Акупунктура, Аюрведа Ароматерапия и эфирные масла, Консультации специалистов: Рэйки; Гомеопатия; Народная медицина; Йога; Лекарственные травы; Нетрадиционная медицина; Дыхательные практики; Гороскоп; Правильное питание Эзотерика

Предисловие

Известный писатель и исследователь исторических процессов, а впоследствии – мученик за дело ислама айат Аллах саййид Мухаммад Хусайни Бехешти, в среде своих бесчисленных почитателей как в Иране, так и за его пределами более известный как Шахид Бехешти, в легкой и доступной форме повествует об исторических условиях, сложившихся накануне появления ислама. В своей книге под названием «Обстоятельства возникновения ислама» он дает описание социально-политической и религиозной ситуации во многих регионах, окружавших тогдашнюю Аравию. Проводя глубокий экскурс в древнюю историю соседних народов и государств – Йемена, Египта, Абиссинии, Иордании, Сирии, а также двух величайших империй тех дней – Персии и Восточной Римской империи, д-р Бехешти приглашает читателя в увлекательное путешествие по этим древним странам. Мастерски очаровывая его рассказами о зороастрийцах-огнепоклонниках, о религиях Древней Персии – манихействе и маздакизме, о влиянии христианской церкви на Египет и Абиссинию, о языческих племенах, населявших сам Аравийский полуостров, писатель выявляет важные социально-политические факторы, которые изначально оказали наиболее существенное воздействие на формирование универсальной религии – ислама.

Книга включает в себя серию еженедельных лекций, прочитанных Бехешти в 1966–1967 гг. в Гамбургском Исламском центре. Адресованные в первую очередь обучающимся в Германии иранцам, они привлекали внимание широкого круга не только студентов всех национальностей, но и всех интересующихся исламом. Последняя из этих лекций была прочитана 18 октября 1967 г. Изложению сути своей методологии исследования религиозной проблематики Мухаммад Хусайни Бехешти и посвятил первую главу своей книги, каждая же следующая глава содержит в себе характеристику определенной страны. В конце каждой главы он дает краткие ответы на вопросы и делает основные выводы.

Вне всякого сомнения, эта короткая работа будет ценным дополнением к другим его многочисленным сочинениям и послужит подтверждением его приверженности исследовательской работе и глубины его научного подхода.

С. Т. Х. Хорезми

Глава 1
Методология исследования. От автора

Предметом нашего исследования является поиск путей понимания ислама и мировой исламской уммы [как феноменов]. Но в первую очередь я хотел бы обозначить свою исследовательскую методологию, приемлемую для теологических дискуссий, или, иначе, поговорить о научном подходе к исследованию религии.

Рассмотрение какого бы то ни было вопроса требует от нас выработки подходящей методологии. Например, если сегодня ученый желает исследовать конкретную болезнь, он использует для этого определенные методы, изучает симптомы и последствия болезни и лечения и рекомендует определенному числу пациентов, страдающих от данного заболевания, наблюдаться у врача и проходить различные клинические исследования, то есть анализы крови, мочи, соскобов с кожи и т. п. Это необходимо для того, чтобы поставить правильный диагноз и определить метод лечения, а также выявить возбудителя инфекции и установить ее причины. И если сегодня некто, захотев уяснить для себя симптоматику определенной болезни и диагностировать ее, вместо обращения в хорошо оборудованные лаборатории и больницы, использования статистических баз, данных опытов над животными и наблюдений за людьми будет наблюдать за звездами в течение сорока ночей, дабы установить симптомы и причину болезни, равно как и систему ее лечения, то такого человека в научных кругах поднимут на смех. Ему скажут, что даже если пациент отправится в прекрасно оснащенную обсерваторию, чтобы наблюдать там за звездами, их формой, движением, это все равно не принесет ему ни малейшей пользы и не поможет ни в установлении причины болезни, ни в ее лечении. И даже если он заявит, что поставил телескоп прямо перед собой, произвел точные арифметические вычисления и тем самым открыл причины и последствия этой болезни и ее лечения, ученые вновь посмеются над ним и скажут ему, что для идентификации болезни необходимы как человеческий разум, благодаря которому врач анализирует данные своих наблюдений за пациентами, так и лабораторные исследования и их результаты, которые соотносят с общеизвестными признаками существующих болезней.

Допустим, находясь на заседании научной сессии, некто сделает заявление, что располагает некой информацией о том, как люди жили в Индонезии три тысячи лет назад. Если остальные участники проявят академический интерес к образу жизни и верованиям этих людей и к этому научному проекту, они спросят его (этого ученого) о методологии его исследования. Если он ответит им, что желает ограничиться помещением ряда индонезийцев в больницу и проведением клинических исследований их крови с тем, чтобы узнать об их жизни три тысячи лет назад, это также вызовет приступ смеха. Анализы крови и тканей, сколь бы ни были они необходимы для диагностики болезни и правильной организации ее лечения, нимало не помогут в изучении того, как жили индонезийцы три тысячи лет назад.

Усложним задачу. Какая политическая система лучше подходит для управления обществом и решения его проблем – коммунистическая (социалистическая) или капиталистическая? Какая из них представляет бо?льшую ценность и способна приносить бо?льшую выгоду в экономической сфере? Какие методы правления более приемлемы – демократические или диктаторские?

Как исследователь должен искать ответы на эти вопросы? Кто-то скажет, что лучшим методом послужит наблюдение. Если мы спросим их, каким образом он должен осуществлять это наблюдение, они укажут на некую «физику» социальных процессов, которые сами покажут, какая форма политического устройства является для общества оптимальной. Однако молекулярная теория вряд ли окажется приемлемой для исследования социальных процессов, и выводы в таком случае не будут соответствовать [задачам исследования]. Таким образом, довольно очевидно, что метод исследования должен соответствовать его предмету.

Метод, приемлемый для исследований в сфере теологии

Основной вопрос, важный в данном случае, заключается в том, какой метод – если отбросить все и всяческие предрассудки – является наиболее приемлемым для того, чтобы обрести понимание сути религии? На мой взгляд, правильный подход заключается в обращении к первоисточникам данной религии и в изучении ее сакральных текстов и священного предания, а не в экспериментальном либо же рациональном подходе. Речь идет о том, что в сфере современной исторической науки называют методологией исторического исследования. Работая с достоверными первоисточниками какой-либо религии, мы можем понять, что для нее является предметом веры.

В качестве примера приведем религию, которую мы сами не исповедуем. Допустим, мы хотим исследовать буддизм и понять, в чем заключается его суть. В таком случае нам не помогут ни философские, ни математические, ни научные методы, точно так же, как нам не принесут пользы и астрологические либо астрономические дискуссии. Чтобы правильно понять учение Будды, мы должны обратиться к заслуживающим доверия историческим источникам, а затем сопоставить их и собрать все то, что содержит в себе опровержение буддийской доктрины, и, наконец, провести сравнительный анализ научных концепций понимания буддизма. Вот тогда мы поймем, что такое буддизм, – вне зависимости от того, являемся мы его последователями или нет. Это – первое условие постижения любой религии.

Однако если мы хотим исследовать современный иудаизм, мы должны провести ряд исследований в разных частях мира, чтобы понять, как евреи практикуют собственную религию в своей повседневной жизни. Мы должны изучить их публикации на разных языках, проинтервьюировать их религиозных деятелей и на основе собранной информации прийти к определенным выводам относительно сути еврейской идеологии и практики в современном мире.

Точно так же в отношении ислама: если мы захотим изучить его (вне зависимости от того, являемся ли мы мусульманами), возможны два подхода. Предметом нашего исследования может стать, во-первых, то, во что верят мусульмане и как это отражается на их практической деятельности. Во-вторых, нашей целью может быть изучение исламской веры, а именно сущности ислама, ниспосланного Мухаммаду ибн ‘Абд Аллаху (да благословит Аллах его и его семейство!). Если же мы желаем исследовать общину сегодняшних мусульман или положение исламской уммы один, два или пять веков назад, наш подход будет таким же. Для того чтобы узнать об их современном положении, мы должны путешествовать по разным странам. В этом смысле метод исследования европейцев является правильным, поэтому их исследования отличаются точностью. Они ездят в разные уголки мусульманского мира и наблюдают непосредственно за жизнью их обитателей, лично общаются с ними, задают им вопросы, фотографируют их и снимают фильмы и на основании всего этого заявляют, что мусульмане живут так-то и так-то. Конечно, иногда они делают поспешные выводы, посетив только некоторые города и села, и обнародуют свои мысли по этому поводу, в то время как их умозаключения не имеют под собой научной базы. Все, что они могут сказать по результатам своих поездок и наблюдений, – это что в тех-то и тех-то городках и селениях мусульмане живут так-то и так-то. Эти выводы нельзя переносить на все мусульманское население мира, поскольку подобные обобщения будут некорректными и ненаучными.

Если же мы желаем выяснить, какой ислам был принесен Пророком Мухаммадом (да благословит Аллах его и его пречистое семейство!) человечеству, мы должны в первую очередь собрать все достоверные источники, включая Коран, предания, данные современных историков и письменные источники времен жизни Пророка – даже за авторством тех, кто противостоял Посланнику Аллаха. После их тщательного изучения, сравнительного анализа и оценки мы можем сделать некоторые заключения о той доктрине, которую Мухаммад (да благословит Аллах его и род его!) представлял людям как ислам. Другого пути для исследователя нет, поскольку иные научные методы исследования применимы лишь к какой-то определенной форме бытования религии в ее современных разновидностях.

Как прийти к религиозной вере?

Следующая наша тема касается чьего-либо стремления стать верующим или же искреннего желания исповедовать определенную религию и быть свободным от принуждения в своем выборе. Как в таком случае поступить человеку? По моему мнению, в подобной ситуации нет иного пути, кроме как по собственной доброй воле, а не по принуждению провозгласить: «Я твердо верю, что тот-то и тот-то является Божьим Пророком и что провозглашаемое им является Божественным Откровением и он доносит до нас слова Бога. Я верую в высказывания и учение этого Пророка, я подтверждаю, что все это – истина».

Нюанс, заслуживающий внимания, заключается в том, что, когда человек принимает религию, в основе его выбора лежит то, что он признает ее Пророка истинным Пророком и что источник его учения является истиной в последней инстанции, не подлежащей сомнению. Он знает, что все сказанное Пророком – истина. Ему не нужно научное обоснование провозглашаемого Пророком, поскольку сам факт его пророческой миссии уже является достаточным основанием. Справедливость Пророка и доверие людей к нему сами по себе могут и не быть научным доводом, однако это может подтверждать его пророческий статус. Если кто-либо желает принять слова Пророка, потому что он считает это научно обоснованным, это прекрасно и в этом нет никакого вреда, однако мы не можем назвать это верой или религиозным обращением. Полноценное обращение означает приятие слов Пророка постольку, поскольку он Пророк. Если я утверждаю, что ислам является религией истины, и обосновываю данное утверждение, ссылаясь на признание его несомненной мудрости и простоту его законов, это замечательно, в этом не только нет ничего плохого, но это и в высшей степени похвально. Однако такое обращение не может быть названо религиозным. Если, например, с точки зрения исламского закона, после полового акта необходимо очиститься и совершить полное омовение, я могу привести доводы о преимуществах и пользе такой процедуры с точки зрения гигиены, медицины и духовности, и в этом не будет ничего дурного. Но если бы человек принимал душ после сексуального контакта только из этих соображений, это не могло бы служить доводом в пользу обязательности такого действия с религиозной точки зрения, поскольку такое омовение будет сродни мытью руки, когда она грязная. Омовение после полового акта обязательно для каждого мусульманина, поскольку Пророк Мухаммад (да благословит Аллах его и его семейство!) повелел всем мусульманам делать так, а Мухаммад – Пророк.

В принципе это правильное отношение к религии и вере; ничто иное не может быть названо религиозной мотивацией вне зависимости от того, истинна ли рассматриваемая религия или нет и является ли истинной религией ислам или же какая-то другая вера. Поэтому религиозно мотивированной в этом контексте будет такая позиция, согласно которой после интимной близости мусульманин в любом случае обязан совершить полное омовение, ибо Пророк (да пребудет благословение Аллаха с ним и его семейством!) приказал делать это. Однако человек может начать рассуждать в таком ключе, что эякуляция влечет за собой множество неудобств, потому что сперма раздражает кожу, и поэтому-де принятие душа является разумным выходом из положения и весьма рекомендуемым действием. Он может обнаружить также и дополнительные преимущества омовения в такой ситуации. В подобном поиске нет ничего предосудительного, однако является ли это для мусульманина основополагающим мотивом для очищения тела? Он делает это потому, что это полезно, или же потому, что Пророк (да благословит Аллах его и его семейство!) повелел совершать его (омовение)? Что побуждает еврея не работать в субботу? Если вы спросите его, почему он не делает этого, он ответит, что Моисей (мир ему!) запретил это. Будет неправильным утверждать, будто бы этот еврей является невеждой или глупцом с научной точки зрения. Но должны ли мы в таком случае ожидать от него философского обоснования в попытке ответить на этот вопрос?

С учетом сказанного, правильный путь к обретению веры в истинность конкретной религии, во-первых, проходит через глубокие размышления и обнаружение убедительных доводов в пользу существования Бога, а во-вторых, ведет к признанию того, что Ибрахим, Муса, ‘Иса и Мухаммад (да будет мир со всеми ними!) являются Божьими пророками. В принятии этого человеку помогают ум и размышления. Эти два шага требуют от человека напряжения его интеллектуальных способностей. Если размышления, ум, мудрость и знания не приводят человека к вере в то, что Муса, или ‘Иса, или Мухаммад, или Ибрахим, или Нух (мир им всем!), или Будда, или Зороастр являются пророками, это означает, что на первом этапе его пути к религии его постигла неудача. Однако если в результате размышлений и рассуждений человек уверовал в Единого Бога и в Его Пророка, он переходит на новый уровень, на котором он уже не использует рациональные и научные аргументы, ибо каждое слово Пророка (мир ему!) будет обладать для него весом, и все поступки данного человека будут согласовываться с ним. С другой стороны, тот, кто, несмотря на убедительные доводы, оказывается не в состоянии понять, что это действительно пророки Аллаха (мир им!), потерпел неудачу еще на первом этапе своего пути.

Правильная методология в теологической дискуссии такова, что, обсуждая веру в Аллаха, Пророка (мир ему!) и пророчество, мы можем прибегать к рациональным и научным аргументам^[1]. Но если мы поднимемся над вопросом веры в Аллаха и в Пророка (мир ему!) и задумаемся над тем, каковы причины запрета на употребление свинины, наш ответ будет таков: это не дозволено в соответствии с таким-то и таким-то айатами Корана. Это достаточное основание, и для запрета не требуется никаких доводов помимо этого. Когда мы ищем доводы в пользу той или иной формы исламского правления, мы прибегаем к такой аргументации, что есть такой-то хадис, такой-то исторический документ, такой-то айат Священного Корана, в котором говорится об этом. Или же мы можем утверждать, что определенная форма правления является неприемлемой с точки зрения Корана.

В этих вопросах, в отличие от социальных проблем, нет места дискуссиям. Безусловно, будет правильным утверждать, что мы должны понимать смысл этих исламских предписаний, потому что многие из них поняты и истолкованы неверно или же не поняты вообще. Это будет уже другой подход. К примеру, все принимают условия забоя животных, однако иной вопрос – его «философия» и то, что ислам предписывает в связи с процессом забоя скота.

Чтобы прояснить этот вопрос, выберем более подходящий пример, а именно вопрос о нормах произнесения формулы брачного договора. Почему формула, которую произносят мужчина и женщина, делает их отношения законными? Ответ – об этом говорится в айатах и хадисах. Этого довода достаточно. Однако мы можем спросить, что такое брачный договор? Чтобы полностью понять, в чем тут дело, нам нужно объяснить смысл этого договора. В Гамбурге мужчина и женщина пришли ко мне, чтобы заключить брак, оба они – иранцы и мусульмане. Тогда я рассказал им о брачном договоре, растолковал смысл данного понятия и прочитал его формулу, чтобы сделать их супружество законным. Когда мы совершили этот обряд, они сказали мне: «Если бы кто-то разъяснил нам эти вещи в Иране!» Я удивился: «Как это так?» Они пояснили: «Вот что мы видели в Иране: мужчины и женщины собираются вместе, а мулла ходит среди них и читает арабские фразы, которые никто не понимает, а затем они объявляют, что заключен брак людей, отныне дозволенных друг для друга. Мы не можем этого понять».

Естественно, необходимо понимать смысл произносимой формулы, вне зависимости от того, что это не является доводом для обоснования ее необходимости. Что подразумевается под формулой брачного договора – получасовое чтение арабских фраз или все же имеется в виду нечто иное? Для правильного понимания этих вопросов с точки зрения ислама предусмотрена возможность свободных дискуссий, в которых мы должны опираться на Книгу Аллаха, предания (хадисы) и исторические свидетельства.

Третий вопрос касается нашего желания познать пользу, преимущества, а в каких-то случаях и неудобства, связанные с выполнением исламских предписаний. Если кто-то придерживается той точки зрения, что ислам создал для людей затруднения, запретив им употреблять алкогольные напитки, мы открыты для дискуссии. И даже если мы приведем тысячу и один довод о полезности этого запрета, с точки зрения ислама это все равно не будет основанием для его введения, поскольку единственным доводом для этого может быть айат Священного Корана или предание (хадис).

Отметим для себя основные нюансы, связанные с нашей дискуссией:

1. Для правильного понимания религии необходимо изучить первоисточники именно с позиций исторического исследования, а не при помощи эксперимента или философского обоснования.

2. Для того чтобы уверовать в религию, человек должен прежде всего обрести веру в Аллаха и Пророка (мир ему!) путем глубоких размышлений. После этого верующий принимает каждое слово Пророка (да благословит Аллах его и его пречистое семейство!) как приказ, и для него не может быть иного пути.

3. Для правильного понимания ислама и духа его предписаний, а также для познания любой другой религии необходимо соотнести преподносимые ею идеи со своей личной и общественной жизнью, а затем оценить их в их совокупности.

4. Можно свободно высказывать свое мнение о преимуществах и недостатках каких-либо аспектов ислама или любой другой религии. Человек волен критически их оценивать. Но даже если кто-то насчитает тысячу и один отрицательный момент, это не будет свидетельствовать о неистинности той или иной религии. Аналогичным образом, тысяча и одно достоинство этих предписаний не станет доводом в пользу ее истинности. Я полагаю, что мы должны вести нашу полемику в таком ключе. Любой другой подход к оценке ислама, иудаизма и зороастризма обернется отклонением от правильного пути. Например, если мы начнем обсуждать важность огня с физической и практической точки зрения, мы можем прийти к выводу, что истинной религией является зороастризм, или, напротив, сделать заключение относительно его неистинности. В любом случае, это собьет нас с пути истины.

Дополнительные методы исследования

В таком случае возникает вопрос: если человек, изучающий разные вероучения, хочет понять, имеет ли ислам преимущества перед христианством и иудаизмом, но еще не пришел к выводу относительно этого, то что ему делать? Здесь мы можем использовать дополнительный метод, объявив, что на этом этапе допустимы любые кощунственные заявления и никакая критика не является недозволенной. В подобной ситуации человек, не принадлежащий ни к одной конфессии, скажет, что у него нет религиозной веры. Что он должен делать, если он желает выбрать для себя религию? Следует ли нам посоветовать ему провести сравнительное исследование всех религий, сделать выводы о предпочтительности той или иной из них и только затем определиться со своим выбором? А если без этого не обойтись, хватит ли жизни и возможностей человека на подобное исследование?

В этой связи я отвечу, что такая задача невыполнима. Такому человеку следует идти по тому пути, который я описал в предыдущем разделе.

На первых порах следует ответить на вопрос: действительно ли тот, кого человеку ищущему представляют как Пророка, является таковым? Правда ли Тот, чьим Пророком он является, – Истинный Бог? Представления о Боге и пророках присущи любой религии, в особенности той, которая провозглашает веру в Единого Бога. Здесь слово «религия» используется в наиболее общем смысле и включает в себя все те конфессии, которые основываются на вере в Бога и в Пророка. Если у ищущего появляется уверенность в том, что Бог с очевидностью существует, то у него не будет полноценной возможности исследовать и сопоставить различные религии или же для него не будет в этом особой пользы. По крайней мере, это точно не является для него необходимым. А вот что важно, так это вывод о том, что Бог существует и что у Него есть Пророк, а также что учению данного Пророка надо строго следовать. Также нужно признавать, что за одним Пророком следует другой. И если есть вероятность того, что я могу признать его Посланником Всевышнего, значит, мне необходимо изучить эту новую веру, и если предположения об ее истинности найдут свое подтверждение, то новый Пророк получает преимущество [перед своими предшественниками].

Что касается тех, чей Пророк был последним, то им нет нужды выяснять, были ли у него наследники по пророческой миссии. Если очевидно, что вслед за признанным нами Пророком (мир ему!) не придет новый, дальнейшего подтверждения данного тезиса не потребуется, поскольку наша вера в него и в его заявление о том, что у него не будет последователя, служит для нас достаточным доводом. Но если он сам предсказывает, что вслед за ним явится новый Пророк, задача его последователей еще облегчается. Поэтому изучение и сравнение всех религий не является ни необходимым, ни продуктивным с практической точки зрения.

Как распознать истинного Пророка

Вопрос. Для правильного понимания религиозного учения, как Вы говорите, проще всего уверовать в Бога, однако каждая Божественная религия объясняет Бога своим особым способом. Таким образом, чтобы понять, каков Он, истинный Бог, мы должны обратиться к его подлинному Пророку. В наше время найти к нему путь и проверить его высказывания на достоверность – задача непростая.

Ответ: Каждый человек, желающий обрести религиозную веру, должен следовать этому пути, и неважно, прост ли этот путь или труден. Любой такой человек должен исследовать вопрос о том, существовал ли в действительности Пророк по имени Иисус и был ли он вообще Пророком. Осознав, что Иисус, Моисей или Мухаммад (пусть будет с ними мир!) являются пророками, вы должны принять их учение и действовать в соответствии с ним. Конечно, определение того, на какие именно их указания мы должны опираться, не является нашей первоочередной обязанностью. В любом случае, каковы аргументы в пользу пророческого статуса Мухаммада (мир ему!)? Изучение нами данной темы должно перерасти в расширенные исследования с изучением всех исторических источников, и только в таком случае мы можем подтвердить, что 14 веков назад действительно жил человек по имени Мухаммад (да благословит Аллах его и его пречистое семейство!), который был Пророком Бога. Иного пути у нас нет.

С чего мы должны начать?

Что касается основ религии, то мы можем познать их, отталкиваясь от двух возможных отправных точек: одна из них – Бог, а другая – Пророк. Большинство людей начинают [свой путь в религию с познания] Пророка. В случае с исламом мы должны начать с Мухаммада (мир ему!), ибо он был человеком, наделенным необыкновенными возможностями в постижении сверхприродного мира. Благодаря этому люди начинают верить в его пророческую миссию. Из этого признания они делают вывод, что сила, представителем которой является Мухаммад (да благословит Аллах его и его пречистое семейство!), – это Бог, и большинство из этих людей обретают веру. Во времена самого Пророка (мир ему!) некоторые люди были буквально охвачены верой в Бога. Салман ал-Фариси (да пребудет с ним довольство Аллаха!) был одним из тех, кто размышлял о Боге, а затем углубил свои поиски. Эти люди поняли, что все представления о Боге, которые получили распространение в их время, являлись не чем иным, как заблуждениями и предрассудками. Когда они услышали, что в Мекке появился Пророк (мир ему!), который говорит о Боге, они отправились туда и убедились, что он обладает всеми добродетелями для того, чтобы быть Его достойным представителем. Об этом свидетельствовали его слова и те знамения, которые он являл в подтверждение своей пророческой миссии. В данном случае вера этих людей в Бога предшествовала признанию ими Его Пророка и даже самой встрече с ним.

Но были и другие люди – они не верили в Бога. Они были материалистами, или натуралистами, и они вообще не признавали существования Бога. Тем не менее их общение с Пророком (да благословит Аллах его и его пречистое семейство!) в корне преобразило их, и через Пророка (мир ему!) они обрели веру в Бога. Конечно, в дальнейшем они всецело предали себя Богу, однако основания их веры были заложены в них Пророком (мир ему!). Таким образом, среди его современников были как верующие, так и неверующие люди.

Путем сравнительного исследования понимания Бога в разных религиях мы можем прийти к выводу о том, что определенная религиозная доктрина в большей степени созвучна доводам нашего разума. Тем не менее размышления не являются достаточным основанием для признания того или иного исторического деятеля пророком. Точно так же его пророческий статус не может подтверждаться за счет апелляции к сакральным учениям о Богопознании. Представим, что к нам приходит священник и излагает нам великолепную концепцию Бога. Является ли он пророком только в силу красоты этой доктрины и становится ли она от этого вероучением? Те из великих философов, которые были неверующими, оставили о Боге заслуживающие внимания высказывания. Хотя они не провозглашали себя пророками, что если бы они заявили нечто подобное? Такие заявления были бы совершенно безосновательными. Чтобы признать кого-то Пророком, мы должны изучить историю его жизни, жизни его предков, выявить уровень его образования, и только если мы увидим, что его умственное и духовное превосходство не является приобретенным^[2], мы можем сделать вывод, что величие его личности инспирировано Внеприродным Источником. А это служит подтверждением того, что данный человек является Пророком.

Вот почему в Священном Коране неоднократно подчеркивается, что Пророк (да благословит Аллах его и его семейство!) был неграмотным. Поэтому мы свидетельствуем о нашей вере одновременно и в Бога, и в Пророка, мы не отдаем предпочтения тому или другому и не разделяем Бога и Пророка. И в силу этого слова Пророка (мир ему!) обладают для нас ценностью, и для того чтобы принять для себя эту установку, нам никогда не потребуется сравнительное исследование разных религиозных традиций.

После этого краткого вступления мы можем перейти к нашей главной теме, которая связана с исследованием ислама, равно как и положения мусульман в мире.

Глава 2
Место рождения ислама

Для того чтобы лучше узнать ислам, необходимо познакомиться с теми условиями, в которых он зародился и начал распространяться, поскольку это позволит нам обрести понимание объекта нашего исследования.

Конечно, можно прекрасно изучить какой-то феномен, не вдаваясь в обстоятельства его возникновения. Однако глубокое понимание той или иной сущности либо феномена всецело зависит от знания предпосылок его появления. Это в равной степени относится к феноменам науки, искусства и общества. Поэтому нам необходимо фундаментальное знание о предпосылках возникновения ислама. Ареалом его появления можно считать Мекку, или Мекку вместе с Мединой, или же Мекку, Медину и Та’иф, или Хиджаз, или Аравию. Стоит отметить, что когда благородный Пророк (да благословит Аллах его и его семейство!) начал призывать людей к исламу, он находился в Мекке. ислам еще не успел распространиться в Медине, однако же Посланник Аллаха (мир ему!) обращался к людям с такими словами:

Придите же и примите веру, свет которой простерся над Ираном, Римом, Абиссинией и другими землями.

Таким образом, с самого начала призыв Пророка (мир ему!) к исламу носил универсальный характер и был обращен ко всем цивилизациям, существовавшим в то время. Более того, спустя шесть лет после переселения Пророка (да благословит Аллах его и его семейство!) в Медину^[3] он написал послания всем правителям своего времени, имена которых сохранились в анналах истории: Хосрову Парвизу, царю Персии; Ираклию^[4], императору Византии; Мукаукису^[5], правителю Египта; Наджаши (негусу) Абиссинии^[6], правителю Гассана как представителю Рима^[7], вождю племени али мунзир в Хире, и персидскому престолонаследнику. Всех их он (мир ему!) призвал принять ислам. Таким образом, очевидно, что в нашем исследовании условий возникновения ислама мы не можем ограничиться изучением положения в Мекке, Медине и Та’ифе или в Аравии, мы должны сделать предметом нашего рассмотрения ситуацию во всех тех регионах, поскольку Пророк (мир ему!) обращался к их жителям с исламским призывом.

Краткое описание Аравии

Словом «Аравия» называют территорию, население которой говорит на арабском языке. В то время, когда Пророк (мир ему!) появился на свет, арабский мир был не так велик, как сейчас; на востоке он, как и в наши дни, простирался до Персидского залива и, начиная с тех времен, юг его [иранского] побережья был населен арабами. В Ираке границей между арабским и неарабским миром служил бассейн рек Тигр и Евфрат, а именно – по одну сторону Тигра основным языком населения был главным образом арабский. Что касается пространства между Ираном и Тигром, то его обитатели говорили преимущественно не на арабском, а на курдском и персидском языках, а также на некоторых местных диалектах арабского. Фактически те арабы, которые в настоящее время живут в Хузестане, не являются его автохтонным населением, они мигрировали туда после прихода ислама. На севере располагались сегодняшние страны Шама – Сирия и Иордания, где на момент появления ислама проживало несколько переселившихся арабских племен^[8]. На севере арабский язык не был распространен так, как ныне, несмотря на то что значительное число арабских мигрантов поселились в долине реки Иордан. Нынешние Ливан и Сирия также не были арабоязычными странами. В Иордании арабский тоже не был основным языком, на нем говорили только арабские переселенцы. В этом отношении Иордания напоминала современный Хузестан, в котором одна часть населения говорит на арабском, а другая на фарси.

В тех странах Африки, где сейчас говорят на арабском, то есть в Египте, Судане, Сомали, Ливии, Алжире, Марокко, Тунисе и даже в Абиссинии, в те времена этот язык не был основным. Так, мы видим, что во времена зарождения ислама арабский мир^[9] занимал территорию, расположенную к югу от Персидского залива, на приморском побережье Омана, простираясь далее на запад вплоть до побережья Красного моря, рядом с которым жили в основном неарабы; на север вплоть до долины реки Иордан, в которой арабы также не представляли большинства, и на восток вплоть до рек Тигр и Евфрат. Таковы были географические рамки Аравии к моменту появления ислама.

Здесь следует отметить, что обитатели всех этих регионов за пределами очерченных нами границ (то есть жители Африки, Шама, Сирии, Ливана, Иордании, а также части Ирака, расположенной к востоку от Тигра и Евфрата) говорили на разных семитских языках, которые были так же близки арабскому, как фарси – немецкому, индийскому санскриту и индоевропейским языкам. Местные языки сомалийцев, абиссинцев, египтян и части иорданцев (которые были евреями), финикийцев, проживавших на территории современных Ливана и Сирии, а также халдеев и ассирийцев в чем-то напоминали арабский, который по своему происхождению является семитским языком. Эти языки, в свою очередь, также принадлежали к семитской группе и по характеру письменности, и по лексике.

В своей книге «История цивилизации»^[10] Джирджи Зийдан отмечает, что в то время, когда кто-то приезжал из Аравии в Абиссинию или из Иордании или Ливана в Хиджаз, он не чувствовал себя чужаком. Языки были настолько похожи, что он мог понять местный диалект без переводчика. Если же он на какое-то время оставался жить в этой стране, то мог выучить ее язык – точно так же, как говорящий на фарси человек начинает изъясняться на курдском языке в течение короткого срока пребывания в Курдистане. Таким образом, нынешний арабский мир был ареалом распространения семитских языков, к которым принадлежит и арабский^[11]. Поэтому соседи арабов легко понимали их, в то же время именно Аравийский полуостров был родиной арабов, которые говорили на чистом арабском языке.

Происхождение арабских племен

Жители Аравийского полуострова, большинство из которых называли арабами, делились на две группы: кахтани и ‘аднани. Арабы-кахтани первоначально населяли Йемен, который в то время включал в себя сегодняшний Аден, эмираты, расположенные на побережье Персидского и Оманского заливов.

Центром расселения арабов-‘аднани были Неджд и Хиджаз, то есть, можно сказать, Мекка и пустыня Хиджаз. Арабы-кахтани и арабы-‘аднани имели общие исторические корни, одних и тех же предков. Можно, к примеру, представить себе стремительно растущую арабскую семью 3000-летней давности, которая разделяется на две ветви. Потомки Йа‘руба ибн Кахтана обосновались в Йемене. Остальные – основатели города Мекки – являлись потомками Исма‘ила и получили наименование ‘аднани в честь предка по имени ‘Аднан.

Арабы-кахтани, поселившиеся в Йемене, получили в свое распоряжение благодатную землю, поскольку Йемен занимал лучшее географическое положение по сравнению с Меккой, Недждом и Аравийской пустыней в силу более благоприятного климата и наличия водных ресурсов. Соответственно, в Йемене гораздо быстрее появилась цивилизация. В Йемене – на родине арабов-кахтани – города и ремесла начали развиваться несколькими веками раньше, нежели в Хиджазе и Неджде, населенных арабами-‘аднани. В данном контексте необходимо учитывать фактор влияния окружения на развитие двух этих групп, объединенных общими интересами, языком и многим другим. Согласно историкам, Йемен и арабы-кахтани на несколько веков обгоняли арабов-‘аднани из Неджда и Хиджаза с точки зрения как развития и цивилизованности, так и политической организации общества. Этот аспект нуждается в подробном освещении в дальнейшем.

В Йемене химйарские короли правили в качестве коронованных монархов, в то время как в Хиджазе общество еще не развилось дальше родоплеменного строя. Йа‘куби, великий исламский историк, повествует, что корона, которую носил Химйар, основатель химйарской династии, была сделана из серебра и украшена большим рубином посередине. И это было весьма характерным для йеменской цивилизации явлением еще за много веков до появления какой бы то ни было формы правления в Хиджазе, Неджде и Аравии. С точки зрения технологического развития цивилизации, знаменитая плотина Ма’риб была построена задолго до начала разложения родоплеменного строя в Неджде и Хиджазе. В связи с этим историк отмечает, что эта плотина, расположенная между двумя горами, достигала в длину шести километров и была устроена таким образом, что дождевая вода и потоки стекались в нечто, напоминающее по форме озеро. У плотины были ворота для спуска воды, которая проходила через семьдесят ирригационных каналов и использовалась для орошения семидесяти сельскохозяйственных секторов. Плотина Ма’риб была построена за восемь веков до появления ислама и за два века до пришествия Иисуса (мир ему!). Таковы были условия, сложившиеся в месте ниспослания ислама, если сравнивать Йемен с Хиджазом, в лоне которого ислам появился.

Плотина Ма’риб

Плотина Ма’риб играла важную роль в развитии процветавшего благодаря ей Йемена. Страбон (ок. 63 г. до н. э. – 26 г. н. э), известный греческий географ и путешественник, чье имя часто упоминается в анналах истории, записал множество удивительных фактов о городе Ма’риб, о его чудесах и прекрасных дворцах. Эти заметки цитируются во многих трудах по истории. Город притягивал к себе путешественников с разных концов света и благоденствовал вплоть до II в. н. э., после чего Ма’риб стал приходить в упадок. Интересный момент, на который указывают историки, заключается в том, что люди не могли в одиночку поддерживать плотину в надлежащем состоянии. Эта задача была возложена на их правителей. Но их власть перестала быть эффективной, большую часть времени они уделяли пирам и яствам и к охране плотины относились безответственно, хотя йеменцы ожидали, что они все же будут исполнять возложенные на них функции. В начале II в. н. э. плотина Ма’риб стала настолько обветшалой, что все поняли: она обрушится в течение ближайших одного-двух десятков лет. Поэтому арабы-кахтани стали покидать свои дома, опасаясь, что в случае прекращения работы плотины у них не будет воды для орошения полей и выращивания плодов. Они также боялись, что с прорывом плотины поток воды разрушит их жилища и сметет все на своем пути. Все эти страхи побудили кланы кахтани к переселению.

Одна их часть мигрировала в сторону Хиры и Ирака. Они расселились на берегах Тигра и учредили правление Муназара (али мунзир). В силу своего соседства с Ираном они, по всей вероятности, поддерживали политические отношения с персидскими властями. Другая группа переселилась на территорию современной Иордании и обосновалась в цветущей долине реки Иордан. Это были первые из арабов, которые поселились там и основали гассанидскую династию, имевшую дипломатические отношения с Римом. Третья группа эмигрировала в Йасриб (сегодняшнюю Медину), который в те времена был еврейским городом, однако этот вопрос мы осветим чуть позже, в главе, посвященной иудаизму. Арабы этой группы образовали два племени – аус и хазрадж, осевшие в Йасрибе, где была плодородная земля и вода. Эти два племени часто упоминаются в истории ислама.

Еще одна группа, а именно бану хуза‘а, переместилась в Мекку и схлестнулась с мекканскими арабами-‘аднани, вытеснила их и взяла Мекку под свой контроль. Наконец, последняя группа арабов-кахтани, бану ‘адди, отправилась в Неджд и установила власть над большей частью пустыни.

Стоит отметить, что для цивилизованных людей, привыкших к городской жизни и обладавших развитой социальной организацией, случившееся было ужасной катастрофой, ибо они вынуждены были покинуть родные земли и жить в общинах в тех местах, где можно было добыть пищу.

Те из них, кто направились в Шам, учредили там правление гассанидов, а переселившиеся в Хиру основали династию али мунзир (На‘маниды и Муназариды). О йеменцах, переселившихся в Медину, а именно о племенах аус и хазрадж, будет рассказано в следующих главах. Группа, мигрировавшая в Мекку, выгнала оттуда менее развитых ‘аднанитов. Арабы-кахтани, которые двинулись в Аравийскую пустыню, стали властвовать над ее широкими просторами.

Остальные арабы, оставшиеся в Йемене из-за своей лени или в надежде на то, что в результате прорыва плотины ничего дурного не произойдет, были уничтожены в конце II в. н. э. водным потоком ‘Арим. Эти события упоминаются в Священном Коране, в суре «Саба», содержащей краткую историю Йемена.

Таким образом, структура Аравии во II в. н. э. была следующей: часть арабов правила территорией современной Иордании и соседствовала с Древним Римом; другая группа основала город-государство в том месте, где располагается сегодняшний Ирак, а также Хира, и эта страна граничила с Ираном. Еще одна группа обосновалась в Йасрибе и жила бок о бок с иудеями, и, наконец, последняя группа арабов-кахтани поселилась в Мекке и ее предместьях. Такова была ситуация, сложившаяся за четыре века до появления ислама.

Культурное развитие

Все историки единодушны в том, что высшей точкой развития доисламской арабской культуры была поэзия, какой не бывало прежде. Известный историк по имени Йа‘куби писал, что поэзия для арабов заменяла науку, философию, историю и что угодно еще^[12]. Если у араба появлялась ценная мысль, он облекал ее в форму нескольких поэтических строчек и выражал ее таким способом. Если бы кто-либо задал вопрос, что представляла собой тогда арабская культура, то ответить можно было бы так: «Несколько стихотворных строф».

Арабы были людьми с поэтическим даром, хотя они видели вокруг себя не цветущие сады, в которых пели соловьи, а колючки и пески. Тем не менее этот народ рождал многих поэтов. Поэзия расценивалась ими как высшее проявление культуры, арабские поэты только и искали подходящий повод, чтобы процитировать что-нибудь из стихов собственного сочинения. Лучшие из их стихотворений писались на табличках и ежегодно вывешивались на стене Ка’абы. Такая экспозиция на стене Ка’абы означала для поэта успех, ибо после нее он становился знаменитым.

Имру-л-Кайс и другие раннеисламские поэты были в числе этих прославленных стихотворцев. Они были авторами «семи подвешенных холстов», которые имели честь попасть на стены Ка‘абы и в анналы истории.

Помимо [арабской] поэзии, на территории Аравии существовало также и такое явление, как еврейская культура, которая подробнейшим образом будет рассмотрена чуть позже.

Экономическое положение

Если говорить о производстве, основным элементом арабской экономики были животноводство и сельское хозяйство, которым арабы занимались всюду, где только это было возможно. Будучи заинтересованы в торговле и обмене, они в основном торговали с другими странами. Как в Йемене, так и в Хиджазе арабы были вовлечены в эту деятельность. Но поскольку международная торговля тесно связана с внутренним производством, ибо для нее необходимо наличие своих товаров, которые можно было бы обменивать на зарубежные, арабы тех времен, как и их потомки в наши дни, обращались к той же самой практике по мере поднятия уровня их цивилизации. Сегодня в развитом мире одной из наиболее необходимых и эффективных мер является организация коммерческих и производственных ярмарок. Арабы тоже устраивали в разное время в определенных районах ярмарки в виде сезонных базаров, подобные тем, что сегодня проходят в городах и селах. В числе наиболее крупных и знаменитых ярмарок Хиджаза и Неджда были:

1) ярмарка в Даумат ал-Джандал, проходившая близ Шама в месяц раби‘ ал-аввал под надзором двух местных племен – гассан и калб;

2) ярмарка “Мусаккир”, проводившаяся в одном и том же месте в месяце джумади ал-аввал по инициативе и под эгидой племени бану тамим;

3) ярмарка «Сухар», которую организовывали в первые дни месяца раджаб ^[13];

4) ярмарка «Рийа Фаджр», открывавшаяся вслед за «Сухар» в тот же самый месяц раджаб и проходившая под патронажем племени джулунди и его вождя^[14];

5) ярмарка «‘Адан» ^[15], проводившаяся в начале месяца рамадан. По данным историков, на этой ярмарке продавались исключительно благовония, и это было большим событием для парфюмеров;

6) ярмарка «Сан‘а’», которую устраивали в середине месяца рамадан;

7) ярмарка «Рабийа», проходившая в современном Хадамауте;

8) ярмарка «Указ», проводившаяся в месяц зу-л-ка‘да близ Та’ифа;

9) ярмарка «Зу-л-Маджаз». Она начиналась тогда, когда заканчивались все прочие ярмарки и все участвовавшие в них торговцы, разъезжавшие по разным местам в течение всех этих месяцев, возвращались наконец в Мекку и совершали паломничество к Ка‘абе в месяц зу-л-хиджжа, а затем разъезжались, выполнив все обряды хаджжа.

Эти ярмарки и сезонные базары были самым важным и почитаемым событием в тогдашней Аравии. Класс торговцев, обогащавшихся за счет этих ярмарок, прилагал все усилия к тому, чтобы они не становились только лишь выставками. Торговцы проводили красочные церемонии, устраивали музыкальные шоу и прочие празднества, равно как и выставки произведений литературы, поэзии и изящных искусств, то есть ярмарки превращались в места для представлений. Сюда шли и те, кто приехал за новыми нарядами и товарами, и те, чья цель была послушать новые стихи и музыку, что привлекало также поэтов, которые стекались на эти ярмарки для декламации своих произведений перед жюри, оценивавшим их поэтическое творчество. Таким образом ярмарки служили как целям торговцев, так и интересам литераторов.

Форма правления во времена язычества

Социологи утверждают, что в те дни, когда человек жил один (если таковые действительно когда-либо были!), он не нуждался в хозяине – он был сам себе и хозяином, и слугой, и правителем, и государством, и нацией. Но как только он переставал быть одиноким и создавал семью и как только количество ее членов возрастало до четырех человек, вставал вопрос о том, кто же является главой этой семьи. По данным социологов, в большей части мира главенство принадлежало мужчинам, а в некоторых его уголках – женщинам. То есть можно сказать, что в большинстве случаев отец играл в семье первоочередную роль, а мать – второстепенную. По мере роста семей они начинали образовывать группы, именуемые племенами, и семейства обрели форму кланов. В силу этого на повестку дня встали вопросы о лидерстве и старшинстве, о статусе молодежи и пожилых людей, поскольку это касалось дел всей группы.

Когда племена начали объединяться, этот вопрос сделался еще более острым, и тогда появились национальные правительства. Со временем стали складываться отношения между разными племенами, однако интернационального правительства не возникло.

Могущество отдельных племен росло, но при этом разные племена, жившие по соседству, не знали о том, что у них общие предки, и не воспринимали представителей иных племен как своих сородичей. Поскольку племена сосуществовали в общем ареале обитания и их интересы совпадали, то им не было нужно правительство для сохранения существующей у них социальной системы. По мнению историков и социологов, формирование правительства началось тогда, когда племена стали осознавать необходимость единого руководителя, который защищал бы их интересы и сложившуюся социальную систему. Такой вождь и становился их «правительством».

С точки зрения политики, это была наиболее критическая фаза, ибо она знаменовала собой разложение родоплеменного строя и появление централизованного государства. Йемен прошел эту стадию своего социального развития за много веков до появления ислама, ибо в нем, так же как в Гассане и Хире, было сформировано централизованное правительство.

Йа‘куби пишет в своем труде по истории:

Разногласия между племенами и индивидуумами обычно регулировала группа людей, которые были известны своей мудростью, прозорливостью и отсутствием ангажированности. Они решали споры за счет вмешательства и арбитража старейшин. Таких арбитров называли магистратами (хукам).

В своем историческом трактате Йа‘куби упоминает имена многих из этих магистратов, бывших не главами правительств, а только третейскими судьями. В истории Аравии соответствующей эпохи мы можем найти только два случая упоминания о правительствах внутри Аравии, а именно в Хиджазе и Неджде. Среди документальных свидетельств – запись иудейского историка V в. н. э. о том, что одним веком раньше появления ислама король Йемена Абу Кариб сделал своего сына регентом Медины. Поскольку этот правитель был назначен царем Йемена, едва ли можно говорить в таком случае о собственно мединском правительстве.

Таким образом, в тот период аравийское племенное сообщество еще совершенно не созрело для того, чтобы в его среде возникло государство, – за исключением пограничных государств Гассан и Хира, находившихся за пределами Аравии, а также Йемена и местных правительств на берегу Персидского залива.

Роль иудаизма и христианства

Для обстоятельного исследования истории ислама нам следует уделить внимание той роли, которую иудаизм и христианство играли в Аравии.

Никто из нас не знает точной даты появления евреев в Аравии. Тем не менее автор «Истории иудаизма» пишет по этому поводу следующее:

Существуют разные мнения относительно причин и факторов миграции евреев в Аравию, однако мало сомнений в том, что большинство этих евреев покинули свои дома и искали прибежища в Аравии в связи с притеснениями со стороны римских властей. Если в Палестине, Европе и на других завоеванных Римом территориях евреи не знали мира и спокойствия, в Аравии, напротив, их жизненные условия были вполне удовлетворительными, поскольку там они чувствовали себя в безопасности от угроз и преследований со стороны христианских священников, а соседи обращались с ними доброжелательно.

Что очевидно, так это то, что в силу отдаленности Хиджаза и Неджда некоторое количество евреев переселилось в Аравию до появления ислама – предположительно, сразу после прихода Иисуса (мир ему!), то есть во II или III в. н. э.

Согласно существующим историческим источникам, миграция евреев в Хиджаз началась примерно за пять веков до возникновения ислама – в конце I в. н. э. Основные еврейские поселения были сосредоточены в Йасрибе – сегодняшней Медине. Евреи, обосновавшиеся в Аравии, обнаружили в Йасрибе землю и воду, поэтому они построили там крепость и поселились в ней. В Мекке также жили евреи, однако в меньших количествах. Те из евреев, которые двигались с севера на юг, добрались до Йемена, где евреев не было много, однако в связи с определенным событием иудаизм стал официальной религией этой страны. Так получилось, что сын Абу Кариба, царствовавшего в V в. н. э., стал правителем Йасриба. Жители Йасриба подняли мятеж против этого правителя и убили его. Абу Кариб, несмотря на то что он был поглощен войной, которую цари Ирана вели против Йемена, отправился в Йасриб, чтобы покарать евреев и арабов, восставших против него, а затем продолжить войну с Ираном. Когда он прибыл в Йасриб, его жители затворили ворота и укрылись внутри, спрятавшись в своих башнях. Абу Кариб осадил эти крепости, и вскоре их обитатели ощутили резкую нехватку еды. В то время несколько еврейских раввинов покинули крепости и подошли к Абу Карибу. Они убеждали его, что только четыре безумца повинны в убийстве его сына, и умоляли царя о пощаде. Они начали излагать язычнику Абу Карибу положения иудейского вероучения с таким пылом, что тот принял иудаизм и тотчас же вернулся в Йемен. Когда Абу Кариб и его придворные стали иудеями, они начали пропагандировать эту веру. После смерти Абу Кариба один из его сыновей по имени Зу Нувас, став королем Йемена, принялся рьяно проповедовать иудаизм, так что он стал официальной религией Йемена, где приступили к строительству ряда синагог для евреев. Это случилось за восемьдесят или за сто лет до возникновения ислама.

Таким образом, мы видим, что в те времена север Аравии населяли евреи и христиане, восток – зороастрийцы и адепты маздакизма, парсы, юг и часть Йасриба – евреи, в остальных же уголках Аравии жили идолопоклонники и сабии, а также приверженцы множества прочих религий.

Иудаизм в Аравии

Автор «Истории иудаизма» отмечает, что арабы хорошо обращались с евреями и шел постоянный процесс смешивания их за счет частых межнациональных браков. В целом евреи оказывали на арабов огромное влияние, прежде всего благодаря своей искушенности в вопросах экономики и умению вести торговые дела. Кроме того, по сравнению с арабами они в большей степени владели письмом, ибо они были людьми Книги. Соответственно, их образовательный уровень был выше, в отличие от арабов, которые были довольно безграмотны. Они умели рассказывать сказки и беседовать с арабами на многие темы, что обеспечило им значительный авторитет в их среде. В то время как арабы не могли ни читать, ни писать, большинство евреев были приучены к чтению и даже немного могли писать. Иудаизм оказал сильное влияние на определенный сегмент племени курайш, а именно бану кунана, члены которого приняли иудаизм.

Христианство в Аравии

Статус христианства в Хиджазе и на Аравийском полуострове был особым. Эта религия никак не пыталась проникнуть в Аравию вплоть до времени пришествия Пророка ислама (да благословит Аллах его и род его!) и появилась в Аравии примерно за полтора века до ислама. Подобно тому как сегодняшние христианские миссионеры отправляются в Африку и Южную Америку и проповедуют свою веру жителям джунглей, в то время они приезжали в жаркие пустыни Аравии с тем, чтобы распространять свою религию. Первая группа христианских миссионеров направилась в область Нарджана. Им удалось оказать на людей серьезное влияние и создать в Аравии первый христианизированный регион. Христиане Наджрана вели миссионерскую работу и совместно с другими миссионерами основали центр христианского призыва в Аравии. В то время, как уже говорилось, царь Йемена Зу Нувас принял иудаизм. Затем произошло столкновение между иудейским царем, прилагавшим большие усилия к распространению иудаизма, и христианами Наджрана. Данный конфликт имел политическую подоплеку: владыка Абиссинии притязал на Йемен, имевший с его страной общую морскую границу. В качестве ответной меры Зу Нувас прибыл в Наджран, чтобы вырезать обосновавшихся там христиан. В Священном Коране этот эпизод был изложен в «истории про ухдуд» («истории про ров»)^[16], содержащей осуждение этих действий. Зу Нувас убил многих из христиан Наджрана, некоторых из них сжег заживо. Это побудило императоров Абиссинии и Рима прийти на помощь христианам Наджрана. Но поскольку римский император находился слишком далеко от Йемена, он попросил помощи у императора Абиссинии, призвав его отомстить йеменцам за резню, учиненную Зу Нувасом. Вот почему Абраха отправился в поход на Йемен. Абиссинские войска вошли в Йемен и нанесли ему поражение. Зу Нувас и большое количество йеменцев были убиты, а христианство вытеснило из Йемена иудаизм. По приказу абиссинского правителя там были построены церкви, а итогом всего этого стала история с Абрахой и слоном (ал-фил).

Таким образом, в религиозной жизни Аравии накануне возникновения ислама первенство принадлежало иудаизму. Второй по своей значимости религией было христианство, третьестепенную роль играл зороастризм. Далее следует отметить сабиев, религия которых представляет собой разновидность идолопоклонничества, восходящего к культам языческих племен времен пророка Ибрахима (мир ему!), а также некоторые местные верования, упоминаемые в Священном Коране^[17]. Таким образом, с религиозной точки зрения Аравийский полуостров в то время был многоконфессиональным.

Чтобы лучше ознакомиться с ситуацией внутри Мекки, Медины и Та’ифа – трех городов, история которых переплетена с историей ислама, проясним некоторые нюансы. Как уже говорилось, во II и III вв. н. э. арабы-кахтани мигрировали в разные районы Аравии, и одна из их групп, члены которой были известны как бану хуза‘а, отправилась в Мекку, где они захватили бразды правления. Впрочем, еще до прибытия бану хуза‘а в этом регионе доминировали различные племена ‘аднани – арабов, являющихся потомками Исма’ила (мир ему!). Наиболее могущественным среди них было племя курайш. Тем не менее до этого данное племя не обладало таким влиянием, какое оно приобрело впоследствии. Когда члены бану хуза‘а взяли под свой контроль Мекку и Ка‘абу, в доме Курайш родился младенец по имени Кусси ибн Килаб, чья мать происходила из бану хуза‘а, а отец – из племени курайш. Когда Кусси вырос, он решил любой ценой отвоевать у некурайшитов все прежние привилегии, отнятые ими у племени курайш. Эти привилегии, обладавшие большой ценностью и принадлежавшие его дяде по материнской линии, включали в себя обладание ключами и покрывалами для Священной Ка‘абы. Дядя Кусси был пьяницей и развратником. Так получилась, что Кусси приобрел у него все его права в обмен на винные мехи и верблюда для барбекю, и эта идиотская сделка стала притчей во языцех в истории Аравии, так что фраза «сделка Кусси» стала синонимом бесславного и глупого хода.

Кусси был умным молодым человеком, и постепенно он занял в Мекке лидирующие позиции и взял под контроль все дела, вершившиеся в городе. Со времен Кусси ибн Килаба, несмотря на отсутствие какого-либо централизованного правительства, Мекка приобрела свои очертания благодаря его идеям и политике. Благодаря Кусси ибн Килабу, различные мекканские племена, в особенности курайшиты, были вовлечены в процесс создания централизованной организации и установления в обществе относительного порядка.

Ситуация в среде наиболее влиятельных курайшитских племен

В племя курайш входило множество более мелких «субэтносов», однако самыми крупными из них были хашимиты (бану хашим), умавиды (бану умаййа), нафалиты (бану нафал), ‘абд ал-дариды, асадиты (бану асад), таймиты, махзумиты (бану махзум), ‘адавиты (бану ‘адий), джумахиты (бану джумах), сахамиты (бану сахам).

Это были наиболее значительные группы внутри племени курайш, но помимо них имелись еще и другие, менее могущественные кланы. В то время существовали только две или три должности, связанные с Ка‘абой. Для того чтобы заставить племена сотрудничать друг с другом и предотвратить междоусобную вражду, Кусси ибн Килаб ввел некоторые новые должности, наделив каждый клан своими функциями. Таким образом, создание подобной организации имело, как оказалось, долгую историю! На момент рождения Пророка ислама (да благословит Аллах его и род его!) в Мекке насчитывалось около 15 обязанностей, каждая из которых возлагалась на один из наиболее значимых курайшитских кланов:

1. Охрана Ка‘абы и ключей от нее. Эта обязанность была наиболее почетной из всех.

2. Снабжение и поение паломников водой. В доисламские времена паломники, прибывающие в Мекку, не знали, где в ней находятся колодцы с водой. Но поскольку в воде они нуждались, доставку ее из ближайших колодцев и поение паломников осуществляли смотрители колодцев, принадлежавшие к части племени курайш. Джирджи Зийдан упоминает о том, что они изготавливали сосуды и наполняли их водой для паломников.

3. Прием гостей. Чтобы привлечь к Мекке больше паломников и сделать торговлю на рынке более оживленной, а также уберечь арабов от проявлений высокомерия, свойственного барственным господам, стали устраивать пышные застолья для гостей-паломников. Эта задача была возложена на определенную часть членов племени курайш. Они копили средства на то, чтобы обеспечить паломников водой.

4. Поднятие флага. У мекканцев было знамя с изображением орла, которое они использовали во время войны. Такой флаг хранился у главы каждой семьи, и в случае войны глава семьи брал его с собой. Во времена Пророка (мир ему!) орел стал гербом бану умаййа.

5. Дар ан-Надух и дар аш-Шури. Одной из инициатив Кусси было строительство поблизости от Ка‘абы дома под названием «Дар ан-Надух»^[18], что в переводе с арабского означает «место для собраний и консультаций». Как только перед племенем курайш вставал какой-то важный вопрос, их вожди и старейшины, бывшие истинными представителями людей, собирались в этом доме, обсуждали проблему и принимали решение большинством голосов. Стоит отметить, что, согласно законам, разработанным Кусси ибн Килабом, одним из предварительных условий для представителей племен, желающих участвовать в выборах, был возраст старше 40 лет. Сегодняшние молодые люди вполне могли бы возмутиться против такого закона, предполагающего привилегии для старшего поколения, перешагнувшего сорокалетний возрастной рубеж. В те времена, впрочем, это было направлено на привлечение к управлению более опытных и видавших виды мужей. В то же время, мы можем прочитать в биографии Пророка ислама (мир ему!), что ‘Абд ал-Мутталиб брал маленького Мухаммада (мир ему!) с собой в Дар ан-Надух, даже несмотря на запреты со стороны людей старше сорока лет. Когда он в первый раз привел с собой Мухаммада (мир ему!), они были недовольны, однако впоследствии они согласились на то, что он будет присутствовать на их собраниях. Впрочем, это уже другая история.

16. Перевозка товаров и сопровождение торговых караванов. Эту сферу контролировал род бану умаййа.

17. Институт возмещения за пролитую кровь и выплаты компенсации. Иногда, когда член одного племени убивал человека из другого племени, остро вставал вопрос о компенсации или наказании. С убийцы необходимо было взимать штраф, и одна из семей отвечала за это и выплачивала определенные суммы тем, кому они причитались. Фактически это был своего рода общественный фонд, занимавшийся вопросами кровной мести и компенсаций.

18. Управление военными арсеналами. Это было большое помещение, куда на случай войны складывалось оружие и боеприпасы, которые распределялись между воинами согласно закону.

19. Присмотр за армейскими конюшнями. Эта функция была возложена на членов племени курайш, которые ухаживали за боевыми верблюдами и конями, необходимыми в случае войны.

10. Назначение вестников и послов. Случалось так, что приходилось отправлять послов в чужие страны. Как мы увидим чуть позже, необходимость в послах возникла, когда нужно было отправить в Абиссинию представителя, чтобы решить вопрос о пребывающих там эмигрантах-мусульманах.

11. Специальный комитет арабов занимался правосудием.

12. Обладание ключами от Ка‘абы. Эту обязанность не следует путать с должностью их хранителя. Как вы знаете, паломники, посещающие святые места, часто делают пожертвования в виде золотых монет на местах священных захоронений. Паломники к Ка’абе часто привозили с собой такие монеты и бросали их за решетку святыни. Один раз в год или в полгода хранитель отпирал дверь Ка‘абы, собирал эти пожертвования и распределял их между разными кланами.

13. За ремонт и поддержание в должном состоянии Священной Ка‘абы, а также других мекканских зданий отвечал определенный клан.

14. Содержание «Ансаб и Азлам», который можно было бы назвать центром лотереи. У арабов существовал обычай под названием исар (производное от йуср, что переводится как ‘легкость’ и ‘изобилие’). В арабском мире им также обозначали азартные игры и лотерею. В настоящее время с приходом зимы торговец, продавший все, что имел, и оставшийся ни с чем, страдает от сильной нужды. Такая ситуация возникала в Аравии зимой, а также в период засухи весной и летом. Подобный обычай поддерживается также в отдаленных районах Ирана в период Новруза. Для того чтобы облегчить свое положение, арабы обращались к практике, позволявшей направить часть имущества богачей на нужды обездоленных. Подобные практики являются обычным делом, если люди не располагают отлаженной экономической системой и сталкиваются с затруднениями.

Арабы изобрели лотерею, в основе которой лежит случайное везение. В лотерею играли следующим образом: брали десять деревянных ящиков, на семи из них надписывали разные суммы, а три оставляли без надписей. Хранение их поручали надежным людям. Затем приобретали верблюда, каждый участник платил за него определенную сумму в соответствии с тем, какой лот он вытянул из деревянного ящика. Верблюда закалывали, а мясо распределяли опять же по результатам лотереи. Эти деревянные ящики назывались ансаб (множественное число от слова насиб – ‘судьба’). У арабов бытовала также и иная форма лотереи под названием азлам, предназначенная для гадания на предмет, совершать то или иное действие или нет. Они приготавливали семь маленьких деревянных ящичков с надписями: «делать», «не делать», «удача на твоей стороне», «удача на другой стороне». Один ящик оставался без надписи. Когда человек колебался, предпринимать ли ему какой-то шаг или нет, он шел к прорицателю, использовавшему эти ящики для предсказания удачи, и тянул лот, который показывал, как следует поступить.

Вышеописанные системы ансаб и азлам находились в ведении отдельного клана курайшитов. Подобное распределение обязанностей служило предотвращению склок и войн, однако, тем не менее, время от времени конфликты происходили. Но иногда споры регулировались посредством этой организации, которая, несмотря на свое несовершенство, все же служила недопущению войн.

После Кусси ибн Килаба между разными кланами племени курайш больше не происходило вооруженных столкновений, за исключением противостояния между старшим и молодым поколениями. В период после Кусси власть в Мекке менялась от племенной к государственной. Ибо, как можно видеть, в этот период в Мекке разгорались дискуссии относительно типов организации, распределения позиций, сфер ответственности и политических постов. Как уже говорилось, еще во II в. н. э. звучали предсказания относительно будущего разрушения плотины Ма’риб Дам. Вследствие этого большое количество йеменских арабов-кахтани мигрировало на север и на северо-восток. Два кахтанитских клана, а именно аус и хазрадж, достигли Йасриба, нашли его привлекательным и решили там обосноваться. Однако еще до пришествия арабов евреи также выбрали Йасриб в качестве собственного дома. Таким образом, евреи были его автохтонными жителями. Новоприбывшие племена аус и хазрадж, будучи слабыми чужаками, поначалу были вынуждены платить евреям дань. Между тем евреи также проявили политическую проницательность и на протяжении долгого времени мирно сосуществовали с мигрантами.

Спустя некоторое время у евреев появился довольно властный и деспотичный правитель, который начал вмешиваться во внутренние дела племен аус и хазрадж. Это положило начало длительному противостоянию между евреями и племенами аус и хазрадж. Последние увеличивали свою численность и упрочивали собственное влияние за счет отношений с живущими по соседству арабами, принадлежавшими к тому же народу и говорившими с ними на одном языке. Они также получали от своих арабских союзников помощь в борьбе с евреями. Поэтому постепенно роль арабов возрастала, в то время как мединские евреи превращались в меньшинство. Пока аус и хазрадж были едины, они были способны все обратить себе на пользу. Но в результате одного инцидента между ними произошла размолвка и вспыхнула война. Хитрые евреи решили извлечь из этого конфликта выгоду и приложили все усилия к тому, чтобы подлить масла в огонь этого противостояния.

Ближе ко времени правления Пророка (да благословит Аллах его и род его!) тяжба между бо?льшим по численности племенем хазрадж и племенем аус возобновилась. Племя хазрадж, разделенное на несколько кланов, решило выбрать себе вождя. Как известно, мекканское общество в те времена переживало период разложения родоплеменного строя и перехода к централизованному управлению. В Медине происходили аналогичные процессы, изначально ставшие фоном, на котором возник вопрос о принесении публичной присяги ‘Абд Аллаху ибн Аби, уважаемому члену племени хазрадж, о провозглашении его королем, восхождении на трон и коронации. Это событие оказало ощутимое влияние на будущую историю ислама. Эпизод, на первый взгляд незначительный, имел весьма серьезные последствия, которые мы осветим чуть позже. Он определил сложившуюся религиозную ситуацию и повлиял на возникновение таких социально-экономических и политических условий, в которых Пророк ислама (да благословит Аллах его и его пречистое семейство!) возвестил о своей миссии в Мекке, приглашая людей к принятию новой веры.

Таково краткое описание исторической ситуации, сложившейся в Аравии накануне возникновения ислама, которое имеющее большое значение для нашего последующего повествования.

Глава 3
Доисламский Иран

Отправной точкой нашей дискуссии были предпосылки возникновения ислама, что, в свою очередь, неразрывно связано с различными аспектами идеологии и социальной практики. Этот подход также в большей степени соответствует задаче данных исследований. Чтобы изучить ислам в его подлинной исторической перспективе и обрести ее более глубокое понимание, целесообразнее всего ознакомиться с местом его рождения, а именно с Аравийским полуостровом, включающим в себя Саудовскую Аравию (Хиджаз и Неджд), Йемен, эмираты на побережье Персидского залива и Оманского моря. Мы уже в целом описали сложившуюся в этом регионе социальную, этническую, языковую, религиозную и экономическую ситуацию.

Далее мы коснемся тех островов цивилизации, которые окружали Аравийский полуостров в то время.

Эти цивилизованные регионы в целом можно разделить на две части. Одна из них обладала относительно свободным статусом и была представлена небольшими государствами, имеющими отношения с Аравийским полуостровом. Они даже могут рассматриваться в качестве арабских поселений, хотя многие из них были зависимы от крупных держав. Одно из этих государств называлось Хира (или государство Нуманидов, или Муназара), оно располагалось на территории Ирака и находилось под протекторатом Ирана. Другим таким государством был Йемен, который, будучи расположен на Аравийском полуострове, обладал независимостью. На протяжении примерно 150–200 лет, вплоть до появления ислама, данное государство контролировалось то Ираном, то Абиссинией.

Другая часть была представлена государствами, размещавшимися чуть западнее, на территории современных Иордании и «Израиля». Это было государство Гассанидов, находящееся под властью гегемонии Рима. Мы вкратце коснемся этих трех небольших государств, ибо они сыграли важную роль в истории возникновения ислама и заслуживают особого внимания.

Древний Иран

В те времена Аравийский полуостров был окружен четырьмя могущественными, сильными и цивилизованными государствами. Два из них можно было назвать державами, в то время как два других играли второстепенную роль. Одной из этих сверхдержав был Иран, простиравшийся до Тигра и Евфрата, а также до Шатт ал-‘Араб (то есть до центральной части современного Ирака) и включавший в себя Кавказ и территорию современного Ирана, Туркестана, Афганистана, а также часть Пакистана вплоть до реки Инд. Жители этих районов имели славное цивилизованное прошлое, пережили множество бедствий, их общество претерпело некоторые изменения. Они считались могущественными соседями обитателей Аравийского полуострова. По правде говоря, Аравийский полуостров представлял собой лишь кусок пустыни, до которого никому не было дела, поэтому говорить об Иране как о «соседе» тогдашних арабов – значит сильно преуменьшить его значение и преувеличить роль арабов. Однако в данном случае речь идет не о величии либо малозначимости, а всего лишь о соседях Аравии в чисто географическом смысле слова.

Вторым великим соседом был Рим, который также граничил с Ираном. Он обладал огромной мощью и включал в себя Северный Ирак и территорию современных Турции и Балкан и назывался Восточной Римской империей (Византией). Когда мы говорим о Риме в контексте предмета нашей дискуссии, мы подразумеваем именно Восточную Римскую империю, в то время как Западная располагалась на территории современных Италии, части Югославии, Албании, части Испании и даже части Франции. Таким образом, Европа того времени представляла собой не что иное, как Рим. Другие народы, обитавшие в пределах этой ойкумены, назывались варварами. Византия, или Восточная Римская империя, обладала таким могуществом, что Западная Римская империя не могла с ней даже сравниться. Последняя укрепила свои позиции лишь после того, как Восточная Римская империя была сокрушена мусульманами, а халифы – а именно османские правители и короли – овладели городом Константинополем и превратили его в Стамбул. Это произошло в XV в. н. э., тогда же ученые мужи Византии начали эмигрировать в Западную Римскую империю. Именно этим был обусловлен Ренессанс, который лег в основу современной европейской, западной цивилизации. Однако в тот период, о котором мы ведем речь, Западная Римская империя едва ли обладала нынешним могуществом и имела второстепенное значение.

Эти державы были великими соседями Аравийского полуострова. Одним из двух других соседей, не столь великих, был Египет, простиравшийся на территории современных Египта, Ливии, Туниса и определенной части Судана. Хотя эта страна обладала некоторой значимостью с точки зрения ислама, она не представляла собой такой силы, как Иран или Рим.

Другим таким соседом была Абиссиния, включавшая в себя собственно сегодняшнюю Абиссинию и часть современного Судана. Правители этого государства также были могущественны, и к моменту появления ислама Абиссиния уже была цивилизованной страной с серьезным историческим наследием и отличалась социальной и религиозной свободой^[19].

При рассмотрении сложившейся ситуации становится очевидным, что, помимо этих стран, на тот момент в мире существовали только две другие страны, которые были цивилизованными, – это Китай и Индия. Больше цивилизованности не было ни в одном уголке мира. Мы обращаем внимание на этот нюанс, поскольку некоторые люди, особенно образованные, будь то в Иране или здесь, в Германии, задают вопрос – принес ли Пророк (да благословит Аллах его и род его!) универсальную религию, и если так, насколько хорошо он представлял себе мир за пределами Аравийского полуострова? Ответ заключается в следующем: во-первых, мы считаем человека пророком не на том основании, что он с чисто формальной точки зрения образован, проштудировал энное количество книг, ознакомился с географическими картами и т. д. Пророк – это человек, получивший знание посредством Божественного Откровения, для которого не существует границ и пределов. Во-вторых, Пророк Мухаммад (да благословит Аллах его и род его!) направлял послания правителям своего времени, а потому вопрос, знал ли он о существовании других народов, помимо арабов, является детским и несерьезным. Сохранились исторические свидетельства о том, что на третьем году правления Пророка (да благословит Аллах его и род его!) Аллах повелел ему призывать к исламу народы – всех своих соседей, родственников и племя курайш. По этой причине он (мир ему!) пригласил всех в свой дом на открытую встречу и провозгласил, что вскоре они будут обладать верой, служащей ключом к вратам дворцов [Хосрова, императора Ирана], Цезаря и прочих правителей. Кроме того, на шестом году правления он (пусть пребудет благословение Аллаха с ним и его пречистым семейством!) разослал письма правителям трех небольших государств – Хиры, Гассана и Йемена: первое было адресовано Базану, королю Йемена. Затем Пророк (да благословит Аллах его и его семейство!) отправил письмо императору Ирана Хосрову Парвизу, а потом – императору Восточной Римской империи, а также правителю Египта Мукаукису и даже негусу Абиссинии Наджаши. Обо всех этих письмах существуют упоминания в исторических источниках, и в подлинности данного факта нет никаких сомнений. Остается лишь ответить на вопрос, знал ли Пророк (да благословит Аллах его и род его!) о существовании таких стран, как Индия и Китай. Любой человек, мало-мальски ознакомившийся с историей арабов, знает, что одним из основных их занятий была перевозка товаров. Они перевозили их из Индии и Китая по побережью Оманского моря и через Хиджаз в Европу, то есть в Рим. Таким образом, не только Пророк (да благословит Аллах его и его семейство!), но и арабские купцы в целом были знакомы с такими странами, как Индия и Китай, а также с производимыми ими товарами, такими как специи, благовония, изделия ручной работы, имели представление об их сельском хозяйстве и ремеслах. Продажа всех этих товаров была частью торговли, которую вели арабы. Поэтому вопрос, знал ли Пророк ислама (да пребудет благословение Аллаха с ним и его пречистым семейством!) о существовании других цивилизаций, возникающий во время дискуссий на эту тему, достаточно некорректен. Это как если бы некто спросил, был ли Пророк ислама (пусть благословит Аллах его и род его!) осведомлен о существовании ненаселенных уголков земли, хотя мы не можем ответить на этот вопрос, ибо не верим, что он знал все, но то, что ему нужно было знать, было ниспослано ему в Откровении. Я в самом деле не могу представить себе, что Пророку (пусть будет благословение Аллаха над ним и над его родом!) были действительно необходимы подробные сведения обо всех этих странах.

Географическое положение

Почему мы выбрали Иран в качестве объекта исследования? Во-первых, потому что необходимо обратить особое внимание на обстоятельства появления маздакитского закона в период правления Сасанидов и хорошо изучить его. Это интересная тема для сравнительного [религиоведческого] анализа. Если мы сравним природные условия Ирана с природными условиями Аравии, то обнаружим, что колыбель ислама была нищим и засушливым регионом, не игравшим никакой существенной роли, в то время как Иран был густонаселенным, процветающим и богатым. Так, великое иранское плато, простиравшееся до Аравии, было покрыто зеленью и включало в себя западные склоны горной цепи Загрос, территорию Лорестана, Бахтарана, Хамадана и современного Курдистана, равно как и часть Месопотамии, а именно берега Тигра и Евфрата, утопающие в растительности и богатые пальмовыми рощами, которые арабы тех времен назвали «черной землей», поскольку из-за начинавшейся за ними пустыни с ее засухой и песками они видели черную полосу на горизонте. На самом деле там располагались пальмовые рощи и другие леса, в то время как в ареале обитания этих кочевников встречались только старые деревья и иногда – оазисы. Во время одного путешествия, которое мне случилось предпринять в этот регион, я обратил внимание на то, насколько бедна его природа. Посетив побережье Красного моря, можно понять, насколько непривлекательны эти места, ведь, несмотря на близость к нему, на трассе от Иордании до Джидды нет никаких поселений, нельзя увидеть даже деревце! Берег также абсолютно безжизнен, на нем нет ничего, кроме земли и песка. Я не знаю, почему он таков – то ли эта земля настолько плоха, то ли ветра, дующие в сторону Африки и приносящие с собой испарения Красного моря, благодаря которым в Африке выпадают осадки, все испарения уносят на противоположный берег моря, конкретно – в Сомали и Абиссинию, получающие от этого огромные преимущества. В любом случае, если мы проведем сравнительный анализ видов природного ландшафта в данном регионе, мы увидим, что территория Ирана, с которой Аравия граничит на востоке, – лучшая его часть с точки зрения природных условий, поскольку побережье Каспийского моря является процветающим и густонаселенным районом. Интересно, что средняя плотность населения в Гилане и Мазендаране – сто человек на квадратный километр, а то время как в других районах Ирана она равняется в среднем шестнадцати. Примерная площадь этих двух цветущих провинций составляет около 30 000 квадратных километров, а проживают в них около трех миллионов человек.

Помимо этого процветающего региона, который не был сопредельным по отношению к Аравии, западные регионы Ирана и восточная часть Ирака, соседствовавшая с Аравией, были относительно благоприятными и пригодными для проживания с точки зрения климата, растительности и других условий.

С точки зрения площади, границы Ирана простирались вплоть до долины реки Инд, включая большую часть Афганистана, равно как и реки Тигр и Евфрат, земли севернее Евфрата, в том числе территорию современного Кавказа и Шатт ал-‘Араб. Таковы были размеры Ирана, и, соответственно, Аравия не могла с ним даже сравниться. Во времена возникновения ислама и ранее того восточные районы Ирана в целом назывались Хорасаном. Это наименование является производным от «Хор-Асса», что означает ‘страна восходящего солнца’ – ведь эти провинции располагались на востоке Ирана. Таким образом, восточная часть Ирана в те дни включала в себя Хорасан, Южный Туркестан, Афганистан, Белуджистан и Систан – все эти районы в своей совокупности именовались Хорасаном.

Цивилизация

Иранская цивилизация считается арийской. Ее история еще до возникновения ислама насчитывала одиннадцать или двенадцать веков. Из родоплеменного общества Персия превратилась в централизованное государство, в то время как Хиджаз тогда еще не достиг этой ступени. Первое правительство, учрежденное в Хиджазе, было исламским, тогда как правление посредников (Экбатана) возникло там за двенадцать веков до ислама. В качестве примера было бы любопытно привести цитату из примечаний Дария к проекту общественных работ. Разумеется, эти комментарии выдержаны в свойственном царям помпезном стиле, использовавшемся в ту имперскую эпоху, однако смысл их весьма интересен. Дарий правил начиная с 550 г. до н. э. и по 529 г. до н. э. Первая иранская рукопись датируется временем его правления, так что можно сказать, что до Дария подобных примечаний никто в письменном виде не излагал. После короткого периода хаоса и смуты Дарий смог превратить Иран в огромную империю, простирающуюся от Египта и включающую в себя целиком Шам, Сирию и Египет, благодаря чему эта империя стала соседствовать с Грецией. В то время еще не существовало Восточной Римской империи, но был единый Рим, который еще не достиг своего могущества. Во времена Дария влиянием обладали две страны – Греция и Египет. Когда Иран завоевал Египет, он начал оказывать давление и на Грецию. Во время частых войн с греками Дарий атаковал с моря, поскольку Греция располагалась на островах, и сухопутными путями добраться до нее было сложно. Поскольку у персов не было доступа к Средиземному морю, Дарий решил проложить морской путь, по которому иранские боевые корабли смогли бы достичь берегов Греции. Так, он приказал вырыть канал, который соединял бы Средиземное море через Нил с Красным морем. Дарий описывает историю строительства этого канала в своих наставлениях следующим образом:

Ахура-Мазда, великий господь, сотворивший высокие небеса, сотворивший человека и его добрую судьбу, воздвиг Дария на царство, вверил Царю Дарию эту великую империю со всеми ее породистыми лошадями и сонмами людей^[20]. Я Дарий, царь великий, правитель множества рас, царь обширных и отдаленных земель, сын Виштасба из рода Ахеменидов; и возвещает царь Дарий: я перс. Я правлю Египтом от имени персов. Я провозгласил этот канал мостом по своему велению, и поплыли корабли по этому каналу из Египта в Иран, ибо возжелал я того.

Таким образом, мы видим, что за двенадцать веков до появления ислама в Аравии ее восточным соседом было великое и могучее государство. Мало сомнений в том, что из персидских правителей прошлого Дарий был выдающейся личностью с точки зрения его возможностей, идей, которым он был привержен, и политики, которую он проводил. Такое утверждение в особенности справедливо применительно к его политике в отношении покоренных земель, ибо, в отличие от других завоевателей мира, он придавал большое значение управлению взятыми под контроль странами, а не только лишь самому факту их завоевания. После установления власти над территорией предков, то есть над владением своего предшественника Куроша (Кира), он не имел склонности к тому, чтобы присоединять какие-то территории к своему царству, а желал лишь создать развитую систему управления землями, на которые простиралась бы власть Ирана. Это примечательный аспект политики Дария, и, таким образом, по данным востоковедов, его достижения являются поистине выдающимися для его эпохи – хотя этот нюанс и не имеет отношения к теме нашего исследования.

Социально-классовая структура общества

Если говорить вкратце, еще за двенадцать веков до появления ислама государственность существовала в том регионе у южных соседей Аравии. Однако есть принципиальные различия между формами правления в этих цивилизованных государствах и исламским правлением. Фактически эти два феномена сущностно различаются, поскольку для цивилизованных государств того времени было характерно выраженное классовое расслоение. Пережитки этого долгого периода в истории человечества могут наблюдаться в отсталых обществах, в которых люди с рождения разделены на классы или касты, так что дети из семей, принадлежащих к более низкой касте, по природе своей были обречены находиться на более низком социальном уровне и не имели права переходить в более высокую касту. Такова была существовавшая тогда классовая структура.

Подобная система существовала и в Иране. Насколько я знаю из своих исследований истории, родоначальницей кастовой системы была Индия, а поскольку иранская, греческая и римская цивилизации имеют индоевропейское происхождение, эта классовая структура наследовалась Ираном от Индии. Но жестокость и жесткость кастовой системы, которая господствовала и в какой-то мере сохраняется в Индии, не характерна ни для какой другой страны, включая Иран.

В Иране тех времен ключевой фигурой для классовой системы и социальных отношений была фигура царя, власть которого была абсолютной. Представление о «шахиншахе», то есть о царе царей, возникло во времена Мидаса, еще до Куроша и Дария. Царская власть считалась сверхчеловеческой, а простые люди принадлежали к другим классам. Во времена Дария к высшему классу относились те, на чьих плечах лежало бремя управления делами монархии, а именно воины, обладавшие множеством социальных привилегий. Второе сословие включало в себя земледельцев, а третье – ремесленников^[21]. Такова была классовая структура при Ахеменидах. В истории нет упоминания о каком-либо организованном клерикальном сословии в тот период, но, разумеется, в Иране тогда были священники – в той же мере, в какой там наличествовали вера и религия^[22]. Жречество как класс появилось в эпоху Сасанидов, и, как это будет разъяснено чуть позже, оно начнет считаться высшим классом, тогда как воины и солдаты будут отнесены ко второму сословию, чиновники и социальные служащие – к третьему, земледельцы же, ремесленники и торговцы – к четвертому.

Вот что пишет об этих сословиях Фирдоуси в своей поэме «Шахнаме»:

Была средь них группа под названием Катузи (жрецы),

которая вершила поклоненье,

А рангом ниже – Нисари (армия), что воинами были, львами сраженья,

гордостью страны и войска;

Чуть ниже были Насуди (земледельцы), чьими должниками все являлись,

Ибо нет упрека тем, что пашут, сеют и пожинают;

Четвертой группой Ахйу Хаши (ремесленники) были,

Из непослушной глины твердой дланью лепившие все то,

Что ум подскажет да воображенье^[23].

Так Фирдоуси описал классовую структуру в «Шахнаме», однако, согласно Абу Мансуру Са‘алиби^[24], в тогдашнем иранском обществе существовали следующие сословия: 1) воины; 2) жрецы и врачи; 3) чиновники и государственные служащие; 4) земледельцы, торговцы и ремесленники. Данные, приведенные Са‘алиби, представляются исторически более достоверными, поскольку в «Шахнаме» Фирдоуси основывается преимущественно на слухах.

В письме от одного из правителей Северного Ирана царю Табаристана жрецы упоминаются как представители первого сословия, воины – второго, чиновники – третьего, а труженики – четвертого, и эта классификация отличается от той, которую приводит Фирдоуси.

В любом случае, жрецы и воины относились одни к первому, другие ко второму сословию – в той или иной последовательности, чиновники и государственные служащие – к третьему сословию, а земледельцы и ремесленники – к четвертому.

Подобная классово-сословная система предполагала, что сын земледельца, или ремесленника, или торговца мог вырасти и сделаться хорошим земледельцем, ремесленником или торговцем, но ему и в голову не приходила мысль о том, чтобы поднять свой социальный статус и стать жрецом, или воином, или чиновником, государственным служащим; он не принадлежал к этим сословиям и не имел права даже надеяться на это. Исключением служили единичные случаи, когда человек мог быть повышен в своем сословном статусе специальным распоряжением царя. Конечно, в таком случае повышение ограничивалось лишь сроком жизни такого человека, обладавшего особыми талантами и способностями.

Социальная система с подобными ограничениями существенно отличалась от той, которую впоследствии предложил ислам. Вопрос о классовой структуре иранского общества был подробно освещен в связи с нашим предстоящим разговором о религиях и верованиях в эпоху Сасанидов, в свете которого данная тема приобретает важность и заслуживает особого внимания.

Научный прогресс

Чуть позже мы поговорим о состоянии науки и ее развитии в эпоху Сасанидов, поскольку об уровне развития персидской науки и об изобретениях в эпоху Ахеменидов мало что известно. Однако точно установлено, что Дарий не мог бы настолько преуспеть в управлении своим царством, не располагая знаниями и не будучи образованным. Тем не менее исторически очевидно, что правители Ирана были одержимы идеей включить в состав Персии все цивилизованные страны даже вопреки тому, что существовали и две другие державы. Так, мы можем засвидетельствовать, что величайшим врачом того времени был грек, а прославленным географом, посланным Дарием в долину реки Инд для того, чтобы изучить эту землю и подготовить отчет, также был грек. Даже лучшие из воинов того времени были греками и именно поэтому, не будучи персами, считались подданными Дария и Великой Персии. Поэтому Дария и других царей не заботило то, что люди, жившие в центре страны, вблизи от престола, оставались ремесленниками и торговцами, принадлежа тем самым к четвертому классу, в то время как врачи, чиновники и воины обыкновенно были родом из Греции, Египта и близлежащих регионов! Таким образом, приток ученых шел из других стран, в то время как местные жители являлись ремесленниками и торговцами. Именно поэтому сложно найти выдающегося иранского ученого той эпохи, который бы по своему этническому происхождению не был греком, египтянином или индусом. Это не означает, конечно, что персов среди ученых в принципе не было. На сей счет доступно очень ограниченное количество исторических источников, а большинство из них – греческого происхождения. Греки же не отставали от всех остальных по части предрассудков в отношении иных народов – им в этом принадлежала пальма первенства. В любом случае, с точки зрения научных достижений ни в Иране, ни в Индии, ни в Ионии, ни на Средиземноморском побережье турецкого юга в ту эпоху не было таких ученых, которые могли бы сравниться с учеными Финикии, Халдеи, Ассирии, Греции и Египта. В Финикии, включавшей в себя часть Ливана, Сирию, Палестину и небольшой участок территории современной Иордании, были такие ученые, которые превосходили персидских ученых. Принимая во внимание экономический аспект, они располагали лучшими условиями и были богаче и успешнее Аравии.

Религия в эпоху Ахеменидов

Доступные исторические источники говорят нам о том, что в Персии тех времен бытовало учение маздаи, названное так в связи с верой в одного бога по имени Ахура-Мазда, что означает «Великий Господь». Это имя имеет похожий корень с другим, греческим словом, которое переводится как «великий обладатель мудрости», ибо Ахура-Мазда и был божеством мудрости и разума. Эта религия основывалась на вере в [верховного] бога как уникального создателя мира, а также на признании существования ряда второстепенных и третьестепенных божеств и ангелов. В ней придавалось большое значение воскрешению из мертвых, а также добрым делам как чему-то весьма необходимому. Таким образом, интересно заметить, что именно благодаря наличию в Иране подобного религиозного базиса ислам так стремительно распространился на восток.

Религия маздаи прошла через несколько последовательных этапов развития, в ходе которых была наводнена суеверными представлениями о том, что человек по имени Зороастр (Заратуштра) пришел, чтобы реформировать эту религию. Вопрос о месте его появления становился причиной споров на протяжении истории. Конечно, Зороастр не был пророком, он был религиозным реформатором маздаистского учения. Относительно времени и места его появления существует множество странных сообщений, хотя в целом исторические источники свидетельствуют о том, что это произошло примерно за шесть веков до рождения Иисуса (мир ему!) то ли в Индии, то ли в Иране – двух странах с населением, имеющим общее происхождение, и с похожими условиями. В Иране маздаизм был древнейшей религией, равно как брахманизм – в Индии, но нет ни одного источника с упоминанием о дате возникновения ни того, ни другого. В Иране вера маздаи с течением времени наполнилась предрассудками, и Заратуштра как реформатор появился в Иране. В Индии брахманизм точно так же был наводнен предрассудками, и человек по имени Будда явился для того, чтобы реформировать его. Есть много похожего в жизни Зороастра и Будды на всех этапах их биографии. Шестью веками позже, а именно с приходом Иисуса Христа (да будет с ним мир!), в семитском мире главной монотеистической религией стал иудаизм^[25]. Когда эта религия наполнилась искажениями, человек по имени Иисус пришел, чтобы бороться с ними. В этом отношении жизнь Иисуса Христа (мир ему!) напоминает путь Зороастра и Будды. Я поистине хочу провести более глубокое исследование на тему общего в их биографиях, в особенности Зороастра и Будды, поскольку их жизнь напоминает жизнь Иисуса (мир им!) процентов на пятьдесят. Есть и другого рода сходство между Иисусом (мир ему!) и Зороастром, в анналах истории упоминается, что на Иисуса (мир ему!) была возложена пророческая миссия, когда ему было тридцать лет. О Зороастре говорится, что в том же возрасте он стал реформатором маздаитской веры по приказу Ахура-Мазды.

До прихода Зороастра, согласно доступным историческим источникам, отправление религиозных обрядов в Иране и особенно в Азербайджане находилось в ведении магов – хранителей огня. По некоторым сведениям, Зороастр изначально принадлежал к их касте или, согласно другим данным, имел с ними контакты, желая сам стать магом. В документах времен Ахеменидов часто упоминаются маги, но ничего не говорится о Зороастре. В зороастрийских гимнах, именуемых Гатами, о магах говорится лишь в одном из отрывков. О Дарии и Ахеменидах в них вообще нет упоминаний. Поэтому непонятно, был ли официальной религией Персии в те времена маздаизм, или же зороастризм, или буддизм в той или иной его разновидности. Однако достоверно известно, что иудаизм уже существовал в качестве оформившейся религии, а затем его последователи были взяты Дарием под покровительство^[26].

Данный факт упоминается в еврейских священных текстах, равно как и в исторических источниках. Также очевидно, что в те времена в Персидской державе получили распространение разные верования, и ни одна из этих религий не имела статуса государственной, особенно учитывая тот факт, что упоминаний о Зороастре нет ни в указаниях Дария, ни в Гатах времен Ахеменидов. Исходя из этого, можно сделать вывод, что религия в те времена была отделена от государства и людям было позволено свободно практиковать свою религию, предоставляя государству возможность исполнять свои функции. В период сасанидского правления религия приобретает государственную поддержку и на определенном этапе наделяется официальным статусом. В этой связи сасанидская эпоха заслуживает особого и объективного изучения, поскольку это имеет прямое отношение к периоду возникновения ислама.

Таким образом, этот восточный сосед Аравии был на двенадцать веков старше родины ислама и превосходил ее по величине, мощи, природным условиям, социальному, техническому и административному развитию, а также обладал, в отличие от нее, централизованным государственным аппаратом и исторической преемственностью.

Как тогда получилось, что такая развитая страна настолько легко подчинилась власти только что возникшего в Хиджазе движения, – это тема, заслуживающая отдельного рассмотрения.

Иран в эпоху Сасанидов

В период правления Сасанидов Иран вошел в величайшую эру собственной истории. Свидетельства очевидцев проливают свет на причины столь стремительного распространения ислама в Иране. Также нужно иметь в виду, что уже за три или четыре века до принятия ислама у персов возникла естественная склонность к этому. Впрочем, это предмет особой дискуссии.

В 224 г. н. э., почти за четыре века до появления ислама, на смену аршакидской династии в Иране пришли Сасаниды^[27]. Ахеменидская династия была персидской, однако Аршакиды происходили не из этого региона. Сасаниды также были персами, и военачальник по имени Ардашир Бабакан, наследник Сасана и наместник Ардавана V, последнего аршакидского царя, решил учредить централизованное государство с ядром в великой Персии, включающее в себя территорию современного Хузестана. В течение короткого времени Ардашир мобилизовал силы и взял их под контроль и после продолжительного периода борьбы основал в Иране государство по образу и подобию царства Ахеменидов.

Верховная религиозно-политическая власть

Ардашир был наследником Сасана, бывшего жрецом, и эта преемственность сыграла решающую роль в его психологическом и личностном становлении. Поэтому после прихода к власти он решил учредить правление на основе религии и придать ей официальный государственный статус, так что два столпа власти – политическое управление и религия – сделались подспорьем для его правления. Была ли такая концепция власти результатом личной инспирации Ардашира, обусловленной его принадлежностью к жреческому роду, или же она была продуктом общественного диктата того времени, следуя которому, он решил смягчить стиль своего руководства. Хотя доминирующей религией был зороастризм, наряду с ним и иудаизмом существовали и другие местные верования. Христианство тогда еще не появилось. Если говорить о вере сабиев, которая также была древней, она была распространена в районе Сирии и Финикии. Во времена правления Ахеменидов в Персии не было никакой государственной религии, и несмотря на то что жрецы считались привилегированным классом, они не получали официального признания. В период царствования Аршакидов ситуация оставалась той же.

Зороастризм как государственная религия

Идея превратить одну из религий в государственную принадлежала Ардаширу, и такой официальной религией, которую исповедовали правители, стал зороастризм. Могли бы существовать какие-то источники, указывающие на то, что причиной была общественная потребность в формировании иранской нации на основе общей истории и в установлении связи с Ахеменидами. Ардашир хотел доказать, что он истинный царь и наследник Куроша, точно так же, как зороастризм – иранская религия, обладающая большим значением. Ардашир выступал в качестве обновителя этой религии. Оба этих нюанса Ардашир использовал в качестве обоснования собственной власти и воли к экспансии. В подобной ситуации учреждение государственной религии, увязываемое с вопросами политики, было обусловлено потребностями эпохи. Возможно также, что эти предположения не имеют под собой почвы, и такое решение [со стороны Ардашира] было целиком и полностью личным. В любом случае, с приходом к власти Сасанидов в жизни иранцев появился новый фактор – зороастризм как государственная религия. На протяжении ахеменидского периода Греция, включавшая в себя части территории Турции и Сирии, была могущественным западным соперником Ирана. Хотя до прихода к власти Александра [Македонского] в Греции не существовало централизованного правительства, она состояла из полисов, которые, тем не менее, обладали некоторым влиянием. Например Афины, хотя они были намного меньше Ирана и по своей территории, и по численности населения, внесли важный вклад в философию, цивилизацию, в сферу политических идей, а также обладали мощным флотом и вооруженными силами. Поэтому для Ирана они всегда были источником проблем. Во времена Ахеменидов другими противниками Персии были Халдея, Вавилон и Ассирия, располагавшиеся на территории современных Ирака, Сирии и части Турции. Однако Ахемениды решили проблему, завоевав эти земли, и из сильных врагов у них осталась лишь Греция. В ахеменидский период государство существовало также в Риме, в Италии, но влиянием в те времена оно не обладало. Однако восемью веками позже, в эпоху Сасанидов, в той части мира возникла великая империя со столицей в Риме. У этой империи была своя государственная религия, которой стало христианство. Расположенный на севере Африки Египет тоже сохранял свой статус древнейшей цивилизованной страны, древняя история и цивилизация существовали также на Крите и в Сицилии.

В целом юг Европы находился под контролем сильного правительства с центром в Риме, и официальной религией этой империи было христианство. Однако вопрос о том, насколько решение Ардашира об учреждении государственной религии было обусловлено наличием таковой в Риме, требует отдельного исследования. В любом случае, соседом Сасанидской империи было огромное и могучее государство – Римская империя – чьей официальной религией являлось христианство.

Между Персидской и Римской империями располагались Халдея, Ассирия и Вавилон, которые были «переходящим призом» между этими двумя державами. История свидетельствует, что Ближний Восток никогда не был спокойным регионом, особенно во времена Ирана и Рима, игравших ведущую роль в мире. Что можно сказать точно, так это то, что государство Сасанидов стало инициатором нововведения – придания одной из конфессий официального статуса государственной религии. Ей покровительствовал правящий класс, зороастрийские жрецы проводили [при их дворе] торжественные церемонии и были в состоянии оказывать давление на религиозные меньшинства и последователей иных конфессий. Такая ситуация, в которой незороастрийские меньшинства находились под давлением, сохранялась в период правления Сасанидов на протяжении долгих лет.

Говоря о веротерпимости в исламе и до ислама, стоит отметить, что на протяжении 427-летнего правления Сасанидов^[28] в Иране не наблюдалось никакой религиозной терпимости. Верховная власть объявляла Иран зороастрийской страной, и все религиозные меньшинства сталкивались с прессингом со стороны зороастрийских жрецов. Ситуация оставалась таковой на протяжении почти всего [зороастрийского] периода [в иранской истории].

Между тем в то время как, с формальной точки зрения, Иран считался зороастрийским государством, в нем получили распространение разные идеи и верования, было ощутимым влияние буддизма, некоторых индийских конфессий, христианства и иудаизма на умы иранцев. Это – одна из характерных особенностей эпохи сасанидского правления, имевшая место на протяжении четырех веков, предшествовавших появлению ислама.

Государственное управление

Еще одной особенностью периода правления Сасанидов была сложившаяся при них система управления, располагавшая развитой бюрократией с ее официальными подразделениями, корреспонденцией, декретами, отчетами и учетными записями. Можно сказать, что с приходом в Иран Александра и после этого Иран прошел в данном отношении определенную эволюцию. Так, в эпоху Сасанидов роль чиновников, секретарей и государственных служащих возросла и стала значительной. Искусство письма в сасанидский период имело значение не только для государственной службы, но и для религиозной сферы. В ранние годы правления данной династии Авеста, которая прежде еще не существовала как единый текст и передавалась изустно из поколения в поколение, была собрана усилиями зороастрийских жрецов и составлена как единый текст. К ней также были написаны комментарии «Занд» и «Пазанд». Таким образом были определены и сформулированы принципы этой веры. В данном контексте уместно привести цитату из текста верховного жреца и религиозного авторитета того времени Ардашира Бабакана, первого сасанидского царя, с тем чтобы продемонстрировать влияние этой религии и клерикальной организации на сасанидских правителей:

Маздаитская вера была укреплена дланью моей, и люди знания были по справедливости возвышены в положении. Те из магов, которых объяли сомнения и терзания, были мною наказаны или же прощены мною после раскаяния в своих ошибках и грехах^[29]. Храмы огня были возведены мною и вверены были магам. Бог, Царь и я соблаговолили этим назначениям^[30]. Бесчисленные святилища огня были построены по всему Ирану. Браки близких родственников были воспрещены^[31]. Благодаря моему руководству те, кто почитали демонов, обратились вновь к Богу. Короны были сброшены с глав многих правителей^[32]. Вера и религия обрели славу и сияние, а Божьи приказания на всем оставили свой отблеск. Если бы возложены на меня были все задачи, то стало бы выполнение их долгим делом. Где бы ни останавливалась наша армия, там возникал храм огня. В Антиохии, Талисе, Армении, Грузии… везде возвели мы святилища огня.

Таким образом, получается, что, когда Сасаниды пришли к власти в Иране, наибольшее влияние приобрели чиновники, секретари и писцы, равно как и жрецы. Чтобы показать ту высокую роль, какую играли писцы и чиновники, обратимся к Анри Массе^[33], известному европейскому востоковеду:

Во главе правительства стоял Великий Визирь, который, находясь в прямом подчинении у Царя, управлял государством и выступал в качестве царского представителя, когда царь находился с визитом в других странах или на поле битвы. Выше его был верховный зороастрийский жрец. Это свидетельствует о том, что в те дни министерства и канцелярии служили царю и действовали во имя его, в то время как чуть ниже была позиция командующего армией. В те времена, хотя полевые командиры и генералы обладали весом, высшим авторитетом в руководстве страной обладали Великий Визирь и Повелитель писцов и секретарей.

Чтобы показать, насколько сильно политическая жизнь была переплетена с религиозной, приведем еще одну цитату из работы Анри Массе:

Огромное количество чиновников вмешивались в дела людей и контролировали их повседневную жизнь, приобретая тем самым значительные богатства и расширяя сферу собственного влияния, обретая тем самым независимый статус в государственной системе.

Описан даже такой случай, когда они вступили в сговор с аристократами с тем, чтобы совместными усилиями ослабить власть Сасанидов.

Мы приводим эти цитаты с целью показать, какое влияние религия оказывала на социальную жизнь и вопросы руководства страной. Все это – как в своих позитивных, так и в негативных аспектах – расчистило путь для последующего распространения ислама в Иране.

В целом же эпоха Сасанидов обладала двумя отличительными чертами. Во-первых, для нее были характерны переплетение вопросов государственной политики и религии и существенное влияние духовенства и клерикальных структур – настолько сильное, что в городе Рее параллельно действовали и семинария, и школа логики, в которой обучались студенты религиозных заведений. Другой важной особенностью была высокая степень влияния, которым обладали чиновники, государственные управленцы и писцы.

Как уже отмечалось ранее, в своей общественной жизни люди всегда были разделены на различные классы, и в тот период классовая структура [иранского] общества претерпевала изменения.

Классовая структура общества

В сасанидский период деление населения на богатых и неимущих стало особенно ярко выраженным. Привилегированными классами считались чиновники, жрецы, военные и аристократия, ремесленники же, земледельцы и торговцы относились к простолюдинам. В самый блистательный и славный период персидской истории, а именно в эпоху короля Хосрова Ануширвана I, господствующие классы наслаждались самой роскошной жизнью и были освобождены от уплаты налогов и участия в войнах; бремя всех этих повинностей ложилось только на ремесленников и торговцев, и в особенности – на сельских жителей. Ремесленники и торговцы платили только налог, в то время как обитатели деревни вынуждены были жертвовать и деньгами, и жизнями для того, чтобы добыть себе средства к существованию. Таким образом, во времена Сасанидов наблюдалось существенное классовое расслоение, особенно в среде непривилегированных классов – сельских жителей, а также торговцев и ремесленников.

Внешняя политика

На протяжении четырех веков сасанидского правления самыми важными событиями на внешнеполитическом направлении были войны между Ираном и Римом, представляющие собой одну из ярчайших страниц истории. В этих войнах были отдельные заслуживающие упоминания эпизоды, связанные с влиянием на ход военных действий религиозного фактора.

В начале V в. н. э. в Сирии возникла христианская секта – несторианство, возглавляемая священником по имени Несторий. Воззрения ее последователей отличались от представлений других христиан, и поэтому они были обвинены в ереси и отлучены могущественной константинопольской церковью. Между тем на Ближнем Востоке у этой секты было много последователей. Хотя в те времена государственной религией Ирана был зороастризм, его правители предоставили несторианам убежище, дабы их держава могла приобрести себе сторонников в борьбе против своего влиятельного соседа – Рима. Благодаря этой поддержке несториане строили свои церкви на территории Ирана, а также проповедовали там свою религию.

Другой нюанс заключается в том, что мощное централизованное иранское государство стало источником головной боли для римских императоров после того, как им стали известны его планы – завоевать все римские земли. Более того, из-за территориальной удаленности Ирана и невозможности взять далекие границы своей империи под наблюдение могущественный римский император Константин принял решение основать восточную столицу. Это совпало по времени с учреждением персидским императором западной столицы Ирана в городе Тисфон, расположенном на территории Ирака. Между тем римляне объявили столицей город Византий, впоследствии получивший название Константинополь. Перенос столицы из Рима в Константинополь стал прологом ко многим изменениям в последующей истории, основной интригой которой стало соседство двух империй, находившихся в состоянии перманентного соперничества, обусловленного не войной идей, а личными амбициями этих держав и их стремлением к мировому господству. Так, на внешнюю политику Ирана в то время в первую очередь оказывала влияние религия, вторым же по значимости был фактор войн, продолжавшихся в течение четырех веков. Между ними (Ираном и Византией) даже был заключен мирный договор сроком на сто лет, но по истечении этого периода времени на протяжении трех веков они находились в состоянии перманентной войны, которая стала довольно ожесточенной к концу VI в. н. э. Во время царствования Хосрова Парвиза между ним и римским императором Ираклием вспыхивали кровопролитные войны. Оба эти императора были современниками святого Пророка (да благословит Аллах его и род его!), который направлял им письма, призывая их принять ислам. Война между императорами Ирана и Рима продолжалась так долго, что они стали терять былую мощь. Чуть позже, когда будем говорить о подъеме ислама, мы рассмотрим вопрос более детально.

Появление манихейства

Как уже упоминалось ранее, с приходом к власти Ардашир объявил зороастризм государственной религией. После его смерти царем стал его сын, Шапур I. Он расширил границы державы, доставшейся ему от отца. Ученый муж по имени Манихей^[34] провозгласил себя пророком, и Шапур I, принявший его при своем дворе, после нескольких встреч подпал под его сильное влияние.

Манихей был персом, родился в Ираке, на берегу Тигра. Он был знаком с христианством, зороастризмом и буддизмом и путем компиляции элементов этих конфессий создал свою [синкретичную] религию и провозгласил себя ее пророком. Встретившись с Шапуром в Хузестане, Манихей склонил его симпатии на сторону своей религии, и тот позволил самому Манихею и его миссионерам свободно проповедовать свою религию. Манихей изначально выступил как реформатор зороастризма, однако его собственное учение представляло собой компиляцию идей Зороастра, Иисуса Христа (мир ему!) и Будды. На протяжении тридцати лет Манихей и его проповедники исполняли свою миссию, приобретая многочисленных последователей. Это продолжалось вплоть до 277 г., когда Манихей был арестован и обвинен в ереси судом, возглавляемым зороастрийским жрецом. Он был заключен в тюрьму и зверски убит спустя 26 дней. Его чучело было набито соломой и вывешено напротив суда Бахмана в назидание всякому еретику.

Возникает вопрос – что пробудило в Шапуре симпатии к манихейству? Историки объясняют это тем, что зороастризм не удовлетворял духовные потребности людей и был не состоянии соответствовать уровню их религиозных исканий. Поэтому Шапур дал «зеленый свет» Манихею как реформатору. Это говорит о том, что зороастризм, который отдельные наши современники так жаждут возродить, заменив им ислам в ряде мусульманских регионов, еще за много веков до появления ислама продемонстрировал свою духовную несостоятельность и неспособность отвечать запросам людей. Именно поэтому царь позволил заниматься активной деятельностью такому религиозному реформатору, как Манихей. Стоит помнить о том, что в те времена в иранской державе возник религиозный вакуум. Манихейская вера была странной, она переживала множество взлетов и падений и не как религия, а как философское учение пустила свои корни по всему миру – от Китая до Европы, включая Англию и Францию, но это уже другая история.

Появление маздакизма

Другое интересное религиозное движение эпохи Сасанидов – маздакизм. Во времена Кубада, отца Ануширвана, человек по имени Маздак основал новую религию. У этого вероучения было несколько интересных нюансов, которые отсутствовали у прежних религий. Зороастризм уделял внимание морали, таким ее аспектам, как правдивость и честность, а также духовности, включающей в себя веру в Бога, жертвоприношение и т. д. Однако в нем не рассматривались вопросы права и социальные проблемы, и зороастризм не только принимал разделение общества на классы, но и [активно] поддерживал его. Манихейская вера не предполагала никаких изменений в социальной сфере, сосредотачиваясь на религиозной реформе. Однако Маздак подвергал рассмотрению как религиозные, так и социальные вопросы. В связи со своей приверженностью зороастрийским, буддистским и христианским концептам – таким как аскетизм, обуздание чувственных желаний и отстранение от мирских дел – Маздак представлял собой угрозу существовавшему в те времена строю. Касаясь вопроса о философии и религии, Маздак обычно говаривал:

Подлинное счастье человеческих созданий заключается в мирном окружении, в коем отсутствует злоба и вражда. Но споры и войны, разгорающиеся между людьми, [для них] даже превыше благосостояния и наслаждения богатством, имуществом, водой, торговлей, деньгами, роскошью, женщинами. Чтобы устранить все эти противоречия, имущество и женщины должны быть обобществлены.

Это вероучение угрожало системе социальных классов и, естественно, приобрело множество сторонников из непривилегированных классов. Молодой правитель Кубад также находился в оппозиции к жрецам, аристократии и высшим классам, ибо чувствовал, что их влияние препятствует эффективному управлению страной. Он оказал поддержку маздакизму и серьезно покровительствовал Маздаку. Таким образом, приблизительно в 484 г. н. э., то есть примерно за 125 лет до появления ислама, угнетенные массы в революционном религиозном порыве разорвали путы прежней социальной системы и восприняли радикальные идеи обобществления всего и вся, включая женщин. Они выступали за уничтожение семьи, брака, частной собственности. В результате хаос и беспорядок воцарились повсеместно, ибо с религиозной, правовой и политической точки зрения это было неприемлемо для людей той эпохи, даже несмотря на то что Кубад поддерживал Маздака с тем, чтобы ослабить сильные позиции [зороастрийской] жреческой корпорации.

Однако засилье клерикалов привело к тому, что люди начали восставать. Идеи Маздака, касающиеся обобществления жен и имущества, были настолько радикальны, что пошатнули основания существующей системы, поскольку они вступали в противоречие с человеческой природой. Именно потому этим умопостроениям не суждено было жить долго, и когда в 531 г. н. э. к власти пришел Ануширван, Маздак был казнен. В рядах его последователей возникла дезорганизация, и они были разгромлены, а зороастрийские жрецы приобрели контроль над ситуацией.

Ситуация в Иране в период возникновения ислама

Во времена появления ислама власть в Иране странным образом ослабла, и в течение нескольких лет после смерти Хосрова Парвиза она переходила к нескольким царям и царицам, пока престол не достался Йездигерду III.

Говоря коротко, в восточной части Ирана существовала пространная держава с древней цивилизацией, насчитывавшей более двенадцати веков. В Иране на протяжении долгого времени существовало централизованное государство, и в течение этого периода возникло несколько религий, которые приобрели мощное влияние и нашли множество приверженцев, но они не продержались долго! Ни зороастризм, ни такие религии, как манихейство и маздакизм, не могли устоять перед лицом ислама. В тех условиях в людях жили жажда и готовность разрушить существующий социальный и духовный порядок, поэтому ислам, придя в Иран, встретил готовность принять новую веру. Те, кто связывают стремительное распространение ислама с огнем и мечом, просто недостаточно хорошо знакомы с историей того периода. В сущности, историки пишут:

В большинстве случаев до того, как воины ислама входили в завоеванные города, их население открывало им ворота и приглашало к себе. Несомненно, что в период возникновения ислама Иран находился в состоянии упадка во всех отношениях, будь то в политической или религиозной сфере.

Вопросы и ответы

Вопрос. В своем выступлении Вы отметили, что в современном мире нет классовых обществ – но ведь классы сохранились, претерпев те или иные изменения.

Ответ. Не в той форме, о которой шла речь. В рамках [тогдашней] классовой структуры людям открыто указывали, чтобы они даже думать не смели о переходе в иной класс и повышении своего социального статуса. В такой общественной системе грубейшие и ужаснейшие предрассудки, какие только можно себе вообразить, накладывали ограничения на образ мышления той или иной группы. Это правда, что непрямое давление дает сильный эффект, но сам факт существования такого непрямого давления свидетельствует о том, что подвергающийся ему заслужил подобное внимание и достиг определенного положения. Если вам говорят, что вы не можете открыто и непосредственно ударить человека, это означает, что ценность его личности возросла настолько, что вы не можете открыто его бить.

Конечно, даже сегодня в мире существуют косвенные ограничения, однако они не могут быть рассмотрены через призму классового дискурса – речь идет о сообществах. Сообщества, на которые оказывается непрямое давление, действительно есть, хотя их положение невозможно даже сравнивать с тем, что было в прошлом. Вы даже представить себе не можете, что такое настоящее классовое общество.

К несчастью, среди иранских аристократов можно иногда увидеть сына крестьянина или сельского жителя, который, несмотря на всю свою образованность и свои достоинства, не имеет возможности повысить свой социальный статус только лишь из-за своего происхождения. Это пережиток той старой сословной системы, которая основывалась на человеческой браваде собственными предками. Поэтому вы никогда не сможете уничтожить ее полностью, но можете ослабить ее побочные эффекты. А теперь представим, что такая система получила законодательную поддержку, как бы комично сие ни звучало. Смысл подобного законодательства в том, чтобы не дать крестьянину или торговцу стать воином – он будет наказан даже за мысли подобного рода, что, с нашей точки зрения, звучит смешно и невероятно. Говорят, кастовая система до сих пор сохранилась в Индии. Я не могу заставить себя поверить в это, пока не увижу этого собственными глазами. Для нас, мусульман, подобная ситуация немыслима, ибо с самого рождения и с малых лет нам прививается идея о всеобщем исламском равенстве и братстве. Однако, несомненно, существуют группы, которые тем или иным способом пытаются защитить свои интересы.

Вопрос. Как святой Пророк (да благословит Аллах его и род его!) писал свои письма? В Коране говорится, что он был неграмотным и неученым. Он оставался таким до конца своей жизни?

Ответ. Эти письма Пророк (пусть пребудет благословение Аллаха с ним и его пречистым семейством) написал не собственной рукой, они были начертаны его писцами. Согласно историческим источникам, Пророк научился писать в последние годы своей жизни, поэтому говорят, что послания, написанные на шестом году его переселения, а именно за три или четыре года до его кончины, являются его рукописями. Но мы не можем утверждать, что все они написаны именно его рукой, поскольку нам известно, что они были написаны другим почерком. Возможно, в будущем мы узнаем имена этих писцов^[35].

Вопрос. Находились ли Китай и Индия под чьим-то протекторатом во времена появления ислама, или же они были независимыми? Есть ли данные о том, отправлял ли Пророк (да благословит Аллах его и его непорочное семейство!) письма в эти страны?

Ответ. Китай и Индия были независимыми, и святой Пророк (пусть пребудет благословение Аллаха с ним и его семейством) не посылал туда писем. Согласно некоторым историческим источникам, в последние дни своей жизни Пророк отправил [в тот регион] не политическую, а религиозную делегацию, члены которой были по совместительству купцами. Эти люди прибыли на Тибет после смерти Пророка, уже в период правления Абу Бакра, чтобы продать и приобрести товары. Об этом вскользь упоминается в примечаниях к неясным местам в исторических источниках, и этот вопрос требует скрупулезной работы по дальнейшему исследованию. Безусловно, Индия и Китай в то время вошли в эпоху бурных перемен, и их правительства, в отличие от иранского и римского, играли лишь местную роль, за исключением отдельных периодов в истории Китая. Но я не уверен, что так было во времена Пророка (да благословит Аллах его и род его!). Однако можно сказать, что даже если государственность в этих странах чем-то напоминала иранскую и римскую по своей мощи, то вряд ли святой Пророк (да благословит Аллах его и его пречистое семейство!) направлял туда письма. Его помыслы были связаны в первую очередь с Меккой, а затем с Мединой, и у него ушло шесть лет на то, чтобы установить в этих городах [исламский] порядок. Поэтому идея направить письма в Китай и Индию, скорее всего, не приходила к нему, поскольку, провозгласив свою власть, Пророк должен был в первую очередь учредить ее в близлежащих регионах, хотя ему приписывается высказывание: «Ищите знание вплоть до Китая».

В учении ислама явственно ощущается интерес ко всему цивилизованному миру, но не в форме стремления направлять туда послания – поскольку неизвестно, существовало ли там (в Индии и Китае) в те времена централизованное государство и, кроме того, даже если бы оно наличествовало, обращение к его жителям не принесло бы Пророку пользы, пока он не подчинил своей власти близлежащие районы. В целом же время написания этих писем относится к периоду, когда Египет, Абиссиния, Рим и Иран стали политическими соседями территории ислама, и именно поэтому святой Пророк (пусть пребудет благословение Аллаха с ним и его пречистым семейством) отправил послания правителям этих стран, а также некоторым менее влиятельным властителям Йемена, Гассана и Хиры, которые находились в состоянии зависимости [от более крупных держав].

Вопрос. Каким образом были расшифрованы описания Ирана в оригинальных источниках?

Ответ. Три европейских востоковеда работали над этим совместно, дополняя друг друга, в следующей последовательности. Первый ориенталист, знакомый с тематикой этих записей, сумел расшифровать огласовки путем распознавания знаков. Например, расшифровав слова «Дарий» и «Парс», можно постепенно установить написание букв «п», «а», «р», «с», «и», «д», «в». К счастью, эти слова время от времени встречались в греческих и вавилонских переводах, и благодаря наличию трех текстов [на данную тематику] расшифровать эти записи стало намного легче, чем если бы таких переводов не существовало. Таким образом, благодаря этим переводам специалист сумел правильно прочитать имена, ибо в обоих языках они звучали похоже, а затем постепенно расшифровать буквы. Один из этих ученых большую часть жизни провел за сбором информации. После успешного распознавания всех имен осуществление последующей работы уже не представляло особого труда, и двое других ученых завершили ее. Трое ученых посвятили всю свою жизнь выявлению смыслов слов и, в конечном итоге, переводу текстов.

Глава 4
Древний Египет

В контексте разговора о среде, в которой зародился Ислам, мы ясно осветили ситуацию на Аравийском полуострове, произведя обзор конкретных условий, сложившихся в регионе Хиджаза и Неджда. Кроме того, мы дали описание восточного соседа Аравии – Ирана, а также его северного соседа – Рима. Сейчас мы намерены поговорить о его западных соседях, одним из которых является Египет. О нем и пойдет речь в данной главе.

Цивилизация

Египет – древняя земля, ставшая объектом многочисленных научных исследований, посвященных богатому наследию в виде древних монументов и археологических сокровищ, сохранившихся неповрежденными, – о них было написано поистине много. В рамках страноведческой археологии египтология заняла лидирующую позицию.

Монументы, существующие в Египте, создавались на протяжении долгого периода египетской истории – 6500 лет, и вряд ли нечто аналогичное наблюдалось в какой-либо из других частей мира. Некоторые из реликвий были раскопаны в гробницах и пирамидах (последние в действительности также представляют собой гробницы) и датируются 2000–4000 гг. до н. э. Например, стоит упомянуть, что первый календарь, обнаруженный в Египте, включает в себя период с 4241 г. до н. э. по 4238 г. до н. э. Едва ли где-то было найдено нечто подобное.

Основной интерес в данном случае представляют массивные гробницы и пирамиды, которые стремились строить древние египтяне. Топоним «Египет» не был самоназванием этой страны. Похоже, топонимы «Египет» и «Aegypten», использовавшиеся в персидском, арабском и европейских языках, не являются оригинальными наименованиями данной земли. Египтяне называли свою страну «Кемт» или «Кемте», что означает ‘черная земля’^[36]. Название «Египет» имеет еврейское происхождение: евреи, а именно израильтяне, дали этой земле такое имя, которое закрепилось за ней и стало звучать как «Египет» («Айгюптус») в арабском. Европейцы же обозначали его словом с греческим корнем – «Айгюптос» – по примеру греков, назвавших его так по имени одного из местных правителей.

Как показывает история, на территории Египта с древнейших времен существовали общины, что было характерно для Египта даже в доисторические времена, а затем – с началом собственно истории. В долине Нила цивилизация в виде поселений существовала еще в доисторическую эпоху.

Следует принять во внимание, что в Египте существовали также объединения, относящиеся к более высокому уровню социальной организации. Согласно доступным источникам – главным образом свидетельствам, найденным в гробницах, – централизованное правительство существовало в Египте на протяжении около 6500 лет. Таким образом, уже 6500 лет назад Египет обладал государственностью, в нем властвовали цари (фараоны), наместники и правительственный аппарат. Очевидно, что там, где сформировано централизованное правительство, появляются и такие феномены, как архитектура, большие строения, система коммуникаций, рукописи, письменность, производство, искусство и т. д. Все эти вещи наличествовали в Древнем Египте, и множество веков назад, с 2600 г. до н. э. по 2400 г. до н. э. там даже развивалась медицина, по своему уровню сопоставимая с греческой, эти сведения историки получили из обнаруженных манускриптов. Вокруг бальзамирования и мумификации мертвых развивалась наука химия, а производство оружия, стеклянных плиток, кораблестроение, изящные искусства и ремесла достигли в Египте очевидных высот уже 4 или 5 тысяч лет назад.

Централизованное египетское правительство располагало регулярной армией, так что фараон Рамзес II, правивший Египтом в период около 1000 г. до н. э.^[37], имел такую армию, легионы, которые он направлял в разные части света, и даже наемников, которых он отправлял в Ливию, Турцию и Сирию. Интересно, что в ту эпоху министры находились в подчинении у централизованного правительства и фараона. Фараон считался воплощенным в человеческом теле Богом, который явил себя людям, бывшим его слугами. Жрецы и министры выступали в качестве посредников между обожествленным фараоном и его подданными. Соответственно, «визирь» выступал в качестве посредника между человеком и богом. Конечно, фараон был не единственным божеством, в Египте существовало множество других богов, таких как бог человека, бог жизни и т. д. вплоть до самого фараона, обожествляемого настолько, что он считался свободным от необходимости почитания всех этих божеств. Некоторые из этих богов были антропоморфными, другие же нет; фараон принадлежал к первой группе. У зооморфных богов были свои языческие храмы, в которых им служили жрецы. Эти жрецы обладали особыми полномочиями; в Египте они, наряду с богом-фараоном, считались величайшей властью. Обычно между двумя этими центрами силы существовало соперничество. В дальнейшем, говоря о том, каким образом ислам распространялся в данном регионе, мы проанализируем, каким образом ему удалось покончить со всем этим, заменив идолопоклонство принципиально новыми концептами.

Законы, традиции и верования

Правовые нормы и традиции, существовавшие в Египте, отводили фараону позицию божества, однако в нем не было законов о справедливости и равенстве. Существовавшие суды контролировались представителями министра и землевладельцами, с тем чтобы влиять на ход дела. Согласно иранским авторам, в Египте тех времен не существовало законов, сопоставимых с «Кодексом Халдеи и Ассирии»^[38].

Среди традиций, бытовавших в Древнем Египте, были и такие, которые кажутся странными: например, обычай, позволяющий вступать в брак с близкими родственниками, в том числе с [родными] братом или сестрой. Это было в особой моде при дворе фараонов.

Религией, превалирующей в Египте, было язычество, и, подобно сегодняшней Индии, похоже, Египет также имел к этому предрасположенность, что не давало возникнуть почве для развития иных религиозных представлений. Извращенное воспитание готовило почву для того, чтобы египтяне становились идолопоклонниками. Во времена фараонов двое из них, принадлежащие к жреческим родам, веровали в Единого Бога и стремились распространять эту веру в Египте. Этого Бога звали Атон^[39]. Однако они не преуспели в этом деле, и когда второй из этих фараонов умер, народ и жрецы совместными усилиями возродили язычество и погребли тело этого фараона вопреки канонам их формальной религии в знак наказания за ересь. Эта практика почитания идолов сохранялась в Египте вплоть до III в. н. э. Примечательно, что когда в III в. н. э. христианство проникло в Египет, в том же веке в рамках Александрийской школы оформилась христианская концепция троицы. Так, самые полные, всеобъемлющие и научные^[40] разъяснения и определения троицы были сформулированы в III в. н. э. представителями философской школы неоплатоников^[41] в Александрии. Таким образом, очевидно, что даже когда христианство получило распространение в Египте, оно приобрело форму почитания троицы и многобожия, что уже было характерно для этой страны.

Власть в Древнем Египте

Египет прошел через многие стадии становления государства, на одной из которых бразды власти в нем находились в руках местных правителей. В данном контексте заслуживают внимания несколько нюансов. Так, на протяжении одного века Египет управлялся Ираном. С тех пор как Дарий и Ксеркс завоевали Египет, он стал управляться назначенным наместником Дария, представителем иранского правительства. Спустя некоторое время местное правительство взяло власть в свои руки. Затем Египет был завоеван греками и Александром Македонским, построившим Александрийский порт. После смерти Александра его преемники – Птолемеи – правили Египтом на протяжении нескольких столетий^[42]. Затем местные правители еще раз уступили власть греческому властителю, и борьба между ними продолжалась долго. Во времена Ануширвана Египет в течение десяти лет находился под властью Ирана. Во все эти периоды, когда империи той эпохи – Иран, Греция и Рим – завоевывали Египет, ни одна из них не была в состоянии оказать на него такое воздействие, как ислам и арабские мусульмане. Одна из задач настоящего исторического исследования – продемонстрировать, как ислам успешно утвердился в разных регионах (включая Египет), ибо, во-первых, для утверждения монотеизма в Египте не было благоприятных предпосылок. Во-вторых же, Египет, находясь под иранским, греческим и римским владычеством, оказался невосприимчивым к иностранным воздействиям, и чужеземные правители не находили эту землю оплотом стабильности, пригодным для распространения собственного влияния. Как же получилось, что после того, как Умар направил туда лишь 400 своих бойцов, Египет был взят уже в 641 г.? Когда мусульмане вошли в Египет, его основной религией было христианство на севере и язычество с небольшими вкраплениями иудаизма и христианства на юге. Поскольку иудаизм был националистической религией, ему было нелегко получить распространение в нееврейских регионах. Так, у Египта во времена подъема ислама не было единой религии. Таково было общее положение дел в Египте, являвшемся соседом родины ислама. Когда Пророк ислама (да благословит Аллах его и род его!) начал призывать к вере в Аравии, в Египте властвовали правители, чьи имена упомянуты в наших трудах по истории. Одному из них – Мукаукису – Пророк направил письмо спустя шесть лет после хиджры; этот момент будет освещен позже в теме о письмах Пророка (да благословит Аллах его и его пречистое семейство!) различным царям и правителям.

Говоря вкратце, Египет был древней цивилизацией и опережал Аравию с точки зрения развития наук и искусств. Следует помнить, что часть Аравии, а именно Хиджаз, к моменту рождения Пророка (пусть пребудет благословение Аллаха с ним и с его семейством!) еще находилась на стадии родоплеменного строя, и тогда в ней все еще не возникло централизованного государства, в то время как таковое существовало в Египте на протяжении столетий, и кроме того, в нем была регулярная армия, развивались наука, производство, различные философские школы. Стоит добавить, что Александрия была крупным центром образования еще за девять веков до появления ислама. Так как же страна с подобным культурным базисом так легко подчинилась армии мусульман? Об этом мы поговорим позже.

Вопросы и ответы

Вопрос. Вы утверждаете, что иудаизм был националистической религией. Что Вы имеете в виду?

Ответ. Вы знаете, что сами евреи провозглашают иудаизм верой, принесенной Моисеем (мир ему!) для того, чтобы спасти израильтян, и они не упоминают о том, что он пришел с целью спасти всех людей в мире. Однако мы, мусульмане, никогда не утверждали, что Мухаммад (да благословит Аллах его и его пречистое семейство!) явился, чтобы спасти арабов. Мы не мыслим таким образом. Евреи же понимают себя как одну-единственную нацию, и слово «еврей» имеет племенную коннотацию.

Вопрос. Каково было социальное положение внутри самого Египта с точки зрения классовой структуры общества накануне появления ислама и во время его подъема?

Ответ. Как это уже было вкратце разъяснено, языческие по своему генезису верования все еще превалировали в жизни людей. Может показаться, что идолопоклонство не оказывает влияния на их повседневную жизнь, однако в действительности оно играет важную роль в структуризации социальных отношений. Как известно из книг по истории Египта, фараоны, носившие титулы богов, и высшие эшелоны жречества жестко противодействовали концепции монотеизма. Как они мотивировали свое сопротивление? Они боролись с Единобожием, ибо оно угрожало их жизненным интересам, поскольку монотеизм – это не просто идея, а концепция, служащая руководством по организации человеческой жизни. Так, Египет по своему социальному устройству был типичной языческой страной, где правители наслаждались абсолютной полнотой власти, и их обслуживали высшие жрецы и клерикалы, военные и крупные землевладельцы, власть которых была ограниченной. Египет был земледельческим, и вплоть до недавнего времени некоторые из его городов управлялись местными господами. Существовавшее в нем рабство приобретало самые бесчеловечные формы, какие только знала история. За каждый из камней, легших в основу пирамид, отдавали свою жизнь до полусотни рабов. До нас дошли сведения, каким образом в Древнем Египте проводились работы на земле и как строились дороги: тысяча рабов все вместе по команде тянули огромные блоки камней с помощью веревок и шкивов. А ради чего? Только во имя того, чтобы построить гробницу, в которой покоилось бы мумифицированное тело бога-фараона и его спутников в этой и загробной жизни, ибо в противном случае у фараона возникнут сложности в его вечной жизни, а потому надо защитить гробницы от разрушительного воздействия времени. И множество жизней приносилось в жертву этой бесполезной затее, при этом рабы не получали даже достаточного количества еды, чтобы выполнять эту тяжелую работу, их кормили лишь так, чтобы они не погибли с голоду и продолжали работать, однако они все равно умирали как мухи.

Конечно, в последние века перед возникновением ислама социальное положение в Египте уже не было столь тяжелым или подобным этому, однако, в любом случае, в нем возникали такие ситуации, которые, как показывает история, были немыслимы в Древнем Иране, хотя в нем также имелись угнетенные классы. Рабство достигло самых антигуманных своих форм в Египте, ибо ни в Греции, ни в Риме не наблюдалось подобной жестокости в обращении с рабами.

Во времена подъема ислама внутриполитическая ситуация в Египте была хаотичной и нестабильной. Беспорядки расшатывали основы общественного строя, хотя это был не первый раз, когда Египет охватывали волнения. Такие периоды в мировой истории всегда привлекают особое внимание. Мы видим это на примере Ирана, который несколько раз попадал в зависимость от иных государств. Насколько Александру удалось продвинуться в завоевании Ирана? Было ли греческое влияние на Иран сопоставимо с тем, какие корни в нем пустила исламская цивилизация? Уместно ли вообще такое сопоставление? В те периоды времени, когда Иран находился под властью турок, а затем монголов, он был слаб в социально-политическом отношении. С одной стороны к нему пришел Коран, а с другой – Кодекс Чингисхана. Но осталось ли сейчас что-то от этого Кодекса Чингисхана? На эту тему была написана небольшая работа «Быстрое распространение ислама». Это весьма читаемая книга, автором которой является дама из Италии, университетский профессор^[43]. Хотя такая тема не может быть раскрыта в небольшой брошюре, видно, что автор, будучи историком, была впечатлена скоростью распространения ислама. Позже мы еще поговорим о том, что ничто кроме универсальности учения ислама не могло стать причиной столь стремительного его торжества. Даже составители энциклопедии Египта утверждают, что египетские христиане приветствовали воинов ислама без оружия в руках.

Вопрос. Реагируя на возникновение ислама и исламского движения, христиане учредили централизованную структуру, которой раньше не было аналога. Поскольку ислам распространялся с такой беспрецедентной скоростью, была ли централизация христианской церкви показателем [успешности ислама]?

Ответ. Централизованная христианская церковь возникла до появления ислама, во времена Константина. Кардинальские консистории в наши дни служат напоминанием о грандиозных соборах, проводимых религиозными деятелями того времени для всемирного призыва к христианству. Они вынесли определенные постановления и разработали процедурные поправки, и все эти мероприятия относились к периоду царствования императора Константина, правившего за несколько веков до возникновения ислама^[44].

Конечно, как Вы это подметили, христианская церковь приобретала все более агрессивные формы собственной организации, желая противоборствовать влиянию ислама. В истории Египта есть касающиеся [политики] Древнего Рима свидетельства, будто римские императоры в период своего господства над Египтом использовали его в качестве источника зерна для империи. Конечно, Европа в те времена была совсем другой. В сегодняшней Европе сложились довольно странные условия: это континент, который не может [за счет внутренних ресурсов] обеспечить своему населению тот уровень потребления, к какому оно привыкло. Если бы Европа закрыла свои двери так, что ее жители были бы вынуждены обеспечивать себя всем необходимым лишь за счет имеющегося у них научно-технологического потенциала, то трудно даже представить, насколько упал бы их уровень жизни. Они используют все возможные средства – честные и не слишком, лишь бы повысить качество жизни. На мой – реалистический – взгляд, они активные и целеустремленные люди, вооруженные наукой и технологиями и использующие их во имя того, чтобы повышать уровень своего комфорта и отстаивать свои интересы в мире всеми правдами и неправдами. Всю свою настойчивость и инициативу они направляют на благо собственной выгоды. Таково мое видение Европы, и подобную картину в той или иной степени вы можете проследить через всю европейскую историю. Например, греки, располагая наукой и технологиями, вторгались в иные страны в поисках того, чего не хватало в их собственной стране для удовлетворения собственных потребностей. У римской политики были несколько иные аспекты, однако у нее также было подобное измерение. Я в недостаточной степени исследовал страны Востока, чтобы прийти к заключению, наблюдалось ли там нечто аналогичное. Казалось бы, монгольские завоевания имеют ту же подоплеку, однако поверхностного взгляда недостаточно, особенно принимая во внимание, что историки указывают и на иные причины монгольской экспансии.

Глава 5
Абиссиния накануне появления ислама

Изучив положение в соседствующих с Аравией Иране и Египте, обратим свои взоры к Абиссинии, которая сыграла более важную роль в истории ислама по сравнению с другими сопредельными странами.

Общие условия

С точки зрения географии есть лишь небольшие отличия между Абиссинией в прошлом и Абиссинией в наши дни; она включала в себя Эритрейское побережье Красного моря, а также британскую и французскую части Сомали, которые к настоящему времени обрели независимость и часть Судана.

Абиссиния тех дней представляла собой обширное царство с древней историей, но уровень развития цивилизации в ней был несопоставим с таковым в других соседних с Аравией странах и напоминал йеменский. Правители и народ Абиссинии принадлежали к этнической группе, представители которой селились западнее и южнее побережья Красного моря. Их называли хабиш, или хабаш. В период раннего ислама словом хабиш назвали тех, кто приехал в Мекку из этого региона, и производным от него является само название «Абиссиния». Данное наименование ближе к упомянутому корню, нежели слово «Эфиопия», которым сейчас называют эту страну в европейских языках, в документах и публикациях. Именно первое название употреблялось применительно к переселенцам с [Африканского] побережья Красного моря, обосновавшимся в Аравии.

Сама Абиссиния – большая страна, отличающаяся разнообразием ландшафта. Значительная ее часть представляет собой пустыню со скудной растительностью и небольшой плотностью населения; другая часть – высокогорье и долины, в которых имеется множество деревьев, обильные запасы воды, золота, серебра, медные рудники и процветающее земледелие. Уже за тысячу лет до новой эры в Абиссинии сложилось централизованное государство. Я специально упоминаю об этом, чтобы подчеркнуть: все соседние с Аравией страны, включая Хиру и Гассан, управлялись центральным правительством, в то время как в Хиджазе – на родине ислама – централизованного государства не было и он находился на более низкой стадии социального развития, нежели сопредельные страны. Однако он совершил внезапный рывок вперед к учреждению централизованного правления, которому были присущи демократия и свобода особого свойства. Я хочу знать – наблюдалось ли нечто подобное где-либо еще, чтобы такие стремительные перемены произошли за столь короткий временной отрезок? И каково влияние этих перемен на нашу жизнь сегодня?

В Абиссинии существовало множество рассеянных этнических групп, у каждой из которых были свои местные органы управления. В то же время Абиссиния была централизованной монархией с сильной и могущественной властью, умевшей заставить зарубежных правителей считаться с собой. Но наряду с ней [внутри страны] имелись также и автономные правительства. В своем труде по истории, написанном в III в. хиджры, Йа‘куби упоминает об этих многочисленных независимых правительствах, в то время как централизованное государство наджаши (негусов) в той или иной степени осуществляло над ними контроль и получало дань от этих маленьких локальных правительств^[45]. В настоящее время население Абиссинии (Эфиопии) составляет около 21 000 000^[46] человек (согласно статистике 1960 г.), из которых 12,5 миллиона – мусульмане, а остальные либо христиане, либо идолопоклонники, однако в настоящее время власть находится в руках христиан^[47]. Это население состоит из разных [этнических] ветвей, к одной из которых принадлежит группа наджаши, которые правили как императоры. Они были выходцами из Йемена.

Династия императоров Абиссинии восходила к пророку Сулайману (мир ему!) по линии его детей от царицы Савской. Таким образом, [абиссинская императорская] семья позиционировала себя как потомков пророка Сулаймана (мир ему!), сына пророка Дауда, или Давида (мир ему!). В конституции Абиссинии (Эфиопии) от 1932 г. закреплено положение о том, что монархическая власть навечно принадлежит этой семье, каждая ветвь которой имеет свое собственное фамильное имя. Однако непонятно, насколько эта претензия [на происхождение от пророка Сулаймана (мир ему!)] является вымыслом или же базируется на реальном историческом факте. Результаты моих собственных исторических исследований по истории Абиссинии не подтверждают правомерности данной претензии, и даже в подробном рассказе из исторического источника используется оборот «говорят, что», свидетельствующий о том, что автор сомневается в подлинности данной информации. Я должен рассказать об одном историческом свидетельстве, которое весьма интересно и должно нас насторожить. Вплоть до IV в. н. э. Абиссиния была страной идолопоклонников, у которых были свои местные дикие верования, и евреев, которые, предположительно, также оказывали некое влияние, хотя, конечно, эта тема никогда публично не поднималась и не обсуждалась в деталях. В те времена существовали хорошие торговые связи между Абиссинией и Йеменом, а также некое подобие дипломатических отношений, история которых говорит в пользу того, что иудаизм был для абиссинцев более или менее знакомой религией, хотя число его последователей было достаточно невелико^[48]. Однако традиционной религией Абиссинии было язычество. В IV в. н. э., а именно в 340 г. н. э., епископ Сирии был направлен Александрийской церковью в Абиссинию в качестве миссионера^[49]. Этот предприимчивый епископ преуспел в деле обращения части ее населения в христианство в IV в. н. э., примерно за 240 или 250 лет до рождения ислама.

Таким образом, это было беспрецедентным событием для Абиссинии, пока спустя два с половиной века не появился ислам. В стране строились церкви, и Абиссиния стала оплотом христианства. Согласно описаниям одного церковного епископа, Абиссиния являлась островом ислама в море язычества, ибо в те времена там не существовало иной религии. Влияние христианства было настолько сильным, что сам император принял эту веру, и негус, бывший современником Пророка ислама (мир ему!), исповедовал христианство. Согласно европейскому источнику, с подъемом ислама связь между Абиссинией и христианским миром ослабла, и этот разрыв продолжался девять веков, так что христианский мир даже не знал ничего о христианской же Абиссинии и других подобных ей странах.

Новое открытие Абиссинии

Говоря, что христиане ничего не знали о месте под названием Абиссиния, мы опираемся на документальное свидетельство о том, что до Иоанна II^[50], короля Португалии, дошел слух, будто в другой части света есть христианская страна, управляемая владетельным государем. Португальский король исполнился желания узнать, что же это за христианский владыка правит в столь далеком уголке мира, не будучи при этом сведущим в географических тонкостях. Он приказал некоторым искателям приключений и мореплавателям открыть для него эту землю. Так получилось, что двое моряков отправились на поиски этой страны, нашли ее и доложили об этом своему королю. Правитель Абиссинии пригласил посланцев Португалии к себе, поведал им о своей беспомощности в противостоянии мусульманам и попросил короля Португалии прислать в страну войска, чтобы помочь справиться с мусульманами. Таким образом, между двумя странами были заключены первые военные соглашения, и король Португалии послал в помощь абиссинцам свой флот, который достиг берегов Абиссинии и оставался в ее водах на протяжении шести лет. Другим подарком от португальского короля стала делегация религиозных миссионеров, основавших в Абиссинии свою базу и развернувших христианскую пропаганду. Глава этой миссии был священником и писателем, написавшим длинную книгу об Абиссинии, которая, по мнению современных европейских авторов, представляет собой наиболее ценный источник информации [о данной стране]^[51]. Затем эти миссионеры вернулись обратно, но спустя несколько лет владыка Абиссинии снова попросил о военной помощи. Мощный португальский флот был размещен в Индийском океане с тем, чтобы поддержать абиссинцев. На этих кораблях находилось 450 стрелков, что по тем временам было значительной силой. У них также имелось несколько единиц огнестрельного оружия. Пользуясь этой помощью, абиссинцы атаковали своих мусульманских соседей и победили их в битве, а затем отбросили назад в ни для чего не пригодные земли на морском побережье. С тех пор и другие европейские страны также стали проявлять интерес к Абиссинии, так что были открыты пути к установлению отношений между Абиссинией и Англией, а затем и Италией. Было заключено соглашение, согласно которому, во-первых, Англии должен быть передан абиссинский порт на берегу Красного моря, который она использовала точно так же, как в дальнейшем Аден – в качестве форпоста для отправки военно-морских сил в Индию^[52]. К началу XIX в. колониализм нашел дорогу к Абиссинии, и на протяжении XIX в. разразилось несколько войн между Абиссинией и Англией, а также, иногда, между Абиссинией и Португалией. Впоследствии Италия официально провозгласила Абиссинию своей колонией, и это положение дел сохранялось вплоть до недавнего времени, когда Абиссиния (Эфиопия) обрела независимость.

Абиссинский язык вел происхождение от сабейского языка, растворившегося в местных диалектах. Сегодня в Абиссинии (Эфиопии) говорят на семидесяти языках, а если мы включим сюда все диалекты, общее число языков в Абиссинии достигнет двухсот. Однако официальным государственным языком, на котором говорят члены императорской семьи, является амхарский^[53].

Абиссиния накануне рождения ислама

Примерно за один век до появления ислама Абиссиния играла в регионе Аравии роль более значительную, нежели любой другой из ее соседей. За два века до появления ислама, а именно в конце IV в. н. э., правитель Йемена принял иудаизм, и таким образом иудаизм стал государственной религией этой страны. Затем йеменец по имени Зу Нувас стал оказывать давление на всякого, кто не желал принимать иудаизм. Впоследствии до него дошло известие, что в Наджране – городе в соседнем Хиджазе – получило распространение христианство. Зу Нувас инициировал против Хиджаза кампанию и стал преследовать и убивать живших там людей. Он приказывал бросать христиан Наджрана в траншеи, заполненные огнем. Один из христиан Наджрана убежал, пробился ко двору римского императора и сказал ему: «Ты называешь себя христианским императором, так посмотри, что они там делают с нами, христианами». Император ответил, что он находится слишком далеко от этой земли, но что у него «есть единоверец – император Абиссинии, которому он пошлет письмо с просьбой о помощи». Этот случай описывается как в исламских, так и в европейских источниках практически в одинаковом ключе. Император Абиссинии направил в Йемен свою армию под командованием полководца по имени Арйат, и среди его офицеров был человек, которого звали Абраха. Эта армия вошла в Йемен, и Зу Нувас был повержен: он бросился на лошади в море и канул в его водах. Так, Йемен превратился в абиссинскую колонию, а Арйат стал ее правителем. Они (абиссинцы) стремились распространять в Йемене христианство, что привело к инциденту между Арйатом и Абрахой, о котором мы поговорим в контексте нашей следующей темы.

История Абрахи

Абраха был боевым офицером армии Арйата, не слишком лояльным к своему командиру, а потому он решил отнять у него власть и поднял против него мятеж, опираясь на солдат, находящихся у него в подчинении.

Абиссинцы разделились на две группы: одни из них поддержали Абраху, в то время как другие приняли сторону Арйата и были готовы сразиться [с его противниками]. Однажды, когда шло сражение, Абраха послал к Арйату гонца, передавшего ему, что нет никакого смысла в том, что абиссинцы убивают друг друга, а также такие слова: «Поскольку этот спор разразился между тобой и мной, давай устроим поединок лицом к лицу, и пусть победитель станет командующим армией». Арйат согласился и был убит в этом поединке, а бразды правления перешли в руки Абрахи. Негус, император Абиссинии, был разгневан тем, что второй человек в командовании был убит одним из назначенных высших офицеров, и поклялся, что не успокоится, пока не ступит на эту землю и не выдерет Абрахе волосы.

До Абрахи дошла весть о том, что император поистине взбешен его поступком. Он наполнил ящик йеменской землей и приказал обрить себе волосы, послав их затем императору вместе с некоторым количеством подарков. Вместе с этим ящиком он направил императору письмо с сожалением по поводу его гнева и заверениями в верности. Он добавил также, что между двумя императорскими офицерами состоялся поединок, в ходе которого один одолел другого, но императорская честь при этом никак не была задета. Он делал упор на то, что, повинуясь желанию императора, он посылает ему и йеменскую землю, и свои собственные волосы.

Император был настолько польщен этим умным жестом, что назначил Абраху главнокомандующим в Йемене, а Абраха продолжил насаждать христианство в Йемене^[54].

Он решил утвердить на йеменской земле христианскую веру и вырвать с корнем иудаизм, равно как и любую другую религию. Ближайшие сподвижники Абрахи говорили ему, что все его усилия сконцентрированы лишь на Йемене, в то время как люди живут и в других уголках Аравийского полуострова, например около Ка‘абы в Мекке, поскольку она является древним и в высшей степени почитаемым храмом, а потому ему стоит предпринять шаги и в этом направлении. А Абраха как раз построил в столице Йемена очень красивую церковь, которую он украсил самыми прекрасными камнями, использовав, в том числе, и камни из древнего дворца царицы Савской. Но когда он обнаружил, что не его красивая церковь, а построенная из простых камней Ка‘аба в Мекке притягивала к себе людей, он поставил себе цель во что бы то ни стало покончить с почитанием Ка‘абы.

События Года Слона (‘ам ал-фил)

Между тем среди людей распространился слух, что Абраха хочет разрушить Ка‘абу. Это вызвало волнения среди арабов, и один из них, узнав о намерениях Абрахи, отправился в Йемен, проник в его церковь и помочился внутри, что привело в ярость Абраху и христиан. Они сказали ему – вот как арабы «уважают» церковь! Абраха спросил о причинах подобного поведения. Те ответили, что арабы в сердце своем преданы Ка‘абе и что до них дошла информация о том, будто Абраха желает разрушить ее. Абраха заявил, что ранее это был не более чем слух, а теперь это стало его твердым решением. Он мобилизовал свои силы и выдвинулся в сторону Мекки, на своем пути он расправился с теми арабскими племенами, которые оказывали сопротивление. Приближаясь к Мекке, он отправил вперед посла, чтобы выведать, кто является ее правителем, намереваясь вызвать его. Он был осведомлен, что правителем был старый человек по имени ‘Абд ал-Мутталиб. Но прежде чем вступить с ним в контакт, солдаты Абрахи путем грабежа прибрали к рукам всех баранов, коров и верблюдов в окрестностях Мекки, включая 200 верблюдов, принадлежавших ‘Абд ал-Мутталибу. После консультации со своими соратниками ‘Абд ал-Мутталиб решил нанести Абрахе визит. Последний организовал официальную аудиенцию, восседая на троне, будучи окружен своими офицерами. Рассказывают, что когда ‘Абд ал-Мутталиб вошел, Абраха был настолько впечатлен его чувством собственного достоинства и умением держать себя, что спустился со своего трона и сел на матрац, предложив ‘Абд ал-Мутталибу присесть рядом. Это его особое умение держать себя историки называют сиянием света пророков, физически воплощенного в их потомках. Абраха сказал ему: «У меня нет претензий к жителям Мекки. Я явился лишь для того, чтобы разрушить Ка‘абу, и если вы не будете препятствовать мне в этом, я просто выполню свое дело и вернусь домой, не пролив ничьей крови». ‘Абд ал-Мутталиб посоветовал ему отказаться от этого намерения, но Абраха своей позиции не изменил. Тогда ‘Абд ал-Мутталиб спросил, зачем тот вызвал его на эту встречу, Абраха ответил, что хотел просто посмотреть на него, узнать, не нужно ли ему что-то. Он предполагал, что ‘Абд ал-Мутталиб предложит ему сделку ради спасения Ка‘абы. ‘Абд ал-Мутталиб же сказал, что у него нет никаких предложений, за исключением требования вернуть двести его захваченных верблюдов. Абраха был удивлен столь пустяковой просьбой и откровенно сказал, что ожидал услышать ходатайство за город, его жителей и Ка‘абу. ‘Абд ал-Мутталиб пояснил в ответ, что не выступил с ходатайством за Ка‘абу, ибо осознает, что у жителей Мекки нет ресурсов для сопротивления войскам Абрахи, а у Ка‘абы есть ее владелец – Аллах, и Он защитит Свой дом. Абраха был потрясен этими словами, однако чувствовал, что ему необходимо выполнить задуманное. Поэтому он приказал вернуть ‘Абд ал-Мутталибу его верблюдов и предупредил жителей Мекки, чтобы те покинули город и укрылись на ближайших холмах. Люди бежали из города, чтобы спасти свои жизни, а Абраха готовился разрушить Ка‘абу при помощи сил своей армии и ее боевых слонов. Эта история описывается арабскими и европейскими историками по-разному. Согласно греко-европейской версии, армию Абрахи погубила эпидемия тифа и оспы, и потому они не смогли продолжить наступление. Однако точка зрения исламских ученых, подтвержденная Кораном и свидетельствами очевидцев, в частности рассказами пленников из армии Абрахи, такова: густая стая похожих на ласточек птиц, держащих в клювах камни, заполонила небо, и эти птицы принялись сбрасывать камни на головы солдат Абрахи, причиняя им глубокие раны, многих убивая на месте. Сообщается также, что одновременно всю армию Абрахи поразила эпидемия тифа и оспы, чего прежде с ней никогда не случалось. Абраха сам пострадал от оспы и, едва успев добраться до Йемена, умер. Вся эта история является темой суры Священного Корана «ал-Фил» («Слон»):

Во имя Аллаха, Милостивого, Милосердного

1. Неужели ты не знаешь, что сотворил твой Господь с воинством слона?

2. Разве Он не разрушил их козни

3. и не послал на них стаи птиц?

4. Они осыпали их осколками обожженной глины

5. и превратили в подобие нивы, изъеденной [саранчой].

Существует полная гармония между данными греческих историков, легшими в основу европейской версии, и сведениями, предоставленными исламскими историками, описавшими тот же самый эпизод, единственное различие заключается в том, что греческие авторы не упоминают о птицах. Не подлежит обсуждению, что свидетельства очевидцев более сильны как довод, нежели рассказ историка, находившегося в сотнях миль от места событий, и кроме того, текст Священного Корана не оставляет места сомнениям.

В любом случае, Абраха вместе со своей абиссинской армией вернулся в Йемен, а в этой части Аравии – Мекке и Медине – ничего не переменилось^[55]. Однако, несмотря на напряженные отношения между абиссинскими властями и жителями Мекки и Медины, торговые контакты между ними продолжались вплоть до появления ислама.

Переселение в Абиссинию

На пятом или шестом году пророчества усилилось давление, оказываемое на мусульман Мекки. Пророк (да благословит Аллах его и род его!) сказал мусульманам:

Сейчас враги ислама стали мучить вас всех. Они берегут меня и мою семью благодаря поддержке Абу Талиба (дяди Пророка). Я считаю нужным посоветовать вам переселиться в Абиссинию.

Это переселение первых мусульман в Абиссинию стало очень важным событием в истории ислама, и хотя хиджра Пророка (пусть пребудет благословение Аллаха с ним и его семейством) в Медину принята в качестве точки отсчета исламского календаря, переселение мусульман в Абиссинию повлекло за собой экстраординарный результат. Пророк же (да благословит Аллах его и род его!) остался в Мекке, где и призывал активно к исламу. Он отправил двенадцать мусульман в Абиссинию не для того, чтобы искать там помощи, поскольку в истории нет свидетельств в пользу этого. И Пророк (да благословит Аллах его и его семейство!) сказал им:

Я слышал, что императору Абиссинии присуща терпимость. Вам следует поехать туда, чтобы найти там временное пристанище как беззащитным мусульманам, жить там в мире и прежде всего сохранять свою веру.

Таким образом, Пророк (да благословит Аллах его и род его!) послал их туда, чтобы освободить их от преследований в сердце исламской религии, а именно в Мекке, чтобы они поселились в христианской стране Абиссинии. Поскольку переселенцев было всего двенадцать, вопрос о создании движения на том этапе не стоял. Когда давление на мусульман вновь усилилось, Пророк (пусть пребудет благословение Аллаха с ним и его семейством) отдал приказ о более масштабной эмиграции, и сообщается, что в ходе ее переселилось уже семьдесят мужчин с их женами и детьми. Около двух третей эмигрантов второй волны, обосновавшихся в Абиссинии, принадлежали к семье Пророка. С точки зрения метода Пророка (да благословит Аллах его и его семейство!), используемого им в руководстве исламским движением, вторая эмиграция, похоже, была попыткой найти, помимо Медины, вторую площадку, которая служила бы форпостом для ислама. Первая эмиграция была просто переменой места жительства, однако вторая волна включала в себя таких персон, как сестра Муавиййи и дочь Абу Суфйана по имени Умм ал-Хабиба, которая приняла ислам и была очень истовой мусульманкой, а позднее стала супругой Пророка (да благословит Аллах его и его семейство!). Кроме того, среди эмигрантов были ‘Усман ибн ‘Аффан и Джа‘фар ибн Аби Талиб. Потому похоже, что эта эмиграция была спланированной, особенно если принять во внимание путешествие Пророка (пусть пребудет благословение Аллаха с ним и с его семейством) в Та’иф, в результате которого стало ясно, что создать там исламскую базу нет никакой возможности. В то же время и надежда, что таковым плацдармом станет Медина, также была слабой. Волна распространения ислама в Медине пришлась на более поздний период, последовавший за эмиграцией в Абиссинию. В поисках площадки для распространения ислама Пророк (да благословит Аллах его и его семейство!) также встречался с представителями ряда племен, однако они не дали ему никакого положительного ответа. Таким образом, когда двенадцать эмигрантов первой волны обнаружили, что Абиссиния является подходящим местом для проживания и сохранения своей религии, несколько человек из их числа вернулись в Мекку и рассказали Пророку об этих благоприятных условиях. Они вдохновили его на приказ о более обширной эмиграции. Пророк (да пребудет благословение Аллаха с ним и его семейством!), оценивая угрозы для мусульман в Хиджазе и перспективу закрытия для них всех дверей, счел ситуацию малоутешительной и расценил вторую волну эмиграции как [жизненно] необходимый шаг. Как мы увидим в дальнейшем, это решение стало прологом к дальнейшему триумфу ислама.

Эта эмиграция мусульман настолько деморализовала врагов ислама, что они стали озабочены лишь тем, чтобы эмигранты не набрались сил и не вернулись, создав тем самым серьезные проблемы. Они были обеспокоены тем, что эмигранты могут одержать над ними верх, ибо они были подобны орде Абрахи, однако при этом были такими же мекканцами, как и сами они. Поэтому они предприняли срочные меры, чтобы взять ситуацию под контроль. Так, неверующие из числа мекканцев направили ‘Амра ибн ал-‘Аса к владыке Абиссинии с щедрейшими подношениями и с запросом на принудительную экстрадицию мусульманских переселенцев. Послы добрались до Абиссинии и, представ при дворе негуса, выдвинули против мусульман множество обвинений. Джа‘фар ибн Абу Талиб великолепно держался во время этой аудиенции и успешно опроверг все прозвучавшие обвинения. Мусульмане оставались [в Абиссинии] на протяжении нескольких лет, наслаждаясь миром и безопасностью. Пророк (да благословит Аллах его и его семейство!) не позволял им возвращаться, пока не прошло несколько лет с тех пор, как он (да благословит Аллах его и его семейство!) сам переселился в Медину и обосновался в ней. Эти события проливают свет на ту выдающуюся роль, которую Абиссиния – во всех иных отношениях более слабая, нежели другие соседи Аравии – сыграла в истории ислама.

Вопросы и ответы

Вопрос. Упоминания об эпидемии оспы в контексте истории Абрахи есть, а есть ли какие-то данные о пострадавших от нее из числа арабов, населявших Мекку и ее окрестности?

Ответ. Сообщения арабских историков о первой эпидемии оспы в Мекке кажутся мне также в некотором роде сомнительными. Но в то время никто из мекканцев от оспы не умер. И есть достаточные исторические свидетельства, что признаки тифа и оспы наблюдались только у мертвых абиссинских захватчиков. Даже греческие историки не упоминали об эпидемии в самой Мекке, хотя тот факт, что, двигаясь по жаре, захватчики подошли к Мекке настолько близко, что смогли украсть верблюдов ‘Абд ал-Мутталиба с мекканских пастбищ, сам по себе является подтвержденным.

Вопрос. Были ли эмигранты, переселившиеся из Мекки в Абиссинию, в состоянии сделать ее центром [распространения ислама]?

Ответ. Нет. Переселение в Абиссинию – интересное событие, которое происходило в специфических условиях. Когда Пророк (да благословит Аллах его и его пречистое семейство!) послал некоторых людей в Медину, целью этого было распространение ислама, однако в случае с Абиссинией такая цель не была очевидной. Похоже, что единственной задачей данной эмиграции являлся поиск убежища, потому что если бы ислам потерял всех своих преданных последователей в Хиджазе, то остался бы, по крайней мере, один его островок. Но о том, каким образом мусульмане использовали это убежище, мы поговорим позднее. Самое главное, что они могли уехать и жить там, сохраняя приверженность практикам собственной религии.

Вопрос. За тот период, как эти мусульмане жили в Абиссинии, обратился ли кто-нибудь в ислам благодаря их призыву? Есть ли об этом упоминания в истории?

Ответ. Возможно, некоторые и стали мусульманами, но я не припоминаю такого. Однако это не имеет отношения к тому, что мы называем религиозной миссией. Отсутствие религиозной миссии является примечательным фактом в том смысле, что Пророк (да благословит Аллах его и его семейство!) как лидер все просчитывал, и здесь я не согласен с точкой зрения, что весь успех ислама обусловлен только лишь [прямым] Божественным руководством, которое Пророк получал. Конечно, нет ни малейшего сомнения в том, что, в соответствии с ясными айатами Священного Корана, Пророк (пусть благословит Аллах его и его пречистое семейство) и мусульмане пользовались Божественной поддержкой, так же как и в том, что он был Пророком Всевышнего Аллаха. Однако в значительной мере этот успех ислама был обусловлен также его мудростью и благоразумием, плодами которых мусульмане могут пользоваться даже сегодня. Идея эмиграции в Абиссинию была очень выгодной мерой. Ибо опасность, существовавшая для мусульман и даже для самого Пророка (да благословит Аллах его и его семейство!) и его семейства, невзирая на протекцию Абу Талиба, побудила Пророка (да благословит Аллах его и род его!) посодействовать тому, чтобы хотя бы группа беспомощных мусульман в той или иной степени обрела общественную безопасность и нашла убежище. В связи с этим решение Пророка (да пребудет благословение с ним и его семейством!) было поистине очень мудрым и эффективным.

Вопрос. Поскольку Ка‘аба в те времена служила домом для идолов и была всецело осквернена ими, не лучше ли было бы, если бы Абраха разрушил ее? Какой смысл был в спасении бастиона язычества?

Ответ. Да, но кто должен был ее разрушить? Разве Абраха? Или же она (Ка‘аба) должна была оставаться сохранной до того момента, пока не придет человек, призванный вернуть ей ее изначальную святость путем очищения ее от скверны? Это тема исторической важности. Дом мог бы быть построен заново, однако что бы несла в себе победа Абрахи над Меккой? Она означала бы победу скверны над чистотой с примесью скверны. Это правда, что Абраха был христианином, однако это была политеистическая версия христианства, и ислам пришел, дабы очистить это христианство от многобожия. Что хорошего в том, что одна форма язычества замещает собой другую форму язычества? Кто-то возразит, что если бы Абраха разрушил этот храм, то была бы уничтожена база многобожия, однако какое воздействие это оказало бы на умонастроения людей того времени? Одно дело – говорить об идеалах и верованиях, а совсем другой вопрос, что сам храм не был повинен в том, что его осквернили многобожием, и это никак не служило оправданием для его разрушения. Главным следствием такового была бы замена одного зла другим злом. Но если бы разрушение Ка‘абы все же состоялось, это произошло бы во времена самого Пророка (да благословит Аллах его и его семейство!), с тем чтобы он восстановил ее.

Не так важен был сам факт разрушения Ка‘абы, как то, чьими руками и во имя чего это было бы сделано. Примечательно, каким образом вел себя с Абрахой ‘Абд ал-Мутталиб, а он сказал: «Поскольку у нас нет сил, чтобы защитить Ка‘абу, мы эвакуируем Мекку». Так, он оставил незатронутым вопрос об идолах и сказал, что Ка‘аба является домом Единого Бога. Среди части арабов монотеизм все еще был в чести. В частности, род хашим держался Единобожия, ‘Абд ал-Мутталиб и некоторые другие люди не поклонялись идолам. Мусульманские – даже суннитские – историки свидетельствуют, что, когда людей эвакуировали из Мекки, ‘Абд ал-Мутталиб и еще несколько человек стояли перед Ка‘абой, воздевая руки в мольбе:

О Господи! Это Твой дом, а то – Твои враги. Если бы была у нас сила, мы бы защитили его, но Ты знаешь о числе их и количестве нашем. Мы вверяем Твой дом Тебе и молим Тебя защитить его так, чтобы ложь никогда не победила истину в умах людей.

Историки также приводят стихи, которые тогда читал ‘Абд ал-Мутталиб^[56]. Однако не наша забота, аутентичны данные сведения или нет, важно, что чему противостояло с интеллектуальной точки зрения. Абраха – человек в высшей степени амбициозный – желал силой распространять христианство в Йемене. Это правда, что Ка‘аба несколькими годами позже получила некоторые повреждения во время природного бедствия. Однако совсем другое дело, если бы она была разрушена руками Абрахи. Если бы языческий храм вознамерился разрушить тот, кто боролся против многобожия, это было бы логично. Но нет никакой логики в том, чтобы уничтожить его руками деспота, который ради торжества собственной церкви пожелал не оставить от Ка‘абы камня на камне.

Вопрос. Почему вообще Ка‘аба была построена в Мекке?

Ответ. Нельзя привести какие-то особые резоны, поскольку по известным нам причинам она могла быть построена в любой части света. Однако, согласно нашим преданиям и даже «Пути красноречия» («Нахдж ал-балага»)^[57], этот Дом был построен в такой земле, куда путник может приехать не за удовольствиями и развлечениями, но только ради духа и веры. Он был возведен в ничем не привлекательной с точки зрения возможностей для отдыха бедной засушливой местности, которая притягивала к себе в первую очередь людей веры. Даже сегодня паломничество в эту землю несравнимо с поездкой на курорты и в туристические центры ни по расходам, ни по затратам сил, трудностям, которые придется вынести.

Глава 6
Факторы успеха

Основным предметом нашего исследования в предыдущих главах была социально-политическая ситуация, сложившаяся к моменту возникновения ислама. Детальное описание условий, преобладавших в Аравии, в регионе Хиджаза, то есть на родине ислама, сопровождалось обзором положения в Йемене, Омане и Ираке, который территориально принадлежал тогда государству Хира, а также в Сирии, Ливане и Иордании, часть которой управлялась арабским правительством Гассанидов. Затем мы приступили к описанию имперского Ирана, бывшего восточным соседом [Аравии] и занимавшего территорию современного Ирана, части Узбекистана, Азербайджана, России и даже сегодняшней Турции. За этим последовал рассказ о Римской империи, включавшей в себя Сирию, Ливан, Турцию, Болгарию и территорию современной Греции. Потом мы обратили свой взор на расположенный южнее Египет с его небольшой плотностью населения, резко увеличившейся после прихода ислама. После этого мы ознакомились с ситуацией в Абиссинии, включавшей в себя территорию современной Эфиопии и часть Судана.

Вне круга этих сопредельных [по отношению к Аравии] территорий оставались два островка относительной цивилизации, а именно Индия и Китай, которые находились в отдалении от мира ислама и не имели никакой связи с исламским движением. По этой причине Индия и Китай и не стали предметом нашего исследования, даже несмотря на то, что во времена Пророка (да благословит Аллах его и его семейство!) специальные группы проповедников посылались в Китай (в частности на Тибет) с целью призвать людей к исламу, и эти люди достигли Тибета уже в период правления Абу Бакра.

Выводы

Главный вывод из нашего исследования заключается в том, что начало исламскому движению было положено в регионе, занимающем центральное положение с географической точки зрения. Этот регион сейчас является центром исламского мира, а тогда представлял собой задворки цивилизации. Там не было ни науки, ни технологий, ни богатств, ни государства. Люди жили при родоплеменном строе. Изначальный форпост исламского движения был окружен соседними странами, которые в цивилизационном отношении были значительно более развитыми и уделяли данному региону мало внимания в силу его исторической отсталости. Персидский царь Хосров Парвиз направил своему наместнику письменное указание поехать и посмотреть, кто посмел написать ему: «Прими монотеизм, и да войдешь ты в сад счастья». Он желал знать, кто нашел в себе отвагу отправить ему такое письмо! Если он хотел вступить с ним, царем, в контакт, он должен был сделать это согласно установленному протоколу. Хосров Парвиз бранил своего наместника в Йемене за то, что тот позволил некоему автору направить письмо самому Императору Ирана!

Соседние страны считали, что этот регион (Аравия) не заслуживает того, чтобы поддерживать с ним какие бы то ни было контакты. Даже сегодня в нем нет никаких коммуникаций между ближайшими соседями, и путник, отправившийся из Мекки в Медину, не встретит на своем пути ни населенного пункта, ни источника воды в радиусе многих сотен километров, и даже имеющийся у этой земли выход к Красному морю не приносит пользы, так как оно не может служить источником ирригации. Этот регион был слишком отсталым в культурном, экономическом и даже политическом отношении, чтобы оказывать какое-то влияние на соседние страны. В свете этих условий трудно понять, как так получилось, что исламскому движению удалось распространить свое влияние с такой скоростью – меньше, чем за четверть века, и в таком масштабе – подчинив себе все близлежащие страны?

Причины этого могут быть исследованы, во-первых, с учетом того воздействия, которое [появление ислама] оказало на самих жителей Аравии, произведя в них глубокую трансформацию. Что привело их к столь радикальным изменениям? Каким образом исламское движение придало им компетентность и способность доносить [до людей] миссию ислама? Как они смогли так быстро перейти от родоплеменного общества к организованному централизованному государству, которое может служить образцом могущества для всего мира? Каждый, кто знаком с историей, обратит внимание на ‘Умара ибн ал-Хаттаба как на сильного и умного правителя.

Во-вторых, возникает вопрос, в чем состоял секрет привлекательности ислама, позволившей ему настолько стремительно распространиться во всех окружающих странах? В ходе наших предыдущих бесед один из участников высказал предположение, что, возможно, причиной было утверждение свободы и нивелирование [сложившихся] социальных связей и что любое движение, которое декларировало бы эти цели, распространило бы свое влияние так же быстро, как ислам. Я предпочел подождать с ответом на этот вопрос до нашей сегодняшней беседы, и, возможно, я уже осветил тонкие нюансы истории раннего [ислама] и продемонстрировал, что за 70 или 80 лет до появления исламского движения под руководством Пророка (да благословит Аллах его и его семейство!) в Иране появилась религия под названием маздакизм, которая выступала за свободу и даже за вседозволенность, однако ей не удалось завоевать какой-то авторитет среди людей. Манихейство, дававшее идеологические ориентиры и появившееся в Иране за два или три века (согласно сомнительной версии – за пять веков) до возникновения ислама, также не обрело успеха. Так каким же образом движение инородцев, возникшее в отсталой чужой земле, одержало столь грандиозную победу и с такой легкостью подчинило себе все страны, в том числе и самые цивилизованные по меркам того времени?

Чтобы подчеркнуть важность этого нюанса, приведем в качестве иллюстрации цитату из европейского подписчика Британской энциклопедии, в том числе и с целью ознакомиться с точкой зрения оппонентов по поводу феномена исламского движения:

Если бы в Аравии имелся даже небольшой контингент христианских войск, тот же император Абиссинии вместе с христианским правительством той страны сокрушил бы Мухаммада в его цитадели и нанес бы ему поражение, а Абиссиния бы преуспела в том, чтобы поставить заслон этому движению, которое было призвано изменить социально-политическую и религиозную обстановку в мире и произвести революцию в сфере общества, политики и религии в мировом масштабе.

Это – взгляд христианского противника ислама, чьи слова «Мухаммад был бы повержен в своей цитадели» демонстрируют всю степень его враждебности и злобы. И это высказывание тем более заслуживает внимания, что даже христианский историк, полагавший, будто христианский контингент был бы в состоянии задушить исламское движение на первых порах его существования, признавал, что дух и моральное превосходство были неотъемлемыми составляющими этой революции [ислама].

Принципиально важные факторы успеха исламского движения

В заключение мы намереваемся исследовать факторы, обеспечившие успех ислама как мирового движения.

а) Непоколебимая вера

Основная заслуга в этом принадлежит основателю движения, а именно святому Пророку ислама (да благословит Аллах его и его семейство!). Он был движим непоколебимой верой в свою миссию, ибо без сильной, глубинной веры шансы на успех были бы довольно неопределенны. Это утверждение безусловно верно применительно к движению, чей путь к успеху был поистине рискованным.

б) Компетентность и эффективность

Лидер движения – святой Пророк (пусть пребудет благословение Аллаха с ним и его семейством) – обладал значительной компетентностью, проницательностью и эффективно выполнял возложенные на него задачи, а также точно знал, какие шаги следует предпринять в каждой конкретной ситуации. Как пишут многочисленные немусульманские авторы, его подход основывался на особой методологии, что говорило о нем как о человеке в высшей степени опытном, способном и сведущем. Он распоряжался делами так, как это свойственно специалисту высокого уровня.

в) Решительность

Благодаря двум вышеупомянутым качествам, а именно непоколебимой вере и компетентности, Пророк (да благословит Аллах его и род его!) никогда не терпел поражения, какие бы события и кризисы ни происходили в его жизни. Пророк руководил исламским движением на протяжении двадцати трех лет, и за все это время не возникло ни одной ситуации, когда он бы сомневался в принятом решении или испытал замешательство. Напротив, что бы ни случилось, он сохранял предельное спокойствие, холодность и решительность, ясность ума. Среди многочисленных событий в истории исламского движения есть и такие, которые относятся к мекканскому периоду (до хиджры), когда эти его качества проявились наиболее ярко, равно как и свершения, последовавшие за хиджрой. Например, после переселения в Медину на восьмом году хиджры были заключены мирные соглашения при Худайбиййе, и мусульман постиг непредвиденный кризис. Пророк (да пребудет благословение Аллаха с ним и его семейством!) сказал им, что в этом году они могут совершить хаджж – паломничество в Мекку, и, соответственно, они покинули Медину, приготовляя себя к совершению паломничества, будучи безоружными и не готовыми к битве. Когда они приблизились к Мекке, неверующие из числа мекканцев отказались пустить их, сказав, что Мекка открыта для всех, кроме Пророка (да благословит Аллах его и род его!) и мусульман. Этот отказ очень не понравился мусульманам, особенно принимая во внимание существование мирного договора между мекканскими язычниками и мусульманами. В ответ на отказ впустить их большинство из них заявили о своей готовности сражаться за открытие пути в Мекку. Святой Пророк (пусть пребудет благословение Аллаха с ним и с его семейством!) попал в затруднительную ситуацию, поскольку, во-первых, они не были вооружены для сражения, и во-вторых, битва в сезон хаджжа создала бы мусульманам недобрую славу, ибо тем самым они оказали бы неуважение к хаджжу. Более того, исход сражения был непредсказуем. С другой стороны, отказ оказал на мусульман негативное воздействие. Что было делать Пророку (да благословит Аллах его и его семейство!) в такой ситуации? С необычайной уверенностью он заявил о своем намерении обновить мирный договор с неверующими, несмотря на то что они нарушили прежний, и воздержаться от применения силы по отношению к ним. Для последователей Пророка (пусть пребудет благословение Аллаха с ним и его семьей) это было довольно странное решение, и ‘Умар ибн ал-Хаттаб, один из ближайших сподвижников, признался, что не сомневался в словах Пророка вплоть до дня заключения мира при Худайбиййе – ведь он сказал, что на следующий год они посетят Мекку.

История мирного договора при Худайбиййе и является одним из наиболее поучительных эпизодов в истории ислама, и он показывает, как ловко Пророк (да благословит Аллах его и род его!) умел находить пути выхода из кризисных ситуаций. Мусульмане вернулись из той поездки, но спустя короткое время даже те из них, кто были противниками мира [с мекканцами], наконец осознали, насколько он был более предпочтителен для исламской уммы с политической точки зрения.

г) Принятие во внимание политической обстановки

Другой нюанс, имеющий прямое отношение к вышеописанным проблемам, заключается в том, что действия Пророка (да благословит Аллах его и его семейство!) на каждом этапе развития исламского движения отвечали сложившимся условиям. На протяжении тех тринадцати лет, когда он оставался в Мекке, между мусульманами и немусульманами не случалось никаких вооруженных столкновений, за исключением одного или двух небольших инцидентов. Такое положение дел сохранялось, когда на первых порах количество мусульман было небольшим и они не чувствовали безопасности во время молитвы ни у себя, ни возле Ка‘абы, ни где-либо еще. Если у мужчины-мусульманина жена и дети были идолопоклонниками, они потешались над ним, когда тот молился, и на этой почве разгорались домашние ссоры. В самой Ка‘абе язычники высмеивали мусульман и часто досаждали им. Таким образом, они были вынуждены уединяться для молитв в горах, в многочисленных пещерах, дававших им укрытие.

Однажды, когда группа мусульман, включая Са‘да ибн Абу Ваккаса, проследовала в удаленное место, чтобы совершать там молитвы, мимо проходили язычники, которые, увидев мусульман, принялись насмехаться над ними. Мусульмане не обращали на это внимания и продолжали молиться, но те пустили в ход физическую силу, и тогда Са‘да охватил гнев, он схватил верблюжью кость и проломил одному из идолопоклонников череп. Это была первая кровь, пролитая в защиту мусульман человеком, ставшим впоследствии одним из командиров исламской армии. Однако этот инцидент не положил начало войне. На протяжении всех этих 13 лет Пророк (да благословит Аллах его и его семейство!) разумно оценивал политическую ситуацию. Этот момент заслуживает особого внимания и понимания, поскольку на тот момент, учитывая существовавшие в Аравии условия, одиночки подвергались преследованиям и существовала угроза их жизни. Однако если у человека была семья, на которую он мог опереться, или он принадлежал к племени, которое могло оказать ему поддержку, никто не осмеливался осуществлять выпады против этого человека. Такова была специфика того общества. Что касается Пророка (да будет благословение Аллаха с ним и его родом!), то, пока был жив Абу Талиб, он пользовался поддержкой последнего и всего рода бану хашим, а также тех членов племени курайш, с которыми существовали родственные отношения. Когда на десятом или одиннадцатом году пророчества Абу Талиб умер, для Пророка наступили непростые времена. Главой рода бану хашим стал Абу Лахаб, а он был одним из первых, кто стал выступать против Пророка, и, таким образом, Пророк (да благословит Аллах его и пречистое его семейство!) остался безо всякой политической поддержки. Что он мог поделать? Он принялся искать поддержки у разных политических групп.

Однако к тому времени число мусульман уже составляло около 60–80 человек и даже более того, если учитывать и эмигрировавших в Абиссинию. Неверующие считали Пророка и его последователей некоего рода племенем со своим политическим и военным потенциалом, однако сам Пророк (да благословит Аллах его и род его!) считал сложившееся положение неудовлетворительным и повсюду^[58] пытался найти более сильную поддержку взамен потерянной протекции рода бану хашим.

После ряда контактов с представителями некоторых племен он начал подготовку к переселению в Медину, и когда в период хаджжа состоялись его переговоры с племенами аус и хазрадж в Медине, он принял окончательное решение о своей легендарной хиджре. Таким образом, на протяжении долгого времени Пророку (пусть пребудет благословение Аллаха с ним и с его пречистым семейством) не удавалось создать ни новых политических институтов, ни сильной политической базы, которая позволила бы [мусульманам] Аравии полагаться лишь на собственные силы, [а потому] он искал поддержки вовне. В период между кончиной Абу Талиба и переселением в Медину, который не был долгим, Пророк все еще пользовался поддержкой своих родственников. К примеру, если Абу Лахаб был его оппонентом, то ‘Аббас, обладавший в бану хашим высоким статусом, горячо любил Пророка (да благословит Аллах его и его семейство!), и Абу Лахаб также был вынужден считаться с этими семейными отношениями.

Соответственно, это показывает, что Пророк учитывал политическую обстановку, и то, что он действовал в соответствии с ее требованиями, стало одним из факторов успеха. Когда Пророк прибыл в Медину, там было немало семей, в которых ни один из ее членов не принял ислам, хотя некоторые историки сообщали, что там не было дома, где не рецитировали Коран. И хотя в некоторых домах было, по крайней мере, по одному мусульманину, Пророк (да благословит Аллах его и его непорочное семейство!) поначалу использовал свои прежние методы руководства движением. Например, во время сражения при Бадре, когда он оставил Медину с мусульманами, он сказал им: «Мы собираемся атаковать караван». В этих словах не содержалось упоминания о войне, однако когда они выдвинулись за пределы Медины, вопрос о войне встал на повестку дня, и тогда Пророк (да благословит Аллах его и его семейство!) сформировал совет и спросил его членов, считают ли они, что [мусульмане] готовы к войне. Как указывают историки, причиной этого вопроса стало наличие договора с племенами аус и хазрадж, они взяли на себя обязательства защищать их (мусульман) в Медине, однако на то, что происходило за ее пределами, условия договора не распространялись. Поэтому Пророк хотел знать, будут ли они согласны присоединиться [к мусульманам] за пределами Медины или нет? Таким образом, принятие во внимание сложившихся общественных традиций обеспечило ему успех.

д) Готовность давать ответы на вопросы

На протяжении всего периода призыва к исламу Пророк (да благословит Аллах его и его пречистое семейство!) давал ясные ответы на все вопросы, которые перед ним поднимались. Если мы исследуем священные айаты, ниспосылавшиеся в Мекке на протяжении 13 лет, мы не найдем в них указаний относительно управления [государством], налогов, пятничных и праздничных молитв. Их основная тематика сводилась к разъяснению норм поведения в обществе, всех вопросов, связанных с Божественным, в частности способов совершения актов поклонения (молитв, поста), этических норм, а также к противостоянию языческим практикам, проявлениям эгоизма и морального разложения. [В этих айатах] было мало политических аспектов. Конечно, уже с самого начала важной составляющей поведения внутри исламского сообщества был принцип равенства, введенный самим Пророком, который вел себя с каждым мусульманином как с братом. Однако когда мусульмане прибыли в Медину, возникли новые проблемы, и Пророк (да пребудет благословение Аллаха с ним и с его пречистым семейством!) продемонстрировал свою готовность решить каждую из них, и это стало одним из факторов успеха на пути исламского движения.

е) Ислам как знамя свободы

С самого начала Пророк (да благословит Аллах его и его непорочное семейство!) выступал как провозвестник свободы, равенства, справедливости и правосудия, и это стало важным фактором в победе ислама. Пророк открыто провозгласил, что абиссинский раб и представитель курайшитской знати равны перед ним. Равенство, справедливость и братство – это, безусловно, те принципы, которые обеспечили исламу триумф, и сам Пророк придерживался их.

ж) Заполнение существующего социально-политического вакуума

Другой важный нюанс, также ставший одним из факторов успеха Пророка (да пребудет благословение Аллаха с ним и с его пречистым семейством!), заключается в том, что он создал исламское движение в условиях Хиджаза, который не использовался в качестве форпоста ни одной из весомых сил того времени и преимущественно находился в состоянии относительного социально-политического вакуума. Это правда, что поначалу власть Пророка была достаточно слабой по сравнению с мощью хиджазских неверующих, однако, как мы уже сказали, он пользовался полной поддержкой Абу Талиба, и потому никто не смел покуситься на его жизнь. Даже в ночь его переселения язычники оказались не в состоянии атаковать его ни в одиночку, ни целым кланом. Они решили выбрать по юноше из каждого племени, чтобы к покушению на жизнь Пророка (да благословит Аллах его и его пречистое семейство!) были причастны все племена, но этот план появился тогда, когда Пророк уже был на пути в Медину. Далее, в Мекке существовали небольшие рассеянные самоуправляющиеся общины, с которыми Пророк мог иметь дело, и в ней не было таких сил, на которые Рим, Иран, Абиссиния и Египет могли бы опереться, дабы предпринять что-либо [против Пророка]. Если они и могли на кого-то рассчитывать, так это на хиджазских язычников, пока те еще не были низвергнуты Пророком и пока между ними [язычниками и мусульманами] не был заключен мирный договор. Пророк (да благословит Аллах его и род его!) почувствовал облегчение после битвы при Хандаке (Ахзаб), ибо идолопоклонники слишком боялись, что им нанесут новый удар. И тогда Пророк начал писать письма властителям сопредельных государств, о которых мы уже упомянули. Он направил письма правителям Хиры, Гассана, Иордании, Йемена, царям Абиссинии и Египта, римскому императору и Хосрову Парвизу, императору Ирана. Этот вселенский призыв к принятию ислама был сделан на шестом году переселения^[59]. Те, которые считают, будто Пророк (да пребудет благословение Аллаха с ним и с его семейством!) принес религию только для Аравии и для арабов, оказывается, не знают, в каком году он отправил это воззвание во все соседствующие с Аравией регионы. Он послал по одному гонцу-мусульманину в каждую из этих стран. В Иране письмо попало в руки Хосрова Парвиза, и когда тот увидел, что письмо начинается словами «от Мухаммада, Пророка Аллаха, Хосрову, царю Персии», он очень разозлился, потому что его имя стояло после имени Пророка^[60], и разорвал письмо в клочья. Хосров Парвиз приказал Бадхану, правителю Йемена^[61], послать в Йасриб парочку солдат, арестовать человека, который посмел написать ему подобное письмо и сделать в нем такие заявления, и доставить его к царскому двору.

Это говорит о том, как мало Хосров Парвиз знал о Мухаммаде (да благословит Аллах его и его семейство!) из Аравии. Он совершенно не был осведомлен о тех войнах, которые вел Пророк, о количестве сражений, которые все были победоносны, за исключением одного. Мухаммад обладал достаточными ресурсами для того, чтобы предпринимать действия на внешнеполитической арене, и он был не тем человеком, которого можно было просто так арестовать, послав пару солдат. Эта история свидетельствует о вакууме, существовавшем на родине ислама и касавшемся степени осведомленности ведущих политических сил [о том, что происходит в этом регионе], – и данная тема заслуживает отдельного рассмотрения.

Не только один Хосров Парвиз ничего не знал о Мухаммаде (да благословит Аллах его и род его!). Ираклий, император Восточной Римской империи, несмотря на свои тесные связи с Аравией, находился в похожем положении. Получив письмо от Пророка, он сказал: «Поезжайте в Сирию и разыщите какого-нибудь арабского торговца, который мог бы предоставить мне информацию о Мухаммаде». Когда это произошло, Абу Суфйан – злейший враг Пророка, и тогда не думавший даже притворяться, будто принял ислам, – находился в Сирии. Он прибыл [ко двору Ираклия] и, выражаясь дипломатично, начал критиковать Пророка, однако непреднамеренно упомянул об одной важной вещи, которая как раз и интересовала Ираклия. Ираклий спросил, какой репутацией Пророк обладал в их сообществе. Абу Суфйан ответил, что своей честностью Пророк заслужил себе доброе имя. Главное здесь то, что ни Ираклий, ни даже его придворные ничего о Мухаммаде (да благословит Аллах его и его семейство!) не слышали. В большей степени о нем и об исламском движении были осведомлены негус, к которому и ранее прибывали исламские миссии, и Мукаукис, правитель Египта. Могущественные лидеры государств не имели своих интересов в Мекке, Медине и во всем регионе Хиджаза, поскольку они не могли извлечь из этого никакой выгоды, равно как и он не был пригоден к эксплуатации и колонизации. Этот регион для них был не более чем заброшенная снедаемая жарой пустыня. Возможно, любое новое движение имеет шанс на развитие именно там, где существует относительный политический вакуум. Это, разумеется, не единственное условие, способствующее становлению движения, ибо мы знаем пример других движений, возникших в тех регионах, где подобный вакуум отсутствовал. Однако состояние политического вакуума является более благоприятным условием, поскольку в таком случае нет сил, способных задавить движение в зародыше.

Говоря вкратце, исламское движение было абсолютно всеобъемлющим с идеологической точки зрения. Оно было способно дать твердые, реалистичные, полезные и практичные ответы на все вопросы. Оно возглавлялось человеком, обладавшим глубокой верой, несгибаемым духом, выносливостью и готовностью к служению. Он был лидером, который отдавал себя движению на каждом этапе его истории, который всецело делил все трудности с остальными его участниками и не был подобен руководителям, предпочитающим отсиживаться в стороне, давая другим указания. И, вдобавок ко всему, все это появилось в условиях социально-политического вакуума.

Таким образом, эти особые факторы обусловили успех данного движения, однако, естественно, превыше всего была Божественная воля и Его помощь, неоднократно нисходившая к мусульманам. Но Божественное довольство не даруется всякому; в айатах Священного Корана неоднократно повторяется, что победа ниспосылается Аллахом, однако человек должен приложить к этому усилия. Мусульмане приложили эти усилия^[62] и одержали победу, как и было обещано.

Литература

Ахмад б. Аби Йа‘куб. История Йа‘куби / Пер. Мухаммад Ибрахим Аййати. Тегеран: Издательская фирма научно-культурных трудов, 1366 с. х.

Джирджи Зидан. История исламской цивилизации / Пер. Джавахир Калам. Тегеран: Амир Кабир, 1352 с. х.

Дюрант У. История цивилизации: В 4 т. Тегеран: Сазман-и-интишарат ва амузеш-и-инкилаб-и-ислами(й), 1366 г.

Имам ‘Али. Путь красноречия / Пер. Файд ал-Ислам. Тегеран [Б. г.]

Леви Хабиб. История евреев Ирана. Тегеран: издатель Йахуда Борухим, 1339.

Маджлиси Мухаммад Бакир. Бихар ал-анвар ал-джами‘a ад-дурар ахбар ал-а’имма ат-тахир. Бейрут: Фонд «Аль-Вафа’», 1403 л. х.

Макатиб ар-Расул (Письма Пророка) / Пер. Ахмади Мийанджи ‘Али. Кум: Матба‘ат аль-‘илмиййа, 1337 с. х.

Нёльдеке Т. История иранцев и арабов в период правления Сасанидов / Пер. ‘Аббас Зарийаб. Тегеран: Фонд национального культурного достояния, 1358 с. х.

Пирнийа Хасан. Древний Иран. Тегеран: Мир книг, 1362 с. х.

Са‘алаби Абу Мансур. Шах-наме. Тегеран: Маджлис, 1328 с. х.

Сабири Хамадани Ахмад. Мухаммад и племенные вожди. Кум, 1338 с. х.

Фалсафи Наср Аллах и Биршак Ахмад. История правления Кобада и появление маздакизма. Тегеран, 1309.

Фирдоуси Абу ал-Касим. Шах-наме. Тегеран: Фонд «Восток», 1310 с. х.

Форуги Мухаммад ‘Али. Путь развития мудрости в Европе. Тегеран: Пилигрим, 1344 с. х.

Фридрих И. Мертвые языки / Пер. Йад Аллах Самара, Бадр аз-Заман Кариб. Тегеран: Фонд культурных исследований, 1365 с. х.

Хайес Джеймс. Словарь Священного Писания. Тегеран: Библиотека Тахури, 1349 с. х.

Хамид Аллах Мухаммад. Васа’ик (Документы). Тегеран: Бонйад, 1365 с. х.

Brockhaus Enzyklop?die. 17. Aufl. Wiesbaden, 1966–1974.

Dehkhuda, Ali-Akbar. Persian Vocabulary. Tehran: Institute of Printing and Publication of the University, 1337.

Defence and Foreign Affairs Handbook. Washington, D. C., 1986.

Der Fischer Weltalmanach, 1986. Frankfurt am Main: Fischer Taschenbuch Verlag, 1985.

Fischer Weltgeschichte. Bd. 32: Afrika by Pierre Bertaux. Frankfurt am Main: Fischer Taschenbuch Verlag, 1983.

Das Moderne L?nderlexikon. Vol. 1. Guttersloh: Bertelsmann Verlag, 1978.

Mo'in, Muhammad. Persian Dictionary. Tehran: Amir Kabir, 1360.

The New Encyclopaedia of Britanica. Chicago, 1970.

Ki-Zebro, Joseph. Die Geschichte Schwarz-Afrikas / ?bers. von E. Hammer. Frankfurt am Main: Fischer Taschenbuch Verlag, 1981.

Примечания

1

Мы должны говорить скорее об интеллектуальных, нежели о научных аргументах, ибо использование термина «научный» не вполне подходит для описания [миссии] Пророка.

(обратно)

2

За счет постижения книжной мудрости, полученного образования, высокого социального статуса и т. д. (примеч. пер.).

(обратно)

3

То есть в VI в. хиджры (примеч. пер.).

(обратно)

4

Ираклий Первый (ок. 575–641 г. н. э.) – император Восточной Римской империи, правивший ею в период с 610 по 641 г. н. э. (Mo'in, M. Persian Dictionary. Vol. 6).

(обратно)

5

Так арабы называли Кира, Патриарха Александрийского (Mo'in, M. Persian Dictionary. Vol. 6).

(обратно)

6

Негус – титул правителей Абиссинии, подобный титулу иранских царей «хосров» и титулу императоров Рима «цезарь» (различные арабские источники).

(обратно)

7

Имеется в виду царь Гассана Харис ибн Аби Шамр, чья резиденция находилась в Дамаске. Умер в год взятия Мекки (различные арабские источники).

(обратно)

8

Обстоятельства их миграции мы опишем чуть позднее.

(обратно)

9

Если считать критерием принадлежности территории к арабскому миру арабоязычность ее населения.

(обратно)

10

«…Более того, язык арабов был похож на языки тех из их соседей, которые имели семитское происхождение. И как мы видим сегодня – с гораздо большей очевидностью, нежели тогда – арабский, халдейский, ассирийский, финикийский, абиссинский языки и иврит соотносятся друг с другом, как разговорный арабский язык – с литературным. В те времена если араб приезжал из Хиджаза в Ирак или из Абиссинии в Финикию, он мог понимать местный диалект без переводчиков» (Джирджи Зидан. История исламской цивилизации. С. 9).

(обратно)

11

В частности, в семитских языках встречаются одни и те же корни слов.

(обратно)

12

Йа‘куби пишет: «Арабы превозносили поэзию надо всеми областями знания. Если в племени находился человек, который понимал поэзию, его приглашали на сезонные ярмарки каждый год во время паломничества, чтобы он читал свои стихи перед представителями многих племен, и расценивали это как знак уважения и почтения к ним самим. У них не было ничего, кроме поэзии» (Ахмад б. Аби Йа‘куб. История Йа‘куби. Т. 1. С. 342).

(обратно)

13

[Она проходила] в Йемене в деревне, где изготавливалась одежда для бедуинов (Ахмад б. Аби Йа‘куб. История Йа‘куби. Т. 1).

(обратно)

14

Им был правитель Омана (Ахмад б. Аби Йа‘куб. История Йа‘куби. Т. 1. С. 349).

(обратно)

15

Описывая эту ярмарку, историк Йа‘куби упоминает также название базара Шахр (или Шахар), устроителем которого выступало племя куда‘а, носившее имя махара (Ахмад б. Аби Йа‘куб. История Йа‘куби. Т. 1. С. 35).

(обратно)

16

Священный Коран, сура 85 «Ал-Бурудж», айат 4 и далее.

(обратно)

17

Священный Коран, сура 2 «Аль-Бакара», айат 62; сура 6 «Аль-Ма‘ида», айат 69; сура 22 «Хаджж», айат 17.

(обратно)

18

Это здание оставалось в целости и сохранности в течение долгого времени, но я не знаю, дожил ли этот важный исторический памятник до наших времен.

(обратно)

19

В ходе дальнейшего обсуждения этой темы станет очевидно, что в тот период Абиссиния сыграла важную роль в истории ислама.

(обратно)

20

Любопытно, что кони для царя Дария обладали большей ценностью, нежели люди, ибо лошадей он упомянул прежде людей.

(обратно)

21

Речь идет о периоде правления Дария.

(обратно)

22

См.: Пирнийа Хасан. Древний Иран. Т. 2. С. 1, 500.

(обратно)

23

См.: Фирдоуси Абу ал-Касим. Шах-наме. Т. 1. С. 26.

(обратно)

24

См.: Са‘алаби Абу Мансур. Шах-наме. С. 6.

(обратно)

25

Леви Хабиб. История евреев Ирана. Т. 1. С. 25 и далее.

(обратно)

26

См.: Пирнийа Хасан. Древний Иран. Т. 2. С. 52.

(обратно)

27

Все даты, приведенные в этом исследовании, являются приблизительными, ибо календари приобрели точность лишь несколько веков назад. В связи с этим возможна погрешность в один или два года; хотя даты взяты из источников, однако данные в них также варьируются.

(обратно)

28

См.: Пирнийа Хасан. Древний Иран. Т. 2. С. 52.

(обратно)

29

Похоже, что в зороастрийской жреческой организации существовала система инквизиции.

(обратно)

30

Это свидетельствует о том, что назначение обычных служителей зороастрийского культа должно было согласовываться с царем точно так же, как назначение верховного жреца.

(обратно)

31

Это один из запретов, введенных в зороастризме.

(обратно)

32

Данная ремарка говорит о том, какого могущества достигли жрецы и служители культа во времена правления Ардашира Бабакана, основателя династии Сасанидов.

(обратно)

33

Анри Массе (1886–1969) родился в Лорране. Закончил факультет востоковедения в университете Сорбонны, где изучал санскрит, пехлеви и археологию. Был в Иране 5 раз, половину из 62 своих научных трудов посвятил исследованию иранской истории и литературы, в особенности творчества Са‘ади, Хафиза и Фирдоуси.

(обратно)

34

В молодости Манихей (215–276 н. э.) изучал философию, науку и различные религии. В возрасте 24 лет он провозгласил себя пророком. Столкнувшись с нелюбовью царя Шапура I, он покинул Иран и отправился в странствие по Индии, Тибету и Китаю. После смерти Шапура вернулся в Иран. Хормоз, наследник Шапура, позволил ему проповедовать свою веру, и он обрел многих сторонников. Манихей был убит Бахрамом I, наследником Хормоза. Подробнее о Манихее см.: Dehkhuda, Ali-Akbar. Persian Vocabulary. Vol. 6; Нёльдеке Теодор. История иранцев и арабов… С. 123, 611 и 615.

(обратно)

35

См.: Макатиб ар-Расул [Письма Пророка]; Сабири Хамадани, Ахмад. Мухаммад и племенные вожди; Хамид Аллах Мухаммад. Васа’ик [Документы].

(обратно)

36

В том, что касается наименований Египта, существует множество интерпретаций греческого слова «Айгюптос», которое в разных вариациях перешло в европейские языки. Согласно одной из них, данное греческое слово переводится как ‘темный’, и это дало основание полагать, что Египет назвали так, потому что нильская вода в районе дельты имеет темный цвет. Предположительно, слово «Кемт», являвшееся самоназванием этой страны, имеет значение ‘черный’, что согласуется с вышеизложенной версией.

(обратно)

37

Рамзесами звали представителей целой династии египетских фараонов, а именно от 19-й до 20-й династии. Рамзес II был третьим правителем 19-й династии, одним из наиболее знаменитых фараонов Египта. В Камусе, священной книге, он называется современником Моисея (мир ему!), тринадцатый сын которого преследовал исра’илитов и был утоплен в море. Следует помнить, что слово «фараон» является обычным наименованием всех правителей Древнего Египта. Это слово могло войти в арабский язык через сирийский. История фараонов насчитывает 26 династий и почти 3000 лет.

(обратно)

38

Самым знаменитым царем Вавилона был Хаммурапи, который объединил это царство. Среди историков принято считать, что он жил примерно до 1900 г. до н. э., однако сейчас указывается дата между 1728 и 1686 гг. до н. э. Он провел ряд административных реформ, в ходе которых был составлен его знаменитый Кодекс. Этот свод законов был найден в Сузах в 1902 г. н. э. и хранится в музее Лувра (Иоганнес Фридрих. Мертвые языки. С. 34–35; Brockhaus Enzyklop?die. Vol. 8).

(обратно)

39

Слово «Атон» означает ‘солнце’, однако непонятно, был ли этот бог солнцем или же солнце как величайший феномен для человека выступало символом Бога. В ходе моих исследований я не обнаружил никаких особых указаний на сей счет, однако некоторые ученые считают, что речь идет о символе Бога, [а не о поклонении солнцу как божеству].

(обратно)

40

Научные в христианском понимании этого слова.

(обратно)

41

Неоплатониками в александрийских академических кругах называли группу философов, которые, с одной стороны, вдохнули в учение Платона новую жизнь, а с другой стороны, дали начало новым независимым исследованиям по философии. Основателем этой школы был Аммоний Саккас из Египта, живший в конце II – начале III в. в Александрии. Авторство философской доктрины неоплатоников приписывается Плотину, египетскому греку римского происхождения, жившему в Александрии. У него была возможность вступать в контакт с Аммонием Саккасом.

(обратно)

42

Птолемеи были наследниками командующих армией Александра Македонского, четырнадцатый из которых правил Египтом после смерти Александра (323–330 до н. э.).

(обратно)

43

Лаура Вация Вальери (Laura Vaccia Vaglieri), профессор арабской литературы и исламской цивилизации Неапольского университета в Италии. Автором перевода ее книги на персидский язык стал сайиид Голамреза Са‘иди.

(обратно)

44

Поскольку в 312 г. н. э. христианство стало государственной религией империи.

(обратно)

45

Йа‘куби. История. Т. 1. С. 235.

(обратно)

46

Это данные статистики за 1960 г. В 1986 г. численность населения составила 42 289 000 человек (Defence and Foreign Affairs handbook. 1986).

(обратно)

47

Последний абиссинский император, Хайле Селласие, вынужден был оставить престол в 1974 г. и был смещен марксистским правительством.

(обратно)

48

На севере Абиссинии (Эфиопии) в районе озера Тана проживает группа чернокожих евреев, называемых фалаша. Они считают себя потомками Менелика, сына царицы Савской и пророка Сулаймана (мир ему!). Благодаря наличию этой группы в язык абиссинцев вошло много слов из иврита. В период правления Джа‘фара Нумири при поддержке марксистского правительства Эфиопии на основании этой неподтвержденной генеалогической преемственности 20 000 представителей этой группы были отправлены в оккупированную Палестину.

(обратно)

49

Имя этого священника указано как Фламентиус. Он был назначен Антанасиусом, известным александрийским епископом, главой христианской миссии в Абиссинии.

(обратно)

50

В 1487 г. н. э. Иоанн II послал двух человек – Альфонсо де Пайва (Afonso de Paiva) и Педро де Ковильяна (P?ro da Covilh?) на поиски пресвитера Иоанна, легендарного правителя могущественного христианского государства, которое видели в Абиссинии. В Адене они также собрали информацию о военно-морском маршруте в Индию. Пайва умер во время этого путешествия, однако Ковильян, преодолев многочисленные препятствия, все же сумел добраться до двора Искандера, императора Абиссинии (1478–1494), который вскоре после этого умер. Лебна Денгель, наследник Искандера (1508–1540), не позволил Ковильяну вернуться, что привело к обмену письмами между ним и королевой Еленой, будущей правительницей Португалии. В этой переписке абиссинский владыка просил у португальцев помощи в противостоянии мусульманам. Поскольку в это время Васко да Гама, обогнув Африку, уже достиг берегов Индии, король Португалии в 1520 г. направил в Абиссинию новую военно-морскую экспедицию (Fischer Weltgeschichte. Vol. 32).

(обратно)

51

Имя этого священника – Франциско Альварес (Francisco Аlvarez). Он был послан в Абиссинию в качестве члена португальской военной миссии в 1520 г. н. э. и написал подробную книгу об этом периоде абиссинской истории.

(обратно)

52

В тот период, когда читалась данная лекция, Британия все еще использовала Аден как военную базу на севере Йемена (примеч. пер.).

(обратно)

53

Самым основным языком Древней Абиссинии был джа‘из (геэз), который сейчас используется как литературный язык священниками Эфиопской церкви. Этот язык, наряду с арабским и некоторыми другими живыми языками (такими как тигре, тигринья, амхарский и т. д.), является наиболее распространенным в Эфиопии, и все эти языки относятся к группе семитских языков. Наиболее важный из них – амхарский, поскольку он является национальным языком уже на протяжении 700 лет и на нем говорят миллионы людей (Das Noderne Laenderlexikon. Т. 1).

(обратно)

54

В любой дискуссии с христианами, утверждающими, будто бы ислам насаждал себя посредством меча, в то время как христианство является религией мира и любви, или будто иудаизм имеет такие-то и такие-то преимущества, им стоит напоминать об этих исторических фактах и о том, насколько активно насилие и меч использовались при распространении христианства.

(обратно)

55

Абиссинцы правили Йеменом на протяжении 72 лет: Арйат – в течение 20 лет, Абраха (убийца Арйата) – 23 года, Йаксум, сын Абрахи, – 17 лет, Масрук, другой его сын, – 12 лет, пока Вахраз Дейлеми при помощи иранской армии не убил его в 570 г. н. э. (Ахмад б. Аби Йа‘куб. История Йа‘куби. Т. 1. С. 204).

(обратно)

56

Он прочел следующие строки: «О Аллах, каждый защищает свой дом, так защити Свой. Не дай Кресту и полчищам его несправедливо одолеть силы Твои. И если совершишь Ты это, исполнишь Ты намерения Твои посредством их». (Йа‘куби. «История». Т. 1. С. 329).

(обратно)

57

«Нахдж ал-балага», перевод Файз аль-Ислама. С. 31, 187; «Фуру‘ ал-Кафи». Т. 4: «Книга хаджжа»; «Бихар ал-Анвар». Т. 96; «Китаб ал-хаджж ва-л-‘умра».

(обратно)

58

В исторических источниках упоминается, что в течение этих двух лет Пророк (да благословит Аллах его и род его) контактировал с представителями других племен, чтобы заручиться у них поддержкой.

(обратно)

59

В шестом году хиджры Пророку (да благословит Аллах его и его пречистое семейство) еще не были ниспосланы многие правовые запреты.

(обратно)

60

Обычно в посланиях императору сначала упоминается имя государя, а затем уже – имя адресующего, даже если с композиционной точки зрения оно должно идти первым.

(обратно)

61

В те времена часть Йемена была сателлитом Ирана. Этот инцидент относится к периоду после похода Абрахи.

(обратно)

62

Священный Коран, сура 9 «ат-Тауба» («Покаяние»), с 25-го айата.

(обратно)

Оглавление

Предисловие

Глава 1 Методология исследования. От автора

  Метод, приемлемый для исследований в сфере теологии

  Как прийти к религиозной вере?

  Дополнительные методы исследования

  Как распознать истинного Пророка

  С чего мы должны начать?

Глава 2 Место рождения ислама

  Краткое описание Аравии

  Происхождение арабских племен

  Плотина Ма’риб

  Культурное развитие

  Экономическое положение

  Форма правления во времена язычества

  Роль иудаизма и христианства

  Иудаизм в Аравии

  Христианство в Аравии

  Ситуация в среде наиболее влиятельных курайшитских племен

Глава 3 Доисламский Иран

  Древний Иран

  Географическое положение

  Цивилизация

  Социально-классовая структура общества

  Научный прогресс

  Религия в эпоху Ахеменидов

  Иран в эпоху Сасанидов

  Верховная религиозно-политическая власть

  Зороастризм как государственная религия

  Государственное управление

  Классовая структура общества

  Внешняя политика

  Появление манихейства

  Появление маздакизма

  Ситуация в Иране в период возникновения ислама

  Вопросы и ответы

Глава 4 Древний Египет

  Цивилизация

  Законы, традиции и верования

  Власть в Древнем Египте

  Вопросы и ответы

Глава 5 Абиссиния накануне появления ислама

  Общие условия

  Новое открытие Абиссинии

  Абиссиния накануне рождения ислама

  История Абрахи

  События Года Слона (‘ам ал-фил)

  Переселение в Абиссинию

  Вопросы и ответы

Глава 6 Факторы успеха

  Выводы

  Принципиально важные факторы успеха исламского движения

Литература

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg

Наш сайт является помещением библиотеки. На основании Федерального закона Российской федерации "Об авторском и смежных правах" (в ред. Федеральных законов от 19.07.1995 N 110-ФЗ, от 20.07.2004 N 72-ФЗ) копирование, сохранение на жестком диске или иной способ сохранения произведений размещенных на данной библиотеке категорически запрешен. Все материалы представлены исключительно в ознакомительных целях.

Copyright © читать книги бесплатно