В Институте традиционной народной медицины, которым я руковожу, мы с коллегами постоянно проводим исследования, посвященные самым разным способам оздоровления человека. Особенно важны для нас научные изыскания, направленные на увеличение продолжительности жизни.

Я всегда делюсь полученными знаниями с вами, дорогие читатели. Вот и сейчас с радостью представляю вашему вниманию наши новые наработки.

Я счастлив получать ваши письма. В них вы задаете множество вопросов, из которых видно, что наша работа ведется не напрасно.

Мы действительно помогаем людям, и это необыкновенно вдохновляет меня, наполняет силой и энергией для дальнейших изысканий.

Кроме того, ваши письма нередко дарят идеи для дальнейших исследований.

В этой книге речь пойдет о том, как научиться позитивному отношению к жизни. Поняв это, вы будете испытывать радость от каждого дня, научитесь легко преодолевать жизненные препятствия, решать возникающие проблемы. Вы будете испытывать кайф от жизни. Это так прекрасно!

Анна Ильина, 45 лет, Челябинская область.

Уважаемый Рушель!

Много лет я страдала депрессиями. Не скажу, чтобы у меня была особо тяжелая жизнь. Вроде все, как у всех: семья, дети, родители, работа. Но иногда на меня вдруг что-то накатывало. В такие дни я ничего не могла делать. Приходила с работы, ложилась на кровать, поворачивалась лицом к стенке.

Депрессия перемежалась периодами нормального настроения. В такие дни у меня было много энергии, я могла переделать массу дел.

Спасибо моему мужу за то, что он с пониманием относился к моим недомоганиям, помогал по дому, выручал в заботах о детях. Не представляю, что бы я без него делала!

Я ходила по врачам, они прописывали мне препараты. В какой-то момент я почувствовала, что у меня начинает развиваться зависимость от лекарств. А мне этого так не хотелось!

Случайно в книжном магазине увидела ваши книги. Купила, прочитала и решила начать заниматься. Благодаря им я пересмотрела всю свою жизнь. Оказывается, я многое в жизни делала неправильно.

С тех пор прошло два года. Моя жизнь изменилась. Теперь перепадов настроений практически не бывает. Если они и случаются, то редко и гораздо менее выражены.

Я восхищаюсь вашими книгами и теми мудрыми советами, которые в них содержатся. Ваш труд вызывает у меня большое уважение.

Спасибо вам большое за все, что вы делаете!

Итак, дорогие читатели, я расскажу вам о 33 заповедях здоровой и счастливой жизни. Речь пойдет о поддержании в состоянии счастья тела, души и разума — трех составляющих личности человека. Вы спросите, а как же материальная сфера, любовь-дружба, карьерный рост, успех? Отвечу так: поддерживайте в состоянии счастья тело, душу и разум — и такие вопросы отпадут. Все перечисленное придет к вам само собой.

Принципы счастья, которые я здесь излагаю, я позаимствовал у учителей, с которыми встретился в Юго-Восточной Азии во время своих экспедиций. Конечно, они адаптированы для европейцев и особенно для россиян.

Часть 1
33 принципа счастья и гармонии

Чтобы тело было счастливо
Одиннадцать принципов физического комфорта

Как известно, экология окружающей среды сейчас не самая лучшая. Мы питаемся продуктами, приготовленными на конвейере, пьем воду, которую трудно назвать кристально чистой, дышим воздухом больших городов, который далек от совершенства.

В результате в нашем организме накапливаются шлаки. Если мы хотим испытывать физический комфорт, ощущать легкость в теле и наслаждаться отменным здоровьем, то должны регулярно избавляться от шлаков и токсинов.

Ниже описаны самые простые и доступные способы очищения внутренних органов. Несмотря на кажущуюся простоту, они очень эффективны. Главным достоинством этих чисток является то, что для них используются натуральные продукты. Эти чистки доступны каждому. Попробуйте, их, и вы сами ощутите их благотворное влияние на здоровье и самочувствие.

1. Чистка кишечника

Самое простое очищение кишечника проводится с помощью отрубей. Они содержат большое количество клетчатки. Когда клетчатка смешивается с водой, то она сильно разбухает и увеличивается в объеме. Она начинает давить на стенки кишечника, в результате происходит его опорожнение. Одновременно с разбухшей клетчаткой из кишечника выводятся шлаки: холестерин, остатки пищевых веществ, соли тяжелых металлов, радионуклиды и пр.

Отруби продаются в аптеках, а также в универсамах и супермаркетах (в отделах продуктов, предназначенных для здорового питания). Иногда производители для красоты подкрашивают отруби свекольным или морковным соком. На их свойства это абсолютно не влияет.

В течение месяца принимайте отруби по 1 столовой ложке 3 раза в день, за 10–15 минут до еды. Обязательно запивайте их 1–2 стаканами воды. Это очень важное условие! Без него очищение пойдет насмарку. Дело в том, что волокнистая клетчатка, из которой состоят отруби, разбухает лишь тогда, когда впитывает в себя большое количество воды. В противном случае очищения кишечника не происходит. Вместо воды можно запивать отруби минералкой или слабым чаем.

Не пытайтесь увеличивать суточную дозу: за один день можно съедать не более 6 ложек отрубей.

Такой курс очищения кишечника достаточно проводить 1 раз в год.

2. Чистка печени

Расскажу о самом простом способе очищения печени. Он не вызывает никаких побочных явлений.

Чтобы печень была здоровой, не позволяйте желчи застаиваться. Для очищения протоков печени необходимо средство, стимулирующее отток желчи. Вместе с нею из печени выводятся продукты распада, шлаки и токсины.

Лучшим продуктом для очищения печени является оливковое масло. Оно обладает сильным желчегонным эффектом, его действие на печень многократно проверено.

Когда вы будете его покупать, берите только оливковое масло холодного первого отжима (другое не годится). На его этикетке должно быть написано Extra Virgin.

Ежедневно принимайте натощак 1 столовую ложку оливкового масла, смешанную с 1 столовой ложкой лимонного сока (это примерно сок от половинки лимона). Лимон также обладает желчегонным действием.

Смесь оливкового масла и лимонного сока активно стимулирует выброс желчи.

С нею вместе выходят шлаки, засевшие в печени и желчном пузыре. В результате протоки печени и желчного пузыря очищаются.

Эту смесь можно принимать постоянно. Ведь она состоит из обычных пищевых продуктов. Пейте ее каждый день, и ваша печень всегда будет в идеальном состоянии. К тому же вы забудете о запорах (выброс желчи стимулирует стул). Постепенно уйдет лишний вес, ваше здоровье заметно улучшится.

3. Чистка почек

Почки можно очистить с помощью клюквы или брусники. Клюква — это настоящий природный антибиотик. Также она оказывает сильное мочегонное действие, предупреждает образование песка и камней в почках, заживляет воспаления, укрепляет стенки сосудов, выводит из организма бактерии и соли тяжелых металлов.

Брусника обладает похожими свойствами. Она тоже великолепно очищает и дезинфицирует мочевыводящие пути.

Купите 3 кг клюквы или брусники (можно взять по 1,5 кг того и другого). В универсамах и супермаркетах иногда продаются мороженые ягоды, но для чистки почек они не годятся. Их надо покупать на рынке и держать в холодильнике (они могут долго храниться).

Каждый день съедайте 1 стакан ягод. Если их вкус кажется вам чересчур кислым, можете добавить к ним немного сахара или меда.

Такую чистку почек можно проводить 2–3 раза в год.

4. Чистка легких

Для этой чистки используются еловые побеги. Известно, что хвойные деревья обладают сильным дезинфицирующим действием. Эфирные масла, содержащиеся в них, разжижают мокроту. Вместе с ней из бронхов и легких выходят шлаки и болезнетворные вещества.

Еловые побеги надо собирать в мае-июне. Поезжайте в парк или лес и соберите молодые, нежно-зеленые концы еловых веток (они выделяются на фоне прошлогодних веток более светлым цветом). Вам понадобится полный полиэтиленовый пакет побегов.

Придя домой, возьмите литровую банку и заполните ее побегами. Каждый слой побегов присыпайте сахарным песком. Плотно набейте банку до самого верха, перемежая побеги сахаром. Затем закройте банку крышкой и поставьте в холодильник.

Через три недели образуется еловый сироп зеленого цвета. Процедите его и храните в холодильнике.

Каждый день принимайте по 1 столовой ложке сиропа. Это надо делать трижды в день. Пейте сироп, пока он не кончится. Он прекрасно очищает и дезинфицирует бронхи и легкие.

Такую чистку можно проводить 1 раз в год.

5. Чистка крови

Отличным способом очищения крови является прием морковного сока. Трижды в день выпивайте по 0,5 стакана этого сока. Лучше всего готовить сок самостоятельно, с помощью соковыжималки. Но если у вас нет на это времени, можете покупать готовый, только следите за тем, чтобы это был натуральный стопроцентный морковный сок без всяких добавок.

Свекольный сок тоже хорошо очищает кровь. Но он обладает дубящим действием и может вызвать спазмы пищевода. Поэтому его надо обязательно смешивать с морковным или яблочным соком (1 часть свекольного сока + 3 части морковного или яблочного). Пейте по полстакана такой смеси трижды в день.

Курс очищения крови соками продолжается в течение месяца.

Его можно проводить 1 раз в год.

6. Чистка лимфы

Чистка лимфы проводится в течение 1 дня. Для нее вам понадобятся грейпфрутовый, апельсиновый и лимонный соки. Конечно, лучше использовать те, что собственноручно приготовлены с помощью соковыжималки. Но если у вас нет времени, купите готовые. Только выбирайте не нектары, а 100 %-ные натуральные соки без всяких добавок.

Затем смешайте 400 г грейпфрутового, 400 г апельсинового и 200 г лимонного сока. Добавьте к ним 1 литр фильтрованной или талой воды. У вас получится 2 литра смеси.

Каждый час выпивайте по 1 стакану соковой смеси. Ничего другого в этот день есть и пить нельзя — можно только пить соковую смесь. У некоторых к вечеру может появиться изжога. Ничего страшного, на следующий день она полностью пройдет.

Если вы почувствуете дискомфорт, примите теплый душ или протрите тело водой с уксусом, тогда вам станет легче.

Эту чистку можно проводить 2–3 раза в год.

7. Главные принципы питания

Главные принципы питания, которые я предлагаю, основаны на равновесии. Не следует переедать, но также не нужно недоедать. Ваш организм сам знает, что, сколько и когда ему нужно. Ваша задача — чутко прислушиваться к нему, ловить импульсы, которые он вам посылает.

Итак:

• Ешьте только тогда, когда вы по-настоящему голодны. Прислушивайтесь к сигналам организма в области желудка (он расположен немного ниже солнечного сплетения). Если там все спокойно, значит, вы не голодны.

• Медленно пережевывайте пищу. Каждый кусок, который вы берете в рот, должен быть объемом не более 1 чайной ложки. Жуйте его 10–15 раз, тогда вы будете гораздо быстрее насыщаться. Долгое жевание эффективно помогает сбросить лишний вес.

• Ешьте больше овощей и фруктов, они дают организму витамины, это повышает иммунитет.

• Предпочитайте рыбу, а не мясо.

• Избегайте большого количества сладостей, выпечки.

• Для питья лучше всего используйте зеленый чай, натуральные фруктовые и овощные соки, травяные чаи.

• Исключите или сведите до минимума алкоголь.

8. Главный принцип распределения физических нагрузок

Давайте телу столько физической нагрузки, чтобы ему было радостно. Многие из нас ведут сидячий образ жизни, поэтому необходимо преодолевать физическую инерцию, побуждать себя к физической активности.

Лучшие способы поддерживать физическую форму — это ходьба, бег трусцой, плавание. В это время них работают все мышцы организма.

Ходить пешком может каждый, для этого не нужны приспособления, а нужно только желание. Старайтесь каждый день в течение часа совершать пешую прогулку. Сейчас стала популярной «нордическая ходьба» с палками, слегка напоминающими лыжные. Во время такой ходьбы работают все группы мышц, поэтому она поддерживает тело в прекрасном состоянии и помогает избавиться от лишнего веса, обрести стройную фигуру.

Бег трусцой, занятия йогой, танцами под ритмичную музыку, обычные растяжки по утрам — все это заряжает энергией, дает телу необходимую нагрузку и позволяет оставаться в отличной физической форме.

9. Главный принцип чередования нагрузок и отдыха

Очень важным условием сохранения хорошего здоровья является чередование работы и отдыха. Берите в этом пример с животных: после физической нагрузки они обязательно отдыхают, при этом полностью расслабляются, так что их тело становится мягким, словно оно без костей.

Итак:

• Не стремитесь быть трудоголиком, этим вы только надорвете свое здоровье.

• Как только почувствуете усталость, сразу сделайте перерыв, хотя бы на 15 минут.

• Для восстановления организма необходим полноценный ночной сон. Поэтому ни в коем случае не бодрствуйте ночью, это подрывает здоровье.

• Научитесь полностью расслаблять мышцы, благодаря этому вы сможете полноценно восстанавливаться за более короткое время.

• Чередуйте активный отдых с пассивным. Если вы ведете сидячий образ жизни, то во время отдыха много ходите пешком, путешествуйте, отправляйтесь на экскурсии. И наоборот: если вы ведете подвижный образ жизни, то во время отдыха отключайтесь, спите, восстанавливайте силы.

10. Главный принцип непричинения себе ущерба

Тело — это храм души. Берегите его и старайтесь не причинять ему вреда.

Все мы знаем, что есть вещи, которыми можно преждевременно разрушить свое тело. Это происходит, когда мы настолько оторвались от связи с собой, что не слышим нужд своего организма, игнорируем их.

Итак, чтобы беречь себя и не причинять себе вреда, избегайте таких вещей, как:

• Алкоголь.

• Курение.

• Наркотики.

• Стимулирование себя большим количеством кофе.

• Заедание обид и неприятностей большим количеством пищи и сладостей.

• Ношение одежды не по сезону.

11. Главный принцип создания благоприятного микроклимата

Сейчас много говорят об экологии. Конечно, чистота окружающей среды очень важна. Но еще важнее обстановка в нашем доме. Создайте в своем доме благоприятный микроклимат, ведь он зависит только от вас.

Обращайте особое внимание на следующие вещи:

• В доме необходим чистый воздух. Как можно чаще проветривайте комнаты, особенно перед сном.

• Как минимум один раз в неделю делайте влажную уборку.

• Регулярно удаляйте пыль: пылесосьте мягкую мебель и напольные покрытия, выбивайте ковры.

• Постарайтесь отказаться от синтетических материалов и пластмассы в оформлении жилища.

• По возможности избегайте мебели из ДСП (при неправильной производственной обработке она выделяет вредные вещества).

• Тщательно следите за здоровьем домашних животных, своевременно убирайте их шерсть.

Чтобы душа была счастлива
Одиннадцать принципов душевного благополучия

Сейчас мы поговорим о позитивных настроях, помогающих обрести гармонию, душевный покой и ощущение радости жизни.

Для того чтобы чувствовать себя счастливым, надо отказаться от негативных эмоций: злости, раздражительности, зависти, уныния и пр. Вместе этого нужно настроить себя на позитивное восприятие жизни. Принимайте жизнь такой, какая она есть, не злитесь на нее. События, ситуации, люди, которые встречаются на нашем пути — это наши учителя. Испытания даются нам для того, чтобы мы поняли, что делаем что-то не так. Как только вы усвоите урок и поймете то, чему должны научиться, негативные ситуации перестанут встречаться на вашем пути.

Когда возникнет сложная ситуация или вы столкнетесь с человеком, с которым у вас не ладятся отношения, спросите себя: «Чему я должен из этого научиться?» Этот вопрос поможет вам взглянуть на ситуацию со стороны и понять, как к ней надо относиться.

Итак, займемся настройкой души на позитивное отношение к жизни.

1. Отказ от злопамятности

Любые отрицательные эмоции нарушают течение энергии в теле. В результате негативных переживаний мышцы и сосуды сжимаются, и кровь начинает застаиваться в определенных участках тела. Если это происходит часто или постоянно, то со временем возникают хронические болезни. Поэтому старайтесь как можно быстрее избавиться от негативных эмоций.

Зачем таскать их с собой? То, что случилось, уже позади. Не отравляйте текущий момент перевариванием того, что уже прошло. Лучше сосредоточьтесь на том, как выйти из этой ситуации. Ищите позитивный выход и не успокаивайтесь, пока его не найдете. Перемалывание негативных переживаний — это топтание на одном месте, которое забирает ваши силы, здоровье и энергию.

Настрой:

То, что было, то прошло.

Оно уже позади.

Я ищу позитивный выход из ситуации.

Я поворачиваю ситуацию в нужную сторону.

У меня это получается.

Я молодец, у меня все хорошо!

2. Отказ от мстительности

Откажитесь от мстительности. Лелея планы мести, вы наносите вред прежде всего себе и вносите дисгармонию в свое тело и душу.

Откажитесь от мысли о наказании. Отдайте его в руки высших сил. Ни одно плохое деяние не остается безнаказанным. Это происходит не сразу. Иногда наказание отложено по времени и наступает через многие годы. Порой оно достается не самому человеку, а его близким.

Нам часто кажется, что чьи-то плохие поступки остаются безнаказанными. Мы рвемся в бой и считаем, что обязаны наказать противника, отомстить.

Но вы ведь не знаете, как дальше пойдет жизнь вашего обидчика. Наказание свыше может настигнуть его через много лет, когда ваши пути уже давно разошлись.

Поэтому не берите на себя чужие грехи, не вмешивайтесь в чужую карму и судьбу. Не портите местью свое здоровье и душу.

Настрой:

Я отказываюсь от мести.

Я сбрасываю негатив.

Я иду дальше своей дорогой.

Я обрел опыт, сделал выводы на будущее. Теперь я знаю, как поступать в таких случаях.

У меня все хорошо!

3. Отказ от подозрительности

Подозрительность — это выражение недоверия к миру. Вы не доверяете жизни, боитесь, что она непременно подсунет вам какую-то гадость. Так происходит потому, что в вас сидит страх. Вы боитесь жизни, считаете, что вы недостаточно хороши и недостойны счастья. Скорее всего, это результат неправильного воспитания и неблагоприятного влияния среды.

Но сейчас-то вы уже взрослый человек. Поэтому отбросьте негативные убеждения. Поверьте, что мир доброжелателен к вам. Как только вы примете эту мысль и впустите ее в свою жизнь, она начнет отражаться в событиях и людях, которые будут встречаться на вашем пути.

Пока вы выставляете миру «иголки», он будет отвечать вам тем же. Кому нравятся подозрительные люди, которые смотрят на всех исподлобья и в каждом видят врага? Никому. Видя такого человека, окружающие тоже закрываются перед ним, выставляют защиту. В результате обе стороны ждут друг от друга только плохого. Получится у них взаимодействие? Ответ ясен.

Откажитесь от подозрительности. Возможно, сначала вам трудно будет принять такую позицию, вы станете ей сопротивляться. Однако продолжайте произносить настрои, и результат придет.

Настрой:

Я открыт миру.

Мир дружествен ко мне.

Я доверяю жизни.

Жизнь любит меня.

Я вижу в людях только хорошее. Они отвечают мне тем же.

У меня все хорошо!

4. Отказ от уныния

Уныние — это также проявление страха. Вы боитесь, что не справитесь с жизненными трудностями, настолько они вас достали.

Не стоит унывать. Любые сложности преодолимы. Вы просто устали. Ну что ж, отдохните как следует до тех пор, пока снова не почувствуете потребность в действиях.

Вместо того чтобы отравлять себя унынием, лучше продумывайте варианты позитивного решения проблемы, и тогда вы их обязательно найдете!

Конечно, бывают непоправимые ситуации, например потеря близких и т. п. Все мы проходим через тяжелые моменты в жизни. Относитесь к ним как к трудным участкам пути, которые надо просто пройти. Двигайтесь вперед, и вы непременно выйдете на широкую дорогу, ведущую к свету.

Настрой:

Я верю в себя.

Я верю в свои силы.

Я способен преодолевать препятствия.

Я знаю, что обязательно выйду на верную дорогу.

У меня все хорошо!

5. Отказ от отрицания себя

Отрицание себя — это также проявления страха: боязнь остаться без любви, друзей, средств к существованию, боязнь заболеть, стать беспомощным и т. д.

По сути дела, — это неверие в жизнь. Научитесь принимать жизнь и с благодарностью брать все то, что она дает. Тогда вы научитесь принимать себя.

Доверяйте жизни. Сохраняйте уверенность в том, что в нужный момент она пошлет вам все, что нужно.

Настрой:

Я люблю и принимаю себя.

Я пришел в мир для счастья.

Я достоин всего самого лучшего.

Мир любит меня.

Он дружествен ко мне.

Я справляюсь со всеми задачами, которые встречаются на моем пути.

У меня все хорошо!

6. Отказ от отрицания людей

Отрицание людей — это снова следствие страха перед жизнью (собственно, от него рождаются все негативные эмоции). Вы не ждете от окружающих ничего хорошего. Поэтому на всякий случай закрываетесь панцирем, не впускаете их в свою душу.

Зачем вы обрекаете себя на одиночество, изоляцию?

Доверьтесь жизни, людям, как бы трудно это поначалу ни казалось. Следуйте этому, и постепенно все изменится, мир станет дружелюбнее к вам.

Настрой:

Я открываюсь людям.

Я доверяю им.

Я верю в людей.

Они также открываются навстречу мне.

Взаимное доверие помогает нам.

У меня все хорошо!

7. Доброжелательность

Относясь к людям доброжелательно, мы выражаем любовь к миру. Это самое высшее качество.

Все, что есть в мире, является проявлением вселенской любви. Посмотрите вокруг: солнце светит, трава зеленеет, птицы поют, цветы благоухают — все излучает любовь.

Когда мы открыты жизни, в нашей душе воцаряется мир, покой и гармония. Мы испытываем блаженство бытия. Для этого надо лишь открыть душу миру, людям, жизни — без страха, без опасений.

Доброжелательность нужна, в первую очередь, вам самим. Она сделает вас здоровыми и счастливыми.

Настрой:

Я излучаю любовь.

От меня исходит доброжелательность.

Я открыт миру открыт людям.

Я люблю людей.

Они отвечают мне тем же.

У меня все хорошо!

8. Уравновешенность

Если мы физически и психически уравновешены, мы наслаждаемся здоровьем и гармонией. Физическое и душевное равновесие тесно связаны между собой. Поэтому, успокаивая свое тело, мы успокаиваем душу. И, наоборот, если душа находится в состоянии покоя и сбалансированности, то это благотворно влияет на здоровье.

Если вы чувствуете нервозность, эмоциональное возбуждение, то постарайтесь успокоить тело. Это сразу отразится на состоянии вашей души. Поезжайте в парк или за город и гуляйте на природе до тех пор, пока не почувствуете, что полностью успокоились. Или примите горячую ванную с душистой пеной — это также расслабляет, снимает возбуждение, нервозность.

Есть масса вещей, которые действуют успокаивающе: бег трусцой, занятия йогой, рукоделие. Найдите занятие, которое вам по душе, и прибегайте к нему, когда чувствуете, что вам необходимо обрести душевное равновесие.

Настрой:

Я люблю душевное равновесие.

В таком состоянии я легко решаю любые вопросы.

Когда я нахожусь в равновесии, я наслаждаюсь жизнью.

Я наслаждаюсь душевным покоем.

У меня все хорошо!

9. Здоровая отстраненность от ситуации

Иногда ситуация бывает настолько сложной, что заходишь в тупик. Бьешься, колотишься, и ничего у тебя не получается.

Что делать? Отстранитесь от ситуации. Посмотрите на нее и себя со стороны. Попробуйте мысленно рассказать кому-то о себе в третьем лице. Например:

«У нее не ладятся отношения с мужем. Она считает его плохим. Но ведь она с ним живет. Что ее держит рядом с ним?» Начните отвечать на эти вопросы, и ситуация прояснится для вас.

Если вы мужчина, то ваш взгляд со стороны может выглядеть, например, так: «Он хочет создать свой бизнес. Но почему-то не создает. Говорит, что для этого есть какие-то причины. А что на самом деле? Похоже, он просто боится, что у него ничего не получится».

Отстраненность от ситуации поможет вам лучше понять себя, свои мотивы. Посмотрев на происходящее отстраненным взглядом, вы сможете лучше разобраться в себе.

Настрой:

Я отстраняюсь от ситуации.

Я смотрю на нее со стороны, будто она происходит с кем-то другим.

Это помогает мне лучше ее увидеть и понять.

Я умею трезво и отстраненно смотреть на вещи.

В моей жизни все идет правильно.

10. Умение видеть в плохом хорошее

Все мы знаем пословицу: «Все, что ни делается, — к лучшему». Это на самом деле так.

Испытания, которые нам даются на жизненном пути — это уроки. Если мы их усваиваем, то легко движемся дальше. А если мы не делаем нужных выводов, значит, урок еще не пройден. В таком случае он будет повторяться еще и еще, пока мы не поймем то, что должны из него усвоить. Как только мы поймем суть происходящих с нами событий и сделаем соответствующие выводы, мы перестанем наступать на те же грабли. Подобные ситуации в нашей жизни уже не повторятся. Они перестанут к нам приходить.

Поэтому надо видеть хорошее во всем, что с нами случается. Надо относиться к этому как к уроку, который мы должны усвоить, чтобы подняться на новую ступень понимания жизни.

Не кляните жизнь за то испытание, которое она вам дала. Лучше подумайте, что вы должны из этого понять? Когда вы постигнете урок, жизнь изменится.

Настрой:

Я доверяю жизни.

Она дает мне испытания, чтобы я стал мудрее и опытнее.

Я прохожу их, извлекая нужные уроки.

Все, что происходит, ведет к лучшему.

У меня все хорошо!

11. Оптимизм

Относитесь к жизни оптимистично. Верьте в себя и в то, что вы способны все преодолеть. Верьте, что жизнь лучше вас знает, в чем вы нуждаетесь, и непременно даст вам это в нужный момент.

Доверяйте жизни и с благодарностью принимайте то, что она дает вам. Оглянитесь вокруг. У вас есть дом, который дает вам крышу над головой, есть еда, одежда. У вас есть близкие, друзья. У вас есть весь этот мир. Это стоит того, чтобы радоваться жизни и быть оптимистом. Поблагодарите жизнь за то, что вы имеете. Не гневите Бога неблагодарностью. Откройтесь жизни и будьте оптимистом, тогда все будет хорошо!

Настрой:

Все, что ни делается, — к лучшему.

Я радостно иду по жизни.

Я с благодарностью принимаю все, что она дает мне.

Я доверяю жизни.

Она дает мне только то, что мне нужно пройти.

У меня все хорошо!

Чтобы разум был счастлив. Одиннадцать принципов светлого разума

1. Разрешите себе быть не самым умным

Все мы хотим быть самыми умными, да и считаем себя таковыми. Никто ведь не заявляет: «Какой же я дурак». Это мы в сердцах говорим потом, когда убеждаемся, что ошиблись. Однако в момент принятия решения мы считаем себя самыми умными и рьяно отстаиваем свое мнение.

Так происходит из-за оценок, которыми нас пичкают с детства. «Ты ведь умный мальчик, поздоровайся с дядей!», «Так делать нельзя, умные девочки так не поступают», «Ты хорошо покушала, умница!». Раздача оценок нашим талантам, способностям, поведению, достижениям продолжается в школе, институте и т. д.

Мы вырастаем в убеждении, что надо обязательно быть умным. Ум — это предмет особой гордости. Поэтому мы с таким трудом признаем свою неправоту. Мы во что бы то ни стало стремимся настоять на своем мнении.

А почему, собственно, мы обязаны всегда быть умными? Почему мы должны всегда быть привлекательными, добрыми, вежливыми?

Расслабьтесь, наконец, и позвольте себе быть таким, какой вы есть. Дайте себе право совершать ошибки.

Конечно, мы делаем их не специально. Но каждый из нас вправе ошибаться — в силу ограниченности видения ситуации, недостатка информации, отсутствия опыта в той или иной области. Ошибаться — это нормально. Не ошибается тот, кто ничего не делает. Ненормально — не делать выводов из своих ошибок и снова наступать на те же грабли.

Настрой:

Когда я принимаю решение, я верю, что оно правильное.

Я могу ошибаться.

Я спокойно исправляю ошибку.

Я делаю выводы из своих ошибок.

Благодаря ним я становлюсь мудрее.

Моя жизнь идет правильно.

2. Разрешите себе не искать причинно-следственных связей

Когда дела идут совсем не так, как мы запланировали, мы испытываем стресс. Начинаем искать причины, спрашивать себя: «Почему так случилось, чем я виноват, что сделал не так?» Мы занимаемся самокопанием, топчемся на одном месте, изводим себя переживаниями.

Да, иногда надо разобраться в себе, найти психологические причины возникновения собственных проблем. Такая внутренняя чистка, безусловно, нужна.

Но если вы видите, что ходите по кругу и лишь изводите себя, махните на все рукой. Просто двигайтесь вперед, несмотря ни на что.

Идите по жизни не оборачиваясь, и когда-нибудь вы непременно выйдете на широкую дорогу.

Решение проблемы никуда не денется. Вы оставили поиски в покое, но ваше подсознание подспудно работает над вашей проблемой. Когда решение будет готово, оно обязательно выйдет на поверхность. Возникнет чувство озарения. Думаю, вы его испытывали.

Настрой:

Я стараюсь разобраться в причинах проблем.

Но иногда они слишком сложные.

Тогда я отставляю их в сторону и иду дальше.

Главное — двигаться вперед.

Пройдет время, и понимание придет, я это знаю.

В моей жизни все идет правильно.

3. Разрешите себе видеть вещи такими, какие они есть

Мы склонны приукрашивать действительность. Например, женщина говорит подругам: «У меня прекрасный муж!», хотя на самом деле у нее есть к нему претензии.

Или кто-то предпочитает не замечать, что у него нет друзей. Или не признается себе, что не способен расстаться с дурными привычками и т. д.

Так происходит потому, что мы боимся видеть вещи такими, какие они есть. Если мы назовем их своими именами, то это потребует от нас каких-то действий. А мы не хотим их совершать.

Конечно, розовые очки иногда нужны. Они дают нам чувство стабильности. Но бывают моменты, когда надо честно посмотреть жизни в глаза и увидеть людей и ситуации такими, какие они есть. Затем надо принять их. Когда мы принимаем ситуацию такой, какая она есть, то, как это ни парадоксально, она постепенно начинает исправляться.

Принимая ситуацию, мы смиряемся с ней. Смирившись, мы расслабляемся. А когда мы спокойны и расслаблены, в нашей жизни все начинает идти так, как надо.

Настрой:

Я смотрю на вещи и вижу их такими, какие они есть.

Я принимаю жизнь.

Я знаю, к чему стремлюсь.

Я знаю, куда иду.

Я верю, что жизнь ведет меня туда, куда надо.

У меня все хорошо.

4. Разрешите себе воспользоваться чужими советами

Как я уже говорил, все мы считаем себя умными. Поэтому мы не любим, когда нам дают советы. Мы не хотим, чтобы нас считали слабыми, неопытными, несообразительными.

На самом деле в чужих советах может содержаться много полезного. Принимая чей-то совет, вы обретаете чужой опыт, а это является самым ценным в жизни.

Возможно, чужой совет, на первый взгляд, кажется ненужным, никчемным. Но если к нему как следует присмотреться, то неожиданно оказывается, что как раз он является лучшим решением проблемы.

Настрой:

Я знаю, что мне нужно делать.

Одновременно я прислушиваюсь к советам со стороны.

Я спокойно рассматриваю их.

Ненужные я отбрасываю, нужные принимаю.

Пользуясь советами, я вижу новые способы решения проблемы.

У меня все хорошо!

5. Разрешите себе говорить «нет»

Отказывать всегда неприятно, кто спорит. Отказывая, мы как бы лишаем человека доверия, любви. Поэтому нам трудно это делать. Именно из-за этого мы иногда говорим в лицо человеку «да», а на самом деле не спешим выполнять обещание. Соглашаясь, мы не хотим обидеть человека, а в результате поступаем некрасиво, нечестно.

Мы боимся, что, если откажем, нас перестанут любить, от нас отдалятся. Поэтому предпочитаем пообещать и обмануть. А это разрушает отношения.

Гораздо лучше набраться смелости и сказать человеку «нет». Затем объяснить, почему вы отказываете. Возможно, он сразу не поймет и обидится. Но такая честность, в конечном итоге, будет лучше и для него, и для вас.

Настрой:

Я люблю людей.

Когда могу, я помогаю им.

Иногда мне приходится отказывать в их просьбах.

Я разрешаю себе делать это.

Честность лучше для обеих сторон.

В моей жизни все идет правильно.

6. Разрешите себе не соответствовать чужим ожиданиям

Люди ожидают от нас, что мы будем соответствовать их представлениям. Они видят нас не полностью, а только с одной стороны (лишь самые близкие знают нас лучше). И все же иногда позволяйте себе не отвечать чужим ожиданиям.

Стремление всегда соответствовать чужим ожиданиям — это опять-таки проявление страха, что если вы покажете себя настоящим, таким, какой вы есть, от вас отвернутся, вас перестанут любить. Но согласитесь, если кто-то заблуждается на ваш счет и в своем воображении рисует вас другим человеком, то это его проблема, а не ваша.

Нельзя постоянно находиться в мундире, застегнутом на все пуговицы. Иногда надо позволить себе расслабиться и быть собой.

Настрой:

Я открыт людям.

Я проявляю себя таким, какой есть.

Кому я нравлюсь, тот будет со мной.

Кому не нравлюсь, тот уйдет.

Я дорожу людьми, которые принимают и одобряют меня.

У меня все хорошо.

7. Разрешите себе быть необъективным

Объективность считается положительным качеством. Когда хотят кого-то похвалить, то говорят: «Он объективный человек».

Все мы стремимся быть хорошими, хотим, чтобы нас одобряли. Но мы с вами уже говорили, что не обязаны соответствовать чьим-то ожиданиям.

Поэтому разрешайте себе иногда быть необъективными. Расслабьтесь и будьте собой. Позволяйте себе это.

Настрой:

Я стараюсь смотреть на людей объективно.

Я вижу их хорошие и плохие качества.

Иногда я позволяю себе быть необъективным.

Я выпускаю свои эмоции.

Затем я снова возвращаюсь к объективности.

В моей жизни все идет правильно.

8. Разрешите себе делать себе подарки

Многие не способны делать себе подарки. Для них впереди всегда оказываются другие приоритеты: нужно купить вещи мужу, жене, родителям, детям — только не себе.

Это происходит от подсознательной нелюбви к себе, убеждения, что вы недостойны ее. Может на внешнем уровне вы этого не осознаете. Но в глубине души убеждены, что не стоите подарков.

Скажите себе: «Я достоин любви». Возможно, вначале эти слова вызовут у вас отторжение. Вы будете всеми силами им сопротивляться. Неважно, повторяйте их вновь и вновь.

При любом материальном положении можно найти возможность сделать себе подарок, пусть даже маленький. Купите себе что-нибудь из одежды, косметики, книг или в конце концов гостинец. Пусть это даже будет мелочь, главное, чтобы она вызывала у вас радость.

Вы — главный человек в своей жизни. Балуйте себя иногда, это поднимает самооценку. Говорите себе: «Я этого достоин».

Настрой:

Я люблю себя.

Я люблю делать себе подарки.

Мне нравится баловать себя.

Я достоин получать дары от жизни.

У меня все хорошо!

9. Разрешитс себе побездельничать

Не загоняйте себя всякими обязанностями. Если вы устали, позвольте себе побездельничать. Не стремитесь быть идеальным, безупречным. Разрешите себе иногда забросить все дела и отдохнуть, не чувствуя угрызений совести.

Почему вы решили, что обязаны соответствовать какому-то идеалу? Кто вам его установил: папа с мамой? Но вы ведь уже взрослый человек. Вы не обязаны быть идеалом, вы вправе быть самим собой, таким, какой вы есть, каким вас создал Бог.

В любом случае вы достойны любви, она причитается вам по праву рождения.

Настрой:

Когда надо, я работаю.

Если я устаю, я отдыхаю.

Иногда я позволяю себе отложить дела и побездельничать.

Я сам распоряжаюсь своим временем.

В моей жизни все идет правильно.

10. Разрешите себе поступить вопреки логике

Логика — хороший помощник в делах, но иногда и она заводит в тупик.

В таком случае не напрягайтесь. Позвольте себе сказать: «Да ну ее, эту логику. Поступлю-ка я вопреки ей». Затем ничего не бойтесь. Интуиция (порой ее называют шестым чувством) может охватить гораздо больше факторов, неподвластных логике.

Поэтому если шестое чувство подсказывает вам, что на сей раз надо поступить вопреки логике, то послушайтесь его. Поступите так, как подсказывает вам интуиция.

Настрой:

Я пользуюсь логикой.

Она мне помогает.

А иногда я принимаю решение вопреки ей.

Жизнь подсказывает мне, когда поступать согласно логике, а когда вопреки.

У меня все идет правильно.

11. Разрешите себе отключить голову, принимая решение

Принимая сложные решения, приходится учитывать многое. Но иногда количество разных факторов зашкаливает. Мы боимся ошибиться, и в результате получаем стресс. Это еще больше осложняет ситуацию и отодвигает принятие решения.

Что делать в таких случаях? Остановитесь, отключите голову и сдайтесь на волю случая. Примите любой вариант решения, ведь все равно он приведет вас к желаемому результату. К вершине горы можно добраться разными тропинками, также и к цели можно прийти разными путями. Возможно, один путь займет немного больше времени, чем другой. Зато на нем вы можете встретить нечто такое, что изменит вашу жизнь, повернет ее в лучшую сторону. Недаром говорят: «Не знаешь, где найдешь, где потеряешь».

Настрой:

Принимая решения, я стараюсь выбрать лучший вариант.

Если вариантов чересчур много, я выбираю любой.

Каждый вариант имеет свои преимущества.

Каждый из них приведет меня к намеченной цели.

Моя жизнь идет правильно.

34-я заповедь счастья от Рушеля Блаво

Дорогие читатели! Сейчас я открою вам самый важный секрет здоровой и счастливой жизни. Он звучит так: все, что ни делается, всегда к лучшему. Примите эту истину, и ваша жизнь преобразится.

Весь путь нашей жизни знает только Бог. Он дает нам разные испытания. Когда они нам встречаются, то кажутся трудными. Они даны нам для того, чтобы пройти жизненные уроки и стать мудрее.

Поэтому спокойно принимайте все, что происходит в вашей жизни. Верьте, что все это в итоге приведет к лучшему. Пройдет время, и вы убедитесь, что это так.

Когда вы примете мир, то это преобразит вашу жизнь, спасет от уныния, излишних усложнений, переживаний. Это мой подарок вам — 34-я заповедь счастья.

Настрой:

Все, что ни делается, к лучшему.

Я принимаю мир.

Я усваиваю уроки, которые дает мне жизнь.

Я обретаю опыт и мудрость.

Все, что происходит, ведет меня к душевному покою и счастью.

У меня все хорошо!

На моем официальном сайте www.blayo.ru вы найдете настрои на каждую неделю и сможете скачать в подарок от меня антистрессовую целебную музыку.

Часть 2
В поисках ответов на вопросы о конце света

Долгие годы я руковожу находящейся в Санкт-Петербурге клиникой «Роялмед», Академией традиционной народной медицины и Институтом сомнологии. Всю сознательную жизнь занят тем, что стремлюсь помогать людям в решении самых разных проблем. Я и мои коллеги при помощи различных методик — как древних, так и новейших — исцеляем наших пациентов от хворей, улучшаем состояние здоровья, помогаем обрести свое место в жизни, найти любовь, привлечь к себе деньги, обеспечить достаток себе и близким, жить в благополучии, поймать и не упустить удачу. На каждый такой случай разрабатывается уникальная и не имеющая аналогов методика; но разрабатывается не с нуля, а с учетом опыта наших предков и наших современников — хранителей уникального знания.

Я всегда стремился к тому, чтобы пополнять багаж этого знания, преумножать тот дар, что дали мне мои предки, преумножать при помощи изысканий на разных частях земного шара, но в первую очередь — в Юго-Восточной Азии: вместе с моими товарищами довелось побывать мне в Тибете, Индии, Бирме, посетил я десятки монастырей, общался с ламами, брахманами, йогинами… Каких только приключений ни происходило! И каждое такое путешествие пополняло мою копилку новыми знаниями.

Однажды случилось так, что я понял: следует в поисках знаний идти не только вглубь, но и вширь. Нельзя расходовать дар, переданный мне моими предками, только в одном направлении; стоит искать такие пути, которые прежде были скрыты от меня и от моих коллег.

Проблема-2012

Не будет преувеличением сказать, что все прежние изыскания, провидимые под моим руководством сотрудниками клинки «Роялмед», Академии традиционной народной медицины и Институтом сомнологии были направлены на те или иные моменты, связанные с улучшением личной жизни (в это понятие я включаю не только собственно судьбу единичного Я, но и судьбу его семьи, его близких, его коллег по работе, если от них зависит судьба личности). И это очень хорошо! Ведь вся история нашей планеты — это история личностей. Как детская мозаика складывается из отдельных элементов, так и духовная, и материальная, и естественная истории складываются из судеб отдельных личностей. В многообразии их — цельная система, имя которой — мир.

Так что же такое судьба мира? Какие законы властвуют над этой судьбой? Что ждет наш мир в грядущем? Поначалу эти вопросы казались мне праздными. Особенно тогда, когда приходилось что-то читать или смотреть о 2012-м годе. Только ленивый не брался в последнее время рассуждать об этой дате. И практически все, кто пророчит гибель мира в 2012-м году, не ограничиваются указанием на год, а называют еще и месяц — декабрь. Учитывая многочисленность высказываний по этому поводу, я решил для себя, что с моей стороны по отношению к современникам и потомкам будет просто нечестно пренебречь данной датой, будет неэтично делать вид, что я не знаю ничего о 2012-м годе.

Да и что скрывать — на многочисленных встречах с читателями моих книг, встречах, проходивших в разных городах, нередко звучали вопросы о 2012-м годе. Признаюсь, что сперва я отшучивался, слыша такие вопросы. И не входило в мою компетенцию разбираться с этим. Но так было до поры до времени — настал час, когда я понял: народ требует от меня, потомка великой династии Блаво, собственного мнения по этому вопросу. Я стал размышлять, привлекая к этому свои знания, навыки, опыт и подсознание.

И все сводилось к тому, что в декабре 2012-го года никакой страшной катастрофы не ожидается. Однако нельзя было утверждать, что это будет самый обычный год и самый обычный декабрь. Что-то должно произойти — но что?

Мои поиски ключа к проблеме 2012

Проблема так заинтересовала меня, что я стал пытаться решать ее с разных сторон: анализировал опыт прошлого, всматривался в имеющиеся предсказания о грядущем, оценивал настоящее состояние дел в нашем мире, прислушивался к своему внутреннему голосу, идущему из подсознания. Но не только: ко всему этому постоянно подключался мой личный опыт. И этот личный опыт однозначно подсказывал, что разгадка тайны 2012-го года лежит совсем не рядом, а где-то в другой стране, в другой части света. А кроме того, мой личный опыт говорил мне, что чаще всего (хотя и не всегда) путь к раскрытию той или иной великой тайны природы проходит где-то очень далеко от здешних мест. Тайн великое множество, но вот, чтобы разгадать их, следует прежде преодолеть еще большее множество преград, разного рода препятствий.

Оставалось понять, в какой стране следует отыскивать ключ к тайне 2012-го года. И здесь мне вновь помог мой обширный опыт в раскрытии тайн природы. Дело в том, что всегда поводом к тому или иному открытию оказывался какой-либо документ, буквально — материальный источник информации. Не один месяц прошел, прежде чем я обнаружил такой источник по заданному направлению поисков. Сразу скажу, что мне пришлось отбросить все документы, касающиеся непосредственно 2012-го года. Практически все эти носители я отработал еще раньше. Отработал и пришел к ужасному для многих выводу: авторы этих, с позволения сказать, «документов» в подавляющем большинстве неплохие сочинители, воплощающие собой русскую поговорку: «Слышал звон, де не знает, где он». Вот и эти авторы, услышав, что будет такой вот 2012-й год, на который вроде как назначен конец света, дальше начинали активно фантазировать, подключая к своим фантазиям незамысловатые сюжетные ходы из американских фильмов о разного рода катастрофах, ожидающих человечество.

Таким образом, стало ясно, что о 2012-м годе никто пока что ничего внятного и хоть сколько-нибудь правдивого не сказал. И все же повторюсь, что в не меньшей степени было мне ясно и следующее: в декабре 2012-го года с нашим миром что-то должно произойти. Но что? Я продолжал искать ключ. И когда уже казалось мне, что такого документального ключа просто не существует в природе, а страны, куда мне надо попасть по этому ключу, элементарно нет на карте, вот тогда-то и улыбнулась мне удача. Однако обо всем по порядку.

Странный звонок

Стоял чудесный весенний день, один из таких дней, когда больше всего на свете хочется сесть на электричку и выйти на самом заброшенном из всех полустанков; и идти, куда глаза глядят среди первых, еще не тронутых пылью трав; полной грудью вдыхать этот воздух, смотреть на облака, которые словно в замедленной съемке проплывают по неестественно голубому небу; вслушиваться в журчание ручейка и в пение недавно вернувшегося на родину скворца. И если о чем-то и думать, то только о том, сколь хороша и прекрасна дарованная нам самой природой жизнь. Однако несмотря на всю прелесть и привлекательность этого дня, я, как и почти всегда (если, конечно, не нахожусь в экспедиции), работал. На этот раз в рабочем кабинете своем пытался усовершенствовать уникальную методику диагностики по сновидениям. Признаться, к тому моменту я несколько охладел к поискам тайны 2012-го года; думал совсем о другом, но судьбе именно в это время угодно было послать мне первую весточку, которая, как будет ясно из всего дальнейшего повествования, станет тем необходимым шагом, с коего обычно начинаются все великие открытия. Тогда, по правде сказать, к этой весточке отнесся я более чем настороженно. Дело же было так.

На моем рабочем телефоне раздался звонок. Номер этого телефона ни для кого не секрет, а потому не сказать, чтобы часто, но мне приходится выслушивать в трубке и хулу в мой адрес, и просто откровенное и неприкрытое вранье. Вероятно, поэтому к звонкам на рабочий телефон я отношусь всегда с некоторой долей опаски. Впрочем, обычно мне не составляет труда уже на первых секундах разговора понять, что у звонящего на уме. Для этого существуют специальные методики определения по голосу, по тембру звучания, по структуре речи, по интонированию, по иным особенностям истинных целей человека.

Этими методиками я владею в совершенстве, но сейчас разговор не о них (тут уместна отдельная книга), а о том, что показали данные методики, когда я стал анализировать речь звонившего тем весенним днем незнакомца. Со всей очевидностью, речь эта указывала на то, что человек на другом конце телефонного провода не просто искренен, а в искренности этой желает быть полезен мне, а в моем лице — всему человечеству. Более того, было ясно и следующее: звонивший господин искренне верит в то, о чем он мне сообщает. Я не буду дословно приводить то, что тогда услышал в телефонной трубке, чтобы не провоцировать уважаемых моих читателей к поискам тех или иных знаков искренности и правдивости в речи звонившего человека.

Скажу только, что этот человек сказал мне об имеющемся у него документе, в котором собраны разные сведения о тех или иных событиях относительно недавнего прошлого. На мой же вопрос, чем для меня может быть интересно данное собрание, звонивший ответил, что хотя бы следующим: доподлинно известно — все описания были сделаны еще до свершения самих событий. И в подтверждение своих слов просто зачитал в трубку один маленький фрагмент.

Мурашки прошли по всему моему телу, когда я дослушал до конца. Признаюсь, мне уже тогда стало ясно, что прочитанный текст — отнюдь не подделка, не фальшивка.

И все же я взял себя в руки и спросил у звонившего господина:

— Каковы доказательства того, что эта запись сделана до описываемого в ней события?

— Вы же сами уже это поняли, — ответил человек на том конце телефонного провода.

Да, я действительно понял. И похоже было, что обладатель этого документа прекрасно разбирался в психологии, раз он по моей интонации без труда сообразил то, о чем я подумал.

И, словно предвосхищая мой следующий вопрос, звонивший господин добавил ко всему сказанному, что данный документ может стать прямым ключом к интересующей меня уже давно тайне 2012-го года. Мне нечего было ни добавить, ни возразить. В те поры я так и не узнал, кто был этот человек, звонивший мне в тот прекрасный весенний день. Не узнал потому, что пакет с документом был передан мне не лично в руки, а оставлен в ячейке камеры хранения железнодорожного вокзала во Пскове. Звонивший продиктовал мне шифр и назвал номер ячейки. Конечно, в тот же день я направился в Псков — в какой-то мере сбылась мечта о поездке куда-то за пределы Петербурга.

Документ

Едва сойдя с поезда, я тотчас же ринулся в центральный зал вокзала. Проскочив мимо мемориальной доски, извещающей о том, что именно на станции Псков в 1917-м году император Николай II отрекся от престола, я отворил массивную деревянную дверь и вошел в нужный мне зал.

Ячейка с номером, который был мне назван по телефону, была заперта. Для меня, признаюсь, это было важным знаком. Ведь если бы ячейка был открыта, то мне бы только и оставалось, что посмеяться над собой. Но нет — смеяться было рано. Хотя, возможно, уже и поздно — ну как ячейка не откликнется на набранный шифр, состоящий из одной буквы и трех цифр. Старательно, чтобы только не ошибиться, набираю необходимый код. Вот набрана третья цифра, все верно. Как же долго длится пауза! И вот он — долгожданный щелчок. Открываю железную дверцу словно ворота в пещеру с сокровищами. Однако не сокровища ждут меня, а… банальный пакет с рекламой известного сетевого супермаркета.

Рисковал ли я, когда полностью следовал указаниям звонившего? Скорее да, чем нет. Только представьте себе, что в ячейке псковского вокзала была бы бомба или же какое-нибудь отравляющее вещество. Я бы мог с пафосом напомнить известную мысль о том, что бывает с теми, кто не рискует. Однако тогда я совсем не думал о том, чтобы отведать известного французского напитка, а думал только о том, что даже если и подвел меня анализ речи звонившего на всех уровнях, что даже если и окажется в ячейке камеры хранения во Пскове какая-нибудь ловушка, то, признаться, так тому и быть. И пускай сбудется то, что предначертано судьбой, что назначено свыше. На какое-то время я стал законченным фаталистом. Пусть так. Без лишнего хвастовства лишь скажу, что, открывая ячейку, я удостоверился в том, что поблизости никого нет — если кто-то и пострадает, то только я. Признаюсь: вздохнул с облегчением, когда убедился, что в пакете находится серая папка с бумагами. До обратного поезда было еще добрых три часа. На вокзале сидеть не хотелось. Да и упускать дарованную судьбой поездку во Псков таким славным весенним днем не хотелось тоже. На привокзальной площади я сел на автобус и через десять минут был уже у кремля.

На самом берегу реки с претенциозным названием Великая уже открылось после зимнего перерыва давным-давно облюбованное мною летнее кафе. Взяв чашку чая с бутербродом, я сел таким образом, чтобы мне был виден Мирожский монастырь с его белыми стенами и зелеными куполами. Мерно стучала о причал неспешная волна (и откуда только волны берутся на реках?), солнце спряталось за небольшое облако, похожее на тюленя; однако странным образом и Мирожский монастырь на другом берегу, и покрытый золотом купол Троицкого собора позади меня были освещены прямыми лучами солнца. Так бывает в наших краях, когда полоса тени чередуется с полосой яркого света. И спешат эти полосы куда-то, а человек не поспевает за ними и вынужден всего лишь примиряться с этой вот сменой белого и черного, а вернее сказать — светло-серого на темно-серое…

Отпив горячего черного чая, я принялся изучать документ, доставшийся мне столь необычным образом. Серая папка таила в себе своего рода рукописную книгу — не древнюю, отнюдь нет: по тому, как были разлинованы листы, по степени их обветренности и выгорания не составляло труда установить, что самым старшим из них никак не более восьмидесяти лет (кто увлекается книжным делом, тот меня поймет). И я не оговорился, когда сказал про самые старшие листы. Не удивляйтесь, но листы, составившие книгу, были не только разного формата, не только исписаны разными почерками, но и были выпущены в разное время. Листам, открывающим книгу, было, как я уже сказал, порядка восьми десятков лет, последние же листы были словно вчера куплены в канцелярском магазине.

Дельнейший визуальный осмотр позволил мне установить, что общее количество подшитых, как я их назвал тогда же, «тетрадей» — девять. Точнее — восемь и еще несколько листов, содержащих сведения принципиально иного порядка, чем все прочие. Эта девятая «тетрадь» являла собой компьютерную распечатку. А по содержанию это была своего рода инструкция по пользованию остальными восемью тетрадями. В числе прочего в этой инструкции были следующие слова:

«Многоуважаемый Рушелъ Блаво! Позвольте мне выразить уверенность в том, что Вы не только побываете в тех местах, на которые я Вам указал, не только сможете понять и разобраться в тайне грядущего, но и напишите об этом книгу. Нижайшая просьба к Вам в этой связи: пожалуйста, приводите содержание источников, хранящихся в данной папке, только тогда, когда в описании Вашего путешествия Вы доберетесь до самого главного — до воссоздания цели всей экспедиции».

Именно по этой причине я сейчас, в начале своей книги не могу излагать ничего из того, что содержится в восьми «тетрадях», но обязуюсь сделать это в свой черед: тогда, когда, как и сказано в девятой «тетради», доберусь до самого главного.

Помимо же этого девятая «тетрадь» документа содержала все то, что так необходимо человеку, задумавшему совершить путешествие с практическими целями, то есть была дана географическая цель маршрута и приложена цветная распечатка карты, на которой ярко-зеленой краской был прочерчен сам маршрут.

Что ж — предстоял путь в Африку, а точнее — в Гвинею. В числе прочего инструкция содержала указания, согласно которым мне следовало быть предельно осторожным. Дело в том, что для достижения цели я должен был пройти по пути, возле которого обитали племена, и по сей день живущие по непреложным законам первобытного мира. И это было бы еще полбеды, да только среди прочих законов, реализуемых на практике в этих племенах, был один, представляющий реальную опасность для любого человека: племена эти до сих пор практиковали каннибализм, а проще говоря — употребляли в пищу себе подобных, ели людей. Прежде я полагал, что людоеды бывают только в сказках. Моим заблуждениям очень скоро суждено было рассеяться. Как же часто иллюзии наши рушатся от столкновения с реальностью! Второе указание было сделано в вежливой, но не дающей право на варианты прочтения форме: мне следовало отправиться в путешествие одному. Кроме того, я не должен был разглашать основные результаты своей экспедиции до того, как в свет выйдет книга, которую вы сейчас держите в руках. Сразу же скажу, что я сделал все так, как мне было предписано.

Соблюдение предписаний, выполнение условий договора — вот подлинный ключ к успеху.

Я еще раз взглянул на бело-зеленый контур Мирожского монастыря, сопоставил его с отражением в водах Великой, допил чай и закрыл папку. Как же я сразу не заметил! А может, эта надпись, сделанная оранжевым маркером на обложке папки, появилась каким-то чудесным образом уже потом — после того, как я смотрел на эту обложку перед тем, как развязать тесемки и углубиться в знакомство с содержанием девяти «тетрадей»? Но как бы там ни было, а надпись была такая:

«Эра ЧЕ».

Поздним вечером получившегося столь длинным дня я вернулся в Псков. Пора было собираться в путешествие.

Часть 3
История экспедиции

Затерянный мир

Первая встреча

Все мы конечно же читали в детстве, а возможно, перечитывали и будучи уже взрослыми людьми, замечательные рассказы и повести английского писателя Артура Конан-Дойля о гениальном сыщике Шерлоке Холмсе и его верном друге докторе Ватсоне. Но не все знают, что Конан-Дойль писал не только превосходные детективы. Есть в его наследии и сугубо приключенческие произведения. Одно из них поразило меня еще в дошкольном возрасте. Это была не книга, нет — это был диафильм. Помните такие? Книгу прочел уже позднее — прочел и не разочаровался. А название и диафильма, и книги было такое: «Затерянный мир». Экспедиция путешественников оказалась на отрезанном от мира плато, где в первозданном виде сохранился древний мир. Это плато населяли разные виды и породы динозавров, обитали там и люди, но находящиеся на такой стадии развития, когда даже о зачатках культуры или цивилизации говорить не приходится. Когда-то с книги Конан-Дойля началось мое увлечение путешествиями. Теперь мне предстояло увидеть затерянный мир не на белой простыне, принимающей на себя волшебный лучик диапроектора, и не на страницах зачитанной до дыр еще моими предшественниками библиотечной книги, а увидеть его в мире реальном. Нет, конечно, никаких динозавров там не было (хотя иногда было ощущение, что они где-то рядом — просто мне не показываются). Но вот люди словно и вправду шагнули сюда со страниц учебников истории, с самых первых страниц, на которых говорилось о первобытно-общинном строе со всеми его двупольями и палками-копалками. Каменный век в этих джунглях в принципе не допускал ничего другого. И начинался этот каменный век едва ли не в двух часах езды от города Конакри — самого крупного в этой стране, расположенной на западном побережье Черного континента.

Когда я оформлял свое путешествие в туристическом бюро, то, едва взглянув на карту, специалист по Экваториальной Африке (а Гвинея расположена именно в этой части) предупредил меня:

— Туда, куда вам нужно попасть, если верить этой карте, ни один шофер не поедет. Это джунгли! Более того, вы даже не сможете обзавестись проводником. Ни за какие деньги гвинейцы не станут пересекать границу мира.

И дальше специалист пояснил, что среди гвинейцев существует поверье: в джунглях обитают ведомые злыми духами люди, с которыми еще никому не удавалось договориться. Поэтому мир рядового жителя Гвинеи четко поделен на две части: на свой мир и на мир чужой. В чужой мир нормальные люди не ходят — нечего там делать.

— Поэтому, — завершил свою речь мой собеседник, — вас, как только вы обмолвитесь о том, куда вам нужно, сочтут ненормальным.

Что ж — ненормальным так ненормальным. И в Гвинее, уже уходя в джунгли, я еще долго ощущал на себе взгляд водителя машины, которая привезла меня сюда из аэропорта, взгляд, соединивший в себе страх, невежество и почему-то издевку, граничащую с низким коварством.

К долгим переходам мне было не привыкать, а экваториальная погода в полной мере благоприятствовала пешему путешествию. Опасности? Я знал, что в джунглях они повсюду, но, возможно, поэтому они и не давали о себе знать довольно долго. В рюкзаке за спиной — самое необходимое. А карта всегда в правом кармане специального жилета, там же — компас и специальный прибор, фиксирующий местность из космоса. Мне в этом плане очень повезло: сколько бы ни казалась заброшенной Экваториальная Африка за пределами городов, а спутники, бороздящие просторы Вселенной, ни одну местность на нашей планете не транслируют так хорошо. Секрет тут прост: практически все спутники летают по орбите строго над экватором. Вы обращали внимание, что все параболические антенны в наших городах всегда направлены строго на юг? Почему? Да потому, что к югу в нашем полушарии расположен экватор, над которым и кружатся те спутники, что дают нашим телевизорам сигнал. Похожим образом обстояло дело и с живыми картами местности, сделанными прямо из космоса.

Самая первая встреча состоялась лишь на третий день моего путешествия. Я шел по дороге и увидел, что метрах в ста от меня стоит огромного роста чернокожий мужчина. В первый миг я опешил и остановился, буквально замер на месте. Разумеется, изначально я был готов внутренне к такого рода встрече, но два предыдущих дня, за которые я никого не встретил, существенно ослабили мою природную бдительность. Такое и приключается обыкновенно тогда, когда этого совсем даже и не ждешь. Так было и в этот раз. Я задумался о том, что по этой вот тропе, которую и тропой в полном смысле назвать нельзя, и до меня проходили люди со светлой кожей. Были среди них и мои соотечественники. Интересно, что тогда я подумал о них словом «соплеменники» — значит, подсознание уже посылало мне какой-то сигнал. И я должен был прислушаться! Я не прислушался, а потому и опешил, едва подняв глаза. Впрочем, долгие тренировки, длительные упражнения с самим собой не позволили мне не только испугаться, но даже и растеряться. Я взял себя в руки и стал рассматривать стоящего на дороге туземца. Это был человек роста, как я уже сказал, весьма высокого. Набедренная повязка обнадеживала как знак хотя бы относительной цивилизации. Еще более в этом плане обнадеживало то, что можно было назвать головным убором встретившегося мне обитателя джунглей: разноцветные перья птицы, причудливо смешанные с продолговатыми ярко-зелеными листьями какого-то здешнего растения и высушенными корками небывало длинных бананов, прикрывали всю верхнюю часть головы туземца.

Незнакомец стоял ко мне боком, а потому, по всей вероятности, я и не заметил сразу, что, в отличие от меня, мужчина был вооружен: в левой руке, которую я сперва не видел, было короткое копье; я бы даже сказал — дротик. Впрочем, испуга не было: я исходил из того, что если бы только туземец захотел меня убить и съесть, то не стал бы дожидаться моего прихода, а давным-давно сделал бы это из засады, набросившись, к примеру, со спины. Таковы — я читал — нравы здешних мест. Мой визави не спешил вступать в схватку, однако даже и тени дружественной улыбки на его лице тоже не наблюдалось. Он что-то затевал. Но что? Готовый ко всему, я приблизился. А приблизившись, смог разглядеть, что некоторые части тела туземца украшены замысловатыми рисунками — узорами, соединившими в себе оранжевое, голубое и сиреневое. Когда я оказался рядом с ним, то смог убедиться в гигантском росте этого мужчины — великан был выше меня, человека, надо сказать, не маленького, на полторы головы. Великан поднял правую руку — ту руку, в которой не было копья, — и велел мне жестом следовать за ним. Мы стали углубляться в джунгли, уходя в сторону от моей тропы. Мне это не очень нравилось, но делать было нечего: рост и копье в потенциально возможном споре были бы предельно вескими аргументами, против которых у меня не было никаких возражений.

Не прошло и получаса, как стало ясно, что мы достигли того места, куда шли. В наших краях место это называлось бы поляной. Как оно называется в джунглях — сказать не берусь. Но было это пространство открытое, без леса. Потому — ярко освещенное солнечными лучами, ниспадающими в это время суток из самого зенита. Посреди же поляны красовался гигантский камень; камень той породы, какие можно встретить на наших лугах. К нам они были принесены ледником с Дальнего Севера. Как такой мог попасть в Африку — было загадкой. Но не только сам камень привлек мое внимание, когда мы с моим спутником подошли к нему чуть ли не вплотную. Привлекло мое внимание то, чем этот камень-гигант был украшен. Признаться, еще издали заметил, что весь, если можно так выразиться, фасад камня расцвечен примерно на высоте человеческого роста и ниже едва ли не до самой земли чем-то ярким, многокрасочным. Но только подойдя близко, я понял, что это яркое и многокрасочное было не чем иным, как круглыми и овальными щитами, составлявшими нижний ряд, и расположенными в верхнем ряду, над щитами продолговатыми масками с прорезями для глаз, носа и рта. Теперь для меня было очевидно, что великан привел меня на место, где совершаются какие-то обряды. Однако, какие именно, я понять пока что не мог.

Нравы туземцев

Мой спутник остановился, положил на землю копье, совершенно не опасаясь, что я могу этим копьем завладеть, сложил руки в виде рупора возле своего рта и издал звук, напоминающий сытое ворчание крупного хищника — льва или тигра. Ворчание это будто ударилось о каменный «фасад», в результате чего усилилось многократно разноцветными щитами и масками. И тотчас же со всех сторон нас обступили соплеменники моего великана, ни ростом, ни раскраской головных уборов, ни яркостью телесной росписи ничуть не уступающие ему. Я, как и положено в такого рода случаях в цивилизованном мире, сделал попытку улыбнуться. Попытка была неудачной — оказалось довольно сложно владеть мимикой, когда все направленные на тебя глаза излучают как минимум агрессию. Да, именно агрессия исходила от окруживших меня туземцев. Что же касается улыбки, то великим счастьем была для меня неудача в ее создании в тот момент. Потом, спустя много дней, уже в Петербурге, один специалист объяснил мне, что в такого рода ситуации, какая приключилась со мной в далекой Гвинее, улыбка должна была сослужить мне дурную службу. Дело в том, что люди, находящиеся на архаической стадии развития, улыбку противника (а для гвинейцев я, естественно, был противником) воспринимают не как знак мира и согласия, а как звериный оскал, то есть как вызов на бой, на схватку. Потому-то хорошо, что улыбки тогда у меня не вышло — вероятно, меня бы просто разорвали на месте, едва завидев мои зубы.

Между тем двое молодых туземцев встали возле меня, давая понять тем самым, что они являют собой нечто вроде конвоя. А все прочие, включая и моего давешнего спутника, принялись разводить костер: кто-то пошел за дровами в джунгли, кто-то взялся за расчистку места в непосредственной близости от камня с масками и щитами, кто-то стал тут же сооружать нечто, отдаленно напоминающее очаг. Признаться, даже у законченного оптимиста все эти действия, производимые местным населением у меня на глазах, вряд ли бы могли вызвать прилив жизненной силы. Более того, действия эти при всем желании не поддавались более чем одному толкованию. Впрочем, нет: толкований было больше, чем одно — во-первых, меня могли поджарить и съесть; во-вторых, меня могли сварить и съесть; в-третьих, меня могли потушить и съесть; в-четвертых, меня могли испечь и съесть… Какие еще есть способы приготовления пищи? Да разве хлебом единым жив человек! Меня еще могли, например, принести в жертву. Не случайно же каменная стена по всей длине украшена изображениями явно сакрального свойства. Жертвенный костер? Даже не знаю, что и лучше: стать обедом туземца или же ужином его божества? Наконец, меня могли просто взять и казнить. Что там на уме у этих людей? Мы себя понять не можем, так где уж нам понять представителя иной цивилизации, если вообще все это можно назвать гордым словом «цивилизация». Хотя, пожалуй, можно: набедренные повязки, головные уборы, татуировки, маски и щиты на «фасаде» камня. А это что? В руках у одного из чернокожих парней, отвечавших за костер, предназначение которого я так пока и не определил, мелькнула самая обыкновенная, но от этого крайне удивительная в здешних местах зажигалка. Должно быть, стянул у какой-нибудь предыдущей жертвы.

Утешали же меня две вещи. Первая: отсутствие костей, которыми, по моим представлениям, должны быть просто усыпаны «столовые» подобного рода. Вторая: дикари (а то, что на данный момент окружали меня именно дикари, не вызывало сомнений) даже не подумали связать своего пленника. Может ведь быть такое, что сейчас они просто спляшут и споют, потом как гостеприимные хозяева накормят меня… Ох, накормят — я чуть не забыл, какие нравы практикуются в данной местности. Предупреждал ведь меня специалист по Экваториальной Африке. Пожалуй, приходится смириться с не самой светлой мыслью о том, что шансов у меня на выживание не так много, как того бы мне хотелось. И ведь никак с ними, с этими, с позволения сказать, людьми не пообщаться: русского языка они не знают точно, немецкого, английского и французского не знают скорее всего. Или попробовать? Сначала тихо, а потом все громче и громче произношу известные мне фразы на различных европейских языках — на английском, на русском, на немецком, португальском, испанском, французском, польском, финском, голландском, итальянском… Похоже, что выпускников университетов Европы среди этих парней нет. Смотреть же на меня стали еще агрессивней, чем прежде. А огонь между тем уже разгорается.

Что же делать? Попытаться оказать сопротивление? Но, во-первых, это бесполезно ввиду очевидного количественного перевеса гвинейцев; во-вторых, как ни смешно это звучит в моем положении, к сопротивлению еще нет повода: меня не бьют, не связывают, никоим образом не обижают, вообще, мне все больше кажется, что все происходящее не имеет ко мне никакого отношения; либо меня никак не воспринимают, либо воспринимают как зрителя некоего начинающегося с минуты на минуту действа. Однако действо никак не начиналось. Наверное, трудно представить, но в какой-то момент мне стало скучно смотреть на все это. Мне приходилось читать в одной ученой книжке, что человек, приговоренный к смерти, сначала очень сильно переживает, желает во что бы то ни стало всеми правдами и неправдами отсрочить час казни. Но чем дольше тянется ожидание, тем радикальнее меняется настроение приговоренного — с какого-то момента ему уже хочется, чтобы казнь свершилась поскорей. А вскоре это настроение сменяется настроением равнодушия, скуки, апатии. Пусть будет что будет. С мной тогда случилось нечто подобное. Подумалось, что время вот тянется и тянется, а ничего не происходит. Так чем же себя занять в ожидании конца ожидания? Чему посвятить эти, возможно, последние минуты на Земле? Помочь этим черным парням развести костер? Вряд ли они будут рады помощи с моей стороны. Броситься бежать? Догонят, непременно догонят — достаточно оценить длину их ног и сравнить с длиной ног моих. Присмотреться к окрестностям? Пожалуй. Стену с масками и щитами я уже изучил, туземцев, в принципе, тоже рассмотрел. Тогда я бросил взгляд чуть дальше — в сторону от каменной стены. И как же я сразу не заметил всей этой красоты дивной! Хотя, разумеется, не удивительно, что не заметил, ведь занят я был построением прогнозов на свое ближайшее будущее, теперь же тяга к пророчествам уступила место скуке. Ну а когда скучаешь, то самое время полюбоваться ландшафтом. Ландшафт же был восхитителен. Я увидел, что с трех сторон поляна была окружена джунглями, которые казались издали совершенно непроходимыми. Четвертая же сторона, находящаяся слева от гигантского камня, если встать напротив той его части, где расположились маски и щиты, эта четвертая сторона совсем не была похожа на мои представления об африканском пейзаже; таким, на мой взгляд, должен быть пейзаж на Кавказе или в Карпатах. Короче говоря, моему взору предстали довольно высокие горы. К поляне горы эти подступали отнюдь не вплотную, а располагались несколько поодаль — гряда камней, поросших, впрочем, весьма яркой травой и разными цветами, отделяла меня от этих гор. Из-за гор, как я понял, в здешних краях обычно восходит солнце. Красивое, надо думать, зрелище…

Пока я предавался размышлениям о здешнем ландшафте, приготовления костра подошли к концу. Огонь пылал так, что языки пламени, как казалось, доставали до тех неосторожных облаков, что из любопытства спустились слишком низко и теперь рисковали быть изжаренными заживо. Впрочем, участь быть действительно изжаренным угрожала на всем обозримом пространстве только одному живому существу — вашему покорному слуге. Сомнений в намерениях местного населения у меня не осталось, когда все дикари вдруг разом замерли и посмотрели в одну сторону — в ту самую, которая так напомнила мне Кавказ или Карпаты. Оттуда ко всей нашей компании приближался человек, явно отличающийся от остальных своим социальным положением. Одет этот туземец был в какое-то подобие не то куртки, не то кафтана, в коих ходили наши бояре в допетровскую эпоху. Грудь вновь прибывшего украшало небесно-голубое перо какой-то крупной птицы, такие же перья, только чуть поменьше, торчали в разные стороны не то прямо из ушей, не то откуда-то из районов висков. Сходство с древнерусским боярином, каковыми их изображали в советских кинофильмах, усиливал головной убор. Это была сделанная из меха (словно в пику здешней жаре) высоченная шапка, увенчанная сверху желтыми рогами, наподобие тех, какие носили на своих шлемах псы-рыцари. А между этими рогами возвышалась самая обыкновенная бутылка из-под шампанского. Бутылка была без этикетки, но, согласитесь, что данную тару легко можно узнать по специфической форме и по характерному цвету стекла. Поразительно, что бутылка не падала даже несмотря на быструю ходьбу «боярина» — видимо, она была каким-то образом закреплена на меховой шапке. А интересно, какого зверя этот мех? Примечательно было и то, что кафтан не только не застегивался на груди и животе, кафтан этот еще и был «боярину» явно коротковат, отчего между кафтаном и набедренной повязкой (этот признак здешней цивилизации трудно было чем-либо заменить) красовалась полоска иссиня-черной кожи. Сам кафтан в результате делался похож на топик, в каких щеголяют юные особы женского пола в нашей стране. Если бы я встретил такого господина в каких-либо иных условиях, то, вероятнее всего, я бы улыбнулся его наряду. Но сейчас мне было не до улыбок. Сам же туземец в своем костюме наверняка чувствовал себя элегантнее модников, фланирующих по Невскому проспекту Петербурга или по Тверской улице в Москве.

Когда «боярин» приблизился к нам, все прочие тотчас упали на колени. Пришлось пасть на колени и мне — удар между лопаток был столь силен, что буквально не оставил шансов устоять на ногах, которые подогнулись сами собой. «Боярин» подошел ко мне и что-то сказал. Это даже было мало похоже на речь, скорее, напоминало горловое пение, практикуемое по сей день у ряда не самых цивилизованных народов. Конечно, я ничего не мог разобрать. Поэтому, когда мой «собеседник» замолчал, явно ожидая ответа от меня на свою весьма длинную реплику, я всего лишь помотал головой, надеясь, что этот жест будет понятен «боярину» как жест, означающий то, что между ним и мной стоит стена непонимания. Однако вслед за моим недвусмысленным, как мне казалось, жестом последовала очередная речь туземца. Только теперь она больше напоминала не песню, а крик, местами переходящий в стон. Больше никаких значений из этих звуков я извлечь не смог. Мотать головой было уже бесполезно, поэтому я решил поступить еще проще — стал идти от обратного, выбивать клин клином, плыть против течения… Короче говоря, я решил, что если мотание головой так рассердило «боярина», то, может быть, кивание головой его умилостивит. На свой страх и риск в ответ на кричаще-стонущую тираду туземца я кивнул. Возникла пауза, которая, как мне казалось, длится целую вечность. Тишина воцарилась такая, что я услышал не только стук своего сердца, но и стук сердца моего собеседника.

«Чем же все кончится?» — мелькнул в моей голове вопрос то ли к самому себе, то ли к судьбе, которая до этого была ко мне благосклонна, а теперь… Рычание увенчало паузу. Такое рычание недвусмысленно дало понять, что кивание мое уже не просто рассердило «боярина», а буквально вывело его из себя. Краем глаза я успел заметить, что все остальные туземцы приняли какие-то явно боевые позы. Это со мной они собрались сражаться?

В руке одного из них (кажется, того самого, который меня привел сюда, хотя от страшного волнения все мои экзекуторы стали разом на одно лицо) я увидел толстую палку, похожую на бейсбольную биту. «Борона-суковатка», — пронеслось в моем сознании странное название из школьного курса истории. Та, я помнил, выглядела не так, но очень уж название это подходило к тому оружию, которое уже готово было обрушиться всей мощью своей мне на голову. Инстинктивно, без рациональной надежды на удачу или успех, я поднял руку (благо руки мне так никто и не связал, абсолютно веря в мою беспомощность), прикрывая ею себя от неминуемого удара палкой-битой. Я зажмурился — тоже инстинктивно — в ожидании удара, который, возможно, и был бы смягчен рукой хотя бы немного. Однако удара не было.

Более того, рычание, еще недавно заполнившее всю Вселенную, теперь исчезло, уступив место уже знакомой мне по недавней паузе тишине. И снова стук сердец, бьющихся, как мне кажется, в унисон. Что же случилось? Не опуская руки, открываю глаза и вижу поразившее меня в первый миг зрелище: все экзекуторы мои, включая и рычащего «боярина», и того парня с битой-суковаткой, лежали вокруг меня на земле, буквально пластались, не поднимая лиц и не издавая никаких звуков, которые хотя бы отчасти могли объяснить произошедшее. Помнится, Аристотель называл такое применительно к греческому театру словом «перипетия»: когда положение вдруг меняется на противоположное. Вот и сейчас случилось нечто, в полной мере достойное античной драмы: минуту назад я был жалким пленником, участь которого сводилась только к одному — быть съеденным; и вдруг в один миг все переменилось — подобно божеству возвышался я над упавшими в страхе дикарями. Я был уверен, что они молчанием своим молили о пощаде. И куда только девалась давешняя агрессия? Куда исчезла недавняя свирепость?

Я понимал, что беспричинно такая перипетия приключиться не могла. Что же стало поводом к случившемуся? Не сразу, но все же я сообразил, что к чему. И как только не догадался я, ведь опыт такого рода уже у меня имелся. Постоянные мои читатели знают, что мою ладонь, ладонь потомственного целителя из древнего рода Блаво, украшает уникальный символ — Звезда-Семерида. Уникальность этой Звезды в том, что есть она только у тех, кто принадлежит к нашему роду. Звезда-Семерида — знак особого положения рода Блаво как целостности и всех его представителей по отдельности в этом мире на протяжении многих веков. Как-то раз мне уже пришлось вот таким же образом спасти жизни своих друзей и свою собственную от противников, которые, едва завидев на моей ладони Звезду-Семериду, впали в отчаяние и немедленно из палачей стали жертвами. Так случилось и теперь — в далекой и загадочной Гвинее. Видимо, Звезда на моей ладони что-то значит для этих парней, раз они так резко переменили свои планы относительно меня. Но как дать им понять, что я не только не сердит на них, но и готов к продолжению наметившегося диалога?

Воспользовавшись моментом, когда «боярин» чуть приподнял голову и скосил черный глаз свой на меня, я двумя руками синхронно изобразил, что, дескать, пора вставать. Резонно думал, что этот жест будет понятен, ведь нечто подобное было несколько часов назад, когда туземец с дротиком рукою повелел мне шествовать за ним следом. И «боярин» в полной мере оправдал мои надежды — поднялся с земли, буркнул что-то невнятное своим соплеменникам, которые тоже стали вставать, с почтением, буквально на полусогнутых ногах подходили ко мне, низко опустив кудрявые головы — далеко не все могли похвастаться головными уборами, каковые имелись у «боярина» или у моего проводника.

В деревне

В окружении туземцев я последовал по исхоженной тропе в ту сторону, которая так приглянулась мне, пока я ожидал своей участи перед готовящимся костром. Вблизи горы оказались еще красивее, чем издали: склоны почти сплошь заросли нежными кустарниками и яркими цветами, а сверху медленно проплывали усталые облака. Деревня, куда вели меня туземцы — вели не как пленника, но как своего покровителя, — находилась у самого основания одной из гор. Взору моему предстали довольно-таки убогие хижины, вокруг которых толпились полуголые дети, старики, женщины. Все смотрели на меня, слушали, что говорил им своим ворчащим голосом «боярин», и мотали усердно головами. Кажется, наш жест отрицания был здесь жестом согласия. Впрочем, я мог и ошибаться. С полей стали подтягиваться другие мужчины. Значит, не только каннибализм является здесь средством пропитания, есть и более цивилизованные способы насытить себя и близких.

Взрослые мужчины несли в руках какие-то приспособления, назначение которых могло быть как военное, так и сельскохозяйственное: я заметил, что приспособления эти были сделаны из дерева, но имели и каменные элементы. Действительно, было похоже, что местом моего нынешнего пребывания стал каменный век во всей его красе. Впрочем, говорить о каменном веке в чистом виде вряд ли было возможно. Я уже описал одежду туземца, похожего на русского боярина. Вряд ли каменный век мог похвастаться покроями такого типа, включая и бутылку из-под шампанского, венчающую шапку. Заметил я, присмотревшись повнимательнее, и то, что инструмент, который несли туземцы, сделан не только из дерева и камня — попадались металлические экземпляры явно нездешнего происхождения. Значит, не только каменный век царит здесь. Более того, не так уж затерян этот мир, если сюда проникают в том или ином виде плоды нашей цивилизации. Пусть плодам этим сто лет в обед, как, например, вилам, которые держит в руках один из дикарей, но все же сто лет, а не несколько миллионов. Окончательно укрепился я в мысли об открытости данного мира в нашу сторону, когда увидел — что бы вы думали? — телевизионную антенну на крыше одной их хижин. Возможно, конечно, она там разместилась для красоты, невесть как попавшая сюда и непонятно для чего установленная; но не менее возможно, что внутри этой хижины работает телевизор. Хотя откуда они тут берут электричество?

Ветерок между тем донес запах парного свежего мяса. Это немедленно возвратило меня к реальности — сразу же вспомнил я все рассказы, слышанные мною о каннибалах. Да и как-то сразу стало понятно, что чудесное спасение мое от верной гибели может в любой момент обернуться столь же чудесным разведением нового костра в мою честь. Мне приходилось читать истории, в которых дикие племена сначала находили себе кумиров среди прибывших путешественников, а потом благополучно этих кумиров съедали. Почему? Да чтобы стать похожими на них, приблизиться к божествам. Ну так и со мной поступят подобным образом? Между тем пока ничто не предвещало подобного поворота событий. Все, кто появлялся в деревне и видел меня, падали на колени, опускали головы и что-то шептали себе под нос. Вероятно, просили о пощаде.

Наконец, мы выбрались на место, которое можно было с полным правом назвать главной площадью деревни. Хижины здесь образовывали почти правильный круг, в центре которого стояло деревянное сооружение. Мало было похоже оно на тех идолов, которых обычно рисуют в наших детских книжках, когда изображают камлание шамана. Скорее, сооружение в центре главной деревенской площади напоминало сколоченные из небольших стволов деревьев так называемые вышки, которые еще и сейчас можно встретить у нас в сельской местности. Обычно такие вышки ставились позади огорода, и с них, с этих вышек, крестьяне наши по ночам трещотками, колотушками, а иногда и при помощи ружей отпугивали кабанов, посягавших на урожай картошки. Как и на таких вышках, на приспособлении в гвинейской деревне, почти на самом верху его была своего рода площадка, с которой, полагаю, можно было видеть не только саму деревню, но и окрестности — столь высока была деревянная башня. Но пока что меня не спешили приглашать на нее. «Боярин» давал какие-то распоряжения, и соплеменники послушно повиновались. Когда же все распоряжения были отданы, началось, как я понял, ожидание чего-то. В какой-то степени ожидание было мне на руку: во-первых, я мог хотя бы в какой-то степени реализовать свое любопытство по части наблюдения за тем, как одеты и как выглядят туземцы и туземки; во-вторых, я мог внимательнее присмотреться к местности, чтобы понять, в какую сторону мне устремляться в бегство, если возникнет такая необходимость. Такую сторону я определил для себя без особого труда: между двумя горами я увидел ущелье, по дну которого была протоптана узкая, но вполне заметная тропа. Сила и направление ветра, расположение солнца на небе в этот час, и то, как бежали по небу облака, — все это указывало на правильность моего умозаключения относительно направления дальнейшего пути. По всем приметам в конце этого ущелья, то есть буквально за горами, должен был быть какой-то водоем. Водоемы тут не редкость — все же мы не в Сахаре. Однако и не сказать, что встречались они часто.

Пока я мысленно вел диалог с самим собой относительно своих дальнейших планов, на примеченной мною тропинке показался человек. Сразу по настроению стало понятно, что все только этого человека и ждали. По возрасту приближающийся к нам туземец был явно старше многих здесь, а, возможно, и самый старый из всех. Груз лет его почти что не выдавали ни фигура, ни осанка, однако, глядя на лицо, ошибиться было невозможно: туземец был стариком. Помимо набедренной повязки на старике была меховая шапка, но совсем не боярская, как у давешнего моего знакомца, а скорее такая, какие носят народы Крайнего Севера. И как только сюда — на запад Африки — попадают все эти предметы! Была у старика и еще одна деталь гардероба — холщовая сумка на плече. Когда же старик приблизился к нам, то я от удивления чуть не упал: на сумке было изображение высотного здания Московского университета. И чтобы я точно был уверен в том, что передо мной именно это здание, прямо под ним краснела пусть и выгоревшая, но довольно отчетливая надпись кириллицей: «Московский государственный университет имени М. В. Ломоносова». Каким-то парадоксальным образом менее всего выгорели буквы «М» и «В» — инициалы основателя российской науки. Старик подошел к нам, но даже не взглянул в мою сторону, а стал активно, с привлечением жестов о чем-то беседовать с «боярином», оба издавали при этом уже знакомые мне горловые звуки, напомнившие монотонное пение некоторых народов. Потом «боярин» подозвал того парня, который встретил меня на дороге и привел к месту будущего костра. Некоторое время три туземца еще о чем-то беседовали. Все же прочие стояли рядом, но в разговор не встревали. Старик же по ходу этого разговора все чаще и чаще бросал на меня взгляды. И иногда мне казалось, что еще миг и старик улыбнется, но этого не происходило. Как же заскучал я по обыкновенной человеческой улыбке!

Старик-студент

По тому, что старик с холщовой сумкой направился ко мне, я понял, что разговор его с «боярином» и с моим первым проводником был окончен. Тут уже ошибки быть не могло — старик улыбался.

— Привет, — сказал старик по-русски и улыбнулся во весь свой белозубый рот.

Я еще не успел испытать шок от услышанного, как старик, явно предвидя мою реакцию, продолжил:

— Не удивляйся. Я сразу понял, откуда ты прибыл, человек со звездой на ладони. Я даже знал, что когда-то придет такой час, и племя наше будет осчастливлено твои приходом. Не сразу, нет, но то, что ты сейчас здесь, станет для всех нас началом новой эпохи. И для вас, кстати, тоже.

— Но откуда…

— Ты хочешь спросить, откуда я знаю твой язык? Так ведь ты сам уже догадался по надписи на моей сумке, не так ли? Более сорока лет тому назад я учился в Москве, в университете, учился на физика. Антенну на хижине видел? Моих рук дело. Станет грустно совсем — ставлю на крышу солнечную батарею, включаю российское телевидение и общаюсь с ним. Потому и язык не забывается.

Мне хотелось задать вопросы старику, но беда была в том, что он ни своего имени не назвал, ни моего не спросил, а к тому же я не знал, как обращаться мне к нему — на Вы или же на ты. Он обращался на ты, но ведь он существенно старше меня… Мои мысли коммуникативного свойства прервал старик, который будто бы мог эти мысли читать:

— Как тебя звать, я знаю. В одном из пророчеств, полученных весьма странным путем, было имя, странное для России, правда, — Рушель. Тебя так зовут?

Мне ничего не оставалось, кроме как ошарашенно кивнуть в знак согласия.

— Мое имя для тебя будет очень трудным, поэтому ты можешь звать меня так, как звали мои советские товарищи. Зови меня Африканыч.

Я улыбнулся, услышав такую номинацию, улыбнулся, потому что вспомнил, что у отца одного моего юношеского приятеля тоже было такое отчество; вернее — не совсем такое, но очень похожее: Африкантович.

— И наконец, — продолжал Африканыч, — обращайся ко мне на ты. Мне так будет проще. Поэтому и к тебе, хотя ты великий и могучий, я тоже обращаюсь на ты, обращаюсь как к старому товарищу, а не как к тому, кто пришел изменить судьбу моего народа.

— Африканыч, — обратился я к своему новому знакомому, — о каком пророчестве ты говоришь? Как связано оно со звездой на моей ладони? Что ждет, если верить этому пророчеству, наши народы в будущем?

Вопросов было много, но сколько всего я еще хотел спросить! И сразу бы высыпал все вопросы на своего собеседника, если бы только не опасался, что тем самым могу его отпугнуть или даже просто охладить к продолжению беседы со мной. Признаться, я не так любопытен, как может показаться, но тут ситуация обязывала узнать как можно больше. Африканыч не замедлил начать отвечать на мои вопросы, и в голосе его не было и тени раздражения или же нежелания продолжать разговор. Все же прочие туземцы, включая «боярина», смиренно ждали неподалеку.

— Однажды случилось так, что издалека ветер принес нам, в нашу эту деревню, где сейчас мы с тобой находимся, странный голос. Ветер дул из-за гор, прямо из этого вот ущелья струилась речь человеческая. Хотя, казалось, принадлежала она и не человеку вовсе. Поначалу мы не могли разобрать ни слова, сколько ни пытались. Вроде бы язык был знаком всякому, но вот понять что-то не получалось. Стих ветер, с ним стихла и речь. Все мы были очень опечалены, поскольку древнее предание нашего народа, известное здесь всем, гласило, что когда-то настанет час, и ветер принесет великое знамение. Казалось, этот час настал, ведь ветер действительно принес что-то. Но что — нам было не понять. Понимаешь, Рушель, все в нашем племени от мала до велика ждут перемен. Ты уже понял, что мы и есть те самые каннибалы, про которых ты наверняка слышал, когда только еще собирался сюда.

Я кивнул, не желая ни единым словом вторгаться в столь щекотливую тему как людоедство. Кивнул и тут же спохватился, вспомнив, как прореагировал «боярин» на мой недавний кивок. А ведь при Африканыче я сделал это уже во второй раз! Видимо, лицо выдало мое волнение, а возможно, Африканыч действительно читал мои мысли.

— Не волнуйся, — сказал он, — когда я разговариваю с тобой на русском языке, то и жесты мои ровно те же, что приняты в твоей стране. У нас же кивок головы означает полное нежелание что бы то ни было дальше обсуждать.

Я сразу же подумал, сколь опрометчиво кивнул в ответ на речь «боярина» возле костра: тем самым я просто отрезал тогда для себя все пути к хоть к какому-то диалогу. И если бы не Звезда-Семерида на моей ладони… Конечно, я не мог не спросить и про то, что означает мотание головой.

— А это, — отвечал Африканыч, — у нашего народа знак приглашения к серьезному разговору, к спору. Ты уже успел кому-то здесь продемонстрировать подобное?

Я кивнул, и мы оба рассмеялись, после чего Африканыч продолжил свой рассказ, продолжил с поднятой им самим темы каннибализма:

— Каннибализм, Рушель, если позволительно так выражаться, — наш крест. Ты думаешь, что нам очень нравится поедать себе подобных? Вовсе нет. Сейчас чувствуешь запах свежего мяса? Совсем не человеческого. Это только что мои соплеменники забили домашнего тура. Животное — близкая родня вашим коровам. С давних пор мои предки здесь занимались разведением туров. А еще возделывали поля, охотились, рыбачили на той реке, что протекает сразу за горами. Но с тех же самых давних пор мой народ, дабы боги наши не гневались, обязан заниматься каннибализмом. Ритуал этот предполагает, что будущую жертву — не спрашивай, откуда эта жертва берется, сам ведь едва ей не стал — заживо жарят на костре, а потом каждый из участников съедает по маленькому кусочку. Тем самым и боги наши делаются добрее, и мы принимаем в себя то лучшее, что было в съеденном человеке. Никакого физиологического удовольствия этот обряд нам не приносит, но таковы правила, придуманные не нами; не нам их и отменять. И все же уже несколько поколений мой народ живет в ожидании того, что настанет когда-то такой час, когда не нужно больше будет заниматься каннибализмом. Мы ждем этого часа. Потому и знамения, о котором я рассказываю, мы тоже ждали. Только представь, каково было наше разочарование, когда ветер в тот день стих, а мы так ничего и не поняли из того, что ветер этот нам принес. Но настало утро следующего дня, и ветер из-за гор подул снова, а сразу же вслед за этим полились слова, которые по-прежнему разобрать было невозможно. Тогда решили послать за старейшиной нашего племени. Старейшина этот давным-давно удалился от дел и жил на покое в глубине джунглей. Он был уже в таком возрасте и статусе, когда не нужно принимать участия в каннибальском обряде. Всякий в нашем племени мечтает когда-нибудь дожить до этого, стать таким же, не есть людей. В тот день, пока звали старейшину, пока он пришел, ветер опять успел стихнуть, стихли и столь важные для нас слова. Но теперь у нас была надежда, что назавтра все повторится вновь. Так и случилось. Едва солнце показало первые свои лучи из-за джунглей, как с противоположной стороны дунул ветер. И полилась таинственная речь. Старейшина закрыл глаза и принялся слушать. Сразу же по его виду стало ясно, что речь понятна ему. Все мы ободрились и стали дожидаться окончания слов ветра. Долго ли, коротко, а ветер стих, слова закончились, и старейшина открыл глаза. Воцарилась тишина, и только после этого старейшина начал произносить свою речь, из которой мы узнали, что далеко вниз по течению великой реки, что протекает за горами, на одной из излучин есть холм, на том холме многие века сидит человек…

Едва я услышал эти слова от Африканыча, как мне стало не по себе. Дело в том, что как раз этот холм и этот человек являлись целью моего путешествия, той целью, что была продиктована документом из камеры хранения псковского вокзала. Я и сейчас еще, на этих вот страницах не могу рассказать всего. Вы ведь помните условие, согласно которому поведать о содержимом восьми тетрадей можно будет только тогда, когда мой рассказ доберется до цели путешествия. Но ничто не мешает назвать мне эту цель уже сейчас, тем более, что она как раз прозвучала в речи Африканыча. Да, друзья, мне нужно как раз туда — на холм, который находится на излучине реки и на котором много веков сидит человек! Слова же Африканыча только укрепили меня в мысли о том, что я на правильном пути. Африканыч же продолжал пересказ слов старейшины:

— Человек этот застыл, словно окаменел. Но он жив. И он слышит то, что вещают ему голоса, идущие свыше. И когда этот человек считает нужным, то услышанное передает нам, обычным людям. Правда, передает так, что разобрать сообщение может далеко не всякий. Об этом поведал нам старейшина. И сейчас, по его словам, человек, сидящий на холме у излучины великой реки, с ветром, идущим из-за гор, известил нас вот о чем: не далек тот момент, когда люди перестанут есть друг друга; пока что уходить от традиций, данных предками нельзя, но придет час на вашу землю, вместе с которым из дальней северной страны явится человек; у этого человека будет звезда на ладони; помните, человек этот будет для вас, для всего вашего племени знаком великих и неизбывных перемен к лучшему. Почитайте его! Ибо весь путь его земной направлен на то, чтобы жизнь людей на этой земле сделалась лучше. По миру несет он звезду свою, свет от которой мир хранит. И как только пройдет этот человек через вашу деревню, начинайте ждать того великого часа, после которого вам уже не придется поедать себе подобных. Так сказал старейшина. Было же все это двадцать три года тому назад. Старейшина давно покинул это мир. Нынче в статусе старейшины нахожусь я — живу только не в джунглях, а на той стороне горной гряды, на берегу великой реки. И мне уже несколько лет не нужно принимать участия в наших ритуалах. С той поры и человек с холма у излучины великой реки не давал никак знать о себе. Но наш народ не забыл о предсказании, прилетевшем некогда с ветром из-за гор. Все здесь ждали тебя. И вот дождались. Да, чуть не забыл рассказать про еще одно знамение. Два года назад я сидел у самой воды нашей реки, смотрел, как бежит вода, как солнечные лучики играют в спешащих струях… И вдруг увидел, что река несет бутылку из-под шампанского. Был бы кто другой на моем месте, он бы, конечно, не узнал, что это такое. Но я ведь провел несколько лет в Москве, потому не понаслышке знаю, каково оно — советское шампанское. Стремглав кинулся я в воду, схватил эту бутылку в надежде отведать того славного напитка, что так часто пили мы в общаге на Юго-Западе вашей великолепной столицы. Но не тут-то было — никакого шампанского в бутылке не было и в помине. Зато была там бумага…

На этих словах Африканыч снял с плеча холщовую сумку с изображением университетской высотки и выудил оттуда зеленоватый очечник, внутри которого оказалась свернутая трубочкой бумажка.

— Храню с той поры это послание в бутылке, — с гордостью сказал Африканыч. — Ты разверни и читай.

Я так и сделал. Это действительно было послание, хоть и содержалось в нем всего лишь одно слово: «Рушель». Думаю, нет смысла пересказывать то, что ощутил я, едва только развернул бумажку из очечника. Во всяком случае любые сомнения относительно моей миссии здесь (а возможно, не только здесь, но и вообще в мире) отпали. Я верю, что не зря держу путь на тот самый холм у излучины великой реки. У меня все получится. Судьба на моей стороне, а это для меня всегда было важнейшим показателем качества того, что я делал, делаю и, смею надеяться, буду делать. Я непременно дойду до своей цели, дойду хотя бы для того, чтобы эти люди больше не ели себе подобных. Все мои пафосные мысли были прерваны Африканычем:

— А ту самую бутылку из-под шампанского, в которой лежало это послание, ты, Рушель, уже видел на шапке нашего вождя.

И мы рассмеялись. Видимо, поучившись в Советском Союзе, мой собеседник перестал испытывать должный пиетет по отношению к вождям любого ранга и пошиба. Очевидно, что все сведения, которые я получил от Африканыча, только укрепили меня в вере в собственную удачу. Предстоял путь за горы, к реке. И дальше к тому самому холму, к тому самому человеку, что много веков восседает на этом холме и занимается тем, что… Впрочем, потерпите еще совсем немного — пока я не могу разглашать всего, что уже знал на момент начала путешествия, но скоро, очень скоро мне это будет позволено в полной мере.

Ночь я провел в одной из хижин туземной деревни. Хижина эта, как рассказал мне Африканыч, прежде принадлежала ему, а теперь жил в ней его старший сын с семьей. Ну а на утро практически все обитатели деревни вышли провожать меня на великую мою миссию. Когда мы проходили мимо того странного сооружения, что намедни заметил я на центральной площади, то я не мог не спросить у Африканыча, каково предназначение этой конструкции.

— Это, — отвечал Африканыч, — вышка от кабанов.

Сначала я решил, что мой новый товарищ таким образом шутит, но Африканыч не рассмеялся, даже не улыбнулся, а пояснил:

— Как-то раз летом мы ездили от университета в Куйбышевскую область в стройотряд. Там в деревне коровник строили. И вот возле сельских огородов с картошкой я тогда такие вышки и увидел. Узнал, что при их помощи местные оберегают урожай от незваных гостей из леса, от кабанов. Ну а когда вернулся в Гвинею и стал вспоминать, как хорошо было все в СССР, то вот и решил тогда сохранить память в виде вышки, поставив ее здесь.

— И что кабаны? — спроси я Африканыча.

— Боятся, не приходят, — с грустью в голосе ответил старик-студент.

Великая река

Как я и предполагал вчера, путь мой к великой реке лежал по той самой тропинке, которая просматривалась между гор и по которой пришел ко мне Африканыч. По тропе этой со мной пошел только Африканыч, все же прочие туземцы остались у края деревни, повинуясь, как я понял, воле своего вождя, давшего сигнал остановиться.

— Так надо, — пояснил Африканыч. — Вообще людям нашего племени можно подходить к реке. Но сейчас их присутствие может отпугнуть от тебя духов воды. А их помощь в процессе путешествия до холма у излучины тебе очень пригодится. Ведь плыть придется на лодке.

Признаться, это для меня стало неожиданностью, ведь я был уверен, что пойду просто пешком по речному берегу. Но лодка так лодка, даже и лучше. Мы миновали ущелье и вскоре из-за поворота показались кусочки голубой воды. Так бывает, когда едешь к морю, и первые его фрагменты уже то тут, то там мелькают, самого же его во всей красе некоторое время еще не видно. Так было и теперь. Но когда вода показалась вся, то стало сразу понятно: великая река прекрасна! Синяя вода под желтым солнцем в зелени берегов. Мы немного прошли вдоль кромки воды. Африканыч явно наслаждался тем впечатлением, которое произвела на меня вся эта красота. А к тому же река эта была еще и живая, обитаемая. На водной глади скользили куда-то по своим делам лодки, управляли которыми по преимуществу мальчики-подростки, управляли, надо сказать, умело и резво. Плескалась рыба, разноцветные птицы пытались эту рыбу изловить, одной это удалось прямо на моих глазах, но бедная рыба так хотела жить, так мечтала вернуться обратно в эту прекрасную реку, что умудрилась извернуться и ударить свою потенциальную губительницу хвостом. Птица от неожиданности, и, возможно, от боли растерялась, а растерявшаяся птица, как известно, начинает щелкать клювом. Одного такого щелчка было достаточно, чтобы рыба вылетела прочь и, крутясь, упала в родную свою водную стихию. По берегам реки почти повсюду виднелись хижины — не столь убогие, как в деревне каннибалов за горами, но и не похожие на особняки современных олигархов.

— Вот и твое транспортное средство, — сказал Африканыч, показывая на длинную лодку с одним, но двусторонним веслом, какие практикуются на современных байдарках.

Мы стали прощаться. Прощаться навсегда, ведь мой обратный путь от холма у излучины великой реки лежал уже не здесь, не проходил мимо этой, оказавшейся по воле судьбы столь гостеприимной деревни. Только один вопрос меня мучил все это время, пока мы общались с Африканычем. Я стеснялся его задать, но теперь, когда до моего отплытия оставались считанные минуты, я понимал, что другого шанса спросить у меня уже не будет. С детства у меня есть привычка: когда хочешь что-то сделать, сказать, спросить, но или боишься, или стесняешься, то просто в уме отсчитай в обратном порядке от десяти до одного, и после того, как скажешь «один», делай, говори, спрашивай. Только поклянись самому себе, что поступишь именно так. Вот и сейчас я прибегнул к этому способу. И число «один» просвистело в моем сознании тогда, когда я уже сел в лодку. По старой моей клятве дальше последовал вопрос:

— Африканыч, вот ты сказал, что, согласно знамению, пройдет какое-то время после моего прихода сюда, и твой народ перестанет есть себе подобных. А что будет с моим народом? Что ждет цивилизацию? С нами-то что может случиться?

— А разве сейчас вы не едите друг друга? — вопросом на вопрос ответил Африканыч и оттолкнул мою лодку от берега.

Течение подхватило судно и понесло вниз по великой реке. И пока несла меня вода до первого поворота, пока не скрылась лодка за ним, Африканыч все стоял на берегу и махал мне рукой на прощание. У меня же в голове все звучали и звучали последние слова старика-студента, сказанные мне. Едим ли мы себе подобных? Чем больше думал я над этим вопросом, тем больше понимал, что да, конечно, едим. Не прямо, нет, но, может быть, было бы лучше, если бы прямо. Во всяком случае процесс пожирания происходил бы тогда быстрее и не был бы столь драматичен, как тот, что принят в нашей, с позволения сказать, цивилизации. Такие вот невеселые мысли еще некоторое время одолевали меня. Но такой я человек, что подолгу не могу печалиться даже тогда, когда есть для этого не только повод, но и причина. Для избавления от скорбной мысли мне сначала понадобилась одна очень простая вещь: напомнить самому себе, что стало поводом к риторическому (как оказалось) вопросу Африканыча. А поводом стал мой вопрос — что ждет мой народ? Логика тогда предельно проста: если гвинейские туземцы, руководимые вождем, шапку которого украшает бутылка из-под советского шампанского, очень скоро перестанут друг друга есть, то стало быть, представители моего народа, представители европейской цивилизации вообще тоже в те же, вероятно, дни прекратят поедать себе подобных. Так значит, не зря я прилетел в эту страну, не зря шел по ней, не зря подвергался опасности возле каннибальского костра, а теперь не зря плыву по искрящейся воде великой реки, плыву туда, где возвышается холм с сидящим там человеком. Поразмышляв таким образом, я смог не только преодолеть печаль, вызванную словами Африканыча, но позволил себе полюбоваться на берега, мимо которых скользила по гладкой поверхности воды моя лодка. Я знал со слов Африканыча, что если все будет нормально, то к нужной мне излучине течение великой реки принесет меня на будущее утро. Значит, на реке я проведу фактически сутки. Еды мне хватит, ибо мои запасы пополнились изрядно плодами трудов верных мне туземцев-каннибалов. И если лодка не подведет, то можно и не причаливать к берегу до самого холма вовсе. Еще есть шанс ускорить движение моего судна при помощи двустороннего байдарочного весла, но Африканыч предупредил меня, что ускорение такое будет стоить слишком дорого в плане отдачи сил, а приблизит меня к цели не то что бы очень. Я решил довериться моему товарищу и положиться целиком и полностью только на скорость и силу течения. Веслом же только задавал нужное направление, если лодка моя устремлялась вдруг в сторону от необходимого курса. Впрочем, это случалось не часто, а потому сверхдостаточно было времени, чтобы рассмотреть берега.

Левый берег почти сплошь был затянут зеленью джунглей. Нечто подобное мне приходилось видеть, путешествуя по рекам в Юго-Восточной Азии. Лишь изредка среди лиан мелькала не менее зеленая, чем эти лианы, крыша какой-нибудь лачуги. А однажды я увидел несколько стоящих почти впритык друг к другу добротных деревянных домов, похожих внешне на дачные домики нашей средней полосы, только, пожалуй, ярче выкрашенные по фасаду. Не иначе как живут тут новые африканские; вокруг царит убожество, а они не стесняются выставлять напоказ свое богатство. Однако, повторюсь, дома были редкостью среди джунглей. Лодки, спешащие куда-то по водам великой реки, тоже можно было встретить лишь там, где поблизости было какое-никакое жилище. Только в отличие от места начала моего плавания лодками теперь управляли не мальчики-подростки, а взрослые и сильные физически мужчины. Течение здесь стало быстрее, поэтому плыть против него мог только человек с достаточно развитой мускулатурой. Мне было проще — течение само несло меня к заветной цели и только радовало своей скоростью и мощью. Возле домов людей практически не было. Видел женщину, которая полоскала белье, будто дело было у нас на Волге или на Дону, и только цвет кожи отличал эту туземку от какой-нибудь доморощенной Анфисы или Аксиньи начала прошлого века. Видел еще игравших с мячом мальчишек — будущие звезды африканского футбола. И еще совсем неожиданно, вдалеке от жилья возник вдруг из джунглей громадный чернокожий воин: стоило только взглянуть на раскраску его лица и торса, чтобы сразу понять — так выглядит настоящая боевая раскраска; да и вооружен он был, отнюдь не клюшками для гольфа и не шарами для боулинга, а длинным копьем и луком со стрелами. Грозно этот воин посмотрел на меня, но никаких действий не предпринял, а то ведь, кто его знает, что могут замышлять местные против человека с иным цветом кожи. Вот, пожалуй, и все люди, которые встретились мне за весь день на левом берегу великой реки.

Куда как любопытнее было смотреть на правый берег. Немного поодаль начинались холмы, а перед ними простиралась равнина, укрытая ковром из разных цветов и пахучих трав. Да, Африка — это не только песок Сахары от горизонта до горизонта и не только непролазные джунгли тропиков. Знаете, на какой-то миг я даже забыл, что нахожусь в Африке — так похож был этот пейзаж на те, что можно встретить в России: цветистый луг, за ним не то холмы, не то курганы, солнечный день, томящиеся на крыше мира облака… Долгое время правый берег не баловал меня людьми или хотя бы следами их обитания. Потому, вероятно, поначалу я чаще бросал взоры на берег левый. Но вот прямо посреди цветистого луга стали появляться маленькие домики. Или только с фарватера реки казались они маленькими? Интересно, из чего сделаны окна в этих домиках? Стекла ведь туземцы еще не знают. Неужели из бычьего пузыря, как у наших предков в Древней Руси? Домиков становилось все больше и больше, стали среди них появляться и каменные строения, в которых, должно быть, по здешнему климату и жарко даже. За то уж точно никакой экваториальный ливень не страшен — крыши выглядят очень прочно, а материал, из коего они сработаны, напоминает черепицу, которая так популярна в странах на побережье Балтики. О диво! Стали попадаться дома в два, в три и даже в четыре этажа! Не иначе на моем пути лежит крупный город. И правда, как могла река не привлечь к себе мегаполис! Так повсюду заведено, и Африка в этом плане не исключение. Людей все больше, попадаются машины. Сверяю с картой — действительно, в этом месте находится хоть и небольшой, но город. До нужной мне излучины ничего такого похожего на мегаполисы потом уже не будет, однако мне и этот не сказать, чтобы был сильно интересен — как-то невольно отклоняюсь от фарватера поближе к противоположному левому берегу; не хочется привлекать лишнее внимание к себе. И вместе с тем размышляю: ведь прошло всего несколько часов, как побывал я в деревне, уровень развития населения которой не дотягивает (и это мягко говоря) до хотя бы относительных представлений о том, какой должна быть жизнь человека; более того, ни на секунду не забываю, что все, кого я видел в этой деревне, включая и замечательного Африканыча, каннибалы, а проще говоря — людоеды. И не сказочные, не легендарные, а самые что ни на есть реальные. И жертвы их тоже реальны. И я, ваш покорный слуга, едва не стал одной из таких жертв. Но лишь чуть отплыл по реке — и вот, пожалуйста, город, цивилизация, жизнь, надо полагать, бьет ключом. Даже со стороны ничуть не хуже какого-нибудь Сибирского или Уральского районного центра. Так буквально соседствуют здесь первобытный мир каменного века и век в полном смысле этого слова нынешний. Контраст внешне весьма разителен — в городе люди одеты фактически так, как одеваются в Европе. Ну, скажем, как одеваются на европейских курортах в те месяцы, когда воцаряется пляжный сезон. Как одеты жители каннибальской деревни, я уже описал на наиболее примечательных образцах, на вожде-«боярине» в первую очередь. Большинство же туземцев там никак не одето, если не считать набедренной повязки. И самое главное отличие… Но только я подумал о том, что этим самым главным отличием будет наличие каннибализма в деревне и его отсутствие в городе, как вспомнил последние слова Африканыча и все мои размышления по этому поводу. И сразу все эти дома, машины, люди обрели для меня совсем иной смысл: и здесь тоже одни поедают других; при этом тот, кто еще недавно восседал во главе пиршественного стола, усеянного человеческим останками, вдруг оказывается в тарелке на этом столе; и, возможно, не в виде главного фирменного блюда этого сезона, а всего лишь одной из разновидностей легкой закуски. Выбраться же вновь СО стола ЗА стол шансов нет — съедят и даже не оставят косточек. Весь мир таков. Эти невеселые мысли вновь овладели мною, пока я проплывал мимо гвинейского города, что расположился на правом берегу великой реки примерно на середине пути между деревней каннибалов и холмом, на котором несколько веков сидит человек. И к этому человеку мне нужно попасть во что бы то ни стало. Если судьба окажется и в этот раз благосклонна ко мне, то холм этот увижу я завтра через пару часов после рассвета.

Пока же сегодня солнце еще не зашло за джунгли, я продолжаю любоваться берегами великой реки. Вот на правом берегу начинается деревня, очень похожая на ту, которую я покинул утром. Разве что нет телевизионной антенны и вышки для отпугивания кабанов. Видать, нет в этой деревне своего Африканыча, способного хотя бы таким вот образом приобщить к цивилизации местный люд. Люд же этот хорошо мне виден с воды: кажется, все население деревни собралось тут нынче на какой-то праздник. Все мужчины раскрашены в оранжевые, голубые и зеленые цвета; головы их украшают связки из птичьих перьев, сделанные по принципу тех, какие в фильмах моего детства носили индейские вожди в исполнении немецких и югославских актеров. Только, пожалуй, у тех индейцев оперение было побогаче — погуще, поярче; порою перья с головы свисали до самой земли. У здешних же головные уборы из перьев больше всего напоминали усредненный вариант между тюбетейкой и бейсболкой, и лишь у некоторых — видимо, самых важных и значительных — дотягивал до панамы. В руках местные сжимали копья, потрясая ими в такт какой-то музыке. Сначала я не мог понять, откуда эта музыка здесь берется, но, присмотревшись, увидел человека, которого я бы назвал шаманом. Во всяком случае таким мне представляется настоящий шаман: маска укрывает не только лицо, но и всю голову, в руке бубен, которым он то и дело бьет по бедру, а сам при этом изображает какой-то дикий и вряд ли вызванный естественным способом экстаз. К монотонному позвякиванию бубна примешивается еще и не менее монотонный, но более громкий и частый звук барабана. Оказывается, барабанов целых три штуки. И не барабаны это даже, а продолговатые бочки, по которым ударяют в такт три человека в каких-то белых накидках. Звуки громкие, но глухие, а потому довольно противные. Однако местным, судя по всему, нравится — вон как лихо пляшут. Понять, что именно они изображают, вряд ли возможно. Может, это обряд на удачную охоту, а может — на счастливый брак. Не исключаю и того, что так здешние туземцы кого-нибудь хоронят или же, напротив, подвергают обряду инициации. Кажется, тут никакого каннибализма в прямом смысле, но все же не рискую подплывать близко к месту праздника — видно ведь и так неплохо, так чего искать добра от добра? Течение несет меня все дальше, вот уже скрылись за поворотом танцующие туземцы, вот уже стих звон бубна шамана, притихли и барабаны. Вновь река начинает заполняться естественными, природными звуками — плеском воды, жужжанием насекомых, шелестом птичьих крыльев.

Вижу на правом берегу еще одну деревню. Здесь и не пахнет праздником. Здесь, наоборот, трудятся в поле. И мужчины, и женщины, и даже дети возятся в земле. Не вижу, что там растет, но побеги уже довольно крупные. Кукуруза или, может, подсолнечник? Нет, не знаю. Отрадно то, что хоть эти люди не едят себе подобных, как те, что провожали меня утром до горной тропы. Не едят ли? И опять, как и давеча, слышу циничный ответ-вопрос Африканыча, отталкивающего мою лодку от берега… И соглашаюсь, опять соглашаюсь с ним. Да, едят, еще как едят. И эти, что трудятся в поле, едят не только маис или что там у них произрастает. Едят своих близких, родню едят и соседей, чужих людей едят, детей своих и родителей, сестер и братьев, мужей и жен. А в деревне, где был праздник, люди не едят друг друга? Шаман отпляшет, откамлает свое, бубном отзвенит и давай глотать всех без разбора. Барабанщики проглотят друг друга. Если это похороны, то съедят мертвеца; если обряд инициации, то жди к ужину блюдо из юноши, которому сегодня суждено стать мужчиной. Свадьба? Съедим молодоженов. Ритуал на удачную охоту? Съедим охотников. Чествование юбиляра? Давайте скорее его проглотим, даже жевать не будем! Сколько всяких поводов для самого настоящего каннибализма дает нам это страшный и безумный мир! Но чем страшнее и чем безумнее делается мир вокруг меня, тем сильнее и крепче делается моя вера в то, что я призван этот мир поменять. Нет, даже не столько я призван стать причиной грядущих перемен, сколько предначертано мне первому об этих переменах узнать и знание свое великое донести до всех вас, до добрых людей, чтобы были готовы к тому, что ждет нас, наш мир, всю Вселенную очень и очень скоро. Но я не забегаю вперед, я по-прежнему верен слову, данному самому себе, и потому смиренно дожидаюсь сначала заката, а потом рассвета, после которого увижу я цель своего странствия — холм на излучине великой реки.

Пока же над рекой сгущается тьма. Вот уже и луна поднялась и отразилась в теплой воде. А ведь еще недавно отражался в водах другой реки Мирожский монастырь. Та река носит имя Великая, и эта река — тоже великая. И что, если за тайнами Вселенной не надо идти на другой край нашего мира? Что, если самые главные тайны прячутся от нас не в Мьянме, не в Индии или Непале, не в Китае или Африке, а где-то рядом совсем — в Изборске, что под Псковом, в древнем Торжке или в не менее древней Старице, в Старой Руссе, где-то еще, где мы не ищем тайн Вселенной, а они между тем есть. В следующий раз отправлюсь, пожалуй, по Руси великой, вот так же возьму лодку и буду, пока хватит сил, сплавляться по Волге или по Днепру. Буду плыть и смотреть на ночное небо. На небе столько всего, что непременно можно хоть что-нибудь увидеть, а уже увидев, попытаться понять, осмыслить, постичь, решить, разгадать. Наверное, и африканское небо полно загадками, тайнами разными. Но сейчас я в таком состоянии, что пытаться разгадать хоть что-то на этом небе выше моих сил. Да и не надо пока делать этого, ведь цель моего путешествия сейчас ясна до предела. И не только ясна, но и близка — всего лишь несколько часов — и я буду у цели. До самого рассвета великая река баюкала меня мерным течением своим и отражала такую яркую луну и такие низкие звезды…

Остановка

Когда же джунгли на левом берегу окрасились золотом первых лучей рассвета, я умылся, чуть перегнувшись с борта лодки, поприветствовал радостный мир вокруг меня, так благоприятствующий мне в эти дни, и решил на полчасика причалить к берегу — все-таки почти сутки на воде давали себя знать. И хоть лодка моя была для меня довольно-таки комфортабельным местом, но все же хотелось именно сейчас, именно вот в такое чудесное утро ощутить под ногами не зыбь речной волны, а твердую землю. По аналогии в тот момент, когда я лодку свою причалил к берегу, когда ступил с нее на песчаную кромку, отделявшую водную лазурь от разноцветья и разнотравья луга, вспомнился мне один из персонажей любимого мною в детстве Фенимора Купера: мальчику, который никуда и никогда не уходил с корабля, предстоит впервые в жизни ступить на сушу; мальчик страшно нервничает и выспрашивает у старых мореплавателей — правда ли то, что там, на суше, под ногами будет нечто твердое и некачающееся? Старики смеются над беднягой мальчиком, хотя кажется, что старый мореход должен как никто другой понимать такого рода страдания своего юного коллеги. С этими мыслями я привязал лодку к прибрежному деревцу, а сам разулся и стал прохаживаться по песку — весьма теплому, несмотря на ранний час. Настроение у меня в тот момент было благостным, несколько расслабленным. Так и должно быть: стресс случился позавчера, когда меня чуть не съели каннибалы; вчера мрачные размышления о тотальном каннибализме нашего общества сменялись яркими и радостными вспышками осознания собственного величия; ну а сегодня можно успокоиться, заменив контрастный душ купанием в теплом бассейне, а просмотру кинематографического микса из отвязной комедии и фильма ужасов предпочесть легкую романтическую мелодраму. Это я, конечно, выражаюсь образно. Вряд ли кто-то здесь на экваторе предложит мне бассейн или кинозал. Но хотелось, очень хотелось некоторого замедления и мозгового отдыха. Вместе с тем я продолжал усердно хранить бдительность: прогуливаясь босыми ногами по щиколотку в воде, я, подобно тому, как старушка в электричке, поставив на багажную полку свою сумку, ежесекундно бросает туда взоры, опасаясь похитителей, ни на секунду не упускал лодку из виду. Ну как веревка оборвется или развяжется? Тогда течение мигом подхватит мою лодку и унесет без меня туда, куда надо прежде всего мне, а только потом моей лодке. Нет, все-таки приходится признать, что крайне трудно в нашем неспокойном мире сохранять спокойствие. Не человек, так стихия восстанет против тебя. Не стихия, так ты сам… Однако в то утро беда едва не пришла ко мне оттуда, откуда ее не ждали. За прошедшие день и ночь я успел привыкнуть к всплескам рыб в воде великой реки; вероятно, поэтому такой всплеск у самых моих ног никоим образом меня не смутил и не насторожил, только заставил чуть пристальнее взглянуть на узел, держащий лодку строго у берега и не позволяющий ей отправиться дальше без меня. Но тут мне пришлось одним прыжком отскочить от воды, потому что вода, до этого такая мягкая, не холодная и не горячая, вдруг обожгла мне ступню. Оказавшись вмиг метрах в пяти от реки, я посмотрел на то место, где только что стоял, наслаждаясь безмятежным африканским утром. О ужас: прямо из воды на меня выползал, плотоядно щелкая челюстями, самый настоящий крокодил. Зверь не спешил, а я замер на месте, словно оцепенел.

Краем глаза я взглянул на свою ногу, которую только что так обожгло. Неужели крокодил укусил меня? Но нет: это был совсем не укус, крокодил задел мою ступню своим телом, похожим на панцирь с шипами. Получилось несколько царапин, просто теплая вода усилила эффект. Однако сейчас мне было не легче от того, что крокодил меня не укусил — зверь надвигался на меня с недвусмысленными намерениями. «Позвольте узнать, что кушает за обедом крокодил?» — нелепо пронеслось в моей голове. И тут уже не требовался ответ — питается, похоже, тем же, чем намедни едва не пообедали каннибалы, живущие выше по течению реки. Но там хотя бы были люди, люди со своими страхами и мечтами, а здесь — рептилия, клацающая зубами и истекающая при этом слюной.

И никогда не забыть мне желтых глаз крокодила. Эти глаза смотрят на меня. Черные полоски зрачков слово просветы на погонах милиционера, пришедшего арестовать злоумышленника. Может быть, пуститься в бегство? Ринуться в сторону от реки? Но не могу вспомнить, быстро ли бегает крокодил? Кажется, что все-таки довольно быстро — нагонит, непременно нагонит. Кто-то, вероятно, по этому эпизоду упрекнет меня в малодушии — скажет: подумаешь, крокодил; не лев ведь и не тигр, даже не носорог, известный на всю Африку своею свирепостью. И я бы согласился, если бы не размеры этого крокодила. Который день уже на моем пути встречаются настоящие гиганты: сначала это был первый каннибал, которого я увидел посреди джунглей, потом «боярин»-вождь с бутылкой из-под шампанского на голове, теперь вот крокодил-великан. Такому достаточно ударить хвостом, чтобы сломать мне руку или ногу. А уж зубы… И эти желтые глаза с черными прорезями зрачков! В тот момент что-то подсказало мне, что спасение от страшного крокодила может быть сродни тому спасению, которое позавчера пережил я у каннибалов. Медленно, чтобы только не спровоцировать крокодила к броску (а бросок бы непременно сбил меня с ног), поднимаю руку и поворачиваю ладонь в ту сторону, где желтеют глаза хмурой рептилии. Теперь я твердо уверен в том, что крокодил, если его зрение хотя бы близко по структуре зрению человека, увидел на моей ладони приведшую в трепет каннибалов-туземцев Звезду-Семериду. Подействует ли? Если подействует, то это будет самое настоящее чудо. Из-за поднятой ладони хорошо вижу — крокодил остановился и не сводит глаз со Звезды-Семериды. Теперь отчетливо понимаю, что чудо произошло — звезда подействовала на моего противника. Крокодил как-то нелепо фыркнул и стал задом уходить к воде. Всплеск — и рептилия исчезла в синих водах великой реки, а я вздохнул с облегчением, буквально перевел дух, исчерпав стрессовую ситуацию. А что если я поплыву и крокодил запрыгнет в лодку? Лучше прогнать от себя дурные мысли и двигаться дальше к намеченной цели.

Я отвязал веревку, оттолкнулся веслом от берега, и течение, как и ранее, понесло меня к той излучине, возле которой стоит тот самый холм. Час, никак не больше, отделяет меня от этого холма. Река на стремнине быстра, но я успеваю размышлять. И вновь мысли мои о людоедстве. Крокодил ведь тоже, как и каннибалы, хотел меня съесть. Мир животных так устроен, что сильные поедают слабых, а стоит сильному стать слабым — захворать, состариться — так тут же тот, кто по природе был слабее, но пока что не стар и не недужит, хватает бывшего силача и ест. Хищники не брезгуют и человеком, когда тот беззащитен. Но разве вооруженный человек ведет себя лучше? Модница в европейском городе приобрела сумку из крокодиловой кожи. Это означает, что чуть раньше пришел в джунгли человек, вышел к реке, увидал крокодила и убил его. А все только затем, чтобы та самая модница пару раз прошлась по улице своего города с новой сумкой. И в этой связи неудивительно, что крокодил только что хотел со мной поступить так же, как некогда мой собрат поступил с его собратом. Человек ест зверя, зверь ест человека. В который раз убедился, что в этом мире все едят друг друга. И потому представление о миссии моей с этих позиций все более и более укреплялось. Получалось, что весь наш мир строится на том, что в нем все только и заняты поглощением живых организмов. Складывалось ощущение, что единство мира зиждется именно на этом. Но ведь такое положение вещей никак нельзя назвать правильным! Если все останется так, как есть, то можно сделать вывод: человек рождается для того, чтобы есть себе подобных, а в конце концов — для того, чтобы самому быть съеденным. И тогда выходит, что мир наш не так прекрасен, как был задуман изначально, раз в нем, в этом мире, есть место для удовлетворения хищнических инстинктов. Почти уверен, что могу услышать возражения: да, мир так устроен; и это закон; и не нам этот закон менять. Однако я не могу смириться с тем, что всякая норма — это хорошо. Мы же не воспринимаем африканский каннибализм как норму или как что-то позитивное. Напротив, мы говорим об отрицательном отклонении от нормы, когда речь заходит о людоедах. Но при этом для нас хорошо и нормально, когда охотник убивает зверя, когда начальник увольняет подчиненного, когда… Не буду продолжать список такого рода примеров. Что же касается животных, то тут картина взаимоотношений их с миром людей еще более противоречива. «Охотник в тайге убил медведя», — такое сообщение мы воспринимаем как должное. «Медведь в тайге задрал насмерть охотника», — это сообщение прочитывается как нонсенс, как ужасная и трагическая патология. Но как же так! Речь ведь, по сути, об одном и том же: убийство одним существом другого существа. Возможно, мои умозаключения и не убедили вас, но пока я плыл по великой реке от того места, где меня едва не съел крокодил, я размышлял именно в таком ключе. И чем больше я размышлял, тем очевиднее для меня делался вывод: наш мир нуждается в некоторой реорганизации, нуждается, по крайней мере, в той части, которая отвечает за взаимоотношения. Нет, я нисколько не преувеличиваю своих возможностей в данном плане, не думаю, что мир изменится только оттого, что я пришел в этот мир. Однако именно я сейчас направляюсь к холму на излучине великой реки, чтобы стать вестником грядущих перемен. Такова моя миссия. Перемены эти произойдут и без моего вмешательства. Но моя задача — предупредить человечество, чтобы оно было заранее подготовлено к тому, что случится с нашим миром очень и очень скоро. Мир этот в полной мере достоин того, чтобы быть лучше, чем он есть. И когда подплывал я на своей лодке к тому самому холму, то на душе у меня было радостно от того, что наконец-то я смог хоть немного обобщить, систематизировать все мысли и ощущения этих нескольких дней.

Часть 4
Холм медитации

Место диалогов с Вселенной

Неужели эта часть моего странствия позади? О том, что скоро появится долгожданная излучина, меня известил вдруг разом изменившийся пейзаж по обеим берегам великой реки: стали появляться холмы, поросшие густой травой и издали напоминавшие сопки нашего Севера или Дальнего Востока. У подножья этих холмов во множестве наблюдались домики прежде невиданной мною шарообразной формы: они напоминали торчащие из земли головы, а соломенные крыши украшали их будто элегантные прически. Однако было очевидно то, что домики эти давным-давно стоят необитаемыми.

Я перед самой поездкой прочел в одном уважаемом научном издании, что примерно полвека назад из этих мест случился массовый исход населения: все жители деревни вдруг разом собрались и в течение одного дня покинули насиженное веками место и перебрались далеко вниз по течению реки, основав там новое поселение. Какова была причина такого поступка? Одни ученые считают, что жители деревни испугались начинающегося извержения вулкана по соседству. И действительно, извержение вскоре случилось, но деревню последствия его никоим образом не тронули. Однако и жители в деревню не вернулись. Другие исследователи данного вопроса полагают, что причиной столь массового исхода туземцев явилось бытующее в здешних краях издавна предание о злобном драконе, периодически прилетающем из глубины материка и поглощающем все живое. Наконец, есть в научном мире и версия о том, что племя покинуло свою деревню, потому что вожди рассказали о благодатных и плодородных землях, расположенных ниже по течению великой реки; вот племя и направилось на такие поиски то ли рая земного, то ли земли обетованной. Не знаю, оправдались ли обещания вождей и надежды рядовых жителей, но факт остается фактом: племя в деревню не вернулось. Удивительно и то, что дома сохранились в таком виде, будто хозяева покинули их только вчера, а не пять десятков лет назад. Вообще же всю эту историю припомнил я сейчас не для того, чтобы пополнить ваши представления о состоянии дел в современной Гвинее, а чтобы в очередной раз попытаться убедить вас и в какой-то степени убедить себя в том, что человек сам в состоянии обрести лучшую долю, сам может достичь того, чего он достоин. Ко всему сказанному добавлю я только то, что в прежние времена племя, жившее в этой деревне, было откровенно каннибальским; теперь же, обосновавшись на новом месте, оставило в прошлом людоедские наклонности, сделавшись добропорядочными гражданами. Велик человек!

Скрылась за поворотом деревня, миновало еще несколько холмов. И вот настал тот замечательный час, когда взору моему открылась цель моего странствия. И не только странствия. Возможно — одна из важных целей всей моей жизни. И не только моей. Холм у излучины великой реки был похож на все попадавшиеся мне прежде холмы. Но бросалась в глаза отличительная черта, на которую указывали практически все, кто до меня побывал здесь: вершина холма была как бы срезана и выглядела в результате как своего рода площадка. Уверен, что при желании на нее мог бы сесть большой вертолет. Хотя делать этого не стоило уже потому, что в самом центре этой площадки находилась, по моим сведениям, небольшая яма, совершенно невидимая глазу ни снизу, ни сбоку. Там-то, в этой яме, и сидел тот самый человек, которого я разыскивал. Хранитель великого знания и великой мудрости.

У самого подножья холма пришвартовал я свою лодку, крепко привязал к массивному камню, лежащему частью на суше, а частью в воде, и, собрав весь свой скарб, стал подниматься наверх. Тропа была узкой, но вполне проходимой, потому уже через полтора часа я стоял на той самой площадке, которую хорошо видел еще с воды. Я, стараясь лишний раз не шуметь, сложил свой багаж на краю площадки, а сам направился к ее середине — к тому месту, на котором расположилась, если верить моим источникам, яма. Но едва только я сделал несколько шагов в нужном направлении, как мне пришлось остановиться в некотором замешательстве: я увидел над поверхностью земли человеческую голову, точнее — человеческий затылок. Несколько мгновений понадобилось мне, чтобы прийти в себя и понять: это затылок того самого человека, к которому я добирался сюда несколько дней. Вот я и у цели, а это означает, что могу смело начинать излагать все те сведения, которые обнаружил в документе из камеры хранения псковского вокзала. Ведь это было всего несколько дней назад, а кажется, что прошла целая вечность. Впрочем, так бывает всегда, когда происходит множество судьбоносных событий на сравнительно небольшом отрезке времени.

Итак, уже из того документа было мне известно, что холм этот, куда лежал мой путь, носит название Холм медитаций. С давних пор со всех концов не только Африки, но и всего мира приходили сюда люди — сторонники идеи пути. Сама идея эта имела два проявления: физическое и метафизическое. Физический путь пролегал в реальном пространстве и занимал реальное количество времени. А вот путь метафизический являлся прежде всего путем к себе внутри себя. Пройти этот путь можно было через погружение в состояние медитации, которое и достигалось в одной из наиболее благоприятных форм на этом холме. Вот потому-то он и получил такое название. Люди, прежде чем попасть на этот холм, проходили путь физический: от места своего жительства до Холма медитаций. Когда же физический путь был завершен, то странник садился посреди будто срезанной верхушки холма (в прежние века ямы там не было) и предавался состоянию медитации — совершал свой метафизический путь к себе. Когда же этот путь завершался и человек возвращался в реальное время и пространство, то возвращался уже просветленным, счастливым.

Но однажды пришел на этот холм человек, который не просто хотел преодолеть все трудности своего метафизического пути, а хотел гораздо большего — хотел пройти грядущий путь всего нашего мира, хотел сделать это сам, в одиночку. И об этом своем желании, едва придя на холм, прокричал во всеуслышание. Было это в самом конце XIX века. Как бывает принято при медитации у многих народов, сел человек этот посреди площадки вершины в позу лотоса, закрыл глаза и предался погружению в красоты и радости метафизического пути. И желание этого человека было исполнено — увидел он все то, что хотел увидеть: все грядущее прошло перед этим человеком и было прожито им как своя собственная жизнь. Всякий путь имеет свой предел, бесконечных дорог не бывает. Вот и метафизическому пути мира в сознании человека, сидящего в позе лотоса на вершине холма, пришел конец. А с ним пришла и пора пробуждения. Но что это? Путь пройден, а пробуждение не наступает: медитация, пусть и не в полной темноте, но продолжается: без звука, без цели, без красоты… Так и по сей день длится медитация этого бедняги. За свое желание пройти весь путь человечества до самого последнего предела получил тот странник в наказание вечный путь в никуда. Однако дан был ему великий дар: предвещать приближающиеся важные события. И с самого конца XIX века по наши дни приходят на Холм медитаций посвященные путешественники за очередной порцией откровений от все также сидящего в позе лотоса человека, прошедшего весь метафизический путь человечества, но застывшего навсегда на одном месте своего физического пути. Каждая из восьми тетрадей и являла собой запись откровения человека на холме, запись, сделанную тем или иным путешественником. И прежде чем перейти к самому главному — к откровениям из этих тетрадей — я только укажу то общее, что присуще записям всех восьми странников, посетивших нашего сидельца в разные годы XX и XXI веков. Все пишут о том, что приходится долго ждать, прежде чем начинаются откровения, но зато потом только успевай записывать. Человек не шевелится, губы его тоже неподвижны, но очевидно, что речь его — глухая и монотонная — идет откуда-то изнутри. Сначала почти ничего не разобрать — какое-то бульканье, хрипение. Более поздние путешественники в один голос сравнивали это со звуками настраиваемого радиоприемника, но потом речь делается все четче, слова становятся все более разборчивыми, из слов складываются фразы. Главное в рекомендациях всех путешественников — не упустить тот момент, когда начинается собственно откровение — тогда нужно стремительно начинать записывать, не упуская ни слова. Иногда откровение по первым словам кажется полным бредом, но потом, к удивлению слушателя, вдруг выстраивается вполне целостная картина. Так из невнятных фрагментов под рукой ребенка рождается оригинальный пазл. Интересно, что ни один из восьми авторов тетрадей, оказавшихся в моем распоряжении, даже не пытался дать хотя бы какую-то расшифровку тексту услышанного откровения. Хотя вполне вероятно, что такие расшифровки и делались, и даже, возможно, существуют по сей день, но только тот, кто передал мне всю эту папку с тетрадями, не посчитал нужным приложить полностью все документы, которые составили люди, бывшие до меня на Холме медитаций и общавшиеся с застывшим в позе лотоса человеком. Но я выполнил наказ автора девятой тетради — той, что набрана на компьютере и содержала в себе своего рода инструкцию по пользованию всеми остальными тетрадями, а также все те указания к путешествию, которое я уже осуществил. Напомню, что наказ заключался в том, чтобы не разглашать внутренние задачи моего странствия и содержимое тетрадей до той поры, пока не расскажу подробно о своем странствии и не доберусь в своем повествовании до того момента, когда вскарабкаюсь, наконец, на этот холм и увижу того, ради кого прибыл сюда. Я написал, как забрался на вершину, написал, что вижу затылок этого человека — значит, могу приступить к описанию тетрадей.

Итак, не считая «инструкции», тетрадей восемь. Разный формат, объем, разные почерки, очевиден разный возраст листов и различные года их написания. Но при этом алгоритм заполнения данных тетрадей во всех восьми случаях одинаков: сначала следует очень краткое описание пути к Холму медитаций, потом история человека, сидящего в яме на этом холме, история, которую я уже предложил вашему вниманию, затем тоже уже изложенное мною описание речи этого человека и в конце концов — самое главное — точная (если верить отметкам авторов) запись откровения. Каждая тетрадь содержит указание на год, когда было совершено путешествие, но вот указание месяца и числа совершения странствия во всех восьми случаях отсутствует. Отсутствуют не только имена путешественников, но и хоть какие-то указания на их местожительство, на их национальную или профессиональную принадлежность, на их возраст. И хотя записи сделаны по-русски, я не стал бы утверждать, что все восемь человек — наши соотечественники; вполне вероятно, кем-то специально делались переводы иноязычных текстов на русский язык; делались в разное время, разными людьми; а может быть, все восемь человек на самом деле были русскими и все тетради — самые подлинные первоисточники. Однако ни доказательств первого, ни доказательства второго у меня нет, потому национальную и какую-либо иную идентификацию авторов тетрадей декларировать не буду. Года же, указанные на каждой из тетрадей, таковы: первая тетрадь — 1907 год, вторая — 1944, третья — 1962, четвертая — 1967, пятая — 1990, шестая — 1999, седьмая — 2008, восьмая — 2009. И теперь самое главное: каждое из записанных откровений содержит отнюдь не прямое, а иногда даже очень завуалированное, буквально зашифрованное указание на событие, которое в момент произнесения откровения еще не произошло, но должно случиться где-то через год после этого произнесения. Этот вывод я сделал уже после того, как прочел все откровения и соотнес их смутное и подчас тяжелое содержание с датами произнесения этих откровений человеком на Холме медитаций. Таким образом, если верить переданному мне документу, то и по сей день застывший в реальном мире человек с холма согласно предписанию свыше предрекает человечеству различные события в виде довольно-таки туманных откровений. Через некоторое, сравнительно небольшое время эти события сбываются в реальности. Тот человек прожил их уже на своем метафизическом пути, но физически они еще только должны состояться. Между тем, по всей вероятности, расшифровать уже прозвучавшие с 1907-го по 2009-й год откровения должным образом не удалось; ведь если бы удалось, то хотя бы некоторых катастроф из случившегося можно было избежать. Но обо всем по порядку. Далее я буду приводить дословно запись откровения человека с Холма медитаций, а потом буду делиться своими комментариями по расшифровке каждого откровения.

Первая тетрадь
(1907 год)

…И эта череда сотворенных нашим сознанием бед только еще начинается здесь. Видели ли вы, когда небеса над нами разверзаются? Уверен, что видели в грозу летом или в лютую метель по зиме. Тогда туча словно рвется на части и бесится среди других туч. А потом и они, другие тучи, глядя на нее, тоже выстраиваются рядами и выдают этакую пляску, какую и не описать на языке человеческом. А приходилось ли вам видеть, как с небес ночных на нашу туманную и усталую землю осыпаются звезды? Чуть сверкнет звезда на черном небе — и нет ее. Только миг еще след от этой звезды держится, а потом и он простывает. Как хочет небесная звездочка достичь Земли! Как мечтает об этом всю светлую жизнь свою! Но только устремится она к чудесной нашей планете, так тут же и сгорает: негоже звездам двигаться; путь земной не для звезд. Это людям пути назначены. И люди идут своими путями. И не только своими, а порою и чужими путями тоже идут. Всю-то жизнь свою спешим мы по миру. Едва достигнем края, так тут же смотрим куда-то за горизонт, где ждет нас новый край. И уже туда спешим, пока, в конце концов, не успокоимся в том месте, где на самом деле находится самый крайний край, край края, окончательный конец, итоговый итог, финальный финал. Здесь остановка навсегда, но и за ней путь только начинается. Правда, уже не здесь, не в этом мире. А в том мире, где небеса готовы разверзнуться, но почему-то делают это редко; где звезды летят к нам на Землю, но почему-то не долетают. Просто эти звезды находят свой край раньше, чем тот, что видели они, когда еще только планировали совершить полет на Землю. Звездочка думает, что итогом пути станет Земля. Земля же не хочет видеть звездочку у себя, а раз не хочет, то и не пустит. Страшно бедной нашей и такой маленькой в пространстве великого космоса Земле принимать звездочку, ведь звездочка она только с Земли маленькая кажется, а так она большая и даже очень большая. И значительная! Предельно значительная! Как упадет, так и подомнет под себя и домик, и прудик, и садик с лесочком. Повелось веку испокон — не пускать звездочки на Землю, чтобы звездочки на земле ничего не разрушили. И не только этим чреват приход звездочек, чреват еще и тем, что та звездочка, которая покрупнее, возьмет да и так стукнет, что Земля подскочит крепко — ух! А так будет очень скоро на востоке. Так хотеться будет звездочке сюда, что разверзнутся разом небеса, будто в грозу или в метель. И будет лето. И лес падет весь разом. И содрогнется планета от силы такой и от мощи удара. И только потом все посмотрят на небо, но не поймут, хорошо или плохо все то, что случилось вот так вот внезапно на самой восточной части громадного континента. Когда же качнется Земля, то и звездочка, с неба упавшая, разом погаснет, исчезнет. И только деревья прилягут вокруг на века. А грянет и год, в котором двойка рождается там, где две первые цифры поделятся на две вторые. Там будет такое же лето, рожденное тем, что Земля покачнулась тогда, рассердившись, и лето вот это подарит жару даже там, где жары отродясь не бывало так долго. Деревья же больше от звездочки той уж не встанут. Лежать они так и будут. И если кому доведется обозреть сверху то самое место, то будет ему явлено что-то похожее то ли на веер, то ли на хвост павлина. Послужит пусть все это нам уроком, ведь сами мы виноваты во многом в том, что прежде звезды на Землю нашу не допускались.

Комментарий Рушеля Блаво к первой тетради

Признаюсь, что за давностью лет как раз с этой тетрадью было легче всего. Но это потому, что для меня событие, названное в откровении, было уже событием из прошлого, тогда как для того, кто делал эту запись на Холме медитаций, оно еще не свершилось. Впрочем, так дело обстоит и с остальными семью событиями, которые уже свершились. Но вернусь к первой тетради. Событие очевидно — с неба падает какая-то звезда. Нам часто, особенно в августе, доводится видеть так называемые падающие звезды — скользнет она по небу, сверкнет на мгновенье — и только ее и видели. Конечно, это не звезды падают, а метеоры. Известно, что иные из них достигают Земли. Летят они в космосе довольно-таки крупными телами, но пока летят — сгорают. Чем ближе к Земле, тем скорость и сила горения больше. Вот и прилетают к нам на Землю лишь мизерные остатки от некогда великих космических скитальцев. В краеведческом музее любого города нашей страны вам с радостью покажут такие вот остатки движущейся Вселенной — черненькие, немного блестящие, похожие на каменный уголь. И все же бывает, что не такими уж и маленькими кусочками прилетают к нам на Землю метеоры; случаются весьма крупные особи. Полагаю, что проницательные мои читатели уже смекнули, куда я клоню в плане толкования пророчества из первой тетради. Вы обратили внимание на год? 1907-й. А в 1908-м году, летом, 30 июня, если уж быть до конца точным, в самом сердце тайги случится одно из самых загадочных и грандиозных событий XX века. Неподалеку от восточно-сибирской реки Подкаменная Тунгуска местные жители услышат не то взрыв, не то хлопок. Потом небо до самого горизонта озарится грандиозной вспышкой. Хоть будет ночь, а разом станет светло как днем. Придут потом люди посмотреть, что же случилось в тайге, и увидят только симметрично поваленные деревья, действительно, в падении будто изобразившие то ли веер, то ли хвост павлина. Станут искать упавшую звезду, весь век искать будут, но так ничего и не найдут. Когда же измерят площадь, на которой упали деревья, то, измерив, ужаснутся: две тысячи квадратных километров. Но почему же не оказалось самого метеорита? Сейчас ученые склоняются к тому, что его и не было. А была небольшая комета, ядро которой взорвалось в плотных слоях атмосферы, детонация же от взрыва достигла Земли и повалила деревья в тайге — как раз под тем местом, где ядро кометы взорвалось. Однако это не истина в последней инстанции — тайна Тунгусского метеорита не разгадана и по сей день. Сложнее обстояло дело с той частью откровения, где содержалось указание на год, в котором двойка рождается там, где две первые цифры поделятся на две вторые. Я с некоторыми трудностями, но все же смог вычислить этот год. Оказалось — 2010-й. Судите сами: первые две цифры дают число 20, вторые две — 10. Делим 20 на 10 и получаем 2. Все сходится. А лето 2010-го года и действительно выдалось для наших мест уникальным, небывало жарким. Я не склонен видеть причину этой жары в том, что более века назад в Восточной Сибири случился взрыв, от которого пошатнулась Земля, но и полностью отрицать этот факт я как ученый тоже не могу. Однако все-таки в откровении первой тетради речь не о жаре лета 2010-го, а по преимуществу о приснопамятном Тунгусском метеорите. Пророчество, как видим, сбылось. Позволю себе помимо прочего напомнить, что проведенная химическая экспертиза бумаги по каждой из восьми тетрадей и чернил, которыми были сделаны записи, фактически стопроцентно доказала полное тождество годов выпуска бумаги и чернил и тех годов, что указаны в виде датировок каждого из откровений. Но движемся дальше.

Вторая тетрадь
(1944)

Небеса бывают добры к нам. Но это видимость. Мировая история усердно учит всякого: с небес приходит к нам беда все чаще и чаще. А особенно, когда беды не ждешь. Просто вот так вот стоишь и смотришь на небо — там днем облака, там ночью луна и звезды. И ничто не указывает на опасность. Ничто. И не будет страшно, когда опасности с небес ждешь — не будет страшно, потому что она не придет. Но стоит только хотя бы на час отвлечься от ожидания опасности, стоит только перестать смотреть на небо, как небо, обидевшись что ли или просто из озорства, возьмет да и напомнит о себе — дождиком ли, снегом ли. Да только не беда все это. И небо само беду не приносит, ибо небеса сами по себе все же в большей степени добры, нежели злы. Человек теперь поднялся в небеса. Человек теперь считает себя хозяином небес. И смотрит он с неба на Землю, и видит, какое там на нашей Земле все маленькое, хрупкое. И кажется иным, что все это надо беречь и хранить, воссоздавать, преумножать. Но это одним так кажется, другие же, едва оказавшись в небесах и едва взглянув на нашу Землю, решают, что такая маленькая и хрупкая Земля не заслуживает права на существование — уничтожить, стереть, разрушить, ликвидировать. Скрипит что-то как подсказка или просто свет падает так. Но видели ли вы город с высоты? А видели ли вы два города с высоты полета птицы? Парите вы птицею в небе августа и хочется вам больше всего на свете, чтобы городов этих больше тут не было и чтобы не было людей из этих городов. А хорошо бы и страны не было, и материка, и… Когда не будет ничего, то останется только полоска света, белая и мутная. И печаль в глазах этих черных навсегда. И огонь пройдет уже, и будет казаться, что все кончилось, но это все только еще будет начинаться. Месяц раз, месяц два, месяц три. И самый верх небес ужаснется от того, что сотворят люди с себе подобными и с природою своей, данной как дар человечеству. Миг — и нет города раз. Еще миг — и нет города два. Ничего нет. Только небо с его облаками. Только вечность впереди. И хорошо теперь тебе, человек? Легко дышится? Счастливо живется в этом мире? Будущее лучезарно? Хочется верить, что это так. Только вот мир теперь стал совсем другим — нет в нем ни людей, ни городов, ни стран. Ничего нет. Одна пустыня. С небес смотреть не так красиво, но тоже можно найти красоты и там, где ничего нет и уже никогда, никогда не будет. Хотя нет — будет. Будет вам урок. И снова все возродится. Только помните урок! Только помните! Смотрите с неба на Землю с добром, зло гоните из сердца прочь. И тогда будет счастье! Но потом это будет, уже потом. Пока же любуйтесь пустыней — вы ее сделали, посчитав себя силой несметной. Берегитесь небес, а пуще берегитесь человека, попавшего на небеса и не способного полюбить Землю в том виде, в каком она себя являет тому, кто сможет подняться выше облаков. И будут люди, и будут города, но чтобы были они, надо, чтобы их не было.

Комментарий Рушеля Блаво ко второй тетради

Здесь все оказалось сложнее, нежели в первом случае. Сразу стало понятно, что речь идет о какой-то связи неба и Земли, о том, что человек, поднявшийся в небеса, относится к Земле либо бережно и трепетно, либо беспощадно, безжалостно. Как человек может подняться в небеса? Только при помощи летательных аппаратов. Самолетов, например. И тут ключом стало указание на год — 1944-й. Конечно, это война; еще более вероятно — последствия войны. Последствия? Не буду томить вас, а сперва скажу, о каком событии шла речь в откровении, ну а потом поясню текстом откровения, почему именно это событие было в итоге выбрано мной. Речь шла об атомных бомбардировках Хиросимы и Нагасаки. Бомбы сбрасывались с неба, с самолетов на беззащитные города маленькой и слабой на тот момент Японии. Срок в откровении указан недвусмысленно: «И огонь пройдет уже, и будет казаться, что все кончилось, но это все только еще будет начинаться. Месяц раз, месяц два, месяц три». Согласитесь, что прочитывается легко: война заканчивается в начале мая, через три месяца — в августе 1945-го года, в самом начале августа бомба сначала упадет на Хиросиму, а спустя несколько дней и на Нагасаки. Про два города сказано почти прямо: «Но видели ли вы город с высоты? А видели ли вы два города с высоты полета птицы?» И что осталось от этих городов после американских бомбардировок? Согласно откровению, погибли люди, города на самом деле превратились в пустыню. Можно ли было избежать атомной катастрофы августа 1945-го года? Чем больше я размышляю над этой проблемой, тем яснее прихожу к выводу, что если откровение уже состоялось, то отменить описанное в нем событие полностью нельзя. Подчеркиваю, что именно полностью. И не откровение — причина события, совсем нет. Откровение озвучивается только тогда, когда уже ясно, что событие произойдет. Откровение не порождает событие, а сообщает о нем. Для чего? Предупреждает. Но зачем предупреждение, если отменить катастрофу нельзя? Эта дилемма долго меня мучила, пока я не понял главное: удар отменить нельзя, но зато можно смягчить. Судите сами: если бы жители Хиросимы и Нагасаки знали о том, что ждет их города, то они бы приняли меры безопасности — к примеру, покинули бы свои города. Я не берусь представлять, что бы было, если бы человечество оказалось заранее предупреждено о Тунгусском феномене. Полагаю, что ученый мир просто заранее бы подготовился к этому событию и смог бы тогда понять его причину. Одной загадкой, одной тайной стало бы меньше на планете. Хотя и это не факт. В случае же с бомбардировкой японских городов людей, как мне кажется, можно бы было еще спасти. Вероятно, не всех, но многих, которых теперь уже не вернуть. Но что случилось — то случилось. Мне же важно указать на еще одну важную деталь из откровения: «Будет вам урок. И снова все возродится. Только помните урок! Только помните!» Согласитесь, но для мира на многие годы вперед атомные бомбардировки Хиросимы и Нагасаки стали, действительно, уроком. Мне представляется, что пока жива память об этих городах, которых вмиг не стало, наш с вами хрупкий мир застрахован по крайней мере от того, чтобы на него сбросили опять эти страшные атомные бомбы. И так хочется, чтобы я не ошибался в этом плане.

Третья тетрадь
(1962)

А какая большая страна это? Восторг! Сначала про земли эти никто в мире ничего не знал. Потом пришли по широкому морю корабли. С кораблей сошли на берег люди. Стали здесь жить. Сражались со стихиями и с другими людьми. Природа им благоволила иногда, а иногда была строга, сурова к этим людям. Но несмотря ни на что они не только выживали, но и жили. И жили счастливо. Настал час — и родилась страна. Уготовано было судьбой этой стране стать в мире одной из самых великих. Два века будет прирастать она землями новыми, будет рождать культуру. Будут и беды — однажды брат пойдет на брата, прольется кровь. Но все это было уже, было. Нет, не ступит нога врага никогда на территорию этой страны. И пусть над нею облака струятся мягко. Рассветы пусть закатами сменяются. Пусть люди друг другу улыбаются. Все получится у тебя, парень, если ты родился здесь, а если приехал сюда, то тоже получится, потому что здесь родятся твои дети. Посмотри, сколь велик океан. А какие озера! Какие реки! И леса будут добры к тебе! И снега на Севере, и пустыни на Юге — все это, парень, твое. Ты рожден, чтобы не существовать, а жить. Так живи на радость всем! Наслаждайся жизнью! Будь счастлив! И посмотри только, какого парня нынче можно увидеть в этом домике цвета теплого сахара! Красив этот парень? О, да! А умен ли он? Э-э… Неужели дурак? Нет, ну что вы, отнюдь не дурак; просто ум не ученый, такой ум, какой нашей стране сама стать. А любят ли этого парня? О, да, любят, очень, очень любят! Все? Почти все, почти. И жена его тоже любит. А когда едва огонь не разгорелся вновь, только ему, только этому парню удалось сделать так, чтобы огонь все-таки не разгорелся. Парень веселый и славный, об этом все знают. И все его любят, и все его ценят, и все возлагают надежды. И будущее такое светлое! Как же хочется всем нам вместе дружно шагать в это будущее. И пусть поведет нас этот парень, пусть. И только когда появится на схеме буква «Д», то все разом оборвется. Это имя его на «Д», я знаю, не правда ли? Имя да, имя на «Д», но тут другая «Д». Она тоже в имени, но не в имени человека. И только не думайте, что на эту букву начинается кличка животного, нет. Имя на «Д» приносит гибель. Верх открыт, затем хлопок. Все кричат, все в печали. И только слезы захлестнули страну. А как все хорошо начиналось в том домике цвета теплого сахара. Как все было светло, будто ничего и не было, а мы опять стоим там же, где почти что два столетия назад. И знаем, кто враг, а кто друг. Но не стало его теперь. Ну какой же славный малый был.

И всех нас любил. И достойно жил. Ничего не позабыл? Ах да — оттуда будут взлетать самолеты. Что — настоящие? Еще какие! И только-то. Нет: фильмы, книги, размышления… Лицо даже знать будут все. А жизнь поменяется? Лучше станет или хуже? Ничего сильно не изменится, ведь если человек сделал что-то хорошее, то это хорошее останется для всех. И счастье пребудет в стране, где с двух сторон океаны. И горы там есть, и снега, и песок. И множество разных хороших людей, живущих здесь, как и раньше, а не выживающих. И только жаль, что вот эта буква «Д», и верх открытый наделали вдруг разом. Надежды же остались, мечты сбылись. И так пусть всегда будет в мире от века, а в этой стране и подавно, ведь страна эта отмечена навсегда теперь знаком его присутствия.

Комментарий Рушеля Блаво к третьей тетради

Разумеется, на пути расшифровки этого откровения первым пунктам оказалась страна, о которой речь шла в начале, в конце да и в середине откровения тоже. Путем несложных умозаключений я пришел к выводу, что имя этой стране — Соединенные Штаты Америки. Указанная же дата откровения на Холме медитаций сразу привела меня к ответу на вопрос, о каком событии идет речь. Откровение состоялось в 1962-м году, а в 1963-м был убит один из самых популярных и любимых президентов Соединенных Штатов Джон Кеннеди — человек, имя которого начинается на букву «Д», а фамилия даст название одному из самых знаменитых аэропортов мира — помните, в откровении сказано: «…оттуда будут взлетать самолеты». И все факты из откровения только подтверждают это мое весьма категоричное указание. Возможно, некоторую сложность вызовет то, что данное откровение сделано в виде имитации диалога, где периодически возникают какие-то подобия вопросов. Но и эта сложность — не более чем внешняя деталь. Нас же интересуют мелочи, из которых сложится и портрет Джона Кеннеди, и все то, что с ним в итоге случилось. Без сомнения, красив. Умен таким умом, про носителя которого нельзя сказать однозначно, что человек умен. Почти все, включая жену-кинозвезду его любят. Главная резиденция, как и положено американскому президенту, — Белый Дом, названный дважды в откровении очаровательным словосочетанием «домик цвета теплого сахара». He допускает двусмысленности и эта фраза: «…когда едва огонь не разгорелся вновь, только ему, только этому парню удалось сделать так, чтобы огонь все-таки не разгорелся». Речь, как многим, думаю, понятно, идет о Карибском кризисе, о том времени, когда чуть не началась война между США и СССР. Помните? Ведь только недюжинный ум Джона Кеннеди сберег тогда мир от страшной и, возможно, последней катастрофы. И еще две детали из откровения — детали, тоже легко расшифровываемые. «И только когда появится на схеме буква „Д“, то все разом оборвется» — так сказано в откровении. И тут же оговорка, что речь тут идет не об имени человека на эту букву, то есть не «Джон», нет. Какое же имя? Полагаю, все догадались сразу — имя города, где Джону Кеннеди суждено было завершить свой земной путь, Даллас. Как видите, буква «Д» находится в начале этого названия. И еще деталь: «Верх открыт, затем хлопок». Хлопок — тот самый судьбоносный выстрел, дольше же всего пришлось задуматься над фразой «Верх открыт». Но стоило пересмотреть кадры хроники, запечатлевшие это событие для современников и потомков, как все встало на свои места: открытый верх автомобиля, в котором и был убит Джон Кеннеди. И вновь задаюсь вопросом: если бы удалось верно и точно прочесть откровение до известных событий в Далласе, то можно было бы избежать того, что случилось? Я не могу дать однозначный ответ на этот вопрос, потому что пророчествам в нашем мире вообще не очень доверяют, а прагматичный мир Северной Америки просто, как мне кажется, поднял бы на смех человека, который бы стал публично опасаться за жизнь всенародно любимого президента. Но даже если предположить, что предсказанию поверили и даже отменили визит Джона Кеннеди в Даллас, даже если предположить, что это случилось, все равно, как мне представляется, пуля бы нашла этого человека — пусть позже, но нашла бы все равно. Так уж ему, по всей видимости, на роду написано. И не только ему, как мы знаем из истории некогда могущественного клана Кеннеди. И все же, несмотря на эти веские аргументы, меня и сейчас не покидает надежда на то, что Джона Кеннеди можно было еще спасти. Каким образом — не знаю, но все равно верю, что можно.

Четвертая тетрадь
(1967)

И опять на небо смотрим. Там много интересного. Издавна человека тянуло к небу, так и мечталось оторваться от поверхности Земли и птицей воспарить над городами и деревнями, над реками и морями, над лугами и дорогами, над зверями и над другими людьми. А если еще выше? А если полететь прямо к звездам? В прежние времена даже в мечтах человек страшился таких высот, а ныне Вселенная нам сделалась подвластна. И знаем мы теперь, что человек способен создать такую машину, которая поднимет его не только над городами и селами, но поднимет туда, где облака окажутся далеко внизу, а скоро и облаков не будет видно. И станет сверху видна наша маленькая планета, наш синий шарик, трепыхающийся в легкой дымке. А вот звезды станут ближе и ярче. Таких вы даже в августе в горах не увидите. А какая же там, на самом верху, громадная луна! И все это называется космосом. Туда уже ведь летал человек, потом другие люди летали, но тот — самый первый. Он прекрасен! Он добр, он честен, он молод и смел. Ему поручили подняться над миром. Он был там недолго, но он был первый. Разве этого мало? И как это — стать самым первым человеком, который видит нашу Землю сверху всю разом? Мне интересно — он боялся? Он говорит, что нет. Но мне кажется, что боялся, потому что он нормальный человек, человек хороший и порядочный, а такой человек хоть немного, но должен был испугаться — ведь он был самым первым. И его знаменитая улыбка! Весь мир смотрит и улыбается в ответ. Но это здесь, на Земле. А что же небеса? Небеса же бывают добры к нам, а бывают очень непредсказуемы, непредсказуемы до коварства, до злобы, до предательства. Он так верит небесам, ведь он первым был там, а небеса тоже до поры до времени благоволят ему — пускают его в себя. И ничто не предвещает беды, ведь такие люди, как он, могут жить вечно. Но небеса как-то раз взяли да и нахмурились. Негоже человеку шастать над облаками! Тот же, кто поднимался выше, должен платить дорогую цену за эту. И цена тут — жизнь. Это птицы могут подниматься к облакам, на то им и даны крылья. Человеку крылья не даны, пусть человек ходит по Земле. А выше подниматься не надо. Тот же, кто уже поднялся, получит отмщение от птиц. Птицы стаей летят куда-то по делам своим птичьим, а навстречу им летят люди: то ли по людским своим делам летят, то ли просто так решили воспарить, силу и мощь свою природе показывая. И кто же сильнее оказался? Сильнее всех оказалась судьба. Столкнулись люди и птицы, погибли и те, и другие. А над ними возвышалась судьба и смеялась; смеялась так, что горы древние содрогались. А потом уже, когда все узнали о случившемся, то про птиц не вспомнили, но по людям горевали. Эта скорбь была безграничной. И осталась только вот эта улыбка.

Комментарий Рушеля Блаво к четвертой тетради

Напомню год создания этой тетради — 1967-й. Речь в начале откровения идет о полетах человека над Землей. К 1967-му году самолеты не только уже не редкость, но вполне органичная часть нашей цивилизации, без которой мир уже просто немыслим. По этому и по многому другому понятно, что откровение в целом указывает не столько на полеты на самолетах, сколько на полеты в космос. Первый человек оказался в космосе 12 апреля 1961 года. Как многие уже поняли, тема откровения — как раз этот человек, Юрий Алексеевич Гагарин. А главное предсказание — гибель первого в мире космонавта в 1968-м году. В откровении, как уже о свершившемся факте, говорится о полете Гагарина на космическую орбиту и о сразу вслед за этим появившейся не просто популярности, а всенародной любви. Конечно же особого внимания заслуживает и улыбка Юрия Алексеевича. До 12 апреля 1961-го года никто почти ничего не знал об этом человеке, но когда объявили, что полет в космос состоялся, то весь мир не сдержал восхищенного возгласа: подумать только — первый человек в космосе.

Слетав к звездам, Гагарин вернулся на Землю самой настоящей звездой. Только звездная болезнь не была совсем этому человеку свойственна. Простой, добрый, всегда улыбающийся. Обратите внимание, какими положительными эпитетами наделяет откровение своего объекта. Кажется, что у него просто нет недостатков. Впрочем, сейчас все чаще говорят, что первый человек в космосе не был столько положителен, как мы его привыкли видеть; утверждают, что, дескать, это его таким сделала советская партийная пропаганда, что и у Гагарина были недостатки, но почему-то не хочется верить в это, а хочется верить в то, что Юрий Алексеевич Гагарин был действительно очень добрым и порядочным человеком, никогда ничего плохого в жизни не сделавший, а сделавший только очень много всего хорошего. Знаменитая гагаринская улыбка… А помните, как он сходит с трапа, идет по расстеленному ковру, а на ботинке развязался шнурок? При всем пафосе сам этот факт какой-то очень человеческий и человечный. И правда, если кто и был настоящим человеком, то это, без сомнения, Гагарин. И смерть такого человека не могла не потрясти всех. Совершенно справедливо указано в откровении: «И ничто не предвещает беды, ведь такие люди, как он, могут жить вечно». На самом деле, казалось, что Юрий Гагарин никогда не умрет и вечно будет молодым. Ему и выпало никогда не стать старым. Сама гибель Гагарина предсказана в откровении хоть и образно, но в то же время точно. Укажу, что версий того, что случилось в подмосковном небе 27 марта 1968 года довольно-таки много, но версия о том, что самолет, пилотируемый Юрием Гагариным и Владимиром Серегиным, столкнулся со стаей птиц — одна из самых распространенных. Если верить откровению, то, видимо, так оно и было. А это значит, что ни версия о выпитой пилотами водке перед взлетом, ни версия о заговоре против Гагарина, ни версия о каком-то внезапно появившемся самолете, в волну которого попал разбившийся аппарат, ни даже версия о том, что крушение произошло по пути на луну, не выдерживают никакой критики. Добавлю ко всему сказанному только еще то, что из всех событий, предсказанных в откровениях, гибель Гагарина видится мне тем событием, которое можно бы было предотвратить, если бы только удалось расшифровать откровение 1967 года. Сейчас нет оснований не верить в это откровение, но почему-то где-то в глубине души по-прежнему сидит у меня запавшая туда еще в детстве история, что Гагарин не погиб — катастрофа была инсценирована, а сам он от мирской суеты удалился куда-то в Оренбургскую область, где и жил еще долго и счастливо.

Пятая тетрадь
(1990)

Македония была великой и могущественной страной. Царь Филипп подчинил себе даже Грецию, а сын Филиппа — Александр и вовсе взял да и подчинил себе чуть ли не весь известный на тот момент мир. А сколь велик был Рим при Юлии Цезаре, при Октавиане Августе, при Нероне… А татаро-монгольское ханство? А Польша от моря и до моря? А Германия? А Британия? Что объединяет все эти страны? Все они — империи. Страны с мощным центром, с богатыми, но зависимыми от центра колониями. А еще объединяет то, что все эти империи — из прошлого. Мир так устроен, что создает себе некую пустоту. Зачем? Чтобы потом пустоту эту заполнить. Но откуда взять энергию для заполнения пустоты? Для этого придется освободить какое-то другое пространство. Так и с империями: стоило опустеть метрополии, как тут же необходимая энергия заимствовалась из той или иной колонии. Но ведь вечно так длиться не может. И любая империя, даже самая могучая и самая сильная, когда-то ощутит, что настал предел земному ее пути. Не так ли и человек? Всю-то жизнь свою приращивает богатства, копит что-то, экономит на чем-то, а смотрит потом: путь пройден и завершен — куда девать накопленное? Один спрячет, другой оставит в наследство, третий спустит все в одночасье. Так же и метрополия — прячет богатство, передает кому-то, но в конечном итоге — тратит, теряет. Колонии уходят к другим метрополиям или уходят на свободу, а старая метрополия рушится на глазах, нищает, мельчает. Так исчезают империи. В этом мире во все века любая империя уже на стадии своего создания была обречена на гибель. Как могуча была Македония и чем стала? Что случилось с Римской империей? Где теперь можно встретить татаро-монголов? Наконец, во что превратилась такая великая еще сотню лет назад Британия? Стала колонией США или даже колонией своих бывших колоний на Ближнем Востоке и в Индии. Судьба любой империи — гибель. Одни живут дольше, другие не очень, но все приходят к одному итогу. Так будет и с империей, что сейчас в мире одна из самых великих. Минует год и под самый конец его ничего не останется, кроме как присесть на эти обломки и оплакать то, что некогда было великим. Разбредутся еще раньше все в разные стороны, станут искать себя на новых поприщах.

Одни быстро справятся с последствиями, другие дольше будут выходить, но все же и они выйдут из того, что можно назвать последствием распада империи. И если кто-то скажет, что виноваты будут те трое, что соберутся в заснеженном заповеднике в преддверии наступающего года, то тот будет неправ, потому что будет виновата сама логика любой империи. Не живет империя долго, умирает зато быстро, но очень болезненно. А если и возрождается, то совсем на малый срок и с крайне неприятными последствиями. Так потом больно падать с высоты, на которую забрался вторично. И совсем потом не хочется затевать все это в третий раз. Не живут империи долго, а народы могут жить долго. Только для того, чтобы народ жил дольше, следует умерить жизненный порыв народа. Но и не это главное. Главное — чтобы народ этот не жил в империи — ни как метрополия, ни как колония. Жить в империи опасно.

Комментарий Рушеля Блаво к пятой тетради

В данном откровении речь идет о том, что было уже совсем, что называется, на нашем веку и стало для многих если не трагедией, то по крайней мере драмой.

Речь идет о распаде государства с длинным и труднопроизносимым именем Союз Советских Социалистических Республик, сокращенно — СССР. Смутить, пожалуй, может здесь то, что на протяжении всего откровения проводится не просто параллель между Советским Союзом и различными империями, а прямо наша страна недавнего прошлого именуется империей. Был ли СССР империей сродни Риму или Великобритании? Я не берусь однозначно отвечать на этот вопрос, ведь для одних людей слово «империя» по отношения к Советскому Союзу станет обидным ярлыком, а для других — поводом к гордости за прошлое своей державы. Внешне наша страна действительно напоминала империю: есть метрополия — Россия с Москвой в качестве столицы, есть колонии — четырнадцать республик, народы которых говорят на своих языках, но в школах в обязательном порядке учат и русский язык. И не стоит сбрасывать со счетов те страны, которые считались самостоятельными, но были тоже, по сути, колониями СССР — страны так называемого социалистического лагеря, большая часть которых находилась в Восточной Европе, но были и страны за ее пределами — Куба, например, или Северная Корея с Вьетнамом. Все это я рассказал сейчас лишь для того, чтобы детальнее доказать ментальную близость Советского Союза к тому, что принято называть империей. Событие же, о котором речь в откровении 1990-го года, и до сих пор помнится многим. В откровении сказано о трех людях в заповеднике, которых не надо винить в том, что стало результатом их встречи в преддверии наступающего года. Очевидно, что предсказывается, как в белорусском заповеднике Беловежская Пуща соберутся три президента трех «главных» республик Советского Союза — России, Украины и Белоруссии. Случится это 27 декабря 1991 года, то есть уже после того, как отгремит августовский путч в Москве, после того, как прокатится по стране волна перестройки с переходом на хозрасчет и сухим законом, с первыми кооперативами и вышедшей на волю организованной преступностью. Уже по всему этому винить трех президентов не стоит — в откровении об этом сказано. Если кого-то и стоит винить, то только того, кто когда-то — под благовидным предлогом, разумеется, сделал из нашей страны империю. Я полностью разделяю явленную в откровении точку зрения на то, что итогом любой империи будет непременная гибель, болезненный крах, после которого не всякой нации удается возродиться (вспомните, например, империю Римскую). И опять, как и в прочих случаях, задаюсь вопросом: можно ли было избежать развала Советского Союза тогда, в декабре 1991-го года, если бы верно понять то, о чем идет речь в откровении. Мы без труда можем строить фантастические картины того, как развивалась бы история, не случись в ней того или иного события: что бы было бы если бы… Но все это — не более чем игра воображения. Истории незнакомо сослагательное наклонение. В случае же с развалом Союза приходится признать, что не случись его тогда в Беловежской Пуще (ну, скажем, помешал бы кто-то трем президентам встретиться в заповеднике), непременно бы все равно произошло оно очень скоро. Возможно, было бы оно еще более болезненно, а возможно — было бы все гладко и тихо. Не берусь судить. Только настаиваю: тут логика истории закономерно вела нашу страну к тому, к чему когда-то привела Македонию и Рим, Золотую Орду и Великобританию; к чему когда-то непременно приведет Соединенные Штаты Америки — последнюю империю нашего времени.

Шестая тетрадь
(1999)

Хорошо небось летом на севере. На юге летом жарко, а на севере тепло. Лучше всего сидеть летним вечером на берегу какого-нибудь северного моря — Белого, скажем, или Баренцева. Смотреть на волны, на горизонт, на солнце, которое в эти дни почти не покидает небес… Да дано ли видеть море, где его уже не будет, или будет только слава прежних лет? И забудутся все беды, непонятные приметы, крики вечных странствий и исканий. Поползут слова, за ними фразы, искры мытарств ослабнут разом, свалятся наружу из всех звезд, которые только и будут способны на то, чтобы рвать красоты из прошлого, сомневаясь в грядущем, но свято веря в настоящее. Волнами моря северного проходят годы. Толща воды может быть прозрачной, а может быть тусклой. И хранит память только то, что может сохранить. Посылать за пределы знаки. Куда же пойти, чтобы только понять всю прелесть этих облаков, так нелепо в эти дни висящих над морем. Чайки здесь не устанут никогда беречь эти волны, а волны не устанут никогда беречь чаек. Тучи сливаются с пеной морскою в сферах, которым даны сомнения. Волны морские сливаются с черными тучами, если случается шторм. Множество рыб обитает в глубинах морских. И корабли устремляются знаками яркими в дальнее прошлое. Верхом сомнений вся толща воды постигает то древнее, что удается принять и простить. Эти замыслы слишком похожи на корни деревьев, растущих на нервных утесах прозрачного этого севера. Море молчит годами, а то, бывает, как начнет вещать, как песню затянет унылую и протяжную. И что же ждать от моря, если мы не знаем, что ждать от себя? А чего от себя ждать, того мы точно не знаем и знать не можем. Человек он велик — он по морю теперь корабли направляет не только там, где тепло, но и здесь, на этом севере. И пройдет сквозь льды на гиганте-корабле. И туда доплывет, куда прежде даже в мечтах не ходили собратья наши. Только вот мало человеку просто плавать по морю на корабле. Захотелось человеку во что бы то ни стало самых глубин морских достичь. Велика сила воды морской — толщей своей подавит, волной сметет, уничтожит прошлое, чтобы не было грядущего. И останется только лишь настоящее среди всего, что еще будет в этом мире нового, значительного и прекрасного. Человек еще простит морскую волну, но вот волна морская не простит человека. Море бывает добрым, но это только внешнее, только до поры до времени море будет таковым. Едва что не так, так море даст знать о себе шумной волной, ветром буйным. Как взыграет море, так тут же даже самые сильные корабли идут ко дну — в древности рвались паруса, ломались мачты, крошились борта. Теперь нет уже мачт и парусов, но вода морская не перестает поглощать корабли, а поглотив, не спешит отдавать на волю то, что уже взято. И дремлет веками корабль, утонувший под толщей воды, чтобы потомков плывущих всегда настораживать тайной. И поиски яркого света в кромешной и вечной тьме гораздо реальнее, нежели поиски этих сокровищ с давно затонувшего в северных водах усталого судна. И все же ищите! Во славу предков! Память важна. Но тут будет лето на севере. То, что и так под водою находится, то там и останется. Будет надежда еще как-то теплиться, будут сигналы о чем-то нестись по протокам наружу, наверх. Городок возле моря замрет. И замрет весь мир. И страна замрет. И печаль потом нахлынет с этим страхом и ужасом. Как же быть? Что же делать? И жить теперь с грузом вот этим тоже нам, потому что это мы не смогли спасти их. Человеку дано было ходить по воде, человек решил, что дано ему ходить и под водой. И пошел под воду. И остался там под водою на веки вечные.

Комментарий Рушеля Блаво к шестой тетради

Шестая тетрадь для расшифровки оказалась самой сложной из всех, что были до этого. Я почти уверен, что раскрыть смысл данного откровения до того, как произошла описанная в нем катастрофа, было бы невозможно в принципе. Хотя есть такие люди, которые могут делать такие расшифровки без особого труда сугубо через интуицию. Я к таким не отношусь, а иду обычно более строгим, но и более сложным и долгим по времени и силам аналитическим путем. Как я делаю это, если речь идет о «туманных» текстах наподобие того, что вы только что прочли? Я ищу в тексте какие-либо маркеры реальности, указания на действительные места, на личности, на время. Здесь такие маркеры оказались довольно-таки заметны. Время было указано в самом начале почти точно — лето. Место еще точнее — не просто север, а север на берегу какого-либо из двух морей: Баренцева или Белого. Оба эти моря примечательны тем, что омывают берега Кольского полуострова с расположенной на нем Мурманской областью России. Итак, действие описанной в откровении катастрофы развернется на берегу Кольского полуострова в какой-то из летних месяцев. Дальше мне бы не составило труда просто поднять из памяти те события, что произошли на Кольском полуострове после 1999-го года, но мне очень хотелось поупражняться в аналитике до конца и вытащить из этого весьма трудного текста еще какие-либо прагматические значения. Речь в откровении идет о море, о кораблях. Сама суть сводится к тому, что человек, освоив землю, стал осваивать и морские просторы, стал водить корабли по волнам, тем самым в какой-то мере бросая вызов великой стихии воды — стихии своенравной и далеко не всегда понятной человеческому разуму. Сказано ведь было, если несколько упростить стиль, то море может быть к кораблям добрым, а может просто взять и направить ко дну корабль ни с того, ни с сего. Вернее, это нам кажется, что ни с того, ни с сего, с точки же зрения великого Вселенского разума, море поступает так, как и должно поступать: старый хозяин гневается на гостя, пришедшего со своим уставом в чужой монастырь. Море тем самым просто дает понять, кто здесь главный. Да и что мы — слабые и зависимые люди — можем противопоставить величию стихии? Мы только думаем, что мы сильные, а на самом деле много всего в мире, что сильнее нас. Море точно сильнее. Но согласно откровению из шестой тетради, человек не желает признавать силу моря и продолжает придумывать что-то такое, чтобы море себе подчинить. Мало человеку просто плавать на кораблях по морям, человек, если следовать тексту откровения, задумал попасть на самые глубины морские. И придумал, как это сделать. И теперь повсюду пытается спуститься все ниже и ниже. Так я через анализ текста дошел до сути — объектом откровения стала подводная лодка, то есть судно, которое призвано путешествовать под водой, а не только на поверхности воды. И тут уже нельзя было ошибиться в принципе: пусть название лодки не прозвучало в откровении, не прозвучало даже указание на это название (хотя не исключаю, что просто мог не заметить какого-то зашифрованного указания), но после 1999-го года на Кольском полуострове случилась одна гигантская катастрофа с таким судном — это то, что произошло с подводной лодкой «Курск» 12 августа 2000-го года. Несколько дней вся наша страна, а с ней и весь мир жили ожиданием чуда — спасение, казалось, вот-вот случится. Но чуда не произошло — лодка утонула, моряки-подводники погибли. Вечная им память! Можно ли было той катастрофы избежать? Я не знаю. Не знаю хотя бы потому, что точных причин гибели «Курска» так установлено и не было. Но все более склоняюсь к следующей мысли: если бы не так, то как-то иначе море бы все равно отомстило человеку, захотевшему познать его глубины.

Седьмая тетрадь
(2008)

Черный год еще грядет. Тот ошибается, кто думает, что стало все хорошо, все чудесно, все замечательно. Тот глубоко ошибается, кто уверил себя в мысли о том, что теперь благополучие будет всегда. Перестали люди бояться стихий — не страшатся землетрясений, наводнений, извержений вулканов. А зря! Миг — и нет города, нет села, нет людей. Но есть вещи пострашней стихий! Их бойся, человек! Их страшись! И едва показались они, седлай коня и скачи куда подальше от тех мест, где они показались. Это невидимые знаки беды, те знаки, что вращают колесо вечности с его сигналами об удаче. На самом верху колеса сидит тот, кто достиг всего. Он счастлив и наслаждается счастьем. Внизу же тот, кто пал на самую глубину жизни — потерял он все, что имел, оказался буквально на самом дне. Но колесо крутится! И тот, кто наверху, тот сколь бы ни был благополучен и счастлив, вскоре окажется внизу.

Но и у того, кто внизу, есть всегда надежда на то, что сможет он, благодаря крутящемуся колесу, оказаться на самом верху. И так длится от века. И так будет всегда. Но иногда наступает час, в который колесо это вниз доставляет, а на верх не поднимает. Страшно оказаться внизу. Но еще страшнее оказаться там без надежды выбраться. А так оно скоро и будет, ибо грядут черные времена для мира. Катастрофа не только неизбежна, но и близка как никогда. И ничто никогда не отменит ее, не остановит на этом страшном пути. Однако не будет тут кровавых рек, не разверзнется земля, не падут звезды на землю, не прогремит набат, не вспыхнет огонь вселенский, вулканы не извергнутся на беззащитные селения, озера не выйдут из берегов, моря не захлестнут сушу гигантскими волнами, не сотрясутся горы, реки не потекут вспять, дороги не зарастут бурьяном, дома не обрушатся… Но будет еще страшнее, потому что, видно, катастрофы долго не будет. Захочешь бежать, да будет поздно уже — катастрофа на цыпочках подкрадется и как ударит, как щелкнет по носу, как выдохнет смрадом — тут и не будет уже шансов для нас спастись, ох, не будет. Закрутится пустое колесо, а все мы соберемся под ним, плача и скорбя. Будем вспоминать не только то, как хорошо было некогда сидеть наверху колеса и блаженствовать от осознания собственного благополучия и счастья, но и как по-своему хорошо было тогда под колесом — ведь был шанс подняться оттуда наверх. Теперь не будет этого шанса. Долго не будет. Не всегда. Кто выживет, тот когда-нибудь выберется наверх. Но неизвестно, будет ли прок от этого, будет ли счастье, ведь сколько мытарств придется преодолеть до той поры, пока окажешься наверху. Да и этого не все смогут достичь. Соберемся мы скоро внизу. И будет там так плохо, что не все смогут мириться с этим. Кто-то попробует сам забраться по колесу на вершину, но получит удар такой силы, что никогда уже не придет в себя. Кто-то будет в углу тихо ждать и, возможно, чего-то дождется. Но речь ныне о тех, кто станет искать путь ухода. А такие будут! Однако разве можно уйти от колеса, ведь колесо — это наш мир. Что значит уход из мира? Всем понятно, что это значит: гибель, гибель грядет! Не выдержал — и пуля в голову. Не выдержал — и петля на шею. Не выдержал — и шаг с балкона. Не выдержал — и бритвой по венам. Не выдержал — и горсть таблеток. Не выдержал — и прыжок под поезд. Не выдержал — и на машине с моста. И чище станет пространство под колесом, когда доведется избавиться от слабых. Но не значит, что те, кто не уйдут, будут сильнее. И они слабые. Человек он вообще слаб, ведь только человек из всех существ живых может провести всю жизнь свою в зависимости от колеса. Есть силы — действуй. А слабым путь лежит туда, куда указан свыше.

Комментарий Рушеля Блаво к седьмой тетради

Если следовать тексту данного откровения, то, несмотря на довольно прозрачную метафору с колесом (из позднего Средневековья пришло к нам изображение колеса Фортуны, где один человек блаженствует на самой его вершине, а другой страдает в самом низу), формируется впечатление какой-то чуть ли не апокалипсической картины грядущего конца мира. Такое прочтение снимается, правда, большим отрицательным рядом, согласно которому не стоит ждать катастроф вселенского и стихийного масштаба. То есть не случится чего-то заметного и выдающегося, не будет прямого физического воздействия на наш мир со стороны стихии, скажем, моря или же стихии неба: море не хлынет на Землю, и небо на Землю тоже не упадет. В расшифровке данного откровения я решил идти не от метафор колеса, а от перечислительных рядов, которых при анализе обнаружил в этом откровении два. Один ряд был обращен к тому, чего не будет. Напомню, что «не будет тут кровавых рек, не разверзнется земля, не падут звезды на землю, не прогремит набат, не вспыхнет огонь вселенский, вулканы не извергнутся на беззащитные селения, озера не выйдут из брегов, моря не захлестнут сушу гигантскими волнами, не сотрясутся горы, реки не потекут вспять, дороги не зарастут бурьяном, дома не обрушатся…» Второй же ряд указывает на то, что должно произойти. Тоже напомню: «Не выдержал — и пуля в голову. Не выдержал — и петля на шею. Не выдержал — и шаг с балкона. Не выдержал — и бритвой по венам. Не выдержал — и горсть таблеток. Не выдержал — и прыжок под поезд. Не выдержал — и на машине с моста». Оба ряда по своему предметному наполнению в полной мере поддаются общей интерпретации. Первый ряд — так называемый отрицательный, потому что описывает то, чего не случится, — называет традиционные катастрофы из литературы или кинематографа. Но прямо говорится, что времена нынче не те, чтобы ждать такого рода катастроф. Ожидаемая катастрофа будет другой — не столь осязаемой, но еще более страшной по своим последствиям. Как раз второй ряд, процитированный выше, и есть перечисление такого рода страшных последствий. Что объединяет все эти действия? Что будет здесь необходимым общим знаменателем? Догадаться совсем не сложно — все это суть способы добровольного ухода из мира, способы самоубийства. Итак, случится какая-то неординарная катастрофа (неординарность ее в том, что она будет невидимой, но тотальной). И в результате этой катастрофы многие люди начнут разными способами покидать этот мир, прощаться с жизнью. Правда, еще до этого все люди — и сравнительно благополучные, и те, которые к таковым себя отнести не могут, — окажутся на самом дне. Кажется, что катастрофа и должна привести к тому, что колесо опустит человека вниз, а наверх поднимать уже не станет. Таким образом, между причиной (катастрофой) и следствием (чередой самоубийств) лежит какое-то промежуточное звено, переданное в откровении через метафору нижней части колеса Фортуны; вернее — того, что находится под ним. Посему для понимания сути катастрофы необходимо понять значение этого промежуточного между причиной и следствием звена, то есть попытаться распредметить метафору, определить ее подлинное значение. И это не очень трудно: речь идет о людях, обладавших достатком и положением в обществе, но потерявших все это практически без шансов вернуть. Откровение прозвучало и было записано в 2008-м году, а в 2009-м случилось то, что и привело многих людей, прежде находящихся на вершине нашей жизни, в то место, которое лучше всего назвать дном. Случился мировой финансовый кризис, быстрым следствием которого стала громадная волна самоубийств. Вот, что стало предметом этого, предпоследнего откровения. И тут, на мой взгляд, говорить о предотвращении того, что случилось, просто абсурдно. Если нам и по силам изменить свою судьбу, то катастрофы такого рода предопределены, страшны и всегда находятся вне нас.

Восьмая тетрадь
(2009)

И гремели выстрелы в лесу. А сначала была война. Только в этом лесу войны пока не было. Война была дальше, но уже приближалась. И там, откуда приближалась война, запрягали уже железного змея. А гнездо змея все в смоле перепачкано. Но как змея запрягли, да как в гнездо просмоленное привезли, уж оттуда, от гнезда по ямам по сосновым потащили белого орла, и там гремели выстрелы среди ям.

Это железный змей в свое просмоленное гнездо привез обреченного на гибель белого орла. И убили орла. И песком присыпали, чтобы никто не нашел. Годы миновали, возродился белый орел, восстал из пепла. Песок же смели, ямы сосновые разрыли. Ужас объял всех и страх обуял. Как же быть?! Как жить с этим грузом нам?! И решили тогда, что жить надо, но жить с памятью. Хранить трепетно то, что случилось, и не забывать, чего бы это ни стоило. Вот и не забывали. И стремились жизнью своей искупить то, что уже оказалось спрятано железным змеем неподалеку от своего просмоленного гнезда в сосновых ямах. И ныне там страшно, но это трепетный страх, способный тому, кто там побывал, внушить раз и навсегда: такого не должно повториться. Место это для всего народа память. Железного змея нет давно. Белый орел давно вычистил перья, взмахнул крылами и гордо парит над миром. И лишь скорбно склоняет голову, когда вновь видит эти сосновые ямы неподалеку от просмоленного гнезда своего давнего, но уже теперь мертвого противника. Однако место это и теперь еще не потеряло живого ужаса — кто-то невидимый поселился здесь. Не тень ли того железного змея из уже давних времен? Не ведаю того. Но только этот сумрачный кто-то сидит и дожидается новой весны, весны грядущей, однако готовой уже стать настоящей. И лишь только первая травка взойдет на сосновых ямах, лишь только слова новые прозвучат над этими ямами, лишь только пробьются из-под земли ландыши с подснежниками, так тотчас же и явится тот невидимый. Ворча неслышно, обойдет он всю землю эту подле просмоленного гнезда, а после этого, хлюпая сапогами, двинется к болотам. Весь мир весне бывает рад. И только болото во все времена года хмуро и мрачно. А там на болоте даже клюквенных зарослей нет, нет там жизни и не было некогда. Призраки и огоньки странствуют там от века, то приближаясь к сосновым ямам, то удаляясь от них на страшную трясину. И невидимый с наступлением весны придет на болото и станет там ночами смотреть на звезды, а днями считать проплывающие облака. Что интересно невидимому? Ему интересно небо. Но не думайте, что ворчащему существу в вечно хлюпающих сапогах хоть сколько-нибудь любопытны звезды или облака. Даже населенное призраками и блуждающими огоньками болото ему не интересно. Много лет назад наглотался он крови белого орла на сосновых ямах близ просмоленного гнезда. И теперь вновь жаждет этой крови. Все годы жил он только тем, что вспоминал этот несравненный вкус, смаковал свое воспоминание и только и делал, что ждал момента, когда же, наконец, белый орел вернется к сосновым ямам. И вот что-то подсказало ворчащему невидимому в хлюпающих сапогах, что этой весной белый орел, переживший смерть и рожденный чудесным образом к новой жизни, вновь вернется сюда. Захочется ему посмотреть на сосновые ямы, на просмоленное гнездо. Захочется вспомнить, как все это было. И напомнить миру о случившемся. Напомнить, чтобы никогда больше в мире ничего подобного не повторялось. И укравший луну захочет быть в эти часы с белым орлом. И небеса, блаженно лаская, понесут белого орла вместе с укравшим луну к этим сосновым ямам, разметавшимся на песке у просмоленного гнезда. Но не дремлет ворчливый невидимый в хлюпающих сапогах — дождался он своего часа в этом смрадном болоте. Видит он в небе белого орла, сопит, хрипит от радости. Танцуют танец смерти болотные огоньки, призраки поют великолепный гимн гибели, равных которому по вселяемому в души страху не найти в веках. И падает в болото белый орел, и гибнет в ужасе укравший луну. И все гибнут. Так суждено от века белому орлу погибать в сосновых ямах близ просмоленного гнезда. Но погибать для того, чтобы раз от раза возрождаться вновь.

Комментарий Рушеля Блаво к восьмой тетради

Заключительное откровение сначала озадачило меня, потому что я решил, что речь в нем идет о событии, которое еще не произошло, но должно случиться. Поэтому в начале анализа я оказался в положении человека, коему предстоит в полной мере проникнуться тяготами расшифровки пророчества с Холма медитаций. Во многом к этому меня толкал год, когда прозвучало это откровение — 2009-й. Неужели уже свершилось? В своем анализе я решил исходить из принципа частотности, благодаря чему пришел к выводу, что нарочито часто в тексте откровения встречаются такие образы: «просмоленное гнездо», «сосновые ямы» и «белый орел». Не буду описывать всех трудностей анализа, занявшего, надо сказать, много времени и отнявшего много сил. Но какое же счастье испытал я, когда все эти образы вдруг выстроились в систему, абсолютно безупречную в своей стройности. И из системы этой разом стало ясно, что то, о чем идет речь в откровении, все-таки свершилось; свершилось совсем недавно, весной 2010-го года. Не буду томить, а поясню основные выводы моего глубокого анализа. «Просмоленное гнездо» — железнодорожная станция Гнездово близ Смоленска. На эту станцию с Запада весной 1940-го года доставляли пленных поляков — офицеров, арестованных на оккупированных Советским Союзом землях восточной Польши. Доставляли, чтобы расстрелять. «Железный змей», таким образом, — это и поезд, привозивший несчастных пленников к месту их вечного упокоения, и советские органы внутренних дел, проводившие расстрелы. В этом случае становится понятна фраза «Война была дальше, но уже приближалась». В Европе, как мы помним из истории, Вторая мировая война началась в 1939-м году, к нам в страну война пришла в июне 41-го. Трагедия под Смоленском — весна 40-го, то есть еще до прихода войны на нашу землю. «Белый орел» поддается тогда весьма простой расшифровке — птица с герба польского государства. В откровении оказалась использована тривиальная метонимия, согласно которой символ государства (герб или флаг, например) могут быть выражением всего этого государства и всех его жителей. Наконец, «сосновые ямы». От станции Гнездово поляков везли уже на грузовых машинах в печально известный с тех пор Катынский сосновый лес, там, в Катыни, уже были вырыты ямы, куда падали расстреливаемые офицеры, среди которых было, кстати, два генерала.

Долгое время официальной версией Катынской трагедии в нашей стране была та, согласно которой расстрелы осуществляли немцы, то есть проходили они не в 1940-м году, а позднее — когда Смоленщина уже была оккупирована фашистскими войсками. Но в последние годы даже на официальном уровне признана вина наших соотечественников в этой страшной трагедии. Однако, полагаю, вы уже поняли, что в откровении 2009-го года речь идет не о предвестии того, что случилось в Катыни в 1940-м году, — такое пророчество было бы просто абсурдным. Речь идет о том, что произошло ровно через семьдесят лет в том же самом месте близ Смоленска. Напомню, что польский самолет («белый орел») стремился доставить к месту Катынской трагедии большую официальную делегацию во главе с самим президентом Польши Лехом Качинским. Так до конца и не ясно, что же произошло на борту этого самолета, но в конце концов самолет упал, и в результате этой страшной катастрофы выжить никому из находящихся на борту самолета не удалось. Так мне удалось понять почти все образы из заключительного откровения. Дольше всего бился я с образом, возникающим в самом финале текста; это образ «укравшего луну». Элементарно не знал этого факта, на который обратил мое внимание один из моих друзей. Оказывается, еще мальчиками Лех Качинский и его брат-близнец Ярослав снялись в очень хорошем польском детском фильме, который назывался «Двое, укравшие луну». Единственный образ, который из всей этой системы заключительного откровения не смог я расшифровать, — это образ «ворчливого невидимого в хлюпающих сапогах». Ничего конкретного сказать здесь не могу. Потому не знаю, убедит ли вас мое толкование, но вот оно: под словосочетанием «ворчливый невидимый в хлюпающих сапогах» скрывается какая-то темная сила, не поддающаяся прямой персонификации, но делающая Катынь страшным и судьбоносным местом для всего польского народа, местом, то разлучающим, а то, как это было весной 2010-го, сближающим наши нации — польскую и русскую.

* * *

Итак, я привел все восемь текстов откровений, которые были записаны на Холме медитаций с 1907 по 2009 годы разными путешественниками. По мере своих скромных сил я снабдил каждое из откровений своими комментариями, из которых, смею надеяться, стало ясно, что человек, застывший в позе лотоса на вершине холма у излучины великои реки в Гвинее, становится провозвестником примерно за год с небольшим какого-то большого события, чаще всего катастрофы. Человек, теперь находящийся в яме (скажу только, что яма эта возникла, потому что сидящий в позе лотоса странник оказался в итоге очень тяжел и за десятилетия продавил под собой грунт уже до такой степени, что видна сейчас только верхняя часть головы этого человека), рассказал о падении Тунгусского метеорита в июне 1908-го года, о случившихся в августе 1945-го атомных бомбардировках японских городов Хиросима и Нагасаки, об убийстве в 1963-м году президента США Джона Кеннеди, о гибели первого человека, побывавшего в космосе, Юрия Гагарина в марте 1968-го года, о развале СССР в декабре 1991-го, о том, что случилось с подводной лодкой «Курск» в августе 2000-го года, о мировом экономическом кризисе 2009-го и, наконец, о гибели польского президента и сопровождающих его лиц в результате авиакатастрофы, произошедшей в Катыни под Смоленском весной 2010-го года. Думаю, что изложенные мною факты говорят сами за себя. И полагаю, что моим читателям теперь понятно, почему я, едва только познакомившись с содержимым посылки из камеры хранения псковского вокзала, тотчас же стал собираться в Гвинею — упустить такой шанс было бы просто непростительно.

Меня интересовало в первую очередь все то, что касается 2012-го года, а время откровения об этом годе, уже, полагаю, пришло. Медлить было нельзя, и вот я здесь.

Часть 5
Как все это «работает»

Контактер

На вершине Холма медитаций взору моему открылся затылок, торчащий из ямы. Даже не весь затылок, а только верхняя его часть. Было немного не по себе, но это не был тот ужас, который я испытал недавно у дикарей-каннибалов, не был это и страх, пережитый несколько часов назад на берегу реки при виде огромного крокодила. А был это таинственный трепет, сродни тому, что переживал я, например, когда шел в первый класс. Было волнительно, но так прекрасно от предвкушения чего-то нового и неведомого. Так было и сейчас. Я решил, что будет несколько невежливо с моей стороны, если я подойду к гвинейском сидельцу со спины, поэтому я стал обходить срезанную вершину Холма медитаций по краю. И обходил до той поры, пока не оказался перед лицом человека в яме. Я сделал несколько шагов в его сторону и остановился. Мне хотелось именно отсюда — метров с пяти, то есть не сильно приближаясь, но и не удаляясь далеко, — рассмотреть этого человека. Как бы познакомиться с ним визуально еще до того, как мне предстоит сделать это на словах. Кроме того, для меня было принципиально важно разглядеть какие-то моменты, какие-то детали в положении, в котором застыл и более века уже находится этот человек, что-то такое, что могу увидеть только я — человек, обладающий уникальными способностями и владеющий неординарными техниками коммуникации между разными мирами. Итак, человек в яме обладал лицом, близким к монголоидному типу, хотя не без примеси европейских элементов. Сверху и до пояса торс его был обнажен — кожа буквально задубела от загара и была черной с синим оттенком. На ногах были белые (вероятно, выгоревшие) шаровары. При очень внимательном взгляде становилось заметно, что человек этот дышит. Сидел же он, действительно, в позе, напоминающей позу лотоса. Глаза закрыты, губы крепко сомкнуты (я сразу вспомнил, что согласно моим источникам, когда этот человек начинает говорить, то не открывает при этом ни глаз, ни рта). Человек в яме напоминал не то античное изваяние с точным изображением всех тонкостей человеческого тела и лица человека, не то одну из столь популярных в наши дни восковых фигур; этакий «Задремавший мыслитель». Но что меня более всего поразило, так это то, как были расположены кончики пальцев рук сидельца относительно его макушки. Стоило только мысленно провести линии от кончиков пальцев через макушку и дальше, то получалась пирамида, а над ней образовывалась пирамида перевернутая. Так во всех традиционных символиках выглядит сама «воронка космического разума». Благодаря этой воронке медитирующий способен соединиться с Акашей.

Акаша

Теперь мне предстоит пояснить, что такое Акаша. Для этого я буду обращаться к целому ряду научных источников, принадлежащих перу тех исследователей, которые всерьез занимались данной категорией.

Прежде всего, оговорю, что в литературе термин «Акаша» выступает как существительное мужского или женского рода. Я в дальнейшем изложении во избежание путаницы буду придерживаться именования этого понятия только в женском роде и склонять согласно принятому в русском языке первому склонению имен существительных, то есть так, как, скажем, склоняем мы существительное «береза».

Одни исследователи склонны соотносить Акашу с эфиром. Как известно, эфир — это форма материи, обладающая еще меньшей плотностью, чем воздух. Так же, например, у воды меньшая плотность, чем у земли, но большая, чем у воздуха. Именно благодаря тому, что объекты мира окружены эфиром и взаимодействуют с ним, они обладают свойствами пространственной отделимости друг от друга и расстояния между собой. Акаша в таком понимании — тончайшая протоматериальная субстанция. Наиболее детально Акаша представлена в индийских источниках. Согласно этим источникам, первый элемент материи (бхута), который, если следовать упанишадам, Брахман создал тогда, когда создавал наш мир. Вместе с этим была придумана и сотворена одна из великих стихий — махабхута. На границе между бхутой и махабхутой, где эти две субстанции стремятся к слиянию, но не сливаются никогда, и формируется, согласно мимансе, Акаша. Акаша не воспринимается обычными органами наших чувств, но выводится как нечто непреложное и необходимое, поэтому Акаша и представляет из себя так называемое выводное знание. Весь мир от края и до края заполнен Акашей. К этому, если продолжать следовать индийским источникам, остается еще добавить, что в упанишадах, веданте, тантризме и целом ряде других сакральных учений упоминается еще более тонкая субстанция, носящее имя Прана и выступающая в виде энергии, послужившей материалом для создания собственно Акаши.

Акаша по этой логике весьма инертное вещество, не способное оказывать сопротивление, не создающее помех какому бы то ни было перемещению вещей и обладающее такой чертой, как непротиводействие. При этом Акашу нельзя назвать частью пространства, ибо Акаша выступает сама как пространство. В Акаше существуют все те элементы, которые мы привыкли приписывать любому физическому пространству. Это, прежде всего, оппозиционные друг другу, но создающие оптимальные пары гармонии такие элементы, как верх и низ, свет и темнота, право и лево, свое и чужое. Как и в обычном физическом пространстве, в Акаше размещается звук, размещается цвет, запах, любого рода формы.

Но наряду с этим Акаша выступает как абсолютное вместилище знаний, информации. А это — залог того, что наш мир именно благодаря Акаше продолжает во все века оставаться субстанцией, которая зиждется на факторе единства дифференциации.

Некоторые корректировки в приведенную трактовку вносит учение джайнизма. Согласно джайнизму, вокруг нашего мира, именуемое как лока-Акаша, простирается так называемый не-мир, носящий имя алока-Акаша. Из такой трактовки мы можем сделать вывод о том, что, согласно ряду ученых практик, Акаша находится повсюду — и в нашем освоенном мире, и за его пределами, в том, что принято назвать четвертым измерением. Итак, согласно древней джайнской мифологии, Акаша — это закрытый для людей мир, находящийся вне нашего мира. По древнейшим преданиям джайнизма, Вселенная делится на мир и на «не-мир», в этом «не-мире» нет ничего, кроме пространства-Акаши. Мир отделен от «не-мира» трехслойной бездной из густой воды и ветров — густого и тонкого. Вся Вселенная состоит из трех усеченных конусов (или пирамид, средняя и верхняя которых сложены основаниями, а средняя и нижняя соприкасаются вершинами). Обратите внимание в этой связи не только на то, каким образом сидит гвинейский предсказатель, но и на то, что из себя представляет сам Холм медитаций. Напомню, вершина этого холма срезана, буквально — усечена. В Акаше нижний конус формирует так называемый нижний мир, носящий имя Аддхалока; место соединения — это «средний мир», именуемый Мадьхьялока; а средний и верхний конусы — «верхний мир» — Урхвалока. Высота всего мира равна четырнадцати радджу, длина «нижнего» и «верхнего» миров — по семь радджу каждый, такова же и ширина основания мира «нижнего». Кроме того, каждый из миров, согласно джайнским представлениям, делится еще на неравные уровни, каждый из которых имеет свой цвет и другие отличительные особенности. Согласно другой концепции, все миры имеют форму человека, где на уровне талии находится средний мир, то, что выше — верхний, а ниже — нижний. По своему строению Акаша сильно напоминает схему части Пространства-Времени, видимой при элементарном физическом наблюдении.

В буддийской космологической модели мира Акаша выступает как едва ли не единственная субстанция, которая «ни на чем не покоится», то есть не имеет опоры. Мир возникает в Акаше по причинам сугубо кармического характера. Выглядит это так: остаточная совокупная карма, сформировавшаяся в предыдущем мировом цикле (том самом, который в традиционном буддизме носит название Кальпа), вызывает в Акаше первичное движение, «ветер». А этот «ветер» уже свидетельствует о зарождении, сотворении нового мира, о формировании и начальной стадии нового цикла бытия. Чем пуще уплотняется Акаша, тем ярче образуются благодаря этому уплотнению четыре стихии. Последовательность их образования такова: сначала воздух, затем огонь, потом вода и, наконец, — земля. Когда же случится конец мира, его разрушение, то все эти элементы в обратном порядке вернутся к состоянию Акаши и Праны. И потом у мира есть шанс снова возникнуть тем же путем из Акаши, потому что в ней сохранятся своего рода следы, кармические семена.

Согласно практикам духовного совершенствования Бхавана и Дхьяна, Акаша являет собой не просто пространство, а буквально — последнюю, конечную реальность нашего мира, воспринимаемую сознанием субъекта (то есть человека) перед его переходом в состояние нирваны, понимаемой как абсолютный абсолют и идеальный идеал. В буддизме с Акашей связывают чистый эфир сознания, именуемый чит-Акаша. В данной разновидности эфира возникает напряжение, посредством которого и происходит разделение на состояние покоя и движения, появляются мысли и протекают самые разнообразные психические процессы. Поле же Акаши устроено таким образом, что служит идеальным пространством для прохождения человеческих и сверхчеловеческих мыслей. Идеальность же эта заключается в том, что нет другой такой субстанции, где бы скорость прохождения мысли была бы не просто гигантской, а буквально неограниченной.

В теории дхарм Акаша представлен не обусловленной дхармой. Некоторые практики еще именуют такую не обусловленную дхарму Хасанскритой. Акашей в числе прочего называют пустое место, полость. Символом Акаши при таком подходе служит белый круг с черными точками, означающими промежутки. Вся эта система понимается традиционно как предельно структурированное пространство, идеальное пространство, пространство пространств. К Акаше восходят представления о тонких телах и о жизненных силах.

Другая точка зрения, противоположная только что означенной, строится на том, что отождествление Акаши с эфиром — ошибочно. Здесь Акаша понимается как изначальная для всего сущего в этом мире субстанция, как тонкая, сверхчувственная духовная сущность, наполняющая все пространство. В книге «Разоблаченная Изида» Елена Блаватская описала Акашу следующим образом: «Фактически, она (Акаша. — Авт.) является Всемирным Пространством, в котором неотъемлемо заключена вечная Мыслеоснова Вселенной в ее вечно изменяющихся аспектах на планах материи и объективности, и из которого излучается Первый Логос, или выраженная мысль». И далее в том же источнике читаем: «В Пуранах указано, что Акаша имеет лишь один характерный признак, а именно, звук, ибо звук есть ничто иное, как переведенный символ Логоса — „Речи“ в ее мистическом смысле». Последнее для нас особенно важно, потому что возводит на главное место в Акаше именно категорию звука, а мы с вами помним, что все предсказания и откровения, о которых шла речь выше, были транслированы именно при помощи звука. Стало быть, концепция Акаши действительно может быть признана относительно нашей проблемы оптимальной. Когда же французский философ Франчиа ла Дью написал свой знаменитый трактат «Учение Храма», то он дал такое определение Акаши: «Акаша (или Алайя) — основа и корень всех вещей». Согласитесь, что такая сентенция великого философа и нам с вами дает своеобразный карт-бланш на то, чтобы понимать Акашу как важнейший ключ к разгадке тайны пророческого дара гвинейского сидельца.

Далее для углубления понимания Акаши приведу свою интерпретацию суждений из книги «Грани Агни Йоги». Данная концепция основывается на том, что любое видимое нашему глазу пространство переполнено невидимыми для того же самого глаза энергиями и формами. В этом пространстве, если соотнести его со временем, заключается не только все настоящее, но и такие временные пласты, как прошлое и будущее. А вместе с этими временными пластами находим в данном пространстве все видимое глазу и все глазу невидимое, все продукты творческого воображения и психической деятельности человека. Описываемое пространство и есть Акаша — уникальное хранилище, архив природы и человечества. Не задавались ли вы вопросом, куда ушел день вчерашний со всем, что в этот день происходило? Ответ теперь прост: день этот ушел в пространство, носящее имя Акаша. Планета, двигаясь по орбите и устремляясь вместе со всей Солнечной системой к далекой звезде, совершает спиральное движение в пространстве, оставляя в его матрице отпечатки, прямые следу всего, что на планете происходит. Мир наш устроен так, что в нем не повторяется ничего. Так случается, потому что каждое мгновение бытия планета наша занимает в пространстве Акаши новое место и никогда не возвращается назад, не стремится к исходному состоянию. Если бы случилось так, что наша планета остановилась, то вместе с этим остановились бы и движение на нашей планете, и время, а в конечном итоге — и вся жизнь. Но если сознанием устремляться вспять, в прошлое, то на каком-то из этапов данного процесса можно попытаться задержать, зафиксировать свое сознание в той или иной точке пространства, когда-то пройденного Землей, и в результате перед нами откроется уникальная возможность увидеть то, что на нашей планете происходило в прошлом. Это и будет полноценным погружением в пространство Акаши, где на вечном хранении, словно в архиве, находятся отпечатки того пути, который наша Земля преодолела в своем прошлом. Известно как истина: изменяет все, но не гибнет ничто. То есть в природе ничего не исчезает и не рождается вновь, в природе все только переходит из одной формы своего выражения и воплощения в другую. И делается это по совершенно особой непрерывной линии проявления. Память же человеческая, хоть и неординарна по ряду критериев, а все же сама по себе есть весьма несовершенное выражение предельно совершенной памяти природы. Памятью, то есть способностью запечатлевать на себе вибрации окружающей среды, обладают все предметы, все вещи, по сути, такой памятью обладает любая материя, какая только встречается в нашем мире и даже та, которая в нашем мире не встречается. Эти вибрации, хранящиеся в виде отпечатков, пока еще очень тонки и до поры до времени неуловимы даже самой современной аппаратурой. Но в мире все устроено таким образом, что все его элементы в процессе своего бытия и даже за его пределами заняты тем, что воздействуют друг на друга. Так, солнце занято тем, что нагревает камни. И это — воздействие. Луна вызывает приливы и отливы на морях и океанах — тоже воздействие. Да даже просто подержите свою руку на каком-нибудь предмете, проводящем и хранящем тепло — вы легко можете убедиться, что этот предмет нагрелся от вашей руки. И это тоже будет воздействием. Однако далеко не всякое воздействие можно вот так легко обнаружить. Некоторые виды воздействий обнаружить прямо нельзя, но это вовсе не означает, что таких воздействий не существует. Область невидимого бесконечно шире и разнообразней, чем лежащая в плоскости нашего сознания и зрения область видимого. И чаще всего для определения невидимого пространства будет недостаточно даже самых современных аппаратов. Конечно, никто не мешает нам жизнь положить на изобретение нового аппарата, такого, который будет способен разглядеть невидимое. Но помните: лучший в мире аппарат — это человек, ведь в микрокосмосе человека потенциально сосредоточены все самые совершенные аппараты. Многие из них, как например аппарат слуха, зрения, вкуса, частично уже изучены, но самые тонкие и лежащие как раз за пределом изученных, те, которые отвечают за чувства, нами еще даже не осознаваемые в полной мере или вообще неосознаваемые, безусловно, существуют и ждут еще своих аналитиков. Современная наука о человеке сейчас достигла таких высот, когда можно вооружить человека без единого аппарата. Науке по силам исследовать человека тщательно и без предвзятости; следует собирать, описывать, систематизировать, анализировать и интерпретировать то, что даже косвенно относится к проявлению деятельности высшей аппаратуры любого человека. Среди всего, что еще не изучено, приходится признать крайнюю неисследованность аппарата человеческого глаза. Да, мы видим мир. Но как тогда быть с функцией третьего глаза — глаза психического? Вот загадка Вселенной! А аппарат нашей мысли? Согласитесь, но и тут больше темного и таинственного, нежели проясненного. Вероятно, в будущем, когда все это и многое другое в человеке будет, наконец, изучено, мы сможем приблизиться и к более глубокому пониманию категории Акаши. Пока же будем только признавать ее наличие — тогда она нам сможет сослужить верную службу.

Итак, согласно важнейшим источникам, Акаша вечна и вещна. Вечна, ибо небытия нет. Вещна, ибо она, Акаша — объект ума и вместе с тем, сам ум. Когда блистающий ум преодолевает предельность представимого в чисто физическом ракурсе и ключе, то ум этот неизбежно задается вопросом: а что находится дальше, что располагается за пределами физически видимой и постигаемой реальности? А там и находится как раз другая реальность — реальность бесформенная и безграничная, реальность, лежащая за гранью представимого, реальность, именуемая словом Акаша. В ряду органов чувств ум занимает шестое место. Все шесть органов, в том числе и ум, суть разновидности осязания, непосредственного касательного контакта, утоньшение и усиление его дальнодействия через сферу воздуха, через пространство. Уже обонять мы можем на расстоянии, слышать способны еще дальше, а видеть можем даже свет далеких звезд, помыслить же можем практически все, что только пожелаем — весь необъятный Мир. Ум — наитончайший и самый дальнодействующий из всех, имеющихся в нашем распоряжении видов осязания. Акаша же при таком подходе прямо может быть поименована как беспрепятственность природы ума, то есть как воплощение его всепроникающей телесности и свободы. По сути и природе своей Акаша — тело ума и в то же время его объект. Ум способен сам себя осязать через Акашу. Ум, осязание и Акаша — суть явления одной природы. Не будет преувеличением сказать, что все они формируют из себя составляющее сплошную среду одно целое. Вот как древние описывали этот процесс: «Всем телом думает человек; питается же он чакрой мозга, отделяет себя от других пупочной чакрой, считает чакрой горла, копирует чакрой тайного места и гневается на беспредельность своей собственной природы и беспредельно же сострадает сердечной чакрой, истинным умосредоточием, таинственным лонгом ньингмапы». Акаша — позитивная, вечная, всеохватывающая субстанция. Сознание же наше — замкнутая неоднородность пространства, сияющая сфера со свойством зеркальности. Сознание, соприкоснувшись с Акашей, способно пробудить несуществующее к бытию. И оживает Акаша и понимается бесподобным механизмом ума, украшенным совершенным методом, в котором сольются бессознательное и сознание. Сознание не находится снаружи, но и нельзя сказать, что оно располагается строго внутри. Сознание разместилось буквально между мирами — миром внешним и миром внутренним. Потому сознание и наделено всеми характеристиками, которыми наделено любое физическое пространство. Ум не есть субъект, он не более чем орган чувств, тогда как сознание — и субъект, и объект разом. Сознание обладает способностью придавать бытию субъектность. А между тем Акаша, сознание и ум связаны нераздельно-неслиянно. Ум при желании по приказу своего хозяина может обнаружить Акашу дальнейшей ее репродукции. Но и Акаша может тоже обнаружить ум. Обнаруженный ум действует, постигает свою подлинную сущность, исполняя наши желания. Акаша в итоге буквально осязается как предмет реального мира. Таково в самых общих чертах самоосязание ума, факт самообнаружения своей природы, рефлексии и самоанализа. Постигнув и рассмотрев Акашу, человек постигнет и самого себя, и мир вокруг себя, и тот мир, который глазу не видим. В мире нет конца, понимаемого как абсолютный предел. Ничто не исчезает и ничто не рождается, такова суть Акаши во всей ее красе. Через Акашу человек познает сам себя, а Акаша, в свою очередь, безгранична и длится всегда, время и пространство для нее — категории относительные и потому не претендующие на абсолют. Акаша сама и есть тот самый абсолют, к которому в этом мире все сущее стремится. Достичь Акаши — достичь абсолюта.

* * *

Я привел и обобщил все имеющиеся на сегодняшний день точки зрения науки и ряда сакральных практик на Акашу. Осталось только отделить зерно от плевел, то есть буквально вытащить из всего, что только что было сказано, необходимую для нас на данный момент часть концепции Акаши. Человек, сидящий в яме на Холме медитаций, и в системе с человеком этот холм формируют идеальную природу, оптимальную среду для наиболее благоприятного функционирования Акаши: линии, мысленно проведенные от кончиков пальцев через макушку человека и дальше в бесконечность дают пирамиду, а над этой пирамидой образуется пирамида перевернутая. Но для системы, в которой Акаше будет комфортно, этого мало — нужна третья пирамида. И она есть! Эта пирамида, как я уже сказал, — сам холм. Причем, как должно было быть в идеале для достижения абсолютного абсолюта, у пирамиды этой срезан верх. В итоге три пирамиды формируют не только оптимальную, но и идеальную для функционирования Акаши космическую среду. В таких условиях Акаша реализуется как своего рода скрижаль всего того, что было, что есть и что еще только будет в нашем реальном, в физическом мире. Акаша буквально — бесконечно информационное поле, где зафиксировано все обо всем. Надо только научиться всю эту обширную и разнообразную информацию считывать и, самое главное, интерпретировать. Человек, сидящий в яме на плоской вершине Холма медитаций у излучины великой реки в Гвинее, как раз этим и занят. Находясь в состоянии полного транса, он вместе с тем постоянно, благодаря своему пространственному положению, связан с Акашей. Вся информация из поля Акаши вливается в гвинейского сидельца. Но беда его в том, что сам он не понимает ни того, что с ним происходит, ни значения тех сведений, что поступают к нему из Акаши. Сознание человека в яме не способно обработать весь тот поток, который притягивается системой из трех пирамид. И не будучи обработанной человеческим сознанием, не будучи понятой, информация эта усваивается клеточными структурами застывшего человека. А дальше, если следовать концепции Акаши, вся эта информация может репродуцироваться наружу, но не в чистом виде, не в структуре из полноценных и понятных слов, а в виде невразумительного набора звуков, часто нечленораздельных. Для расшифровки этих звуков существует ряд способов. Помните, как каннибалы приглашали старейшину, который смог раскодировать послание, прилетевшее с ветром с Холма медитаций? Другие же дикари понять тогда ничего не могли. Тот старейшина, уверен, владел технологиями расшифровки хранящихся в клетках человека информационных кодов. Каким-то образом и восемь путешественников, что были здесь до меня, тоже расшифровали послания человека в яме и дали расшифровки в виде восьми тетрадей с откровениями. Мне предстояло не только пробудить сидельца к выражению хранимой в нем информации, но и расшифровать то, что он будет произносить. Впрочем, за последнее я почти не опасался — ведь при мне была новейшая аппаратура, разработанная как раз для случаев подобного рода. Однако, прежде чем приступить к пробуждению аудиальных способностей человека в яме, я решил внимательнее его изучить — для этого я приблизился к яме на вершине горы почти вплотную и стал всматриваться в этого человека.

Гвинейский пациент

На вид ему было лет сорок пять — полагаю, это тот возраст, когда мой пока что молчащий собеседник завершил свой физический путь на вершине этого холма и направился в метафизическое странствие, длящееся и по сей день. Я решил внимательнее приглядеться к этому человеку, чтобы определить для себя состояние его организма, проверить у него наличие тех или иных недугов. Возможно я как врач мог бы помочь бедняге в ослаблении хотя бы физических страданий. Для точной диагностики я стал использовать известные мне способы обнаружения недугов по тем или иным внешним показателям организма. И начал я с ногтей. Ногти моего визави в плане цветовой характеристики выделялись отчетливой желтизной. Как известно, желтеющие ногти указывает на нездоровую печень или даже на гепатит (если только желтизна не является следствием курения). А если желтизна сопровождается бугорками, то это, помимо возможного грибкового поражения, свидетельствует о сахарном диабете либо о предрасположенности к нему. Если ноготь желтеет не весь, а какими-то отдельными пятнами, то причиной этого чаще всего является нарушение функций головного мозга. Бугорки сразу же пришлось отбросить — их не было, а стало быть, не было и диабета. Впрочем, мне как специалисту достаточно было взглянуть на эту желтизну, чтобы отбросить и диагноз гепатит. Вероятно, человек в яме много курил, пока шел физическим путем сюда. Но не только: желтизна была пятнами, а это уже не столько последствия курения, сколько прямое указание на нарушение функций головного мозга. Кто бы сомневался — с мозгом у этого парня явные проблемы. Интересно, смогу ли я сделать укол? Пробьет ли игла шприца буквально одеревеневшую или даже ороговевшую кожу? Но продолжу диагностику. Я дотронулся до ногтя человека и убедился в том, что ногти у него — довольно-таки хрупкие. К хрупкости и повышенной ломкости ногтей приводит, как известно, недостаток витаминов. Вообще удивительно, что дыхание вполне отчетливо слышится, прощупывается, как я убедился, пульс, а вот волосы и ногти все эти годы не росли, хотя даже у умерших людей и волосы, и ногти еще растут какое-то время. Не думаю, что могу разгадать эту загадку, а потому перейду к диагностике по глазам.

Для этого мне пришлось большим пальцем правой руки приподнять веко сидельцу сначала на левом глазу, а потом и на правом. Глаза были темно-карими. Обладатели темнокарих глаз, как известно, изначально остроумны, обаятельны, чувственны. Подавляющее большинство кареглазых склонны быть носителями холерического темперамента: они чрезвычайно капризны и вспыльчивы, но быстро отходят, легко забывая обиды. В то же время люди с карими глазами весьма общительны и без труда сходятся с другими людьми. Влюбляются кареглазые быстро, но и столь же быстро любовь у них проходит. Сведения про любовь мне, скорее всего, не пригодятся. А вот сведения о вспыльчивости надо будет иметь в виду при контакте с человеком в яме. Впрочем, вспыльчивость, думаю, компенсируется общительностью и легкостью схождения с другими людьми. Помимо цветовых характеристик важную роль играет и форма глаза. По форме глаза гвинейского сидельца были раскосыми, а раскосые глаза говорят о доброте, сердечности, терпимости, сентиментальности. Прекрасные качества! Однако вокруг радужной оболочки его глаза я увидел белое кольцо. Это — очевидный показатель нарушения жирового обмена, что является результатом неправильного питания или же малоподвижного образа жизни. Что ж — возразить нечего. Питание тут, похоже, в привычном смысле отсутствует, а потому априори является неправильным. Движение же сведено к абсолютному нулю. Кроме того, белое кольцо вокруг радужки указывает на избыточное потребление соли или сахара, а в среднем возрасте (мой пациент как раз в этом возрасте пришел на Холм медитаций) может быть знаком стресса (опять возразить нечего — пережитый стресс, если верить источникам, очевиден) и знаком, указывающим на перерождение суставов, которые могут даже трескаться и ломаться. Картина не очень хорошая, но мне кажется, что суставные проблемы — прямое следствие неподвижного образа существования. Белки же глаз человека в яме были покрасневшими. Покраснение белков может быть вызвано элементарной усталостью или недосыпом, но может и указывать на происходящие в организме воспалительные процессы и даже на дисфункцию щитовидной железы. Спишем, пожалуй, на усталость. Впрочем, глядя на этого человека, весьма проблематично упрекнуть его в недосыпании.

На наличие в организме воспалительных процессов указала и диагностика по степени влажности волос. Волосы оказались соотносимы с сухим типом, а сухие волосы как раз и указывают на склонность их носителя к недугам воспалительного характера. Организм человека с сухими волосами обладает пониженным иммунитетом именно в плане открытости разного рода воспалениям; прежде всего, воспалениям слизистой оболочки. Добавлю только к этому, что волосы человека в яме были пористыми, а если волосы чересчур пористы, то это указывает на повышенную открытость к самым разным инфекциям, которые, в свою очередь, способны порождать воспалительные процессы. Наконец, мой потенциальный собеседник был сед, а седые волосы находятся в том состоянии, когда что-либо поглощать они уже не способны в принципе. Седоволосый человек отключен от того типа энергии, который поступает в наш организм через волосы. Происходит это чаще всего в результате какого-либо сильного стресса, когда зона на черепе, связанная с определенным отделом мозга (не обязательно при этом находящаяся возле этого отдела), седеет. У многих людей сначала седеют виски. И это не удивительно, ведь как раз с висками соотносится мозговая зона, отвечающая за те эмоциональные реакции человека, которые находятся в прямой зависимости от негативного опыта, имевшего место в прошлом. И не мудрено, что виски седеют меньше и позже у тех людей, которые даже в стрессовых ситуациях умеют сохранять не только внешнее, но и — что гораздо важнее — внутреннее спокойствие. Голова же человека в яме была полностью седой, что проще всего было бы списать на стресс, но в той же степени можно было соотнести и с подступающим почтенным возрастом.

Не менее важна и диагностика по коже. Прежде всего, я обратил внимание на кожу лица. Бледность ее свидетельствовала о пониженном давлении, о почечной недостаточности, об анемии, о периферийных нарушениях кровообращения. Неужели бедняга страдает всем этим? Впрочем, понятие страдания в известном нам смысле вряд ли знакомо человеку в яме. Бледной была не только кожа лица, но молочная бледность распространилась по всему телу, что позволило мне сделать вывод и об анемии, вызванной дефицитом железа, и о нарушении дыхания, спровоцированном легочными недугами или же бронхитом. Наконец, пожелтевшая кожа возле губ очевидно подтверждала прежние диагнозы о недугах инфекционного характера.

Проведя диагностику по коже, я решил проверить частоту пульса. Пульс оказался очень редким, что являлось прямым результатом слабости синусового узла, а это наблюдается при синоаурикулярной блокаде с постоянным коэффициентом блокирования, при полной поперечной блокаде сердца, а также при экстрасистолии типа бигеминии. Все это происходит тогда, когда преждевременные сокращения желудочков сердца настолько слабы, что вызываемые ими пульсовые волны не прощупываются. Видимо, человек, погруженный много десятилетий в такое состояние, обречен на проблемы с сердцебиением — сказывается, конечно, недостаток движения и полноценного питания. Впрочем, сверхнадежная в иных ситуациях диагностика по пульсу в моем случае не должна была стать истиной в последней инстанции, ведь мой нынешний пациент принципиально не соответствовал ни одному из известных требований, которые должны соблюдаться при пульсовой диагностике. Согласитесь, что про человека в яме нельзя сказать, что он, например, не голоден или же что он хорошо выспался.

Поэтому я перешел к диагностике по родинкам. Мне была открыта только верхняя часть тела, но этого было достаточно, чтобы составить общую диагностическую картину. Сразу же мне бросились в глаза две родинки на лице: одна — на переносице, а другая строго посередине лба. Родинка на переносице означает, что судьба к человеку очень переменчива, часто до крайностей. А родинка в самой середине лба толкуется двояко: как знак и счастья и как знак трудностей в судьбе. Носителю такой родинки открывается очень многое, что скрыто от других. Но в этом и проблема, ведь знания нередко бывают лишними. И вот такой человек обречен обычно на одиночество и от этого страдает. Для таких людей весьма частотна склонность к самым разнообразным воспалительным процессам и внутри организма, и на коже. Что же, подтверждаются уже выставленные диагнозы о воспалениях. А вместе с тем хорошо видна трудность, неоднозначность жизни этого человека. Ну а про одиночество — так и вовсе в самую точку. Вот чего бы мне не хотелось, так это чтобы у человека в яме была родинка на шее. Всматриваюсь — о, ужас — она есть… Родинка на шее — признак человека неуравновешенного, капризного, не обладающего силой воли, склонного к ипохондрии и меланхолии, к слезам без особой на то причины. У такого человека настроение может меняться в течение нескольких минут несколько раз, хотя никаких видимых поводов для смены настроения никто вокруг не заметит. Большое влияние на таких людей оказывает погода, резкие перепады давления в атмосфере. При этом носители родинки на шее — люди очень развитые умственно и физически, они способны решать трудные задачи. К этому еще следует добавить, что эти люди склонны не только к резким сменам настроения, а и к столь же резким сменам разного рода позиций — гражданских, религиозных, нравственных… Да, придется признать, что с этим человеком мне будет очень непросто. С другой стороны, разве ищу я легких путей? Зато теперь я твердо знаю, что в процессе задавания вопросов я ни на миг не должен забывать о характере моего собеседника. Ну, до этого еще далеко — сначала надо составить курс терапии для бедняги-сидельца. Я перешел на другую сторону ямы и увидел на правом плече человека целое скопление родинок, буквально созвездие. Это означало, что человек обладает явно завышенными требованиями к самому себе и к окружающим, а к тому же не обладает хорошим здоровьем. Родинки на правом плече указывают и на то, что их носитель очень склонен оказаться жертвой измены, предательства. Но в то же время человек с родинками на плече — надежный партнер в делах, вдумчивый собеседник, хороший профессионал. Если он берется за учебу, то обязательно становится отличником или лучшим среди всех. Обладает талантами во многих областях жизни. Что же касается диагностики физических недугов, то тут картина предельно проста. Родинки на плече мужчины указывают на склонность к недугам легких. Вот такова картина по этому критерию в самом общем виде. Тоже, согласимся, хорошего мало, хотя и нельзя сказать, что все совсем плохо. Наконец, заметил я родинку на локтевом сгибе левой руки. Родинки на локтях и в районе локтевого сустава — как изнутри, так и снаружи — характеризуют человека весьма ранимого и чрезвычайно неприспособленного к жизни, человека не от мира сего. Такой человек всегда попадает в разные истории. Да уж, этот человек попал в историю — не позавидуешь.

Ко всему прочему родинка на локтевом сгибе очень отличалась от остальных родинок по форме. Остальные родинки были самой обычной округлой формы, а эта, если присмотреться внимательно, была похожа на кошку. Я бы не придал этому значения, если бы не знал, что в диагностике по родинкам есть и такая часть, где выводы делаются по тому, на что внешне родинка похожа. И там есть пункт про родинку, которая похожа как раз на кошку. Родинка, похожая на кошку, — показатель таинственности, загадочности, скрытности. Эти характеристики тем выше, чем темнее родимое пятно. А у моего сидельца пятно было очень даже темное — этакая черная кошка. В плане диагностики обладателям такого родимого пятна стоит обратить внимание на состояние своего желудка и внимательно следить за ним всю жизнь. В меньшей степени, но все же тоже стоит следить за состоянием кишечника.

Итак, мой диагностический потенциал по внешним признакам на данный момент был исчерпан. Обобщение напрашивалось само собой. По характеру человек в яме взрывной, но быстро остывающий. Человек неуравновешенный, капризный, склонный к меланхолии и ипохондрии, к плачу без особой на то причины. Человек непростой судьбы, носитель неоднозначных жизненных целей и сторонник разных, часто полярно противоположных подходов к проблеме существования человека на Земле. Судьба не была к моему пациенту благосклонна, часто была коварна, а он очень болезненно реагировал на выкрутасы судьбы. Впрочем, нередко судьба благоволила ему одаривала счастьем. Но, будучи натурой сентиментальной, ранимой, даже романтической, человек в яме воспринимал внезапно пришедшее счастье как что-то незаслуженное, а значит — в любой момент готовое покинуть человека. Судьба обижалась и отворачивалась. Однако человек был упорен и настойчив — в этом тоже ему не откажешь. Шел этот человек к цели во что бы то ни стало. Возможно — вел других. Только если и вел, то недолго и немногих. Напомню о склонности гвинейского сидельца к одиночеству. Уверен, что на физическом пути своем он стремился к одиночеству, бежал от шумной толпы, сторонился людей. Не исключаю, что и в путешествие сюда он отправился во многом для того, чтобы подольше оставаться в одиночестве и ни с кем не разговаривать. Такая черта характера стала, на мой взгляд, прямым следствием сентиментальности и ранимости — люди вольно, а чаще невольно обижали несчастного, а тот воспринимал обиды слишком близко к сердцу, потому и ощутил он в какой-то момент острое нежелание быть возле людей: по сути — бежал от людей прочь. И здесь, на Холме медитаций, вот уже больше века находится он в столь некогда желанном, а теперь, смею думать, надоевшем уже одиночестве.

И обобщу относительно состояния физического здоровья моего пациента: для общего возраста в полтора с лишним века все не так уж и плохо: воспалительные процессы, инфекции, частью приобретенные в процессе долгого сидения здесь, частью вызванные внутренними процессами организма, в том числе — процессами воспалительными. Некоторые проблемы с головным мозгом, с сердцем, с легкими. А на фоне всего этого — тотальная нехватка витаминов. И если всю диагностику, касающуюся характера и судьбы человека в яме, я должен был просто учитывать в тот момент, когда буду задавать ему свои вопросы, то общая диагностическая картина хворей гвинейского сидельца не могла меня как практикующего врача оставить в стороне от возможного и необходимого лечения этого человека. Само понятие лечения тут выглядело несколько странным, ведь человек этот, скорее всего, не осознавал своего состояния. Однако это не было для меня определяющим критерием, потому что я еще раньше хорошо изучил концепцию Акаши, а, согласно ей, те чувства, которые мы осознаем, не более, чем находящаяся на поверхности вершина всего многообразия наших чувств. Может быть, сейчас человек в яме живет куда как более полноценной жизнью, чем мы с вами. Возможно, мы даже не представляем, как прекрасно его нынешнее бытие. И ну как некоторый дискомфорт ему доставляют только вот эти вот не очень значительные, но малоприятные недуги. Так не обязан ли я как врач облегчить участь даже такого пациента, каковым является человек в яме? Хуже ведь я точно не сделаю. Впрочем, за это поручиться тоже не просто — вдруг то, что нам лучше, им, в том метафизическом мире — хуже? Я буду полагаться в этой связи только на концепцию Акаши, согласно которой и в этом пространстве существуют вещи вполне физические, а среди них — и физические недуги, которые столь же неприятны в Акаше, сколь противны они и в обычном физическом пространстве нашего с вами реального мира. Ну а раз так, то моя задача как врача сделать человеку в яме необходимые инъекции.

Руководствуясь такого рода рассуждениями, я стал готовить лекарства и шприцы. Предстояло несколько уколов — питательных, витаминных, лечебных. Общая картина диагностики пациента и весь мой обширный медицинский опыт давали мне полное право быть уверенным в том, что я делаю. К тому же заповедь «Не навреди» для меня самая, пожалуй, важная в клятве Гиппократа, которую я, разумеется, давал. Беспокоили меня только две вещи. Во-первых, я страшно волновался по поводу того, смогу ли пробить иглой шприца кожу моего пациента. Во-вторых, боялся реакции человека в яме на сам факт прокалывания его кожи. А что если он возьмет да и придет в себя? Сколько же всего тогда мне придется объяснять ему про то, что с ним случилось! И на каком, интересно знать, языке буду я делать это? Я ведь даже не знаю, откуда пришел сюда этот человек. Похоже по внешности, что из Азии, но ведь я могу и ошибаться в данном плане. С вопросами моими к нему, застывшему, и с его ответами проблем особых не будет, потому что общение будет происходить через структуру Акаши, а там национальность языка не важна. Но об этом механизме расскажу потом, пока же только поведаю, что перед тем, как делать укол, я все-таки внушил себе, что никакой страшной реакции на иголку не будет. Итак, все готово — можно начинать.

Со шприцом наперевес я двинулся к человеку в яме. Как и положено, место будущего укола я обработал спиртом, примерился и стал вводить иглу. Медленно, с трудом и упрямством игла стала входить в тело моего нынешнего пациента. Было полное ощущение того, что я протыкаю шприцем кору довольно уже старого, но еще вполне живого дерева.

В какой-то степени так оно и было. Во всяком случае, я понял, что понятие «одеревенеть» не так уж метафорично, как на первый взгляд может показаться. Но вот дело сделано — игла почти до основания вошла в деревянное плечо человека в яме. Все запланированные уколы предстояло делать в плечо, а уколов было целых пять. Я сначала было подумал, что неплохо было бы попробовать все пять ампул провести через одну иглу: воткнуть однажды, а резервуары шприцев поменять несколько раз. Это позволило бы мне избежать столь трудных и долгих по времени прокалываний коры-кожи. Однако, поразмыслив, от этой идеи я отказался: я не мог предугадать, чем чревато смешивание в той темноте, что расположилась внутри иглы, различных лекарств и витаминных комплексов. Потому честно, пять раз подряд делал непростые проколы в разных местах на плече гвинейского пациента. Что же касается реакции на прокалывание кожи с его стороны, то такая реакция была, но совсем не столь бурная, как я мог бы себе изначально предположить в своих фантазиях. Все тело сидельца сохраняло эту вечную медитативную неподвижность, однако в тот момент, когда игла все-таки прорывала кожу, глаза мои отчетливо видели, как подрагивало бледное лицо человека в яме. Пользуясь случаем, только скажу: пусть вам не покажется противоречием иссиня-черная кожа этого человека и бледность этой кожи, уже тоже мною отмеченная. Кто видел подобные явления, тот меня поймет, — и жители Африки южнее Сахары могут, подобно нам, и краснеть, и бледнеть, и даже зеленеть. Действительно, кожа человека в яме была и очень темная, и в то же время не могла не поразить бледностью — сравнить это можно было с луной, которая спряталась за набежавшей тучей, но все равно видна оттуда.

Когда же я ввел все лекарства и все витаминные смеси, то готов поклясться, что человек в яме улыбнулся мне. Конечно, это не была улыбка в полном смысле слова. Признаться, зубов сидельца я так и не увидел. Это была, скорее, тень улыбки. Но я так давно не видел ничего светлого от других людей, что воспринял эту тень как знак какой-то глубочайшей и очень искренней благодарности мне. Хочется верить, что после моих уколов гвинейскому пациенту моему будет легче и легче будет не на час или на два, а на долгое время. Хочется верить… Меж тем на Холм медитаций спускались сумерки. Это означало, что через несколько минут стемнеет так, как у нас зимой. Да я, признаться, и не планировал сегодня задавать какие-либо вопросы человеку в яме. Для меня важнее была в это время уже не скорость, а качество тех ответов, что мне доведется услышать. Услышать, правда, мне доведется очень не скоро. Нынешняя моя задача — записать ответы этого человека на специальную аппаратуру, доставить записи в клинику «Роялмед» в Петербурге и там уже при помощи моих коллег и товарищей провести детальную обработку этих записей и расшифровку их. Пока же можно было спокойно выспаться под пронзительным африканским небом на срезанной вершине холма, что стоит у излучины великой реки.

Странная коммуникация

Пожалуй, с самого дома мне не доводилось так хорошо высыпаться, как нынче на самой вершине Холма медитаций подле ямы с то ли никогда не спящим, то ли всегда спящим сидельцем. В ту ночь ничто не мешало мне отдыхать, даже несколько минут перед сном я насладился звездным небом, которое здесь, около экватора, совсем не такое, как в наших краях. Кажется, что оно гораздо насыщеннее звездами, а сами звезды расположились ближе к Земле, чем у нас. Впрочем, возможно, это оттого, что я сам находился на вершине холма, то есть ближе к небесам. А кроме того, само расположение звезд и созвездий было очень непривычным. Особенно то, что почти у самого горизонта со стороны севера отчетливо различалась Полярная звезда, тогда как с противоположной стороны юга, тоже у самого горизонта, без труда просматривался Южный Крест. Оценив все звездные прелести, я спокойно уснул. И без единого пробуждения проспал до самого рассвета.

Как же это чудесно — быть разбуженным теплым и нежным лучом только еще восходящего солнца. Веки мои были еще закрыты, когда я очень явственно ощутил прикосновение этого луча — будто маленький пушистый котенок коснулся моей щеки своим плюшевым хвостиком. Некоторое время я еще предавался радости полежать с закрытыми глазами. Но велик был соблазн окончательно проснуться, чтобы встретить рассвет на экваторе, на вершине холма, что расположился над вечно куда-то спешащими водами великой реки. Такой шанс дается не всякому, а кому и дается, то очень редко. Потому-то и не хотелось мне упускать эту возможность встретить рассвет. Я открыл глаза — какой же волшебный предстал передо мной! Но сначала скажу о том, что это утро праздновали вместе со мной и птицы. Они так усердно щебетали, что не умилиться было невозможно. Под это ласковое щебетание я бросил взгляд туда, где всходило солнце.

Очень давно не видел я ничего такого, что хоть немного бы напоминало это зрелище. Смешались краски — желтая, зеленая, голубая, оранжевая… Все вокруг буквально заполнилось до предела какой-то первозданной чистотой, свежестью, мир словно рождался вновь — ясный и непорочный в этой своей ясности. На какой-то миг я ощутил себя Адамом, только что явившимся в этот только что созданный мир, и смотрел на него как на нечто совершенно новое и мне незнакомое, а мир смотрел на меня. И для мира я был одновременно и чем-то посторонним, для чего-то сюда пришедшим, и непреложной частью этого мира. Было полное ощущение, что сейчас, в это утро и мир, и я рождаемся. И даже не рождаемся вновь, а рождаемся будто в первый раз. Вот уж точно ничего подобного прежде мне переживать не приходилось даже в минуты какого-то очень большого счастья. Сейчас же мне вдруг, подобно герою классики, захотелось воскликнуть: «Остановись, мгновенье! Ты прекрасно!» Конечно, это ни к чему бы не привело, ведь никаких сделок ни с кем я по данному поводу не заключал, но все же, все же, все же… А между тем его величество день подталкивал восходящее светило все выше и выше. Надо было настраиваться на работу — сложную, но интересную.

Прежде всего, я достал из рюкзака необходимую аппаратуру, прибывшую со мной из Петербурга. Не буду утомлять вас обилием технических характеристик, скажу только, что это были уникальные и специально по моим заказам и с моим участием разработанные датчики, включающие в себя воспринимающие, записывающие и сохраняющие устройства. Причем восприятие этих датчиков настроено на волны абсолютно любого рода и качества, любой частоты и ритмической нагрузки. Это означало, что ни один звук, поступивший в приборы из внешнего мира, не останется неоприходованным, не канет в Лету, а строго зафиксируется в своем исконном виде. Внешне же мои датчики весьма схожи с приборами, при помощи которых делается электронная кардиограмма. Примерно так же закрепляются они на теле пациента при помощи обычных присосок и по проводам доставляют информацию в специальное хранилище — металлический ящик. То есть моя аппаратура мало напоминает привычный диктофон или же цифровое записывающее устройство, что не удивительно, ведь работать придется не с теми звуками, которые мы с вами привыкли слышать — не со словами, скажем, и даже не с тем, что сравнимо, допустим, с пением птиц. Нам придется иметь дело с клеточными звуками, которые и звуками-то по большому счету, не являются. Это волновые вибрации, наполняющие весь наш мир до самых краев. Но в нашем мире их очень трудно бывает уловить, если поблизости нет какой-либо оптимальной структуры для реализации возможностей Акаши. Здесь же, на Холме медитаций, такая структура, как я уже сказал, есть — это три пирамиды, как бы вырастающие друг из друга. Для реализации же потенций Акаши бывает достаточно и двух: одна как бы перевернута над другой, а их вершины соприкасаются. На уровне модели это напоминает песочные часы. И не только внешне, но и по внутренней сути: подобно тому, как в песочных часах песок с течением времени перетекает из одного резервуара в другой, так и в двух пирамидах энергия одной способна перемещаться в энергию другой. Отличие же от песочных часов у двух пирамид в том, что в песочных часах, согласно закону всемирного тяготения, песок из верхней чаши перетекает в нижнюю, а в пирамидах энергия может двигаться и сверху вниз, и снизу вверх, ибо это энергия волн, основанная на законах не тяготения, а вибрации. Волновые же вибрации способны транслировать наши мысли, по сути — мысли этими вибрациями и являются. Таким образом, для коммуникации пирамиды создавали предельно комфортные условия.

Я совершенно не боялся за то, как пройдет моя коммуникация с человеком в яме, и заранее был готов к тому, что ответов не услышу, но был уверен на сто процентов, что ответы эти будут зафиксированы моей аппаратурой. В чем только не был уверен, так это в том, что мы сможем потом расшифровать ответы гвинейского сидельца на мои вопросы. Но мы будем стараться.

И сразу освещу еще два вопроса, которые могут возникнуть у пытливых читателей. Первый вопрос: как же тогда случилось так, что в племя каннибалов ветер с холма принес не вибрации, а вполне ощутимые ухом, хотя и не раскрывающие своего значения, звуки? Второй вопрос: как мои восемь предшественников при общении с человеком в яме обходились без той аппаратуры, которой я располагаю, а все же смогли воспринять и расшифровать информацию? Что касается тех звуков, что принес ветер, то тут ответ очень прост: это сама природа постаралась в перекодировке вибраций, рожденных возможностями Акаши, в привычную нам аудиосистему, буквально переведя волны в звуки, а знаток кода старейшина племени смог перевести эти звуки в значимые слова. По всей видимости, подобного рода принципы были использованы и при создании той аппаратуры, которую я привез с собой в Гвинею, ведь аппаратура тоже оборачивала вибрационные волновые коды в коды звуковые. Второй вопрос сложнее — ни один из путешественников не описал тех механизмов, которые были им использованы при перекодировке. Только указывали на скорость трансляции — помните: только успевай записывать. Но как записывать? Это было для меня загадкой. Вероятнее всего, и мои восемь предшественников тоже приходили на Холм медитаций не с пустыми руками, с какими-нибудь приборами, возможными в их времена. Но это — не более, чем версия, ведь мне не знакомы даже имена моих предшественников, а значит, и проверить эту версию, чтобы доказать ее либо опровергнуть шансов у меня нет. Точнее — почти нет: кто-то же передал мне документ с тетрадями, а раз так, то этот кто-то как-то где-то их получил, то есть располагает сведениями хотя бы о восьмом, последнем (а теперь — уже предпоследнем, если считать меня) путешественнике на Холм медитаций. Но в то утро меня данная проблема почти не занимала, важнее было успешно провести сеанс коммуникации.

Я расположил сам прибор — металлический ящик с датчиками — чуть поодаль от ямы, а к яме стал тянуть проводки с присосками-контактами. Более крупные контакты я прикрепил прямо поверх штанов к голеням человека в яме — к каждой голени по три контакта: один у самой щиколотки, второй на середину голени, третий почти у самого колена, буквально под ним. Те же контакты, что поменьше, я закрепил на запястьях сидельца. Этих контактов было по два на каждую руку, поэтому один попал на внешнюю сторону запястья, а другой — на внутреннюю. Проделав эти нехитрые действия, я вернулся к прибору, подключил к нему солнечную батарею, от которой он работал, и нажал на клавишу режима восприятия и фиксации волн, идущих по проводам от присосок-контактов. Разумеется, не случилось чего-то такого, что кто-то мог бы ожидать — человека в яме не тряхнуло, будто от удара током, да и Холм медитаций не покачнулся, не дрогнул. Это и могло произойти, потому что, повторюсь, аппаратура должна была только принимать и записывать волны-вибрации. Вызвать же человека в яме на коммуникацию мне еще предстояло. Тут мои предшественники оставили сходные указания; возможно даже, что в этом они следовали друг за другом. Вызов к коммуникации выглядел несколько смешно, но я отбросил в сторону мысль о том, что все восемь путешественников пошутили — как-то до этого момента в любви к юмору я их заподозрить не мог. А нужно было, по их словам, взять травинку и этой травиной пощекотать нос у человека в яме. Действие, знакомое многим с детства, не так ли? Когда все было готово к началу опроса, я сорвал травинку и с некоторым трепетом в сердце приблизился к моему вчерашнему пациенту и потенциальному собеседнику. Трепет этот был от того, что как-то раз в детстве я так пощекотал в носу у спящего дедушки. Да, такого человеческого гнева мне до этого видеть, пожалуй, не приходилось. Ну как и сиделец от щекотки вскочит и погонится за мной? Вдруг, правда, пошутили так надо мной те, кто составлял документ, — хотели только заочно надо мною посмеяться. И все же, несмотря на трепет, подхожу и начинаю щекотать травиной нос человеку в яме. Реакции, сродни той, что много лет назад показал мой дедушка в аналогичной ситуации, не последовало; вообще со стороны сидельца не было никакой реакции, но тут краем глаза я увидел, что стрелки на аппарате пришли в движение. В мгновенье ока я был возле металлического ящика — все контрольные и измерительные системы недвусмысленно указывали на то, что мой собеседник готов к диалогу. Эх, жаль, не буду слышать его ответов…

Принципы коммуникации

Здесь считаю нужным описать и объяснить сам алгоритм нашего разговора. Я задаю вопросы, человек в яме на них отвечает. Однако со стороны наш диалог больше напоминает беседу следователя с подозреваемым, ушедшим в глубокую, как говорится, «несознанку». Звучит мой вопрос — громкий, внятный, хорошо сформулированный, на литературном русском языке. Дальше — минута-другая тишины, только прибор поскрипывает своими стрелочками и счетчиками. Потом звучит мой следующий вопрос. За ним опять тишина. И так несколько раз. Но так наша коммуникация выглядит со стороны. Подлинная же сущность ее заключается в том, что мои вопросы воспринимаются человеком в яме не через уши, а, согласно учению об Акаше, на клеточном уровне. Точно так же на клеточном уровне дается ответ сидельца. Я его, этот ответ, услышать не могу, и никто из людей услышать не может, но его в виде волновой вибрации фиксирует моя аппаратура. Расшифрую, как все это происходит. Я задаю вопрос на русском языке. Это вовсе не означает, что мой нынешний собеседник знает этот язык. Напомню, что я даже не знаю, какова его этническая, национальная или языковая принадлежность. Да он и не слышит моего вопроса. Однако все дело в том, что когда мы с вами что-то говорим, то клетки тела в нашем организме начинают систематизироваться особым образом — формируют оригинальную структуру, на клеточном уровне дублирующую нашу речь. Таким образом, получается, что мы говорим сразу двумя способами — языком и телом. Язык вещает словами, а тело вещает волновыми вибрациями клеточного характера. И вибрации эти не имеют национальности. Внутри каждого из нас живет своего рода переводчик, который наш национальный язык все время переводит на интернациональный язык клеточной структуры нашего организма. Мы говорим и думаем на национальном языке, а наше тело делает то же самое, только на языке интернациональном. Точные приборы способны фиксировать этот интернациональный язык. Тут можно сказать, что не за горами уже то время, когда наука приблизится к реализации давней идеи о возможности читать мысли человека. Да, наши мысли тоже транслируются сверхязыковыми волновыми вибрациями нашего тела на клеточном уровне. Итак, вопрос задан мною самым обычным способом, но для моего собеседника он «звучит» в виде клеточного кода, идущего не изо рта в уши, а от тела к телу. После того как клетки тела моего собеседника впитали в себя мой вопрос в виде волновой вибрации, начинается обратный процесс — ответ человека в яме на мой вопрос. Человек в яме сразу же отвечает клетками своего тела. Говорить в общепринятом смысле этого слова он не может, но его мысли формируют слова — вероятно, на его национальном языке — клетки же тела преобразуют их в универсальный код волновых вибраций. В таком виде ответ моего собеседника и выходит наружу, а лучшие места для этого выхода — являются как раз голени и запястья. Там клеточный ответ уже поджидают контакты-присоски. И по проводам волновая вибрация бежит в металлический ящик, где записывается и определяется на хранение до последующей расшифровки.

Теперь, описав алгоритм нашей странной коммуникации, добавлю к сказанному только одну деталь. Дело в том, что пока все это разрабатывалось и бытовало только на уровне общей идеи, еще не готовой к воплощению, то и я, и все сотрудники клиники «Роялмед» очень волновались, поскольку изначально возможность коммуникации на клеточном уровне была не более, чем гипотезой. А вот удачной или нет — это оставалось проблемой, решить которую без практической апробации было никак нельзя.

Более того, проводить эксперимент на людях даже тогда, когда прибор был уже сделан, мы не решились по соображениям этического характера: ведь в случае удачи мы бы могли прочесть мысли человека, а мысли, согласитесь, — вещь очень личная, неприкосновенная. Таким образом, даже когда прибор по восприятию, записи и хранению клеточной информации, идущей в виде волновых вибраций, был создан, мы не могли проверить его в действии. Кроме того, мы даже не представляли, каким образом, опять же в случае удачи с записью, можно будет перевести хранимый в железном ящике волновой код на обычный национальный язык, не ведали как вибрации переделать в слова. Таким образом, подключение аппарата к голеням и запястьям человека в яме было еще и первым практическим экспериментом по записи волновых вибраций, идущих от клеток тела. И гипотеза оправдала себя! Во всяком случае уже после первого моего вопроса датчики на аппарате заработали с утроенной силой по сравнению даже с тем, как до этого они прореагировали на подсоединение контактов к телу человека в яме.

Весь наш разговор прошел, в итоге, без единого сбоя. Я задавал вопрос, после этого выдерживалась небольшая пауза, и только потом стрелки на датчиках начинали скользить, а иногда и прыгать вверх с завидной стремительностью. Я смиренно ждал окончания ответа, сигналом к чему было то, что стрелки на датчиках существенно замедляли ход, а иногда и вовсе замирали на месте. После этого я задавал следующий свой вопрос. Как же досадно, что я сразу не слышал ответов! Вообще ничего не слышал, кроме пения птиц и журчания реки внизу под Холмом медитаций. Примерно часа три длилось наше общение с человеком в яме. Когда мои вопросы закончились, я поблагодарил моего собеседника и сказал ему приличные в таком случае слова прощания. В ответ стрелка несколько раз качнулась, после чего замерла на месте. Это стало для меня сигналом к тому, что диалог завершен. От запястий и голеней человека в яме я отсоединил контакты и стал упаковывать аппаратуру. Потом собрал вещи, помахал рукой моему собеседнику и стал спускаться к реке. Лодка моя ждала меня. Предстояло проделать небольшой путь дальше вниз по течению великой реки, чтобы потом на отмеченном на карте месте оставить лодку и уже пешком двигаться на восток — к большому городу, из аэропорта которого мне предстояло улететь на родину. Только там, в Петербурге, и открывалась возможность попытаться расшифровать все те сигналы-вибрации, которые хранила моя аппаратура.

Прогноз 2012

Сразу по возвращении в Петербург мы принялись заниматься получением информации из металлического ящика. Не стану раскрывать всех секретов наших технологий, а только скажу две вещи: во-первых, было очень трудно; во-вторых, все получилось. И результатом моей экспедиции в Гвинею стало то, что с полным правом можно назвать стенограммой нового, девятого по счету откровения человека, сидящего в яме на вершине Холма медитации, что находится у излучины реки. От предыдущих восьми откровений, известных мне, а теперь и вам, то откровение, что было дано мне, существенно отличается тем, что не содержит в себе никаких иносказаний и странностей, а дает прямые ответы на вопросы о том, что будет с нашим миром в будущем. Причину такого отличия я вижу в том, что все мои предшественники, приходящие на Холм медитаций, тревожили сидельца, а потом просто получали от него то, что он хотел поведать, то есть не задавали ему никаких вопросов, а только фиксировали (каким способом или какими способами — того не ведаю) готовый текст откровения, который еще нуждался в расшифровке, в переводе, как мы убедились, с русского на русский. Тот же текст, что был получен в результате моей беседы, отличался точностью и прямотой, вероятно потому, что являл собой реакцию на точные и прямые мои вопросы.

Из нынешнего времени я вижу только один недостаток нашей коммуникации с человеком в яме тогда, на Холме медитаций. Я находился в положении человека, задающего вопросы, но ответов не слышащего, а стало быть, не был способен на полноценный диалог. Потому мои вопросы в принципе не могли быть прямым следствием ответов моего собеседника, не могли вырастать из них. Полагаю только, что в будущем такого рода энтропии удастся избежать благодаря разрабатываемому сейчас в клинике «Роялмед» технологии быстрой перекодировки волновых вибраций в живую речь.

И прежде, чем предложить вам полную расшифровку всей нашей беседы, то есть перейти к заключительной и важнейшей части моей книги, я позволю себе еще немного задержать ваше внимание на одной проблеме, которую, по этическим соображениям, считаю нужным хотя бы обозначить, раз уж решить ее я не в состоянии. Проблема эта заключается в следующем: что будет дальше с человеком в яме? Я не могу дать однозначный ответ. Возможно, еще много лет этот человек будет так же сидеть на Холме медитаций в Гвинее и предсказывать грядущее. Возможно, он выйдет из состояния анабиоза и вернется к обычной жизни, сохранив какие-то свои способности, полученные в метафизическом мире, либо полностью их утратив. Возможно, придет конец его пути, и человека в яме не станет. Все может быть. Я же только хочу предупредить, что как бы там ни было в грядущем, но если кому-то доведется подняться на Холм медитаций и встретить там человека в яме, то, пожалуйста, будьте к нему добры и внимательны, а если почувствуете необходимость, то окажите ему посильную помощь — во всяком случае витаминный укол, полагаю, сделать по силам каждому из нас.

Вопросы-ответы

Теперь вашему вниманию предлагается запись моей беседы с человеком в яме.

Вопрос: Сейчас весь мир живет ожиданием того, что в конце 2012-го года с миром может произойти. Изображаются различные страшные катастрофы и катаклизмы. В качестве месяца, когда это случится, называется декабрь. Что же произойдет с нашим миром? Будет ли что-то ужасное? Выживет ли Земля? Что станет с нашей планетой, если катастрофа действительно случится?

Ответ: Да, уже с начала 2012-го года следует ожидать невиданных катаклизмов. В декабре же вся череда катаклизмов достигнет своего апогея. Случившееся не приключится на пустом месте, а станет закономерным следствием всех тех катастроф, которые произошли за последние сто лет — от падения Тунгусского метеорита до крушения самолета польского президента под Смоленском. Катастрофы эти не прошли для мира даром — они собрали гигантскую негативную энергию в атмосфере нашей планеты. И выброс этой энергии как раз и назначен на декабрь 2012-го года, но начнется он несколькими месяцами раньше. Уже в начале весны 2012-го года приоткроется задвижка Вселенной, выпуская энергию всех катастроф, свершившихся за последние сто лет на Земле. А в декабре эта задвижка распахнется полностью — произойдет гигантский выброс катастрофической энергии во Вселенную. Но для планеты Земля этот выброс будет носить позитивный характер — Земля избавится от столетнего катастрофического энергетического потенциала, направив его в сферы космоса. Там и произойдут все те страшные вещи, о которых сейчас говорит человечество. В муках и страданиях родятся новые и сверхновые звезды, а некоторые из ныне существующих прекратят свое существование, разлетевшись космической пылью по просторам галактики. Кометы будут сбиваться с пути и лететь совсем не туда, куда им было предписано изначально космическими законами. Самые ближайшие к Земле события случатся на Марсе и Венере. На Марсе вихревые потоки изменят ландшафт таким образом, что к декабрю 2012-го года марсианские передающие системы, запущенные на красную планету землянами, будут сбиты с толку — им будет казаться, что они транслируют обстановку не с Марса, а с какой-то совершенно другой планеты. Однако для живых организмов, населяющих Марс, но человеком пока еще не открытых, такая реструктуризация их планеты окажется даже позитивной — способствующей грядущей жизни этих организмов на более высоком цивилизационном уровне. На Венере же случится сдвиг (очень незначительный) планетарной оси. Он приведет к некоторому помутнению света, идущему от этой планеты, что будет связано со снижением отражающих функций Венеры. Тамошняя же жизнь (тоже пока скрытая от людей Земли) не пострадает никак, но и не произойдет того скачка в развитии, как это будет у марсиан. Жителей Венеры такой скачок в будущем ожидает, но очень не скоро — порядка восьми столетий пройдет на Земле, прежде чем жизнь на Венере достигнет хоть каких-то высот. А очень далеко от Земли родятся новые галактики, в одной из них родится жизнь, очень похожая на жизнь земную. И много-много веков спустя настанет момент, когда цивилизации из рожденной в 2012-м году галактики войдут в контакт с землянами. И воцарится благодать дружеских связей в пределах нашей Вселенной. Земле же в 2012-м году в масштабе планетарном ничего не грозит: Земля останется на месте и только избавится от катастрофической энергии минувшего столетия. И жизни на Земле в 2012-м году ничего не угрожает. Только в начале года следует ожидать небольших встрясок финансового, политического и экономического характера, а в середине весны — проблем с техникой, как бытовой, так и промышленной, которая вдруг начнет капризничать. Капризы станут прямой реакцией роботов на открывшуюся задвижку Вселенной. Просто техника во многом питается сейчас той самой катастрофической энергией, которая оказалась сосредоточена в атмосфере Земли. В 2012-м году энергия станет покидать Землю, отсюда и будут проистекать поломки механизмов. Впрочем, уже к концу весны техника при помощи человека сама научится добывать энергию в иных сферах, время капризов роботов пройдет и настанет время их полного подчинения человеку, которого вся техника Земли воспримет как спасителя в сложном деле потери и последующего обретения энергии. То есть в 2012-м году жизни человека на планете Земля фактически ничего не угрожает.

Вопрос: Что в 2012-м году произойдет с человечеством? Будут ли перемены? Если будут, то характер их позитивен или же негативен?

Ответ: Перемены будут. И характер их будет позитивен для всех хороших людей. Человечество впервые за многие века станет на путь дружбы и любви. Границы между многим странами перестанут существовать, люди будут больше общаться друг с другом, пройдет эпоха одиночества, настанет эпоха великой общности. Но при этом человек будет ощущать себя не малым элементом гигантской системы по имени Человечество, а будет ощущать себя величайшим и значительнейшим из всего того, что было, есть и будет в мире. Ценность каждого отдельного Я утвердится в мире, чтобы пребывать в этом мире очень долго. Не станет и языковых преград, которые долгие века мешали полноценной коммуникации между разными народами. И не придется для общения людей друг с другом изобретать какой-то новый искусственный язык. Просто с открытием задвижки Вселенной и выходом наружу относительно Земли негативной катастрофической энергии произойдет всплеск позитивной энергии человеческих клеточных структур, способствующих общению через волновые вибрации. Человек одной национальности будет просто направлять свои мысли на человека другой национальности, мысли будут выходить во внешний мир в виде волновых вибраций. Но по миру рассеиваться не станут, а станут строго идти в том направлении, которое было задано им их автором. И человек другой национальности воспримет на клеточном уровне речь собеседника, поймет ее, несмотря на языковой барьер, и сможет подобным же образом ответить. Примерно по такой схеме мы сейчас общаемся с вами, но только после 2012-го года для общения на клеточном уровне уже будет не нужна аппаратура. И все это в итоге приведет к тому, что на Земле настанет эра ЧЕ, что означает «человеческое единство». Сохранятся индивидуумы, но все они будут частью великого множества — человечества.

Вопрос: Если человечество выживет после 2012-го года, то какая будет у людей вообще и у каждого человека в частности система ценностей?

Ответ: Человечество конечно же выживет. И долго-долго будет еще жить на Земле. И долго будет длиться эра ЧЕ. Система же ценностей после 2012-го года изменится в сторону качественного и количественного усиления духовности и нравственности. Во многом способствовать этому будет то, что существующая уже много веков материальная система ценностей постепенно начнет исчезать. Деньги и все их эквиваленты, включая драгоценные металлы и драгоценные камни, перестанут быть для человека и для человечества целью и смыслом жизни, а станут не более, чем вспомогательным средством, механизмом, помогающим сделать нашу жизнь комфортнее, успешнее, благополучнее. И задачи человека станут иными, нежели прежде: жить счастливо и дружно — такова будет главная задача каждого человека в отдельности и всех людей, как общности.

Только в нескольких африканских племенах сохранится абсолютная ценность золота, алмазов и денег. Чтобы посмотреть на эти племена, путешественники со всего мира будут приезжать в Африку. Но даже среди этих племен скоро настанет эра ЧЕ — приход ее для человечества в грядущем неизбежен. Как это страшно ни прозвучит, но все катастрофы последних ста лет и были нужны для того, чтобы человечество пришло к осознанию необходимости прихода эпохи человеческого единства, наступления эры ЧЕ.

Вопрос: Если все-таки человечество после 2012-го года выживет, то как с этого времени будут строиться взаимоотношения между людьми?

Ответ: Эра ЧЕ — это прежде всего то время, когда человечество придет к осознанию себя как целостности, как единства, как самой мощной в мире (а возможно, и во Вселенной) энергетической системы, позитивность энергии которой зависит от того, насколько люди смогут жить в добре, мире, согласии, дружбе, любви друг к другу. Отношения между мужчиной и женщиной, сохранив все то хорошее, что было накоплено веками, обретет и невиданную прежде гармонию, обретет во многом за счет возрождения и принятия как должного социальных функций женщины (как полноправной хозяйки домашнего очага, как жены и матери) и мужчины (как защитника и добытчика, как мужа и отца). В семьях воцарится атмосфера всеобщей заботы друг о друге: старшие будут заботиться о младших, а младшие о старших; и сверстники перестанут враждовать, а станут лучшими друзьями. Но и за пределы семей заботливость очень скоро выйдет. В обществе конкуренция останется только на спортивных состязаниях, в прочих же сферах конкуренцию сменит взаимовыручка. Зависть уступит место умению радоваться чужим успехам. Люди будут по-новому относиться друг к другу, а в итоге — переосмыслят и отношение к самим себе. Станет цениться жизнь. Каждый человек ощутит себя центром Вселенной, но при этом с радостью признает, что и все другие люди — и в семье, и в городе, и в стране, и в других странах — тоже такие же центры Вселенной. У Вселенной центров много. И наступающая эра ЧЕ только подтвердит это. Общим законом, который признают все и по которому будут жить, станет закон уважения к себе и к другим, а на основе этого уважения — любовь: тоже к себе и к другим. Исчезнет ненависть под напором всеобщей любви. И главной ценностью станет гармония, которую нужно будет оберегать во что бы то ни стало. Надо будет помнить, что сберечь данное человечеству великое счастье эры ЧЕ может только человечество и никто в этом человечеству не поможет.

Вопрос: Как после 2012-го года, если человечество еще будет существовать, станут строить взаимоотношения человека и Вселенной, разума человека и Вселенского Разума?

Ответ: После 2012-го года техника для подключения к Вселенскому разуму уже не понадобится. Человек вдруг поймет, сколь силен он сам по себе, без помощи роботов. И поняв это, человек вдруг ощутит в себе гигантские силы для того, чтобы без посредников подключаться к энергетическим силам, таящимся во Вселенной. Во многом эти силы, исходящие от Вселенского Разума, помогут человеку и человечеству не просто выжить и даже не просто жить; помогут вознестись над бренностью материального для сближения и последующего слияния в едином гармоничном целом с началом духовным. Лучшим путем для получения наставлений и советов от Вселенского Разума станет, как и в прежние века, медитация. Только теперь она будет доступна всем. Достаточно будет принять позу, формирующую две пирамиды — одна как бы перевернута над другой — закрыть глаза и отправляться чувствами и мыслями своими туда, где правит миром Вселенский Разум. Его заветы будут человеку понятны и доступны, и, воспользовавшись ими, человек, прошедший медитацию, понесет в реальный окружающий мир добро и любовь, а из них сложится гармония, которая и станет основой основ для мира после 2012-го года, основой основ в долгожданной эре ЧЕ.

На этом мой разговор с человеком в яме был завершен. То, что было им сказано в итоге, говорит само за себя. Мне же остается только подвести итог.

Итог

Из всего, что произошло, я позволю себе сделать вывод, который, как мне кажется, сам собой напрашивается. Напомню, что чуть ли не первое место, в которое я попал в Гвинее, было капище, принадлежащее племени каннибалов. Там меня едва не съели люди, которые на протяжении долгих веков в ритуальных целях пожирали себе подобных, они ели людей и хотели съесть меня. Я избежал страшной участи. И конечно, поначалу мне все произошедшее показалось страшной дикостью с точки зрения нашей цивилизации. Но о многом задуматься заставила меня тогда фраза, сказанная на прощание моим товарищем Африканычем. Я тогда спросил туземца, что ждет наш мир, если его мир ожидает в грядущем табу на каннибализм? Африканыч тогда ответил мне вопросом на вопрос: «А разве сейчас вы не едите друг друга?» Очень скоро я пришел к выводу, что и мы, современные люди, считающие себя цивилизованными и культурными, тоже такие же каннибалы, как и дикари в Гвинее. Гвинейцы едят человеческое мясо материально, мы же духовно питаемся человечиной: культурные и цивилизованные люди (вернее, считающие себя таковыми) пожирают друг друга в семьях и офисах, на стадионах и в концертных залах, в лицеях и гимназиях, в университетах и академиях, на заводах и фабриках, в больших и маленьких магазинах, в телевизоре и дисплее компьютера… Всюду люди выедают мозг друг другу, сжирают внутренности, проглатывают чужие души. А в итоге весь этот современный каннибализм приводит к тому, что такой человек, который, казалось бы, сильнее прочих, которого никто съесть не может, даже такой человек съедает сам себя. Если человечество никто не остановит, то очень скоро весь мир может стать гигантским гвинейским племенем каннибалов, вершащим свои ритуалы с непременным съедением себе подобных. Всякому понятно, что из сложившейся ситуации нужен выход. И выход этот дарует нам сама природа — с ее легкой руки человечеству дается шанс в виде эры ЧЕ. Признаться, когда расшифровка записи моего разговора с гвинейским сидельцем была завершена, я только тут вспомнил один факт, который странным образом был мною замечен, но потом ускользнул из памяти. Я вспомнил вдруг, что на обложке папки с тетрадями-откровениями была надпись, сделанная оранжевым маркером: «Эра ЧЕ». Вот так в итоге все сложилось в цельную картину. Началось все с надписи на папке с откровениями человека в яме, продолжилось — в племени каннибалов и на Холме медитаций, а завершилось провозглашением грядущей эры ЧЕ, эпохи человеческого единства, наступающей в 2012-м году, эпохи, в которой каннибализм — и материальный, и духовный — сменится любовью, дружбой, взаимопониманием. Перестав есть друг друга, люди станут жить в мире. И наступит это очень скоро — в декабре 2012-го года. Это время станет временем сдвига, а точнее — временем начала сдвига. Вовсе не следует, как мне представляется, ожидать, что уже в новый 2013-й год человечество наше войдет обновленным и просветленным. Путь к воцарению эры ЧЕ долог и непрост. Для каннибала отказаться от своих людоедских наклонностей не так-то легко, как может показаться. Это как алкоголику самостоятельно отказаться от спиртного, а курильщику — от сигарет. Предстоит длительный период адаптации, предстоит заново научиться жить без водки и табака. А это болезненный процесс, где от человека потребуется проявление недюжинной силы воли. Точно так же и в плане отказа от каннибализма. Каждый ли сможет пройти этот путь? Каждому ли по силам отказаться от употребления в пищу себе подобных? Мне даже кажется, что легче гвинейскому туземцу отказаться от каннибализма материального, чем современному жителю большого города сказать «нет» духовому людоедству. Но сделать это придется и африканцу и азиату, и европейцу — всем тем, кто хочет, чтобы эра ЧЕ действительно настала и воцарилась на Земле. И отказ этот должен произойти по доброй воле каждого из нас. Ни мне, ни кому бы то ни было не по силам, да и не по правам заставлять человека менять свои привычки и свою жизнь. Каждый человек имеет право на выбор. И можно выбрать как верх, так и низ, как право, так и лево, как то, что снаружи, так и то, что внутри. Выбор зависит от вас. Но что все-таки лучше: остаться людоедом или стать настоящим человеком?

И сейчас каждому из нас дан уникальный шанс — снова стать людьми. Кто-то может возразить: «Разве от нас, от обычных, от простых людей что-то зависит? Ведь эра ЧЕ и так наступит». Отвечу однозначно: Еще как зависит! Наступление эры ЧЕ надо начинать с самого себя. Уже сейчас, не дожидаясь наступления декабря 2012-го года, надо обрести мир внутри себя, чтобы отдать этот мир наружу, отдать другим людям. Тогда в мире настанет мир, а в человечестве наступит царство человека — подлинно цивилизованного, культурного, духовного. Если мы будем добры к миру, то и мир ответит нам добротой и любовью. Время, когда это случится, уже не за горами.

Эпилог

Когда книга, которую вы держите в руках, была уже завершена, в моем кабинете в клинике «Роялмед» раздался звонок:

— Добрый день, Рушель, с вами говорит тот человек, который оставил для вас папку с документом в камере хранения псковского вокзала. Если не верите, то послушайте, как я вам назову шифр, на который ячейка камеры была закрыта.

Голос в трубке безошибочно назвал букву и три цифры того шифра.

— Я, Рушель, не только тот, кто передал вам папку. Я еще и тот, кто был на Холме медитаций незадолго до вас. Это мною записано восьмое откровение. Уверен, что вы хотите со мной встретиться.

* * *

Мы встретились, наш диалог состоялся, но пока не время рассказать вам о нем. Следите за моими книжными новинками. Рано или поздно ситуация «созреет» и появится книга с отчетом об этом разговоре и моими размышлениями о нем.

Биоэнергокорректор Блаво

Дорогие читатели! В качестве особого бонуса вам предлагается блок наклеек «Биоэнергетический корректор Блаво». Это моя уникальная авторская разработка, позволяющая на полевом и вибрационном уровне транслировать энергию, что способствует улучшению показателей жизнедеятельности человека (здоровье, общий тонус, настроение, самочувствие); корректирует его поведенческие структуры и модули; страхует от неправильных поступков и несчастных случаев; направляет на него денежный поток; способствует формированию поля любви и личной притягательности человека. Я не буду рассказывать вам о физических свойствах биоэнергокорректора, о материале, из которого он изготовлен, моей энергоработе с ним. Это мое ноу-хау. Вам важно знать, что, постоянно используя биоэнергокорректоры, вы гармонизируете с помощью приема-передачи энергии все сферы своей жизни; корректировки будут происходить автоматически, без всяких усилий с вашей стороны. Вам необходимо всего лишь соблюдать очень простые инструкции по применению биоэнергокорректоров.

В блоке семь наклеек-корректоров.

Встаньте к косяку двери в свою спальню. Отметьте карандашом место своей макушки. Теперь сверху вниз на расстоянии вашей ладони с выпрямленными пальцами друг под другом наклейте все талисманы, начиная с седьмого.

Каждое утро сразу после пробуждения вам следует делать такое упражнение: надеваете хлопковую одежду белого цвета (например, футболку и брюки; женщины могут надеть футболку и юбку), встаете спиной к дверному косяку с наклейками, прижимаетесь к нему плотно, напрягаете все мышцы тела, втягиваете живот и считаете до семидесяти семи. За это время позитивная энергия войдет в вас на клеточном уровне, поднявшись от копчика до макушки. Досчитав до семидесяти семи, резко выдохните со звуком «ух!», отойдите от косяка. Потянитесь руками вверх, одновременно прогнувшись назад.

Всё, вы заряжены энергией на целый день!

* * *

Положение биоэнергокорректоров в книге тоже имеет значение! Я, Рушель Блаво, рассчитал оптимальное расположение наклеек — рядом со страницей 256. Это число получается при возведении в квадрат числа 16. Оно в свою очередь получается составлением из четырех четверок — священных тетрактисов. Умножение четырех на четыре выступает как гарантия счастья. Вспомните, ведь многие предметы у вас дома (да и сам дом!) имеют четыре угла и четыре стороны! Древние знали, что чем больше таких предметов — тем больше удачи привлекается в жилище. Кроме того, сложение единицы и шестерки дает 7 — совершенное число, которое ведет к гармонии на всех уровнях жизни. Возведение в квадрат значительно усиливает число 16, а наклейки, расположенные рядом с ним, получают еще больше позитивных свойств.

* * *

Желаю вам здоровья, удачи, благополучия, жду ваших писем с рассказами о позитивных переменах!

По всем вопросам можно обращаться к автору Рушель Блаво по адресу:

191014, г. Санкт-Петербург, ул. Маяковского, д. 34, Клиника Royalmed

или по тел. (812) 275-75-76.

Более подробная информация на официальном сайте: http://www.blavo.ru

© Блаво Р., 2011

© ООО «Издательство Астрель», 2011

33 секрета здоровой и счастливой жизни

Рушель Блаво 33 секрета здоровой и счастливой жизни

К читателям

Часть 1 33 принципа счастья и гармонии

Чтобы тело было счастливо Одиннадцать принципов физического комфорта

1. Чистка кишечника

2. Чистка печени

3. Чистка почек

4. Чистка легких

5. Чистка крови

6. Чистка лимфы

7. Главные принципы питания

8. Главный принцип распределения физических нагрузок

9. Главный принцип чередования нагрузок и отдыха

10. Главный принцип непричинения себе ущерба

11. Главный принцип создания благоприятного микроклимата

Чтобы душа была счастлива Одиннадцать принципов душевного благополучия

1. Отказ от злопамятности

2. Отказ от мстительности

3. Отказ от подозрительности

4. Отказ от уныния

5. Отказ от отрицания себя

6. Отказ от отрицания людей

7. Доброжелательность

8. Уравновешенность

9. Здоровая отстраненность от ситуации

10. Умение видеть в плохом хорошее

11. Оптимизм

Чтобы разум был счастлив. Одиннадцать принципов светлого разума

1. Разрешите себе быть не самым умным

2. Разрешите себе не искать причинно-следственных связей

3. Разрешите себе видеть вещи такими, какие они есть

4. Разрешите себе воспользоваться чужими советами

5. Разрешите себе говорить «нет»

6. Разрешите себе не соответствовать чужим ожиданиям

7. Разрешите себе быть необъективным

8. Разрешите себе делать себе подарки

9. Разрешитс себе побездельничать

10. Разрешите себе поступить вопреки логике

11. Разрешите себе отключить голову, принимая решение

34-я заповедь счастья от Рушеля Блаво

Часть 2 В поисках ответов на вопросы о конце света

Проблема-2012

Мои поиски ключа к проблеме 2012

Странный звонок

Документ

Часть 3 История экспедиции

Затерянный мир

Первая встреча

Нравы туземцев

В деревне

Старик-студент

Великая река

Остановка

Часть 4 Холм медитации

Место диалогов с Вселенной

Первая тетрадь (1907 год)

Комментарий Рушеля Блаво к первой тетради

Вторая тетрадь (1944)

Комментарий Рушеля Блаво ко второй тетради

Третья тетрадь (1962)

Комментарий Рушеля Блаво к третьей тетради

Четвертая тетрадь (1967)

Комментарий Рушеля Блаво к четвертой тетради

Пятая тетрадь (1990)

Комментарий Рушеля Блаво к пятой тетради

Шестая тетрадь (1999)

Комментарий Рушеля Блаво к шестой тетради

Седьмая тетрадь (2008)

Комментарий Рушеля Блаво к седьмой тетради

Восьмая тетрадь (2009)

Комментарий Рушеля Блаво к восьмой тетради

* * *

Часть 5 Как все это «работает»

Контактер

Акаша

* * *

Гвинейский пациент

Странная коммуникация

Принципы коммуникации

Рушель Блаво
33 секрета здоровой и счастливой жизни

Часть 1
33 принципа счастья и гармонии

Чтобы тело было счастливо
Одиннадцать принципов физического комфорта

Чтобы душа была счастлива
Одиннадцать принципов душевного благополучия

Часть 2
В поисках ответов на вопросы о конце света

Часть 3
История экспедиции

Часть 4
Холм медитации

Первая тетрадь
(1907 год)

Вторая тетрадь
(1944)

Третья тетрадь
(1962)

Четвертая тетрадь
(1967)

Пятая тетрадь
(1990)

Шестая тетрадь
(1999)

Седьмая тетрадь
(2008)

Восьмая тетрадь
(2009)

Часть 5
Как все это «работает»