|
|
Введение
Необходимость существования гуру и отношений учитель – ученик рассматривается только с точки зрения ученика, который видит все в свете двойственности. И эта проблема будет для него сохраняться, пока его поиск остается поиском индивидуума, стремящегося к чему-либо с помощью и по милости другого индивидуума, именуемого «гуру». Проблема может быть лишь растворена с осознанием того, что кажущееся индивидуальное человеческое существо, которое ищет помощи от другого человеческого существа с целью достижения определенного состояния бытия, – лишь часть безличностного функционирования тотальности проявленного мира. Именно неспособность видеть все это в данной перспективе вызывает невероятные страдания индивидуального ищущего, который рассматривает духовный поиск как свой личный выбор и считает, что успех этого поиска будет зависеть от его собственных усилий, направленных на обретение милости гуру.
Обычному человеку трудно понять и оценить тонкое, но тем не менее существенное различие между чувственным наслаждением и привязанностью к чувственным наслаждениям. После просветления организм тела-ума не перестает наслаждаться чувственными удовольствиями. Различие между мудрецом и обычным человеком в отношении чувственных удовольствий в том, что, в то время как обычный человек находится в постоянной погоне за такими удовольствиями, мудрец не стремится к ним, он просто в полную силу переживает их, когда они происходят в его жизни. Мудрец ни гоняется за удовольствиями, ни отвергает их, когда они случаются. Другими словами, он не делает различия между приемлемостью и неприемлемостью: в своей повседневной жизни он открыт и для одного и для другого. Когда такой организм тела-ума стоит перед выбором, он делает его в соответствии с обстоятельствами, согласно своим природным характеристикам и наклонностям, не размышляя с точки зрения того, что хорошо, а что плохо.
Внезапное просветление вызывает определенные изменения в мировоззрении и восприятии индивидуального организма тела-ума, особенно в промежуточный период между тем, что один даосский мастер называет «просветлением», и тем, что он называет «освобождением». Даже после того как произойдет просветление, оставшуюся часть своей жизни индивидуум должен продолжать функционировать как отдельный организм тела-ума. В целом, он будет жить так же, как и раньше, организм будет наслаждаться вещами согласно своим природным характеристикам и наклонностям, – но не исключено, что с быстрым снижением его привязанности к объектам чувств может уменьшиться и его желание наслаждений. Может оказаться, что одиночество приносит ему большее удовольствие, чем раньше. Самым важным изменением становится то, что, хотя индивидуум продолжает в той или иной степени жить как раньше, больше нет личностного вовлечения в то, что происходит. Непосредственная реакция на события зависит от природных характеристик и наклонностей данного организма тела-ума, но она будет поверхностна, подобно мягкой волне на поверхности океана. Что бы ни происходило через какой бы то ни было организм тела-ума – его собственный или «другой», – это будет просто свидетельствоваться без личностного вовлечения и оценивания.
На вопрос «Кто же является истинным гуру?» Рамана Махарши дает очень ясный ответ:
«Тот, кто дает страстному ищущему указания делать то или это, не настоящий учитель. Ищущий уже настрадался от своей деятельности и желает покоя и отдыха. Другими словами, он желает прекращения своей деятельности. Вместо этого ему говорят делать еще что-то дополнительно к ней или же вместо нее. Может ли это помочь ищущему?
Деятельность – это разрушение присущего человеку счастья. Тот, кто рекомендует деятельность, – не учитель, а убийца. В облике такого учителя, говорят, может явиться Творец (Брахма) или Смерть (Яма) – он не может дать ученику освобождения, но лишь еще больше утяжеляет его оковы».
Эти слова принадлежат самому ненасильственному учителю, но они демонстрируют силу его убежденности. Фундаментальная и окончательная Истина в том, что нет никакого «Пути», ибо нет никакого «места назначения», нет никого, кто бы куда-то шел или что-то делал. Есть только видение в правильном направлении, ориентация ума, не требующая каких бы то ни было действий: паравритти! И никто этого не делает, ничто не делается – это просто происходит.
1. Учение
Адвайта – это не религия. Она не опирается на «писания».
Если говорить о личностном божестве, адвайта носит определенно нетеистический характер. Однако сам термин «Бог» иногда используется в качестве синонима слова «Сознание», так же как на протяжении многих веков его использовали достигшие самореализации мистики, относившиеся к самым различным религиозным традициям.
Совершенно очевидно, а также крайне важно то, что адвайта не занимается вопросами самосовершенствования. Такая деятельность скорее рассматривалась бы как составляющая болезни, а не исцеления. Причина этого в том, что попытки преодолеть пороки и стать просветленным или стремление какими-либо другими путями усовершенствовать себя – независимо от того, насколько искренни эти усилия на самом деле или насколько благоприятны результаты, – являются, по сути, такими же эгоистическими действиями, как и те, что связаны с негативными характеристиками, которые человек пытается отбросить. (Однако то, что обычно рассматривается как улучшение поведения, часто действительно проявляется в ходе развития ученика, и происходит это само по себе, ненамеренно.) Так что в адвайте не существует предписаний относительно выполнения той или иной садханы, или формы духовной практики.
То, что именуется просветлением, случалось на протяжении неисчислимых веков в мужских и женских организмах тела-ума, существовавших в условиях самых различных культур всего мира. Если такое тело-ум не запрограммировано на то, чтобы учить других тому, что случилось с ним самим, то нет и необходимости в том, чтобы говорить. Но если такая передача учения – его природная характеристика, учитель должен попытаться передать свой опыт ученикам, используя при этом термины, которые будут им понятны. И термины эти должны соотноситься с концепциями, которые знакомы людям, живущим в данной местности и в данное время.
Ученикам часто дается совет не переживать по поводу того, что после длительного периода времени учение не привело к каким-либо ощутимым результатам. Объясняется это тем, что учение «работает» на более глубоком уровне, чем обычный уровень сознания. Полное приятие того, что в иных условиях было бы неприемлемым и вызывающим беспокойство, неприятной и болезненной ситуацией, часто для ученика первый признак того, что учение действительно пустило корни. Такое приятие, часто именуемое «отдаванием себя», нельзя вызвать какими-либо усилиями со стороны ученика, и часто оно даже остается незамеченным, когда проявляется впервые.
За последнее время произошло несколько случаев «пробуждения» среди корреспондентов Рамеша, и мы имеем уникальную возможность посредством писем между гуру и учениками, а также писем, которые ученики писали друг другу, узнать об их ощущениях и переживаниях и насладиться той особой манерой, в которой они выражают неописуемое.
Слова – это вербальные символы, и лишь символы имеют значение. Вселенная никаким значением или смыслом не обладает, разве что в человеческом интеллекте, той части ума, которая размышляет посредством слов. Интеллект создает для себя персонифицированную, символическую, имеющую значение реальность, закрепляя за объектами восприятия определенные концепции. И таким образом, недвойственная чистота восприятия оказывается трансформированной посредством интеллекта в кажущуюся двойственность воспринимающего и воспринимаемого.
На протяжении многих веков организмы тела-ума, в которых произошло «пробуждение», пытались выразить словами суть того, что с ними случилось. Но суть эта невыразима, ибо БЫТИЕ не имеет качеств или характеристик, с помощью которых его можно было бы описать. Максимально, что может сделать такое тело-ум в рамках изложения, – это рассказать о том, как тело-ум-сознание реагирует на исчезновение неведения, которое скрывало за собой Естественное Состояние. Описывать это состояние кому-либо, кто не знаком с ним, – то же самое, что пытаться описать слепому от рождения человеку разницу между розовым и красным цветами. Но даже при описании его тому, кто знает, возникают трудности.
Никакие выражения точек зрения по поводу учения или реакций на него учеников не являются Истиной. И само учение не есть Истина. Оно даже не выражение Истины, поскольку Истина не может быть выражена. Истина есть. Учение – это не что иное, как собрание бесчисленных концепций, составляющих «Великую Иллюзию». Но учение включает в себя указатели на Истину.
2. Гуру
Гуру не рассматривает своего ученика как некую обособленную сущность, отличную от него самого. Он знает, что его тело-ум и тело-ум ученика, вместе со всем остальным, что существует в этой Вселенной, – лишь видимые проявления в Едином Безличностном Сознании. Ученик же считает себя определенной личностью, имеющим имя индивидуумом, и в этой же перспективе он и на гуру смотрит как на индивидуума, хотя и обладающего особыми качествами, которые он стремится обрести и для себя. Так что для ученика гуру – определенный организм тела-ума.
Чтобы помочь ученику освободиться от этой кардинально ошибочной концепции, гуру адвайты часто используют в качестве вспомогательного средства другую концепцию, которая может пролить больше света на Истину, а именно концепцию Сатгуру. Этот термин, который буквально означает «Истинный Гуру», подразумевает универсальное Сознание, пребывающее в каждом из нас – в равной степени как в гуру, так и в ученике – и всех нас направляющее.
Тело-ум Рамеша, таким образом, в своем функционировании в качестве гуру служит инструментом Сатгуру. С нашей точки зрения, этот организм тела-ума – что-то особое, ибо в нем произошло «пробуждение» и, следовательно, присутствует понимание Реальности, остающееся для большинства из нас сокрытым. Сам же Рамеш никоим образом не считает себя кем-то особым.
Поведение тела-ума Рамеша – это лишь проявление того, что было запрограммировано и что должно происходить при определенных обстоятельствах. Конечно, эти обстоятельства включают в себя тот факт, что данный организм тела-ума в настоящий момент то место, в котором произошло просветление. Такой организм носит в себе многие из старых характеристик, имевшихся до просветления, однако эгоистической мотивации вести себя в соответствии с этими характеристиками больше не существует. При наличии бесчисленного количества различных факторов, определяющих поведение каждого тела-ума, конечно же, будут наблюдаться и существенные различия (на самом деле поверхностные) в действиях различных гуру, в некоторых случаях даже может создаваться впечатление, что поведение неподобающе для учителя.
3. Письма учеников
Письмо от Х 1
31 января 1988 г.
Я был счастлив получить ваше письмо. Мое осознание настолько полно, что никакие слова не могут описать это. Я пребываю в изумительном состоянии внутреннего покоя, и жизнь моя – это ответ на вопрос из Упанишад, которые я прочел еще в студенческие годы: «Что это, познание чего дает знание всего остального?» Я очень благодарен вам за то, что вы приехали сюда, это дало мне возможность познакомиться с вами лично и свободно задать все вопросы, которые созрели за многие годы размышлений над сущностью адвайты. Встреча с вами была очень своевременной, и мои тридцать лет любви и флирта с индийской мыслью наконец были вознаграждены.
Я завален работой, и мое отношение к ней коренным образом изменилось. Я не вовлекаюсь в нее как индивидуум, что, как сказали бы американцы, «чертовски большая разница». Из-за работы я не смогу приехать в Ковалам-Бич на ваши беседы.
Дорогой Рамеш, огромное спасибо за то, что вы навестили нас здесь. Мои наилучшие пожелания вашей семье.
Письмо от К. Л
5 декабря 1989 г.
Вы сказали, что, по вашему мнению, вы действительно оказали «помощь» своему доброму и замечательному хозяину тем, что смогли поговорить с ним в последние минуты перед его смертью. Я хочу спросить: «Как и почему» вы помогли ему? Я уверен, что вы это сделали, но если иллюзорная джива, или «индивидуум», возвращается после смерти в изначальное Сознание, какая разница – умер он через несколько часов покоя и удовлетворенности или через несколько часов страдания и разочарования? Разве конечный результат не один и тот же? Можно поставить вопрос по-другому: порождает ли смерть то же «состояние» (что на самом деле не является состоянием), которое присутствует во время жизни в мокше? Если это так (а мне кажется, именно это вы сказали в 1988 г., когда мы встречались и вы процитировали одну немку, которая пришла к осознанию того, «что это не имеет значения!»), то какой смысл во всех этих писаниях и традициях, в мудрости всех джняни и мудрецов, кроме того, чтобы сделать жизни индивидуумов счастливее, помочь им адаптироваться к самсаре и избавить от бесконечной борьбы и разочарования, вызванных попытками познать суть жизни и достичь той или иной иллюзорной цели, подкрепленной иллюзорными концепциями? Поэт-суфий Руми вкратце изложил это так: «Умри, прежде чем ты умрешь!», то есть человек должен пережить смерть своего эго или «я», прежде чем он умрет физически. Но опять же, почему? Мой ответ был бы таков: чтобы насладиться оставшейся жизнью или чтобы покончить с несчастьем и разочарованиями.
Еще один вопрос, связанный с первым. Несомненно, те индивидуумы, которые пережили невыносимые страдания, могут испытывать глубокое беспокойство и страх перед повторным рождением, о котором говорят писания и которое их ждет в том случае, если они не достигнут «освобождения» уже в этой жизни. Они боятся снова оказаться воплощенными и пережить еще большие страдания и большую боль в «аду» еще одной жизни на этой земле. Как я понимаю учение Махараджа, это смехотворно, поскольку никто ни в кого не перевоплощается. Он говорит об «облаке образов», которое после смерти человека продолжает существовать и входит в структуру какого-то нового тела. Но, очевидно, новый рожденный индивидуум оживляется неким сознанием, берущим свое начало в Едином Всеобщем Сознании, и оно – не та же «частичка» сознания, которое оживляло предыдущее (навсегда исчезнувшее) тело. Обычным языком это можно изложить так. Предположим, я страдаю от какой-то неизлечимой мучительной болезни. Мои друзья и другие люди не испытывают боли, мучаюсь от нее лишь «я». «Облако образов», составляющих мой характер и личность, будет перенесено в будущем, как вы сами сказали, в другое тело. Будет ли тот «человек», которому придется испытывать страдания в том будущем теле, тем же «я», которое страдает сейчас в этом теле? Или сознание будущего тела будет просто привлечено из Единого Всеобщего Сознания и не будет иметь какой-то особой связи со «мной», страдающим от этой неизлечимой болезни в настоящий момент? Этот вопрос базируется на иллюзорном представлении об индивидуальном «я», и, наверное, на него невозможно дать в полной мере истинный ответ.
Недавно я сидел в кресле зубного врача, и мне пришлось три минуты терпеть довольно мучительную боль. Я бы с удовольствием заглушил ее, будь у меня такая возможность, но тут я вдруг понял, что эти три минуты могут оказаться для меня весьма ценными. Когда я расслабился, задумавшись о вышеозначенных вопросах, то сразу понял, что мой ум хочет достичь полного понимания, хочет охватить и сохранить такую мудрость, уберечь ее от провалов памяти или противоречия. Но ум в лучшем случае может сохранить не джняну, а эго, сам ум, который представляет собой лишь выражение этого эго и его защитника. Таким образом, ум обеспечивает временное удовлетворение, но не позволяет проявиться глубокой интуиции, иначе говоря, «просветлению».
Я оставил научную жизнь несколько лет назад и поселился в этом уединенном месте у ручья, среди гор, чтобы заняться, среди прочих дел, разведением пчел. У них можно многому научиться. Упоминания о них встречаются в писаниях многих религий. Их не волнуют проблемы, подобные поднятым в этом письме. Они знают свое место в этом мире и принимают его без каких-либо вопросов. Я могу лишь сделать заключение, что, несмотря на постоянное развитие человеческого ума, мы так же запрограммированы и связаны в мельчайших деталях Божественным Началом, как и пчелы. И как прекрасно и чудесно это запрограммированное сновидение – если мы только можем позволить ему развиваться своим путем, как это делают все те же пчелы.
Я надеюсь, вы почувствуете желание ответить на поднятые в этом письме вопросы, даже если единственным ответом может быть лишь такой: «Кто хочет знать?»
Письмо от X 2
15 сентября 1990 г.
Наконец-то возникло побуждение написать.
То, что вы сказали мне, было ПРАВДОЙ. Вы попросили, чтобы я ничего не делал намеренно и просто свидетельствовал без оценивания. Вначале, казалось, ничего не происходило (и что может произойти, кроме того, Что Есть?). Однако недавно все же произошло нечто подобное тому, как змея сбрасывает свою кожу. Где-то в июле события начали складываться в определенную цепочку.
Меня пригласили на заседание руководства одной крупной компании, на которую работает моя фирма, – нечто вроде полугодового отчета, составления планов и т. п. Во время этого мероприятия во мне возникло непреодолимое желание оставить работу, и слова начали литься сами собой. Все были поражены, включая меня самого: я проработал на этом месте три с половиной года, получал очень хорошие деньги и пользовался уважением. Но стремление уйти было очень сильным.
Сейчас я работаю дома, и жизнь моя, говоря вашими словами, «приятие всего – «хорошего» и «плохого», – что преподносит существование, без ожиданий и просьб». Уже несколько месяцев я пребываю в покое – впервые в жизни я свободен от головных болей, вызванных напряжением, все происходит размеренно и без суеты. Хотя я и зарабатываю немного меньше денег, но этого достаточно, чтобы моя семья была довольна. Мы испытываем большую благодарность.
В последнее время даже незнакомые люди говорят мне: «Вы выглядите таким спокойным!» Рамеш, это вызывает во мне удивление. Вы просили меня ничего особенного не делать – кроме, разве что, пребывания в «Я Есть», и похоже, по воле некой Силы все действительно происходит само по себе, и «я» никак не могу повлиять на это. В последние две недели происходит обратное – я чувствую, что мне трудно выйти из СЕЙЧАС, присутствует лишь простое свидетельствование происходящих в теле движений, мыслей и эмоций. События, которые раньше вызвали бы сильную реакцию, похоже, порождают совсем небольшие волны в уме, а то и вовсе никаких, и даже сейчас, без какой-либо видимой причины внутри меня рождается удивительное ощущение радости. И опять же все свидетельствуется без попыток как-то это определить, хотя я должен признать, что мне иногда бывает трудно не потеряться в этом. Однако все происходит так, как должно происходить.
Вы помните мое первое письмо? Я тогда очень интересовался возможностями комплекса тела-ума. Вы сказали мне: «Забудьте о самосовершенствовании!!» Улучшение, изменение и беспокойство по поводу всего этого относится лишь к образам в сознании и в конечном итоге имеют небольшую ценность или вовсе никакой. Без обеспокоенности или «работы» над своим индивидуальным «я» все происходит естественным путем, с легкостью, с небольшим – и постоянно уменьшающимся – количеством мыслей. Внимание четко сосредоточивается, иногда подолгу, на Фоне, и теперь наблюдение еще меньше связано с его объектом. Но вы, возможно, очень удивитесь тому, что в последнее время ВАШ образ постоянно наполняет мой ум. Радость от созерцания этого образа надолго охватывает мое сердце. Иногда при этом звучит имя РАМЕШ, навеянное Сладостным Ветром.
Все преходяще, и я знаю, что в конечном итоге все, что есть, – это то, из чего возникает все остальное. Думаю, эта последняя концепция, как и все остальное, что здесь происходит, в должное время исчезнет сама по себе…
Письмо от О. П
2 декабря 1990 г.
Если слово «садхана» каким-то образом применимо к адвайте, то, я думаю, его значение должно быть ограничено описанием той борьбы, которую ищущий, по его мнению, ведет для того, чтобы остаться в осознании осознания. Этот процесс в своей основе может рассматриваться как непрекращающиеся попытки нащупать в темноте путь, ведущий обратно в «Я ЕСТЬ».
Долгие годы я считал, что этот «процесс» аналогичен научному экспериментированию в абсолютно незнакомых областях, когда в основном используется метод проб и ошибок. Учение может указать путь и предоставить общие рекомендации, но ищущий должен исследовать непознанное самостоятельно. Однако между ищущим и ученым существует значительная разница, которую лично я вижу очень ясно. Занимаясь научными экспериментами, я всегда думал, что знаю, чем является то, что я контролирую, так же как и то, как я это контролирую. Однако в процессе использования метода проб и ошибок применительно к исследованию «Я ЕСТЬ» очень скоро стало предельно ясно, что у меня нет ключа к пониманию того, что же на самом деле происходит, не говоря уже о том, как это контролируется. И все же, несмотря на это прозрение, которое несет на себе печать аксиомной неопровержимости и которое произошло около трех лет назад, эго по-прежнему продолжает упорно считать, что оно имеет хотя бы какой-то контроль над этим процессом.
3 декабря 1990 г.
Сразу же после прочтения нескольких строк в книге «Я Есть То» в декабре 1985 г. я ощутил абсолютную убежденность в том, что учение истинно. В то волшебное мгновение я впервые познал, что я есть Сознание. Через несколько месяцев пришло состояние «Я ЕСТЬ». Затем, в октябре 1987 г., во время моей первой беседы с вами вы способствовали моему первому прозрению в природу эго. И опять же, я обрел мгновенную убежденность в том, что вы – мой гуру. Однако, несмотря на это потрясающее и доселе невообразимое развитие событий, учение по-прежнему каким-то образом оставалось «вне» меня. Или, говоря точнее, мне казалось, что я нахожусь снаружи, заглядывая внутрь с глубочайшей устремленностью.
Теперь, спустя пять лет, дверь, похоже, начинает отворяться, открывая доступ к самому Сердцу учения. Присутствует ощущение глубокого изумления и благоговения. То, о чем говорили мудрецы, – Реально Здесь, Сейчас, и это есть Я.
Письмо от Т. К
28 августа 1993 г.
Я не знаю, что именно хочу сказать вам. Но всю последнюю неделю я думал почти только о вас, поэтому и постарался сочинить вам письмо. В прошлом мне иногда приходила на ум мысль о том, что хорошо бы мне что-нибудь написать вам, один раз я даже набросал больше страницы практически бессвязного текста, а потом отказался от этой идеи. Я хочу поддерживать с вами какую-то связь, но я не из тех, кто любит писать письма.
На самом деле меня не удивит, если вы вовсе не помните меня. В последний раз я видел вас больше года назад, в Пенсильвании, где мы разговаривали лишь пару раз, причем недолго. Я приезжал к вам в 1992 г., но теперь мне кажется, что все это было очень давно и далеко.
Прошло почти два года с тех пор, как я уволился с высокооплачиваемой работы в большом городе и возвратился в свой родной городок. Если не принимать в расчет прошлогоднюю поездку в Индию и Пенсильванию, то я сделал совсем мало. Вообще-то еще год назад я большую часть времени вязнул в черной трясине отчаяния и тревог в отношении будущего, и мои переживания не позволяли наслаждаться настоящим. Наверно, мое состояние затянулось, и мне пора изменить свою жизнь. Возможно, скоро я снова вернусь к своей работе или по крайней мере займусь чем-нибудь, чтобы возродить интерес к компьютерам и восстановить практический опыт.
Сейчас я рассчитываю, что в следующем году смогу приехать на ритрит в Коваламе, если он состоится и я смогу выкроить время. Однако неделю назад я начал подумывать о том, что смогу снова приехать в Бомбей в конце этого года или в начале следующего. Мне показалось, что снова увидеть вас гораздо важнее всего остального. Затем мне позвонили насчет работы из местной компании и пригласили на собеседование. Неожиданно все мои планы снова перепутались. (Поистине верно, что у людей никогда не переводятся трудности.) Рассматриваемая работа одновременно привлекает и отталкивает меня. Но если мне предложат должность и я приму ее, тогда я, скорее всего, не смогу приехать к вам этой зимой. В таком случае я мог бы запланировать поездку к вам в конце следующего года. Но мне не нравится откладывать события, которые касаются вас. Мне кажется, что такая спешка вызвана моей мыслью о том, что Рамешу осталось не так много времени. Может статься, что осталось мало времени как раз у Т. К.
Разумеется, я не знаю, что произойдет. Я даже не знаю точно, для чего хочу еще раз увидеть вас. Моя вера в то, что я развиваюсь духовно, полностью развеялась. Мирская жизнь неприглядна, но духовная жизнь есть не что иное, как мираж.
Когда я жил рядом с вами, довольно долго мне казалось, что со мной что-то происходит. После того как я впервые увидел вас в Санта-Барбаре в 1988 г., во мне родилось сильное ощущение освобождения, которое сохранялось в течение двух дней и постепенно угасло в течение последующей недели. В том же году, в Лос-Анджелесе, был глубокий интерес к тому, что вы говорили, а позже – к тому, что спрашивали люди. Были моменты, когда, слушая вас, я оказывался настолько поглощенным тем, что вы говорили, что все слова, а также сам мир просто исчезали. Во время ритрита в Коваламе в 1990 г. было также много магических моментов, хотя к концу ритрита на меня по непонятным причинам напала депрессия. Затем в 1991 г. был Мауи, и я пережил длительные периоды того, что я могу назвать глубочайшей ясностью или ощущением предельной «прозрачности». В последний день в Мауи мое сердце разрывалось от любви к вам, и слезы текли из моих глаз. В течение двух или трех недель после ритрита в Мауи происходило частое вхождение в состояние спонтанной медитации. Затем был период времени, проведенный с вами в Бомбее в прошлом году, который, как я помню, я назвал самым замечательным, что когда-либо со мной происходило, хотя сейчас я уже не могу подробно вспомнить все те чувства, которые тогда пережил.
Затем в прошлом же году была Пенсильвания, где все для меня было мертвым. Мне казалось, что ничего не происходит. Не то чтобы беседы вызывали во мне скуку, мне было просто неинтересно. С тех пор каждый раз, когда я читаю одну из ваших книг или другую духовную литературу, я остаюсь по большей части равнодушен. Все это кажется мне бессмысленным, хотя раньше, похоже, у меня было довольно ясное интеллектуальное понимание.
Я знаю, вы говорили о том, что потеря интереса к тому, произойдет просветление в этом теле-уме или нет, может быть обнадеживающим состоянием, в котором пробуждение как раз и может произойти. Однако мне не верится, что это может произойти на той стадии, на какой я сейчас нахожусь. Мне кажется, что я, скорее, совершил огромный прыжок назад в состояние, которое во многих отношениях настолько же мучительно, как и то, в котором я пребывал двадцать с лишним лет назад, когда меня ужасно угнетало ощущение бессмысленности мира. Мое «я» вовсе не отошло на задний план, оно, напротив, вышло далеко вперед и затмило собой все остальное. Мне не верится, что оно когда-нибудь уйдет и что-то сможет дать ему длительное удовлетворение.
Я вспоминаю нашу последнюю встречу в Бомбее, произошедшую в день моего отъезда. Мы сидели в комнате и очень мало сказали тогда друг другу. Затем, когда я уже уходил, мы обнялись в дверях. Вы заключили меня в короткое объятие, после чего отпрянули, в то время как я пытался продлить этот момент. Данный эпизод, а также ощущения от моего последнего визита в целом навели меня на мысль, что вы даете мне понять, что для меня наступило время оставить все и дальше идти одному. Хотя, возможно, такого подтекста вовсе и не было (ум часто способен выдавать крайне странные идеи). Последующие переживания ясно показали, что я еще совсем не готов к тому, чтобы стоять на собственных ногах. Если мое понимание и углубилось, то я не осознаю этого.
Надеюсь, у вас и вашей семьи все в порядке. И возможно, если суждено, мы встретимся еще раз.
Письмо от М. Н
2 января 1994 г.
Интересно, что со временем понимание становится все богаче. Не то чтобы до написания этого никакого понимания не было, но истинность всего этого проникла намного глубже.
Все концепции – субъект-объект, ноумен-феномен, бытие-небытие, нирвана-самсара, эгоизм-отсутствие эгоизма – просто концепции. Такие концепции порождаются «Всем» через ум, который также порождение Всего. Это полностью самодостаточная система (также являющаяся концепцией), которая, естественно, не подлежит никакому определению или анализу, поскольку само это Все – и анализирующий, и анализируемое.
Ничто не может прикоснуться к истине или даже приблизиться к ней. По сути, истины и не может быть. Все есть только ум, а ум – это Все в этой форме, и даже это – лишь концепция.
Здесь я пытаюсь выразить невыразимое. Все кажется лишь описательным, служащим лишь для объяснения переживания самому себе с использованием других объектов, совершающих описание в этом нескончаемом танце, подобном охоте за собственным хвостом, при отсутствии какого бы то ни было положения, из которого можно было бы наблюдать танец и которое не являлось бы частью самого танца.
Наконец-то обретают полный смысл слова Махарши:
«Нет ни Творения, ни Разрушения, Ни Судьбы, ни Свободной Воли, Ни Пути, ни Достижения – Это Окончательная Истина».
Конечно, подход к «истине» может быть только негативным. Все – лишь концепция, описание, которое сделал сам ум для объяснения того, что он переживает. Нет ни единой вещи.
Даже аналогия сновидения, где все правила сновидения создаются сновидением в сновидении, – лишь другая концепция.
Описание восприятия как функционирования, а не субъекта, переживающего объект, – также лишь концепция. Пустота и полнота – концепции. Иллюзия и реальность – концепции также.
Ум выражает лишь то, что «Все» воспринимает в самом себе. Значит, ничто никогда не может быть «познано», поскольку никакой объективности быть не может, ибо нет ничего, что не было бы просто «Всем», предающимся иллюзии объективности.
Трюк ума в том, что он галлюцинирует объективность. «Все», или Сознание, создающее ощущение субъективности для переживания объективной реальности, с которой оно должно иметь дело и над которой оно устанавливает контроль, основанный на свободе волеизъявления, – какой абсурд!
В течение долгих лет я разгадывал загадку «ноумен-феномен», пытаясь концептуализировать это, не осознавая в полной мере, что само различие чисто концептуально, и эта концептуальность – часть концептуализирования, которой Все подвергает само себя. Нет такой вещи, как ноумен, и нет такой вещи, как феномен. Вообще ничего нет.
Никакое описание или концептуализация ни на йоту не приближает истину. Сознание никогда не может быть постигнуто по той причине, что нет ничего, что не было бы Сознанием.
Какой же я был наивный. Путь к свободе пролегает через понимание абсолютного неведения! Через понимание, что ничто никогда не может быть познано, ибо познающий – это познаваемое, видящий – это видимое, все есть Сознание, концептуальные различия в пределах которого создаются им самим в его концептуальной форме в виде ума.
Первичный обман начинается с мысли «Я есть». Обман в том смысле, что вместе с ним возникает иллюзия объективизации, а также концептуальная позиция, с которой можно рассматривать «реальность» – место, так сказать, находящееся вне Сознания, или Всего. Изначальная двойственность представляет собой изначальную иллюзию.
Даже концепция Высшего Разума, или Сознания, или Бога, или Чего-то еще, обладающего разумом, ошибочна. Никакое описание Сознания невозможно, пока оно играет в свою игру в субъект-объект через свое функционирование в форме чувственного восприятия. Когда мы говорим, что оно «познает себя» через это функционирование, – это лишь еще одна концепция.
Это есть то, что оно есть, и в то же время это не есть «это». Это не Бог, или Брахман, или Дао, или Сознание. Это есть Я. Просто-напросто именно этим являюсь я, являетесь вы, именно этим являются красота и насилие. Это единственное, что есть, и даже это «есть» – лишь концепция.
Не может быть больше никаких вопросов и никаких ответов для того, чтобы выразить это понимание. Похоже, вопрос Махараджа «Чем вы были до того, как родились?» лучше всего раскрывает суть этого.
Невыразимое, невообразимое единство становится феноменальным через собственное порождение чувственного восприятия, и оно становится ноуменальным в отсутствие этого восприятия.
Пожалуйста, пишите, Рамеш.
* * *
Примечание редактора: это письмо было написано Рамешу менее чем за три недели до просветления.
Тун, Швейцария, 11 декабря 1993 г.
Дорогой гуруджи! Надеюсь, это письмо застанет вас в добром здравии. К сожалению, из-за плохого самочувствия я не смог приехать к вам в августе, как собирался. У меня были серьезные проблемы со спиной. Сейчас я чувствую себя лучше, но испытываю проблемы с деньгами. Мне достаточно их на мои скромные нужды, но позволить себе поездку в Индию я пока не могу. Мне очень жаль. Надеюсь, вы не огорчены. Я очень хотел увидеть вас снова и сильно расстроился, что не смог.
Я по-прежнему веду одинокий, почти отшельнический образ жизни. Однако этот отход от общества вызван ни моими собственными намерениями, ни внешними условиями. Так или иначе это произошло, и у меня нет желания изменять что-либо. Я наслаждаюсь как одиночеством, так и случайными встречами с другими людьми. Очень редко я играю активную роль, выступая инициатором. Несмотря на наличие чувства любви и сострадания, нет никакого намерения искать работу, заняться какой-либо профессиональной или общественной деятельностью. Иногда это меня напрягает. Раньше, лет десять назад, социальные, психологические, религиозные и духовные вещи имели для меня большую важность, сейчас же увлечение ими прошло, больше меня к ним не тянет. Конечно, по возможности, я оказываю помощь, если это в моих силах.
Несмотря на угрозу со стороны ядерного оружия, загрязнение окружающей среды, войны, социальные беспорядки, страдания на индивидуальном уровне и в глобальном масштабе, присутствует полнейшая уверенность в том, что все хорошо. Я вовсе не бессердечный или черствый, в моем сердце все это находит свой отклик, и когда я сталкиваюсь со страданием людей, я по мере возможности стараюсь успокоить их.
Но иногда, когда приходит такая мысль, ощущается некий страх, и возникает беспокойство по поводу моей отчужденности и пассивности. Я не соответствую социальным нормам, не имею ни работы, ни профессии, ни семьи.
Вчера вечером был такой сильный ветер, что окна и двери моего дома громко стучали, но среди всего этого грохота была тишина, глубокая недвижимость, которая пронизывала собой все. Как же я люблю эту пустоту! Она не мертва, она полна сущности жизни, полна всем тем, что когда-то было, и всем тем, что придет завтра или через миллиард лет, в миллиардах нерожденных миров. Эта недвижимость полна тем, что не может быть названо. Это бесформенное, всеохватывающее, плодотворное единое целое, не затрагиваемое ничем.
Эта недвижимость присутствует и сейчас, на рассвете дня, в то время как я сижу за столом и пишу это письмо.
Я всегда боялся темноты, невидимого, непонятного. Я не мог и подумать, что буду чувствовать себя во всем этом как дома. Мое сердце говорит мне, что эта непостижимая необъятная бесконечность, дающая рождение всему проявленному миру, присутствующая во всех формах, – наш источник, наша истинная природа. Нет никого и ничего, есть только ТО, ЕДИНОЕ, и все это опьяняющее сновидение, одновременно ужасное и прекрасное.
Все это благодаря вам, гуруджи! После нашей встречи я прочел много книг по буддизму, даосизму и адвайте. В мои руки попадали работы самых разных учителей, принадлежащих различным духовным школам, но ни один из них не смог изложить истину так просто, так ясно, так прямо и с такой чистотой, как это сделали вы. Даже Махарадж. Как мне повезло, что я встретил вас!
Желаю вам с Шардой всего самого лучшего, веселого Рождества и счастливого Нового Года! С глубокой любовью, Марк.
Примечание редактора: просветление произошло, но осознание этого потребовало нескольких дней. Это можно увидеть в приведенных ниже письмах, кульминацией которых является письмо от 5января, когда самореализация стала полной.
Тун, 2 января 1994 г.
Дорогой Фрэнк, я был очень рад получить ваше письмо. Ваши послания всегда приносят с собой любовь и благословение гуруджи. Какой бесценный подарок вы мне прислали – чудесную книгу «Сознание пишет». Чувствуется, что она была составлена человеком, который имеет глубокое понимание и обладает пламенным сердцем. Я уверен, что многим ищущим она принесет огромную пользу. Может быть, для кого-то она даже окажется окончательным толчком или последним ударом. Я в полном восторге. У меня сжимается сердце, когда я думаю о том, как плохо вы себя чувствовали, когда работали над этой чудесной книгой. Это само по себе уже чудо.
Мой дорогой Фрэнк, я всегда ощущаю близость к вам, хотя мы никогда и не встречались лично, и я ничего не знаю о вас, кроме той информации, которая содержится в книгах «От Сознания Сознанию» и «Сознание пишет». Я надеюсь, что вы находитесь в хорошей физической форме. По собственному опыту я знаю, что физическая слабость или боль могут вызвать такую открытость и чувствительность комплекса тела-психики, что сердце начинает петь песни во славу Возлюбленного, ТОГО. Они могут подтолкнуть сердце и ум к краю, к точке, откуда нет возврата назад.
Я знаю, что вы нашли Покой, или, скорее, Он нашел вас. Как прекрасно, когда сердце погружено в ТО, растворившись навеки!
…Я хочу, чтобы вы знали, что те фрагменты из книги «От Сознания Сознанию», в которых речь идет о принятии эго, оказали на меня огромное воздействие.
…С самого начала вы были очень дороги мне, и я считаю вас настоящим другом. Кроме Рамеша вы – единственный человек, с кем я могу говорить о по-настоящему важном, о высшей истине.
…Мой дорогой Фрэнк, когда я держал в руках ваши письмо и книгу, я ощутил, что меня охватывает невероятное чувство любви, и мне захотелось написать вам как можно скорее.
На прошлой неделе Рамеш практически не покидал моего сердца и ума. Когда я получил ваше письмо вчера, 1 января, в 9 часов утра, ощущение его присутствия было настолько сильным, что было почти невыносимым. Я знал, что это ощущение присутствия было ЛЮБОВЬЮ. Посреди ночи мне пришлось отправиться на длительную прогулку по пустынным улицам района, где я живу. Мое сердце с вами.
С большой любовью, Марк.
Тун, 3 января 1994 г.
Дорогой Фрэнк! Для меня было таким счастьем говорить с вами по телефону. Я поражен силой того импульса, который заставил меня позвонить. Простите меня за болтливость. Надеюсь, я не обременил вас.
Только вчера вечером после нашей беседы, за которой последовала длительная прогулка, я осознал, что, когда я получил ваше письмо и бандероль, произошло нечто очень определенное. С того момента, как я сидел в своем кресле с вашим письмом и книгой в руке, я испытываю очень интенсивное присутствие. Я не знаю, что произошло, или как это произошло, или что означает это присутствие. Я и не хочу знать. Мне все равно. Нет никакого ощущения экстаза или сверхрадости, нет слез: всего того, что мне хорошо известно из предыдущих переживаний. Есть лишь безличностное ощущение присутствия. Я отметил во время телефонной беседы, что я чувствовал себя переполненным. Это было действительно так, но это состояние было не эмоциональным по своей природе. Оно представляет собой нечто совершенно отличное, очень близкое и интимное и в то же время полностью незатронутое какими бы то ни было воздействиями. Я ощутил эту переполненность только тогда, когда осознал это присутствие. Это было так сильно и так близко. Я не знаю точно, когда оно возникло впервые. Оно приносит с собой любовь и покой, знакомые мне по опытам Я Есть, которые я испытывал в течение последних шестнадцати лет.
Присутствует твердая убежденность, глубокое знание, что все, что есть, – это Бог, все, что есть, – это ТО. Весь мир, включая механизм тела-ума по имени Марк, в определенном смысле плод воображения, игра ТОГО в самом себе, при отсутствии какой бы то ни было субстанции или независимого существования. Это сновидение ТОГО, игра ТОГО с самим собой, ради собственного удовольствия. Воистину весь этот мир есть не что иное, как Бог, проявление Сознания в Сознании.
И ирония в том, что знание этого всегда было здесь, хотя этот механизм тела-ума-психики сопротивлялся ему, попав в ловушку подавляющей, ослепляющей обусловленности, впечатываемой в мозги миллиардов людей с момента зачатия на протяжении тысяч и тысяч лет.
Все имеющее отношение к проявленному миру, включая самого Марка, ушло. До того события, которое произошло в прошлую субботу, во мне постоянно присутствовало некоторое чувство неопределенности. Оно не имело никакого отношения к учению, оно было связано с Марком, его жизнью и его будущим. Иногда возникало беспокойство по поводу того, что у меня нет никакой профессии. В другое время я переживал из-за своих гомосексуальных тенденций, которые существовали во мне наряду с гетеросексуальными желаниями. Мне было очень трудно принять все это.
Но теперь вся эта неопределенность, все сомнения исчезли. Это произошло в одно мгновение. Исчезли не только те сомнения и беспокойства, о которых я упомянул, но и какие бы то ни было сомнения вообще. Нет абсолютно никакого беспокойства по поводу эго, не осталось никаких вопросов относительно истины, реальности или чего-либо еще. Все волнения исчезли. Присутствует предельная уверенность, что все это было искоренено. Нет никакого страха по поводу того, что это может вернуться; а если и вернется, кого это будет волновать? Здесь нет больше никого!
Вот и все. С глубокой любовью, Марк.
Тун, 5 января 1994 г.
…Дорогой Фрэнк, я должен сказать вам, что ЭТО произошло! По-моему, ЭТО произошло в тот самый момент, когда я получил вашу посылку и письмо, в субботу утром, 1 января. ЭТО произошло абсолютно без какого-либо осознавания ЭТОГО, и даже на следующий день я еще не понимал, что же произошло. Возможно, я сейчас скажу что-то обидное. Я помню, как рассказывал вам о некоторых событиях на своем духовном пути, о том, как я познакомился с Рамешем, а также некоторые из безумных историй Марка. Вы сказали тогда, что мне следует записывать эти истории и что подобное происходило с Аштавакрой, Махараджем и Рамешем. Когда я услышал это, я подумал, что вы выбрали неверные слова или что вы просто преувеличивали положение Марка на концептуальной духовной карте, о которой говорит Рамеш. Я тогда не понимал, что вы говорите, основываясь на собственном опыте. И лишь вчера вечером, когда я случайно открыл книгу «Сознание пишет» на определенной странице, я понял, что ЭТО произошло и с вами.
Присутствует глубочайшее интуитивное знание, что нет ничего, кроме ТОГО; что все феноменальные объекты, все воспринимаемые чувствами вещи – лишь иллюзия и воистину не что иное, как ТО. Вся Вселенная, все вселенные – лишь сон, снящийся ТОМУ, для Его собственного удовольствия, без какой-либо цели и причины. Воистину ничто никогда не происходит, ничего не происходило и не будет происходить. И даже концептуальное пробуждение Марка – не что иное, как сон. С точки зрения Истины никогда не существовало такой сущности, как Марк; и что за шутка – знание ЭТОГО всегда было здесь. Не нужно было ничего искать. Неведение, слепота, поиск и в конечном итоге само просветление – это все иллюзия, часть сна.
Это так просто, так естественно, абсолютно ничего особенного, я и представить себе не мог. Никакого экстаза, никакого грома с молнией, лишь осознание и предельная убежденность. Теперь я понимаю, почему джняни не ощущает себя отличным от других. Ответ прост и довольно ординарен: для джняни нет других. Нет даже самого джняни, только джняна. Для джняни нет больше отделенности. С относительной точки зрения он есть все, что воспринимает чувствами, с точки же зрения Абсолюта он есть ТО. Феноменально он есть все. Абсолютно – он ничто.
Дорогой Фрэнк, все это произошло по милости гуруджи и по вашей милости, по милости ТОГО. Это случилось совершенно неожиданно.
12:45
Мне нужно было сделать перерыв. Я совершил прогулку в парк, а затем сделал покупки для себя и матери в ближайшем магазине. Во время прогулки я все воспринимал необычайно ясно, мое сердце было наполнено радостью. Восприятие было целостным и полным, без малейшего ощущения отделенности. Оно было одновременно интимным и интенсивным, отличаясь предельной свежестью. Все было ТЕМ, частью Меня, и Я был всем. Улица с прохожими, мчащиеся по ней машины, дом фермера и фруктовый сад – все это было мною; и в то же время я был полностью за пределами всего.
Пока я шел в парк, мое сердце пело: «Гуруджи, Гуруджи, Гуруджи». Я вышел на берег озера. Оно шумело и волновалось, волны накатывали на берег, подгоняемые сильным ветром с Альп. Над озером снежные пики гор вздымались в небо. Я сел на берегу недалеко от края воды и закрыл глаза. Я мог слышать шум волн и в то же время были великая тишина и покой. На обратном пути я объяснил дорогу двум водителям, затем поболтал с одним из своих одноклассников, которого не видел долгие годы. С ним был роскошный пес, большой и дружелюбный. Позже до меня дошло, что во всем этом была полнейшая спонтанность, и, к моему удивлению, я проявил такое искусство общения, какого раньше за собой не замечал.
Я абсолютно уверен в том, что этот опыт ТОГО окончателен, что никакого возврата быть не может. Это произошло неожиданно, само по себе, без малейшего усилия с моей стороны, без посредства какой-либо техники или медитации. ЭТО всегда было здесь, но я не осознавал этого. Когда ЭТО произошло, оно проникло в мое осознание; или, точнее, ЭТО обрело осознание самого себя.
Это состояние, в котором я нахожусь, не имеет никакого отношения к отходу от реальности или к полету фантазии, ибо в нем человек полностью бдителен и пробужден, нет никаких мечтаний и сентиментальности. Весь день присутствует ощущение – или, вернее, знание, – что все совершенно, все есть идеальное выражение и часть единого целого, все находится на своем месте.
Я должен сделать еще один перерыв. Мне утомительно писать, поскольку приходится пользоваться словарем, чтобы находить подходящие слова. Я только что посмотрел на часы и понял, как медленно идет дело. Мне потребовалось три часа, чтобы написать полстранички, и в то же время это происходит абсолютно спонтанно.
Тун, 6 января 1994 г. (8:00)
Дорогой Фрэнк, мое сердце переполнено желанием поделиться с вами и Рамешем последними событиями и тем, что продолжает происходить. Я ловлю себя на том, что говорю сам с собой, с Рамешем и с вами безмолвными словами. Как бы я хотел поделиться всем этим с вами и Рамешем.
С глубокой любовью, Марк.
Тун, 10 января 1994 г.
Дорогой гуруджи! Я должен сообщить, что Марк мертв. Он умер 1 января 1994 г. Той сущности, которая отождествлялась с личностью по имени Марк, с этим механизмом тела-ума, больше нет.
Осталась лишь пустая оболочка, простая шелуха. Нет больше никакого беспокойства по поводу Марка и его будущего, будущего других людей, мира или учения. Все страхи и волнения, беспокойства по какому бы то ни было поводу исчезли. Сознание больше не отождествляется с этим психосоматическим аппаратом. Марк рассматривается в точности так же, как все другие организмы тела-ума. Присутствует понимание, основанное на глубочайшей убежденности, что все, что есть, – То, Бог, Абсолют. Весь мир и все, что в нем проявлено, – не что иное, как иллюзия, видимость в Сознании. Все это на самом деле – Сознание, отражающее Себя на Себя, грандиозное шоу. И в этом феноменальном, относительном мире происходят самые прекрасные и самые ужасные вещи. Однако воистину ничего никогда не происходило и никогда не произойдет. Это лишь сон в Сознании, снящийся Сознанию для его собственного удовольствия, для него Самого. Какой же легкой становится жизнь, если воспринимать ее таким образом, она полна света, любви и сострадания.
Я не знаю, да мне это и безразлично, является ли то, что происходит с этим человеком по имени Марк, опытом «Я Есть», просветлением или освобождением, либо же вообще ничем. Меня это не интересует. Нет никого, кто бы мог этим интересоваться. Ум больше не находится в ловушке желаний, жадности, печали, страха, возбуждения, отчаяния, надежды или разочарования. Все ушло. Нет никакого беспокойства. Различного рода планирование, одержимость собственной персоной, обусловленность – ничего этого больше нет. Ум не вмешивается больше в восприятие и в происходящие действия. Он работает только тогда, когда это необходимо, чувства же приходят и уходят, не подвергаясь оценке или подавлению, иногда оказываясь выраженными внешне, иногда – нет. Все это происходит естественно и спонтанно, подобно ряби на воде.
Я никогда не думал, что это может произойти с Марком, с его сложной психологической структурой, глубоко въевшейся обусловленностью, невписанностью в социальную жизнь и 11 – летним стажем безработного. У него всегда было мало друзей, не было профессии, он жил как отшельник, монах – но падший! – подверженный сексуальной одержимости, обладающий скрытым горячим темпераментом и страдающий сильным заиканием.
И все же спустя десять дней ЭТО все еще здесь, без каких-либо признаков ослабления. В самые первые дни я ощущал удивление, когда, просыпаясь, обнаруживал, что ЭТО все еще здесь и никуда не ушло.
ЭТО было в полной мере неожиданным. Я уже давно прекратил поиски просветления или освобождения. Я знал, что все попытки достичь его бесполезны. И, прекрасно осознавая свою психологическую структуру, я считал, что это вряд ли может произойти в моем случае. Я отбросил все ожидания и надежды подобного рода. И все же на мирском плане я время от времени продолжал поиски партнера, друга, любви, секса или профессии, того, что привнесло бы в мою жизнь смысл. Множество раз я начинал борьбу за усовершенствование себя. И всегда глубоко в моем сердце сохранялась устремленность к Богу. Сколько лет, сколько дней и ночей я плакал и звал Бога, иногда в глубоком отчаянии, иногда воспаряя на крыльях любви.
Люди говорили о Марке, что он добросердечный, заботливый и спонтанный малый, глубоко интересующийся тысячами вещами; иногда нахальный, но всегда готовый оказать помощь. Я родился в Туне, маленьком городке в Швейцарии, неподалеку от красивого озера у подножия покрытых снегом Альп. В древности местные жители проживали в старом городе, в том месте, где из озера течет река. Название Тун город получил во времена нашествия римлян. Это старый замок и государственная литейная оружейная фабрика.
Мой отец умер, когда мне было два года, и потребовалось тридцать лет, чтобы понять, как мне его не хватало. В детстве я легко заводил друзей, любил природу, ухаживал за животными, собирал гербарии, камни и птичьи гнезда. У меня были собственные хирургические инструменты, и я орудовал ими интуитивно, без малейшего колебания, как опытный ветеринар. Моими увлечениями в жизни были рисование, пение, игра на сцене. Но затем, в возрасте девяти или десяти лет, я стал ощущать себя чужим, изгоем, и начался уход в себя. В период полового созревания и юности мое заикание еще более усилилось. В возрасте двадцати пяти лет после длительной и мучительной борьбы со своим речевым дефектом я оставил учебу в университете. Это было в декабре 1976 г. Будучи не в состоянии нормально общаться с другими людьми, я изолировал себя от общества, ограничив свое жизненное пространство квартирой в Берне. Я испробовал все, что только мог, для того чтобы избавиться от заикания. Обладая силой воли и горячим темпераментом, я доводил все свои действия в данном направлении до крайности. Моей последней надеждой оставалась йога.
За год до этого, в 1975 г., я прошел свой первый курс. Я стал вегетарианцем, затем перешел на макробиотическую диету. Как-то я прожил целый месяц на кашах и большом количестве соли. Положение дел только ухудшилось. В течение пяти недель я ежедневно питался пятью сухими лепешками и половиной литра молока. Я был похож на скелет и настолько ослаб, что едва взбирался по лестнице, ведущей в мою квартиру. Я продолжал посещать лекции и курсы в университете, одновременно активно занимаясь йогой и пранаямой, что существенно улучшило мое дыхание. Мой вдох длился одну минуту, выдох – также минуту, задержка дыхания достигала двух минут. И все же это оказалось бесполезным; я был в глубоком отчаянии. В конце концов я отказался от своей квартиры и вступил в организацию Трансцендентальной Медитации Махариши Махеш Йоги. Таким образом я ступил на путь духовного поиска, тяжелый и болезненный.
Беззаботный и исполненный любви мальчик вырос в симпатичного молодого человека. Приятный и добрый, он привлекал к себе внимание людей. Внутри же он был одинок, обособлен, несчастен, на грани отчаяния.
Как и во всем, с чем мне приходилось иметь дело, я окунулся в ТМ и деятельность организации с головой. Жил я тогда в международной штаб-квартире в Силисберге, небольшой деревушке в отдаленном районе Швейцарии. Она располагалась на склоне холма, в окружении скал и леса. В ясные дни были видны снежные пики и ледники и далеко внизу простиралось великолепное озеро, голубое, как небо.
Ландшафт местности с озером и горами был великолепен, в то время как люди, состоявшие в данной организации, лишь вызывали досаду. Большинство из них были эгоистичны и высокомерны, их интересовало лишь улучшение своего положения в организации или же подъем по лестнице духовного успеха. Многие желали практиковать так называемый Летающий курс, овладеть левитацией или обрести другие бесполезные сиддхи, которые услаждали бы их эго. Любовь и сострадание, казалось, были для них чуждыми понятиями.
В Силисберге я работал на кухне и убирал в комнатах, где останавливались приезжие. В конечном итоге я получил должность подсобного рабочего в центре распределения продуктов. Два-три раза в день я занимался медитацией и асанами, делая это регулярно и настойчиво. Было это в марте и апреле 1997 г.
В мае я попал на трехнедельные армейские курсы переподготовки. Казармы стояли возле озера посреди гор. Я продолжал тайком заниматься медитацией и наслаждаться чудесными видами природы. Фруктовые деревья стояли в цвету, и я был очарован этой потрясающей красотой.
Тогда же произошел один забавный случай. Каждое утро, между 4:00 и 5:30, я выполнял свою практику джапы, сидя на кровати и оперевшись спиной о стену. По окончании медитации я ложился в постель и ждал, когда включат свет. Я не хотел, чтобы другие знали, чем я занимаюсь. То же самое я проделывал, когда гасили свет и все засыпали. Однажды утром один из моих товарищей встал раньше обычного и увидел меня сидящего на кровати и – как он подумал – спящего. Когда он позже поинтересовался у меня, почему я сплю в такой позе, я объяснил, что у меня проблемы со спиной. Мне не хотелось рассказывать, чем я на самом деле занимался. Вскоре поползли слухи о том, что Бюре спит сидя!
Курс переподготовки завершился в мае, и перед возвращением в Силисберг я провел пару дней в Туне. Я ходил на прогулки за город, ощущая, как меня охватывает невероятное чувство любви, блаженства и красоты. Казалось, что воздух, как и небо, вибрирует, земля и деревья дышат невыразимым ПРИСУТСТВИЕМ – которое я называл Богом. Мое сердце раскрылось, все барьеры растворились и я объял собой все мироздание. Я был частью Вселенной, а Вселенная – частью меня. Хотя это переживание приходило ко мне в течение нескольких недель, оно не было постоянным, так же как и его интенсивность. Я был настолько переполнен переживаемыми мной любовью и красотой, что перестал разговаривать более чем на месяц. Это была спонтанная мауна. Когда мне нужно было что-нибудь сообщить другим, я писал короткие предложения на обрывках бумаги. В остальном я жил как обычно. Я вернулся в центр ТМ, где продолжал добросовестно выполнять свою работу. Но все это было лишь внешним, ибо внутри я глубоко осознавал Божественное присутствие, его красоту и блаженство. Из-за своего молчания я был изгнан из центра. Но это уже отдельная история.
По возвращении домой, сидя в своей комнате или гуляя в одиночестве за городом, я начал ощущать, что интенсивность этого ПРИСУТСТВИЯ усилилась. Затем со временем, постепенно, оно исчезло. Я пытался удержать его, но оно ускользало сквозь мои пальцы. А затем начали возвращаться и мои старые проблемы с заиканием и замешательством по поводу моей сексуальной ориентации. Я по-прежнему не знал, что мне делать с моей жизнью, какой профессией заняться. Я боялся ошибиться и принять неверное решение. Я снова был в отчаянии.
Пытаясь отыскать решение своих проблем, я отправился в Индию, в институт йоги, где преподавал мой бывший учитель йоги. Я побывал там дважды – в 1978 и 1979 гг. Останавливался я в самом институте, в Бомбее. В то время я не знал ни о Нисаргадатте, ни о вас, гуруджи!
В конечном итоге я понял, что йога ведет меня не в том направлении, что мне нужно, и стал прилагать еще больше усилий для контроля над самим собой, своим телом, умом и чувствами, включая автономную нервную систему. Таким образом я еще больше усилил свою бесконечную борьбу, что привело лишь к усугублению противоречий, страдания и боли.
И я оставил занятия аштанга йогой, осознав, что более всего я нуждаюсь в Боге, в Истине. Я прекратил борьбу со своим заиканием, и – вот так штука – оно ослабло само по себе. Больше это не было для меня проблемой, вопросом жизни и смерти, как раньше. Моя борьба с заиканием, длившаяся всю жизнь, оказалась абсурдом. В течение двенадцати лет, понукаемый окружающими, я изо всех сил пытался преодолеть этот речевой дефект, и более чем девять лет боролся самостоятельно. Впрочем, это все просто не могло произойти как-либо иначе, поскольку без усилий, направленных на борьбу с заиканием, я бы никогда не пришел к йоге, восточной философии и пониманию духовного поиска.
И именно тогда с потерей ПРИСУТСТВИЯ начался настоящий поиск Марка. То, что произошло на ранней стадии моего пути, должно было повториться в этом поиске Бога, Истины. Потребовалось еще девять лет, прежде чем поиск был окончательно отброшен. Этот второй этап оказался еще более болезненным и беспокойным, чем первый. Если бы я знал, что меня ждет, я бы никогда не ступил на этот путь, – меня бы охватил страх и я бы отказался. Но как только я оказался на пути, я просто не мог уже сойти с него, хотя такое желание возникало у меня множество раз. Иногда я поддавался соблазну, вызываемому красотой пути, а иногда двигаться вперед меня побуждали обстоятельства.
Тун, 12 января 1994 г.
Дорогой гуруджи! В субботу, 1 января, я получил от Фрэнка посылку с письмом и рукописью книги «Сознание пишет». Мне не терпелось прочесть ее.
Было утро, когда прибыла посылка от Фрэнка. Я принимал душ в ванной, когда услышал звонок в дверь. Моя мать ответила и я услышал, как она разговаривает с кем-то. Мне пришла мысль: «Это от Фрэнка!» И это действительно было от него.
Еще до того, как я открыл бандероль, я испытал необычайно сильное ощущение наполняющей меня ЛЮБВИ и невыразимого ПРИСУТСТВИЯ. Я был буквально переполнен чувствами.
Меня очень тронули тепло и забота, выраженные в письме Фрэнка. И вдруг я почувствовал, что начал разговаривать сам с собой, то есть с вами, гуруджи, и с Фрэнком. Мое сердце неслышным голосом обращалось к ТОМУ. Слова изливались абсолютно спонтанно, но я не помню, что конкретно я говорил. Это продолжалось какое-то время, а затем я отправился на прогулку.
В полдень моя сестра пришла повидаться со мной, и после ланча у нас была долгая откровенная беседа о ее жизни, работе и планах на следующий год. Мы беседовали два или три часа, после чего она сказала, что чувствует, что эта беседа помогла ей и внесла какую-то ясность.
Вечером мы с матерью смотрели телевизор, а в полночь я опять отправился на прогулку. И снова мое сердце обращалось к Фрэнку, к вам, гуруджи, к ТОМУ, к Себе. И все это время ПРИСУТСТВИЕ и ЛЮБОВЬ были здесь, с того самого момента, как я получил посылку от Фрэнка. Это было здесь, когда я разговаривал со своей сестрой, смотрел телевизор и ходил на прогулку. Когда я проснулся на следующее утро, оно по-прежнему было здесь.
2 января я написал Фрэнку письмо, а днем отправился на прогулку в лес. И снова я разговаривал сам с собой – конечно, не вслух (хотя, если бы это было даже и так, мне было бы безразлично!). Этот разговор отличался особой энергичностью – я слышал, что говорю вещи, какие раньше никогда не осмеливался произносить, некоторые из них были почти святотатством.
Первые два или три раза, когда происходило это спонтанное говорение, я ощущал некоторое беспокойство, не понимая, что случилось с моим умом. Через некоторое время меня охватило сомнение, и тогда 3 января во второй половине дня я попытался подавить в себе этот монолог, но это лишь привело к огромному замешательству. Но при всем при этом ПРИСУТСТВИЕ все еще было здесь. Отчаяние также не покидало меня, оно было ужасным, и мне снова пришлось отправиться на прогулку в лес!
Во время прогулки мне стало ясно, что я должен позволить этим словам изливаться. Я понял, что это говорил не расщепленный ум, не я, это целостный ум говорил Сам с Собой. После того как я расслабился, с моих уст начало изливаться учение. Это состояние было подобно предыдущим состояниям богопомешательства, через которые я проходил. Но в этот раз ТО говорило не в терминах ЛЮБВИ, а скорее, огненными словами джняны.
Гуруджи, я знаю, это может звучать неподобающе, но я чувствовал и по-прежнему продолжаю чувствовать, что то, что было произнесено тогда, было истинным и настоящим. Кроме того, никакого выбора у меня тогда не было, я не мог помешать этому происходить, независимо от того, кто или что совершало это говорение.
К концу прогулки я ощутил потребность позвонить Фрэнку. Этот семидесятипятиминутный разговор обошелся мне в семьдесят долларов. Бедная моя мать, я разорю ее! Но какое же это было наслаждение – говорить с Фрэнком. Я впервые ощутил способность говорить с кем-либо о своем духовном поиске, о периодах богопомешательства, томления, экстаза и отчаяния, о встрече с вами и о том, что поиск подошел к своему завершению. И даже считая, что поиск закончился, я все еще переживал психические подъемы и спады, которые продолжались вплоть до момента пробуждения 1 января. Я знал, что Фрэнк понимает, о чем я говорю. Как мне повезло, что у меня есть такой друг! Он заботлив и терпелив со мной, любящий и великодушный. Фрэнк мне дорог почти как вы, гуруджи. Для меня почти нет различия между вами. Но, конечно же, вы моя первая и единственная любовь, гуруджи, и таковым вы останетесь навсегда. Говорят, что даже на уровне мирских отношений никакая другая любовь не может превзойти первую.
Мой гуруджи – это всеНет ничего, кроме НегоОн – это ЯИ Я – это ОнОн и Я – ОдноКак же можно выразить эту ЛЮБОВЬ?Это сердце будет петь вечно в любви к Нему.Тун, 14 января 1994 г.
Дорогой гуруджи! Лишь после телефонной беседы с Фрэнком и длительной полночной прогулки я осознал, что 1 января произошло нечто совершенно определенное.
С того самого дня присутствует постоянное осознание этой ЛЮБВИ и этого ПРИСУТСТВИЯ. А также абсолютная убежденность, что все воспринимаемые вещи – не что иное, как сон, и что воистину нет ничего, кроме ТОГО, ничего, кроме АБСОЛЮТА, ничего, кроме БОГА. Все, что есть, – это Сознание.
Нет больше никаких волнений, связанных с планированием, концептуальных размышлений или фантазирования, нет ни сомнений, ни страхов. Ум прекратил оценивать и отвергать, гоняться за приятными вещами и избегать неприятных. Присутствует или чистое безмолвное осознание, или целостный ум, говорящий сам с собой.
Есть предельная уверенность в том, что больше никого нет. И вместе со всем этим исчезли все страхи и жадность, оказавшись искорененными полностью и навсегда.
Гуруджи, все это произошло только благодаря вам! Как я могу выразить ту ЛЮБОВЬ и нежность, которые я испытываю к вам?! Марка больше нет, нет ничего, кроме любви и красоты, а Марк – это не более чем марионетка в этом сновидении-жизни. А само это сновидение-жизнь, со всеми его красотами и уродствами, со всей его любовью и ненавистью, – не что иное, как ТО, не что иное, как ВЫ, не что иное, как Я.
О гуруджи, Марк никогда и думать не мог об этом. Все это является настолько легким и спонтанным, таким свежим, интимным и первозданным. Полное ощущение того, что ты дома. Присутствует чувство нежности и заботы по отношению ко всему сущему, и в то же время ощущается полная безмятежность и легкость, а также единство со всем и со всеми – наряду с полной незатронутостью этим. Никакого грома с молниями, никаких цветовых вспышек и видений, никакого экстаза, слез или эйфории, никаких экстрасенсорных трансцедентальных способностей. Ничего, кроме двух вещей: предельной убежденности в том, что все, что есть, – это Сознание, а также в том, что никого нет. И вместе с тем постоянно присутствует ЛЮБОВЬ с ее безграничной красотой.
О гуруджи, что я могу сказать?
С момента переживания, то есть с мая 1977 г., я довольно часто ощущал переполнявшее меня чувство любви и красоты, состояние блаженства. Но как же я страдал, когда это проходило. Были периоды интенсивной бхакти, богопомешательства, которое смывало все остальное, не оставляя почти никаких воспоминаний. Но в конце концов эти состояния практически исчезли, и любовь, которую я так жаждал, приходила все реже. Затем, в июне 1988 г. я встретил вас, гуруджи.
Когда я вернулся в Швейцарию после первой встречи с вами, эти состояния любви и покоя вернулись ко мне, и иногда они были очень интенсивными. Но все же, когда они проходили, меня начинали охватывать сомнения, возникали вопросы насчет того, не было ли это все иллюзией и самообманом. И так оно действительно и было! Но лишь в том смысле, что вообще все является иллюзией. В то время я не понимал в полной мере, что все состояния иллюзорны (включая просветление), если их рассматривать с точки зрения Абсолюта.
Когда я встретил вас в июне 1988 г., мой поиск подошел к концу. Но это относилось только к интеллектуальному и духовному поиску. Сердце еще не обрело свой дом. Мой ум по-прежнему стремился к удовольствиям и радости; Сознание по-прежнему отождествлялось с этим механизмом тела-ума, называемым Марком. Моя психологическая структура была такова, что она создавала огромные личные страдания, в то же время делая меня неспособным к подчинению нормам общества.
Я никогда не мог подумать, что эта трансформация может произойти с Марком. Вы не представляете, дорогой гуруджи, до какой степени обусловленность психики Марка отходила от общепринятых стандартов. Хотя сердце Марка было переполнено любовью и состраданием, в нем была и темная сторона, из-за чего он очень сильно страдал. Есть множество историй на этот счет: как Марк был осужден за кражу в магазине, как он потратил тысячу долларов на крутое порно, как ему чуть не ампутировали правую руку, как он увлекался различными безумными диетами. Эта темная сторона психики Марка начала проявляться около восьми лет назад.
Затем последовали безумные истории о духовном поиске Марка и о том, как он пытался совладать со своим заиканием. Таких историй десятки. Позвольте мне рассказать историю о периоде бхакти.
Временами я испытывал такое блаженство и такую красоту, что мое сердце начинало петь хвалу Возлюбленному, Богу. Из него изливалось множество стихов во славу Возлюбленного и его бесчисленных проявлений. Где бы я ни находился – дома, у озера, в уличной толпе или в поезде, из моего сердца лились песни любви.
О, какие же мучения наступили для меня через пару дней, когда этот экстаз прошел и присутствие Возлюбленного больше не чувствовалось. Мое сердце было в отчаянии. А когда я читал те стихи, которые я писал, находясь в тех чудесных состояниях, я испытывал такую боль и тоску, что мне приходилось их сжигать. Мой ум пришел к заключению, что все это было не что иное, как романтическая фантазия, просто самообман. Но сердце все же жаждало возврата той Любви, того Присутствия Бога. И тогда оно возвращалось, оставаясь со мной на несколько часов, дней или недель. И сердце наполнялось восторгом, вновь становясь единым целым с Возлюбленным, с озером, горами, рекой, небом, шумом города, единым с людьми на улицах и в торговом центре. Снова и снова это состояние то возвращалось, то исчезало. Всего было написано и сожжено более тысячи страниц со стихами.
Однажды мне нужно было съездить на поезде в Берн, и меня вновь наполнили радость и любовь к Возлюбленному. В тот момент я находился в купе с другим пассажиром, незнакомцем. Я случайно заглянул ему в глаза – и внезапно почувствовал, что смотрю в глаза Бога. Я увидел в них всю красоту, любовь и блаженство. И в то же время я увидел, что этот человек полностью слеп. Мое сердце, объятое огнем сострадания к нему, разрывалось на части. На глаза навернулись слезы, и мне пришлось немедленно покинуть купе. В коридорах швейцарских поездов рядом с туалетом есть места для сидения, где я и провел остаток пути, проплакав до самого Берна. И в последующие недели во время моих поездок на поезде мне приходилось сидеть именно там.
Я испытывал необычайное желание дать эту Любовь всем страждущим, всем, кто находится в отчаянии, тем, кто в слезах зовет Бога.
А теперь все здесь, на своем месте!
И я сижу за столом и пишу эти строки; выглядывая из окна, я вижу горы, покрытые свежевыпавшим снегом, безоблачное небо, клочья тумана, висящие над домами и озерами. На часах без четверти девять утра, и солнце поднимается из-за вершины горы, название которой означает «монах».
Как же чудесно и завершенно все это сновидение, оно есть не что иное, как красота и любовь, не что иное, как не имеющее имени, нерушимое и вечно присутствующее бытие, которое было здесь всегда, до появления всего существования, нетронутое и первозданное, не имеющее ни начала, ни конца.
Когда закрываешь глаза, нет ничего, кроме покоя. Гуруджи, гуруджи, это невозможно описать словами. Все это пришло от вас и благодаря вам.
Вы и я – Одно.
С безграничной любовью, Марк.
Тун, 18 января 1994 г.
Фрэнк, я только что вернулся с прогулки. Какая красота, какая радость! Нет ничего, кроме ТОГО!
Сама эта земля – это Я. И все, что находится на ней, – Мое. Все существование – Мое выражение. Все существование находится во Мне, есть выражение Меня.
Вся красота, радость, ненависть, похоть, влечение, насилие и даже самая нежная ласка – все это лишь выражение Моей Любви.
Я – тот, кто страдает, Я – тот, кто пребывает в блаженстве, Я – тот, кто ищет, Я – тот, кто пребывает в покое. Все это Я.
Дорогой Фрэнк, беседуя с вами, я обращаюсь к гуруджи, к ТОМУ. Вы есть ТО, Фрэнк. Вы – все это творение, весь этот мир. Вы есть все, все находится в вас, все является вашим выражением. Вы есть все, вы есть ТО.
Фрэнк, вы – самое прекрасное существо, Само бытие! Как Вы могли даже исключать что бы то ни было из Себя? Все, что есть, – Вы. Вы – все, Вы – ТО.
Меня очень увлекла ваша идея посвятить Рамешу книгу, в которой были бы собраны рассказы учеников и друзей. Я уверен, что Рамешу понравится такой подарок. Также я бы очень хотел услышать рассказы и других учеников.
Относительно вашего эссе под названием «Тонкий аспект приятия». То, что вы описываете такими ясными словами, случилось почти так же и со мной. Это было окончательным приятием неспособности принять неприятие, то есть неспособность принять свою борьбу, а также неспособность принять свою неспособность. Это звучит как игра слов, но здесь отражено именно то, что, как мне кажется, является последним ментальным препятствием перед наступлением полной спонтанности – что является тем же, что и освобождение, просветление или самоотдавание.
Существенный момент в том, что, как вы говорите об этом, «я просто пришел к приятию своего делания – наряду с интеллектуальным убеждением в том, что я не делатель». Приятие делания включает в себя, как вы указываете, также и приятие «плохих» качеств и «дьявола внутри».
Дорогой Фрэнк, я думаю, что ваше эссе (а скорее всего, великое их множество!) нужно включить в эту книгу.
Эти два случая глубоко затронули меня, и я поклялся, что не остановлюсь до тех пор, пока не найду Истину и способ помогать другим людям, которые нуждаются в наставлениях.
Мне кажется, это случилось в начале зимы, в 1980 г. Я пребывал в несколько рассеянном состоянии ума. Я хотел сесть в поезд до Туна, города, в котором я тогда жил. Я делал это уже много раз и хорошо знал платформу, от которой отходит поезд. По крайней мере мне казалось, что я знаю ее. Однако именно в тот день он ушел с другой платформы, а я сел в поезд, который отправился в другом направлении. Поняв свою ошибку, я сошел на первой же станции. До самого утра больше поездов не предвиделось, поэтому мне пришлось пойти пешком. Час был поздний, сгустились сумерки, дорогу затянул густой туман, меня пробирал холод. Я даже не был уверен в том, что иду по нужной дороге. В конце концов я пришел к мосту. На нем стоял человек и курил, рядом с ним я увидел мальчика. Я попросил мужчину показать мне путь. Мы немного поговорили, и он пригласил меня в свой дом, который виднелся неподалеку, выпить чашку чая. На кухне за столом сидели двое его приятелей, они курили гашиш и пили вино. Мы славно побеседовали. Был уже второй час ночи, и я удивился тому, что маленький мальчик, его звали Дэвид, все еще с нами. У него было миловидное лицо, умный и живой взгляд. Ему едва минуло шесть лет, но я еще никогда не встречал такого красивого и смышленого ребенка. Его отец предложил мне переночевать у них, в комнате для гостей, которую он недавно пристроил к дому. Я с благодарностью принял его предложение. Его приятели наконец распрощались с нами, и мы легли спать. Комната, в которой я устроился, еще не имела двери, и ночью я слышал, как маленький мальчик плакал, потому что не мог уснуть. Его слезы глубоко задели меня. Я лежал и думал о том, смогу ли когда-нибудь быть способным помогать людям избавляться от мук и горестей, от слепоты и тупости. Я отдохнул пару часов и рано утром пошел на станцию к первому поезду.
Когда со мной произошел тот случай, я работал подручным на военном заводе, производившем оружие и боеприпасы. Совсем скоро после этого случая в мои руки попало немецкое издание книги Махараджа «Я есть То». Эта книга поразила меня, я просто не мог оторваться от нее, поэтому брал ее с собой на работу и читал в перерывах.
Летом 1982 г. я встретил Даниеля, юношу восемнадцати лет. В то время я работал подручным в группе молодых людей. Нам дали задание разбить большие палатки для выставки. Даниель оказался добросердечным, умным и чувствительным молодым человеком, который попал в дурную компанию. Он восставал против общества и ссорился с родителями. В детстве он угнал машину отца и разбил ее, попав в дорожную аварию. Его арестовали, в камере он сделал попытку покончить с собой. Иногда он убегал из дому, но его всякий раз ловили и привозили обратно. Чтобы обучиться какой-нибудь профессии, он несколько раз начинал учиться, но каждый раз бросал, так и не закончив обучение.
Даниель искал людей, в которых можно найти поддержку, и привязался ко мне, надеясь получить от меня помощь и добрый совет. В то время я был волком-одиночкой, ищущим Бога и Истину. Я проникся к нему симпатией, хотя понимал, что моя помощь ему ограничится тем, что я просто выслушаю его и позабочусь о нем.
Вспоминая свои встречи с Дэвидом и Даниелем, я понимаю, что эти случаи подтолкнули меня поклясться не останавливаться до тех пор, пока я не познаю Истину. Затем со мной произошла целая цепочка событий, конечным звеном которой стала предопределенная встреча с Рамешем.
В ноябре 1982 г. я оставил работу и стал вести уединенный образ жизни. Я поселился в доме моей матери, занимая две комнаты на первом этаже. Моя жизнь больше походила на жизнь отшельника или монаха.
Осенью 1983 г. мой друг в Берне предоставил мне небольшую квартиру на чердаке. В течение двадцати дней я постился, употребляя только воду. По окончании поста произошло нечто странное. Посреди ночи я почувствовал, что мое сердце перестало биться, но через несколько секунд возобновило свою работу, чтобы вскоре остановиться вновь. Я не был уверен, что оно начнет снова стучать и что это не конец моей жизни. Я был совершенно один и ужасно испугался. Я спрашивал себя: «Почему, Марк? Почему ты так дико боишься смерти, ты, который считал, что тебя уже ничто не сможет испугать?» Ответ пришел немедленно и был предельно ясен: «Я и не жил; я не любил. Я не давал любви и не получал ее». Затем последовал еще один вопрос: «Марк, что находится за пределами всего и что действительно интересует тебя в этой жизни?» Позорный ответ был: «Бог и секс». Лишь эти два слова! В моих глазах это было святотатством – две эти вещи бок о бок. И это произошло с Марком, аскетом, вовлеченным в высокодуховную жизнь, с человеком, который жил как монах! Я думал, что могу оставить позади себя мир и это тело, со всеми его проблемами и потребностями, и прямиком вступить в другую область бытия. А теперь вот это!
Я стал очень смиренным, это было почти полное уничижение. Я понял, что должен прекратить все занятия йогой, все духовные практики, все религиозные и философские размышления. Мне нужно было спуститься на землю, повернуться лицом к своему телу и миру.
С этого момента у меня возникло желание вести нормальную жизнь, влиться в общество, заняться работой и, возможно, даже завести жену и семью. Я начал искать работу и профессию, однако вскоре осознал, что не могу принять решение насчет того, что же мне делать. Поиск Бога был слишком важен для меня, чтобы его отбросить. Я вернулся к матери и полностью отошел от всего. Я выбросил все свои духовные и религиозные книги, перестал читать, смотреть телевизор и слушать радио. Я ощутил побуждение снять со стен все изображения – я не хотел находиться под влиянием чего бы то ни было.
Я хотел быть в полном одиночестве, наедине с самим собой, в поиске Боге. Я выходил только в магазин, а также для загородных прогулок. Я очень смутно вспоминаю те годы. Однако, несмотря на мой отшельнический образ жизни, мой организм функционировал нормально, по крайней мере внешне.
К 1987 г. я достиг низшей точки, полной темноты. Иногда страх достигал по ночам такой интенсивности, что я брал с собой в постель фотографию Раманы Махарши. Я думал, что она сможет как-то защитить меня. Однако даже это не уберегало меня от паники.
Тем временем я вновь начал покупать и читать книги. Я приобрел новое американское издание книги Нисаргадатты Махараджа «Я Есть То». Читая ее, я ощутил уверенность в том, что должен встретить компетентного человека, который сможет исходя из собственного опыта рассказать мне об Истине и о Боге, как это сделал Махарадж, когда был жив. Затем я прочел «Указатели от Нисаргадатты Махараджа» и спросил в издательстве Acorn Press адрес Рамеша. Мне дали адрес другого издательства, Chetana Books, и г-н Дикшит переслал мое письмо Рамешу который тут же ответил на него. Однако в то время книга «Указатели от Нисаргадатты Махараджа» казалась мне слишком сухой, слишком философской, а фотография красивого, щеголеватого банкира – простите меня, гуруджи! – на задней обложке была мне не по душе. Тем не менее я ощутил непреодолимое желание поехать к нему, чтобы познакомиться поближе. Без малейшего колебания я купил билет на рейс до Бомбея и занялся оформлением визы. Затем я позвонил Рамешу и спросил его, сможет ли он принять меня на пару месяцев и согласен ли он на мой приезд 16 июня.
Перед моим отъездом ко мне зашел мой брат, и я сказал ему, что это будет моя последняя попытка найти Бога и Истину и что Рамеш – последний, с кем я собираюсь встретиться с этой целью, независимо от того, будет мой визит успешен или нет. По возвращении я откажусь от духовного пути, отброшу поиск Бога. Я был абсолютно уверен в своих словах!
Когда я ехал на встречу с Рамешем, у меня было всего два вопроса: 1) Есть ли на самом деле Бог, или Истина, и если да, возможно ли войти в контакт с этим? 2) Может ли человек быть свободен от страданий и боли?
По приезде в Бомбей я отправился к Рамешу. Вечером, после моей беседы с ним, я осознал, что все мои вопросы относительно духовности исчезли. Я был в полном замешательстве. Я знал с абсолютной уверенностью – то, что сказал мне Рамеш, было истиной. То есть я был абсолютно уверен – то, что говорил мне Рамеш о Боге, об Абсолюте, обо мне, об индивидууме, о других, о том, как работает ум и мир в целом, было истиной. Не было никакого переживания блаженства, любви или покоя, никаких слез – лишь предельная уверенность в том, что то, о чем говорил Рамеш, было чистой правдой. Именно это я искал с тех пор, как помнил себя. И тогда я понял, что поиск окончен. Рамеш, наверное, также понял это, ибо он сказал мне в тот день, что «еще две или три беседы, и цель будет достигнута». На следующий день я отправился в агентство Пакистанских авиалиний, чтобы забронировать место на следующий рейс домой. У меня совсем не было намерения путешествовать по стране и осматривать достопримечательности, поэтому, когда Рамеш предложил мне пожить в Раманашраме, я, к своему удивлению, отказался. Моей единственной целью было встретиться с Рамешем и получить ответы на свои вопросы. Теперь, когда это осуществилось, я жаждал уединения в доме моей матери и прогулок в одиночестве по лесу и вдоль озера.
Я был рад зарезервировать билет на 5 июля. В конце своего пребывания я отдал Рамешу все деньги, которые брал с собой, ожидая пробыть в Индии два или более месяцев. Я оставил себе только сумму, необходимую для оплаты счета за гостиницу и такси до аэропорта. Таким образом моя клятва не сдаваться, пока я не найду Бога, или Истину, была выполнена.
Но пока я потерял всякую надежду когда-либо найти Истину и иметь возможность по-настоящему помогать другим. Когда я встретил Рамеша, я понял, что Истина – это не нечто, что нужно искать. Истина сама раскроет себя, когда не останется больше никакого «я», которое искало бы ее. После своей встречи с Рамешем я понял, что нет никакого Марка, никакого «я», которое осуществляло бы поиск или надеялось на что бы то ни было. Я понял, что все, что я искал, на самом деле всегда было здесь и сейчас. А что касается желания помогать другим, я увидел, что просто нет никаких других, которые нуждались бы в помощи; они вообще ни в чем не нуждаются. Также не было никого, кто бы оказывал им помощь, – была лишь помощь, то есть процесс помощи, включающий в себя различных людей и события в определенных ситуациях и в определенном контексте.
Вот так и случилось, что мой духовный поиск подошел к концу. Но поскольку сознание все еще было отождествлено с механизмом тела-ума, называемым Марком, психике нужно было пройти длинный и иногда болезненный путь, состоящий из взлетов и падений. В процессе прохождения этого пути происходили некоторые удивительные события, имевшиеся до того, как наступило просветление. А после того как оно случилось, многие из поведенческих реакций изменились: некоторые остались такими же, как были раньше, а некоторые отпали, и их место заняли другие.
Но нужно иметь в виду: весь этот процесс с вовлеченными в него людьми и событиями, включая событие, называемое просветлением, – не что иное, как составная часть этого сновидения-жизни, этой божественной игры, божественной комедии. Таким образом, весь этот ряд событий, произошедших в процессе жизни, помимо того что был иллюзией, на самом деле был удивительным выражением ТОГО, Абсолюта, Самой Божественности.
А что стало с Дэвидом и Даниелем? Я еще раз увидел их в 1990 г. Даниель лежал в морге. Он погиб в автомобильной аварии, в которую попал по собственной вине. Он оставил жену-наркоманку и маленького ребенка, родителей и друзей – все они подавленно молчали. А Дэвид? Он по-прежнему жил в родительском доме. Теперь он был приятным юношей шестнадцати лет, все таким же милым, смышленым, живым, полным энтузиазма и жажды жизни, всегда готовым помочь. Ни Дэвид, ни Даниель больше не нуждались в помощи.
Каким же поразительным и совершенным образом функционирует это великое сновидение – безошибочно и безупречно; все находится на своем месте, все является составной частью выражения ТОГО.
Тун, 19 января 1994 г.
Дорогой гуруджи, мне было очень приятно говорить с вами по телефону, услышать ваш голос и получить ваше подтверждение. Какой подарок получил я от вас 1 января через посредничество Фрэнка! Это самый драгоценный новогодний подарок, который я когда-либо получал.
Гуруджи, Марка больше нет. Дом пуст. В нем много красивых, а также обшарпанных комнат, но сейчас в них никто не обитает. Нет ничего, кроме этого великого потока жизни, этого грандиозного, чарующего сновидения. Нет ничего, кроме ТОГО.
О гуруджи, как я могу выразить свою любовь к вам?…Как бы я хотел обнять вас и коснуться ваших стоп. Сейчас, когда я думаю о вас, мое глупое сердце танцует от радости.
С любовью, Марк.
Тун, 9 марта 1994 г.
Дорогой гуруджи! Девятого февраля ко мне приехал из Цюриха Билл с женой. Мой адрес он получил от вас. Бил занимается духовным поиском уже в течение тридцати лет. Его очень интересуют ваши книги и ваше учение, но он еще очень сильно отождествлен со своим телом-умом, принимая себя, общество и мир в целом за нечто реальное.
За пять с половиной лет после нашей встречи, гуруджи, я никогда не говорил об учении. Но когда здесь появились Билл и его жена, учение начало спонтанно изливаться через этот механизм тела-ума, называемый Марком. Я обнаружил, что говорю о вас, вашем учении и о своем собственном опыте. Две недели назад я получил от Билла приглашение погостить у него. В его доме есть большая комната для медитаций и групповых занятий. Я согласился. Когда я приехал, он попросил меня провести беседу с небольшой группой его друзей, каждый из которых был ищущим с многолетним стажем. Я согласился и 26 февраля провел две такие беседы. Дневная беседа длилась около двух часов, вечерняя – около трех. Было видно, что те шесть человек, которые присутствовали на встрече, серьезно интересовались учением и были очень восприимчивы. Они настояли на проведении новой встречи 16 марта.
Ниже дается описание моих воспоминаний о тех первых беседах. Я начал с самых основных принципов учения и медленно, очень постепенно, развил тему. Я сказал: «Все вы встречались со множеством гуру и учителей, читали много книг, изучали различные философии и религиозные писания. Вы практиковали всевозможные садханы и испробовали многие техники и дисциплины. В процессе всего этого вы прошли через множество переживаний и состояний сознания. Может быть, отложим все это на некоторое время в сторону? Давайте попробуем провести эксперимент, упражнение в наблюдении. Отложите все свои переживания, мысли, знания и убеждения – все они, конечно же, относятся к прошлому, не так ли? Я не собираюсь предлагать здесь новые догмы, верования, концепции или техники. Напротив, мы рассмотрим то, что есть. Итак, на несколько минут забудьте о себе и все, что вы знаете.
Какие существуют факты, которые не могут быть опровергнуты? Каков ваш опыт здесь и сейчас, ваш собственный непосредственный опыт? Не тот, что основан на слухах, воспоминаниях, вере или мыслях. Каково ваше восприятие прямо сейчас, в этот самый момент? Может, мне попробовать описать его?
Посмотрите внимательно вокруг и увидьте, что здесь есть. Здесь есть сознание, поле сознания. И в этом поле происходит восприятие различных объектов: стен, ковра, потолка, мебели и так далее. Это непосредственный опыт. Но если я скажу вам, что это комната Билла, это не будет непосредственным опытом, ибо это то, о чем я узнал от кого-то, и, следовательно, оно основано на памяти.
Далее, здесь есть это тело, через которое и происходит восприятие; есть в этой комнате и другие тела, другие чувствующие человеческие существа. Сейчас, касательно этого тела, через которое происходит восприятие, – как я могу сказать, что это тело мое? Чем это тело отличается от других тел в этом поле сознания? Это тело воспринимается точно таким же образом, как все остальные тела.
Как я могу заявлять, что это тело мое? Создавал ли я это тело? Есть ли у меня на ноге ярлык с надписью «Марк»? Есть ли на этом теле печать «сделано Марком» или «собственность Марка»? Как я могу утверждать, что это тело мое, что я являюсь этим телом, этой личностью? Если я смотрю через микроскоп или бинокль, говорю ли я, что являюсь этим инструментом? Нет, конечно, нет! Так что если я укажу пальцем себе в грудь и скажу: «Это – я», то это будет неправомерно. Это тело не мое тело; это просто некое тело, видимость в поле сознания – точно так же, как и все другие тела в этой комнате. На самом деле я не знаю из непосредственного опыта, кто владелец этого тела.
Это тело, все тела есть не что иное, как объекты, лишь видимости в сознании – ничего более! Даже ученые уже говорят о том, что материя не имеет субстанции и собственного независимого существования. Принимается тот факт, что материя не является чем-то плотным, а представляет собой определенный рисунок энергии, колеблющихся с невероятной скоростью волн. Для грубого уровня восприятия человеческого ума этот рисунок энергии кажется плотным, хотя на самом деле он таковым не является. Та плотность, которую мы принимаем как нечто само собой разумеющееся, – чистая иллюзия. Даже молекулы и атомы – не что иное, как видимость в сознании. Субатомные частицы временами ведут себя как частицы, а временами – как волны или пульсации энергии.
Так почему же я говорю, что это тело мое? Из-за того, что в этих ногах присутствует чувствительность и потому что я могу двигать ими? На самом ли деле это моя чувствительность и именно я двигаю эти ноги?
Факты, которые можно наблюдать здесь и сейчас, таковы: в поле сознания присутствует видимость ноги, которая воспринимается посредством зрения. Но если я скажу, что это я воспринимаю, это будет неправомерным заявлением. Все, что я могу сказать, это то, что в поле сознания присутствует восприятие. Неправомерным будет говорить даже о моем поле сознания. Далее, есть тактильное ощущение, ощущение того, что нога присутствует. Но помните, что это ощущение возникает в поле сознания. Нет никакого я, никакого индивидуума, который был бы вовлечен в этот процесс.
Итак, на самом ли деле это я двигаю ногой или решаю делать это? Происходит либо непосредственная, непроизвольная реакция (рефлекс), в результате которой нога движется, без вовлечения какой-либо мысли или «я», либо в поле сознания возникает мысль и превращается в действие. Опять же, откуда возникает эта мысль? Нет никакого «я», которое принимало бы в этом участие.
Предположим, вы находитесь на улице и видите, что прямо на вас мчится машина. Тут же, без малейших колебаний и мыслей, без малейшей задержки, ваше тело совершает прыжок в сторону. В это мгновение никакого «я» не существует.
Ниже дается пример того, что происходит, когда включается мышление. Предположим, вы решили купить рубашку. Вы идете в магазин и, оглядевшись вокруг, выбираете рубашку, которую хотите приобрести, а затем платите за нее. Что же на самом деле произошло? В действительности все было совсем по-другому. В сознании возникает мысль: «Мне нужна новая рубашка». В ответ на эту мысль тело отправляется в город и выбирает нужный магазин. Когда вы оказываетесь в магазине, ваше внимание привлекает красная рубашка, которую вы находите красивой. Но в уме возникает мысль: «цвет слишком яркий, эта рубашка не для меня». Рядом лежит еще одна рубашка – сиреневая. В уме возникает новая мысль: «эта слишком дорогая». Затем вы замечаете голубую рубашку, и снова возникает мысль: «она из синтетического материала, я в ней буду потеть». В конечном итоге остаются всего две рубашки, и ум разрывается между ними. Продавец говорит вам: «Желтая очень идет вам», и вы, то есть этот организм тела-ума, уже готов выбрать желтую рубашку, как возникает мысль: «моей подруге нравится, когда я ношу сиреневый цвет». И таким образом, несмотря на более высокую цену, вы покупаете именно ее. Вы, этот организм тела-ума, уносит домой рубашку сиреневого цвета.
Так вот, во всем этом процессе никакое «я» не принимало участия, никто не ходил в магазин, никто не выбирал рубашку, не платил за нее, и не относил затем домой. Конечно, мысль или ощущение «я» могли возникнуть, но, опять же, это было не что иное, как видимость в сознании, видимость, не имеющая ни собственной субстанции, ни независимого существования.
На самом деле произошло то, что некое тело отправилось в этом поле сознания в магазин и купило рубашку. Не некое «я» выбирало рубашку, а в поле сознания происходила своего рода борьба между противоречивыми мыслями, пока одна из них не возобладала и не привела к соответствующему действию. Но стоило появиться какой-то другой мысли, возникнуть еще одному чувству или произойти еще одному событию – и покупка могла не состояться, результат был бы совсем иным.
Если вы внимательно рассмотрите этот процесс, то увидите, что то, что действительно происходило, было безличностным функционированием, без участия какого-либо «я». Это все произошло в сознании, само по себе.
То же можно сказать о жизни в целом. Она представляет собой лишь игру восприятий, мыслей и чувств, и все они проявляются в поле сознания. Во всем этом целостном процессе нет никакого «я», никакой отдельной сущности с независимым выбором и свободой волеизъявления.
Нет никого, кто бы думал, и нет никого, кто бы чувствовал. Это лишь мысли и ощущения возникают в сознании. Нет никакого «меня», который создал их или выбирал из того, что возникает.
Но, минуточку, – скажете вы, – что же собой представляет это «я»?
«Я», или эго, – это не что иное, как мысль или ощущение, возникающее в сознании. Оно не имеет никакой субстанции. Утверждения о существовании некой сущности, некого «я», наделенного именем, формой и длительностью, – несоответствующая фактам претензия.
Так как же рождается эта настойчивая мысль, или ощущение, известное как «я»? Когда ребенок рождается, он еще не делает никакого различия между собой и другими, между своим телом и внешним миром. Все поле сознания и все проявленное в нем воспринимаются и ощущаются как единое. Его сознание еще целостно, не разделено на субъект и объект. Что же происходит потом? Ребенок, то есть сознание, замечает, что окружающие обращаются к его телу, используя имя Том. И когда ребенок начинает разговаривать, он говорит: «Том хочет есть, Том хочет спать, Том идет в кровать». Позже он замечает, что люди, говоря о «своих собственных» телах, то есть о телах, через которые происходит восприятие и говорение, употребляют местоимение «я». И ребенок начинает делать то же самое. Так и появляется «я». Происходит лишь концептуальное разделение в уме на «я» и «ты», «я» и «других», «я» и «остальной мир».
Однако факт заключается в том, что это лишь одно тело из пяти миллиардов других тел. И эти тела просто появляются в сознании и не являются чем-то более реальным, чем любой другой объект в этом мире. Все эти видимые проявления равны между собой, они созданы из одной неосязаемой, нематериальной субстанции, известной как Сознание. Единственное очевидное различие между этими телами и другими объектами, существующими в мире, состоит в том, что они, как кажется, обладают способностью двигаться, думать и говорить. Кроме этого различий нет. Все тела, все чувствующие существа, все люди есть не что иное, как видимости в Сознании, воспринимаемые Сознанием на экране Сознания; и если Сознание исчезает, весь процесс восприятия прекращается, а вместе с ним прекращает существовать и мир – этот мир, который кажется таким реальным и постоянным, также исчезает.
В ночном сновидении присутствуют реки и горы, которым миллионы лет, а также люди, которые любят и ведут войны, умирают и рождаются. Здесь есть все: борьба, успех и неудача, наслаждение и страдание, приобретение знаний и забвение, прогрессирование и деградация. Но в момент пробуждения сновидение исчезает, а с ним исчезают и реки с горами, страны, города и люди, их появление и уход. В этот момент происходит осознание того, что все это было иллюзией, простым порождением Сознания в Сознании, и ничто из этого не имело своего собственного независимого существования.
Что же на самом деле происходит? В глубоком сне нет никакого Сознания, осознающего себя, нет никого и ничего, что бы существовало. Это ничто и есть Абсолют, Сознание в покое, которое не осознает себя. После пробуждения в сознании возникает движение и затем – ощущение Я Есть, безличностное ощущение присутствия. На этой стадии еще нет никакого «я», нет ни индивидуума, ни мира. Затем, с началом функционирования чувств, начинаются проецирование и восприятие мира через инструмент организма тела-ума. Таким образом Сознание создает и воспринимает мир.
Пока никаких проблем не возникает. Проблема появляется тогда, когда Сознание отождествляется с инструментом восприятия, с организмом тела-ума, его психикой и характеристиками, с его пристрастиями и антипатиями – при исключении всех других организмов тела-ума и остального мира в целом. Отождествленное сознание, то есть эго, или расщепленный ум, говорит: «Я есть это, я не есть то; я хочу это, я не хочу то» – и таким образом рождается дуализм, с его конфликтами, требованиями, надеждами, ожиданиями, страхами, борьбой, болью и разочарованием. Но опять же, все это – лишь видимость в Сознании и не имеет собственного независимого существования. Все сущее представляет собой Абсолют, проявляющий себя в форме сознания через тело, ум, мысли, чувства, живые и неживые объекты.
Весь этот мир, включая «меня», индивидуума, с его радостями и страданиями, – не что иное, как сновидение, снящееся Сознанию ради его собственного удовольствия, для собственного развлечения. Весь этот мир, включая все человеческие существа, воистину есть не что иное, как Сознание, сам Абсолют.
«Я» – это лишь снящийся персонаж, пучок образов, мыслей и чувств, возникающих и исчезающих в Сознании, не обладающих независимой чувствительностью и силой.
В реальности нет ни людей, ни выбора, ни свободы волеизъявления. Все, что есть, – это персонажи, снящиеся Сознанию, проживаемые Сознанием и управляемые все тем же Сознанием».
Дорогой гуруджи!
После нашей телефонной беседы 3 марта я позвонил Фрэнку. Его жена сказала мне, что он перенес инфаркт и несколько дней пробыл в больнице. Он был уже дома, но голос его был еще слаб. Я так люблю Фрэнка. Он замечательный духовный друг и человек.
Мы долго беседовали с ним, и он мне сказал, что вы получили письмо от американского врача, датированное 2 января, в котором он рассказывает о трансформации, подобной той, что произошла со мной 1 января. Если я правильно понял, ощущение ПРИСУТСТВИЯ у этого врача постепенно ослаблялось.
Я сказал Фрэнку, что обсуждал эту проблему с группой людей 26 февраля. Вот о чем конкретно шла речь: Когда ум останавливается, и эго исчезает, сердце раскрывается, и может возникнуть ощущение глубокой недвижимости и покоя или же переполняющее чувство радости, любви, блаженства и экстаза. Человек может в этот момент ощущать единство с ТЕМ, с Богом, со Вселенной; и сердце, кажется, способно вместить в себе весь мир. Из глаз могут течь слезы, или же человек может начать смеяться, как дурак. Это состояние сознания может быть названо опытом Я Есть. Это, так сказать, вкус вселенского Сознания, или переживание Бога. С мая 1977 г. я переживал это состояние сознания множество раз.
Проблема в том, что после того, как это произойдет, ум возвращается в прежнее состояние и совершает две ошибки. Первая – ум принимает эти эмоции за нечто реальное. Но они таковыми не являются. Покой, любовь и радость, которые человек переживает, – не что иное, как побочный продукт. Они представляют собой просто видимости в феноменальности, в Сознании, и возникают тогда, когда ум, отождествленное сознание, на некоторое время отходит на второй план. Когда это происходит, возникает ощущение единственности, единства с ТЕМ, с Богом, или Абсолютом. На самом деле говорить об этом как о переживании или чувстве было бы не совсем правильно. Вторая ошибка – ум не понимает, что он сам и есть препятствие, преграда, которая мешает возникнуть ощущению единства, а иногда – блаженству. Этот ум, иллюзорная сущность, называемая «я», пытается воссоздать, повторить это ощущение блаженства, которое, как уже было сказано, – лишь побочный продукт того, что ум никогда не будет в состоянии постичь или понять, не говоря уже о том, чтобы удержать.
Шутка в том, что ТО, Абсолют, Чистая Субъективность, присутствует всегда, но сердце не может ощущать этого присутствия, если ум нарушает природную интуицию, искажая таким образом истинное восприятие реальности. Ум желает испытать переживание Абсолюта в поле сознания, в относительном. Как может Абсолют стать объектом переживания относительного?! Это невозможно! Как может состояние бодрствования быть испытано в состоянии сновидения? Это невозможно!
С другой стороны, если эго отсутствует, тогда сердце, являющее собой чистое сознание, может ощутить и интуитивно почувствовать присутствие Абсолюта, даже при сохранении феноменальности и продолжении игры-сновидения в этом поле сознания.
Чтобы это стало совершенно ясным, позвольте мне объяснить разницу между моим опытом, имевшим место в мае 1977 г., и опытом 1 января 1994 г. Тогда, в 1977-м, «я», отождествленное сознание, на какой-то период времени исчезло. Расщепленный ум временно уступил место целостному уму с его чистым восприятием. Однако через некоторое время это «я» вернулось обратно. То же, что произошло 1 января, носило окончательный характер, – отождествление с организмом тела-ума исчезло навсегда. С тех пор во мне не возникло ни единого сомнения. Больше нет ни духовного поиска, ни надежд, ни страха, ни сравнивания.
Во-вторых, по сравнению с 1977 г., опыт 1 января не сопровождался ощущением экстаза. Не было никаких переполняющих душу эмоций или фантастических видений. Была лишь предельная уверенность, что все, что есть, – это ТО, Единое, Абсолют; что нет никого, ни индивидуума, ни отделенности, и что весь этот мир, включая организм тела-ума, называемый Марком, а также все другие организмы тела-ума, есть не что иное, как сновидение, и что они не имеют какой бы то ни было субстанции и независимого существования. Затем пришло понимание, что жизнь – это не более чем видимость в сознании, проявление самого Абсолюта. Это Единство, эта Единственность ощущалась как невыразимое, неописуемое ПРИСУТСТВИЕ, плотное, как камень, недвижимое и нерушимое, несущее в себе жизнь и являющееся источником и сутью всего сущего, и при этом находящееся за пределами всего.
То, что произошло 1 января, отличалось невероятной простотой. В этом не было ничего экстраординарного, ничего кричащего и яркого. Напротив, это было в высшей степени обычное и естественное событие. Я даже не осознал, как оно произошло, и лишь через пару дней начал понимать смысл случившегося.
Но следует иметь в виду, что на самом деле нет никакой разницы между состоянием слепоты, или отождествления, и состоянием Я Есть, или просветлением. Все эти состояния существуют лишь в Сновидении Сознания и, следовательно, иллюзорны. Кажущееся различие носит номинальный и концептуальный характер. Просветление никоим образом не является чем-то более реальным и истинным, чем состояние слепоты и связанности. Воистину есть только ЕДИНОЕ в Абсолютном Бесформенном состоянии и ЕДИНОЕ в проявленном состоянии формы и бытия.
10 марта 1994 г.
Мой дорогой гуруджи! Ко мне начинают приходить люди и приглашать меня на встречи. Я постараюсь сделать так, чтобы они не превратили Марка в некоего сиятельного гуру.
Думаю, что скоро у меня будет возможность навестить вас. Я советую людям изучать ваши книги, но они хотят, чтобы я объяснил им учение своими собственными словами, что я и делаю, когда меня об этом просят.
С огромной любовью и нежностью, Марк.
Альбукерка, Нью-Мексико, 16 ноября 1994 г.
Моя мать – ирландская католичка, а отец родом из Англии. Мать была верной женой и прекрасной матерью. Отец был остеопатом, но его английская сухость и жесткость не позволяли ему получить хорошую репутацию врача в маленьком городке. Позднее он начал разводить цыплят и весьма преуспел в этом деле. Мой младший брат тоже стал остеопатом, и он отлично ладил с людьми. Отец и мать окружили нас любовью и заботой, и все же в детстве мне не хватало духа залезть на колени отца. В семье было заведено такое правило: когда родители играют в карты, дети должны сидеть тихо, до тех пор пока им не разрешат немного порезвиться, и я был послушным ребенком. Но мать все боялась, что я сведу компанию с дурными людьми.
Мне запомнились такие картины детства: по утрам я веду коров на пастбище, а вечером веду их обратно в сопровождении своего бостонского бультерьера Томми. Когда я звал его, он несся ко мне во всю прыть, какую ему только позволяли его короткие лапы.
С 12 лет и вплоть до самого колледжа я все время чем-то занимался. Например, я учился играть на кларнете. На протяжении двух лет я занимался по четыре часа в день зимой и по два часа летом. Я интересовался и техникой, поэтому в 12 лет уже паял радиоприемники, увлекался фотографией, изучал шахматы, постигал искусство фокусника, ставил химические опыты (старался сделать взрывчатку) и пробовал свои силы в других областях.
Родители уповали на образование и интеллект. Когда я учился в седьмом классе, мать сама готовила меня к соревнованию по красноречию, которое проводилось в рамках графства. Я выиграл пять долларов, дед на радостях достал из своего бумажника последний доллар, и я на эти деньги купил себе форму скаута.
Отец не хотел, чтобы его дети стали католиками, поэтому договорился с матерью, что мы не будем ходить в церковь. Сестры матери не были в восторге от такого соглашения, и всякий раз, когда они приходили к нам в гости, они учили меня с братом катехизису. Я чувствовал, что отцу не нравятся эти уроки, поэтому выслушивал материнских сестер нехотя. Тогда я был еще совсем маленьким. Последствия этих уроков я ощутил лишь спустя несколько десятилетий. Бен Вейнингер, наш последний психиатр и духовный учитель, говорил: «Человек впитывает религию с молоком матери», и он был прав. Когда я поступал в колледж, то был уверен в том, что не верю в Бога. Затем я понял, что такая позиция не самая мудрая. И тогда я стал агностиком.
В колледже основными предметами специализации у меня были физика и математика, английскому языку и химии я уделял меньше времени. Я получал хорошие оценки, а потом стал заниматься меньше, поскольку меня отвлекала от учебы игра на саксофоне и кларнете на танцплощадках. Так я зарабатывал себе на обучение. Забавно, что на первом курсе мне влепили самый низкий балл по музыке. Первый урок начинался в десять часов утра, но я считал, что это слишком рано для предмета, который я совершенно не ценил. На последнем курсе я пересдал экзамены за первый курс и получил высший балл.
Затем я поступил в институт в соседнем штате и начал работать в области физики. Тогда же я разом отказался от вина, женщин и песен. Много лет я считал самым трудным первый год обучения в институте. На самом деле все эти четыре года были совсем не легкими: я работал все дни недели, по десять – двенадцать часов. Мне платили стипендию: сорок пять долларов в месяц, поэтому я жил впроголодь, в те годы я весил сто двадцать пять фунтов.
В 1941 г. Америка вступила во Вторую мировую войну. В тот же год я получил ученую степень магистра. Я остался в институте, но в начале 1943 г. начал работать по заданию правительства. К тому времени я уже завершил свою курсовую работу и сдал кандидатский минимум. Степень кандидата мне присвоили за эксперименты, а не за теорию. Дело в том, что я не очень любил математику и предпочитал лабораторные опыты, во время которых мною руководила интуиция. В конце обучения в аспирантуре я убедился в том, что получил все, что только мог пожелать. Физика и логика – именно они поведут меня по жизни. Как же сильно я ошибался.
Я работал над исследовательским проектом до самого конца войны осенью 1945 г. Я был начальником над двенадцатью или пятнадцатью физиками, наша группа разрабатывала системы наведения бомб и ракет. Наверно, половину рабочего времени я проводил на военных полигонах.
В 1943 г. я женился. Моя жена была психологом. Наш первый ребенок родился в 1945 г. После окончания войны я недолго работал в Университете Нью-Мексико, над военным проектом. Затем я перевелся в Калифорнию, в военно-морскую лабораторию, расположенную в пустыне Моджаве. Там мы прожили десять лет, за это время у нас родились еще три ребенка. Потом я работал в исследовательском центре в Санта-Бар-баре, изучал инфракрасное излучение, затем один год возглавлял в Лос-Анджелесе электрооптическую лабораторию.
Я любил своих детей. Со временем именно они, помимо окружавших меня ученых и инженеров, стали моей главной опорой и поддержкой. Теперь, спустя много лет, я понимаю, что все это время, пока росли наши дети, мы с женой не были по-настоящему близки. Каждый из нас занимался своим делом: жена вела домашнее хозяйство, а я много работал в лаборатории.
Когда мне было 36 лет, я оказался в состоянии сильной депрессии. Помню, что в какой-то момент я серьезно задумался о том, жить мне или умереть. Однако смерть казалась бессмысленной.
Мое положение, если рассматривать его в перспективе, лучше всего понять с помощью упражнения, разработанного психологом Чарлзом Тартом. Следует стать по стойке «смирно» и в унисон с другими участниками произносить вслух следующие утверждения:
1) Я верю в то, что материальная вселенная – единственная и высшая реальность, что Вселенная управляется неизменными физическими законами и случайностью. Она не имеет ни творца, ни объективной целесообразности, ни смысла.
2) Я верю в то, что все идеи относительно Бога, пророков и спасителей – предрассудки и заблуждения; что церкви не приносят никакой пользы, кроме обеспечения социальной поддержки.
3) Я верю в то, что все суждения, ценности и моральные принципы носят субъективный характер, что они берут свое начало в биологических детерминантах, личной истории и имеют случайную природу. Следовательно, наиболее рациональные ценности, по которым я лично могу жить, следующие: то, что доставляет мне удовольствие, – добро, то, что приносит мне страдание, – зло (западное мировоззрение).
Состояние, в котором я пребывал, было очень мучительным, могу вас заверить в этом. Моя жена нашла для меня психиатра по имени Бен Вейнингер. Когда я впервые отправился на встречу с ним, я совершенно не мог работать, я сидел за своим столом, словно остолбеневший. Бен нашел меня в темной пещере, взял за руку и постепенно выманил на свет. Он был более чем профессионалом, в возрасте 21 года он испытал «религиозное переживание», как он сам это называл. Это состояние сохранялось в течение месяца и изменило всю его жизнь. Он узнал, что любовь движет миром. У Бена была визитка, на одной стороне которой было написано «вы имеете мое разрешение», а на другой – «вы не нуждаетесь в моем разрешении».
Ранее он познакомил психиатрическое общество с Кришнамурти и последовал за ним в Оджай, чтобы быть рядом.
Я и моя жена часто встречались с Беном, а позже и наши дети получали от него помощь, когда нуждались в ней. Мы поддерживали с ним связь свыше 35 лет и получали от него необходимые советы. В 1963 г. Бен открыл в Лос-Анджелесе Консультационный Центр, целью которого было обучение непрофессионалов в области консультативной психиатрии и вовлечение их в работу под руководством профессионалов. Это был первый центр такого рода, и моя жена была одним из первых консультантов. Позже она вовлекла в работу и меня. Я проводил консультации в течение десяти лет, работая один вечер в неделю.
Этот период моей жизни был отмечен психологическим ростом. По выходным я посещал занятия в Эсаленском институте, где проводилось изучение групповых переживаний. Это было потрясающе. Жизнь моя ограничивалась контактами с интеллектуалами, работающими в различных областях науки. Для человека, пребывавшего в глубоком сне, это послужило чем-то вроде будильника. Когда кто-нибудь задавал мне вопрос о том, что я чувствовал по какому-то поводу, моей реакцией было остановиться и начать размышлять об этом. Я полностью дистанцировался от своего тела и своих эмоций. Было лишь какое-то оцепенение. Мир казался мне серым. Могу сказать, что своей жизнью я обязан именно Бену. У меня и сейчас на столе стоит его фотография.
В возрасте 56 лет я вышел на пенсию… В 1989 г. мы с женой отправились на неделю в Орегон. Бен в это время лежал в больнице. Его сын убедил меня, что он поправится. По окончании занятий мы отправились в Солт-Лейк, чтобы провести некоторые генеалогические исследования. В первый же вечер, во время ужина, мы оба почувствовали, что должны позвонить Бену. Я сделал это на следующее утро – и узнал, что накануне он умер. Так что я действительно получил тогда послание из пограничной области сознания.
Поминальная служба должна была состояться в унитарианской церкви в Санта-Барбаре… Церковь была почти полностью заполнена людьми, ведь Бена любили очень многие.
Вернувшись домой, я просмотрел почту и обнаружил объявление о том, что некий человек по имени Рамеш проводит групповые встречи в доме Бена – как раз в то время, когда Бен умирал. Этот же человек должен был проводить двухнедельный семинар в пустыне спустя десять дней. Я почувствовал непреодолимое побуждение съездить туда и записался на два дня. Вместо двух мы провели там четыре дня. Во время семинара мне посчастливилось получить личную аудиенцию Рамеша. Когда Бен уже находился на смертном одре, то теряя сознание, то снова приходя в себя, Рамеш все это время сидел рядом и говорил с ним. Для меня этот факт был избавлением от печали и тоски. Я очень горевал по поводу того, что не был рядом с Беном, когда он умирал. Тогда Рамеш и заменил Бена в роли моего духовного наставника. Позже я прослушал пленку с беседой, состоявшейся на следующий день после смерти Бена, и на ней была запечатлена минута молчания в его честь.
…Во время семинара слова Рамеша приковали к себе все мое внимание. Мне было сложно следить за его речью, так как я не привык к таким терминам, как «ноумен» и «субъект-объект». Эти концепции были для меня абсолютно новыми. Однако они звучали как выражение истины. Позже я приобрел книги Рамеша и прочел их. Мы посетили также его семинары в Саусалито, Колорадо, Санта-Барбаре и Пенсильвании.
В начале 1990 г. произошло еще одно совпадение. Я увидел в газете объявление о лекции, которую должны были проводить в Университете местная просветленная женщина по имени Лигия Данте и физик по имени Амит Госвами. Мы отправились на эту встречу, и когда после окончания я уже направился к двери, чтобы выйти, я увидел на столе стопку брошюр. И я приобрел одну из них за доллар. Это была диссертация Госвами, которая называлась «Идеалистическая интерпретация квантовой физики». Когда я читал эту работу, меня охватило сильное волнение, ибо автор делал заключение – на основе комбинации теории и экспериментальных данных, что Сознание – Высшая Реальность, а также то, что Сознание пронизывает собой все сущее и слито во Вселенной в единое целое. Вот это да! Это было подтверждением того, чему учил Рамеш, и исходило из сферы моего собственного опыта.
В 1991 г. мы посетили двухнедельный семинар, который Рамеш давал в Мауи. К тому времени учение впиталось в меня достаточно глубоко, что привело к окончательному прыжку. Ниже помещен фрагмент письма, написанного Рамешу примерно через неделю после того, как произошло пробуждение:
Дорогой Рамеш! Я попытаюсь изложить те знаменательные моменты, которые привели к событию 27 апреля. У меня не было проблемы с таким вопросом, как свобода воли, на который вы потратили столько времени. Со мной произошло слишком много различных совпадений, одно из которых и привело к вам.
В течение года или двух меня занимал вопрос: что же реально в мире восприятий? Другими словами, я обладал пониманием того, что «вначале есть реки и горы, старики умирают, дети рождаются. Затем это видится как иллюзия, и окончательно – как реальность». Дня за два до того, как «я умер», я горячо обсуждал этот вопрос за обеденным столом. Я никак не мог принять, что если бы я был единственным чувствующим существом во Вселенной, то мир появлялся бы и исчезал каждый раз, когда я засыпал или моргал.
Затем я лег спать, а ночью проснулся с мыслью о том, что в интерпретации квантовой физики Госвами сознание неизменно является тем фактором, посредством которого электрон попадает в феноменальный мир из неведомой страны Квантовой Механики. В данной области изучения используется метафора волны, и волна – это лишь речевое выражение. Волны, о которых идет речь, представляют собой математическое решение математического уравнения. Кроме того, уравнение уточняет, что эта квантовая волна имеет две части. В математической терминологии одна часть именуется «реальной», другая – «мнимой». Реальная часть является концепцией – точно так же, как и мнимая. Так что нет ничего особенного в том, чтобы отождествлять эти волны с ноуменом.
Итак, если Сознание может породить электрон и вызвать его проявление в феноменальном мире – а это, как я считал, было доказано наукой вне всяких сомнений, оставалось сделать лишь один шаг до принятия того, что сознание может вызвать проявление и всей Вселенной в целом. Именно в тот момент посреди ночи я и принял этот аспект ведического учения. Однако, как я осознал позже, во время вашей последней беседы, я не включал в эту Вселенную, которую рассматривал как нереальную, свое собственное тело.
Дальнейшим моим осознанием той ночью было то, что мое предыдущее заключение за обеденным столом – лишь результат активности размышляющего ума. Сколько бы вопросов он ни поднимал и сколько бы ответов ни давал, вопросы будут бесконечными. Так что был смысл в том, чтобы прекратить искать ответы на вопросы, задаваемые в надежде на то, что все станет более ясным и определенным. Итак, в этот момент я был готов совершить «прыжок веры».
В Мауи я решил посетить Гангаджи, которая живет в горах. Она была ученицей Пунджаджи, который в свою очередь был учеником Раманы Махарши. Она очень сильная и красивая женщина. Я посетил ее сатсанг. Ее личность, внешность, слова и глаза подвели меня к опасному краю. Мои слезы и эмоции были чрезмерны, и я отклонил ее приглашение совершить большой прыжок; мне просто не хватило смелости.
Во время своего следующего посещения, двумя днями позже, я сказал ей, что на данном этапе я не в состоянии двигаться дальше и что мне хочется кричать во все горло. Она дала мне такое разрешение – и я заорал. В этом крике была выражена боль моего существования и, наверное, всего человечества в целом. Я был в шоке, а со мной – еще несколько человек. Сразу же я почувствовал себя целостным и свободным от внутреннего стресса. После этого я на несколько часов охрип.
По моему мнению, эти два события оказали огромное влияние на произошедшее позже, во время вашей последней беседы, освобождение. Отношения с Ганга-джи служили дополнением к тому пониманию, которое выражали вы.
Предпоследняя ваша беседа была для меня малозначимой. Я ясно понимал все, что вы говорили. Многие люди отсутствовали, отправившись на встречу с Ганга-джи. Поэтому я решил, что завтрашняя утренняя беседа, будучи лишь формальностью, не будет для меня особо важным событием. Я и отправился на эту последнюю беседу, ничего особенного от нее не ожидая. Думаю, что этот фактор был очень существен!
Во время этой беседы вы заявили, как вы делали это множество раз раньше, что «последним пунктом в реестре нереального, того, что представляет собой лишь искаженное восприятие, является тело». Неминуемая логика и заставила меня включить его в этот реестр. И в этот момент внутри меня начала вздыматься некая лавина, которая получила ускорение в тот момент, когда вас самого переполнили эмоции во время рассказа о человеке, Боге и отсутствии следов на песке. Мое сердце раскрылось навстречу вам.
Как вы говорили, это может произойти только тогда, когда нет никаких желаний и сердце переполнено любовью. После завершения беседы я начал вставать со своего места, и внезапно меня охватило ощущение, что на меня накатывается мощная лавина. Мне казалось, что я тону, мне не хватало кислорода.
Как хорошо, что вы с Шардой были рядом и помогли мне. Я никогда не забуду голос своей жены, которая говорила мне будто из тумана: «Милый, это Рамеш», а вы в это время стояли сзади и нажимали мне на плечи. Шарда принесла мне стакан воды и посоветовала прогуляться на природе. Это был очень правильный совет. Спасибо Шарде. Я люблю вас обоих.
После того как произошло просветление, я снова отправился на встречу с Гангаджи. Я знал, что, по идее, больше никаких мыслей у меня быть не должно. Я сказал ей, что ощущаю некую стену, о которую бьются мысли, ожидая допуска в мой ум. Она посоветовала мне расслабиться, и это помогло.
Когда я вернулся в Калифорнию, мне было трудно адаптироваться, и я позвонил Рамешу в Индию, так как хотел знать, что же со мной произошло. Он сказал: «Генри, то, что произошло, уже не может быть потеряно». Я понимал, что ментальный хаос со временем уляжется, что просто мой ум приспосабливается к новому образу жизни. Позже Рамеш написал мне письмо, предложив связаться с другим из его учеников, у которого был подобный опыт. Я отправился к этому человеку. Простое пребывание рядом с ним, даже не его слова, стало для меня тем укоренением, в котором я тогда так сильно нуждался. До этого у меня было ощущение, что я парю в воздухе без какой-либо возможности обрести опору.
Итак, прошло уже четыре года. Что я могу сказать о своем опыте, что могло бы помочь другим ищущим? Вначале у меня периодически наступали сомнения относительно того, имеет ли произошедшее какое-либо значение. В конце концов, почему я? Затем я понял, что все это просто мысли, порождаемые моим умом и не имеющие никакой значимости. Произошло пробуждение или нет – не важно, и к тому же я не мог ничего сделать в любом случае.
Когда читаешь об учителях, часто возникает впечатление, что окружающие их люди буквально помещают их на пьедестал и при этом ожидают, что они все время должны быть теплыми, любящими людьми, которые никогда не испытывают гнева. Считается, что они живут в постоянном экстазе. Что касается экстаза, то на какую бы высоту вы ни вознеслись, новое состояние вскоре становится чем-то обычным; оно и должно становиться таковым.
Я размышлял о том, каково различие между тем, что было раньше, и тем, что есть сейчас в моем случае. Трудно ответить на этот вопрос, в частности потому, что нелегко вспомнить, как же было раньше. Однако я могу сказать, что мое теперешнее состояние представляет собой полную ясность, отсутствие замешательства. Раньше я всегда видел сразу обе стороны того или иного вопроса и мне было трудно сделать выбор. Сейчас я иногда могу ошибаться, но сомнений больше нет. Пробуждение не приносит с собой мгновенную мудрость, но оно очень даже может помочь быстрее учиться у жизни.
В основном моя индивидуальность осталась неизменной. Мои интеллектуальные склонности сохранились, но, похоже, ум сейчас работает эффективнее – нет никакого замешательства, никаких сомнений. Я делаю то, что делаю, вместо того чтобы думать о том, что мне следовало бы делать. Это потрясающе – быть свободным. Я не ощущаю ни вины, ни гордости за то, что я делаю. Правда, гордость иногда возникает, но тут же происходит ее осознавание, и вовлечения не следует. Я чувствую, что все, что происходит в моей жизни, прекрасно, что все разворачивается в нужном и плодотворном направлении.
Я размышлял о том, почему в моем случае пробуждение сопровождалось такой телесной травмой. Я разговаривал с другими людьми, у которых не было подобных неприятностей. Один из них сказал мне, что он даже не знает точно, когда именно это произошло в его случае и произошло ли вообще! Я думаю, разница объясняется моим сильным отождествлением с интеллектом по сравнению с теми, чья природа ближе к бхакти. Но я не знаю, могу ли я доверять уму в анализе такого вопроса.
Я убежден в том, что ошибочные концепции в уме – непреодолимые препятствия на пути к просветлению. Главное препятствие в западном мире – вера в то, что первично не сознание, а материальный мир. Конечно, для людей интеллектуального типа, с природой джняни, это препятствие в большей степени, чем для тех, кто относится к более эмоциональному типу и имеет природу бхакти. И в первом и во втором случае такое мировоззрение – огромное препятствие.
Мне кажется, что психологические странности в моей индивидуальности пока сохраняются, но, как только мне приходится сталкиваться с ситуациями, когда некоторые из этих характеристик оказываются помехой, они каким-то образом меняются. Те, что не меняются, остаются.
Во мне постоянно сохраняется осознание основы существования, присутствия сознания во всем без исключения. Оно остается даже тогда, когда ум занят решением тех или иных проблем. Сохраняется полное, всеобъемлющее осознание, свидетельствование того, что происходит.
Генри.
* * *
Сиэтл, Вашингтон, 6 октября 1995 г.
В начале 1970-х гг., когда мне было 17 или 18 лет, мне в руки каким-то образом попала фотография Раманы Махарши. Я не знаю, откуда она взялась, но в течение нескольких лет она простояла на моем столе, привнося в мою жизнь тот дух, который она в себе несла.
Друзья спрашивали меня, кто изображен на снимке, но я не знал; портрет этого человека просто доставлял мне удовольствие. Со временем я узнал о Рамане Махарши и об учении Адвайты Веданты, которое всегда влекло меня к себе, находя отклик в моем сердце.
В течение всех этих лет я был страстным ищущим, пытавшимся найти Истину. Я не буду никого утомлять деталями, так как это довольно распространенная история среди ищущих. Я путешествовал по миру, поднимался в священные горы, выискивая неведомых йоги-нов и святых, изучал йогу и мистицизм. Думаю, что если и было во мне что-то уникальное, то это особенно острая критичность и даже цинизм по отношению к тому, что я называл «заштампованным мирским мышлением», которым были охвачены практически все духовные группы, которые я встречал на своем пути.
За все эти годы я много раз получал Божественную Милость и откровение, но в конце 1980-х гг. я очутился в небольшом городке, расположенном в горах в штате Вашингтон. Я пытался поправить свое финансовое положение и разобраться в тех изменениях, которые произошли в моей жизни за последние 15 лет. Я испытывал страстное желание полностью отбросить все то, что узнал, освободиться от багажа представлений об Истине и Сознании, который таскал за собой все это время. Я хотел понять, что значит быть нагим в этом мире, необремененным какими-либо верованиями или предположениями.
Это был первый приезд Рамеша в США. В мой почтовый ящик каким-то образом попало объявление о ритрите, который должен был проходить в Южной Калифорнии, и меня это мгновенно заинтересовало. Дело не только в том, что я впервые встретил термин «Адвайта Веданта» вне контекста, связанного с Раманой Махарши; фотография Рамеша, которая была помещена на лицевой стороне, вызвала во мне такое же чувство притяжения, что и фотография Раманы много лет назад. Мне очень хотелось попасть на ритрит, но мне не хватало денег даже на то, чтобы заплатить за квартиру, не говоря уже о поездке в Калифорнию.
На следующий год я переехал в Сиэтл и уже зарабатывал намного больше денег, когда пришло объявление о втором приезде Рамеша. На этот раз я должен был ехать, и я проделал весь путь от Сиэтла до пустыни Южной Калифорнии, где присоединился к остальным участникам ритрита, который должен был проводиться в Джошуа Три.
Как только ритрит начался, я тут же оказался втянутым в беседы с Рамешем. В первые несколько дней его слова постоянно вызывали во мне вспышки озарения, пока я наконец не достиг такой точки, когда почувствовал, что дальнейшие разговоры о Сознании не только не приближают к Истине, но и являются полнейшим святотатством. Я физически не мог слышать разговоры других участников семинара во время перерывов или по вечерам, если речь шла о духовных или философских проблемах… Мне они казались пустой болтовней, бессмысленным повторением избитых концепций.
И вот однажды утром вопросы участников семинара оказались направленными на «природу» просветления. Я начал задавать вопрос относительно страха и просветления, когда Рамеш внезапно остановил меня на полуслове, сказав: «Это все ваша фантазия!» Такие простые слова, но внутри меня что-то произошло, и я почувствовал, что вселенные распались. У меня было предельно четкое ощущение, что я проваливаюсь в бесконечное пространство и что мне не за что зацепиться. Внешне это проявилось в том, что я был безмолвен и ошеломлен, внутри же я испытывал потрясающее откровение света и расширения. Тот фундамент, который я принимал за свое «я» и который служил внутренней отправной точкой, был разрушен и заменен сияющей пустотой.
Это состояние было одновременно необычайно глубоким и до абсурда бессмысленным. Позже в моем уме родились стихи, которые начинались словами: «Когда был нанесен окончательный удар, никто не упал…»
Я провел остаток ритрита, работая на кухне и гуляя по пустыне, вместо того чтобы посещать беседы. Я испытывал сильное желание быть рядом с Рамешем, но слушать всю эту бесконечную концептуальную болтовню было выше моих сил, поэтому я «урывал» себе «даршан» во время перерывов и его прогулок. (И до сих пор, при всей моей громадной любви к Рамешу, я не думаю, что смог бы высидеть все его беседы.)
Со временем мне все чаще казалось, будто во мне набирает силу неистовый внутренний ветер. Мой ум вырвался из хватки старых представлений и образов, которые прежде наводняли его. Открытие постоянной «непривязанности» и «отвлеченности» подарило мне абсолютную свободу, которую я не утратил и поныне.
Перед отъездом я спросил Рамеша, не подумает ли он о приезде в Сиэтл с беседами в следующем году. К моей радости, он ответил: «Не только подумаю, но и с удовольствием приеду». В течение последующих лет я принимал его у себя в Сиэтле, ездил к нему в Индию и смог поближе узнать его в личном плане.
Я понял, что встретив Рамеша, я вернулся домой. Весь процесс поиска внезапно завершился, и все вопросы исчезли. Рамеш – мой друг, мой отец, мой гуру. Рамана Махарши привел меня к Рамешу, а Рамеш открыл для меня дверь. Иногда я ощущаю бесконечное изумление по поводу проявления Божественной Милости и абсолютной непредсказуемости этой безумной жизни. Милость в конечном итоге привела меня через все эти многочисленные путешествия к этому необычному человеку из Индии, которого я так сильно люблю и который так много дал мне.
Обстоятельства последних нескольких лет не позволили мне лично посетить Рамеша, но он всегда живет в моем сердце, так же как и моя благодарность ему. После нашей последней встречи в Бангалоре возникли эти слова:
«Рамеш поставил меня на место,Вселенная моя».Пусть и тебе повезет быть «поставленным на место» кем-то подобным Рамешу.
Гарри.
* * *
ТОНКОСТЬ ПРИЯТИЯ
«Небеса невозможно взять штурмом»
Примерно лет за семь до знакомства с Рамешем я пришел к следующему выводу. Если цель – обретение постоянного счастья, то наибольший смысл имеет приятие. Если есть приятие всего, несчастья быть просто не может.
Однако проблема была в том, что во мне лично не было ни грамма приятия. Я по-прежнему делал различия между приемлемыми вещами – теми, которые были приятны, – и неприемлемыми, теми, которые причиняли боль.
Заметив в себе эту особенность, я разработал план, который, как я надеялся, поможет мне легче войти в «режим приятия». Я начал с того, что попытался принять тот факт, что я не склонен к приятию. После двух недель упорных усилий, направленных на достижение желаемого результата, стало очевидным, что все эти усилия бесплодны. Поэтому я отказался от любых дальнейших попыток в этом направлении.
Сама идея стремления достичь приятия – ловушка нашего эго, из которой нет никакого выхода, поскольку само действие, предпринимаемое для достижения чего-либо, – это усилие, направленное на изменение, а не приятие того, что есть. Поэтому попытка достичь приятия, – это неспособность принять неспособность принимать. Таким образом, по самой природе такое усилие обречено на провал. При истинном же понимании, то, что происходит, просто происходит, а то, что есть, просто есть; и никакие намеренные усилия не предпринимаются для того, чтобы изменить То-Что-Есть. И все видимые изменения, которые происходят, просто свидетельствуются и принимаются.
В данном конкретном случае приятие того, что такие действия тщетны и, следовательно, должны быть отброшены, было лишь осознанием самой тщетности. Оно сопровождалось ощущением собственного бессилия и разочарования. При истинном же приятии, которое часто описывают как самоотдавание, ничто не кажется тщетным, и поэтому не бывает разочарований.
Поскольку приятие в высшей степени неприемлемо для эго, индивидуум – как раз и представляющий собой это эго – не способен оценить то, что происходит во время постепенного зарождения приятия. Тонкость приятия в том, что его присутствие может остаться незамеченным самим индивидуумом. Примерно через год после встречи с Рамешем в моей жизни начался длительный период сильных физических и ментальных страданий. И, что было совсем на меня не похоже, присутствовало невероятное приятие всего происходящего. Вначале я даже не заметил этого, а затем начал постепенно осознавать это, и реакция на данную ситуацию была крайне необычной. Люди, знакомые со мной и моим текущим состоянием, выражали изумление по поводу происходящего.
Для меня это был приятный, но непостижимый сюрприз. Мне и в голову не приходило, что это каким-то образом связано с учением. Я даже как-то сказал Рамешу что я «забыл учение». На что он ответил: «Это хорошо». Не понимая, я сказал: «Но я вернулся к старому». «Нет, не вернулся», – сказал Рамеш. Я не поверил ему. Затем Рамеш сказал: «Я всегда с вами». «Что это значит?» – спросил я. Прошло два года, прежде чем ко мне пришло понимание, что именно эгоистический интеллект считал, что он забыл учение. И когда я писал письмо, рассказывая об этом гуру, я осознал, что его слова о том, что он всегда со мной, означали, что «его» Присутствие было «моим» Присутствием и что Присутствие – это Приятие.
Приятие – это приятие. Здесь нет деления на виды и категории – если только не рассматривать этот вопрос с относительной точки зрения. И с такой точки зрения может показаться, что приятие может происходить даже в более тонкой форме. В предыдущем примере было известно, что приятие присутствует, но его истинная природа еще не была осознана. В следующем примере еще нет осознания самого приятия.
Через несколько месяцев после окончательного события, описанного выше, я получил письмо от друга Рамеша, в котором он выражал обеспокоенность тем, что после того, как он вложил столько времени и энергии в изучение учения, он все еще рассматривал себя как деятеля. Вот фрагмент моего ответа ему: «Вы и я останемся деятелями до тех пор, пока Я не будет окончательно реализовано. То есть, пока остается хоть какое-то ощущение поиска, мы будем продолжать прилагать усилия. Очевидно, что пока сохраняется желание самореализации, оно дает энергию усилию, таким образом делая нас деятелями. Я испытывал такие же чувства, что и вы. В моем случае произошло то, что я в конечном итоге пришел к приятию своего делания – вместе с интеллектуальной убежденностью в том, что я не деятель. То, что это не имеет никакого логического смысла, меня совершенно не волнует. Наверное, это связано с тем, что Рамеш называет бесстрастностью, которая по сути есть понимание того, что в конечном итоге ничто не имеет значения».
Вскоре после этого в письме к другому корреспонденту было дано следующее объяснение: «Интересно, что я долгое время считал написание писем по этой теме одной из форм медитации, которая иногда приводит к поразительным озарениям. Я говорил об этом Рамешу несколько раз.
Примером этого может служить такой случай: у меня не было действительного осознания этого фундаментального изменения, пока я не сделал о нем запись. То есть, поскольку я никогда об этом не думал, то и не знал, что произошедшее является истинным приятием делания, пока я не попытался объяснить это кому-то другому. Это было противоположностью моего стремления привести свои противоречивые чувства в соответствие с интеллектуальным знанием».
Дело в том, что раньше меня волновала та же проблема, что и моего корреспондента; то есть я продолжал в полной мере ощущать, что именно я принимаю решения о том, что нужно сделать, и, несомненно, я также тот, кто осуществляет реализацию этих решений. И это ощущение усиливалось по мере развития моего осознания учения. Следствием этого было мое понимание, что это ощущение делания должно быть устранено до того, как сможет произойти дальнейшее продвижение вперед.
Второй момент: я действительно не знаю, когда это беспокойство оставило меня. Оно не исчезло в один момент. Это случилось как раз тогда, когда я описывал другому человеку все то, что произошло со мной.
Третий момент: в основе проблемы лежит убеждение, что плохие черты должны быть преодолены или искоренены. Приятие часто рассматривается как нечто, направленное вовне, на других людей, на внешние ситуации. Когда происходит приятие «внутренних бесов», эти черты, которые прежде были нежелательными, хотя и сохраняются, не являются более плохими или нежелательными.
Сама природа деятеля в том, чтобы не принимать вещи такими, какие они есть. Таким образом, приятие делания было для меня приятием своей неспособности принимать, то есть как раз тем, что я безуспешно пытался достичь десятью годами ранее. Однако в этот раз я не пытался принимать, и я даже не осознавал, что приятие произошло. На этот раз я не ощущал ни успеха, ни неудачи, поскольку я не был вовлечен в это.
Постоянное повторение истины со стороны гуру – очень существенный элемент в кажущейся эволюции по направлению к приятию. Рамеш много раз говорил мне: «ничто не имеет значения», «делай то, что хочешь», «обратись внутрь», «ты не деятель», «отпусти». Благодарю вас, гуру. Фрэнк.
* * *
Англия, 28 октября 1994 г.
Дорогой Рамеш!
Девять месяцев назад я в течение недели ежедневно приходил в ваш дом, и в какой-то момент тот ищущий, который последние 12 лет был занят духовным поиском, перестал существовать.
Последние девять месяцев были весьма занимательны с точки зрения свидетельствования, поскольку того, что так глубоко интересовалось, и можно даже сказать было одержимо, так называемой истиной, больше не существует. Это иногда приводило ум в состояние полной неподвижности, а иногда – доставляло ему страдания; ибо осознание, что ищущий уже есть то, что он ищет, разрывает тот воображаемый пузырь, который окружает собой всю эту тему просветления, духовного пути и поиска истины. Этот ум, с которым я так прочно отождествлялся и который с таким азартом был устремлен к высшему, внезапно стал чем-то излишним. В рамках простого свидетельствования ум все больше и больше привыкает к своей природной роли функционального механизма, которым он и является.
После поездки к вам в январе у меня иногда возникает такое ощущение, что я что-то потерял, а иногда – что я что-то приобрел – нечто, что невозможно себе представить и определить количественно. И в то же время присутствует глубокое ощущение, что ничто не было ни потеряно, ни приобретено, что абсолютно ничего не изменилось. На самом деле такие противоположные концепции, как приобретение и потеря, кажутся чем-то в высшей степени бессмысленным.
Я как раз читал «Указатели» и ощутил сильное желание написать это письмо, когда прочел слова Махараджа, в полной мере отражающие мое восприятие последнего времени. Махарадж сказал следующее: «Пробуждение, или просветление, или освобождение, – не что иное, как глубочайшее интуитивное постижение того, что мы есть – того, что есть здесь сейчас; абсолютное отсутствие чего-либо вообразимого или познаваемого, или абсолютное присутствие непостижимой потенциальности». Как только я прочел эти слова, я ощутил потребность написать вам. Это понимание пришло ко мне в течение последних нескольких месяцев после моего пребывания у вас в Бомбее. Все настолько ясно, что осознание значения слов Махараджа происходит при полном отсутствии мысленного процесса.
После своего отъезда из Индии в феврале я написал четыре или пять писем, которые так и не отправил, потому что, когда я их закончил, они показались мне не имеющими никакой значимости. Однако я помню, что в последнем из этих неотправленных писем я упомянул о том, что говорил Марк Бюре в письме, описывающем его собственное пробуждение. Он говорил что-то о том, что, встретив вас, он понял, что эмоциональный и интеллектуальный поиск подошел к своему концу, но сердце еще не вернулось домой. Эти слова глубоко затронули меня. В тот момент я ощущал как раз то, что было описано Марком. Я испытывал сильнейшее желание достичь этого последнего этапа, чтобы сердце вернулось домой, чтобы произошла полная самореализация. Однако сейчас, спустя два месяца после прочтения этого, хотя поиск подошел к концу и я все еще не ощущаю, что мое сердце вернулось домой, меня больше не волнует вопрос о том, где находится мое сердце, поскольку это не имеет ко мне никакого отношения.
У Кабира есть одно высказывание, которое я не могу припомнить дословно, но я помню его смысл: он сравнивает свою жизнь с жизнью скачущего мяча, который не знает, где он окажется в следующее мгновение. Он осознает, что, подобно мячу, он также не принимает участия в решении того, что с ним произойдет; все, что он может делать (и это есть недеяние), – это отдаться на волю Бога. В этом я вижу истинный смысл самоотдавания – ДА БУДЕТ ВОЛЯ ТВОЯ! Самое полное учение в четырех словах. Но, конечно, к этому времени уже нет никакого я, которое отдавало бы себя, и нет ничего, чему нужно было бы себя отдать. Твоя воля свершается вечно. Т. Элиот написал в своей поэме «Четыре квартета»:
«Человеческое любопытство ищет прошлое и будущееИ цепляется за эти понятия. Но постигать точку пересеченияБезвременности и времени – занятие для святого.Не занятие даже, но нечто такое, что дается и отбираетсяПожизненной смертью в любви,Страсти, самоотверженности и самоотдаче».Меня поразило, когда я читал это вчера, что «точка пересечения», о которой он пишет, – это то, где мы встретились ранее в этом году. Это, как мне кажется, та точка, в которой возникает истинная связь гуру – ученик, и наша встреча пробудила во мне понимание, которое до этого момента было для меня невообразимым из-за его простоты и обыденности. Я благодарю вас от всего сердца.
Со всей любовью, Роберт.
4 февраля 1995 г.
Дорогой Рамеш!
С течением времени я все больше и больше начинаю понимать, что это значит – быть человеком. Ментальные процессы, посредством которых я проживаю свою повседневную жизнь, погружаются в спонтанную недвижимость, глубокую недвижимость; и я без каких-либо усилий погружаюсь в безмолвие сердца, насыщенное безмолвие. Это созерцание величия, красоты ничем не обремененного момента, где любовь – это все; но это не любовь к чему-то конкретному. Эта любовь – своя собственная, не моя, эта заслуга не моя. Она не может быть моей, и это так прекрасно! Она приходит неожиданно, удивительно свободно, без необходимости в поддержке или подтверждении. Она просто есть. Нет ничего, что нужно было бы делать, есть только бытие – здесь и сейчас. Я – часть вашего сердца, и всегда был ею.
•••••••
Впервые я встретился с Рамешем в Бомбее. После отъезда оттуда я отправился в Тируваннамалай. Через пару часов я уже взбирался на Аруначалу чтобы помедитировать в пещере Раманы Махарши. Я долгие годы мечтал о том, чтобы попасть сюда, и вот наконец я здесь. Усыпальница, старые фотографии Раманы, благовония и безмолвие – я чувствовал себя как дома. Какое-то время я просто сидел, глядя на изображения великого учителя; простое пребывание там уже было медитацией – никаких мыслей, только безмолвие. Может быть, причиной того, что со мной произошло, было созерцание фотографий Раманы или сочетание этого процесса с беседой с Рамешем, состоявшейся несколькими днями ранее, но когда я сидел там, погруженный во внутреннее безмолвие, я внезапно осознал, что учитель не может быть – и никогда не был – чем-то внешним по отношению ко мне; что и учитель и учение могут прийти только изнутри. Затем я глубоко погрузился в себя – и через несколько мгновений ясно увидел, что нет также и никакого «внутри». Понятия внутреннего и внешнего есть не более чем элементы концептуальной Вселенной. Во время моего созерцания две эти концепции оказались взаимно устраненными, и произошел выход за пределы ума. Все, что было, БЫЛО. Но в действительности не произошло никакого выхода, ибо не было ничего, за пределы чего можно было бы выйти. Когда происходит понимание, знание не относится ни к тому, ни к этому; да и вообще нет никакого знания.
Так называемое просветленное понимание отличается предельной простотой. Оно проще, чем это может передать слово простота, поскольку то, что есть, есть всегда, вечно, независимо от того, видим мы это или нет.
Роберт.
* * *
Камуэла, Гавайи,
8 октября 1995 г., день полнолуния.
Дорогой Рамеш!
Вспоминая обстоятельства моей первой встречи с вами в Хермоза-Бич осенью 1990 г., я вспоминаю также о том, как много людей описывают различные варианты идентичных, или схожих, обстоятельств.
После прочтения «Я Есть То» мы с моим другом Колином заказали некоторые из ваших книг – и зерно было заронено. В результате ряда кажущихся несвязанными между собой встреч и обсуждений мой друг и я – почти одновременно – пришли к решению посетить ваши беседы в Хермоза-Бич, и через несколько недель мы уже были там.
Я помню, что когда вы впервые вошли в комнату, мы сразу догадались, что это вы, хотя никогда не видели ваших качественных фотографий. Вы выглядели расслабленным и добрым, необычайно добросердечным. Я ощутил вашу глубину, которая проявлялась с такой интенсивностью и смирением. Все это казалось мне настолько незначительным, что я понял, что меня что-то ждет. Я говорю об этом в шутку, поскольку то, что кажется поистине невероятным, есть предельная простота самой истины.
Красота и радость того времени запечатлелись в моей памяти – прогулки на закате у причала Хермоза-Бич, наше с другом любование закатом и глубокий смысл, предлагаемый учением. Чувство правильности было осязаемым, было правильно просто быть.
Следующая наша встреча с вами состоялась во время вашего второго приезда в Мауи, где я не мог не отметить искренность большинства посетителей, а также вашу прямоту, честность и терпение.
Учение еще больше углубилось во мне, и я не могу удержаться от слез, когда вспоминаю это.
Когда вы объявили, что больше не планируете в будущем поездки в другие страны, я ощутил разочарование, которое прошло, как только вы пригласили меня приехать к вам в Бомбей. И вот на протяжении последних трех лет, в январе и феврале, я поднимался по лестнице (или на лифте) на небеса, как мне казалось. Беседы, небольшие группы людей, приехавших со всех концов света, кофе, чай, печенье – все так обыденно, все так божественно.
Все мои поездки в Бомбей – каждая со своей собственной историей – были необычайно плодотворными, и я считаю, что мне невероятно повезло, что я смог побывать там.
Я много раз ощущал сильное желание написать вам. Я начинал писать письма, но затем бросал их, поскольку это желание рассеивалось по мере возникновения ощущения, что нет ничего такого, о чем нужно было бы говорить или писать; или же я начинал думать о том, что недостоин отбирать ваше время, принимая во внимание все то напряжение, которое вы должны испытывать из-за того, что столько людей стремятся побыть в вашем присутствии. Я осознаю, что все так, как должно быть.
Прослеживая нити своей жизни, я вижу, что все они неумолимо вели к вам: моя дикость и склонность к экспериментированию в подростковые годы, когда я чувствовал, что меня вводят в заблуждение (уже тогда у меня были мимолетные проблески ощущения присутствия); обучение в колледже философии и религии; растущий интерес к даосским, буддийским и греческим писаниям; последующее посещение различных групп и выполнение практик, которые должны были указать мне верный путь (хотя и без особой уверенности в их целесообразности).
Встретив вас, Рамеш, я открыл для себя мост между Востоком и Западом. Встреча лицом к лицу с человеком, который говорил о высшем на основании собственного опыта и которому я полностью доверял, было мощным фактором воздействия на меня. И ваша манера изложения, такая ясная и непритязательная, рассеяла идею того, что истина должна быть облачена в одежды романтического мистицизма, то есть как раз ту идею, что отталкивала меня от духовной элиты. По мере того как смысл учения все больше прояснялся, я видел, что ощущение отождествления постепенно оставляет меня. Снова и снова меня охватывало такое чувство, будто подо мной проваливается пол. Стоило мне восстановить свое ментальное равновесие, как земля снова уходила у меня из-под ног. Это оставляло во мне крайне необычное ощущение отвлеченности.
Для того чтобы выразить себя, я прибегаю к поэтическим парадоксам:
По мере углубления осознания присутствия,позади заднего, за пределами запредельного,и близко, как следующий вдох,и в пустоте между атомами,куда возвращается даже тишина,я ощущаю непоколебимую скалуи чувствую несказанный покой.Так сладко плакать, мое сердце переполнено.В моем сердце пребываете вы, Рамеш!Граница между миром и мной создается лишь привычкой ума. Нет никакого реального различия между насекомым и мной – как формами проявления Сознания через чувственное восприятие. Даже слова представляют собой лишь символы того, что является передним, задним и средним планами.
Если сущность видится как иллюзия, как может возникать вопрос о правильном и ложном, о добре и зле? Осознание этого привело к невероятному обогащению моего ощущения жизни, я все больше и больше просто свидетельствую и со спокойным интересом жду, что произойдет дальше.
Когда я задаю вопрос «кто я?»,приходит ответ: «я не знаю»,но знание остается – основа,непостижимая недвижимость,которая поддерживает проявленное,испытывает переживания посредствомчувствующих существ,пространства и времени,ни больше ни меньше.Я по-прежнему веду себя как сущность со своими предпочтениями и страхами, хотя я не могу больше придавать большое значение поведению – как своему собственному, так и чьему-либо еще.
Впитывание вашего учения, Рамеш, нанесло решительный удар по связанности, основанной на осознании себя деятелем. Множество частей головоломки слились в единую картину – подобно тому как магнит неизменно собирает в единое целое отбитые куски самого себя.
Иногда мне чудится, что я слышу в уме ваш голос, который говорит: «Просто пойми, что вещи таковы, каковы они есть!»
Я пришел к пониманию, что все внутренние изменения происходят через эту таинственную связь между нами. То, что вначале было интеллектуальным пониманием, постепенно проникает все глубже и глубже в безмолвие сердца.
Подобно тому как вода может смывать пятно так медленно, что этот процесс будет казаться практически незаметным, так и с учением – я совершенно внезапно осознал тот сдвиг, который произошел в моем восприятии окружающих вещей и то безмолвие в сердце, в котором растворилась вся двойственность.
Я знаю, что вы ощущаете ту благодарность и ту любовь, которые я испытываю. Благодарю вас за ваше терпение и то время, которое вы мне уделили. Я чувствую, что всегда знал вас, и я бесконечно благодарен вам. Алоха нуи лоа. Брайан.
* * *
Гавайи, 19 октября 1993 г.
Однажды я оказался в присутствии Рамеша. Через семь месяцев после возвращения из Индии я отправился к своему другу Брайану в Лос-Анджелес. Рамеш должен был проводить беседу в Хермоза-Бич (на окраине Лос-Анджелеса). Встреча должна была проходить в комнате, расположенной прямо над рестораном.
Мы с Брайаном поднялись по лестнице и, войдя в комнату, нашли себе места и принялись ждать. Мы пришли рано. Кроме нас там было еще человек двадцать. В течение пятнадцати минут комната продолжала наполняться людьми. Некоторые из присутствующих хорошо знали друг друга и тихо возобновляли старые знакомства. Другие сидели молча, некоторые – с закрытыми глазами. Вскоре я заметил, что в комнату вошел невысокий, сухощавый человек с седыми волосами и в очках в толстой оправе, через которые смотрели темные глаза, исполненные совершенного покоя. На нем были обычные брюки, рубашка и ветровка. Он стал в стороне, наблюдая.
Некоторые подходили к нему и обменивались короткими фразами. Он был исключительно вежлив и мягок по отношению ко всем, кто его приветствовал. Брайан поинтересовался вслух, не Рамеш ли это.
Ровно в четыре часа упомянутый выше джентльмен поднялся на возвышение и сел на единственный стул рядом с небольшим столиком, на котором стоял букет цветов. Рамеш, ибо это был именно он, подождал, пока все умолкнут, и затем начал беседу. Со своим индийским акцентом он говорил о множестве вещей, относящихся к жизни вообще и к поиску просветления в частности. Одна произнесенная им тогда фраза глубоко затронула меня, навсегда изменив мою жизнь.
В ответ на заданный вопрос Рамеш посмотрел на меня и сказал: «Ищущий – это препятствие к тому, что ищется». У меня возникло такое ощущение, что я сделал шаг со скалы, ибо в этот момент пришло полное понимание того, что он имел в виду. Я осознал, что тот, кто занят поиском, никогда не достигнет цели. Для того чтобы открылся доступ в это священное место, ищущий, обособленное отождествленное сознание, должен отсутствовать.
Более четверти века я стремился найти эту иллюзию, называемую просветлением. Долгое время я считал, что просветление означает вхождение в единство. Как только я услышал слова Рамеша, до меня дошло, что я, ищущий, и есть отождествленное сознание, обособленная сущность. Я знал вне всякого сомнения, что никто никогда не может стать просветленным. Эго и просветление противоположны друг другу.
Также мне стало ясно, что так называемая духовная деятельность, или дисциплина, – не что иное, как попытка эго войти туда, куда ему доступа нет. Несколькими месяцами ранее я оставил практику медитации, которую всегда недолюбливал, почувствовав, что духовный путь на самом деле очень прост, что жизнь сама была всей необходимой медитацией.
После простой фразы Рамеша вся уйма вещей встала на свое место, и поиск просто прекратился, хотя мне потребовалось шесть месяцев для того, чтобы в полной мере понять значение всего этого и обрести способность выразить это понимание с помощью языка. Я мельком узрел обетованную землю, но, как и в случае с Моисеем, отождествленной сущности вход туда был закрыт. Никакая деятельность с моей стороны не могла бы дать мне доступ туда. Я мог только ждать, зная, что «я», которое находится в ожидании, должно исчезнуть и уступить место самому ожиданию.
Вначале каждый из аспектов моей жизни оказался наполненным всепоглощающим разочарованием. Жизнь потеряла для меня весь смысл. Жизнь, как я ее знал, подошла к концу. С самых ранних лет я стремился к тому Единому, которое находится вне всех имен; к Единому, которое я мог бы распознать сердцем. Всю вторую половину моей жизни последняя моя мысль перед засыпанием и первая мысль после пробуждения была мыслью о просветлении. Что бы я ни делал, каждый аспект моей жизни был отмечен этим всепоглощающим странствием. И вот в мгновение ока все было сметено. Я остался наедине с сильнейшим ощущением пустоты, которое вызывало во мне глубокое беспокойство.
Мне выдалась возможность побеседовать еще с одним учителем Адвайты, доктором Кляйном. Я рассказал, что случилось, и спросил его: «Что это за странная депрессия?» Учитель посмотрел на меня и с улыбкой сказал: «Обходись без ярлыков, отбрось потребность давать всему имя и обратись лицом к чувству, не называя его». Затем, наклонив голову, он пронзил меня своим взглядом из-под густых бровей и прошептал, или, вернее, прошипел с сильным французским акцентом: «Ищущий есть искомое!» Он выдержал паузу, наблюдая за мной, а затем спросил: «Вы знаете, что я имею в виду, не так ли?»
Под воздействием заявления Рамеша жизнь моя коренным образом изменилась. Я больше не пытался соответствовать образу психолога; меня меньше интересовали результаты моих клиентов и меньше волновало мнение других обо мне. А самым сильным было то, что я стал принимать себя в точности таким, какой я есть, ничуть не заботясь о том, каким я должен быть.
Все это стало ясным в результате одного забавного случая, произошедшего через несколько месяцев после моей беседы с доктором Кляйном. Было решено, что я приглашу трех человек на встречу, которая должна была состояться в скором времени. Мне не нравились эти люди, в прошлом они проявили нечестность по отношению ко мне. Я увидел в самом себе всю мелочность своей реакции и засмеялся. Мне было все равно, такова была моя природа. В голове у меня пронеслась мысль: «Наверное, я никогда не изменюсь», и мне действительно все было абсолютно безразлично. И я снова засмеялся. Ничего не изменилось; все было таким же, как раньше, все продолжалось как обычно; и в то же время каким-то необъяснимым образом жизнь была совершенно иной.
Годом позже Рамеш нанес мощный удар. «Отбросьте все надежды, – сказал он. – Когда вы в конечном итоге примете, что просветление может и не произойти в этом организме тела-ума, в этой жизни, конец будет близок». Потребовалось несколько месяцев, чтобы это осознание пустило корни. Я думал, что уже справился со всем этим, но его слова подняли на поверхность огромную волну отчаяния. Затем наступил покой, своего рода ожидание без кого-либо, кто бы ожидал. Участие в повседневных жизненных делах продолжалось.
В день нашей первой встречи с Рамешем мы с Брайаном спустились на улицу и направились к пирсу. В воздухе был разлит мягкий свет розовых и серых оттенков; мимо нас проходили парочки влюбленных, семьи с детьми. Я оглянулся и увидел в окнах того дома, откуда мы только что вышли, отражение облаков на закате. Меня буквально пронзила мысль: «Вон в той комнате наверху нам была явлена вечность, а вокруг вся эта жизнь, эта коммерция шла своим чередом, не подозревая о происходящем и не интересуясь им».
Чуть позже я еще раз подумал о комнате, где собрались другие ученики, и по моим щекам потекли слезы радости. Я посмотрел на своего друга, и мы оба заулыбались.
* * *
Примечание редактора: ниже приводится фрагмент письма Рамешу, написанного тем же учеником через четыре года после их первой встречи и нескольких поездок в Индию к своему гуру.
Гавайи, 20 сентября 1994 г.
Дорогой Рамеш!
Иногда я ощущаю легкость жизни, а иногда – беспокойство. Эти состояния возникают и исчезают. Совсем недавно у меня было чувство, что жизнь – это нечто пресное и неинтересное. Уже в течение некоторого времени определенные аспекты моей личности всплывают на поверхность. Это те вещи, о существовании которых я знал, но которые каким-то образом исчезли. Подозреваю, что они просто не осознавались мною.
Временами я ощущаю привязанность, временами – разочарование и отчаяние, но всегда происходит быстрое «отпускание», без осуждения или извинений за эти вещи. Иногда я прилагаю невероятные усилия для достижения чего-либо, и когда ничего не получается и все средства оказываются исчерпанными, происходит «отпускание». Мне не нравится подобное беспокойство и я ничего не могу сделать с тем, что мне это не нравится. В действительности, когда доходит до этого, я чувствую, что мне это абсолютно безразлично; и иногда мне не нравится даже это отношение, оно кажется мне грубым и черствым. Иногда я ощущаю, что сыт по горло механическими реакциями этого организма тела-ума, но и с этим не могу ничего поделать. За всем этим стоит осознание, что я действительно не могу ничего сделать. То, что это понимание достигает глубины, становится все более и более очевидным. Такое впечатление, что ум смирился с тем, что сделать ничего нельзя. И сейчас я вижу, как это истинно, вижу это по событиям повседневной жизни.
Недавно я увидел, с каким отчаянием мой ум пытается обнаружить смысл в вещах, надеясь, что «все образуется». Обычно возникает представление о том, что это значит, но теперь, в течение какого-то времени, все происходит не так, как представляется уму. Нет никакого анализа того, что происходит, – это занятие кажется бессмысленным; и до вчерашнего дня, когда я говорил с вами, не происходило никакого языкового выражения ощущений. Присутствует смутное чувство ожидания чего-то аморфного (чтобы этот процесс, чем бы он ни был, подошел к концу), а также ожидания таких конкретных вещей, как работа, деньги, продажа книги, приезд к вам и т. д. Ив данный момент ничего в этом отношении не происходит, так что я просто пишу, бегаю, хожу, занимаюсь тайцзи, играю в футбол и наслаждаюсь временем, проведенным с женой; и все это время я испытываю смутное ощущение пустоты, которая странным образом кажется чем-то безрадостным, – за исключением игры в футбол.
Встреча с вами в Хермоза-Бич положила конец поиску. Это было так тотально и так абсолютно, что мой ум больше не может дурачить себя и принимать какую бы то ни было замену. В результате возникло очень некомфортное состояние пустоты, лишенное всякого смысла. Единственный свет – это вы, в виде мысли в уме, или когда я нахожусь в вашем физическом присутствии. Это огромное облегчение – знать, что вы мой гуру, а также то, что я могу говорить с вами об этом и что вы поймете все то, что кажется бессмысленным даже мне самому; то есть о том, что я не могу обсудить с кем-либо еще. На ум приходит такая метафора – будто я нахожусь на борту корабля и не знаю его местонахождения. Хотя может разразиться шторм и напугать меня, а ужасный жаркий штиль вызывает тревогу, я полностью доверяю капитану, который знает, где мы находимся, и вселяет в меня уверенность.
С любовью, Джеймс.
Гавайи, 30 октября 1994 г.
Я познакомилась с Рамешем благодаря моему мужу, который искал просветления. Само имя Рамеша, его присутствие – явленное через книги и фотографии – наполняло солнечным светом дом, который часто был затенен. Наблюдение покоя и безмятежности, а временами – душераздирающих эмоций, которые испытывал мой муж, было подобно наблюдению за ребенком, открывающим для себя радости и горести жизни. И, подобно ребенку, он пришел к восприятию жизни как некого великого приключения-поиска.
Наблюдая духовное цветение своего мужа, я чувствовала, что моя собственная жизнь в упадке. Стресс, связанный с моей карьерой, участие в новом проекте, нерешительность по поводу того, на чем мне остановить свой выбор, – все это создавало невыносимый груз, который разрушал во мне любовь – любовь, которая когда-то была безгранична. Я просто тонула и не знала, как остановить это.
Рамеш стал моей путеводной нитью. Впервые я встретилась с ним в Индии в феврале 1994 г. Как любой великий учитель, он вновь пробудил к жизни то, что во мне уже присутствовало. Его простая и открытая манера общения, его ясное и непосредственное приятие жизни – все это возвращало покой в мир, казавшийся мне воплощением хаоса.
Посредством Рамеша очень легко видеть Вселенную гармоничной, доброй, всеохватывающей, любящей – даже посреди хаоса. Есть в нашем мире те, кто нашел для себя некий центр и кто своим присутствием дарует покой тем, кто еще находится на пути. Я считаю Рамеша проявленным Богом. Как будет прекрасно когда-то увидеть это Божественное проявление во всем. Стефания.
* * *
У Джеймса были особые причины продолжать переписку с Марком – они оба участвовали в совместном проекте. В ответ на заданный Джеймсом вопрос Марк дает следующий ответ:
Тун, Швейцария, 21 октября 1994 г.
Дорогой Джеймс! Благодарю вас за ваше письмо. Мне приятно получить от вас новости. И я рад тому, что мы смогли побеседовать по телефону.
Вы пишете в своем письме: «Используя метафору наблюдения через микроскоп или бинокль, становится очевидным, что сознание Я есть не связано с инструментами восприятия. В действительности это то же сознание, которое смотрит через множество инструментов восприятия, и это сознание Одно, или Мое, Безличностное».
Это верно, но следует добавить также то, что и сам инструмент восприятия является выражением Сознания. Инструмент, через который происходит восприятие (организм тела-ума), а также все другие (воспринимаемые) организмы тела-ума – проекции Сознания посредством Сознания в Сознании. То есть все, что возникает, существует в поле Сознания и Сознанием же является. Подобно тому как все, что есть в фильме, и составляет этот фильм, так и каждый кадр в отдельности – часть фильма. Фильм – это не что иное, как общая сумма всех кадров.
То есть можно сказать, что Сознание – это не только восприятие через соответствующие организмы тела-ума, но Сознание – это также и сам механизм восприятия. В действительности весь этот мир, все, что в нем воспринимается, включая тело, через которое это восприятие происходит, есть Сознание. Вообще-то неверно говорить, что этот мир, оба его аспекта – чувствующий и нечувствующий – воспринимаются. Мир проецируется, снится Сознанию в Сознании. Материя, материальный мир, возникает в Сознании и существует до тех пор, пока есть Сознание, то есть до тех пор, пока он проецируется Сознанием. Когда сознания нет, нет и мира. Нельзя сказать, что тело теряет сознание, что в глубоком сне тело и мир продолжают существовать. Нет, в глубоком сне нет ничего – ни тела, ни ума, ни психики, ни мира. Лишь после пробуждения Сознание начинает проецировать (создавать, или, так сказать, сновидеть) мир, который схож с тем миром, который проецировался до того, как наступило состояние глубокого сна. Например, именно сейчас, в данный момент Сознание проецирует или сновидит другие организмы тела-ума, других людей, через организм тела-ума, известный как Джеймс. Эти организмы тела-ума говорят Джеймсу, что он спал и был без сознания. Но все это – рассказ о глубоком сне, окружающий мир и тело Джеймса, которое наблюдалось спящим, – в действительности происходит лишь сейчас, в бодрствующем состоянии, в сновидении-жизни Джеймса.
При просветлении существует спонтанное, глубокое, непоколебимое знание, что все, что воспринимается, представляет собой подобное сновидению выражение Себя. Обособленность полностью отсутствует. Это даже не переживание, а скорее интуитивное, подобное осознанию присутствия ощущение Я есть. Это ощущение присутствия не нуждается в доказательстве или подтверждении. Оно самоочевидно и самодостаточно. С другой стороны, нет никого, кто бы переживал его, и нет ничего, что нужно было бы переживать; это просто интуитивное чувство, без малейшего следа объективности. То же относится к ощущению Единства, которое наступает вместе с просветлением.
Почему происходит так, что в одних организмах тела-ума присутствует ощущение всеобщего единства, а в других – ощущение обособленности? Почему в одном человеке есть осознание Истины, а в другом такое осознание отсутствует? Единственным ответом будет контрвопрос: «А почему бы и нет?» То, что в большинстве организмов тела-ума Сознание не видит истину, порождает величайшие драмы, разворачивающиеся по всему миру. Это-то и способствует тому, что шоу продолжается.
Человек мало что приобретает с просветлением. Он не получает постоянного экстаза и переполняющих всю его сущность ощущений, сверхъестественных сил и особых знаний. Единственное, что он обретает, – это свобода и покой. Все страдания, все страстные желания, а также все страхи исчезают. Вот и все!
Духовное развитие существует лишь с точки зрения феноменальности, жизни-сна. Этот процесс способствует углублению понимания; сердце раскрывается, и происходит самоотдавание, или «отпускание». В уме и психике даже присутствует повышенное осознание, но окончательное пробуждение само по себе не имеет никакого отношения к этому сновидению.
Почему мы каждое утро просыпаемся ото сна? Почему ребенок, взрослея, теряет интерес к игрушкам? Все это – часть естественного процесса, и это все происходит само по себе, в должное время и должным образом. То же и с просветлением.
Это разочаровывает. Это должно было бы вызывать облегчение, поскольку здесь нет ничего, что можно сделать, и нет ничего, что нужно делать. Человек может просто течь с жизнью, как она происходит, с радостью принимая все, что встречается ему на пути.
Какая же это красота – оставаться с тем, что есть, как чудесно пребывать в здесь и сейчас. В этом мгновении присутствует вся полнота и целостность; больше не нужно ничего искать.
Когда ум отбрасывает все свои ожидания, конец близок. Когда ожидания исчезают, ум оставляет все свои устремления и сопротивление. Когда это происходит, возникает желание вести нормальную, мирскую жизнь, реагировать на то, что есть.
Когда перестаешь сопротивляться, происходит приятие мира во всем его многообразии и множественности; и тогда жизнь перестает быть такой ужасной. Она становится источником наслаждения, где даже уродливое имеет свою красоту, а так называемое зло – свою нежность. И тогда больше не имеет значения – произойдет освобождение или нет.
Надеюсь, мы когда-нибудь встретимся лично. С наилучшими пожеланиями и любовью, Марк.
Бергиш-Гладбах, Германия, 28 марта 1994 г.
Дорогой Рамеш!
Во мне присутствует глубокое чувство радости, счастья, любви и благодарности. Время настало; теперь я должна написать вам. За несколько месяцев до прошлого семинара у меня было уже такое желание, но мой ум всегда находил причину, чтобы этого не делать.
Рамеш, в глубине моего сердца присутствует огромное желание просить вас быть моим гуру.
Это мой единственный вопрос.
Я не могу дать этому объяснения, но когда я прошу вас об этом, я чувствую такую сильную любовь, сострадание и ощущение единства. Больше у меня вопросов нет, а если бы и были, это не имело бы никакого значения. Все ваше учение отличается ясностью, свободой и точностью. Оно приносит с собой все возрастающее чувство облегчения. Обычно я не использую такие слова, но сейчас они просто изливаются из меня.
С сердцем, полным любви, я благодарю вас зато, что вы есть.
Маргарет.
10 апреля 1994 г.
Дорогой Рамеш!
Я только что читала «Сознание пишет», и я испытываю такое огромное счастье, такое глубокое облегчение. В течение длительного времени я знала, что не являюсь этим индивидуумом, Маргарет. Но сейчас это больше не знание; это просто так и есть; это само бытие.
Последние десять лет я посетила очень много мест, пытаясь изменить себя, пытаясь стать гуру или Богом. Изо всех сил и с огромным прилежанием я стремилась достичь нескольких мгновений ощущения благости. В целом, за все это время у меня не было сомнений на тот счет, что все происходящее – в точности то, что должно происходить. Сейчас я все в большей и большей степени испытываю это ощущение бытийности.
Эта личность, Маргарет, функционирует как обычный человек, врач, мать, учитель медитации. Нет больше стремления достичь какой-то духовной цели или чего бы то ни было. Единственное страстное желание – чтобы вы были моим гуру. У меня есть письма от Марка, которые я перечитала много раз. Никогда раньше мне не приходилось читать таких прекрасных писем. В них я ощущаю присутствие Окончательной Истины. Действительно, Истина за пределами слов, и я испытываю Абсолютный Покой.
Благодарю вас, Рамеш; я полна любви к вам. Я знаю, что я ничего не делала для того, чтобы вызвать эту любовь; она возникает сама по себе; ее нельзя пробудить силой. Это вы; это Сознание; это ТО.
Маргарет.
5 мая 1994 г.
Мой дорогой Рамеш!
Благодарю вас за ваши два письма! Второе из них пришло сегодня, и я испытываю огромное счастье и радость. Сегодня утром я сказала сыну: «Этим летом мы не поедем в Англию, как планировали. Мы едем в Бомбей». Я даже забронировала билеты. Какое-то время мы проведем с вами, а потом пять дней проведем на Мальдивах. Я очень надеюсь на то, что застану вас, и мы увидимся. Если бы у меня была возможность, я бы тотчас же села в самолет и прилетела к вам. Я так счастлива! И снова столько любви, столько блаженства!
Во мне возникает изумление, когда я вижу этого человека, Маргарет, у которой ощущения ребенка, любящей маленькой девочки! Это кажется таким безумием, и на самом деле не имеет никакого значения. Эта любовь к вам исходит прямо из моего сердца. Нет ни страха, ни беспокойства, ни жадности. Есть лишь чистый покой в осуществлении этой любви. Нет также никакого страха по поводу того, что это может быть потеряно. Это присутствует здесь, сейчас, в данный момент, в каждый момент. На глубочайшем уровне ощущается полнейшая убежденность, что ничего не изменится. Внешние обстоятельства могут измениться; это не имеет значения, поскольку они не задевают мою внутреннюю убежденность, что Любовь и Покой вечны и что вы – мой возлюбленный гуру. Это переживание одновременно личное и безличное. Это Ананда, Само Сознание!
После семинара в Коваламе мой ум работает созвучно с вами и вашим учением. У меня есть все ваши видеозаписи, я демонстрирую их на двух своих группах медитации. По окончании занятий мы все вместе обсуждаем ваши лекции. Я знаю, что вы имеете в виду, говоря в своем первом письме: «Там, где властвует сердце, язык и слова не важны. Сердце обращается к сердцу».
Я смотрю видео с вашими беседами. Слушая ваши слова, я перевожу их и вижу, как во мне и моих друзьях происходит углубление понимания. Мы испытываем счастье и радость, смеемся над концепциями своего эго.
У меня возникло сильное желание перевести письма Марка, и я это сделала. Немецкие слова изливались легко, словно сами собой. Эти письма глубоко тронули меня, я чувствую глубокую любовь и покой.
6 мая 1994 г.
О Рамеш! Прошел час после нашей телефонной беседы, а мое сердце все поет и ликует. Огромное вам спасибо! Сегодня утром я проснулась на два часа раньше обычного и позвонила вам, что было абсолютно спонтанно. Я внезапно услышала ваш голос!
Я всякий раз забываю спросить вас о вашем здоровье и поэтому мне очень стыдно. Как вы себя чувствуете? Я надеюсь, что с вами все в порядке! Если вам нужны какие-нибудь лекарства из Германии, я могу послать их вам или привезти. Я могу достать для вас какие угодно лекарства. Именно по этой причине я врач! Я прошу вас сразу же известить меня, если вам что-нибудь понадобится!
Рамеш, я не могу перестать писать; и снова мне кажется непостижимым, что этот некогда гордый человек, Маргарет, пишет и говорит с вами без какого-либо стеснения.
Я помню, как во время семинара в Коваламе речь Элке была такой спонтанной, – она испытывала глубокие чувства, когда говорила о том, что мы марионетки на ниточке. Ее слова глубоко подействовали на меня, я была тронута той любовью, благодарностью и облегчением, которые она выражала.
Благодарю вас за то, что вы мой гуру! Сейчас я просто отдаю вам свое сердце, излучающее внутреннее тепло. Я бы хотела послать вам все цветы Бергиш-Гладбаха, но я не достаточно безумна или богата, чтобы сделать это!
Маргарет.
19 мая 1994 г.
Мой дорогой Рамеш! Примите мои самые сердечные поздравления в ваш день рождения! Я снова без начала и без конца посылаю вам свое сердце, полное любви.
Эта любовь и этот покой всегда присутствуют, не прекращаясь. Иногда любовь бурная, живая и прямая, полная силы, а иногда – нежная и мягкая. Однако всегда она сопряжена с глубоким ощущением блаженства.
Когда я на днях звонила вам, со мной что-то произошло, что я не могу описать и понять. Это случилось, когда вы сказали: «Марк здесь». Я почувствовала это глубоко.
Рамеш, я не могу подобрать слова, способные адекватно выразить мое переживание. Любое произнесенное мной слово (не важно, как я назову свой опыт): Единство, Сознание, Бог, Любовь или Безмолвие, в тот же миг кажется мне одновременно слишком незначительным и слишком громоздким. Я удивилась тому, что чувствую такую близость к Марку. Такие же чувства я испытываю к вам, но с Марком я даже ни разу не встречалась.
Все, что он выразил в своих письмах, подобно безличному языку Единого Сердца. Хотя сами слова были личными, я ощущала их как Безличное Сознание, выражающее себя в личной форме. Снова и снова я обнаруживаю, что слова так неадекватны! Вместе с тем я рада тому, что гуру подарил мне возможность общаться с ним от сердца к сердцу.
О Рамеш! Что я могу сказать? На самом деле мне нечего сказать! Слова срываются с уст и падают на листок бумаги сами собой. Днем мой ум заполнен вашим учением, и я постоянно обращаюсь к вам, или к ЭТОМУ, к Я. Это не значит, что я не могу заниматься повседневными делами. Нет, с этим проблем не возникает, все осуществляется легко и без усилий. Когда возникает необходимость в концентрации и в выполнении определенной работы, слова уходят на второй план.
Ум заполнен учением, а сердце Любовью, и все это – вы, мой возлюбленный гуру. Я и представить не могла, что любовь может быть такой сильной. Мой ум был полон никчемных знаний; я была честолюбива и очень тщеславна. Затем, после первой встречи с вами в сентябре 1992 г. и позже, после семинара в Коваламе, мои знания и цели поблекли, а гордость испарилась. За год до встречи с вами я прочла книгу «Дуэт Одного». Ваше учение сразу же нашло во мне отклик, не было никаких сомнений или вопросов. Интеллектуальное приятие учения переросло в приятие себя и этого сновидения жизни. Также произошло приятие, что процесс просветления не находится в моих руках и, таким образом, может и не произойти в этом теле-уме, известном как Маргарет. С осознанием этого возникло всевозрастающее чувство облегчения, а также усиливающееся ощущение пустоты.
И на этом этапе возникает гуру. Ваши слова снова оказались истинными. Сейчас присутствует лишь любовь и глубокий, всеобъемлющий покой, покой Бога. Этот опыт любви такой глубокий, такой непреодолимый. Что бы ни произошло в этом сновидении-жизни – мне это безразлично; а если бы меня это и волновало, это все равно не имело бы никакого значения.
Вот и все, что я могу сказать сейчас.
Дорогой гуру, спасибо вам за то, что уделяете время моим письмам. Вы обладаете безмерным терпением и любовью. Я благодарю Бога за ваше Присутствие. Я чувствую, что существует лишь Единое, и Оно – это Вы, Бог и Я. Оно вездесуще, оно и есть все сущее.
Поскольку невозможно послать вам все цветы Бергиш-Гладбаха, о чем я говорила в своем предыдущем письме, пожалуйста, примите вместо них все сияющие и сверкающие звезды с нашего ночного неба. Пусть они заполнят собой небо Бомбея и прольются на вас дождем моей любви!
Из самого моего естества к вам изливаются вся моя любовь и благодарность, мой любимый гуру.
Маргарет.
1 июня 1994 г.
Мой дорогой Рамеш!
Я так счастлива. Благодарю вас за ваше чудесное письмо! Я чувствую, что мое сердце, моя сущность возвращается домой. Нет ничего, что можно было бы желать; никуда не нужно идти, ни от чего не нужно отказываться, нечего менять, нечем быть. Есть только любовь, покой, благодарность и сострадание; все это – одно и то же.
О мой дорогой Рамеш, я не в силах выразить всю свою благодарность и любовь. Эта личность не способна на это, хотя она все же полна решимости продолжать попытки. Но мои усилия никогда не будут достаточными, мои слова никогда не смогут описать, какие чувства я испытываю к своему гуру, который обладает бесконечным безличным пониманием и милостью.
Как часто я ловлю себя на том, что использую слова «гуру» и «милость». Никогда раньше я не понимала их значения; никогда раньше мое сердце не было так глубоко наполнено жизнью. Сейчас нет никакой разницы между Вами, Гуру, Богом, Любовью, Сознанием и Покоем. Именно Ваша Милость дарует мне это всеобъемлющее чувство любви и благодарности. Это произошло совершенно неожиданно, без восприятия чувствами, я просто знаю это.
2 июня 1994 г.
Я снова читала главу из книги «Сознание говорит», в которой вы описываете свои отношения с Махараджем. И внезапно – на очень глубоком уровне – меня охватило такое чувство, что то, о чем вы говорите, происходит сейчас, в данный момент. Конечно, есть всего один-единственный миг, и он всегда сейчас.
Что я могу сказать или написать? Эта всепоглощающая любовь и благодарность не имеют границ. Эта любовь не имеет ни причины, ни цели, ни смысла. Нет этому и никакого объяснения, и я не пытаюсь его найти.
8 июня 1994 г.
Дорогой Рамеш.
Я еще раз убеждаюсь в том, что счастье и покой неописуемы. Меня глубоко тронуло ваше письмо от 23 мая 1994 г., в котором вы описываете свои чувства и переживания в отношении Махараджа и Марка. В ваших словах я увидела высшую доброту, любовь и одобрение. Я очень хочу отдать вам все, что только в моих силах, причем без остатка, ни о чем не спрашивая и не задумываясь. Мне кажется такое состояние абсолютно естественным и ясным.
Я почувствовала облегчение, когда вы попросили что-то конкретное. Мой любимый гуру, я очень постараюсь привезти это вам в июле!
13 июня 1994 г.
Мой возлюбленный Сатгуру.
И снова я не в силах найти способ выразить чувства благодарности, которые испытываю по отношению к вам. То, что произошло, совершенно необъяснимо и непостижимо. Нет никакого желания понимать, познавать или держаться за это. Существует лишь то, что есть, – ни больше ни меньше.
Я получила ваше чудесное послание от 19 мая 1994 г. И снова ваше сердце, Сознание, говорило с моим сердцем, особенно на странице Почитание гуру. О Рамеш, это так драгоценно, так истинно, когда вы говорите: «Разнообразные напряженные усилия в различных формах садханы растворяются в покое удовлетворенности от встречи с гуру – точно так же, как бурный поток Ганги исчезает, когда она встречается с Океаном… Из сострадания к искателю гуру отказался от своей единственности и установил отношения гуру – ученик и, таким образом, принял на себя двойственность ученика». Это в точности то, что я чувствую.
17 июня 1994 г.
С самого начала я испытывала полное созвучие с учением, с его оригинальностью, свободой и мудростью высшего порядка. И что это было? Это было не имеющее имени, несравненное ТО, которое находится вне пределов всех языков мира, но которое можно вкратце описать с помощью произносимой вами так часто фразы: «Все, что есть, – это Сознание».
Я обнаруживаю, что хочу назвать то, что неназываемо, и то, что приходит – Милость, Любовь и Покой, – это Одно, это вы, мой дорогой, возлюбленный гуру, благодарю вас!
В этом контексте иногда происходит нечто необычное, что очень трудно описать. Бывают моменты, когда я чувствую, что являюсь вашим организмом тела-ума, не по-настоящему, конечно; я наблюдаю у себя некоторые жесты и движения, которые я знаю от вас. Они возникают через этот организм тела-ума. Хотя они едва заметны, они отличаются ясностью и выразительностью. Когда они проявляются, то просто свидетельствуются. Это звучит как что-то очень личное, но на самом деле все это абсолютно безличностно; или, скорее, это можно описать как и личное и безличное. Эти странные события продолжали происходить, но сейчас происходят все реже и реже.
Подобным образом происходят и определенные изменения в поведении, которые приобретают все более стабильный характер, например уравновешенность, чувство юмора, собранность. Эмоции и мысли приходят и уходят, и они просто свидетельствуются. А за всем этим присутствует то, что я назвала бы глубочайшим покоем, а также не подверженная никаким изменениям любовь. Это всегда присутствует, хотя иногда оно проявляется более интенсивно, иногда – менее. И всегда присутствует осознание, что это не может быть потеряно. Все очень просто, это просто есть. Что бы это ни было, постичь это невозможно.
Я не могу назвать это пробуждением или просветлением; это просто бытие. Я не могу вспомнить то конкретное мгновение, когда это пришло. И я не могу сказать, что я мертва. Я могу сказать только, что есть некий организм тела-ума по имени Маргарет, который функционирует так же, как все другие организмы тела-ума, без какой-либо причины, цели или смысла. И этот человек имеет индивидуальные модели поведения и обусловленности, которые сохраняются по мере того, как тело продолжает функционировать в этом сновидении жизни. Мне вообще-то очень нравится этот человек, но я не являюсь им. Я есть ТО, всегда здесь, независимо от времени и пространства. О, мой возлюбленный гуру, это все так естественно, все происходит как само собой разумеющееся – как этот Покой может куда-то деться или измениться?
Какое это чудо – писать вам и рассказывать обо всем этом с сердцем, исполненным любви и благодарности. И если, читая это, вы будете смеяться и назовете эти слова «вздором», или чем-то еще в этом роде, это не будет иметь никакого значения; мне будет все равно. Что бы я ни делала, я не смогла бы остановить этот поток любви и благодарности к вам. До самой своей смерти я буду почитать вас как своего дорогого, возлюбленного Сатгуру.
Прежде чем попрощаться, я должна поблагодарить вас за сердечный привет, который передал мне Марк. Я дважды говорила с ним по телефону, и меня глубоко поразили его теплота и чувствительность. Он действительно, как вы написали в письме, «удивительный человек». Хотя мы никогда не виделись с ним, я чувствую, что мы хорошие друзья, члены одной семьи. Мы с Парване через две недели приедем к нему, на выходные. А еще через две недели я приеду в Бомбей, чтобы встретиться со своим гуру. Я чувствую себя как король Джанака, который исполнен любви, счастья и блаженства.
Вы – все для меня.Все, что есть, – это Сатгуру, все, что есть, – это Милость.Все, что есть, – это Вы.Поэтому из сердца, полного Любви и Покоя,Бесконечная благодарность изливается к вам, дорогой Рамеш.Всегда ваша, Маргарет.
19 июня 1994 г.
Мой возлюбленный гуру!
Вчера я закончила письмо к вам, а сегодня мне необходимо писать снова. Я хочу обсудить две вещи. Во-первых, утверждение насчет просветления: «Оно всегда происходит внезапно». И в то время как неописуемая любовь и бесконечный покой остаются неизменными, подобно огромному недвижимому камню, в уме возникает вопрос: «И что теперь делать с этим внезапным событием?» Спонтанный ответ звучал так: «Кто желает знать? Мне действительно все равно». Однажды, когда я ехала на машине, эта мысль возникла вновь, и за ней незамедлительно последовал ответ: «Это только концепция, просто слова». И у меня начался непроизвольный приступ смеха. Причем такой сильный, что мне пришлось остановить машину. Вот вам и «внезапно».
Второй момент связан со «смертью индивидуальной сущности». Я не могу сказать, что со мной это произошло именно так. Однажды, когда я опять же была за рулем, меня охватило глубокое чувство любви, покоя и благодарности. Это было так сильно, что у меня из глаз потекли слезы. Затем возникло очень сильное ощущение единства; на каком-то глубинном уровне я знала, что я никогда не рождалась и никогда не умру. Я ощущала интуитивную убежденность в том, что все Едино.
Эти переживания посещали меня с самого детства, независимо от того состояния, в каком я находилась. Затем, во время духовного поиска, они стали возникать все реже и реже. «Я» вовлекалась в различные практики в попытке достичь блаженства, самадхи и т. п. Это «я» со своим поиском стало тем, что нарушало неподвижную гладь поверхности. Теперь же то, что я искала, находится здесь все время. Теперь я есть ТО, безмолвное и недвижимое. Благодарю вас, дорогой гуру, за вашу безграничную милость.
23 июня 1994 г.
Мой дорогой гуру!
Покой и любовь по-прежнему здесь, неизменные. Исчезли все страхи, желания и устремления. Нет больше той гордой женщины, которой я когда-то была. Теперь Маргарет рассматривается в точности также, как и остальной мир, несмотря на то что все это – лишь иллюзия, не более чем видимость в Шакти.
Просто поразительно – говорить совсем нечего. Как могут слова описать ТО? И все же именно в этот момент, когда произошло осознание, возникает поток слов, одно «нети» за другим, без малейшего колебания, без оценивания, без попыток описать неописуемое и назвать неназываемое.
Со всей моей любовью к вам, мой дорогой гуру.
Маргарет.
26 июня 1994 г.
Что же произошло на самом деле? Организм тела-ума по-прежнему здесь, но я, сущность исчезла. Она лопнула как мыльный пузырь; растворилась подобно миражу. Именно эго и есть этот мираж, «майя». Мироздание – это выражение Сознания. Нет ничего, что не было бы Сознанием, включая само это название. Наступил конец сновидения-жизни. Жизнь протекает как выражение Сознания. Нет больше какой-либо обособленности, нет ни рождения, ни смерти.
5 июля 1994 г.
Все, что происходило, происходит и произойдет, – лишь видимость в феноменальности. Абсолютно свободная от всех желаний и какого бы то ни было сопротивления, я есть ТО, я есть эта ЛЮБОВЬ и непостижимый ПОКОЙ.
Нет никакого различия между Маргарет и любым другим человеком. Наверное, лучше будет сказать, что нет никакого различия между Маргарет и чем бы то ни было еще в этом мире.
Действия, мысли и эмоции возникают непроизвольно и не нарушают неизменности и постоянства ТОГО, Покоя, или Любви. Какие могут быть сомнения или беспокойства? Я есть ТО, вне любых слов и описаний, наполненное бесконечной энергией – энергией, которая дает рождение словам, мыслям и чувствам. Кто в состоянии остановить этот поток? Никто. Почему? Потому что на самом деле никого просто нет.
6 июля 1994 г.
Я хочу кое-что рассказать вам о своей ежедневной работе с пациентами. Хотя коренных изменений в подходе к практике не произошло, мощное воздействие учения предельно очевидно. Конечно, это не так бросается в глаза в тех случаях, когда требуется терапия для болезней, имеющих преимущественно физическую основу. Но многие из моих пациентов имеют те или иные проблемы ментального характера или психические расстройства. Поэтому во время беседы с ними или во время проведения психотерапии учение постоянно присутствует, и знакомство с ним происходит на основе объяснений общего или личного характера, в зависимости от обстоятельств. Слова произносит ТО, выражая свое безграничное Сострадание и Любовь через этот пустой сосуд по имени Маргарет.
Все, о чем вы говорили, сбылось, и это непостижимо! Нет никого, кто находился бы дома, никого, кто бы работал, медитировал, наблюдал и т. д.
Ирония в том, что все это предельно просто. Трудно даже себе представить, насколько просто.
Гуруджи, все ваши слова сбылись. Это просто непостижимо! Нет никого, кто бы был дома, никого, кто бы работал, медитировал, любил, наблюдал и так далее. Что за ирония, все так просто; нельзя было даже представить себе, как это просто!
Бомбей, 18 июля 1994 г.
Возлюбленному Сатгуру!Ты – все, что есть!Ты – небо с его бесконечной синевой.Ты – свет солнца и мерцание звезд.Ты – океан со всей его глубиной.Ты – милость Бога,Ты – сама Любовь,Бесконечная ее красота,Нежность, мягкость и сила.Ты – пустота, наполненная потенциальной энергией.Ты – сам Покой, полное Безмолвие.Все, что есть, – это Ты, Гуруджи, Сатгуру.Ученик пришел без ожиданий, не думая ни о чем,Полный лишь любви и благодарности к гуру.В то время как ученик сидел у его стоп, гуру излил на него поток любви и сострадания.И эта личность, индивидуальность ученика исчезла в Единственности Сатгуру,Осталась только Единственность.Нет больше ни джняни, ни бхакты – только джняна и бхакти, все слилось в возлюбленном Сатгуру.Гуруджи, дорогой гуруджи, я слилась с вами, с Богом, с Любовью, с Сатгуру.Великая благодарность вам, Рамеш, зато, что вы стали для меня Сатгуру!
Маргарет.
Бомбей, 19 июля 1994 г.
У ног возлюбленного Сатгуру!
Если там и было малейшее дыхание неуверенности, теперь оно полностью угасло. Все движения прекратились, все звуки стихли. В этом благоговейном безмолвии всепроницающая недвижимость, полный покой. Окончательная Истина полностью обнажена, и это пришло благодаря встрече с Сатгуру благодаря его милости, благодаря его любви. Пробуждение полное!
Учение и все учителя потеряли свое значение. Нет ни знания, ни неведения; а воля и активность индивидуума растворились.
Тем не менее, пока этот организм тела-ума будет жить, будут присутствовать также любовь и благодарность по отношению к Сатгуру, гуруджи, ибо именно благодаря ему произошло это осуществление Любви, принеся с собой это ясное восприятие реальности. И вместе с тем присутствует абсолютная уверенность, полная убежденность, что все, что есть, – это Единое. Так было и будет всегда. Вся отделенность – лишь иллюзия, мираж. На самом деле не может быть никакой отделенности от целого.
И в чем же заключается истина относительно нас? Мы все равны, все чувствующие существа до единого. Несмотря на наши видимые различия, в глубине сердца мы неразличимы.
Это Единство, которое всегда описывалось словами (нама) и рассматривалось и почиталось как форма (рупа), лишилось своей оболочки, освободилось от оков иллюзии. Оно таково, каким было всегда, – независимым от времени и пространства, имени и формы.
Безмолвие и покой – это естественные состояния бытия. Это просто состояние бытия, никакого экстаза, никакой эйфории. Это очень просто и очень легко.
Время от времени из всегда присутствующего Безмолвия возникает поток бесконечной любви и течет к гуруджи. Это поток неописуемого сострадания по отношению ко всему мирозданию, и при этом все вокруг исполнено совершенного покоя.
Дорогой гуруджи, благодарю вас за последний толчок! Как я могу выразить ту благодарность, которую я испытываю к вам? Пожалуйста, возьмите этот организм тела-ума и используйте его так, как того желает Сознание.
С безграничной любовью и преданностью, Маргарет.
Примечание редактора: Маргарет написала письма 22 июля, 23 июля и 24 июля, но отправила их только 26 июля, к ним она присовокупила следующее письмо.
Мальдивы, 26 июля 1994 г.
Милый гуруджи.
Наступил мой последний вечер на Мальдивах. Я сижу на берегу океана и наблюдаю за тем, как заходит солнце. Остров окружен сказочным очарованием и гармоничной игрой океана, неба, солнца, ветра и песка – все сливается в Одно.
Я хочу рассказать вам о внутренней беседе, которая продолжается во мне вот уже несколько дней. Боюсь, наделаю много ошибок, так как я не захватила словарь. Поэтому, милый гуруджи, если вам трудно читать мое письмо, пожалуйста, отложите его. По возвращении домой я сразу же сяду за пишущую машинку и воспользуюсь словарем, и тогда ошибок будет меньше.
Сознание-в-действии отлично организовало это путешествие. Это так чудесно, и я очень счастлива, что снова была рядом с вами все эти дни. Это был гениальный Сатсанг! Спасибо за ваше терпение по отношению к скучной ученице, которая не разговаривает, а если и открывает рот, то несет не пойми что. Но во мне продолжается внутренняя беседа, она понуждает меня писать и все это происходит само по себе.
Коломбо, 21 июля 1994 г.
Что же в действительности важно? Нет ничего, что нужно было бы делать. Мы все проживаемся Сознанием, все мироздание – сновидение. Все организмы тела-ума подобны инструментам в оркестре, посредством которых проигрывается одна и та же мелодия, – при этом каждый из них играет отведенную ему партию. И мы даже не эти связанные временем инструменты; мы – сама эта безграничная мелодия. И все эти звуки, слившись, составляют один Единый Звук, представляющий собой Абсолютное Безмолвие. Это великое Безмолвие – глубинный потенциал, в котором берет начало все выраженное. И это выражение, когда оно дает о себе знать впервые, – всеобъемлющая любовь и всепоглощающее сострадание.
Абсолютно не имеет значения, как и когда эта мелодия находит свое выражение. Нет ничего, кроме ТОГО. Оно никогда не рождалось и никогда не умрет. Оно не имеет ни имени, ни формы, не зависит ни от пространства, ни от времени. Мы есть ТО, без каких бы то ни было отличий. Мы – вечная, совершенная и бесконечная красота, пребывающая в Этом.
Мальдивы, 23 июля 1994 г.
Все учение возникает из безграничной любви и всеобъемлющего сострадания ко всем ищущим. Различные пути и различные концепции, описывающие эти пути, возникают из одной и той же основополагающей Истины. На данном этапе присутствует полное понимание, почему настоящее учение, Окончательная Истина, представляет собой просто Безмолвие. Именно поэтому настоящий гуру, истинный Сатгуру, никогда не может дать совет. Как он может это сделать? Творение полностью совершенно; в нем нечего менять. Все именно такое, каким оно должно быть. Поэтому каждый ищущий, каждое чувствующее существо в полной мере целостно и прекрасно.
24 июля 1994 г.
Сознание – это все, что есть! Все – это Одно. Одно означает Бытие. Если человек осознает Одно, он само бытие. Нет больше желания проявлять свою волю; присутствует понимание, что жизнь происходит сама по себе. Жизнь зависит от рождения и смерти. Быть Одним – значит быть изъятым из рождения и смерти. Именно это и имел в виду Рамана Махарши, когда говорил об «истинной природе человека».
Сатгуру, в любви, благоговении и преданности.
Если эта любовь могла бы быть нарисована как картина прямо из сердца,Появилась бы картина неописуемой красоты,И все равно никто не мог бы ее увидеть.Если эта любовь могла бы быть исполнена как песня прямо из сердца,Небесное звучание, музыка сфер возникла бы тогда.И все равно никто не мог бы услышать ее.Если эта любовь могла бы быть написана как книгапрямо из сердца, Изысканно проникновенная поэма сложилась бы тогда,И все равно страницы были бы пусты.Если эта любовь могла бы быть выражена прямо из сердца,Никогда не прекращающийся поток радостных и нежных слов изливался бы тогда.И все равно было бы только бесконечное безмолвие, высший покой.Как может это безначальное и бесконечное чудо АбсолютаНайти выражение или быть почувствованоИначе как через Сатгуру?Он – единственное истинное воплощение Абсолюта.Он – Окончательная Истина.Он – Адвайта.Он – полностью чист и не затронут,Его любовь несравненна, его сострадание всеобъемлюще.Его милость растворяет все.Он есть просветление.Только через его милость сияет все это творение, все чувствующие существа.Он – все, что есть. И в то же время, его нет.Бомбей, 5 октября 1994 г.
Дорогой гуруджи, возлюбленный Сатгуру!
Снова и снова написание и повторение слов неослабно продолжается. Я люблю вас так сильно, и я счастлива находиться в Бомбее в вашем любящем присутствии. Мое сердце полно благодарности и нежности. Это чистейшая милость, величайшее чудо Абсолюта, что вы, единственный истинный Сатгуру, полностью растворили этого индивида по имени Маргарет. Осталось лишь Единое. Именно благодаря вам все стало Единым и продолжает оставаться Единым, без начала и конца. Эта встреча, это слияние гуру и ученика в Едином, – первое и последнее выражение Абсолюта. Для меня это проявление глубочайшей любви, сущность чистого бытия.
Последние несколько недель эта недвижимость, безмолвие и покой настолько глубоки, что это невозможно выразить ни на немецком, ни на английском. Жизнь – это ощущение чуда и благоговения. Она видится как естественное функционирование этого сновидения-жизни. Ваше учение так драгоценно для меня, так безгранично истинно. Переживание вашего личного выражения этого учения наполняет меня огромной радостью.
Бергиш-Гладбах, 15 октября 1994 г.
О Сатгуру, возлюбленный превыше всего!
Вы в своей безграничной милости, сострадании и милосердии – подлинное чудо Абсолюта. Без вас, единственного настоящего воплощения самой любви, невозможно прожить даже миг, невозможно сделать следующий вдох.
Все, что есть, свидетельствует ваше присутствие. Сердца всех чувствующих существ поют и танцуют в великой радости. Так получается, что чудо Абсолюта выражает себя в постоянно новом, в вечно своеобразном и уникальном Сатгуру.
Вы есть все; вы неизмеримы, неуловимы, совершенно неописуемы в беспредельности вашего бесконечного бытия. И в то же время вы так близки, мягки, нежны, вы охватываете и пронизываете меня. Этот механический организм тела-ума не может понять то, что лишь Я способно постичь, увидеть, ощутить или быть.
Как может быть кто-то, чтобы видеть, чувствовать и понимать? Ведь есть лишь видение, ощущение и понимание. Есть лишь Сатгуру.
Из сострадания и великодушия Сатгуру являет себя ученику в своей видимой физической форме. Все разделения исчезают в абсолютной чистоте божественного зеркала. То, что течет в сердце ученика, благодаря милости Сатгуру устраняет все разделения и представляет собой Абсолют, Единый Извечный Покой, Абсолютное Безмолвие.
Лишь когда происходит осознание Абсолютного Единства с Сатгуру. Сатгуру теряет все свое значение и перестает быть зеркалом для ученика. Никакое зеркало – каким бы чистым оно ни было – больше не требуется, ибо когда Сознание начинает осознавать себя, оно по-прежнему – лишь Сознание. Все вглядывание вовнутрь или вовне прекращается. Внутреннее и внешнее исчезло, и не осталось никого, кто бы мог вглядываться. Есть лишь Единое.
Это может произойти только через таинственное воздействие Сатгуру, который, не делая ничего, есть величайшее чудо Абсолюта.
О возлюбленный Сатгуру, лишь посредством вас возможно пережить множественность выражений, представляющих собой Абсолют. Лишь через вас Абсолют проявляет высшие, самые прекрасные эмоции радости и почтения.
Счастье наслаждается счастьем. И, несмотря на все эти произносимые и написанные слова, сохраняется неописуемое безмолвие. Вновь и вновь в этом всеобъемлющем Покое возникают любовь и счастье. Это подобно тому, как волны, играющие на поверхности океана, представляют собой лишь бесконечное водное пространство и никогда не становятся отделенными от него.
Так же, как чувства и ощущенияне могут быть отделены от этого покоя,так и слова не могут быть отделены от безмолвия,двойственность – от недвойственности,самсара и нирвана – от Адвайты,ученик – от Сатгуру.Нет никакого разделения,единственно и навсегда – лишь Единое,Единственность.Маргарет.
* * *
Примечание редактора: ниже приводятся письма Маргарет к Марку и его ответы.
Бергиш-Гладбах, 18 июня 1994 г.
Дорогой Марк! Я хочу поблагодарить вас от всего сердца за оба телефонных звонка, за вашу теплоту и отзывчивость.
Я только что закончила длинное письмо к Рамешу. Кстати, в своем последнем письме он отзывался о вас с большой любовью и радостью.
Я вряд ли могу понять, что такое гуру, который является всем. В своем письме, которое заняло у меня несколько дней, я пыталась описать свое состояние, или лучше сказать, свое бытие. Я также испытываю желание поделиться этим с вами. Но не знаю, как мне это сделать. Как я могу выразить словами эту неописуемую, непостижимую бесконечность?
Мое сердце поет подобно сердцу короля Джанаки. Присутствуют эта невероятная любовь и безграничный покой, которые представляют собой Абсолют. И при всем своем величии и грандиозности это так просто, так ясно, так естественно и абсолютно самоочевидно.
Нет ни объяснений, ни понимания, ни знания, ни желания. С глубокой убежденностью все видится как включенное в Одно.
Позвольте рассказать вам, что на самом деле произошло. Я могу лишь сказать, что гуру «нанес мне удар», благодаря которому все и случилось, с ним пришли любовь, покой, переполняющая меня благодарность и сострадание, хотя опять же, это все лишь разные слова для описания одного и того же. Внезапного пробуждения не было. В течение нескольких недель наблюдались многочисленные моменты полного проникновения, которые теперь присутствуют постоянно. Вернее, это были не моменты, а То. Присутствует глубочайшая уверенность в том, что ТО никогда не может быть потеряно. Почему? Потому что я не обладаю им. То есть нет никого, кто бы им обладал. Есть лишь Одно, и Оно не может обладать Собой, оно просто Есть. Слова все усложняют, но, несмотря на это, хорошо, что их можно использовать и тем самым делиться этим с тем, кто понимает, кто есть само понимание.
Дорогой Марк, все то, что вы описывали в своих письмах к Рамешу, произошло и со мной. Хотя слова были важны, больше всего меня затронуло то, что стояло за словами, – эта любовь, это прибытие, это бытие.
С сердцем, исполненным любви и благодарности, Маргарет.
13 июля 1994 г.
Дорогой Марк.
Сейчас еще раннее утро, всего лишь несколько минут назад я разговаривала с гуруджи. Я сообщила, когда приеду к нему. Я смогу увидеть его уже в субботу утром. Во время нашего последнего телефонного разговора мы обсудили с ним здоровье его тела. Я с большим облегчением услышала бодрость и живость его голоса, он заразительно смеялся. Я так сильно люблю его и с этим приходит великая нежность. Мне не терпится снова оказаться в его присутствии.
При этом все происходит именно так, как он и описывает: Ганга впадает в океан. Все, что составляло человека по имени Маргарет, втекает в него, и то, что остается, называется гуруджи.
Это такое безмолвное чувство, такое естественное и полное покоя, в нем нет ничего зрелищного, никакой эйфории, никакого опьянения. Оно просто есть. Больше нет ничего, есть только ТО.
Я снова и снова испытываю чувство признательности и самоотдачи. И я столь же признательна вам и всему творению. Разве может быть иначе? Как может что-то еще появиться в бытии, если повсюду есть лишь Единое?
9 часов вечера
С осознанием иллюзорности все становится реальным, все – Истина.
Всю свою жизнь я страдала под гнетом этой иллюзии, боролась с ней и стремилась всевозможными средствами достичь свободы и независимости. Снова и снова у меня возникало ощущение, что жизнь, как я ее знаю, – нереальна, что она – лишь игра. И тогда поиск стал самым большим препятствием на пути к Истине. Но и это было необходимо, поскольку это был единственный путь, который я могла найти. Теперь же все иллюзии исчезли. С исчезновением независимой сущности все стало реальным, реальным в том смысле, что есть лишь Одно, ЭТО. И именно ЭТО выражает себя через многообразие проявленного мира, всегда оставаясь в своей сути неизменным.
И все это возможно лишь благодаря милости гуру. Это такое бесконечное блаженство, что он здесь, что гуру существует, что вы тоже здесь. После нашего телефонного разговора я вдруг поняла, что думаю о Фрэнке. Теперь при мысли о нем я ощущаю ясность, нежность и, в какой-то степени, смирение. Все Едино.
Благодарю вас, Марк, особенно за нашу последнюю беседу. Я была очень глубоко тронута. С любовью, Маргарет.
Бомбей, Индия, 20 июля 1994 г.
Дорогой Марк.
Я очень счастлива быть здесь в Индии с нашим гуруджи. Это так здорово! 16 июля я встретила его в первый раз, и во время нашей встречи, когда мы остались наедине, все встало на свои места. Позднее я подробнее расскажу об этой встрече. Мне уже не терпится рассказать вам о ней.
От всего сердца благодарю вас за все.
До встречи.
С любовью, Маргарет.
Мальдивы, 22 июля 1994 г.
Дорогой Марк.
Сейчас я на Гурупурниме, сижу на райском пляже, и я все еще с гуруджи. Мы с Рамешем оба считаем, что для меня каждый день – Гурупурнима. Здесь все пронизано духом Сатгуру.
Небо, солнце, вода и песок – все это так красиво в своей простоте. С нежностью и любовью они играют друг с другом, снова и снова сливаясь воедино. Они – просто выражения Одного.
Это Единое теперь открылось полностью и окончательно. В последнюю минуту завеса растворилась в любви Сатгуру к его ученице. И эта форма, в которой реализовывалась последняя личная любовь, открыла все, растворила все границы. Именно бесконечно нежное и мягкое выражение любви Сатгуру, столь удивительное, неожиданное и невероятное, вызвало все это! Лишь по прошествии многих часов и дней я наконец осознала, что же произошло. О Марк! Все случилось именно так, как вы и описывали в своих письмах! С того самого мига я больше не чувствую стыдливость и застенчивость. Переживания и открытия двух наших организмов тела-ума оказались совершенно одинаковыми.
Когда Сознание начинает осознавать Само Сознание, тогда может существовать лишь Единое. Поэтому ваши письма так глубоко трогают меня. Именно поэтому то мгновение, когда Рамеш сказал мне: «Марк здесь» – оказало на меня такое мощное воздействие. Меня всегда очаровывала эта любовь между гуру и учеником, описания смеющихся и плачущих учеников, лежащих на руках своих учителей.
Я стояла перед Рамешем с сердцем, полным любви и благодарности, и с пустым умом. И все, что я могла сказать кроме привычных приветствий, было: «Вот я и здесь». И тогда Сатгуру пригласил меня сесть у его стоп, и все, что произошло, было в полной мере выражением той нежной любви, которую я испытывала по отношению к нему. И снова было безмолвие и совершенный покой, в который вкраплялась радостная беседа. Не было ни опьянения, ни экстаза, ни третьего, ни четвертого, ни пятого состояний, было просто бытие, Единственность. Как невозможно этому организму тела-ума прекратить любить и почитать Сатгуру, так и невозможно забыть то мгновение.
Тун, 6 августа 1994 г.
Дорогая Маргарет!
Какие великолепные, чудесные письма вы мне прислали! Они вызывают во мне ощущение глубочайшего счастья. Мое сердце танцевало, когда я читал ваше письмо к Рамешу от 21–29 июля.
Я плакал, когда читал ваше письмо, адресованное мне, которое вы писали на Мальдивах. Да, все именно так, как вы пишете: «Раскрытие Единого теперь действительно полное и окончательное. В последнюю минуту завеса растворилась в любви Сатгуру к его ученице. Выражение и осуществление этой последней личностной любви растворили всю существовавшую обособленность. Именно это бесконечно нежное и мягкое выражение любви со стороны Сатгуру которое было таким неожиданным и внезапным, привело к реализации всего этого!»
О Маргарет, нет ничего более прекрасного и величественного, чем когда Ганга достигает океана и сливается с ним. И какое счастье, когда ты можешь – в качестве свидетеля – пережить все это и поделиться своим опытом с кем-то еще. Благодарю вас за то, что вы поделились со мной своими чувствами и переживаниями. Я очень люблю вас. Нас объединяет чистая и необусловленная любовь к гуруджи, к этому неописуемому, полному любви воплощению Единого. Какое это благословение – быть найденным Сатгуру, быть направляемым и любимым им, иметь возможность выражать ему нашу любовь и благодарность. Тот, кто познал эту красоту и эту любовь, не захочет больше ничего.
Моя любовь к Рамешу начала пробуждаться где-то в конце 1988 – начале 1989 г. В моем случае потребовалось пять или шесть лет, пока не произошел последний «толчок». Вам понадобилось всего четыре месяца, невероятно. Это просто чудо!
Благодарю вас за трогательные письма, которые писал вам Рамеш. Они глубоко затронули меня. Я думаю, Фрэнк испытает такие же чувства. Какая всеобъемлющая любовь, какое сострадание выражено в них! Да, таков наш любимый гуруджи! Я всю жизнь мечтал о таком человеке, как наш любимый гуруджи! Как я счастлив был найти в Рамеше, в гуруджи, то, что искал. Лишь после долгих лет поиска, отмеченных страстным желанием и страданием, я наконец вернулся домой. Гуруджи принял меня в своей безграничной милости, своей безмерной любви, и затем этого Марка не стало.
Маргарет, когда вы приедете, то, разумеется, остановитесь у меня. Если позволит погода, мы поднимемся в горы, чтобы погрузиться в их тишину. Я прошу вас захватить с собой пару крепких ботинок.
Желаю вам всего наилучшего.
Увидимся.
С любовью, Марк.
Тун, 22 октября 1994 г.
Дорогая Маргарет!..Я всегда получаю наслаждение от наших бесед по телефону. Трудно выразить словами ту любовь и ту нежность, которые я испытываю по отношению к вам. Это чувство такое же необъяснимое и прекрасное, как и мои чувства к Рамешу.
Сознание не только осознает себя в другом, а сердце знает, что оно едино с окружающим, но Сознание также знает, что другой переживает и осознает то же самое. И это, как мне кажется, невероятно прекрасно.
Да, воздействие учения этого гуру на наши жизни поразительно. Как чудесна эта любовь, которая осуществляет все это, и это знание, которое знает, что оно едино со всей жизнью, и все же пребывает вне всего.
О гуруджи, Маргарет, как невероятно трогательно прекрасен этот сон, как невообразимо это Ничто, которое наполнено до краев. Все пребывает в Нем, в Гуру. Все исходит из Него и к Нему возвращается. На самом деле есть только Он, Единое. Он являет собой всю жизнь и все формы. Он – безымянное, непостижимое Ничто, не имеющее ни начала, ни конца. Он – во всем и везде, вездесущий и всепроницающий.
В действительности есть только Он, Единое, ТО, Сатгуру.
Что такое слова? Что можно еще сказать?
Я буду рад встретиться с вами в Колоне и провести вместе несколько дней. Конечно, я жду, когда же я смогу встретиться с вашей группой.
С сердцем, полным любви, Марк.
* * *
ОТ ЧИТАТЕЛЯ КНИГИ РАМЕША БАЛСЕКАРА
Фэрфилд, Айова, 14 октября 1995 г.
Книги Рамеша занимают особое место в истории определенного представления, называемого «мной». Я занимался трансцендентальной медитацией по методу Махариши Махеш Йоги с 1971 г. Летом и осенью 1993 г. я прочел, а затем перечитал книгу Рамеша «Окончательная Истина». В ноябре того же года произошло событие, известное как просветление.
Хотя я испытываю глубокую благодарность по отношению к Рамешу за написание этой книги, я должен признать, что не могу сказать, что именно она была причиной названного события. Также нельзя сказать, в самом строгом смысле, что причиной была ТМ. В предельной простоте состояния «нет-ничего-кроме-сознания» все причины и следствия – лишь движения в уме, построения в сознании. Имеет значение только вечно присутствующее то-что-есть. Причины и следствия – лишь его видимые выражения. Просветление «осуществляется» в результате раскрытия Сознания самому себе. «Окончательная Истина» и ТМ – это лишь названия определенных каналов, через которые это раскрытие происходит.
Что касается книг Рамеша по Адвайта Веданте, то концепции в них используются для того, чтобы разбить вдребезги самих себя, чтобы показать всепроницающую простоту находящегося в их основе источника. При достижении полного понимания обнаруживается, что эта простота настолько всепроницающа, что может охватывать лишь саму себя. Что же касается ТМ, то здесь ментальная техника используется для того, чтобы выйти за рамки самой себя; ТМ – это свободный от усилий мыслительный процесс, оставляющий мышление далеко позади. Когда это происходит, остается лишь основа самого мышления, сознание в покое, чистое и простое.
«Окончательная Истина» – это сердечное введение в Адвайта Веданту Рамеша. В ней Рамеш с поразительной точностью разрушает ошибочные концепции – а значит, все концепции вообще – и раскрывает лежащую в их основе простую ясность. Даже просветление показано тем, чем оно является – концепцией. «Окончательная Истина» – это раскрывающая себя ясность, раскрывающее себя Сознание, раскрывающий себя Рамеш. В действительности нет никакого различия между ясностью, Сознанием и Рамешем. Истина известна под этими тремя именами. Имена придают свой аромат пониманию, но аромат связан только с именем, но никак не с безымянной истиной, на которую оно указывает.
Может показаться странным, почему «Окончательной Истине» придается столько значения, если эта книга не была причиной того события, которое именуется просветлением. На самом деле нет никаких почему. Бутон не причина цветка, но к нему относятся с восхищением. Рассвет не вызывает наступление дня, но о нем вспоминают с любовью. Бутон и рассвет заслуживают восхищения сами по себе, независимо от того, что им предшествует или что за ними следует. Если нам обязательно нужно придумать причину, давайте скажем, что мы относимся к определенным вещам с любовью потому, что они вызывают у нас приятные ощущения.
Будет даже проще сказать, что ощущение любви – это просто чувство близости со стороны Сознания по отношению к самому себе. Испытывая любовь к самому себе, Сознание занято поиском себя и ликует, наконец найдя себя. В этом понимании любовь – это нечто сродни милости.
Поздравляю учеников, друзей и читателей Рамеша с удачей. Тем, кто знакомит других людей с Рамешем посредством книг и записей, я выражаю свою благодарность и поддержку. Рамешу же я могу предложить бесконечную простоту, ибо это все, что здесь вообще есть.
Паркер.
* * *
Фрайбург, Германия, 17 января 1996 г.
Путешествие, которое привело меня к вам, дорогой гуруджи, началось давно, когда я был еще ребенком и когда впервые возник вопрос «Кто я?». Этот духовный поиск приобрел сознательный характер двадцать два года назад, во время моей первой поездки в Соединенные Штаты. В то время я постоянно знакомился с новыми духовными движениями и практиками. С тех пор я встретился со многими духовными учителями. И все это время тот вопрос из моего детства продолжал оставаться актуальным.
Моими Библиями, если можно так выразиться, в самое последнее время были книга «Беседы Раманы Махарши» и сборник бесед вашего гуру, Нисаргадатты Махараджа, «Я Есть То». В предисловии к немецкому изданию я нашел ваше имя и адрес. Я носил его с собой еще три года, прежде чем использовал. Я уже очень устал от всех этих игр в гуру, и у меня не было желания заводить еще одного.
Однако в один прекрасный день я прибыл в Бомбей. Я собирался отправиться со своим другом в Матхеран, горное местечко недалеко от города, откуда он был родом. Я попросил друга позвонить вам и договориться о встрече. Вы пригласили нас прийти в тот же день. Все произошло так быстро и так просто. Во время встречи нас было только трое. Вначале вы переговорили с моим другом, который занимался обучением других «самоисследованию». Вы спросили его: «Чему нужно учить?» Ваш вопрос на некоторое время меня озадачил, но затем, напротив, что-то во мне прояснилось. Я понял, что техника, основанная на том, что человек задает самому себе вопрос «Кто я?», – прекрасный метод для начинающих, но после уже никакие техники не нужны. В действительности они становятся даже препятствием, поскольку их использование подразумевает, что я могу каким-то образом чего-то достичь или стать чем-то.
В тот день я получил две таблетки, изготовленные по методу вашей гомеопатии. Я задал такой вопрос: «Хотя это может показаться глупым, я все же хочу действительно знать, что я должен делать, чтобы стать просветленным?»
Вы ответили: «Никакое «я» не может стать просветленным».
Затем последовал мой второй вопрос: «Мне не дается медитация. Я испробовал множество различных методов, и сейчас у меня нет ни интереса, ни желания к тому, чтобы продолжать эти занятия. Что мне делать?»
И вы ответили так: «Делайте то, что вы делали до сих пор, ни больше ни меньше».
Вот эти две таблетки я проглотил в тот день, и они продолжали действовать до того момента, когда я принял участие в семинаре, состоявшемся в Коваламе в 1993 г. Однажды утром, во время семинара, деятель исчез. Присутствовало понимание, что на самом деле нет никакого деятеля ни во мне, ни в других. До этого я испытывал глубокую боль, виня свою бывшую невесту за то, что она со мной жестоко обошлась. Мысль «Я никогда не смогу простить ей это», которая долго терзала мой ум, просто исчезла. Я понял, что прощение не может быть даровано кем-то. Прощение просто есть.
Это трудно выразить словами. Меня охватило чувство огромной радости и свободы, и я отправился к воде, лег на спину и отдался во власть любимого океана. Все это время во мне звучала такая песня:
«Плыви, плыви, плыви на своей лодке мягко по течению.Весело, весело, весело, жизнь – только сон».И тогда же я наблюдал за тем, как возникает отождествление. Например, я замечал, как привязываюсь к «я знаю», а потом к «я не знаю». Я не боялся «незнания», так как оно было просто другой стороной все той же монеты. Во мне возникло глубокое доверие. Я знал, что мое неведение ничего не меняло. Отождествление возникало в обоих случаях: к «я знаю» и к «я не знаю». Процесс восприятия продолжался все время, пока я плавал по океану.
Позже произошел забавный случай. За обеденным столом ко мне подошли несколько человек. Увидев, что что-то случилось, они сказали, что не хотят беспокоить меня, думая, наверное, что меня нужно оставить одного. Один из этих людей попросил разрешения поговорить со мной позже, когда у меня будет такая возможность. Как все же странно. Кого или что можно было потревожить? Не было там никого и ничего. На самом деле ничего не произошло, ничего не изменилось. Я видел, как люди делают гуру из кого-то, кого они считают особенным.
Я должен сказать, гуруджи, что после той первой встречи в вашем доме поиск прекратился. А затем произошло еще одно прекращение. До этого вопросы у меня возникали бесконечно. Теперь же они просто возникают и исчезают, возникают и исчезают. Присутствует глубокая уверенность, что это – последняя колючка, если использовать вашу метафору.
«Есть только сознание» – эта мантра была произнесена мне на ухо через вас. Два дня назад я вернулся домой, еще раз пережив поездку в Бомбей. Я сижу в своем офисе в Германии перед компьютером, с глубокой верой в сердце, которое поет: «Благодарю вас, гуруджи!»
Альф.
* * *
Монреаль, Канада, 22 декабря 1995 г.
После смерти моего отца в 1979 г. мой ум обратился вовнутрь. Возникло множество экзистенциальных вопросов, и я ощутила убежденность в том, что должен быть более разумный способ существования. В то время я еще ничего не знала о духовности или гуру. Я родилась в католической семье, но меня не интересовала ни одна из религий.
Мой поиск начался с области психиатрии. Я потратила 6 лет на то, чтобы познать и усовершенствовать себя. Я переживала множество эмоциональных взлетов и падений – стремилась обрести счастье, а оказывалась в пропасти разочарования. Мои друзья казались мне счастливыми людьми, и я никак не могла понять, как такое может быть. Я решила, что со мной что-то не в порядке, и еще интенсивнее взялась за самосовершенствование. Я поняла, что этот процесс бесконечен. Мой первый контакт с духовным миром произошел в 1987 г. при посредстве Кришнамурти. Благодаря ему я хорошо поняла механизм размышляющего ума. Несмотря на множество проблесков интуитивного постижения неведомого, на самом деле во мне господствовал ум, анализирующий себя и выносящий суждения. В то время я испытывала неудовлетворенность и удалилась от «мира». Тогда же я потеряла себя и впала в депрессию.
Несколько лет спустя я прочла книгу «Я Есть То» с беседами Махараджа, и это привело к коренным изменениям в моей жизни. Моя социальная активность прекратилась. Я делала лишь то, что было необходимо для финансового самообеспечения. Я была поглощена желанием познать свою собственную природу! Вопрос «Кто я?» был для меня невероятно важным. Все, что я видела вокруг себя, было выражением моего собственного высшего Я. Это был период духовных открытий и изумлений.
Однажды, когда я была со своим приятелем в книжном магазине, он показал мне несколько книг, написанных различными гуру. Взяв в руки книгу «Окончательная Истина», я ощутила прошедший через все мое тело сильный поток энергии. И вместе с ним я почувствовала уверенность, что я должна прочесть эту книгу. Внутренний голос сказал мне: «Это хорошо». И действительно, эта книга изменила весь мой взгляд на жизнь. Я была настолько потрясена, что позвонила в издательство и попросила дать мне адрес Рамеша. Я ощущала сильное желание написать ему и пригласить в Канаду.
Именно через письма и была установлена связь между мной и Рамешем. Моя поездка в Индию была огромным шагом в этом отношении. Годом позже, в 1992 г., я посетила семинар в Пенсильвании. В то время я испытывала такое внутреннее неприятие идеи гуру, что Рамеш был для меня просто выдающимся философом, не больше. Участие в беседах оказало на меня такое мощное воздействие, что мне ничего не оставалось, как принять его своим учителем.
Мне очень не хотелось ехать в Индию, но после семинара все мои страхи полностью отпали. Семь месяцев спустя я была в Бомбее в гостиной Рамеша. Учение проникло еще глубже в мою сущность. Жизнь теперь стала отличаться легкостью, представляя собой движение с потоком. Все проблемы были те же, но мое отношение к ним полностью изменилось. Произошло также принятие собственного эго, других людей и повседневных событий жизни. Я испытывала ощущение парения в воздухе. Я начала спонтанно писать. Страдание почти перестало существовать. Но примерно через полтора года мне пришлось пережить «темную ночь души». Отождествление/вовлечение вернулось вновь. Это был сущий ад! Рамеш продолжал возникать в моем сознании. Однако до своей поездки к нему осенью 1995 г. мне пришлось пройти через самые мучительные моменты моей жизни. Очень резко и неожиданно я лишилась какой-либо опоры. Я пребывала в глубоком эмоциональном шоке. Все важные вехи моей жизни исчезли (у меня не было больше ни дома, ни мужа, ни карьеры). Что-то, что было связано с учением, изменилось. Меня оно больше не интересовало. Все, что я хотела, – сидеть рядом с Рамешем в безмолвии.
Поразительно наблюдать, как учение работает само по себе, согласно судьбе человека. Оглядываясь назад, я нахожу странным, что пробыла в Бомбее целых шесть месяцев, особенно если учесть, что я была настроена против самой идеи гуру, и вообще мне не хотелось ехать тогда в Индию! И вот я нахожусь у стоп учителя… (и не по своей воле!). Именно в силу естественно произошедшей истощенности ума поиск подошел к своему концу, и я испытываю ощущение ожидания без ожидания, покоя и открытости.
Со временем духовные переживания стали происходить реже, и понимание продолжало свою работу на более тонком и глубинном уровне.
В Бомбее я рассказала Рамешу о различиях в своих состояниях двухлетней давности и сейчас. Раньше я ощущала глубокую связь с жизнью и будто бы парила в воздухе, а теперь я испытывала ощущение некой обнаженности. Рамеш сказал мне на это: «Хотите знать, в чем разница? Раньше была Клэр, которая парила».
Во время этой поездки в Бомбей у меня почти не было желания задавать вопросы, но если они возникали, я их не подавляла. Их было мало, и Рамеш возвращал их мне обратно со словами: «Кто желает знать?» или «Зачем об этом беспокоиться, Клэр?»
Я привожу краткое описание учения Рамеша и его влияния на мою жизнь, как я понимаю это сегодня. Итак:
• Подтверждение интуитивного ощущения, которое я испытывала в детстве (что все является сновидением, что жизнь во всех аспектах подобна снам, которые мы видим ночью).
• Понимание, что то, что кажется реальным, таковым не является. Иллюзорное «я» и проявленный мир кажутся нам реальными, а на самом деле они нереальны.
• Открытость-приятие «того-что-есть», что означает приятие своего эго, других людей, а также событий повседневной жизни. Это приводит к легкости существования – «следованию с потоком» – и как результат, к уменьшению страданий.
• Больше ясности, покоя и смирения.
• Больше сопереживания по отношению к каждому проявленному существу.
• Прекращение духовного поиска.
• Выравнивание эмоциональных взлетов и падений.
• Глубокое понимание, что не моя воля является господствующей, и как следствие – отсутствие беспокойства по поводу будущего и духовного продвижения.
• Большая свобода от страха принять неверное решение, а также от обусловленности, заставляющей нас считать, что мы должны быть мягкими, гибкими и понимающими, – именно это мешало мне занять твердую позицию по какому-либо вопросу. Помогло мне понимание, что все уже давно решено и что последствия любого из решений уже существуют!
Похоже, в моем случае страдание было прекрасным учителем. В полном приятии волн этого страдания присутствует истинное отдавание себя тому-что-есть.
Я написала следующее письмо Рамешу во время своего шестимесячного пребывания в Индии.
Бомбей, 17 декабря 1995 г.
Дорогой Рамеш! Я вижу вас почти ежедневно. Я могу поговорить с вами, но мне легче написать.
Рамеш, в моем теле словно разгорается пожар – так сильно мое пылающее желание отблагодарить вас. Из моих глаз льются слезы. Я глубоко тронута.
Во время одной из бесед я упомянула о том, что после недавних событий в моей жизни я ощутила, что «нечто» внутри меня будто бы оборвалось. Я не знала, что это. Мне понадобилось несколько недель, чтобы обнаружить, что оборвалась та иллюзорная нить, которая связывала воедино все события моей жизни (как приятные, так и неприятные). Это скопление событий и составляло историю жизни «Клэр». Затем мне стало ясно, что если история и смысл жизни Клэр разлетелись вдребезги, то очевидно, что все это не могло быть реальным. То, что казалось таким реальным и стабильным, на самом деле было не чем иным, как иллюзией. Это иллюзия – верить, что есть некий индивидуум, который начинается в точке А, со временем накапливает опыт и таким образом развивается. Это все кажется таким реальным. Истина же в том, что то, что всегда существовало и будет существовать – То-что-есть, – это чистое Сознание.
Да, Рамеш, все произошло так, как должно было произойти, и нет лучшего места для меня, чем рядом с вами.
Перед тем как я села в самолет, направляющийся в Бомбей, во мне больше не было интереса к вашим словам и вашим концепциям. Мне было неловко от этого отсутствия интереса, будто я каким-то образом оскорбляю вас. Все, что я хотела, – сидеть рядом с вами в безмолвии. Слова, описывающие Истину, казались мне чем-то нечистым. Это было почти невыносимо. Но когда я находилась рядом с вами и слушала слова других людей, для меня это было переживанием тишины. Не имело значения, произносились слова или нет, вовлечение отсутствовало и как следствие присутствовала тишина.
В первую же неделю в Бомбее я поняла значимость «пребывания у ног учителя». «Рябь на воде» в части «Почитание гуру… Отношения между гуру и учеником» описывает то, что происходит. «Разнообразные напряженные усилия в различных формах садханы уступают место покою удовлетворенности, когда человек встречает гуру, – точно так же волнение Ганги исчезает, когда она впадает в океан». Это именно то, что я испытывала. Во мне осталась лишь легкая, малозначительная зыбь.
Поиск прекратился, и наступил покой. Больше у меня нет никаких желаний, мне все равно, произойдет просветление в этом организме тела-ума или нет. Реки текут, деревья растут… Все это – безличностный процесс, и не существует никакого «я», которое бы было исключением из этого правила.
Исцеление произошло на таком глубинном уровне, так быстро и неожиданно. Этот процесс оказался полностью отличен от обычной концепции исцеления, с которой мне приходилось иметь дело и которая основана на улучшении состояния. В вашем присутствии сама почва, в которой коренились все страдания, полностью растворилась. Для описания этого процесса слово «исцеление» вряд ли подходит. Возникло глубокое ощущение свободы от осознания того, что Клэр никогда не существовала, не могла существовать и не будет существовать. Никакой аллилуйи – только легкость, покой, ясность (слова бессильны передать это).
Мысли и желания продолжают возникать, но кого они волнуют? Пусть это тело-ум делает все, что ему заблагорассудится… Мне все равно. Это не я!
Мой глубоко любимый Рамеш, благодарю вас за то, что вы есть.
Клэр.
* * *
Ковалам, Индия.
Жизнь
Рамеш говорил это множество раз: самый решающий момент – это когда ум обращается вовнутрь. Будучи направленным вовне, ум стремится к удовлетворению своих желаний. Когда же он обращается вовнутрь, начинается поиск смысла жизни, и встает вопрос: «Кем или чем я в действительности являюсь?»
Комментируя этот процесс развития, Рамеш часто цитирует высказывание Раманы Махарши: «Как только ум обратился вовнутрь, «ваша» голова оказывается в пасти тигра, и вы больше не можете совершить побег (от уничтожения «я» и, следовательно, просветления)».
Что касается моей собственной жизни, то главным стимулом в ней было желание держать все под контролем, и именно осознание тщетности этих попыток знаменовало собой обращение ума вовнутрь. Желание все контролировать создавало проблемы в моих первых контактах с противоположным полом. В то время я проявлял невероятную ревность. В возрасте тридцати семи лет я достиг точки кипения – цена за такое поведение была слишком высока. Мой ум был сконцентрирован на внешнем, обвиняя во всем других людей и складывающиеся обстоятельства. Его обращение вовнутрь было вызвано стремлением понять существование ревности, того, как она действует и, главное, как мне от нее избавиться.
Затем я прошел через групповую терапию под руководством немецкого психотерапевта Хеннинга фон дер Остена, и это помогло мне открыть новое окно в моем уме. В течение двух лет я продолжал осторожные эксперименты. Я впервые заглянул за забор своих мнений, на свою ментальную структуру и индивидуальность.
Бомба самосовершенствования взорвалась тогда, когда я начал обучение на тренировочном семинаре EST (Вернера Эрхарда) в Лондоне. В течение двух уикэндов мои самые потаенные и болезненные страхи подвергались обстрелу тяжелой артиллерией. Процесс этот был настолько мощным, что я растворился в исследовании своего эго с его взлетами и падениями. Этот поиск стал моим единственным интересом в жизни. Я хотел знать о себе все! Мое общение с EST продлилось два года, дав мне за это время все, что можно было дать.
С Питером я познакомился благодаря нашему общему интересу к EST Он работал психотерапевтом в Лос-Анджелесе и стал ключевой фигурой в моем психологическом и духовном поиске. Он был идеальным спутником для такого путешествия.
Затем наступил момент, когда я почувствовал, что узнал достаточно о своей психологической структуре. Я был знаком с трюками ума и был уверен, что могу контролировать их. В области психотерапии я дошел до предела, или считал, что дошел. Что же дальше? – думал я.
Я никогда не занимался углубленно духовными вопросами и, не питая к ним интереса, ничего не читал по этой теме. У моего друга Питера все обстояло по-иному. В двадцать два года он отправился в Индию, чтобы стать просветленным. Он жил в различных ашрамах и подобно монаху странствовал по пыльным дорогам страны. Просветленным он не стал, зато сильно заболел. Вместе с болезнью прошла и его жажда немедленного просветления. Через своего близкого друга, который жил в Индии, он продолжал получать информацию о событиях, происходивших на «сцене гуру». Питер лично встречался с Нисаргадаттой Махараджем на его маленьком чердаке, но книга об этом гуру очаровала его даже больше, чем трудоемкое общение с Махараджем через переводчика в шумной маленькой комнатушке.
…В какой-то момент Питер заметил перемещение фокуса моего интереса с психологии на духовный аспект и дал мне книгу «Я Есть То» с беседами Нисаргадатты Махараджа. До этого времени я читал лишь книги по психологии и психотерапии. С этой книгой во мне открылся новый образ видения, принеся с собой новый взгляд на то, кем или чем я являюсь. Питер сказал, что я прилип к книге, как пчела к меду.
Я был совершенно очарован тем, что говорил Махарадж. Я перечитывал книгу снова и снова, помечая самые важные места красным карандашом. Я не мог думать ни о чем другом. Я отложил все свои дела и полностью погрузился в учение.
…Какое-то время компания Питера и его компетенция меня полностью удовлетворяли, но затем внезапно во мне возникло желание встретиться с кем-то, кто уже достиг просветления, чтобы увидеть учение в действии, в повседневной жизни. Я хотел получать ответы от тех, кто мог мне их давать. Я хотел избавиться от всех сомнений и помешательства.
Самым большим барьером для меня была несовместимость учения с той обусловленностью, которую я получил от общества. Поскольку учение тотально отличается от общепринятой мудрости, мне в голову пришла мысль, что обусловленность могла быть результатом некого всемирного заговора. Как так могло быть?
Я купил билет в Бомбей, и снова Питер стал важным указателем на пути моей жизни. Он дал мне список пяти просветленных, проживающих в различных частях Индии. Один или два из них не имели постоянного адреса, и их можно было найти только в определенных местах в определенное время. Но один из этих пяти жил в Бомбее. Этот гуру был учеником Махараджа. Знакомство с ним было наилучшим способом приблизиться к учению Махараджа.
Я отправился в Бомбей и на следующий же день позвонил тому гуру, которого звали Рамеш. Я узнал, что в прошлом он был банкиром. Мне показалось это странным, но, к счастью, я не имел особых представлений насчет гуру, да и духовных дел вообще. Мой первый контакт с адвайтой состоялся всего лишь за год до этого, когда я прочел книгу «Я Есть То». С Рамешем я договорился о встрече на следующий день.
Я очень нервничал, поднимаясь на пятый этаж, так как не обладал знаниями в области писаний и не имел опыта в мистических делах. Дверь мне открыл дружелюбный, вполне «нормальный» пожилой джентльмен, который пригласил меня следовать за ним в гостиную. Я был удивлен. Я ожидал увидеть более «индийского» гуру и более «индийскую» обстановку.
Мы сели, выпили чаю и начали беседовать. Я рассказал ему о своей жизни и о том, как я попал к нему. На всякий случай, вдруг он окажется не соответствующим моим требованиям, я удержал в тайне то, что до этого у меня уже были четыре гуру. Благодаря непринужденности беседы моя нервозность улеглась. Я не могу вспомнить во всех подробностях все, о чем шла речь, но по своим последующим переживаниям и по тому, что я слышал от других учеников, могу сказать, что я донимал Рамеша вопросами, обычными для всех ищущих.
К пониманию этого процесса, который начался с теми первыми беседами, я пришел намного позже. Это было начало отношений гуру – ученик. Рамеш пишет об этих отношениях в своей книге «Дуэт Одного», рассказывая историю Аштавакры, семнадцатилетнего гуру, и его зрелого ученика, короля Джанаки. Комментарии Рамеша дали мне понимание того, что происходило между Рамешем и мной. Те наставления, которые дал мне Рамеш, остались тогда неосознанными мною. Он объяснял мне интересующие моменты, отвечал на мои многочисленные вопросы, но советы никогда не давал. Также он ничего не требовал и не ждал от меня. Я мог приходить и уходить, когда мне заблагорассудится. Не было никаких правил и никакой дисциплины. На самом деле, никакого видимого руководства с его стороны не было.
Руководство Рамеша иного рода. Оно указывает лишь на суть учения. Рамеш подчеркивает, что вы, как индивидуум, обладающий свободой воли, не существуете. Все советы, адресуемые этому несуществующему индивиду, лишь усугубляют положение вещей.
Как и в отношениях между Аштавакрой и Джанакой, влияние Рамеша на меня всегда отличалось необычайной тонкостью. Кроме периодически охватывающих меня чувств благодарности и любви к гуру мое общение с Рамешем проходило в атмосфере полной обыденности, в которой не было ничего из ряда вон выходящего. Прошло некоторое время, прежде чем я смог заметить эту тонкость. Это произошло в виде определенного сдвига в моем мировоззрении. Нечто невидимое, почти незаметное, вело во мне свою работу. И близость Рамеша всегда приводила этот механизм в действие.
Я думал, что мой первый визит будет чем-то вроде зондирования почвы, но когда я вернулся обратно в Европу, мне вскоре стало ясно, что этот простой, скромный и непритязательный человек, бывший банкир, был именно тем, кого я искал, сам того не зная. Это притяжение было непреодолимым и напоминало скорее инстинкт. В то время в моем уме продолжали кружиться вопросы и сомнения, им были подчинены все мои чувства. Люди Запада мало что знают об отношениях между гуру и учеником. Несмотря на это я обнаружил, что выбора у меня не было, меня непреодолимо тянуло к Рамешу Я был уже «на крючке»: рыбой, заглотившей наживку.
Три месяца я провел вдали от Рамеша, после чего вернулся в окутанный выхлопными газами Бомбей. В этот раз я был заполнен вопросами и сомнениями. Я мог время от времени отлучаться от своих дел на три недели, так что отношения гуру – ученик развивались периодами. В Индии мои возражения и сомнения подвергались интенсивной бомбардировке. После этого последовали два месяца пережевывания и усвоения учения дома в Европе.
Мои визиты всегда проходили по одинаковому сценарию. Неделю я жил в Бомбее и каждый день проводил с Рамешем два-три часа. Затем я на неделю уезжал куда-нибудь в приятное путешествие. Затем я возвращался в Бомбей. В моей голове теснились вопросы, и я еще неделю общался с Рамешем.
Уважение к гуру в сочетании с ощущением себя маленьким и невежественным держало меня на расстоянии. И в этом пространстве поддерживаемое теплыми беседами доверие к гуру и учению росло своим чередом.
Год и множество сомнений спустя Рамеш рассказал мне о новом посетителе по имени Генри, который приехал днем раньше, чтобы встретиться с ним. Это был американец в возрасте семидесяти с лишним лет. Рамеш сказал, что мы с ним, наверное, сможем познакомиться. Затем он описал Генри: «Высокий, очень худой, с длинной белой бородой, ходит с тросточкой. Если его обернуть в набедренную повязку, то он будет похож на сошедшего с экрана Моисея».
В тот же вечер, прогуливаясь возле своей гостиницы, я увидел возле чайного ларька голову с белой бородой, возвышавшуюся над толпой индийцев. Я решил, что это он, и спросил: «Вы Генри?» Он оглянулся, посмотрел на меня критическим взглядом и сказал: «Да, а что?»
Мы сразу же нашли с ним общий язык и провели всю ночь, беседуя на балконе его гостиничного номера. Генри, имея за плечами тридцатилетний путь духовного поиска, как и я, был очарован этим гуру, Рамешем. И вот я услышал рассказ другого человека о длительном и иногда болезненном поиске. Генри пришлось пережить много страданий и разочарований, связанных с суровой дисциплиной, которой он сам себя подвергал.
Во время наших бесед Генри выразил идею того, чтобы привезти Рамеша в Штаты. Я согласился помочь ему. Сам Рамеш был не в восторге от такой перспективы. И мы оба начали его обрабатывать. Наконец Генри пошел в авиа-агентство и купил билет на самолет. А Рамеш? Он ответил согласием.
В сентябре 1987 г. я отправился с Рамешем в Соединенные Штаты. Генри договорился о том, что он проведет беседу в большом зале в Лос-Анджелесе. Рамеш предстал перед толпой, которая заполнила три первых ряда. Это было его первое публичное выступление.
Позже Рамеш провел беседу в чудесном доме Генри, расположенном на Голливудских холмах. Там-то небольшой круг учеников и нашел того гуру, какого искал. Оттуда Рамеш отправился на ритрит, который должен был проходить в пустыне к востоку от Лос-Анджелеса. Там он проводил беседы дважды в день в течение нескольких недель.
За этот период близости к Рамешу я прошел через этапы разочарования и подъема, блаженства и отчаяния. Все шло своим ходом. С течением времени я становился более расслабленным, осознавал свое привилегированное положение и счастье от нахождения рядом с Рамешем. По мере того как мы взаимодействовали в событиях повседневной жизни, эта близость и дружба углублялись.
Во время одной из групповых бесед, когда была затронута тема физической боли, Рамеш вытянул руку и, указывая на меня, сказал: «Здесь присутствует один человек, который может рассказать вам о боли на основании собственного опыта». Я был так поражен, что лишился дара речи! Я всю жизнь боялся публичных выступлений. Я не мог произнести нескольких слов даже перед маленькой группой людей. Мое сердце начало бешено колотиться, меня бросило в пот, что-то внутри меня сжалось… после чего я заговорил. Страх мой улетучился, но я тогда даже не заметил этого. Впервые в жизни я выступал перед аудиторией, не заикаясь и не умирая сто раз подряд. Вот что я им рассказал.
За полгода до этого я был в Лос-Анджелесе по делам, а также, конечно, для того, чтобы провести время с Питером. Однажды ночью мы сложили свои велосипеды в багажник принадлежавшего Питеру пикапа и отправились к расположенным в нескольких милях каньонам. Оказавшись на природе, мы улеглись на земле под луной и начали обсуждать духовные вопросы. Питер был одним из немногих друзей, с которыми я мог говорить на эти темы. Через некоторое время мы сели на велосипеды и покатили по извилистой узкой тропке при свете луны. Поскольку кроме нас никакого транспорта больше не было, мы ни о чем не беспокоились и быстро набирали скорость. Слишком поздно я заметил идущий вдоль дороги ров для отвода дождевых вод; и я сделал глупейшую вещь – резко нажал на тормоза.
Я перелетел через руль и приземлился лицом вниз. Я катился, подскакивая на кочках, еще футов двадцать, прежде чем остановился. В полном сознании я лежал на дороге в луже крови. Ни один из нас не знал, насколько серьезны были мои повреждения. Питер отвез меня в больницу, где мне шесть часов накладывали швы.
Знаменательным это событие было в силу того, что ни на одну секунду во мне не было сопротивления случившемуся. Лишь после я смог осознать, что просто произошло приятие этого несчастного случая. К моему собственному изумлению, это приятие было безусловным, во мне не было ни страха, ни желания избежать всего этого. Результатом этого необычного приятия было отсутствие боли. Ничто не казалось мне неприятным, ничего не болело. Мой сломанный нос заложили ватными тампонами, и в последующие дни, когда их вынимали, я также не чувствовал боль.
Лишь какое-то время спустя мой ум смог понять, что он никакого участия во всем этом не принимал. Такое незапланированное и безусловное приятие нетипично для человека моего темперамента, и все же оно стало постоянным спутником моей жизни.
С исчезновением страха перед публичными выступлениями исчезли и все другие страхи. Что, как я подозреваю, было результатом углубления понимания и постоянной работы молотком со стороны Рамеша.
Понимание работает молча и вначале незаметно
…Вскоре я занялся составлением брошюры для посетителей семинаров, которая содержала в себе всю необходимую информацию, а также написанное Рамешем эссе, которое давало ясную картину учения и тех тем, которые он собирался затрагивать. Чтобы участникам было на что опираться, я рассказал историю собственного поиска и последующего знакомства с Рамешем.
Во время написания этой брошюры я отбросил все свои остальные дела. Всю энергию я направил на это новое для меня занятие, и, не имея опыта в подобных делах, я старался использовать все возможности для того, чтобы выполнить эту работу наилучшим образом. Меня донимали самые разные мысли, сомнения, некоторое беспокойство, но все это исчезло в тот миг, когда я взял в руки уже отпечатанную брошюру (выросшую к тому времени до пятидесяти страниц!). Я чувствовал, как понимание пронизывает собой все мои действия, и я ощущал уверенность, осознавая, что сделал все, что мог. Я выполнил свою роль инструмента Сознания, через который были реализованы ритриты в Коваламе. Теперь, когда все было сделано, больше ничего от меня не зависело. Я не ощущал никакой ответственности за результат, и я бы точно не винил себя, если бы ничего из этого всего не получилось. В итоге я испытывал глубокое удовлетворение и был свободен от волнения по поводу результатов.
…Мои отношения с Рамешем постепенно вошли в новую стадию. Вопросы иссякли, и во время бесед я больше не прислушивался к словам. По мере углубления любви к гуру зависимость и желание получить от него что-то исчезли. Со временем я позволил себе еще больше сблизиться с ним и таким образом стал членом одной большой семьи. Это дало мне то, что я не мог найти в собственной семье.
Я оставил свой бизнес и полностью сосредоточился на организации семинаров в Коваламе и Мюнхене. Я занялся переводами записей с беседами Рамеша, а позже сделал первые переводы его книг на немецкий. Иногда мне хотелось зашвырнуть все это «безумие» подальше! Но, черт побери, кто может зашвырнуть что!
По мере более глубокого проникновения понимания в мой ум, осознание стало принимать все более тонкий характер. Я заметил, что взлеты и падения в моей жизни начали выравниваться. Неприемлемое стало более приемлемым, а взлеты не были больше такими заоблачными. Однажды, находясь в состоянии полного отчаяния, я пожаловался Рамешу в письме: «Это чертово понимание лишило меня всех моих иллюзий!»
Во всех этих аспектах развития всегда сохранялся сильный элемент «я», который действовал, достигал, отпускал и т. д. За шесть лет моего знакомства с Рамешем мне снова и снова говорилось об этом. Несмотря на мое глубокое погружение в него, я по-прежнему ощущал, что существует «я», которое делает все эти вещи!
Тихо и почти незаметно осознание этого простого факта, казалось, проникло в повседневный поток мыслей. Свидетельствование, о котором Рамеш так часто говорит, стало частью моей жизни. И конечно, при всем этом присутствовал ум, жаждущий «улучшения», давая возможность для дальнейшего процесса свидетельствования.
Рамеш называет это явление, которое неизбежно в жизни каждого индивидуума, маятником, качелями. Мой ум так рисует следующую ментальную картину этого маятника:
Я, Гейнер, сижу в лодке посреди быстро текущей реки, не имея никакой возможности управлять ею. Иногда, когда вдоль берега идет наблюдатель, он видит меня сидящим в лодке и плывущим вниз по реке жизни. А иногда есть только «я» в этой лодке, а на берегу никого нет. Похоже, жизнь и представляет собой такого рода колебание между мной, сидящим в лодке, и НИМ, идущим по берегу, – и каким-то образом это кажется довольно приемлемым. Похоже, всегда сохраняется шанс – в тот или иной момент – взглянуть с берега на то, что происходит в лодке; в лодке, которая именуется жизнью.
Гейнер.
Россдорф, Германия, 19.12.1995 г.
Когда-то, в начале 1939 г., я пришла в этот мир маленькой девочкой. Помню, что какое-то время я была очень счастлива. Начало Второй мировой войны было для меня ужасным периодом жизни, наполненным драками, насилием, болью и горем. Это было подобно пребыванию в аду. За годы своей жизни я прошла через огромные страдания, через рак и смерть своего любимого старшего сына и, наконец, через страшные мучения, связанные с духовным поиском.
В течение сорока лет я искала Бога в церкви, но так и не нашла. Затем я искала счастья в личных отношениях – и не нашла его. Затем, когда эти отношения распались, я начала самостоятельную жизнь. Именно тогда я совершила свою первую поездку в Индию, где спустя три года я нашла своего любимого гуру, Рамеша Балсекара. Наверное, лучше сказать, что это он нашел меня. Он ввел меня в эти отношения, отношения между гуру и учеником, с невероятной силой, над которой у меня не было никакого контроля. С того времени я напряженно работала, чтобы заработать деньги, необходимые для того, чтобы отправиться к нему при первой возможности. Находясь в Индии, я внимала его словам. Я посетила, наверное, пять двухнедельных семинаров и несколько раз посещала его в его бомбейском доме, где он живет со своей женой Шардой.
Вначале самым важным для меня были его слова. Они были подобны мощным ударам молота, разбивавшим все надежды, мечты и концепции маленькой девочки, теперь уже женщины. Эта работа молотом продолжалась год за годом. При параллельном чтении его книг разрушение шло полным ходом. Любопытно, что года через три во мне возникло особое желание. Я слушала слова Рамеша, и вдруг во мне родилась неуемная жажда просветления. Я думала о просветлении как о конце поиска, как о месте любви. И я хотела, чтобы мой гуру дал мне его, хотя он и говорил мне, что гуру не может сделать этого. По мере того как стремление к просветлению росло, усиливалось и страдание.
В декабре 1994 г. я отправилась в Бомбей на четыре недели. Каждый день я была рядом со своим любимым гуру. Когда я впервые вошла в его дом и начала говорить, он встал и высоким голосом закричал на меня: «Почему вы все еще ходите кругами?… Снова и снова все то же кружение, оставайтесь дома и думайте о Боге». «Оставайтесь дома, пребывайте в покое и думайте о Боге», – как часто он говорил мне эти слова.
Три года назад я уделяла очень много времени своей садхане, практиковала концентрацию и длительную медитацию, включая дзадзэн. Внезапно я обнаружила в себе интерес к тому, что Рамана Махарши, любимый мудрец с Аруначалы, называл «самоисследованием». Я читала книги об этом методе и начала с ним «работать». Понимание, возникшее из самоисследования, все больше и больше углублялось, и моя практика изменилась. Например, в течение двух лет я жила с вопросом «Кто я?» и концентрировалась на ощущении «Я есть». Вскоре после четырехнедельного пребывания в Бомбее вопрос «Кто я?» отпал сам собой, в то время как концентрация на «Я есть» усилилась.
В марте 1995 г. я участвовала в последнем из коваламских семинаров, которые давал Рамеш. Во время этого семинара со мной что-то начало происходить; наверное, это можно назвать отпусканием гуру. Когда это случилось, я ощутила огромнейшую любовь к гуру. Вернувшись домой, я написала самое эмоциональное из всех любовных писем, когда-либо мною написанных. Он ответил мне в апреле, и это было шестнадцатое письмо, полученное от него. После этого писем больше не было, хотя я продолжала писать и выражать свои чувства в течение последующих четырех месяцев.
С марта по конец сентября 1995 г. я прошла через наиболее глубокие страдания своей жизни. Я проводила много времени в постели из-за болезни, которая забирала все мои силы. Я не могла работать, и мне не хватало денег, чтобы продолжать жить. Я обратилась к двум своим детям с просьбой о помощи, но они не ответили. Я чувствовала себя такой одинокой, – мне казалось, что меня никто не любит, даже мой любимый гуру бросил меня, не пишет мне больше писем. Несмотря на все это, слова гуру были моим светочем, и я знала, что все, что я могу сделать, – это принять происходящее как судьбу этого человека, страдающего в одиночестве. В это же время я испытала некоторые духовные переживания, – если бы я рассказала о них психиатру, то, наверное, очутилась бы в психиатрической больнице. Лишь благодаря словам моего любимого гуру я смогла пережить то страшное время. У меня возникло ощущение, что я вознеслась на вершину небес, и возникла мысль: «Это просветление». Затем я внезапно упала с этих высот прямо в глубины ада. Я была тогда совершенно одна. У меня не было ни матери, ни детей, ни друзей, ни Бога, ни гуру. Я подумала, что, наверное, именно так все было и для Иисуса во время распятия. В самые тяжелые минуты я молилась и просила Бога не оставлять меня. Пребывание в самых глубинах ада было личностным ощущением проклятия и отлучения от Бога. Мне казалось, что я окончательно сбилась с пути.
В начале сентября я написала письмо Марку, моему «второму гуру». Мы не общались уже около четырех месяцев. Я попросила его приехать ко мне, так как считала, что мне это может как-то помочь.
Марк и Маргарет приехали навестить меня в середине месяца. Они пробыли у меня три часа, и их визит действительно был очень полезным. Спустя десять дней, 28 сентября, я проснулась и увидела, что в мою комнату входит старик-смерть. Он забрался в постель и обнял меня. Я чувствовала, что умираю в его объятиях, и это было так приятно. Это было не видение или мысль, это было действительным переживанием. Я чувствовала, что мое тело растворяется, что происходит процесс умирания. Это переживание представляло собой архетипическую свадьбу жизни и смерти. В тот момент я знала вне всякого сомнения, что я есть Единое, что я – земля, что это я вижу, слышу и ощущаю запахи. Я есть все это. И это была не мысль, это была Истина.
Вскоре после этого я с абсолютной уверенностью обнаружила, что жажда просветления исчезла. Одновременно с ней исчезли и все другие желания. И это знание наполнило меня невероятным ощущением облегчения. Это было необычайно чудесное переживание. Стало абсолютно ясно, что вместе с этим окончательным освобождением произошло просветление. Оно полностью отличалось от всего того, что я когда-либо представляла. Все изменилось, и в то же время не изменилось ничего.
В течение последующих 6–8 недель мне очень помогала связь с Марком и Маргарет. Снова и снова возникали непреодолимые мысли, то, что Рамана называл «старыми васанами», и они все еще сохраняются до сих пор. Должно быть, глубоко внутри присутствовал страх, что этот покой может быть потерян. В этом состоянии безмыслия присутствует лишь понимание «это оно». Наверное, лучше это выразить, сказав, что это понимание и есть Покой, в котором и происходит этот ад жизни. Как только выходишь из этого Покоя, сразу же возникает видимость окружающего мира. Проникая все глубже и глубже, понимание порождает переживание, осознание, что эта полная страданий жизнь нереальна, что она в действительности лишь мысль. Всевозможные процессы продолжают происходить, но они – лишь видимость. Ты познаешь бытие, и это есть Покой. Присутствует понимание, что все происходящее на земле не отделено от тебя, что все едино.
А сегодня, 19 декабря, я снова в Бомбее, рядом со своим гуру. Я действительно не знаю, зачем я здесь. Поиск подошел к своему завершению. Я сижу и наблюдаю за своим глубоко любимым учителем, расположившимся в кресле-качалке. Сейчас он уже пожилой человек, но по-прежнему сохраняет живость, подобно мне и всем присутствующим в этой комнате. И все же, когда я смотрю на него, я испытываю осознание, что эти личности не существуют. Гуру и я слились в Единое, Милость, Покой, Красоту, Знание. Я не могу поверить в это! Сидя здесь, с ним и другими людьми, я вижу, как другие умирают, обособленность исчезает. Я чувствую себя все менее и менее отдельной от других, и это трогает меня до глубины души. Благодарность, Удовлетворение и Покой находят свое выражение в слезах, и все это время целительная сила ЛЮБВИ продолжает действовать сама по себе, в БЕЗМОЛВИИ.
Это «умирание в других» началось с предложения, содержавшегося в последнем письме Рамеша, написанном в октябре. Он сказал: «Нет абсолютно никакой необходимости выражать свои чувства мне, я это все знаю». Эти слова, «я это все знаю», были восприняты как нечто в полной мере безличностное. Они были произнесены не моим гуру. Это были слова, которые я говорила Себе, Сознание – Себе, Вы – Себе. Как же трудно выразить словами то, что по сути своей невыразимо. Мы и есть эта невыразимость, мы есть чистое Бытие. Любовь, которую я так искала, нашла сама себя. Она и не терялась, так как я являюсь и всегда была ею. Никакого страдания на самом деле не было, хотя в то время оно казалось таким реальным. Теперь все это забыто.
Анна.
Мауи, 20 декабря 1995 г.
Мой дорогой Рамеш, что я могу сказать, чтобы выразить свою благодарность? Вот уже более десяти лет учение медленно и методически разрушает мою жизнь. Все, что когда-то имело для меня ценность, было сметено. Ну спасибо!
До того, как я встретил вас, моя жизнь имела смысл и цель. Я точно знал, чего хочу, и надеялся, что достигну этого. Мой мир был надежен, мои мотивы – добродетельны. Признаки продвижения по духовному пути вдохновляли меня… Сейчас я просто смеюсь над всем этим. Моей жизнью руководило нечто, что я не был в состоянии понять или контролировать.
Сегодня все, что связано с моими отношениями и бизнесом, кажется мне чем-то пустым. Мою жизнь всегда определяли радость и успех, несчастье и неудача. Что будет определять ее теперь? Спасибо, Рамеш… спасибо за ничто!
О Рамеш, о гуру, вы самый опасный человек из всех, кого я когда-либо встречал. Вы непревзойденный ловкач, спрятавшийся за маской мягчайшего и добрейшего человека. Вы заманили меня, соблазнили и украли смысл и цель моей жизни – как раз тогда, когда я испытывал к вам наибольшее доверие. Самая жестокая часть этой истории связана с тем, как вы забрали мою жажду жизни. Где мой интерес? Почему я не испытываю протеста, глядя на обломки того, что когда-то было моей жизнью? Почему ежедневно усиливается это чувство благодарности?
Предупреждение тем, кто читает эти строки. Мой совет вам: бегите! Бегите прямо сейчас, пока вы еще можете это сделать… если вы еще можете. Не дайте доброй и мягкой внешности моего гуру обмануть вас. Эти глаза таят в себе великую опасность.
Увы, для меня самого это уже запоздалое предупреждение. Я навсегда потерялся в той ловушке, которую мой гуру поставил для меня. Теперь все усилия тщетны. Меня ожидает самая ужасная участь – самоотдавание!
О гуру, мой дорогой палач, я в ваших руках – все произошло так, как вы с самого начала предполагали. Искренне ваш, Эд.
* * *
Бостон, 19 февраля 1996 г.
…Когда я встретила Рамеша в 1989 г., я испытывала отчаянное желание понять истину существования и смысл жизни. Я была серьезным ищущим, не имеющим времени на забавы; жизнь была для меня проблемой… В ней было столько страдания, и я не могла понять, как и зачем все это. Я предпринимала огромные усилия во многих направлениях, и все это – в попытке найти «истину». Когда я впервые вошла в комнату, где Рамеш должен был говорить, я уже была потрепана двадцатью годами «поиска». Я не могла больше выносить навязывания идей и напряжения от всевозможных рекомендаций «как следует жить и вести себя». Но Рамеш попросил лишь, чтобы я слушала его слова с полным осознанием; не просто умом, а всей своей сущностью. Он никогда ничего не просил сверх этого. Никогда не было ни малейшего давления с его стороны. Все семь лет, что я знаю его, я всегда испытывала те же любовь, приятие, доверие и терпимость, которые мой отец дарил мне в моменты неуверенности. Я полна любви и благодарности.
Каролина.
* * *
Германия, 16 января 1996 г.
…Поиск просветления начался для нас с мужем в Пуне. Я приняла санньясу от Бхагвана Шри Раджниша. Во время моего пребывания в ашраме он пригласил меня посетить один из семинаров, который назывался «Интенсив просветления». В этой группе и произошло осознание, или пробуждение, и это состояние продлилось три дня. После чего я ощутила, будто меня изгнали из рая. Я не знала, что было причиной этого трехдневного блаженства, как и не знала, почему оно исчезло и как вернуть его обратно. Тогда я и поняла, что не могу ничего сделать со всем этим и что, следовательно, это было выражением Божественной милости.
В 1978 г. мы вернулись в Пуну. В то время я стала очень ленивым ищущим. Я знала, что если по воле Бога я должна достичь просветления, то я его достигну. Не имеет значения, занимаюсь ли я интенсивно медитацией, читаю ли «правильные» книги. Если просветление произойдет – прекрасно, если нет – это будет точно так же прекрасно. Это отношение было подобно тому, которое выражено дзэнской поговоркой: «Трава растет сама по себе».
Конечно, я знала, что в повседневной жизни у меня есть свобода воли: то есть, что бы со мной ни происходило, это результат наличия или недостатка силы воли. Лишь в духовной области свободы воли у меня не было. Я приняла то, что просветление находится вне пределов какого-либо моего влияния.
В 1987 г. Гейнер рассказал нам, что встретил своего гуру, Рамеша Балсекара, и что он хочет организовать семинар с его участием в Коваламе. Он попросил Хеннинга помочь ему найти участников этого семинаpa. И вот в 1988 г. мы, вместе с группой из тридцати человек, отправились в Индию послушать Рамеша и узнать о его учении.
Я слышала все, что он говорил, но все время ловила себя на том, что постоянно сравниваю его с Бхагваном. Я была уверена в том, что Бхагван был моим первым и единственным гуру. Но во время семинара, несмотря на мое внутреннее сопротивление по отношению к Рамешу и привязанность к Бхагвану, произошло некоторое понимание. Я поняла, что нет никакого я, которое могло бы стать просветленным, и нет никого, кто бы мог наслаждаться просветлением в случае, если оно произойдет. Далее я поняла также то, что не имеет значения, в каком механизме тела-ума просветление случится.
Я осознала ценность учения и хотела узнать о нем больше. В 1993 г. мы путешествовали по Индии и натри дня остановились в Коваламе, чтобы посетить семинар. В 1994 и 1995 гг. мы снова приезжали в Ковалам на семинары. Каждый раз происходило некоторое углубление понимания. Это было подобно паззлу: иногда маленькие фрагменты становились на место, иногда – большие, но целиком картина не вырисовывалась никогда. Мне становилось все яснее и яснее, что такой вещи, как свобода воли, не существует, – ни в какой форме.
В 1995 г. произошел некий сдвиг. Внезапно во мне пробудились глубокая любовь и благодарность по отношению к гуру. После семинара я точно знала, что снова должна увидеться с Рамешем. В декабре 1995 г. я впервые посетила Рамеша в Бомбее. В этот раз я была сама, без мужа.
Пребывание рядом с Рамешем давало сильное ощущение прибытия домой. Учение сразу же проникло очень глубоко. Внезапно мой механизм тела-ума захлестнула волна энергии и экстаза, и я сказала сидевшей рядом Эрике: «Я должна выговориться, иначе меня разнесет на куски». После этого говорение стало происходить само по себе. «Это не имеет значения, это не имеет никакого значения! Бог – это все. Нет такой вещи, как «лучше» или «хуже», все просто есть!» Затем начался приступ смеха, который остановить не было никакой возможности. Меня переполняло осознание того, что все это просто смехотворно. Что мы, ищущие, стремящиеся к просветлению, просто смешны. Нечего искать, нечего обретать. Все просто есть. И одновременно с этим было облегчение, покой и благодарность. Я ощущала, что все это так просто, так обычно, что в этом нет абсолютно ничего особенного. Исчезло желание стать или быть чем бы то ни было.
Конечно, об истине невозможно говорить, и мои слова достигают лишь определенного уровня.
Больше нет никакого ощущения экстаза, но есть полное понимание, «что я не деятель», «да будет воля Твоя» и «то, что есть, есть». Присутствует также ощущение полнейшей простоты, смирения, благодарности и – любви.
Элке.
* * *
Германия, 8.01.1996 г.
Я не нахожу подходящих слов, чтобы описать то воздействие, которое оказали на меня Рамеш и учение…
Учение, подобно солнцу, проходит своими лучами через увеличительное стекло Рамеша. Нацеленное на «сердце», оно выжигает эго и удаляет его прочь. Остается лишь… Зачем давать этому имя?
Любовь и благодарность!
Благодарю вас, Рамеш!
Парване.
4. Письма Рамеша
Письмо, написанное гуру, – безличностное и одновременно личностное изложение учения ученику. «Безличностное», потому что его источник – не индивидуум, который обычно рассматривается как гуру, и «личностное», потому что оно направлено на определенного индивидуума, личность, которой себя считает сам ученик. В адвайте нет ни доктрин, ни догм. Нет проповедования тех или иных постулатов, нет ничего, что нужно было бы загружать в память. В случае с письмами Сознание, проявляясь в форме гуру, пишет то, на что оно было запрограммировано в данном контексте, и Сознание же, проявляясь в форме ученика, читает и отвечает на то, что оно прочитало, также согласно программированию. И в этом функционировании того, что видится как гуру и ученик, проявляется сама суть адвайты: в противовес тому, в истинности чего нас убеждала наша обусловленность, не существует никакого индивидуума, никакого эго, которое осуществляло бы этот процесс написания или чтения. Есть только Сознание, и все сущее во Вселенной – лишь видимость в этом Сознании. Истинное Понимание происходит тогда, когда наступает интуитивное постижение, что все события просто случаются, без участия какого-либо делателя.
Письмо к Р. С
12 июня 1991 г.
Для пробужденного не стоит вопрос выбора на основе принципа «как если бы». Все действия ПРОИСХОДЯТ как часть функционирования Тотальности – мудрец не делает тот или иной выбор и не принимает то или иное решение: все действия интуитивные, он даже не думает об их правильности или ошибочности. По этой причине иногда его неверно понимают, считая, что он равнодушен к чувствам других людей: нет никакого индивидуума, который был бы равнодушен или отзывчив, но в глубине присутствует именно СОСТРАДАНИЕ, иначе он даже не утруждал бы себя разговорами.
«И свобода воли и судьба – и то и другое истинно» в том смысле, что средний индивидуум не может мыслить иначе как в терминах свободы воли; он будет думать, что все происходящее – прямой результат его решений, что его решения были либо верными, либо ошибочными. Индивидуум, имеющий некоторое знание духовной основы, ЗНАЕТ, что на самом деле свободной воли у него нет, но поскольку в своей повседневной жизни он должен принимать решения и действовать согласно им, он так и делает, «как если бы» он имел свободу выбора и воли, однако ЗНАЕТ, что они – часть функционирования Тотальности и, следовательно, его выбор и решения, правильные или ошибочные, никак не могли бы быть иными.
Пробужденного абсолютно не интересует этот интеллектуальный анализ, – он знает, что все решения и действия не «его собственные»! Они вовсе не основаны на каких-либо ожиданиях и надеждах, они не основаны на том, что Рамана Махарши назвал бы «САНКАЛЬ-ПАМИ». Наилучшие пожелания, дорогой друг.
С ЛЮБОВЬЮ.
Письмо к М. Н
2 мая 1990 г.
…Вчера я весь день думал о вас. Я думал: что же конкретно я дал M. H.? И ответ был таков:
Во-первых, я сказал М.Н., что очки, которые он ищет, уже находятся у него на носу, что искать нечего, и, во-вторых, если бы очки не были у него на носу, он не смог бы вообще ничего искать.
А вот и одно из тех «совпадений»! Только что пришло ваше письмо.
…Теперь вы готовы к последнему толчку в ничто – к падению со скалы!
Вы пишете: «Когда я находился рядом с вами, я так ясно видел полную безличностность функционирования Тотальности, что идея личного «я» казалась абсурдной, – и вот теперь я здесь, снова принимая на себя субъективность, которая, как я знаю, является галлюцинацией».
Мой дорогой M. H., поймите, что ВЫ не снова «принимаете на себя» субъективность. ВЫ ЕСТЬ СУБЪЕКТИВНОСТЬ. Вы – не M. H. Пусть этот M. H. участвует в его «нормальной» жизни. Это в точности то, что должно делаться. Пусть M. H. занимается любовью со своей женой, встает утром, идет в больницу, лечит пациентов, наслаждается своей пищей, обсуждает всевозможные дела со своими коллегами… ВАС это не касается. ВЫ – не M. H. «ВЫ» – это то, чем является Я. Зачем МНЕ беспокоиться по поводу того, что делает Рамеш? Зачем «ВАМ» переживать по поводу действий Рамеша? Зачем «ВАМ» беспокоиться по поводу того, что делает M. H.? Они оба делают то, что должно быть сделано через эти два инструмента по воле Тотальности. ВЫ и Я не имеем к этому отношения. ВЫ и Я есть ТОТАЛЬНОСТЬ – а это безличностное функционирование представляет собой самопорожденный процесс. ВЫ и Я лишь свидетельствуем все то, что происходит, без какого-либо оценивания. ВАС и МЕНЯ не касается то, что якобы делают M. H. и Рамеш.
Если нет желания или побуждения писать, не пишите. Это нужно понять правильно. Делайте (и не делайте) именно то, что вы хотите делать. ВЫ этого не делаете. Все, что должно быть выполнено в процессе функционирования Тотальности, и совершается через M. H.
Очень скоро вы привыкнете к этому «двойному стандарту»! Это переключение передач с M. H. на Я происходит исключительно плавно. Это не M. H. ясно видел все, когда находился со мной, – это ВЫ обрели понимание. Понимание было обретено пониманием. M. H., будучи абсолютно иллюзорным, не имеет к этому никакого отношения. Почему бы ВАМ не позволить M. H. продолжать жить, не переживая по поводу этого бедняги?! И тогда не будет никаких скачков «туда-сюда». ВЫ – не М.Н., поэтому никаких скачков быть не может. И пока эти скачки происходят, их нужно просто свидетельствовать, но пройдет какое-то время, и они исчезнут. Я ЗНАЮ. Просто забудьте всю эту кутерьму – ВАС это не касается. Пусть M. H. живет своей жизнью.
Письма к С. Д
28 января 1988 г.
Я получил ваше письмо на прошлой неделе.
Судя по некоторым высказываниям, вы достигли довольно глубокого понимания учения – возможно, только интеллектуального, но тем не менее правильного.
Вы совершенно правы, говоря о том, что любые попытки понять это умом тщетны. Хотя понять что-либо можно только с помощью ума, но позволять уму порождать вопросы и проблемы, а затем пытаться ответить на них – наивно.
Все, что происходит – и происходило, – безличностный процесс. Тотальность проявленного мира – видимость в сознании, совершенно подобная сновидению; ее функционирование – безличностный и самопорожденный процесс в феноменальности. Миллиарды чувствующих существ – лишь инструменты, или персонажи, в сновидении-пьесе, посредством которой осуществляется этот безличностный процесс. Ясное и полное постижение этой Истины означает ПРОСВЕТЛЕНИЕ, или пробуждение.
Ваша реакция на учение действительно очень «хорошая». И если, как вы говорите, вы будете помнить о том, что ваша жизнь ПРОЖИВАЕТСЯ, вам будет довольно легко достичь этого уровня реальности.
21 января 1989 г.
Я получил ваше письмо от 7 января…
Вы можете писать каждый раз, когда у вас возникает желание.
Как вы указываете в своем письме, утверждение, рассматриваемое с точки зрения индивидуума, может казаться абсурдным и эгоистическим, в то время как рассматриваемое с точки зрения Тотальности, оно является Истиной. Однако оно все равно – лишь концепция.
Когда ум недвижим и свободен от мыслей – даже от мыслей о просветлении – и есть только настоящий момент, здесь и сейчас, а также полное приятие всего, что ЕСТЬ в этот момент, – больше ничего не нужно.
2 февраля 1989 г.
…Переживание, которое вы описали в своем письме, указывает на то, что ваше восприятие становится все более «открытым», в том смысле, что ум принимает тот факт, что подверженное обусловленности видение и то, что видится посредством этого контролируемого видения, – лишь один из аспектов того, что есть, и что когда это видение не ограничивается, ничто не мешает переживаниям происходить, – и это очень важно. Конечно, не в меньшей степени важно не придавать этим переживаниям особого значения.
Как вы говорите, человек настолько привык считать себя ответственным за свою жизнь, которая должна иметь определенную цель, что когда он просто плывет по этой жизни, у него возникает ощущение некой дезориентации. Все, что бы ни происходило в жизни – и какие бы реакции ни следовали за событиями, – может только свидетельствоваться. Опять же, как вы говорите, что еще можно делать? – кроме того, что не позволять уму отвлекаться от происходящего и создавать всевозможные образы. И даже это отвлечение может просто свидетельствоваться. Однако такое свидетельствование отсекает концептуализацию.
Мне понравилось сказанное вами, что вы начинаете очень ясно видеть, какой же бессмыслицей является все то, что называется жизнью и проживанием, и что в то же самое время в осознании этого ощущается также изумление по отношению к красоте и спонтанности происходящего.
Пишите, когда возникнет желание.
Письма к В. У. (Маргарет)
30 апреля 1994 г.
…Я буду счастлив быть вашим гуру, если вы желаете получить мое подтверждение.
Думаю, я мог бы помочь вам, если бы вы приехали в Бомбей и навестили меня, хотя бы ненадолго. Я не знаю, насколько это возможно для вас, принимая во внимание вашу работу врача. Если возможно, приезжайте на неделю, если нет – не переживайте. Все нормально.
Мне понравилось, как вы описали «образ действия этого человека В. У.».
Я очень рад тому, что в вас воцарился покой.
Вы пишете, что испытываете сильное желание, чтобы я был вашим гуру. Я принял вас как мою ученицу, так что не беспокойтесь по этому поводу. Занимайтесь своими делами, как вы делали это до сих пор…
23 мая 1994 г.
Я был очень тронут вашим письмом, полным любви. Пожалуйста, пишите мне, как только у вас возникнет такое желание… Я был рад узнать, что вы приезжаете в Бомбей с сыном на 5–6 дней. Пожалуйста, дайте мне знать точно о дате вашего прибытия.
Вы дали очень точное описание того, что происходит с человеком, когда учение проникает в него. Он становится подобным ребенку, он открыт всему миру без каких-либо эгоистических претензий. Вы очень точно изложили это: «Все это кажется мне безумием, но это не имеет никакого значения!»
Вы заставили меня вспомнить мои собственные ощущения, когда я впервые встретил своего гуру и меня охватило чувство огромной благодарности, – я хотел дать ему много денег, я хотел сделать для него все, что было в моих силах. Это делало меня очень счастливым – знать, что он высоко ценит мои чувства к нему. Так что, моя дорогая М., как видите, я прекрасно понимаю ваши чувства к гуру! Буду рад встретиться с вами в июле.
24 июня 1994 г.
Я только что получил ваше чудесное письмо, которое замечательно отражает ваши чувства к гуру. Вы неоднократно повторяете истину: «Присутствует огромное счастье и покой».
Многие из ваших высказываний просто замечательны. Например:
1) «Есть только любовь, покой, благодарность и сострадание – все это кажется одним и тем же».
2) «Эта любовь не имеет ни причины, ни цели, ни значения. Я не могу найти никакого объяснения и я его не ищу».
3) «То, что произошло, непостижимо. И нет никакого желания понять или познать или удержать это. Это просто то, что произошло, – ни больше ни меньше».
4) «Бывают моменты, когда я чувствую, что являюсь вашим организмом тела-ума». Это просто замечательно.
Давайте посмотрим, что же произойдет, когда мы встретимся лично. Я с нетерпением жду этого.
Письмо к Т. К
13 сентября 1993 г.
…Ваше письмо вызвало чувство огромного сострадания и симпатии к вам.
Только когда «я», эго действительно отходит на второй план, появляется возможность жить в относительном покое, не имея постоянной работы. Поэтому меня не удивило, что вы «пребываете в черной дыре отчаяния и беспокойства по поводу своего будущего». Я рад узнать, что вы собираетесь вернуться к работе или по крайней мере начать какие-то движения по возобновлению вашего профессионального интереса к компьютерам.
Да, в следующем году планируется проведение семинара в Ковалам-Бич, и я понимаю вашу настойчивость. И здесь я снова вынужден подчеркнуть, что никакого контроля над тем, что должно произойти, мы не имеем: давайте посмотрим, что произойдет.
Я бы хотел кое-что заметить. По-моему, вы не совсем осознаете этот момент. Вы очень красноречиво говорите о том, что когда вы слушали меня, то оказывались настолько поглощенным происходящим, что все слова и сам мир просто исчезали. Также вы рассказываете о «магических» моментах, имевших место в Коваламе в 1990 г., а затем добавляете: «По непонятной причине в конце ритрита на меня напала жуткая депрессия».
Т. К., во всех этих размышлениях доминирует размышляющий, переживающий индивидуальный делатель. На самом деле такого индивидуума просто не существует. Пока это глубоко не осознано, переживающий будет продолжать страдать. Вы говорите: «Конечно, я не знаю, что произойдет. Я даже не знаю точно, почему я хочу еще раз увидеть вас…» Здесь снова присутствует размышляющий, который думает своим расщепленным умом с позиции субъектно-объектных отношений.
Вот здесь-то и проявляется роль гуру – но не как учителя, советчика или наставника в том смысле, в каком люди Запада думают об определенной «личности». Говоря откровенно, всякий раз, когда происходила истинная трансформация – а не просто интеллектуальное понимание, – я совершенно ясно наблюдал трансформацию в понимании отношений между гуру и учеником. ЛЮБОВЬ к гуру рождается в потоке эмоций и позже становится основой всего будущего понимания, которое в итоге обращается (прекращается) истинным пониманием без «понимающего» – исчезает страх перед всеми проблемами феноменального характера, что приносит ощущение полной свободы, легкости, парения в воздухе «подобно сухому листу на ветру». Эта трансформация НЕ является феноменальной, это совсем другое измерение, достигнутое посредством глубочайшего почтения к гуру, любовь к которому превосходит все те чувства, которые ученик когда-либо испытывал в своих отношениях с другими людьми. Излишне говорить, что все это происходит без какого-либо участия или контроля со стороны индивидуума. Можно даже сказать, что это вопрос судьбы.
Говорю из собственного опыта: я глубоко убежден в том, что при отсутствии этого глубокого чувства любви и почтения к гуру истинное пробуждение невозможно. Опять же, на основе собственного опыта хочу заметить, что когда это происходит, ученик переносится в измерение, доселе ему неизвестное: он еле сдерживает себя, он готов сделать для гуру абсолютно все (независимо от того, нужно это гуру или нет). Почти всегда эти чувства изливаются в виде обильных слез, поскольку они основаны на осознании, что гуру не отделен от ученика, что они оба являются тем Я, на которое и направлен весь духовный поиск! Другими словами, это НЕ личностный опыт, вроде того, что часто возникает. В последнее утро в Мауи вы как раз упомянули такой опыт: «…когда мое сердце взорвалось от любви, и слезы хлынули из моих глаз». На самом деле это переживание могло иметь форму ответной эмоции сопричастности, когда вы свидетельствовали преображение, случившееся с И. Д. Глубокое пробуждение И. Д. вызвало у вас ряд реакций сопричастности – так, когда какой-то человек безутешно рыдает, окружающие тоже начинают плакать, а когда кто-то заразительно хохочет, другие тоже начинают смеяться! Такие ответные реакции (или даже рассудочные постижения, какими бы глубокими они ни казались в такую минуту) недолго длятся, за ними следуют глубокие разочарования и депрессии. Я действительно от всего сердца сострадаю вам.
И все, что человек может сделать, – это глубоко погрузиться в работу и отказаться от интеллектуального устремления к духовному пониманию – даже не надеясь на лучшее. Не знаю, насколько вам понятно все то, что я говорю.
Вы упоминаете нашу последнюю встречу в Бомбее. Я тоже очень хорошо помню ее, так как испытываю глубокое сострадание и сочувствие по отношению к вам. Я бы предпочел не говорить об этом, но принимая во внимание ваше очень уж эмоциональное письмо, я вынужден сказать следующее: у меня было совершенно определенное чувство, что мне не удалось зародить в вас действительно глубокое чувство к УЧЕНИЮ, которое выходило бы за рамки интеллектуального понимания, – любовь к учению, которая в феноменальности принимает форму ЛЮБВИ к гуру и которая стремится выразить себя через внешнее проявление.
Этого не было во время нашей последней встречи. Она была довольно формальной, как если бы просто два знакомых прощались друг с другом. Возможно, ваша природная робость не позволяет глубокому чувству проникнуть глубоко внутрь вас. Однако, несмотря на мою природную робость, когда я встретил Махараджа, во мне возникло такое громадное чувство ЛЮБВИ к нему, что оно просто смело всю мою робость со своего пути. Все, что было, – это непреодолимое желание давать, вне зависимости от того, нужно это было Махараджу или нет.
Пожалуйста, поверьте, Т. К., все, что я здесь написал – это спонтанно излилось из меня, – результат глубочайшего сострадания, которое породило во мне ваше письмо.
Что бы ни произошло в будущем, просто свидетельствуйте. Посмотрим, что будет дальше.
Письмо к К. Л
19 декабря 1989 г.
…Позвольте мне начать с того, что вы оказали на меня необычайно сильное впечатление, когда мы встретились в Санта-Барбаре в октябре прошлого года. Я был тронут силой и глубиной вашей искренности. То же чувство я испытал, когда мы беседовали с вами по телефону в октябре этого года.
Я упоминаю это для того, чтобы подчеркнуть, что говорить с человеком на этом уровне – большое удовольствие. Нет нужды убеждать кого-либо в чем бы то ни было, хотя в некоторой степени это становится необходимым, когда Судьба, или Тотальность, сводит определенных людей вместе, – говорение и слушание на любом уровне становится частью события, которое само по себе есть часть функционирования Тотальности в данный момент.
Именно в этом контексте я говорил о том, что, по моему мнению, я оказал помощь своему хозяину тем, что смог побеседовать с ним незадолго до его смерти. Вопрос о цели этой помощи не возникал, так же как не было причины не помочь ему. Если бы во сне я встретил кого-нибудь, кто был бы голоден, я бы накормил его, если бы я встретил кого-нибудь с головной болью, я бы дал ему аспирин. Один снящийся персонаж делает все, что в его силах, для другого снящегося персонажа – как часть сновидения.
Разве конечный результат не один и тот же? – спрашиваете вы. Мой дорогой К. Л., какой конечный результат? Весь проявленный мир – сон, и о чем бы мы ни говорили – об этой жизни или будущей, связанности и свободе, страдании (физическом, ментальном или духовном) и его устранении, что бы ни утверждали писания и мудрецы, – все это часть этого проявленного сновидения, и на самом деле есть не что иное, как концептуализация. Сама идея самсары, мокши, пустотности нирваны – все это не что иное, как концептуализация, которая устраняется в безмолвии простого Бытия, бледным отражением которого является глубокий сон, происходящий в феноменальности, которая сама – лишь бледное видимое проявление, подобно сновидению. На самом деле ни единой вещи не существует – ни единой вещи, которая могла бы быть воспринята чувствами и постигнута умом. Все, что есть, – это Сознание, неосознающее себя в непроявленном виде и осознающее себя лишь с первой мыслью, или концепцией Я ЕСТЬ. И говорить даже об этом – ошибка, поскольку это создает впечатление того, что Сознание есть некая вещь: ум – расщепленный ум человеческого существа – никогда, никогда не может постичь то, что непостижимо.
Вы знаете все это, мой дорогой К. Л. И именно в силу того, что вы знаете, есть осознание того, что все мысли и концепции по своей сути совершенно бесполезны. Они не существуют на самом деле и могут относиться лишь к тому, что также не существует.
Так что теперь вы можете понять то, что вы уже ЗНАЛИ: нет никакого смысла во всех этих писаниях и традициях, в мудрости всех джняни и мудрецов – разве что в виде дозы аспирина от головной боли самсары. Это все не более чем «развлечение», как говорил Махарадж, когда вы понимаете истинное положение дел. На самом деле, как сказал Рамана Махарши:
Нет ни сотворения, ни разрушения,ни пути, ни цели,ни судьбы, ни свободной воли.Вы можете ЗНАТЬ все это только в красоте и радости БЕЗМОЛВИЯ.
Вот на фоне это ясного понимания позвольте мне в виде развлечения рассмотреть некоторые моменты вашего письма.
Ваше понимание верно: индивидуальность будущего тела будет извлечена из тотальности вселенского сознания как совокупности всех «облаков образов», которые постоянно возникают. Эта тотальная совокупность распределяется среди новых тел по мере их создания. И тела эти обладают совершенно определенными характеристиками, которые будут порождать именно те действия, которые необходимы по сценарию этой божественной пьесы. Никакой индивидуум не имеет отношения – как индивидуум – к какой-либо из предыдущих сущностей.
В отношении «Я» и «я», кажется, есть определенное непонимание. Когда речь идет о «Я» как о чем-то реальном, а о «я» как о неком самозванце, может возникнуть неверное впечатление, что каждое «я» обладает реальным «Я». Это не так. Существуют миллиарды «я», но лишь одно Я, и даже это – лишь концепция! Что за ирония!!
Опять же, вы правы, когда говорите, описывая свое переживание в кресле дантиста, что ум, пытаясь как-то увековечить понимание, чтобы сохранить эту мудрость и защитить ее от потери памяти и противоречий, лишь с успехом усиливает эго! Это действительно так. Когда некто, выполнив определенный объем работы, приходит ко мне и, пораженный услышанным, спрашивает меня при расставании, что ему делать по возвращении домой, я почти всегда говорю, чтобы он НЕ вспоминал о том, что услышал. Это необходимо для того, чтобы дать пониманию время закрепиться без вмешательства интеллекта, чтобы позволить ему перейти из ума в сердце. Но, возражает он, тогда я забуду, и я говорю, что это как раз то, что должно произойти, – «я», расщепленный ум, должен действительно забыть себя.
Мне очень понравилось, как вы описываете жизнь и работу пчел. Вы правы, когда говорите, что «мы так же запрограммированы и связаны в мельчайших деталях Божественным Началом, как и сами пчелы. И как прекрасно и чудесно это запрограммированное сновидение – если мы только можем позволить ему развиваться своим путем, как это делают все те же пчелы». Аминь!
А так называемая свобода воли или выбора – лишь проявление концепции «я». Пока достижение просветления контролируется этой концепцией «я» – как оно может быть вообще достигнуто? Просветление может быть лишь безличностным следствием недеяния – ни действия, ни воздержания от действия – как часть прекрасного и чудесного запрограммированного сновидения.
Мне было приятно писать этот ответ на ваше письмо. Все, что я могу сказать: продолжайте писать мне, когда у вас будет возникать такое желание. Тогда это будет частью недеяния, как и мой ответ на ваше письмо.
С самыми теплыми пожеланиями в несуществующем новом году от одного несуществующего – другому.
Письма к Г. X
24 мая 1988 г.
Я только что получил ваше письмо от 18 мая, в котором сообщается, что вы приедете в Бомбей 16 июня.
Не помню, говорил ли я вам, что в июне и июле в Бомбее сезон дождей (который захватывает и август). Конечно, для нас это не имеет никакого значения, но я решил проинформировать вас об этом…
С 27 марта по 10 апреля я встречался с группой из Германии в Ковалам-Бич (на юге Индии). Это была очень хорошая группа, и ее участники проделали большую домашнюю работу. Физически график был очень утомительным, но я был счастлив проводить беседы с ними. Они также наслаждались солнцем, пляжем и теплым океаном. Для меня это также был чудесный ритрит!
Во время вашего пребывания здесь других посетителей из западных стран не ожидается, так что мы сможем спокойно побеседовать.
5 декабря 1988 г.
Итак, вы провели две недели в Бомбее, и я думаю, вы впитали в себя огромный объем того, что я говорил. В вас уже была спокойная восприимчивость к Учению, почти никакого сопротивления не наблюдалось.
…Относительно ваших вопросов – основное сводится вот к чему: КТО ЖЕЛАЕТ ЗНАТЬ? Нет такой вещи, как индивидуальная сущность, и вопросы задает лишь ум-интеллект. Лишь механизм тела-ума желает испытать переживание, именуемое «любовью», в то время как все, что существует, – это Сознание, единство, которое есть сама ЛЮБОВЬ. Желание любить само по себе означает двойственность: «один» желает любить «другого». Это желание порождает двойственность и, следовательно, ведет к страданию. На самом деле именно это желание переживания любви и есть то, что препятствует ЛЮБВИ. ЛЮБОВЬ существует всегда, вам не нужно искать ее или хотеть пережить ее.
Это понимание – все, что необходимо, никаких «действий» не требуется. «Кто» будет совершать действия? Пока есть какое-либо намеренное действие, есть и «я», а там, где есть «я», есть и «другой». Само это понимание – все, что необходимо. Вам даже не нужно пытаться запоминать его! Любое усилие, направленное на то, чтобы запомнить это понимание, является препятствием!!
Просто оставьте его в покое, и понимание сработает. Вы должны верить в то, что оно сработает.
25 февраля 1989 г.
Я получил ваше письмо от 13 февраля и был очень рад ему. Пишите, когда у вас будет возникать такое желание.
Вы прекрасно поняли учение!
«В действительности это не имеет никакого значения».
Конечно, «я» будет испытывать физические страдания и ментальные мучения – это и есть жизнь. Но просто свидетельствовать это – все, что происходит, – это и есть смерть. Рождение – жизнь – смерть, через этот процесс проходит механизм тела-ума, и тотальность происходящего со всеми формами проявленного мира представляет собой функционирование Сознания, в котором все это сновидение и разворачивается. В свидетельствовании этого сновидения – и того, что в нем происходит, – что может иметь какое-либо значение и для кого?
Вы абсолютно правы, когда говорите: «Возможно, обычному человеку моя точка зрения кажется чудовищной, бесчеловечной. Но я чувствую, что на самом деле это не имеет никакого значения».
Иногда, поскольку механизм тела-ума должен функционировать, страдание должно возникать, в том или ином виде. Но простое свидетельствование быстро заставляет его исчезнуть, и остается удивление по поводу того, что оно вообще возникало!
Вы совершенно правильно чувствуете, что нет ничего, чего можно было бы бояться, и ничего и никого, о ком нужно было бы беспокоиться.
9 апреля 1989 г.
Я только что получил ваше письмо от 3 апреля. Я понимаю ваше беспокойство и ваши страдания в описанных вами обстоятельствах. Ваше состояние – часть тех характеристик, с которыми ваш организм был зачат и рожден. Вы как таковой не имеете к этому никакого отношения – у вас не было выбора. И ваш организм не может не действовать согласно своим врожденным характеристикам, какими бы ни были последствия – хорошими, плохими или нейтральными.
Я предлагаю вам быть совершенно «нейтральным». Просто свидетельствуйте ситуацию, возникновение чувств и ментальных реакций. Держитесь свидетельствования. Не предпринимайте никаких намеренных действий – что должно произойти, произойдет.
8 ноября 1989 г.
Вы задаете такой вопрос: бывают ли вообще ошибочные решения? Ваше заключение правильно, но вы должны понимать, что сам вопрос ошибочен. Когда вы говорите: «Все, что происходит и произойдет, является в точности тем, что должно произойти» – это абсолютно верно. Откуда же тогда берется вопрос об «ошибочности» решения? Чье это решение и с чьей точки зрения оно ошибочно?
31 января 1994 г.
Я знал, что трансформация должна произойти – я знал это в первый же день, когда вы пришли ко мне.
Я постоянно говорил вам ждать – но без ожиданий и надежд. Теперь я очень счастлив.
Письма к А. Б
14 июня 1986 г.
Я очень рад, что ваш приезд был в какой-то степени плодотворным. И я рад, что вы снова будете в Бомбее в конце июля. Добро пожаловать!
Происходит лишь то, что должно произойти. Так называемые индивидуумы – простые персонажи в пределах этого события, любого события вообще. Нет никого, кому нужно было бы отдавать должное, как и нет ничего, за что нужно было бы хвалить, – точно так же, как нет и речи о какой-либо вине или о какой-либо неудаче. В любой момент, что бы ни проявилось, – совершенно. Если есть глубокое понимание этого, каждое мгновение встречается с радостью, и все, что это мгновение приносит – «хорошее» или «нехорошее», – принимается без какого-либо суждения, без надежд и беспокойства. Именно это отношение приятия и есть настоящая свобода, свобода от ожиданий, свобода от страха и беспокойства. Если это глубоко понято, вы больше не переживаете по поводу происходящего, по поводу возникающих мыслей, совершающихся действий и рождающихся эмоций – все они просто свидетельствуются.
Спасибо за ваши слова «я люблю вас». В действительности вы имеете в виду следующее: я люблю всех и все. Вы могли даже не думать так, но на самом деле ЭТО ТАК. Возникает это чувство ЛЮБВИ, которое удерживает Вселенную как единое целое. Это возникновение спонтанно и абсолютно не зависит от «указания» возлюбить ближнего своего. ЛЮБОВЬ приказам не подчиняется!
Я также с нетерпением ожидаю нашей встречи.
31 июля 1986 г.
Спасибо за ваше письмо от 11 июля. Я был счастлив узнать о ваших успехах и обрадован вашим рвением и энтузиазмом.
Однако через какое-то время вы обнаружите, что тот прогресс, который так вдохновлял и очаровывал вас в последнее время, на самом деле что-то поверхностное, подобно беспокойным волнам, в то время как на дне, в глубинах, сознание всегда пребывало в покое и постоянстве. И вы увидите, что весь тот энтузиазм и то рвение, которые сейчас преобладают на поверхности и на периферии, осели в самом центре, на самом дне вашего бытия. Вы обнаружите, что вы и ЕСТЬ этот покой и постоянство, и что такие слова, как «любовь», «покой» и «удовлетворенность», не имеют больше никакого значения. Другими словами, больше не будет никакого «я», которое бы наблюдало за «духовным продвижением», и, следовательно, никаких поздравлений в свой адрес! Останется лишь мир, как сон, в котором А. Б., как персонаж, «делает свое дело» так, как того желает Тотальность, – будет лишь бесстрастное осознание, или свидетельствование, всего происходящего без какого-либо желания что-то изменить. И тогда, возможно, вы вспомните это письмо и рассмеетесь!
Вы приедете в Бомбей, если так значится в планах Тотальности, в должное время.
Пишите, когда у вас будет такое желание.
3 октября 1986 г.
Я был очень рад получить оба ваших письма.
Происходит то, что вы открыли истинный источник энергии, – силы – как бы это ни называлось, все это обозначается словом СОЗНАНИЕ. «Я» заслоняет собой эту силу (имейте в виду, что это также часть функционирования Тотальности, и это следует не «отбрасывать», а понять и «принять»), и в должное время она проявляется в своем изначальном блеске в форме «свидетельствования». И когда это происходит впервые, это кажется чудом – бесценным даром от гуру, и вас это настолько переполняет, что вы буквально не знаете, что вам делать. Вам хочется рассказать об этом всем, но вы знаете, что они не поймут вас. Вы пишете письмо кому-нибудь, подобному мне, и я все понимаю и ощущаю радость за вас.
Но вскоре этот энтузиазм, этот восторг, этот переизбыток чувств сменяются покоем, и свидетельствование начинает приобретать постоянный характер. Однако «вы» по-прежнему продолжаете испытывать огромную благодарность по отношению к гуру и желание сделать что-либо ощутимое, что порадовало бы его. Гуру также принимает это (когда он делает это) с тем же отношением. И наконец, даже это исчезает, когда и «вы» и гуру оба отходите так далеко на второй план, что больше не остается никаких различий между гуру и учеником, по той простой причине, что между ними и НЕТ никаких различий: они оба представляют собой объективное выражение одной и той же единственной субъективности. И все же, пока существует тело-ум, «чувство» глубокой интимной связи между гуру и учеником, подобно некому призраку, продолжает оставаться.
17 октября 1986 г.
Не помню, говорил ли я вам, что во мне присутствует определенное чувство, что те, кто посещал меня в 1983 и 1984 гг., были «начинающими», а те, кто побывал у меня позже, подобно вам и Т. В., действительно «продвинутые» и намного более зрелые, готовые и восприимчивые к учению. Поэтому я неизмеримо счастлив узнать из вашего письма, что вы «прогрессируете». Мысли относительно ускорения этого прогресса должны просто свидетельствоваться. Вы же знаете, что намеренное усилие может быть лишь препятствием. Так что просто свидетельствуйте свое рвение и энтузиазм. Точно также и с сомнениями – просто свидетельствуйте их, вы – не мысли, вы – не ум. Очень скоро вы заметите, что энтузиазма и сомнений становится все меньше и меньше, и ваш «духовный пульс» совпадет с пульсом Вселенной. Вы ощутите единство всего сущего и обретете глубокое понимание, что эти сомнения не принадлежат вам, и тогда они исчезнут. И с той поры вы будете просто удивляться: к чему была вся эта суета?
2 февраля 1987 г.
Читая ваше письмо, я испытываю чувство глубокого удовлетворения. Ваша искренность очень ясно проглядывает в ваших словах. Это хорошо, очень хорошо. Просто забудьте о прогрессе как таковом, и пусть будет только свидетельствование, непринужденное свидетельствование этого спектакля, который разыгрывает ум своими выходками – без суждений и без желания изменений.
23 июня 1987 г.
…Я рад, что вы так подробно все описываете в своем письме. Это дает мне ясное представление о вашем продвижении. Любопытно, два дня назад мне пришла в голову одна мысль, которую я записал в свою записную книжку. Вот она:
«На поверхности могут быть небольшие колебания ума, но они не имеют существенного значения, если в глубине недвижимость. Исчезнут ли они когда-нибудь? Возможно, исчезнут, но главный момент здесь в том, что если в глубине недвижимость, мысли о ментальных отвлечениях, или движениях, исчезнут сами по себе».
Вы уже достигли такой стадии, на которой вам следует игнорировать то, что вы считаете сейчас вовлечением. Если вы должны участвовать в тех событиях, которые имеют место в вашей жизни, вовлечение должно происходить. Запомните, что попытки избежать вовлечения сами по себе – форма вовлечения, которое должно исчезнуть. Это кажется противоречием, но вы поймете это. Как вы можете выполнять свою работу должным образом, если в данный момент не вовлечены в нее полностью? Вовлеченным оказывается индивидуальный механизм тела-ума, и он как раз и должен быть вовлечен. Вы, тот, кто может свидетельствовать это вовлечение, – не обособленный делатель. Так что не бойтесь «вовлекаться». Глубоко внутри вы знаете, что не можете оказаться вовлеченным, поскольку «вы» – свидетель этого вовлечения. Как работа могла бы быть поклонением, если бы не было полного вовлечения? НО вовлеченным оказываетесь не ВЫ.
11 июля 1988 г.
…В чем вы нуждаетесь сейчас – так это в небольшом толчке, который столкнул бы вас со скалы «я».
Слова никогда не смогут передать понимание, поскольку они есть феноменальность: они могут лишь помочь разжечь огонь сущностного знания (которое уже есть), чтобы оно поднялось на сознательный уровень и осталось там – после чего слова становятся бесполезными, подобно пеплу.
То, что вы говорите в своем письме, соответствует истине: бесполезно обсуждать конфликты, желания или страдания, все равно все это возвращается к приятию того, что ЕСТЬ. Корень проблемы в том, что все еще остается «я», которое должно принимать то, что ЕСТЬ. Пока «я» считает, что именно оно должно понимать и принимать, это не приятие как таковое, а лишь объектное понимание, как раз тот вид понимания, который должен отпасть (сам по себе, а не быть устраненным!). Поэтому вы «по-прежнему ощущаете себя в сетях двойственности, что, конечно же, не полная свобода».
Вы должны понять, что та стадия, на которой вы сейчас находитесь, необходима: «В моей памяти нет ничего, с чем можно было бы связать этот опыт (все прекрасно как оно есть – никакого сопротивления), так что я действительно не знаю». В этом-то все и дело, мой дорогой А. Б.: вы не можете знать. Так что расслабьтесь: нет никакого смысла в том, чтобы думать: «Интересно, где этот А. Б. находится на лестнице эволюции?» Это как раз и есть последняя и окончательная веревка связанности. И эта веревка обрубается постижением, свободным от каких-либо сомнений (которые должны и будут возникать), убежденностью в том, что А. Б. не является причиной всего того, о чем вы думаете, и всего того, что вы делаете, а также в том, что НИКАКОГО А. Б. ПРОСТО НЕ СУЩЕСТВУЕТ, такового вообще нет. Это безличностное понимание (не интеллектуальное), поскольку в своей основе оно базируется на отсутствии А. Б., на абсолютном отсутствии какой бы то ни было сущности, которая могла бы желать просветления, ощущала бы себя в сетях двойственности и размышляла таким образом: «Как же изменился мир в моем восприятии». Ни мышление, ни действия не будут больше основываться на том, чего желает А. Б. (ибо он попросту исчезнет), они будут абсолютно спонтанны, предельно естественны по той простой причине, что такое мышление и такие действия не будут больше зависеть от иллюзорной сущности, известной доселе как А. Б. Имейте в виду, что в таком мышлении и таких действиях снящийся персонаж, называемый А. Б., будет «ненастоящим», в точности как всевозможные другие снящиеся персонажи будут ненастоящими в снящихся действиях этой снящейся жизни. Будет происходить свидетельствование всего, о чем будут думать и что будут делать все снящиеся персонажи, включая персонаж, известный как «А. Б.», и такое свидетельствование, будучи безличностным, будет свободно от сравнений и суждений. Если в начале и будет присутствовать некоторое оценивание и сравнение, то оно само будет свидетельствоваться без какого-либо сравнивания и оценивания.
Письма к И. Д
2 июля 1989 г.
Мне было очень приятно получить ваше письмо от 22 июня.
Я очень хорошо помню вас. Вы – ученый. Я помню, что вы слушали мои беседы с глубоким сосредоточением.
Я очень рад, что вам понравилось «Бессмертие». Эта книга каким-то образом стала мерилом зрелости ищущих. Не многих она затрагивает так же глубоко. Если вам нравится «Бессмертие», то я уверен, что вам также понравится (возможно, даже больше) новая книга, которая должна выйти в издательстве Адвайта Пресс в конце августа. Ее название – «Дуэт Одного». Речь в ней идет о диалоге между полностью «созревшим» ищущим, королем Джанакой, и его гуру, подростком Аштавакрой. Эти диалоги – мои любимые. И Л. Л. из Адвайта Пресс был глубоко затронут, когда впервые прочел их. Блестящее название, кстати, является его детищем.
Большое спасибо за копию выдержки из книги Джозефа Кэмпбелла. То, что он говорит, действительно соответствует моему твердому убеждению.
Если вам так сильно нравится «Бессмертие», то нет никаких сомнений, что вы находитесь на пути к убежденности, которая необходима для понимания. Только не нужно спешить. Кто может спешить? Все, что нужно делать – все, что МОЖНО делать, – просто осознавать то, что происходит.
В этом и заключается суть попыток Ф. X. жить так, «как если бы» он был просветленным. Нелегко освободиться от постоянно возникающего вопроса: «Я понимаю, но, имея понимание, что я должен делать?!» Ответ таков: делайте то, что вам хочется, – живите так, как если бы вы были просветленным. И тогда внезапно возникает ответ, что жизнь идет в точности так, как она должна идти, независимо от того, что иллюзорный индивидуум, по его мнению, делает!!
(Шопенгауэр прекрасно понял секрет – интуитивное подтверждение интеллектуального заключения.)
Вы уже приняли меня как своего учителя и тем самым предопределили мое принятие вас в качестве ученика! Добро пожаловать в «узкий» круг тех, чей интерес к адвайте проникает неизмеримо глубже, чем поверхностное интеллектуальное понимание.
Пребывающий внутри Сатгуру – ВНУТРЕННЕЕ и есть Сатгуру, Тот, кто сводит воедино учителя и ученика в одно событие, – осуществил все это.
15 мая 1990 г.
Меня не удивляет, что учение постепенно становится неотъемлемой частью повседневной жизни, настолько облегчая ее и освобождая от личной ответственности за ее проживание! Жизнь воистину проста, если мы не боремся с ней, если мы просто течем с потоком. Тогда мы становимся жизнью, мы – этот поток.
Связанность – это когда ум желает чего-то или сокрушается по какому-либо поводу, отвергает или принимает что-либо, или же ощущает себя счастливым либо несчастным. Освобождение – это когда ум не желает и не сокрушается, не отвергает и не принимает, не ощущает себя ни счастливым, ни несчастным.
Когда ум привязан к какому-либо чувственному переживанию – это связанность, и освобождение – это когда ум не привязан к чувственным переживаниям. Другими словами, когда «я» присутствует – это связанность, когда «я» отсутствует – это освобождение. Только «я» чувствует себя связанным чем-либо и желает освобождения от этого. Зачем беспокоиться по этому поводу?
13 июня 1991 г.
Большое спасибо за ваше письмо от 6 мая. Я перечитал его несколько раз, и каждый раз оно чрезвычайно трогало меня. Моей первой реакцией было решение не посылать вообще никакого ответа! Вы и так сказали все то, что должно быть сказано.
Вы говорите о том, что для вас это неизведанная территория и поэтому вы испытываете страх. Как сказал один китайский мудрец: «Пробуждение всегда внезапно; освобождение может быть постепенным». Так что не переживайте по поводу освобождения.
Вы совершенно правы, когда говорите, что не имеете ко всему этому никакого отношения, – какая забавная перспектива! Это действительно так! Быть свободным от какого бы то ни было подавления и сдерживания, двигаться с потоком!
Затем вы говорите: «Я отправился на последнюю беседу, ничего особого не ожидая. Я думаю, это было важным фактором». Да, действительно, это было чрезвычайно важно. Дорога к неудачам и разочарованиям устлана как раз ожиданиями.
Я полностью был с вами во время вашего опыта пробуждения. Вы правы в самом буквальном смысле, когда говорите о том, что этот опыт подобен тому, как если бы вы тонули. Вы не могли набрать достаточно воздуху в легкие. Вы задыхались от рыданий, и чем больше кто-то пытался успокоить вас, тем больше усугублялось ваше состояние. Как другие могли знать?!
Для Шарды это было незабываемым переживанием. Она была потрясена и очень сочувствовала вам. Пишите, когда у вас будет такое желание, но только тогда, когда желание действительно будет. Никто никому ничего не должен. Все исходит ИЗНУТРИ.
21 июня 1991 г.
Я получил ваше замечательное письмо от 23 мая.
На меня произвел большое впечатление тот случай, когда вы испытали шоковую реакцию на препарат зилокаин, поступивший в вашу кровь, когда вам делали операцию.
Наверное, самое значительное, что происходит в жизни после пробуждения, это то, что очень быстро все сомнения исчезают: вы больше не беспокоитесь по поводу того, правильно или ошибочно то, что «вы» делаете, какой ум функционирует – работающий или размышляющий. Если происходит какая-либо концептуализация, она автоматически свидетельствуется и отсекается.
У С. Д. хорошее понимание, но, боюсь, по большей части оно еще находится на феноменальном, интеллектуальном уровне. Настоящее препятствие – не столько интеллектуальный аспект, сколько сам феноменальный уровень. Одна из самых больших опасностей в том, что когда понимание – даже на интеллектуальном уровне – начинает «работать», другие быстро приходят к осознанию того, что происходит что-то «необычное» (с точки зрения их уровня), они оказываются заинтригованными новой личностью и их тянет к ней. А опасность как раз в том, что этой новой развивающейся личности нравится роль «мудреца» группы, что, конечно же, мешает пониманию пустить корни и расцвести в полную силу. И главное здесь то, что даже такое развитие событий – часть функционирования Тотальности. Вы, конечно, продолжите убеждать П. X. в свете данных представлений, но то, насколько «успешными» будут ваши попытки, полностью зависит от того, что именно должно произойти в данном организме тела-ума, известном как П. X.
…Наилучшие пожелания от нас обоих.
4 августа 1991 г.
Мне было очень приятно получить ваше письмо от 22 июля. Пишите мне каждый раз, когда у вас возникает такое желание – и только тогда, когда вы его ощущаете! Не переживайте, если какое-то время такого желания у вас не будет. Писать по той причине, что вы «должны» это делать, означает связанность. Я говорю это потому, что вы ощущаете желание писать каждый день. Делайте это и ведите своего рода дневник, но не спешите отправлять свои записи почтой, пока, опять же, у вас не возникнет такое желание. Будьте уверены в том, что между нами всегда будет полное понимание и никакого непонимания никогда не произойдет. Это поразительный аспект отношений между гуру и учеником, кульминация которых ежегодно празднуется в Индии в июле, в день полнолуния, называемый ГУРУПУРНИМОЙ. В этот день ученики, если это возможно, посещают своего гуру, выражают ему свое почтение и приносят подношения. Они могут задавать любые вопросы, какие пожелают задать, – с полной уверенностью в том, что даже самый «неудобный» и строгий гуру ответит на них открыто и терпеливо! В этом году такой день выпал на 26 июля, пятницу.
Любопытно, что ранним утром 26 июля этого года в дверь нашей квартиры позвонил молодой американец. Поскольку прислуги в доме не было, я сам вышел к двери из ванны с обмотанным вокруг пояса полотенцем. Открыв дверь, я увидел молодого человека 28 лет (хотя на вид ему было не более 23) со сложенными в жесте приветствия ладонями. Как мне показалось, он с волнением смотрел в мои глаза. Я улыбнулся, отвел его в гостиную и, усадив на стул, пообещал вернуться через несколько минут. О том, что это был задень, он не знал. Мы беседовали около полутора часов. Он с готовностью впитывал основные положения учения, хотя было ясно, что это было для него чем-то абсолютно новым и свежим. У него совсем не было денег, он жил в одном из ашрамов, и когда он спросил, нет ли у меня каких-либо моих книг, я достал экземпляр «Указателей от Нисаргадатты Махараджа» и вручил гостю в качестве подарка, чтобы избавить его от неловкости. С тех пор он еще несколько раз приходил ко мне и, несомненно, придет еще не раз.
Благодарю вас за статью о «виртуальной реальности», которая мне очень понравилась. Было бы чудесно, если бы появился материал в «Scientific American».
Горы и Реки – это метафора, которую я всегда очень любил. Она очень хорошо объясняет то, что мудрец больше не делает различия между двойственностью и недвойственностью, ибо видит, что они не отдельны друг от друга, а представляют собой два аспекта одной лишь единственности. Индивидуальное «я», являющееся безличностно Богом («я есть Бог» не означает, что Бог – это «я»), и индивидуальное «я», молящееся Богу с глубочайшим смирением, фундаментально не отличны друг от друга, ибо смирение в метафизическом смысле означает не противоположность гордости, которая взаимосвязана с ней, а абсолютное отсутствие какой-либо сущности – смиренной ли, или исполненной гордости. Другими словами, мудрец не видит разницы между собой и другими, ибо окончательное понимание в том, что все, что есть, – это То, при полном отсутствии «меня».
В буддизме это объясняется как три концептуальные ступени на концептуальном пути к Пробуждению:
а) когда горы и реки воспринимаются как таковые: субъект видит объект как отдельный и реальный;
б) когда горы и реки больше не видятся как горы и реки: объект видится лишь как субъект, и хотя он видится как нереальный, но по-прежнему как нечто отдельное;
в) когда горы и реки снова видятся как горы и реки: они видятся как нереальные, но не как нечто отдельное.
Другими словами, вначале мир – горы и реки – воспринимается как «реальный»; затем – как иллюзорные объекты в сознании и, следовательно, как нечто нереальное; и, наконец, когда происходит пробуждение, мы ЗНАЕМ мир как само Сознание, объективирующее себя в виде гор и рек. Даже это окончательное восприятие не является восприятием Реальности, это лишь феноменальное, концептуальное восприятие. И все же, как только «вы» познаете себя как То, вы больше не прежний вы, и «вы» познаете себя как пустоту.
В этом окончательном мгновении «пробуждения» и «видящий» и «видимое» исчезают как таковые, и остается лишь «ВИДЕНИЕ» – видящий и видимое в некотором смысле горизонтальны, ибо они оба существуют в уме, в то время как ВИДЕНИЕ – вертикально в целостном уме (нет двойственности видящего и видимого) и, следовательно, субъективное, нирваническое. Момент пробуждения обязательно должен быть внезапным, поскольку Самсара и Нирвана представляют собой различные уровни бытия, и никакого моста между ними быть не может. Как только происходит пробуждение (оно не достигается!), восприятие обретает новое измерение, и феноменальные объекты познаются как субъективность, в то время как раньше они воспринимались как объекты.
Я должен развить это объяснение немного дальше, рассмотрев подробнее то «различие», которое возникает в восприятии пробужденного после разотождествления. Феноменально никакого различия как такового нет, поскольку в двойственном механическом процессе, обусловленном пространственно-временными ограничениями, «смотрение» всегда остается одним и тем же – осуществляется оно пробужденным или непробужденным, то есть субъект смотрит на объект. Различие в том, что пробужденный ЗНАЕТ, что, во-первых, феноменальные объекты нереальны, и, во-вторых, феноменальные объекты на самом деле субъективность, поскольку ничего другого больше не существует: он ЗНАЕТ, что нет ни видящего, ни видимого, что есть только ВИДЕНИЕ. Другими словами, то, что пробужденный видит объективно, – это, опять же, горы и реки; а что он видит субъективно – что он ЗНАЕТ, – это пустота, глаз, смотрящий на самого себя. А когда он не смотрит, он представляет собой, говоря ведическими терминами, сатчит-ананду бытие-сознание-блаженство.
Таким образом, пробуждение означает трансформацию в восприятии мира и всего, что в нем находится. Когда «я» и иллюзия личной ответственности исчезают, возникает глубочайшее чувство полной свободы в позволении вещам случаться без какого-либо личностного вовлечения. Оно даже может вызвать – в момент пробуждения – экстатическую радость, устраняя вашу отделенность от остального мира, но этот восторг и космическое озарение не могут оставаться бесконечно, до конца жизни. Когда вы внезапно просыпаетесь, очнувшись от кошмарного сна, вы ощущаете огромное облегчение – даже радость, но это чувство не остается с вами навечно!
Вы совершенно правы, говоря, что на каком бы уровне сознания вы ни парили, это вскоре становится «обычным». Если человек какое-то время проболел, то в день выздоровления он ощущает большую радость, но вскоре привыкает к хорошему самочувствию и даже забывает о нем.
Вы говорите, что благоприятная атмосфера, царящая в том месте, где вы живете, вызывает у вас приятные переживания. Теперь вы знаете об этих переживаниях и думаете о них. Такое думание – каким бы приятным оно ни было, – является как раз думающим умом. Вы скоро привыкнете к этим «переживаниям», в том смысле, что будете по-прежнему наслаждаться ими, как наслаждаетесь вкусной пищей, но вы перестанете думать о них, позволив им умереть сразу после возникновения.
Ум, который не умирает полностью в момент пробуждения, желает вспоминать этот момент пробуждения и получать подтверждение тому, что оно действительно произошло. Но как только вы становитесь полностью пробужденным, вы больше не испытываете сомнений насчет того, что после сна действительно произошло пробуждение. Вы продолжаете заниматься своими делами. Вскоре вы примете тот факт, что «нечто» произошло и что бесполезно пытаться давать этому имя или делать с этим что бы то ни было.
Замечательный момент в принятии факта пробуждения заключается в том, что вы не будете даже думать, правильно или ошибочно то, что вы делаете в данный момент, по той простой причине, что будете ЗНАТЬ, что на самом деле вы не делаете ничего, что Тотальность использует этот организм тела-ума для того, чтобы произошли определенные действия и события, как часть его функционирования – какими бы ни были последствия для данного организма. Вас даже не интересует, что именно произойдет и какими будут результаты.
Наилучшие пожелания вам и П. X.
Отпустите – позвольте Этому отпустить!
12 сентября 1991 г.
Я отметил, что вы увидели изменения в мировоззрении С. Д. Я очень рад за него. Должно быть, он сейчас на пути к пониманию, в котором нет индивидуального понимающего и, следовательно, полностью отсутствует исполненное гордости «я», считающее, что это «оно» достигло понимания!
Вы обнаружите, что теперь тем или иным образом вы будете служить инструментом распространения учения – среди тех немногих, кто духовно готов получить его. Важно, конечно, осознать, что вы – лишь инструмент, который Тотальность может использовать путями, которые вы никогда не сможете постичь. А это значит, что нет надобности чувствовать неловкость при каких бы то ни было обстоятельствах.
В вас сформируется такое мнение – и ощущение, – что никаких путешествий вы не осуществляете. Вас, так сказать, путешествуют, передвигают для того, чтобы каким-то таинственным образом инструмент оказался лучше подготовлен для всего того, что он должен будет сделать в будущем. Все, что «вы» (НЕ И. Д.) можете делать, – это с изумлением свидетельствовать то, что происходит: понимание станет свидетельствованием, аспектом Сознания.
20 января 1993 г.
Какое замечательное письмо! Я несколько задержался с ответом, поскольку до 7 января вы должны были быть в отъезде. Кроме того, у меня были посетители, и накопилось много корреспонденции, требующей ответа.
Мы с Шардой так же, как вы говорите о себе, «наслаждаемся жизнью». Тот, кто имеет неверное представление о джняне, пришел бы в ужас, услышав, что «наслаждение жизнью» может существовать и после наступления понимания! В действительности происходит так, что в силу этого неверного представления (которое, конечно же, – часть того-что-есть) ищущий боится наслаждаться жизнью, считая такое наслаждение большим препятствием на пути к просветлению! Что за ирония!
Думаю, вы уже приобрели «Сознание говорит» и, возможно, даже прочли эту книгу. Я бы очень хотел знать вашу реакцию. Одно дело – знать, как она помогла ищущему, и совсем другое – знать, какое воздействие она оказала на организм, которому больше не нужно заниматься духовным поиском.
То, что так много людей приезжают издалека, потратив уйму денег, для того чтобы оказаться рядом с тем, кого они считают своим гуру, порождает глубокое смирение.
…Пишите, мой дорогой И. Д., когда у вас возникает такое желание. Ваши письма так естественны, спонтанны и полны такой удовлетворенности.
Письма к О. П
18 января 1988 г.
Спасибо за ваше письмо от 7 января. Принимая во внимание, что вы не знали, что сказать, и то, что вы очень редко пишете письма, это было замечательное послание и оно доставило мне большое удовольствие. Вы правы, говоря, что большая часть возникающих вопросов разрешается сама по себе, без каких-либо подходящих ответов. Очень редко попадаются такие, которые остаются неразрешенными и, таким образом, требуют более пристального внимания. И надеюсь, что в таких случаях вы не будете колебаться и сразу же напишете мне.
На самом деле бывают такие случаи, когда очень полезно начать писать письмо – если у вас возникает такое желание – и воспользоваться возможностью поразмышлять вслух.
27 апреля 1988 г.
Ваше письмо прибыло вскоре после нашего возвращения из Бангалора, где у меня были встречи с группой из Германии.
Гостиница «Рокхольм» расположена рядом с пляжем, и большинство номеров выходят окнами на океан. Ф. Р. забронировал места для всей группы из 35 человек, включая двух молодых американок, которые присутствовали на моих беседах в Калифорнии. Мне было интересно наблюдать за такой этнически однородной группой в течение 12 дней и отмечать их реакцию. Руководил группой некто Б. Л., психотерапевт по профессии. У всех участников уже было определенное представление о предмете, о котором я собирался говорить. Почему-то я был уверен в том, что эти беседы будут «успешными». Сам Ф. Р. испытывал некоторые опасения, поскольку средний представитель группы – успешный немец, считающий своим долгом достижение поставленных целей, – должен ощущать внутреннее сопротивление идее пассивного принятия Естественного Закона, или Божественного Замысла. Он был прав в той степени, что в самом начале это сопротивление действительно было таким «густым, что его можно было резать ножом». Ситуация ничуть не улучшилась, когда что-то заставило меня сказать, что я нахожусь здесь не для того, чтобы потакать их желаниям и капризам. Я сказал, что то, что я выношу на обсуждение, будет вначале неприемлемым для них, но призвал их к тому, чтобы в своих же собственных интересах они слушали меня с открытым умом, полностью уделяя свое внимание тому, что я собираюсь сказать, – вместо того чтобы закрыть свой ум и тем самым не дать ни мне, ни себе никакого шанса. Я также пообещал им, что если они будут слушать меня с открытым умом, то все то, что они получат, будет для них абсолютно новым и воистину бесценным. Первой реакцией была смесь потрясения, обиды, надежды и жадности! Но вскоре внимание уже было полностью сконцентрировано на моих словах, а вопросы – умные вопросы – посыпались друг за другом градом.
По моему совету Ф. Р. заранее подготовил большую доску, которую повесил на стену сразу за моим стулом. Надпись на доске гласила:
«Тотальность Проявленного – видимость в Сознании, подобно сновидению. Ее функционирование – безличностный и самопорожденный процесс в феноменальности; и миллиарды чувствующих существ – лишь снящиеся инструменты (снящиеся персонажи без какой-либо свободы волеизъявления), через которые и происходит этот безличностный процесс. Ясное постижение этой Истины означает полную неуместность разговоров об индивидуальном человеческом существе как об ищущем и, следовательно, о ПРОСВЕТЛЕНИИ».
На третий день на лице Ф. Р. появилась улыбка крайнего удовлетворения, когда он начал осознавать, какое огромное впечатление ИСТИНА оказывает не только на группу, но, что было более важным, на самого Б. Л. и его жену и помощницу С. Е., очень умную женщину. Было очень приятно наблюдать за тем, как члены группы старались опередить друг друга, чтобы занять места поближе: меня даже смущал тот факт, что все собирались в зале за полчаса до назначенного времени.
Для меня это были крайне напряженные рабочие дни: два – два с половиной часа утром, личные беседы в течение трех часов днем и час-полтора после ужина. Но увлеченность группы сделала этот ритрит очень радостным.
Я должен сказать, что члены группы хорошо проводили время, наслаждаясь своим пребыванием в Ковалам-Бич.
…Когда время ритрита подошло к концу, в группе в целом не осталось никакого сопротивления, а в пяти или шести случаях произошла очень глубокая трансформация, которая было настолько заметной и оказала такое воздействие на остальных, что некоторые участники начали записываться у Ф. Р. на следующий подобный ритрит.
6 декабря 1990 г.
То, что я ждал с таким нетерпением, произошло.
Я получил ваши письма от 2 и 23 ноября.
Это произошло, по вашим словам, спустя четыре с половиной года!
Объяснение тому, каким образом это происходит, так никогда и не было дано. Суть этого события как раз в том, что не существует никого, кто хотел бы получить какое-либо объяснение, – кроме некого «я», которое все еще ждет, чтобы это произошло! Но факт остается фактом: присутствие (действительное или символическое) гуру в огромной степени способствует тому, чтобы это произошло. Именно по этой причине восточные учения придают такое значение отношениям между гуру и учеником, которые обычный житель Запада не может понять или оценить, пока нечто подобное не случится с ним самим. И даже тогда он не хочет верить своему собственному опыту, ибо все его образование говорит ему, что все это – лишь измышления, суеверия, ловушка. С другой стороны, ученик, воспитанный на условностях Востока, рискует попасть в «западню» псевдогуру. Обычно возникает вопрос: что же делать? – и ответ таков: кто должен что-то делать? Что бы ни происходило, является частью функционирования Тотальности: сам духовный поиск – начало, мучительный путь через «неудачи» и разочарования, а также заключительный этап, кульминацией которого являются полная свобода и смех, – также часть этого функционирования! Как я могу говорить об этом с тем, кто еще проходит этот «процесс»? Именно поэтому я ощущаю неописуемое удовлетворение каждый раз, когда это происходит:
«Бог мой, как это просто. Основа адвайты. Я знал об этом с самого начала. И в то же время я не «знал» этого до вчерашнего дня».
То-то и оно!
Ум, наверное, будет задавать вопрос: «Может ли это быть «Просветлением?»«А сердце будет отвечать: «Кого это волнует?!»
Теперь вы также познаете ЛЮБОВЬ – не то, что такое любовь, а что значит БЫТЬ ЛЮБОВЬЮ.
Также вас больше не будут донимать различного рода сомнения. «Вы» будете свидетельствовать постепенный процесс перерастания Просветления в Освобождение, как это было со мной.
И наконец, главным фактом остается то, что все, что есть, – это Сознание, а все, что находится внутри Него, – сновидение, в котором мы все – снящиеся персонажи.
Кто может задавать какие-либо вопросы?
Кто может испытывать какие бы то ни было сомнения?
Я ЕСТЬ.
10 декабря 1990 г.
На прошлой неделе я написал вам обстоятельное письмо в ответ на ваши замечательные послания от 2 и 23 ноября.
Ваша чудесная трансформация очень часто приходит мне на ум и напоминает экстатический опыт, описанный Джанакой в Аштавакра Гите, хотя о ней рассказано и не в таких поэтических выражениях, какими пользовался мудрец Аштавакра. И все же, как близки к поэзии искренние, спонтанные излияния сердца!
Еще раз примите мои поздравления – вы доставили мне поистине огромную радость, мой дорогой О. П., что полностью компенсирует все то сочувствие, которое я испытывал по отношению к вам на протяжении последних нескольких лет по поводу ваших мучений. И все же я знал, что вы недалеки от осознания, что вы всегда Знали это!
20 декабря 1990 г.
Ваше письмо, начатое 1-го и законченное 7 декабря, вызвало у меня слезы, напомнив об одном случае, который произошел почти десять лет назад. Однажды утром, после беседы, когда все разошлись, Махарадж неожиданно положил свою руку на мое плечо и, глядя мне в глаза, произнес: «ТЕПЕРЬ, когда я знаю, что полное понимание произошло по крайней мере в одном случае, я ощущаю полное удовлетворение от своей жизни».
Для меня это было полной неожиданностью, я думал, что до меня были и другие. Наверное, мое изумление было написано на моем лице. Он улыбнулся и добавил: «Ну, может быть, еще в двух других случаях, но…»
Возвращаюсь к вашему письму, однако теперь я хочу сказать, что в потоке этого глубочайшего понимания могут начать всплывать какие-то события последних 10 или даже 20 лет, отражающие тот или иной аспект садханы. Я знаю, что вашим побуждением будет сказать: «Это не имеет никакого значения!», но если у вас возникнет желание запечатлеть эти мысли на бумаге, пожалуйста, сделайте это – я бы очень хотел узнать о них. Ценность этих мыслей будет заключаться в их спонтанности. Пусть Джанака не сдерживает своих излияний!
Я перечитал ваши письма несколько раз: такое впечатление, что речь идет о моих собственных переживаниях. Но по тем или иным причинам у меня не было возможности поделиться ими с Махараджем. Мне казалось не совсем правильным делать это в присутствии других, а других подходящих ситуаций, когда я мог бы остаться с Махараджем наедине, насколько я помню, не было. Его здоровье стало быстро ухудшаться. Казалось, он действительно только и ждал того, чтобы произошла реализация.
Я не мог не думать о том, что в вашем случае окончательная реализация должна была бы произойти намного раньше. Теперь я понимаю, что обусловленность, через которую нужно было прорваться, была намного более глубокой, – слишком много науки, слишком много чтения, слишком много интеллекта!
Как бы там ни было, это произошло – и теперь, когда это ЗДЕСЬ и СЕЙЧАС, Я может говорить с самим собой. Сатгуру может наслаждаться Своей собственной компанией! Так что не пропадайте – если именно таким будет ваше желание!!
НЕ ОЖИДАЙТЕ точного ответа на каждое из своих писем. В этом больше нет никакой необходимости! Знайте, что я всегда с вами, независимо от пространства и времени.
18 августа 1992 г.
Ваши письма всегда доставляют мне большую радость.
Мы с Шардой с большой любовью вспоминаем вашу дорогую мать, которую мы посетили в 1988 г. И я хорошо запомнил ее трогательные слова при расставании: «Теперь я знаю, что мой сын в надежных руках!» Вы совершили спонтанный акт предвидения, дав ей во время ее болезни Иисусову молитву. Вот что значит наитие! «Она говорит, что примет все, что ниспошлет Бог» – это и есть истинная Вера.
Одна пожилая и очень болезненная дама из Нью-Йорка продолжает поддерживать со мной связь после посещения семинара в 1990 г. Она даже иногда пишет мне письма и в своем последнем послании говорит о том, что в Библии есть одна интересная строка: «Сам ты не можешь сделать ничего». Вот и все, больше ничего не нужно. Несмотря на свой возраст (ей уже за 70), слабость и болезни, она на удивление бодрая и неунывающая женщина, сильная боль часто порождает у нее приступы плача, но, по ее словам, она возвращается в нормальное состояние так быстро, что это вызывает у нее удивление. Когда ей было под сорок, она посетила один из ашрамов в Индии, где у нее были очень болезненные переживания. Она говорит, что ее изумляет тот факт, что учение адвайты дается ей так легко и естественно. Она всегда сидела в первом ряду, и лицо ее постоянно отражало внутреннюю боль и сомнения, но во время беседы оно становилось все более расслабленным и умиротворенным, и мне было очень радостно видеть это.
21 октября 1992 г.
Я получил ваше письмо от 6 октября. Не могу вам передать, какую волну восхищения и сопереживания оно во мне вызвало. Можно сказать, что «освобождение» продолжается все время, и при этом присутствует очень четкое ощущение, что все это просто свидетельствуется, как вы правильно говорите, без какого-либо чувства подавленности, обескураженности или вины. Как это верно! «Общая усталость», о которой вы упоминаете, вместе с «полной нечувствительностью», это, по всей видимости, физическое состояние.
Относительно сатчит-ананды я бы сделал два замечания. Первое, аспект ананды, как я подозреваю, в действительности связан с Божественным экстазом, переживаемым душой, безумной от любви к Богу (говорю так за неимением более тонких терминов!), как это было в случае с Рамакришной; в иных случаях это скорее ощущение глубокого ПОКОЯ, нежели экстаза. Второе – если говорить откровенно, то, хотя эта фраза уже стала классической для обозначения просветления, она вызывает ненужное чувство ожидания среди многих ищущих. В свое время я спонтанно отбросил это как нечто совершенно ненужное: состояние, которое эта фраза якобы описывает, не нуждается ни в каких описаниях. Если бы мне нужно было сказать что-либо о нем на основании собственного опыта, я был бы склонен остановиться на слове «ПОКОЙ». Я бы не делил его на три части!
Мое сердце устремляется к вам в ваших нынешних обстоятельствах, и я надеюсь, вы ощущаете мое присутствие.
22 мая 1994 г.
Мой дорогой О. П., ваше письмо наполнено такой любовью!
Я был обрадован, читая ваши замечательные слова о «сострадании к этому телу-уму». Интересно, что большинство религий – и большинство писаний – с пренебрежением относятся к телу (всячески его понося). Ваши слова – действительно замечательные – очень ясно показали, какую неудовлетворенность можно испытывать по отношению к своему собственному телу. Если человек может относиться к своему телу с таким состраданием, разве удивительно, что он будет относиться к другим телам даже с еще большим состраданием?
Г. X. находился здесь с 6 по 20 мая. Был здесь и X. Л., который снимал на видео беседы в Ковалам-Бич. Также он заснял беседу с Г X. И стало предельно ясно, насколько глубоко понимание Г. X. Нет никаких сомнений насчет трансформации в его случае. Я очень счастлив.
Письма К Е. Ф
2 мая 1988 г.
Большое спасибо за ваше исполненное любви письмо от 27 марта.
Я как-то прослушал вашу кассету «Мистицизм», и меня очень заинтересовали различные аспекты обсуждаемой темы. Конечно, я бы хотел послушать ее еще хотя бы один раз, так как во время первого прослушивания – а слушал я очень внимательно – некоторые фразы вызвали во мне неожиданную реакцию, и я решил, что должен прослушать пленку повторно. Если у меня будет такое побуждение, я пришлю вам свои комментарии. Но в данный момент я вспомнил один эпизод, когда вы говорите о том, что согласно рекомендации Раманы Махарши вы в течение нескольких дней задавали себе вопрос «Кто я?» – и абсолютно ничего не произошло. За этим заявлением последовал взрыв смеха со стороны ваших слушателей. Мне показалось, что в этом смехе нашло отражение чувство глубокого облегчения, даже некоторая истерия (может быть, я преувеличиваю), и что если бы вы сказали, что «в один прекрасный день произошло нечто потрясающее!», это вызвало бы у них полное недоумение. Мне показалось, что они ощутили такое облегчение, получив от вас подтверждение тому, что вопрошание «Кто я?» в конце концов – просто некая уловка. Конечно, я могу ошибаться.
Я не лишен определенного чувства юмора, так что могу оценить юмористическую сторону данной ситуации, несмотря на все сказанное мною выше. Она даже напомнила мне о другом случае, о котором я где-то читал и/или слышал. Много лет назад была опубликована статья одного английского журналиста, которого уговорили нанести визит Рамане Махарши. Вся статья была выдержана в насмешливом тоне. Автор писал, что паства собралась в главном зале после того, как все проглотили завтрак с невероятным количеством специй. Когда все уселись, он сказал: «Бог рыгнул!» Имелся в виду тот факт, что к Рамане Махарши обычно обращались как к Бхагавану, что означает «Бог». Я помню, что рассказчика этой истории очень рассердил «скептицизм людей с Запада», и его гнев еще усилился, когда я сам начал громко смеяться. Мой смех вызвал у него шок. Тогда я сказал ему, что не сомневаюсь в том, что эта шутка понравилась бы и самому Рамане Махарши, если бы только кто-нибудь осмелился передать ее ему!
Вы говорите, что ваше настроение в последнее время подвержено сильным колебаниям и что ум заполнен разного рода личными проблемами. Мне кажется, говорить что-либо на эту тему – то же самое, что давать элементарные советы специалисту в данной области. Но я хочу рассказать кое-что из своего опыта, из того, что произошло еще до того, как я стал посещать Нисаргадатту Махараджа.
В моей жизни наступил тогда такой период, когда я оказался со всех сторон опутанным, казалось, неразрешимыми проблемами, причем без каких-либо просветов. Однажды вечером, когда я чувствовал особую угнетенность, я вышел прогуляться, и вдруг в какое-то мгновение я ощутил извечный настоящий момент – произошла вспышка понимания (без какой-либо интеллектуальной вербализации), которая заставила меня внезапно застыть на месте. Казалось, весь груз проблем буквально свалился с моих плеч. Конечно, я знал, что проблемы остались, но они больше не были «моими»! Когда я позже рассказывал этот случай другому человеку, оказавшемуся в схожем положении, я пришел (после некоторых интеллектуальных интроспективных размышлений) к выводу, что эта вспышка интуитивного постижения содержала в себе несколько аспектов:
а) у меня не было всех этих проблем сто лет назад и, несомненно, их не будет и сто лет спустя;
б) и раньше в моей жизни были определенные проблемы, которые тогда казались довольно серьезными, но все они так или иначе разрешились; текущие проблемы также когда-то разрешатся;
в) я сделал все, что было в моих силах, для того чтобы разрешить эти проблемы, больше я ничего не мог сделать, и беспокойство по этому поводу никак не может мне помочь;
г) из всего этого можно было сделать только один вывод: необходимо принять данную ситуацию и прекратить попытки контролировать ее. Другими словами, скажите ЖИЗНИ: «Давай, продолжай удивлять меня!»
20 января 1989 г.
Я был очень рад вашему письму, которое ни в коей мере не является «глупым или чем-то в этом роде». Откровенно говоря, оно указывает мне на некий прорыв, если говорить, конечно, в относительном смысле. Повторяю, я очень рад.
Вы говорите насчет лекарств: «В этот раз по неизвестным мне причинам я не принял медикаменты». Моя немедленная реакция была такова: «Это неплохо для человека, обычно отличающегося невиданным благоразумием. На этот раз вы дали своей интуиции полную свободу несмотря на возможные последствия». Предоставление интуиции господствующего положения требует большого мужества, глубокой веры, особенно если речь идет о человеке, который всегда полностью полагался на благоразумие и рассудок. Поэтому я был счастлив прочесть в постскриптуме вашего письма, что ваша депрессия ослабевает, даже без медицинских препаратов.
Здесь я должен только сказать (возможно, в виде предсказания!), что последствия вашего решения должны просто свидетельствоваться без каких-либо надежд и ожиданий. Вы не можете избежать возникновения чувства надежды, но даже ее появление должно просто свидетельствоваться, без какого-либо суждения.
Вы, конечно, совершенно правы, говоря, что С. В. сопротивлялся этому опыту единства, или, скорее, это сопротивлялось эго, или отождествление с телом, поскольку такой опыт означал бы его собственное растворение, что, в свою очередь, означало бы полный хаос в жизни!
Сама эта стадия означает, говоря относительно, значительный прогресс в том смысле, что большая часть сопротивления опыту единства растворилась настолько, что наблюдается определенная открытость по отношению к самому существованию «единого сознания», а также его приятие; и даже начало осознания этого единства – большой шаг вперед, что, наверное, можно сравнить с тем, как испуганная девственница позволяет своему возлюбленному несколько интимных прикосновений! Если продолжить это сравнение (с полным осознанием ограниченного характера любых сравнений и иллюстраций), то можно сказать, что поспешные действия со стороны любовника могут иметь самые ужасающие последствия. В духовной же победе над эго все это относительно бессмысленно, ибо само эго – одновременно и девственница и любовник. Кажется, что помощь приходит из неожиданного источника, представляющего собой ноуменальное понимание, что в действительности эго не «мой» враг: кто должен с ним сражаться? Эго представляет собой отождествление универсального, или безличностного, сознания с неким индивидуальным объектом. Такое понимание приводит к отстраненности от какого-либо личностного конфликта. Сопротивление по отношению к опыту единства нельзя побороть: опять же, кто должен вести эту борьбу? Его можно только свидетельствовать без сопротивления и желания что-либо с этим сделать. Другими словами, ответ в непротивлении сопротивлению, в простом пассивном свидетельствовании его существования. Сопротивление сопротивлению оказывает именно эго, которое и тянет и толкает одновременно, что приводит лишь к разочарованию. Очень важный момент во всем этом повествовании то, что простое свидетельствование (без какого бы то ни было сопротивления) самого этого сопротивления само по себе есть ноуменальное восприятие. И такое свидетельствование уничтожает сопротивление и возвращает опыт единства, если не в это самое время, то обязательно во время какого-либо другого опыта, если только нет никакого ожидания или желания по отношению к этому будущему опыту.
В процессе данного анализа должен возникнуть вопрос: почему сопротивление переживанию единства должно вообще возникать, когда суть этого переживания сводилась к отпусканию? Ответ лежит в аспекте ВРЕМЕНИ. Переживание единства – в настоящем моменте, и на самом деле сопротивление не относится к самому этому переживанию, оно лежит в страхе остаться в настоящем моменте, страхе перед тем, что может случиться во времени, в длительности, когда переживание прекратится! Именно страх будущего порождает этот отход от настоящего момента, представляющего собой неизвестное, и поэтому в какой-то степени есть страх перед этим переживанием. Понять, что время, или длительность, по своей сути есть изменение и, следовательно, что само ожидание надежности в этой длительности – чистая иллюзия, значит сделать первый шаг к приятию настоящего момента – здесь и сейчас – как единственной реальности, в которой происходит переживание единства. Такое приятие прекращает отход от этого переживания, и каждое такое переживание прекращает отход от настоящего момента к страху и надежде будущего. Такое пребывание в настоящем моменте означает свидетельствование разворачивающегося в длительности шоу без вовлечения, без желания сравнивать и выносить суждения, а также без стремления изменить то, что есть в настоящий момент.
Поразительно, что эго продолжает возникать даже тогда, когда понимание становится довольно устойчивым, а все потому, что «покой ума», который был таким желанным прежде и который действительно наступает с этим пониманием настоящего момента, рассматривается как некий объект. Эго, которое на этой стадии еще не полностью уничтожено, начинает ворчать, что «понимание», хотя и принесло определенную стабильность во взгляды на жизнь, в то же время лишило его способности наслаждаться приятными вещами этой жизни. Как писал мне в приступе гнева один из моих корреспондентов, мой друг, обладающий достаточно глубоким пониманием, «это чертово понимание сделало мою жизнь какой-то скучной и неинтересной – похоже, я больше не могу ничем наслаждаться так глубоко, как раньше!» До тех пор пока эго продолжает существовать, оно будет стремиться к «наслаждению» как к объекту. Оно продолжает стремиться к взлетам без падений! А это невозможно: птица не может одновременно летать и находиться на земле. Я предложил этому другу просто свидетельствовать такие приступы недовольства со стороны эго, не пытаясь что-либо делать с этим. Он признался, что жизнь в целом приносит ему больше удовлетворения и что все его друзья не только заметили перемены, но начали стремиться к тому, чтобы все больше и больше находиться в его обществе, поскольку его расслабленность и удовлетворенность каким-то образом давала расслабление и им, заставляя рассматривать свои проблемы как не имеющие такого уж большого значения.
Я не уверен, Е. Ф., что эту проблему можно когда-нибудь разрешить на уровне индивидуальности, то есть принимая во внимание конкретные страхи каждого индивидуума. Основа одна и та же: желание удержать «приемлемое» и избежать того, что рассматривается как «неприемлемое». Я полностью согласен с тем, что человек, подобный вам, имеющий прекрасное представление о том, о чем я говорю, может оказать большую помощь пациенту, объяснив ему, как психодинамика препятствует вожделенному «отпусканию», особенно если этот пациент – способный человек, как, например, С. В. Одна женщина-психотерапевт из Сан-Франциско, посетившая одну или две беседы в Тибуроне, рассказывала мне, что по мере углубления ее собственного понимания она действительно могла видеть и чувствовать изменение в мировоззрении своих пациентов – в том смысле, что общение между психотерапевтом и пациентом становилось раскованнее и свободнее. Пациенты в свою очередь говорили о том, что они чувствовали, что она стала «более искренней и честной, более компетентной, и это исходило у нее изнутри».
На второй странице вашего письма, в третьем абзаце, вы очень проникновенно говорите о том же, о чем пыталась сказать мне эта женщина-психотерапевт. Мне очень понравился этот абзац, и именно это заставило меня сказать в самом начале, что я ощущаю прорыв в вашем случае (говоря в относительном смысле, конечно). Последние шесть или семь строк очень тронули меня. Я могу только повторить, что нет абсолютно ничего, что «вы» можете сделать для того, чтобы ускорить этот процесс; можно лишь свидетельствовать то, что происходит, и с благодарностью принимать такие подачки от Милости. И вскоре подачки будут уже не подачками, а щедрым потоком, омывающим вас с головы до ног, без какой-либо надобности в том, чтобы «кто-либо» принимал или оценивал или был благодарен за «что-либо», Сознание пишет что на самом деле представляет собой единство, неразделенность.
Конечно же, вы на собственном опыте убедились в том, что все то, что происходит спонтанно, имеет жизненность и «свою собственную форму», в то время как нечто хорошо спланированное и организованное может, конечно, пройти, как было спланировано, и все же казаться чем-то неживым и слишком тщательно спланированным. Как раз это и произошло с вашим письмом, которое начинается с робкого голоса интеллекта и заканчивается громогласным криком интуиции.
Теперь о тех моментах, которые вы хотели для себя прояснить.
1) Относительно моей личной борьбы с учением Махараджа. Я мог интуитивно ощущать то, что Махарадж говорил об иллюзорности предполагаемого индивидуального ищущего, стремящегося к предполагаемому освобождению от предполагаемой связанности. Трудность, борьбу порождал мой интеллект своим вопросом: если индивидуум – иллюзия, концепция, кому тогда Махарадж адресует свои слова? Кто должен «отпустить» – или «просто Быть»? Как только ум начинал открываться или опустошаться, и ощущение того, о чем говорил Махарадж, начинало углубляться, как только глаза закрывались и мысли «начинали исчезать», тут же возникало это сомнение: «да, но…» Кто именно должен сделать это – «отпустить» или «просто Быть» – когда нет ничего, что могло бы быть сделано? Махарадж замечал, какая во мне происходит борьба и какую неудовлетворенность я испытываю, но никогда на упоминал об этом. И однажды я внезапно осознал, что Махарадж не адресует эти слова «кому-либо». Он просто говорит о том, что отпускание и бытие – естественное состояние, которое никто не может вызвать намеренно, и что оно естественно лишь в силу полного отсутствия мнимого «делателя». И это понимание само по себе должно произойти спонтанно: в любом ином случае неизбежно возник бы вопрос: «А как это сделать?» Этот вопрос, эта проблема никак не может быть разрешена, она может быть только растворена. Интеллект всегда найдет возможность выдвинуть какой-нибудь парадокс, который можно найти в теологической концепции всемогущего Бога: может ли Бог создать камень настолько тяжелый, что Он сам не сможет его поднять? Если может, это означает ограниченность его силы, но это же справедливо и в том случае, если Он не может этого сделать! Каким бы словесным каламбуром это ни было, пока такое недоумение остается, оно может вызывать сильную досаду. Когда растворение этой проблемы наконец произошло, я почти рефлекторно ударил рукой по деревянному полу. Звук получился довольно громким, и все с удивлением посмотрели в мою сторону. Я очень смутился и подумал, что Махарадж рассердится на меня за то, что я его перебил, но он, напротив, весь сиял, указывая на меня пальцем. Он знал, что препятствие было устранено.
2) Концепция «простого видимого проявления в Сознании» настолько элементарна, что часто вызывает гложущее сомнение (даже на этой стадии): действительно ли я постиг смысл этого?
Позвольте мне поведать вам об одном опыте, который у меня был во время пребывания в Лос-Анджелесе. В том месте, где проходили Олимпийские игры, расположен кинотеатр IMAX (Максимально Увеличенное Изображение) с экраном шириной в 70 футов и высотой с трехэтажный дом. На этом экране можно смотреть 45-минутные фильмы с десятикратным стереоэффектом и трехмерным изображением. Я посмотрел два фильма – «Гавайские острова» и «Великий каньон». Это была просто фантастика! Я был свидетелем чего-то, что присутствовало в данный момент (изображение и звук были невероятно реалистичны). Выйдя из кинотеатра, я внезапно ощутил, что то, что я видел там, было движущимися картинками – видимостями – на экране и что то, что я увидел, выйдя на улицу, также было движущимися картинками – видимостями – на экране моего сознания. То, что происходило вне кинотеатра, было в такой же степени видимостью, как и то, что происходило внутри него. Собственно, то же самое происходит и в наших сновидениях: все, что происходит во сне, кажется таким же реальным, как и то, что происходит в бодрствующем состоянии, или даже более реальным. Лишь после пробуждения наступает осознание того, что персонажи, действовавшие в сновидении, были лишь видимостью. Мистики говорят, что все то, что человек видит в так называемом состоянии бодрствования, в такой же степени видимость, как и все то, что он видит в состоянии сновидения.
А вот что говорит современная наука: «Физическая Вселенная не существует независимо от мыслей участников – то, что мы называем Реальностью, создано умом. Без вас мир – не то же самое». Эти три утверждения имеют отношение к картинке, которая изображает стул как видимость внутри самого себя. Это взято из книги «Пространство-время и за пределами» Боба Тобена и Фреда Аллена Вольфа. Это любопытная книга, которую показал мне хозяин моего пристанища в Тибуроне.
Интересно, прояснило ли все это ваш вопрос или еще больше усугубило замешательство?
Мне понравилась ваша «болтовня» в последней части письма. Позвольте мне сделать несколько замечаний, которые на самом деле не столь уж необходимы.
Вы пишете: «Итак, похоже, мы берем свое начало в огромном, потенциальном, пульсирующем источнике энергии, который может обрести чувствительность». На самом деле чувствительность – один из аспектов Сознания-Энергии. Все, что есть, – это пульсирующая энергия потенциальной пустоты. Это пульсирующее Я-Я Раманы Махарши; но тем не менее это лишь концепция!
Вы говорите: «Сказка продолжается. Одним из феноменальных объектов, которые возникают, является индивидуум по имени Е. Ф. Он отождествляется с этим звуком… и придает этому звуку особую значимость». Я бы выразил эту мысль немного иначе: «Он» не отождествляется с этим звуком; то, что возникает, – не индивидуум. Возникает человеческий объект, с которым безличностное сознание и отождествляется. И таким образом появляется индивидуум, который получает имя (Е. Ф.), и как следствие возникает обособленность, отделяющая Е. Ф. от остального мира. Я указываю на это различие по той причине, что отождествление с феноменальным объектом и именем (звуком) – не ошибка или вина Е. Ф. Отождествление произошло в безличностном процессе отождествления как эволюции, и как часть эволюционного процесса, процесс разотождествления в конечном итоге достигнет своей кульминации в том, что именуется «просветлением» или полным разотождествлением с Е. Ф. как с обособленной сущностью.
Состояние, когда ваша голова находится в пасти тигра, действительно не относится, как вы выразились, к великим радостям жизни, и одиннадцать стихов Раманы Махарши свидетельствуют это!
P. S.: Относительно Вэй У Вэя.
Составляя предисловие к своей первой книге, «Указатели от Нисаргадатты Махараджа», я включил в него следующий абзац.
«Переводя беседы Шри Махараджа на английский, я начал замечать в своем переводе отчетливое влияние английского языка Вэй У Вэя, который он использует в своих книгах. Я не сомневаюсь, что признаки этого влияния будут замечены внимательным читателем в этой книге. Если не брать во внимание язык, мне показалось удивительной демонстрацией всеобщего, тотального характера данной темы то, что высказывания такого ученого, практикующего философию Дао, как Вэй У Вэй, проживающего в тысячах миль отсюда (и вряд ли являющегося известным писателем), нашли подтверждение в словах такого реализованного джняни, как Махарадж, чье образование, как он сам говорил, позволяло ему лишь выйти за границы безграмотности».
Вопреки моему мнению, под давлением нескольких доброжелателей этот абзац был опущен: их аргумент состоял в том, что я якобы ставил простого писателя на один уровень с Махараджем, реализованным джняни.
Возможно, то, что этот абзац был опущен, было ошибкой – сейчас я думаю, что это было именно так, – но это произошло, и я считаю, что это должно было произойти.
Речь идет о том, что книгу Вэй У Вэя «Открытая тайна» мне подарил мой друг более чем за десять лет до того, как я начал посещать Махараджа. Когда я прочел ее впервые, я ничего не мог толком понять в ней, однако где-то в глубине я осознавал, что эта книга – настоящее сокровище, и я хранил ее отдельно, чтобы ее случайно не выбросили во время уборок. И по какой-то непостижимой причине я внезапно вспомнил (или точнее будет сказать, мне в голову пришла мысль) об этой книге почти сразу же, как я начал посещать Махараджа. Я не могу описать те неисчислимые интеллектуальные мучения, через которые я тогда прошел! У меня было такое чувство, что эти двое, Махарадж и Вэй У Вэй, сговорились и решили сыграть со мной шутку! Это действительно был сговор, но, как я осознал позже, он был призван осуществить пробуждение в этом механизме тела-ума, названном Рамешем.
Когда я читал книгу Вэй У Вэя впервые (впоследствии я прочел ее более сотни раз – некоторые фразы и строки целиком сходили с моих губ, когда я переводил беседы Махараджа), я изумлялся тому, какого владения английским языком достиг этот китаец. Лишь позже я узнал, что В. У. В. не китаец, а богатый ирландский аристократ (Терренс Грей), получивший образование в Оксфордском университете, – знаток вин и скаковых лошадей.
Эту информацию я получил от одной женщины, которая часто бывала у Махараджа. Позже она прислала мне фотографию, на которой был запечатлен В. У. В. вместе с ней. Он был гигантом. Эта женщина рассказала ему о книге «Указатели от Нисаргадатты Махараджа», и он выразил желание ознакомиться с ней. Когда я узнал от нее его адрес (он жил тогда на своей вилле на юге Франции), я послал ему экземпляр вместе с письмом благодарности за то руководство, которое я получил через его книгу. К сожалению, в то время В. У. В. начала одолевать старческая слабость (ему было уже почти 90 лет), но его жена читала ему «Указатели от Нисаргадатты Махараджа» вслух, и когда силы возвращались к нему, он говорил о том, что получает большое удовольствие от этой книги. Та женщина, которая была нашим общим другом, сказала мне, что он отзывался о моей книге как о «Вэй У Вэе без слез».
Несколько лет назад мне сообщили, что Вэй У Вэй умер. Его книги вместе с учением Махараджа оказали мне огромную помощь. Однако многие люди находят его работы слишком сложными для понимания.
19 апреля 1989 г.
Я вернусь к вашему посланию от 20 февраля чуть позже, в более длинном письме. А пока я отвечу на ваш настоятельный вопрос в конце вашего письма:
«Но что нам делать с различными трагедиями, наследниками которых мы являемся? Нацисты ворвались в мой дом, изнасиловали всех женщин и закололи штыками всех младенцев. У меня совсем нет ощущения, что «никому не было причинено зло»».
В этом заявлении вы одновременно выразили основную проблему индивидуума, а также неверное понимание того, что же этот индивидуум должен делать. И эта проблема и это непонимание существовали извечно.
Я часто вспоминаю фразу, которую Махарадж любил повторять:
«За последние тысячелетия человеческое существо никогда не прекращало своих попыток обрести «счастье» (это понятие включает в себя как материальное изобилие, так и покой ума). Но произошли ли какие-либо изменения в природе основных элементов, составляющих эту проявленную вселенную? Несмотря на регулярное появление на мировой сцене многочисленных мудрецов и пророков, дававших свои советы, были ли хоть малейшие изменения (в «лучшую» сторону) в человеческой природе?»
Всевозможные бедствия (вызванные как Богом, так и самим человеком) происходили на всем протяжении истории. Неверное понимание лежит в том, что человек думает, что он в состоянии СДЕЛАТЬ что-либо, чтобы изменить то, что есть.
Ваша проблема заключается в таком вопросе: что мне делать в данных обстоятельствах? Должен ли я принять, что ничего не произошло и что «никому» не было причинено зло?
Данное непонимание имеет два аспекта: а) вы рассматриваете случившееся как бедствие, созданное человеком и которое, следовательно, может быть «исправлено» тем или иным терапевтическим методом. Если бы речь шла о сильном землетрясении или гигантском наводнении, такой проблемы у вас бы не было; б) вы считаете, что «вы» должны принять то, что «никому» не было причинено зло.
Простая Истина в том, что упомянутое вами событие – действия нацистов – часть функционирования Тотальности, над которой человечество не может иметь никакого контроля. Кроме того, ваша реакция – реакция любого человека на затрагивающее его событие – также находится вне вашего контроля. Реакция на событие – также часть функционирования Тотальности в настоящий момент; это событие ведет к последующим событиям в этом сновидении, которое мы называем Жизнью. Все, что «человек» может сделать, – это просто свидетельствовать событие, затем – свою реакцию на него (какой бы она ни была), а после этого – цепочку причинно-следственных связей.
21 января 1990 г.
Не человеческое существо «обладает» неким «высшим сознанием», в действительности само это СОЗНАНИЕ, переживающее страдания через все формы, существующие во Вселенной, обладает всеми человеческими формами как инструментами, через которые Оно функционирует как жизнь и проживание. И таким образом, такая трансформация, какая может произойти в некой индивидуальной человеческой форме, – не что-то, что индивидуальное человеческое существо достигает, а что-то, происходящее как часть всеобщей схемы вещей.
Духовные учителя часто говорят о том, что пока вы желаете все это, вы не можете это иметь, но как только вы откажетесь от всего, вы можете это иметь. Но основной вопрос здесь таков: как отбросить желание?! Что вам нужно для этого сделать? Загвоздка в том, что, что бы вы ни решили делать, в основе этого решения будет лежать желание, которое сведет на нет данное действие. Отбрасывание этого желания может только случиться!!
Когда мы входим в контакт с мистической областью, которая за пределами нашего контроля – когда такой контакт происходит, – тогда работа над нашей ограниченной индивидуальностью оказывается совершенной, и мы превращаемся в новых людей. Мы не превращаем себя, не можем превратить себя в новых людей.
24 января 1990 г.
Истинная трансформация может начаться только тогда, когда есть хотя бы небольшой проблеск интеллектуального понимания (которое может со временем углубиться и стать интуитивным постижением) того, что существует нечто, относящееся к абсолютно другому измерению и являющееся источником всех мыслей и самого процесса мышления: Сознание, которое есть во всех обстоятельствах и условиях, – основа всего существования от начала начал. Именно это Сознание присутствует даже тогда, когда вы в глубоком сне, и именно оно делает вас способными говорить, когда вы просыпаетесь, что вы хорошо поспали.
Трансформация означает выход за пределы тотальности формы – как тела, так и ума, то есть психосоматического организма, миллиардов и миллиардов организмов, через которые Сознание, первичная энергия, функционирует в виде жизни, как мы ее знаем.
ИНФОРМАЦИЮ О СЕМИНАРАХ С УЧИТЕЛЯМИ НЕДВОЙСТВЕННОСТИ СМОТРИТЕ НА САЙТЕ: www.ne_2.ru
Оглавление
Введение 1. Учение 2. Гуру 3. Письма учеников Письмо от Х 1 Письмо от К. Л Письмо от X 2 Письмо от О. П Письмо от Т. К Письмо от М. Н 4. Письма Рамеша Письмо к Р. С Письмо к М. Н Письма к С. Д Письма к В. У. (Маргарет) Письмо к Т. К Письмо к К. Л Письма к Г. X Письма к А. Б Письма к И. Д Письма к О. П Письма К Е. Ф
