Акупунктура, Аюрведа Ароматерапия и эфирные масла, Консультации специалистов: Рэйки; Гомеопатия; Народная медицина; Йога; Лекарственные травы; Нетрадиционная медицина; Дыхательные практики; Гороскоп; Правильное питание Эзотерика

I.

Эволюція есть безконечное движеніе всего существующаго, непрерывное изм?неніе міра какъ въ ц?ломъ, такъ и въ его частяхъ, отъ начала в?ковъ до безконечности. Млечные пути, видимые въ неизм?римомъ пространств?, образуются и исчезаютъ въ теченіе милліоновъ и милліардовъ в?ковъ; зв?зды, св?тила рождаются, скопляются, умираютъ; движеніе нашей солнечной системы съ его центральнымъ св?тиломъ, его планетами и лунами, все, что находится въ узкихъ пред?лахъ нашего земного шара, вновь возникающія и исчезающія горы, океаны, образующіеся съ т?мъ, чтобы потомъ высохнуть, ярко блестящія въ долинахъ р?ки, которыя высыхаютъ подобно утренней рос?, покол?нія растеній, животныхъ и людей, сл?дующихъ одно за другимъ, милліоны незам?тныхъ маленькихъ существъ отъ челов?ка до нас?комаго — все это явленія всеобщей великой эволюціи, увлекающей все въ своемъ безконечномъ движеніи.

Въ сравненіи съ этимъ основнымъ фактомъ міровой эволюціи, что значатъ эти маленькія явленія, называемыя революціями астрономическими, геологическими или политическими! — Едва зам?тныя движенія, почти призрачныя.

Милліарды милліардовъ революцій см?няютъ другъ друга въ міровой эволюціи. Но какъ бы малы он? ни были, он? являются частью безконечнаго движенія.

Такимъ образомъ, наука не видитъ никакого противор?чія между этими двумя словами: эволюція и революція, которыя очень сходны между собою, но которыя въ обыденной р?чи употребляются совершенно въ иномъ смысл?, различномъ отъ ихъ первоначальнаго значенія. Не видя въ нихъ явленій одного и того же порядка, различающихся только по степени, трусливые люди, боящіеся всякихъ перем?нъ, придаютъ этимъ двумъ словамъ совершенно противоположный смыслъ. Эволюція — синонимъ постепеннаго развитія, совершающагося въ области идей и нравовъ, — понимается ими, какъ н?что противоположное этой страшной вещи — революціи, представляющей собой бол?е или мен?е р?зкія перем?ны въ міровой жизни. Съ кажущимся или даже искреннимъ энтузіазмомъ говорятъ они объ эволюціи — медленномъ развитіи, совершающемся въ мозговыхъ кл?ткахъ, въ головахъ и сердцахъ; но имъ нельзя говорить о страшной революціи, которая возникаетъ внезапно въ умахъ, выливается на улицы, сопровождаясь иногда неистовыми криками толпы и громомъ оружія. Прежде всего скажемъ, что эти люди обнаруживаютъ только свое нев?жество, воображая, что между эволюціей и революціей существуетъ такая же разница, какъ между миромъ и войной, между мирной жизнью и насиліемъ. Иногда революціи могутъ совершаться мирно, всл?дствіе внезапнаго изм?ненія среды и перем?щенія интересовъ; точно также и эволюціи въ обществ? могутъ быть чрезвычайно затруднены, сопровождаясь войнами и пресл?дованіями. И, если слово эволюція охотно употребляется т?ми, которые съ ужасомъ смотрятъ на революціонеровъ, то это происходитъ оттого, что они не понимаютъ всего значенія этого слова, такъ какъ отъ него то они открещиваются вс?ми способами. Они говорятъ о прогресс? въ общихъ выраженіяхъ, но сущности его самого не хотятъ. Они находятъ, что современный строй, какъ бы плохъ ни былъ, въ чемъ они сами сознаются, все таки долженъ быть сохраненъ, — такъ какъ имъ достаточно, чтобы онъ д?лалъ возможнымъ достиженіе для нихъ ихъ идеала: богатства, власти, значенія и комфорта.

Такъ какъ существуютъ богатые и б?дные, власть имущіе и подчиненные, господа и рабы, властелины, дающіе знакъ къ борьб?, и гладіаторы, идущіе по ихъ знаку на смерть, то этимъ благоразумнымъ людямъ остается только стать на сторону богатыхъ и власть имущихъ или сд?латься куртизанами и льстецами сильныхъ міра. Это общество даетъ хл?бъ, деньги, м?ста, почести; и отлично: пусть умные люди устраиваются такимъ образомъ, чтобы получить наибольшую часть вс?хъ этихъ благъ. Если они родились подъ счастливымъ созв?здіемъ, которое, избавляя ихъ отъ всякой борьбы, дало имъ все необходимое въ изобиліи, то зач?мъ же имъ жаловаться? Они стараются уб?дить себя, что вс? такъ же довольны, какъ они сами; сытому кажется, что весь міръ хорошо пооб?далъ. А если какой-нибудь эгоистъ съ д?тства обиженъ судьбою и недоволенъ ею, то у него по крайней м?р? остается надежда добиться своего интригами, лестью, благодаря счастливой случайности или даже упорнымъ трудомъ въ пользу власть имущихъ. Что для него общественная эволюція? Его собственная эволюція къ богатству, вотъ его единственное стремленіе. Не заботясь о правахъ вс?хъ, онъ ищетъ лишь исключительныхъ правъ для себя самого.

Существуютъ однако рабскіе умы, которые искренно в?рятъ въ эволюцію идей и питаютъ неопред?ленныя надежды на соотв?тствующее изм?неніе обстоятельствъ, но которые, т?мъ не мен?е, съ инстинктивнымъ почти физическимъ страхомъ думаютъ о всякой революціи. Они желаютъ ее и боятся ея одновременно: они критикуютъ существующій строй и мечтаютъ о новомъ, какъ будто бы онъ долженъ появиться внезапно, вызванный какимъ то чудомъ безъ мал?йшей ломки и борьбы между грядущимъ и отжившимъ. Слабые, безвольные люди мечтаютъ, не им?я ни силъ, ни желанія, достигнуть своей ц?ли. Принадлежа къ обоимъ мірамъ, они фатально осуждены не служить ни тому ни другому: среди консерваторовъ они являются разобщающимъ элементомъ, благодаря своему образу мыслей; среди революціонеровъ они становятся крайними реакціонерами, изм?няя об?тамъ своей юности и какъ собака, о которой говоритъ евангеліе, возвращаются къ тому, что они н?когда изрыгли. Такимъ образомъ во время революціи наибол?е ярыми защитниками стараго порядка становятся т?, которые когда то зло насм?хались надъ нимъ: изъ сторонниковъ они обращаются въ ренегатовъ. Они зам?чаютъ слишкомъ поздно, какъ неловкіе волшебники легенды, что они вызвали слишкомъ страшныя, темныя силы, съ которыми они уже не могутъ справиться.

Къ другому классу эволюціонистовъ принадлежатъ т?, которые въ общей необходимости перем?нъ пресл?дуютъ только одну сторону ихъ, которой и посвящаютъ себя всец?ло, забывая все другое. Они напередъ ограничили свое поле д?йствія. Н?которые изъ нихъ, люди ловкіе, пожелали такимъ образомъ войти въ сд?лку со своею сов?стью и работать въ пользу будущей революціи безъ риска для самихъ себя. Подъ предлогомъ посвященія своихъ силъ какой-нибудь необходимой ближайшей реформ?, они теряютъ совершенно изъ вида общій высшій идеалъ будущаго и даже откровенно отрекаются отъ него. Другіе бол?е честные и порядочные какъ будто и способствуютъ общему д?лу, но всл?дствіе узости своего ума, видятъ и понимаютъ его односторонне. Искренность ихъ уб?жденій и поведенія ставитъ ихъ вн? всякаго подозр?нія: мы ихъ считаемъ нашими товарищами по д?лу, хотя съ горечью сознаемся, что ограничившись узкимъ полемъ д?йствія, борясь противъ одного какого-нибудь частнаго зла, они какъ-будто санкціонируютъ вс? другія злоупотребленія.

Я не говорю о т?хъ, которые стремятся, наприм?ръ, къ реформ? орфографіи, толкуютъ объ изм?неніи м?ста прохожденія меридіана, какъ о чемъ то чрезвычайно важномъ, ополчаются противъ употребленія корсетовъ и м?ховыхъ шапокъ; есть бол?е возвышенныя ц?ли, которыя требуютъ отъ пресл?дующихъ ихъ и см?лости, и упорства, и преданности д?лу; и если они проявляютъ эти качества, то мы, революціонеры, не можемъ относиться къ нимъ иначе, какъ съ уваженіемъ и симпатіей. Такъ, если мы встр?чаемъ благородную женщину, преисполненную состраданія къ своимъ падшимъ сестрамъ, которая, не боясь общественнаго мн?нія, подходитъ къ проститутк? со словами любви, протягивая ей руку для борьбы съ попирающимъ челов?ческое достоинство агентомъ полиціи нравовъ или противъ участковаго врача, принуждающаго ее являться къ себ? для освид?тельствованія и насилующаго ее, или противъ всего общества, съ презр?ніемъ толкающаго ее въ грязь, никто изъ насъ не остановится передъ соображеніями общаго характера, чтобы отказать см?лому борцу противъ официальнаго разврата въ своемъ уваженіи. Безъ сомн?нія, мы можемъ сказать такой женщин?, что всякая революція въ одной области должна соотв?тствовать революціи въ другой, что возмущеніе личности противъ порабощающаго его правительства заключается не только въ защит? челов?ческаго достоинства падшей женщины, но и въ защит? клейменаго каторжника и всякой другой подчиненной или подавленной личности, но мы не можемъ не восторгаться т?ми, кто искренно и всец?ло преданъ борьб? даже на такомъ узкомъ поприщ?. Точно также мы называемъ героями людей, которые въ какой бы то ни было стран? и когда бы то ни было отдавались всец?ло д?лу, жертвуя собой ради общаго блага. Какъ бы ни было ограничено ихъ поле д?йствія, пусть всякій изъ насъ преклонится передъ ними и скажетъ: «мы должны подражать имъ на нашемъ поприщ?, гораздо бол?е обширномъ, въ нашей борьб?, которая ведется за все челов?чество».

Итакъ, эволюція касается совокупности вс?хъ сторонъ жизни челов?чества и революція должна тоже касаться всего, хотя не всегда зам?тенъ параллелизмъ въ событіяхъ разныхъ областей жизни, изъ которыхъ слагается жизнь обществъ. Всякій прогрессъ въ одной области соотв?тствуетъ прогрессу въ другой, и мы стремимся ко вс?мъ имъ по м?р? нашихъ силъ и знаній: къ прогрессу въ областяхъ соціальной и политической жизни, въ морали и наук?, искусствахъ, индустріи, — эволюціонисты во всемъ, мы одновременно являемся революціонерами во всемъ, зная, что вся исторія есть ничто иное, какъ посл?довательное завершеніе явленій жизни народовъ, безпрестанно и постепенно подготовляющихся къ этому. Прямымъ посл?дствіемъ великой интеллектуальной эволюціи, которая освободитъ нашъ умъ отъ всякихъ предразсудковъ, является освобожденіе личности въ ея отношеніяхъ ко всему окружающему.

Такимъ образомъ, можно сказать, что эволюція и революція — являются см?няющими другъ друга актами одного и того же явленія: эволюція предшествуетъ революціи, которая въ свою очередь эволюціонируетъ до новой революціи и т. д. Можетъ ли происходить изм?неніе безъ перем?щенія центра тяжести въ жизни? Разв? революція не должна по необходимости быть сл?дствіемъ эволюціи, какъ д?йствіе является непосредственнымъ посл?дствіемъ нашего волевого импульса къ д?йствію? То и другое различаются только по времени ихъ появленія. Когда переграждается р?ка, воды ея собираются и разливаются вокругъ встр?тившагося препятствія и мало по малу образуютъ озеро, пока он? вдругъ не найдутъ выхода, — паденіе камешка р?шаетъ д?ло, происходитъ катаклизмъ: мощными напорами воды сносится насыпь, озеро исчезаетъ и р?ка течетъ по старому руслу. Такъ происходитъ маленькая революція въ природ?.

Если революція сл?дуетъ за эволюціей всегда запаздывая, то причиной этого является сопротивленіе среды: вода ручья шумитъ въ своихъ берегахъ, такъ какъ они задерживаютъ его теченіе; громъ гремитъ въ облакахъ, такъ какъ атмосфера препятствуетъ проникновенію искры изъ облака. Всякое превращеніе матеріи, всякое осуществленіе идеи встр?чаетъ препятствіе въ собственной инертной сред? и новое явленіе не можетъ проявиться иначе, какъ всл?дствіе усилія, которое будетъ т?мъ сильн?е, ч?мъ сильн?е препятствіе. Гердеръ, говоря о французской революціи сказалъ: когда с?мя попадаетъ въ землю, оно долго кажется мертвымъ, потомъ вдругъ пускаетъ ростокъ, преодол?ваетъ покрывающую его твердую землю и превращается въ растеніе, которое зр?етъ и приноситъ свой плодъ. А какъ рождается ребенокъ? Девять м?сяцевъ онъ лежитъ во мрак? материнскаго чрева, и, наконецъ, вырывается на волю, разрывая свертывающую его пелену, иногда даже убивая свою мать. Таковы революціи, являющіяся естественными посл?дствіями предшествующихъ имъ эволюцій.

Существуютъ изр?ченія, сд?лавшіяся пословицами, которыя люди употребляютъ машинально, какъ бы избавляя себя отъ необходимости вдуматься въ ихъ содержаніе. Такова, наприм?ръ формула Линнея: «Non facit saltus naturae».

Конечно, природа не д?лаетъ скачковъ, но каждая ея эволюція совершается перем?щеніемъ силъ, устремленныхъ къ новой ц?ли.

Общее развитіе жизни каждаго существа въ отд?льности или ц?ломъ ряд? существъ нигд? не являетъ намъ прямой безпрерывности, а наоборотъ, одни явленія ея происходятъ посл? другихъ какъ бы насильственно и революціонно. — В?тка не прибавляется къ в?тк?, цв?токъ не есть продолженіе листка, ни пестикъ — тычинки, яйцо различно отъ органовъ, породившихъ его, сынъ не является продолженіемъ отца или матери, а становится въ д?йствительности новымъ, различнымъ отъ родителей, существомъ. Прогрессъ совершается постоянно изм?неніемъ явленія, исходя отъ своей точки отправленія для каждаго отд?льнаго индивида. Генеалогическое дерево существъ, какъ и настоящее дерево, есть собраніе в?твей, изъ которыхъ каждая питается не собственнымъ сокомъ, а сокомъ всего дерева. И для великихъ историческихъ революцій тотъ же законъ. Когда старыя формы жизни не удовлетворяютъ больше, жизнь требуетъ новыхъ, происходитъ революція.

II.

Однако не всегда революція означаетъ прогрессъ, точно также не всегда эволюція стремится къ большей справедливости. Все изм?няется, все въ природ? движется въ в?чномъ, непрерывномъ движеніи и если есть прогрессъ, то можетъ быть и реакція, если есть эволюціи, стремящіяся къ развитію жизни, существуютъ другія, которыя влекутъ къ смерти. Остановка невозможна. Движеніе неизб?жно въ ту или другую сторону и упрямый реакціонеръ и слащавый либералъ, открещивающіеся отъ всякой революціи, всетаки идутъ по пути ея, эволюціонируя къ смерти и в?чному покою. Бол?знь, дряхлость, гангрена такія же эволюціи, какъ и возмужалость и юность — черви, появляющіеся въ разлагающемся труп?, какъ и первый крикъ новорожденнаго, служатъ признакомъ, что и тамъ, и зд?сь совершилась революція, и физіологія и исторія указываетъ намъ, что эволюція приводитъ иногда къ упадку, какъ и революція — къ смерти.

Исторія челов?чества, несмотря на то, что изв?стна намъ лишь за короткій періодъ н?сколькихъ тысячъ л?тъ, даетъ намъ массу прим?ровъ жизни племенъ, народовъ, и государствъ, которые исчезли съ лица земли всл?дствіе медленной эволюціи, влекшей ихъ къ ихъ собственной гибели. Причины этого явленія, породившаго бол?знь обществъ, многочисленны. Климатъ и почва иногда играли въ этомъ преобладающую роль, какъ это случилось, нав?рное, въ огромныхъ пространствахъ центральной Азіи, гд? высохли озера и р?ки и гд? огромные солончаки покрыли когда-то плодородную почву. Нашествія дикихъ враждебныхъ ордъ, разорили н?которыя страны до тла, — однако есть націи, которыя могли снова развиваться посл? страшныхъ пораженій и многов?коваго рабства: и если он? возвращаются къ варварскому состоянію или вымираютъ окончательно, то причины этого лежатъ уже въ ихъ внутреннемъ строеніи, а не во вн?шнихъ обстоятельствахъ. Одна изъ этихъ причинъ, являясь самою главною, разъясняетъ исторію всякаго паденія — это когда одна часть общества, подчиняя себ? другую, большую, захватываетъ землю, капиталъ, власть, образованіе, и почести въ свое исключительное пользованіе — и если масса не въ состояніи реагировать противъ подобной монополіи кучки людей — она осуждена на смерть и ея исчезновеніе лишь вопросъ времени. Появляется чума, которая стираетъ съ лица земли этотъ бесполезный, инертный муравейникъ индивидовъ, не сум?вшихъ завоевать свою свободу. Съ Востока и Запада появляются разбойничьи племена и, н?когда громадные, города превращаются въ пустыню. Такъ погибли Ассирія и Египетъ, такъ исчезла, н?когда могущественная, Персія, и наконецъ, Римская имперія, сд?лавшаяся собственностью н?сколькихъ крупныхъ влад?льцевъ, пала подъ ударами варваровъ, которымъ не трудно было справиться съ ея порабощеннымъ пролетаріатомъ.

Н?тъ явленія, въ которомъ эволюція не совершалась бы одновременно въ двухъ направленіяхъ: къ смерти и возрожденію; оно является какъ бы равнод?йствующей эволюціи прогресса и упадка. Такъ паденіе Рима составляетъ во всей своей сложной совокупности ц?лый рядъ революцій и соотв?тствующій имъ рядъ эволюцій, одн? направлены къ его уничтоженіе, другія къ возрожденію новаго міра. Безъ сомн?нія, паденіе этого громаднаго общественнаго организма, поработившаго весь міръ, послужило къ облегченію положенія подавленныхъ имъ народовъ, и во многихъ отношеніяхъ переселеніе с?верныхъ народовъ, хлынувшихъ на цивилизованный міръ, было счастливымъ для исторіи челов?чества событіемъ — многіе изъ порабощенныхъ народностей сбросили тогда съ себя иго давившихъ ихъ поработителей, но науки и промышленность погибли или исчезли на время, произведенія искусства разрушались, жглись библіотеки, казалось, что ц?пь временъ порвалась, народы снова впадали въ варварство и деспота см?нялъ еще худшій деспотъ; изъ мертвой религіи язычества возродилась новая религія, сд?лавшаяся еще бол?е жестокой и фанатичной, ч?мъ прежняя и тысячел?тняя ночь нев?жества и безумія, распространяемая попами, нависла надъ землею.

Точно также другія историческія событія могутъ быть разсматриваемы съ двухъ сторонъ, соотв?тственно тысячи явленій, которыя составили ихъ, которыя проявляются въ соціальныхъ и политическихъ переворотахъ жизни націй. И д?йствительно, всякое историческое событіе или явленіе толкуется различно, сообразно съ глубиной пониманія ихъ и предвзятой мыслью толкователя. Изв?стный прим?ръ такого пониманія является толкованіе эпохи Людовика XIV, личному генію котораго приписывали богатый разцв?тъ французской литературы того времени. «Его взоръ порождалъ Корнеліевъ», говорили н?которые. Правда, в?къ спустя, никто не осм?лится утверждать, что Вольтеръ, Дидеро и Ж. Ж. Руссо были обязаны своимъ геніемъ и существованіемъ взгляду Людовика XIV; однако, еще недавно не были ли мы свид?телями, какъ англичане превозносили свою королеву, д?лая ее виновницей всякаго усп?ха, всякаго прогресса, совершавшагося въ ея царствованіи. Хотя эта заурядная особа нич?мъ другимъ, кром? своего присутствія на трон? въ продолженіи шестидесятил?тняго періода, не участвовала въ этихъ событіяхъ, принужденная къ безд?йствію самою конституціею своей страны. Милліоны людей, наполнявшихъ улицы, давя другъ друга, чтобы вид?ть ее, хот?ли во что бы то ни стало вид?ть въ ней всемогущаго генія процв?танія Англіи. Такое публичное лицем?ріе было, быть можетъ, потребностью, такъ какъ устраивая эти оффиціальныя торжества королев?-императриц?, нація восхищалась собственнымъ величіемъ. Но не вс? подданные ея участвовали въ этомъ празднеств?: ирландскіе фермеры подняли черное знамя возстанія, а въ Индіи голодныя толпы народа разрушали дворцы и казармы.

Существуютъ однако обстоятельства, когда прославленіе правительственной власти кажется мен?е абсурднымъ и даже можетъ быть на первый взглядъ оправдываемо. Возможно, что какой нибудь Маркъ Аврелій, талантливый министръ, могущественный филантропъ или просв?щенный деспотъ употребляютъ свою власть въ интересахъ б?дствующаго класса, издаютъ полезный законъ, являются защитниками слабыхъ противъ ихъ поработителей, но это только случайное счастливое стеченіе обстоятельствъ, которое даже по условіямъ своей среды, является совершенно исключительнымъ, такъ какъ сильнымъ міра сего всегда легче злоупотреблять своимъ положеніемъ, такъ какъ имъ р?дко доступно истинное пониманіе положенія, даже если бы они, подобно Гарунъ-аль-Рашиду, захот?ли бы инкогнито сами знакомиться съ нуждами своихъ подданныхъ. Бываютъ, конечно, случаи, когда нам?ренія и поступки царей и правителей могутъ быть вполн? благожелательны или по крайней м?р? направлены въ пользу народа; въ этихъ случаяхъ общественное мн?ніе, и сами массы принуждали ихъ къ этому и иниціатива законодателя сводилась къ нулю: они уступаютъ сил?, которая могла бы быть гибельной для нихъ и которую они на этотъ разъ употребляютъ въ свою и общую пользу, потому что движеніе массъ также часто бываетъ направлено въ сторону прогресса, какъ и реакціи. Современная исторія Европы и особенно Англіи намъ даетъ тысячи прим?ровъ, когда бол?е справедливые законы издавались не по доброй вол? законодателя, но подъ давленіемъ анонимныхъ массъ: и верховная законодательная власть, декретирующая подобные законы, является въ д?йствительности только простой исполнительницей воли народа — ея д?йствительнаго руководителя.

Когда пошлины на хл?бъ были уничтожены англійской палатой, крупные землевлад?льцы, вотировавшіе этотъ убыточный для нихъ законъ, только съ большимъ трудомъ подчинились необходимости признать справедливость его. Вопреки своимъ собственнымъ интересамъ они должны были просто подчиниться желанію массъ. Съ другой стороны, когда во Франціи Наполеонъ III, согласившись съ частнымъ мн?ніемъ Ричарда Кобденъ, подписалъ н?которыя правила для облегченія свободы торговли, его не поддержали ни его министры, ни Палата, ни даже нація, и изданные имъ законы не могли долго продержаться: его насл?дники, воспользовавшись первымъ удобнымъ случаемъ, отм?нили ихъ и вернулись къ испытанной систем? протекціонизма, выгоднаго богатымъ предпринимателямъ и крупнымъ землевлад?льцамъ.

Столкновенія разныхъ цивилизацій приводятъ къ запутаннымъ положеніямъ, при которыхъ легко поддаться иллюзіи и приписать «сильной власти» честь разныхъ м?ропріятій, мен?е всего принадлежащей ей. Такъ наприм?ръ, много говорятъ о томъ, что Британское правительство въ Индіи запретило религіозный обрядъ сжиганія вдовъ на могилахъ ихъ мужей, въ то время какъ сл?довало бы удивляться тому, что это правительство такъ долго отказывалось подъ т?мъ или другимъ предлогомъ издать это запрещеніе, вопреки настояніямъ лучшихъ людей въ Европ? и самой Индіи. Но отъ чего же спрашивается, оно такъ долго покровительствовало толп? фанатичныхъ палачей, не запрещая практику религіознаго обряда, основаннаго къ тому же на фальсифицированномъ текст? Ведъ. Конечно, въ конц? концовъ запрещеніе этого обряда было великимъ благод?яніемъ, хотя и сильно запоздавшимъ, но сколько жестокости нужно приписать этой власти «отеческаго попеченія»! Сколько налоговъ, ложащихся тяжелымъ гнетомъ на населеніе, сколько страданій и мукъ во время страшныхъ голодныхъ бунтовъ!

Такъ какъ вс? историческія явленія, можно разсматривать съ двухъ различныхъ точекъ зр?нія, то конечно, невозможно судить о нихъ огуломъ. Прим?ръ даже эпохи Возрожденія, положившей конецъ среднев?ковому мраку, показываетъ намъ, какъ дв? эволюціи, эволюція реакціи и эволюція прогресса, могутъ совершаться одновременно. Эпоха возрожденія, которая обратилась вновь къ памятникамъ античнаго міра, которая освободила науку отъ схоластическихъ туманностей и ц?пей суев?рія и толкнула челов?чество на путь безстрастныхъ научныхъ изсл?дованій, одновременно убила въ корн? своеобразный и пышно развивавшійся цв?токъ средне-в?кового, (въ періодъ коммунъ и свободныхъ городовъ) искусства. Это случилось такъ же внезапно, какъ разливъ р?ки, уничтожающій пос?вы прибрежныхъ селеній: все должно было начаться съизнова, и какъ часто банальное и безсмысленное подражаніе античнымъ образцамъ зам?няло собой оригинальныя произведенія самобытнаго таланта, бол?е ц?нныя уже по тому, что они были самобытны!

Возрожденіе наукъ и искусствъ сопровождалось параллельно расколомъ церкви, изв?стнымъ подъ именемъ Реформаціи. Долго полагали, что эта революція была одна, изъ благод?тельн?йшихъ событій въ исторіи челов?чества, такъ какъ ею было завоевано право на индивидуальную иниціативу и освобождена мысль, которую католическіе священники нам?ренно держали въ рабств? нев?жества, полагая, что освобожденный челов?къ д?лается независимымъ и стремится къ истинному равенству. Но теперь мы знаемъ, что Реформація положила только основаніе ряду новыхъ порабощающихъ личность церковныхъ общинъ, вм?сто прежней единой католической церкви, монополизировавшей все право духовнаго порабощенія.

Реформація передала церковныя имущества и доходы въ пользованіе новой власти, и съ той и другой стороны стали возникать монашескіе ордена іезуитовъ и ихъ противниковъ, эксплуатировавшіе народъ новыми способами. Лютеръ и Кальвинъ къ т?мъ, кто не разд?лялъ ихъ взглядовъ, относились съ такой же фанатической нетерпимостью, какъ св. Доминикъ и Инокентій III. Какъ и инквизиторы они шпіонили, сажали въ тюрьмы, четвертовали, жгли на кострахъ: ихъ ученіе точно также требовало безусловнаго повиновенія королямъ и истолкователямъ «божественнаго слова». Безъ сомн?нія, существуетъ разница между протестантами и католиками: (я говорю о т?хъ, которые испов?дуютъ ту или другую религію совершенно искренно, а не по семейнымъ традиціямъ). Посл?дніе наивн?е и легков?рн?е, никакое чудо ихъ не удивляетъ: первые же бол?е разборчивы въ таинствахъ, но съ т?мъ большимъ упорствомъ держатся они т?хъ, которыя ими признаны: они видятъ въ религіи личное д?ло, какъ бы творческую работу своего духа. Переставая в?рить, католикъ перестаетъ быть христіаниномъ; между т?мъ какъ протестантъ-раціоналистъ, изм?няя толкованіе «божественныхъ словъ», обыкновенно переходитъ только въ новую секту: онъ остается ученикомъ Христа; упорный мистикъ, онъ сохраняетъ иллюзію свободы разума. Народы, также какъ и личности различны въ религіи, которую они испов?дуютъ и которая бол?е или мен?е проникаетъ ихъ нравственное существо. У протестантовъ, конечно, больше иниціативы и систематичности въ поведеніи, но эта посл?довательность становится неумолимо жестокой.

Вспомните то религіозное рвеніе, съ какимъ с?веро-американцы отстаивали рабство негровъ, какъ «божественное учрежденіе».

Другое сложное явленіе относится къ великой эволюціонной эпох?, кровавыми кризисами которой были американская и французская революціи. О, тогда — по крайней м?р? какъ казалось — перем?ны произошли исключительно въ интересахъ народа и эти великія историческія даты сл?дуетъ считать, какъ бы освящающими рожденіе новаго челов?ка! Депутаты конвента хот?ли начать исторію съ перваго дня своей конституціи, какъ будто предшествующихъ в?ковъ не было вовсе и будто челов?къ—гражданинъ д?йствительно могъ считать началомъ своего существованія моментъ провозглашенія своихъ правъ. Д?йствительно, этотъ періодъ былъ великой эпохой въ жизни націй, несбыточныя надежды овлад?ли тогда міромъ, освобожденная мысль поднялась на такія высоты, какихъ никогда не достигала прежде, науки возродились, геній открытій безконечно расширилъ границы міра и никогда не появлялось такого множества людей, одушевленныхъ новымъ идеаломъ, готовыхъ ради него беззав?тно жертвовать своею жизнью. Но эта революція, какъ мы знаемъ это теперь, была вовсе не революціей всего народа, это была революція изв?стныхъ слоевъ общества исключительно въ ихъ интересахъ. Права челов?ка остались чисто теоретическими: провозглашенная одновременно съ ними гарантія частной собственности сд?лала ихъ призрачными. Новый классъ жадныхъ хищниковъ принялся за д?ло накопленія богатствъ, буржуазія заняла м?сто отжившаго класса, стараго дворянства, уже зараженнаго скептизмомъ и настроеннаго пессимистически, и новопришельцы стали эксплуатировать неимущіе классы съ такимъ усердіемъ и ум?ніемъ, какимъ не обладали никогда прежніе правящіе классы. Во имя свободы, равенства и братства совершались всевозможныя злод?янія. Во имя освобожденія міра, Наполеонъ велъ за собой милліонъ убійцъ; для блага дорогого отечества капиталисты создаютъ громадныя состоянія, строятъ большія фабрики, организуютъ могущественныя синдикаты, (монополіи), воскрешая въ новой форм? прежнее рабство.

Кто не хочетъ ограничиваться словами, тотъ долженъ основательно узнать и вообще критически отнестись къ людямъ, заявляющимъ о своей преданности д?лу революціи. Недостаточно крикнуть кому-нибудь: Революція! Революція! чтобы мы тотчасъ же пошли за нимъ, только потому, что онъ захот?лъ вести насъ. Вполн? естественно, когда нев?жда сл?дуетъ своему инстинкту: разъяренный быкъ бросается на красный лоскутъ и постоянно угнетаемый народъ бросается на перваго встр?чнаго, котораго ему укажутъ. Всякая революція хороша поскольку она направлена противъ гнета со стороны одной личности или ц?лаго строя; но если она ведетъ къ установленію новаго деспотизма, то можно спросить себя: не лучше ли направить ее по другому пути. Настало время сознательнаго прим?ненія своихъ силъ: эволюціонисты, придя къ ясному сознанію, что именно они хотятъ осуществить въ ближайшую революцію, не ставятъ себ? задачей поднять недовольныхъ и произвести смуту безъ ц?ли и плана.

Можно сказать, что до сихъ поръ ни одна революція не была проведена вполн? сознательно, и потому ни одна изъ нихъ не ув?нчалась полнымъ усп?хомъ. Вс? эти великія движенія, безъ исключенія были почти безсознательными актами со стороны вовлеченныхъ въ нихъ массъ и если революціи и происходили усп?шно, то только благодаря искусству вожаковъ, сум?вшихъ сохранить хладнокровіе и бол?е или мен?е руководить ими. Реформацію провелъ и воспользовался выгодами отъ нея лишь одинъ общественный классъ, и Французскую революцію совершилъ также одинъ классъ, выставлявшій на систематическій разстр?лъ массы несчастныхъ, которые послужили лишь для того, чтобы доставить ему поб?ду, и извлекающій теперь вс? выгоды отъ революціи. Еще въ наши дни «четвертое сословіе» игнорируя крестьянъ, заключенныхъ, бродягъ, безработныхъ и всевозможныхъ отщепенцевъ, не впадаетъ ли также въ ошибку, считая себя особымъ классомъ и работая не для всего челов?чества вообще, но для своихъ избирателей, кооперативныхъ союзовъ и лицъ, доставляющихъ имъ средства.

Всякая революція им?етъ свое сегодня и свое завтра. Сегодня народъ толкаютъ въ бой, завтра будутъ призывать его къ благоразумію; сегодня его ув?ряютъ, что возстаніе есть священн?йшій долгъ, а завтра будутъ пропов?дывать, что «наилучшая республика — есть королевство», или, что высшее самопожертвованіе состоитъ въ томъ, чтобы «перенести три несчастныхъ м?сяца, ради общественнаго блага», или, пожалуй еще лучше, что никакое оружіе не можетъ зам?нитъ избирательнаго билета. Потокъ исторіи съ періодическими революціями похожъ на р?ку, запружаемую время отъ времени плотинами. Каждое правительство, каждая поб?дившая партія стремится въ свой чередъ запрудить этотъ потокъ, чтобы утилизировать его возможно бол?е для своихъ мельницъ. Надежды реакціонеровъ и заключаются именно въ томъ, что такъ будетъ всегда и что народъ, подобно стаду барановъ, позволитъ постоянно сбивать себя съ своей дороги и одурачивать при посредств? солдатъ, или краснобаевъ адвокатовъ.

Этотъ в?чный круговоротъ, который раскрываетъ намъ въ прошедшемъ рядъ революцій, частью неудавшихся, безконечную работу сл?дующихъ другъ за другомъ покол?ній, подобно безконечнымъ волнамъ, безпрестанно ударяющимся въ скалу, разбиваясь о нее, — это иронія судьбы, которая показываетъ, какъ пл?нники разбиваютъ свои ц?пи, чтобы дать заковать себя снова, все это служитъ причиной великой нравственной смуты и среди своихъ товарищей намъ приходилось вид?ть такихъ, которые утративъ надежду и утомившись до битвы, складывали руки и отдавались на произволъ судьбы, покидая своихъ братьевъ. Вотъ чего они не знали, или знали на половину, т. е. ясно еще не вид?ли того пути, по которому должны были итти, или в?рн?е, они над?ялись, что судьба, подобно попутному в?тру, надувающемуся паруса корабля, приведетъ ихъ къ ц?ли: они над?ялись на усп?хъ, не благодаря знанію законовъ природы или исторіи, не благодаря своей упорной вол?, но благодаря счастливой случайности или руководясь какимъ то смутнымъ стремленіемъ, подобно мистикамъ, которые ступая по твердой земл?, воображаютъ, что ими руководитъ съ неба путеводная зв?зда.

Писатели, проникнутые чувствомъ своего превосходства, глубоко презирающіе волненія толпы, обрекаютъ челов?чество всец?ло двигаться такимъ образомъ въ безвыходномъ, заколдованномъ кругу. По ихъ мн?нію, толпа совершенно не способна къ самостоятельному мышленію, и неизб?жно поддается демагогамъ, которые, пресл?дуя свои интересы, направляютъ массы отъ прогресса къ реакціи и обратно. Д?йствительно, въ масс? индивидовъ, т?сно сплоченныхъ другъ съ другомъ, легко создается общая вс?мъ душа, всец?ло подчиняющаяся одной страсти, проявляющаяся въ однихъ и т?хъ же крикахъ энтузіазма или отчаянія, — это какъ бы одно существо съ тысячью голосовъ, безумныхъ отъ любви или ненависти. Въ теченіе н?сколькихъ дней, н?сколькихъ часовъ водоворотъ событій увлекаетъ одну и ту же толпу къ самымъ противоположнымъ проявленіямъ — восторга или проклятій. Т? изъ насъ, которые сражались за коммуну, знаютъ эти страшные приливы и отливы народныхъ волнъ. Когда мы отправлялись на баррикады, насъ провожали трогательными прив?тствіями, слезами восторга въ глазахъ, женщины н?жно махали платками. Но какъ принимали т?хъ изъ вчерашнихъ героевъ, которые изб?гнувъ смерти, возвращались, какъ пл?нники, окруженные солдатами. Во многихъ кварталахъ толпа состояла изъ т?хъ же самыхъ людей, но какой полн?йшій контрастъ въ ея чувствахъ и настроеніяхъ! Какіе негодующіе крики и проклятія. Сколько дикой ненависти въ ея словахъ: «Смерть! Смерть! Разстр?лять ихъ. На гилльотину»!

Однако бываетъ толпа и толпа, и коллективное сознаніе, слагающееся изъ тысячи индивидуальныхъ, хотя бы и сл?довало полученному импульсу, все же бол?е или мен?е ясно даетъ себ? отчетъ, по характеру своей эмоціи, д?йствительно ли хорошо то, что совершено. Съ другой стороны не подлежитъ сомн?нію, что вм?ст? съ прогрессомъ челов?чества увеличивается число людей, сохраняющихъ сильно развитую индивидуальность и остающихся самими собою, со своими собственными уб?жденіями и самостоятельнымъ образомъ д?йствій.

Иногда такихъ людей, думающихъ бол?е или мен?е одинаково, самихъ бываетъ достаточно, чтобы составить ц?лое собраніе, настроенное единодушно и съ одинаковыми стремленіями; безъ сомн?нія безсознательные инстинкты и привычки могутъ и зд?сь выступить наружу, но только на время, и личное достоинство беретъ верхъ. Обыкновенно такія собранія, члены которыхъ уважаютъ другъ друга, очень отличны отъ крикливыхъ собраній массъ, способныхъ опускаться до зв?рства. По своей численности они представляютъ какъ бы толпу, но по той выдержанности, которую они проявляютъ — это группа личностей, остающихся вполн? самими собой, съ своими собственными уб?жденіями, составляя вм?ст? съ т?мъ въ своемъ ц?ломъ, какъ бы высшее существо, сознающее свою волю и осуществляющее ее въ своей работ?. Часто сравниваютъ толпу съ войскомъ, которое смотря по обстоятельствамъ или увлекается охватывающимъ вс?хъ безумнымъ героизмомъ или обращается въ б?гство въ паническомъ страх?. Но въ исторіи не мало прим?ровъ такихъ сраженій, въ которыхъ люди см?лые и р?шительные борятся до конца совершенно сознательно и съ непреклонной р?шимостью.

Конечно, колебанія толпы им?ютъ м?сто, но въ какой м?р?? Что бы отв?тить на этотъ вопросъ, надо обратиться къ событіямъ. Для того, чтобы констатировать прогрессъ, сл?довало бы установить: на сколько увеличилось въ историческомъ процесс? число мыслящихъ людей, сознательно д?йствующихъ въ одномъ направленіи, не заботясь ни объ одобреніи, ни о порицаніи толпы. Но подобная статистика т?мъ бол?е невозможна, что даже среди новаторовъ не мало такихъ, которые являются таковыми только на словахъ, въ д?йствительности же легко даютъ увлечь себя окружающимъ ихъ мыслящимъ молодымъ товарищамъ. Съ другой стороны много такихъ, которые изъ гордости и тщеславія стараются казаться непоколебимыми, какъ скала передъ потокомъ событій, но однако теряютъ почву подъ ногами и помимо воли м?няютъ свой образъ мыслей и свою р?чь. Кто же теперь въ откровенной бес?д? не признаетъ себя соціалистомъ? Хотя бы уже по тому, что онъ старается отдать себ? отчетъ въ аргументахъ противника, онъ долженъ честно понять ихъ, до изв?стной степени даже разд?лить ихъ и ввести въ общее понятіе объ обществ?, отв?чающее его идеалу совершенства. Сама логика требуетъ усвоенія чужихъ мыслей и дополненія ими своихъ.

Мы революціонеры должны д?йствовать подобнымъ же образомъ. Мы также должны стараться понять совершенно искренно и правдиво вс? идеи нашихъ противниковъ, мы должны сд?лать ихъ своими, но придавая имъ истинный ихъ смыслъ. Вс? запоздалыя разсужденія нашихъ оппонентовъ съ ихъ устар?лыми доводами, конечно, найдутъ себ? надлежащее м?сто, но не въ будущемъ, а въ прошломъ. Они принадлежатъ философіи исторіи.

III.

Періодъ чисто инстинктивныхъ движеній теперь уже миновалъ: революціи не будутъ уже совершаться случайно, потому что прогрессъ становятся все бол?е и бол?е сознательнымъ и разумнымъ. Животное или ребенокъ всегда кричитъ, когда его бьютъ, и вообще реагируетъ изв?стнымъ движеніемъ или ударомъ: такъ и мимоза складываетъ свои листья отъ всякаго вн?шняго раздраженія; но отъ этихъ непроизвольныхъ движеній далеко еще до систематической и упорной борьбы противъ гнета. Народамъ прежде казалось, что событія сл?дуютъ одни за другими безъ всякаго порядка, но они наконецъ научились познавать связь между ними и ихъ неумолимую логику, они начинаютъ понимать, что и имъ также сл?дуетъ держаться изв?стнаго образа д?йствій, чтобы выйти поб?дителями. Соціальная наука, указывающая причины рабства и какъ противов?съ — средства освобожденія, понемногу освобождается отъ хаоса противор?чивыхъ мн?ній.

Первый фактъ, разъясненный этой наукой тотъ, что никакая революція не можетъ совершиться безъ предшествующей ей эволюціи. Конечно, древняя исторія разсказываетъ намъ о множеств? такъ называемыхъ «дворцовыхъ революцій», т. е. о зам?н? одного короля другимъ, какого либо министра или фаворитки другимъ сов?тникомъ или новой фавориткой. Но подобныя перем?ны, неим?ющія ровно никакого общественнаго значенія и касающіяся въ д?йствительности только отд?льныхъ личностей, могли совершаться безъ мал?йшаго сод?йствія со стороны народныхъ массъ: для этого оказывалось достаточно, чтобы нашелся наемный убійца съ хорошо отточеннымъ кинжаломъ, и тронъ будетъ им?ть новаго зам?стителя. Безъ сомн?нія, прихоть короля могла тогда вовлечь королевство и толпу подданныхъ въ непредвид?нныя авантюры, но народу, привыкшему къ послушанію и покорности, оставалось только сообразоваться съ желаніями свыше: онъ не пытался выражать свое мн?ніе о д?лахъ, которыя ему казались неизм?римо выше его ограниченной компетенціи. Точно также въ стран?, которую оспаривали другъ у друга дв? враждебныя династіи съ своими аристократическими и буржуазными кліентами, кажущіяся революціи могли совершаться при помощи убійствъ: такой заговоръ убійцъ, благопріятствуемый усп?хомъ, передавалъ тронъ другому лицу, изм?няя личный составъ правительства; но какое значеніе им?етъ это для угнетеннаго народа. Наконецъ, въ такомъ государств?, гд? основаніе власти было н?сколько расширено существованіемъ оспаривавшихъ главенство классовъ, стоявшихъ надъ безправной толпой, заран?е обреченной на полное подчиненіе торжествующему классу, еще возможны уличныя битвы, сооруженіе баррикадъ и провозглашеніе временнаго правительства въ городской ратуш?.

Но новыя попытки въ этомъ направленіи едва ли могутъ удасться въ нашихъ городахъ, обращенныхъ въ укр?пленный лагерь, съ казармами и цитаделями; уже посл?днія «революціи» въ этомъ род? им?ли только временный усп?хъ. Такъ въ 1848 г. Франція шла лишь прихрамывая за т?ми, кто провозгласилъ республику, не зная, что они понимали подъ этимъ словомъ, и воспользовались первымъ случаемъ, чтобы повернуть въ другую сторону. Масса крестьянъ, съ мн?ніемъ которыхъ не справлялись, но которая т?мъ не мен?е все же заявила его — правда неясно, темно, неопред?ленно, но все же съум?ла выразить что пока эволюція крестьянства не совершилась — оно не хочетъ революціи, которая т?мъ самымъ оказалась преждевременной; едва прошло три м?сяца со времени революціоннаго взрыва, какъ масса избирателей возстановила старый порядокъ въ его традиціонной форм?, къ которому еще тягот?ли ихъ рабскія души: такъ вьючное животное по привычк? подставляетъ свою надорванную спину подъ новую тяжесть. Точно такъ же революція коммуны, столь удивительно удавшаяся и неизб?жно вызванная обстоятельствами, очевидно, не могла восторжествовать, потому что она была совершена только половиной Парижа и опиралась во всей Франціи только на промышленные центры: начавшійся отливъ затопилъ ее въ мор? крови. Теперь уже недостаточно повторять старыя формулы vox populi, vox Dei, и испускать воинственные крики, разв?вая въ воздух? знаменами. Достоинство гражданина можетъ при изв?стныхъ обстоятельствахъ потребовать отъ него, чтобы онъ воздвигалъ баррикады, защищалъ свою страну, свой городъ или свою свободу; но онъ не долженъ воображать, что хотя бы мал?йшій вопросъ могъ быть отданъ на нев?рное р?шеніе ружейныхъ пуль.

Преобразованіе должно совершиться въ головахъ и сердцахъ прежде ч?мъ напрячь мускулы и превратиться въ историческій феноменъ. Однако, что в?рно относительно прогрессивной революціи, не мен?е в?рно и относительно революціи регрессивной или контръ-революціи. Конечно партія, захватившая правительственную власть, располагающая высшими должностями, почетомъ, деньгами и общественной силой, можетъ причинить очень много зла и въ изв?стной степени способствовать ослабленію т?хъ, у которыхъ она узурпировала ее; однако она можетъ воспользоваться своей поб?дой только въ границахъ, опред?ляемыхъ равнод?йствующей общественныхъ мн?ній, въ иныхъ случаяхъ ей придется отказываться отъ рискованнаго прим?ненія уже декретированныхъ м?ръ и законовъ, вотированныхъ собраніями представителей покорныхъ ея вол?. Моральное и интеллектуальное вліяніе среды постоянно сказывается на обществ? въ его ц?ломъ, съ одинаковой силой на людяхъ, стремящихся къ господству, какъ и на послушной толп? добровольныхъ рабовъ, и въ силу этого вліянія колебанія двухъ концовъ оси могутъ отклоняться въ ту и другую сторону лишь довольно слабо.

Однако, какъ это и свид?тельствуетъ современная исторія, сама эта ось перем?щается постоянно всл?дствіе тысячъ частичныхъ изм?неній, происходящихъ въ мозгу людей. Надо обратиться къ самому индивиду къ этой первоначальной кл?точк? общества, чтобы найти причины общаго преобразованія съ его множествомъ видоизм?неній, сообразно времени и м?сту. Если съ одной стороны мы видимъ отд?льнаго челов?ка, подверженнаго вліянію всего общества съ его традиціонной моралью, религіей, политикой, то съ другой мы присутствуемъ при такомъ зр?лищ?, когда свободный индивидъ, хотя и ограниченный въ пространств? и продолжительностью своей жизни, все-таки усп?ваетъ оставить отпечатокъ своей личности на окружающемъ мір?, изм?нить его опред?леннымъ образомъ, открывъ какой-нибудь законъ, создавъ великое произведеніе искусства, или новую, нев?домую дотол? машину, а иногда даже бросивъ міру новое слово, которое онъ уже не забудетъ. Не трудно отыскать въ исторіи ясные сл?ды многихъ тысячъ героевъ, о которыхъ изв?стно, что они лично самымъ существеннымъ образомъ сод?йствовали общественному прогрессу.

Очень значительное большинство людей состоитъ изъ личностей, которыя живутъ, какъ растеніе, и нисколько не стараются возд?йствовать ни въ хорошемъ, ни въ дурномъ направленіи на среду, въ которой они тонутъ, какъ капля воды въ океан?. Нисколько не желая преувеличить зд?сь д?йствительное значеніе челов?ка, сознательно относящагося къ своимъ поступкамъ и р?шившаго прим?нять свои силы согласно своему идеалу, мы можемъ сказать нав?рное, что такой челов?къ представляетъ собой ц?лый міръ по сравненію съ тысячью другихъ, мысль которыхъ находится въ полуоц?пен?ніи или погружена въ глубокій сонъ, и которые бредутъ безъ мал?йшаго внутренняго возмущенія, наприм., въ рядахъ арміи или процессіи пилигримовъ. При подобныхъ обстоятельствахъ воля одного челов?ка можетъ столкнуться съ стихійнымъ движеніемъ всего народа. Изв?стны случаи героической смерти при великихъ историческихъ событіяхъ въ жизни народовъ, но еще бол?е значительна была роль личностей, посвятившихъ свою жизнь общественному благу.

Зд?сь необходима особая осторожность, такъ какъ возможно недоразум?ніе и говоря «о лучшихъ людяхъ» легко см?шивать это слово со словомъ «аристократія», взятомъ въ его обычномъ смысл?. Многіе писатели и ораторы, въ особенности изъ принадлежащихъ къ тому классу, изъ котораго вербуются лица, облеченныя властью, охотно говорятъ о необходимости призвать къ общественному управленію избранную группу, которую сравниваютъ съ мозгомъ въ челов?ческомъ организм?. Но что это за «избранная группа», въ интеллектуальномъ и моральномъ отношеніи, которая будетъ въ состояніи безапелляціонно удерживать въ своихъ рукахъ управленіе народами. Нужно ли еще говорить, что на этотъ вопросъ вс? т?, которые царствуютъ и повел?ваютъ: короли, принцы, министры и депутаты, самодовольно оглядываясь, весьма наивно отв?чаютъ: «мы эти избранные, мы представляемъ мозговой аппаратъ великаго политическаго т?ла». Сколько горькой ироніи въ этомъ высоком?ріи офиціальной аристократіи, воображающей себя действительной аристократіей мысли, иниціативы умственнаго и нравственнаго развитія. Скор?е в?рно обратное, или оно по крайней м?р? содержитъ значительную долю истины: во многихъ случаяхъ аристократія заслуживала названіе «какистократіи», какъ выражается въ своей исторіи Леоподьдъ Ранке. Что сказать наприм?ръ, о т?хъ развратныхъ аристократахъ и аристократкахъ, которые толпились въ загородныхъ виллахъ Людовика XV, а въ современную эпоху о самомъ цв?т? французскаго дворянства, показавшемъ себя недавно во время пожара благотворительнаго базара, когда мущины, спасая свою жизнь, пробивали себ? дорогу ударами палокъ и сапоговъ въ спины и животы женщинъ.

Безъ сомн?нія т?, которые обладаютъ состояніемъ, им?ютъ большій доступъ къ самообразованію и наукамъ, но въ то же время и большую возможность испортиться и развратиться. Лица, привыкшія къ лести, какими обыкновенно являются (всякій) власть имущіе, будь то императоръ, или начальникъ канцеляріи, легко могутъ быть обмануты и никогда не знаютъ истиннаго положенія д?лъ. Имъ живется слишкомъ легко, у нихъ н?тъ возможности самимъ научиться борьб? за существованіе, они эгоистически ждутъ всего отъ другихъ, угрожаемые опасностью впасть въ грубыя излишества и утонченный развратъ, такъ какъ лица самаго порочнаго поведенія ихъ окружаютъ, какъ стая шакаловъ свою добычу, и ч?мъ ниже они падаютъ, т?мъ значительн?е становятся въ своихъ собственныхъ глазахъ, привыкнувъ къ грубой лести окружающихъ ихъ: сд?лавшись скотами, они воображаютъ себя богами и лежа въ грязи, думаютъ, что окружены ореоломъ. А кто т?, которые стремятся захватить власть, чтобы зам?стить собою привиллегированныхъ избранниковъ по богатству и происхожденію, считая себя новыми избранниками, такъ называемой умственной аристократіей? Кто эти политики, ловкіе льстецы уже не королей, а толпы. Одинъ изъ противниковъ соціализма и защитникъ того, что называютъ «добрыми принципами», г. Леруа—Болье отв?титъ намъ на вопросъ объ этой аристократіи словами, которые въ устахъ анархиста показались бы слишкомъ р?зкими и несправедливыми: «современные политики вс?хъ степеней, говоритъ онъ, начиная съ муниципальныхъ сов?тниковъ и кончая министрами, представляютъ собой, взятые въ масс?, за немногими исключеніями, одинъ изъ наибол?е ограниченныхъ и отвратительныхъ классовъ сикофантовъ и куртизановъ, какіе когда либо знало челов?чество. Ихъ единственнымъ стремленіемъ является низкая лесть, поддержаніе предразсудковъ, которые они въ большинств? случаевъ сами разд?ляютъ, не давая себ? никогда ни времени ни труда на размышленія и наблюденія». Наконецъ, лучшее доказательство того, что «аристократіи» — одна изъ которыхъ держитъ въ своихъ рукахъ власть или старается захватить ее, а другая д?йствительно состоитъ изъ своихъ «лучшихъ» представителей, не могутъ быть см?шаны, намъ даетъ исторія своими безконечными кровавыми страницами. Рассматриваемая во всей совокупности л?топись челов?чества, можетъ быть опред?лена, какъ пов?ствованіе о в?чной, непрерывной борьб? между т?ми, которые, сд?лавшись хозяевами положенія, пользуются властью, добытою ц?лыми покол?ніями своихъ представителей и т?ми, которые рождаются полными энтузіазма и стремленія къ творческой д?ятельности. Об? эти группы «лучшихъ» находятся въ безпрестанной войн?, и исторической миссіей первыхъ является пресл?дованіе, порабощеніе и убійство вторыхъ. Эти оффиціальные «наилучшіе» — сами боги, которые приковали Прометея къ скал? Кавказа и со времени этой мифической эпохи всегда «наилучшіе» т. е. императоры, паны и всевозможные властелины, заключали въ тюрьмы, пытали и жгли новаторовъ и проклинали ихъ произведенія. Палачи всегда состояли на служб? у этихъ «избранниковъ» рода челов?ческаго. Находятся и ученые, берущіе подъ защиту ихъ д?ло. Не говоря уже объ анонимной толп?, которая не ум?етъ мыслить и замыкается въ своихъ привычкахъ, находятся ученые и талантливые люди, которые д?лаются теоретиками абсолютнаго консерватизма, чтобы не сказать реакціи и которые стараются удержать общество, такъ сказать, остановить его движеніе, какъ будто существуетъ возможность удержать силой то, что находится въ в?чномъ движеніи, какъ несущіяся въ пространств? небесныя т?ла. Эти противники прогресса, ненавидящіе все новое, видятъ во всякомъ новатор?, т. е. челов?к? мысли и идеала, только сумасшедшаго. Ихъ любовь къ неподвижности общества доводитъ ихъ до признанія политическими преступниками т?хъ, которые критикуютъ существующее и стремятся къ лучшему. А между т?мъ они признаются, что разъ новая идея получила право гражданства въ умахъ большинства, ей нужно подчиниться, чтобы не оказаться революціонеромъ, выступая противъ общественнаго мн?нія. Но въ ожиданіи этой неизб?жной революціи, они требуютъ, чтобы съ адептами ея поступали, какъ съ преступниками и чтобы сегодня наказывали за поступки, которые, завтра будутъ считаться обязанностью каждаго д?йствительно честнаго челов?ка, они бы заставили выпить ядъ Сократа, возвели бы на костеръ Яна Гуса, т?мъ бол?е на гильотину Бабефа, такъ какъ Бабефъ и въ настоящее время является еще новаторомъ. Они обрекаютъ насъ на вс? ужасы лишенія общества, не потому, что мы неправы, но потому, что мы несвоевременно правы. Мы живемъ въ в?къ инженеровъ и солдатъ, для которыхъ все должно быть вытянуто въ струнку. «Уравненіе» вотъ лозунгъ этихъ нищихъ духомъ, которые понимаютъ только красоту въ симметріи и жизнь въ мертвой неподвижности.

IV.

«Освобожденіе рабочихъ должно быть д?ломъ самихъ рабочихъ», говоритъ одно изъ положеній Интернаціонала. И это положеніе в?рно въ самомъ широкомъ смысл? слова. Если в?рно, что «избранники» всегда воображали, что они призваны осчастливить народы, не мен?е в?рно и то, что всякій челов?ческій прогрессъ могъ совершиться только благодаря собственной иниціатив? возставшихъ или даже только свободными гражданами. И такъ наша свобода должна быть собственнымъ д?ломъ вс?хъ насъ, чувствующихъ себя угнетенными ч?мъ бы то ни было и солидарными со вс?ми оскорбленными и униженными. Но для того, чтобы бороться, нужны знанія. Недостаточно, подобно кимврамъ или тевтонамъ б?шено броситься въ борьбу съ дикими криками, подъ звуки боевыхъ роговъ. Настало время предвид?ть и рассчитать вс? перипетіи борьбы, чтобы научно подготовиться къ поб?д?, которая должна принести соціальный миръ. И первымъ условіемъ тріумфа должно быть освобожденіе отъ нашего нев?д?нія. Намъ нужно ум?ть разрушить вс? предразсудки, устранить вс? враждебные элементы, вс? препятствія, а съ другой стороны не забывать ни одного изъ т?хъ ресурсовъ, которыми можно воспользоваться, ни одного союзника, доставляемаго исторической эволюціей. Мы хотимъ знать. Мы не признаемъ, чтобы наука была привиллегіей немногихъ и чтобы люди, находящіеся на вершин? горы, какъ Моисей, или на трон?, какъ стоикъ Маркъ Аврелій, на Олимп? или картонномъ Парнас? и просто даже въ академическомъ кресл?, предписывали намъ поведеніе, хвастаясь знаніемъ в?чныхъ законовъ. Конечно, между этими людьми, священнод?йствующими на своихъ высотахъ, находятся такіе, которые могутъ переводить довольно сносно съ китайскаго, разбирать письмена временъ каролинговъ, изучать пищеварительные аппараты клоповъ, но и между нашими друзьями находятся люди, знающіе это, которые однако не претендуютъ поэтому на управленіе нами. Кром? того, уваженіе, которое мы питаетъ къ этимъ людямъ не должно нисколько м?шать намъ свободно обсуждать р?чи, съ которыми т? благоволятъ обращаться къ намъ со своихъ высотъ. Мы не подчиняемся декретированной истин?, мы пріобщаемся къ ней только посредствомъ изученія и критики и научаемся устранять всякое заблужденіе, хотя бы оно и было признано оффиціальной наукой.

И сколько разъ темному народу приходилось признаваться, что его ученые воспитатели могли научить его только покорно и радостно идти на бойню, подобно праздничному быку, рога котораго украшали гирляндами изъ золоченой бумаги.

Дипломированные профессора пытаются описать намъ вс? прелести и выгоды, которыя представляетъ правительство, состоящее изъ такихъ высокопоставленныхъ личностей, какъ и они сами. Философы, какъ наприм?ръ Платонъ, Гегель, Огюстъ, Контъ гордо требовали права на управленіе міромъ. Писатели и ученые, какъ Гонорэ Бальзакъ и Густавъ Флоберъ, если стоитъ только упоминать о покойникахъ, также требовали этого права для всякаго генія, т. е., другими, словами для самихъ себя. Совершенно не ст?сняясь говорили о «правительств? мандариновъ». Да избавитъ насъ судьба отъ такихъ правителей, влюбленныхъ въ самихъ себя и полныхъ презр?нія ко вс?мъ представителямъ «презр?ннаго большинства», или «гнусной буржуазіи». Вн? ихъ славной персоны не было ничего, достойнаго ихъ вниманія и, не считая приближенныхъ къ нимъ, все остальное казалось имъ только мимолетной т?нью. А между т?мъ ихъ книги, не смотря на весь ихъ талантъ, намъ доказываютъ, что эти геніи были весьма посредственными пророками: никто изъ нихъ не понималъ будущаго лучше, ч?мъ посл?дній изъ пролетаріевъ, и не въ ихъ школ? намъ придется учиться бороться за наше право. Въ этомъ отношеніи самый посл?дній и мало изв?стньій изъ рядовыхъ борцовъ можетъ намъ быть гораздо полезн?е.

Т? крупинки знанія, которыя мы им?емъ изъ исторіи, указываютъ уже намъ, что настоящее полно безконечныхъ злоупотреблений, которыхъ возможно было бы изб?жать. Т? безпрестанныя и повторяющіеся опустошенія, которыя производитъ современный соціальный режимъ, значительно превосходитъ все то, что могутъ произвести непредвид?нныя явленія въ природ?: наводненія, циклоны, землетрясенія и изверженія пепла и лавы. Трудно понять, какъ неизл?чимые оптимисты, которые вопреки всему утверждаютъ, что все идетъ къ лучшему въ этомъ лучшемъ изъ міровъ, могутъ закрывать глаза на ужасное, невыносимое положеніе милліоновъ людей, нашихъ братьевъ. Различныя стихійныя несчастья экономическаго, политическаго, административнаго, или военнаго порядка, которыя поражаютъ такъ называемыя цивилизованныя общества, не говоря уже о племенахъ дикарей, им?ютъ безконечное число жертвъ, а т? счастливцы, которыхъ эти б?дствія не затрогиваютъ, какъ будто не зам?чая эти безчисленныя гекатомбы, стараются устроиться какъ можно лучше и спокойн?е, какъ будто бы вс? эти б?дствія не являются осязательной д?йствительностью!

Разв? не правда, что милліоны людей въ Европ?, носящіе военный мундиръ, должны ц?лыми годами забывать о своемъ прав? говорить и мыслить вслухъ, принять рабскія привычки и подчинить свою волю начальству и дойти до такого состоянія, чтобы безпрекословно стр?лять въ своего отца или мать, если того потребуетъ какой-нибудь слабоумный деспотъ?

Не правда ли также, что другіе милліоны людей, принадлежащіе бол?е или мен?е къ правительственному механизму, также подчинены и принуждены гнуть шею передъ однимъ, подчинить себ? другихъ и вести какое то условное искуственное существованіе, совершенно безполезное для прогресса? Не видимъ ли мы также, какъ ежегодно милліоны такъ называемыхъ преступниковъ, нищихъ, бродягъ и безработныхъ запираютъ въ тюрьмы, подвергая ихъ вс?мъ ужасамъ одиночнаго заключенія. И, какъ сл?дствіе этихъ прекрасныхъ политическихъ (соціальныхъ) учрежденій, не поддерживается ли ненависть людей другъ къ другу, народа къ народу, касты къ каст?? Не находится ли общество въ такомъ положеніи, что не смотря на усилія и самопожертвованія многихъ истинныхъ друзей челов?чества, голодный можетъ легко умереть съ голода на улиц? въ виду булочной, а чужестранецъ можетъ очутиться одинокимъ и покинутымъ вс?ми, безъ друга, среди сутолоки громаднаго города, населеннаго милліонами людей братьевъ? Мы живемъ не на вулкан?, а въ самомъ вулкан?, въ какомъ то мрачномъ аду, и если бы у насъ не было в?ры въ лучшее будущее, не было бы непоколебимаго желанія жить и бороться за него, что оставалось бы д?лать намъ, какъ не умереть, какъ это и сов?туютъ намъ, впрочемъ не р?шаясь на это, сами столько жалкихъ писакъ и какъ это д?лаютъ увеличивающееся съ каждымъ годомъ число, ц?лые легіоны, отчаявшихся въ жизни? И такъ, съ самаго начала для насъ открываются новые элементы истиннаго познанія: нашъ соціальный строй со вс?ми его ужасами. «Познать страданія» таковъ первый параграфъ закона Будды. И мы познали страданія. Мы его познали на столько хорошо, что въ мануфактурныхъ округахъ Англіи бол?знь называютъ отдыхомъ: чувствовать себя изнуреннымъ бол?знью является чуть ли не удовольствіемъ для раба, принужденнаго къ насильственному труду на фабрик?. Но какъ «изб?гнуть страданія», что составляетъ вторую стадію познанія, по ученію Будды? Мы начинаемъ узнавать и это, благодаря изученію прошлаго. Исторія, какъ бы далеко мы не заходили въ глубь в?ковъ, какъ бы тщательно мы ни изучали общество и народы цивилизованные или варварскіе, живущіе подъ полицейской ферулой, или примитивные — исторія насъ учитъ, что всякое повиновеніе есть отреченіе отъ самого себя, что всякое рабство есть преждевременная смерть, она насъ также учитъ, что всякій совершающійся прогрессъ прежде всего осуществляется во все большемъ и большемъ освобожденіи личности, въ равенств? и все большемъ согласіи между собой гражданъ; что всякій в?къ новыхъ открытий былъ вм?ст? съ т?мъ и в?комъ, во время котораго политическая и религіозная власть слаб?ли и когда челов?ческая мысль, пробивалась впередъ изъ замыкающихъ ее оковъ, какъ пробивается изъ разщелины скалы н?жный пучекъ зелени. Великія эпохи творческой мысли и искусства, которыя наступаютъ посл? продолжительныхъ перерывовъ, эпоха афинская, эпоха Возрожденія и наша современная развились благодаря той безконечной борьб? и «безпрестанной анархіи», которыя дали хотя только энергичнымъ людямъ возможность бороться за ихъ свободу.

Въ какомъ бы зачаточномъ состояніи не находилось наше знаніе исторіи — одинъ фактъ р?зко выд?ляется на фон? современной жизни, и является характернымъ признакомъ нашей эпохи: это всемогущество денегъ. Н?тъ такого мужика въ отдаленн?йшемъ углу нашей родины, которому не было бы изв?стно имя короля биржи, который повел?ваетъ королямъ и принцамъ; н?тъ ни одного, которому онъ не рисовался бы въ образ? бога, предписывающаго свою волю всему міру. И конечно, наивный мужичекъ едва ли ошибается. Разв? не правда, что только кучка еврейскихъ и христіанскихъ банкировъ, управляетъ шестью великими державами, заставляетъ б?гать за собой королей и ихъ посланниковъ, и предписываетъ въ своихъ конторахъ свою волю, съ которой долженъ считаться правитель? Сидя въ своихъ дворцахъ, они являются зрителями великой драмы, которая разыгрывается по ихъ вол?, гд? сами народы являются главными актерами, и которыя сопровождаются пушечнымъ громомъ и шумомъ битвъ, гд? кровь льется р?кою. Теперь они самодовольно могутъ устраивать свои филліальныя отд?ленія въ кабинетахъ министровъ, во внутреннихъ покояхъ королевскихъ дворцовъ и руководить, по своему усмотр?нію, политикой государствъ, согласно съ интересами ихъ лавки.

Въ согласіи съ новымъ государственнымъ правомъ Европы, они подчинили себ? Грецію, Турцію, Персію — протянули руки къ Китаю и готовятся взять на откупъ вс? другія большія и малыя государства міра. «Не будучи принцами и не желая быть царями», они держатъ въ рукахъ символическій денежный значекъ, передъ которымъ міръ падаетъ ницъ.

Другой историческій и столь же яркій фактъ бросается въ глаза всякому наблюдателю, фактъ, который доводитъ людей, у которыхъ чувство преобладаетъ надъ разумомъ, до отчаянія — это то, что вс? челов?ческія учрежденія, вс? соціальные организмы, которыя стараются сохраниться безъ изм?ненія, должны, уже въ силу своей инертности, породить консерваторовъ и злоупотребленія, паразитовъ и эксплуататоровъ всевозможныхъ родовъ и видовъ и сд?латься центромъ всеобщей реакціи. При этомъ безразлично, самаго древняго ли происхожденія, эти учрежденія, начало котораго теряется въ глубин? в?ковъ античнаго міра, и въ древнихъ легендахъ и мифахъ, или они появились всл?дствіе народныхъ возстаній и революцій, они, во всякомъ случа?, осуждены ограничивать творческую мысль и свободу личности и личной иниціативы въ соотв?тствіи съ неизм?нностью своего устава; для этого достаточно самого факта ихъ существованія. Еще бол?е странно противор?чіе, создаваемое даже революціонными актами, положившими начало новому идеальному учрежденію — между замысломъ его и его практикой. При его основаніи отовсюду раздавались клики: Свобода! Свобода! и гимнъ: «смерть тиранамъ» разносился по вс?мъ улицамъ; но «тираны» появились снова и появились лишь всл?дствіе рутины вновь образовавшейся іерархіи и реакціоннаго духа, который постепенно овлад?ваетъ всякимъ учрежденіемъ. И ч?мъ дольше таковое существуетъ, т?мъ оно опасн?е, такъ какъ оно наконецъ пропитываетъ гнилью всю почву, на которой создалось и заражаетъ даже окружающую его атмосферу: т? заблужденія, которыя оно поддерживаетъ и освящаетъ, т? извращенныя мысли и чувства, которыя оно оправдываетъ и навязываетъ, пріобр?таютъ въ конц? концовъ тотъ характеръ древности и даже святости, что лишь немногіе осм?ливаются нападать на нихъ, каждый новый в?къ его существованія только увеличиваетъ его авторитетъ и хотя, въ конц? концовъ, оно все-таки должно пасть и исчезнуть, какъ все на св?т?, однако это происходитъ лишь всл?дствіе постоянно увеличивающагося противор?чія со вс?ми новыми окружающими его фактами жизни. Возьмемъ въ прим?ръ самое старое изъ вс?хъ учрежденій, царскую власть, которая предшествовала даже религіознымъ учрежденіямъ, такъ какъ существовала еще до появленія челов?ка, среди многихъ видовъ животныхъ. И какъ огромно было во вс? времена вліяніе на умы этой мнимой необходимости — им?ть надъ собою властелина! Сколько было во Франціи лицъ, которыя считали себя созданными лишь для того, чтобы ползать у ногъ своего короля, въ эпоху, когда Ля-Боэти писалъ свою книгу «Противъ одного», сочиненіе столь яркое по своей удивительной логичности, соединенной съ простотою изложенія? Въ моей памяти живо еще то глубокое недоум?ніе, которое вызывало въ крестьянахъ въ 48 году провозглашеніе «Республики»; «а все таки нужно короля!» повторяли они на перерывъ другъ за другомъ. И они скоро нашли другого господина, безъ котораго существованіе казалось имъ немыслимо: повидимому въ ихъ воображеніи политическій строй міра долженъ былъ соотв?тствовать ихъ представленію о семь?, въ которой господствовало безпрекословное повиновеніе, грубая сила и насиліе. Им?я эту грубую власть въ безконечныхъ видоизм?неніяхъ постоянно передъ своими глазами, они были безсильны представить себ? возможность иного существованія, а съ другой стороны насл?дственныя привычки рабства, такъ глубоко проникли въ кл?тки ихъ крови, нервовъ и мозга, что несмотря на всю очевидность совершившагося политическаго переворота, они не хот?ли понять этой городской революціи, которой вм?ст? съ т?мъ не соотв?тствовала эволюція умовъ въ деревн?.

Къ счастью сами цари стараются о томъ, чтобы разрушить мифы ихъ божественнаго происхожденія, они уже не прячутся въ нев?домыхъ и скрытыхъ отъ глазъ простого смертнаго высотахъ, спустившись съ нихъ они являются теперь глазамъ всего міра, вопреки, быть можетъ, своей собственной вол?, такими, каковы они на самомъ д?л?, со вс?ми ихъ недостатками капризами и см?шными сторонами; ихъ лорнируютъ и разсматриваютъ со вс?хъ сторонъ. Они отражаются на пластинкахъ моментальной фотографіи и воспроизводятся подъ катодными лучами, позволяющими вид?ть ихъ насквозь. Они перестаютъ быть недоступными властелинами, и превращаются въ простыхъ смертныхъ, окруженныхъ низкою лестью однихъ, ненавистью, насм?шкой и презр?ніемъ другихъ. Поэтому то и стараются реставрировать «монархическій принципъ» и вдохнуть въ него по возможности новую жизнь. Теперь королевская власть становится отв?тственной, короли д?лаются «гражданами», олицетворяя въ своей особ? «лучшую изъ республикъ», и хотя эти жалкія заплаты и не особенно остроумны, все таки въ н?которыхъ странахъ они пользуются продолжительнымъ усп?хомъ: столь медленна эволюція идеи, которая должна раньше породить частичную революцію, чтобы могла наконецъ совершиться полная логически посл?довательная революція всего.

Подъ какими бы безчисленными формами не являлось государство, будь оно хотя самое популярное, все же, основанное въ сущности на принцип? подчиненія капризамъ одного лица, она им?етъ своимъ неизб?жнымъ посл?дствіемъ ограниченіе или даже совершенное устраненіе частной иниціативы подданнаго, такъ какъ по необходимости только единичныя лица являются его представителями, а эти лица, уже въ силу того, что облечены властью и даже по самому смыслу слова «правительство» мен?е ограничены въ удовлетвореніи своихъ личныхъ потребностей и желаній, ч?мъ вся масса управляемыхъ ими индивидовъ.

Другія учрежденія, именно учрежденія съ религіозными ц?лями, на столько подчинили себ? умы людей, что многіе даже изъ свободомыслящихъ историковъ в?рили въ абсолютную невозможность для людей освободиться отъ ихъ вліянія. Д?йствительно образъ Бога, который въ воображеніи народовъ царитъ въ небесахъ надъ вс?мъ міромъ, не такъ-то легко разрушить. И хотя религіозныя учрежденія въ посл?довательномъ развитіи челов?чества появились посл? политическихъ учрежденій и священники посл? начальниковъ, и хотя д?йствительность всегда предшествуетъ вымышленнымъ образамъ, однако то исключительное значеніе, которое придали этому обману, сд?лало его родоначальникомъ всякой земной власти, и придали ему исключительный священный характеръ: люди обращаются къ верховной и таинственной сил? «нев?домаго Бога» со страхомъ и трепетомъ, который подавляетъ всякую самостоятельную мысль, всякую попытку критическаго отношенія къ ней.

Только обожаніе — вотъ единственное чувство, которое допускается священниками для в?рующихъ.

Чтобы овлад?ть самимъ собой, чтобы завоевать свое право на свободное мышленіе, челов?къ независимый, будь онъ атеистомъ или еретикомъ — долженъ былъ напречь всю свою энергію, вс? свои силы, и исторія разсказываетъ намъ, сколькихъ усилій стоило это ему въ мрачныя эпохи духовнаго владычества среднихъ в?ковъ. Теперь «богохульство» не считается уже тягчайшимъ изъ преступленій, но въ умахъ безчисленныхъ массъ народа еще далеко не разс?яны суев?рія, вкоренявшіеся в?ками.

И они продолжаютъ существовать, изм?няясь и приноравливаясь ежедневно къ изм?нившимся условіямъ и уступая все бол?е и бол?е выводамъ науки, къ которой т?мъ не мен?е им?ютъ см?лость относиться съ видимымъ презр?ніемъ и отвращеніемъ. И эти изм?ненія, представляющія хитрую см?сь старой лжи съ новыми истинами, лишь помогаютъ Церкви и вообще вс?мъ религіознымъ учрежденіямъ удерживать свою власть надъ умами и управлять сов?стью в?рующихъ. Пусть мыслящіе люди никогда не забываютъ, что враги ихъ являются одновременно, въ силу уже своего существованія и положенія, также врагами всякихъ свободъ. Вс? автократы сошлись на необходимости сд?лать религію краеугольнымъ камнемъ своего храма. И лишь народный Самсонъ будетъ въ состояніи потрясти колонны его!

А что сказать о нашихъ юридическихъ учрежденіяхъ? Ихъ представители подобно священникамъ любятъ считать себя непогр?шимыми, и даже единодушному общественному мн?нію не всегда удается вырвать изъ ихъ рукъ и оправдать несправедливо осужденнаго челов?ка. Представители власти ненавидятъ и боятся выпущеннаго изъ тюрьмы челов?ка, который можетъ бросить справедливо въ лицо ихъ обвиненія въ своей разбитой, благодаря ихъ жестокости, жизни, за тотъ гнетъ общественнаго презр?нія, который они наложили на него. Безъ сомн?нія, они не претендуютъ быть представителями божества, но разв? судъ — абстрактное понятіе справедливости, — не символизируется изображеніемъ богини, статуи которой возвышаются во вс?хъ дворцахъ? Но подобно прежнимъ абсолютнымъ властелинамъ и магистратъ въ наше время не представляется уже такой недостижимой особой. Теперь они произносятъ свои приговоры отъ имени народа, но подъ предлогомъ защиты общественной нравственности, они т?мъ не мен?е обладаютъ возможностью быть жестокими, приговаривать невинныхъ къ каторг? и оправдывать преступника, если онъ занимаетъ высокое положеніе въ обществ?. Въ его рукахъ мечъ закона и ключи тюрьмы: онъ можетъ и любитъ мучить еще не осужденнаго морально и физически предварительнымъ заключеніемъ, угрозами и предательскими об?щаніями обвинителя, такъ называемаго судебнаго «сл?дователя»: онъ воздвигаетъ гильотины и изобр?таетъ орудія пытки; онъ воспитываетъ ц?лый штатъ полицейскихъ и шпіоновъ, агентовъ нравовъ — и изъ ихъ представителей во имя «защиты общества» образуется тотъ отвратительный міръ низкой, грубой мести и насилія, который представляютъ собой эти учрежденія.

Другимъ подобнымъ учрежденіемъ является армія, понятіе о которой см?шивается съ представленіемъ о «вооруженной націи» у т?хъ народовъ, гд? требованія свободы на столько сильны, что правители ихъ принуждены обманомъ отстаивать это учрежденіе. Но мы горькимъ опытомъ уб?дились, что если личность солдата и обновилась, то рамки, въ которыхъ онъ долженъ двигаться, остались т? же и принципы учрежденія не изм?нились. Людей теперь не покупаютъ въ Швейцаріи или въ Германіи, это уже не страшные «ландскнехты» и «рейтеры», но разв? отъ этого солдаты бол?е свободны? 500.000 «интеллигентныхъ штыковъ», изъ которыхъ состоитъ армія Французской Республики им?ютъ ли право проявлять эту интеллигентность, когда капралъ, сержантъ или вс? другіе высшіе представители военной іерархіи приказываютъ: «молчаніе въ рядахъ»! Такова военная формула — молчать должна даже сама мысль, и найдется ли хоть одинъ офицеръ, вышедшій изъ школы или же обучавшійся въ полку, который позволитъ, чтобы вс? эти вытянувшіяся въ струнку передъ нимъ головы, осм?лились мыслить иначе, ч?мъ онъ самъ. Его воля руководитъ всей этой коллективной массой, которая двигается взадъ и впередъ по мановенію его руки или по одному только взгляду. Онъ командуетъ: они должны повиноваться «На приц?лъ! Пли»! и они должны стр?лять въ тонкинца, негра, бедуина или въ парижанина, будь то другъ, или недругъ! «Молчаніе въ рядахъ»! И если каждый годъ армія пожираетъ все новыя толпы людей, которые превращаются въ манекеновъ, какъ того требуетъ принципъ дисциплины, не тщетная ли надежда ждать реформъ, улучшенія въ этомъ ужасномъ режим?, въ которомъ подавляются вс? безправные?

«Моя армія, мой флотъ» говоритъ императоръ Вильгельмъ, и пользуется всякимъ случаемъ, чтобы повторять своимъ солдатамъ и морякамъ, что они его вещь, что они принадлежатъ ему и физически и морально, и что они не должны смущаться ни на минуту стр?лять въ отца или мать, если ихъ властелинъ укажетъ имъ эту живую ц?ль. Вотъ что значитъ говорить ясно. По крайней м?р? эти чудовищныя слова им?ютъ то достоинство, что они ясно выражаютъ ту автократическую мысль, что наше общество таковое, какъ оно есть, есть божественное учрежденіе. И если въ Соединенныхъ Штатахъ, или въ свободной Гельвеціи главнокомандующій не осм?ливается произносить подобныхъ р?чей, онъ т?мъ не мен?е, руководится ихъ смысломъ и когда приходитъ время, онъ прим?няетъ ихъ дословно. Въ «великой» Американской Республик? президентъ Макъ Кинлей наградилъ чиномъ генерала — героя, который прим?нялъ къ своимъ филипинскимъ пл?нникамъ «пытку водой» и отдалъ приказъ на остров? Самаро разстр?лять вс?хъ д?тей старше десяти л?тъ.

Въ маленькомъ кантон? Ури другіе солдаты, которые не им?ютъ счастья проявлять свою д?ятельность въ такомъ же большомъ масштаб?, какъ ихъ собратья въ Соединенныхъ Штатахъ, «возстанавливаютъ порядокъ», разстр?ливая своихъ братьевъ рабочихъ. Итакъ, не теряя своего нравственнаго и челов?ческаго достоинства и понятія о своей независимости, люди принуждены въ продолженіи многихъ л?тъ вести такой образъ жизни, который пріучаетъ ихъ къ преступленію, пріучаетъ переносить безъ возмущенія грубости и оскорбленія или, что всего хуже, заставляетъ ихъ отказаться отъ собственной мысли и воли, подчиниться чужой и совершать поступки, которые они никогда не совершали бы по собственной иниціатив?. Солдатъ не безнаказанно молчалъ въ продолженіи двухъ или трехъ л?тъ: будучи лишена возможности свободно высказываться, мысль его атрофируется. А во вс?хъ другихъ государственныхъ учрежденіяхъ, называйся они «либеральными», «благотворительными» или «чиновническими» разв? происходитъ не то же самое, что въ суд? и арміи. Не должны ли они фатально быть автократическими, злоупотребляющими властью и по этому вредными. Писатели—сатирики уже давно высм?иваютъ бюрократическіе недостатки правительственныхъ учрежденій; но, какъ бы ни были см?шны вс? эти канцеляристы, вредъ причиняемый ими т?мъ ужасн?е, что они д?йствуютъ можетъ быть, вопреки желанію и ихъ самихъ едва ли можно упрекнуть въ немъ, этихъ безсознательныхъ жертвъ политическаго организма, застывшаго въ опред?ленныхъ формахъ и находящегося въ в?чномъ противор?чіи съ жизнью. Независимо отъ другихъ развращающихъ элементовъ, фаворитизма, бумажнаго д?лопроизводства, отсутствія полезной д?ятельности у ц?лой массы чиновничьяго люда, самый фактъ существованія регламентированнаго механизма съ его сводомъ законовъ, принужденіями и штрафами, жандармами и тюремщиками, вся эта путаница политическихъ, религіозныхъ, моральныхъ и соціальныхъ понятій, передаваемыхъ изъ покол?нія въ покол?ніе — фактъ абсурдный самъ по себе, можетъ им?ть только противор?чивыя посл?дствія. Жизнь полная неожиданностей, в?чно возобновлящаяся, не можетъ быть втиснута въ рамки уже отжившихъ условій. Сложный и запутанный административный механизмъ не только д?лаетъ часто невозможнымъ разр?шеніе самыхъ простыхъ вопросовъ, но даже совс?мъ останавливается въ самый необходимый и важный моментъ, и тогда только какой-нибудь «государственный переворот» можетъ облегчить положеніе. Правители и сильные міра жалуются въ такомъ случа?, «что законность убиваетъ ихъ», см?ло выходятъ изъ ея рамокъ, чтобы «возстановить порядокъ». Удача легализируетъ ихъ поведеніе въ глазахъ историка, а неудача ставитъ въ ряды преступниковъ. Тоже самое постигаетъ и толпу подданныхъ или гражданъ, которые нарушаютъ правила и законы революціоннымъ путемъ: признательное потомство чтитъ ихъ, какъ героевъ; пораженіе обращаетъ ихъ въ разбойниковъ.

Формирующіеся учрежденія принадлежатъ къ самымъ опаснымъ; еще за долго до того, какъ они становятся оффиціальными, государственными учрежденіями, еще до полученія хартій изъ рукъ какого-нибудь государя, или представителей народа, они стремятся жить на счетъ общества и создать изъ своихъ интересовъ особую монополію. Такъ корпоративный духъ людей, получившихъ дипломъ изъ одной и той же высшей школы обращаетъ вс?хъ «коллегъ», какъ бы они хороши ни были, въ безсов?стныхъ заговорщиковъ противъ общества, заключившихъ союзъ въ интересахъ собственнаго благополучія; этотъ духъ обращаетъ ихъ въ хищниковъ, которые станутъ обирать прохожихъ и д?лить между собою добычу... Посмотрите на этихъ будущихъ чиновниковъ, еще въ коледж? въ своихъ нумерованныхъ кэпи или въ университет? въ б?лыхъ или зеленыхъ шапочкахъ! облекаясь въ форму, они, можетъ быть, не давали никакой присяги, но отъ этого они ничуть не мен?е подчиняются духу касты и настойчиво стремятся избирать для себя благую часть. Попробуйте затронуть спесь старыхъ политехниковъ: попытайтесь устроить такъ, чтобы какой-нибудь челов?къ съ заслугами занялъ м?сто въ ихъ рядахъ и разд?лилъ бы съ ними обязанности и почести. Самый могущественный министръ не могъ бы добиться этого. Ни за что не примутъ — «выскочку». Что до того, что инженеръ, д?лая видъ, будто онъ не позабылъ изученнаго съ такимъ трудомъ ремесла, строитъ непрочные мосты, слишкомъ низкіе туннели, непрочныя ст?ны резервуаровъ, — нужно чтобы онъ прежде всего окончилъ высшую школу, и чтобы онъ им?лъ честь принадлежать къ числу «pipos».

Соціальная психологія учитъ насъ относиться съ недов?ріемъ не только къ сложившейся власти, но и къ той, которая находится еще въ зародыш?. Необходимо также тщательно разъяснить себ?, что значитъ на практик?, им?ющія, повидимому, невинный или даже соблазнительный смыслъ слова: «патріотизмъ», «порядокъ» и «соціальный миръ». Безъ сомн?нія — любовь къ отечеству — очень естественное и почтенное чувство: для изгнанника въ высшей степени отрадно слышать звуки родной р?чи и увид?ть снова м?ста, которыя напоминаютъ родину. Любовь челов?ка простирается не только на вскормившую его почву, на звуки р?чи, которые усыпляли его въ колыбели, она относится также къ сынамъ его родной страны, съ которыми у него одинаковыя представленія, чувства и привычки, и наконецъ, если онъ челов?къ съ возвышенной душой, онъ отдается всец?ло чувству солидарности съ т?ми, нужды и желанія которыхъ ему близки. Если патріотизмъ заключается въ этомъ — какой челов?къ съ сердцемъ не патріотъ. Но почти всегда это слово скрываетъ въ себ? смыслъ не им?ющій никакого отношенія къ «общности чувствъ» (Сенъ Жюстъ) или «любви къ стран? своихъ отцовъ».

По странному противор?чію никогда не говорили объ отечеств? съ такой шумной аффектаціей, какъ съ того времени, когда оно готово раствориться въ великомъ отечеств? всего челов?чества. Повсюду разв?ваются національныя знамена, особенно у воротъ кабаковъ и на увеселительныхъ домахъ. «Правящіе классы» повсюду трубятъ о своемъ патріотизм?, благоразумно пом?щая свои фонды заграницей и вступая въ торговыя сд?лки съ В?ной или Берлиномъ, торгуя вс?мъ, что имъ об?щаетъ доходъ, вплоть до государственныхъ тайнъ. Даже ученые, забывъ время, когда они составляли всемірную интернаціональную республику, говорятъ теперь о наук? французской, н?мецкой, итальянской, какъ будто можно подъ присмотромъ жандармовъ заключить въ границы познаніе фактовъ и пропаганду идей. Превозносится протекціонизмъ для произведеній ума, какъ для р?пы или для хлопчато-бумажныхъ изд?лій. Но пропорціонально этому суженію мозговъ крупныхъ ученыхъ расширяется мысль малыхъ. Люди, стоящіе на верху, поневол? сокращаютъ свои влад?нія и утрачиваютъ свои надежды по м?р? того, какъ мы — бунтовщики овлад?ваемъ вселенной и расширяемъ свои сердца. Мы находимъ себ? товарищей по всему земному шару, отъ Америки до Европы, и отъ Европы до Австраліи. Мы употребляемъ одинъ и тотъ же языкъ — языкъ борьбы за одн? и т? же интересы, и близокъ моментъ, когда мы вдругъ окажемся объединенными на общей тактик? и на общемъ лозунг?. Наши союзы возникаютъ во вс?хъ уголкахъ міра.

Въ сравненіи съ этимъ всемірнымъ движеніемъ — то, что привыкли называть патріотизмомъ есть явленіе регрессивное со вс?хъ точекъ зр?нія. Нужно быть наивнымъ среди наивныхъ, чтобы не знать, что «катехизисъ гражданина» пропов?дуетъ любовь къ отечеству въ ц?ляхъ служенія интересамъ и привиллегіямъ правящаго класса и что онъ стремится поддержать въ выгодахъ того же класса ненависть между слабыми и обездоленными, живущими по одну и другую сторону границы. Словомъ патріотизмъ, по нов?йшимъ комментаріямъ къ нему, прикрывается старая практика рабскаго подчиненія вол? одного начальника, полное отреченіе отъ индивидуальности передъ людьми, обладающими властью, и стремящимися эксплоатировать ц?лую націю, какъ сл?пую силу въ своихъ интересахъ. Точно также слова «порядокъ», «соціальный міръ» — красиво звучатъ для нашего слуха: но мы хотимъ знать, что именно понимаютъ подъ этими словами — эти добрые апостолы — наши правители. Да, миръ и порядокъ — это великій идеалъ, котораго нужно достигнуть, — при одномъ условіи однако: этотъ миръ не долженъ быть миромъ могилы, а порядокъ не долженъ им?ть ничего общаго съ порядкомъ, который водворенъ былъ въ Варшав?. Нашъ будущій миръ не долженъ им?ть своимъ источникомъ бесусловное господство однихъ и безнадежное порабощеніе другихъ: — н?тъ, онъ долженъ покоиться на открытомъ и полномъ равенств? вс?хъ товарищей.

V.

Если первой обязанностью вс?хъ добросов?стныхъ и активныхъ эволюціонистовъ является познаніе окружающаго ихъ общества, для котораго они создаютъ теорію преобразованія, то вторая ихъ обязанность заключается въ томъ, чтобъ отдать себ? отчетъ въ своемъ революціонномъ идеал?. Изученіе посл?дняго должно быть т?мъ бол?е тщательнымъ, что этотъ идеалъ обнимаетъ будущее во всей его полнот?, ибо друзья и враги, вс? знаютъ, что д?ло идетъ уже не о большихъ частичныхъ революціяхъ, а объ одной общей революціи, которая преобразуетъ все общество, во вс?хъ его проявленіяхъ.

Сами условія жизни диктуютъ намъ наше главное пожеланіе. Крики и жалобы, раздающіеся изъ деревенскихъ хижинъ, изъ подземелій, погребовъ и чердаковъ въ городахъ постоянно напоминаетъ намъ: «хл?ба! хл?ба!» Вс? другія соображенія подавлены этимъ коллективнымъ выраженіемъ насущн?йшей нужды всякаго живого существа. Такъ какъ самое существованіе немыслимо безъ удовлетворенія этой инстинктивной потребности въ пищ?, то нужно ее удовлетворить во что бы то ни стало, не д?лая ни для кого исключеній, ибо невозможно разд?лить общество на такія дв? части, изъ которыхъ одна лишена была бы права на существованіе «Хл?ба! Хл?ба!» Этотъ крикъ долженъ быть понятъ въ самомъ широкомъ см?сл?, т. е. что нужно требовать для вс?хъ людей не только пищи но и удовлетворенія вс?хъ его другихъ потребностей, которыя дадутъ ему возможность всесторонняго физическаго и духовнаго развитія. По выраженію одного крупнаго капиталиста, который говорилъ о себ?, что его мучаютъ особенно вопросы о справедливости, «нужно сд?лать равной точку отправленія для вс?хъ, кто вступаетъ въ борьбу за существованіе». Часто спрашиваешь себя, какимъ образомъ эти полуголодные, которыхъ такъ много у насъ, сум?ли въ продолженіи столькихъ в?ковъ, и продолжаютъ еще теперь, поб?ждать въ себ? эти страстные порывы голода, которые они должны ощущать, какъ они сум?ли пріучить себя безъ протеста къ систематическому обезсиливанію организма и самоотреченію. Исторія прошлаго объясняетъ намъ это. Д?ло въ томъ, что въ эпоху примитивной изолированности челов?ка, когда малочисленныя семьи или племена, принуждены были преодол?вать громадныя затрудненія въ борьб? за существованіе, и еще не ум?ли пользоваться помощью, которую даетъ челов?ческая солидарность, часто случалось даже въ жизни одного покол?нія, что средствъ къ существованію не хватало на удовлетвореніе вс?хъ членовъ данной группы. А въ такихъ случаяхъ что оставалось имъ д?лать, если не безропотно подчиняться необходимости и пріучать себя по м?р? возможности, поддерживать свое существованіе, питаясь травами или древесной корой, переносить долгія голодовки, въ ожиданіи, что въ р?кахъ снова появится въ изобиліи рыба, въ л?сахъ — дичь или, что скудная почва все-же выроститъ новую жатву.

Такъ пріучались неимущіе къ голоду. Т? изъ нихъ, которые меланхолично бродятъ передъ открытыми форточками кухонъ, пом?щающихся въ подвальныхъ этажахъ, изъ которыхъ несется раздражающій пріятный запахъ, предъ роскошными выставками мясныхъ и фруктовыхъ магазиновъ и ресторановъ — это люди, которыхъ воспитала насл?дственность: они безсознательно подчиняются морали отреченія. Эта мораль была ум?стна въ эпоху, когда люди были игрушкой въ рукахъ сл?пой судьбы, но совершенно непригодна теперь въ в?къ чрезм?рнаго обилія богатствъ, и для людей, которые пишутъ на ст?нахъ слово «братство» и кичатся своей благотворительностью. И все же количество несчастныхъ, дерзающихъ протянуть руку, чтобы взять выставленную на показъ прохожимъ пищу, очень незначительно: такъ сильное физическое ослабленіе, порожденное голодомъ парализируетъ волю, отнимаетъ почти всякую энергію, даже инстинктивную.

Къ тому же современная «юстиціа» караетъ воровство куска хл?ба значительно строже, ч?мъ древніе законы. Взв?шивая на своихъ в?сахъ украденный кусокъ пирога, современная, ?емида находитъ что онъ стоитъ ц?лаго года тюрьмы.

«Б?дные всегда будутъ съ вами» — любятъ повторять сытые счастливцы, особенно т?, которые хорошо знаютъ священное писаніе и любятъ принимать меланхолическій и страдающій виды. «Б?дные всегда будутъ съ вами» — слова эти, утверждаютъ они, сказаны Богомъ и они ихъ повторяютъ, закатывая глаза и какимъ то особеннымъ голосомъ, чтобы придать имъ больше торжественности. И потому, что слова эти были названы божественными, сами б?дняки во времена ихъ духовной б?дности в?рили въ безсиліе вс?хъ своихъ попытокъ достигнуть лучшей доли: чувствуя себя погибшими въ этомъ мір?, они съ надеждой взирали на міръ загробный, — «быть можетъ въ этомъ мір? слезъ мы умремъ съ голоду, но за то тамъ, въ царств? божіемъ, въ этомъ лучезарномъ раю, гд? солнечное сіяніе будетъ окружать ваше чело, а млечный путь будетъ служить намъ ковромъ, тамъ не будетъ уже нужды въ пищ? и мы будемъ испытывать радость отъ того, что злые богачи, навсегда обреченные на голодъ, будутъ оглашать воздухъ своими воплями». Теперь уже очень немного несчастныхъ, дающихъ себя дурачить подобными мечтами, большинство же, ставъ бол?е благоразумными, направили свое вниманіе на хл?бъ земной, поддерживающій его матеріальную жизнь, питающій кровь и т?ло; они желаютъ получить свою часть, ув?ренные, что ихъ желанія законны въ виду обилія земныхъ богатствъ; религіозныя галлюцинаціи, старательно поддерживаемыя заинтересованными священниками, не въ силахъ отвратить голодныхъ даже считающихъ себя христіанами, отъ борьбы за право на хл?бъ насущный, за которымъ еще недавно обращались къ капризной милости «отца, иже на небеси». Политическая экономія, претендующая на званіе науки, унасл?довала отъ религіи пропов?дь неизб?жности нищеты; она утверждаетъ, что смерть несчастныхъ отъ голода совс?мъ не ложится позоромъ на все общество. Когда видишь съ одной стороны толпы голодныхъ, а съ другой кучку привиллегированныхъ, которые ?дятъ въ свое удовольствіе и наряжаются по своей фантазіи, нужно быть черезъ чуръ наивными, чтобы в?рить, что иначе и быть не можетъ. Правда, что въ благодатные годы, можно было бы брать изъ массы избытковъ, а въ голодные — люди могли бы придти къ соглашенію и разд?лить необходимое между вс?ми равном?рно, но такой образъ д?йствія предполагаетъ существованіе общества людей, т?сно связанныхъ между собой узами братской солидарности. Но такъ какъ такой коммунизмъ является еще невозможнымъ, наивный б?днякъ, который безсознательно в?ритъ ув?реніямъ ученыхъ экономистовъ, что земныхъ благъ не хватитъ для вс?хъ, долженъ сл?довательно мириться безъ протеста со своимъ несчастіемъ.

На ряду съ жрецами экономической науки, жертвы дурного соціальнаго строя повторяютъ и толкуютъ каждый по своему ужасный «законъ Мальтуса» — «Б?днякъ — лишній на жизненномъ пиру» — законъ, который протестантскій пасторъ формулировалъ почти в?къ тому назадъ, какъ математическую аксіому и который казалось, заключалъ челов?ческое общество въ чудовищныя челюсти своего страшнаго силлогизма: б?днякъ повторяетъ меланхолически, что для него «н?тъ м?ста на жизненномъ пиру». А знаменитый экономистъ, хотя и добрякъ въ частной жизни, придалъ лишь новую силу этому горькому выводу, подтверждая его ц?лымъ рядомъ доказательствъ якобы математической точности: населеніе, говоритъ онъ, удваивается обыкновенно каждые 25 л?тъ, тогда какъ средства къ существованію растутъ въ мен?е быстрой пропорціи, обрекая такимъ образомъ на уничтоженіе лишнихъ индивидовъ. Что же сов?туютъ д?лать Мальтусъ и его посл?дователи для того, чтобы избавить челов?чество отъ періодическихъ б?дствій, какъ голодъ, нищета и заразныя бол?зни? Конечно, нельзя требовать отъ б?дныхъ, чтобы они добровольно согласились избавить землю отъ своего присутствія и принесли бы себя жертву богу «здравой политикоэкономической науки», но имъ просто сов?туютъ по крайней м?р? отказаться отъ радостей семейной жизни: не нужно ни женъ, ни д?тей.

Вотъ какое «нравственное воздержаніе» пропов?дуютъ они и уб?ждаютъ разумныхъ рабочихъ ему сл?довать. Многочисленное потомство должно быть только роскошью, которую могутъ позволить себ? одни привиллегированные; въ этомъ вся мораль ихъ политической экономіи.

А если неблагоразумные б?дняки, вопреки ув?щаніямъ ученыхъ профессоровъ не хотятъ употреблять предупреждающихъ появленіе потомства средствъ, то природа сама беретъ на себя заботу объ уничтоженіи излишняго потомства, и уничтоженіе это происходитъ въ нашемъ обществ? въ безконечно большемъ масштаб?, ч?мъ то могли бы представить себ? самые закосн?лые пессимисты. Не тысячъ, а милліоновъ жизней требуетъ уже ежегодно богъ Мальтуса. Можно легко сд?лать приблизительный подсчетъ т?хъ, которыхъ экономическая судьба приговорила къ смерти съ того дня, какъ безсердечный теологъ обнародовалъ свой мнимый «законъ», который къ несчастію, наше соціальное настроеніе сд?лало в?рнымъ для нашей эпохи. Въ продолженіи этого в?ка три покол?нія см?нили другъ друга въ Европ? и, если обратиться къ статистическимъ даннымъ смертности, то можно констатировать, что средняя продолжительность жизни богатыхъ (наприм?ръ лицъ, населяющихъ хорошо устроенные роскошные кварталы Лондона, Парижа, Берлина) будетъ отъ 60 до 70 л?тъ, хотя эти люди, всл?дствіе своего привиллегированнаго положенія, едва ли могутъ быть образцами нормальнаго образа жизни, такъ какъ «великосв?тская жизнь» всячески развращаетъ и портитъ ихъ: но чистый воздухъ, прекрасное питаніе, постоянная возможность м?нять свое м?сто жизни и свои занятія постоянно возвращаетъ имъ растрату силъ и обновляетъ ихъ организмъ, въ то время какъ люди, принужденные работать ради куска хл?ба, заран?е осуждены на смерть въ Европейскихъ странахъ въ возраст? между 20—40 годами, т. е. въ среднемъ на тридцатомъ году жизни. Это значитъ, что они живутъ только половину того времени, какое могли бы прожить, если бы были свободны, и могли бы по желанію выбирать себ? м?сто жительства и занятіе. Они умираютъ какъ разъ въ тотъ моментъ, когда ихъ жизнь должна бы быть наибол?е полной и интенсивной; и ежегодно подсчитываемое число смертей по крайней м?р? вдвое больше того, ч?мъ должно бы быть въ обществ? равныхъ.

Итакъ, годовая смертность Европы достигаетъ 12 милліоновъ челов?къ, и можно съ ув?ренностью утверждать, что 6 милліоновъ изъ нихъ были жертвами т?хъ соціальныхъ условій, которыя царствуютъ въ нашей варварской сред?; 6 милліоновъ жителей погибло всл?дствіе недостатка въ чистомъ воздух?, здоровой пищ?, отсутствія гигіеническихъ условій и дурной организаціи труда. И вотъ, сочтите вс? жертвы, погибшія съ того времени, какъ Мальтусъ произнесъ свою надгробную р?чь надъ милліонами обреченныхъ на гекатомбы. Разв? не правда, что ц?лая половина такъ называемаго цивилизованнаго челов?чества составляется изъ людей, которыхъ не приглашали на общественный пиръ, людей, занимающихъ на немъ м?сто лишь на короткое время и осужденныхъ умереть со стиснутыми отъ неудовлетвореннаго голода челюстями? Смерть предс?дательствуетъ на этомъ пиру, устраняя своимъ жезломъ опоздавшихъ. На выставкахъ намъ показываютъ удивительные «пріемники», въ которыхъ прим?нены вс? законы физики, вс? наши познанія физіологіи, вс? средства технической изобр?тательности, чтобы сд?лать жизнеспособными семи, даже шестим?сячныхъ выкидышей. И эти выкидыши выживаютъ, кр?пнутъ и становятся здоровыми, полными малютками, предметомъ материнской гордости и славы своего спасителя. Но спасая такимъ образомъ отъ смерти малютокъ, казалось бы, самой природой приговоренныхъ къ ней, одновременно съ т?мъ отдаютъ ей въ жертвы милліоны жизнеспособныхъ д?тей, родившихся при самыхъ благопріятныхъ физическихъ условіяхъ. Въ Неаполитанскомъ уб?жищ? для подкидышей, по сухому оффиціальному отчету попечительства изъ 950 принятыхъ д?тей выжило только трое. Итакъ положеніе ужасно, но уже совершилась глубокая эволюція, предв?щающая недалекую революцію. Эта эволюція состоитъ въ томъ, что экономическая «наука», пропов?дующая недостатокъ жизненныхъ благъ и неизб?жную смерть вс?хъ недостаточныхъ, оказалась ложной. Страдающее челов?чество, в?рившее въ свою неизб?жную нищету, познало теперь, что оно богато, что его идеалъ: «хл?ба для вс?хъ» — не утопія. Земля достаточно велика, чтобы на ней хватило м?ста для вс?хъ, она достаточно богата, чтобы вс?мь дать средства къ существованію. Она можетъ дать достаточно обильный урожай волокнистыхъ растеній, чтобы одежды хватило на вс?хъ; въ ней достаточно камня и глины, чтобы вс? им?ли жилища — таковъ экономическій фактъ въ своемъ прост?йшемъ выраженіи. Земля не только можетъ произвести достаточно пищевыхъ и другихъ средствъ для поддержанія существованія населяющихъ ее людей, но она могла бы удовлетворить даже вдвое увеличившееся потребленіе и даже безъ приложенія научныхъ методовъ, опирающихся на изсл?дованія по химіи, физик?, минералогіи в механик?. Въ великой семь? челов?чества голодъ не только не можетъ быть результатомъ коллективнаго преступленія, онъ является абсурдомъ еще и потому, что средствъ къ существованію неизм?римо больше, ч?мъ сколько ихъ нужно для потребленія. Недостатокъ современнаго способа распред?ленія земныхъ благъ, которыми руководитъ индивидуальный капризъ отд?льныхъ личностей и безумная конкуренція спекуляторовъ и коммерсантовъ, состоитъ въ томъ, что ц?ны на средства существованія повышаются, что они отнимаются у т?хъ, которые производять ихъ и должны бы были влад?ть ими по праву, и продаются т?мъ, которые могутъ заплатить за нихъ дорого! но въ этомъ безпрестанномъ движеніи продукты и товары непроизводительно тратятся, портятся и теряются. И несчастные, нуждающіеся, проходящіе мимо громадныхъ складовъ этихъ товаровъ, знаютъ это. Н?тъ недостатка ни въ теплой одежд?, которая могла бы покрыть ихъ голыя плечи, ни въ кр?пкихъ сапогахъ для ихъ босыхъ ногъ, ни въ питательныхъ вкусныхъ фруктахъ и напиткахъ для поддержанія ихъ силъ, — все это им?ется въ громадномъ излишк?, но пока они бродятъ вокругъ этихъ складовъ, бросая голодные взгляды, собственникъ-купецъ ищетъ способы повысить ц?ны своихъ товаровъ, а въ случа? нужды даже уменьшить ихъ количество. Какъ бы то ни было, но фактъ на лицо — продуктовъ всегда больше, ч?мъ нужно. И почему же господа экономисты не начинаютъ своихъ учебниковъ съ признанія этого капитальной важности факта, доказываемаго статистикой? Зач?мъ должны мы революціонеры имъ указывать на это? Ч?мъ объяснить, что необразованные рабочіе посл? долгаго трудового дня, только изъ разговоровъ другъ съ другомъ, знаютъ объ этомъ гораздо больше и лучше патентованныхъ профессоровъ и ревностныхъ учениковъ школы соціальныхъ и политическихъ наукъ? Не сл?дуетъ ли изъ этого сд?лать выводъ, что любовь посл?днихъ къ наук? не вполн? искренна? Такъ какъ современное состояніе экономической науки вполн? оправдываетъ наше требованіе хл?ба для вс?хъ, то остается узнать: оправдываетъ ли оно и наше другое требованіе — свободы для вс?хъ. «Не единымъ хл?бомъ живъ будетъ челов?къ», говоритъ древнее изр?ченіе, которое перестанетъ быть истиной разв? только въ томъ случа?, если челов?къ будетъ регрессировать и опустится до чисто животнаго состоянія.

Но въ чемъ состоитъ эта духовная пища, необходимая челов?ку, на ряду съ матеріальной? Конечно, церковь скажетъ, что таковой пищей служитъ «Евангеліе», а государство напоминаетъ, что это «повиновеніе закону». Но пища, которая д?йствительно питаетъ и развиваетъ умственныя и нравственныя силы челов?ка, есть то познаніе «добра и зла», которое еврейская легенда, а за ней и вс? религіи происшедшія отъ іудейской, запрещаютъ намъ, какъ ядовитый плодъ, который, какъ проклятіе, поражаетъ вс?хъ и вліяніе котораго простирается даже «до третьяго покол?нія» того, кто вкусилъ отъ него. Знаніе! — преступленіе по ученію церкви, преступленіе и съ точки зр?нія государства, какъ бы ни старались маскировать это теперь священники и агенты правительства, которые противъ воли, можетъ быть, вкусили отъ этой ереси? А между т?мъ знаніе есть первая главная доброд?тель свободной личности, которая захот?ла освободиться отъ всякаго божескаго и челов?ческаго авторитета: она одинаково отказывается слушать т?хъ, которые во имя «Высшаго Разума» узурпируютъ въ свою пользу право мыслить и говорить за другихъ и т?хъ, которые во имя государства предписываютъ законами опред?ленный гнетъ, вн?шнее поведеніе, регламентированное разъ на всегда. И такой челов?къ, желающій свободно развиться, долженъ встать какъ разъ на противоположную точку зр?нія, ч?мъ та, которую ему рекомендуетъ церковь и государство: онъ долженъ свободно и независимо мыслить и д?йствовать. Это является непрем?ннымъ условіемъ всякаго прогресса. «Свободно мыслить, говорить и д?йствовать»! — идеалъ будущаго общества въ отличіе отъ современнаго, котораго оно будетъ все-таки лишь логическимъ продолженіемъ, выражается ясно въ этомъ пожеланіи свободно мыслить. И съ первыхъ шаговъ эволюціонистъ, превратившись въ революціонера, долженъ освобождаться отъ всякой догматической церкви, отъ всякаго общественнаго принужденія, отъ всякой политической правительственной власти съ обязательной регламентаціей для подчиненныхъ ей, отъ всякой ассоціаціи публичной или тайной, въ которой всякій членъ подъ страхомъ оказаться изм?нникомъ долженъ подписаться подъ общепринятымъ лозунгомъ. Не нужно больше ни конгрегацій, запрещающихъ т? или другія книги, не нужно царей и принцевъ, требующихъ присяги, ни полководцевъ, требующихъ в?рности знамени, ни министра народнаго просв?щенія, предписывающаго правила преподаванія и указывающаго книги и даже страницы въ нихъ, которымъ учитель долженъ научить учениковъ, не нужно исполнительнаго комитета, который распоряжается пропускомъ пос?тителей у входа въ народные дома. Не нужно и судей, которые заставляютъ свид?теля давать см?шную и ложную присягу въ томъ, что будутъ говорить только правду, и которая сама по себ? является уже ложью. Н?тъ надобности въ начальств?, какого бы рода оно ни было, чиновникъ ли, школьный учитель, членъ клерикальнаго или соціалистическаго комитета, хозяинъ или отецъ семейства, который бы вообще требовалъ повиновенія. А свобода слова? а свобода д?йствій? Разв? это не прямое и логическое посл?дствіе свободы мысли? Слово в?дъ только мысль, облеченная въ звуки или буквы, д?йствіе же — мысль выполненная. Нашъ идеалъ состоитъ сл?довательно въ требованіи для всякаго челов?ка полной абсолютной свободы выражать свои мысли во всемъ — въ наук?, политик?, морали безъ другихъ ограниченій, кром? уваженія къ другой личности; онъ требуетъ также права д?йствовать по своему усмотр?нію «д?лать, что хочешь», согласуя, конечно, свою волю съ волей другихъ людей во всякомъ коллективномъ труд?, такъ какъ его собственная свобода не можетъ быть ограничена такимъ союзомъ, а напротивъ увеличивается, благодаря сил? коллективной воли. Само собой разум?ется, что эта абсолютная свобода мысли, слова и д?йствій не совм?стима съ сохраненіемъ учрежденій, которыя ограничиваютъ свободную мысль и ставятъ преграды свободному слову, въ самыхъ категорическихъ формахъ и заставляютъ рабочаго, оставшагося безъ работы, скор?е умереть съ голоду, ч?мъ нарушить священное право собственности. Консерваторы не ошиблись, называя вообще вс?хъ «революціонеровъ» врагами «религіи, семьи и собственности». Да, анархисты, не признаютъ авторитетовъ догмата и сверхестественное вм?шательство въ нашу жизнь, и въ этомъ смысл?, въ борьб? за свой идеалъ братства и солидарности, они враги религіи. Да они хотятъ уничтожить брачный торгъ и защищаютъ свободный союзъ половъ, основанный на взаимной любви, уваженіи къ самому себ? и къ челов?ческому достоинству другого, и въ этомъ смысл?, какъ бы они не любили и не были преданы т?мъ, съ которыми соединили свою жизнь, они являются врагами семьи. Да, они хотятъ уничтожить несправедливый захватъ земли и ея благъ, чтобы ими могли пользоваться вс? и въ этомъ смысл?, пресл?дуя лишь одну ц?ль — гарантировать вс?мъ право пользованія плодами земли, они являются и врагами собственности.

Конечно, мы любимъ и хотимъ мира: нашъ идеалъ — гармоничное согласіе между вс?ми людьми, но вокругъ насъ кипитъ безпощадная война, которую мы видимъ еще и впереди, ибо въ безконечной сложности условій, составляющихъ челов?ческую жизнь, даже стремленіе ихъ къ миру сопровождается безпощадной войной. «Мое царство не отъ міра сего», говорилъ Сынъ Челов?ческій и однако, онъ тоже принесъ мечъ и готовилъ раздоръ между сыномъ и отцомъ, дочерью и матерью. Всякое уб?жденіе, даже наихудшее им?етъ своихъ защитниковъ, которыхъ должно считать искренними, но симпатія и уваженіе, которыя они могутъ заслуживать, не должны препятствовать революціонеру бороться съ ними со всей энергіей, на какую онъ только способенъ.

VI.

Наивные люди над?ются, что въ конц? концовъ все устроится и въ одинъ прекрасный день совершится мирная революція, когда пользующіеся всякими привиллегіями по доброй вол? согласятся уступить свои права всему народу.

Конечно, мы в?римъ, что они уступятъ когда нибудь, но то, что ихъ толкнетъ на уступки, не будетъ внезапнымъ порывомъ гуманнаго чувства, а страхъ передъ будущимъ, въ особенности ввиду «совершившихся событій»; безъ сомн?нія эти люди изм?нятся, но только тогда, когда для нихъ явится абсолютная невозможность продолжать жить по старому, а это время еще далеко. Всякій организмъ функціонируетъ только сообразно своему устройству — онъ можетъ перестать функціонировать, разрушиться, но онъ не можетъ развиваться въ обратномъ направленіи. Всякая власть естественно стремится увеличить свое вліяніе надъ большимъ числомъ подчиненныхъ ей индивидуумовъ; всякая монархія по той же причин? старается сд?латься всемірной. — Если нашелся одинъ Карлъ V, который, удалившись въ монастырь, издали, какъ зритель наблюдалъ за траги—комедіей народовъ, то сколько найдется другихъ царей, страсть которыхъ ко власти ни ч?мъ не можетъ быть удовлетворена и которые, если не по слав? и талантамъ, могутъ вс? считаться Аттилами, Александрами Македонскими и Юліями Цезарями. Точно также р?дко можно встр?тить и капиталистовъ, отрекшихся отъ любостяжанія и отдавшихъ свои сокровища на осуществленіе какого нибудь общеполезнаго д?ла; даже т?, которые желали бы ограничить свои потребности, не могутъ этого сд?лать, подчиняясь вліянію своей среды: ихъ капиталы будутъ расти, принося проценты на проценты. Какъ только челов?къ получаетъ какую бы то ни было власть духовную, военную, административную или финансовую, его естественно толкаетъ пользоваться ею безконтрольно; н?тъ тюремщика, который бы, поворачивая ключъ въ замк? камеры ,не ощущалъ бы н?которого самодовольнаго чувства своей власти, н?тъ стражника, который, охраняя имущество своего господина, не относился бы враждебно къ бродяг?, или судебнаго пристава, который не ощущалъ бы глубокаго презр?нія къ подчиненному его власти преступнику.

И если отд?льныя личности такъ легко поддаются обаянию власти, которую имъ предоставили, то во сколько разъ сильн?е это обаяніе для ц?лыхъ классовъ, сохранившихъ свою власть по насл?дственной традиціи и обладающихъ чрезвычайно развитымъ чувствомъ кастовой чести! Можно еще понять, что отд?льная личность, подчиняясь чьему либо вліянію, можетъ быть послушна голосу сов?сти и чувства или, подчиняясь внезапному благородному порыву, отказывается отъ своей власти, отдаетъ свое имущество, радуясь успокоенію своей возмущенной сов?сти и тому, что теперь дружески протягиваютъ руки т?, которыхъ она эксплуатировала раньше безсознательно или противъ своей воли; но какъ ждать такой перем?ны отъ ц?лой касты людей, связанныхъ другъ съ другомъ ц?лой ц?пью общихъ интересовъ, партійной дисциплиной, дружбой, сообществомъ или даже преступленіемъ? И когда іерархическіе тиски и стремленіе къ возвышенію прочно объединятъ весь правительственный механизмъ, то какая остается надежда на то, что люди, составляющіе его, вдругъ изм?нятся къ лучшему, какое чудо свыше можетъ очелов?чить эти враждебныя обществу касты, — армію, духовенство и чиновничество? Нужно быть сумасшедшимъ, чтобы думать, что такія общественныя группы могутъ проникнуться гуманитарными чувствами и подчиниться другимъ вліяніямъ, кром? страха? Правда, что это живой механизмъ, составленный изъ челов?ческихъ индивидуумовъ, но онъ двигается, толкаемый сл?пой силой коллективнаго эгоизма и остановить его можетъ только коллективная непоб?димая сила революціи.

Допустивъ даже, что «добрые богачи» вступятъ вс? на путь обращенія къ истин?, ос?ненные сознаніемъ своего беззаконія, какъ бы св?томъ молніи, допустивъ даже, что вообще мы считаемъ невозможнымъ, чтобы они посп?шили отд?латься отъ своихъ богатствъ на пользу обиженныхъ или неимущихъ и что, явившись въ собраніе б?дняковъ, они скажутъ имъ: «берите — это ваше», если бы они сд?лали это, то и тогда этимъ не была бы достигнута полная справедливость, такъ какъ за ними останется право на славную роль, которая въ сущности не принадлежитъ имъ, и исторія представитъ ихъ въ ложномъ св?т?. Такимъ образомъ поступали льстецы, желавшіе заслужить расположеніе потомковъ феодаловъ, восхваляя ихъ подвиги въ ночь на 4-ое августа 1789 года, когда т? отказались отъ своихъ привиллегій, какъ будто этотъ моментъ — отказъ отъ привилегій, которыхъ народъ уже не признавалъ, является центромъ движенія всей французской революціи. И если такое фиктивное отреченіе, вынуждаемое подъ давленіемъ совершившихся событій, прославляется какъ н?что достоприм?чательное и славное, то что скажутъ про бол?е искреннее и д?йствительное отреченіе отъ сокровищъ, добытыхъ эксплоатаціей темныхъ народныхъ массъ? Можно было бы опасаться, что толпа возвратитъ этимъ героямъ ихъ прежнее положеніе лишь изъ чувства благодарности за ихъ великодушіе! Н?тъ для торжества справедливости нужно, чтобы все пришло въ естественное равнов?сіе, нужно, чтобы угнетенные сами добились своего права, чтобы обездоленные вернули сами себ? все, что у нихъ было насильно отнято, чтобы рабы добились свободы собственными усиліями. И они будутъ пользоваться ею только тогда, когда сум?ютъ добыть ее. Всемъ намъ знакома фигура выскочки, добившагося богатства. Онъ почти всегда исполненъ глупаго чванства и презр?нія къ б?днымъ. Туркменская пословица говоритъ: «когда сынъ садится на коня, онъ не узнаетъ больше своего отца», а индусы говорятъ: «если твой другъ ?детъ въ колесниц?, то у него н?тъ уже друзей». Но ц?лый классъ подобныхъ людей гораздо опасн?е отд?льныхъ своихъ членовъ: онъ связываетъ каждаго, заставляя его руководиться только общими, свойственными ему, какъ члену класса, инстинктами и даже противъ его воли увлекаютъ его по своему пагубному пути. Жадный купецъ, ум?ющій изъ «всего» извлекать прибыль, — конечно, опасный членъ общества, но что сказать о ц?ломъ класс? современныхъ эксплуататоровъ, анонимной ассоціаціи капиталистовъ, основанной на облигаціяхъ, акціяхъ, и кредит?? Какъ морализировать эти облигаціи и банковые билеты? какъ внушить имъ идеи солидарности со вс?мъ челов?чествомъ, которыя подготовляютъ пути къ лучшему порядку вещей? Такой банкъ, хотя бы члены его были филантропы чист?йшей воды, не переставалъ бы учитывать векселя, брать проценты и проч.: тамъ не знаютъ сколькихъ слезь и мукъ стоили эти потертыя монеты, которыя въ конц? концовъ попадаютъ въ его жел?зныя несгораемыя кассы съ хитрыми замками и засовами. Намъ постоянно сов?туютъ положиться на время, которое должно будетъ смягчить нравы и привести все къ лучшему концу, но какъ можетъ смягчиться эта жел?зная касса, какъ остановится это ужасное чудовище, которое называютъ капиталистическимь хозяйствомъ, которое пожираетъ одно за другимъ ц?лыя покол?нія людей? Да если капиталъ, которому служитъ все, сохранитъ свою силу, то мы вс? сд?лаемся его орудіемъ и рабами — простыми колесиками въ его чудовищномъ механизм?: если къ сбереженіямъ, собраннымъ въ жел?зныхъ кассахъ банкировъ, безпрестанно будутъ прибавляться новыя сбереженія то напрасны будутъ наши крики о помощи — никто не услышитъ ихъ. Тигръ можетъ еще оставить свою жертву — но банковыя книги неумолимы. Отд?льныя лица, ц?лые народы раздавлены этими тяжелыми фоліантами, безмолвныя страницы которыхъ, своими безстрастными цифрами, разсказываютъ о вс?хъ ужасахъ и жестокостяхъ, совершившихся зд?сь.

Если за капиталомъ должна остаться конечная поб?да, то намъ нельзя уже мечтать о золотомъ в?к?, и мы только съ сожал?ніемъ можемъ оглядываться назадъ и смотр?ть, какъ на угасающую зарю, на все, что на земл? было когда то прекраснымъ, любовь, радость, надежды. Челов?чество было бы осуждено на исчезновеніе. Вс? мы, которыя были свид?телями политическихъ переворотовъ, можемъ отдать себ? отчетъ о т?хъ безпрестанныхъ изм?неніяхъ, которымъ подвержены вс? организаціи, основанныя на власти однихъ надъ другими. Было время, когда слово: «Республика» приводило насъ въ энтузіазмъ; намъ казалось, что это слово составлено изъ чудныхъ звуковъ и что міръ будетъ обновленъ въ тотъ же день, когда его можно будетъ безъ страха произносить въ публичныхъ м?стахъ. Кто были т?, которые гор?ли вдохновенною любовью къ этому слову и въ его воплощеніи въ д?йствительность вид?ли вм?ст? съ нами начало новой эры прогресса? Это т? самые что зас?даютъ теперь въ министерствахъ и другихъ хорошо обезпеченныхъ м?стахъ, подобострастно улыбаясь и кровавымъ убійцамъ армянъ и могущественнымъ баронамъ финансоваго міра. Но я не думаю, что вс? эти выскочки были безъ исключенія лицем?рами и обманщиками. Между ними, безъ сомн?нія, были и такіе, но большинство казалось мн? искреннимъ. Эти посл?дніе были фанатиками Республики и чистосердечно восторгались громкими словами: «Свобода, Равенство, Братство.» Твердо в?ря, что ихъ преданность общему благу никогда не изм?нитъ имъ, приняли они посл? поб?ды назначенныя имъ должности. Но уже н?сколько м?сяцевъ спустя, когда эти республиканцы уже находились у власти, другіе тоже республиканцы медленно проходили съ обнаженными головами по Версальскому бульвару межъ расставленныхъ рядовъ п?хоты и конницы. Толпа поносила ихъ, плевала имъ въ лицо и среди нея, среди лицъ искаженныхъ ненавистью и гн?вомъ, пл?нники узнавали своихъ бывшихъ товарищей по баррикадамъ, съ которыми они вм?ст? боролись за осуществленіе своего идеала!

А много-ли прошло времени съ т?хъ поръ, какъ эти недавніе революціонеры превратились въ ярыхъ консерваторовъ! Республика была учреждена и, по м?р? своего усиленія, становилась все бол?е угодливой. Будто подчиняясь движенію часового механизма, правильно, какъ движеніе т?ни солнечныхъ часовъ, подчиняясь законамъ эволюціи, вся эта ревностная молодежь, которая еще недавно такъ героически боролась съ пресл?довавшей ее полиціей, превратилась теперь въ осторожныхъ, боящихся слишкомъ см?лыхъ реформъ, людей, зат?мъ въ довольныхъ существующимъ порядкомъ консерваторовъ и наконецъ, падая все ниже, даже въ нагло наслаждающихся предоставленными имъ благами, защитниковъ своего привиллегированнаго положенія.

Волшебница Цирцея или, другими словами излишества власти и богатства превратили ихъ въ свиней! Единственной ц?лью ихъ стало защищать то, противъ чего они прежде боролись — и это они называютъ: «защитой завоеваній свободы»! Теперь они великол?пно уживаются со вс?мъ, что ихъ возмущало когда-то. Они, метавшіе громы противъ церкви и ея слугъ, теперь охотно признаютъ конкордатъ и подобострастно кланяются Монсиньорамъ Епископамъ.

Всеобщее братство вдохновляло ихъ когда-то на громкія фразы, но повторить имъ ихъ теперь, значило бы оскорбить ихъ; — въ то время воинская повинность «налогъ кровью» казался имъ ч?мъ-то чудовищнымъ — а теперь они вербовали чуть ли не д?тей и кажется готовились обратить вс?хъ школьниковъ Франціи въ пушечное мясо. «Оскорблять армію», т. е. не скрывать всей мерзости безконтрольнаго авторитаризма, и пассивнаго повиновенія въ ихъ глазахъ является теперь тяжкимъ преступленіемъ. Не уважать нахальнаго агента нравовъ, называть подлаго провокатора его настоящимъ именемъ, а всякаго чиновника министерства юстиціи — крючкотворомъ, по ихъ мн?нію, значитъ оскорблять юстицію и мораль. Н?тъ теперь такого устар?вшаго учрежденія, которое они не старались бы сохранить. Благодаря имъ «академія», столь презираемая когда то, сд?лалась теперь чрезвычайно популярной они тщеславно прохаживаются подъ ея сводами, прив?тствуя кого-нибудь изъ своихъ сообщниковъ, который, сд?лавшись шпіономъ, получилъ возможность украсить по французски академическимъ значкомъ петлицу своего сюртука. Они см?ялись когда-то надъ орденомъ Почетнаго Легіона, а теперь сами изобр?ли новые значки вс?хъ цв?товъ, которыми украшаютъ себя. Такъ нареченная республика широко открыла свои двери для вс?хъ, кто раньше ненавид?лъ даже имя ея: герольдамъ божественнаго права, силлабическимъ п?вцамъ почему бы и не войти туда? Не у себя ли они среди вс?хъ этихъ выскочекъ, которые окружаютъ ихъ?

Но мы не задаемся зд?сь ц?лью судить и критиковать т?хъ, которые всл?дствіе медленной или внезапной перем?ны воззр?ній перешли отъ культа святой республики къ культу власти и злоупотребленій. Путь, который они прошли, есть именно тотъ, который они должны были пройти. Они были уб?ждены, что общество должно представлять изъ себя государство и им?ть надъ собой правителей и законодателей; они пылали благороднымъ стремленіемъ служить своей родин? и «посвятить себя» ея процв?танію и слав?. Принявъ этотъ принципъ, они должны были принять вс? посл?дствія: саванъ долженъ былъ служить пеленками для новорожденныхъ. Итакъ республика и республиканцы обратились въ то печальное явленіе, которое мы теперь наблюдаемъ; почему бы намъ возмущаться?

Таковъ законъ природы: дерево приноситъ свои плоды, а всякое правительство неизб?жно порождаетъ произволъ, тиранію, ростовщичество, преступленія, убійства и несчастія. Какъ только возникаетъ какое нибудь новое учрежденіе, хотя бы именно для борьбы съ существующимъ зломъ, оно уже самымъ фактомъ своего существованія создаетъ новое зло; оно должно приспобляться къ дурной сред? и проявлять себя въ патологическихъ формахъ. Иниціаторы его служатъ, быть можетъ, возвышенному идеалу, но исполнители, которыхъ они назначаютъ, напротивъ считаются прежде всего съ величиной своего жалованья и продолжительностью своихъ занятій. Они быть можетъ, и желаютъ усп?ха д?лу, которому они служатъ, но желаютъ его лишь въ отдаленномъ будущемъ; или, даже совс?мь не желаютъ и приходятъ въ ужасъ, когда его тріумфъ близокъ. Для нихъ важенъ теперь не самый трудъ, а т? почести и выгоды, которыя связаны съ ихъ положеніемъ. Такъ напр., комиссія инженеровъ, избранная для того, чтобы удовлетворить справедливыя жалобы н?сколькихъ собственниковъ, права которыхъ были нарушены постройкой водопровода, находятъ бол?е выгоднымъ для себя, вм?сто того, чтобы просто разобраться въ этихъ жалобахъ, положить ихъ подъ сукно и употребить ассигнованныя для этого средства на новую нивеллировку м?стности, въ которой уже н?тъ надобности и къ дорого стоющимъ бумагамъ приложить ц?лый ворохъ новыхъ. Было бы химерой ожидать, что анархія, идеалъ челов?чества, можетъ развиться изъ республики, представляющей одну изъ формъ правительства. Зд?сь совершаются два эволюціонныхъ процесса въ противоположныхъ направленіяхъ и изм?неніе существующаго порядка можетъ произойти только внезапно: т. е, при помощи революціи.

Республиканцы стараются же декретомъ осчастливить народъ, а свое собственное существованіе они охраняютъ полицейской силой! Такъ какъ власть есть ничто иное какъ насиліе, то ихъ первая забота по достиженіи власти заключается въ томъ, чтобы упрочить вс? т? учрежденія, посредствомъ которыхъ они управляютъ обществомъ. Быть можетъ у нихъ хватитъ даже см?лости воспользоваться и научными выводами для обновленія старыхъ учрежденій съ т?мъ, чтобы сд?лать ихъ бол?е приспособленными. Такъ въ армію вводится употребленіе новыхъ разрушительныхъ орудій, бездымнаго пороха, усовершенствованныхъ вращающихся пушекъ т. е. всевозможныхъ изобр?теній, служащихъ для бол?е быстраго и в?рнаго истребленія. Такъ въ полиціи прим?няется антропометрія, посредствомъ которой всю Францію можно обратить въ одну громадную тюрьму. Начинаютъ изм?рять черепа настоящихъ или предполагаемыхъ преступниковъ, зат?мъ будутъ изм?рять подозрительныхъ, а въ конц? концовъ придется вс?мъ подчиниться этой унизительной процедур?. «Полиція и наука протянули другъ другу братскія объятія», сказалъ бы псалмоп?вецъ.

Такимъ образомъ ничего хорошаго не можетъ намъ дать ни республика, ни республиканцы «выскочки», т. е. т?, которые стоятъ у кормила ея правленія; и было бы безуміемъ ждать чего нибудь съ этой стороны.

Классъ имущихъ и стоящихъ у власти фатально долженъ быть врагомъ всякаго прогресса. А двигателемъ современной мысли, умственнаго и нравственнаго прогресса является та часть общества, которая трудится, страдаетъ и угнетаема. Это она осуществляетъ свои собственныя идеи, и шагъ за шагомъ толкаетъ впередъ общество, движеніе котораго консерваторы пытаются безпрестанно остановить, задержать или свернуть съ прямого пути.

Но скажутъ: соціалисты, эти друзья эволюціи, эти революціонеры, неужели они тоже могутъ изм?нить своему д?лу и мы увидимъ ихъ идущими по пути регресса, когда они достигнутъ наконецъ власти? Безъ сомн?нія. Соціалисты, сд?лавшись хозяевами положенія, будутъ поступать и поступаютъ уже также, какъ ихъ предшественники, республиканцы; законы исторіи не могутъ изм?ниться въ ихъ пользу. Когда въ ихъ рукахъ будетъ сила и даже до момента ихъ полнаго обладанія ею они, конечно, воспользуются своимъ преимуществомъ, хотя бы и воображая, что употребляютъ его для уничтоженія препятствій, стоящихъ на ихъ пути. Міръ полонъ наивныхъ честолюбцевъ, воображающихъ, что они призваны изм?нить общество, благодаря своимъ удивительнымъ способностямъ управлять имъ; но когда они достигаютъ вершинъ власти и становятся однимъ изъ рычаговъ правительственнаго механизма, они начинаютъ понимать, что ихъ собственныя стремленія не им?ютъ никакого вліянія на д?йствительную власть, т. е. на тотъ сложный механизмъ власти, которымъ имъ приходится управлять и ихъ усилія и благородныя стремленія парализуются индиферентностью и оппозиціей окружающей ихъ среды. Тогда имъ не остается ничего другого, какъ сл?довать по избитому пути вс?хъ стоящихъ у власти, т. е. воспользоваться своимъ положеніемъ, чтобы обогащаться самимъ и раздавать м?ста своимъ друзьямъ.

Конечно, говорятъ намъ фанатики соціалисты, миражъ власти и обладаніе ею могутъ быть очень опасны для людей, воодушевленныхъ только благими пожеланіями; но она не можетъ представлять опасности для т?хъ, которые руководятся тщательно выработанной совм?стно съ товарищами программой, которые сум?ютъ призвать ихъ къ порядку въ случа? злоупотребленія или изм?ны. Эти программы д?йствительно тщательно выработаны, закр?плены подписями и печатью, ихъ публикуютъ въ тысячахъ экземпляровъ, наклеиваютъ на ст?ны и двери общественныхъ собраній и каждый кандидатъ знаетъ ихъ наизусть. Казалось бы, что это — достаточныя гарантіи! Однако, смыслъ этихъ тщательно взв?шенныхъ выраженій м?няется изъ года въ годъ, сообразно личнымъ видамъ и условіямъ ихъ прим?ненія; каждый понимаетъ ихъ по своему, а когда ц?лая партія начинаетъ понимать вещи иначе, ч?мъ прежде, то самыя опред?ленныя заявленія принимаютъ лишь символическій характеръ и въ конц? концовъ превращаются въ простые историческіе документы или даже въ звуки, до смысла которыхъ трудно доискаться.

И въ самомъ д?л? т?, которые хотятъ завлад?ть общественными должностями, должны употреблять и соотв?тствующія средства. Въ республиканскихъ странахъ съ всеобщей подачей голосовъ, они будутъ заискивать у толпы, у большинства, они сведутъ знакомство и будутъ оказывать протекцію виноторговцу, искать популярности въ кабакахъ, заискивать у лицъ, которыя будутъ голосовать за нихъ, кто бы они ни были, принося въ жертву все и сохраняя только вн?шній видъ защитниковъ интересовъ толпы, они протянутъ руки врагамъ общаго д?ла и заразятъ ядомъ лжи весь правительственный организмъ. Въ монархическихъ странахъ н?которые соціалисты будутъ относиться индифферентно къ образу правленія, даже обратятся сами къ царскимъ министрамъ, разсчитывая на ихъ помощь для т?хъ соціальныхъ преобразованій, которыя они им?ютъ въ виду, какъ будто есть какая нибудь логическая возможность согласовать самодержавіе и братскую солидарность людей. Но нетерп?ніе этихъ д?ятелей м?шаетъ имъ вид?ть истинныя препятствія и они легкомысленно воображаютъ, что ихъ в?ра въ состояніи будетъ сдвинуть горы. Лассаль мечталъ воспользоваться союзомъ Бисмарка для переустройства міра, другіе обращаются къ Римскому пап? и требуютъ, чтобы онъ сталъ во глав? униженныхъ и нуждающихся, а когда претенціозный императоръ Вильгельмъ пригласилъ къ столу н?сколькихъ изв?стныхъ соціологовъ и филантроповъ, то нашлись люди, которые говорили, что великій день соціальнаго переворота уже недалекъ.

И если престижъ правительственной власти, царствующей «божьей милостью», или по праву сильнаго, еще осл?пляетъ н?которыхъ соціалистовъ, то т?мъ бол?е они будутъ преклоняться передъ всякой другой властью, которая основана на популярномъ прав? частичныхъ или всеобщихъ выборовъ. Чтобы завоевать въ свою пользу голоса избирателей, чтобы заслужить благосклонность гражданъ, что съ перваго взгляда можетъ показаться весьма законнымъ, соціалистъ, кандидатъ на общественную должность, охотно будетъ приспособляться ко вкусу толпы, потворствовать ей и даже умалчивать о ея недостаткахъ; онъ будетъ игнорировать старые споры и антипатіи и сд?лается на время другомъ и союзникомъ т?хъ, съ которыми онъ всегда находился въ антагонизм?. Въ клерикал? онъ постарается увид?ть соціалиста—христіанина, въ либеральномъ буржуа — реформатора; въ шовинист? — славнаго защитника гражданскаго достоинства своей націи, а въ н?которыхъ случаяхъ онъ будетъ даже стараться не затрогивать и «собственника» или «патрона», онъ постарается представить ему свою программу, какъ единственную гарантію прочнаго міра. И «первое мая», которое было н?когда символомъ поб?доносной борьбы пролетаріата противъ царя — капитала, превращается такимъ образомъ въ обычный праздникъ съ гирляндами цв?товъ и танцами. Въ этомъ заискиваніи передъ толпой кандидатъ на общественныя должности мало по малу забываетъ свои прежнія гордыя р?чи въ защиту истины и независимое положеніе бойца, и наружно и внутренно онъ совершенно м?няется въ особенности, когда онъ наконецъ садится на обитыя бархатомъ скамьи противъ покрытой краснымъ сукномъ съ золотой бахромой трибуны, такъ какъ тутъ то именно и нужно ум?ть прив?тливо улыбаться, пожимать руки и оказывать услуги нужнымъ людямъ.

Такова челов?ческая природа, и было бы абсурдомъ съ нашей стороны упрекать за это лидеровъ соціалистовъ, которые вм?шавшись въ избирательную борьбу, мало по малу превращаются въ свободно-мыслящихъ буржуа: они помирились съ окружающими ихъ условіями, которыя въ свою очередь подчинили ихъ себ?. Таковой конецъ неизб?женъ, и историкъ долженъ только констатировать этотъ фактъ и указать на опасность, которая грозитъ революціонерамъ, бросившимся очертя голову на политическую арену. Впрочемъ, мы не хотимъ преувеличивать результаты эволюціи соціалистовъ въ политиковъ, такъ какъ группа борцовъ всегда состоитъ изъ двухъ элементовъ, взаимные интересы которыхъ все бол?е и бол?е разнятся. Одни изм?няютъ своему д?лу — другіе служатъ только ему, и этого достаточно, чтобы произвести новую дифференціацію индивидовъ, согласно ихъ д?йствительнымъ склонностямъ. Точно также въ недавнемъ прошломъ мы вид?ли и республиканскую партію расколовшуюся на два враждебныхъ лагеря — «опортюнистовъ» и «соціалистовъ». А эти въ свою очередь разд?ляются на политикановъ и неполитикановъ, первые стараются смягчить свою программу до возможности принятія ея консерваторами, другіе отворачиваются отъ всякаго компромисса, чтобы сохранить свою революціонную силу и искренность. Испытавъ временами минуты колебаній, неув?ренности, даже скептицизма, они въ конц? концовъ оставятъ «мертвецовъ хоронить своихъ мертвыхъ», и сами займутъ подобающее имъ м?сто въ рядахъ активныхъ д?ятелей. Но пусть они знаютъ, что всякая «партія» требуетъ партійныхъ приверженцевъ, а сл?довательно требуетъ солидарности какъ въ дурномъ, такъ и хорошемъ смысл?: каждый членъ партіи становится солидарнымъ съ ошибками, ложью и честолюбивыми поползновеніями своихъ товарищей и руководителей. Только свободный челов?къ, присоединивши по собственному влеченію свои силы къ силамъ другихъ, ему подобныхъ свободныхъ личностей, им?етъ право не оправдывать и порицать ошибки или злоупотребленія своихъ товарищей. Онъ будетъ отв?тствененъ только за самого себя.

VII.

Мы познакомились во вс?хъ подробностяхъ съ функціями современнаго цивилизованнаго общества; намъ изв?стенъ также революціонный соціалистическій идеалъ. Мы констатировали равнымъ образомъ, что либеральныя попытки реформъ заран?е осуждены на безрезультатность, и что въ идейной борьб? единственный предметъ, который насъ долженъ занимать, такъ какъ отъ него зависитъ сама жизнь — это то, что всякое отступленіе отъ принциповъ приводитъ неизб?жно въ конц? концовъ къ пораженію. Намъ остается показать, какое большое значеніе им?ютъ въ нашемъ столь удивительно сложномъ обществ? различныя силы, приходящія въ столкновеніе; д?ло идетъ о томъ, чтобы такъ сказать исчислить силы армій, ведущихъ борьбу, описать занимаемыя ими стратегическія позиціи съ холоднымъ безпристрастіемъ военныхъ атакъ, подсчитать математически точно шансы на поб?ду той и другой стороны. Однако великая битва идей, исходъ которой насъ такъ сильно занимаетъ, не будетъ развертываться передъ нами въ такомъ же порядк?, какъ какое нибудь сраженіе, въ которомъ участвуютъ генералы, капитаны и солдаты, съ командой — «пли» въ начал? и крикомъ отчаянія «спасайся кто можетъ» въ конц?. Эта длинная непрерывная борьба, которая началась для первобытныхъ людей въ д?вственныхъ л?сахъ милліоны л?тъ тому назадъ и которая до сихъ поръ привела только къ частичнымъ усп?хамъ: она все же будетъ им?ть окончательное р?шеніе — либо всл?дствіе взаимнаго уничтоженія вс?хъ жизненныхъ энергій — челов?чество вернется къ первобытному хаосу, либо гармонія вс?хъ этихъ силъ приведетъ къ сознательному превращенію челов?ка въ высшее существо.

Современная соціологія показала съ полной ясностью существованіе двухъ обществъ, находящихся въ борьб? другъ съ другомъ; они см?шаны между собою, противор?чія затемнены существованіемъ и тамъ и зд?сь элементовъ, которые желаютъ не желая и идутъ впередъ, чтобы сейчасъ же и отступить. Но если смотр?ть на вещи съ изв?стной высоты, оставляя въ сторон? нер?шительныхъ и индифферентныхъ, двигаемыхъ судьбой, то станетъ ясно, что современное общество д?лится на два лагеря: въ одномъ находятся т?, которые стремятся поддержать неравенство и б?дность, то есть — повиновеніе и нищету для другихъ, наслажденіе и власть для себя самихъ; въ другомъ лагер? находятся т?, что ведутъ борьбу за общее благосостояніе и свободную иниціативу каждаго.

Сначала кажется, что силы об?ихъ враждующихъ сторонъ очень неравны: утверждаютъ, что консерваторы гораздо сильн?е. Защитники современнаго общественнаго строя влад?ютъ безграничной собственностью, ихъ доходы исчисляются милліонами и милліардами, все могущество государства съ арміей чиновниковъ, солдатъ, полицейскихъ, судебныхъ властей, весь арсеналъ законовъ и приказовъ, такъ называемыя непогр?шимыя догмы церкви, инерція привычки, насл?дственные инстинкты и пошлая рутина, которая почти всегда привязываетъ пресмыкающихся поб?жденныхъ къ ихъ гордымъ поб?дителямъ — все это на ихъ сторон?. Что же могутъ противопоставить вс?мъ этимъ организованнымъ силамъ — анархисты, эти строители новаго общества? Повидимому — ничего. Безъ денегъ, безъ арміи — они несомн?нно оказались бы поб?жденными, если бы не являлись представителями идейной и нравственной эволюціи. Они сами по себ? ничто, но за нихъ развитіе челов?ческой иниціативы. Все прошлое лежитъ на ихъ плечахъ страшной тяжестью, но логика событій оправдываетъ ихъ и толкаетъ впередъ, не смотря на законы и полицейскихъ.

Попытки подавить революцію могутъ временно окончиться видимымъ усп?хомъ. Реакціонеры ликуютъ и поздравляютъ другъ друга. Но ихъ радость напрасна: отхлынувъ въ одномъ м?ст?, революціонная волна поднимается въ другомъ. Посл? того, какъ была раздавлена Парижская Коммуна, оффиціальный и придворный міръ Европы могъ думать, что соціализмъ — это революціонная стихія современнаго общества — умеръ и похороненъ навсегда. На глазахъ поб?дителей н?мцевъ французская армія вообразила, что она можетъ себя реабилитировать подавленіемъ и разстр?ломъ парижанъ — вс?хъ недовольных и революціонеровъ. На своемъ политическомъ жаргон?, консерваторы могли хвалиться т?мъ, что они «пустили кровь бродягамъ». Тьеръ — этотъ несравненный типъ буржуа—выскочки, думалъ, что онъ окончательно уничтожилъ парижскихъ революціонеровъ и зарылъ ихъ на кладбищ? Перъ-Лашезъ. Т? же изъ оставшихся, которыхъ онъ считалъ наибол?е зловредными представителями соціалистовъ, были сосланы въ заточеніе въ Новую-Каледонію, къ нашимъ антиподамъ. Всл?дъ за Тьеромъ повторяли его слова вс? его европейскіе друзья и со вс?хъ концовъ неслись п?сни Тріумвира. А что касается н?мецкихъ соціалистовъ, разв? они не были подъ надзоромъ того, кто былъ «могущественн?е самихъ государей» — одно движеніе бровей котораго приводило въ трепетъ Европу. А русскіе нигилисты? Кто были эти несчастные? Странныя чудовища, дикіе потомки гунновъ и башкировъ, въ которыхъ цивилизованные люди запада вид?ли только зоологическихъ особей. Увы! безъ труда можно себ? представить, какое мрачное молчаніе настало, когда въ Варшав? и другихъ м?стахъ былъ «водворенъ порядокъ». На другой день посл? бойни, найдется немного людей, готовыхъ стать подъ пули. Когда одно слово, одинъ жестъ наказывается тюрьмой, очень р?дко встр?чаются люди, готовые подвергнуться опасности. Немногіе спокойно жертвуютъ собой за д?ло, торжество котораго еще не близко, или даже сомнительно: вс? не могутъ обладать героизмомъ русскихъ нигилистовъ, составляющихъ прокламаціи въ лагер? своихъ враговъ и расклеивающихъ ихъ на ст?нахъ, чуть ли не на глазахъ у часовыхъ. Нужно быть самому готовымъ на всякую жертву, чтобы им?ть право послать упрекъ т?мъ, кто не см?етъ объявить себя борцомъ за свободу, когда ихъ заработокъ, а сл?довательно и жизнь дорогихъ ему существъ зависитъ отъ ихъ молчанія. Но если не вс? угнетенные — герои, они не мен?е чувствуютъ страданія, они не мен?е желаютъ освободиться отъ гнета и настроеніе вс?хъ страдающихъ вм?ст? съ ними и знающихъ причины страданій создастъ въ конц? концовъ революціонную силу. Хотя въ какомъ-нибудь город? вовсе не существовало бы ни одной группы, объявившей себя анархистами — вс? рабочіе въ немъ все же анархисты въ большей или меньшей степени. Инстинктивно аплодируютъ они товарищу, который говоритъ имъ объ общественномъ стро?, когда не будетъ хозяевъ и когда продуктъ труда будетъ принадлежать производителямъ. Этотъ инстинктъ содержитъ въ себ? зародышъ будущей революціи, ибо съ каждымъ днемъ онъ становится опред?ленн?е и претворяется въ сознаніи. То, что рабочій смутно чувствовалъ еще вчера, сегодня онъ уже это знаетъ и каждый новый опытъ приноситъ ему новыя знанія. А крестьяне, которые не могутъ прокормиться продуктами своего клочка земли, и т? еще бол?е многочисленные, которые не им?ютъ и куска глины — не начинаютъ ли они понимать, что земля должна принадлежать т?мъ, кто ее обрабатываетъ? Они это всегда инстинктивно чувствовали; теперь они это знаютъ и скоро заговорятъ опред?леннымъ языкомъ борьбы.

Радость, вызванная кажущимся исчезновеніемъ соціализма, длилась не долго. Дурные сны мучили палачей, имъ казалось, что жертвы ихъ несовс?мъ умерли. Найдется ли теперь хоть одинъ сл?пецъ, который сомн?вался бы въ ихъ воскресеніи? И разв? не т? же самые продажные писаки, которые повторяли всл?дъ за Гамбетой: «соціальнаго вопроса бол?е не существуетъ», схватываютъ на лету слова императора Вильгельма, чтобы кричать всл?дъ за нимъ: «на насъ наступаетъ соціальный вопросъ, онъ держитъ насъ въ осад?»!, чтобы требовать противъ вс?хъ нарушителей порядка исключительныхъ законовъ и неумолимыхъ репрессій? Но какъ бы ни быль жестокъ законъ, который они могутъ издать, онъ не въ силахъ подавить пришедшую въ броженіе мысль. Если бы какому-нибудь титану Энселаду удалось бросить въ кратеръ скалу и остановить изверженіе, то кратеръ образуется въ другомъ м?ст? вулкана, и черезъ новое отверстіе потекутъ новые потоки лавы. Такъ, посл? взрыва французской революціи, Наполеонъ мнилъ себя такимъ титаномъ, который закупоритъ кратеръ революціи; толпа льстецовъ и нев?ждъ думала такъ вм?ст? съ Наполеономъ. Однако т? солдаты, которыхъ онъ водилъ по всей Европ?, служили д?лу распространенія новыхъ идей и привычекъ, завершая этимъ свое д?ло разрушенія: такъ будущій декабристъ или нигилистъ бралъ первые уроки возстанія у одного изъ военнопл?нныхъ, спасшихся при переправ? черезъ Березину. Точно также временное завоеваніе Испаніи Наполеоновской арміей разорвало ц?пи, которыя приковывали Новый Св?тъ къ стран? Инквизиціи, и освободило огромныя провинціи Америки отъ невыносимаго колоніальнаго гнета. Европа какъ будто остановилась, но зато Америка двинулась впередъ. Наполеонъ оказался проходящей т?нью.

Вн?шняя форма общества изм?няется въ соотв?тствіи съ внутреннимъ давленіемъ: н?тъ историческаго факта, который былъ бы установленъ съ такой несомн?нностью. Сокъ питаетъ дерево и создаетъ листья и цв?ты; кровь создаетъ челов?ка, идеи создаютъ общество. И н?тъ ни одного консерватора, который не жаловался бы на то, что идеи, нравы, все, что составляетъ внутреннюю жизнь челов?ечества, изменились къ худшему въ сравненіи съ «добрымъ старымъ временемъ». Конечно, также перем?нятся и соотв?тствующія имъ соціальныя формы. Революція приближается по м?р? углубленія этой внутренной работы, происходящей въ умахъ.

Однако не сл?дуетъ пребывать въ мирномъ безд?йствіи, ожидая благопріятныхъ перем?нъ отъ времени и обстоятельствъ. Восточный фатализмъ зд?сь неум?стенъ, такъ какъ наши противники работаютъ не покладая рукъ, и, сверхъ того, имъ часто помогаютъ реакціонныя теченія. Н?которые изъ нихъ, будучи одарены большой силой воли, пользуются вс?ми находящимися въ ихъ рукахъ средствами борьбы и обладая необходимымъ присутствіемъ духа, чтобы вести атаку, не теряются въ затруднительныхъ случаяхъ и при пораженіяхъ. «Умирающее общество»! сардонически говорилъ одинъ фабрикантъ по поводу книги нашего товарища анархиста Жана Грава. «Умирающее общество! оно еще живо, чтобы поглотить васъ вс?хъ»! А когда республиканцы и свободомыслящіе толковали объ изгнаніи іезуитовъ, этихъ в?чныхъ вдохновителей католической церкви: «право», вскричалъ одинъ изъ этихъ священниковъ «нашъ в?къ удивительно деликатенъ. Не воображаютъ ли, что пепелъ костровъ совершенно остылъ, и въ немъ не найдется не единой искры зажечь факелъ? Глупцы! называя насъ іезуитами, они полагаютъ, что поносятъ насъ этимъ именемъ, но эти іезуиты готовятъ имъ цензуру, замки и костры»! Если бы вс? враги свободной мысли и личной иниціативы обладали такой сильной логикой, такой энергіей и посл?довательностью, они, быть можетъ, и поб?дили бы насъ при помощи вс?хъ средствъ репрессіи и произвола, которыми обладаютъ современныя правительства: но соціальныя группы, въ своемъ эволюціонномъ прогресс? непрестаннаго «становленія», никогда не бываютъ и не могутъ быть строго посл?довательными, такъ какъ интересы и влеченія людей всегда различны; кто, въ самомъ д?л?, не стоитъ одной ногой на непріятельской почв?? «Всякій ч?мъ нибудь намъ союзникъ», по справедливому изр?ченію одного политика н?тъ ни одного учрежденія, которое было бы вполн? опред?ленно и открыто самовластнымъ; н?тъ владыки, который согласно сов?ту Іосифа де-Местра, постоянно опирался бы на плечо палача. Вопреки императорскимъ обращеніямъ, вопреки хвастливымъ цитатамъ въ альбомахъ принцессъ и высоком?рньмъ заявленіямъ на пирушкахъ, власть въ наше время уже не осм?ливается быть совершенно абсолютной, или становится таковой только по капризу, по отношенію, наприм?ръ, къ заключеннымъ, несчастнымъ пл?нникамъ, или безправнымъ и лишеннымъ поддержки личностямъ. Всякій властелинъ окруженъ своей камарильей, не считая министровъ, посланниковъ, государственныхъ сов?тниковъ, изъ которыхъ всякій облеченъ своего рода вице-королевской властью. Кром? того онъ связанъ въ проявленіи своей воли старинными обычаями, осторожностью, протоколами, условными приличіями, занимаемымъ положеніемъ — этикетомъ, представляющимъ ц?лую науку со множествомъ трудно разр?шимыхъ задачъ: самый необузданный изъ нихъ «Людовикъ XIV», связанъ тысячью путъ, изъ которыхъ ему никогда не освободиться. Вс? эти условности этикета, держа тщеславнаго властелина въ своихъ тискахъ, какъ бы даютъ ему предчувствовать паденіе и постоянно же уменьшаютъ его реакціонную силу.

Люди, отм?ченные печатью смерти, не ожидаютъ, когда ихъ убьютъ: они лишаютъ себя жизни сами, они или стр?ляются, в?шаются, или же ими овлад?ваетъ меланхолія, тоска, пессимизмъ, словомъ одна изъ т?хъ душевныхъ бол?зней, которыя предв?щаютъ и ускоряюсь конецъ. У привиллегированнаго насл?дника истощенной выродившейся расы пессимизмъ не есть только вн?шняя манера или маска, а настоящая бол?знь. Не познавъ еще жизни, несчастный юноша уже не находитъ въ ней ничего привлекательнаго, живетъ, протестуя противъ нея, и это почти насильственное существованіе равносильно преждевременной смерти. Въ такомъ положеніи челов?къ заран?е осужденъ на вс? душевныя бол?зни, сумасшествіе, преждевременную старость, б?шенство или декадентство. Жалуются на прогрессивное уменьшеніе д?тей въ семьяхъ; но въ чемъ причина произвольнаго или непроизвольнаго безплодія, если не въ упадк? жизненной энергіи и жизнерадости? Въ рабочихъ семьяхъ, гд? не мало причинъ къ огорченію, н?тъ однако времени предаваться тоск? и пессимизму. Нужно жить, итти впередъ, бороться и развиваться во что бы то ни стало и возобновлять свои силы ежедневнымъ трудомъ. Только благодаря росту этихъ трудящихся семей держится общество; изъ ихъ среды постоянно появляются передовые люди, и благодаря ихъ см?лой иниціатив? общество не застываетъ въ рутин? и только благодаря этому постоянному регрессу и вымиранію пресыщенныхъ благами жизни представителей привиллегированныхъ классовъ, новое общество обязано своимъ существованіемъ.

Другую гарантію прогресса революціонной мысли намъ даетъ непримиримость властей, въ которой сохранились пережитки прошлаго. Оффиціальный жаргонъ нашихъ политическихъ обществъ, представляющій путаницу вс?хъ понятій, настолько нелогиченъ, и противор?чивъ, что часто въ одной и той же форм? говорится о «неотъемлемыхъ правахъ общества» и о «священныхъ правахъ сильнаго государства»; точно также въ законныхъ функціяхъ административнаго организма участвуютъ мэры и синдики, которые, будучи представителями свободнаго народа передъ его правительствомъ, являются вм?ст? съ т?мъ и исполнителями приказаній того же правительства, обращенныхъ къ подчиненному ему народонаселенію. Зд?сь н?тъ ни единства, ни смысла: это какой то сплошной хаосъ перекрещивающихся понятій, законовъ, нравовъ сотенъ народовъ и десятковъ тысячел?тій, подобно тому, какъ на берегу моря перем?шаны камни, скатившіеся съ горъ, принесенные теченіями р?къ и выброшенные волнами. Съ точки зр?нія логики современное государство представляетъ картину такой путаницы, что даже самые заинтересованные защитники отказываются его оправдывать.

Такъ какъ защита интересовъ собственниковъ и «правъ капитала» является главн?йшей функціей современнаго государства, то необходимо поэтому, чтобы защищающій такой порядокъ экономистъ им?лъ въ своемъ распоряженіи или неопровержимые аргументы, или какую нибудь осл?пляющую разумъ ложь, которые б?дный труженикъ, желающій в?рить въ общее счастье, считалъ бы неоспоримыми. Но увы! Вс? эти прекрасныя теоріи, изобр?тенныя н?когда для глупаго народа, не пользуются больше кредитомъ; теперь уже никто не станетъ защищать устар?вшее положеніе, что «благосостояніе и собственность являются наградой за труды». И, утверждая, что основаніемъ благосостоянія является трудъ, сами экономисты понимаютъ, что это ложь. Какъ и анархисты, они знаютъ, что богатство создается не личнымъ трудомъ, а благодаря труду другихъ; они знаютъ, что биржевые крахи и спекуляціи, благодаря которымъ пріобр?таются громадныя состоянія, совершенно справедливо могутъ быть уподоблены грабежамъ и конечно, они не осм?лятся утверждать, что челов?къ, могущій тратить по милліону въ нед?лю, т. е. сумму, на которую могло бы существовать сто тысячъ челов?къ, отличается отъ другихъ людей умомъ и другими душевными качествами, превышающими въ сто тысячъ разъ умъ и способности средняго челов?ка. Было бы безполезно заниматься разборомъ вс?хъ этихъ лицем?рныхъ аргументовъ, на которые опираются защитники соціальнаго неравенства.

Но они употребляютъ другой аргументъ, который им?етъ, по крайней м?р?, то достоинство, что не опирается на хитросплетенную ложь: противъ требованій справедливости и равенства они выставляютъ право сильн?йшаго и имя великаго ученаго Дарвина, противъ его воли, послужило имъ средствомъ для защиты и оправданія царящихъ повсюду несправедливостей и насилій. Сила мускуловъ и челюстей, сила дубины и кистеня — вотъ ихъ лучшій, — аргументъ! Д?йствительно, право сильнаго, захватившаго въ свои руки вс? источники богатствъ, царствуетъ повсюду. Тотъ, кто лучше обезпеченъ матеріально, кто принадлежитъ по рожденію къ привиллегированному меньшинству, обладаетъ образованіемъ, им?етъ могущественныхъ друзей, кто, наконецъ, лучше вооруженъ силой или хитростью, тотъ, конечно, обладаетъ и наибольшими шансами усп?ха; лучше всякаго другого онъ можетъ построить неприступную кр?пость и поражать оттуда своихъ мен?е счастливыхъ собратьевъ.

Къ какому исходу привела борьба грубыхъ эгоистическихъ стремленій? Раньше не осм?ливались такъ открыто выставлять этой теоріи огня и меча, которая казалось была слишкомъ жестокой и ей предпочитали лицем?рныя р?чи о бережливости и трудолюбіи. Ее облекали въ глубокомысленныя формулы, смыслъ которыхъ, над?ялись, будетъ недоступенъ народу: «трудъ — это узда», говорилъ Гизо. Но научные выводы натуралистовъ изъ борьбы за существованіе въ мір? животныхъ — переживаніе наибол?е сильныхъ индивидовъ, придали теоретикамъ грубой силы см?лость бросить безъ прикрасъ ихъ наглый вызовъ: «Вы видите, говорятъ они, это законъ природы, это неизб?жная судьба, которой одинаково подчинены и хищникъ и его жертва».

Но мы можемъ только радоваться, что вопросъ такъ упрощенъ и такъ грубо поставленъ, т?мъ проще и его р?шеніе. «Царство силы»! Провозглашаютъ защитники соціальнаго неравенства. «Да, царство силы»! кричатъ все громче т?, которые пользуются благами, доставляемыми современной индустріей въ ея постоянномъ совершенствованіи — ц?ль котораго прежде всего уменьшеніе числа рабочихъ рукъ. Но то, что говорятъ теоретики—экономисты, что повторяютъ за ними фабриканты, — разв? не могутъ сказать и революціонеры, понимая только, что для нихъ настанетъ время согласнаго существованія, которое постепенно зам?нитъ существующую борьбу?

Право сильнаго не всегда будетъ законнымъ правомъ монополизировавшихъ орудія производства. «Сила поб?ждаетъ право», говорилъ всл?дъ за другими и Бисмаркъ, но можетъ настать день, когда сила станетъ наконецъ на сторону истиннаго права. Если правда, что идея солидарности распространяется, если правда, что завоеваніе науки проникаетъ все бол?е и бол?е глубокіе слои общества, если правда, что нравственныя богатства д?лаются общимъ достояніемъ рабочихъ, которые одновременно им?ютъ наибольшіе права на производимыя ими богатства, а также и силу, не воспользуются ли они наконецъ ею, чтобы произвести революцію въ пользу вс?хъ.

Что могутъ сд?лать отд?льныя личности, какъ бы они ни были сильны, богаты, умны и хитры противъ солидарныхъ массъ пролетаріата? Правительства, потерявъ надежду, подкр?пить доводами морали свои права, ищутъ теперь только «твердой власти», единственное средство, въ которомъ они нуждаются. Не трудно найти многочисленные прим?ры тому, что въ министры выбираются теперь лица, не потому, что они прославились воинскими подвигами, и не потому, что они знатнаго происхожденія или обладаютъ выдающимися талантами и краснор?чіемъ, но единственно за абсолютное отсутствіе щепетильности. Въ этомъ отношеніи имъ дов?ряютъ вполн?: въ ихъ стремленіи усилить власть и защитить денежный м?шокъ ихъ не остановятъ никакія соображенія.

Ни въ одной изъ революцій, совершившихся въ нашъ в?къ, мы не вид?ли, чтобы привилегированные классы боролись самостоятельно, они всегда или опирались на безчисленную армію б?дняковъ, которымъ они старались внушить «в?ру въ знамя», или д?лали это подъ видомъ «водворенія порядка». Шесть милліоновъ челов?къ, не считая высшую и низшую полицію, заняты этимъ д?ломъ въ Европ?. Но эти арміи могутъ дезорганизоваться, они могутъ вспомнить, наконецъ, свое происхожденіе и то, что связываетъ ихъ съ народными массами, и рука, которая управляетъ ими, не сможетъ удержать ихъ. Составленныя въ своей большей части изъ пролетаріевъ, они могутъ превратиться, и нав?рное рано или поздно превратятся для буржуазнаго общества въ то, ч?мъ сд?лались н?когда наемные варвары имперіи для римскаго общества — въ элементъ разрушенія. Исторія изобилуетъ прим?рами того политическаго ужаса, который овлад?валь даже такими изъ власть—имущихъ, которые сохранили до конца силу характера, но, в?дь, есть еще и масса «правителей», которые являются простыми дегенератами, не обладающими ни достаточной энергіей, ни физической силой, чтобы пробиться къ выходу и спастись, ни достаточно челов?ческаго достоинства, чтобы позаботиться раньше о спасеніи изъ пожара своихъ женъ и д?тей.

Когда обездоленные объединятся для защиты своихъ интересовъ, ремесло съ ремесломъ, нація съ націей, раса съ расой, или просто челов?къ съ челов?комъ; когда передъ ними, наконецъ, будетъ ясна ихъ ц?ль, не сомн?вайтесь, они скоро найдутъ случай, чтобы добиться силой общей свободы. А какъ бы ни былъ могуществененъ ихъ господинъ, онъ будетъ ничто, лицомъ къ лицу, передъ этой объединенной однимъ желаніемъ массой, которая возстанетъ на него, чтобы обезпечить себ? разъ навсегда кусокъ хл?ба и свободу.

VIII.

Кром? матеріальной силы, грубаго и безсов?стнаго произвола, проявляющагося въ лишеніи работы, арестахъ и разстр?лахъ, въ распоряженіи правящихъ классовъ им?ется, быть можетъ, и еще бол?е могущественная моральная сила, сила религіознаго внушенія. И безъ сомн?нія нельзя отрицать значенія этой силы, съ которой нужно серьезно считаться при изученіи современнаго общества.

Энциклопедисты XVIII в?ка съ слишкомъ юношескимъ увлеченіемъ праздновали торжество разума надъ христіанскимъ суев?ріемъ, и мы должны констатировать грубое заблужденіе изв?стнаго философа Кузена, который, въ эпоху реставраціи, въ интимномъ кругу друзей воскликнулъ однажды: «католицизмъ проживетъ еще л?тъ 50, не бол?е».

Полв?ка давно уже прошло, а масса католиковъ съ полною ув?ренностью и гордостью говоритъ еще о своей церкви, называя ее «В?чной». Монтескье говорилъ, что «при современномъ положеніи нельзя предполагать, чтобы католицизмъ просуществовалъ еще бол?е пятисотъ л?тъ».

Но если католической церкви какъ будто и удалось расширить свое вліяніе; если Франція энциклопедистовъ и революціонеровъ отдаетъ себя подъ покровительство «Св. Сердца», если духовныя власти ловко воспользовались страхомъ, охватившимъ вс?хъ консерваторовъ, чтобы выставить религію, какъ единственное соціальное средство противъ революціи, если европейская буржуазія, состоявшая раньше изъ фрондирующихъ скептиковъ и вольтеріанцевъ и не знавшая другой религіи, кром? неопред?леннаго деизма, теперь благоразумно слушаетъ мессу и ходитъ даже къ испов?ди; если Квириналъ и Ватиканъ, церковь и государство, такъ усердно стараются теперь сгладить старыя недоразум?нія, то это, конечно, не потому, что в?ра въ чудесное овлад?ла сильн?е живой и д?ятельной частью общества.

Она овлад?ла только умами трусовъ или разочаровавшихся въ жизни, а также лицем?рно присоединившихся къ ней заинтересованныхъ сообщниковъ. Однако нужно признать, что буржуазное христіанство не простое лицем?ріе: когда какой-нибудь классъ проникается предчувствіемъ своей неизб?жной гибели и видитъ раскрывшуюся передъ нимъ пасть смерти, то онъ сп?шитъ обратиться къ спасительному божеству, какому нибудь фетишу, спасительному слову в?ры, или къ первому встр?чному обманщику, пропов?дующему спасеніе и воскресеніе. Какъ римляне приняли христіанство, такъ и бывшіе вольтеріанцы вернулись въ лоно католицизма.

И д?йствительно, кто хочетъ во чтобы то ни стало сохранить привиллегированное меньшинство, тотъ долженъ принять догму, являющуюся краеугольнымъ камнемъ всего зданія; если полевые, л?сные стражники, надсмотрщики, солдаты и полицейскіе агенты, чиновники и государи не внушаютъ народу достаточнаго страха, то остается еще внушить ему страхъ Божій, страхъ передъ в?чными муками въ аду и мытарствами въ чистилищ?. Приходится напоминать о запов?дяхъ Божіихъ и религіозныхъ обрядахъ, свид?тельствующихъ о всемогуществ? Бога.

Приходится лицем?рно повиноваться непогр?шимому пап?, викарію самаго Бога и преемнику апостола, влад?ющаго ключами Рая. Вс? реакціонеры объединяются въ этомъ религіозномъ союз?, который является для нихъ посл?днимъ шансомъ на спасеніе, посл?днимъ pecсурсомъ поб?ды, и въ этомъ союз? протестанты и евреи, не мен?е католиковъ, столь же любезныя папскому сердцу д?ти.

Но «за все нужно заплатить». И церковь открываетъ широко свои двери, чтобы принять еретиковъ и схизматиковъ: всл?дствіе этого она въ силу необходимости д?лается снисходительной и индифферентной. Она можетъ приспособиться къ этой разнородной и изм?нчивой сред? современнаго общества лишь при непрем?нномъ условіи отказаться отъ своей прежней нетерпимости. Догматъ признаютъ неизм?ннымъ, но стараются объ этомъ не говорить, предпочитая держать новопосвященнаго въ нев?деніи даже относительно Никейскаго символа в?ры. Отъ васъ даже не потребуютъ, чтобы вы притворялись в?рующимъ: можете не в?рить, исполняйте лишь обряды! Кол?нопреклоненія, ос?ненія крестнымъ знаменiемъ въ надлежащіе моменты и приношеніе на какой нибудь алтарь «святаго сердца» Іисуса или Маріи — этого достаточно. Словомъ, какъ выражается Флоберъ въ одномъ изъ своихъ писемъ къ Жоржъ Зандъ: «нужно принадлежать къ католицизму, не в?ря ни одному слову его».

Всякій можетъ быть ув?ренъ въ радушномъ пріем?, хотя бы и не обнаруживалъ искренней в?ры, лишь бы онъ своей подписью или личнымъ присутствіемъ увеличилъ число «в?рующихъ»: а т?хъ же, кто принадлежитъ къ вліятельной семь? или им?етъ личныя заслуги, большое состояніе принимаютъ съ распростертыми объятіями. Церковь отнимаетъ даже у родныхъ и друзей трупы людей, жившихъ всю жизнь вн? ея лона и враждебныхъ ея ученію. Трибуналъ инквизиціи проклялъ и сжегъ бы прахъ такихъ еретиковъ, наши же священники и пропов?дники не откажутся напутствовать ихъ, но за изв?стную плату. Невозможно сл?довательно оц?нить д?йствительное значеніе современной эволюціи церкви, если судить только по вн?шнимъ признакамъ ея развитія, т. е. на сколько увеличилось число ея храмовъ и число членовъ ея паствы.

Католицизмъ былъ бы въ полн?йшемъ разцв?т? своихъ силъ, если бы вс? принимающіе его ученіе и ливрею были бы искренни, и если бы лицем?рно не присоединялись только изъ-за личныхъ выгодъ къ в?р? своихъ отцовъ. Но въ настоящее время можно насчитать милліоны лицъ, которымъ выгодно считаться христіанами и которые только изъ лицем?рія называются ими, чтобы ни говорили духовные мистики, о пресл?дованіяхъ, которымъ подвергаются в?рующіе люди, эти пресл?дованія таковы, что о нихъ нельзя говорить серіозно, и «Ватиканскій узникъ» заставляетъ проливать слезы состраданія къ нему лишь заинтересованныхъ въ этомъ лицъ. Насколько бол?е ужасно положеніе рабочихъ — стачечниковъ, которыхъ изгоняютъ изъ ихъ жалкихъ жилищъ и разстр?ливаютъ массами, или т?хъ анархистовъ, которыхъ пытаютъ въ тюрьмахъ! — уб?жденія заслуживают уваженія лишь постольку, поскольку они искренно воодушевляютъ т?хъ, кто ихъ высказываетъ. А вс? эти жуиры и люди большого св?та, которые съ показной набожностью входятъ въ лоно церкви, сд?лались ли они бол?е милосердными и снисходительными къ несчастнымъ, сочувствуютъ-ли они тому, кто страдаетъ? Это очень сомнительно. Напротивъ им?ются признаки, доказывающіе намъ, что по м?р? развитія вн?шняго значенія церкви, д?йствительная в?ра ослаб?ваеть. Католицизмъ не есть прежняя религія покорности и униженія, которая учитъ б?дняковъ набожно мириться съ нищетой, несправедливостью и соціальнымъ неравенствомъ. Рабочіе, даже т?, которые организуютъ такъ называемые «христіанскіе союзы» и которые, сл?довательно, должны были бы постоянно славословить Господа за его безконечную благодать и благогов?йно ждать, чтобы воронъ пророка Иліи приносилъ имъ хл?бъ и мясо утромъ и вечеромъ, даже эти рабочіе превращаются въ соціалистовъ, издаютъ постановленія, требующія увеличенія заработной платы и соединяются въ союзы съ нехристіанами для поддержанія своихъ требованій. В?ра въ бога, въ его святыхъ не удовлетворяетъ уже ихъ: имъ нужно также и матеріальныя гарантіи, и они ихъ ищутъ не въ абсолютной зависимости и послушаніи, которыя такъ часто пропов?дуются в?рующимъ, а въ союз? съ товарищами, въ основаніи обществъ взаимной помощи и, быть можетъ въ активномъ сопротивленіи. Христіанская религія не могла противопоставить новыя средства сопротивленія новымъ условіямъ жизни: не ум?я приноровиться къ условіямъ, которыхъ не предвид?ли ея основатели, она все еще придерживается старыхъ формулъ благод?янія, смиренія и б?дности, и конечно, неизб?жно должна потерять вс? молодыя, и интеллигентныя силы, сохраняя только нищихъ сердцемъ — въ худшемъ значеніи этого слова, «блаженныхъ», которымъ въ нагорной пропов?ди об?щается царство небесное. И въ то время, какъ лицем?ры наполняютъ церкви, люди искренніе покидаютъ ее: ц?лыми сотнями выходятъ изъ рядовъ торгующихъ спасеніемъ души бол?е добросов?стные священники и толпа, которая раньше всегда относилась враждебно къ такимъ покинувшимъ священническую рясу лицамъ, теперь относится къ нимъ съ уваженіемъ.

Католицизмъ былъ въ сущности осужденъ на гибель уже въ то время, когда, потерявъ всякую творческую способность въ области искусства, онъ оказался способнымъ только на подражаніе искусству неогреческому, неоготическому или эпохи возрожденія. Теперь это уже религія мертвыхъ, а не живыхъ. Неопровержимымъ доказательствомъ безсилія церкви является фактъ, что она уже не въ состояніи остановить ни научнаго движенія, ни все распространяющагося образованія; она можетъ теперь только задержать, но не остановить ходъ развитія науки; н?которыя церкви даже д?лаютъ видъ, что служатъ ей и помогаютъ, стараясь держаться подальше отъ т?хъ непріятныхъ учителей, которые ум?ютъ говорить на своихъ лекціяхъ противъ «банкротства науки». Не будучи въ состояніи пом?шать открытію школъ, они хотятъ по крайней м?р? руководить ими, т. е. захватить въ свои руки народное просв?щеніе, и въ н?которыхъ странахъ это имъ вполн? удается. Милліонами, десятками милліоновъ считаютъ теперь д?тей, дов?ренныхъ моральному и умственному воспитанію священниковъ, монаховъ и монахинь всевозможныхъ орденовъ: воспитаніе европейской молодежи предоставлено въ своей большей части безконтрольному вліянію духовныхъ лицъ; и даже тамъ, гд? они устранены гражданскими властями, имъ даютъ право надзора или же гарантіи нейтральности, а то даже и сообщничества. Эволюція челов?ческой мысли, которая совершается бол?е быстро, въ зависимости отъ индивида, класса или націи, привела къ тому противор?чивому и ложному положенію д?ла, при которомъ функціи воспитанія и образованія поручаются именно т?мъ лицамъ, которыя принципіально должны презирать и отвергать всякое знаніе, сл?дуя первой запов?ди своего бога: «ты не вкусишь отъ дерева познанія». И великая иронія обстоятельствъ привела къ тому, что именно эти лица являются оффиціальными распред?лителями этого ядовитаго плода.

И, конечно, мы можемъ имъ пов?рить, когда они хвалятся, что распред?ляютъ этотъ «плодъ» со всей осторожностью и скупостью, изобр?тая въ то же время и противоядіе ему.

Для нихъ есть знаніе и знаніе, одному они обучаютъ со вс?ми предписанными предосторожностями, о другомъ тщательно замалчиваютъ. Фактъ, который они считаютъ нравственнымъ, можетъ быть запечатл?нъ въ памяти д?тей, другой — обходится молчаніемъ, какъ способный пробудить у учащихся духъ неповиновенія и протеста. Понимаемая такимъ образомъ исторія обращается въ ложный разсказъ; естественныя науки сводятся на совокупность фактовъ безъ связи, безъ причины, безъ ц?ли; въ каждой серіи учебныхъ предметовъ вещи прикрываются словами, а въ высшихъ учебныхъ заведеніяхъ, гд? признается необходимымъ касаться бол?е важныхъ проблемъ, это д?лаютъ всегда окольнымъ путемъ, загромождая ихъ анекдотами, хронологическими датами и собственными именами, гипотезами, запутанными аргументами противор?чивыхъ системъ, что такъ умъ, сбитый съ толку, охваченный недоум?ніемъ, возвращается отъ утомленія къ младенческому и безсознательному состоянію.

И все-таки какъ бы ни было лживо и не умно такое образованіе, можно, пожалуй, признать, что взятое въ ц?ломъ, оно скор?е полезно, ч?мъ вредно. Все зависитъ отъ т?хъ пропорцій, изъ которыхъ составляется микстура и отъ умственнаго сосуда, отъ индивидуальности ребенка, который ее принимаетъ. Единственныя школы съ д?йствительно реакціонной программой — это монастырскія, директрисы которыхъ «святыя сестры» не ум?ютъ даже читать и гд? д?ти учатся только крестному знамени и молитвамъ. Но вн?шнее вліяніе проникло во вс? школы, даже и въ т?, гд? воспитаніе католическое, протестантское, буддійское или мусульманское по общему признанію ограничивается простыми изр?ченіями, формулами, мистическими фразами и извлеченіи изъ непонятныхъ книгъ. Иногда внезапный, случайный проблескъ прорывался сквозь весь этотъ вздоръ, раскрывшемуся уму ребенка представляется логическій выводъ, отдаленный намекъ принимаетъ характеръ откровенія, какой-нибудь безсознательный жестъ, случайный эпизодъ, могутъ совершить то зло, котораго старались изб?жать, живое слово прорвалось сквозь пустой наборъ словъ и вотъ вдругъ логическій умъ ребенка д?лаетъ скачекъ къ опаснымъ заключеніямъ. В?роятность умственнаго пробужденія еще усиливается в? т?хъ конгрегатскихъ или другихъ школахъ, гд? преподаватели, совершенно придерживаясь обязательной рутины уроковъ и недоговоренныхъ объясненій, т?мъ не мен?е вынуждены излагать факты, раскрывать связь между ними и выводить законы. Каковы бы ни были комментаріи, которыми учитель сопровождаетъ свои уроки, цифры, изображаемыя имъ на доск?, останутся неизгладимы.

Какая истина возьметъ верхъ?

Та, которая доказываетъ, что дважды два четыре, что ничто не можетъ произойти изъ ничего, или же старая истина, которая насъ учитъ, что все въ мір? создано изъ небытія и утверждаетъ, что Богъ одинъ, но въ трехъ лицахъ?

Въ томъ случа?, если обученіе ограничивается только школой, правительство и церковь могли бы еще над?яться держать умы въ рабств?, но д?ло въ томъ, что главн?йшія знанія, получаются вн? школы — на улицахъ, въ мастерскихъ, передъ ярмарочными балаганами, въ театрахъ, въ вагонахъ жел?зныхъ дорогъ, на пароходахъ, въ новыхъ странахъ, въ чужихъ городахъ. Теперь путешествуютъ вс?, или ради удовольствія, или ради наживы. Во всякомъ собраніи встр?чаются люди, вид?вшіе Россію, Австрію, Америку, и если еще р?дки кругосв?тные путешественники, то почти н?тъ такихъ людей, которые не путешествовали, хотя бы столько, чтобы, по крайней м?р?, могли наблюдать разницу между городомъ и деревней, культурной страной и пустыней, горой и равниной, или сушью и морями. Среди всей передвигающейся съ м?ста на м?сто массы людей есть, конечно, немало такихъ, которые путешествуютъ безъ плана и ц?ли. М?няя одну страну на другую, они не м?няютъ среды и остаются, такъ сказать, у себя дома; роскошь, удовольствія, предоставляемыя имъ отелями, не позволяютъ имъ оц?нить вс? отличительныя свойства той или другой страны, того или другого народа; б?днякъ же, сталкивающійся со вс?ми трудностями жизни, совершенно самостоятельно безъ проводника сможетъ лучше наблюдать и лучше узнавать.

Великая школа вн?шняго міра одинаково раскроетъ чудеса міровой промышленности и б?дному и богатому, и т?мъ, кто создалъ эти чудеса своимъ трудомъ, и т?мъ, кто ими пользуется. Жел?зныя дороги, телеграфъ, гидравлическія подъемныя машины, сверлильные бурава, прожекторы, пронизывающіе лучами св?та громадныя пространства, вс? эти вещи можетъ вид?ть всякій б?днякъ, дающій себ? отчетъ, какъ и почему все происходитъ, не хуже какого-нибудь властелина, и его умъ поражается вс?мъ этимъ не въ меньшей степени. Въ пользованіи н?которыми изъ этихъ завоеваній привилегіи уже не существуетъ. Механикъ, управляющій локомотивомъ, и, то удваивающій его скорость, то останавливающій его ходъ, по своему произволу, считаетъ ли себя ниже государя, который ?детъ сзади его въ раззолоченномъ вагон?, содрогается однако при мысли, что его жизнь зависитъ отъ д?йствія рычага или поршня, или динамитной петарды.

Наблюденіе природы и твореній челов?ка, жизненная практика — вотъ т? школы, въ которыхъ получаетъ настоящее воспитаніе современное общество. Какъ бы школа въ собственномъ смысл? этого слова не приблизилась къ задач? истиннаго образованія, она все же будетъ им?ть лишь относительное значеніе, сильно отставая отъ школы окружающей соціальной жизни. Разум?ется, идеалъ анархистовъ заключается не въ уничтоженіи школы, но напротивъ въ ея расширеніи, въ преобразованіи самаго общества въ огромную организацію взаимнаго самообразованія, въ которой вс? были бы одновременно учениками и профессорами, и каждый ребенокъ, получивъ первичное понятіе обо всемъ на первыхъ урокахъ, развивался бы гармонически, соотв?тственно его умственнымъ способностямъ въ свободно избранной обстановк?. Но посредством ли школы или помимо нея, всякое великое завоеваніе науки въ конц?-концовъ становится достояніемъ всего общества. Профессіональные ученые въ теченіе ц?лыхъ в?ковъ работаютъ надъ изысканіями и гипотезами, сражаясь среди заблужденій и лжи; но когда истина, наконецъ, познается, что часто бываетъ наперекоръ имъ и благодаря какимъ-нибудь см?льчакамъ, которыхъ сначала оплевываютъ, она открывается во всемъ своемъ блеск?, простая и ясная. Вс? легко ее воспринимаютъ, кажется, что она была изв?стна всегда.

Н?когда ученые воображали, что небо представляетъ собою круглый куполъ, металлическій сводъ, — даже не одинъ, а н?сколько сводовъ: три, семь, девять даже тринадцать, я каждый ус?янъ своими зв?здами, двигающимися по различнымъ законамъ, со своимъ особеннымъ устройствомъ и своими сонмами ангеловъ и архангеловъ для охраненія ихъ. Но съ т?хъ поръ, какъ разрушены вс? эти сложныя небеса, о которыхъ говорятъ Библія и Талмудъ, не найдется ни одного ребенка, который не зналъ бы, что земля окружена свободнымъ, безконечнымъ пространствомъ, хотя его не учатъ спеціально этому. Это одна изъ т?хъ истинъ, которыя нын? становятся всеобщимъ насл?дствомъ. Такъ было со вс?ми великими научными пріобр?теніями. Они, такъ сказать, входятъ въ ту атмосферу, которой мы дышемъ.

Каковы бы ни были источники просв?щенія, оно доступно вс?мъ, и на долю рабочихъ приходится не меньшая часть. Пусть какое-нибудь открытіе сд?лано буржуа, дворяниномъ или разночинцемъ, будетъ ли ученый горшечникомъ Полисси, или канцлеромъ Бэкономъ, ихъ изобр?теніями будетъ пользоваться весь міръ. Конечно, привиллегированные очень желали бы сохранить для себя выгоды знаній, предоставивъ народу оставаться въ нев?жеств?. Чуть не ежедневно предприниматели прим?няютъ тотъ или другой химическій способъ, и привиллегіями и патентами присваиваютъ себ? исключительное право на фабрикацію т?хъ или иныхъ полезныхъ для челов?чества предметовъ; какъ изв?стно императоръ Вильгельмъ требовалъ отъ врача Коха признанія государственной монополіей изобр?теннаго имъ средства изл?ченія; многіе изобр?татели работаютъ надъ т?мъ только, чтобы удовлетворить эгоистическіе вкусы богатыхъ.

Такіе эксплуататоры знаній попадаютъ въ положеніе волшебника изъ «тысячи и одной ночи», распечатавшаго сосудъ, въ которомъ въ продолженіи десяти тысячъ л?тъ запертъ былъ усыпленный геній. Они хот?ли бы снова запереть его, и запечатать тремя замками, но забыли слова заклинанія и геній остался свободнымъ навсегда.

И по какому то странному противор?чію, оказывается, что относительно вс?хъ соціальныхъ вопросовъ, въ которыхъ рабочіе им?ютъ прямой и естественный интересъ требовать всеобщаго равенства и всеобщей справедливости, имъ легче, ч?мъ профессіональнымъ ученымъ, удается познаніе истины, которая и есть д?йствительное знаніе.

Было время, когда огромное большинство рождалось, жили рабами и не им?ли другого идеала, какъ перем?нить господина.

Никогда имъ не приходила въ голову мысль, что вс? «люди равны». Теперь же они знаютъ и понимаютъ, что это скрытое равенство, въ сущности уже осуществленное эволюціей, въ будущемъ должно превратиться въ равенство реальное, посредствомъ революціи, или в?рн?е непрерывнаго ряда революцій. Рабочіе, наученные жизнью, иначе понимаютъ законы политической экономіи, чемъ профессіональные экономисты. Они не заботятся о ненужныхъ подробностяхъ и подходятъ прямо къ сущности вопроса, спрашивая себя относительно каждой реформы, обезпечитъ ли она имъ хл?бъ или н?тъ. Къ различнымъ видамъ налоговъ, прогрессивнымъ или пропорціональнымъ они остаются равнодушны, зная, что вс? налоги въ посл?днемъ счет? оплачиваются б?дн?йшими. Они знаютъ, что для громаднаго большинства ихъ д?йствуетъ «жел?зный законъ»; который не им?я того фатальнаго неизб?жнаго характера, который ему прежде приписывали, т?мъ не мен?е является для милліоновъ людей страшной д?йствительностью. Въ силу этого голодный, самымъ фактомъ своего голода, обреченъ на полученіе за свой трудъ только скуднаго пропитанія. Суровый опытъ постоянно подтверждаетъ эту необходимость, вытекающую изъ права силы. Не стало-ли общимъ правиломъ обрекать на гибель челов?ка, когда онъ становится не нуженъ и безполезенъ своему хозяину?

И такъ, безъ всякаго парадокса можно сказать, что народъ или по крайней м?р? та часть народа, которая им?етъ досугъ мыслить, не проходя даже университетскаго курса, обыкновенно знаетъ гораздо бол?е, ч?мъ большинство ученыхъ; онъ не хочетъ знать безконечныхъ подробностей, онъ не посвященъ въ тысячи головоломныхъ формулъ; его голова не загромождена названіями на вс?хъ языкахъ, какъ библіотечный каталогъ, но горизонтъ его шире, онъ видитъ дальше, съ одной стороны въ глубь прошлаго, съ его варварскимъ состояніемъ челов?чества, съ другой, въ преобразованное будущее; онъ лучше понимаетъ посл?довательность событій; сознательно относится къ великимъ историческимъ движеніямъ; лучше знакомъ съ богатствомъ земного шара; въ конц? концовъ онъ больше челов?къ. Въ этомъ смысл? можно сказать, что иной товарищъ, анархистъ, изъ нашихъ знакомыхъ, котораго общество признало достойнымъ лишь тюрьмы, въ сущности мудр?е ц?лой академіи или ц?лой банды студентовъ, только что выпущенныхъ изъ университетовъ, нагруженныхъ научными фактами. Ученый чрезвычайно полезенъ какъ каменщикъ: онъ извлекаетъ матеріалъ, но не онъ имъ пользуется, и д?ло, уже всего народа, всего общества, воздвигнуть зданіе.

Пусть каждый возвратится къ своимъ воспоминаніямъ и онъ можетъ тогда констатировать перем?ны, происшедшія съ половины девятнадцатаго в?ка въ образ? мыслить и чувствовать и вытекающихъ, сл?довательно, изъ этого соотв?тственныхъ изм?неній въ манер? д?йствовать. Казалось несомн?ннымъ, что въ каждой организаціи должна быть голова, начальникъ, командиръ. На небесахъ Богъ, хотя бы это былъ Богъ Вольтера; властитель на трон?, или на кресл?, будь то конституціонный король или президентъ республики, «откормленный боровъ», по удачному выраженію одного изъ нихъ самихъ; хозяинъ при каждой фабрик?, старшина въ каждой корпораціи, мужъ или отецъ съ грубыми окриками въ каждомъ хозяйств?. Но со дня на день предразсудокъ разс?ивается и престижъ власти падаетъ; ореолъ бл?дн?етъ по м?р? того, какъ наступаетъ день. Вопреки приказаніямъ, чтобы и нев?рующія д?лали видъ что они в?рять, вопреки академикамъ и профессорамъ, которые должны притворяться, чтобы сохранить свой престижъ, — в?ра исчезаетъ и не смотря на вс? кол?нопреклоненія, крестныя знаменія и мистическія комедіи, в?ра въ В?чнаго Господа, отъ котораго происходитъ власть вс?хъ смертныхъ господъ разс?ивается, какъ сновид?ніе ночи.

Кто бывалъ въ Англіи и Соединенныхъ Штатахъ,черезъ двадцатил?тній промежутокъ, того поражаетъ чудесное преобразованіе, совершившееся въ умахъ въ этомъ направленіи.

Оставивъ людей нетерпимыми фанатиками, косн?вшими въ своихъ религіозныхъ и политическихъ в?рованіяхъ, ихъ находили интеллигентными, свободомыслящими, чуткими ко всякой лжи и несправедливости. Ихъ уже не устрашаетъ призракъ мстительнаго Бога.

Упадокъ уваженія есть важн?йшій практическій результатъ этой идейной эволюціи.

Ч?мъ въ самомъ д?л? недовольны попы, бонзы или муллы? Т?мъ что люди ум?ютъ думать не по ихъ указамъ. На что также жалуются сильные міра сего? На то, что ихъ третируютъ, какъ простыхъ смертныхъ, имъ не уступаютъ дороги, имъ небрежно кланяются.

Да и повинуясь представителямъ власти ради куска хл?ба, и отдавая имъ вн?шніе знаки почтенія, люди знаютъ ц?ну этимъ господамъ, ихъ собственные подчиненные первые стараются обратить ихъ въ посм?шище. Не проходитъ и нед?ли, чтобы по адресу судей, од?тыхъ въ красныя мантіи, съ форменными шапочками на головахъ не раздавались со скамей подсудимыхъ ругань и насм?шки ихъ жертвъ. Даже иногда заточенные бросаютъ своими деревянными башмаками въ головы предс?дателей суда. А генералы! Мы ихъ вид?ли на д?л?. Мы вид?ли, какъ они съ важнымъ, напыщеннымъ величественнымъ видомъ осматривали аванпосты, не давая даже себ? труда подняться на воздушномъ шар? или послать офицера наблюдать позиціи непріятеля. Мы слышали, какъ они отдавали приказы разбирать мосты, хотя въ виду не было ни одной непріятельской батареи, и какъ они обвиняли своихъ инженеровъ, за то, что они строили слишкомъ узкіе мосты, ст?снительные для аттакующихъ колоннъ. Мы съ болью слышали ужасную канонаду при Бурже, гд? н?сколько сотъ несчастныхъ растр?ляли вс? свои посл?дніе патроны, напрасно ожидая, чтобы «генералиссимусъ» прислалъ имъ на помощь хотя бы небольшой отрядъ изъ полумилліонной арміи, находившейся подъ его командой! За т?мъ мы съ изумленіемъ сл?дили за пресловутымъ «д?ломъ Дрейфуса», въ которомъ сами офицеры доказали намъ, что судебный приговоръ по приказу, интриги въ домахъ терпимости и лжепатріотическія компаніи, нисколько не противор?чатъ правамъ и понятіямъ о чести въ арміи. Удивительно-ли посл? этого, что уваженіе къ власти падаетъ или даже обращается въ презр?ніе.

Правда, уваженіе падаетъ, но не то истинное уваженіе, которое челов?къ заслужилъ по праву своей самоотверженностью или своими трудами, а то низкое и позорное уваженіе раба, которое привлекаетъ толпу з?вакъ къ м?сту прі?зда короля и которое лакеевъ и лошадей важныхъ особъ д?лаютъ предметами восхищенія. Не только исчезаетъ авторитетъ, но и т?, кто всего бол?е претендуетъ на всеобщее уваженіе, сами первые компрометируютъ свою роль сверхъ-челов?ческихъ существъ. Въ старину повелители Азіи знали искусство заставлять обожать себя. Ихъ дворцы видны были издалека; всюду воздвигались имъ статуи, читались эдикты, но сами они никогда не показывались.

Наибол?е приближенные изъ ихъ подданныхъ могли предстать передъ ними только на кол?няхъ: и лишь иногда зав?са на половину поднималась, чтобы явить ихъ въ полномъ блеск?, зат?мъ мгновенно падала, оставляя пораженными величіемъ души т?хъ, кто лицезр?лъ ихъ хоть одно мгновенье. Въ т? времена, преклоненіе было такъ сильно, что повергало подданныхъ въ состояніе самоуниженія: н?мой приносилъ осужденному шелковый шнурокъ, и этого было достаточно, чтобы в?рноподанный обожатель немедленно удавился. Къ одному эмиру въ центральной Азіи подданные должны были являться съ головой, склоненной на правое плечо и веревкой на ше?, къ концу которой пов?шенъ былъ мечъ, чтобы ихъ повелитель по своему капризу могъ выбрать оружіе и расправиться съ своими рабами.

Тамерланъ, прогуливаясь на верху башни, д?лаетъ знакъ пятидесяти окружающимъ его придворнымъ и вс? мгновенно разб?гаются во вс? стороны. Что такое въ сравненіи съ ними тамерланы нашихъ дней, какъ не призраки хотя еще и страшные. Ставши при конституціи чистой фикціей, институтъ королевской власти утратилъ ту санкцію всеобщаго признанія, отъ которой завис?ло все его значеніе. «Король, в?ра, законъ — такова старая формула. Но «в?ры» уже н?тъ, а безъ нея и король и законы превращаются въ пустые призраки. И къ сожал?нію, если они не уходятъ сами, то необходимо ихъ устранить!!..

IX.

Нев?жество уменьшается, и эволюціонисты-революціонеры разсчитываютъ, что въ близкомъ будущемъ власть будетъ направляться знаніемъ. У насъ есть достаточное основаніе быть ув?ренными въ лучшемъ будущемъ: несмотря на безконечную сложность явленій, исторія даетъ доказательства, что элементы прогресса берутъ верхъ надъ элементами регресса. Обозр?вая вс? факты современной жизни, какъ т?, которые свид?тельствуютъ объ относительномъ упадк?, такъ и указывающіе на движеніе впередъ, мы констатируемъ, что эволюція съ каждымъ днемъ приближаетъ насъ къ тому всеобщему перевороту, мирному или насильственному, который принято называть «соціальной революціей», и который будетъ заключаться главнымъ образомъ въ разрушеніи деспотической власти лицъ и вещей и безусловномъ запрещеніи захвата отд?льными лицами продуктовъ коллективнаго труда.

Фактомъ величайшей важности является возникновеніе Интернаціонала. Безъ сомн?нія, такая международная организація рабочихъ существовала въ зародыш? уже съ того времени, какъ люди различныхъ національностей, съ глубокой симпатіей и ради общихъ интересовъ, стали помогать другъ другу; теоретически она возникла уже съ того дня, какъ философы XVII в?ка во время революціи провозгласили «права челов?ка»; но права эти оставались простой формулой, и собраніе, возв?стившее о нихъ міру, воздержалось отъ проведенія ихъ въ жизнь: оно не см?ло даже отм?нить рабство черныхъ въ колоніи Санъ-Доминго и уступило только посл? ц?лаго ряда возстаній, когда только этой ц?ной можно было сохранить колонію. Однако, Интернаціоналъ во вс?хъ цивилизованныхъ странахъ находился тогда въ процесс? образованія; сознательное же существованіе онъ ведетъ только со второй половины XIX в?ка, и возникъ онъ въ мір? труда: «правящіе классы» были зд?сь не при чемъ. Интернаціоналъ! Со времени открытія Америки и кругосв?тнаго плаванія не было факта бол?е значительнаго въ исторіи челов?чества. Колумбъ, Магелланъ, Эль-Кано первые установили матеріальное единство земли; будущее же идеальное единство, о которомъ мечтали философы, начало осуществляться съ того самого дня, какъ англійскіе, французскіе и н?мецкіе рабочіе, забывъ о національныхъ различіяхъ и понимая другъ друга, не смотря на различіе языка, объединились для того, чтобы образовать свою особую, единую націю, наперекоръ своимъ правительствамъ. Въ начал? организація им?ла весьма скромные разм?ры; едва н?сколько тысячъ челов?къ объединилось въ этой ассоціаціи, образовавшей какъ бы первичную кл?тку будущаго челов?чества, но историки поняли чрезвычайную важность совершившагося событія. И уже въ первые годы существованія международнаго общества рабочихъ, во время парижской коммуны, на прим?р? низверженія Вандомской колонны можно было уб?диться, что идеи Интернаціонала стали живой д?йствительностью. Неслыханная ран?е вещь: поб?жденные съ энтузіазмомъ опрокинули памятникъ былыхъ поб?дъ, не изъ низкопоклонства передъ поб?доносными пришельцами, но для того, чтобы засвид?тельствовать чувство глубокой симпатіи къ своимъ братьямъ, которыхъ вели противъ нихъ, и чувство негодованія къ начальникамъ и королямъ, об?ихъ странъ, ведшихъ своихъ подданныхъ на бойню. Для т?хъ, кто съ презр?ніемъ хочетъ держаться въ сторон? отъ партійной борьбы, созерцая свысока ходъ событій, не было въ этомъ в?к? бол?е внушительнаго знамени времени, какъ это ниспроверженіе императорской колонны!

Съ т?хъ поръ она возстановлена, точно также, какъ возстановлена была и королевская власть въ Англіи посл? смерти Карла I и во Франціи посл? смерти Людовика XVI, но мы знаемъ ц?ну такимъ реставраціямъ; ящерицу можно окрасить въ любой цв?тъ, но при треніи о землю краска съ нея быстро сойдетъ, можно возстановить разрушенный храмъ, но этимъ не воскресишь ту в?ру, которая его воздвигла. Прошедшаго нельзя реставрировать, также какъ нельзя изб?жать будущаго. Законы вс?хъ странъ пресл?довали Интернаціоналъ. Въ Италіи онъ квалифицировался, какъ «ассоціація злод?евъ», во Франціи противъ него были изданы «исключительные законы». Членовъ Интернаціонала наказывали тюрьмой и каторгой. Въ Португаліи сурово пресл?довалось даже произнесеніе его имени. Жалкая предосторожность! Подъ т?мъ или инымъ названіемъ интернаціональная федерація рабочихъ т?мъ не мен?е всюду существуетъ и развивается, становясь все бол?е и бол?е могущественной и солидарной. Какая страшная иронія судьбы! Вс? эти министры, администраторы законодатели и ихъ прислужники легко одурачиваютъ самихъ себя, запутываясь въ своихъ собственныхъ законахъ. Ихъ оружіе едва послужило имъ, какъ уже притупилось, утратило остроту. Они пресл?довали Интернаціоналъ, но не могли уничтожить естественнаго и инстинктивнаго взаимнаго сочувствія между мыслящими рабочими, все бол?е и бол?е соединявшаго ихъ чувства солидарности, все бол?е и бол?е т?снаго союза ихъ противъ паразитическихъ классовъ и народовъ—угнетателей. Такіе законы д?лаютъ только см?шными т?хъ важныхъ и сановныхъ особъ, которыя ихъ издаютъ. Жалкіе безумцы, вы думаете справиться съ моремъ!

Правда, оружіе, къ которому приб?гаютъ рабочіе въ своей освободительной борьб?, можетъ показаться до см?шного слабымъ, и въ большинств? случаевъ оно д?йствительно таково. Жалуясь на какую-нибудь вопіющую несправедливость, выражая свою солидарность съ пострадавшимъ товарищемъ, требуя повышенія заработной платы или уменьшенія рабочихъ часовъ, они угрожаютъ своимъ патронамъ бросить работу: какъ плебеи древняго Рима, они бросаютъ свою работу и удаляются на «Авентинскую гору». Ихъ уже не удается вернуть на работу басней «о членахъ челов?ческаго т?ла и желудк?», хотя и намъ благомыслящія газеты еще преподносятъ эту аналогію въ подновленной форм?; теперь стачечниковъ окружаютъ войсками въ полномъ вооруженіи, съ заряженными пушками и держатъ подъ постоянной угрозой разстр?ла; и это называется «охранять свободу труда».

И д?йствительно, солдаты иногда стр?ляютъ въ стачечниковъ; кровь обагряетъ пороги мастерскихъ и входы въ шахты. Но если оружіе и не пускается въ ходъ, то голодъ не хуже д?лаетъ свое д?ло: не им?я никакихъ сбереженій, лишенные кредита, рабочіе оказываются передъ лицомъ неумолимой судьбы; поддерживавшее ихъ возбужденіе, внушенное гн?вомъ и воодушевленіемъ первыхъ дней, скоро проходитъ, и подъ страхомъ смерти имъ приходится уступить, постыдно подчиниться предписаннымъ условіямъ и съ поникшими головами возвратиться въ т? самыя копи, которые они еще вчера называли своей каторгой. Поистин?, борьба неравная: съ одной стороны, капиталистъ, совершенно свободный въ своихъ д?йствіяхъ, не боящійся за свое благополучіе; булочники и другіе поставщики постоянно толпятся вокругъ него, а солдаты охраняютъ входъ въ его жилище; все могущество государства и даже, въ случа? необходимости, помощь со стороны сос?днихъ государствъ — къ его услугамъ. И съ другой стороны толпа людей съ поникшимъ взоромъ, безъ мал?йшаго проблеска надежды въ будущемъ, сумрачныхъ и голодныхъ, бредущихъ въ ожиданіи чуда!

И однако такое чудо иногда совершается. Какой-нибудь бол?е внимательный къ своимъ рабочимъ хозяинъ иногда приносится въ жертву своими собратьями, не желающими быть солидарными съ нимъ. Другой влад?лецъ завода или мастерской, сознавая свою явную неправду, уступаетъ голосу сов?сти или, в?рн?е, общественному мн?нію. При небольшихъ стачкахъ, когда д?ло идетъ о незначительныхъ потеряхъ, или когда самолюбіе могущественныхъ финансовыхъ бароновъ отъ этого не страдаетъ, рабочіе одерживаютъ небольшую поб?ду; какой-нибудь честолюбивый соперникъ иногда даже не отказываетъ себ? въ удовольствіи сыграть дурную игру со своимъ коллегой, ставшимъ на дорог?, и смертельно поссорить его съ рабочими. Но въ т?хъ случаяхъ, когда д?ло идетъ д?йствительно о серьезной борьб?, въ которой на карту поставлены огромные капиталы, борьб?, требующей крайняго напряженія всей энергіи, тамъ безграничное различіе въ рессурсахъ, которыми располагаютъ борящіеся силы, отнимаетъ у рабочихъ, обладающихъ только мускулами и правотой, всякую надежду на усп?хъ въ борьб? съ лигой капиталистовъ. Посл?дніе могутъ безконечно расширять свои средства къ сопротивленію, располагая, сверхъ того, вс?ми рессурсами государства и поддержкой транспортныхъ компаній. Ежегодная статистика стачекъ доказываетъ намъ неопровержимыми цифрами, что такія неравныя столкновенія чаще и чаще оканчиваются подавленіемъ стачекъ. Стратегія въ войн? подобнаго рода въ настоящее время достаточно опред?лилась: лица, стоящія во глав? крупныхъ предпріятій и компаній, хорошо знаютъ, что въ подобныхъ случаяхъ они свободно располагаютъ капиталами другихъ такихъ же обществъ, войскомъ и жалкой толпой полуголодныхъ.

Такимъ образомъ историки современной эпохи должны признать, что, въ зависимости отъ условій среды, практика частичныхъ стачекъ, предпринимаемыхъ толпой рабочихъ со сложенными руками, конечно, не представляетъ никакихъ шансовъ привести къ соціальному преобразованію. Но сл?дуетъ придавать значеніе не столько д?йствительнымъ фактамъ, сколько плодотворнымъ идеямъ и тенденціямъ будущихъ событій. И идейное движеніе среди рабочихъ проявляется съ такой силой, которая во много разъ превосходитъ мелкую стачечную борьбу, въ общемъ признающую и, сл?довательно, поддерживающую институтъ найма, т.-е. подчиненіе рабочихъ работодателямъ. Въ собраніяхъ, гд? мысль отд?льныхъ лицъ слагается въ коллективную волю, увеличеніе заработной платы не провозглашается идеаломъ: на международныхъ конгрессахъ рабочіе вс?хъ странъ единодушно высказываются за захватъ земли, заводовъ и фабрикъ, разсматриваемый уже какъ исходный моментъ новой соціальной эры. Въ Англіи, Соединенныхъ Штатахъ, Канад?, Австраліи раздается кличъ: «націонализація земли!» и отд?льныя коммуны и даже само правительство въ Новой Зеландіи уже сочли за лучшее отчасти уступить народнымъ требованіямъ. И разв? въ простонародныхъ соціалистическихъ п?сенкахъ и прип?вахъ настойчиво не выражается надежда на присвоеніе вс?хъ продуктовъ коллективнаго труда?

N?gre de l'usine,

Forcat de la mine

Ilote des champs,

L?ve — toi, peuple puissant:

Ouvrier, prends la machine!

Prends la terre, paysan!^[1]

Пробудившееся сознаніе рабочихъ не выливается въ однихъ п?сняхъ. Стачки принимаютъ порой аггрессивный, угрожающій характеръ. Это уже не простое проявленіе пассивнаго отчаянія, или шествіе голодныхъ людей, требующихъ хл?ба: н?тъ, подобныя манифестаціи принимаютъ уже оборотъ, весьма непріятный для капиталистовъ. Разв? мы не вид?ли, какъ рабочіе въ Соединенныхъ Штатахъ въ теченіе 8 дней были хозяевами вс?хъ жел?зныхъ дорогъ Индіаны и части прибрежья Атлантическаго океана? А во время большой стачки лондонскихъ грузчиковъ и носильщиковъ разв? вс? доки не находились фактически въ рукахъ международной толпы рабочихъ, объединившихся въ братскій союзъ? Въ городк? Вьеннъ, близъ Ліона, сотни рабочихъ и работницъ, ткачи шерстяныхъ фабрикъ, сум?ли благородно отпраздновать день 1-го мая, выломавъ ворота одной фабрики не какъ грабители, а какъ судьи: величественно и съ религіознымъ воодушевленіемъ они взяли ими самими вытканный кусокъ сукна длиной бол?е 300 метровъ и спокойно разд?лили между собой, зная, что на общественной площади въ это время уже стягивались ц?лыя бригады жандармеріи, вызванныя по телеграфу изъ вс?хъ сос?днихъ городовъ, чтобы аттаковать и, можетъ быть, даже стр?лять въ нихъ; но они знали также, что этотъ актъ захвата фабрики, коллективной собственности, захваченной капиталомъ, не будетъ забытъ ихъ собратьями по труду и страданіямъ. Они жертвовали собой ради общаго блага, и тысячи людей поклялись сл?довать ихъ прим?ру. Въ самомъ д?л?, не открываетъ ли это зам?чательное событіе новую эпоху въ исторіи челов?чества? Вотъ настоящая революція въ благородн?йшемъ смысл? слова: и притомъ, будь сила на ея сторон?, она т?мъ не мен?е могла бы остаться совершенно мирной.

Весь вопросъ въ томъ, насколько подобныя д?йствія осуждаются или оправдываются моралью рабочихъ. Склоняясь все бол?е къ ихъ оправданію, она создала бы и соотв?тствующіе факты. Каменщикъ объявитъ своимъ выстроенное имъ зданіе, точно также какъ ткачъ взялъ себ? вытканную имъ матерію, а землед?лецъ завлад?етъ продуктами сельскаго хозяйства. Таковы надежды работника и таковы опасенія капиталиста. И разв? въ лагер? привиллегированныхъ уже не раздавались крики отчаянія, разв? они уже не приб?гали къ крайнимъ м?рамъ самозащиты? Такъ, знаменитый заводь Гомстэда въ Пенсильваніи, выстроенъ, какъ настоящая кр?пость, по вс?мъ правиламъ современной науки, со вс?ми приспособленіями для защиты и отпора противъ рабочихъ. На другихъ заводахъ эксплоатируется трудъ арестантовъ, охотно поставляемыхъ государствомъ за самую низкую плату; вс? усилія инженеровъ направлены къ прим?ненію бездушной силы машинъ, управляемыхъ автоматическими движеніями несвободныхъ и отуп?вшихъ людей. И кто хочетъ быть благоразумнымъ, долженъ разслаблять и ув?чить себя, сод?йствуя такимъ образомъ торжеству бол?е ловкихъ и искусныхъ: онъ отступаетъ передъ трудностями борьбы, которая все-же скоро его настигнетъ.

Съ того времени, какъ только идея захвата проникнетъ во всю массу угнетенныхъ, всякое событіе, даже, повидимому, самое незначительное, можетъ оказаться р?шающимъ толчкомъ къ соціальному преобразованію, совершенно также, какъ одна искра взрываетъ ц?лую бочку съ порохомъ. И уже были предв?стники этой великой борьбы. Такъ, когда въ 1890 г. раздался призывъ къ празднованію «1-го мая», брошенный неизв?стнымъ лицомъ, можетъ быть, какимъ нибудь товарищемъ-австрійцемъ, мы вид?ли, какъ быстро объединились рабочіе всего міра, воодушевленные одной и той же мыслью. Въ этотъ день они доказали, что оффиціально погребенный Интернаціоналъ ожилъ однако — и не по призыву вожаковъ, но подъ натискомъ толпы. Ни «мудрые сов?ты» соціалистовъ по должности, ни репрессивныя м?ры правительства не могли пом?шать угнетеннымъ вс?хъ народностей земного шара сознавать себя братьями и громко заявить объ этомъ всему міру. А между т?мъ, повидимому д?ло шло о такой невинной и простой вещи, какъ платоническая манифестація, объединяющій лозунгъ, пароль для пропуска! Д?йствительно, предпринимателями и правительствомъ, при сод?йствіи самихъ вождей соціалистическаго движенія, удалось свести этотъ в?щій призывъ къ ничего незначущей формул?. И не смотря на это, этотъ кличъ, этотъ установленный день по своей универсальности получили этическое значеніе.

Всякій другой призывъ — внезапный, непроизвольный, непредвид?нный — можетъ привести къ еще бол?е неожиданнымъ результатамъ. Сила вещей, т.-е. совокупность экономическихъ условій, конечно, породитъ по тому или другому поводу и, можетъ быть, самому незначительному, одинъ изъ т?хъ кризисовъ, которые воспламеняютъ даже равнодушныхъ, и мы увидимъ, какъ вдругъ забьетъ ключемъ та неистощимая энергія, которая долго накоплялась въ челов?ческихъ сердцахъ отъ оскорбленій, наносимыхъ чувству справедливости, отъ неискупленныхъ страданій и неутомленной ненависти. Съ каждымъ днемъ можно ожидать катастрофы. Увольненіе какого нибудь рабочаго, ничтожная стачка, случайное убійство, могутъ послужить поводомъ къ революціи: д?ло въ томъ, что чувство солидарности захватываетъ все большія массы, и всякое м?стное волненіе грозитъ потрясти все челов?чество. Вотъ уже н?сколько л?тъ, какъ по вс?мъ мастерскимъ раздается новый лозунгъ: «всеобщая стачка». Лозунгъ сначала показался см?шнымъ, его приняли за пустую мечту, химеру, зат?мъ онъ повторился громче, и теперь онъ раздается съ такой силой, что не разъ уже заставлялъ содрогаться капиталистическій міръ. Н?тъ, общая стачка и я разум?ю подъ этимъ словомъ не простое прекращеніе работы, но грозное требованіе всего, что должно быть достояніемъ рабочихъ, — н?тъ, осуществленіе ея не невозможно, оно стало неизб?жнымъ и, можетъ, быть близкимъ.

Англійскіе, французскіе, бельгійскіе, н?мецкіе, американскіе, австралійскіе наемные рабочіе понимаютъ, что отъ нихъ зависитъ въ одинъ и тотъ же день отказаться отъ работы на своихъ хозяевъ, захватить заводы и фабрики въ коллективное пользованіе и сознавая или, по крайней м?р?, предчувствуя это сегодня, почему не могли бы они завтра осуществить это, въ особенности, если бы къ стачк? рабочихъ примкнули и солдаты? Газеты единодушно и весьма благоразумно замалчиваютъ военные бунты и массовые уходы со службы. Консерваторы, р?шительно игнорирующіе факты, несоотв?тствующіе ихъ желаніямъ охотно склоняются къ мысли, что подобная общественная гнусность невозможна, но массовое дезертирство, частичные мятежи, отказы стр?лять — факты, часто повторяющіеся въ плохо организованныхъ войскахъ и случающіеся также въ самыхъ прочныхъ военныхъ организаціяхъ. Т? изъ насъ, кто помнитъ Коммуну, живо представляютъ себ? еще и теперь, какъ разоружены были народомъ и легко склонялись на его сторону тысячи солдатъ, оставленныхъ Тьеромъ въ Париж?. Когда большинство солдатъ проникнется необходимостью стачки, то рано, или поздно представится возможность осуществленія ея.

Стачка или скор?е даже только идея стачки, въ самомъ широкомъ смысл? этого слова, пріобр?таетъ особое значеніе въ особенности т?мъ, что она вноситъ солидарность въ ряды борцовъ за свои права. Борясь за общее д?ло, они научаются любить другъ друга. Но кром? того существуютъ и профессіональныя организаціи, работа которыхъ все въ большей и большей м?р? также сод?йствуетъ соціальной революціи. Правда, такія ассоціаціи, объединеніе силъ пролетаріевъ, землед?льческихъ или промышленныхъ рабочихъ, встр?чаются съ очень большими затрудненіями всл?дствіе недостаточности у нихъ матеріальныхъ средствъ: необходимость заработка, обезпечивающаго существованіе, принуждаетъ н?которыхъ изъ нихъ покидать родину, чтобы выгодн?е продать свою рабочую силу, другихъ оставаться на м?ст?, соглашаясь на самыя низкія условія, которыя предлагаются нанимателями. Они порабощаются вс?ми способами и ежедневная работа не оставляетъ времени на размышленія о будущемъ или на свободный выборъ товарищей въ жизненной борьб?. Такимъ исключительнымъ образомъ имъ приходится осуществлять сравнительно скромное д?ло, носящее т?мъ не мен?е по отношенію къ окружающему міру зародыши новой жизни. И д?йствительно, въ жизни рабочихъ мы наблюдаемъ многочисленные признаки будущей жизни, если условія благопріятствуютъ и если идеи проникли въ соціальныя группы, принадлежащіе къ привиллегированнымъ классамъ.

Насъ часто спрашиваютъ съ сарказмомъ о т?хъ опытахъ бол?е или мен?е коммунистическихъ ассоціацій, которые уже д?лались въ различныхъ частяхъ св?та, и мы плохо бы понимали д?ло, если бы отв?тъ на такіе вопросы насъ хоть сколько нибудь затруднилъ.

Д?йствительно, исторія этихъ ассоціацій гораздо чаще говоритъ о неудачахъ, ч?мъ объ усп?хахъ, въ этихъ случаяхъ не могло быть иначе, такъ какъ д?ло идетъ о полной революціи, о зам?н? труда индивидуальнаго или коллективнаго въ пользу одного — трудомъ вс?хъ для блага вс?хъ. Лица, вступающія въ одно изъ такихъ обществъ, организованное соотв?тственно новому идеалу, сами еще не вполн? освободились отъ предразсудковъ, старыхъ привычекъ, закосн?лаго атавизма; они еще не «сбросили съ себя ветхаго челов?ка». Въ своемъ «анархическомъ» или «гармоническомъ» мірк? имъ постоянно приходится бороться противъ т?хъ разлагающихъ и разъединяющихъ силъ, которыя представляютъ собой привычки, нравы, семейныя связи, всегда очень сильныя, дружба съ льстивыми сов?тами, любовь съ ея дикой ревностью, проявленія суетнаго честолюбія, жажда приключеній, страсть къ перем?намъ. Самолюбіе, чувство достоинства могутъ еще н?которое время поддерживать новичковъ, но при первомъ разочарованіи въ нихъ зарождается тайная надежда, что предпріятіе не удастся и они вновь погрузятся въ мятежныя волны вн?шней жизни. Напоминаютъ о попытк? поселенцевъ Brok-Tarn въ Новой Англіи, которые, оставаясь в?рными ассоціаціи только изъ привязанности къ доброд?тели и в?рности своему первому влеченію, т?мъ не мен?е мечтали о томъ, что случится пожаръ, который разрушитъ у нихъ общественные дворцы, освободивъ ихъ такимъ образомъ отъ связывающаго ихъ клятвеннаго договора, хотя и не заключеннаго по монашескимъ обрядамъ. Очевидно, ассоціація была осуждена на гибель, хотя бы и не случилось пожара, котораго втайн? желали многіе, потому что внутренняя воля членовъ общества находилась въ противор?чіи съ д?ятельностью ихъ колоніи.

Большинство коммунистическихъ ассоціацій погибло по причинамъ аналогичнымъ, т. е. неприспособленности къ сред?: он? не управлялись, какъ казармы или монастыри, неограниченной волею духовныхъ или военныхъ властей, державшихъ въ безусловномъ повиновеніи подчиненныхъ имъ солдатъ, монаховъ или в?рующихъ. Съ другой стороны у нихъ не было развито достаточно то чувство глубокой солидарности, которое связано съ уваженіемъ къ другой личности, съ умственнымъ и художественнымъ развитіемь, съ перспективой широкаго и безконечно развивающагося идеала. Случаи такихъ разногласій и распаденій т?мъ бол?е возможно предвид?ть, что колонисты, увлеченные миражемъ об?тованной земли, направились въ страну, совершенно отличную отъ ихъ родины, гд? все казалось имъ чуждымъ, гд? приспособленіе къ свойствамъ почвы, климату и м?стнымъ нравамъ сопряжено было съ величайшими испытаніями. Основатели фаланстерій, сопровождавшіе вскор? посл? установленія второй имперіи Виктора Консидерана по равнинамъ с?вернаго Техаса, шли на в?рную неудачу, предполагая поселиться среди народа съ грубыми и жестокими нравами, которые не могли не шокировать утонченныя чувства парижанъ, въ особенности при соприкосновеніи съ такимъ позорнымъ институтомъ, какъ рабство черныхъ, относительно котораго, въ силу м?стнаго закона, они не могли даже выражать свое мн?ніе. Точно также попытка основать колонію Фриланда или «свободную землю», предпринятая подъ руководствомъ одного австрійскаго доктора, въ странахъ, изв?стныхъ только по неопред?леннымъ разсказамъ, и съ трудомъ завоеванныхъ посл? истребительной войны, могла казаться только см?шной въ глазахъ историковъ: напередъ нельзя было сомн?ваться, что вс? эти разнородные элементы не могли объединиться въ гармоническое ц?лое.

Эти неудачи не должны насъ смущать; посл?довательно повторяясь, он? указываютъ на непреодолимое стремленіе соціальной воли. Ни насм?шки, ни неудачи не могутъ заставить отказаться отъ такихъ попытокъ. Съ другой стороны у вс?хъ на глазахъ прим?ръ «кооперативовъ» и другихъ потребительныхъ обществъ, которыя также вначал? встр?чали затрудненія, а теперь въ большинств? случаевъ они достигли цв?тущаго состоянія. Безъ сомн?нія, большинство такихъ ассоціацій получили очень дурное направленіе, въ особенности наибол?е процв?тающія, въ томъ смысл?, что достигнутое благополучіе и желаніе увеличить прибыль разжигаютъ корыстолюбіе у членовъ кооперацій или, по меньшей м?р?, охлаждаютъ революціонный пылъ молодости. Это наибол?е угрожающая опасность, такъ какъ челов?ческая природа склонна пользоваться мал?йшимъ поводомъ, чтобы изб?жать борьбы, сопряженной съ рискомъ. Легко уйти въ свое «доброе д?ло», изб?гая вм?ст? съ т?мъ тревогъ и опасностей, сопряженныхъ съ преданностью революціонному д?лу во всей его широт?. Говорятъ себ?, что важн?е всего способствовать усп?ху предпріятія, съ которымъ связана коллективная честь столькихъ товарищей, и понемногу вовлекаются въ мелкую практику обыкновенной торговли. Им?я вначал? твердое нам?реніе преобразовать міръ, они невольно превращаются въ простыхъ лавочниковъ.

Т?мъ не мен?е, серьезные и искренніе анархисты могутъ многому научиться у такихъ кооперативныхъ союзовъ, во множеств? возникающихъ повсюду, которые соединяются одни съ другими, образуя все бол?е растущій организмъ, захватывающій самыя разнообразныя области: промышленность, транспортъ, землед?ліе, науки, искусства, развлеченія; они стремятся даже образовать организмъ, охватывающій производство, потребленіе и ритмъ эстетической жизни. Научная практика взаимопомощи распространяется и облегчается, остается только придать ей ея истинный смыслъ и нравственное значеніе, упростивъ всякій обм?нъ услугъ, сохранивъ только простую статистику производства и потребленія вм?сто вс?хъ этихъ толстыхъ книгъ съ «приходомъ» и «расходомъ», сд?лавшихся совершенно безполезными.

И такой коренной переворотъ не только близокъ къ осуществленію, но м?стами уже и осуществляется. Однако совершенно излишне приводить прим?ры попытокъ, какъ кажется, все бол?е и бол?е приближающихъ насъ къ нашему идеалу, такъ какъ ихъ шансы на усп?хъ могутъ возрастать только при условіи молчанія и если шумъ рекламы не смущаетъ ихъ скромнаго начала. Вспомните исторію небольшого общества друзей, изв?стнаго подъ именемъ «Монтрейльской коммуны». Маляры, столяры, садовники, экономки, учительницы, соединились съ ц?лью работать только другъ для друга, не давая никакихъ прямыхъ расписокъ и не спрашивая сов?та ни у сборщиковъ податей, ни у сельскихъ нотаріусовъ. Кому нужны были столы или стулья, тотъ бралъ ихъ у своего товарища, который ихъ д?лалъ; у кого домъ требовалъ окраски, — ув?домлялъ объ этомъ товарища, и тотъ на сл?дующій же день приходилъ съ кистью и ведромъ съ краской. Въ хорошую погоду гражданки разв?шивали для просушки хорошее чистое б?лье или ради прогулки отправлялись за св?жими овощами къ товарищу садовнику, и ежедневно мальчуганы учились грамот? у учительницъ, членовъ общества. Это было слишкомъ хорошо! Подобный скандалъ надо было прекратить. Кстати, «анархистское покушеніе» испугало буржуазію и у министра, жалкое имя котораго напоминаетъ намъ о «преступныхъ сообществахъ», явилась мысль предложить консерваторамъ, пользуясь благопріятнымъ случаемъ, издать декретъ о массовыхъ арестахъ и обыскахъ. См?лые коммунары Монтрейля подошли подъ этотъ декретъ, и наибол?е виновные, т. е. самые лучшіе, подверглись вс?мъ испытаніямъ, такъ называемаго, секретнаго предписанія.

Такъ была убита маленькая грозная коммуна; но не бойтесь, она оживетъ!

X.

Мн? вспоминается, какъ если бы я еще теперь переживалъ тотъ мучительный часъ моей жизни, когда горечь неудачи смягчалась н?сколько глубокой мистической, почти безсознательной радостью при мысли, что я поступалъ, сл?дуя голосу сердца и по собственной вол?, что я былъ самимъ собой, — наперекоръ людямъ и судьб?. Съ того времени прошло уже треть в?ка.

Парижская коммуна сражалась съ версальскими войсками; батальонъ, въ которомъ я былъ, попался въ пл?нъ на Шантильонской возвышенности. Это было утромъ; насъ окружалъ кордонъ; солдаты и офицеры, прохаживаясь мимо насъ, насм?хались и даже оскорбляли насъ: одинъ изъ нихъ, сд?лавшійся позже безъ сомн?нія однимъ изъ говоруновъ собранія, ораторствовалъ о безуміи парижанъ; мы были слишкомъ удручены, чтобы слушать его. Другой изъ нихъ, наибол?е поразившій меня, былъ челов?къ неразговорчивый, съ угрюмымъ видомъ и фигурой аскета, в?роятно, деревенскій дворянчикъ, воспитанный іезуитами. Онъ медленно прохаживался по крутому краю плато и его мрачный силуетъ ложился черною т?нью на св?тломъ фон? Парижа. Лучи восходящаго солнца бросали золотые снопы св?та на дома и куполы церквей: никогда прекрасный городъ, городъ революціи, не казался мн? такимъ прекраснымъ! «Видите, вотъ вашъ Парижъ!» сказалъ этотъ мрачный челов?къ, указывая своей саблей на осл?пительную картину; «знайте же, отъ него не останется камня на камн?!»

Повторяя за своими учителями библейское изр?ченіе, обращенное н?когда къ Ниневіи и Вавилону, офицеръ—фанатикъ над?ялся безъ сомн?нія, что его слова ненависти будутъ пророческими. Однако, Парижъ не разрушенъ; не только уц?л?лъ «камень на камн?», но и люди, изъ за которыхъ его проклинали — т? тридцать пять тысячъ убитыхъ на улицахъ, въ казармахъ и на кладбищахъ погибли не напрасно, и изъ ихъ праха возстали мстители. А сколько новыхъ, такихъ же какъ Парижъ, очаговъ революціи возникло повсюду! Куда бы мы не явились — въ Лондонъ или Брюссель, въ Барселону или Сидней, Чикаго или Буэносъ-Айресъ, везд? мы найдемъ друзей, чувствующихъ и думающихъ одинаково съ нами. Подъ великою кр?постью, построенной насл?дниками императорскаго и папскаго Рима, почва всюду минирована и всюду можно ожидать взрыва. Найдутся ли еще въ наше время, какъ въ прошломъ в?к?, Людовики XV, настолько же индифферентные, чтобъ, пожимая плечами, сказать: «Посл? насъ, хоть потопъ!» Сегодня или завтра можетъ разразиться катастрофа. Валтасаръ пируетъ, но знаетъ, что Персы взбираются на городскія ст?ны.

Подобно тому, какъ художникъ, постоянно думающій о своемъ произведеніи, создаетъ его ц?ликомъ въ голов?, прежде ч?мъ его написать или нарисовать, точно также и историкъ предвидитъ соціальную революцію: для него она уже совершилась. Т?мъ не м?н?е мы нисколько не обольщаемся иллюзіями: мы знаемъ, что окончательная поб?да будетъ стоить намъ еще новыхъ потоковъ крови, новыхъ жертвъ, новыхъ страданій. Интернаціоналу угнетенныхъ противостоитъ Интернаціоналъ угнетателей. Повсюду организуются синдикаты, чтобъ все захватить въ свои руки, продукты, прибыль, чтобы создать изъ всего челов?чества одну огромную армію наемниковъ. И эти синдикаты милліардеровъ и д?льцовъ, обр?занныхъ и необр?занныхъ, совершенно ув?рены, что благодаря всемогуществу денегъ, они будутъ им?ть въ своемъ разпоряженіи правительства и ихъ орудія репрессіи: армію, суды и полицію. И кром? того, они над?ются, что, искусно вызывая расовую и племенную ненависть, имъ удастся держать эксплуатируемыя массы въ нев?жественномъ состояніи сл?пого патріотизма, поддерживающаго рабство. Д?йствительно вс? эти старыя язвы, эти традиціи прежнихъ войнъ и надежды на реваншъ, эта иллюзія отечества съ его границами и его жандармами и постоянныя подстрекательства шовинистовъ по ремеслу, солдатъ или журналистовъ, все это предв?щаетъ еще намъ много страданій, но у насъ есть то преимущество, что насъ нельзя переуб?дить. Наши враги знаютъ, что они пресл?дуютъ дурныя ц?ли, а мы знаемъ, что наше д?ло правое, они презираютъ другъ друга, а мы любимъ; они стараются повернуть колесо исторіи, а мы идемъ вм?ст? съ ней.

Великіе дни приближаются. Эволюція совершилась, революція не замедлитъ наступить. Помимо того, не совершается ли она постоянно на нашихъ глазахъ въ вид? сложныхъ потрясеній?

Сознаніе, представляющее собой истинную силу, растетъ, ассоціаціи стремятся охватить вс?хъ, рабочіе, составляющіе большинство, все бол?е проникаются сознаніемъ своего значенія, и революціи будутъ совершаться все легче и бол?е мирнымъ путемъ. Въ конц? концовъ всякая оппозиція должна будетъ уступить и уступить даже безъ борьбы. Наступитъ день когда эволюція и революція, непосредственно сл?дуя одна за другой, отъ желанія къ факту, отъ идеи къ ея осуществленію, сольются въ единое и ц?льное явленіе. Такимъ именно образомъ функціонируетъ жизнь въ здоровомъ организм?, будетъ ли то отд?льный организмъ, или все челов?чество.

Примечания

1

Фабричный негръ, каторжникъ копей, илотъ полей, поднимайся, могучій народъ: рабочій возьми себ? машину, крестьянинъ возьми себ? землю!

(обратно)

Оглавление

I.

II.

III.

IV.

V.

VI.

VII.

VIII.

IX.

X.

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg

Наш сайт является помещением библиотеки. На основании Федерального закона Российской федерации "Об авторском и смежных правах" (в ред. Федеральных законов от 19.07.1995 N 110-ФЗ, от 20.07.2004 N 72-ФЗ) копирование, сохранение на жестком диске или иной способ сохранения произведений размещенных на данной библиотеке категорически запрешен. Все материалы представлены исключительно в ознакомительных целях.

Copyright © читать книги бесплатно