Акупунктура, Аюрведа Ароматерапия и эфирные масла, Консультации специалистов: Рэйки; Гомеопатия; Народная медицина; Йога; Лекарственные травы; Нетрадиционная медицина; В гостях у астролога; Дыхательные практики; Гороскоп; Цигун и Йога Эзотерика

Тяжёлый танк «Пантера»
Первая полная энциклопедия

ВВЕДЕНИЕ

«Пантера» Ausf.G из состава 116-й танковой дивизии в перерывах между боями. Франция, сентябрь 1944 года (АП).

Немецкий танк «Пантера», пожалуй, является одной из наиболее известных боевых машин в истории мирового танкостроения, находясь в одном ряду с Т-34 и «Тигром». О «Пантере» написано множество статей и книг, причём как у нас в стране, так и за рубежом. Оценивают этот танк весьма неоднозначно, но чаше всего восторженно-хвалебно, особенно в западной литературе.

Представляемая читателю книга является первой попыткой наиболее полно рассказать об истории, производстве и модификациях «Пантеры», о её боевом применении и оценить, что в ней было хорошо и что плохо, и насколько опасна она была для боевых машин своих противников. Хотя, конечно, для того чтобы создать полную энциклопедию по «Пантере», потребуется не менее пяти таких книг.

К сожалению, в отечественных архивах практически отсутствуют материалы об истории создания и хронологии выпуска этой боевой машины. Поэтому при подготовке книги автор пользовался западной литературой, написанной на основе немецких производственно-конструкторских материалов. Однако, как выяснилось, и в этих книгах встречается большое количество противоречивых фактов. Также использовались документы отечественных архивов, прежде всего касающиеся испытаний трофейных машин и боевого применения.

При написании книги автор, прежде всего, пытался показать, что история создания и производства «Пантеры» была весьма сложным и неоднозначным процессом. Он потребовал от руководства промышленности III рейха и командования сухопутных войск принятия решений, которые не всегда соответствовали сложившейся ситуации.

Хочется поблагодарить всех тех, кто оказал помощь в подготовке и написании данной работы. Прежде всего, это мой друг Владимир Лопатин, без переводов которого вряд ли было бы возможно создание данной книги. Также хочется поблагодарить моего «товарища по оружию» Юрия Пашолка, исследователя истории танкостроения, за предоставленные архивные материалы, а также Андрея Крапивного и Павла Шиткина за консультации по вопросам боевого применения.

ПРЕДЫСТОРИЯ

В 1937 году по инициативе инженера Эрнеста Книпкампа (Ernest Kniepkamp), курировавшего разработку боевых машин в 6-м отделе испытания вооружения (обозначался как Wa.Pr"uf.6, занимался вопросами проектирования новых образцов бронетехники, автомобилей и тягачей) управления вооружений сухопутных войск, начались проектные работы по созданию танковых шасси с торсионной подвеской и шахматным расположением опорных катков большого диаметра. К этому времени такая ходовая часть, которую разработал Э. Книпкамп, была успешно опробована на полугусеничных артиллерийских тягачах, спроектированных для вермахта (Sd.Kfz.7, Sd.Kfz.10, Sd.Kfz.11 и т. п.). Такая схема с шахматным расположением опорных катков позволяла максимально облегчить нагрузку на них, и соответственно повысить живучесть резиновых бандажей. А проблема износа бандажей на танках в то время стояла довольно остро.

Проект 20-тонного шасси VK 20.02 (М) фирмы MAN с шахматным расположением опорных катков подвески. 1940–1941 года.

При проектировании нового танкового шасси, получившего обозначение VK 20.01 (VK — Vollketten, «полностью гусеничное», 20 — масса в тоннах, 01 — порядковый номер проекта), военные не выдвигали никаких конкретных тактико-технических требований, все решения принимались Книпкампом. По его мнению, в новом шасси должны были использоваться опорные катки большого диаметра, расположенные в шахматном порядке, торсионные валы в качестве упругого элемента подвески, двигатель наибольшей возможной мощности (для данного объёма корпуса) и полуавтоматическая коробка перемены передач.

В 1938 году оружейно-испытательный отдел управления вооружений поручил фирме Daimler-Benz (Daimler-Benz AG, Берлин-Мариенфельде) спроектировать 20-тонное танковое шасси для замены Pz.III. Шасси получило обозначение VK 20.01 (III). При этом в разработке предполагалось использовать идеи, предложенные Книпкампом.

Проект такой машины был представлен оружейно-испытательному отделу 14 декабря 1938 года. При этом рассматривалось только шасси без башни и вооружения. В VK 20.01 (III) предполагалось использовать 6-цилиндровый карбюраторный двигатель Maybach HL 116 мощностью 300 л.с. и торсионную подвеску с шахматным расположением опорных катков (так называемая Schachtellaufwerk). Кстати, VK 20.01 (III) являлся первым проектом танка, в котором предполагалось использовать шахматное расположение опорных катков. Однако дальнейшего развития в то время данный проект не получил.

Танк Т-34 из состава 4-й танковой бригады М. Катукова, подбитый в боях между Орлом и Мценском частями 2-й танковой группы Гудериана. Октябрь 1941 года. Именно бои с тридцатьчетвёрками на данном направлении стали отправной точкой для разработки «Пантеры» (ЯМ).

После окончания боевых действий в Польше в сентябре 1939 года Daimler-Benz получила из войск большое количество рекламаций, касающихся ненадёжной работы подвески и трансмиссии танков Pz.III Ausf.E. Однако фирма заявила, что данные элементы были приняты к производству вопреки её желанию, по настоянию инженеров оружейно-испытательного отдела, и не прошли надлежащих испытаний. Поэтому в октябре 1939 года Daimler-Benz получила разрешение спроектировать новое танковое шасси по своим требованиям и без контроля со стороны 6-го отдела испытания вооружения. Новая машина сначала получила обозначение GBk, а позже VK 20.01 (D) (D — Daimler-Benz). 15 ноября 1939 года прошло совещание ведущих инженеров и конструкторов фирмы, на котором обсуждались перспективы создания нового танкового шасси. В ходовой части VK 20.01 (D) предполагалось использовать расположенные в шахматном порядке опорные катки большого диаметра с листовыми рессорами в качестве упругого элемента. В качестве силовой установки предполагалось применение дизеля MB 809 мощностью 350 л.с., который разрабатывался фирмой Daimler-Benz.

Проект VK 20.01 (D) был окончательно готов в декабре 1940 года, а к февралю 1941-го планировалось завершить сборку шасси. Первый образец дизеля MB 809 12 марта 1941 года прошёл сдаточные испытания и 21 марта прибыл на завод в Берлин-Мариенфельде для его монтажа на шасси.

В своём докладе 1 августа 1941 года фирма Daimler-Benz сообщала, что шасси VK 20.01 (D) при массе 22,25 тонны развивает скорость до 50 км/ч. Ходовая часть состояла из шести опорных катков диаметром 700 мм, расположенных в шахматном порядке, и имела гусеницы шириной 440 мм.

Но 22 декабря 1941 года в докладе, направленном совету директоров фирмы Daimler-Benz говорилось: «По опыту боевых действий в России конструкция проектируемого нового танка может считаться устаревшей. Необходимо использовать полученные технические наработки для проектирования нового образца с более мощным вооружением и толстой бронёй».

15 сентября 1939 года задание на разработку нового танкового шасси, получившего обозначение VK 20.01 (IV), получила фирма Krupp. Однако, несмотря на рекомендации Книпкампа, фирма отказалась от использования конструкции его подвески с шахматным расположением опорных катков. Вместо этого Krupp применила шесть опорных катков на листовых рессорах (по типу подвески танка Pz.IV). Опытный экземпляр шасси предполагалось изготовить к декабрю 1940 года, но 16 мая 1940-го отдел испытания вооружения распорядился приостановить работы.

Однако фирма Krupp в конце мая 1940 года начала работу над танком собственной конструкции, получившем обозначение VK 20.01 (К). Машина должна была иметь 30–50-мм броню, двигатель Maybach HL 116 или HL 115 и башню с 50-мм пушкой KwK L/42. В ходовой части предполагалось использовать катки большого диаметра с шахматным расположением, но на листовых рессорах. Шасси VK 20.01 (К) без башни было собрано в ноябре 1941 года, но после испытаний дальнейшие работы по нему прекратили. К этому времени фирма Krupp вела разработку более совершенного проекта VK 20.02 (К). Он должен был иметь массу 23 тонны и вооружаться 50-мм пушкой KwK L/60. Параллельно шло проектирование варианта VK 23.01 (К) с торсионной подвеской и 75-мм пушкой. Однако в декабре 1941 года все работы по VK 20.02 (К) и VK 23.01 (К) были прекращены.

Проект 20-тонного шасси VK 20.02 (М) фирмы MAN с наклонным расположением броневых листов корпуса. Ноябрь 1941 года.

Поняв бесполезность попыток убедить руководство фирм Daimler-Benz и Krupp в необходимости оснастить танки торсионной подвеской, Э. Книпкамп в начале 1940 года обратился с подобным предложением к компании MAN (Maschinenfabrik Augsburg-N"urnberg (MAN) AG, Нюрнберг). Эскизный проект шасси, получившего обозначение VK 20.01 (М), был завершён к 10 октября 1940 года. Четырьмя месяцами позже фирма подготовила чертежи второго варианта шасси — VK 20.02 (М) — с другой трансмиссией. По состоянию на 18 августа 1941 года ход работ выглядел следующим образом: «Шасси VK 20.01 (М) собрано, но необходим монтаж агрегатов трансмиссии. По варианту VK 20.02 (М) ведутся проектные работы».

Шасси VK 20.02 (М) должно было иметь лобовую броню толщиной 50 мм, 40 мм на бортах и 14,5 мм на крыше и днище. Машину предполагалось оснастить подвеской с шахматным расположением опорных катков диаметром 880 мм, использовавших торсионы в качестве упругого элемента. В качестве силовой установки рассматривался карбюраторный двигатель Maybach HL 90 с трансмиссией Maybach OG-32-6-16 или Zahnradfabrik SMG 91 и механизмами поворота фирмы MAN.

После знакомства с советскими танками Т-34 инженеры фирмы MAN перепроектировали корпус VK 20.02 (М), установив броневые листы под большими углами наклона к вертикали, подобно тридцатьчетвёрочным: лобовой 50-мм лист — под углом 55 градусов, верхнюю часть бортовых 40-мм — под углом 40 градусов, а 40-мм кормовой — под углом в 30 градусов. Чертёж шасси VK 20.02 (М) с таким вариантом корпуса был датирован 25 ноября 1941 года.

Примерно в это же время отдел испытания вооружения выдал фирме MAN задание на разработку более тяжёлого 24-тонного шасси с корпусом, подобным по конструкции советскому Т-34. Эта машина получила обозначение VK 24.01 (М), но подробных сведений о её конструкции обнаружить не удалось. Правда, в истории фирмы MAN, написанной после окончания Второй Мировой войны, говорилось: «Шасси VK 20.01, VK 24.01 и VK 30.01 представляли собой последовательные этапы развития. На их основе с учётом требований Wa.Pr"uf.6 и был спроектирован танк „Пантера“».

Таким образом, в 1938–1941 годах три различные фирмы — Daimler-Benz, Krupp и MAN — вели работы над шасси, оснащённых ходовой частью конструкции инженера Э. Книпкампа — с опорными катками большого диаметра, расположенными в шахматном порядке и торсионной подвеской. В результате этого удалось ещё до появления «Пантеры» отработать элементы её подвески и ходовой части. Наибольших успехов в этом добилась фирма MAN, которая в конце концов и стала «прародителем» танка «Пантера».

Рейхсминистр вооружения и боеприпасов А. Шпеер знакомится с трофейной тридцатьчетвёркой на полигоне в Германии. Весна 1942 года (ЯМ).

РАЗРАБОТКА «ПАНТЕРЫ»

Видимо, отправной точкой для проектирования нового танка, ставшего впоследствии известного как «Пантера», стало посещение специальной комиссией из представителей промышленности 2-й танковой армии генерал-полковника Г. Гудериана. Последний осенью 1941 года выступил с инициативой о срочной разработке нового танка, способного бороться с советскими Т-34 и КВ. Состав комиссии, которую возглавлял полковник Фихтнер (глава отдела испытания вооружения управления вооружений сухопутных войск), был весьма внушительным: майор Руден и старший советник Книпкамп (оба из Wa.Pr"uf.6), профессор Ф. Порше, директор фирмы Steyr доктор Хаккер, доктор Роланд (фирма Vereinigte Stahlwerke), директор фирмы Daimler-Benz Вунтдерлих, директор артиллерийского отдела фирмы Krupp Дорн, ведущий инженер фирмы Henschel Адер, инженер фирмы MAN Освальд и ведущий инженер фирмы Rheinmetall Циммер.

Деревянная модель танка VK 30.01 (D) фирмы Daimler-Benz, показанная на заседании управления вооружений сухопутных войск 22 января 1942 года.

Деревянная модель танка VK 30.01 (D) фирмы Daimler-Benz. На приведённых фото хорошо видно, что проект внешне действительно сильно напоминает тридцатьчетвёрку.

Комиссия прибыла под Москву в штаб 2-й танковой армии 18 ноября 1941 года. Её встретили офицеры штаба армии во главе с командующим генерал-полковником Г. Гудерианом, который во время первого заседания сказал: «Во время польской и французской кампаний, а также во время первых боёв в России, наши танки имели превосходство над машинами противника. Но уже за Березиной мы столкнулись с тяжёлыми танками русских, превосходящими наши и имевшими толстую броню и мощное вооружение.

При нашем дальнейшем движении на восток количество новых тяжёлых танков русских становилось всё больше, в то время как количество наших боеспособных танков уменьшалось. Это было связано как с возросшими боевыми потерями, так и с малым количеством и медленной поставкой необходимых для ремонта запасных частей. В настоящий момент русские имеют столько же танков, сколько и мы. Но для восстановления утраченного превосходства нам необходим новый более совершенный танк.

Во время кампании в России мы столкнулись с рядом серьёзных непредвиденных трудностей — обилие пыли летом приводило к быстрому выходу из строя двигателей, а осенняя распутица сделала дороги совершенно непроходимыми, даже для танков. Для движения по ним требуются танки с меньшим удельным давлением на грунт. Добавила проблем и наступившая зима — отмечаются случаи замерзания гусениц, а глубокий снежный покров затрудняет движение.

На сегодняшний момент в строю осталось 50 % автомашин, 75 % полугусеничных тягачей и 20 % танков (из числа имевшихся к началу кампании). Ещё 20 % танков ремонтируются, 30 % пришлось списать как безвозвратные потери, а 30 % не могут быть восстановлены из-за отсутствия запасных частей.

К началу кампании мы (речь идёт о 2-й танковой группе. — Прим. автора) имели 1000 танков, и ещё 150 было получено на пополнение в ходе боёв. Тем не менее на сегодняшний день из этого количества боеспособно только 150 машин.

Советские 44 и 52-тонные танки (речь идёт о Т-34 и КВ. — Прим. автора) вооружены 76,2-мм пушкой и тремя пулемётами… Толщина брони корпуса достигает 80 мм (иногда она усилена до 100 мм), башни — 100 мм. Броневые листы установлены под большими углами наклона, что часто приводит к рикошету даже 88-мм снарядов. Русские танки быстрее и подвижнее наших Pz.III и Pz.IV.

К недостаткам танков противника следует отнести отсутствие командирской башенки, из-за чего они имеют плохой обзор, а также то, что на большинстве машин нет радиостанций. Из-за этого советским командирам сложно управлять подразделениями, насчитывавшими более 10 танков.

Для разработки нового типа танка необходимо:

1. Вооружить имеющиеся на вооружении типы танков более мощными орудиями, которые смогли бы пробивать броню русских танков на тех же дистанциях, на которых русские пушки пробивают нашу броню. Это может быть временное решение, так как ни в коем случае нельзя снижать выпуск танков, а на создание новой боевой машины требуется время.

2. Новый танк должен получить толстую броню, новую, более совершенную подвеску с широкими гусеницами, мощные вооружение и двигатель… Также должны быть значительно улучшены ходовые характеристики танка».

В ходе поездки на фронт комиссия полковника Фихтнера посетила поле боя, где осмотрела подбитые советские и немецкие танки, а также встретилась с техниками и ремонтниками 24-го танкового корпуса. 21 ноября 1941 года на заключительной встрече прошло обсуждение требований для проектирования нового танка, основными из которых были признаны усиление вооружения и бронирования, а также повышение проходимости и подвижности.

Эскизный проект танка VK 30.02 (М) фирмы MAN, представленный на рассмотрение «танковой комиссии» в мае 1942 года. По внешнему виду этот проект уже сильно напоминает будущую «Пантеру».

Общие виды проекта VK 30.01 (D) фирмы Daimler-Benz (вверху) и VK 30.02 (М) фирмы MAN (внизу).

Результаты поездки комиссии на фронт были доложены «наверх», и уже 25 ноября 1941 года управление вооружений сухопутных войск заключило договор с фирмами Daimler-Benz и MAN на проектирование и изготовление опытных образцов 30-тонного танка, получившего обозначение VK 30.01. Предполагалось создать боевую машину со следующими характеристиками: масса 32,5 тонны, максимальная ширина 3150 мм, высота не более 2990 мм, клиренс не менее 500 мм, бронекорпус с наклонным расположением бронелистов (лоб 60 мм при 35 градусах, бортовые 40 мм при угле в 50 градусов). Предполагалось установить на танк двигатель мощностью 650–700 л.с., при этом система охлаждения должна была обеспечивать надёжную работу при температуре наружного воздуха до +42 градусов (для возможности боевых действий в Северной Африке). Машина должна была преодолевать склоны крутизной 35 градусов и вертикальные преграды высотой 800 мм, развивать максимальную скорость 55 км/ч.

Так и не законченный сборкой корпус танка VK 30.01 (D) на заводе компании Daimler-Benz.

В качестве вооружения предполагалось использовать башню с 75-мм пушкой KwK L/70 — ещё 18 июля 1941 года контракт на проектирование башни с таким орудием для 45-тонного танка VK 45.01 (Н) получила фирма Rheinmetall. Последняя получила задание приспособить башню и для установки на шасси VK 30.01.

Здесь следует сделать некоторое отступление и немного рассказать о том, как в Третьем рейхе осуществлялось проектирование и производство бронетехники. Выше уже несколько раз упоминался 6-й отдел испытания вооружения (Waffen Pr"ufung 6). Наряду с другими аналогичными отделами (в 1944 году их было 13) он входил в состав управления вооружений сухопутных войск. Каждый отдел занимался своей проблематикой (связь, оптика, ракетное оружие и т. д.) и, в принципе, по назначению и функциям примерно соответствовал главным управлениям, имевшимся в структуре Красной Армии (главное артиллерийское, автотракторное, инженерное и т. д.).

Общее руководство деятельностью отделов осуществлял штаб управления вооружений сухопутных войск, который с апреля 1940 года и до конца войны возглавлял генерал артиллерии Э. Лееб. В свою очередь, сам Лееб подчинялся главному командованию сухопутных войск, которое с декабря 1941 года возглавлял А. Гитлер, а также начальнику Генерального штаба.

В задачи управления вооружений входило обеспечение войск в достаточном количестве вооружением, боевой техникой и снаряжением, а также разработка и испытание новых образцов. К началу французской кампании в управлении работало более 25 тысяч человек, большая часть из которых занималась приёмкой серийной продукции военного назначения на заводах рейха.

Испытание первого опытного шасси «Пантеры» Versuchs-Panther № 1 (V 1). Сентябрь 1942 года. Башня ещё не установлена, вместо неё смонтирована рубка с дополнительным грузом (ЯМ).

6-й отдел испытания вооружения (его возглавлял полковник Фихтнер, а с конца 1943 года и до конца войны полковник Хольцхауэр) курировал разработку, испытание и организацию серийного производства новых образцов бронетанкового вооружения, а также армейских автомобилей и тягачей (в дальнейшем в тексте этот отдел для удобства восприятия будет называться «отдел испытаний танкового вооружения». — Прим. автора). По этим вопросам офицеры отдела тесно сотрудничали с инженерами и конструкторами соответствующих фирм и заводов, разрабатывали тактико-технические требования для проектирования новых образцов и курировали работу гражданских специалистов.

Деятельностью промышленных предприятий, занимавшихся выпуском военной техники (в том числе и танков) руководило рейхсминистерство вооружений и боеприпасов, 2 марта 1943 года переименованное в рейхсминистерство вооружения и военной промышленности. Его деятельностью руководил Ф. Тодт, а после его гибели с 9 февраля 1942 года и до конца войны — А. Шпеер. В составе рейхсминистерства имелась так называемая «танковая комиссия», которую одно время возглавлял конструктор Ф. Порше. Комиссия была создана как некий совещательный орган для решения вопросов о разработке новых образцов техники и организации серийного выпуска боевых машин. Часто комиссия работала в тесном сотрудничестве с представителями отдела испытаний танкового вооружения, также для работы в ней привлекались офицеры из штаба танковых войск вермахта.

В дальнейшем шасси Versuchs-Panther № 1 (V 1) использовалось для различных опытных работ, например, для испытания цельнометаллических опорных катков с внутренней амортизацией (ЯМ).

Таким образом, система разработки новых образцов бронетанкового вооружения в Германии выглядела следующим образом. Управление вооружений сухопутных войск в лице отдела испытаний танкового вооружения (Wa.Pr"uf.6) выдавала компаниям задание на разработку того или иного образца. После того как проект был готов, его обсуждали представители Wa.Pr"uf.6 и «танковая комиссия» (или работники рейхсминистерства вооружений), затем изготавливался опытный образец и проводились его испытания под контролем Wa.Pr"uf.6. Если машина удовлетворяла предъявляемым к ней требованиям, её принимали на вооружение. Решение по этому вопросу принимал лично Гитлер после соответствующего доклада рейхсминистра вооружений или личного осмотра опытного образца. Таким образом, можно сказать, что управление вооружений являлось заказчиком, а рейхсминистерство вооружения — исполнителем. Правда, существовал один нюанс — изготовлением бронетехники (или любого другого оружия) занимались частные компании, с которыми управление вооружений рассчитывалось за произведённую продукцию. В результате рейхсминистерство являлось как бы промежуточным звеном между заказчиком и непосредственным исполнителем — фирмой-производителем. Это, естественно, создавало дополнительную бюрократическую волокиту при решении задач по организации выпуска вооружения и военной техники.

Кроме управления вооружений сухопутных войск и рейхсминистерства вооружения в Третьем рейхе существовала ещё одна структура, которая участвовала в работах по созданию новых образцов бронетехники — это штаб генерала-инспектора танковых войск.

Данная должность была утверждена Гитлером 28 февраля 1943 года с назначением на неё генерал-полковника Г. Гудериана (занимал её до 28 марта 1945 года). В функции генерала-инспектора входили организация и обучение танковых частей, обеспечение фронта личным составом и техникой, распределение изготовленных на предприятиях бронеединиц, обобщение полученного боевого опыта в использовании танковых частей, разработка уставов и наставлений и т. п. Ему подчинялись запасные и учебные части, а также школы и училища танковых войск. Генерал-инспектор танковых войск подчинялся непосредственно Гитлеру.

Новая должность Гудериана не подразумевала его участие в процессе разработки новых образцов бронетехники. Однако, пользуясь своим положением и влиянием («отец германских танковых войск» как-никак), он нередко присутствовал на обсуждении новых проектов и давал свои рекомендации. А то, что Гудериан подчинялся непосредственно Гитлеру, позволяло ему вмешиваться и в вопросы выпуска танков.

Таким образом, система проектирования танков в Германии и организация их серийного выпуска осуществлялась по довольно сложной схеме. Заказ выдавался управлением вооружений сухопутных войск, причём это можно было сделать непосредственно какой-то компании, минуя рейхсминистерство вооружения. С последним требовалось согласовать вопросы серийного выпуска, но при этом требовалось решать часть проблем непосредственно с фирмой-производителем. Кроме того, некоторую, так сказать, «долю дестабилизации» мог внести в процесс штаб генерала-инспектора танковых войск. Кроме того, следует учитывать, что все указанные структуры имели разную подчинённость — а это требовало довольно чёткой организации всей работы. Очень часто это было сделать крайне сложно, в результате чего на решение каких-то проблем или разработку образца затрачивалось много времени, а получаемые на выходе результаты оказывались неудовлетворительными.

Но вернёмся к проектированию машины VK 30.01. 9 декабря 1941 года в управлении вооружений прошло первое заседание, на котором рассматривался ход работ по проектированию нового 30-тонного танка. При этом выяснилось, что уложиться в заданную массу 32,5 тонны не удаётся. В результате было решено увеличить массу машины до 36 тонн.

Вид на моторно-трансмиссионное отделение второго опытного образца «Пантеры» Versuchs-Panther № 2 (V 2). В центре хорошо виден двигатель (на опытных образцах, как и на первых серийных, стояли Maybach HL 210), справа и слева — радиаторы и вентиляторы системы охлаждения.

22 января 1942 года в управление вооружений рассматривались эскизные проработки новых боевых машин. Фирма MAN представила только чертежи своего танка под обозначением VK 30.02 (М), точнее, только шасси без башни. Инженеры Daimler-Benz, помимо чертежей, показали и деревянную модель танка VK 30.01 (D). Кроме того, на заседании была рассмотрена и модель танка, созданная по требованиям управления вооружения.

Модель Daimler-Benz «внешне очень походила на советский Т-34 и имела такую же компоновку — двигатель, коробка передач и ведущие колёса сзади, боевое отделение в центре, отделение правления спереди». В результате этого лобовые листы корпуса были установлены под большими углами наклона к вертикали. В ходовой части использовались опорные катки большого диаметра, расположенные в шахматном порядке, но на листовых рессорах. Фирма также предлагала башню своей конструкции с 75-мм «рейнметалловской» пушкой KwK L/70.

Второй опытный образец «Пантеры» Versuchs-Panther № 2 (V 2). Осень 1942 года. Машина уже имеет «рейнметалловскую» башню с 75-мм пушкой. Характерные особенности этой машины — выступ в левом борту башни для монтажа командирской башенки и орудие с «грушевидным» однокамерным дульным тормозом. Вопреки утверждениям некоторых авторов, эти детали характерны только для этого образца «Пантеры» V 2, и на серийных машинах не встречаются.

Проект фирмы MAN имел обычную для немецких танков того времени компоновку с задним расположением двигателя и передним — трансмиссии и ведущих колёс. Эти шасси, как и представленная модель танка, разработанного в управлении вооружений, внешне походили на Pz.IV, но с шахматным расположением опорных катков ходовой части.

Здесь следует сказать, что между фирмами MAN и Daimler-Benz существовала довольно жёсткая конкуренция при разработке нового танка. Ведь та фирма, чей проект принимался к серийному производству, и получала основной заказ на изготовление новой боевой машины, и контролировала работу других предприятий, привлекаемых к изготовлению нового танка. Соответственно, всё это обеспечивало большие финансовые вливания — а государственные заказы всегда были желанными для любых фирм в любое время, и тогда, и сейчас.

Кроме того, необходимо сказать об особенностях производства танков в Германии во время Второй мировой войны, отличавшихся от системы, принятой у нас в стране. Дело в том, что в Советском Союзе разработка новой боевой машины велась одним предприятием, которое проектировало танк полностью — и бронекорпус, и трансмиссию, и установку вооружения. При организации серийного производства изготовление части узлов и агрегатов передавалось другим заводам-смежникам, которые вели их выпуск по чертежам головного предприятия (исключение составляли двигатель, вооружение, электрооборудование и радиостанция). Такое положение дел позволяло сосредоточить, что называется, в одних руках весь процесс проектирования и производства, что позволяло достаточно оперативно решать возникающие технические и технологические проблемы.

В Германии дело обстояло несколько иначе. Фирма-разработчик занималась фактически проектированием шасси танка, при этом чаще всего для трансмиссии использовались агрегаты и механизмы (коробка передач, механизмы поворота и т. д.), созданные другими фирмами. Так же обстояло и с башней — как правило, её разрабатывали кампании, занимавшиеся выпуском вооружения (например, Rheinmetall). Такая система значительно увеличивала сроки проектирования новых танков, так как требовалось время на согласование тех или иных чертежей между несколькими фирмами. В этом случае были проблемы и при организации серийного выпуска — при перебоях с получением каких-то агрегатов или узлов с фирмы-смежника (например, при бомбёжке последней авиацией союзников) программа выпуска танков оказывалась под угрозой срыва. Кроме того, также требовалось время на согласование чертежей и технологии между предприятиями при внесении изменений в конструкцию боевой машины.

23 января 1942 года проекты новых танков фирм MAN и Daimler-Benz с необходимыми пояснениями и комментариями были показаны Гитлеру, который должен был принять решение о том, какую машину рекомендовать к серийному производству. Однако фюрер не смог прийти к какому-то определённому мнению, и распорядился изготовить к маю 1942 года по одному опытному образцу танков VK 30.02 (М) фирмы MAN и VK 30.01 (D) Daimler-Benz.

Рейхсминистр вооружения и боеприпасов Ф. Тодт, понимая сложности выбора одного из проектов нового танка, предпринял попытку провести стандартизацию обеих проектов. Встреча представителей фирм MAN и Daimler-Benz была назначена на 2 февраля 1942 года. Но за несколько дней до неё — 28 января — руководство Daimler-Benz (член совета директоров компании Киссель и директор головного предприятия Оберлендер) по собственной инициативе провели совещание с рейхсминистром Тодтом и полковником Фихтнером, начальником отдела испытаний танкового вооружения управления вооружений сухопутных войск.

Второй опытный образец «Пантеры» Versuchs-Panther № 2 (V 2). Осень 1942 года. Вид с правого борта.

В ходе обсуждения проекта VK 30.01 (D) Фихтнер настаивал на использовании торсионной подвески, считая её более удачной, а также высказался против предложенной компоновки машины (с задним расположением ведущих колёс и трансмиссии) и указал на то, что гусеницы Daimler-Benz уже, чем предлагаемые в проекте MAN. В целом Фихтнер выступал против VK 30.01 (D), выступая за машину VK 30.02 (М) разработки MAN. Такое обстоятельство объяснялось тем, что «мановские» инженеры тесно сотрудничали с военными из управления вооружений, и представители последней, естественно, всячески поддерживали «свою» фирму.

Однако руководство Daimler-Benz не сдалось — на следующий день, 29 января 1942 года, они вновь встретились с Ф. Тодтом и сумели его убедить в превосходстве своего проекта. В частности, Киссель заявил, что подвеска на листовых рессорах позволяет не только снизить общую высоту машины на 200 мм, но и позволяет обойтись без амортизаторов, необходимых при использовании торсионов. Что касается более узких гусениц, то это компенсировалось большей длиной опорной поверхности, чем у предлагаемой машины MAN, в результате чего удельное давление у Daimler-Benz оказалось меньше. Кроме того, отстаивая проект своей фирмы, Киссель сказал: «Наша машина имеет значительно лучшие ходовые качества и проходимость на местности и при преодолении противотанковых препятствий. Размещение трансмиссии и ведущих колёс сзади позволяет не только увеличить объём боевого отделения, но и установить лобовые листы со значительными углами наклона, что повышает их снарядостойкость. Помимо карбюраторного двигателя Maybach, на нашем танке можно установить разрабатываемый Daimler-Benz дизель MB 507».

Внутренний вид башни второго опытного образца «Пантеры» V 2. Хорошо виден выступ в борту под командирскую башенку и механизм открытия башенного люка.

Кроме того, Киссель заметил, что предлагаемое Тодтом сотрудничество его фирмы и MAN не принесёт результатов, и подчеркнул, что спроектированный на Daimler-Benz танк полностью соответствует выдвинутым военными требованиям. Он также заявил, что не сомневается в том, что VK 30.01 (D) будет принят на вооружение, а завершающие работы по его проектированию фирма Daimler-Benz проведёт за свой счёт.

В результате рейхсминистр Ф. Тодт одобрил проект VK 30.01 (D), и согласился с тем, что от сотрудничества между двумя фирмами следует отказаться. Кроме того, Киссель договорился с Тодтом о том, что последний поддержит их проект в переговорах с Гитлером. Также стороны договорились о том, что к концу июня — началу июля 1942 года Daimler-Benz изготовит пять прототипов VK 30.01 (D), при этом на первом из них предполагалось установить дизель МВ 507.

Обрадованный таким удачным поворотом событий, председатель совета директоров Daimler-Benz Киссель 3 февраля 1942 года сообщал одному из директоров своей фирмы: «Конечно, вам будет приятно слышать, что мне удалось убедить рейхсминистра принять решение в пользу предложенного нами нового танка. Когда об этом узнают господа из управления вооружений и MAN, они будут очень удивлены».

Действительно, поддержка Тодтом проекта VK 30.01 (D) стала неприятным сюрпризом для фирмы MAN и стоящих на их стороне представителей управления вооружений. Один из конструкторов MAN вспоминал об этом: «2 февраля 1942 года, прибыв на встречу с представителями Daimler-Benz мы узнали, что встреча отменена, а Кисель сумел убедить рейхсминистра Тодта принять их проект без изменений. Доктор Книпкамп был сильно удивлён таким решением.

Позже полковник Фихтнер сообщил нам, что Daimler-Benz получил разрешение на изготовление нескольких прототипов.

Wa.Pr"uf.6 по-прежнему продолжил детальное обсуждение нашего проекта. Но во вторник вечером полковник Фихтнер сообщил нам, что после дальнейших обсуждений рейхсминистр Тодт распорядился о подготовке к серийному производству».

Тем не менее от проекта MAN пока никто не отказывался, и обе фирмы 3 февраля 1942 года получили от управления вооружений распоряжение представить окончательные проекты машин для рассмотрения через месяц.

Таким образом, казалось, что для проекта танка фирмы Daimler-Benz всё складывается благоприятно. И возможно эта машина действительно пошла бы в серию, но при несколько иных обстоятельствах. Но, как известно, история не любит сослагательных наклонений…

Внутренний вид башни второго опытного образца «Пантеры» V 2, вид на установку 75-мм пушки KwK 42. Слева видно место наводчика и бинокулярный прицел TZF 12.

8 февраля 1942 года в авиакатастрофе погиб рейхсминистр вооружения и боеприпасов Ф. Тодт. На следующий день на его место Гитлер назначил А. Шпеера. Поначалу новый рейхсминистр поддерживал решения, принятые его предшественником. Поэтому 5 марта 1942 года Шпеер писал: «По моей рекомендации Гитлер разрешил начать подготовку к производству танков Daimler-Benz и подписанию контракта с Daimler-Benz на изготовление серии из 200 машин. Гитлер считает „Пантеру“ Daimler-Benz лучше „Пантеры“ MAN. Рассматривая различия в конструкции, Гитлер указывает, что в почти всех случаях преимущество было у проекта Daimler-Benz».

Это, кстати, первый документ, в котором фигурирует название новой боевой машины — «Пантера». Некоторые авторы пишут о том, что обозначение «Пантера» появилось ещё осенью 1941 года, однако это не соответствует действительности. Скорее всего, данное название появилось не ранее марта 1942 года и было присвоено проекту нового танка управлением вооружений. Что касается фирм MAN и Daimler-Benz, то они свои разработки обозначали индексом VK. Даже чертёж «мановской» машины, который рассматривался в мае 1942 года (об этом будет сказано чуть ниже), имел обозначение VK 30.02 (М), а индекса «Пантера» на нём не было.

Несмотря на, казалось бы, окончательное решение о том, чей танк будет принят на вооружение, руководство фирмы MAN при поддержке представителей управления вооружений сухопутных войск сумело добиться от нового рейхсминистра А. Шпеера разрешения на повторное рассмотрение проектов нового танка. Для этого, помимо военных, привлекались и члены «танковой комиссии». Последняя (председателем был профессор Ф. Порше, а его помощниками — полковник Томале из инспекции танковых войск и профессор, доктор технических наук Е. Эберан из Высшего технического университета Дрездена) начала работу с проектами MAN и Daimler-Benz 1 мая 1942 года. К этому времени первая по рекомендации управления вооружений существенно переработала свой VK 30.02 (М) — машина получила новый корпус с наклонным расположением бронелистов, а также «рейнметалловскую» башню с 75-мм орудием. Что касается Daimler-Benz, то, считая принятие на вооружение своего танка лишь вопросом времени, фирма уже вела подготовку к сборке двух первых прототипов VK 30.01 (D).

При сравнении проектов комиссия исходила из двух основных пунктов. Армии потребуется много новых танков рассматриваемого типа не позднее лета 1943 года. Поэтому первым требованием являлась возможность начать массовое производство не позднее декабря 1942 года. Комиссия считала, что это требование перевесит все остальные. Кроме того, армия требовала боевую машину, которая по своим боевым характеристикам превосходила бы советские танки по всем основным параметрам.

Общий вид башни серийной «Пантеры» перед её установкой на шасси. Башня ещё не окрашена.

В ходе рассмотрения проектов VK 30.02 (М) и VK 30.01 (D) выяснилось, что оба они «удовлетворяли тактико-техническим требованиям по манёвренности, включая большой запас хода на скорости 40 км/ч (по дорогам с твёрдым покрытием) и максимальной скорости 55 км/ч. Но планируемая удельная мощность в 22 л.с. на тонну массы не была достигнута ни в одном проекте».

При этом проект MAN имел ёмкость топливных баков 750 литров, тогда как Daimler-Benz — только 550 литров. В результате «мановская» машина имела больший запас хода.

В обоих танках использовалась одна и та же 75-мм пушка фирмы Rheinmetall с одинаковым боекомплектом. Однако Daimler-Benz не смогла изготовить к указанному времени башню своей разработки. Кроме того, для установки пушки в эту башню требовалось внести в конструкцию орудия ряда изменений (в частности, изменить размещение противооткатных приспособлений). Инженеры MAN для своей машины использовали готовую башню фирмы Rheinmetall. Несмотря на то что «даймлеровская» башня оказалась более технологичной, чем «рейнметалловская», она имела диаметр погона на 50 мм меньше последней. Всё это, вместе с рядом других недостатков (например, ненадёжная защита орудийного прицела), привело к тому, что комиссия отвергла проект башни Daimler-Benz. А так как «рейнметалловская» башня имела больший диаметр погона, её нельзя было установить на корпус Daimler-Benz без изменений. При таком раскладе у «даймлеровской» машины возникали проблемы с установкой вооружения.

Бронекорпуса обеих машин в целом удовлетворяли предъявляемым требованиям по толщине и углам наклона бронелистов. При этом заднее расположение трансмиссии у Daimler-Benz обеспечивало лучшие условия работы механику-водителю и радисту.

Обработка отверстий для монтажа элементов подвески на корпусе «Пантеры»(№ 21006, шестой серийный корпус фирмы MAN). Февраль 1943 года.

Оба проекта имели ходовую часть с шахматным расположением восьми опорных катков большого диаметра на каждый борт. Скорости движения, под которые разрабатывались эти машины, в совокупности с их заданной массой, просто не оставляли другого выбора для конструкции ходовой части. Компания MAN установила опорные катки с независимой подвеской на качающихся балансирах, тогда как Daimler-Benz использовала попарно уравновешивающие друг друга катки, которые, в свою очередь, монтировались на балансире. В качестве упругого элемента для «мановских» опорных катков использовались сдвоенные торсионы, спроектированные доктором технических наук Лером. Что касается проекта Daimler-Benz, то в нём для передней и задней пары опорных катков использовалась короткая качающаяся листовая рессора, а подвеска двух средних пар осуществлялась на длинной листовой рессоре.

Применение торсионов в подвеске MAN потребовало использования амортизаторов, которые устанавливались внутри корпуса на втором и седьмом балансирах опорных катков. Планировалось использовать амортизаторы HT 90 фирмы Hemscheidt, которые уже использовались на танке «Тигр».

Значительным преимуществом подвески MAN был большой ход балансира опорных катков — 510 мм — при минимальных нагрузках на саму систему подвески. А упругость двойных торсионов обеспечивала более высокую плавность движения по пересечённой местности, уменьшала износ резиновых бандажей опорных катков и амортизаторов, а также снижала нагрузку на всю ходовую часть.

Для снижения возможности поломки торсионов использовались ограничители поворота балансиров (отбойники) на первом, втором и седьмом опорных катках. Кроме того, торсионы, расположенные внутри корпуса танка, были менее уязвимы на поле боя, чем расположенные снаружи рессоры проекта Daimler-Benz.

Однако с точки зрения технического обслуживания и ремонта конструкция ходовой части «даймлеровской» машины имела ряд преимуществ. Прежде всего, она была похожа на то, что уже имелось в войсках (например, танки Pz.IV), рессоры легко заменялись и обслуживались, а все работы на ходовой части можно было выполнять снаружи корпуса и непосредственно на поле боя в условиях ограниченных возможностей. Но имелась и «ложка дёгтя» — замена центральной листовой рессоры требовала снятия всех опорных катков.

Что касается подвески MAN на двойных торсионах, то помимо того, что в войсках не было никакого опыта работы с подобной конструкцией, требовалась большая аккуратность и точность при установке и снятии торсионов. Оказалось, что это ещё более сложная задача, чем замена центральной листовой рессоры проекта Daimler-Benz. Тем не менее подвеска с двумя торсионами на каждый балансир была признана комиссией более удачной для использования на танке при выполнении следующих условий: во-первых, снижения вероятности поломки торсионов до минимума, и во-вторых, сокращении времени, необходимого для замены торсиона.

Несмотря на одинаковую ширину машин, танк Daimler-Benz имел корпус на 100 мм, а гусеницы — на 120 мм уже, чем у машины MAN из-за внешнего расположения листовых рессор и балансиров. Конструкция «даймлеровской» ходовой части привела к большему расчётному давлению на грунт — 0,847 кг/см² по сравнению с 0,694 кг/см² у MAN, что было близко к этому показателю у советского танка Т-34 — 0,67 кг/см².

При сравнении двух конструкций разгорелись дебаты по поводу преимуществ переднего расположения ведущих колёс гусеничного хода по сравнению с задним. При этом отмечалось, что в прошедших военных кампаниях ни немецкие танковые операции, ни танковые операции противника не выявили никаких значительных преимуществ или недостатков того или иного типа привода, которые смогли бы изменить принятую в то время для немецких танков схему с передним расположением ведущих колёс.

Бронекорпус «Пантеры» был очень дорогим в производстве и требовал использования высококвалифицированных рабочих кадров. На фото линия по обработке отверстий для монтажа подвески, предположительно фирма Daimler-Benz (АСКМ).

В ходе обсуждения комиссия отметила следующие преимущества и недостатки переднего и заднего приводов. У танка фирмы MAN (передний привод):

— непосредственная работа с коробкой передач;

— непосредственная работа с механизмами управления;

— регулировка тормозов поворота возможна изнутри машины;

— возможность установки входных люков в крыше корпуса над местами механика-водителя и стрелка-радиста, что обеспечивало более лёгкую эвакуацию из машины;

— передний привод оказался более эффективным в грязи и снежной «каше» с точки зрения «очистки траков с открытыми шарнирами, когда ведущая звёздочка своими зубьями входит в траки».

У танка фирмы Daimler-Benz (задний привод):

— отсутствие в отделениях управления и боевом отделении тепла, шума и запахов, вызываемых работой трансмиссии и тормозов;

— более комфортное и удобное размещение рабочих мест механика-водителя и стрелка-радиста;

— более эффективное использование пространства в боевом отделении;

— меньшая общая высота машины.

Исходя из представленных материалов, объём боевого отделения проекта MAN составлял 7,26 м², в то время как у Daimler-Benz — 6,43 м². При этом последний был ниже «мановского» танка на 195 мм.

Внутренний вид башни серийной «Пантеры» Ausf.D. Хорошо виден механизм для открытия башенного люка. Позднее этот механизм сдвинули к левому борту башни для удобства использования.

Однако изучение документов показало, что при определении габаритов боевого отделения конструкторы MAN не учитывали место, необходимое для торсионной подвески, которая занимала всю длину и ширину машины. Более того, не был учтён цилиндрический кожух того же диаметра, что и тормоза поворота, а также место для приводов, трансмиссии и кожуха ведущего вала (250 х 250 мм), идущего через всю машину от трансмиссии до моторного отделения, а также подбашенный поворотный полик, располагавшийся над ведущим валом и приводом башни. Все эти особенности неизбежно влекли за собой увеличение высоты танка. Кроме того, при более точном подсчёте выяснилось, что фактический объём боевого отделения «мановского» танка меньше, чем у машины Daimler-Benz.

Оба проекта предполагали установку двигателя Maybach HL 230 мощностью 700 л.с. Он обеспечивал удельную мощность 20 л.с. на тонну массы, но не соответствовал требованию военных — не менее 22 л.с. на тонну.

В проекте Daimler-Benz радиаторы размещались слева и справа от двигателя вдоль бортов, а охлаждающий воздух выбрасывался через решётку в крыше моторного отделения за двигателем. Комиссия отмечала, что в результате этого «двигатель оставался подверженным запылению, как в предыдущих образцах танков».

В свою очередь, MAN расположила вертикальные радиаторы (по два с каждой стороны) по обеим сторонам от двигателя, установленного в специальном водонепроницаемом, полностью изолированном отсеке. При этом поступающий для охлаждения воздух не имел доступа к двигателю, охлаждая непосредственно радиаторы. Таким образом, конструкция MAN имела перед Daimler-Benz преимущество с точки зрения защиты двигателя от загрязнения. Кроме того, такая конструкция позволяла при преодолении водных преград производить охлаждение водой, попадавшей в радиаторные отсеки, не боясь при этом «залить» двигатель. В качестве приводов к охлаждающим радиаторам MAN предусмотрела клиноремённый привод от конических передач с приводными валами, a Daimler-Benz выбрала прямой привод для одного вентилятора и клиноремённую передачу с тремя ремнями для другого.

Следует сказать, что к моменту рассмотрения обоих проектов «танковой комиссией» двигатель Maybach HL 230 существовал только в опытных образцах. Не было в наличии и нужного числа дизелей воздушного охлаждения, испытание которых велось в то время на фирме Daimler-Benz.

Что касается трансмиссии, то ни в проекте MAN, ни в проекте Daimler-Benz она не удовлетворяла предъявляемым требованиям, в первую очередь по лёгкости обслуживания и надёжности в работе. Использование заднего расположения коробки перемены передач потребовало от фирмы Daimler-Benz тщательной проработки системы управляющих тяг. Однако представленная конструкция вызвала нарекания комиссии, которая сочла её довольно сложной.

Внутренний вид на места механика-водителя (слева) и стрелка-радиста (справа) танка «Пантера» Ausf.D. В центре фото хорошо виден фрагмент карданного вала и блок коробки перемены передач.

В обеих машинах предполагалось использовать полностью синхронизированную коробку передач ZF и рулевое управление так называемой системы «фрикцион-тормоз» (аналогичная использовалась на танках Pz.III и Pz.IV). Хотя эта система не была идеальным решением, она обеспечивала войска проверенной и знакомой трансмиссией. Но в то же время обе фирмы заявили о том, что ведётся работа над более совершенными трансмиссиями для нового танка.

Так, Daimler-Benz в кооперации с фирмой Ortlinghaus разрабатывала коробку передач, в которой использовался многодисковый фрикцион для передачи крутящего момента. Несмотря на то что этот тип коробки передач обеспечивал достаточно плавное переключение скоростей, да и её конструкция была не очень сложной, о быстрой постановке её на производство речь не шла. Дело в том, что эта коробка ещё не прошла достаточного объёма испытаний (она использовалась только на небольших маневровых дизельных локомотивах), да и большие габаритные размеры затрудняли её монтаж в танке. Кроме того, компания MAN заявила о том, что она рассматривает возможность использования коробки перемены передач Maybach-OLVAR, которая позднее использовалась на танках «Тигр».

Большую проблему у обеих фирм вызвала разработка бортовых тормозов, так как ещё не было опыта проектирования боевых машин такой массы и с такими высокими скоростными характеристиками. Вариант, предложенный инженерами MAN, требовал больших усилий от механика-водителя, да к тому же не удовлетворял военных по тепловым режимам работы. Предложение использовать аналогичную конструкцию, применяемую на танке «Тигр», также оказалось неприемлемым. Дело в том, что представители промышленности сообщили, что для изготовления данных узлов и агрегатов в количествах, необходимых для крупномасштабного производства новых танков, не хватает станков и другого оборудования.

Собранная «Пантера» во дворе фирмы MAN. Февраль 1943 года. Хорошо видны крепления для укладки ЗИПа и инструмента на борту корпуса — лопаты, топора, лома, С-образного крюка, а также цилиндрический контейнер для запасной антенны и банника для чистки орудия (ЯМ).

Тот же танк, что и на предыдущем фото, вид справа. Хорошо видно крепление ножниц для резки проволоки, С-образного крюка, огнетушителя, деревянного бруса для домкрата, троса для натяжения гусеницы и рукоятки для запуска двигателя. Крепления для бортовых экранов ещё отсутствуют (ЯМ).

По заданным тактико-техническим требованиям запас топлива нового танка должен был обеспечивать возможность ведения пятичасовых боевых действий. Первоначальные расчёты дали цифру расхода горючего 240 литров в час. Однако позже это значение было уменьшено после проведения необходимых экспериментальных данных, полученных на испытательном полигоне в Куммерсдорфе (8 литров на тонну массы машины на 100 км при движении по шоссе и 11 литров при движении по умеренно пересечённой местности с использованием бензина с октановым числом 74). Учитывая то обстоятельство, что ёмкость бензобаков проекта MAN составляла 750 литров, a Daimler-Benz — 550 литров, «мановская» машина имела преимущество перед «даймлеровской» по запасу хода: 270 км по шоссе (против 195 км) и 195 км (против 140 км) по пересечённой местности.

Одним из тактико-технических требований, выдвинутых военными при проектировании новой боевой машины, являлась возможность форсирования водных преград по дну. Для обеспечения этого компания Daimler-Benz предусмотрела в своём проекте возможность герметизации всех люков и крышек на корпусе и башне, а также закрывание снаружи специальными клапанами отверстий для забора и выброса охлаждающего двигатель воздуха. После того как танк преодолевал водную преграду, эти клапаны нужно было открыть изнутри танка. При таких условиях двигатель «даймлеровской» машины во время движения под водой не охлаждался. Проведённые расчёты и испытания показали, что при подобной герметизации двигатель сможет работать не более десяти минут.

В отличие от проекта Daimler-Benz на «мановской» машине радиаторы никак не герметизировались. Непосредственно перед форсированием водной преграды по дну с места механика-водителя отключался привод вентиляторов, и радиаторы во время движения охлаждались водой, попадавшей в радиаторные отсеки. Таким образом, танк проекта MAN мог двигаться под водой неограниченное время.

С точки зрения технологичности производства и расхода материалов ни один проект не имел каких-то особенных преимуществ перед другим: расчётное время, необходимое для изготовления одного шасси Daimler-Benz, составляло 1063 рабочих часа, а для шасси MAN — 1078,5 часа (без учёта времени, необходимого для изготовления башни и её установки на шасси).

На момент рассмотрения проектов «танковой комиссией» считалось, что станочное оборудование, которое в то время использовалось при производстве Pz.III, можно будет использовать и для выпуска любого из двух проектов Daimler-Benz или MAN. Требовались лишь новые станки для расточки отверстий в корпусах для крепления башенного погона. В своём комментарии к проекту танка фирма MAN, например, сообщала о том, что в её распоряжении имеется десять специальных вертикальных сверлильных станков для расточки отверстий под погоны башен. Однако впоследствии оказалось, что организация производства «пантер» требует значительных изменений станочного парка и пересмотра всей технологии.

11 мая 1942 года «танковая комиссия», собравшаяся в здании Главного командования сухопутных войск в Берлине, озвучила своё решение: «Комиссия, оценивавшая проекты танка „Пантера“, представленные компаниями Daimler-Benz AG и Maschinenfabrik Augsburg-N"urnberg AG (MAN), в результате заседаний 1, 5, 6 и 7 мая единогласно отдаёт предпочтение (проекту) компании MAN в варианте с восемью опорными катками шахматного расположения и двойной торсионной подвеской, полностью синхронизированной коробкой передач ZF и системой управления „фрикцион-тормоз“, и рекомендует принять на вооружение танковых войск данным типом танка».

13 мая 1942 года это решение было представлено Гитлеру, который всё ещё склонялся в пользу проекта Daimler-Benz. Тем не менее он прекрасно осознавал, что ни при каких обстоятельствах две машины одного типа не смогут производиться параллельно. Он согласился изучить изложенные выводы и рекомендации «танковой комиссии» ночью и объявить своё решение на следующий день через своего адъютанта майора Энгеля.

Утром 14 мая 1942 года Энгель сообщил, что Гитлер согласился с решением комиссии и что в серию пойдёт «Пантера» компании MAN. Вместе с тем Гитлер потребовал увеличить толщину верхнего лобового листа корпуса до 80 мм и изучить возможность установки механизма поворота фирмы Kolben-Danek, подобного тому, что стоял на танке Pz.38(t).

15 мая 1942 года полковник Фихтнер сообщил по телефону руководству MAN о решении Гитлера принять на вооружение «мановскую» машину, а 20 мая 1942 рейхсминистр А. Шпеер приказал фирме Daimler-Benz прекратить дальнейшие работы над проектом своей машины. Что касается двух прототипов, сборка которых уже велась, то их следовало достроить и испытать на них дизельный двигатель MB 507.

Представители фирмы Daimler-Benz не хотели сдаваться без боя. 3 июня 1942 года на совете директоров обсуждались причины неудачи и возможные альтернативные решения: «Наш проект был отвергнут „танковой комиссией“, и вместо него к серийному производству рекомендовали танк фирмы MAN. К этому времени проект MAN был серьёзно доработан, причём изменению подверглись, прежде всего, те моменты, в которых преимущество первоначально было у нашего танка.

Сначала все эксперты склонялись в пользу нашего проекта, даже Гитлер нас поддерживал. Однако комиссия Томале и Эберана выступила против нашего танка, приведя следующие основные аргументы:

1. Двойная торсионная подвеска лучше подвески с листовыми рессорами;

2. Дизельных двигателей MB 507 нет в серийном производстве;

3. Наш проект требует разработки башни, тогда как для машины MAN башня уже существует…

Сейчас наша фирма ведёт изготовление двух прототипов, которые будут готовы в июне — июле 1942 года, и после переработки конструкции башни наш танк окажется готовым к серийному производству. Вот тогда мы сможем продемонстрировать все преимущества нашей машины».

Новенькие «пантеры» Ausf.D во дворе фирмы MAN готовятся к отправке на фронт. Июнь 1943 года. На машинах отсутствуют установки мортирок для стрельбы гранатами, над люками приварены водостоки (БА).

Но возможности доказать преимущества своей машины у «даймлеровских» инженеров не оказалось. Ещё 19 мая 1942 года у рейхсминистра А. Шпеера прошло совещание, посвящённое организации производства нового танка, которому было присвоено обозначение Pz.Kpfw.V «Panther» («Пантера»), а в соответствии с системой сквозных армейских обозначений боевых машин вермахта — Sd.Kfz.171. Позже, приказом от 27 февраля 1944 года, вводилось обозначение «Пантера» без указания армейского обозначения.

Помимо фирмы MAN, к выпуску «Пантеры» подключались заводы Daimler-Benz, а также компании Maschinenfabrik Niedersachsen-Hannover (MNH) и Henschel в Касселе. При этом первые две фирмы должны были начать выпуск нового танка уже в 1942 году, a Daimler-Benz рекомендовалось «использовать все доступные ресурсы для быстрой подготовки производства боевой машины компании MAN». Что касается MNH и Henschel, то они должны были начать производство нового танка в июле 1943 года в следующих количествах: июль — 1, август — 3, сентябрь — 5, октябрь — 10, ноябрь — 15 и далее по 50 штук ежемесячно.

Танк «Пантера», собранный на заводе фирмы Henschel. Май 1943 года. Укладка огнетушителя на правом борту отсутствует. На заднем плане виден танк «Тигр» (ЯМ).

После одобрения проекта нового танка с компанией MAN заключили контракт, по которому фирма должна была изготовить опытный экземпляр шасси к августу, а полностью готовый танк (с башней и вооружением) — к сентябрю 1942 года.

По предварительным и весьма грубым оценкам соотношение затрат (в человеко-часах) по сравнению с Pz.III составляло 1:1,25, то есть четыре «пантеры» на пять «трёшек», а примерная стоимость (без башни и вооружения) — 117 100 рейхсмарок для «Пантеры» и 96 163 — для Pz.III. Однако впоследствии реальные затраты оказались значительно выше.

Несмотря на приведённые выше оценки, ещё 4 июня 1942 года в рейхсминистерстве вооружения и боеприпасов не были уверены в том, что удастся выдержать утверждённый график. А по распоряжению Гитлера к 12 мая 1943 года в распоряжение танковых частей надлежало передать по меньшей мере 250 «Пантер». Кстати, фюрер к тому же считал, что даже 80-миллиметровая лобовая броня нового танка не будет надёжной зашитой к весне 1943 года, и потребовал рассмотреть возможность её усиления до 100 мм.

К 18 июня 1942 года в рейхсминистерстве вооружения провели предварительные количественные расчёты выпуска нового танка с целью определения возможности получить к весне будущего года не менее 250 машин. Предполагалось, что Daimler-Benz изготовит к указанному сроку 91 машину, Henschel — 26, MNH — 61 и MAN — 84 (см. таблицу 1).

При этом компания MAN попросила у рейхсминистерства передать ей для изготовления деталей «пантер» завод фирмы S"udeisen в Нюрнберге. Кроме того, руководство MAN заключило контракт с одной из фирм на поставку механизмов поворота на 2000 машин с перспективой на будущие контракты в расчёте на 1000 и 1500 машин соответственно.

20 июня 1941 года компания Henschel подтвердила, что сможет поставить 26 «пантер» к концу апреля 1943 года, но указала, что это будет означать снижение производства Pz.III примерно на 100 машин. Это объяснялось тем, что к этому времени план выпуска «тигров» на предприятиях Henschel увеличили до 50 штук в месяц, а из-за ограниченных производственных площадей на заводе в Касселе (где велась сборка танков) стало невозможно выполнять одновременно график поставки всех трёх типов боевых машин.

Фирмы, привлечённые к выпуску «Пантеры», настаивали на том, чтобы первые собранные ими машины оставили на заводах для дальнейшего испытания и изучения. Однако рейхсминистерство вооружений потребовало немедленной передачи всех танков, которые будут собраны, для испытаний на полигон в Куммерсдорфе и в испытательном отделе компании MAN.

Тот же танк «Пантера», что и на предыдущем фото. Май 1943 года. Обратите внимание, что люк в борту башни и отверстие для стрельбы из личного оружия уже имеют козырьки для защиты от дождя (ЯМ).

Выпуск «Пантеры» получил один из самых высших приоритетов для промышленности рейха — в одной категории с этим танком стояло, например, изготовление локомотивов и программа производства горючего.

На все фирмы, привлекаемые к выпуску «Пантеры», рейхсминистерство вооружений оказывало достаточно сильное давление с тем, чтобы к весне будущего года выполнить распоряжение Гитлера об изготовлении 250 новых танков.

Параллельно с подготовкой к выпуску нового танка на предприятиях четырёх фирм заключались договора на поставку комплектующих другими компаниями. При этом для обеспечения выпуска «пантер» привлекались не только предприятия, расположенные на территории рейха, но и в генерал-губернаторстве (оккупированная территория Польши). Например, 7 июля 1942 года был подписан с филиалом компании Lohmann в городе Пабианице недалеко от Лицманштадта (так назывался польский город Лодзь в 1940–1944 годах в честь немецкого генерала Первой Мировой войны К. Лицмана. — Прим. автора.) контракт на ежемесячную поставку 150 комплектов узлов для вертикального и горизонтального механизмов наведения орудия.

По состоянию на 13 июля 1942 года были выданы заказы примерно на 70 % узлов и агрегатов, необходимых для изготовления 1000 «пантер». Наиболее «узкими местами» на тот момент являлись возможные задержки в поставке балансиров опорных катков, которые изготавливались компанией Siepmannwerke, а также неясность с типом трансмиссии «Пантеры».

Установка башни на шасси танка «Пантера». Лето 1943 года, предположительно завод фирмы Daimler-Benz. Обратите внимание, что крепление для ЗИП и инструмента на правом борту ещё отсутствует (АСКМ).

В июле 1942 года сначала был заключён контракт с заводом Adlerwerke во Франкфурте-на-Майне на изготовление 50 полуавтоматических коробок перемены передач (КПП) OLVAR, спроектированных фирмой Maybach (немецкие конструкторы считали, что управление 40-тонной машиной и переключение передач потребует от механика-водителя больших усилий, и пытались выйти из этого положения, используя полуавтоматическую коробку передач). Однако для того чтобы без проблем установить коробку OLVAR на новый танк, требовалось провести серию их испытаний. Кроме того, конструкция коробки передач была очень сложной и дорогой в изготовлении (с точки зрения качества использовавшихся в ней материалов, количества шарикоподшипников и особенностей устройства), а также требовала достаточно квалифицированного обслуживания. Другой полуавтоматической коробки, да ещё и с определёнными габаритами, пригодными для монтажа в «Пантеру», на тот момент не имелось.

Линия сборки танков «Пантера» в цеху завода фирмы MAN. На корме ближайшего шасси видна дата — 24.2.43. При изготовлении «пантер» шасси устанавливались на специальные тележки, одна из которых видна снизу (ЯМ).

Поэтому было принято решение использовать уже знакомую конструкцию механической КПП, спроектированную фирмой Zahnradfabrik Friedrichshafen (ZF). Эта компания усиленно «проталкивала» созданную ею для «Пантеры» упрощённую (прежде всего с точки зрения технического обслуживания) коробку передач. К слову, фирма ZF являлась одним из лидеров по разработке и изготовлению КПП и трансмиссий в Германии, её коробками оснащались танки Pz.III и Pz.IV.

Кстати, и у проекта КПП OLVAR фирмы Maybach, и у коробки передач ZF были свои сторонники в «верхах». Первую поддерживали представители управления вооружений сухопутных войск, настаивавшие на автоматизации процедуры переключения передач, а за вторую выступали офицеры из инспекции танковых войск. Дискуссии возникли по вопросу возможности оснащения 45-тонной машины (а к моменту постановки на производство масса «пантеры» возросла на девять тонн) ручной трансмиссией, на которой механик-водитель физически сможет осуществлять переключение скоростей. Компания Zahnradfabrik Friedrichshafen начала проектирование такого варианта ещё в феврале 1942 года — работа велась известным в то время специалистом по трансмиссиям графом фон Соденом и доктором технических наук Майером. За короткое время они сумели провести необходимые расчёты и испытания, и в августе 1942 года два первых варианта коробки передач для «Пантеры», получившие обозначение AK 7-200, были готовы. Это была 7-скоростная полностью синхронизированная КПП с тремя валами и синхронизацией всех передач (исключая первую и заднюю), которая, с небольшими изменениями, ставилась на «пантеры» вплоть до окончания их производства.

Результаты предварительных испытаний AK 7-200 оказались столь обнадёживающими, что рейхсминистерство вооружений сразу же поставило вопрос об организации их серийного производства, несмотря на то, что до этого о ручной трансмиссии для 45-тонной машины с двигателем в 700 л.с. даже не слышали. Небольшие технические проблемы, с которыми столкнулись в начале производства и эксплуатации, были устранены за короткое время, и до конца 1942 года фирма ZF сумела изготовить 61 КПП AK 7-200.

Сначала эти коробки передач выпускались на предприятии компании ZF в Пассау, а к середине 1943 года в строй вошёл новый завод Waldwerke GmbH, построенный на средства главного командования сухопутных войск. Примерно в это же время компания ZF открыла ещё один завод для выпуска элементов КПП в городе Шлеттштадте в Эльзасе (ныне г. Селеста). В результате вплоть до конца войны заводы, производящие «пантеры», не имели проблем с поступлением КПП AK 7-200, выпуск которых в отдельные месяцы достигал 1000 штук. Однако устранить все недостатки, выявленные в процессе эксплуатации AK 7-200, так и не удалось.

Танк «Пантера», изготовленный фирмой Henschel в июне 1943 года. Хорошо видно, что в отличие от «мановских» машин у «хеншелевских» нет крепления для укладки огнетушителя на правом борту корпуса (ЯМ).

13 июля 1942 года директивой рейхсминистра Шпеера «Пантера» должна была оснащаться планетарным механизмом поворота типа THE, спроектированным фирмой MAN. Поэтому изготовление 60 узлов механизма «фрикцион-тормоз», которые предполагалось устанавливать по первоначальному плану, пришлось прекратить. Компания MAN заявила, что испытания планетарных механизмов поворота она сможет закончить не ранее середины октября 1942 года, и лишь тогда может идти речь о начале выпуска данного агрегата. Тут на помощь пришла фирма Henschel, которая сообщила, что могла бы взять на себя выпуск механизмов поворота, и обещала к 1 января 1943 года достичь ежемесячного выпуска в 110 комплектов.

Первое шасси «Пантеры» с корпусом из обычной (не броневой) стали фирма MAN сумела собрать только 16 сентября 1942 года, на месяц позже положенного срока. Машина именовалась Versuchs-Panther № 1 (опытная «Пантера» № 1) или V 1. При этом компания Rheinmetall не сумела подать башню с вооружением, и шасси пришлось «догружать» до расчётной массы, смонтировав на нём специальную рубку. К этому моменту (конец сентября) по распоряжению рейхсминистерства вооружения были прекращены и все работы по проекту «даймлеровской» «Пантеры», которые велись в конструкторском бюро Daimler-Benz.

Собранная «Пантера» (№ 210111) в цеху фирмы MAN. Июнь 1943 года. Дульный тормоз на пушке ещё не установлен. Обратите внимание, что над бортовым люком башни уже приварен козырёк для защиты от дождя (ЯМ).

Второй опытный образец — Versuchs-Panther № 2 (V 2), получивший нормальную башню с вооружением, собрали только в октябре, а 2 ноября 1942 года эта машина была показана членам «танковой комиссии», представителям рейхсминистерства вооружения во главе со Шпеером и военным на учебном полигоне 2-го танкового полка в Берка. Вместе с «Пантерой» демонстрировались четыре «тигра» (два компании Henschel и два конструкции Ф. Порше) и ещё несколько образцов танков и тягачей, как опытных, так и серийных, но с модернизированными узлами. Для сравнения на полигоне имелись и трофейные советские Т-34 и КВ.

А. Шпеер лично водил «Пантеру» по пересечённой местности более полутора часов и отметил её хорошую управляемость, несмотря на то, что танк был оснащён механизмами поворота «фрикцион-тормоз». На другом прототипе машины в это время проводили испытания планетарного механизма поворота конструкции фирмы MAN.

Любопытный факт — сравнение первого реального вида будущей «Пантеры» (чертёж VK 30.02 (М), показанный 2 мая 1942 года) с более поздними конструкциями корпусов этой машины показывает, что это не просто быстро сляпанный набросок. Поразительно, но за исключением цилиндрического глушителя на выхлопной трубе большинство особенностей и размеров, приведённых на этом раннем чертеже, были на самом деле внедрены в конструкцию двух прототипов Versuchs-Serie (шасси № V 1 и V 2).

Так, как показано на этом чертеже, броневые листы корпусов шасси № V 1 и V 2 не соединялись «в замок». Бортовой лист корпуса только слегка выходил за верхний кормовой лист. Что касается нижнего кормового листа, то он присутствовал в корпусах прототипов Versuchs-Serie, а в серийных «пантерах» его уже не было (в них кормовой лист продолжался до листа днища). Лобовой лист корпуса имел толщину 60 мм, а общая длина корпуса была на 19 мм меньше, чем у серийных «пантер».

Кроме того, особенностями шасси № V 2 (по сравнению с серией) являлось наличие только одного топливного бака в моторном отделении, броневые литые элементы, защищающие вентиляторы, имели боковую петлю над крышками заливных горловин радиаторов, а на опорных катках имелось 18 болтов.

Как видно из всего вышеизложенного, ситуация с подготовкой «Пантеры» к производству была далека от идеала. Фактически, машину готовили к серии, не имея опытного образца, отработанных чертежей и технологии, а также полной ясности того, какие узлы или агрегаты необходимо использовать в конструкции нового танка. В результате «Пантера» оказалась весьма далека от совершенства, её приходилось постоянно модернизировать, вносить в конструкцию различные изменения. Однако довести машину «до ума» вплоть до окончания войны так и не удалось. Естественно, что в условиях войны такое положение дел не могло способствовать выпуску нужного для немецких панцерваффе количества «пантер» да к тому же нормального качества.

Чертежи очень ранних видов «Пантеры» Ausf.D, сделанные в середине 1942 года, с внесёнными в них летом 1943 года изменениями, переименованные в Ausf.А (показано внизу серой стрелкой). Именно они послужили источником ошибочного утверждения того, что первые серийные «пантеры» именовались как Ausf.А.

Продольные, поперечные разрезы и разрез в плане ранней «Пантеры» с внесёнными в них летом 1943 года изменениями, переименованные в Ausf.А.

ТАНК «ПАНТЕРА» Ausf.D

Прежде чем перейти к рассказу о производстве танков «Пантера» первой модификации — Ausf.D, сделаем небольшое отступление, посвящённое буквенным обозначениям «пантер». Многие авторы пишут, что первые серийные машины (как правило, говорят о 20) назывались танками «нулевой» серии и имели обозначение Ausf.А, позже сменённое на Ausf.D1.

Кормовая часть «Пантеры» Ausf.D, изготовленной компанией MAN в мае 1943 года. Хорошо видны крепления для укладки домкрата (внизу под бронировкой выхлопных труб), а также дополнительные тепловые экраны на ящиках ЗИП (ЯМ).

Однако изучение этого вопроса показывает, что данные суждения ошибочны и не соответствуют действительности. Так, известный немецкий автор и исследователь Т. Енц (Т. Jentz) в одной из своих книг по этому поводу пишет следующее: «Поскольку все предыдущие танковые серии имели обозначение Ausf"uhrung (модификация) в алфавитном порядке (начиная с А, В, С и т. д.), это привело к ложному предположению, что должны были быть более ранние модификации „Пантеры“ (до Ausf.D) и даже что Ausf.D первоначально называлась Ausf.А. Однако ни один клочок оригинальных документов не подтвердил эту безосновательную версию.

Наоборот, дошедшие до нас документы показывают, что в начале мая 1942 года была принята новая методика обозначения различных моделей, базировавшаяся на названиях проектных организаций, например, Pz.Kpfw.VI Ausf.H (Henschel) и Ausf.P (Porsche). Таким образом, первая массовая модель „Пантеры“ должна была бы называться Ausf.М (MAN), а не Ausf.D (так как проект компании Daimler-Benz был отклонён).

Несколько чертежей, доживших до нашего времени и помеченных как Pz.Kpfw. Panther Ausf.А, стали причиной утверждений, что Ausf.D первоначально называлась Ausf.А. Эти чертежи были разработаны компанией MAN в июле 1943 года как чертежи общего вида для „Пантеры“ Ausf.А. Чертёжник просто взял устаревшие чертежи (очень ранние виды Ausf.D, сделанные где-то в середине 1942 года), не стёр большинство отличительных особенностей, добавил несколько новых деталей и переименовал чертежи как Ausf.А в июле 1943 года. Он не был единственным „преступником“: представитель Wa.Pr"uf.6 также подписал чертёж, тем самым подтверждая их правильность.

К счастью, поскольку чертежи для „Пантеры“ Ausf.А были повторно разработаны компанией MAN, копии этих ранних проектных чертежей сохранились и помогли выявить некоторые конструкторские особенности для первой массовой серии Ausf.D. Эти чертежи, помеченные как Ausf.А, всё ещё показывали элементы, которые недавно изготавливались для прототипов „Пантеры“ (Versuchs-Serie), например, ведущая звёздочка, дульный тормоз и расположение переднего перископа механика-водителя, а также элементы, которые никогда не внедрялись в массовое производство (клапан на глушителе выхлопной трубы для движения под водой и сбрасываемый топливный бак).

Кроме того, имелось много особенностей, которые присутствовали в начале производства Ausf.D, такие как стопор пушки, ящик для хранения инструментов и запасных траков, передняя литая броневая деталь для башни, лючок и командирская башенка. Это именно те особенности „Пантеры“ Ausf.D, которые привели к тому, что многие авторы игнорируют дату чертежей и заявляют, что Ausf.D ранее была известна как Ausf.А».

Кроме того, документально подтверждено, что «Пантера» с однокамерным дульным тормозом и выступом на левом борту башни для основания командирской башенки была только одна — это второй опытный образец машины — Versuchs-Panther № 2. Уже на первых серийных «пантерах» Ausf.D ставилась другая, привычная для нас, башня и орудие с двухкамерным дульным тормозом.

Варианты изготовления днища танка «Пантера» Ausf.D (сверху вниз): из одного, двух или трёх бронелистов.

2-3 ноября 1942 года в Айзенахе прошло одиннадцатое совещание «танковой комиссии», посвящённое танку «Пантера». На нём обсуждались вопросы, связанные с организацией производства нового танка, а также способы решения возникающих проблем как конструкторского, так и технологического характера. А проблем возникало громадное количество, несмотря на то что ещё 18 сентября было объявлено, что изготовление первых 15 серийных «Пантер» переводится рейхсминистерством в специальную категорию DE (Dringliche Entwicklung — неотложная разработка). Это подразумевало первоочередное обеспечение всех предприятий, занятых выпуском новых танков, всем необходимым — станками, материалами, рабочими. Несмотря на это, выпуск «пантер» шёл с большими трудностями.

Так, фирма Henschel изготовила два первых механизма поворота лишь к 28 ноября 1942 года. Поэтому кампания MAN приняла решение на первых тридцати серийных «пантерах» смонтировать механизм поворота «фрикцион-тормоз» с последующей его заменой на «хеншелевский» (к этому времени с предприятиями Henschel был заключён контракт на изготовление 1100 таких механизмов). В ноябре — декабре 1942 года для первых «пантер» поставили 20 двигателей HL 210 (такие же стояли на первых танках «Тигр»).^[1]

Общий вид корпуса танка и башни «Пантера» с указанием габаритных размеров и углов наклона броневых листов (АСКМ).

Общий вид двигателя Maybach HL 230, устанавливающегося на «Пантере» (РГАЭ).

Карбюраторный 12-цилиндровый двигатель HL 230 Р30 был разработан компанией Maybach-Motoren-Gesellschaft в Фридрихсхафене специально для «Пантеры» как силовой агрегат для установки на танк массой 30–40 тонн. При этом новый двигатель оказался ненамного длиннее проверенного 12-цилиндрового HL 120, стоявшего на Pz.III и Pz.IV. В результате «Пантера» имела довольно компактное моторное отделение.

17 декабря 1942 года в рейхсминистерстве вооружений прошло совещание, посвящённое выполнению всей танковой программы «Пантера». При этом представитель инспекции танковых войск полковник Томале настаивал на замене конструкции пулемётной установки в лобовом листе корпуса, считая её неудовлетворительной, а также на разработке дополнительных сбрасываемых топливных баков и приспособления для запуска танка зимой.

Представители инспекции танковых войск соглашались принять первые 50 «Пантер» без оборудования для подводного хода, если таковое будет поставлено позже. Шпеер сообщил, что броневые заводы, которые должны поставлять бронекорпуса, наладили их выпуск и обеспечат поставки согласно графику (для изготовления бронекорпусов компании Herkules, Siegen и Berninghaus Velbert изготовили десять специальных 8-позиционных сверлильных станков, первый из которых был готов 15 сентября), а вот со сборкой башен существуют проблемы. Так, первую башню для серийной «Пантеры» фирма MAN получила только 15 декабря 1942 года. Кроме того, существовали опасения того, что «узким местом» окажется производство балансиров опорных катков, а также оптических приборов.

Танк «Пантера» Ausf.D из состава 10-й танковой дивизии. Франция, осень 1943 года. Один из танкистов пытается залезть на танк — из-за большой высоты посадка экипажа в «Пантеру» была непростым делом, многие машины для этого оснащались специальными лесенками (АСКМ).

1 января 1943 года А. Шпеер направил руководству заводов Henschel и MNH письмо, в котором сообщил о необходимости направить своих представителей на фирмы MAN и Daimler-Benz. Это объяснялось тем, что две последних при производстве «пантер» столкнулись с различными трудностями и постоянно вносили в конструкцию машины большое количество изменений. Представители Henschel и MNH должны были знакомиться с изменениями и оперативно передавать их на свои фирмы.

Несмотря на самые серьёзные усилия, компания MAN не смогла поставить обещанные четыре «пантеры» до конца 1942 года. Среди многих причин неожиданно возникли и проблемы с коробкой передач — при испытаниях стали крошиться зубья ряда шестерён. В срочном порядке компания ZF провела необходимые испытания, и изменив профиль зуба на некоторых шестернях, сумела устранить выявленный недостаток.

Лишь 11 января 1943 года фирма MAN передала первые четыре серийных «пантеры» представителям инспекции танковых войск для приёмки. Первые две серийных машины отправили на учебный полигон Графенвер 24 января 1943 года, спустя два дня туда же ушёл третий танк. Все они поступили в 51-й танковый батальон и использовались для обучения экипажей новых боевых машин. Четвёртая «Пантера» поступила на полигон в Куммерсдорфе для проведения испытаний — по сравнению с двумя опытными образцами в конструкцию серийных танков внесли большое число конструктивных и технологических изменений. Кстати, официально ни один из четырёх танков не был принят военными от промышленности — они отгружались с завода по личным приказам А. Шпеера.

Первые же тренировки экипажей выявили в конструкции новых танков огромное число недоработок и недостатков. Например, пришлось «подрезать» правый и левый нижние передние углы башни примерно на 30 мм, так как они ударяли по закрытым люкам механика-водителя и радиста. Также оказалось, что ручной механизм поворота башни не мог её повернуть, если «Пантера» имела даже небольшой крен.

На совещании в компании MAN 5 февраля 1943 года было решено, что после того как будет собрана 17-я «мановская» «Пантера», механизм поворота типа «фрикцион-тормоз» будет заменяться на планетарный. В феврале из цехов MAN вышло 11 новых танков, при этом качество их оставляло желать лучшего. Например, выяснилось, что листы крыши корпуса были настолько неровными, что для установки каждой конкретной башни требовалась индивидуальная подгонка либо за счёт регулировки подбашенного погона, либо путём установки кольцевой вставки между башней и погоном.

График выпуска «Пантеры» компанией Henschel предусматривал поставку первых машин для ходовых испытаний 18 января 1943 года. И действительно, фирма к 4 января 1943 года завершила механическую обработку первых трёх корпусов «пантер». Однако из-за того что фирма не получила нужных деталей и агрегатов от заводов-смежников, а также из-за большого числа изменений в конструкции механизма поворота, которые вносились MAN, сборка машин сильно тормозилась. Тем не менее в конце января 1943 года на сборочной линии Henschel находились шесть танков.

«Пантера» Ausf.D на фронте. 1944 год. Обратите внимание на крепление двух дополнительных опорных катков — они часто выходили из строя и требовали замены. На правом борту закреплена лестница для удобства посадки в танк (АСКМ).

Однако такие темпы не устраивали Шпеера. 8 февраля 1943 года рейхсминистрество вооружений направило руководству фирмы Henschel телеграмму следующего содержания: «Почему на сборочной линии только пять февральских машин, а не запланированные десять? Почему пять январских машин не были приняты и поставлены к 7 февраля, как было договорено, и когда всё-таки это случится?»

В ответ компания Henschel сообщала о том, что у неё большие проблемы с поставками комплектующих от заводов-смежников, которые срывают утверждённые графики. Кроме этого, в конструкцию танка постоянно вносится большое число различных изменений, что требует доработки уже собранных машин: из пяти «пантер», находившихся в отделе пробеговых испытаний, три были доведены до самых последних стандартов, а две другие находились в процессе переделок. Однако во время испытаний пробегом у первых трёх машин оказалось такое количество дефектов, что ни одна из них не могла быть принята. Тем не менее в феврале фирма Henschel сдала 10 «пантер».

Фирма Daimler-Benz 25 января 1943 года сообщила о том, что для обеспечения выпуска «пантер» она передаёт производственные мощности, ранее занимавшиеся производством судовых двигателей на заводе в Берлин-Мариенфельде. Но несмотря на это, «даймлеру» удалось сдать в феврале 1943 года всего шесть «пантер». Что касается MNH, то она сумела собрать первую машину только в феврале.

«Пантера» Ausf.D позднего выпуска — правая фара на лобовом листе корпуса отсутствует. Над отверстиями бинокулярного прицела в маске пушки установлен козырёк для защиты от осадков. Предположительно снимок был сделан во Франции летом 1944 года (АСКМ).

Ситуация улучшилась в марте, когда заводы четырёх фирм сдали военным 68 «пантер», при этом «рекордсменом» являлась MAN — 25 штук.

Однако неудовлетворительное качество нового танка вызывало тревогу не только у военных, но и у представителей рейхсминистерства вооружений.

23 марта 1943 года в Нюрнберге прошло совещание представителей компании MAN, рейхсминистерства вооружений и инспекции танковых войск, посвящённое вопросам устранения недостатков танка «Пантера». В результате была принята программа по устранению недостатков, обнаруженных в конструкции уже изготовленных танков. Для этого выделялись производственные мощности завода Германских государственных железных дорог в Берлин-Фалькензее — они имели необходимое подъёмное оборудование, пригодное для демонтажа башен, а также вполне приличный станочный парк.

Изменениям и модернизации подвергалось большое количество различных узлов и деталей: в моторном отделении устанавливались два новых вытяжных воздушных патрубка, заменялись топливопроводы и топливные баки (на большинстве изготовленных к тому времени «пантер» они сильно подтекали), улучшалась система смазки, менялись на новые пальцы гусеничных траков. Кроме того, «пантеры» получали новые, более прочные второй и седьмой балансиры, а на первых десяти изготовленных танках (фирмы MAN — 6, Daimler-Benz — 2, MNH — 1 и Henschel — 1) подлежали замене торсионные валы подвески, так как они были изготовлены по старым чертежам и оказались ненадёжными в работе. Различные изменения и улучшения вносились в конструкцию коробки перемены передач, установку вооружения, оптики и другие агрегаты.

Все компании, принимавшие участие в производстве «пантер», были вынуждены посылать рабочих, мастеров и инженеров на завод в Берлин-Фалькензее для работ по устранению недостатков выпущенных машин. Однако основные работы по модернизации выпушенных машин вела фирма DEMAG Fahrzeugwerke GmbH, с которой был заключён соответствующий контракт. Для выполнения работ руководство «демага» направило на завод Германских государственных железных дорог большую группу хорошо подготовленного и квалифицированного персонала. Общий технический контроль за проведением модернизации «пантер» осуществляли инженеры Daimler-Benz, они же оказывали при необходимости необходимые консультации и помощь.

Привлечение большого числа квалифицированных кадров и выделение большого количества новых узлов и агрегатов для доделок уже изготовленных машин на заводе в Берлин-Фалькензее создало серьёзные проблемы при выпуске «пантер». Так, к середине мая 1943 года встал вопрос о прекращении выпуска новых танков на некоторых заводах. Кроме того, организация программы модернизации оставляла желать лучшего — часто неправильная сборка приводила к тому, что некоторые танки приходилась переделывать по нескольку раз, что значительно задерживало окончание работ — к этому времени из 108 «пантер», находившихся на заводе в Берлин-Фалькензее, только пять были готовы к отправке.

«Пантера» Ausf.D из состава 10-й танковой дивизии. Франция, осень 1943 года. Хорошо виден тепловой экран правого инструментального ящика — выхлопные трубы «Пантеры» нагревались очень сильно (АСКМ).

Например, выяснилось, что для обеспечения выпуска «пантер» и программы их модернизации не хватает планетарных механизмов поворота, которые к тому времени, помимо фирмы Henschel, собирались и на заводах MAN. Для того чтобы решить эту проблему, к выпуску данного узла была привлечена компания MIAG.

Пришлось в срочном порядке решать и проблему крепления концов торсионных валов к корпусу танка — шпоночное соединение, которым валы соединялись в обойме, оказалось ненадёжным, что потребовало внесения срочных изменений в конструкцию этого узла.

Кроме того, военные потребовали от компании MAN полностью изменить конструкцию кронштейнов для крепления оптических прицелов. В срочном порядке под руководством инженеров и при участии «мановских» рабочих команд солдаты, проходившие обучение на «пантерах», принимали самое активное участие в переделке креплений.

Общие виды танка «Пантера» Ausf.D.

Танк «Пантера» Ausf.D с дополнительным ящиком ЗИП на правом борту корпуса.

Но, несмотря на принимаемые рейхсминистерством вооружения и военной промышленности^[2] меры, качество «пантер» оставляло желать лучшего. Даже прошедшие модернизацию в Берлин-Фалькензее и переданные в войска машины часто ломались, и их производители по распоряжению Шпеера вновь и вновь предоставляли рабочих, механиков и инженеров для ремонта танков. Дело в том, что армейские ремонтные службы, не знакомые с конструкцией «пантеры», на тот момент оказались не в состоянии обслуживать эти новые боевые машины.

В середине мая 1943 года инженер Заур, курировавший в министерстве Шпеера выпуск «Пантеры», вынужден был признать, что вместо 308 боеспособных танков, обещанных к 12 мая, он мог отчитаться самое большое о 100 машинах. Он опасался, что Гитлер потеряет доверие к программе «Пантера» и изменит свои предыдущие намерения относительно использования нового танка в предстоящих боевых операциях. Заур считал, что эту ситуацию необходимо исправить в кратчайшие сроки, так как, по его мнению, «Пантера» была лучше «Тигра». В конце мая 1943 года А. Шпеер сообщил Гитлеру, что «пантеры» ещё имеют большое количество различных недостатков, и они, как выразился рейхсминистр, «страдают болезнями роста». Однако Шпеер выразил уверенность в том, что к началу летней кампании на восточном фронте новые танки будут готовы.

«Пантера» Ausf.D из состава 10-й танковой дивизии. Франция, осень 1943 года. Обратите внимание на запасные траки, закреплённые на бортах корпуса и башни. На машинах модификации Ausf.D и Ausf.А они часто выходили из строя (ломались гребни) (АСКМ).

1 и 15 июня 1943 года инспектор танковых войск генерал-полковник Г. Гудериан посетил учебный полигон Графенвер, где проходили подготовку 51-й и 52-й танковые батальоны — первые части панцерваффе, укомплектованные «пантерами». Увиденное не слишком впечатлило Гудериана — из имевшихся в батальонах 200 танков только 65 оказались технически исправными, остальные имели те или иные недостатки.

16 июля 1943 года Гудериан представил Гитлеру свой доклад, в котором высказывался против использования «пантер» в запланированной на лето операции «Цитадель». Генерал-инспектор считал, что новый танк ещё не готов к использованию на фронте, так как из-за небольшого времени, которое прошло с начала серийного производства, машина недостаточно испытана и ещё не готова к боевому использованию на фронте. Однако против оценки Гудериана активно выступили представители рейхсминистерства вооружений во главе со Шпеером, которые сумели убедить Гитлера в готовности «пантер» к боям.

Кстати, ещё в начале мая 1943 года производство «Пантеры» получило высший приоритет в рейхсминистерстве вооружений и военной промышленности — предполагалось, что начиная с мая заводы будут выпускать 250 машин в месяц. Однако в мае предприятия смогли сдать только 194 «пантеры», в июне — 132, в августе — 190 (без учёта ремонтно-эвакуационных «бергепантер»). И только в октябре 1943 года удалось выйти на заданный объём выпуска.

В операции «Цитадель», которая началась 5 июля 1943 года, в составе 51-го и 52-го танковых батальонов, сведённых в 10-ю танковую бригаду, участвовали 200 новеньких «пантер» (включая ремонтно-эвакуационные «бергепантеры»). Бригада действовала в группе армий «Юг».

Первое боевое применение новых танков оказалось неудачным.

Большое количество «пантер» вышло из строя по техническим причинам, и были подорваны экипажами или оставлены при отступлении. Немало машин оказались уничтоженными огнём советской артиллерии и танков (подробнее о курском дебюте «пантер» будет рассказано ниже, в главе о боевом применении. — Прим. автора.). Во фронтовых условиях приходилось и устранять различные недостатки, которые не выявились из-за того, что «Пантера» не прошла полноценных полигонных испытаний. Так, оказалось, что уплотнения для подводного хода, установленные на подбашенном погоне, вызывали заедание башни при её вращении. Уплотнения пришлось в срочном порядке снимать, что потребовало подъёма башен краном — а на передовой это оказалось нелёгкой задачей.

«Пантера» Ausf.D 15-го танкового полка 11-й танковой дивизии. Франция, осень 1943 года. Хорошо видно крепление дополнительных ящиков для ЗИПа и инструмента на корме корпуса, а также лестница для посадки экипажа на правом борту (ЯМ).

В первые дни операции «Цитадель» 10-ю танковую бригаду «пантер» посетил майор Икен из инспекции танковых войск. Он сразу же телефонировал в Берлин неутешительные новости о результатах боевого применения новых танков. Однако сначала эти сведения не принимались всерьёз оперативным управлением в штаб-квартире Гитлера. Но уже 10 июля 1943 года генерал-инспектор танковых войск Г. Гудериан нанёс визит в подразделения «пантер» на фронте и подтвердил сведения Икена, а также лично убедился в реальности своих опасений относительно недостаточной готовности «пантер» к боевым действиям.

Однако 21 июля 1943 года Гудериан направил на имя А. Шпеера довольно лестный отзыв о новых танках, в котором сообщат следующее:

«Уважаемый рейхсминистр Шпеер!

Как генерал-инспектор танковых войск, я считаю необходимым для себя сообщить Вам о том, что после первых боёв новых танков на фронте очень удовлетворены этим оружием. Поэтому хочется выразить Вам нашу признательность за создание этих боевых машин. Танковые экипажи на фронте особенно довольны невиданными данными новой пушки „Пантеры“ — благодаря её превосходным характеристикам неоднократно удавалось уничтожать танки Т-34 (уничтожить которые долгое время было очень трудно) — даже на дистанции 3000 метров.

Когда об этом превосходстве во время танковых боёв узнали в панцерваффе, то солдаты, естественно, высоко оценили труд всех тех, кто принимал участие в проектировании и производстве этих танков. Поэтому я прошу Вас выразить в самом широком смысле мою благодарность и благодарность фронтовиков всем работникам промышленности.

С выражением особой преданности,

Хайль Гитлер.

Искренне Ваш,

Г. Гудериан».

Не совсем понятен мотив, заставивший направить генерала-инспектора столь лестный отзыв о действиях «пантер». Быть может, он опасался по каким-то причинам негативной реакции Гитлера на неудачные результаты использования новых танков? Но как бы там ни было, подобная ситуация не могла нормально сказаться на вопросах производства и совершенствования «пантер». Кстати сказать, такое положение дел в СССР в годы войны вряд ли было возможно — при подобных ситуациях военные критиковали представителей военной промышленности, и зачастую делали это довольно резко. Это позволяло в достаточно короткие сроки решать проблемы, связанные с оснащением Красной Армии более совершенной техникой и оружием.

Между тем к производству «пантер» привлекались всё новые и новые предприятия. Например, в августе 1943 года с компанией Lanz в городе Манхайм заключили контракт на сборку и сварку бронекорпусов «Пантеры». При этом отдельные элементы Lanz не производила, а получала от субподрядчиков из Франции.

Но даже расширение заводов, вовлечённых в программу «Пантера», не решало всех проблем. Например, 15 сентября 1943 года компания Henschel сообщила о том, что с 9 по 15 сентября она не получила ни одного бронекорпуса «Пантеры», в результате чего сборочная линия всё это время простаивала.

Испытания серийной «Пантеры». Весна 1943 года. Обратите внимание, что крепления для укладки ЗИП отсутствуют (ЯМ).

В сентябре 1943 года были собраны последние танки «Пантера» модификации Ausf.D, и вместо них в серию пошёл новый вариант — Pz.V Ausf.А. Всего с января по сентябрь 1943 года заводами четырёх фирм — MAN, Daimler-Benz, Henschel и MNH — было изготовлено 842 танка «Пантера» Pz.V Ausf.D (без учёта ремонтно-эвакуационных «бергепантер»).

Следует сказать, что организация серийного выпуска «пантер» шла параллельно с подготовкой технологии для их производства, а также проектированием и изготовлением необходимого для этого сборочного оборудования и приспособлений. При этом работы велись не только при отсутствии утверждённого для серии образца, но и в условиях того, что опытный образец (№ V 2) ещё не был закончен, не говоря о проведении его испытаний.

Танк «Пантера» Ausf.D, подбитый и захваченный частями Красной Армии в боях на Курской дуге. Июль 1943 года. Хорошо видны дополнительные ящики для ЗИПа, закреплённые на крыше моторного отделения, а также броневой стакан для крепления воздухопитающей трубы при преодолении по дну водных преград (ЦАМО).

Работы по изготовлению узлов и агрегатов для серийных «пантер» началось в ноябре — декабре 1942 года, при этом приходилось постоянно вносить в конструкцию деталей различные изменения. Всё это привело к тому, что весной 1943 года пришлось проводить модернизацию выпущенных машин, для чего отвлекались значительные силы и средства.

В результате панцерваффе получили на вооружение очень «сырой» танк, имевший огромное количество различных недостатков. Естественно, что всё это проявилось в первых же боях «пантер» на Курской дуге — новые танки понесли огромные потери. Для получения из «Пантеры» нормальной боевой машины немцам пришлось приложить значительные усилия, что в условиях войны оказалось непростым делом.

Некоторые изменения в конструкции танка Pz.V Ausf.D, внесённые в ходе производства:

— Первоначально днище «Пантеры» Ausf.D изготавливалось из 16-мм броневых листов, а не из 30-мм спереди и 16-мм сзади, как полагалось по утверждённым ранее чертежам. При этом существовало три варианта изготовления днища — сплошное (из одного листа), из двух или трёх листов. 20 мая 1943 года был утверждён новый вариант, согласно которому толщина листов днища устанавливалась в 30 мм.

— Симметричный стопор пушки, установленный на опытной машине № V 2 и на «пантерах» выпуска января — февраля 1943 года впоследствии был модернизирован: у него увеличили размер основания и ввели фиксирующий штифт справа.

— В какой-то момент производства «Пантеры» Ausf.D ввели бронированную крышку меньшего диаметра, закрывающую вентиляционное отверстие в верхней части корпуса под стопором пушки.

— Первоначально «Пантера» имела два буксирных троса разной длины и два С-образных крюка разного размера. Примерно в апреле 1943 года малый крюк заменили ещё одним большим, длиной 450 мм.

— На танках «Пантера» выпуска фирмы Henschel огнетушитель на правом борту танка не устанавливался, по меньшей мере, до июня 1943 года.

— В мае 1943 года при замене двигателей Maybach HL 210 на HL 230 крышка люка моторного отделения (вместе с крышками заливных горловин для масла и воды) была смещена на 20 мм вперёд от кормового листа корпуса. Одновременно с этим броневые крышки воздухозаборников заменили на новые, с рукоятками для закрывания.

— В августе 1943 года ввели защиту от дождя для крышек воздухозаборников на люке моторного отделения, а с 25 августа аналогичную защиту получили горловины топливных баков.

— На первых серийных машинах, оборудованных приспособлениями для преодоления водных преград по дну, отверстия в задней части крыши моторного отделения закрывались глухими заглушками, которые с апреля 1943 года заменили сетчатыми фланцами. Отверстие телескопической трубы для подачи воздуха к двигателю, которая находилась в убранном положении, закрывалось откидным бронестаканом.

— Начиная с июня 1943 года на танках «Пантера» не устанавливались мортирки для отстрела дымовых гранат (Nebelwurfger"at), до этого смонтированные на правом и левом бортах башни.

— В июне 1943 года над эвакуационным люком в корме башни и лючком для связи с пехотой в левом борту башни стали привариваться специальные пластинки-водостоки. Кроме того, эвакуационный люк получил дополнительную защёлку, прикреплённую болтами к заднему листу башни, которая удерживала люк в открытом положении и не давала ему захлопнуться без необходимости.

— В июле 1943 года ликвидирован лючок для связи с пехотой в левом борту башни.

Танк «Пантера» Ausf.D марше. 1944 год. Обратите внимание на дополнительные канистры с горючим, закреплённые на правом листе корпуса (РГАКФД).

— С апреля 1943 года упразднён держатель для топора на левом борту танка.

— В мае 1943 года введено новое крепление для домкрата с одной удерживающей планкой. Тогда же ящики ЗИП, установленные на корме «Пантеры», стали оснащать специальными тепловыми экранами для зашиты от интенсивного нагрева выхлопными трубами.

— С июня 1943 года на левом борту корпуса стали приваривать крепления для укладки кувалды и инструмента механизма натяжения гусеницы.

— В конце февраля 1943 года маховик для открывания люка командирской башенки переместили: до этого он размещался за спиной командира танка, теперь маховик установили слева от него.

— В конце лета 1943 года стали приваривать жёсткий упор для люка командирской башенки и делать сливные отверстия для дождевой воды по периметру башенки.

— С 1 августа 1943 года на всех новых «пантерах» на командирской башенке стали приваривать опорное кольцо для турели зенитного пулемёта.

— В августе 1943 года в серию пошли усиленные опорные катки с 24 болтами для закрепления обода.

— В апреле 1943 года на бортах «Пантер» стали устанавливать защитные экраны (Sch"urzen), изготовленные из неброневой стали. Экраны предназначались для защиты 40-миллиметровых нижних бортовых листов корпуса от пуль советских противотанковых ружей, выпущенных с близких дистанций.

Заправка горючим танка «Пантера» Ausf.D. 10-я танковая дивизия, Франция, осень 1943 года. Машина имеет циммеритное покрытие, хорошо видны кронштейн для установки зенитного пулемёта на командирской башенке, запасной опорный каток и крепление домкрата на корме (ЯМ).

— С июля 1943 года упразднена одна фара Бош с левой стороны лобового листа корпуса над подкрылком (до этого на лобовом листе монтировали две фары, слева и справа).

— В августе 1943 года на поверхности всех траков гусеницы появилось по шесть дополнительных рёбер-«шевронов» для улучшения сцепления с грунтом. «Шевроны» формовались заодно с траком при отливке последнего.

— В конце августа 1943 года на «пантеры» стало наноситься антимагнитное покрытие — так называемый циммерит. Он предназначался для того, чтобы на броню нельзя было установить магнитные кумулятивные мины или гранаты. Циммерит наносился в заводских условиях, и его поверхность делалась так, чтобы увеличить расстояние до стальной поверхности без увеличения массы самого покрытия.

— В феврале 1943 года базовый цвет окраски танков был изменён на тёмно-жёлтый (Dunkelgelb). «Пантеры» уходили с заводов в войска окрашенными одним слоем основной краски. В полевые части для камуфлирования танков поставлялась краска оливково-зелёная (Olivgr"un) и красно-бурая (Rotbraun). Схемы камуфляжей могли быть самыми разными, двух- или трёхцветными.

Следует сказать, что в некоторых случаях между введением того или иного изменения и внедрением его на всех выпускаемых «пантерах» могло пройти несколько месяцев.

УСТРОЙСТВО ТАНКА «ПАНТЕРА» Ausf.D

Конструкция танков «Пантера» всех модификаций практически идентична, за исключением ряда изменений. Поэтому ниже даётся описание устройства «Пантеры» Ausf.D, а об изменениях машин модификаций Ausf.А и Ausf.G будет сказано в соответствующих главах. Описание «Пантеры» Ausf.D приводится на основе изданного в 1944 году «Краткого руководства по использованию трофейного танка Т-V („Пантера“)».

Корпус танка состоял из трёх отделений — управления, боевого и моторного. Отделение управления находилось в передней части танка, в нём находились коробка перемены передач, механизмы поворота, приводы управления танком, часть боекомплекта, радиостанция, а также рабочие места механика-водителя и стрелка-радиста с соответствующими приборами.

Боевое отделение размещалось в середине танка, над ним устанавливалась башня с вооружением, приборами наблюдения и прицеливания, а также местами командира танка, наводчика и заряжающего. Также в боевом отделении в нишах на стенках корпуса и под полом башни размещалась основная часть боекомплекта.

В моторном отделении в задней части «Пантеры» находились двигатель, радиаторы, вентиляторы и топливные баки. Моторное отделение отделялось от боевого специальной металлической перегородкой.

Корпус танка собирался из броневых листов толщиной 80, 60, 40 и 16 мм. Для более прочного соединения между собой листы собирались «в шип» или «в замок» и сваривались, причём не только снаружи, но и изнутри. Такая конструкция обеспечивала высокую прочность и жёсткость корпуса, но в то же время являлась очень дорогой и трудоёмкой, требовавшей большой точности при раскрое бронелистов и использования высококвалифицированных рабочих кадров. Лобовые, верхние бортовые и кормовой листы корпуса устанавливались под большими углами наклона к вертикали — 55, 40 и 60 градусов.

Коробка перемены передач танка «Пантера». Как видно, она имеет довольно значительные габаритные размеры, что затрудняло её демонтаж в полевых условиях (РГАЭ).

В верхнем лобовом листе имелись люк-пробка механика-водителя со смотровым прибором и отверстие для стрельбы из курсового пулемёта у стрелка-радиста. Передняя часть крыши корпуса была сделана съёмной для удобства монтажа и демонтажа коробки перемены передач и механизмов поворота. В этом съёмном листе имели два люка над головами механика-водителя и стрелка-радиста. Люки открывались при помощи специального подъёмно-поворотного механизма — сначала они поднимались вверх, а затем поворачивались в сторону. Конструкция механизма была довольно сложной, и нередко в боях люки заклинивались осколками.

Место механика-водителя танка «Пантера» Ausf.D. Он сидел между левым бортом и коробкой перемены передач, которая при движении издавала неприятный звук и сильно нагревалась (ЯМ).

Также в передней части крыши корпуса (несъёмной) находились четыре отверстия для установки смотровых приборов (по два у механика-водителя и стрелка-радиста), а также отверстие для вентиляции отделения управления, прикрытое броневым защитным колпаком. Над колпаком крепился стопор пушки при движении по-походному.

В крыше корпуса над боевым отделением имелось отверстие с погоном для установки башни. Последняя сваривалась из бронелистов толщиной 100, 45 и 16 мм, установленных под углами 12 (лобовой) и 25 (борта и корма) градусов к вертикали. Так же, как и корпус, листы башни собирались в «замок» и «четверть» с последующей двойной обваркой. Кроме того, бортовые листы башни имели изогнутую форму, и для их изготовления требовались специальные довольно мощные прессы и гибочное оборудование.

В передней части башни, в литой маске толщиной 100 мм, монтировалась 75-мм пушка со спаренным 7,92-мм пулемётом и прицелом. В бортах башни имелись три револьверных отверстия (справа, слева и в корме), закрытых броневыми пробками, люк для посадки экипажа (в кормовом листе) и лючок для связи с пехотой (в левом борту). Последний очень часто ошибочно называют «люком для выброса стрелянных гильз», но у него было совершенно другое назначение. Этот люк предназначался для «общения» экипажа танка и взаимодействующих с ним пехотных подразделений. Однако в первых же боях выяснилось, что эта идея себя не оправдала, и от лючка вскоре отказались.

На крыше башни сзади слева монтировалась командирская башенка с шестью смотровыми приборами и люком для посадки командира машины. Как и люки механика-водителя и стрелка-радиста, командирский люк открывался при помощи подъёмно-поворотного механизма — сначала он приподнимался вверх, а затем поворачивался в сторону.

В передней части крыши башни справа имелось отверстие для вентиляции, закрытое сверху броневым фланцем.

Моторное отделение корпуса двумя продольными водонепроницаемыми переборками делилось на три части. В средней размещался двигатель, а правая и левая при преодолении танком водных преград по дну заполнялись водой, охлаждавшей радиаторы. Двигательный отсек был герметичным.

Смена катков на «Пантере» — для того чтобы добраться к каткам крайнего ряда, у самого борта машины, экипажу приходилось немало потрудиться (БА).

Каждый радиаторный отсек сверху закрывался двумя прямоугольными броневыми решётками (спереди и сзади), через которые засасывался охлаждающий воздух, и броневым листом с круглой броневой решёткой, через которую воздух выбрасывался наружу. Кроме того, у левой круглой броневой решётки имелось отверстие для установки антенны радиостанции.

Над средним отсеком моторного отделения имелась большая откидная крышка (для обслуживания двигателя) с двумя вентиляционными отверстиями, закрытыми броневыми крышками. За откидной крышкой, у кормового листа корпуса, находились закрытые броневыми крышками три отверстия — для заливки горючего в баки, для заливки воды в радиаторы и для установки воздухопитающей трубы при преодолении танком водных преград по дну.

Схема соединения бронелистов корпуса танка «Пантера» Ausf.D. Хорошо видно, что корпус «Пантеры» был очень сложен в производстве и требовал большого количества квалифицированных сварщиков для его изготовления.

Схема соединения бронелистов башни танка «Пантера» V Ausf.D. Как и корпус, башня была довольно сложной в производстве.

В кормовом листе корпуса размещались круглый люк для доступа к двигателю (в центре), а также лючок для доступа к термосифонному подогревателю, облегчавшему запуск двигателя в холодное время года, лючок доступа к приводу инерционного стартёра и два лючка для доступа к механизмам натяжения гусениц.

В днище танка имелись лючки различного размера, обеспечивающие доступ к элементам торсионной подвески, спускным краникам топливной системы, систем охлаждения и смазки, водооткачивающей помпе и спускной пробке картера коробки перемены передач.

Основное вооружение «Пантеры» — 75-мм пушка KwK 42 с длиной ствола в 71 калибр, разработанная фирмой Rheinmetall-Borsig в городе Дюссельдорфе. Орудие имело очень большую длину ствола — более пяти метров (5250 мм) и значительно выступало за габариты «Пантеры». KwK 42 имела вертикальный клиновой затвор с полуавтоматикой копирного типа и противооткатные устройства, состоящие из гидравлического тормоза отката и жидкостного накатника. Стрельба велась при помощи электроспуска, кнопка которого размещалась на маховике подъёмного механизма пушки, закреплённого на правой стороне башни.

Схема ходовой части танка «Пантера» Ausf.D и гидравлический амортизатор подвески (внизу). Из альбома «Атлас ходовых частей танков», 1946 год).

Схема подвески опорных катков, опорный каток и трак танка «Пантера» Ausf.D (из альбома «Атлас ходовых частей танков», 1946 год).

Схема ведущего колеса (вверху) и ленивца (внизу) танка «Пантера» Ausf.D (из альбома «Атлас ходовых частей танков», 1946 год).

Поворотный механизм башни, находившийся слева от сиденья наводчика, состоял из двух частей: гидравлического поворотного механизма с приводом от карданного вала (при работающем двигателе) и механического поворотного механизма с двумя ручными приводами у наводчика и заряжающего.

Гидравлический механизм обеспечивал вращение башни со скоростью до 8 градусов в секунду, а механический — один градус за три оборота маховика. Кстати, из-за неуравновешенности башни её вращение было сильно затруднено, если «Пантера» имела даже небольшой крен (порядка пяти градусов).

Продольный разрез и разрез в плане башни танка «Пантера» Ausf.D.

Боекомплект к пушке составлял 79 выстрелов, основная часть которого укладывалась в боевом отделении в нишах корпуса и под полом орудия, а также в отделении управления (слева от механика-водителя). Для стрельбы использовались выстрелы с бронебойными (Pz.Gr.39/42), подкалиберными (Pz.Gr.40/42) и осколочно-фугасными (Spr.Gr.34) снарядами. Выстрелы имели довольно большие габаритные размеры (длина порядка 90 см) и массу (11–14,3 кг), так что работа заряжающего «Пантеры» требовала от него недюжинных физических усилий и сноровки. С пушкой был спарен 7,92-мм пулемёт MG 34, ещё один такой же пулемёт монтировался в лобовом листе корпуса в специальной бугельной установке. Огонь из него вёл стрелок-радист. К пулемётам имелось 5100 патронов.

Для стрельбы из пушки использовался телескопический бинокулярный ломающийся прицел TZF 12, разработанный фирмой Karl Zeiss в городе Йене. Он имел 2,5-кратное увеличение и поле зрения 28 градусов.

Прицел состоял из окулярной части, двух телескопических труб и окулярной части. Сетка прицела помещена в правой трубке и имеет шкалы, расположенные по окружности поля зрения, центральный треугольник (целик) и боковые поправки. Шкалы рассчитаны для осколочно-фугасного снаряда Spr.Gr.34 на прицельную дальность 4000 м, для бронебойного снаряда Pz.Gr.39/42 — на 3000 м и для подкалиберного снаряда — на 2000 м.

Пушка «Пантеры» имела специальную систему продувки канала ствола после выстрела — воздушный компрессор, продувающий ствол, размещался под сиденьем наводчика. Воздух для продува ствола пушки отсасывался из короба гильзоулавливателя, в который падали гильзы после выстрела.

Кроме того, часть «Пантеры» Ausf.D оснащалась 90-мм мортирками NbK 39, установленными по три штуки на правом и левом бортах башни. Из них можно было вести огонь дымовыми или осколочными гранатами.

На танках «Пантера» устанавливался карбюраторный 12-цилиндровый V-образный двигатель жидкостного охлаждения Maybach HL 230 Р30 мощностью 700 л.с. при 3000 об/мин. Этот двигатель был спроектирован специально для «Пантеры» и имел чугунный блок цилиндров, небольшие габаритные размеры и массу (1200 кг). Как уже говорилось, первые 250 «Пантер» оснастили 650-сильными двигателями Maybach HL 210, так как производство HL 230 ещё не было налажено. Но затем все HL 210 заменили на HL 230 (все «пантеры», участвовавшие в боях под Курском, имели двигатели HL 230).

Схема размещения топливных баков в танке «Пантера» Ausf.D.

Система смазки двигателя — циркуляционная под давлением, с сухим картером. Циркуляцию масла обеспечивали три шестерёнчатых насоса, из которых один нагнетающий и два отсасывающих. Насосы размещались в нижней части картера двигателя.

Maybach HL 230 имел жидкостное охлаждение с принудительной циркуляцией жидкости. Имелось четыре радиатора и два вентилятора, размещённые в двух отсеках справа и слева от двигателя и отделённые от последнего водонепроницаемыми переборками (как уже говорилось, это было сделало для обеспечения охлаждения при движении танка по дну во время преодоления водных преград).

При движении «Пантеры» по суше воздух через четыре люка с бронированными решётками (по два с каждой стороны) поступал к радиаторам и выбрасывался наружу вентиляторами. Над последними имелись люки, также закрытые бронированными решётками.

Количество воздуха, поступающего к радиаторам, регулировалось специальными заслонками, управляемыми из боевого отделения. Циркуляция воды в системе охлаждения осуществлялась центробежным насосом с приводом от шестерён, соединяющих насос с коленвалом двигателя. От этих же шестерён через специальные приводы с карданными валами вращались вентиляторы, имевшие двухступенчатую передачу.

Первоначально на «пантерах» устанавливались масляные воздушные фильтры, не обеспечивающие эффективной очистки воздуха, поступающего к двигателю.

Но вскоре профессор Фейфель (Feifel) из Высшей технической школы Вены произвёл необходимые расчёты и предложил конструкцию циклонного фильтра, который оказался значительно эффективнее использовавшегося до этого масляно-инерционного. Компания Filterwerk Mann & Hummel GmbH в Людвигсбурге взяла на себя массовое производство таких фильтров (получивших название Feifel по имени их проектировщика), которые стали устанавливаться на танки «Пантера» и «Тигр».

На максимальных оборотах двигателя этот фильтр, по заявлению немцев, обеспечивал 99-процентную очистку. Фильтры Feifel использовались исключительно как фильтры предварительной очистки. Осаждаемая циклонами пыль автоматически удалялась из осадительной зоны вентиляторами системы охлаждения, что требовало минимальных работ по обслуживанию самого фильтра.

Но фильтры Feifel устанавливались не на всех «пантерах» Ausf.D первых выпусков. Так, в руководстве по использованию трофейного танка «Пантера», изданного после изучения машин, захваченных в ходе летней кампании 1943 года, сказано следующее: «Для очистки воздуха, поступающего в двигатель, установлены комбинированные воздухоочистители, имеющие сетчатые фильтры и масляные ванны.

На некоторых танках, кроме воздухоочистителей, последовательно включаются установленные вне танка воздушные циклоны».

Схема питания двигателя танка «Пантера»:

1 — топливные баки; 2 — заливная горловина; 3 — трубки сообщения с атмосферой; 4 — электрический подкачивающий насос; 5 — диафрагменные топливные насосы; 6 — краники для слива топлива; 7 — карбюраторы; 8 — перекрывной кран; 9 — трубка к бакам (из «Краткого руководства по использованию трофейного танка „Пантера“» военного издательства наркомата обороны СССР, 1944 год).

Для запуска двигателя в холодное время года имелся специальный термосифонный подогреватель, установленный слева от двигателя. Для нагрева воды в подогревателе использовалась паяльная лампа, которая устанавливалась в специальный лючок в кормовом листе корпуса.

Топливная система «Пантеры» состояла из пяти топливных баков обшей ёмкостью 730 л, четырёх топливных диафрагменных насосов, подкачивающего насоса, четырёх карбюраторов, двух воздухоочистителей и всасывающего коллектора.

Схема размещения боекомплекта в танке «Пантера»:

1 — в нишах корпуса; 2 — в полу боевого отделения; 3 — вертикальные укладки в боевом отделении; 4 — в отделении управления (из «Краткого руководства по использованию трофейного танка „Пантера“» военного издательства наркомата обороны СССР, 1944 год).

Бензобаки размещались вдоль бортов танка и у кормового листа корпуса и отделялись от двигателя специальными перегородками. Топливные насосы, помимо механического, имели ещё и дополнительный ручной привод для подкачки топлива, а также специальные стеклянные «отстойники», в которых собиралась вода и механические примеси, попадающие в топливо.

Следует сказать, что у «пантер» Ausf.D моторное отделение не имело нормальной вентиляции — оно заполнялось собственным воздухом для сгорания в цилиндрах в дополнение к уже нагретому охлаждающему воздуху, прошедшему через охлаждающие рукава выхлопных патрубков. Это часто приводило к многочисленным возгораниям двигателей, что потребовало принятия мер на более поздних модификациях танка.

Трансмиссия «Пантеры» включала в себя карданную передачу, главный фрикцион, коробку перемены передач, механизм поворота, бортовые передачи и дисковые тормоза.

Схема охлаждения двигателя танка «Пантера». Внизу пунктиром показана паяльная лампа для прогрева системы в холодное время года (из «Краткого руководства по использованию трофейного танка „Пантера“» военного издательства наркомата обороны СССР, 1944 год).

Карданная передача состояла из двух соединённых между собой карданных валов. Первый с одной стороны жёстко соединялся с маховиком двигателя, а с другой — с раздаточной коробкой. Второй вал соединялся с раздаточной коробкой и валом главного фрикциона. От раздаточной коробки осуществлялся привод на механизм поворота башни и два гидравлических насоса для обеспечения смазки бортовых передач танка.

Главный фрикцион — многодисковый, сухой — устанавливался в общем блоке с коробкой передач и механизмом поворота и защищался закрытым картером.

«Пантера» оснащалась трёхвальной семискоростной коробкой перемены передач AK 7-200 с шестернями, находящимися в постоянном зацеплении. Передачи включались при помощи кулачковых муфт с синхронизаторами системой рычагов, приводимых в движение рычагом переключения передач.

Все валы и шестерни коробки передач находились в закрытом картере. Их смазка осуществлялась маслом, подаваемым к трущимся частям специальным насосом, а также разбрызгиванием.

От коробки передач крутящий момент передавался к бортовым передачам через планетарный механизм поворота танка, который управлялся при помощи двух рычагов. Последние действовали одновременно на механический привод и гидравлический сервомеханизм.

Механизм поворота танка «Пантера» конструкции фирмы MAN состоял из распределительной передачи, состоящей из валов, передающих крутящий момент от двигателя, системы зубчатых цилиндрических и конических шестерён, планетарных механизмов, а также фрикционов и тормозов.

Следует сказать, что коробка перемены передач и механизм поворота «Пантеры» размещались в едином блоке с общей системой смазки. Это облегчало наладочные работы на заводе при окончательной сборке танка и не требовало частой регулировки данных агрегатов в войсках. Однако была и «оборотная сторона медали» — при ремонте замена такой довольно массивной конструкции, как блок коробки передач с механизмом поворота (к тому же имевшей значительные габариты), вызывала серьёзные проблемы (требовалось снять крышу корпуса над местами механика-водителя и стрелка-радиста, а для выемки установки нужен был подъёмный кран).

Бортовые передачи «Пантеры» представляли собой двухступенчатые редукторы с цилиндрическими шестернями, размещённые в литом картере, прикреплённом к корпусу танка болтами.

Схема приводов от двигателя к ведущим колёсам и механизму поворота башни (из немецкого документа).

Приводы управления танком «Пантера» были комбинированными — механическими с гидравлическим сервомеханизмом. Они состояли из гидравлических насосов, системы рычагов и четырёх поршневых прессов. Последние включались системой тяг и рычагов, и значительно уменьшали усилие, которое требовалось механику-водителю для управления танком. В результате использования такой системы управление «Пантерой» не требовало больших физических усилий. С другой стороны, данная конструкция сильно усложняла конструкцию механизмов управления и требовала их частой регулировки, так как при выходе из строя гидравлического сервомеханизма усилия на рычагах значительно возрастали.

Ходовая часть «Пантеры» включала в себя восемь сдвоенных опорных катков большого диаметра с резиновыми бандажами, ведущего (спереди) и направляющего колёс (на один борт).

Опорные катки устанавливались на двойных торсионах, что обеспечивало больший угол скручивания (ход катка составлял 510 мм по вертикали). Передние и задние катки имели дополнительные гидравлические амортизаторы.

Направляющие колёса имели литые металлические бандажи и кривошипный механизм натяжения гусениц.

Ведущие колёса имели по два съёмных зубчатых венца (по 17 зубьев). Между ведущим колесом и первым опорным катком устанавливался специальный отбойный ролик, который предотвращал возможное заклинивание гусеницы на зубчатых венцах.

Гусеница «Пантеры» состояла из 87 литых траков (на один борт) шириной 660 мм и с шагом 153 мм, соединённых между собой пальцами. Последние фиксировались кольцами и заклёпками, проходившими через отверстия в кольцах и пальцах.

Электрическое оборудование «Пантеры» выполнялось по однопроводной схеме и имело напряжение 12 В. Оно включало в себя генератор Bosch CUL 1110/12, два аккумулятора ёмкостью 150 а*ч, стартёр Bosch BFD624, приборы внутреннего и внешнего освещения танка, электровентилятор, электрический бензонасос, электроспуск пушки, автоматический включатель огнетушителя.

На все танки «Пантера» Ausf.D устанавливалась радиостанция Fu 5, обеспечивающая дальность связи телефоном до 6,5 км и телеграфом до 9,5 км. Командирские варианты имели дополнительную радиостанцию Fu 7 или Fu 8.

Внутренняя связь между членами экипажа осуществлялась при помощи танкового переговорного устройства с усилителем. Оно позволяло вести разговор между пятью членами экипажа, и, кроме того, позволяло командиру использовать радиостанцию для выхода в эфир.

«Пантера» оснащалась автоматическим огнетушителем, установленным в моторном отделении. Система его включения состояла из пяти биметаллических реле, соленоида и часового механизма. Реле монтировались в местах возможного возгорания, и при появлении пламени они, нагреваясь, пригибались, тем самым замыкая цепь питания соленоида. Сердечник последнего включал часовой механизм и одновременно нажимал на клапан огнетушителя.

После того как пламя было погашено и цепь питания размыкалась, часовой механизм удерживал огнетушитель во включённом состоянии ещё 7–8 с, после чего он выключался окончательно.

ТАНК «ПАНТЕРА II»

В конце 1942 года, ещё до начала серийного производства «Пантеры», военные стали высказывать сомнения о достаточном бронировании танка. Многие считали, что утверждённые для этой боевой машины толщины брони окажутся недостаточными для защиты от противотанкового оружия, с которым вермахт встретится на Восточном фронте в кампанию 1943 года. А усиление бронирования экранировкой (как это было сделано на Pz.III и Pz.IV) было связано со значительными техническими трудностями из-за формы корпуса танка.

Поэтому уже в декабре 1942 года фирма MAN приступила к разработке нового варианта боевой машины с более толстой бронёй. 3 января 1943 года, во время встречи в рейхсминистерстве вооружения со Шпеером, Гитлер согласился с предложением о том, чтобы «Пантера» превратилась в новую модель со 100-мм лобовым и 60-мм бортовыми бронелистами. До момента завершения проекта «Пантеры 2» в производстве должна была оставаться «Пантера» Ausf.D.

По первоначальному варианту «Пантера 2» отличалась от «Пантеры» лишь усиленным бронированием и, соответственно, возросшей массой. Так, в отчёте рейхсминистерства вооружений от 22 января 1943 года приводились следующие характеристики обеих машин (см. таблицы 3).

На встрече представителей рейхсминистерства вооружений и руководства фирмы MAN, прошедшей в Нюрнберге 10 февраля 1943 года, доктор Вибикке (главный конструктор компании) ещё раз подчеркнул, что существующий проект «Пантеры», находящийся в производстве, не удовлетворяет требованиям, разработанным на основе опыта боёв на Восточном фронте. По его мнению, танк требовалось серьёзно переработать и включить в его конструкцию ряд узлов и агрегатов от «Тигра» (такие, как механизмы поворота, бортовые редукторы и т. п.), а также модернизировать подвеску и башню. По предварительным расчётам предполагалось, что масса «Пантеры 2» значительно возрастёт и перевалит за 50 тонн. Компания MAN заявила, что чертежи новой боевой машины будут переданы фирмам-сборщикам в апреле — мае 1943 года. Основываясь на этом заявлении, было принято решение избегать, по возможности, дальнейших усовершенствований конструкции «Пантеры» Ausf.D с тем, чтобы основные усилия были сконцентрированы на завершении разработки «Пантеры 2».

Танк «Пантера II» (с башней от «Пантеры» Ausf.G) на Абердинском полигоне, общий вид (ЯМ).

Танк «Пантера II» (с башней от «Пантеры» Ausf.G) на Абердинском полигоне, вид с левого борта (ЯМ).

17 февраля 1943 года, во время совещания в рейхсминистерстве Шпеера, было достигнуто соглашение о том, что проект нового танка «Тигр» (VK 4502 (H), впоследствии ставший «Королевским тигром») будет по ряду узлов стандартизирован с «Пантерой 2». Так, и «Тигр», и «Пантера» должны были получить трансмиссию Zahnradfabrik Friedrichshafen AK 7-200, двигатель Maybach HL 230 с системой охлаждения, металлические опорные катки со стальными бандажами и внутренней амортизацией. Кроме того, предполагалось, что гусеницы «Пантеры 2» шириной 660 мм можно будет использовать как транспортные гусеницы для «Тигра».

Что касается башни, то её проектирование поручили компании Rheinmetall. Предварительное обсуждение прошло 18 февраля 1943 года на встрече представителей отдела испытания танкового вооружения управления вооружений сухопутных войск и инженеров фирмы Rheinmetall. Первоначально предполагалось, что новая башня во многом будет похожа на башню «Пантеры» Ausf.G, но будет собираться из более толстых бронелистов. Вооружение оставалось прежним — 75-мм пушка KwK 42 L/70 и пулемёт MG 34.

По первоначальным предварительным планам, разработанным ещё в январе 1943 года, начать производство «Пантеры 2» планировалось уже в сентябре. При этом речь шла о выпуске крупных партий машин сразу несколькими заводами разных фирм. Изготовление машин установочной партии (для отработки технологии) не предполагалось. Компания DEMAG, которую планировалось подключить к изготовлению «пантер» в сентябре 1943 года (вместо фирмы Henschel), должна была сразу же собирать «Пантеры 2», не начиная изготовления обычной «Пантеры».

29 апреля 1943 года, на совещании в рейхсминистерстве Шпеера по поводу обсуждения производства «пантер» и самоходок на их базе, принимается решение о том, что в качестве шасси для истребителя танков (позднее известное как «Ягдпантера») надо использовать «Пантеру I». Также было принято решение о продолжении выпуска обычных «пантер» ввиду задержки с разработкой «Пантеры II» (в апреле 1943 года обозначение «Пантера 2» было изменено на «Пантера II». — Прим. автора). Вместе с тем предполагалось продолжить опытно-конструкторские работы по проекту «Пантера II».

Одной из проблем при проектировании последней стали металлические катки с внутренней амортизацией (кстати, их конструкцию немцы заимствовали с советских КВ). Использование таких катков позволяло экономить резину, но одновременно и увеличивало массу танка. Так, в ходе предварительных расчётов и испытаний выяснилось, что применение таких катков на «Пантере II» утяжеляет её примерно до 52,5 тонн (для «Пантеры 1» с такими катками масса составляла 46,5 тонн). Кроме того, проведённые исследования показали, что использование стальных катков будет приводить к быстрой поломке траков гусениц, которые в тот момент находились в производстве. В результате потребовалась разработка траков новой конструкции. Но, несмотря на эти проблемы, отдел испытания танкового вооружения высказался за продолжение работы по таким каткам и проведение их дальнейших испытаний.

В мае 1943 года в компании MAN прошло несколько совещаний с участием представителей рейхсминистерства вооружений и отдела испытания танкового вооружения. В результате обсуждений было принято решение о том, что переход на выпуск «Пантеры II» в ближайшем обозримом будущем невозможен, и необходимо продолжать производство «Пантеры I». Вместе с тем рекомендовалось использовать в конструкции последней ряд усовершенствований, разработанных для «Пантеры II».

1 ноября 1943 года отдел испытания танкового вооружения (Wa.Pr"uf.6) представил в рейхсминистерство вооружений отчёт о ходе проектирования «Пантеры II», в котором приводилась таблица сравнительных характеристик по бронированию последней в сравнении с «Пантерой» Ausf.А (см. таблицу 4).

В отчёте указывалось, что башня для «Пантеры II» всё ещё разрабатывается, и углы наклона бронелистов для неё не указывались.

Лишь шесть дней спустя, 7 ноября, компания Rheinmetall представила первые эскизные проработки башни с 75-мм орудием KwK 42. Башня имела более узкий передний броневой лист (schmale Blendenausf"uhrung). Это отражало существовавшую в тот период времени тенденцию уменьшить лобовую проекцию башни для уменьшения вероятности попаданий вражеских снарядов. Кстати, данный проект башни не имел ничего общего с проектами так называемой «узкой» башни «Schmalturm», разработанной в 1944 году для танка «Пантера» Ausf.F (о нём будет рассказано ниже). А утверждения некоторых авторов о том, что «Пантера II» получила «Schmalturm», да ещё и с 88-мм пушкой KwK 43 L/71, не соответствуют истине и не подтверждаются документами.

Танк «Пантера II» (с башней от «Пантеры» Ausf.G) на Абердинском полигоне, вид с правого борта (ЯМ).

Башня для «Пантеры II» так и не была изготовлена — компания Rheinmetall представила только эскизные проработки, но так и не закончила проект. Тем не менее на основе имевшихся проработок можно восстановить примерный вид башни для танка «Пантера II».

4 января 1944 года состоялось совещание «танковой комиссии» с представителями отдела испытания танкового вооружения и рейхсминистерства вооружений, посвящённое вопросам стандартизации агрегатов танков «Пантера II» и «Королевский тигр». В ходе обсуждения отмечалось, что организация производства нового варианта «Пантеры» неизбежно приведёт к снижению выпуска танков. Поэтому «танковая комиссия» предложила отложить серийное изготовление «Пантеры II», для которой требовалось организовать выпуск новых бронекорпусов и башен.

Вместе с тем отмечалось, что если снижение производства, вызванное стандартизацией, будет признано возможным, в «Королевском тигре» и «Пантере II» возможно использование следующих общих агрегатов: двигателя Maybach HL 230 с системой охлаждения, трансмиссии (AK 7-200 или Olvar В), механизма поворота Tiger II Lenkgetriebe, бортовых редукторов Tiger II Seitenvorgelege и опорных катков со стальным бандажом и внутренней амортизацией (конструкция балансиров и торсионных валов предусматривалась различной). Правда, расчёты показали, что для установки на «Пантеру II» механизма поворота и бортовых редукторов с «Королевского тигра» потребуются изменения конструкции её бронекорпуса.

В результате на заседании было принято следующее решение: «В настоящее время стандартизация „Пантеры II“ и „Королевского тигра“ не может быть осуществлена, так как в результате этого произойдёт снижение выпуска танков, что сейчас недопустимо».

Однако параллельно с таким решением компании MAN рекомендовалось продолжить работы по стандартизации, для чего ей выдали заказ на изготовление двух опытных образцов «Пантеры II».

В 1944 году удалось изготовить только одно шасси без башни, к выпуску второго образца так и не приступили. Кстати, некоторые авторы пишут о том, что на «Пантеру II» смонтировали башню от «Пантеры» Ausf.G, что не соответствует действительности. На самом деле для проведения испытаний на корпусе установили дополнительные грузы, доведя шасси до расчётной массы «Пантеры II».

Примерно вот так мог выглядеть танк «Пантера II».

Именно в таком виде шасси «Пантеры II» попало в руки американцев, и после войны было отправлено на Абердинский испытательный полигон. Позже, вместе с этими дополнительными грузами на корпусе шасси передали для испытаний в Детройт. А вот уже после возвращения оттуда снова на Абердинский полигон на шасси «Пантеры II» смонтировали башню с «Пантеры» Ausf.G (шасси № 121447). В таком виде «двушка» поступила в музей Паттона в Форт-Ноксе, где её ещё раз «отреставрировали», использовав для этой цели элементы башни с другой «Пантеры» Ausf.G (шасси № 121455). Таким образом, представленный образец «Пантеры II» является корпусом последней с башней и некоторыми другими «не родными» элементами от «Пантеры» Ausf.G.

ТАНК «ПАНТЕРА» Ausf.A

В феврале 1943 года, ещё в самом начале выпуска танков «Пантера» Ausf.D, было принято решение об изменении конструкции командирской башенки. Предполагалось её изготавливать литой, при этом увеличить толщину брони до 100 мм и вместо смотровых приборов устанавливать перископы. Чертежи новой башенки планировалось предоставить компаниям, вовлечённым в производство танка, к 27 февраля 1943 года. Однако сильно затянувшееся освоение в производстве модели Ausf.D, большое количество недостатков новой машины и необходимость скорейшего их устранения отодвинули на задний план внедрение новой командирской башенки. Тем не менее уже летом 1943 года было принято решение — начиная с серийной «Пантеры» № 851 устанавливать на них изменённую башню — без люка в левом борту, с командирской башенкой новой конструкции, монокулярным прицелом и некоторыми другими доработками. Кроме того, опыт первых боёв показал необходимость монтажа пулемёта в лобовом листе корпуса в шаровой установке. Эта модификация (с изменённой башней и шаровой установкой в лобовом листе) получила обозначение «Пантера» Ausf.А.

Общий вид башни «Пантеры» Ausf.А с новой (по сравнению с модификацией Ausf.D) командирской башенкой (ВШ).

К производству таких машин первой приступила фирма MNH, сдавшая в августе 1943 года три первых «Пантеры» Ausf.А, в сентябре к ней присоединились MAN, Daimler-Benz и DEMAG (последнюю подключили к программе по «Пантере» вместо фирмы Henschel, которая в сентябре 1943 года прекратила производство этих танков).

Как уже говорилось, «Пантера» Ausf.А отличалась от Ausf.D прежде всего доработанной конструкцией башни. Так, на Ausf.А монтировалась командирская башенка новой конструкции — она отливалась в виде одной, довольно массивной, броневой детали. Башенка имела семь отверстий для установки перископов, которые сверху защищались п-образными броневыми козырьками. Для посадки экипажа имелся выпуклый люк, который при открытии сдвигался в сторону. Внутри командирской башенки устанавливалась шкала азимутального указателя (для ускорения наводки орудия на цель), имевшая деления, подобные часовому циферблату от 1 до 12. Шкала вращалась вместе с башней. Аналогичная шкала (с делениями от 1 до 12) монтировалась слева от наводчика, что позволяло более оперативно наводить орудие на цель.

Подлежал замене и прицел — вместо бинокулярного TZF 12, стоявшего на модели Ausf.D, предполагалось использовать монокулярный TZF 12а. Это повлекло за собой уменьшение угла вертикальной наводки орудия до +18 градусов (против 20 на Ausf.D).

Кроме того, на «Пантере» Ausf.А установили новый гидравлический привод поворота башни B"ohringer Sturm L4S с переменной скоростью, заменивший односкоростную систему, использовавшуюся на модели Ausf.D. Также была модернизирована система продувки ствола воздухом после выстрела.

Вид изнутри на установку 75-мм пушки в башне танка «Пантера» Ausf.А. Справа видна трубка вентилятора для отведения пороховых газов из гильзосборника (ЯМ).

Общий вид на нижнюю часть башни танка «Пантера» Ausf.А. Справа сверху виден насос для отведения пороховых газов (ЯМ).

Для улучшения наблюдения за полем боя в крыше башни у правого борта появился перископ для заряжающего, закрытый броневым п-образным кожухом. Также, помимо большого люка в левом борту башни, подлежали ликвидации люки-пробки для стрельбы из личного оружия в бортовых и кормовом листе. Вместо них в крыше устанавливалось N"ahverteidigungswaffe (оружие ближнего боя) — с его помощью можно было выстреливать 90-мм «прыгающие» мины, которые, взрываясь над танком, поражали находившуюся в мёртвой зоне «Пантеры» пехоту противника. Однако из-за недостатка N"ahverteidigungswaffe их стали устанавливаться на «пантеры» лишь с марта 1944 года, да и то не на все машины сразу. Из-за этого на многих танках модификации Ausf.A, собранных в феврале и марте и имевших в крыше башни отверстие для установки оружия ближнего боя, приходилось закрывать его круглой броневой пластиной, закреплённой четырьмя болтами.

Вид на механизм отбора мощности (от карданного вала двигателя) для вращения башни. Слева и справа расположены аккумуляторные батареи, над днищем танка видны торсионы (ВШ).

Для «Пантеры» Ausf.А была несколько изменена технология изготовления самой башни — стык переднего и боковых листов выполнялся в виде «шип — паз», но с прямыми вырезами в отличие от вырезов «ласточкин хвост», как на модели Ausf.D. Кроме того, края боковых неподвижных стенок маски пушки «загнули» внутрь под новое уплотнение маски. Помимо этого, на погоне башни предполагалось установить дополнительное подпружиненное уплотнительное кольцо, предотвращающее попадание воды в машину при преодолении водных преград.

Танк «Пантера» Ausf.А первых выпусков, с установкой бинокулярного прицела и лючком для стрельбы из пулемёта в лобовом листе корпуса. Зима 1944 года (РГАКФД).

Советский офицер осматривает брошенную «Пантеру» Ausf.А первых выпусков. Район Умани, весна 1944 года. На борту башни закреплены запасные траки (АСКМ).

Однако, как это было и при производстве «Пантеры» Ausf.D, указанные выше изменения вносились в конструкцию танка по готовности чертежей и отработке технологии выпуска. Поэтому первые «пантеры» Ausf.А отличались от модели Ausf.D лишь отсутствием люка в левом борту башни и новой командирской башенкой с семью смотровыми приборами.

Так, новый монокулярный прицел TZF 12a начал монтироваться на Pz.V Ausf.А лишь в конце ноября 1943 года — именно в это время компания Leitz (а она являлась единственным изготовителем этих прицелов) прекратила поставки прицелов TZF 12 и начала отгрузку TZF 12a. Например, достоверно известно, что «Пантера» с номером шасси 120506, изготовленная фирмой MAN в первых числах декабря, имела третий серийный образец нового монокулярного прицела. Первые серийные машины с TZF 12a ещё имели маску пушки с двумя отверстиями для монтажа бинокулярного прицела, при этом одно из отверстий (наружное) заваривалось броневой пробкой. Кроме того, широкий водосток, предназначенный для того, чтобы закрыть оба отверстия, постепенно заменялся полукруглым, защищавшим лишь одно отверстие для прицела.

Впоследствии в серию пошли орудийные маски с одним отверстием для монтажа TZF 12a.

Общие виды танка «Пантера» Ausf.A.

Продольный разрез танка «Пантера» Ausf.A.

Практически одновременно с введением нового прицела в серию пошли корпуса с шаровой установкой пулемёта со сферическим бронеколпаком (kugelblende) в лобовом листе корпуса — такие «пантеры» начали отгружать с заводов-изготовителей в конце ноября — начале декабря 1943 года. Одновременно с этим был ликвидирован смонтированный в крыше корпуса перископ стрелка-радиста, служивший для наблюдения вперёд по курсу движения танка. Этот прибор оказался не нужен, так как в распоряжении стрелка-радиста теперь имелся прицел K.Z.F.2 для наведения пулемёта на цель.

Советские бойцы у брошенной «Пантеры» Ausf.А первых выпусков (тот же танк изображён на предыдущем фото). Район Умани, весна 1944 года (АСКМ).

Некоторые изменения были внесены и в конструкцию корпуса «Пантеры» Ausf.А. Так, крепление листа крыши корпуса к бортам, которое до этого выполнялось шпунтованным, отменялось. Теперь лист крыши имел ровный край. Но из-за того что заводы, выпускавшие бронекорпуса «пантер», имели довольно большой задел бронедеталей, на введение в серию такого изменённого соединения бронелистов потребовалось много времени. В результате первая «Пантера» Ausf.А, имевшая лист крыши корпуса с ровными, а не шпунтованными краями, была изготовлена в декабре 1943 года. Более того, часть бронекорпусных заводов так и не ввели данное изменение в серию, и вплоть до конца производства модификации Ausf.А эти танки выпускались с листами крыши корпуса, имевшими как прямые, так и шпунтованные края.

Кроме того, часть «пантер» Ausf.А имела лист крыши, изготовленный не из одного, а из трёх сваренных между собой 16-мм бронелистов.

В августе 1943 года бронекорпусные заводы отказались от цементации лобовых листов корпуса, но при этом продолжали производство цементованных 40-мм бортовых листов. От цементации последних окончательно отказались лишь в начале 1944 года.

Были внесены изменения и в конструкцию элементов подвески. Так, с самого начала выпуска «пантер» Ausf.А на них стали устанавливать усиленные опорные катки с 24 болтами для крепления обода. Но, несмотря на это, катки старой конструкции с 16 болтами (иногда их дополнительно крепили ещё 16 заклёпками) использовались до марта 1944 года — заводы не спешили переходить на изготовление новой конструкции, используя в производстве уже имевшиеся заделы и отработанные технологии.

Кроме того, на «пантерах» Ausf.А использовали несколько различных типов балансиров, два варианта бронезащиты бортовых редукторов и два вида отбойников пальцев траков гусениц (первоначально сердцевидная пластина, позже прямоугольная).

Сборка танков «Пантера» Ausf.А на заводе фирмы MAN. На фото хорошо видны балансиры подвески (ЯМ).

На «Пантере» Ausf.А, по сравнению с модификацией Ausf.D, были улучшены условия обитаемости экипажа. Это достигалось установкой в танке системы обогрева боевого отделения в холодное время года (Kampfraumheizung). Для этого в узел левого радиатора устанавливался вентилятор, который вращался в направлении, противоположном направлению вращения вентилятора справа. Этот вентилятор забирал воздух снаружи и, прогоняя его через радиатор, загонял в систему каналов, соединённых с выходным отверстием в противопожарной перегородке моторного отделения. Жалюзи, установленные на выходном отверстии, использовались для управления обогревом.

Однако в результате установки такой системы возникли проблемы с охлаждением левого выхлопного патрубка на кормовом листе — он стал перегреваться.

Сборка танков «Пантера» Ausf.А на заводе фирмы MAN. На корпусе уже смонтированы опорные катки.

Сборка танков «Пантера» Ausf.А на заводе фирмы MAN, вид на лобовой лист корпуса и крышу моторного отделения. Обратите внимание, что корпус машины уже покрыт циммеритом. Судя по наличию антенного ввода на крыше моторного отделения (у стыка с кормовым листом), это командирская машина.

Для устранения этой проблемы с января 1944 года параллельно левой выхлопной трубе устанавливались две дополнительные трубки меньшего диаметра, которые монтировались в отверстия бронекожуха на уровне их основания. Внутри эти трубки соединялись с листовым металлическим кожухом, окружающим левый выхлопной коллектор, восстанавливая, таким образом, путь охлаждающего воздуха за левым коллектором. В результате этот воздух выбрасывался наружу через две дополнительные трубки.

Как видно, установка системы обогрева «Пантеры» привела не только к усложнению конструкции машины, но и ухудшению охлаждения двигателя.

Вид изнутри корпуса на коробку перемены передач и бортовые передачи танка «Пантера» Ausf.А позднего выпуска, с шаровой пулемётной установкой в лобовом листе корпуса (АСКМ).

Ещё одним новшеством, введённым на «Пантере» Ausf.А, стало покрытие танков циммеритом (Zimmerit). Официально это покрытие стали использовать на всех немецких танках и самоходках с последних чисел августа — начала сентября 1943 года; его назначением являлась зашита боевых машин от магнитных кумулятивных мин и гранат. Циммерит наносился в заводских условиях вручную, при помощи шпателя, на все вертикальные и наклонные поверхности корпуса и башни, к которым можно было «примагнитить» кумулятивные заряды.

Циммерит (состав: 40 % сульфата бария, 25 % связующее, 15 % пигмент охры, 10 % древесные опилки (наполнитель) и 10 % сульфид цинка) изготавливали в разных местах и он поступал на танковые заводы в виде мягкой пасты. Перед применением он не требовал добавления растворителя, и с его нанесением легко могли справиться даже рабочие низкой квалификации.

Для увеличения расстояния до стальной поверхности без увеличения массы покрытия инструкции предусматривали рифление циммерита на квадраты с последующим формированием в них гребней (при помощи шпателя). Однако это встречалось только на «пантерах», собранных компанией MAN. Фирмы Daimler-Benz и MNH только проводили линии в циммерите для создания квадратов и затем «загрубляли» их поверхность.

Вид на место стрелка-радиста танка «Пантера» Ausf.А позднего выпуска, с шаровой пулемётной установкой в лобовом листе корпуса. Хорошо видны блоки радиостанций Fu 2 и Fu 5, установка пулемёта с оптическим прицелом (АСКМ).

Здесь хочется сделать небольшое отступление. Как уже говорилось, причина появления циммерита на немецкой бронетехнике — это зашита от магнитных мин и гранат (во всяком случае, об этом написано во всех книгах, где есть упоминание о циммерите). Возникает вопрос — а какие магнитные мины и гранаты имелись на вооружении у Красной Армии и её союзников к сентябрю 1943 года? Ответ простой — НИКАКИЕ. Не было ни в СССР, ни в Англии, ни в Америке таких образцов. Единственное, что имелось на тот момент — это немецкая 3-килограммовая магнитная кумулятивная мина Haft-H3, поступившая на вооружение вермахта в 1942 году. Можно, конечно, предположить, что, разработав подобный образец сами, немцы ждали появления аналогичных мин и от противников. Но неужели немцы не имели представления о том, что имеется на вооружении у их противников? Очень сомнительно. По мнению автора, введение циммерита было связано главным образом с возможностью увеличения стоимости танков, в том числе и «пантер». И в первую очередь в этом были заинтересованы представители промышленности рейха, в частности фирмы, производящие танки. Это позволяло получить и «освоить» дополнительные (и весьма немалые) финансовые суммы, выделяемые руководством рейха на военные заказы. Говоря современным языком, это называется «распил денежных средств». Таким образом, было «не всё прекрасно в Датском королевстве» (то есть в Третьем рейхе). Как говорится, комментарии излишни. К слову сказать, такая ситуация едва ли могла возникнуть в наркомате танковой промышленности СССР и ГБТУ Красной Армии. Конечно, не всё было гладко во взаимоотношениях этих организаций, но чтобы намеренно увеличивать стоимость танков, да ещё в разгар войны — это даже сложно представить.

Совместные испытания танка «Пантера» Ausf.А и трофейного американского танка M3 «Генерал Ли» (виден на заднем плане). 1944 год (ЯМ).

Танк «Пантера» Ausf.А, изготовленный компанией Daimler-Benz в октябре 1943 года. Машина имеет циммеритное покрытие, часть катков старого типа, с 16 болтами (ЯМ).

Помимо циммеритного покрытия, в конструкцию «Пантеры» Ausf.A внесли большое количество других усовершенствований, а ряд деталей и узлов претерпел изменения в ходе производства.

Так, на танках модификации Ausf.А использовалось два варианта броневой крышки, закрывавшей вентиляционное отверстие в крыше корпуса над трансмиссией (под стопором пушки) — большего и меньшего диаметра.

На люки механика-водителя и стрелка-радиста добавили второй стопор с рукояткой изнутри.

Использовалось два разных способа фиксации крышек (пружины и зажимы), установленных на левом борту «пантер» цилиндрических контейнеров для хранения частей шомпола пушки и запасной антенны. Да и способы крепления контейнеров к верхнему бортовому листу корпуса разные фирмы-изготовители применяли разные. Помимо этого, в ходе производства сверху на «цилиндры» стали приваривать секцию металлического уголка. Это делалось для того, чтобы избежать их повреждения — очень часто члены экипажа «пантер» вставали на контейнеры, а последние при этом сильно деформировались.

Часть «пантер» Ausf.А получила буксирное приспособление (оно было разработано для ремонтно-эвакуационной «Бергепантеры»), которое крепилось к кормовому листу днища. Однако эта конструкция оказалась довольно громоздкой, и от неё вскоре отказались. Вместо этого буксирное приспособление стали приваривать к крышке люка моторного отделения на кормовом листе корпуса. Но, как это было со многими другими изменениями в конструкции «Пантеры», введение этого буксирного приспособления в производство затянулось, и они стали появляться на «пантерах» только в феврале 1944 года, да и то не на всех машинах сразу.

Танк «Пантера» Ausf.А, изготовленный фирмой MAN в феврале 1944 года, вид сзади. Хорошо видны две трубки для дополнительного охлаждения левой выхлопной трубы.

Кстати, в ходе производства танков модификации Ausf.А произошло изменение в официальном обозначении танка. Директивой Гитлера от 27 февраля 1944 года вносилось изменение в наименование танка — теперь машина должна была обозначаться просто «Пантера» (Panther), а предыдущий индекс Panzerkampwagen V отменялся.

Следует сказать, что производству «Пантеры» Ausf.А, помимо технических и технологических проблем, мешали и проблемы иного рода — это весьма непростые отношения между военными, рейхсминистерством вооружений и фирмами-производителями. С самого начала разработки и производства «пантер» между всеми этими организациями не раз возникали различные недопонимания, каждая из них пыталась по многим вопросам навязать своё мнение, при этом «перетягивая одеяло» на себя. Естественно, в условиях войны такое отношение отражалось на выпуске танков весьма негативным образом.

Схема действия двух трубок для дополнительного охлаждения левой выхлопной трубы, устанавливаемых на танках «Пантера» Ausf.А и самоходках «Ягдпантера».

Так, в сентябре 1943 года рейхсминистерство вооружений и военной техники обвинило фирму MAN в том, что та начала производство не доработанного танка «Пантера». В ответ на это 2 октября «мановское» руководство переложило всю вину на рейхсминистерство, сообщив, что последнее «отказалось от предварительных испытаний опытных образцов и изготовления танков предсерийной партии». По мнению инженеров MAN, эти ошибочные решения и повлекли за собой все технические и технологические проблемы, возникшие при организации серийного выпуска «пантер».

Кроме того, в своё оправдание «мановское» руководство сообщало, что их фирма не только была первой, начавшей производство нового танка, но и взяла на себя основную ответственность за устранение выявленных недостатков не только у себя, но и на предприятиях других фирм, участвовавших в программе «Пантера».

Общий вид и вид справа танка «Пантера» Ausf.А, изготовленного фирмой MAN в феврале 1944 года. Хорошо видна укладка ЗИП и установка зенитного пулемёта на командирской башенке.

Одновременно в упрёк рейхсминистерству ставился тот факт, что «необходимое оборудование, станки и рабочая сила оказывались в распоряжении фирмы слишком поздно и в слишком малом количестве», а как компания-разработчик MAN постоянно получала дополнительные задания. Среди последних назывались следующие:

— Программа модернизации предприятия в Berlin-Falkensee Reichsbahn и основных производственных мощностей в Нюрнберге. Впоследствии на этих заводах провели доработку и модернизацию 90 «Пантер» Ausf.D и 103 механизмов поворота для них.

— Модернизация и устранение недостатков на танках 51-го и 52-го батальонов, которые занимались изучением «пантер» на учебном полигоне Grafenwohr.

— Устранение проблем в механизмах поворота, выпуск которых с августа 1942 года вела компания Henschel (MAN присоединилась к их производству в феврале — марте 1943 года).

— Организация производства запасных частей для «пантер» в Лейпциге на территории завода Papiermaschinenfabrik.

Всего для реализации этих программ по ремонту и модернизации, по заявлению фирмы MAN, она поставила 730 208 узлов и деталей общей массой примерно 476 тонн. На их изготовление ушло 183 000 человеко-часов — это было эквивалентно 130 опытным рабочим, работавшим непрерывно в течение пяти месяцев.

Между тем, несмотря на внутриведомственные «дрязги», выпуск «пантер» продолжался. К этому времени появились и другие проблемы, серьёзно влиявшие на изготовление танков — это бомбардировки промышленных центров рейха авиацией союзников. Например, два массивных авианалёта в августе 1943 года серьёзно сказались на сборке «пантер» заводами MAN в сентябре — в результате было потеряно 52 000 человеко-часов. Кроме того, производство встало почти на 14 дней из-за введения в серию новой башни для модификации Ausf.А — причиной стала неотработанная технология изготовления новой конструкции. В результате выпуск «пантер» в сентябре по сравнению с августом возрос незначительно, хотя руководство рейха требовало максимального увеличения количества производимых новых танков.

Вид сверху танка «Пантера» Ausf.А, изготовленного фирмой MAN в январе 1944 года. В крыше башни не видно отверстия для установки гранатомёта (ЯМ).

Не успокаивалась и фирма Daimler-Benz — проиграв «мановцам» в конкурсе на «Пантеру», она пыталась взять реванш в другом.

17 декабря 1943 года Гитлер вновь обратил внимание рейхсминистерства вооружений на двигатель для «Пантеры». Несмотря на своё убеждение в том, что в тот момент не было возможности перейти на использование другого двигателя, фюрер тем не менее предложил активнее вести разработку танкового дизеля с воздушным охлаждением. Узнав об этом, компания Daimler-Benz в Berlin-Marienfelde снова предприняла попытку «пропихнуть» для использования на «Пантере» (а в перспективе и на «Тигре») свой дизельный двигатель жидкостного охлаждения MB 507 без нагнетателя (4-тактный, 12-цилиндровый, V-образный рабочий объём 42,3 литра, мощность 850 л.с. при 2300 об/мин).

Однако против использования дизеля выступили рейхсминистр Шпеер и доктор технических наук Майбах, заявившие, что в ближайшее время все «болезни роста» двигателя Maybach HL 230 будут устранены, он станет удовлетворять всем предъявляемым к нему требованиям. Тем не менее Daimler-Benz и позже пыталась предложить для использования на тяжёлых танках (например, рассматривался вариант их установки на «маусы») дизеля своей конструкции, но все попытки были отвергнуты рейхсминистерством вооружения.

Выпуск танков «Пантера» Ausf.А продолжался до середины 1944 года — их сменили в производстве машины модификации Ausf.G. При этом переход на новую модель осуществлялся не одновременно (как это было при переходе с Ausf.D на Ausf.А), а в течение довольно продолжительного времени. Так, фирма MAN выпускала «ашки» до апреля 1943 года, Daimler-Benz прекратила выпуск в мае, a MNH и DEMAG — в июле. Всего с конца августа 1943-го по начало июля 1944 года было изготовлено 2200 танков «Пантера» Ausf.А.

ТАНК «ПАНТЕРА» Ausf.G

Танк «Пантера» Ausf.G являлся, если можно так сказать, «внебрачным ребёнком» нереализованного проекта «Пантеры II». Как говорилось выше, ещё в мае 1943 года было принято решение о внесении в конструкцию серийных «пантер» ряда изменений, разработанных в рамках проекта «Пантера II». Однако из-за того, что компании, производящие «пантеры», не спешили с введением в серию новых элементов, дело затянулось до начала 1944 года.

В первую очередь это касалось корпуса танка — решено было отказаться от «карманов» в задней части бортов корпуса (в них размешались бензобаки). Теперь верхний бортовой лист корпуса танка стал ровным, но для сохранения необходимого внутреннего объёма угол его наклона было уменьшен с 40 до 29 градусов. Такая машина получила неофициальное наименование «Пантера» со «спрямлённым» корпусом — это название использовалось до появления официального обозначения Ausf.G. Для того чтобы сохранить эквивалентную бронезащиту, толщину верхних бортовых листов увеличили с 40 до 50 мм, что, в свою очередь, привело к увеличению массы танка примерно на 305 кг. А так как «Пантера» уже была перегружена, требовалось как-то убрать лишнюю нагрузку.

Чтобы скомпенсировать возросшую массу корпуса, была уменьшена с 60 до 50 мм толщина нижнего лобового листа корпуса и с 30 до 25 мм переднего листа днища. Данная мера позволила «сэкономить» 250 кг. Оставшиеся 55 кг ликвидировали за счёт изменения конструкции топливных баков и ряда других деталей внутреннего оборудования. В результате принятых мер увеличение толщины бортовых листов «Пантеры» Ausf.G не привело к увеличению массы танка.

Танк «Пантера» Ausf.G выпуска лета 1944 года, оставленный из-за технической неисправности. Венгрия, март 1945 года (АСКМ).

Ещё одним изменением новой модификации танка стало увеличение боекомплекта на три выстрела к пушке — до 82 — за счёт уменьшения числа патронов к пулемётам с 5100 до 4800 штук.

На «Пантере» Ausf.G изменили крышки люков для посадки механика-водителя и стрелка-радиста — теперь они откидывались вбок на петлях. Этим снижалась вероятность заклинивания крышек осколками снарядов при обстреле танка, что часто служило причиной гибели членов экипажа (это происходило на «пантерах» Ausf.D и Ausf.А).

Тем не менее решить проблему до конца не удалось, и в августе 1944 года на модификации Ausf.G стали вводить так называемые отделяемые люки. Если экипажу нужно было быстро покинуть машину в случае опасности, а крышки нельзя было открыть по какой-то причине, путём разблокировки крепления петель люки освобождались, и их можно было вытолкнуть вверх или в сторону.

Смотровой лючок механика-водителя в лобовом листе корпуса, имевшийся на «пантерах» Ausf.D и Ausf.А, на машинах серии Ausf.G упразднили. Вместо него в крыше корпуса установили вращающийся перископ (KFF). Его объективные и окулярные линзы располагались горизонтально, как и в башенном прицеле.

Готовые танки «Пантера» Ausf.G перед отгрузкой заказчику. Завод фирмы MAN, лето 1944 года.

Линия сборки коробок перемены передач для танков «Пантера». 1944 год (ЯМ).

Первый вариант перископа, разработанный фирмой Askania, имел поле зрения по горизонту 70 градусов, но из-за неудачной конструкции имел значительную потерю светосилы, в некоторых условиях достигавшую 85 %. Кроме того, качество изображения, особенно при движении танка, оставляло желать лучшего. Несмотря на то что Askania изготовила большую партию своих перископов, от их использования решили отказаться.

Для установки на «Пантеру» Ausf.G приняли аналогичную конструкцию, спроектированную фирмой Meyer в городе Герлиц. В этом перископе поле зрения было уменьшено до 50 градусов, но из-за использования усовершенствованных оптических элементов и упрощённых призм улучшилось качество изображения и повысилась светосила.

Первоначально перископ механика-водителя имел только п-образную защиту сверху. Однако уже в начале эксплуатации «пантер» Ausf.G из войск стали поступать жалобы на то, что в дождливую погоду вода попадает на оптику и затрудняет обзор водителю. Поэтому с августа 1944 года поверх перископа стали устанавливать защитный кожух из листового металла.

Сборка танков «Пантера» Ausf.G на заводе компании Daimler-Benz. Сентябрь 1944 года (АСКМ).

После замены смотрового лючка перископом от танкистов стали поступать предложения о том, чтобы на «Пантере» ставили поднимающееся сиденье механика-водителя, позволяющее управлять машиной при открытом люке. Однако введение в серию такого сиденья началось лишь в октябре 1944 года на заводах компаний MAN и Daimler-Benz, и с первых чисел декабря — на MNH. Новое сиденье потребовало и изменения размещения приборов на приборной панели, а также удлинения рычагов управления.

На танках «Пантера» Ausf.G отказались от установки дополнительных трубок для охлаждения левой выхлопной трубы. А в мае 1944 года броневые кожухи выхлопных труб, которые до этого времени выполнялись литыми, стали изготавливать сварными. В июне поверх выхлопных труб стали монтировать тепловые экраны из тонкого металла. Это делалось как для улучшения охлаждения, так и для маскировки танков в ночное время — трубы часто нагревались до такой степени, что раскалялись, в результате чего в тёмное время или в тумане «пантеры» были видны издали.

Танки «Пантера» Ausf.G из состава 5-й танковой дивизии СС на фронте. Лето 1944 года. Хорошо видно, что корпус и башня машины покрыты циммеритом (РГАКФД).

Танк «Пантера» Ausf.G, подбитый в полосе 1-го Белорусского фронта в июне 1944 года. Обратите внимание на пролом в башне — броня немецких танков отличалась повышенной хрупкостью (АСКМ).

Однако такая мера помогала не полностью — часто не до конца сгоревшее топливо из карбюраторов попадало в выхлопные коллекторы, и в результате из выхлопных труб вырывались языки пламени. В октябре 1944 года для того, чтобы избавиться от этого «демаскирующего» фактора, было принято решение об установке на трубы специальных пламегасителей (Flammenvernichter). Как это случалось не раз в производстве «Пантеры», введение в серию этого изменения затянулось. Первой освоила установку новых пламегасителей компания MNH — 8 декабря 1944 года она сдала первую «Пантеру» с такими устройствами.

В январе 1945 года Flammenvernichter стали оснащаться дополнительными искривлёнными кожухами, которые монтировались на пламегасители сверху.

Люк новой конструкции, который устанавливался на танках «Пантера» Ausf.G над местами механика-водителя и стрелка-радиста.

Схема установки N"ahverteidigungswaffe (оружие ближнего боя) для стрельбы 90-мм «прыгающими» минами в крыше башни танка «Пантера» Ausf. G.

В декабре 1944 года на «пантеры» Ausf.G начали монтировать обогреватель отделения для экипажа (Kampfraumheizung). Причём в отличие от системы, имевшейся на танках модификации Ausf.А, новый обогреватель использовал воздух, выбрасываемый наружу от радиаторов. Для этого снаружи на левую вентиляторную решётку устанавливали дополнительный кожух с крышкой. При закрытии последней тёплый воздух от радиатора по специальным каналам подавался к противопожарной перегородке между боевым и моторным отделениями, а оттуда по трубопроводам — к местам механика-водителя, радиста и аккумуляторам. Для регулировки воздушного потока в каналах имелись специальные заслонки.

Подбитый танк «Пантера» Ausf.G выпуска осени 1944 года. 1-й Украинский фронт, март 1945 года (АСКМ).

Один из танков «Пантера» Ausf.G с цельнометаллическими опорными катками с внутренней амортизацией из числа 24 машин, изготовленных компанией MAN в сентябре 1944 года (заводской № 121052).

Несмотря на то что опорные катки со стальным бандажом и внутренней амортизацией, разработанные для «Пантеры II», оказались тяжеловатыми для обычной «Пантеры», они всё же нашли применение на некоторых машинах модификации Ausf.G.

В сентябре 1944 года компания MAN изготовила партию из 24 «пантер» Ausf.G со стальными катками (за исключением ступицы, эти 800-миллиметровые катки были точно такими же, как катки, устанавливаемые в то время на обычных и «Королевских тиграх»).

Как и ожидалось, «пантеры» на новых катках «прибавили» в массе, а также на них увеличился износ гусеничных траков.

Тем не менее в марте — апреле 1945 года фирма MAN выпускала некоторые «пантеры» со стальными катками, установленными на последних балансирах с обеих бортов. Неизвестно, для чего это делалось — из-за недостатка катков с резиновыми бандажами или с целью уменьшить износ наиболее нагруженных катков.

Ещё одна «Пантера» Ausf.G с цельнометаллическими катками, уничтоженная в ходе боёв 3-й армии 1-го Украинского фронта в районе Вандиш-Бухгольц (юго-восточнее Берлина) в апреле 1945 года (АСКМ).

Танк «Пантера» Ausf.G, изготовленный компанией MAN в декабре 1944 года. Машина имеет маску пушки позднего типа («с подбородком»).

Та же «Пантера» Ausf.G, оснащённая катками с внутренней амортизацией, что и на предыдущей странице. На лобовом листе корпуса читается заводской номер машины — 121039, что соответствует сентябрьскому выпуску компании MAN (АСКМ).

Помимо корпуса, некоторые улучшения внесли и в конструкцию отдельных элементов башни. В сентябре 1944 года в производство запустили изменённую маску пушки, получившую неофициальное название маска «с подбородком». Дело в том, что при попадании бронебойных снарядов в нижнюю часть серийной маски они часто «уходили» вниз, пробивая крышу корпуса или деформируя и заклинивая люки над головой механика-водителя и стрелка-радиста. Чтобы избежать этого, форму маски изменили таким образом, чтобы снаряды рикошетировали вверх. Однако полностью перейти на выпуск улучшенных масок немцы так и не смогли, и до конца производства «пантеры» производились с масками обоих типов.

Для зашиты от попадания осколков и посторонних предметов сверху в зазор между башней и маской пушки и предотвращения её заклинивания с августа 1944 года стали приваривать щиток из листового металла.

Кроме того, на крыше башни появились три гнезда для установки 2-тонного крана — при помощи последнего можно было демонтировать бронелисты крыши, блок коробки перемены передач и ряд других агрегатов.

По распоряжению управления вооружений сухопутных войск со второй половины августа 1944 года новый стандартизованный камуфляж (так называемый «засадный») стал наноситься на все «пантеры» Ausf.G непосредственно на заводах-изготовителях. Он представлял собой пятна оливково-зелёной (Olivgr"un RAL 6003) и красно-бурой краски (Rotbraun RAL 8017), «наложенные» поверх основного тёмно-жёлтого цвета (Dunkelgelb RAL 7028). До этого момента все «пантеры», отправляемые на фронт, имели только базовую тёмно-жёлтую окраску, а камуфляж наносили непосредственно в войсках, причём каждое подразделение использовало свою схему.

7 сентября 1944 года последовало распоряжение генерала-инспектора танковых войск о прекращении использования на танках циммеритного покрытия. Причиной этого называют… слухи о том, что «при попадании снаряда в машину это покрытие может вызвать её возгорание». Не очень внятное объяснение, не правда ли? Думается, что отказ от использования циммерита может служить некоторым подтверждением версии о его введении с целью искусственного удорожания изготовления танка. Примерно с середины сентября 1944 года «пантеры» стали выходить из заводских цехов без циммерита.

Общий вид и схема действия обогревателя отделения для экипажа (Kampfraumheizung), устанавливаемого на танках «Пантера» Ausf.G.

Практически одновременно с этим последовало распоряжение об отмене окраски танков базовым тёмно-жёлтым цветом Dunkelgelb. Связано это было с перебоями в поставке указанного красителя — это стало следствием ударов авиации союзников по промышленным предприятиям рейха. В результате «пантеры» в качестве базового окраса имели красно-коричневую грунтовку, поверх которой наносились, причём зачастую довольно скупо, красно-бурые (Rotbraun), оливково-зелёные (Olivgr"un) или тёмно-жёлтые (Dunkelgelb) пятна. В качестве замены тёмно-жёлтой краски разрешалось использовать тёмно-серую краску (Dunkelgrau RAL 7021). А с 31 октября 1944 года по распоряжению управления вооружений сухопутных войск отменялась внутренняя окраска «пантер». Теперь они имели изнутри лишь покрытие из грунтовки. Правда, на заводах некоторых компаний (например, MAN) имелись запасы краски, и часть «пантер» окрашивалась изнутри и после 31 октября 1944 года.

Переход на выпуск новой модификации «Пантеры» произошёл не одновременно на заводах всех фирм, как это было при переходе с Ausf.D к Ausf.А, а постепенно. Весь подготовительный период был разбит на двухмесячные интервалы — в марте 1944 года к изготовлению Ausf.G приступала компания MAN, с мая — Daimler-Benz и с июля — MNH. Что касается фирмы DEMAG, то она ещё в январе 1944 года прекратила производство «пантер», собрав за пять месяцев всего 50 машин Ausf.А.

Первые две «пантеры» Ausf.G были изготовлены в конце марта 1944 года, и 3 апреля компания MAN сообщила, что испытания пробегом танков со «спрямлённым» корпусом завершились успешно.

Общие виды танка «Пантера» Ausf.G.

Танк «Пантера» Ausf.G с цельнометаллическими опорными катками с внутренней амортизацией.

Танк «Пантера» Ausf.G, оснащённый дополнительными пламегасителями (Flammenvernichter) на выхлопных трубах. В кормовом листе корпуса хорошо видна рукоятка для запуска двигателя. Машина захвачена американцами 25 января 1945 года (СЗ).

Для запуска двигателя «Пантеры» можно было использовать специальное пусковое устройство — небольшой мотор с заводной рукояткой.

Производство «Пантеры» Ausf.G сталкивалось с большим количеством проблем самого разного рода, не отличаясь в этом вопросе от выпуска модификаций Ausf.D и Ausf.А. Несмотря на привлечение к сборке этого танка значительных ресурсов, как людских, так и материальных, запланированных объёмов выпуска достигнуть не удавалось. Например, программа на сентябрь 1944 года для компании MAN составляла 150 машин. Реально же фирма сдала за этот месяц 140 штук, причём с большими трудностями — в течение месяца сборочная линия останавливалась шесть раз из-за перебоев с поставками корпусов, двигателей и торсионов.

Имелись серьёзные проблемы и с качеством ряда узлов и деталей — так, в сентябре 1944 года выяснилось, что часть торсионов, поставленных компанией Rochling, оказались слишком слабыми. Поэтому пришлось часть уже готовых машин отправить на учебный полигон Grafenwohr, где торсионы пришлось заменять на новые. В результате на эти дополнительные работы потребовалось по 350 человеко-часов на каждую машину.

Общий вид и схема устройства выхлопной трубы со сварной бронировкой и дополнительным пламегасителем Flammenvernichter.

Не лучшим образом сказывались на выпуске танков и непростые взаимоотношения между военными и представителями промышленности. Например, в 1944 году компания MAN потребовала от управления вооружений сухопутных войск компенсацию в три миллиона рейхсмарок за проектирование «Пантеры», предсерийные работы, организацию серийного производства танка, а также за будущие разработки по усовершенствованию конструкции этой машины. Естественно, что управление вооружений отказалось выплачивать такие деньги, сочтя это требование неразумным, а запрашиваемую сумму полностью выходящей за возможные размеры компенсации, которая обычно выплачивалась фирмам в аналогичных ситуациях.

Помимо специального пускового устройства, двигатель «Пантеры» можно было запустить специальным приспособлением при помощи автомобиля «Кюбельваген». Обычно их, как и пусковые устройства, использовали в холодное время года.

Несмотря на то что немецкие инженеры и конструкторы пытались постоянно вносить какие-то изменения и улучшения в конструкцию «Пантеры», полностью решить все технические проблемы (а их имелось немало) так и не удалось. Так, бортовые передачи, являвшиеся слабым местом с самого начала производства, во второй половине 1944 года начали выходить из строя во всё возрастающем количестве. Войска требовали запасных частей, а обеспечить ими в полном объёме промышленность рейха была уже не способна.

Пик выпуска «пантер» пришёлся на июль 1944 года — в этом месяце заводы трёх компаний изготовили 379 танков. В дальнейшем началось постепенное снижение производства, несмотря на попытки рейхсминистерства вооружения как-то исправить положение.

А к концу года всё увеличивающая нехватка сырьевых материалов, отсутствие нужного количества станков, оборудования и квалифицированных кадров, а также повреждения производственных мощностей из-за воздушных налётов привели к значительным трудностям выпуска танков.

Для прогрева системы охлаждения «Пантеры» в холодное время года использовались паяльные лампы, для которых в кормовом листе корпуса имелось специальное отверстие.

Общий вид орудийной маски позднего типа («с подбородком»), применяемой на танках «Пантера» Ausf.G (АСКМ).

Нарушение промышленных связей приводило к перебоям с поставками различных агрегатов с заводов-смежников. Например, в октябре 1944 года остро стал вопрос нехватки шариковых и роликовых подшипников. Для выхода из этого положения компания Henschel разработала вариант планетарного редуктора с подшипниками скольжения для механизма поворота, который передала фирме MAN.

К концу года проблема с подшипниками была настолько острой, что 22 ноября прошло посвящённое этому вопросу специальное заседание представителей рейхсминистерства вооружения, фирм-производителей и военных. В результате компании получили задачу использовать, по возможности, подшипники скольжения вместо шариковых и роликовых. Основной объём работ в этой области выполнили заводы MAN и Krupp, и уже в январе 1945 года, не ожидая окончания испытаний, подшипники скольжения стали устанавливать в механизм натяжении гусениц «Пантеры», а в начале февраля — в ряде агрегатов ходовой части. В перспективе аналогичные замены предполагались и в более ответственных агрегатах. Например, 20 из 45 подшипников качения (шариковых и роликовых) в коробке передач AK 7-200 планировалось заменить на подшипники скольжения. А компания Braunschweiger Huttenwerke получила контракт на разработку баббитовых подшипников для 1200 «Пантер». Однако до конца войны эти работы завершить не удалось.

Брошенная из-за поломки или отсутствия горючего «Пантера» Ausf.G выпуска января 1945 года. Машина оснащена дополнительными пламегасителями (Flammenvernichter) на выхлопных трубах и обогревателем отделения для экипажа (Kampfraumheizung). Венгрия, март 1945 года (АСКМ).

Оставленная на дороге «Пантера» Ausf.G. 3-й Украинский фронт, март 1945 года. Обратите внимание на пробоины в борту башни, а также запасную гусеничную ленту на крыше моторного отделения (АСКМ).

Любопытно, что несмотря на проблемы с выпуском «пантер», немцы не шли по пути упрощения и удешевления машины, а напротив, вводили в конструкцию танка новые дополнительные «усовершенствования». Причём такие, без которых вполне можно было обойтись.

Так, в январе 1945 года на башню стали приваривать специальные скобы (по пять с каждой стороны) для крепления маскировки, например, веток деревьев (зимой это, конечно, очень актуально!). Понятно, что приварить десять скоб — не бог весть какая сложная работа. Но, думается, в январе 1945 года нужно было думать о том, как увеличить выпуск танков, а не о том, как их маскировать ветками будущей весной и летом.

Танк «Пантера» Ausf.G, оснащённый орудийной маской позднего типа («с подбородком»), подбитый в боях за Будапешт в январе 1945 года (АСКМ).

Или очиститель внешнего стекла орудийного прицела (проще говоря «дворник») — вопрос о его установке рассматривался ещё в ноябре 1944 года. Ну а в январе 1945-го управление вооружений сухопутных войск потребовало от компаний-производителей немедленно ввести его установку на «пантерах». Конечно, с очистителем было бы удобнее в дождливую или снежную погоду, но, наверное, в условиях января 1945 года немецкие танки спокойно могли бы обойти и без них. Кстати, очистители прицела на «пантерах» так и не появились.

Захваченный в боях за Будапешт гибрид — корпус танка «Пантера» Ausf.G с установленной на него башней от «Пантеры» Ausf.D. Видимо, такая замена была проведена в ходе войскового ремонта машины. Март 1945 года (АСКМ).

Справедливости ради надо сказать, что некоторые упрощения на «пантерах» всё же появлялись — например, на танках компании MNH, изготовленных в самом конце февраля — марте 1945 года, отсутствовали ограничители вертикального хода балансиров опорных катков и амортизаторы, а вместо направляющего ролика (позади ведущего колеса) устанавливали литой металлический «башмак». Это было связано с тем, что указанные детали больше не поставлялись заводами-смежниками.

26 октября 1944 года принимается так называемая кризисная программа по выпуску «Пантеры». Она предусматривала изготовление модификации Ausf.G вплоть до постановки на производство новой модификации танка — Ausf.F с так называемой узкой башней. Согласно этой программе, предполагалось до мая 1945 года изготовить ещё 2650 «пантер» Ausf.G (930 — компанией MAN, 830 — Daimler-Benz и 890 — MNH). Но по понятным причинам выполнить это не удалось. Всего с начала производства и до конца войны на всех заводах изготовили 1143 танка «Пантера» Ausf.G.^[3]

Танк «Пантера» Ausf.G с дополнительными пламегасителями (Flammenvernichter) на выхлопных трубах и обогревателем отделения для экипажа (Kampfraumheizung), уничтоженный в ходе боёв в Венгрии. Март 1945 года (АСКМ).

«ПАНТЕРЫ» С ИНФРАКРАСНЫМИ ПРИБОРАМИ

Тема использования на танках «Пантера» инфракрасных приборов ночного видения заслуживает отдельного описания. До сих пор нет точной информации о том, сколько же всего танков получило такие приборы, а также нет достоверных данных о боевом применении таких боевых машин.

Испытания танка «Пантера» Ausf.G компании MNH с установленным на ней инфракрасным прибором FG 1250. Сентябрь 1944 года (ВШ).

Работы по созданию инфракрасных устройств, которые могли обеспечить вождение боевых и транспортных машин в ночное время, а также возможность прицельной стрельбы из орудий и стрелкового оружия в тёмное время суток велись в Германии ещё с начала 1930-х годов. В 1939 году фирма AEG представила первый образец инфракрасного прицела, пригодный для использования в войсках. Его испытания прошли на 37-мм пушке PaK 35/36, но их результаты не удовлетворили военных.

Осенью 1942 года начались испытания ночного прицела для 75-мм пушки PaK 40, завершившиеся в середине следующего года. Несмотря на то что были получены неплохие результаты — прицельная стрельба могла вестись на дистанцию до 400 м, — управление вооружений Германии тянуло с принятием прибора на вооружение. В начале 1944 года фирма AEG, не дожидаясь окончательного решения, изготовила 1000 комплектов ночных прицелов для PaK 40.

К лету 1944 года компания AEG изготовила и испытала несколько типов инфракрасных приборов, имевших общую конструкцию. Они состояли из инфракрасной фары, конвертера изображения, аккумуляторов и генератора. При этом фары приборов могли быть разных диаметров (например, на PaK 40 или на САУ «Мардер» — 30 сантиметров), но все они получили обозначение «Uhu» — филин.

В зависимости от назначения имелось несколько вариантов приборов: три типа для ночной стрельбы «Zielger"at» 1128, 1221 и 1222, столько же для ночного вождения «Fahrger"at» 1250, 1252 и 1253 и один для наблюдения «Beobachtungsger"at» 1251. Главным образом между собой эти приборы отличались размерами фар, конвертерами и могли устанавливаться на танки, САУ или автомобили.

Толчком для активизации работ по оснащению танков инфракрасными приборами послужили боевые действия в Нормандии летом 1944 года. Здесь господствовала авиация союзников, и зачастую передислокации войск можно было вести только ночью.

В первой декаде сентября 1944 года на «Пантере» Ausf.G компании MNH (предположительно шасси № 128495) впервые установили инфракрасное оборудование FG 1250 (в литературе часто этот прибор называют прицелом, что неверно: обозначение FG является сокращением от Fahrger"at — прибор для движения.). Данный комплект на «Пантере» получил обозначение «Sperber» — ястреб-перепелятник.

Установка инфракрасного прибора FG 1250 на командирской башенке «Пантеры» Ausf.G компании MNH, вид спереди. Сентябрь 1944 года (ВШ).

Для монтажа инфракрасного оборудования специальный кронштейн приваривался внутри командирской башенки к шкале азимутального указателя, имевшего деления от 1 до 12. В башне перед командирской башенкой сверлилось отверстие для стальной полосы, соединяющей инфракрасный прицел с механизмом вертикального наведения орудия. В задней части корпуса, вместо правого ящика для имущества приваривались четыре пластины для крепления бронированного контейнера, в котором предполагалось хранить инфракрасное оборудование. В боевом отделении (у правого борта) вместо укладки на три артиллерийских выстрела крепилась стойка для электрогенератора GG 400 и аккумуляторной батареи, обеспечивающей работу прибора в течение четырёх часов.

В том же месяце машина прошла испытания, показавшие удовлетворительные результаты — прибор обеспечивал командиру танка видимость до 400 метров. Правда, при этом вождение машины и особенно стрельба требовали большого мастерства и слаженности экипажа. Дело в том, что дорогу и цели ночью мог видеть только командир, который давал команды механику-водителю и наводчику.

Установка инфракрасного прибора FG 1250 на командирской башенке «Пантеры» Ausf.G компании MNH, вид сзади. Сентябрь 1944 года (ВШ).

Для того чтобы увеличить поле зрения ночью, спроектировали прожектор Uhu большего диаметра — 600 мм. Его установили на бронетранспортёр Sd.Kfz.251/20, который получил собственное имя «Falke» — сокол. С помощью этого прибора можно было «видеть» ночью на дистанцию до 600 метров. «Сокол» должен был действовать вместе с подразделениями «пантер», обнаруживать цели и сообщать о них по радио танковым экипажам.

По графику, утверждённому ещё 7 августа 1944 года, компания MNH получила от управления вооружения сухопутных войск указания на монтаж инфракрасного оборудования FG 1250 в соответствии со следующим графиком: 50 машин в сентябре, 70 — в октябре, 80 — в ноябре и 100 — в декабре 1944 года. В свою очередь, фирма предложила закончить все 120 «пантер» с FG 1250 в октябре, вместо сдачи их в сентябре и октябре.

Но уже на следующий день, 8 августа, из-за тяжёлого положения на Восточном фронте главное командование сухопутных войск отклонило предложение MNH, настаивая на сдаче первых «пантер» с инфракрасными приборами в сентябре 1944 года.

Из-за задержки поступления технических условий на приёмку танков с оборудованием FG 1250, в сентябре 1944 года фирма MNH изготовила только 20 «пантер» Ausf.G с инфракрасными приборами. Установку FG 1250 на 30 машин сентябрьской программы «сдвинули» на октябрь. А затем и на ноябрь.

Но 18 ноября 1944 года компания MNH получила от главного командования сухопутных войск распоряжение об отмене монтажа инфракрасного оборудования на уже подготовленные для этого «пантеры». Танки переделали в обычные машины модификации Ausf.G — с них демонтировали кронштейны для трансформатора и прибора FG 1250, вновь установили на корме ящик вместо броневого контейнера. Правда, в том же распоряжении предписывалось об оснащении инфракрасным оборудованием 30 «пантер» в декабре 1944 года. Позднее компания MNH получила указание устанавливать приборы FG 1250 на все «пантеры», начиная с 15 января 1945 года. Точных данных о том, сколько танков оснастили инфракрасным оборудованием, нет. Исходя из сведений об отправки «пантер» с такими приборами в войска, можно предположить, что их было порядка 55–60 штук.

В некоторых работах можно встретить рисунки такой фантастической «Пантеры» аж с тремя инфракрасными приборами. На самом деле такой машины никогда не существовало, и это лишь плод воображения некоторых авторов.

Видимо, первым получила «пантеры» с инфракрасным оборудованием 3-я рота 1-го батальона 24-го танкового полка. В конце ноября 1944 года в этой роте в танковой школе Берген, недалеко от города Фаллингбостель, началось обучение экипажей. По воспоминаниям Э. Бернарда, служившего в то время в 24-м полку, в ходе боевой подготовки экипажи ночью поражали цели на дистанции до 2500 метров. По мнению автора, эта дистанция является завышенной раз в пять — характеристики тех инфракрасных приборов не могли обеспечить столь высоких результатов. В начале 1945 года 3-я рода 1-го батальона в составе 24-го танкового полка убыла на фронт в Венгрию. Правда, всё инфракрасное оборудование было оставлено в Фаллингбостеле. Причина, по которой приборы FG 1250 оставили в школе, неизвестна.

2 февраля 1945 года генерал-инспектор танковых войск приказал 1-й роте 101-го танкового полка дивизии «Гренадеры фюрера» (F"uhrer-Grenadier-Division) начать войсковые испытания инфракрасного прибора FG 1250. Для этого десять «пантер» роты отправили в Альтенграбов, куда компания Daimler-Benz прислала своих инженеров для монтажа оборудования на танках. По докладам «даймлеровских» представителей, установка инфракрасных приборов прошла без особых проблем. Помимо десяти «пантер», оснащённых FG 1250, эта рота 101-го танкового полка получила три бронетранспортёра Sd.Kfz.251/20 с 600-мм инфракрасными прожекторами.

Кроме того, в начале 1945 года «пантеры» с инфракрасным оборудованием получили следующие танковые части: 1-й батальон 6-го танкового полка 3-й танковой дивизии (1 марта получено 10 «пантер»), учебный центр в Фаллингбостеле (16 марта, 4 машины), 1-й батальон 130-го танкового полка 25-й танковой дивизии (23 марта, 10 машин), 1-й батальон 29-го танкового полка танковой дивизии «Мюнхеберг» (5 апреля, 10 машин) и 4-я рота 11-го танкового полка (8 апреля, 10 машин). Все эти части, за исключением танков учебного центра, участвовали в боях на Восточном фронте против частей Красной Армии.

Бронетранспортёр Sd.Kfz.251/20 «Falke» с 600-мм инфракрасным прожектором. Такие машины должны были придаваться ротам «пантер», оснащённых инфракрасными приборами (ЯМ).

Информация о боевом применении «пантер» с инфракрасным оборудованием крайне скупа и противоречива. Есть краткий доклад майора Вельварта из дивизии «Гренадеры фюрера» от 25 марта 1945 года, в котором он сообщает о первом бое с применением инфракрасных приборов. Но никаких подробностей в докладе нет, сказано лишь, что бой прошёл успешно и оборудование оказалось достаточно надёжным в работе.

В некоторых источниках приводят ссылку на воспоминания одного из ветеранов 1-й танковой дивизии СС, который сообщает о том, что «возможно, несколько „пантер“ 116-й танковой дивизии с инфракрасными приборами участвовали в немецком наступлении в Арденнах». Правда, никаких документальных подтверждений об отправке таких танков в 116-ю дивизию нет.

Также есть упоминания о том, что в апреле 1945 года две «пантеры» с инфракрасными приборами из состава танковой дивизии «Клаузевиц» уничтожили у города Ильцен взвод английских танков «Комета», а 21 апреля в 2 часа ночи расстреляли две противотанковых пушки. Эти сведения вызывают сильные сомнения, так как никаких данных о получении дивизией «Клаузевиц» «пантер» с инфракрасным оборудованием нет. Кроме того, по другим данным, в бою 21 апреля пушки действительно были уничтожены, но обычными «пантерами».

В заключение хочется упомянуть об ещё одном варианте оснащения «Пантеры» инфракрасными приборами. Он известен как «Вариант В» и включал в себя три комплекта оборудования (для водителя, наводчика и командира), смонтированных на «Пантере» Ausf.D или Ausf.А. В некоторых источниках даже приводится фотография такой машины, якобы захваченной на Западном фронте, а также упоминаются боевые эпизоды с участием «пантер» с «вариантом В». Однако более поздние исследования показали, что такого варианта установки инфракрасного оборудования не существовало, а приводимое фото является подделкой.

ТАНК «ПАНТЕРА» Ausf. F
И ВОЗМОЖНЫЕ ДАЛЬНЕЙШИЕ ВАРИАНТЫ

Во многих публикациях проекты танков «Пантера II» и «Пантера» Ausf.F часто рассматривают как взаимосвязанные между собой и являющиеся продолжением друг друга. А между тем это две совершенно разные модификации машины, которые создавались как совершенно независимые проекты.

Как уже говорилось выше, с конца 1942 года «Пантера II» создавалась в качестве замены для «Пантеры» Ausf.D и сначала отличалась от последней только более мощным бронированием. Идея использовать в «Пантере II» те же моторно-трансмиссионные агрегаты, что и в «Королевском тигре», появилась позже.

Общий вид так называемой «узкой» башни («Schmalturm»), спроектированной и изготовленной для установки на танк «Пантера» Ausf.F.

А работы по новой модификации Ausf.F начались уже после прекращения проектирования «Пантеры II». Новая машина предполагалась для замены находящейся в серийном производстве модификации Ausf.G. При этом шасси оставалось практически без изменений, а вот башню предполагалось заменить другой и установить так называемую «Schmalturm» («шмальтурм», «узкая» башня).

Путаница с отождествлением и эволюцией проектов «Пантеры II» и Ausf.F в послевоенной истории получилась в результате неверного толкования одной фразы в одном оригинальном документе.

В отчёте, датированном 10 февраля 1943 года, говорилось, что опыт, полученный на Восточном фронте, показал недостаточное бронирование «Пантеры». Исходя из того, что эти танки не участвовали в боях до лета 1943 года, известный немецкий историк бронетанковой техники Вальтер Шпильбергер предположил, что дата в документе ошибочна, и речь идёт о 1944 годе. В результате он посчитал, что над проектом «Пантеры II» продолжались работы ещё и в начале 1945 года. А это привело к ошибочной гипотезе об объединении проекта установки 88-мм пушки KwK 43 L/71 в башне «шмальтурм» и шасси «Пантеры II». Разобравшись в этом деле, Шпильбергер исправил эти неправильные данные в своих более поздних работах, но ранее опубликованная информация уже пошла «гулять» по страницам различных изданий и в сети Интернет.

Примерно вот так могла выглядеть «Пантера» Ausf.F при организации её серийного производства (показан вариант со стальными опорными катками с внутренней амортизацией и инфракрасным прибором на командирской башенке.

Проектирование «Пантеры» Ausf.F в первую очередь тесно связано с разработкой новой башни «шмальтурм». Попытки как-то изменить конструкцию башни «Пантеры» предпринимались уже в 1943 году — немецкие инженеры пытались сделать её передний броневой лист более узким для уменьшения вероятности попадания в него снарядов противника. Кроме того, планировалось увеличить толщину брони этого листа до 120 мм и изменить угол его установки таким образом, чтобы предотвратить рикошет бронебойных снарядов вниз, в крышу корпуса.

Первые эскизные проработки такой башни были представлены компанией Rheinmetall, датированные 1 марта 1944 года. Эта конструкция именовалась как «Turm — Panther (schmale Blende)» — «башня „Пантеры“ с узкой маской». В этом проекте учитывались новые требования к вооружению танка, выдвинутые управлением вооружений сухопутных войск. Так, на крыше башни предусматривался специальный броневой выступ для установки дальномера, а вместо телескопического на этом этапе рассматривалась возможность использования перископического прицела пушки. Толщина брони башни составляла: лобовой лист — 120 мм при наклоне 12 градусов, бортовые и кормовой — 60 мм при угле 25 градусов, крыша — 40 мм при наклоне 17 и 7 градусов. Большинство элементов внутреннего оборудования оставались как и на «Пантере» Ausf.G, вооружение — 75-мм пушка KwK 42 L/70 и пулемёт MG 34 — оставалось прежним.

Общий вид «узкой» башни с установленным в неё 75-мм орудием.

Весной 1944 года дальнейшую разработку конструкции новой башни передали от компании Rheinmetall компании Daimler-Benz. Одновременно с этим отдел испытаний танкового вооружения (Wa.Pr"uf.6) выдал «Даймлеру» тактико-технические требования для проектирования «узкой» башни, основные из которых были следующими:

«Устранение возможности рикошетирования снарядов от маски пушки вниз, в крышу корпуса.

Увеличение броневой зашиты без соответствующего увеличения массы башни.

Уменьшение фронтальной обстреливаемой проекции без уменьшения внутреннего пространства башни, необходимого для обслуживания пушки.

Установка дальномера.

Замена спаренного пулемёта MG 34 на MG 42.

Уменьшение стоимости изготовления башни.

Установка необходимых приспособлений, позволявших при необходимости силами экипажа быстро переоборудовать танк либо в командирскую машину (BefehlsPanther), либо в машину с инфракрасными приборами, способную вести ночной бой».

Учтя эти технические требования, компания Daimler-Benz разработала свой проект «узкой» башни, конструкция которой (не считая стоимости вооружения и оптики), позволяла уменьшить затраты на её изготовление на 30–40 %. При этом, несмотря на значительное увеличение толщины бронирования, её расчётная масса (7,565 тонны) была даже чуть меньше, чем у серийной на танке Ausf.G (7,665 тонны). Удалось значительно уменьшить площадь, подверженную фронтальному обстрелу при сохранении внутреннего рабочего объёма. При этом диаметр погона в свету оставался таким же, как у серийных «пантер» — 1650 мм.

После разработки «узкой» башни, предназначенной для установки на шасси «Пантеры» Ausf.G, которое почти не подвергалось изменению, появилось новое обозначение танка — Ausf.F.

Первые экспериментальные образцы «узких» башен изготовили летом 1944 года, и в августе одну из них установили на шасси «Пантеры» Ausf.G.

Новая башня имела значительно более узкий (по сравнению с серийной) лобовой бронелист башни (примерно 950 мм сверху и 1500 мм внизу), что позволило уменьшить площадь, подвергаемую обстрелу. За счёт уменьшения габаритов стало возможным увеличить толщину бронирования.

В Schmalturm устанавливалась модернизированная 75-мм пушка, KwK 44/1 L/71, разработанная чешской компанией Skodawerke. У нового орудия тормоз отката и накатник «переместились» под ствол (на KwK 42 они располагались справа и слева от ствола). Пушка получила новый тип маски, аналогичный маске «Королевского тигра», а также люльку изменённой конструкции. Воздушный компрессор для продувки канала ствола после выстрела заменили воздушным насосом, который в виде дополнительного цилиндра окружал накатник. Пушка KwK 44/1 не имела дульного тормоза, хотя на нескольких первых образцах этих орудий он присутствовал. В результате, усилие отдачи увеличилось с 12 до 18 тонн.

«Узкая» башня со смонтированным в ней 75-мм орудием, вид слева. Хорошо виден специальный шарообразный прилив в борту для установки оптического дальномера.

Поворот башни осуществлялся гидравлическим приводом, который, в свою очередь, приводился в действие от вала, идущего от двигателя к трансмиссии. Для точного наведения на цель и медленного поворота башни использовавшееся ранее на «пантерах» управление с помощью ног заменили на ручное. Максимальная скорость, с которой башня могла вращаться с помощью гидравлики, составляла 360 градусов за 30 секунд.

Существовал и дублирующий ручной поворотный механизм — один оборот маховика соответствовал повороту на 0,405 градуса. Таким образом, повернуть башню на 360 градусов можно было за 4 минуты. Если танк накренялся на один борт, заряжающий мог работать с дополнительным маховиком поворота и тем самым помогать наводчику поворачивать башню. В целом механизм поворота башни Schmalturm получился более дешёвым, имел меньшую массу и размер, чем использовавшийся на «пантерах» до этого. Это произошло главным образом за счёт отказа от двух дифференциалов и многодисковой предохранительной муфты, использованных в башнях предыдущих модификаций танка.

Также заменили механизм вертикального наведения, который стал более компактным и дешёвым. Он обеспечивал пушке подъём на 20 и снижение на 4 градуса.

Была модернизирована и командирская башенка — её сделали ниже и, соответственно, она представляла меньшую цель. Как и предыдущий, на Ausf.G, корпус башенки отливался, в нём имелось семь гнёзд для установки перископов. Внутри башенки монтировалось специальное кольцо, на котором можно было закрепить стереотрубу, турель зенитного пулемёта или инфракрасный прибор ночного видения. В нижней части башенки был предусмотрен азимутальный указатель.

Вместо пулемёта MG 34 теперь устанавливался MG 42 — это было связано с тем, что танковый вариант MG 34 к этому времени уже не производился. Для установки MG 42 пришлось разработать совершенно новый кронштейн, закреплённый на люльке пушки. Под ним располагались две сумки: одна для питания патронами, другая — для сбора стреляных гильз.

Первоначально планировалось устанавливать в «узкой» башне монокулярный шарнирный телескопический прицел TZF 13, разработанный компанией Leitz. Он имел переменное увеличение — х2,5 и х6. В первом случае поле зрения составляло 28, во втором — 12 градусов. Однако компания Leitz изготовила только два образца прицела TZF 13: один в октябре 1944-го, а другой — в январе 1945 года. Это было связано с тем, что осенью 1944 года было принято решение об установке в серийные башни «шмальтурм» перископического прицела SZF 1 со стабилизированным полем зрения. Головка перископа выступала из отверстия в крыше башни и защищалась специальным броневым колпаком. Компания Leitz должна была изготовить опытную серию из 10 прицелов SZF 1, но сумела собрать только 9 штук: пять в период с сентября по декабрь 1944-го, а четыре модернизированных — в январе и феврале 1945 года. В январе 1945 года был выдан заказ на первую серийную партию из 1000 SZF 1, но к их изготовлению так и не приступили.

Первый вариант «узкой» башни с 75-мм орудием (пушка оснащена дульным тормозом), установленный на шасси «Пантеры» Ausf.G. Август 1944 года.

По первоначальному проекту заряжающий «узкой» башни получил перископ, смонтированный в крыше. Однако уже в ходе серийного производства от него отказались, а отверстие, предназначенное для его установки, закрыли броневой заглушкой.

Как уже говорилось выше, в башне «шмальтурм» предусматривалась установка дальномера. Для этого выбрали образец с базой 1,32 м, увеличением х15 и полем зрения 4 градуса, спроектированный компанией Zeiss. Окончательная отработка образца планировалась на апрель, а начало массового производства — на июль 1945 года. Однако до конца войны компания Zeiss не смогла изготовить ни одного образца дальномера.

Ещё одним любопытным решением при изготовлении «узкой» башни являлось то, что крышка заднего эвакуационного люка изготавливалась из отходов, получаемых при вырезании отверстия для люка в заднем бронелисте. Эта мера позволяла в какой-то мере экономить броневой прокат.

Осенью 1944 года были утверждены изменения (помимо введения «узкой» башни), которые предполагалось внести в конструкцию «Пантеры» Ausf.F по сравнению с модификацией Ausf.G. Так, увеличивалась с 16 до 25 мм толщина крыши корпуса, вводились люки механика-водителя и радиста новой конструкции (при открывании крышка сначала слегка поднималась, а затем сдвигалась в сторону), модернизированный кронштейн перископа механика-водителя, а курсовой пулемёт MG 34 заменён на штурмовую винтовку StG 44 («Штурмгевер») в шаровой установке.

Из радиооборудования на «Пантере» Ausf.F предполагалось использование радиостанции Fu 5, смонтированной в корпусе. Но при необходимости в башне можно было легко установить дополнительные радиостанции, в результате чего обычный танк превращался в командирский. Для этого на всех танках предусматривалась установка двух дополнительных антенных вводов.

На серийных образцах «Пантеры» Ausf.F предусматривалось использование опорных катков с металлическим бандажом и внутренней амортизацией, которые разрабатывались ещё для «Пантеры II». 20 февраля 1945 года отдел испытания танкового вооружения сообщил, что установку таких катков предполагается начать в мае 1945 года, в том числе и на танки модификации Ausf.G.

Первоначальный график выпуска «Пантеры» Ausf.F (с «узкой» башней) рейхсминистерство вооружения утвердило 26 октября 1944 года. При этом планировалось подключение к изготовлению этих танков заводов ещё двух фирм (см. таблицу 7). Согласно графику, первые серийные машины модификации Ausf.F должны были покинуть заводские цеха в марте 1945 года.

Однако уже 30 января 1945 года в программу выпуска внесли некоторые коррективы. Теперь компания Krupp-Gruson должна была сдать свои первые «пантеры» в июне, а компания Nibelungenwerke — в августе 1945 года. Одновременно с этим к июню 1945 года предусматривался полный переход на установку «узких» башен на всех выпускаемых «пантерах», в том числе и модификации Ausf.G.

Тот же танк, что и на предыдущем фото, вид слева. Август 1944 года.

Однако ни одной «Пантеры» Ausf.F на немецких предприятиях изготовить так и не удалось. В сентябре 1945 года на допросе американцами представителей компании MAN последние сообщили, что их фирма не собрала ни одной «Пантеры» Ausf.F.

Что касается Daimler-Benz, то она должна перейти на выпуск модификации Ausf.F начиная с 2229-го серийного танка. А на момент прекращения производства 24 апреля 1945 года компания изготовила 1929 машин (250 Ausf.D, 675 Ausf.А и 1004 Ausf.G) — примерно на 300 машин Ausf.G меньше, чем по намеченному плану. Таким образом, до выпуска «Пантеры» Ausf.F дело не дошло и здесь.

Но существовали и другие варианты дальнейшего развития данного типа танка. Правда, до реализации их в «металле» дело так и не дошло.

Ещё осенью 1944 года фирма Krupp предложила вариант установки 88-мм пушки KwK 43 L/71 (такой же, как на танке «Королевский тигр») в «узкой» башне, спроектированной для «Пантеры» Ausf.F. Чертёж такой установки, датированный 18 октября 1944 года, был представлен на рассмотрение в отдел испытания танкового вооружения. Присутствовавшие при этом представители компании Krupp пояснили, что основным принципом их проектирования являлась установка 88-мм орудия в «узкой» башне с минимальными переделками последней. 4 декабря 1944 года между фирмой и военными был заключён договор на детальное проектирование башни с таким вооружением для танка «Пантера» Ausf.F.

Одновременно с компанией Krupp договор на разработку «шмальтурма» с 88-мм орудием подписала и фирма Daimler-Benz. Имея определённый опыт по созданию «узких» башен, последняя представила свой проект раньше, чем Krupp.

Второй вариант «узкой» башни с 75-мм орудием, установленный на шасси «Пантеры» Ausf.G. Сентябрь 1944 года.

На заседании «танковой комиссии», проходившем 23 января 1945 года, полковник Хольцхауэр (руководитель отдела испытания танкового вооружения) сообщил, что компания Daimler-Benz представила свой вариант башни, который имел увеличенный на 100 мм диаметр погона и изменённую форму кормового листа — он был установлен вертикально для увеличения внутреннего объёма. По расчётам, масса танка с таким вооружением (по сравнению с вариантом 75-мм пушки) возрастала примерно на тонну.

У конструкторов фирмы Krupp при проектировании возник ряд технических проблем, связанных с монтажом 88-мм артсистемы в «узкую» башню, в результате чего их проект был готов позже «даймлеровского». Так, в своём письме в отдел испытания танкового вооружения, направленном 12 февраля 1945 года, они сообщали, что 88-мм пушка KwK 43 может быть установлена в «шмальтурм» только при условии смещения цапф орудия на 350 мм вперёд. Учитывая тот факт, что размер башни под 88-мм пушку оставался таким же, как и для 75-мм орудия, инженеры компании Krupp просили военных уточнить несколько моментов, необходимых для продолжения работы.

Во-первых, было неясно, будет ли внутренний объём башни достаточным для работы заряжающего (габариты 88-мм выстрелов пушки KwK 43 были существенно больше 75-мм «пантеровских»). Для выяснения этого момента представители фирмы предлагали изготовить деревянную модель башни с 88-мм орудием и проверить всё на практике.

Во-вторых, инженеры компании Krupp не знали, устроит ли военных предложенная ими форма бронировки маски пушки.

В-третьих, расчёты показывали, что установка 88-мм орудия приведёт к смещению центра тяжести башни и увеличения её массы примерно на 900 кг. Для продолжения проектирования требовалось согласие заказчика (военных) на такие изменения.

20 февраля 1945 года «танковая комиссия» рассмотрела проекты «узкой» башни с 88-мм пушкой KwK 43, представленные компаниями Krupp и Daimler-Benz. Причём к этому времени последняя, помимо эскизных чертежей и расчётов, изготовила деревянный макет башни в натуральную величину.

Несколько экземпляров «узкой» башни после войны были доставлены для испытаний в Великобританию. 1945 год.

В ходе обсуждения свои достоинства и недостатки выявились у каждого проекта. В результате представители отдела испытания танкового вооружения и управления вооружений сухопутных войск предложили компромиссный вариант. Проектирование самой башни поручили фирме и Daimler-Benz — за основу брался предложенный ею вариант с уширенным погоном, но с наклонной задней стенкой, как в «узкой» башне с 75-мм орудием. На долю компании Krupp досталась доработка 88-мм орудия KwK 43 для монтажа в «даймлеровскую» башню, а также проектирование самой установки и бронировки маски пушки.

Несколько дней спустя, 27 февраля 1945 года, в отделе испытания танкового вооружения прошла встреча с представителями обеих фирм, посвящённая разработке «узкой» башни с 88-мм орудием для танка «Пантера» Ausf.F. В результате обсуждения были выработаны следующие требования:

— Угол возвышения орудия должен был составлять 15, а угол снижения — 8 градусов.

— Предполагалось использовать в качестве вооружения уже хорошо освоенную в производстве 88-мм пушку KwK 43 L/71 от танка «Королевский тигр». При этом орудие подвергалось переделке — тормоз отката и накатник, в «базовом» варианте размещавшиеся сверху над стволом, теперь устанавливались снизу. Кроме того, пушка лишалась дульного тормоза, что потребовало усиления противооткатных устройств, а цапфы орудия переносились вперёд, как предлагали инженеры компании Krupp.

— В лобовом листе башни должны были быть только отверстия для установки орудия и пулемёта. Вместо телескопического предполагалось использование перископического прицела SZF 2 или SZF 3, при этом прицел должен был иметь стабилизированное поле зрения.

— Как и в варианте «узкой» башни для 75-мм орудия, для 88-мм пушки предусматривалась установка перископа. При этом предполагалось изучить возможность использования для этого уже имевшихся в производстве образцов с базой 1,32 или 1,65 см.

Выпуск корпусов для «Пантеры» Ausf.F должен был начаться в марте — апреле 1945 года. Возможно, они присутствуют на этом фото, сделанном американцами на разбитом предприятии Ruhrstahl весной 1945 года.

— Диаметр погона башни в свету предполагалось увеличить на 100 мм (до 1750 мм) для облегчения работы заряжающего и всего экипажа в целом.

— Боекомплект должен был составлять 56 унитарных выстрелов. Последние предполагалось размещать на вновь спроектированных для этого стеллажах внутри корпуса. Кроме того, несколько выстрелов должны были укладываться в башне.

— Общая конструкция башни должна была быть практически такой же, как и у «шмальтурм», спроектированной для 75-мм пушки. Командирская башенка также использовалась с данного проекта.

8 марта 1945 года представитель отдела испытания танкового вооружения управления вооружений сухопутных войск полковник Крон обратился к компании Krupp с просьбой предоставить к 12 марта окончательно разработанный проект бронировки маски пушки. 14 марта 1945 года перспективы проектирования «Пантеры» с 88-мм орудием и дальнейшие возможные варианты развития конструкции этого танка обсудили в присутствии генерала-инспектора танковых войск Г. Гудериана.

Представители фирм Daimler-Benz и Krupp сообщили о ходе работ по данной машине. Так, в части боекомплекта, удалось разместить в башне 15 выстрелов к пушке, и ещё 50–54 предполагалось расположить в корпусе танка. Таким образом, возимый боекомплект получался больше, чем по первоначальным требованиям. По заявлению инженеров обеих компаний, общая масса нового танка превышала таковую у «Пантеры» Ausf.F с 75-мм орудием всего на одну тонну.

Представители управления вооружений сухопутных войск заявили, что изготовление первого образца танка с 88-мм орудием в башне из неброневой стали планируется к началу июня 1945 года. В случае успешных испытаний машины предполагалось не только перейти на серийное изготовление этого варианта «Пантеры», но и в перспективе оснастить такой башней все танки данного типа. По мнению офицеров отдела испытания танкового вооружения, при необходимой помощи оборудованием, материалами и кадрами серийный выпуск «пантер» с «узкими» башнями и 88-мм пушками возможно было начать в четвёртом квартале 1945 года.

23 марта 1945 года рейхсминистр А. Шпеер передал генералу-инспектору танковых войск и представителям компаний Daimler-Benz и Krupp пожелание Гитлера о скорейшем изготовлении опытного образца «Пантеры» с 88-мм пушкой и показа опытного образца из обычной (не броневой) стали в середине апреля. Но, естественно, ни о каких опытных образцах не могло идти речи — Третий рейх доживал свои последние недели. Более того, до конца войны даже не была окончательна завершена отработка чертежей и расчёты «узкой» башни с 88-мм орудием. Допрошенные после войны союзниками инженеры компании Daimler-Benz подтвердили это, сообщив, что проект был далёк от завершения, а к изготовлению опытного образца из металла вовсе не приступали. Единственное, что имелось на заводе компании Daimler-Benz (помимо чертежей) — это деревянный макет башни, представленный на рассмотрение ещё в феврале 1945 года.

Проект танка «Пантера» Ausf.F с 88-мм пушкой, разработанный компанией Krupp.

Помимо усиления вооружения путём установки 88-мм орудия, в 1945 году предполагалось оснастить «Пантеру» и новым двигателем Maybach HL 234. Последний проектировался на заводах одноимённой фирмы ещё с осени 1944 года, и, в отличие от устанавливавшегося на «пантерах» мотора Maybach HL 230, новая конструкция должна была иметь систему впрыска топлива непосредственно в цилиндры (сейчас это называется инжекторной системой подачи топлива). Работы по новому двигателю были начаты из-за ненадёжной работы карбюраторов, стоявших на Maybach HL 230 — несмотря на принимаемые меры, довести их до «ума» так и не удалось.

На заседании «танковой комиссии» 20 февраля 1945 года было утверждено и время введения в серию различных узлов и агрегатов для улучшения конструкции танка «Пантера»: прицел со стабилизированным полем зрения, установка дальномера в «узкой» башне и противоминный трал — апрель 1945 года, введение опорных катков со стальным бандажом и внутренней амортизацией — май 1945 года, новый двигатель Maybach HL 234 — август 1945 года.

Что касается двигателя, то ещё на заседании «танковой комиссии» 23 января 1945 года полковник Хольцхауэр сообщил, что, согласно последним докладам компании Maybach, испытания мотора HL 234 мощностью 900 л.с. показали, что он имеет практически такое же потребление топлива, как и вариант HL 230. Но, несмотря на введение улучшений в конструкцию цилиндров, коленвала и других деталей, новый двигатель ещё нуждается в доработке.

Проект танка «Пантера» Ausf.F с 88-мм пушкой, разработанный компанией Daimler-Benz.

Представитель фирмы-изготовителя доктор Хейдекампф заявил, что испытания Maybach HL 234 на стенде ещё не завершены, а к испытаниям двигателя в танке вообще не приступали. Тем не менее представители «танковой комиссии» практически единодушно выступили за немедленное включение Maybach HL 234 в программу производства моторов, учитывая его явные преимущества перед Maybach HL 230. Однако до конца войны не удалось даже закончить испытания нового двигателя.

В заключение необходимо сказать два слова об упоминавшемся выше проекте минного трала. Речь идёт о «бойковом» трале, в котором разминирование ведётся путём удара по земле цепями с грузиками, которые закреплены на вращающемся барабане. Барабан устанавливается на весу перед танком, при ударе грузика по мине происходит взрыв. Разработка такой конструкции велась с конца 1944 года.

По заявлению полковника Крона от 30 марта 1945 года, «последнее испытание, проведённое на полигоне в Куммерсдорфе 25 января, закончилось неудачей. В настоящее время улучшенная конструкция трала изготавливается фирмой Hegesse (шесть больших и шесть малых образцов)». Из-за недостатка рабочей силы и оборудования предполагалось начать испытания не ранее 1 мая 1945 года. Следует добавить, что большие тралы должны были использоваться на танках «Тигр» и «Пантера».

КОМАНДИРСКИЕ «ПАНТЕРЫ»

На обычных линейных «пантерах» устанавливалась радиостанция Fu 5 с дальностью связи телефоном 6,4 км и телеграфом 9,6 км. На танках командиров взводов и рот дополнительно монтировался приёмник Fu 2, что обеспечивало одновременное использования сразу двух каналов.

Параллельно с обычным вариантом «Пантеры» выпускался командирский вариант машины — Panzerbefehlswagen Panther. От линейного танка эта машина отличалась установкой дополнительной радиостанции. Существовало два варианта командирской «Пантеры» — Sd.Kfz.267 и Sd.Kfz.268. Первый предназначался для обеспечения связи в звене полк — батальон, и, помимо стандартной радиостанции Fu 5, оснащался дополнительной станцией Fu 8 с дальностью связи до 80 км в телефонном режиме.

Командирский вариант танка «Пантера» Pz.Bef.Panther, изготовленный фирмой MAN в июне 1943 года. Хорошо видно расположение антенн (АСКМ).

Машина Sd.Kfz.268 предназначалась для штабов батальонов, и, кроме Fu 5, оснащалась радиостанцией Fu 7, обеспечивавшей связь на дальность 12,8 км в телефонном и до 16 км в телеграфном режимах.

На командирских «пантерах» штатная радиостанция Fu 5 «перекочевала» в правую часть башни, а дополнительные Fu 7 или Fu 8 устанавливались в передней части корпуса, рядом с коробкой перемены передач.

При этом боекомплект командирской «Пантеры» был уменьшен до 64 выстрелов — требовалось место для монтажа дополнительного генератора GG 400, обеспечивавшего работу радиостанций Fu 7 и Fu 8. Кроме того, на командирских «пантерах» не устанавливался спаренный пулемёт и соответствующий кронштейн для него, а отверстие в маске пушки закрывалось броневой пробкой.

Тот же командирский танк Pz.Bef.Panther, что и на предыдущем фото. На машине отсутствуют крепления для бортовых экранов и укладки ЗИП (АСКМ).

В отличие от линейного танка командирский вариант «Пантеры» имел три антенных ввода — на башне, на левом борту моторного отделения и на крыше у кормового листа корпуса. На основании у кормового листа крепилась антенна в виде «метёлки» (Sternantenne D), а с левой стороны на заднем броневом листе моторного отделения 1,4-метровая стержневая антенна (Stabantenne) для радиостанций FuG 8 или FuG 7. А 2-метровая стержневая антенна для радиостанции FuG 5 монтировалась справа в задней части крыши башни.

Удлинительные стержни для стержневых антенн в походном положении укладывались в цилиндрический ящик для элементов шомпола пушки, закреплённый на левом борту корпуса танка.

Командирские «пантеры» были более трудоёмкими в изготовлении, и их производством занималась только компания MAN. Разбивки выпуска командирских машин по месяцам найти не удалось, но известно, что из всех «пантер», изготовленных до 30 сентября 1943 года (а это 242 машины), 61 была командирской. Всего с начала производства по февраль 1945 года было выпущено 329 «пантер» Sd.Kfz.267 и Sd.Kfz.268.

МАШИНА ПЕРЕДОВЫХ АРТИЛЛЕРИЙСКИХ НАБЛЮДАТЕЛЕЙ

Параллельно с разработкой «Пантеры» началось проектирование на её базе машины передовых артиллерийских наблюдателей (Panzerbeobachtungswagen Panther или сокращённо Pz.Beob.Wg.Panther). Работы поручили компании Rheinmetall.

Сначала планировалось использовать в качестве вооружения 50-мм пушку в стандартной башне «Пантеры». Из специального оборудования планировалось установка в башне дальномера, перископов T.B.F.2 и T.S.R.1, а также использование командирской башенки с семью смотровыми приборами. Такой вариант был представлен на рассмотрение управления вооружений сухопутных войск 11 ноября 1942 года.

Позже компания Rheinmetall предложила второй вариант, который отличался от первого главным образом отсутствием пушки — вместо неё в башне устанавливали макет. Именно этот проект и получил одобрение военных 5 марта 1943 года. Однако управление вооружений потребовало заменить башню оригинальной конструкции на стандартную «пантеровскую» для большей унификации машин в производстве.

Командирская «Пантера» Pz.Bef.Panther, изготовленная фирмой MAN в сентябре 1943 года, вид сзади. Хорошо видна укладка домкрата на кормовом листе корпуса. Обратите внимание, что циммеритное покрытие наносилось после того, как танк был укомплектован ЗИПом и инструментом (АСКМ).

Изменённый проект машины передовых артиллерийских наблюдателей на базе «Пантеры» рассматривали 16 июля 1943 года. Машина имела башню от Pz.V Ausf.D, в лобовом 100-мм листе которой устанавливался пулемёт MG 34 в шаровой установке (справа) и макет 75-мм орудия. В крыше башни установили дополнительный люк для наблюдателя, перископ T.B.F.2 и вентилятор. Командирская башенка имела семь смотровых приборов — такая впоследствии использовалась на «пантерах» Ausf.А. Также на Pz.Beob.Wg.Panther планировалось смонтировать дымовые гранатомёты, хотя в мае 1943 года от их установки на «пантеры» отказались.

В сентябре 1943 года из обычной (не броневой) стали была изготовлена экспериментальная башня для Pz.Beob.Wg.Panther, которую смонтировали на шасси «Пантеры» Ausf.D июльского выпуска.

В башне смонтировали 1,25-метровый оптический дальномер Е.М. 1.25 фирмы Zeiss, смотровые щели которого располагались в лобовом листе и закрывались снаружи броневыми заслонками. Помимо дальномера, машина оснащалась перископами T.B.F.2 и T.S.R.1, а также стереотрубой SF14Z.

T.B.F.2 монтировался в середине крыши башни и мог вращаться на 360 градусов, а помимо этого, для удобства наблюдения он мог выдвигаться вверх. При необходимости перископ можно было «втянуть» внутрь, а отверстие для него закрыть лючком.

Перископ T.S.R.1 и стереотруба SF14Z могли крепиться к специальной скобе внутри командирской башенки.

У наблюдателя внутри башни имелись специальные диски азимутального указателя: с помощью левых, имевших деления от 1 до 12 и от 1 до 64, осуществлялось грубое определение азимута, а более точная наводка велась правыми дисками с делениями от 1 до 100.

У командира имелся специальный баллистический вычислитель, разработанный компанией Ansch"utz в Киле. Он позволял получить данные для ведения артиллерийского огня на дистанцию до 12 000 метров.

Командирская «Пантера» Pz.Bef.Panther на фронте. Осень 1943 года (ЯМ).

На Pz.Beob.Wg.Panther планировалась установка радиостанции Fu 8 с дополнительным УКВ-приёмником Fu 4 (работал в том же частотном диапазоне, что и FuG 8), а также радиостанции Funksprechger"at. Последняя предназначалась для связи непосредственно с артиллерийскими частями и работала в частотном диапазоне 19,9-21,4 МГц.

Экипаж машины состоял из командира, механика-водителя, радиста и наблюдателя. Причём командир и наблюдатели имели специальные площадки, стоя на которых они могли наблюдать за полем боя.

В некоторых источниках указывается, что изготовили 41 машину данного типа, что не соответствует действительности — помимо одного образца, который к тому же так и не был полностью оснащён оборудованием, других Pz.Beob.Wg.Panther не существовало. Дело в том, что генерал-инспектор Гудериан активно выступал против использования «Пантер» в качестве машин передовых артиллерийских наблюдателей, так как производство новых танков серьёзно отставало от намеченных планов. Эта точка зрения нашла поддержку и в главном командовании сухопутных войск, в результате чего в марте 1944 года все работы по Pz.Beob.Wg.Panther прекратили.

Солдаты около застрявшей командирской «Пантеры» 5-й танковой дивизии СС. Советско-германский фронт, 1943 год (РГАКФД).

Макетный образец Pz.Beob.Wg.Panther, изготовленный на шасси «Пантеры» Ausf.D.

Командирский вариант «Пантеры», изготовленный в 653-м батальоне тяжёлых истребителей танков в апреле — июне 1944 года. Машина была построена по распоряжению командира батальона майора Грилленбергера с использованием шасси одной из первых серийных «бергепантер» (из числа изготовленных в июне 1943 года на базе «Пантеры» Ausf.D) и башни с танка Pz.IV (видимо снята с подбитого танка). В некоторых источниках утверждается, что башня монтировалась неподвижно.

«БЕРГЕПАНТЕРА»

В начале Второй мировой войны немецкие панцерваффе имели хорошо налаженную службу эвакуации боевых машин. Например, к началу французской кампании в каждом немецком танковом полку имелась ремонтно-эвакуационная рота, включавшая десять 8-тонных полугусеничных тягачей Sd.Kfz.7 с пятью 10-тонными трейлерами Sd.Anh.115 и три 18-тонных полугусеничных тягача Sd.Kfz.9 «Фамо» с двумя 22-тонными трейлерами Sd.Anh.116. В дальнейшем количество машин в роте менялось в зависимости от изменения штата танковой дивизии.

Первые образцы «Бергепантеры», изготовленные в июне 1943 года. По сути, это были обычные «Пантеры» со снятыми башнями (ЯМ).

С появлением в 1943 году тяжёлых танков «Тигр» и «Пантера» стало ясно, что мощности полугусеничных тягачей, имевшихся в эвакуационных подразделениях, не хватает, чтобы быстро отбуксировать вышедшие из строя танки в безопасное место. Суровая реальность боёв на советско-германском фронте требовала использовать (в зависимости от состояния местности и грунта) от двух до четырёх 18-тонных «Фамо» для эвакуации одной «Пантеры» и от трёх до пяти таких же тягачей, чтобы вывезти «Тигр». Кроме того, новые тяжёлые танки были менее надёжны по сравнению с Pz.III и Pz.IV и часто ломались, таким образом увеличивая проблемы.

Один из первых вариантов «Бергепантеры» Ausf.G, с лебёдкой, краном-стрелой и сошником самокрепления. Хорошо видна установка для 20-мм пушки KwK 38 (ВШ).

«Бергепантера» Ausf.А, захваченная частями Красной Армии в ходе боёв у озера Балатон. Венгрия, февраль 1945 года. На фото виден брус для выталкивания застрявших танков (на левом борту) и пулемёт, смонтированный на специальном кронштейне на правом борту (АСКМ).

Эвакуация вышедших из строя «Пантер» с помощью машин такого же типа была запрещена, так как при этом возникала большая опасность поломки коробки передач или механизмов трансмиссии. Тем не менее такие операции были довольно частым явлением. Оберефрейтор Ленз из 4-го танкового полка вспоминал: «Перед боями нас (экипажи танков „Пантера“. — Прим. автора) проинструктировали не использовать свои танки для эвакуации подбитых боевых машин. Также нас подвергали суровому дисциплинарному взысканию, когда наши танки ломались… Но тем не менее мы всегда помогали своим товарищам, каждый раз, когда было необходимо вытянуть с поля боя подбитый или застрявший танк».

В конце марта 1943 года для решения проблем эвакуации тяжёлых танков генерал-инспектор танковых войск Г. Гудериан предложил спроектировать и изготовить ремонтно-эвакуационные машины на базе танка «Пантера». Проектом предусматривалось установить на них лебёдку, сошник для облегчения вытягивания застрявших бронеединиц, а в качестве вооружения использовать 20-мм KwK 38. Но так как ремонтно-эвакуационные машины срочно требовались к летней кампании 1943 года, времени на изготовление полноценных конструкций просто не было.

Первый вариант «Бергепантеры» буксирует неисправный «Фердинанд», август 1943 года (РГАКФД).

В результате компания MAN изготовила в июне 1943 года 12 машин, получивших обозначение «Бергепантера» (Bergepanther). По сути, это были обычные серийные «пантеры» Ausf.D со снятыми башнями. Башенный погон сверху закрывался деревянной крышкой, внутри корпуса смонтировали деревянный пол, что давало возможность перевозить в машине комплект запасных частей и оборудование, необходимое для ремонта.

В середине июня 1943 года производство «бергепантер» передали компании Henschel — предполагалось изготовить 70 таких машин, но уже оснащённых лебёдками. Однако фирма была не очень рада подобному заказу, 15 июня направив в управление вооружений следующее письмо: «Контракт на 70 „бергепантер“, заключённый доктором Бляйхером из управления вооружений сухопутных войск, компания Henschel исполнить не может по следующим причинам.

В 1943 году поставки шасси для выпуска машин должны составлять 9 машин в июне, 11 в июле, 13 в августе, 14 в сентябре, 16 в октябре и 7 в ноябре. Согласно докладной записке руководства фирмы MAN от 28 мая 1943 года, испытания лебёдки для „Бергепантеры“ завершатся лишь к концу июня 1943 года. Поскольку поставки лебёдок в любом случае начнутся с опозданием относительно нашего графика выпуска, мы никак не сможем удовлетворить требования министерства вооружений».

Тем не менее изготовление «бергепантер» всё равно поручили фирме Henschel, которая с июля по ноябрь 1943 года сумела выпустить 70 машин. Сначала они собирались на шасси «Пантеры» Ausf.D, а затем Ausf.А, но имели ряд отличий от изготовленных фирмой MAN.

Прежде всего они получили бензобаки увеличенной ёмкости — до 1050 л против 700 л у «Пантеры», были сделаны два дополнительных сиденья для членов экипажа позади водителя и радиста, лист крыши над местами последних демонтировали, а вместо него установили брезентовый тент для защиты от непогоды. Для эвакуации повреждённых танков «бергепантеры» снабдили большим деревянным брусом (для выталкивания застрявших танков) и жёсткими буксировочными стержнями. В некоторых источниках эти машины обозначаются как «Бергепантера» Ausf.А.

В начале 1944 года фирмой Daimler-Benz был разработан улучшенный вариант «Бергепантеры». 1 марта 1944 года на полигоне Эйзенах новую машину продемонстрировали генералу-инспектору танковых войск Г. Гудериану. В качестве базы использовалось шасси «Пантеры» Ausf.D или Ausf.А, но в отличие от предыдущих машин, изготовленных «Маном» и «Хеншелем», данная модель была значительно лучше оснащена специальным оборудованием. В некоторых источниках эти машины обозначается как «Бергепантера» Ausf.G.

Общий вид отделения управления «Бергепантера» Ausf.G. Германия, март 1944 года. Хорошо видны сиденья механика-водителя и его помощника, брезентовый тент и установка для 20-мм орудия (ВШ).

Новая «Бергепантера» имела специальную грузовую платформу с металлическими стенками и верхними откидными деревянными бортами, позволявшую перевозить груз до 3000 кг. Но наиболее серьёзным новшеством стала лебёдка, установленная под грузовой платформой. Лебёдку спроектировали инженеры компании MAN на основе конструкции, созданной ещё в 1940 году для специальных плавающих колёсных машин Spezial-Pionerfahrzeug (сапёрная машина особого назначения). Две таких амфибии изготовили осенью 1941 года на 4-осном шасси «Энхайцдизель». Последние, в свою очередь, разрабатывались в рамках подготовки к операции «Морской лев» — десантной операции на Британские острова. После отказа от проведения операции машины оказались «не у дел», но конструкция их лебёдки позже пригодилась.

Установленная на «Бергепантеры» лебёдка позволяла буксировать груз весом до 45000 кг на расстояние 200 м со скоростью до 10 м/мин. Привод лебёдки осуществлялся от вала двигателя. Буксирный трос выходил сквозь отверстие в задней стенке грузовой платформы, и проходил через двойной набор сдвоенных стальных роликов. Следует отметить, что при разматывании буксирный трос шёл не параллельно продольной оси машины, а под небольшим углом к ней.

Выпуск лебёдок для оснащения «бергепантер» сначала поручили компании Raupach в Горлитце, а позже передали фирме Warnsdorf в Судетах.

«Бергепантера» Ausf.G первых выпусков за работой. Хорошо виден сошник самокрепления, упёртый в землю, и натянутый трос лебёдки (ЯМ).

Эта «Бергепантера» Ausf.А была подбита, когда пыталась эвакуировать «Пантеру». Венгрия, март 1945 года (АСКМ).

К заднему броневому листу корпуса «Бергепантеры» крепился огромный сошник, применявшийся тогда, когда прямая эвакуация была невозможна (например, если танк попал в болото или у него сильно повреждена ходовая часть). В этих случаях «Бергепантера» подъезжала к повреждённой машине, опускала сошник (подъём и опускание сошника осуществлялся при помощи троса лебёдки), который упирался в землю, и таким образом облегчал эвакуацию. Судя по фотографиям, существовало два типа сошника — ранний и поздний варианты. Поздний отличался более длинными рычагами и изменённой конструкцией лопасти, из-за чего на «бергепантерах» пришлось удлинить выхлопные трубы.

Кроме того, «Бергепантеру» Ausf.G оснастили краном-стрелой грузоподъёмностью до 3000 кг, разработанную ремонтной бригадой полигона Куммерсдорф. Стрела могла устанавливаться в специальные гнёзда на правом или левом борту танка позади грузовой платформы, а при необходимости легко разбиралась и укладывалась на бортах корпуса. С помощью этой стрелы можно было легко заменять двигатели и коробки передач на повреждённых танках.

Для выталкивания застрявших машин при помощи деревянного бруса на стыке верхнего и нижнего передних броневых листов корпуса приварили специальные стальные пластины. Кроме того, новую «Бергепантеру» оснастили множеством других инструментов и приспособлений: домкратами, комплектом шкивов и блоков (для увеличения длины троса лебёдки), оборудованием для демонтажа катков подвески и многим другим, позволявшим значительно облегчить эвакуацию и ремонт повреждённых танков на поле боя.

Одна из «Бергепантер», захваченных частями Красной Армии в ходе боёв на улицах Будапешта. Февраль 1945 года (АСКМ).

Первый образец «Бергепантеры» Ausf.G вооружался 20-мм пушкой KwK 38, установленной на специальном кронштейне на верхнем лобовом листе корпуса. Однако, судя по всему, на серийных машинах пушек не было (хотя на фотографиях многих «бергепантер» кронштейны под пушку есть), а в качестве штатного вооружения использовались пулемёты MG 34.

7 апреля 1944 года данные о результатах испытаний новой «Бергепантеры» доложили Гитлеру и, видимо, произвели на него благоприятное впечатление: тут же последовало распоряжение о немедленном увеличении их выпуска до 20 таких машин в месяц. Производство поручили заводу компании DEMAG в Дюссельдорфе, где с марта 1944 по февраль 1945 года было изготовлено 168 «бергепантер» Ausf.G. Большую часть из них изготовили на шасси «пантер» модификации Ausf.А, корпуса для них поставляла фирма Ruhrstahl из Гёттингена. С октября 1944 года «бергепантеры» стали выпускать на шасси «пантер» модификации Ausf.G, и до конца производства в апреле 1945 года изготовили 45 таких машин. Всего же с июня 1943-го по апрель 1945 года заводы четырёх фирм (MAN, Henschel, Daimler-Benz и DEMAG) изготовили и передали в войска 290 «бергепантер».

Начиная с лета 1943 года «бергепантеры» стали поступать в войска. Первые машины передали в 653-й и 654-й тяжёлые батальоны истребителей танков «Фердинанд», а также в 39-й танковый полк, вооружённый «пантерами». В составе этих подразделений «бергепантеры» использовались в боях во время операции «Цитадель».

Две «бергепантеры» Ausf. G, брошенные на улице Будапешта. Февраль 1945 года. На фото хорошо видно устройство и крепление штанг жёсткой сцепки для буксировки повреждённых машин (АСКМ).

Планировалось, что каждый батальон «Пантер» будет иметь ремонтно-эвакуационную роту с двумя «бергепантерами» и тринадцатью 18-тонными тягачами «Фамо». Однако до конца войны количество этих машин в войсках было явно недостаточным.

Без сомнения, «Бергепантера» являлась лучшей ремонтно-эвакуационной машиной специальной конструкции времён Второй мировой войны. Она оснащалась значительным числом приспособлений и специального оборудования, облегчавших процесс эвакуации и ремонта танков. Вместе с тем она имела и массу конструктивных недостатков, присущих базовому шасси «Пантеры». Здесь небезынтересно привести воспоминания одного немецкого фронтовика-ремонтника: «В июне 1944 года я был переведён из бригады штурмовых орудий в дивизию „Гроссдойчланд“… Разница между моим старым „Фамо“ и „Бергепантерой“ была невероятной.

Мы всегда могли оказывать помощь, даже под огнём неприятеля. Помню случай, когда мой товарищ попал под обстрел во время эвакуации. Снаряд отскочил от лобового листа корпуса, а машина всё-таки вытащила вышедшую из строя „Пантеру“, и при этом никто не пострадал. С другой стороны, у нас были большие проблемы с главными передачами. Всё свободное место в танке мы заполняли запасными частями для них».

Часть «бергепантер» уходила на фронт без кормовых сошников, что снижало их эффективность. В результате машина превращалась фактически в обычный тягач. Поэтому иногда с таких «бергепантер» снимали лебёдки и использовали в качестве подвозчиков боеприпасов на передовую линию.

Весной 1945 года трофейная «Бергепантера» проходила испытания на полигоне в подмосковной Кубинке. В наших документах она проходила как «немецкий тягач на базе тяжёлого танка „Пантера“». В отчёте содержалось подробное описание машины, которое небезынтересно привести.

«Бергепантера» Ausf.G, захваченная частями Красной Армии в районе озера Балатон. Венгрия, март 1945 года. К буксирному рыму закреплена жёсткая сцепка (АСКМ).

Исправная «Бергепантера» Ausf.G, захваченная в районе озера Балатон. Венгрия, март 1945 года. Хорошо видна укладка крана-стрелы и крепление запасных катков (АСКМ).

«Бергепантера» Ausf.G, брошенная на улице одного из венгерских городков в районе озера Балатон. Венгрия, март 1945 года. Хорошо видны выхлопные трубы увеличенной длины (АСКМ).

«Бергепантера» Ausf.G позднего выпуска (на базе «Пантеры» Ausf.G) с танком «Тигр» на буксире, брошенная из-за отсутствия горючего. Восточная Пруссия, февраль 1945 года (фото из коллекции А. Крапивного).

Та же «Бергепантера» Ausf.G, что и на предыдущих фото, вид слева. Кубинка, 1945 год. Хорошо видно крепление деревянного бруса, с-образных крюков и запасных траков (АСКМ).

Корпус «Бергепантеры» по сравнению с корпусом танка «Пантера» имел следующие изменения:

а) отсутствуют броневые листы над отделением управления и отделением лебёдки (подбашенный лист);

б) дополнительно приварены:

— к бортовым наклонным листам — подставки для крепления подпятников штанги стрелы и угольники для крепления распорок стрелы; скобы и кронштейны для укладки и крепления буксирных тросов, соединительных стяжек буксирных тросов и подставок под домкраты;

— к верхнему лобовому листу — кронштейн для установки орудия, три штыря для крепления блоков для устройства полиспастов лебёдки;

— к кормовому листу — кронштейны для монтажа сошника самокрепления тягача при работе лебёдкой и крепления его в поднятом положении, и две подставки для укладки штанг жёсткой сцепки для буксировки танков с неисправным управлением;

— к листу крыши моторного отделения — две стойки (трубы) для укладки передних концов штанг жёсткой сцепки.

На стыке нижнего и верхнего лобовых листов приваривались два броневых упора для толкания танков с помощью бруса.

Двигатель, трансмиссия система охлаждения оставались полностью аналогичными силовой установке танка «Пантера».

Блок направляющих роликов лебёдки (АСКМ).

Были внесены изменения в топливную систему и систему запуска двигателя, которые включали в себя:

а) установку трёх дополнительных топливных баков обшей ёмкостью 350 литров. Баки располагались в нишах бортовых листов корпуса в отделении лебёдки: два бака — в нише правого и один — в нише левого бортов;

б) вместо ранее устанавливавшихся на танках «Пантера» инерционных стартёров на «Бергепантере» использовали механический стартёр ручного действия. Он предназначался для проворачивания коленчатого вала двигателя от руки, а также для ручной заводки двигателя при условии его достаточного прогрева.

На «Бергепантере» монтировалось следующее специальное оборудование:

а) лебёдка — тяговое усилие 40–45 тонн, длина троса 200 метров;

б) сошник для самокрепления машины при работе лебёдкой;

в) разборная переносная стрела грузоподъёмностью 3 тонны;

г) штанги для жёсткой сцепки при буксировке танков с неисправным управлением и тормозами;

д) четыре ящика для укладки мелких запасных частей, приспособлений и инструмента.

Лебёдка устанавливалась в бывшем боевом отделении танка и монтировалась там в подвешенном состоянии при помощи лап картера шестерёнчатого редуктора на двух специально установленных поперёк корпуса «Бергепантеры» металлических балках. Балка передней опоры лебёдки — швеллерного сечения — крепилась шестью болтами (по три на сторону) к кронштейнам, приваренным непосредственно к вертикальным бортовым листам корпуса. Балка задней опоры — таврового сечения — прикручивалась 12 болтами (по шесть на сторону) непосредственно к бортовым вертикальным листам корпуса.

Общие виды позднего варианта «Бергепантеры» Ausf.G. Кубинка, 1945 год. Хорошо видна форма сошника самокрепления и изменённая укладка ЗИП на левом борту (по сравнению с ранним вариантом машины). Машина покрыта циммеритной обмазкой и имеет двухцветный камуфляж. Обратите внимание на то, что деревянный брус тоже закамуфлирован (АСКМ).

Лебёдка состояла из коробки отбора мощности, шестерёнчатого редуктора, тяговых блоков, барабана в сборе с грузовым тросом и приводом, механизма тросоукладчика, приводов управления, приборов контроля за работой лебёдки и масляного насоса.

Коробка отбора мощности предназначалась для отбора мощности с карданного вала от двигателя к трансмиссии и передачи её на шестерёнчатый редуктор лебёдки. Коробка монтировалась в литом стальном картере и крепилась болтами к картеру шестерёнчатого редуктора.

Последний предназначен для увеличения передаточного числа коробки отбора мощности (за счёт уменьшения скорости вращения валов) для получения необходимого крутящего момента на тяговых блоках лебёдки.

Тяговые блоки воспринимали на себя все тяговые усилия лебёдки с последующей передачей их на грузовой трос. Введение тяговых блоков вызывалось большой мощностью лебёдки и необходимостью, вследствие этого, разгрузки барабана от непосредственной передачи тяговых усилий.

Механизм тросоукладчика служил для правильного и равномерного укладывания рядами грузового троса лебёдки по всей длине барабана, а также для направления движения его с барабана на тяговые блоки и наоборот.

Масляный насос подавал масло из картера коробки отбора мощности к тормозным лентам привода барабана и другим деталям лебёдки, расположенным в верхней части шестерёнчатого редуктора.

Управление работой лебёдки осуществлялось рычагом включения коробки отбора мощности, рычагом включения лебёдки, рычагом остановочного тормоза лебёдки.

Для самокрепления «Бергепантеры» при работе лебёдкой (предохранение от произвольного движения в сторону вытаскиваемого объекта) в корме устанавливался специальный сошник. Он состоял из двух балок коробчатого сечения, соединённых между собой в верхней части приварными планками, и лемеха, прикреплённого болтами к балкам и к приварной планке.

Опускание (подъём) сошника производилось при помощи лебёдки и грузового троса. Для крепления троса к сошнику в развале лемеха приваривался захват, куда при подъёме (опускании) сошника входил специальный кулак, надетый на грузовой трос.

К сошнику прилагался специальный деревянный брус, постоянно возимый на «Бергепантере». Брус при недостаточном сопротивлении сошника (лемех полностью вошёл в землю, но машина продолжает идти назад) вкладывали в развал лемеха сошника. В походном состоянии брус крепился на левом борту.

Общий вид лебёдки «Бергепантеры» Ausf.G:

1 — лебёдка; 2 — барабан с грузовым тросом в сборе; 3 — тяговые блоки лебёдки; 4 — ящики для ЗИП; 5 — откидные борта грузовой платформы (АСКМ).

Для замены двигателей и коробок передач при ремонте танков на «Бергепантере» имелась стрела специальной конструкции, состоявшая из вертикальной штанги, двух наклонных распорок, самой стрелы и регулировочной многозвенчатой цепи. Стрела устанавливалась на правом или левом бортах на подпятниках, привёрнутых к бортовым наклонным листам корпуса, и крепилась при помощи распорок. Верхние концы последних специальными пальцами присоединялись к рёбрам опорной втулки, нижние — к приварным угольникам наклонных бортовых листов. В походном состоянии стрела разбиралась и укладывалась на бортах грузовой платформы.

Подъём грузов производился 3-тонной талью, подвешенной на рыме стрелы. Поворот стрелы в горизонтальной плоскости осуществлялся вручную и ограничивался специальным ограничителем, имеющимся на подпятнике и в основании вертикальной штанги. Вылет стрелы регулировался изменением длины многозвенчатой цепи путём перецепки её за крюк необходимым звеном.

Для буксировки аварийных и застрявших танков на «Бергепантере» впереди и сзади корпуса имеются буксирные рымы, к которым двумя буксирными тросами цепляли аварийный танк. Для удобства сцепки танков разных марок имелся комплект переходных рым и пальцев. При необходимости буксирные тросы можно было соединить между собой специальной сцепкой.

Для буксировки танков с неисправным управлением (тормозами), а также для соединения «бергепантер» между собой имелись две штанги жёсткой сцепки. Для выталкивания танков непосредственно корпусом «Бергепантеры» использовался деревянный брус, который устанавливался на специальные броневые площадки с шипами, имевшиеся на стыке лобовых листов корпуса.

Небезынтересно привести его оценку советскими специалистами: «Конструктивные изменения танка „Пантера“, вызванные установкой лебёдки и стрелы, незначительны и направлены в сторону упрощения общей конструкции танка. Тяговые усилия лебёдки в 40–45 тонн (по тросу) в сочетании с возможностью устройства полиспаста (наличие пары роликов и длинный трос) обеспечивают эвакуацию аварийных и застрявших тяжёлых и средних танков из любых противотанковых рвов, применяемых при современной обороне, а также из болот, рек и т. п.

Надёжная броневая защита, хорошая проходимость, длинный трос и возможность управления лебёдкой, не выходя из тягача, дают возможность производить эвакуацию танков непосредственно из нейтральной зоны под ружейно-пулемётно-миномётным огнём противника.

Продольный разрез «Бергепантеры» Ausf.G:

1 — упоры для выталкивания застрявших машин; 2 — штыри крепления роликов полиспаста лебёдки; 3 — кронштейн для установки 20-мм пушки; 4 — броневая защита смотровых приборов; 5 — щитки контрольных приборов двигателя; 6 — рамка брезентового навеса отделения управления; 7 — сиденье; 8 — рычаг включения коробки отбора мощности на лебёдку; 9 — рычаг включения лебёдки; 10 — перегородка отделения управления; 11- деревянный каркас; 12 — деревянный настил над лебёдкой; 13 — ящики для ЗИПа; 14 — тяговые блоки лебёдки; 15 — ведущая шестерня главного вала шестерёнчатого редуктора лебёдки; 16 — штанга стрелы; 17 — опорный ролик грузового троса; 18 — грузовой трос лебёдки; 19 — двигатель; 20 — штанга жёсткой сцепки; 21 — блок направляющих роликов поднимания (опускания) сошника; 22 — захват подъёма (опускания) сошника; 23 — сошник самокрепления; 24 — балка задней опоры лебёдки; 25 — карданный вал; 26 — лебёдка; 27 — коробка отбора мощности на лебёдку; 28 — балка передней опоры лебёдки; 29 — направляющий ролик грузового троса; 30 — рычаг остановочного тормоза лебёдки; 31 — коробка перемены передач; 32 — рычаг переключения скоростей; 33 — торсионы подвески; 34 — планетарный механизм поворота; 35 — насос гидропривода планетарных механизмов поворота; 36 — фиксирующий ролик грузового троса.

Вид в плане «Бергепантеры» Ausf.G:

1 — упоры для выталкивания застрявших машин; 2 — штыри крепления роликов полиспаста лебёдки; 3 — броневые заслонки люков; 4 — бронировка смотровых приборов; 5 — стрела; 6 — деревянный щит каркаса лебёдки; 7 — балка передней опоры лебёдки; 8 — ящики ЗИП; 9 — карданный вал тросоукладчика лебёдки; 10 — лебёдка; 11 — балка задней опоры лебёдки; 12 — подпятник для установки стрелы; 13 — крышка смотрового люка лебёдки; 14 — кронштейн нажимных роликов грузового троса; 15 — грузовой трос на тяговых блоках; 16 — штанга стрелы; 17- штанга жёсткой сцепки для буксировки; 18 — сошник самокрепления; 19 — вильчатый захват сошника для подъёма и опускания; 20 — захват грузового троса для подъёма и опускания сошника; 21 — решётка жалюзи вентилятора; 22 — решётка над вентиляторами; 23 — опорный ролик грузового троса; 24 — блок направляющих роликов грузового троса; 25 — деревянный брус; 26 — грузовой трос на барабане; 27 — подвижный ролик тросоукладчика; 28 — брезентовый навес над отделением управления; 29 — кронштейн для установки орудия; 30 — крышка надмоторного люка; 31 — выхлопная труба; 32 — топливная горловина; 33 — горловина для заливки воды в систему охлаждения двигателя.

Устройство и установка крана-стрелы «Бергепантеры» Ausf.G:

1 — стрела; 2 — вертикальная штанга; 3 — распорки крепления штанги; 4 — регулировочная цепь вылета стрелы; 5 — подпятник установки вертикальной штанги; 6 — ограничитель поворота стрелы; 7 — опорная втулка; 8 — наклонный бортовой лист корпуса (левый); 9 — соединительные пальцы; 10 — крюк крепления регулировочной цепи; 11 — таль; 12 — наклонный бортовой лист корпуса; 13 — приварной угольник; 14 — рым (АСКМ).

Сошник самокрепления «Бергепантеры» Ausf.G:

1 — балка; 2 — приварная планка; 3 — лемех; 4 — соединительный палец; 5 — кронштейн; 6 — стяжка; 7 — кронштейн стяжки; 8 — захват для подъёма (опускания) сошника; 9 — кронштейн; 10 — кормовой лист корпуса; 11 — палец соединительной стяжки (АСКМ).

Сошник обеспечивает надёжное стопорение тягача при любых условиях работы лебёдки. Конструкция сошника предусматривает увеличение его площади сопротивления при работе на рыхлом грунте, песке и т. п. Наличие сошника ставит тягач в положение, не зависящее от местности.

Лебёдка в процессе эксплуатации не требует большого технического обслуживания и регулировок, проста в управлении и надёжна в работе. Механизмы лебёдки просты и компактны в конструкции, не сложны и не требуют жёстких технических условий на монтаж.

Основным недостатком конструкции является необходимость остановки (глушения) двигателя для включения коробки отбора мощности на лебёдку.

Стрела, установленная на тягаче, проста по конструкции; как по грузоподъёмности, так и по величине вылета обеспечивает выемку (установку) агрегатов при ремонте танков. Основными недостатками стрелы являются:

— неприспособленность для выемки собственных агрегатов моторного отделения;

— отсутствие кругового поворота стрелы (на 360 градусов) на месте;

— тяжёлый и неудобный поворот стрелы с приподнятым грузом по горизонту.

Как буксир тягач никаких преимуществ перед танком „Пантера“ не имеет. Буксирные возможности тягача увеличиваются наличием лебёдки».

Опускание сошника самокрепления «Бергепантеры» при помощи лебёдки:

1 — сошник; 2 — грузовой трос лебёдки; 3 — вильчатый захват сошника; 4 — захват грузового троса; 5 — корпус машины (АСКМ).

Комиссия, проводившая испытания «Бергепантеры», в своём заключении отмечала: «Большие тяговые усилия и надёжность работы лебёдки, при наличии длинного троса и надёжного самокрепления тягача сошником, являются положительными качествами, обеспечивающими в сочетании с достаточной броневой защитой и хорошей проходимостью эвакуацию тяжёлых и средних танков.

Конструкция лебёдки и сошника самокрепления могут быть рекомендованы в качестве образца при конструировании подобных тягачей на базе отечественных тяжёлых и средних танков».

Подъём двигателя массой 2000 кг для погрузки в кузов автомобиля при помощи крана-стрелы «Бергепантеры» Ausf.G (АСКМ).

ТАНКИ «ПАНТЕРА» В БОЯХ

Организация подразделений и подготовка экипажей

Первый штат танкового батальона, вооружённого «пантерами», был утверждён Генеральным штабом главного командования сухопутных войск 10 января 1943 года. Согласно этому документу, батальон состоял из штаба, штабной танковой роты (штат K.St.N. 1150а), включавшей разведывательный взвод (пять «пантер») и взвод связи (три «пантеры», из них две командирских) и четырёх танковых рот (штат K.St.N. 1177). В составе каждой из них было четыре взвода по пять «пантер» и ещё две «пантеры» имелись в штабе роты. Таким образом, каждая рота насчитывала 22 «пантеры», а батальон — 96 машин.

«Пантера» 51-го танкового батальона с башенным номером 114 на железнодорожной платформе. Лето 1943 года. На борту башни различима эмблема — голова пантеры белого цвета (АСКМ).

Для обучения на «пантерах» и оснащения новыми танками командование вермахта приняло решение об отправке в тыл по одному танковому батальону из каждой танковой дивизии. Первой частью, которая стала «пересаживаться» на «пантеры», стал 2-й батальон 33-го танкового полка 9-й танковой дивизии, который 17 января 1943 года реорганизовали в 51-й танковый батальон и перевели на новые штаты. Второй частью стал 1-й батальон 15-го танкового полка 11-й танковой дивизии, 6 февраля 1943 года переименованный в 52-й танковый батальон.

Следует сказать, что обе дивизии (9-я и 11-я) имели большой опыт боёв на Восточном фронте и хорошо подготовленные кадры. Однако при отводе их батальонов в тыл командование дивизий оставило большинство ветеранов у себя (это и понятно, кто же по доброй воле отдаст другому опытных танкистов), направив в тыл значительное количество молодых солдат. Да и пополнение батальонов в тылу производилось главным образом за счёт новобранцев. В результате большинство экипажей «пантер» 51-го и 52-го батальонов составляли молодые солдаты и офицеры, не имевшие никакого боевого опыта. Они не были знакомы с тактикой советских бронетанковых войск и мало что знали о стойкости и крепости солдат Красной Армии в обороне. Ветеранов, имевших боевой опыт, было совсем немного, а штабы батальонов в большинстве своём состояли из необстрелянных офицеров. Такое положение дел впоследствии негативно сказалось на ходе боевых действий.

«Пантера» с башенным номером 632 52-го танкового батальона выдвигается на боевые позиции, июль 1943 года. На корме установлены дополнительные ящики для инструмента (БА).

Подготовка экипажей велась в учебном центре в городе Графенвер (Бавария). Сначала для обучения танкистов использовались танки Pz.IV, затем были получены новые «пантеры», вместе с которыми прибыли и инженеры-инструкторы фирмы MAN. Ефрейтор Вернер Кригель вспоминает об этом: «В марте 1943 года меня направили в 1-ю роту 51-го танкового батальона. Здесь я был направлен в школу механиков-водителей, обучение в которой длилось восемь недель. Я помню, как на построении роты нас проинструктировали о соблюдении строгой секретности и нераспространении на публике, о том, на какие танки нас готовят. Запрещалось частное фотографирование рядом с „пантерами“, во время обучения не разрешалось делать письменные записи — мы должны были всё держать в памяти. Иногда доходило до смешного, особенно когда инструкторы что-то забывали и не могли нигде посмотреть — они тоже не имели никаких записей. Тем не менее я всегда считал свою подготовку по танку „Пантера“ очень хорошей. Мы, молодые необстрелянные солдаты, очень гордились тем, что новые танки доверили именно нам, а не старым, опытным танкистам…

Все „пантеры“ были оборудованы приспособлениями для подводного вождения. Для этого на корме танка устанавливался шнорхель, а все люки были снабжены специальными резиновыми уплотнениями. Но несмотря на то, что нам показали, как подготовить оборудование для подводного вождения, мы никогда не использовали его на практике. Инструкторы говорили, что для этого нет времени, так как батальон вскоре отправится в Россию. Позже, на Курском выступе, мы выяснили, что оборудование для подводного хода приносит массу проблем, так как из-за него доступ к двигателю был очень сложным…

Много проблем было и с двигателем Maybach, причём выяснилось это ещё до начала боевых действий. У нас в роте было несколько пожаров двигателей из-за того, что топливо из карбюраторов попадало в выхлопные коллекторы. Здесь оно растекалось и часто вспыхивало. Иногда от этого загоралась электропроводка и уплотнительные сальники. Позднее эти проблемы были в общем решены. Тем не менее я никогда не забуду пламя, вырывающееся из выхлопных труб „пантер“. Во время боёв под Курском русские иногда использовали это пламя как цель для стрельбы ночью».

«Пантера» с башенным номером R 04 штаба 39-го танкового полка. Июль 1943 года. Эмблема в виде головы пантеры отсутствует (ЯМ).

1 марта 1943 года в баварском городе Эрланген создаются ещё одни учебные курсы для подготовки экипажей «пантер». По решению Гитлера, принятому после обсуждения данного вопроса с генералом-инспектором Гудерианом, на курсах должны были проходить подготовку механики-водители «пантер», а подготовку и слаживание экипажей планировалось вести во время перевооружения батальонов на новые танки. Причём перевооружение велось во Франции, в нескольких специально выделенных для этого пунктах. В докладе генерала-инспектора танковых войск от 20 августа 1943 года по этому вопросу есть такая запись: «Вооружение соединений в будущем должно проводиться во Франции и в первое время осуществляться для „тигров“ — в 509-м батальоне тяжёлых танков, для „пантер“ — 1-й батальон 3-го танкового полка…

Немедленно произвести рекогносцировку во Франции с целью установления мест, где в будущем должно осуществляться постоянное укомплектование „пантерами“ и „тиграми“.

Прошу рейхсминистра Шпеера о скорейшем строительстве ремонтных мастерских с требуемыми для этого сооружениями, вблизи мест формирования „тигров“ и „пантер“».

В начале сентября 1943 года в докладе Гудериана Гитлеру сказано, что «начата подготовка к строительству мастерских для „пантер“ и „тигров“ в Мейи ле Кан».

С 5 марта 1943 года на курсах в Эрлангене начали обучение механики-водители двух рот 1-го батальона 1-го танкового полка. Позже к переучиванию на новые танки приступили: 2-й батальон 201-го танкового полка (в августе 1943 года переименован во 2-й батальон 23-го полка) — с середины апреля, по одному батальону из состава 1-го и 2-го танковых полков СС — с 1 мая; 1-й батальон 31-го полка, 1-й батальон 11-го и 3-й батальон 4-го танковых полков — с 5 мая (3-й батальон 4-го полка переименован в 1-й батальон того же полка 19 октября 1943 года).

Таким образом, к июню 1943 года на «пантерах» обучался личный состав восьми танковых батальонов, а для вооружения всех этих частей требовалось 768 танков. Напомним, что к началу июня 1943 года немецкая промышленность сумела изготовить лишь 368 «пантер» (в два раза меньше), качество которых к тому же оставляло желать лучшего. В результате этого отправка батальонов «пантер» в действующую армию сильно затянулась, и части убывали на передовую лишь по мере поступления от промышленности готовых танков.

«Пантера»№ 121 1-й роты 51-го батальона на просёлочной дороге в районе Черкасского. Июль 1943 года. На башне рядом с номером различима чёрная голова пантеры с разинутой пастью. На корме машины установлены дополнительные ящики для инструмента (БА).

Первыми убыли на фронт 51-й и 52-й батальоны, сведённые в 39-й танковый полк, который насчитывал 200 «пантер» (по 96 в батальонах и 8 в штабе полка, из них три командирских). В июне 1943 года несколькими эшелонами полк убыл в Белгород.

Большая нехватка «пантер» не позволяла немецкому командованию укомплектовать батальоны этих танков по полному штату. В результате в июне 1943 года принимается решение, по которому число танков в батальонах можно сокращать. По первому варианту количество «пантер» составляло не 96, а 76 машин — теперь в каждой роте было три взвода вместо четырёх, что дало «экономию» в 20 танков. Второй вариант, помимо сокращения количества машин в ротах, предусматривал исключение «пантер» из состава разведывательного взвода штаба батальона (5 танков), в результате чего батальон насчитывал 71 «пантеру». В результате из восьми батальонов «пантер», убывших на фронт до конца 1943 года, по полному штату (96 машин) были укомплектованы четыре, один имел 76 танков и два — по 71.

Летом 1944 года в связи с большими потерями танков в ходе наступления войск Красной Армии в Белоруссии (операция «Багратион»), по личному распоряжению Гитлера, штаб сухопутных войск начал формирование танковых бригад, предназначенных для использования на фронтах.

Следует сказать, что в отличие от Красной Армии танковые бригады, существовавшие в вермахте, как правило, являлись временными соединениями, создававшимися для выполнения определённых боевых задач (это бывало довольно редко, примером может служить 10-я танковая бригада, участвовавшая в операции «Цитадель»). Кроме того, бригады использовались для подготовки экипажей и слаживания танковых подразделений. Таким образом, решение о создании танковых бригад летом 1944 года можно считать мерой, направленной на усиление понёсших огромные потери панцерваффе новыми подразделениями.

Танки 10-й танковой бригады после боя. Район хутора Гремучий, июль 1943 года. На фото видна «Пантера» № 432 и Pz.III Ausf.L из состава танкового полка дивизии «Гроссдойчланд» (ЯМ).

По штату, утверждённому 6 июля 1944 года, бригада состояла из штаба (3 «пантеры» и 3 зенитных танка Flakpz.IV), трёх рот «пантер» и роты истребителей танков Pz.IV/70 по 11 машин в каждой роте. Таким образом, в бригаде имелось 36 «пантер», 11 истребителей танков и 3 зенитных танка. Как видно, бригада по своему составу являлась скорее танковым батальоном, да и то весьма сокращённого состава.

В середине июля 1944 года началось формирование десяти танковых бригад (со 101-й по 110-ю включительно) со сроками готовности 15, 31 августа и 15, 25 сентября. В сентябре к ним прибавились ещё три — 111-я, 112-я и 113-я. Однако практически сразу же после формирования семь бригад пришлось перебросить на Западный фронт, во Францию. В первых же боях бригады понесли большие потери, и их остатки использовали для пополнения других танковых соединений. Остальные бригады в октябре — ноябре 1944 года также отправили для доукомплектования танковых и панцергренадерских дивизий. Так, 101-я бригада в октябре 1944 года вошла в состав 20-й танковой дивизии, 102-я в ноябре влилась в 7-ю танковую, 104-я — в 25-ю танковую, 113-я — в 15-ю панцергренадерскую дивизию. Правда, некоторые штабы бригад остались и использовались для подготовки и слаживания танковых подразделений.

Летом 1944 года немецкое верховное командование утвердило новый штат танковой дивизии, известный как Panzer-Division 44. Все танковые дивизии вермахта и СС, имевшиеся на тот момент в действующей армии, прошли переформирование по новому штату осенью — зимой 1944 года.

По штату Panzer-Division 44 дивизия состояла из штаба, танкового, двух панцергренадерских и артиллерийского полков, дивизионов истребителей танков и зенитного, батальона связи, разведывательного, сапёрного, автотранспортного, интендантского, санитарного и запасного батальонов и ремонтного парка.

Члены экипажа «Пантеры» № 445 у своего танка после боя. Южный фас Курской дуги, июль 1943 года. Хорошо видно, что эмблема в виде головы пантеры на этой машине отсутствует (АСКМ).

Танковый полк включал в себя штаб, штабную роту (3 «партеры», 5 Pz.IV и взвод 37-мм зенитных танков Flakpz.IV «M"obelwagen» — 8 машин, два танковых батальона (один на Pz.IV, второй на «пантерах») и ремонтную роту (4 ремонтно-эвакуационных танка «Бергепантера»). Каждый танковый батальон состоял из штаба со штабной ротой (8 танков, 5 бронетранспортёров Sd.Kfz.251, зенитный взвод) и четырёх линейных рот (по 22 танка в каждой). Таким образом, всего танковый полк полного штата насчитывал 208 танков (из них 99 «пантер»), 10 бронетранспортёров и 4 «бергепантеры».

Как видно, «пантеры» должны были составить всего половину танкового парка немецкой армии — несмотря на все попытки, промышленность не могла обеспечить выпуск «Пантеры» в необходимых количествах. Поэтому, как и в 1943 году, можно было формировать батальоны сокращённого состава по 76 или 71 танку. 1 ноября 1944 года директивой главного командования сухопутных войск разрешалось включать в состав танкового полка самоходные установки Pz.IV/70 вместо танков Pz.IV и «Пантера», которых не хватало. Кроме того, предусматривалась возможность формирования батальонов с меньшим количеством танков — 64 или 48 машин (по 14 или даже 10 машин в роте).

25 марта 1945 года управление генерала-инспектора танковых войск и Генеральный штаб главного командования сухопутных войск издали приказ о базовой организации танковой дивизии 1945 года штата Panzer-Division 45.

С небольшими вариациями она включала в себя те же подразделения, что и дивизия штата Panzer-Division 44, но была значительно слабее последней.

Так, вместо танкового вводился смешанный танковый полк (иногда ещё его именовали танковой группой), состоящий из штаба (2 «пантеры» и 6 бронетранспортёров Sd.Kfz.251), батальона бронетранспортёров и танкового батальона.

Танковый батальон состоял из штаба (2 танка «Пантера» или Pz.IV), роты снабжения, ремонтной роты (2 «бергепантеры»), зенитной роты и четырёх танковых рот — две на «пантерах» и две на Pz.IV, по 10 машин в каждой. Кроме того, предусматривалась возможность использовать вместо танков самоходки Pz.IV/70.

Таким образом, смешанный танковый полк дивизии штата Panzer-Division 45 насчитывал 42 танка, из них 22 «пантеры», если они вообще имелись.

Переформирование танковых дивизий по штату Panzer-Division 45 планировалось завершить к 1 мая 1945 года. По понятным причинам этого сделать не удалось. Те же соединения, которые успели реорганизовать, имели состав, весьма далёкий от штатного.

«Пантеры» 51-го батальона на марше. Район Черкасского, июль 1943 года. На переднем плане машина с башенным номером 121 (БА).

Помимо танковых дивизий, в 1945 году танки «Пантера» включались в состав различных импровизированных соединений, создававшихся немецким командованием в спешном порядке. Вот информация о некоторых из них.

22 января 1945 года для обороны столицы рейха формируется танковая рота «Берлин», имевшая на вооружении 10 «пантер» и 12 Pz.IV, полученных с ремонтных заводов и баз. Все танки не могли двигаться своим ходом (имели только исправное вооружение), поэтому большинство из них вкопали в землю на перекрёстках улиц города. Экипаж каждого состоял из трёх человек. Эти машины в конце апреля — начале мая 1945 года участвовали в боях за Берлин.

1 февраля 1945 года был отдан приказ сформировать к полуночи тех же суток танковый батальон «Штансдорф 2» в составе роты «пантер» и двух рот штурмовых орудий. В тот же день батальон получил 19 «пантер», а 3 февраля — 28 штурмовых орудий StuG III. 12 февраля 1945 года «Штансдорф 2» убыл на фронт в состав группы армий «Центр».

5 марта 1945 года была сформирована танковая боевая группа «Север», имевшая четыре танковых и пехотную роты. Группа насчитывала 67 танков (24 «пантеры», 7 «тигров», 29 Pz.IV и 7 зенитных Flakpz.IV).

17 апреля 1945 года на базе боевой группы «Север» сформировали танковый батальон «Путлос», состоявший из штаба и двух танковых рот и имевший в своём составе 27 танков и самоходок (12 «пантер», 2 «тигра», 7 Pz.IV, истребитель танков Jagdpanzer IV, 4 истребителя танков Pz.IV/70 и штурмовое орудие StuG III). В ночь с 17 на 18 апреля батальон «Путлос» перебросили в Ульзен, где он вошёл в состав танковой дивизии «Клаузевиц».

«Пантера» № 142 1-й роты 51-го танкового батальона, подбитая артиллерийским огнём. Июль 1943 года. Хорошо видна пробоина в стволе орудия от 45-мм бронебойного снаряда. На правом борту видны дополнительные крепления для ЗИП (АСКМ).

«Пантера» № 434 4-й роты 51-го танкового батальона, подбитая артиллерийским огнём. Июль 1943 года (АСКМ).

Весной 1945 года немецкое командование использовало в боевых действиях и запасные части сухопутных войск, до этого занимавшиеся подготовкой танкистов. Эти брошенные в бой подразделения в отечественной и зарубежной литературе часто неправильно именуются танковыми дивизиями. Некоторые из них включались в состав танковых и панцергренадерских дивизий, которые доукомплектовывались в самом конце войны.

На 1 марта 1945 года в запасных частях сухопутных войск числилось 711 танков и самоходных орудий всех типов, из которых «пантеры» составляли четвёртую часть — 189 машин. Однако большинство этих танков были небоеспособны или находились в очень плохом техническом состоянии.

Запасные части были подготовлены к боевым действиям на передовой в качестве одного из последних актов отчаяния для того, чтобы остановить продвижение союзных войск как на западе, так и на востоке Германии. Ниже приводится список запасных частей, имевших на вооружении, среди прочего, и танки «Пантера». Однако этот список является далеко не полным, так как приказы часто менялись из-за постоянно ухудшающейся для немецких войск ситуации.

Запасное танковое соединение «Остзее» в составе остатков штаба 104-й танковой бригады, штаба танкового полка «Кобург», 5-го и 13-го учебных танковых батальонов по состоянию на 5 апреля 1945 года насчитывало 2 «пантеры» и 2 истребителя танков Jagdpanzer IV. В апреле соединение включили в состав 18-й панцергренадерской дивизии.

На этом фото хорошо видно написание тактического номера на «Пантере» № 824 52-го танкового батальона и эмблема 8-й роты — голова пантеры (красного цвета) с разинутой пастью (АСКМ).

Запасное танковое соединение «Тюрингия» в составе штаба танкового полка с танковой школой «Берген» 1-го и 300-го учебных танковых батальонов. Известно, что на 2 апреля 1945 года 300-й учебный танковый батальон имел 2 «пантеры», 1 Pz.IV и 3 штурмовых орудия.

Запасное танковое соединение «Вестфалия» в составе 11-го и 500-го учебных танковых батальонов на 2 апреля 1945 года насчитывало 8 «пантер», 17 «тигров», 2 Pz.II, 4 Pz.IV, 2 штурмовых орудия и истребитель танков «Хетцер».

Советско-германский фронт

БОЕВОЙ ДЕБЮТ НА КУРСКОЙ ДУГЕ

Как уже говорилось выше, первыми убыли на фронт 51-й и 52-й танковые батальоны «пантер», сведённые в 39-й танковый полк. Последний в общей сложности имел 200 танков, полученных в период с 10 по 31 мая 1943 года.

За месяц, остававшийся до начала боевых действий, 39-й танковый полк сумел обеспечить боевую подготовку экипажей «пантер» только на взводном уровне. Слаживание подразделений на уровне рот и батальонов вообще не проводилось, боевые стрельбы из «пантер» также были редким явлением. Кроме того, новые танки имели огромное количество недостатков и конструктивных недоработок. Позднее прибытие на фронт — последние подразделения 39-го танкового полка прибыли в район предстоящих боевых действий только к 4 июля — не позволило должным образом подготовить «пантеры» к атаке. Командиры и экипажи не успели достаточно хорошо изучить карты и провести разведку местности, установить связь с соседними подразделениями и т. п. А так как выход в эфир был запрещён (из соображений секретности), то производить настройку радиостанций «пантер» пришлось уже в ходе атаки. Например, 3 июля 1943 года в журнале военных действий 48-го танкового корпуса была сделана запись о том, что «танки „Пантера“ не имеют навыка тактического взаимодействия в составе батальона, а радиосвязь между отдельными машинами не отработана на практике».

Брошенная немцами «Пантера» № 824 52-го танкового батальона. Июль 1943 года. У этой машины 45-мм снаряды пробили маску орудия и заклинили пушку (АСКМ).

В результате всего этого в первых же боях возникли неточности в командовании, ошибки в боевом построении «пантер», проблемы в передаче приказов из-за слабо организованной связи. Например, приказания на изменение направления атаки в разгаре боя доходили до экипажей слишком поздно, в результате чего полк нёс большие потери.

Кроме того, ситуацию усугубляли механические поломки и пожары двигателей в «пантерах», что увеличивало потери. Например, 3 июля во время марша от железнодорожной станции к линии фронта из-за возгорания двигателей полностью сгорело два танка.

Ещё до начала боевых действий в операции «Цитадель» немецким командованием был утверждён план формирования 10-й танковой бригады. По этому плану в состав бригады включался танковый полк панцергренадерской дивизии «Гроссдойчланд» («Grossdeutschland») и 39-й танковый полк «пантер» (упоминаемое во многих источниках название «Пантер-бригада» не соответствует действительности и не подтверждается немецкими документами). Командиром бригады назначили полковника Деккера. Но командир танкового полка «Великой Германии», граф фон Штрахвиц, остался недоволен подобным решением, что впоследствии отрицательно сказалось на ходе ведения боевых действий.

«Пантера» с башенным номером 434 из 51-го танкового батальона, подбитая артиллерийским огнём. Июль 1943 года. Под установкой дымовых гранатомётов просматривается нарисованная голова пантеры (АСКМ).

Кроме того, из-за плохой организации формирования командование и штаб бригады не могли покинуть Берлин до 3 июля. Из-за спешки, царившей перед отправкой в район боевых действий, штабные подразделения не успели укомплектовать положенной по штату техникой, танками и автомашинами. Поэтому на фронте спешно сформировали штабную группу из офицеров 39-го танкового полка во главе с полковником Деккером. Группа получила два танка «Пантера» и несколько автомобилей (из 51-го и 52-го танковых батальонов) и штабной бронетранспортёр Sd.Kfz.251/6 из дивизии «Гроссдойчланд». Техника штаба полка и большая часть штабных офицеров прибыли на фронт только 11 июля 1943 года, в самый разгар наступления.

Несколько слов об окраске и маркировке «пантер» 39-го танкового полка. Судя по фото, машины имели двух- или трёхцветный камуфляж — по жёлтой окраске наносились полосы-разводы зелёного или коричневого цвета (или одновременно обоих). Какой-то единой системы в окраске «пантер» не существовало: каждый экипаж «наводил» камуфляж сам, между собой танки отличались расположением и формой полос, а в составе одной роты встречаются машины как с двухцветным, так и с трёхцветным камуфляжем. Все «пантеры» 39-го танкового полка имели тактические трёхзначные номера чёрного цвета с белой окантовкой, высотой примерно 40–45 сантиметров. Первая цифра номера соответствовала номеру роты в 51-м батальоне роты с 1-й по 4-ю, в 52-м — с 5-й по 8-ю), вторая — номеру взвода и третья — номеру машины во взводе. На кормовом листе башни размер номера обычно был примерно в три раза меньше, чем на бортах. Но судя по всему, единой системы в этом вопросе не было. Например, на некоторых «пантерах» 51-го батальона размер тактического номера на заднем листе был такой же, как на бортах. Машины штабов батальонов имели номера с «I 01» по «I 08» и с «II 01» по «II 08» (для 51-го и 52-го батальонов соответственно), а штаба 39-го полка — с «R 01» по «R 08».

Две фотографии подбитой «Пантеры» с башенным номером 434. Июль 1943 года. Хорошо видны пробоины от 45-мм бронебойных снарядов в кормовых листах корпуса и башни. На корме видна надпись мелом «Ильин 26/7» (АСКМ).

Единственной эмблемой, использовавшейся на машинах 39-го танкового полка, была голова пантеры с разинутой пастью. Наносилась она на бортовых и кормовом листах башни при помощи трафарета, а в отдельных случаях затем дорисовывалась кистью в ручную. По всей видимости, эта эмблема не являлась полковой, так как на машинах штаба 39-го танкового полка она отсутствует.

Судя по фотографиям, эту эмблему имели все танки 52-го танкового батальона, причём на машинах 5-й роты голова была белого цвета, в 6-й роте синего, в 7-й — чёрного, в 8-й — красного. А вот на «пантерах» 51-го батальона эта эмблема почти не встречается. Исключением были танки 1-й роты № 121 и 144 и «Пантера» 4-й роты № 434. А так как на других машинах 1-й и 4-й рот эта эмблема не встречается, то, видимо, на вышеупомянутых машинах она наносилась по личной инициативе экипажей. Исходя из этого, логично предположить, что нанесение эмблемы было сделано по инициативе командования 52-го танкового батальона на машинах 5—8-й рот. 51-й батальон (а также машины штаба полка) такой эмблемы не имели, но некоторые экипажи батальона рисовали её по своей личной инициативе.

В первых боях 5–6 июля 1943 года действиями 10-й танковой бригады руководил полковник Деккер. Затем он был отозван и появился на фронте лишь 11 июля, прибыв вместе с подразделениями штаба 10-й танковой бригады. В отсутствие Деккера командование бригадой было возложено на полковника фон Штрахвица.

Рано утром 5 июля 1943 года немецкие части перешли в наступление по всему фронту — операция «Цитадель» началась. В 8.15, после загрузки боеприпасов и дозаправки, батальоны «пантер» перешли в наступление. В первом эшелоне двигался танковый полк дивизии «Великая Германия», за которым следовал полк «пантер». Всего в бою участвовало 268 танков (4 Pz.II, 12 Pz.III, 51 Pz.IV, 3 «тигра», 12 огнемётных и 184 «пантеры»). На острие атаки находились рота Pz.IV и рота «тигров». Цель атаки — село Черкасское — было хорошо укреплено, подступы к нему прикрывались проволочными заграждениями и минными полями. Несмотря на упорную оборону села частями 67-й и 71-й гвардейских стрелковых дивизий, к вечеру оно было занято немецкими войсками.

Подбитая «Пантера» с башенным номером 142 51-го танкового батальона (АСКМ).

Помимо советской пехоты и артиллерии, в этом бою «пантеры» столкнулись с 245-м танковым полком Красной Армии, имевшим на вооружении американскую матчасть — 12 машин M-3 средний (M-3 «Генерал Ли») и 27 M-3 лёгкий (M-3 «Генерал Стюарт»). В своём рапорте на имя Гудериана о действиях новых танков «Пантера» полковник Деккер описал это столкновение так: «5-го июля я предпринял массированную атаку танковой бригадой, однако не продвинулся дальше оврага. Не зная о наших новейших орудиях, восемь танков „Генерал Ли“ приблизились к нам примерно на 2200 метров. Всего несколькими удачными попаданиями мы их уничтожили — они вспыхнули подобно бенгальским огням на рождественской ёлке. Один из них был поражён метким выстрелом моего танка».

Есть описание этого боя и в документах советской стороны — в журнале боевых действий 245-го отдельного танкового полка об этом сказано следующее: «В 7.00 (5 июля) 1-я и 2-я роты получили приказ о выдвижении в район высоты 237,8 юго-западнее Черкасское для совместных действий с 196-м гвардейским стрелковым полком 67-й гвардейской стрелковой дивизии. В 12.00 танки заняли исходные позиции, увязав вопросы взаимодействия с пехотой и артиллерией. В 13.00 — получен приказ выбить пехоту противника из занятых траншей и подавить огневые точки.

В 14.00 роты развёрнутым строем в 2 эшелона (1-я в первом, 2-я во втором) пошли в атаку (в первой роте были танки M-3 средний, во второй — M-3 лёгкий. — Прим. автора). К 15.00, выбив пехоту противника из траншей, восстановили положение полка.

Роты вступили в тяжёлый бой с превосходящими силами танков (до 70 штук). В результате боя противник потерял: подбитыми и сожжёнными 30 танков, подавлено огнём и гусеницами 7 орудий, 6 шестиствольных миномётов, 3 миномёта, до двух батальонов пехоты. Потери рот — сгорело от артогня противника 9 средних и 2 лёгких танка, подбит 1 M-3 с, убито 26 и ранено 24 человека. В бою отличился экипаж командира 1-й роты старшего лейтенанта Хрипача, который сжёг 7 танков противника. Боем руководил начальник штаба полка капитан Медведков, связь с ротами и внутри рот велась по радио».

Как видно, потери, указанные в докладе Деккера и в журнале боевых действий 245-го полка, очень похожи. Правда, информация о том, что «пантерам» удалось уничтожить восемь американских танков в короткое время, вызывает некоторые сомнения. Дело в том, что согласно журналу боевых действий 245-го полка последний вёл бой в районе высоты 237,8 с 14 до 16 часов и потеря танков произошла не единомоментно, а была «размазана» по времени.

«Пантера» № 312 из 3-й роты 51-го танкового батальона, вышедшая из строя по техническим причинам и взорванная немцами при отступлении. Июль 1943 года (АСКМ).

Кстати сказать, не обошлось без потерь и в полку «пантер» — в ходе боёв 5 июля 1943 года немцы указывают 18 «пантер», подбитых и подорвавшихся на минах. Ефрейтор Вернер Кригель, вспоминает о первых боях: «Мы очень нервничали, так как все связывали большие надежды с новыми танками „Пантера“. В последние дни перед наступлением было много проблем, связанных с техническими недостатками наших танков. 3 июля были замечены следы саботажа — в топливных баках некоторых „пантер“ обнаружили винты и гайки, а у одного танка в коробке перемены передач нашли куски жести. Хиви (русские добровольцы, состоящие на службе в вермахте. — Прим. автора), находившиеся в нашем лагере, были немедленно переведены в другие подразделения. Наши высшие офицеры считали, что русские знали о наших планах…

Утром 5 июля мы пошли в наступление севернее Курска. Советская оборона на Воронежском фронте была очень мощной. Наша первая атака захлебнулась на минном поле. Два танка роты, в том числе и мой, потеряли гусеницы. В то время как наша артиллерия подавляла огневые точки противника, мы смогли отремонтировать оба обездвиженных танка. Прорвать оборону русских мы смогли только после второй атаки, однако к вечеру 5 июля 51-й батальон имел только 22 боеспособных танка. Остальные были подбиты или поломались.

Мои товарищи жаловались на ненадёжную коробку перемены передач и сильный перегрев двигателей. Моторное отделение было очень узким, доступ в него из-за оборудования для подводного хода был сильно затруднён».

Бойцы и командиры Красной Армии осматривают подбитую «Пантеру» (предположительно с башенным номером 634). Июль 1943 года (АСКМ).

Рано утром 6 июля 1943 года танки 10-й бригады (4 Pz.II, 9 Pz.III, 21 Pz.IV, 3 «тигра», 12 огнемётных и 166 «пантер») построились в боевой порядок и пошли в атаку в направлении Луханино. При этом «пантеры» были слева, а танковый полк «Гроссдойчланд» справа. В ходе атаки танкам пришлось преодолеть противотанковый ров и большое минное поле, а затем они натолкнулись на оборонительный рубеж, где были остановлены огнём артиллерийских орудий и вкопанных в землю танков 3-го механизированного корпуса. В ходе боя 39-й танковый полк потерял 37 «пантер», причём одна из них была уничтожена экипажем Pz.IV (из состава 15-го танкового полка 11-й танковой дивизии), принявшим её за танк противника. Экипаж этой «Пантеры» не смог покинуть машину и сгорел в ней.

7 июля наступление на север продолжилось. Несмотря на упорную оборону частей Красной Армии, сильный огонь вкопанных танков и противотанковых пушек, части 10-й танковой бригады и дивизии «Гроссдойчланд» к исходу дня вышли к хутору Гремучий. В течение всего дня немцы отбивали яростные контратаки 1-й гвардейской, 192-й и 200-й танковых бригад Красной Армии. В ходе этих боёв части 10-й танковой бригады и приданная им пехота дивизии «Гроссдойчланд» понесли большие потери. Кроме того, утром, ещё до вступления в бой, 39-й танковый полк потерял 6 «пантер» из-за пожара двигателей. По докладу командования полка, в течение дня огнём «пантер» было уничтожено 6 танков, 3 противотанковых орудия и сбит один самолёт. Однако к вечеру в строю осталось всего 20 боеспособных «пантер».

На следующий день упорные атаки продолжались. О напряжённости тех боёв можно судить по воспоминаниям Вернера Кригеля: «8 июля мы снова направились в направлении на Обоянь, к югу от Курска. Русские сопротивлялись отчаянно. Наш танк получил попадание снаряда из танковой пушки в командирскую башенку. По счастливой случайности наш командир остался жив. Мы продолжили атаку с повреждённой командирской башенкой и открытым люком. Один танк нашей роты был уничтожен тяжёлой штурмовой артустановкой (вероятно, речь идёт о самоходной установке СУ-152. — Прим. автора): броня „Пантеры“ была просто прошита насквозь, экипаж погиб. В течение боя мы встретились с американскими танками (вероятно, речь идёт о машинах 192-й танковой бригады, имевшей на вооружении танки M-3 „Генерал Ли“ и M-3 „Генерал Стюарт“. — Прим. автора), которые были не ровней нам. Также нам удалось подбить несколько Т-34 с дистанции около 2500 метров».

«Пантера» с бортовым номером 633, подбитая 76-мм бронебойным снарядом в кормовой лист. Июль 1943 года (АСКМ).

«Пантера», подбитая на подступах к Харькову. Август 1943 года. На танке отсутствуют тактические номера и эмблемы, вероятно, машина была получена на пополнение в ходе боёв (РГАКФД).

В последующих боях 9-10 июля боевая мощь 39-го танкового полка, судя по немецким документам, снизилась довольно быстро. Так, к вечеру 10 июля в строю оставалось лишь 10 боеспособных «пантер», 25 танков были безвозвратно потеряны, 65 находились в ремонте, а ещё 100 требовали ремонта (из них 56 были подбиты или подорвались на минах и 44 поломались). К вечеру 11 июля боеспособными было уже 38 «пантер», 31 безвозвратно потеряна, а 131 нуждалась в ремонте. Как видно, наряду с боевыми потерями, много машин вышло из строя по техническим причинам.

12 июля части 10-й танковой бригады были выведены из боя и сосредоточены в районе высоты 260,8 для приведения себя в порядок. Предполагалось, что утром следующего дня бригада атакует Берёзовку для обеспечения флангового удара дивизии «Гроссдойчланд» с запада. Но сильно пересечённая местность и неожиданные ливни не позволили сосредоточить части в срок и подвести горючее и боеприпасы. Наступление, в котором участвовало 6 Pz.III, 24 Pz.IV и 36 «пантер», началось 14 июля в 5 часов утра. В течение дня немцы немного продвинулись, но огнём противотанковых орудий и контратаками танков они были остановлены. Из-за больших потерь 10-й танковой бригаде был подчинён 6-й танковый полк из состава соседней 3-й танковой дивизии, но из-за царившей неразберихи связаться с ним так и не удалось. Продолжение наступления имело мало шансов на успех, так как практически все боеприпасы были израсходованы в течение дня. К вечеру 10-я танковая бригада имела боеспособными l Pz.III, 23 Pz.IV и 20 «пантер», потеряв безвозвратно 3 Pz.IV и 6 «пантер».

Следует отметить, что несмотря на усиленную работу ремонтников 39-го танкового полка — они ремонтировали ежедневно до 25 «пантер» — поддерживать боеспособность подразделения на нужном уровне они не могли. И это несмотря на то, что дефицита в запчастях не было, так как их в спешном порядке приходилось самолётами доставлять с заводов на фронт.

Подбитая командирская «Пантера» штаба 39-го танкового полка (на башне виден тактический номер R 04). Август 1943 года. Скорее всего, эта машина поступила на пополнение штаба после потери первой машины R 04, фото которой приведено выше (РГАКФД).

Для эвакуации «пантер» с поля боя в полку имелось 4 «бергепантеры» (по две в каждом батальоне) и 19 18-тонных полугусеничных тягачей, затем были доставлены ещё 14. Для транспортировки каждой подбитой «пантеры» требовалось три тягача. Но, несмотря на все принимаемые меры, потери были довольно внушительными. Например, к 19 июля 51-й батальон имел в строю 33 танка, 32 требовали ремонта и 31 потерян в боях. 52-й батальон к этому же времени имел 28 боеспособных «пантер», 40 танков требовали ремонта, четыре отправили для восстановления в Германию и 24 были потеряны.

К 15 июля штаб 10-й танковой бригады и полк «пантер» фон Лаухерта (на тот момент в нём имелось 44 боеспособных «пантеры», в том числе 3 командирских) вывели из состава дивизии «Гроссдойчланд» и подчинили непосредственно штабу 48-го танкового корпуса.

В период 15–17 июля 1943 года по приказу главного командования сухопутных войск 51-й танковый батальон передал все свои «пантеры» 52-му батальону 39-го танкового полка, и 18 июля убыл за получением новой матчасти. К этому времени 51-й батальон записал на свой счёт (по немецким данным) 150 подбитых и уничтоженных танков, при этом потеряв безвозвратно 32 «пантеры». В течение 17–20 июля люди, автомобили и другая техника батальона были погружены в эшелоны и со станции Богодухов отправлены в Брянск.

По состоянию на утро 19 июля 1943 года 52-й танковый батальон 39-го танкового полка насчитывал 61 боеспособную «пантеру», 72 требовали ремонта, 4 отправили на ремонт в Германию и 55 списали как безвозвратные потери. К этому количеству стоит добавить 5 оставшихся в строю командирских «пантер», имевшихся в штабе 39-го танкового полка (3 машины из 8 к этому времени были потеряны). Чуть позже, 21 и 31 июля 1943 года, на пополнение 52-го батальона поступило 12 новых «пантер» (двумя партиями по 6 машин).

Борт башни «Пантеры» № 535, проходившей испытания обстрелом на полигоне в подмосковной Кубинке. Хорошо видна эмблема в виде головы пантеры. Мелом обведены пробоины от 76 и 122-мм бронебойных снарядов (ЦАМО).

Об эффективности действий 39-го танкового полка можно судить из рапорта командира 10-й танковой бригады полковника Деккера, направленного генералу-инспектору танковых войск Г. Гудериану 12 июля 1943 года:

«Господин генерал!

Согласно Вашему приказу докладываю о первых результатах операции, о возникших трудностях и моих впечатлениях после возвращения в штаб бригады, откуда я был вызван в соответствии с приказом. Замечу, что положение дел в моё отсутствие было весьма плачевно, о чём и сообщаю далее…

На следующий день (6 июля) в результате атаки 300 танков бригады мне удалось дойти до второго оборонительного рубежа. После каждой успешно завершённой такой атаки при минимальных потерях я, согласно приказу, докладывал генералу фон Кнобельсдорфу (командиру 48-го танкового корпуса. — Прим. автора).

Танковая бригада действовала совместно с дивизией „Гроссдойчланд“. В танковом полку „Гроссдойчланд“ было восемь рот Pz.IV и рота „тигров“. Командовал полком граф фон Штрахвиц, находившейся на танке „Лев“. Взаимодействовать с ним во время атаки было весьма затруднительно, так как он предпочитал действовать самостоятельно и не отвечал на позывные по радио. В конце концов, когда мне было приказано прибыть в штаб к генералу фон Кнобельсдорфу, фон Штрахвиц предпринял совершенно не поддающиеся логике действия, приведшие в результате к необратимому оголению фланга. Таким образом, в результате бездарных тактических манёвров мы потеряли 12 „пантер“, которые подорвались на минах и были уничтожены путём поражения в уязвимые для них боковые стороны.

В целом, если говорить о „пантерах“, то они вполне хороши, несмотря на некоторые проблемы с запуском двигателя и его слабую защищённость. В отличие от „Тигра“ бортовая броня не является неуязвимой для 76-мм противотанковых снарядов. Орудие танка по своим качествам является исключительным».

Советский офицер у подбитой «Пантеры» 39-го танкового полка (бортовой № 535). Июль 1943 года. Танк получил две пробоины 76-мм снарядами в левый борт корпуса (цифра 2) и две 45-мм пробоины в правый борт башни (цифра 1). На башне, помимо номера, виден тактический знак в виде белой головы пантеры (ЦАМО).

В другом письме Гудериану Деккер называл причиной больших потерь танков «Пантера» неумелые действия командира танкового полка дивизии «Гроссдойчланд» фон Штрахвица, который «использовал „пантеры“ 39-го танкового полка как идиот».

По мнению Штрахвица, причиной больших потерь стало «ускоренное формирование штаба бригады и его позднее прибытие на фронт, недостаток времени для уяснения задач, слабая разведка и, наконец, недостаток доверия между командованием 10-й танковой бригады, полка „пантер“ и танкового полка дивизии „Гроссдойчланд“».

В целом эффект, произведённый действиями полка «пантер», оказался ниже, чем ожидало немецкое командование. Например, начальник штаба 48-го танкового корпуса Ф. Меллентин писал: «Танки типа „Пантера“ не оправдали возлагавшихся на них надежд: их легко можно было поджечь, системы смазки и питания не были должным образом защищены, экипажи не имели достаточной подготовки».

Советский СПАМ — на заднем плане «Тигр», на переднем «Пантера» 39-го танкового полка (бортовой № 521). Воронежский фронт, июль 1943 года. Танк получил две 76-мм пробоины в верхний наклонный борт корпуса. Впоследствии эта машина экспонировалась на выставке трофейного вооружения и техники в парке культуры и отдыха имени Горького в Москве (АСКМ).

Генерал Г. Гудериан, посетив 10 июля дивизию «Великая Германия», составил донесение, отправленное им 17 июля начальнику штаба главного командования сухопутных войск генералу Зейцлеру: «Тактический опыт. Тактическое использование новых типов танков („Пантера“) не освобождает командование от использования общепринятых тактических принципов использования танков. В особенности это касается вопросов организации взаимодействия с другими родами войск (пехота, сапёры, артиллерия и т. д.) и массированного использования танковых подразделений.

Генерал-инспектор бронетанковых войск создал штаб танковой бригады с целью централизованного управления более чем 300 танками, действовавшими в составе дивизии „Великая германия“ (танковый полк дивизии и 39-й танковый полк „пантер“. — Прим. автора). Из-за возникших трений между отдельными командирами этот штаб на начальной стадии не функционировал. Кадровые вопросы не должны отражаться на деле, когда вопрос касается будущего рейха.

Число потерь в технике возрастало в процессе продолжения операции. Количество участвующих в бою „пантер“ было небольшим (иногда всего лишь 10 танков). В связи с этим противник довольно легко отражал их атаки.

Вражеская оборона, состоящая из противотанковых орудий 7,62 см и противотанковых ружей, успешно поражала „пантеры“ только при попаданиях в борта. Попадания в лобовую часть не пробивали броню танков.

Таким образом, при атаке „пантер“ особое внимание следует уделять прикрытию их флангов. Эту задачу необходимо решать использованием других родов войск, участвующих в бою. „Пантерам“ следует атаковать широким фронтом, не допуская, таким образом, атак противника с флангов на свои основные ударные силы.

„Пантеры“ должны стараться действовать так, чтобы под огонь противника попадала только их лобовая часть, неуязвимая для снарядов. В будущем, для успешного преодоления „пантерами“ хорошо укреплённой, защищённой минными полями линии обороны противника необходимо предусмотреть активное использование рот радиоуправляемых мин (Panzer-Funklenk-Kompanie). Во всех случаях необходимо хорошее взаимодействие с сапёрами во избежание всевозможных непредвиденных задержек атаки из-за минных полей.

Организация. Организация воинских подразделений танкового полка „пантер“ была признана успешной, но численность колёсной техники можно было бы отчасти сократить.

Обучение. Если времени на обучение недостаточно, то трудно ожидать успешных действий во время боёв. Непосредственно перед сражением боевой состав не имел необходимых тактических навыков, которые были отработаны лишь только на уровне взводов. Это впоследствии выразилось в значительных неоправданных потерях в технике.

Глубоко эшелонированная насыщенная минными полями оборона русских также способствовала большим потерям. В результате, высшее командование высказало общее мнение, распространившееся в войсках: танк „Пантера“ — бесперспективен!

Хотелось всё же в заключение отметить, что танк тем не менее доказал свои положительные качества во время боевых действий. Большое число поломок, имевших место, было вполне ожидаемо от нового типа танка, впервые участвовавшего в боевых действиях. После устранения очевидных неисправностей в топливной системе и в двигателях поломки не должны превышать допустимых норм. Таким образом, если не принимать во внимание собственные ошибки, то столь непривычно высокое число потерь можно вполне объяснить тяжестью боевых действий и высокой активностью противника».

Танк «Пантера» с башенным номером 441 после испытания обстрелом. Июль 1943 года. Попадания в лобовой лист корпуса показаны стрелками (АСКМ).

Отчёт дополняют замечания о работе отдельных элементов танка, которые небезынтересно привести: «Орудие. Проблем при стрельбе не возникает. Точность наведения и бронепробиваемость хорошие. Удалось подбить 140 танков противника (по данным на 10 июля) с расстояния порядка 1500–2000 м. А один танк Т-34 был поражён с расстояния 3000 м.

После третьего выстрела прицелом невозможно было пользоваться из-за чрезмерного задымления башни, вызывающего слезоточение. Необходим перископ наблюдения!

Несколько орудий вышли из строя в результате попадания пуль противотанковых ружей в ствол.

Дымовые гранатомёты. Становились совершенно бесполезными, так как были сильно уязвимы от огня противника. Необходимо ускорить разработку скрытых систем.

Броня. Противнику не удавалось пробивать лобовую броню „пантер“ даже при прямом попадании 76 мм бронебойного снаряда. 76 мм бронебойный снаряд пробивал орудийную башню, а также и корпус танка „Пантера“ с расстояния 1000 метров и более. В большинстве случаев танк после этого немедленно загорался, что объясняется большим количеством возгораемых материалов в его оснащении.

При попадании снарядов и мин сверху на крышу корпуса и башни танка „Пантера“ возникали внутренние повреждения из-за деформации брони.

Слабые точки. Кромки отверстий для стрельбы из личного оружия следует усилить, так как прикрывающие их лючки оказались уязвимыми при артобстреле. Это же относится и к люку для выброса стреляных гильз в левом борту башни.

Крыша отделения управления оказалась уязвимой для снарядов, отражаемых от маски орудия. Часто это приводило к гибели или ранениям водителя и радиста. Усиление брони невозможно, так как это приведёт к увеличению массы танка и, соответственно, к повышению количества механических поломок.

Действие мин. Более 40 „пантер“ в течение первых же дней боёв подорвалось на минах. В целом при этом повреждались только четыре — шесть гусеничных траков и два — четыре опорных катка. На некоторых „пантерах“ минами были повреждены ведущие колёса. В некоторых случаях при подрыве на минах „пантеры“ загорались из-за наличия горючего на днище танка (подтекают топливные баки). Очень часто детонация при взрыве мин вызывает остановку двигателя танка.

Башня и корпус. Затруднительно пользоваться люком в командирской башенке, когда танк стоит на склоне или подожжён. Новая конструкция люков механика-водителя и радиста создавала множество проблем. Во время попаданий снарядов и мин в крышу, люки заклинивает и их невозможно открыть. Поэтому в большинстве случаев механик-водитель и радист не могут покинуть подбитую или горящую машину. Это заставляет их не закрывать люки, что, конечно же, ослабляет защищённость танка и приводит к неоправданным потерям.

Совершенно необходимо разработать систему прочистки оптических приборов наблюдения механика-водителя и радиста, которые в целом удовлетворительны.

Неисправности в топливной системе. Наиболее частыми оказались неполадки в топливных насосах — нарушение герметичности и дефекты мембран, повреждения трубопровода и линии подачи масла (в 52-м батальоне 20 отказов по состоянию на 8 июля). В результате протечек горючего три танка загорелись (бензин вылился на пол машины). Отмечались случаи воспламенения „пантер“ при преодолении крутых склонов. В большинстве случаев возгорания были ликвидированы действиями экипажа или автоматической системой пожаротушения.

Неисправности двигателя. В течение рассматриваемого периода они оказались сверхнормативными. К 8 июля в 52-м танковом батальоне было отмечено 12 случаев отказа двигателей. К возможным причинам поломок можно отнести как и ещё недостаточную опытность водителей, так и недостатки конструкции. Кроме того, частая работа на повышенных оборотах вызывала перегрев двигателя и поломки карданной передачи. Впоследствии, правда, число поломок уменьшилось. Тем не менее здесь есть над чем поразмыслить.

Трансмиссия. В целом работала надёжно. В 52-м танковом батальоне было отмечено всего лишь пять случаев».

«Пантеры» 51-го танкового батальона дивизии «Гроссдойчланд» выдвигаются к линии фронта. Район Карачева, август 1943 года (РГАКФД).

Кроме того, в отчёте Г. Гудериана приведены данные о характере повреждений и поломок в 39-м танковом полку по состоянию на 10 и 12 июля соответственно (см. таблицу 10).

Тактические просчёты, имевшие место во время первых боёв 39-го танкового полка, и некоторые другие наблюдения были отражены в докладе майора Штрейта, командира учебного подразделения «пантер»: «Из-за сильной скученности при атаке эффективность огня „пантер“ была очень низкой и противник смог успешно вывести из строя большую часть танков. При этом многие машины подорвались на минах.

Сапёры не могли успешно обезвреживать минные поля из-за недостатка времени: приказ продолжать наступление был отдан до того, как они закончили разминирование.

Атаки велись без учёта изменения ситуации в ходе боя. Взаимодействие подразделений было очень слабым, так как многим практически ничего не было известно о планах наступления. Неразбериха началась с первых же минут боя, так как ни цель, ни боевой порядок, ни направление атаки не были чётко определены. „Пантеры“ постоянно создавали скученное скопление непосредственно перед оборонительными рубежами противника, что приводило к большим неоправданным потерям. Командиры батальонов должны чётко руководить участвующими в атаке боевыми машинами, отдавая понятные приказы. К сожалению, действия „пантер“ были несогласованны. Так, например, любое изменение направления движения командиры большинства танков определяли визуально по ближайшим машинам, когда те меняли направление.

Борьба с противотанковыми орудиями вызывает определённые трудности, так как они представляют из себя небольшие мишени, которые к тому же хорошо замаскированы. В большинстве случаев уничтожить весь расчёт противника полностью практически невозможно. „Пантеры“ же, для сравнения, представляют из себя довольно заметные цели.

Превосходство „пантер“ очевидно только при лобовых танковых сражениях.

В целом стратегия противотанковой обороны русских состояла в следующем: плотная группировка орудий располагалась в наиболее благоприятной для этого местности — чаще по краю лесного массива. В основном это 76-мм противотанковые орудия, относящиеся к категории лёгкой артиллерии. В глубине линии обороны располагалась тяжёлая артиллерия и миномёты. Пехота и танки противника готовы атаковать при любой благоприятной возможности. Такие контратаки приводят к большим потерям с нашей стороны».

Подбитая «Пантера» с башенным номером 102 из 51-го танкового батальона дивизии «Гроссдойчланд» на сборном пункте аварийных машин. Центральный фронт, август 1943 года. На заднем плане виден танк «Тигр» (АСКМ).

По данным оберквартирмейстера 4-й танковой армии, к 21 июля 1943 года в 39-м танковом полку сложилась следующая ситуация с танками «Пантера»: 41 танк был боеспособен, 85 танков требовали ремонта, 16 танков отправили для капремонта в Германию, а 58 танков были безвозвратно потеряны (49 из них при отступлении были взорваны). В целом оценить количество «пантер», участвовавших в июльских боях, можно по таблице 11.

Общую картину об участии танков «Пантера» 39-го танкового полка в ходе боёв на южном фасе Курской дуги в июле — августе 1943 года можно представить по таблице 12.

Здесь следует сказать, что система учёта потерь танков в немецкой армии была довольно хитрой, и оценить потери в ходе той или иной операции часто просто не представляется возможным.

Так, в безвозвратные потери включались танки, оставшиеся на территории, занятой противником, либо вообще не подлежащие восстановлению.

Что касается повреждённых машин, то они в документах проходили по трём категориям — как находящиеся в краткосрочном и долгосрочном ремонте или как отправленные на капитальный ремонт в Германию.

Советские бойцы проходят мимо подбитой и взорванной «Пантеры» № 322 из состава 51-го танкового батальона дивизии «Гроссдойчланд». Район Карачева, август 1943 года. Под номером виден силуэт идущей пантеры (АСКМ).

Подбитая «Пантера» с башенным номером 445 из 51-го танкового батальона дивизии «Гроссдойчланд» на сборном пункте аварийных машин. Центральный фронт, август 1943 года. Под номером виден силуэт идущей пантеры, а в борту башни — две пробоины от 76-мм бронебойных снарядов (АСКМ).

Следует сказать, что срок краткосрочного ремонта определялся документами и чаще всего был не таким уж и маленьким. Например, в ходе операции «Цитадель» время краткосрочного ремонта для частей группы армий «Центр» было установлено в две, а для группы армий «Юг» — в три (!) недели. Кроме того, в данную категории включались и танки, находившиеся на поле боя и требовавшие эвакуации.

Что касается долгосрочного ремонта, то его срок никак не оговаривался. Кроме того, если, например, танк направляли в ремонт из Белгорода в Днепропетровск, по документам он числился как находившийся в долгосрочном ремонте в части. Лишь если машина убывала на ремонт на территорию рейха, её показывали отдельной графой.

Кроме того, танк мог легко переходить из одной категории в другую — например, находится три недели в краткосрочном ремонте, затем его указывали в графе долгосрочный ремонт и через месяц списывали как безвозвратные потери. Всё это очень сильно усложняет учёт потерь немецких танков в том или ином бою, так как практика списания потерянных танков задним числом практиковалась у немцев довольно широко.

Хорошо иллюстрирует приведённое выше доклад штаба 39-го танкового полка «пантер», датированный утром 20 июля 1943 года. Согласно этому документу, из имевшихся к началу боевых действий 200 «пантер» как безвозвратные потери было списано 58 штук, 98 находились в краткосрочном и долгосрочном ремонте и 44 были боеспособны. Однако из 98 ремонтных танков 55 ещё не были эвакуированы! В своём донесении ремонтники 39-го полка сообщали, что «если погода будет благоприятной, а также если будут выделено необходимое количество эвакуационных средств, то требующие эвакуации „пантеры“ можно будет восстановить в течение трёх недель».

Командующий 11-й гвардейской армией Брянского фронта генерал-лейтенант И. Баграмян (крайний слева) с членами своего штаба осматривает подбитую «Пантеру» из состава 51-го танкового батальона дивизии «Гроссдойчланд». Август 1943 года. Хорошо видна эмблема — силуэт идущей пантеры, выше него различим тактический номер 124 (ЦМВС).

С начала августа 1943 года, после перехода частей Красной Армии в наступление, безвозвратные потери «пантер» стали стремительно возрастать. Связано это было с тем, что при отступлении немцам приходилось бросать или взрывать танки, эвакуированные с поля боя и находившиеся на ремонте или в ожидании ремонта. Так, в своём докладе от 12 августа 1943 года штаб 4-й танковой армии вермахта сообщал генералу-инспектору танковых войск следующее: «К началу июля 1943 года в строю имелось 200 „пантер“, безвозвратные потери в ходе операции „Цитадель“ составили 65 машин.

В конце июля 1943 года, после передачи танков „Пантера“ из 51-го батальона, имелось 135 машин, из них боеспособными были только 19.

После этого:

отправлено на ремонт в Германию — 15 „пантер“;

отправлено на ремонт в Днепропетровск — 27 „пантер“;

прибыло на пополнение — 12 „пантер“;

всего имелось к началу русского наступления — 105 „пантер“.

Из них:

уничтожено в боях и подорвано при отступлении в районе Борисовка, Головчин, Грайворон — 75 „пантер“;

подбито в Тростянец — 1 „Пантера“;

Имеется в наличии — 29 „пантер“.

Из них:

в ремонте — 15 „пантер“;

не эвакуированы с поля боя — 5 „пантер“;

действуют с частями дивизии „Гроссдойчланд“ — 6 „пантер“;

неизвестно где находятся — 3 „пантеры“».

Кстати, в другом документе сказано о том, что из 75 потерянных машин в районе Борисовка, Головчин, Грайворон 35 штук были подорваны непосредственно в Борисовке — именно в этом населённом пункте находились ремонтные службы 39-го танкового полка и сюда эвакуировали танки, имевшие не только боевые, но и технические повреждения.

19 августа 1943 года приказом главного командования сухопутных войск 52-й танковый батальон был переименован в 1-й батальон 15-го танкового полка и включён в состав 11-й танковой дивизии вермахта. В течение нескольких следующих дней «пантеры» батальона были переброшены под Лебедин, где участвовали в боях с наступающими советским частями.

По состоянию на 10 сентября 1943 года в батальоне числилось 96 «пантер», из них 51 боеспособна и 45 находились в краткосрочном и долгосрочном ремонте.

БОРЬБА С ТАНКОМ «ПАНТЕРА»

Сразу же после начала контрнаступления наших войск на белгородском направлении группа офицеров научно-испытательного бронетанкового полигона ГБТУ КА в составе: начальника полигона полковника Романова, начальника штаба полигона инженер-майора А. Иванова и старшего техника-лейтенанта Козлова по заданию командующего бронетанковыми и механизированными войсками Красной Армии генерал-полковника Я. Федоренко произвела изучение и обследование танков «Пантера», подбитых в оборонительных боях на Воронежском фронте.

Обследование производилось с 20 по 28 июля 1943 года на участке прорыва нашего фронта немецкими войсками вдоль шоссе Белгород — Обоянь шириной 30 и глубиной 35 километров. Всего был осмотрен 31 танк «Пантера». На основании этих материалов был составлен отчёт «Борьба с немецкими тяжёлыми танками „Пантера“». Он интересен тем, что это первый документ такого рода и содержит некоторые интересные статистические выкладки.

Так, из 31 осмотренной «Пантеры» было подбито артиллерией 22 танка (71 %), из них:

в лобовую часть корпуса — 0 (0 %);

в башню — 4 (18 %);

в борт корпуса — 13 (59 %);

в корму корпуса — 5 (23 %).

Кроме того, подорвалось на минах — три танка (10 %), разбит прямым попаданием авиабомбы — один танк (3 %), застрял на стрелковом окопе — один танк (3 %), вышли из строя по техническим причинам — четыре танка (13 %).

Из 22 «пантер», подбитых артиллерийским огнём, десять танков сгорело, что составляет 45 % от общего числа подбитых танков. В отчёте особо отмечалось, что «при попадании снаряда в моторное отделение, независимо от места входа снаряда (борт или корма), танки „Пантера“ горят».

Танк «Пантера» с башенным номером 521 на выставке трофейной техники и вооружения в парке культуры и отдыха имени Горького в Москве. Зима 1944–1945 года (АСКМ).

Всего на 22 «пантерах» было насчитано 58 снарядных попаданий, которые распределились следующим образом:

а) В лобовую часть танка — 10 попаданий (все рикошетировали);

б) В башню — 16 попаданий (сквозные пробития);

в) В борт — 24 попадания (сквозные пробоины);

г) Корма — 7 попаданий (сквозные пробоины);

д) Пушка — 1 попадание (ствол пробит).

Как видно, наибольшее количество попаданий (47) приходится на борт, башню и корму танков, что показывает на правильность действия противотанковых средств Красной Армии и быстрое освоение ими способов борьбы с новыми танками «Пантера».

Одна «Пантера» (бортовой № 441) после отхода немцев подверглась пробному обстрелу из 76-мм пушки танка Т-34. Всего было сделано 30 выстрелов бронебойными снарядами с дистанции 100 метров, из них 20 по верхнему и десять по нижнему лобовым листам. Верхний лист пробоин не имел, все снаряды срикошетировали, в нижнем листе была только одна пробоина.

На основании осмотра подбитых «пантер» было сделано заключение, что они поражаются:

«а) Противотанковым ружьём — в нижний бортовой лист корпуса с дистанции 100 метров и ближе (под прямым углом);

б) Подкалиберным снарядом 45-мм пушки — за исключением лобовой части;

в) Бронебойным снарядом 76-мм пушки — за исключением лобовой части;

г) Бронебойным снарядом 85-мм зенитной пушки;

д) Противотанковыми минами (гусеницы)».

Танкисты 15-го танкового полка 11-й танковой дивизии у «Пантеры». Осень 1943 года. Хорошо видно крепление дополнительных ящиков для ЗИПа и инструмента на корме корпуса, а также дополнительные упоры крышки люка на борту башни.

Небезынтересно привести выводы, содержащиеся в отчёте:

«1. На Белгородском направлении немецкие войска в период своего наступления в июле месяце 1943 года впервые применили тяжёлые танки „Пантера“. Танки T-VI „Тигр“ применялись в незначительном количестве. Танки „Пантера“ применялись на всём периоде наступления, а танки „Тигр“ только в начальный период наступления.

2. Тяжёлый танк „Пантера“ является более мощным танком, чем танки Т-34 и КВ и имеет преимущество в лобовой защите и артиллерийском вооружении. Необходимо отметить, что у танка „Пантера“ смотровые отверстия водителя и радиста закрываются крышками заподлицо с лобовым листом, поэтому снаряды от них рикошетируют. В танке Т-34 верхний лобовой лист ослаблен за счёт выступающих люка механика-водителя и маски курсового пулемёта. Попадание снарядов в эти места вызывает разрушение верхнего лобового листа.

3. Тактика применения танков „Пантера“ имеет следующие особенности:

а) Танки используются в бою в основном по дорогам или в районе дорог;

б) Танки „Пантера“ не применяются отдельно, а как правило их эскортируют группы средних танков T-III и T-IV;

в) Танки „Пантера“ открывают огонь с дальних дистанций, используя своё преимущество в артиллерийском вооружении, стремясь не допустить к сближению наши танки;

г) Во время атаки „Пантеры“ двигаются в одном направлении, не меняя курса, стремясь использовать своё преимущество в лобовой защите;

д) При обороне танки „Пантера“ действуют из засад;

е) При отходе „Пантеры“ отходят до ближайшего укрытия задним ходом, стремясь не подставлять борта под артиллерийский огонь.

При отходе немцы все подбитые и неисправные танки „Пантера“ взрывают. Подрыв производится специальным зарядом, возимом на танках. Заряд имеет детонатор, поджигаемый через бикфордов шнур, шнур зажигается специальным зарядом.

75-мм танковая пушка обр. 1943 года, установленная на танке „Пантера“, поражает наши Т-34 с дальних дистанций 1–1,5 километра».

Экипаж «Пантеры» за ремонтом своей машины. Осень 1943 года. Танк имеет циммеритное покрытие, на командирской башенке установлено дополнительное кольцо с креплением для установки зенитного пулемёта.

Танк «Пантера» Ausf.D после испытания обстрелом, проведённого 24 декабря 1943 года 5-й истребительно-противотанковой бригадой (АСКМ).

После проведения осмотра две «пантеры» (№ 521 и 745) были отправлены в Москву, на выставку трофейной техники в парке культуры и отдыха им. Горького, одна (№ 824) — на опытный завод № 100 в Челябинске для изучения, две (№ 732 и 535) — на полигон в подмосковной Кубинке для проведения испытаний и одна (№ 433) была подарена английскому правительству и отправлена в Великобританию.

* Номера не соответствуют системе обозначений «пантер» в 39-м танковом полку и в документе указаны неверно.

НА ДРУГИХ УЧАСТКАХ СОВЕТСКО-ГЕРМАНСКОГО ФРОНТА

Как уже упоминалось выше, 18 июля 1943 года 51-й батальон направили за получением новой матчасти — в Брянске ему передали 96 «пантер», прибывших из Германии.

24 июля 1943 года батальон подчинили дивизии «Гроссдойчланд», и его «пантеры» действовали совместно с этим соединением в районе Карачева, пытаясь остановить наступление частей Красной Армии на Центральном фронте. Но уже 4 и 5 августа в спешном порядке «пантеры» вместе с дивизией «Гроссдойчланд» грузятся в Карачеве и Брянске в эшелоны и перебрасываются под Ахтырку, где советские части Воронежского фронта прорвали фронт. Из-за авианалётов и действий партизан часть эшелонов застряли в пути и прибыли к месту назначения со значительным опозданием.

В течение 7-11 августа 1943 года под Ахтыркой шли тяжёлые бои. На утро 10 августа по донесению штаба 51-го батальона командованию 4-й танковой армии вермахта в его составе имелось 57 «пантер», из них лишь 27 являлись боеспособными. Кроме того, 31 машина находилась в пути из Карачева к Ахтырке и ещё не прибыла.

Командирский танк «Пантера» (на базе «Пантеры» Ausf.А) выдвигается на передовую линию. Восточный фронт, ноябрь 1943 года (БА).

По состоянию на 23.15 13 августа 1943 года ситуация с «пантерами» в дивизии «Гроссдойчланд» была следующей:

18 — боеспособны;

21 — в краткосрочном и долгосрочном ремонте;

31 — находятся в Гадяче, требуют ремонта двигателей;

26 — безвозвратные потери, в том числе 6 машин потеряно за 13 августа 1943 года.

На 1 сентября 1943 года в 51-м танковом батальоне имелось всего 15 боеспособных «пантер», ещё 28 находились в ремонте. И это с учётом 6 машин, переданных 30 августа из состава 1-го батальона 15-го танкового полка (бывший 52-й батальон 39-го танкового полка). На 1 октября в батальоне имелось 18 «пантер» (из них 6 боеспособных), а на 1 ноября — всего три, из которых только одна была боеспособна.

В августе 1943 года на фронт прибыла третья часть, вооружённая «пантерами» — 1-й батальон 2-го танкового полка СС, входивший в состав 2-й панцергренадерской дивизии СС «Дас Райх» («Das Reich»). Он формировался по сокращённому штату, и в его составе имелась 71 «Пантера» (16 машин отгружены в июне и 55 — 2 августа).

В составе дивизии «Дас Райх» батальон «пантер» принял участие в тяжёлых боях на так называемом «Миус-фронте» против наступающих частей Красной Армии Южного фронта. По состоянию на 31 августа 1943 года в дивизии имелась всего 21 боеготовая «пантера», 10 списали как безвозвратные потери и 40 танков находились в краткосрочном или долгосрочном ремонте.

«Пантера» Ausf.А из состава 2-го батальона 23-го танкового полка. Запорожье, октябрь 1943 года (БА).

В конце августа 1943 года на Восточный фронт убыл 2-й батальон 23-го танкового полка, имевший на вооружении 96 «пантер» — его направили в состав 23-й танковой дивизии. 9 сентября 1943 года часть посетил оберлейтенант Милдебрат из штаба генерала-инспектора танковых войск, который докладывал о действиях батальона следующее: «На самолёте „Физилер-Шторьх“ я вылетел из штаба 6-й армии, находившегося юго-западнее Пологи. Многочисленные стада скота и гражданских людей двигались по дорогам на запад. Наблюдение за местностью было затруднено из-за дыма от горящих строений.

Аэродром в Константиновке был уже оставлен. Приземлившись, мы встретили экипажи двух разбитых „пантер“. Они сообщили, что тылы и ремонтные службы 2-го батальона 23-го танкового полка находились западнее Покровского и все вышедшие из строя „пантеры“ сосредоточены там. Офицер полевой жандармерии сказал мне, что он слышал по радио о том, что противник перерезал основную дорогу на Маломихайловку утром 9 сентября.

После долгих поисков севернее и южнее Покровского в Терстянке удалось обнаружить танковую роту, отдельные подразделения которой были также в Самойловке. Во время полёта заметили 15 „пантер“, которые двигались на запад. Оберлейтенант Клемм, командир 6-й роты 23-го танкового полка, а также несколько офицеров-снабженцев этой части, сообщили следующее.

Батальон „пантер“ был разгружен в Макеевке и немедленно направлен в район Моспино с задачей обеспечить выход из окружения нашей пехотной части. После этого машины участвовали в боях каждый день без перерыва, при этом ночью приходилось совершать длинные марши.

Несмотря на хорошую подготовку экипажей, сразу же выявились слабые места „пантер“ — пятьдесят процентов машин вышло из строя после прибытия в районе сосредоточения. Из них у двух третей наблюдались поломки двигателя, а у одной трети вышли из строя рулевое управление или гидравлический механизм поворота башни. Примерно такое соотношение технических неисправностей наблюдалось и в последующее время. Из-за непрерывных боевых действий практически не оставалось времени на техническое обслуживание танков.

Очень скоро батальон разделили на несколько групп. Первая, с шестью „пантерами“ и несколькими транспортными машинами, осталась с 23-й танковой дивизией. Три „пантеры“ охраняли два дивизионных штаба в Красногоровке. У майора Фехнера имелось восемь „пантер“, которые находились в пяти километрах севернее. Ещё восемь располагались в пяти километрах северо-северо-восточнее Фехнера. Они использовались в качестве „пожарной команды“, как, впрочем, и танки других групп. Пять „пантер“ были безвозвратно потеряны, ещё 54 были небоеспособными по тем или иным причинам либо эвакуировались на запад.

«Пантера» Ausf.D танкового батальона «Ораниенбаум», оставленная на улице советской деревни. Ленинградский фронт, январь 1944 года. Машина имеет башенный номер 116 (АСКМ).

Четырнадцать наиболее сильно повреждённых „пантер“ были сосредоточены на станции Сталино-Запад для отправки в тыл. Но так как водокачка была взорвана, заправить паровозы водой не удалось, и план отправить подбитые танки по железной дороге провалился. В результате пришлось буксировать „пантеры“ назад, а три из них пришлось взорвать. Следует сказать, что танки оставались на станции до последнего момента, пока ещё существовала надежда получить паровоз. Их эвакуация началась лишь после того, как русская пехота атаковала вокзал.

В докладах, направленных командующему группой армий „Юг“, говорилось, что имелось 87 „пантер“. На 9 сентября (1943 года) батальон сообщил только о 84 „пантерах“, из которых 25 были боеспособны, 5 безвозвратно потеряны и 54 требовали ремонта.

Разница в количестве не объясняется, но следует учесть, что батальон не может быть сосредоточен полностью в одном месте из-за непрерывных боёв. К тому же пришлось подорвать часть „пантер“, использовавшихся для борьбы с партизанами (очень интересно, что же это за партизаны такие, против которых пришлось использовать „пантеры“? — Прим. автора), для разведки и помощи окружённым частям артиллерии и пехоты. В любом случае, получение полной информации обо всех боевых машинах батальона в создавшейся ситуации невозможно.

Из-за наличия малого числа — имелось только четыре штуки — полугусеничных 18-тонных тягачей Zugkraftwagen 18t, эвакуация танков могла вестись или частично, или с использованием для этой цели отремонтированных „пантер“.

Число эвакуированных танков могло значительно возрасти, если бы имелось дополнительное количество 18-тонных тягачей. А большинство „пантер“, которые использовались для буксировки танков, быстро выходило из строя (поломки двигателя, карданной и бортовых передач и т. п.).

Штаб батальона сообщил, что характеристики орудия и бронезащиты очень хороши. При пробитии брони бронебойными снарядами „пантеры“ не загораются. Общее число безвозвратных потерь из-за огня противника составляет порядка 10 % общего числа.

Прибывший в состав армии батальон не получил достаточной поддержки панцергренадеров и артиллерийских частей. За период боёв майор Фехнер сумел привлечь для поддержки своей части всего около 200 пехотинцев. Боевой дух нашей пехоты сильно упал из-за недостатка офицеров и неудовлетворительного снабжения. Поэтому атаки противника имели большой успех, когда „пантеры“ направляли на другой участок или они уходили в тыл для пополнения боезапаса и заправки топливом.

Бронезащита (танков) противника была оценена как очень слабая. Возможно, это было связано с отличными характеристиками 7,5-см пушки KwK 42 L/70.

Несмотря на непрерывные боевые действия и отступление, боевой дух батальона высокий. Потери в личном составе незначительны, всего трое убитых.

Эти «пантеры» Ausf.D батальона «Ораниенбаум» доставлены на железнодорожную станцию для отправки в тыл. Ленинградский фронт, лето 1944 года. Машины имеют башенные номера 329 и 206 (РГАКФД).

Как и прежде, танкисты восхищаются высокими боевыми характеристиками „Пантеры“, но вместе с тем они разочарованы тем, что большинство этих танков не может участвовать в боях из-за недостатков двигателя и других технических поломок. Они с удовольствием пожертвовали бы частью скорости, если бы (за счёт этого) можно было бы получить такую же надёжность (танка), как у автомобиля.

Для достижения той самой „автомобильной надёжности“, как у Pz.III и Pz.IV, батальону нужно выделить дополнительные запасные части, особенно двигатели и бортовые передачи, а также необходимое для ремонта оборудование и специалистов.

Так как батальон укомплектован очень хорошо подготовленными старыми танкистами с боевым опытом и времени на подготовку было выделено вполне достаточно, следует считать, что все выявленные проблемы у танков являются конструкторскими и производственными. В любом случае нельзя считать, что технические проблемы появились из-за недостаточного обучения экипажей.

В течение времени, отведённого для обучения, в конструкцию „пантер“ силами экипажей внесли 592 изменения (речь идёт о доработках, которые нужно было провести по указанию фирм-производителей на уже сданных армии танках. — Прим. автора) и улучшения конструкции машин, в результате чего почти не осталось времени для тактической подготовки батальона.

Так как часть батальона вместе с командиром, как нам стало известно по слухам, отходит или ведёт бои с противником, прорвавшимся ещё дальше на запад, установить с ним прямой контакт не представляется возможным.

Для предотвращения потерь „пантер“, вышедших из строя на основном маршруте движения батальона, при возможном прорыве противника на север, необходимо распоряжение штаба группы армий о получении, по меньшей мере, десяти 18-тонных полугусеничных тягачей».

На этих фото видно по меньшей мере восемь «пантер» Ausf.D батальона «Ораниенбаум», доставленных на железнодорожную станцию для отправки в тыл. Ленинградский фронт, лето 1944 года. Танки не имеют циммеритного покрытия (РГАКФД).

Эта «Пантера» Ausf.А вышла из строя из-за поломки или у неё кончилось горючее. Попытки буксировать машину окончились неудачей. Танк стоит на улице Умани, где немцы бросили большое количество бронетехники весной 1944 года (РГАКФД).

20 сентября 1943 года штаб 2-го батальона 23-го танкового полка направил отчёт о действиях своего подразделения, в котором сообщал: «Батальон разгрузили восточнее Сталино и немедленно направили в бой в полосе 6-й армии. Вместо положенных по штату 18 полугусеничных 18-тонных тягачей Zugkraftwagen 18t имелось всего четыре. Сразу же возникли большие проблемы из-за поломок и боевых повреждений танков. Фронт непрерывно отступал. Эвакуация „Пантеры“ была возможна только при использовании двух 18-тонных полугусеничных тягачей.

В результате из 96 имевшихся в батальоне „пантер“ 28 были безвозвратно потеряны из-за действий противника или из-за невозможности эвакуации вследствие полученных повреждений.

Из оставшихся 68 „пантер“ боеспособны только 8 машин в составе боевой группы Зандера и 3 в составе батальона в селении Новый Свет.

К 23 сентября 1943 года планируется отремонтировать ещё 10 „пантер“. Те танки, которые не могут быть восстановлены к 23 сентября, находятся в следующих пунктах: 13 в мастерских батальона в Запорожье, 24 на сборном пункте восточнее Днепра, 4 в ремонте в полковых мастерских, 4 погружены на железнодорожные платформы для отправки в тыл и одна на охране плотины в Запорожье».

Как видно, за 20 дней участия батальона в боях в боевой готовности оставалось всего порядка 11 % от первоначального числа танков, причём количество боеспособных машин снижалось довольно интенсивно и за короткое время. Что касается безвозвратных потерь, то за это время они составили треть «пантер», причём неизвестно, сколько из требовавших ремонта танков были списаны позже (что такое было, у автора нет никаких сомнений). Тем более что на 31 октября 1943 года в батальоне имелась всего одна боеспособная «пантера» и 18 машин, требующих ремонта. Остальные были списаны как безвозвратные потери.

Колонна «пантер» по улице города движется к линии фронта. Лето 1944 года. На ближнем танке чехол для укладки банника для чистки орудия закреплён на крыше моторного отделения (РГАКФД).

Одновременно со 2-м батальоном 23-го полка «пересаживался» на «пантеры» и 1-й батальон 2-го полка. Однако у этой части возникло множество проблем ещё до отправки на фронт. В докладе генерала-инспектора танковых войск Гудериана Гитлеру 30 сентября 1943 года сказано следующее:

«III. Ремонт „пантер“.

а) В 1-м батальоне 2-го танкового полка требовали ремонта (в сентябре 1943 года батальон получил 71 новую „Пантеру“. — Прим. автора):

38 двигателей;

22 поворотных механизма башен;

23 насоса „Тевес“.

В настоящее время в ремонте:

4 двигателя;

4 поворотных механизма башен;

8 насосов „Тевес“.

До 30 сентября все работы будут закончены. Исключения составляют работы по усилению бортовой передачи.

б) Ремонт на складе вооружения в Магдебурге.

В находящихся в Магдебурге „пантерах“ требуют ремонта:

почти все двигатели;

все насосы „Тевес“;

все поворотные механизмы башен;

все бортовые передачи.

Первые отремонтированные „пантеры“ будут отправлены в войска в течение десяти дней (до 9 октября)».

Танки «Пантера» Ausf.А, подбитые и брошенные из-за поломок в районе Фастова. Весна 1944 года (РГАКФД).

Кстати сказать, ситуация с качеством «пантер» сильно беспокоила командование немецких «панцерваффе». Но несмотря на принимаемые меры, до конца решить данную проблему так и не удалось. Например, после своего доклада Гитлеру от 1 ноября 1943 года Гудериан писал: «Моё предложение: каждый раз примерно 10 „пантер“ нового изготовления отправлять в 1-й батальон 26-го танкового полка, чтобы на тех же самых вагонах доставлять в тыл Германии для ремонта и модернизации „Пантеры“ старого изготовления. Благодаря этому будет достигнуто то, что во Франции постоянно будет находится 73 „пантеры“. Фюрер согласен».

1-й батальон 2-го танкового полка убыл на фронт в начале октября 1943 года, имея в составе 71 «пантеру» модификаций Ausf.D и Ausf.А. Батальон включили в 13-ю танковую дивизию вермахта, которая вела боевые действия в составе 1-й танковой армии в Запорожье. Из-за тяжёлой для немцев обстановки «пантеры» ввели в бой практически «с колёс», без проведения нормальной разведки и организации взаимодействия с пехотой и артиллерией. В результате батальон понёс большие потери в технике и людях. В докладе командира 13-й танковой дивизии вермахта, датированном 20 октября 1943 года, о действиях батальона «пантер» говорилось следующее: «Из-за катастрофической обстановки на фронте батальон перебросили на передовую сразу после разгрузки из эшелонов. Танки использовались в боях поротно или даже повзводно. Из-за спешки введения в бой наладить взаимодействие между пехотинцами и танками не удалось. Вследствие тяжёлой ситуации танки часто контратаковали взводами или даже отдельными машинами, пытаясь поддержать действия пехоты. Естественно, такое использование танков не соответствовало всем основным тактическим принципам их использования, но это обуславливалось тяжёлым положением на фронте».

Танк «Пантера» Ausf.А в перерывах между боями. Польша, лето 1944 года (РГАКФД).

Командир 1-го батальона 2-го танкового полка капитан Боллерт составил более подробный рапорт о боях батальона за период с 9 по 19 октября 1943 года, в котором сообщал следующее: «Тактическая подготовка: Недостаточная подготовка части экипажей серьёзно не сказалась на боеспособности батальона, так как более половины личного состава батальона имеет боевой опыт. Это позволяет молодым солдатам быстрее освоить свою специальность. Несмотря на то что многие молодые механики-водители, недавно закончившие танковую школу, самостоятельно обеспечивают поддержание боеспособности своих танков, таким экипажам желательно иметь командира взвода с большим боевым опытом.

Техническая подготовка в Германии: В ходе нескольких недель подготовки механики-водители и технический состав не всегда занимались изучением того, что потребуется на фронте. Например, часть солдат постоянно занималась какой-то одной работой, например, сменой опорных катков, в результате чего многие экипажи не имели полного представления об устройстве „Пантеры“. Тем не менее, если подготовкой руководит опытный инструктор, молодые танкисты иногда достигают хороших результатов за короткое время.

Возможность изучить устройство новых танков есть на каждом заводе, собирающем „пантеры“.

Механические проблемы: Двигатель. Прогорают насквозь уплотнители головок цилиндров. Разрушается вал топливного насоса.

Бортовая передача. Наблюдается срыв болтов на главной шестерне бортовой передачи. Часто наблюдается выбивание прокладок, что ведёт к вытеканию масла. Также масло вытекает через шов между кожухом бортовой передачи и бортом танка из-за ослабления болтов, которыми крепятся бортовые передачи.

Система охлаждения. Часто заедает верхний подшипник вентилятора…

Карданный вал. Выходят из строя подшипники карданного вала, изнашивается привод гидравлического насоса.

Проблемы с вооружением: Ненадёжно работает система продувки ствола. Прицел TZF 12 выходит из строя в результате попаданий снарядов в маску пушки. Расход запасной оптики для прицела очень большой.

Крайне необходима установка курсового пулемёта для борьбы с пехотой противника. Нужда в нём чувствуется особенно остро при отказе спаренного пулемёта.

Бронирование: Лобовая броня „Пантеры“ очень хороша. 7,62-см бронебойные снаряды оставляют на ней вмятины не глубже 4,5 см. „Пантеры“ выходят из строя при прямом попадании 15,2-см фугасных снарядов, которые проламывает броню. Почти все „Пантеры“ получили попадания 7,62-см снарядов в лобовой лист корпуса, при этом танки сохранили боеспособность. Был случай, когда маску пушки пробил 4,5-см снаряд с дистанции 30 метров, но экипаж не пострадал.

Однако бортовая броня очень уязвима. Так, борт башни одной „Пантеры“ имеет небольшую пробоину, диаметр которой составляет 15 мм (вероятно, пуля противотанкового ружья. — Прим. автора). Борт другой „Пантеры“ также получил пробоину малокалиберным снарядом. Все эти попадания были получены во время боёв на улицах населённых пунктов, в лесу или на пересечённой местности, где нет возможности надёжно прикрыть танки с флангов.

На одной „Пантере“ попадание снаряда в нижнюю часть лобового листа корпуса привело к тому, что лопнули сварные швы, а изнутри брони откололся кусок длиной несколько сантиметров.

Бортовые экраны показали себя хорошо, но их крепление недостаточно надёжно, к тому же они очень неудобно расположены. Так как листы экранов подвешены на расстоянии 8 см от борта танка, они легко срываются ветвями деревьев и кустарников.

Танк «Пантера» Ausf.А позднего выпуска (с шаровой установкой пулемёта в лобовом листе корпуса), подбитый в ходе операции «Багратион». Июль 1944 года (АСКМ).

Подвеска и гусеницы: Конструкция новых опорных катков вполне удовлетворительна. Почти все панки батальона имели повреждения и лишались хода из-за огня фугасных снарядов, при этом один каток оказался пробит навылет, три окончательно выведены из строя, несколько повреждены.

При пробитии траков 4,5-см или 7,62-см снарядами танк не теряет подвижности и может своим ходом отойти с поля боя. При маршах на большие расстояния быстро изнашиваются резиновые бандажи опорных катков.

Вооружение: Орудие показало себя превосходно, отмечены только отдельные неисправности. Лобовая броня КВ-1 уверенно пробивается с дистанции 600 метров, СУ-152 поражается с дистанции 800 метров.

Новая командирская башенка: Новая командирская башенка имеет удачную конструкцию…

Три передних смотровых прибора следует установить чуть ближе друг к другу. Поле зрения через них хорошее, но невозможно использовать бинокль, как в башенке предыдущей конструкции. При попадании снарядов в башенку стёкла смотровых приборов часто выходят из строя и требуют замены.

Требуется улучшить уплотнения у смотровых приборов механика-водителя и стрелка-радиста, так как во время дождя вода проникает внутрь и сильно затрудняет работу.

Эвакуационные средства: Эвакуация танков. Отлично зарекомендовали себя „Бергепантеры“. Одной такой машины достаточно для транспортировки одного танка при сухой погоде. При глубокой грязи даже двух „бергепантер“ недостаточно для эвакуации одной „Пантеры“. К настоящему времени „бергепантеры“ сумели эвакуировать 20 „Пантер“. Они использовались только для того, чтобы отвести повреждённые танки непосредственно с передовой…

По опыту боевых действий оказалось, что в батальоне необходимо иметь как минимум четыре „бергепантеры“, хотя бы за счёт сокращения числа 18-тонных полугусеничных тягачей.

Очень хорошим фактом стала установка радиостанций на „бергепантерах“. Их экипажи в ходе боя могли получать необходимые указания.

Для буксировки „Пантеры“ в сухую погоду необходимо два 18-тонных полугусеничных тягача, а при глубокой грязи даже четыре таких машины не могут сдвинуть танк…

16 октября 1943 года 31 „Пантера“ батальона двинулась в атаку, и хотя танки прошли небольшое расстояние, 12 машин поломалось. На 18 октября 1943 года батальон имеет 26 боеспособных танков, 37 требуют ремонта, 8 списаны как безвозвратные потери (6 от огня противника, 2 разобраны на запчасти). Всего за период боёв с 9 по 19 октября среднее число боеспособных машин батальона составляло 22 „Пантеры“».

Эта «Пантера» Ausf.А скорее всего вышла из строя по технической причине. 1-й Белорусский фронт, июль 1944 года. Обратите внимание на ручную таль, закреплённую на стволе пушки (АСКМ).

Как видно из документа, батальон испытывал значительные трудности с запасными частями — чтобы как-то решить проблему, пришлось даже разобрать две машины. Также легко видеть, что процент боеспособных «пантер» составлял порядка 30–35 % общего числа машин батальона. Заслуживает также внимания тот факт, что бортовая броня пробивалась противотанковым ружьём.

Небезынтересно привести некоторые данные о боевом использовании «пантер» из состава 1-й танковой дивизии СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер». В октябре — ноябре 1943 года она получила 96 танков модификации Ausf.А.

Батальон «пантер» разгрузился в районе Житомир — Бердичев — Казатин 7–8 ноября 1943 года и сосредоточился восточнее Житомира. 9 ноября «пантеры» вступили в бой, действуя в северо-восточном направлении от Казатина вдоль железной дороги. В отчёте командира батальона, датированном 16 ноября 1943 года, сказано, что в течение шести дней боёв «пантеры» всего прошли 210 километров, подбив при этом 40 танков противника. Отмечалось, что в создавшихся условиях (бездорожье) подвоз горючего к фронту осуществлялся только на бронеединицах — танках и самоходках. Также, по мнению командира батальона, «Пантера» являлась «превосходным оружием».

По состоянию на 14 ноября 1943 года в батальоне имелось 35 боеспособных «пантер», 7 были списаны, как безвозвратно потерянные, а остальные 54 вышли из строя по следующим причинам:

Повреждение муфты (главного фрикциона) — 4;

Повреждение двигателя — 38;

Повреждение стартёра — 1;

Повреждение гидропомпы — 1;

Повреждение магнето — 1;

Повреждение подвески — 1;

Повреждение механизма поворота башни — 1;

Повреждение вентилятора — 1;

Повреждение радиатора — 1.

При этом из 54 машин требовали ремонта «свыше шести дней — 22 „пантеры“, менее 6 дней — 32 „пантеры“».

Далее в отчёте говорилось: «В ходе атаки 15 ноября 5 „пантер“ были потеряны от огня противника (состояние их неизвестно, поэтому они не списаны) плюс 9 временно вышли из строя по техническим причинам».

Таким образом, за период с 9 по 15 ноября включительно батальон «пантер» дивизии «Лейбштандарт Адольф Гитлер» лишился 12 танков, потерянных безвозвратно (думается, что пять потерянных 15 ноября танков были окончательно уничтожены), и ещё 63 требовали того или иного ремонта. Как видно, почти 80 % «пантер» вышли из строя всего за неделю боёв. Таким образом, ситуация с этими боевыми машинами была не слишком радостной.

Командир «Пантеры» Ausf.А 2-го батальона 23-го танкового полка на своей боевой машине. Румыния, июнь 1944 года. Обратите внимание, что башенный номер 315 нанесён поверх запасных траков (ЯМ).

По состоянию на 30 ноября 1943 года в составе дивизии имелось 187 танков всех типов (Pz.III — 6, Pz.IV — 76, «пантера» — 80, «Тигр» — 25) — таким образом, «Пантеры» составляли 43 % всего танкового парка соединения. Есть данные о числе боеспособных танков «Лейбштандарта» по дням за период с 30 ноября по 4 декабря и с 18 по 23 декабря 1943 года (они приведены в таблице 14).

Из приведённых данных видно, что число боеспособных танков в дивизии в среднем составляет не более 25 % из общего количества. При этом число машин, требующих краткосрочного ремонта, составляет половину, а долгосрочного — в среднем 25 %. Легко видеть, что танки Pz.III и Pz.IV значительно больше используются в боях, нежели «тигры» и «пантеры» — число боеспособных машин этого типа составляет примерно 30 и почти 40 % соответственно. Напротив, количество боеготовых «пантер» почти в два раза меньше и составляет примерно 17 %, превосходя по этому показателю лишь тяжёлые «тигры» (14 %).

Приведённые данные свидетельствуют не только о низкой технической надёжности «пантер», но и о том, что этот танк являлся не таким уж неуязвимым, как его иногда пытаются представить. Легко видеть, что более трети от всех наличных «пантер» дивизии «Лейбштандарт Адольф Гитлер» постоянно находились в краткосрочном ремонте, а с машинами долгосрочного ремонта этот показатель составит без малого 80 %! И это в элитной танковой дивизии, а что же тогда происходило в батальонах «пантер» обычных «номерных» дивизий вермахта?

Что касается процента безвозвратных потерь, то за два месяца (ноябрь — декабрь 1943 года) «Лейбштандарт» лишился 53 танков, из которых 21 (40 %) составили «пантеры».

Две «пантеры» Ausf.G, подбитые в боях на Минском направлении. Июль 1944 года. Ближайший танк имеет башенный номер 252 (АСКМ).

«Пантеры» 5-й танковой дивизии СС «Викинг» в боях под Варшавой. Август 1944 года (РГАКФД).

Таким образом, приведённые данные подтверждают тот факт, что «пантера» была весьма капризным и сложным в эксплуатации танком и большей частью чинилась, чем воевала. Кроме того, не следует забывать тот факт, что при отступлении немцы бросали или подрывали те неисправные машины, которые не могли эвакуировать, и число потерь сразу же возрастало. В данном случае с «Лейбштандартом», хотя и дивизия вела тяжёлые оборонительные бои на Украине, но имела возможность эвакуировать подбитые или вышедшие из строя по техническим причинам танки. Если бы советское наступление велось более высокими темпами (как, например, на Курской дуге), к безвозвратно потерянным «пантерам» смело можно было бы прибавить не менее 30 машин.

Всего же, по данным главного командования сухопутных войск, до конца 1943 года на Восточный фронт отправили 841 «Пантеру» (не считая 60 убывших под Ленинград в ноябре, рассказ о них чуть ниже). К 31 декабря 1943 года в танковых частях вермахта и СС числилось всего 217 «пантер», из которых только 80 машин являлись боеготовыми. Безвозвратные потери за 1943 год составили 624 Pz.V, что составило почти 3/4 всех «пантер», отправленных в 1943 году на Восточный фронт, и 36 % всех «пантер», изготовленных за 1943 год.

Отдельного описания заслуживает история боевого использования «пантер» под Ленинградом. История их появления такова.

Первый раз батальон танкового полка панцергренадерской дивизии СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» получил 71 «Пантеру» двумя партиями — 40 в июне и 31 в июле 1941 года. Однако у этих машин обнаружилось огромное количество производственных дефектов, что вызвало недовольство у командования войск СС. В результате в сентябре — октябре 1943 года все эти «пантеры» отправили для ремонта и устранения выявленных у машин «детских болезней» на завод фирмы DEMAG в городе Фалькензее. А батальон «Лейбштандарта» осенью 1943 года получил на замену другие «пантеры», с которыми и убыл на фронт.

Одна из «пантер» Ausf.А, захваченная частями 1-го Украинского фронта в боях под Корсунь-Шевченковским. Февраль 1944 года. Машина принадлежала одной из немецких дивизий, деблокировавших окружённую группировку (РГАКФД).

Что касается отправленных на ремонт танков, то после приведения их в порядок восемь «пантер» передали в состав новосформированной 12-й танковой дивизии СС «Гитлерюгенд» («Hitlerjugend»), две поступили в 5-ю танковую дивизию СС «Викинг» («Wiking»), одну отправили в учебные части, а 60 оказались в составе группы армий «Север» под Ленинградом. Дело в том, что ещё 1 ноября 1943 года в докладе генерала-инспектора танковых войск Гудериана отмечалось следующее:

«Установка танков в качестве огневых точек.

Фюрер требует немедленно иметь в распоряжении 60 „пантер“, чтобы установить их под Ленинградом, напротив Кронштадтской бухты.

Моё предложение: чтобы танки использовать в качестве неподвижных огневых точек, предусмотреть их установку без двигателей и ходовой части (выигрыш запасных частей)…

Экипаж танков: расчёты противотанковых орудий, не имеющие матчасти. Генерал Цейтцлер согласен с этим предложением.

Помимо 60 „пантер“, фюрер требует 10 Т-34 для установки их в том же месте».

Танк «Пантера» Ausf.G, подбитый в полосе 1-го Прибалтийского фронта. Сентябрь 1944 года. Машина имеет двухцветный камуфляж (АСКМ).

В качестве аргументации такого использования боевых машин Гитлер в беседе с Гудерианом сказал следующее: «Если бы мы взяли все „пантеры“, потерянные на Восточном фронте, а их не меньше 600 штук, и установили бы их на оборонительной линии, то получили бы непреодолимое препятствие для танков противника. Но ничего такого мы не имеем».

«Пантеры» отправили в распоряжение 50-го армейского корпуса группы армий «Север» пятью партиями 5, 6, 10, 14 и 25 ноября 1943 года. При этом отгружались обычные танки модификации Ausf.D, прошедшие ремонт (а не корпуса с башнями, как предлагал Гудериан).

В составе экипажа каждой машины было три человека — механик-водитель, командир и наводчик. Сначала предполагалось установить «пантеры» в капонирах группами по три машины вдоль оборонительной линии частей вермахта, при этом для каждой должно быть оборудовано не менее двух капониров. Для прикрытия танков предполагалось выделить группы пехоты, усиленные артиллерией. Кроме того, десять машин выделялись в подвижный резерв, который предполагалось использовать при прорыве противника на танкоопасных направлениях.

Предполагалось объединить все пантеры в батальон, командование которым должны были принять офицеры 1-го батальона 29-го танкового полка.

10 декабря 1943 года распоряжением генерала-инспектора танковых войск входившие в состав группы армий «Север» «пантеры» были сведены в отдельный танковый батальон «Ораниенбаум».

12 декабря 1943 года из Хорватии под Ленинград было переброшено командование 3-го танкового корпуса СС, в состав которого включили войска, занимавшие оборону перед советскими войсками, находившимися на Ораниенбаумском плацдарме (Приморская оперативная группа Ленинградского фронта) — 4-я полицейская дивизия СС, 11-я панцергренадерская дивизия СС «Nordland» («Нордланд»), 9-я и 10-я авиаполевые дивизии люфтваффе. По докладу штаба корпуса на 1 января 1944 года «пантеры» батальона «Ораниенбаум» располагались следующим образом:

12 танков (из них 7 в подвижном резерве) — в полосе 9-й авиаполевой дивизии люфтваффе;

20 танков (из них 9 в подвижном резерве) — в полосе 10-й авиаполевой дивизии люфтваффе;

8 танков (в подвижном резерве) — в полосе 11-й панцергренадерской дивизии СС «Nordland»;

12 танков (из них 7 в подвижном резерве) — в полосе 4-й полицейской дивизии СС.

Кроме того, ещё 8 «пантер» находились в ремонте.

14 января 1944 года началось наступление войск Ленинградского фронта. На фронте 3-го танкового корпуса СС части Красной Армии прорвали немецкую оборону на стыке 9-й и 10-й авиаполевых дивизий и продвинулись на 5 километров.

По докладу штаба группы армий «Север» от 18 января 1944 года в строю имелось 43 «пантеры» из состава танкового батальона «Ораниенбаум», 17 машин были потеряны. Из этого количества 13 машин использовались в качестве неподвижных огневых точек (6 из них на стыке 9-й и 10-й авиаполевых дивизий), а 30 использовались в качестве подвижного резерва (из них 8 находились в ремонте). Отмечалось, что использование «пантер» в качестве огневого резерва себя оправдало. Танки при этом выдвигались из укрытий на небольшие расстояния, занимали заранее выбранные позиции и после нескольких выстрелов отходили назад. Как недостаток такой тактики называлось отсутствие эвакуационных средств, что не позволяло транспортировать в тыл «пантеры», повреждённые огнём или вышедшие из строя по техническим причинам. Из-за этого были подорваны три танка, которые оказалось невозможным эвакуировать.

Советские бойцы проходят мимо танка «Пантер» Ausf.А, подбитого частями 1-го Украинского фронта в боях под Корсунь-Шевченковским. Февраль 1944 года. Машина имеет башенный номер 316 (РГАКФД).

По состоянию на 1 февраля 1944 года в составе 11-й панцергренадерской дивизии СС «Nordland» ещё имелось пять «пантер», которые вместе с танками 1-го батальона 29-го танкового полка, «тиграми» 502-го батальона и штурмовыми орудиями вели бои на восточном берегу реки Нарва.

Кстати, появление «пантер» в немецких частях группы армий «Север» было выявлено разведкой Ленинградского фронта. Так, в информационном докладе «О боевом использовании противником мотомехвойск и организации противотанковой обороны перед Ленинградским фронтом за январь м-ц 1944 г.» сказано следующее: «Из показаний пленных, данных агентуры и партизан на Приморском направлении было установлено: 11 танко-гренадерская дивизия СС „Нордланд“ в следующей организации…

В танковом полку всего было до 160–162 танков. Из них 134–135 танков типа Т-5 („Пантера“)».

В том же документе говорилось, что «за период боёв с 14 января по 3 февраля войсками Ленинградского фронта противнику нанесены следующие потери: уничтожено танков — 47, из них Т-5 „Пантера“ — 18…

Захвачено исправных (относительно) танков — 87, из них Т-5 „Пантера“ — 39».

Как видно, общие потери, заявленные советскими частями (57 «пантер»), в общем соответствуют потерям, понесённым танковым батальоном «Ораниенбаум» (55 «пантер»).

Одна из «Пантер» Ausf.А раннего выпуска, брошенная из-за поломки или отсутствия горючего. 3-й Украинский фронт, ноябрь 1943 года (ЦМВС).

Весной 1944 года в производство пошла «Пантера» модификации Ausf.G. Этому времени в её конструкцию внесли большое количество изменений и улучшений, некоторые из которых позволили улучшить качества танка. Получив обнадёживающие донесения из войск, генерал-инспектор танковых войск Г. Гудериан 4 марта 1944 года в своём докладе Гитлеру сообщал следующее: «Сейчас танк „Пантера“ полностью усовершенствован для боя. Последние сводки, поступающие от батальонов „пантер“, говорят о том, что танк в настоящее время выдерживает все фронтовые испытания и не имеет даже небольших недостатков.

Так, например, 1-й танковый полк сообщает 22 февраля 1944 года:

„В настоящей форме „Пантера“ совершенна для боя. Она превосходит Т-34. Почти все небольшие недостатки устранены. Она значительно превосходит танк Pz.IV по своему вооружению, броне, проходимости и скорости. Ресурс двигателя в настоящее время 700-1000 километров.

Двигатель меньше выходит из строя. Нет больше проблем с бортовыми передачами. Управление и хордовая часть показали себя с хорошей стороны“».

Однако на самом деле всё обстояло не настолько хорошо, как пытался представить Гудериан. Вот что говорилось о надёжности «пантер» в докладе о боевых действиях 1-го батальона 2-го танкового полка за период с 5 марта по 15 апреля 1944 года: «Двигатель Maybach HL 230 P30. В целом двигатели на новых танках гораздо надёжнее предшественников. Иногда двигатель без ремонта проходит до 1700–1800 км, причём три „пантеры“, пройдя это расстояние, по-прежнему остаются на ходу. Однако характер поломок не изменился — по прежнему происходит разрушение механических частей подшипников.

Пожары двигателя. Число пожаров в моторном отделении сократилось. Установлено, что пожары происходят из-за утечки масла через клапана. При этом масло падает на раскалённые выхлопные трубы, после чего происходит воспламенение.

Отмечались случаи переполнения карбюраторов, из-за чего бензин заливает свечи, и они не дают искры. В результате несгоревшее топливо попадает в выхлопные трубы и просачивается наружу, становясь причиной пожара.

Трансмиссия. Срок службы трансмиссии также увеличился. В среднем через 1500 км пробега выходит из строя 3-я передача, при этом данную поломку невозможно отремонтировать непосредственно в войсках. Причиной поломки шестерён 3-й передачи является сильная перегрузка коробки перемены передач при движении танка по грязи.

Разгрузка «пантер» в Станиславе. Весна 1944 года. На переднем плане видны 200-литровые бочки с горючим. Весна 1944 года (РГАКФД).

Так как замена коробки передач в полевых условиях не всегда возможна, приходится при эксплуатации производить переключение со 2-й на 4-ю передачу. Это действие приводит к поломке сцепления, но его ремонтировать значительно легче, чем коробку передач. Были случаи, когда танки проходили до 1500–1800 километров без поломки сцепления, а пробег четырёх „пантер“ уже больше.

При постоянном движении по пересечённой местности быстро выходит из строя рулевое управление. Последнее имеет весьма сложную конструкцию, а подготовки механиков-водителей не хватает, чтобы самостоятельно устранить возникающие неисправности. Поэтому механики-водители часто управляют „пантерами“ при помощи бортовых тормозов, что также ведёт к их быстрому износу, и как следствие, частым поломкам и выходу из строя.

Бортовые передачи. Очень часто танки выходят из строя из-за поломок бортовых передач. Например, в начале марта пришлось заменить 13 бортовых передач на 30 танках. При этом бортовая передача левого борта выходит из строя чаще, чем правая. Особенно часто передачи выходят из строя при движении „пантер“ по грязи задним ходом.

Ходовая часть и подвеска. Гусеницы сильно изнашиваются через 1500–1800 километров, при этом часто гнутся или ломаются гребни. На четырёх танках пришлось заменить гусеницы полностью, так как гребни обломились на всех траках.

Несмотря на то что техническая надёжность танков заметно возросла, требуется продолжать работы по повышению надёжности. Для этого необходимо сделать так, чтобы „Пантеры“ могли надёжно эксплуатироваться в следующих ситуациях:

работа двигателя на предельных оборотах при движении вверх по склону или по глубокой грязи;

движение по грязи задним ходом (необходимый манёвр в ходе боя);

работа сцепления с перегрузкой при движении по грязи.

Уменьшение выхода танков из строя по техническим причинам также объясняется возросшим опытом механиков-водителей и командиров танков. Например, в 4-й роте 2-го танкового полка „Пантера“ ефрейтора Габлевски (заводской № 154338, двигатель № 83220046) до сегодняшнего времени прошёл 1878 километров без ремонта и до сих пор остаётся боеспособным. За этот период пришлось заменить несколько опорных катков и часть траков гусениц. Расход масла составляет около 10 литров на 100 километров, на танке всё ещё находятся те же двигатель и коробка передач, которые установили на заводе-изготовителе».

Подбитая «Пантера» Ausf.А позднего выпуска с шаровой пулемётной установкой в лобовом листе корпуса. 1-й Украинский фронт, весна 1944 года (РГАКФД).

Кстати, весной 1944 года в немецких панцерваффе сильно обострилась проблема с ремонтом танков, в том числе и «пантер». Это вызвало серьёзное беспокойство и у командования сухопутными войсками, и у генерала-инспектора Гудериана, который 23 марта 1944 года по этому поводу докладывал Гитлеру следующее: «Ремонт танков всё более затрудняется. Несмотря на увеличение пополнения танками, количество боеспособных машин уменьшается. Причины:

1. Отсутствие эвакуационных средств.

2. Отсутствие запасных частей.

3. Отсутствие колёсных машин для обеспечения снабжения и подвоза.

Требования: немедленное приведение в гармоничное согласование требований производства относительно танков, эвакуационных средств и запасных частей, причём если нужно, сократить производство танков и увеличить производство запчастей.

Под Уманью около 300 танков попало в руки противника. Группа армий „Юг“ со всей ответственностью докладывает: „Ремонт оставшихся в Умани повреждённых танков был невозможен вследствие недостатка запчастей.

При достаточной доставке запасных частей большая часть доставшихся противнику в Умани повреждённых танков была бы возвращена в строй. Эвакуация повреждённых танков из района Умани была невозможна из-за недостатка тягачей и плохого положения с транспортом“».

Танки «Пантера» Ausf.G, подбитые севернее Варшавы. 1-й Белорусский фронт, август 1944 года. Обратите внимание на повреждение ствола пушки ближней машины (РГАКФД).

Захваченный советскими войсками сборный пункт аварийных машин в районе Фастова. Весна 1944 года. На заднем плане два танка «Пантера» Ausf.А (РГАКФД).

Любопытная история о действиях «пантер» связана с боевым использованием так называемой боевой группы Беке, названной по фамилии её командира — полковника Ф. Беке. Группа была создана 19 января 1944 года, в её состав включили 503-й батальон тяжёлых танков (34 «тигра»), 2-й батальон 23-го танкового полка (46 «пантер»), дивизион артиллерии, батальон пехоты и сапёрный батальон. Группу предполагалось использовать для проведения операции «Ватутин» — срезанию так называемого уманьского выступа, который образовался в ходе наступления войск 1-го Украинского фронта в январе 1944 года. С немецкой стороны здесь действовали 47-й и 3-й танковые корпуса 1-й танковой армии (1-я дивизия СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер», 1-я, 6-я, 16-я и 17-я танковые, три дивизиона штурмовых орудий, несколько пехотных дивизий), с советской — части 38-й, 40-й и 1-й танковых армий. Из приведённых данных видно, что группа Беке действовала не одна, а совместно со значительными танковыми силами. Кроме того, в ходе боёв она двигалась параллельно с дивизией «Лейбштандарт Адольф Гитлер», часто взаимодействуя с последней.

Советские войска, противостоящие 1-й танковой армии немцев, уже понесли значительные потери в предыдущих боях и были сильно измотаны, а количество бронеединиц в 1-й танковой армии было незначительным.

Этот танк «Пантера» Ausf.G был подбит в боях в районе Шауляя. 1-й Прибалтийский фронт, июль 1944 года (РГАКФД).

Немецкое наступление началось 24 января 1944 года ударами по сходящимся направлениям вдоль железной дороги Умань — Калиновка. В ходе ожесточённых семидневных боёв немцам удалось продвинуться на фронте примерно 70 километров на 40 километров в глубину. По заявлению немецкого командования, советские потери в ходе этих боёв составили 700 танков. При этом «группа Беке» записала на свой счёт ни много ни мало 267 бронеединиц, сообщив, что она вела бои с пятью советским танковыми корпусами. При этом свои потери составили 4 «тигра» и 3 «пантеры». В чём не откажешь полковнику Ф. Беке, так это в скромности.

На самом деле в операции с советской стороны участвовало три танковых (7-й гвардейский, 3-й, 16-й и 31-й) и 8-й механизированный корпуса. Однако они вводились в бой в разное время, например, 7-й гвардейский танковой корпус 3-й гвардейской танковой армии и 16-й танковой корпус 2-й танковой армии выдвинули на передовую лишь 29 января 1944 года. Кроме того, части 1-й танковой армии — 31-й танковый и 8-й механизированный корпуса — уже понесли значительные потери в предыдущих боях и имели в своём составе около 100 танков и САУ.

По данным 1-го Украинского фронта, общие потери на данном участке за период с 24 по 31 января 1944 года составили примерно 400 танков и САУ, включая машины, которые позже удалось восстановить (в это число потерь входят и потери четырёх отдельных танковых и пяти самоходно-артиллерийских полков, имевшихся в составе 38-й армии).

Таким образом, заявление командира группы Беке о 267 уничтоженных советских танках при потере своих семи кажется более чем странным. Едва ли 80 танков (даже если это «тигры» и «пантеры» смогли бы подбить за неделю 267 из 400 потерянных советских машин, тем более что действия велись на достаточно широком фронте. Если даже учесть, что потери завышены раза в два, то и 130–140 уничтоженных советских боевых машин для группы Беке многовато.

Фото, демонстрирующее проблемы, которые могли возникнуть из-за большой массы «пантер» при форсировании водных преград: при переправе через Южный Буг зимой 1944 года одна машина проломила мост и провалилась по лёд (РГАКФД).

Ещё один вопрос, требующий уточнения. Дело в том, что на 19 января 1944 года в 503-м батальоне числилось 69 «тигров». Если исходить из указанного количества этих машин в составе группы Беке (34 штуки), возникает вопрос: куда делись остальные 35?

Также не совсем ясен вопрос с количеством «пантер». В декабре 1943 года на пополнение 2-го батальона 23-го танкового полка отправили 50 новых «пантер», ещё 36 ушли в январе 1944-го (их получили между 13 и 20 января). Кроме того, на 31 декабря 1943 года в батальоне оставалось шесть «пантер», из них только одна боеспособная. Таким образом, батальон должен был получить 86 новых танков. Конечно, возможно, часть предназначенных для него машин переадресовали и передали в другие подразделения. Но всё равно вопросы по количеству танков в группе Беке к началу операции «Ватутин» остаются.

Теперь по количеству потерь. Дело в том, что на 1 февраля 1944 года, когда группа перебрасывалась для деблокады окружённой под Корсунь-Шевченковским группировки, в её составе имелось 18 боеспособных «тигров» и 15 «пантер». Правда, не говорится, что произошло с остальной матчастью.

Таким образом, заявление командира группы Беке об уничтожении 267 советских танков при потере своих семи, мягко говоря, является неправдой. Приведённый пример является подтверждением того, что нельзя безоговорочно верить заявлениям о потерях противника, сделанных немецкими танковыми командирами.

Кстати, небезынтересно привести данные о потерях «пантер» 1-й танковой дивизии СС за полгода боёв на советско-германском фронте.

По состоянию на начало мая 1944 года положение с танками «Пантера» дивизии «Лейбштандарт Адольф Гитлер» выглядело следующим образом. Всего с осени 1943-го по апрель 1944 года соединение получило 165 новых танков данного типа. По докладу командования дивизии, из этого количества 40 «пантер» были подорваны из-за поломок и отсутствия эвакуационных средств, 34 получили повреждения в боях и не могли быть эвакуированы (также подорваны), 47 списаны как безвозвратные потери «от воздействия противника», 40 отправлено на ремонт в Германию и 4 переданы другим частям. Таким образом, легко видеть, что безвозвратные потери составляют более 73 % всех полученных дивизией «пантер». А число вышедших из строя машин «от воздействия противника» (то есть уничтоженных в боях) — это половина всех имевшихся танков, или 2/3 всех безвозвратных потерь.

Сгоревшая «Пантера» Ausf.А. Белоруссия, август 1944 года (РГАКФД).

Если сравнить с танками Pz.IV этой же дивизии, то легко видеть, что ситуация практически такая же: безвозвратные потери этих машин за тот же период составили 68 %, из них «от воздействия противника» 53 % (или 70 % всех безвозвратных потерь).

Легко видеть, что «пантеры» терялись в боях примерно с такой же интенсивностью, как и «четвёрки», и никаких преимуществ в этом вопросе у неё не было.

По состоянию на 31 мая 1944 года в танковых частях панцерваффе на советско-германском фронте числилось 1390 танков и самоходок, из них 603 «пантеры» (43 %). Из указанного количества боеспособными были 484 машины или 80 % всех танков этого типа (при подсчёте учитывались только боевые машины танковых дивизий вермахта и СС и батальоны танков «Тигр»).

Несмотря на большое количество недостатков, «Пантера» не была слабым противником на поле боя. До появления танков Т-34-85 борьба с ней требовала мужества и мастерства.

Например, отряд 61-й гвардейской танковой бригады 10-го гвардейского танкового корпуса (4-я танковая армия 1-го Украинского фронта) 28 марта 1944 года действовал в направлении населённого пункта Шатова (район Каменец-Подольского), имея в составе 8 танков Т-34, 76-мм орудие и роту мотострелкового батальона. Выйдя на рубеж Гуменицкий, отряд попал под сильный огонь находившихся в засадах немецких танков, а также артиллерии и миномётов.

В первые же минуты боя противнику удалось поджечь 7 наших танков, которые находились на открытом месте и вели огонь с места. Оставшийся один танк и остальной личный состав вернулись в исходное положение, где заняли оборону. В ходе боя одна «пантера» была сожжена огнём тридцатьчетвёрок, ещё две вывели из строя артиллеристы. В документе об этом сказано так: «В этом бою особенно отличился расчёт 76-мм пушки под командованием гвардии капитана Притуленко, который, развернув пушку, с дистанции 100–150 метров вёл огонь по немецким танкам. Один танк „Пантера“ был сожжён, второй — подбит. И только после того как прямым попаданием пушка была разбита, Притуленко со своим расчётом стал отходить».

«Пантера» Ausf.G танкового полка дивизии «Герман Геринг». Восточный фронт, осень 1944 года. Судя по номеру на лобовом листе корпуса (№ 121081), танк изготовлен фирмой MAN в сентябре 1944 года (ИП).

Как видно, отряд 61-й гвардейской танковой бригады понёс большие потери, попав в засаду. Однако несмотря на это, сумел нанести потери и противнику.

Можно было с успехом бороться с «пантерами» и в открытом бою. Так, наступающие тридцатьчетвёрки той же 61-й гвардейской танковой бригады в бою у деревни Ясиновцы (западнее города Золочев) были контратакованы немецкой пехотой при поддержке 13 танков. В ходе боя танкисты сожгли одну «пантеру» и подбили два Pz.IV, свои потери составили один сгоревший и два подбитых Т-34, четыре человека погибли и 10 ранены.

Всего же, по данным штаба генерала-инспектора танковых войск, за период с 1 декабря 1943-го по 30 ноября 1944 года немецкие панцерваффе безвозвратно потеряли на советско-германском фронте 2116 танков «Пантера».

К 1945 году советские танкисты уже имели довольно значительный опыт борьбы с «пантерами», и во многих случаях выходили победителями из схваток без потерь для себя.

Например, вот выдержка из документов 58-го отдельного танкового полка 2-й гвардейской кавалерийской дивизии 1-го Украинского фронта. 31 января 1945 года полк, переправившись через Одер, занял оборону в районе Вейлен-Моор, имея в строю 5 танков «Валентайн» и 2 Т-34. Вечером того же дня немцы атаковали боевые порядки 7-го гвардейского кавполка, который поддерживали танкисты. В ходе боя огнём «Валентайна» под командованием капитана Доленко и Т-34 лейтенанта Орлова были подбиты две «пантеры» и 3 бронетранспортёра, атака была отбита.

Танк «Пантера» Ausf.G, подбитая в районе Тильзита. 3-й Белорусский фронт, январь 1945 года. Возможно, машина принадлежала танковой дивизии «Гроссдойчланд» (АСКМ).

В течение 1 и 2 февраля 1945 года немцы предприняли ещё несколько атак на позиции кавалеристов и танкистов. При этом «экипажи лейтенанта Семыкина, лейтенанта Веремей, лейтенанта Орлова, находясь в засаде, подпускали танки противника на дистанцию до 70 метров, открывали по ним огонь и уничтожали их». Всего за бои с 31 января по 3 февраля танкисты 58-го полка подбили 12 танков, в том числе несколько «пантер».

Есть интересные примеры и в документах других частей. В конце апреля 1945 года 114-й танковый полк 14-й гвардейской кавалерийской дивизии 7-го гвардейского кавкорпуса (1-й Белорусский фронт) вёл бои в районе города Ратенов (восточнее Берлина). В 12.00 25 апреля 7 «пантер» при поддержке пехоты попытались прорваться к Ратенову со стороны Бамме (немецкие части пытались из Берлина уйти в американскую зону). В засаде у дороги находились два танка Т-34 лейтенанта Калакина и младшего лейтенанта Ефимова.

«Лейтенант Калакин пропустил головной танк противника, а по заднему открыл огонь. Танк мл. лейтенанта Ефимова, находясь в засаде на другой стороне дороги, открыл огонь по первому танку, в результате чего передний и задний танки противника были сожжены. Средний танк противника пытался отойти задним ходом, зашёл в глубокий кювет и был захвачен, а впоследствии использован в боях за Ратенов…

Оставшаяся часть танков и пехоты противника отошла в неизвестном направлении».

Уничтоженный в бою танк «Пантера» Ausf.А. Восточная Пруссия, 3-й Белорусский фронт, январь 1945 года. Машина имеет башенный номер 112 (АСКМ).

6 марта 1945 года началась последняя крупная наступательная операция немецких войск на советско-германском фронте, получившая кодовое наименование «Весеннее пробуждение», проходившая в Венгрии, в районе озера Балатон. В ней были задействованы соединения группы армий «Юг», а главную ударную силу составляла 6-я танковая армия СС. В декабре 1944 года она участвовала в операции «Вахта на Рейне» — немецком наступлении против союзников в Арденнах, после чего успела отдохнуть и пополниться техникой и людьми.

По состоянию на вечер 5 марта 1945 года во всех немецких танковых частях и соединениях группы армий «Юг» имелось 800 исправных танков и самоходок, из них 249 «пантер». Как видно, они составляли 31 % всего бронетанкового парка немцев. Если учитывать только танки (без учёта зенитных), то на долю «пантер» приходится 51 % — 249 из 488 машин.

Танк «Пантера» Ausf.G, подбитый в бою на улице Познани. Январь 1945 года. Машина имеет две сквозных пробоины в лобовом листе корпуса (РГАКФД).

Танк «Пантера» Ausf.G, застрявший у дороги и оставленный экипажем. Район Берлина, 1-й Белорусский фронт. Машина имеет номер 312, на борту башни нарисована свастика — её изображение являлось не характерной чертой для немецкой бронетехники (АСКМ).

Противостоящие войска 3-го Украинского фронта, понёсшие значительные потери в предыдущих боях, насчитывали всего 398 танков и САУ, из которых почти четверть составляли лёгкие СУ-76. Так что в ходе боёв основную тяжесть борьбы с танками вынесла на себе артиллерия (к 5 марта 1945 года в войсках фронта числилось 2995 орудий калибра от 54 до 203 мм.

Кроме того, значительный вклад в противотанковую оборону внесли самоходки СУ-100 — в начале боёв 3-й Украинский фронт получил три самоходно-артиллерийских бригады таких машин, всего 205 штук. Они действовали довольно успешно на направлении главного удара немцев. Обычно они вели огонь с дистанции 1000–1500 метров, при этом уверенно поражая все типы немецкой бронетехники, как правило, с первого попадания.

Например, 9 марта 1945 года 1068-й полк СУ-100 208-й самоходно-артиллерийской бригады был атакован 30 немецкими танками. Открыв огонь с дистанции 1000–1500 метров, в течение 20 минут самоходки подбили 7 танков, в том числе одну «Пантеру», потеряв подбитыми 2 своих машины. Не добившись успеха атакой в лоб, немцы попытались обойти позиции полка с флангов, но при отражении атаки потеряли 6 танков, из них 2 «пантеры» (в ходе боя сгорела одна СУ-100). При повторной атаке самоходчики подбили три танка, из них один «Пантера», потеряв 2 СУ-100 — одна сгорела, вторая была подбита. Таким образом, при отражении трёх атак 1068-й полк вывел из строя 16 танков противника, из них 4 «пантеры», потеряв 5 машин — 2 сгорело, 3 подбито.

Офицер Красной Армии около «Пантеры» из состава танковой роты «Берлин», вкопанной в землю на одной из улиц Берлина. Май 1945 года. Хорошо видно попадание 85-мм бронебойного снаряда в маску пушки (АСКМ).

В ходе операции «Весеннее пробуждение» немецкие танковые части понесли очень большие потери в танках. По данным 3-го Украинского фронта за десять дней боёв (с 6 по 15 марта) было уничтожено 324 танка и САУ. По немецким же данным, на 13 марта безвозвратные потери 6-й танковой армии СС составили 42 танка и 1 БТР (!). Правда, при этом 396 танков и САУ числились в краткосрочном и долгосрочном ремонте (как всегда, немецкая довольно лукавая система учёта потерь помогла скрыть истинное положение дел).

Однако в данном случае есть подтверждение того, что более точными являются цифры, приведённые советской стороной. Дело в том, что после боёв (примерно 23 марта) производилось фотографирование подбитой и захваченное немецкой бронетехники. Автору известны фото, на которых отмаркировано советскими специалистами 279 танков и САУ. В нумерации есть пропуски (видимо, сохранились не все фотографии), но наибольший номер, которые виден на подбитой технике — это 355. Таким образом, цифра потерь противника, заявленная 3-м Украинским фронтом, довольно близка к истинному положению дел. К сказанному следует добавить, что из 279 бронеединиц, изображённых на фото, 70 танков «Пантера», что составляет 25 % всех потерь.

Ещё одна «Пантера» танковой роты «Берлин», установленная в качестве огневой точки на одной из площадей города. Май 1945 года. Хорошо видны четыре снарядных пробоины в борту башни (АСКМ).

По немецким данным, на 15 марта 1945 года панцерваффе насчитывало на советско-германском фронте 2590 танков и самоходок (только в танковых частях — дивизиях и батальонах, без учёта штурмовой артиллерии и частей истребителей танков), из них 776 «пантер» (30 % всех машин), из которых лишь половина — 387 штук — были боеспособны.

На 10 апреля 1945 года на советско-германском фронте имелись 3851 танк и самоходки всех типов, из них — 564 «пантеры», или 15 % всех бронеединиц. Если же брать только танки, то из 1167 машин они составляли почти половину.

На Западном фронте

В ИТАЛИИ

В августе 1943 года на итальянский фронт прибыл укомплектованный «пантерами» Ausf.D 1-й батальон танкового полка 1-й танковой дивизии СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер», имевший 71 машину. Батальон в боях не участвовал и в октябре убыл в Германию — у танков обнаружилось огромное число недостатков, их направили на ремонт, а батальон получил машины модификации Ausf.А.

В феврале 1944 года в Италию направили 1-й батальон 4-го танкового полка, имевший на вооружении 76 «пантер». Они участвовали в боях под Анцио и Неттино, где понесли большие потери.

Танк «Пантера» Ausf.G, подбитый в боях на улице Берлина. Май 1945 года. Возможно, машина входила в состав танковой дивизии «Мюнхеберг», части которой вели бои в городе (АСКМ).

23 мая 1944 года началась последняя атака союзников на немецкие позиции так называемой «линии Густава» у Монте-Кассино, где тяжёлые бои шли (с перерывами) с 17 января 1944 года. Через день немецкая оборона была прорвана, и союзникам открылась дорога на Рим. Для остановки наступления противника командование вермахта бросило в бой свои резервы, в том числе и «пантеры» 1-го батальона 4-го танкового полка. В течение короткого времени эта часть понесла большие потери. Вот выдержки из журнала боевых действий 4-й роты батальона, повествующие о двух днях боёв: «23 мая 1944 года в 3.55 командир 4-й роты приказал привести танки в боевую готовность. В 4.45 три „пантеры“ (№ 401, 414 и 431) выдвинулись из района сосредоточения. Ещё четыре „пантеры“ (№ 421, 422, 423 и 433) должны были следовать за ними после заправки горючим. Задержка произошла из-за того, что бензин привезли в 200-литровых бочках, а для заправки имелся только один насос. В 5.15 из-за сильного артиллерийского огня три ушедшие „пантеры“ вынуждены были отойти.

В 10.30 началась атака пехоты и танков противника. Командование решило ударить во фланг. Во время выдвижения дорога обстреливалась артиллерией. Из-за пороховой гари и дыма двигаться по дороге приходилось с большим трудом. Разрушенный участок удалось обойти пяти „пантерам“, которые атаковали противника. Две машины № 423 и 431 отстали из-за поломок.

Противник отошёл на восток, оставив на поле боя своё вооружение и снаряжение. Удалось отбить и контратаку танков противника, но при этом была подбита „Пантера“ № 433 — её командир погиб, наводчик и заряжающий ранены. Чуть позже получил ранение наводчик „Пантеры“ № 433.

Командирская «Пантера» из состава штаба 26-го танкового полка. Италия, март 1944 года. На заднем плане виден «Элефант» 1-й роты 653-го батальона тяжёлых истребителей танков (ЯМ).

Всего в ходе боя удалось уничтожить 28 танков противника. Девять из них были на счету „Пантеры“ № 433, шесть — „Пантеры“ № 422, по пять — у „пантер“ № 415 и 414 и три у „пантеры“ № 401. Все 28 танков сгорели. Кроме того, было подбито ещё три танка, которые не горели.

А огонь фугасными снарядами по опушке леса, как выяснилось позже, рассеял три роты пехоты противника, которые готовились к бою. В результате они не смогли перейти в атаку.

В 20.40 вставшая из-за отсутствия топлива „Пантера“ № 411 попала под обстрел и была уничтожена, один член экипажа получил ранение. В 23.00 23 мая убыла на ремонт „Пантера“ № 415.

24 мая 1944 года в 4.30 рота получила приказ немедленно возвратиться в прежний район сосредоточения. Там, после дозаправки, все „пантеры“ предполагалось использовать против танков противника, атаковавших с востока и юго-востока.

В 10.30 офицер связи 163-го панцергренадерского полка сообщил, что четыре вражеских танка прорвались в Регно. Рота была немедленно приведена в готовность, и четыре „Пантеры“ выдвинулась через брод в Мелфу. Командир роты на „Пантере“ № 401 убыл в штаб 163-го панцергренадерского полка для получения данных и организации взаимодействия. В это время последовала атака противника, в ходе которой „пантеры“ уничтожили четыре танка (два машиной № 414 и по одному № 415 и № 421). Ответным огнём были разбиты „пантеры“ № 414 и 415, один член экипажа получил ранение. Два других танка № 421 и 423 также получили повреждения и вышли из строя.

Командир роты собирался занять позицию у брода в Мелфе, но получил приказ из штаба батальона атаковать в направлении брода у Роккасекка. Однако к этому времени дорога была уже перерезана танками противника, стоявшими в 50–80 метрах от неё. В результате выдвигавшаяся вперёд „Пантера“ № 401 была подбита и сгорела, двое членов экипажа ранены. В результате этого рота лишилась последнего боеспособного танка.

„Пантеры“ № 421 и 423 из-за неисправностей не могли принять участие в бою, и они получили приказ немедленно отойти через брод на другой берег. „Пантере“ № 421 удалось сделать это без проблем, а „Пантера“ № 423, двигаясь через брод, была атакована вражеским танком. Прицел пушки на этой машине ещё раньше был повреждён попаданием снаряда, поэтому пришлось наводить грубо по стволу. В результате танк противника удалось подбить с дистанции 80-100 метров. Это был последний бой в районе Мелфы, после которого в роте не осталось ни одного боеспособного танка.

Всего за 23 и 24 мая 1944 года рода безвозвратно потеряла шесть „пантер“, при этом подбив и уничтожив в обшей сложности 33 танка противника. Пять „пантер“ (№ 401, 411, 414, 415 и 422) погибли в бою с вражескими танками, а „Пантера“ № 433 из-за отсутствия горючего была расстреляна артиллерией».

Танкетка B-IV и колонна «пантер» Ausf.А 1-го батальона 4-го танкового полка на марше. Италия, район Анцио, март 1944 года. Обратите внимание на закреплённые на лобовом листе головной машины деревянные брёвнышки.

По состоянию на 14 июня 1944 года в составе батальона имелось всего 17 «пантер», из них 6 требовали ремонта.

В период с 29 мая по 5 июня на пополнение батальону направили 38 «пантер», ещё 20 прибыли между 18 и 21 сентября, и последние — 10–31 октября 1944 года.

Эта часть, переименованная в 1-й батальон 26-го танкового полка в феврале 1944 года, действовала вплоть до капитуляции всей итальянской группировки немецких войск в апреле 1945 года. По состоянию на 1 апреля в 1-м батальоне 4-го танкового полка ещё числилось 25 «пантер», из них 3 машины находились в ремонте. Таким образом, на итальянский фронт отправили 144 танка «Пантера» (не считая машин дивизии «Лейбштандарт»).

НА ЗАПАДНОМ ФРОНТЕ

По состоянию на 6 июня 1944 года, к началу операции «Оверлорд» — высадки союзных войск в Нормандии, — в немецких танковых частях и соединениях, находившихся на Западе (Франция, Бельгия, Голландия и частично юго-запад Германия), числилось 1967 танков, штурмовых и самоходных орудий, из которых 179 трофейных. Они входили в состав девяти танковых и панцергренадерской дивизий (2-я, 9-я, 11-я, 21-я, 116-я, учебная, 1-я танковая СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер», 2-я танковая СС «Дас Райх», 12-я танковая СС «Гитлерюгенд» и 17-я панцергренадерская СС) и 19 танковых батальонов. Из этого количества боевых машин «пантеры» составляли 36 % — 707 штук. При этом значительное их число — 250 — входили в состав десяти танковых батальонов из состава различных танковых дивизий, которые проходили переподготовку на «пантеры» на территории Франции и Голландии.

Учения танков «Пантера» Ausf.D 10-й танковой дивизии. Франция, осень 1943 года (ИП).

Первыми вступили в бой «пантеры» 12-й танковой дивизии СС «Гитлерюгенд» (на 1 июня 1944 года — 139 танков, из них 48 «пантер»). Поздно вечером 8 июля её танки атаковали части 3-й канадской дивизии у Бреттевиля, но, потеряв три «пантеры», отошли.

Однако в ночь на 9 июня в ходе атаки немцам удалось окружить один из стрелковых батальонов канадской дивизии, нанеся ему большие потери. Лишь неразбериха ночного боя и отсутствие помощи своей пехоты не позволило дивизии «Гитлерюгенд» развить успех. Тем не менее огнём из орудий и базук с близких дистанций канадцы сумели сжечь шесть «пантер». А днём 9 июня одна из танковых рот «Гитлерюгенда» попала в огневой «мешок», оставив на поле боя 7 из имевшихся 12 «пантер». Один из участников этого боя, командира взвода Моравиа, вспоминал об этом бое так: «Начало наступления — 13.00, ротой командовал капитан Людеман. 12 танков стояли рядом друг с другом под углом к линии железной дороги Кан — Байо…

Когда мы вышли на левый фланг перед населённым пунктом Норрей, по радио поступил приказ: „Зал ожидания, поворот налево“ („Зал ожидания“ было кодовым наименованием). Я проследовал налево в 30 м впереди от роты, когда танк после глухого звука разрыва, качнувшись, встал. Я подумал, что наехал на мину, и посмотрел налево, чтобы узнать, что случилось, и как раз увидел, что на „Пантере“ слева подскочила башня. В этот момент, после второго взрыва, мой танк загорелся. Пулемётный боезапас также загорелся; перед входом в населённый пункт я задраил люк, теперь он не открывался, а только приподнимался. Мой наводчик получил тяжёлые осколочные ранения; после многих усилий мне удалось открыть люк. Я выскочил, свалился на корму танка и после короткой потери сознания увидел, что из открытого люка выбивается пламя, лучом, как из паяльной лампы, с шипением. Я потерял равновесие и упал на землю вниз головой. Слева в одном ряду с моим танком я увидел ещё несколько горящих „пантер“. Прибыли части экипажей других подбитых танков, у всех людей без исключения были ожоги лица и рук. Из 12 других „пантер“ семь стояли и горели. Когда меня обрабатывали в полевом госпитале позднее, я узнал, что из 35 членов экипажей погибли 15 человек, а остальные — раненые, за некоторыми исключениями. 7 уцелевших танков, отстреливаясь, вернулись на исходные. В ходе наших наступательных действий этот участок находился под сильным артобстрелом противника, частично это были корабельные орудия. Противник вёл также постоянный пулемётный огонь; это сильно затрудняло эвакуацию раненых с поля боя».

Однако при столкновениях «пантер» с танками союзников последние несли значительные потери. Ярким примером этого могут служить действия командира роты «пантер» 2-й танковой дивизии СС «Дас Райх» унтершарфюрера Эрнста Баркманна. Свой первый «Шерман» он уничтожил возле городка Сен-Ло 8 июля 1944 года. Когда его танк был подбит, он пересел на «Пантеру», командир которой был убит. Через четыре дня Баркманн подбил ещё четыре «шермана» и 1 ПТО. 27 июля Баркманн участвовал в отражении атак американских войск у городка Ле Лори. Здесь его «Пантера» вступила в бой с американскими танками, уничтожив 9 «шерманов». При этом танк Баркманна получил несколько серьёзных повреждений, а его механик-водитель был тяжело ранен.

Замаскированная «Пантера» Ausf.G 2-го батальона 33-го танкового полка 9-й танковой дивизии на юге Франции. Июнь 1944 года. На танке генерал-лейтенант Бласковиц, командир группы армий «G».

«Пантера» № 424 выходит вперёд до появления перекрёстка в поле зрения. Идеальное место для стрельбы — 100 м до перекрёстка, сбоку — прикрытие поросшим земляным валом.

«Танки слева, огонь по обоим головным». Наводчик Поггендорф держит первый танк в перекрестии прицела; уже первым выстрелом была накрыта башня вражеского танка. Затем был второй из двух танков впереди на буксире, подожжённый выстрелом. Вследствие этого перекрёсток был заблокирован, и танки не могли идти дальше. Они отвернули в сторону, и остальные машины, уже миновавшие перекрёсток, также вернулись назад. «Огонь!» — и танковое орудие снаряд за снарядом повело огонь по бронетранспортёрам, джипам, грузовикам с боеприпасами и другим машинам. Через несколько минут перекрёсток стал походить на дымящееся кладбище техники. Внезапно Баркманн заметил два «шермана», спускавшихся вниз, под уклон, по основному шоссе полевой его части. Началась танковая дуэль. После второго выстрела первый «шерман» вспыхнул ярким пламенем, второй «шерман» сделал по машине Баркманна два выстрела — оба удачно, прежде чем сам получил попадание в кормовую часть. В этот момент над «пантерой» появились два истребителя-бомбардировщика. Первые бомбы с воем понеслись к земле, однако не попали в цель. Но с каждым новым заходом на цель они были всё ближе и ближе к ней; мощный взрыв потряс «пантеру». Осколки частично вывели из строя ходовую часть, а снаряды пробили корму и башню. После этого подошли несколько «шерманов» и открыли огонь. Два из них Баркманну удалось подбить ещё до того, как его боевая машина получила тяжёлые повреждения…

«Во фланг ударили осколки от разорвавшегося следующего снаряда, и экипаж предпринял попытку вывести машину из-под удара в какое-либо укрытие. Эти действия потребовали высочайшей концентрации сил и внимания всех членов экипажа. Но попытка удалась. „Шерман“, выдвинувшийся по направлению к нам больше, чем другие вражеские машины, был также подбит. Затем „пантера“ на черепашьей скорости отошла назад, к одному из крестьянских подворий в деревне Нефбур, где удалось отремонтировать машину, ликвидировав лишь наиболее существенные повреждения, требовавшие срочного ремонта».

«Пантера» Ausf.А из состава 1-й танковой дивизии СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» на улице городка Вилворд, севернее Брюсселя. Лето 1944 года.

Благодаря действиям Баркманна немецкие подразделения смогли отойти из образовавшегося «мешка». Сам Баркманн с экипажами своих «пантер» (танки пришлось бросить при отходе) вышел в расположение своей части 5 августа 1944 года. 27 августа его наградили за эти бои и уничтожение 14 американских танков Рыцарским крестом. Кстати, в западной литературе Эрнст Баркманн считается самым результативным танкистом, воевавшим на «Пантере». По немецким данным, на его счету 80 подбитых и уничтоженных танков противника.

Кстати сказать, перед высадкой в Нормандии командование союзников считало, что «Пантеры» будут состоять на вооружении отдельных танковых батальонов (по аналогии с батальонами «тигров») и, соответственно, количество их будет невелико. Однако, как выяснилось, «пантеры» составляли не менее трети всех боевых машин в немецких танковых соединениях. По состоянию на 1 июня 1944 года это выглядело следующим образом: в 12-й танковой дивизии СС — 35 %, в учебной танковой дивизии (Panzer-Lehr-Division) — 39 % (89 из имевшихся 229), в 1-й танковой дивизии СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» — 31 % (38 на 124 танка и штурмовых орудия), во 2-й танковой дивизии СС «Дас Райх» — 34 % (из 73 танков и штурмовых орудий — 25).

«Пантеры» Ausf.G из состава 1-го батальона 16-го танкового полка, под Люневиллем. Западный фронт, сентябрь 1944 года.

Во многих публикациях говорится о том, что положение с танками в Нормандии сложилось не в пользу союзников, и что единственной боевой машиной, которая могла как-то противостоять «Пантере», был «Шерман-Файерфлай» (британский вариант «Шермана» с 17-фунтовой пушкой). Однако, по мнению автора, это не соответствует истинному положению дел.

Действительно, «Шерман-Файерфлай» мог рассчитывать на уничтожение «Пантеры» в лоб, да и то подкалиберными снарядами. Однако в борт она легко поражалась и 76-мм пушками «шерманов», и 57-мм орудиями британских танков. Например, испытания, проведённые в декабре 1943 года по испытанию обстрелом трофейных «пантер», показали, что они поражаются в борта бронебойными 57-мм снарядами танка «Черчилль» с дистанций 700–800 м, а 76-мм бронебойными с «Шермана» М4А2 — с 900 метров. Так что бороться с «пантерами» танки союзников могли, хотя это и было нелёгким делом. Но не следует забывать, что условия действий в Нормандии сильно отличались, например, от условий на юге России и Украины. Во Франции имелось большое количество населённых пунктов, валов и каменных заборов, живых изгородей. Поэтому во многих случаях преимущество «пантер» в дальности прямого выстрела сводилось на «нет». Например, в воспоминаниях о действиях уже упоминавшегося выше Э. Баркманна сказано: «Привыкший к степным просторам и далям России, он здесь (в Нормандии. — М.К.) пережил свой первый бой из тех многочисленных, которые происходили уже здесь, на пересечённой и узкой местности, с её перепадами и неровностями, требовавшими молниеносной реакции НА КОРОТКИХ (выделено мной. — Прим. автора) дистанциях выстрела, где всё зависело от уровня подготовки и мастерства экипажа и технического состояния каждой отдельной боевой машины. Теперь нечего было и думать о танковых баталиях большого размаха в составе батальона или даже полка! Боевое развёртывание было возможно максимум в рамках роты и взвода. Часто командиры танков были предоставлены сами себе, действовали на свой страх и риск и должны были действовать в бою без поддержки пехоты».

«Пантера» Ausf.G на позиции. Нормандия, лето 1944 года. Хорошо видно крепление ящика для укладки банника для чистки пушки на корме танка, а также сварная бронезащита выхлопных труб.

Таким образом, «Шерман» при должном мастерстве экипажа вполне мог бороться «на равных» с «Пантерой». Правда, следует учесть, что боевой опыт американских танкистов (да и английских тоже), действовавших в Нормандии, зачастую был весьма небольшим (или даже никаким). Поэтому противостоящие им танкисты вермахта и СС, закалённые тяжёлыми сражениями на Восточном фронте, в боях часто одерживали «верх». Кстати, довольно любопытную характеристику танкистов союзников дал немецкий ас-танкист А. Руббель, воевавший в годы войны на «Тигре» 503-го батальона тяжёлых танков: «Опыт и желание воевать у союзников были гораздо ниже, чем у русских или немцев. Я уверяю вас, что русский экипаж американского танка мог сделать втрое больше, чем американский экипаж. У них было желание воевать и храбрость».

Тем не менее немецкие танковые части понесли в ходе боёв в Нормандии довольно существенные потери в технике. Так, в период с 6 июня по 8 июля 1944 года были списаны как безвозвратно потерянные 249 танков и штурмовых орудий, из них 112 «пантер» — треть всех бронеединиц. Наихудшие показатели были у 12-й танковой дивизии СС «Гитлерюгенд», лишившейся 84 танков, из них 37 «пантер». Ненамного меньше потеряла учебная танковая дивизия — 80 танков и штурмовых орудий, из которых 36 «пантер». К 27 июля 1944 года число потерянных в Нормандии немецких танков и САУ достигло 450, из них 131 «Пантера».

Кстати, ещё одним заблуждением, «кочующим» из издания в издание, является утверждение о том, что во время боёв в Нормандии, да и на Западном фронте вообще, наибольшее количество потерь в танках немцы понесли от действий союзной авиации. Как показывают документы, это не соответствует истине.

Сапёры занимают места на «Пантере» Ausf.G. Нормандия, лето 1944 года. Хорошо видно крепление домкрата и буксирное приспособление на кормовом листе корпуса (СЗ).

«Пантера» Ausf.G из состава 12-й танковой дивизии СС «Гитлерюгенд», уничтоженная огнём «шерманов» 741-го танкового батальона армии США. Бельгия, район Кринкелта, декабрь 1944 года (СЗ).

«Пантера» Ausf.G из состава 2-й танковой дивизии СС «Дас Райх», подбитая в конце декабря 1944 года у Грандменила в бою с 3-й бронетанковой дивизией (СЗ).

Например, 28 июня 1944 года Гудериан в своём докладе Гитлеру сообщал следующее о боях в Нормандии: «Танковые дивизии сражались отлично. После 21-дневных боёв танковые соединения находятся в исключительно свежем состоянии и имеют наступательный порыв…

С начала боёв до вечера 24.06.44 г. учебная танковая дивизия, танковая дивизия „Гитлерюгенд“ и 21-я танковая дивизия потеряли каждая до 2600 человек…

Потери в людях и материальной части обусловлены полным господством противника в воздухе.

На этот раз потери в людях больше, чем в танках. Потери в автомашинах соответствуют большим потерям в людях.

Многочисленные остовы сгоревших машин, которые покрывают дороги, красноречиво свидетельствуют о господстве американской авиации…

Боевое использование танковых войск в Нормандии.

Плохо просматриваемая из-за насыпей и живых изгородей местность Нормандии вынуждает к усиленному использованию пехоты. Срочная переброска и введение в бой пехотных дивизий совместно с имеющимися в наличии танковыми соединениями обещает успех при условии быстрого сосредоточения…

Технические детали.

а) Танки Pz.IV, Pz.V и Pz.VI полностью оправдали себя, однако танки „Пантера“ очень быстро выходят из строя. Продолжительность работы двигателя танка „Пантера“ (1400–1500 километров) значительно выше, чем у бортовых передач. Требуются срочные меры улучшений в этом отношении.

б) В связи с условиями местности в Нормандии (живые изгороди) следует прочнее крепить запасные траки на танках.

в) Воинские части в своих отчётах скоро потребуют в связи с воздействием авиации противника установки броневых щитов в кормовой части танков сверху.

Недостаток этого — дальнейшее утяжеление германского танка, и так уже ставшего тяжёлым».

«Пантера» Ausf.G 9-й танковой дивизии, подбитая 28 декабря 1944 года частями 2-й бронетанковой дивизии США (СЗ).

Как видно из приведённого документа, основные потери от авиации несут не танки, а пехота и транспортные машины, что вполне логично и объяснимо. Естественно, нарушение подвоза к линии фронта боеприпасов, горючего и запасных частей из-за воздействия авиации союзников негативно сказывалось на состоянии танковых частей. В результате немцам часто приходилось бросать боевые машины из-за отсутствия горючего, запасных частей или тягачей для эвакуации.

Ещё одним подтверждением того, что основная масса потерянных «пантер» уничтожена не авиацией, служат данные союзников. Так, с 6 июня по 7 августа 1944 года англичане осмотрели 176 захваченных танков, из которых лишь 12 (менее 7 %) оказались уничтоженными с воздуха. Основная масса — 47 (27 %) — оказалась подбита бронебойными или подкалиберными снарядами орудий или танков, ещё 8 (4,5 %) имели поражения от кумулятивных боеприпасов (снаряды или базуки) и столько же было выведено из стоя фугасными снарядами орудий больших калибров. Кроме того, 50 уничтожили экипажи из-за отсутствия горючего или поломок и 33 машины оказались просто брошенными по тем же причинам. У 19 танков определить причину поражения не представилось возможным — как правило, это были «пантеры», разорванные на куски (это могло быть следствием как намеренного подрыва, так и детонации боекомплекта и баков с горючим). Таким образом, наибольшее число потерянных танков (53 штуки, без малого половина осмотренных) — это машины, оставленные экипажами. В принципе, конечно, можно их записать на счёт авиации — именно она уничтожала тылы, как уже об этом говорилось выше. Если исходить с этой точки зрения, то да, наибольшее количество танков и САУ вообще (и «пантер» в частности) потеряно в Нормандии от действий самолётов союзников. А если рассматривать непосредственные повреждения и уничтожение танков огнём авиационных пушек, ракетами или бомбами, то на долю лётчиков придётся менее 10 % потерь боевых машин.

Американские солдаты осматривают «Пантеру» Ausf.G 116-й танковой дивизии, подбитую 28 декабря 1944 года в Бельгии у города Хоттон. Перед «Пантерой» виден танк Pz.IV с башенным номером 611 (СЗ).

В последующих боях на Западном фронте немецкие «пантеры» являлись серьёзным противником для танковых частей союзников. Капрал А. Джонсон, воевавший на «Шермане» в составе 7-го королевского драгунского полка, вспоминал: «Безусловно, лучшим танком из всех, принимавших участие в боевых действиях на территории Нормандии, были немецкие „пантеры“. Они были гораздо быстрее и манёвреннее неуклюжих „тигров“. Своей длинноствольной 75-мм пушкой они пробивали американские „шерманы“ с той же лёгкостью, с какой пехотинец вскрывает штыком банку консервированной фасоли. Лобовая броня этих машин была такой толстой, что наши снаряды просто отскакивали от неё…

Неудивительно, что шансы моего подразделения подбить „Пантеру“ практически равнялись нулю. Начать с того, что для этого мы должны были открыть огонь первыми, а немцы не склонны были предоставлять нам такую возможность. Обычно когда мы двигались в сопровождении пехоты, то узнавали о присутствии неприятеля только после того, как первые ряды наших солдат начинали падать под огнём, а первые танки окутывались густыми клубами чёрного дыма…

В один из дней (августа 1944 года) наш эскадрон получил приказ сопровождать 1-ю Уорчестерскую (дивизию). Наша часть двигалась по гребню небольшой высоты, проходившей через широкое поле. Первым слева двигался танк сержанта Перри, за ним, в центре — машина лейтенанта Пенроса, на которой я служил радистом-заряжающим, а справа шёл танк сержанта Коллинза. Стоило танку Коллинза чуть отстать, как он тут же попал под огонь немцев и потерял убитым водителя. Нас всех спасло только то, что сержант Перри успел заметить местоположение атаковавшей нас „Пантеры“. Она оказалась совсем рядом — на расстоянии каких-нибудь 400 ярдов влево от направления нашего движения — притаившись за живой изгородью. Сержант, не теряя ни секунды, открыл огонь из своего 75-мм орудия. До сих пор не пойму, как ему посчастливилось угодить прямо под башню! Экипаж спешно покинул подбитую „Пантеру“ и скрылся».

19 августа 1944 года немецкие войска были окружены союзниками под Фалезом. В ходе последующих боёв при попытках прорыва они понесли большие потери, в том числе и в танках. Так, по состоянию на 21 августа 1944 года танковые дивизии имели следующее количество танков: 2-я СС — 15, 9-я СС — около 25, 12-я СС — 10, 116-я — 12, в 10-й СС и 2-й их не было совсем.

Англичане осмотрели 223 немецких танка, захваченных в периоде 8 по 31 августа 1944 года. При этом причины вывода из строя машин были следующими: 24 подбиты бронебойными снарядами, 1 — базукой, 4 — артснарядами большого калибра, 10 — авиацией (1 пушкой, 2 бомбами и 7 ракетами), 108 — уничтожено экипажами, 63 брошено и у 13 причину установить не удалось. Как видно, на долю авиации приходится всего около 4,5 %, а выведенные из строя экипажами и оставленные составляют почти 77 %. Это ещё раз подтверждает, что непосредственно от огня и бомб самолётов погибло крайне малое количество танков.

Эта «Пантера» Ausf.G из 9-й танковой дивизии была подбита огнём 57-мм противотанковых орудий у города Ланглир. Машина имеет тактический номер 121, нанесённый на заднюю часто башни, что было характерно для машин 9-й танковой дивизии (СЗ).

Пытаясь оставить наступление союзных войск, немецкое командование в сентябре 1944 года перебросило на запад семь из тринадцати танковых бригад, формирование которых началось в июле 1944 года для «латания дыр» на советско-германском фронте. Использование этих частей на Западном фронте очень часто велось немецким командованием тактически неграмотно, что приводило к большим потерям. Вот несколько документов, повествующих о действии танковых бригад во Франции. Так, гауптман Ханеман, командир 2105-го танкового батальона 105-й бригады, сообщал о действиях своего подразделения за период с 3 по 17 сентября 1944 года следующее: «Батальон сосредоточился в районе Тирлемон, откуда две роты выдвинули в сторону маршрута наступления противника от Левен до Дест. В ходе марша потерь не было.

Рота с пятью „пантерами“, рота с девятью истребителями танков Pz.IV/70 (V) и рота панцергренадер действовали западнее Туз, приданные 89-й пехотной дивизии. Эта боевая группа вынуждена была отступить из-за обхода противником её флангов. При этом из-за отсутствия топлива пришлось взорвать две „пантеры“ и два Pz.IV/70 (V). Это произошло из-за того, что командование 89-й пехотной дивизии выделило всего 100 литров горючего. После этого батальон вынужден был действовать в обороне только группами по одной — четыре „Пантеры“ с панцергренадерами.

Например, под Лимбургом батальон занимал фронт шириной 8 километров, при этом группы „пантер“ (одна — четыре машины) находились друг от друга на расстоянии не менее километра. Задачу держать оборону своего сектора на широком фронте бригада получила от командования 9-й танковой дивизии. Управление батальоном по радио было невозможным.

«Шерман» M4A3 из 744-го танкового батальона проходит мимо подбитой «Пантеры» в районе Бобиньи. 17 января 1945 года (СЗ).

Действующие по одной или парами „пантеры“ подвергались атакам истребителей-бомбардировщиков или танков противника. В результате батальон отошёл к Эйнаттену, потеряв у Лимбурга девять „пантер“. Этого конечно бы не произошло, если бы танки не находились непосредственно на передовой, а были бы оттянуты назад и использовались для контратак.

12 сентября 1944 года большая группа танков противника атаковала Эйнаттен. Одна „Пантера“ вышла из строя по техническим причинам, вторая была подбита. После отступления панцергренадер оставшаяся в строю „Пантера“ отошла к „Западному валу“.

13 сентября 1944 года две последние боеспособные „пантеры“ батальона (командирские) вели бои на „Линии Хокер“, где они провели контратаку у Потта. Обе машины были потеряны после того, как они подбили восемь танков „Шерман“. У Потта была обнаружена 88-мм зенитка без расчёта. Её расчёт струсил, разбежавшись ещё до первого выстрела, и впоследствии так и не был найден.

14 сентября четыре „пантеры“ и три Pz.IV/70 (V), которые удалось отремонтировать, заняли оборону на фронте три километра вдоль линии укреплений. В это же время штаб 9-й танковой дивизии приказал направить всю неисправную бронетехнику для прикрытия дороги юго-западнее Дюрена. Такие указания неоднократно давались различным вышестоящим командованием под предлогом того, что использование требующей ремонта техники в качестве неподвижных огневых точек является необходимым в сложившейся ситуации. Это случилось из-за того, что командир бригады был назначен командиром сектора обороны, которому подчинялись части пехоты и люфтваффе. Поэтому он уже не мог командовать 105-й танковой бригадой как подвижным соединением.

«Пантера» Ausf.G из 150-й танковой бригады, замаскированная под американскую САУ M10, подбитая под Мальмеди 21 декабря 1944 года. Видны металлические экраны маскирующие танк под самоходку, белые звёзды и тактические обозначения — XYZ и B7 (ЯМ).

Однако, даже при том, что в ротах оставалось мало боеспособных бронеединиц, батальон можно было бы использовать в качестве подвижной танковой группы, расположив его в 1–3 километрах от передовой и используя для контратак.

К сегодняшнему дню батальон подбил и уничтожил 43 танка „Шерман“ и сейчас имеет боеспособными шесть „пантер“, Pz.IV/70 (V) и один зенитный танк Flakpanzer IV. Восемь „пантер“ и пять Pz.IV/70 (V) требуют ремонта. Срочно требуются две командирских „пантеры“ для пополнения батальона».

Как видно из приведённого документа, «пантеры» фактически использовались в качестве неподвижных (или малоподвижных) огневых точек, практически не имевших пехотного прикрытия. В результате они несли большие потери. К сказанному следует добавить, что к началу боёв в составе 2105-го танкового батальона имелось 36 «пантер», 11 самоходок Pz.IV/70 (V) и 4 зенитных танка Flakpanzer IV. Как видно, безвозвратные потери составили почти 40 % «пантер».

Часто «пантеры» бросались немецким командование в атаки без разведки и поддержки артиллерии, что, естественно, приводило к большим потерям. Например, вот что сообщал в своём докладе лейтенант Шрайбер из 2108-го танкового батальона 108-й танковой бригады (в её составе имелось 36 «пантер», 11 самоходок Pz.IV/70 (V) и 4 зенитных танка Flakpanzer IV): «После 40-километрового марша в ночь с 18 на 19 сентября 1944 года 108-я танковая бригада сосредоточилась под Халсдорфом, в 10 километрах юго-западнее Битбурга. Этот район находился на возвышении и, вероятно, хорошо просматривался противником.

Атака началась без артиллерийской подготовки и разведки. „Пантеры“ двигались в сторону противника вдоль небольшой гряды холмов и вскоре попали под сильный огонь из противотанковых орудий и танков с дистанции 100–200 метров. В результате боя десять машин были полностью уничтожены, ещё несколько требуют длительного ремонта. Погибли командир батальона, офицер связи и два командира взводов, адъютант командира батальона и два командира рот тяжело ранены. Ещё один командир роты и четыре командира взводов получили лёгкие ранения. Панцергренадеры, следовавшие за танками, также понесли большие потери в людях и бронетранспортёрах Sd.Kfz.251».

Та же «лже» M10 на базе «Пантеры» Ausf.G из 150-й танковой бригады, вид сзади. Хорошо видны металлические маскировочные экраны на бортах башни и корме корпуса (ЯМ).

Как видно, из-за пренебрежения разведкой бригада в течение короткого времени лишилась не менее двух рот «пантер» (напомним, что батальон танковой бригады состоял из трёх рот «пантер» и роты самоходок Pz.IV/70 (V)) — вряд ли число танков, требующих ремонта, было меньше количества уничтоженных в этом бою. При таких дистанциях ведения огня «пантеры» не имели никаких преимуществ перед танками и артиллерией союзников.

Наиболее существенные потери понесла 112-я танковая бригада, которая к началу боёв имела довольно сильный состав — 109 танков и самоходок. Такое большое число боевых машин объясняется тем, что в составе этой части имелось два танковых батальона — 2112-й (46 Pz.IV, 10 штурмовых орудий и 4 Flakpanzer IV) и приданный ей дополнительно 1-й батальон 29-го танкового полка — 45 «пантер» и 4 Flakpanzer IV. Однако бригаде в боях не повезло — она попала под массированный удар американских штурмовиков. Капитан Шанц в своём докладе от 16 сентября 1944 года сообщал следующее: «112-ю танковую бригаду 12–13 сентября 1944 года бросили на ликвидацию прорыва американских войск юго-западнее Эпиналя. В ходе этих боёв бригада потеряла почти все свои „пантеры“ и половину Pz.IV от атак истребителей-бомбардировщиков, а также огня противотанковой артиллерии и танков противника.

Вид сверху на башню „лже“ M10 150-й танковой бригады. Хорошо видно, что командирская башенка демонтирована, вместо неё установлен двухстворчатый люк (ЯМ).

1-й батальон 29-го танкового полка был практически полностью уничтожен. К настоящему времени в его составе имеется четыре боеспособные „пантеры“, а ещё три обычные и одна командирская требуют ремонта. 34 „пантеры“ были списаны как безвозвратно потерянные. Следует сказать, что в ходе боёв практически не наблюдалось выходов танков из строя по техническим причинам.

Основной причиной таких потерь являлось действие истребителей-бомбардировщиков группами по 16–20 штук, которые атаковали танки сзади, используя ракеты и бомбы, а также вели огонь из своих пушек зажигательными снарядами. При этом погибло значительное количество танковых экипажей, командир батальона ранен, его адъютант убит.

Ремонт списанных танков не представлялся возможным, так как машины или полностью сгорели, или разрушены взрывом собственного боекомплекта. Одна из 34 списанных „пантер“ командирская. Вторая такая машина требует ремонта, так как имеет повреждения башни».

Как видно из документа, за четыре дня бригада лишилась 90 % своих «пантер», из них 75 % безвозвратно. Это один из немногих случаев, когда от действий союзной авиации немецкие части несли столь значительные потери в танках. Из документа неясно, при каких обстоятельствах штурмовикам удалось уничтожить так много «пантер». Можно лишь предположить, что танки находились на марше на открытой местности или были в тылу на пополнении боеприпасами и горючим и стояли довольно скученно. Однако не следует считать, что все 34 «пантеры» 112-й бригады были разбиты авиацией — из документа следует, что часть их была уничтожена огнём артиллерии и танков.

В середине сентября 1944 года, после столь неудачных боёв и больших потерь, шесть из семи танковых бригад (105-я, 107-я, 108-я, 111-я, 112-я и 113-я), направленных на западный фронт, расформировали. Их личный состав и вооружение использовали для пополнения танковых и панцергренадерских дивизий. Единственная оставшаяся 106-я танковая бригада действовала на фронте до весны 1945 года и в апреле послужила основой для формирования танковой дивизии «Клаузевиц».

ОПЕРАЦИЯ «ВАХТА НА РЕЙНЕ»

В октябре 1944 года немецкое командование начало подготовку к наступлению в Арденнах, известному как операция «Вахта на Рейне». Была поставлена цель добиться решающей победы на Западе, для чего планировалось нанести мощный удар силами 5-й и 6-й танковых армий в северо-западном направлении. Наступающие должны были форсировать реку Маас на участке Льеж — Юи и выйти к Антверпену. Главной задачей являлось отрезать английскую армию от американской, прижать к морю и заставить эвакуироваться с континента. По мнению Гитлера, «второй Дюнкерк» должен был вывести Великобританию из войны и дать Германии необходимую передышку.

Буксировка замаскированной под САУ M10 «Пантеры» Ausf.G 150-й танковой бригады. Январь 1945 года. Эта машина имела обозначение В 4. (СЗ).

Для выполнения столь грандиозной задачи немецкое командование сосредоточило значительные силы. Как и в прежних операциях, решающую роль должны были играть танковые войска.

Главный удар должна была наносить 6-я танковая армия СС (справедливости ради надо сказать, что наименование «СС» ей было присвоено в феврале 1945 года) под командованием З. Дитриха. В её составе имелось четыре танковых дивизии СС: 1-я «Лейбштандарт Адольф Гитлер» (с приданным 501-м батальоном СС тяжёлых танков), 2-я «Дас Райх», 9-я «Хохенштауфен» и 12-я «Гитлерюгенд», в которых по состоянию на 12 декабря 1944 года числилось 430 танков и штурмовых орудий, из которых 199 «пантер» (44 % общего количества боевых машин).

В наносившей вспомогательный удар 5-й танковой армии (командующий генерал X. Мантейфель) к началу операции имелось три танковых дивизии (2-я, 116-я и учебная), в которых насчитывалось 280 танков и штурмовых орудий, из них 145 «пантер» (52 % общего количества). В первые дни боёв 5-я армия получила на пополнение 42 боевых машины, из них 23 «пантеры». Таким образом, на начало операции «Вахта на Рейне» «пантеры» составляли почти половину боевых машин в ударных танковых группировках.

Замаскированная под САУ M10 «Пантера» Ausf.G из 150-й танковой бригады, подбитая под Мальмеди 21 декабря 1944 года (ЯМ).

Большой проблемой при продвижении операции стало очень малое количество нормальных путей сообщения в полосе немецкого наступления — в основной своей массе это были довольно узкие, с одной колеёй, дороги, а иногда и просто лесные тропы. Это представляло значительную трудность для движения танковых частей. Ещё одной проблемой был недостаток горючего — наступающие части изначально ориентировались на захват трофейных складов ГСМ. Естественно, всё это значительно сжало успех предстоящей операции.

Одна из главных ролей в предстоящем наступлении отводилась боевой группе Пайпера, названной по фамилии её командира оберштурмбанфюрера СС Й. Пайпера (до этого он командовал 1-м танковым полком 1-й танковой дивизии СС). В её состав включили батальон танкового полка дивизии «Лейбштандарт Адольф Гитлер» (две роты «пантер» и две роты Pz.IV), 501-й батальон тяжёлых танков СС (45 «королевских тигров»), батальон пехоты, две сапёрные роты, рота зенитных танков, дивизион артиллерийского полка и ряд других подразделений, всего до 4000 человек, около 150 танков и самоходок (из них 42 «пантеры»), до 150 бронетранспортёров и 450 автомашин и тягачей.

«Пантеры» Ausf.G на марше. Бельгия, Хагенауэр, 3 января 1945 года (БА).

После прорыва фронта группа должна была войти в образовавшуюся брешь и пройти в первый день около 80 километров.

Вероятно, что эта цифра родилась следующим образом. Ещё до начала операции начальник штаба 6-й танковой армии поинтересовался у Пайпера, сколько времени потребуется танковому полку для совершения форсированного 80-километрового ночного марша. Чтобы ответить на этот вопрос, Пайпер лично совершил испытательный пробег на «Пантере» по маршруту Ойскирхен — Бланкенхайм (примерно 55 километров туда и обратно), по завершении которого сообщил, что за ночь на танке можно пройти 80 километров, если не будет никаких препятствий. Но одно дело, если ехать на одной «Пантере» по шоссе, а другое дело движение целого полка, да ещё и по плохим дорогам.

Наступление группы Пайпера началось с опозданием, лишь во второй половине дня 16 декабря 1944 года — пехота не могла прорвать оборону американцев. Впереди шли две «пантеры», два Pz.IV и два бронетранспортёра, за ними главные силы. Однако за первый день Пайпер не смог пройти намеченного расстояния, к тому же потерял несколько машин на минах. Чтобы наверстать упущенное, он приказал двигаться ночью. Во главе шли две «пантеры», за которыми двигались бронетранспортёры. Несмотря на тёмную ночь, фары включать запрещалось, и механикам-водителям приходилось ориентироваться по кускам белой материи, которые несли пехотинцы, шедшие рядом с каждой машиной.

«Пантера» Ausf.G проходит мимо противотанковых препятствий. Район Вессенбурга, 6 января 1945 года (БА).

Утром 17 декабря произошло первое боевое столкновение с частями американской 99-й пехотной дивизии, к тому же у группы заканчивалось топливо. Для решения этой проблемы Пайпер двинулся на Буллинген, где захватил американский склад с 250 000 литров горючего. После заправки танки и бронетранспортёры направились в сторону Тирмона, где столкнулись с колонной частей 7-й бронетанковой дивизии. Столкновение было неожиданным, американцы в панике стали разбегаться, лишь немногие оказали сопротивление. Немцы взяли более 1500 пленных и большое количество автомашин. Часть последних была поставлена в строй, при этом некоторые американские водители добровольно согласились вести свои грузовики.

У Линьевилля группа Пайпера столкнулась с подошедшими «шерманами» из 9-й бронетанковой дивизии. Головная «Пантера» на большой скорости вышла к мосту, но получила несколько попаданий и сгорела. Также американцы сожгли два бронетранспортёра, потеряв при этом два «Шермана» и самоходку M10. К этому времени около 20 танков вышло из строя из-за поломок, серди них — 8 «пантер». Сверхфорсированные марши по плохим дорогам оказались не по силам этим танкам.

Рано утром 18 декабря 1944 года «пантеры» Пайпера, шедшие во главе колонны, подошли к Ставелоту, где их контратаковали американские пехотинцы, но безуспешно. При подходе к реке Амблев выяснилось, что мосты через неё взорваны и нужно искать переправу. Однако сделать это помешали атаки американской авиации, которая действовала до вечера. В результате группа Пайпера потеряла две «пантеры», «четвёрку» и пять бронетранспортёров. Кроме того, около 50 танков отстало из-за поломок. Утром группа Пайпера атаковала Стумон — в бою участвовали всего 7 «пантер» и несколько «четвёрок». В ходе двухчасового боя город был взят, одна «Пантера» сгорела вместе с экипажем от огня 90-мм зенитки. До основной цели группы — мостов через Маас у Льежа — оставалось всего около 30 километров. Но попытка продвинуться вперёд стоила Пайперу трёх сгоревших «пантер», столкнувшихся с подошедшими «шерманами» и артиллерией.

Дальнейшее продвижение группы на запад оказалось невозможным — у Пайпера возникли проблемы с горючим и боеприпасами, наладить их подвоз не удавалось. Тем не менее он попытался найти слабое место в американской обороне, направив разведывательный отряд из 7 «пантер» и 11 бронетранспортёров на северо-запад. Однако, понеся потери, отряд вернулся на исходные позиции.

Занятия с подразделением «фольксштурма» на территории Германии. На переднем плане танк «Пантера» Ausf.G. Декабрь 1944 года (ТА).

Группа Пайпера продвинулась дальше всех из всех частей 6-й танковой армии, пройдя за три дня более 100 километров. Однако не получив поддержки основных сил и испытывая нужду в горючем и боеприпасах, она в течение трёх дней вела бои в окружении, а 23 декабря 1944 года начала прорываться на восток. В арьергарде оставили «пантеру» и «четвёрку», которые, расстреляв все боеприпасы, были оставлены экипажами.

Из всей группы к немецким позициям вышли около 88 человек. Потери в технике составили 13 «королевских тигров», около 30 «пантер» и 25 «четвёрок». В ходе операции ещё раз подтвердились низкие ходовые качества «пантер» при движении по плохим дорогам и пересечённой местности на относительно большие расстояния — танки часто ломались и отставали. Хуже «пантер» в этих боях были лишь «королевские тигры».

Операция «Вахта на Рейне» завершилась 25 декабря 1944 года — немецкое наступление выдохлось. Кстати, наибольших результатов достигла 5-я танковая армия, наносившая вспомогательный удар. Она продвинулась в два раза дальше, чем 6-я, но в ходе начавшегося 25 декабря 1944 года контрнаступления союзников вынуждена был отступить.

Одним любопытным эпизодом в боевой судьбе «пантер» стало их использование в качестве, так сказать, «троянского коня». Ещё в ходе подготовки к операции «Вахта на Рейне» оберштурмбанфюрер СС О. Скорцени, получивший известность как организатор похищения Б. Муссолини, получил задачу — создать специальное диверсионное подразделение для участия в предстоящем наступлении. Предполагалось, что в ходе предстоящего наступления эта часть войдёт в прорыв и, пройдя по американским тылам, захватит мосты на реке Маас до того, как противнику удастся взорвать их.

Часть получила наименование 150-я танковая бригада, в неё набирались солдаты и офицеры со знанием английского языка. Причём личный состав направляли из самых различных частей и учреждений — вермахта, СС, люфтваффе, её подготовка осуществлялась на полигоне Графенвер. Для действий в тылу противника личный состав бригады экипировали в трофейную американскую униформу и частично вооружили трофейным оружием.

«Пантера» Ausf.G, уничтоженная 750-м танковым батальоном армии США на улице города Хайгер. Германия, март 1945 года (СЗ).

Однако, несмотря на все усилия Скорцени, дела с личным составом обстояли не совсем гладко — удалось найти всего порядка десяти человек, хорошо владевших английским (точнее, его американским диалектом) и немного знавшим солдатский жаргон. Ещё порядка 40–50 человек свободно владели классическим английским, до 150 знали язык более-менее прилично и до 200 — в рамках школьного или институтского курса. Остальной личный состав бригады мог сказать что-то вроде «йес», «ноу» или «о’кей». В результате солдат и офицеров пришлось обучать командам, жаргонным словам и ругательствам, которые использовались в американской армии. Естественно, до начала операции достигнуть каких-то значительных результатов они не смогли. Как вспоминал один из офицеров 150-й бригады, «фактически это означало, что мы могли бы затесаться в ряды американцев, притворяясь угрюмыми и косноязычными людьми». К началу операции «Вахта на Рейне» общая численность 150-й бригады составляла 2676 человек.

Если с языком и экипировкой худо-бедно вопрос решить удалось, то с техникой дело обстояло значительно хуже. К моменту начала операции удалось найти для бригады лишь 28 американских джипов и 9 других автомобилей (из общего количества 215 машин), 21 американский мотоцикл (из имевшихся 76), 12 миномётов (из 24) и 17 противотанковых орудий. А вот с бронетехникой дело обстояло гораздо хуже. К 16 декабря 1944 года в 150-й бригаде имелось два трофейных «шермана» (один из них находился в ремонте), 4 бронеавтомобиля M8 и 6 полугусеничных бронетранспортёров M3. Остальное вооружение было немецким — 10 бронетранспортёров Sd.Kfz.250 и 251, 6 Sd.Kfz.234/1, 5 штурмовых орудий StuG 42 и 5 «пантер» Ausf.G. Бронемашины и бронетранспортёры камуфлировались довольно просто — их перекрасили в оливковый американский защитный цвет, на бортах нарисовали белые звёзды. У штурмовых орудий скрутили дульные тормоза и установили экраны, которые зрительно изменяли форму самоходок. А «партеры» переделывали таким образом, чтобы они были похожи на американские истребители танков M10. Для этого на «пантерах» демонтировали командирские башенки (отверстие закрывалось стальными листами), с пушки свинчивали дульный тормоз (у M10 его не было), а на борта корпуса и башни приваривали стальные листы, вырезанные по специальным шаблонам. В результате получилось нечто, действительно напоминавшее американскую самоходку M10, правда, на большой дистанции. Как и другие немецкие боевые машины, фальшивые M10 перекрасили в американский защитный цвет, на бортах и крыше нарисовали белые звёзды. Все машины имели обозначения «XYZ» и «В» с порядковым номером, нанесённые белой краской на лобовом и кормовом листах корпуса.

Перед началом наступления в Арденнах бригаду разделили на три боевые группы X, Y, Z и специальный отряд «Штилау» (в последний вошло 150 человек с хорошим знанием языка) и придали 1-й и 12-й танковым дивизиям СС и 12-й народно-гренадерской дивизии. 18 декабря, через два дня после начала наступления, бригаду вновь собрали у Линьевилля с задачей — захватить перекрёсток шоссейных дорог у Мальмеди. Однако момент внезапности был уже потерян — из показаний пленных американцы знали о существовании подобной части «оборотней». Поэтому когда утром 21 декабря 1944 года фальшивые M10 подошли к перекрёстку, который обороняли части 120-го полка 30-й пехотной дивизии армии США, их встретили огнём «базук», несмотря на белые звёзды на их броне. В результате одна «пантера» сгорела, а остальные отошли. Позже ещё четыре «пантеры» лже M10 подбили «шерманы», а остальные пришлось бросить из-за отсутствия горючего. Таким образом, затея с использованием фальшивых американских самоходок с фальшивыми американскими солдатами провалилась. Единственная часть 150-й бригады, которая смогла добиться успеха (правда, на тактическом уровне) — это специальный отряд «Штилау». Просочившись несколькими группами в тыл на трофейных джипах и смешавшись с отступающими американскими частями, это подразделение сеяло панику, внося дезорганизацию в и без того дезорганизованные подразделения янки. Но каких-то серьёзных успехов и этот отряд не сумел добиться. 28 декабря 1944 года остатки 150-й танковой бригады вывели в тыл и расформировали.

По состоянию на 15 декабря 1944 года в немецких танковых частях Западного фронта имелась 471 «Пантера», из которых боеспособными были 336 машин (71 %). На 30 декабря количество «пантер» на Западном фронте составляло 451 штуку, из них боеготовыми были 240 машин (фактически половина). К 15 января 1945 года ситуация ещё более усугубилась — из 487 «пантер» исправны было лишь 221 (45 %).

В количественном отношении «пантеры» составляли 28 % всех танков и самоходок Западного фронта на 15 декабря, 25 % на 30 декабря 1944-го и 26 % на 15 января 1945 года.

В последующих боях количество «пантер» на Западном фронте стало неуклонно падать — на 15 марта 1945 года их имелось всего 117 машин, из них лишь 49 боеспособных. На 10 апреля 1945 года во всех частях Западного фронта числилось 731 танк и САУ всех типов, из них 38 «пантер».

БАШНИ «ПАНТЕРЫ» В КАЧЕСТВЕ ДОТ

Общий вид ДОТа Pantherturm I (Stahluntersatz) с башней от танка «Пантера». Хорошо видно коробообразное основание из броневых листов, командирская башенка и отверстие для вентилятора отсутствуют (АП).

В 1943 году по заданию отдела испытаний артиллерийского вооружения (Wa.Pr"uf.4) управления вооружений сухопутных войск был спроектирован типовой ДОТ, в котором в качестве вооружения использовалась башня танка «Пантера». Такие сооружения, названные «Panther Ostwallturm», предполагалось использовать на укреплённых линиях, строительство которых вели немецкие войска, и прежде всего на так называемом «Восточном вале». От обычной серийной «пантеровской» башни башня для ДОТа отличалось увеличенной до 40 мм толщиной брони крыши и отсутствием командирской башенки — вместо неё устанавливали обычный люк. По первоначальному варианту, известному также как Pantherturm I (Stahluntersatz), башня устанавливалась на коробообразное основание из броневых листов толщиной 100 мм на крыше и 80 мм на бортах. В основании, непосредственно под башней, размешался боезапас. При установке ДОТа под основанием монтировалась секция для расчёта, состоявшего из трёх человек. Секция также собиралась из стальных плит, в ней размещались три кровати для отдыха личного состава, двигатель DKW с электрогенератором для освещения и вращения башни (для этого она оснащалось электромотором и ручным приводом), а также печка для отопления в холодное время года. Кроме того, часто в стенке секции для расчёта делали дверь для входа внутрь. Однако часто «Panther Ostwallturm» устанавливались без нижней секции только на броневом основании.

ДОТ с башней «Пантеры» (Pantherturm I), установленный на «Готской линии» в Италии. 1945 год. Броневой лист крыши имеет увеличенную толщину, хорошо видна конструкция крышки люка (АП).

Помимо башен специального изготовления, при строительстве оборонительных сооружений использовали и обычные башни «пантер», как правило с танков, не подлежащих восстановлению. При этом башня с подбашенным листом монтировалась на железобетонное основание. Такие ДОТы именовались как Pantherturm III (Betonsockel). Точное количество таких башен неизвестно, от варианта «Panther Ostwallturm» они отличались наличием командирской башенки.

Видимо, первыми ДОТы с «пантеровскими» башнями появились в Италии, их устанавливали на оборонительных позициях южнее Рима и на так называемой «Готской линии» — немецкой оборонительной полосе в Северной Италии. В докладе генерала-инспектора танковых войск Гитлеру от 4 января 1944 года сообщалось, что 36 башен «пантер» предполагается установить в качестве ДОТов на Восточном фронте и 33 на Западном (в полосе последнего к тому времени уже имелось 63 подобных ДОТа).

Кроме ДОТов специальной постройки, для огневых точек использовались и неисправные «пантеры», которые закапывали в землю. Например, 10 таких машин входили в состав уже упоминавшейся выше танковой роты «Берлин» и использовались в боях за столицу рейха в апреле — мае 1945 года.

Подготовка к бетонированию основания для ДОТа Pantherturm III (Betonsockel) с башней танка «Пантера». В отличие от предыдущей конструкции в этих сооружениях использовались стандартные «пантеровские» башни с танков, не подлежащих ремонту (АП).

«ПАНТЕРЫ» ПОД ЧУЖИМ ФЛАГОМ

В заключение информации о боевом применении «пантер» необходимо рассказать об использовании «пантер» в армиях других стран. Начнём с союзников Германии.

Уже 16 февраля 1943 года, в самом начале серийного производства «Пантеры», обсуждался вопрос об организации лицензионного производства этого танка в Италии. В рамках этого сотрудничества планировалось, что итальянцы пришлют своих производственников в Германию, а Германия, в свою очередь, направит несколько групп специалистов в Италию, которые помогут в организации производства оптики, электрических систем и т. п. Ещё одним предложением было просто поставлять собранные «пантеры» в Италию в обмен на орудийные стволы и броневой прокат.

На совещании в министерстве обороны Италии, прошедшем в Риме 22–24 февраля 1943 года, было принято решение о том, что производство «пантер» начнётся через год после того, как компания Fiat-Ansaldo получит чертежи. Считалось, что это позволит «Фиату» выйти на максимальный месячный выпуск — 50 машин — через 18 месяцев, начиная с момента получения технической документации. Выбор фирмы был не случаен — помимо того, что «Фиат» был одной из крупнейших машиностроительных компаний, в его распоряжении имелось значительное количество свободных производственных площадей, на которых можно было организовать выпуск танков. Однако передача чертежей затянулась — как раз в то время велись работы по «Пантере II», и итальянцев попросили подождать отработки этой машины. Но после ареста Муссолини в июне и выхода Италии из войны в сентябре 1943 года, вопрос производства «Пантеры» на «Фиате» отпал сам собой.

Серьёзный интерес к «Пантере» проявлял и другой союзник Германии — Япония. Во второй половине 1943 года компания MAN получила указание подготовить для отправки в Страну восходящего солнца полный комплект чертежей и один образец машины для лицензионного производства. Однако ухудшение обстановки на советско-германском фронте не дало возможность осуществить эту поставку.

Подготовка к бетонированию ДОТа Pantherturm III с башней от танка «Пантера» Ausf.D. Германия, весна 1945 года (ИП).

Трофейные «пантеры» Ausf.А роты лейтенанта Сотникова под Варшавой. Август 1944 года. На башнях поверх крестов нанесены большие белые звёзды и номера 513, 503, 518 (РГАКФД).

Экипажи тех же трёх трофейных «пантер», что и на предыдущем фото. Район Варшавы, август 1944 года (РГАКФД).

Трофейная «Пантера» Ausf.G, предположительно из состава 366-го самоходно-артиллерийского полка. 3-й Украинский фронт, 4-я гвардейская армия, март 1945 года. Хорошо видны звёзды на лобовом листе корпуса и борту башни (АСКМ).

Единственным союзником, который почти получил «пантеры», стала Венгрия. 14 августа 1944 года в Будапешт отправили 5 новеньких «пантер». Однако почти сразу же последовало распоряжение Гитлера о том, чтобы передать отправленные машины для пополнения какой-нибудь немецкой танковой части. В результате эти «пантеры» перенаправили на советско-германский фронт, и венгры так и не получили обещанных танков.

Трофейные «пантеры» применялись в войсках противников Германии, и в первую очередь частями Красной Армии. Справедливости ради следует сказать, что масштабы использования этих танков были довольно скромными — к моменту появления «пантер» на фронте в значительных количествах, промышленность могла обеспечить танковые части необходимым количеством бронетехники. Кроме того, новый немецкий танк, имея высокие боевые характеристики, в то же время являлся значительно более сложным по устройству и эксплуатации, чем трофейные Pz.II, III, IV или 38(t), которые применялись в частях Красной Армии в 1942–1943 годах. Поэтому использование «пантер» являлось значительно более сложным делом, требовавшим к тому же соответствующей ремонтной базы. Естественно, советские танкисты не обладали необходимым опытом эксплуатации таких сложных боевых машин. Поэтому часто, захватив совершенно исправные немецкие танки, наши танкисты ломали их в первые часы эксплуатации и не могли затем починить из-за отсутствия необходимых запасных частей, инструмента и опыта ремонта подобных машин. Однако в отдельных частях «пантеры» использовались в боях.

Трофейная «Пантера» из состава роты лейтенанта Сотникова движется к линии фронта. Район Варшавы, август 1944 года (РГАКФД).

Видимо, первой советской «Пантерой» стала машина 10-й танковой бригады — снимок такого танка с нарисованными на бортах звёздами опубликовала газета «Известия» в августе 1943 года. Что за часть использовала этот танк и как долго, автору неизвестно.

Осенью 1943 года одна захваченная «Пантера» непродолжительное время использовалась танкистами 59-го отдельного танкового полка. По воспоминаниям ветеранов, «во время боёв, когда наши танки шли в атаку, основной огонь немецкой артиллерии вёлся по трофейной „Пантере“».

Следует отметить, что больше всего в «Пантере» наших танкистов привлекало вооружение: баллистические данные 75-мм орудия KwK 42 позволяли подбивать немецкие танки на дистанциях, недоступных ни одной советской танковой и противотанковой пушке того времени. В начале 1944 года в главном бронетанковом управлении Красной Армии (ГБТУ КА) издаётся «Краткое руководство по использованию трофейного танка T-V („Пантера“)». Тем не менее «Пантера» в Красной Армии не прижилась — была она слишком сложна и капризна. Но всё же в ряде случаев трофейные «Пантеры» действовали довольно успешно.

В январе 1944 года в боях на подступах к Житомиру частями 3-й гвардейской танковой армии было захвачено значительное количество повреждённых немецких танков. По распоряжению заместителя командующего армией по технической части генерал-майора Ю. Соловьёва, в 41-м и 148-м отдельных ремонтно-восстановительных батальонах создали по одному взводу из наиболее опытных ремонтников, которые в короткий срок восстановили четыре танка Pz.IV и одну «Пантеру». Через несколько дней в бою в районе Жеребки экипаж советской «Пантеры» подбил танк «Тигр».

В августе 1944 года рота гвардии лейтенанта Сотникова в боях под Варшавой успешно использовала как минимум три «пантеры».

Трофейная немецкая бронетехника использовалась и в последние месяцы Великой Отечественной войны. В первую очередь это было связано с большими потерями в танках в некоторых операциях, например, у озера Балатон под Будапештом. Как уже говорилось выше, к марту 1945 года части 3-го Украинского фронта имели небольшое количество боеспособных боевых машин.

Для пополнения танкового парка к 2 марта 1945 года 3-й подвижный танкоремонтный завод 3-го Украинского фронта восстановил 20 немецких танков и самоходок, которые укомплектовали экипажами 22-го учебного танкового полка, о чём сообщалось следующее: «В районе Будалок с экипажами проводятся занятия по вождению, стрельбе и правилам эксплуатации».

7 марта 15 из них направили на укомплектование 366-го гвардейского самоходно-артиллерийского полка 4-й гвардейской армии. Из них прибыло: 5 СУ-150 («Хуммель»), 1 СУ-105 («Веспе») и 2 СУ-75, остальные отстали в пути из-за технических неисправностей. На следующий день в строю уже имелось 7 САУ «Хуммель», 2 «Веспе», 4 СУ-75 и 2 танка «Пантера». К 16 марта 1945 года полк имел уже 15 трофейных самоходок, 2 «пантеры» и один Pz.IV. Кроме того, на то же время в составе армии одна трофейная «Пантера» имелась в составе 85-го отдельного самоходно-артиллерийского дивизиона.

Использование трофейной бронетехники частями Красной Армии продолжалось и после окончания Великой Отечественной войны. Так, в мае 1945 года фронты получили распоряжение о взятии на учёт всех трофейных бронеединиц, а также выяснения их технического состояния. Например, в полосе 40-й армии 2-го Украинского фронта в период с 10 по 29 мая было обнаружено «140 танков, артсамоходов, бронетранспортёров и бронеавтомобилей», из которых 65 эвакуировали для ремонта.

Трофейную матчасть планировалось использовать для учебных целей, поэтому большую часть исправной немецкой бронетехники предполагалось передать танковым армиям и корпусам. Например, 5 июня 1945 года Маршал Советского Союза Конев приказал имеющиеся в полосе 40-й армии 30 трофейных отремонтированных бронеединиц, находящихся в Нове Место и Здирец, передать 3-й гвардейской танковой армии «для использования при боевой подготовке». Процесс передачи планировалось завершить не позднее 12 июня.

По состоянию на 16 июня 1945 года только в частях Красной Армии 1-го Белорусского, 1-го, 2-го и 3-го Украинского фронтов было взято на учёт 307 «пантер» (считая машины на сборных пунктах аварийных машин и танкоремонтных заводах), из них 111 исправных, остальные требовали ремонта или подлежали списанию. К 20 июля того же года, когда прошла отбраковка машин, количество «пантер» сильно сократилось — всего по Красной Армии их числилось 146 штук, из которых 63 были исправны, а остальные требовали ремонта.

Эксплуатация трофейных «пантер» продолжалась в советских вооружённых силах до весны 1946 года. По мере того как танки выходили из строя, а запчасти к ним заканчивались, немецкая бронетехника списывалась. Часть машин использовалась на полигонах в качестве мишеней.

Некоторое количество «пантер» использовалось и в частях союзников, но масштабы их использования были ещё более скромными, чем в Красной Армии. Например, автору известно лишь об одной «Пантере», которая непродолжительное время эксплуатировалась батальоном британского Колдстримского гвардейского полка. Танк имел собственное имя «Cuckoo» (кукушка).

Трофейные танки «Пантера» Ausf.G, предположительно из состава 366-го самоходно-артиллерийского полка. 3-й Украинский фронт, март 1945 года. Номера и кресты на танках закрашены и поверх них нарисованы красные звёзды с белой окантовкой (АСКМ).

Небольшое количество «пантер» в конце войны и после её окончания Советский Союз передал армиям других стран. Так, ещё весной 1945 года части Красной Армии передали Болгарии 15 трофейных «пантер» различных модификаций. Эти машины использовались болгарами в качестве учебных машин, но эксплуатировались довольно мало из-за проблем с обслуживанием и ремонтом. В конце 1940-х годов и, как и многую другую немецкую технику, имевшуюся в болгарской армии, установили в качестве неподвижных огневых точек вдоль границы с Турцией. При этом с танков демонтировали двигатели и трансмиссии.

В мае 1946 года СССР передал Румынии 13 «пантер» модификаций Ausf.D, А и G. Машины поступили на вооружение 1-й танковой бригады, которая в 1947 году была переформирована в танковую дивизию имени Тудора Владимиреску. Эти машины под обозначением Т-5 эксплуатировались до 1950 года, после чего были списаны.

Трофейная «Пантера» Ausf.G «Cuckoo» (кукушка), использовавшаяся батальоном британского Колдстримского гвардейского полка. 1945 год. Для предотвращения ведения «дружественного огня» по машине на ней нарисованы белые звёзды больших размеров (ЯМ).

Значительное число немецких танков эксплуатировалось после войны в чехословацкой армии. По состоянию на 1947 год в её составе имелось 167 таких машин, из них 65 «пантер». Под обозначением Т-42 они использовались чехословаками до середины 1950-х годов, после чего пошли в утиль.

Довольно большое количество трофейных «пантер» досталось Франции. Первые танки этого типа использовали ещё летом 1944 года подразделения сил сопротивления («Французские внутренние силы»). Кроме того, после войны на территории Франции имелось значительное число «пантер» в различном состоянии, а также оставалось несколько учебных центров, в которых немцы готовили экипажи для этих танков. Всё это позволяло использовать «пантеры» для вооружения французских танковых частей. Первой из них стал 503-й танковый полк, дислоцировавшийся в Мурмелоне. По состоянию на 1947 год в его составе числилось 50 «пантер» модификации Ausf.А и G. Эти машины эксплуатировались до 1950 года, после чего их заменили французские тяжёлые танки ARL 44. Ещё одной частью на «пантерах» во французской армии стал 6-й кирасирский полк.

«Пантеры» и американские полугусеничные бронетранспортёры 503-го танкового полка французской армии на учениях. 1947 год (АД).

В 1946 году Швеция направила во Францию группу инженеров для изучения различных образцов немецкой бронетехники. В результате была отобрана одна «Пантера», которую направили в Швецию для проведения испытаний.

Танки «Пантера» румынской армии на параде в Бухаресте в честь дня независимости. 9 мая 1946 года (МЖ).

ИСТРЕБИТЕЛЬ ТАНКОВ «ЯГДПАНТЕРА»

3 августа 1942 года Управление вооружений сухопутных войск приняло решение спроектировать и изготовить новую самоходную установку, вооружённую 88-мм противотанковым орудием PaK 43 L/71, установленным на базе «Пантеры». Разработку новой машины поручили фирме Krupp в Эссене, которая в это время вела проектирование самоходки с аналогичным вооружением, но на шасси танка Pz.IV. По первоначальному плану проект новой боевой машины на базе «Пантеры» должен был быть готов к январю 1943 года с тем, чтобы уже в июле начать их серийное производство. Первые эскизные проработки машины рассматривались 15 октября 1942 года на совместном заседании рейхсминистерства военной промышленности и Управления вооружений сухопутных войск. Фирма Krupp представила проект самоходки массой около 35 тонн с 88-мм орудием L/71, высотой 2400 мм и длиной 9000 мм (по стволу). Помимо пушки, экипаж имел в своём распоряжении два пистолета-пулемёта МП-40, огонь из которых можно было вести через специальные «револьверные» отверстия. Угол горизонтального обстрела 88-мм орудия составлял 28 градусов и от -8 до +14 градусов по вертикали. Бронирование рубки предлагалось в двух вариантах: 80-мм вертикальный лобовой лист или 50-мм, но установленный под углом 60 градусов. Борта предусматривались толщиной 40 мм с установкой их под углом 30 градусов к вертикали.

Второй прототип «Ягдпантеры» (№ V 102), вид слева. Куммерсдорф, декабрь 1943 года. Левый смотровой прибор механика-водителя демонтирован, а отверстие для его установки заварено. Хорошо видна укладка ЗИП на борту и «револьверное» отверстие (ЯМ).

На этом же заседании представители рейхсминистерства военной промышленности и Управления вооружений приняли решение передать дальнейшую разработку машины, которая тогда именовалась «8,8-cm Sturmgesch"utz», фирме Daimler-Benz. Причинами этого являлись как загруженность заводов Krupp другими заказами, так и то, что Daimler-Benz вела подготовку к серийному производству танков «Пантера», шасси которых предполагалось использовать в качестве базы для новых самоходок.

Тем не менее инженеры фирмы Krupp 16 ноября 1942 года предъявили на рассмотрение Управления вооружений деревянную модель самоходки, выполненную в натуральную величину. В этом варианте рубка самоходки была изготовлена с вертикальным расположением лобового листа. В дальнейшем конструкторы Krupp оказывали помощь инженерам компании Daimler-Benz при разработке орудийной установки новой самоходки.

5 января 1943 года при представительстве фирмы Daimler-Benz в Берлине прошло совещание, на котором определили дальнейшее развитие проекта 88-мм штурмового орудия на шасси «Пантеры». По настоянию Управления вооружений, лобовые листы корпуса и рубки устанавливались под углом 55 градусов к вертикали, при этом верхний предполагалось изготовить из 100-мм, а нижний — из 60-мм брони. Толщина листов крыши и днища устанавливалась в 30 мм. Орудийную маску предполагалось изготавливать литой и устанавливать на болтах — после её снятия через амбразуру можно было вести монтаж и демонтаж самой артустановки.

Первый прототип «Ягдпантеры» (№ V 101) на испытаниях. Октябрь 1943 года. Хорошо видны два смотровых прибора механика-водителя (ЯМ).

Для механика-водителя предусматривалось использовать два перископа в верхнем лобовом листе, кроме того, при необходимости он мог вести наблюдение через револьверное отверстие в левом борту корпуса. На этом же совещании установили сроки изготовления новой самоходки — бронекорпуса предполагалось подать в августе-сентябре, а в декабре 1943 года собрать опытные образцы новой машины.

На совещании в штабе главнокомандующего сухопутных войск 6 марта 1943 года, помимо прочих, обсуждался вопрос и о новой самоходной установке на шасси танка «Пантера». Например, было предложено бронезащиту маски пушки изготовить не по образцу штурмового орудия StuG 42, а по возможности так же, как «в штурмовом орудии фирмы „Порше“ или 15-см штурмовом орудии» (речь идёт о САУ «Фердинанд» и «Бруммбар» соответственно. — Прим. автора). Кстати, уже в апреле 1943 года самоходка на шасси «Пантеры» стала именоваться в документах «истребителем танков», а не «штурмовым орудием».

В требовательном листке управления вооружений сухопутных войск на «8,8-см истребитель танков 43/3 L/71 на ходовой части танка „Пантера“» от 1 мая 1943 года значилось, что новая машина должна иметь 100-мм лобовую броню (под углом 55 градусов), 60-мм бортовую (под углом 35 градусов) и 40-мм кормовую — такое же бронирование должен был получить танк «Пантера II», работы над которым велись в то время. Предполагалось, что «Пантера II» заменит в серии «Пантеру I», и вполне естественно, что шасси нового танка планировалось использовать при разработке новой самоходки. Однако уже 4 мая 1943 года Управление вооружений приняло решение продолжить выпуск «Пантеры I» и отложить введение в серийное производство проект «Пантера II». Тем не менее часть изменений конструкторского и производственно-технологического характера, которые планировалось ввести на «Пантере II», предписывалось внедрить на «Пантере I».

Такое решение потребовало некоторой переделки проекта истребителя танков, так как пришлось отказаться от использования корпуса «Пантеры II», как планировалось вначале, и ориентироваться на корпус «Пантеры I». Фирма Daimler-Benz получила от Управления вооружений задание переделать проект как можно быстрее с тем, чтобы уже в сентябре 1943 года приступить к выпуску бронекорпусов истребителя танков на шасси «Пантеры».

Испытания первого прототипа «Ягдпантеры» №V 101. 1944 год. Хорошо виден ствол-моноблок 88-мм орудия и «револьверное» отверстие в левом борту. Левый смотровой прибор механика-водителя демонтирован, хотя отверстие для его установки есть (БА).

Однако с организацией выпуска новой боевой машины возникли проблемы. Оказалось, что на заводе № 40 фирмы Daimler-Benz, который вёл сборку танков «Пантера», нет свободных производственных площадей для выпуска новой самоходки. Да и сама компания не справлялась с заданным объёмом выпуска танков, а тут новая боевая машина. Поэтому серийное производство нового истребителя танков передали брауншвейгской фирме M"uhlenbau und Industrie AG (MIAG), с которой 24 мая 1943 года Управление вооружений сухопутных войск заключило соответствующий договор. Однако на начальном этапе производства MIAG должен был получать необходимую помощь от Daimler-Benz. Так, в июне 1943 года последняя изготовила деревянную модель нового истребителя танков (в натуральную величину), которую вместе с чертёжно-технологической документацией передала фирме MIAG. Эта модель, вместе с аналогичными моделями тяжёлого танка «Королевский тигр» и тяжёлого истребителя танков «Ягдтигр», была показана А. Гитлеру 20 октября 1943 года.

Демонстрация новых образцов бронетехники руководству Третьего рейха и главному командованию сухопутных войск. 1944 год. На переднем плане прототип «Ягдпантеры» № V 101, хорошо видна укладка ЗИП и два «револьверных отверстия» в правом борту (ЯМ).

Для облегчения массы самоходки приняли решение снизить до 16 мм толщину брони днища, крыши корпуса и моторного отделения. Кроме того, для более удобного размещения механика-водителя установку орудия сдвинули вправо (по первоначальному проекту пушка размещалась по оси машины), в результате чего угол обстрела по горизонту уменьшился с 28 до 24 градусов. Для защиты от пехоты в ближнем бою самоходка имела пулемёт MG 34, установленный в лобовом листе справа от орудия. Кроме того, в распоряжении экипажа имелось два пистолета-пулемёта MP 40, уложенные в боевом отделении. Огонь из них можно было вести через «револьверные» отверстия в бортах, закрытые броневыми пробками.

Боекомплект состоял из 50 снарядов к 88-мм орудию и 600 патронов для пулемёта MG 34. Экипаж первоначально включал шесть человек — командира, механика-водителя, наводчика, радиста и двух заряжающих. 88-мм пушка оснащалось перископическим прицелом SFl ZF5, головка обзора которого выступала над крышей рубки и двигалась вместе с орудием. Командир машины мог вести наблюдение через стереотрубу SF 14-Z (Sfl), которая могла монтироваться в специальном люке, а также три перископа (один из них с круговым обзором), у механика-водителя имелось два смотровых прибора, а у заряжающих — два перископа (один из них с круговым обзором). Кроме того, для обзора могли использоваться «револьверные» отверстия — два в правом борту, одно в левом и два в кормовом. Для посадки экипажа служили три люка: два круглых в крыше — впереди справа и сзади слева — а также большой прямоугольный в кормовом листе рубки.

Прототип «Ягдпантеры» № V 101 на фирме MIAG. 1944 год. Бортовые экраны демонтированы, в борту корпуса видно «револьверное» отверстие (ЯМ).

Все самоходки планировалось оснастить радиостанциями Fu 16 и Fu 15 (обычно они использовались в артиллерии), а машины командиров батарей и дивизионов должны были дополнительно получить рации Fu 8.

При подготовке машины к серийному производству в её конструкцию внесли некоторые изменения. Так, уменьшилось количество перископов в крыше корпуса с пяти до четырёх (из них два с круговым обзором), сократили экипаж до пяти человек (исключили второго заряжающего), а также увеличили боекомплект до 60 снарядов.

Первый прототип новой самоходки, получившей официальное обозначение «Panzerj"ager fur 8,8-cm StuK 43 auf Fgst Panther I (Sd.Kfz.173)» — «истребитель танков с 8,8-см орудием StuK 43 на шасси „Пантеры I“», — фирма MIAG изготовила в октябре 1943 года. 13 ноября 1943 года на совещании командующих фото с испытаний этой машины показали главнокомандующему сухопутных войск. Второй прототип машины был готов в ноябре, а 16 декабря 1943 года его показали А. Гитлеру.

Несмотря на то что планом выпуска предусматривалось начать серийное производство новой самоходки, которую стали называть «Ягдпантера» (Jagdpanther), в ноябре 1943 года, фирме MIAG сделать этого не удалось. Первые пять серийных самоходок приняли представители Управления вооружений в январе 1944 года. В течение следующих месяцев так и не удалось выйти на планируемый выпуск: в феврале удалось собрать семь «ягдпантер», восемь — в марте, по десять — в апреле и мае. В июне MIAG смогла сдать только шесть самоходок — заводы фирмы в этот период подверглись сильным бомбардировкам авиацией союзников. Таким образом, за первые полгода серийного производства было изготовлено 46 самоходок «Ягдпантера» при плане в 160 машин. Планировалось, что такого количества хватит для вооружения трёх дивизионов тяжёлых истребителей танков, а также использовать часть машин для учебных целей и испытаний. Производство возросло до 15 самоходок в июле и 14 — в августе, несмотря на бомбардировки заводов союзниками.

Испытания первого прототипа «Ягдпантеры» № V 101. 1944 год. Левый смотровой прибор механика-водителя демонтирован, хотя отверстие для его установки есть (БА).

Естественно, такие темпы производства «Ягдпантеры» не устраивали военных. Однако в ответ на предъявляемые претензии фирма MIAG постоянно жаловалась на недостаток рабочей силы. Для ускорения работ по изготовлению «ягдпантер» на заводы MIAG направили дополнительно 300 рабочих, а управление вооружений сухопутных войск выделило 300 солдат, которые приступили к работам 4 августа 1944 года. Чуть позже прибыло ещё 160 солдат — по десять человек выделил каждый из 16 дивизионов истребителей танков. Таким образом, в течение короткого времени заводы фирмы MIAG дополнительно получили 760 человек, которых использовали в производстве «ягдпантер». Благодаря этому в сентябре 1944 года удалось сдать заказчику 21 самоходку, но в октябре из-за воздушного налёта собрали всего 8 машин.

Естественно, ни верховное командование сухопутных войск, ни Управление вооружений не были довольны такими малыми масштабами производства «Ягдпантеры». Чтобы выйти из создавшегося положения, к производству этих боевых машин привлекли предприятия других фирм.

Одной из них стала Maschinenbau und Bahnbedart (MBA) в Потсдам-Древитц. Правда, эта фирма не занималась производством бронетанковой техники, но зато имела большие производственные площади и необходимое для выпуска самоходок оборудование. План производства «ягдпантер» на MBA учитывал время, необходимое фирме для освоения новой продукции: в ноябре 1944 года предполагалось изготовить только 5 самоходок и ещё 10 в декабре. На 1945 год выпуск предполагался более масштабным: 20 штук в январе, 30 — в феврале, 45 — в марте, 60 — в апреле, 80 — в мае, 90 — в июне и с июля по 100 машин ежемесячно.

«Ягдпантеры» 654-го батальона тяжёлых истребителей танков на учениях. Полигон Миелау, май 1944 года. Машина имеет составной ствол орудия и один смотровой прибор механика-водителя (БА).

На время освоения выпуска самоходки на MBA и выхода последней на запланированный уровень к изготовлению «ягдпантер» привлекался завод фирмы MNH в Ганновере. Это предприятие уже имело значительный опыт выпуска бронетехники — с лета 1943 года оно производило танки «Пантера». По утверждённому графику MNH должна была изготовить 20 «ягдпантер» в ноябре, 44 — в декабре 1944-го и 30 — в январе 1945 года.

Для обеспечения выполнения этого задания с завода фирмы MIAG отгрузили на MNH 80 корпусов самоходок. Предполагалось, что после выпуска 94 «ягдпантер» MNH прекратит их производство — по плану Управления вооружений к февралю 1945 года на заданную мощность должен был выйти завод MBA.

После привлечения к производству «ягдпантер» предприятий MNH и MBA суммарный выпуск этих машин составил 55 штук в ноябре и 67 — в декабре 1944 года. Наивысший же показатель — 72 самоходки — немецкая промышленность смогла достигнуть в январе 1945 года.

Так как, несмотря на принимаемые меры, ни MIAG, ни MBA не смогли выйти на запланированный график выпуска «ягдпантер», фирма MNH в начале 1945 года получила задание продолжать изготовление этих самоходок до июня. Кроме того, исходя из сложившейся ситуации генерал-инспектор танковых войск Г. Гудериан вынужден был в начале февраля 1945 года утвердить так называемую «программу спасения» производства танков, которая предусматривала использование всех имевшихся на тот момент в наличии сил и средств. По этой программе выпуск «ягдпантер» в течение ближайшего полугодия должен был выглядеть следующим образом (см. таблицу 15).

Однако программа выглядела слишком оптимистично для агонизирующей промышленности рейха.

Из-за воздушных налётов авиации союзников, перебоев с электроэнергией, трудностей с поставкой различных материалов и их транспортировкой по железным дорогам, фирмы MIAG, MNH и MBA смогли изготовить всего лишь 42 «ягдпантеры» в феврале, 52 в марте и 21 в апреле 1945 года. Таким образом, за всё время серийного производства было выпущено всего 415 истребителей танков «Ягдпантера», включая два прототипа. Данные о ежемесячном производстве самоходок приведены в таблице 16. При этом следует учитывать, что она составлена на основе ежемесячных сводок фирм MIAG и MNH, а также Управления вооружений, которые сохранились. Что касается MBA, то её документов нет. Поэтому производство «ягдпантер» этой фирмой получено путём вычета продукции MIAG и MNH из общего количества произведённых машин за каждый месяц.

* Номера шасси «ягдпантер» компании MBA автору неизвестны.

** Прототипы.

*** Есть информация, свидетельствующая о том, что до 22 апреля 1945 года могло быть изготовлено ещё несколько «ягдпантер».

ИЗМЕНЕНИЯ В ХОДЕ СЕРИЙНОГО ПРОИЗВОДСТВА

В конструкцию «Ягдпантеры» вносилось большое количество изменений, которые должны были упростить производство и повысить боевые качества машины. Рассмотрим некоторые из них.

Январь 1944 года. Пять «револьверных» отверстий в бортах рубки имелись только на первых двух прототипах № V 101 и V 102. С началом серийного производства (начиная с шасси № 300001) от них отказались. Военные считали, что эти отверстия ослабляли бортовые и кормовой листы, а кроме того, для самообороны в ближнем бою на «ягдпантеры» стали устанавливать приспособление N"ahverteidigungswaffe для стрельбы 90-мм «прыгающими» минами. Установка для стрельбы ими размещалась в крыше рубки слева. Однако из-за задержек с организацией выпуска таких установок их монтаж в «ягдпантерах» начался только с июня 1944 года. На машинах, изготовленных до этого времени, отверстие для монтажа N"ahverteidigungswaffe в крыше рубки закрывалось круглой броневой заглушкой, закреплённой четырьмя болтами.

Обучение экипажей «ягдпантер» 654-го батальона тяжёлых истребителей танков на полигоне Миелау. Май 1944 года (БА).

«Ягдпантеры» 654-го батальона тяжёлых истребителей танков на учениях. Полигон Миелау, май 1944 года. Хорошо виден рисунок циммеритного покрытия, форма неподвижной орудийной маски первоначального образца и один смотровой прибор механика-водителя (БА).

Февраль 1944 года. В ходе производства отказались от левого смотрового прибора механика-водителя, а отверстие для его установки стали заваривать прямоугольной броневой пластиной. На люке, закреплённом на кормовом листе корпуса восемью болтами и предназначенном для доступа к двигателю, приварили буксирное приспособление. Последнее позволяло использовать при эвакуации вышедших из строя «ягдпантер» так называемую «жёсткую» сцепку, что значительно улучшало условия буксировки (до этого предполагалось использовать тросы). Сцепка позволяла транспортировать повреждённую «Ягдпантеру» такой же машиной, правда при этом они устанавливались кормой к корме, и получался своеобразный «тяни-толкай». Домкрат, ранее размешавшийся горизонтально на корме на месте буксирного приспособления, теперь устанавливался вертикально, между выхлопными трубами.

Первые серийные «ягдпантеры» получили броневую крышу моторного отделения от танка «Пантера» Ausf.А. Правда, при этом примерно в два раза уже стали решётки для выброса воздуха, расположенные сразу за кормовым листом рубки. Кроме того, на первых серийных «ягдпантерах» отверстие для установки антенны на крыше моторного отделения слева (именно там антенна крепилась на танках «Пантера») заваривалось круглой заглушкой. Это было связано с тем, что на самоходках отверстия для антенного ввода располагались в кормовом листе корпуса.

«Ягдпантера» 654-го батальона тяжёлых истребителей танков на полигоне Миелау. Май 1944 года. Машина выпуска января — февраля 1944 года с двумя смотровыми приборами водителя (БА).

Отверстие для установки воздухопитающей трубы (она должна была монтироваться на машину при преодолении глубоких бродов) в крыше моторного отделения между горловинами для заливки воды и заправки топливом также заваривалось. От использования такой трубы отказались ещё до начала серийного производства «ягдпантер», но некоторый задел бронедеталей с отверстиями уже имелся. После апреля 1944 года отверстия под антенну и воздухопитающую трубу в крыше моторного отделения «ягдпантер» не вырезались.

Май 1944 года. Появились две дополнительные трубки слева и справа от левой выхлопной трубы, служившие для её дополнительного охлаждения (как на танках «Пантера» Ausf.А).

Ствол-моноблок 88-мм орудия PaK 43/3 заменили на составной (при этом обозначение пушки осталось прежним). Эта мера значительно облегчила производство, так как обрабатывать короткие сегменты составной конструкции стало значительно проще. До этого ствол приходилось изготавливать из заготовки, длина которой составляла более шести метров. Однако некоторые «ягдпантеры», изготовленные осенью 1944 года, имели орудие со стволом-моноблоком. Это было связано с тем, что перед отправкой на сборку 88-мм пушки проходили приёмку и пристрелку в управлении вооружений. При выявлении каких-либо неполадок или недоработок их вновь отправляли на завод, поэтому для некоторых орудий срок с момента изготовления до окончательной приёмки мог быть довольно большим. Кроме того, при выпуске орудий осенью 1944 года не исключена возможность использования заготовок, доставленных несколькими месяцами ранее.

Одна из «Ягдпантер» 654-го батальона тяжёлых истребителей танков на марше. Полигон Миелау, май 1944 года (БА).

Июнь 1944 года. На крыше рубки установили три опоры для монтажа 2-тонного крана-лебёдки. Его можно было использовать при ремонте самоходок, например, для выемки двигателя или орудия. Кроме того, в верхней части подвижной маски, установленной непосредственно на стволе пушки, появилось отверстие с резьбой для ввинчивания специальной проушины. Последняя предназначалась для зацепления крюком крана при проведении ремонтных работ.

Сентябрь 1944 года. Как и на всей остальной немецкой бронетехнике, на «ягдпантерах» отказались от использования циммеритного покрытия.

Неподвижная орудийная маска, закреплённая в амбразуре лобового листа, стала несколько иной формы и получила дополнительное крепление из восьми болтов с пулестойкими головками. Болты устанавливались в нижней и верхней части (по четыре штуки), при этом нижняя часть стала более массивной. Некоторые истребители танков «Ягдпантера», отправленные на фронт в ноябре 1944 года, ещё имели маску старой конструкции.

На части машин на кормовом листе рубки слева установили ящик для укладки личных вещей экипажа.

Октябрь 1944 года. Изменена конструкция неподвижной орудийной маски — она стала более массивной, особенно внизу, по периметру появился более выступающий «воротник» для защиты подвижной части от заклинивания при обстреле. Дополнительное крепление в виде восьми болтов осталось.

Над выхлопными трубами установили защитные экраны из стальных листов. Это было сделано для того, чтобы в темноте противник не видел выхлопные трубы, которые часто раскалялись при интенсивной работе двигателя.

Нанесение камуфляжа на одну из «Ягдпантер» 654-го батальона тяжёлых истребителей танков перед отправкой на Западный фронт. Полигон Миелау, май 1944 года (БА).

Ноябрь 1944 года. На небольшом количестве «ягдпантер» (известно не более десяти) выпуска ноября — декабря вентилятор боевого отделения, на большинстве самоходок размещавшийся на правой стороне крыши рубки за люком командира машины, установили в передней части крыши над орудийной установкой. Две «ягдпантеры» с такой установкой вентилятора сохранились до наших дней — в США, в музее Абердинского полигона, и в России, в Военно-историческом музее бронетанкового вооружения и техники в Кубинке.

Декабрь 1944 года. На «ягдпантерах» стала устанавливаться крыша моторного отделения от танка «Пантера» Ausf.G, что потребовало внутренних изменений в системе охлаждения двигателя. В середине крыши моторного отделения появилось отверстие дополнительного вентилятора, закрытое снаружи кожухом с сеткой. Решётки для доступа воздуха, находившиеся у кормового листа корпуса, стали уже. На выхлопные трубы смонтировали специальные пламегасители (как на «пантерах» Ausf.G), которые должны были не только скрывать раскалённые трубы от противника, но и препятствовать появлению «огненных» выхлопов — выбросов остатков горящего топлива, что демаскировало самоходки ночью на больших дистанциях.

Тем не менее достоверно известно, что ещё в марте 1945 года фирма MNH (а возможно и другие) изготавливала «ягдпантеры» со старой конструкцией выхлопных труб.

Была введена новая система обогрева машины, по типу устанавливавшегося на «пантерах» Ausf.G, — над левым вентилятором на крыше моторного отделения смонтировали специальный короб, отводящий поток тёплого воздуха от двигателя в боевое отделение.

Однако и в 1945 году выпускались «ягдпантеры» с крышей моторного отделения по типу танка «Пантера» Ausf.А, видимо, из имевшихся заделов.

Для того чтобы более удобно разместить радиоаппаратуру, изменили расположенную впереди справа укладку снарядов. Теперь боекомплект «Ягдпантеры» составлял 58 снарядов вместо 60.

БОЕВОЕ ПРИМЕНЕНИЕ

Первым подразделением, получившим на вооружение «ягдпантеры», стал 654-й батальон тяжёлых истребителей танков (schwere Panzerj"agerabteilung), до этого оснащённый «фердинандами». Ещё в августе 1943 года, после боёв на Курской дуге, это подразделение передало оставшиеся в строю «Фердинанды» однотипному по организации 653-му батальону и убыло в Германию. Но из-за задержек с выпуском «ягдпантер» подготовку экипажей для новых самоходок начали только в начале 1944 года. Причём 654-й батальон первоначально использовал в качестве учебных машин восемь эвакуационных танков «Бергепантера», полученных в феврале 1944 года.

Только 23 марта 1944 года Управление вооружений сухопутных войск дало разрешение на эксплуатацию двух «ягдпантер», которые поступили в школу истребителей танков в Миелау. Эти машины в дальнейшем использовались в качестве учебных.

Экипаж одной из «Ягдпантер» 654-го батальона тяжёлых истребителей танков готовит машину к погрузке. Май 1944 года (БА).

28 апреля 1944 года Управление снабжения сухопутных войск направило первые восемь истребителей танков «Ягдпантера» 654-му батальону тяжёлых истребителей танков. По штатам K.St.N. 1149 с и К.St.N. 1154 а он должен был состоять из трёх рот, каждая из которых включала три взвода (по четыре «ягдпантеры») и штаб (две самоходки), всего 14 машин в роте. Кроме того, три командирских «ягдпантеры» включались в состав штаба батальона, а общая численность самоходок в последнем должна была составлять 45 машин. Но из-за весьма небольших объёмов производства 654-й батальон и к лету 1944 года не удалось полностью перевооружить истребителями танков «Ягдпантера».

После высадки союзников в Нормандии 6 июня 1944 года 654-й батальон в спешном порядке стали готовить для отправки на Западный фронт. 11 июня в докладе Гитлеру о состоянии части говорилось, что штаб с 1-й и 2-й ротами 654-го батальона стоит под Ретелем в боевой готовности, но в его составе имеется всего 8 «ягдпантер» и пять ремонтно-эвакуационных танков «Бергепантера», которые использовались для тренировок механиков-водителей.

Одна из «Ягдпантер» 654-го батальона тяжёлых истребителей танков на полигоне Графенвер в Баварии. Осень 1944 года. Машина выпуска октября 1944 года, хорошо видна массивная неподвижная орудийная маска позднего типа, а также укладка троса на правом борту. Циммеритное покрытие отсутствует (ЯМ).

На этом фото хорошо видно, каким образом можно было буксировать неисправную «Ягдпантеру» машиной такого же типа. 654-й батальон тяжёлых истребителей танков, Бельгия, август 1944 года. На корме рубки левой самоходки установлен ящик для личных вещей экипажа (ЯМ).

Только 14 июня 1944 года Управление вооружений отправило железнодорожным транспортом 17 новых самоходок в состав 654-го батальона. Однако не дожидаясь получения этого пополнения, в 0.10 15 июня вторая рота 654-го батальона погрузила 8 имеющихся у неё «ягдпантер» на железнодорожные платформы и отправилась на Западный фронт. После нескольких ночных маршей рота достигла пункта назначения, где вошла в состав Учебной танковой дивизии. С 27 июня и до начала июля «ягдпантеры» находились в распоряжении 47-го танкового корпуса и вели бои с английскими танковыми подразделениями.

В своей сводке от 1 июля 1944 года штаб 654-го батальона сообщил об имевшихся у него 25 «ягдпантерах». Всё это время оставшиеся на месте прежней дислокации часть 2-й и 3-я роты использовали прибывшие 17 самоходок для тренировки экипажей. А 1-ю роту перебросили на полигон Малу-ле-Камп без матчасти. Здесь она находилась четыре недели, но самоходок так и не получила.

16 июля 1944 года управление вооружений сухопутных войск отгрузило 654-му батальону одну «Ягдпантеру» и три командирских танка «Пантера» (вместо командирских «ягдпантер»). На следующий день штаб, остатки 2-й и 3-ю роты отправили на фронт, где они вошли в состав 47-го танкового корпуса. 28 июля 1944 года последний сообщал, что в 654-м батальоне имеется 21 боеспособная «Ягдпантера», а ещё четыре машины находятся в ремонте.

Вид на орудийную установку «Ягдпантеры» через люк в кормовом листе рубки. Справа видны стеллажи для укладки 88-мм снарядов.

30 июля 1944 года батальон перешёл в состав 74-го армейского корпуса, сообщив в сводке о боях о десяти уничтоженных английских танках. В тот же день три «ягдпантеры» столкнулись с эскадроном танков «Черчилль» 6-й английской танковой бригады. В течение нескольких минут немецкие самоходки подбили и уничтожили 11 британских танков. Однако в результате ответного огня подошедших основных сил 6-й бригады «ягдпантеры» отступили, потеряв при этом две машины, у которых была разбита ходовая часть.

1 августа 1944 года в 654-м батальоне имелось восемь исправных самоходок и два командирских танка «Пантера», ещё 16 «ягдпантер» были в ремонте. Для восполнения потерь 16 августа в состав батальона прибыло ещё восемь самоходок.

В середине августа 1944 года англичане решили отправить на испытания захваченную «Ягдпантеру» 3-й роты (бортовой номер 314). Машина была подбита огнём 6-фунтовой противотанковой пушки и кумулятивной гранатой РIАТ, но не получила серьёзных повреждений.

Экипаж «Ягдпантеры» изучает вооружение самоходки. Хорошо видны противооткатные устройства пушки (на переднем плане), люк в кормовом листе рубки, укладка снарядов по левому борту, над ними коробка с наушниками (Fernh"orer) для радиостанции.

Первые попытки эвакуировать самоходку для проведения испытаний в Англии не увенчались успехом. Так, когда её попытались погрузить на трейлер тягача «Даймонд-Т» при помощи лебёдки, «Ягдпантера», ударившись о траншею передней частью корпуса, подбросила трейлер и одновременно разбила лебёдку. После этого английские военные инженеры поспорили на 1000 фунтов, что самоходка весит больше 46 тонн.

В ходе тяжёлых боёв против англо-американских войск 654-й батальон в августе 1944 года безвозвратно потерял 17 «ягдпантер» (большинство во время выхода из котла под Фалез и юго-западнее Сены). Большинство из оставшихся 23 машин также требовали срочного ремонта. 9 сентября штаб батальона получил приказ о возвращении в Германию для пополнения и приведения себя в порядок, и в тот же день убыл на полигон Графенвер в Баварии.

Для того чтобы восстановить машины, ремонтники затребовали 7 двигателей Maybach HL 230, 5 коробок перемены передач AK 7-200, 23 комплекта гусениц и 46 опорных катков. В одном из докладов, направленном 654-м батальоном в Управление вооружений, сообщалось, что коробки передач «ягдпантер» быстро выходили из строя из-за большой массы машины и перегрузки её передней части. Приводимые данные говорили о том, что коробка в боевых условиях могла надёжно работать не более 300–350 километров. Лишь в конце октября 1944 года удалось более-менее решить эту проблему, усилив ряд узлов КПП. В результате безаварийный километраж возрос, но не превосходил 500 километров.

Осенью 1944 года 654-й батальон тяжёлых истребителей танков в спешном порядке комплектовался матчастью и вновь готовился к отправке на Западный фронт. Так, 14 октября эта часть получила девять, 23 октября — семь и 15 ноября ещё шесть «ягдпантер», таким образом укомплектовавшись до штатной численности — 45 машин. Кроме того, в состав батальона дополнительно включили зенитный взвод — четыре танка Pz.IV «Вирбельвинд» и один Pz.IV «Мёбельваген», а ремонтный взвод получил четыре «бергепантеры».

18 ноября 1944 года 654-й батальон, погрузившись в эшелоны, убыл из Графенвера на Западный фронт. При этом во время переброски к району боевых действий вышли из строя две большегрузные железнодорожные платформы «Ssyms» (эти платформы специальной постройки использовались для перевозки тяжёлой бронетехники — «тигров», самоходок «Фердинанд» и «Ягдтигр». — Прим. автора). В результате находившиеся на платформе две «ягдпантеры» присоединились к своей части только в начале декабря 1944 года.

Стеллаж с 88-мм снарядами вдоль левого борта, над ним видна коробка с наушниками.

Прибывший на фронт 654-й батальон тяжёлых истребителей танков включили в состав 63-го армейского корпуса 19-й армии (группа армий «G»). С 20 по 30 ноября 1944 года «ягдпантеры» практически непрерывно участвовали в боях с англо-американскими войсками. За этот период, по докладу штаба батальона, самоходки уничтожили 52 танка и 10 противотанковых орудий противника. Свои потери за этот же период составили 18 «ягдпантер» и три зенитных «вирбельвинда».

К 1 декабря 1944 года 1-я рота 654-го батальона имела 10, 2-я — 7 и 3-я — 8 исправных самоходок.

Из-за трудностей с производством этих самоходок 654-й батальон стал единственной в вермахте частью, укомплектованной «ягдпантерами» по полному штату — 45 машин. Для того чтобы как-то выйти из такой ситуации, ещё летом 1944 года по указанию Гудериана батальоны тяжёлых истребителей танков стали формировать смешанным составом. Теперь они должны были включать в себя одну роту «ягдпантер» и две роты самоходок Jagdpanzer IV, Pz.IV/70 или StuG 42. Такая организация, как основная для батальонов тяжёлых истребителей танков, была окончательно утверждена Гитлером 11 сентября 1944 года.

Первой частью, переформированной по новому штату, стал 559-й батальон истребителей танков. После того как в феврале 1944 года он потерял на Восточном фронте последние семь 75-мм самоходок «Мардер», его отправили на переформирование в Миелау. В марте 559-й батальон начал переучиваться на «ягдпантеры», используя для этого имевшиеся на полигоне две машины этого типа.

Первые пять самоходок поступили на укомплектование батальона 18 мая из Управления снабжения сухопутных войск. После этого наступила пауза, и только 21–25 августа прибыли 28 штурмовых орудий StuG 42 и 11 «ягдпантер». Ещё 17 «ягдпантер» доставили 3 сентября 1944 года, после чего 559-й батальон (переименованный в тяжёлый батальон истребителей танков) убыл на Западный фронт.

Естественно, то, что часть, вооружённая новыми машинами, сразу отправилась на фронт, не могло не сказаться на подготовке. Экипажи не имели достаточно времени для освоения «ягдпантер», не говоря уже о боевом сколачивании взводов, рот и всего подразделения в целом.

Выгруженный под Утрехтом 1 сентября 1944 года, 559-й батальон тяжёлых истребителей танков через пять дней вступил в бой. 29 сентября батальон, в котором осталось девять «ягдпантер» (из них шесть в ремонте) и восемь штурмовых орудий (все неисправны), вошёл в состав 68-го армейского корпуса группы армий «В».

Одна из «Ягдпантер» 654-го батальона тяжёлых истребителей танков, подбитая в марте 1945 года. Обратите внимание на размер 88-мм унитарного выстрела, стоящего перед машиной.

4 октября 1944 года 559-й батальон докладывал, что в нём имеется три исправных «ягдпантеры» и пять штурмовых орудий. Вскоре ему дополнительно передали 12 StuG 42, а 1 ноября в батальоне осталось всего шесть «ягдпантер» (исправна только одна) и 15 StuG 42, из которых боеспособны были три машины.

Третьим подразделением, получившим на вооружение «ягдпантеры», стал 519-й батальон тяжёлых истребителей танков. Почти полностью уничтоженный в ходе боёв в Белоруссии в июне — июле 1944 года и потерявший все свои 88-мм самоходки «Насхорн», в августе он был направлен на полигон Миелау для отдыха и переформирования.

22 августа утвердили новую организацию 519-го батальона — теперь он должен был включать в свой состав 17 «ягдпантер» (14 в 1-й роте и три в штабе) и 28 штурмовых орудий (по 14 машин во 2-й и 3-й ротах). Матчасть поступила только в сентябре (6-го — 28 StuG 42, а с 14 по 27-е — 17 «ягдпантер»).

Утром 8 октября 1944 года шестью эшелонами 519-й батальон тяжёлых истребителей танков убыл на Западный фронт, где через три дня поступил в распоряжение 81-го армейского корпуса группы армий «G». Изменение количества и состояния самоходок «Ягдпантера» батальона можно проследить по таблице 17, составленной на основе боевых сводок.

Средний боевой состав в девять боеспособных «ягдпантер» в октябре снизился до семи в ноябре и до трёх в первой половине декабря 1944 года. Таким образом, за два месяца боёв количество самоходок уменьшилось почти в два раза, а число боеспособных машин — в четыре.

Для запланированного наступления на Западном фронте в декабре 1944 года Главное командование сухопутных войск вермахта решило усилить свои части групп армий «G» и «В» пятью батальонами тяжёлых истребителей танков, вооружённых «ягдпантерами». Три из них к этому времени уже участвовали в боях (654-й, 559-й и 519-й), а два (560-й и 655-й) только что закончили формирование на танковом полигоне Миелау.

«Ягдпантера» 654-го батальона тяжёлых истребителей танков, подбитая в августе 1944 года. Хорошо видно, что отверстие для установки второй антенны (для командирских машин) слева на кормовом листе рубки, заварено броневой планкой.

560-й батальон прибыл с фронта ещё в апреле 1944 года, но только 25 октября получил первые четыре «ягдпантеры». Ещё четыре прибыли 22 ноября, одна — 30 ноября и четыре — 6 декабря. Кроме того, на вооружение батальона поступил 31 истребитель танков Pz.IV/70 (V).

3 декабря 1944 года часть отправили Западный фронт, и через пять дней она разгрузилась в районе Роммерскирхен-Нидерхаузен.

Ещё одним подразделением, перевооружённым «ягдпантерами», стал 655-й батальон, прибывший в Миелау в августе 1944 года. Пять таких машин он получил лишь 24 ноября, а между 25 ноября и 7 декабря — 31 истребитель танков Pz.IV/70 (V). 24 декабря на укомплектование этой части направили ещё девять «ягдпантер», но они прибыли только в январе 1945 года.

Общее количество «ягдпантер», находившихся на Западном фронте к 16 декабря 1944 года (началу операции «Вахта на Рейне», немецкому наступлению в Арденнах), было следующим (см. таблицу 18).

Однако из имевшихся в наличии 56 «ягдпантер», к началу наступления в Арденнах фактически боеспособными были только 27 машин. Когда 16 декабря 1944 года началось наступление, в нём участвовало не менее 17, но и не более 20 «ягдпантер», остальные остались на месте из-за мелких поломок. Три батальона, использовавшиеся в операции «Вахта на Рейне», в первые дни доложили о потере пяти «ягдпантер», причём как безвозвратно, так и вышедших из строя от артогня противника или из-за технических неисправностей.

К 30 декабря 1944 года 559-й батальон тяжёлых истребителей танков имел в своём составе две боеспособные «ягдпантеры», две находились в ремонте на заводе и одна безвозвратно потеряна. 519-й батальон на ту же дату сообщал о четырёх боеготовых «ягдпантерах», ещё пять находились в ремонте. 560-й батальон в конце года отчёта не представил. Это подразделение было придано 12-й танковой дивизии СС «Гитлерюгенд», вместе с которой участвовало в тяжёлых боях. Из докладов этой дивизии можно предположить, что 560-й батальон потерял четыре «ягдпантеры». 654-й батальон 30 декабря 1944 года сообщал о 28 боеспособных машинах, ещё семь требовали ремонта. Все части требовали новых «ягдпантер» взамен потерянных на Западном фронте: 560-й в январе 1945 года получил 12 самоходок, 654-й и 655-й — по 10 машин, 559-й и 519-й — по 6 машин. Из доклада о положении дел на Западном фронте от 5 февраля 1945 года видно, что «ягдпантеры» использовались в январе довольно активно (см. таблицу 19).

Одна (из двух известных) «Ягдпантер» с пробоиной в лобовом листе корпуса.

В течение 1944 года все «ягдпантеры» воевали только на западе, ни одна из машин этого типа не поступила на советско-германский фронт. Лишь 13 января 1945 года 10 таких самоходок направили на восток — пять из них поступили в 563-й и пять — в 616-й батальоны тяжёлых истребителей танков. Из-за того что в пути следования эти машины меняли место своего назначения (несколько раз предполагалось переадресовать их в другие части), они прибыли в район боевых действий с большим опозданием. 15–16 января 1945 года ещё девять «ягдпантер» убыли на Восточный фронт. О действиях этих машин можно узнать из доклада командира 653-го батальона, в котором он сообщал о боях с 1 декабря 1944-го по 31 января 1945 года: «Батальон прибыл в Миелау из Курляндии 3 декабря 1944 года в составе: штаб и три роты. По распоряжению генерала-инспектора танковых войск подразделение должно было переформироваться в тяжёлый батальон истребителей танков и иметь следующий состав:

Штабная рота;

1-я рота, вооружённая „ягдпантерами“;

2-я и 3-я роты, вооружённые истребителями танков Pz.IV/70;

Рота обеспечения;

Рота технического обслуживания.

16 января 1945 года было закончено формирование трёх рот (боевой матчасти нет). 17 января батальон в полном составе был введён в бой в районе Грудуск. Во время этой операции потеряно 55 специалистов (командиры машин, водители, наводчики). Перед началом боёв из части выбыло 150 человек.

Состояние матчасти: 35 вспомогательных и специальных машин находилось в ремонте в ротах и 10 машин — в роте технического обслуживания. 23 машины отправили военному коменданту в Миелау.

По приказу верховного командования батальон должен был получить своё вооружение в Солдау, но в результате прорыва русских танков потерял там 16 специальных машин. Предназначенное батальону вооружение (24 самоходки Pz.IV/70 и 18 „ягдпантер“) отправлено в Алленштейн, где должно быть укомплектовано две роты по 12 Pz.IV/70, рота „ягдпантер“ (9 машин), а также приданная 3-я рота 616-го батальона тяжёлых истребителей танков с девятью „ягдпантерами“. Недостаток в экипажах покрыл перевод специалистов из других подразделений.

Переформирование в Алленштейне началось 20 января в 10 часов и закончилось 21 января в 7 часов. Из-за недостатка времени прибывшие самоходки были осмотрены и проверены только поверхностно, стрельбы не производились, механики-водители были прикомандированы частично из частей Восточной Пруссии. Люди полностью вымотаны в предыдущих боях.

«Ягдпантера» позднего выпуска, захваченная англичанами. Май 1945 года. Самоходка входила в состав 559-го батальона тяжёлых истребителей танков.

21 января 1945 года 563-й батальон тяжёлых истребителей танков двумя группами убыл к месту боевых действий. С этого времени он участвовал в боях севернее Алленштейна, южнее и западнее Гуттштадта, занял Лиебштадт и в настоящее время воюет в районе Вормдитта.

В течение 10 дней батальон подбил и уничтожил 58 танков противника. Потери следующие:

От огня противника безвозвратно потеряно четыре Pz.IV/70 и одна „Ягдпантера“.

Взорвано из-за нехватки топлива восемь „ягдпантер“ и четыре Pz.IV/70.

Взорвано застрявших и не могущих быть эвакуированными одна „Ягдпантера“ и восемь Pz.IV/70.

Взорвано подлежащих длительному ремонту три „ягдпантеры“ и три Pz.IV/70.

С учётом имеющегося личного состава батальон в настоящее время может укомплектовать экипажами и использовать 15 самоходок „Ягдпантера“ или Pz.IV/70.

Командир батальона майор (подпись)».

Таким образом, за десять дней боёв 563-й батальон потерял большую часть своих боевых машин и на 1 февраля 1945 года насчитывал в своём составе всего пять исправных «ягдпантер» и три истребителя танков Pz.IV/70. В результате 18 февраля часть отправили на переформирование, а первую роту с оставшейся матчастью придали 131-й пехотной дивизии.

С января 1945 года отлаженная система снабжения танковых войск вермахта стала всё больше и больше давать сбои. Часто меняющаяся обстановка на фронтах, естественно не в пользу Германии, вынуждала вносить коррективы в планы снабжения частей бронетехникой, в том числе и «ягдпантерами». Всё чаше и чаще эти машины отправляли не в батальоны тяжёлых истребителей танков, а в танковые дивизии, полки и батальоны. Зачастую эти части и подразделения сразу по получении матчасти вступали в бой. Сведения о том, в какие части, начиная со второй половины января 1945 года, отправлялись «ягдпантеры», можно узнать из таблицы 20.

Есть сведения о количестве боеспособных «ягдпантер» по состоянию на 15 марта и на 10 апреля 1945 года (см. таблицы 21 и 22). Из них хорошо видно, насколько плачевной была ситуация в немецких панцерваффе в последний месяц войны. Например, на 10 апреля имелось только 16 боеспособных «ягдпантер», притом что различные подразделения получили в апреле 1945 года 71 новую самоходку этого типа. Хотя надо сказать, что не все части сумели представить сведения к 10 апреля.

Хорошо иллюстрирует ситуацию в панцерваффе в последний месяц войны доклад обер-лейтенанта Бока о боевых действиях 560-го батальона тяжёлых истребителей танков:

«Отчёт о поездке за время с 8 по 10 апреля 1945 года.

У меня было задание получить отчёты о состоянии танковых дивизий 6-й танковой армии СС и 8-й армии и выяснить, почему при выходе из боя в Венгрии 560-й батальон тяжёлых истребителей танков подорвал очень большое количество самоходных установок.

Переговоры с командованием 560-го батальона, подчинённого 12-й танковой дивизии СС „Гитлерюгенд“, об уничтожении необычно большого количества боевых машин в районе германо-венгерской границы показали.

Оставленная экипажем «Ягдпантера» 560-го батальона тяжёлых истребителей танков позднего выпуска, захваченная частями Красной Армии. Венгрия, март 1945 года. Машина имеет бортовой номер 102, нанесённый на борту рубки (АСКМ).

Ещё одна «Ягдпантера» 560-го батальона тяжёлых истребителей танков, захваченная советскими войсками. Венгрия, март 1945 года. Белый номер 325 а нанесён комиссией при командующем артиллерией 3-го Украинского фронта во время учёта уничтоженных танков и САУ противника (АСКМ).

Батальон был подчинён 12-й танковой дивизии СС „Гитлерюгенд“ и использовался в боях в качестве 3-го батальона танкового полка. Роту обеспечения батальона объединили с подразделением обеспечения полка в так называемую группу обеспечения. Таким же образом были объединены эвакуационные подразделения, для того чтобы можно было централизованно управлять ремонтом и эвакуацией. В результате этого командир батальона не мог нормально управлять ни обеспечением, ни ремонтом боевой техники. Кроме того, к полку от батальона должны были направить ординарца, но в батальоне не нашлось человека, которому можно было бы поручить исполнение этих обязанностей.

При выходе из боя в районе от Баконьевского леса до Ольденбурга батальон вообще не получал горючего. Для того чтобы вывести имеющиеся в наличии девять Pz.IV/70 и три „ягдпантеры“, приходилось использовать топливо с трофейных машин противника.

Наибольшее количество подрывов самоходок произошло из-за недостаточной организации эвакуации, которая должна была проводиться танковым полком дивизии „Гитлерюгенд“. Однако в первую очередь велась эвакуация полковой техники, в то время как самоходки 560-го батальона эвакуировались последними. Однако в большинстве случаев сделать это уже не представлялось возможным, так как из-за слабого сопротивления собственной пехоты русские обходили позиции застрявших в грязи или поломавшихся самоходок.

Одна из оставленных из-за поломки или отсутствия горючего «Ягдпантера» 560-го батальона тяжёлых истребителей танков с бортовым номером 401. Венгрия, март 1945 года. Машина выпуска сентября — ноября 1944 года (АСКМ).

Так, например, эвакуация истребителя танков, завязшего 8 марта 1945 года, была проведена только 21 марта.

Неоднократные настойчивые просьбы командира батальона, направляемые в штаб полка и дивизии о предоставлении ему дополнительных эвакуационных средств, приходили обратно с резолюциями, что средств для эвакуации нет в наличии и в случае необходимости машины необходимо взрывать. Между тем танковый полк активно использовал самоходки 560-го батальона, предоставляя их другим подразделениям и не ставя об этом в известность командование батальона. В результате очень часто командир батальона не знал, сколько боеспособных машин имеется у него в наличии и где они находятся.

Другая причина больших потерь заключалась в тактически неправильном боевом применении. Истребители танков, почти во всех случаях без исключения, использовались в боях в качестве штурмовых орудий вместе с пехотой в качестве арьергарда. В результате подбитые или вышедшие из строя самоходки в большинстве случаев оставались в расположении противника.

Для машины, которая может вести огонь только вперёд по ходу движения, такое использование совершенно неприемлемо, так как перед каждой сменой позиций она должна маневрировать.

В некоторых случаях приказывалось зарывать повреждённые истребители танков в землю и использовать их как огневые точки. Такое использование истребителей танков также является неправильным, так как в результате приходилось взрывать машины во избежание захвата противником, обходившим их с флангов.

На основании того факта, что танковый полк дивизии „Гитлерюгенд“ полностью руководил снабжением, ремонтом, эвакуацией и боевым использованием подразделений, то об ответственности командира 560-го батальона тяжёлых истребителей танков не может быть и речи. Командир батальона был в известной степени только одним из нескольких ротных командиров в рамках полка».

За последний месяц войны, несмотря на большое количество проблем, таких как сложности, с транспортом, недостаток электроэнергии, воздушные налёты авиации союзников, потерю многих заводов и нехватку различных материалов, фирмы MIAG, MNH и MBA сумели изготовить некоторое количество «ягдпантер». Сведения о том, куда они поступали и как использовались, сохранились в докладах генерала-инспектора танковых войск, последний из которых датирован 28 апреля 1945 года:

«1 апреля 1945 года.

Из машин мартовского выпуска поступило 7 „ягдпантер“ в Вюнфсдорфе и 8 в Брауншвейге.

5 апреля 1945 года.

519-й батальон тяжёлых истребителей танков необходимо переправить район Вейссенфельда, где он дополнительно получит самоходки от военной приёмки Брауншвейга.

655-й батальон тяжёлых истребителей танков подчинён 1-й танковой армии. Он выведен для проведения ремонта в район Зулинген в составе:

1-я рота — 7 истребителей танков Pz.IV/70;

2-я рота — 8 истребителей танков „Ягдпантера“;

3-я рота — 5 истребителей танков Pz.IV/70;

Зенитный взвод — 3 20-мм зенитных танка „Vierling“ и 3 37-мм зенитных танка;

Ремонтный взвод — 1 „Бергепантера“.

Расположенные в районе Брауншвейга 35 боеготовых „ягдпантер“ с экипажами выдвинулись для пополнения 2-й танковой дивизии в районе Швейнфурта.

6 апреля 1945 года.

519-й батальон тяжёлых истребителей танков должен пополнить 2-ю танковую дивизию. Дивизия и батальон получают в районе Швейнфурта — Бамберга 35 „ягдпантер“ из Брауншвейга.

Звонок генералу Циглеру из Брауншвейга в 17 часов 30 минут:

35 „ягдпантер“ для 2-й танковой дивизии полностью готовы. Отсутствуют 35 большегрузных платформ Ssymswagen для перевозки самоходок, а также 16 других вагонов.

«Ягдпантера» 560-го батальона тяжёлых истребителей танков позднего выпуска, оставленная во время боёв за венгерский населённый пункт. Март 1945 года (АСКМ).

Бронекорпуса «ягдпантер» во дворе фирмы MNH в Ганновере. Май 1945 года.

В распоряжении военной приёмки в Брауншвейге стоят две готовые „ягдпантеры“, а ещё шесть будут сданы до 8 апреля. Распределение?

У фирмы MNH в Ганновер-Лаацен находятся в боевой готовности 9 „ягдпантер“. Они должны быть переправлены своим ходом, так как нет другой возможности их переброски. Отсутствует топливо! Распределение?

10 апреля 1945 года.

Звонок полковника Рудольфа в 2 часа 45 минут из Брауншвейга: 9 апреля в 7 часов 30 минут десять „ягдпантер“ и одна „Бергепантера“, заправленные топливом и с полным боекомплектом, под руководством одного офицера отправлены по железной дороге в Солдау для 655-го батальона тяжёлых истребителей танков.

15 апреля 1945 года.

559-й батальон тяжёлых истребителей танков получил от фирмы MBA в Потсдам-Древитц 11 „ягдпантер“.

19 апреля 1945 года.

Пополнение 7-й танковой дивизии — 559-й батальон тяжёлых истребителей танков (20 „ягдпантер“).

2-я рота 559-го батальона тяжёлых истребителей танков до вечера 19 апреля получила две „ягдпантеры“, через 2–4 дня поступят ещё семь машин.

Уничтоженный бомбардировкой цех фирмы MNH в Ганновере. Май 1945 года. Слева собранная «Ягдпантера» (без пушки), справа башни танков «Пантера».

Состояние сборки „ягдпантер“ 559-го батальона тяжёлых истребителей танков на фирме MBA в Потсдам-Древитц:

Одна машина сдана 18 апреля и одна — 19 апреля вечером;

Семь „ягдпантер“ будут готовы предположительно в течение трёх дней. У 14 самоходок к настоящему времени отсутствуют орудия (будут доставлены на грузовиках).

20 апреля 1945 года.

Фирмой MBA в Потсдам-Древитц изготовлены четыре „ягдпантеры“; ещё 5 „ягдпантер“ будут сданы 22 апреля, а всего 9 самоходок.

559-й батальон тяжёлых истребителей танков со штабной ротой, одной ротой самоходок и ремонтным взводом подчинён 7-й танковой дивизии. Батальон готов прибыть в дивизию, всего он имеет 19 „ягдпантер“.

26 апреля 1945 года.

559-й батальон тяжёлых истребителей танков вошёл в состав 7-й танковой дивизии с 16 „ягдпантерами“ (из них 12 боеспособно).

28 апреля 1945 года.

Танковой дивизии „Клаузевиц“ подчинён 106-й танковый батальон в составе трёх танков „Пантера“ и четырёх истребителей танков „Ягдпантера“».

Истребитель танков «Ягдпантера» производства фирм MIAG выпуска декабря 1944 года.

Продольный разрез истребителя танков «Ягдпантера».

В целом истребитель танков «Ягдпантера» можно считать одной из наиболее удачных противотанковых самоходных установок Второй мировой войны. Мощная 88-мм пушка могла поражать любой американский, английский или советский танк на дистанциях 1500–2500 метров. А довольно толстая броня лобовой проекции машины, установленная к тому же под большими углами наклона к вертикали, обеспечивала надёжную защиту при обстреле. Подтверждением служит то, что известно только одно фото «Ягдпантеры» с пробоиной в лобовом листе.

Тем не менее эта самоходка не была неуязвимой — она поражалась в борта и корму огнём большинства танков и противотанковых орудий противника, причём с больших дистанций. Кроме того, «Ягдпантера» имела большое количество присущих базовому шасси конструктивных и производственных дефектов, в результате чего немало этих самоходок вышло из строя по техническим причинам. А установка мощного орудия и увеличение размеров лобового листа корпуса привело к перегрузке передних опорных катков.

Несмотря на высокие боевые характеристики, эта машина не оставила заметного следа в кампаниях на Восточном и Западном фронтах. Связано это было с тем, что большая часть «ягдпантер» была произведена в последние месяцы войны.

РАЗЛИЧНЫЕ ПРОЕКТЫ НА БАЗЕ «ПАНТЕРЫ»

САМОХОДНЫЕ АРТИЛЛЕРИЙСКИЕ УСТАНОВКИ

Работы по проектированию самоходных установок на шасси «Пантеры» начались летом 1942 года (ещё до появления окончательных чертежей танка, не говоря уже об опытном образце), когда управление вооружений сухопутных войск заключило договоры с компаниями Krupp и Rheinmetall на создание таких машин.

На встрече с военными 4 сентября 1942 года крупповские инженеры представили эскизные чертежи установки 105-мм гаубицы leFH 43 на шасси «Пантеры». До этого подобная установка разрабатывалась на базе танка «Леопард», но, по мнению компании Krupp, «пантеровское» шасси лучше подходило для этой цели. Проект получил одобрение, и к началу октября была изготовлена деревянная модель данной машины.

По предварительным расчётам масса машины, получившей обозначение Panzerhaubitze leFH 43, составляла 34 тонны, вооружение устанавливалось во вращающейся башне кругового бронирования. Высота линии огня гаубицы составляла 2700 мм, но проведённые исследования позволяли уменьшить её примерно на 130 мм. По проекту фирмы, боекомплект перевозился внутри машины. Однако военные предложили использовать для этого специальный подвозчик боеприпасов, оставив в самоходке лишь небольшое количество снарядов и зарядов «первой очереди». Однако окончательное решение этого вопроса отложили, решив изучить его более подробно на деревянной модели.

Деревянная модель самоходной установки 105-мм гаубицы leFH 43 на шасси «Пантеры». Проект был разработан компанией Krupp осенью 1942 года.

Параллельно с проектом установки 105-мм гаубицы на «Пантере» фирма Krupp разработала вариант установки на то же шасси 128-мм пушки К 43 или 150-мм гаубицы sFH 43, получивших обозначения Grille 12 и Grille 15 соответственно. В отличие от проекта установки 105-мм гаубицы, которая монтировалась на месте башни «Пантеры», эти самоходки имели заднее расположение боевого отделения, что потребовало перекомпоновки базового шасси. Орудия защищались бронёй только спереди, с боков и сверху. Для удобства действий расчёта вдоль бортов и на корме машины имелись специальные шиты, которые откидывались и использовались в качестве дополнительной рабочей площадки. Между собой Grille 12 и Grille 15 отличались только типом артсистемы, в остальном они были идентичны.

После рассмотрения обеих проектов отдел испытания танкового вооружения (Wa.Pr"uf.6) предложил уменьшить высоту линии огня с 2670 до 2500 мм. Для этого предполагалось внести изменения в конструкцию системы охлаждения и воздушный фильтр двигателя «Пантеры» (правда, позднее выяснилось, что такие доработки возможны лишь при использовании двигателя Maybach HL 210, а с мотором Maybach HL 230 данная работа сопряжена с большим количеством технических проблем). Также военные рекомендовали использовать коробку перемены передач с «Тигра» и сдвинуть всю орудийную установку на 300 мм вперёд.

Деревянная модель самоходной установки Grille 12 (128-мм пушка К 43 на шасси «Пантеры»), проект фирмы Krupp. 1942–1943 годы.

Предполагалось, что на самоходке будет перевозиться примерно по 10 выстрелов, а остальной боекомплект должен был размещаться на специальном подвозчике боеприпасов. Кроме того, присутствовавшие на обсуждении проектов представители отдела испытаний артиллерийского вооружения Wa.Pr"uf.6 предлагали оснастить самоходки дополнительными упорами, которые могли бы использоваться при стрельбе с закрытых позиций под большими углами возвышения орудий.

26 января 1943 года управление вооружений сухопутных войск заключило с фирмами Krupp и MAN договора на детальное проектирование и изготовление двух самоходных установок на шасси «Пантеры» — Grille 12 и Grille 15 со 128-мм пушкой и 150-мм гаубицей соответственно. При этом Krupp занимался разработкой установки орудий, a MAN — доработкой шасси.

В марте 1943 года, учитывая задержку с доработкой 150-мм гаубицы sFH 43, было принято решение об установке на Grille 15 хорошо отработанной 150-мм гаубицы sFH 18. Тогда же MAN получила распоряжение от управления вооружений сухопутных войск вести разработку самоходок на шасси «Пантеры II».

20 апреля 1943 года компания Krupp сообщила, что предварительные проработки варианта установки на Grille 15 150-мм гаубицы sFH 18 выявили большое количество проблем технического характера. Для выхода из создавшейся ситуации военные предложили использовать при проектировании самоходки детали обеих гаубиц — и sFH 18, и sFH 43.

Проект 150-мм самоходной установки Ger"at 5-1530, разработанный компанией Rheinmetall в 1943 году.

3 июня 1943 года фирма MAN направила в управление вооружений сухопутных войск письмо, в котором уведомила, что в связи с загруженностью по выполнению программы выпуска танков «Пантера» разработка шасси для самоходных установок начнётся не ранее августа. Однако работы затянулись, и лишь 11 февраля 1944 года первые детальные проработки самоходки Grille 15 были представлены на рассмотрение военных. В отличие от предварительного проекта вооружение машины состояло из 150-мм гаубицы sFH 18 (она не имела дульного тормоза как sFH 43). В результате возросла сила отдачи орудия, но, по мнению конструкторов, шасси вполне могло её выдержать. В качестве примера приводилась самоходка «Хуммель», вооружённая такой же гаубицей, но на шасси более лёгкого, чем «пантера», танка Pz.IV. Правда, при этом отмечалось, что на «Хуммеле» гаубица не имела кругового обстрела.

При обсуждении военные потребовали внести в проект ряд изменений — это касалось количества дополнительных упоров, высоты линии огня (требовали её увеличения для обеспечения большего угла возвышения гаубицы) и другие. Кроме того, в марте того же года компании Krupp было предложено провести расчёты возможности монтажа тел 128-мм орудия К 44 и 210-мм гаубицы на установке 150-мм гаубицы, спроектированной для самоходки Grille 15.

Следует сказать, что разработка самоходных установок калибра 150 и 128-мм на шасси «Пантеры» не являлась приоритетной для управления вооружений сухопутных войск. В результате компании, занимавшиеся проектированием этих машин, не сильно спешили с окончанием этой работы. Поэтому довести эти проекты «до ума» так и не удалось — на их обсуждении 19 ноября 1944 года представленные материалы были далеки от завершения, а в начале 1945 года работы по этим машинам вообще прекратили.

Следует сказать, что параллельно с фирмой Krupp проектирование 128 и 150-мм самоходок вела компания Rheinmetall. В 1943 году она представила на рассмотрение отдела испытаний танкового вооружения варианты таких машин под обозначением Ger"at 5-1213 и Ger"at 5-1530 (128 и 150 мм соответственно). В отличие от «крупповских» самоходок на «рейнметалловских» башни с вооружением размешались в центре машины, на месте башни танка «Пантера». Каких-то преимуществ перед проектами фирмы Krupp у вариантов Rheinmetall не оказалось и их дальнейшая разработка была прекращена.

Параллельно с работами по созданию 128-мм и 150-мм самоходок на базе «Пантеры» в 1943–1944 годах компания Daimler-Benz совместно с Rheinmetall вела проектирование для них транспортёра боеприпасов. Эта машина представляла собой укороченный вариант «пантеры» (в ходовой части имелось шесть пар опорных катков на борт), в качестве силовой установки использовался двигатель Maybach HL 50 мощностью 180 л.с., толщина брони составляла 20–30 мм, вооружение — один пулемёт.

Проект получил одобрение управления вооружений сухопутных войск, которое планировало использовать его не только в качестве подвозчика боеприпасов, но и как артиллерийский тягач и базу для самоходных установок. Однако ограничились изготовлением деревянной модели, и до опытного образца дело не дошло.

Проект транспортёра боеприпасов на укороченном шасси «Пантеры», разработанный компаниями Daimler-Benz и Rheinmetall. 1943–1944 годы.

Следует сказать, что компания Krupp в 1943 году предложила свой вариант штурмового танка, выполненный на базе «Пантеры». Он вооружался 150-мм гаубицей StuH 43 L/12, установленной в серийной башне. Однако для серийного производства был принят вариант, разработанный фирмой Alkett на базе Pz.IV, получивший обозначение «Бруммбар».

В ноябре 1944 года фирма Krupp предложила генералу-инспектору танковых войск ряд эскизных проектов новых танков и самоходных установок. При этом большинство из них предполагалось спроектировать и изготовить на базе уже находящихся в производстве боевых машин. Компания Krupp считала, что их проекты позволят при минимальных затратах достигнуть максимальных результатов, если использовать в новых боевых машинах уже находящиеся в производстве образцы вооружения (одним из представленных проектов был уже рассмотренный выше вариант вооружения «пантеры» с «узкой» башней 88-мм орудием KwK 43).

Среди прочих компания Krupp предлагала истребитель танков со 128-мм орудием — таким же, как и на «Ягдтигре» — но на шасси «Пантеры». Таким образом, по мнению фирмы, можно было получить мощную самоходку на более дешёвом, чем у «Королевского тигра», шасси.

Проект представлял собой полностью бронированную машину с задним расположением орудийной рубки и передним — двигателя и трансмиссии.

Проект 128-мм самоходной установки на шасси танка «Пантера», предложенный компанией Krupp в ноябре 1944 года.

В числе других вариантов этот был передан на рассмотрение из штаба генерала-инспектора в отдел испытания бронетанкового вооружения. Однако вариант этой самоходки не получил одобрения военных — при расчётной массе в 51 тонну машина имела довольно тесное боевое отделение, её динамические качества существенно ухудшались. А установка орудия сзади, а силовой установки спереди требовала внесения в конструкцию шасси серьёзных переделок. В результате дальнейшие работы по проектированию истребителя танков со 128-мм орудием на шасси «Пантеры» были прекращены.

ЗЕНИТНЫЕ ТАНКИ

В 1942 году компания Krupp получила от люфтваффе заказ на проектирование самоходной установки с 88-мм зенитным орудием. По рекомендации отдела испытания танкового вооружения крупповские инженеры предполагали использовать в качестве базы шасси один из находившихся на тот момент в разработке новых танков — «Леопард», «Пантера» или «Тигр».

2 сентября 1942 года компания Krupp представила на рассмотрение эскизный проект такой машины, выполненный на шасси танка «Леопард». Предполагалось создать машину массой 31 тонна, защищённую 16-30-мм бронёй и с двигателем мощностью 550 л.с. Вооружение — 88-мм зенитка Flak 36 — устанавливалась в открытой башне кругового вращения.

Однако уже в ноябре того же года фирма Krupp отказались от использования шасси «Леопард», предпочтя в качестве базы для зенитной самоходки «Пантеру». Это было связано с тем, что вопрос о производстве «Леопарда» ещё не был окончательно решён, в то время как подготовка к серийному выпуску «Пантеры» шла очень активно. Кроме того, люфтваффе настаивало на вооружении самоходки новой, более мощной, 88-мм зенитной пушкой Flak 41.

Однако разработка проекта по целому ряду причин сильно затянулась — прежде всего из-за того, что не был определён окончательный срок сдачи проекта. Кроме того, в начале 1943 года военные потребовали вести проектирование самоходки на шасси «Пантеры II». Да и установка такого орудия на шасси «Пантеры» требовала решения целого ряда сложных технических задач (например, обеспечение ведение огня при угле возвышения 88-мм пушки в 90 градусов).

В 1943 году к проектированию аналогичной машины приступили и в компании Rheinmetall, но также не добились серьёзного успеха.

В конце января 1944 года представители фирм Krupp и Rheinmetall обратились к рейхсминистру вооружений А. Шпееру с просьбой о снятии с них заданий на проектирование 88-мм зенитной самоходки на шасси «Пантеры». К этому времени стало ясно, что для защиты войск на поле боя от авиации противника самоходные 88-мм пушки будут неэффективными. Для этой цели требовались автоматические зенитные установки малых калибров — 20, 37 или 55 мм. Поэтому в феврале 1944 года все работы по установке 88-мм орудия Flak 41 на шасси «Пантеры» прекратили.

Работы по созданию на базе «Пантеры» зенитного танка, вооружённого автоматическими пушками, поручили компании Rheinmetall ещё весной 1943 года. Уже 31 мая фирма представила на рассмотрение «танковой комиссии» проект зенитного танка «Пантера», вооружённого четырьмя 20-мм пушками MG 151, смонтированными в полностью бронированной башне. Орудия устанавливались уступами по два, одна пара выше другой. Угол обстрела по вертикали составлял от -5 до +72 градусов. Проект получил одобрение, но заказ на его дальнейшую разработку так и не был выдан — мощность 20-мм снарядов и дальность ведения огня этих пушек оказались уже недостаточными.

Деревянная модель самоходной установки 88-мм зенитной пушки Flak 41 на шасси танка «Пантера». Проект разработан фирмой Rheinmetall осенью 1943 года.

На своём заседании 21 декабря 1943 года «танковая комиссия» пришла к выводу, что вооружение зенитного танка на базе «Пантеры» должно состоять из спарки 37-мм автоматических пушек Flak 43, с последующей заменой их на более мощные 55-миллиметровые. Разработку такой машины поручили компании Daimler-Benz, которая должна была представить свой проект к середине 1944 года. Но компания так и не завершила данный проект.

Параллельно зенитной «Пантерой» занималась и фирма Rheinmetall, которая 23 мая 1944 года представила на рассмотрение проект под обозначением Flakpanzer 341 (в некоторых источниках эта машина именуется «Coelian»). Он представлял собой шасси «Пантеры» с установленной на нём башней с двумя 37-мм автоматическими пушками. Башня имела толщину лобовых листов 100 мм, бортов и крыши — 40 мм. Углы обстрела орудий по вертикали составляли от -3 до +90 градусов, вращение осуществлялось гидравлическим приводом с отбором мощности от двигателя танка. При проектировании пришлось решать ряд сложных технических задач, связанных с обеспечением вентиляции боевого отделения при интенсивной стрельбе, удалением стрелянных гильз, управлением огнём и наведением орудий на цель.

Проект зенитного танка «Пантера», вооружённого четырьмя 20-мм пушками MG 151, представленный на рассмотрение 31 мая 1943 года фирмой Rheinmetall.

Проект самоходной установки 88-мм зенитной пушки Flak 41 на шасси танка «Пантера» фирмы Rheinmetall. Осень 1943 года.

В целом проект Flakpanzer 341 фирмы Rheinmetall получил одобрение, и компания занялась разработкой чертежей для изготовления опытного образца башни. Также был изготовлен её деревянный макет в натуральную величину, установленный на шасси «Пантеры» Ausf.D.

Тем не менее довести эту работу до конца так и не удалось — военные потребовали установить на шасси «Пантеры» спарку более мощных, 55-мм автоматических зенитных пушек.

55-мм зенитка, получившая обозначение Flak 58, разрабатывалась с 1942 года. В её конструкции использовалось большое количество технических новинок: электрогидравлический привод механизмов наводки, гидравлические домкраты для «вывешивания» орудия при стрельбе, использование радиолокационной станции для управления огнём. Орудие имело скорострельность 450 выстрелов в минуту, начальная скорость снаряда достигала 1050 м/с.

Как уже говорилось, ещё на заседании «танковой комиссии» 21 декабря 1943 года было принято решение о замене в ближайшей перспективе 37-мм зенитных орудий, устанавливаемых на танки, на 55-миллиметровые.

Но уже 8 мая 1944 года отдел испытания танкового вооружения уведомил компании Krupp и Rheinmetall о том, что необходимо проектировать зенитные танки на базе «Пантеры» под 55-мм автоматические пушки. При этом требовалось использовать базовое шасси без каких-либо изменений (особенно это касалось диаметра погона) или с минимальным их числом, чтобы облегчить серийное производство зенитных танков, а вооружение планировалось устанавливать в полностью бронированных башнях. При этом Rheinmetall оказалась в более выигрышном положении, так как она уже имела опыт подобных работ, в отличие от «круппа».

Общий вид макетного образца зенитного танка Flakpanzer 341, вооружённого двумя 37-мм орудиями, разработанного компанией Rheinmetall в 1944 году.

Компания Rheinmetall, а точнее, фирма Vereinigte Apparatebau AG — так к этому времени называлось конструкторского бюро «рейнметалла» из соображений секретности — 23 октября 1944 года представила свой проект и модель в масштабе 1:10 на рассмотрение отдела испытаний танкового вооружения. Обсуждение прошло на специальном заседании отдела 8 ноября.

Flakpanzer V Zwilling 5,5 cm Ger"at 58 представлял собой шасси «Пантеры» Ausf.G со смонтированной на нём довольно массивной башней, в которой устанавливались два 55-мм орудия Flak 58 с углом возвышения от -5 до +72 градусов (больше «поднять» пушки было невозможно из-за конструкции установки). В целом проект получил одобрение военных, но они предложили внести в конструкцию машины ряд изменений. Прежде всего, представителям фирмы Rheinmetall нужно было рассмотреть возможность установки броневых листов башни (особенно переднего) под большими углами наклона к вертикали. Кроме того, было рекомендовано перенести вентиляторы с крыши башни. Один из них нужно было установить под маской пушек (для более быстрого удаления пороховых газов при стрельбе), а второй — в нижней части башни у погона (для удаления газов из стрелянных гильз, которые ссыпались вниз).

Фото макетного образца зенитного танка Flakpanzer 341 фирмы Rheinmetall с орудиями на максимальном угле возвышения. В некоторых источниках эта машина именуется «Coelian».

19 декабря 1944 года представителей фирмы Vereinigte Apparatebau вновь пригласили в отдел испытания танкового вооружения для дальнейшего обсуждения проекта зенитного танка на базе «Пантеры». На этом заседании военные потребовали от конструкторов установить в башне, помимо двух 55-мм пушек, дополнительное вооружение: спарку 20-мм орудий MG 151 и 7,92-мм пулемёт MG 42, два MG 42 и одну MG 151 или две MG 151. Предполагалось использовать это вооружение в качестве пристрелочного и для экономии расхода 55 выстрелов для Flak 58 (возимый боекомплект последних составлял чуть больше 100 штук). Для наблюдения за полем боя требовалось установить на крыше командирскую башенку от «Пантеры» Ausf.G.

Кроме того, обсуждался вопрос об использовании дополнительного двигателя для вращения башни и наведения орудий на цель — из-за возросшей массы использование привода от двигателя танка оказалось неэффективным. По предварительным расчётам, требовался дополнительный мотор мощностью порядка 42 л.с. с малыми габаритными размерами. Обсуждались варианты использования двигателей фирм Hirth и Volkswagen, но они оказались слабоватыми для этого, да к тому же имели довольно большие размеры и не влезали в боевое отделение танка. В результате было принято решение отказаться от использования дополнительной силовой установки и вращение башни осуществлять по-старому — путём отбора мощности от основного двигателя танка.

Проект зенитного танка Flakpanzer V Zwilling 5,5 cm Ger"at 58 с двумя 55-мм орудиями, разработанный фирмой Vereinigte Apparatebau AG осенью 1944 года.

После обсуждения своего проекта и получения необходимых рекомендаций фирма Vereinigte Apparatebau AG (читай — Rheinmetall) должна была изготовить полномасштабный деревянный макет башни, по рассмотрении которого планировалось построить опытный образец.

Почти одновременно с фирмой Vereinigte Apparatebau проект своего зенитного танка на шасси «Пантеры» представила и компания Krupp. Спарка 55-мм зениток монтировалась в башне, имевшей толщину брони 40 мм (лобовой лист), 20 мм (бортах) 30 мм (корма) и 15 мм (крыша). Все листы устанавливались с небольшими углами наклона, составлявшими 11–20 градусов. Углы возвышения орудий составляли от -5 до +80 градусов, боекомплект — 104 выстрела. В башне размешалось четыре человека — командир (он имел в своём распоряжении командирскую башенку от «Пантеры» Ausf.G), наводчик и два заряжающих. Проект фирмы Krupp не имел каких-то особых преимуществ перед проектом Vereinigte Apparatebau, имея практически те же недостатки. После обсуждения проекта в конце декабря 1944 года «крупповские» инженеры получили «добро» на доработку своего зенитного танка и изготовление деревянного макета башни.

Для ускорения готовности зенитного танка на шасси «Пантеры» ещё в ноябре 1944 года отдел испытания танкового вооружения заключил с фирмой D"urkopp Werke договор на изготовление четырёх 55-мм орудий Flak 58 — по две для компаний Krupp и Vereinigte Apparatebau.

14 февраля 1945 года представитель отдела испытаний танкового вооружения (Wa.Pr"uf.6) полковник Крон сообщил представителям фирм о том, что разработка зенитного танка с 55-мм орудиями на шасси «Пантеры» не является приоритетной. Тем не менее фирма Vereinigte Apparatebau должна была закончить изготовление деревянной модели башни, сообщив об окончании этой работы в управление вооружений сухопутных войск. Но до конца войны закончить это не удалось.

ПУСКОВАЯ РЕАКТИВНЫХ СНАРЯДОВ

В 1945 году компания Skoda занималась проектированием пусковых установок для 105-мм неуправляемых ракет массой 19 кг каждая. Среди прочих шасси была разработана и пусковая на шасси «Пантеры».

Конструкция была довольно простой — вместо башни монтировались 3,5-метровые направляющие, сваренные из металлического профиля и закреплённые на поворотном станке 88-мм зенитки. Установка имела массу 3550 кг (с ракетами) и обеспечивала круговой обстрел по горизонту и от -5 до +75 градусов по вертикали.

Проект пусковой установки 105-мм неуправляемых ракет на шасси танка «Пантера», разработанный компанией Skoda в 1945 году.

Таким образом, проектирование различных самоходных установок на базе «Пантеры» не пошло дальше эскизных вариантов, деревянных макетов и нескольких опытных образцов. Это было связано прежде всего с тем, что промышленность рейха так и не смогла обеспечить выпуск этих танков в нужных для панцерваффе количествах, не говоря уже о постройке каких-то специальных машин. Единственной самоходной установкой на базе «пантеры», производившейся серийно, был истребитель танков «Ягдпантера».

ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ

Так что же это за танк «Пантера», насколько он был хорош или плох? Различные авторы дают различную оценку этой боевой машине — одни ругают, другие хвалят, называя лучшим танком немецких панцерваффе. Попробуем проанализировать и сделать некоторые выводы.

Прежде всего, к какому типу боевых машин отнести «Пантеру» — к тяжёлым или средним танкам? Немцы считали его средним, мы и американцы — тяжёлым. Любопытно, что в справочнике «Немецкие танки и самоходные артиллерийские установки», составленном в 1947 году в Военной академии бронетанковых и механизированных войск имени Сталина, насчёт «Пантеры» сказано, что её можно охарактеризовать как танк, «обладающий броневой зашитой и вооружением, соответствующими среднему танку, но по весу должен быть отнесён к тяжёлым танкам».

Дело в том, что в СССР деление боевых машин велось по массе, при этом танки массой свыше 40 тонн считались тяжёлыми. Таким образом, по советской классификации, «Пантера» — тяжёлый танк (кстати, примерно такая же классификация существовала и в США).

Танк «Пантера» Ausf.D, прибывший для испытания обстрелом на НИБТ полигон. 1943 год (ЦАМО).

А вот в немецкой армии боевые машины классифицировались не по массе, а по решаемым задачам. При этом средним считался танк, состоявший на вооружении основных танковых соединений панцерваффе — танковых дивизий. А тяжёлыми считались машины, служащие для усиления основных соединений и состоявшие на вооружении специальных частей, созданных для этой цели — батальонов тяжёлых танков.

Исходя из таких двойных стандартов, «Пантеру», пожалуй, можно причислить к новому классу средне-тяжёлых машин. Это как раз будет соответствовать её назначению — ведь изначально она планировалась как основной танк панцерваффе — и её массе, так как по этому показателю танк сложно причислить к средним.

«Пантера» имела так называемую «классическую немецкую компоновку» — с расположением двигателя в задней части корпуса, трансмиссии — в передней, а боевого отделения — в центре. Среди её достоинств называют уменьшение обшей длины машины из-за совмещения отделения управления с трансмиссионным, возможность иметь большое боевое отделение и установить в в башне орудие с большой длиной ствола.

Среди недостатков называют увеличение высоты танка из-за карданного вала для передачи крутящего момента от двигателя к трансмиссии, а также нахождение последней и ведущих колёс в зоне, наиболее подверженной обстрелу в ходе боя со всеми вытекающими последствиями. Кроме того, установка трансмиссии в передней части ухудшала эргономические условия работы механика-водителя и стрелка-радиста — коробка передач при работе сильно утомляла жаром, воем и непривычными запахами.

Маска пушки танка «Пантера» Ausf.D, пробитая бронебойным 85-мм снарядом с дистанции 1000 метров. НИБТ полигон, декабрь 1943 года (ЦАМО).

Вообще говоря, при компоновке танка конструкторы стараются получить максимально высокие боевые характеристики при наименьшей массе и габаритах машины. При этом стремятся уменьшить внутренний забронированный объём танка, использовав выигрыш в массе для усиления бронирования, вооружения, увеличения запаса горючего и боекомплекта и т. п. При сравнении забронированного объёма «Пантеры» с другими боевыми машинами Второй мировой войны получим такую картину: «Пантера» — 17,9 м³, Тигр — 21,29 м³, Т-34-85 — 12,6 м³, ИС-2 — 11,5 м³, M26 «Першинг» — 14,6 м³. Как видно, по величине забронированного объёма «Пантера» уступает лишь «Тигру», превосходя все остальные танки, причём довольно значительно. Кроме того, она уступала всем этим боевым машинам в вооружении и почти всем — в бронировании (кроме Т-34-85).

В дополнение к недостаткам немецкой компоновки применительно к «Пантере» следует добавить значительный объём, который занимали внутри корпуса элементы подвески — 16 двойных торсионных валов, пространство между которыми нельзя было использовать, отнимали 200 мм высоты, вынуждая увеличить высоту корпуса.

Справедливости ради надо сказать, что большие размеры боевого отделения «Пантеры» обеспечивали экипажу «Пантеры» хорошие условия работы, более комфортные, чем у других боевых машин Красной Армии и её союзников. Правда, за это приходилось расплачиваться значительными габаритными размерами танка. Кстати сказать, по мнению автора, который имел возможность посидеть внутри Т-34-85 и «Пантеры», условия работы в тридцатьчетвёрке были ненамного хуже, чем в немецком танке — всё-таки 75-мм орудие KwK 42 имело значительные габариты, советская 85-мм пушка ЗИС С-53 была покомпактнее (впрочем, это субъективное мнение автора).

Танки «Пантера» первых выпусков имели броневые корпуса, при изготовлении которых использовались листы (точнее, часть листов — лобовые, кормовые и борт) из гетерогенной^[4] (цементированной) брони. Естественно, что это значительно увеличивало стоимость и время изготовления бронекорпусов, цементация — процесс довольно сложный. Однако вскоре немцам пришлось отказаться от использования на «пантерах» цементованных бронелистов на корме и лобовых листах, а летом 1943 года они стали выпускать корпуса «пантер» из гомогенной брони средней твёрдости.

Вид «Пантеры» Ausf.D после испытания обстрелом — хорошо видны сквозные пробоины 76-мм бронебойных снарядов, а также пролом от 76-мм снаряда в борту корпуса (попадание под курсовым углом 60 градусов 600 метров). НИБТ полигон, декабрь 1943 года (ЦАМО).

Однако в начале 1944 года ситуация изменилась, и в не лучшую для немецких танкостроителей сторону. Дело в том, что Германия стала испытывать дефицит легирующих элементов, необходимых для изготовления высококачественной брони. Например, осенью 1943 года немцы потеряли Никопольское месторождение марганца, находившееся на территории Днепропетровской и Запорожской областей. В результате использование различных заменителей и суррогатов привело к тому, что броня немецких танков ухудшилась. Снарядостойкость корпусов и башен «пантер», начиная с лета 1944 года, резко упала по сравнению с танками выпуска 1943 — начала 1944 года. При этом отмечалось, что часто броневые листы корпуса и башни «пантер» трескались и ломались даже при обстреле танков осколочно-фугасными снарядами. Так, в отчёте «Броня немецких танков», составленном после войны на основе изучения германского опыта в данной области, говорилось следующее: «В следующем (1942) году немцы пошли на ещё более резкое снижение легированной броневой стали, и это снижение следует до конца войны. Такие основные легирующие элементы, как никель, молибден в основном использовались фирмами, имеющими эти элементы в шихте, а основная масса брони выпускалась только легированной хромом, марганцем и кремнием. В конце войны подготавливался переход к легированию брони одним марганцем, за исключением брони большой толщины. Это положение сильно затрудняло производство по обработке и сварке брони, снижая производительность и качество брони, увеличивая брак и повышая затраты. Сварка брони в связи с недостатком легирующих элементов также сильно тормозила производство. Если в начале войны применялись исключительно аустенитные электроды, то во время войны немцы неоднократно переходили к заменителям-суррогатам, что вело к непрерывному росту брака и трещинам в швах…

Как показали испытания, немецкая броня по характеру поражения низкого качества, так как при испытании получались трещины, отколы и даже раскол деталей (хрупкая).

Выводы.

…К концу войны немцы готовились перейти на изготовление брони толщиной до 80 мм почти из чистой углеродистой стали.

…Наряду с удовлетворительной противоснарядной стойкостью по ПТП (предел тыльной прочности. — Прим. автора) и ПСП (предел сквозного пробития. — Прим. автора) немецкая броня, в отличие от отечественной, характеризуется повышенной хрупкостью при обстреле (трещины, отколы, расколы), увеличивающиеся по мере увеличения толщины брони. Наибольший процент хрупких поражений (75-100 %) падает на броню толщиной 100 мм и выше».

Пролом в борту «Пантеры» Ausf.D после попадания 85-мм осколочно-фугасного снаряда с дистанции 1000 метров. НИБТ полигон, декабрь 1943 года (ЦАМО).

Таким образом, если даже бронебойный снаряд не пробивал лобового листа «Пантеры», то вторичные осколки, отколовшиеся от внутренней поверхности, могли поразить экипаж или вывести из строя трансмиссию танка. Кроме того, из-за ухудшения качества брони она трескалась или ломалась даже при попадании в неё осколочно-фугасных снарядов. Подтверждением этому служит большое количество фотографий «пантер», подбитых в 1944 и 1945 годах.

Любопытное свидетельство о том, что может произойти, если бронебойный снаряд попадёт в лобовой лист корпуса «Пантеры», даже не пробив его, оставил в своих воспоминаниях Ф. Лангаке, служивший в дивизии «Дас Райх». Описывая бои на Западном фронте в декабре 1944 года, он пишет: «После того как нам удалось вывести вражеский танк из строя, мы вновь поворачиваем башню в положение „12 часов“, выдвигаемся ещё немного вперёд и пытаемся выстрелами и очередями снести кустарник, чтобы увидеть орудия. По нам не менее 10 раз дали выстрелы из противотанковых орудий, и… я вижу, как в „пантере“ от мощных ударов расходятся сварные швы верхней передней бронеплиты. Ходовая часть также сильно повреждена. С момента начала нашего участия в Арденнском наступлении у нас в экипаже — новый радист. Он — унтершарфюрер, который до этого служил в одном из подразделений связи и добровольно подал рапорт о зачислении в танковый экипаж. Ему пока незнакомы обстоятельства интенсивных боевых действий. Впечатления сегодняшнего жестокого боя, первого такого в его жизни, слишком быстро обрушиваются на него; он не справляется с ними. Быстрые, сменяющие одно за другим действия членов экипажа, град снарядов, ударяющих в броню с характерными, „пронизывающими“ человека звуками — всё это слишком много для него сегодня. К тому же, когда радиостанцию срывает с креплений и она падает на него, а рядом с его головой лопаются сварные швы танковой брони — с ним случается первый срыв. Он кричит, он хочет покинуть танк, и механик-водитель с трудом успокаивает его. Такая „вспышка“ в момент высшего напряжения с большим трудом преодолевается экипажем. Мы сбиты с ритма, и как экипаж боевой машины можем лишь половину того, что могли до этой минуты. Поскольку хорошо тренированный, сработавшийся экипаж — это что-то вроде живого организма. Подобные сбои, однако, не позволяют экипажу „работать“ с полной отдачей. Орудия противника перед нами мы всё ещё никак не можем подавить. Выведенные этим происшествием из своего обычного „рабочего“ состояния, мы также никак не решаемся просто наехать на эти заросли. И вот по нам опять бьют, опять попадание, на этот раз повыше — под основание орудийного ствола, кусок металла отрывается и подбрасывается в воздух. Он падает затем на переднюю кромку люка, соскальзывает, на моё счастье…

Пробоины в борту «Пантеры» Ausf.D от попаданий бронебойных 57-мм снарядов пушки ЗИС-2 с дистанции 1000 метров. НИБТ полигон, декабрь 1943 года (ЦАМО).

В танке уже до 20 попаданий; и мы решаем отойти назад, так и не заметив точно место нахождения противотанковых орудий американцев. Мы медленно минуем наши танки, один из которых всё ещё сильно горит, и выходим к тому месту на дороге, которое мы до этого оставили, наш радист под конец совсем не может владеть собой, он выскакивает из танка, и его приходится отправлять в госпиталь».

Как видно из приведённого фрагмента, снаряд броню не пробил, но лопнули сварные швы. Кроме того, этот отрывок хорошо иллюстрирует, что может произойти с экипажем в подобной ситуации.

Пробоины в лобовом листе «Пантеры» Ausf.А от попадания 122-мм бронебойных тупоголовых снарядов пушки Д-25 Т танка ИС-2. НИБТ полигон, август 1944 года. Нижняя пробоина размером 11 х 130 мм, от попадания второго снаряда откололся кусок брони размером 850 х 600 мм. Стрельба велась с дистанции 2000 метров (ЦАМО).

Немецкая промышленность в ходе всей войны при выпуске бронекорпусов танков (в том числе и «Пантеры») производила механическую обработку броневых деталей, причём довольно сложную. Если, например, на Pz.IV броневые листы стыковались при помощи соединений типа «замок», то на «Пантере», помимо этого, появилось большое количество соединений типа «шип» и «врезной шип». Всё это требовало довольно высокой точности при раскрое бронелистов. Кроме того, немцы использовали двойные сварные швы при соединении всех листов брони — их проваривали и снаружи, и изнутри. В результате использование сложных соединений бронелистов и двойного шва значительно повышало жёсткость и прочность корпуса и башни. Однако при этом процесс изготовления этих бронедеталей становился весьма длительным и дорогостоящим, и требовал использования высококвалифицированных рабочих и техников, а также сложных и дефицитных механических станков и приспособлений. Кроме того, из-за ухудшения качества брони значительно повышался брак, о чём говорилось выше. Для сравнения — отказ от фрезерования и строжки бронелистов на советских танковых заводах позволил снизить трудоёмкость изготовления корпуса Т-34 в 4,5 раза (правда, при этом советским конструкторам пришлось решать задачу по повышению прочности самого сварного шва).

Таким образом, технология изготовления бронекорпуса и башни «Пантеры» совершенно не соответствовала поставленной задаче по организации массового выпуска нового танка. Складывается впечатление, что немецкие конструкторы и технологи стремились всеми средствами увеличить стоимость и сложность сборки этой боевой машины, которая создавалась как основной танк панцерваффе. В условиях военного времени мотивация таких решений, мягко сказать, не совсем понятна.

Брошенная из-за поломки или отсутствия горючего «Пантера» Ausf.G. Венгрия, 3-й Украинский фронт, февраль 1945 года (АСКМ).

Многие авторы восхищаются отличным баллистическими качествами 75-мм пушки KwK 42, при этом приводя сведения о том, что «пантеры» поражали советские, американские и английские танки на дистанциях 1500–2000 метров или даже больше. Действительно, шкала прицела для бронебойного снаряда «Пантеры» была «нарезана» на дистанцию 3000 метров. Но дело в том, что при ведении огня из танка во время Второй мировой войны наибольшего эффекта можно было достичь при стрельбе на дальности прямого выстрела — а для 75-мм пушки KwK 42 это составляло около 1500 метров (дальностью прямого выстрела называют наибольшую прицельную дальность, при которой высота траектории снаряда не превышает высоту цели).

При стрельбе на большие дистанции 2000–3000 метров, тем более по подвижным целям, требовалось брать соответствующие упреждения. И если при стрельбе по неподвижным целям можно было использовать пристрелку с последующим внесением поправок, то с движущимися целями дело обстояло сложнее. Ведь во время Второй мировой войны не было ни лазерных дальномеров, ни баллистических вычислителей. Например, легко подсчитать, что если танк противника двигался примерно со скоростью 30 км/ч, то при стрельбе по нему из «Пантеры» на 2000 метров он проходил около 18 метров (а при стрельбе на дистанцию 3000 метров примерно 27 метров) до того момента, когда немецкий снаряд долетал до него. Если танк противника двигался по прямой, то наводчик «Пантеры» мог сделать соответствующее упреждение. А вот если он маневрировал, то вероятность попадания в него значительно снижалась. Поэтому, по мнению автора, поражение танков противника из «Пантеры» на дистанциях 2000 метров и выше скорее исключение, чем правило. Как правило, «пантеры» вели эффективный огонь на дистанциях 1500 метров и меньше. Кроме того, Э. Миддельдорф в своей книге «Русская кампания: тактика и вооружение» пишет о том, что по условиям местности Европейского театра противотанковые пушки, как правило, могли вести огонь по танкам на дистанциях 500–700 метров. Если учесть, что высота линии огня «Пантеры» составляла 2260 мм — значительно выше, чем, например, у 75-мм ПТО PaK 40, — то наводчик «Пантеры» как раз и мог вести огонь без помех на дальность порядка 1500 метров.

Подбитая войсками 3-го Украинского фронта «Пантера» Ausf.G. Венгрия, 3-й Украинский фронт, февраль 1945 года (АСКМ).

Стрельба на дистанции больше, чем дальность прямого выстрела, например, на дистанцию 1500–3000 метров (максимальная прицельная дальность прицела «Пантеры» для бронебойного снаряда) требовала уже сложных расчётов и манипуляций. Видимо, понимая, что точная стрельба на такие дистанции с использованием обычного прицела — дело очень сложное, немцы и решили использовать на «Пантере» Ausf.F оптический дальномер.

Ещё один момент, на который уповают многие авторы — качество танковых прицелов. Мол, цейсовская оптика значительно превосходила и советскую, и союзническую. Однако, как показывают документы, это не соответствует действительному положению дел. Дело в том, что качество отечественных прицелов в 1942 году действительно снизилось из-за эвакуации предприятий, нарушенных производственных связей и нехватки нужного сырья, оборудования и материалов. Однако в 1943 году ситуация существенно улучшилась, а в начале 1944 года на Т-34-85 стали устанавливаться телескопические шарнирные прицелы ТШ-15 с четырёхкратным увеличением. По своим характеристикам они нисколько не уступали «пантеровским» TZF 12a (кстати, автор имел возможность сравнить советский прицел с «тридцатьчетвёрки» и немецкой «трёшки», какой-то разницы в качестве оптики совершенно незаметно).

Начиная с лета 1944 года качество немецких прицелов стало ухудшаться: сказывался дефицит необходимых материалов. Свою лепту в это дело внесли и бомбардировки промышленных предприятий авиацией союзников.

Бинокулярные прицелы TZF 12, которые стояли на «пантерах» модификаций Ausf.D и ранних Ausf.А, отличались значительной хрупкостью, и часто при обстреле и попадании снарядов противника в маску пушки или даже борт башни выходили из строя. В результате танки, оставаясь в строю, не могли вести прицельный огонь. В конструкции TZF 12a этот недостаток удалось устранить, но не до конца. Кстати, советские и американские прицелы в отношении «противоударности» несколько превосходили немецкие.

Одним из показателей, характеризующих огневую мощь танка, является манёвр огнём, что во многих случаях связано с быстротой поворота башни. У «Пантеры» в этом отношении имелся ряд проблем.

Подбитая «Пантера» Ausf.G позднего выпуска. Венгрия, 3-й Украинский фронт, февраль 1945 года. Машина имеет маску пушки «с подбородком», на башне виден тактический номер 311 (АСКМ).

Прежде всего, из-за неуравновешенности башни «Пантеры» её вращение при крене танка более 5 градусов требовало изрядных усилий, если было вообще возможно. Кроме того, привод вращения башни «Пантеры» действовал только при работающем двигателе танка, осуществляя полный оборот за 18 секунд при максимальных оборотах двигателя. А вот если «Пантера» стояла на месте, то обороты двигателя естественно падали, и, следовательно, замедлялся поворот башни: «Вращение башни осуществлялось гидравлическим приводом, который приводился в действие от коробки передач. Таким образом, при выключенном двигателе вращение башни приходилось осуществлять вручную. Для того чтобы совершить быстрый поворот башни, водителю и наводчику приходилось действовать сообща. На большой скорости, при числе оборотов (двигателя) порядка 2500 в минуту, полный поворот башни выполнялся за 17–18 секунд, а если число оборотов в минуту падало до 1000, на эту операцию уходило уже 92–93 секунды. Последний рывок всегда делался вручную, при этом ручку маховика ручного привода со стороны наводчика необходимо было перевести в вертикальное (нейтральное положение). Если требовалось повернуть башню влево, рычаг оттягивали назад, а при движении вправо — вперёд.

Разворот 7,5-тонной башни вручную было непростым делом, требовавшим не только силы, но и выносливости. Достаточно сказать, что полный поворот маховика ручного привода обеспечивал поворот башни всего на 0,36 градуса (то есть для полного оборота требовалось повернуть маховик 1000 раз! — Прим. автора). При этом из-за неуравновешенности башни её поворот вручную при крене танка свыше 5 градусов был невозможен».

В воспоминаниях Ф. Лангаке, служившего на «пантерах» в дивизии «Дас Райх», есть такой эпизод, посвящённый боям в Нормандии летом 1944 года: «…Вскоре для усиления нам была пригнана одна „пантера“, а именно машина моего командира роты оберштурмфюрера Шломки. Мы вместе с ним заехали затем в большой фруктовый сад слева от хутора — хорошая маскировка. Я расположился в его правом переднем углу, вплотную к хутору, а Шломка — примерно на удалении в 40 м в левом углу сада. Я мог просматривать шоссе на „глубину“ в 200–300 м. В 100 м перед нами в нашу сторону шоссе имело ответвление в форме острого угла и далее оно шло вплотную мимо фруктового сада. Во второй половине дня постепенно опускался туман, и видимость ухудшалась. Начало вышеназванного ответвления едва можно было рассмотреть — внезапно появился, двигаясь на малой скорости, „шерман“, его командир стоял в открытом люке. Мы вручную, как можно быстрее стали поворачивать башню нашего танка. Гидравлическое поворотное устройство для этого мы использовать не могли, поскольку для этого пришлось бы запустить танковый двигатель (двигатель не работал). Прежде чем мы потеряли из виду „шерман“, укрывшийся за зданием, мы смогли сделать по нему выстрел, но его оказалось недостаточно. В спешке мы запустили двигатель и быстро стали выдвигаться через въезд во двор к шоссе, проходившему значительно выше. При этом мы довернули башню в положение „3 часа“ и прошли по кустарнику таким образом, что левой гусеницей сломали дерево, чтобы обеспечить себе возможность увидеть в первый момент другие „шерманы“ из укрытия, которые, конечно же, должны были быть здесь же поблизости, но их скрывал туман».

Ещё одна подбитая «Пантера» Ausf.G, имеющая маску пушки «с подбородком». Венгрия, 3-й Украинский фронт, февраль 1945 года (АСКМ).

В ходе дальнейшего скоротечного боя «Пантера» Лангаке подбила 3 «шермана», причём с дистанции 50-150 метров. Из приведённого отрывка можно понять, насколько сложным было вращение башни «пантеры» вручную при выключенном двигателе. Как видно, несмотря на малую дистанцию, немецким танкистам не удалось быстро развернуть башню и поразить танк противника. Часто необходимость включать двигатель для поворота башни «пантеры» демаскировала находящиеся в засаде танки звуком работающего мотора.

Для сравнения — на Т-34-85 башня вращалась электромотором, который не зависел от работы двигателя танка, и полный оборот также осуществлялся за 18 секунд. Кроме того, можно было без особых проблем вращать башню тридцатьчетвёрки вручную при крене машины свыше 10 градусов.

Как известно, 75-мм «пантеровская» пушка KwK 42 оснащалась дульным тормозом, который значительно уменьшал силу и, соответственно, длину отката орудия. Однако за это приходилось расплачиваться не только резким увеличением громкости выстрела, но и демаскировкой самого танка. Дело в том, что струи пороховых газов, которые отводятся в стороны из канала ствола после выстрела, поднимают огромные облака пыли, песка или снега (в зависимости от местности и времени года), которые закрывают обзор наводчику танка. Например, в сентябре 1943 года американские военные сообщали об эксплуатации танков «Шерман» М4А2, вооружённых 76,2-мм пушкой M1A1, следующее: «76,2-мм пушка характеризуется очень сильной дульной ударной волной, которая при стрельбе в засушливую погоду поднимает густые клубы пыли, висящие в воздухе от 8 до 30 секунд и очень затрудняющие работу командира и наводчика».

Естественно, что по дульной энергии 75-мм пушка «Пантеры» превосходила американскую 76,2-мм, следовательно, и запылённость при стрельбе из «Пантеры» была выше, чем при стрельбе из «Шермана».

Ещё одним свидетельством того, что при стрельбе из пушек немецких танков образуется сильная запылённость, является донесение наводчика пушки ЗИС-2 гвардии старшего сержанта Ф. Иванова, в котором он рассказывал о боях на плацдарме за Вислой летом 1944 года. В своих предложениях на основе полученного боевого опыта он рассказывал о том, как правильно маскировать орудие, выбирать огневые позиции и т. п. Среди ряда прочего имелся такой факт: «…Как только „Тигр“ выстрелил, и его смотровые щели закрываются пылью и дымом от выстрела, мы быстро заряжали и наводили орудие, производили выстрел, а затем прятались в щель. Так мы произвели четыре выстрела, а пятым снарядом мы угодили в ствол „Королевского тигра“. „Тигр“ был выведен из строя, и поспешил укрыться за хатой».

Уничтоженная «Пантера» Ausf.А. Венгрия, 3-й Украинский фронт, февраль 1945 года. Обратите внимание на пролом от снаряда в правом борту корпуса (АСКМ).

Видимо поднятая пыль держалась в воздухе немало, если за это время расчёт успевал навести орудие, произвести выстрел и спрятаться. И это не испытание на полигоне, а реальный боевой факт. В документе речь идёт о танках «Тигр», но при стрельбе «Пантеры» пылевое облако было бы не меньше.

Таким образом, высокие баллистические данные 75-мм пушки «Пантеры» в значительной мере снижались неудачной конструкцией механизма поворота башни и наличием дульного тормоза, что в конечном счёте ухудшало манёвр огнём и приводило к снижению скорострельности ведения огня из танка.

Хорошо видно, что от попадания двух 85-мм снарядов в борт корпуса и башни этой «Пантеры» Ausf.G в броневых листах образовались значительные трещины. Венгрия, 3-й Украинский фронт, февраль 1945 года (АСКМ).

Кстати, ещё одним вопросом, о котором очень мало пишут и в отечественной, и в зарубежной литературе, является обеспеченность «пантер» боеприпасами к пушке. Количество произведённых выстрелов к KwK 42 и PaK 42 (она устанавливалась на истребители танков Pz.IV/70 и использовала те же боеприпасы, что и «пантеровское» орудие) можно узнать из таблицы 24.

Если разделить количество произведённых снарядов на произведённые «пантеры» (к которым необходимо добавить 766 самоходок Pz.IV/70 в 1944 году и 505 — в 1945-м), то получим, что в 1943 году на одну машину приходилось примерно 1056 выстрелов, в 1944-м — 612 и в 1945-м — 202. При таком количестве средний расход выстрелов должен был составлять примерно два боекомплекта в месяц на одну «пантеру» для 1943 года (1056/79 снарядов боекомплекта «Пантеры»), для 1944-го соотношение будет ещё хуже. Конечно, данные выкладки весьма условны, но всё равно из них следует, что «пантеры» должны были испытывать определённый дефицит артиллерийских выстрелов уже в 1944 году, не говоря уже о 1945-м. Кроме того, из таблицы видно, что подкалиберные снаряды выпускались в 1943 году — в дальнейшем из-за дефицита карбида вольфрама их изготовление прекратили.

Установленный на «Пантере» двигатель Maybach HL 230 был разработан на базе Maybach HL 210 путём увеличения рабочего объёма цилиндров (до 1925 см³ на цилиндр) и использованием чугунных картера и блока цилиндров. Фактически это был форсированный вариант уже форсированной до этого версии HL 210. Кроме того, двигатель изначально проектировался для боевых машин массой до 40 тонн, а, как известно, «Пантера» превысила этот показатель минимум на пять тонн. В результате, несмотря на то что заявленная мощность Maybach HL 230 составляла 700 л.с., он её развивал с большим трудом, да и не всегда.

Эта «Пантера» Ausf.G была поражена двумя 85-мм снарядами в правый борт башни. Обратите внимание, что танк не имеет камуфляжа. Венгрия, 3-й Украинский фронт, февраль 1945 года (АСКМ).

Кроме того, имелись серьёзные проблемы как с надёжностью узлов двигателя вообще, так и с карбюраторами в частности. Из-за неудовлетворительной конструкции последних на «пантерах» часто возникали пожары. Конструкцию карбюратора удалось до вести до более-менее приемлемого уровня только к лету 1944 года, но до конца решить проблему так и не удалось. В результате пришлось начать разработку нового двигателя Maybach HL 234 с инжекторной системой подачи топлива. Но до конца войны работу завершить не удалось.

Следует сказать, что «пантеровский» движок был очень неэкономичным в плане расхода горючего — на 100 километров он «съедал» почти на 30 % больше топлива, чем двигатель танка Pz.IV. Естественно, при движении по пересечённой местности или грязным грунтовым дорогам расход горючего возрастал, «перекрывая» тот же показатель у «четвёрки» более чем в два раза. В целом, при прочих равных условиях, на одну «пантеру» требовалось примерно столько же бензина, сколько двум Pz.IV как минимум. Соответственно, расход масла на «Пантере» значительно превосходил таковой у «четвёрки».

Как видно, в плане экономичности по расходу топлива новый немецкий танк, который изначально планировался как основная боевая машина панцерваффе, оказался очень «прожорливым». А учитывая проблему с топливом, которую Германия испытывала на протяжении всей войны, станет ясно, что «Пантера» оказалась весьма неудачным приобретением для армии.

Уничтоженная огнём из засады колонна из шести «пантер» Ausf.А и Ausf.G. Венгрия, 3-й Украинский фронт, март 1945 года (АСКМ).

Коробка перемены передач, несмотря на свою работоспособность и довольно передовую для своего времени конструкцию, в плане качества изготовления оставляла желать лучшего (в особенности это касалось танков модификации Ausf.D и Ausf.А). Одним из наиболее распространённых дефектов этих машин являлись поломки зубьев шестерён при переключении передач. Объяснялось это несколькими причинами. Во-первых, качеством изготовления — шестерни производились из стали, которая по своим качествам была даже хуже, чем у шестерён в КПП наших тридцатьчетвёрок. Так, в 1944 году на совещании в наркомате танковой промышленности, посвящённом качеству танков, отмечалось, что в коробках перемены передач иностранных танков (речь прежде всего шла о немецких) используются стали менее легированные, чем в коробках отечественного производства. При этом особо подчёркивалось, что «наиболее низколегированные материалы» используются на «Пантере».

Позже, на пантерах Pz.V Ausf.А и особенно Pz.V Ausf.G качество изготовления шестерён и других деталей коробок передач было повышено, но окончательно данный дефект устранить так и не удалось.

Во-вторых, поломки КПП «пантер» во многом объяснялись тем обстоятельством, что коробка была довольно сложной в управлении и требовала высокого мастерства механика-водителя.

Например, английский исследователь Д. Форти в своей книге приводит выдержки из протокола допроса немецкого танкиста с «Пантеры», попавшего в плен к союзникам в сентябре 1944 года. По поводу коробки передач этот пленный сказал следующее: «Частые поломки во время переключения скоростей. По мнению пленного, это происходит по причине неопытности механиков-водителей.

В частности, проблемы переключения с третьей скорости пленный объясняет тем, что многие механики-водители до сих пор не научились делать это правильно и не привыкли переключать скорости, удерживая газ в нужном положении. После того как механик-водитель приспособится к новому танку, проблемы, как правило, исчезают.

У самых первых „Пантер“ плохо включалась главная передача, однако теперь эта проблема полностью устранена».

Одна из «Пантер» Ausf.G из колонны, изображённой на предыдущем фото. Венгрия, 3-й Украинский фронт, март 1945 года. В башне видна пробоина от 85-мм снаряда, в борту корпуса пролом, предположительно от попадания 122-мм снаряда (АСКМ).

Таким образом, для управления «Пантерой» требовались достаточно опытные механики-водители, а вряд ли таковых можно было найти на все новые немецкие танки. Естественно, если за рычагами «пантер» сидели только что подготовленные мехводы, потери в танках у немецкой стороны сильно возрастали. Пример тому — действия 39-го танкового полка на Курской дуге.

Небезынтересно привести некоторые выдержки из французского доклада о «Пантере», опубликованного в 1947 году министерством обороны. Этот документ был составлен не только на основе французских данных об эксплуатации «пантер»: при его подготовке использовались и трофейные немецкие документы: «Механизм поворота башни слаб для вращения или удержания башни на месте, если „Пантера“ стоит на уклоне более 20 градусов. Следовательно, „Пантера“ не способна вести огонь при движении по пересечённой местности…

Ресурс работы двигателя составляет не свыше 1500 км, а средний срок службы — 1000 км. На замену двигателя требуется 8 часов, один механик, 8 солдат и кран-стрела, установленная на башне или „Бергепантере“…

„Пантера“ ни в коей мере не является „стратегическим“ танком. Немцы для увеличения срока межремонтного пробега танка, не колеблясь, грузили „Пантеры“ на железнодорожные платформы для перевозки даже на очень короткие расстояния (25 км)…

Наиболее слабым местом „Пантеры“ является механизм главной передачи, который выходит из строя в среднем через 150 км».

Ещё одним недостатком, который так и не удалось изжить до конца войны, стала система охлаждения «Пантеры». Изначально рассчитанная на массу порядка 40 тонн, она оказалась «слабовата» для 45-тонного танка. Из-за малого размера моторного отделения решить эту проблему малой кровью не представлялось возможным. При работе двигателей на повышенных оборотах они сильно перегревались или даже воспламенялись. В результате на пересечённой местности и особенно летом подвижность «пантер» могла значительно падать из-за недостаточного охлаждения двигателя.

Ещё одна из «Пантер» Ausf.G из расстрелянной танковой колонны, изображённой на одном из предыдущих фото. Венгрия, 3-й Украинский фронт, март 1945 года. Эта машина уничтожена двумя 85-мм снарядами, попавшими в маску пушки (АСКМ).

«Ложку дёгтя» вносила в конструкцию «Пантеры» и её подвеска. Конечно, использование двойных торсионов и катков, расположенных в шахматном порядке, обеспечивало танку достаточно плавный ход. Однако вместе с тем подвеска была очень сложной и не технологичной, её обслуживание требовало значительного времени и больших физических усилий экипажа. Так, замена среднего опорного катка, располагавшегося ближе к борту, требовала не меньше 20 часов!

А заменять катки приходилось довольно часто — из-за того что диски и резиновые бандажи были тонкими, они часто выходили из строя.

Появление «Пантеры» на советско-германском фронте не вызвало каких-то сильных эмоций или «пантеробоязни» ни у командования, ни у солдат и офицеров в боевых частях. Например, информации о «Тигре» было уделено значительно больше внимания, интерес к «Пантере» оказался значительно ниже интереса к более тяжёлой немецкой «кошке».

Кстати, советское командование ещё до появления «Пантеры» на поле боя имело разведывательную информацию о появлении нового немецкого танка. Правда, приводимые в разведданных характеристики не во всём соответствовали данным «Пантеры».

Выше уже приводились выдержки из отчёта об осмотре трофейных «пантер» на Курской дуге. В нём давалась вполне реальная оценка сложившейся для советских танковых войск ситуации — отмечалось, что «Пантера» является более мощным танком, чем Т-34 и КВ, превосходит их в лобовой броне корпуса и вооружении, поражая наши боевые машины на дистанциях 1–1,5 километра.

В декабре 1943 года на полигоне в подмосковной Кубинке провели испытания обстрелом нескольких трофейных «пантер». В выводах об этом говорилось следующее: «Корпус нового немецкого танка „Пантера“ имеет новую, необычную для тяжёлых танков форму с наклонными листами. Явные преимущества наклонного расположения броневых листов выявлены при обстреле лобовой части корпуса. При относительно небольшой, для тяжёлого танка, толщине брони, поражение лобовой части танка „Пантера“ представляет значительную трудность вследствие рикошетирования снарядов».

При обстреле бронебойными снарядами были получены следующие результаты (см. таблицу 25).

Таким образом, в 1943 году тридцатьчетвёрка и КВ при столкновении «лоб в лоб» с «Пантерой» имели мало шансов и могли противопоставить огню немца только манёвр и скорость. Справедливости ради следует сказать, что на поле боя столкновения «лоб в лоб», когда противника шли прямо друг на друга, были не частым явлением. А при маневрировании 76-мм орудие Ф-34 без труда могло поразить «пантеру» в борт корпуса или башни с дистанции 1000 метров и даже дальше. Да и старенькая «сорокопятка» могла бороться с «Пантерой» — результаты можно посмотреть в таблице осмотренных на Курской дуге машин. В подтверждение этого можно привести следующий факт. Во время боёв за населённый пункт Покровка на Обояньском направлении в июле 1943 года экипаж лёгкого танка Т-70, которым командовал лейтенант Б. В. Павлович (49-я гвардейская танковая бригада 1-й танковой армии), доложил о подбитии немецкого «Тигра» за № 824. На самом деле «Тигр» оказался «Пантерой» — фото данной машины имеются. Кроме того, в акте осмотра сказано, что танк получил две пробоины именно 45-мм снарядами. Таким образом, можно было успешно воевать с «пантерами» и на Т-70, но для этого требовалось большое мастерство экипажа.

Уничтоженная внутренним взрывом «Пантера» Ausf.G. Венгрия, 3-й Украинский фронт, март 1945 года. Обратите внимание, что от попадания снарядов лобовой лист корпуса треснул в нескольких местах (АСКМ).

24 декабря 1943 года 5-я истребительно-противотанковая бригада провела стрельбы по захваченной «Пантере» Ausf.D. Стрельба велась из 57-мм пушек ЗИС-2 и 76-мм ЗИС-3 с дистанций 100 и 200 метров в лоб (курсовой угол 0 градусов) и с дистанций 200, 800 и 1000 метров в борт (курсовой угол 70–75 градусов). Всего было израсходовано 18 76-мм (12 бронебойных, 3 кумулятивных, 3 осколочно-фугасных) и 25 57-мм снарядов (15 бронебойных, 3 подкалиберных, 3 осколочно-фугасных).

В выводах по испытаниям отмечалось следующее:

«1. Лобовая броня пробивается с трудом, на малых дистанциях, но вести стрельбу следует и в лоб, так как осколками повреждается ствол орудия, можно заклинить башню или сдвинуть её с места, при нескольких попаданиях можно пробить броню, в особенности если попадание произойдёт в край листа.^[5] Целиться необходимо в основание башни.

2. Бортовая броня пробивается с дистанции до 1000 метров, и, судя по тому, как легко её пробивает подкалиберный снаряд, пробоины можно получить и с большей дистанции.

Необходимо при расстановке батарей стремиться к такому положению орудий, когда хотя бы одно орудие вело огонь по борту во всех случаях положения танков».

Фрагмент «Пантеры» Ausf.G из расстрелянной танковой колонны, изображённой на одном из предыдущих фото. Венгрия, 3-й Украинский фронт, март 1945 года. Хорошо видно, что броня машины очень хрупкая, от попадания двух бронебойных снарядов (предположительно калибра 76-мм) откололся большой кусок брони (АСКМ).

Другие испытания показали, что борт башни «Пантеры» пробивался 76-мм бронебойными снарядами на дистанциях 600–800 метров при курсовом угле 30 градусов. Испытать танк обстрелом с больших, чем 1000 метров, дистанций помешали строения, которые перекрывали линию огня. Эти испытания интересны тем, что огонь вёлся с реальных дистанций, а не приведёнными зарядами с одной фиксированной дистанции, как это обычно делалось на артиллерийских полигонах.

Возвращаясь к теме качества брони, небезынтересно привести свидетельство воевавшего на «Пантере» Г. Фишера. В воспоминаниях о боях под Кривым Рогом в ноябре 1943 года он писал следующее: «…Слышу голос моего водителя: „11 часов — противотанковая пушка!“ Не дожидаясь моей команды, водитель развернул машину в направлении вражеского орудия. Я хотел отменить манёвр, но не успел и рта раскрыть, как танк получил первую пробоину. Повезло ещё, что это оказался осколочно-фугасный снаряд».

Вот так — осколочно-фугасный снаряд (скорее всего, 76-мм) — и сразу пробоина! Комментарии, как говорится, излишни.

Есть любопытные данные о том, что нижний вертикальный бортовой лист «Пантеры» Ausf.D пробивался даже из 14,5-мм противотанкового ружья ПТРС. В отчёте об испытании обстрелом, проведённом на НИБТ полигоне в подмосковной Кубинке в апреле 1944 года, говорилось: «Бронебойная пуля ПТРС при обстреле по нормали пробивает вертикальный бортовой лист танка „Пантера“ с дистанции 75 м (100 % сквозных пробоин)».

Фото башни «Пантеры» Ausf.А после испытания обстрелом 76-мм орудиями на Абердинском полигоне в США. 1945 год. Снаряды броню не пробили, но бортовой лист растрескался (СЗ).

При этом отмечалось, что некоторые пули пробивали эту броню и с дистанции порядка 100 метров. Едва ли качество бортовых листов «пантер» модификаций Ausf.А и Ausf.G было лучше.

И ещё один любопытный факт. В начале 1944 года научно-исследовательский институт НИИ-48 (эта организация входила в состав наркомата танковой промышленности и занималась вопросами броневой защиты танков. — Прим. автора) провёл исследование, посвящённое изучению сравнительных оценок бронирования танков. При этом выяснилось, что при значительно больших габаритных размерах «Пантеры» по сравнению с тридцатьчетвёркой (примерно в 1,7 раза) немецкий танк получал на 61 % больше снарядных попаданий (при равных условиях обстрела).

Появление танков Т-34-85 значительно улучшило ситуацию в противостоянии с «Пантерой». Как уже говорилось выше, бронебойный 85-мм снаряд мог уверенно поразить лобовую часть башни на дистанциях 600–1000 метров, а борт башни и корпуса с ещё больших дистанций, в зависимости от курсового угла. Кроме того, в феврале 1944 года на вооружение поступил 85-мм подкалиберный снаряд БР-365 П с сердечником из карбида вольфрама. Его пробиваемость составляла 143 мм на дистанции 500 метров (при установке броневого листа вертикально). Таким образом, Т-34-85 мог поражать «пантеры» и в лобовой лист корпуса на дистанциях 500–600 метров.

Подведя некоторый итоги, можно сказать, что при противоборстве «Пантеры» и Т-34-76 первая имела преимущества как по бронезащите лобового листа корпуса, так и по баллистике орудия. Однако эти качества в значительной мере снижались неудачной системой поворота башни, наличием дульного тормоза и слабыми бортами корпуса и башни. Кроме того, Т-34 превосходил «Пантеру» по манёвренности и проходимости на поле боя, в также механической надёжности. Тем не менее следует признать, что в целом немецкий танк имел некоторое преимущество.

С появлением Т-34-85 часть преимуществ «Пантеры» сошла на «нет» — 85-мм пушка и подкалиберный снаряд позволяли бороться с немецкими машинами и при столкновениях «лоб в лоб». При этом и Т-34, и «Пантера» в чём-то друг друга превосходили, в чём-то друг другу уступали. По мнению автора, они могли бороться на равных, но снижение качества брони и общая техническая ненадёжность «Пантеры» давали некоторое превосходство тридцатьчетвёрке.

Лобовой лист «Пантеры» Ausf.А после испытания обстрелом 76-мм орудиями на Абердинском полигоне в США. 1945 год. Пробить броню снаряды не смогли (СЗ).

Если сравнить «Пантеру» с танком ИС-2, который был практически равноценен ей по массе — 46 тонн, то мы увидим, что и против него немецкая машина не имела каких-то серьёзных преимуществ. Она могла поразить ИС в лоб с дистанции примерно 900 м, а при появлении ИСов с так называемым «спрямлённым» носом вообще не могла пробить их брони. Как уже говорилось выше, 122-мм пушка Д-25 могла поразить лобовой лист «Пантеры» с дистанции 1500 м. Дополнительные испытания, проведённые в августе 1944 года, показали, что «122-мм бронебойный снаряд (тупоголовый) по сравнению со 122-мм бронебойным снарядом (остроголовым) при стрельбе из 122-мм пушки Д-25 на дистанции 1500 м и более по лобовым листам (верхнему и нижнему) танка „Пантера“, обладает лучшей бронепробиваемостью, обеспечивая пробитие указанной брони на дистанциях 2500 м».

Конечно, «Пантера» превосходила ИС по скорострельности — последний имел раздельное заряжание — да и после выстрела 122-мм пушки облако пыли было больше, чем от 75-мм «пантеровской». Однако, как видно из приведённых выше данных, ИС мог начать вести огонь на поражение со значительно больших дистанциях, чем «Пантера». А по подвижности обе машины были равноценны. По мнению автора, на дальних дистанциях ИС превосходил «Пантеру», а при бое на средних дистанциях всё решали мастерство экипажа, условия местности и «его величество случай».

Сравнение «Пантеры» с танками союзников в основном будет не в пользу последних. Как уже говорилось выше, 57-мм английская пушка (так называемая «6-фунтовка» использовалась как противотанковая, а танковый вариант стоял на «черчиллях» и «кромвелях») могла бороться с «Пантерой» на дистанции 700–900 м при стрельбе в борта. В 1944 году для этого орудия разработали подкалиберный снаряд, однако он не пробивал лобовой брони немецкой машины. Единственное, на что можно было рассчитывать — это поражение маски башни.

Американские «шерманы» с 75-мм и 76-мм орудиями могли бороться с «пантерами» только при стрельбе в борта. При этом 75-мм орудие M4 поражало немца с 600-2300 (нижняя часть борта корпуса) метров. 76-мм пушка могла уже рассчитывать на пробитие маски пушки с дистанции порядка 200 метров. Не помогло даже введение 76-мм подкалиберного снаряда — он пробивал маску с 700–900 метров, но лобовую броню так и не поражал.

Могли бороться с «пантерами» американские самоходки M36, вооружённые 90-мм орудиями (но их было довольно мало), а также танки M26 «Генерал Першинг» с таким же орудием. Однако они появились на фронте лишь в феврале 1945 года, да и то в небольших количествах.

Единственным танком союзников (из тех, которых имелось много в войсках), который мог поразить «Пантеру» в лоб, был английский «Шерман Файерфлай». Его 76-мм (17-фунтовое) орудие могло поразить немецкую машину в лоб подкалиберным снарядом с дистанции примерно 400 метров. Такую же 17-фунтовку англичане ставили на самоходки «Арчер» (на базе «Валентайна») и «Ахиллес» (перевооружённая американская САУ M10).

Танк «Пантера» Ausf.G, подбитый на улице Познани. Февраль 1945 года (РГАКФД).

Следует сказать, что при столкновении «Шермана» (это был основной танк союзников) с «Пантерой» последняя имела явное преимущество. Дело в том, что американская машина, помимо более слабого вооружения, уступала «немцу» и в проходимости, и в манёвренности, при этом имела почти такие же габаритные размеры по высоте. Поэтому чаше всего в танковых боях «пантеры» выходили победителями. Справедливости ради стоит сказать, что этих танков на Западном фронте имелось немного — пожалуй, наибольшее их число участвовало в боях за Нормандию. Например, по состоянию на 15 марта 1945 года против англо-американских войск в Европе (за исключением Италии) действовало всего 117 «пантер», из которых боеспособными были лишь 49.

Подводя итоги, можно сказать, что немецкий танк «Пантера» оказался весьма и весьма далёк от совершенства. По мнению автора, одной из ошибок немецкого руководства стала столь поспешная организация серийного производства новой боевой машины — к подготовке приступили, даже не имея опытного образца. В результате пришлось вносить в конструкцию танка многочисленные изменения и улучшения конструкции, а также заниматься переделками уже выпушенных «пантер». Всё это снижало качество танков, вызывало огромное количество поломок. Пожалуй, не будет преувеличением сказать, что машины модификации Ausf.D нельзя назвать по настоящему боеспособными единицами — слишком уж много у них недостатков технического и производственного характера. Часть проблем удалось решить в последующих модификациях машины Ausf.А и Ausf.G, но довести «Пантеру» до «ума» немецким инженерам и конструкторам до конца войны так и не удалось.

Цех сборки танков компании MNH в Ганновере. Апрель 1945 года. Хорошо видно, что сборка велась двумя линиями, причём танки «Пантера» и самоходки «Ягдпантера» производились одновременно. В центре видны двигатели, коробки перемены передач, опорные катки, балансиры подвески и т. п. (АСКМ).

Конструкция танка, несмотря на удачные и даже прогрессивные для своего времени решения, являлась чересчур сложной, дорогой и не технологичной даже для такой промышленно развитой страны, как Германия. Складывается впечатление, что руководство промышленностью рейха намеренно запустило в производство столь дорогую машину с одной целью — заработать побольше денег. Невольно возникает вопрос о некоем сговоре промышленников.

Не совсем понятна и позиция военных, которые выступали за принятие на вооружение в качестве основного танка для вооружения «панцерваффе» столь сложной и принципиально другой машины, не имевшей ничего общего с Pz.III и Pz.IV. Всё это потребовало организации новых учебных центров и создания соответствующей материальной базы для обучения. Ведь для работы на «Пантере» требовались опытные экипажи, а где их взять в нужном количестве в разгар войны, которую Германия уже вела на два фронта?

В целом, по мнению автора, принятие на вооружение и организация серийного производства «Пантеры» является одной из серьёзных ошибок руководства рейха. Эта машина, достоинства которой в целом перекрывались имевшимися недостатками, во многом способствовала снижению боевой мощи панцерваффе. Ведь вместо «пантер» можно было изготовить не менее десяти тысяч не самых плохих танков Pz.IV, не говоря уже о количестве самоходок, выпуск которых в Германии непрерывно возрастал.

Тем не менее несмотря на недостатки, в бою «пантеры» были очень серьёзным противником, особенно если за их рычагами сидели опытные экипажи. Однако не стоит её идеализировать — она никак не тянет на звание не только лучшего танка Второй мировой войны, но даже не может считаться лучшим танком немецких панцерваффе.

ПРИЛОЖЕНИЯ

ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА

1. Центральный архив Министерства Обороны. Фонды:

Главное бронетанковое управление ГБТУ КА. Отдел по изучению опыта войны штаба командующего бронетанковыми и механизированными войсками Красной Армии, Управление командующего бронетанковыми и механизированными войсками Воронежского фронта, Управление командующего бронетанковыми и механизированными войсками 1-го Украинского фронта, Управление командующего бронетанковыми и механизированными войсками 2-го Украинского фронта, Управление командующего бронетанковыми и механизированными войсками 3-го Украинского фронта, Управление командующего бронетанковыми и механизированными войсками 1-го Белорусского фронта.

2. Управление командующего бронетанковыми и механизированными войсками 2-го Белорусского фронта.

3. Российский государственный архив экономики. Фонды:

Наркомат среднего машиностроения, Наркомат танковой промышленности.

4. Драгунов Е. «Истребитель танков „Ягдпантера“». «Фронтовая иллюстрация» № 4 — 2009. — М., «Стратегия КМ», 2009.

5. Коломиец М. «„Пантеры“ на Курской дуге». «Фронтовая иллюстрация» серия «Танки в бою», выпуск 1. — М., «Стратегия КМ», 2002.

6. Коломиец М. «Танковые соединения вермахта в 1945 году». «Фронтовая иллюстрация» № 5 — 2004. — М., «Стратегия КМ», 2005.

7. Краткое руководство по использованию трофейного танка Т-V («Пантера»). — М., Воениздат, 1944.

8. Миддельдорф Э. Русская компания: тактика и вооружение. — С-Пб — М., 2002

9. Фей В. Бронетанковые дивизии СС в бою. Воспоминания солдат и офицеров. — М., «Эксмо», 2008.

10. Форти Д. Германская бронетанковая техника во Второй мировой войне. — М., 2002.

11. Walter J. Spielberger. Panther & its variants. - Schiffer Military/Aviation History, Atglen PA, 2004.

12. Thomas L. Jentz. Germany's Panther tank. - Schiffer Military History, Atglen PA, 1995.

13. Thomas L. Jentz. Panzertruppen. The complete guide to the creation & combat employment of Germany’s tank force 1943–1945. - Schiffer Military History, Atglen PA, 1996.

14. Thomas L. Jentz and Hilary Louis Doyle. Panzerkampwagen «Panther» Ausf.D — Panzer tracts № 5–1, 2001.

15. Thomas L. Jentz and Hilary Louis Doyle. Panzerkampwagen «Panther» Ausf.A — Panzer tracts № 5–2, 2001.

16. Thomas L. Jentz and Hilary Louis Doyle. Panzerkampwagen «Panther» Ausf.G — Panzer tracts № 5–3, 2001.

17. Thomas L. Jentz and Hilary Louis Doyle. Panzerkampwagen Panther II and Panther Ausf.F — Panzer tracts № 5–4, 2001.

18. Thomas L. Jentz and Hilary Louis Doyle. Bergepanzer 38 to Bergepanther — Panzer tracts № 16, 2002.

19. Thomas Anderson. Panther. — Concord Publications, 1996.

20. Steven J. Zaloga and George Balin. D-Day tank warfare. Armoured combat in the Normandy campaign June — August 1944. - Concord Publications, 1994.

21. Steven J. Zaloga. The Battle of the Bulge. - Concord Publications, 2001.

22. F. Hahn. Waffen und Geheimwaffen des Deutschen Heeres 1933–1945. - Bonn, 1992.

В книге использованы фото из фондов Российского Государственного архива кинофотодокументов (РГАКФД), Центрального архива Министерства Обороны (ЦАМО), Российского Государственного архива экономики (РГАЭ), Бундесархива (БА), архивов Я. Магнуского (ЯМ), С. Залоги (СЗ), И. Переяславцева (ИП), Т. Андерсона (ТА), В. Шпильбергера (ВШ), А. Дюпуи (АД), А. Пестовского (АП), М. Жигуряну (МЖ), а также издательства «Стратегия КМ».

Примечания

1

Всего двигателями Maybach HL 210 оснастили 250 первых серийных «пантер», но впоследствии их заменили на новые Maybach HL 230.

(обратно)

2

2 марта 1943 года рейхсминистерство вооружения и боеприпасов было преобразовано в рейхсминистерство вооружения и военной промышленности.

(обратно)

3

Данные по состоянию на 20–22 апреля 1945 года из докладов генерал-инспектора танковых войск. Более поздней статистики пока обнаружить не удаюсь, и, возможно, небольшое количество «пантер» было собрано после этой даты и передано непосредственно в войска.

(обратно)

4

Гетерогенная броня имеет наружный слой высокой твёрдости и более вязкий и мягкий основной слой. Как правило, для получения гетерогенной брони использовалась цементация (насыщение поверхностного слоя углеродом) или закалка поверхностного слоя токами высокой частоты. В отличие от гетерогенной гомогенная броня имела примерно одинаковую структуру по всей толщине листа.

(обратно)

5

Всего по лобовой части корпуса было выпущено 9 57-мм снарядов (6 бронебойных и 3 подкалиберных) и 5 76-мм бронебойных. Один из снарядов пробил броню, попав в верхний край верхнего лобового листа брони.

(обратно)

Оглавление

ВВЕДЕНИЕ

ПРЕДЫСТОРИЯ

РАЗРАБОТКА «ПАНТЕРЫ»

ТАНК «ПАНТЕРА» Ausf.D

УСТРОЙСТВО ТАНКА «ПАНТЕРА» Ausf.D

ТАНК «ПАНТЕРА II»

ТАНК «ПАНТЕРА» Ausf.A

ТАНК «ПАНТЕРА» Ausf.G

«ПАНТЕРЫ» С ИНФРАКРАСНЫМИ ПРИБОРАМИ

ТАНК «ПАНТЕРА» Ausf. F И ВОЗМОЖНЫЕ ДАЛЬНЕЙШИЕ ВАРИАНТЫ

КОМАНДИРСКИЕ «ПАНТЕРЫ»

«БЕРГЕПАНТЕРА»

ТАНКИ «ПАНТЕРА» В БОЯХ

  Организация подразделений и подготовка экипажей

  Советско-германский фронт

  На Западном фронте

ИСТРЕБИТЕЛЬ ТАНКОВ «ЯГДПАНТЕРА»

РАЗЛИЧНЫЕ ПРОЕКТЫ НА БАЗЕ «ПАНТЕРЫ»

ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ

ПРИЛОЖЕНИЯ

ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА

• Реклама на сайте

Наш сайт является помещением библиотеки. На основании Федерального закона Российской федерации "Об авторском и смежных правах" (в ред. Федеральных законов от 19.07.1995 N 110-ФЗ, от 20.07.2004 N 72-ФЗ) копирование, сохранение на жестком диске или иной способ сохранения произведений размещенных на данной библиотеке категорически запрешен. Все материалы представлены исключительно в ознакомительных целях.

Copyright © UniversalInternetLibrary.ru - читать книги бесплатно