в Испании. Там уже обозначилось насыщение войск противотанковыми пушками, легко справляющимися с противопулевым бронированием БТ. Джугашвили, выслушав доклад, заинтересовался собственным мнением Ветрова о колёсно-гусеничном ходе. Тот попытался сослаться на коллективное одобрение этой схемы в полку (а в мемуарах упоминает: к началу совещания он уже знал, что Автобронетанковое управление также всецело настроено на дальнейшее развитие этого направления). Но Джугашвили всё же вытянул его подлинное убеждение. Как инженер Ветров был за чисто гусеничный ход, упрощающий и конструкцию, и уход за нею. Завязался жестокий спор. Большинство присутствующих – включая военачальников и конструкторов – выступало за дальнейшее развитие существующей схемы. Только сам Джугашвили голосовал за полный отказ от колёс. В конце концов совещание решило параллельно с дальнейшим развитием колёсно-гусеничного БТ проработать и его гусеничный вариант. Так зародился будущий Т-34 – по совокупности показателей лучший, невзирая на унаследованные от БТ некоторые неудачные решения, танк Второй Мировой войны.

На всех дальнейших этапах его проектирования и модернизации Джугашвили тоже следил за ним, зачастую даже ограничивая конструкторское стремление к совершенству ради наращивания производства. Большое число танков попроще куда полезнее фронту, нежели немногочисленные идеальные образцы. На этом, кстати, обожглись немцы. Их Т-5 «Пантера» несомненно лучше Т-4, но вдвое тяжелее и сложнее в производстве, а по боевой эффективности пара Т-4 намного перекрывает один Т-5. Поэтому переход к Т-5 существенно подорвал боевую мощь немецких танковых войск вследствие резкого падения производства. СССР не допустил такого провала в производстве: Т-34 совершенствовали ровно настолько, насколько требовалось по текущим военным условиям. Его производство непрерывно наращивали.

Понятно, решение принято не только на основании доклада Ветрова. Более того, Джугашвили скорее всего вызвал на совещание его, а не командира полка, именно потому, что нуждался во мнении «технаря», а не строевика. То есть вождь уже располагал какими-то сведениями. Но непременно воспользовался возможностью проверить эти сведения и обсудить их со всеми заинтересованными лицами.

Вообще рекомендуем полностью прочесть упомянутую статью Чунихина. В ней описано множество управленческих приёмов Джугашвили, полезных и любому нынешнему руководителю – если, конечно, он достаточно умён, чтобы пользоваться ими вовремя и к месту.

Стратегический… ретроград

В своё время нам попала в руки книга военного инженера Загордана «Элементарная теория вертолёта», изданная ещё в 1950-х. Автор с глубоким знанием предмета исследования писал: «Большой вклад в дело создания первого в мире вертолёта внёс ученик профессора Жуковского Борис Николаевич Юрьев. Он сконструировал в тысяча девятьсот девятом году двухвинтовой вертолёт, для которого разработал «автомат перекоса», разрешив тем самым проблему управления вертолётом. Автомат перекоса в настоящее время является неотъемлемой частью любого вертолёта. Юрьевым разработан также и в тысяча девятьсот двенадцатом году построен одновинтовой вертолёт».

Этот геликоптер Юрьева даже получил медаль на международной выставке. Изобретатель после Октябрьской революции остался на Родине и продолжил разработки совместно с Алексеем Михайловичем Черёмухиным. Черёмухин – как и Юрьев – ученик профессора Жуковского, на его же курсах ещё в годы Первой Мировой познакомился с Андреем Николаевичем Туполевым. Все они затем помогали Жуковскому в становлении Центрального аэродинамического института, открытого, кстати, по решению Ленина.

Собственно работы по воздушным – в частности, вертолётным – винтам занимают особое место в трудах самого Николая Егоровича Жуковского. Эти материалы и послужили базой для дальнейшего развития советскими учёными теории несущего винта вертолёта. Воистину нет ничего практичное хорошей теории.

По воспоминаниям Туполева после успешного строительства самой большой в мире аэродинамической трубы именно Черёмухину «поручается руководство работами ЦАГИ по винтовым аппаратам (геликоптерам и автожирам)… В результате ряда опытно-исследовательских работ под непосредственным техническим руководством Черёмухина был создан первый советский геликоптер».

Черёмухин не только проектирует и строит геликоптер, но и испытывает этот совершенно неизвестный аппарат в полёте, причём во время испытаний побит ряд мировых рекордов. В ходе дальнейших полётов Черёмухин 14-го августа 1932-го года на вертолёте 1-ЭА достиг высоты шестьсот пять метров. Результат Черёмухина намного выше официально зарегистрированного мирового рекорда высоты полёта французского вертолёта Бреге-Доран (сто восемьдесят метров), установленного спустя четыре года. Нельзя не подчеркнуть: и первый американский вертолёт Сикорского поднялся в воздух только в сороковом году.

Александр Пономарёв в книге «Советские авиационные конструкторы» уточняет: до Черёмухина мировой рекорд высоты для вертолёта составлял всего восемнадцать метров. Полёт Черёмухина продолжался двенадцать минут, аппарат вёл себя неустойчиво, а лётчик чудом не погиб, но спас машину благодаря самообладанию. В этом полёте мировой рекорд высоты для вертолётов был превышен в тридцать три с половиной раза!

Плёнку, где запечатлели испытания, показали Джугашвили. Тот молча прохаживался с неизменной трубкой минут пятнадцать, а потом изрёк: «Мы не должны это развивать, поскольку и экономически и технически сейчас этого не осилим. Но в случае утечки технологии, если что выйдет наружу, наши противники подхватят разработку и раньше нас сделают это».

Антисталинисты непременно завопят: талантливого изобретателя зажали (он в самом деле сидел потом некоторое время в той же шарашке, что и Туполев с Чижевским), а изобретение положили под сукно, то есть засекретили. Но мы теперь понимаем дальновидность решения. Руководитель страны профессионально подошёл к вопросу (как и вообще к проблемам государственного строительства), поскольку понимал, какими ресурсами располагает Советский Союз, потянет страна или нет, есть или нет опасность усиления потенциального противника. Поэтому не стоит сожалеть, что в своё время не удалось опубликовать и обнародовать данные рекорда. Последствия открытия рта не к месту и не ко времени показаны, например, в известной сказке «Лягушка-путешественница».

После войны всё тот же Джугашвили выделил на вертолётостроение огромные средства, а Черёмухин стал лауреатом двух сталинских премий^[16]. В одном только 1946-м году Председатель Совета министров Джугашвили подписал более полусотни важнейших документов, определивших на годы вперёд развитие отечественной техники. Причём не только авиационной. Огромные ресурсы были брошены также и на ядерный проект, и на ракетостроение. Ракетно-ядерный щит, созданный в послевоенные годы, прикрывает нас и по сей день.

В ожидании удара

Конечно, договор о ненападении вовсе не гарантировал безопасность страны на многие годы вперёд – иначе не понадобилась бы сама предвоенная гонка конструкторов и производителей оружия. Но всё же почти два года отсрочки пакт нам дал. И мы воспользовались ими сполна.

Правда, Джугашвили всё же, пожалуй, излишне надеялся на договор. От немцев ожидали по меньшей мере каких-то дипломатических шагов: раз договор с Польшей они расторгли за полгода – значит, и для нас будет какое-то раннее предупреждение. Здесь советского руководителя подвело линейное мышление – в первую очередь потому, что Джугашвили вообще относился к договорам очень серьёзно. Например, когда после Второй Мировой англичане поддержали греческих коллаборационистов и вооружённой силой задавили греческих коммунистов, в ходе войны возглавлявших восстание против гитлеровской оккупации Греции, СССР не только не вмешался сам, но и не позволил соседней Югославии оказать помощь. Хотя и было очевидное искушение – вмешаться на стороне идейно и исторически близких греческих патриотов. Но искусство стратегии в немалой степени включает способность не поддаваться соблазнам. Если бы в 1979-м высшее советское руководство отказалось от соблазна ответить на призыв тогдашних афганских правителей о помощи – вся мировая история пошла бы по иному (и во многом более полезному, в том числе и для нас) пути. Вот и Джугашвили тогда воздержался от конфликта. Раз уж в Ялте договорились (пусть и неформально) о разделе сфер влияния, а Греция оказалась за пределами нашей зоны, остаётся лишь надеяться на то, что стратегические оппоненты отнесутся к договору столь же серьёзно. Увы, надежда не оправдалась – но не по нашей вине.

Неизбежность немецкого нападения была очевидна. Слишком уж значительные стратегические проблемы накопились у самой Германии, слишком мала стала вероятность их решения без удара по нашей стране.

С нелёгкой руки всё того же Хрущёва существует множество публикаций: мол, Джугашвили не воспринимал разноречивые донесения разведки о приближающемся начале войны. Между тем подлинная картина тогдашних событий столь сложна, что все сообщения всех каналов нашей разведки составляют лишь малую её часть.

Да и сами эти сообщения из-за кордона изрядно противоречивы.

Все слышали, что Рихард Густав-Вильхельм-Рихардович Зорге сообщил о немецком нападении на СССР 22-го июня 1941-го. Но парой недель раньше тот же Зорге сообщил о подготовке немцев к нападению 15-го июня. Ещё раньше – о нападении 1-го июня, 15-го мая…

Зорге ни в чём не повинен. Он добросовестно передавал в Центр всё, что ему рассказывал немецкий посол в Японии генерал-майор Ойген Отт. Тот в свою очередь доверительно сообщал своему ближайшему советнику Зорге всё, что узнавал из Берлина. Ведь даже столь выдающийся аналитик, как Зорге, не мог бы давать послу дельные советы, если бы не располагал всей полнотой сведений для анализа. Но высшее немецкое военное и политическое руководство прибегло к новому тогда приёму сокрытия сведений – белому шуму. Подготовку к вторжению пятимиллионных вооружённых сил невозможно скрыть. Поэтому по всем неофициальным каналам распространялись противоречивые сведения и о целях военной подготовки и о возможных сроках удара.

В частности, войска действительно получили предписание в общих чертах завершить подготовку к 15-му мая, о чём и сообщили советскому руководству многие разведчики, включая Зорге. Но дальше началась переброска и перегруппировка войск, техники, боеприпасов. Параллельно совершенствовалась боеготовность. За всем этим следили из генерального штаба и имперской канцелярии. То и дело отдавался приказ: к такому-то числу доложить о степени готовности. Сам же вождь германского народа оставил за собой возможность отдать окончательный приказ лишь за пару дней до срока вторжения. Понятно, в потоке слухов, порождённых этими промежуточными распоряжениями, захлебнулись бы даже самые совершенные аналитические службы.

Для придания этим слухам правдоподобия немцы и сами пользовались нашими разведывательными каналами. Так, первый советник полномочного представительства СССР в Германии, резидент разведки народного комиссариата внутренних дел Амаяк Захарович Кобулов оказался центром притяжения десятков искренних на первый взгляд людей, сообщавших ему сведения, никак не стыкующиеся между собою, но выглядящие равно надёжно. А ведь его брат Богдан был в числе ближайших сподвижников самого наркома – Лаврентия Павловича Берия, так что Амаяк пользовался безоговорочным доверием и самого Берия, и Джугашвили. И немцы брали это в расчёт.

Немаловажную роль сыграло и состояние коммуникаций. К востоку от линии Кёрзона – этнической границы между русскими и поляками, где пролегла в 1939-м новая западная граница СССР – плотность дорожной сети по сей день раза в три меньше, чем к западу от неё же. А среднее плечо подвоза – расстояние перевозки грузов, важных для боевых действий – втрое больше. Даже если бы СССР и Германия начали мобилизацию одновременно, Германия успела бы нанести удар первой – по ещё совершенно не готовым нашим войскам. В Первой Мировой войне Россия, чтобы помочь западным союзникам, перешла в наступление войсками предвоенного формирования задолго до полной мобилизации, погубила свою Первую армию под командованием Александра Васильевича Самсонова, но вынудила немцев перебросить войска с запада и тем самым спасла Париж от захвата. А во Второй Мировой Германия уже располагала полностью отмобилизованными вооружёнными силами, так что любая попытка резкого движения советских войск оборачивалась немецким опережающим ударом. Приходилось маневрировать в пределах, обычных для мирного времени, чтобы не спровоцировать такой удар.

Да и для последующего обретения союзников, способных поставить нам всё недостающее для войны (прежде всего – алюминий, высокооктановый бензин, порох и взрывчатку: остальным мы в полной мере обеспечили себя благодаря пятнадцати годам предвоенной мобилизации) надо было доказать беспричинность германской агрессии, чтобы даже Соединённые Штаты Америки, отделённые от театра военных действий океанами, испугались за своё существование. Вдобавок всеобщее сочувствие в мире к жертве свирепого агрессора позволило привлечь на нашу сторону множество добровольных помощников, не только жертвовавших в нашу пользу немалые деньги, но и снабдивших нас бесценными секретными сведениями.

Вдобавок была в игре и Великобритания.

Война к тому времени зашла в стратегический тупик. Германия завоевала почти всю Европу, кроме нескольких стран, оставленных нейтральными в качестве каналов поставки дефицитных товаров (так, американская нефть до начала 1944-го – когда союзники стали всерьёз готовиться к высадке в Европе – шла в Германию через испанских перекупщиков, а шведские зенитные автоматы знаменитой орудийной фирмы «Бофорс» вели огонь по обе стороны линии фронта). Но Британские острова оставались недоступны: господства в воздухе немцы не добились, а их флот на фоне британского был незаметен. Соответственно и совокупная экономическая мощь Британской империи, куда входили Австралия, Индия, Канада, добрая половина Ближнего Востока, больше половины Африки, была сравнима со всеми германскими возможностями. Понятно, обе стороны рассчитывали воспользоваться нашей страной как дополнительной гирей на весах войны.

Британцы то и дело передавали нам сведения о немецких приготовлениях к войне с нами. Но можно ли было им доверять, когда британцам жизненно необходима наша война с немцами? В свою очередь немцы планировали продвижение к британским владениям на Ближнем Востоке и через них в Индию. Отголоском этих планов некоторые исследователи считают название плана удара по СССР: ведь император (1155.06.18–1190.06.10) Священной Римской империи Фридрих I Фридрихович Хохенштауфен (1122–1190.06.10) Рыжебородый – Барбаросса – утонул при переправе через реку Селиф в ходе Третьего крестового похода в Святую землю, а после Первой Мировой войны эта земля стала британским владением. Но при походе по южному маршруту немецкие коммуникации оказывались под угрозой советского флангового удара. Есть даже мнение: британцы подкинули немцам разработанный ими план такого удара и тем самым спровоцировали немецкий поход против нас. Конечно, у немцев и без того хватало причин для войны против СССР – и политических, и чисто военных. Но не принять в расчёт такие заготовки – невозможно.

Тем не менее даже в таких условиях Джугашвили нашёл способ выяснить немецкие намерения хотя бы в общих чертах. 13-го июня 1941-го Телеграфное агентство Советского Союза передало сообщение об отсутствии у СССР каких бы то ни было претензий к Германии и сведений о германских претензиях к СССР (в советских газетах оно опубликовано 14-го). Отсутствие реакции Германии на это сообщение показало: нападение состоится в ближайшие дни.

Одновременно в советские войска пошла директива о повышении боевой готовности. 18-го – когда немецкое молчание окончательно доказало неизбежность удара – отдана вторая директива. Впоследствии высшие советские военачальники отрицали существование обеих директив и делали вид, что первой стала директива, переданная в войска в ночь на 22-е июня, за считанные часы до немецкого удара. Тем не менее историкам уже в новом тысячелетии удалось сопоставлением реальных действий войск в последние предвоенные дни не только доказать существование распоряжений от 13-го и 18-го июня, но и (в основном) установить содержание директив, а также выяснить, кто из командиров в какой мере выполнил их. Попытка военного командования перевалить вину с себя на политиков уже окончательно провалилась.

Национальный вопрос

Первый официальный пост Джугашвили в советском правительстве – народный комиссар по делам национальностей. И с национальностями связано одно из крупнейших его дел – обустройство Советского Союза.

Строго говоря, сама идея Союза принадлежала не ему. Главным её поборником в начале 1920-х оказался Владимир Ильич Ульянов. Сам Джугашвили полагал целесообразной идею культурной автономии, усиленно развиваемую социалистами Австрии. По ней права на развитие собственной культуры, обучение на собственном языке и прочие этнически обусловленные возможности не привязаны к конкретной территории, а доступны по всему государству, хотя и обеспечены ресурсами региона, где проживает большинство соответствующего этноса. С учётом накопленного с тех пор опыта этот вариант представляется и впрямь предпочтительным. Но в Гражданской войне страна рассыпалась по всем возможным швам, включая и национальные. Вероятно, равноправный Союз был если и не единственно возможным, то по меньшей мере удобнейшим способом совместить возрождение единства с удовлетворением амбиций бесчисленных местных князьков – в том числе и ссылающихся на иноязычие. Тем более что тогда – при единстве правящей партии – никому не привиделась бы даже в самом страшном сне возможность всерьёз воспользоваться формальным правом на самоопределение вплоть до полного отделения.

К сожалению, в политике справедливо драматургическое правило: нет ничего лишнего, и всё должно рано или поздно использоваться – если в первом акте на стене висит ружье, по ходу спектакля оно должно выстрелить. В 1991-м – когда былые идейные коммунисты давно и безнадёжно уступили место безыдейным карьерным бюрократам и Центр уже не имел ни воли, ни желания одергивать сепаратистов, внятного обоснования необходимости сохранения целостности страны единства – ослабевший Союз раскололся по всем межнациональным межам.

Тут же возопили о сталинских «минах замедленного действия». Но Иосиф Виссарионович никогда не допустил бы такого ослабления страны, когда малочисленная – но шумная и сплочённая – клика сепаратистов диктует свою волю абсолютному большинству.

Кстати, малейшие намёки на сепаратизм он карал прицельно, не допуская их разрастания. Например, печально памятное «ленинградское дело», судя по всему, относилось именно к этой категории. Хрущёв при первой же возможности объявил его фигурантов невинными жертвами кровавого тирана – но судя по тщательному уничтожению как раз при Хрущёве всех материалов по этому делу в местных и центральных архивах КГБ, там было что скрывать. По косвенным данным и воспоминаниям, толчком послужило желание создать самостоятельную коммунистическую партию РСФСР – а уж по ходу расследования вскрылось немало вполне уголовных злоупотреблений: так, глава Госплана Николай Алексеевич Вознесенский (1903.12.01–1950.10.01) лично вмешивался в расчёты своей организации, занижая плановые задания одним предприятиям и регионам и перекладывая груз на другие (в наши дни трудно поверить, что такие упрощения задач могут быть бескорыстны. Много лет слухи о намерении выделить российскую компартию из общесоюзной неизменно сопровождались вопросом: что в этом плохого? Ответ мы получили вскоре после создания КП РСФСР 1990.06.23: с него начался лавинообразный распад Союза. Причём это можно было предвидеть не только потому, что с этого момента русские в партийном аппарате других республик воспринимались как чужаки (до того – скорее как представители центра, прибывшие в регион для обмена опытом), но даже по чисто арифметическим причинам. Ведь многие регионы Российской Федерации по числу жителей и хозяйственным возможностям превосходили некоторые союзные республики, и соответствующие областные комитеты партии перевешивали республиканске комитеты и числом, и влиянием. Теперь же они замыкались на свою республиканскую компартию, и на всех общесоюзных встречах в большинстве оказались руководители с периферии, легко продавливая решения в свою пользу.

Очевидно, вождь предвидел нечто подобное, исходя хотя бы из своего жизненного опыта. И запасался инструментами, вынуждающими республики заботиться о пользе союза. В многонациональной стране действовать только пряником невозможно. Кнут в руках сильной власти в Белокаменной – острастка националистическим поползновениям в местных элитах. Поэтому Джугашвили нашёл способ раздать всем народам кнутики для взаимного сдерживания.

При раскройке политической ткани страны Джугашвили намеренно создал спорные территории. Достаточно посмотреть на доминирование таджикского населения в Самаркандской и Бухарской областях Узбекистана, узбекского в Чимкентской области Казахстана и Ошской области Киргизии, армянского в Нагорном Карабахе (у него даже армянское название другое – Арцах)… Радикальный пересмотр государственного устройства в 1930-е годы усугубил положение: так, разделение Закавказской федерации на три союзные республики создало в каждой из них анклавы других народов.

Правда, вся эта чересполосица унаследована с имперских времён. Теоретически можно было, пользуясь отголосками Гражданской войны или массовой миграцией в эпоху индустриализации, организовать переселение таким образом, чтобы зоны контакта национальных территорий оказались этнически однородны. Удалось же после Второй Мировой войны создать, например, этнически чистую Польшу, переселив оттуда миллионы русских, немцев, почти всех уцелевших после немецкого геноцида евреев. Да и самих поляков из нашей страны в основном отправили за западную границу.

Этнически однородные территории в ту эпоху были склонны к сепаратизму даже больше, чем сейчас. Поэтому Джугашвили намеренно смешивал население, создавая равновесие, взаимодействие и взаимозависимость народов. По сути, он начал формировать то, что в брежневскую эпоху называли «новая историческая общность – советский народ».

Правда, при тесном контакте возникала возможность межнациональных конфликтов. Но равновесную обстановку можно поддерживать буквально одним перстом. Положение в стране в целом было управляемым.

Так, единый черкесский этнос разделили на Адыгею, Абхазию, Кабардино-Балкарию, Карачаево-Черкесию. Заметим: часть свободных «валентностей» черкесов связали с другими народами. Казалось бы, куда логичнее соединить черкесов с кабардинцами, а балкарцев с карачаевцами. Но соединили так, чтобы разные народы уравновесили друг друга.

Кстати, в условиях такого смешения и равновесия куда легче вести интернациональное воспитание. Так что даже в рамках нынешних представлений о морали решение Джугашвили следует считать оправданным.

Национальное территориальное деление дало и политическое обоснование для усиленных вложений в развитие отдельных территорий: мол, младшие братья нуждаются в помощи. Но на деле речь шла о расширении культурных и производственных возможностей страны в целом. Ничего похожего на нынешнее задабривание субсидиями Центра немногочисленных особо конфликтных территорий в ущерб духовному и хозяйственному единству всей федерации, в ущерб самим принципам федеративности.

Словом, подход Джугашвили к национальному вопросу несравненно стратегичнее желания постсоветских руководителей жить сегодняшними страстями.

Недостатки – продолжение достоинств

Конечно, Джугашвили – не ангел. И дело тут вовсе не в шутке Радека «со Сталиным трудно спорить: ты ему – сноску, он тебе – ссылку»: как раз теоретические споры бывший семинарист умел и любил вести. Но многие реальные черты его характера, доведенные жизнью до крайности, бывали опасны.

Так, ему и впрямь было присуще упорство, переходящее в упрямство: столкнувшись с препятствием, он зачастую продолжал движение к поставленной цели, не считаясь с потерями, и заставлял всех окружающих повиноваться его воле. Иной раз это вызывалось осознанием важности цели, перекрывающей любые затраты на её достижение. Но порою даже самый тщательный анализ не выявляет разумности принятого решения.

Максимализм Джугашвили сказался, например, при коллективизации сельского хозяйства. Она была необходима ради повышения производительности труда. Не зря в те же годы в Соединённых Штатах Америки тоже укрупняли фермы, дабы обрести возможность применения сельскохозяйственной техники. Причём пользовались куда более варварским методом – банкротили фермеров, скупали земли за бесценок, а хозяев выгоняли просто на улицу. Наш вариант, когда крестьяне оставались совладельцами земли, а работать перебирались по мере вытеснения техникой, несравненно гуманнее. Но тяга к быстрым решениям повлекла унификацию. Выкачивание всех ресурсов села в пользу индустриализации прошло бы куда менее болезненно, если бы типовой устав сельскохозяйственной артели с самого начала предоставил крестьянам всё разнообразие возможностей дополнительного заработка.

С другой стороны, если Джугашвили убеждался в недостижимости цели – он терял интерес к ней так резко и полно, что зачастую это воспринимали как опалу и даже ненависть.

Так, ещё во время Великой Отечественной войны он занялся восстановлением унаследованного от византийских времён единства церкви с государством. Внутри страны это удалось, и тогда он вознамерился провести новый Вселенский собор ради согласования позиций всех поместных церквей по многим важнейшим для него вопросам. Но убедился в невозможности поставить всё мировое православие на службу одной стране или одному общественному строю, забросил затею и перестал обращать внимание на церковные дела в целом. После этого возродилась – при Хрущёве особенно – традиционная коммунистическая неприязнь к религии, воспринимаемой как конкурирующая идеология.

Сходным образом развивались взаимоотношения с Израилем. СССР и США создали его совместными усилиями – как клин в самом средоточии британской и французской колониальных империй. СССР не только первым официально признал Израиль, но и помог ему отбить удар соседних арабских стран. Англичане и французы попытались чужими руками, властями бывших своих колоний в регионе уничтожить угрозу своим колониальным интересам. Советские боевые офицеры отправлялись на историческую родину по прямым приказам командования. Чехословакия, чутко прислушавшись к настоятельному совету из Москвы, по символической цене продала Израилю всё оружие, боевую технику и боеприпасы, выпущенные по немецкому заказу во время Второй Мировой войны, но оставшиеся на складах после прорыва советских войск, отрезавшего заказчика от поставщика^[17]. Кстати, значительную часть этого оружия доставили в Израиль американские военные лётчики, официально уволившиеся из ВВС (по выполнении боевого задания их приняли обратно на службу) и выкупившие свои транспортные самолёты по доллару за штуку (в США закон запрещает государству получать или отдавать бесплатно). Но по окончании боевых действий Израиль полностью переориентировался на США. Новое государство остро нуждалось во всём подряд, а получить необходимое можно было только из-за океана, но не из нашей разорённой в войне страны. Тогда СССР воспользовался первым же удобным поводом для полного разрыва дипломатических отношений с Израилем, а внутри страны поползли слухи об использовании советских евреев как вражеских агентов. Сам Джугашвили, насколько можно судить по всей его биографии, не видел в евреях как народе ничего худого, но счёл полезным любыми – в том числе и морально сомнительными – средствами принудить Израиль к возвращению в орбиту интересов СССР. Как и следовало ожидать, принуждение сорвалось (мало на свете народов упрямее евреев), но обе стороны понесли тяжёлые моральные и финансовые потери.

Отношения со странами, попавшими в сферу непосредственного влияния СССР, также развивались сложно и неоднозначно. Первоначально Джугашвили считал предпочтительным создание там неких промежуточных вариантов государственного устройства – многопартийных и многоукладных. Но довольно скоро по мере разгорания холодной войны возобладало унификаторство (а многопартийность и многоукладность, даже сохраняясь формально, выхолащивались фактически). В какой мере стремление к единообразию порождено логикой противостояния двух политических лагерей, а в какой вызвано тягой к упрощению системы управления – пока не выяснено.

Под конец жизни Джугашвили стал куда менее склонен к длительным исследованиям сложных вопросов, обсуждениям с коллегами, привлечению экспертов. Некоторые исследователи полагают это следствием самоуверенности вследствие накопления опыта верных решений и похвал соратников. Кое-кто даже считает, что Джугашвили постигло возрастное ослабление умственной деятельности. Один из авторов, опираясь на своё образование нейрофизиолога, полагает, что недавние публикации архивных документов достаточно обосновывают такую точку зрения. Несомненно, он ещё и ощутил нехватку времени для осуществления всего намеченного. Всё это заставило его экономить на согласованиях: как известно всякому военному, посредственное быстрое решение лучше идеального, но запоздалого. Наследников, способных осуществить все его планы, он, похоже, не видел и не воспитал (что обернулось не только государственным переворотом 1953.06.26, когда Хрущёв и Жуков свергли Берия, но и выхолащиванием смысла многих стратегических решений, принятых Джугашвили) – это вряд ли было возможно в условиях острейшей борьбы за власть (где те, кто не взрастил в себе почти параноидальную подозрительность, не имели шансов выжить), постоянной внешней угрозы, отсутствия в стране значимых демократических традиций. Вот и приходилось ему с годами всё больше варить свой мозг в собственном соку.

Правда, всё созданное при Джугашвили (и в значительной мере под его руководством), сохранилось и послужило опорой и ресурсом для дальнейшего развития страны. Но само это развитие сопровождалось изрядными зигзагами, продиктованными не в последнюю очередь желанием дистанцироваться от великого предшественника и утверждать собственные амбиции преемников. В частности, потому, что его стратегическое стремление жертвовать малыми преимуществами сегодня ради больших преимуществ завтра выглядит с тактической точки зрения неоправданной жёсткостью, а порою и жестокостью.

Тем не менее деятельность Джугашвили – замечательный пример удачного проявления главного стратегического стремления, сформулированного нами так: оказывать максимальное влияние на мир и сводить к минимуму влияние мира на себя. Этот принцип должен воплощаться и впредь в любой достаточно содержательной и дальновидной деятельности.

Обратная связь

Из приведенного выше примера создания нового танка видно: Джугашвили несомненно понимал важность обратной связи. Есть и множество иных свидетельств того, как он радикально перерабатывал уже намеченные предложения и планы под воздействием вновь поступающих сведений – в том числе и от людей, пребывающих в опале Так, идея пикирующего четырёхмоторного бомбардировщика, предложенная великому авиаконструктору Андрею Николаевичу Туполеву, отбывающему срок за самоуправство при распоряжении казёнными деньгами^[18], была самим Туполевым отвергнута столь обоснованно, что больше в авиапромышленности не появлялась.

Старые соратники, раз за разом убеждаясь в правоте Сталина, постепенно вовсе перестали всерьёз исследовать вопросы, выходящие за пределы их прямых служебных обязанностей. Ближний круг всецело полагался на вождя. Образовался порочный круг положительной обратной связи, всё более утверждающей самого Джугашвили в ощущении своей несравненной мудрости и дальновидности. Постепенно он вовсе перестал советоваться как раз с теми, кто в силу своего положения в стране располагал самыми разносторонними потоками информации.

Отсюда, например, серьёзнейшая ошибка в оценке генетики. Хотя в окружении Джугашвили появился человек, профессионально разбирающийся в науке – Юрий Андреевич Жданов. Он поддержал развитие генетических исследований. Но практические результаты, достигнутые несколькими учениками замечательного селекционера Трофима Денисовича Лысенко, затмили научную необоснованность (а порою и легко доказуемую нелепость) его объяснения путей достижения этих результатов. Конфликт между Лысенко и теоретиками биологии решился административным путём. Мы упустили полтора десятилетия – в науке это целая эпоха. По сей день многие направления биологических исследований у нас не вполне изжили последствия того провала.

К сожалению, таких провалов у сталинской системы принятия решений было более чем достаточно. Злоключения с генетикой и кибернетикой до сих пор на слуху. Мы же расскажем историю малоизвестную. Её герой – забытый ныне, к сожалению, Николай Михайлович Федоровский. А ведь он – основоположник целого направления науки – прикладной минералогии, доктор наук, профессор и член-корреспондент Академии наук СССР.

Чтобы представить себе, что это был за человек, достаточно обратиться к ряду его писем, в 1946-м году адресованных не кому-нибудь, а самому Джугашвили. Они написаны с редким чувством достоинства без тени привычного раболепства – хотя из мест не столь отдаленных. Учёному было уже шестьдесят, к тому моменту он по ложному доносу отматывал десятый год лагерей под Воркутой и после – в Норильске.

«Должен вам сообщить, что я был четырнадцать лет директором Института минерального сырья, созданного по моей инициативе для борьбы за независимость нашей Родины от капиталистических стран в области минерального сырья… Работами коллектива ВИМСа, поставленными по моей инициативе и с непосредственным участием, удалось дать нашей стране сотни миллионов экономии в валюте… Так, например, наша Родина не имела ванадия, этого важного оборонного металла для автотанковой и пушечной промышленности. Мне с моими сотрудниками не только удалось в течение двух лет открыть мощные залежи ванадиевых руд (титаномагнетиты) на Урале, но и проработать в ВИМСе всю технологию… Теперь наша Родина имеет свой ванадий…

Зная, что прозрачный флюорит даёт возможность конструировать приборы для снимков в темноте и тумане, я ряд лет упорно проводил поиск этого минерала, которого мало во всём мире. Наконец, удалось найти в горах Таджикистана невиданную в мире пещеру с флюоритом, откуда две с половиной тонны этого чудесного камня было привезено для оптических заводов страны. Причём цена его по весу превышает цену золота. Теперь прозрачного флюорита у нас больше, чем в любом капиталистическом государстве…»

Этот выдающийся учёный был вправе рассчитывать на большее внимание к его предложениям и трудам. Но получил свободу только после смерти «отца народов», несмотря на очевидную выгоду, которую могло бы извлечь государство, оказав Федоровскому поддержку.

«…Использование меня с моей специальностью, с тридцатилетним стажем, широкими новыми идеями в условиях заключения – это всё равно, что микроскопом забивать гвозди, – нелицеприятно пишет учёный Сталину. – В частности, я хотел бы включиться в проблему урана. Я хорошо знаю Среднюю Азию и урановые руды. У меня есть ряд соображений, каким образом поставить работы по открытию крупных запасов урановых руд. Есть и ещё ряд наполовину законченных разработкой интересных тем, но я не буду загромождать своё заявление. Я оторван от любимой работы и бессилен реализовать свои творческие идеи. Помогите мне!»

Не помогли. И проиграли. Особо остановимся лишь на одном опередившем время открытии Федоровского:

«В последние годы мною дан целый ряд научно-промышленных предложений, имеющих большое экономическое и оборонное значение. К сожалению, по не вполне ещё понятным причинам эти предложения постигла довольно странная судьба. Так, например, ещё десять лет назад мною было внесено предложение об организации производства «минеральной шерсти» синтезом минерала волластонита. Идея по тому времени совершенно новая, представляющая гораздо больший интерес, чем, скажем, столь рекламируемое нашими журналами достижение последних лет – «стеклянные ткани».

Предложение не было реализовано и пропало, а в сорок третьем мы читаем в американских журналах о постройке в США ряда крупных заводов по производству «минеральной шерсти» из волластонита.

Крайне обидно видеть, как плоды моей научной работы и изобретательской мысли достаются другим странам и выношенные, выпестованные годами творческие идеи и сама работа идут на свалку».

Поясню: волластонит Ca3(Si3O9) – дощатый шпат, минерал из класса цепочечных силикатов. На Западе минерал уже десятки лет выступает в качестве заменителя асбеста – тоже хорошего теплоизолятора, но весьма пылеобразующего материала и страшного канцерогена.

И поныне воз был бы там, если бы не инициатива мэра (1992.06.06–2010.09.28) Москвы Юрия Михайловича Лужкова. В Горном Алтае на отходах золоторудного производства, в числе которых есть и волластонит, построена обогатительная фабрика. Рядом в Бийске на развалинах гигантского комплекса по производству взрывчатки российские учёные расшифровали состав американского пенетрона. Это гидроизолирующий материал, применяемый во всем мире, до недавнего мира производился на основе американского патента. Китайцы раскрыть секрет чужой технологии не смогли. Наши же умельцы не только вскрыли формулу, но сделали новый материал лучше пенетрона, добавив в него волластонит. Получился материал антигидрон с уникальными свойствами. Его уже применили при починке Братской ГЭС и гидропроводов в Уфе. Волластонит, например, резко улучшает качества бетонов и позволяет строить объекты выдающейся прочности. И всё же мы серьёзно отстаём в этих стратегических разработках от тех же США. На просчёты Джугашвили накладываются просчёты современной бюрократии.

Впрочем, ошибки Джугашвили хорошо известны и без нас. Но, к сожалению, зачастую ему и чужие ошибки приписывают, и объявляют ошибками многие верные решения… Поэтому в заключение этой главы приведём нашу совместную статью, опубликованную ещё 1-го ноября 2010-го в ответ на острый либеральный зуд одного из высокопоставленных чиновников.

Успешная десталинизация
Охота на призрак вождя сделала призраком всю страну

Кого Бог хочет погубить, того лишает разума. Кого хочет покарать – наделяет разумом.

Новый председатель Совета по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека при президенте РФ Михаил Александрович Федотов имеет неплохую репутацию ещё с тех пор, как в начале 1990-х соучаствовал в разработке весьма либерального законодательства о печати. Свободами, прописанными в законе, наши средства массовой информации пользуются и по сей день. Но список первоочередных задач, обозначенный им в момент назначения, сразу породил тревожную мысль: неужто у нас всё так хорошо с правами человека, что ответственный за них человек считает первоочередной борьбу с призраком более чем полувековой давности? Или, может быть, всё же этот призрак реет над страной вследствие каких-то совсем недавних событий?

Всё сделано

Впрочем, причины несомненного роста популярности самого долговечного в нашей послереволюционной истории главы государства заслуживают отдельного изучения. Сейчас же отметим лишь очевидное: задача, провозглашенная бывшим министром печати и информации РФ, уже давно решена.

Строго говоря, сам он подправил концепцию «десталинизации», как только ему указали на некоторые ее несуразности. В частности, сейчас правовед Федотов трактует свою концепцию как устранение некоторых ущербных черт практически любого общества в истории человечества. Например, осуждаемая им формула «я начальник – ты дурак» на поверку – в основе любой управленческой иерархии, знаменуя всего лишь обязательность исполнения задач, даже если исполнителю их смысл не очевиден. Подчиненный заведомо не располагает всей информацией, побуждающей руководителя ставить именно такие задачи. Пусть даже он располагает инсайдерской информацией, заведомо «недоступной» начальству. В любом случае, в иерархии, по известному «закону Питера», каждый достигает предела своей некомпетентности. Это примеряет всех со всеми.

Идея избавления от пагубного наследия Сталина – давнишняя, еще со времен хрущёвской «оттепели». Но отчего же по сей день антисталинисты не завершили этот скорбный труд? Не потому ли, что идея, овладевшая массами, становится неизбывной материальной силой?

Деиндустриализация

Методично и с корнем истребляется созданная при Сталине промышленность СССР – одна из крупнейших и совершеннейших в мире.

Более того, первым делом разрушена унаследованная от него система производственной кооперации, замыкающая большинство технологических цепочек в рамках одной отрасли или даже одного крупного предприятия, предотвращающая распространение неурядиц, возникающих в одной точке сложной современной экономики, едва ли не на всю страну. Напротив, провозглашены идеи выноса большинства производственных процессов за пределы основного предприятия, резко повышающие взаимозависимость и позволяющие рейдерским захватом одной ключевой точки парализовать многие десятки и даже сотни жизненно важных структур. Например, печально знаменитые неполадки ракет «Булава» не в последнюю очередь порождены необходимостью освоения многих ключевых компонентов на непрофильных предприятиях ввиду старательного истребления множества профильных. Да и ракеты предыдущих типов оставлены без изрядной части технической поддержки. Так что ракетный щит, чьё создание начато волей, неимоверной настойчивостью Сталина, при правлении «семибанкирщины» оказался весь в прорехах. Так волочилась все «оборонка» при Ельцине. А тот, чтобы удружить «другу Биллу», и вовсе порывался снять ядерные боеголовки с наших баллистических ракет. Триада ядерного сдерживания в 90-е уцелела чудом.

Приведём лишь один пример. Было в Москве научно-производственное объединение Института по разработке твёрдых сплавов и инструмента из них с заводом, где производилось всё разработанное институтом. В рамках промышленной десталинизации объединение превращено в два независимых хозяйствующих субъекта. Завод очень скоро куплен конкурирующим зарубежным производителем, переоборудован и производит разработанное этим производителем. Чем плохо? Да тем, что в любой момент производство может закрыться (в том числе и по внеэкономическим причинам) и страна останется вовсе без жизненно важной продукции. Институт же лишился производственной базы, необходимой для экспериментальной отработки идей собранных там светлых голов. Сейчас он, правда, ещё получает разнообразные награды и грамоты за якобы новые разработки. Но они известны уже десятки или даже (как, например, технология производства инструмента с дифференцированной твёрдостью, способного самозатачиваться) тысячи лет (так, русские кузнецы делали ножи с твёрдой сердцевиной и мягкими обкладками ещё в VIII–IX веке, хотя потом технология и оказалась утрачена по экономическим обстоятельствам), так что премии доказывают лишь техническую безграмотность наградителей. Реально же институт существует лишь благодаря сдаче большинства своих помещений в аренду непрофильным коммерческим структурам.

Как видим, десталинизация в промышленности обошлась и без господина Федотова – хватило и господина Чубайса.

Деинтеллектуализация

Система среднего и высшего образования в нашей стране проистекала из концепций, сложившихся ещё в XIX веке. Тем не менее именно при Сталине она стала массовой, охватывая всех, кто был способен усвоить знания и методы, преподаваемые на высшем концептуальном уровне.

Сейчас охват формально вырос. Стать студентом может фактически любой желающий, независимо от способностей (об их отсутствии особо заботится введенная недавно технология единого государственного экзамена, чьи вопросы в лучшем случае лишены серьёзного содержания). Обсуждается даже идея уничтожения значительной части высшей школы и перенаправления потока молодёжи в средние специальные учебные заведения. У парикмахеров и визажистов – своя Alma Mater, у кудесников и имиджмейкеров – бери выше, подороже. Но как целостная система – высшее образование – кузница кадров и источник инноваций, созданная опять же при Сталине, подменена посредственными приземленными стандартами Болонской системы. Десталинизация торжествует. «Люди с песьими головами» в природе не существуют, но пригодились бы… Профессиональное и мировоззренческое образование, созданное еще на протяжении прошлого века в нашей стране, сходит на нет.

Особенно тщательно «десталинизируется» наука. Самые способные наши учёные всеми правдами и неправдами вытесняются за рубеж. Правда, это также объявлено достоинством: при Сталине-то был железный занавес, и научная командировка стала редкостью. Но опустили этот занавес извне! До Великой Отечественной войны во всех развитых странах стажировались многие тысячи советских инженеров и учёных. И – за редчайшими исключениями вроде Георгия Антоновича Гамова – возвращались на родину, дабы отдать ей знания и навыки, освоенные в лучших промышленных и исследовательских центрах. Чего в последние пару десятилетий не наблюдается.

В сталинские времена учёные были настоящей элитой общества. Это выражалось и во всеобщем уважении, и в справедливом не было простора, возможности кормиться из казны.

Да, учёные в значительной мере разделили несчастья всей страны – прежде всего в эпоху Большого Террора. Так, арест Льва Давидовича Ландау за написание антисталинской листовки, по тем временам казавшийся нормой, нынче выглядит трагической ошибкой. А уж смертный приговор Матвею Петровичу Бронштейну несомненно лишил страну и весь мир ещё одного физика, сравнимого с Ландау. Но даже смертный приговор великому биологу Николаю Ивановичу Вавилову (его заменили длительным заключением, но в 1942-м Вавилов умер в тюрьме) не помешал его брату Сергею – выдающемуся физику – стать в 1945-м президентом Академии наук (в 1951-м он умер на этом посту).

Кстати, Вавилова зачастую противопоставляют его же собственному протеже Трофиму Денисовичу Лысенко. Между тем в момент их научной дискуссии эмпирические методы селекции, практикуемые Лысенко и его учениками, ещё далеко не исчерпали свой потенциал (следуя этим методам, ученики Лысенко даже в 1960-е годы успешно выводили всё новые сорта пшеницы, оптимально приспособленные к отечественным климатическим и технологическим особенностям). Недаром Никита Сергеевич Хрущёв, затеявший кампанию десталинизации, Лысенко не тронул. Только когда генетическая теория, отстаиваемая не только Вавиловым, но и множеством других учёных всего мира (в том числе и советских), стала давать сопоставимые результаты, государственные средства, выделяемые биологам, были переброшены на новое направление исследований. Считать же Лысенко непосредственным виновником ареста Вавилова (а тем более доносчиком) вряд ли возможно: в те времена политические обвинения были неотъемлемым компонентом любой научной дискуссии. Это, конечно, говорит не в пользу тогдашних нравов научной полемики, но все-таки во главе угла стояли вполне прагматические соображения, а не идеологические фобии. Совсем неспроста, думаем, схоластические нападки «материалистов» от марксизма против основ новейшей квантовой механики оказались отметены, лишь только Курчатов и опекаемые им физики-светлые головы жестко дали понять: формулы квантовой механики лежат в основе понимания реакций в атомном ядре. То есть дают просвет для практических расчетов создания Большой Бомбы.

Этот пример, помимо прочего, доказывает: фундаментальную науку в СССР ценили не меньше прикладных исследований – ибо понимали, что все приложения должны опираться именно на мощный фундамент теоретического знания. В частности, даже в разгар так называемых гонений на молекулярную генетику исследования по ней у нас продолжались. Её достижения были точками опоры: например, в радиобиологии.

Впрочем, Сталин не мог быть сведущ во всех отраслях знания (хотя и занимался всю жизнь самообразованием, и всегда консультировался со специалистами). Это явно сказалось на развитии многих отраслей науки и техники в СССР. Зато не шибко грамотный Никита Хрущёв действовал часто вслепую: то доверял знатокам и ученым, то давал волю своим порывам и завихрениям вроде «кукурузы». И никакая партийная бюрократия не могла стать поперек мощному развитию наук и технологий в СССР, которые возвели его к рубежу 80-х годов в ранг сверхдержавы.

Депопуляция

При Сталине страна действительно потеряла множество людей.

Голод 1932–3-го годов обернулся демографическими, с учетом нерождённых, потерями трёх миллионов жизней. Нынешняя версия либеральных историографов настаивает, бездоказательно, на семи миллионах жертв. Ни дать, ни взять, по разумению полкового писаря: «в рапорт пиши побольше – к чему врагов жалеть»^[19]. Другой сюжет спекуляций – голод 1946-7-го годов – как если бы это не было последствием только что завершившейся опустошительной войны, в которой Советский союз утратил треть национального богатства. Деревня была разорена дотла. Злопыхатели умалчивают о том, что в СССР карточная система на продовольствие была отменена в 1949 году, а в богатой Англии – лишь в 1952 году. Таким долгим было лихолетье Второй Мировой…

Сама война стоила нашей стране двадцати семи миллионов жизней. Фронтовые потери составили восемь с половиной миллионов человек. Германия и её союзники потеряли на нашем фронте, по самым скромным подсчётам, шесть миллионов, так что соотношение потерь – примерно 4/3.

Свирепое обращение нацистов с пленными, зверства оккупантов на захваченных территориях остаются в тени. Нынешняя западная историография предпочитает клеветать о советской оккупации Восточной Европы. Доходит и до того, что вину за развязывание Второй Мировой некоторые приписывают Сталину. Хотя уже в день подписания Версальского договора победителей и побежденных Первой Мировой тогдашний верховный главнокомандующий Антанты маршал Фердинанд Фош возгласил, что это всего лишь перемирие на два десятилетия.

Но при всех «ужасах» сталинизма экономика СССР развивалась семимильными темпами, а население страны росло. Да и после вождя рост продолжался ещё добрых три десятилетия. Причины замедления экономического роста в СССР давно изучены, и списывать их на «сталинизм», «директивную» экономику – жульничество.

Сейчас Россия уже давно ни с кем не воюет. Таких бедствий, как засуха 1932 года, не происходит. Тем не менее численность населения падает, если сделать поправку на приток миллионов мигрантов. А если взять коренную Россию, русскую глубинку, то демографическая катастрофа не преодолена.

При Сталине создана система здравоохранения, ставшая образцом для большей части мира. Нынче она идет вразнос под натиском «либеральных» реформ. Замысел их в коммерциализации врачебной помощи, подмене национального здравоохранения системой рыночных услуг. Доля ВВП, которую бюджет тратит на здравоохранение, вдвое ниже, чем в развитых странах. Здравоохранение, каким оно сложилось как институт общества в СССР, тоже подверглось «десталинизации». А те, кто ее затеял и нажился, лечатся у эскулапов за рубежом.

Правда, у записных ниспровергателей пережитков «тоталитаризма» есть и «немеркнущее» достижение – отмена уголовного преследования за мужеложство. Но этого показалось мало. Вопреки стойкому неприятию содомского греха общественным мнением, с вызовом евангельским заповедям в либеральных масс-медиа не унимается пропаганда однополой любви, чтобы угнаться за толерантной Европой. Замыливается подспудная связь культурологических посылок «голубого лобби» с политикой депопуляции, которая скрывается под вывеской «программ планирования семьи».

В одном створе с депопуляцией идет и массовая наркотизация. Предложение упразднить антинаркотическое ведомство свидетельствует о бесплодности борьбы с этим злом. Наркотики – большой бизнес… Сталина обвиняли в алкоголизации населения страны. Водочный акциз шел целиком в казну на цели восстановления хозяйства. А сегодня миллиарды «пьяных» денег оседают в карманах владельцев частных винокурен и водочных брендов. И, если на то пошло, на душу потребляется больше в разы больше спиртного, чем даже в годы правления Иосифа Виссарионовича.

Департизация

Сталина обвиняли в создании всеобъемлющего монстра – единой и единственной Всесоюзной коммунистической партии (большевиков), управляющей каждым шагом любого человека в стране и в то же время не отвечающей ни за какие последствия своих решений. А уж формулировку «единый блок коммунистов и беспартийных» и подавно прозвали избирательным фарсом.

Ныне беспартийные кандидаты даже лишены формальной возможности выдвинуть свою кандидатуру в обход партийных машин. Сама возможность проголосовать за конкретное лицо, а не за обширный список безликих функционеров «Единой России» превращает в безделицу выборность законодательной власти. Правящая партия располагает, по букве закона, даже большей полнотой власти, чем ВКП(б), и но остаётся, на поверку, политическим карликом. За плоды своего законотворчества «медведи» не в ответе. В Охотном законы пекут как блины, даже с орфографическими ошибками в текстах. Пафос этой партии – верноподданичество. Является ли заслугой «десталинизации» исчезновение всякой коллизии между исполнительной и законодательной властью?

Демодернизация

Сталин модернизировал страну несомненно жестокими средствами. Правда, Пётр Первый был куда более жестоким реформатором: при нём население страны поредело на четверть. А вот при Сталине – росло. Оба учились на собственных ошибках. Вспомним хотя бы, сколько полегло русских на полях сражений, прежде чем мы научилась побеждать шведов… Тем не менее Сталина-полководца принято рисовать одной чёрной краской, тогда как Пётр давно предстал перед нами в ореоле величия.

К слову, фундаментальная наука при Сталине развивалась в недрах Академии наук, созданной ещё Петром Великим. Теперь эта отечественная традиция высокого попечения наук сломана, а Академия наук оказалась под управой «эффективных менеджеров», которые положили глаз на недвижимость и имущество академических институтов^[20].

Дезорганизация

Вряд ли всё вышеперечисленное – следствия единого плана, выработанного отечественными реформаторами. Просто Эти господа никак не лишены инстинкта самосохранения. «Либеральный» чиновник, который вовсе не в восторге от метаморфозы путинского курса после Крыма, вовсе не лелеет, втихомолку, думку: «что бы такого сделать плохого!» Напротив, он ратует «за прогресс и все хорошее». Однако теперь, когда Запад пошел, во всеоружии, теснить Россию, либеральная «Вандея» глядит на Кремль искоса. Возврат к прежней парадигме «воссоединения с Западом» вовсе не кажется им невозможным.

Многие считают разрушение исторической России воплощением замысла англоскасов еще со времен Дизраэли и Кёрзона. Эти планы неизменно терпели пражение. И не только при Романовых и сталинском режиме, но и при его преемниках. Попросту потому, что верх одерживала сила российского великодержавия. Неодолимая единая система организации и самоорганизации всех сил, духовных и материальных статей государства.

Увы, управленческая махина РФ пребывает^[21] на холостом ходу. Это видно хотя бы из того, что безудержный рост числа чиновников не сопровождается сколько-нибудь заметным ростом качества работы системы в целом.

Приключения в ГУЛАГе

Автор создания замечательного приключенческого романа «Наследник из Калькутты» Роберт Александрович Штильмарк – из семьи боевого офицера царской армии, участника Первой Мировой. Приняв Советскую власть, Александр-Бруно Александрович Штильмарк стал известным инженером и преподавателем. Тем не менее он расстрелян на Бутовском полигоне летом 1938-го.

Роберт Александрович до попадания на фронт учился на историческом факультете, любил литературу и не избежал искушения писательства. В годы Отечественной войны служил в разведроте. Участвовал в обороне Ленинграда уже старшим лейтенантом, а последний год войны работал в топографическом управлении Генштаба РККА.

За месяц до Победы Роберта Александровича арестовали. Он неудачно доверительно поговорил в присутствии стукача о достоинствах немецкой техники и недостатках советской архитектуры – и получил десять лет лагерей за антисоветскую агитацию. Оказался в весьма отдалённых местах, в Туруханске, причём среди уголовников.

Но тут ему пригодился литературный талант. Страшную и повторяющуюся день ото дня реальность даже отпетым уголовникам хотелось разбавить чем-то романтическим. Иначе как выжить?

Штильмарк пересказывал товарищам по несчастью романтические произведения Александра Дюма, Фенимора Купера, Вальтера Скотта и всех тех, кого ещё мог вспомнить. А когда запасы памяти исчерпались, Роберт Александрович стал придумывать собственные истории: «с любовью и изменами, смертями и местями, пиратами и виконтами, аббатами и индейцами, героями и злодеями, чудными красавицами и бешеными бизонами… чего только не было в них!» – вспоминал автор. Разумеется, он это воплощал в форме, наиболее понятной малограмотным уголовникам.

Вот тут-то он и обратил на себя внимание местного авторитета Василия Павловича Василевского. Заключённый нарядчик, из уголовных, сидел третий раз, в общей сложности имел стаж двенадцать лагерных лет. Лагерное начальство тем не менее использовало авторитета для поддержания порядка – как порою в армии офицеры закрывают глаза на дедовщину (так называемые «деды» – старослужащие, считающие свой опыт достаточным не только для передачи новичкам, но и для помыкания ими – избавляют самих офицеров от предписанных уставом забот по воинскому обучению и поддержанию дисциплины, хотя взамен порождают немало иных забот и несчастий).

Сам Штильмарк в автобиографическом романе «Горсть света» объяснял неожиданную тягу авторитета к «доброму и вечному» следующим образом. Кто-то сообщил Василевскому, будто бы Сталин читает только исторические романы. И был, дескать, случай, когда за сочинение такого романа «скостили срок». Вот Василевский и решил: если книга под его фамилией с обозначением места написания – Туруханский край (где и сам вождь отбывал царскую ссылку!) – попадёт к Сталину, это принесёт и ему досрочное освобождение. Надо отдать отпетому зэку должное: в его голове созрела многоходовая комбинация, не всякому вольному руководителю доступная.

И вот авторитет создал литератору-зэку Штильмарку все возможные в тех обстоятельствах условия для творчества…

С непосредственного строительства Штильмарка перевели учётчиком на бельевой склад. Обычно писатель «сидел с листом фанеры на коленях и делал вид, что ведёт учёт грязного белья. А сам страничка за страничкой создавал роман. Если появлялось начальство и проводили обыск – на коленях у учётчика грязного белья каждый раз лежал только один листок, все остальное каждый вечер забирал Василевский и куда-то прятал…»

Авторитету роман понравился, и он перевёл Штильмарка на склад ГСМ, где тот продолжал своё постраничное творчество столь же изощрённым образом.

Роман, созданный за год и три месяца, получил название «Наследник из Калькутты».

Время действия удивительного произведения, написанного в заключении в Туруханском крае, – конец восемнадцатого века. Место действия – Британия, Северная Америка, Индийский океан, Африка… Как всегда борются Зло и Добро. Разумеется, хорошие герои побеждают, и конец оптимистический – о том, как среди мира насилия и рабства им удастся заложить первый Город Солнца: «Но они понимали, что воздвигнуть Город Солнца для всей огромной семьи человечества смогут лишь новые поколения отважных людей на вольных просторах земли, освобождённой от страшной власти золота».

Роман был красиво оформлен и сдан под фамилией Василевского в политотдел. Руководству вещь тоже понравилась. В предисловии Сталину содержался намёк на героическую жизнь отца народов: «Книга создавалась там, где силы тьмы пытались погасить солнце разума планеты…»

Вдохновлённый Василевский решил избавиться от подлинного автора, но другие зэки отговорили его: «Не сможешь ты, мил человек, защитить своё авторство…» и посоветовали приписать на титуле вторую авторскую фамилию.

Книгу отправили в Москву. Но тут Сталин умер. Лагерь, где сидели в кавычках «соавторы», расформировали, судьба их разбросала.

Василевский ещё мотал срок, а Штильмарк, как политический, вернулся в столицу лишь в 1956-м, после реабилитации, но заранее списался с сыном – Феликсом Робертовичем.

Штильмарк-младший вспоминает: «В тысяча девятьсот пятьдесят четвёртом году мне, уже будучи московским студентом, удалось извлечь рукопись этого романа (четыре тома плотно сшитых общих тетрадей) из культурно-воспитательного отдела Главного управления лагерей. Его первым читателем был Иван Антонович Ефремов, давший «зелёный свет» столь необычному произведению».

По возвращении из ГУЛАГА Штильмарк-старший по совету Ефремова принес роман в ДЕТГИЗ. Редактором отдела прозы там работала жена писателя Рувима Исаевича Фраермана – автора знаменитой повести «Дикая собака Динго». «Наследник из Калькутты» и ей понравился. К роману сделали предисловие: как в суровой тайге самоотверженно работали на благо коммунизма геологи-комсомольцы и в короткие часы досуга, между трудовыми стахановскими вахтами, рассказывали вот такие истории.

Роман издали сперва под двумя фамилиями, но затем суд признал Роберта Штильмарка единственным автором. «Я не только не писал, но даже и не всё читал, – сказал Василевский на суде, – но без меня романа бы не возникло».

Что правда, то правда. Воленс-ноленс, уголовный авторитет Василевский стал соавтором если не знаменитого романа, то уж точно знаменитой истории.

Физика на хозрасчёте по Будкеру

Скажем несколько слов о выдающемся советском учёном, основателе и директоре Института ядерной физики Сибирского отделения Академии наук Герше Ицковиче Будкере. Вернее, лишь об одном эпизоде его жизни, доказавшем: фундаментальная наука не просто требует вложений, но и окупает себя.

«Когда придумываешь что-то сам, высок шанс ничего не придумать. Но когда живёшь чужим умом, уж точно ничего не придумаешь, – говорил прославленный академик и добавлял: – Иногда полезнее не знать, что сделано до тебя, чтобы не сбиться на проторенный путь».

Мало кто знает, что в 1941-м году будущий учёный, окончивший физический факультет МГУ, ушёл добровольцем на фронт, хотя имел в кармане бронь в качестве специалиста важного оборонного предприятия. Ещё в годы войны Герш Будкер придумал устройство, позволившее зениткам эффективнее бить по самолётам противника. Это имело большое значение для ПВО крупных городов и промышленных центров. Тогда-то молодого изобретателя заметили. И Курчатов взял Будкера в свою лабораторию номер два – впоследствии Институт атомной энергии, занимавшийся не только «мирным» атомом. Кстати, за участие в ядерном проекте молодой учёный отмечен Сталинской премией.

Академик РАН Евгений Велихов вспоминает, как великий Курчатов всячески поощрял свободный поиск. По его словам, «из странных на первый взгляд исследований потом вырастали целые направления промышленности. Увы, – сетует Велихов, – к свободному творчеству в России всегда относились с подозрением. Конечно, были периоды оттепелей, но кратковременные, бюрократия быстро устанавливала жёсткий контроль. Поэтому человек в нашем обществе не привык сам ставить перед собой задачу, определять приоритеты, действовать и доводить идеи до результата. Эдисон не получал указаний, что создавать, шёл на свой страх и риск. В нашей стране таким человеком был академик Будкер: из него идеи били фонтаном, а Курчатов создавал особые условия для его работы».

«Аппарат привык группироваться вокруг начальника, чтобы остальные наблюдали только его, аппарата, филейную часть», – острил Герш Будкер. Сам он, разумеется, был учёный до мозга костей, учёный от Бога и никогда ни к какому аппарата не принадлежал.

«Однажды мне было поручено обеспечить регулирование будущего термоядерного реактора, чтобы тот не очень «разогнался» и не вышел из-под контроля. Сейчас это поручение напоминает историю о том, как некто хотел изобрести вечный двигатель и взял патент на то, чтобы тот не разогнался до бесконечных скоростей…» – шутил Будкер спустя много лет.

Как свидетельствуют ученики академика, он предложил свой собственный подход к проблеме термояда, придумал «магнитные пробки» – открытые ловушки для удержания плазмы. И стал родоначальником нового научного направления. Всех, кто занимался этой проблемой, восхитила смелость выдвинутых им идей. Позже, когда работы по термояду рассекретили, стало известно: американский физик Роберт Пост тоже предложил аналогичную систему удержания плазмы – одновременно с Будкером. Впоследствии её стали называть «ловушкой Будкера – Поста».

В 1957-м году он сразу же принял предложение И. В. Курчатова организовать в Сибири новый ядерный институт – хотел сбросить груз обветшалых традиций и стереотипов, начать новое большое дело вдали от столичного начальства. Через десять лет будкеровский коллектив – молодые сибирские физики – первыми в мире начали изучать взаимодействие вещества и «антивещества» на ускорителях со встречными пучками. В те времена задача казалась всем исследователям в мире абсолютно неосуществимой.

«Автором идеологической основы первого в мире адронного коллайдера – получения сверхвысоких энергий на встречных пучках – был академик Будкер, первый директор Сибирского института ядерной физики», – вспоминает нобелевский лауреат Жорес Алфёров.

«Слова «невозможно», – пишет вдова академика, – для него не существовало. Чем труднее была задача, тем больше она его увлекала. Решения, которые он находил, были оригинальными, неожиданными, простыми и эффективными. И не только в физике, но и в области человеческих отношений… Кому могло прийти в голову поручить Институту ядерной физики Сибирского отделения АН СССР защищать зерно от вредителей? Искать новые способы бомбардировки раковых клеток? Работать над проблемой обеззараживания сточных вод? Никто не поручал. Будкер и его молодой коллектив взялись за это сами».

У института было собственное мощное производство ускорителей и около тысячи высококвалифицированных рабочих. Отношения с ними – особая глава яркой жизни академика Будкера. На собрания, где выступал директор, ходили толпами, в зале чуть ли не на люстрах висели. Он говорил ясно и точно, не уставал объяснять: вы работаете для высокой науки, вы тоже делаете её историю. Рисовал перспективы – не только производственные, но и перспективы для детей, внуков. Слова его никогда не бывали казёнными, тусклыми.

По свидетельству вице-президента Российской академии наук Валерия Васильевича Козлова, Институт ядерной физики имени Будкера в Новосибирске развивается и по сей день «благодаря тому, что они уже в советское время вписались в рыночные международные связи и отношения. По заказу в институте делали и продолжают делать уникальное оборудование в плане ускорителей. Это такие штучные, уникальные и, надо сказать, дорогостоящие, ёмкие в плане науки объекты. И до сих пор там производятся современные исследования мирового уровня в области элементарных частиц, строения и так далее».

Словом, даже физика бывает на хозрасчёте, если за дело берутся такие выдающиеся личности. Дайте им только свободу действий, и именно они – а не эффективные менеджеры, обученные подгонке многообразной жизни под стандарты из учебников – сделают экономику инновационной.

Школы интеллектуализации

Михаил Алексеевич Лаврентьев – один из крупнейших специалистов в области математической физики – не только учёный с мировым именем, но и выдающийся организатор науки, педагог и воспитатель молодёжи. Среди его учеников – Базилевич, Келдыш, Кудрявцев. Он же – Лаврентьев – основал Сибирское отделение Академии наук СССР и Новосибирский Академгородок.

Сибирское отделение стало широко известно во всём мире, зарекомендовало себя не только серией фундаментальных разработок, но и приложением их к самым жизненно важным задачам развития Сибири, Дальнего Востока и европейской части страны.

Советское правительство в те годы думало стратегически. И это была стратегия грядущего, рассчитанная на опережение реалий и менталитета граждан.

Лаврентьев, подобно Эдисону, интересовался многим – почти что всем.

Ещё в молодости в Москве Лаврентьев был участником «Лузитании». Эту математическую школу создал незадолго до Первой Мировой войны выдающийся отечественный математик Николай Николаевич Лузин. Его характерная особенность как учёного и педагога – коллективная форма проведения исследований, способствующая постановке принципиально новых задач и нахождению новых подходов к старым задачам. Из его школы вышла плеяда выдающихся отечественных математиков. Среди них, например, великий Колмогоров.

В свою очередь выдающийся ученик Колмогорова Владимир Игоревич Арнольд, продолжая отечественную математическую традицию, много позже поставил к одной из своих многочисленных книг эпиграф «Мир держится на детях, которые учатся».

Быть может, педагогический опыт, унаследованный от Лузина, и привёл Михаила Алексеевича к идее физико-математических школ – ФМШ. Он говорил: «Сначала идеи и люди, а потом – здания и приборы». Он понимал значение материально-технической базы – но к чему она без интеллекта, без специалистов!

Деинтеллектуализация – болезнь, смертельная для общества. Построить современный завод можно за считанные годы. А вот чтобы воспитать работников, способных хотя бы пользоваться его оборудованием, нужны многие десятилетия. Не говоря уж о воспитателях этих работников, а тем более о разработчиках, способных придумать и новое оборудование, и новые изделия, производимые на нём. Формирование научных и инженерных школ требует многих поколений. А тот, кто хочет устоять на ногах в мире высоких технологий, должен, словно Алиса в Стране Чудес, бежать со всех ног, опережая неутомимое время.

В 1947-м году Лаврентьев сделал на сессии Академии наук доклад «Пути развития советской математики», где призвал к скорейшему созданию института вычислительной техники. И это во времена борьбы с кибернетикой!^[22] Ведь уже тогда – задолго до «Суммы технологий» Лема – Лаврентьев понимал: мир будущего контролирует тот, кто владеет технологиями электронными.

В области военного строительства академик был привлечён и к атомному проекту: исследовал динамику облака ядерного взрыва, развивал теорию автомодельного движения турбулентных вихревых колец. Его интересовали и мирные задачи: волны на воде и гашение их дождём; возникновение и развитие гигантских морских волн (цунами); борьба с лесными пожарами; предотвращение загрязнения рек; экология строительства; достоинства различных электронно-вычислительных систем; организация научных исследований; методика преподавания в высшей и средней школе.

По инициативе Лаврентьева в январе 1963-го года в Академгородке создана специализированная физико-математическая школа-интернат при Новосибирском государственном университете. Но много ли ныне таких школ по стране? Хватит пальцев на руках, чтобы пересчитать. Даже если учесть созданные впоследствии тем же Лаврентьевым химическую школу и клуб юных техников.

Самое слабое звено российской системы образования – мотивация к обучению. Сегодня она в нашей стране начисто выкошена. Просто потому, что значительная часть рабочих мест не требует образования вообще, а на многих других – вроде бы современных – можно обойтись натаскиванием на простейшие действия вроде нажатия кнопок.

Кардинал Ришельё, первый министр Франции времён Людовика XIII, сказал как-то: «Одно из величайших благ, каких только можно добиться для государства, – это дать каждому ровно такое занятие, к какому он пригоден». Министр образования России, по-моему, весьма низко запрограммировал степень пригодности взрослеющих россиян.

Нобелевский лауреат (1977) физик Филип Уоррен Хэрри-Уорренович Андерсон ещё в конце 1990-х отмечал общую тенденцию деградации и для западного общества. Там на уровне людей, принимающих решения, сложилась вера: новые научные революции невозможны – стало быть, всяческие усилия по поддержке фундаментальных дисциплин бессмысленны. Основная задача действующих учёных заключается, по их мнению, всего лишь в уточнении раз достигнутых результатов в рамках общепринятых парадигм.

«Мы не должны позволить сбыться пророчеству о конце науки, – пишет Андерсон. – Всякий раз, когда наука даёт ответ на какой-то вопрос, возникают другие, и этот процесс не имеет конца. Сейчас нам больше всего нужны не те, кто умеет отвечать на старые вопросы, а те, кто умеет задавать новые. Лучший способ предотвратить конец науки – всемерно поддерживать наиболее творческую и оригинальную молодёжь. Этого сейчас НЕТ. Но должно быть».

НЕТ – не только на Западе, хотя они этим в отличие от нас озабочены!

Мы счастливы, что застали время, когда государство считало развитие интеллекта граждан одной из главных своих задач. Один из нас счастлив, что лично общался с Михаилом Алексеевичем Лаврентьевым и учился в лаврентьевской ФМШ. Мы счастливы, что наша Родина – СССР – давала шанс на обязательное, унифицированное и лучшее в мире среднее образование всем советским детям независимо от того, где они родились: в городе или деревне, кишлаке или ауле.

«Господствующий класс», не лишайте же этого счастья детей современной России!

Интеллект для державы

Приведём один пример из собственного опыта одного из авторов книги.

Ещё до воцарения Горбачёва он обратился к руководителям советского государства и партии с предложением. Оно радикально расходилось с официальной политикой пополнения рядов КПСС.

Тогда новых членов партии принимали с учётом их социального положения. Согласно классовой доктрине, основой партии считался пролетариат. Поэтому в неё привлекали в основном промышленных рабочих. Концентрацию же лиц умственного труда в КПСС полагалось всемерно снижать: для их приёма существовала довольно жёсткая – и время от времени снижаемая – квота.

В обращении же было указано: согласно новейшим решениям руководства самой КПСС интеллект уже давно стал непосредственной производительной силой. Более того, эта концепция логически выводилась из исходных положений теории Маркса. Следовательно, работники умственного труда могли рассматриваться как новый слой трудящихся масс – производителей материального продукта – и приниматься в партию на общих основаниях.

Рост наукоёмкости промышленной продукции в СССР был налицо. Значит, инженерно-технической интеллигенции следовало бы дать адекватное представительство в рядах КПСС – и средний интеллектуальный уровень партии не отставал бы от среднего уровня развития граждан СССР.

Увы, предупреждение не было услышано вовремя. Политику приёма в КПСС начали менять, когда интеллектуальное отставание стало необратимым. Причём отставание не то что основной партийной массы, но даже высшего руководства. Оно не поспевало за требованиями времени и переменами в мире.

Последствия общеизвестны. Руководители, не располагающие ни личными навыками глубокого творческого анализа, ни соответствующими сотрудниками, не справились со сложностями нового этапа исторического развития. И пошли на радикальное упрощение обстановки – прекратили управлять экономикой. Демонстративно отказались от постановки стратегических целей развития общества, а в конечном счёте угробили народное хозяйство и потеряли треть территории страны.

Экономический раскол дошёл до уровня предприятий, а то и отдельных цехов. Остаётся лишь удивляться, как повезло нам, что раскол территориальный пока остановился на уровне союзных республик. Ведь их границы были когда-то установлены без всякого расчёта на самостоятельное существование, из чисто административных соображений.

Конечно, невозможно ручаться, что кризиса не стряслось бы в отсутствие квот на приём в КПСС интеллектуальных работников. Весь мир на протяжении всей своей истории то и дело входит в какие-нибудь сложные обстоятельства и, к сожалению, далеко не всегда быстро находит выход из них. Но само по себе поведение партийных чиновников в годы перестройки было столь преступно неадекватно, что их вина в данном конкретном кризисе несомненна.

Дальше – больше. Сотни обласканных Политбюро деятелей культуры, оказывается, насильно были затянуты в силки КПСС. Вспомните, как они с экранов поносили мать родную!

Кстати, и это лишний раз показывает ту же неразборчивость руководства в приёме новых членов…

Даже те, кто формально остался коммунистом, не проявили реальной активности ни в защите интересов КПСС при суде над нею, ни в политике ельцинской эпохи. Вряд ли это доказывает разумность партийной кадровой политики.

К сожалению, ключевое заблуждение, породившее катастрофу сперва в правящей партии, а потом и во всей стране, не только доселе не устранено, но и с каждым днём усугубляется. Политика нынешних правящих структур и партий – в полном соответствии с опытом, впитанным большинством деятелей ещё в советские годы – всё отчётливее антиинтеллектуальна.

Например, Единый государственный экзамен в основном скопирован с американской системы тестов. Но эту систему давно и обоснованно критикуют за подмену систематизированного образования бесчисленными наборами разрозненных сведений… Впрочем, даже если бы средняя школа всё ещё давала стране школьников с чётким системным мышлением, они вряд ли были бы востребованы. Высшая школа теперь ориентирована скорее на подготовку обслуживающего персонала для коммерции, нежели на выпуск творческих учёных и инженеров. И это не удивительно: ведь наука и наукоёмкие отрасли промышленности не только утратили поддержку государства, но и зачастую искусственно парализуются и разрушаются.

Возможно, ультралиберальных политиков, всё ещё контролирующих экономическую стратегию страны, это не слишком беспокоит: мол, невидимая рука рынка рано или поздно всё расставит по местам. Добавлю: по свободным местам… на погосте.

Даже если высший – стратегический – руководитель страны будет всегда действовать безошибочно, всё равно невозможно обойтись без множества квалифицированных исполнителей, способных реализовать выбранную линию на тактическом уровне. Чем меньше их становится, тем чаще каждое очко, набранное президентом в момент высказывания своего решения, будет оборачиваться десятком очков, потерянных при его осуществлении. Такая арифметика способна опустошить любой запас популярности. А рано или поздно глава государства и вовсе лишится возможности действовать. Повторяем – кадры решают всё!

Замечательный американский писатель Роберт Энсон Рекс-Иварович Хайнлайн сказал: «Самое мощное оружие – то, которое у человека между ушами. Конечно, при условии, что оно заряжено». Мы десятилетиями разоружаемся именно в хайнлайновском смысле.

Пора озаботиться интеллектуальным уровнем общества! А наша элита его сознательно оглупляет. То есть низводит общество до своего средненького уровня.

А нужно-то наоборот! Подниматься самим. И поднимать народ.

Упущенный шанс Горбачёва

Дадим волю памяти и вернёмся к счастливому в своих ожиданиях и несчастному по результатам времени перестройки.

Ещё где-то в конце шестидесятых годов прошлого века Джулиан Саймон, профессор экономики университета штата Мэриленд, похоронил все надежды мира на стабильность сырьевого благополучия. Как только то или иное сырьё дорожает из-за возникшего дефицита, инженеры и учёные начинают искать ему замену. И находят соответственно. Спрос на сырьё – а, значит, и его цена – падает.

Суслов, похоронивший реформы Косыгина и подсадивший нашу страну на нефтяную иглу, не дожил до краха своей политики. Реорганизация западной экономики – утепление зданий, разработка экономичных автомобилей, внедрение энергосберегающих технологий производства – заняла около десяти лет. Уже Андропов, став генсеком, убедился: нефтяная роскошь заканчивается, и без радикальных изменений в советской экономике не обойтись.

Горбачёву и вовсе пришлось решать сразу все проблемы, накопившиеся за годы мирового нефтяного дефицита: они разом проявились, когда цена нефти вошла в штопор. Никому не под силу в одночасье сделать всё, что нужно было делать последовательно десятки лет.

Однако правитель эпохи перемен вынужден действовать вопреки чаяниям если не всего народа, то весьма ощутимой его части. С демократическими канонами такое не согласовать. Демократия строится на вере: народ всегда прав.

Ещё в разгар перестройки это противоречие отметили некоторые аналитики. Они советовали Горбачёву не насаждать в стране демократию теми же методами, какими Екатерина Великая насаждала картошку. По их мнению, Горбачёв должен был править авторитарно – жёстко ограничить политические свободы, но в то же время освободить экономику.

Решительные меры были, увы, не в характере Горбачёва. Он предпочитал, в духе русской поговорки, и рыбку съесть, и косточками не уколоться. А на серьёзные повороты ему просто ни воли, ни интеллекта не хватало.

Похоже, Михаил Сергеевич был в принципе готов в той или иной степени покончить с наследием брежневской эпохи, привить стране навык публичной полемики. Но уходящее время выстрелило по нему Чернобылем и «Адмиралом Нахимовым». После таких залпов он уже не мог твёрдо держаться на ногах и потому поспешил заручиться поддержкой Запада… в ущерб реальным интересам собственной страны.

В истории нашей армии в разные времена было немало разрушительных глупостей. Но в период братания с НАТО – особенно. Скажем, Горбачёв вместе с ракетами средней дальности (1000–2500 км) ликвидировал целый класс ракет меньшей дальности (500–1000 км). А ведь они под первоначальный договор с американцами не подпадали. Более того, заодно уничтожили и значительное число ракет с дальностью 300–500 км, не подпадавшей даже под последнюю версию договора. Между тем у Запада ничего подобного этим ракетам по мобильности пусковых установок и точности попадания не было и ещё много лет не могло появиться. Чрезмерная политическая уступка серьёзно подорвала возможности обороны отечества.

Но ни эта, ни многие другие услуги западному миру не вызвали ответных шагов. Вспомним, как рьяно клялись партнёры Горбачёва, что восток Германии останется демилитаризованным. Но почему-то «забыли» оформить свои клятвы договорами. Теперь НАТО непосредственно граничит с Россией не только в Беринговом проливе и на Кольском полуострове, но и по большей части нашего западного рубежа – да и на южные, плодороднейшие и уязвимейшие, регионы нацеливается. Интересно, был бы Горбачёв так покладист на переговорах с другом Колем, если бы представлял себе хоть малую долю неизбежных последствий?

Чем популярнее он становился на Западе, чем больше был масштаб решаемых им международных вопросов, тем хуже шли дела в стране, за чью судьбу он отвечал. До некоторого времени это затмевали и пассионарность населения страны, и всеобщая надежда на яркого и сравнительно молодого лидера, и массовая симпатия к нему. Но в какой-то момент произошёл обвал популярности – с катастрофическими последствиями не только для лидера, но и для всей России.

Несмотря на синдром хромой утки, даже после форосского сидения Горбачёв оказался символом всеобщего пассивного (по отечественным традициям предпочтительного) противостояния неудавшемуся путчу и поэтому мог ещё многие годы оставаться хотя бы номинальным главой государства.

Воистину поразительно наше умение проигрывать, собрав на руках многие козыри. Ведь как бы то ни было, несмотря на все сбои и откаты, в Советской России – Советском Союзе – к середине восьмидесятых годов накопилась критическая масса знаний, технологий и специалистов, способных двигать страну по магистральному пути прогресса без дальнейших потрясений. Правда, на этом пути всё ещё лежали идеологические предрассудки, накопленные за века борьбы с собственным народом и десятилетия противостояния всему остальному миру. Но на наш взгляд, их устранение в принципе не требовало радикальной ломки. Можно было устраивать апгрейд не компонентам системы и не её общей структуре, а только программному обеспечению.

Увы, Горбачёв смог только поставить задачу перепрограммирования – но так и не понял, каким образом можно её решать. А очередной правитель – Ельцин – даже не попытался ограничиться перепрограммированием, а устроил один из крупнейших переворотов в российской истории. Причём пошёл по пути даунгрейда (down grade – вниз на ступеньку). Ельцин отказался не только от значительной части людей и территорий, неразрывно связанных с подвластным ему регионом, но и от большинства производственных и культурных возможностей, накопленных трудом многих поколений.

«Мы с Горбачёвым едины стратегически – у нас только тактические разногласия» – сказал он. В нашем представлении это были два сиамских близнеца, ревниво спихивающие друг друга – не задумываясь о том, что спихивали они по сути страну – в пропасть. Оба были тактиками – проще говоря, интриганами-карьеристами. Править такой страной им было не по плечу. Но правили… И это – пожалуй, главная вина кадровой политики аппарата ЦК КПСС.

Воспоминания о ГКЧП

Вернёмся к событиям, освещаемым всё менее и менее пафосно. По прошествии времени, осмысливая пройденное, мы сочли необходимым поделиться с читателями некоторыми соображениями.

Один из нас имет на это право хотя бы потому, что в августовские дни 1991-го года работал членом инновационного совета при российском премьере Иване Степановиче Силаеве. Находясь в те дни в Белом доме, видел всё происходящее, видел, как действует федеральная власть в лице ГКЧП, разумеется, и как организовывает противодействие группировка Ельцина. Бывал, например, на совещании так называемого госсекретаря Бурбулиса, у Руслана Имрановича Хасбулатова, у других…

Первый вывод из наблюдений за действиями федералов – они хотели и переворот совершить, и Конституцию соблюсти. Про такое народ говорит: и на ёлку вскарабкаться, и задницу не уколоть. Вдобавок уже тогда создалось впечатление: эту группку людей сумел завести Михаил Сергеевич Горбачёв. Он, конечно, прямо эту комбинацию не расписал, но сумел намекнуть им, завуалировано дал знать: «Вы видите, мол, до чего обнаглел этот Ельцин, до чего он доведёт страну… даю вам карт-бланш – но сам я как нобелевский лауреат мира не могу принимать явное участие». Расчёт же его был прост. Победят ГКЧПисты – легитимный президент страны Горбачёв таки вернётся. Не победят – демократически настроенный президент в стороне, к тому же ставший узником совести. Но это что касается действий тогдашних федералов.

Сепаратистская сторона была ничем не лучше, а даже ещё и хуже. Достаточно одного взгляда на тогдашние баррикады. Ельцинскую власть защищало весьма ограниченное число людей. Это в Центре, в Москве группировались радикальные демократы, но большая часть симпатий страны были изначально скорее на стороне ГКЧП.

Если бы, например, у Геннадия Ивановича Янаева не дрожали при телесъёмке руки (да и если бы большинство членов комитета не дрожало внутренне от страха), всё могло сложиться иначе. Янаевская дрожь свидетельствовала о слабости, неправоте или неуверенности в том, что он поступает верно, о нервозности, граничащей со страхом и безволии. Режиссёр мастерски сфокусировал внимание телезрителей на этом. И, как говорила героиня Нонны Мордюковой, «хороший ты мужик, но не орёл»…

Интересно: если бы во время Великой Французской революции было телевидение и в доме Жана Поля Марата стояла скрытая камера… Удалось бы справиться с Жирондой? Казнили бы короля? Чтобы унять нестерпимый зуд, вызванный неизлечимой кожной болезнью, Марат дни напролёт лежал в ванне; в этом положении он сочинял революционные вирши и там же получил удар кинжалом… Так было в реальности. Свидетельства же тогдашних пиарщиков сохранили нам другой образ революционера: взрывной темперамент, пылающие очи, распахнутый ворот рубашки, обнажающий грудь.

Неведомо, кто подсказал Ельцину эту идею, но именно он, подражая главному большевику, киношно влез на броневик. И это символизировало столь же страшные потрясения для страны, как в октябре семнадцатого.

Конечно, у Белого дома было и много молодых, романтически настроенных людей, охваченных азартом борьбы, жаждущих приключения. Один из авторов лично видел, как – именно для них – к баррикадам грузовики подвозили ящики с продуктами, но ещё больше ящиков с водкой. Не скупился теневой бизнес. Молодёжь, подогретая спиртным и проповедниками, жаждала действий.

Именно ельцинские политтехнологи провоцировали пролитие крови. И как раз ГКЧП, который можно за многое справедливо критиковать, боялся эту кровь пролить. Ельцинисты улучили момент и подсекли на этом ГКЧПистов, спровоцировав нападение молодёжи на уходящую танковую колонну. Так пролилась кровь. Первая кровь.

И ещё о федеральной власти образца 1991-го года. Да, можно уважать попытку остановить развал страны. Но деятели ГКЧП подставились – и подставили всю страну. Когда корреспондент французской «Монд» предложил одному из авторов по горячим следам написать пятистраничный анализ происшедшего, тот ответил, что суть событий укладывается буквально в одну фразу: «Нельзя делать переворот с пустой головой и полными штанами!». Надо быть последовательными: или переворот, или легитимные процедуры. В итоге они сели между двух стульев. То, что на стратегию ума не хватило, понятно. Но непонятно, почему его не хватило даже на тактику. Неужели нельзя было в указ о приостановке деятельности политических движений и партий включить и саму КПСС? Неужели нельзя было не объявлять своим официальным печатным органом газету «Правда»? ГКЧП опёрся на инфраструктуру, уже породившую в элитах повальную аллергию, и в итоге не только скоропостижно скончался сам, но и забрал в могилу партию. А ведь она – при всех присущих ей проблемах – была единственной на тот момент арматурой страны.

Ельцин два года спустя в девяносто третьем – при следующем перевороте – проявил изворотливость и, самое главное, решительность. Как сказал бард Константин Николаевич Беляев (1934.11.23–2009.02.20): «Пусть тупы они, как пробки, это не беда, но зато они не робки – парни хоть куда!»

И в тот же девяносто первый год, и сейчас, для нас непостижимым остался странный факт: два русских человека разрушили страну, созданную поколениями великих русских людей. Таких, как Алексей Петрович Ермолов, Александр Михайлович Горчаков, как тот же Скобелев, например. Ведь и Советский Союз был как раз Великой Россией.

Горбачёв мог, превозмогая гордыню, передать союзную власть Ельцину. Или Ельцин через свои амбиции мог не зажигать сепаратистский бикфордов шнур.

Это тёмное прошлое, но есть и туманное настоящее. Ведь Россия способна выжить только будучи великой. Это и дух, это и земля, это и народ. В нынешнем состоянии, увы, наша страна не притягивает к себе. Всё, что откололось, притягивают к себе США, Китай, Евросоюз. Если дело пойдёт и дальше так, то части и без того усечённой России снова пойдут кому-то в качестве дешёвого строительного материала.

Бочка варенья да корзина печенья

В своё время события, связанные с уходом из жизни Егора Тимуровича Гайдара, инициировали две диаметрально противоположные волны.

Представители одной – расписывали, какого мы потеряли гениального и героического премьера и демократа. Вторая волна шла под лозунгом «гори он в аду синим пламенем». Прошло время, пики и той и другой волны уже стали спадать. Попробуем теперь дать собственную оценку, опираясь на факты (в том числе вновь открывшиеся) и наш разнообразный жизненный опыт.

При спортивном судействе обычно отсекают крайние оценки. Правда, экономика, политика, людские судьбы – не спортивное ристалище. Но мы тоже попробуем отсечь крайние позиции, хотя имеем основания для судейства предвзятого. Один из нас прошёл три года горячих точек по Советскому Союзу, а затем видел, как разгораются межнациональные конфликты уже в так называемой «новой России». Но и те, и другие пожары вспыхнули на либерал-демократической волне, сотворены лагерем ельцинистов. Говорят, что благими намерениями выстлана дорога в ад. Миллионы людей в одночасье утратили человеческое обличье, пролились реки крови. Куда там классику с его слезинкой ребёнка! Стоят ли все эти реформы тех жертв, принесённых на алтарь рыночной экономики, так до сих пор толком не построенной (а судя по нынешнему кризису, морально устарелой)?

Что касается конкретно Гайдара. Уход любого человека из жизни – трагедия. И с обыденной точки зрения можно только посочувствовать семье и близким Егора Тимуровича. Если же с личностного уровня перейти к оценке деяний, то вряд ли возможно не возмутиться продолжающимися по сей день потугами единомышленников Гайдара – Чубайса, Хакамады и других – внушить забывчивым, будто бы почивший – страстотерпец, «спасший» страну от погибели.

Можно сколь угодно ловко жонглировать фразой, что о мёртвых либо хорошо, либо – ничего. Но она – лишь искажённая в Тёмные века античная формула «о мёртвых – либо хорошо, либо ничего, кроме правды». Этот-то призыв к правде у нас благополучно опускают, когда он невыгоден.

По нашему мнению, Гайдар и подобные ему помогли Ельцину загнать страну в такую пропасть, куда Россия за всё время своего существования ещё никогда не погружалась. Один из каньонов этой пропасти, когда мы пожинали очередные плоды реформ – дефолт 1998-го года.

В чёрные августовские дни горе-реформаторов должен был сменить на посту премьер-министра совсем иной деятель. Опытный, мудрый, трезвый, и, самое главное – честный. Способный и готовый взяться за тяжкое, неподъёмное дело – вернуть доверие к власти и остановить панику. Таков оказался – увы, недавно ушедший из жизни – Евгений Максимович Примаков. Уж если кто спасал страну – так это он, а не новоявленные «демократы», к тому времени промотавшие уже решительно всё. При них мошенники сказочно обогатились в считанные месяцы, а честные стали нищими. Нельзя сказать, что Примаков провёл какие-то неординарные реформы (ему бы и не позволили решительно изменить структуру отечественной экономики) – но он сделал гораздо большее. Прекратил эксперименты над уже тяжело больной страной. Оградил её от кровопийц типа Березовского. И экономика России начала выздоравливать.

Ельцин «отблагодарил» Примакова: как только опасность миновала – отправил в отставку. А вот Гайдар, «прочмокавший» страну, получил под свой институт роскошнейшее здание в центре столицы, по иронии судьбы – прямо напротив бывшего ОБХСС, ныне – УБЭП. Для Гайдара лично и прочих плохишей состоялись и молочные реки с кисельными берегами из старых сказок, и бочка варенья с корзиной печенья из сказки его деда. Кстати, по признанию Алексея Леонидовича Кудрина, Егор Тимурович до последних дней помогал ему проводить жёсткую монетаристскую политику.

Любят у нас либералы полоскать фигуру Сталина и его эпоху. Созданный тогда под его руководством промышленный и духовный потенциал поддерживает Россию и по сей день на плаву. Авторы этой книги – не сталинисты: в частности, очень жёстко оцениваем то, что было сотворено (хотя и усилиями скорее партийных аппаратчиков областного звена, чем высшего руководства) в стране сразу после принятия самой демократической в мире Конституции 1936-го года.

Но посмотрим на вещи трезво. Да, примерно 3–4 миллиона судеб в 1930-е и почти двадцать миллионов жизней (впрочем, со слов тех же демократов – но допустим) в 1940–50-е годы принесены в жертву сталинским реформам. В позитиве же в ходе сталинского строительства страна получила технологическую независимость, реально продвинулась вперёд в сфере образования, науки и техники, выстояла в Великой Отечественной войне.

Рыночные же реформы в мирное «постперестроечное» время стоили нам тех же двадцати миллионов жизней: достаточно умножить численность населения бывшего СССР на падение продолжительности жизни. В то же время мы потеряли территорию, технологическую и экономическую независимость, мировой статус, духовные ориентиры, катастрофически снизили уровень образования и здравоохранения.

В этом повинны и покойный Егор Тимурович Гайдар и прочие шоковые терапевты, мнившие себя великими реформаторами, изучавшие экономику по учебникам и видевшие жизнь из-за тонированных стёкл. Для них Россия всегда была и будет «этой страной», а наш народ – подопытными кроликами.

«Российское руководство превзошло самые фантастические представления марксистов о капитализме: они сочли, что дело государства – служить узкому кругу капиталистов, перекачивая в их карманы как можно больше денег и поскорее. Это не шоковая терапия. Это злостная, предумышленная, хорошо продуманная акция, имеющая своей целью широкомасштабное перераспределение богатств в интересах узкого круга людей», – сказал американский экономист Джеффри Сакс, профессор Гарварда, три года подряд, с осени девяносто первого, он был руководителем группы экономических советников Ельцина.

И еще одно мнение. Говоря о российских младореформаторах, профессор Колумбийского университета и лауреат Нобелевской премии по экономике Джозеф Стиглиц отмечал: «Величайший парадокс в том, что их взгляды на экономику были настолько неестественными, настолько идеологически искажёнными, что они не сумели решить даже более узкую задачу увеличения темпов экономического роста. Вместо этого они добились чистейшего экономического спада. Никакое переписывание истории этого не изменит».

Как видите, такова не только наша оценка деяний наших либералов.

И в заключение – как сейчас принято говорить, вишенка на торте. Как говорится, яблочко от яблони недалеко падает. Как упала прямо в объятия «большого друга» нашей страны дочь и духовная наследница «великого реформатора» Мария Егоровна Гайдар! Чего тут больше – тяги к очередным горам печенья и рекам варенья или геростратова стремления любой ценой не дать бренду увянуть? Основатель бренда, судя по бесчисленным откликам на поведение дочери, вертится в гробу…

Трижды не Пиночет

В своё время смерть генерала Пиночета в очередной раз привлекла всеобщее внимание к диктаторским методам решения политических проблем. По мнению его почитателей, чилийский генерал успешно искоренил марксистскую напасть и восстановил буржуазные свободы. Немногим меньше обсуждали экономическую сторону его правления – прежде всего знаменитых «чикагских мальчиков».

Ученики лауреата Нобелевской премии по экономике Фридмана нашли в Чили один из благодатнейших полигонов для опытной проверки идей своего учителя. Суровый диктаторский режим напрочь исключил всякую возможность сопротивления даже самым радикальным решениям – вроде отмены государственного пенсионного обеспечения.

Результаты получились, казалось бы, впечатляющие. Экономика Чили во второй половине правления Пиночета росла наибольшим в Латинской Америке темпом. Да и сам диктатор вскоре счёл возможным возврат к демократическому управлению страной (конечно, с гарантиями собственной безопасности). Достигнутый уровень экономического благополучия очевидным образом исключал скорое повторение всеобщего политического кризиса, порождённого срывом хозяйственной программы президента Сальвадора Альенде Госсенса.

Вероятно, именно пиночетовский опыт заставил Россию «младореформаторов» склониться к воспроизведению большей части рецептов «чикагской школы», использованных в Чили. Но результаты получились далеко не столь эффектными (скорее – плачевными). Это вынуждает задуматься о различиях политических руководителей, применявших сходные экономические идеи.

Прежде всего следует отметить сходство. Ельцин, как и Пиночет, сознавал надвигающиеся на страну опасности. Ельцин, как и Пиночет, не побоялся нарушить действовавшую Конституцию, хотя и присягал ей. Ельцин, как и Пиночет, не постеснялся применить к высшей законной власти – к вставшему на его пути высшему органу законодательной власти – Верховному Совету – вооружённую силу: танки, стреляющие по парламенту, выглядели, пожалуй, даже более устрашающе, чем реактивные истребители, пикирующие на президентский дворец.

Но отличий между латиноамериканским министром обороны и бывшим секретарём обкома более чем достаточно. Причём далеко не в пользу «законно избранного» президента.

Правда, формально Ельцин пролил куда меньше крови, чем Пиночет. Общее число смертельных исходов, перечисленных в судебных исках к генералу, порядка трёх тысяч. В российской левой оппозиции до такого уровня не добираются даже самые буйные фантазёры. Официально же признано всего полторы сотни убитых в Москве 3–4-го октября 1993-го, хотя их было, по самым достоверным оценкам, больше в разы.

Однако власть отвечает за жизнь не только тех подвластных, кого убивает открытой силой. Условия, созданные в стране в результате её решений, тоже могут содействовать или противодействовать выживанию. Население России при Ельцине ежегодно сокращалось примерно на миллион. Пиночету такое – даже в долях от общей численности сограждан, не говоря уж об абсолютной величине – не могло привидеться даже в ночном кошмаре.

Говорят, победы без жертв заведомо невозможны. Но вопрос прежде всего в соотношении затрат с результатами. Царь Эпира – одного из осколков Македонской империи – Пирр тоже одержал впечатляющую победу над римлянами. Но понесённые им жертвы оказались столь непомерны, что в скором будущем не только Эпир, но и практически все Балканы оказались под властью недавних побеждённых.

Пиночет, судя по всему, достаточно серьёзно переживал последствия своих действий. Ельцин же не раз доказывал: при всех красивых обещаниях «лечь на рельсы», если реформы выйдут боком благополучию простых граждан, ему явно было не до сожалений о судьбах тех, кто ему доверился.

Достаточно вспомнить один из эпизодов бурной ночи с 3-го на 4-е октября 1993-го. Вернейший соратник Ельцина – Егор Гайдар – призвал безоружных москвичей (как потом выяснилось, он одновременно велел министру по чрезвычайным ситуациям Шойгу подвезти к мэрии со складов МЧС несколько грузовиков с автоматами и патронами) идти на защиту мэрии от вооружённых боевиков, поддержавших Верховный Совет. Если бы не твёрдая позиция тогдашнего мэра Юрия Михайловича Лужкова, немедленно заявившего по телевидению об отказе от непрошенной медвежьей услуги авантюриста Гайдара, дело могло бы кончиться побоищем с непредставимыми результатами. Президент же ни тогда, ни позже не обозначил даже тени недовольства безответственным «порывом» Егора Тимуровича.

Годом позже таким же бездумным оказалось «решение» чеченской проблемы. Сейчас уже мало кто сомневается: к тому времени «Республика Ичкерия» действительно скатилась к состоянию разбойничьего гнезда, подобного легендарной Тортуге. Но в ней пока оставалось явное большинство граждан, тяготевших к спокойной мирной законопослушной жизни. Даже президент Дудаев ещё сохранил многие рефлексы советского генерала и был вполне договороспособен. Умелая политика центральной власти могла вернуть горный край в общероссийское пространство (тем более что обстановка в других регионах по многим показателям – включая степень законопослушности – мало чем отличалась от чеченской). Но избранный Ельциным и его окружением силовой вариант способствовал переходу большей части чеченцев на сторону Дудаева, а самого Дудаева – на сторону радикальнейших разбойников. Положение стремительно изменилось в катастрофическую сторону – и понадобилось ещё более десятилетия, чтобы добиться хотя бы возврата к предвоенной взрывоопасной обстановке.

В отечественной военной истории едва ли не образцом бездумного истребления собственных солдат традиционно считается маршал Жуков. Между тем недавние углублённые исследования стратегических проблем показали: фактически именно Жуков первым в Великой Отечественной войне освоил методы ведения боевых действий, сводящие потери к технически возможному минимуму (хотя даже этот минимум был трагичен). Почти все прочие военачальники усвоили жуковские уроки с изрядным запозданием.

Ельцин по складу характера изрядно напоминал Жукова – и, похоже, старался подражать ему на свой лад. Беда в том, что подражал он не реальному маршалу, а его изображению в книгах поверхностных исследователей. И в результате оказался ближе не к Жукову, а к бездумным пропагандистам формулы «любой ценой». Вроде Мехлиса, чьё пристрастие к лобовым действиям вызвало, например, катастрофу на Керченском полуострове, а вся предыдущая деятельность на посту главного армейского пропагандиста сформировала такое же лобовое бездумье у большинства наших военачальников.

Как известно, «любую цену» всегда платят из чужого кармана. Ельцинская готовность к безудержному продвижению в очередное «светлое будущее» обернулась, помимо прочего, безудержным расхищением богатства, уже накопленного страной – причём накопленного ценой тяжелейших лишений. Значительная часть результатов более чем полувекового непомерного напряжения всего народа оказалась утеряна – и сейчас даже для малейшего продвижения придётся вновь повторять подобное же невообразимое усилие.

Впрочем, далеко не всё потерянное просто исчезло с лица земли. Нищета российских городов и сёл обернулась коттеджами на Рублёвке, горнолыжными развлечениями в Куршевеле, массовой скупкой элитных лондонских особняков, лучшей российской футбольной командой «Челси»…

Сам Ельцин, похоже, собственноручно карманы не наполнял. В его семье мастеров по этой части хватало и без его личных навыков бывшего строителя. А уж «семья» в обобщённом журналистами смысле и подавно стала едва ли не всемирно знаменитым символом стаи хищных временщиков.

Пиночета же ни в чём подобном даже не подозревали. Хотя латиноамериканский генералитет в целом издавна входит в число общеизвестных рассадников безудержного казнокрадства. Но генерал оказался столь же общеизвестным исключением из общего правила. Даже из тех его решений, которые считались в чём-то сомнительными, по меньшей мере 9/10 при детальном исследовании оказались направленными бесспорно на интересы страны. Тогда как 9/10 уже исследованных решений Ельцина приносили пользу не столько стране в целом, сколько немногочисленным и хорошо известным проходимцам.

Итак, Ельцин, по меньшей мере, трижды не Пиночет. Он не считался с потерями – как на экономической почве, так и вследствие прямых силовых столкновений – среди своих сограждан. Он не заботился о выборе экономической стратегии, не то что дающей скорое всеобщее процветание, но хотя бы нацеленной на устранение обрушевшейся из-за провальных реформ нищеты. Он не пытался предотвратить откровенное ограбление миллионов в пользу единиц.

Да и в чисто политическом плане эти лидеры явно противоположны. Генерал после нескольких резких решений всячески поддерживал умеренность во всём. Обкомовский же секретарь – при всех своих проклятиях в адрес своих былых однопартийцев – остался «большевиком» похлеще подсиженного им Горбачёва.

Отсюда и очевидные последствия. Пиночет предотвратил уже назревшую гражданскую войну, укрепил государство, сплотил страну и вывел её на магистральный путь политического и экономического развития. Ельцин же добился развала великой державы, позволил ограбить самый крупный её осколок, оказавшийся под его началом, довёл страну до состояния, из которого её придётся выводить ещё не одно десятилетие.

Похороны Пиночета сопровождались очередным бурным всплеском массовых эмоций. Многие чилийцы искренне оплакали его смерть. Но едва ли не половина сограждан всё ещё проклинает его за жертвы переворота и последовавших политических репрессий.

Впрочем, по числу жертв в расчёте на единицу результата Пиночету явно далеко от ельцинских сумасбродств. Вряд ли в день похорон Ельцина в России был хотя бы один оплакивающий на десяток проклинающих ЕБН при всём внешнем торжественном благообразии этой траурной церемонии.

Обратная сторона Чубайса

В одном из выставленных на портале Youtube видеоинтервью с Анатолием Борисовичем Чубайсом этот героический реформатор признаётся: задачей приватизации было вовсе не спасение экономики страны.

– Мы занимались не сбором денег, а уничтожением коммунизма. – Это разные задачи, с разной ценой… Мы знали, что каждый проданный завод – это гвоздь в крышку гроба коммунизма. Дорого ли, дёшево, бесплатно, с приплатой – двадцатый вопрос. А первый вопрос один: каждый появившийся частный собственник в России – это необратимость…

Цитируем дальше:

– Точно так же, как 1-го сентября 1992-го года первым выданным ваучером мы выхватили буквально из рук у красных решение об остановке приватизации в России, точно так же каждым следующим шагом мы двигались ровно в том же самом направлении. Приватизация в России до 1997-го года вообще не была экономическим процессом. Она решала совершенно другого масштаба задачи, что мало кто понимал тогда, а уж тем более на Западе. Она решала главную задачу – остановить коммунизм. Эту задачу мы решили…

Вот откровенный, недвусмысленный ответ на вопрос: как же так вдруг оказалось, что до самого 1998-го года ельцинская власть, «прихватизировав» почти половину российской промышленности (в первую голову её экспортную составляющую – нефтедобычу и металлургию), выручила всего 8 миллиардов долларов. Они, оказывается, не экономические реформы проводили, они боролись с коммунизмом!

В Интернете после публикации чубайсовских откровений поднялась буря обсуждений. Вот один из самых характерных комментариев:

«Вы, господа жулики, уничтожили не коммунизм, так как не было такой общественно-экономической формации, а миллионы людей, погибших в региональных конфликтах, войнах, от террористических актов, бандитских разборок за собственность, в результате суицида, от левой водки и суррогатов, от недоедания, от несвоевременной медицинской помощи или неоказания её вообще. Это намного превосходит показатели так называемых сталинских репрессий, которые были раздуты во многом благодаря ЦРУ и нашим диссидентам типа Солженицина».

Гиммлер перед нападением на СССР на совещании с высшими чинами СС назвал одной из главной задач истребление 30 миллионов «унтерменшен» – славян. В Нюрнберге эти слова явились доказательством геноцида, преступного ведения войны, за что почти все главари рейха были повешены.

Гражданин Чубайс открыто сказал в начале реформ, что для их проведения ему не жаль принести в жертву миллионы соотечественников. Почитайте, например, книгу Шутова «На руинах великой державы, или Агония власти». Но ему всё сошло с рук. Пока сошло. Слишком близко – и длительное время – этот горе-реформатор находился к телу Ельцина.

И тут выстраиваются явные исторические параллели с некоторыми зловещими фигурами нашего недавнего прошлого. Вспомним хотя бы Льва Захаровича Мехлиса (1880.01.13–1953.02.13), на чьей совести тоже немало загубленных жизней (даже если не вспоминать репрессий – к ним он также приложил руку).

Во время Отечественной войны – особенно в первые годы – он, будучи заместителем наркома обороны и начальником Главного политического управления, постоянно вмешивался в решения командиров. Мехлис требовал от профессиональных военных руководствоваться идеологическими соображениями независимо от реальных задач фронта.

Именно Мехлис – главный виновник провала Керченско-Феодосийской десантной операции в мае сорок второго^[23]. Константин Симонов, непосредственный очевидец событий, вспоминал: «Я был на Керченском полуострове в сорок втором году. Мне ясна причина позорнейшего поражения. Полное недоверие командующим армией и фронтом, самодурство и дикий произвол Мехлиса, человека неграмотного в военном деле… Запретил рыть окопы, чтобы не подрывать наступательного духа солдат. Выдвинул тяжелую артиллерию и штабы армии на самую передовую. Три армии стояли на фронте шестнадцать километров, дивизия занимала по фронту шестьсот – семьсот метров, нигде и никогда потом я не видел такой насыщенности войсками. И всё это смешалось в кровавую кашу, было сброшено в море, погибло только потому, что фронтом командовал безумец…»

Самодурство Мехлиса допекло в конечном счёте самого Сталина, который хотя и ценил его личную преданность, всё же отстранил провинившегося от должности и понизил в звании аж на две ступени.

Как-то несколькими годами позднее министр здравоохранения СССР Смирнов предложил Сталину, зная о близости к нему Мехлиса, поставить последнего во главе одной из правительственных комиссий. «Кого вы назвали?» – спросил Сталин, приложив руку к уху, делая вид, будто не расслышал. Смирнова удивила эта реакция, поскольку у «отца народов» был прекрасный слух. Он повторил предложение о назначении Мехлиса. И тогда, как вспоминал Смирнов, Сталин захохотал, вытирая слезы. «Да разве Мехлиса можно назначать на созидательные дела? – сказал Сталин. – Вот что-нибудь разрушить, разгромить, уничтожить – для этого он подходит. Вам же нужно положительное решение?»

Нам в начале 1990-х годов тоже архиважно было положительное решение. Но к власти в стране пришли почти сплошь разрушители, и во многом благодаря им мы и находимся сейчас всей страной известно там, где… Неудобно озвучивать это «место».

Так чем же, скажите, Анатолий Борисович Чубайс, действовавший со своей командой из идеологических соображений, лучше Льва Захаровича Мехлиса, точно так же действовавшего из идеологических соображений представителя той системы, которую реформаторы, по их словам, мечтали похоронить? Разницы между ними не заметно никакой.

Стратегический тактик
Збигнев Бжезинский ставит мат собственной стране

«Спуск красного флага в Кремле был уже формальностью, за которой было приятно наблюдать».

Збигнев Казимеж Тадеушевич Бжезиньски

Что можно сказать по поводу злобного высказывания одного из ключевых архитекторов американской стратегии времён холодной войны, прозванного «Киссинджером Джимми Картера»?

«Величайшая геополитическая катастрофа XX века» – по выражению Владимира Владимировича Путина – формально случилась потому, что мы сами десятилетиями разваливали страну. С одной стороны – строили, с другой – разваливали. Как в школьной задаче: из трубы А втекает, из трубы Б вытекает.

Вот Сталин: труба А – ликбез, индустриализация, модернизация армии; труба Б – варварская коллективизация, ГУЛАГ, Лысенко, кибернетика, генетика. Хрущёв: труба А – массовое жилищное строительство, демилитаризация – спасение экономики; труба Б – гонения на модернизм во всех видах искусства, безудержное очернение всего сделанного предшественником, управление хозяйством страны наугад. Брежнев: труба А – международная разрядка, объединение планового и рыночного управления, героизация прошлого; труба Б – замена многих собственных разработок и производств импортом, разложение советского и партийного аппарата, широкомасштабная коррупция, апофеоз стратегических просчётов – Афганистан. Про горбачёвские А и Б красноречиво говорит сам Бжезинский: «Говорить о перестройке и гласности было легче, чем ответить на вопрос, что сделать с ленинизмом. Его правление ускорило кончину империи. Он не провёл никаких существенных экономических реформ и, сам того не желая, вытащил на поверхность национальные вопросы. Гласность служила отличным прикрытием для проявления антирусских настроений. Украинский писатель мог, не указывая пальцем на великороссов, назвать Сталина преступником за уничтожение украинской культурной элиты и голодную смерть миллионов украинцев. Прибалты могли собираться, чтобы почтить память жертв сталинских ссылок, и требовать большей автономии, не высказывая категорического осуждения русских. А Горбачёв не мог одновременно говорить о гласности и запретить подобные манифестации». Как видно не только из этой оценки, Горбачёв оказался всего лишь пигмеем, не способным удержать зашатавшегося гиганта.

Но без Ельцина красный флаг всё равно вряд ли выжил бы. Ельцин был не одиночкой. Ельцин в широком смысле – это вся разложившаяся федеральная и региональная верхушка СССР. Им всем стало выгодно разрушение страны, они все при этом «хапнули» кто что мог из общенародной собственности.

Советский Союз строился как единое производство – нечто вроде громадного комбината со множеством цехов, завязанных в единую систему взаимодействий. На любом предприятии есть не только директор, но и множество начальников цехов и служб, бригадиров и прочих управленцев разного уровня. Но подбор всех этих управленцев, выдача им производственных заданий, контроль исполнения – задачи директорские. На театре говорят «короля играет свита», но в жизни свиту отбирает сам король.

При «директоре» Брежневе начальники «цехов и бригад» обогатились настолько, что стали подумывать о новых возможностях вроде превращения казённой собственности, управляемой ими, в частную с легитимным правом её наследования. Отсюда неизбежное мысленное следствие: зачем оставаться бригадиром на большом предприятии – лучше стать самостоятельным директором маленького цеха.

«Обиженный» бригадир Ельцин вообще был готов избавиться даже от «цеха» РСФСР, хотя и выразился аккуратно: «берите столько суверенитета, сколько сможете проглотить» (с намёком на возможность подавиться при неумеренном аппетите – что и случилось впоследствии в Чечне). Для него главной оказалась возможность сесть в старом директорском кабинете – Кремле. Это, пожалуй, уже патология: обычному русскому человеку трудно даже представить себе, как может такой же русский отказаться от значительной части наследия многих поколений русских. Увы, жажда власти зачастую перерастает в манию и, как всякая мания, искажает представления обо всём мире.

Пятая колонна вызревала в рядах номенклатуры. Взять того же Ельцина. Например, печально известный дом Ипатьева, где в обстановке варварской паники расстреляли отрекшегося императора с семьей, не тронули даже при Сталине. А вот Ельцин холуйски выслужился – снёс. Причём никакой НКВД над ним не висел и ничего подобного не требовал. А через полтора десятка лет сам же Ельцин лил крокодиловы слезы над прахом царской семьи. Типичный советский перевёртыш. И такой перевёртыш возглавил так называемую «новую Россию» (читай: малую), предварительно предав и продав «старую Россию» (читай: великую) – Советский Союз. Злорадство ястреба Бжезинского вполне объяснимо. Непобедимые русские сами сделали то, чего не смогли Наполеон и Гитлер, не говоря уж о всяческих Трумэнах.

Но повторимся: всё началось при Брежневе. Во второй период его правления правящий режим злокачественно переродился.

И Горбачёв вырос тоже не из доброкачественного материала. Вспомним его аферистский «ипатовский метод», когда концентрация сельскохозяйственной техники на одном участке использовалась не только для ускорения работы, но и для маскировки реально используемых площадей и поднятия таким образом отчётных показателей. А уж продовольственная программа и подавно строилась по принципу «за два десятилетия кто-то умрёт – или я, или шах, или ишак». Безусловно, мастер саморекламы. Да и к Андропову – почти всесильному главе госбезопасности – прилепился умело. Как гласит индейская поговорка, из кривых ростков не вырастет прямого дерева.

Однако самым страшным брежневским метастазом стал именно Ельцин. С его появлением в центре летальный исход для больной страны стал практически неотвратим.

Значительная же часть перекосов и болезней брежневской эпохи спровоцирована усилиями того же Бжезинского. Прежде всего – в бытность его помощником по национальной безопасности президента (1977.01.20–1981.01.20) Картера. Говорим «Картер», а на ум кладем Бжезинского. Именно Бжезинский формировал внешнюю политику Картера. Именно Бжезинский сублимировал комплекс польской неполноценности в агрессивные действия США в отношениях с СССР. Именно Бжезинский отказался от политики другого известнейшего стратега Генри Киссинджера – помощника по национальной безопасности президентов Ричарда Никсона (1969.01.20–1974.08.09) и Джеральда Форда (1974.08.09–1977.01.20). Киссинджер предписал избегать идеологических споров, не вмешиваться во внутренние дела советской сверхдержавы, максимально разрядить напряжение между двумя обкладками мирового конденсатора. Картер же – с подачи Бжезинского – с самого начала и до конца своего президентства вмешивался во внутренние советские дела. Он первым из президентов США публично усомнился в законности – соответствии писаному праву – и легитимности – поддержке народом – власти Советов в их родной стране. Он выделил небывало огромные деньги на изрядно к тому времени скомпрометированные радиостанции «Свобода» и «Свободная Европа», утвердил финансирование контрабандной переправки в СССР подрывной литературы. Под предлогом радикального нарушения прав человека использовал экономические санкции. Запустил новые программы вооружения и тайные операции в странах Третьего мира, чтобы противостоять действиям Москвы.

В кардиологии известен синдром, когда единственный кардиомиоцит (клетка сердечной мышцы), давая неверные сигналы, может у вполне здорового во всем организма вызывать тяжелейшие аритмии – зачастую с печальным для организма исходом. Такой клеткой в сердце американской политики оказался польский эмигрант Бжезинский. Патологическую ненависть к русским, построившим к 1960-м годам сверхдержаву, говорящую на равных с Америкой, он выплеснул в шаги американской политики. Руками Картера Бжезинский вновь разжег пожар холодной войны.

Да, советское государство – в лице Брежнева – Суслова – совершило немало бездарных, стратегически провальных, шагов.

Например, линейное мышление советских руководителей экстраполировало успех советского вторжения в Чехословакию в 1968-м году на планирование вторжения в Афганистан в 1979-м году. Но Афганистан – не Чехословакия. Да и само вторжение в Чехословакию было тактическим выигрышем и стратегическим проигрышем советской политики.

Симпатии мирового сообщества к нашему Союзу, пиковые при Сталине (что на нынешний либеральный взгляд выглядит парадоксом) и Хрущёве (во многом благодаря Сергею Павловичу Королёву и Юрию Алексеевичу Гагарину), катастрофически утрачивались при Брежневе. Дмитрий Анатольевич Медведев был неоригинален, сказав, что Муаммар Мухаммадович Каддафи утратил свою легитимность: такие же высказывания Бжезинский готовил для Картера и последующих президентов США.

Тайные операции США в тот период зачастую невозможно отличить от тайных махинаций. Советская авантюра в Афганистане стала возможной не только в силу бездарности многих членов политбюро. Бжезинский нынче с удовольствием вспоминает: США начали финансировать и напрямую снабжать оружием силы, противодействующие тогдашней афганской власти, ещё весной 1979-го. У афганских правителей были несомненно уважительные причины просить советской помощи. Но только после ввода советских войск американская помощь стала открытой. Таким образом у всего мира создалось впечатление: СССР вторгся в мирную страну, и её народ восстал против оккупантов.

Ловушку эту придумал именно Бжезинский (о чём долгие годы «скромно» умалчивал). Он же организовал и явную дезинформацию: мол, афганский руководитель Амин завербован американцами, и те готовятся ввести свои войска в страну. На фоне уже разворачивающейся вооружённой борьбы с правительством «всемогущий» КГБ клюнул на приманку. Бжезинский переиграл Андропова. Афганистан на десятки лет ускорил разрушение Советского Союза.

Причём решающую роль в этом разрушении сыграли не военные усилия нашей страны. Затраты на боевые действия были почти неощутимы на фоне чисто хозяйственных потерь (скажем, от плохой организации уборки и хранения в сельском хозяйстве), погибло и пропало без вести в Афганистане за 10 лет около 15 тысяч человек – меньше, чем погибало тогда за год от несчастных случаев (а сейчас в одной РФ только в автокатастрофах гибнет за год раза в два больше народу). Но наши действия в Афганистане стали поводом к мощнейшей кампании чёрного PR и откровенно враждебной нам политике. Сформировался антисоветский исламский фронт во главе с Саудовской Аравией. Западные страны, рекламирующие свою демократичность, тоже объединились в защите всех, кто действовал откровенно против интересов – и даже против жизней – большинства народа Афганистана. Китай, в ту пору всё ещё не забывший эпоху противостояния Мао с Хрущёвым и Брежневым, охотно продавал исламским боевикам свои дешёвые (и в ту пору очень низкокачественные) копии советских образцов оружия, да и к демонстративной изоляции СССР примкнул охотно. А тут ещё и сарафанное радио, превращающее каждую похоронку из Афганистана в легенды о забытых и погибших ротах, и разложение значительной части армейского руководства возможностью бизнес (от продажи армейского имущества на афганских базарах до контрабанды оттуда)…

Бжезинский достиг своей цели. Образ жизни и управления СССР начал расшатываться. Брежнев в ответ руками Андропова стал закручивать гайки, давление в котле начало подходить к красной отметке.

Вдобавок именно Бжезинский смог выстроить единый фронт США и Китая против СССР. Отец китайских реформ Дэн Сяопин понимал, что играет в американских интересах. Но это были тактические интересы – стратегически от альянса выиграл Китай. Смертельный удар по могущественному соседу развязал руки Поднебесной.

Бжезинский в последних своих работах нехотя, но признаёт пагубность нарушения стратегического баланса в Евразии. Вот, например, его высказывание: «Ещё меня поражает, насколько много китайские лидеры знают о мире. А потом я вижу очередные дебаты кандидатов в президенты от республиканской партии…» Заканчивать свою фразу в интервью Бжезинский не считает нужным, но через некоторое время добавляет: «Республиканцы – это просто позор».

Правда, ещё больший позор сотворили демократы – во многом по советам самого Бжезинского. Именно их администрация во главе с Обамой учинила серию государственных переворотов – от Туниса до Украины. Причём последствия очевидно разрушительны: Нобелевскую премию мира в 2015-м вручили тем, кто смог остановить тунисскую гражданскую войну на старте; разгромленная Ливия и захваченная проамериканскими террористами часть Сирии стали главными источниками и проходными дворами беженцев в Европу; в Египте исламисты развалили хозяйство столь быстро, что военные уже через год вернули себе власть, причём вся страна стала куда менее лояльна к США; проамериканские марионетки в Киеве развязали на Украине столь откровенный антирусский террор, что даже предельно ангажированные западные СМИ уже не в состоянии придумывать для него всё новые оправдания.

К Бжезинскому пришло наконец (с катастрофическим запозданием) понимание необходимости сохранения территориальной целостности России – особенно в её восточной части. Однако то ли недостаточность стратегического интеллекта, то ли маниакальная ненависть к русским заставляет его внушать американским президентам: не допускайте воссоединения Украины с остальной Россией. Комплекс, унаследованный от веков польско-русского противостояния, не допускает признания целостности России. А целостная она только с Украиной. И только такая Россия сможет сохранить Зауралье. Эта, казалось бы, парадоксальная мысль обоснована в другом разделе книги.

В своей новой книге «Стратегическое видение: Америка и кризис глобальной мощи», вышедшей в конце января 2015-го, Бжезинский даёт апокалиптический прогноз «отступающему Западу». Европейская часть Запада становится неким комфортабельным домом престарелых. Ядро Запада – США – переживают экономический упадок и проявляют все большую политическую несостоятельность. Стремительно нарастает стратегическая изоляция США. В то же время Китай – в стадии «стратегического терпения». Эти проблемы будут осознаны американским истэблишментом позже и соответственно войдут в его политические программы.

В новой книге Бжезинский, казалось бы, диаметрально меняет свой взгляд на Россию. Он даже призывает американских политиков повлиять на Европу с целью её тесной интеграции с Россией и Турцией. Разительная перемена во взглядах вполне объяснима. Бжезинский – всё ещё серьёзный геостратег – не может не понимать: уравновесить китайскую мощь в Евразии может только альянс угасающей Европы со стремительно укрепляющейся Турцией и сохраняющей ещё ядерную мощь Россией.

Бжезинский скептически оценивает стратегическое мышление как нынешних, так и будущих американских руководителей. В первую очередь, считает он, нужно выправить ситуацию с американской экономикой. Он пишет «Если США не наведут у себя порядок, их ждёт крах на международной арене. Если мы восстановимся, мы можем избежать международного краха, но нам придётся постараться и действовать умно. Однако, если положение дел внутри страны останется прежним, на международной арене у нас не будет ни единого шанса, как бы мы правильно себя ни вели… Мы [американцы] слишком одержимы настоящим. Если мы скатимся до того, что будем думать только о нём, мы начнём реагировать на вчерашние вызовы вместо того, чтобы делать нечто более конструктивное». Он сравнивает мышление американских политиков с мышлением китайских руководителей и приходит к выводу: китайцы – в отличие от своих американских коллег – думают на перспективу в десятки лет. Это и есть стратегическое мышление.

Бжезинский осознаёт, какой проблемой для Америки становится нежданная мощь и амбиции Китая: как говорится, «за что боролись, на то и напоролись». Он считает: американцам следует мобилизоваться, но одновременно не пытаться давить на Поднебесную в лобовую. Пример – ошибочное решение ученика Бжезинского, действующего президента США Обамы о переправке двух с половиной тысяч американских морских пехотинцев в Австралию. Бжезинский язвительно замечает «Я не знал, что в Австралию вот-вот вторгнутся то ли Папуа – Новая Гвинея, то ли Индонезия. Предположу, что большинство людей всё-таки сочтут, что Обама думал о Китае. Что ещё хуже, сами китайцы тоже сочтут, что он думал о Китае, а делать на Востоке акцент на Китай – это ошибка. Нам нужно сфокусироваться на Азии, но не следует при этом играть на опасениях всех возможных сторон… Очень просто начать демонизировать Китай, а китайцы в ответ будут демонизировать нас. Неужели мы этого хотим?»

Компетентность китайцев Бжезинский противопоставляет нарастающему невежеству американцев: «Американцы мало знают о мире, они не учат ни мировую историю – только американскую, причём весьма однобоко, – ни географию. В сочетании с этим всеобщим невежеством устойчивый и намеренно раздуваемый страх перед окружающим миром, связанный с грандиозной войной с джихадистским терроризмом, делает американское общество крайне уязвимым для экстремистских призывов». «Определённый скептицизм появился, но и уязвимость для демагогии никуда не исчезла». В своей книге Бжезинский называет невежество первой из шести «главных уязвимых сторон» США. Вторая – «нарастающий долг», третья – ущербная финансовая система, четвёртая – «распадающаяся национальная инфраструктура», пятая – «увеличивающееся неравенство доходов», и шестая – «зашедшая в тупик политика».

Бжезинский постоянно моделирует борьбу за лидерство между двумя новыми сверхдержавами. Мы не оговорились: США должны стать новой сверхдержавой, чтобы сохранить позиции, когда буквально по пятам идёт занявший место Советского Союза Китай. Американский геополитик считает, что практически всё зависит от возможности внутренней мобилизации Америки, испытывающей ныне кризис воли и интеллекта: «Запад сегодня не уверен в собственных ценностях. Соединённые Штаты попали в фискальный тупик и быстро превращаются в страну с самым неравномерным и несправедливым распределением доходов. Америке – ещё недавно доминировавшему на мировой сцене игроку – может не хватить силы и энергии для выстраивания архитектуры нового мирового порядка. Её роль в этом нестабильном мире зависит от того, как она справится с внутренними проблемами».

Он приводит в пример дальновидных китайских политиков: они отнюдь не в восторге от процессов деградации в стране глобального соперника. Бжезинский цитирует высокопоставленного китайского чиновника, якобы сказавшего: «Пожалуйста, не приходите в упадок чересчур быстро». Но сам Бжезинский видит недостаточность оптимистических заклинаний: ««Помощь близко. Больше улыбайтесь. Всё пройдёт, всё будет хорошо», – к сожалению, должен с прискорбием сказать, что это не поможет. Люди невежественны и напуганы. Им нужно нечто большее». Действительно, сегодняшние китайские руководители прекрасно осознают: не крах нынешнего мироустройства, а постепенное перерастание экономической мощи в политическую приведёт их к цели. Пока эта цель не агрессивна. Речь идёт о мирном выходе на первую позицию. Но Бжезинский подчеркивает: опасность возникновения агрессивного национализма в Китае ни в коем случае нельзя сбрасывать со счетов. Этому особенно будут способствовать вакуум силы – сворачивание американского присутствия – в Юго-Восточной Азии и обострение территориальных споров Китая с соседями: Вьетнам, Япония и др. И тогда, говорит Бжезинский, «Азия XXI века станет похожа на Европу XX века» кровожадным насилием.

Что касается отсутствия стратегии у современных Соединённых Штатов, то здесь Бжезинский не совсем прав. Так, США выработали достаточно интересную стратегию относительно азиатско-тихоокеанского региона. Например, профессор колледжа Барда и колумнист журнала American Interest Уолтёр Рассел Мид в статье для The Wall Street Journal пишет: «Пока весь мир зациклен на упадке Америки и её глупых, как принято считать, интервенциях на Ближнем Востоке, Соединённые Штаты без лишней огласки приняли двухпартийный политический курс в отношении Азии. Его влияние на данном континенте вполне может оказаться столь же сильным, каким было влияние плана Маршалла и НАТО в Европе». Причём эта стратегия разработана ещё при президенте Клинтоне – а поскольку межпартийных разногласий в отношении неё не наблюдалось, разработка продолжалась и при республиканской администрации. В основе этой стратегии – призыв «обогащаться за счёт участия в самой открытой торговой системе в истории человечества. В обмен на обязательство соблюдать правила этой системы такие страны, как Индия, Вьетнам, Индонезия и Китай, получают возможность развивать промышленность и принимать участие в формировании будущего мировой экономики». В основу стратегии положен тонкий расчёт: «занятые обогащением страны вряд ли будут стремиться к ниспровержению международной системы, которая способствует их процветанию, по мере всё более тесного вовлечения стран в мировую систему они всё больше начинают от неё зависеть… Следовательно, чем больше Китай проникает на мировые рынки, тем больше его заложников оказывается в руках Америки».

Стратегия вовсе не инновационная. США проводили её в отношении поверженных во время Второй Мировой войны Германии и Японии. Она позволила плотно вовлечь эти страны в американскую орбиту, загасить в них милитаристские и реваншистские (в основном – в отношении самих США) настроения. Мало того, Германия и Япония фактически лишены – в пользу США! – значительной части своего суверенитета. Скажем, поведение всех глав послевоенных германских правительств даёт основания полагать достоверными слухи о секретном соглашении, по которому эти главы утверждаются непосредственно в так называемом вашингтонском обкоме и сразу после назначения едут в Вашингтон принести присягу на верность. Зависимость японцев от США ничуть не меньше: даже контакты высших руководителей Страны восходящего солнца с их российскими коллегами проходят только с разрешения Белого дома, а любые их слова при этих контактах, не вполне приятные для США, удостаиваются негодующих окриков и порою ведут прямо к отставке этих политиков.

Та же стратегия покорения через благополучие, привязанное к конкретной форме рынка, проводилась и во внутренней политике. Например, после второй мировой войны один из крупнейших бизнесменов Уильям Левитт закупил гигантские территории для застройки их коттеджами. В частности, в так называемом Левиттауне он построил дома для почти ста тысяч американцев. Левитт провозгласил свой принцип: «Ни один человек, имеющий свой дом и сад, не сможет стать коммунистом – у него будет слишком много дел».

Так США ставят Китай перед своеобразным стратегическим выбором. Ежели Китай признает построение в Азии экономической системы, сориентированной на США, он будет развиваться и дальше. Если он будет блокировать такую систему, то соседи Китая, напуганные и без того стремительным его ростом, могут в страхе теснее сплотиться с американцами.

Тот же МИД различает политику США в отношении Китая и в отношении бывшего СССР. МИД считает: задача в отношении Китая – не в том, чтобы изолировать его и добиться смены режима. «Задача скорее в том, – пишет он – чтобы удержать Пекин от претензий на роль регионального гегемона… В зависимости от реакции Китая США и другие участники нарождающейся «антанты» вольны двигаться в направлении более близких или более конкурентных отношений с Пекином Индии, Японии и США». Такая стратегия могла быть возможна и в отношении СССР, если бы не – с одной стороны – стратегические ястребы вроде того же Бжезинского и – с другой стороны – интеллектуальная несостоятельность советских руководителей (не считая, конечно, Косыгина) и экономическая слабость СССР.

Учёл ли всё это Китай или у него всё самопроизвольно получилось, но у Китая сегодня и глобальная экономическая мощь, и интеллектуально состоятельные и пластичные политики. Да и сам Бжезинский в отношении Китая стал пластичен. Столь поучительные уроки может усваивать даже такой ястреб.

В том же регионе, кроме шагов, обоснованно критикуемых Бжезинским, вроде размещения американского контингента в Австралии, американцы проводят очень интересную дипломатическую игру о создании тройственного альянса Индии, Японии и США. В частности, именно в рамках этого альянса Австралия отменила эмбарго и готова экспортировать уран в Индию. Эти три страны в азиатско-тихоокеанском регионе дополняют друг друга. Столь мощный противовес вполне может служить силовой гарантией против Китая, ежели тот проявит желание решать какие либо вопросы в регионе силой.

Вернёмся к опасениям Бжезинского об ослаблении глобального влияния США. Многие страны, считает политолог, от этого проиграли. Например, экономическая мощь Китая сделает возможным ускоренное воссоединение с Тайванем, причём условия при этом будет диктовать КНР. «Это грозит риском серьёзной конфронтации с Китаем», – считает Бжезинский. Однако кто, как не он, заигрывал с Китаем в борьбе против СССР – причём это заигрывание дошло до масштабов военного сотрудничества. Что в итоге? Ушёл более ментально близкий и вменяемый глобальный соперник, а на его место пришёл менее предсказуемый, более сильный в стратегическом плане, с колоссальной экономикой и демографическими ресурсами. Налицо громадный стратегический просчёт Бжезинского.

Ещё одно его опасение – перерождение Пакистана. Это может быть либо военная диктатура, либо исламская диктатура, либо комбинация того и другого, либо территория с отсутствием федеральной власти. «Чем это грозит: полевые командиры с ядерным оружием; приход антизападного, располагающего ядерным оружием правительства типа иранского; региональная нестабильность в Центральной Азии, причём насилие потенциально выплеснется в Китай, Индию и Россию», – предрекает Бжезинский. Но разве не он сам заварил кашу в этом регионе?

По официальной версии ЦРУ начало помогать моджахедам в 1980-м году, то есть после того, как в декабре 1979-го советские войска вошли в Афганистан. Но бывший директор ЦРУ Робёрт Майкл Мелвилл-Артурович Гейтс в мемуарах пишет: американская разведывательная служба поддерживала моджахедов за полгода до того, как состоялся драматический поворот событий. Ещё в июле 1979-го года президент Картер подписал первую директиву о предоставлении тайной помощи противникам просоветской власти в Кабуле. В тот же день, как свидетельствует сам Бжезинский (в интервью французской газете Nouvel Observateur за 18–25-е января 1998-го года), он направил докладную записку президенту, где высказал мнение: «помощь будет побуждать Советский Союз к военному вмешательству».

Это была чётко рассчитанная долгосрочная игра с использованием всех средств – военных, экономических, дипломатических. Некоторые её подробности Бжезинский раскрыл в интервью телесети CNN (13-го июня 1997-го года). После того как Советский Союз оказался втянутым в войну в Афганистане, США разработали список санкций и других мероприятий, преследующих цель заставить СССР заплатить за инспирированную ими же авантюру «большую цену». Именно Бжезинский сколотил американо-китайско-пакистанский альянс. Он лично побывал в Пакистане, чтобы координировать совместные с этой мусульманской страной усилия и втянуть в антисоветскую ось «саудовцев, египтян, англичан, китайцев». Моджахедов, по его свидетельству, снабжали оружием из разных источников. Его получали даже от «поощряемого материально» коммунистического правительства Чехословакии, закупали у дислоцированных в Афганистане советских войск – те становились всё коррумпированнее.

На вопрос, не жалеет ли он об этом, Бжезинский лишь удивляется. «Москве пришлось вести войну в течение почти десяти лет, – заявил он, – конфликт привёл к деморализации и, наконец, к распаду советской империи».

Но даже в этом неравном бою поздние советские руководители – в первую очередь, блестящие дипломаты вроде Юлия Михайловича Воронцова (1929.10.07–2007.12.12) – сумели грамотно завершить войну и оставили в Афганистане дееспособную власть во главе с Мохаммадом Ахтаровичем Наджибуллой (1947.08.06–1996.09.27). Эта власть пала по двум причинам. Во-первых, военные формирования талибов, выросшие из американских семян, вышли из-под любого – в том числе и американского – контроля. Во-вторых, Ельцин попросту предал афганского союзника, прекратив поставки ему даже того, что всё равно было запасено ещё в советские времена, а при Ельцине толком не использовалось.

Кстати, Ельцин предал не только Наджибуллу, но и многих других былых союзников. Например, руководителя Германской Демократической Республики Эриха Вильхельмовича Хонеккера (1912.08.25–1994.05.29) выдали властям поглотившей ГДР Федеративной Республики Германии, невзирая на терминальную стадию рака (в связи с чем – и не видя способов доказать в суде хоть какое-то обвинение – ФРГ почти сразу освободила его): послушные Ельцину медики выдали, не глядя, справку «здоров».

Бжезинский переживает и по поводу конфронтации США (и их ближневосточного сателлита – Израиля) с Ираном. Её продолжение может привести не только к росту шиитской ветви исламского радикализма (та скорее компенсирует суннитскую ветвь, буйно разросшуюся на нефтедоллары Саудовской Аравии), но прежде всего к глобальному нефтегазовому кризису. Между тем Иран стал фундаменталистским как раз в то время, когда Бжезинский работал у Картера и отвечал за внешнюю политику США по всему миру – в том числе и в Иране. Теперь политик вкушает плоды своей тогдашней близорукости.

Но для нас, пожалуй, главный вопрос – украинский. Хотя бы потому, что Бжезинский в нём продолжает политику своих польских предков вроде ксёндза Валериана Анджеевича Калинки (1826.11.20–1886.12.26), провозгласивших идею отличности украинцев от остальных русских. И нам стоит рассмотреть как степень обоснованности этой идеи, так и её последствий.

Ещё до первого (в конце 2004-го) государственного переворота на Украине такое рассмотрение стало предметом множества публикаций (так, один из авторов этой книги пишет о русской природе украинцев ещё с 1991-го года). А уж второй (в начале 2014-го) переворот, доселе не преодолённый, да ещё под откровенно русофобскими лозунгами, породил мощнейший поток анализа и обсуждения. Вряд ли можно вместить в эту книгу подробное рассмотрение хотя бы основных публикаций (тех, кого тема всерьёз интересует, отсылаем к сборнику статей «Украина и остальная Россия»: последнее пока издание вышло в 2013-м). Здесь же ограничимся лишь кратким изложением основных – очевидных ещё в мирное время – аспектов проблемы.

Всякому побывавшему за пределами МКАД очевидно: украинцы (и белорусы) отличаются от остальных русских не больше, чем архангелогородцы, уральцы или куряне. Более того, йоркширцы от лондонцев или дрезденцы от кёльнцев отличаются несравненно сильнее, что вовсе не мешает им воспринимать себя как единые народы. Да и австрийцев удерживает от воссоединения с остальными немцами только прямой запрет, наложенный победителями в двух мировых войнах (и, возможно, доживающий последние годы); отличить же венца от мюнхенца могут разве что сами венцы с мюнхенцами.

Отличия диалектов русского языка, принятых в качестве государственных ещё в Белорусской и Украинской ССР, от общерусской нормы сводятся к двум: изобилие заимствований из польской лексики да запись по принципу «как слышится» вместо общерусского «как в исходной форме слова». Синтаксис же всех трёх официальных норм идентичен, хотя и кодифицирован в учебниках разными способами: например, с 1904-го года звательный падеж официально считается отсутствующим в русском языке, ибо именно в ту эпоху этот падеж менял форму, и тогдашние лингвисты заметили только исчезновение старого варианта, но не появление нового.

Сама идея провозглашения бело– и малороссов отдельными народами – вместо рассмотрения их вместе с великороссами как частей единого русского народа – разработана поляками. Осуществляли её с 1867-го года на австрийские деньги, ибо Австрия, проиграв Пруссии войну 1866-го года за объединение Германии, оказалась за пределами объединения и стала вынуждена обратить вектор своей экспансии на юг и восток – в зону интересов России. Большевики подхватили эту идею, дабы создать витрину процветания народов при социализме (все народы, чьё своеобразие социализм действительно усилил, были слишком мало известны за рубежом, так что не годились на роль витрины).

Полигон австрийских и польских экспериментов по выращиванию антирусских из части русского народа – Галичина: восточный склон Карпат. Основная масса местных русских, не согласных признать себя иным народом, выселена или истреблена в концлагерях австрийцами во время Первой Мировой войны.

Заметная – прежде всего не численностью, а активностью – часть галичан запятнала себя сотрудничеством с немецкими нацистами. Это и не удивительно: главный теоретик украинского нацизма – под названием интегрального национализма – Дмитрий Иванович Донцов (1883.08.29–1973.03.30) брал пример прежде всего с немцев.

Галицкие нацисты охотно истребляли поляков и жителей востока Украины. Это не мешает нынешним полякам рассматривать их прежде всего как антирусский инструмент, а уж потом как исторических врагов. Сами же галицкие нацисты воспринимают худшие стороны польского национального характера как образец для подражания.

Собственно украинский национализм смешан из двух компонентов – галицкого нацизма и южнорусского сепаратизма. Этот сепаратизм восходит ещё к запорожским гетманам. Один из них – Пётр Дорофеевич Дорошенко (1627–1698.11.16) – даже предлагал отдать юг Руси под власть Турции, лишь бы предотвратить воссоединение с остальными русскими, вследствие которого исчезла бы надобность в самостоятельной гетманской власти.

Нынешняя общерусская культура в значительной степени формировалась выходцами с юга Руси. В их числе, например, «киевские книжники» – образованные люди, бежавшие на север в первой половине XVII века, когда народ несколько раз восставал против польской власти, а поляки подавляли эти восстания жесточайшими способами. Украинскую же культуру как нечто самостоятельное создали искусственно, начиная с 1867-го года, на основе сельских диалектов и норм поведения. Поэтому значительная часть нынешних деятелей украинской культуры воспринимает её как нечто неполноценное и стремится изолироваться от общерусской культуры, дабы не проиграть в конкуренции.

Южная Русь важна всей остальной Руси не только по экономическим причинам, но и по культурным – как неотъемлемый элемент обширной и разнообразной картины. Впрочем, разнообразие важно и экономически. Чем глубже разделение труда, тем он производительнее. А чем обширнее и разнообразнее народ, тем глубже может быть разделение труда.

В свете этих тезисов понятнее становится тезис Бжезинского: Россия с Украиной – великая держава, Россию без Украины можно не принимать в расчёт. Именно исходя из этого, Бжезинский на протяжении всей своей карьеры добивается изоляции Украины от остальной России. Надо отдать ему должное: для этого он придумал многое – и в конце концов оказался среди победителей.

Но как видно из всего вышеизложенного, победа Бжезинского пиррова. На место главного стратегического оппонента Соединённых Штатов Америки, освобождённое нашей страной, пришли силы куда менее сходные с США в цивилизационном отношении, а посему не считающие их сохранение непременным ограничением при выборе собственных инструментов противостояния.

Вряд ли Бжезинский в полной мере осознает ошибочность своего главного замысла. И уж подавно не приходится ждать от него перехода на сторону поборников воссоединения. Но многие метания его в последние годы несомненно продиктованы подсознательным ощущением необходимости что-то исправить.

Бжезинский считается дальновиднейшим и стратегичнейшим западным политическим мыслителем. Если это правда – сколь близоруки прочие?

И в качестве примера – несколько цитат из самого Бжезинского с нашими краткими комментариями.

Америка превратит Украину во Вьетнам для русских

2014.04.14^[24]

Бжезинский

Во-первых, много зависит от того, как поступят сами украинцы. Если они не станут сопротивляться, как они не стали сопротивляться в Крыму, то, конечно, международное сообщество не будет проявлять чрезмерное рвение и поддерживать, по существу, признавших поражение украинцев. Если они решат сопротивляться, они, вероятно, будут шаг за шагом терпеть поражение. Однако если несмотря на это они продолжат сопротивление, общественность как внутри западных стран, так и на международном уровне будет оказывать все большее давление на эти страны, думаю, независимо от того, хотят они или нет в данный момент, в пользу оказания помощи Украине.

Речь идёт не о прямом военном участии, а о поставке вооружений.

И с моей точки зрения, честно говоря, такая помощь может оказаться действительно необходимой, и нам не стоит уклоняться от нее. Только подумайте, …что произошло во Вьетнаме. Мы потеряли тысячи и тысячи человек в войне с вьетнамцами. А кто их вооружал и перевооружал? Россия. Они не считали это затруднительным, потому что полагали, что таким образом защищают свои международные интересы, при этом не принимая непосредственного участия в войне.

Я считаю, что нам стоит занять не менее активную позицию. Если украинцы окажут сопротивление, мы должны им помочь. И если мы скажем им об этом заранее, то больше вероятность, что они станут сопротивляться.

Комментарий

Бжезинский – вроде бы образованный человек и не может не замечать различий между Украиной и Вьетнамом. Там была прямая агрессия на небольшую, недавно получившую независимость страну, отстоящую от США аж за 2 океана. Украина – часть государства, расколовшегося в результате сепаратистского переворота. 20 лет на территории СССР идёт вялотекущая гражданская война. Союз медленно умирает – но всё ещё жив и в душах множества людей, и в хозяйственных связях. Это как раз не нравится Бжезинскому. Кроме того, он уже лично сконструировал месть за Вьетнам и затянул наших тугодумов в афганскую ловушку. Но даже в этом случае надо учитывать: Афганистан имел общую протяжённую границу с СССР. Когда на границе с США просоветский курс взяла Куба – возник Карибский кризис. Для нас ориентация Украины на нацизм несравненно опаснее, нежели Фидель – хоть тогда, хоть сейчас для США.

Бжезинский

Я считаю, что мы должны не пытаться унизить Россию, а предложить ей сделку на тех условиях, что Украина вольна сотрудничать с Европейским союзом и также вольна поддерживать нормальные отношения с Россией. Таким образом, и Запад, и Россия участвовали бы в разрешении украинского конфликта по примеру Финляндии.

Комментарий

Здравый взгляд в том же интервью. Но налицо раздвоение если не личности, то чувства. США не хотят для Украины варианта Финляндии. Они хотят политической гангрены у РФ и новой горячей точки в Европе, ставшей, по их мнению, опасным экономическим конкурентом тем же США. Погром Югославии, а затем албанский сепаратизм в автономном крае Косово тоже был раскачан США, чтобы запустить ежа в штаны слишком бодро растущей Европе. Действительно, на несколько лет развитие ЕС заметно затормозилось. А сейчас Старый Свет воспрял.

В борьбе с российским шовинизмом

2014.06.16^[25]

Доктор Збигнев Бжезинский выступил на конференции в Центре Уилсона, которая состоялась 16 июня и проходила под заголовком «Взаимная безопасность под вопросом? Россия, Запад и архитектура европейской безопасности» (Mutual Security on Hold? Russia, the West, and European Security Architecture). Ниже приведена расшифровка его выступления.

Бжезинский

Недавно Российский совет по международным делам, московский институт, членами которого являются чрезвычайно уважаемые и выдающиеся учёные – не диссиденты, не независимые мыслители, которые в настоящее время тоже существуют в Москве, – в сотрудничестве с «РИА-Новости» и Советом по внешней и оборонной политике опубликовали совместную статью, посвящённую трансформации российской национальной идентичности и новой доктрине внешней политики. В ней достаточно подробно освещается процесс создания абсолютно новых концептуальных рамок для определения отношений России с миром – отношений, в которых, как считают россияне, они нуждаются после распада Советского Союза и частичной дезинтеграции Российской империи.

Это довольно длинная статья (речь идёт о коллективном труде российских учёных. – Прим. ред.), но её обязательно стоит прочитать тем, кто интересуется международными отношениями. В ней в частности речь идёт о нескольких ключевых концептах, которые являются частью этого нового взгляда на мир. Взгляда на мир, определяемого необходимостью, которую россияне, окружающие Путина, и сам Путин остро ощущают, необходимостью более исчерпывающей интерпретации природы и положения России в мире и ее отношений с миром и с Западом в частности. Именно в этом контексте украинский вопрос приобретает особую значимость.

В этом докладе речь идёт о четырех ключевых концепциях: во-первых, концепция «разделенного народа», во-вторых, тема «защиты сограждан за рубежом», в третьих, тема «русского мира», в четвёртых, значение признания и сохранения, приятия и продвижения «Великой русской цивилизации». Я упомянул об этом, потому что считаю, что было бы ошибкой считать кризис в Крыму и на Украине продуктом внезапной вспышки гнева. В некотором смысле их можно считать таковыми, однако было бы гораздо умнее со стороны России провернуть то, что она только что провернула, примерно через 10 лет. К тому времени она стала бы сильнее и крепче в экономическом плане.

Но всё уже произошло, и эти концепции сыграли в этом значительную роль. Концепция разделенного народа – это отправная точка для шовинистических заявлений о том, что суверенитет России распространяется на всех русских людей, где бы они ни находились. И тем, кто знаком с историей Европы до начала Второй мировой войны, эти заявления неизбежно покажутся пугающе знакомыми.

Комментарий

Всё и вся сейчас хлынуло в Европу. Приведём аналогию с химией. Элемент, от которого оторвали электрон, становится свободным радикалом. Страны той степени исторической зрелости, как сейчас на арабском Востоке, после отрыва авторитарных правителямей тоже становятся радикалами. Мохаммад Реза (шах Ирана), Саддам, Муаммар были авторитарны – но старались держаться нейтралитета (война Ирака с Ираном спровоцирована США: радикалы, пришедшие на смену шаху, очень отрицательно относятся к обычаям, насаждаемым и рекламируемым США). После их свержения Иран, Ирак резко радикализовались, Ливия вообще превратилась в разбойничье гнездо вроде Сомали. Разве что Тунису удалось удержаться от явной войны, да в Египте радикалов свергли через год правления. А что случится в Сирии в случае свержения Башара – даже думать страшно.

ОАЭ – формально феодальная структура с несколькими традиционными монархами. Однако жёсткая политическая вертикаль сочетается с поразительно свободной инновационной экономикой. Умные правители делают то, что делал Ли Куан Ю в Сингапуре, а не то, что Горбачев в СССР. Такой эволюционный путь ждал и Ирак, если бы ему реально помогали, а не вовлекали в грязные политические комбинации.

А то, что Бжезинский говорит о Путине, заставляет нас – авторов этой книги – ответить, как мы – опирающиеся на немалые образование, жизненный и политический опыт, никем не ангажированные – относимся к президенту Путину и его политике. Отвечаем честно.

Мы против расшатывания политической конструкции, выстроенной Владимиром Владимировичем. Мы против смуты: она закончится, не дай Бог, большой кровью и распадом большой части России. С интеллектом у Путина всё в порядке. В порядке у него и с волей. Многие западные лидеры по этим качествам далеко позади.

Однако мы не можем не замечать ужасающей недостаточности экономической свободы в стране. Советникам Путина следовало бы учить труды, например, того же Бухарина. Этого автора, в частности, в своё время тщательно изучил Дэн Сяопин.

Нужен бурный рост мелких «хозяйчиков» (по слову Ленина) – такого среднего класса, который будет занят делом. Будет не митинговать, а будет вовлечён, всё время связан с делом. Пусть обогащаются, как призывал Бухарин.

Параллельно надо просвещать – а не дебилизировать! – свой народ через федеральные каналы.

И много ещё что нужно – это можно прочесть во многих наших трудах и публикациях. Но самое главное – не побояться сделать примером личность, условно говоря, инженерную, типа Косыгина.

Кстати, в ближайшем окружении Владимира Владимировича есть перспективные хозяйственные руководители. Как ни парадоксально, это тот же Греф: он оказался трезво мыслящим либералом с хозяйственными наклонностями. Есть Белоусов, есть губернатор Артамонов в Калужской области, есть глава Татарстана Минниханов. Есть на кого опираться. Политическая труха – точно не опора Путина. Именно эта труха даёт жизнь радикальной оппозиции.

Бжезинский

Суть заключается в том, что великая русская цивилизация отстаивает определённые базовые ценности, не только религиозные, но и ценности, касающиеся межличностных отношений – к примеру, осуждение изменений в отношениях между полами и внутри полов, которые в настоящее время происходят в мире. В результате Россия защищает сохранность определённых базовых убеждений, которые всегда характеризовали христианство, но с точки зрения россиян, то христианство сегодня предаёт свои основополагающие принципы. Итак, мы имеем дело с полноценным мировоззрением – амбициозным мировоззрением, которое оправдывает утверждение о том, что Россия – это мировая держава. И ничто в международном диалоге с Западом не задевало господина Путина так сильно, как слова президента Обамы, который назвал Россию сильной региональной державой. Более обидной характеристики он дать не мог.

Комментарий

Характеристика обидная, но, как это ни горько, близкая к истине. Мы – сверхдержава второй половины XX века – включили политический апоптоз, самоуничтожение. Путин пытается переломить этот разрушительный тренд. Не всё у него получается, особенно в экономической сфере, но очень важно, что у него есть воля. Но воле нужны и технологии. То есть, как это сделать.

В СССР многие вещи делали не в догоняющем варианте, но в альтернативном. И в политике и в технике. Например, в СССР первыми создали рабочий микрорадиоприемник. И Хрущёв хвастался, когда приезжали, его размером: можно вставить в слуховой проход.

Кстати, мы в микроэкономике шли вровень с Западом до середины 1960-х. Нас отбросили назад ошибки не в технологии, а в организации. У нас колоссальная территория, минеральные ресурсы. Но вновь и вновь встаёт вопрос о количестве и качестве. Плотность нашего населения с незапамятных времён и по сей день куда меньше, чем нужно для решения наших задач. А уж по качеству людей – есть провалы и в здоровье, и в образовании, да и моральный облик зачастую непригляден. То же телевидение изо всех сил навязывает импорт стиля жизни. Но именно путём большого рывка в качестве – а не притока массы чернорабочих из Центральной Азии – мы можем поднять страну. Япония не позволяет сколь-нибудь значительной миграции. Но тем не менее она держится – даже при том, что США её душат и экономически, и идеологически.

Бжезинский

Под этими ставками я подразумеваю, в том числе, и вопрос о том, что применение силы в Крыму и непрекращающиеся попытки дестабилизировать ситуацию в отдельных областях Украины являются серьёзной угрозой для международных договоров, заключённых после Второй Мировой войны, и в частности для идеи о недопустимости применения силы в решении территориальных споров. Эта идея стала основополагающим принципом того европейского порядка, который сформировался после Второй Мировой войны. И Россия была его частью – в том числе благодаря тем соглашениям, которые она подписала. Но теперь она бросает им вызов.

Комментарий

Мировой порядок нарушил Запад, воспользовавшись нашими трудностями. После распада Организации Варшавского договора Организация североатлантического договора стала расползаться, как раковая опухоль. Территориальную целостность Украины первым нарушил тоже Запад: Румыния взяла под контроль многие протоки дельты Дуная, ранее считавшиеся советскими, а потом ещё и отсудила (это, правда, случилось без применения явной силы) шельф у острова Змеиный. Мы уж и не говорим о контроле Украины западом всеми средствами – от шантажа возможностью конфискации зарубежных имуществ влиятельных людей до прямого внедрения иностранцев в правительство и государственный аппарат. Мы ничего подобного не делали, хотя возможностей хватало. Скажем, вскоре после распада СССР – 1994.03.11 – вице-премьером Крыма стал его уроженец, но гражданин РФ экономист Евгений Фёдорович Сабуров (1946.02.13–2009.06.20), но ушёл оттуда 1994.10.06 – как только Киев намекнул, что ему это не нравится.

Бжезинский

Я считаю, что мы должны дать украинцам понять, что, если они готовы к сопротивлению, судя по их заявлениям и действиям (хотя и не слишком эффективным), мы предоставим им противотанковые орудия, ручные противотанковые орудия, ручные ракеты – то есть оружие, которое можно использовать в условиях города.

…

В то же время мы должны принимать участие в поиске возможных вариантов компромиссного решения. Особенно в том случае, если россиянам и господину Путину станет ясно, что дестабилизация Украины и её силовой захват представляют собой серьёзную угрозу и могут оказаться недостижимыми. Таким образом, сдерживание должно сопровождаться попытками принять участие в диалоге. Какова формула возможного компромисса? Думаю, она довольно проста: Украина должна продолжать движение, публично поддерживаемое подавляющим большинством украинцев, по направлению к членству в Евросоюзе. Но это длительный процесс. Турки, к примеру, ждут вступления в Евросоюз уже 60 лет. Другими словами, на это потребуется время. Таким образом, опасность для России нельзя назвать близкой, а негативные последствия не являются слишком разрушительными.

В то же время мы должны убедить Россию в том, что Украина не станет членом НАТО. Я считаю, что это важно по ряду политических причин. Если вы посмотрите на карту, то поймёте, что для России это очень важно с психологической и стратегической точек зрения. Таким образом, Украина не должна стать членом НАТО. Но по той же причине Россия должна понять, что Украина не станет членом мифического Евразийского союза, который президент Путин пытается продвигать на основании идеи об особом месте России в мире. Украина не будет членом Евразийского союза, но она может заключить отдельное торговое соглашение с Россией, особенно принимая во внимание тот факт, что некоторые формы обмена и торговли между ними являются взаимовыгодными. К примеру, сельскохозяйственная продукция, поставляемая Украиной в Россию. Промышленные товары, в которых нуждается Россия, также производятся на Украине. Не многие понимают, что некоторые из новейших российских ракет, большая часть самолётных двигателей российской гражданской авиации и даже часть ракет, используемых в США, производятся на Украине. Это выгодное и успешное промышленное предприятие. И его необходимо поддерживать путем заключения отдельного соглашения между Россией и Украиной.

Комментарий

Бжезинский говорит про турок, 60 лет топчущихся у границ Евросоюза. И Украина может так же. Это трезвая оценка. Турки из его примера уже давно в НАТО. И по многим другим критериям – давно часть западного мира. А то, что мы разрешим Украине иметь торговое соглашение отдельно с Россией – миф. Мы не можем верить соглашениям с Западом. Ещё Горбачёву дали гарантии нерасширения НАТО – и расширили. Да и гарантии по многим другим делам забыты. Американский ковбой в Европе всё равно всё переиначил по-своему.

Сейчас параллельно с событиями на Украине и в Сирии разгорается скандал в Германии: туда завозят новейшие ядерные бомбы, оснащённые системами управления и поэтому немногим менее опасные, чем ракеты меньшей дальности, запрещённые советско-американским договором. Чем это объяснить? Россия становится всё менее и менее опасной. Это реальность во всех смыслах. Но им представляется опасным сам факт нашего существования. Вот и разыгрывают многоходовки. Специально расковыривая Украину, они скорее всего ждали наших ответных шагов. При первых же наших действия – независимо от их смысла и характера – раздувают миф о российской военной угрозе и под этой подливой прячут ядерные американские ракеты.

Бжезинский

С моей точки зрения, в этом контексте НАТО должно тоже действовать более решительно в вопросе защиты безопасности тех членов НАТО, которые граничат с Россией и где проживают многочисленные русские сообщества, составляющие примерно 25 % их населения. В частности я имею в виду Латвию и Эстонию. Америка подтвердила свое военное присутствие там.

Комментарий

Прибалтийские страны столетиями входили в состав Российской империи. Но даже если это не учитывать, можно сравнить Прибалтику с Кубой. Американцы так остро реагировали на выход из-под их контроля острова, находящегося в 90 морских милях от них, что могут понять нашу реакцию на выход из-под контроля и даже переход на противоположную сторону баррикады земель, непосредственно с нами граничащих. Правда, для этого им надо научиться ставить себя на место оппонента и воспринимать его чувства.

Бжезинский

Крым станет тяжёлым экономическим бременем для России. Нет никаких оснований полагать, что та разновидность экономической деятельности, которую достаточно успешно вёл Крым – будучи местом отдыха туристов, куда прибывали международные лайнеры и приезжали иностранные туристы, – будет сохранена. Поскольку международное сообщество формально не признало присоединение Крыма к России, разработка подводных ресурсов на территории Крыма станет невозможной для международных компаний, потому что они окажутся объектами исков различных заинтересованных сторон. Коротко говоря, Россия должна будет вкладывать огромные средства в экономическое развитие Крыма. С момента присоединения Крыма к России цены там выросли в три раза. Всё это накладывает дополнительные обязательства на Россию, чья экономика остаётся достаточно слабой.

Более того, существует ещё один аспект, который будет иметь большое значение в процессе развития Украины: Россия своими действиями настроила против себя около 40 миллионов человек. В отличие от других славян, украинцы в прошлом никогда не относились к России враждебно. Враждебное отношение украинцев к России – это новое явление, и с каждым днём его интенсивность растёт. Таким образом, в этом отношении Украина со временем не только станет серьёзной проблемой для России, но это ещё и грозит окончательной потерей огромной территории – величайшей территориальной потерей в истории имперской экспансии России.

Комментарий

Первое. Бжезинский прав: санкции осложнили и без того тяжёлую экономическую ситуацию. Они нашли оружие против нас. Ядерное возмездие неотвратимо. А экономически мы оказались очень и очень уязвимы. Вот они и применили экономическое оружие. Фактически сегодня идёт Четвёртая Мировая война – Экономическая (Третью Мировую – Холодную – мы проиграли). И ситуация у нас тяжелее, чем даже в 1941-м году под Москвой.

И второе. Мы давно уже наблюдаем за различными территориальными конфликтами. Один из авторов прошёл через почти все горячие точки СССР, побывал и в Карабахе, и в Абхазии на войне (не был только в Приднестровье не был, но знает многое от своих друзей, бывших там). Обратите внимание: Крым, Абхазия, Приднестровье имеют такое же право отделиться, как и сама Украина, как сама Молдавия, как сама Грузия. Но те, воспользовавшись своим правом, тут же объявили недействительными права других.

Кстати, референдум 1991.03.17 в СССР подтвердил: большинство населения Украины – за сохранение традиций. Но правители всех республик – в том числе и Ельцин в РСФСР – приватизировали свои республики.

Конечно, наши чиновники тоже изрядно виновны в том, что случилось на Украине. Надо обладать очень и очень недалёким умом, чтобы послать туда сначала Черномырдина, а затем – ещё хлеще – Зурабова.

Конечно, Украине жаль терять Крым. Но Михаил Светлов предупреждал: «Чем плохо брать в долг? Берёшь чужие и ненадолго – отдаёшь свои и навсегда». Российская Федерация дала Украине Крым в долг. Теперь он вернулся.

Главная задача – не допустить ввода российских войск на Украину

2014.06.30^[26]

16 июня в одном из наиболее влиятельных «мозговых центров» США, Центре Вудро Вильсона в Вашингтоне состоялось очень важное событие, практически незамеченное российскими СМИ. Группа видных международных аналитиков обсудила вопросы европейской и евроатлантической безопасности в контексте кризиса на Украине. В качестве главного спикера выступил всемирно известный геополитик, бывший советник президента Картера, один из наиболее влиятельных экспертов по внешнеполитической стратегии США Збигнев Бжезинский.

«Украина, новое и важное пространство на евразийской шахматной доске, является геополитическим центром, потому что само её существование как независимого государства помогает трансформировать Россию. Без Украины Россия перестает быть евразийской империей. Без Украины Россия всё ещё может бороться за имперский статус, но тогда она стала бы в основном азиатским имперским государством», – писал ещё в начале 1990-х Бжезинский.

Комментарий

Это высказывание порождено преступной сделкой в Беловежской Пуще. Пока сказанное Бжезинским, к сожалению, осуществляется. Сразу после Беловежской Пущи у многих были надежды и ощущения, что это процесс обратимый, что это временная вещь, что этого не может быть, потому что этого не может быть никогда. Но тем не менее сейчас мы дошли не то чтобы до точки невозврата, но до той точки, когда одна часть страны противопоставляется другой части той же страны.

Мы не раз говорили (и, вероятно, ещё не раз скажем): СССР сейчас в конвульсиях, в коме, в агонии, но жив, и в этом вся суть. Вообще на территории Советского Союза идёт гражданская война – это и карабахский конфликт, и грузино-абхазский, это события в Центральной Азии и на Украине.

Но мы, к сожалению, приближаемся к стадии необратимых событий. Потенциал реверса был первоначально велик. Например, в своё время сработали определённые доводы, и Кучма вроде бы развернулся лицом к интеграционным процессам. Но тут же тогдашний министр иностранных дел США – мадам Мадлен Олбрайт – побеседовала вечерочек с Кучмой, и буквально через сутки – двое он развернулся на 180°. Ведь у всех постсоветских – российских, украинских, казахских, грузинских и прочих – и прочих высших чиновников, насквозь коррумпированных, есть ахиллесова пята. Куда они девают неправедно нажитое? В западные банки. А сильная сторона американцев, давно и старательно отработанная на своей шкуре – очень жёсткая налоговая система. Они чётко отслеживают любые отклонения от уплаты налогов. Они знают обо всех – за исключением каких-то главарей наркобизнеса, работающих в основном с наличкой. Американский финансовый аппарат умеет находить спрятанные средства по всему миру. И все чиновники у них в этом смысле всё время в кармане. Всегда они могут сказать: «Мы знаем, где твои деньги». Этого в разное время испугались и Кучма, и Янукович.

Недаром Путин ещё в мирное время поставил задачи не только импортозамещения, но и деофшоризации. Он пытается заставить чиновников не держать деньги за рубежом, чтобы так вывести элиту из-под влияния американцев.

Что ещё важно отметить? Во всех последних заявлениях Бжезинский обозначает: с Россией нужно сотрудничать, Украину втягивать в сотрудничество с РФ и США одновременно, и т. д. Но на самом деле суть такова: либо мы вас загоняем глубоко в Азию – тогда вам придётся конкурировать с Китаем. Хотя он понимает: если РФ и впрямь сомкнётся с Китаем настолько, что станет сателлитом – ничего хорошего для США это не сулит. Но он блефует, представляя этот вариант как опасный только для нас, и тут же даёт альтернативу: либо вы вписываетесь в Европу по нашим правилам.

А мы видим, как Европа вписалась в США – точнее, как США Европу расписали. Вдобавок недавно они породили волну нестабильности на Ближнем Востоке, а Европа сейчас пожинает потоки беженцев. И многими другими способами они всё время просаживают Европу. Важно, чтобы Европа всегда была ведомым, чтобы она всегда была инструментом.

Две существующие в мире серьёзнейшие экономические (и потенциально – политические) силы – Европейский союз и Япония – всё время сидят с удавкой американского контроля на шее. Понятно, нам США другой роли, другой позиции не уготовили.

Россия сможет стать империей только после полной победы над Украиной

2014.10.20^[27]

Однако сделать это фактически невозможно, убежден бывший советник президента США по вопросам безопасности, политолог Збигнев Бжезинский.

Несмотря на все амбиции Путина, его агрессия против Украины заставила задуматься над будущим как страны бывшего СССР, так и Евросоюз.

О том, как Украине преодолеть кризис и почему Запад не будет воевать за Украину, Збигнев Бжезинский рассказал «Подробностям недели».

Бжезинский

– Без Украины Россия перестанет быть империей. С Украиной же, сначала – подкупленной, а после – подчинённой, Россия автоматически станет империей. Как вы думаете, до сих пор ли это так?

– Сейчас я бы изменил немного мою формулировку. Мне кажется, она может попытаться стать Империей. Но это будет провал. Ведь дело в том, что отношение России к Украине заставило многих людей в Беларуси почувствовать себя очень некомфортно в отношении своего будущего, если они станут слишком подчинёнными России. Посмотрите, как казахи отреагировали (перебой – повисла связь) Кремля. Западный Казахстан сильно населён россиянами. Каждый казах сразу же подумал о Крыме, когда услышал это. Не думаю что создание этой империи будет таким уж успешным. Империя лишь в том случае будет успешной, если России удастся подчинить Украину. Но это очень сложно достижимо, из-за того – как вы настроены. Из-за того, что Запад довольно чётко даёт понять, что ему не всё равно. Но не ожидайте, что Запад будет бороться за вас. Это главное, что вы должны понять. У вас должно быть желание сделать всё необходимое, чтобы защитить свою свободу. И тогда, так или иначе, Запад поддержит вас, и ситуация начнёт улучшаться.

Комментарий

Важно подчеркнуть: Россия с Украиной – не просто Российская империя, а в той же мере и украинская. После Сталина Союзом правили в основном украинские кланы: Хрущёв – донецкий клан, Брежнев – днепропетровский. Вожди брали с собою множество местных деятелей на высшие посты. Например, председатель КГБ Чебриков – тоже с Украины. Так что СССР был скорее не русско-украинской, а украино-русской империей. Бжезинский этого предпочитает не говорить.

Но СССР (и нынешние попытки руководства РФ его реинтегрировать) – вообще не империя в классическом её понимании. Иначе как объяснить, что «колонии» – советские республики – жили лучше, были более обеспечены инвестициями и т. д., нежели сама «метрополия»? Дело даже дошло до деградации средней полосы РСФСР в 1970-е годы. Именно в рамках Советского Союза Украина достигла вершины своего расцвета – и по научной, и по экономической, и по творческо-художественной части. Это была страна, которая в мире занимала очень видное место. Кстати говоря, Сталин даже пробил для Украины и Белоруссии отдельные голоса в ООН. Никаким Румыниям, Грециям, Болгариям не по силам было тягаться с советской Украиной.

Сейчас Путин пытается, говоря языком ядерных физиков, набрать критическую массу. В классической атомной бомбе нужно собрать в определённом объёме определённую массу урана или плутония – и только тогда ядерная реакция станет самоподдерживающейся. Для развития высоких технологий тоже нужна критическая масса – достаточно большой рынок. В нынешних постсоветских условиях – не менее 200–250 миллионов человек.

В Советском Союзе такая критическая масса была. Но техническая революция в нашей микроэлектронике захлебнулась по чисто организационным причинам. До 1970-х годов Советский Союз шёл вровень с Японией и США, был на самых передовых позициях. Правда, мы всё же несколько проигрывали им по техническим возможностям отдельных элементов – но изобретательной структурой электронных систем компенсировали это различие. Увы, наши политические руководители сочли, что проще не создавать своё, а просто копировать готовое. А копирование – всегда отставание: пока воспроизводишь существующее, его авторы придумывают новое.

Теперь же ни в одной из республик былого Союза просто нет рыночной платформы, обеспечивающей экономическую окупаемость высокотехнологических разработок. А вот вместе – Российская Федерация, Белоруссия, Украина, Казахстан, – мы уже формируем достаточный для этого рынок. Причём полезен он будет в первую очередь Украине, потому что Советский Союз создал там очень много высокотехнологичных конструкторских организаций и производств (кстати, поэтому нынешние события на Украине серьёзно ударили по ВПК РФ: он получал с Украины много комплектующих).

При крушении СССР мы отдали свои рынки практически даром. В тот момент Запад был на пороге жесточайшего кризиса капитализма. Это понимали очень немногие. Но выдающийся российский философ Зиновьев как раз написал в это время записку, где говорил: товарищи, ни в коем случае сейчас не дёргайтесь, не делайте резких шагов, сейчас нужно выдержать паузу. Он понимал: в этой паузе всё бы на Западе обрушилось, а здесь бы сменилось поколение, и можно было бы вырулить на новую траекторию развития. Но нет, наши руководители начали бездарно метаться. Сколько критикуют дёрганья Хрущёва – но Горбачёв метался несравненно хаотичнее и разрушительнее. В итоге мы спасли мировую систему капитализма – и погубили себя.

На опасения же Украины по поводу возможной утери территориальной целостности ответим прямо: территориальную ценность Украина стала терять задолго до этих событий – когда в пользу Румынии, не имея на то никаких юридических оснований, переделили сперва дельту Дуная, потом шельф острова Змеиный. Это, по сути, начало пересмотра итогов Второй Мировой войны. Украину так бы по кусочкам и раздербанили. Кстати, гибель СССР послужила Китаю хорошим поводом прирасти территориями. То, что у СССР невозможно было отобрать (не отдавали даже крошечный остров Даманский, теперь пл кускам отжали у Казахстана, у Киргизии, у Таджикистана, чуть-чуть у России.

Бжезинский

– Говоря об этой борьбе, главный вопрос для миллионов украинцев, для тех, кто нас смотрит сейчас, – как остановить Путина? После всего Россия в открытую смеется в ответ на санкции. А рейтинги российского президента – только растут. Так что бы вы посоветовали?

– Каким бы мог стать достойный аргумент для России, заставивший бы её отступить? Думаю, главный аргумент заключается в том, что в России, если она отступит, есть возможность стать частью очень успешного Запада.

Комментарий

Мы уже стали частью успешного Запада. При Ельцине мы это уже проходили, при Гайдаре. Мы были частью успешного Запада, где нам успешно затыкали рот – и при этом бомбили Белград, отрезали Косово, которое конституционно не могло быть ни отделено, ни тем более аннексировано. Они могли и Москву бомбить за Чечню, если бы не одно маленькое обстоятельство. Сталин оставил наследство – атомную бомбу и ракеты. До сих пор этот – как его на все лады костерят либералы – проклятый Сталин защищает родину: его наследством мы пользуемся, чтобы Москву не бомбили за то, что она делает на своей собственной территории.

Бжезинский

Не на последнем месте также и драматическая самодостаточность Америки.

– Раньше вы предрекли распад Советского Союза. Если говорить о режиме Путина и о России в общем, то насколько сильна эта страна? Насколько сильный режим?

Думаю, страна ослабела. Режим – относительно сильный. Но если он не будет подкреплён какими-то успехами, определёнными как улучшение условий жизни российского населения, он не будет достаточно эффективным. И, думаю, это и есть вызов, который стоит перед Путиным. И надеюсь, он поймёт – а если и не поймёт, то поймут его преемники, – что Европа захочет Россию в своём составе. После того, как Украина вступит в Союз, мы будем рады присоединению России к Европе. Россия тогда неизбежно станет более обещающей страной. Даже несмотря на зависимость от своего восточного партнёра, у которого есть свои амбиции: экономические, геополитические, и даже территориального. Завтра и послезавтра состоятся переговоры президента Украины Порошенко и Путина в Италии. Поэтому я просто хочу спросить, можно ли доверять Путину? Можно ли доверять России? Не играет ли Москва двойную игру: одну игру – на публику, и в то же время делает совершенно противоположное руками боевиков. Если допустить, что это так, то это лишь подтверждает мой ответ на ваш вопрос, когда я сказал, что более вероятным из трёх альтернатив будет второй вариант. Но не думаю, что это сработает в долгосрочной перспективе. И поэтому я до сих пор относительно оптимистичен.

Комментарий

Бжезинский на этот вопрос отвечает, что режим относительно сильный, но он совершенно правильно говорит, что режим действительно крепко выстроен, но ни один режим не выдержит, когда из-под него уходит экономический базис. А экономический базис в стадии распада.

Более того, если сейчас усилят санкции – например, введут эмбарго на торговлю нефтью – страна однозначно рассыплется. Поэтому все эти заклинания в последние годы о нефтяном проклятии, нефтяной игле оставались шаманскими плясками с бубном, как во времена Горбачёва – перестройка. Сейчас шаманство – импортозамещение. А реально очень мало что делается. Почему? Потому что удивительное сочетание – сильный президент и слабая команда. Особенно экономический блок.

Как мы уже не раз подчёркивали, экономика – участок участник фронта, уже прорванный противником. Как известно, прочность цепочки определяет слабейшее звено. Вот и в нашей цепочке Запад нащупал слабое место – не оборону, а экономику.

Сейчас идёт фактически Четвёртая Мировая война. Третью Мировую – Холодную – войну мы проиграли, но изменения были обратимы. А сейчас нас направляют на необратимые изменения, на окончательное поражение. Ко Второй Мировой страна под руководством Сталина готовилась всесторонне – создавала не только новое оружие, но и места для эвакуации предприятий, чтобы экономика не провалилась. Мы же экономику к Мировой войне не смогли подготовить. Этот просчёт очень важно понять – и найти путь его исправления или хотя бы компенсации.

Что ещё очень важно? Политическая система, как известно по меньшей мере со времён Маркса, тесно связана с экономической. А у нас сейчас далеко не та политическая система, какой бы завидовали соседи, о которой бы мечтали. Например, участники недавних митингов в Армении прямо высказались: мы такой жизнью хотим жить? Тут надо хорошо подумать нашим руководителям. СССР был симпатичен половине мира. Мы, к сожалению, не являемся мощным центром притяжения – даже для Белоруссии.

Например, ФРГ смогла поглотить ГДР благодаря тому, что сильная экономика стала обладать огромной гравитацией, и она притянула более слабую. Причём гравитация СССР в это время стремительно падала. Одно космическое тело перетянуло другое. А у нас не хватает той самой экономической гравитации, поскольку СССР вёл себя в 1970-е годы догматически, оборвал реформы Косыгина, не ввёл элементы рынка, как сделал Китай. Китай сегодня обладает огромной гравитацией. Сейчас уже мы в поле гравитации Поднебесной.

Бжезинский

Но я должен повторить то, что я уже говорил несколько раз: всё зависит от вас. Страна может быть настолько независимой или зависимой, насколько желание её людей и лидеров. Это и есть настоящее национальное усилие. Первые двадцать лет независимости Украины были потрачены впустую. Не думаю, что мне нужно рассказывать вам, как и благодаря кому. Теперь это вызов для всех вас – сделать так, чтобы следующее десятилетие оказалось успешным. И если вопрос в этом, то я довольно оптимистичен, и не только насчёт будущего Украины, но и насчёт будущего России.

Комментарий

Бжезинский говорит, что Украина может решить вопрос успешно. Всё верно. Но и в нашу сторону это симметрично. Только успешная – в первую очередь экономически – Россия может решить вопрос с той же Украиной. Евразийский Союз сложно складывался, потому что ядро союза – РФ – не притягательно экономически. То есть не обладает в этом смысле достаточной гравитацией. Да, богатая ресурсная база. Но таковая есть и у Казахстана, и у Украины есть (по урану), у Белоруссии (залежи калия), углеводороды же будут в перспективе дешеветь: снижается энергоёмкость производства и транспорта, внедряются другие источники энергии – значит, спрос меньше будет. Переломить негативную тенденцию можно только волей и интеллектом.

Бжезинский

– Если говорить об этих переговорах с Путиным, то не возникает ли ощущения, что решения принимаются не на этих встречах и эти решения – лишь возможность представить публичности кулуарные договоренности?

– Я не понял вашего вопроса.

– У меня последний вопрос про Крым. Есть ли у нас шанс вернуть Крым, и не станут ли крымские татары еще одной несуществующей нацией в Европе?

– Всё зависит от того, что будет между вами и Россией. Но даже больше всё зависит от того, что будет происходить в самой Украине. Успешная Украина, думаю, сможет договориться с Россией об альтернативных решениях, которые, с одной стороны, удовлетворят ваши исторические интересы, но также, в какой-то степени, обеспечат некоторый доступ России к Крыму, который и представляет для неё интерес. Но я не думаю, что это случится скоро. В то же время, конечно же, вы должны принять все возможные юридические шаги, чтобы иностранный бизнес не смог получать прибыль от договоров, принятых на территории Украины, нарушая международные законы. Чтобы им это было невыгодно. Ведь Крым – конкурентоспособная территория, забранная силой. Другие предприятия и страны не должны пытаться получить выгоду от этой ситуации за ваш счёт, и в прибыль лишь для России.

Комментарий

Обещанный Бжезинским доступ к Крыму РФ Украине вовсе не перекрывает. Впрочем, сильная Россия и к украинскому Крыму могла бы иметь, как он говорит, «некоторый» доступ. Вдобавок Бжезинский признаёт, что Крым – конкурентоспособная территория, и призывает душить её санкционными мерами. Тем более что у нас нет выхода, кроме как сделать Крым инновационным полуостровом. Конечно, не таким, как показушная и игрушечная деревня Сколково, а привлечь туда нестандартно мыслящих людей, мастеровитых людей. И вопрос решится. Недаром в 1930-х гг. был лозунг «Кадры решают всё».

В этом смысле образцом может послужить фантастический образ известного писателя – и не менее известного диссидента – Аксёнова «Остров Крым», где Крым стал успешным теми же способами и в той же мере, что и Тайвань.

В школе советских времён некоторые темы сочинений входили в программу десятилетиями. Одна из них – по пьесе Горького «На дне» Горького: «Лука – спасательный круг или камень на шее?» Аналогично можно спросить: Крым – спасательный круг или камень на шее? Он может быть и тем, и другим. Всё зависит от воли, от интеллекта.

Стратегическая дилемма Америки: ревизионистская Россия в сложном мире

2015.03.09.03^[28]

Речь, произнесённая в Институте по геостратегии Центра международных стратегических исследований (CSIS) 9 марта 2015 г.

Соединённым Штатам уже пора активно участвовать в формировании того, чем закончится кризис на Украине, а не просто реагировать на него. Между двумя этими подходами есть большая и существенная разница. Реакция предполагает всеобъемлющую победу, успех – надежду на то, что наши ценности, мощь и разведка превозмогут. Первый же подход требует сосредоточится на том, что достижимо в краткосрочной перспективе, и учёта не только нашей глубокой обеспокоенности, но и интересов России, так как я исхожу из того, что этот кризис не закончится решительной победой одной из сторон.

…

В то же время, чтобы погасить пламя кризиса и вернуться к более или менее нормальным отношениям с Россией – хотя полного возврата к формату «перезагрузки» уж точно не произойдёт – нам также следует дать понять России одну важную вещь. Наше стремление к тому, чтобы Украина в конечном итоге стала подлинно европейской страной, демократией, членом ЕС, ни в коем случае не означает её непременного членства в НАТО. Не думаю, что нужно долго объяснять, почему. Достаточно просто посмотреть на карту и понять, насколько сократится расстояние между странами НАТО и Москвой, если Украина станет членом этой организации, а затем сравнить это с картой США и Канады. В обоих случаях до столицы рукой подать. Это будет иметь существенные геостратегические последствия, и нельзя ожидать, что русские будут спокойно наблюдать за тем, как большая страна с населением 45 миллионов человек, имеющая протяжённые границы с Россией, становится членом НАТО.

Комментарий

Потерянный для нас формат перезагрузки – мелкие символические уступки со стороны США и в то же время продолжение продвижения на восток военно-политической системы США, всей военной инфраструктуры. Такого рода перезагрузки начали практиковать ещё во время Горбачёва. Подкупали борзыми щенками: Горбачёву – Нобеля, Ельцину – членство в Большой Восьмёрке. Всё равно практически все вопросы всё так же решала Большая Семёрка, зато Ельцин гордо восседал среди глав государств и правительств. Такие борзые щенки. Это совсем не то, что было принято называть разрядкой при Брежневе. Там шёл реальный размен уступками. Разрядка эта прежде всего передышкой: мы надеялись решить продовольственную проблему, а на Западе в это время возникла проблема энергетическая. Они действительно воспользовались передышкой и решили свои энергетические проблемы, а мы не воспользовались. Продовольственная программа оказалась декларативным пиаром Горбачёва.

Бжезинский понимает критический рост угрозы безопасности РФ. Но нам уже при воссоединении Германии и Варшавского договора декларативно давали понять, что тоже уважают нашу безопасность. А на деле включили все земли, выпавшие из-под нашего контроля, в свою военную структуру.

И не только военную. СССР вложил в прибалтийские республики огромные деньги, создал первоклассную по тем временам (да и сейчас хорошую) инфраструктуру, раскрутил экономику. Например, при Хрущёве основной структурой управления экономикой был совнархоз – совет народного хозяйства, контролирующий всё производство некоторой территории. Литва и Калининградская область имели общий совнархоз, чьё руководство находилось в Литве. При попустительстве нашей элиты Литва, по сути, ограбила Калининградскую область – вывезла многие трофейные немецкие предприятия (например, все керамические). В итоге сейчас Калининградская область закупает в Литве даже многое из того, что Восточная Пруссия производила сама. А в постсоветское время значительную часть предприятий Прибалтики распродали – порою просто на слом (всегда хватает желающих избавиться от конкурента).

Кстати, Сталин вернул Прибалтику в состав страны, помимо прочего, для того, чтобы отодвинуть границу – при том, что тогдашние средства доставки были несравненно слабее нынешних. Теперь же и средства доставки на порядок быстроходнее и дальнобойнее, и граница вплотную придвинута к политическому и хозяйственному центру страны.

Украина – всего лишь рукотворный повод, решающий сразу несколько задач: легитимно накинуть на РФ и ЕС удавку экономической войны, заодно добавить Европе неприятностей в дополнение к последствию организованной США «арабской весны» – потоку беженцев.

Что реально можно сделать? Бжезинский очень хорошо знает новейшую историю политическую Европы. Скажем, навязанный Австрии нейтралитет дал отличный результат. Австрии не надо заботиться о серьёзных военных расходах, её экономика воспряла, граждане почувствовали все эти блага. Такая возможность после войны была и для Германии: единая нейтральная объединённая Германия. «Кровавый» сталинский режим выходил с этим предложением на американцев, но тем нужна была абсолютно управляемая Германия. Они смотрели далеко вперёд. Держа ручную Германию, они рулят всей Европой. Более того, есть серьёзные сведения, что они даже имеют вето на утверждение решений немецкого канцлера.

Наша серьёзная ошибка – согласие на включение ГДР безо всяких условий в ФРГ – то есть, по сути, в систему, подчинённую США. Вот она, алгебра политики. Но такие то ли профаны, то ли предатели, как Горбачёв и Ельцин, даже арифметику интриг толком не освоили.

А вскоре ликвидация Варшавского договора полностью разрушила мировой баланс. Представьте себе весы, где на одной чаше НАТО, на другой – Организация Варшавского договора. Варшавский договор исчез – значит, НАТО уже перетянуло. Мало того, эту разновеску не просто сняли с одной чаши геополитических весов, а переставили на другую. Теперь весь мир перекошен очевидным неравенством. И даже на той чаше, что перевесила, лучше от этого не стало: те, кто на неё набился, лишились свободы, ибо не имеют второй опоры.

Кстати, логично и справедливо было бы в ответ на ликвидацию Варшавского договора распустить НАТО. Этого не последовало. Причём СССР уже вовсе никому не угрожал. Это тоже о чём-то говорит. НАТО – ещё одна удавка США на шее Европы. Формально американцы мало участвовали в устранении Каддафи, давлении на Асада и т. д., но фактически лезли туда именно те европейские политики, кто сильнее всего зависит от США. Европа огрызнулась всего один раз – с Ираком, но американцы её потом наказали и заставили влезть туда поглубже. Кстати, Белград бомбили тоже в основном руками Европы. У США хватает инструмент контроля над Европой, её вовлечения в авантюры типа югославской, ливийской и т. д. Коллективное соучастие в преступлении – как знает любой бандит – создаёт круговую поруку. По сути, США в качестве пахана выстроили в Европе систему организованной преступности.

Мы считаем: коли навязанный Германии нейтралитет упущен и после войны, и во время объединения Германии, то хотя бы сейчас надо поймать момент, когда тем же США станет стратегически выгоден навязанный нейтралитет Украины, гарантированный обеими сторонами. Он позволит осуществить и озвученное Бжезинским вовлечение России в европейские дела, но с юридически обязывающими документами.

Смутный портрет оппозиции

В последнем прижизненном труде «Смуты и институты» признанный вождь отечественных экономических реформаторов Егор Тимурович Гайдар на множестве примеров из всемирной и отечественной истории доказывает печальную мысль: разрушить организационные структуры, обеспечивающие успешное взаимодействие множества людей в едином обществе, можно за считанные дни, а то и часы; построение же новых структур, без которых общество не способно существовать, неизменно отнимает долгие годы.

Даже если новое неизмеримо эффективнее старого, громадные хозяйственные потери на переходе влекут множество смертей от голода. Да и отсутствие организованного противодействия преступлениям поднимает их волну.

Собранные выдающимся реформатором факты и аналитические выкладки приводят к однозначному выводу: сколь ни преступен правящий режим – его мгновенное падение порождает последствия столь разрушительные, что революция сама по себе оказывается едва ли не тягчайшим преступлением перед обществом.

Немалая часть преступлений оказывается вынужденной. Егор Тимурович исследовал, как в 1918-м году нарождающейся власти пришлось обеспечивать в первую очередь государственно важные структуры – вроде вооружённых сил – ради скорейшего восстановления самой возможности взаимодействия всех слоёв общества на всей территории страны. Это заставило объявить преступлением мешочничество – поездки на село с грузом, посильным для переноски на себе, ради натурального обмена с крестьянами. Миллионы горожан оказались вынуждены нарушать закон ради продолжения собственного существования. С точки зрения власти их деяния немногим лучше уличного грабежа и карались практически так же. Жестокости тут не было (хотя ожесточение, порождённое уже идущими конфликтами, несомненно, присутствовало с обеих сторон). Было трезвое – хотя и циничное вследствие свежеусвоенного материализма – осознание властью печальной формулы: «Что может быть ценнее человеческой жизни? Две человеческих жизни».

Удивительно схожи в разных землях и эпохах и судьбы зачинателей смуты. Те, кто надеется извлечь из крушения существующих организованных структур личную выгоду, редко доживают до становления условий, позволяющих хотя бы внятно сформулировать, в чём эта выгода может заключаться. В лучшем случае эмигрируют, как большинство политиков, в феврале 1917-го уговоривших Николая II отречься от престола. А чаще – сочиняют извращённые судебные технологии взаимоистребления, как герои Великой Французской революции.

Сильные мира сего опираются не столько на собственные мышцы и нервы, сколько на обширную паутину общественных взаимосвязей. Смута рвёт всю ткань общества со всеми паутинами, сплетёнными из её нитей. Всякий надеющийся, как и прежде, ловить зазевавшихся мух, да ещё и ожидающий, что в обвальной неразберихе они будут летать вслепую и чаще попадаться, рискует оказаться вовсе без опоры. Сплести же новую паутину – дело далеко не секундное: далеко не каждый успеет вновь прочно приклеиться к обществу.

После нескольких перетасовок наверху оказываются те, кто не только готов свалить вину за все неполадки на предыдущее поколение управленцев, но и искренне верует в их вину. Кто сам готов пользоваться служебным положением и склонен полагать, что так поступают все. Кто верует в некие политические доктрины. Кто объясняет злым умыслом даже последствия обычной глупости.

И это также неизбежно. В атомизированном обществе, где даже жизненно важные взаимосвязи утрачены, срабатывают только простейшие – одноходовые – решения. А что может быть проще, нежели бросить очередных козлов отпущения на пики изголодавшейся парижской толпы или штыки кронштадских матросов, озверевших от бездельного ожидания грядущих сражений!

Альтернативных проектов устройства общества всегда немало. Все их сторонники одновременно желают осуществить свои идеи на пустом месте, свежеобразованном после краха существующих управленческих структур. Столкновения – вплоть до гражданской войны – неизбежны.

Да и сторонники восстановления разрушенной системы никуда не исчезают. Как справедливо отметил Гайдар, распад занимает считанные дни. Ведь все звенья управления взаимосвязаны и взаимоподдерживаются. Устранение верхушки обрушивает всю пирамиду столь внезапно, что велик соблазн списать провал на заговор или случайную ошибку – и попытаться всё исправить силой.

Хотя вроде бы случается, что правители всё же хуже любой революции. Так, красные кхмеры под чутким идейным руководством бывшего студента Сорбонны за несколько лет истребили более двух миллионов камбоджийцев – из восьми миллионов, живших в стране к моменту прихода новой власти – и не собирались останавливаться на достигнутом. Их свержение вторгшимися вьетнамскими войсками – куда меньшее зло, нежели возможное продолжение деятельности фанатичных детей, предводительствуемых циничными стариками.

Но красные кхмеры сами были революционерами. Их зверства – вроде забивания людей мотыгами ради экономии патронов – унесли куда меньше жертв, чем закрытие больниц, разрушение торговли, массовое выселение в деревню людей, имеющих опыт исключительно городской жизни… Словом, то самое разрушение сложной структуры общественного жизнеобеспечения, чьи последствия Егор Тимурович подробно и красочно описал, чью неизбежность после любой революции он убедительно доказал.

Есть и не столь яркий, как красные кхмеры, зато несравненно более знакомый в нашей стране пример заведомо преступного режима. Последствия деятельности национальной социалистической немецкой рабочей партии – более полусотни миллионов смертей, в том числе почти 27 миллионов в нашей стране и более десятка миллионов в самой Германии. Непосредственно вследствие боевых действий на советско-германском фронте погибло более 8.5 миллионов наших бойцов и примерно 6 миллионов немецких. Если бы власть нацистов пресекли до начала Второй Мировой войны – всех этих смертей не было бы.

Увы, это очевидно лишь задним числом. До начала зверствования в СССР национальные социалисты практически не выходили за пределы приемлемого в тогдашней Европе. Даже пакет антисемитских законов, принятый в 1935-м и обычно именуемый Нюрнбергским по месту официального подписания, всего лишь творчески заимствовал опыт сопредельной Польши, а окончательным решением еврейского вопроса считалось выселение ненавистного народа за пределы Европы. Даже в скандальной «Моей борьбе» Гитлер всего лишь довёл до логического завершения теории расового неравенства и жизненного пространства, задолго до него разработанные уважаемыми английскими и французскими исследователями и пропагандистами. В Западной Европе нацистов не любят, по сути, только за то, что они осмелились применять к её обитателям некоторые из методов, активно применяемых самими же этими обитателями за пределами самой Западной Европы. Вплоть до начала этого применения никто – ни рядовые неосведомлённые обыватели, ни всезнающие политики – не верил в возможность столь невежливого обращения с собою. Иначе вряд ли Чемберлен в Мюнхене в сентябре тысяча девятьсот тридцать восьмого выкручивал бы руки союзным французам и чехам, чтобы подарить немцам (по кусочкам, начиная с Судетской области с первоклассной системой укреплений) Чехословакию с её крупнейшим и высококачественнейшим в Восточной Европе производством боевой техники, вооружения и боеприпасов.

При всех невзгодах и лишениях войны Германия до тысяча девятьсот сорок пятого пребывала в образцовом порядке. Генералы попытались убить главу государства, лишь когда договорились с западными противниками о немедленном прекращении боевых действий после своей предполагаемой удачи.

Согласование с противником действий после переворота – действие совершенно разумное. Ведь любой провал делегитимизирует власть. Значит, поражение может дать те же последствия, что и революция. Единственный шанс избежать полного распада общества – установление порядка извне.

Международное право настоятельно рекомендует оккупантам брать на себя управление занятыми территориями. Если они пренебрегают этим долгом, свержение даже явно преступного режима влечёт поток новых преступлений. После второй иракской кампании американцы распустили правящую партию, уволили всех состоявших в ней государственных служащих – то есть едва ли не весь аппарат управления – и долго не создавали ничего взамен. На совести Саддама Хусейна тысячи замученных в застенках оппозиционеров разного толка и сотни тысяч погибших в ирано-иракской войне. Но за вычетом этих потерь, случающихся не только в диктаторских странах, по его вине убито куда меньше, нежели в разразившейся на почве безвластия схватке множества общин, чьи распри он сдерживал – пусть порою и самыми жестокими способами. Те оппозиционеры, что укрылись от него за рубежом, при всех своих радужных обещаниях народу и зарубежным инвесторам, всего лишь воспользовались случаем радостно вмешаться в эту схватку – и ещё утяжелили её последствия.

Не зря отечественная внесистемная оппозиция – и до тысяча девятьсот семнадцатого, и сейчас – сотрудничает с зарубежными политиками. Разрушаешь управленческую структуру государства – держи в запасе систему внешнего управления, дабы переворот не обернулся пагубным безвластием.

Но если оккупанты отсутствуют или не желают исполнять свои международно признанные обязанности – даже свирепейшая диктатура лучше революции.

Последствия любой смуты почти не зависят от исходного повода к массовому признанию нелегитимности существующей системы государственного управления. Они всецело определяются самим фактом разрушения этой системы и принципиальной невозможностью быстрого формирования и мгновенного признания легитимности новой системы того же назначения.

Всякий, кто отрицает право существующей власти на само её существование, кто призывает к немедленному её уничтожению, кто повторяет формулу Эжена Потье «Весь мир насилья мы разрушим до основанья», открывает путь насилию, голоду, неравенству несравненно худшему, нежели то, что тщится отменить. Сколь ни преступна власть, её низвергатели куда преступнее. Даже если их намерения столь же чисты и благородны, как у Мирабо с Робеспьером или Родзянко с Шульгиным, не говоря уж о Касьянове с Каспаровым. Вот неоспоримые выводы из исторических фактов, отобранных Егором Тимуровичем, и убедительного анализа, проведенного им в последние месяцы трагически оборвавшейся жизни. Будем достойны завещания великого реформатора.

Векторы в будущее

Ушедшие в историю события уже бесповоротны и поэтому безальтернативны. Они хранятся в памяти самой истории (пусть даже хватает любителей исказить эту память. Если есть Всевышний, то он когда-нибудь представит эти события в их первозданном виде их авторам и исполнителям. Обсуждение же будущего – неизбежность и даже необходимость для любого государства и любого сообщества людей. В этом разделе мы постарались представить – с учётом всего сказанного в этой книге ранее – некоторые свои (и чужие) представления о современных отправных точках и проблемах России, а также возможных путях их разрешения.

Не развали себя сам

Вы, скорее всего, слышали про план Даллеса, а многие наверняка и читали его. Цитировать в подробностях не будем, просто вкратце напомним: это план идеологического уничтожения Советского Союза путём подсовывания людям – прежде всего молодым людям – разнообразных западных соблазнов и опорочивания наших собственных идеалов и достижений.

Следует заметить: стиль изложения опубликованного плана, мягко говоря, не характерен ни для одного из известнейших руководителей Центрального разведывательного управления США Аллена Даллеса, ни для его брата министра иностранных дел – или, как там принято говорить, государственного секретаря – Джона Фостёра Даллеса. Эта стилистическая странность вполне естественна.

Дело в том, что на самом деле план сочинил известный советский писатель Юрий Петрович Михайлик (1903.03.17–1966.05.17), более известный как Дольд-Михайлик. Прославился он романом «И один в поле воин». Это была одна из первых советских книг о работе наших разведчиков во время Великой Отечественной войны. Вышла она в 1956-м году. До того у нас эту тему почти не затрагивали. То ли по соображениям секретности, то ли потому, что раньше писали в основном о действующей армии. Так что Михайлик сразу стал знаменит.

Ещё через восемь лет Михайлик написал продолжение этой книги – роман «У чёрных рыцарей». Там действие происходит в первые послевоенные годы. В основном в Испании, куда перебираются из Германии нацистские преступники, где они находят приют у новых хозяев – американцев, готовящих при помощи былых противников борьбу с былым союзником. Кстати, такая подготовка и реальная борьба действительно велась до самого развала нашей страны.

Именно в романе «У чёрных рыцарей» этот план вложен в уста некоего генерала американской разведки Думбрайта, более похожего не на Даллеса, а на того, кто собственно и был инициатором создания единой разведслужбы и первым её руководителем – Уильяма Донована по кличке «дикий бык». По стилю этот план тоже больше похож на него, чем на Даллеса. Другое дело, что Донован столь далеко идущих планов заведомо не строил.

У Михайлика этот план позаимствовал писатель Анатолий Степанович Иванов (1928.05.05–1999.05.31). В его «Вечном зове» недобитый белогвардеец Арнольд Михайлович Лахновский подробно расписывает предстоящую идеологическую борьбу с советской властью. Чтобы плагиат не был так заметен, Иванов не только отредактировал текст (пожалуй, в худшую сторону: нам кажется, что Иванов как стилист слабее Михайлика). Вдобавок Иванов порезал монолог на несколько ломтиков и раскидал их по разным концам своего толстенного романа.

Потом какой-то доброжелатель снова собрал кусочки воедино и приписал их Даллесу. Строго говоря, не только собрал, но ещё и вложил туда несколько цитат из реально опубликованных американских планов – прежде всего из аналитических записок и директив Совета по национальной безопасности. Так что в целом текст выглядит довольно правдоподобно. Если не знать его родословную, то можно и поверить в его подлинно американское происхождение.

Но главная причина для нашей нынешней веры в том, что план-то в общем сбылся. Мы действительно изменили свою жизнь примерно в том направлении и тем способом, что описаны ещё Дольд-Михайликом. Понятно, у многих возникло твёрдое убеждение: все наши беды последней четверти века – действительно порождение не разоблачённого вовремя гнусного западного плана.

Но опять же на взгляд авторов этой книги всё гораздо хуже. Если бы происходящее с нами было следствием вражеского злого умысла, то было бы довольно легко разбить этот умысел, реорганизоваться и пройти победным маршем туда, откуда пришла беда. В конце концов, России не впервой сокрушать врагов. Но вражеского-то плана не было. Потому и бить за границей некого.

К сожалению, авторы не имели чести быть знакомыми с самим Юрием Петровичем Михайликом лично, но, судя по нескольким его родственникам, писатель действительно очень умён и проницателен. Он выявил реальные проблемы нашего общества. Обнаружил реальные слабые места. Вычислил реальные механизмы дальнейшего углубления и развития этих слабостей. Вот эти-то наши уязвимые точки он и описал в монологе своего персонажа. А дальнейшие события развивались в соответствии с этим монологом не потому, что кто-то извне подталкивал нас, а потому, что наши собственные проблемы и наши собственные слабости разрастались именно так, как предвидел писатель.

Если бы мы в своё время прислушались к этому прогнозу, то возможно, смогли бы устранить наши реальные беды, не впадая в предсказанные Михайликом заблуждения. Правда, сейчас некоторая часть этих бед почти забыта в связи с серьёзнейшими общественными переменами. Часть из них – как раз следствие распада страны: не было бы счастья, да несчастье помогло. Но теперь надо избавляться от несчастий и в то же время оставлять при себе те достижения, что помогли убрать часть замеченных Михайликом бедствий.

Россия, как всякая великая страна, сама избирает свой путь. Сама попадает в тупики на этом пути. И сама же должна искать способы выхода из тупиков. Сама. Не пугаясь вражеских планов, придуманных нами же самими.

Война миров – война идей

В конце октября 2008-го года в русском сегменте Интернета на разных ресурсах обсуждалось фактически официальное признание США того, что они не первый год ведут войну идей.

Это совершенно открыто объявил тогдашний заместитель по публичной дипломатии госсекретаря США Джеймс Глассман во время очередного брифинга. Он поведал о спецпрограмме госдепартамента под кодовым названием «Команда по цифровым внешним контактам», вроде бы направленной всего лишь на противодействие арабским террористам. Команда также работает над продвижением положительного имиджа США в сети. Указание об её создании последовало на самом высоком уровне ещё в 2006-м году.

Главную задачу в «войне идей» американское правительство видит в «создании глобальной среды, которая будет враждебна по отношению к насильственному экстремизму».

«Мы делаем это двумя путями. Во-первых, мы противостоим и подрываем идеологию, которая оправдывает и поддерживает насилие, а, во-вторых, мы уводим молодых людей с пути, который ведёт их к насильственному экстремизму», – заявил Глассман.

Вкратце суть программы состояла в том, что некоторое количество креативных людей провоцировали сетевое сообщество на разговор о США, мониторили мнение людей, пишущих в Интернет на форумах, в чатах, гостевых книгах, на популярных сайтах. И если мнение этих людей неблагоприятно для Америки – специалисты словом и делом, символом и образом так влияют на них так, что те своё мнение меняют. Официально подразделение состояло из восьми или девяти профессиональных «блогеров». А сколько ещё неофициальных! Вот то-то и оно!

В ходе своего брифинга Глассман сообщил, что отчитывался о ведении «войны идей» за рубежом лично перед президентом Джорджем Бушем и вице-президентом Ричардом Чейни. Высокий уровень говорил о серьёзности намерений США, рассматривающих войну идей в сети как один из краеугольных каменей своей национальной безопасности и внешней политики.

Американский чиновник обмолвился, что и русскоязычная часть Интернета уже попадает в сферу интересов его цифровой команды.

Российские блогеры считают, что и «отечественные спецслужбы давно проводят в Интернете подобную деятельность». Якобы с 2003-го года на политических сетевых площадках работает некая команда «Г» из сотрудников ФСБ, выявляющая и оспаривающая суждения, расходящиеся, как говорится, «с официальной политикой партии».

Есть даже и такое мнение, что в сети нарочно растиражировали сообщение об американской цифровой команде по сетевым контактам, чтобы получить дополнительные средства на собственную деятельность для противодействия янки. Так в сеть под шумок запущен ролик «Американское шоу», где кукла, смахивающая внешне на Буша-младшего, секретничает, как его дед был банкиром и финансировал приход к власти Адольфа Гитлера.

Идея предшествует всему, она относится к такой сфере общественного бытия, которая никогда не будет чётко выражена в правовой, строго юридической форме. Мир идей – перпендикулярная к нам реальность. Прошмыгнув оттуда, идея способна подчинить себе ресурсы этого мира. Надо чётко понимать, что претензии Штатов на «единственно правильное мнение в электронном пространстве» – лишь продолжение Американской Идеи мирового господства.

В 1816-м году в Штатах на выборах президента боролись две партии – федералистов и демократов-республиканцев. Победила вторая, президентом стал Монро. С его именем связывается идея «Америка – для американцев», получившая в его честь название «доктрина Монро».

На втором сроке президентства он достиг значительных дипломатических успехов в расширении территории Штатов за счёт бывших европейских колоний в Америке. Он полюбовно решил вопрос с британцами о Великих озёрах. Купил у Испании Флориду. Поддержал освободительную войну латиноамериканцев. Отвёл попытки России прибрать к рукам тихоокеанское побережье Америки. В тексте послания Конгрессу Монро декларировал следующее:

«С этого момента Западное полушарие не подлежит европейской колонизации; всякая попытка установить здесь политический контроль или нарушить независимость существующих государств будет рассматриваться как враждебный акт. США обещают воздерживаться от вмешательства в европейские дела и ожидают, что Европа также будет воздерживаться от вмешательства в дела на американском континенте».

После того, как Соединённые Штаты высадили войска во Франции в конце Первой Мировой, а потом был заключён Версальский мир, можно сказать: «доктрина Монро» уступила место новой идее – сферой распространения добродетелей американской демократии становился уже весь мир. Вудро Вильсон дал добро на формирование при себе Совета по международным отношениям, включавшего крупных банкиров и аналитиков, построенного по образу и подобию тайной массонской ложи…

И ведь 60 лет спустя Горбачёв и его окружение всерьёз уверовали в подброшенную им идею участия Москвы в похожем, уже Мировом, Правительстве, для преодоления глобальных проблем человечества!

Тогда как на самом деле речь шла о глобализации по-американски. Москве помогли создать ещё в конце 1970-х Институт системных исследований. Он в том числе прорабатывал разные последствия теории конвергенции – слияния в скором будущем капитализма и социализма воедино, поскольку коммунизм и западная демократия берут начало от общих корней…

Слиться в экстазе не удалось. Советский Союз был развален, Россия потеряла треть своих территорий, по сути поступилась ими в пользу США – единственной оставшейся на тот момент сверхдержавы.

И вот на повестке дня новый этап развития американской идеи, возможно, «доктрины Обамы» или его сменщика на высоком посту – глобальный контроль за всеми проявлениями и сферами жизнедеятельности человечества, как целого.

Так что Интернет – это цветочки.

Другой вопрос, допустит ли человечество, чтобы над ним довлели во всём и всюду. Не приведёт ли глобализация по-американски к ещё большему насильственному экстремизму, то есть вызову американской голубой мечте.

Да и Мировая энтропия в научном представлении всячески сопротивляется глобальному упорядочению.

Увы, худшие опасения уже начали осуществляться. В последние годы усилиями глобального «благодетеля» возникли сразу два очага не просто экстремизма, а откровенного террора с садистским привкусом: ИГИЛ на Ближнем Востоке и реинкарнация нацизма на Украине. Что нам ещё предстоит?

Кстати, СССР и США всегда вели войну идей! Причём во времена превосходства наших идей Советский Союз имел и колоссальную интеллектуальную поддержку части зарубежного общества, в том числе в цитадели «свободного мира» – в США. Вспомните историю группы Розенберга, работавшей на советскую разведку исключительно по идейным соображениям. Когда пришло время соперничества иного толка – кто больше заплатит за чужой секрет – мы им стали проигрывать. Но это так, частность для примера…

Если же брать войну идей в стратегическом масштабе, это выглядит приблизительно так. Большинство из нас учило в курсах общественных наук, что есть базис и надстройка. Базис – вся материальная часть чего-либо, а надстройка – все интеллектуальные, идеологически и прочие институты, которые на этом базисе зиждутся.

Базис российской мощи последних лет – экспорт углеводородов и ядерное оружие. Якобы два весомых аргумента в руках России в борьбе за влияние в мире. Но, во-первых, углеводороды дарованы природой (или, как многие предпочитают говорить, Всевышним) – мы их не заработали в буквальном смысле, а открыли. Во-вторых, цены на нефть меняются, что не раз доказала историческая практика. Никакие углеводороды не помогли Советскому Союзу, а даже сыграли в его судьбе роковую роль, расслабили в самый неблагоприятный момент эпохи. В-третьих, ядерный задел нам достался в основном ещё со времён СССР – ничего принципиально нового с той поры в эту область мы не привнесли. И даже если бы мы держали его на том же уровне, что и Союз, в современном мире ядерное оружие уже вряд ли неоспоримый аргумент.

Сейчас мы должны поговорить о том, кто побеждает за влияние в мире. И практика такова, что победу одерживают лишь те страны, чей серьёзный базис, экономическое развитие, дополняется сильными общественными науками, яркими идеями и привлекательными идеалами. И науки общественного цикла, и уровень проработки общественных идеё, а также просвёщенность населения – доминирующие факторамы в названной борьбе.

К сожалению, в современном мире лидер по числу разработок и идей, оказавших наиболее сильное влияние на жизнь человечества, и их продвижению – Соединённые Штаты. Это факт.

Причём механизм того, как они добиваются успеха, не шибко хитроумен. Просто и частные, и государственные деньги своевременно – и с большой отдачей – были вложены в сеть современнейших учебных – и одновременно исследовательских – университетов. Исследование и обучение в университетах США неразрывны в одних стенах. И потому они становятся местом притяжения талантливой молодежи со всего мира. В среде конкурирующей между собой молодежи выплавляются лучшие из генераторов будущих идей.

«Молодец среди овец, а как дойдёт до молодца, то сам овца», – гласит известная пословица. Дабы доказать, что ты лучший, надо, к сожалению, ехать в лучшие американские университеты.

И так хитроумно устроили американцы, что сами «мозги» добровольно текут к ним, те же «мозги» продуцируют идеи, продвигающие имидж Соединённых Штатов во всём мире и поднимающие над ним звёздно-полосатый флаг.

С другой стороны все, кто вовлечён в процессы и механизмы генерации, становятся и носителями Американской Идеи, проводниками идеологического наступления Америки по всему миру.

Что касается нашей ситуации, приведу цитату бывшего директора (с 2015.04.27 – научного руководителя) знаменитого Института научной информации по общественным наукам, где я сам получал в былые годы колоссальную подпитку в советское время, когда учился в аспирантуре в МГУ. Так вот, по нелицеприятной оценке академика РАН Юрия Сергеевича Пивоварова «впервые в истории России социально-гуманитарные науки оказались не нужны Российскому государству, сложившейся политической системе, российскому обществу в целом. Власть сидит на нефти, на газе, на чем-то другом, и ей кажется, что все и так хорошо, без всякой науки». Сказано в 2009-м году – кстати, в то время, когда стоимость барреля подходила к 150 долларам и эйфория была полная… пока цена не покатилась вниз. Причём сказано верно. Но и сам автор этих слов тоже не стал эталоном моральной чистоты: именно под его руководством унаследованную от советских времён противопожарную систему не чинили до тех пор, пока уникальная библиотека ИНИОНа не сгорела самым банальным образом. Воистину воспитатель должен быть воспитан.

Однако вернёмся к борьбе идей. Власть, если тогда не понимала, то хотя бы сейчас должна понять: единственный путь поддержания авторитета страны в мире – генерация идей и поддержка реальных исследований, а не сонма псевдо-учёных и мутного потока фальшивых диссертаций. Причём идей не только общественно-политических, но и в науке вообще.

В Советском Союзе, где конец двадцатого века был ознаменован засильем догматизма в общественных науках, тем не менее находились точки роста для людей, производящих идеи (как тот же ИНИОН, как ряд кафедр МГУ и Ленинградского университета). Даже догматически зашоренный, Советский Союз заботился о поставке всё новых и новых бойцов на фронт войны идей.

Сейчас былого догматизма нет. Но идеологическую войну Россия проигрывает. Пока высшее наше постсоветское достижение – концепция суверенной демократии. Она в целом логична: если страна не суверенна, то её народ лишён возможности действовать по своей воле – демократично. Но, понятно, одной этой констатации никоим образом не хватит для ориентации в мире.

Передовые американские учёные считают: устаревшие экономические теории приводят к неправильному выбору целей и путей развития, то есть к неправильному распределению ресурсов. На реальное продвижение ресурсы не попадают, растрачиваются, и государство несёт колоссальные потери.

Идеи и экономические теории прибыльны, причём по большому счёту куда прибыльнее торговли обычными вооружениями и нефтью. В новом мире вложение в интеллект – одно из самых прибыльных. Просто для правильного вложения надо понимать сам предмет.

Несомненно выдающийся мыслитель Маркс утверждал: «мысли господствующего класса в каждую эпоху оказываются господствующими мыслями» Но у нас пока что-то не видно тех великих мыслей, которыми бы наш господствующий класс был проникнут. Соответственно этот класс заражает и всё общество губительным для нашей страны и культуры культом прожигания жизни. Например, советское телевидение – при всех своих недостатках – имело позитивный идеологический вектор, а сейчас тот самый господствующий класс конвертировал его в дебиливизор.

Мышцы вместо мозга

Увы, интеллектуальные ресурсы державы нынче используются ещё более варварски, чем в худшие периоды жизни СССР. Лучшие – знающие, изобретательные, творческие – умы утекают из стран бывшего Союза, как вода сквозь пальцы.

Взамен мы закупаем мышцы. Футболистов и баскетболистов ввозят по ценам едва ли не выше, чем в богатейших странах Запада. Вместо нобелевских лауреатов взращиваются «фабричные звёзды» и «светские львицы», а просветительская деятельность подменяется бессодержательными, зато порою непристойными телевизионными шоу.

Возьмём патент изобретателя. Таких патентов множество. Но все ли они воплощаются в жизнь?

За годы дикого капитализма – то есть «рыночных реформ 1990-х годов» – мы в интеллектуальном плане почти достигли уровня туземцев, когда-то менявших золото и алмазы на бижутерию. Тогда бюджетные ассигнования на всё, кроме бесчисленных чиновников, сократились во столько раз, что науку вообще исключили из числа стратегических приоритетов государства. Централизованная система управления развитием науки и техники была разрушена.

Надежды же на автоматическое действие рыночных механизмов не оправдались. В развитых странах давно известно: рынок близорук и лишь в редчайших случаях как-то способствует долгосрочным программам с неочевидным исходом.

Отечественная наука и даже общее образование были поставлены на грань выживания. Это грубейший стратегический просчёт. Но уже наметились первые, пока ещё узкие тропинки для выхода из кризиса.

Только с 1989-го по 2004-й год за рубеж у нас уехали порядка 25 тысяч учёных, а ещё около 30 тысяч по сей день работают за границей по временным контрактам. Это не просто 5–6 % общего научного потенциала России. Это наиболее продуктивные учёные самых востребованных специальностей.

Сегодня в российской науке занято – по министерским данным – менее 4/10 от уровня 1990-х годов.

Среди причин оттока кадров из России называют: низкий уровень оплаты труда, необеспеченность материально-технической и приборной базы, низкий престиж статуса учёного. Но главная беда не в скудном финансировании. Губительна прежде всего «невостребованность результатов фундаментальных и прикладных исследований экономикой».

Лауреат Нобелевской премии Жорес Алфёров утверждает: при нынешнем сырьевом уклоне российской экономики, без надежды на инновационное развитие, чуть ли не половина одарённых старшекурсников естественнонаучных и технических факультетов уходит в бизнес.

Мы считаем: проблему миграции учёных невозможно решить без мощных научных центров. Причём не только исследовательских, а в первую очередь крупных, научно-производственных. Спасительной идеей лично мне видится глобальный проект, способный – как в своё время ядерный и космический – аккумулировать и воспитать кадры. А может, и вернуть кого-то из-за рубежа. Участвовать в нём, кроме России, могли бы, например, Белоруссия и Казахстан. Мы уже передали людям, от чьей воли зависит судьба страны, конкретные предложения на сей счёт.

Четвёртого октября 1957 года Советский Союз первым вывел в космос искусственный спутник Земли. Весом больше 83 килограммов. Раз в десять тяжелее американских проектов. Мы доказали: наши ракеты несравненно мощнее и боевых грузов при необходимости поднимут больше. Для всего американского общества это был настоящий шок. Встала задача – прорваться в космос любой ценой. И цену заплатили действительно немалую.

Прежде всего выделили громадные деньги конструкторскому бюро Вернера фон Брауна. Создатель немецких боевых ракет Фау-2 после войны захвачен американской спецгруппой по отлову учёных. Но после того, как он сообщил обо всех тонкостях устройства Фау, оказался не у дел. Работал, конечно. Проектировал. Но денег ему давали немного – только чтобы не захотел покинуть страну. После запуска советского спутника фон Браун получил возможность работать в полную силу. Уже к середине следующего года его ракета вывела в космос первый американский спутник. Размером и весом, правда, с большой апельсин. До серьёзных и полезных грузов американским конструкторам пришлось ещё пару лет работать.

Чтобы эту работу впредь было кому вести, в Штатах радикально пересмотрели содержание всей системы образования. Структуру преподавания естественных наук практически полностью скопировали с нашей советской средней школы той эпохи.

Школа со строгой дисциплиной в США – большая редкость, а потому удовольствие необычайно дорогое. Платить готовы только те, кто хорошо понимает: без первоклассного образования пробиться в верхние слои общества тяжело, а удержаться на высоте и вовсе почти невозможно.

В 1969-м году инженеры, учившиеся в реформированных институтах, посадили на Луне космический корабль с людьми. А в 1981-м инженеры, учившиеся в реформированных школах, подняли в космос корабль многоразового пользования…

Теперь догонять надо нам.

А для этого мало обновить приборный парк и оборудование, внедрить самые современные информационные системы. Главное – специалисты! Сталин – при всех бесспорных прегрешениях последний советский лидер со стратегическим мышлением – не зря говаривал: «Кадры решают всё!»

А для их восстановления России может просто не хватить даже самых самоотверженных усилий нескольких поколений учителей, если продолжать в том же духе – духе пресловутого ЕГЭ.

Есть кем взять

Ещё Николай I Павлович Романов объяснил, почему откладывает (а то и вовсе отменяет) давно и явно необходимые реформы вроде упразднения крепостного права, жалобой «некем взять» – то есть нет (по меньшей мере в поле зрения) людей, способных сделать задуманное им дело. Правда, Николай Павлович изыскал способы существенно сократить сферу применения того же крепостного права (к концу его царствования оно охватывало примерно 4/10 населения империи), но до полной отмены дело так и не дошло. Тем не менее после его смерти его сын и наследник Александр II, невзирая на то, что «некем взять», довольно быстро сформировал собственную команду, осуществившую все необходимые преобразования. Правда, по ходу работы ему самому приходилось очень часто давить не только на дворянство в целом, но даже на эту команду, то и дело присоединяясь к мнению меньшинства на совещаниях. Но в конечном счёте дело ему удалось. Хотя, конечно, не лучшим образом: к конкретному формату реформы есть множество серьёзных претензий (так, в Пруссии, решавшей ту же задачу незадолго – по историческим меркам – до нас, результат вышел – по мнению и российских дворян, и разночинных критиков нашей реформы – куда лучше). Но стоило проявить волю и всерьёз поставить задачу – и люди для её решения нашлись.

Похоже, и сейчас жалоба «некем взять» – скорее следствие известного правила «кто хочет сделать – ищет способ, кто не хочет делать – ищет причину».

В частности, сейчас многие полагают: заменить экономический блок правительства, насквозь поражённый злокачественным либертарианством (верой в благотворность неограниченной экономической свободы личности без оглядки на общество), некем. Например, Евгений Максимович Примаков, выводивший Российскую Федерацию из провала после дефолта 1998.08.17, порождённого теми же либертарианцами, что сейчас вновь правят нашей экономикой, и его ближайший сподвижник в этом геркулесовом деле Юрий Дмитриевич Маслюков уже ушли из жизни.

Более того, известный критик либертарианства экономист Михаил Леонидович Хазин не раз говорил: на федеральном уровне российской власти уже просто не осталось никого, кроме правоверных адептов этой религии – всех остальных (в том числе самого Хазина) с этого уровня давным-давно вытолкали. Поэтому, на его взгляд, переход к иной экономической концепции обернётся резким и довольно долгим – пока новые люди не наберут нужный опыт аппаратной работы – провалом работы правительства.

По нашему опыту политического консультирования (один из нас бывал даже советником главы правительства РФ, а одного из вице-премьеров консультировали мы оба), для правильного составления и согласования документов правительственного уровня действительно нужно хорошо знать структуру и самого аппарата управления, и управляемого им хозяйства, да ещё и иметь немалый навык движения внутри этой структуры. Поэтому мы в целом разделяем опасения Хазина. Но, по счастью, российская власть не исчерпывается федеральным уровнем. Есть ещё очень большой региональный аппарат. Он значительно ближе к практической деятельности – поэтому в заметно меньшей степени заражён либертарианством.

Более того, многие ветераны ещё вполне дееспособны. Например, Виктор Владимирович Геращенко (1937.12.21) – единственный трижды главный банкир страны (он возглавлял Государственный банк СССР 1989.08.03–1991.09.10, Центральный банк РФ 1992.07.17–1994.10.18 и 1998.09.11–2002.03.20) – способен, судя по всему, если не занять этот пост вновь, то по меньшей мере дать множество – вряд ли либеральных, но несомненно полезных – советов тем, кто начнёт осваиваться на столь значимом посту.

Когда будет поставлена задача отхода от либеральной религии (веры в благотворность неограниченной свободы личности во всех отношениях без всякой оглядки на общество, а то и с отрицанием понятия общества), люди, способные решать подобные задачи, найдутся достаточно быстро. Но вот когда эта задача будет поставлена – зависит от такого множества факторов, что далеко не все их удаётся хотя бы запомнить – не говоря о том, чтобы учесть.

Но можно уверенно сказать – пока мы не избавимся от либеральной религии, в конце тоннеля будет виден свет разве что встречного паровоза.

Два представления о сверхдержаве

В ходе очередной гражданской войны в Римской Республике предводитель одной из противоборствующих сторон Гней Гнеевич Помпей по прозвищу Магн – Великий – провозгласил: «Кто не со мною, тот против меня». В ответ его противник Гай Гаевич Юлий по прозвищу Цезарь – вероятнее всего, от городка Цере, где жили несколько поколений этой ветви рода Юлиев – заявил: «Кто не против меня, тот со мною». История сохранила результат: основная масса граждан республики воздержалась от поддержки Помпея, Юлий разгромил его и стал первым пожизненным императором – повелителем. Правда, жизнь его после победы продлилась всего около четырёх лет – его убили заговорщики, приверженные республиканской традиции максимально частой замены всех руководителей. Но это уже никак не связано с судьбой Помпея.

Уже не раз говорилось о двух качественно разных видах империй – колониальной и континентальной – и о том, что основная часть ключевых недостатков империй колониальных (таких, как Британия, Франция или в несколько усовершенствованной версии США) не имеет места в империях континентальных (из коих несомненно ярчайшая – Россия, а максимально полное воплощение идеала континентальной империи – часть истории России, именуемая Советский Союз). Но есть и многие другие качественно разные вещи, обозначаемые одними и теми же терминами. В частности, именно таков термин «сверхдержава». Есть по меньшей мере два известных мне понимания этого термина.

В советское время было принято говорить: сверхдержава – такое государство, которому никакое другое государство не может навязать свою волю. А другая несомненная сверхдержава – Соединённые Штаты Америки – по сей день руководствуется директивой своего Совета национальной безопасности, принятой где-то на рубеже 1950–60-х годов. В этой директиве перед этой державой поставлена цель – добиться, чтобы в мире не было каких бы то ни было государств или межгосударственных структур, которым она не может навязать свою волю.

Очевидно, сверхдержав в советском понимании этого термина может быть много. Более того, с момента появления концепции неприемлемого взаимного ущерба число сверхдержав в этом понимании может теоретически исчисляться десятками. Например, Франция вряд ли может считаться великой державой, но в то же время её ядерный потенциал гарантирует: если Франция не захочет исполнять волю какой-либо другой державы, та ей вряд ли сможет свою волю навязать – побоится возмездия. Значит, Франция – сверхдержава.

А вот сверхдержава в американском понимании может быть только одна. Поэтому США в рамках своей концепции сверхдержавы обречены на противостояние всему остальному миру, ибо даже те, кому они навязали свою волю, вряд ли в полной мере довольны этим, даже не взирая на массированную агитацию о Соединённых Штатах Америки – благостных и единственных.

Этот оборот взят из цикла романов «Лабиринты Ехо» Светланы Юрьевны Мартынчик, пишущей (поначалу – при участии её мужа Игоря – увы, не знаем отчества – Стёпина) под псевдонимом Макс Фрай. В магическом мире этого цикла в результате ожесточённейшей борьбы разнообразных волшебствующих орденов выжил орден Семилистника, на этом основании объявленный благостным и единственным. Правда, у Фрая всё кончается благополучно: этот орден не в полной мере подминает под себя весь свой мир просто благодаря тому, что почти все активные деятели ордена поглощены внутренними интригами, так что не обращают внимания на то, что творится за его пределами.

Пропаганда благостности и единственности Соединённых Штатов Америки так активна именно потому, что ей приходится преодолевать – то подсознательное, а то вполне сознательное и чётко артикулированное, но в любом случае неизбежное – неприятие большей частью народов их собственного подчинения Соединённым Государствам.

И эта же американская концепция сверхдержавы делает практически весь мир естественным союзником России. Ведь мы уже давно не ставим себе цели подчинять других – нам надо только, чтобы другие не подчинили нас. Соответственно всякий, кто противится подчинению, оказывается нашим союзником.

Результат вряд ли будет существенно иным, нежели в эпоху противоборства лозунгов Гнея Гнеевича Помпея Магна и Гая Гаевича Юлия Цезаря.

То у министра на языке

На наш взгляд, очень хорошо, что ныне активнейшая из кандидатов в президенты от демократической партии Хилари Клинтон в бытность свою министром иностранных дел США открыто заявила о предстоящей борьбе её страны против реинтеграции постсоветского пространства. Её слова нам надо воспринимать как предупреждение, А как известно, кто предупреждён, тот вооружён.

Вопрос в том, каким именно оружием нас собираются бить – и соответственно как нам от этого оружия защищаться. До сих пор у Соединённых Государств было всего два вида оружия массового поражения, регулярно употребляемых для контроля над значительной частью мира.

Во-первых, подкуп элиты. Простите за это слово: оно сейчас стало почти неприличным, ибо большая часть тех, кто себя так именует, очень ярко проявляет справедливость теоремы вырождения элиты, пополняющейся только кооптацией, то есть самостоятельным избранием существующими деятелями элиты новых членов на место выбывающих старых. Но тем не менее они сами себя и впрямь считают элитой – поэтому для простоты будем употреблять этот термин в рамках данного обсуждения.

Второе средство – организация массовых политических беспорядков против тех, кто почему-то и впрямь оказывается элитой, а посему заботится о благе страны, народа, да и о своём благе тоже: ведь руководители сколько-нибудь значимых структур – от завода до государства – могут в долгосрочной перспективе извлечь из нормальной работы этих структур существенно больше пользы, чем из их распродажи по сходной цене. Вот против тех руководителей, кто осознаёт эту нехитрую истину и не готов продавать свои страны американцам, те организуют массовые беспорядки под эффектными свободолюбивыми лозунгами – соответственно их так или иначе свергают.

Вряд ли сама бывшая госпожа министр придумала что-то существенно новое. И вряд ли новое придумают её преемники. Очевидно, нас и впредь ждут, с одной стороны, очередные дозы щедрых подачек тем постсоветским государственным деятелям, кто готов эти подачки принимать, а с другой стороны – массовые обвинения во всех смертных и бессмертных грехах любого, кто не пожелает принимать эти подачки.

В частности, можно совершенно не сомневаться, что и впредь будут провозглашать исчадием ада и средоточием всякого зла Александра Григорьевича Лукашенко. Можно не сомневаться, что и впредь деятельность Владимира Владимировича Путина будет именоваться «кровавым чекистским режимом» – хотя уж чего-чего, а крови на его совести точно нет, и надеюсь, не будет по меньшей мере до конца нынешнего срока полномочий, вверенных ему народом. Вероятнее всего, будут по-прежнему провозглашаться светочем цивилизации и средоточием высокого духа деятели вроде тех, кто всерьёз считает – и открытым текстом именует – народ «быдлом».

А что нам надо делать в связи со всем этим? Просто иметь в виду, что такое давление лжи неизбежно – и что по сей день остаётся справедливым правило: «если враг тебя похвалит, значит, ты кругом неправ!»

Самосбывающийся прогноз

Предположения о будущем зачастую заставляют действовать так, что они сбываются.

Например, если человек боится чёрной кошки, перебегающей дорогу, то после встречи с нею он начнёт напрягаться и дёргаться, так что резко возрастёт вероятность оступиться или шарахнуться от безобидной тени. Соответственно и травму получить легче – а потом винить в ней кошку, а не своё суеверие.

Бывают и коллективные явления того же рода.

Скажем, ни один банк не хранит у себя все вложенные в него деньги – наоборот, он для того и собирает их, чтобы предоставить кому-то кредит. Если пустить слух, что банк вот-вот разорится – вкладчики бросятся забирать из него свои деньги, а изъять их в одночасье у всех своих должников банк заведомо не может. Вот он и разорится – и прогноз сбудется, даже если изначально не имел под собой никакой почвы.

Аналогично, если какие-нибудь особо авторитетные эксперты предсказывают девальвацию какой-то валюты, то её обладатели постараются перевести свои средства в другие валюты – то есть скупать их за всё большее количество той валюты, чей крах предсказан. Естественно, её курс упадёт. Финансист Сорос прославился игрой на подобных ожиданиях (и даже опубликовал соответствующую теорию). Однажды он даже сыграл на понижение английского фунта стерлингов так удачно, что специалисты по сей день гадают: действительно ли он просто предвидел этот крах или своими действиями на бирже способствовал ему.

Полагаем, нынешние разговоры о возможности насильственного свержения президента Российской Федерации относятся к той же категории самосбывающихся прогнозов. Лица, заинтересованные в этом свержении, говорят о нём как о деле уже неизбежном в надежде на то, что от Путина отшатнутся и рядовые граждане, и все мощные государственные и частные организационные структуры, что поддерживают его сейчас. Таким образом насильственное свержение станет технически осуществимо.

Правда, следует признать: такой прогноз имеет некоторую вероятность осуществления ещё и просто потому, что общее число людей, нужных для осуществления государственного переворота, не так уж велико. Чисто технически совершить его могут буквально несколько сот (а то и десятков) человек, если они заранее расставлены по ключевым местам и обучены, что делать. Поэтому я бы не стал вовсе сбрасывать со счёта столь значимую для нас возможность. Да, риск такой есть. Надо его учитывать – и быть готовыми к активному и эффективному противодействию.

1992.02.04 Чавес возглавил примерно тысячу военных, вышедшую на улицу Каракаса с требованием переустройства власти в Венесуэле. Высшее военное командование поддержало действующего президента и приказало подавить мятеж. В полдень Чавес приказал своим войскам сдаться. По официальным данным, погибло с обеих сторон 17 военных, ранено полсотни военных и гражданских. Чавес через два года помилован президентом, создал политическое движение «Пятая республика». 1998.12.06 он избран президентом и 1999.02.02 вступил в должность. На этом посту он совершил столько преобразований в интересах рядовых граждан, что 2002.04.18 случился военный переворот уже против него. Его захватили и вывезли в неизвестном направлении, объявленный временно исполняющим обязанности президента глава ассоциации промышленников и предпринимателей отменил большинство принятых при Чавесе законов и распустил парламент, Соединённые Штаты Америки (уж им-то реформы Чавеса встали в копеечку) приветствовали всё происходящее. Но сотни тысяч рядовых граждан (в основном из бедных районов) вышли на улицы с требованием вернуть законно избранного президента, большинство военных заявило о верности закону, и уже 2002.04.20 сами организаторы переворота сдались: это стало для них самым безопасным выходом из положения – иначе они могли погибнуть под напором народного восстания. Чавеса вернули с отдалённого островка во дворец (на всякий случай он провёл церемонию повторного вступления в должность с показом по телевидению).

Конечно, далеко не всегда народ мирно проваливает военный мятеж. Например, 1973.09.11 в Чили закону и порядку не помогли даже вооружённые рабочие дружины. Тем не менее венесуэльский пример доказывает: далеко не всякий антинародный переворот удаётся. Поэтому нам надо быть готовыми – по меньшей мере морально – к ответным действиям в духе сторонников Чавеса. Для начала – хотя бы к митингам солидарности вроде состоявшегося в московском парке Победы 2012.02.04: как известно, именно тогда антипутинская оппозиция, собравшая в тот же день на Болотной площади в несколько раз меньше народу, убедилась в безнадёжности дальнейших попыток раскачать обстановку, и её последующие акции привлекали разве что профессиональных оппозиционеров да немногочисленных любителей ловли рыбы в мутной воде.

Нынешние разговоры о насильственном свержении законного главы Российской Федерации – в первую очередь такая же, как в недавнем промежутке между президентскими и парламентскими выборами, психологическая раскачка в надежде на то, что народ от него отшатнётся. Соответственно мы должны бороться прежде всего с этой раскачкой, доказывая самыми разными действиями – включая митинги солидарности вроде проведенного в парке Победы 2012.02.04: на стороне законной власти такое явное и убедительное большинство, что никакие попытки насильственно свалить эту власть не пройдут. Тогда все угрозы переворота останутся тем, что американцы называют wishful thinking – мышление, отталкивающееся от желаемого, а не от возможного.

Анекдот не повторяют

На наш взгляд, главная причина провала «снежной революции» – попытки сменить власть Российской Федерации под предлогом оспаривания результата парламентских выборов – описана ещё в «Золотом телёнке». Там Бендер сказал Балаганову, слишком долго пытавшемуся играть роль сына лейтенанта Шмидта: «Ваши рыжие кудри примелькаются, и вас начнут просто бить».

«Рыжие кудри» цветных бунтов уже примелькались. После того, как несколько государственных переворотов были проведены по одному и тому же сценарию, у нас – не только высшего политического руководства страны, но и народа в целом – было немало времени на то, чтобы их обдумать. Если государственный переворот в Сербии в 2002-м году мало кто вообще заметил, если государственный переворот в Грузии в 2003-м году списали на особенности местного темперамента, то государственный переворот на Украине в 2004-м году уже невозможно было списать ни на что, кроме политтехнологий, и поэтому его подробно изучали не только специалисты, но и рядовые граждане.

К тому моменту, когда тот же сценарий попытались употребить в Российской Федерации, уже среди рядовых граждан накопился довольно обширный набор контрдоводов против тех рассказок о фальсификации, которые до того проходили на ура. Соответственно, когда, наконец, начался очередной поток агитации, он был встречен сопротивлением рядовых граждан. Очень много публикаций – причём на хорошем профессиональном уровне, с математическим анализом, со ссылками на серьёзные труды – написали люди совершенно нейтральные и никоим образом не вовлечённые ранее ни в какую политическую деятельность. Таким образом, время, которое нам оказалось дано на раздумье, сыграло, на наш взгляд, очень серьёзную роль.

Ну и, конечно же, государственное руководство тоже подготовилось. В частности, против митинговой активности не были употреблены силовые меры, но был дан «зелёный свет» встречным митингам. Не то что их организовывали по приказу свыше, как велено считать белоленточным товарищам, но им просто не мешали – а это уже достаточно серьёзная помощь. И это отсутствие помех привело к тому, что довольно скоро стало ясно: на чьей стороне большинство. Словом, власть – вопреки обыкновению – поступила просто разумно.

И немедленно оказалось: для победы государства над внешней психологической агрессией достаточно вести себя элементарно разумным образом. Именно потому, что наши противники ставят на наше неразумие.

Научим родину любить

Патриотизм – штука тонкая и в кривых руках очень легко ломается. Причём ломается многими разными способами.

Самый очевидный риск: перепутать патриотизм – любовь к своей стране – с шовинизмом – ненавистью к другим странам. Он известен давно, и способы его предотвращения многим знакомы. Правда, именно он вызывает наибольшую панику наших либероидов, так что можно попасть в ту же ловушку, что и мальчик из известной притчи, кричавший «волки!», пока ему не перестали верить, и оказавшийся без защиты, когда волки действительно пришли. Но всё же мне этот риск представляется наименее опасным как раз из-за очевидности.

Но ничуть не меньше – риск превратить патриотизм из живого чувства в формальный ритуал. Мы прожил пока ещё большую часть жизни в Советском Союзе, а потому слишком хорошо помним подобные ритуалы применительно к политике. Тогда вместо здравого политического воспитания, вместо серьёзного преподавания идей (как выяснилось впоследствии, не только разумных, но и очень интересных) заставляли просто заучивать догматы, не пытаясь толком вникнуть в них. А зубрёжка-долбёжка всегда вызывает отталкивание. Приходится опасаться, что и патриотизм тоже превратят в набор подобных заклинаний вместо живого чувства.

А что если воспитанием патриотизма займутся, например, те, кто много лет отвечал за межнациональные взаимоотношения в Российской Федерации? Они добились множества конфликтов путём односторонних уступок спекулянтам на легендах об угнетении малых народов. Или, скажем, люди, отвечавшие за отношения между Российской Федерацией и остальной Россией? Они известны прежде всего замечательным искусством избегать контактов со всеми местными деятелями, действительно заинтересованными во взаимодействии с Российской Федерацией. Словом, по моим наблюдениям за нашими чиновниками полагаю: подпускать их к делу воспитания патриотизма также опасно, как и к любому другому делу.

Ещё опаснее, что дело воспитания патриотизма – как и множество других воспитательных задач в последние четверть века – возьмут на себя наши креаклы. Тут громадный простор для формально правильных, а по существу издевательских (как Ленин описывал бюрократический подход к делу) сюжетов. Вообразите, например, такой эпизод: незаконно и беспричинно репрессированный военачальник умирает в ГУЛАГе от избиения вертухаями за невыполнение непосильного дневного задания – и из последних сил хрипит «даже проклятому Сталину всё равно не удастся уничтожить нашу любовь к Родине». Вроде бы и патриотично, но в то же время – сплошная ложь, причём воспитывающая, естественно, не любовь, а ненависть к Родине. Подобных сюжетов в нашем кино уже хватает. Стоит ли плодить новые?

Как обычно, спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Полагаем, в обозримом будущем патриотизм должен оставаться движением снизу: его будут воспитывать сами граждане, не надеясь на серьёзную поддержку государственных структур. Нам предстоит самостоятельно – без оглядки на власть – искать способы патриотического воспитания.

Но следует отметить обстоятельство, существенно упрощающее решение задачи: патриотизм – чувство естественное. Любому достаточно развитому животному, включая человека, на уровне рефлексов свойственно: любить те места, где он родился; стремиться в эти места вновь и вновь; стараться их не загаживать, а, наоборот, чистить; и т. д.

Воспитание патриотизма сводится, по сути, к расширению зоны действия этих естественных рефлексов. К тому, чтобы человек не просто понимал, а чувствовал: его Родина – не только улица, где он живёт, и даже не только город, где ему доводится ходить и ездить, а громадная страна. Пусть её всю даже в телевизоре за всю жизнь не отсмотреть – но тем не менее она едина. И готова при необходимости делать что-то для него так же, как он для неё. Вот такое расширение представления об общности – на наш взгляд, самое патриотическое в патриотическом воспитании.

Вряд ли удастся подробно перечислить, какими способами это достигается. Многое зависит от текущих обстоятельств и личных навыков.

Например, в наши дни либеральное требование – добиваться максимальной прибыли от каждого звена громадной хозяйственной машины, не задумываясь, как скажется такое соковыжимательство на других звеньях – привело к непомерному росту транспортных тарифов, что угрожает разрушить всё хозяйство страны: в частности, цены пассажирских перевозок стали в последние годы едва ли не запретительны – даже чисто физически трудно проехать по своей стране и увидеть, насколько она велика и обильна. Вот уж точно, как сказано в «Повести временных лет», «земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет» (в ней это, впрочем, относилось только к порядку престолонаследия: князь Гостомысл умер, не оставив наследников мужского пола). Но всё же очень надеемся: в современном интернетном мире можно если не посетить все уголки своей страны, то хотя бы познакомиться с обликом многих из них.

А если ещё и родители, бабушки, дедушки, успевшие побывать во всех закоулках страны, когда её ещё не разбирали на куски приступами нацизма и злокачественного либерализма, поделятся с новыми поколениями ближайшей родни своими воспоминаниями о местах и людях – это поспособствует патриотическому воспитанию куда больше, чем десятки программ, написанных и исполняемых чиновниками, ничего не забывшими и ничему не научившимися.

Слишком дальний Восток?

Это, конечно, звучит тривиально, но главная проблема нашего Востока – в том, что он Дальний. В том, что он находится очень далеко от не то что федерального центра, но даже Уральского и Западно-Сибирского промышленных районов. Соответственно, на обеспечение связи этого региона с остальной страной уходят немалые силы и средства. Причём прилагать эти силы и средства приходится практически постоянно.

Например, какие колоссальные усилия понадобились в конце девятнадцатого века, чтобы создать Транссибирскую магистраль – а ведь её давно пора в очередной раз модернизировать. Каждые лет 10–15 требования к качеству железной дороги возрастают настолько, что модернизация Транссиба оказывается неизбежна. Ну а более современные транспортные средства – скажем, авиация – и подавно требуют постоянного надзора и внимания.

Словом, даже в чисто транспортном отношении регион очень на отшибе. А ведь никто не отменял транспортные теоремы. Согласно им, если время прохождения управляющего сигнала превышает время развития управляемых процессов или если скорость развития регионов превышает скорость развития межрегиональных связей, то страна разрушается.

Первая из этих теорем была актуальна, в общем-то, в достаточно давние времена – хотя в те времена проблемы были действительно велики. Скажем, известно: при коронации то ли Анны Иоанновны, то ли Елизаветы Петровны решено было собрать представителей всех народов России – и представители Камчатки прибыли через три или четыре года после коронации, причём представительницы слабого пола успели по дороге обзавестись детьми и даже вывести их из грудного возраста. Но сейчас развитие средств связи делает первую транспортную теорему малоактуальной.

Тем важнее вторая – относительно хозяйственных связей между регионами. А у нас связи Дальнего Востока с близлежащими Китаем, Кореей и Японией стремительно растут, а связи с федеральным центром так же стремительно затрудняются. В том числе затрудняются и усилиями доблестного экономического блока нашего правительства – ибо этот блок уже четверть века придерживается заведомо разрушительной либертарианской экономической и либеральной политической теории, прямо запрещающей целенаправленную деятельность крупных многофункциональных структур и прежде всего государства.

По всему по этому получается: растут цены авиаперелётов – соответственно сокращается число рейсов между федеральным центром и этим регионом. Растут железнодорожные тарифы – соответственно затрудняются грузовые перевозки. Кстати, наши железные дороги уже не одно десятилетие обещают наладить транзит между Китаем с Кореей и Западной Европой, а фактически даже перевозки нашей собственной продукции с каждым годом идут всё медленнее: стараются не только таможенники, но и эффективные менеджеры.

Ну, а уж из транспортной теоремы проистекают все прочие сложности жизни Дальнего Востока. Тут и всякие «милые шуточки» вроде создания сибирского языка примерно тем же методом и с теми же прогнозируемыми последствиями, что и создание украинского языка полтора века назад. Тут и ориентация в значительной части дальневосточных производств на нужды китайских и японских соседей, а не на наши. И так далее.

А бороться с этим нужно примерно теми способами, какие описывал президент в своих проектах. Это и создание единой администрации развития дальневосточного региона: при этом понятно, что будут укрепляться связи между Дальним Востоком и севером и востоком Сибири – и соответственно они, а не связи с Китаем и Кореей, будут выходить на первое место. Тут и развитие транспортного сообщения Дальнего Востока с остальной страной (с государственным ограничением аппетита эффективных менеджеров, а при необходимости – даже с государственными дотациями).

В общем, рецепт достаточно хорошо известен и требует только единой государственной воли. Против чего, естественно, резко выступает экономический блок правительства, ибо либертарианская экономическая и либеральная политическая теория, которой придерживается этот блок, в принципе противоречит и прямо противостоит любой деятельности государства как единого целого. Соответственно рецепт традиционный: распустить экономический блок нашего правительства, пока экономический блок нашего правительства не распустил нашу страну. Поскольку, если начнёт отваливаться Дальний Восток, то им одним дело не ограничится.

Бисмарк и Гарибальди – фашисты?

1860-е годы ознаменовались, помимо прочего, воссоединением двух европейских держав. Причём и Италия, и Германия к тому времени пребывали в раздробленности по многу веков.

В Германии по результатам Тридцатилетней (1618–48) войны единая власть осталась чисто номинальной. Понятие Священной Римской империи германской нации ещё сохранялось, и титул такой был (носили его по совместительству австрийские короли), но реальной власти, соответствующей этому титулу, не было, и правители действовали кто во что горазд. А в 1815-м году по итогам наполеоновских войн и само понятие Священной римской империи упразднили.

В Италии всё было ещё веселее. Там фактически последними правителями, с которыми считались все, были, пожалуй Каролинги – прямые потомки основателя этой самой Священной Римской империи Карла Великого. Большую часть второго тысячелетия Италия была раздробленной. Скажем, Макиавелли писал свою книгу «Государь» как инструкцию для Чезаре Борджиа по воссоединению Италии. Но, кстати, Борджиа ничуть в этом не преуспел. Правда, в Италии всё ещё сохранялась теоретическая память о былом единстве, а «Божественную комедию» Данте читали как на Сицилии, так и на южных склонах Альпийских гор – но государственным единством на полуострове и не пахло. Только Наполеону – выходцу с итальянского острова Корсика, ставшего французским за год до его рождения – удалось на несколько лет объединить почти все материковые земли Италии, но с его свержением восстановилось прежнее изобилие карликовых государств.

И вот за очень короткий по историческим меркам период – начиная с франко-сардинско-австрийской войны 1859-го года (по её итогам Ницца и Савойя – основные владения королевства Сардиния – вошли в состав Франции, зато Сардиния получила от той же Франции разрешение присоединить к себе остальную Италию) и похода Гарибальди в 1860-м по Королевству Обеих Сицилий (в него с 1816-го входила Италия от Неаполя и южнее) до входа войск Итальянского королевства в Рим в 1870-м – Италия практически полностью воссоединилась. Правда, некоторые северные регионы ещё оставались под австрийским владычеством и воссоединены только по итогам Первой Мировой войны, но это уже мелочи на общем фоне реинтеграции.

Для воссоединения Германии потребовалось три войны. Сперва война Австрии и Пруссии против Дании в 1864-м году – по её результатам стало ясно, какие земли останутся немецкими. Потом война между Австрией и Пруссией в 1866-м – за то, вокруг кого будет объединяться Германия. И наконец, франко-прусская война 1870-го года – в ней участвовали уже не только прусские войска, но и некоторые контингенты других членов основанного Пруссией Таможенного союза. По результатам войны провозглашена Германская империя.

Правда, Австрию в неё не взяли. Пруссия к тому времени изрядно намучилась с онемечиванием доставшейся ей по итогам разделов 1773–1815-го годов части Польши. Поэтому хотела строить чисто немецкое государство. Империей – что предполагает многонациональный состав – его назвали по технической причине: многие государства Германии числились королевствами, и чтобы их правители не утратили титулы, объединённое государство получило статус повыше – король Пруссии стал по совместительству императором Германии. В Австрии же немцы составляли только половину населения, и Пруссия совершенно не хотела ни конфликтов со второй половиной, ни очередной эпопеи онемечивания – тем более с учётом уже имеющегося у многих австрийских подданных изрядного опыта сопротивления навязываемой культуре.

Более того – даже когда в начале 1919-го Австрия после распада своей империи попросилась в Германию, победители в Первой Мировой войне ей это запретили. Победители во Второй Мировой подтвердили запрет. Мы считаем этот запрет несправедливым с общенемецкой точки зрения^[29] и полагаем, что он падёт примерно тогда же, когда будет отменено отделение Украины от остальной России. В конце концов, отличить жителей Вены и Мюнхена могут разве что сами венцы и мюнхенцы, но никак не люди со стороны.

Есть на сей счёт старый анекдот. Дама в зоопарке, глядя на вольер с гиппопотамом, спрашивает служителя зоопарка: «Скажите, это мальчик или девочка?» Служитель отвечает: «Мадам, это интересно только другому гиппопотаму, а он это знает». Примерно так же разница между венцами и мюнхенцами интересует разве что самих венцев и мюнхенцев.

В то же время разница между мюнхенцами и гамбуржцами гораздо больше, чем между полтавчанами и архангелогородцами, что совершенно не мешает осознавать общегерманское единство.

Впоследствии и Италия (в 1922-м), и Германия (в 1933-м) стали странами фашистскими, а Германия даже нацистской. Но это произошло через пару исторических эпох после их воссоединения и по причинам, никак не связанным с самим воссоединением. Даже сейчас – после всего, что мы знаем о последующей истории этих стран – даже самые продувные либералы не пытаются объявлять Гарибальди и Бисмарка не то что фашистами, но даже и социалистами. Хотя герцог фон Лауэнбург князь фон Бисмарк унд Шёнхаузен по ходу своей деятельности во главе правительства объединённой под его руководством Германии осуществил немалую часть социалистической программы.

В частности, именно он впервые в мире ввёл общедоступную и общеобязательную систему пенсионного обеспечения. Это, правда, повлекло отдалённый побочный эффект. Как отмечают многие эксперты, эта система в значительной степени способствует снижению рождаемости, ибо люди стали надеяться, что в старости их накормят чужие дети.

Но во всяком случае даже такой явный социализм не вызывает обвинений Бисмарка в фашизме.

Мы уверены: начавшийся сейчас процесс воссоединения нашей страны и нашего народа также не имеет ничего общего с фашизмом. Даже при том, что в самом фашизме можно найти очень много общих тезисов с другими учениями, призывающими к формированию сильного государства и единого народа. Но, как известно, в геноме человека и обезьяны примерно 19 генов из 20 одинаковые – и это ещё не означает, что любого человека можно считать шимпанзе. Хотя судя по многим публикациям на таких очаровательных сайтах, как «Эхо Москвы» или «Грани», общего между некоторыми людьми и шимпанзе гораздо больше, чем им самим хотелось бы.

По всему по этому полагаем: многочисленные крики о «фашистской» природе современной России и «фашистском» лозунге воссоединения могут произносить разве что политические противники Гарибальди и Бисмарка, но уж никак не современные либералы, в чьей деятельности неизмеримо больше откровенно фашистских черт, чем в деятельности российской власти. Скажем, нетерпимость к чужому мнению у наших либералов вообще зашкаливает.

Кроме того, они неоригинальны. Впервые идею фашистского перерождения России на почве стремления к воссоединению (по образу и подобию Германии 1920–30-х годов, также лишённой многих земель с явным преобладанием немцев) высказал в начале 1990-х Александр Львович Янов – у него на сей счёт есть даже вышедшая в 1995-м книга «Веймарская Россия» (на основе многих предыдущих его выступлений и публикаций, где эта мысль постепенно отшлифована). Но многие исследователи и политики, действовавшие во времена Веймарской республики, и многие последующие исследователи этой эпохи полагают: причиной того, что из множества политических течений, стремившихся к воссоединению Германии, возобладал именно наирадикальнейший национальный социализм, была вовсе не веймарская демократия, а как раз то, что победители в Первой Мировой войне полностью проигнорировали стремление самих немцев к единству, то есть действовали откровенно вопреки канонам демократии. Точно так же, как сейчас действуют откровенно вопреки канонам демократии режиссёры и сценаристы всякого рода «майданов», отрицающие, в частности, право русского большинства народа Украины сопротивляться подавляющему меньшинству, право всего русского народа на воссоединение.

Так же, как тогда причиной победы радикального нацизма стала не Веймарская демократия, а внешние ограничения этой демократии – так и сейчас, если паче чаяния действительно случится, что в Российской Федерации на какое-то время возобладают нацисты, виновны в этом будут не русские, а те иностранные политики, что мешают демократическому проявлению воли самих русских.

Эффективный удар в спину

Насколько можно судить, эффективность санкций, объявленных под предлогом российского вмешательства в войну Украины против Новороссии, очень убедительно доказана. Они уже привели к таким тяжёлым потерям экономики Европейского Союза, что в обозримом будущем эти потери вряд ли удастся быстро наверстать. Они уже привели к тому, что значительную часть рыночной ниши, ранее занятой производителями из Европейского союза, занимают их злейшие конкуренты со всего света. Они уже привели к тому, что избиратели в Европейском союзе отзываются о большей части своих руководителей словами, обычно в печатном виде не употребимыми.

Правда, санкции практически никак не сказались на состоянии экономики Российской Федерации – так они не для того и задуманы. Для Соединённых Штатов Америки целью этих санкций изначально был именно Европейский союз. Авторы вместе и порознь давно говорим и пишем: для США главный ночной кошмар – возможность переключения китайских производителей на сотрудничество с европейскими разработчиками вместо американских, и чтобы не допустить такого взаимовыгодного взаимодействия этих двух сторон, американцы придумывают всё новые способы тормозить экономику ЕС. Как выяснилось, санкции, формально объявленные антироссийскими – очень эффективный способ ослабить экономику крепнущего – на фоне упадка реальной, а не биржевой, части экономики самих США – западноевропейского конкурента. Не говоря уж о том, что разжигание войны на Украине предотвратило издавна панически пугающую англосаксов возможность объединения Западной Европы с Россией (в наши дни – сближения ЕС и ЕврАзЭС).

Кстати, при мало-мальски грамотной экономической политике самой РФ санкции её только усилят. Но и это, как ни странно, в интересах США. Их экономическая гегемония опирается на военное могущество: мол, наши земли недосягаемы, наши производства надёжно защищены, наши интересы мы можем отстоять в любом уголке земли – значит, если ляжете под нас, то получите не только удовольствие, но и какую-то выгоду. Причём оплачивают это могущество в конечном счёте поступления из-за рубежа, направленные в надежде на получение от США защиты. Но от кого защищать? Пока существовал Союз Советских Социалистических Республик, его очень удобно было рекламировать в качестве Империи Зла: пусть весь мир оплачивает противостоящих ей доблестных джедаев. Но сейчас СССР исчез, а РФ демонстративно присоединилась к ценностям, провозглашённым истинно джедайскими. Пугало исчезло – и бесчисленные вассалы задумались: надо ли впредь оплачивать прихоти сюзерена, особенно если он единолично решает – кого казнить, кого миловать. Укрепление экономики РФ (и сопутствующее перевооружение: есть что защищать – надо иметь чем защищать) позволяет США вновь провозгласить нас Империей Зла и вновь посадить своих джедаев на щедрый ЕСовский подножный корм.

Чем сильнее мы будем – тем жёстче будут санкции, тем наглее и фантастичнее обвинения. Потому что санкции сейчас предназначены США для ущемления не РФ, а ЕС. Так что незачем нам беспокоиться, «что станет говорить княгиня Марья Алексевна». А вот объяснять в ЕС, каким образом на сей раз США превращают ЕС в свою кормушку – полезно и выгодно. Поскольку для сильной РФ партнёрство с ЕС – способ не замещения, а развития собственного производства. И не только сырьевого. Но это уже тема отдельного анализа. Здесь же ограничимся благодарностью США за помощь в нашем развитии – и за подготовку почвы для нового витка нашего будущего взаимовыгодного взаимодействия с ЕС, как только там на своей шкуре прочувствуют, сколь разорительно безоглядное подчинение капризам заокеанского претендента на высшую власть.

Не Маржери единым

2014.10.21, через несколько минут после полуночи (по московскому времени), от столкновения со снегоуборочной машиной на взлётной полосе аэропорта Внуково разбился и сгорел Dassault Falcon 50. За всю историю этого самолёта, производимого в 1976–2008-м годах, это всего лишь третья катастрофа. Первые две тоже вызваны внешними причинами: 1985.11.10 ошибка диспетчера столкнула Falcon в воздухе с легкомоторным самолётом Piper; 1994.04.06 руандийские мятежники сбили переносной зенитной ракетой самолёт с президентами Руанды и Бурунди. Надёжность – одна из главных причин того, что этот небольшой, но быстрый реактивный самолёт используют многие серьёзные деловые люди. На этот раз там был – с двоими пилотами и стюардессой – именно такой человек: президент французской (и четвёртой в мире по объёму добычи) нефтегазовой компании Total Маржери. На всякий случай отмечу: на его родине – во Франции – датой смерти считается 2014.10.20, поскольку в Париже к моменту катастрофы полночь ещё не наступила.

Глава нефтегиганта возвращался с очередного заседания Консультативного совета по иностранным инвестициям в Российской Федерации. Его участие там более чем уместно: он давно и убеждённо выступал и действовал против экономических санкций в целом (в 2007-м году его даже арестовали за сотрудничество вверенной ему – тогда в качестве председателя правления – компании с Ираном вопреки тогдашнему западному бойкоту, но вскоре отпустили) и давления на РФ в частности. Так, он предупредил, что санкции против РФ лишь подтолкнут её к сотрудничеству с Китайской Народной Республикой (что вскоре и подтвердилось), и призвал Европу искать не способы уменьшения зависимости от российского газа, а пути повышения надёжности его поставки – в том числе и в обход Украины. Вдобавок он отметил: Крым для России – то же, что Эльзас и Лотарингия для Франции. Для настоящего француза, считающего обе Мировые войны прежде всего средством закрепления за Францией этих провинций, не раз переходивших из рук в руки, такое сравнение безоговорочно оправдывает сколь угодно жёсткое поведение РФ по отношению к Украине.

Гибель столь яркого деятеля, публично выступающего против организуемого Соединёнными Государствами Америки (и находящего поддержку многих влиятельных деятелей Европейского союза) антирусского сплочения, породила конспирологические гипотезы. Вдруг столкновение – не следствие обычного в нынешнем Внуковском аэропорту массового разгильдяйства, а замаскированный под очередное проявление этого разгильдяйства террористический акт? Ведь заинтересованных в таком преступлении – пруд пруди.

Возможность заговора ещё не означает, что он и впрямь имел место. Многие известные люди в разных формах рекомендовали не объяснять злым умыслом то, что вполне объяснимо глупостью и/или некомпетентностью. Виктор Олегович Пелевин (по другой версии – кто-то из его поклонников) афористично отметил: «миром правит не тайная ложа, а явная лажа». Но всё же столь серьёзное подозрение лучше не просто отвергнуть, а проверить доказательно.

Ещё в Риме список вопросов, подлежащих изучению при расследовании, открывали словами «Кому выгодно?» В данном случае ответ вроде бы очевиден. Но выгоду надо извлечь. То есть Total должен возглавить человек с прямо противоположным Маржери мнением о сотрудничестве с РФ. Сколь вероятно это?

Погибший глава компании родился 1951.08.06 и в довольно скором времени должен был уйти на покой. Он уже готовил себе в преемники сразу двоих своих заместителей – дабы и у него самого, и у тех, кто будет решать вопрос, был выбор. Но понятно, выбор возможен только между какими-то подробностями делового стиля. Ключевые же политические взгляды кандидатов, выбранных самим президентом Total, должны обеспечить преемственность его курса.

Впрочем, акционеры и члены совета директоров компании вовсе не обязаны разделять все убеждения её главы. Они могут избрать даже человека, соответствующего планам возможных заговорщиков. Особенно когда прежний президент уже никоим образом не может повлиять на обсуждение и голосование.

Выходит, политика Total от замены главы действительно может измениться?

2014.10.10 в передаче «Беседка» на радиостанции «Комсомольская правда» историк Борис Витальевич Юлин обсуждал с ведущим программы – одним из авторов этой книги – проблему роли личности в истории. Это очень давняя тема размышлений множества исследователей.

Скажем, в Средневековье весь ход истории представляли последовательностью описаний деяний разнообразных (и разнобезобразных) личностей. Да и сейчас, когда мир старательно обваливают обратно в очень средние века, исторические исследования всё чаще подменяют перечнями исторических фигур и их шагов. Так, Хрущёв объявил значительную часть истории СССР следствием болезненной безграмотности, жестокости и жажды власти Сталина, а в постсоветское время столь же опасным и разрушительным назвали Ленина. Правда, Российскую империю сокрушили не большевики: они как раз собирали обломки страны, разрушенной февралистами. Но ответственным за государственный переворот в феврале по юлианскому календарю (марте по григорианскому) ещё февралисты провозгласили слабого и глупого, по их утверждениям, Николая II – то есть опять же личность.

В то же время существует и множество концепций закономерного хода истории. Они полезны уже хотя бы тем, что позволяют что-то предсказать, а не только гадать задним числом: какой личный каприз или нелепый случай породил взлёт или падение могучих людей, народов, держав.

В нашей стране более прочих известен формационный подход, развитый Марксом. Он рассматривает историю прежде всего как процесс развития производства. Все конкретные исторические события считаются прямыми или косвенными следствиями изменения возможностей производства. Этот подход не в полной мере учитывает влияние культурных надстроек на экономический базис, за что его долго критиковал, например, видный историк войн Меринг. После почти двух десятилетий спора он признал правоту Маркса, стал активным деятелем социалистического движения, а под конец жизни оказался даже одним из главных создателей коммунистической партии Германии. Тем не менее многие последователи Маркса по сей день догматизируют экономическую сторону понятия формации, а Меринг даже в советское время был малоизвестен (один из авторов в Одессе живёт на Нежинской улице, носившей в ту эпоху имя Франца Меринга, но таких улиц в СССР было многократно меньше, чем названных в честь других соучредителей КПГ – Карла Либкнехта и Розы Люксембург, чему, впрочем, способствовала их трагическая гибель 1919.01.15 от рук офицеров, подавлявших коммунистическое восстание, тогда как престарелый – родившийся 1846.02.27 – Меринг избежал такой участи: он не попал в руки карателям, но, подавленный смертью соратников, умер 1919.01.29).

На Западе популярнее цивилизационный подход. Его создал в основном Тойнби. По его идее, цивилизация – прежде всего привычный способ ответа на внешний вызов (так, русская цивилизация – по Тойнби – прежде всего резко сжимается, как бы удаляясь от источника вызова, но вскоре столь же резко расширяется, вбирая его в себя и превращая в один из источников своей силы). Важнейшее, на мой взгляд, дополнение – концепцию конкуренции цивилизаций – внёс один из основателей либертарианства Хайек (по иронии истории, адепт учения о благотворности неограниченной свободы личности безо всякой оглядки на общество существенно уточнил представление о взаимодействии обществ как единых целых без учёта структуры личностей). Итак, в рамках этого подхода история – в первую очередь конкуренция различных цивилизаций, где выживают те, чьи способы ответа на внешние вызовы наиболее совершенны, и по мере выживания способы ответа совершенствуются естественным отбором.

Есть и другие – не столь крупномасштабные – подходы. Но в любом случае все, кто рассматривает историю как процесс, порождающий взаимосвязанные события, а не череду случайных капризов, сознают: личность может лишь незначительно затормозить или ускорить этот процесс.

Более того, когда начинается очередной этап исторического процесса, он сам подбирает личности, наиболее подходящие для осуществления этого этапа. Например, если бы генерал Бонапарт погиб в итальянском походе, диктатором Франции стал бы генерал Моро: его очень серьёзно рассматривали на эту роль те же люди, что выдвигали и Бонапарта. Другое дело, что Бонапарт в итоге оказался достаточно силён, чтобы переиграть тех, кто его выдвигал. Но скорее всего Моро удалось бы то же самое – просто потому, что сами эти люди были уже достаточно скомпрометированы, чтобы любой, кто выдвинется на первый план, имел богатейшие возможности их сковырнуть.

Опираясь на закономерность хода истории, вернёмся к недавней – скорее всего случайной – катастрофе и попробуем оценить её последствия.

В нынешних экономических обстоятельствах и в обозримом будущем взаимодействие Европейского союза с Российской Федерацией в высшей степени выгодно не только РФ, но прежде всего ЕС. Это видно хотя бы из того, какие титанические усилия предпринимают США, чтобы нарушить это взаимодействие.

Следовательно, глава (ныне, к сожалению, покойный) одной из крупнейших в мире нефтяных компаний и одной из крупнейших компаний Франции поддерживал это взаимодействие не только и даже не столько по своим личным убеждениям (хотя они, несомненно, тоже играли значительную роль), но прежде всего потому, что оно выгодно и его родной стране, и вверенной ему компании. Значит, и его преемник скорее всего продолжит тот же путь. Ну, а если не продолжит, то опять же скорее всего сами акционеры Total сместят его и найдут другого – придерживающегося курса, выгодного этим акционерам. Ещё раз повторю: личность может лишь незначительно ускорить или замедлить закономерные процессы, а процесс сближения ЕС и РФ, несомненно, закономерен.

Однако нельзя уповать только на веру в торжество разума и/или логики истории. По старой поговорке, бог справедлив, но черти проворнее. Заокеанские черти делают и будут делать всё, чтобы синергия ЕС – РФ не восторжествовала – ведь в этом случае США автоматически останутся на задворках истории. Поэтому, как сказал Даннинг, нет такого преступления, на которое не пойдёт этот капитал. Вспомним хотя бы организованный США разгром Югославии, дошедший до превращения автономного края Косово в центр торговли человеческими органами и перевалочную базу афганского героина, прилетающего на американских транспортных самолётах и развозимого албанскими бандитами по всей Европе, или перерастание киевского государственного переворота в военно-террористическую кампанию против Донбасса. Но всё же планомерному разрушению можно противопоставить столь же планомерное созидание – и рано или поздно историческая закономерность всё же победит.

Если возможные соучастники возможного заговора это осознают – они вряд ли пойдут на преступление, способное разве что чуть отсрочить нежелательное для них сближение. Если же не осознают – значит, столь мало способны представить себе последствия своих деяний, что в скоробудущем времени сделают что-нибудь вовсе самоубийственное. И мы воспользуемся плодами их глупости.

Неоколониализм – дело не русское

Активную политику Российской Федерации в странах, с нелёгкой руки западных пропагандистов именуемых Третьим миром, нынче объявляют неоколониализмом – мол, наша страна ничем не хуже Соединённых Штатов Америки, а потому тоже имеет право грабить тех, кто послабее.

Прежде всего, отметим: сам термин «Третий мир» – часть концептуальной ловушки, куда мы угодили ещё в советское время. Тогда наши противники провозгласили: Первый мир – страны капиталистические, Второй – социалистические, Третий – те, не соответствует стандартам Первого и в то же время не входит во Второй. Но само это деление ложно. В Первом и Третьем мире действует одна и та же рыночная экономика. Все многочисленные различия между ними – организация власти, традиции ведения дел, уровень образования и т. п. – не отменяют главного: там действует рынок, а всё остальное лишь подчинено его требованиям. Причём в современных условиях – как раз вследствие колониализма и неоколониализма – этот рынок един. Индия и Гаити – такие же неотъемлемые части общемирового рыночного хозяйства, как Германия и Люксембург. Деление рыночного мира на Первый и Третий было придумано для того, чтобы мы – Второй мир – сравнивали свой уровень жизни только с лучшими, не обращая внимания на средние показатели. Между тем средний по всем социалистическим странам уровень жизни всегда – с момента зарождения социализма и по сей день – выше среднего по всем капиталистическим. Этого-то мы и не замечали благодаря вере рассказам противника.

Но если уж мы нынче выпали из Второго мира – не следует ли нам ради попадания в Первый грабить Третий, как делает большинство первомировцев?

Империи есть двух принципиально разных типов: колониальные и континентальные.

Колониальная империя – государство, где метрополия отделена от колонии большими расстояниями и где поэтому даже сейчас (не говоря уж о прошлых веках) невозможно быстро прийти на помощь колониальным властям, если у них начнутся какие бы то ни было разногласия с местными жителями. Поэтому для колониальной империи единственный способ долгосрочного поддержания порядка – давить население колонии так, чтобы там не могли появиться люди, способные всерьёз подумать о том, чтобы управлять колонией без помощи метрополии. Простейший способ давления – непрерывно грабить колонию, чтобы там даже для выживания приходилось напрягать все силы. И, понятно, беспомощность жителей колонии облегчает их ограбление.

Российская же империя – континентальная. Она сформирована народами, много веков подряд жившими бок о бок. За это время они успели сами – без какого бы то ни было вмешательства какой бы то ни было единой власти – сформировать технологию взаимовыгодного взаимодействия. Поэтому всё, что требуется от центральной власти – не мешать этому взаимодействию. Конечно, желательно, чтобы центральная власть наложила на эти уже сформированные методы взаимодействия свою дисциплину, чтобы гарантировать соблюдение порядка, ранее установленного самими народами, чтобы они могли быть уверены, что это взаимодействие сохранится, чтобы, грубо говоря, каждый человек был уверен: там, куда он приедет, он будет подчиняться тем же единым правилам. Но сами эти правила устанавливаются самими народами без вмешательства центральной власти. Поэтому для континентальной империи методы угнетения народов, методы насильственного навязывания им каких бы то ни было законов и правил – контрпродуктивны: они приводят к снижению производительности труда по империи в целом.

Соответственно, если мы попытаемся вести колониальную политику в том стиле, в каком её вели в разное время разные страны Западной Европы и Северной Америки, то добьёмся существенно худших результатов, чем добивались, ведя самостоятельную политику самостоятельно найденными методами. Классическая колониальная политика возможна только для колониальных империй, но не для континентальных.

Более того, даже со странами, отдалёнными от нас, нам лучше вести политику в континентальном духе. Ибо чем больше мы будем способствовать их развитию, тем больше они смогут нам дать. Конечно, нельзя впадать в крайность позднесоветских времён, когда мы давали всяческие блага в обмен на обещания придерживаться социалистической ориентации, даже не пытаясь проверить, в чём именно выразится эта ориентация. Но даже из общих экономических соображений понятно: односторонний грабёж даёт даже самому грабителю в конечном счёте куда меньше, чем взаимовыгодное взаимодействие.

Не исключаем, что наши либеральные младшие братья по разуму, искренне верующие, что солнце восходит на западе, не понимают ни разницы между взаимодействием и грабежом, ни тем более разницы между двумя типами империй и поэтому предпочтут видеть у нас классическую колониальную политику. Но нам совершенно незачем подражать младшим братьям по разуму – будем старшими.

Торговцам нельзя править

Состав экономического блока нашего правительства за постсоветскую эпоху менялся чуть ли не ежегодно. Увы, результаты этих смен, мягко говоря, неочевидны. Понятно, менять надо (как давно пишут многие исследователи, включая авторов этой книги) не конкретных сотрудников правительства, а саму экономическую доктрину, которой наше правительство руководствуется.

Правительство исходит в целом из доктрины либертарианства – то есть благотворности неограниченной экономической свободы личности без всякой оглядки на общество (то же самое либерализм говорит о политической свободе). Технические подробности реализаций этой доктрины, испробованных за два с лишним десятилетия, различаются – но её суть неизменна.

Чем это плохо? По сути, прежде всего тем, что концепция либертарианства (и либерализма) рассматривает только парные отношения между личностями, не учитывая более сложных факторов – в частности, не учитывая, что сами взаимодействия в свою очередь влияют друг на друга.

Нечто подобное наблюдается в современной физике. Фотоны – переносчики электромагнитного взаимодействия – не имеют электрического заряда, а потому как бы не замечают друг друга. А вот глюоны – переносчики так называемого сильного взаимодействия – взаимодействуют не только с кварками, но и между собою. Поэтому попытки описать сильное взаимодействие теми же математическими средствами, что и электромагнитное, не давали результатов, даже отдалённо похожих на реальность. Только разработка принципиально новых концепций позволила создать единую теорию, охватывающую электромагнитные, слабые (во многом сходные с электромагнитными, но обеспеченные массивными частицами) и сильные взаимодействия.

Стремление ограничиться парными взаимодействиями связано прежде всего с тем, что либертарианская концепция, грубо говоря, торговая.

Опять же не раз говорено и писано: производство и торговля считаются элементами единого процесса, но фактически постоянно между собою соперничают. Понятно, нельзя продать то, что не произведено, и нет смысла производить то, что заведомо не будет продано. С этой точки зрения процесс действительно единый. Но это не мешает обеим его частям перетягивать одеяло на себя.

Причём в ходе перетягивания производственники слабее торговцев. Ведь деньги, грубо говоря, обезличены, так что их легче сконцентрировать на одном направлении, чем товары. В каждом конкретном противостоянии позиции торговцев сильнее позиции производственников, и шансов на выигрыш в этом противостоянии у них больше. Поэтому знаменитая американская поговорка «доллар – тому, кто придумал, 10 – тому, кто сделал, 100 – тому, кто продал» довольно адекватно отображает соотношение сил в этом противостоянии.

Мы надеемся, что Владимир Владимирович Путин так активно сосредоточился на внешней политике, в частности, для того, чтобы ограничить возможности поддержки наших торговцев извне и таким образом ослабить их позиции в политике внутренней.

Вообще в своё время об этом противостоянии в статье одного из авторов «Многочастичные взаимодействия» для «Бизнес-журнала» отмечено: в Соединённых Штатах Америки по меньшей мере уже полвека – со времён убийства президента Джона Фитцджералда Джозеф-Патриковича Кеннеди – производственники группируются в основном в республиканской партии, а торговцы – вокруг демократической. Правда, поскольку «Бизнес-журнал» старается держаться вне политики, там не указано, что в Российской Федерации довольно отчётливо и уже давно производственники группируются вокруг Владимира Владимировича Путина, а торговцы вокруг Дмитрия Анатольевича Медведева.

Причём, когда рынок на подъёме, противостояние между торговцами и производственниками в общем не такое уж острое: есть что делить. Хотя и тогда бывают всякие чудеса. Например, российские производители продовольствия постоянно жалуются, что вынуждены торговать через большие сети практически себе в убыток. Даже когда законодательно ограничили допустимые торговые наценки, сети нашли другие способы обеспечить свои интересы за счёт производственников – они придумывают всяческую плату за вход, плату за размещение на выгодных местах прилавков и так далее. Это показывает, сколь сильны торговцы даже в благополучные времена.

А уж в неблагополучные – торговцы буквально душат производственников, чтобы обеспечить себе ещё месяц – другой относительного благополучия. Когда рынок падает, «и пряников сладких всегда не хватает на всех», как выразился Булат Шалвович Окуджава, эта борьба обостряется до совершенно катастрофического состояния.

А сейчас правительство совершенно ничего не может сделать именно потому, что руководствуется логикой либертарианской, торговой, где всё просто: я – тебе, ты – мне, и разбежались. Логика же производственников всегда ориентируется на более-менее длительные в пространстве и времени технологические цепочки. Михаил Леонидович Хазин регулярно публикует на «Однако» статьи, исходящие из теории, опирающейся как раз на эту логику неделимости технологических цепочек. Нынешнее правительство в принципе не способно думать в рамках такой логики – оно слишком заточено под логику разовых взаимодействий. Поэтому менять, повторяем, надо прежде всего саму концепцию – отказываться от либертарианства в целом и переориентироваться на теории, исходящие из логики больших систем и больших процессов, а уже под эту логику подбирать новое правительство (в идеальном варианте – во главе с инженером, имеющим опыт руководства большим многопрофильным предприятием: это даёт наилучший пока опыт восприятия неделимых структур).

Надо заметить: и в нынешнем правительстве есть люди, работающие в рамках этой логики больших систем. Например, нынешний вице-премьер по оборонной промышленности и нынешний министр обороны как раз самим своим служебным положением вынуждены мыслить в рамках логики больших систем с сильными взаимосвязями. Поэтому думается, что они останутся и в будущем предполагаемом нами правительстве.

Но довольно трудно надеяться, что, допустим, магистр делового администрирования Аркадий Владимирович Дворкович когда-нибудь поймёт: всё, чему его учили в разнообразных рассадниках либертарианства – это логика, которой может руководствоваться максимум менеджер торгового зала, а не руководитель государственного уровня. Конечно, теоретически не исключено, что он рано или поздно постигнет эту простейшую истину. Но, по-моему, для страны гораздо дешевле предоставить ему возможность учиться не на рабочем месте, а на это рабочее место поставить человека, уже обученного пониманию того, чем государство отличается от прилавка.

В завершение этой цепочки рассуждений отметим: «торгаши» победили ещё в советское время – при позднем Брежневе. После победы заговора Ельцина – Кравчука – Шушкевича теневые капиталы, накопленные в советское время, поучаствовали в приХватизации ключевых звеньев хозяйства страны. Причём превалировал именно теневой торговый капитал (в советское время «цеховик», производящий неучтённый товар, выручал за него, как правило, меньше, чем директор магазина, сбывающий этот товар, а уж заведующие складами и торговыми базами вообще располагали возможностью продать вверенное им имущество тем, кто способен заплатить сверх положенного). И к власти пришли люди с менталитетом «купи – продай», а не «сделай – продай». Так что корни нынешних проблем уходят глубоко в наше светлое прошлое.

Либеральное – антиэкономическое

В 2015-м году ещё задолго до августа – традиционно тяжелейшего в нашей новейшей истории месяца – стали очевидны серьёзнейшие проблемы в нашем финансовом хозяйстве. Совокупная прибыль российских банков снизилась до 34 миллиардов рублей – а за те же месяцы 2014-го составила 513 миллиардов! На этом фоне обещание главы нашего Центрального банка президенту, что годовая прибыль банков составит 100 миллиардов, выглядит то ли утопией, то ли сознательным враньём. Особенно с учётом того, что проблемы стали ясны ещё раньше. Так, к 1-му декабря 2014-го года золотовалютные резервы РФ составили $418.9 миллиарда, тогда как годом ранее – $515.6 миллиарда. По поводу этого падения академик Абел Гезевич Аганбегян указал: «Где эти $100 млрд? Если бы эти средства, направленные на неудавшееся поддержание курса рубля и снижение инфляции, которое тоже не удалось – она значительно ускорилась, – пошли на инвестиции в технологическое обновление и стимулирование экономического роста, мы бы преодолели стагнацию и рецессию и вошли в 2015 год с экономическим ростом 2–3 %. Это два года форсированных инвестиций». Этих двух примеров последствий отказа наших финансистов понимать зависимость государственных доходов от государственных же расходов достаточно, чтобы убедиться: Эльвиру Сахипзадовну Набиуллину по праву назвали лучшим банкиром. Чубайса и Кудрина с тем же основанием называли лучшими министрами финансов. Все у нас лучшие, а вот экономике РФ всё хуже и хуже. Значит, они лучшие не для нас, а для тех, кто раздаёт этот титул – зарубежных финансистов, зарабатывающих на наших несчастьях многие десятки миллиардов долларов ежегодно.

Один из авторов в начале 1990-х в Грузии случайно услышал небольшой обрывок разговора воров в законе. Они хвалили Ельцина и отметили: это для них лучший вариант. Некоторое время было непонятно, чем этот неофит либерализма может быть полезен для столь специфических деятелей. И вдруг осенило: Ельцин – один из главных разрушителей Союза, в том числе и союза правоохранительных органов, тогда как союз криминальных структур жив и прекрасно чувствует себя на 1/6 суши, свободно перемещаясь из одной точки выгодных действий в другую. Ельцин сделал царский подарок ворам, мошенникам и прочей швали – разрушил общесоюзную систему противодействия преступности. С другой стороны, он – прославленный борец с привилегиями – воссоздал невиданную с царских времён систему привилегий для чиновников, он – прославленный борец с коррупцией – выстроил вертикаль коррупции от ЖЭКа до Кремля. Вновь получается: лучший для них – худший для нас.

Придя в себя после посиделки в Беловежской Пуще, Борис Николаевич первым делом доложил об её результатах в Вашингтонский обком. Он очень старался стать лучшим для зарубежья. И добился этого. Лучшими для зарубежья стали и ключевые члены его команды. Что им хорошо – для нас непрерывная шоковая терапия.

Вот и лучший банкир вместе с другими либерал-подельниками устраивает сейчас шок для нас и сверхприбыль для них. Академик Сергей Юрьевич Глазьев говорит: «Подавляющая часть денег, которые он [Центральный банк. – Авт.) выдал на рефинансирование коммерческих банков, устремилась туда же, в валютно-финансовые спекуляции. И следствием этого стали перевод нашего финансового рынка в турбулентный режим, полная дезорганизация инвестиционных процессов, потеря управляемости всеми параметрами. В экономике сформировался гигантский и единственный центр сверхприбыли – это Московская биржа. Она пропустила через себя в прошлом году около $4 трлн, что более чем вдвое превышает весь наш ВВП и на порядок – валютную выручку от годового экспорта… И это явный провал в деятельности Банка России, которому переданы функции мегарегулятора всего финансового рынка. Получив эти функции пару лет назад, ЦБ так их и не освоил. Главная задача биржи – это не обслуживать спекулянтов, а обеспечивать стабильность на рынке. Очень странно, что наши денежные власти даже не поставили вопрос об ответственности должностных лиц, влияющих на работу биржи… Наши денежные власти создали уникальный в мировой практике прецедент, сработав на дестабилизацию собственной валюты и финансового рынка в пользу спекулянтов, обогатившихся на обесценении доходов и сбережений граждан и предприятий… Денежные власти не могут удержать ни один из макроэкономических параметров, который влияет на деловой климат. По инфляции ими ставилась задача снижения в полтора раза. А получили повышение в два раза. По макроэкономике ставились задачи увеличения объёмов производства и инвестиций, а получили падение». Мы намеренно привели столь обширный фрагмент высказывания советника президента, чтобы читателям стали очевидны достоинства лучшего банкира (и её мозгового треста – Высшей школы экономики, возглавляемой её мужем Ярославом Ивановичем Кузьминовым, регулярно предлагающей правительству программы очередных реформ всего подряд, принимаемые к неукоснительному исполнению, и уже пару десятилетий входящей в список экспертных организаций, в обязательном порядке получающих для оценки и консультации каждый проект решения экономического блока правительства).

В результате «трудов» теоретиков и практиков либерального фронта промышленность просела настолько, что многие эксперты считают разрушения уже необратимыми, а утечка капитала превратилась в беспрестанно ширящийся поток. Дальнейшие «успехи» адептов «невидимой руки рынка» могут привести экономику страны к летальному исходу. Достаточно напомнить, что в результате приведения финансовой системы в состояние, убийственное для длинных технологических цепочек, в нашей экспортной выручке 2/3 составляют углеводороды – нефть, газ и продукты их простейшей переработки. Позднесоветская экономика рухнула при значительно меньшей доле сырья в экспорте.

Очень жаль, что в конце 1980-х страну не возглавил Евгений Максимович Примаков (увы, ныне уже покойный). Он стал главой правительства десятилетием позже – когда дефолт 1998.08.17 подвёл РФ к краю пропасти. Он сумел всего за 8 месяцев отвести наш «Титаник» от экономического айсберга. За этот скромный срок промышленное производство выросло на 23.8 %, а инфляция ужалась с 38 % до 3 %! У него это получилось вопреки не только тяжелейшим внешним условиям (вспомним хотя бы легендарный разворот над Атлантикой), но и путам ельциноидов.

Незадолго до ухода из жизни Евгений Максимович в публичных выступлениях подчёркивал: экономика РФ способна выдержать низкую цену нефти при условии экономической децентрализации и нейтрализации чиновников всех мастей – особенно тех, кто без конца «регулирует» экономику под лозунгами её дерегуляции. Он сам в 1998-м действовал очень осторожно и расчётливо: на краю обрыва резкие движения убийственны. Инструменты либеральной экономики он тоже не отвергал. Либеральный экономист Сергей Владимирович Алексашенко (в 1995–1998-м годах заместитель председателя Центрального банка РФ, активно соучаствовавшего в политике, породившей дефолт) вспоминает: «Правительство Примакова – Маслюкова жёстко и бескомпромиссно зачищало бюджет, замораживало зарплаты и пенсии. Несмотря на левую риторику, правительство не сделало ни одного шага к восстановлению плановой экономики, не стало пересматривать итоги приватизации, не стало изменять экономические правила игры вообще…» Парадокса здесь нет. По аналогии со старым (1886) экспромтом журналиста Владимира Александровича Гиляровского

В России две напасти:

внизу власть тьмы, а наверху тьма власти.

скажем: в нынешней же России – ещё с позднеперестроечных времён – наверху тьма либерализма (для чиновников и особо крупных бизнесменов), а внизу практически полное отсутствие экономических свобод вплоть до цементирования по рукам и ногам. Ленин при всей своей нелюбви к «мелким хозяйчикам» как среде, постоянно порождающей капитализм, относился к ним с симпатией как к инструменту использования малейших возможностей получения выгоды через принесение пользы. В нынешних же условиях они вымирают в переносном – а порою и в буквальном – значении этого слова.

Приведём два примера.

Для начала – из жизни «внизу». Тесть и тёща одного из авторов получают пенсию – 16 тысяч рублей на двоих. Живут в небольшом городке. Не ленясь, закупают и откармливают молодняк крупного рогатого скота, а затем продают высококачественные мясопродукты на рынке. Это непрерывный нелёгкий труд: то огород, то сенокос, то уборка хлева… Всё не перечесть. Но с каждым годом всё неподъёмнее груз регламентов и поборов. Вот один – парадоксальный с точки зрения рыночной экономики – факт: чтобы быть допущенным на рынок, надо сдать – именно сдать, бесплатно – местной администрации шкуру бычка. Дальше – больше: мясной павильон местного рынка продан частному лицу – теперь попасть туда товаропроизводитель может, только закупив торговое место за очень нескромную сумму. Многие уже разорились и сошли с дистанции. Эти супруги ещё держатся – но из последних сил. Последствия очевидны: конкуренция исчезнет, качество товара снизится, цена повысится… и снова большинство граждан останется с чем-то вроде ножек Буша. Вот так выполняется заказ власти на импортозамещение.

Теперь – из жизни «наверху». Можете считать этот пример задачей для нашего доблестного Следственного комитета. Ему стоит только посмотреть: кто из высших чинов правительства прямо или через посредников скупал земли в подмосковном Сколково перед тем, как был продавлен указ о создании там инновационного центра – вместо того, чтобы развивать уже имеющиеся наукограды. Даже поблизости от Москвы их немало: Дубна, Фрязино, Пущино-на-Оке, Троицк… Но там с землями всё решено: маржа не светит. А разница между доуказной и послеуказной ценой земель вокруг Сколково – многие миллиарды (и, по слухам, даже не рублей). Вот так: никаких взяток в конвертиках – всё чисто. Вот только деньги пошли не на создание нового в науке и технике, а на семейные счета чиновников. И это – не коррупция???

Почти век назад основатель советского государства замечательно определил бюрократию: «формально – правильно, а по существу – издевательство». Это издевательство – не только бюрократическое, но и либеральное – продолжается и с каждым днём утяжеляется. Например, программную статью нашего нынешнего премьера «Новая реальность: Россия и глобальные вызовы» критиковали так подробно и убедительно, что полная подборка статей, с которыми мы вполне согласны, куда больше этой книги. Отметим только главное: Дмитрий Анатольевич Медведев старательно закрыл глаза на то, что нормализовать – как он страстно желает – отношения со странами, всё ещё почему-то именующими себя развитыми, мы можем только путём признания их безоговорочными победителями и отдачи себя на их милость.

При таких главе и экономическом блоке правительства дальнейший ход событий выглядит безнадёжным. Но есть пока заповедник, куда не ступала – и, надеемся, не ступит – нога либерала. Это военно-промышленный комплекс страны. Например, заместитель председателя коллегии Военно-промышленной комиссии Олег Иванович Бочкарёв считает, что с помощью ВПК можно реанимировать всю нашу экономику. Тем более что – вопреки бурному сопротивлению экономического блока правительства – объём оборонного заказа в ближайшие годы будет расти на десятки процентов. Бочкарёв заявил: «Рынок гособоронзаказа становится всё популярнее и популярнее. Он гарантирован и подтверждён деньгами. Кроме того, президент чётко обозначил, что расходы на «оборонку» не будут меняться, независимо от условий экономики». Ему вторит главный редактор журнала «Арсенал отечества» Виктор Иванович Мураховский: «Расходы на закупку вооружений утверждены в бюджете на 2015–2017 годы, секвестру они не подлежат. Олег Бочкарёв прав, что гособоронзаказ будет выполняться. И это правильно, ведь ВПК на сегодняшний день самая высокотехнологичная отрасль нашей промышленности. Помимо обеспечения нужд вооружённых сил, ВПК дал продукцию на экспорт порядка 13 миллиардов долларов, а это живые деньги. И я не знаю никакой другой отрасли, которая бы на такую сумму поставляла высокотехнологичной продукции за рубеж. В реестре ВПК примерно 1350 предприятий, на них работает около двух миллионов человек. В общем объёме промышленного производства ВПК занимает около 5 %, в объёме машиностроения – порядка 20 %, а если учитывать только высокотехнологичное производство, то доля ВПК составляет порядка 60–70 %. Общий объём производства (около 5 %) не может сделать ВПК локомотивом российской промышленности, но военно-промышленный комплекс уже стал локомотивом в области высокотехнологичного производства. Более того, на предприятиях ВПК растёт выпуск гражданской продукции. Сейчас около 70 % их продукции обеспечивают задачи обороны, а 30 % – это производство гражданской продукции. К 2020 году поставлена задача сделать соотношение примерно 50 % на 50 %». Правда, заведующий кафедрой экономической теории МГУ доктор экономических наук Андрей Иванович Колганов не столь оптимистичен: «ВПК оказывает позитивное воздействие на отрасли гражданской промышленности. Предприятия оборонного комплекса не находятся в вакууме, размещают заказы на комплектующие и материалы во многих отраслях и тем самым способствуют их росту… В принципе можно было бы эту систему продублировать на другие отрасли. Но стоит учитывать, что автоматически переносить опыт нельзя. Систему государственного оборонного заказа нельзя распространить на всё народное хозяйство. Просто нет таких специалистов и такой налаженной субординации. У нас просто нет большого количества людей, которые могли бы эффективно работать в такой системе и могли бы её нормально размножить… Мировая история знает примеры, когда вложения в оборону позволяли «разогревать» экономическую активность. К примеру, в Соединённых Штатах таким приёмом пользовались не один раз. Мы тоже можем использовать такой опыт. Но нам надо иметь большой сектор обрабатывающей промышленности. Чтобы производство в ВПК служило источником крупных заказов для других отраслей. Либо нужна хорошо продуманная программа, которая бы позволяла создавать дополнительные производства, если их у нас нет. К сожалению, обрабатывающая промышленность в России в плохом состоянии. А для её развития нужна продуманная система развития смежных отраслей в гражданском секторе. Это сложная управленческая задача, не знаю, сможет ли с ней справиться наше правительство».

Итак, в конечном счёте всё опять упирается в правительство. С нашей точки зрения, нынешнее правительство – точнее, экономический блок, руководствующийся нынешней либертарианской верой – ни с одной из задач, перечисленных в этой заметке, точно не справится.

Державы великие и энергетические

Нефть – товар не обычный. Нефть – товар стратегический.

Министр нефтяной промышленности Саудовской Аравии Ахмед Заки Хасанович Ямани

Всем памятна ООНовская программа «Нефть в обмен на продовольствие» для побеждённого Ирака. СССР – великая держава! – сам загнал себя в такую же ситуацию – вывозил нефть ради закупки продовольствия. То есть уже тогда стал в части экономики побеждённым – по сути, большим Ираком. Понятно, это не путь развития, а тупик. Чтобы со всей ясностью увидеть это, обратимся к истории отношений Соединённых Штатов Америки и России.

Заокеанское сухопутье

С того самого момента, как тринадцать британских колоний в Северной Америке провозгласили себя независимыми государствами^[30], Россия их активно поддержала. В частности, декларация императрицы Екатерины II Великой о вооружённой поддержке нейтралитета морской торговли не позволила метрополии организовать экономическую блокаду колоний.

Дружба продолжалась до тех пор, пока Соединённые Штаты Америки оставались, как и Россия, сухопутной империей. Даже краткая интервенция на Дальнем Востоке^[31] не оставила неприятного осадка. А сталинская индустриализация включала значительную закупку за океаном целых заводов. Причём американские инженеры годами сидели в СССР, налаживая производство и обучая персонал, не только потому, что в эпоху Великой Депрессии не хватало работы на их родине. Они ещё и симпатизировали нашему народу. Да и официально декларированные советские идеи нравились очень многим^[32].

Но как только Соединённые Штаты заняли экологическую нишу морской империи, освобождённую Соединённым Королевством, они естественным образом оказались нашим геостратегическим оппонентом. Они полагают, что мы перенесли на них привычное^[33] отношение к прежнему оппоненту – и, конечно, очень быстро добились от них ответной неприязни. Мы же считаем, что их интересам противоречит сам факт существования сопоставимой с ними силы.

Правда, реальная степень заокеанской враждебности у нас традиционно преувеличивается. Например, военные потенциалы обеих великих держав до сих пор сравнимы, хотя экономический потенциал у нас на порядок меньше – то есть при желании Соединённые Штаты Америки могли создать вооружённые силы, способные раздавить СССР в одночасье. Сухопутные войска не только США, но и всей Организации Северо-Атлантического Договора^[34] были сопоставимы с советскими – при численности населения в несколько раз большей. По танкам же – доселе, невзирая на весь технический прогресс, главной сухопутной ударной силе – СССР всегда^[35] намного превосходил весь Запад^[36].

Впрочем, у нас принято считать: США действуют против нас не столько открытой силой, сколько тайными операциями. «Происки ЦРУ» доселе не сходят с газетных страниц. Между тем эта грозная организация всегда блистала прежде всего неумелой растратой громадных средств^[37]. Вспомните хотя бы легендарное подключение ЦРУ к телефонным кабелям в Берлине: СССР узнал об этом техническом чуде ещё на стадии планирования, после чего несколько лет снабжал заокеанских оппонентов искусной дезинформацией.

Давайте жить дружно

Между тем стратегические интересы обеих великих держав всегда были – и сейчас остаются – очень близки. Хотя бы потому, что реальные противники у нас и США одни и те же. Так, террористические организации, когда-то созданные ими для борьбы с нами и/или нашими союзниками, в конечном счёте обернулисть против них самих. Да и отношение ко многим не вполне враждебным странам у нас сходное. Например, многие американцы возмущены необходимостью поддерживать арабов ради стабильного снабжения нефтью. Но ведь и нам нечему учиться у стран, доселе не вышедших из Средневековья – а на рынках сырья они всегда будут нашими конкурентами^[38].

Стиль инженерного и научного творчества у нас очень сходный. И, кстати, заметно отличающийся от европейских традиций. Поэтому, например, наши и американские ракетостроители всегда действовали практически вровень – зато европейцы до сих пор заметно отстают от нас. И российская авиация в тесном родстве с американской: киевлянин Игорь Иванович Сикорский (1889.05.25–1972.10.26) создал лучшие американские гидросамолёты и основал тамошнее вертолётостроение, а наши конструкторы легко освоили лицензионное производство Douglas Commercial 3^[39] и сразу после войны без всяких лицензий скопировали Boeing B-29 SuperFortress^[40] по единственному образцу, оставшемуся у нас после вынужденной посадки.

Именно поэтому экономическое взаимодействие нам несравненно полезнее противостояния. Экспорт российского сырья тут ни при чём: это добро не только американцам, но и нам куда выгоднее покупать в странах третьего мира. Зато возможности нашего совместного технического развития необозримы.

Равновесие страха

К сожалению, за океаном это осознано ничуть не лучше, чем у нас. Возможно, потому что США вообще привыкли не слишком полагаться на союзников: там политику строят в лучших традициях экономики, а в деловой практике союзы распадаются едва ли не быстрее, чем создаются. А может быть, сказывается полувековая привычка противостояния: тамошние идеолУХи не хуже наших владеют искусством самогипноза.

Даже после 2001.09.11, когда общность интересов стала очевидной, период потепления оказался на редкость краток. США выбрали далеко не эффективнейший^[41] метод самозащиты. Мы же так и не нашли – а возможно, и не искали толком^[42] – способ объединить не только слова, но и поступки.

Правда, заокеанские политики в основном погружены в собственные проблемы: предвыборная кампания требует сверхвысокого напряжения, а там выборы происходят в первый вторник после первого понедельника ноября каждого чётного года, и кампании занимают едва ли не больше времени, чем повседневная деятельность. Но трудно сомневаться: первые же внешнеполитические шаги любого победившего президента будут продиктованы прежней привычкой к противостоянию с Россией.

Нефтяная игла

В числе ключевых опор противостояния – всё те же старые игры вокруг сырья. Прежде всего – вокруг нефти. Например, на Ближнем Востоке стратегия СССР и США всегда сводилась к контролю над её источниками. США предлагали арабам богатый рынок сбыта, СССР – щедрые поставки оружия^[43]. В конце концов те арабские страны, что располагали большой нефтью, оказались на стороне Запада^[44], остальные стали повторять социалистические заклинания^[45].

Лоббисты у штурвала

До недавнего времени дело осложнялось тем, что в обеих великих державах у самой вершины власти оказалась чрезвычайно велика концентрация нефтяных лоббистов. Российские битвы с олигархами общеизвестны. Но и, например, президент с вице-президентом, правившие США в начале нынешнего тысячелетия, имели в сырьевом бизнесе немалые интересы^[46]. Так что заокеанская сверхдержава и по сей день рискует угодить в ту же сырьевую ловушку, где уже трепыхаемся мы.

Между тем ориентация на сырьевой бизнес стратегически проигрышна. Ещё в начале 1970-х Джулиан Саймон объяснил, почему в долгосрочной перспективе доля сырья в цене любого товара снижается. Поэтому высокотехнологичные отрасли заведомо развиваются в среднем быстрее.

Отдельные потрясения^[47] могут приостановить эту тенденцию^[48]. Но рано или поздно разорение сырьевиков возобновляется. Успехи сырьевого лобби начала 2000-х – возможно, последние в истории великих держав. Не зря они сопровождаются столь ожесточённой политической^[49] борьбой.

Стратегия и тактика

Итак, в стратегической перспективе положение сырьевиков безнадёжно. Но шахматные учебники полны примерами стратегически проигрышных партий, выигранных удачным тактическим манёвром. А политические шахматы несравненно сложнее спортивных.

Политические потрясения чаще всего тормозят развитие высоких технологий – по крайней мере невоенной их составляющей. Поэтому сырьевики объективно заинтересованы в нестабильности – даже если каждому из них по отдельности она опасна.

Закон Саймона связывает относительное удешевление сырья с научным и техническим прогрессом. Поэтому сырьевикам невыгодна интеллектуализация общества – необходимая опора прогресса.

Реакционная политика невозможна без активного промывания мозгов. Поэтому государства, ориентированные на сырьё, не склонны к реальной свободе слова. Арабские феодалы откровенно затыкают прессе рот. Сырьевики цивилизованных стран предпочитают скупать СМИ – с тем же результатом.

Сырьё неизменно. Опора на него возможна только в неизменном обществе. Инерция нашего мышления – главная защита сырьевиков.

Если мы преодолеем инерцию мышления, если научимся творчески решать стоящие перед нами задачи, а главное, творчески распознавать и ставить их – дело сырьевиков будет не только проиграно стратегически, но и незащитимо никакими тактическими трюками.

Ресурсы – из трубы в трубу

Либеральные экономисты, как известно, хронически призывают ограничить вмешательство государства в хозяйственную деятельность на том важном основании, что государство – якобы всегда неэффективный менеджер. И впрямь, деятельность либеральных министров экономического блока нескольких подряд правительств России весьма убедительно подтверждает этот тезис. Они – менеджеры не просто неэффективные, а явно профессионально непригодные. Российское правительство, увы, не только не способно распорядиться грандиозными ресурсами страны. Оно ещё и систематически запрещает использовать эти ресурсы тем, чьим благом постоянно клялось – российским эффективным менеджерам частного бизнеса.

Таскать вам не перетаскать

В самом деле, откуда взялся, например, пресловутый Стабилизационный фонд, чьим ростом несказанно гордились Алексей Леонидович Кудрин и Герман Оскарович Греф? Это, в конечном счёте, часть дохода от продажи невосполнимых российских ресурсов, изъятая из рук отечественного частного бизнеса и переданная в распоряжение бизнеса зарубежного. Причём переданная не напрямую (скажем, покупкой акций успешных предприятий, чьими доходами мы могли бы пользоваться в виде дивидендов или курсовой разницы), а через крупные инвестиционные фонды, где решения принимает уже не Россия, или даже просто через закупку иностранных валют, чью устойчивость могут обрушить экономические потрясения – а ведь фонд формально и предназначается для защиты от них.

Правда, перед глазами наших либералов – пример Норвегии. Тамошний Нефтяной фонд создан ещё в 1990-м, чтобы не допускать инфляции. И действительно: там она давно удерживается на среднем уровне 1 % в год (с колебаниями от 0.7 % до 2 %), хотя и правительство, и независимые эксперты считают безопасным для Норвегии уровень в 2.5 % в год.

России до таких успехов далеко. У нас даже Стабилизационный фонд не помог сбить инфляцию ниже 9–10 % в год^[50].

Это и не удивительно: в стране фактически отсутствует (или по меньшей мере поддерживает неприемлемо высокие ставки) рынок кредитов для бизнеса. Не в последнюю очередь потому, что чуть ли не все свободные средства, остающиеся от экспорта нефти, изымаются ради стабилизации. Значит, всё те же эффективные частные менеджеры вынуждены заимствовать деньги за рубежом. Параллельно с сокращением государственного долга растёт долг частный. Долговой кризис в острой форме также способен породить потрясения немногим меньшие, нежели памятный всем нам дефолт 17-го августа 1998-го^[51]. Так, обвал рубля вдвое зимой 2014–2015-го годов порождён не столько обвалом нефтяного рынка, сколько запретом Запада предоставлять крупнейшим нашим банкам и предприятиям долгосрочные кредиты: ранее взятое взаймы пришлось возвращать не привычным уже путём заключения новых кредитных соглашений, а срочной покупкой валюты за рубли по любой цене.

А главное – экономике в целом всё равно, по каким каналам – экспортным или кредитным – поступают в неё деньги. Важно, способна ли она ответить на рост денежной массы соответствующим ростом массы товарной. Если не способна – инфляция неизбежна.

Норвежский товарный рынок давно стабилизирован и насыщен. Его рост в натуральном выражении возможен, по сути, лишь в меру появления новых видов товаров и услуг. Поэтому и рост в денежном выражении носит в заметной мере инфляционный характер. Значит, ограничивая приток нефтедолларов, норвежский Нефтяной фонд действительно препятствует инфляции.

В России же потребление товаров и услуг до сих пор катастрофически отстаёт от очевидно разумных уровней, не говоря уж об уровне общественных ожиданий, неизбежно завышенном десятилетиями радужных обещаний. Страна остро нуждается в росте предложения из любых источников – как собственного производства, так и импорта (не надо его бояться: в рыночном мире покупатель контролирует продавца). Предложение же обеспечивается в конечном счёте платёжеспособностью спроса. Искусственно ограничивая платёжеспособность изъятием доходов от экспорта, правительство способствует дальнейшей разбалансировке рынка. Стабилизационный фонд порождает дестабилизацию экономики.

В переломный период конца 1980-х – начала 1990-х, когда отечественная экономика переживала очевидный кризис, многие премудрые учёные и политики левой ориентации предлагали для выхода из этого кризиса воспользоваться технологией, употреблённой в США во время Великой Депрессии и известной как Новый Курс. Не вдаваясь в сущность этого курса, отметим только: Великую Депрессию породило массовое превышение предложения товаров и услуг в США над уровнем платёжеспособного спроса – кризис перепроизводства. У нас же кризис проистекал из массового превышения платёжеспособного спроса над предложением чего бы то ни было. Очевидно, Новый Курс мог бы лишь усилить такое превышение и тем самым утяжелить кризис.

Сейчас аналогичная картина – на правом фланге нашего политического спектра. Средствами, успешными в Норвегии, пытаются лечить болезни, прямо противоположные. И результаты, понятно, далеко не норвежские.

В старинной сказке дурак узнал: людей, несущих в закрома мешки с урожаем, надлежит приветствовать словами «Таскать вам не перетаскать». И вскоре обратился с этим призывом к похоронной процессии. Похоже, наши профессиональные экономисты – что левые, что правые – ещё не раз будут нас напутствовать столь же уместными советами.

Тактика без стратегии

Впрочем, следует признать: по части конкретных технологий манипулирования наши экономические министры весьма изобретательны. Перечень употрёбленных в России с 1992-го и по сей день квот, льгот, спецпошлин и прочих инструментов манипулирования рынком углеводородных энергоносителей может составить не одну страницу весьма занимательного чтения.

Увы, всё это – лишь мелкие тактические игры. Федеральные же министры и высшие чиновники – или хотя бы советники, к чьему мнению они прислушиваются – должны обладать прежде всего стратегическим мышлением.

Стратегически же наша нынешняя позиция заведомо проигрышна. Как проигрышен был, например, в 1941-м Белостокский выступ на тогдашней западной границе СССР – независимо от изобилия там танковых корпусов и пехотных армий: удар в основание выступа отрезал их от источников снабжения и вскоре они, исчерпав складские резервы, стали лёгкой добычей германской армии^[52].

Первые звонки ещё не прозвучали. Нефтяной рынок несколько лет подряд пребывает в состоянии редкостного бума. Даже обещания ОПЕК нарастить добычу мало на что влияют: существующие промыслы работают почти в полную силу, а ввод новых мощностей – дело не слишком быстрое.

Но научный и технический прогресс ещё никому не удавалось удержать. А при столь высоких ценах он неизбежно направляется в сторону энергосбережения. Мировой опыт показывает: десяти лет нефтяного бума вполне достаточно, чтобы экономика западных стран сократила потребление энергии в разы. Значит, нашим экономическим министрам остаётся только молиться, чтобы манёвры ОПЕК оттянули обвал рынка хотя бы до конца нынешнего десятилетия. Правда, кругозор тактиков крайне редко простирается даже за пределы года.

Между тем, когда стратегическая перспектива столь очевидна, столь же очевидны и необходимые стратегические меры. Практически все экспортёры нефти используют доходы от неё для развития отраслей, способных приносить доход независимо от состояния энергетического рынка.

Например, та же Норвегия ещё до Второй Мировой войны располагала едва ли не лучшей в мире системой гидроэлектростанций: на тамошних горных реках их строить несложно и выгодно. Но за годы нефтяного бума эта система изрядно развита и усовершенствована. Конечно, не только ради самой энергии: у большинства станций располагаются энергоёмкие предприятия, вырабатывающие ценную и технически сложную продукцию.

Кстати, одно из таких предприятий – у станции Рьюкан – сыграло весьма важную роль во Второй Мировой войне. Там электричество разлагает воду на кислород и водород, обладающий множеством применений в химической промышленности. Побочный продукт производства – тяжёлая вода, содержащая тяжёлый изотоп водорода дейтерий: она разлагается медленнее обычной. Дейтерий – весьма удобный замедлитель нейтронов, и германская ядерная программа военных лет ориентировалась на реактор с тяжёлой водой. Норвежские партизаны, прошедшие спецподготовку в английской диверсионной школе, взорвали завод и разрушили склад. Немцам так и не удалось существенно продвинуться к созданию ядерной бомбы. Из этого примера видно, в частности, сколь стратегически важны могут быть наукоёмкие технологии.

Страны Персидского залива не располагают достаточными кадрами специалистов, чья квалификация достаточна для развития собственных наукоёмких производств. Поэтому немалая часть их нефтедолларов вложена в акции высокотехнологических предприятий Запада и – что куда важнее в стратегическом плане – в систему образования собственных граждан. Сейчас уже всерьёз рассматриваются возможности размещения в Заливе новых предприятий, чей уровень вполне достоин постиндустриальной эпохи.

Мы же не только не развиваем собственные высокие технологии, науку, просвещение, но и не поддерживаем уже существующий уровень, достигнутый десятилетиями неимоверного перенапряжения всей страны. Более того, уже несколько поколений министров экономического блока с упорством, достойным куда лучшего применения, разваливает все основы отечественного хайтека.

Вдобавок не следует забывать: индустриализация 1930-х годов, научные прорывы 1960-х оплачены очень дорого – ценой фактического банкротства отечественного сельского хозяйства. Из деревни изымали столько продовольствия, что остатков хватало лишь на нищенское существование. Инвестиции в село были явно недостаточны даже для покрытия минимальных текущих потребностей – не говоря уж о возмещении потерь.

Сейчас у нас – впервые за много лет – появилась возможность отказаться от политики Тришкиного кафтана, возместить потери села и в то же время обеспечить новый бурный рост ключевых достижений города. Но, похоже, близорукая привычка к латанию дыр стала у наших правителей второй натурой.

План на десятилетия

Правда, экономических министров можно понять. Самые перспективные направления науки и техники, способные приносить высочайшие доходы в обозримом будущем, у нас катастрофически неразвиты. Микроэлектроника отстала от мирового уровня на несколько поколений (в этой отрасли каждое поколение производственных технологий эффективно живёт считанные годы). Биотехнологии – по общему мнению экспертов, ключевое направление в ближайшие десятилетия – существуют в основном в виде благих пожеланий (хотя многие важнейшие их элементы базируются на открытиях отечественных исследователей). Нанотехнологии, чьи перспективы и вовсе необозримы, не были знакомы большинству наших министров даже по названию (что убедительно показало первое заседание правительства, специально посвящённое их обсуждению).

Между тем страна далеко не впервые сталкивается с подобным отставанием. И до сих пор всегда изыскивались пути его преодоления.

Вспомним хотя бы первую экономическую программу большевиков – план ГОЭЛРО. В конце разрушительной Гражданской войны поставлена стратегическая задача: создать качественно новую электроэнергетическую инфраструктуру и сеть предприятий, способных эффективно использовать её возможности. И эту задачу удалось решить немногим более чем за десятилетие.

Конечно, большевики привлекали как к постановке задачи, так и к её решению многих идеологически нейтральных специалистов. Да и эффективность коммунистического менеджмента оставляла желать лучшего: задачи чаще всего решались с явно избыточными затратами. Но все убытки в любом случае многократно окупились первыми же достигнутыми результатами.

Вряд ли сейчас наши возможности меньше, чем после Гражданской войны. Но чтобы их использовать, нужна политическая воля. А нынешнее правительство явно обделено ею. И использует свой интеллект (наличие которого у любых руководителей предполагается по умолчанию) для поиска не решений, а оправданий.

Гидродоллары

Воля правительства в начале 2000-х была ограничена прежде всего тактической близорукостью. Полноценное развитие наукоёмких технологий требует нескольких десятилетий напряженного труда. Наши горе-экономисты несомненно догадывались о предстоящем обвале нефтяного рынка: Стабилизационный фонд формально предназначен и для компенсации последствий этого обвала. Других же источников финансирования долгосрочных крупнозатратных программ они не видят.

Между тем по меньшей мере один такой источник предложен ещё в советское время. Это вода сибирских рек.

Центральная Азия, значительная часть Китая, да и многие южные земли самой России всегда испытывали – и по очевидным географическим причинам всегда будут испытывать – острый дефицит воды. В то же время север Сибири никоим образом не может использовать громадные водные потоки тамошних рек. Этот дисбаланс и предложено исправить соответствующим перераспределением стока с очевидными производственными и климатическими выгодами.

Увы, позднесоветская общественность встретила проект в штыки. Под водительством писателя Сергея Павловича Залыгина (1913.12.06–2000.04.19) развернулась мощная пропагандистская кампания. Её эффект был особо силён ещё и потому, что страна уже отвыкла от массированных психологических атак раннесоветской эпохи и ещё не привыкла к столь же массированным постсоветским воздействиям.

Правда, следует признать: технико-экономическое обоснование проекта и впрямь оставляло желать много лучшего. Среднеазиатский – сравнительно коротковолокнистый – хлопок неконкурентоспособен в текстильной промышленности. По мере развития торговли с Египтом среднеазиатские плантации всё менее востребовались текстильной промышленностью, оставаясь в основном источником целлюлозы для бездымного пороха. Технологии орошения почв в той же Средней Азии сохранились без изменения со Средневековья – и при малейшем избытке воды оборачивались необратимым засолением возделываемого слоя почвы. Грандиозные каналы для переброски воды предполагалось строить по системе, допускающей чудовищные потери на фильтрацию в почву, и эксплуатировать по системе, допускающей столь же непомерные потери на испарение.

Но сегодня все эти проблемы преодолимы. Трубопроводы из армированных полимерных плёнок дешевле каналов и не теряют воду. Капельное орошение недёшево при обустройстве, но служит десятилетиями и эффективно использует буквально каждую каплю воды. Спектр сельхозкультур, доступных для выращивания под жарким южным солнцем, ограничен теперь не требованиями обороноспособности, а только коммерческими соображениями. Внутренний спрос азиатских республик – особенно Казахстана, чья экономика бурно развивается – вполне способен обеспечить рентабельность многих вариантов производства, в советское время вовсе не рассматривавшихся.

Вдобавок пребывает в глубоком упадке сельское хозяйство многих южных российских регионов. Правда, до Калмыкии сибирские воды вряд ли дотянутся. Но, скажем, оренбуржские степи вполне способны ответить на эффективное орошение многократным ростом рентабельности производства.

Наконец, Китай – ещё недавно считавшийся потенциальным противником – становится одним из крупнейших наших торговых партнёров. А его собственные водные ресурсы близки к исчерпанию. Китайцы уже почти полностью разобрали на орошение верховья Иртыша – чем основательно испортили отношения и со среднеазиатскими соседями, и с РФ. Слишком активная эксплуатация тибетских горных рек не только затруднена горными барьерами, отделяющими их от китайских равнин, но и может обернуться жёстким конфликтом с Индией – а с нею у Китая и без того нелады. Словом, в ближайшем будущем Китаю куда выгоднее закупать воду у нас, чем выжимать последние капли у себя.

Увы, общественное предубеждение, сформированное ещё Залыгиным, никуда не исчезло. Несколько лет назад (по инициативе тогдашнего мэра Москвы Юрия Михайловича Лужкова) вопрос вновь обсуждался. И вновь вызвал бурю критики, обоснованной ничуть не лучше, чем в 1980-е. Похоже, и здесь дело не сдвинется с мёртвой точки без высшей политической воли, готовой и желающей заменить иссякающий поток нефтедолларов неисчерпаемым гидродолларовым ресурсом.

Сибирская вода – лишь частный пример общего принципа. Стабилизационный фонд формируется ценой продажи невозобновляемых ресурсов – и для защиты от их исчерпания. Эти ресурсы необходимо использовать так, чтобы в дальнейшем страна поддерживала и повышала уровень жизни путём эффективного использования ресурсов возобновляемых. Ведь их добыча ограничена лишь нашим интеллектом – то есть потенциально безгранична.

Россия может быть сильной, только если будет богатой. А богатой она будет, если её собственное руководство станет достаточно сильным, чтобы сорвать со своих глаз шоры и своими руками поднять страну.

Кровь земли

Нефть ныне – кровь мира, но и кровь войны. Так, любой конфликт XX века замешан на нефти, в крайнем случае – на околонефтяных ресурсах.

Безудержная конкуренция

Нефть стала предметом самостоятельной стратегии к концу XIX века – после того, как образовался гигант нефтяного бизнеса «Standard oil».

Создал компанию и руководил ею выдающийся менеджер Джон Дэвисон Уильям-Эвёрич Рокфеллер (1839.07.08–1937.05.23). В те годы ещё не измеряли IQ, но многие свидетельствовали: Рокфеллер решал в уме математические задачи. А это указывает на качества личности, необходимые и для решения сложнейших задач в жизни. В частности, для преодоления колебаний спроса и предложения, наблюдавшихся в отрасли с первых дней её существования.

Вот что пишет об этом времени в своей книге «Добыча» один из признанных мировых экспертов по нефтяной промышленности и международным отношениям Дэниел Ховард Ергин:

«Нефтедобытчики неоднократно пытались ограничить добычу, но безуспешно. Нефть вытекала из переполненных резервуаров, покрывая землю чёрной плёнкой. Избыток становился настолько большим, и цены падали так низко, что сырую нефть уже некуда было девать – она стекала в реки и на соседние фермы. Был момент, когда цена упала до сорока восьми центов за баррель – на три цента ниже, чем домохозяйки в Нефтяном районе платили за питьевую воду.

Периодические попытки ограничить добычу неизменно проваливались. Бурильщики непрерывно открывали всё новые и новые месторождения, которые подрывали всякую стабильность в отрасли. Более того, существовало слишком много нефтедобытчиков, и невозможно было ввести какие-либо разумные ограничения. По некоторым оценкам, в последней четверти девятнадцатого столетия в Нефтяном районе работало не менее шестнадцати тысяч добывающих предприятий. Многие из нефтедобытчиков раньше были спекулянтами, другие фермерами, и большинство из них, каким бы ни было их прошлое, были индивидуалистами в высшей степени и вряд ли смотрели далеко вперёд или думали об общем благе, даже если рабочий план у них сам по себе и присутствовал.

Рокфеллер с его гипертрофированной любовью к порядку с отвращением взирал на хаос и беспорядок в рядах нефтедобытчиков. «Нефтяной район, – говорил он позже с едким сарказмом, – был минным полем для переработчиков».

Целью смелого и вызывающего плана Рокфеллера было, по его словам, положить конец «этой убийственной политике, не приносящей прибыли» и «сделать нефтяной бизнес надёжным и прибыльным» – под его контролем. Рокфеллер был и стратегом, и главнокомандующим, приказывающим своим лейтенантам действовать тихо и быстро и обдумывать свои действия. Неудивительно, что его брат Вильям описывал отношения с другими переработчиками в терминах «война или мир»».

Вертикальный интегратор

«Standard oil» консолидировала отрасль разнообразными методами. Конкурентов поглощали без особого стеснения в боевых приёмах – от скупки железных дорог, вывозивших нефть из отдалённых пустынных уголков, до налётов наемных бандитов на промыслы. Кстати, в 1902-м забастовка бакинских нефтяников также сопровождалась погромами, поджогами и подрывами оборудования – того самого, где забастовщики зарабатывали (по их мнению, недостаточно – но по тогдашней российской мерке очень неплохо). За время забастовки Рокфеллер занял почти всю долю мирового рынка, ранее плотно заполненную Манташевыми, Нобелями и прочими русскими нефтепромышленниками. Впоследствии удалось лишь немного потеснить его, но не восстановить в полной мере былой российский контроль над мировым нефтяным рынком.

Но куда важнее была скупка всех звеньев технологической цепочки: разведка – добыча – переработка – продажа. Рокфеллер выстроил первую в мире полностью вертикально интегрированную компанию. Она по сей день остаётся образцом построения эффективного бизнеса^[53]. Один из учеников Рокфеллера сказал: «Он инстинктивно создал тот порядок, который может происходить только из централизованного управления большим конгломератом производства и капитала, с одной целью – в интересах организованного продвижения продукта от производителя к потреблению. Это дисциплинированное, экономичное и эффективное продвижение есть то, что мы сегодня, много лет спустя, называем «вертикальной интеграцией»… Я не знаю, употреблял ли когда-нибудь господин Рокфеллер термин «интеграция». Я знаю только, что именно он сформулировал саму идею».

В последней четверти XIX века компания контролировала 85 % американского рынка и практически весь внешний рынок. Представитель «Standard oil» сказал: за рубежом продукт компании пробил себе путь в большее число самых дальних уголков, как цивилизованных, так и не цивилизованных стран, нежели любой другой, поставляемый из одного источника за всю историю бизнеса.

Однако команда Рокфеллера рано стала почивать на лаврах. Когда компания начала успешную экспансию на российский рынок, в самой России семья шведских промышленников Нобелей начала осваивать бакинские месторождения, отошедшие к России в начале XIX века. Компания «Братья Нобель» даже стремительнее Рокфеллера развивала производство нефтепродуктов. Вначале она отвоевала российский рынок, а затем в альянсе с Ротшильдами вышла на мировой. Сейчас многих удивляет факт: инновационная составляющая бизнеса Нобелей значительно превосходила таковую у Рокфеллера. Тут и разработка нефтеналивных судов – танкеров, и прокладка нефтепроводов, и привлечение первоклассных химиков к технологиям нефтепереработки, и даже массовое производство новейших по тому времени двигателей внутреннего сгорания, питающихся сравнительно тяжёлыми нефтепродуктами, на заводе «Русский Дизель». В итоге только за три года доля США в мировой торговле нефтепродуктами упала на 7 % и на эти же 7 % выросла доля России.

Создание потребителей

Но это был только первый звонок. Второй прозвонил уже для обоих конкурентов. Главным в ту пору нефтепродуктом был керосин, используемый для освещения. Бензин считался опасным отходом производства, пригодным разве что для чистки жирных пятен. Изобретение российского инженерного гения Александра Николаевича Лодыгина (1847.10.18–1923.03.16) и его коммерциализация американским гением организованного изобретательства Томасом Алва Сэмюэл-Огденовичем Эдисоном (1847.02.11–1931.10.18) привела в конце XIX века к осветительной революции. Мир стремительно переходил на электрическое освещение. Вдобавок тогда ещё не было эффективных технологий сжигания тяжёлых нефтепродуктов – мазута – в топках паровых котлов (на судах и электростанциях): великий русский инженер Шухов изобрёл форсуночное распыление в 1880-м, но распространилось оно куда позже, так что первые электростанции работали только на угле. Казалось, нефтяным гигантам осталось жить считанные дни.

Однако оттуда же, откуда пришла, казалось бы, погибель, пришла и новая жизнь. Один из ведущих инженеров Эдисоновской компании отпочковался от Эдисона и завел собственное дело. Оно стало делом всей его жизни. Мы видим его повседневно, и называется оно его именем «Форд».

Сам Форд не изобрёл ни двигатель внутреннего сгорания, ни автомобиль – это сделали другие творцы, а он всего лишь увлёкся технической новинкой. Но именно он сделал автомобиль массовым продуктом, стал вождём мировой автомобильной революции. Количество автомобилей на дорогах США выросло за первые 10 лет XX века в сто раз – и всем им нужен был бензин. Именно бензин, ибо этот дешёвый пятновыводитель можно было купить в каждой аптеке, так что бензиновые моторы – в отличие от паровых или электрических, в те годы также быстро развивавшихся – опирались на уже готовую инфраструктуру снабжения. Побочный до той поры продукт нефтепереработки стал главным.

Одновременно начался переход с угля на нефть и на море. Но творцы этого рынка сбыта тяжёлых – мазутных – продуктов нефтепереработки – выдающиеся организаторы военно-морского флота Джон Фишер и Уинстон Черчилль – заслуживают отдельного рассказа.

Чудо на шинах

Двигатель внутреннего сгорания стремительно менял мир. Но менялся не только мир – менялась и война. Она после долгих локальных пристрелочных попыток разразилась на планете в 1914-м году.

В начале войны немцы, обладая подавляющим превосходством в таких ресурсах, как железо и уголь, а также лучшей в мире сетью железных дорог, начали реализовывать это преимущество, как во время последней – 1870-го года – франко-прусской войны. Они уже угрожали Парижу. Немецкий начальник генштаба Мольтке-младший – племянник победителя 1870-го Мольтке-старшего – предвкушал скорую победу. Основания для этого были весомые. Германские составы буквально по часам бесперебойно доставляли войска, оружие, боеприпасы. Железнодорожная система Франции была куда слабее, хуже организована (все сколько-нибудь заметные дороги сходились в одном Париже) и не справлялась с перегрузками (да и неведомо, какая доля аварий была вызвана техническим износом, а какая немецкими диверсиями). Как доставлять резервы к передовой?

Выход нашёл французский генерал – впоследствии маршал – Жозеф Симон Галлиени (1849.04.24–1916.05.27). Он мобилизовал почти 3 тысячи парижских таксистов. Они за двое суток перебросили к передовой – всего за сотню километров от столицы – несколько дивизий. Это был прообраз мотопехоты будущих войн. Контратака французов выровняла ситуацию на фронте и вошла в историю под названием «чудо на Марне».

Война перешла в позиционное русло. Два с лишним года на фронте держалась патовая ситуация. «Это не война!» – восклицал в сердцах военный министр Великобритании лорд Китченер. Преимущество немцев в железнодорожном транспорте на угле было уравновешено преимуществом союзников в автомобилях и мотоциклах на бензине.

Траншейную позиционную войну сумело завершить ещё одно бензиновое творение.

По любым преградам

С детских лет мы помним старую испанскую пословицу «Из-за гвоздя теряется подкова, из-за подковы – лошадь, а из-за лошади гибнет всадник» в стихотворном переложении Самуила Яковлевича Маршака (1887.11.03–1964.07.04):

Не было гвоздя – подкова пропала.

Не было подковы – лошадь захромала.

Лошадь захромала – командир убит,

Конница разбита, армия бежит.

Враг вступает в город, пленных не щадя,

Оттого, что в кузне не было гвоздя!

Столь грозная картина лавинообразного развития событий на первый взгляд кажется существенным преувеличением. На деле она, пожалуй, даже несколько преуменьшает возможные последствия малейшего недосмотра.

В частности, пословичные подковы стали серьёзной проблемой по меньшей мере для двоих великих завоевателей. Александр Македонский по одной из легенд повернул из Индии не из-за ропота своих бойцов (те уже давно привыкли бить любых встречных), а потому, что подковы его кавалерии стёрлись, так что пришлось бы радикально менять методику ведения боевых действий. Наполеон, по совершенно достоверным сведениям, отступая из Москвы, потерял немалую часть обоза и артиллерии вследствие нехватки подков: на твёрдой мёрзлой земле лошади останавливались при малейшем подъёме даже со сравнительно небольшой нагрузкой (правда, даже если бы они тянули полноценно, немалую их часть скорее всего всё равно съели бы сами воины, изголодавшиеся на землях, разорённых ими же ещё при движении на восток).

Своего рода вариация на тему подковы – гусеница – изменила ход мировой истории не менее радикально.

Калифорнийские инженеры Бенджамин Лерой Уильям-Ноксович Холт (1849.01.01–1920.12.05) и Дэниел Джонович Бест (1838.03.20–1923.08.22), экспериментируя в конце XIX века с совершенно мирной сельскохозяйственной техникой, вряд ли могли вообразить, что повлияют на исход Первой Мировой войны и в значительной степени определят весь рисунок боевых действий во Второй. Они решали вполне прикладную задачу. В жирной рыхлой почве основных американских зернопроизводящих угодий буквально тонули тяжёлые колёсные тракторы. Поэтому спрос на мощную технику был слишком мал для эффективной деятельности Holt Manufacturing Company и Best Tractor Company.

Лучшим выходом из положения оказалась конструкция, названная изобретателями «бесконечное цепное колесо»^[54]. Сейчас её обычно называют гусеницей. Считается, что это название предложил Уинстон Черчилль, когда в качестве Первого Лорда Адмиралтейства финансировал новую разработку – сугубо сухопутную, но изрядно напоминающую боевые корабли.

Но ещё задолго до начала войны гусеница изрядно способствовала победам в битве за урожай. Широкая сплошная поверхность надёжно удерживает многотонную технику даже на такой поверхности, где человек по колено утопает в земле, а лошадь не может не только тянуть плуг, но даже выпростать ногу из грязи. Появилась возможность вести работы при агротехнически оптимальной степени увлажнения почвы не вручную, а с высокой производительностью.

Позиционный тупик, сложившийся в Первой Мировой войне уже осенью 1914-го (после того, как начальник германского генерального штаба Мольтке, неверно истолковав подготовленный его предшественником Шлиффеном идеальный план наступления, сам отбросил значительную часть французских сил на маршрут движения собственных войск и тем самым в заметной мере предопределив своё поражение на Марне, где воевали не только переброшенные на парижских такси подкрепления), был порождён не только могуществом новоявленных пулеметов. Немалую роль сыграло и то, что после сверхмощной артиллерийской подготовки, достаточной для подавления большинства огневых точек противника, на месте разрушенных позиций возникало подобие лунного ландшафта. По сплошным воронкам, в значительной степени перекрывающимся, можно было двигаться разве что ползком. За время преодоления созданной полосы препятствий противник успевал подтянуть из глубины резервы и закрыть брешь.

Траншейная война была столь же бессмысленна, сколь и кровава. За два года боевых действий Западный фронт смещался – в обе стороны – на считанные мили. Не помогали даже новейшие технические средства. На них оказались особо горазды немцы – в ту пору народ с лучшей научной и инженерной школой. Но дирижабли и бомбардировщики, разрушая тыловую экономику, лишь незначительно ограничили возможности фронта. Даже отравляющие газы всего лишь затрудняли действия солдат: противогаз вошёл в стандартное снаряжение бойца через считанные месяцы после хлорной атаки на реке Ипр.

К тому времени уже стали весьма популярны бронеавтомобили. Неуязвимые для пулеметов и снарядных осколков, быстрые (по тому времени), с мощным собственным вооружением, они могли врываться во вражеские позиции – но, увы, лишь до первой траншеи. А уж пройти по лунному ландшафту, оставленному артподготовкой, им и подавно было не под силу.

Автором британского рецепта победы считается полковник (впоследствии генерал-майор) Эрнест Данлоп Суинтон (1868.10.21–1951.01.15) – автор популярных фантастических произведений на военные темы. Именно он предложил установить бронеавтомобиль на гусеницы – чтобы без труда прорывать проволочные заграждения и переваливать траншеи. Вероятно, тут сказались его довоенные опыты с буксировкой пушки американским гусеничным трактором.

Сухопутные войска встретили проект скептически и почти уже положили проект под сукно: привычные средства вроде массированного артиллерийского и пулеметного огня казались надёжнее. Положение спас Чёрчилл. После неудачи вдохновленного им английского десанта на полуостров Галлиполи в проливе Дарданеллы он очень остро чувствовал недостаточность морской огневой и броневой мощи, лишённой возможности выхода на берег, для преодоления сухопутных препятствий – а потому ухватился за идею создать нечто подобное наземным броненосцам.

Для секретности новую конструкцию назвали tank – резервуар: считалось, что их можно будет выдать за передвижные цистерны для водоснабжения британских войск на засушливом Ближнем Востоке. Первые неуклюжие ромбовидные коробки действительно мало напоминали грозное оружие.

Боевые машины на гусеничном ходу впервые использованы в 1916-м у реки Сомма. Правда, против них довольно скоро нашлось противоядие: броня, неуязвимая для винтовочных пуль, легко проламывалась прямыми попаданиями шрапнельных снарядов полевых орудий. Танки стали применяться массированно – огонь по вражеским батареям расчищал дорогу.

Триумфом нового оружия стало сражение близ города Амьен: 1918.08.08 лавина из 456 танков прорвала германский фронт. Генерал Людендорф – бессменный с 1914-го начальник штаба Гинденбурга, ставшего к тому времени начальником Генштаба и фактически верховным главнокомандующим – впоследствии назвал эту битву «чёрным днем германской армии».

Немцы к тому времени уже нашли собственный рецепт прорыва укреплений: небольшие – но хорошо обученные и мощно вооружённые – штурмовые группы солдат подбирались по складкам местности вплотную к траншее, забрасывали её гранатами, а затем добивали уцелевших плотным огнём из новейшего оружия – пистолет-пулемётов. Теперь же и противники Германии нашли собственный – технологический – способ быстрого прохода через линии обороны: танкам не мешали ни рвы, ни воронки. Траншейная война завершилась.

В октябре 1918-го высшее командование Германии признало победу невозможной. Главной причиной моральной сдачи было указано появление танков.

Холт и Бест поучаствовали в войне не только как источники know-how. Их компании поставили армиям союзников тысячи тракторов в качестве артиллерийских тягачей. Продавали они – и весьма выгодно – также двигатели для танков. Сотрудничая с союзным командованием, Holt Manufacturing Company разработала также первую в мире самоходную артиллерийскую установку с невиданной тогда скоростью: 45 км/час. Правда, эта идея так и осталась почти не востребована до Второй Мировой войны.

В этой войне танки и самоходки сыграли ключевую роль. Немцы развили свою концепцию штурмовых групп на новом техническом уровне. Теперь линию обороны прорывали концентрированные группы быстроходных танков. Они уходили в глубокий тыл и беспрепятственно громили его, уничтожая резервы, лишая войска на переднем крае снабжения и тем самым отдавая их на растерзание пехоты. Значительную часть снабжения самих танковых войск обеспечивали полугусеничные – с гусеницами под кузовом и передними управляющими колёсами – грузовики. Они же тянули пушки, способные справиться с непосильными танкам укреплениями, и везли пехоту, высматривающую укрытого противника несравненно бдительнее, чем в оптику танковой башни. Словом, гусеница во всех видах обеспечила прорыв сколь угодно мощных оборонительных сооружений. Только нарастив до сходного уровня подвижность собственных войск, учтя бесчисленные нюансы их боевого взаимодействия, антиГитлеровская коалиция смогла бороться с немцами.

С тех пор сменилось несколько поколений боевых средств. Двигатели на них зачастую многотопливные – работают не только на бензине или (как советские танки в Великой Отечественной войне) солярке, но на всём, что льётся и горит. Но основную картину современной войны всё ещё в значительной степени определяет гусеница – «подкова» техники. И неизменно остаётся верна древняя истина, вошедшая в пословицы и стихи: в большом деле мелочей нет!

Понятно, во Второй Мировой войне нефтяной вопрос стал определяющим фактором. Вспомним хотя бы Пёрл Харбор – катастрофу в Жемчужной гавани: от неё Япония выиграла тактически, а США – стратегически.

Немцы и горючее

Сами немцы также сделали выводы из опыта Первой Мировой, не только доказавшей превосходство нефти над углём, но и создавшей множество видов боевой техники, вовсе невозможных без жидкого топлива. Правда, немцы после проигранной войны, естественно, не могли обзавестись месторождениями нефти. Приходилось импортировать её у победителей – американцев и румын (те вовремя подключились к Антанте).

Но даже в США – с богатейшими запасами нефти и развитой добычей и переработкой – в конце 1930-х почти половина используемой энергии добывалась из угля. Что уж говорить о Германии, где уголь издавна был легкодоступен! Его доля в совокупном энергообеспечении страны составляла 9/10.

Кроме того, в Германии ещё в XIX веке сложилась мощнейшая химическая школа и на её основе – первоклассная химическая промышленность. Поэтому ещё до начала Первой Мировой войны немецкий химик Фридрих Хайнрихович Бергиус (1884.10.11–1949.03.31) разработал химическую реакцию синтеза жидкого углеводородного топлива из угля и воды. Десятилетием позже немцы разработали ещё одну оригинальную методику. Но процесс Бергиуса оказался эффективнее, да и позволял получать авиационное топливо (в синтетический бензин, полученный по другим технологиям, приходится в качестве антидетонатора вводить значительную долю бензола, так что при низких температурах, характерных для полёта на значительной высоте, смесь расслаивается). Поэтому концерн ИГ Фарбениндустри^[55] освоил именно процесс Бергиуса, за что Бергиус и президент концерна Карл Карлович Бош (1874.08.27–1940.04.26) удостоились Нобелевской премии по химии.

Ещё до прихода нацистов к власти правительство Германии серьёзно поддерживало – например, налоговыми льготами – синтез углеводородов. Но только нацисты, считающие новую мировую войну неизбежной, в полной мере оценили стратегическую перспективу синтетического топлива и разработали план развёртывания крупномасштабного производства. На протяжении всей войны половина боевых и гражданских потребностей Германии в жидком топливе покрывалась синтезом.

Тем не менее на многих направлениях оставалась жизненно необходима натуральная нефть. Скажем, синтетическое авиатопливо оставалось заметно хуже прямогонного бензина, не говоря уж о крекинге. Поэтому Германия не только заключила долгосрочные соглашения (в 1940-м около трети потребления нефти Германией обеспечивал СССР, примерно 3/5 – Румыния, остальное покрывал импорт из Соединённых Штатов Америки через испанских посредников), но и вела военные операции с учётом наличия запасов нефти и нефтепродуктов. В частности, на завоёванных европейских землях эти запасы были громадны. Но этого мало. Гитлер – стратег куда более высокого уровня, чем кто бы то ни было из его генералов – был совершенно уверен: ресурсная независимость Германии может быть построена только на украинском чернозёме и кавказской нефти. Цель его нападения на СССР – при всей очевидной идеологической ненависти к коммунизму – прежде всего экономическая. Не зря он любил повторять: «Мои генералы ничего не смыслят в экономических аспектах войны».

Правда, были и многие иные мотивы. В частности, традиционная британская политика формирования на континенте равноценных противоборствующих сил могла после капитуляции Франции опираться только на СССР. Гитлер полагал: если разбить СССР (что представлялось ему несложным: германская разведка не располагала серьёзными сведениями о нашем военном и хозяйственном потенциале, а сложность зимней кампании против Финляндии представлялась свидетельством нашей слабости), Великобритания капитулирует.

Сказывались и личностные мотивы. Гитлер и Сталин были руководителями совершенно разного стиля, но близкого масштаба. Гитлер полагал: двум железным канцлерам в одной Европе не ужиться.

Но всё же ключевой причиной стала наша обеспеченность ресурсами. Не только хозяйственными, но и, например, пространственными. Не зря в рамках разработки плана вторжения в СССР казачий генерал Пётр Николаевич Краснов (1869.09.22–1947.01.16), эмигрировавший после поражения в Гражданской войне, получил заказ на исследование военной кампании Наполеона в России.

Кроме того, ход боевых действий в 1940–1941-м годах показал: прямое нападение на Британию технически невозможно. Германия не могла в разумные сроки создать что-то способное противостоять британскому флоту хотя бы на несколько часов десантной операции. Господство в воздухе ей завоевать не удалось: британские истребители после некоторого периода обучения стали справляться с германскими бомбардировщиками, даже если их сопровождали свои истребители (уже потом немцы узнали: британские радары – вид техники, недооцененный немецкими военными – засекали столь ранние стадии авианалёта, что позволили сосредоточивать на любом направлении немецкого удара едва ли не весь – в целом сравнительно скромный – английский авиапарк).

Вдобавок в Британии были довольно сильны симпатии к нацистской идеологии. Собственно, немцы в основном позаимствовали расизм у англичан, да и их самих считали представителями всё той же арийской расы, к которой причисляли самих себя. Продолжение прямых боевых действий грозило подорвать симпатии, тогда как после капитуляции СССР, по немецким расчётам, британцы склонились бы к сотрудничеству с немцами.

Прекратив попытки выбомбить Британию из войны, Гитлер получил серьёзные пропагандистские козыри, позволяющие консолидировать против СССР почти все силы Европы. Даже немалое число французов, только что разбитых немцами, вошло в добровольческие формирования (по иронии судьбы крупнейшее французское соединение в составе сил вторжения оказалось разбито на Бородинском поле). А уж экономика Европы и подавно работала на Германию, позволяя ей поставить под ружье почти всех здоровых мужчин.

Гитлер должен был действовать быстро. Он не мог не понимать: СССР стремительно модернизирует вооружённые силы. Мы начали формировать полноценную призывную армию с длительным обучением в строю только через два года после Германии – в 1937-м. Но по мере накопления обученного резерва немецкая фора утрачивала значение. Да и новое поколение боевой техники, хотя и не вполне известное немцам, было у нас на подходе.

Гитлер замышлял удар прежде всего по экономически важным регионам СССР – промышленному Донбассу и нефтяному Кавказу. Но в ходе разработки операции «Барбаросса» генералы уговорили нацелить главные силы на Москву. По их расчётам СССР для защиты столицы должен был стянуть все силы, и появлялась возможность одним ударом уничтожить всю нашу военную мощь.

Действительно, удар Германии с союзниками по СССР оказался столь силён, что вызвал шок не только в нашей стране, но и по всему миру. В центре мы стремительно отступали. Но не в последнюю очередь – потому, что главные силы у нас были сосредоточены на юге. Это позволило эвакуировать почти все предприятия одного из главных промышленных районов страны и воспрепятствовать прорыву немцев к главным регионам нефтедобычи. Трудности продвижения немецких колонн были вызваны не только нашим сопротивлением (и уж подавно не погодными условиями: те и нашим манёврам препятствовали), но и нехваткой топлива: немцам приходилось везти его за тысячи километров.

После отступления от Москвы Гитлер планировал кампанию 1942-го года с прицелом именно на южное направление. Удар на Сталинград, ставший символом советского непреклонного сопротивления, был по замыслу всего лишь прикрытием прорыва на Кавказ. Даже когда войска Германии и её союзников под Сталинградом оказались под угрозой и требовали резервов, Гитлер ответил: либо бакинская нефть – либо поражение.

Вдобавок советские нефтяники разработали новые способы временного выведения скважин из строя. Даже захватив Майкоп, немцы не смогли вывезти оттуда ни капли нефти. Мы же через считанные дни после освобождения нефтепромыслов возобновили добычу.

Был у немцев и план захвата ближневосточной нефти. Но даже легендарный «лис пустыни» Йоханнес Эрвин Ойген Эрвинович Роммель (1891.11.15–1944.10.14) не смог прорваться из Ливии через Египет к Суэцкому каналу. Ему просто не хватило войск. При прочих равных условиях для успешного наступления нужно трёхкратное превосходство над обороняющимися. Англичане после долгих неудач научились обороняться при трёхкратном превосходстве над наступающими. А уж когда накопилось десятикратное превосходство, Бернард Ло Хенрич Монтгомери (1887.11.17–1976.03.24) – впоследствии фельдмаршал и кавалер советского ордена Победы – смог даже перейти в медленное наступление и в конце концов перемолоть итальянские войска, усиленные немецким экспедиционным корпусом.

Немецкая система снабжения жидким топливом рухнула во второй половине 1944-го. В августе советские войска заняли Румынию, и нефтепродукты с промыслов в Плоешти потекли в наши баки. А к концу года союзные стратегические бомбардировщики наконец-то занялись промышленностью, а не жилыми кварталами, и перемололи основные заводы синтеза углеводородов.

В конце 1944-го немцы предприняли контрудар по союзникам через Арденнский лесной массив, традиционно считающийся непроходимым для боевой техники, но ещё в 1940-м успешно пройденный немцами. Союзные войска оказались рассеяны. Но немцам просто не хватало топлива: и так на это наступление изъяли едва ли не все запасы из других армейских частей. Между тем в районе немецкого наступления хранились громадные англоамериканские запасы горючего. Но немцы не знали об этом, не нацелили удар туда, не захватили то, что позволило бы им успешно продолжить движение. И в январе их войска остановились, после чего союзники продолжили наступление.

По иронии судьбы Гитлеру – как Наполеону при Ватерлоо – было рукой подать до победы – хотя бы тактической (о стратегическом переломе в сложившихся обстоятельствах и мечтать было трудно), но у обоих не сложилось. На очередном витке истории подтвердилось: в большом деле мелочей нет!

Впрочем, эта же истина верна не только в войне, но и в том, чьим продолжением она – по выражению Карла Филиппа Готтлиба Фридрих-Габриэлевича фон Клаузевиц (1780.07.01–1831.11.16) – является: в политике. И в том, чьим концентрированным выражением – по выражению Владимира Ильича Ульянова – является сама политика – в экономике.

Кто виноват?

Из всех проклятых вопросов России этот – любимейший. Хотя ответ на него вряд ли приносит реальную пользу. В этом смысле куда важнее другой проклятый вопрос: «Что делать?»

Но если даже действительно выяснишь, что, – делать всё равно придётся самому. А это тяжело, скучно и противно. Решать, кто виноват, и обращать на очередного виновника своих бед гнев столь же праведный, сколь и бесполезный, не в пример приятнее. Так что любовь к главному проклятому вопросу вряд ли когда-нибудь изгладится из наших сердец.

Виновными в наших неудачах числились некогда «враги внутренние – поляки, жиды и студенты». Затем роль козла отпущения взвалили на буржуев. Затем начались поиски шпионов, саботажников и прочих врагов народа. Неблагонадежными слыли любители джаза, стиляги, диссиденты…

С марта 1985-го поиск виновных ускорился настолько, что с тех пор и по сей день в массовом сознании одновременно оказываются виновниками бед и злосчастий коммунисты и масоны. Корень зла – происки инородцев и пассивность русских, воспетая Адамом Адамовичем Смитом (1723.06.16–1790.07.17) «невидимая рука рынка» и помянутая в классическом анекдоте «наша главная разрушительная сила – Госплан».

Понятно, единой причины наших бедствий – и, соответственно единственного их виновника – в природе не существует. Но интересно всё-таки найти хотя бы того, чей камешек стронул с места лавину событий уже неудержимую.

Всякое расследование поневоле неполно. Но всё же рискнём представить суду истории того, кто последним нажал на спусковой крючок. Это – президент (1970.10.17–1981.10.06) Египта Анвар Мухаммадович Садат (1918.12.25–1981.10.06).

Ограниченность возможностей плановой экономики выявилась ещё на заре социалистической индустриализации. Почему – стало ясно лишь в конце 1970-х; да и то – академик Виктор Михайлович Глушков (1923.08.24–1982.01.30) опубликовал математическое доказательство, изложенное таким эзоповым языком, что и по сей день его немногие знают. Только сейчас информационные технологии приближаются к уровню, обеспечивающему эффективность плана сразу на всех направлениях. По нынешним расчётам, этот рубеж будет достигнут к 2020-му году. Пока же плановое хозяйство может из одного и того же набора ресурсов извлечь заметно меньшее суммарное количество благ, чем рыночная экономика. Правда, на любом заранее выбранном направлении план даёт куда больше рынка – не зря даже в самых рыночных странах существует множество государственных программ. Но любой такой прорыв покупается ценой существенных потерь на других направлениях. Если же двигаться нужно во все стороны одновременно – план неизбежно оказывается далеко не лучшим инструментом.

Недаром в годы войны, когда ежедневно приходилось ожидать неожиданностей, плановую дисциплину резко ослабили. С директоров спрашивали лишь за основные виды конечной продукции. Но они получили право самостоятельно разбираться с производством полуфабрикатов, искать сырьё, даже делать по просьбе смежников что-нибудь нужное, не вымаливая разрешения у начальства. Благодаря этому темпы развития промышленности в жуткие военные времена оказались чуть ли не выше, чем в изобильные мирные.

А после войны экономисты принялись разбираться в случившемся. Обсуждали столь серьёзно, что «отцу народов» пришлось лично участвовать в споре. И даже его мудрые указания и гениальные прозрения не стали последним словом. Случай дотоле невиданный! Но вполне марксистски обоснованный. Экономика – основа общества. В её проблемах надлежало разобраться всерьёз.

Под знаком экономической дискуссии прошла и вся хрущёвская оттепель. А поскольку размышляли и спорили куда свободней прежнего, то к началу шестидесятых подготовили вполне стройную программу экономических реформ, дополняющую план рынком.

Жаль только, самому Никите Сергеевичу Хрущёву (1804.04.15–1971.09.11) так и не пришлось^[56] эту программу воплотить в жизнь. Но когда его сместили с поста, проблемы в экономике никуда не делись. Главный политик – генеральный секретарь компартии Леонид Ильич Брежнев (1906.12.19–1982.11.10) – был этим, конечно, весьма огорчен. Но главный хозяйственник – Председатель Совета министров Алексей Николаевич Косыгин (1904.02.21–1980.12.18) – умел не только смиряться с неизбежным, но и других смирять. Пленумы ЦК 1965-го года разрешили реформировать экономику: в марте – сельское хозяйство, в сентябре – промышленность.

Естественно, дубогрызы из ЦК и Госплана сопротивлялись отчаянно. Хотя бы потому, что самостоятельность предприятий оставляла их не у дел. Но реформы пробивались сквозь любое сопротивление. Ибо были необходимы.

Причину этой необходимости объяснил Косыгин на XXIV съезде КПСС в 1970-м. Небывалый в истории партии случай: экономический доклад предсовмина был больше политического доклада генсека! И прелюбопытный, между прочим, доклад – кто не знаком, прочтите! Во всех изобильных речах Михаила Сергеевича Горбачёва за первые полтора года царствования не было ни одной мысли, не помянутой в этом докладе Косыгина.

А основная идея доклада проста.

Все резервы экстенсивного – вширь – развития советской экономики исчерпаны. Почти все работоспособные работают – даже рождаемость падает из-за чрезмерной занятости женщин. Дешёвые сырьё и энергия кончаются. Новые шахты, скважины, ГЭС приходится ставить в местах, для жизни не предназначенных: Самотлор, Уренгой… Техника уступает западной во всех областях, кроме военной, где равенство возможностей достигнуто немыслимыми по нашим меркам расходами (Косыгин не рискнул сообщить истинную их сумму).

Единственный возможный путь дальнейшего развития страны – интенсивный: вглубь. С применением всех новейших достижений науки и техники: готовился даже специальный пленум ЦК, посвящённый научно-техническому прогрессу. С использованием резервов структурных, организационных – ими до того занимались больше на словах, чем на деле.

Для всего этого производителям нужна максимальная свобода. Никто в центре не сможет определить, что нужно менять на местах. Управлять предприятиями в приказном порядке, как раньше, не получится. А чтобы добиваться результатов, нужных обществу в целом, но в то же время не душить всякую инициативу, нужно взамен прямых – командных – методов управления срочно осваивать косвенные – экономические. Благо методы эти всему миру давно известны. Да и в Союзе к моменту косыгинского доклада уже лет пять применялись.

И применялись успешно. Восьмая пятилетка – первая, по большинству основных показателей выполненная на уровне оптимальной, а не минимальной версии плана. Практика убеждала: управлять хозяйством чисто экономически можно. Теория напоминала: иначе, нежели экономически, управлять всё равно не получится.

Словом, СССР уверенно шёл по пути, получившему в 1980-х название китайского…

В роковой – прежде всего для нас – день 6-го октября 1973-го года Верховный главнокомандующий и президент Египта Садат отдал своим войскам давно ожидаемый ими приказ. Мощные направленные взрывы перекрыли Суэцкий канал несколькими дамбами. По этим дамбам танковые колонны египетской армии пошли в наступление по Синайскому полуострову.

Поначалу наступление развивалось успешно. Ведь началось оно в день, именуемый в иудаизме Судным – когда бог взвешивает всё сделанное каждым человеком за прошедший год и решает: оставить этого человека на земле ещё на год или пора его убивать? Естественно, каждый правоверный иудей в этот день пытается замолить все грехи. И основанный на вере Израиль даже армию в этот день почти всю распускает по домам для молитв. Так что полосу укреплений вдоль Суэцкого канала защищали только патрули, смятые в первый же день Войны Судного дня. Перед египетскими танками открылась крошечная – несколько часов езды на автомобиле – страна.

Но Израиль потому и может всю армию на выходные отпускать по домам, что он крошечный. Сбор всей действующей армии занял день. Призыв резервистов – ещё два. К концу первой недели войны наступающие египетские колонны были фланговыми ударами отрезаны от канала. Лишены снабжения. Обречены на разгром.

Дожидаться их разгрома никто не стал. По тем же египетским насыпям Суэцкий канал форсировали уже израильские войска. И двинулись на Каир.

Вот тут уж весь арабский мир закричал: «Наших бьют!» И быстро нашёл ответный удар. Поставка арабской нефти Западу прекратилась. Как объявили – до возвращения всех войск на исходные позиции.

СССР и США давили на Израиль совместно. Вернуть войска удалось уже 24-го октября. Но за эти дни нефть на мировом рынке подорожала многократно (на биржевых пиках – в десятки раз). Ведь до того её повсюду поставляли бесперебойно, и серьёзных запасов Запад не делал. Да и было куда расти цене: в те блаженные времена бензин был во много раз дешевле лимонада.

Бедные арабские страны впервые почувствовали: запах нефти – это запах денег. В рамках Организации Стран-Экспортёров Нефти (Organization of Petrol Exporting Countries) договорились. Стали продавать в час по чайной ложке, чтобы поддержать высокую цену. К концу 1973-го нефть на мировом рынке стоила в разы дороже, чем в начале года.

Страны Персидского залива в одночасье стали сказочно богаты. Сокровища «Тысячи и одной ночи» бледнеют перед роскошью Кувейта и Саудовской Аравии. Даже на поддержку тех арабских стран, кому Аллах нефти не даровал, и то денег хватает…

СССР всегда стремился к самоизоляции. Но мимо такого изменения рыночной конъюнктуры пройти непозволительно. Ведь даже безнадёжно глубокая, далёкая и замороженная тюменская нефть стала не просто сверхрентабельна, а способна озолотить своих хозяев. Хозяин во всенародном государстве, естественно, всенародная – по её заверениям – партия. И богатства она использует по своему – по её словам, научному – разумению.

Косыгинские экономические реформы вынуждены тем, что иного способа удержать нашу экономику на плаву не было. Раз он появился – реформы можно сворачивать. И свернули.

XXV съезд прошёл без специального экономического доклада. Зачем? Проблем в экономике больше нет. Да и пленум по научно-техническому прогрессу не состоялся – все достижения можно спокойно купить там, где технический прогресс идёт без пленумов.

Главного реформатора Косыгина задвинули на второй план. Настолько далеко, что вопреки обычаю вывели из политбюро после случившегося инфаркта.

Хозяйственную самостоятельность предприятиям давали долго, с оговорками, с конфликтами. Зато отобрали практически мгновенно. План десятой пятилетки был свёрстан в лучших традициях директивной экономики.

Лёгкая (включая пищевую) промышленность в нашей юной Советской стране всегда была бедной родственницей. Все средства государства расходовались на промышленность тяжёлую, а лёгкой доставалось что осталось. В рамках косыгинских реформ пришлось от традиции этой отступить: ведь именно лёгкая промышленность даёт живые деньги. И именно она определяет, что нужно самим людям, следовательно – куда развивать экономику. «Измена» принципам прекратилась легко и радостно. С 1975-го 90 % амортизационных отчислений – денег на ремонт и реконструкцию – лёгкой промышленности через госбюджет перекачивалось на финансирование военно-промышленного комплекса.

А чего гражданам не хватало – закупали за рубежом на нефтедоллары. Оно, конечно, дороже, чем самим делать. Зато проще. И можно какой-то процент от суммы сделки получить за содействие её заключению.

Закупались время от времени и целые предприятия. Во-первых, чтобы отечественное машиностроение не отвлекалось от высоких (и, как показал последующий опыт, реальных, хотя и далеко не единственно необходимых) задач военного противостояния Западу. Во-вторых, с масштабной импортной сделки и «комиссионные» крупнее. Чтобы в личном кармане пару лишних тысяч завелись, можно казённый миллион – другой и потратить.

Нефти хватало на всё. И впредь должно было хватать. Однако запасы её – как и любого другого сырья – ограничены. О чём в те годы неустанно напоминали экологи. А потребности человечества безграничны. Стало быть, нефть и в дальнейшем согласно науке дорожать обязана…

Только экология – не единственная на свете наука. Примерно в те же годы профессор экономики Мэрилендского университета Джулиан Линколн Саймон (1932.02.12–1998.02.08) предложил пари: цена любого сырья в ближайшие десять лет упадёт.

Вызов принял крупнейший из лидеров экологического движения, всемирно известный профессор экологии Стэнфордского университета Пол Ралф Уильямович Эрлих. Он выбрал для пари пять видов сырья, пять металлов: вольфрам, медь, никель, олово, хром.

Выбор разумный. Вольфрам – основа жаростойких сплавов, необходимых энергетике, и керамики для металлообрабатывающих инструментов. Медь – протянутые по миру провода: линии связи, электропередачи, электродвигатели… Никель и хром – нержавеющие стали, защитные покрытия. Олово – покрытие консервных банок и медной посуды. Всё это отрасли необходимые и быстро развивающиеся. По мере их роста цена сырья обязана вырасти!

А через десять лет Эрлих вынужден был публично заплатить Саймону за проигранное пари. И никто из экологистов более не рискует этот вызов принять. Подвёл их технический прогресс.

Действительно, в момент заключения пари цены всех выбранных Эрлихом металлов росли. Поэтому инженеры искали способы обойтись без дорогого сырья. И нашли.

Режущий инструмент – не из карбида вольфрама, а из порошка корунда: окись алюминия составляет чуть ли не десятую долю земной коры, входит в любую глину. Её запасов хватит миру на все времена. По этой же причине алюминий потеснил медь из проводов. А в системах связи на место меди пришло стекловолокно (сырьё для него – обычный песок). Слой олова на консервных банках тоньше в десятки раз – защиту их ныне обеспечивают прежде всего синтетические лаки. Усовершенствованы способы нанесения хромовых и никелевых покрытий: они стали плотнее – значит, можно их делать тоньше. Да и сплавы изобретены новые, с меньшим содержанием вольфрама, никеля, хрома.

Конечно, больше редких металлов на Земле не стало (разве что никелевые месторождения нашлись новые). Но потребляют их куда меньше. И цена упала.

Не зря Маркс и Энгельс учили: когда у общества появляется потребность, она движет науку вперёд больше, чем десятки университетов. Жаль только, наши вожди от Хрущёва и до Горбачёва включительно – марксисты как раз того толка, в отместку которым сам Карл Хайнрихович говорил: «Я не марксист»…

Запад, лишившийся дешёвой энергии, принялся искать пути экономии. Расход бензина на единицу автопробега сократили за десять лет в два с лишним раза. Здания получили новую теплоизоляцию – многократно уменьшились отопительные расходы. Технологии всех производств менялись в сторону меньшей энергоёмкости.

Снизилась потребность в энергии – упала и цена нефти. В начале 1980-х нефть на мировом рынке стоила на порядок меньше, чем в начале 1974-го. И продолжала дешеветь. Нынче с учётом общей инфляции нефть немногим дороже, чем до войны Судного дня. Если сравнить её с твёрдыми ценностями вроде золота, а не с непрестанно обесценивающимся долларом.

Арабские эмиры и шейхи это предвидели. Они проели только незначительную часть доходов. Вклады в банки и промышленность Запада прокормят Ближний Восток и после того, как нефтяные моря исчерпаются. И собственную промышленность арабы за десять лет изобилия выстроили. Нам бы так!..

Юрий Владимирович Андропов мог – и обязан был прошлой своей работой главы комитета государственной безопасности – на посту генсека требовать в первую очередь дисциплины и порядка. Но былое ведомство Юрия Долгорукого располагало сведениями куда более достоверными, нежели новое. В ЦК всю неприятную информацию отсеивали ещё на нижних этажах иерархии, а в КГБ кое-что даже до верха добиралось. Так что неизбежность возобновления экономических реформ новый генсек сознавал отчетливо. И все его конкретные шаги в экономике сводились к косыгинской программе.

Но раскрутить реформу во второй раз было куда тяжелее, чем в первый. Компенсировать неизбежные потери было уже нечем – попытка стать сырьевым придатком промышленного мира провалилась. А бюрократия помнила, как сложно пытаться командовать предприятиями, получившими хоть толику самостоятельности. И тормозила любой разумный реформаторский шаг.

Не зря преемником Долгорукого стал не давно ожидавшийся – и самим Андроповым указанный – Горбачёв, а Константин Устинович Черненко. Конечно, сделать что бы то ни было он был заведомо не способен. Уж хотя бы потому, что (подобно Михаилу Андреевичу Суслову и Геннадию Андреевичу Зюганову) всю жизнь провёл на идеологической работе. То есть ничего конкретного и не делал. Только следил, чтобы никто в зоне его досягаемости не пытался «умничать». Зато чиновники были уверены: этот КУЧер погонять не будет.

Благополучно потеряли ещё год. Соответственно цена нефти ещё упала. И Горбачёву не осталось уже никаких средств смягчить боль от реформ. Боль от той самой раны, которую некогда по роковому стечению войны Судного дня нанёс развитию СССР президент Египта Анвар Садат.

Правда, кроме Садата, подкузьмили нам в сговоре с Америкой и другие арабские владыки.

Ценовое оружие

Треть всех нефтяных запасов капиталистического мира в 1970-е годы принадлежала Саудовской Аравии. Причём запасы эти расположены так удобно для добычи, что себестоимость нефти в этой стране самая низкая во всем мире. Поэтому именно Саудовская Аравия взяла на себя ответственность за балансировку нефтяного рынка. В рамках Организации стран-экспортёров нефти (Organization of Petrol Exporting Countries – OPEC, или в кириллической транскрипции ОПЕК) она в наибольшей степени меняла объём собственной нефтедобычи, попутно понуждая остальных членов ОПЕК делать то же самое.

Министр нефтяной промышленности Саудовской Аравии Ахмед Заки Хасанович Ямани постоянно напоминал партнёрам: нефть – товар стратегический, поэтому его – в отличие от ряда других товаров, неограниченно производимых в рамках мировой рыночной экономики, – нельзя отдавать на откуп повседневным колебаниям рынка. Не говоря уж обо всех видах спекулятивных действий. Сказано ещё в начале 1980-х, но звучит вполне современно.

Вообще, Ямани – один из масштабнейших стратегов XX века. Правда, он был всего лишь министром. Но нефтяной промышленности! В стране, занимающей лидирующие позиции в нефтедобыче. Не зря нефть называют «черным золотом».

Когда процессы на нефтяном рынке стали выходить из-под контроля и нефть дорожала уже безудержно, многие попытались сыграть на этой горячей конъюнктуре. Уже осенью 1979-го Иран и Ливия резко повысили объём продаж. Да и страны, не входящие в ОПЕК, с удовольствием накачивались нефтедолларами. Великобритания, Нидерланды, Норвегия в гоночном темпе осваивали шельф Северного моря. СССР развернул в северотюменских болотах громадный промысел. На него арабы особо обижались: постоянно заявляя о дружбе с ними (и во многих – например, военных – вопросах действительно сотрудничая), СССР в то же время на нефтяном рынке вёл себя как штрейкбрехер.

Ямани отметил: нефтедобытчики теряют контроль над рынком. Он также подчеркнул: уже чувствуется обратный процесс – ослабление спроса. И предсказал катастрофические события в мировой экономике. По его мнению, мировой нефтяной рынок превратился в восточный базар. Он заявил производителям нефти: рынок скоро будет залит ею – обрушение цен на пороге. Ямани поставил конъюнктурщикам безжалостный диагноз: они слишком жадны и за это ещё жестоко поплатятся.

Саудовская Аравия несла бремя балансира всего мирового рынка. Эта нагрузка вышла ей боком. С 1981-го по 1985-й нефтяные доходы страны упали в 4.5 раза. Тот же Ямани заявил: нефть – политическая сила, принявшая максимальное значение в 1973-м, а ныне может и вовсе обнулиться. Экспортёры – прежде всего Саудовская Аравия – теряли не только деньги, но и влияние.

Кстати, мы пишем эту книгу в разгар очередного обвала нефтяного рынка. Правда, сейчас Эр-Рияд теряет влияние и деньги уже из-за мощного вброса нефти из сланцевых месторождений. Они, как правило, трудны в разработке, но в США сложились уникальные условия, позволившие организовать массовое бурение сланцев за сравнительно скромные деньги. Воистину миром правят технологии (и их поддержка политикой и финансами).

В начале же 1980-х нефтедобыча в Саудовской Аравии стала меньше, чем на шельфе Северного моря. Саудиты осознали, что поддерживали мировую цену, снижая собственную добычу, но сливки снимали другие – прежде всего вовсе не входящие в ОПЕК. Страна приняла меры. До всех нефтедобытчиков, включая независимых, довели заявление: потеря рынка происходит вследствие манипуляций (в том числе и сверхквотной добычи в странах ОПЕК), так что Саудовская Аравия умывает руки – готова пойти на широкомасштабный демпинг для возврата своей доли рынка, и пусть больше никто не рассчитывает на саудовский нефтяной балансир.

Эта мера была ещё и технически вынужденной. Практически вся местная энергетика питалась попутным – растворённым в нефти под давлением и выходящем из неё на поверхности – природным газом. По мере вложения нефтедолларов в инфраструктуру и быт росла потребность Саудовской Аравии в электроэнергии. Поэтому и снижать добычу ниже уровня, обеспечивающего покрытие этой потребности, страна не могла.

К середине 1980-х саудовский демпинг сказался на всём нефтяном рынке. Официально согласованные в рамках ОПЕК квоты и цены исчезли. Рынок стал стихийным. Все нефтедобытчики, опасаясь слишком много потерять на падении цены, наращивали своё предложение и тем самым ускоряли падение.

В конце концов ценовой обвал вызвал всеобщий шок. Норвегия срочно вышла на связь с Ямани в надежде договориться. Даже СССР, дотоле высокомерно отвергавший предложения ОПЕК о координации, попытался найти путь переговоров. Но было уже поздно. Раньше на нефтяном рынке случались кризисы недопроизводства, а теперь началось классическое перепроизводство.

Вдобавок продолжалось падение спроса благодаря технологическому перевооружению. Не зря всё тот же Ямани в ответ на эколожные страшилки о непрерывном подорожании нефти вследствие ограниченности её запасов отвечал: каменный век кончился не потому, что исчерпался запас булыжников.

Обрушение цен очень болезненно ударило по экономике Великобритании, Нидерландов, Норвегии, тоже подсевших на нефтяную иглу. Но всё же их экономики были достаточно диверсифицированы, чтобы оправиться от этих потрясений, развить временно заглохшие отрасли, возобновить взаимосвязи. Их игла хотя и ранила, но не смертельно. СССР же – вследствие «мудрой» политики Брежнева с Сусловым – слишком зависел от импорта – пусть и небольшого по сравнению с собственным производством, но касающегося многих критичных сфер. То есть сидел на нефтяной игле так глубоко, что она дошла до сердца. Соответственно и политический инфаркт не заставил себя ждать.

Игры на коммуникациях

Сегодня углеводородная стратегия охватывает не только месторождения и квоты, но и транспортировку. Многие интриги этой судьбоносной для мира (в обоих смыслах) отрасли так или иначе связаны с весьма известным польским и американским стратегом польского происхождения советологом – точнее, русоненавистником – Збигневом Казимежем Тадеушевичем Бжезинским. Вдобавок он интересен не только размахом своих геополитических построений, но и обилием просчётов в них.

О Бжезинском мы уже писали в книге «Острая стратегическая недостаточность», да и в этой книге рассматриваем многие эпизоды его деятельности. Здесь же коснёмся только просчётов, связанных с его родной Польшей – и с нефтегазовой транспортировкой.

Он по сей день пытается наставлять польских руководителей, дабы сделать республику главным ударным звеном в осуществлении его плана отрыва Украины от остальной России. Конечно, уязвимое место он указал правильно. Разрыв делает и Российскую Федерацию, и Украину неполноценными. Стратегически значимым может быть только их союз. Но что получила от раскола, активно поддержанного ею ещё и в силу исторических привычек многовековой давности, сама Польша?

Чтобы экономически и политически поддержать Украину (а заодно и сохранить собственные доходы от транзита российского газа в Германию), Польша всю свою политическую мощь бросила на блокирование строительства газопровода «Северный поток». Но европейские тяжеловесы приняли сторону России. Не из-за наших красивых глаз: просто им не хотелось зависеть от страны, слишком ангажированной политически, да вдобавок прославленной в веках вздорностью политических притязаний. Очевидно, в скором времени весь газ из ямальских месторождений пойдёт в «Северный поток» именно потому, что Польша изрядно испортила свою репутацию. Теперь её транзитный доход будет только падать. Особенно с учётом скорого завершения срока действия существующего соглашения о транзите российского газа: вряд ли новое соглашение будет столь же выгодным для неё. «Потоки» – сперва «Северный», а в скором будущем «Южный» (после небольшого изменения маршрута – «Турецкий») и вторая очередь «Северного» – сделают РФ и её западноевропейских партнёров независимыми от своеволия и Польши, и Украины.

Кстати, заодно отметим: при сложившейся экономической конъюнктуре и ожидаемом развитии торговли сжиженным природным газом строящиеся новые – идущие в обход Украины с Польшей – газопроводы могут востребовать едва ли не весь добываемый в РФ газ, и только геополитические соображения, связанные с зависимостью большей части политиков ЕС от США, настоятельно требуют всё же осваивать и юго-восточное направление.

Немалую надежду Польша возлагала на сланцевый газ. Благо в Соединённых Штатах Америки он нынче в фаворе на рынке. Но его добыча требует – по сравнению с классическими месторождениями – бурения куда большего числа скважин, закачки в пласты куда большего объёма химикатов, отделения от добытого газа куда большего количества загрязнений. В США хватает пустынных мест, где всё это можно организовать, да и простаивающего бурового оборудования сейчас скопилось очень много. Европейские же страны – в том числе и Польша – слишком густо населены, чтобы мириться с экологическими напастями сланцевых технологий добычи углеводородов.

К сожалению, Польша – не без влияния Бжезинского, да и сходных с ним местных оракулов – страдает той же болезнью, что и Советский Союз. Вопреки словам Ульянова-Ленина «политика – концентрированное выражение экономики» наши руководители и по сей день ставят политику выше экономики.

У американцев с нами хватает политических разногласий – но, например, американская компания Exxon Mobil заключила многомиллиардный контракт на совместную разработку российских месторождений углеводородов и сейчас изыскивает способы соблюдения этого контракта даже вопреки всем вводимым США с 2014-го года антироссийским санкциям. Японцы всё ещё пытаются выпросить острова, потерянные по итогам Второй Мировой войны – но с нами сотрудничает несметное множество японских фирм. А Польша идёт впереди планеты всей, пытаясь, по старой памяти со времен Речи Посполитой, когда она претендовала на роль региональной великой державы – бороться с Россией. Элиты Польши сплочены на националистической почве. Но такая опора слишком зыбка по сравнению с экономической. Без экономического крепкого фундамента никакой политический дом не устоит.

Вдобавок Польша – в отличие от США или Японии – не располагает ни технологиями, интересными для нас, ни рынком, соответствующим российскому масштабу. Поэтому ей при всём желании вряд ли удастся стать на переговорах с Россией столь же значимой, как названные выше страны.

Словом, затеянную Бжезинским азартную игру Польша безнадёжно проигрывает. Американскому стратегу важно лишь, что Польша тянет за собою на энергетическое дно и Украину, отрывая её от исторической России. Но рады ли сами поляки, что для Бжезинского «малая» родина – лишь одна из множества фигур на воспетой им всемирной шахматной доске?

Альтернативы нет

Вдобавок все аналитики – в том числе и связанные с крупными энергетическими компаниями – предсказывают: по меньшей мере в ближайшие два десятилетия никакой альтернативы углеводородному топливу (в том числе и новомодной солнечной энергетике) не предвидится.

Один из учеников Бжезинского – президент США Обама – в одном из обращений к Конгрессу немалое внимание уделил добыче углеводородов. В частности, одёрнул компании, добывающие газ из сланцевых месторождений: они извлекают прибыль, но одновременно подрывают жизненные основы страны, разрушая природную среду. Обама провозгласил необходимость продолжить и даже расширить – по меньшей мере до трёх четвертей доступного шельфа – разработку морских нефтяных и газовых месторождений.

Обама не уделил особого внимания высоким технологиям вроде Кремниевой долины. Президент взял курс на американскую самодостаточность в нефтедобыче. Понятно, череда спровоцированных – или по меньшей мере усиленных – американцами кризисов на Ближнем Востоке рано или поздно затронет и главных союзников самих США – включая Саудовскую Аравию. А многие другие серьёзные поставщики – вроде Ирана и Венесуэлы – вряд ли согласятся сотрудничать с США после многолетних американских усилий по их дестабилизации, даже если эта дестабилизация чудом прекратится. Поэтому США, чтобы вести самодостаточную стратегию, должны сами обеспечить себя нефтью.

На наш взгляд, США имеют моральное право на беспрепятственное обеспечение себя нефтью из внешних источников хотя бы в силу того, какую роль сыграли ограничения доступа к нефти во Второй Мировой войне. Да и вообще мир многим обязан Америке. Но вовсе не до такой степени, чтобы позволить ей вести себя как слон в посудной лавке. Фраза «над нашей американской нефтью поселился какой-то народ» не должна выйти за пределы анекдота.

России тоже следует извлечь уроки из речи Обамы. Не нужно пытаться противопоставлять ставку на углеводородное сырьё высоким технологиям Надо соединить высокие технологии с нашим углеводородным потенциалом.

Россия умеет добывать труднодоступную нефть. И – что ещё важнее – перерабатывать даже очень неудобную нефть: высокосернистую, высокопарафинистую… Правда, пока наша переработка неглубока: доля лёгких углеводородов, получаемых нами из нефти, куда меньше, чем в других развитых странах (к слову: немалую часть химических технологий расщепления тяжёлых молекул на лёгкие, разработали именно наши учёные). Дальнейшее развитие углеводородных технологий, очевидно, можно реализовать только с участием крупных нефтяных и газовых компаний.

Прецеденты уже имеются. Так, первая вертикально интегрированная нефтяная компания России – «Лукойл», судя по всему, не собирается ограничиваться одной вертикалью. Уже начато освоение «горизонтали». В частности, развёрнуты широкомасштабные работы по использованию солнечной энергии. А на Ярегском месторождении тяжёлой нефти, принадлежащем «Лукойлу», не только ведётся добыча в опытном режиме шахтным методом, но вдобавок налажено сотрудничество со специализированной структурой по добыче титана, содержащегося в местной нефти в промышленном масштабе. Создано специализированное инновационное подразделение «Лукойл-Инжиниринг» с целью формирования полноценного научно-технического бизнес-сегмента. Оно давно и активно сотрудничает с такими выдающимися учебными (и исследовательскими) учреждениями, как Российский государственный университет нефти и газа в Москве, Национальный минерально-сырьевой университет «Горный» в Санкт-Петербурге, Тюменский государственный нефтегазовый университет, Ухтинский государственный технический университет (в рамках программ сотрудничества авторы проводили в этих ВУЗах немало занятий по разнообразным формам развития творческого мышления).

Мы должны рассматривать нефть прежде всего как источник ценного химического сырья. Менделеев говаривал: нефть не топливо – топить можно и ассигнациями. Кстати, он не только живо интересовался углеводородными технологиями, но и предложил трубопроводный транспорт для нефти и нефтепродуктов. Но как водится, придумали мы, а сделали первыми американцы. Наш Шухов не только сам строил нефтепроводы и первым в мире создал теоретическую базу для них, но и разработал технологию крекинга. Впервые её поставили на промышленную основу те же американцы.

Когда нефтяные и газовые компании оказались вынуждены осваивать глубокие – по нескольку километров – месторождения, издержки на бурение многократно выросли. И не только потому, что буровые колонны пришлось делать из особо прочных сталей. Главное – резко возросло трение длинной трубы о породу. Вдобавок громадная инерция этой махины затруднила работу привода, вращающего её вместе с закреплённым на её конце буром. Выход нашли советские инженеры и учёные. Они разработали принципиально новую технологию бурения: трубчатая колонна оставалась неподвижна, а бур вращала турбина, закреплённая на нижней трубе и приводимая в движение потоком промывающего и герметизирующего скважину глинистого раствора. Как ни печально, массовое применение турбобуров опять же началось не у нас, а в США. Всё те же грабли: мысль наша – промышленность зарубежная.

Мы должны усвоить уроки истории – не только вырабатывать простейшие продукты переработки вроде бензина и дизельного топлива, но и торговать продуктами тонких химических технологий. Тогда у нас будут и рабочие места, и норма прибыли, и всё нужное стране.

Кстати, ещё в разгар перестройки намечалось строительство в Сибири нескольких громадных комбинатов по производству, в том числе и на экспорт, множества ценных химических товаров из нефти и газа. Но пламенные борцы за реформы во главе с Егором Тимуровичем Гайдаром выступили против разбазаривания народных денег, жизненно необходимых – по их мнению – на удовлетворение социальных нужд. В результате страна не получила могучий источник дохода, в том числе и от экспорта. Нехватка доходов в конце концов обвалила всю экономику – вместе с социальными расходами. Замечательный пример стратегической недостаточности. Или, может быть, избыточности другой стратегии?

Иранский клинч

Ещё один провал Бжезинского случился в бытность его советником по национальной безопасности президента Джэймса Эрла Джэймс-Эрловича Картера. Совместными трудами они проиграли одного из ключевых союзников – Иран.

Курс США на тесный союз с Ираном исходил из трезвого расчёта. Иран не только был мощной опорой стабильности в регионе и противостоял возможной советской экспансии на Юг. Это был ещё и очаг вестернизации. Увы, режим шаха Пехлеви насаждал западные ценности так усердно, что довольно скоро добились прямо противоположного результата.

1978-й год семьи президента США и шаха (1941.09.26–1979.02.11) Ирана Мухаммеда Резаича Пехлеви^[57] (1919.10.26–1980.07.27) встречали вместе. Американский президент рассыпался в комплиментах. Он назвал Иран надёжным островком стабильности в одном из самых горячих регионов мира, а руководителя страны – гарантом стабильности. Он восхитился уважением, с которым народ Ирана относится к своему монарху. И всё это – в тот самый момент, когда из-под шаха стала с небывалой скоростью уходить почва.

В аппарате Бжезинского и во всём Совете по национальной безопасности не было сколько-нибудь серьёзных специалистов по Ирану. Разведка, обязанная поставлять исходные данные для Вашингтона, жаловалась: там хотят слышать благостные вести, а не реальные сведения. В итоге руководство США даже не предполагало, что установленным шахом проамериканским порядкам приходит конец. В конце сентября 1978-го американская военная разведка докладывала: в ближайшие десятилетия шах останется у власти. В обоснование приводился удивительный по интеллектуальной мощи аргумент: в прошлом шах преодолевал серьёзные кризисы. Замечательный пример линейного мышления людей, обязанных распознавать подноготную – а не фасад! – власти.

Вдобавок до американских разведчиков не дошёл поставленный французскими врачами ещё в середине 1970-х диагноз шаха: лейкемия. Онкологические заболевания не способствуют не только долголетию, но и разумности поведения. А без неё на такой руководящей высоте – никуда.

По советам американских специалистов шах развернул широкомасштабную программу либерализации. В частности, предоставил практически полную свободу университетам. Поразительная параллель с Горбачёвым, политически либерализовавшим страну на фоне нарастающего хаоса в экономике и порождённой ею нестабильности в обществе. Впрочем, Горбачёв вряд ли способен усваивать хоть какие-то уроки: он, судя по его сегодняшним политическим высказываниям, и на своих ошибках не учится, не говоря уж о чужих. Понятно, результаты реформаторства у шаха и Горбачёва оказались очень схожи.

Другие американские советники требовали ужесточить меры: провести репрессии, подключить армию. Был даже план проведения военного переворота. Это вносило ещё больше сумятицы в принятие решений по непрерывно усложняющейся обстановке. А её было кому накалять до предела.

Блестящий пропагандист и религиозный фанатик, люто ненавидящий Америку, аятолла (в переводе с арабского – Откровение Бога; в шиитской ветке ислама – высший богословский авторитет) Рухолла Мусави Сейид-Мустафич Хомейни (1902.09.24–1989.06.03) сумел стать харизматической и демонической фигурой. За ним, как за знаменем, устремилось дезорганизованное население Ирана. В то же время в New York Times – рупоре демократической партии, куда входят Бжезинский и Картер – появилась удивительная статья о терпимости Хомейни, «прогрессивных» взглядах его команды. Похоже, в американском истеблишменте распространилась молва, что крах шахского режима – невелика беда для Америки.

Вот так под мудрым руководством Бжезинского Иран ушёл из объятий США. Не только одним источником нефти в американской зоне влияния стало меньше. Появилось государство, способное дестабилизировать едва ли не весь юг Азии, включая и арабский мир: арабы с иранцами враждуют уже полтора тысячелетия. Великий стратег Бжезинский создал стратегическое препятствие всем дальнейшим американским планам на Ближнем Востоке.

Нефть против веры

Рассмотрим ещё один эпизод совмещения экономической и политической дестабилизации.

В марте 2012-го года появилось сообщение об очередном раунде нефтестратегической войны. На сей раз Саудовская Аравия применила против Исламской Республики Иран то же оружие, какое в сговоре с Соединёнными Штатами Америки употребила против Союза Советских Социалистических Республик.

Иран в предвидении американской агрессии (её возможность не отменило даже международное урегулирование иранской ядерной программы) при малейшей возможности запасается главным в любой войне оружием – деньгами^[58]. Для этого он всеми доступными средствами добивается подорожания нефти. Саудовская Аравия – якобы ради успокоения потребителей – сообщила, что не только намерена в ближайшее время нарастить добычу и экспорт нефти, но и увеличивает масштабы геологоразведки. В этот момент нефть стандартного сорта Brent (по месторождению в Северном море, открытом в 1970-м году и состоящему из горизонтов Broom, Rannoch, Etive, Ness и Tarbert) была дороже $125 за баррель – наивысший с 2008-го года уровень. Цель Саудовской Аравии, по словам западных чиновников, – снизить цены до $100 за баррель. Эту позицию могли поддержать и другие страны ОПЕК. Например, власти Кувейта тоже готовы компенсировать нехватку нефти на рынке.

Итак, в начале третьего тысячелетия углеводороды столь же слиты с политикой, как и в конце второго. Но теперь страна, претендующая на полное главенство в исламском мире, применяет «нефтяное» оружие не против страны неверных (в этом смысле наш отказ от коммунизма и атеизма ничего не изменил: крайние исламисты считают Россию, где большинство верующих составляют христиане, по-прежнему «страной язычников»), а против оплота сестринской конфессии (да вдобавок и сотрудничает с христианскими Соединёнными Штатами Америки), дабы устроить шиитам – отступникам с суннитской (а тем более с ваххабитской: Саудовская Аравия официально исповедует именно эту экстремистскую ветвь суннизма) точки зрения – Варфоломеевскую ночь.

Уже на ранней стадии своего существования – в VIII–IV веках – ислам испытал раскол. Политические мотивы – конкуренция различных претендентов на главенство – дополнились теократическими – претензиями на духовное наследование творцу новой веры Мухаммаду. В результате от основной ветви – сунны (в переводе – пути), опирающейся исключительно на текст Корана и описание деяний самого пророка – отделилась шия (в переводе – фракция), считающая Али – двоюродного брата пророка, четвёртого (и последнего несомненно вполне праведного) предводителя всех правоверных – равным самому пророку в качестве источника указаний праведности, а его потомков единственными бесспорными вождями всего ислама. Сейчас шиитов около 100 миллионов – примерно десятая доля всех мусульман.

Оплотом суннитов считается Саудовская Аравия, шиитов – Иран. Напряжённость между этими державами не спадала даже при последнем (пока) шахе Мохаммеде Резаиче Пехлеви, когда в Иране господствовал вроде бы абсолютно светский режим. Это и не удивительно: арабы стали заметными конкурентами иранцев ещё до появления ислама, и само формирование новой религии в какой-то мере связано с напряжённостью противостояния. С тех пор оба народа не раз сталкивались в войнах.

Не исключено, что и нынешняя война перейдёт из экономической формы в прямое вооруженное столкновение. Иран давно пообещал ответить на возможное американское нападение ударом по арабским – прежде всего саудовским – нефтепромыслам. А многие военные специалисты сочли возможным пролёт через саудовское воздушное пространство израильских самолётов для удара по иранским ядерным объектам. От этого религиозная рознь никого не удержит: в средневековой Европе католики с протестантами охотно призывали на помощь мусульман и в распрях между собою, и против православных.

Для нас же в данном случае особенно важно очередное напоминание: мировой нефтяной рынок столь нестабилен, что на его конъюнктуре невозможно строить стратегические планы, да и тактические ходы могут в любой момент наткнуться на непреодолимое препятствие.

Воссоединение необходимо
Перекроенную страну пора сшивать заново

Нынешняя политика постсоветских республик изобилует причитаниями о пагубности советской эпохи, о необходимости покончить с её последствиями.

Даже если официальная власть не настаивает публично на полном неприятии советского прошлого, найдутся желающие высказаться на сей счёт от имени – хотя и не всегда по поручению – всего народа. Так, лозунг «Смаленск – Бяларусь» всё ещё встречается на форумах соответствующей тематики в Интернете.

Разве что Литва почти не отметилась ни политическими претензиями, ни экономическими. Там дали гражданство «по умолчанию» всем жившим в республике к моменту провозглашения независимости, не требуют (в отличие от соседней Латвии) многомиллиардной компенсации за «советскую оккупацию», не желают изъять соседские земли… На редкость наглядная иллюстрация правила «живя в стеклянном доме, не швыряйся камнями в соседа». Главный литовский порт – Клайпеда – некогда был прусским Мемелем и даже упоминался в государственном гимне: «от Мааса до Мемеля, от Эча до Бельта Германия превыше всего в мире». Литовские политики знают: в марте 1939-го – по первому же требованию Гитлера к независимой тогда Литве – порт, отошедший под литовский контроль по итогам Первой Мировой, был возвращен Германии. Только благодаря пребыванию в СССР Литва вновь получила порт по итогам Второй Мировой – и вряд ли горит желанием пересматривать эти итоги.

Увы, другие республики не столь благоразумны. Просто требуют пересмотра лишь той части советских деяний, кои нынешним властям не по нраву. И деликатно забывают обо всём прочем. Скажем, границы Украины на момент провозглашения её независимости целиком – от Керчи до Хутора Михайловского, от Харькова до Ужгорода – сформированы исключительно решениями советских правителей.

Российская Федерация – как и Литва – не требует изменения реалий, возникших в советские и постсоветские времена^[59]. Хотя как раз у нас есть для этого самые веские основания.

Россия издавна прирастала самыми разными культурами, народами, героями. В том числе и элита наша всегда была весьма разнородна. Вспомним хотя бы беспрестанные споры о происхождении Рюрика. Едва ли не каждая родословная в Бархатных книгах начинается с выходца из-за российского рубежа. Вернейшей опорой престола и костяком офицерского корпуса пару веков подряд были остзейские немцы. Естественно, от вождей новой – коммунистической – эпохи тоже никто подвохов не ждал. Вот и воссели на кремлевский престол бывший закавказский абрек, а за ним потомок донецких шахтёров. Тем более что по обычным российским понятиям оба – свои, соотечественники.

Увы, ни Сталин, ни Хрущёв не отличились бескорыстием тех же остзейцев. Каждый из них откромсал изрядный кусок в пользу своей малой родины. Возможно, ничего дурного они в виду и не имели: Абхазия, юг Осетии, Крым оставались в пределах вверенной им великой державы. Но в политике – как справедливо указал Отто Эдуард Леопольд Карл-Вильхельм-Фердинандович князь фон Бисмарк унд Шёнхаузен (1815.04.01–1898.07.30) – важны не намерения, а возможности. Перекройка межреспубликанских границ создала возможность поставить жителей «инородческих» анклавов под контроль чуждых им властей, принудить к бегству или ассимиляции. А уж кто и когда эту возможность использует – дело дальнейшего хода истории.

Сама по себе передача земель могла оставаться мирной только в рамках коммунистической идеи пролетарского интернационализма. Нынче эту идею в сопредельных странах числят крамолой. Может быть, и нам давно пора отказаться хоть от малого кусочка коммунистического наследия – отречения от земель, населённых нашими соотечественниками, доселе тяготеющих к нам?

Правители советских времён заботились прежде всего о своей малой родине. Порою это доходило до смешного: скажем, при Брежневе власть днепропетровского клана по всему Союзу была столь велика, что нынешним легендам о клановой солидарности питерских далеко до тогдашней реальности. Хотя бы потому, что и Ельцин, и Путин заботились обо всей стране. Конечно, её интересы они видели в очень разных ракурсах – но по крайней мере не сводили свои обязанности к стремлению «порадеть родному человечку».

Правда, Ельцин, мягко говоря, недооценил последствия своего соучастия в беловежском сговоре. Конечно, некоторые смягчающие обстоятельства у него есть: в ту наивную эпоху результатам референдумов ещё многие верили, так что новоявленный президент Украины Леонид Макарович Кравчук обыграл привезенное им число «5/6 избирателей проголосовали за независимость» как угрозу полномасштабной войны по югославскому образцу в ответ на любые попытки принудить его, Кравчука, к сохранению южной окраины Руси в Союзе. Но в обязанности политика входит не только умение блефовать, но и, помимо прочего, умение не покупаться на чужой блеф. И уж по меньшей мере Крым никак не следовало оставлять под киевской властью, уже откровенно продемонстрировавшей если не прямую вражду, то явную неприязнь ко всему русскому.

Земли, перетасованные Сталиным и Хрущёвым, доселе не смирились со своим статусом щедрых подарков. И тем самым постоянно напоминают: пора нашим правителям делать следующий шаг – заботиться не только о территориях, официально вверенных их попечению, но и о краях, искусственно отторгнутых, поставленных под власть местных этнократий.

Инфраструктура или кризис
Из структурного кризиса выводит инфраструктура

Наша экономика – всё ещё поле конфликта ортодоксальных рыночников со столь же ортодоксальными коммунистами. Правые убеждены: рынок обязан управляться сам собою, без всякого целенаправленного воздействия. Левые свято веруют: государство должно быть вездесущим не оставляя общественной самодеятельности ни малейшего шанса проявиться.

Как отмечал ещё Гёте, между двумя крайностями лежит не истина, а проблема. В данном случае можно сформулировать её так: государство обязано распорядиться доходами, не ущемляя интересы ни социально слабых слоёв населения, ни активных и предприимчивых.

Сходная проблема уже возникала перед многими государствами. Острее всего – в годы Великой Депрессии, начавшейся в 1929-м и полностью преодолённой разве что во Вторую Мировую войну.

Тогда государства, сражавшиеся с депрессией, не располагали избытком реальных доходов и прибегали к деежной эмиссии для разогрева экономики. В экономическом смысле этот источник мало отличается от налогообложения экспортной сверхприбыли. Инфляция, как известно, тоже налог. Причём затрагивающий прежде всего беднейших – поэтому, в отличие от обложения крупных доходов, не слишком подавляющий экономическую активность.

Как же распорядились правительства 1930-х годов доходами, добытыми теоретически сомнительным путём? На редкость однообразно. Даже столь противоположные политики, как демократ Рузвельт и диктатор Гитлер, вкладывали государственные средства в основном в инфраструктуру и военные заказы.

Обострение экономических неурядиц породило свирепые политические противоречия между крупными странами и внутри каждой из них. Предвидеть, что из противоречий рано или поздно вырастут силовые столкновения, не могли разве что Чемберлен и Даладье, даже в конце 1938-го свято верившие: мюнхенское умиротворение Гитлера породит вечный мир. Любой вменяемый политик обязан был, в соответствии с древней латинской поговоркой, желая мира, готовиться к войне.

Во всём мире знаменита Гитлеровская программа «моторизации немецкого народа», включавшая строительство четырёх тысяч километров скоростных дорог и массовое автостроение. Но зачем автомагистрали странам, пронизанным густейшей железнодорожной сетью? Даже США – по сравнению с Западной Европой изрядно обделённые стальными дорогами – существенно опережали, к примеру, нынешнюю Россию, тоже не испытывающую слишком уж острой нехватки транспортных возможностей. Вдобавок кризисный спад производства резко снизил нагрузку на существовавшую транспортную сеть – следовательно, потребности в создании новой сети взяться было неоткуда.

А дело в том, что экономический кризис никогда не бывает связан только с абсолютным перепроизводством. Как показал выдающийся экономист Николай Дмитриевич Кондратьев (1892.03.16–1938.09.17) в своей теории длинных конъюнктурных волн, кризис всегда порождён исчерпанием возможностей существующей структуры производства.

Перестройка инфраструктуры в тридцатых годах принесла новое качество. В отличие от железных дорог, автомагистрали обеспечили доставку грузов «от двери до двери» без перевалок или ожидания попутных составов. В Америке и Германии резко возросла гибкость экономики, возможность хозяйственного манёвра. Существенно сократились сроки реорганизаций конкретных производств. Значит, возрос темп решения новых экономических задач.

Масштабы инфраструктурных преобразований всегда сопоставимы с масштабами всего государства. Поэтому их лишь в редких случаях удаётся обеспечить исключительно частной инициативой, без государственной организационной и финансовой поддержки.

Принято считать, что Гитлер просто воспользовался оживлением экономической конъюнктуры. Но в истории ничто не происходит само по себе. С одной стороны, режим фюрера опирался на антикризисные законы, принятые ещё прежним правительством Хайнриха Брюнинга – должно было пройти определённое время, чтобы они заработали в полную силу. С другой стороны, ведь и в Германии проводились шаги в духе Кейнса – их инициировал президент Райхсбанка и советник Гитлера по экономике Шахт.

Тут и организация общественных работ, тут и щедрое кредитование предприятий, выпускавших стратегически важную продукцию или разрабатывавших технологии производства синтетических материалов, тут и поддержка разработок бытовой электротехники, наконец, наращивание райхсбанком денежной массы и одновременное подавление инфляции административными мерами.

Стимулированное американской налоговой политикой массовое внедрение новой вычислительной техники позволило заметно сократить среднее менеджерское звено и снизить омертвлённые складские запасы. Вдобавок оно ощутимо улучшило управляемость производства. Впервые стало возможно в считанные дни подстраивать крупные предприятия под новые требования рынка.

Современная экономика России определённо нуждается в новых инфраструктурах – прежде всего средствах связи. Но мы заметно отстаём от развитых стран и по части прежних инфраструктур – от железных дорог до канализации, от автомагистралей до водопроводов.

Нашему правительству все эти годы можно было не особо задумываться над поиском сверхсовременных объектов капиталовложений. Государственным деньгам хватило бы простора и в классических сферах. Достаточно сравнить желаемый автодорожный фонд с фактическим да оценить степень износа железных дорог – и становится ясно: любые нефтяные сверхдоходы можно было спокойно тратить внутри страны, причём с бесспорной пользой.

Увы, даже сейчас, когда цены на нефть упали, роль инфраструктурных реформ в предстоящем выходе из кризиса у нас наверху мало кто понимает и даже задним числом не провозглашает.

Практически вся существующая отечественная инфраструктура строилась в эпоху плановой экономики, ориентированной на долгосрочное сверхмассовое производство ради покрытия уже бесспорно выявившихся дефицитов.

Рынок же отдаёт предпочтение предприятиям не слишком большим, зато очень быстро перестраивающимся на едва выявленные потребности. Поэтому для современных требований возможности нашей старой инфраструктуры принципиально недостаточны. Немалую её часть нужно строить вовсе с нуля.

Более того, поскольку движущей силой рыночной экономики всегда была и будет конкуренция, придётся создавать некоторый избыток инфраструктурных мощностей – чтобы было кому конкурировать.

У нас пока мало кто понимает роль инфраструктурных реформ в предстоящем выходе из кризиса, хотя истина очень проста:

«Любые деньги, которыми государство может распорядиться самостоятельно, должны вкладываться в развитие, совершенствование и переустройство инфраструктуры».

Этот термин можно понимать достаточно широко. В некотором общем смысле к инфраструктуре относится всё, что удовлетворяет потребности общества в целом, а не каких-то отдельных его слоёв или отраслей. Например, вооружённые силы – тоже разновидность инфраструктуры: в любой стране вряд ли найдётся много людей, вовсе не опасающихся никаких угроз извне.

Инфраструктурное применение избыточных денег (если они, конечно, есть) не только безопасно макроэкономически, но и необходимо политически.

Своеобразный вид инфраструктуры – сама земля. Эту её роль часто недооценивают. Но, например, существование естественных монополий – железных дорог, трубопроводных и электропередающих сетей – порождено не только и не столько ограниченными возможностями капиталовложений в рельсы и насыпи, трубы и провода. Не менее важны ограниченные возможности выделения земли под эти грандиозные сооружения.

Частная собственность на землю отражается на инфраструктуре неоднозначно. С одной стороны, появляется возможность резервировать дороги и энерготрассы, оплачивая неизбежные неудобства не согласованиями противоречивых интересов, а просто дополнительными деньгами. С другой стороны, эти дополнительные расходы можно возмещать только соответствующим ростом тарифов. Следовательно, инфраструктура может заметно подорожать. А это, как известно, бьёт по всей экономике и ведёт к социальному взрыву.

Так что если государство не вернётся к опережающему развитию инфраструктуры экономики – оно тем самым выстроит инфраструктуру бунта.

Полезные новшества всегда дают эффекты не только сиюминутные. Так, массовое строительство железных дорог в Великобритании не только снизило издержки на перевозку угля – ради чего, собственно, местные шахтовладельцы вкладывали изрядные по тому времени деньги в рискованные проекты Стефенсона. Именно это новое средство вывело крупнейшую капиталистическую страну из череды кризисов, начавшейся в первой трети XIX века.

Англия к тому времени располагала разветвлённой сетью речных путей и искусственных каналов. Их пропускная способность формально соответствовала объёмам производства. Но железные дороги резко ускорили перевозки. Громадные средства, дотоле омертвлённые в перевозимых грузах, направились на реорганизацию предприятий. И очередные кризисы, хотя и нараставшие по абсолютной величине, оказались существенно скромнее по отношению к общему размаху экономики.

Соответственно меньше оказались и социальные последствия новых кризисов. Людям стало проще заработать, чем бунтовать.

Революция, предвычисленная Марксом и Энгельсом на основе всей предыдущей статистики, так и не состоялась. Расчёты классиков были точны – тот же Энгельс около четверти века руководил крупнейшей прядильной фабрикой, а посему располагал изрядными экономическими знаниями. Но инфраструктурная перестройка обесценила всю информацию, накопленную революционерами ранее. Предвидеть же новые, ещё более радикальные, реорганизации было в ту пору и вовсе немыслимо.

Ньютон сказал: «Если я видел дальше других, то потому, что стоял на плечах гигантов». Правда, эти гордые слова – всего лишь эпизод спора за научный приоритет с Гуком, довольно низкорослым. Но мы сейчас стоим на плечах гигантов уже бесспорных – вроде тех же Маркса и Энгельса. Соответственно и прогнозы наши в начале двадцать первого века точнее. Так что можно уже не сомневаться: без инфраструктурных перестроек и малые и большие кризисы нам обеспечены.

Инфраструктура или кризис? Инфраструктура или революция? Вот в чём вопрос.

Основные выводы

1. Положение дел не изменится к лучшему, пока на телевизионном экране не прекратят властвовать великосветские дивы. Пока российским детям с экрана не преподнесут уроки чьи-то добропорядочные папы и мамы, культурка образца «Дома-2» (а то и чего-то ещё похлеще – обширна коммерческая фантазия!) не перестанет уродовать будущее всей нашей страны.

2. Нужна в высшей степени грамотная миграционная политика, заключающаяся в селекции высококвалифицированных и интеллектуально развитых иммигрантов. Для селекции молодёжи наиболее подходят на самом раннем этапе традиционные для нашей страны физико-математические школы (ФМШ – их сеть была развита ещё в советский период), а затем – университетские и институтские центры, студгородки.

3. В само же образование должно привносить прежде всего два принципиально важных момента:

• Во-первых, научиться применять знания. То есть устранять имеющийся ныне огромный разрыв между теоретическим школьным знанием и жизненной практикой.

• Во-вторых, школьные программы должны уметь объединить в себе занимательность и увлекательность с классическим подходом строгих дисциплин – согласно старому лозунгу «Учение с увлечением!».

4. Кроме чисто образовательных программ, нужна широкая программа просвещения. Интеллект и нравственность населения существенно просели за годы рыночных реформ. Патриотически перестроенные телеканалы – вроде «ТВ Культура», издевательски сокращённого до «Россия К», или «Звезды» – могли бы стать пионерами просветительской реформы, если сумеют проскочить между Сциллой муторных лекций и Харибдой бульварных реалити-шоу.

5. Многим кажется: в нашем нынешнем – далеко не идеальном – состояния забота о просвещении вообще преждевременна. Но лишь люди не просто образованные, а именно просвещенные способны и работать «за троих», покрывая демографические провалы, и воспитывать новые поколения – больше и лучше нынешнего. Просвещение – неотъемлемая часть заботы о количественном и качественном преодолении нынешнего кризиса.

6. Престиж инженерно-технических специальностей серьёзно подорван уже в 1980-х. Романтизацию научно-исследовательского поиска необходимо формировать заново. В этом нам, как ни странно, может помочь фантастика. Американские фантасты ещё с 1930-х волей или неволей способствовали повышению престижа технических профессий в США, когда в реалистической литературе обыгрывалась скорее романтика бизнеса. А наше молодое поколение всё ещё мыкается в поисках своего героя.

7. В просвещении и образовании должен всегда присутствовать его величество Метод. Бесполезно запоминать всё и просто складировать в базу данных. Нужна база знаний! Ещё Дойль устами Холмса уподобил мозги обывателя захламленному чердаку. У обладателя же дедуктивного метода на его «чердаке» всё было «разложено по полочкам».

Если эти рекомендации будут применены комплексно, как единое руководство к действию, то из любого нового кризиса Россия имеет все шансы выбраться обновленной и окрепшей. Как умела доселе выходить.

Деиндустриализация

В 1964-м году к власти в Великобритании пришёл лидер лейбористов Гарольд Вильсон. Одно из предвыборных обещаний будущего премьера было «довести косную Великобританию до белого каления технической революции». Весьма парадоксальное высказывание для страны, с конца XVIII века бывшей мастерской мира, да и во времена Вильсона ещё остававшейся традиционно в авангарде научно-технического прогресса. Но, похоже, отрицательные тенденции к тому времени уже скопились в критическую массу.

Вскоре после прихода Вильсона к власти – на его беду – оценили только что разведанные запасы нефти Северного моря. Они оказались столь значительны, что стратегию научно-технического развития перенесли с совершенствования авиационно-космических, био– и прочих профильных для развития страны технологий на технологии разработки нефти на шельфе. Британцы стали пионерами, например, в деле привлечения промышленных ноу-хау в 1970-е годы и модернизации методов нефтедобычи.

Кстати, это – ответ идеологам, жёстко противопоставляющим добычу и переработку углеводородов в России развитию высоких технологий. На самом деле тут знаменитая диалектическая триада тезис – антитезис – синтезис. В синтезе – высокие технологии добычи и переработки тех же углеводородов, коими Россия чрезвычайно богата.

Тем не менее даже усиленное развитие этой части технологий не уберегло страну от множества нежелательных последствий. Ничьи силы не безграничны. Сосредоточение усилий на одном направлении неизбежно ограничивает возможности развития других. А если это направление ещё и выгодно – туда сами собою потянутся все способные сделать нечто полезное. Хозяйство Великобритании оказалось изрядно перекошено. Ещё сильнее перекосило Нидерланды, также добравшиеся до подводных запасов. С тех пор все экономисты мира называют последствия скоротечного бума в одной отрасли, оборачивающиеся провалом всех прочих, нидерландской болезнью.

И всё-таки не под влиянием обнаружения своей нефти, а под влиянием неолиберального фундаментализма технический прогресс Великобритании попал в бурное русло того течения, что ныне называют глобальной деиндустриализацией. И Федеративная Республика Германия, и Соединённые Штаты Америки, и ряд других грандов мировой политики попали в то же время в ту же воронку. США, например, только за годы правления Клинтона и младшего Буша потеряли порядка трети рабочих мест. В абсолютном исчислении это более 5.5 млн. высококвалифицированных рабочих, оказавшихся за пределами материального производства. Если в конце 1950-х на долю промышленности приходилось 28 % экономики США, то уже к 2008-му году этот показатель составлял всего 11 %. Дальше – больше, т. е. в нашем случае «меньше». На начало 2010-го года в промышленном производстве было занято столько же американцев, сколько в 1941-м году. Производственная деградация налицо. Немцы удержались от подобного же провала только жесточайшей самодисциплиной и прямыми государственными ограничениями некоторых видов зарубежного инвестирования. Недаром сейчас именно ФРГ – последняя надежда и опора всего Европейского Союза.

«Деиндустриализация происходит тотально, – утверждал доктор наук Юрий Вячеславович Громыко пять лет назад в статье «Сценарии развития энергетики как локомотива промышленной революции в России». – Уничтожаются и схлопываются целые мультисистемы высокотехнологической мыследеятельности, например, в США разваливается хвала и гордость американской промышленности General Motors. Этот процесс деиндустриализации связан с тем, что деньги не вкладываются в воспроизводство инженерно-технической и социальной инфраструктуры. Основным механизмом получения прибыли является спекуляция ценными бумагами в hedge funds. Третичная денежная семиотика (ценные бумаги и дериваты) оказывается полностью оторвавшейся самодостаточной счётностью от процессов социального и инженерно-технического воспроизводства. Денежные заместители не являются показателями стоимости».

Справедливости ради укажем: по последним данным, озвученным в январе 2012-го года самим президентом США, «компания «Дженерал Моторс» снова стала номером один среди производителей автомобилей и вместе с другими автомобильными компаниями гарантировала 160 тыс. новых рабочих мест». Президент сказал: пример «Дженерал Моторс» показывает необходимость увеличения производства американской продукции… Но по нашему мнению, этот успех одного из звеньев автомобилестроительного сектора США не меняет общей картины – даже в автостроении.

Возьмём, к примеру, промышленный гигант Детройт – символ автомобильной промышленности США. С 1950-го года – за полвека – население города уменьшилось в два раза. А белое население (расовая сторона важна постольку, поскольку до недавнего времени – в частности, в эпоху расцвета Детройта – именно европеоиды составляли высококвалифицированную часть рабочих) уменьшилось в десять раз. Разрушены театры, библиотеки, школы, коими ранее славился Детройт. Зияют битыми стеклами офисы компаний «Аэрокар», «Бьюик», «Кадиллак», «Форд». У «Дженерал Моторс» сохранилось только одно офисное здание… Детройт – индикатор общей деиндустриализации Америки.

И всё же лидером в процессах деиндустриализации остаётся Великобритания. За последние три десятилетия британская промышленность сократилась почти на 70 %. Масштаб разрушений индустрии превосходит любое другое развитое государство мира. И это в государстве, которое некогда провозглашало модернизацию – вспомним призывы легендарной «железной леди».

В чем же причина такой деградации промышленности в экономически развитых странах? А в том, что политическая элита этих государств ещё в конце 1960-х годов стала подпадать под влияние рыночного фундаментализма. Это понятие, кстати, ввёл самый известный финансовый спекулянт – Джордж Сорос^[60]: «Именно рыночный фундаментализм сделал систему мирового капитализма ненадёжной. Однако такое положение дел возникло сравнительно недавно. В конце второй мировой войны международное движение капитала было ограничено, в соответствии с решениями, принятыми в Бреттон-Вудсе, были созданы международные институты с целью облегчения торговли в условиях отсутствия движения капитала. Ограничения были сняты постепенно, и только когда примерно в 1980 г. к власти пришли Маргарет Тэтчер и Рональд Рейган, рыночный фундаментализм стал господствующей идеологией. Именно рыночный фундаментализм предоставил финансовому капиталу управляющее и руководящее место в мировой экономике…»

Как и всякий фундаментализм, рыночный – вера. В данном случае – вера в чудесную невидимую руку рынка. Мол, она сама всё отрегулирует. Всё должно проходить на фоне свободной и неограниченной конкуренции. Ничто – ни государство, ни международное сообщество – не должно вмешиваться в экономику. Она сама собою найдёт лучший образ действия.

Названные Соросом лидеры и стали главными могильщиками индустриального развития своих стран. В Великобритании во времена Маргарет Тэтчер, в Соединённых Штатах Америки при Рональде Рейгане насаждалась идеология постиндустриализма: времена тяжёлой промышленности прошли, мы живём в такое время, когда надо переносить упор в работе с рук на голову. А заодно рекламировалось и либертарианство – учение о благотворности неограниченной экономической свободы: задача правительства в области экономики состоит в том, чтобы не мешать, максимально самоустраниться; нужно максимально открыть рынок для всех желающих со всего света – в конкурентной борьбе экономика страны только выиграет.

Но как может выиграть экономика страны с высокими социальными стандартами, с жёсткими экологическими нормами и прочими постиндустриалистскими завлекалками, когда по ту сторону фронта (границы) – например, в Третьем мире – копеечная зарплата, экология значения не имеет, и т. д. Именно в такие страны при Тэтчер и Рейгане перекочевали британские и американские «мастерские». Новым хозяевам мировых «мастерских» так было выгодней.

Вот что по этому поводу говорит российский исследователь и предприниматель Валентин Павлович Гапонцев – создатель великолепной компании, специализирующейся на лазерных технологиях (кстати, его предприятие выжило только чудом, вопреки всем реформаторским объятиям Чубайса и К°): «Дело в том, что многими западными корпорациями управляют сейчас не инженеры, а финансисты. А для них главное – сегодня получить доход. Такой человек идёт работать в компанию и уже планирует, каким будет его следующее место работы. Ему надо выбрать что-то такое, что даст краткосрочный эффект, поможет решить какую-то проблемку. Он её решит, отрапортует про гигантские успехи, а то, что он создал десять других проблем, это уже следующий будет разбираться. А сам он уже занял другую позицию. Это кошмар какой-то. Такие люди сейчас гробят экономику многих компаний. Особенно это актуально для публичных компаний, куда приходят спекулянты-инвесторы и начинают всё разрушать»^[61].

Идеологи разрушения СССР считали: именно нерыночные отношения в Стране Советов привели к краху её экономики. Рыночная экономика на самом деле стимулирует научно-технический прогресс. Стремление к прибыли вынуждает внедрять новации в науке и технике. Но это актуально при добропорядочном капитализме! И существовал он только потому, что рядом жил, развивался и самим фактом своего существования конкурировал с самой концепцией рынка социализм СССР, ориентированный на научно-технический прогресс. Именно предательство командой Брежнева – Суслова большевистских идеалов, основанных на стремительном – опережающем уже известные нужды общества – развитии науки и техники (вспомним и самое интеллектуальное в тогдашнем мире правительство Ленина, и ГОЭЛРО, и ЦАГИ и т. д. – программы, лишь впоследствии ставшие предметом подражания Запада), привело к дальнейшему развалу сперва нашей страны, а затем по цепочке – как уже видно – и остального мирового хозяйства. Ильич предал Ильича.

Тогда – в начале 1970-х – арабские страны, составившие костяк ОПЕК, объявили нефтяное эмбарго Западу. Лучший друг арабов Советский Союз стал по факту штрейкбрехером. На Запад пошёл гигантский поток сырой нефти по демпинговым тогда ценам. Обратно хлынул поток нефтедолларов. В них и захлебнулся научно-технический прогресс СССР. Зачем напрягаться? Инвестировать в наукоёмкое производство? Дешевле и проще купить на том же Западе готовую продукцию! Тогда же Суслов с Брежневым закопали Косыгина с его экономическими реформами. А вот немного позже Дэн Сяопин – фактически по следам Алексея Николаевича – вывел свою страну из ужасающего мрака культурной революции. Китай не только поднялся со дна, но и рванул в космические высоты. Правда и здесь не обошлось без продажных российских чиновников, скинувших за 30 сребреников советскую научно-техническую документацию по космосу. В общем случилось то, что должно было случиться.

В конце 1970-х многие ключевые направления науки и техники в СССР пребывали уже в анабиозе. Как следствие – паралич политики (ликвидация уникальных ракет малой дальности в угоду США и т. д.).

Запад ликовал. Можно «начхать» на развитие науки и техники. Можно вплотную заняться прибылью. В той же Британии Тэтчер только за первый срок своего правления на четверть сократила число промышленных рабочих. Зато стимулировался потребительский бум – особенно в жилищном секторе – и прямо поддерживался финансовый сектор. Кейнсианцы – поборники государственного стимулирования экономики даже ценой инфляции – проигрывали рыночным фундаменталистам одну позицию за другой.

Но как говорится, «на то и щука в море, чтобы карась не дремал». Не зря в знаменитый американский национальный парк Йеллоустоун пришлось не так давно завозить из Канады волков: в отсутствие естественных врагов прекратилась естественная отбраковка больных оленей и бизонов, возникла угроза эпидемий, началась генетическая деградация популяции.

Вот и у капиталистических стран с ослаблением советской научно-технической политики создались благоприятные условия для злокачественного перерождения капитализма. Он теперь основан не на получении прибыли из нормального производственного процесса, а на получении сверхприбыли из финансовых трюков – вроде широко расплодившихся хедж-фондов^[62]. Поэтому Западу не только не выгодны, а прямо противопоказаны новации в науке и технике. Новации требуют инвестиций в реальный сектор экономики, тогда как свобода рынка приводит к перечислению денег туда, где намечается сверхприбыль. Финансовая надстройка над реальным сектором стала самодостаточной и переродилась в злокачественную опухоль мировой экономики.

Крах СССР произошёл в тот момент, когда западная экономическая система подошла к пику злокачественности. Наши неолиберальные реформаторы, поставившие целью срочно встроить Россию в мировой рынок, встроили её в организм, пораженный злокачественными процессами промышленного распада, деградации инженерной мысли.

Уровень развития западных экономик, начатого ещё в XIX веке, был очень высок вплоть до 1970-х. Советская же экономика, получившая импульс индустриализации только с конца 1920-х (в империи основную массу идей импортировали), своих пиков к тому моменту ещё не достигла. Поэтому метастазы деиндустриализации охватили на нашу экономику быстрее, болезнь сказалась на всех постсоветских государствах гораздо разрушительнее, чем на странах Запада. Наша деиндустриализация проходила несколько в ином контексте.

Новая либеральная экономика основана на финансовых спекуляциях, самодостаточности финансового капитала. Но её центры – за пределами России. Нам и здесь отводится колониальная роль. Они поддерживают свой социальный уровень за счёт отжима наших интеллектуальных и промышленных запасов. Например, корпорация «Боинг» открыла в России гигантский инженерный центр. Для чего? Для того, чтобы на месте – да ещё и по дешёвке – выдаивать те таланты, что ещё не в Америке. Благо нищета в наших НИИ этому способствует. А в ЦАГИ – мировом центре аэродинамических разработок – в 1990-е годы появился цех… какой бы вы думали? По пошиву сапог.

Господа, говорящие об относительно небольшой количественной утечке носителей интеллекта, забывают про качество: утекает как раз генерационный интеллект.

Кстати, уволенные при Тэтчер британские инженеры средних лет, вопреки официальным ожиданиям, не превратились в программистов или кого ещё. Они либо нашли места похуже, либо пошли по миру. В результате все без исключения британские автомарки – включая знаменитейшие, вроде Rolls-Royce и Rover – уже давно иноземны не только по владельцам, но и по значительной части разработчиков. А мировых английских компьютеров так и не появилось: даже фирма International Computers Limited (ICL), весьма успешная в начале 1970-х, понемногу заглохла и в 2002-м превратилась в британское подразделение японской Fujitsu.

Такое состояние застало врасплох уже лейбористского лидера Тони Блэра, ориентированного на «экономику знаний». Министр его кабинета и один из идеологов «новых лейбористов» Питер Мандельсон был вдохновлён Кремниевой долиной в США. И, как у Крылова в басне «Мартышка и очки», пытался приладить нечто подобное к Британии. Результат как в басне. Да и на родине Крылова с запозданием на несколько десятилетий тоже талдычат про экономику знаний и свою Кремниевую долину.

Экономика же сегодняшней Великобритании держится на банковском капитале и пузыре недвижимости.

Такой же пузырь лопнул десяток лет назад в Японии. Но там управленцы оказались мудрее. Япония, как и Германия, всячески препятствует своей деиндустриализации. Даже ценой снижения формальной – бухгалтерской – прибыли. Куда выгоднее содержать малоэффективное производство, чем вовсе закрыть его и затем не знать, что делать с уволенными работниками – а главное, как доказать следующим поколениям их востребованность.

В нашей стране тоже есть островки, сохранившие промышленность несмотря на все старания либералов. Парадоксально, но факт: главным бастионом сопротивления деиндустриализации стал регион, где родился один из главных её виновников. В Свердловской области усилиями сперва Эдуарда Эргартовича Росселя, а затем Александра Сергеевича Мишарина промышленность была в основном сохранена. Более того, новый губернатор созданием мощного фармацевтического кластера фактически начал реиндустриализацию региона. Это стало возможным потому, что руководитель области умело соединил административный ресурс с пассионарностью местного бизнеса. Например, главным «пассионарием» Уральского фармкластера стал Александр Петрович Петров – весьма незаурядная личность.

Можно говорить про закон сохранения или про сообщающиеся сосуды. Промышленные производства переносятся транснациональными корпорациями в страны, где издержки минимизированы (в Китай, Индию и т. д.), а прибыль оттуда (и в виде прямых дивидендов, и в новомодном формате оплаты интеллектуальной собственности) подпитывает народы развитых в недавнем прошлом стран, выброшенные из сферы производительного труда.

Но нынешние подмастерья мирового производства возьмут реванш. Пока они терпят, пока учатся, не завидуют сверхприбыли, которую на них делают. Но там уже формируется механизм производства и воспроизводства инженерной элиты. Это грозит Западу страшными – и ближайшими! – неприятностями. Он может попасть под инверсию – выворачивание наизнанку – исторических процессов, оказаться под той же пятой, что и недавние колонии. Его колонии.

Но нас больше всего интересует наша страна. Наши олигархи в своё время за бесценок прихватили советские производства, получили сверхприбыль. Это и было первым толчком злокачественного перерождения российской экономики. Хотя вроде бы речь шла о формировании нормального рынка. Да не случилось ни перепрофилирования, ни модернизации производств. Этим олигархи не занимаются, поскольку содержательный труд не даёт сверхприбыли.

Вдобавок приватизация сопровождалась разрушением единых технологических циклов. Отсюда – многие конфликтные зоны: Пикалёво, Краснотурьинск… По сути, очень многие процветающие (до поры до времени) победители приватизационных манёвров рассматривают доставшиеся им производственные мощности – да и персонал предприятий – как природный ресурс, не подлежащий совершенствованию. Но как и природные ресурсы, ресурсы человеческие и инфраструктурные у них одноразовые (в смысле получения разовой сверхприбыли).

К чему приводит такое отношение к людям, видно из примера, приведенного питерским историком Львом Яковлевичем Лурье в статье «1912-й: перелом жизни» (журнал «Огонёк», № 7 (5216), 2012.02.20: «Слова петиции рабочих Николаю II 9 января 1905 года (события эти, как известно, были спровоцированы произволом мастера патронной мастерской Путиловского завода): «Над нами надругаются, в нас не признают людей, к нам относятся как к рабам, которые должны терпеть свою участь и молчать» – относятся, несомненно, прежде всего к мастерам, столкновения которых с рабочими были повседневными…» Довести до революции могут не крупные потрясения, а постоянные мелкие удары.

Деиндустриализация несомненно принесла своим непосредственным организаторам немалую тактическую сверхприбыль. Теперь же она оборачивается многолетним и многомерным стратегическим убытком в масштабах всей страны.

В последнее время сильнейшим инструментом массированной деиндустриализации стала Всемирная торговая организация. Правда, предварительные переговоры обеспечили нам несколько лет льготных условий. Но всё же некоторые меры, предписанные ВТО, мы уже приняли. А опыт других стран, угодивших в ту же ловушку, указывает на неизбежность чрезвычайно болезненных последствий уже в скором будущем. Тактический выигрыш, связанный с соображениями удобства текущей торговли (причём далеко не на всех направлениях: наш основной ныне экспорт – сырьевой – не испытывает никаких препятствий независимо от членства в ВТО), оборачивается стратегическим проигрышем – в развитии промышленности.

Главное последствие – практическая невозможность создания новых отраслей и даже отдельных новых производств на тех направлениях, где уже существует хоть что-то хоть где-то в мире. Освоение любого новшества требует денег и времени. Окупить эти затраты можно только достаточным сроком продаж по цене, включающей компенсацию. Но если этап освоения уже окупился, можно снизить цену и задавить любого потенциального конкурента. Поэтому развитие новых производств требует защиты внутреннего рынка (о чем ещё в XIX веке писали многие виднейшие учёные – от Фридриха Листа до Менделеева). ВТО же прямо воспрещает протекционистские меры.

По сходным причинам правила ВТО гарантируют скорую смерть сколь угодно нужного предприятия, если оно хоть ненадолго стало нерентабельным. Впрочем, к тому же результату даже без ВТО приводит и нынешняя мода на эффективных менеджеров, чья эффективность измеряется исключительно числами в квартальном отчёте и/или биржевым курсом акций. В погоне за тактическим выигрышем неизбежно теряются стратегические цели, заведомо недостижимые без концентрации усилий – то есть без временного ослабления каких-то показателей текущей деятельности. Но если предприятие возглавляется не эффективными, а вменяемыми управленцами да ещё и работает на рынке со слабой конкуренцией, оно может успеть решить свои задачи до того, как потребители переориентируются на других производителей, и восстановить полноценную работу. ВТО же предписывает впустить на рынок всех производителей сразу, доведя конкуренцию до технически возможного предела. Тут уж никакие меры перевооружения и совершенствования не успеть провести. Не зря многие производители микросхем высокого уровня интеграции, где оборудование особо сложное, а его обновление требуется едва ли не ежегодно, предпочитают строить новые заводы и переводить производство туда, а старые закрывать, распродавая всю аппаратуру фирмам послабее (так, зеленоградские полупроводниковые заводы нынче укомплектованы в основном зарубежным оборудованием 5–6-летней давности) и заодно расставаясь с сотрудниками.

Особенно болезненно отзываются правила ВТО на моногородах, созданных вокруг одного крупного предприятия. Давление внешней конкуренции не позволяет ни радикально перевооружить это предприятие для повышения его собственной конкурентоспособности, ни создать нечто иное, куда могли бы перейти сотрудники в случае закрытия основного производства.

Между тем именно у нас таких моногородов несметное множество. Освоение значительной части территорий и природных ресурсов страны шло практически одновременно по меркам истории, так что предприятия возникали поодиночке в разных местах. Более того, многие производственные комплексы распадались по мере размножения ведомств или недальновидности все тех же эффективных собственников. Так, уникальное комплексное минеральное месторождение в Хибинах, где можно производить многие тысячи полезных веществ, уже несколько десятилетий выпускает только фосфорные удобрения, направляя в отвалы все остальное, позволяющее в сумме заработать куда больше. А вошедшее в поговорку Пикалёво показывает, как легко разорвать производство, ориентируясь на один товар, и как сложно воссоздать технологическую цепочку.

Более того, правила ВТО вовсе не гарантируют доступ на зарубежные рынки даже производителям уже отлаженных изделий. Ведь кроме прямых запретов и пошлин, есть ещё множество способов оказать предпочтение местным производителям. Например, ещё в начале нынешнего тысячелетия выяснилось: единственный самолёт, способный удовлетворить все требования конкурса на новое поколение транспортной авиации вооружённых сил стран Европейского Союза – создаваемый совместно Украиной и Российской Федерацией Ан-70. Тогда ЕС изменил условия конкурса, чтобы в них могла вписаться новая разработка европейского концерна «Аэробус» А-400. Европейских военных можно понять: кому охота в столь важном деле зависеть от стороннего поставщика! Но нам-то от этого не легче: в 2002-м, сразу после европейского решения, работа над Ан-70 заглохла, ибо самый лакомый рынок от нас ушёл, а ожидаемые государственные заказы двух республик были недостаточны, чтобы окупить расходы на разработку и освоение производства.

Наконец, ВТО – вопреки обещаниям своих авторов – не защищает производителя от копирования его творений. Понятно, в этом случае копировщик победит разработчика в ценовой конкуренции: ведь ему не нужно включать в цену расходы на саму разработку. Всеобщее соглашение по тарифам и торговле преобразовано во Всемирную торговую организацию именно ради защиты так называемой интеллектуальной собственности. Но весь мировой опыт показал: на защиту можно надеяться, только если кроме правил ВТО пользуешься различными способами давления. Скажем, как только появился российский истребитель Су-35, Китай захотел купить его. Мы сразу же отказались продавать один экземпляр, и он попросил сразу 48 штук за $4 миллиарда – неплохо по нашим и китайским меркам, хотя и довольно дёшево с учётом цены на мировом рынке куда худших американских машин вроде бурно рекламируемого истребителя пятого поколения F-22. Но Китай уже давно торгует собственными копиями наших боевых машин. Так, китайский истребитель J-10, по сути, копирует российский Су-27, J-11 аналогичен Су-30, а FC-1 повторяет МиГ-29. Все эти российские самолёты были в распоряжении китайских инженеров. А J-15 скопирован с купленного Китаем на Украине Т-10К – опытного образца Су-33. Китайцы скопировали его с опытного образца Т10К, попавшего к ним с Украины, и создали аналог под названием J-15. Недавно авиазавод в Шэньяне начал выпускать копию Су-30МК2 – J-16. Правда, все эти копии заметно хуже оригиналов: многие технологические тонкости невозможно понять по готовому изделию, без изучения процесса производства. Зато и цена их настолько ниже, что на военном рынке сравнительно бедных стран Китай уже теснит Россию. Так что сумма, вырученная даже за большую по современным понятиям партию истребителей, может оказаться куда ниже убытков от заполнения китайцами потенциально доступного нам рынка. Понятно, в таких условиях российские авиастроители постарались добиться от Китая официальных юридических гарантий отказа от копирования Су-35. Но специалисты относятся к подобным гарантиям скептически: китайцы в подобных случаях чуть изменяют несущественные детали и на этом основании объявляют копию оригинальной разработкой. ВТО тут ничем не поможет.

Казалось бы, от ВТО выигрывают хотя бы потребители: им становятся доступны товары со всего света, и можно выбрать наилучшее для каждого сочетание цены с качеством. Но покупать можно только на заработанное (или в кредит – но его необходимо отдать: наши прибалтийские республики уже обнаружили, что кредитную роскошь предыдущих десятилетий приходится оплачивать гастарбайтерством практически всех трудоспособных граждан). Каждый из нас должен быть не только потребителем, но и производителем. Поэтому правила ВТО в конечном счёте очень болезненны для нас всех.

Вдобавок мы входим в ВТО, как водится, на излёте. Пока мировой рынок в целом был на подъёме – те, кого на основании правил ВТО душили конкуренты, ещё могли надеяться найти себе новое применение. Теперь же даже Соединённые Штаты Америки пытаются восстановить у себя рабочие места, выведенные за рубеж в последнюю четверть века. А это невозможно, пока рынок США открыт для продукции, поступающей с иностранных производств – пусть даже прибыль с них идёт американским владельцам. Очевидно, в ближайшее время и другие страны, всё ещё считающие себя развитыми, найдут в правилах ВТО лазейки, позволяющие закрыться от товарных потоков извне. И тогда ВТО будет причинять ущерб только тем, кто вошёл в неё позже и вынужденно принял условия, продиктованные основателями. В том числе и нам.

Не секрет: вхождение России в ВТО в значительной мере продиктовано политическими причинами. В основном – примерно теми же, что и приватизация в 1990-х. Её главный организатор Чубайс открыто говорил: главная цель – не обеспечить эффективность управления производствами (какая уж тут эффективность, если едва ли не половину народного хозяйства разграбили или вовсе закрыли), а создать класс людей, заинтересованных в необратимости перехода к рынку. Вот и вхождение в ВТО понадобилось нашим пламенным либертарианцам – поборникам неограниченной экономической свободы личности без оглядки на общество – и либералам – поборникам неограниченной политической свободы личности без оглядки на общество – для того, чтобы появились внешние препятствия к оглядке на общество. Между тем Ленин справедливо отметил: политика – концентрированное выражение экономики. Если исходить из интересов политики, экономика неизбежно проиграет. Хотя бы потому, что среди экономических процессов есть и весьма долгосрочные, а потому политическая тактика зачастую противоречит экономической стратегии. Так СССР изрядно проиграл, когда стал поддерживать десятки зарубежных государств только за то, что они декларировали политическую поддержку нашей страны, а не выстраивал с ними действительно взаимовыгодные хозяйственные отношения. Вот и политические мотивы втягивания России в ВТО причинят нам несомненный экономический ущерб. Хотя бы потому, что экономический выигрыш других стран ВТО от открытия нашего рынка не компенсируется адекватным ростом нашего экспорта: мы пока, увы, производим слишком мало товаров, чей экспорт без ВТО сдерживается. А над значительной частью нашей промышленности по правилам ВТО нависла угроза.

Между тем размеры нашей страны, её ресурсы, демографические проблемы ставят перед нами задачу сохранения и развития научно-технической самодостаточности. Мы должны уметь сами производить все совершенно необходимое. В материальном производстве – как, впрочем, и во многих других вопросах – мы должны минимально зависеть от внешнего мира, и в то же время этот внешний мир должен максимально зависеть от нас.

Очевидно, в этом суть стратегии нашей страны на ближайшую перспективу.

Пока же не то что Америка – даже Китай начинает перегонять нас на многих направлениях военной инженерной мысли. Правда, ему пока многого – например, технологии жаропрочных сплавов – не хватает. Зато, скажем, элементная база бортовой электроники у него куда лучше нашей: ведь там развёрнуты заводы большинства ведущих по этой части фирм всего мира. А главное – Китай создал систему научного и технического образования по образу и подобию советской, не одно десятилетие лучшей в мире, тогда как мы теперь подражаем худшим западным образцам (в частности, к болонской схеме высшего образования мы подключились на стадии, вежливо именуемой «переходом в прямую кишку»: её несостоятельность уже не только теоретически обоснована, но и доказана изобильными результатами деятельности подготовленных по ней специалистов). Так что китайцы уже учатся компенсировать провалы в некоторых сферах техники эффективным использованием других (так, точность пилотирования самолёта частично компенсирует нехватку мощности двигателей), а мы того и гляди вовсе утратим возможность творить новое.

Да и ядерное оружие нужно постоянно обновлять. Не только потому, что накопление продуктов спонтанных распадов радиоактивных компонентов постепенно нарушает сочетание свойств, обеспечивающих срабатывание заряда. Но прежде всего потому, что даже этому всесокрушающему действию постепенно изыскивается противодействие. В частности, космическая противоракетная оборона так и не сдвинулась с места за три десятилетия после провозглашения Рейганом программы звездных войн – но наземная постоянно совершенствуется, и уже приходится переходить от баллистических боеголовок к маневрирующим. Сокращается по международным договорам – результатам взаимного выкручивания рук – общее число боезарядов, и нужно наращивать точность попадания каждого из них, дабы максимально использовать их мощь. Очевидно, всё это требует качественно новых решений – и технических, и политических: так, наша ядерная триада должна быть сбалансирована совершенно иначе, нежели американская, то есть нужен пересмотр многих соглашений.

К сожалению, сейчас всё это, похоже, ещё не осознано в полной мере ни политическими, ни техническими стратегами. Просто потому, что само стратегическое мышление ныне, мягко говоря, не в почете. Его с каждым днем всё дальше теснит мышление даже не тактическое, а клиповое – не способное заглянуть даже на пару ходов вперёд.

В нашей стране в анамнезе острой инженерной недостаточности – вторая половина брежневского правления. Именно тогда, в частности, эстрадная – не просто художественная, а нацеленная на малые формы и краткосрочные эффекты – культура начала выживать с телевидения научно-техническую. Сейчас перекос уже уродливо гипертрофированный. На экранах федеральных – в том числе и государственных – телеканалов старательно создаётся атмосфера гламура (то есть дешёвой подделки под стиль), угара, прожигания жизни. Известный публицист, поборник возрождения отечественного технического могущества, выступающий под содержательным псевдонимом «Максим Калашников», справедливо отметил: на рекламу и откорм эстрадных мартышек изыскиваются миллиарды, которых катастрофически не хватает на сохранение жизни инженерному корпусу (не говоря уж об его развитии). Авторы этой книги уже много лет подряд призывают к радикальному изменению телевизионной политики, но не раз на собственном опыте убеждались в непробиваемости сплочённой стены профессионалов опускания аудитории ниже пояса. Между тем всё тот же Китай радикально изменил соотношение эстрадно-развлекательного и научно-познавательного на телевидении – естественно, в пользу знания.

Впрочем, наука и техника изгоняются не только с телевидения. Например, в советское время научно-популярные журналы выходили миллионными тиражами. А, скажем, № 2012/2 прекрасного, как всегда, журнала «Знание – сила» вышел в 6100 экземплярах – в несколько сот раз меньше былого; «Наука и жизнь» – почти в тысячу раз, «Техника – молодёжи» – в пятьдесят раз, «Химия и жизнь» – в шестьдесят раз, «Квант» – более чем в пятьдесят раз, «Моделист-конструктор» – более чем в триста раз. Эти ужасающие цифры мы взяли из «Открытого письма президенту РФ Медведеву Д. А. От редакции журнала «Наука и техника»». Это письмо – настоящий крик души наших «технарей», которых ещё не успели выпереть из страны. Приведём несколько фрагментов письма:

«…факт остаётся фактом – успешной индустриализации СССР и расцвету отечественной науки способствовал и, самое важное, иногда и предшествовал, расцвет научно-популярной журналистики в стране! Просто посмотрите: «Техника – молодёжи» – 1933 г., «Знание – сила» – 1926 г., «Вокруг света» – 1927 г., «Моделист-конструктор» – 1962 г., «Наука и жизнь» – 1934 г., «Юный техник» – 1956 г., «Изобретатель и рационализатор» – 1929 г. Именно эти журналы помогали обеспечивать приток молодых энтузиастов для индустриализации 30-х и покорения космоса 60-х… В стране был создан полезный «культ» учёного-подвижника и инженера-новатора… Дмитрий Анатольевич, вот вы являетесь пользователем Интернета. Скажите, пожалуйста, если подростку разрешить свободное пользование всеми ресурсами Сети – куда, в конце концов, его «занесёт» и где он будет пропадать всё время? Правильно, в зоне XXХ-сайтов. Почему? Потому что всё то, что возбуждает в человеке (тем более в человеке с ещё не сформированными жизненными принципами и правильным воспитанием!) его низменные животные инстинкты – будет прежде всего этим человеком и востребоваться! Такова, увы, человеческая природа. Перед картиной Рембрандта или Васнецова человек задерживается на несколько минут, а петушиные бои или выступление стрип-балета готов смотреть часами. Так почему же государство совершенно «отпустило вожжи» в этом важном вопросе подготовки нового поколения учёных, инженеров и конструкторов?! Ведь если этот процесс формирования жизненного и профессионального выбора не возглавить и не направлять – то в проститутки, криминал или, дай-то Бог, «офисный планктон» подрастающее поколение уйдёт САМОСТОЯТЕЛЬНО, – ибо этот стиль жизни пропагандируется уже 20 лет! Конечно, какой-то самородок всё равно пойдёт в МВТУ или МАИ – но как много таких «самородков» в общей человеческой «породе»?

В США это прекрасно понимают и собирают таких «умников» и «умниц» со всей Земли. Но, кроме того, в США издаются многотысячными тиражами красивейшие и интереснейшие научно-популярные журналы – в которых, между прочим, не упускают возможности пропагандировать «американские ценности» и по ходу кинуть камень в «русского медведя». Кроме того, обратите внимание, что во многих голливудских картинах обязательно есть второй или третий киногерой, который представляет собой «хакера-очкарика с компьютером» или «ботаника с микроскопом» – но обязательно в качестве «правильного парня»!..

Если государство срочно не вспомнит о том, что оно само должно заботиться о необходимом для себя и для пользы всего общества ФОРМИРОВАНИИ научной и технической элиты – то никакие «Сколково» нам не помогут. Молодёжь будет мечтать о карьере чиновника или, в лучшем случае, бизнесмена (дай Бог, чтобы не киллера!) – а в наукоградах купленные профессора из Европы будут читать лекции студентам из Китая. Кстати, поверьте, т. к. имею информацию из первых рук (от преподавателей ВУЗов), что в Китае относятся к вопросу создания собственной научно-технической школы очень и очень ответственно! В т. ч. – и в сфере популяризации науки и техники! И их студенты УЧАТСЯ, а не «пьют пиво»…

Да, научно-популярное издание не соберёт такую аудиторию, как гламурненький журнал с красивой полуобнажённой женщиной на обложке. Ставка на инстинкты (в данном случае – на порок и страсть) безошибочна. И потому политика, деньги, секс и криминал всегда будут недосягаемы… Отечественная научно-популярная журналистика находится в крутом пикировании… Но за державу нам обидно. За упавший «Фобос-грунт», за то, что в Интернете ехидничают над тем, что «Россия увеличила количественный состав своей Тихоокеанской подводной спутниковой группировки»…»

А вот мнение выдающегося популяризатора науки Сергея Петровича Капицы (1928.02.14–2012.08.14):

«Несколько лет тому назад, выступая в правительстве, я сказал, что мы воспитываем страну идиотов. Такой страной проще управлять, но у неё нет будущего. Председательствовавший на том заседании тогда заявил, что он со мной согласен в принципе, но не согласен в формулировках.

На мой взгляд, в том, что произошло, в значительной мере виновато телевидение, которое забито всяческой антинаучной чепухой, а подчас просто мракобесием. Говоря образно, там бесы правят бал…

СССР может нравиться или не нравиться, но следует признать, что тогда была чёткая и разумная система популяризации науки и техники. …Научно-популярные издания не доходят до провинции, а раньше их можно было купить практически в любом киоске в любой точке страны. У нас была прекрасная сеть студий научно-популярных фильмов, ныне она практически распалась. Часовая передача «Очевидное – невероятное» выходила по трём каналам каждую неделю, сегодня полчаса и всего по одному каналу.

Считаю, что страна оказалась в интеллектуальном тупике, и не удивительно, что лучшие умы уезжают за границу».

Справедливости ради отметим: научно-техническое развитие нашей страны сейчас ограничено, помимо прочего, и объективным фактором. Новая разработка заведомо не может окупиться, если число жителей рынка, куда её выпускают, меньше некоторого порога, с годами растущего по многим фундаментальным причинам. В нынешних постсоветских условиях этот порог – примерно 200 миллионов человек. Каждая из республик былого Союза меньше. А промышленность, не создающая нового, рано или поздно утонет под напором новинок извне – с рынков, где их разработка уже окупилась, а потому цену можно снизить.

Возродить былую промышленную мощь мы можем, только возобновив экономическое единство. Но на этом пути тоже немало препятствий, созданных прежде всего нехваткой стратегического мышления. Особенно заметно это на Украине. Демографический провал там – в расчёте на душу населения – ещё задолго до государственного переворота 2014.02.22 был куда глубже, чем в остальной России. Надежда на европейскую интеграцию провалилась: Европейскому Союзу нынче и внутренних трудностей с ранее интегрированными странами хватает, так что Украина получила от него только соглашение об ассоциации, обрекающее всё её хозяйство на паралич и выедание ЕСовским бизнесом. Соединённым Штатам Америки тоже не до Украины – по крайней мере явно сократились возможности финансировать дальнейшее противостояние Киева Москве, и даже поставленные самими США киевские марионетки получают от них только кредитные гарантии, то есть обещание когда-нибудь возместить убытки тем бизнесменам, кто будет достаточно безрассуден, чтобы вложить хоть что-то в страну, раздираемую гражданской войной. Единственный выход из экономического тупика – там же, где был вход: раз после отделения от Союза хозяйство обрушилось – надо возрождать Союз. Но, как известно, безвыходным именуется положение, выход откуда нам неприятен. Российское нефтегазовое лобби не хочет терять сверхприбыль от экспорта на Украину по мировым ценам, а украинские самостийники всегда готовы платить из кармана всех своих подданных за свои прогулки в чужих аэропортах по ковровым дорожкам мимо почётного караула. Эти тактические шкурные интересы мешают стратегической интеграции демографических, научных и технических ресурсов – единственному средству сделать весь наш народ вновь полноценным.

Кстати, Украина уже в прошлом десятилетии заплатила за свою тягу к независимости заметной частью своей территории. Она отдала Румынии немалый район своего шельфа, где разведаны жизненно важные самой Украине месторождения нефти и газа. Теперь Румыния интригует в дельте Дуная, пытаясь не только отнять часть островов, но и перекрыть возможность судоходства по протокам, принадлежащим Украине – а это немалая плата за транзит.

Впрочем, территориальные потери есть и у многих других постсоветских республик. Если не явные вроде амурских и уссурийских островков России^[63], то косвенные – переход важных участков под зарубежный коммерческий контроль. Более всего тут старается всё тот же Китай. Свой знаменитый чай он нынче пьёт вприкуску – с аккуратно расколотыми кусочками былого Союза. Это и не удивительно: китайцы с древнейших времён приучены мыслить в стратегическом масштабе. Не пора ли и нам осваивать это искусство?

Будьте взаимно вежливы

В любом случае прежний опыт даёт основания ожидать: мы новыми совместными усилиями сумеем преодолеть все препятствия – и накопленные с давних времён, и возникшие совсем недавно, и неизбежно появляющиеся по мере продвижения. А заодно получим за успехи вполне заслуженное вознаграждение.

И тут приходится вновь вспомнить об американцах.

К числу многочисленных и несомненных достоинств этого народа, увы, не относится умение стойко и безропотно переносить успех ближнего. Правда, общепринятая там реакция – стремление обойти и превзойти преуспевшего. Но если добиться столь разумной цели можно лишь при помощи подножек и палок в колёса – слишком многие считают, что цель оправдывает ТАКИЕ средства.

Стало быть, нашим дипломатам – а то и непосредственно президенту – придётся в который раз объяснять американцам: придуманные ими стратегии win – win – выигрыш – выигрыш – существуют и в реальном мире. От воссоединения восточных славян (и всех, кто пожелает к нам примкнуть), от свободы наших действий США выиграют ничуть не меньше нас.

Главный их выигрыш, конечно же, предотвращение безудержной китайской экспансии. Причём нам для этого вовсе не нужно открыто противостоять Китаю. Мы просто заблаговременно займём нишу, и так уже давно нами освоенную. Как говорят преферансисты: главное – взять своё. А то, что на эту нишу претендует ещё кто-то – его проблема. Найдёт Китай себе другие источники ресурсов за пределами сферы наших (и наших союзников) интересов – мы только порадуемся. В том числе и тому порадуемся, что тем самым будет обеспечен баланс по меньшей мере трёх сил, из коих уже ни одна не сможет претендовать на единоличное господство. Но для США – не говоря уж о нас – сейчас куда важнее предотвратить появление нового гегемона, нежели гегемонствовать самим.

Но, возможно, ещё важнее окажется исламская линия. В этой религии, как и в любой другой, воинствующие течения существовали всегда. Но до недавнего времени были непопулярны. Лишь регулярные победы израильских евреев над хорошо оснащёнными, но сохраняющими средневековую внутреннюю сущность, арабскими армиями пробудили исламский радикализм. А стратегическая ошибка советского руководства – вторжение в вечно неспокойный Афганистан, да ещё и по прямой просьбе одной из тамошних враждующих сторон – в конечном счёте даровала исламистам ощущение способности одолеть сверхдержаву.

Наше влияние и средства стратегического контроля в Средней Азии отвечают взаимным интересам народов. Россия возвращается в этот регион с миром и доброй волей. В наших силах упредить исламистскую угрозу, вмешательство внешних сил и интриги Запада. Светский ислам – наш цивилизационный союзник в трудные времена. Думается, и весь исламский мир оценит по достоинству усилия светского государства – Российской Федерации по защите религиозных святынь и свобод на Востоке.

Альтернатива

…Китай добивается доступа к богатейшим в мире запасам стратегического сырья. И тем самым важнейшего козыря в противостоянии с США. В свою очередь, Саудовская Аравия пытается подмять Среднюю Азию, чтобы получить не только сырьё (в основном дефицитные цветные металлы), но и пушечное мясо для салафитских авантюр. Экспансия в регион воинственных исламистов может породить на только межконфессиональные, но и межгосударственные противоречия в Средней Азии. Ведь это молодые неокрепшие и хрупкие государства.

И наша страна лишь не так давно раскололась по межнациональным стыкам. Но пока, к счастью, далеко не по всем. Как ни болезненны для нас раны на границах с Украиной, Грузией или Латвией – но ещё нет глухой межи с Башкирией, Чувашией, Коми… Да и диаспоры Азербайджана и Армении в России играют пока только роль экономических активистов, да ещё, пожалуй, лоббистов своих республик. Между тем любой контакт пришедших в движение народов – источник не только энергии, но и трений. Если нет общей цели, на которую можно направить общую энергию – рано или поздно она породит раздор. Откат к границам Московского княжества до времен князя Ивана I Даниловича (Калиты) будут не то что не худшим, а ещё и желанным исходом неизбежного распыления Государства Российского.

Кем сердце успокоится

Увы, людей, способных предвидеть – а тем более предотвратить – будущие невзгоды, никогда не бывает много. А в окружении иного жильца Белого дома таким провидцам и вовсе неуютно: в присутствии младшего Буша быть умным было попросту невежливо.

Переговорам лиц, принимающих решения, должны предшествовать взаимные прощупывания почвы. Вести их лучше людям опытным и знающим, но не облеченным властью, а потому не опасающимся ошибок. Грубо говоря, встрече наших министров иностранных дел должны предшествовать свидания кого-нибудь из учеников Евгения Максимовича Примакова с Марией Яной Йозефовной Корбеловой (в американском браке – Мадлен Олбрайт) и Збигневом Тадеушем Казимежевичем Бжезинским.

Не исключено, что немалая часть соглашений не только будет формулироваться за закрытыми дверями, но и останется секретной на долгие годы. Причём не только во избежание ассоциаций со сговорами о разделе мира – вроде Тордесильясского договора или пакта Молотова – Риббентропа. Но и попросту для того, чтобы заинтересованные оппоненты не могли заблаговременно принять ответные меры. В политике – в отличие от шахмат – не все ходы делаются на доске, доступной всем взорам.

Кроме того, не всегда следует подчеркивать разницу между игроками и фигурами. Порою игроку выгоднее скрыть свой статус и делать вид, что он тоже всего лишь фигура, управляемая незримой – но оттого ещё более могучей – рукой. Особенно когда по другую сторону доски сразу несколько серьёзнейших оппонентов: Китай с опытом нескольких тысячелетий междоусобиц и интриг, арабский мир с традицией безудержного пассионарного напора…

Но главное искусство политика – свести в одну точку все интересы оппонента, превратить его в союзника. Пока на этом пути сделаны лишь первые – и крайне неуклюжие – шаги.

Например, разговоры об антитеррористической коалиции, как показал ещё доИГИЛовский опыт, вряд ли стоят выеденного яйца. Они свелись к соглашению в духе позднебрежневской формулы: «Вы делаете вид, что платите, а мы делаем вид, что работаем».

Россия долго делала вид, что глупейшие шаги Запада вроде создания осиного гнезда в Ливии действительно способствуют сокращению мирового терроризма. Согласились же США считать чеченских боевиков частью преступного интернационала! Между тем и то и другое крайне далеко от истины.

В частности, первопричина чеченского конфликта – крайне недостаточное экономическое (а отсюда уже и политическое) притяжение этого сателлита к российскому центру. Это было практически неизбежно в период развала всей нашей экономики. Но теперь, когда она возрождается, появилась возможность вновь притянуть Чечню созданием в ней рабочих мест, связанных с остальными регионами РФ, и оставить боевиков не только в политической, но и в экономической изоляции. Но если мы не видим правильного диагноза – вряд ли сможем найти эффективное лечение.

Но главное – не в бесчисленных мелочах. Ленин предупреждал: кто пытается решать частные задачи, не решив сперва общие, будет на каждом шагу натыкаться на эти общие задачи, не имея возможности с ними справиться.

Наши нынешние сложности – следствие таких общих проблем: распада СССР и разрушения всемирного баланса. Если мы сумеем сами заняться их решением, да ещё и наш стратегический противовес к тому же подвигнем – вместе спасемся.

Количество и качество
Выходы из тупиков российской демографии

Вряд ли сегодня кто-то ещё в состоянии оспаривать: спад численности населения России близок к катастрофическому – и по абсолютной величине, и по динамике процесса. Более того, с учётом всемирной роли нашей страны возможная катастрофа отразилась бы на всём мире. Скажем, даже для обслуживания системы экспорта энергоносителей потребовалось бы – с учётом всех межотраслевых взаимосвязей, организации образования, медицинской защиты и всяческих видов обслуживания – куда больше 10–15 миллионов человек, упоминание о которых молва приписывает Тэтчер^[64]. Поэтому нам не только с точки зрения собственных интересов, но и из общегуманных соображений необходимо найти выход из демографического тупика. А для этого, в частности, изучить опыт других стран, попадавших в сходное положение.

Перепись падения

По результатам переписи 2002-го года, число жителей России уменьшилось (по сравнению с 1989 по РСФСР) на 1.8 млн человек и составило 145 166 731 человек. Спустя восемь лет убывающая тенденция сохранилась.

22-го ноября 2010-го на сайте Федеральной службы госстатистики приведены слова её главы Александра Суринова: «Если говорить грубо, то общая численность населения России может составить 143 млн человек». «Комсомольская правда» тут же ехидно отметила: две – три недели назад Суринов называл другое число – 141 млн. Вероятно, эта цифра ближе к истине – ведь за катастрофическое положение в демографии виновным рано или поздно придётся отвечать.

Перепись 2010-го года выявила существенное небрежение к государственной власти со стороны занятого и образованного гражданского населения. Только по официальным данным того же Росстата 1 млн. 22 тыс. россиян отказались переписываться (а реально эта цифра, по всем признакам, гораздо больше), так выражая свой социальный протест. Это – реакция народа на то, как его ловко отстранили от всех институтов самоуправления, при этом провозглашая на словах всевозможные демократические ценности.

Александр Суринов утверждает: «2 млн. 600 тыс. человек во время переписи просто были не дома. Только в Москве переписчикам не удалось застать дома 620 тыс. граждан».

Впрочем, для сглаживания статистики недовольства народа работники Росстата, вероятно, получили данные об «отказниках», а также о тех, кого не удалось застать дома, в домовых книгах жилищно-эксплуатационных предприятий. Это и проще, и спины не ломит, и карман полнит за как бы выполненную перепись. Но такие сведения гроша ломаного не стоят для тех целей, ради которых перепись производится: ведь пола и возраста, узнаваемых при этом, недостаточно для построения полноценной демографической картины.

Словом, за минувшие восемь лет – только по самым оптимистичным прогнозам – страна недосчиталась свыше четырёх с половиной миллионов человек. Если же учесть, что демография полнится за счёт едва говорящих по-русски необразованных и находящихся вне нашего культурного поля мигрантов из бедных азиатских стран СНГ, получивших российское гражданство, убыль населения России – и качественная, и количественная – очевидна.

На сантименты уже нет времени – пора называть вещи своими именами. СССР не случайно называли Россией. Русский народ был не просто государствообразующей нацией, но – прежде всего! – культурно-образующей! За русским народом, достигшим поразительных успехов в развитии науки, техники, искусства, шли в кильватере остальные народы.

Первый, разошедшийся на цитаты, тост грузина Джугашвили в застольной речи после Победы в Великой Отечественной войне – за русский народ, освободивший Европу от коричневой чумы. Гагарин – первый человек, побывавший в космосе – русский. Каждый из русских триумфов в те годы гордо нёс в себе частицу русского народа – уже по признаку одного лишь языка, то есть принадлежности к культуре… Но кто пойдёт по жизни за теми, кого считают неумехами, лентяями и неудачниками, чьи достижения – лишь остатки былого величия? Кто пойдёт хотя бы за равным себе?! Идут за флагманами.

Нынешняя масса русских – докритическая: не способна к новому взрыву в развитии, прежде всего, по своему качеству. Если в ближайшие годы не поднять радикально уровень человеческого «материала», может случиться то же, что произошло с Парагваем…

Парагвай – истребление и возрождение

Некогда – при президенте Франсиско Солано Лопесе Карлос-Антониовиче Каррильо (1827.07.24–1870.03.01) – Парагвай был искусственно втянут в конфликт между Бразилией и Уругваем. Вскоре спор перерос в войну этих стран – и примкнувшей к ним Аргентины – против Парагвая. Эту «войну Тройственного союза 1864–1870-го годов» инспирировали стоявшие за «тройкой» Великобритания, США и Франция, недовольные излишне самостоятельным политико-экономическим курсом Парагвая – тогда одного из наиболее развитых государств Латинской Америки.

Строго говоря, развитие было достигнуто искусственно, и его устойчивость по современным представлениям далеко не гарантирована. По некоторым сведениям, президент Лопес был не просто социалистом, ультралевым даже по нынешним меркам, а диктатором, на чьём фоне Сталин и Мао выглядят либералами. Но даже если эти оценки достоверны – основания для насильственного изменения курса страны явно не было. По крайней мере народ Парагвая полагал действия своего руководителя вполне достойными поддержки.

В результате драматически неравной борьбы Парагвай потерял половину территории, а его население подверглось одному из первых в современной истории геноцидов: из 1.3 миллионов жителей к концу войны уцелело лишь 200 тысяч – в том числе лишь 20 тысяч мужчин!

Необратимые – казалось бы – изменения в жизни Парагвая привели к тому, что почти сто лет – вплоть до реформ Стрёснера^[65] – страна находилась на задворках мира. Череда диктатур и военно-олигархический капитализм, при поголовной нищете – таков был приговор истории.

Президент (1954.08.15–1989.02.03) Парагвая генерал Альфредо Хугович Стрёснер Матиауда (1912.11.03–2006.08.16) установил рекорд продолжительности правления среди диктаторов Латинской Америки. Но мало кто обратил внимание: за два десятка лет до Пиночета именно его режим наработал опыт приостановки движения к экономической катастрофе целого государства.

В наследство от предшественников Стрёснеру досталась разорённая страна. Промышленность пребывала в зачаточном состоянии, инфляция стала неуправляемой, а казна опустела.

Первой своей задачей он поставил борьбу с инфляцией и в 1956-м году принял стабилизационный план МВФ. Стрёснер отменил налоги на экспорт, снизил таможенные тарифы, запретил кредит и провел девальвацию национальной валюты. Недовольные жёсткой монетарной политикой профсоюзы ответили в 1958-м году всеобщей забастовкой, но Стрёснер подавил волнения, а зачинщиков выслал за пределы страны, где они и находились до конца его правления.

Инфляция была побеждена, и в стране начался экономический рост – пусть поначалу и робкий. Теперь Стрёснер начал кампанию по заселению малоосвоенных восточных регионов Парагвая, назвав её очень по-немецки^[66] – «Марш на Восток». В ходе марша многие безземельные крестьяне получили наделы, что сняло социальную напряженность. В ходе другой кампании, начавшейся в 1967-м году, Стрёснер приучил парагвайцев выращивать сою – о ней они раньше мало слышали. К 1987-му году урожай этой культуры перевалил за 1 млн тонн, её возделывание приносило около $150 млн ежегодно.

Опирался Стрёснер не только на собственные силы. С участием бразильского капитала построена дорога между Асунсьоном и бразильскими портами, устранившая зависимость Парагвая от портов Аргентины. Затем Стрёснер подружился с США. Побывавший в Асунсьоне в 1958-м вице-президент – и будущий президент – США Ричард Никсон похвалил Парагвай за стойкую антикоммунистическую позицию, после чего доля американской помощи долгое время составляла около 40 % парагвайского бюджета. Самым большим успехом Стрёснера стал договор с Бразилией о возведении на границе двух стран гигантской гидроэлектростанции «Итаипу» – до сих пор самой большой ГЭС в мире. Строительство началось в 1973-м, а в 1983-м станция начала давать электричество, покрыв 78 % энергетических потребностей Парагвая. Причём финансировала строительство Бразилия, а рабочую силу поставлял в основном Парагвай. Так что тысячи парагвайцев смогли получить работу. Пока строилась эта южноамериканская ДнепроГЭС, ВВП страны рос на 8 % ежегодно, что было в ту эпоху одним из лучших показателей во всей Латинской Америке.

Раннесоветский прорыв

Собственно, почему мы говорим об этой стране, далёкой от нас во всех отношениях? Да просто потому, что Россия – как ни странно это для многих нынешних верхоглядов – уже сама не раз находила пути выхода из глубочайшего кризиса.

Правда, таких, как в Парагвае, масштабов истребления народа у нас не случалось. Но если измерять не по населению в целом, а по самым активным его слоям, от которых критически зависит развитие, то следует признать: Гражданская война принесла нам не просто спад, а несомненную – и практически необратимую обычными способами – катастрофу.

Тогдашний высший руководитель государства – ныне многими обвиняемый в догматизме и безжалостности к собственному народу – нашёл выход из положения, спасительный и для выживания народа, и для общей его численности. Несколько лет – пока сам он не умер, а его преемники не запутались в обширном спектре альтернатив, открытом благодаря общему росту возможностей страны и народа – жёсткая государственная власть сочеталась с либеральной экономикой. Эта система получила название Новой Экономической Политики (НЭП) не в последнюю очередь потому, что противоречила всем тогдашним политическим концепциям. Но её эффективность в решении задач выхода из бесчисленных тупиков, оставленных войной, неоспорима.

НЭП анализировали много раз – и, вероятно, ещё не раз будут заимствовать элементы её опыта для решения вновь возникающих задач. Но в рамках исследуемой темы нам важен один из её – казалось бы, чисто политических – элементов. Государство тогда взяло на себя борьбу с беспризорностью – наследием не только войны, но прежде всего упадка хозяйства – и безграмотностью, доставшейся от прежних эпох.

Темп повышения качества населения в рамках программ Советской власти оказался беспримерным в человеческой истории. Буквально за пару десятков лет народ Советского Союза поднялся на новый уровень, соответствующий вновь возникшим требованиям (в том числе и предъявленным новой мировой войной).

Ещё в XIX веке лучшие умы страны – самые образованные и активно мыслящие люди России – ставили перед собой именно эту задачу. Может быть, именно благодаря их творческим идеям, успешно претворённым в жизнь, Россия – в образе Советского Союза – достигла пика могущества.

По данным известного британского специалиста в области исторического прогнозирования Ангуса Мэдисона (1926.12.06–2010.04.24), при сравнении динамики ВВП на душу населения России (СССР) и США выясняется: если вычесть провалы в ВВП, вызванные Второй Мировой войной, уже к 1949-му Россия сравнялась бы с США по благосостоянию населения и экономическому могуществу. Этот вывод можно подкрепить данными другого крупнейшего британского историка, Пола Майкла Кеннеди, из чьих выкладок следует: всего за 16 лет – с 1922-го по 1939-й – индустриальное производство в СССР возросло в 67 раз. Сколько-нибудь близкого результата не знало ни одно государство мира.

К сожалению, немалой частью ресурсов, обретённых в ходе бурного развития, мы распорядились варварски. Сколько истреблено лучших умов – в науке, искусстве, технике, военном деле… Но сколько одновременно воспитано им на смену!?

Современный провал

Традиция варварского отношения к собственному народу, увы, доселе не преодолена. Напротив, недавно – под эффектными и даже возвышенными лозунгами – она возродилась в новой форме, но с былым содержанием.

В справочнике Госкомстата «СССР в цифрах в 1987 году» опубликованы следующие сведения о численности населения РСФСР почти за два десятилетия – с одной стороны, не затронутых идеями демократического реформирования, но с другой стороны, полностью свободных от влияния послевоенного восстановления, трудностей послевоенного времени: (в тыс. чел.) 1970 (перепись) – 130 079; 1979 (перепись) – 137 551; 1988 (прогноз) – 146 450.

На основе этих данных^[67] построены достаточно надёжные прогнозы дальнейшей динамики населения России в отсутствие экономических и политических потрясений. По наиболее достоверным из этих оценок в 2002-м – на момент очередной переписи – в России было бы 158.7 млн человек. Фактически же по переписи – всего 145.2 млн. Таким образом, общие людские потери за период перестройки и демократических реформ – 13.5 млн человек.

Более того, перепись выявила в стране 5.4 млн мигрантов, получивших российское гражданство или хотя бы разрешение на долгосрочное проживание в России уже после распада Союза. То есть общие потери населения, жившего в республике непосредственно перед распадом (и потомков этих людей), на 2002-й год – 18.9 млн человек, а на 2010-й год минимум 23 млн человек.

Предыдущий период столь же разрушительного воздействия на популяцию – Великая Отечественная война. Суммарные потери в ней – по надёжным современным оценкам – 27 млн человек^[68]. Их распределение по республикам не изучено. Надёжны разве что белорусские данные – 2.26 млн. Если остальное распределить по республикам равномерно, на долю России придётся 14.72 млн. Но с учётом заметно большей, чем у неоккупированных республик, доли РСФСР и в действующей армии, и в партизанах, и среди угнанных на принудительные работы, наиболее вероятная оценка потерь – 16.2 млн человек.

Как видим, абсолютная величина потерь России от войны заметно меньше, чем от мирных экономических и политических преобразований. Правда, в расчёте на одного человека потери всё-таки выше: перед войной в РСФСР жило 110.1 млн человек – то есть тогда не дожило до лучших времён 14.7 % населения, а сейчас 12.9 %. Так что отечественные либеральные экономисты и демократические политики всё же чуть-чуть не дотянули до достижений национальной социалистической немецкой рабочей партии (НСДАП). Но они старались!

Жить надо уметь

Полоса безудержных преобразований, похоже, завершена и в обозримом будущем вряд ли повторится. Увы, отрицательное сальдо естественной убыли и прибыли, сформировавшееся в те годы, до сих пор не вполне преодолено. И даже при самой умной политике мы, судя по всему мировому опыту, не сможем быстро и радикально прирастить количество населения.

Количество – ещё полбеды. С каждым годом ниже и качественный уровень наших граждан.

Что входит в понятие качества населения?

?Морально-этические ориентиры. Они фактически вовсе утрачены. Система норм, сформированная в советское время (да и многие досоветские идеалы, созданные единственной в своём роде русской интеллигенцией), явно не сочетаются с новой экономической и политической обстановкой. Новые же нормы пока не выработаны, поскольку сама эта обстановка возникла лишь недавно и далеко не устоялась.

Упускать из виду проблему количества недопустимо. Но пока мы озабочены численной стороной вопроса, проваливается качественная сторона. Именно, говоря компьютерным языком, «апгрейд» (то есть радикальное улучшение качества), российского общества способен сделать его «достаточным» для сохранения как влиятельного вида.

Происходит же обратное. Рост числа дураков на душу населения – реальная угроза, очевидная из мирового опыта. Но мы опережаем мировые тенденции в росте числа дураков. Причём не только «внизу», но и «наверху».

Конечно, к этой проблеме (как, наверное, и к любой другой) можно до поры до времени относиться с юмором – в духе старинной английской эпиграммы Уильяма Джэймсовича Блэйка (1757.11.28–1827.08.12), известной нам в переводе Маршака:

Жму руки дуракам обеими руками:

Как многим, в сущности, обязаны мы им!

Ведь если б не были другие дураками,

То дураками быть пришлось бы нам самим.

Но нельзя забывать – ярчайший Семён Яковлевич Надсон (1862.12.26–1887.01.31), жаловавшийся:

Дураки, дураки, дураки без числа… —

в конце концов физически сошёл с ума как раз из-за бесчисленных конфликтов с дураками.

На Олимпиаду надейся…

Недавно, возбуждённые готовившейся Олимпиадой 2014-го года, госчиновники спешно перекроили побережье Сочи. Спорт стал модным трендом. Не нами сказано: «Хочешь отвлечь внимание от экономики – обрати народ к политике». Продолжая это рассуждение, можно сказать: займи людей спортом – и они не будут думать ни об экономике, ни о политике.

В 2007–2008-м годах мы пережили всплеск подобной эйфории. На связанные с зимней Олимпиадой громадные (прежде всего не спортивные, а строительные) работы – и на современный курорт, которому предстояло возникнуть в их результате, – возлагались столь грандиозные надежды, словно в России не было ничего, кроме Красной Поляны. И чем это кончилось?

До того мы принимали олимпийцев в 1980-м году. Конечно, с той поры осталось немало грандиозных сооружений – от гребного канала в Крылатском до трассы Москва – Минск. Но тогдашние ошибки советского политического руководства привели вместо триумфа к бойкоту, изрядно сказавшемуся не только на экономических взаимосвязях с остальным миром, но и на моральном состоянии советского народа. Надежды не просто не оправдались. Через десятилетие после Олимпийских игр страна вовсе прекратила существовать.

Как показал опыт Великобритании в XIX веке и США в XXI, даже на вершине экономического могущества вводить войска в Афганистан не следует. Мы же сделали это при явном экономическом упадке. И резко ускорили кончину СССР. Сейчас же – к слову, в очередной раз увязнув в ряде стран Африки и Азии – страны Запада уже готовы включить Россию в НАТО, чтобы рядовые Ивановы и Петровы из славянской глубинки заменили на гибельной земле рядовых Томми и Райанов.

Ныне только ленивый не говорит, что мы сидим на нефтяной игле. Но впервые мы сели на неё как раз в начале подготовки к олимпиаде.

Всем памятна ООНовская программа «Нефть в обмен на продовольствие» для побеждённого Ирака. СССР – великая держава! – сам загнал себя в такую же ситуацию – вывозил нефть ради закупки продовольствия. То есть уже тогда стал в части экономики побеждённым – по сути, большим Ираком.

Увы, глубинные механизмы тогдашних – и нынешних – проблем доселе не вполне осознаны. И потому остаётся риск: весь пар нашего хозяйственного энтузиазма (политический же энтузиазм с ним мало связан) в очередной раз уйдёт в олимпийский свисток. Спорт – прекрасное дело. Но проблем страны – в том числе проблемы качества народа – он в одиночку не решит.

Жемчуг в обмен на бусы

Увы, сегодня ресурсы страны зачастую используются ещё более варварски, чем в худшие периоды жизни СССР.

Лучшие – знающие, изобретательные, творческие – умы утекают из страны, как сквозь пальцы. Взамен мы закупаем – вместо того, чтобы растить у себя – мышцы. Чужеземных футболистов, баскетболистов, хоккеистов ввозят по ценам повыше, чем в богатейших странах Запада. Между тем более 4/5 нашего населения живёт ниже самого нищенского прожиточного минимума^[69].

Граждане России низведены до уровня туземцев, когда-то менявших золото и алмазы на бижутерию и – в лучшем случае – гвозди. Это просто аморально по отношению к народу, на протяжении многих веков доказывающему своё право именоваться великим.

Без науки – без жизни

Научно-техническая сфера с 1991-го погружена в жесточайший кризис – и только к концу 1990-х наметились первые узкие тропинки для выхода. На начальном этапе экономических преобразований бюджетные ассигнования сократились во столько раз, что науку вообще исключили из числа стратегических государственных приоритетов. Централизованная система управления развитием науки и техники была разрушена. Надежды же на автоматическое действие рыночных механизмов не оправдались. В развитых странах давно известно: рынок близорук и лишь в редчайших случаях как-то способствует долгосрочным программам с не вполне очевидным исходом. В результате отечественная наука была поставлена на грань выживания. Впоследствии такой подход признан управленческой ошибкой. По сути же это грубейший стратегический просчёт.

По данным министерства образования и науки «с 1989 по 2004 год за рубеж уехали порядка 25 тысяч учёных, около 30 тысяч ежегодно работают за границей по временным контрактам. Это составляло на тот момент 5–6 % от общего научного потенциала России. То были наиболее востребованные и самые продуктивные учёные».

Страну покидает научная элита. Министры, ответственные за неё, традиционно успокаивают президентов: мол, доля потерь не так велика. Но забывают добавить: Запад «слизал с молока все сливки», и у нас осталось в основном то, с чем хорошей «каши не сваришь».

Говоря о причинах оттока кадров из России, называют низкий уровень оплаты труда, необеспеченность материально-технической и приборной базы, низкий престиж статуса учёного в России. Сегодня число занятых в науке в России составляет – по министерским данным – менее 40 % от уровня 1990-х.

Но главная беда – даже не в скудном финансировании. Губительна прежде всего «невостребованность результатов фундаментальных и прикладных исследований экономикой» – предупреждал вице-президент РАН, лауреат Нобелевской премии Жорес Алфёров. – «Без радикальной диверсификации сырьевого уклона российской экономики, создания инновационных технологий в базовых перерабатывающих отраслях с получением продукции высокого передела, инвестиции в науку теряют смысл… Десятки процентов одарённых старшекурсников уходят в бизнес с естественно-научных и технических факультетов. Случаев, когда учёный-соотечественник вернулся бы из-за рубежа, чтобы заниматься наукой на родине, я что-то не припоминаю»^[70], – утверждал великий физик^[71].

«Можно довести до аварийного состояния основные фонды научно-технической сферы, но, взявшись после этого за ум, сравнительно быстро отреставрировать их. Можно достаточно оперативно обновить приборный парк и оборудование, внедрить самые современные информационные системы. Всё это возможно, но при одном решающем условии – если для этого имеется необходимый кадровый потенциал! – сказано в справке ещё 2003-го года, представленной профсоюзом работников РАН в Совет безопасности России. – Для восстановления же разрушенного кадрового потенциала может не хватить даже самых самоотверженных усилий нескольких последующих поколений».

Словом, нет мозгов – нет и проблемы их утечки. Значит, можно отчитаться о правильно проведенных реформах.

Учебные фильтры

Проблему миграции учёных невозможно решить без мощных научных центров (а не одного «центра» типа Сколково!). Причём не только исследовательских, но и учебных: мировой опыт – включая опыт лучших наших ВУЗов вроде МГУ, МФТИ, МИФИ – давно доказал, что гармоничное сочетание двух этих видов деятельности несравненно лучше раздельного их проведения развивает и учащих, и учащихся.

Кстати, при каждом из таких ВУЗов существовала сеть специализированных – в первую очередь физико-математических – школ, охватившая всю страну. В Советском Союзе была возможность уже на самом раннем этапе отобрать и взрастить наиболее талантливых подростков, а затем довести алмазы до блеска в высшей школе. С введением нынешней системы сдачи экзаменов, по сути, шлифуются булыжники. Зачем эти нововведения, когда есть хорошо забытое и действенное «старое»!

Суперпроекты – вроде предложенных президентом Медведевым университетов федеральных округов – могут оказаться полезны для удержания наших учёных и подготовки новых научных кадров. Но при условии, что будут не только укомплектованы новейшей техникой и обеспечены надлежащим финансированием, но и организованы согласно современнейшим методикам. А главное – займутся селекцией.

С незапамятных времён любой такой центр притягивает к себе талантливую молодёжь с громадных пространств. Вспомним хотя бы: неудачливый соперник Евгения Онегина учился в Гёттингенском университете. И лучшие ученики остаются если не в самой alma mater, то где-нибудь поблизости: скажем, иностранные студенты Сорбонны или Оксфорда с Кембриджем веками вносят немалый вклад соответственно во французскую и британскую науку и технику.

В последние десятилетия основными центрами притяжения талантов со всего мира стали американские университеты. Через них – как сквозь фильтры – прокачиваются ежегодно сотни тысяч молодых людей, раскрывая в обстановке жёсткой конкуренции все свои способности^[72]. Лучшие из лучших остаются, поддерживая Америку своими талантами.

Кстати, в советские времена через наши ВУЗы тоже проходило немало талантов из Третьего мира. Увы, сейчас к нам едут лишь немногие. Предпочитают Индию и Китай, где уже давно преподают выпускники английской и американской высшей школы. А кто уверен в своих силах и готов рискнуть немалыми деньгами (не обязательно своими – чаще надеются на кредит), едет в США, где и преподаватели со всего мира, и шансы остаться на работу.

Новые университетские центры – редкий для нас шанс приостановить интеллектуальную миграцию. Пока же к нам едут в основном мышцы – чернорабочие. Конечно, нам нужны и дворники. Но, клюнув на дешёвую рабочую силу, мы вместо внедрения новых технологий ради повышения производительности труда рискуем низвести себя на уровень рабовладения.

Кстати, вышеупомянутые успехи Стрёснера в немалой степени связаны с тем, что после Второй Мировой войны Парагвай изрядно пополнился немецкими колонистами^[73]. Да, Парагвай укрывал нацистов – но возможности реализовать свою идеологию у них не было. Для Стрёснера было важно, что из Европы – сперва из разгромленной Германии, а потом из обоих государств, образованных на её территории – в немецкие колонии удирали квалифицированные кадры. Стрёснер ввозил и прикрывал интеллектуальную элиту^[74].

Этот – во многом одиозный – пример показывает: нам необходим такой комплекс мер, чтобы на его основе совершить такой же рывок. Наша цель – великий поход в будущее, а не за банановыми шкурками с барского стола.

Образование и просвещение

Строго говоря, учебные центры классического вида обеспечат нашу – и привлечённую из-за рубежа – молодёжь только знаниями. Правда, сами знания могут быть весьма разнообразны. У нас чаще всего под этим термином понимают совокупность конкретных фактов или – в лучшем случае – навыков поведения в конкретных, предусмотренных преподавателями, обстоятельствах. Между тем куда важнее умение самостоятельно распоряжаться этими фактами и навыками, строить на них – как на опорах – мосты от неизвестного к известному, самостоятельно находить новые закономерности и разрабатывать новые образы действий в непредвиденных случаях. В сущности, учить надо прежде всего способности к творчеству, используя факты и методы только как фундамент для такого – увы, пока почти недостижимого – обучения.

Всё перечисленное требует разработки качественно новых методов преподавания. Вышеупомянутое сочетание учебной и исследовательской работы – один из важнейших компонентов этих методов, но далеко не единственный. Весь комплекс проблем, связанных с такой разработкой, ещё долго будет предметом глубоких и разнообразных исследований.

Но ещё важнее – гармоничное сочетание образования с просвещением.

Человек может усвоить множество разнообразных знаний и навыков. Может даже научиться самостоятельному творчеству. Но это само по себе не сделает его ни восприимчивым к эмоциям (как выраженным в искусстве, так и встречающимся в реальной жизни), ни уживчивым и дружелюбным…

Культура не сводится к знанию и даже к творчеству. Соответственно и просвещение куда обширнее и разнообразнее образования.

К сожалению, наша школа – и средняя, и высшая – лишь формально заботилась о просвещении. Хотя бы потому, что измерить достижения на этом направлении несравненно сложнее, чем чисто образовательные. Более того, школа сама по себе и не способна решить все задачи просвещения. Для него нужны обширные комплексные программы, охватывающие прежде всего досуг – и не только молодёжи, но людей всех возрастов. Николай Алексеевич Заболоцкий (1903.05.07–1958.10.14) не зря сказал:

Душа обязана трудиться

И день и ночь, и день и ночь!

Как изменить мир?

Недавно ушедший от нас Стив Джобс – личность несомненно выдающаяся. Он покорил сердца миллионов – но как это получилось, до сих пор загадка.

Фирма Apple, созданная им совместно с парой старых друзей, знаменита многими изобретениями. Но по этой части ей далеко до легендарной лаборатории Менло Парк. Не только её создатель – несомненно великий изобретатель Эдисон, но и едва ли не все сотрудники постоянно создавали нечто новое. Эппл же в расчёте на одного сотрудника вовсе не так уж креативна. Даже если не брать в расчёт тех, кто занимался непосредственным конструированием и серийным производством – всё равно Джобсу до Эдисона далеко.

Более того, Эдисон зачастую открывал новые направления – вроде, например, первой системы звукозаписи, пригодной к практическому применению. Джобс скорее совершенствовал существующее. Созданный им персональный компьютер Apple II – вовсе не первый в мире, хотя и первый действительно массовый. Проигрыватель iPod и телефон iPhone вооружились техническими возможностями, уже опробованными во многих иных конструкциях.

Правда, Джобс заработал куда больше Эдисона. Даже со всеми поправками на инфляцию. Состояние Эдисона составляло едва ли сотую долю состояния богатейшего человека его времени. Состояние Джобса – примерно десятую.

Но если бы Джобс задался бы целью стать первым среди богачей – он со своим даром провидения и несомненным деловым чутьём скорее всего превзошёл бы и своего коллегу Билла (Уильяма Хенри Третьего) Гейтса, и профессионального финансиста Уоррена Эдуарда Ховардовича Баффета. Потому что лучше Гейтса чувствовал потребности людей и лучше Баффета – направление движения рынка. Более того, он обычно сам задавал это направление. Те же iPod и iPhone стали первыми массовыми изделиями в своих секторах, хотя сами эти сектора пытались прощупать уже многие. Джобс влиял на сами настроения потребителей. И мог бы воспользоваться наработками Джорджа Сороса. Тот стал великим – хотя и далеко не столь благородным, как Баффет – финансистом как раз благодаря теории учёта психологии субъектов рынка и возможностей влияния на неё. Наверное, Джобс мог играть не только с долгосрочными вложениями, как Баффет, но и с фондовым рынком, как Сорос.

Почему же Джобс пошёл иным путём? Почему его нельзя сравнить ни с Эдисоном, ни с Баффетом, ни тем более с Соросом? И с кем можно сравнить?

На наш взгляд – с Николаем Николаевичем Коперником (1473.02.19–1543.05.24)!

Коперник не открыл ничего нового в науке. Гелиоцентрическая система устройства мира известна ещё с античных времён. И в те же времена уступила место геоцентрической. В основном – благодаря математическому таланту Клавдия Птолемея. Тот разработал надёжную методику предсказания движений светил на основе взаимных перемещений множества окружностей. По современным математическим понятиям он разложил наблюдаемые периодические движения небесных тел в ряд по простейшим движениям. Такой ряд можно расширять по мере надобности, получая любую нужную точность расчёта.

Но система Птолемея некрасива. Слишком уж много накопилось в ней и самих расчётных окружностей, и столь же ненаблюдаемых правил их движения. Коперник почувствовал это и выбрал систему красивую – значит, соответствующую реальному миру. Да ещё и простую – значит, понятную многим. Чтобы понимать нагромождение птолемеевых циклов, нужен незаурядный уровень мышления и немалый навык расчёта. Соответственно ограничен был круг чувствующих – а тем более понимающих – картину мироздания. Коперник резко – сразу во многие тысячи раз – нарастил число сознающих устройство мира.

Точно так же и Джобс нарастил число умеющих обращаться с информационной техникой. До него компьютерные технологии были в духе Птолемея рассчитаны только на немногих профессионалов, решающих задачи для всех прочих. Джобс – компьютерный Коперник – приобщил к таинствам пользования новой техникой тех, кто вовсе не стремился вникать в тонкости электронных схем и систем счисления. Да вдобавок сделал доступные им системы красивыми.

Изящество техники зачастую считают излишним. Но великий авиаконструктор Андрей Николаевич Туполев (1888.11.10–1972.12.23) сказал: некрасивое не полетит. Красота – не только впечатляющий трюк, но и свидетельство продуманности конструкции.

Например, леденцовый полупрозрачный корпус iMac вытащил Apple из финансовой пропасти, куда она угодила в отсутствие Джобса, не только благодаря эффектному виду. Он ещё и доказал: температурный режим конструкции так продуман, что даже в таком – вроде бы неудобном для вентиляции – корпусе ничто не перегреется. А ведь в компьютерах от нагрева зависит не только долговечность, но и вероятность сбоев. Джобс наглядно показал тем, кто хоть немного разбирается в технике: iMac работает безупречно.

Сходным образом некрасивы были до вмешательства Джобса и цифровые плееры, и смартфоны, и планшетники… Порою они были чудесами техники – как первые летающие этажерки или самобеглые коляски. Но сравните самолёт братьев Орвилла (1871.08.19–1948.01.30) и Уилбёра (1867.04.16–1912.05.30) Милтоновичей Райтов хотя бы с первой авиэткой Туполева или мотоколяску Карла Фридриха Михаэля Йоханн-Георговича Бенца (1844.11.25–1929.04.04) с «жестянкой» Хенри Уильямовича Форда – и сразу станет видно, почему техническое совершенствование неотделимо от удобства и красоты. Причём не только в оформлении, но прежде всего в использовании. Чем и прославился Джобс.

Он умел разглядеть совершенство даже в чужих работах. Так, графический интерфейс и компьютерная мышь созданы в исследовательском центре компании Xerox в Пало-Альто. Но там никто не озаботился их практическим применением. Джобс, посетив центр, увидел эти идеи – и вместе с инженерами своей фирмы создал на их основе свою систему. Столь удачную, что и по сей день новые разработчики подражают Apple, а не Xerox. Пабло Диего Хосе Франсиско де Паула Хуан Непомусено Мария де лос Ремедиос Сиприано де ла Сантисима Тринидад Мартир Патрисио Хосевич Руис-и-Пикассо^[75] (1881.10.25–1973.04.08) сказал «хорошие художники копируют, а выдающиеся воруют», имея в виду как раз то, что выдающийся творец превращает заимствованное в нечто столь новое, что в его творениях уже невозможно разглядеть следы заимствования.

Джобс не ограничился техникой. Например, в студии спецэффектов Джорджа Уолтона Джордж-Уолтоновича Лукаса он разглядел такой потенциал компьютерной анимации, о каком сам создатель «Звёздных войн» и не мечтал. Pixar показала студии Уолта Диснея (Уолтёра Элайасовича Дисни, 1901.12.05–1966.12.15), слишком уж привыкшей почивать на лаврах, как надо сейчас рисовать кино. А потом слилась со студией Диснея, чтобы объединить художественные возможности с техническими.

Созданный Джобсом интернет-магазин музыки, сопряжённый с iPod, оказался в борьбе с информационным пиратством несравненно мощнее любых рейдов охотников за контрафактом. Установленная Джобсом цена одной композиции стала разумным компромиссом интересов творцов и слушателей, а формат доступа к творчеству столь удобен, что и заплатить не жаль.

Джобс изменил мир прежде всего тем, что в рекордно малый срок добился восприятия канонов красоты громадной массой. Он дал миру новые нормы эстетики. Не зря 317 патентов на имя самого Джобса – дизайнерские. Для него дизайн – не только удобство жизни, но и сама жизнь.

С Джобса ещё долго будут брать пример. Как с Коперника. Как с несметного множества творцов, живших между Коперником и Джобсом.

Но заметьте: и Коперник, и Джобс, и множество примеров для подражания, знакомых каждому из нас – западные. А что у нас с теми, кто изменил мир?

Наверное, Ульянов по размаху изменений – не только в нашей стране, но и во всех прочих, ибо они семь десятилетий развивались с оглядкой на нас – куда серьёзнее Джобса. Да и Сталин от него не отстаёт – а кое в чём и опережает. Но оба они выходят далеко за рамки этой главы, о них мы скажем отдельно. Здесь говорим о тех, кто изменил мир не путем революций и потрясений, а мирным творческим преобразованием.

За пределами нашей страны один из известнейших таких примеров – Мохандас Карамчандович (по прозвищу Махатма – великая душа) Ганди (1869.10.02–1948.01.30). Он был, конечно, блестящим мастером интриги, вышибания клина клином – но все его деяния ненасильственны. Впрочем, он всё равно оставался в пределах политики – а она слишком привержена к силе. Так что и его лучше вынести за скобки этой книги.

У нас известнейший аналог Ганди – Александр Исаакович Солженицын. Но на мир за пределами нашей страны он повлиял, пожалуй, побольше, чем на нас самих. Хотя бы потому, что его призыв «жить не по лжи» мы несомненно восприняли не всерьёз. А сопоставимый по творческому – и несравненно больший по научному – потенциалу академик Дмитрий Сергеевич Лихачёв (1906.11.28–1999.09.30) и вовсе остался не понятым.

Сходным образом и Иван Петрович Павлов (1849.09.26–1936.02.27) своим революционным учением о рефлексах повлиял на весь мир куда сильнее, чем на родную страну. Более того, у нас его именем довольно долго останавливали многие направления психологических исследований, пытаясь всё мышление и все чувства свести к рефлексам.

Исследование истории нашей культуры доказывает: у нас ничуть не меньше, чем во всём остальном мире, творческих личностей, способных потрясти весь мир если не подобно Ленину, то по меньшей мере подобно Джобсу. Но сама атмосфера нашей страны на редкость надёжно гасит импульсы развития. Может быть, как раз потому, что слишком уж много источников таких импульсов. Лишь в очень короткие окна возможностей удаётся вписаться действительно многим. Вспомним хотя бы нашу живопись 1920-х, когда совместно творили, подпитывая художественными концепциями друг друга и весь остальной мир искусства, такие фигуры всемирного уровня, как Александр Михайлович Родченко (1891.12.05–1956.12.03), Владимир Евграфович Татлин (1885.12.28–1953.03.31), Павел Николаевич Филонов (1883.01.08–1941.12.03), Моисей Хацкелевич (Марк Захарович) Шагал (1887.07.07–1985.03.28)… Но уже к концу десятилетия кто уехал, кто ушёл в классицизм…

Долгое время у нас атмосферу борьбы с творчеством считали частью и следствием социализма. Даже Советский Союз развалили в немалой степени под лозунгами творческой свободы – чтобы каждая личность могла влиять и на страну, и на весь мир. Но прошедшие два десятилетия показали: нынче у нас личность значит поменьше, чем даже в советское время.

Незадолго до своей кончины Стив Джобс встречался с президентом Дмитрием Анатольевичем Медведевым. Весь мир обошли кадры восторга на лице российского президента, получившего новый iPhone от его творца. Мы были бы тоже в восторге, если бы Медведев задумался о том, чтобы российские творцы также влияли на мир, создавая продукты, восхищающие планету. Но к несчастью (да-да – к несчастью), Дмитрий Анатольевич решил отдать нас на покорение миру. Миру творцов, созидателей, каковыми являются, например, Япония, Швейцария, США, и даже… Китай. Нам же уготована роль юзеров – пользователей. Даже шумная кампания по внедрению интернета в российские школы не была подкреплена созданием системы образовательного контента. Идите, мальчики и девочки, на всякие сомнительные сайты – пользуйтесь, разлагайтесь. А ведь можно было посмотреть на то, что придумали совсем недавно такие гиганты, как Исаак Кушелевич Кикоин (1908.03.28–1984.12.28) и Андрей Николаевич Катаев (1903.04.25–1987.10.20, после усыновления сестрой покойной матери – Колмогоров) – заочные физико-математические школы (ЗФМШ) – и соединить с возможностями сети. Тогда до каждой поселковой школы, до каждой яранги дошли бы уроки лучших учёных и педагогов страны. Россия богата творцами. Нужно уметь их разглядеть, поддержать их находки. Это не просто: даже в капиталистическом мире, объявленном миром творцов и их творений, рынок зачастую тупо проходит мимо^[76].

Русский нобель?
Правила науки высших достижений

В конце 2011-го года губернатор Свердловской области Александр Сергеевич Мишарин поднял из небытия (и тому был непосредственным свидетелем один из авторов этой книги) одну продуктивную идею в сфере образования. Поскольку мы целиком и полностью разделяем это его начинание, уделим новому делу надлежащее внимание. Начнём издалека.

Русские шведы

Нобелевская премия имеет отчётливо русское происхождение. Правда, Альфред Бернхард Эммануэлевич Нобель (1833.10.21–1896.12.10) добрых полжизни катался по всему свету. Оно и не удивительно: заводы по производству разработанного им динамита – микропористого известняка, пропитанного нитроглицерином – и баллистита – желе из пироксилина с нитроглицерином – равно успешно работают повсюду.

Но отец Альфреда Эммануэль Эммануэлевич (1801.03.24–1872.09.03) разработал промышленную технологию получения нитроглицерина в России. Один из братьев Альфреда – Эмиль Оскар (1843–1864.09.03) – погиб при освоении этой технологии в России (на Охтенском заводе близ Санкт-Петербурга). Рецептуру динамита Альфред выработал в России (и даже использовал для неё диатомовый – сложенный из скелетиков микроскопических водорослей диатомей – известняк, добытый в окрестностях тогдашней российской столицы). А уж нефтяной бизнес, ставший основой благосостояния всей семьи, кроме разве что самого Альфреда, и подавно был неотрывен от российского Баку.

Нефть – дело сырьевое, по нынешним временам примитивное. Но уж кто-кто, а Нобели никогда не чурались наукоёмких высоких технологий. Их нефтеперегонные заводы были лучшими в России – да пожалуй, и во всем мире: не зря их научными консультантами бывали Менделеев и Шухов. Они первыми в мире стали строить специализированные нефтеналивные суда – танкеры. Наконец, они же создали завод «Русский Дизель»: сам Рудольф Кристиан Карл Теодорович Дизель (1858.03.18–1913.09.23) мечтал использовать в своих моторах уголь родной Германии (в виде пыли или хотя бы коксовой смолы), но в конечном счёте его изобретение стало выгодно как раз конкурирующим с нею державам, располагающим нефтью (сама Германия во Второй Мировой войне пользовалась дизелями разве что на флоте – армия ездила на бензине, синтезированном из угля, а синтез более тяжёлых углеводородов, пригодных для дизелей, до сих пор толком не освоен).

Словом, премия за высшие достижения человеческого разума имеет отчётливый российский оттенок – нынче заметный, увы, только пытливому знатоку.

Медали летят за океан

Много критики в своё время прозвучало по поводу всего лишь третьего места нашей сборной на Олимпиаде-2008. Это, конечно, печально (ибо указывает, что мы уже растранжирили достояние школ олимпийского резерва СССР). Однако здесь всё-таки теплится надежда, да и средства выделяются.

Но как-то совсем из поля зрения ушёл тот факт, что по Нобелевским премиям в области науки наша страна где-то в конце второй десятки – да и те получены за работы ещё советского периода. А ведь это – ещё более объективный показатель развития страны, нежели места в таблице олимпиад, в спорте. Да вдобавок наука – ещё и инструмент ускорения развития.

Россия и впрямь весьма редко получала эту – не всегда бесспорно присуждаемую, но всегда престижнейшую – премию. Общее число наших лауреатов во всех номинациях не достигает и двух десятков. Причём трое награждённых – Иван Алексеевич Бунин (1870.10.22–1953.11.08), Александр Исаакович^[77] Солженицын (1918.12.11–2008.08.03), Иосиф Александрович Бродский (1940.05.24–1996.01.28) – оказались эмигрантами (а Бродский награждён в основном за англоязычную часть своего творчества).

Зато бесспорным фаворитом Нобелевского комитета Шведской Королевской академии наук уже несколько десятилетий остаётся заокеанский конкурент России – США. Особенно впечатлил 2006-й год: во всех номинациях, связанных с точными науками, премии получили только американцы. Причём – что весьма важно – уроженцы США, получившие основное образование у себя на родине.

Важно это прежде всего потому, что до сравнительно недавнего времени погоду в американской науке делали учёные, прибывшие из других стран или хотя бы прошедшие там полномасштабную научную подготовку. Так, великий спектроскопист начала XX века Робёрт Уильямс Робёртович Вуд (1868.05.02–1955.08.11), ещё будучи студентом, уехал учиться в Германию: американские университеты не могли предложить курсы обучения, соответствующие его таланту и трудолюбию. Да и полувеком позднее такие выдающиеся физики, как Цзундао Чунканович Ли и Чжэньнин Кэчуанович Ян – открыватели несохранения четности в слабых взаимодействиях – или Мохаммад Абдус Салам – один из соавторов кварковой модели сильного взаимодействия – не могли похвастать безупречно американским происхождением: страна всё ещё импортировала ключевые умы.

Вдобавок основную славу науке США долгое время приносили блестящие экспериментаторы – вроде уроженца прусской части Польши Альберта Абрама Самуиловича Михельзона (Майкелсона) или того же Вуда. Это и естественно для страны всеобщего прагматизма. Заметные теоретики – вроде Джозайи Уилларда Джозайя-Уиллардовича Гиббса, одного из творцов физической химии и теплофизики – были в XIX веке редчайшими исключениями. Даже в середине XX века молодой теоретик Ричард Филлипс Мелвиллович Фейнман чувствовал себя в Манхэттенском проекте белой вороной: практически все теоретики, превосходившие его по способностям, были беженцами из Европы, охваченной боевыми действиями.

Но систематический импорт умов достиг цели. В стране сформировалась критическая масса учёных, способная и решать любые текущие задачи, и полноценно обучать новые кадры, заступающие на смену выбывшим.

Наука готовится учёбой

Правда, изрядную часть обучающихся составляют приезжие. Уровень преподавания в ключевых американских ВУЗах столь высок, что туда нынче стремятся со всего мира, невзирая даже на высочайшие расходы (и на оплату преподавания, и просто на быт, скромный по местным меркам, но весьма роскошный по меркам большинства развивающихся стран). Говорят даже: американский университет – место, где русские и немецкие профессора за американский счёт учат китайских и индийских студентов. Но немалая часть этих студентов по окончании курса оседает за океаном, где им находится зачастую более эффективное – и неизменно более доходное – применение, нежели на родине. И средний уровень интеллектуальности страны постоянно растёт.

Кроме того, и американская школа представляет собою неплохо налаженную систему отбора тех, кто умеет и хочет учиться самостоятельно^[78]. А уж те, кто этой системой выловлен из общей массы, поступают к опытным тренерам.

В советские времена у нас действовала сходная система. Специализированные школы (в основном музыкальные и физико-математические – но были и школы с лингвистическим уклоном, и с художественным, и с артистическим, и…) отлавливали из общешкольного потока практически всех, кто хотел углублённо изучать какие-нибудь дисциплины и был готов тратить на это соответствующие силы и время. Промежуточным этапом отбор были соревнования разных уровней – от внутришкольных до всесоюзных олимпиад – по всем предметам – от черчения до химии. Победители таких олимпиад получали предложения перейти в спецшколы, но даже если оставались у себя, то располагали дополнительным вниманием учителей – причём не только по профилю выигранного соревнования: талант обычно проявляется во всём.

Практически такая же система отбора возникла и в спорте. На повсеместных уроках физкультуры ещё в раннем детстве заметны малейшие зачатки способностей к тому или иному виду физической культуры. Частые соревнования выявляли готовность к усилию ради победы. Секции позволяли любому желающему ощутить особенности спортивной жизни, оценить собственные возможности погрузиться в неё. Наконец, специализированные спортивные школы довершали многоступенчатую систему.

Чем шире база отбора, тем больше вероятность найти в ней драгоценности. Чем отработаннее система целенаправленного обучения, тем точнее огранка природных самоцветов. Не зря одно из главных звеньев системы спортивного воспитания носило гордое название ДЮСШОР – детско-юношеская спортивная школа олимпийского резерва. Страна и впрямь регулярно побеждала на всемирных соревнованиях высших уровней, включая олимпийские.

О сути школ нобелевского резерва

Отчего же развитая сеть физико-математических школ (ФМШ) не стала ДЮНШНР – детско-юношеской школой нобелевского резерва?

Прежде всего потому, что в советское время почти отсутствовал следующий этап творческого развития – реальная соревновательность в самой науке.

Многие коллективы, созданные для решения сложнейших задач, существовали десятилетиями после достижения своих целей, зачастую лишь имитируя бурную деятельность. Попавший туда новичок – сколь бы талантлив он ни был – получал рутинные задания, на которых можно лишь растерять творческий потенциал. Если и удавалось достичь чего-то нетривиального, то полученные результаты в лучшем случае публиковались за подписью не только реального автора, но и множества деятелей, стоящих выше в официальной иерархии, а зачастую просто ложились мелкими кирпичиками в докторские диссертации этих деятелей. Продвижение по служебной лестнице зависело в основном от выслуги лет, а яркий талант оказывался скорее помехой карьере – слишком уж многие плоды неёстественного отбора опасались сильных конкурентов.

Спорт же и по сей день состоит из постоянных реальных состязаний – как внутри страны, так и во всём мире. Соответственно и отобранные для него кадры вынуждены постоянно напрягать силы ради реальных же результатов.

В отечественной науке состязательность, к сожалению, до сих пор фактически отсутствует или принимает «неспортивные» формы.

Возможно ли в кратчайшие сроки воссоздать систему спецшкол, основанную на лучшем опыте, накопленном в советское время? Возможно! Если правильно задать планку и привлечь к преподаванию самые яркие личности отечественной науки и педагогики.

Занятия надо вести не только по эффективнейшим (и при прочих равных условиях новейшим) методикам, но и с трансляцией через Интернет на всю Россию, чтобы они могли стать достоянием всех пытливых школьников во всех уголках страны.

Математика – язык науки и дизайнер мысли. Отличие школы нобелевского резерва в том, что проводится, как минимум, усиленная математическая подготовка со специальными занятиями по стимулированию креативного мышления.

Школа принимала бы в том числе самых талантливых старшеклассников (9–11-го классов) из регионов. Интернет можно использовать для дистанционного заочного отбора. Лидеры бы приглашались на дальнейшее обучение.

Понятно, все социальные и педагогические аспекты этой задачи могут составить отдельную книгу. Но значительная их часть уже подробно проработана. Соответствующие документы доступны любому желающему развить проект.

Инициатива губернатора Мишарина, на наш взгляд, будет иметь глубоко содержательный выход.

Если начинание поддержат крупные корпорации (каждая может взять под опеку собственную ШНР), это также будет означать не только повышение их собственного престижа. Это позволит параллельно формировать систему отбора и карьерного молодых талантов России.

Через системность школьного образования можно добиться, чтобы общество в целом вновь прониклось ощущением ценности знания и креативного мышления в частности.

Система без фундамента рушится

В последнее время российская экономика всё больше интегрируется с мировой. Соответственно и конкуренция в ней становится повсеместной. Казалось бы, и наука и реальное высшее образование должны стать востребуемы.

Увы, наша наука была слишком тесно вписана в социалистическое хозяйство. Отраслевые институты и конструкторские бюро рухнули вместе с отраслями. Фундаментальные же исследования, финансируемые из централизованно, получили лишь крохи из ассигнований из бюджета.

Сегодня значительная часть НИИ представляет собою железобетонные коробки с устаревшим оборудованием. Кадры, способные даже из такого оборудования выжимать значимые результаты, рассеялись – кто в челночную торговлю, кто в сферу обслуживания, кто (при очень большом везении) за рубеж.

Даже при возникновении финансирования возродить нашу науку можно только при притоке свежих кадров. А система притока сломана.

Специализированные школы, оказавшись в подчинение местных властей, превращаются в обычные ради экономии на учительских ставках, а то и просто закрываются. В советское время их строили на совесть и в самых соблазнительных местах, так что здания и замлю под ними можно выгодно распродать.

Кстати, спортивные школы страдают по сходной причине: куда проще и выгоднее застроить футбольную площадку, окруженную парком, чем искать стройке место, менее разрушительное для воспитания детей.

Но раз уж спрос появился, рано или поздно будет удовлетворён – или исчезнет вместе с теми, кто спрашивает. Современные технологии опираются на развитую науку столь плотно, что без её возрождения мы в скором будущем утратим надежду на какую бы то ни было роль в мировой экономике, кроме разве что сырьевого придатка. Конечно, и в этом качестве страна востребована. Но тогда весь дискурс об «инновационной экономике знаний» – пустые разговоры и прожекты.

Реставрация ради прогресса

Очевидно, наша задача – в кратчайшие сроки воссоздать систему спецшкол, основанную на опыте, накопленном в советское время. И позиционировать их надо именно как школы нобелевского резерва. Это значит – не только повышать их собственный престиж, но параллельно формировать и систему полноценных научных учреждений, способных не просто принять пополнение, но и эффективно его использовать, не допуская вырождения, знакомого по всё тем же советским временам. Платёжеспособный спрос на научные результаты – неплохая страховка от пассивности, но далеко не достаточная: нужны ещё и многие организационные меры, давно известные специалистам.

Впрочем, эти меры, в основном, за пределами компетенции собственно учебных заведений. Мы должны прежде всего возродить системность образования, почти загубленную нынешними новациями вроде ЕГЭ в средней школе и Болонского процесса – в высшей. Должны изыскать способы привлечения к образованию – и среднему, и высшему – творческих людей, да ещё и придумать способы компенсации неизбежных недостатков (с точки зрения канонической педагогики) таких людей. Должны, наконец, добиться, чтобы общество в целом вновь прониклось ощущением ценности знания в целом и систематического методичного мышления в частности.

Решение всех этих задач потребует, разумеется, немалых сил и средств. Но прежде всего нужна чёткая сознательная воля. Будет понимание необходимости радикальной реконструкции школы, будет твёрдое решение довести дело до значимого результата – найдутся и силы, и средства, и методы их эффективного применения.

А задача завоевания нобелевских медалей – вовсе не утопия. Это прежде всего чёткая организационная цель, способная принести нашему научному образованию такой же прогресс, какой принесла в своё время спортивному образованию задача завоевания медалей олимпийских. Если завоевание олимпийских наград – борьба за престиж страны, то завоевание научных высот – вопрос выживания страны, вопрос места русского народа как государствообразующего.

Конечно, найдутся скептики, заявляющие: сейчас это невозможно. Но появился же сперва в Иркутске, а на днях и в Москве Экспериментарий – музей занимательной науки, творчески развивающий классическую отечественную традицию, заложенную ещё Яковом Исидоровичем Перельманом (1882.12.04–1942.03.16) в Дом занимательной науки, открытый в 1935-м году в Ленинграде.

В методический совет ДЗН во главе с Перельманом вошли также академики Дмитрий Сергеевич Рождественский (1876.04.07–1940.06.25), Александр Евгеньевич Ферсман (1883.11.08–1945.05.20), Абрам Фёдорович Иоффе (1880.10.29–1960.10.14) и Николай Иванович Вавилов (1887.11.25–1943.01.26), профессор-оптик Марк Леонидович Вейнгеров (1903–1973), астрономы Василий Иосифович Прянишников (1890–1980) и Герман Герасимович Ленгауэр (1905.06.25–1981.10.01), физики Э. П. Халфин^[79] и Матвей Петрович Бронштейн (1906.12.02–1938.02.18), писатель и лингвист Лев Васильевич Успенский (1900.02.08–1978.12.18). Во многом благодаря их гражданской позиции ДЗН успешно работал до самой войны и дал дорогу в науку многим тысячам и десяткам тысяч вчерашних школьников.

Мы начали борьбу в информационном пространстве с инициативы возрождения этой традиции. Сейчас, когда нашлись люди, способные действовать в этом русле, необходимо делать следующие шаги.

Школа нобелевского резерва – разумеется, не единственное звено цепочки популяризации науки и повышения её эффективности. Нужны и многие другие.

Но вспомним: экспозиция ленинградского ДЗН строилась на строгой научной основе и в соответствии со школьными программами. Поэтому всё-таки школа – исходный пункт всего маршрута к возрождению российской научной традиции. Начинать надо со школы. И это главное стратегическое направление.

Не путать обслуживание и производство

На недавнем форуме Общероссийского народного фронта, посвящённом образованию в стране, многие участники отмечали: термин «образовательные услуги» ошибочен – образование нельзя причислять к сфере обслуживания. Президент, участвуя в одном из заседаний форума, даже отметил по этому поводу: выражение «образовательные услуги», конечно, условно и применяется только для удобства разговора.

Думается, тут он не прав. Дело не в удобстве, а в принципиальных положениях, проистекающих из многократно помянутого либертарианского вероучения. Его с незапамятных времён исповедует весь экономический блок правительства РФ (за исключением разве что краткого времени правительства Примакова). Дабы никто в блоке не мог уклониться от исполнения предписаний этой веры, главная машина её насаждения в РФ (с той же энергией, с какой при Петре Великом насаждали табак) – Высшая школа (ликвидации) экономики – чуть ли не с момента своего основания объявлена обязательной соучастницей экспертизы по всем правительственным проектам и возникающим у правительства вопросам. Более того, как известно, программы реформирования (точнее, деформирования) здравоохранения и образования разработаны именно ею, а уже потом обсуждены (и, естественно, одобрены) в правительстве.

Либертарианское вероучение принципиально отказывается рассматривать общество как единое целое. Оно принимает во внимание только личности и прямые межличностные взаимодействия. Поэтому оно естественным образом рассматривает и образование, и здравоохранение как услуги: иных видов взаимодействия, кроме купли-продажи товаров и/или услуг, оно не признаёт.

Между тем, главной производительной силой является человек, и, следовательно, образование и здравоохранение надлежит рассматривать, как производство средств производства. Причём главного средства производства – самого человека.

При таком рассмотрении становится очевидно: образование и здравоохранение, как и любое производство средств производства, окупаются в конечном счёте работой этих средств, созданных ими. И оплачивать деятельность этой сферы надлежит из доходов, создаваемых в процессе деятельности её продукции. В данном случае это означает: образование и здравоохранение должны оплачиваться из налогов, взимаемых государством в целом, и при этом должны развиваться в том объёме, какой необходим, чтобы заполнить все рабочие места – не только существующие в данный момент, но и возможные в обозримом будущем. Более того, они должны ориентироваться на возможность и даже необходимость создания новых (и количественно, и прежде всего качественно) рабочих мест – как станкостроительные заводы зачастую создают станки новых типов, и уже потом конструкторы создают изделия, практически невозможные без этого оборудования.

Если же мы рассматриваем образование и здравоохранение как часть сферы услуг, то, естественно, мы при этом ориентируемся только на платёжеспособный спрос. То есть создаём лишь столько учреждений здравоохранения и образования, сколько нужно тем, кто может самостоятельно из своего кармана в данный момент оплатить это самое образование и здравоохранение.

Бесплатную же часть образования и здравоохранения, по этому вероучению, приходится рассматривать, как потерю для общества в целом и сокращать всеми правдами и неправдами, объявляя издержками наследия проклинаемого либертарианскими проповедниками советского прошлого.

Дело в том, что советское прошлое – большей частью производственное. Вся логика тогдашнего хозяйствования исходила из того, что страна – единый производственный комплекс. Соответственно всё строилось так, чтобы этот комплекс рос и развивался наиболее эффективно. В частности, для этого создавались: и собственное высокоразвитое станкостроение, и собственное высокоразвитое образование; собственные высокоразвитые ремонтные службы – причём на каждом предприятии, чтобы не тратить время на ожидание ремонтников из аутсорсинговой фирмы, вынужденных ехать за тридевять земель – и высокоразвитые лечебные учреждения – причём зачастую тоже на каждом предприятии собственные, дабы проще и надёжнее, учитывать разнообразные профессиональные заболевания, характерные именно для этого предприятия; и так далее, и так далее. Говоря о советском прошлом, надо понимать и постоянно принимать во внимание: тогда страна строилась по логике создания продукции – и материальной, и культурной.

Сейчас наша страна – как и весь мир – перестраивается по логике финансовых игр. Понятно, логика эта не вполне ущербна: как ни крути, деньги зарабатывает в конечном счёте всё то же производство. Фраза «зарабатывает только отдел сбыта, а все остальные лишь тратят» – на самом деле ехидная шутка руководителя, прекрасно понимающего реальную структуру вверенного ему хозяйства. Только самые замшелые либертарианцы могут воспринять эту шутку как руководство к действию. Но вот, к сожалению, воспринимают.

Увы, сейчас экономический блок правительства РФ действительно пытается сократить сеть лечебных учреждений и учебных заведений до уровня, определяемого всего лишь текущим платёжеспособным спросом. Бесплатное здравоохранение, как и бесплатное образование, пытаются сократить на том основании, что, мол, в бюджете нет денег. Между тем совершенно понятно: если мы не будем производить новые средства производства (в данном случае – новых работников надлежащего уровня образованности и здоровья), то и денег в бюджете с каждым годом будет всё меньше и меньше.

Теоретически не исключено, что какая-то часть лечебных и учебных организаций, унаследованных с советских времен, действительно работает неэффективно или в данный момент вовсе не нужна – например, в силу запустения многих населённых пунктов усилиями печально прославленной руки рынка. Но даже в таких случаях надо прежде, чем закрывать то или иное учреждение, подумать: а не лучше ли всё-таки позаботиться о том, чтобы соответствующий населённый пункт снова обрёл задачи для работы в полном объёме.

В мегаполисах же, вроде Москвы, вполне очевидно: народу вполне достаточно, чтобы заполнить превеликое множество лечебных учреждений. Мы уж и не говорим о том, что по крайней мере с середины 1920-х годов и по сей день именно столичная медицина включается в работу при значительных бедствиях в любом конце страны, именно в Москву вывозят поездами и самолётами пострадавших в катастрофах или страдающих особо сложными болезнями, так что перекладывать всё московское здравоохранение на плечи местного бюджета попросту антигосударственно. Да и школы с детскими дошкольными учреждениями после демографического провала в лихие девяностые теперь снова заполняются – так что приходится строить (не только в мегаполисах) новые детские сады и школы взамен тех, что были тогда переданы различным коммерческим и чиновничьим структурам.

Полагаем, самая эффективная реакция на деятельность нынешних эффективных менеджеров должна быть очень проста – пусть они сами будут впредь (и на нынешней службе, и после ухода с неё) обязаны учиться, лечиться, учить и лечить своих родных и близких только в той сети учреждений, что остаётся после их деятельности по выжиганию почвы, на которой должна расти страна в целом и экономика в частности. Надеемся, это не слишком жестоко.

Даже с точки зрения самих либертарианцев положение катастрофическое. Вот, например, статья, опубликованная 2015.08.05 в газете «Ведомости», в целом придерживающейся именно этого учения.

Здравоохранение между мифом и реальностью

Медицинский эксперт Гузель Улумбекова о том, что сегодня система должна быть нормируемой и распределительной

Сегодня российское общество пытается понять, что происходит в отечественном здравоохранении. Почему растёт смертность населения, почему всё труднее получить бесплатное лечение и дорожают лекарства, почему медицинских работников увольняют, а оставшиеся еле справляются с возросшей нагрузкой. «Народный фронт» и Счётная палата бьют тревогу – реформы, проводимые в отрасли, снижают доступность и качество медицинской помощи. Минздрав убеждает нас, что процесс идёт в правильном направлении. Ведомство объясняет рост смертности старением населения, эпидемией гриппа, «халатностью» регионов, а также «неправильным форматом работы» врачей. Население реагирует на происходящее ростом числа жалоб – в 2014 г. их поступило в Росздравнадзор в 1.5 раза больше, чем годом ранее.

Эксперты винят в проблемах здравоохранения кого и что угодно: одни – наличие страховой медицины, вторые – наоборот, отсутствие оной (т. е. обсуждают, как доводить финансы до медицинских учреждений, а не сколько их), третьи обвиняют врачей. Об обустройстве российского здравоохранения рассуждают представители всех профессий, в особенности экономисты и финансисты. Даже Минфин и тот не остался в стороне. Он настаивает на том, что бюджетная сеть в здравоохранении избыточна, что пациенты слишком часто повадились лечиться в стационарах, да и залёживаются в них надолго (доклад Минфина «Об основных направлениях повышения эффективности расходов федерального бюджета»). Кому же верить, спросите вы? А верить нужно только научно обоснованным данным.

Миф первый: о том, что смертность в России выросла из-за старения населения. В РФ общий коэффициент смертности (ОКС, или число умерших на 1000 населения в год) за пять месяцев 2015 г. возрос на 1.8 %. Но это не связано со старением. Во-первых, в России с 2006 по 2015 г. доля граждан старше трудоспособного возраста увеличивается почти с одинаковым темпом – в среднем на 0.4 % в год. Однако ОКС в период 2006–2013 гг. снижался и только в 2015 г. резко возрос. Во-вторых, с 2009 по 2015 г. увеличивалась доля детей от 0 до 15 лет со среднегодовым темпом на 0.26 %. Это должно было способствовать снижению ОКС, поскольку коэффициенты смертности у детей значительно ниже, чем у тех, кому за 60 лет. Но в 2015 г. этого не произошло. В третьих, для того чтобы компенсировать рост смертности, связанный со старением населения, необходимо было принимать меры – например, развивать реабилитацию, сестринский уход, социальную помощь. Именно так и делали в «старых» странах Евросоюза, где за последние 20 лет доля населения старше 65 лет выросла с 15 до 18 %. В итоге ОКС за этот период у них снизился на 9 %. Наконец, возникает вопрос: если было известно о влиянии фактора старения на ОКС, то почему Минздрав в «Программе развития здравоохранения до 2020 г.» запланировал снижение этого показателя в 2015 г. до 12.5 случая на 1000 населения?

Реальность же такова, что в России из всех факторов, которые за последние два года могли повлиять на рост смертности, только один изменился к худшему – снизилась доступность медицинской помощи. Согласитесь, сезонные эпидемии гриппа происходят каждый год, экологическая обстановка в стране прежняя, регионы вряд ли в 2015 г. стали более «халатными» (по Минздраву), чем в предыдущие годы. Потребление алкоголя, по данным Минздрава, за пять лет сократилось на 30 %, а доля курящего населения снизилась на 1.7 %, что, наоборот, должно было привести к снижению смертности. А вот разрушительные реформы, которые проводились в отрасли в 2013–2014 гг. и продолжаются по сей день, привели к сокращению числа медицинских кадров и стационарных коек, отчуждению зданий государственных лечебных учреждений. По данным фонда «Здоровье», в 2014 г. число врачей сократилось на 19 200 человек, а число коек – на 30 000. И это при том, что в РФ в 2013 г. дефицит врачей уже составлял не менее 40 000 человек, а число коек было на 25 % ниже необходимого. За два последних года число медицинских учреждений сократилось на 1300 (15 % общего числа). Прибавьте к этим «реформам» сокращение госрасходов на здравоохранение (на 9 % в 2014 г. и на 20 % в 2015 г. в ценах 2013 г.). И это при том, что в 2013 г. в РФ эти расходы в сопоставимых ценах были в 1.5 раза ниже, чем в «новых» странах ЕС, имеющих близкий ВВП на душу населения в год. Вот вам и истинная причина роста смертности в стране. Ведь очевидно: чем меньше средств на бесплатную медицину, тем меньше бесплатных лекарств, расходных материалов, операций и диагностических исследований. Чем меньше число врачей и коек, тем меньше доступность медицинской помощи.

Миф второй: система здравоохранения на здоровье населения не влияет. Из года в год большинство экспертов повторяют, что от деятельности системы здравоохранения здоровье населения (а значит, и смертность) зависит только на 15–20 %, хотя сегодня у этого тезиса нет никаких доказательств. Например, именно так утверждали Владимир Назаров и Наталья Сисигина на этих страницах («Воскрешение динозавра», «Ведомости» от 2015.07.13). Какой удобный тезис: раз здоровье населения страны слабо зависит от здравоохранения, то нечего на него и тратиться. Есть доказательства тому, что в бедных системах здравоохранения, как в России, смертность населения напрямую зависит от уровня государственного финансирования здравоохранения. Например, у нас в период с 2005 по 2013 г. в ответ на ежегодное увеличение госрасходов на бесплатную медицину на 2 % в постоянных ценах ОКС снижался на 1 %. У богатых же систем здравоохранения, где госрасходы на душу населения составляют более $2000 по ППС в год, такой зависимости нет. Это и понятно: при таких деньгах, как на Западе, всего вполне достаточно – лекарств, коек, врачей и бесплатной помощи. Однако Минфин настаивает на том, что в российском здравоохранении надо сокращать число медицинских работников и стационарных коек, а самим врачам побольше работать.

Это уже третий миф: в России в расчёте на 1000 человек населения число врачей и коек избыточно, потому что их больше, чем в странах ЕС. Такой вывод абсолютно неверен. При подобных сравнениях надо использовать международные методики – например, при расчётах числа врачей исключать из их общего количества санитарно-эпидемиологическую группу, стоматологов и ряд других специальностей. Этого эксперты Минфина не потрудились сделать. Если правильно считать, то становится ясно, что число врачей в России в расчёте на 1000 населения – на уровне этих стран, а число коек – ненамного больше. Более того, для нашей страны надо делать поправку на большие потоки больных и большие расстояния между населенными пунктами, соответственно, необходимо и большее число врачей и коек. С учетом таких поправок обеспеченность врачами в РФ сегодня как минимум на 20–30 % ниже, а койками – на 25 % ниже, чем необходимо.

Вопрос увеличения производительности труда медицинских работников стыдно обсуждать, когда большинство из них работает 1.5–2 смены, чтобы справиться с потоком заболевших. Минздрав для решения проблемы с дефицитом кадров в поликлиниках рекомендует «переформатировать» работу врачей: автоматизировать документооборот, переложить часть работы на средний медицинский персонал (которого, кстати, тоже катастрофически не хватает: 270 000) и заниматься профилактикой заболеваний у здоровых. Но при дефиците врачей участковой службы в 1.6 раза от необходимого названные меры не помогут. Это равносильно тому, чтобы просить пациентов повременить со своими болезнями, пока врачи будут заниматься профилактикой, а Минздрав – внедрять информатизацию.

Четвёртый миф: о достаточности госфинансирования в здравоохранении и о том, что за счет экономии можно наскрести денег на необходимые расходы. Начнем с достаточности средств. В статье «Вскрытие медицины показало» в газете «КоммерсантЪ» от 8 июля 2015 г. эксперт Высшей школы экономики (ВШЭ) прямо так и заявил, что на гарантии бесплатной медицинской помощи в России в 2015 г. будет потрачено даже больше, чем на оборону, – почти 3 трлн руб! Страшно даже представить себе такую цифру. Но надо внести ясность: во-первых, на программу госгарантий в этом году запланировано не 3 трлн, а 2.4 трлн руб. Во-вторых, расходы государства на здравоохранение в 2015 г. не выше, а на 360 млрд руб. ниже, чем на оборону. И самое главное: сравнивать надо не в абсолютных числах, а в сопоставимых, например в доле ВВП. И конечно, не с расходами на оборону, а с расходами на здравоохранение в прошлые периоды или в других странах. Выделенная сумма, как вы уже знаете, на 20 % меньше, чем в 2013 г. в постоянных ценах (с учётом девальвации рубля), и в 1.5 раза меньше, чем в «новых» странах ЕС в сопоставимых ценах.

Теперь о возможных объёмах экономии. Действительно, экономить в отрасли нужно: путём снижения цен при строительстве объектов здравоохранения, при закупке оборудования, лекарств и медицинских изделий. Прибавьте к этому экономию за счёт исключения страховых медицинских организаций из цепочки доведения денежных средств до медицинских учреждений, и всего наберём максимум 200 млрд руб. А нам в здравоохранении для достижения уровня финансирования 2013 г. надо ещё 300 млрд руб.

Пятый миф: о «спасателях» российского здравоохранения. На полном серьёзе большинство экономистов, Минфин и даже Минздрав заявляют, что проблемы здравоохранения можно решить за счёт конкуренции и внедрения частного бизнеса. На самом деле «частнику» надо платить больше, поскольку он без прибыли не работает. Далее, пока мы размываем скудный государственный заказ по частным и государственным учреждениям, последние начинают разрушаться. А ведь именно государственный сектор оказывает помощь в большинстве тех случаев, когда «частник» не берётся – например, при лечении онкологии, туберкулеза, инфекционных болезней. Про конкуренцию, особенно в сельских условиях, где зачастую не только больниц, но и медицинского работника днём с огнём не сыщешь, тоже как-то неудобно говорить. В РФ 34 % населённых пунктов с численностью населения свыше 100 человек не имеют медицинской инфраструктуры, а с численностью менее 100 человек – 82 %. Причём на селе у нас, по данным Росстата, проживает 38 млн человек, или 26 % населения страны (хотя эксперты Минфина пытаются убедить нас, что их меньше 20 %, см. упомянутую статью в «Ведомостях» («Воскрешение динозавра»). А в городах-миллионниках, где может идти речь о конкуренции, проживает только 22 % населения страны. Странно, что современные экономисты и финансисты не понимают очевидного: в ситуации тотального дефицита ресурсов (это про российское здравоохранение) конкуренция не работает. В таких условиях система должна быть нормируемой и распределительной. Это как масло и мясо по продуктовым карточкам в 1980-х, помните? Было маловато, зато большинство не забывало вкус этих продуктов. Сегодня для российского здравоохранения нормирование особенно актуально, так как доходы большинства населения в 2015 г. снижаются на 8 % в реальных ценах.

Вы спросите: что же делать? Есть два пути. Первый – обеспечить объём медицинской помощи на уровне 2013 г. Для этого потребуется финансирование минимум на уровне того же года – 300 млрд руб. дополнительно, что только позволит остановить рост смертности. Второй путь – если в 2016 г. этих средств не будет найдено, придётся принимать непопулярные решения. Необходимо будет ввести жёсткое нормирование и перераспределение государственных средств, чтобы базовая медицинская помощь была доступна большинству населения. При этом придётся отказаться от всех инвестиционных и части дорогостоящих госрасходов, например, на лечение орфанных заболеваний, выхаживание 500-граммовых младенцев и на большинство видов высокотехнологичной помощи. Этот путь позволит только затормозить темпы роста смертности. Если эти решения не будут приняты, то в 2015 г. дополнительно может умереть до 100 000 человек к 1.88 млн умерших за 2014 г. И такая ситуация неизбежно повторится в 2016 г. Поэтому чем скорее очнёмся от заблуждений, тем больше жизней наших граждан сумеем спасти!

Автор – член правления Российского общества организаторов здравоохранения; председатель правления Ассоциации медицинских обществ по качеству медицинской помощи и медицинского образования (АСМОК); член координационного совета Национальной медицинской палаты

А вот выразительная беседа, прошедшая 2015.08.30 на далеко не русолюбивой радиостанции «Голос Америки».

Продолжительность жизни в России: между КНДР и Ираком

Данила Гальперович

В конце прошлой недели многие российские медиа опубликовали результаты медицинской статистики, которые суммировал и подытожил Институт изучения и оценки здоровья, базирующийся в США и работающий при Университете штата Вашингтон. Это исследование финансировалось фондом Билла и Мелинды Гейтс, и его публикация состоялась в журнале Lancet – одном из наиболее престижных медицинских изданий в мире.

Внимание российских СМИ к исследованию привлекли цифры, относящиеся к России. Согласно данным за период с 1990 по 2013 год, обработанным международным коллективом ученых, Россия занимает 108 место в списке по средней продолжительности жизни, находясь между Ираком и Северной Кореей, и 107 место по продолжительности здоровой жизни (между Гондурасом и Тонга).

При этом, несмотря на десятилетие высоких доходов российского бюджета от продажи углеводородов (с 2003 по 2013), этот период не привел к поворотным изменениям в российской статистике. За период с 1990 по 2013 годы, сообщается в отчёте, средняя продолжительность жизни в России выросла всего на 1,7 года, а продолжительность здоровой жизни на 1.6 года, что гораздо ниже общемировых показателей, (6.2 и 5.4 года соответственно).

При этом в России, как и раньше, наблюдается большая разница между продолжительностью жизни мужчин и женщин: для первых в 2013 году этот показатель был равен 65.7 лет, из которых только 58.9 лет – в хорошем состоянии здоровья; для вторых цифры составили 76.7 и 66.6 лет.

Наиболее часто встречающиеся причины ухудшения здоровья и снижения качества жизни россиян – это инфаркты, инсульты, заболевания миокарда, боли в пояснице и шее, а также бытовые травмы. Депрессия, чрезмерное употребление алкоголя, дорожно-транспортные происшествия и рак легких также входят в десятку наиболее распространенных причин потери здоровья среди жителей России.

Каковы причины того, что Россия – страна с огромными ресурсами и небольшим для своей территории населением не обеспечивает качества жизни своих граждан на уровне развитых стран? Об этом корреспонденту Русской службы «Голоса Америки» рассказал один из авторов исследования – профессор Высшей школы экономики в Москве Василий Власов.

Данила Гальперович: Когда вы проанализировали результаты изменений продолжительности жизни в России за 23 года, вы удивились?

Василий Власов: Результаты, полученные по России, совершенно неудивительны. Они отражают то, что мы страна переходного периода, мало предсказуемая, с плохой статистикой. Проект «Глобальное бремя болезни» – таково его сокращенное название – построен таким образом, что данные, полученные в определенный год в отдельной стране, математически обрабатываются вместе с данными по другим странам за предыдущие годы. Таким образом, возможные погрешности или манипуляции данными корректируются. В этом смысле, то, что мы увидели по результатам этого проекта в России, не является ничем удивительным по сравнению с тем, что мы знали и раньше – высокая смертность, большая инвалидность, огромные потери качества жизни.

Д.Г.: Можно ли ожидать какого-то улучшения в обозримом будущем? Российские власти регулярно говорят об успехах в демографической политике, может быть, эти успехи как-то проявятся?

В.В.: К сожалению, перспективы улучшения – очень плохие. Наша страна уже много лет официально живет, устремленная к большей продолжительности жизни, которую наметил президент. И предыдущие годы, по крайней мере, последние 6–8 лет, давали надежду на то, что вот ещё немного, и у нас скоро будет такая же продолжительность жизни, почти как в Восточной Европе. Но оказалось, что это не совсем так. Оказалось, что успехи эти временные и не вполне понятные. Повышенная смертность в первой половине 2015 года, например, мною была предсказана. В этом исследовании она не отражена, но, я думаю, что мы будем находиться в переходном периоде ещё достаточно длительное время. Я предполагаю, что начинается новая волна повышенной смертности, которая продлится какое-то время, и думаю, что здесь не может быть простого объяснения.

Д.Г.: Но какое-то объяснение того, что Россия, при всех своих ресурсах и доходах от нефти, не может обеспечить качество жизни людей, всё же должно существовать.

В.В.: Наиболее правдоподобное объяснение, и в целом его придерживается большинство серьёзных специалистов в этой области, это то, что наша страна, будучи в технологическом отношении – допустим, по поводу количества атомных бомб – вполне продвинутой страной, в социальном отношении, в отношении человеческого капитала находится на стадии более низкого развития. Это довольно известная закономерность. В примитивных сообществах, в бедных странах, зимой резко увеличивается смертность, а в социально-экономически благополучных странах в том же климате зимой смертность не увеличивается. Почему? Да потому, что у людей есть тёплое жилье, хорошая одежда, они нормально питаются. Вот в этом смысле, наша страна, к сожалению, по-видимому, находится в состоянии уязвимом, в котором внешние факторы оказывают большое влияние на продолжительность жизни людей.

Где жить?

За множеством текущих хозяйственных сложностей страны жилищная проблема иной раз забывается. Между тем она и сама усложняет многое. Так, манёвр рабочей силой у нас несравненно сложнее, нежели, к примеру, в Соединённых Штатах Америки: приезжим работникам, по сути, негде жить.

Попробуем перечислить некоторые основные причины остроты нашей жилищной проблемы. Надеемся, после перечисления пути её решения станут чуточку яснее.

Первое. У нас массовый переход от сельского образа жизни к городскому случился значительно позже, чем в большинстве других европейских стран. Соответственно и уровень востребованности городского жилья у нас сейчас намного выше.

Второе. Обрушение в 1990-х годах значительной части отечественной промышленности привело к тому, что основная масса жилья, построенного многолетними усилиями всей страны в советское время, сейчас стала невостребованной. От жилья в каком-нибудь городе, построенном вокруг одного предприятия, сейчас практически невозможно даже избавиться, если это предприятие разорится. И в то же время, естественно, нет жилья для бывших работников этого предприятия в тех местах, где они могут найти себе работу.

Далее. Немаловажную роль играет также то, что в наших климатических условиях не годится значительная часть рецептов быстрого жилищного строительства, выработанных другими странами.

Причём не только климат тут важен. Например, в конце пятидесятых годов по требованию Хрущёва архитекторы стали для удешевления жилищного строительства копировать французские проекты муниципальных – то есть создаваемых за казённый счёт для малоимущих – домов. Но буквально тут же выяснилось: они неприемлемы при нашем образе жизни (так, во Франции домашнее консервирование далеко не так популярно, как у нас, а посему в городских квартирах не нужно место для таких запасов). Так что архитекторам довольно скоро пришлось эти проекты как-то дорабатывать до чего-то более-менее пригодного для жизни. То есть мы просто вынуждены ориентироваться на более высокие стандарты массового жилья, чем те же французы. И в то же время спрос на жильё, который французы покрывали постепенно на протяжении нескольких веков, мы теперь пытаемся покрыть за считанные годы.

Ну, а как из всего этого выкарабкаться? Полагаем, что стране всё равно придётся в уже достаточно скоро будущем времени переходить снова к плановому управлению всем хозяйством в целом, в том числе и к плановому управлению жилищным строительством, в частности. Тогда можно будет, по крайней мере, не допускать ошибок, подобных тем, что были в Москве в 1990-е годы – когда массово застроили территории, предназначенные изначально по плану для организации транспортного движения (в какой-то мере тогдашнее решение было порождено небывалым наплывом приезжих: площадь жилья, построенного за 1992–2010-й годы, когда мэром Москвы был Юрий Михайлович Лужков, сопоставима с площадью, накопленной в Москве за всё советское время), и сейчас вынуждены это транспортное движение организовывать с нуля. Тогда мы разберёмся, какие квартиры нам реально нужны и в данный момент, и на перспективу – соответственно не будет обстановки, когда простаивают многие тысячи квартир, так называемого бизнес-класса – пустуют, в то время как остро не хватает квартир на одну-две комнаты для небольших семей. И так далее.

Надеемся, мы по крайней мере не будем далее усугублять свои объективные проблемы ещё и проблемами организационными, и тогда решать жилищный вопрос будет легче. Но в любом случае чудес ждать не приходится и мгновенного создания жилья для всех и каждого, к сожалению, не предвидится. Так что нам предстоит ещё далеко не один год заниматься решением этой задачи.

Русский космос

Одно из философских течений, популярных в России в начале XX века, получило название «русский космизм». Знаменитый теоретик космонавтики Константин Эдуардович Циолковский занялся этой теорией именно потому, что был приверженцем этой философии. Конкретно он рассмотрел одну из её ветвей. Та предусматривала в некотором отдалённом будущем воскресение всех ранее живших. Поскольку ранее живших всегда больше, чем живущих в данный момент, он пришёл к выводу: разместить это большинство на Земле не удастся – следовательно, надо искать иные возможности размещения. Дальше он начал решать технические проблемы, которые надлежит решить для выхода в Космос. И, надо сказать, предложил достаточно реалистичные решения: они в дальнейшем послужили опорной точкой для работы инженеров во всём мире.

Философия русского космизма имеет, естественно, множество других проявлений. Главное – это попытка рассмотреть весь мир как нечто целостное и усмотреть в наших земных задачах проявление неких вселенских закономерностей. К сожалению, развитие этой ветви философии заглохло по множеству причин. Части деятелей этого направления стали интересны другие задачи, как тому же Циолковскому; часть не сошлась характерами с советской властью и не стала искать способов интеграции космизма с марксизмом. Словом, направление заглохло. А жаль! Потому что оно на самом деле было отражением той части русского характера, которую Достоевский назвал всечеловечностью и всемирной отзывчивостью.

Ведь русский народ в ходе своего развития оказывался постоянно вынужден сталкиваться с разнообразными другими народами. Причём сталкиваться не только на поле брани, но и множеством иных способов. Поэтому он оказался в режиме непрерывной интеграции самых разнообразных достижений. Проявилось это, в частности, в том, что, как и мы, так и американцы на очередном этапе космических исследований стали пользоваться одними и теми же немецкими наработками, но, оттолкнувшись от них, пошли в совершенно разных направлениях. Для нас эти немецкие наработки послужили лишь опорой, на которую мы нарастили собственные наработки – в том числе и ещё довоенные. Американцы же, наоборот, долго не могли интегрировать свои разработки с немецкими, и в итоге у них появились два совершенно независимых друг от друга направления: Вернер фон Браун вёл у них свои разработки, а американские конструкторы – свои.

Это что касается космоса как проявления нашей философии. Что же касается космоса как национального проекта, то в космическом проекте нашей страны действительно проявились лучшие качества нашего народа. Наши решения оказались совершенно самобытны и радикально непохожи ни на те же американские, ни на последующие французские и английские попытки, вылившиеся в итоге в Европейское космическое агентство. Главное, что доказал космический проект – потрясающая способность нашего народа, нашей культуры восполнять нехватку материальных ресурсов изобилием ресурсов интеллектуальных. Мы постоянно находили в высшей степени остроумные решения, позволяющие обойти те или иные технические сложности, с которыми наши конкуренты справлялись, так сказать, грубой силой (в основном – финансовой).

Мы и сами прибегали к грубой силе, когда это было необходимо. Например, то, что мы первыми вышли в космос, в какой-то мере связано с тем, что первые наши термоядерные бомбы были значительно крупнее, чем те атомные – без термоядерного заряда – бомбы, которые собирались ставить на свои ракеты американцы, и мы, соответственно, сразу ориентировались на большее количество груза. А на атомные бомбы они ориентировались не только потому, что их термоядерные исследования долго шли по тупиковому пути использования изотопов водорода в жидком виде, а не в виде твёрдого соединения с литием. Но и потому, что их экономика позволяла потратить на производство ракет куда больше средств, чем наша, и они могли надеяться забросать нас многими сотнями относительно слабых боеголовок, а мы должны были возместить неизбежную малочисленность своих ракет мощью каждой из них. Но, приняв это вроде бы лобовое решение, мы в дальнейшем придумали множество находок, позволяющих его осуществить при тогдашнем уровне техники.

Вспомним хотя бы знаменитые ракетные «боковушки». Сергей Павлович Королёв разместил четыре блока первой ступени вокруг второй. Обе ступени – первая и вторая – запускаются одновременно. Предложил эту схему – в числе прочих вариантов – ещё Циолковский, но Королёв выбрал её не по историческим соображениям, а по техническим. Она компенсировала и сравнительную слабость тогдашних двигателей, и нехватку опыта запуска их в полёте, и неразвитость средств контроля и управления. И оказалась столь удобна, что до сих пор по ней строятся наши мощнейшие ракеты: «Союз» (дальнейшее развитие легендарной Р-7, поднявшей в космос и первый спутник, и первого человека), убитая перестройкой и последующими либеральными реформами «Энергия», перспективная «Ангара»… Да и многие американские ракеты, и европейская «Ариадна», и китайский «Великий поход» тоже имеют боковушки.

Вообще применительно к ракетной и космической технике сопоставительный анализ наших и американских решений показывает: американцы проявили больше организаторской последовательности, а мы – значительно больше технической изобретательности, чем они.

Вот мы и должны ориентироваться впредь – как и доселе – на собственные традиции, а не на зарубежные образцы. И любые попытки отвергнуть какие-то наши идеи на том основании, что они не похожи на иностранные, надлежит рассматривать как попытки лишить нас нашего главного преимущества – своеобразия духовного пути.

Энергетическая диктатура

Росатом строит новую атомную электростанцию – на сей раз в Калининградской области. Это логично: поставлять туда уголь поездами нынче слишком дорого, ибо Литва пока числится зарубежьем, да ещё и европейским (в Европейский Союз входит), а газа из Северного потока пока даже Германии не хватает, так что тепловые станции в северной части былой Восточной Пруссии (южную – вдвое больше – СССР в 1946-м подарил Польше) после распада СССР слишком накладны для региона, где в связи с тем же распадом маловато предприятий, способных выдержать дорогое электричество.

В Европейском союзе атомная энергетика с незапамятных времён стала почвой для бурной истерии. После взрыва Чернобыльской АЭС (где, надо сказать, персонал станции проявил чудеса изобретательности для отключения доброго десятка систем безопасности в рамках подготовки плохо спланированного эксперимента, да потом ещё совершенно безграмотно управлял реактором) истерия вылилась в требования немедленно закрыть всё подряд. А уж когда реакторы японской АЭС Фукусима, созданные чуть ли не полвека назад американцами, расплавились из-за отключения основной системы циркуляции вследствие землетрясения и аварийной вследствие захлёстывания генераторов волной цунами (она в Японии сопутствует большинству землетрясений, но проектировщики станции почему-то решили, что будет только что-то одно из двух), взбешённая общественность потребовала закрытия всех АЭС в Германии. Только Франция всё ещё вырабатывает на АЭС 4/5 потребляемой электроэнергии, что порождает регулярные протесты местных зелёных.

Вообще-то боязнь ядерной энергетики беспочвенна. Даже с учётом аварий на американском Трёхмильном острове (Three Mile Island), советском Чернобыле, японской Фукусиме (и многих сравнительно мелких, а потому не столь нашумевших) все в мире атомные электростанции, предприятия подготовки ядерного топлива и переработки реакторных отходов за всю свою историю выбросили в окружающую среду меньше радиоактивности, чем выбрасывают за один год угольные электростанции. Уголь содержит примеси многих горных пород. Некоторые из них (в основном – гранит) радиоактивны. Для сжигания в мощных паровых котлах уголь размалывают в пыль столь тонкую, что несгоревшие остатки не удаётся полностью уловить. Сгорает же за год столько угля, что этих вроде бы ничтожных примесей хватает для накопления куда большей радиоактивности, чем в урановом цикле. Не говоря уж о том, что каждый миллион тонн добытого угля уносит в авариях по меньшей мере одну человеческую жизнь. Так что замена угольных станций урановыми спасительна и для окружающей среды, и непосредственно для людей.

Тем не менее, как и следовало ожидать, план создания Калининградской АЭС (КАЭС) вызвал очередную зелёную истерику. Но с новыми нотами в голосе. Среди европейских аналитиков вошло в моду мнение о риске не только для экологической, но и для экономической безопасности Европейского Союза.

Проектная мощность КАЭС – примерно 2.5 гигаватта. Это значительно превышает нужды области. Хранить электроэнергию в заметных количествах пока никто не научился. Её надо немедленно поставлять потребителям. Ближайшие – в Литве, недавно закрывшей по настоянию прочих ЕСовцев Игналинскую АЭС (её систему управления создали на северодонецком НПО «Импульс»; один из авторов в 1980-е руководил разработкой программного обеспечения нескольких автоматизированных систем управления технологическими процессами с использованием машин и программ этого НПО; по ходу разработки выявил и исправил немало ошибок в программах; об исправлениях сообщил самим импульсовцам; поэтому в надёжности игналинской системы управления уверен), и в Польше. Но обе эти страны усилиями экономических советников из ЕС и собственных руководителей слишком бедны, чтобы покупать КАЭСовское электричество в заметных количествах. Основным потребителем неизбежно станет Германия: она сохранила собственную промышленность, а потому её экономика всё ещё жива, и закрытие собственных АЭС под напором зелёных погромщиков придётся компенсировать ростом импорта.

Аналитики делают вывод: истинная цель Росатома – электрическая диктатура над Европой в целом и Германией в частности. В сочетании с газовой диктатурой Газпрома (а с закрытием германских АЭС приходится наращивать мощность тепловых электростанций, и газ для них несравненно экологичнее – а с учётом методов добычи и доставки даже дешевле – восточногерманского бурого и западногерманского каменного угля) перспектива нерадостная. Одним поворотом рубильника весь Европейский Союз может быть лишён жизненно необходимой ему движущей силы всего современного хозяйства.

Правда, одна электростанция – даже такая мощная – не вызовет массового отключения сетей вроде тех, что случаются примерно раз в десятилетие в Соединённых Штатах Америки, но всё равно убытки могут случиться ощутимые. А ведь удачный экспорт российского электричества может сподвигнуть Росатом на создание под боком у ЕС новых станций.

В Восточной Пруссии хватит места на любые промышленные объекты – почвы неплодородные. В имперские времена местные помещики – юнкеры – зарабатывали в основном выращиванием картофеля и перегонкой его на шнапс. Причём он получался дороже русской хлебной водки, так что юнкеры в конце XIX века требовали запретительных пошлин на неё. Одна из последних статей Энгельса посвящена разъяснению вкусовых, похмельных и медицинских преимуществ водки перед шнапсом: юнкеры тогда противостояли социал-демократам, а Энгельс, хотя уже не занимал в партии официальных постов, но боролся за дело коммунизма буквально до последнего дыхания – и до последней рюмки.

Вдобавок поблизости море, причём Балтийское, где землетрясений и цунами в ближайшие тысячелетия не предвидится. Тепловые электростанции – в том числе и обогреваемые ядерными реакциями – нуждаются в изобилии воды для охлаждения. Балтийская вода прохладная и по сравнению с большинством других морей почти пресная – организовать охлаждение станций несложно.

Словом, Калининградская область – прекрасное место для ядерного энергетического комплекса, способного почти полностью возместить последствия зелёного вандализма западноевропейцев.

Что же касается угрозы поворота рубильника – наша страна отродясь не употребляла подобные инструменты. Контрактные обязательства исполнялись свято и неукоснительно. Даже в ночь на 1941.06.22 границу пересекли несколько поездов с сырьём в счёт оплаты ранее поставленных Германией станков – на этих станках мы производили немало новейших видов оружия, так что остаток оплаты немцы получили уже дефицитными во время войны свинцом, сталью, тротилом…

Кстати, насчёт поставок оборудования. В башне советского танка Т-34 с изрядным трудом умещались – по бокам от 76.2-мм пушки – заряжающий и командир танка, по совместительству работающий наводчиком. В созданных чуть ранее немецких Т-3 (точнее, Panzerkampfwagen III – бронированная боевая повозка III – или сокращённо Pzkpfw III) и Т-4 башня вмещала троих: обязанности наводчика и командира разделялись. Благодаря этому немецкие танки на поле боя были куда эффективнее наших: наш командир был вынужден постоянно переключаться между наблюдением за полем боя в целом и конкретной целью (не зря популярный американский плакат для водителей предупреждает: если ты одной рукой держишь руль, а второй девушку, то и то, и другое ты держишь плохо). Погон – кольцевая опора – башни Т-34 имел диаметр в свету 1420 мм: имеющиеся у нас расточные станки не обеспечивали большего, а немцы не продали нам станков покрупнее. В 1942-м появилась башня большей ширины, прозванная гайкой за шестиугольную в плане форму: это чуть повысило вероятность её пробития, зато обеспечило наводчику и заряжающему некоторую свободу движения. Только к концу 1943-го, получив крупные американские расточные станки, наши конструкторы довели диаметр погона башни до 1600 мм, и в 1944-м в войска пошли танки с 85-мм пушкой и трёхместной башней. Они по совокупности показателей – производственных, боевых, ремонтных – признаны лучшими за всю войну. Вот пример военной важности всего лишь одного из великого множества станков. А мы с момента заключения торгового договора с Германией 1939.08.19 до нападения Германии на нас 1941.06.22 получили оттуда многие тысячи новейших станков и успели радикально переоснастить сотни заводов. Под новые технологические возможности проектировалось и новое оружие. Как правило – эффективнее немецкого, ибо к их технологиям мы прилагали собственное инженерное и научное творчество.

Во всяком случае, нападения Германии – да и любого другого члена ЕС – на нашу страну не предвидят сейчас даже самые пугливые аналитики. А если такого нападения не будет – мы свои обязательства исполним. Вроде бы европейцам нечего опасаться?

Европейцам – нечего. Вот только энергия нужна не одним европейцам.

Днепропетровский (ныне московский) аналитик Алексей Евгеньевич Анпилогов несколько лет публиковал в Живом журнале под ником crustgroup интереснейшие материалы по энергетике. В частности, он проанализировал возможности всего цикла – от добычи урана до захоронения отходов – ядерной энергетики. Между прочим, он отметил: нынешнего уровня добычи и обогащения урана уже не хватает для покрытия потребностей отрасли, так что в последние годы она выживала ещё и благодаря разбавлению изрядной части запасов оружейного урана и плутония до реакторной концентрации (а знаменитая сделка по превращению накопленных в СССР запасов высокообогащённого урана в низкообогащённый с последующей продажей Соединённым Штатам Америки, по его мнению, фактически прикрыла продолжение работы созданных в советские годы обогатительных фабрик с оплатой за американский счёт: наша центрифужная технология многократно экономичнее принятой в США диффузионной, и суммы, по американским представлениям достаточной лишь для порчи уже готовой продукции, нам хватает на производство новой). Анпилогов полагает нынешнюю борьбу за закрытие АЭС (и что характерно – прежде всего в странах, закупающих реакторы в США) всего лишь прикрытием борьбы США за оттеснение конкурентов от ключевого энергоресурса.

Кстати, один из авторов этой книги ещё на рубеже тысячелетий предложил разместить ядерный энергетический комплекс на Семипалатинском полигоне в Казахстане: всё равно место, где несколько десятилетий испытывалось ядерное оружие, в обозримом будущем побоятся использовать для каких бы то ни было иных хозяйственных целей. Полигон так изолирован от остального мира, что даже катастрофа в чернобыльском духе никому вокруг не повредила бы. Геологические условия позволяют разместить реакторы на глубине более 3.5 км: как отмечал ещё академик Андрей Дмитриевич Сахаров, давление такого столба воды полностью исключает её вскипание, то есть аварии с разрушением активной зоны оказываются вовсе невозможны. Наконец, террористам туда не подобраться, и можно устанавливать реакторы размножающего типа, преобразующие неделящиеся изотопы урана и тория в делящиеся вещества. Запасов урана-235 в природе хватит всего на век – два покрытия всего нынешнего энергопотребления человечества, а размножающий цикл обеспечит покрытие на пару сот веков. По нашим совместным расчётам, на бывшем советском военном полигоне можно развернуть комплекс, покрывающий энергопотребление всей Евразии. Воду для охлаждения можно взять из низовьев Оби: всё равно бассейн Аральского моря, откуда за последние несколько веков вода разошлась на орошение и с поверхности полей унесена ветром мимо верховий река, впадающих в это озеро, надо пополнить водой во избежание экологической катастрофы уже не только в Средней Азии, но и на юге Сибири. Словом, все проблемы решаются одним точным нелинейным ходом. Правда, мы начали этот ход с серьёзной тактической ошибки: будучи прежде всего политическими консультантами, мы несколько лет пытались пройти длинные цепочки посредников для передачи проекта президентам Республики Казахстан и Российской Федерации. Только недавно мы наконец решил опубликовать проект – сперва в СМИ, а затем – несколько подробнее – в книге «Острая стратегическая недостаточность». Надеемся, среди её читателей (тираж уже превысил 17 тысяч экземпляров) найдутся и лица, принимающие практические решения.

Но проект Семипалатинского энергокомплекса (СЭК) требует на первом этапе резкого наращивания производства урана: только по мере развёртывания размножающего цикла комплекс станет работать в основном на плутонии, произведенном в нём же. Добыча же урана в мире, как отмечает crustgroup, не покрывает даже нынешние потребности отрасли. Да и обогащение по окончании Холодной войны заметно сократилось.

Полагаем, первые же шаги к созданию СЭК будут встречены таким же праведным негодованием аналитиков, возмущённых очередным возрастанием зависимости ЕС (да и Китая: мощности СЭК в конечном счёте на всех хватит) от России (или точнее, от возрождающегося СССР: проекты такого размаха требуют недостижимого в рыночных условиях уровня планирования, организации, финансирования, стабильности). Ибо значительная часть аналитиков – как и значительная часть зелёных – направляет свои взоры только туда, куда указывает росчерк на чеке от спонсора. Главный же в нынешнем мире спонсор – США – пока ещё обладает немалыми возможностями не допускать перенаправление ресурсов, нужных ему, на цели, полезные другим.

По счастью, главное оружие США – агенты влияния (хоть на зелёных митингах, хоть с титулами аналитиков, хоть в креслах министров) – работает только до тех пор, пока к их словам не относятся согласно завету Василия Ивановича Чапаева (в исполнении Бориса Андреевича Бабочкина): наплевать и забыть.

Рейтинговая пропаганда

Уже не первый год и наши, и зарубежные средства массовой рекламы, агитации и дезинформации (этот термин – сокращённо СМРАД – предложил известный историк, социолог и публицист Андрей Ильич Фурсов) радостно публикуют рейтинги стран мира. Там очевидна взаимосвязь: чем выгоднее нескольким нынешним мировым лидерам поведение страны, тем лучше её место в общем ранжире. Урок ясен: слушайся Империи Добра – процветёшь.

Но зачастую очевидное – не невероятное, а просто неверное. Так, если поискать в Интернете словосочетание «хит-парад тупых рейтингов», найдётся немало свидетельств не просто тупости, а сознательных подтасовок в них.

Печально известный «рейтинг коррупции», где Россия обычно пребывает поблизости от 150-го места, на самом деле официально именуется рейтингом восприятия коррупции. То есть оценивает не сам уровень чиновничьих вымогательств и коммерческих подкупов, а массовое мнение об этих безобразиях. Россия, где народ в основном резко относится к извлечению личной выгоды из служебного положения (хотя за последнюю четверть века сделано немало для провозглашения такого поведения нормой), всегда будет в рейтинге ниже множества африканских и азиатских стран, где никакого иного образа действий отродясь не знали. Более того, Белоруссия, где порядка несравненно больше, чем в остальной России, а коррупцию днём с огнём не сыскать, в рейтинге тоже врисована в пятнадцатый десяток. А самыми коррумпированными странами объявлены Сомали, где власти вообще нет, и Северная Корея, где за хищения и взятки просто расстреливают. Понятно, в обеих этих странах коррупции в обычном смысле вовсе не может быть. Но обе страны – хотя и по разным причинам – очень не нравятся авторам рейтинга (при том, что вряд ли они рискнули съездить хоть в одну из этих стран для опроса). Зато созданная американцами республика Косово, где практически все руководители причастны к террору против сербов, наркоторговле, торговле органами, оказалась на 60-м месте: там, похоже, коррупция никого не волнует.

Не менее известный рейтинг делового климата опирается не на массовое анкетирование самих деловых людей, а на мнения местных экспертов. Российскими экспертами составители рейтинга считают в основном представителей нескольких экономических исследовательских и учебных центров крайне либерального направления и политиков той же нетрадиционной ориентации. Они полагают ухудшением делового климата любую государственную регламентацию, вплоть до борьбы с явно мошенническими трюками вроде однодневок. В самом деле, если коммерческую структуру регистрируют только после проверки личностей её учредителей – это несомненно ущемляет право человека на свободу предпринимательства. Сходными приёмами «проверяют» деловой климат многих других стран – за исключением разве что тех, где обитают сами разработчики рейтинга. Соответственно и рейтинг в целом отражает не саму деловую обстановку, а политические предрассудки узкой группы самих рейтингоделов и их политических партнёров.

Аналогично вычисляются и многие другие рейтинги. Например, по уровню политических свобод Россию зачастую объявляют несравненно ниже арабских архаических монархий вроде Саудовской Аравии, по уровню насилия в обществе – хуже стран, где десятилетиями не прекращаются открытая уголовщина и даже гражданские войны. Если же даже экспертные мнения не столь отвратительны, как хочется творцам очередного рейтинга – вводят весовые коэффициенты разных показателей, дабы помножить на нуль очевидные успехи неугодных и вознести до небес немногие их недостатки. Подробности этих трюков уже описаны аналитиками и опубликованы (в том числе и в Интернете), так что заинтересованный читатель сам найдёт куда больше, чем я мог бы втиснуть в скромный объём газетной заметки.

Используются в рейтингах и откровенные натяжки. Так, Россию зачастую объявляют мировым лидером потребления спирта и спиртосодержащих продуктов в расчёте на душу населения. Между тем за всю свою историю страна не поднималась по этому показателю выше второй десятки. Но рейтинганам повезло: в одной из граф отчёта Россаннадзора – по злому ли умыслу, по недомыслию ли – приведено общее потребление всего спиртосодержащего, включая парфюмерию, незамерзающие жидкости для омывания автомобильных стёкол, моющие средства для окон и прочую бытовую химию. Вот и размахивают нынче этим числом как пропагандистской дубиной. На деле политуру и одеколон пьют (за пределами литературы и кино) только немногочисленные личности, безнадёжно выпавшие из общества, и даже с их учётом выпивается куда меньше половины официальных 18–20 литров спирта на душу в год.

Иной раз наше положение завышают. При этом в одну колонку верстают, например, места по добыче полезных ископаемых и по их разведанным запасам (хотя далеко не всегда запас надлежит использовать весь и сразу – иной раз лучше и подождать условий повыгоднее). Зато потом можно задать риторический вопрос: как же мы с такими возможностями так плохо живём?!

Для нужного впечатления всегда можно сравнить по удобному показателю. Например, у нас высок экспорт нефти и газа – и авторы рейтингов радостно спрашивают: где деньги, Зин! Но в пересчёте на душу населения наш экспорт вдесятеро меньше, чем в Норвегии, не говоря уж об арабских эмиратах или Кувейте с Катаром. Зато у нас нефтегазовые доходы составляют – в отличие от арабских стран – менее десятой доли всего производимого. Но попробуйте найти рейтинг, где страны сравниваются по этому показателю!

Данные берут и с потолка. Одно время Россию выводили на первое место по числу самоубийств. Когда это опровергли, появилось уточнение: по числу самоубийств пожилых людей, детей и подростков. Понятно, тоже фантазия – но поди проверь: границы пожилого возраста в разных странах неодинаковы, да и статистика подростковых самоубийств ведётся далеко не в каждой стране.

Явную ложь освящают заёмным авторитетом. Так, по Интернету нынче бродит список из нескольких десятков позиций России в разных рейтингах со ссылкой на сайт Организации Объединённых Наций. Большей части сказанного в этом списке не только на сайте ООН нет, но и в каких бы то ни было рейтингах.

Для чего же столько народу старается, сочиняя и распространяя всякую липу? А для того, чтобы ухудшить обстановку в стране. Например, инвестор, уверовавший в плохой деловой климат России, может вложить деньги в других местах. Да и нас самих рейтинговые легенды деморализуют. Например, по данным опросов общественного мнения, с 2008-го по 2011-й год доля граждан России, хоть раз за предопросный год столкнувшихся на практике с проявлениями коррупции, упала вдвое – но в то же время почти половина опрошенных уверена: коррупция в стране растёт. Более того, многие уже не верят в истинные сведения о росте каких-то показателей благополучия России, предпочитая им дурман рейтинговой пропаганды.

Может быть, когда-то рейтинги были инструментом познания, зеркалом реальности. Теперь большинство их – инструмент обмана, кривое зеркало, надеющееся, что реальность искривится сообразно изображению. Если принимать решения с оглядкой на них – займём в рейтинге лохов второе место. Второе – ибо лохами будем.

Примечания

1

Баррозу представил план перестройки ЕС. 29.11.2012. http://www.dw.de/баррозу-представил-план-перестройки-ес/a-16415068.

(обратно)

2

http://kommersant.ru/doc/2712788

(обратно)

3

В последнее время поражает также участие военизированных групп граждан (в том числе и казаков) во всевозможных религиозных процессиях и празднованиях. И это всё тоже мужчины во цвете лет – и тоже средь бела дня. Чего-чего, а попраздновать, помаршировать и помитинговать у нас любят. Бабы работают, а мужички, извиняюсь, чем полезным заняты?

(обратно)

4

В мэрии Москвы хотели начать постановление о возвращении Ленинским горам дореволюционного названия традиционной формулой «в отмену решения номер такой-то от такого-то числа…» Но в архивах Москвы не нашлось никакого официального распоряжения о переименовании Воробьёвых гор в Ленинские: это случилось явочным порядком, без чёткого оформления.

(обратно)

5

Чего стоит хотя бы созданный выдающимся советским инженером, разработчиком технологий сборного железобетонного строительства зданий промышленного назначения, Николаем Васильевичем Никитиным (1907.12.15–1973.03.03), пустотелый фундамент высотного корпуса МГУ! Благодаря ему здание пребывает на плаву, не погружаясь в многометровый слой лёсса (глиняной пыли), даже когда он от дождей размокает до консистенции сметаны. Впрочем, едва ли не все творения Никитина – от фундамента недостроенного Дворца советов до Останкинской телебашни – стали предметом восторженной зависти коллег.

(обратно)

6

Справедливости ради заметим: идея концентрационных лагерей принадлежит англичанам, успешно опробовавшим её в войне с бурами, а первый концлагерь на территории России создали «белые» – в период интервенции – на Соловках.

(обратно)

7

Фритьоф Ведель Ярлсберг Бальдур-Фритьофович Нансен (1861.10.10–1930.05.13) – исследователь Арктики, разработчик многих методов полярных исследований, организатор борьбы с гуманитарными последствиями Первой Мировой войны и порождённых ею гражданских войн в нескольких государствах.

(обратно)

8

Феликс Людвиг Йоханн Фридрих Йозефович князь цу Шварценберг (1800.10.02–1852.04.05) умер (от инсульта прямо на заседании возглавляемого им правительства) ещё до начала в 1853-м очередной Русско-турецкой войны, когда Австрия, недовольная усилением русского влияния на Балканах, вывела на границу с Россией значительную группировку своих войск и вынудила задержать близ этой же границы часть наших войск, выделенных для очистки от турок Молдавии и Валахии, считавшихся тогда турецкими владениями под российским покровительством. Поэтому мы не успели управиться с турками за месяцы, понадобившиеся Британии для сколачивания антирусской коалиции, куда вошли Британия, Франция, Турция и Сардиния (та вскоре в уплату за соучастие получила возможность объединить под своим контролем всю Италию). Россия, естественно, не ожидала от Австрии ничего подобного: ведь всего четырьмя годами ранее мы подавили мятеж венгров (за то, что те, провозгласив свою независимость от Австрии, немедленно начали давить всех славян в пределах своей досягаемости, лишая их даже тех скромных прав, какие имели все австрийские подданные) и тем самым спасли целостность Австрийской империи.

(обратно)

9

Мы намеренно ограничились этими двумя именами, пребывающими у всех на слуху, и не называем многих других отставных и действующих PR-чиновников: если считать всех их духовными потомками творцов этого направления деятельности, то приходится признать – в данном случае природа не просто отдохнула на детях гениев, а впала в глубокий анабиоз.

(обратно)

10

У нас зачастую немецкое буквосочетание «EU» передают не в соответствии со звучанием в литературной норме как «ОЙ», а взятым из каких-то диалектов «ЕЙ»: Фейхтвангер, Фрейд…

(обратно)

11

Правда, ехидные комментаторы давно добавили: «и от этого места надо быть чем подальше». Но этому совету далеко не всегда можно – и тем более далеко не всегда нужно – следовать.

(обратно)

12

С тех пор эта книга у нас не раз переиздана, что указывает на её нужность.

(обратно)

13

В основном – на основе давно известной марганцовистой стали Хэдфилда. Её способность упрочняться под нагрузками была подробно изучена вскоре после её создания, но лишь с большим запозданием металловеды и инженеры осознали, что это свойство проявляется и при нагрузках, характерных для гусениц.

(обратно)

14

Версальский договор запретил немцам разрабатывать многие виды вооружений, включая танки. Поэтому до середины 1930-х немецкие военные конструкторы работали в других странах. Подводные лодки создавались в Нидерландах, пулемёты в Швейцарии, танки в Швеции…

(обратно)

15

Джон Уолтёр Джэйкоб-Бринкёрхоффович Кристи (1865.05.06–1944.01.11).

(обратно)

16

Сталинскими они были в буквальном смысле слова. Премиальный фонд сформирован из гонораров за публикации статей и книг Джугашвили. Впоследствии в этот же фонд пошли гонорары нескольких его ближайших сподвижников.

(обратно)

17

Это изобилие (чешского вооружения, произведенного примерно за 4 месяца, хватило для победы Израиля над несколькими арабскими странами, многократно превосходящими его по населению и снабжёнными из английских и французских арсеналов, где после Второй Мировой войны скопились громадные остатки) лишний раз напоминает косвенно и о тёмной подоплёке Мюнхенского соглашения 1939.09.30 в подготовке Второй Мировой войны, и о роли мирных чехов в обеспечении боевых действий Германии против нашей страны.

(обратно)

18

Из трёх лицензий на новые самолёты, купленных им при очередной командировке в Соединённые Штаты Америки, полезной признали только покупку транспортного Duglas Commercial 3. Вдобавок Туполев, в отличие от всех предыдущих своих поездок, не потребовал пересчёта чертежей в метрическую систему, так что этой сложнейшей работой, требующей повторного проведения всех расчётов на прочность, полгода занимались несколько десятков его сотрудников под руководством Владимира Михайловича Мясищева. Наконец, он купил для себя за государственные деньги служебный автомобиль и холодильник в рабочий кабинет. Это было ему положено по должности, но все покупки, не связанные напрямую с авиатехникой, он был обязан согласовать с народным комиссариатом авиационной промышленности или торговым представительством СССР в США. Всё это по совокупности, сочли хотя и не корыстной растратой, но превышением служебных полномочий и ненадлежащим исполнением прямых обязанностей. Приговор – 15 лет лишения свободы и 5 лет последующего поражения в правах. Через четыре года после ареста освобождён со снятием судимости – в связи с выпуском на испытания бомбардировщика АНТ-58 (в серийном производстве – Ту-2).

(обратно)

19

Население регионов, поражённых голодом, действительно сократилось на семь миллионов человек. Но одновременно на четыре миллиона выросло население регионов, где создавались новые промышленные комплексы: индустриализация нуждалась в новых работниках, они приходили из голодного села в создающиеся города, и вчерашние крестьяне становились сегодняшними строителями, завтрашними станочниками, послезавтрашними инженерами.

(обратно)

20

В 2013-м реформа Российской академии наук, изначально возникшая на почве многих действительных сложностей, порождённых сокращением производства (и, следовательно, спроса с его стороны на достижения науки), обернулась передачей большей части академических ресурсов под чиновное управление.

(обратно)

21

Даже крымский геополитический контрапункт мало повлиял на стиль деятельности наших управленцев – особенно в экономическом блоке правительства.

(обратно)

22

Боролись с нею, как это ни странно сейчас звучит, сами советские математики и разработчики вычислительной техники. Они опасались слишком широковещательных обещаний своих зарубежных коллег, понимая: ресурсы их творений ещё долго будут катастрофически недостаточны для решения множества усиленно рекламируемых задач. Поэтому в СССР чётко отделили создание технических систем вычисления и – на его основе – управления от кибернетики как науки о закономерностях, общих для всех сложных систем и способов управления ими. Только когда техника достигла приемлемого уровня, у нас началось исследование и развитие полноценных систем управления. Но краткая полоса критики неоправданного оптимизма западных кибернетиков оказалась впоследствии раздута политической рекламой до символа замшелого советского мракобесия.

(обратно)

23

Правда, изрядная доля вины лежит и на тогдашнем командующем Крымским фронтом генерал-лейтенанте Дмитрии Тимофеевиче Козлове (1896.11.04–1967.12.06). Он действовал куда пассивнее, чем следовало в сложившихся обстоятельствах, и Мехлис взял инициативу на себя едва ли не вынужденно – но, увы, знания Козлова и энергию Мехлиса не удалось согласовать: Козлов, похоже, просто боялся объяснять любимцу вождя, какие из его предложений ошибочны и почему.

(обратно)

24

http://russian.rt.com/inotv/2014-04-14/Bzhezinskij-Ukrainskij-krizis-trebuet-kompromissa

(обратно)

25

http://inosmi.ru/world/20140629/221322375.html

(обратно)

26

http://www.odigitria.by/2014/06/30/bzhezinskij-glavnaya-zadacha-ne-dopustit-vvoda-rossijskix-vojsk-na-ukrainu/

(обратно)

27

http://podrobnosti.ua/998735-zbignev-bzhezinskij-popytka-rossii-stat-imperiej-obrechena-na-proval-video.html

(обратно)

28

http://www.globalaffairs.ru/global-processes/Strategicheskaya-dilemma-Ameriki-revizionistskaya-Rossiya-v-slozhnom-mire-17395

(обратно)

29

Правда, его следует признать полезным в том плане, что нейтралитет, навязанный Австрии СССР и США в ту пору, когда их противостояние было очевидно, но память о былом союзничестве ещё сохранялась, предотвратил превращение республики в сателлита одной из сверхдержав. СССР ещё по горячим следам Второй Мировой войны пытался добиться аналогичного решения и для Германии. Но США уже тогда рассчитывали управлять доставшейся им (и уже покорившимся США Британии с Францией) частью Германии во веки веков и предпочли оформить её как отдельное государство по собственному сценарию. Созданный ими механизм контроля доселе столь надёжен, что нынешняя глава правительства Германии то и дело обозначает желание соскочить с антироссийского крючка – да всё никак не соскочит. Мы же совершили стратегическую ошибку: взращённая и вскормленная нами ГДР влилась в единую Германию, не сделав ни малейшей попытки хоть как-то изменить механизм американского управления ею. Понятно, в нынешних условиях вливать в эту марионеточную конструкцию ещё и Австрию – вредно и нам, и всем немцам.

(обратно)

30

Российские политики тогда не поверили, что независимые государства могут добровольно соединиться. Сочли, что по незнакомству с английским языком чего-то не поняли. С тех самых пор мы так и не перевели название United States of America полностью. Да ещё и произносим сомнительное слово на привычном в XVIII веке немецком языке: Штаты. Хотя это, конечно, Соединённые Государства Америки. В этой книге мы сохраняем традиционное написание только для того, чтобы формой не отвлекать читателей от содержания, в надежде, что они сами помнят о сложности внутренней структуры заокеанской империи.

(обратно)

31

С той поры остался построенный американцами вагоностроительный завод, доселе обеспечивающий подвижным составом чуть ли не всю Транссибирскую магистраль.

(обратно)

32

Недаром во время Второй Мировой войны многие участники Манхэттенского проекта – разработки атомной бомбы – охотно делились тайнами с советской разведкой вопреки всем соображениям секретности. Они считали СССР вечным союзником.

(обратно)

33

И вполне заслуженное: фраза «англичанка гадит» появилась не на пустом месте.

(обратно)

34

Northern Atlantic Treaty Organization (англ.).

(обратно)

35

С начала 1930-х, когда у нас освоили по лицензии производство быстроходных танков американского (!) конструктора Кристи, а затем стали их совершенствовать.

(обратно)

36

В годы перестройки танковое изобилие называли примером бесцельной растраты сил и средств. Между тем число советских танков обосновано глубоким расчётом. По особенностям европейского театра военных действий наши стратеги определили, где советское наступление может быть встречено ядерными ударами. Рассчитали возможные потери. И создали столько танков, чтобы при всех этих потерях дойти до Атлантики, сметая по дороге войска НАТО. Благо в экипажах для этих танков нехватки не предвидится: любой тракторист – готовый механик-водитель.

(обратно)

37

Все сколько-нибудь заметные удачи ЦРУ в борьбе против СССР обеспечены перебежчиками. Но и те в основном доставались американцам от коллег по НАТО. Например, легендарный Олег Владимирович Пеньковский (1919.04.23–1963.05.16) начал работать с британской разведкой – и только с её подачи стал подкармливать секретными сведениями еще и ЦРУ. Даже связником у него оставался британец Гревилл Мэйнард Винн (1919.03.19–1990.02.28). Не исключено, кстати, что погубила Пеньковского как раз утечка информации из Лэнгли: в центральном аппарате ЦРУ советских агентов было куда больше, чем в руководстве Интеллидженс Сервис.

(обратно)

38

Причём очень неудобными: издержки производства у них заметно меньше, а запасы сырья в расчёте на душу населения куда больше.

(обратно)

39

В нашей авиации – ПС-84 по номеру авиазавода, где его начали выпускать, и Ли-2 по фамилии Лисунова – директора авиазавода.

(обратно)

40

Ту-4: копированием занималось КБ Туполева.

(обратно)

41

В том числе и по части пропаганды. Например, Саддама Хусейна следовало, по мнению экспертов, обвинить не во владении оружием массового поражения – его, кстати, так и не оказалось. Реально он виновен в создании нового вида такого оружия. Именно Хусейн первым стал выплачивать денежное вознаграждение (и очень солидное по арабским меркам – $10 000) семьям погибших террористов. Это и позволило поставить подготовку камикадзе на поток. Но американские пропагандисты так и не поняли, сколь эффективно такое обвинение. Или не захотели понимать. Ведь вслед за Саддамом сходное вознаграждение – уже $25 000 – назначила Саудовская Аравия. А с нею США всё ещё не готовы ссориться.

(обратно)

42

В частности, чеченских террористов многие на Западе всё ещё считают борцами за свободу. Даже зверские убийства британских инженеров, пытавшихся наладить сотовую связь в «гордой независимой Ичкерии», остались почти не замечены тамошней пропагандой. Слова президента Путина, доказавшего родство всех исламских террористов, остались не замечены даже нашим собственным МИДом, всё ещё исповедующим догматы Холодной войны.

(обратно)

43

Принято считать, что СССР экспортировал оружие на $20 млрд в год. На самом же деле мы получали за свой экспорт те же $2–3 млрд в год, что и в ельцинские времена. Остальное вывозилось в кредит. То есть фактически оплачивалось нашим же экспортом нефти. Причём основная масса кредитов была заведомо безнадёжна. Даже сейчас, спустя десятилетия после перехода на коммерческие рельсы, России не удалось взыскать и десятую долю зарубежных долгов. Почти все их пришлось просто списать. Поэтому сейчас мы торгуем оружием почти исключительно с немедленной оплатой – и, кстати, с поправками на общемировую инфляцию зарабатываем практически столько же, сколько в советские времена.

(обратно)

44

Ирак сегодня принято называть нашим давним союзником. Между тем до самого вторжения в Кувейт он считался союзником США – в противовес клерикальному Ирану. Получал не меньше американского оружия, чем советского. И заокеанские поставки всегда аккуратно и в срок оплачивал.

(обратно)

45

Партия, правившая в Ираке до американского вторжения и по сей день остающаяся правящей в Сирии, официально называется Партией арабского социалистического возрождения (арабское сокращение – БААС). Монопольное правление БААСисты начали с истребления коммунистов. Тем не менее коммунистический СССР всегда считал их своими союзниками.

(обратно)

46

Ричард Чейни до избрания вице-президентом возглавлял компанию Halliburton. С момента появления в Ираке войск США она снабжала их не только нефтью, но и продовольствием. На условиях, неслыханно выгодных для неё и разорительных для бюджета. Скандал по этому поводу разгорелся ещё в ходе второй предвыборной кампании Буша и Чейни – но без видимых последствий.

(обратно)

47

Например, нефть подорожала на два порядка в октябре 1973-го, когда арабы, проигрывая очередную войну с Израилем, прекратили поставки на Запад, добиваясь таким способом остановки израильского наступления. Скачок цен в начале 2000-х – следствие затяжного конфликта США со значительной частью арабского мира (война в Ираке – лишь начальный его этап).

(обратно)

48

Именно нефтяной бум 1973-го покончил с экономическими реформами, начатыми в СССР Алексеем Николаевичем Косыгиным. Попы марксистского прихода во главе с Михаилом Андреевичем Сусловым решили, что пробоины в экономике идеологически спокойнее затыкать пачками нефтедолларов, нежели – развитием рынка. В результате Новую экономическую политику, разработанную ещё Владимиром Ильичом Ульяновым, первым осуществил в полном объеме Дэн Сяопин. Наша же экономика плотно села на нефтяную иглу. С тех пор любые колебания сырьевого рынка отзываются у нас землетрясениями – от перестройки до дефолта.

(обратно)

49

По слухам, не только политической. Кое-кто считает даже террористические авианалёты 2001.09.11 делом рук спецслужб США. Это вряд ли возможно – по крайней мере все опубликованные доводы сторонников теории заговора не выдерживают даже самой снисходительной критики. Но показательно само направление мысли: выгодность этих терактов для сырьевого лобби очевидна. Просто само лобби не исчерпывается верхушкой США: в арабском мире оно куда обширнее.

(обратно)

50

Правда, в 2011-м инфляция составила примерно 6 %, но благодаря действию иных механизмов, почти не связанных с изъятием средств из экономики.

(обратно)

51

Золотовалютные резервы Российской Федерации довольно точно соответствуют частным внешним долгам хозяйствующих субъектов РФ и по объёму, и по структуре. То есть при любых потрясениях валютных рынков или рынков сбыта страна может своими резервами покрыть долги своих граждан, переведя при этом соответствующую долю их залоговых активов в свою собственность. Но примерно того же результата можно было бы добиться и развитием внутреннего рынка заимствований на те же средства, что ушли в ЗВР.

(обратно)

52

Выступ сформирован в ходе советско-германских переговоров 22–28-го сентября 1939-го года как стратегический плацдарм для контрудара во фланг неизбежному немецкому наступлению в коридоре между Карпатскими горами и Припятскими болотами. В июне 1941-го контрудар провалился по тактической причине: технические проблемы, связанные с переходом к новому поколению танков, снизили подвижность советских танковых корпусов вдвое по сравнению с осенью 1939-го, так что войска просто не успели выйти на фланги противника до того, как он укрепил их. А когда советский удар оказался отражён, Белостокский и Львовский выступы действительно превратились из плацдармов в ловушки.

(обратно)

53

Забавно, что один из основателей либертарианства – Людвиг Хайнрих Артурович Эдлер фон Мизес (1881.09.29–1973.10.10) – отрицал эффективность вертикальной интеграции на том основании, что каждое звено технологической цепочки может найти себе партнёров и повыгоднее тех, с кем объединено принудительно. Мизес, разумеется, не учёл ни очевидную компенсацию потерь одних звеньев цепочки выигрышем других, ни неизбежные издержки на поиск партнёров и налаживание взаимодействия, не говоря уж о возможности разорения множества участников рынка вследствие их собственных несогласованных действий вроде ценовых войн – что и происходило среди нефтяников до их принудительной интеграции Рокфеллером.

(обратно)

54

Задолго до Холта и Беста – в 1879-м – патент на придуманный и изготовленный им ещё в 1877-м «вагон особого устройства с бесконечными рельсами для перевозки грузов по шоссейным и просёлочным дорогам» получил русский самоучка Фёдор Абрамович Блинов (1831.07.25–1902.06.24). Но, не располагая производственной базой, он только в 1888-м закончил изготовление первого самоходного гусеничного аппарата.

(обратно)

55

Industrialgesellschaft Farbenindustrie Aktiongesellschaft – промышленное акционерное общество красочной промышленности.

(обратно)

56

Скорее – не хотелось: по складу характера он был троцкистом – приверженцем быстрого применения крайних мер, несовместимого с экономикой.

(обратно)

57

Его отец Реза Аббас-Алиханович (1878.03.15–1944.07.26) сменил фамилию Савадкухи – его родная деревня Алашт находится в районе Савадкух провинции Мазендеран – на имя древней династии Пехлеви, когда, будучи с 1923.10.28 премьером, 1925.10.31 сместил последнего представителя прежней династии – Каджар – и 1925.12.15 официально занял его место, откуда ушёл по настоянию СССР и Великобритании 1941.09.16, ибо слишком потакал агентам Германии.

(обратно)

58

Фразу «для победы нужны три вещи: деньги, деньги и деньги» приписывают многим прославленным полководцам. Скорее всего первым её произнёс кто-то из средневековых итальянских военачальников: тамошние карликовые по нашим меркам государства постоянно воевали между собою несколько веков подряд.

(обратно)

59

Крым вернулся в РФ исключительно по желанию его жителей. Вопреки расхожим легендам, войска РФ, находящиеся в Крыму по договору с правительством Украины, только предотвратили исполнение воинскими частями, подчинёнными министерству обороны Украины, заведомо преступного по законодательству самой же Украины применения силы против мирных граждан (это могут делать только внутренние войска – но те в Крыму не имели ни малейшего желания потакать соучастникам государственного переворота, ещё несколькими днями ранее забрасывавшим бутылками с бензином такие же внутренние войска в Киеве). Всё остальное сделали сами крымчане, сытые по горло криками «Крым будет или украинским, или безлюдным» и реальной политикой, направленной на исполнение этого лозунга.

(обратно)

60

Сорос Дж. Кризис мирового капитализма. Открытое общество в опасности. Пер. с англ. – М.: ИНФРА-М, 1999. – XXVI, 262 с.

(обратно)

61

Скорость русского фотона. http://www.warandpeace.ru/ru/commentaries/view/57797/.

(обратно)

62

Изначально хедж – система встречных контрактов ради защиты от колебаний цен на рынке. Однако, как и любая страховка, он позволяет извлекать значительную прибыль из риска, так что стал самостоятельным способом заработка.

(обратно)

63

Эти потери – следствие заключённого ещё в имперские времена договора, проводившего границу по фарватерам нескольких рек. Эти фарватеры оказались весьма переменчивы. Пришлось в 2004-м отдать Китаю острова, где за десятилетия после предыдущей демаркации северные протоки размыло глубже южных, и заключить новый договор, проводящий границу уже по неизменным наземным ориентирам.

(обратно)

64

На самом деле Маргарет Хилда Алфредовна Робёртс говорила нечто иное. По ее мнению, в СССР всего около 5 % населения – то есть около 10–15 миллионов человек – занималось экономически осмысленной деятельностью, остальные же были заняты на проектах, нужных только с точки зрения коммунистической идеологии, но бесполезных в нормальном обществе (правда, к числу бесполезных для нас затей она, похоже, причисляла и оборону, и помощь другим странам, и многое другое, чем вынуждена заниматься любая великая держава – в том числе и её собственная). Соответственно она предположила: если всё население страны переключится на общественно полезный труд, страна расцветёт. Толкование эпатажного злоязычия «Мэгги» – интерпретация как предложения избавиться от лишних людей – принадлежит скандальному – и давно опровергнутому по большинству пунктов его теорий – экономисту Андрею Петровичу Паршеву.

(обратно)

65

Эту фамилию у нас традиционно пишут «Стресснер». Но в большинстве западноевропейских языков одиночное S зачастую читается как «З», поэтому звук «С» передаётся буквосочетанием SS. В фамилии одного из авторов этой книги на языке оригинала – немецком – звук «С» также одиночный, но написание через удвоенную букву уже зафиксировано документами.

(обратно)

66

Стрёснер – сын немца-пивовара Хуго Штрёснера, эмигрировавшего из Баварии.

(обратно)

67

Перепись населения 1989-го года проходила уже в обстановке серьезных политических подвижек, отразившихся на её надёжности по многим показателям вроде сведений о национальном составе и родных языках. Но общая численность населения выяснена довольно надёжно.

(обратно)

68

В том числе непосредственно в ходе боевых действий – включая смерть в госпиталях и в плену – около 10±1 млн человек, что в целом сопоставимо с потерями действующих армий Германии, её союзников и выступивших на её стороне добровольцев. Вопреки расхожему мнению, мы не «завалили противника трупами», а одолели его воинским искусством и мастерством тружеников тыла.

(обратно)

69

Это – наихудшая из доступных экспертных оценок, выведенная исходя из очень размашистых представлений о самом минимуме. Но значительная часть граждан всё ещё помнит советские времена, когда даже эти представления казались нищенским кошмаром, невозможным в нашей стране. Соответственно воспринимают себя как нищих даже многие из тех, кого статистика зачисляет в средний класс.

(обратно)

70

Тут он, строго говоря, не вполне прав. Уже довольно многие учёные сочли участь лаборанта или ассистента – пусть и неплохо оплачиваемого – менее приемлемой для себя, чем должность самостоятельного преподавателя и исследователя на родине. Но действительно первоклассных специалистов среди вернувшихся пока нет. Так что Алфёров со своей академической высоты вполне может их не помнить.

(обратно)

71

Памятен случай: в июле 2007-го года десять академиков – в том числе нобелевские лауреаты Алфёров и ныне уже покойный Гинзбург – обратились к президенту с открытым письмом, где отметили – на фоне прочих примеров отупения граждан – клерикализацию общества и засилье РПЦ. В XXI – ядерно-космическом! – веке мы идём в сторону средневекового мракобесия!

(обратно)

72

По расхожей поговорке, американский университет – место, где русские математики читают на английском языке лекции китайским студентам.

(обратно)

73

Успехи СССР в 1930-е тоже связаны с множеством специалистов из-за рубежа. Правда, они были наняты обычным коммерческим образом и по окончании контрактов на создание заводов и обучение работников возвращались на родину.

(обратно)

74

В сравнении со средним местным жителем элитой был едва ли не каждый немец, достаточно ловкий, чтобы добраться до Латинской Америки через растянутые победителями сети по отлову военных преступников, а то и просто побеждённых.

(обратно)

75

Цепочки имён у католиков столь пышны и неудобны, что великий художник известен всему миру просто как Пабло Пикассо, а то и только по фамилии матери – Пикассо. По отцу он Руис, но эта фамилия в испаноязычном мире столь распространена, что её носителей слишком легко перепутать.

(обратно)

76

«Сделать фотоаппарат таким же удобным, как карандаш», – эту фразу произнес Джордж Джордж-Вашингтонович Истман, основавший компанию Eastman Kodak. И действительно, «Кодак» был пионером во многих инновациях, завоевал гигантский рынок. Но парадоксально, что первый цифровой фотоаппарат – его в 1975-м году разработал штатный инженер компании Стивен Сассун – оказался не востребован. Компания тупо нацелилась на совершенствование плёночной и поляроидной фотографии и пропустила воистину революционное изобретение – оно, кстати говоря, и похоронило плёночную фотографию вместе с Kodak.

(обратно)

77

Почему он переделал отчество в Исаевича – неведомо. Возможно, не хотел, чтобы его принимали за еврея?

(обратно)

78

Что куплено ценой неразвитости тех, кто не проявил самостоятельность.

(обратно)

79

Авторы знают только, что Халфин – автор выпущенного в 1932-м учебника по физике, но найти его не смогли даже в электронных каталогах Российской Государственной Библиотеки.

(обратно)

Оглавление

Предисловие

Звуки, отчества, даты

  Техническая справка

  Сводка справок

Движущие силы истории

  Варианты анализа

  Об альтернативных историях

  Миф о всемогуществе обороны

  Заблуждения или подтасовки?

  Мир самосогласован

  Под властью мифов

  Заведомо ложные альтернативы

  Как взорвали Чернобыль

  Стратегическая недостаточность в СССР

Неэвклидовы параллели истории

  Великую войну готовили заблаговременно

  Средняя температура по истории

  От Курска до Зеелова

  Исторические развилки

  Великие дела творятся по великим планам

  Привилегии: «частные» случаи общей истории?

  Полумеры – это полуразруха?

  Спешка не лучше задержки

  Статистика – вещь упрямая!

  Бывают странные сближенья

Личности на исторических перекрёстках

  Иерархия мышления

  Памятниковая рокировка

  Всё и сразу

  Фритьоф Нансен и Россия

  Израсходованный комиссар

  Стратег Сталин

  Успешная десталинизация Охота на призрак вождя сделала призраком всю страну

  Приключения в ГУЛАГе

  Физика на хозрасчёте по Будкеру

  Интеллект для державы

  Упущенный шанс Горбачёва

  Воспоминания о ГКЧП

  Бочка варенья да корзина печенья

  Трижды не Пиночет

  Обратная сторона Чубайса

  Стратегический тактик Збигнев Бжезинский ставит мат собственной стране

  Америка превратит Украину во Вьетнам для русских

  В борьбе с российским шовинизмом

  Главная задача – не допустить ввода российских войск на Украину

  Россия сможет стать империей только после полной победы над Украиной

  Стратегическая дилемма Америки: ревизионистская Россия в сложном мире

  Смутный портрет оппозиции

Векторы в будущее

  Не развали себя сам

  Война миров – война идей

  Мышцы вместо мозга

  Есть кем взять

  Два представления о сверхдержаве

  То у министра на языке

  Самосбывающийся прогноз

  Анекдот не повторяют

  Научим родину любить

  Слишком дальний Восток?

  Бисмарк и Гарибальди – фашисты?

  Эффективный удар в спину

  Не Маржери единым

  Неоколониализм – дело не русское

  Торговцам нельзя править

  Либеральное – антиэкономическое

  Державы великие и энергетические

  Ресурсы – из трубы в трубу

  Кровь земли

  Воссоединение необходимо Перекроенную страну пора сшивать заново

  Инфраструктура или кризис Из структурного кризиса выводит инфраструктура

  Деиндустриализация

  Количество и качество Выходы из тупиков российской демографии

  Как изменить мир?

  Русский нобель? Правила науки высших достижений

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg

Наш сайт является помещением библиотеки. На основании Федерального закона Российской федерации "Об авторском и смежных правах" (в ред. Федеральных законов от 19.07.1995 N 110-ФЗ, от 20.07.2004 N 72-ФЗ) копирование, сохранение на жестком диске или иной способ сохранения произведений размещенных на данной библиотеке категорически запрешен. Все материалы представлены исключительно в ознакомительных целях.

Copyright © читать книги бесплатно