Боевая добродетель

Об авторе

Маслов Алексей Александрович родился в 1964 г. в Москве. Закончил Институт Стран Азии и Африки при Московском Государственном Университете, историк — востоковед, доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой всеобщей истории Российского Университета Дружбы Народов, академик РАЕН, профессор нескольких зарубежных университетов.

Начал заниматься боевыми искусствами с 14 лет. Обучался в различных школах боевых искусств в Китае. В 1994 г. стал послушником монастыря Шаолиньсы. Выпускник Академии ушу монастыря Шаолинь.

Генеральный секретарь Международной Федерации Шаолиньского ушу, Президент Федерации Шаолиньских боевых искусств России, президент Московской Федерации ушу, Представитель Международной Федерации боевых искусств ушу (кунфу) в России.

В 1996–2000 гг. неоднократно был признан одним из лучших мастеров боевых искусств мира, награжден за выдающийся вклад в развитие боевых искусств. Обладатель 8-й степени (дэн) по ушу (кунфу) Автор нескольких книг по истории, теории и практике боевых искусств и восточным традициям.

На пути боевой добродетели

Следуя путем ушу, прежде воспитывай характер и искренность души, очищай сознание и пестуй добродетель, и лишь затем изучай приемы.

Мастер Хо Юаньцзя (начало XX в.)

Сила и мудрость

«Большая сила побуждает к великой мудрости». В афоризме тонко подмечена основа гармоничного воспитания бойца в традиционном ушу. Она носит название «удэ» («боевая мораль», или «благодать боевых искусств»), а если толковать расширительно, то «благое качество, достигаемое через занятия боевыми искусствами».

С особой силой это проявилось после того, как было в основном завершено формирование технического арсенала ушу, т. е. с XVII–XVIII вв., и стал вопрос о духовном и этическом осмыслении всего комплекса боевых искусств. Так, достижение благодати и нравственных свойств в процессе тренировки стали ставиться на первое место, оставляя позади собственно техническое мастерство. Известный мастер XVIII в. из Хэнани Чан Найчжоу в «Книге о технике боя» («Уцзишу») в первых главах и предисловии к своему труду больше внимания уделяет понятию добродетельного поступка, почтительности и скромности бойца, нежели описанию ударов. Он считал, что ушу начинается с воспитания души, а отнюдь не с объяснения техники поединка: «Изучая кулачное искусство, надо прежде всего совершать добродетельные поступки, в мирских делах быть почтительным и скромным, не вступать в бой с другими людьми. Только таким образом можно стать истинным человеком и благородным мужем» [342].

Стоит напомнить, что многие школы боевых искусств, особенно деревенские, были одновременно и ячейками воспитания молодых людей, где они обучались грамоте и ритуалам. А потому в самом широком смысле правила удэ, которые прививались ученикам, являлись нормами ритуального и «правильного» поведения в китайском обществе. Логика этого процесса завершилась в ушу возникновением утверждения о том, что «боевое искусство создано для того, чтобы им никогда не пользоваться». Но было бы неверно определять «боевую мораль» исключительно как набор каких-то нравственных качеств и запретительных предписаний. Это особая форма существования, стилистика жизни в ушу, по сути — каждодневное существование на грани человеческого и небесного.

В большинстве своем правила удэ существовали в виде неписаного кодекса и формировались вокруг представления об универсальном ритуале поведения человека в обществе. Приблизительно с XVIII в. начинается письменная фиксация правил удэ, в результате чего возникают обширные кодексы, связанные с традициями крупнейших стилей и школ ушу, например, шаолиньцюань, тайцзицюань, нэйцзяцюань. Такие кодексы можно разделить на запретительные и общеморальные. К запретительным принадлежат предписания о том, чего не должен делать последователь ушу, какие знания не должен разглашать; а также кого нельзя обучать, перед кем нельзя демонстрировать свое мастерство и т. д. Общеморальные кодексы повторяли конфуцианские постулаты поведения, характерные для идеального цзюньцзы («благородного мужа»). Лишь запретительные кодексы можно отнести к аутентичной традиции ушу, хотя в реальной жизни предписания общенравственного и запретительного свойства тесно переплетались в одном и том же кодексе.

Естественно, что правила удэ рисовали некий идеальный образ бойца, который на практике не всегда воплощался должным образом. Но тем не менее удэ задавало стандарт «правильного» поведения последователя ушу и, по наблюдениям автора, этому стандарту до сих пор стремятся следовать те, кто считает себя принадлежащим к традиции ушу.

Хотя кодексы и предписания заметным образом отличаются друг от друга, тем не менее мы можем говорить о ряде канонических правил.

Следование «боевой морали» начинается прежде всего с воспитания скромности, особого уважения как к учителю и собратьям, так и ко всем окружающим. Ученик, который выказывает подобострастное поклонение учителю, но груб и заносчив по от ношению к обычным людям, считается утерявшим важнейшую черту боевой добродетели — всеобщность принципа искренности — и зачастую изгоняется из школы.

Учитель может строго наказать ученика за то, что он демонстрировал знания ушу без явной необходимости, добиваясь дешевой популярности.

К принципам «боевой морали» относят также серьезность человека в процессе обучения. Во время тренировки необходимо соблюдать «золотую середину», «не торопиться и не медлить», как учили китайские мастера, «позволять вещам и самому человеку развиваться естественным образом, своими советами помогая ученику, но ни в коем случае не приказывая. Каждый должен следовать в обучении своим собственным склонностям», — объяснял учитель тайцзицюань Ян Чэнфу. [460].

Считается крайне недостойным менять школу без видимой причины, покидать учителя и тем более открывать самостоятельное преподавание без его разрешения. Ряд стилей, в частности монастырский шаолиньцюань (в отличие от светского), до сих пор предусматривает наличие особою разрешительного документа от наставника на создание новой школы, без него школа будет считаться «ложной».

Целый комплекс правил касается собственно процесса тренировки: терпение, умение переносить трудности и боль, тщательность, строгое следование наставлениям учителя, запрет на перескакивание через установленные этапы тренировки, разумная неторопливость. Примечательно, что большинство трактатов по ушу описывают обучение не столько как поэтапное овладение приемами, сколько как процесс становления сознания, или, как это часто называли во «внутренних школах», «овладение истинной мыслью и истинным устремлением». И во всем — немалая тщательность, уважение к искусству. Не случайно учитель тайцзицюань Дун Иньцзс говорил: «Метод человеческой гармонии заключен в том, что хотя вы и вступаете в поединок, но при этом должны оставаться вежливыми и не терять достоинства» [460].

Человеколюбие воина

Многое в моральных предписаниях ушу связано с понятием «человеколюбия», или «гуманности» (жэнь) — одного из ключевых понятий учения Конфуция. Известный китаевед академик В. М. Алексеев очень метко, хотя и весьма расширительно трактовал термин «жэнь» («гуманность») как «культуру духа» или «человеческую культуру» [8]. У Конфуция понятие человеколюбия сочетается с твердостью и решительностью: «Кто преисполнен человеколюбия, тот храбр. Кто храбр, тот необязательно человеколюбив» [174]. Он же называл знание, человеколюбие и мужество тремя путями благородного мужа»: «Знающий не сомневается. Гуманный не тревожится. Мужественный не боится» [174]. Примечательно, что именно эти три качества лежат в основе идеологии воспитания по следователей в крупнейшей международной организации традиционнного ушу — Ассоциации Цзиньу.

Конфуций понимал под «человеколюбием» также «путь преданности и великодушия» и «любовь к людям». Как-то один из учеников великого учителя поинтересовался смыслом «гуманности», и Конфуций объяснил: «Тот, кто в Поднебесной способен придерживаться пяти качеств, может быть назван гуманным». Речь шла о скромности, великодушии, искренности, настойчивости и доброжелательности.

Итак, человеколюбие оказывается не просто доброжелательным и милосердным отношением к людям, но неким фактором гармонизации отношений, во-первых, между миром и человеком, а во-вторых, между человеком культурным и человеком природным внугри одной личности.

Обратим внимание — на Западе гуманность воина понимается несколько иначе, в основном как проявление сострадания к человеку, прощение сильным слабого или победителем побежденного, как это было в рыцарских поединках. По-другому мыслится в западной культуре и ценность человеческой личности.

В китайской культуре «гуманность» не слепа, она выборочно действует в зависимости от ситуации. Считалось, например, что казнь преступника — это проявление «гуманности» по отношению к народу, ибо преступник может принести в мир немало зла. Известен даже случай, когда Конфуций, занимая административную должность в одном из уездов, приговорил к смертной казни чиновника, не исполнившего должным образом ритуал.

Попробуем объяснить этот парадокс. Тесная связь «гуманности» с ритуалом в китайском традиционном обществе приводила к примечательному явлению: «гуманность» распространялась лишь на тех, кто соблюдал нормы ритуального поведения. Тот, кто нарушал эти правила, считался «потерявшим лицо». Автоматически он утрачивал и собственную «гуманность» по отношению к другим, т. е. терял основное свойство человека. А следовательно, с ним можно было поступать без всякой «гуманности». В этом отношении весьма показательна одна из бесед Конфуция со своим учеником Янь Юанем.

Когда Янь Юань поинтересовался, что такое истинная «гуманность», Конфуций объяснил: «Сдерживать себя и поступать сообразно ритуалу — вот что такое истинная гуманность».

«Позвольте узнать, — продолжал спрашивать Янь Юань, — как этого добиться?» — «Не смотреть на то, что противоречит ритуалу. Не слушать того, что противоречит ритуалу. Не говорить того, что противоречит ритуалу. Не делать того, что противоречит ритуалу», — объяснил Учитель. [174].

Вывод из всех этих рассуждений для китайского культурного сознания оказывается прост тот, кто не следует должным нормам поведения — «ритуалу», сам вычеркивает себя из числа тех, к кому приложимо понятие «гуманности». Именно поэтому бойца, преступившего правила своей школы, нарушившего нормы общения с учителем или с другими людьми, могли сурово покарать, даже убить — в какой-то момент он просто переставал существовать как полноценный человек. Однако, пока эти базовые ритуальные нормы не нарушены, необходимо приложить все усилия к тому, чтобы предотвратить поединок и не травмировать соперника. Именно поэтому в теории ушу сосуществовали внешне абсолютно противоречивые установки. С одной стороны, учили: «Пусть твоя защита не будет сильнее, чем нападение», «мудрец не обнажает оружия по своей воле», а с другой стороны, наставляли: «Коли вступил в поединок — свали противника с ног, как больное животное», «ударить противника — все равно, что щелкнуть пальцами».

Оказывается, что дело здесь заключается не столько в противоречивости речей разных наставников, сколько в оценке того, соответствует ли поведение человека социально принятым ритуалам (напомним, что даже национально принятая форма приветствия — тоже ритуал), и, следовательно, применима ли к нему «гуманность».

В этом отношении весьма показателен пример Сунь Лутана, являющегося общепризнанным символом «боевой морали». По его мнению, истинный боец должен придерживаться двуединой добродетели — «добродетели в речах» и «добродетели в руках», т. е. в поединке. В то же время Сунь Лутан весьма образно объяснял: «Смотри на соперника как на сорную траву. Ударить соперника — все равно, что прогуляться по дороге». [216].

Добродетельный боец

Понятие «дэ» («благой мощи»), в другом контексте — «морали», «добродетели» — в китайской традиции меньше всего связано с областью исключительно моральной. Это понятие имеет скорее духовно-«энергетическую» окраску. Согласно китайской духовной традиции. Небо ниспосылает «Благую силу» (дэ), которую воспринимает высший среди людей — император, не случайно титулуемый «Сыном Неба». В свою очередь правитель распространял дэ на своих подданных и таким образом напитывал Поднебесную благой мощью, ведя ее по пути гуманности, преданности и справедливости. В уставах школ ушу практически та же концепция описывается и по отношению к наставнику — именно он воспринимает истинное дэ и передаст его своим ученикам. Дэ было практически единственным качеством, которое определяло человека как Мастера, никакого другого критерия не существовало. Таким образом, понятие «удэ» по сути представляет особую «Благодать», получаемую во время занятий боевыми искусствами.

Многие истории об известных мастерах были связаны именно с описанием их «благой» или «добродетельной мощи», а не силы удара. В частности, о патриархе стиля мицзунцюань («Кулак Потерянного следа»), основателе Ассоциации утонченных боевых искусств (Цзинъу тиюй хуэй) Хо Юаньцзя (?- 1909 гг.) рассказывают такую историю.

Однажды состоялся поединок между его первым учеником мастером Лю Чжэньдуном и известным мастером одного из южных стилей Чжан Гуаньу. Бой продолжался с небольшими перерывами почти до вечера и окончился безрезультатно, противники оказались равны друг другу. На второй день на помост решил подняться сам Хо Юаньцзя.

Он быстро сломил защиту соперника и, захватив правую руку Чжана своей правой рукой, заступив левой ногу за его ноги, обвил левой рукой поясницу противника и мощным движением оторвал его от помоста. Публика замерла, ожидая неизбежного броска. Но тут Хо Юаньцзя спокойно произнес: «Не стоит мне быть невежливым. Прошу прощения», и осторожно опустил могучего бойца на ноги. Публика несколько мгновений молчала, а затем взорвалась одобрительными криками и аплодисментами. Чжан Гуаньу признал: «Хо Юаньцзя поистине обладает не только блестящим боевым мастерством, но и высочайшей боевой добродетелью и действительно достоин уважения» [391].

Рассказы о таких поединках в мире ушу имели во многом воспитательное значение.

Возможно, в реальности события развивались совсем иначе, однако всякое предание ушу носит дидактический характер, и поэтому сегодня мы видим целую галерею «добродетельных бойцов», снискавших себе славу не количеством выигранных поединков, а способностью одержать победу в соответствии с канонами удэ.

Понятие «добродетельного бойца» зачастую срасталось с именем известного мастера.

Например, рядом с фамилией знаменитого мастера Сунь Лутана часто помещался буддийский знак «десять тысяч лет добродетельного счастья» — свастика, или по-китайски «вань». Иногда сам Сунь Луган подписывал свои труды, ставя рядом с фамильным иероглифом Сунь знак свастики, причем никто из его поклонников не сомневался после этого в авторстве трактата. Примечательно, что китайский буддийский миссионер Сюаньцзан, привезший в VII в. из Индии немалое количество сутр и ставший их переводчиком на китайский язык, переводил «свастику» иероглифом «дэ» («благая сила») [306].

Понятие «удэ» имеет весьма древнее происхождение. В древнем Китае удэ рассматривалось как способ сделать государство процветающим. В летописи «Цзо чжуань», авторство которой приписывается ученику Конфуция, говорится о семи аспектах удэ: обуздание жестокости (т. е. борьба с самоуправством должностных лиц), отказ от использования военной силы, поддержание общественной безопасности, умиротворение народа, приведение народа в гармонию, процветание и богатство.

Прежде всею принципы «удэ» призваны были сохранить внутренние секреты школы от случайных людей. По этой причине не рекомендовалось без крайней необходимости показывать технику школы. Точно так же считалось излишним без надобности меряться силами с представителями других школ, если это не затрагивало чести «семьи» или учителя. Не случайно был распространен совет: «Пройди мимо обидчика, не замечая. Но если вступил в поединок — убей одним ударом».

Другим качеством удэ являлось умение распознать представителя «своей» школы, встретив его в толпе или на пустынной дороге. В качестве «паролей» широко применялись такие тайные знаки, как приветствия, расстановка пиал на столе, умение держать палочки для еды особым образом, подвернутые рукава или штанина, способ захвата посоха, медальон, татуировка. Существовала и некая тайнопись — всем известный иероглиф, например, «дао» или «ци», вписывался в сложный узор таким образом, что полностью терялся, и лишь посвященный мог вычленить его из переплетения линий.

Некоторые иероглифы, например, названия школы или приемов, записывались другими иероглифами, близкими по звучанию, но обозначающими совсем другое понятие. Более того, иногда для членов школы стиль носил одно наименование, а для «внешних» — другое. Так, название стиля тунбэйцюань внутри школы записывалось иероглифами, означающими «сквозная (комплексная) подготовка», а для всех остальных — как «удары, наносимые через спину», или «пронзающие руки», хотя в устной речи эти названия звучат одинаково.

Каждая школа имела свой тип приветствия, которое лишь едва заметной тонкостью отличалось от обычного поклона. Например, шаолиньские бойцы кланялись, подняв левую ладонь на уровень бровей, а последователи мицзунцюань перед поклоном описывали небольшой круг ладонями перед корпусом, вращая их в разные стороны. На юге, среди последователей тайных обществ, практиковавших ушу, был распространен следующий тип приветствия: левая ладонь накрывала сверху правый кулак, руки в таком положении шли от правого бедра на уровень глаз, после этого выполнялся поклон. Такой знак символизировал приверженность китайской династии Мин, которую в 1644 г. свергли маньчжурские завоеватели, основавшие династию Цин. Иероглиф «мин» («светлый») состоит из графем «солнце» и «луна», а ладонь и кулак, соединенные вместе, символизировали их соединение в одном иероглифе. Многие типы таких приветствий можно встретить и сегодня — они выполняются перед началом таолу в виде традиционного поклона, но большинству занимающихся уже не известен их скрытый смысл.

«Не повредить людям»

Большая часть правил удэ касается ответственности наставника зато, какие знание и кому он передает. Высшим выражением этой концепции был принцип, которого сегодня, увы, придерживаются далеко не все: не обучать тому, чего не изучал сам у носителей «истинной традиции».

Обучать может лишь человек, обладающий «благой мощью» (дэ), и человеколюбием, которые он и передает ученикам. Эта мысль настойчиво звучит во многих классических трактатах по ушу. «Способы боя с эмэйским копьем» («Эмэй цяофа») гласят: «Не знающий не способен выразить словами, не человеколюбивый неспособен передать».

Другой трактат, «Кулак Белого журавля вечной весны» («Юнчунь байхэцюань»), говорит о том же: «Неискренний не сумеет обучить, не придерживающийся ритуалов — не сумеет обучить» [306].

В процессе обучения учитель запечатлевает себя в ученике, а потому и ответствен за «духовную гигиену» передачи. Например, великий мастер синьицюань Го Юныпэн на многие годы прекратил преподавание после того, как сю ученик тяжело ранил соперника.

Трактат «Наставления в мече Куньу» («Куньу цзянь янь») называет десять типов «испорченных» людей, которым нельзя преподавать ушу. «Тех, кто по своим человеческим качествам не прям, нельзя обучать. Не честных и не испытывающих почтения к старшим нельзя обучать. Не ровных в общении с людьми нельзя обучать. Не умеющих оценивать по достоинству нельзя обучать. Не искушенных в военных и гражданских науках нельзя обучать. Стремящихся заработать на этом богатство нельзя обучать. Тех, у кого грубость проникла в кости, нельзя обучать. Торговцев нельзя обучать. Драчливых нельзя обучать. Почему? Боюсь изъяна в возвышенном мастерстве Куньу» [306].

Доброжелательность к людям — основа, на которой строится обучение в ушу и общение бойцов между собой. Им нечего делить — ведь гунфу универсально и в то же время абсолютно сокровенно, его нельзя украсть или «выведать».

В ушу выработались определенные нормы применения правил удэ в различных ситуациях. Так, на поединках (лэйтай), проводимых в конце XIX — начале XX вв., существовало неписаное правило: «Не дотрагиваться до болевой точки». Такой удар лишь обозначался легким шлепком, что опередило принцип бесконтактного поединка в каратэ более чем на сотню лет. Проводились и «редуцированные» поединки, где состязались не столько в умении нанести противнику решающий удар, сколько во «внутреннем мастерстве». Например, мастеру Сунь Лугану как-то шестеро японских дзюдоистов предложили померяться силами. Сунь Лутану было в то время уже под семьдесят лет.

Однако он не только не отказался от поединка, но и предложил довольно оригинальный способ его проведения. Старый мастер лег на землю и приказал пяти дзюдоистам крепко прижать его: двое держали за руки, двое — за ноги, и один поставил ногу ему на корпус.

Сунь Лутан сказал: «Пусть один из вас досчитает до трех. Если на счет «три» я не сумею встать на ноги, считайте, что вы выиграли». Японец начал отсчет, и тут старик Сунь применил весьма изощренный и сложный способ подъема с земли — «прыжок сколопендры». По его телу прошла дрожь, он весь изогнулся, а затем резко напрягся, оттолкнулся руками и ногами и, сбросив японцев, вскочил на ноги. Изумленные, они признали свое поражение. [213].

Такой тип «добродетельного поединка» назывался «бу чу шоу» («не пуская рук в ход»). Его использовал, например, мастер тайцзицюань Ян Баньхоу, изматывая противника хитрыми уходами от ударов, а сам при этом не атакуя. Инструктор императорских войск и член тайного общества Гань Фэнчи вместо того, чтобы ударить мечом в голову противника, точным ударом срезал волоски у него на бровях. Наставник мицзунцюань Хо Юаньцзя несильными шлепками по уязвимым зонам противника выводил его из себя.

В бою принципы удэ в целом сводились к тому, чтобы ограничить атаку противника, не нанося ему особого вреда. Например, в шаолиньскнх и эмэйских школах существует правило «восьми ударов» и «восьми ограничений в ударах». Система восьми ударов позволяла остановить противника с помощью резкого болевого эффекта, но без серьезных повреждений. Такими ударами считались удары в брови у переносицы, в точку над губой, в спину в области лопаток, удары «клювом журавля» и «лапой тигра», приводившие к резкой боли, атака в голень ударом ноги сверху вниз, удары в грудь в область легких и по ребрам, наконец, удар снизу вверх в лобковую кость ладонью. Другие же восемь ударов разрешалось применять лишь в самых крайних случаях, при непосредственной угрозе для жизни. Обычно запрещалось наносить удары в виски, в горло, ключицы, нельзя было слишком сильно атаковать в область ребер, наносить одновременный удар двумя руками в почки, бить ладонями по ушам, использовать удар сверху вниз («вонзать иглу в дно моря») для атаки в пах, бить снизу вверх в области промежности и крестца.

Шаолиньский наставник Мяосинь как-то заметил: «Тот, кто следует по пути боевых искусств, превыше всего ставит добродетель, а не силу, придает большее значение защите, а не нападению. Когда пробуждаешь в себе добродетель — то встречаешь признательность, а когда используешь силу — то наталкиваешься на противодействие.

Защита — это предвестник жизни, а нападение — предвестник смерти. Когда меня атакуют, я защищаюсь. В этот момент у меня на сердце спокойно, мое ци концентрируется, дух просветляется и пробуждается отвага… Все это приводит к полному внутреннему умиротворению, благодаря чему мое ци оживает. Кто бы меня ни атаковал — ничто не обеспокоит меня. А вот у атакующего гневливое ци поднимается вверх, шесть духов (шесть качеств души. — А. М.) перевозбуждаются и не способны сдерживаться внутри. Из-за этого состояние его духа поверхностно, ци рассеивается, и он никак не может собрать свои силы. Мне же, который противостоит ему своим покоем, нет нужды травмировать соперника, ибо через короткое время он сам повредит себе».

Итак, эзотерический характер ушу безболезненно сочетался с практицизмом боя и жизни. Правила удэ были всегда прагматичными и весьма конкретными по отношению к исторической эпохе. Например, после прихода в Китай в XVII в. маньчжуров в кодексах многих школ ушу появляется лозунг «восстановления китайской династии Мин».

Трансформировались и «Шаолиньские заповеди». От ныне их первый пункт гласил: «Основной целью изучающего шаолиньскую технику является стремление к возрождению Китая» [374].

Фейерверк стилей

В китайских боевых искусствах мы встречаем несколько интересных особенностей, которые скрыты от глаз стороннего наблюдателя, но очень важны для понимания внутренней жизни ушу.

Все стили ушу традиционно были связаны с народной культурой определенных местностей. Обычно стиль ушу не выходил за рамки нескольких деревень, реже — уезда.

Крайне редко стиль распространялся в двух-трех провинциях. Сегодня таких «уездных» стилей насчитывается несколько сот, тех, которые практиковались бы в масштабе провинции, не существовало.

Итак, можно назвать первую важнейшую особенность традиционного ушу в Китае — его исключительно локальный характер. Таковым ушу остается и до сих пор. Примечательно, что и по числу учеников школы крайне невелики. Например, в самых крупных школах ушу, расположенных вокруг г. Цанчжоу (провинция Хэбэй), насчитывается обычно не больше сотни учеников, чаще всего их два-три десятка [286].

Другая особенность стилей ушу обусловлена первой — практически все они исторически связаны с деятельностью тайных обществ и религиозных синкретических сект. Причем названия стиля ушу и тайного общества были одинаковы, например, «Красные пики» (Хунцяо) в Хэнани, «Врата Хуна» или «Братство Хуна» (Хунмэнь) в Гуандуне и т. д.

Обращает на себя внимание также «очаговый» характер ушу. Крупнейшие стили с четко разработанной философской основой, рассматривающие ушу как духовный путь саморазвития, возникли на довольно узком географическом «пятачке» в провинциях Хэнань и Хэбэй. Здесь были созданы все направления тайцзицюань и багуачжан, здесь существовал Шаолиньсы, возник синъицюань. Характерно, что и из своих центров стили ушу расходились лучами. К периферии целостность школы несколько ослабевала, из полузакрытой формы передачи «внутреннего искусства» она превращалась в популярный вид боевых и ритуальных занятий. Один из таких крупнейших центров существовал на границе провинций Хэбэй и Хэнань, другой — в приморских провинциях Фуцзянь и Чжэцзян. Существовали и более мелкие центры ушу, но именно в перечисленных выше возникли нс просто системы рукопашного боя, но произошло совмещение практики кулачного искусства и его философско-духовного осмысления.

Существовал и ряд регионов, где не сложились самостоятельные традиции ушу, в частности Гуандун. Все «местные» стили в основном попали сюда из других провинций и лишь затем были переработаны.

Несложно заметить и относительность стилевой самоидентификации. Речь идет о том, что название стиля может не соответствовать его техническому арсеналу. Например, стили, преподаваемые под названием «шаолиньцюань» в уезде Дэнфэн провинции Хэнань (недалеко от Шаолиньского монастыря), в уезде Синнин в провинции Хунань и в Шанхае но характеру движений, техническому арсеналу и теории разительно отличаются друг от друга. Их объединяет только название, однако каждая школа уверена в своей «истинности». И все же представители этих школ стиля шаолиньцюань считают друг друга «братьями», принадлежащими к единой традиции.

Интересно посмотреть, по каким признакам идентифицируют себя школы ушу в современном Китае. Обычно последователи ушу называют следующие критерии: учитель и его предшественники, т. е. принадлежность к генеалогическому древу школы; наличие отдельного духовного учения или идеологии школы, которая может быть заключена, скажем, в особых правилах поведения; теоретические постулаты, например, способы самосовершенствования; технический арсенал. Таким образом, в центре традиции ушу прежде всего личность учителя, а не техника.

Школ ушу в Китае насчитывалось тысячи — деревенских, уездных, армейских. В них состояло от двух-трех человек до нескольких сотен. Они были светскими и закрытыми, малоприметными и общеизвестными, слава о них доходила до императорского двора.

Действительно, школ такое множество, что одно лишь перечисление их заняло бы несколько десятков страниц. Поэтому наш дальнейший рассказ — о наиболее крупных школах, отразивших общие тенденции развития ушу.

«Потерянный след»

Многие стили шаолиньской традиции претерпели большие изменения по сравнению со своим первоистоком. Особенно бурно этот процесс перемен шел в XVIII–XIX вв. Одним из направлений, которое, по легендам, вышло из шаолиньцюань, стал стиль мицзунцюань.

Его название можно перевести по разному: «Кулак потерянного следа», «Кулак тайного следа», «Кулак запутанного истока». Он сочетал очень сложную геометрию движений с многоступенчатой системой «мягкого» и «жесткого» цигун.

Мицзунцюань до сих пор является одним из самых закрытых направлений ушу, сохраняемых в узких школах. «На поверхность» он вышел в 10—с годы XX в., когда один из носителей мицзунцюань Хо Юаньцзя возглавил в Шанхае Ассоциацию утонченных боевых искусств Цзинъу, в рамках которой этот стиль практикуется до сих пор.

Легенд о возникновении стиля немало и все они так или иначе связывают мицзунцюань с Шаолиньским монастырем. По одной из версий, в начале XII в. в провинции Хэбэй жил известный мастер боевых искусств Лy Цзюньи, который работал охранником в богатых домах. Хотя он считался самым сильным человеком в округе, Лy Цзюньи однажды решил продолжить обучение и пришел в Шаолиньский монастырь, где провел в упорных тренировках три года. Стиль, которым он занимался, сам Лy называл «Священный кулак» (шэньцюань). Когда Лу вернулся в родные места, немало отменных бойцов, приходили померяться с ним силами, но все были побеждены. Стали распространяться слухи, что сильнее Лy Цзюньи нет во всем Хэбэе. Десятки людей просили его взять их в ученики, но получали решительный отказ.

Герои «речных заводей»: Янь Цинь (справа) встречается в горах с Ли Куем

Однажды во время сбора осеннего урожая Лу Цзюньи нанял десяток крепких парней в помощь. Но они работали так вяло, что ему пришлось их выгнать всех, кроме одною. Тот был услужлив, расторопен, неизменно вежлив. Никто не знал, что этим человеком был известный мастер боевых искусств Янь Цин. Прослышав о бойцовских подвигах Лу Цзюньи и зная, что он не берег учеников. Янь Цин тайно покинул родные места и пошел в услужение к известному бойцу. В течение трех лет он неприметно наблюдал за тренировками Лу и перенимал без всяких объяснений и разрешения «Священный кулак».

В народной традиции Янь Цин является одним из самых известных героев, чье имя упоминается в знаменитом романе «Речные заводи». Приписываемый ему стиль «Кулак Янь Цина» (яньцинцюань), представляющий, по сути, раннюю форму мицзунцюань, до сих пор широко распространен в провинции Хэбэй. А самого Янь Цина за отменные бойцовские качества прозвали «Сотрясающим реки и озера».

Никто и не узнал бы о том, что столь известный человек, презрев все условности, пошел в простые слуги, если бы не один случай. Однажды, как рассказывает предание, когда Лy Цзюньи ушел по делам, Янь Цин обратил в бегство дюжину разбойников, пытавшихся проникнуть в дом. Сделал он это на удивление просто. Не вступая в схватку, Ян Цинь лишь продемонстрировал несколько движений из первого комплекса «Священного кулака» — бандиты бросились наутек.

Когда соседи рассказали Лy Цзюньи об этой истории и он узнал, кем был его скромный слуга, мастер был искренне тронут. Он много слышал о славе Янь Цина и сумел по достоинству оценить его стремление к ученичеству. После этого Лy стал активно обучать Янь Цина и назначил его своим официальным преемником. На основе той техники, которую продемонстрировал ему Лy Цзюньи, Янь Цин якобы создал собственный стиль — яньцинцюань [321].

Однажды Лy Цзюньи вместе со своим слугой по каким — то причинам ушел из родных мест в горы Ляньшаньбо к «веселым молодцам». Но Лy Цзюньи не понравился этот разбойный мир и он вернулся в деревню. Янь Цин же остался в братстве и даже занял почетное место учителя по ушу. Янь Цин, несмотря на многочисленные просьбы, не рассказывал, откуда взялся его удивительный стиль. С той поры и пошло название стиля, якобы данное разбойниками — «Кулак запутанного истока».

Янь Цин прославился многими славными делами. Однажды, когда он возвращался в горы Ляньшаньбо, его выследили правительственные шпионы. Заметив погоню, Янь Цин прибегнул к одной из своих многочисленных хитростей — начал двигаться спиной вперед, а руками заметал следы на снегу. Императорский от ряд сбился с дороги, Янь Цин благополучно вернулся в горы. Эта история стала поводом для возникновения еще одного названия стиля, которое звучит так же, как и предыдущее, но записывается другими иероглифами — «Кулак потерянного следа». Поскольку все рассказы о стиле передавались устно, то произошло соединение нескольких смыслов в один.

В мицзунцюань все передвижения выполняются по чрезвычайно сложной траектории, с многочисленными разворотами и изменениями уровня атаки, что позволяет запутать противника. Одна из легенд так объясняет эту сложность переходов и их связь с «внутренним искусством». В конце VIII в. некоему монаху Шаолиньского монастыря довелось наблюдать бой нескольких больших обезьян. Среди них выделялся старый самец, в запутанных передвижениях которого чувствовалось настоящее «внутреннее искусство», идущее от самой природы. Монах, вернувшись в обитель, на основе своих наблюдений разработал особые приемы передвижения и способы их тренировки, а мицзунцюань получил еще одно название — «Кулак человекообразной обезьяны» (юаньхоуцюань).

Однако все это — не более чем легенды. Достоверно известно лишь то, что стиль связан с ранней шаолиньской техникой: работа руками и стойки повторяют шаолиньцюань.

Вероятнее всею, реальным создателем стиля и «связующим звеном» мицзунцюань с шаолиньцюань стал выходец из уезда Тайань провинции Шаньдун Сунь Гун (XIX в.). По-разному рассказывают, где он постигал ушу. Наиболее популярны истории о том, что Сунь Тун изучал мицзунцюань (якобы уже созданный к тому времени) в с стенах Шаолиньского монастыря более десяти лет.

По другим версиям, Сунь Гун был долгое время учеником народного мастера по фамилии Чжан. Закончив обучение, он странствовал по Китаю, пока не нашел приют в уезде Саньеянь провинции Хэбэй. Гам он взял несколько учеников и, дабы облегчить изучение сложного стиля, разделил его на несколько направлений, при этом лишь двум-трем ученикам он передал школу целиком. Среди них был некий Хо Эньди, отец Хо Юаньцзя, одного из самых знаменитых мастеров за всю историю Китая.

Разделив преподавание на несколько направлений. Сунь Тун положил начало двум отдельным с гилям. Первый носил название — «Кулак Янь Цина» (яньцинцюань), второй был собственно мицзунцюань. Яньцинцюань распространился из Хэбэя в Шаньдун и привился там в среде тайных обществ, членов которых окрыляло имя знаменитого разбойника Янь Цина. Позже на его основе формировалось направление, отличное от того, что преподавал Сунь Гун. Называлось оно «Священный удар Янь Цина» (яньцин шэньчун).

Ван Чаншэн, один из прямых последователей стиля мицзунцюань и наставник Шанхайской Ассоциации Цзинъу, демонстрирует позицию атаки левой ногой в ногу противника.

В районе Тяньцзиня яньцинцюань слился со стилем «Кулак восьми вращений» (бафаньцюань), который сейчас более известен под названием «Связки кулачного искусства семьи Юэ» (юэши ляньцюань). Комбинированный стиль получил общее название «Восемь вращений Янь Цина» (яньцин бафань).

Яньцинцюань несколько проще, чем мицзунцюань, больший упор здесь делается на внешнюю силу, мощные рубящие блоки предплечьями, удары ребром кулака, тяжелые подсечки, способные перебить ногу противника. Школы яньцинцюань можно встретить сегодня в районе Цаньчжоу провинции Хэбэй.

«Желтолицый тигр» Хо Юаньцзн

Вероятно, мицзунцюань еще долго бы оставался «стилем за закрытыми дверями», если бы не деятельность семьи Хо. Из нее вышел один из самых известных мастеров ушу нового времени, Хо Юаньцзя (1888–1909 гг.), прозванный «Первым бойцом в Поднебесной» и «Желтолицым тигром».

Хо Юаньцзя приходился вторым сыном мастеру Хо Эньди, тому, что учился у самого Сунь Туна и был назван преемником школы мицзунцюань. Считается, что именно в клане Хо этот стиль получил название «Искусство потерянного следа» (мнцзунъи). Семейство Хо представляло собой большой клан, живший в деревушке Сяонаньхэ уезда Цзиньхай, который сегодня уже является пригородом Тяньцзиня. Хо были крупными торговцами и занимались производством лекарственных препаратов. Хо Эньди регулярно практиковал ушу и преподавал стиль членам своей семьи на поляне в финиковой роще.

Мастер стиля «Кулак потерянного следа» Хо Юаньцзя (1888–1909). Стал основателем первой в мире официальной организации преподавания ушу — Ассоциации Цзинъу. Фото 1909 г., незадолго до его гибели.

От рождения Хо Юаньцзя был невысок ростом, слаб, крайне болезнен. Отец, решив, что тяжелые занятия ушу могут повредить слабому здоровью сына, предписал Хо Юаньцзя «изучать гражданское, но не заниматься боевым». Однако тяга Хо Юаньцзя к ушу была столь велика, что, начиная с 12 лет, он тайно наблюдал за тренировками своих братьев.

Прием за приемом, принцип за принципом Хо осваивал стиль по ночам, когда все спали, или где-нибудь в укромном месте. Тренируясь без партнера, Хо Юаньцзя научился выполнять любое движение так, будто перед ним стоит настоящий противник.

Тайна тренировок Хо Юаньцзя была раскрыта благодаря примечательному случаю.

Однажды в деревню Сяонаньхэ пришел странствующий монах — усэн и бросил вызов семье Хо. Хо Эньди попросил своих лучших учеников продемонстрировать комплекс мицзунцюань. Посмотрев на выполнение, монах презрительно бросил: «Вы — мокрицы на дне колодца. Разве вы не знаете, кто первый мастер в Поднебесной!?» Уязвленный Хо Эньди приказал своему сыну Хо Эньлю, считавшемуся лучшим бойцом, подняться на помост для поединка с монахом. Но, увы, через несколько мгновений Хо Эньлю был повержен. Уже немолодой Хо Эньди решил сам выйти на бой, но в этот момент на помост вскочил Хо Юаньцзя и встал перед монахом. Хо Юаньцзя атаковал монаха смело и решительно, по всем правилам мицзунцюань. Сначала он провел удар ребром ладони в шею, затем, сделав несколько обманных движений и запугав противника необычными передвижениями, выполнил захват за одежду и, высоко подняв монаха над помостом, провел бросок «император поднимает треножник». Упав, монах тотчас вскочил, но вновь был сбит с ног мощной подсечкой. Ему пришлось признать себя побежденным [391].

После этого случая Хо Эньди счел своего второго сына достойным преемником и передал ему школу. Став известным мастером, Хо Юаньцзя подошел к передаче школы еще строже, чем его отец. Лишь двух учеников, Лю Чжэньшэна и Чао Ханьцзс, он назвал своими преемниками. Оба они неоднократно поднимались на помост, и никому не удалось одержать над ними победу.

В середине XIX в. наметилось еще одно интересное явление в боевых искусствах — начали создаваться комбинированные стили на основе слияния сразу нескольких крупных направлений. Именно таким образом возник один из самых известных «мегастилей» «Кулак сквозной подготовки» (тунбэйцюань). Его важнейшими составными частями стали «Кулак восьми пределов» (бацзицюань), «Рубящий кулак» (пигуацюань), «Крутящийся кулак» (фаньцзыцюань) и «Пронзающие ноги» (чоцзяо). Чуть позже в него влился и известный стиль «Кулак богомола» (танланцюань). Все они имели глубокую историю и до сих пор чаще всего практикуются отдельно, как абсолютно самостоятельные направления.

Формирование единого «мегастиля» произошло под воздействием синкретических сектантских идей. В ряде районов, например, в уездах Яныпань и Цайсянь провинции Хэбэй, разные стили изучались в одних и тех же школах. В 20-40-е годы XVIII в. там стал широко известен мастер Бо Вэньсюэ. Он был хорошо знаком со стилями пигуацюань и бацзицюань. Человек весьма образованный (не случайно его имя означало «Постигающий письмена»), он служил в книгохранилище уезда Яныпань, которое в то время выполняло и функции учебного центра. Следуя древним традициям, Бо Вэньсюэ разделил своих учеников на две группы: «боевую» и «гражданскую». Примечательно, что на первых порах его последователи обучались не столько боевым искусствам, сколько определенным нормам «здоровой жизни», характерным для ряда сектантских объединений: например, они не ели мясной пищи, придерживались разумного аскетизма. Через несколько лет Бо сумел воспитать целую плеяду «боевых талантов», как их называли современники. Среди них — знаменитые впоследствии Ли Юньбяо и Сяо Хэчэн, у которых учились в свою очередь Хуан Линьбяо и Юй Баолу. «Ученики и ученики учеников», в какие бы уголки Китая не заносила их судьба, продолжали поддерживать тесные контакты, обменивались письмами, по возможности старались чаще встречаться и тренироваться вместе.

Бо Вэньсюэ слыл большим знатоком неоконфуцианской философии, на основе которой он и сформулировал основной принцип преподаваемой им системы: «Когда всепронизывающий дух достигает изменений, то тысячи методов подготовки сходятся к единому». Благодаря этому принципу единства стиль стал называться «Кулак комплексной подготовки», или «Кулак сквозной подготовки».

Эту же идею универсальности подтвердил и другой лозунг стиля, проповедь которого традиция также относит к Бо Вэньсюэ: «взаимопроникновение принципа (внутренних принципов кулачного искусства. — А. М.) и образов (конкретных форм и приемов. — А. М.); при этом основа (укрепление тела. — А. М.) и ее функция (боевое применение. — А. М.) пестуются в неразделимой целостности».

Бо Вэньсюэ был непосредственно связан с культурой закрытых религиозных сект.

Поэтому широкой проповеди своих идей он не вел, а общался лишь с ближайшими учениками, в частности с Ли Юньбяо, ставшим вскоре патриархом стиля, а точнее — религиозной секты, основой которой был тунбэйцюань. Полное написание названия стиля запрещалось показывать кому-либо, кроме мастеров высшего посвящения. Большинству членов секты стиль был известен под названиями, которые ввел хитроумный Ли Юньбяо:

«Кулак проникающих рук» (тунбицюань) или омофон исконного наименования «Кулак ударов через спину» (тунбэйцюань). Тонкость заключалась в том, что стиль тунбицюань действительно преподавался в тех же районах вполне открыто и был весьма популярен.

Хотя стили сильно различались, их базовая подготовка содержала много общего. Поэтому большинство профанов «подмены» не замечали, а государственные чиновники, следившие за тайными сектами, как правило, не подозревали, что кроется за общеизвестным и «безобидным» стилем тунбицюань.

Кланы мастеров

Из-за того, что в основном стиль преподавался в ряде мелких сект, он быстро распался на несколько направлений. Одно из них, утвердившееся в Хэбэе (в районе г. Цаньчжоу), восходило к стилю чоцзяо и ряду местных стилей, другое же возглавили знаменитые мастера, братья-мусульмане Ма Иньту и Ма Фэнту. Вскоре тунбэйцюань фактически превратился в их семейную школу, поэтому его сегодня именуют «Боевое искусство клана Ма» (маши уи), или «Кулак семьи Ма» (мацзяцюань).

Посмотрим, откуда же вышли составляющие одного из самых крупных «мегастилей» традиционного Китая.

Не будет большим преувеличением сказать, что именно «32 формы кулачного искусства» генерала Ци Цзигуана положены в основу доброй половины северных стилей боевых искусств Китая. Одним из таких стилей, вышедших из недр армейского ушу и включенных в направление тунбэйцюань, стал «Стиль восьми пределов» (бацзицюань).

При анализе «Трактата о кулачном искусстве» Ци Цзигуана можно обнаружить, что знаменитый воин уже употреблял название бацзицюань, правда, использовал для его написания другие иероглифы — омофоны [206]. Само же название стиля связано с древнейшими представлениями китайцев о мироздании. В соответствии с ними мир делился на девять областей, расположенных в виде квадрата, при этом «восемь пределов» концентрировались вокруг центральной области, которая символизировала место пребывания правителя-мудреца.

Стиль иногда именовали также каймэнь «Кулак восьми пределов раскрытых врат» (бацзицюань). «Раскрыванием врат» в бацзицюань считают шесть базовых блоков, позволяющих сразу же перейти к контратаке.

Сегодня бацзицюань — один из немногих стилей реального боя, дошедших почти в неизменном виде до наших дней: короткие резкие передвижения, такой же короткий, но очень мощный «выброс силы», обычно сопровождаемый небольшим подскоком с притопыванием. Это же короткое передвижение используется для удара в голень или стопу. В древности бацзи позволял вести поединок даже в тяжелых одеждах и в монашеском облачении, так как не требовал высоких ударов ногами и не имел сложных показных элементов. Используются в основном удары кулаками и ладонями, быстрые изменения уровня атаки, например, удары в пах из положения полуприседа и рубящие удары ребром ладони в шею. Особенно широко в атаке применяются «колющие» удары локтем с одновременным блоком, наносимые с подскоком в шею или переносицу.

Стержень стиля — шесть базовых блоков («раскрывание врат» — каймэнь) и шесть «больших приемов» (дачжао). Всего же используется 48 типов блоков и 64 классических удара руками — весьма впечатляющий арсенал для традиционного стиля ушу. Основное требование стиля — «медленно ставь блок, быстро наноси удар, стремительно выполняй прием» — придает характерный рисунок комплексам бацзицюань: своеобразное медленное начало в виде блока и очень быстрый, мощный, короткий удар с подскоком. При этом издаются крики «тин!» и «хэ!». Удары исходят из поясницы или, как говорят сами носители бацзицюань, «от позвоночника», который служит осью вращения всего корпуса.

Поэтому самым сложным компонентом техники считается работа корпусом — резкие наклоны, свободные вращения, уклоны назад, рывки вперед.

Работа с оружием в этом стиле основана на тех же принципах. Например, «Копье шести соответствий», «Связки прямым мечом-цзянь», «Меч восьми пределов» и другие комплексы в большинстве базируются на коротких «прицельных уколах» в горло, пах и сердце противника.

По легендам, бацзицюань был создан то ли неким даосом по фамилии Лай из провинции Хэбэй, то ли буддийским монахом Чжан Юэшанем из монастыря в провинции Хэнань.

Вторая версия позже дала стилю его полное название «Кулак восьми пределов Юэшаня» (Юэшань бацзицюань). В любом случае, ранняя история стиля, как это принято в мифологии ушу, связывается со святыми людьми — даосами или буддистами.

Но и реальный создатель бацзицюань — мусульманин У Чжун, по рассказам, был замечательной личностью. Родился он в начале 60-х годов XVII в. в уезде Цансянь провинции Хэбэй. Затем его семья, окончательно разорившись, решила попытать счастья на новом месте и пробралась в соседний уезд Цинсянь, деревню Мэнцунь. Там У Чжун и начал заниматься боевыми искусствами. Предпочитал он не кулачный бой, а упражнения с копьем — наиболее эффективное оружие того времени [209].

Ци Цзигуан

Однажды У Чжун был занят тем, что терпеливо объяснял своим ученикам 108 приемов боя с копьем (по другим версиям — с мечом). В этот момент на дороге появился старик— даос. Старик долго слушал речи У Чжуна и в конце концов сказал: «Мне кажется, что всеми этими приемами боя с копьем ты пользоваться все же не умеешь. Твои речи более умелы, чем твое боевое мастерство». Естественно, что уязвленный в присутствии учеников У Чжун предложил старику померяться силами на копьях. Уже через несколько мгновений схватки У Чжун понял, что поспешил с вызовом — столь удивительным оказалось мастерство даоса. У Чжун предложил остановить бой. Как только копья были опущены, ошеломленный У Чжун спросил: «Что это за школа владения копьем?». И услышал в ответ: «Копье Единого!». У Чжун уговорил старика поселиться у него в доме, прекратил преподавание и стал прилежным учеником, начав свой путь в боевых искусствах с чистого листа.

Но сколько ни спрашивал У Чжун, как зовут старика, тот ничего не отвечал. Загадочный старец показал У Чжуну стиль бацзицюань и «Копье шести соответствий» (от него же пошел и стиль «внутренней семьи» синъицюань). Стоило старику начать рассказывать об ушу, и У Чжун слышал то, что ему не приходилось слышать раньше, стоило ему начать демонстрировать технику боя, и У Чжун видел то, что ему не приходилось еще видеть.

Так прошел десяток лет. Однажды даос сообщил У Чжуну: «Ты уже полностью постиг мое искусство, и я могу умереть». У Чжун, заплакав, обратился к учителю: «В течение стольких лет Вы были столь добры ко мне, а я к своему стыду даже не знаю Вашего имени!». Учитель великодушно ответил: «Для всех учеников я известен по фамилии Лай» [209,336]. В период обучения даос познакомил У Чжуна и с древними ханьскими (китайскими) обычаями, в которых тот не очень разбирался, будучи мусульманином. По одной из версий, У Чжун похоронил мастера, следуя ханьским погребальным ритуалам.

По другой легенде, У Чжун обучался у Чжан Юэшаня, настоятеля буддийского храма Юэшаньсы («Монастырь горных пиков»), что в провинции Хэнань. Настоятель чаньского монастыря отличался необузданным нравом, но при этом был блестящим знатоком боя с монашеским посохом. Как-то его обитель сгорела дотла, и он стал странствующим монахом. Однажды придя в родную деревню У Чжуна, Чжан увидел, как тот наставляет своих многочисленных учеников в бое с копьем. Не сказав ни слова, монах нанес такой могучий удар посохом У Чжуну, что тот, даже не успев поднять руки, оказался на земле.

После этого У Чжун, разогнав учеников, стал последователем Чжан Юэшаня.

Итак, стиль пришел из неизвестного «далека» и тем самым обрел «истинность» в глазах последователей. У Чжун передал его своей старшей дочери У Жун. После нее стиль распался на два направления, одно из которых возглавил Ли Дачжун, а другое — Ван Сысюэ со своим учеником Чжан Кэмином. Вторая линия была ближе всего к изначальному направлению У Чжуна.

Школа Ли Дачжуна переросла в «Малое направление бацзи с гор У дан», которое возглавил Ли Шусэн — внук Ли Дачжуна. Сейчас это направление, считавшееся наиболее закрытым, почти исчезло. Зато школа Чжан Кэмина получила мощный импульс к развитию. Лучшим учеником главы школы стал его сын, Чжан Гунчэн, по прозвищу Цзинсин — Звездный Блеск, патриарх бацзи в шестом поколении. Другой ученик Чжан Кэмина, Хуан Сыхай, обучил знаменитого Ли Шувэня (1864–1934 гг.). Об этом замечательном человеке стоит рассказать особо.

Ли Шувэнь — мусульманин из провинции Хэбэй уезда Цансянь, где жил знаменитый У Чжун. Его семья была столь бедна, что нанять хорошего учителя он не мог. Однажды молодого бойца, который, стыдясь своей бедности, тренировался вдалеке от глаз любопытных, приметили мастер Хуан Сыхай и его друг Чжан Цзинсин. Оценив упорство Ли Шувэня, они взяли его в ближайшие ученики, показав полные формы бацзицюань и приемы боя с «копьем Лухэ». Позже он пошел в обучение к Хуан Линьбяо, у которого постигал стиль пшуацюань. Так в единой школе соединились бацзицюань и пигуацюань, заложив основу для «Кулака сквозной подготовки» (тунбэйцюань).

Даосское направление боя с мечом с гор Удан. Мастер Ю Сюаньдэ.

Ли Шувэнь — невысокого роста и могучего телосложения, был блестящим бойцом. Излюбленным его оружием стало «копье Лухэ», которым он выделывал поистине чудеса.

Это оружие стало неразлучным спутником Ли Шувэня. Он даже совершал перед ним коленопреклонения и другие ритуалы как перед святыней, за что патриарх стиля тунбэйцюань Ма Фэнту уважительно назвал его «Священным безумцем», а современники прозвали мастера Ли Волшебное Копье. Восхищались его мастерством и «Хроники уезда Цансянь»: «Когда мухи облепляли стену, он ударами своего копья сбивал их на землю, при этом на стене не оставалось ни царапины!» [336].

Обладая необычайным мастерством, Ли Шувэнь резко возражал против всяких показных и нереальных элементов в ушу.

Он жил по традициям и ритуалам мастеров древности, в 1911 г. создал в Тяньцзине Китайское общество бойцов (Чжунхуа уши хуэй), в работе которого участвовали его ближайший ученик и будущий патриарх стиля Ма Фэнту, мастер синъицюань Ли Цуньи, Е Юньбяо. Эта организация стала вторым во времени создания официальными обществом ушуистов после знаменитой Ассоциации Цзинъу, возникшей в Шанхае в 1909 г. Однако из-за недостатка средств в 1928 г. общество распалось.

История другого стиля, вошедшего в тунбэйцюань под названием «Пронзающие ноги» (чоцзяо) в основном мифологична. Она уходит корнями в подвиги героев «Речных заводей». Считается, что возник этот стиль в XII–XIII вв. (тогда он назывался «Кулак рыцарей» (сяцюань) и «Кулак ударов [руками и] ногами» (туйцюань)). Его приверженцем якобы был знаменитый У Сун — герой «Речных заводей», боец-разбойник, прославившийся тем, что голыми руками убил тигра. В романе встречается упоминание о том, что У Сун использовал в поединках «шаг яшмового кольца» и «парный удар ногами утки-мандаринки», т. е. передвижения по дуге, позволяющие зайти за спину противника, и два последовательных удара ногами в живот и голову в прыжке. Сегодня эти приемы характерны для чоцзяо, поэтому в народе У Сун считается первопатриархом чоцзяо. Народная традиция ярко описывает, как У Сун разрабатывал свой стиль: сбивал ударом ноги летящую муху, попадал парным ударом ног в прыжке по листочкам на дереве, которые висели в пяти чи (около полутора метров) у него над головой, отрабатывая «шаг яшмового кольца», бегал по скользким камням в бурной горной речке. Как-то он, демонстрируя свое мастерство передвижений, бегал кругами по узкой площадке, и ни один из пяти стрелков, целившихся в него из лука, не сумел попасть в У Суна. До сих пор сторонники этой версии рождения стиля называют чоцзяо «Школой речных заводей». В реальности стиль чоцзяо, в его нынешнем виде, состоящий из комплексов «гражданского» и «боевого» разделов, появился в 30-е годы XIX в.

Чоцзяо — это «внешнее» название, для непосвященных. Полное же наименование стиля звучит так: «[Стиль] непрерывных и сменяющих друг друга перемещений, ударов утки-мандаринки, зацепов и подсечек, а также проникающих ударов ногами с зависанием в воздухе» (Цзюфэнь юйбу юаньян гоугуа ляньхуань сюанькун чоцзяо). Такое длинное название объясняется тем, что в основном стиль практиковался в тайных сектах, в частности, в секте Тяньлицзяо («Учение Небесного принципа»), и знание такого витиеватого словосочетания символизировало принадлежность к высшим кругам тайного общества. Другое название стиля — юаньян чоцзяо. Дело в том, что один из его основных приемов именуется «удар ногой утки-мандаринки» (юаньян цзяо). Он представляет собой подхлестывающий удар пяткой назад, во время которого боец сильно прогибается в пояснице. После же нанесения удара нога немного поджимается, что также схоже с торчащими вверх хвостовыми перьями утки-мандаринки. А перед тем как нанести удар ладонью, боец складывает ее так, что она становится похожа на хохолок из перьев на голове мандаринки.

В качестве базовых изучаются восемь приемов — «восемь корней» (багэнь), по сути, принципов нанесения ударов ногами. В технике чоцзяо удары ногами занимают главенствующее положение, даже комплексы составлены таким образом, что на каждое передвижение приходится по крайней мере один удар ногой. Комплексы, так называемые танцзы, делятся на два больших раздела: «гражданский» (вэнь) и «боевой» (у), что связано с иерархией тайного общества, где когда-то практиковался этот стиль. Чоцзяо содержит девять коротких «гражданских форм» и девять «боевых форм» — всего «18 форм».

Структура чоцзяо многое взяла из магии чисел, характерной для даосских сект. Так, каждый комплекс включает девять частей, а поэтому система обучения называется цзюфань — «девять вращений», или цзючжицзы — «девять ветвей». Каждая часть содержит один или несколько ударов ногами (всего 81 удар), которые сочетаются со сложными атакующими комбинациями рук. Здесь же мы встречаем и ярко выраженную символику инь-ян, вероятно, также обязанную своим происхождением сектантскому даосизму, например, с позиций их взаимоперехода объясняются движения руками и т. д.

«Боевые» комплексы соотносятся с изначальным видом чоцзяо, а «гражданские» были разработаны позже для тренировочных и общеукрепляющих целей. В «боевых» комплексах преобладает жесткая техника ударов ногами, которые наносятся с дальней и средней дистанций. В основном применяются удары в голень и подъем стопы противника, короткие «тычковые» удары в пах и в живот, «подцепляющие» удары по дуге пяткой в затылок противника, «подхлестывающие» удары назад в пах.

В «гражданском» направлении преобладают мягкие движения, несколько напоминающие тайцзицюань, даже принцип тот же — «в мягкой вате таится острие иглы».

Бой ведется на средней и ближней дистанции, иногда противники сходятся даже вплотную. Из-за этого удары ногами в большинстве своем наносятся невысоко, применяется немало атак голенью и коленом, подцепов, подножек, обвивов ногой ноги соперника.

Девять «боевых связок» (у танцзы) вышли из базовой техники стиля «Алмазный удар» (цзиньганчуй), который, в частности, изучали последователи секты Тяньлицзяо. Часть техники пришла из таких же «сектантских» стилей: («Удар, пробивающий панцирь» (цзяцзычуй), саньланыноу («Три преграждающих движения рукой»), сяоли щицюань («Кулак младшею телохранителя»), яньцзыцюань («Кулак ласточки»). Постепенно формировалась характерная техника «подхлестывающих» ударов ногами, а также принцип «три флага» — удар двумя кулаками, обычно по вискам противника, и одновременный удар ногой.

Приемы из синъицюань (раздела «пяти стихий») вошли также в стиль. На основе приемов синъицюань был создан даже специальный комплекс. Он до сих пор изучается в деревнях. Так, в варианте чоцзяо, который преподается в округе Цанчжоу (Хэбэй), мы встречаем «связки десяти животных» — дракона, тигра, обезьяны, лошади, петуха, ястреба, медведя, ласточки, барса, священной птицы-тай, орла и змеи [286].

Во время грандиозного восстания тайпинов в 50-х годах XIX в. основными стилями восставших стали именно фаньцзыцюань и чоцзяо, а после поражения разбежавшиеся повстанцы стали распространять стиль в тайных обществах провинции Хэбэй. Так соединялись стили чоцзяо и фаньцзыцюань [294].

Из тайных обществ и вышел первый «официальный» патриарх чоцзяо Дуань Сюйхэ, по прозвищу «Железный архат», живший в уезде Гаолян провинции Хэбэй. Вместе с ним обучался и его друг Ван Даньао, получивший за свои стремительные удары прозвище Ван Железная Нога. Их учителем стал наставник Хань Лума, обучавший в том числе и тайпинов и знавший немало тайных приемов, которые он открыл только Дуань Сюэхэ.

Долгое время комплексный стиль чоцзяо-фаньцзыцюань не выходил за рамки клана Дуаня, но однажды в его школу пришел Сюй Чжаосюн, который к тому времени был уже известным знатоком фаньцзыцюань. Он в течение нескольких лет работал над совмещением работы корпусом и руками из стиля фаньцзыцюань и хитроумной техникой ног из чоцзяо. Сюй передал своей комплексный стиль нескольким близким ученикам, одним из которых был Ян Ванфану, перебравшийся в крупный город Цзилинь. Ян взял в обучение лишь двух человек. Первым учеником стал житель Лояна Ху Чуньсянь, телохранитель и личный учитель виднейшею деятеля Китая того времени, командующего крупной армией на Северо-Востоке Китая Чжан Цзолиня. Вторым учеником был Ян Цзинчунь, обучивший известного бойца Чэнь Цинчуня (Чэнь Дунгэ), его учениками в свою очередь стали Ма Фэнту и Ма Иньту. Так стиль чоцзяо пришел в мусульманский клан Ма.

Приблизительно в то же самое время в провинциях Шэньси и Ганьсу начал практиковаться другой стиль, вскоре получивший известность во всем Китае. Назывался он «Крутящийся кулак» (фаньцзыцюань), или «Вращения кулаком», а также «Восемь вращений» (башаньфань). Такое название происходило от многочисленных вращений руками, быстрой смены уровня атаки, в результате чего «удары сыпались, как мелкий дождик в осеннее ненастье». Традиция yтверждала, что этот стиль восходит к самому Ци Цзигуану, который в своем трактате «Новая книга о заслугах [в воинском деле]» упоминал, что «башаньфаньи шиэрдуань также являются лучшими из лучших стилей».

Действительно, в современном стиле бацзицюань мы встретим немало приемов, которые использовались в системе Ци Цзигуана — «позиция знамени и гонгов», «резкий удар в голову» и многие др.

Фаньцзыцюань в том виде, в каком он известен сегодня, вышел из школы, руководимой неким Хань Лума в провинции Хэбэй. Затем центр фаньцзыцюань переместился в школу его ученика Дунь Ши, преподававшего одновременно и другой старый стиль, чоцзяо. Этот гибрид фаньцзыцюань-чоцзяо дальше начал передавать один из самых известных мастеров нового времени, Сюй Таонэн. Неподалеку от Лояна он открыл крупную школу, которая соперничала славой даже со знаменитым Шаолиньским монастырем.

Стиль отличали резкие короткие атаки, низкие стойки, постоянная работа корпусом, удары по болевым точкам. Вскоре фаньцзыцюань стал одним из самых популярных стилей в Хэбэе и Хэнани. Немало мастеров использовали фаньцзыцюань в качестве составной части своей школы, сочетая его с другими стилями. Так начали совместно преподаваться фаньцзыцюань и одно из направлений стиля богомола — «Девять приемов богомола» (танлан цзюшоу). После Синьхайской революции 1911 г. фаньцзыцюань слился со стилями чоцзяо и пигуацюань, а благодаря известному мастеру-мусульманину Ма Фэнту распространился по всему Северо-Западу Китая. Одновременно на основе слияния «Кулака Янь Цина» (позже перешедшего в «Кулак потерянного следа» (мицзунцюань) и фаньцзыцюань сформировался и необычный стиль яньцин фаньцзы. В район Тяньцзиня распространился «Крутящийся кулак копей орла» (иньчжао фаньцзы).

Ма Фэнту

С ростом школ фаньцзыцюань наметились и основные различия между направлениями этого стиля в разных провинциях. Например, на северо-западе под воздействием целого комплекса стилей, объединенных общим названием тунбэйцюань, в фаньцзыцюань стали активно использовать мягкие покачивающиеся движения поясницей при выбросе силы.

Северо-восточное направление делало больший упор на жесткую, упругую силу. В начале нашего века важнейшей составной частью тунбэйцюань стал «Кулак рубящих ударов» (пигуацюань). Пигуацюань настолько тесно интегрировался в тунбэйцюань, что ею даже называли тунбэй пигуацюань. Пигуа считается очень древним стилем, долгое время преподававшимся исключительно среди армейской элиты. Но в конце XIX в. он переместился в народные школы боевых искусств. Там пигуацюань обрел все черты закрытой народной школы и даже приобрел название, характерное для закрытой школы — секты, «Врата рубящих ударов» (пигуамэнь), хотя был уже к тому времени общедоступен.

Знатоки утверждали, что в древности стиль представлял собой воинский ритуал для высших чинов армии. В эпоху Мин (1368–1643 гг.) комплексы стиля (фактически культовые танцы) разыгрывались в ритуальных одеждах древних воинов, которые так и звались — пигуа. Отсюда, возможно, и пошло ранее название стиля, а затем оно было заменено на омофон, означающий «наносить рубящие и навесные удары».

Родился стиль все в той же провинции Хэбэй, где возникли все стили комплекса тунбэйцюань — бацзицюань, чоцзяо, фаньцзыцюань. Сначала пигуа практиковался в уездах Яньшань, Цайсянь и Наньпи (кстати, именно здесь в ту эпоху жили известнейшие мастера по тайцзицюань), а затем в 60-70-с годы XIX в. пришел в Некин и Тяньцзинь. В 1911 г. после образования в Тяньцзине Китайского общества бойцов, пигуацюань стал основным предметом преподавания, а в созданной в 1928 г. Академии национальною искусства в Нанкине этот стиль считался едва ли не самым престижным и даже элитарным.

Первым учителем пигуацюань считается Бо Вэньсюэ (XVIII в.). Через несколько поколений пигуацюань пришел в школы уже известных нам Ма Фэнту и Ма Иньту, а также мастера Хуан Сэнгина. Там был постулирован главный принцип стиля — единство достижения здоровья и боевых навыков, что позволило ему влиться в большой комплекс тунбэйцюань, базировавшийся на той же основе.

С приходом в тунбэйцюань формы пигуацюань несколько изменились. Движения стали более мощными и широкими, прибавились резкие выдохи в момент удара, появилось немало вращений руками и передергиваний корпусом (они пришли из фаньцзыцюань).

Несмотря на то, что все названные выше стили формировались и комбинировались в течение почти двух веков, несомненная заслуга в создании единого стиля принадлежит мусульманскому клану Ма. Ма Фэнту (1888–1973 гг.), выходец из провинции Хэбэй уезда Цайсянь начал обучаться нигуацюань и традиционной борьбе шуайцзяо еще у своего отца.

Когда крепкому пареньку исполнилось 11 лет, он попал в обучение к мастеру Хуан Линьбяо, от которого узнал о тайном стиле тунбэйцюань. У него же Ма изучал нигуацюань, бацзицюань, люхэцян («Копье шести соответствий») и многое другое. Через некоторое время судьба свела его со знаменитыми руководителями тайных сект Ли Юньбяо, Сяо Хэчэном и другими, которые приняли его в свою среду.

Ма Фэнту был одним из самых образованных мастеров ушу своего времени. В 1909 г. он приехал в крупный город Тяньцзинь и поступил в Бэйянское высшее педагогическое училище, а на следующий год присоединился к одной из местных ячеек Объединенного союза — Тунмэнхуэй, созданной революционным демократом Сунь Ятссном. Союз был организован на манер традиционного тайного обществ. При вступлении в него бралась специальная клятва, там существовали свои тайные знаки (например, пиалу следовало особым образом захватывать большим и указательным пальцами, члены союза подворачивали немного штанину и рукав), тайнопись и многие другие атрибуты тайной организации.

В Объединенном союзе он близко сошелся с известным мастером синьицюань Е Юньбяо и с другими бойцами, помыслы которых были направлены на демократическое переустройство Китая. Они быстро нашли общий язык — здесь сказывалась и общность образования, и любовь к боевым искусствам. Друзья решили каким — то образом легализировать свою тайную ячейку и выбрали для этого оригинальный способ — так родилось Китайское общество бойцов (Чжунхуа ушу хуэй). Ма Фэнту занял в нем должность заместителя председателя, а также главного тренера. По времени создания Общество стало второй организацией боевых искусств в Китае после знаменитой Ассоциации Цзинъу, возникшей в Шанхае двумя годами ранее.

В 1920 г. Ма Фэнту вместе с братом Ма Иньту в провинции Хэнань вступил в армию генерала Фэн Юйсяна, который был известным покровителем боевых искусств. Благодаря двум братьям Ма в Северо-Западной армии, которой командовал Фэн Юйсян, началось изучение семейных комплексов боя с оружием клана Ма. С тех нор Ма Фэнту всегда находился в центре социальной и политической жизни: сначала занимал ряд крупных административных должностей на Северо-Западе Китая, когда туда вступила армия Фэн Юйсяна, а в 1933–1935 гг. работал заместителем директора сразу двух учебных заведений — Академии ушу в провинции Ганьсу и Академии национального искусства провинции Цинхай. Семья Ма остается одним из крупнейших кланов «истинного ушу» в Китае.

Старший сын Ма Фэнту, Ма Сянда был вице-президентом Всекитайской федерации ушу, а в 1953 г. стал абсолютным чемпионом Китая по контактным поединкам и бою с оружием. Его младший брат Ма Минда, блестящий интеллектуал, профессор истории, ныне является одним из патриархов гунбэйцюань.

Пожалуй, Ма Фэнту явился одним из первых серьезных исследователей истории и теории ушу. В частности, Ма Фэнту пытался теоретически обосновать справедливость разделения стилей на группы «длинного кулака» и «коротких ударов» в противоположность чисто мифологическому, хотя и весьма привычному разделению на «внешние» и «внутренние» стили, на «южные» и «северные» направления. Причем такое подразделение проводилось не просто на основе эмпирических наблюдений, но на базе изучения характера «выброса усилия». Так родилась теория тунбэйцзин («сквозного усилия», «усилия комплексной подготовки») — особого типа приложения силы и использования ци, который характерен для ряда стилей, например, нигуацюань, бацзицюань, фаньцзыцюань, чоцзяо. Именно они и вошли в комплекс тунбэйцюань.

Примечательно, что Ма Фэнту сумел теоретически определить то, что многие мастера чувствовали до этого чисто интуитивно. Стало ясно, что стили могут объединяться не на основе их внешней схожести или места происхождения, но на базе типологии использования «внутреннего усилия» цзин. Например, такие столь непохожие стили, как тайцзицюань, багуачжан и синъицюань, правомерно отнести к одной группе — в них применяются одинаковые типы «усилия», например, «ввинчивающееся», «оборачивающее», «усилие слышания», «усилие понимания» и т. д. А вот шаолиньцюань, хотя во многих технических аспектах и похож на резкий и стремительный синъицюань, использует совсем иной тин «выброса силы», следовательно, относится к другой группе.

Справедливости ради отметим, что до сих пор вопрос о типологизации «усилий»-цзинь довольно запутан, и сегодня не существует какой-то общепризнанной четкой схемы. И все же идея Ма Фэнту дала свои плоды — он был способен теперь точно определить, какой стиль можно включать в систему тунбэйцюань, а какой, несмотря на всю видимую родственность, не подойдет. Поэтому под одним названием безболезненно и гармонично соединились стиль длинных ударов пигуацюань и школа коротких атак бацзицюань, стиль работы ногами чоцзяо и построенный исключительно на действиях руками фаньцзыцюань.

Местные школы ушу

В эпоху Цин пробуждались те школы, которые долгое время находились где-то в «глубинке» и о которых практически никто, кроме местных жителей, не знал. Многие школы боевых искусств — по сути, религиозные секты — превратились в широкие организации, объединяющие последователей в нескольких уездах.

Заново писалась и история ушу. Старые закрытые школы не слишком волновал вопрос о точном времени их возникновения и имени первопатриарха. А вот для широкой проповеди такие темы стали весьма актуальными. Последователей интересовало: насколько глубоко уходит в историю та традиция, к которой они приобщаются благодаря занятиям боевыми искусствами? К тому же не следует забывать, что это были не столько школы ушу, сколько тайные религиозные секты, и основной формой духовной практики стало ушу. Для них вопрос о древнем происхождении становился как нельзя более важным. В тот период рождается легенда о Бодхидхарме как об основателе шаолиньцюань, да и всего северного ушу, о Чжан Саньфэнс как о создателе тайцзицюань.

Многие школы теперь вели свою родословную вообще от начала китайской истории, объявляя своими патриархами первых легендарных правителей Китая.

Именно так, например, представлялся последователям стиль «Взрывающиеся удары трех императоров» (саньхуан паочуй), который обычно называли просто паочуй. По легенде, его духовными родителями были китайские первоимператоры Хуанди, Фуси и Шэньнун. Реальная же его история идет от некоего Сун Майлуня (1809–1893 гг.), выходца из уезда Исянь в Хэбэе. В 20-40-х годах XIX в. он начал широкое преподавание паочуй в Хэбэе и Шаньдуне. Правда, он не считал себя основателем стиля, а рассказывал, что обучался у одного из руководителей тайной религиозной секты «Белого лотоса» Цяо Хэлиня, у своего отца, а последний — у монаха Северного Шаолиньского монастыря Пучжао.

Но никаких письменных свидетельств на этот счет не сохранилось. Действительно, в Шаолиньсы жил некий монах Пучжао, преподавался там и комплекс паочуй, который до сих пор входит в базовую программу подготовки монахов. Но стиль Сун Майлуня и шаолиньский паочуй настолько отличаются друг от друга, что уже невозможно сказать, действительно ли один вышел из другого, или они просто являются «однофамильцами».

В основе стиля лежат «12 взрывных приемов» — резких ударов, большинство которых выполняются из позиции «наездника» (мабу): «крестообразный» удар, удар в сердце кулаком в прыжке, удар в пах, «удар в небо» (вверх) и т. д. Точно таким же образом изучается и техника владения копьем, основанная на 12 способах атак.

Издревле считалось, что техническая сторона в стиле паочуй занимает подчиненное положение, в то время как истинную основу стиля составляют «пять важнейших речений» — внутренних принципов тренировки. Во — первых, следует научиться сосредоточению внимания, концентрации ци и координации использования силы и ци. Во-вторых, следует активно использовать физическую силу, резко атаковать, а «выброс силы» должен быть подобен взрыву петарды (такой характер движений обозначается термином «геройский настрой»). В-третьих, «тигриные запястья надо распрямить», т. е. выпрямить руки в запястьях, дабы поток «внутреннего усилия» беспрепятственно доходил до кончиков пальцев и обеспечивал резкий взрывной «выброс усилия». В-четвертых, «поясница и глаза должны быть подвижными» — сила зарождается от поворота в пояснице, именно резкое и короткое «передергивание» поясницей в момент удара способствуют особому типу «выброса усилия», которое и называется «взрывным». Наконец, в-пятых, необходимо научиться «разогревать сердце и кровь особыми методами динамической медитации», что превращает стиль паочуй в прекрасную оздоровительную методику.

В середине XIX в. рост числа школ стремительно ускорился, стили появлялись десятками. В Шаньси зародился необычный стиль «Кулак легкости» (цинцюань), в котором не было ни одного комплекса, а все 88 приемов, составляющих костяк стиля, отрабатывались только с партнером.

В 1890 г. в Шаньси распространилась школа «Пронизывающий кулак» (чуйцюань), созданная Ши Юйином, выходцем из уезда Шэсянь провинции Хэбэй. Ее характерной особенностью было большое количество подсечек и зацепов за ноги противника, быстрые «колющие» удары руками с резким приближением к противнику, неожиданные толчки плечом и спиной.

В Сычуани в годы правления Тунчжн (1862–1875) появился местный стиль «Кулак Пресветлого Моря» (минхайцюань). Именно в те годы шаолиньский монах Минхай (отсюда и название стиля), внезапно покинул родную обитель и отправился в странствия но Китаю. Кто говорил, что он стал разбойником, кто считал, что он создал тайную религиозную секту. Так или иначе, Минхай объявился в провинции Сычуань, где начал изучать местные боевые искусства, а затем создал новый стиль на стыке шаолиньцюань и сычуаньских школ ушу. Стиль отличали мощные движения, внезапные взрывные прыжки.

Основные атаки наносились короткими связками в три удара кулаком с ближней дистанции, широко использовались болевые захваты, заломы, удары локтями. Минхай учил выжидать, пока противник сам сделает первое движение: «Ты не подойдешь — я не дернусь».

В начале XX в. в уезде Хуансянь провинции Шаньдун родился «Кулак трех, проходящих насквозь» (саньтунцюань). По преданию, стиль создали три великих мастера, которые могли проходить даже сквозь скалы и стены: Дин Цзитун, Суп Юнтун и Бо Эргун. В одной из хэбэйских сект появился «Кулак тайной мысли» (мисыцюань), скомбинированный неким Ми Сыяном на основе бaгуачжан и шаолиньцюань. В провинции Аньхой зародился стиль «Ладонь инь ян» (иньянчжан), который еще назывался «16 приемов инь и ян» (иньян шилю чжао).

Простые крестьяне в одной из деревень центрального Китая до сих пор в своих тренировках ушу используют традиционную форму алебарды (дадао) с наконечником из камня.

Из Шаолиньской системы вышел стиль «Кулак вознесения на облаках», (тэнъюньцюань). Зародился он в районе Пекина, а затем его патриарх Ли Чуньлай принес этот стиль в Шанхай. На большом количестве падений, перекатов и прыжков базировалась школа «Споткнуться и упасть» (цоцзяомэнь), практиковавшаяся недалеко от Чжэнчжоу — столицы Хэнани. Создал ее некий Чжан Цзюмэй — Чжан Пьяный Красавец, который был полулегендарной личностью, а официальным патриархом школы история считает Хэ Юйшаня.

Приблизительно в одно и то же время в Хэбэе и в Хэнани появились, а точнее, проявились десятки стилей, которые раньше практически не были известны. Так, стал популярен стиль «Хлопковая ладонь» (мяньчжан), где основные удары наносились ладонью. В 50–60 годы XIX в. в Хубэе стал известен стиль «Кулак школы тайного бессмертного» (иньсянь мэньцюань), который преподавал Ху Фэнтин, блестяще образованный человек. Рассказывают, что как-то в поисках учителя Ху Фэнтин забрел в провинцию Хэнань и остановился на ночь в небольшом горном монастыре Сингосы — «Радости государства». Утром он заметил, как старик-монах выполняет какие-то боевые упражнения и был настолько поражен их мощью, что умолил взять его в ученики. Монах поведал ему тайное учение о сбережении в теле «грех внутренних драгоценностей» — «семени», ци и «духа», об их сочетании с «тремя внешними драгоценностями» — луной, солнцем и светом звезд. Показал он ему и четыре способа закалки тела (тигра, дракона, петуха и обезьяны), а также методику «наполнения внутренним усилием пяти верхушек» — обеих кистей, стоп и головы, в результате чего боец оказывался как бы «наэлектризован» силой. Монах говорил, что посвятил его во все эти секреты загадочный «бессмертный», имени которого он так никогда и не узнал. «Кулак школы тайного бессмертного» до сих пор можно встретить в некоторых деревушках в Хэбэе, правда, ее учение в полном виде никому из пришлых не рассказывается.

В Хунани в то же время появился целый ряд школ, в том числе стиль «Восемь кулаков» (бацюань). Его создал выходец из г. Чанша (столицы провинции) некий господин Синь.

История не сохранила для нас его полного имени, но оставила рассказы о том, как он создал свой стиль, долгое время наблюдая за повадками змеи и журавля.

Тогда же в провинции Аньхой возник стиль «Кулак девяти цветущих гор» (цзюхуашаньцюань). Разработан он был Хэ Цзютянем (Хэ Девять Небес). Для изучения ушу он избрал довольно оригинальный способ: путешествовал, куда глаза глядят, с мечом за спиной и вызывал всех на поединки. Правда, большинству соперников Хэ проигрывал — и тут же просился к ним в ученики. После десяти лет странствий Хэ поселился отшельником в одном из самых живописных уголков Китая, горах Цзюхуашань. Лишь изредка он выходил из своего скита и направлялся в жилища даосов, которые находились в тех же горах. От них он получал наставления в искусстве следования Дао, здесь же изучил и способы управления ци, и эзотерические методики «трансформации духа» [336].

Мы не ставили своей задачей перечислить даже малую часть тех стилей, которые появились в Китае в те годы. Еще раз повторим — их насчитывались сотни. Для нас важно другое — чтобы читатель понял, в какое колоссальное культурное явление превращается ушу к XVIII–XIX вв., насколько тесно оно связано с народной культурой и какое потрясающее, невиданное более ни в одной стране мира многообразие мы подразумеваем под понятием «китайские боевые искусства».

Ушу у народов Китая

Обладание секретами ушу считалось отличием китайцев не только от «варваров», но и внутри страны нередко подчеркивало национальную специфику тех или иных народов.

Собственные направления ушу сложились у народностей хуэй, мяо, ачан, тай, цзинпо, туцзя, ицзу, уйгуров. Естественно, что в такие школы ушу принимали лишь тех, кто принадлежал данной национальности. Попасть «чужаку», скажем, китайцу, в уйгурскую школу ушу было практически невозможно. Таким образом, боевые искусства на территории Китая становились этноспецифическим фактором.

Можно выделить два типа национальных стилей ушу. Первый — это стили, строго закрытые не только для чужаков, но даже для некоторых членов своей этнической общности. Второй тип — это стили, доступные для большинства «своих», причем они могли использоваться и для установления контактов с «чужими». Например, у китайских мусульман (хуэйцев) можно встретить оба типа таких стилей. К первому типу относится таннинцюань, ко второму — чжацюань (в другом чтении — чацюань), который стал одним из самых популярных стилей в Китае.

Китайские мусульмане (в конце XX в. их насчитывалось около 5 млн.), оказали весьма впечатляющее влияние на развитие ушу. Сохранились статуэтки VIII в., изображающие, как полагают историки, хуэйцев, ведущих поединок. Сотни хуэйцев-ушуистов стали героями крупнейших событий китайской истории. В ближайшем окружении первого императора династии Мин (1368–1644 гг.) Чжу Юаньчжана было немало генералов-мусульман, блестящих знатоков воинского искусства — Чан Юйчун, Ху Дахай, Му Ин, Лань Юй, Фэн Шэн, Дин Дэсин. Считается, что популярный стиль «Ритуальное омовение» (копья кайпин) был создан именно мусульманином Чан Юйчунем.

В XVII в. мастера ушу из числа хуэйцев участвовали в борьбе против маньчжуров. На стороне вождя крестьянской армии Ли Цзычэна, которому удалось в 1644 г. захватить Пекин, воевал известный мусульманский полководец Ма Шоуни. Под его началом находилось формирование из отборных воинов-мусульман — «отряд старины-хуэйца» [472].

Первые мусульмане появились в Китае в VIII в. и в эпоху Цин представляли собой обширные замкнутые общности, отличавшиеся от китайцев обычаями, покроем одежды, использованием при общении арабских слов. Возникли у них и свои характерные стили ушу, например, уже упоминавшийся нами чацюань.

Знаменитый мусульманский мастер Ван Шаочжоу (1891–1983) из Хунани распространил стиль чацюань в провинции Гуанси и на юге Китая.

Стиль имел свои легенды. Многие из них сходятся на том, что его создал некий мусульманин по имени Чжамир, а от первого иероглифа его имени «чжа» и пошло название стиля. Другая рассказывает следующее. Во время мятежа, поднятого в 755 г. могущественным губернатором северо-восточной окраины Китая Ань Лушанем, император Су-цзун послал армию для подавления беспорядков. В ее составе был отряд уйгуров из западных районов, в котором находился молодой воин по имени Хуа Цзун.

Когда отряд двигался через уезд Гуансянь провинции Шаньдун, Хуа Цзун внезапно заболел и его пришлось оставить в одной из деревень на излечение. Поправившись, Хуа начал зарабатывать на хлеб преподаванием некоей системы самозащиты «Блоки и удары» (цзяцзыцюань). Хуа Цзун решил основать здесь школу ушу и вызвал в деревню своего учителя Чжа Юаньи. Вместе они создали новый стиль, который местные жители и назвали чацюань. В память о Хуа Цзуне в арсенал стиля вошли несколько комплексов, которые сегодня называются хуацюань.

В VIII в. предки хуэйцев (хуэйхэ) действительно жили на территории современной МНР и Внутренней Монголии. Однако, как свидетельствуют уездные хроники, в те времена в Гуаньсяне хуэйцев еще не было.

Другая версия, на первый взгляд, кажется более правдоподобной. Основатель стиля Чжа Шаньи, первое мусульманское имя которого было Чжамир, происходил из Синьцзяна и жил в конце эпохи Мин. Он вступил в один из отрядов генерала Ци Цзигуан. Во время похода против японских пиратов Чжамир заболел и задержался в уезде Гуаньсянь, где и начал преподавать ушу. Его ученики назвали новую школу «Кулак Чжа» (чжацюань) [304]. Правда, китайцы стали более широко использовать другое чтение первого иероглифа в названии стиля — «ча», и поэтому прижилось название чацюань.

Последняя версия стала канонической для последователей чацюань. Однако в глаза бросается, с одной стороны, ее поразительное сходство с первой легендой, а с другой — ряд несовпадений в датах с реальными историческими событиями. Например, борьба с японцами, возглавляемая Ци Цзигуаном, была завершена к 1564 г., а не к концу династии Мин (1644 г.). Нынешний патриарх стиля чацюань, бывший одно время заместителем председателя Всекитайской Ассоциации ушу, Чжан Вэны уан даже высказал предположение, что создание стиля не имеет ни малейшего отношения ни к личности таинственного Чжамира, ни к посещениям мусульманами уезда Гуаньсянь [304].

Сформировавшись в западной части Шаньдуна и в восточной части Хэнани под воздействием шаолиньских школ ушу, чацюань стал практиковаться среди тайных обществ мусульман в Шаньдуне, Хэнани, Хэбэе. Идеология основного мусульманского стиля была тесно связана с исламом. Тренировки по чацюань проходили обычно во внутренних дворах мечетей. Перед занятиями совершалось традиционное мусульманское омовение, как и перед намазом. Несмотря на ритуализованность, чацюань стал одним из самых эффективных боевых стилей ушу. Его отличают сложная траектория передвижений, изобилие прыжков и стремительных разворотов. Наносились удары ребром ладони, колющие удары пальцами в уязвимые места.

Многие мусульмане, практиковавшие чацюань, владели искусством «железной рубашки», не чураясь демонстрировать свое умение перед публикой. В рассказе знаменитого китайского новеллиста Пу Сунлина (1640–1715 гг.) описываются подвиги некоего мусульманина Ша. Он безболезненно принимал в грудь удары тяжелым бревном, пальцами отрубал голову быку, пропарывал ему брюхо. «А то еще, бывало, вытащит свою, так сказать, силу и положит ее на камень. Затем возьмет деревянный шест и изо всех сил колотит. Ни малейшего вреда!» [75].

Другой мусульманский стиль, танпицюань оказался не столь известен. Название стиля связано с важнейшим культовым предметом мусульманского обихода — тазиком для омовений (ганнин). Стиль передавался исключительно по мужской линии, женщины к тренировкам и даже наблюдению за ними не допускались.

Предание рассказывает, что в одной из деревушек Хэнани жил юноша Юань Фэнъи. Он нередко становился предметом насмешек у односельчан. А поводом для была его фамилия. Добавив к его фамильному иероглифу лишь две черты и прочтя его тем же чтением «юань», можно было получить слово «обезьяна». Обида юноши была столь сильна, что он, уединившись, посвятил все свое время занятиям ушу. Как-то встретив бродячего шаолиньского монаха, Юань Фэнъи, стал самым преданным его учеником. На основе его школы Юань Фэнъи в конечном счете создал новый стиль — таннинцюань.

Стиль включал в себя семь больших связок — «семь форм», каждая из которых делилась еще на семь. Заключительную «большую форму» знали лишь руководители школы и тайно передавали ее лучшим ученикам [209].

Мусульмане путешествовали по всей стране в качестве торговцев и охранников караванов с товарами, селились в разных местах. Поэтому мусульманские стили ушу можно встретить во многих районах страны. Ци Цзигуан в одном из своих трактатов говорил о трех самых эффективных школах боя с копьем, преподававшиеся в кланах Ян, Ма, и Ша. Две последние были созданы хуэйцами и завоевали широкую популярность в народе. Стиль «18 приемов мусульман» (хуэй шибачжоу) называли «квинтэссенцией боевых искусств». К началу XX в. в Китае насчитывались сотни школ мусульманского ушу, а хуэйцы широко практиковали багуачжан и синъицюань.

В 1862 г. крупное восстание хуэйцев под предводительством мастера ушу Ду Вэньсю вспыхнуло в провинции Юньнань, перекинувшись оттуда в юго-западные и северо-западные районы Китая. Накануне Синьхайской революции 1911 г. мусульмане начали преподавание ушу практически во всех крупных городах. В Кайфэнс открыл свою школу боец-мусульманин Хуан Бинсин, ученик знаменитого мастера Ли Лаоцуня из уезда Гуаньсянь. Школы как грибы росли в Шанхае, Нанкине, Сучжоу. Несмотря на то, что чацюань продолжал считаться символом мусульман, в эти школа начали брать и «пришлых». Когда в 1928 г. в г. Нанкине была основана Центральная академия национального искусства, чацюань был введен в программу се обучения.

Ряд бойцов-мусульман прославились на весь Китай. Например, Ма Юнчжэнь, мастер по стилям «Хлещущие ноги» (чацюань и таньтуй) из Шанхая, отличался такой физической силой, что во время отработки ударов ногами взваливал себе на плечи быка. Ван Чжэнъи за свое блестящее мастерство во владении алебардой был прозван Ван Пятый — Алебарда (Дадао Ван V). Он входит в четверку «великих мастеров» начала XX в. вместе с Хо Юаньцзя, Сунь Лутаном и Ма Фэнъи, тоже мусульманином. В 90-х годах прошлого столетня Ван Чжэньи работал в конторе, предоставляющей телохранителей и охрану для перевозки товаров. Ван на лету отражал стрелы мечом, мог срезать косу с головы человека, не задев его самого. Он погиб в 1901 г., участвуя в восстании ихэтуаней.

Имя другого ушуиста-мусульманина Ван Цзыпина (1881–1973 гг.) еще при жизни стало легендарным. Он родился в небогатой крестьянской семье в уезде Цансянь провинции Хэбэй. Первыми учителями Вана стали его отец и дед знаменитые на всю округу силачи и борцы. Как ни странно, родные не хотели, чтобы юноша следовал по их стопам, считая, что этим он никогда не сможет заработать себе на жизнь. Однако такое отношение не смутило Вана. С семи лет он начинает заниматься ушу, борьбой шуайцзяо, поднятием тяжестей, подтягиванием на перекладине, плаванием, стрельбой с коня. Для приобретения сильного толчка перед прыжком, он выкопал у себя во дворе ямки различной глубины, откуда необходимо было выпрыгивать, нанося одновременно удары ногами. Ван долгими часами отрабатывал переходы на высоких столбах, поднимал тяжелые камни, бегал кроссы с утяжелителями на ногах и занимался столь самозабвенно, что порой забывал о еде.

Ван Цзыпин

В 1901 г. Вана выгнали из родного уезда, считая его «бандитом», и он направился в Цзинань, главный город провинции Шаньдун. Однажды в базарный день Ван перед изумленной публикой сумел остановить руками вращающийся жернов. За этой сценой наблюдал учитель чацюань Ян Хунсю, который, оценив силу юноши, взял его в ученики.

Вскоре Ван стал лучшим последователем школы, отличительной чертой которой было особое внимание к сложным разделам нэйгун. Позже Ван Цзыпин переработал эти упражнения и объединил их в комплекс, описав сго в одном из первых пособий по цигун, вышедших в Китае: «Способы лечения посредством упражнений» («Ляны ун ляофа»). В комплекс вошли 20 упражнений для укрепления здоровья и достижения долголетия, которые выполнялись как в состоянии покоя, так и в движении. Каждое из упражнений было направлено на регуляцию одного из энергетических меридианов.

По преданиям, Ван Цзыпин неоднократно вступал в поединки с иностранцами. Народная молва рассказывает об одном из таких боев. Как-то он получил вызов от немецкого бойца, который прославился стремительным ударом фантастической силы. Ван Цзыпин применил интересную тактику. Он ждал пока немец нанесет удар, затем резко отходил в сторону, резко дергал немца за руку и валил его. В конце концов, немец, отчаявшись, сдался, и более того — попросился к Вану в ученики, обещав платить 300 долларов в месяц (по тем временам настоящее богатство). Но Ван Цзыпин заявил: «Я не желаю твоих денег и не беру в ученики таких, как ты!» [472].

В 1919 г. Ван Цзыпин победил в схватке группу японских дзюдоистов, а в 1921 г. подписал контракт на бой с неким американским бойцом Салливаном. Салливан заявил в шанхайской прессе, что тот, кто сумеет нанести ему удар, получит приз в пятьсот долларов. Если же удар собьет его с ног, то приз будет удвоен. Увидев Ван Цзыпина, Салливан якобы отказался от боя.

Долгое время он считался едва ли не лучшим бойцом во всем Китае. В 1928 г., сразу же после создания в г. Нанкине Центральной академии национального искусства, занял там пост руководителя шаолиньского направления ушу. После образования КНР Ван был заместителем председателя Всекитайской федерации ушу, являлся членом Всекитайской федерации борьбы, заместителем председателя Исламского комитета в Шанхае.

Благообразный старик с мощным, гибким телом и огромными руками неоднократно сопровождал в зарубежных поездках премьера Госсовета КНР Чжоу Эньлая.

Любимым упражнением Ван Цзыпина был комплекс «Хлещущие ноги»(таньтуй), включающий большое количество ударов ногами. Происходит этот ныне знаменитый комплекс то ли из деревни Таньцзягоу в Хэнани, что не далеко от Шаолиньского монастыря, то ли из буддийского монастыря Лутаньсы в Шаньдуне. В некоторых местностях он считается отдельным стилем. Такой комплекс, в несколько ином виде, существует и в шаолиньцюань, и в мицзунцюань.

Не только мусульмане имели свои национальные стили ушу, хотя не все направления получили такой размах, как чацюань. В среде национальных меньшинств китайские стили приобретали отчетливую специфическую окраску. Например, у народности тай не возникло собственных стилей, тайцы занимались китайскими стилями, но в своих национальных закрытых школах. Они в частности, практиковали «Кулак петуха» (цзицюань), «Цветущий кулак» (хуацюань), «Кулак подсечек» (саодицюань). Среди тайцев широко распространились свободный поединок, бои на коротких палках, упражнения с парными мечами. Тем не менее большинство стилей у тайцев, равно как и у других малых народов Китая, носит игровой характер. Комплексы в основном выполняются в виде танцев под удары барабанов, по круговой или крестообразной траектории. Например, во время представлений один или несколько человек, среди которых могут быть девушки и дети, выходят в центр огромного круга и исполняют «Боевой танец феникса» с топорами, остальные делают упражнения с мечами. Большинство комплексов без оружия имитируют сражения животных. «Боевой танец феникса» стал таким популярным в Китае, что автономную тайско-цзинпоскую область в провинции Юньнань прозвали «Родиной фениксов».

Представителей национального меньшинства можно узнать даже по типу оружия. Так, люди народности мяо использовали «остроконечный меч» (цзяньдао), длина клинка около 40 см, а изгиб в форме буквы «Г». Такая характерная особенность клинка позволяла поймать меч соперника и вырвать его резким поворотом. Одним из самых экзотических видов оружия владела народность ицзу. Короткое лезвие меча (около 60 см) изгибалось в виде нескольких волн, отчего оружие получило название «меч длинной волны» (бочаньцзянь).

Мяосцы, тайцы и чжуаны не могли так широко пользоваться оружием, как ханьцы. Это было связно с многочисленными запретами на ношение оружия, нарушение которых национальными меньшинствами каралось с особенной суровостью. Не удивительно, что в качестве оружия стали использоваться подручные средства: камни, палки, цепы для молотьбы зерна, веревки, костыли. Один из таких предметов — «цепь, которую зажимают подмышкой», или «двойная цепь» (ляньцзя) представляла собой две 30-сантиметровые палки из крепкого тяжелого дерева, соединенные между собой короткой цепью. Их можно было бы принять за двухзвенную палку — оружие, широко распространенное в Китае и в Японии (кит. «эрцзегунь», яп. «нунгяку»), если бы не два кольца на цепи, издающие пронзительный свист во время вращения ляньцзя.

Нередко в бою использовались веревочные петли, метательные стрелки, цепи с грузами и ножами на конце. Представители народности ицзу для боя на средней и дальней дистанции применяли веревку, к концу которой прикреплялся металлический груз в форме буквы «Т». Этим оружием, «метеоритом», можно было сбить всадника с коня, выбить из его рук оружие, спутать руки и ноги нападающею. Народность бэнлун, проживающая в Юньнани, в ближнем бою мастерски использовала короткую дубинку с петлей для продевания руки — «карманный молот» (сючуй). Дубинку раскручивали на запястье при помощи петли, а затем наносили резкий тычковый или рубящий удар.

Все национальные школы были тесно связаны с культовыми праздниками и ритуалами. Мусульмане обычно демонстрировали ушу во время исламскою праздника ураза-байрам (разговения) и курбан-байрам (вознесения). Танцы с парными мечами — «мечи — цветки» (хуадао), распространенные у народов цзинпо, тай и бэнлун, сопровождали охотничьи обряды и жертвоприношения. С показа ушу обычно начинали празднества, связанные с началом сельскохозяйственного цикла. Правда, собственно боевыми эти действия никогда не были или их боевой аспект исчез очень давно. Например, у народности ицзу ушу сегодня носит исключительно танцевальный характер. Все комплексы исполняются на круглой площадке диаметром около четырех метров под удары в гонги, барабаны и игру на зурнах.

Национальные разновидности ушу — один из самых интересных феноменов в культуре Китая. Боевые искусства стали там этноспецифическим фактором, подобно религии, жилищу или кухне.

Боевое мастерство подражательных стилей

Форма и бесформенное сочетают в себе в равной степени абсолютно ложное и доподлинно истинное. Внутри формы таится игла, а в ее сердцевине — учение о сокровенном.

«Речения о формах животных»

Форма животного — образ Дао

Пожалуй, один из самых интересных разделов ушу представлен подражательными стилями, где в основном имитируются движения животных. Эти стили особенно зрелищны. Они объединены в одно большое направление, которое сегодня называется «Кулак образа и формы» (сянсинцюань). Название это — современное, в традиции же данная категория стилей не имела никакого общего обозначения.

Но почему подражают именно животным? Этот процесс имеет глубокие корни в китайской культуре. Образ животного связывается прежде всего с понятием «естественности» (цзыжань), характерным для даосского мировоззрения. С другой стороны, животная магия и тотемизм были вообще очень широко распространены в Китае. По сути, все подражательные стили непосредственно связаны с ритуальными тотемными танцами, хотя сегодня эта связь и не кажется столь явной.

Примечательно, что к категории сянсинцюань сегодня причисляются те комплексы и формы народной практики, которые никакого отношения к собственно бою не имеют. Таковыми являются «Танец обезьяны» или «Танец собаки», которые исполнялись при дворах правителей еще в III в. до н. э. Такое соотношение разнородных явлений объясняется все тем же желанием продлить историю ушу до глубокой древности. Связь здесь из чисто формальной («Танец обезьяны» — «Кулак обезьяны») перерастает в связь историческую, а затем и в духовную.

Обратим внимание на само название многих древних систем, связанных с животными: «игра», «забава», «представление» (си). Это скорее театр и ритуальное зрелище, нежели оздоровительная методика и тем более боевое искусство. Примечательно, что такие, чисто ритуальные стили (в древности — танцы), как «Кулак богомола», «Кулак обезьяны», «Кулак змеи» столь плотно вошли в ушу, что им стала приписываться боевая ценность.

Не значит ли это, что «стили животных» вообще никакого отношения к ушу не имеют?

Конечно это не так, надо лишь отличать игровые зрелища, пришедшие из магических тотемных ритуалов, от собственно стилей ушу. Вот одна характерная черта — многие «подражательные» стили ушу отнюдь не подражают животным! Мало кто знает, что один из самых известных «внутренних» стилей, синъицюань, долгое время считался именно «стилем животных». В его арсенал входило 12 базовых приемов, а точнее коротких связок, каждая из которых соотносилась с животным (например, с драконом, тигром, обезьяной, лошадью и т. д.). Но подражали не животному, не его манере передвигаться, нападать, бросаться на добычу, а одному из его качеств — стремительным изменениям направления полета ласточки, мощному прыжку тигра, умению медведя обрушиваться сверху на противника. Это не сами животные, это — их символы, а точнее, символы природно-естественного поведения, образно выраженные названиями животных.

В традиционной китайской философии не существовало различий между понятиями «тождества» и «подобия» (кит. «тун»). За основу принималось именно «подобие», т. е. бойцу не обязательно было полностью походить на какое-нибудь животное, достаточно было имитировать несколько его характерных признаков, например, издать крик орла, почесаться как обезьяна, придать ладони положение «лапы тигра». Считалось, что человек становится идентичен животному, так как «набрал» определенное количество его признаков. Такой чисто китайский подход дал возможность имитировать нескольких животных сразу, не добиваясь абсолютного сходства с ними. Например, мастера стиля «Кулак полководца Сунь Виня» (суньбиньцюань) учили, что необходимо иметь «драконью поясницу, орлиный глаз, змеиные ноги, а в передвижениях походить на ласточку».

Кстати говоря, ушу во многом базируется именно на принципе имажинарности — самоуподобления горам, деревьям, животным, духам. Этот принцип исходит из даосской идеи «вечного странствия» за пределами собственного тела и сознания, самоотождествления со всем миром. На самом деле, человек стремится не столько имитировать животное или быть «неподвижным, как гора Тайшань», сколько следовать потоку вселенских изменений, приобщаясь к Дао. Для многих мастеров этот философский принцип обретал вполне конкретную форму боевой тренировки.

«Овладеть формой» и «отойти от формы»

Практически в каждом направлении ушу мы можем встретить несколько стилей группы сянсинцюань. Даже среди стилей «внутренней семьи» в настоящий момент насчитывают 72 комплекса сянсинцюань, а чисто подражательные движения присутствуют в любом стиле. Благодаря этому выработалась некая общая концепция обучения подражательным школам.

На первом этапе следует лишь имитировать внешний облик животного, «овладеть формой» (сянсин). В «Кулаке обезьяны», например, ученик, еще не зная никаких боевых приемов, учится срывать персики, как обезьяна, подражать мартышке, входящей в пещеру, дрожащей от холода под дождем, прыгающей от радости. В стиле «Когтей орла» боец учился подражать биению крыльев птицы, падал на песок, будто орел, атакующий добычу. Учителя «Кулака змеи», тренируя гибкость у бойцов, советуют ученику «оборачиваться вокруг камня», «ползать в траве так, чтобы ни одна травинка не покачнулась».

Затем начинается второй этап обучения, на первый взгляд, прямо противоположный первому. Он носит название «отойти от формы» (лисин). В китайской эстетике есть выражение: «Отходя от формы, достигаем схожести». Речь идет о духовном прозрении символической реальности, которая стоит за всякой формой.

Китайские мастера учат «не отходя от формы, оторваться от нее». Например, боец не должен «переигрывать», увлекаясь чисто внешней имитацией формы. Так, по настоящему пьяный человек вряд ли сможет адекватно реагировать на стремительно меняющуюся ситуацию в поединке. Последователь «Кулака пьяного» использует лишь внешние признаки опьянения, например, шатающуюся походку, в то время как основное правило стиля гласит: «Тело должно быть пьяным, а мозг трезвым». Один из известных мастеров «Кулака обезьяны» Хоу Иньпэй вспоминал, как он сначала учился подражать ужимкам обезьяны, затем стал замечать, что и его дух стал подобен внутреннему состоянию играющей и сражающейся обезьяны. После этого он потратил немало времени на совмещение внешней формы и внутреннего образа, а затем «забыл о том и о другом». С тех пор его тело и сознание в боевой ситуации и при выполнении комплекса сами уподоблялись обезьяне без всякого волевого вмешательства со стороны бойца. Он перестал имитировать обезьяну — он стал обезьяной.

Как видно, на первом и втором этапах боец учится отождествлять себя с каким-то внешним объектом (иногда это могло быть даже дерево, питающееся животворными соками земли). Однако на этих ступенях сянсинцюань остается лишь ритуальным танцем, чего для боевого искусства недостаточно. Именно начало сочетания методов кулачного искусства и принципов имитации знаменует собой третий этап тренировок. Его название — «утвердиться в мысли» (ли и) — подразумевает осознание бойцом ушу того, что он занимается многогранным боевым искусством. Во многих таких стилях считалось, что, если имитируемая форма не согласуется с боевым содержанием ушу, то следует пожертвовать формой ради сохранения прикладною содержания.

Хитрость и изворотливость: «Кулак обезьяны»

Вероятно, наиболее полно ритуально-танцевальный и подражательный аспекты ушу выражены в системе «Кулака обезьяны»(хоуцюань), который непосредственно связан с «танцами обезьяны» китайской древности и средневековья. Обезьяна — символ ловкости, хитрости и изворотливости — всегда связывалась в сознании китайцев с чем-то мифологическим, зачастую запредельным. Эго выразилось, прежде всего, в поклонении образу Сунь Укуна — Царя обезьян. По легендам, он овладел искусством магии и достиг бессмертия, мог менять свой облик и был бесстрашным бойцом. Якобы Сунь Укун обладал волшебным посохом, сделанным из одной из опор, подпирающих морское дно.

Этим посохом он побеждал всех врагов и по желанию мог прятать его у себя в ухе. Кстати, в этом заложен исток многочисленных упражнений с шестом, которые мы встречаем в хоуцюань.

Вопреки легендарным версиям хоуцюань никогда не был боевым стилем ушу. Зато он самым непосредственным образом связан с ритуальными танцами. Например, в «Шан шу» (VIII–II вв. до н. э.) упоминается о «танце обезьяны, танце фениксов, танце медведя, танцах других животных». В хронике «Книга династии Хань» («Хань шу», I в.) рассказывается о неком танце «умывающейся обезьяны», который представлял собой веселое театрализованное игрище, а не бой. Во всяком случае, повествования о веселых застольях, сопровождающихся «танцами обезьяны», не оставляют в этом никаких сомнений: «Выпив вина и изрядно развеселившись, все чиновники поднялись и пустились в пляс, подражая умывающимся обезьянам и дерущимся собакам. Затем, рассевшись вновь по местам, они громко хохотали» [267]. В тексте дословно перечислены следующие категории чиновников: чансинь (особоуполномоченные посыльные), шаофу (хранители императорских одежд и драгоценностей) и чанцин (канцлеры).

Чуть позже игры «Игры умывающейся обезьяны» входят в комплекс оздоровительных упражнений и даже заносятся в древнейший трактат «Схемы даоинь» («Даоинь ту», III в.).

Кстати, это свидетельствует о том, что под даоинь в древности подразумевались и психорегулирующие игровые методики. Но постепенно «играм обезьяны» начинали приписывать боевую ценность. Так, например, в трактате Цн Цзигуана «Новая книга записок о заслугах» (XVI в.) утверждается, что император Чжао Куаньинь знал некий стиль «Кулак обезьяны». Это, безусловно, уже какой-то подражательный стиль ушу, хотя у нас нет ни малейших подтверждений тому, что он связан с древними «танцами обезьяны». Автору «Записок о путешествиях в горы Суншань» («Сун ю цзн») Ван Шисину (XII в.) довелось воочию наблюдать тренировку по «Кулаку обезьяны» среди шаолиньских монахов, которую он описал так: «Отдохнув под горой, монахи — бойцы вновь принялись демонстрировать свое искусство. Кулаки и палки наносили удары с такой скоростью, будто летали. Их наставник, сложив руки, наблюдал за ними. Среди монахов были те, кто наносил обезьяньи удары, скручивался в низких стойках и прыгал в точности как обезьяна» [336]. Итак, постепенно сложились какие — то подражательные «формы обезьяны», слившиеся с приемами боя. Примерно в XV–XVI вв. появился первый игровой «Кулак обезьяны», движения из которого можно до сих пор встретить в современном хоуцюань. Он назывался «Тридцать шесть связок обезьяны» — хоуцюань саньшилю лу. В эпоху Цин (1644–1912 гг.) в уезде Юэсянь провинции Шаньси некий человек по прозвищу «Высокая гора» (Гаошань) преподавал своим ученикам «Кулак обезьяны», причем большинство технических действий своими названиями были связаны со знаменитым Сунь Укуном.

Стиль обезьяны вышел не из боевой практики, а из придворных спектаклей древности, а поэтому вплоть до сегодняшнего дня он представляет собой сочетание боевых приемов и игровой имитации повадок обезьяны.

До сих пор не существует единого «Кулака обезьяны». Учителя каждый по-своему трактуют движения этого животного. Одни пытаются в точности воспроизвести их, другие, например в синьицюань, стремятся передать лишь хитрость, ловкость и увертливость этого животного. Однако в основе практически всех этих школ — поединые принципы, так называемые «32 священных иероглифа». Первые десять относятся ко всем движениям, следующие восемь иероглифов — к движениям руками. Последние четыре иероглифа описывают требования к работе ногами.

Четыре требования предъявляют мастера «Кулака обезьяны» к своим ученикам.

«Имитируй форму», — учат они прежде всего. Необходимо научиться держать спину чуть согнутой, как это делает обезьяна, и выполнять простые движение, например, как «обезьяна почесывает ухо». Второе требование заключается в овладении «истинной мыслью» — следует найти золотую середину между театрализацией и прикладными аспектами. Третье требование этого стиля — «тесно связывай движения между собой» — соответствует особой «обезьяньей» тактике, заключающейся в использовании связок в два-три движения и исключением одиночных ударов. Последнее требование — «легкие передвижения и подвижное тело» — позволяет овладеть уходами и обходами противника со спины.

Сегодня на соревнованиях можно нередко увидеть хоуцюань в современном, сильно измененном виде. В стиль введено много акробатических элементов и его относят к показательно-демонстрационным. Древний же стиль хоуцюань в наши дни мало кому известен.

Мягкость журавля

Еще один подражательный стиль — «Кулак журавля» (хэцюань) приобрел широкую известность не только в Китае, но далеко за его пределами. Родившись в провинции Фуцзянь, в районе уездов Фучжоу, Путянь и Чаньюэ, всегда славившихся своими мастерами ушу, он быстро распространился по всей Юго — Восточной Азии. Правда, переход стиля «из рук в руки» не оставил неизменным его первоначальную форму. Сейчас существует по крайней мере четыре разновидности хэцюань, весьма не похожие друг на друга.

Расскажем раннюю историю хэцюань так, как о ней свидетельствует канон школы «Рассуждения о Кулаке белого журавля» (Байхэцюань лунь).

В годы правления императора Канси (1662–1773 гг.) в одной из деревень уезда Юнчунь провинции Фуцзянь поселился старый мастер Фань Чжэндун, по прозвищу «Слепящая ладонь», приехавший сюда из соседней провинции Чжэцзян. Единственной ученицей старика была его дальняя родственница — скромная и трудолюбивая девушка Фан Цинянь.

Девушка любила наблюдать за играющими журавлями. Однажды Фань Цинянь сидела на поле, погруженная в грустные мысли о заболевшем отце, оставшемся в другой провинции. Из тяжелых раздумий ее вывел крик журавля, расположившегося неподалеку. Фань Цинянь, решив отпугнуть птицу, швырнула в журавля камнем. Каково же было ее изумление, когда журавль взмахом мощного крыла отбил камень, отшвырнув его далеко в сторону.

Девушка стала наблюдать за повадками журавлей: как они машут крыльями, клюют пищу, рвут ее клювами, взлетают, плавно опускаются на землю. Помнила она и уроки своего отца, который обучал ее шаолиньскому искусству. Через несколько лет на основе ее наблюдений родился необычный стиль, сочетающий технику шаолиньского прямого удара и круговые, размашистые удары «крыльями журавля». Она разработала и особую технику выброса силы во время движений ладонью, удары которой она взяла за основу своей школы (удары собранными в щепоть пальцами — «клювом журавля» — пришли в нее значительно позже). Вдох выполнялся через нос, выдох через рот. Во время выдоха ци поднималось из области даны янь в ударную ладонь и в зависимости от характера движений делилось на темное ци (иньци) и светлое ци (янци). Для упорядочения циркуляции ци в организме использовались протяжные крики, имитирующие крик журавля, отчего стиль стал называться «Кулак голосящего журавля» (ухэцюань). Сама же Фань Цинянь называла его «Шаолиньский кулак белого журавля» (шаолинь байхэцюань), или просто «Кулак белого журавля» (байхэцюань). Под этим названием он и вошел в историю.

Об искусстве «Голосящего журавля» прослышал известный мастер ушу Го Минь, который решил проверить, насколько силен этот стиль. Первоначально его смутило, что соперником оказалась женщина. Однако вряд ли Го Минь мог предположить, что не только не сумеет выйти победителем из поединка, но получит тяжелую травму и окажется надолго прикованным к постели. Через некоторое время он приказал своему сыну Го Ли пойти к женщине-бойцу в ученики [388].

Сыновья и ученики Го Ли развивали и обогащали стиль, вводили новые методы тренировки. Поскольку в сознании китайцев название «Белый журавль» связывалось с культом долголетия и сохранения здоровья, был разработан ряд методик саморегуляции, известный как «Искусство большого журавля» (даяньгун). Сегодня он используется уже вне контекста боевой практики, для лечения болезней.

Во времена Фань Цинянь в стиле было четыре базовых комплекса. На основе каждого из них с течением времени возник отдельный стиль. Самым ранним из них был «Кулак голосящего журавля», позже возникли «Журавль-предок», «Летящий журавль» и «Кулак журавля, клюющего пищу».

Стиль «Журавль-предок» (цзунхэ) базируется на принципе «выброса силы», введенном еще Фань Цинянь. Считается, что сила должна исходить не из какой-то конкретной точки, например, от бедер или плеч, но от всего тела. На основе этого принципа отрабатываются пять базовых типов ударов (учжуан): головой, плечами, локтями, коленями, бедрами.

Стиль имеет еще одно название — «Ночующий журавль» (сухэ). Кстати, первое название «цзунхэ» имеет и другую трактовку. На местном, фуцзяньском диалекте «цзун» означает не только «предок», но и «дрожать, встряхивать, подрагивать, похлопывать». Все это — характеристики тех движений, которые производит журавль своими крыльями. Более того — движения тела должны напоминать отряхивание собаки вылезшей из воды. Эта мелкая дрожь как бы «электризует» все тело, воспитывает способность к особому «выбросу силы», который так и называется «подрагивающее усилие» (цзунцзинь). И сегодня в народных школах хэцюань новичку прежде всею объясняют принцип «подрагивающего тела собаки» (гоуцзуншэнь).

В принципе в каждом приеме сочетаются два типа усилий — «прямое», которое проявляется при нанесении удара по прямой траектории, и «подрагивающее», исходящее от всего тела. Боец все время вращается вокруг противника, будто журавль вокруг гнезда, нанося сильные хлесткие удары почти полностью выпрямленными руками и круговые удары ногами. Атака проводится короткими связками, в древности — на три шага, сейчас — на пять шагов. Именно такая площадь — три шага на пять — требуется для выполнения комплексов стиля «Журавль-предок».

«Летящий журавль» характеризуется преимущественным использованием ударов ногами, что почти не встречается в других стилях. Другое направление стиля — «Кулак журавля, клюющего пищу» (шихэцюань) отличается от всех предыдущих прежде всего разнообразием в приемах. Он вобрал в себя лучшие черты из всех школ «Кулака журавля» на территории Фуцзяни. Всякую боевую практику в стиле шихэцюань предваряют многочасовые дыхательные упражнения. В момент удара действует принцип «удар исходит от земли», т. е. импульс исходит от ступней, а «сила» сосредотачивается в области поясницы, затем боец мягким и быстрым доворотом корпуса посылает ее в ударную конечность. Удар становится еще эффективнее, если использовать ударную поверхность «клюв журавля» — кончики собранных щепотью пальцев. Такое положение пальцев встречается и в других направлениях, однако в этой школе «клювом журавля» выполняются не только удары, но и болезненные защипы. В этом стиле, как и в «Летящем журавле», активно используются удары ногами, много внимания уделяется защите.

Существует особые методы ведения поединка «руки против ног» и «ноги против рук», которые называются «противоборство Неба и Земли».

Базовые упражнения едины для всех «журавлиных» направлений, а основные принципы были сформулированы еще Фань Цинянь: «Пусть твои руки летают как веера; убирай руку мягко, как вата; выбрасывай руку быстро, словно пускаешь стрелу». В основе техники стиля лежат круговые, широкие удары руками (а точнее — ладонями и предплечьями), наносимые хлестко и наотмашь, с мощным поворотом всею тела.

Многие знатоки и тем более сами последователи стиля не без основания относят байхэцюань к «внутреннему» направлению ушу, исходя из того, что здесь особое внимание уделяется принципам «выброса усилия». В ряде направлений байхэцюань приемы руками (а ими наносится большинство ударов) соотносятся с «пятью стихиями» — деревом, землей, огнем, водой и металлом. На основе «взаимоперехода» и «взаимоотрицания» этих «стихий» и строятся атака и нападение. Например, движение, соответствующее огню, представляет собой восходящий удар по дуге снизу вверх, будто взметающийся язык огня, движение, соответствующее воде — удар сверху вниз, словно обрушивающиеся потоки водопада и т. д.

«Кулак журавля» перенял от этой птицы мягкую силу движений. Силу нельзя сломить силой, ей можно противостоять лишь плавностью и мягким уходом. На первом этапе последователь школы учится при виде соперника собираться с силами и противопоставлять ему свое техническое умение и физическую подготовку («видишь силу — породи силу»). Затем ученику объясняют способы мягкого ухода от ударов, «снятия» ударов с тела посредством некоторого проворота корпуса. Противник должен выбиться из сил в тщетных попытках достичь ударом цели («видишь силу — измени силу»). Наконец, ученик постигает искусство использования силы противника, как бы, заимствуя у него силу, обращая ее против него самого: победить противника, прилагая минимум усилий, «отказавшись от силы». Так боевой, чисто «внешний» стиль (он даже генетически считается связанным с шаолиньцюань) постепенно переходит во «внутреннюю» форму, где «жесткое» физическое усилие отходит на задний план.

Гибкость и внутренняя сила: «Кулак змеи»

В истории одного из самых зрелищных и благодаря этому известных подражательных стилей ушу — «Кулака змеи» (шэцюань), или «Кулака формы змеи» (шэсинцюань) — много неясного.

Как и в подавляющем большинстве «подражательных» стилей, единого «Кулака змеи» так и не возникло. Долгое время даже не существовало стиля как такового, просто в различных стилях, например, в синъицюань, багуачжан, отрабатывались «формы змеи» — особые удары, идущие по дугообразной траектории с хитроумным движением корпусом, похожим на извивающуюся змею. Лишь в конце эпохи Цин сначала на юге Китая, а затем и в Хунани, в Гонконге, на Тайване появились школы, где боевая техника полностью основывалась на подражании движениям змеи. В основе таких школ лежат три базовых принципа. Во-первых, за гибкими, мягкими движениями змеи следует скрывать грозную «жесткую» силу: будучи сначала неподвижным и спокойным, затем резко переходить к атаке, будто змея бросается на добычу. Это достигается сочетанием быстрых скручиваний и разворотов корпуса, большим количеством круговых движений руками. Удары преимущественно наносились либо ладонью, либо двумя пальцами — «жалом змеи».

Во-вторых, необходимо сочетать два аспекта практики — «обретение формы» (подражание движениям змеи) и символическое ее воспроизведение в движениях. В частности, боец должен уподобить кисть руки голове змеи, делающей быстрые выпады вперед и стремительно уходящей назад, пальцы — ее жалу, ноги — хвосту змеи. Требования стиля гласят: «Следует вскакивать стремительно, будто золотая змея встает из травы; поворачиваться гибко, словно змея-ветер оборачивается вокруг дерева; нападать неожиданно, будто белая змея выбрасывает жало». Обратим внимание на название змей, связанные с древним табуированием: змею нельзя было просто назвать «змеей», что могло оскорбить ее, но к ее имени прибавлялись эпитеты — «белая», «золотая», «ветер».

В-третьих, требуется особая гибкость и подвижность всею тела, стремительность не только рук, но и взгляда. Интересно, что подражать следует не только внешней форме движений змеи, но даже ее дыханию. это, например, проявляется в особом шипении, которое издают бойцы во время атаки, а также коротких резких шипениях-выкриках — «хэ!», «кэ!», «чжи!», «сы!», причем каждый тип шипения соответствует своему типу удара.

Стремительность и неожиданность: «Кулак когтей орла»

В отличие от ряда предыдущих стилей «Кулак когтей орла» (инчжаоцюань) изначально носил исключительно прикладной характер. Он вышел из известного стиля «Вращающийся кулак» (фаньцзыцюань), а тот в свою очередь был тесно связан с синъицюань. Таким образом, ряд внутренних принципов синъицюань через несколько поколений проявился в «Кулаке когтей орла». Из «Крутящегося кулака» сюда пришли многочисленные вращения руками и телом, перескоки с ноги на ногу, быстрые переборы руками.

Современный стиль «когтей орла» значительно большее внимание уделяет имитации позиций и движений орла, в то время как традиционный стиль в основном использовал лишь «орлиные захваты» и удары ладонью со слегка согнутыми пальцами.

Его создатель Лю Шицзюнь родился в бедной крестьянской семье в уезде Сюнсян провинции Хэбэй и с детства начал изучать ушу у деревенского старосты, который был и руководителем местного тайного общества. Вскоре молодой человек стал считать себя бойцом, равным которому нет во всей Поднебесной. Но однажды в поединке его победил пожилой монах Фачэн. Фачэн объяснил молодому хвастуну, что в его искусстве нет системы — это лишь набор приемов. Лю Шицзюнь, пораженный мастерством монаха, несколько дней уговаривал его, стоя на коленях, пока тот не согласился взять его в ученики. У Фачэна он освоил древний стиль, связанный с именем знаменитого генерала-бойца Юэ Фэя, который назывался «Связки кулачного искусства семьи Юэ» (юэши ляньцюань), близкий по своему характеру к фаньцзыцюань, а затем и несколько комплексов боя с палкой и копьем — «Копье трех шагов» (саньбуцян), «Копье пяти шагов» (убуцян), стиль «Палка ястреба» (яоцзы гунь). Через три года Фачэн сообщил своему ученику, что ему больше нечего передавать и доверил дальнейшее обучение своему брату — монаху Даоцзи. Тот раскрыл Лю Шицзюню секреты шаолиньцюань, а также большого и малого комплексов стиля «Хлопковый кулак» (мяньцюань). Закончив более чем десятилетнее обучение, Лю Шицзюнь отправился в странствия по Китаю. Вскоре он был принят на императорскую службу в качестве наставника конной гвардии — должность весьма почетная и престижная.

Лю Шицзюнь, не меняя характера движений шаолиньцюань и «Связок кулачного искусства семьи Юэ», ввел в эти стили удары «когтями орла» — собранными вместе и согнутыми во вторых фалангах пальцами. Такое положение ладони позволяло наносить резкие рвущие удары, бить снизу в горло. Императорская гвардия быстро освоила новшество. Однако гвардия узнала лишь основы стиля, в то время как все секреты Лю Шицзюнь передал только своим ученикам, предписав им не разглашать тайну. Трое из них действительно унесли ее в могилу, четвертый передал школу лишь одному человеку — своему сыну Лю Чэнфа, а тот — Лю Сыцзюню.

Свой окончательный вид инчжаоцюань принял после того, как его начал преподавать ученик Лю Сыцзюня — «непобедимый и яростный боец» Чэн Цзячжэнь. Первоначально он свел в единый комплекс юэши ляньцюань и фаньцзыцюань, совместив тем самым способы прямой резкой атаки и передвижения по кругу с вращением телом. Затем он разработал на этой основе более точную имитацию движений орла — падающего на добычу сверху, застывшего неподвижно на скале, парящего в воздухе, бьющего крыльями. Он ввел и важнейший технический принцип стиля, который гласит: «Нанося удар, бей ладонью. Отдергивая руку, захватывай когтями орла. Наноси удары один за другим, будто идет дождь и словно бьешь плетью».

Быстрота и комбинаторика: «Кулак богомола»

В южных и центральных провинциях получил распространение «Кулак богомола» (танланцюань). Правда, единого стиля и тут не существовало. Разные, в большинстве своем технически не похожие школы в легендах восходят к одному истоку. Этим истоком стал рассказ о бывшем монахе северного Шаолиньского монастыря Ван Лане, который жил в конце XVII в. в уезде Цзимо провинции Шаньдун. С детства он увлекался боевыми упражнениями, а затем обучался в Шаолиньсы. По некоторым источникам, он примкнул к тайному «Обществу Неба и Земли», выступал против маньчжурской династии за восстановление китайской династии Мин. После очередного разрушения монастыря Ван Лану пришлось скитаться по Китаю, он жил в знаменитых горах Эмэй, обучался у различных мастеров ушу. Был он не очень силен, а его низкий рост вызывал насмешки даже среди близких ему людей. Отчаявшись достичь мастерства, он удалился в лес, где, уединившись, продолжил занятия. Однажды во время медитации Ван Лан заметил богомола, нападающего на цикаду. Богомол неподвижно застывал перед своей жертвой, затем резко устремлялся вперед, передними конечностями нанося удары по широкой дуге.

Из движений богомола Ван Лан перенял особую позицию кистей рук — «крюк богомола», при котором рука согнута в запястье, большой и указательный пальцы соприкасаются, остальные подогнуты к центру ладони. Такая позиция позволяла выполнять мощные удары наотмашь и зацепы за руки противника. Однако движения ног богомола не удовлетворили Ван Лана — он так и не сумел приложить их к передвижениям человека. Поэтому основатель стиля добавил к ударам богомола передвижения, характерные для обезьяны — «шаги обезьяны» (юаньхоубу).

«Кулак богомола» благодаря своей зрелищности быстро завоевал популярность. Уже в XVIII в. в буддийском сочинении «Истинное изложение предшественников-монахов Шаолиньского монастыря» среди классических шаолиньских стилей был назван и танланцюань.

В XVIII в. изначальный стиль разделился на две ветви — южную и северную. Мы не слишком погрешим против истины, если предположим, что они никогда и не были связаны между собой. Южное направление, которое представлено сравнительно небольшим количеством школ, по мнению ряда специалистов, вообще никак не соотносится с первостилем Ван Лана. Это направление стало практиковаться в провинции Гуандун семьей Чжоу, поэтому и получило название «Богомол семьи Чжоу» (чжоу танлан). Его техника похожа на южные стили ушу — бой на ближней дистанции, небольшое количество ударов ногами.

В противоположность этому северные школы «Кулака богомола» широко используют удары ногами, удары в прыжках, резкую смену уровней атаки, подсечки, броски, заломы. Все комплексы выполняются с рваной скоростью. Боец подолгу застывает на месте в низкой, растянутой стойке, немного покачиваясь, как богомол, который готовится к броску. Северные школы сочетают «мягкие» и «жесткие» способы атаки как на близкой, так и на дальней дистанциях, употребляя для этого «лапу богомола», которая в некоторых школах называется «тайный локоть» (мичжоу), вероятно, из-за того, что кисть, согнутая в запястье, напоминает локтевой сгиб. Во всех технических действиях присутствует рубящий удар запястьем — удар «ножа и топора» (даофу).

Все многочисленные стили танланцюань подразделяются на три направления: «жесткий богомол», «мягкий богомол» и «комплексный богомол», в тактике боя которого сочетаются как «мягкие», так и «жесткие» приемы. Представителем «жесткого богомола» является, например, стиль «Семизвездный кулак богомола», мягкого — «Кулак богомол шести взаимосоответствий», комплексного — «Богомол сливы мэйхуа».

Самой распространенной школой «Кулака богомола» стал «Семизвездный кулак богомола» (цисин танланцюань). Эта школа считается наиболее близкой к той, которая была создана когда-то Ван Ланом. Правда, патриарх «Семизвездного кулака богомола», выходец из области Дэнчжо провинции Шаньдун Ван Юньшэн внес в первоначальный стиль немало изменений. Прежде всего, он взял за основу не столько передвижения богомола, но проверенные временем методы атаки из других стилей, в том числе и «Кулак лежащего на земле» (дитанцюань). Изменился способ «выброса силы» — он стал предельно «жестким», резким, вот почему эту школу относят к направлению «жесткого богомола». Ее последователи считают, что не следует наносить удары, пока противник твердо стоит на ногах, его обязательно сначала надо вывести из равновесия — подсечкой, захватом руки или ноги, обманным движением. Другой стиль — «Кулак богомола сливы мэйхуа Великого предела» (мэйхуа тайцзи танланцюань) базируется на большом количестве передвижений. Боец ни на секунду не останавливается, подавляя противника фантастической плотностью ударов. «На один прием приходится три изменения в позициях», — гласит основной принцип этого стиля. Свое название он получил за необычное положение кисти бойца и работу верхними конечностями. Удары руками образуют хитросплетение, похожее на геометрию цветка сливы. Пальцы руки, сохраняя положение «лапы богомола», немного разводят в стороны, благодаря чему ими можно наносить удары по болевым точкам и делать защипы. Большое влияние на философскую доктрину этого стиля оказала концепция «Великого предела» (тайцзи). Структура всех приемов стиля соответствует взаимопереходу инь и ян — на силу отвечают мягкостью, на податливость — мощным ударом.

Очень близко к этой школе стоит другое направление, похожее даже по названию — «Богомол сливы мэйхуа» (мэйхуа танлан), или «Богомол великого предела» (тайцзи танлан), который считается «жестким» стилем.

Если два первых стиля можно считать близкими друг другу, то «Кулак шести взаимосоответствий богомола» (люхэ танланцюань), или «Кулак богомола и обезьяны, оседлавших лошадь» (махоу танланцюань) стоит несколько особняком. В противоположность предыдущим направлениям, его отличают мягкие и очень легкие передвижения, «растянутое» приложение силы. Основной целью практики этого стиля считается достижение трех внешних и трех внутренних соответствий в человеке, что должно привести к абсолютному единству телесного и духовного. Внутри следует достичь равновесия между сердцем и волей, волей и циркуляцией ци, и, наконец, между ци и физической силой. Снаружи необходимо сочетать движения кистей рук и ступней, локтей и коленей, плеч и бедер. Бойцы стиля «Кулак шести взаимосоответствий богомола» должны находиться в непрестанном движении, каждое действие перетекает в следующее.

На севере Китая можно встретить более десятка «стилей богомола», разбитых на сотни школ. Естественно, что даже часть из них мы не сумеем описать. Там же в деревнях встречается немало настолько закрытых стилей этого направления, что их концепции и даже внешний рисунок остаются малоизвестными. В частности, о «Кулаке богомола тайных врат» (мимэнь танланцюань) известно лишь, что он использует тактику ближнего боя, восемь базовых ударов «лапой богомола», «приклеивания» к рукам противника, «надергивание» соперника на себя, подбивы его рук снизу вверх. Стиль «Богомола отполированной доски» (гуанбань танлан) использует в основном удар открытой ладонью, которая и называется «полированная доска». Ладонь специально укрепляется путем втирания в нее особых бальзамов. Круговые движения ладонью отрабатывают, катая по столу тяжелый каменный шар около 50 см в диаметре.

Сильные школы богомола существуют сегодня в провинции Хэбэй, в округе Цанчжоу, где они называются «Кулаки богомола сквозной подготовки» (тунбэй танланцюань), поскольку преподаются вместе со стилем тунбэйцюань.

Защищаясь и отпугивая противника, богомол размахивает передними конечностями. Этот принцип лежит в основе другого стиля — «Богомол, машущий лапами» (шуайшоу танлан). Мастера стиля учат: если выпрямить руку полностью, то сила уменьшится, если же чуть согнуть — то увеличится, если удар идет по прямой — сила не велика, если по дуге — сила возрастает. Боец сначала быстро описывает руками круги перед корпусом и не наносит ударов, пока противник находится далеко. Затем следует стремительный подскок — и боец оказывается на расстоянии не более предплечья от противника. Именно в этот момент наносится основной удар. Благодаря такой тактике стиль нередко называют «взрывающийся богомол» (пао танлан), столь стремительно подскакивают бойцы к противнику.

Могучий и яростный: «Кулак тигра»

Фуцзяньский «Кулак тигра» по воле случая стал одним из самых известных стилей ушу на Западе. И причина заключалась не в какой-то особой его эффективности, но прежде всего в экзотическом виде: долгое время китайское «кунфу» в представлении западной публике было неотделимо от многочисленных вращений руками и подражания животным.

Считается, что «Кулак тигра» проник в Северную Америку и Западную Европу с волной иммиграции из Китая после 1949 г., но на самом деле за рубежами Срединного государства он стал известен значительно раньше. Произошло это в 1897 г. Именно тогда японский мастер боевых искусств с одного из островов архипелага Рюкю приехал в область Фучжоу провинции Фуцзянь, где обучался у тогдашнего патриарха стиля Чжоу Цзыхэ в течение тринадцати лет. На основе китайского «Кулака тигра» в Японии возникла школа- «Школа каратэ Высокой Земли» (Агетирю каратэ-до) [336].

Уточним — речь следует вести даже не о об одном «Кулаке тигра», но о двух разных направлениях, распространенных практически в одних и тех же местностях и базирующихся на подражании этому зверю. Первый называется «Кулак формы тигра» (хусинцюань), или «Столбы тигра» (хучжуан), второй — «Кулак тигра» (хуцюань), или «Кулак благоговения перед тигром» (хуцзунцюань).

Классическим и «доподлинным» хусинцюань считается стиль, который возник лет триста назад на Юге, в провинции Фуцзянь. Местный «Кулак формы тигра» действительно копирует не только манеру боя, но и повадки этого животного, например, резкие броски вперед, могучие, «рвущие» удары лапами. Роль внешней имитации здесь столь велика, что среди поклонников стиля принята поговорка: «Подражание форме и есть кулачное искусство», в то время как в других подобных стилях подражание — все же вещь в основном вспомогательная.

Хусинцюань стал известен прежде всего благодаря своей методике обучения устойчивым позициям. Отсюда второе название стиля «Столбы тигра». Имеется в виду уподобление ног сваям, вколоченным глубоко в землю. Один из анналов школы объясняет это так: «Упорно занимайся стойками — столбами, отрабатывая их чистоту. Когда ты опустишь ци в даньтянь, то сумеешь стать столь устойчивым, как недвижимое изваяние».

Тренировки в «столбовом стоянии тигра» подразделялись на пассивную, т. е. выполняемую в неподвижной позиции, и активную, выполняемую в виде переходов в низких стойках.

Из таких переходов состоит и вся техника «Кулака формы тигра», базирующаяся на резких, «рвущих» ударах «лапой тигра». Для этого специальным образом укрепляются кончики пальцев, а ноги обрабатываются травяным настоем, чтобы избежать повреждений. Тактика боя «тигра» основана на принципе: сначала защита, затем нападение. Наносить удары следует с короткой дистанции, с резким выдохом (всего существует четыре типа «выброса ци» в зависимости от техники удара), когда «внутреннее усилие» проходит от поясницы до кончиков пальцев рук.

Шаолиньский монах-боец Синъюй демонстрирует северный вариант «Кулака тигра»: сметающая подсечка левой ногой и разрывающие удары «лапами тигра».

Считается, что долгое время «Кулак формы тигра» развивался в среде южных тайных обществ, в частности, в Триаде (Саньхэхуэй). Поэтому терминология и названия комплексов в хусинцюань так или иначе связаны с китайской эзотерикой и магией чисел.

В частности, основные таолу именуются «Пять баз», «Восемь триграмм», «Триграмма Кань-Небо», «36 рук», «108 позиций», «Три сражения», «Четверо врат». Второй стиль — «Кулак тигра», который сегодня входит в комплекс «Южного кулака» (наньцюань), первоначально возник в Фуцзяни, недалеко от знаменитого уезда Путянь, где находился Южный Шаолиньский монастырь, а затем стремительно распространился в Цзянси, Гуандуне, Сянгане и даже в Японии. Как мы уже говорили, в этом стиле в отличие от предыдущего больше подражают не самой «форме» — повадкам и движениям тигра, но той могучей, яростной силе, которая исходит от этого зверя. Отсюда и особый тип «выброса силы». Боец в быстром прыжке приближается к сопернику и наносит короткий удар «жестким» усилием. Это движение называется «длинный прыжок — короткий удар». В отличие от классических стилей Севера, где советуют «преодолевать силу с помощью слабости и уступчивости», здесь властвует другой принцип: «Сочетай жесткий вход и жесткую атаку, с помощью жесткости одерживая верх над жесткостью».

Такой «жесткости», ставшей едва ли не самой характерной чертой хуцюань, посвящено немало поговорок и рекомендаций. Например: «Наноси удар, будто бьешь железом, выпускай когти, словно тигр бросается на добычу».

Примечательно, что именно этот стиль был одной из первых школ китайского ушу, проникших на Запад, в частности в США, почему там и сложилось представление о том, что «кунфу» — «это когда много вращают руками». Действительно, один из принципов хуцюань гласит: «Руки подобны вращающемуся колесу». Предплечья постоянно описывают круги в разные стороны, как бы окружая корпус «мертвой зоной», из-за чего атака в «Кулаке тигра» может быть незаметна, спрятана в многочисленные вращения: «Защищайся явно, но атакуй тайно».

Сила и грация: подражательные стили на юге Китая

Несложно заметить, что хотя «подражательные» стили встречались как на Севере, так и на Юге, между ними существовали заметные различия. Северные стили больше соотносились с боевой практикой и не стремились досконально копировать повадки животных. На Юге же можно увидеть противоположную картину — здесь, за некоторым исключением («Кулак тигра»), возникли в основном игровые стили, нацеленные на точную имитацию животного.

Вообще, юг Китая богат «подражательными» стилями. Частично это объясняется своеобразием местных народных ритуалов, тесно связанных с древними тотемными культами.

Например, в провинции Фуцзянь к XIX в. сформировалось несколько десятков школ, которые называли себя «Кулаком тигра» (хуцюань). При этом они нимало не походили друг на друга. Такова характерная черта китайского ушу: каждый стиль исключительно локален, ограничен небольшой местностью, зачастую — просто деревней. При этом всякая школа считает себя уникальной. На примере «Кулака льва» расскажем об этом удивительном явлении — обилии в одной местности разных школ с одинаковыми названиями.

Вероятно, раньше всех в провинции Фуцзянь сформировался стиль «Золотого льва» (цзиньшицюань), зачастую просто называемый «Кулак льва» (шицюань). Легенды связывают его с Южным Шаолиньским монастырем и даже нашли ему особое место в шаолиньской генеалогии — утверждалось, что он принадлежит к ветви «Школы Вэйто» (Вэйтомэнь). Однако очевидно, что он сформировался абсолютно независимо и первоначально существовал как довольно мелкий подражательный стиль.

«Кулак льва» можно считать классическим примером того, как под названием «ушу» по сути фигурируют формы циркового представления. До сих пор в некоторых местностях в провинциях Фуцзянь и Хэнань он существует в виде традиционного «танца льва». Два человека, надев облачение, в виде шкуры льва и огромной морды, сделанной из папье-маше, исполняют затейливый танец с акробатическими элементами и ударами ногами.

Два хорошо подготовленных акробата могут вместе выполнить сальто, пройти в «шкуре льва» по канату, протянутому высоко над землей, исполнить другие невероятные трюки. «Танец льва» обычно сопровождается пронзительной музыкой, взрывами петард. Кульминацией этого зрелища является сцена «лев играет с жемчужиной», связанная с мифологемой жемчужины, подобной солнцу. За жемчужину, которая в танце представляет матерчатый мяч, могут вступать в поединок сразу два «льва», и здесь уже требовалось немалое боевое умение.

Именно к такому танцу и восходит «Кулак льва». Даже сами названия движений танца и стиля ушу совпадают: «бросаться на добычу», «лев играет с жемчужиной», «лев трясет гривой».

Подражать льву следует во всем, даже в том, как он вонзает когти в землю, дабы плотнее стоять на лапах. Отсюда принцип стиля цзиньшицюань — «пять золотых гвоздиков, вошедших в землю»: бойцы немного поджимают пальцы ног, как бы вонзая их, в почву. В стиле много захватов, заломов, резких выкриков. Специально отрабатывается особое «львиное дыхание», когда воздух с шумом вырывается из разгоряченных легких «льва», при этом «глаза источают ярость, а рот имитирует львиный оскал». Все приемы стиля объединены в три комплекса, которые называются «квадратами». Первый базовый «квадрат» — «Золотой лев вступает в три схватки», второй — «Лев играет с пятью тиграми» и третий — «Лев играет с жемчужиной». Каждый комплекс может выполняться отдельно, а вес три «квадрата» соединяют в одну большую и довольно сложную композицию, включающую 108 приемов — священное число китайской традиции.

Другой южный стиль «Стиль собаки, катающейся по земле» (дишу гоуфа), построен на сочетании резких прыжков и перекатов — «движениях собаки», в нем также используются хитроумные вращения руками — «руки мотылька». К южным стилям относится и «Кулак дракона» (лунцюань), созданный в конце эпохи Цин неким Пэй Дэчэном. В основу стиля он ввел принцип защиты, исключил прыжки, сложные удары ногами и добавил большое количество передвижений. Пэй Дэчэн разделил всю технику на два комплекса — «мягкий» и «жесткий». Интересно, что стиль рассчитан на низкорослого человека, который вступает в бой против высокого и сильного соперника.

Близок к «Кулаку дракона» «Стиль благоговения перед драконом» (лунцзунцюань), также созданный в Фуцзяни во времена династии Цин. Его историю связывают с Южным Шаолиньским монастырем, хотя никаких реальных подтверждений этому пока не найдено. Характеризуется он большим числом коротких и резких ударов руками, удары ногами наносятся исключительно по ногам противника или в пах.

На Юге, в Фуцзяни прославился мастер Цай Юйминь (1853–1910 гг.) — большой знаток «Кулака обезьяны», «Кулака белого журавля» и тайцзицюань. Изучал он свое искусство у некоего бродячего монаха Хэяна из Шаньдуна и уже в 18 лет прославился как прекрасный боец. После смерти Хэяна, когда Цай Юйминю исполнилось лишь 20 лет, он на основе тайных монашеских приемов создал новый стиль «Кулак пяти первопредков Хэяна» (уцзу хэянцюань), в котором сочетались удары руками из стиля «Белого журавля», удары пальцами из «Кулака Цзитяня» (цзитянцюань), движения корпусом из «Кулака достижения благоговения» (дацзунцюань), передвижения из «Кулака архатов» (лоханьцюань) и удары ногами из «Кулака Великого предка» (тайцзуцюань). От движений животных практически ничего не осталось — сохранилась лишь символика, но стиль Цай Юйминя по-прежнему считался «школой животных».

Еще один необычный «подражательный» стиль — «Стиль рыбы» (юйфа) создан Чэнь Вэньцзе в начале XX в. в Фуцзяни. Он базируется на имитации изгибающихся движений рыбы и подражании ударам хвоста карпа, выброшенного на берег.

На Юге стили легко разветвлялись и так же легко соединялись между собой. Например, в Хэнани около сотни лет назад возник «Кулак леопарда и тигра» (баохуцюань). Предание гласит: как-то два мастера — один стиля «Кулак соответствий» (люхэцюань), другой — стиля «Кулак широко расставленных ног» (куацюань) — сошлись в поединке. Но их бой так и не определил победителя, мастера оказались достойны друг друга. И тогда на основе своей техники они совместно создали необычный стиль, основанный на резком, мощном «выбросе силы».

Символика счастья: «Кулак петуха»

Некоторые животные в Китае символизируют не только природную естественность, но и счастье, благополучие долголетие. В частности, таким символом счастья был петух, а точнее — золотой петух, изображения которого можно встретить на китайских вазах и блюдах. Издревле петуху приписывали твердость и неизменность характера, пунктуальность (каждое утро он возвещает зарю). В отличие от кур, петуха никогда не употребляют в пищу даже на Новый год, когда снимаются многие пищевые запреты.

Считается, что петух отгоняет злых духов от дома, а мужчинам дарует невероятную мужскую силу. По легендам, на солнце живет священный петух, который приносит счастье. Особенно он почитался среди чиновников, так как иероглиф «петушиный гребешок» (гаунь) читается по-китайски также, как слово «чиновник».

Известно по крайней мере около десятка различных «петушиных» стилей. Некоторые из них представляют собой изящные танцы, другие — эффективные способы боя. Например, такой известный стиль, как синъицюань включает специальный раздел — «форму петуха», предусматривающую резкие подскоки с ударами кончиками пальцев в горло и живот.

Более ста лет назад в провинции Хунань среди национальностей туцзя и мяо возник интересный и довольно экзотичный стиль «Кулак формы петуха» (цзисинцюань). Его создатель Чжан Хайцюань обладал столь завидным здоровьем и долголетием, что в 96-летнем возрасте участвовал в показательных выступлениях на Спартакиаде национальных меньшинств Китая в 1965 г. Одно из национальных развлечений туцзя — петушиные бои, к тому же среди местного населения распространен древний ритуальный танец «Петухов и фениксов». Кстати, в Китае петушиные бои были известны еще в 1 тысячелетии до н. э., и сегодня это развлечение еще можно встретить на юге страны. В своем доме Чжан Хайцюань держал около десятка специально подготовленных бойцовых петухов, за которыми он внимательно наблюдал в течение многих лет и пытался на основе своих наблюдений разработать особую методику боя. Но все его эксперименты оказались неудачными. Но вот однажды какой-то заезжий учитель преподал Чжан Хайцюаню несколько уроков шаолиньцюань, на основе которых Чжан и разработал новую тактику «петушиного боя».

Многие действия в его новом стиле в равной степени применимы как для оздоровительных, так и для боевых целей. В частности, существуют специальные упражнения, массирующие внутренние органы, улучшающие кровообращение и обмен веществ. Бойцы этого стиля отличаются завидным здоровьем, а сам патриарх Чжан Хайцюань любил поражать окружающих тем, что в старости съедал рыбу вместе с костями.

Старый мастер разработал особую методику развития пальцев рук — «лап петуха». Основное положение — указательный и средний пальцы вытянуты вперед и чуть согнуты, а остальные поджаты к центру ладони. Последователи цзисинцюань, имитируя хват птицы за насест, сжимают «лапой петуха» круглую палочку, тренируя пальцы. Каждый день с палочки состругивается тонкий слой, она становиться все тоньше и тоньше, и в конце концов должна по толщине не превышать кончик кисти для рисования. Естественно, с каждым днем захватывать такую палочку становится все труднее.

Существует и другое, не менее сложное тренировочное упражнение: в воду кладется тыква-горлянка или круглая пиала, сделанная из куска тыквы. Ученик должен десятки раз захватывать скользкую тыкву пальцами и вынимать ее из воды. Нужно упражняться несколько месяцев, чтобы научиться не упускать тыквы. После того, как ученик приобретает необходимую цепкость пальцев, его обучают основному базовому приему в различных вариациях — «петух хватает пищу». Для этого наносятся удары с последующими защипами пальцами в песок, в мешок с галькой или в чан с рисом.

В поединке бойцы цзисинцюань широкими маховыми движениями по дуге («петух бьет крыльями») отбивают удары противника. Удары наносятся кончиками пальцев в глаза, ребра или «лапой петуха» в болевые точки. В стиле широко используются несколько типов низких подсечек, ударов по ногам («бойцовый петух разгоняет золу») и падения на противника сверху с ударом руками («бойцовый петух срывает цветок»).

Еще один «петушиный» стиль «Кулак петуха» (цзицюань) возник около двухсот лет назад в уезде Юнтай провинции Фуцзянь. В отличие от своего собрата из Хунани, он содержит доскональное следование движениям птицы. Причем подражали не только манере петуха вести бой, но и его способности застывать на одной ноге, а затем резко переходить на бег, резким движением склевывать пищу, порывисто поворачивать голову.

Бойцы учатся даже кукарекать, запугивая противника таким неожиданным образом. Мастера проповедуют мягкую, «уступчивую» манеру боя, используют большое количество передвижений и защипов пальцами.

От боя к игре

С XVIII в. можно было наблюдать несколько параллельных процессов. С одной стороны, ритуальные «танцы» животных становились методами боя, выходя из культовой практики и магии. С другой стороны, многие боевые системы целиком сливались с народными празднествами, превращаясь в «забаву». И наконец, целый ряд таких народных «забав» вошел в систему ушу.

Еще в VIII в. в провинции Сычуань, в знаменитых своими монастырями горах Эмэйшань, возник забавный «танец утки», переросший позже в «Кулак формы утки» (ясинцюань), который создал даос по имени Лу Я. Не случайно его имя созвучно названию стиля: рассказывают, что походка Лу Я напоминала переваливающийся шаг утки. Даос жил размеренной жизнью, любил разводить уток и к хозяину перешли многие черты его «подопечных». «Хроники уезда Эмэй» подтверждают существующую, версию такой фразой: «В восьми ли к югу от гор Эмэйшань был утиный пруд, где даос с гор Эмэй ухаживал за утками и в конце концов создал стиль кулачного боя на основе подражания утке». В конце эпохи Ци в провинции Ляонин, в окрестностях кумирни духа Хошэня, существовала небольшая охранная контора (бяоцзюй), предоставлявшая охранников для перевозки товаров или сопровождения богатых людей. Глава этой конторы Чжан Сишунь прославился тем, что практиковал некий стиль, напоминающий по движениям «Кулак формы утки».

Боевая ценность ясинцюань невысока, хотя и здесь встречаются удары кулаками, ладонями, подцепы руками. И все же все 12 комплексов стиля носят явно танцевально-игровой характер, имитируя утку, стряхивающую капли воды со своих крыльев, бросающуюся на пищу, чистящую перья, опускающую голову в воду.

В провинции Фуцзянь распространился другой забавный стиль — «Кулак коровы» (нюцюань), где основные удары руками и движения корпусом имитируют поведение бодающейся коровы. Удивительно могучие и жесткие движения последователи этого стиля объясняют тем, что «корова противостоит жесткой силе своей жесткостью», когда бодается. В Хунани монах Тао Шиминь создал стиль «Кулак черепахи и коровы» (гуинюцюань). Монах учил двигаться мощно, как корова, при этом быть внутренне спокойным и невозмутимым, как черепаха. Естественно, что и по форме движений происходит подражание двум этим животным: например, корова лягает копытом, щиплет траву, ходит по грязи, черепаха выходит из воды, прячет голову в панцирь и т. п.

До сегодняшнего дня дошло немало подобных чисто игровых стилей, уходящих своими корнями в танцевальные ритуалы. Среди них экзотический стиль «Кулак павлина» (куцюаньцюань), изобилующий прыжками «Кулак мотылька» (худецюань). В «Кулаке мыши» (шуцюань) имитируются быстрые передвижение этого зверька — насторожившегося, бросающегося в сторону от опасности, прячущегося в нору. Бойцы этого стиля используют хватательные движения ладонями с ударами и защипами болевых точек, что называется «укус мыши». «Кулак краба» (сецюань) базируется на быстрых «переваливающихся» передвижениях и захватах «клешнями краба». «Кулак лисы» (хулицюань) получил свое название не столько за имитацию повадок этого животного, сколько из-за обилия обманных движений, ускользаний от атаки противника, заходов ему за спину.

Таким образом, большинство стилей группы сянсинцюань генетически связаны с народными ритуалами, праздничными танцами и, по сути, представляют собой часть китайского фольклора.

Природная естественность: «Кулак пьяного»

Древние танцы послужили истоком не только для «животных» стилей, но и стилей, имитирующих то или иное состояние человека, например, опьянение или даже сумашествие «Кулак безумца» (фэнкуанцюань). Такая тяга к подражанию необычному в определенной степени антикультурному во многом связана с даосским взглядом на мир: безумец в даосизме зачастую выступает в качестве человека, обладающего «высшим знанием».

Широко известный стиль «Кулак пьяного» (цзуйцюань, цзуйцзюцюань) также вышел из древнего «танца опьяневшего» (цзуй у), исполнявшегося при дворе уже в V в. В произведении известного историка боевых искусств Чжан Кучжао (XVII в.) «Важнейшие требования к подготовке на основе трактатов о кулачном искусстве и методов кулачного боя» («Цюаньцзин цюаньфа бэйяо») мы встречаем некую «Песнь о восьми опьяневших бессмертных», которая непосредственно уже связывается с кулачным искусством, а не с танцем или просто забавным зрелищем.

В основу подготовки учеников цзуйцюань заложены три важнейших требования, по сути, представляющих три этапа освоения техники. Первый этап — овладение формой (чжунсин), когда последователь овладевает «пьяными движениями» — особая шатающаяся походка, косящий и бегающий взгляд, неловкие падения. Второй этап и одновременно второе требование к обучению — овладение боевой техникой (чжунцзи): изучение основных типов ударов, захватов, надавливаний предплечьями, толчков плечами. И, наконец, третье требование — совмещение «пьяной формы» с реальным применением приемов. Об этом постоянно напоминает ключевая поговорка цзуйцюань: «Форма как у пьяного, но воля трезвая; шаги как у пьяного, но сердце трезвое».

Ранние направления цзуйцюань были в нашем понимании и не такими уж «пьяными». В частности, в направлении «Кулак пьяного Лу Чжишэня» лишь изредка изображаются «пьяные» покачивания и падения.

В Китае еще в древности возник такой термин как «культура вина» (цзю вэньхуа) или «искусство винопития». Он подразумевал и употребление легких виноградных вин, и занятие поэзией, и незаметно текущую, тихую беседу и даже щемящую печаль об уехавшем друге. Одним из легендарных знатоков «культуры вина» был великий поэт VIII в. Ли Бо, так сформулировавший свое жизненное кредо: «Хочу быть вечно пьяным, а трезвым — не хочу».

В народной среде «культура вина» выражалась в так называемых «пьяных танцах», когда танцоры изображали подгулявших молодцов, в поклонении легендарным пьяницам вроде восьми даосских бессмертных или монаха-бойца Лу Чжишэня. Согласно народному преданию, изложенному в романе «Речные заводи», Лу Чжишэнь удалился в монашеский скит, так как убил кулаком обманщика-мясника и вынужден был скрываться от наказания.

Но суровые монашеские правила, запрет на потребление вина оказались неприемлемы для великого воина, и ему пришлось уйти из монастыря. Лу Чжишэнь в конце концов присоединился к разбойникам — «веселым молодцам с Ляньшаньбо». Именно этому человеку традиция приписывает создание стиля «Кулак пьяного». Считается, что Лу Чжишэнь любил, подвыпив, упражняться с полулунной алебардой, поэтому до сих пор в ряде старейших школ цзуйцюань преподавание строится на трех комплексах — «Кулак пьяного Лу Чжишэня», «Полулунная алебарда» и «Раздирать гору». Комплексы стиля, приписываемого Лу Чжишэню, исполняются на площадке в два-три метра шириной. В них отсутствуют сложные акробатические элементы, основной упор делается на то, чтобы войти в состояние опьяневшего человека, не потеряв при этом контроля над собой. Один из основных приемов стиля — «железный буйвол обрабатывает землю»: боец выполняет высокий прыжок, поджав ноги и нанося удар кулаком сверху в голову противника. За ним обычно следует падение на спину с махом ногами, что означает удар по ногам противника — «безумная птица разгоняет облака». Боец, имитируя поведение пьяницы, может даже беспричинно заплакать или рассмеяться.

Легендарные основатели стиля «Кулак пьяного»: У Сун и Лу Чжишэнь в одеждах буддийского монаха.

По видимому, ранние школы «Кулака пьяного», генетически были связаны с древними «пьяными танцами», отдавая предпочтение все же игре, нежели бою. Сохранились описания «пьяных» приемов и даже их изображения, например, среди иллюстраций «Речных заводей». Но они не входили в стиль «Кулака пьяного», а существовали как часть армейской подготовки. До сих в современных школах цзуйцюань изучаются комплексы, связанные с именами великих разбойников — пьяниц и одновременно великих воинов: «Кулак пьяного У Суна», «Пьяный Лу Чжишэнь стучится в горные врата», «Кулак пьяного Янь Цина».

Восемь даосских бессмертных, которые считаются легендарными патриархами «Кулака пьяного». В центре с седой бородой — глава бессмертных Оюй Дунбинь, крайний слева — божество долголетия Шоусинь с чудесным персиком, дарующим бессмертие. Настенная роспись монастыря Чжунъюэмяо.

В анналах ушу можно найти самые различные версии происхождения «Кулака пьяного», и все они направлены на то, чтобы поместить стиль под сень легендарного исторического прошлого, освятить древностью это необычное искусство. По одной из них, «пьяный» стиль родился в Шаолиньском монастыре, когда по указу императора Ли Шиминя в IX в. монахам разрешили употреблять вино и есть мясо. По другой легенде, стиль вообще принесли в этот мир восемь «бессмертных» (басянь), святые народной традиции и даосского пантеона, любители подраться и поупражняться с оружием в нетрезвом виде.

В северных районах Китая распространился стиль «Восемь опьяневших бессмертных» (цзуй басянь цюань), чья техника базируется на восьми коротких связках, каждая из которых соотносится с именем одного из бессмертных: Ли Тегуая, Лань Цайхэ, Люй Дунбиня, Хэ Сяньгу, Хань Сянцзы, Чжан Голао, Цао Гоцзю и Чжун Лицюансм. Все они могли покидать свое тело, странствовать на облаках и совершать другие необычные поступки, а также отличались необычным обликом. Например, Люй Дунбинь родился с шеей аиста, спиной обезьяны, туловищем тигра и щеками дракона. У даосов он обучился владению различными видами оружия, а также способам становиться невидимым. Когда после долгих опытов ему удалось изготовить пилюлю бессмертия и стать бессмертным, Люй Дунбинь получил «меч чудесного могущества», которым мог разрубить даже каменный столб. Другой бессмертный, Чжун Лицюань, сначала был известным полководцем, участвовал в покорении варваров и удача всегда сопутствовала ему. Но однажды даос Ли Тегуай решил, что Чжун Лицюань слишком любит славу и это мешает ему постигнуть Дао, ибо «не проигравший ни одного сражения никогда не научится ценить победу». Ли Тегуай сделал так, что Чжун Лицюань проиграл свою самую крупную битву. Когда войска Чжун Лицюаня уже готовы были наголову разбить племя туфаней, Ли Тегуай явился к отчаявшемуся военачальнику туфаней в образе старика и подсказал, как добиться победы. Чжун Лицюань после этого поражения удалился с наставником в горы, где и обрел бессмертие. Даосские школы ушу почитали восемь «бессмертных» в качестве своих покровителей.

В различных направлениях цзуйцюань основное место занимает не кулачное искусство, а упражнения с «шестом пьяного», «копьем пьяного» и «мечом пьяного», причем большинство комплексов носит явно театрализованный характер и мало соотносится с боевыми аспектами ушу.

В старом Китае «Кулак пьяного» был не слишком распространен. Ситуация коренным образом изменилась после создания системы государственного ушу в КНР. Цзуйцюань был превращен в стиль для показательных выступлений, причем за основу было взято направление «Восьми опьяневших бессмертных». Глава нового стиля Чжан Цзифу ввел в него много акробатических элементов высшей сложности, что безусловно, сделало стиль более зрелищным, но крайне далеким от его прототипа. Точно таким же образом были трансформированы многие другие стили сянсинцюань, например, «Кулак змеи», «Кулак обезьяны», «Кулак орлиных когтей».

Мастера с гор Эмэй

Когда бы наставник

Жил не так высоко,

Для чего бы забрался

В горы так далеко!

Гао Ци (XIV в.), перевод И. Смирнова

Горы Эмэй в провинции Сычуань считаются одним из самых красивых мест Китая. Высокие, покрытые буйной растительностью, свое название — «Разлет бровей» они получили за необычайную конфигурацию. Так иногда поэтично именовали китайских прелестниц. Буддисты именуют горы Эмэй «Горами яркого света» (Гуанмин-шань). В Эмэйшань к XIV–XV вв. насчитывалось несколько десятков даосских монастырей, в которых культивировался даоинь, существовали там и буддийские обители.

Здесь и возникло одно из трех крупных направлений ушу — Эмэйское, или эмэй-пай. Оно объединяет более пятидесяти стилей, основным из которых считается «Эмэйский кулак» (эмэйцюань). Большинство стилей сформировались под решающим влиянием даосской и частично буддийской психопрактики. Ряд стилей, по преданиям, был создан монахами-отшельниками, странствовавшими по горам провинции Сычуань. Как рассказывает житие легендарного основателя тайцзицюань Чжан Саньфэна, в конце XIII в. он также бродил по Эмэйским горам, восхищаясь их красотами. В те времена там существовало уже несколько десятков методик даоинь, однако активное развитие ушу началось в основном с XVII в. Эмэйшань можно назвать центром «отшельнического» ушу. Здесь у мастеров обучалось не более одного-двух учеников, в основном последователей даосизма, поэтому вплоть до новейшего времени школы не разрастались, как это происходило в других районах Китая.

…Весной 1644 г. крестьянская армия, руководимая Ли Цзычэном, подошла к Пекину. Наступили последние дни правления династии Мин, господствовавшей в Китае на протяжении почти трехсот лет. Императорская армия в ужасе бежала от восставших.

Император Чун Чжэн приказал своим сыновьям спасаться бегством, а затем призвал к себе пятнадцатилетнюю дочь. Прикрыв глаза рукавом парчового халата, он нанес дочери удар мечом, не желая отдавать свою любимицу на поругание. Затем Чун Чжэн убил своих наложниц и повесился на собственном поясе на стволе ясеня.

Но легенды продолжают эту историю. Рассказывают, что рука императора дрогнула и он лишь ранил свою дочь. Ее выходили слуги бывшего владыки Поднебесной, и она укрылась в горах Эмэйшань. Там она повстречала буддийского монаха Гу Тинлиня.

Старый Гу Тинлинь, несмотря на то, что в Китае уже начали господствовать маньчжуры, оставался приверженцем династии Мин и с радостью приютил девушку. Вдвоем они сумели соединить даосские и буддийские методы психотренинга, дыхательных упражнений и боевых искусств с воинскими приемами дворцовой элиты. Так возник один из первых модифицированных стилей в горах Эмэй — «Кулак огненного дракона» (холунцюань).

По другой легенде, этот стиль был разработан мастером ушу после того, как он увидел схватку между двумя обезьянами в горах. Третья версия гласит: во времена династии Цин (1644–1912 гг.) 80-летний старец в горах Эмэй применил этот стиль в триумфальном сражении против солдат цинской армии, благодаря чему его имя стало известно во всех уголках Поднебесной [436].

Так легенды связывают самый крупный стиль Эмэйского направления с последней китайской династией. Кроме холунцюань, в то время существовало немало неупорядоченных систем цюаньшу и боя с палкой и копьем, которые не имели своего названия, практиковалось бродячими монахами и отшельниками. Подавляющее большинство эмэйских стилей использовало в своей практике методики буддийской и даосской психотехники — нэйгун. Методы нэйгун здесь были тесно переплетены с точечным массажем, называемым «аньцяо». По утверждению эмэйских мастеров, местное искусство нэйгун, даоинь и аньцяо было создано в конце XV в. буддийским монахом Байюнем — «Белое облако». Он не ограничился использованием систем буддийского психотренинга и связал их с даосским даоинь, гимнастическими упражнениями, «внутренне алхимическими» средствами саморегуляции. Постепенно сложилось несколько систем эмэйского нэйгун: система динамического цигун «12 эмэйских столбов», статичного цигун «Способы упражнений трех колесниц» («три колесницы» — в буддизме три ступени к нирване), «Эмэйские нажатия пальцами на активные точки Большой медведицы» и др.

Наибольшую известность из них приобрела система «12 эмэйских столбов». Издревле она передавалась изустно и лишь в конце 50-х годов XX в. один из последних ее носителей, Чжоу Лицин, опубликовал основы системы.

Из многочисленных разновидностей кулачного искусства и боя с оружием, развивавшихся в районе гор Эмэй, стал постепенно складываться единый стиль, названный эмэйцюань. К концу эпохи Мин мастер Тан Шунь составил трактат «Стихи о кулачном искусстве даосов с гор Эмэй» («Эмэй даожэнь цюаньгэ»), где описал многочисленные комплексы и медитативно-дыхательные даосские упражнения, сформировавшиеся к тому времени.

Описание основ эмэйского кулачного искусства в 1662 г. вошло в знаменитый трактат мастера У Шу. Он выделили в Эмэйском направлении следующие основные части:

«упорядочение сердца» (чжисинь) — медитативная техника;

«упорядочение тела» (чжишэнь) — гимнастические и дыхательные упражнения;

«овладение покоем» (ицзин) — статичный цигун;

«овладение движением» (идун) — динамичный цигун;

отработка позиций:

— техника атаки и защиты;

— имитация движений животных;

— бой с копьем и другим оружием;

— обезоруживание противника.

Характерной особенностью эмэйцюань стали легкие и быстрые передвижения, основанные на двух основных стойках: «пустой шаг» (сюйбу), когда тяжесть тела приходится на сзади стоящую ногу, а выставленная вперед- согнута в колене и касается земли лишь носком, и стойке «высокая гора» (чаншань бу), похожей на шаолиньскую «стойку наездника» (мабу). Бойцы передвигаются в основном зигзагообразно по широкой дуге «шаг змеи» (шэбу), либо стремительно подскакивают к противнику с большого расстояния и наносят удар «шаг стрелы» (шибу). Для атаки используется и «шаг зайца» (туцзыбу), позволяющий резко сокращать расстояние: боец делает шаг вперед левой ногой, затем правую приставляет к левой, после чего левой ногой вновь делает шаг вперед. «Челночный шаг» (собу) представляет собой отход назад от удара соперника и вслед за этим резкий подшаг вперед с контратакой рукой.

Особое внимание уделяется движениям корпусом. В поединке боец должен напоминать извивающуюся змею, мягко и в то же время стремительно накатывающуюся на свою жертву. Поэтому в эмэйцюань существует немало упражнений «змеи» — волнообразных движений телом, ударов кончиками пальцев (ту), отводящих движений ребрами ладоней, «буравящих» ударов кулаками (цзуань), будто змея резким броском кусает свою жертву и вновь отскакивает обратно. «Кулак змеи тренирует гибкость», — считали мастера эмэйцюань.

«Мягкие» движения в эмэйцюань превалируют над «жесткими», бойцы много перемещаются длинными прыжками, используя короткие удары. Существуют четыре основных разновидности ударов — «проламывающие», «колющие», снизу вверх (ти), сверху вниз (пань). Основной тактикой является использование атаки соперника, чтобы «занять у него силу», т. е. на уходе провести контратаку или когда соперник делает шаг назад, «догнать» его ударом в длинном прыжке. В ближнем бою применяется надавливание на болевые точки, не исключены переломы костей и суставов (дуаньгу) короткими ударами локтей или «захватами и удержаниями» (циньна).

По техническим характеристикам все эмэйские стили принято относить к южному направлению. В них в основном используется сложная работа руками, сравнительно мало ударов ногами в основном в голень, пах и живот. Для атаки в нижнюю секцию применяются стойки на одном колене: «стойка оседлавшего дракона» (цилунбу) и «стойка хромого» (гуайбу). От южных стилей провинции Гуандун и Фуцзянь эмэйские отличает большая мягкость и сложная работа корпусом.

Первоначально эмэйское ушу изучалось и систематизировалось исключительно в среде даосских монахов. Лишь в конце XVIII в. некоторые методики стали передаваться местным жителям. В 1796–1821 гг. буддийский монах Хуан Линь преподавал один из эмэйских стилей в уездах Жунчан и Лунчан в Сычуани. Его преемником стал мирянин Лю Цзяогу, который создал несколько религиозного сект, где обязательным элементом ритуальной практики было ушу. Постепенно эмэйпай все шире распространялось в Сычуани и сопредельных провинциях, обрастая легендами, вбирая в себя новые стили и методики. Сегодня эмэйпай иногда относят к южным стилям, а сам классический аутентичный стиль, связанный с Хуан Линем, подразделяется на три большие части, каждой из которых соответствует свой комплекс тао. В процессе изучения первого комплекса отрабатывается техника ударов ногами и передвижений. Во втором комплексе делается упор на отработку устойчивых позиций в стойке мабу, которая в этом стиле называется «четыре равновесия» (сыпин) и имеет три уровня (низкий, средний, высокий).

Третий этап тренировок включает тао «Огненного дракона» и постановку ударов руками. Заключает обучение контактный поединок (саньда, или саньшоу). В Сычуани в начале XX в. широко проводились поединки на помосте (лэйтай). Среди школ эмэйпай саньда особенно расцвел после образования в 1912 г. Сычуаньского общества бойцов (Сычуань уши хуэй), во главе которого стал известный мастер ушу Ма Чжэньцзян. С тех пор соревнования по системе лэйтай проводились каждый год. В Чэнду, центральный город Сычуани, померяться силами съезжались сотни людей. С 1922 г. устраивались состязания по лэйтай даже среди женщин и детей. Более мелкие соревнования проходили на уездном уровне в ярмарочные дни или в праздники. Победителям вручались призы: шелковые ткани, одежды, оружие, могли наградить и коровой. Традиция лэйтай до сих пор сохранилась в некоторых уездах Сычуани.

В ранних эмэйских стилях много внимания уделялось прикладному аспекту ушу, большое влияние на них оказали также учения буддийских и даосских монахов. Позже боевое содержание в эмэйском ушу стало преобладать, а философское заметно упростилось, когда ряд стилей распространился среди народа.

Один из крупных эмэйских стилей цзыуцюань был создан известным монахом Шэньдуном. Он занимался ушу обычно в часы «цзы» (полночь) и «у» (полдень), откуда стиль и получил свое название. Движения стиля, основанного Шэньдуном, очень скупы и базируются на защите средней линии тела и атаке центральной линии соперника. Мастера цзыу дают следующие советы:

— уходите от атак противника и выжидайте удобного момента для нанесения ответного удара;

— когда противник захватил вас, надавите на его тело плечом и попытайтесь одержать над ним верх ловким движением или броском;

— переходите к нападению от захватов или от «небоевых» методов (например, отвлекая соперника разговором);

— при атаке резко выдыхайте, при отходе вдыхайте;

— при каждом движении используйте всю вашу скорость и умение.

«Кулак огненного дракона» (холунцюань) базируется на несколько иных принципах.

Методы подготовки включают боевой «жесткий» цигун, а «выброс ци» происходит за счет резкого поворота туловища в пояснице и бедер. Специальный раздел обучения посвящен тому, как использовать силу соперника себе на пользу, применяя рывки, толчки, подножки. Один из основных способов нанесения ударов в «Кулаке огненного дракона» — это удары и нажатия на болевые точки указательным и средним пальцами, в результате чего соперника могут ожидать моментальная потеря сознания или временный паралич конечностей. Для укрепления пальцев бойцы наносят удары по мешку с песком или в течение долгого времени подолгу нажимают на твердые поверхности.

Распространилось в Эмэйских горах и направление сянсинцюань — «подражательные» стили. Например, «Кулак пяти тигров» (ухуцюань) основывается на подражании пяти позициям этого свирепого зверя, когда он «раздирает когтями гору», атакует влево и вправо, крутится вокруг своей оси, сидит подняв вверх голову. Комплексы ухуцюань содержат около 60 основных приемов, соотносящихся с каждой из пяти базовых позиций.

По преданию, монах Чжоу Бэйтао (XVII в.) решил совместить наиболее эффективные боевые и медитативные аспекты из различных эмэйских стилей. Целую зиму он провел, выводя общие принципы движений, изучая древние трактаты, советуясь с учителями высоко в горах. В конце концов, его усилия воплотились в небольшом, но эффективном комплексе из ста приемов, на выполнение которого затрачивается около двух минут.

У стиля не было еще названия. Однажды Чжоу Бэйтао вспомнил, что его площадка для тренировок находилась под старым деревом сливы мэйхуа. И новое творение мастера стало называться «Кулак эмэйской сливы мэйхуа» (эмэй мэйхуацюань). Различных стилей, называющихся мэйхуацюань, по Китаю можно насчитать сотни, однако эмэйский стиль, включающий сложную «внутреннюю работу» (нэйгун), считается одним из наиболее красивых и эффективных.

На коротких и энергичных движениях базируется «Кулак Бацзы» (бацзыцюань), названный так в память о древнем государстве Бацзы, существовавшем около двух тысячелетий назад на территории современной провинции Сычуань. Стиль нельзя назвать зрелищным, удары и блоки в нем очень короткие и резкие, выполняются с узкой амплитудой. Однако бойцы успешно выступали на соревнованиях по лэйтай, благодаря очень мощным ударам, которые наносятся с быстрым подскоком к сопернику.

В 1840 г. с гор Западной Сычуани в уезд Иншань пришел монах, живший до тех пор в отшельничестве. История не донесла до нас его имени, но подвиги его внушают уважение знатокам ушу. Он демонстрировал чудеса цюаньфа. Его движения были так быстры и незаметны, что долгое время никто из местных жителей не мог разгадать его секретов.

Монах, казалось, не наносил сильных ударов, не применял сложных приемов, не травмировал конечности нападающих блоками. Однако все, кто хотел померяться с ним силами, через несколько мгновений падали, подкошенные невыносимой болью в горле, животе, руках или груди.

До сих пор в тех местах говорят, что монах никому не раскрыл до конца тайн своей школы. Лишь семье Гуань он показал начатки техники. Но и это уже позволило потомкам Гуаней приобрести славу обладающих тайной, «дороже, чем тысяча лян серебра». Школа монаха стала называться «Эмэйская рука-меч» (эмэй цзяньшоу). В качестве основного «оружия» в этом стиле употребляются вытянутый указательный и средний пальцы, в то время как остальные пальцы поджаты к центру ладони, что называется «палец-меч» (цзяньчжи). Первые три-четыре года бойцы этого стиля вообще не изучают никакой техники — только способы закаливания пальцев. Основной трактат школы начинается следующими словами: «Упражняясь в Эмэйской руке-меч, прежде всего необходимо тренировать пальцы, взяв за основу сосредоточение на двух пальцах, выполнять упражнение «тигр, таящийся в засаде» (отжимания и стойки на двух пальцах в вертикальном или горизонтальном положении. — А. М.), удары пальцами в чан с песком. Все это надо сочетать с омыванием пальцев киноварным лекарством после тренировки».

На первых порах изучается 60–70 базовых ударов и способов защиты. Любой удар должен наноситься исключительно в болевую точку, выбор которой зависит не только от телосложения противника, но также от времени года и суток. Защита должна быть неожиданной, например, при резком движении противника вперед боец не уходит в сторону, а лишь немного оседает на сзади-стоящую ногу, нанося удар «пальцем-мечом» по бьющей руке, либо в лицо или шею. Этот маневр называется «черный дракон выходит из воды» — его применение должно быть для нападающего столь же неожиданным, как появление грозного дракона из водных глубин.

Другой отшельник-Даос, прозванный Белобровым (Баймэй), считается создателем стиля Баймэйцюань, который сегодня распространен не только в Сычуани, но и на Юге — в Гуандуне, Гонконге и Аомыне (Макао). Атаки базируются на длинных комбинациях в шесть-семь ударов. Одна из самых длинных комбинаций называется «лук с тысячью стрел»: боец наносит один за другим несколько ударов руками и ногами в одну точку, при этом мешая противнику отбивать их, удерживая его руки. После такой связки обычно следует прием «падающая тень луны» — удар пяткой по голове нападающего сверху вниз.

Комплексы баймэйцюань требуют просторной площадки — боец учится запутывать противника большим количеством передвижений. Однако принципиальная схема комплексов очень проста — они строятся в виде креста: «Малое крестообразное тао», «Большое крестообразное тао», «Восемь триграмм из трех врат» и т. п. На основе древних эмэйских стилей в начале XX в. Юэ Фацзай и его сын Юэ Гуаньсан создали «Кулак школы Юэ» (юэмэньцюань). Сначала он изучался только среди родственников основателя стиля, но затем Юэ Фацзай решил, что рамки семьи слишком узки для такого творения. Он прибыл в 1918 г. на турнир по лэйтай в г. Чэнду и сумел завоевать титул чемпиона. Естественно, что после этого нашлось немало желающих изучить стиль, основанный на жестких коротких ударах руками, безостановочно следующих один за другим, так что противник не получает передышки.

Ли Вэньчжэнь, которой за 70 лет, входит в число ста выдающихся мастеров ушу Китая.

Примечательно, что здесь мы видим полный отход от заветов старых мастеров, которые считали, что искусство должно жить в школах, а не выноситься на потеху публике и не демонстрироваться в праздной суете. Время брало свое. В горах Эмэй сталкивались два потока. Первый — это постепенно умирающая традиция закрытых школ, затерянных в горах или таящийся за воротами монастырей. Второй — нарождающиеся массовые школы гуань или шэ, в которых могли заниматься сотни людей. Из них вырастали прекрасные бойцы, но все сложное или сколько-нибудь непонятное отбрасывалось, или незаметно утрачивалось, превращаясь в ритуальные фразы, вроде «опустить ци в даньтянь», за которыми уже не стояли конкретные методики. Занятия ушу продолжали считаться эзотерической практикой, но скорее в силу традиции, нежели были ею в действительности.

Общими для большинства эмэйских стилей являются восемь принципов ведения боя.

Первый из них — «следование» (суй) заключается в опережении противника контратакой либо в мягком сопровождении блоком руки или ноги нападающего. Другой принцип — «давление» (би) предусматривает нанесение нескольких ударов в течение считанных мгновений. В частности, этот принцип стал основным в юэмэньцюань. Еще один принцип, «обман» (пянь), описывается следующим образом: «Сочетать истинное и ложное, пустое и полное; звук раздается на востоке, а удар наносится с запада, показывать вверх, а бить вниз». Четвертый принцип — «отскок» (шань) базируется на резком уходе в сторону, назад или за спину противника, что заставляет его наносить удары в пустоту. «Опережение» (дин) учит бойца предвидеть атаку соперника и начинать контратаку раньше. Пятый принцип — «ускользание» (жан) предписывает нападать на противника лишь сзади или сбоку, но ни в коем случае не атаковать его в лоб. Принцип «удара» (да) говорит об основном способе атаки (в отличие от техники бросков). «Соизмерение» (тань) учит определять нужное соотношение «пустого» и «полного» в ударе, т. е. двух противоположных начал, например, расслабления и напряжения, быстроты и покоя. Эти принципы, называемые «восемью иероглифами», предполагается сочетать в зависимости от действий противника.

Среди сычуаньских мастеров ушу распространен стих, загадочный для непосвященных:

На одном дереве распускаются пять цветов.

Пять цветов опираются на восемь листьев,

Чистых как эмэйская луна,

Своим сиянием наполняющих реки и озера.

Посвященным было ясно, что «восемь листьев» — это восемь семейных стилей ушу, четыре из которых считаются «большими», а четыре других — «малыми».

К «большим» стилям относят системы сэнмэнь, юэмэнь, чжаомэнь и думэнь. Все они практиковались в малочисленных школах, об их содержании и методах подготовки известно очень немногое, хотя до сих пор в Китае есть учителя по этим стилям.

Сэнцзя, или сэнмэнь — «Школа буддийского монаха», по легенде, пошла от монаха фуцзяньского Шаолиньского монастыря Дэн Цзиньи (X в.). Он сначала обучал странника, пришедшего из земель южного Чу. Так по имени древнего государства традиционно называлась область на территории современных провинций Хунань и Хубэй. После того как странствующий монах вернулся в Чу, Дэн Цзиньи взял к себе двух учеников с Тайваня — Чжан Чэнху и Цзоу Гаооиня. Таким образом, стиль из Южного Шаолиньского монастыря можно встретить в разных уголках Китая — на Тайване и в провинции Хубэй.

Во время одного из крестьянских восстаний в Хубэе повстанцы активно занимались этим стилем под руководством нескольких монахов, присоединившихся к ним. Так как к преподаванию допускались исключительно ревнители учения Будды, стиль и был назван «Школой буддийского монаха». В Через провинцию Хунань восставшие принесли сэнмэнь в Сычуань, где он вобрал в себя много эффективных приемов из стилей эмэй-пай.

Однажды одна из разрозненных групп восставших подошла к монастырю Лунцюаньсы — «Обитель драконьего источника», расположенному в уезде Цзяньчжоу. Монахи сами неплохо владели боевым искусством и, прослышав о высоком мастерстве повстанцев, среди которых тоже были монашествующие, предложили им померяться силами. За поединками наблюдал некто Сунь Цяояо. Оценив высокие боевые возможности стиля сэнмэнь, он вступил в тайное общество, образовавшееся после разгрома восстания, и стал изучать там эту ветвь ушу. Повстречавшись с известным мастером стиля юэмэнь Су Саньфу, Сунь Цяояо обучался у него несколько лет, благодаря чему привнес в старый стиль сэнмэнь ряд круговых блоков и уходов по дуге. Так завершилось формирование «Школы буддийского монаха».

Сэнмэнь похож на стили Южного Шаолиньского монастыря низкими устойчивыми стойками, движениями, подражающими тигру и барсу, а также наличием специального раздела, включающего удары и другие виды воздействия на активные точки тела (сюда фа).

Военачальник

Рассказывают, что знаменитый военачальник и основатель династии Сун, знаток боевых искусств Чжао Куаньинь предпочитал заниматься шаолиньским «Красным кулаком» (хунцюань). Однако он внес туда столько изменений и новшеств, что образовался новый стиль, чжаомэньпюань, названный в память о великом воине (иногда именовался «Красные врата» — хунмэнь). Фактически, стиль чжаомэнь — это слегка трансформированный шаолиньский «Красный кулак». Один из трех знаменитых мастеров «Красного кулака» (хунцюань), путешествуя по Китаю, взял себе в ученики молодого человека из провинции Ганьсу, по национальности хуэйца (мусульманина) — Чжан Таньфу. Последний, по завершении учебы поселился в Сычуани и долгое время сам никого не обучал. Но однажды, решив, что его искусство не должно погибнуть вместе с ним, он взял в ученики Ма Хэйцзы. В 1875 г. они открыли одну из самых крупных школ «Красного кулака» в уезде Пэнсянь, которая по традиции называлась «навес боевых искусств» (упэн).

Через некоторое время Чжан Тяньфу умер, а Ма Хэйцзы на несколько лет ушел от людей, совершенствуя свой стиль. Прежде всего он ввел в «Красный кулак» удары и блоки ногами, что вообще было не характерно для сычуаньских стилей, затем разработал более сложную систему передвижений и обхода противника. Закончив свой труд, Ма Хэйцзы открыл школу в городе Чэнду.

Однажды, проезжая по рынку, рядом с которым находилась школа Ма Хэйцзы, некий императорский военачальник обратил внимание на сравнительно молодого бойца, великолепно работавшего ногами. «Так это и есть боец по прозвищу «Чудесная Нога», — догадался военачальник и тут же предложил Ма преподавать его искусство инструкторам в цинской армии. Ма Хэйцзы не стал отказываться, но, по преданию, свой истинный стиль показал лишь немногим ученикам школы и не открыл секретов ни одному из профессиональных воинов. Уже после смерти «Чудесной ноги» его стиль назвали в память об императоре Чжао Куанъине, который не имел прямого отношения к этой школе ушу.

Третий «большой» стиль «восьми листьев» связывают с именем знаменитого китайского полководца Юэ Фэя (1103–1142 гг.). Родившись в простой крестьянской семье, он в 19 лет пошел на воинскую службу и сразу же проявил себя как бесстрашный боец. Он якобы и создал «Школу Юэ Фэя» (юэмэнь), арсенал которой был сравнительно невелик, но позволял безоружному защищаться даже от меча и пики. Это достигалось за счет низких, устойчивых позиций и быстрой работы руками. Считают, что самому Юэ Фэю принадлежит наставление о круговых ударах кулаком: «Не описав дугу, не нанесешь удара». В школах этого стиля у алтаря обычно располагается портрет Юэ Фэя, перед которым совершаются поклонения, возжигают благовония и сжигаются жертвенные бумажные деньги.

Четвертый «большой» стиль думэнь не имеет столь красочной истории, как предыдущие. Зато подготовка бойцов здесь сложнее и эффективнее. Стиль был создан выходцем из провинции Цзянси Ду Гуаньинем, который в 40-х годах XVIII в. переехал в Сычуань. Он отказался от изучения комплексов, считая их непригодными для отработки прикладных аспектов ушу. Ду Гуаньин называл свой стиль «Вратами естественности» (цзыжаньмэнь) и построил его на изучении восьми захватов и болевых замков (циньна).

Чтобы их применить, используются десять способов сближения с противником и особая методика захвата запястья нападающего. Для отработки захватов Ду Гуаньинь и его последователи создали систему отработки захвата и тренировки силы пальцев. В течение первых нескольких месяцев ученики отжимаются на пальцах, наносят ими удары в мешок с песком, затем переходят к методике «конопляного шнура», вырабатывая навык ловить руку соперника, выполняя круговые движения, двойные и тройные блоки одной рукой. На последнем этапе используется тренажер-столб из сена, в центре которого находится бревно. К нему приделывались палки на разных уровнях — «руки и ноги», некое подобие традиционного снаряда, называемого «деревянным человеком» (мужэнь). В стиле думэнь этот снаряд называется «столб травяного дракона» (цаолун чжуан) и может вращаться в разные стороны.

Техника циньна из стиля думэнь перекочевала в эклектическое направление эмэйского ушу, нацеленного исключительно на бой с полным контактом (эмэй саньда). Сейчас оно включает помимо ударов 31 базовый захват с боевым замком и 14 бросков. Система захватов в эмэй — пай рассчитана на наиболее слабые сочленения и сухожилия — запястья, пальцы, шею, чуть реже — локтевые и коленные суставы, ахиллесово сухожилие. Всего существует 17 видов циньна, например, давление на суставы против их естественного сгиба, выкручивание суставов, выкручивание с одновременным давлением, выкручивание с вытягиванием захваченной конечности на себя, растягивание суставов до их разрыва, щипки и зажимы болезненных точек, в том числе тех, которые соотносятся с пятью внутренними органами, нажатия на болевые точки, замки на плечевой, коленный и локтевой суставы и др. Перед захватом боец наносит отвлекающий удар и лишь затем проводит залом или бросок.

Четыре «малые» эмэйские школы (цзымэньцюань, хуамэньцюань, хунмэньцюань и чжимэньцюань) почти не сохранились. Лишь крайне ограниченный круг людей, в основном старики, знают методики обучения и технический арсенал этих стилей.

В 1918 г. в провинцию Сычуань из уезда Ханьян провинции Хубэй пришел человек, о котором ходит много легенд. Загадочно даже его имя с утерянным первым иероглифом, а после фамилии следует пропуск — Ли…цао. Показывая свою технику, Ли резко выдыхал воздух из носа, при этом мог издавать различные звуки, пугающие или даже на время парализующие соперника. Это достигалось особой техникой «носового» цигун. Звук, издаваемый лишь за счет колебания связок, считался неправильным, так как не включал «выброс ци». Боец представлял, что у него из носа исходит огненная струя, подобная пламени из ноздрей дракона. Дыхание следовало даже в спокойной ситуации сохранять горячим, для чего практиковался «цигун льющегося потока» — человек медленно выдыхал из носа воздух и, устраняя вес препятствия для его тока, представлял, что может прожечь горячей струей дерево или даже камень. Рассказывают, что мастер Ли демонстрировал подобные фокусы в великом множестве, но никому не объяснил до конца этого искусства.

Передвижения в комплексах этого стиля осуществлялись по схеме, напоминающей иероглиф «цзы» («знак»), поэтому и стиль назывался цзымэньцюань. Многие таолу в этом стиле связаны со смыслом одного из «священных» для данного направления иероглифов, например «большой» (да), «небо» (тянь), «земля» (ди), «десять» (ши), река (чуань), «один» (и) и т. д. Именно так, в частности, и называлсиь ранние комплексы этого стиля.

Сычуаньский цзымэньцюань не стоит путать с одноименным стилем из провинции Цзянси, возникшем в конце XVII — начале XVIII вв. и базирующегося на на узких круговых движениях и захватах.

Уже после смерти мастера мощные движения руками со многими обманными маневрами были сведены в ряд таолу: «Руки У Суна» (У Сун шоу), «Большое упражнение в шагах» (бу дагун), «Упражнение в стоянии на иероглифе цзы» (цзы чжаньчжуангун), «Упражнение в ударах руками» (да цюань гун). Каждый комплекс полностью включал в себя какой-либо раздел из арсенала стиля — стойки, передвижения, обманные маневры, удары руками.

По технике стиль цзымэньцзюань был похож на другой малый стиль, чжимэньцюань, но сегодня он практически полностью утрачен.

Несколько больше известно о стиле хуамэньцюань. Его начал преподавать в Сычуани выходец из Цзянси — Хуан Цзичуань. Первоначально его техника носила название «Школа опутывающих и перекрывающих рук» (чуаньбимэнь). Она была частью широко распространенного в Сычуани стиля — «Школы шелкопряда», или «Перекрывающих рук в подражание шелковичному червю» (цаньбимэнь): образ шелковичного червя, плетущего кокон, нацеливает на непрерывность и филигранную отточенность движений. Из положения «заплетенных», или «перекрытых» рук можно было провести бросок или применить технику циньна. Раздел «36 перекрывающих рук» из «Школы шелкопряда» стал базовой техникой в хуамэньцюань. Чтобы быстро и точно «перекрыть» руки противника, необходимо хорошо рассчитать шаги, чередование нажимов на болевые точки и суставы. Неопытный взгляд не мог уловить ни малейшей системы в стремительных передвижениях бойца, хитроумных жестах, в десятках переходов и позиций. Вот почему эта школа стала называться «Кулак изменений» (хуамэньцюань).

Сначала хуамэньцюань включал всего лишь 36 блокирующих приемов, «перекрывающих» руки соперника, — «Руки созвездия Большой медведицы». Впоследствии каждое движение усложнялось за счет включения в него приемов подготовки атаки, перехода от защиты к атаке, завершения атаки броском или ударом.

Таким образом, 36 движений превратились в 36 больших приемов — «форм», каждая из которых включала несколько отдельных движений. Считается, что для проведения эффективного приема «основной сустав», т. е. локоть или колено, обязательно должен находиться близко к телу бойца, чтобы защищать корпус и увеличить возможности рычага. В то же время рекомендуется как можно дальше вытягивать локоть или колено противника на себя или в сторону, так как распрямленная более прямого угла рука теряет в силе почти в три раза. В стиле хуамэньцюань раздельно, в виде трех этапов обучения, отрабатывались удары, захваты и броски. Мастера стиля придумали немало эффективных методов тренировки. Например, ученик должен бежать через густой лес и по дороге заплетать мягкие ветви молодых деревьев, а жесткие ветви и суки «перекрывать» руками.

Последний из стилей «восьми листьев» — хунмэньцюань зародился, согласно легенде, в годы царствования первого императора династии Мин (1368–1398 гг.), правившего под девизом Хун-у, откуда и пошло название стиля. Скорее всего, однако, стиль возник позже, уже при династии Цин (1644–1911 гг.), а его название, в котором содержалось напоминание о китайской династии Мин, символизировало протест против маньчжурского владычества в Китае. Фактически хунмэньцюань представлял собой тайное общество, построенное по типу закрытой религиозной секты, поэтому сведений о стиле сохранилось очень мало. «Жесткие» силовые движения, акцентированные удары ногами и руками, — это, пожалуй, все, что можно сказать о нем.

Характерно, что стили «восьми листьев» не были созданы в Сычуани, а принесены в эту провинцию, в район гор Эмэй, из других мест. Здесь переплелись приемы южных и северных школ, методики уданского цигун и шаолиньского кулачного боя. Присутствие иероглифа «мэнь» в названии стилей указывает, что все они первоначально были узкими и закрытыми семейными или квазисемейными направлениями ушу, не предназначенными для широкого преподавания. Вероятно, именно поэтому о них сохранилось так мало сведений.

Южная эпопея ушу

На юге Китая тоже можно встретить свои стили ушу. Но и они пошли из Шаолиньского монастыря.

«Хроники южного ушу» (XIX в.)

Южное ушу на Западе

В в 60-70-х годах на прилавках книжных магазинов США, а позже и Западной Европы появилось несколько примечательных книг, пользовавшихся неизменных успехом у поклонников китайского «кунфу». Через десятилетие выпуск таких книг заметно увеличился, и некоторые из них даже достигли нашей страны. Речь идет о работах Р. Хаберзетцера, Р. Смита, Баксам Конга, Эда Паркера и других [405,424,444,455,456]. Именно они впервые рассказали западному читателю об одном из крупнейших направлений ушу — южных стилях, таких, как «хунгар», «лигар», «могар», «люгар», «чойгар» (на самом деле — хунцзяцюань, лицзяцюань, моцзяцюань, люцзяцюань, цайцзяцюань).

Так по всему миру стали возникать школы ушу, претендующие на преподавание стилей «хунгар», «чой» и других, хотя на самом деле эти школы были весьма далеки от реальных южных систем китайского ушу.

Китайская традиция весьма условно делит национальные боевые искусства на два больших направления — северное (бэйлай) и южное (наньпай). Становление первого легенды связывают с Северным Шаолиньским монастырем, второго — с Южным Шаолинем. Считается, что начало всем южным школам, объединяемым под названием «Южный кулак» (наньцюань) (не путать с современным спортивным стилем наньцюань!), положили пять беглецов — монахов из Южного Шаолиня, скрывавшихся от маньчжурского преследования. В реальности же история формирования южных стилей оказывается намного сложнее. И связана она прежде всего с кардинальным различием двух культурных традиции на территории Китая — южной и северной.

Южный Шаолиньсы: «познать сердце предвечного Будды»

Север и Юг в китайской традиции как бы отражают друг друга. Так на Юге образовался свой легендарный «центр» боевых искусств — Шаолиньский монастырь. Располагался он в уезде Путянь провинции Фуцзянь (округ Цюаньчжоу). Его монахи, как гласят устные предания, широко обучали местное население и даже принимали активное участие в борьбе с маньчжурами в XVII–XVIII вв.

В результате «взаимоотражения» Севера и Юга многие события, которые происходили в Северном Шаолиньсы, приписывались через пару десятилетий его южному собрату. По рассказам, в южном монастыре возник стиль ушу, основанный на большом количестве ударов руками при ограниченном использовании технических действий ногами, напряженных, очень мощных движениях — особый тип «жесткого» стиля. В реальности же никто не может с уверенностью сказать, какой стиль практиковали монахи Южного Шаолиньсы и более того, существовал ли этот стиль вообще.

А вот другой небезынтересный факт — Южный Шаолиньский монастырь широко почитался в среде тайных обществ, где весьма популярен был лозунг: «Отомстим Цинам (т. е. маньчжурам. — А. М.) за сожжение Шаолиньсы!». Но дело в том, что маньчжуры в действительности ни Южный, ни Северный Шаолиньсы не сжигали. Горели эти монастыри обычно по вине их обитателей, либо поджигались восставшими крестьянами. Но сколько легенд сложилось вокруг факта «варварского сожжения» национальной святыни! Без преувеличения, «пожар Шаолиньсы» стал стержнем антицинской доктрины многих тайных обществ. Еще более славы прибавил Южному Шаолиньсы выход на экраны фильма «Южный и Северный Шаолинь» (у нас в стране он шел под названием «Боевые искусства Шаолиня»). Фильм был показан в десятках стран мира и поведал о необычайно сильной южной шаолиньской школе, которая якобы практиковалась в монастыре, расположенном в провинции Фуцзянь.

Реальная же история Южного Шаолиньсы известна крайне поверхностно и до сих пор вызывает немало споров. Мы постараемся частично ее восстановить по уездным хроникам.

Южный Шаолиньсы, от которого сегодня практически ничего не сохранилось, располагался приблизительно в 50 км от города Путяня — центра одноименного уезда в приморской провинции Фуцзянь. Эта знаменитая монашеская обитель затеряна высоко в горах Цзюляньшань, в стороне от проезжих путей. К ней ведет лишь узкая немощеная дорога, фактически просека в горном лесу, которая размывается во время дождей. Слева и справа тянутся маленькие кумирни. Камней на высоте более пятисот метров, пригодных для постройки монастыря, почти не было, и мужественным монахам приходилось таскать каменные глыбы из низины. Именно таким образом, вероятно, на месте небольшого скита, основанного еще в VI в. (кстати, вне всякой связи с Северным Шаолиньским монастырем), возникла к X–XI вв. монашеская обитель, стены которой были сложены из мощных камней. Располагалась она недалеко от высокогорной деревушки Линьшань («Лесистые горы»), сохранившейся до сих пор.

Согласно официальным «Хроникам области Цюаньчжоу», монастырь был построен в 874–878 гг. двумя монахами, Гоцзяо и Чжоцзянем, которые и поселились в нем. Однако некоторые археологические находки свидетельствуют, что монахи жили в этих местах и раньше. Называлась обитель ту пору не Шаолиньсы, а Чжэнго Дунчаньсы — «Монастырь восточного созерцания и водворения спокойствия в государстве». Столь пышным названием обозначались несколько небольших деревянных построек, обнесенных невысокой, тоже деревянной оградой. Естественно, что такое длинное название оказалось неудобным, и вскоре оно редуцировалось просто до Дунчаньсы. Располагался он в округе Цюаньчжоу, недалеко от одноименного города, в двух километрах от живописного озера Дунху, и был почти полностью скрыт от любопытных глаз вечнозеленой южной растительностью.

Вопреки многочисленным утверждениям, монастырь отнюдь не являлся чаньским. Его монахи следовали учению школы Тяньтай — «Небесного престола». Секта проповедовала чистое созерцание, полную отрешенность от земных забот, что на санскрите называется саматха — випашьнами. Путь к нему лежал через очень сложную систему сидячей медитации, требовавшую немало терпения и времени. В высшей стадии самосовершенствования монах мог объять своей мыслью все миры и все события, которые происходят в них, — «единой мыслью объять три тысячи миров».

Уже в 880 г. «Монастырь Восточного созерцания» получает «высокий дар», т. е. подарки от местного правителя, которые как бы засвидетельствовали его «истинность» и лояльность по отношению к власти.

В народе Дунчаньсы стал все чаще именоваться Дунчань Шаолиньсы — «Монастырь молодого леса восточного созерцания», или кратко Шаолиньсы. Новое название быстро вытеснило старое, хотя в официальных документах практически до XV в. он по-прежнему именовался не иначе как «Монастырь восточного созерцания». Но поскольку в то время уже широко распространились рассказы о подвигах монахов Северного Шаолиньсы, то конечно же, это название оказалось более популярным. К тому же оно исподволь намекало на то, что боевая слава не обходит стороной и южную обитель.

Вскоре о монастыре заговорили не только в кругах буддистов. Например, путешествующий здесь известный поэт Лю Кэчжуан (XI в.) посвятил местному Шаолиньсы цикл стихотворений, точно указав, где находится обитель. Таким образом, были решены многие споры о том, носил ли тогда монастырь имя Шаолиньсы. Итак, в XI в. это уже полноценная буддийская обитель с несколькими каменными постройками, с продуманной системой водоснабжения, колодцами, с множеством статуй будд — остатки их найдены при раскопках.

Монахи имели свое хозяйство, а местные крестьяне, которые жили в деревушках чуть ниже монастыря, приносили им рис и овощи, благо природа края позволяет собирать по несколько урожаев в год. Имели они и свои склады и амбары, а сам монастырь с прилегающими к нему постройками занимал площадь более 20 тыс. кв. м.

Но после прихода маньчжуров на Юг что-то нарушилось в неторопливой жизни горной обители. Монастырь ветшал и неоднократно горел. Даже сегодня в земле, что покрывает его развалины, то там, то здесь встречаются угольки — следы многочисленных пожаров конца XVIII в. Местные хроники говорят о четырех пожарах, причем дважды монастырь выгорал дотла. Враги к этим пожарам были не причастны — монастырь загорался сам и спасти его деревянные постройки, высушенные южным солнцем, было невозможно.

«Хроники уезда Цзиньцзян» рассказывают об этом с беспристрастной тщательностью китайских исторических описаний: «В эпоху Сун в 1275–1276 гг. и в Юаньскую династию в 1341–1370 гг. монастырь дважды пожирался огнем, затем восстанавливался. В эпоху Мин в 1435 г. он был восстановлен, но ныне (т. е. в XVII в.) вновь пришел в упадок. На руинах былого величия остался лишь один монах из десяти» [277].

Как видим, расцвет монастыря приходится на эпоху Мин, точнее, на XVI в., когда по императорскому указу восстанавливались многие буддийские центры. К началу XVII в. в Южном Шаолиньсы воспитывалось более 500 послушников, сама же обитель занимала по тем временам немалую площадь в 5 тыс. кв.м., а вокруг нее простирались монастырские угодья, раскинувшиеся на площади почти в 62 га [270]. Несомненно, это был один из самых богатых южных монастырей.

Наньцюань берет свое легендарное начало от южного монастыря Шаолиньсы. Мастер Су Цзохуа, провинция Фуцзянь

Именно к XVI в. относятся первые свидетельства о том, что послушники Южного Шаолиньсы практикуют ушу. Правда, они не очень ясны — один из путешественников, посетивший эти места в 1357 г., вскользь упоминает, что при монастыре состоят какие-то «монашеские войска» [336]. Но учтем, что на престиж Южного Шаолиня уже работала слава его северного собрата, и в эту местность стекалось немало знатоков ушу и бродячих усэнов, многие из которых занимались клановыми стилями. Таким образом, из обрывков различных стилей, осколков местных направлений и методов боя начинала, вероятно, складываться эклектичная школа Южного Шаолиня. Так же как и шаолиньский стиль на Севере, она постоянно видоизменялась в зависимости от того, кто являлся старшим наставником монастыря по ушу. Обратим внимание и на другую подробность: не школа Южного Шаолиня повлияла на южное ушу, но наоборот — из местных стилей сложился южный «Шаолиньский кулак».

Два монастыря-собрата прекрасно знали о существовании друг друга. Между ними не только не пролегла граница неприязни, как это иногда бывало между школами ушу, но даже установились дружеские связи. Известно, что настоятели Южного Шаолиня неоднократно принимали у себя монахов высокого ранга из Северного Шаолиньсы. По преданию, один из наиболее прославленных настоятелей Южного Шаолиня Чжишань («Достигший добродетелей»), при котором значительно активизировались занятия ушу, сам был ближайшим учеником и преемником школы настоятеля Северного Шаолиня Чаоюаня [270].

Истории, распространенные в Фуцзяни, рассказывали о тысячах шаолиньских монахов, защищавших деревни от бандитов и набегов японских пиратов. В середине XVII в., по одной из легенд, группа южных шаолиньских монахов заманила в ловушку многотысячный отряд маньчжуров, который пришел на Юг для подавления сопротивления династии Цин. Когда маньчжуры зашли в цветущий южный лес, «монахи как спелые яблоки попадали на противников, и тысячи врагов полегли как один. Никто не спасся!».

Это устное предание. А вот что говорит источник того времени: «В конце эпохи Мин монахи из области Цюаньчжоу (т. е. там, где располагался Южный Шаолиньсы. — А. М.) были весьма сильны в боевых искусствах, особенно отличались в кулачном искусстве и во владении шаолиньским посохом. Последователей, которые учились этим методам боя, насчитывалось около сотни человек» [336]. Как видим, не так уж и много — «около сотни», во всяком случае не несколько тысяч. Реальность выглядела скромнее, чем народные предания.

Последний крупный пожар случился в конце XIX в., почти полностью уничтожив все постройки. У монашеской братии уже не было того энтузиазма, который когда-то побуждал горных отшельников строить на вершине монастырь и носить сюда в течение многих лет камни. Постепенно Южный Шаолинь полностью разрушился.

До сих пор не утихают споры по поводу Южного Шаолиньсы. Прежде всего, остается неясным, был ли он самостоятельным монастырем или являлся филиалом Северного Шаолиньсы. Другим, не менее важным вопросом (как мы позже увидим, он непосредственно связан с первым), является реальное время постройки Южного Шаолиня.

Занимались ли в действительности монахи Южного Шаолиньсы ушу? И даже предположительное местоположение монастыря в уезде Путянь, у деревушки Линьшань, подвергается сомнениям.

Споры о том, какой статус имел Южный Шаолиньсы и был ли он боевой обителью, носят принципиальный характер. Представители монашеской общины Северного Шаолиньсы называют его не иначе как «наш филиал», в то время как крупные теоретики южного ушу не находят этому никаких подтверждений. В архивных «Хрониках монахов-бойцов Шаолиньсы» (речь идет о Северном монастыре в провинции Хэнань), в жизнеописании одного из самых известных настоятелей, Фуюя (начало XIV в.) мы встречаем упоминания о том, что он создал несколько филиалов Шаолиньсы, в том числе и в провинции Фуцзянь. Этот факт не вызывает сомнений, поскольку подтверждается многими другими хрониками. Однако в тот момент, когда преподобный Фуюй начал открывать филиалы Шаолиньсы, монастырь на Юге уже существовал по меньшей мере шесть столетий.

Среди монахов Северного Шаолиньсы существует несколько «внутренних» легенд о возникновении Южного Шаолиньсы. Одну из них, например, рассказывал последний официальный настоятель Шаолиньсы Дэчань. Якобы после того, как монахи Северного Шаолиньсы в середине VIII в. помогли императору Тай-цзуну (Ли Шиминю) одолеть предателей и мятежников и вновь взойти на трон, враги императора начали вновь сосредотачивать силы в приморских провинциях Китая. Но императорская армия предприняла поход в те места и мятежникам пришлось укрыться на островах в Южно-Китайском море, где обнаружить их было практически невозможно. И тогда император Тай-цзун обратился к настоятелю Северного Шаолиньсы Таньцзуну, который уже однажды спас его, с просьбой оставить специальный гарнизон монахов в южной провинции Фуцзянь, чтобы тот всегда мог предупредить о готовящемся нападении мятежников. Так в уезде Путянь в Фуцзяни, на высокой горе Цзюляньшань, был возведен филиал Северного Шаолиньсы [372]. И действительно, Южный Шаолиньсы находится в нескольких десятках километров от моря, хотя берег из монастыря не просматривается.

Автору этих строк довелось в мае 1994 г. побывать на раскопках Южного Шаолиньсы в уезде Путянь, на горе Цзюляньшань. Раскопки были начаты в конце 1990 г. От монастыря практически ничего, кроме заросшего травой и ушедшего в землю фундамента, не сохранилось. Из 20 тыс. кв. м. общей площади монастыря открыто пока лишь 2 тыс. кв. м., фактически лишь небольшая часть двора и один из больших залов, где, предположительно, тренировались монахи. Большинство находок, обнаруженных на этой территории, датируется ХI-ХII вв. В частности, здесь обнаружена огромная ванна 1112 г., вырезанная из цельного камня, где монахи совершали омовение. Можно видеть следы хитроумного водопровода и водоотводных сооружений, даже колодец с потайным ходом внутри него. Судя по надписям на пяти каменных водосточных желобах, они были сооружены в 60-90-х годах XI в.

Сегодня на месте некогда прославленного Южного Шаолиньсы — лишь остатки фундамента. В нижней части фотографии, слева — остатки колодца и дренажных сооружений, в дальней части — место, где располагался центральный молельный зал.

На месте раскопок создан импровизированный «музей», на первом этаже которого располагается сушильня чая, на втором — склад, где грудой свалены уникальные предметы, найденные при раскопках: остатки внешнего убранства монастыря — головки статуй, осколки каменных львов и лепнины, наконечники трезубцев и алебард, короткие мечи и много другого оружия. Правда, даже хранитель «музея» не решается утверждать, что монахи действительно занимались ушу и не берется определить точную дату появления оружия в монастыре. Вполне возможно, что его принесли сюда профессиональные воины значительно позже. Уникальная находка — плита с остатками надписи гласит, что монастырь был заложен по указу императора династии Тан в 565–567 гг. Таким образом, полностью опровергается версия о том, что Южный Шаолинь с самого начала был «филиалом» Северного монастыря из провинции Хэнань. В то время Северный Шаолиньсы представлял собой лишь небольшую деревянную обитель, где никто ушу не занимался. Большинство же археологических находок свидетельствует, что крупная монашеская община никак не могла обосноваться на этом месте раньше XI в.

Однако крупнейшие монахи-теоретики из Всекитайской ассоциации изучения шаолиньского ушу неизменно утверждают, что Южный Шаолиньсы был создан как филиал Северного Шаолиньсы, долгое время находился под его протекторатом, посланцы из северного монастыря читали здесь проповеди и присылали инструкторов для преподавания именно северных (!) стилей ушу. Так что споры продолжаются.

Активное изучение истории Южного Шаолиньского монастыря началось с 1986 г., а в декабре 1989 г. было создано Общество исследований Южного Шаолиньсы уезда Путянь, руководителем которого в настоящий момент является Линь Дэжун. В его работе участвуют известные историки, археологи, религиоведы, знатоки ушу, практически каждый год проводятся конференции и научные чтения. Однако пока они не дают окончательного ответа на ключевые вопросы: был ли в реальности Южный Шаолиньсы центром южного ушу и базой тайного общества «Триада», существовал ли как самостоятельный монастырь или как филиал Северного Шаолиньсы. Письменных источников по этому периоду сохранилось очень мало, монастырский архив оказался уничтожен целиком, а остатки глиняной посуды и каменных изваяний не могут помочь с ответами. Примечательно, что многостраничный доклад Линь Дэжуна, подводящий итоги исследовательской работы по истории Южного Шаолиньсы за пять лет, не дал даже приблизительных ответов на все эти вопросы и свелся лишь к перечислению находок [165].

Здесь мы подходим к наиболее славным и одновременно наименее достоверным страницам из жизни боевой обители Юга. Эти истории связаны с борьбой шаолиньских монахов против маньчжурского завоевания, когда Южный Шаолиньсы, по преданию, стал центром заговора против иноземцев.

Тайна монастырских надписей

Над главными воротами монастыря висели две каллиграфические надписи. Первая гласила: «Выходящий из этих врат предстанет пред ликом правителя». На другой было написано: «Входящий в монастырь познает сердце предвечного Будды». Случайному путнику или императорскому чиновнику эти надписи показались бы вполне обычными. Но те, кого объединяла идея борьбы с маньчжурами, могли увидеть в этих надписях некий тайный смысл. Перед каким правителем надо предстать? Члены антиманьчжурских тайных обществ прекрасно понимали, что речь идет об одном из китайских императоров павшей династии Мин. Этим императором обычно считался основатель династии Мин Чжу Юаньчжан (по иронии судьбы именно «Красные войска», возглавляемые Чжу Юаньчжаном, сожгли Северный Шаолинь): его династийный лозунг «хунъу» символично содержал иероглиф «у» — «боевой». Все это понималось как призыв к объединению в тайные антиманьчжурские общества.

Надпись «Познать сердце предвечного Будды» также истолковывалась как антиманьчжурский лозунг, подразумевающий возвращение к справедливому правлению первых китайских династий, когда Китай был силен и независим.

Итак, по преданиям, Южный Шаолиньсы стал оплотом борьбы против маньчжуров. Сюда бежали все недовольные правлением новой династии Цин, в том числе и известные военачальники. В конце концов, как гласит знаменитая легенда, маньчжуры решили расправиться с непокорными монахами и осадили Шаолиньсы. Монахи стойко защищались, но среди них нашелся предатель, который ночью открыл ворота осаждавшим. Монастырь был сожжен, все монахи перебиты. Оставшиеся в живых собрались в главном храме монастыря и закололи себя. Но предварительно они поручили пятерым старшим монахам тайно покинуть место сражения, «спуститься с гор» и организовать сопротивление маньчжурам, обучая народ ушу.

Именно с Южным Шаолиньсы предание связывает возникновение знаменитого тайного общества «Триада» (Саньхэхуэй). Во многом благодаря этому преданию название монастыря и попало в серьезные исторические исследования, и даже члены зарубежных ячеек «Триады» (другое название «Братство Хуна» (Хунмэнь), или «Общество Неба и Земли» (Тяньдихуэй) считают Южный Шаолинь своей родиной. Патриарх китайской исторической науки Фань Вэньлань считает, что «Триаду» создали пятеро монахов из Южного Шаолиньсы — Цай Чундэ, Ван Дахун, Ма Чаоюй, Ху Дэди и Ли Шикай, прозванные «пятью старшими предками». Именно эта пятерка спаслась после сожжения маньчжурами Шаолиньсы. Чуть позже они повстречали «пять младших предков» — У Тяньчэна, Хун Тайсуя, Тао Бида, Ли Шиди, Линь Чаоцзи, вместе с которыми и сформировали костяк «Триады», начав борьбу против маньчжуров [262]. По преданию, «пять предков» создали «пять больших стилей» ушу. Таким образом в народном сознании южное ушу оказалось генетически связано, с одной стороны, с тайным обществом «Триада», с другой — с Южным Шаолиньсы.

В «Триаде» прямой удар — символ Земли.

Один из крупнейших южных стилей в память об этих событиях именуется «Кулак Пяти предков» (уцзуцюань). Считается, что каждый из «пяти предков» преподавал свое направление ушу, которые затем и были объединены внутри стиля уцзуцюань.

Действительно, сегодня он подразделяется на пять отдельных направлений и они чаще всего изучаются по отдельности: «Кулак белого журавля» (байхэцюань), «Кулак великого предка» (тайцзуцюань), «Кулак достижения благоговения» (дацзуньцюань), «Кулак архатов» (лоханьцюань), «Кулак обезьяны» (хоуцюань). Их общими характеристиками являются бой на короткой дистанции и принцип «голова лебедя и поясница стрекозы».

Последнее означает, что боец должен держать голову ровно, при этом низко опустив центр тяжести (как стрекоза опускает хвост) и сопровождая каждое техническое действие движением поясницы. Сегодня арсенал стиля уцзуцюань содержит более 70 коротких комплексов, разделенных на связки из восьми приемов («восемь начальных шагов» — убутоу), представляющих собой «жесткий» раздел, и связки из шести приемов («шесть начальных шагов» — любутоу), отличающиеся мягкостью и плавностью. Многие ритуалы в этом стиле служат напоминанием о том, как «пять предков», покинув подожженный Шаолинь и связав себя кровной клятвой, отправились на борьбу с маньчжурами.

Красивая и романтичная легенда… Реальная же история Южного Шаолиня после прихода маньчжуров представляется весьма неясной. Из «Уездных хроник провинции Фуцзянь», раздела «Жизнеописания известных монахов», известно лишь следующее: «Монахи, умелые в кулачном искусстве, были жителями уезда Путянь… Как-то все они ушли в неизвестном направлении, но через три года вновь вернулись в монастырь.

Монахи этого монастыря считались удивительными и загадочными. Один из монахов сообщил: «Я пришел в Шаолиньский монастырь, чтобы изучать кулачное искусство, дабы всегда иметь возможность дать отпор врагу» [336]. Как ни странно, это, вероятно, одно из наиболее полных и достоверных упоминаний о том, чем же занимались монахи во время маньчжурского господства в Китае. Все остальное — на уровне устных рассказов и преданий. Ни о каких пожарах, массовом сопротивлении, тайных обществах в стенах монастыря в хрониках речи нет. Правда, здесь есть какая-то доля тайны: куда исчезали монахи на три года из монастыря? Разбежались и укрылись в лесах? Сформировали антиманьчжурские отряды? Обучали население ушу? Но все это — не более чем догадки. Так или иначе, монастырь действительно прекратил свое существование после нескольких крупных пожаров.

Еще один Южный Шаолиньсы?

Об истории и боевой практике Южного Шаолиньсы известно, как видим, значительно меньше, чем о его северном собрате. В частности, специалисты не могут однозначно ответить на, казалось бы, несложный вопрос: где располагался Южный Шаолиньсы?

До сих пор мы говорили о «Южном Шаолиньсы в уезде Путянь, на горах Цзюляньшань». Действительно, именно так гласит предание, к тому же археологические находки и воспоминания путешественников подтверждают этот факт. И все же в последнее время всплыло несколько текстов, свидетельствующих, что либо Шаолиньсы располагался в другом уезде, либо в провинции Фуцзянь было два монастыря «однофамильца».

В нескольких средневековых хрониках мы встречаем четкие указания на то, что Южный Шаолиньсы располагался в уезде Фуцин, в местечке Синьнинхуай («Лощина Нового покоя»). Кстати, многие архивные тексты говорят о «Южном Шаолиньсы в области Цюаньчжоу». В частности, именно так он именуется в материалах из архива Северного Шаолиньсы и даже в «Хрониках области Цюаньчжоу», изданных в провинции Фуцзянь.

Дело в том, что в древней области Цюаньчжоу (сегодня уже нет такой административной единицы) располагался и уезд Путянь, и уезд Фуцин. Нельзя исключить того, что многие историки, зная, что Шаолиньсы находится где-то в области Цюаньчжоу, «уточняли» его расположение уже на основе собственных вкусов и народных преданий.

Тем не менее ряд хроник, рассказывающих о Южном Шаолиньсы в уезде Фуцин, можно отнести к весьма надежным источникам. В 1182 г. чиновник из области Цюаньчжоу, Ляо Кэцзя, составил «Хроники Трех гор» («Саньшань чжи»), где в разделе «Монашеские обители» («Сыгуань») записал: «Здесь, в уезде Фуцин, в местечке Синьнинхуай, находится монастырь Дунлинъюань («Восточного леса». — А. М.)… Здесь же располагается и монастырь Шаолиньюань» [185]. Поскольку в китайском языке понятие «буддийский монастырь» в равной степени обозначается иероглифами «сы» (например, Шаолиньсы) и «юань», то речь, безусловно, идет об уже знакомом нам Шаолиньском монастыре. К тому же все более поздние хроники именуют местную обитель исключительно «Шаолиньсы». Итак, в конце XII в. на территории уезда Фуцин существовал уже какой-то Шаолиньсы. Причем эти сведения ни в коей мере не противоречат ни рассказам о местных монахах- бойцах, ни о связях Южного и Северного Шаолиньских монастырей.

Существует еще один поразительный факт. Некоторые историки из уезда Путянь указывают, что Южный Шаолиньсы находился именно в местечке Синьнинхуай.

Например, в 1490 г. чиновник Хуан Чжунчжао составил «Местные хроники восьми областей провинции Фуцзянь» («Баминь тунчжи»), где перечислил восемь крупнейших монастырей, расположенных в Синьнинхуай, среди них — Шаолиньсы и уже упоминавшийся чуть выше Дунлиньсы [277]. Еще одно упоминание о Шаолиньсы, расположенном в уезде Фуцин, можно встретить в весьма солидных официальных «Хрониках области Фучжоу», составленных в 1520 г. [265].

Сегодня даже создано Общество исследований Шаолиньского монастыря города Фуцин, специалисты которого не сомневаются в том, что Южный Шаолиньсы располагался именно в их родном городе.

Борьба за право называться «родиной южного ушу», таким образом, не прекращается до сих пор. Заметим лишь, что в пользу уезда Путянь свидетельствует большинство народных преданий, а в пользу уезда Фуцин — несколько солидных исторических хроник, причем записи о существовании здесь Шаолиньсы никак не могут являться более поздним привнесением. Не исключено, что в Фуцзяни существовало все же два Южных Шаолиньских монастыря. Название «Монастырь молодого леса» было весьма популярным, а история знает много случаев существования разных монастырей под одним и тем же названием. Пока же именно в уезде Путянь регулярно проводятся турниры по «южному шаолиньскому ушу», а в 1994 г. состоялся 1-й международный турнир Южного Шаолиньсы по ушу, на который прибыло несколько десятков зарубежных команд.

Беглецы на Юг

Юг Китая изрезан многочисленными речушками, заводями, разделяющими живописные цветущие равнины. Местные жители никогда не видят снега, не бывает в этих районах и холодов, здесь царит вечное лето. Этот плодородный и относительно спокойный край всегда притягивал к себе путешественников и переселенцев с Севера, которые создавали свои общины.

Как ни странно, трудно определить, где, в сущности, в Китае начинается «Юг». Принято считать, что все территории, что лежат к югу от реки Янцзы, относятся к южным районам Китая. Фактически, под этим названием объединены территории, разнящиеся по обычаям и даже по языку: провинции Хунань, Хэнань, Чжэцзян, Фуцзянь, Гуанчжоу, а также английская колония Гонконг (Сянган) и португальская территория Макао (Аомэнь).

Напомним, что единого южного стиля никогда в Китае не существовало. Название «Южный кулак» (наньцюань) пришло в лексикон ушу достаточно поздно, а окончательно укоренилось в нем лишь в середине XX в. после одноименного создания спортивного стиля, пригодного для зрелищного показа на соревнованиях. Но оказалось, что южное ушу настолько разнообразно, что за основу нового направления пришлось взять лишь те стили, которые встречались в одной из провинций Юга — Гуандун.

Упражнения с шестом. Рисунок из Наставления по рукопашному бою общества «триада».

Различия между южными и северными регионами порой кажутся разительными. Пекинец может абсолютно не понимать не только жителей самой южной провинции Гуандун, но даже приморского Шанхая. Разница в языке столь велика, что существует даже мнение, что не будь единой иероглифической письменности, Китай распался бы на два отдельных государства. Северяне обычно именовали южан «южными варварами», те, в свою, очередь придумывали не менее обидные прозвища. В сущности, речь идет о разных культурных традициях. Хотя формально самые южные провинции, Фуцзянь и Гуанчжоу, входили в состав китайской империи, держались они обособленно и не всегда подчинялись указам центральной власти.

Южные кланы жили достаточно замкнутой жизнью, не жалуя ни чиновников-северян, ни переселенцев. Плодородные земли Фуцзяни и Гуандуна постоянно привлекали к себе внимание имперской власти, которая неоднократно предпринимала попытки полностью подчинить эти территории. В свою очередь, южные кланы еще больше обособливались. В их недрах шло активное формирование собственных, «самостоятельных» стилей ушу. Усилились подобные процессы именно тогда, когда на Севере также началось формирование сравнительно стройных стилей боевых искусств, т. е. в XI–XII вв., в эпоху Сун.

Плодородные земли Юга, сравнительно спокойная политическая ситуация привлекали сюда многих переселенцев с Севера. Рискнув покинуть могилы предков, они отправлялись в долгий путь, неся с собой северные традиции, ритуалы и школы боевых искусств. Первые крупные миграции со Среднекитайской равнины в южные провинции Хэнань, Аньхой, Фуцзянь, Гуандун начались в IV–IX вв. После вторжения маньчжуров в XVII в. миграция приобрела характер массового бегства. В то время как на Севере бушевали восстания, сжигались буддийские монастыри, предпринимались попытки «декитаизировать» китайцев: вводился новый покрой одежды, было обязательным выбривание макушки и ношение маньчжурской косы, на Юге продолжалась спокойная и размеренная жизнь. Южане встречали беглецов с Севера не особенно радушно, памятуя о прежних войнах, да и о тех языковых и культурных различиях, которые существовали между ними.

Северяне попадали в трудную ситуацию. Возвращаться назад было бессмысленно и опасно, а здесь на них смотрели весьма косо. Местные жители обычно именовали северян «пришлыми» (кэцзя), на местном диалекте «хакка», себя же они называли «местными» (бэньди, или пунти). Между хакка и пунти началось глухое противостояние, выразившееся в том числе и в формировании на Юге двух традиций ушу. Первое направление базировалось на северных привнесениях и в местном лексиконе называлось «Кулак пришлых» (хаккацюань), другое считалось исконно южным, хотя его «исконность» вызывает много сомнений.

Северяне начали воссоздавать свои старые семейные и квазисемейные структуры, что привело к рождению многих тайных обществ, и среди них — знаменитой «Триады», или «Общества Неба и Земли» (Тяньдихуэй). В ячейках тайных обществ, называемых «алтарями», шло активное преподавание боевых искусств, превратившихся в особый вид ритуальной деятельности.

И здесь мы сталкиваемся с интересным парадоксом. До прихода северян на Юг в провинциях Фуцзянь и Гуандун не существовало собственных стилей ушу. Тс школы, которые сами китайцы считают «испокон веков местными», сложились под влиянием северного ушу, привнесенного переселенцами. Если стили южной группы из провинций Хунань и Хэнань в основном складывались самостоятельно, то в родословной стилей из Гуандуна и Фуцзяни явственно прослеживается северное влияние. Более того, не будет преувеличением сказать, что гуандунскис и фуцзяньские стили — это просто ассимилированные северные школы ушу.

«Стили — учения»

«Пришлые» (хакка) первоначально изучали свои стили под покровом глубокой тайны, объединяясь в своего рода сектантские общины буддийского или даосского толка, со своими наставниками, проповедниками и учителями ушу. Они обычно называли себя «цзяо» — «учение», как это и было принято в даосских сектах, что подчеркивало особый, священный характер знания, передаваемого в этих школах. Во главе «цзяо» стояли обычно лидеры кланов хакка. Знание секретов ушу значительно поднимало их статус в глазах остальных членов общины и способствовало укреплению связей внутри нее.

Поскольку большинство стилей в провинциях Гуандун и Фуцзянь преподавались в клановых структурах «пришлых», то и назывались эти стили по фамилии клана. В Гуандуне, в уездах Мэйсянь, Синнин, Хуэйян, куда приходило особенно много переселенцев, возникло около десятка таких школ — «Учение семьи Чжу» (чжуцзяцзяо), «Учение семьи Лю» (люцзяцюань), «Учение семьи Тяо» (тяоцзяцзяо), «Учение семьи Ню» (нюцзяцзяо). Они-то и стали объединяться под общим названием, которое уже упоминалось — «Кулак пришлых» (хаккацюань). Постепенно хаккацюань стал представлять собой не просто механическую компиляцию стилей, но единую школу, вобрав в себя наиболее эффективные приемы и методики. Здесь широко использовались падения, кувырки и атаки с земли, короткие, невысокие и резкие удары ногами.

Хаккацюань отличали также высокие позиции с большим количеством движений. Слияние многих стилей «пришлых» в единый хаккацюань произошло сравнительно поздно, приблизительно в середине XIX в. Однако и после этого на Юге продолжали сохраняться исходные северные стили, не потерявшие своих характерных особенностей.

Например, до сих пор в южных районах Китая, а также в Малайзии, существует стиль «Учение семьи Чжу» (чжуцзяцюань), на местном диалекте — «чука». Его также называют «Стиль глаза феникса» (фэнъяньцюань) за обилие ударов выставленной вперед второй фалангой указательного пальца. Его отличают короткие быстрые удары по болевым точкам соперника, его рукам и ногам, передвижения по запутанной траектории.

Расскажем еще об одном «стиле-учении» Южного Китая, который можно считать весьма характерным. Этот стиль носит название «Учение семьи Ли» (лицзяцзяо). Он распространился в Гуандуне, в портовом районе Шаньтоу. Принес его туда Ли Теню (Ли Железный Буйвол), прозванный так за свою неимоверную силу и огромный рост. Он объяснял, что следует учиться быстрому и внезапному «выбросу силы» у тигра. Тело же по своей крепости должно уподобиться каменной стеле, резкие движения поясницы — острому режущему краю черепицы.

Этот сохранился до наших дней, правда в несколько измененном виде. В 1935 г. некий Ли Хуатун переехал с Севера на Юг в поисках древних форм северных стилей и столкнулся с носителями лицзяцзяо. В течение шести лет он изучал древний стиль, а затем начал изменять некоторые его технические действия, например, использовал более глубокие стойки взамен высоких, а короткие движения, блоки и удары предплечьями заменил длинными, при выполнении которых рука почти полностью выпрямлена в локте. Этот трансформированный стиль стал широко известен, называется он «Новое учение семьи Ли» (синь лицзяцзя). Старый, традиционный стиль по-прежнему преподается в закрытых школах.

Стили «братства Хуна»

Новые стили приходили в Гуандун с многочисленными переселенцами, беглыми солдатами, монахами, покинувшими свои сожженные обители. Так случилось, что даже самые известные южные стили ушу оказались совсем не местного происхождения.

Например, основы «пяти великих южных стилей» пришли в Гуандун из соседней провинции Фуцзянь, а туда, по легенде они были принесены, монахами сожженного Южного Шаолиньсы. Стили «Кулак рыцарской семьи» (сяцзяцюань) и («Кулак Белобрового») (баймэйцюань) родом из Сычуани. Из Фуцзяни пришел и ставший широко известным в США стиль «Кулак Вечной весны» (юнчуньцюань). Часть южных стилей оказалась действительно связана с буддийским монастырями провинции Фуцзянь, правда, не с Южным Шаолиньсы, а с рядом других. Так, стиль «Кулак достижения благоговения» (дацзунцюань), создание которого приписывается одному из «пяти первопредков» Южного Шаолиньсы, на самом деле вышел из монастыря «Открытия Первоначала» (Кайюаньсы), а ныне распространился в области Чжанчжоу в Фуцзяни. Отличается он большим количество захватов, ударов «тигриной лапой» и ударами ног, которые наносятся обычно не выше уровня паха. В середине XVIII в. несколько армейских инструкторов, поселившись в монастыре, преподали монахам армейское искусство боя с оружием, которое вошло составной частью в дацзунцюань. Но в 1865 г. Кайюаньсы сгорел, монахи разбрелись, начали преподавание в окрестных местностях, так стиль стал распространился в народных школах.

Безусловно, самым известным южным стилем ушу стал «Кулак семьи Хунов» (хунцзяцюань). Существует еще одно название стиля, правда, искаженное — «хунгар». Именно с ним связано наибольшее количество легенд и удивительных историй о его создателях.

Первая версия утверждает, что «Кулак семьи Хунов» вышел из Северного Шаолиньского монастыря, приблизительно в XVII в. сначала распространился в Хэнани, а затем стал постепенно продвигаться на юг вместе с переселенцами. Таким образом, сначала он оказался в Фуцзяни, а затем и в Гуандуне. Другая версия более красочна: стиль создал Хун Игуань, продавец чая, который решил бороться против маньчжуров. Он примкнул к беглецам из сожженного Южного Шаолиньсы и был принят в семью «пяти старших братьев» — пяти монахов Шаолиня, от которых, как утверждает традиция, и пошли «пять больших стилей» южного ушу — хунцзяцюань, моцзяцюань, лицзяцюань, фоцзяцюань, цайцзяцюань.

Несмотря на всю привлекательность таких «шаолиньских» версий, в реальности хунцзяцюань возник скорее всего не так. Предположить это нам позволяют несколько причин. Прежде всего, хунцзяцюань долгое время не представлял собой единого стиля. Под таким названием фигурировали многие местные школы ушу в южных уездах Гуандуна, которые принадлежали к самому известному китайскому тайному обществу «Неба и Земли». Было у него и другое название «Братство Хуна» (хунмэнь). Зачастую словом «хунмэнь» китайские официальные лица именовали тайные общества по всему Китаю. Это название связано с фамильным иероглифом одного их самых прославленных героев китайской народной традиции, Хун Сюцюаня (1814–1864 гг.) — главы тайпинского государства, организатора и верховного руководителя Тайпинского восстания (1850–1864 гг.).

Изначально узкий стиль одной семьи, к тому же не местной, а пришедшей с Севера, веками врастал в местную культуру, при этом не изменяя «семейному» принципу обучения. Просто его «семья» разрасталась до целых деревень и уездов. Благодаря этому хунцзяцюань породил огромное количество ответвлений, практиковавшихся в основном в среде тайных обществ. Все тайные общества объединялись под именем героя Хун Сюцюаня, принадлежность благодаря этому к единой «семье Хуна» считалась весьма престижной. Так хунцзяцюань разветвился на десятки небольших школ и стилей, практиковавшихся в одних и тех же уездах и носивших в основном «деревенский» или клановый характер. Так родились стили с несколько громоздкими, но многообещающими названиями: «Кулак железной нити» (тесянцюань), «Дракон сражается за жемчужину» (лунчжэнчжу), «Ночной тигр выходит из леса» (еху чулинь), «Кулак Наньчжи» (наньчжицюань).

Современный «Южный кулак» отличают мощные «рвущие» удары «тигриной лапой», пришедшие в это направление из старых стилей южных тайных обществ.

Большинство этих школ «прорастали» из какого-нибудь отдельно взятого таолу, которое принималось за канон, тщательно изучалось, досконально прорабатывалось и в конце концов могло превратиться в самостоятельный стиль. Местная народная среда украшала историю этих стилей (зачастую, кстати, вполне обычную и ни чем не примечательную) рассказами из героического эпоса борьбы с маньчжурами. В местных ушуистских поверьях образ лидера Тайпинского восстания Хун Сюцюаня причудливым образом переплелся с именами монахов-героев южного Шаолиня, укрывшихся в Гуандуне.

Например, бытовала такая история. После сожжения Южного Шаолиня маньчжурами из Фуцзяни в Гуандун бежал послушник по имени Хэянь. Поклявшись отомстить врагам за сожжение Шаолиньсы, он решил обучить своим секретам нескольких последователей. Но по каким-то причинам его школа быстро угасла, в ней остался всего лишь один ученик — житель уезда Хайфу Чэнь Цзяньшань, по прозвищу «Южная Ветвь» (Наньчжи). Человек неграмотный, но удивительно способный, он создал новую школу, значительно переработав фуцзяньскую технику шаолиньцюань, которую принес беглый монах. В память о нем стиль так и называли «Кулак Наньчжи» (наньчжицюань).

Хун Сюцюань, вождь восставших тайпинов (1850–1864), считался знатоком боевых искусств. С его именем связано много стилей ушу, например «Кулак братства Хуна» (хунмэньцюань), «Кулак Хуна» (хунцюань), которые практиковались среди членов тайного общества «Триада» (Неба и Земли).

Принадлежал наньчжцицюань к стилям «семьи Хуна», т. е. включал низкие позиции, атаки с приближением к противнику боком, удары «глазом феникса» (выставленной вперед фалангой указательного пальца), «лапой тигра», пальцами, ребром ладони. Тактика боя, так же, как и в хунцзяцюань, предусматривала переход к атаке от защиты. Стиль в основном использовал жесткие, но короткие движения, большое количество переходов, удары ногами в основном наносились в среднюю и нижнюю часть туловища. Сам Наньчжи особенно любил прямой удар кулаком с подскоком: сначала он атаковал противника короткими ударами с ближней дистанции, передвигаясь коротким подшагом, а когда соперник делал большой шаг назад, полагая, что здесь его уже не достать короткими ударами, Наньчжи выполнял длинный прыжок вперед и наносил резкий прямой удар в живот или пах. Все обучение Наньчжи разделил на три этапа. К первому — «малый кулак» — относились небольшие связки, цель которых заключалась в том, чтобы поставить базовые типы ударов с использованием «жесткой» силы. На втором этапе — «средний кулак» — боец учился координировать действия руками, ногами и стойки. И лишь на третьем этапе — «большой кулак», где изучался комплекс «Белой птицы и взлетающего феникса», — ученик постигал характерные особенности ведения поединка и тактики боя, непосредственно относящиеся к наньчжицюань.

Известный чаньский учитель Чжишань («Достигший блага»), который был инструктором боевых искусств в Южном Шаолине, а позже даже стал его настоятелем, создал еще один крупный южный стиль — моцзяцюань или моцюаныыань. Сам Чжишань не нашел себе достойного последователя среди монахов и обратил свой взор на простого крестьянина из уезда Хайфэн, Мо Чжэцзяо. Искушенный Чжишань не заметил ни малейшей фальши в его душе и даже сказал: «У этого человека сердце достигло абсолютного совершенства, а дух пребывает в состоянии истинной пустоты, достойной учителей древности». Именно Мо Чжэцзяо стал первым учеником монаха, который предписал ему передавать школу лишь одному из последователей, неизменно сохраняя прямую линию преемствования знания, и никогда не брать много учеников.

Долгое время наследие шаолиньского настоятеля передавалось действительно по прямой линии, «от сердца к сердцу», а в школе сложился даже особый ритуал «передачи учения» — своего рода инициация в высшие наставники школы. В ритуал посвящения входило и «тайное таолу» — комплекс, называемый «Кулак истинного предка». Изучается всего в этом стиле пять таолу. Характерной чертой моцзяцюань стала атака, выполняемая исключительно из положения боком к противнику с резким подскоком, как в лицзяцюань.

Все удары ногами наносятся не выше уровня живота, например, «удар хвостом тигра» — боковой удар в пах, или «удар пяткой петуха» — ногой сверху вниз.

Последний из пяти крупных стилей Гуандуна — это люцзяцюань или люцюань. По одной версии, он был создан неким Лю Циншанем, а по другой — Лю Шэном по прозвищу Трехглазый Лю. Рассказывают, что к этому человеку невозможно было подойти незамеченным ни со спины, ни даже когда он спал. Казалось, что он видит соперников каким-то «третьим глазом».

Бойцы лицзяцюань отрабатывают особую технику одновременной атаки и защиты из высокой стойки, что называлось «блок левой рукой, атака — правой». Боец должен постоянно выполнять движения корпусом, ни на миг не застывая на месте и осыпая противника градом ударов. Основной арсенал приемов люцзяцюань был воспринят от «патриарха» гуандунских стилей хунцзяцюань, однако есть и заметные различия. В люцзяцюань пришло правило из северных стилей ушу — передвигаться строго по прямой линии, в то время как в большинстве южных стилей комплексы имеют довольно сложную, изломанную траекторию. К тому же их выполнение требует много места, тогда как создатель люцзяцюань взял за основу старый шаолиньский принцип: «Кулак бьет (т. е. упражнения выполняются. — А. М.) на площадке, на которой уляжется и корова». И бойцы люцзяцюань даже на такой небольшой площадке совершают стремительные прыжки и выполняют головокружительные акробатические элементы.

Цайлифоцюань — единство трех стилей

Мы уже обратили внимание, что все гуандунские стили были привнесены из других провинций и лишь затем переработаны на местной почве. Но эта «перекройка» была столь значительна, что в результате рождались абсолютно самостоятельные стили.

Формировались они не только путем «разрастания» отдельного таолу до рамок целого стиля, но и за счет объединения двух-трех стилей на основе общей структуры движений.

Хотя теоретически сделать это было несложно, на практике таких удачных стилей- гибридов известно крайне мало, поскольку здесь прежде всего требовался талантливый наставник. Пожалуй, самым удачным гуандунским стилем, возникшем на основе целых трех школ, можно назвать цайлифоцюань.

На Западе об этом стиле, искаженно назваемом «чойлифут», узнали довольно рано от многочисленных китайских эмигрантов. Цайлифо даже начали активно преподавать в США и Европе, правда, с существенными искажениями его изначальной китайской формы. Но так или иначе сегодня он входит в число самых популярных вне Китая стилей ушу, наряду с хунцзяцюань (хунгар) и юнчуньцюнь (винчунь).

Создателем цайлифоцюань традиция называет Чэнь Хэна (1805-? гг.), выходца из уезда Синьхуэй провинции Гуандун. Как гласят семейные хроники его рода, Чэнь начал заниматься у своего отца Чэнь Юаньху стилем «Кулак буддийской школы» (фоцзяцюань). Он когда-то был распространен среди народных сект буддийского толка, в основном относившихся к «тайной традиции, а ко временам Чэнь Хэна вообще замкнулся в нескольких узких школах. Сами последователи фоцзяцюань называют его «внутренним» стилем, так как немалый упор в обучении делается на овладение специальными упражнениями, способствующим циркуляции ци в организме. Большинство комплексов и приемов были либо связаны с понятием «внутреннего» и «сокровенного», либо с почитанием Будды, например, «Кулак внутренней семьи», «Кулак архатов», «Меч буддийского правителя». Чэнь Хэн изучал принцип выполнения короткого резкого удара с подскоком — «пронзающего удара», который потом вошел важнейшей составной частью в цайлифоцюань. В отличие от других южных стилей фоцзяцюань включает много ударов ногами и даже прыжков, в то время как знаменитые южные стили хунцзяцюань, лицзяцюань, цайцзяцюань практически не имеют прыжков в своем арсенале.

Чэнь Хэн так увлекся изучением ушу, что вскоре стал считаться лучшим бойцом в округе, и ему даже предлагали самому начать преподавание. Однако смерть отца и почти полное разорение семьи заставили его уйти из родной деревни в поисках заработка. Он перепробовал массу профессий: был носильщиком, охранником караванов с товарами, даже держал собственную мелкую лавчонку, но торговля у него не пошла. Зато на оставшиеся деньги ему удалось объехать почти всю провинцию Гуандун и познакомиться со многими руководителями местных ячеек, или «алтарей» знаменитой «Триады», где он стал пользоваться немалым уважением за свое боевое мастерство.

Наконец, судьба свела Чэнь Хэна со старцем Ли Юшанем, которого за удивительную крепость тела прозвали Алмазный Ли. Сам Ли обучался у основателя стиля «Кулак семьи Ли» (лицзяцюань), бывшего монаха Южного Шаолиньского монастыря Ли Янькая. Чэнь Хэн и Алмазный Ли провели вместе несколько лет, в течение которых суровый старец полностью передал Чэню технику школы. Это было довольно необычно, так как Чэнь не принадлежал к семье Ли, а в те времена большинство стилей на юге Китая передавались исключительно по семейной линии. В школе лицзяцюань Чэнь Хэн изучил методы применения низких стоек (в фоцзяцюань стойки более высокие), резких ударов из стойки мабу с подскоком, а также многочисленных вращений руками, которые назывались «оборачивания предплечий».

Именно из лицзяцюань пришли в стиль цайлифо мощные размашистые удары предплечьями и кулаками, а также большинство ударов ладонями. В теории лицзяцюань считается, что лишь ладонь обеспечивает достаточный «энергетический выброс», не случайно среди последователей стиля существует поговорка: «Один удар ладонью побивает три удара кулаком».

Через шесть лет обучения Алмазный Ли сам отвел своего последователя к другому известному учителю, жившему в том же уезде Синьхуэй, «вернувшемуся в мир» монаху Цай Фу. Стиль, который он преподавал, назывался «Кулак семьи Цай» (цайцзяцюань).

Одна из версий утверждает, что этот стиль был создан в Фуцзяни, в Южном Шаолиньсы, монахом Цай Бода и его учеником Цай Цзюи. Их последователь, странствующий монах-воин Цай Фу, принес стиль в Гуандун, где преподавал его среди адептов тайных обществ в уездах Чжуншань, Дачун и Саньсянь [209]. Один из последних патриархов цайцзяцюань Цай Чжаньгуан завершил формирование стиля и даже открыл несколько общедоступных школ.

Классический цайцзяцюань отличается длинными ударами предплечьями, низкими, растянутыми стойками и в этом похож на лицзяцюань, который, по легенде, также брал свои истоки в Южном Шаолине. В момент удара предплечьем наотмашь рука почти полностью распрямлялась в локте, такие удары носили название «длинное предплечье». Вместе с тем в соседнем уезде Чжуншань школа цайцзя под влиянием местных боевых традиций начала использовать короткие прямые удары с ближней дистанции, а защиту от ударов ногами и руками бойцы выполняют за счет резкого удара локтем по атакующей конечности, что могло привести к ее перелому. Атака часто выполняется также «глазом феникса» — выставленной вперед второй фалангой указательного пальца.

Таким образом, Чэнь Хэн овладел тремя стилями — фоцзяцюань, лицзяцюань и цайцзяцюань, причем по всем трем он считался преемником школы. Его слава достигла таких высот, что уже в молодом возрасте высочайшим указом он был назначен на должность старшего инструктора местных императорских войск по ушу, весьма почетную по тем временам.

В процессе преподавания Чэнь Хэн немало переработал стили, которые он изучал, и в память о наставниках назвал свое детище «Кулак школ Цай, Ли и Фо» (цайлифоцюань).

Цайлифоцаюнь значительно сложнее, чем цайцзяцюань и лицзяцюань. В частности, сегодня он включает 49 лишь основных комплексов, в том числе парных, — с оружием, с так называемым тайным оружием, комплексы воздействия на болевые точки и т. д. Все они подразделены на три больших группы, на них и основаны три этапа обучения. На первом этапе через несложные комплексы изучаются базовые принципы передвижений, основные удары, позиции, схемы коротких связок. Второй — «средний» этап составляют значительно более сложные комплексы, большинство из которых связано с принципами древней китайской натурфилософии и даже по геометрии движений они соотносятся с триграммами и гексаграммами знаменитой «Книги перемен» — «Ицзина». Третий этап обычно называют «высшим» или «тайным», так как к нему допускаются только ближайшие ученики руководителя школы либо члены семьи мастера. На этом этапе помимо комплексов (большинство из них — это «комплексы животных») изучаются принципы психологического воздействия на противника, проводится работа с небольшими подручными предметами, например, палочками для еды или короткой веревкой.

Стиль цайлифоцюань требует блестящей физической подготовки, включает мощные удары «лапой тигра» и захваты.

Так или иначе все технические комплексы сводятся к двум большим разделам: комплексы базовой технической подготовки, на основе которых изучаются основные передвижения и удары, и комплексы, требующие сознательной концентрации на образе животного, его манере вести бой, передвигаться, т. е. воспроизведение его внутреннего состояния — яростного напора тигра, мягкости и изворотливости журавля, хладнокровия и быстроты змеи и т. д.

Цайлифоцюань традиционно связан с образами прежде всего двух животных — могучего быстрого леопарда и гибкой змеи. Леопард символизирует собой светлое, сильное, жесткое начало ян, змея — податливое, темное, мягкое начало инь. На сочетании инь и ян, «мягкого» и «жесткого», прямой и круговой атаки и строится цайлифоцюань. Многие стили ушу из Гуандуна, например, знаменитый хунцзяцюань, базируются исключительно на «жесткой» силе и на принципе «победить жесткость через жесткость, одолеть силу силой». Цайлифоцюань в противоположность большинству гуандунских стилей в равной степени сочетает «мягкие» и «жесткие» движения, короткие и длинные удары. К тому же он включает много ударов ногами, подсечек, зацепов, ударов ногами в прыжках, подскоков, что также выделяет его из плеяды южных стилей.

Перечислим некоторые основные комплексы цайлифоцюань. К комплексам начального уровня относятся «Переходы в позициях» (цзомашэн), «Мосты четырех врат» (сымэньцяо), «Малый комплекс цветка сливы» (сяомэйхуа), «Малый крест» (сяо шицзы), «Вращающийся молот всадника» (малунь чуй), «Кулак стремительного тигра» (цзехуцюань). Комплексы среднего уровня включают «Кулак спокойствия» (пинцюань), «Разбивающие удары» (коуда), «Сердце восьми триграмм» (багуасинь), «Восемь триграмм цветка сливы» (мэйхуа багуа). Комплексы высшего уровня включают много имитационных таолу: «Кулак тигра» (хуцюань), «Кулак змеи» (шэцюань), «Кулак льва» (шицюань), «Пять форм животных» (усин), «Десять форм животных» (шисин), «Восемь пьяных небожителей» (цзуй баясянь), «Достигать чертога восьми триграмм» (датин багуа) и «Ладонь Будды» (фочжан).

Цайлифо стал одним из первых «мегастилей» юга Китая, в котором наиболее ярко проявились процессы естественной трансформации ушу — слияние нескольких стилей, превращение узких школ в общедоступные, ведущие к причудливому переплетению открытости и традиции «тайности» в передаче ушу.

«Кулак рыцаря» и «Кулак Конфуция»

Часть стилей могла формироваться на стыке двух уже известных нам тенденций: с одной стороны, они вырастали из отдельно взятого комплекса, а с другой — базировались на объединении двух-трех стилей. Именно таким образом возник довольно необычный подражательный гуандунский стиль, созданный на основе более ранних предшественников — хунцюань и фоцюань. Он называется «Парная форма тигра и журавля» (хухэ шуансин) и вырос из очень сложного парного комплекса «Бой тигра и журавля», входившего в арсенал хунцюнь. Однако этот стиль немало взял и из фоцзяцюань, о чем даже сложилась поговорка: «Голова Хуна, хвост из Фо». Канон школы объяснял: «Диагональным движением побеждай прямое, слабостью подавляй силу, используй «когти тигра», будто свирепое насекомое набрасывается на животное, действуй «крыльями журавля», сегодня этот стиль стал не только известен по всему Гуандуну, но проник даже в Гонконг и Аомэнь (Макао).

Из Сычуани, района знаменитых Эмэйских гор, в Гуандун пришел один из самых интересных южных стилей — «Кулак рыцарской семьи» (сяцзяцюань), или просто «Кулак рыцаря» (сяцюань). Принес его сюда странствующий воин Бородатый Ли (Ли Хуцзы). Местные предания рассказывают, что Бородатый Ли обладал такой неимоверной силой что мог приемом «удар плети» (удар тыльной частью кулака в горизонтальной плоскости с поворотом на 360°) сбить всадника с коня, а то и свалить самого коня! Ли считался профессиональным воином, своеобразным странствующим рыцарем, откуда и пошло название стиля.

В основном школа Бородатого Ли не слишком отличалась от большинства южных стилей. Ее характерной чертой является стремительность, атаки, когда боец осыпает противника градом ударов. Основные положения кисти при ударе — кулак, «палец феникса», «когти», «крюки». Большинство ударов наносится тыльной стороной кулака и предплечьями наотмашь, с сильным разворотом корпуса, из низких устойчивых стоек, с «длинным» «выбросом усилия». Из ударов ногами чаще используются прямой удар в корпус пяткой (дэнтуй), прямой удар ногой назад (хоу дэнтуй), удар в бок (цэчуай), атака ногой сверху вниз в голень и подъем стопы соперника (чжэнцай), применяется и несколько ударов ногами в прыжках.

Считается, что еще сам Бородатый Ли предписал своим последователям уделять особое внимание двум чисто «рыцарским» видам оружия — длинному изогнутому мечу-дао, который был значительно длиннее обычного, и «левосторонней палке» (цзоушоу гунь), которой следовало действовать левой рукой, держа в правой меч или блокируя ею удары нападающего.

Придя на Юг, сяцзяцюань вобрал в себя многие местные комплексы и полностью интегрировался в локальную традицию ушу. Все обучение было разделено на три этапа: на первом изучали малый комплекс «Кулак архатов» (лоханьцюань), на втором — «Парный бой тигра и журавля» (хухэ шуандоу), на третьем — большой комплекс лоханьцюань.

Сегодня в отличие от многих южных стилей сяцзяцюань не исчез, но наоборот, довольно широко распространился практически по всему Гуандуну, а также в Гонконге и Аомэне.

Целый ряд местных стилей оказался легендарно связан с образами великих людей Китая, например, «Кулак школы Конфуция» (кунмэньцюань), «Учение семьи Юэ Фэя» (юэцзяцзяо). Первый в отличие от большинства южных школ считается «мягким» стилем.

Он появился в Гуандуне в XVIII в., придя сюда из провинции Хубэй, из района города Уханя. Отличается он особым тактическим построением поединка: боец благодаря многочисленным передвижениям запутывает соперника и наносит ему удар из самого неожиданного положения, что называется «использованием темного усилия» (иньцзинь).

Удары принято наносить не только кулаками и ладонями, но даже плечами, совмещая такую необычную технику с каскадами ударов ногами в прыжках и низких подсечек. До сих пор приверженцы стиля называют себя «последователями Конфуция в боевом начале» (в отличие от «гражданского»), при этом ссылаются на истории про его деда и особенно отца — Шулян Хэ, прославившегося силой и ратными подвигами, о чем действительно сохранились записи в ряде хроник. Вероятнее всего, стиль был связан с той местностью в царстве Лу, откуда происходили предки древнего мудреца, существовал только один клан, который носил фамилию Кун.

Связь стилей ушу с именами знаменитых людей — явление в Китае, как уже было замечено, нередкое. Стоит хотя бы вспомнить другой интересный южный стиль — юэцзяцзяо. Он связан с именем великого воина и полководца XIII в. Юэ Фэя, ставшего символом национального патриотизма. Также как и стиль клана Кунов, юэцзяцзяо родился не в Гуандуне, а пришел из Хунани в начале XIX в., называясь тогда «Связка жемчужин» (ипаньчжу) за плотность атакующих ударов. Защита считалась чисто вспомогательным элементом, главное — смять противника внезапной взрывной атакой.

Залогом такого напора должны стать удары особой жесткости: как гласили каноны этого стиля, «руки должны быть подобны медным молотам, а ноги — копытам лошади». Большинство сокрушительных ударов наносили правой рукой, «основной», левая же считалась «вспомогательной». По утверждениям последователей одной из школ этого стиля в уезде Чжуншань, именно так крушил своих врагов непобедимый воин Юэ Фэй.

Юнчунь: известность неизвестного стиля

Рассказ о южных стилях будет неполным, если мы не упомянем еще об одном стиле, который сегодня практикуется в сотнях клубов на Западе, а в самом Китае — лишь в небольших деревушках на юге. Он называется «Вечная вссна» (юнчунь, или юнчуньцюань), хотя нашему читателю он может быть известен под искаженным названием «винчун». Не будет преувеличением сказать, что подавляющее большинство поклонников «кунфу» в США и Великобритании занимаются именно этим стилем.

Существует несколько международных ассоциаций винчунь, выдаются дипломы, проводятся семинары. При этом юнчунь в самом Китае известен лишь очень узкому кругу знатоков и считается «танцевальным», малоэффективным в бою.

Юнчунь интересен нам не своей историей (в развитии китайского ушу он практически не сыграл никакой роли), но в плане особого восприятия китайских боевых искусств за рубежом — на Западе по ряду причин наибольшую известность могли приобретать узко локальные китайские стили, невысоко оценивающиеся самой китайской боевой традицией.

Причина популярности юнчунь довольно проста — именно его на начальном этапе своей карьеры изучал знаменитый Брюс Ли, живший в то время в Гонконге. Приехав в США, в Сиэтл, он впервые открыл там преподавание винчун, но многое изменил в нем, ввел немало ударов ногами, бросков, других элементов из бокса и борьбы. Собственно винчунь был забыт, но легенда о связи знаменитого Маленького Дракона и юнчунь осталась в умах поклонников ушу. На этой волне образовались крупные организации юнчунь, например, в Германии, Великобритании и особенно в США. По сути, они практикуют сильно трансформированный стиль, очень далекий от китайского. Но каков изначальный вид этого стиля?

Юнчунь до сих пор можно встретить в нескольких местностях на Юге Китая, прежде всего в районе города Гуанчжоу, в уездах в Шуньдэ и Гаохэ, хотя школы этого стиля крайне малочисленны. Примечательно, что большинство местных жителей в большинстве не знают, что их стиль получил такую популярность на Западе. Предания называют несколько версий возникновения юнчунь. Первая связана с деятельностью знаменитого настоятеля Южного Шаолиньсы Чжишаня (XVIII в.), который, придя из соседний провинции Фуцзянь в Гуандун, преподавал здесь ушу. Монах Чжишань действительно проповедовал в Гуандуне, и многие стили связывают с ним свое возникновение, однако преподавание им ушу является скоре всего легендой, благодаря которой поклонники местных стилей могут связать их происхождение именно с Южным Шаолиньсы.

Две версии рождения юнчунь сопряжены с именами женщин. Янь Саньнян жила в провинции Фуцзянь, Ван Юнчунь происходила из Гуанчжоу. Хотя провинциальные хроники действительно упоминают о некоей Янь Саньнян, которая занималась каким-то кулачным искусством, устная традиция в качестве «главной» создательницы стиля предпочитает называть Ван Юнчунь (XVIII в.). По преданию, она долгое время хотела обучиться ушу, но не могла осилить ни один из местных стилей, требовавших хорошей физической подготовки. И вот Ван Юнчунь решила переработать один местный стиль таким образом, что бы все его приемы были приемлемы для женщин. Она отказалась практически от всех ударов ногами, выработала особую технику нанесения удара рукой, которая не требовала большой физической силы. Удар кулаком наносился по прямой от центра груди, а блоки выполнялись в виде подставок и наложений ладоней на атакующие конечности противника. Была разработана и новая тактика боя — следовало близко подойти к противнику, лишая его таким образом возможности «разогнать» свой удар и воспользоваться превосходством в физической силе. Можно было и сковать передвижения противника, защититься от ударов ногами, подставляя стопы под голени нападающего.

Несмотря на всю привлекательность такой «женской» версии, она не весьма совпадает с реальным положением вещей. Большинство тактических приемов и методов боя, которые якобы создала Ван Юнчунь, использовались в школах провинции Фуцзянь еще в XVII в. Считается, что при настоятеле Чжишане было принято решение преподавать некоторые самые простейшие методики монашеского ушу простому народу. Таким образом техника, которая позже легла в основу юнчунь, попала в народные школы боевых искусств.

Комплекс оздоровительных упражнений, которые использовались монахами в качестве утренней гимнастики назывался «Вечная весна» — «Юнчунь». Этот комплекс сам настоятель Чжишань принес из провинции Фуцзянь в монастырь «Света сыновней почтительности» (Гуансяосы) в провинции Гуанчжоу.

До сих пор нередко центрами занятий истинным ушу является небольшие деревенские дворики. Восьмидесятилетний мусульманский мастер Дин Шисян из провинции Ганьсу демонстрирует упражнения с длинной «алебардой весен и осеней» (чунцю дадао).

По сути, юнчунь нельзя было считать новым стилем. В уездах, где он начал практиковаться, задолго до возникновения юнчунь было немало похожих на него танцев, частично воспроизводивших боевые движения и имевших отношение к народной ритуальной практике. Никто не считал юнчунь боевым стилем, его скорее рассматривали как традиционный тип народного ритуала, совмещенного с методами оздоровления.

Юнчунь, как сотни других стилей на Юге долгое время существовал исключительно в качестве локальной «малой» традиции, не выходившей за пределы двух-трех уездов. Большинство ударов в традиционном китайском юнчунь наносятся выставленной вперед второй фалангой указательного пальца («глаз феникса»), ладонью («ладонь ивового листа»), блоки в основном выполняются средней частью предплечья. Юнчунь включает всего лишь три комплекса: «Малая мысль», или «Малое думание о Будде» (сяоняньтао), «Мосты», или «Приемы предплечьями» (бяоцзы) и «Поиск переправы» (сюаньцяо).

Многие изгои или беглецы из южных кланов в начале XX в. перемещались в Гонконг в надежде выехать оттуда на Запад. С собой они приносили свои деревенские стили, в том числе и юнчунь. Правда, руководители традиционных школ с изрядной долей скептицизма относились к тем, кто открывал широкое преподавание клановых стилей, считали это искажением истинной традиции. Так, в Гонконге, где учился Брюс Ли, преподают уже сильно трансформированный стиль, давно отошедший от «истинной традиции». Еще больше юнчунь преобразился во Вьетнаме, откуда вышли многие пропагандисты этого стиля на Западе. По сути, произошел раскол: носители юнчунь в Китае ведут свои «семейные книги», свой отсчет патриархов стиля, по их мнению, гонконгский юнчунь не имеет прямого отношения к традиционному ушу. Гонконгская организация юнчунь почитает своих патриархов (нынешний — Леун Тин) и успешно рекламирует себя в западных странах.

Тайные секты и традиция ушу

Есть два способа уберечься от бед и обрести спасение: занятия гунфу и дыхание в положении сидя. Но первый способ все же значительно эффективнее. И лишь наша община его.

«Священная книга Небесного принципа» (одно из писаний секты Лицзяо)

«Встать на Путь» посредством ушу

Не будет преувеличением назвать тайные общества Китая той кровеносной артерией, которая питала традиции народной культуры. Размах их деятельности был столь огромен, что с трудом осознается даже в исторической ретроспективе. Тайные общества и секты охватывали все сферы народной культуры, более того — не обходили и целую армию местных чиновников. Не трудно понять, почему боевые искусства оказались, начиная с XVII в., не только основным элементом тайных народных обществ, но вообще не мыслились вне их.

Правда, «тайность» их была достаточно относительной, о них прекрасно знали и представители местной администрации, и центральные власти. Да и скрыть существование таких организаций было невозможно. Об этом красноречиво говорят цифры: к началу XX столетия в Тяньцзине больше половины населения так или иначе были связаны с тайной сектой «Учение принципа» или «Учение об истине» (Лицзяо), а в некоторых районах столичной провинции Чжили — до 90 %. В ряде районов провинции Сычуань в обществе «Старших братьев» (Гэлаохуэй) состояло 70–80 % населения. В провинции Цзянсу членами этого же тайного общества было более 70 % населения [110].

Многие члены таких тайных обществ жили в ожидании наступления апокалипсиса, когда «очистительный вихрь» сметет с лица земли всех, кто не вступил в секту. Пока же следовало готовить тело и дух к испытаниям. И формой такой подготовки стали боевые искусства, сопряженные со сложными способами медитации и психотренинга. Не было ни одного стиля, ни одной школы, которая преподавалась бы в период нового времени вне тайных обществ. Никакой разницы между тайной сектой и народной школой ушу не существовало: изучая ушу, последователи фактически приобщались к духовному учению школы.

Большинство известных нам сегодня стилей вышло именно из тайных обществ. Ушу превращалось в постоянный ритуал, неотделимый от повседневной жизни сектантов.

Например, на преподавании ушу основывалось духовное воспитание в одной из самых крупных религиозных сект нового времени «Путь девяти дворцов» (Цзюгундао). До сих пор при приеме в эту секту, нелегально действующую в центральных районах Китая, требуется пройти «испытание ударом меча» — неофиту наносят несколько мощнейших ударов наотмашь мечом по животу, и на его теле не должно появиться даже покраснения.

История данного испытания тесно связана со знаменитой сектантской традицией «Учения Восьми триграмм» (Багуацзяо). Общество Багуацзяо было создано в XVII в. неким Ли Яньюем. Его ученики основали восемь главных направлений секты, каждое из которых называлось по имени одной из восьми триграмм. Сам же Ли Яньюй, кстати большой знаток даосской и буддийской магии, титуловал себя «единым господином». Таким образом, сложилась некая девятеричная схема — восемь сект и один «господин». Она стала называться «девятью дворцами» как и традиционная нумерологическая модель. Вскоре Ли Яньюй и его ближайшие сподвижники погибли в столкновении с императорскими войсками, в живых остался только лидер отделения «Триграммы Ли» Го Чжэцин. Он перебрался на Юг, в Гуандун, где вновь начал обучать людей ушу, параллельно проповедуя «Учение Восьми триграмм».

Из этого общества вышли целые армии — тайные общества, практиковавшие ушу в 20-х годах XX в. Например, знаменитые «Красные пики», «Желтые пики», «Малые мечи», «Боевые лопаты», «Истинного боевого искусства», названия которых недвусмысленно свидетельствуют о роде их основных ритуальных занятий. Они неоднократно становились инициаторами крупных волнений в центральных провинциях Китая, а потом постепенно из религиозных сект, где действительно существовали сложные учения и мистические посвящения, превратились в бандитские отряды.

Многие тайные знаки сект сохранились в ушу до сих пор. Например, знаменитое приветствие во многих школах ушу — правый кулак вложен в левую ладонь, что символизирует единство сил инь и ян, солнца и луны. Именно из этих двух элементов — «солнца» и «луны» — состоит иероглиф «мин», обозначавший название последней китайской династии, на смену которой пришла маньчжурская династия Цин. Такое приветствие долгое время понималось как символ борьбы с маньчжурами за восстановление династии Мин. Сегодня это распространенное приветствие во многих школах ушу.

Важным моментом инициации в сектах была передача новичку необычайных способностей, ради достижения которых многие и вступали в общину. Они должны были уметь лечить болезни, становиться неуязвимыми для ударов копья и даже огнестрельного оружия. Например, перед вступлением в общество «Красных пик» неофиты проходили предварительный курс обучения продолжительностью в сто дней, «пока даже самый сильный удар не оставлял на теле лишь бледный след или черту». Одновременно он заучивал священные формулы, причем их забвение моментально делало человека уязвимым. Считалось также, что его могли ослабить половые сношения или неправильная диета в течение ста дней испытаний. Со вступающих бралась клятва никому не раскрывать преподанные им методики, а затем их испытывали. После первых трех дней обучения проводилось «испытание ножом», после десяти дней — «испытание пулей» и так далее [26].

Два разбойника, герои «речных заводей» Ли Юнь и Ли Ли плетут коварные планы. Тайные общества XVIII–XIX вв. нередко связывали свое происхождение с героями-бойцами древности.

Не менее суров был ритуал вступления в особое подразделение тайной секты — «Общество всеобщего добра» (Туншаньшэ). Оно называлось «Дровяные врата» (Чаймэнь) и представляло собой специальное формирование бойцов ушу. Прежде всего они подписывали особую клятву, обещая «не творить зла» посредством своего искусства, а затем специальный посвящающий учитель наносил им по три удара острым мечом по груди, животу, спине, рукам и ногам, что именовалось «посвятить в восемь триграмм».

После этого вступающие должны были продемонстрировать «чудесный удар» (умение наносить мощные удары) и разучить ряд магических формул. В конце посвящения они становились способны «ударить копьем, не отбросив даже тени», а «мечи и копья не ранили их» [264].

Благодаря тайным обществам занятия ушу становились все более массовыми. Вырастая из народных праздников, они зачастую становились неподконтрольны властям, которые вновь и вновь повторяли запреты на такие «еретические ритуалы». В указе император Юнчжэна от 1727 г. вина за их отправление возлагалась на «людей, использовавших приемы кулачного боя и боя с палкой и называвших себя наставниками» [28].

В тайном обществе боевой ритуал символизировал единство адептов внутри общего тела боевой традиции. Достаточно было лидера-наставника, умевшего передать свой эмоциональный настрой массе, — и собиралось общество кулачного искусства, проповедующее идеи спасения, «очистительного вихря», прихода будды Грядущего Майтрей. Такое объединение недовольных существующим порядком, естественно рассматривалось властями как незаконное, и соответственно — «тайное», хотя на уездном уровне администрация прекрасно знала о существовании подобных организаций и даже нередко сама состояла в них.

Приведем один пример. В 1774 г. в провинции Шаньдун было поднято восстание одного из ответвлений секты «Учение Белого лотоса». Его руководителем стал Ван Лунь — выходец из семьи зажиточного землевладельца, обладавший могучей способностью воздействовать на людей. Правда, внешность Ван Луня была скорее отталкивающа: лицо, испещренное следами оспы, невысокий рост, сутулость. Не повезло ему и в семейной жизни: его почти слепая жена не могла подарить ему детей. Вероятно, желая утвердить себя в глазах односельчан, Ван Лунь в двадцать лет начал заниматься ушу и вскоре приобрел авторитет известного бойца. В 1751 г. в их дом пришел какой-то бродячий плотник и Ван стал изучать у него стиль «Кулак Восьми триграмм» (багуацюань), бой с мечом и работу на «деревянном человеке»-снаряде для отработки приемов боя. Со своим учителем Ван осваивал медитативные и дыхательные упражнения, а позже его посвятили в искусство «существования без пищи» (бу чифань) в течение длительного времени. Просуществовать без пищи десять дней считалась «малой заслугой», а восемьдесят один день — «большой заслугой».

Будучи, вероятно, человеком весьма экзальтированным, Ван Лунь начал собирать вокруг себя учеников, которым наряду с приемами ушу преподавал основы психотехники. К тому же профессия Вана благоприятствовала этой деятельности: он работал рассыльным-скороходом в небольшом местечке Янгу недалеко от своего дома. Бывая в рыночных центрах и деревнях, он занимался врачеванием, причем делал это настолько умело, что его слава начала притягивать к нему все больше и больше людей. Многие из тех, кому помог Ван, становились его последователями, постигали у него ушу и «искусство вскармливания жизненности».

Наконец Ван обрел звание «наставника школы» (шифу) и фактически возглавил тайную религиозную секту, проповедовавшую «Учение Восьми триграмм». Его последователи, так же как и в других сектах, именуются «вступившими на Путь» (жудао). Ван утверждал, что его чудесное искусство позволяло ему вызывать к себе богов и духов, а его друг и первый ученик монах Фаньвэй был способен даже «проходить невредимым через подземное царство».

Последователи Вана были далеко не равноценны по своим способностям, поэтому он разделил их на два направления или уровня. Представители первого, называвшегося «боевое» (у), занимались исключительно боевыми искусствами и представляли собой прекрасно подготовленных бойцов, основным стилем которых стал багуацюань.

Представители другого, называвшегося «культурное — гражданское» (вэнь), изучали помимо боевых искусств медитацию, сложную тайную технику созерцания, и, по сути, являлись носителями доктрины «Восьми триграмм». Уровень «вэнь» обладал тем, что обычно и называлось «тайным знанием», численно небольшой, он главенствовал над основной массой бойцов.

Интересно, что большинство тайных обществ, которые так или иначе были связаны с древним «Учением Белого лотоса», имели два таких этажа. Например, ихэтуани, поднявшие грандиозное восстание в конце XIX в., также подразделялись на слои «вэнь» и «у», в соответствии с традиционной идеей взаимосочетания двух начал в человеке и обществе.

Ван Лунь, являясь непревзойденным мастером ушу стремительно расширял свою секту. У него было лишь шестеро ближайших последователей, с которыми Ван общался непосредственно. Эти люди считались его «приемными сыновьями и дочерьми» они имели право вещать от имени своего учителя и трактовали откровения, приходившие к Ван Луню в моменты мистического экстаза. Они же несли стиль Ван Луня в другие районы, например, известный своим мастерством «свирепый, сильный и смелый» Мэн Цзан насаждал багуацюань в провинции Хэнань. Так благодаря сектантской традиции распространялись стили ушу, а боевые искусства, в свою очередь, способствовали росту тайных обществ, привлекая все новых и новых поклонников [442].

В 1774 г. секты, руководимые Ван Лунем, подняли восстание, проповедуя, что пришло время смены династий и в мир явился истинный правитель. Хотя это восстание было быстро подавлено, школы в которых преподавался багуацюань, сохранялись еще долгое время и в трансформированном виде дожили до наших дней.

Проповедь ушу в «Учении Небесного принципа»

Жарким летом 1812 г. известный мастер стиля «Столбы сливы мэйхуа» (мэйхуачжуан)и руководитель тайной религиозной секты «Учение Восьми триграмм» Фэн Кэшань (1776–1814 гг., другое имя — Лю Дэмин) начал свою проповедь. Он объяснял своим последователям, что на земле наступил период Красного солнца. В Поднебесной воцарится великий хаос, должно погибнуть огромное множество людей, разрушениям не будет числа. Лишь тот, кто вступил на истинный путь и присоединился к Фэн Кэшаню, регулярно совершает ритуалы и занимаются боевыми искусствами, обретут спасение и благое перерождение в Западном раю, а будду Красного солнца сменит будда Белого солнца. Удивительные способности Фэн Кэшаня и блестящее мастерство его учеников позволяли ему в течение нескольких лет не только уходить от преследования императорских войск, но даже одерживать победы в стычках с хорошо вооруженными отрядами, противопоставляя им лишь недорогие, ломкие мечи и ясеневые шесты. Но кольцо вокруг его секты сжималось.

В августе 1813 г. Фэн Кэшань вместе со своим другом, мастером ушу Ли Вэньчэном, организовал «Учение Небесного принципа» (Тяньлицзяо) которое явилось ответвлением секты Багуацзяо. Оно и подняло антицинское восстание в уезде Хуасянь. О Фэн Кэшане ходила слава как о маге, способном совершать чудеса, а последователи именовали его Лао-цзюнь — «правитель Лао», именно так в народе называли легендарного основателя даосизма Лао-цзы. Фэн создал целую армию бойцов ушу, под его началом находилось несколько десятков блестящих мастеров, занимавших посты командиров отделений (буцзян). По сути, восстание было поднято школами ушу. В частности, двое таких мастеров Ян Цзин и Тан Юйи, были арестованы за сектантскую деятельность в уезде Сяньсянь, но, как гласит предание, сумели бежать и под видом бродячих монахов укрылись в монастыре Шаолиньсы. Позже они перебрались в уезд Жаоян в провинции Хэбэй. Последователи Фэн Кэшаня в течение нескольких лет в Жаояне и других окрестных уездах преподавали многие стили, характерные именно для тайных сект, в том числе мэйхуачжуан, «Цветущий кулак»(«12 форм» хуацюань), «Восемь алмазных отбивов» (батанцзинь цзя), «Алмазные удары» (цзиньганчуй), «Школа божества Эрлана» (эрланмэнь), «Девять ветвей» — местное название для стиля чоцзяо (цзючжи). Такое причудливое переплетение стилей — а к Фэн Кэшаню присоединялись мастера из самых разных провинций — привело к возникновению нескольких стилей-гибридов, в том числе к слиянию чоцзяо и мэйхуачжуан, а также росту многочисленных тайных сект в провинциях Хэнань и Хэбэй.

Именно в Жаояне у Фэн Кэшаня начались первые серьезные трудности. Правительственные войска стали теснить его отряды. Фэн Кэшань неоднократно менял свое имя, скрывался в домах местных мастеров ушу. Вскоре погиб один из руководителей секты Тяньлицзяо, Ли Вэньчэнь, а Фэн Кэшань спасся лишь с горсткой последователей. Но в декабре 1814 г. он был предательски схвачен и замучен в пекинской тюрьме. Считается, что после его смерти никто не смог до конца воссоздать школу «Столбов сливы мэйхуа»(мэйхуачжуан).

Эта школа была основана в 1662–1722 гг. одним из инструкторов армейского штаба в Пекине Хуа Янбином, который обучил выходца из уезда Хуасань провинции Хэнань Ци Дачжуана. В том же уезде Хуасянь действовал и закончил свой путь Фэн Кэшань. Фэн был человеком весьма уважаемым и известным в своем уезде, служил главным финансовым ревизором.

Благодаря ему налоги регулярно поступали в казну, так как никто не решался спорить с таким бойцом, как Фэн Кэшань. Ему была обеспечена безбедная и спокойная жизнь. Но судьба распорядилась иначе. В 1797 г. он присоединился к секте «Триграммы Ли», известной своими знатоками кулачного искусства, которые к тому же утверждали, что «все учения и религии соединяются воедино, все направления и школы ушу стремятся к одному».

Большинство подобных сект так или иначе было связано с традицией «Белого лотоса» Байляньцзяо). Первые группы Байляньцзяо возникли еще в V–VI вв., но расцвета это движение достигло лишь к XVI столетию. Последователи Байляньцзяо питались исключительно постной пищей (не случайно их храмы назывались «вегетарианскими залами»), вели скромный, зачастую аскетический образ жизни. «Белый лотос» неоднократно запрещали в XIV–XV вв. за то, что проповедники «всячески бесстыдно мутили народ и отвлекали его от землепашества». Сектанты верили, что на небе, в Западном раю, обитает Нерожденная Праматерь — Ушэн Лаому, которая постоянно печется о спасении своих детей — людей, заблудившихся «в мире желаний».

В одну из таких синкретических сект (в то время находившихся под запретом) и попал Фэн Кэшань. В 1808 г. (по другим данным, в 1800 г.) он познакомился с мастером Тан Хэнлэ (ум. в 1813 г.) из уезда Хуасянь провинции Шаньдун, учеником знаменитого Чжу Тяоцуня, у которого и начал обучаться мэйхуачжуан. Тан Хэнлэ посвятил своего лучшего ученика Фэн Кэшаня в тайную доктрину «Учения Восьми триграмм» (Багуацзяо). Через некоторое время Фэн Кэшань стал инструктором боевых искусств в обществе Багуацзяо. Разъезжая по деревням, он преподавал стиль мэйхуачжан, одновременно проповедуя учение своей секты о спасении. Вскоре он стал «посвящающим учителем» — наставником, который проводит прием в секту новых членов. Вскоре Фэн ушел с государственной службы и меньше чем за год создал в Хэнани и Хэбэе несколько десятков школ багуацзяо, основанных на изучении мэйхуачжуан. Многие последователи считали его «посланцем Небес», а его мастерство в ушу — чудесным даром духов. Именно Фэн разработал сложную теорию стиля мэйхуачжуан, связанную с эзотерическим учением Багуацзяо.

Все упражнения и методики этого стиля ассоциированы с цифрой «пять». Именно столько лепестков в соцветии сливы мэйхуа, ставшей символом эстетического переживания мира и покоя души, единящейся с природой. Мэйхуачжуан базируется на пяти статичных позициях, которые изучаются на протяжении первых трех лет: «малая позиция», «позиция прыжка» или «большая позиция», «позиция боя», «изогнутая позиция», «позиция следования». Стиль славится своим запутанными быстрыми передвижениями. Традиционно отработка передвижений проходит на сооружении, называемом «столбы сливы мэйхуа» (отсюда и название стиля). В самом простом виде это пять пеньков, вбитых в землю: один посередине и четыре по углам квадрата. На них отрабатываются передвижения, перескоки, прыжки, удары ногами и даже сальто. Высота столбиков варьируется в зависимости от технического уровня бойца, в классических школах мэйхуачжуан она сегодня составляет чуть больше роста человека, а внизу в землю вонзаются острые стволы бамбука.

Другой разновидностью тренировки передвижений являются «ямки мэйхуа» (мэйхуакэн). В земле выкапываются четыре, девять или семнадцать ямок глубиной в пять — десять сантиметров, занимающих в общей сложности пространство примерно два на два метра. Перепрыгивая из одной ямки в другую, бойцы могут отрабатывать целые комплексы с мечами и палками, а иногда проводят парные поединки.

Боевая техника стиля базируется на принципе, называемом «восемью направлениями» (бафан), который и связывает с древним учением о восьми триграммах. «Восемь направлений» представляют собой восемь типов передвижений в сочетании с ударами ног, рук и движениями корпусом.

Сегодня мэйхуачжуан в своем истинном виде сохранился в некоторых деревнях в Хэбэе, Шаньдуне и Хэнани. Практикуется он и под Пекином, его можно даже увидеть на показательных выступлениях спортсменов. Но знатоки говорят, что эти демонстрации очень далеки от истинной традиции «цветка сливы».

Загадка Гань Фэнчи

Одним из самых известных стилей, практиковавшихся в тайных обществах, стал «Кулак цветков» (хуацюань). С этим стилем связана жизнь удивительного человека — Гань Фэнчи. Жил он в 1723–1796 гг. в местечке близ современного Нанкина. Хроники того времени уважительно писали о нем: «Гань Фэнчи обладает огромной волшебной силой, он постиг глубины кулачного искусства стилей внутренней и внешней семьи, и поэтому нет ему равных» [209]. В молодости Гань Фэнчи обучался у известных мастеров «внутренней семьи» Хуан Байцзя и Ся Пина и даже считался их прямым преемником. В зрелом возрасте он, как гласит его биография в «Записках об истории династии Цин» («Цинши гао. Гань Фэнчи чжуань»), «достигнув мастерства во внутренних стилях, совместил их с боевыми методами внешних стилей, в результате чего и появился хуацюань» [241]. Гань Фэнчи уже при жизни считался одним из «восьми великих бойцов» эпохи Цин. Он без труда поднимал быка, мог убить тигра, дробил у себя на ладони камни в порошок.

Правда, с виду он отнюдь не выглядел могучим человеком и все свои подвиги совершал за счет феноменального владения ци, приобретенного благодаря занятиям «внутренними» стилями. Однажды, гостя в доме одного уездного начальника, он поразил присутствующих тем, что на расстоянии ста шагов сбил с дерева гроздь слив мэйхуа ватным шариком, при этом ни одна нить на шарике не растрепалась! [209].

Этот человек стал настоящим героем народных легенд. В конце XIX в. появился даже народный роман, где действовал Гань Фэнчи под прозвищем Рыцарь Меча (Цзяньцзя). С ранней молодости он состоял в антицинском тайном объединении, принадлежавшем к группе «Общество Неба и Земли» — знаменитой Триаде. Гань быстро стал руководителем одного из отрядов, по некоторым сведениям в его подчинении находилось 185 бойцов, немало по тем временам [336]. Его ученики возглавляли многие «алтари» тайных обществ в Нанкине и в провинции Хэнань.

Первоначально цинская администрация не оценила всей опасности таких обществ. Гань Фэнчи свободно ходил по деревням и проповедовал восстановление китайской династии Мин. Его несколько раз арестовывали, но неизменно отпускали.

Первый раз Гань Фэнчи арестовали в 1706 г. за то, что он, «занимаясь гунфу, попирает законы», причем было подозрение, что он «чинил серьезную смуту». Гань дважды подвергался наказанию палками, но ни в чем не сознался, и его пришлось отпустить, что, однако, не помешало чиновникам в официальном донесении записать: «Такого рода бандиты являются настоящей бедой, грозящей нашему государству изнутри. Ни в коем случае нельзя несерьезно относится к ним или пренебрегать этим» [294].

До нас дошел примечательный документ об участии мастеров боевых искусств в тайных обществах. Это доклад императорского наместника в провинции Чжэцзян Ли Вэя на имя самого императора Сюйчжэна от декабря 1729 г. Тогда и начались серьезные гонения на мастеров ушу, подозреваемых в принадлежности к незаконным организациям, Ли Вэй был страшно напутан ростом антицинских настроений, а в особенности тем, что в тайные общества приходит все больше и больше известных мастеров боя. Самым могучим из них Ли Вэй считал Гань Фэнчи, который, «пестуя ци, достиг необычайной силы, весьма искушен в боевых искусствах, во всех местностях звучит его имя, а авторитет его очень велик». Беспокоили его также буддийский монах Инянь, отец Гань Фэнчи и некий Чжан Юньжу. Ли Вэй докладывал, что Чжан Юньжу и Гань Фэнчи «воспитали в себе величайшее гунфу и не боятся ни наказаний, ни законов. Ни в коем случае нельзя недооценивать эту угрозу». Ли требовал немедленно послать в провинцию чиновника высокого ранга, чтобы подвергнуть деятельность Гань Фэнчи судебному разбирательству.

Гань Фэнчи же, памятуя о том, как легко он выходил из всех переделок, продолжал, не таясь, расхаживать по деревням. Ли Вэй предупреждал: «Гань Фэнчи хорошо знаком с небесными письменами военного искусства (т. е. трактатами по военному искусству. — А. М.), поэтому он и отвечает за руководство [мятежниками], люди желают видеть его в качестве своего полководца и нет тех, кто не приглашал бы его к себе»[336].

При аресте Гань Фэнчи обнаружилось, что с собой он «тайно носил две рукописи, где описывал рельеф стратегически важных мест по рекам и горам во всех провинциях, обрисовывал возможные устройства для обороны и нападения». Он составлял подробные комментарии к древним способам сражений, дабы иметь возможность применить их на практике. Вероятно, Гань Фэнчи действительно готовил крупное восстание. Но что-то помешало ему, скорее всего арест, к тому же он особенно и не скрывался, считая себя абсолютно неуязвимым.

Гань Фэнчи был вновь отдан под суд. На этот раз судьи вынесли жесткое решение: поскольку он вместе с монахом Инянем участвует в антицинской деятельности, наказание должно быть суровым.

После ареста мастера Ли Вэй в особом секретном донесении давал понять начальству, что «необходимо обрубить корни преступных связей», следовательно, Гань Фэнчи должен быть казнен. Гань пропал в тюремных застенках, а среди тайных участников обществ распространился лозунг «Отомстим за смерть Гань Фэнчи». По другой, более правдоподобной версии, Гань Фэнчи все же получил императорское помилование в обмен на обещание больше не заниматься преступной деятельностью, отошел от бывших друзей и последователей и мирно окончил свои дни на родине в возрасте 80 лет. А может быть, слух об отступлении Гань Фэнчи от идеалов молодости был специально пущен цинскими властями, дабы опорочить его имя? История до сих пор не раскрыла загадку этого удивительного человека.

Как ни странно, мы почти ничего не знаем о том, как выглядела система боевых искусств Гань Фэнчи. До нас дошел трактат, приписываемый Гань Фэнчи и озаглавленный «Общие объяснения методики Кулака цветков» («Хуацюань цзунцзянфа»), который долгое время распространялся среди тайных обществ в рукописном виде и до сих пор считается «тайной книгой».

Чуть позже в разных провинциях стали возникать школы с аналогичным названием — хуацюань, которые считали за честь вести свою историю от знаменитого Гань Фэнчи, хотя в реальности никак с ним не соотносились. Одним из первых такой стиль возник среди тайных обществ в Шэньси. Его лидерами стали известные мастера начала нашего века, прозванные «сань сань» — «трое Третьих». В их именах содержался иероглиф «три», сообщавший, что они были третьими сыновьями в семьях. Гао Сань, Се Сань и Су Сань иероглиф «хуа» в названии стиля понимали как «цветок», символ естественности, красоты и легкости жизни, а знаками тайного общества, где практиковался хуацюань, стали цветки груши и сливы.

В Шаньдуне возникает другой стиль хуацюань, патриархом которого стал выходец из области Нинчжоу Хуа Чжэньфань. Одни его последователи считали, что стиль назван в память о Гань Фэнчи, другие придерживались того мнения, что название стиля просто содержит фамильный иероглиф патриарха — Хуа Чжэньфаня.

Эти два стиля технически значительно отличались друг от друга. Хуацюань из Шэньси строился на широких движениях, мощных ударах ладонью с про воротом, многочисленных движениях корпусом — в этом выражалась теория «вечных трансформаций», положенная в основу стиля. В противоположность ему хуацюань из Шаньдуна базировался на коротких ударах, предусматривалось и широкое использование разных видов оружия, например «двулунной алебарды» (особого вида трезубца) и длинного, очень узкого ножа, называется «игла цветка лотоса».

Сектанты — бойцы

Занятия ушу стали одной из самых характерных сторон сектантской практики в Китае. В частности немало времени посвящали занятиям боевыми искусствами последователи китайского манихейства. Это учение, когда-то основанное проповедником Мани в Персии и говорившее о вечной борьбе Света и Тьмы, уже в VIII в. проникло в Китай, а еще через столетие столкнулось с мощными преследованиями со стороны властей. Китайские манихеи обычно воспринимались как особая буддийская секта, а на юге страны выступали как даосы. Официально манихейство было запрещено, но тем не менее широко проповедовалось сектой «Учение света» (Минцзяо), следы его влияния заметны и в идеологии «Белого лотоса». Считалось, что искренние последователи истины в конце времен спасутся и обретут вечное наслаждение. Немало проповедников подкрепляло свои проповеди мастерским преподаванием ушу.

Под понятие «тайные общества» в Китае подпадали не только религиозные сектанты или упорные последователи «герметического» ушу, но и обычные местные бандиты (туфэи). Порой они грабли целые караваны, даже в окрестностях крупных городов, нападали на путников. Обычно они жили узкими общинами вне деревень. Боевое умение туфэеев было значительно ниже мастерства членов школ ушу. Тем не менее их боялись, а в деревнях устраивали даже особые отряды из бойцов ушу, защищавшие поселения от грабежей (миньтуани). Зачастую такие отряды возглавляли довольно известные мастера.

Например, одно время в деревне Чэньцзягоу в Хэнани во главе отряда миньтуаней стоял сам создатель тайцзицюань Чэнь Вантин.

«Двухэтажную структуру тайных сект «Белого лотоса» со временем приняли большинство других тайных обществ. Два направления, «гражданское» и «боевое», стремились к достижению одной цели разными путями. Последователи направления «вэнь» в основном занимались тем, что пестовали в себе особую «подвижность внутренних духов» с целью «развития собственного жизненного начала», в основном благодаря многочасовой медитации. Последователи «боевого» направления («у») практиковали «удары ногами и руками» (титуй дацюань), причем считалось, что эффект достигается тот же, что и от медитативных занятий [445].

В 50-60-е годы число сектантских школ, связанных с ушу, резко возросло. Именно они через несколько десятилетий подняли в Китае грандиозное восстание ихэтуаней. Развитие же таких школ во многом было связано с движением тайпинов, участники которого поголовно занимались ушу. Примечательно, что никакого различия между сектой и школой ушу ее последователи не проводили, и многие стили получали свое наименование от названия сект. Таким образом, например, в Шаньдуне (ставшем центром восстания ихэтуаней) появился стиль «Школа трех учений» (саньцзяомэнь цюань). Позже его проповедники пришли в уезд Линши провинции Шаньси, куда постепенно переместился центр деятельности секты. Тренировки в секте были очень жесткими — бойцы часами наносили удары по стволам деревьев, поднимали каменные гантели, проводили долгое время в статичных позициях, укрепляя ноги и регулируя циркуляцию ци.

Из Сычуани в провинцию Хунань проникло немало тайных сект, непосредственно связанных с эмэйскими стилями ушу. Так, сюда пришел стиль, называвшийся «Школа Возвращения к десяти тысячам способов» (ваньфа гуйцзун). Примечательно, что если в Сычуани эта школа существовала как «еретическая секта», а в Хунань она пришла уже как самостоятельная школа ушу, патриархом которой стал житель г. Чанша Лю Сэнянь. Он проповедовал, что лишь занятиями ушу можно достичь истинного спасения.

В конце правления династии Цин в Хэнани объявился талантливый проповедник и боец Тан Гулю, который создавал в деревнях сектантские общины и обучал людей стилю, называемому «Каменный кулак» (шитоуцюань). Кто говорил, что этот стиль создал сам Тан Гулю, кто, исходя из туманных намеков Тана, считал, что шитоуцюань принадлежит знаменитым монахам Шаолиня. Действительно, большинство комплексов нового стиля были удивительно похожи на классический шаолиньцюань. Здесь встречались знаменитые монашеские комплексы «Хлещущие ноги» (таньтуй), «Семь звезд» (цисинцзя), «Короткие удары» (дуаньда), «Поединок Янь Цина» (яньцин саньшоу), комплексы с оружием «Меч пяти тигров и стада баранов», «Палка пяти тигров и стада баранов», «Парные мечи неба и луны». Правда, такое количество шаолиньских комплексов еще ничего не доказывало — в тех регионах техника большинства школ была очень похожей и нетрудно было догадаться, что они имеют какую-то общую основу.

Стиль отличался богатой техникой ударов ногами, включавшей удары в прыжке, например, «нога-вихрь» (сюаньфэнтуй) — удар ногой с поворотом на 360°, «нога-стрела» (цзяньданьтуй) — прямой удар пяткой в прыжке, много парных ударов ногами. Мощная, как говорили сами последователи стиля, «свирепая» атака, неожиданные комбинации, тяжелые, очень сильные удары подавляли противника. Бойцы шитоуцюань часами укрепляли тело, нанося удары по насыпным мешкам, предплечьями по стволам деревьев, босиком прыгали на острой гальке. Боец должен был словно вырастать из земли, как могучее дерево или скала, а ставя ногу на землю, тут же «врастать» в нее.

В период опиумных воин, которые Китай вел с Англией (1839–1841 гг., 1856–1860 гг.), появился стиль «Кулачное искусство школы Мани» (манимэнь цюаныпу). Стиль считался едва ли не одним из самых тайных в центральном Китае.

По преданию, какой-то странствующий монах перед смертью передал «кулачное искусство Мани», создание которого приписывалось самому основателю манихейства, перед смертью некоему бродяге по фамилии Го. Монах так бы никогда и не открыл свой секрет, но он знал, что смертельно болен, а бродяга оказался единственным, кто оказался рядом. То ли сила проповеди монаха была столь велика, то ли Го действительно был талантливым человеком, но вскоре бродяга остепенился, открыл свою торговлю, а накопив денег, переехал в Шанхай. Есть и другое объяснение столь разительной перемене: восприняв школу, он превратился в руководителя одной из сект и, естественно, его статус значительно повысился. Стиль базировался на сочетании техники шаолиньцюань и дитанцюань, при этом большинство ударов наносились ладонью и ребром кулака. До сих пор этот стиль сохраняется в среде тайных сект на севере Китая.

Одним из самых популярных стилей в Хэбэе стал «Кулак Прссветлого престола» (минтанцюань). По одной из версий, он зародился в 50-60-е годы прошлого века в знаменитом своими боевыми искусствами уезде Цайсянь, в деревне Лючжуанцзы, а проповедовал его даос Чжан Тайхэ. По другой версии, в годы правления императора Гуансюя (1875–1909 гг.) народный мастер ушу Ян Си проповедовал доктрину «Пресветлого престола» и одновременно обучал своих последователей ушу. «Пресветлый престол» — очень древнее понятие китайской культуры. Так могло обозначаться место, постройка, где находился китайский правитель. Но так или иначе это место, где энергия небес соприкасалась с землей.

Основу стиля составляет принцип «три пресветлых (ясных) и три прямых». «Тремя пресветлыми» считаются руки, поясница и ноги, которыми выполняются «ясные», т. е. четкие движения. Прямыми следует держать руки, корпус и атаковать передвижениями по прямой. Тактика боя базируется на принципе «защиты трех» — в верхней секции следовало защищать макушку (точку байхуэй), в средней — ребра, в нижней — пах и область даньтянь. Все передвижения мягкие, атаки неожиданные, с многочисленными изменениями направления.

В тайных сектах, принадлежавших к направлению «Белого лотоса», широко практиковался стиль «Кулак лотосового цветка врат мудреца» (шэньмэнь ляньхуацюань).

Члены этой школы, как и большинство сектантов, проповедовали единство конфуцианства, даосизма и буддизма, что и звалось «вратами мудреца». Секта действовала в Хэбэе и имела локальный характер. Но вот в 1940 г. один из прямых учеников патриарха принес учение секты, а следовательно, и стиль ушу в соседнюю провинцию Хэнань. С того времени стиль стал общедоступным и постепенно утратил свою связь со сложной философской доктриной, хотя он еще долгое время преподавался в среде местных тайных обществ.

В середине XIX в. монахи активизировали свое преподавание ушу. Частично это объяснялось тем, что именно они были руководителями многих тайных сект, частично тем, что монашество в те времена было не в почете у государства и «последователям Дхармы» надо было зарабатывать на пропитание. Из монастыря с западной окраины Пекина в Хэбэй пришли монахи Фанчунь и Фангуан и начали преподавать «Кулак» (цинцюань), название которого было связано с буддийской доктриной очищения. Перед тем как приступить к тренировкам, ученики должны были поститься в течение тридцати дней, а в течение ста дней есть исключительно «чистую» — постную пищу и пить только особо приготовленный «священный чай», который «пробуждал сознание». По сути, это была еще одна религиозная тайная секта. Ее проповедником в Хэбэе стал сначала чаньский учитель Янсин, а затем Ли Чжэньмин. Стиль цинцюань приобрел популярность не только в Хэбэе, но и в Пекине, где у него нашлось немало поклонников. Привлекала как сама боевая техника, так и дисциплина тела.

«Кулак во имя мира и справедливости»

Нам даже злые духи не страшны, не боимся ни пуль, ни мечей.

Поистине — непобедимо наше чудесное искусство боя.

Из листовки ихэтуаней

Брожения в школах ушу

К середине XIX в. занятия ушу становились все более массовыми. Боевые искусства преподавались одновременно большим группам людей — десяткам, а то и сотням человек. Подобный тип преподавания был обусловлен во многом тем, что большинство ритуалов в тайных обществах были коллективными, а ушу рассматривалось как особое ритуальное действие. В свою очередь, все многочисленнее становились сами тайные общества, что было прямым следствием прогрессирующего разложения традиционного государства и легальных социальных институтов.

Бойцы, построившись в несколько рядов, выполняли упражнения, нанося удары в воздух и громко выкрикивая речитативы, призывая на помощь духов и драконов. Упражнения повторялись сотни раз, перемежаясь сеансами медитации, повторением сутр и священных писаний, приемом травяных отваров (некоторые из них имели ярко выраженный галюциногенный эффект). Боевой ритуал становился самодовлеющим, требующим «практической реализации», толпа «заводила» сама себя.

Эти противоречивые тенденции развития ушу выступили на поверхность к концу XIX в., воплотившись в мощном движении тайных обществ, объединенных единым названием «Кулак во имя справедливости и гармонии» (ихэцюань), или «Отряды справедливости и гармонии» (ихэтуань). В официальных китайских документах их зачастую именовали просто «кулаки» — «цюань», так как все их члены занимались ушу, а иностранцы, против которых выступали восставшие, презрительно называли их «боксерами». Это название прижилось, и даже в учебники истории восстание ихэтуаней вошло как «боксерское» (1898–1901 гг.).

Первоначально название «Священный кулак во имя справедливости и гармонии» (ихэ шэньцюань), или просто ихэцюань принадлежало нескольким стилям, практиковавшимся в одноименных тайных обществах на территории провинции Шаньдун. По одному из предположений, название «ихэтуань» дал бойцам губернатор провинции Шаньси Юй Сянь, одобрявший действия восставших, во всяком случае, сами ихэтуани активно поддерживали эту версию. Скорее всего, это нет так. В начале июня 1898 г. его предшественник на посту губернатора Чжан Жумэй уже использовал обозначение «ихэтуань», и отнюдь не в самом одобрительном смысле.

По истории этого движения существует обширная и весьма подробная литература. Нас здесь больше интересует, какую роль в тех грозных событиях играли боевые искусства.

К середине 90-х годов XIX в. ряд тайных обществ противостоял проникновению всякого рода «иностранщины» в Китай. Особое недовольство вызывали «пришлые» религии, в частности христианство. Со стороны ихэтуаней против католиков были выдвинуты весьма суровые обвинения: эта «еретическая религия совращает женщин, похищает глаза больных людей, иссушает мозги младенцев, угрожает целомудрию девушек» [262]. Не меньшее возмущение вызывало строительство железных дорог, телеграфных линий, поскольку это мешало «движению духов местности».

Особенно сильное брожение шло в тайных обществах, практиковавших стили «Красный кулак» (хунцюань), «Кулак Восьми триграмм» (багуацюань), «Кулак шести падений» (лютанцюань), «Кулак первоначал инь и ян» (иньянцюань), шаолиньцюань, «Кулак сливы мэйхуа» (мэйхуацюань), а также среди последователей «жесткого» цигун — инь цигун, который ихэтуани называли «искусством золотого колокола» или «железной рубашки».

Это искусство, как верили бойцы, делало их не только нечувствительными к ударам соперников, но и неуязвимыми для пуль иностранцев, что побуждало их грудью бросаться под ружейные залпы.

Восставшие бойцы-ихэтуани, считавшие, что знание ушу делает их неуязвимыми для пуль и ударов мечей.

Все эти общества представляли собой народные ушуистские школы самого пестрого состава. Их костяк составляли простые крестьяне, позже к ним присоединились городские ремесленники, а затем были даже сформированы отряды крайне экзальтированных женщин — «Отряды синей лампы», «Отряды красной лампы» и другие, которые первоначально представляли собой безобидные секты, придерживающиеся вегетарианства и обета безбрачия. Преподавание ушу вели не только народные мастера, но и беглые солдаты, так или иначе соприкасавшиеся в армии с методами ведения боя.

Массовые школы боевых искусств стали стремительно активизироваться. Еще в 1895 г. в провинции Шаньдун и в районах к северу от реки Янцзы начало набирать силу «Общество алебард» (Дадаохуэй), члены которого отличались знанием «искусства золотого колокола». Позже Даодаохуэй соединилось с движением ихэтуаней и восстание перекинулось в провинции Шаньси и Хэнань, которые, как нам уже известно, были особенно богаты традициями ушу. Интересно, что в этот момент сама цинская администрация поддерживала занятия кулачным искусством в среде ихэтуаней, видя для себя прямую выгоду в уменьшении влияния иностранцев в Китае.

К бойцам присоединялись все новые отряды и мелкие тайные общества. Наконец «Кулак во имя справедливости и мира» (ихэцюань) стали называть «Отрядом справедливости и мира» (ихэтуань). Если первое название, в котором присутствовал иероглиф «цюань» — «кулак», традиционно означало стиль или школу ушу, то теперь это уже было крупное движение, в которое влились сотни школ боевых искусств.

Восстание начали школы ушу в Шаньдуне. Главными врагами ихэтуани объявили иностранцев, которых они именовали «заморскими дьяволами», «длинноносыми», «волосатыми», «покрытыми шерстью», хитро маскируя иероглиф «волосы» или «шерсть» под похожий иероглиф «баран», а также китайцев, принявших христианство.

Существовали даже особые тесты, по которым можно было опознать «волосатого», христианина отличить от обычного китайца. По мнению ихэтуаней, христианин должен обладать одним из трех признаков — их благовония не возжигались, они имели большие или широко раскрытые глаза в противоположность раскосым глазам китайцев, а над головой каждого из них крест, невидимый обычным людям, его могли заметить лишь ихэтуани, владевшие магическими приемами. Если хотя бы один из этих признаков обнаруживался, несчастного ждала немедленная смерть и никакие оправдания не помогали [178].

Было найдено кардинальное средство борьбы с иностранцами — «длинноносых» следовало уничтожать священными приемами кулачного искусства. «Мы изучаем священные приемы кулачного боя, чтобы защитить Китай, изгнать заморских грабителей», — пели восставшие [28]. Особые частушки ихэтуаней всячески подчеркивали действенность этого метода, рисуя иностранцев самыми черными красками: «Мужчины у них безнравственны, женщины не сдержанны — эти дьяволы рождены не людьми. Наше боевое искусство легко. Если к этому прибавить искусство кулачного боя, то выгнать дьяволов не составит труда» [262].

Возбуждая друг друга лозунгами, песнями и демонстрацией «священных и непобедимых приемов», бойцы вовлекали в свой круг все больше последователей.

Стали стремительно расти «дворы» боевых искусств, называемые у ихэтуаней «тань» — «алтарями». Каждый такой «алтарь» возглавлял местный наставник ушу — «хозяин». Обучались в «алтарях» в основном кулачному искусству, а также методам работы с изогнутым мечом (дао) и палкой — наиболее дешевыми и общедоступными видами оружия. Помимо того, в ход шли трехзвенные деревянные цепы и многозвенные металлические цепи, крюки, различного рода «тайное» оружие вроде палочек для еды и небольших метательных стрелок. Тренировки проходили в виде священнодействия, символизируя передачу Небесного знания «истинным бойцам» через посвященного — наставника. Старший наставник на площадке перед десятками, а то и сотнями бойцов начинал демонстрировать приемы (естественно, без всяких словесных объяснений), через некоторое время он входил в транс. Громко раздавались удары в гонги и барабаны, пронзительно звучали китайские флейты. Толпа начинала двигаться в едином ритме, повторяя речитативы, посылающие проклятия на головы иностранцев и призывающие духов покарать их, либо речитативы, описывающие мощь боевого искусства ихэтуаней.

Вчитаемся в свидетельство очевидца тех событий, присутствовавшего на одной из тренировок ихэтуаней: «Участники становились на открытом месте, лицом на юго-восток, поставив перед собой предварительно зажженные свечи или факел. Затем читали нараспев заученную наизусть молитву и сжигали после этого на свече жертвенные бумажки. После этого они становились на четвереньки, сложив руки особым способом, и начинали делать туловищем качательные движения из стороны в сторону. Со многими вскоре начинали делаться судороги, подобные эпилептическим, они падали на землю, бились, затем вскакивали, размахивали руками… глаза у них наливались кровью, у рта появлялась пена» [34].

«Вредные бандиты» или «священные отряды»?

В течение первого периода восстания, с 1898 г. и до конца июля 1900 г. ихэтуани имели колоссальный успех среди населения, особенно среди молодежи, всегда готовой к осуществлению идеалов героев традиционного фольклора. По одному из официальных китайских отчетов, их поддержало около 80 % населения на севере Китая. Не удивительно, что при таком размахе движения официальные власти на первом этапе поддержали его, надеясь «поставить на место» западные державы, весьма свободно чувствовавшие себя на территории Китая. Маньчжурский двор сначала даже называл ихэтуаней «людьми, выступающими за справедливость» (иминь), а чиновники говорили о «чистоте их намерений».

Губернатор провинции Шаньдун Юй Синь официальным указом разрешил деятельность ихэтуаней, а его фамильный иероглиф «Юй» занял место на знамени одного из отряда кулачных бойцов. Количество ихэтуаньских «алтарей» в этой провинции резко возросло. Лишь в одном уезде Шипин в Шаньдуне на 860 деревень приходилось более 800 школ ушу [402]. Такого размаха занятий боевыми искусствами Китай еще не знал.

Лишь позже пришло понимание, что психологически ихэтуани не столько борются с иностранцами, сколько выплескивают во внешний мир потенциал боевых искусств. Вскоре сообщения чиновников запестрили словами: «разбой», «бойцы-бандиты» (цюаньфэй), что можно также перевести как «бандитские школы кулачного искусства».

На раннем этапе восстание поддержали известные мастера. Среди них были ма стиля таньтуй Ли Чжэнцин, знаток боя с оружием мусульманин Ван Чжэньи. Иностранцам внушал ужас знаменитый мастер синъицюань и мицзунцюань Ли Цуньи (1847–1921 гг.).

Появляясь на полях сражения лишь с одним мечом (его так и прозвали «Ли Одинокий меч»), он ловкими ударами сразил не один десяток врагов, причем, как утверждают, пули не трогали его. Ли Цуньи получил высшие посвящения сразу в трех стилях — синъицюань, мицзунцюань и багуачжан, причем последнему он обучался у самого Чэн Тинхуа. Ли Цуньи пользовался таким уважением, что после разгрома восстания ихэтуаней власти не решились тронуть его. В 1911 г. вместе с Е Юньбяо, Ма Фэнту и другими он создал в Тяньцзине Общество бойцов китайского ушу, а после его распада был одним из тренеров знаменитой Шанхайской Ассоциации Цзинъу. По преданию, уже в старости, когда ему шел 71-й год, Ли Цуньи участвовал в поединках с русским борцом Кантором и победил его. Так или иначе, в рядах ихэтуаней оказалось немало прекрасных бойцов.

Справедливости ради отметим и другое — подавляющее число известных мастеров отнеслись к повстанцам достаточно скептически и не оказали им активной поддержки. Фактически восстание ихэтуаней превратилось в движение бойцов ушу низшего и частично среднего уровня, настоящая элита боевых искусств осталась в стороне.

Отношение к ихэтуаням было весьма неоднозначным. Большинство видных чиновников, будучи людьми далеко не глупыми, представляли, к чему может привести стихийное движение психически неустойчивых людей. Губернатор провинции Чжили, в отличие от губернатора Шаньдуна, был против массовых занятий ушу, заявив, что «чхэцюани по сути представляют собой вредных бандитов, а отнюдь не справедливых людей» [402]. Сами бойцы, естественно, считали иначе и особо подчеркивали задачу «восстановления справедливости в Поднебесной», указывая на то, что иероглиф «справедливость» присутствует в названии их движения. Свои школы они называли «священными обществами», а отряды — не иначе как «священным воинством» (шэньбин).

Мысль о потенциальной опасности ихэтуаней, о чудовищном разрушительном начале, заложенном в их движении, все отчетливее оформлялась в умах видных чиновников, да и просто просвещенных людей того времени. В конце 1899 г. Юй Синя на посту губернатора Шаньдуна — центра движения ихэтуаней — сменил генерал Юань Шикай, который моментально оценил всю пагубность поддержки школ боевых искусств, вышедших из-под контроля государства. Запретить занятия ушу, естественно, было невозможно, так как боевыми искусствами в те времена занимались от мала до велика, от императорского дворца и до простых крестьян. Юань Шикай пошел другим путем. Он издал «Временное положение о запрещении деятельности бандитов-ихэцюаней», согласно которому все лица, изучающие приемы кулачного искусства в школах ихэтуаней или одобряющие их действия, подлежали немедленной казни без всякого снисхождения.

Посвящение в ихэтуани

Сознание ихэтуаней было проникнуто идеей их гармонизирующей миссии. В одной из листовок восставших говорилось: «Я проповедую справедливость и гармонию. Соседи должны быть вежливы и доброжелательны по отношению друг к другу. Им следует придерживаться основных моральных принципов, старательно трудиться и следовать буддийской доктрине. Они не должны ссориться, выполняя свои общественные обязанности, угнетать бедных, обижать слабых или рассматривать правильное как ошибочное» [402].

Основными организационными единицами повстанцев были «отряд» (туань) в деревнях, «алтарь» (тань) в городских районах, представлявшие, по сути местные школы ушу. Туань контролировал всю деревню. Фамилии тех семей, которые проживали в деревне, обычно каллиграфически писались на знамени отряда. Во главе такого подразделения стоял «Великий наставник» (даши) или «Старейший передающий учитель» (лаошичуань), у которого в подчинении находилось от двух десятков до ста человек. Существовал и штаб отряда, он обычно располагался в деревенской кумирне, перед которой и проходили тренировки восставших.

Понятие «алтарь» обычно подразумевало не только сам по себе отряд восставших, но и территорию, которую он контролировал. Глава «алтаря» каждое утро со своими ближайшими помощниками совершал обход города, поклоняясь местным богам и духам, такой же ритуал повторялся вечером. В городах, в отличие от деревень, для тренировок создавались специальные «площадки боевых искусств» (цюаньчан).

В подчинении у лидера «алтаря» состояли специальный человек, обычно называвшийся просто «господином» (сяньшэн) и отвечавший за административную работу, а также старший наставник по ушу — шисюн. «Алтарь» по возможности брал на себя заботу о проживании и питании бойцов, в окрестностях города регулярно рекрутировались новые последователи, которые проходили весьма строгую инициацию.

Сначала они писали свое имя на клочке бумаги, который тотчас сжигался. Если на обугленном клочке все же можно было разобрать имя, неофит принимался в общество. Но позже от этого ритуала отказались, в общество принимались все, кто пожелает, с единственным, но очень жестким условием — соблюдать дисциплину и регулярно тренироваться. К каждому вновь прибывшему приставлялся специальный боец, который учил новичка кулачному искусству, а также преподавал ему простейшие методы саморегуляции и вхождения в транс [402].

Свидетель событий того времени, историк Д. М. Позднеев, сотрудник Российской Духовной Миссии в Китае, рассказал о том, как ихэтуани входили в транс во время тренировок: «На заброшенной пустоши в сарае собирались «боксеры», числом человек десять… Сначала все ихэтуаньцы простерлись на юго-восток, где обитает их дух, потом вскочили, и главный из них начал странную жестикуляцию и прыжки. Другие подражали ему. Затем первый схватил нож и начал быстро вертеть им в воздухе; у других ножей ни у кого не было и они оставались свидетелями его движений, только строя страшные рожи, наводившие ужас на зрителей. Последние смотрели на «боксеров» в дверь, окна, щели в стене. После получасовых упражнений старший «боксер» остановился в оцепенении, показывая тем, как это было потом объяснено, что он достиг степени неуязвимости от оружия. В это время один из «боксеров» взял нож и ударил его по плечу» [15]. Нужно представить себе, какое впечатление производили такие дикие народные ритуалы с демонстрацией неуязвимости на христиан.

Магическое искусство ихэтуаней

О магических способностях ихэтуаней ходило множество рассказов. Эти способности связывались с занятиями ушу, причем мастерство лидеров значительно отличалось от умения рядовых бойцов. Способы достижения такого мастерства, естественно, хранились в секрете и объяснялись только во время ритуалов посвящения на следующую степень.

Говорили, что лидеры общества могли вызвать дождь при помощи заклинаний, изменить направление ветра, знать о том, что происходит за тысячи верст и даже перенестись в это место лишь одним движением ресниц. Особо изощренное мастерство эти люди якобы применяли по отношению к ненавистным иностранцам — без труда предсказывали их намерения, а иногда делали их просто недвижимыми на время. В народе ходили слухи, что на стороне ихэтуаней сражаются не только обычны бойцы, но целые отряды невидимого небесного воинства, в поединках же эти люди используют летающие мечи и разят магическим огнем.

Рядовые ихэтуани также считались людьми, «посвященными в волшебное искусство». Правда, волшебство приходило к ним лишь временами, когда они благодаря особым ритуалам впадали в экстатическое состояние и были «охвачены духами». Именно в такие моменты мечи не ранили их, они бесстрашно шли на пушки и ружья иностранцев и, кажется, действительно порой избегали пуль. Народ верил, что ихэтуани могли поджигать взглядом дома и другие постройки, наклеив на стену бумагу со священным иероглифом.

Иногда вместо того, чтобы принимать бой с превосходящими силами противника, «сотни тысяч ихэтуаней просто исчезали в ночи».

Ихэтуани в 1900–1901 гг.

Ихэтуани использовали немало психотропных средств, изготовленных по даосской рецептуре, курили опиум. И все же основным видом подготовки считались занятия кулачным искусством, превратившиеся в сложный мистический ритуал. Не случайно одно из «самоназваний» ихэтуаней было «Священный (чудесный) кулак во имя справедливости и гармонии» (ихэ шэньцюань).

Особую роль играли мистические ритуалы в сектах «Красных фонарей», состоявших из женщин среднего возраста. Иногда их называли «магическими феями», так как, по поверьям, некоторые из них обладали большей магической энергией, нежели мужчины-ихэтуани. Все они в обязательном порядке проходили предварительную подготовку, длившуюся от сорока восьми дней до пяти месяцев. Лишь одно описание тех навыков, которыми должны были обладать эти женщины, показывает сложность их тренировки.

Они начинали с изучения заклинаний, затем направлялись на реку, где испытывали свое умение ходить по воде. Успешно прошедшие этот этап тренировок должны были почувствовать, что их вес значительно уменьшился и более того — что они способны летать. Лидер этих «супер-женщин», Хуанянь Шэньму, якобы обладала умением на расстоянии выкручивать винты на пушках иностранцев.

Правда, большинство мужчин-ихэтуаней считали женщин «грязными созданиями», способными ослабить мужскую силу — ян у бойцов, по неосторожности разрушить силу их заклинаний и уменьшить магическую энергию. Когда восставшим не удалось взять штурмом одну из часовен в Пекине, причиной позорного провала была объявлена некая женщина, которая показалась на башне в момент атаки. В результате несчастная была сожжена. В другой раз бойцы не сумели поджечь «магическим огнем» большой район Пекина, и «виновницей» вновь оказалась женщина, вылившая ночью на заднем дворе своего дома помои. В Тяньцзине ихэтуаням не удалось «заблокировать» ружья иностранцев, в результате чего погибло немало повстанцев. Они объяснили это тем, что предварительно на ружьях посидели женщины. Вообще, негативным влиянием женщин объяснялись многие неудачи восставших, а иногда они просто уверенно сообщали, что «время еще не пришло» [402].

Не вызывает сомнений то, что ряд тренировочных методов ушу действительно позволяет человеку развить удивительные способности. И все же вряд ли многие ихэтуани владели таким мастерством — скорее, они были подчинены общей вере в свою неуязвимость, дарованную свыше через занятия ушу. Например, методы закалки тела шаолиньских монахов рассчитаны на семь-десять лет ежедневной тренировки, а у ихэтуаней столько времени на подготовку не было, к тому же в их отряды вливалось немало пришлых людей, вообще не знакомых с серьезными методиками психорегуляции.

Доверие к магической силе ихэтуаней со стороны императорских командующих порой заканчивалось плачевно. Как-то в июле 1900 г. генерал Ма Юйкун договорился с руководством ихэтуаней о том, что они будут в течение шести часов блокировать своей магической силой пушки иностранцев. В результате столь смелого эксперимента все войска генерала были выведены из строя — ихэтуани ничего не смогли поделать против огнестрельного оружия [402]. И все же обмануть командиров императорских войск, которые сами прекрасно разбирались в ушу, было значительно труднее, чем простонародье. Чтобы развеять заблуждения ихэтуаней, они устраивали показательные испытания рядовым восставшим. Поразительный факт — многие ихэтуани были настолько уверены в своем мастерстве, что сами просили об этом! Они требовали выстрелить в них из ружья, одновременно ударить несколькими мечами или вонзить копье в горло.

Губернатор провинции Шаньдун Юань Шикай (будущий президент Китая) и начальник уезда Дунчан Хун Юнчоу провели одно такое «показательное» испытание и по китайской бюрократической традиции написали подробный отчет, назвав умение несчастного фанатика «неэффективным». Кровавые тесты стали проходить повсеместно. Они обычно устраивались в местах наибольшего скопления восставших, в Тяньцзине и Пекине, и каждый раз демонстрировали полное отсутствие «магической неуязвимости» бойцов. В другой раз один из лидеров ихэтуаней попробовал оживить убитого бойца, и когда это ему не удалось, солдаты просто-напросто оплевали его.

Стиль люхэцюаиь против русской армии

Маньчжурский двор, осознав разрушительную силу ихэтуаней, армии западных стран начали активные боевые действия против отважных, но плохо вооруженных ихэтуаней. Наступил кризис. Основные отряды ихэтуаней оказались разгромлены. В ряде провинций бойцы уходили в горы, прятались в лесах. Но приобретенный опыт позволял им даже в таком незавидном положении продолжать борьбу. Однако система регулярных тренировок развалилась и боевое мастерство ихэтуаней, и без того невысокое, практически исчезало. В октябре 1900 г. стотысячная русская армия заняла основные города северо-востока Китая, до тех пор находившиеся под контролем восставших, которые сражались разрозненными группами по две-три тысячи человек и несли огромные потери.

В январе 1901 г. оставшиеся бойцы трех крупнейших группировок на Севере Китая решили объединиться, создав «Армию чести и справедливости» (Чжунъи цзюнь). В нее вступило более 200 тысяч человек. Командиром ее стал некий Ван Хэда, мастер ушу, «годами под тридцать, строен телом, с вытянутым лицом». Помогал ему его старый друг Дун И по прозвищу Старый Даос — Дун Лаодао. К цинскому правительству они относились весьма лояльно, а все свои беды относили на счет иностранцев, поэтому и провозгласили основной задачей Армии борьбу с русскими войсками. Первоначально их действия оказались весьма эффективны, хотя они и не выходили за рамки мелких, в основном ночных, вылазок.

Но и здесь решающую роль сыграл главный недостаток ихэтуаней. Индивидуальное мастерство, мужество, аффективное состояние больших групп людей не могли заменить современного оружия и четкой организации, разработанных планов действий. После многочисленных боев в провинциях Ляонин, Хэйлунцзян и других северных территориях «Армия чести и справедливости» уже к концу зимы 1901 г., просуществовав лишь пару месяцев, была рассеяна. И всс же лидеры разбитой армии не пали духом. Мастера Ван Хэда и Дун И вновь бросили клич по народным школам ушу и продолжили борьбу, став во главе крупнейшего стиля того времени «Кулак шести соответствий» (люхэцюань), выросшего из народной школы ушу в крупную группировку, ведущую активные боевые действия.

И как в старых легендах, когда на помощь императорам приходили небесные феи, на помощь мастерам ушу пришла немолодая, но весьма активная женщина, известная как госпожа Ян. Она принадлежала к мистической даосской школе «Золотой киноварной пилюли» (цзиньдань), берущей свой исток от древних алхимиков. Не ограничиваясь поисками средств бессмертия и многочасовыми сеансами медитации, госпожа Ян приняла активное участие в движении против «иностранщины», развернувшемся в Китае в 1891 г., а когда оно было разгромлено, стала во главе тайного общества и параллельно школы ушу люхэцюань. Эту женщину почтительно называли «учитель Закона», или «учитель Дхармы» (фаши), как именовали буддийских наставников. Сектанты-бойцы школы упражнялись в основном во владении длинным шестом и в приемах кулачного искусства. К услугам секты и обратился Ван Хэда как к своей последней надежде. В ней насчитывалось около трех тысяч бойцов. Одевались они как ихэтуани, подчеркивая тем самым общность идей «справедливости и гармонии», достигаемых через кулачное искусств, и повязывали головы красными платками, что служило отличительным знаком [240].

«Кулак шести соответствий» к тому времени стал уже одним из основных направлений ушу. Достаточно боевой и в то же время чрезвычайно ритуализованный, он базируется на древнейшей теории «шести взаимосоответствий», которая в канонах школы имеет три трактовки. Согласно первой, это шесть направлений — восток, запад, юг, север, верх, низ, что символизирует пространственную ориентацию Вселенной и человека как микрокосмоса. Вторая трактовка подразумевает согласование внутри тела человека «воли» (и), «энергии» (ци) и физической силы (ли), а «снаружи» — движений руками, ногами и туловищем. Согласно третьей трактовке, должны быть скоординированы движения кистями и стопами, локтями и коленями, плечами и бедрами.

Люхэцюань превратился в один из самых мощных и сравнительно хорошо организованных отрядов последних ихэтуаней. Командование русской армии, узнав, куда переместилось новое руководство повстанцев, направило на его поимку казачий полк. Добыча казалось легкой, так как повстанцев было немного, да и в силу китайского ушу из казаков мало кто верил. Им противостоял сам Дун Старый Даос с большим отрядом бойцов люхэцюань. Результаты столкновения оказались самыми неожиданными. В первых же боях ихэтуани не только отбили все атаки, но даже сумели захватить немало обозного имущества. Начало 1902 г. прошло в стычках. Бойцы люхэцюань нападали обычно неожиданно, тут же вступая в рукопашный бой, а затем столь же стремительно исчезали, не имя возможности противостоять огнестрельному оружию.

Наконец командование, которому стало известно, что за этими дерзкими нападениями стоит бывший лидер «Армии чести и справедливости» Ван Хэда, отдало приказ о его поимке и послало на его поиски несколько отрядов. Долгое время Ван Хэда, который прекрасно знал местность, уходил от преследователей. В деревнях распространялись легенды о его чудесных способностях. Поговаривали, что Ван может в одно мгновение делаться невидимым и переноситься на десятки верст. Сотни молодых крепких бойцов присоединялись к люхэцюань, веруя в магию ушу и мистические способности Ван Хэда. Вновь вступившие помимо боя голыми руками и шестом изучали у госпожи Ян способы медитации, написания тайных знаков и другое «тайное искусство».

Бойцы люхэцюань вели борьбу не только против иностранных войск, но и против цинского правительства, отказавшего им в поддержке. Противник сконцентрировал силы, многократно превосходившие силы бойцов люхэцюань, и судьба повстанцев была предрешена. В июле от всех их отрядов осталось лишь шесть человек во главе с неутомимым Ван Хэда. Преследуемые врагами, они решили уйти в горные районы, чтобы там передохнуть и накопить силы для дальнейших сражений.

Однажды они остановились на ночлег в помещении торгового предприятия, занимавшегося продажей телег. Несмотря на немалый опыт, у ихэтуаней так и не выработалась необходимая для ведения войны дисциплина, и незаметно подкравшихся солдат императорской армии они заметили слишком поздно. Последние бойцы люхэцюань пали под пулями солдат, а Ван Хэда попал в плен и был казнен.

Так завершилась история одного из последних отрядов ихэтуаней. Борьба ушуистов из школ люхэцюань была мужественной, но уже бессмысленной. Еще в сентябре 1901 г. цинское правительство подписало заключительный протокол с посланниками 11 государств — Германии, России, США, Бельгии, Франции, Англии, Италии, Австрии, Испании, Голландии и Японии. По этому протоколу на Китай была наложена так называемая «боксерская контрибуция», которую страна должна была выплачивать до 1940 г.

Стиль «Чудесный кулак» (инэньцюань) был создан мастером Сунь Гуанбао в 70-х годах XX в. на основе сочетания принципов и движений шаолиньцюань, багуачжан и тайцзицюань.

Были разгромлены десятки школ ушу, в 1900 г. убит знаменитый мастер Ли Чжэнцин, в том же году погиб знаменитый Ван Чжэнъи, Ван Пятый — Алебарда, наставник известного китайского реформатора Тань Сытуна. Ван занимал видное положение в ихэтуаньской верхушке и действия его отрядов, сильно досаждали иностранным войскам. Он был арестован цинской администрацией, а затем передан в штаб немецких войск, перед расстрелом Ван громко обвинял китайцев в измене. Он до последней минуты сохранял присутствие духа. «Великий муж в своей жизни не может мечтать о большем воздаянии от своего государства, как умереть во имя его спасения!», — таковы были его последние слова [336].

Но был и другой результат движения ихэтуаней, на который редко обращают внимание историки. Для нас же он особенно важен. Ушу оказалось в определенный момент китайской истории могучей сплачивающей силой, под знаменем которой оказались миллионы людей. Некоторые стили, такие, как люхэцюань, становились организующей основой повстанческих армий. Ни в одной стране мира боевые искусства не превращались в столь могучий способ сплочения больших групп абсолютно разных людей, в священный символ борьбы за национальную независимость.

События 1898–1901 гг. стали пиком развития ушу в тайных обществах. Не только социальные факторы, но и общие занятия боевыми искусствами послужили толчком к единению тысяч людей в огромное движение.

Но насколько в действительности было сильно ушу у ихэтуаней? Есть основания считать, что реальность боевой практики в их умах заслонял миф об ушу. Не имея ни достаточного времени на тренировки, ни необходимого количества опытных инструкторов, ихэтуани пытались за считанные месяцы постичь то, на что должны уходить долгие годы. Они не столько изучали ушу, сколько пытались «сыграть» в него, воспроизвести в жизни, как на театральных подмостках, чудесную мощь боевого искусства. Не случайно их легендарные герои — Лу Чжишэнь, Сунь Цзян, Ли Куй пришли из постановок, которые разыгрывали местные театральные труппы — дифанси. Даже китайские газеты того времени не очень лестно отзывались о боевом мастерстве ихэтуаней, именуя их «начитавшимися романов» и «дикарями». Чиновник из провинции Чжили У Юн, который сопровождал императорский двор в его бегстве на запад от наступавшей оккупационной армии держав, отмечал, что «непобедимые» ихэтуани говорили и действовали как актеры традиционной драмы. Тренировки у них проходили под звуки музыкальных инструментов китайской оперы и были наиграны и далеки от реальных поединков [471].

Театрализация ушу стала оборотной стороной того глубокого мистицизма, который исторически наполнял традицию китайских боевых искусств. Не имея возможности осознать сокровенную реальность, стоящую за практикой ушу, люди начинали «играть» в мистические культы и ритуалы. Занятия гунфу превращались в особого рода спектакль, в самоценный ритуал, предписанный всякому «истинному и непобедимому воину, борющемуся с иностранными дьяволами».

Интересно отметить такой факт — бойцы, присоединившиеся к ихэтуаням, были выходцами из самых низших слоев, не отличавшихся образованностью. А вот люди образованные в основном дистанцировались от этих кровавых событий. В частности, мы не услышим, чтобы восстание активно поддержали последователи «истинной традиции» тайцзицюань. Многие знаменитые мастера синъицюань, в частности Ли Цунъи, быстро отошли от движения ихэтуаней, поняв его разрушительный характер.

События тех лет стали критической точкой в развитии ушу. Мистическое искусство, имеющее свою познавательную перспективу и символическую глубину, стало заменяться внешне точным, но чисто механическим слепком с него. Зерно игрового ритуала и театрализации, некогда заложенное в боевых искусствах, дало неожиданные всходы, приведшие к кризису ушу.

Библиография

//— На русском языке — //

1. Абаев Н.В. Чань-буддизм и ушу// Народы Азии и Африки. 1983. № 3.

2. Абаев Н.В. Психофизические упражнения ушу. Улан-Удэ, 1989.

3. Абаев Н.В. О некоторых философско-психологических основах чаньских (дзэнских) военно-прикладных искусств // Общество и государство в Китае. М.: Главная редакция восточной литературы, 1981.

4. Абаев Н.В. Даосские истоки китайских ушу// Дао и даосизм в Китае. М.: Главная редакция восточной литературы, 1982.

5. Абаев Н.В. Чань-буддизм и культурно-психологические традиции в средневековом Китае. Новосибирск, 1989.

6. Абаев Н.В., Горбунов И.В. Сунь Лутан о философско-психологических основах внутренних школ ушу. Новосибирск, 1992.

7. Алексеев В.М. В старом Китае. Дневники путешествия 1907 г. М.: Наука, 1958.

8. Алексеев В.М. Наука о Востоке. М.: Наука, 1982.

9. Асмолов К.В. История холодного оружия: Восток и Запад. Ч. 1. М.: Здоровье народа, 1993.

10. Баоцзюаньо Пу-мине. /Пер. и коммент. Э.С. Стуловой. М.: Наука, 1979.

11. Барский К.М., Маслов А.А, Юркевич А.Г. Дракон спускается на землю. М.: Советский Спорт, 1992.

12. Бежин Л.Е. Ду Фу. М.: Молодая гвардия, 1987.

13. Боевые искусства мира /Сост. И.И. Горевалов. Йошкар-Ола, 1994.

14. Вон Кью-кит. Искусство кунг-фу монастыря Шаолинь. М.: Гранд, 1998.

15. Восстание ихэтуаней. Документы и материалы. М.: Наука, 1986.

16. Гизюк А., Подковыров В. Беседы о боевом искусстве. М.: Молодая гвардия, 1991.

17. Гилби Д. Секреты боевых искусств мира. Рига, 1991.

18. Го юй (Речи царств) /Пер. с кит. B.C. Таскина. М.: Наука, 1987.

19. Гришелева Л. Д. Формирование японской национальной культуры. М.: Наука, 1986.

20. Дагданов Г.Б. Система Ян шэн — составная часть психофизической тренировки цигун в Китае // Мат. XVI Науч. конф. «Общество и государство в Китае». Ч. 1. М., 1983.

21. Долин А.А., Маслов А.А. Истоки ушу. М.: Наука, 1990.

22. Долин А.А, Попов Г.В. Кэмпо — традиция воинских искусств. М.: Наука, 1990.

23. Долин А.А, Попов Г.В. Традиции ушу. Красноярск, 1990.

24. Древнекитайская философия. Т. 1–2. М.: Мысль, 1972–1973.

25. Зенгер фон Харро. Стратагемы. О китайском искусстве жить и выживать. М.: Наука, 1995.

26. Ивин А. Красные Пики. М.-Л., 1927.

27. Из книг мудрецов. Проза древнего Китая. М.: Художественная литература, 1987.

28. Калюжная Н.М. О характере тайного союза «Ихэтуань» // Тайные общества в старом Китае. М.: Главная редакция восточной литературы, 1970.

29. Китайская философия. Энциклопедический словарь/Под ред. М.Л. Титаренко. М.: Мысль, 1994.

30. Кобзев А.И. Учение о символах и числах в китайской классической философии. М.: Восточная литература, 1994.

31. Комиссаров С. А. Комплекс вооружения древнего Китая. Эпоха поздней бронзы. Новосибирск, 1988.

32. Конрад Н.И. У-цзы. Трактат о военном искусстве. М.: Наука, 1958.

33. Конрад Н.И. Избранные труды. М.: Наука, 1977.

34. Корсаков В.А. Пекинские события. СПб., 1901.

35. Кроль Ю.Л. Родственные представления о «доме» и «школе» (цзя) в древнем Китае // Общество и государство в Китае. М.: Главная редакция восточной литературы, 1981.

36. Крюков М.В., Малявин В.В., Софронов М.В. Китайский этнос в средние века (VII–XIII вв.). М.: Наука, 1984.

37. Крюков М.В., Малявин В.В., Софронов М.В. Этническая история китайцев на рубеже средних веков и нового времени. М.: Наука, 1989.

38. Кузес B.C. Шанхайское восстание «Союза Малых мечей». 1853–1855. М.: Наука, 1980.

39. Кучера С. Проблема преемственности китайской культурной традиции при династии Юань. //Роль традиций в истории и культуре Китая. М.: Наука, 1972.

40. Лапина З. Г. К проблеме самосовершенствования человека в традиционной китайской культуре // Мат. XIX Науч. Конф. «Общество и государство в Китае». Ч. 1. М., 1989.

41. Лес категорий. /Пер. с тангут. Н.Б. Кеппинг. М.: Наука, 1983.

42. Линдер И.Б., Оранский И.В. Останови оружие. М.: Просвещение, 1991.

43. Малявин В.В. Багуачжан — Ладонь восьми триграмм. Классическая школа китайского ушу М.: Белые альвы, 1994.

44. Малявин В.В. Традиционная эстетика в странах Дальнего Востока. М.:3нание, 1987.

45. Малявин В.В. Гунфу: действительность мифа (о китайской традиции ушу) // Наука и религия. 1989. № 9.

46. Малявин В.В. Традиции «внутренних школ» ушу М.: Белые альвы, 1993.

47. Малявин В.В., Кожин П.М. Традиционные верования и синкретические религии Китая // Локальные и синкретические культы. М.: Наука, 1991.

48. Мартынов А.С. Сила Дэ монарха // Памятники письменности Востока. М.: Наука, 1974.

49. Маслов А.А. Ушу в культурной традиции Китая. Мат. XV111 Науч. Конф. «Общество и государство в Китае». 4.1. М., 1987.

50. Маслов А.А. Гимнастика ушу: реальность сквозь призму мифов. М.: Знание, 1990.

51. Маслов А.А. Ушу: традиции духовного и физического воспитания в Китае. М.: Молодая гвардия, 1990.

52. Маслов А.А. Длинный кулак — чаньцюань. М.: Физкультура и спорт, 1991.

53. Маслов А.А. У врат ушу: мастера, ученики, школы // Проблемы Дальнего Востока. 1992. № 2,4.

54. Маслов А.А. Гимнастика цигун: китайские традиции здоровья. М.: Знание, 1992.

55. Маслов А.А. Цайлифоцюань // «Кэмпо». 1993. № 4.

56. Маслов А.А. Тайные общества в политической культуре Китая XX в. (конец 20-х-80-е гг.): Дис. канд. ист. наук. М., 1993.

57. Маслов А.А. Ушу: трагедия в ритме мажор //Кэмпо. 1993. № 1.

58. Маслов А.А. Шаолиньская традиция // Проблемы Дальнего Востока. 1993. № 2.

59. Маслов А.А. Воля за пределами воли // Сер. Знак вопроса. 1994. № 4; 1995. № 1.

60. Маслов А.А. Шаолиньская эпопея //Черная жемчужина. 1994. № 3.

61. Маслов А.А. Синъицюань: единство формы и воли. Т. 1–2. М.: Здоровье народа, 1994–1995.

62. Маслов А.А. Небесный путь боевых искусств: духовное искусство китайского ушу. СПб.: Текс, 1995.

63. Маслов А.А. Мистерия Дао. Мир «Дао дэ цзина». М.: Сфера, 1996.

64. Маслов А.А. Письмена на воде. Ранние чаньские наставники. М.: Сфера, 2000.

65. Маслов А.А., Подщеколдин А.М. Уроки гимнастики ушу. Вып. 3. М.: Советский спорт, 1992.

66. Милянюк А.О. Традиция «вскармливания жизни» (ян шэн) и ее место в китайской культуре// Мат. XXIV Науч. конф. «Общество и государство в Китае». Ч, 1. М., 1993.

67. Нестеркин С.П. Некоторые философско-психологические аспекты чаньских гунъань // Философские вопросы буддизма. Новосибирск, 1984.

68. Новейшая история Китая, 1917–1927. М.: Наука, 1983.

69. Партизанская война в Китае (Переводы из китайской прессы 1938–1939 гг.). Чун-цин,1939.

70. Переломов Л.С. Конфуцианство и легизм в политической истории Китая. М.: Восточная литература, 1981.

71. Переломов Л.С. Конфуций. Лунь Юй. М.: Восточная литература, 1998.

72. Пино Жак (Тарас А.Е.). Китайский кулак. Минск, 1997.

73. Померанцева Л.Е. Поздние даосы о природе, обществе и искусстве. М.: Наука, 1979.

74. Поршнева Е.Б. О месте «гунфу» в народной сектантской традиции (на материале буддийских сект) //Психологические аспекты буддизма. Новосибирск, 1986.

75. Пу Сунлин. Новеллы /Пер. П. Устина, А Файнгара. М.: Художественная литература, 1961.

76. Пу Сунлин. Рассказы Ляо Чжая о необычайном /Предисл., пер. и коммент. В.М.Алексеева/Сост. М.В. Баньковский. М.: Художественная литература, 1988.

77. Рудаков А.В. Общество Ихэтуань и его значение в последних событиях на Дальнем Востоке. Владивосток, 1901.

78. Севостьянов В.М., Бурцев Г.А., Пшеницын А.В. Рукопашный бой. История развития, техника и тактика. М., 1991.

79. Синицкий Е.С. Воинское искусство даосской ориентации как фактор социализации в китайском обществе//Мат. XVIII Науч. конф. «Общество и государство в Китае». Ч. 1. М., 1985.

80. Спеваковский А.Б. Самураи — военное сословие Японии. М.: Наука, 1991.

81. Сунь-цзы. Трактат о военном искусстве // Конрад Н.И. Избранные труды. М.: Наука, 1977.

82. Тайные общества в старом Китае. М.: Наука, 1970.

83. Тарас А.Е. Энциклопедический справочник: Боевые искусства. 200 школ боевых искусств Востока и Запада. Минск, 1996.

84. Титаренко M.Л. Древнекитайский философ Мо Ди, его школа и учение. М.: Наука, 1985.

85. Топоров В.Н. О ритуале. Введение в проблематику// Архаический ритуал в фольклорных и раннепалеолетических памятниках. М.: Наука, 1988.

86. Торчинов Е.А. Даосизм и алхимия в традиционном Китае //Петербургское востоковедение. 1992. Вып. 2.

87. Торчинов Е.А. Даосизм. СПб.: Андреев и сыновья, 1993.

88. У-цзы. Трактат о военном искусстве // Конрад Н.И. Избранные труды. М.: Наука, 1977.

89. Фань Вэньлань. Новая история Китая, М.: Наука, 1955.

90. Феоктистов В.Ф. Философские и общественно-политические взгляды Сунь-цзы. Исследование и перевод. М.: Наука, 1976.

91. Фомин В. П., Линдер И.Б. Диалог о боевых искусствах Востока, М.: Молодая гвардия, 1994.

92. Чжан Бодуань. Главы о прозрении истины /Пер. и коммент. Е.А. Торчинова. СПб.: Петербургское востоковедение, 1994.

93. Чжан Юкунь. Сто вопросов по ушу/Пер. с кит. Киев, 1995.

94. Шан цзюньшу. Книга правителя области Шан /Пер., вступ. ст. и коммент. Л.С. Переломова. М.: Наука, 1968.

95. Шицзин. Книга песен и гимнов /Пер. с кит. А. Штукина. М.: Художественная литература, 1987.

96. Юань Кэ. Мифы древнего Китая. М.: Наука, 1987.

97. Юркевич А.Г. Уроки гимнастики ушу. М.: Советский спорт, 1993. Вып. 4. //— На китайском языке — //

98. Ай Жу. Ни (Арбалет) //Цзинъу 1986. № 6.

99. Бо Чжунвэнь, Бо Шэньюань. Ян-ши тайцзицюань цзяофа ляньфа (Способы преподавания и тренировки по стилю Ян тайцзицюань). Шанхай: Тунцзи дасюэ чубаньшэ, 1989.

100. Бо Юнъюэ, Мань Юйчжэнь. Чжунго цзяошу (Китайская борьба). Пекин, 1983.

101. БуСяошэн. Цюаньшу (Кулачное искусство). Б.м.,1916.

102. Бэйцзин улинь иши (Предания о пекинских мастерах ушу) /Сост. Чжан Юйчжай. Пекин,1987.

103. Бянь Чжичжун. Чжунго даоцзя мичуань яншэн чаншоу шу (Тайно передаваемое китайское даосское искусство вскармливания и продления жизни). Пекин, 1987.

104. Ван По. Тайцзицюань уцзунчжи воцзянь (Мой взгляд на наследие тайцзи) // Шанхай ушу. 1993. № 3^t; 1994, № 1.

105. Ван Пэйгунь. Дитанцюань (Кулак лежащего на земле). Пекин: Чжунго чжаньлань чубаныш, 1986.

106. Уши тайцзицзянь (Меч стиля У тайцзи). Пекин: Чжунго чжаньлань чубаньшэ, 1987.

107. Ван Сикан, Лю Чжэнхай. Шаолинь чуантун таолу цзинсюань (Лучшие избранные традиционные комплексы Шаолиня). Чжэнчжоу: Хэнань кэеюэ цзишу чубаньшэ, 1996.

108. Ван С’юаньцзе. Дачэнцюань (Кулак Высшего достижения). Сянган, 1986.

109. Ван Тайдунь. Чжан Саньфэн вэй уданцюаньпай чуаньцзяожэнь ма? (Является ли Чжан Саньфэн создателем направления уданцюань?) //Улинь. 1994. № 3.

110. Ван Тяньцзи. Шицзю шицзи ся-баньцзи чжунгоды мими шэхуэй (Тайные общества в Китае во второй половине XIX в.) //Лиши яньцзю. 1963. № 2.

111. Ван Цзесюн. Дяньсю цзюэцзи (Эффективная техника воздействия на точки). Цзилинь: Цзилинь кэеюэ цзишу чубаньшэ, 1989.

112. Ван Цзинсюй. Тайцзу хунцюань цзи шичжань дафа (Стиль «Красного кулака Великого предка» и методы его боевого применения). Сиань: Шаньси саньцин чубаньшэ, 1988.

113. Ван Цзиньсюй. Ушу санышоу жумэнь (Введение в свободный поединок ушу). Сиань, 1985.

114. Ван Цзуюань. Нэйгун тушо (Описание иллюстраций к внутреннему искусству). Сянган, 1962.

115. Ван Цзыпин. Цюанышу эршифа (Двадцать способов кулачного искусства). Пекин, 1962.

116. Ван Цзяньбинь. Сювэйдянь дацюаньшу (Искусство ударов по жизненно важным точкам). Шицзячжуан, 1988.

117. Ван Чаншэн. Таньтуй дуйлянь (Парный комплекс «Подхлестывающие ноги»). Гуанчжоу: Кэеюэ пуцзи чубаньшэ, 1983.

118. Ван Чжунцай. Ушу шичжань цзишу (Боевая техника ушу). Пекин: Бэйцзин тиюй сюэюань чубаньшэ, 1989.

119. Ван Чжэнь. Цзуйцюань, багуачжан (Стили «пьяного кулака» и «восьми триграмм»). Фучжоу, 1986.

120. Го Линь. Синьцигун ляофа (Новая методика лечения цигун). Хэфэй, 1987.

121. Го Чжэнья. Багуа дао (Меч восьми триграмм). Шицзячжуан, 1983.

122. Гу Люйсин. Айго ушу цзя Хо Юаньцзя — бу ши Цзинъу хуэй ды чуаньши жэнь, е бу ши бэй жибэнь ишэн хуайсы ды (Патриот и мастер ушу Хо Юаньцзя не являлся основателем Ассоциации Цзинъу и не был отравлен японским медиком) // Шанхай тиюй шихуа (Рассказы по истории Шанхайского спорта). 1983. № 2.

123. Гу Люйсин. Тайцзицюань шу (Искусство тайцзицюань). Шанхай, 1982.

124. Гэ Хун. Баопу-цзы (Мудрец, объемлющий простоту). Сер. Чжуцзы цзичэн. Шанхай, 1954. Т. 8.

125. Гэ Чжаогуан. Даоцзяо юй чжунго вэньхуа (Даосизм и китайская культура). Шанхай, 1987.

126. Гэ Чжаогуан. Чань цзун юй чжунго вэньхуа (Чань-буддизм и китайская культура). Шанхай, 1986.

127. Дандай чжунго тиюй (Физическая культура в современном Китае). Пекин, 1984.

128. Дун Иньцзе. Тайцзицюань ши и (Объяснение смысла тайцзицюань). Шанхай, 1986.

129. Дэнфэн сяньчжи (Уездные хроники Дэнфэн). Дэнфэн, 1984.

130. Дэцянь, Дэянь. Чжэнцзун шаолинь цзюэцзи (Абсолютная техника истинной школы Шаолиня). Пекин: Бэйцзин тиюй сюэюань чубаньшэ, 1991.

131. Дэцянь, Дэянь. Шаолинь гуньфа дацюань (Энциклопедия шаолиньского боя с шестом). Пекин: Бэйцзин тиюй чубаньшэ, 1990.

132. Дэцянь, Суфа. Шаолинь цюаньфа цзиньцуй (Лучшие избранные методы шаолиньского кулачного искусства). Пекин: Бэйцзин тиюй сюэюань чубаньшэ, 1990.

133. Дэцянь. Чжунвай шаолинь ушу минжэнь (Знаменитые люди шаолиньской традиции в Китае и за рубежом). Пекин: Бэйцзин тиюй сюэюань чубаньшэ, 1992.

134. Дэцянь. Шаолинь гунфу цыдянь (Словарь шаолиньского гунфу). Пекин: Бэйцзин тиюй сюэюань чубаньшэ, 1988.

135. Дэцянь. Шаолинь люхэцюань (Шаолиньский кулак шести взаимосоотвстствий). Пекин: Бэйцзин тиюй сюэюань чубаньшэ, 1987.

136. Дэцянь. Шаолинь усэн чжи (Хроники монахов-бойцов Шаолиньского монастыря). Пекин: Бэйцзин тиюй сюэюань чубаньшэ, 1988.

137. Дэцянь. Шаолинь ушу дацюань (Полная книга шаолиньского ушу), Пекин, 1991. Т. 1–2.

138. Дэцянь. Шаолинь цюаньшу мичуань (Тайная традиция боевого шаолиньского искусства). 4.1. Пекин, 1989.

139. Дэцянь. Шаолинь цюаньшу мичуань (Тайная традиция шаолиньского боевого искусства). 4.2. Пекин: Бэйцзин тиюй сюэюань, 1989.

140. Дэцянь. Шаолинь чжэнцзун цигун (Цигун истинной шаолиньской школы). Пекин: Бэйцзин тиюй сюэюань чубаньшэ, 1988.

141. Дэцянь. Шаолинь чжэньцзун цигун (Цигун истинной шаолиньской школы). Пекин, 1983.

142. Дэцянь. Шаолиньсы ишу цзинхуа (Лучшие избранные методы медицинского искусства Шаолиньского монастыря). Сиань, Пекин, Шанхай: Синсыюн чубань сиань гунсу, 1998.

143. Дэчань. Шаолинь цигун (Шаолиньский цигун). Чжэнчжоу, 1983.

144. Жэнь Цзиюй. Чжунго чжэеюэ ши (История китайской философии). Пекин, 1979.

145. И Чжу, Люй Вэй. Чжоу гуй (Локоть дьявола). Пекин: Чжунго чжаньван, 1989.

146. И Чжэньжэнь. Синмин гуйчжи цюаньшу («Истинный человек» И. Полная книга чистейших устремлений о природных свойствах и жизненности. Эпоха Мин). Пекин, 1993.

147. Инхай. Ушу дуйлянь (Парные поединки ушу). Пекин: Чжунго чжань, 1987.

148. Инхань ханьин ушу чанюн сыхуэй (Англо-китайский, китайско-английский общеупотребительный словарь терминов ушу) /Сост. Се Шоудэ и Ли Вэньин. Пекин: Жэньминь тиюй чубаньшэ, 1989.

149. Кан Гэу. Чжунго ушу гуйюн дацюань (Практическая энциклопедия китайского ушу). Пекин, 1990.

150. Лао-цзы байхуа цзиньши (Лао-цзы с комментариями и переводом на современный китайский язык)/Сост. Чжан И. Пекин, 1993.

151. Ли Цзефэн, Гэ Чуньцзе. Багуа ляньхуань чжан (Связки Ладони восьми триграмм). Хэбэй кэеюэцзишу чубаньшэ, 1987.

152. Ли Инцзе. Гошу ши (История государственного искусства). Пекин, 1932.

153. Ли Пэйсюань, Цзянь Шицзян. Иньчжаопай фаньцзымэнь шилу синцюань (Комплекс в десять частей по стилю «Когти орла» школы «Крутящийся кулак»). Пекин: Жэньминь тиюй чубаньшэ, 1990.

154. Ли Сишэн. Кэнцзу гобянь цзи (Записки о национальном кризисе в 1900 г.). Пекин, 1906.

155. Ли Сяньу. Тайцзицюань. Пекин, 1933.

156. Ли Тяньцзи, Ли Дэинь. Синъи цюаньшу (Кулачное искусство стиля «Формы и воли»). Пекин: Жэньминь тиюй чубаньшэ, 1983.

157. Ли цзи (Записки о ритуале). Шанхай, 1935.

158. Ли Цзиньчун. Лунь тайцзицюань циюань вэнти (К вопросу об истоках тайцзицюань) //Улинь. 1985. № 3.

159. Ли Цзиньчун. Тайцзицюань циюань таолунь (Обсуждение истоков тайцзицюань) //Улинь. 1986. № 2.

160. Ли Цзифан, Чжоу Сикуан, Си Юнчан. Чжунго гудай тиюй ши цзяньбянь (Краткая история физического воспитания в Китае с древнейших времен до опиумных войн). Пекин, 1984.

161. Ли Чжижу, Чэн Чэнцин, Цзян Кэдин. Цигун иляо цзинянь лу (Записи об опыте лечения цигун). Пекин, 1986.

162. Ли Чэн. Сиу биду (Необходимые чтения для изучающего ушу). Пекин: Бэйцзин тиюй сюэюань чубаньшэ, 1991.

163. Ли Юаньго. Даоцзяо цигун яншэн сюэ (Учение о «вскармливании жизненности» в даосском цигун). Чэнду, 1987.

164. Лидай минжэнь суншань шисюань (Сборник стихов великих людей о горах Суншань) /Сост. Чжан Гочэн, Люй Цзяншуй. Чжэнчжоу: Хэнань шифань дасюэ, 1982.

165. Линь Дэжун. Цюаньго чжуаньузя као «наньшао» (Об изучении специалистами всего Китая проблемы «Южного Шаолиньсы») //Шаолиньсы ушу байкэ цюаньшу (Энциклопедия ушу Шаолиньского монастыря). Пекин, 1995. Т. 1.

166. Линь Суй. Чжэнцзун багуачжан (Ладонь восьми триграмм истинной школы). Фучжоу: Фуцзянь кэеюэ цзишу чубаньшэ, 1990.

167. Линь Фаньинь. Хуэйнэн цюфа (Учение о дхарме Хуэйнэна). Чжэцзян: Изд-во монастыря Гоцинсы секты Тяньтай, б.г.

168. Линь Цзэнсинь. Цзян Цзеши милю Шаолиньсы (Тайное посещение Чань Кайши монастыря Шаолинь). Чжэнчжоу: Хэнань жэньмини чубаньшэ, 1993.

169. Линь Чаосюй. Багуа чжан фачжань юй тхэ дянь (Развитие и особенности Ладони восьми триграмм). Фучжоу, 1991.

170. Линь Чаосюй. Багуа лунсинчжан (Ладонь восьми триграмм формы дракона). Пекин, 1991.

171. Лохань сингун дуаньда (Искусство коротких ударов архатов). Б.м., б.г. (рукопись).

172. Лун Вэньюй, Ван Пэнлин. Гуцзинь гунфа цзицуй (Собрание методик цигун древности и современности). Цзилинь: Цзилинь кэеюэ цзишу чубаньшэ, 1989.

173. Лун Линтай. Фэйху цюань (Кулак летящего тигра). Пекин: Чжунго лунчан чубаньшэ, 1989.

174. Луньюй чжанцзюй цзичжу («Беседы и суждения» с членением на разделы и комментарием)//Сышууцзин. Пекин: 1984. Т. 1.

175. Лю Гушэн. Синъи цюаньшу цзюэвэй (Краткие заметки об искусстве синъицюань). Пекин, 1984 (1-е изд. — 1938).

176. Лю Дуншань. Тун Чжунъи лунь удэ (Рассуждения Тун Чжунъи о боевой морали) //Чжунхуа ушу 1985. № 9.

177. Лю Ли, Цзун Мяомин. Ушу юй сяодаохуэй (Ушу и «Союз малых мечей») //'Шанхай тиюй ши хуа. 1983. № 4.

178. Лю Мэнян. Тяньцзинь цюаньфэй бяньлуань цзиши (Записи о волнениях кулачных бойцов-бандитов в Тяньцзине). Тяньцзинь, 1901.

179. Лю Суйси, Ли Чжаньюань. Цисин танланцюань (Кулак богомола семи звезд). Аньхой, 1984.

180. Лю Шэнькуй, Лю Фантун, Ван Пэйхунь. Шаолинь шисань чжа (Тринадцать методов шаолиньских захватов). Пекин: Чжунго чжанлань чубаньшэ, 1984.

181. Лю Юй. Шаолинь цюаньшу сюань бянь (Избранные методы из шаолиньского кулачного искусства). Шанхай, 1931.

182. Люйши чунцю (Весны и осени Люй Бувэя) //Коммент. Гао Ю. //Чжуцзы цзичэн. Пекин, 1956.Т. 6.

183. Люцзу таньцзин (Престольная сутра Шестого патриарха). Пекин, 1990.

184. Лян Юйгуй. Шаолиньсы нэйвай гун чжэньчуань (Истинная традиция внешнего и внутреннего искусства Шаолиньского монастыря). Пекин: Бэйцзин тиюйсэюань чубаньшэ, 1990.

185. Ляо Кэцзя. Саншань чжи (Хроники Трех гор). Цюаньчжоу, 1182 (факсимиле).

186. Ма Минда. Циндай ды уцзюй чжиду (Система воинских экзаменов в эпоху Цин) //Чжунхуа ушу. 1986. № 4.

187. Ма Цижэнь. Чжунго цигун сюэ (Учение о китайском цигун). Пекин, 1983.

188. Ма Цинхай. Сянсиньцюань цзицзинь (Сборник по подражательным стилям). Пекин, 1988.

189. Мао Юаньи. Убэйчжи (Записи о боевой подготовке) //Минши. Ивэньчжи (История династии Мин. Хроники литературы и искусства). Б.м., 1621.

190. Мин цин бин шу минчжу цзинхуа (Сборник знаменитых трудов по воинскому искусству эпох Мин и Цин) //Сост. Ван Гуйюань, Е. Гуаган, Цзун Ху. Пекин, 1993. Т. 1–2.

191. Мин Цин биншу минчжу цзинхуа (Избранное из знаменитых произведений воинской классики эпох Мин и Цин.) //Сост. Ван Гуйюань, Е. Гуйган. Пекин: Цзяньгуань цзяоюй чубаньшэ, 1993.

192. Мин Чжэнь. Даньдай кэеюэ синь тяньди (Современное научное учение об обновлении Неба и Земли. Обзор методов цигун Янь Синя). Чунцин, 1988.

193. Минши (История династии Мин)//Сыбу бэйяо. Шанхай, 1931.

194. Мо Вэньдань. Цигун мичжи (Скрытый смысл цигун). Наньнин, 1989.

195. Мэй Жунцяо. Багуачжан (Ладонь восьми триграмм). Пекин, 1963.

196. Нань Хуайдун. Цзинцзо сюдао юй чаншэн бу лао (Пестование Дао в спокойном сидении и долголетие). Пекин, 1989.

197. Не Ши. Хуанди нэйцзин еиньлисюэ гайяо (Основные положения психологии в «Трактате о внутреннем желтого императора»). Чунцин, 1986.

198. Нин Шицзе, Хань Чжаоу. Саньлу уцзы цюань (Три комплекса «Кулака пяти предков»). Чжэнчжоу: Хэнань кэеюэ цзишу чубаньшэ, 1988.

199. Нинбо фучжи (Хроники области Нинбо)//Сост. Цао Цинжэнь, 1553. (факсимиле).

200. Пин Юань Башиняньды гуанхуй личэн. Цзи Цзинъу тиюй хуэй цзяньли баши чжо-унянь (Славная восьмидесятилетняя история. К 80-й годовщине Физкультурной ассоциации Цзинъу) // Шанхай тиюй шихуа. 1982. № 2.

201. Пин Юань. Цзинъу тиюй хуэй дэ ушу шилю (Заметки по истории ушу в Физкультурной ассоциации Цзинъу) //Шанхай тиюй шихуа. 1983. № 3.

202. Рю Тобиун. Дзэнкай суихассин кэн (Полное объяснение кулака восьми пьяных святых). Токио, б.г.

203. Сай Цзян. Цзинъу цанье вэйцзянь (Трудности в деле создания Цзинъу) //Шанхай тиюй шихуа. 1984. № 4.

204. Саньго чжи сюань чжу (Хроники Троецарствия с избранными комментариями). Пекин, 1986. Т. 1–3.

205. Саньфэн цюаньшу (Полное описание Чжан Саньфэна) //Сост. Ван Цилин, Ли Хуайсюй. Б.м, 1844.

206. Саньцай тухуэй (Иллюстрированное собрание Трех драгоценностей) //Сост. Ван Чжай. Тайбэй, 1935. Т.4.

207. Саньшилю цзи синьбянь (Вновь составленные «36 планов сражений»), Пекин, 1991.

208. Си Юньтай, Ли Гаочжун. Хоуцюань (Стиль обезьяны). Сянган, 1987.

209. Си Юньтай. Чжунго ушу ши (История китайского ушу). Пекин, 1985.

210. Синь Цзишэн. Чжунго удаоши (История китайского танца). Пекин, 1983.

211. Синьбянь Шаолиньсы чжи (Вновь составленные хроники Шаолиньского монастыря) //Сост. Архивным отделом уезда Дэнфэн. Пекин: Чжунго люю чубаньшэ, 1988.

212. Суншань (Горы Суншань) //Сост. Чжан Гочэн, Ли Оужун, Люй Цзяншуй. Пекин: Дичжи куанчань чубаньшэ, 1983.

213. «Сунь Луган идай усюэ даши» (Сунь Лутан — великий наставник ушу целого поколения) // Цзинъу 1986. № 2.

214. Сунь Суйсюн, Ху Цзиньхуань, Хуан Юйсюй, Гао Цзяньцин. Шаолинь люхэмэнь (Шаолиньская школа шести взаимосоотвстствий). Фучжоу, 1984-85. Т. 1–2.

215. Сунь Фуцюань. Багуацюань сюэ (Учение о кулаке восьми триграмм). Тайбэй, б.г.

216. Сунь Фуцюань. Цюань и шу чжэнь (Истинное описание смысла кулачного искусства). Тайбэй, б.г.

217. Суфа, Дэцянь. Шаолинь каньцзяцюань (Семейный стиль Шаолиня). Пекин, 1988.

218. Суфа, Дэцянь. Шаолинь ухэцюань (Шаолиньский стиль Пяти соответствий). Пекин: Бэйцзин тиюй сюэюань чубаньшэ, 1989.

219. Суфа, Дэцянь. Шаолинь хушэнь аньци мичуань (Шаолиньская тайная традиция самозащиты при помощи секретного оружия). Пекин, 1989.

220. Сучжи, Дэцянь. Шаолинь чанху синьи мэньцюань (Шаолиньский длинный кулак школы самозащиты сердца и воли). Пекин: Бэйцзин гунъе дасюэ чубаньшэ, 1989.

221. Сыма Цянь. Ши цзи (Исторические записки). Пекин, 1959.

222. Сюй Гоцзюнь. Сюйши тайцзи цигун (Методы цигун Великого предела клана Сюя). Харбин: Хэйлунцзян кэеюэ цзишу чубаньшэ, 1987.

223. Сюй Ушэн. Тайцзицюань ши туццзяо (Иллюстрированное разъяснение позиций тайцзицюань). Пекин, 1921.

224. Сюй Цзехэ. Дунфан пигу яншэн (Восточное искусство «вскармливания жизненности» через ограничения в пище). Пекин, 1993.

225. Сюй Цзюэань. Цзинъухуэй шиляо эрцзэ (Две заметки по историческим материалам Ассоциации Цзинъу) //Шанхай тиюй шихуа. 1989. № 2.

226. Сюй Чанцин. Шаолиньсы юй чжунго вэньхуа (Шаолиньский монастырь и китайская культура). Чжэньчжоу: Чжунчжоу цзисян чубаньшэ, 1993.

227. Сюй Чжидун. Гоцзи лунлюй (Теория техники государственного искусства). Пекин, 1930.

228. Сюй Чжидун. Тайцзицюань цзяньшо (Общее толкование тайцзицюань). Пекин, 1927.

229. Сюй Чжиъи. Уши тайцзицюань (Стиль У тайцзицюань). Пекин, 1985.

230. Сюй Чжэнлэнь. Нэйцзин уюнь люци сюэ (Учение о «пяти циркуляциях» и «шести ци» в «Каноне о внутреннем»). Шанхай, 1990.

231. Ся Цинхуэй. Ушу санда цзифа (Техника ушу саньда). Пекин: Бэйцзин тиюй сюэюань чубаньшэ, 1989.

232. Тай Цинфу Шаолинь ши да цзяньшэнь гунфа (Десять шаолиньских великих оздоровительных комплексов). Пекин, 1989.

233. Тайцзицюань цюаньшу (Полная книга по тайцзицюань). Пекин: Жэньминьтиюй чубаньшэ, 1988.

234. Тайцзицюань юньдун (Спортивный тайцзицюань). Пекин: Жэньминьтиюй чубаньшэ, 1987.

235. Тайцзицюань яньцзю (Исследования тайцзицюань) //Сост. Тан Хао, Гу Люсинь. Пекин, 1971.

236. Тан Хао. Тайцзицюань ды фачжань цзи ци юаньлю (Развитие и истоки тайцзицюань) //Чэньши тайцзи. 1986, вып. 2.

237. Тан Хао. Чжунго уи тусян као (Собрание материалов и иллюстраций к китайскому боевому искусству). Шанхай, 1940.

238. Тан Хао. Шаолинь удан као (Исследование Шаолиньской и Уданской школ ушу). Нанкин, 1930.

239. Тан Шоуцай, Чжоу Хацюань. Ушу. Хунань, 1983.

240. Тань Ичжун, Ли Дэчжэн, Чжан Сюаньчжу. Ихэтуань юньдун ши (История движения ихэтуаней). Ланьчжоу, 1983.

241. Тиюй цыдянь (Словарь по физкультуре и спорту). Шанхай, 1986.

242. Тянь Сюйчэн, Чжой Пэйжун, Линь Боюань. Чэньши тайцзицзянь (Меч тайцзи по школе семьи Чэнь). Гуанчжоу: Кэеюэ пуцзи чубаньшэ, 1985.

243. У Гуамин. Шаолинь мичуань цзюэцзи ляньгунфа (Тайная традиция методов тренировки в шаолиньской технике). Фучжоу: Фуцзянь кэеюэ цзишу чубаньшэ, 1987.

244. У Синь. Шаолинь жуаньиньгун цзиньцуй. Цзюэцзи цишиэр и (Лучшие избранные методы мягкого и жесткого шаолиньского искусства. 72 метода). Чжэньчжоу: Бэйцзин тиюй сюэюань чубаньшэ, 1989.

245. У Тунань. Гошу гайлунь (Общая теория государственного искусства). Пекин: Тяньцзин ши гусян шуцзянь, 1984 (1-е изд. — 1937).

246. У Тунань. Тайцзицюань яньцзю (Исследования тайцзицюань). Пекин, 1983.

247. У Тянцзи. Тунбэй цюаньфа (Кулачное искусство стиля тунбэй). Пекин: Бэйцзин ши чжунго шудянь, 1984 (1-е изд. — 1937, 2-е изд. — 1938).

248. У Тяоян. Цзуйгунь (Пьяная палка). Хэфэй: Аньхой кэцзи чубаньшэ, 1986.

249. У Цзунчжоу. Тайцзицюань нэйцзинь (Внутреннее усилие в тайцзицюань). Гуйчжоу: Гуйчжоу кэцзи чубаньшэ, 1991.

250. У Чаочжэн. Шаолинь гунфуды цзилян (Позвоночный столб шаолиньского гун-фу) // «Шаолинь чаньфань», 1993.

251. У Чжуннун. Чжунго минцюань (Знаменитые китайские стили кулачного искусства). Ханчжоу: Чжэцзян жэньминь чубаньшэ, 1989.

252. У Чжуннун. Чжунхуа циньна шу (Китайское искусство захватов и заломов). Ханьчжоу, 1988.

253. У Чжэнь. Шаолинь нэйгун цзюэцзи (Эффективная техника шаолиньского внутреннего искусства). Пекин: Бэйцзин тиюй чубаньшэ, 1989.

254. У Шу. Шоуби лу (Записи об искусстве боя). Пекин, 1990.

255. Удан цзюэцзи (Абсолютная техника Уданского направления) //Сост. Ли Тяньцзи. Цзилинь: Цзилинь кэеюэ цзишу чубаньшэ. 1989. Т. 1–2.

256. Уданцюань чжи яньцзю (Исследования направления уданцюань) //Сост. Цзян Байлун. Пекин, 1991.

257. Учжэнь. Шаолинь нэйгун усинцюань (Внутреннее шаолиньское искусство пяти животных). Пекин, 1989.

258. Ушу (Учебные материалы для институтов физкультуры). Пекин: Тиюйюань, 1985.

259. Ушу дацюань (Энциклопедия ушу) /Под ред. Ли Чэна. Пекин, 1990.

260. Ушу жумэнь (Введение в ушу). Чжэцзян, 1983.

261. Фань Вэйвэй. Шиэр дуаньцзинь. Каньцзянь чжи лу (12 отрезов парчи. Дорога здоровья). Тяньцзинь, б.г.

262. Фань Вэньлань. Чжунго тунши цзяньбянь (Краткий обзор общей истории Китая). Пекин, 1957.

263. Фань Инълянь, Чжан Куаймин. Хайдэн фаши шучжуань (Биография учителя дхармы Хайдэна). Шанхай: Шанхай шубао чубаньшэ, 1990.

264. Фаньдун хуэйдаомэнь цзяньцзе (Краткий обзор реакционных тайных сект). Пекин, 1985.

265. Фучжоу фучжи (Хроники области Фучжоу) //Сост. Е Бо, Чжан Мэнцзин. Фучжоу, 1520 (факсимиле).

266. Хань Цзяньчжун. Мэйхуачжуан (Стиль столбов сливы мэйхуа). Гуанчжоу, 1987.

267. Хань шу (История династии Хань) //Сост. Бань Гу. Пекин, 1964.

268. Ху Бинь. Канфуляофа (Лечебные методы оздоровления). Пекин, 1984.

269. Ху Жунчжу. Чэнь Вэймин тайцзи чанцюань цзяньцзе (Общее описание длинного кулака Великого предела Чэнь Вэймина) //Улинь цинцуй. 1982. № 2.

270. Ху Цзиньхуань, Сунь Чунсюн, Жуан Юйсян. Фуцзянь шаолиньцюань (Шаолиньский кулак из провинции Фуцзянь). Фучжоу, 1983.

271. Ху Цзифу Шаолинь нэйцзинь ичжичань (Шаолиньский чаньский метод внутреннего усилия одного пальца). Шанхай: Шанхай чжуни сюэюань чубаньшэ, 1991.

272. Ху Чжушэн. Тяньдихуэй циюань юй цяньлун чжунъе ши бои (Истоки «Общества Неба и Земли» и опровержение версии о его возобновлении в годах Цяньлун 1736–1796). Хуэйдан ши яньцзю (Изучение истории тайных обществ). Шанхай, 1987.

273. Хуа Дун. Хо Юаньцзя ши цзинъу тиюйхуэй ды цзиншэнь чжичжу- юй Гу Люйсин тунчжи шанцзи (Хо Юаньцзя был духовным стержнем Физкультурной ассоциации Цзинъу. К обсуждению статьи товарища Гу Люйсина) //Шанхай тиюй шихуа. 1983. № 3.

274. Хуай Нань-цзы. — Чжуцзы цзичэн (Собрание философской классики). Шанхай, 1954. Т. 7.

275. Хуан Бонянь. Лунсин багуачжан (Ладонь восьми триграмм формы дракона). Шанхай, б.г.

276. Хуан Гобо. Чжунго миншань люю (Странствия по знаменитым горным пикам Китая). Чэнду: Чэнжудиту чубаньшэ. 1996.

277. Хуан Чжунчжао. Баминь тунчжи (Местные хроники восьми областей провинции Фуцзянь). Фучжоу, 1990.

278. Хуанди нэйцзин сувэнь цзеши (Канон Желтого императора о внутреннем. «Безыскусные ответы» с комментариями). Шанхай, 1989.

279. Хуанди нэйцзин. Сувэнь. (Трактат о внутреннем Желтого императора. Безыскусные ответы) //Коммент. Ван Биня. Пекин, 1986.

280. Хуэйдан ши яньцзю (Изучение истории тайных обществ). Шанхай, 1987.

281. Хэбэй улинь гуши (Рассказы о бойцах ушу из провинции Хэбэй) //Сост. Цао Гуанчжи. Пекин, 1985.

282. Цай Лунъюнь, Шао Шанькан. Цзуй цюань (Кулак пьяного). Пекин, 1984.

283. Цай Лунъюнь. Илу хуацюань (Первый комплекс стиля «Кулак цветов»). Пекин, 1957.

284. Цай Лунъюнь. Шаолиньсы цюань бан чаньцзун (Общее описание кулачного боя и боя с шестом монастыря Шаолинь). Чжэцзян: Чжэцзян кэеюэ цзишу чубаньшэ, 1983.

285. Цай Юань. Ушу цзибэнь сюньлянь туцзяо («Объяснения базовой тренировки в ушу» с иллюстрациями). Гонконг. 1987.

286. Цаньчжоу ушу чжи (Хроники ушу Цаньчжоу). Хэбэй, 1991.

287. Цао Чжицин. Синъицюань лилунь яньцзю (Изучение теории синъицюань). Пекин, 1988.

288. Цао Чжэнвэнь. Чжунго ся вэньхуа ши (История культуры китайских рыцарей-ся). Шанхай, 1994.

289. Цзиньдай мими шэхуэй шиляо (Материалы по истории тайных обществ в новейшее время)//Сост. Ляо Ишань. Чанша, 1985.

290. Цзунцзин лу (Записи зерцала школы, 961 г.) Сост. Юнминь Яньшоу Тайсё тринитака. Т. 48. № 2061.

291. Цзунцзяо цыдянь (Словарь религий) /Под ред. Жэнь Цзиюя. Шанхай, 1983.

292. Цзунь Воцзи (сост.). Шаолинь цюаньшу мицзюэ (Тайные речения шаолиньского кулачного искусства) Б.м., 1915.

293. Цзянь Цзяцюань. Бацзицюань (Кулак восьми пределов). Аньхой, 1984.

294. Цзяньмин ушу цыдянь (Краткий словарь по ушу). Харбин: Хэйлунцзян жэньминь чубаньшэ, 1986.

295. Цзяньмин фоцзяо ши (Краткая история буддизма в Китае). Шанхай, 1986.

296. Ци У. Игэ гэмин гэнцзюйдиды чэнчжан (Рост одной революционной опорной базы). Пекин, 1957.

297. Ци Цзигуан. Ляньбин шицзи (Записи о практике тренировки воинов). Б.м. 1568.

298. Ци Цзигуан. Цзисяо синьшу (Новая книга записок о достижениях в воинском искусстве) /Под ред. Ма Минда. Пекин: Жэньминь тиюй чубаньшэ, 1988.

299. Цигун цзиньхуа цзи (Собрание лучших текстов по цигун. С древности до эпохи Мин) /Сост. Ли Юаньго. Чэнду, 1987.

300. Цыхай (Морс слов). Пекин, 1979. Т. 2.

301. Цюаньчжэнь мияо (Тайные требования о Полноте истинности. Тексты секты Цюаньчжэньдао периода Сун-Мин) Сер. Дунфан сюдао вэньку (Восточное литературное собрание пестования Дао) /Под ред. Цюй Таожэнь. Пекин, 1988.

302. Чан Жэнься. Чжунго удао шихуа (Очерки по истории китайского танца). Шанхай, 1983.

303. Чжан Вэньгуан, Чжан Шань, Цзун Жаньлян, Си Юньтай. Ушу юньдун сяочжиши (Краткие сведения о спорте ушу). Пекин, 1983.

304. Чжан Вэньгуан. Чжунго чацюань (Китайский стиль чацюань). Цзинан, 1985.

305. Чжан Давэй. Ушу яньюй шии (Разъяснение поговорок ушу). Пекин, 1988.

306. Чжан Куанъу. Чжунго ушу вэньхуа гайлунь (Общая теория культуры китайского ушу). Чанша, 1990.

307. Чжан Кунчжао. Цюаньцзин цюаньфа бэйяо (Требования к подготовке в кулачном искусстве и метода боя). Династия Цин. Б.м., б.г.

308. Чжан Кунчжао. Шаолинь чжэньцзун цюаньцзин (Трактат о кулачном искусстве истинной шаолиньской школы). Пекин, 1986.

309. Чжан Люцин. Шаолинь сяо лохань цюань (Малый комплекс шаолиньского «Кулака архатов»), Пекин: Чаоян чубаньшэ, 1999.

310. Чжан Люцин. Шаолиньсы саньлу паоцюань (Три комплекса шаолиньского «Взрывающегося кулака»), Пекин: Чаохуа чубаньшэ, 1999.

311. Чжан Люцин. Шаолиньсы танланцюань (Шаолиньский богомол). Пекин: Чаохуа чубаньшэ, 1999.

312. Чжан Минь. Шаолиньсы лидай фанчжан (История поколений настоятелей Шаолиньского монастыря). Аомэнь: Аомэнь мэймэй чубаньшэ, 1992.

313. Чжан Найци. Кэсюэды нэйгунцюань (Научный подход к «Кулаку внутренних школ»). Пекин, 1986 (1-е изд. — 1936).

314. Чжан Саньфэн. Угэн шу цы чжуцзяо («Древо без корней» с комментариями) /Коммент. Ли Пэйюаня и Ли Хайсюя. Тайбэй, 1963.

315. Чжан Сыцзи. Мэйжэнь цзуй (Стиль пьяной красавицы). Хэфэй, 1986.

316. Чжан Чжуанси. Шаолинь ушу юй Дамо бин у гуаньси (Шаолиньский монастырь и Дамо никак не связаны между собой) //Гуаньминь жибао. 1984. 22 апр.

317. Чжан Янсань. Люхэ танланцюань (Кулак богомола шести взаимосоотвстствий). Сянган, 1982.

318. Чжан Янсань. Цисин танланцюань (Кулак богомола семи звезд). Сянган, 1982.

319. Чжоу Имоу. Чжунго гудай фанши яншэн сюэ (Древнее китайское учение о «вскармливании жизненности» посредством «искусства внутренних покоев». Тексты из Маваньдуя с комментариями). Пекин, 1989.

320. Чжоу Миндэ. Ушу цзибэньгун ляньсифа (Способы тренировки в базовых упражнениях ушу). Цзилинь, 1987.

321. Чжоу Шицунь. Улинь минцзя чуаньци (Биографии известных мастеров ушу). Ланьчжоу, 1985.

322. Чжоу Юйминь, Чжаосюй. Чжунго банхуй ши (История тайных обществ в Китае). Шанхай, 1993.

323. Чжу Миньи. Гошу юаньлю као (Изучение истоков государственного искусства). Пекин, 1936.

324. Чжу Си. Чжу-цзы юй лэй (Классифицированные изречения философа Чжу). Тайбэй, 1969.

325. Чжуан Юаньмин, Чжоу Шоуян, Ян Жуньгэн, Ян Сюэши, Сунь Тяньтин. Ляньгун шиба фа (18 способов тренировки). Шанхай, 1983.

326. Чжуанцзы цзицзе (Чжуан-цзы с комментариями). Шанхай, 1954.

327. Чжугэ Лян биншу. «Синьшу» синьбянь шипин (Воинское искусство Чжугэ Ляна. Вновь составленная «Книга о сердечном» с комментариями) /Сост. Чжан Кунь, Чжан Лигуа. Пекин: Цзефанцзюнь вэньи чубаньшэ, 1991.

328. Чжунго гунфу цыдянь (Словарь китайского гунфу) /Сост. Ли Чуньшэн. Чжэньчжоу, 1987.

329. Чжунго да байкэ цюаньшу. Тиюй (Большая китайская энциклопедия. Физкультура и спорт). Пекин, Шанхай: Чжунго дабайкэ цюаньшу чубаньшэ, 1982. Ч. 1–2.

330. Чжунго да байкэ цюаньшу. Цзюньши (Большая китайская энциклопедия. Военное дело). Ч. 1–2. Пекин-Шанхай, 1989.

331. Чжунго минцзянь угун чжибин яофан. (Важнейшие народные китайские рецепты лечения болезней) /Сост. ред. журнала «Улинь». Гуанчжоу: Кэеюэ пуши чубаньшэ, 1988.

332. Чжунго минцюань (Знаменитые китайские стили ушу) /Сост. У Чжуннун. Ханьчжоу 1989.

333. Чжунго миньцзянь мишу цзюэчжао дацюань (Словарь китайских народных тайных верований)/Сост. Чжан Бин, Чжао Цзя-пин. Пекин,1993.

334. Чжунго тиюй ши цайляо (Материалы по истории физической культуры Китая). /Под ред. Тан Хао. Пекин, 1954.

335. Чжунго ушу гуши (Рассказы о китайском ушу) /Коммент. Пу Цзи. Гуанчжоу, 1984.

336. Чжунго ушу дацыдянь (Большой словарь китайского ушу) /Под ред. Ма Сянда. Пекин: Жэнминь тиюй чубаньшэ, 1990.

337. Чжунго фоцзяо (Китайский буддизм). Шанхай, 1980. Т. 1–3.

338. Чжунго цзюньши ши (История военного дела в Китае). Пекин, 1987.

339. Чжунго цигун (Китайский цигун). Пекин, 1986.

340. Чжунго цигун цыдянь (Словарь китайского цигун) /Под ред. Люй Гуанжун. Пекин: Жэньминь вэйшэн чубаньшэ, 1989.

341. Чжунхуа ушу луньцунь (Сборник материалов о китайском ушу). Пекин, 1987.

342. Чжунхуа ушу цыдянь (Словарь китайского ушу) /Сост. Вань Цзиньхуэй, Ван Пэйхунь, Сунь Сюйсюн, Ли Даоцзе и др. Аньхой, 1987.

343. Чжунхуа цигун сюэ (Изучение китайского цигун). Пекин, 1988.

344. Чжэн Цин, Тянь Уцин. Шэньцидэ ушу (Удивительное ушу). Наньнин: Ганси жэньминь чубаньшэ, 1993.

345. Чжэньбэнь ицзиньцзин. Мибэнь сисуйцзин (Истинный трактат об изменениях в мышцах. Тайный трактат об омовении костного мозга). Тайвань, 1986.

346. Чун Сунь. Хо Юаньцзя эр, сань ши (Второе и третье дело Хо Юаньцзя) //Улинь. 1982. № 5.

347. Чэнь Гунчжэ сяочжуань (Краткая биография Чэнь Гунчжэ) //Шанхай тиюй шихуа. 1989. № 2.

348. Чэнь Гунчжэ. Цзинъу уши нянь: ушу фачжань (Пятидесятилетие Цзинъу: развитие ушу). Тайбэй, 1961.

349. Чэнь Гунчжэ. Цзинъу уши нянь: ушу чжунсин ши (Пятидесятилетие Цзинъу: история возрождения ушу). Гонконг, 1957.

350. Чэнь Синь. Тайцзицюань лунь фэнлэй дяолюй (Классифицированные записки по теории тайцзицюань) /Тайцзицюань цюаньшу (Энциклопедия тайцзицюань). Пекин, 1990.

351. Чэнь Синь. Чэньши тайцзицюань тушо (Иллюстрированные объяснения школы семьи Чэнь тайцзицюань). Шанхай, 1987 (факсимиле издания 1933 г.).

352. Чэнь Соянь. Цзинь бай нянь лай тайцзицюань ды фачжань (Развитие тайцзицюань за последние сто лет) // Шанхай ушу. 1993. № 4.

353. Чэнь Сяован. Шичжуан чэньши тайцзицюань (Всемирно известный стиль Чэнь тайцзицюань). Пекин: Жэньминьтиюй чубаньшэ, 1988.

354. Чэнь Таогань. Ишу (Описания медицинской [практики]). Хэфэй: Аньхой кэеюэ цзишу чубаньшэ, 1983.

355. Чэнь Цзифу Чэньши тайцзицюань жумэнь цзунцзяо (Общие объяснения введения в школу Чэнь тайцзицюань). Нанкин, 1935.

356. Чэнь Чанмянь. Нанцюань. Цзунхэ таолу (Южный кулак. Обобщенный комплекс). Пекин: Жэньминь чубаньшэ, 1981.

357. Чэнь Чанмянь. Цзяньи наньцюань (Упрощенный наньцюань). Сянган, 1984.

358. Чэнь Чэнпу. Цзицзи чжиди саньшиэр чжан (23 метода действия ладонью для обуздания противника). Пекин: Бэйцзин тиюй сюэюань чубаньшэ, 1989.

359. Чэнь Яньлинь. Тайцзицюань дао цзянь гань саньшоу хэбянь (Сборник по искусству изогнутого меча, прямого меча, шеста и свободного боя в тайцзицюань). Шанхай, б.г.

360. Чэньши цзяпу (Семейные хроники клана Чэнь). Факсимиле рукописи.

361. Ша Гочжэн. Синъицюань саньшоупао (Парный бой «Стиля формы и воли»). Куньмин, 1988.

362. Ша Гочжэн. Тайцзицюань дуйлянь (Парный комплекс тайцзицюань). Пекин, 1985.

363. Шаолинь ушу (Шаолиньская школа ушу Сборник исторических материалов) /Сост. Ассоциация ушу провинции Хэнань. Отв. сост. Чан Сяомин. Чжэнчжоу, 1984.

364. Шаолинь ушу дацюань (Большая энциклопедия шаолиньского ушу)/ Сост. Дэцянь. Пекин, 1991. Т. 1–2.

365. Шаолинь ушу дацюань (Энциклопедия шаолиньского ушу) /Сост. Дэцянь. Пекин, 1992. Т. 1–2.

366. Шаолинь циньна фа (Методы заломов и захватов шаолиньской школы). Чжэнь-чжоу, 1985.

367. Шаолинь цюань шу мицзюэ (Тайные речения о шаолиньском кулачном искусстве). Пекин, 1915.

368. Шаолинь цюаньшу мичуань (Тайная традиция шаолиньского боевого искусства) /Сост. Дэчань, Суси, Дэцянь. Изд-во Шаолиньского монастыря, 1982. Т. 1–7.

369. Шаолинь шакэ мифан (Тайные шаолиньские рецепты лечения ран) /Сост. Дэцянь. Пекин, 1990.

370. Шаолинь юй чжунго вэньхуа (Шаолиньский монастырь и китайская культура. Документы о монастыре периодов Мин-Цин) /Сост. Сюй Чанцин. Чжэньчжоу, 1993.

371. Шаолиньсы (Шаолиньский монастырь) /Сост. Департамент по культурным объектам г. Дэнфэн. Дэнфэн: Хэнань жэньминь чубаньшэ, 1996.

372. Шаолиньсы (Шаолиньский монастырь. Сборник архивных материалов). Пекин, 1982.

373. Шаолиньсы жибэнь лян чаньши цзишу саньбэй (Три стелы монастыря Шаолинь, поставленные в память о двух японских наставниках чань). Пекин: Вэньу чубаньшэ, 1981.

374. Шаолиньсы юй шаолиньцюань (Шаолиньский монастырь и шаолиньский кулак). Г уандун, 1984.

375. Шаолиньцюань пу шоумяобэнь (Рукописные речения о шаолиньцюань). Рукопись Шаолиньсы, XVII в.

376. Шаолиньцюань пу шоумяобэнь (Рукописные речения о шаолиньцюань). Шаолинсы, 1989. Репринт.

377. Шаолиньцюань тушо (Иллюстрированные объяснения шаолиньцюань). Пекин, 1921.

378. Шаоши Шаньжэнь (Дэцянь). Шаолиньсы ушу байкэ цюаньшу (Энциклопедия ушу Шаолиньского монастыря). Пекин, 1995.

379. Ши Юнвэнь. Шаолинь лоханьцюань (Шаолиньский кулак архатов). Чжунго суншань шаолиньсы. Дэнфэн, 1983.

380. Шисаньлю цзи синьбянь (Заново составленные 36 стратагем) /Сост. Ли Бинчань. Пекин: Цзефанцзюнь чубаньшэ, 1991.

381. Шицзин (Книга песен)//Сышу уцзин. Пекин,1984.

382. Шиюн тиюй цюаньшу (Практическая энциклопедия спорта). Чэнду, 1990.

383. Шиюн чжунго яншэн цюаньшу (Энциклопедия по практическому применению китайского искусства «вскармливания жизненности»), Шанхай, 1991.

384. Шофань (Великий принцип) //Сыбу бэйяо. Шанхай, 1936. Т. 1140–1144.

385. Шу цзин (Книга преданий). Шанхай, 1935.

386. Шэн Цзячжэнь, Гу Люсинь. Чэньши тайцзицюань (Стиль семьи Чэнь тайцзицюань). Пекин: Жэньминь тиюй чубаньшэ, 1985.

387. Ю гуань ихэтуань шанью (Императорские эдикты относительно движения ихэтуаней) /Сост. Цзинь Цзяжуй и Линь Шухуэй. Бм, бг.

388. Юнчунь сянь чжи (Уездные хроники Юнчунь). Фучжоу, б.г. 389. Ян Дэнпу Тайцзицюань тиюн цюаньшу (Практическое руководство по тайцзицюань). Пекин, 1962.

389. Ян Дэнпу Тайцзицюань тиюн цюаньшу (Практическое руководство по тайцзицюань). Пекин, 1962.

390. Ян Ляньцунь, Ван Юйчунь, Сяо Чангэнь. Батан цзиньганчуй (Восемь комплексов алмазных ударов). Пекин: Чжунго чжаньван, 1986.

391. Ян Пэйжун. Мицзунцюань (Стиль тайного следа). Чанша: Хунань кэеюэ цзишу чубаньшэ, 1985.

392. Ян цигун (Вскармливающий цигун) /Под ред. Ма Литан. Чанша, 1987.

393. Ян Чэнфу. Тайцзицюань сюаньбянь (Избранные труды по тайцзицюань). Пекин: Бэйцзин ши чжунго шудянь, 1984 (1-е изд. — 1927).

394. Ян Чэнфу. Тайцзицюань шиюн фа (Способы применения тайцзицюань). Пекин, 1931.

395. Яо Фучунь, Цзянь Жунцяо. Тайцзицюань цзян и (Разъяснение смысла тайцзицюань). Тяньцзин, 1988.

//- На европейских языках — //

396. Alchemy, Medicine and Religion in the China AD 320. The Nei Pien of Ко Hung (Pao-pu tzu)/Tr. by James R Ware. New York, 1981.

397. Andersen P. The Method of Holding the Three Ones. A Taoist Manual of Mediation. London, 1979.

398. Applied Chinese acupuncture for clinical practitioners /Ed. by Sun Xucquan. Jinan, 1985.

399. Cahill J. La penture Chinoise. Geneve, 1977.

400. Chaj K.T, Weakland J.E. Secret Techniques of Wing Chun kung-fu. London, 1981.

401. Chen O.K. Tai-ehi Chuan: its effects and practical application. North Hollywood, 1979.

402. Chcn J. The Nature and Characteristics of the Boxer Movement — a Morphological Study //Bulletin of the School of Oriental and African Studies. University of London. 1960. V. XXIII. part 2.

403. Chen Jingpan. Confucius as a teacher — Philosophy of Confucius with Special Reference to its Educational Implication. Beijing, 1990.

404. Chen Kenneth K.S. The Chinese transformation of Buddhism. New Jersey, 1973.

405. Cheng Man-Ching & Robert W. Smith. Tai Chi. Rutland, 1967.

406. Cheong Cheng Leong, Draeger D.F. Phocnix-eye Fist. A Shaolin Fighting Art of South China. New York and Tokyo, 1977.

407. Chia Slew Pang, Goh Ewe Hoek. Tai chi: Ten minutes to Health. Singapore, 1983.

408. Chinese Martial Arts. Beijing, 1987.

409. Da Liu. Tai Chi Chuan and I Ching, A Choreography of Body and Mind. New York, 1972.

410. Draeger D., Smith R. Comprehensive Asian Fighting Arts. Tokyo, 1980.

411. Draeger D., Smith R. Asian Martial Arts. New York, 1969.

412. Draeger D., Smith R. The Martial Arts and Ways of Japan. 1973–1974. In 3 v.

413. Eliseef V., Eliseef D. La civilisation de la Chine Classique. Paris, 1987.

414. Fechtwang S. The Imperial Metaphor. Popular religion in China. London and New York, 1992.

415. Fu Weikang. Traditional Chinese Medicinc and Pharmacology. Beijing, 1985.

416. Galante Lawrence. Tai Chi: The Supreme Ultimate. York Beach, 1981.

417. Gard A.R. Buddhism. London — New York, 1961.

418. Giles Herbert A. The Home of Jiu-jitsu //Adversaria Sinica. Shanghai, 1914.

419. Gillbey G.F. Secret Fighting Arts of the World. New York, 1971.

420. Gluck Jay. Zen Combat. New York, 1962.

421. Groot J.J.M. The Religious System of China. Taibei, 1969. V. 5, book 2.

422. Habersetzer R. Karate de la tradition. Maitres et ecoles de l,Okinawa-te. Paris, 1984.

423. Habersetzer R. Kung-fu (Wu-shu): Les techniques de la boxe chinoise. Paris, 1979.

424. Haines B. Karate’s history and tradition. Rutland-Tokyo, 1978.

425. Huang Wen-shan. Fundamentals of Tai Chi Chuan. Hong Kong, 1973.

426. Kaltenmark M. The Ideology of taiping-ching — Facets of Taoism. New Heaven and London, 1979.

427. Chen style taijiquan. Hong Kong and Beijing: Hai Fei Publishing Co. & Zhaohua. Publishing House, 1984.

428. Klein B. Movements of Magic: The Spirit of T’ai-Chi-Chuan. San Bernardino, 1986.

429. Lagerway T. Taoist Ritual in Chinese Society and History. New York — London, 1987.

430. Latch M.L. Chinese Traditional Festivals. Beijing: Foreign languages press, 1984.

431. Xie Zhikui. Chinese Single Broadsword. Beijing: Foreign languages press, 1990.

432. Lavier J. A Bio-energetique chinoise. Paris, 1976.

433. Legge J. The Chinese Classics. Hongkong-London, 1972. V. 1, 3.

434. Leung Shum. Eagle Claw Kung-fu. Classical Northern Chinese Fist. Hong Kong, 1981.

435. Li Gaozhong. Colourful Emei Boxing //China sports. 1983. № 6.

436. Lieu Samuel. The Religion of Light. An Introduction to the History of Manichaeism in China. Hong Kong: University of Hong Kong press, 1979.

437. Lu Hui-ching. Tai chi chuan. A manual of instruction. New York, 1973.

438. Maisel Edward. Tai Chi for Health. New Jersey, 1962.

439. McFarlane S. From East to West: The Body of Martial Arts (research project). Leeds, 1993.

440. Medeiros Earl С. The complete History and Philosophy of Kung Fu. Rutland: Charles E. Tuttle, 1974.

441. Naquin S. Shantung Rebellion: The Wang Lun Uprising of 1774. New Heaven and London, 1981.

442. Oyama Masutatsu. Advanced Karate. Tokio, 1974.

443. Parker E. Secrets of Chinese Karate. Prentice-Hall, 1963.

444. Porter D.H. Secret Sects in Shantung //Chinese recorder. 1886, № 1. V. 18.

445. Reflection on Things at Hand. The Neoconfucian Anthology/Comp, by Chu Hsi and Lu Tsu-Ch’ien. NewYork, 1967.

446. Reviews of Selected Chinese Classics. Beijing, 1988.

447. Robert L. Le nouveau guide Marabout — de Judo. Verviers, 1977.

448. Robinet I. The place and meaning of Taiji in taoist sourses prior to the Ming dynasty //History of religions. Chicago, 1990.

449. Schipper K.T. Le corps taoist. Corps physique — corps social. Paris, 1982.

450. Schonberger M. The 1 Ching and the Genetic Code. Santa Fe, 1992.

451. Shi Ming, Siao Weijia. Ving Over Matter. Higher Martial Arts. Berkeley: Frog, Ltd., 1994.

452. Siu R.G.H. Chi. A Neo-taoist Approach to life. Cambridge, Massachusetts and London, 1974.

453. Sivin N. Traditional Mcdecine in Contemporary China. Ann Arbor, 1987.

454. Smith R. Pa-kua: Chinese Boxing. Tokyo, 1967.

455. Smith R. Secrets of Shaolin Temple Boxing. Tokyo, 1975.

456. Sourses of Chinese Tradition. /Comp, by Wm. Theodore de Barry, Wing-tsit Chan, Burton Warson. New York and London, 1960.

457. Staples M.P. Tibctian Kung-fu. The Way of the Monk. Manila, 1974.

458. Stein R.A. Religious Taoism and Popular Religion from the Second to Seventh Centuries. //Facets of Taoism. New Heaven and London, 1979.

459. Suzuki B.L. Mahayana Buddhism. London, 1959.

460. Tai-chi Touchstones. Yang Family Secret Transmissions /Comp, and tr. by D. Wile. New York, 1983.

461. The Seven Military Classics of Ancient China. Boudler — San Francisco — Oxford, 1993.

462. The Wisdom of Confucius /Ed. by Lin Yutang. New York, 1938.

463. Traditional Chinese Fitness Exercises. Beijing: New World press, 1984.

464. Tseng Chiu Yien. The Chart of Tai Chi Chuan with English illustration. Hong Kong, 1965.

465. Wang Keren. The History of Chinese Dance. Beijing, 1985.

466. Wang Peisheng, Zeng Weiqi. Wu style Taijiquan: A detailed course for health and selfdefence. Hong Kong, Beijing: Hai Fei Publishing & Zhaohua Publishing House, 1983.

467. Zhao Menglin, Yan Jiqing. Peking Opera Painted Faces. Beijing: Morning Glory Publishers, 1994.

468. Werner E.T.C. A Dictionary of Chinese Mythology. Portland. 1972.

469. Wong K.K. Introduction to Shaolin Kung-fu. London, 1981.

470. Wu K.K. Therapeutic Breathing Exercise. Hong Kong, 1987.

471. Wu Yung. The Flight of an Empress. Hew Heaven, 1936.

472. Wushu Among Chinese Moslems. Shenzhen, 1984.

473. Yang Jwing-Ming. Advanced Yang Style Taichichuan. Boston: Yang’s Martial Arts Academy, 1986. V. 1–2.

474. Yang Style Taijiquan. Beijing: Morning Glory press, 1991.

475. Zhang Mingwu, Sun Xinyuan. Chinese qigong Therapy Jinan, 1985.