Ножи

Сергиуш Митин Ножи

Введение

Ножи притягивают меня к себе самого детства. Мне было шесть лет, когда я получил в подарок от отца свой первый нож — маленький перочинный, который, заметьте, я тут же и потерял (как, впрочем, и множество других в разное время). Но именно с тех пор нож, в той или иной ипостаси, постоянно гостит в моем кармане или на поясе, а в душе не угасает желание обзавестись ножом еще лучше.

В последние годы мне удалось пустить в дело сведения и опыт, которые я накапливал всю жизнь: я испытываю и оцениваю ножи по заказам самых знаменитых их мировых производителей. Само собой, это обогащает меня новым опытом, дает пищу для сравнений и размышлений. А вот чтение специальной литературы, дискуссии в прессе и Интернете перестали меня удовлетворять. И прежде всего потому, что я не нахожу там конструктивных выводов и предложений, которых, казалось бы, вправе ожидать человек, поглощающий столь обильный материал. Интернет дает возможность просто и быстро получить информацию из любого уголка мира, но он никоим образом не помогает ее «переварить». Скорее, думаю, наоборот: все отчетливее проявляется тенденция к тому, чтобы пожертвовать качеством информации ради ее количества. Сбор сведений, которые не служат основанием для обобщений, на мой взгляд, превращается в искусство ради искусства, теряет всякий смысл. В свое время, когда на наш рынок хлынули американские издания, посвященные оружию, я жадно набросился на них. И что же я там нашел? Описания самых разнообразных образцов оружия обычно завершались выводом — excellent choice (превосходный выбор)! Причем это в равной мере относилось и к удачным образцам, и к тем, которые ни один здравомыслящий специалист таковыми назвать не решился бы. И я довольно скоро отказался от подобного рода чтения.

Это касается и ножей. Едва ли не каждая статья, появляющаяся сейчас в западной прессе или в Интернете, заканчивается примерно так: Hey, guys, what a cool knife! (Посмотрите, ребята, какой крутой нож!) Начитавшись этих рецензий, начинаешь задумываться: а чем, собственно, эти ножи отличаются друг от друга, раз все они cool? Увы, такие рецензии на самом-то деле лишь разжигают желание отыскать самый лучший из самых лучших ножей, махнув рукою на его назначение, а нередко и на цену, в которую эта «крутизна» вам обойдется. Вот и случается, что, заплатив за «крутой» нож деньги, совершенно не соответствующие его предназначению, вы, оправдывая себя, начинаете думать, будто именно этот нож лучше всех самых лучших, а остальные не стоят и ломаного гроша. Ведущиеся в Интернете дискуссии изобилуют как раз такого рода суждениями, а также весьма резкими замечаниями по адресу тех, кто осмеливается с ними не соглашаться. Когда я был модератором сетевого форума на www.knifeforums.com, мне постоянно приходилось призывать излишне горячих спорщиков к порядку, напоминать им о необходимости вести дискуссию цивилизованно и уважать иные мнения. Тем более это ведь факт: никакого самого лучшего на свете ножа не существует, как нет самого лучшего в мире оружия, автомобиля, компьютера или самой лучшей в мире жены…

Скудно пополняют наши знания и разного рода, обширные и не очень, энциклопедии. Они обыкновенно помещают снимки и технические данные весьма многих моделей ножей, но зачастую не сообщают читателям сведений более общего характера. Чего-то такого, что помогло бы и понять принципы работы этого простого инструмента, и сделать верный выбор в каждом конкретном случае.

Эта книга попытается заполнить данный пробел и предложить на суд читателей соображения и выводы, к которым я пришел, подержав в руках сотни ножей разных проектировщиков, выпущенных на разных заводах, сделанных из разных материалов и предназначенных для самых разных нужд.

Обо всем понемножку

Немножко истории. Нет, нет, только не пугайтесь и не откладывайте книгу в сторону! Я вовсе не собираюсь в сотый раз начинать с рассказа о найденном при раскопках каменном песте, затем описывать музейные собрания стилетов, кинжалов и прочих ипостасей ножа, которые придумал человек. Но раз уж заводишь разговор о современных ножах, нельзя же хотя бы в двух словах не вспомнить, как подобное случилось. Итак…

Нож — одно из самых древних орудий человека. Пусть меня упрекнут за не очень уж научный подход к теме, но я рискну утверждать, что нож даже старше homo sapiens'а. Наверное, когда-то, давным-давно, какой-нибудь наш пращур догнал удиравшего от него козла и треснул его камнем в лоб. И пращур наш, конечно, не мог не заметить, что природа не наградила его ни клыками, ни когтями, как хищников. И потому справиться с толстой, поросшей жесткой шерстью шкурой добычи ему будет не так-то просто. Ну и как частенько случается, это заставило его искать выход. А ведь известно, что нужда — матушка открытий. Не исключаю, что однажды наш пращур обратил внимание на то, что камень легко пробил шкуру козла в том месте, по которому попал своей острой гранью. Тогда, видимо, он сделал следующий шаг — попытался приспособить к делу случайно попавшийся под руку камень с острыми краями. Очередным усовершенствованием, конечно же, стали старания каким-то образом заострить грань найденного камня. Вот так и родился прообраз каменного ножа. Время шло, человек набирался опыта, менялась форма ножа, отыскивались новые материалы, совершенствовалась технология обработки. Неизменным оставалось только одно — основное предназначение ножа. Он появился на свет как инструмент, инструментом он остается и по сию пору. Даже в самые мрачные времена, когда каждый воевал с каждым, нож использовался в качестве оружия лишь от случая к случаю. Разглядывая в музеях коллекции холодного оружия, можно подумать, будто драки, причинение увечий, смертоубийства — любимейшее занятие человечества, а ножи в большинстве своем служат именно этим целям. Но если допустить, что это действительно так, люди давно бы уже перебили друг друга и разглядывать музейные экспонаты сегодня было бы попросту некому. Вот почему в этой книге нож описывается прежде всего как инструмент, и только во вторую очередь — как оружие.

Немножко статистики. Да, разумеется, порой нож может быть использован в качестве оружия — впрочем, как и большинство инструментов или предметов домашней утвари. Скажу больше: если мы станем разбирать, каким предметом, предназначенным исключительно для мирных работ, лучше всего изувечить человека, окажется, что это вовсе не нож. Множество предметов или инструментов способны справиться с подобной задачей несравненно успешнее (они и в самом деле справляются). Распространенное в Средние века оружие, прототипом которого служили топор, коса, молоток или цеп, убедительно подтверждает это. И в наши дни в печальных полицейских статистических сводках в качестве орудия убийства первенствует «твердый тупой предмет», как научно описывается прозаичная палка или обрезок водопроводной трубы. Нож в этих сводках занимает лишь второе место. Да и то в большинстве случаев это нож кухонный, самый дешевый из самых дешевых; такой можно купить в любом магазине, а потому он практически ничего не может рассказать о преступлении в ходе следствия. Это весьма будничное обстоятельство вызывает у меня усмешку всякий раз, когда в прессе или в Интернете я натыкаюсь на споры о том, «какой нож послужит лучшим оружием», скажем, для самообороны.

Немножко этнографии. Сегодня в Польше нож в кармане вызывает мысль о чем-то дурном, запрещенном. Исключение составляют кухонные ножи, да и то лишь до тех пор, пока они пребывают — чаще всего в ужасном состоянии, то есть тупые и нечищеные — в ящике на кухне. Признание, что у вас в кармане самый невинный перочинный ножичек, способно вызвать замешательство, если, к примеру, вы собираетесь войти в некое официальное здание — скажем, в суд. Впрочем, так обстоит дело не только в Польше: нарастающий страх перед любым предметом, которым можно причинить вред, охватил весь мир, особенно в связи с участившимися в последнее время атаками террористов. Такое впечатление, будто каждый из нас подозревает каждого в том, что тот готов напасть на нас, а если он не нападает, то лишь потому, что у него нет с собой необходимого оружия. Чересчур осторожных спешу успокоить: убить либо искалечить человека голыми руками вовсе не труднее, чем тем перочинным ножичком, который я постоянно таскаю в кармане для нужд вполне мирных.

Дабы рассеять подобного рода страхи и неприязнь к ножам и их обладателям, позвольте привести несколько любопытных фактов. Так вот, в некоторых (прежде всего в юго-западных) землях Германии мужчина — такова тамошняя традиция — обязан носить нож; иными словами, парень без ножа — это и не парень вовсе. И речь не о каком-то захудалом ноже — там носят ножи с неподвижным клинком, правда, небольшие, в специальном узком кармане брюк на бедре. Складные ножи уже несколько веков составляют неотъемлемый элемент костюма французского крестьянина. В некоторых провинциях Испании по давней традиции люди постоянно носят с собой ножи, тоже складные. На мой вкус, данные факты вовсе не говорят о недостаточной цивилизованности граждан этих стран.

А в некоторых государствах, жителей которых не всегда справедливо считают людьми традиционно воинственными, нож, а точнее говоря, кинжал,^[1] прикрепленный к ремню, является попросту составной частью народного костюма. Грузина в народном костюме без кинжала представить себе так же трудно, как испанца без навахи,^[2] которую носят сзади на широком красном атласном поясе. В странах, вовсе не славящихся воинственностью, скажем, в Финляндии или Латвии, маленький нож на поясе также составляет часть народного костюма, правда… женщины, матери семейства, стоящей на страже домашнего порядка. И что же? Во всех этих странах нож используется в гнусных целях не чаще, чем там, где люди стараются за километр обойти любой повстречавшийся им острый предмет.

В конце-то концов, поступками человека руководят его намерения и склонности. И уж никак не содержимое его карманов, которое само чаще зависит от задуманного человеком, а не подталкивает его к каким-то поступкам.

Немножко географии. Будь мы даже ярыми европейскими патриотами, нам пришлось бы признать, что лучшие ножи сегодня — американские. Это тем более странно, что в Европе и Азии делали стальные клинки высокого качества во времена, когда американцы — индейцы — только еще раздумывали, из чего бы лучше соорудить нож: из камня или из кости? Со временем положение изменилось, и сейчас только немногие европейские производители в состоянии сравниться с американцами в том, что касается и качества изделий, и используемых современных материалов. Европейцы неплохо справляются с ножами в классическом стиле, представляющими собою подражание старым, испытанным образцам. А вот американцы — бесспорные лидеры в производстве ножей высокотехнологичных.

Любопытно: значительная часть якобы американских ножей делается вовсе не в Америке. Большинство производителей фирменных ножей стремятся снизить расходы, надеясь таким образом увеличить объем продаж. Весьма популярный и вполне дозволенный прием — перенесение предприятий на… Дальний Восток. Большинство ножей таких известных фирм, как Katz Knives, Spyderco или SOG Specialty Knives, выпускаются в Японии, все модели шведской фирмы F"allkniven — тоже. Забавно, что ножи для Spyderco и для F"allkniven делают одни и те же предприятия-партнеры.

Все ножи Columbia River Knife & Tool (CRKT), некоторые модели ножей Gerber и Timberline делают на Тайване, и, вы уж мне поверьте, товары эти не имеют ничего общего с осточертевшим всем нам дешевым дальневосточным барахлом одноразового использования. Похоже, на Дальнем Востоке умеют делать всё, и приличные вещи тоже. Дело лишь в том, кто что заказывает и сколько за это платит. Ценовые ножницы выглядят примерно так: выпущенный в Японии нож по качеству не уступает ни американскому, ни европейскому, но вот производственные расходы на 20–25 % ниже. А фирменные ножи, сделанные на Тайване, обходятся еще на 20–25 % дешевле. Бывает и так, что перенос производства на Дальний Восток приводит не только к снижению расходов, но и к повышению качества продукции. Так случилось, к примеру, когда фирма F"allkniven перенесла производство ножей из Германии в Японию. Тут еще надо бы добавить, что кожаные ножны почти для всех выпускаемых в мире ножей делают в Испании, а ножны из синтетических материалов kydeks или concealeks — в Америке.

И разве так уж неразумно подобное международное сотрудничество в условиях галопирующей глобализации капитала, когда никто, включая правительства и налоговые управления, не знает, что кому принадлежит? И чьи же мы, собственно говоря, рабы…

Немножко экономики. Выпуская свое изделие на рынок, производитель обычно определяет его приблизительную розничную цену. Именно она нередко указывается в каталогах и на Интернет-сайтах фирм, называясь по-английски Manufacturer Suggested Retail Price (сокращенно: MSRP), или предлагаемая производителем розничная цена.^[3] Система скидок с этой цены дает возможность получать справедливый доход импортерам, сбытовикам и розничным торговцам во всем мире.

На самом же деле рыночные цены могут довольно значительно отличаться от MSRP. Стараясь привлечь покупателя, розничные торговцы выставляют цену ниже MSRP, отказываясь от части своих комиссионных с расчетом увеличить оборот. Вот почему розничная цена в магазине может оказаться ниже, чем MSRP, даже на 15–20 %. А в рассылочной торговле с помощью Интернета цены устанавливают на 10–15 % ниже магазинных. И ничего странного, никакого «надувательства». Все дело в том, что если нет традиционного магазина, то не надо тратиться и на его содержание. Стало быть, можно отказаться еще от какой-то доли прибыли в надежде привлечь больше покупателей.

Увы, но правило это действует только в США и Канаде. В европейских же магазинах цены ножей, как правило, на 20-100 % выше MSRP. Европейские продавцы оправдываются большими расходами на транспортировку и невыгодными для товаров, произведенных за пределами Европейского Союза, таможенными пошлинами. Но трудно объяснить тот факт, что ножи, сделанные в Европе, в США чаще всего дешевле, чем в Старом Свете. По моим наблюдениям, причина подобного расхождения в ценах — существенная разница в емкости рынков. При прочих равных условиях американский торговец продаст три—пять ножей, а его европейский коллега — лишь один: таков уж спрос. Вместе с тем и затраты, связанные с хозяйственной деятельностью, и расходы на жизнь в Европе отнюдь не ниже, чем в Америке. И нет ничего удивительного в том, что европейский торговец стремится заработать на одном ноже столько же, сколько американец выручает за три-пять проданных. И выходит, он делает более привлекательными в глазах покупателя предложения заморских фирм рассылочной продажи, тем более что связь с помощью Интернета очень облегчает сам процесс покупки.

Недостаток рассылочной торговли в том, что нельзя подержать нож в руках, нельзя его обстоятельно рассмотреть, нельзя оценить его качество, нельзя попробовать, удобно ли он лежит в руке; нельзя вообще убедиться, то ли это, о чем мы мечтали. Есть и еще один недостаток, о котором чаще всего не упоминают: существует вероятность (по крайней мере, теоретическая), что, заплатив за нож, мы его так и не получим. Не удивляйтесь, пожалуйста, такое случается не только в Польше, но и в странах благополучного Запада. Если мы попадем на жуликоватую фирму, мы ведь не помчимся в Америку, чтобы потащить в суд нечестного торговца, обманувшего нас на 100–150 долларов! Вот почему я рекомендую вам: отправляясь в «Интернет-поход» за ножом своей мечты, не гоняйтесь за самой низкой ценой; лучше обратите внимание на то, солидна ли, достойна ли доверия торговая фирма. С чистой совестью я посоветовал бы вам иметь дело с продавцами, которые принимают участие в дискуссиях на известных в Интернете сайтах, ведь хорошее мнение тысяч любителей ножей — потенциальных покупателей, — высказывающих свои взгляды на такого рода форумах, для них куда дороже 100–150 долларов…

Немножко механики, логики, философии и других наук. Нож — инструмент механический, да к тому же еще и довольно простой. И, конструируя его, нельзя обойти стороной основные законы механики, скажем, такие: чем предмет толще, тем он и тяжелее, а то, что легче, не так прочно. Понятно, что применяя современные материалы и используя современные технологии, можно достичь лучших результатов, чем, например, сто лет назад. Но никакой технический прогресс не в силах заменить ни искусства и фантазии конструктора, ни старательности производителя. Умение использовать все технологические возможности, с одной стороны, и способность придумать, как все это будет работать, с другой, как раз и отличают хорошего проектировщика. А тщательное, точное воплощение замысла в доступных материалах и снижение расходов до разумных границ, обеспечивающих доход, — хорошего производителя.

Конструкция ножа, как и всякого механического устройства, должна представлять собою разумный компромисс между усовершенствованием определенных, нужных его качеств за счет некоторых иных, менее существенных в данном случае. Так что поиски идеального ножа, либо же ножа, который был бы хорош для всего на свете, изначально обречены на неудачу.

Хотя производители обычно дипломатично избегают утверждать, будто их ножи лучшие в мире, тем не менее они нередко откровенно дают понять, что на самом-то деле так, по их мнению, оно и есть. Ну что ж, реклама — двигатель торговли. Для нас же, потребителей, самое главное — не позволить обмануть себя изношенными от частого употребления рекламными фразами. Наша задача состоит в том, чтобы трезво оценить свои потребности, приняв во внимание, в каких условиях нам придется пользоваться ножом, прикинуть свои финансовые возможности — и сделать верный выбор. Верный для нас, не для производителя!

О названиях

В своей книге я постарался, насколько это возможно, пользоваться польскими названиями и терминами. Однако поскольку сегодня много сведений о ножах содержится в англоязычной литературе или в публикациях на сайтах в Интернете (тоже преимущественно англоязычных), я решил сопровождать наиболее часто встречающиеся термины их английскими аналогами. Когда же польского варианта английского термина нет или мне не удалось его подобрать, я привожу английский, выделяя его курсивом. Скажем, названия механизмов, блокирующих складные ножи, и других частей ножей — особенно запатентованные авторами или фирмами — приводятся, как правило, в оригинальном написании, то есть так, как их назвал проектировщик, независимо от того, на каком языке опубликована информация. Или вот в немецкой, французской, венгерской, чешской, русской литературе названия back lock или liner lock не переводятся; ну и я не вижу смысла переводить их на польский. То же относится и к форме клинка — например drop point или clip point — эти термины встречаются во всех известных мне публикациях о ножах, и я тоже не стал их переводить.

Само собой, велико искушение попробовать называть по-польски различные части сабель или других видов холодного оружия, как частенько делают некоторые авторы. Однако я не вижу в этом никого смысла. Ложное лезвие на обухе клинка превратится тогда в «обоюдоострое перо». Но оно ведь тупое, оно ничего не в состоянии разрезать, — так что такое определение неверно. Если же обратиться к складным ножам, употребление вводящих в заблуждение терминов может оказаться крайне опасным делом, поскольку попытка воспользоваться «обоюдоострым пером», как о том пишут, грозит обладателю ножа утратой пальцев…

Нельзя допускать, чтобы перевод терминов на польский затемнял их подлинный смысл. Иначе, прочитав чрезмерно «ополяченное» описание ножа, вы не сможете воспользоваться им, когда возьмете нож в руки, а тем более, когда увидите его на снимке.

Что же касается режущей части холодного оружия (по-польски gtownia), то синонимами в польском языке служат слова клинок и полотно, хотя последний термин, когда речь заходит о ножах, употребляется редко. Выбор дался мне непросто. Как помнят читатели моих статей, печатавшихся в разных газетах, я по большей части пользовался термином клинок, что вызвало большие споры. Ни один из моих оппонентов не смог обосновать неправильность употребления слова клинок, ибо оно есть в любом толковом словаре. Однако диспутанты в большинстве своем предпочитали слово gtownia, у которого польские корни, а вот слово клинок, мол, происходит от из немецкого Klinge. Звучит и в самом деле похоже, но это еще не безупречное доказательство его немецкого происхождения. Слово клинок с тем же успехом можно вывести из исконно польского (по крайней мере, славянского) слова клин. Подтверждения тому можно найти в других славянских языках, например, в русском: клинок — это маленький клин. Тем я, однако, и завершил свои этимологические изыскания; ведь терминология, в конце-то концов, и существует для того, чтобы понимать друг друга, а не спорить о чистоте или породистости слова. Но раз читатели предпочитают слово gtownia, пусть уж и будет gtownia.^[4]

Споры вызвало и определение черенок ножа, которое я иногда употреблял в своих статьях. Я совершенно не согласен, что это неправильно. Эфес (рукоять, черенок) сабли или классического кинжала состоит из чашки эфеса (гарда), рукоятки и головки.^[5] Но у эфеса большинства современных ножей нет ни гарда, ни головки, он представляет собой одну только рукоять, а в экземплярах маленького размера — черенок. К рукоятке склонил меня довод, не столько убедительный, сколько сформулированный так, что он заслуживает внимания: дескать, термин черенок совершенно правилен, но он ассоциируется с черенком лопаты, звучит простецки и потому не нравится. Ладно, пусть уж будет тогда «рукоятка», хотя когда речь заходит о миниатюрных ножичках, это звучит довольно смешно, особенно если на такой «рукоятке» умещаются лишь три пальца.

Куда важнее, на мой взгляд, хотя и это не столь уж существенно, условиться об определении позиций и направлений, чтобы всегда точно знать, например, о какой стороне клинка идет речь. В своей книге я пользуюсь следующими определениями. Если мы возьмем нож в руки так, как берем его, когда собираемся резать хлеб на доске, то:

• Острие клинка — это перед, а конец рукоятки — зад.

• Все, что находится по правую стороне, будь то оправа рукоятки или плоская сторона клинка, — справа, все на противоположной стороне — слева.

• Лезвие, разумеется, внизу, а обух ножа — наверху.

При перемене позиции ножа все определения остаются в силе. Если, к примеру, мы перехватим нож таким образом, что его клинок окажется направленным к нижнему краю ладони, острием вперед, толевая сторона клинка будет теперь справа, а правая — слева, однако названия их останутся прежними.

На илл. 10 я постарался показать все существующие части ножа с неподвижным клинком, хотя такие ножи встречаются сейчас и нечасто. Приведу тут краткое описание каждой из этих частей.

• Вершина (кончик) клинка — это точка, в которой сходятся линии лезвия и обуха клинка; она служит для нанесения удара в борьбе либо для тонкого, осторожного рассечения поверхности, когда мы используем нож как инструмент. Кончик необязательно должен быть острым, проникающим. Закругленный, не способный пробить поверхность кончик бывает у ножей спасателей.

• Лезвие — линия, в которой сходятся боковые поверхности шлифов клинка, точнее говоря, узкие, заточенные его грани. Служит для разрезания, а у больших ножей и для разрубания, хотя рубка ножом, даже большим, считается делом недопустимым.

• Само собой понятно, что ни кончик, ни лезвие не могут существовать без клинка (или полотна).

• Противоположная лезвию, тупая сторона клинка — это обух.

• Шлиф (заточенная грань) клинка сводит почти на нет толщину клинка по направлению к его кончику и лезвию.

• Ложным лезвием называется шлиф на обухе клинка либо его части, который, однако, не завершается настоящим лезвием. Вопреки довольно распространенному мнению, ложное лезвие не очень-то сильно влияет на способность кончика ножа пробивать поверхность (проникать вглубь). Основное его предназначение — уменьшение массы клинка и перенесение назад центра тяжести всего ножа.

• Желобок, вопреки ходячим вздорным представлениям, вовсе не служит для «стекания крови из распоротого брюха». Он нужен для того же, что и ложное лезвие, — уменьшить массу стали в наименее функционально важных частях клинка и отодвинуть назад центр тяжести ножа. У маленьких и средних ножей, с клинками короче 120 мм, ни желобки, ни ложные лезвия с технической точки зрения совсем не нужны, они служат исключительно для украшения. Ведь любой проектировщик всегда стремится создать нож, какого до него еще не было…

• Перо — это передняя, сразу же за кончиком, часть клинка. Нередко в этом месте клинка лезвие закруглено более всего, это так называемое брюхо.

• Пята — задняя, тут же перед рукояткой, часть клинка, здесь нет ни лезвия, ни даже шлифа, здесь клинок чаще всего имеет форму прямоугольника.

• Рукоятка — за нее нож держат. У классических образцов ножей, сейчас встречающихся редко, она состоит из головки, черенка и гарда. Рукоятки безусловного большинства современных ножей — это всего лишь черенок.

• Гард^[6] — главное его назначение в том, чтобы во время фехтования защитить запястье и ладонь от скользящего вдоль клинка оружия соперника. В прошлом гард служил еще и для того, чтобы «схватить» (заблокировать) клинок противника в расчете вырвать или выбить у него из руки оружие, а может, и сломать его клинок. И только в последнюю очередь гард предназначен для того, чтобы защитить ладонь, держащую нож, не позволить ей соскользнуть на лезвие собственного ножа в момент нанесения удара или в процессе работы. Сейчас драки холодным оружием встречаются только в исторических или детективных кинофильмах, так что две свои основные функции гард утратил окончательно. Вот почему современные ножи, даже боевые, если и оснащают гардом, то чаще всего лишь символическим.

• Головка — утолщенное, обычно металлическое окончание рукоятки. Главное ее назначение в том, чтобы не позволить черенку выскользнуть из руки, когда приходится делать резкие движения ножом. Еще одна функция массивной металлической головки состояла в давние времена в том, чтобы передвинуть назад, на эфес, центр тяжести оружия, у которого был длинный клинок. Поскольку большинство современных ножей не предназначены ни для поединков, ни для рубки, головка, как и гард, свое значение утратила.

• Черенок эфеса — это часть между гардом и головкой, ее охватывает ладонь берущего в руки нож. Так как у современных ножей нет ни гарда, ни головки, эфес и состоит практически из одной только рукоятки (черенка у маленького ножа). Украшение передней части эфеса миниатюрным псевдогардом, а задней — также миниатюрной псевдоголовкой дела не меняет: эфес состоит только и исключительно из рукоятки.

На этом мне хотелось бы завершить свои терминологические и лингвистические изыскания. Я вовсе не собирался писать учебник, а потому и не придавал чрезмерного значения научной точности терминов, которыми пользуюсь; меня больше заботит, чтобы они были понятными.

Характерные свойства ножа

Балансировка ножа, вопреки довольно распространенному мнению, не имеет ничего общего с его метанием. Как и у всякого предмета на этом свете, у ножа есть центр тяжести. Насколько удобно будет им пользоваться в самых различных обстоятельствах, в решающей мере зависит от того, где располагается центр тяжести по отношению к различным частям ножа и руке, его держащей. Нейтральным принято считать такое положение, когда центр тяжести находится на рукоятке, в том месте, где к ней прижимается указательный палец держащей нож руки. Подобная балансировка наиболее распространена и желательна для подавляющего большинства ножей обычного пользования.

Рукоятки большинства полноразмерных ножей примерно одинаковой величины, ведь тут все определяют размеры человеческой ладони. А вот длина клинка может колебаться довольно значительно. Если клинок покороче, а стало быть, и полегче, центр тяжести, естественно, отодвигается по рукоятке дальше назад. Сбалансированным таким образом ножом можно выполнять работу, требующую точности, запястье устает при этом меньше, что имеет существенное значение, когда речь идет о маленьких ножах. Если нож нужен нам для боя, то сбалансированный нейтрально либо имеющий легкий клинок и тяжелую рукоятку нож более быстр и точен. Когда клинок удлиняют, делают шире или толще, само собой разумеется, что центр тяжести ножа передвигается вперед. Если клинок длиннее 130мм, а к томуже чуть шире и толще обычного, центр тяжести с рукоятки перемещается на клинок. Таким ножом легче резать сверху вниз, поскольку вес клинка увеличивается за счет усилия руки. Таким ножом можно также рубить, а в бою наносить мощные рассекающие удары; замах руки ускоряет движение тяжелого клинка. А вот резание складывается из множества мелких движений, которые сами по себе не требуют больших усилий, и пользоваться тут ножом с тяжелым клинком весьма утомительно, потому что после каждого движения нужно останавливаться и возвращать клинок в исходную позицию. Тяжелый клинок не благоприятствует ни точности, ни скорости движения. Сторонники употреблять нож лишь для режущих ударов не без доли презрения называют такой нож «мачете». Настоящий предназначенный для рубки нож — мачете — как раз и должен иметь тяжелый клинок, но это совсем другой инструмент. Но значит ли это, что нож с длинным клинком непременно обретает свойства мачете или же, по крайней мере, очень на него похож? Вовсе нет, существует множество способов, позволяющих перенести центр тяжести даже весьма больших ножей в нейтральную позицию. Утяжеление рукоятки массивной металлической головкой — прием не из лучших, поскольку увеличивается общий вес ножа. Так предпочитают поступать любители таскать без особой нужды чрезмерные тяжести, я к ним не принадлежу. И лучшим решением мне кажется искусственное уменьшение веса клинка за счет снятия лишней стали; этого можно добиться, скажем, украшая клинок желобками или ложным лезвием. Разумеется, исключение составляют ножи, которым фантазия проектировщиков придает черты эдакого псевдомачете.

Удобство пользования ножом обычно делает его приятным, эффективным, а порой и безопасным инструментом при выполнении работ, для которых он, собственно, и предназначен. Нет ножей, удобных для всех и для всякой работы. Маленький нож, который мы постоянно носим в кармане на случай, если понадобится справиться с простенькой работой — распечатать конверт или открыть посылку, очинить карандаш или почистить грушу, — может оказаться не совсем удобным, если потребуется, к примеру, вскрыть сверток, запакованный в ткань из искусственного волокна и перевязанный широкими и толстыми лентами из пластика. Перерезать таким ножом дюймовый шнур или несколько листов гофрированного картона хотя и можно, но, конечно же, довольно трудно. Ведь чем короче клинок, тем меньше и длина лезвия, а это уже и само по себе ухудшает режущие свойства ножа; к тому же небольшая, элегантная, легкая рукоятка, которая позволяет постоянно носить нож с собой, слишком мала, чтобы приложить силу, достаточную для такой работы.

Однако же большой нож, который идеально подходит для резких рассечений и даже для рубки, способен доставить много хлопот при работе, требующей большого числа легких, точных срезов и разрезов, как, к примеру, при очинке карандашей или разделке звериной туши на охоте. Ведь после каждого среза или разреза тяжелый нож нужно остановить и вернуть в исходную позицию. Его более солидная масса и устойчивость, которые были нашими союзниками при рубке или резке, превращаются в наших противников. Естественно, не стоит утверждать, что большим и тяжелым ножом выживания с 6—8-дюймовым клинком^[7] нельзя очинить карандаш или выпотрошить пойманную рыбу, но он, без сомнения, неудобен для подобных операций. Не скажу также, что длинный нож нельзя носить постоянно, изо дня в день, — можно, но куда менее приятно, чем маленький, аккуратненький ножичек, а ведь это тоже входит в понятие удобства.

Личные пристрастия, привычки, а нередко попросту и фантазии оказывают огромное воздействие на мнение разных людей об удобстве или неудобстве пользования ножом. Если, скажем, кто-то внушит себе, что в целях самообороны он не должен ни на минуту расставаться с самым большим из всех ножей, какие только есть, то он может внушить себе и то, что такой нож удобнее других и, скажем, для очинки карандаша или нарезания булки к завтраку.

Острота, вопреки тому, что иногда думают, вовсе не что-то само собой разумеющееся и однозначное, и не надо руководствоваться правилом: чем острее, тем лучше. Об искусстве заточки ножа можно написать специальную книгу, чем я и собираюсь вскоре заняться. А потому ограничусь тут всего несколькими соображениями общего характера. Острота бритвы отличается от остроты топора; толщина создающего лезвие клина, как и тщательность обработки режущего края, существенным образом влияют на секущие возможности ножа. Толстое лезвие, создающие поверхности которого сходятся под большим углом, естественно, режет хуже тонкого, чьи поверхности сходятся под острым углом. Зато толстое лезвие не так легко гнется или крошится, испытывая сильное давление с боков, которого не избежать при резании твердых предметов, а тем более при рубке. Следует помнить, что само лезвие — это тонюсенькая полоска стали, которую несравненно легче повредить, чем сам клинок. Если не верите, попробуйте с высоты всего 3–5 см бросить клинок самого лучшего ножа так, чтобы лезвие опустилось на края стакана или фарфоровой чашки. Повреждение лезвия, если посмотреть на него прямо вдоль поверхности клинка, будет видно отчетливо — светлое, блестящее пятнышко.

Доведение до блеска режущего края на мелкозернистом бруске необходимо не для каждого ножа. Да, такое лезвие хорошо режет, когда строгаешь, например, дерево, но шершавое, заточенное на грубом бруске лезвие режет более агрессивно и лучше справляется с материалами волокнистыми (веревки, ткани) или теми, у которых поверхность твердая и гладкая (пластик).

Чаще всего мерой остроты считают способность ножа сбрить волосы на предплечье. Не всегда этот критерий достоверен, так как нож, который сбривает волосы, не обязательно будет хорош для разрезания толстого предмета. Мне попадались ножи, которыми можно было сбрить волосы на предплечье, но не удавалось разрезать чуть более толстую, чем волос, веревку. Но и напротив: то, что ножом не побреешься, не значит, что он не справится с работой, к которой приспособлен. Добавлю еще, что пробуя остроту ножа на частях своего тела, мы упорно искушаем судьбу, которая прямо-таки обожает подобные ситуации. А вот простейший, рабочий способ проверки остроты ножа: если нож режет (как, скажем, помидоры) листок бумаги, который мы держим за уголок в воздухе, его острота достаточна для выполнения большинства обычных операций; если нож состругивает (лезвие не надо оттягивать назад) край того же листка, — это действительно очень острый нож. Человек, который способен постоянно так затачивать нож, мастерски овладел искусством заточки, и ему незачем покупать мою книгу на эту тему.

Лезвие гладкое или зубчатое? Вопрос этот часто поднимается и в дискуссиях, ведущихся в Интернете, и в статьях, посвященных ножам. Однозначного ответа на него нет. Какое из лезвий лучше — это смотря для чего. Но сначала хочу пояснить, в чем разница. Представим себе лезвие в форме полукруга; такими бывают серп или огородный нож. Когда мы медленным движением рассекаем таким ножом какой-нибудь материал, лезвие атакует его под постоянно и мягко увеличивающимся углом, не позволяя тем самым разрезаемому материалу «удирать» от рассечения. Когда мы режем волокнистый материал (например веревку) или же гладкую поверхность (скажем, пластмассовую трубку), это заметным образом облегчает дело. А теперь давайте представим себе множество подобного рода маленьких полукруглых дуг, поочередно атакующих разрезаемый материал. Сначала на него напирает острие между двумя соседними полукругами, оно оказывает максимально возможный нажим на самую маленькую по площади поверхность, что позволяет ему легко проникнуть в материал. Затем вогнутый полукруг углубляет разрез, и тут же в игру вступает очередное острие между полукругами. Подобное рассечение ничуть не похоже на пиление: достаточно приглядеться к зубьям пилы, чтобы понять, что они работают по совершенно иным правилам. Разрезание зубчатым лезвием — это, скорее, повторяющиеся короткие, мелкие сечения, каждое под разным углом. Но когда мы пытаемся надрезать трубку из твердого пластика, разве мы, сами того не сознавая, не действуем как раз подобным образом?

Есть простой способ убедиться в эффективности резания зубчатым лезвием — разрезать автомобильный ремень безопасности ножом с клинком длиною в 7–8 см. Рассечь ремень одним движением ножа можно, если мы сперва «вцепимся» в его край, дальше все пойдет легко. Если же мы начнем с плоской части, то лезвие даже очень острого ножа будет только скользить по поверхности ткани, не причиняя ей большого вреда, а не очень острый нож будет не в состоянии даже надрезать ремень. А вот зубчатое лезвие той же самой длины разрежет ремень независимо от того, как мы приступим к делу, можем начать даже и с плоской его поверхности. Все дело в том, что каждое острие между полукругами лезвия с максимальной силой нажимает на минимально малую поверхность и потому легко ее рассекает; иными словами, каждое из них делает то, что стараемся сделать мы, решив резать ремень с края. Если двумя ножами с одинаковыми клинками (длина, сталь, твердость закалки и т. д.) мы попробуем разрезать на части, например, конопляную веревку, то зубчатое лезвие будет еще долго справляться со своей задачей и после того, как гладкое начнет скользить по поверхности веревки без особого толку. Короче говоря, зубчатое лезвие — инструмент, способный резать лучше, особенно в руке слабой или неумелой.

Недостаток же зубчатого лезвия состоит в том, что оно не отличается точностью рассечения и пригодно не во всех случаях; им, к примеру, нельзя строгать. Для человека малоопытного весьма существенно и то, что когда такое лезвие затупится, наточить его непросто, а уж вы мне поверьте: рано или поздно оно непременно затупится. И потому зубчатые лезвия применяют тогда, когда требуется что-то попросту разрезать, необязательно очень уж точно — лишь бы побыстрее, наверняка, не прилагая больших усилий. Характерным примером могут тут послужить ножи, предназначенные для спасательных работ. И все-таки я считаю, что ножи для каждодневного пользования должны обладать гладкими лезвиями. Считаю так еще и потому, что умею их затачивать: они у меня и с волокнистыми материалами работают лишь чуть хуже ножей с обычными зубчатыми лезвиями, но режут-то они куда точнее.

Существуют лезвия комбинированные, которые пытаются совместить в себе и эффективность, и точность резания. Задняя, меньшая, его часть (от четверти до половины длины) — зубчатая, а передняя — гладкая. Разрезание веревки, трубки или ремня мы начнем, естественно, используя заднюю, зубчатую часть, которая легко справится со своей задачей. А потом продолжим резать уже обычным, гладким лезвием. Как и всякое универсальное решение, такое тоже вобрало в себя не только достоинства обоих типов лезвий, но и их недостатки. Если нам, например, надо аккуратно очинить карандаш, мы делаем это задней частью лезвия, которая ближе к рукоятке, поскольку ее проще контролировать. А тут-то как раз зубчики! Когда же нам потребуется что-то разрезать, зубчатая часть, как правило, оказывается слишком коротка, чтобы легко справиться с задачей. Иначе говоря — ничего нового, как это обычно и бывает с универсальными инструментами: то они оправдывают себя, то нет.

Еще одна попытка совместить в одном ноже разные достоинства — ножи с двумя лезвиями, гладким и зубчатым. И тут пришлось пойти на компромисс: нож с двумя лезвиями или большим их количеством держать в руке куда менее удобно. Похоже, наилучшее решение состоит в том, чтобы хорошенько обдумать, для чего нож нам нужен, и уж потом, не идя ни на какие компромиссы, сделать правильный выбор.

Несколько лет назад один мой читатель, человек нрава горячего, доказывал, будто все достоинства зубчатых лезвий суть сплошная выдумка. Обосновывал он все это выдержкой из моей же статьи, в которой я написал, что можно дюймовую веревку разрезать одним движением ножа с гладким лезвием. Все верно, только у ножа этого — сколько помню, речь шла о F"allkniven A1 — клинок был длиною почти в 170 мм. Добиться того же результата при клинке вдвое короче удалось бы только ножом с зубчатым лезвием. Ну и еще одна, может быть, даже самая главная и важная проблема — кто режет? То, что я легко перережу ножом с гладким лезвием, моя жена, скорее всего, сумеет сделать лишь ножом с зубчатым лезвием.

В заключение несколько слов о типах зубчатых лезвий. Самым лучшим пока остается такое лезвие, на котором чередуются один вогнутый полукруг побольше с двумя поменьше. Его на основании многих опытов разработала и выпустила на рынок более 20 лет назад фирма Spyderco. Затем, более или менее точно следуя этому образцу, ножи с такими лезвиями стали выпускать и многие другие производители, в чем легко убедиться на приведенных в книгах снимках. Время от времени на рынке появляются и другие типы зубчатых лезвий, но, как правило, они уступают ставшему уже классическим образцу. Зубчики покрупнее режут лучше, но менее точно, да и сил при резании приходится прилагать больше. Зубчики помельче требуют при резании меньше усилий, но и режут они похуже.

Какой и для чего нужен нож?

Нож — инструмент, предназначенный исключительно для резания. А потому вопрос, вынесенный в заголовок, может показаться бессмысленным; но это только на первый взгляд. Да, слов нет, если мы что-нибудь захотим разрезать, то сможем сделать это любым ножом. Но вот от того, насколько величина и форма ножа приспособлены к качеству разрезаемого материала и условиям самой операции, зависят и ее успех, и удобство, и безопасность работы ножом, а ко всему прочему — еще и долговечность самого ножа. Обоюдоострым кинжалом хлеб нарезать можно, но много удобнее сделать это обыкновенным кухонным ножом. Маленьким тоненьким ножичком для чистки картофеля можно освежевать и выпотрошить лося или срезать ветки для сооружения шалаша в поле — другое дело, сколько на это уйдет времени, каких потребует усилий и как часто в ходе такой работы придется затачивать нож. Одно дело резать мягкий или шершавый материал, например картон, совсем другое — более твердый, но не обладающий абразивными свойствами, например дерево. Одно дело — нож, предназначенный для боевых действий, другое — для использования при спасательных работах. Даже на кухне мы пользуемся по меньшей мере двумя-тремя разными ножами. Говоря иначе, функция диктует и форму.

Чтобы облегчить выбор, понять, для чего и какой нож следует употреблять, предлагаю разделить ножи на группы — по их назначению и, следовательно, по их свойствам. Начнем же, разумеется, с нескольких весьма существенных замечаний об особенностях каждого типа ножей.

Складной или с неподвижным клинком? Вначале появился нож, вне всякого сомнения, с неподвижным клинком. Я часто слышу, будто складной нож придумали в ушедшем столетии или немногим раньше; а еще, дескать, складные ножи непременно маленькие и нужны лишь для разрезания бумаги или очинки карандашей. Оба эти мнения неверны. Складные ножи, причем с блокируемыми клинками, были известны в странах Южной Европы (например в Италии или Испании) уже в раннем Средневековье. Чаще всего их использовали как инструмент, но не только… Закон запрещал простолюдинам (не дворянам) носить оружие, сиречь мечи и кинжалы. Что же придумали те, кто хотел иметь и носить оружие, чтобы защититься от разбойников, а порой, наверное, и от дворян? Они решили удлинить традиционный складной нож, который испанцы называют navaja (читается: наваха). Его длину — в сложенном состоянии — довели до локтя (примерно 0,5 м), что, надо признать, вызывало уважение. А раскрытая наваха немногим по длине уступала мечу разбойника или дворянина, которых, замечу к слову, порой не так-то трудно было и спутать. Блокировка — средневековый прототип широко распространенного сегодня блокирующего устройства типа back lock — крепко и надежно удерживал клинок оголенным. Идея такого «маленького невинного перочинного ножичка» пришлась по вкусу всем, разбойникам тоже. Очевидно, именно это и сделало наваху необычайно популярной в Испании. Точные копии подобного рода ножей, наравне с высокотехнологичными современными, выпускают и до сих пор, их охотно покупают коллекционеры. Нынешние разбойники предпочитают, разумеется, оружие посовременнее. По-видимому, это и стало одной из причин того, что размеры навахи вновь вернулись к истокам, хотя и сейчас попадаются очень большие экземпляры (илл. 21).

Политики, пишущие законы, исторический опыт усваивают плохо. В наше время во многих европейских государствах и ряде штатов США закон запрещает скрытно носить нож с неподвижным клинком, какой бы величины тот ни был. Но если уж кто упрется, то выход отыщет непременно. Надо только купить один из ножей, которые в обиходе по-английски называются mega folders, или гигантские складные ножи (илл. 22).

Понятно, что тайно носить складной нож в городских условиях несравненно удобнее и надежнее. Это самое существенное достоинство ножа, которое решающим образом влияет на выбор, по крайней мере, на мой собственный. В конце-то концов, нож носишь постоянно, а пользуешься им редко. Современные складные ножи можно легко открыть одной рукой, так что по быстроте и простоте приготовления их к работе они мало отличаются от ножей с неподвижным клинком. Большинство повседневных операций, требующих применения ножа, в городских условиях можно выполнить складным ножом. К тому же есть у него и еще одно несомненное достоинство: окружающие смотрят на него не так уж косо. Ведь многие люди, не только в Польше, считают нож предметом запрещенным, плохим, свидетельствующим о нездоровых склонностях его обладателя. Если вы, намеренно или случайно, проговоритесь, что носите с собой нож, это может вызвать куда больший переполох, чем если бы вы сказали, что при вас огнестрельное оружие. Подобная реакция, на первый взгляд бессмысленная, в известной мере оправдана. Ведь приобретение и ношение огнестрельного оружия требует разрешения соответствующих властей, и считается, что тот, кто такое оружие носит, разрешение имеет (иначе он не придавал бы огласке этот факт). А раз так, то известно, кто он и зачем носит оружие, но что еще важнее — знают об этом и власти. Нож может купить и носить каждый, на это не нужно разрешения властей, нет необходимости никому об этом и сообщать. Независимо от того, правилен ли такого рода подход и верно ли убеждение, что выдавая разрешение на огнестрельное оружие, власти всегда знают, что они делают, я считаю оправданным неприязненное отношение части общества к ножам, постоянно находящимся в карманах людей. Увы, мы живем в обществе, а не на необитаемом острове.

Складной нож тоже вызывает подобную реакцию, правда, не столь резкую, как нож с неподвижным клинком тех же размеров. Сам я не раз убеждался в этом, когда исключительно в мирных целях — скажем, чтобы открыть картонную коробку, — прибегал к услугам то складного ножа, то ножа с неподвижным клинком. Хотя они почти одной величины и очень похожи друг на друга, окружающие реагируют на них по-разному. Перочинный ножик способен вызвать невинную шуточку, что-нибудь вроде: «О, да вы, однако, опасный человек!» Если же вы вытащите нож с неподвижным клинком, причем ваши миролюбивые намерения будут совершенно очевидны, человек посторонний, даже ваш шапочный знакомец, скорее всего, просто промолчит; но бывает, что он начнет озираться по сторонам, будто раздумывая, не дать ли ему дёру. Я, конечно, преувеличиваю, но только чуть-чуть (илл. 23 и 24).

Слабое место складного ножа — подвижное соединение клинка с рукояткой. Чрезмерное усилие способно нож сломать, и скорее всего, сломается он именно в этом месте. Особых неприятностей это вам, пожалуй, и не доставит, но может быть и по-другому. Складные ножи без блокировки, на мой взгляд, пригодны лишь для легких работ — скажем, для очинки карандашей или разрезания конвертов. Несравненно большие возможности у складных ножей с блокируемым клинком, но границы этих возможностей определяются надежностью работы блокирующего механизма. Говоря о надежности, я имею в виду не столько безупречность работы блокирующего устройства (хотя и это тоже), сколько ее стабильность. По моим наблюдениям, даже если ни одна из составных частей блокирующего устройства не повреждена, многое способно сбить его с толку и привести к самопроизвольному складыванию ножа. Работа блокирующего механизма может быть нарушена и в том случае, если нож грязный. Когда он, например, весь в земле или залеплен засохшей кровью, шерстью и жиром выпотрошенного животного, которого вы подстрелили на охоте, блокировка работать не будет, а, стало быть, складной нож окажется вещью бесполезной — по крайней мере, до того, как вы его вычистите. К вопросу о надежности блокирующих механизмов складных ножей и способов их проверки я еще вернусь.

Практический совет: в городских условиях лучше пользоваться складным ножом; отправляясь в путешествие в глубинку, предпочтительнее, однако, взять с собой нож с неподвижным клинком.

Главное достоинство ножа с неподвижным клинком по сравнению со складным — значительно более устойчивая и прочная конструкция, а потому и большая его безопасность для пользователя. Если нож сделан добротно и сердечник, представляющий собою продолжение клинка, проходит через всю рукоятку, до самого ее конца, нет причин опасаться, что клинок «сложится» и накроет не способные к отрастанию пальцы его владельца. Ножу с неподвижным клинком грозит только одно: вы его можете сломать. Какой силой надо для этого обладать, зависит от размеров и конструкции ножа, а также от материалов, из которых он сделан. Если виден выступающий из рукоятки конец сердечника — а нам известна толщина клинка, и мы имеем понятие о выносливости стали, — мы уже знаем, с чем имеем дело. Если же мы хотим знать больше, можно связаться с производителем или покопаться в заслуживающей доверия специальной литературе. К примеру, шведская фирма F"allkniven опубликовала на своем сайте в Интернете результаты лабораторных испытаний выпускаемых ею ножей на прочность. Нож Model A1 сломался при нагрузке на рукоятку в 242 кг. На практике это значит, что на рукоятке ножа, вбитого во что-то твердое на глубину 5 см, могут повиснуть трое взрослых, то есть усилие будет направлено поперек плоскости клинка, или по линии наименьшего сопротивления. Вот и попробуйте сломать его руками, если вы, конечно, не супермен!

Разумеется, пример этот из ряда вон. Я не устаю повторять, что нож — инструмент, предназначенный исключительно для резания, и не надо его превращать в лом или монтировку. Я много спорил на эту тему с хозяином и руководителем фирмы F"allkniven Петером Хьортбергером (Peter Hjortberger), упирая на то, что чем нож прочнее, тем он толще, а стало быть, и тяжелее. А ведь увеличение толщины клинка еще и снижает его способность резать. Петер возражал: «Какой толк повторять, что нож — это не лом, когда его все равно порой превращают именно в лом. И куда чаще, чем мы думаем. Мои ножи не имеют права подвести даже и в том случае, если ими пользуются неправильно, а то и варварски». Доля правды, в этом, конечно же, есть, но достоинства ножа, в конце концов, определяются его пригодностью для того, что мы с его помощью делаем. Однако и нам, естественно, не грех бывает задуматься. Я за всю свою жизнь сломал лишь один нож, когда использовал его именно в качестве монтировки: мне надо было кое-что подцепить и приподнять. Я почти не сомневался, что нож не выдержит, но выбора у меня не оставалось. Это случилось во время одной спасательной операции, и я сделал то, что должен был сделать. Ну а сломанный нож… что там нож — я просто купил себе новый. Он, правда, стоил не так дорого, как F"allkniven A1, этот уж выдержал бы наверняка. Так что задуматься есть о чем.

Еще один довод в пользу ножа с неподвижным клинком. На рукоятках большинства складных ножей даже устаревших моделей нет гарда; форма рукоятки и ее негладкие, шершавые бока — вот и все, что способно не позволить руке соскользнуть на лезвие. Форма рукоятки не может быть произвольной — ведь когда нож складывается, в ней прячется клинок. У рукоятки ножа с неподвижным клинком подобного конструктивного ограничения нет, и потому ее форма обычно удобнее (эргономичнее), держать в руке такую рукоятку приятнее и безопаснее. Обычно — вовсе не значит, что всегда: для меня, скажем, непревзойденными чемпионами в подобного рода конкурентной борьбе остаются складные ножи Benchmade AFCK и Spyderco Tim Wegner, рукоятки которых лучше, чем у многих ножей с неподвижным клинком (илл. 25 и 26). Но это, скорее, исключения; вообще же у ножей с неподвижными клинками рукоятки удобнее и безопаснее, чем у складных ножей тех же размеров.

Разумеется, никакой складной нож не справится с кокосовым орехом. Я раскалываю его так: беру орех в одну руку, приличный ножик с неподвижным клинком — в другую, и обухом клинка трескаю поперек ореха! Как правило, орех раскалывается на две равные половинки. Не думаю, что такое удалось бы сделать складным ножом, лучше даже и не пробовать. Конечно же, это шутка, но вместе с тем и иллюстрация к практическому совету: знайте пределы возможностей своего ножа и не переступайте их, тогда вам нечего опасаться своего ножа — он будет служить вам долго и исправно.

Большой или маленький? Нож служит для резания, а потому его главный элемент — лезвие. Но оно не может существовать без клинка. Чем длиннее клинок, тем большим лезвием мы располагаем и тем выше режущие качества ножа. У большого ножа есть и еще одно достоинство — им в случае крайней необходимости легче злоупотребить (скажем, использовать взамен топора). Нож побольше может — хотя и не должен — послужить надежным оружием, если такая нужда возникнет. Так ли? Да, так, но тоже не без некоторых ограничений и побочных последствий.

Большой нож, естественно, тяжелее, что может иметь существенное значение, например, в походе по сильно пересеченной местности или при восхождении на гору. Большой нож можно прикрепить к ремню или какой-нибудь части снаряжения, но это не так удобно. Большой нож, как правило, еще и дороже, но он вовсе не обязательно режет лучше. Более длинный клинок обычно и толще, а это способно свести на нет все его преимущества, когда нож понадобится вам для выполнения самой обычной работы.

В интернетных дискуссиях можно встретить такое мнение: в глухомани большой нож пригодится мне, если я наткнусь на медведя. Не стоит тешить себя иллюзиями: взрослого медведя не одолеть, даже если в руках у вас окажется меч. Лучше всего просто не задирать его и держаться от него подальше. В нашей климатической зоне рубка ножом — занятие пустое, и с сухой сосной толщиной в 20–25 см никакой нож не справится за сколько-нибудь разумное время. А раз уж нож все равно не заменит топор, зачем же таскать лишнюю тяжесть — большой нож? Отправляясь в дальний поход, лучше всего захватить с собой небольшой нож и добротный средних размеров топор.

Многие полагают, будто в городе нож может понадобиться для самообороны. Но даже если подобная необходимость и возникнет, ножом ведь не фехтуют,^[8] так что, рассуждая теоретически, длина клинка тут большого значения не имеет. Зато длинный клинок способен помешать вам, если на вас нападут сзади и начнут душить в небольшом замкнутом пространстве, например в подворотне, на лестничной клетке или в кабине лифта.

В городе настороженная реакция окружающих, которые вдруг обнаружили, что какой-то прохожий прячет большой нож, бывает тем острее, чем длиннее клинок ножа. Хотя польский закон не ограничивает длину носимого вами ножа, но полицию или суд, если до этого дойдет дело, нелегко будет убедить в том, что нож с клинком в 20 см у вас за поясом нужен вам всего лишь для разрезания конвертов.

В некоторых странах Европы закон определяет длину клинка ножа, который разрешено носить скрытно, — это 10 см, а в отдельных штатах США клинок должен быть еще короче — 3 дюйма, или 7,5 см. Что уж говорить об Англии, где и такой нож может причинить вам неприятности, которые, вероятнее всего, обернутся конфискацией ножа, а вдобавок к этому, не исключено, и штрафом.^[9] В Швейцарии, если вы носите с собою нож, который можно открыть одной рукой, длина его клинка не должна превышать 2 дюймов. Это ограничение кажется удивительным, ведь речь идет о стране, в которой большинство мужчин держат дома автоматические винтовки! Длина клинка ножа, который можно взять с собою в самолет, на большинстве авиалиний ограничивается 2 дюймами, или 5 см. На некоторых авиалиниях, правда, закрывают глаза на клинки до 3 дюймов, но уж длиннее не пропустят ни за что.^[10]

Мой опыт, однако, убеждает меня: в городе, для чего бы мне ни понадобился нож, я всегда могу обойтись складным вариантом с клинком в 7–8 см, а уж клинок в 10 см — скорее всего, просто роскошь (излишество?). Трудно оценить однозначно, превышают ли выгоды большого ножа те неприятности, которыми могут обернуться для вас страхи окружающих. За городом же нож с неподвижным клинком длинною 8-10 см удовлетворяет мои потребности на 90 %, а клинок, достигающий 12–13 см в длину, оправдывает все мои ожидания. Нож с таким клинком еще не так тяжел и довольно удобен, но не мешает и подумать, а надо ли таскать на себе дополнительную тяжесть всего лишь «на всякий случай».

Вместе с тем я не советовал бы даже ради самых простых работ брать с собою нож с клинком короче 5 см. Понятно, что такой клинок вполне подходит для очинки карандашей и вскрытия конвертов. Но рукоятка маленького ножа, как правило, не позволяет достаточно уверенно и безопасно держать его в руке. Это может существенно сказаться на удобстве и безопасности пользования ножом. Бывает, правда, что нож с коротким клинком имеет рукоятку разумных размеров, как, например, Spyderco Meerkat, специально изготовленный таким образом, чтобы им на законных основаниях можно было пользоваться в самолете. Однако подобные модели встречаются крайне редко.

Практический совет: в городе вполне можно обойтись складным ножом с клинком в 7–8 см. Если же вы решились носить с собой нож с клинком длиною в 10 см, стало быть, у вас действительно есть весьма серьезные причины; по меньшей мере, вы сами должны быть в этом убеждены. За границу лучше не брать с собою нож с клинком длиннее 7–7,5 см, особенно если вы не знаете, какие правила на сей счет существуют в этой стране (странах). Если летите самолетом, клинок вашего ножа не должен превышать 5 см.

Раз уж мы заговорили об авиалиниях, замечу, что сам был очевидцем, когда охрана отказывалась разрешить взять с собою в самолет очень маленький нож, клинок которого с зубчатым лезвием был короче 5 см. Информация, которую я обнаружил в Интернете, подтвердила, что подобный казус — не исключение, что такое случается в разных странах и характерно для разных авиакомпаний. Наиболее правдоподобным объяснением тут могло бы послужить то, что кто-то когда-то кому-то сказал, будто зубчатым лезвием можно проделать дырку в алюминиевой обшивке самолета. Быть может, высококачественной сталью пропилить алюминий и удалось бы, но для того, чтобы добраться до внешней обшивки ножом с клинком длиною в 5 см, потребовалось бы больше времени (я не пробовал, но в общих чертах знаком с конструкцией пассажирского самолета), чем занимает полет из Европы в Америку. Даже если никто вам не будет при этом мешать. Подобное предположение можно было бы посчитать совершеннейшим вздором, но убедить в этом охрану аэропорта за 5 минут до вылета шансов нет никаких. Впрочем, это не первая и, по всей видимости, отнюдь не последняя чушь, которую распространяют СМИ по поводу авиаперевозок. Когда австрийские пистолеты «Glock» на пластиковом каркасе еще только начинали делать свою блистательную карьеру, многие газеты напечатали информацию, будто металлоискатели в аэропортах не способны «заметить» эти пистолеты, а стало быть, террористы легко могут пронести их на борт. Это неправда, поскольку 80 % массы этих «пластиковых» пистолетов — металлические части, а чтобы убедиться в этом, достаточно попытаться пройти с таким пистолетом через «рамку» в аэропорту. Но газеты обожают сенсации…

Практический совет: если вы хотите избежать неприятностей и долгих, скорее всего, бесплодных объяснений, не берите с собой в самолет ножей с зубчатым лезвием.

Фирменный или no-name? Польский рынок завален ножами каких-то неведомых производителей, о которых, если что и известно, так это то, что они обосновались где-то далеко на Востоке. Впрочем, такое происходит не только в Польше: мир захлестнула волна товаров, сделанных по рецепту «купи — используй — выбрось — купи новый», и никто не в силах с этим совладать. Я вовсе не против вещей, рассчитанных на один раз, например зубочисток или презервативов; также не против и вещей дешевых, но недолговечных, скажем, носков или авторучек. Однако существуют такие потребительские товары, относительно которых я хотел бы быть уверен, что могу на них положиться — в разумных, разумеется, пределах. Для меня это, в частности, нож. Я и в мыслях не держу, что открыть картонную коробку, очинить карандаш или нарезать колбасу нельзя ножом неизвестного происхождения ценой в 30–50 злотых.^[11] Я даже не исключаю того, что нож этот, если им пользоваться время от времени, не доставит вам больших хлопот, если не считать тяжкой необходимости постоянно затачивать клинок из плохой стали.

Принципиальное различие между ножом фирменным и no-name состоит в том, что этот последний может, но не должен, справляться со своими обязанностями так, как ему положено. Никто не поручится ни за качество материалов, ни за добросовестность исполнения, да и кто может поручиться, когда даже неизвестно, кто нож сделал. Никто не несет ответственности за точность исполнения, а стало быть, и за исправную работу механизмов и безопасность пользователя. Никто не даст гарантии, что нож вообще будет работать. Представим себе ситуацию чрезвычайную, хотя и правдоподобную: у полицейского или спасателя есть всего несколько секунд на то, чтобы вытащить находящуюся без сознания жертву аварии из разбитой машины, которая вот-вот загорится или уже полыхает. Дотянуться до замка ремня безопасности, если находишься подле открытых дверей, трудно, даже если автомобиль стоит на колесах и всё работает. Тогда хватаешься за нож, а тут оказывается, что этот «дворняга» уже свое отработал! Продолжать не буду…

Этим я, разумеется, совсем не хочу сказать, что фирменные ножи безотказны на все 100 %, хотя мой личный опыт подтверждает: это так и есть. Ко всему прочему, производитель фирменного ножа дает на него «пожизненную» гарантию. Если что-нибудь откажет из-за плохого качества материала или недоброкачественного исполнения, достаточно отослать нож на фирму, где его исправят (да еще и заточат) либо заменят новым и вышлют за свой счет пользователю, сопроводив посылку извинениями и благодарностью за терпеливость. Так, по крайней мере, поступают все производители, о ножах которых я рассказываю в этой книге. За несколько лет, предшествовавших написанию книги, через мои руки прошло более двухсот фирменных ножей, и только у двух из них был заводской дефект — не очень уверенно действовало блокирующее устройство. И хотя до его неисправности было еще очень далеко, а незначительное расшатывание механизма выявилось не сразу, только лишь после интенсивной, почти предельно допустимой работы ножом, производители двух этих ножей прислали мне взамен за свой счет новые.

No-name в подобной ситуации придется выбросить в корзину и купить новый нож, убедившись еще раз, что скупой платит дважды.

Однажды продавец в магазине, торговавшем ножами, увидев опытный экземпляр фирменного и очень дорогого ножа, выразился примерно так: «Сколько бы он мог стоить — долларов 150? У меня такой никто не купит, вы бы тоже за такие деньги не купили». Неужели так уж и никто? В конце концов, сколько стоит малолитражка, а сколько «Мерседес» — ну ладно, пусть не «Мерседес», пусть «Форд» или «Тойота»? Так почему же не все ездят на малолитражках? После того разговора с продавцом в магазине я долго прикидывал, неужели я и вправду не купил бы этот нож, и пришел к выводу, что купил бы. Даже если бы у меня хватило на один только нож, это была бы, вне всякого сомнения, вещь добротная.

После того разговора пролетело уже три года, и вот на полках этого же магазина стали все чаще и чаще появляться фирменные ножи. Так, может, я прав? А может, бедным не по карману покупать вещи сомнительного качества и недолговечные? Но это пусть уж каждый решает для себя сам.

Дорогой или дешевый? Даже ножи, о которых известно, кто их выпустил, то есть ножи фирменные, стоят по-разному, причем разница в цене бывает в разы. К сожалению, некоторые экономические законы не обскачешь, и хорошие вещи должны стоить дорого. При производстве ножей дороже всего обходятся не высококачественные материалы, а технологический процесс их обработки. Например, клинки из стали AUS-6 или 440А, которые бывают у самых дешевых фирменных ножей, можно штамповать из прокатанной стали. А клинки из ATS-34 или СРМ 440V, которые идут на самые дорогие ножи, вырезают лазером из листовой стали. Оправа рукоятки материалом zytel или kraton производится методом впрыскивания, a micarta или G-10 требуют точной обработки резанием. И в том, и в другом случаях разница в стоимости обработки многократно превышает разницу в стоимости исходного материала.

Чтобы не утомлять вас сверх меры теоретическими выкладками, скажу, что очень достойным соотношением «цена-качество» отличаются ножи, розничная цена которых, предлагаемая производителями, колеблется в пределах от 70 до 100 долларов. За такие деньги вы получите нож, хорошо сделанный, вполне пригодный для удобного и безопасного использования. Как сказали бы американцы, по деньгам и нож. Собираясь в дорогу, особенно если путь лежит за границу, я, что называется, с чистой совестью кладу в карман нож не из самых дорогих. Продуманная конструкция, воплощенная в простых, но добротных материалах, хорошее качество и безотказность, чему вполне можно доверять, разумная цена. Именно последняя и решает дело: она не позволит мне покончить с собою от отчаяния, если такой нож потеряется либо его у меня конфискует в чужих краях сверхбдительный таможенник или полицейский.

Ножи за 100–150 долларов — это высокое качество работы, изысканная конструкция, наилучшие материалы, такие ножи не подведут никогда и нигде: будете ли вы открывать конверт или очинять карандаш, захочется ли вам срезать цветок или рассечь автомобильный ремень безопасности, придется ли вам принять участие в спасательной операции либо защищаться, если на вас нападут (ну, этого-то я никому из моих читателей не желаю). Хотя соотношение «польза-цена» у таких ножей может оказаться и не таким уж выгодным, как у ножей более дешевых, но их качество и надежность несравненно выше.

Когда же я иду в гости, то кладу в карман нож из самых дорогих, из тех, которые я еще могу позволить себе купить, — за 150–200 долларов. Такой элегантный нож просто-напросто приятно держать в руках, еще приятнее показать его своим знакомым. Имеем же мы, в конце концов, право на снобизм, а не только на то, чтобы совершать ошибки. За безотказность, качество и красоту нужно, однако, и платить дороже. Я называю это роскошью.

Если бы мне пришлось отправиться в сибирскую тайгу, тибетские горы или амазонские джунгли, я в первую очередь подумал бы о безотказности ножа, а не о его цене. Ведь может случиться, что нож сломается, а другого там ни за какие сокровища не купишь. Но даже в подобных обстоятельствах меня вполне устроил бы нож за 100–150 долларов.

Такова приемлемая для меня шкала цен ножей, которыми я пользуюсь. Разумеется, подобные ценовые границы весьма условны — тут все диктуют, помимо здравого смысла, ваши финансовые возможности. Я знаю людей, которые постоянно носят в кармане складные ножи за без малого 350 долларов, а отправляясь за город на пикник, берут нож с неподвижным клинком, который стоит примерно столько же. Если хорошенько оглядеться по сторонам, можно отыскать людей, не интересующихся ножами дешевле выполненных в одном экземпляре художественных изделий, цена которых в долларах выражается цифрой с четырьмя или пятью нулями. Тема этим отнюдь не исчерпывается. Готов держать пари, что, если кто-нибудь захотел бы приобрести нож за 1 000 000 долларов, наверняка найдется человек, который не только сделает такой нож, но и убедит покупателя в том, что он того стоит. Спрос определяет предложение, не я это открыл.

Если же отбросить снобизм и попытаться оценить, по возможности наиболее объективно, потребительские качества ножа, можно обнаружить, что выше определенной ценовой границы совсем крохотное или же просто воображаемое улучшение качества приводит к совершенно не сопоставимому с пользой от этого повышению цены. Я знаю, что нож за 100 долларов меня не подведет, однако я вовсе не уверен, что сделанный из тех же материалов, но втрое более дорогой нож сам выполнит мою работу за меня.

Да, разумеется, производители охотно публикуют рекламные слоганы или рецензии, расхваливающие их изделия. Я и сам написал множество таких рецензий для различных СМИ, но старался на первый план все же выставить действительные потребительские достоинства ножа, а не какие-нибудь «жесткие допуски обработки», неведомо для кого интересные и для чего нужные. И еще я заметил, что лишь немногие производители ножей, даже дорогих, отваживаются на публикацию объективных данных, особенно же полученных независимыми исследовательскими центрами. Даже более того: нередко попытка затеять дискуссию на эту тему вызывает у производителя «защитную» реакцию.

Практический совет; если вы хотите быть уверены в своем ноже, покупайте изделие известного производителя, лучшее из тех, которые вам по карману. Старайтесь, однако, не выйти за пределы объявленной производителем розничной цены в 50 — 150 долларов. Переступив их (вниз ли, вверх ли), вы рискуете разочароваться соотношением «качество — цена».

Итак, мы обсудили основные критерии выбора, общие для всех ножей; попробуем теперь разделить ножи на группы — в зависимости от их предназначения. Тут тоже немало всякого рода предрассудков, крепко засевших в умах людей и побуждающих их принимать неверные решения. Считается же, что охотничий нож нужен для охоты, а армейский — для рукопашной схватки.

Охотничьи ножи. «Почему он такой маленький?» — спросила меня одна дама, разглядывая снимки к моей статье об охотничьих ножах фирмы Spyderco в журнале «Lowiec Polski» («Польский охотник»). Нож, о котором шла речь (илл. 36), вовсе не такой уж маленький, им легко можно разделать средних размеров охотничью добычу, например оленя или кабана.

Объяснение тут простое: дама подумала, что охотничий нож — орудие, предназначенное для охоты, если и не главное, то уж вспомогательное. Надо признать, когда-то это так именно и было. Когда охотились с арбалетами и одноствольными кремневыми ружьями, такой нож (собственно говоря, охотничий кинжал, илл. 37), был непременной частью снаряжения охотника. Он предназначался в основном для добивания (закалывания) подстреленного крупного зверя. Такой кинжал мог очень пригодиться и в том случае, если после неудачного попадания или просто промаха разъяренное животное «предлагало» охотнику поменяться ролями. Длинный и тяжелый, часто обоюдоострый клинок этого ножа был плохим помощником на стоянках и совсем не годился для разделки убитого зверя. Впрочем, в те времена, когда охотились с арбалетами и кремневыми ружьями, одни охотились, а другие обустраивали стоянки и разделывали добычу.

В наши дни классический охотничий кинжал, хотя он уже и утратил свое прежнее назначение, продолжает оставаться предметом гордости охотника и своего рода знаком принадлежности к охотничьему братству. Ничего удивительного, что подобные ножи и сейчас охотно покупают, а стало быть, и производят. Разница лишь в том, что теперь охотничий нож занимает почетное место не на ремне охотника, а в его коллекции ножей. Охотничий нож ручной работы, сделанный с особым тщанием, отличающийся красивой отделкой или резьбой на рукоятке, выделяется на фоне многофункциональных, но лишенных индивидуальности современных ножей, этих плодов высоких технологий, и, вне всякого сомнения, служит украшением любой коллекции.

Сейчас на охоте охотничий нож играет совсем иную роль. Он нужен для будничных работ на привале — скажем, для приготовления пищи, подготовки к ночлегу или ремонта снаряжения. Нож, необходимый для всего этого, в сущности, ничем не отличается от типичных бивуачных (кемпинговых) ножей, к рассказу о которых мы сейчас и перейдем (илл. 39).

Если охота была удачной, то подстреленного зверя надо выпотрошить практически немедленно, по крайней мере, как можно скорее. Если же вы охотились на животных, которых не едят, только ради их шкуры или меха (например, на лисицу), то тем более нет никакого смысла тащить домой всю тушу, с которой потом неизвестно что делать. Лучше уж в лесу снять с него шкуру, а здешние хищники либо любители падали охотно «утилизуют» остальное. Иными словами, есть еще две задачи, с которыми призван справиться охотничий нож: потрошение подстреленного зверя и снятие с него шкуры. В обоих случаях требуется нож небольших размеров, чтобы им можно было добраться всюду (илл. 40). Нож должен быть сбалансирован таким образом, чтобы им можно было производить точное рассечение, то есть либо нейтрально, либо по принципу «тяжелая рукоятка — легкий клинок». Свежевание зверя средней величины — это много работы, тщательной и требующей сосредоточенности. Поэтому тяжелый нож для такой работы не нужен — он же постоянно будет напоминать вам о себе, а ваши запястье и ладонь устанут от необходимости выполнять множество мелких движений. Большой, особенно двусторонний, гард вам вовсе не пригодится, он будет только мешать. Кое-кто полагает, будто гард, несмотря ни на что, защищает ладонь, не позволяет ей в процессе работы соскользнуть на лезвие, а вот без гарда можно и пораниться. Согласен, маленький гард наверняка не повредит, если нож предназначен для будничных работ на охоте, но при потрошении зверя любой гард будет только мешать. Разрезание чего бы то ни было — действие опасное уже по определению. Человек неуравновешенный, не умеющий точно рассчитывать свои движения, у которого плохо работают пальцы или он попросту неумеха, может пораниться ножом с двусторонним или даже замкнутым, в форме буквы D, как у сабли, гардом. Я уж не говорю о том, что никакой гард не защитит второй его руки, ноги, грудной клетки, живота и т. д. А вот человек осторожный, у которого пальцы работают нормально, к тому же умело орудующий ножом, не покалечится и ножом без гарда. Если бы это было не так, у скандинавов и многих других народов вовсе не было бы пальцев на руках, ведь традиционный скандинавский охотничий нож или же нож, предназначенный для будничных работ в поле, вообще обходится без гарда, даже и самого крохотного. Удобная, хорошо ложащаяся на ладонь рукоятка, отделанная материалом, по которому рука не скользит, — вот и все, что на самом-то деле нужно. Классические, отделанные деревом или оленьим рогом, рукоятки охотничьих ножей держатся в руке заметно хуже, чем современные, рукоятки которых отделаны синтетическим, напоминающим резину материалом — например кратоном. Надо ведь еще не забывать, что во время работы руки часто бывают влажными и вымазанными кровью (краской, как это называют охотники) и жиром зверя. И ничего удивительного, что часто наряду с моделями, отделанными материалами классическими, точно такой же нож выпускается и в версии рабочей, с рукояткой из практичной, но некрасивой синтетики.

Животные, становящиеся добычей охотника, бывают разных размеров, и освежевать зайца совсем не то, что лося или медведя, а о буйволе я и не говорю. Понятно, что для разделки мелкого зверя нужен нож поменьше. Понятно, однако, и другое: если лось во сколько-то раз крупнее зайца, то нож, которым можно его освежевать, не должен быть во столько же раз больше, чем нож для потрошения зайца. Большой нож не так удобен и не так маневрен; это особенно чувствуется, когда надо выполнить работу, требующую точности. Клинок ножа, предназначенного для обдирания шкуры и потрошения даже крупного зверя, не должен, как правило, быть длиннее 10–12 см. Когда же речь идет о мелком звере или птице, лучше пользоваться ножом с еще более коротким клинком, скажем, в 6–8 см. Вообще-то вся эта работа сводится к «чистому» резанию, бока клинка большого давления на себе не испытывают, так что оптимальная толщина клинка практически всех охотничьих ножей — 2,5–3,5 мм. Правда, выпускаются и такие охотничьи ножи, у которых клинки достигают толщины в 4, а порой даже и в 5 мм. Но в подобных случаях производитель, как правило, исходит из того — и обычно он совершенно прав, — что его нож пригодится не только для свежевания добычи.

Потрошение и обдирание шкуры — процессы, складывающиеся из множества плавных точных рассечений, а потому лучше всего подходит для этого нож с вогнутыми шлифами. Однако немало охотничьих ножей выпускается с полностью или почти плоскими шлифами. И — тоже для того, чтобы сделать нож более универсальным, пригодным и для других работ, например для приготовления пищи. Лучше, если кончик клинка не будет чересчур агрессивным и острым, — это уменьшит вероятность того, что вы в процессе потрошения добычи проколете кишки зверя или попортите его шкуру, когда приметесь ее обдирать. Но режет не только лезвие ножа, режет и его кончик, так что в некоторых случаях рассечение кончиком ножа может оказаться очень эффективным. Поэтому не стоит лишать себя такой возможности, полностью закругляя кончик. На мой взгляд, самый подходящий для большинства охотничьих ножей профиль клинка — в стиле drop point. Это не относится только к специальным ножам, которые предназначены исключительно (либо почти так) для окончательного, «чистового» обдирания шкуры, или так называемого свежевания. Кончик клинка такого ножа может быть практически круглым и сильно «вздернутым», высовываясь за условную линию, представляющую собой ось рукоятки. В англоязычной литературе подобный нож называется skinner (от слова skin — шкура, skinning — обдирание шкуры) (илл. 42). Производитель иногда предлагает покупателю одну и ту же модель ножа в различных версиях. Недавно фирма Spyderco выпустила очень удачный охотничий нож Bill Moran Featherweight с профилем клинка drop point — в дополнение к основной модели со «вздернутым» и острым кончиком (илл. 43).

О том, каким должно быть лезвие охотничьего ножа, единого мнения нет. Некоторые охотники отдают предпочтение плавной, спокойной дуге лезвия, от плашки клинка и до самого его кончика (илл. 44). Другим по вкусу более выразительное, высовывающееся вперед «брюхо» лезвия и его прямая линия до рукоятки (илл. 45). Все, однако, согласны в том, что дуга лезвия должна быть достаточно четкой. Это помогает сосредоточить усилие на нужной части лезвия и более уверенно контролировать рассечение. Прямое лезвие, типа Wharncliffe, а тем более вогнутое, по крайней мере, в передней его части, в охотничьих ножах не используется. Хотя слабо вогнутый отрезок на одной трети заднего участка лезвия облегчает перерезывание гладких, пружинящих и потому плохо поддающихся рассечению вен и мышц. Пригодится такое лезвие и для разрезания рыбьих плавников, чешуи и костей (илл. 46). Его может заменить и лезвие с коротким зубчатым отрезком в задней части.

Может ли быть охотничий нож складным? А почему бы, собственно, и нет? Мой знакомый оружейный мастер, заядлый охотник, считает так: «Я предпочитаю складной нож. Он не цепляется в лесу за кусты, не трется об оружие, я могу положить его в просторный карман. Да к тому же я ведь знаю: что бы ни случилось, я на него не напорюсь. Говорите, его может засорить засохшая кровь и шерсть? Ну и что, трудно его вымыть, что ли? Брошу на ночь в миску с водой, а утром почищу его щеточкой для рук, и дело с концом. Ведь все равно каждый нож надо мыть». Прав он? Пожалуй, да.

Охотничий нож должен долго оставаться острым. Толстая, покрытая густой шерстью шкура дикого зверя очень быстро затупляет нож. Еще хуже, если шерсть очень грязная, вся в песке; лесной зверь все-таки не заласканный домашний пуделек. А тупой нож требует чрезмерных усилий, теряет точность и потому становится более опасным. И чтобы не отвлекаться на заточку, лучше всего приобрести приличный фирменный нож, сделанный из высококачественных материалов. Сталь должна быть достаточно жесткой. Оборотная сторона жесткости — хрупкость — тут решающей роли не играет, хотя ясно, что встреча с костью или с выпущенной вами же пулей не должна вызывать крошения лезвия. Однако забивать себе этим голову не стоит, ведь при разделке добычи большие усилия и резкие движения не нужны. Нержавеющая сталь покажет себя лучше, чем углеродистая, — она меньше поддается коррозии, а это важно, если вы надолго собираетесь в глухие места. Я советую избегать клинков тусклых, матовых: при длительной работе их поверхность больше подвержена коррозии, чем гладкая, отполированная. Светоотталкивающее покрытие клинка не обязательно — мы же не на войне, — но оно, по крайней мере, не помешает. Поскольку даже нержавеющая сталь способна ржаветь, хотя и не так сильно, дополнительная защита клинка, по-моему, уж никак не зряшное дело. Тем более непонятна мне неприязнь большинства охотников к клинкам, покрытым специальным составом, особенно черным.

Ножи общего применения, они еще называются бивуачными, кемпинговыми и т. д. Иными словами, речь идет о ноже в меру универсальном, который мы берем с собой в необжитые или, на худой конец, малолюдные места. Есть правило: «Бери складной нож, но только если он тебе нужен», — поэтому очевидно, что надо отдать предпочтение ножу с неподвижным клинком. Впрочем, это не так уж и очевидно: у путешественников, особенно в нашей климатической зоне, неотъемлемой частью снаряжения всегда бывает топор. И потому вполне вероятно, что нож понадобится лишь для приготовления пищи, вскрытия свертков, текущего ремонта снаряжения, заготовки щепок и тому подобных работ, посильных для охотничьего ножа. Нет нужды использовать нож для разрубания, даже легкого, а раз так, то и нет смысла таскать с собой большой и тяжелый нож с неподвижным клинком. Особенно когда вы путешествуете пешком. Если же по каким-то причинам вы отправляетесь в поход один, вам уж точно непременно понадобится добротный топор средних размеров. Дополнением к нему может стать большой складной нож, охотничий или из разряда tactical folders, о которых я сейчас расскажу. Если все же вы решите взять с собой нож с неподвижным клинком, то, на мой вкус, в самый раз будет небольшой нож из тех охотничьих, о которых только что шла речь.

Совсем иное дело, если мы собрались не в сибирскую тайгу, а в ближайший лесок на пикник или барбекю. Тут уж можно «вооружиться» ножом побольше. Не исключено, что он пригодится даже и для скромной рубки: ну, скажем, вы захотите одним легким элегантным движением срубить веточку, чтобы испечь на палочке над костром колбаску. Дамы придут в восторг — ай да мастер! Приятно… Кто-то удивится: «Чего это ты, Сережа, плетешь?! На пикник тащить нож больше, чем в сибирскую тайгу?!» Да, именно так: на пикнике топора у меня не будет, а рубка ножом может чуточку облегчить жизнь. К тому же на барбекю я ведь выбираюсь без рюкзака, без спального мешка, без палатки, без запаса провизии, без винтовки и без Бог знает еще чего. Так что нож чуть потяжелее и побольше особых хлопот мне не доставит.

Каким должен быть нож общего применения — чуть больше или чуть меньше? Я предпочел бы не очень толстый клинок (3–4 мм) с плоским или очень высоким вогнутым шлифом, с не очень агрессивным кончиком типа drop point. Сталь лучше всего нержавеющая, обработка поверхности большого значения не имеет, хотя защитное покрытие, конечно, не помешает. Хорошо, если балансировка ножа нейтральная, а если нож побольше, то центр тяжести может быть и на клинке, на самой его пяте, но никак не дальше. Мне больше нравится рукоятка, отделанная твердым синтетическим, а не природным материалом. Большой гард не нужен, достаточно и символического, однако его и вовсе может не быть. Углубление под указательным пальцем надежно защитит вашу руку, не позволив ей соскользнуть на лезвие. Ножны из синтетического материала доставят вам меньше хлопот, чем из кожи, хотя достоинства есть и у кожаных (об этом в главе «Ножны»).

Армейские ножи. Понятие это часто относят только к боевым ножам, то есть предназначенным прежде всего для войны и в полной мере отвечающим именно этой цели. Такие представления распространены преимущественно среди людей штатских, которые полагают, будто армия только и делает, что воюет, и все солдатское снаряжение должно служить исключительно этому. Редактор одной военной газеты, которого я уговаривал опровергнуть подобного рода примитивные взгляды, возразил мне: «Я-то знаю, что солдату нож нужен для убийства едва ли не в последнюю очередь. И вы об этом знаете, но наши читатели хотят читать о ножах, которые предназначены для убийства». Здесь же я могу беспрепятственно высказать свой взгляд на то, когда солдат пользуется ножом как оружием.

Прежде всего: бой, хотя он и служит основным средством достижения военных целей, для солдата занятие отнюдь не единственное. Еще неизвестно, придется ли солдату вступить в бой, а тем более пустить в ход нож, даже если он разведчик или десантник, действующий в тылу врага. Но вот есть-то он должен каждый день, и это как раз хорошо всем известно. У солдата вообще много дел, для которых ему нужен нож? — например вскрыть посылку, починить на скорую руку что-нибудь из снаряжения, приготовить ночлег. Не менее вероятно, что нож придется использовать для спасательных работ — например чтобы освободить от снаряжения раненого товарища. Нож, приспособленный только к бою, как правило, инструмент никудышный. Чтобы убедиться в этом, я попробовал сравнить режущие возможности нескольких разного типа ножей, решив разрезать в качестве опытного материала сложенную вчетверо полудюймовую конопляную веревку. Один из самых лучших ножей армейского типа, которые я знаю, D2 Extreme Fighting/Utility Knife, выпускаемый американской фирмой Ka-Bar, взявшей за образец нож, хорошо зарекомендовавший себя еще во время Второй мировой войны, выказал себя инструментом весьма средненьким. Хотя нож был острый, как бритва, и хорошо сбривал волосы на предплечье, мне не удалось двумя широкими, на всю длину не маленького клинка перерезать сложенную вчетверо конопляную веревку.

В годы Второй мировой войны американский полковник Рекс Эпплгейт (Rex Applegate) вкупе с английским капитаном Уильямом Фэрбэрном (William Fairbairn) сконструировал «идеальный нож для десантников», который, как выяснилось, был еще одной ипостасью классического обоюдоострого стилета, известного чуть ли не с доисторических времен. В Средние века такой кинжал — мизерикордия^[12] — служил для добивания раненых врагов, а в более поздние времена «похудевшая» его версия использовалась главным образом для убийств из-за угла. Я безмерно уважаю покойного уже полковника, но, отправляясь на войну, я взял бы с собой его нож, только если бы у меня не оставалось иного выбора. Хотя для солдата обоюдоострые кинжалы представляют собою ценность сомнительную, их охотно покупают мечтающие подышать армейским воздухом штатские и, естественно, их производит множество фирм. Причины моего нерасположения к таким ножам в том, что они — инструмент еще хуже уже упоминавшегося армейского Ка-Ваr. Кинжалом Sanitas Model 98 мне удалось перерезать одним движением испытуемую коноплянную веревку, сложенную вчетверо, лишь на четверть, а двумя движениями — едва наполовину.

Другой нож, приспособленный для разрезания, F1 (его выпускает F"allkniven) легко, одним движением перерезал эту веревку, хотя его клинок почти вдвое короче. Секрет столь существенного различия — в толщине клинка непосредственно рядом с лезвием, иными словами, в толщине сходящего на нет к лезвию клинка. Твердый, предназначенный для боя или рубки клинок «армейского» ножа попросту вязнет в разрезаемом материале, сопротивление которого он преодолевает с трудом. Более тонкие и мягкие клинки рабочих ножей рассекают толстую веревку, словно масло. Могут спросить: «Часто ли приходится разрезать такие толстые веревки?» Вероятно, нечасто, но когда вам придется резать что-то потолще волоса на предплечье, результат будет тот же, причем тем неприятнее для толстого лезвия, чем толще разрезаемый предмет. Несогласным предлагаю ответить только на один вопрос: «Как часто возникает необходимость воевать ножом, даже на войне?»

Вот именно: на войне ножом воюют крайне редко. В годы Первой мировой войны, когда, бывало, еще ходили в штыковые атаки и бились на саблях, лишь ничтожная доля процента всех потерь приходилась на жертвы холодного оружия. Подозреваю, никто и не подсчитывал, сколько человек погибло в боях от такого оружия во Второй мировой войне. Не сомневаюсь: так мало, что никто подобной статистикой не занимался, были дела поважнее. То же самое относится и к вооруженным конфликтам более позднего времени. Слов нет, в ходе боевых действий (или как там их теперь называют — миротворческих операций?) на территории бывшей Югославии случалось, что кто-то нападал с ножом на солдатский патруль, но какое отношение это имеет к вопросу о том, каким должен быть армейский нож?

Нельзя забывать, что на войне солдату враг не только вражеский солдат. Нельзя сбрасывать со счетов потери от огня (пожаров), холода, голода, болезней и мало ли чего еще, что бывает связано с войной, но не с применением противником оружия. Можно с уверенностью предположить, что в ходе широкомасштабных боевых операций потери от подобного рода «побочных факторов» куда более значительны, чем от холодного оружия противника. Потому-то армейский нож должен выполнять и функции ножа выживания, о котором мы поговорим отдельно (илл. 47 и 48).

Люди военные, в противовес штатским, описывая требования к армейскому ножу, впадают в другую крайность. По их представлениям, помимо качеств, необходимых в бою, он должен обладать вовсе не свойственными ножам качествами сверхуниверсального инструмента, которым можно делать все и в любых обстоятельствах.

Какой, например, смысл вделывать в рукоятку ножа компас? Компас — точный прибор, не выдерживающий тряски. Рубка ножом, удары головкой рукоятки и тому подобные приемы попросту тут же выведут его из строя. Я уж не говорю о столь популярном в армии (по крайней мере, в польской) метании ножа. Трудно предугадать, какое влияние стальной клинок ножа будет оказывать на вмонтированный в его рукоятку компас, даже если он и не получит механических повреждений. Кроме того, точность компаса зависит от величины его диаметра. Если бы удалось поместить компас на рукоятке ножа, его точность оказалась бы столь мала, что легче было бы определять стороны света «на глазок». А почему бы тогда не вмонтировать в рукоятку ножа и часы? На них же поглядывают куда чаще, чем на компас…

Нет никакого смысла и в оснащении ножа механизмом, который позволяет соединить клинок с ножнами, чтобы таким образом обзавестись еще и ножницами для резки проволоки. Еще меньше пользы от того, чтобы усложнять и одновременно ослаблять эту конструкцию, изолируя ручки подобных ножниц от режущих частей, чтобы можно было резать электрические провода под напряжением. Повод «покопаться» в электрическом приборе у солдата появится лишь в том единственном случае, когда перед ним поставят задачу вывести такой прибор из строя. Но зачем это делать ножом? Электрические приборы, как и другое оборудование, обычно уничтожают с помощью взрывчатки. Еще более бессмысленно оснащать нож устройством для стягивания изоляции с проводов (как часто солдату придется этим заниматься?), открывания консервных банок или откупоривания бутылок (это уж можно сделать любым ножом).

Оснащение ножа устройством для сплющивания капсюлей детонаторов не только лишено всякого смысла, но и грозит опасностью. Насколько я помню, инструкция (по крайней мере, та, которой учили меня) запрещает при выполнении подобного рода работ пользоваться какими-нибудь иными инструментами, кроме специальных щипцов. Потому что если начнешь орудовать чем-то еще и не выдержит взрыватель, это еще полбеды — оторвет пальцы, а то и глаза повредит; но если, к несчастью, в результате сдетонирует вся взрывчатка… «Один из основополагающих принципов военной науки состоит в том, что на войне следует стремиться уничтожить противника, а не самого себя», — говаривал в свое время, разумеется в шутку, полковник Б., учивший меня тактике. Было это очень давно и довольно далеко отсюда, но, думаю, принцип этот и сейчас остается в силе.

Превращение же обуха клинка в пилу всего лишь позволяет перепилить то, что приличный нож способен перерезать и что вообще нет нужды перепиливать. И мне жаль того, кто вознамерится перепилить таким пилоножом (или ножепилой?) что-то, с чем и в самом деле без пилы не справиться, — запилится он насмерть. Ведь уже есть линейные пилы, которые умещаются в кармане куртки; с их помощью, немного наловчившись и набравшись терпения, можно перепилить ствол диаметром в 20–25 см.

Скорее всего, детективные кинокартины подсказали идею устроить в рукоятке ножа тайник, в который можно спрятать… ну, а что спрятать-то? Даже если допустить, что может сложиться такая ситуация, когда солдат окажется гол и бос, но с ножом в руках, — что же можно спрятать в таком тайнике?

Раз уж речь зашла о предполагаемых тактических ситуациях, разумеется, можно поднапрячься и вообразить себе такую, при которой все свойства сверхножа — ну, по крайней мере, какую-то их часть — пришлось бы использовать. Если откажет воображение, можно посмотреть какой-нибудь дешевенький приключенческий фильм. Однако следует хорошенько подумать, слишком ли часто в жизни можно столкнуться с тем, что мы видим в кино, чтобы принимать это во внимание при создании армейского ножа, которым следует оснастить солдат. Ведь известно же, что универсальный инструмент всегда хуже, чем специальный; иначе говоря, «пилолопата» пилит хуже пилы и копает хуже лопаты. К тому же всякое дополнительное «усовершенствование» удорожает изделие и ослабляет способности ножа справляться с главной своей задачей — резанием, о чем в процессе всех этих «улучшений», в сущности, забывают вовсе. Превосходный образчик ножа — суперуниверсального инструмента — штык-нож для автомата Калашникова, «калаша», хорошо известный всем, кто служил в армии. Теоретически им можно делать почти все, но вот практически — почти ничего. «Мечта мазохиста» — так обозвал этот «универсальный инструмент» один солдат армии бывшей ГДР.

Ну хорошо, так каким же, в конце-то концов, должен быть армейский нож? А это — смотря для кого. Я бы предпочел маленький, с неподвижным клинком длиною в 9-10 см, чтобы он был как можно легче и, в сущности, ничем не отличался бы от маленького ножа общего применения или охотничьего. Альтернативой ему может быть большой складной нож, одна из моделей tactical folders. Нож предназначен для разрезания, и все, что связано с резанием, подобными ножами можно сделать наилучшим образом (кстати, много лет я так и делаю). Солдат перегружен необходимым ему снаряжением, и нет никакого резона заставлять его таскать еще и вещи, ему ненужные. Кто мне не верит, приглашаю на старт 6-километрового кросса по пересеченной местности в полной солдатской выкладке.

Правда, хорошо известно и то, что если уж солдат-призывник в состоянии что-нибудь испортить, он наверняка это сделает. Нож, который я выбрал бы для себя, вероятнее всего, не продержался бы у него в руках до конца периода «битья баклуш», как из вежливости называют у нас армейскую службу. Немного иначе обстоит дело с контрактниками, хотя я частенько замечал, что они не столько берегут снаряжение, сколько пользуются им. Но, по крайней мере, они не стараются сознательно его испортить. Для любого солдата подцепить что-нибудь ножом, чтобы приподнять, — дело обычное. Тогда надо было бы дать им нож немного покрепче, с более толстым клинком — скажем, F"allkniven F1 (кстати, его, как нож выживания, предписано иметь шведским военным летчикам). Недавно и руководство американской морской пехоты заинтересовалось этим, а также и другим ножом той же фирмы — S1. Похоже, они вскоре будут приняты на вооружение Американским Корпусом морской пехоты.

Так можно ли найти разумный компромисс между ножом-оружием и ножом-инструментом? Конечно же можно. Достаточно удлинить клинок до 12–13 см, заменить полностью плоский шлиф частично плоским, добавить маленькое ложное лезвие на обухе, придать рукоятке такую форму, чтобы она, насколько это возможно, не позволяла бы руке при ударе ножом соскальзывать на лезвие, — вот и всё. Разумеется, такой нож не будет ни столь мощным оружием, как Ка-Ваг D2 Extreme, ни столь человеколюбивым средством укокошивания спящего вражеского часового, как стилет, ни столь удобным инструментом, как F"allkniven F1. Но это будет золотая середина — будучи компромиссом между оружием и инструментом, такой нож наверняка не подведет в любой, какую только можно себе представить, ситуации. Им будет довольно удобно выполнять работу, требующую точности; он хорошо справится с глубоким рассечением и даже легкой рубкой; он довольно легок, так что его не утомительно носить; наконец, он достаточно велик, чтобы, если понадобится, использовать его в бою. Очень хорошим армейским ножом, на мой взгляд, мог бы стать также новый нож Х-42 Recondo (сокращение от Reconnaissance Commando, или разведывательный отряд), который производит фирма SOG Specialty Knives, — если бы она выпустила этот нож с традиционным клинком типа clip point. Геометрическая форма клинка, которую ошибочно связывают с традиционными японскими ножами танто (tanto), не дает ножу особых преимуществ в бою, зато значительно затрудняет выполнение таким ножом повседневных операций (илл. 49 и 50). Клинки всех без исключения армейских ножей непременно должны быть обработаны маскирующим составом, предпочтительно черного цвета. Лучше всего, если клинок сделан из нержавеющей стали, а ножны и рукоятка — из прочного синтетического материала.

Подобного рода ножи, нечто среднее между типичным ножом-оружием и типичным ножом-инструментом, сейчас входят в моду, постепенно вытесняя из солдатского снаряжения старомодные боевые ножи. Но куда как медленнее, от случая к случаю, перемены происходят в сознании генералов и полковников, принимающих решения о том, каким должен быть армейский нож (илл. 51). Такой нож нередко еще называют tactical knife, или тактический нож (илл. 52). Ну что ж, это уже поближе! Ведь определение «тактический» вбирает в себя несравненно больше операций, которые солдат может выполнять ножом, чем утвердившееся во времена колонизации Дикого Запада определение «боевой нож». Но почему же все-таки «тактический нож» поразительно похож на нож общего применения, который я взял бы с собой, отправляясь в лес или на пикник?! Пожалуй, как раз потому, что задачи, которые решаются с помощью этих ножей, очень сходны — иное объяснение мне в голову просто не приходит. Собственно говоря, нож тактический от ножа охотничьего или ножа общего применения отличает всего лишь одно — темное светоотталкивающее покрытие клинка (илл. 53).

Само определение «тактический» способно ввести в заблуждение и потому охотно используется производителями в рекламных целях. Оно весьма откровенно напоминает о схватках на ножах — то есть о том, что в жизни обычного человека, в том числе и солдата, и полицейского, и спецназовца, случается чрезвычайно редко. Но споры на сей счет не утихают, будто это такая уж насущная необходимость. И тем самым побуждают производителей предлагать покупателям то, что в глубине души те страстно хотят заполучить, — нож, обладание которым уже само по себе решило бы все проблемы обеспечения их личной безопасности.

Едко сострил по этому поводу известный американский эксперт Джо Толмедж (Joe Talmadge), который назвал предложенный им проект ножа, пригодного для использования в необжитых местах, ТТКК — Talmadge's Tactical Kitchen Knife (тактико-кухонный нож Толмеджа). Потому кухонный, что в глухих углах с помощью ножа чаще всего именно готовят еду. Остальное — как и всегда: ремонт снаряжения, заготовление щепы, разделка зверя, если его удастся подстрелить, и другие вполне будничные операции. А тактический потому, что им ведь можно, в случае чего, и пырнуть кого-нибудь, впрочем, как и любым другим ножом…

Я охотно присоединяюсь, к тем, кто острит по поводу злоупотребления «тактической» терминологией, но продолжаю ею пользоваться, поскольку она встречается в большинстве публикаций, посвященных ножам. Однако я советую обращаться с нею осторожно, не забывая о здравом смысле (илл. 54 и 55).

Может ли быть армейским ножом нож складной? Да, может, однако при условии, что его применение будет ограничено теми действиями, которые обычно выполняются с помощью ножа. Достоинства очевидны — компактность, возможность положить его в просторный карман либо приладить к снаряжению; меньший, чем у ножа с неподвижным клинком, но той же длины, вес (отсутствие ножен). Солдату, навьюченному тяжелым и не всегда удобным снаряжением, такой нож мог бы заметно облегчить жизнь. А то, что им нельзя рубить, копать, подцеплять, — так ведь этого не стоит делать вообще никаким ножом! Словом, мысль не так уж плоха, да и не моя она. Складной нож образца 1969 года какое-то время был на вооружении Войска Польского. Однако то ли производство его оказалось слишком дорогостоящим, то ли армия была слишком бедна, а может, и еще по какой причине, выпуск его прекратили; но и нож тут совсем ни при чем, и идея его использовать — весьма плодотворная — тоже. Плодотворность же этой идеи подтверждает и факт, что многие ведущие производители выпускают ножи, специально предназначенные именно для профессиональных солдат: я имею в виду, например, Spyderco Military или Benchmade AFCK, но о них речь впереди.

Есть и еще один довод в пользу того, что одобренные руководством и взятые на вооружение армейские ножи не всегда подходят для операций, какие должен был бы с их помощью выполнять солдат. В армиях и профессиональных подразделениях, там, где люди пользуются своим снаряжением длительное время и должны быть уверены, что могут на него положиться, они редко держат у себя положенные им ножи, предпочитая купить на свои деньги что-то более полезное и пригодное для работы. Естественно, их выбор определяется многими обстоятельствами, но он во многом зависит и от профессионального образования солдата, и от богатства его воображения. Серьезный фактор, влияющий на выбор ножа, — это цепь ассоциаций типа «война — бой — нож, чтобы убивать», или же соображение «и я, и мне!», иначе говоря, желание обзавестись таким же снаряжением, каким только что похвастался твой товарищ. Но все же решающее слово бывает за рынком: какие есть в продаже ножи и какие на них цены. Поэтому американские солдаты находятся, пожалуй, в самом лучшем положении. Но вы только представьте себе, они частенько предпочитают фирменные ножи, которые никогда официально не были приняты на вооружение армии!

«Ножи выживания». Мысль выделить их в особую категорию не кажется мне очень уж удачной. Многие тут же представляют себе нечто, выглядящее устрашающе, на манер ножа Рембо. Полая рукоятка такого ножа непременно должна быть забита всякими более или менее нужными мелочами: коробок спичек (сойдет, но почему в рукоятке?), кусочек рыболовной лески с крючками (очень пригодится в пустыне), иголка с нитками (без этого, конечно же, не обойтись), резинка для рогатки (!) и… уж и не помню, что там еще должно быть. На клинке такого ножа, естественно, есть пила, а ножны снабжены еще какими-то «усовершенствованиями». Понятно, что человек, который рискует оказаться в неблагоприятных или угрожающих его жизни обстоятельствах, обязан подумать о снаряжении, способном помочь ему обезопасить себя. Но кому пришло в голову запихать все это снаряжение в нож? Может, кто-то думает, что летчик, совершивший аварийную посадку, или моряк с терпящего бедствие корабля может потерять все, но уж точно только не нож? И разве то, что удастся набить в рукоятку ножа, нельзя разложить по карманам или упаковать в рюкзак? Вот так и рождаются странные модели ножей с рукояткой, символически соединенной с клинком, обвешанные дополнительными и утяжеляющими их устройствами; ножи, называющиеся (о, ужас!) сервайваловыми.^[13] Подобного рода ножи, изготовленные, как правило, из дрянных материалов, заполонили полки магазинов после кассового успеха фильмов о несокрушимом вояке. Но достаточно было ими немного поработать, как выяснилось, что и прочность, и надежность их не удовлетворят даже скаутов в летнем лагере. Сейчас никто, если он в здравом уме, особенно же если он и вправду может оказаться в ситуации, когда речь пойдет о его жизни, такими ножами не воспользуется. Тем не менее фирмы продолжают их производить, а продавцы — предлагать в надежде, что какой-нибудь подросток, собирающийся в летний лагерь, соблазнится потрясшим его внешним видом и якобы безбрежными возможностями этого ножа.

Принципиально иной подход к ножу выживания предлагают некоторые крупные фирмы. В общем-то это просто нож, но — чрезмерно прочный, а стало быть, и чрезмерно тяжелый. Фирма F"allkniven выпускает нож A1, мощный и надежный инструмент с толстым, 6-миллиметровым клинком, крепчайшей рукояткой и ножнами, которые не разорвешь. Главной своей задачей разработчики посчитали воплотить в жизнь принцип: нож должен быть надежен на 100 % и не ломаться даже в том случае, если им будут пользоваться неправильно. Человеку испортить такой нож не под силу, а потому делать им можно практически все, что только заблагорассудится. Выпуклый шлиф клинка позволил в разумных пределах совместить в нем трудно совместимое: большую выносливость с относительно хорошими режущими свойствами. Если не пытаться расколоть этим ножом камень, то надо приложить прямо-таки титанические усилия, чтобы затупить A1. Благодаря отлично продуманной форме и балансировке нож в общем-то удобно использовать и для разрезания, в том числе и требующего определенной точности. Петер Хьортбергер (шеф F"allkniven) утверждает, что это самая его любимая модель и что он делает им все, что вообще можно делать ножом. Я ему верю; думаю, я бы тоже смог, если бы очень постарался. Но я слишком ленив, чтобы таскать с собой инструмент, всеми возможностями которого, скорее всего, мне никогда не понадобилось бы воспользоваться. Тем более что топора такой нож все равно не заменит… Мы по этому поводу много спорили с Петером, но каждый остался при своем мнении (илл. 56 а и b).

Подобная же философия положена и в основу конструкции ножа Guardian Томаса Кюнци (Tomas K"unzi), швейцарского мастера ручной работы, который делает ножи в одном экземпляре или небольшими сериями. «Неломающийся нож», «нож, которому нет износа», «нож, который может все», — вот только несколько из бесконечной череды восторженных характеристик, выставленных такого рода моделям алчущей сенсаций прессой (илл. 59).

Я же придерживаюсь совершенно иного взгляда на нож выживания. Мне не нужен «неломающийся нож» — хотя бы уже потому, что я не собираюсь его ломать. А делать ножом все, что хочешь, и так нельзя. Для меня «нож выживания» — это такой, который не подведет меня в ситуации, когда, чтобы продержаться, мне нужен именно нож. Если же речь идет о противоборстве с природой, то одно дело тропические джунгли, в которых, бывает, и шагу не ступишь, если не расправишься с густой, хотя и довольно податливой ножу растительностью прямо перед собой, а другое — пустыня, где ножом вообще нечего рубить. Условия выживания на море совсем не те, что на леднике или высоко в горах. Собираясь в путешествие, вы подбираете снаряжение таким образом, чтобы оно пригодилось и в аварийной ситуации, причем в тех конкретных условиях, в которых это может случиться. Поэтому нет никакого смысла навешивать на нож все или хотя бы значительную часть того, что может понадобиться в критических обстоятельствах. Нож — лишь то немногое, что необходимо человеку, чтобы выжить в обстоятельствах, которые угрожают его жизни. Если моя жизнь будет зависеть от того, сумею ли я выпотрошить подстреленного зайца, чтобы съесть его, я сумею управиться с этим любым ножом, а если у меня ножа не будет, я сделаю это любым наточенным на камне куском металла, да хоть бы пряжкой от ремня. В конце концов, я съем зайца и так, непотрошеного… Здравый смысл, холодная голова, необходимая в подобных обстоятельствах сноровка в искусстве выживания куда важнее, а нож может быть какой угодно, лишь бы он только был. Разумеется, в критических обстоятельствах особенно важно, чтобы нож этот оказался добротным, но об этом мы уже говорили.

Большие складные ножи. Когда мы обсуждали свойства складного ножа, мы пришли к выводу, что это, если вспомнить о ноже с неподвижным клинком, решение компромиссное. Удобство его носить, особенно скрытно, оплачивается весьма существенным уменьшением прочности, а тем самым делает его менее безопасным в работе. Если же вы не собираетесь использовать нож в несвойственной ему роли — скажем, что-то подцеплять и приподнимать или разрубать, — нет никаких оснований отказываться от удобств носить его в пользу не очень уж нужной вам прочности. Я ценю достоинства ножа с неподвижным клинком, но большую часть жизни провожу в городе, а тут такой нож у вас на ремне, мягко говоря, не очень приветствуется. Вот почему почти всегда нож, который я постоянно ношу в своем кармане, — складной. Думаю, большинство горожан разделяют мою точку зрения или, по крайней мере, под натиском общественности и обстоятельств, предпочитают складные ножи. И что уж тут удивительного, что в каталогах различных фирм самый большой выбор — именно складных ножей. Так что стоит приглядеться к ним повнимательнее.

В англоязычной литературе большие, с клинком длиною 9—10 см, складные ножи часто называют tactical folders. Может, подобное название указывает на то, что речь идет о ножах, предназначенных для боя? Да нет, конечно! Это универсальные ножи широкого применения — ими можно вскрыть конверт или посылку, но можно их использовать и при спасательных работах, и в качестве оружия для самообороны. Как всегда, и тут функция навязывает форму. Более длинный клинок позволяет удлинить и лезвие, а это увеличивает его режущую силу. Перерезать толстую веревку, рассечь автомобильный ремень безопасности, да и просто нарезать хлеб, сыр или колбасу удобнее ножом с длинным клинком. Если в глухом, темном переулке на вас набросится какой-нибудь подонок, он тут же откажется от своих грязных планов, увидев в руке потенциальной жертвы большой, «тактический», нож, — таково, по крайней мере, расхожее мнение. Можно с ним поспорить, но использование ножа в подобных обстоятельствах — совершенно иная тема. Еще один непременный элемент такого рода ножей — пружинистый зажим, позволяющий закрепить нож в кармане или на ремне брюк. Само собой, не бывает «тактических» ножей с неблокируемым клинком; но о механизмах, блокирующих раскрытый клинок, мы поговорим особо, в главе, посвященной специфическим свойствам складных ножей. Непременное требование к «тактическому» ножу — возможность открывать его одной рукой; лучше, если все равно какой, левой или правой. Удобная, хорошо укладывающаяся в ладонь рукоятка, покрытая шершавым материалом, необходима для того, чтобы держать нож было легко и безопасно даже тогда, когда ладонь влажная, а рука устала или очень замерзла. Вся конструкция должна быть настолько прочной, чтобы выдержать усилие, которое вы прилагаете к ножу, производя разрез, а если понадобится, то даже и весь ваш вес. Разумеется, речь идет лишь о нагрузках в процессе резания, или о нагрузках на плоскости клинка — по линии лезвия вперед. Именно прочностью настоящий tactical folder и отличается от просто хорошего складного ножа, даже если он и оснащен всеми «тактическими» прибамбасами и в каталоге фирмы проходит по разряду ножей «тактических». Конечно, задаром ничего не дается. Солидная, хорошо продуманная модель, изготовленная из материалов высшего качества, стоит дороже достаточно надежного в обычных условиях ножа. Само собой, он тяжелее и его не так удобно постоянно носить с собой. Окружающие относятся к складному ножу тоже неочень благожелательно: «Ну и коса!» Так что я бы советовал носить складной нож типа tactical folder только тем, кому действительно необходим такой мощный (по меркам складных ножей, естественно) режущий инструмент. А также тем, кого в глазах окружающих, обычно косо смотрящих на обладателя большого ножа, оправдывает их профессия. Полицейский, охранник, пожарный, сотрудник службы помощи на дорогах, горный спасатель и т. п., — на мой взгляд, люди этих профессий нуждаются в подобного рода инструменте. Покрытие клинка светоотталкивающим слоем нелишне для солдат или спецназовцев. А практически для всех остальных это совсем не обязательно.

Стремясь предложить покупателю инструмент, обладающий почти всеми качествами «тактического» ножа, но только поменьше размером, производители выпускают компактные модели этого же ряда. Клинок у них лишь немного короче, а стало быть, они чуть-чуть хуже режут, чем полноразмерные, зато компактные модели несравненно удобнее постоянно носить с собой. Так же хорошо сконструированные, как и полноразмерные модели, они во многих случаях еще и прочнее, поскольку нагрузка на более короткий клинок уменьшает нагрузку на различные части конструкции ножа. Иначе говоря, из двух ножей, одинаково хорошо сконструированных, прочнее тот, у которого клинок короче. К вопросу о соотношении между прочностью конструкции и размерами ее частей я вернусь, когда мы будем подробно обсуждать отдельные свойства и внутреннее строение складных ножей. Помимо прочности и других необходимых свойств для складного ножа, очень существенное значение имеют размеры рукоятки. Складной нож может быть отнесен к разряду «тактических», а одновременно компактных, только при том условии, что размеры и форма его рукоятки позволяют вам приложить всю свою силу, а конструкция его настолько прочна, что нож это выдержит (илл. 67—69).

Бывает, что одна и та же модель выпускается в двух вариантах — полноразмерном и компактном (илл. 70). Это отличает фирму Benchmade, которая чуть ли ней каждую свою модель тактического ножа повторяет и в уменьшенном виде, как его компактную версию, к примеру: Mini-Styker, Mini-AFCK, Mini-Axis Lock. Фирма Timberline производит и полноразмерную версию показанного на илл. 67 ножа Wortac (сокращение от Worden's Tactical — тактический нож Келли Уордена).

Складные ножи для повседневного пользования. Можно и в сотый раз спросить — зачем в городе каждый день таскать с собою нож? Неужели это так уж нужно? Вот именно — нужно, только порой мы просто не отдаем себе в этом отчета, как и во многих других вполне очевидных вещах. Простой пример: у меня и в мыслях нет открывать входную дверь или заводить машину ножом, так зачем же мне вскрывать посылку или почтовый конверт ключами? Еще пример, посерьезнее: на наших дорогах каждый день происходят десятки дорожно-транспортных происшествий. Ремни безопасности могут спасти жизнь, а могут превратиться в грозящую смертью западню, когда случится что-нибудь непредвиденное (а случиться может, если машина в результате столкновения разлетелась вдребезги или сильно покорежена) и у вас не будет возможности моментально отцепить или перерезать ремень. Бак, в котором полно бензина, не игрушка, и чем скорее мы покинем то, что осталось от нашей машины, тем лучше. Так что инструмент, который помог бы нам легко перерезать ремни, обязательно должен находиться в каждом автомобиле, а еще лучше — в каждом кармане. Пока и пешеходы на наших улицах все еще не чувствуют себя в безопасности. Если судьба подстроит так, что у вас останется единственный способ защитить свою жизнь или сохранить здоровье — изувечить напавшего на вас — то даже маленький перочинный ножичек куда эффективнее, чем зубы или ногти.

В большинстве случаев для наших повседневных домашних дел не нужен большой и прочный нож вроде tactical folders. Складной нож поменьше, скажем, с клинком длиною в 6–8 см, отлично справится с распечатыванием почты, очинкой карандашей, вскрытием посылки и тому подобными задачами. Вот таким я и орудую дома, когда не могу обойтись без ножа. Он несравненно легче, его гораздо удобнее носить с собой, он не очень раздражает окружающих. Особенно если он хорош собою, я бы даже сказал, породист. Он вполне пригодится и в спасательной операции, и для самообороны. Таких ножей, разной формы, дешевых и дорогих, выпускается много. Это один из самых популярных типов складных ножей, которые в англоязычной литературе известны как EDC, это сокращение их официального названия — Every Day Carry, что в буквальном переводе значит: для ношения каждый день. В принципе такой нож вовсе не должен быть меньше компактного из модельного ряда tactical folders — важно, чтобы он не производил впечатления чего-то нехорошего, запрещенного, но был бы полноценным режущим инструментом (в рамках своих возможностей, естественно). Так чем же, кроме внешнего вида, они отличаются друг от друга? Быть может, немножко прочностью; быть может, складным чуточку менее удобно делать более сложную работу… Хотя различия эти и непросто отыскать; да и зачем их отыскивать? Пусть каждый решает сам, выбирает, руководствуясь своим «чутьем» (илл. 71—76 и 78).

Довольно распространена и «тощая» версия таких ножей — их в англоязычной литературе называют lightweight, то есть легковесными. Как правило, рукоятку подобного ножа делают — методом впрыскивания — из термопластика, основу которого составляет армированное стекловидное нейлоновое волокно, а потому рукоятка обходится без несущего каркаса из боковых металлических пластинок. Прочность такой рукоятки у ножей небольших размеров, предназначенных для выполнения легких работ, вполне достаточна. Подобное решение позволяет существенно уменьшить вес ножа и сделать более «тощей» его цену (илл. 77, 79 и 80).

Нож к выходному костюму. Ну вот, возразит какой-нибудь чересчур строгий блюститель правопорядка, с ножами бандиты ходят, головорезы!

А настоящий джентльмен… Конечно же, настоящий джентльмен в костюме и при галстуке вскрывает конверт изящным движением пальца, а если сидит в это время за столом, то лучше всего сделать это вилкой… А уж если он заметит нитку, свисающую с юбки супруги, то непременно опустится на колени и перегрызет ее зубами. Но ведь есть же складные ножи, которые и называются gentleman's knives, или ножами для джентльменов. Таким ножом можно очистить грушу, вскрыть конверт, срезать цветок для дамы сердца и переделать еще десятки, если не сотни будничных дел. И конечно же, такой нож должен быть красивым, отличного качества, не очень большим, гармонировать с костюмом и манерами поведения его владельца. Однако джентльменский нож ни в коем случае не может служить только украшением, он должен оставаться ножом. А красивым ему быть положено, чтобы владельцу и в голову не могло прийти, будто его нож способен кого-нибудь напугать (илл. 81—84).

Вот какая забавная история, связанная с самым маленьким моим складным ножом, произошла со мною. Мы собирались на большое семейное торжество, и пришлось надевать выходной костюм; я повязал галстук и заколол его такой вот изящной булавкой (илл. 85а). Это произвело впечатление, особенно на дам; мужчины же проявили интерес лишь тогда, когда заметили, что это самый настоящий, острый, как бритва, нож с блокируемым клинком (илл. 85Ь). Ну конечно же, первый вопрос был, сколько он стоит? А вот об этом-то я как раз и не имел ни малейшего понятия, поскольку булавку получил в подарок, в чем и признался. «От жены, наверное?» — спрашивают. «Разумеется, — говорю, — но от чужой!» Моя жена была тут же и не выказала никакого беспокойства, а потому мне так никто и не поверил. Между тем я сказал правду: прекрасная «Spyder Lady», Джойс Лейтьюри (Joyce Laituri), руководительница отдела маркетинга фирмы Spyderco, от которой я получил этот подарок, была замужем. Правда частенько окупается…

Кухонные ножи, бесспорно, принадлежат к разряду самых востребованных, и пользуются ими чаще, чем какими-либо еще. И — вот уж поразительно! — относятся к ним хуже некуда. Мало того, покупая кухонный нож, многие руководствуются только одним: лишь бы подешевле. Швырнуть нож в раковину или в ящик стола — дело обычное, так частенько поступают даже те, кто любит и умеет готовить. А ведь какое удовольствие орудовать на кухне острым, как бритва, высокого качества, ухоженным ножом! И работа покажется приятнее, и блюдо выйдет вкуснее. Я, по крайней мере, убежден, что каждую кухонную работу следует делать особым, специально для того приспособленным ножом. Кухонные ножи достойны отдельной книги, и я вовсе не исключаю, что когда-нибудь напишу такую (илл. 86 и 87).

*** * ***

Как видно из этого обзора, ножи, которые относятся к разным группам, принципиально мало чем отличаются друг от друга. Порой они и вовсе ничем не отличаются: один и тот же нож может вполне устроить и охотника, и солдата, и того, кто отправится путешествовать в глубинку. Поэтому принадлежность ножа к той или иной группе не должна служить главным критерием при покупке.

Тут все главным образом зависит от вашего вкуса, от ваших финансовых возможностей, от назначения ножа, от того, в каких обстоятельствах вы собираетесь пользоваться им, но прежде всего, выбирая модель, следует руководствоваться здравым смыслом. Правильность вашего выбора может подтвердить только практика.

Клинок

Ни лезвие, то есть то, чем нож режет, ни кончик не могут существовать без клинка. А форма клинка любого ножа прежде всего определяется задачами, которые этот нож призван решать. В зависимости от характера разреза и качеств разрезаемого материала клинки различаются по профилю (форме) и сечению (геометрии).

Профиль. Когда мы разбираем типы профилей клинка, то имеем в виду главным образом форму кончика и пера. Различия профилей клинков обычно сходят на нет по мере приближения к пяте. Скорее всего, именно поэтому в англоязычной литературе название профиля, или типа клинка, определяется формой его кончика (по-английски — point).

Простейший, можно было бы сказать, самый обычный, профиль присущ тем ножам, которые известны издавна, с тех пор, как люди стали изготовлять их примитивным способом для собственных нужд (илл. 88). Подобную форму клинка можно встретить во всех уголках земного шара, у разных народов — и у эскимосов на Аляске, и в Северной Европе, и на Дальнем Востоке. Эта форма, вероятнее всего, определяется, с одной стороны, потребностью в таких именно ножах, а с другой, условиями их изготовления. Подобная форма, например, у классических финских ножей. Тот, кто видел кинокартину «Сегун» (Shogun) и обратил внимание на подробности (одно из главных достоинств фильма), наверное, запомнил нож в руке красотки, готовящейся к ритуальному самоубийству сэппуку. Это традиционный японский нож танто, который по форме, в сущности, мало чем отличается от скандинавских ножей, хотя японцев и скандинавов разделяют огромные расстояния и бросающееся в глаза несходство культурных традиций. Такой нож превосходно режет как прямой частью лезвия, так и находящимся подле пера «брюхом», а если нужно, то и кончиком. Расположение кончика кинжала чуть выше линии, представляющей собою ось рукоятки и прокладывающей направление укола, правда, немного снижает точность тычковых ударов, наносимых таким ножом. В большинстве случаев это не так уж важно, поскольку нож был, есть и останется инструментом, лишь время от времени выполняющим функции оружия.

Подняв кончик кинжала еще выше над его обухом, можно максимально удлинить линию лезвия и увеличить его кривизну, а тем самым улучшить режущие качества ножа (илл. 91 и 92). Таким образом можно получить что-то вроде крохотной сабли, которая очень хороша для некоторых приемов борьбы. У ножа-инструмента подобная форма будет иметь смысл, если при той же длине клинка мы хотим добиться максимально возможной длины лезвия и максимально крутого его закругления («брюха»), что очень помогает при обдирании шкуры. Однако высоко задранный над продольной осью ножа кончик затрудняет контроль над ножом, мешая нанести точный удар. В англоязычной литературе подобный профиль частенько называют upswept point, что можно перевести как вздернутый кончик. Чуть пригибая вниз обух клинка поблизости от пера, мы немного сокращаем длину лезвия, но обретаем менее агрессивный и больше поддающийся контролю кончик, который лучше подходит универсальным ножам-инструментам.

Опуская кончик клинка ниже его обуха, можно приблизить его к центральной оси ножа. Понятно, что длина лезвия и его кривизна в таком случае уменьшатся, а это может привести к ухудшению его режущих качеств. Но взамен мы получаем форму, которая позволяет значительно лучше контролировать кончик клинка, а вместе с тем наносить прицельный удар и уверенно орудовать кончиком, когда работа требует точности. Слегка, мягкой выпуклой дугой опуская обух клинка по направлению к кончику, мы получаем профиль клинка, чем-то напоминающий каплю; по-английски это называется drop point (drop — капля) (илл. 94—96). Такой профиль клинка у большинства охотничьих и многих рабочих ножей (рассчитанных на широкого потребителя), поскольку он представляет собой «золотую середину», компромисс между агрессивностью кончика и возможностью его контролировать.

Можно придать кончику и более агрессивную форму, это улучшит его способность проникать (пробивать). Достаточно выпрямить обух и в определенной точке срезать его по направлению к кончику. Clip по-английски значит «срезать, обрубать», стало быть, срезанный, обрубленный кончик — clip point, вот так это и называется. Нож с подобным клинком считается лучшим из универсальных ножей, он может служить и инструментом, и оружием (илл. 98 и 99).

Клинки, срезанные по вогнутой дуге, которая представляет собой ложное лезвие, называются боуи (bowie). В начале XIX столетия американец Джим Боуи (Jim Bowie) прославил такого рода клинок, поскольку охотничьим ножом выиграл бой у противника, сражавшегося шпагой. Подозреваю, что клинок тут все же не самое главное: победу принесли, скорее, хладнокровие и хорошая физическая форма, да и повезло ему чуточку. Но люди так уж устроены, что ищут простых, «овеществленных» ответов. Как бы то ни было, исторический поединок разрекламировал ножи, которые, если уж быть точным, делал брат Джима, кузнец Резин Боуи (Rezin Bowie). Рассказывают, будто пером клинка боуи, имеющим форму когтя дикого зверя, можно резать и в обратном относительно направленности лезвия направлении. Конечно, можно, но тогда ложное лезвие на обухе должно быть настоящим. Такое, к примеру, перо у боевого ножа D2 Extreme Fighting/Utility Knife фирмы Ка-Bar. А ненаточенным «когтем» ничего не разрежешь, только поцарапаешь. Нельзя сбрасывать со счетов и опасности, связанной с «перевернутым» резанием складным ножом, скажем, Chinook, выпускаемым фирмой Spyderco. Ведь в подобном случае давление на клинок оказывается по направлению, в котором нож складывается, и всегда есть опасность, что блокирующий механизм откажет, а клинок врежется в пальцы держащей нож руки (илл. 101—103). К достоинствам такой формы пера относится то, что это позволяет убрать чуточку больше стали с передней части обуха клинка и тем самым отодвинуть назад центр тяжести большого ножа. Естественно, это оправдано лишь в том случае, когда речь идет именно о большом ноже. К слову, укоренившемуся названию подобного рода ножей мы обязаны, скорее, «врожденной скромности» американцев. У традиционных испанских навах такая форма пера была еще за несколько веков до открытия Америки и рождения братьев Боуи (фото 104).

Чтобы сделать клинок drop point более агрессивным, обладающим большей пробивной силой, ему надо придать более «вытянутую» форму, опустив кончик до продольной осевой линии ножа и оснастив его широким ложным лезвием. В таком случае брюхо существенно уменьшится, и это отрицательно скажется на режущих качествах лезвия. Расположенный близко к продольной оси кончик клинка будет легче контролировать, им удобнее станет наносить точный колющий удар. Такой клинок все больше начинает напоминать наконечник копья, а потому и называется spear point (spear по-английски «копье»). Подобный «наконечник копья» бывает более вытянутым (как у ножа Benchmade Ares) или менее вытянутым (как у ножа CRKT Mirage Grey Ghost). Понятно, что если перо принимает более вытянутую форму, оно более агрессивно и эффективно пробивает материал (чтобы нанести им тычковый удар, требуется меньше усилий), но оно и менее прочно. Более тонкий кончик клинка, когда его всаживают в разрезаемый материал, сопротивляется меньше. Вместе с тем его легче сломать, если нанести удар по твердому, труднопробиваемому предмету (например, по запасному магазину или по металлической пряжке на одежде противника) либо наклонять клинок, всаженный в относительно твердый материал (скажем, в дерево). Таковы уж законы механики. Клинки подобного типа хороши для такого боя, когда требуется наносить быстрые и точные тычковые удары. Об использовании этих ножей в качестве инструмента производители думают во вторую очередь (илл. 106).

Если сделать клинок абсолютно симметричным по отношению к продольной осевой линии и одинаково заточить оба его края, получится стилет — обоюдоострый кинжал.^[14] С незапамятных времен такой нож считался незаменимым оружием, если все сводилось только к нанесению в бою противнику колющих ударов. В Средние века и позже он служил для приканчивания не оказывающего сопротивления противника (добивание раненых) либо для убийств из-за угла. В англоязычной литературе подобная форма клинка называется dagger point (dagger — кинжал). Но ножи с этими клинками и инструмент неважный, и оружие не из лучших для схватки с сильным, решительным, очень подвижным противником (илл. 107). И тут тоже никаких чудес нет. Уменьшение толщины узкого клинка — это облегчает продольное проникновение — по направлению к лезвию приводит к тому, что «работает» лишь половина ширины клинка стилета. Его шлиф образует толстый режущий клин, а потому резко усиливается сопротивление материала по мере погружения в него лезвия. К тому же нет никакой возможности надавить, если это потребуется, другой рукой на обух клинка, он ведь острый. Некоторые авторы утверждают, будто таким кинжалом можно наносить режущие удары в любом направлении, но я считаю, что все это только теория. Толстое, практически лишенное кривизны (так называемого «брюха»), к тому же частенько кое-как наточенное лезвие стилета в таких случаях способно, самое большее, разодрать одежду противника, ну легко ранить его. В этом просто убедиться: достаточно набить матерчатый мешок старым тряпьем (килограммов 25–30), подвесить его на веревке и изо всех сил резануть по нему. И я очень удивлюсь, если лезвие обоюдоострого кинжала оставит на мешке разрез глубже нескольких миллиметров. Понятно, взрослый мужик весит не 25–30 кг, но он же инстинктивно отшатнется назад и таким образом существенно ослабит режущий удар. Да ведь и разрезать живую ткань куда труднее, чем старые тряпки.

Клинки строгих геометрических форм, которые в западной литературе называют танто, на самом деле не имеют ничего общего с японскими ножами того же названия. Я думаю, их прародители — скошенное долото, употребляющееся при столярных работах, и нож для резки дерева, который используется в токарном деле. Говорят, будто они лучше пробивают материал, но практика этого не подтверждает. Да, прочность кончика у них больше, но это достигается за счет ухудшения режущих качеств, поскольку резко уменьшается, а то и вовсе исчезает «брюхо». Подобная форма клинка еще может как-то оправдать себя в большом боевом ноже, который служит прежде всего для нанесения ударов пером, но, в сущности, это уже и не нож, а короткий меч вроде японских катан (katana).^[15] He вижу я никаких достоинств и у низкого псевдокончика: в бою он уже при первом столкновении с чем-нибудь твердым начнет крушиться. История это подтверждает: у средневековых японских мечей лезвие на пере не было резко скошенным. Терминологическая путаница, по-видимому, произошла из-за того, что когда средневековый меч ломался, его переднюю и очень дорогую часть переделывали в более короткий меч или даже нож. Так появились ножи танто, перо которых похоже на перо меча, но оно все равно принципиально отличается от современного американизированного танто с резко скошенной линией лезвия. Естественно спросить: кто и зачем покупает такие «беспородные» ножи? А ведь частенько в истории человечества страсть обладать чем-нибудь экзотическим, чего нет ни у кого, сокрушала здравый смысл и прагматизм. Совершенно беспочвенны россказни о «проникающем и прочном» кончике, имеющем подобную форму. Кончик может быть или проникающий, или прочный, но одно никогда не совмещается с другим. Лучше всего прокалывает кончик иглы, но он и самый непрочный, легко ломается. Самый прочный «кончик» у долота, у которого никакого кончика нет и в помине. И опять мы возвращаемся к основополагающим законам механики, а их не проведешь (илл. 108—110).

Раз уж у нас зашла речь о разумном сочетании агрессивности и прочности кончика, стоит описать одно из самых удачных экзотических решений, воплощенных в металл фирмой SOG Specialty Knives. Линии лезвия и обуха у самого кончика клинка скошены под углом примерно в 90 %, и эти скошенные отрезки заточены. Получилось что-то напоминающее кончик зуба акулы, отсюда и название — shark tooth tip, т. е. кончик акульего зуба. Эта любопытная идея, однако, не привлекла к себе покупателей, и фирма SOG, выпустив несколько моделей ножей с такой формой клинка, отказалась продолжать поиски в этом направлении (илл. 112).

Значит ли все сказанное, что скептически относясь к клинку геометрической формы, я считаю, будто прямая, совершенно лишенная «брюха» линия лезвия никуда не годна? Да нет же, она очень даже хороша в ситуациях, когда важна прежде всего точность резания — например, при строгании. Так называемые Wharncliffe blades, клинки Уорнклиффа, обязаны своим названием имени жившего в Средние века лорда, который, судя по всему, первым начал ими пользоваться. Изящная форма и способность аккуратно и точно разрезать прославила их среди ножей из разряда gentleman knives, но вот почти полная их непригодность выполнять тяжелые работы не позволила этому типу клинка успешно конкурировать с другими моделями больших ножей (илл. 114).

Если около самого кончика сильно закруглить линию лезвия, практически лишив кончик способности прокалывать, мы получим так называемый sheepfoot blade (sheep — овца, то есть кончик в форме овечьего копыта). Такой клинок с неагрессивным, безопасным кончиком идеально подходит для спасательных работ. Просовывая нож под ремень безопасности, которым пристегнут в автомобиле спасаемый человек, вы не причините ему вреда. Морской спасатель, зависший на тросе, спущенном с вертолета, меньше рискует пораниться сам и поранить спасаемого, если перед тем, как поднять его на борт, нужно, к примеру, перерезать веревку, которой тот привязан к спасательному плоту (илл. 116).

Если же еще сильнее закруглить линию обуха клинка Уорнклиффа, а лезвию придать форму вогнутой дуги, мы получим клинок, напоминающий своими очертаниями коготь хищного зверя. Этот клинок, как и коготь, режет не столько при вбивании его в материал, сколько при вытягивании из него. Подобные клинки иногда называют hawk bill blades,^[16] поскольку они похожи на клюв хищной птицы. Такая форма, заимствованная у природы, позволяет без особых усилий вспарывать материал. Этот миниатюрный «ножичек» отлично проявляет себя и как оружие в руках человека слабого или не имеющего сноровки орудовать ножом, может послужить превосходным оружием самообороны и для женщины (илл. 117). Клинки этого типа бывают у специальных морских ножей, предназначенных для разрезания канатов, и у садовых, которыми отсекают тонкие ветки. Но клинки подобной формы пригодны лишь для немногих работ, а потому они редко встречаются у общеупотребимых ножей, хотя лезвие с вогнутым отрезком небольшой кривизны само по себе не такая уж и редкость (илл. 119). Вогнутый отрезок позволяет лезвию напирать на материал под мягко увеличивающимся углом и тем самым не дает материалу «убегать» от ножа. Это важно, когда мы разрезаем предметы с гладкой и пружинистой поверхностью — скажем, канаты из искусственного волокна, трубки из жесткого пластика, толстые вены и мышцы звериной туши или рыбьи кости.

Таковы основные типы профиля клинка. Следует заметить, что весьма часто клинок трудно отнести к какой-нибудь определенной категории, поскольку, случается, он обладает качествами, свойственными клинкам двух или нескольких видов. Возьмем клинок S1 Forest Knife фирмы F"allkniven: его клинок напоминает скорее clip point, но у него ведь большое ложное лезвие, характерное для spear point. Ну и как его назвать? Да какая разница, главное же, как он работает, а не как называется. Честно скажу, я и сам нередко не знаю, как назвать тип клинка большинства ножей, которыми пользуюсь и которые держу в своей коллекции, но ножи от этого хуже не становятся. Вы можете спросить: зачем же я так подробно описываю различные типы и виды клинков, раз на практике их частенько так трудно определить и даже отличить один от другого? Я делаю это именно для того, чтобы показать, что название типа клинка или отнесение его к той или иной категории не имеет никакого практического значения. Потому-то я и считаю все дискуссии о терминологии и споры по поводу названий искусством ради искусства. К тому же, описывая различные типы клинков, я стремлюсь помочь читателю лучше ориентироваться в море публикаций о ножах — газетных, книжных, в Интернете. Хотя бывает и так, что клинки одного и того же вида в различных публикациях называются совершенно по-разному.

Изучая строение различных клинков, я заинтересовался, насколько оправдываются некоторые утверждения их производителей, расхваливающих «невообразимые» качества разработанных и запатентованных ими профилей, исключительными правами (!) на которые они обладают. Испытания я проводил обычно на стопке старых телефонных справочников. Для сравнения проникающих способностей все равно, во что вбивать нож, — лишь бы каждый раз в одно и то же. Результаты в какой-то мере поразили меня самого, хотя никаких чудес я и не ожидал. Так вот, форма пера или кончика не играет тут особой роли. Куда в большей степени способность клинка пробивать материал и глубина его проникновения в материал зависят от… формы рукоятки и массы ножа. Да, да, чем удобнее и безопаснее рукоятка, тем слабее действует инстинктивный «предохранитель», который подсознательно ограничивает силу нашего удара. Масса ножа имеет второстепенное значение, форма пера — только третьестепенное. Разумеется, при условии, что кончик намеренно не лишен способности проникать вглубь, как на клинках типа sheepfoot или skinner. Ну и смотрите, в «чемпионы удара» среди моих ножей выбился F"allkniven A1, у которого, на первый взгляд, такой мягкий и неагрессивный кончик.

Сечение. Чтобы добиться желаемой прочности клинка, необходимо, чтобы он был определенной толщины. Понятно, что надо сделать так, чтобы толщина эта по мере приближения к лезвию уменьшалась, образуя режущий клин. В зависимости от формы боковых поверхностей, сходящихся к лезвию, различают несколько типов сечения клинка, или, как говорят профессионалы, шлифа клинка.

Плоский шлиф (flat grind) — это плоские боковые поверхности клинка, которые образуют «чистый» клин. В том, что поверхности идеально плоские, можно легко убедиться, прикладывая к ним линейку, — вдоль и поперек. Клинок такой формы при резании оказывает слабое и постоянное сопротивление независимо от глубины погружения в материал, он входит в него, как в масло. Плоские боковые поверхности обеспечивают стабильность движения клинка в разрезаемом материале, глубокое и точное проникновение в него, как это бывает, когда мы нарезаем большую буханку хлеба. Плоский шлиф позволяет сделать клинок очень тонким в непосредственной близости и от лезвия, и от кончика. Относительно небольшие боковые нагрузки могут сломать кончик клинка или выщербить его лезвие. Следует ли из этого, что клинки с плоским шлифом пригодны лишь для нарезания хлеба или распечатывания конвертов? Разумеется, нет! Клинок из высококачественной стали достаточно прочен, а если вы пользуетесь ножом разумно, вам и опасаться нечего. Просто не надо забывать, что такой клинок — не зубочистка и не лом, он предназначен исключительно для резания. Ножи с плоскими шлифами, например, складной Military или нож с неподвижным клинком Bill Moran Featherweight фирмы Spyderco, служат мне много лет, и пока еще они в полной сохранности. Иногда боковые поверхности, от плашки клинка до его кончика, делают немного выпуклыми, как у ножа F"allkniven F1. Этот клинок не так резко утончается к кончику, и потому он покрепче клинка с чистым плоским шлифом. Технология изготовления такого шлифа сложнее, но это уже забота производителей (илл. 123—125).

Частично плоский шлиф в англоязычной литературе часто называют sabre grind,^[17] поскольку он напоминает шлиф сабли. Клинок с параллельными боковыми плоскостями сохраняет всю свою толщину почти до самого кончика и почти до самого лезвия, как бы подпирая их большим количеством стали. Естественно, это повышает прочность и кончика, и лезвия. Лезвие выдерживает большие боковые нагрузки. Столь же естественно, что угол между боковыми гранями шлифа больше, если толщина и ширина клинка равномерны по всей его длине, — элементарная геометрия. Боковые грани шлифа стабилизируют движение клинка в разрезаемом материале точно так же, как и при плоском шлифе, но они в этом случае уже. Боковые поверхности плоской (над шлифом) части клинка тоже способствуют стабилизации движения, но в существенно меньшей степени. Частично плоский шлиф позволяет добиться прекрасного сочетания режущих качеств и прочности клинка. Разумеется, равновесие между этими плохо совместимыми качествами в огромной мере зависит оттого, каково соотношение размеров плоской части клинка и шлифа, иначе говоря, от ширины шлифа. В «мире ножей», однако, чаще употребляют определение высота шлифа, считая, что лезвие — это низ, а обух клинка — верх (илл. 126 и 128).

Вогнутый шлиф — hollow grind — создает, как ясно из самого названия, более или менее вогнутые поверхности. Такой шлиф почти всегда частично вогнут, хотя его высота, а стало быть, и степень кривизны боковых поверхностей в различных ножах могут отличаться весьма значительно. Это зависит от того, какого сочетания прочности лезвия с его режущими способностями добиваются разработчики. Не стоит забывать также о фантазиях конструктора и примененных технологических решениях. Вогнутый шлиф позволяет резко «убирать» толщину клинка по мере приближения к его лезвию. У самого лезвия создающие его боковые поверхности шлифа почти параллельны, что при плавном движении существенно уменьшает сопротивление разрезаемого материала. Вогнутые боковые грани надежно обеспечивают стабильность движения клинка до тех пор, пока шлиф полностью не войдет в разрезаемый материал. Однако по мере погружения лезвия в разрез его сопротивление начинает резко возрастать. Когда же весь шлиф уйдет в материал, стабильность движения заметно уменьшится. Отрезать тоненький, ровный кусочек хлеба от большой буханки толстым клинком с вогнутым шлифом, конечно, можно, но дело это трудное. Применение вогнутого шлифа оправдано, когда требуется, чтобы у толстого клинка было тонкое лезвие. Толщина клинка по всей его длине, почти до самого кончика, делает его прочным, неломающимся; тонкое лезвие при плавном движении режет превосходно, но клинок не выдерживает боковых нагрузок на само лезвие. Разумеется, все достоинства и недостатки вогнутого шлифа выступают тем очевиднее, чем больше кривизна боковых поверхностей (илл. 130 и 131).

По-моему, одно-единственное достоинство вогнутого шлифа принесло ему куда большую популярность, чем он того на самом деле заслуживает. Все дело в том, что технология его изготовления проще: шлиф делают на абразивных дисках с выпуклой рабочей поверхностью, так что надо лишь подобрать соответствующий их диаметр.

Односторонний шлиф — chisel grind — своим названием обязан долоту (chisel — по-английски долото, стамеска). Одна сторона клинка совершенно гладкая, а на другой — шлиф, обычно частично плоский. Лезвие такого ножа режет на манер долота, а при глубоком разрезе стремится изменить направление, забирая в сторону плоской поверхности клинка. Этим клинком практически нельзя резать по прямой линии, асимметричный шлиф уводит его в сторону. К тому же совершенно меняются и условия резания, если вы меняете руку, держащую нож. Больше того: по непонятным причинам большинство фирм делают шлиф на неудобной для праворукого пользователя левой стороне клинка. Выходит, мы просто неправильно держим долото — так, что ли? Наточить лезвие с односторонним шлифом дома на хорошем точильном бруске или в мастерской труда не составит, но вам придется изрядно попотеть, если в полевых условиях возникнет нужда быстро подточить нож на… отысканном в реке гладком камушке. Так что нет никаких причин приобретать за 100–150 долларов нож, который режет, как долото, если долото можно купить злотых за 20! И что бы ни говорили производители, единственное достоинство одностороннего шлифа — простота его изготовления, что позволяет снизить производственные расходы. Да и нет необходимости заботиться о симметричности шлифов на обеих сторонах клинка. Словом, просто-напросто халтура производителей, которые угощают потребителя россказнями о волшебных качествах подобного рода клинков. Примером тут может послужить нож Авиатор (Aviator) фирмы Timberline. Легок, словно перышко, сделан из добротной стали, удобная рукоятка и превосходные ножны. Но все эти достоинства успешно обесцениваются угловатой формой клинка и его односторонним шлифом. Сделать что-нибудь полезное таким ножом, к сожалению, нелегко. Жаль, что безрассудная погоня за прибылью и экзотикой помешала фирме подумать о пригодности ножа и удобстве его использования (илл. 133 и 134). Объективности ради замечу, что по меньшей мере в одном случае использование одностороннего шлифа оправдано. У классических японских кухонных ножей шлиф как раз односторонний, только он на правой стороне клинка. А левая — совершенно плоская, что позволяет, разумеется, праворукому хозяину нарезать мясо или овощи очень тонкими, ровнюсенькими пластинками.

Как видим, форма клинка способна улучшить определенные качества ножа, правда, за счет других. Не бывает клинка идеальной формы, который хорош для всего на свете. Но и никакая, даже самая изощренная форма не превратит нож в принципиально иной, более полезный инструмент или принципиально иное, более совершенное смертоносное оружие. Разумно выбирая форму клинка, сообразуясь с предназначением каждого конкретного ножа и своими пристрастиями, можно до известной степени облегчить себе жизнь, но чудес ждать не стоит. Никакой нож за человека его работу не сделает.

Механические качества клинка решающим образом предопределяют достоинства ножа. Механическая выносливость стали — это ее способность сопротивляться внешним нагрузкам, которые вызывают деформацию. Скажем, проволока из более выносливой стали прогнется под определенным давлением меньше, чем под таким же давлением — проволока из менее выносливой стали. Жесткость стали — эти ее способность противостоять проникновению извне, иначе говоря, вдавливанию в сталь твердого предмета. Ее измеряют в единицах жесткости стали Poквелла (Rokwell), которые сокращенно обозначают HRC. Жесткость клинков большинства ножей колеблется в пределах от 54 до 57 HRC, в последнее время прослеживается четкая тенденция к увеличению жесткости клинка серийных ножей до 60, а то даже и до 62–64 HRC. Вообще-то более жесткая сталь обладает и большей механической выносливостью, но до определенных пределов. Оптимальная жесткость стали определяется ее составом и способом термической обработки. Чрезмерная жесткость делает сталь более хрупкой и более податливой на импульсные нагрузки (удары). Если, например, мы ударим лезвием ножа по гвоздю или камню, лезвие закаленного правильно, до оптимальной жесткости клинка, лишь слегка деформируется (прогнется), лезвие слишком жесткого клинка может начать крушиться, а слишком мягкого — прогнется сильнее, чем допустимо. То же самое произойдет и с кончиком клинка, если мы, скажем, всадим нож в дерево и начнем наклонять его в сторону: кончик мягкого клинка свернется, жесткого — сломается, а правильно закаленного — выломает кусок дерева и останется целехонек, самое большее, чуть-чуть погнется. Упругость стали — это способность принять изначальную форму после того, как исчезнет нагрузка. Изделие из упругой стали — например, сжатая, а потом отпущенная пружина — снова разогнется. Мягкая, пластичная сталь, скажем, бумажная скрепка, если ее согнуть, не выпрямится. Удароустойчивость стали — это ее способность поглощать энергию динамичных нагрузок (ударов), сохраняя при этом кристаллическую макроструктуру, проще говоря, способность не растрескаться. Как правило, удароустойчивость уменьшается по мере увеличения жесткости стали. Чем мягче сталь, тем лучше она выдерживает динамические нагрузки. Сопротивляемость стиранию — она тем больше, чем меньше частичек стали отрывается от клинка, на который давит множество крохотных, но тверже стали, частичек, находящихся в разрезаемом материале. Обычно все эти качества стали довольно плохо совместимы друг с другом — скажем, более жесткая сталь и более хрупкая, более податливая ударам. Сталь, отличающаяся высшей механической выносливостью, как правило, менее упруга, и наоборот. Выбор для клинка стали, в которой совмещаются все эти качества в необходимых пропорциях, в большой степени зависит от предназначения разрабатываемого ножа. Нужные качества клинка достигаются выбором соответствующей стали, но еще боль шее значение имеет способ ее термической обработки.

Таблица 1. Состав стали, чаще всего употребляемой для производства ножей (остальная часть — железо)

[Увеличить] [В виде текста] [В виде таблицы fb2]

Производное жесткости клинка и его сопротивляемости стиранию — сохранение остроты. Наточенный клинок, который используется для резания, рано или поздно утратит свои режущие качества. Естественно, чем позднее, тем лучше. О клинке, который после заточки режет долго, говорят, что он хорошо держит остроту. На практике держание остроты в огромной степени зависит также и от свойств материала, который режут. Нож, который долго не тупится, скажем, при строгании дерева, может проиграть соревнование другому ножу при разрезании картона, и наоборот. Даже форма рукоятки и то, как человек действует ножом (делает ли он резкие движения или плавные), могут в ту или иную сторону повлиять на сохранение ножом остроты.

Какая это сталь? Вот именно, из какой же стали надо делать клинок хорошего ножа? Из очень хорошей? А почему из этой, а не из той? В какой мере от материала клинка зависит качество ножа? Какова оптимальная жесткость клинка?

Я не специалист по технологии металла, но постараюсь в самых общих чертах познакомить читателя с миром стали, из которой делают клинки ножей. Выше я поместил таблицу состава сталей, которые производители фирменных ножей используют чаще всего. Солидные производители — такие как Benchmade, B"oker, CRKT, Gerber, F"allkniven, Kershaw, SOG, Spyderco и подобные им, считают для себя делом чести давать подробное описание материалов, из которых они выпускают свои ножи.

В основе своей сталь — это сплав железа и угля, содержание которого не должно превышать 2 %. Большая доля угля нарушает кристаллическую структуру стали и превращает ее в чугун. Но не всегда. Существуют новейшие технологии спекания (агломерации) смеси мелко размолотых составных частей, позволяющие эту долю увеличивать, сохраняя основные свойства стали. Но чтобы сталь была достаточно жесткой, упругой и выносливой, словом, такой, из которой можно сделать клинок ножа, в ней не должно быть меньше 0,5 % угля. Другие составные части в той или иной мере способны улучшать определенные свойства стали, однако за счет ухудшения других.

Уголь повышает жесткость стали, ее выносливость, упругость и сопротивляемость стиранию, но прежде всего он позволяет изменять ее качества в процессе термической обработки. Большее содержание угля, как правило, приводит к понижению коррозиестойкости. Лишнее количество угля в сплаве или неудовлетворительное его размещение в результате неправильной термической обработки может придать чрезмерную хрупкость материалу, иными словами, снизит его ударостойкость и механическую выносливость. По определению, в выплавленной стали не должно быть свыше 2 % угля. При агломерации его может быть несколько больше,

Хром повышает сопротивляемость коррозии. Если же его больше 14 %, сталь относят к категории нержавеющих. Дело в том, что, окисляясь, хром образует на поверхности стали тоненький, но очень плотный защитный слой, который и предотвращает коррозию. Хром увеличивает жесткость стали и ее сопротивляемость стиранию, но также снижает ее упругость, делает ее более хрупкой, чем сталь той же жесткости, но с меньшим содержанием хрома. Высокое содержание хрома затрудняет кузнечную обработку стали; клинки, выкованные из нержавеющей стали, большая редкость.

Кобальт увеличивает жесткость стали, активизирует свойства различных составных элементов сталей с более сложной структурой.

Марганец — в небольших количествах закрепляет изменения, происходящие в процессе термической обработки, повышает упругость стали и ее сопротивляемость стиранию, обескисливает сталь, предотвращая образование окисей в процессе плавки и дальнейшей обработки. В больших количествах марганец вызывает резкое увеличение жесткости и хрупкости стали.

Медь — в небольших количествах добавка меди способна привести к повышению коррозиестойкости стали. Большее содержание меди затрудняет закаливание стали, а вследствие этого снижает ее жесткость и механическую выносливость.

Молибден повышает жесткость стали, ее сопротивляемость стиранию, ударостойкость и коррозиестойкость. Серьезно влияет на процессы термической обработки. Несколько большее содержание молибдена (свыше 1 %), — и сталь становится как бы самозакаливающейся, иначе говоря, не теряет качеств, приобретенных в процессе термической обработки, нагреваясь или охлаждаясь в естественных условиях на воздухе. Это существенно для сталей, работающих при высоких температурах, к примеру так называемых быстрорежущих. Но для клинков ножей это не имеет никакого значения: может, такие ножи только чуть лучше защищены от потери закаливания во время заточки на быстро крутящемся диске.

Никель повышает коррозиестойкость стали, но зато несколько снижает ее механическую выносливость и упругость.

Ванадий — в небольших количествах повышает жесткость стали и ее сопротивляемость стиранию. Большая его концентрация может лишить сталь ударостойкости и механической выносливости.

Вольфрам — добавка малого количества вольфрама повышает жесткость, сопротивляемость стиранию и механическую выносливость стали, а также способствует сохранению ее качеств при высоких температурах.

Кремний, сера и фосфор — их содержание нежелательно, они лишь ухудшают качества сплава. Производители стремятся избавить сталь от этих веществ, насколько это возможно, но ничтожное их количество может остаться в сплаве (некоторые сталелитейщики указывают, сколько именно).

Разумеется, о роли добавок к стали здесь рассказано крайне кратко и схематично. На самом деле их воздействие куда как многограннее; к тому же оно зависит от присутствия иных элементов, а также от способов термической обработки выплавленной стали.

Попытаюсь теперь коротко охарактеризовать стали, с которыми сам я имел дело. Но подчеркну еще раз, что качество тех или иных клинков — например сохранение остроты, прочность, сопротивляемость крошению, даже коррозиестойкость — в равной мере зависит как от термической обработки, так и от состава стали.

Нержавеющие стали из семейства 420 содержат менее 0,5 % угля, и потому их не удается закалить до жесткости, позволяющей хорошо сохранять остроту. Они дешевы и легко поддаются обработке, поэтому их охотно использует большинство производителей дешевых ножей по-пате. Когда на клинке выбито Stainless Steel^[18] или вообще не указывается, из какого материала он выкован, стало быть, речь идет о стали из семейства 420. Одно из их достоинств — высокая коррозиестойкость; в этом отношении с ними не могут сравниться другие нержавеющие стали, используемые для производства ножей. Порой даже фабриканты фирменных ножей применяют сталь из семейства 420 для своих более дешевых изделий, но тут уж, как правило, речь идет об улучшенных их сортах, с бо'льшим содержанием угля.

Нержавеющая сталь 440А отличается очень высокой коррозиестойкостью, она легко затачивается. Если фирма указывает на клинке ножа или в каталоге «сталь 440», обычно речь идет о 440А, самой дешевой из этого семейства. Сохранение остроты удовлетворительное, а не очень высокая жесткость приводит к тому, что под большим давлением тонкое лезвие может искривиться. Закаливание до высшей степени жесткости резко увеличивает хрупкость и снижает механическую выносливость; относительно хорошо режет материалы достаточно твердые, но не обладающие абразивными качествами (например дерево); довольно быстро тупится при резании материалов, содержащих мелкозернистые элементы (например картона). Не очень жесткое лезвие при сильном боковом давлении либо натолкнувшись на твердую преграду, гнется, но практически никогда не крошится.

Нержавеющая сталь AUS-6 обладает свойствами, очень сходными с качествами стали 400А, при работе с ножом разницу заметить трудно. Главное достоинство этих сталей — их дешевизна; это относится и к исходному материалу, и к последующей его обработке, что позволяет снизить цену готового ножа. Розничная цена ножей, для производства которых используются стали 440А и AUS-6, ниже 50 долларов. На мой взгляд, при небольших производственных расходах на выплавку этих сталей качество их удовлетворительно.

Нержавеющая сталь ATS-34 сначала была разработана для производства из нее лопаток газовых турбин. Она отличается большой жесткостью и сопротивляемостью к стиранию, поэтому клинки из такой стали превосходно сохраняют остроту, даже при резке материалов очень твердых — скажем, картона, вывалянного в песке, сильно загрязненного облицовочного покрытия или шкуры дикого зверя. Она сохраняет свои качества при высокой температуре, что для ножей не так уж и важно. У нее довольно низкая для нержавеющих сталей коррозиестойкость: на клинке ножа Jet Edge 2 (SOG Specialty Knives) после первого же купания в Балтийском море появились пятнышки ржавчины, впрочем, довольно легко устранимые. Эта сталь достаточно хрупка, лезвие быстро крошится при боковом давлении или при встрече с твердым предметом, — но в этих случаях лезвие практически никогда не гнется. Однако же чрезмерная хрупкость на микроуровне приводит к тому, что лезвие постоянно крошится, превращаясь в своего рода пилочку с крохотными зубчиками. По этой причине клинок из ATS-34 режет заметно агрессивнее, чем заточенные таким же образом лезвия из других сортов стали.

Нержавеющая сталь 154СМ по составу и по своим свойствам мало чем отличается от ATS-34. Она варится в США, a ATS-34 — в Японии. Из сталей ATS-34 и 154СМ, как правило, выпускают наиболее дорогие серийные фирменные ножи, а потому в дальнейшем я буду ссылаться на них как на своего рода точку отсчета при рассказе о свойствах других сталей.

Характерная черта агломерата СРМ 440V— высокая сопротивляемость стиранию, и это даже при относительно небольшой жесткости. Вполне естественно, что в сравнении с ATS-34 эта сталь очень хорошо сохраняет остроту при чистом, без явного бокового давления, резании. При закаливании клинка из СРМ 440V до более низкой жесткости его лезвие становится менее выносливым, чем из стали ATS-34, и легче гнется. При более высокой жесткости закаливания его сопротивляемость стиранию увеличивается, но оно делается довольно хрупким. Коррозиестойкость, хотя она и заметно выше, чем у сталей ATS-34 или 154СМ, все же не так высока, как у сталей с более низким содержанием угля. Крохотные точечки ржавчины появились на клинке моего Spyderco Military из стали СРМ 440V всего через несколько дней, в течение которых я бегал, заткнув нож за пояс моих спортивных шортов, — в тех местах, где сталь соприкасалась с вспотевшим телом. У моего приятеля, который провел отпуск в палатке на Мазурских озерах, клинок ножа Kershaw Avalanche (из той же стали) оказался весь усыпан точечками ржавчины. Идеально однородная, мелкокристаллическая структура агломерата служит причиной того, что хорошо заточенный клинок режет вроде бы менее агрессивно, чем клинок из стали ATS-34 или 154СМ, однако при чистом резании значительно дольше сохраняет остроту.

Нержавеющая сталь BG-42 была поначалу разработана для подшипников скольжения. Тоненькое, предназначенное для чистого резания лезвие клинка из BG-42 способно вызвать восхищение тем, насколько хорошо оно держит остроту — так же, а может, даже и лучше, чем клинок из ATS-34. Зато оставляют желать лучшего механическая выносливость лезвия, его сопротивляемость давлению с боков, да и вообще выносливость всего клинка, особенно если сталь закаливается до степени высшей жесткости. Когда клинок из стали BG-42, закаленной до 60–62 HRC, положили на бетон плоской поверхностью наверх и легонько стукнули по нему молотком средней величины, он, будто кусок стекла, разлетелся вдребезги. Я видел снимок, запечатлевший результаты этого «эксперимента». Подобное отношение к ножу, естественно, никоим образом нельзя признать нормой, однако оно позволило продемонстрировать ненормальную хрупкость этой стали высшей жесткости для ножа, предназначенного много работать. Если же закалить ее до более низкой степени жесткости, клинок потеряет свои исключительные режущие качества и ничем — кроме, правда, высокой цены — не будет отличаться от клинков весьма среднего качества. Эта сталь была разработана таким образом, чтобы обеспечить максимально возможную сопротивляемость стиранию при достаточно высокой жесткости закаливания. Ударостойкости, особенно тонких пластин, придавали второстепенное или даже третьестепенное значение.

Высокая цена исходного материала и еще более высокая стоимость последующей его обработки объясняет, почему стали ATS-34, 154CM, BG-42, как и СРМ 440V, используются для производства самых дорогих ножей (от 100 долларов и выше). С ними обычно работают мастера-ремесленники, которые делают представляющие художественную ценность ножи штучно, в одном экземпляре. Из-за своей хрупкости и низкой ударостойкости это по преимуществу либо складные ножи, либо небольшие ножи с неподвижным клинком, чаще всего охотничьи. Стали эти не годятся для больших ножей, размеры которых искушают использовать их для рубки. Исключительная сопротивляемость стиранию может доставить определенные трудности при заточке, особенно если вы не очень опытны в этом деле или у вас нет нужных инструментов; а уж в полевых условиях вы намучаетесь на славу. Упомянутые сорта стали я рискнул бы назвать экстремальными, поскольку при их разработке ставку сделали на наилучшее держание остроты, не обращая особого внимания на другие свойства. Использование таких сталей для производства клинков ножей не всегда оправданно, особенно если речь идет о ножах, предназначенных для тяжелой работы в самых разнообразных условиях.

Для клинков, которые будут использоваться для рубки, или рассчитанных на другие динамические нагрузки (удары), лучше всего использовать среднеуглеродистую упругую сталь (не нержавеющую). Вероятнее всего, из-за того, чтобы избежать столь чудно звучащего определения, как «не нержавеющая», а в английской версии — non-stainless, в популярной литературе обычно пользуются терминами углеродистая сталь (carbon steel) и нержавеющая сталь (stainless steel). Конечно, подобное деление весьма условно, ведь нержавеющая сталь одновременно и углеродистая. Тем не менее я буду придерживаться такого деления, чтобы хоть как-нибудь отличать одну сталь от другой.

Упругая сталь 5160 (в Польше ей соответствует 50HS) идеально подходит для изготовления клинков, способных выдерживать сильные динамические нагрузки (удары). По упругости и ударостойкости она далеко опережает наилучшие в этом отношении нержавеющие стали. Она вполне прилично держит остроту, когда закалена до жесткости 52–55 HRC, а при закалке до степени более высокой жесткости заметно менее хрупка, чем стали нержавеющие. Она очень хороша для клинков больших, предназначенных для рубки ножей. Клинок из упругой стали способен выдержать и куда более страшные злоупотребления, скажем, попытки подцепить и приподнять тяжелый предмет. Если же закалить такую сталь до более низкой жесткости, то из нее можно делать даже мечи и сабли. Заточка клинков из углеродистых сталей, как правило, доставляет значительно меньше забот, чем из нержавеющих. К этому нужно приплюсовать и отнюдь не заоблачные цены на исходные материалы, и простоту, а стало быть, и меньшие расходы на последующую обработку. Самый же существенный минус упругой стали — податливость коррозии, особенно в условиях повышенной влажности воздуха или в агрессивной, способствующей ускоренной коррозии среде, например, в морской воде. Разумеется, можно покрыть клинок антикоррозийной защитной пленкой, но никакая пленка не защитит от коррозии лезвие. В тропических джунглях, когда влажность воздуха чрезмерно высока, когда в тени 35 °C, когда по соседству соленый океан, когда пот льет с вас ручьями, — нож из упругой стали, даже если и не вынимать его из ножен, за какие-нибудь несколько часов потеряет остроту. Правильная консервация способна только ненадолго отодвинуть беду, да и не всегда у вас найдутся на это время, желание и силы. Поэтому в тяжелых климатических условиях нержавеющая сталь, несмотря ни на что, на мой взгляд, — наилучший выбор.

В последние годы в моду входят инструментальные быстрорежущие стали — например, М-2 или D-2. Их свойства полностью соответствуют тем целям, ради достижения которых создаются выпускаемые из них инструменты: хорошая ударостойкость, большая жесткость, сопротивляемость стиранию и — для ножей это не так уж важно — сохранение режущих качеств при высоких температурах.

Я сравнил возможности ножей с клинками из разной стали, но одинаковой длины и сходной формы, и убедился, что клинки из инструментальной стали М-2 или D-2 держат остроту не лучше, чем, например, из стали ATS-34. Причина, по всей видимости, в том, что быстрорежущие стали предназначены для производства инструментов, обладающих значительно более толстым, чем у ножей, лезвием, например сверл или токарных резцов. Тонкий, с малым углом заточки лезвия нож не способен выявить всех возможностей таких сталей. Бесспорное достоинство инструментальных сталей — их меньшая хрупкость и большая ударостойкость; там, где лезвие из ATS-34 или из 154СМ выкрошилось бы, лезвие из М-2 или D-2 только погнется, да и то в значительно меньшей степени, чем, скажем, лезвие клинка из AUS-6. Недостатки же инструментальных сталей — их более высокая цена и более низкая коррозиестойкость. М-2 ржавеет так же, как и упругие стали; D-2 чуть менее подвержена коррозии, но и она в этом отношении уступает лучшим сортам нержавеющих сталей. Ножи из инструментальных сталей обычно довольно дороги. Хотя знатоки и коллекционеры восхищаются ими — порой, правда, без больших на то оснований, — каждодневная, рутинная работа такими ножами особых восторгов вызвать, пожалуй, не может. Дело в том, что подобными и даже еще лучшими качествами обладает клинок из закаленной по всем правилам упругой стали, например 5160 или 1095, а стбит он куда дешевле. Потому-то эти ножи, изготовленные из стали чересчур уж экзотичной для подобного рода изделий, хотя они по большей части и хорошо справляются со своими задачами, не привлекают к себе соотношением качество — цена, которую за них приходится платить. Использование этих сталей для производства ножей диктуется скорее стремлением завоевать новые рынки сбыта и желанием сделать нож, «какого еще не было».

Гораздо большей в сравнении с ATS-34 коррозиестойкостью отличаются нержавеющие стали AUS-8 и 440C. Из первой делают американские, а вернее, выпускаемые в Японии ножи ценой в 50—100 долларов; из второй — европейские или на самом деле американские ножи, стоят они примерно столько же или немного дороже. Они держат остроту чуть хуже, чем ножи из ATS-34, но гораздо лучше держат удар и менее хрупки. Несомненное достоинство этих сталей в том, что расходы на первичную обработку сделанных из них клинков относительно невелики — их штампуют из листовой стали, тогда как для изготовления клинков из ATS-34, CPM440V и подобных им материалов приходится применять лазерное резание. Собственно говоря, AUS-8 и 440C — самые высококачественные стали, которые можно обрабатывать штамповкой. На выпускающей ножи немецкой фирме B"oker мне довелось наблюдать за процессом штамповки клинков ножей из листовой стали 440C. Разница в расходах на обработку в значительно большей степени сказывается на конечной цене продукции, чем разница в расходах на исходный материал. Так что можно, не опасаясь впасть в ошибку, утверждать, что стали AUS-8 и 440C — вполне разумный выбор для производства самых разнообразных ножей, начиная со складных, которые мы носим с собою каждый день, и кончая ножами с неподвижным клинком, способными выполнять самые сложные работы. Среди всех сталей, по своим качествам пригодным для изготовления клинков ножей, стали AUS-8 и 440C занимают достойное место. Они позволяют сохранить необходимое соотношение между ценой материала и расходами на его обработку, с одной стороны, и качеством — с другой. И свойства этих сталей тоже хорошо уравновешены — вполне приемлемые держание остроты, коррозиестойкость и механическая выносливость. Как сказали бы американцы, нож с клинком из AUS-8 или 440C — the most bang for the buck, что можно было бы перевести примерно так: за такие деньги лучше не купишь.

Редко используемая японская сталь ХТ-80 (ее применяет только американская фирма Katz Knives) держит остроту практически так же, как и сталь ATS-34, но она чуть более коррозиестойка и не так хрупка. Хотя различия в качестве между ними ничтожны, и, подозреваю, причина тут в способах термической обработки, а не в химическом составе стали, который, несмотря на все усилия, мне так и не удалось узнать. Фирма хранит в тайне и химический состав, и даже имя производителя этой «стали-призрака». В кругах любителей и знатоков ножей ходят слухи, будто нельзя исключать, что это та же самая сталь ATS-34 (или очень близкая ей по составу, это в сталеварении случается очень часто!), только несколько иначе закаленная: за счет некоторого ухудшения держания остроты улучшены другие ее свойства, например, механическая выносливость, ударо- и коррозиестойкость.

Более упрощенная и дешевая ее версия — ХТ-70 (вероятно, с меньшим содержанием угля) — мало чем по своим свойствам отличается от AUS-8 или 440C.

Упрощенной же версией, можно сказать, младшим братом ATS-34, является нержавеющая сталь ATS-55. Изменение ее состава привело к тому, что она не сохраняет своих свойств при высоких температурах (это для ножей большого значения не имеет), зато существенно снизило цену стали. Таковы, по крайней мере, были намерения разработчиков. На практике же ATS-55 явно проигрывает ATS-34 — хуже держит остроту и не отличается лучшей сопротивляемостью коррозии, к тому же, в сущности, так же хрупка. По правде сказать, она не произвела на меня большого впечатления, когда я решил провести сравнительные испытания. Быть может, усовершенствование процесса термической обработки когда-нибудь и позволит выявить ее достоинства. В конце концов, не все же разработанные в свое время сорта стали оказались удачными, многие после испытаний были просто забракованы. Фирма Spyderco, которая первой выпустила на рынок ножи с клинками из стали ATS-55, уже пообещала заменить клинки большинства выпускаемых из нее моделей клинками из нержавеющей стали VG-10.

Зато эта, тоже новая, японская сталь VG-10, которая разработана, кажется, специально для ножей, произвела на меня очень хорошее впечатление. Правда, она держит остроту чуть хуже, чем ATS-34 (хотя при некоторых видах резания это не так), но вот в том, что касается упругости и ударостойкости, она решительно превосходит нержавеющие стали. И цена ее не превышает разумных пределов, и обработке она поддается довольно легко. Соответствующим образом закаленные клинки из VG-10 нередко оказываются менее ломкими, чем подобные им по размерам клинки из упругих сталей, чего с теоретической точки зрения и быть не может! Однако практика порой подправляет теорию. Во время проводившихся в Техническом университете в Лулео (Швеция) лабораторных испытаний изготовленные из VG-10 клинки ножей фирмы F"allkniven выдержали большее боковое давление, чем таких же размеров модели из некоторых сортов упругих сталей. Если еще принять во внимание достаточно высокую сопротивляемость коррозии, относительную легкость заточки, приемлемые цены (ножи стбят 80-120 долларов), выходит… это что же, какая-то суперсталь, что ли? Да нет, пожалуй, поскольку никакой суперстали в природе нет и быть не может, как не бывает суперавтомобиля, супероружия или суперкомпьютера. За улучшение одних качеств непременно приходится расплачиваться ухудшением других. Тем не менее, несколько ножей из VG-10, выпущенных фирмами Spyderco и F"allkniven, входят в число моих самых любимых.

Чтобы лучше разобраться в этой теме, приведу данные нескольких сравнительных тестов, в ходе которых различные стали испытывались на держание остроты.

В свое время я решил убедиться, насколько обоснованно мнение, будто клинки из быстрорежущей стали М-2 держат остроту лучше, чем клинки из стали ATS-34. У ножей Benchmade Pinnacle и Nimravus Cub клинки примерно одной длины и схожей формы (илл. 135). Клинок Pinnacle изготовлен из стали ATS-34, а клинок Nimravus Cub — из М-2. Я заточил их под одним и тем же углом и принялся резать полудюймовую конопляную веревку, постоянно проверяя остроту лезвий на волосах своего предплечья. Клинок из ATS-34 потерял способность сбривать волос после 75 рассечений веревки, а клинок из М-2 — после 70. Я проверил на той же самой веревке другие, точно так же заточенные ножи, и получил следующие результаты:

Spyderco Tim Wegner, сталь ATS-34 -70 разрезов;

Spyderco Starmate, сталь CPM 440V— 80 разрезов;

Katz Knives Special Forces, сталь XT-80 — 70 разрезов.

Ну, вот и судите сами — два ножа с клинками из одной и той же стали, но изготовленные разными производителями и подвергнутые разной термической обработке, показали в ходе испытаний разные результаты.

Еще один сравнительный тест: на этот раз в ход пошли складные ножи чуть меньших размеров, с клинками длиною примерно в 3 дюйма. Испытывались: М-16 Carbon Fiber и S-2 производства Columbia River Knife& Tool (CRKT), D-2 Extreme Folder, выпускаемые фирмой Ка-Bar, Avalanche фирмы Kershaw, Calipso Junior Lightweight и Delica, которые делает фирма Spyderco.

Испытывавшиеся ножи были заточены одинаково. Я резал ими три разных материала, засчитывая рассечения до того момента, когда лезвие теряло способность брить волосы на предплечье. Результаты я привожу в таблице 2. Признаюсь, результаты поразили даже меня. Естественно, на их основании нельзя делать никаких научных выводов. Для этого пришлось бы выковать из всех испытываемых сортов сталей совершено одинаковые клинки, а не только одинаково заточить их. Необходимо было бы соблюсти еще множество условий, чтобы добиться научной чистоты сравнения. Но я стремился не к этому. Мы ведь ежедневно работаем реальным ножом, а не каким-то «сделанным по всем правилам опытным клинком». Вот я и предлагаю рассматривать мой тест как своего рода «испытание на производительность» реальных ножей, памятуя, что степень его научности не очень-то высока. Просто мне захотелось удовлетворить свое любопытство (илл. 136).

Таблица 2

[Увеличить] [В виде текста] [В виде таблицы fb2]

Когда работаешь ножом, нелегко заметить принципиальное различие в поведении сталей, из которых сделаны ножи примерно одной цены. «Самые дешевые», естественно, для клинков ножей, стали, такие как 420М, 425М, AUS-6, 440A и подобные им, будут вести себя очень похоже. Столь же небольшие, трудно уловимые различия характерны для сталей подороже, «но подороже в разумных пределах», таких как AUS-8, 440C или VG-10. И так же одинаково будут работать стали «экстремальные», «экзотические», вроде ATS-34, CPM 440V, BG-42 и т. п. Рискуя показаться занудой, я осмеливаюсь, однако, в очередной раз подчеркнуть, что когда речь заходит о клинках примерно одной цены, термическая обработка клинка оказывает куда большее влияние на то, как вообще поведет себя в работе нож, чем состав стали, из которой сделан клинок. Так что не надо впадать в крайность и отдавать предпочтение ножу только за то, что его сделали «из моей любимой стали». Выбирая нож, следует оценивать все его достоинства в совокупности, а не какие-то отдельные его качества; собственно, именно в этом я прежде всего и хочу убедить читателя в своей книге.

Тепловая (термическая) обработка клинка. Кому-нибудь это может показаться странным, но сталь — материал кристаллический. Механические свойства стали, а также ее способность противостоять коррозии в решающей степени зависят от состава, величины, ориентации и взаимного расположения различных кристаллов. Чтобы добиться нужного нам качества, готовое изделие из стали необходимо подвергнуть соответствующей тепловой обработке. Качества клинка в гораздо большей мере определяются тепловой обработкой стали, чем ее химическим составом, — конечно, речь тут идет о сталях, предназначенных именно для изготовления режущих инструментов, а не для чего-то совершенно иного. Тепловая обработка состоит из двух фаз:

• закалка, цель которой — придать стали большую жесткость. Процесс этот сводится к нагреванию стали до определенной температуры (те или иные конкретные качества стали зависят от ее вида и ожидаемых нами результатов), а затем к ее достаточно быстрому охлаждению. Для охлаждения используют различные жидкости: в простейших случаях — воду, а в иных — масла. Некоторые стали, отличающиеся более сложным составом, охлаждаются на воздухе естественным образом;

• отпускание — речь тут идет о повторном нагревании до температуры ниже, чем при закалке, а затем медленном охлаждении. В процессе отпускания несколько уменьшается жесткость стали, зато она приобретает иные свойства: упругость, механическую выносливость, сопротивляемость динамическим нагрузкам (ударам).

На практике термическая обработка гораздо сложнее, закалка и отпускание — процессы, раскладывающиеся на множество фаз, нагревание и охлаждение изделий может продолжаться безостановочно даже несколько часов кряду под присмотром компьютеров. Нередко после всего этого клинки, чтобы улучшить их механические свойства, подвергают еще и воздействию сверхнизких температур (погружают в жидкий азот). О том, как закаляется сталь, можно было бы написать целую книгу, и не одну. Но все равно книжные знания дадут представление лишь об основах процесса — о том, скажем, какие условия надо соблюсти, чтобы придать стали необходимые свойства. Одна и та же сталь в зависимости от способа ее тепловой обработки может приобретать принципиально иные механические свойства. Способы обработки выявляются опытным путем годами, они представляют собою предмет особой гордости каждого мастера своего дела, который хранит их в строжайшей тайне. Бывает, что и разные методы приводят к схожим результатам, но все равно у любого специалиста есть свои секреты, которыми он не захочет поделиться и за самые большие деньги. На одном весьма удачливом и относительно большом предприятии (разумеется, по меркам фирм, выпускающих ножи) попытались запустить новую модель из не применявшейся тут ранее стали. Руководители предприятия обратились к известному специалисту, мастеру термической обработки металла, с предложением поделиться технологией — конечно, за вознаграждение. Мастер ответил так: «Вы изготовьте партию клинков и дайте мне, я вам их обработаю. Разумеется, не бесплатно. А вот технологию свою я вам не уступлю». И это вовсе не проявление столь свойственной людям гордыни: подобного рода навыки и приемы сегодня (да, впрочем, и всегда) — это что-то вроде курицы, которая несет золотые яйца. Ведь инструмент, сделанный даже из самой высококачественной стали, без соответствующей тепловой обработки не стоит и ломаного гроша. Инструменты производят множество фирм и специалистов, а секреты термической обработки известны только немногим из них.

Простой пример: ножи из хорошо известной стали 440C делают во всей Европе и в Америке, поскольку очень многие сумели овладеть искусством ее тепловой обработки. Конечно, одни делают это мастерски, другие — так себе, а кто-то и вообще тяп-ляп, как это нередко и всюду случается. А вот ножи из новой стали VG-10 выпускают только в Японии, поскольку ни в Европе, ни в Америке не нашлось специалиста, который сумел бы придать готовым клинкам необходимые свойства. Понятно, многие специалисты продолжают экспериментировать, стараясь разгадать секреты обработки этой весьма перспективной стали. Понятно также, что рано или поздно многим это в той или иной мере удастся. Ведь сталь доступна каждому, а секреты ее обработки невозможно запатентовать и охранять. Но пока суд да дело, те, кто умеют делать это сейчас, заработают своим искусством очень много денег. Да и они не успокаиваются на достигнутом, тоже непрестанно экспериментируют, пытаясь еще что-то там усовершенствовать.

Так или иначе, но тепловая обработка клинка напоминает балансирование на краю пропасти, как и многое в технике (да и не только в технике). Для каждой стали существуют оптимальные условия закалки и оптимальная жесткость (см. табл. 1), при которой проявляются все ее достоинства и уходят в тень все ее недостатки. Если мы даже совсем немного не дотянем до указанных параметров, это может привести к тому, что потенциальные качества сплава не будут использованы в полной мере. Если же мы только чуть-чуть переборщим — скажем, немного увеличим жесткость изделия, — сталь лишится очень многих своих достоинств, а вот ее недостатки выступят на первый план.

Точно так же как не бывает идеальной формы или профиля клинка, не может быть и идеальной стали для изготовления ножей. Тщательно, с умом подбирая сталь для клинка и соответствующий назначению задуманного нами ножа способ его тепловой обработки, мы только и сумеем сделать хороший, но все же не такой уж идеальный клинок.

От способа окончательной отделки поверхности клинка обычно зависит внешний вид ножа, но не только он (илл. 138). Крайне редко отполировывают до полного блеска клинки серийных ножей. Такой способ отделки резко повышает производственные расходы, да к тому же и глянец держится очень недолго. На полированной поверхности в глаза бросается самая крохотная царапинка, которая вызывает угрызения совести у безалаберного владельца ножа. А как пользоваться ножом и не оставить на клинке ни одной царапинки? Даже вскрытие самой обыкновенной картонной коробки может испортить вид полированного клинка, поскольку в картоне содержатся мельчайшие наждачные частички, более жесткие, чем клинок ножа. Заметные следы на клинке оставляет и каждое прикосновение вашей ладони к его поверхности. Поэтому многие производители и владельцы ножей считают полирование клинка пустой тратой времени и денег. Некоторые фирмы применяют полировку только в некоторых, представительских, парадных моделях ножей, выпускаемых малыми партиями в расчете на коллекционеров. Но уж если кто захочет иметь отполированную поверхность клинка своего ножа, — никто ему не мешает сделать это самому. Мелкозернистая наждачная бумага, кусок войлока, паста для полирования и побольше терпения — вот и все, что вам понадобится (илл. 139).

У подавляющего большинства ножей клинки сатинированные (то есть лощеные), иначе говоря, их клинки подвергаются обработке наждачной бумагой с толщиной зерна 600–800. Окончательная отделка производится на войлочном диске с помощью достаточно жирной пасты для полирования. В этом случае поверхность клинка получается блестящей; следы от шлифовки, указывающие на ее направление, видны более или менее отчетливо; их можно обнаружить также, если провести по поверхности клинка кончиком ногтя. Клинок выглядит отлично, он хорошо защищен от коррозии, расходы на его окончательную отделку не выходят за пределы разумного. Такой способ отделки можно признать оптимальным для большинства ножей. Поскольку главный шлиф всегда делается поперек лезвия, иначе говоря, по направлению резания, царапинки, оставляемые на боковых поверхностях клинка содержащимися в разрезаемом материале твердыми частичками, не очень заметны (естественно, до поры до времени). Иногда производители, стремясь сделать нож более красивым внешне, используют игру света, по-разному отражающегося от поверхностей, отшлифованных в разных направлениях и с помощью разной по величине зернистости наждачной бумаги, хотя это, конечно же, увеличивает расходы на обработку. Следы пальцев на сатинированной поверхности видны совсем не так хорошо, как на полированной. Главный недостаток сатинированных клинков состоит в том, что блики отражающегося от них света видны с достаточно большого расстояния, но это может волновать лишь военных или спецназовцев (илл. 140). Им лучше всего подойдут матовые клинки.

Процесс придания клинкам матовости сводится к обдуванию поверхности металла струей песка. Английский термин — bead blasting — гораздо более точно отражает суть дела, поскольку используемый в этом случае порошок есть вовсе не песок, он состоит из мельчайших керамических шариков (bead — шарик, бусинка, бисеринка, капелька). Разгоняемые воздушной струей до большой скорости шарики бьют по поверхности стали, оставляя на ней крохотные вмятинки, которые все вместе и создают матовую, не бликующую поверхность. На обработанном таким образом клинке следы шлифовки не видны, а стало быть, и нет необходимости строго придерживаться определенного ее направления, что несколько снижает производственные расходы. У матовой поверхности есть и еще одно достоинство: оно для пользователя не имеет особого значения, но его очень ценит каждый, кто хоть однажды пытался сделать удачный снимок ножа. Когда вы фотографируете со вспышкой, матовая поверхность выходит на снимках куда лучше, чем сатинированная, а тем более полированная. С этими последними никогда не знаешь, хорошо ли они получатся на снимке или будут казаться черными из-за непредсказуемого отражения света. Матовые поверхности довольно быстро покрываются царапинами, но к числу их достоинств относится то, что от этих царапин легко избавиться. Едва ли не в каждой хорошо оборудованной оружейной мастерской вам это сделают за несколько минут. Зато у матовых клинков есть и существенный недостаток — их низкая сопротивляемость коррозии, поскольку это качество зависит не только от состава и способа тепловой обработки стали, но и от площади поверхности клинка, которая соприкасается с внешней средой. У матового клинка такая площадь больше, и это неизбежно увеличивает его податливость воздействию ржавчины. Кроме того, «шероховатая» поверхность лучше удерживает на себе микроскопические частички всего, с чем она входит в контакт, даже если это будет потная ладонь, которой вы коснулись клинка. Я уже упоминал, что у моего коллеги, который провел свой отпуск в палатке на Мазурских озерах, нож Avalanche весь покрылся ржавыми пятнышками; так вот, клинок у него был матовый. Разумеется, от коррозии можно защититься (особенно если клинок из нержавеющей стали): существуют современные средства ухода за металлом (например, масла для чистки оружия), а также препараты, основанные на акриловой кислоте, с помощью которых создается так называемое сухое покрытие. Но все же у ножей, работающих в тяжелых климатических условиях, а также у охотничьих, клинки не должны быть матовыми. Влажность и высокая температура воздуха, соприкосновение с соленой водой, потом, кровью животных — все это факторы, ускоряющие коррозию (илл. 141).

Чуть по-другому выглядит поверхность, подвергнутая обработке струей воды под давлением, в которой взвешены те же самые керамические шарики. Процесс превращения поверхности в матовую тут проходит очень плавно, в результате следы шлифования полностью не затираются. Обработанные подобным образом поверхности приобретают своеобразный, приглушенный, словно бы маслянистый отсвет. В англоязычной литературе такая окончательная отделка называется frost, буквально: мороз, иней. Правда, ни с морозом, ни с инеем у меня такие поверхности что-то не ассоциируются, но вот такой способ окончательной отделки нравится мне больше всех остальных. Хотя пристрастия и ассоциации — дело слишком уж личное, причем не только в тех случаях, когда речь идет о ножах (илл. 142).

Некоторые фирмы используют для окончательной отделки метод, который по-английски называется stone washing (буквально: мытье в камнях). Вот так как раз примерно все и выглядит, поскольку готовые клинки помещают во вращающийся барабан вместе с крупными и поменьше (от 5 до 15 мм) керамическими наждачными гранулами, и начинают этот барабан крутить. Поверхность стали покрывается мелким узором, напоминающим уменьшенную копию морозного узора на оконном стекле. Отделанная подобным образом поверхность хуже, чем сатинированная, отражает свет, царапины на ней тоже видны хуже. Мне, однако, она не очень нравится: клинок ведь выглядит так, будто его исцарапали без ладу и складу (да так, собственно, оно и есть, илл. 143). Не исключаю, что не у меня одного такие вкусы. На немецкой фирме B"oker я видел, как только что изготовленные ножи, подвергшиеся именно такой окончательной обработке, переделывают на сатинированные. Чем мельче керамические частички, из которых состоят наждачные гранулы, чем более закруглены эти гранулы, тем более гладкой выглядит поверхность клинка. Если применяются гранулки в форме валков (около 15 мм в длину и около 5 мм в диаметре) из очень мелкой и плотной белой керамики, поверхность уже не похожа на исцарапанную, скорее, она напоминает отполированную. Но только напоминает — от полированной поверхности ее отличает благородный глубокий отблеск, несколько на манер старого серебра или слегка потемневшего зеркала (илл. 144).

А что надо сделать, чтобы совместить высокую коррозиестойкость с полным поглощением света, ведь именно такими должны быть клинки армейских ножей, предназначенные для использования в тропиках?

Защитные покрытия мало того, что глушат световые волны и придают клинку нужный цвет (его можно сделать и пятнистым, «под камуфляж»), но и весьма надежно оберегают его от коррозии. Воронение, которое подходит для огнестрельного оружия, совершенно не годится для клинков ножей. Прежде всего, нержавеющая сталь воронению не поддается, а кроме того, вороненая поверхность чрезвычайно чувствительна к воздействию даже самых слабеньких кислот. Достаточно порезать таким ножом маринованный огурчик, и на клинке появятся полосы, от которых уже не избавиться.

Как-то не прижился в производстве ножей метод покрытия поверхности клинка фосфатом (в англоязычной литературе это называется parkerization). Хотя достоинств у него много: довольно высокая механическая выносливость клинка, его матово-серый цвет, глушащий отражение света, относительно скромные производственные расходы (илл. 145). Скорее всего, последнее слово осталось за рынком: покупатель не хочет такой нож, «он же безобразно выглядит» — и дело с концом!

На поверхности серийных ножей, не очень дорогих и просто дешевых, довольно часто накладывают разогретую эпоксидную пудру (ероху powder coating). Такой пленкой можно покрыть любую сталь, включая и нержавеющую, и придать ей какой угодно цвет. Это покрытие сравнительно дешево, оно хорошо глушит свет и защищает сталь от коррозии, но оно не очень стойко. Единожды поврежденное, оно начинает шелушиться, обнажая металл и лишая его защиты.

Более долговечны тефлоновые покрытия, но, поработав таким ножом, вы заметите, что и на них со временем появляются царапины. Правда, когда накладывают тефлоновую пленку, ее втапливают в верхний слой стали (на глубину в несколько микрон), так что, даже поцарапанная, она металл защищает. У таких покрытий есть и еще одно достоинство, связанное с характерным свойством тефлона: он, если так можно выразиться, «жирноват» на ощупь. Тефлоновое покрытие уменьшает трение разрезаемого материала о боковые плоскости клинка. Это не значит, естественно, что таким ножом можно резать безо всяких усилий, но если вы делаете тяжелую работу, разницу вы тут же заметите и оцените. Наложение тефлонового покрытия — процесс достаточно сложный и, следовательно, дорогой. И порошковые, и тефлоновые покрытия существенно мягче стали клинка, а потому довольно быстро покрываются царапинами. Как бы хорошо эти покрытия ни оберегали сталь, поцарапанный клинок выглядит паршиво еще и потому, что царапины очень четко выделяются на матовом черном фоне. Если же вы покупаете нож для того, чтобы им работать, а не любоваться, с внешним видом клинка можно и смириться (илл. 149).

Гораздо более жестки и плохо поддаются внешнему механическому воздействию покрытия из нитрида титана (titanium nitride, или сокращенно Ti-Ni coating) (илл. 150). Если порошковое или тефлоновое покрытие можно легко поцарапать любым металлом, даже мягкой медью, то покрытие из нитрида титана можно поцарапать лишь сталью или чем-нибудь еще потверже. Если верить некоторым производителям, такое покрытие делает поверхность стали еще жестче, но мой опыт этого не подтверждает. Покрытие из нитрида титана можно поцарапать стальной проволокой, из которой делают бумажные скрепки, — так каким же это образом оно способно ужесточить куда более жесткую, чем скрепки, сталь клинка? Когда вы пользуетесь ножом, покрытие из нитрида титана царапинами испещряется, но только не так легко и быстро, как порошковое или тефлоновое. Покрытия получше и пожестче, разумеется, обходятся дороже: тефлоновое покрытие клинка повышает цену ножа примерно на 10 долларов, а из нитрида титана — даже на 15–20. Всем этим покрытиям можно придать любой цвет. По не очень понятным причинам для клинков выбирают чуть ли не исключительно черный цвет; правда, некоторые фирмы предпочитают, например, для пружинистых зажимов, удерживающих нож в кармане, серое тефлоновое покрытие.

Новое, очень перспективное покрытие из карбида бора (boron carbide coating) еще только начинает завоевывать рынок серийных ножей. Как утверждают, оно тверже стали клинка и поцарапать его можно лишь чем-нибудь, что обладает жесткостью по меньшей мере в 90 HRC. Металла с такой жесткостью не существует: жесткость стального напильника около 70 HRC, — а песок в картоне бывает и пожестче. Покрытие из карбида бора должно быть выносливее всех до сих пор известных защитных покрытий, но, стало быть, и дороже их. У меня два ножа с таким покрытием клинков, но это ножи джентльменские, так что я не пользуюсь ими для трудной работы и ничего не могу сказать о прочности их покрытия. Это покрытие никак не сказывается на внешнем виде стали, клинок не производит впечатления покрашенного или обтянутого тоненькой пластиковой пленкой. Сталь выглядит как сталь, только что черного цвета. К сожалению, на таком покрытии остаются отпечатки пальцев, и они тем отчетливее видны, чем более отполирована сталь под покрытием (илл. 151).

Рукоятка

Чтобы хоть что-нибудь делать ножом, его надо держать в руке. Если нам предстоит выполнить трудную и требующую времени работу, удобство держать нож способно перевесить даже такие его качества, как эффективность и быстроту выполнения операций, а также обеспечить безопасность пользования ножом. Ведь уставшая, одеревеневшая, замерзшая или заляпанная грязью рука куда менее чувствительна, и случиться может всякое. Бывает, что неудобная или плохо лежащая в ладони рукоятка нежданно-негаданно «выскальзывает» из уставшей руки и нож ранит вас или кого-нибудь постороннего. А потому, по моему убеждению, рукоятка «по-умному» спроектированного ножа должна отвечать нескольким весьма существенным требованиям:

• удобно располагаться в ладони в процессе работ, для которых нож предназначен;

• не позволять ножу произвольно менять положение в руке;

• если нож нужен для работы в сложных условиях, рукоятка должна сохранять упомянутые выше качества даже в том случае, если она находится в мокрой, вспотевшей, грязной или окоченевшей руке. Рукоятки ножей, предназначенных для использования в «медвежьих углах», могут заканчиваться металлической головкой, способной послужить молотком, если потребуется расколоть что-нибудь твердое. Чаще всего роль такого молотка исполняет выступающий из тыльной части черенка конец стержня, представляющего собою продолжение клинка. Отверстие, через которое можно пропустить веревку, очень пригодится при работе на высоте, над водой или в глубоком снегу.

В складных ножах подобное устройство рукоятки — дело более сложное, поскольку черенок служит укрытием для клинка, когда нож складывается, а также для блокирующего механизма, когда нож раскрывается.

Как это сплошь и рядом случается в нашем напичканном противоречиями мире, совместить все эти свойства друг с другом в разумных пропорциях нелегко, над этим конструкторам приходится ломать голову. Продумывая форму рукоятки, выбирая материал, из которого ее следует изготовить, можно придать ей качества, необходимые для того или иного типа ножа. Начнем с материалов.

Само собой разумеется, самый прочный материал для рукояток — сталь. Бывают ножи с неподвижным клинком, сделанные из одного куска стали; чаще, однако, выпускают складные ножи с рукоятками, отделанными стальными пластинками, которые одновременно исполняют роль несущего каркаса. Естественный недостаток стальных рукояток — общий большой вес ножа и склонность черенка выскальзывать из руки, особенно если она мокрая или испачкана жиром. Конечно, когда речь идет о ножах с неподвижным клинком, и того, и другого можно избежать: вырезать отверстия в рукоятке или устроить в ней тайник, а поверхность черенка сделать рифленой, то есть нанести на нее острые бороздки. Правда, сложная механическая обработка и бесполезная трата дорогой стали, из которой делают клинки, намного удорожают ножи, и в значительно большей степени, чем повышают их качество. Судя по всему, именно поэтому ножи с неподвижными клинками, обладающие стальными рукоятками, не получили широкого распространения. Иное дело ножи складные. Изящная, благородная форма и возможность выгравировать что-нибудь на боковых гладких поверхностях черенка (скажем: «Любимому Мишеньке в день рождения») сделали очень популярными сконструированные таким образом маленькие представительские ножи (так называемые gentleman's knives). Иногда стальными рукоятками оснащают и складные ножи, предназначенные для выполнения сложных операций (илл. 152).

Матовая поверхность могла бы радикально улучшить хватку, ведь такая поверхность менее скользкая. Но стальные черенки обычно матовыми не делают, поскольку в этом случае увеличивается площадь поверхности, которая соприкасается с окружающей средой, что способствует более быстрому ее ржавлению. Увы, даже нержавеющая сталь ржавеет, когда постоянно соприкасается с человеческим телом.

Алюминиевые сплавы коррозии не подвержены, к тому же их можно анодировать, придавая им любой цвет или даже раскрашивая в несколько цветов. В последние годы входят в моду весело выглядящие цветные рукоятки. Одним из первых серийных ножей с подобным черенком появился на рынке нож «Боа», спроектированный гавайским разработчиком Кеном Онионом (Ken Onion) и выпущенный фирмой Kershaw. Конкуренты оставались позади всего несколько месяцев, после чего фирма Benchmade выбросила на рынок нож Уоррена Осборна (Warren Osborne), рукоятку которого она делает в трех разных цветовых версиях. Фирма Spyderco пошла в этом отношении еще дальше. Она делает поверхности оправы черенка слегка матовыми еще перед тем, как их анодировать, в результате чего рукоятка получается очень приятной на ощупь, «теплой» и лучше держится в ладони (илл. 153 и 154).

Еще одно достоинство алюминиевых рукояток состоит в том, что они очень устойчивы, то есть не прогибаются, сохраняют свою форму при механических нагрузках. Это особенно важно для складных ножей, поскольку от устойчивости рукоятки в решающей степени зависит нормальная работа блокирующего механизма, а стало быть, и безопасность пользования ножом.

К недостаткам анодированного алюминиевого черенка следует отнести то, что декоративное покрытие, даже самое неподатливое для стирания, легко царапается при соприкосновении с металлическими предметами. Монеты или ключи, положенные в тот же карман, что и такой нож, способны очень скоро испортить внешний вид его рукоятки.

Алюминиевые черенки редко используются при изготовлении ножей с неподвижным клинком. Фирменных ножей с алюминиевыми рукоятками совсем немного, я в состоянии вспомнить только два: Gerber Mark 1 и Mark 2.

Титановые сплавы соединяют в себе легкость и антикоррозийность алюминия с упругостью и выносливостью стали. Титановые рукоятки складных ножей не нуждаются в стальной оправе, они и сами успешно справляются с ролью несущего каркаса. Это существенно упрощает конструкцию ножа и уменьшает количество частей, подверженных ржавлению. Матовые и анодированные боковые поверхности позволяют уверенно, не опасаясь соскальзывания, держать рукоятку, которую к тому же можно сделать еще и рифленой. Титан обладает большей жесткостью, чем алюминий, а потому надежнее защищает рукоятку от царапин (впрочем, они все равно видны на ней). Этот материал одинаково пригоден и для рукояток ножей, выполняющих сложную работу, и для изящных ножей, которыми мы пользуемся каждый день, и для ножей представительских тоже (илл. 155). Высокая цена исходного материала и еще более высокая стоимость его последующей обработки объясняют, почему титан редко используется при производстве серийных складных ножей. Тем более нет никакого смысла делать из него рукоятки для ножей с неподвижными клинками, я о подобных моделях вообще никогда не слышал.

Термопластичные синтетические вещества. Рукоятки более легких и более дешевых ножей (так называемых lightweight knives) часто целиком отделываются композиционными материалами из нашпигованного коротенькими (3–5 мм) стекловидными волокнами нейлона. Распространенное коммерческое название такого вещества — zytel. Но поскольку в «счастливом капиталистическом мире» за использование защищенного названия положено платить, причем, как правило, недешево, многие фирмы заменяют его собственным. Например, Spyderco употребляет название FRN (Fiber Reinforced Nylon^[19]), что ничуть не расходится с правдой. Независимо от употребляемого названия, такие рукоятки изготовляются способом впрыскивания, что позволяет придавать им практически любую форму и по-разному отделывать их поверхность. Как раз это в сочетании с низкой ценой исходного материала и его обработки привели к широкому использованию термопластичных материалов при производстве фирменных, но не слишком дорогих моделей ножей. Слов нет, они не очень элегантны на вид, но правильная отделка поверхности черенка позволяет надежно держать такой нож в руке, не опасаясь, что он выскользнет, делает его очень стойким к внешним воздействиям — и механическим, и химическим. Из термопластичных материалов изготовляют не только оправу рукоятки (илл. 156 и 157), но порой и целиком всю рукоятку складных ножей (илл. 159). Использование подобного материала при отделке черенка снижает расходы на производство всего ножа, что, например, позволило удерживать на уровне ниже 100 долларов цену выпускаемого из экзотической и достаточно дорогой подшипниковой стали ножа Х-42 Recondo фирмы SOG Specialty Knives.

Рукоятки из резиноподобных синтетических материалов лучше прилипают к ладони, а стало быть, делают хватку более уверенной и безопасной. Один из самых распространенных материалов подобного типа — кратон. Черенок из кратона — даже с гладкими боковыми поверхностями — удобно располагается в ладони и не выскальзывает из нее. Если к тому же его боковые поверхности рифленые, нужно приложить немалые усилия, чтобы хоть немного сдвинуть черенок в руке. Это особенно важно для ножей, предназначенных для использования в сложных атмосферных условиях. Сходными качествами обладают thermorun elastomer, santopren и некоторые другие искусственные материалы (илл. 161). Разумеется, упругость и гибкость резиноподобных искусственных материалов, иначе говоря, отсутствие у них устойчивости, исключают возможность изготовления из них рукояток складных ножей.

Бывает и так, что стремясь сделать хватку более надежной, производитель использует вкладки из резиноподобных материалов в рукоятку, сделанную из другого материала, например из термопластика или из алюминиевого сплава (илл. 162).

Вещество, носящее коммерческое название G-10, — это подвергнутый под высоким давлением полимеризации эпоксидный ламинат из стекловидного волокна. Его очень высокая механическая выносливость в сочетании с небольшой массой и слабой подверженностью химическому воздействию превращают G-10 чуть ли не в идеальный материал для отделки черенков как складных ножей, так и ножей с неподвижным клинком (илл. 160). Кроме того, он открывает широкие возможности для окончательной отделки поверхности рукоятки — от полировки ее до зеркального блеска до превращения ее с помощью текстурирования в очень шероховатую (илл. 163). Материалу G-10 тоже можно придать любой цвет, надо только соответствующим образом подкрасить эпоксидную смолу в процессе формирования ламината. Окрашивая разные слои в разные цвета, можно сделать рукоятку очень привлекательной, да и весь нож только выиграет от этого. На мой вкус, разноцветные черенки куда красивее черных, «тактических». А еще я заметил, что нож с цветной рукояткой меньше возбуждает окружающих, чем точно такой же нож — с черной (илл. 165).

Carbon Fiber— по-английски значит углеродистое волокно. Этим и объясняется название подобного G-10 материала, в котором ткань из стекловидного волокна заменена переплетенными углеродистыми волокнами. Нередко этот ламинат называют материалом XXI столетия из-за его исключительных механических свойств. Рукоятка моего SOG Jet Edge 2 с тоненькими накладками из углеродистого волокна, причем только одна ее сторона укреплена стальной пластинкой, на первый взгляд, не такая уж прочная. Тем не менее, она ничуть не пострадала, когда на каникулах дети использовали этот нож в качестве лома, пытаясь отодрать от ствола сосны порядочный кусок коры! Конечно, 7—8-летние дети, даже если они ухватятся за нож все вместе, — это не взрослый мужчина, но они навалились на нож так, что усилие прилагалось поперек плоскости клинка, то есть по линии наименьшего сопротивления всей конструкции. Гладкая оправа черенка выглядит современно, но в мокрой ладони рукоятка становится довольно скользкой. Текстурирование облицовочных пластинок придает им более скромный вид, но позволяет более надежно держать нож в руке (илл. 166).

Микарта — это тоже ламинат, сделанный из связанной смолой (чаще всего бакелитовой) бумаги, ткани или другого материала подобной структуры. Подбирая соответствующим образом цвет основного материала и связывающей его смолы, можно получить любопытные композиции — однотонные и многоцветные. Самые различные типы этого вещества, сделанного из толстой ткани или брезента, сходны в том, что все они приятные, теплые на ощупь, не скользят в руке (илл. 164). Микарты, в состав которых входит бумага или тонкое полотно, отличаются большой плотностью и поддаются изящной полировке, что позволяет сделать вещь красивой. Эти качества особенно нужны для производства ножей представительского класса. В свое время я экспериментировал с микартой собственного домашнего приготовления, и мне, кажется, удалось придать нескольким моим ножам более привлекательный вид (илл. 167). Микарта, хотя и принадлежит к материалам достаточно твердым, отличается существенно меньшей механической выносливостью в сравнении с G-10, а тем более с Carbon Fiber. Именно поэтому, как представляется, она больше подходит для облицовки черенков ножей с неподвижным клинком, чем складных, рукоятки которых подвержены в определенных местах большим механическим нагрузкам. Тем не менее, встречаются и складные ножи, рукоятки которых оправлены этим материалом (илл. 168).

G-10, углеродистое волокно или микарта — довольно дорогие исходные материалы, еще дороже обходится их обработка. Облицовку из ламинированных материалов редко можно увидеть на ножах дешевле 100 долларов.

Не менее привлекательный вид у ламината, полученного из склеенных смолой тонких деревянных пластинок. Собственно, это уже фанера несколько более высокого, чем обычно, качества. В зависимости от окраски различных слоев дерева она может выглядеть или как «настоящее» дерево, или как сверкающее чуть ли не всеми цветами радуги «нечто» (илл. 169). Несомненное достоинство такого материала — его большая, чем у обычного дерева, механическая выносливость, в особенности же его сопротивляемость расщеплению. Дерево тоже используется для облицовки черенков ножей, как складных, так и с неподвижным клинком. Оливковое, благородный палисандр, экзотичное cocobolo, менее экзотичная, но не менее изящно выглядящая туя — это далеко не полный перечень деревьев, которые идут в дело при изготовлении ножей. Но вот еще один парадокс нашего обезумевшего времени — нож, рукоятка которого облицована каким-нибудь экзотическим деревом, подчас стоит дешевле, чем точно такой же нож с рукояткой, отделанной синтетическим материалом G-10 (илл. 170).

Очень хорош для рукояток и такой природный материал, как толстая шкура. Поистине классической моделью считается такой нож, рукоятка которого состоит из нанизанных на стержень и соответствующим образом обработанных кусков шкуры. Порой шкуру в подобной модели заменяет кора старой березы. Да, да, именно так, кора, не удивляйтесь, пожалуйста. У меня когда-то, в молодости, был такой нож, и хотя, признаюсь, сделан он был топорно, рукоятка лежала в ладони как влитая и оставалась сухой даже в процессе самой тяжелой работы. Достоинство подобных черенков в том, что даже в самых невероятных условиях они отлично держатся в руке. Несомненный же их недостаток — они не так прочны и быстро становятся довольно неприглядными на вид; это, скорее всего, и послужило причиной того, что их практически перестали выпускать (илл. 171).

Оленьи рога или рог буйвола придают ножу классический, старомодный вид. Но по сравнению с современными материалами их механическая выносливость ниже, а держатся в ладони они хуже, поэтому эти классические материалы почти совсем не применяют при изготовлении самых дорогих ножей. Поражает соотношение цен — классические природные материалы сегодня дешевле некоторых синтетических. Применение дерева или рога для облицовки рукоятки серийного ножа говорит в наши дни вовсе не об изысканном вкусе производителя или о его привязанности к классическим решениям — скорее, оно говорит о его технологической отсталости и неумении добраться до современных материалов! Это наводит меня на невеселые мысли: верно ли, что человечество идет правильной дорогой?

Несколько иными соображениями руководствуются художники, которые, давая волю своей фантазии, создают баснословно дорогие ножи в одном экземпляре; но речь сейчас не о них.

Насколько удобно и безопасно держать в руке нож, в сущности говоря, предопределяет форма его рукоятки.

Я уже говорил, что рукоятка прежде всего должна быть удобной. Ладонь отнюдь не нежнее других частей человеческого тела. Черенок метлы или сходные с ним по форме рукоятки типичных армейских ножей не так уж плохо держатся в ладони, кое-что делать этими инструментами можно. Но если условия позволяют сделать рукоятку чуть поудобнее — или, как теперь модно выражаться, придать ей эргономичную форму, — то отчего же и не сделать, отчего не придать? Вы наверняка оцените это, скажем, разделывая тушу крупного животного, строгая дерево или многократно перерезая толстую веревку. Удобная рукоятка позволяет не только прилагать большие усилия, когда вы выполняете такие тяжелые операции, но и заметно лучше контролировать клинок, когда вы заняты тонким, требующим точности делом. От формы черенка в решающей мере зависит не только то, удобно ли работать этим ножом, но и то, безопасно ли это делать. Так что удачная форма рукоятки во многом определяет и удачу всей конструкции ножа. Тут нельзя опереться на теорию, нужно просто-напросто представить себе, как все это будет работать, сделать несколько моделей и шлифовать черенок, стремясь довести его форму до совершенства. Но и это еще не гарантирует, что черенок подойдет любой руке. Руки бывают разной формы и величины, а пристрастия и представления людей об удобстве различаются еще больше. У моего товарища рука — и по размеру, и по форме — практически такая же, как у меня, но ему черенок ножа Bill Moran Featherweight, выпускаемого фирмой Spyderco, «не по руке». У меня же рукоятка этого ножа лежит в ладони превосходно. И как тут решить — удобная она или нет? Видимо, для кого как. Следует, однако, заметить, что эта модель Билла Морана не из числа бесспорных, а у подавляющего большинства серийных ножей форма рукояток более универсальна. Расскажу о некоторых частностях, которые придают рукоятке нужные качества.

Небольшой выступ на передней части черенка снизу даже трудно назвать гардом, но как-то его ведь надо назвать. При тычке ножом он не позволяет руке соскользнуть на лезвие. Он, однако, и не может быть чересчур большим, поскольку большой или ложный гард мешает работать ножом (илл. 173). У ножей, которые используются прежде всего как инструменты (а таких сейчас большинство), гард может быть совсем крохотным (илл. 174), но его и вовсе может не быть (илл. 175). Вырез под указательным пальцем также хорошо защищает от сползания руки вперед, а одновременно и помогает удерживать рукоятку в ладони (илл. 176 и 177). Мешает соскальзыванию руки и уступ в форме откоса на верхней части рукоятки или на обухе клинка, это упор для большого пальца. Сделав поверхности выреза и откоса рифлеными, мы добьемся того, что захват рукоятки ладонью будет еще надежнее. Однако может статься, что тогда держать нож будет не так удобно, особенно при выполнении тяжелой работы. Вообще говоря, два эти качества — удобство и безопасность — плохо совмещаются друг с другом. Шероховатая облицовка и рифленые края рукоятки надежнее, ладонь в ней чувствует себя увереннее, в большей безопасности, но работать таким ножом менее удобно. Вместе с тем удобная, неагрессивная, тщательно отделанная рукоятка может оказаться не очень надежной, не способной прочно удерживаться в ладони. Это особенно заметно при работе на морозе, когда окоченевшая рука теряет чувствительность.

Острые продольные края никоим образом не способствуют повышению надежности и безопасности захвата, а при больших усилиях могут впиваться в ладонь, что весьма болезненно. Как правило, ведущие производители ножей не допускают подобного рода недоработок; если же вы все-таки с ними столкнетесь, возьмите напильник и наждачную бумагу и потрудитесь немного, чтобы форма черенка стала вам «по руке».

Прямая рукоятка, если передняя ее часть хорошо развита, надежнее защищает ладонь от сползания к клинку (илл. 178). А хорошо развитая задняя часть и закривление черенка не позволяют ему выскользнуть из руки во время резания или вытягивания вбитого во что-то ножа (илл. 179). Можно сконструировать рукоятку, которая гарантирует ладонь от сползания и вперед, и назад, но это, естественно, утяжелит всю конструкцию (илл. 180 и 181).

Несколько слов о конструкции рукоятки. В давние времена рукоятка ножа с неподвижным клинком представляла собой сделанный из дерева или рога брусок, который насаживали сзади на стержень, служащий продолжением клинка. Нередко вместо такого бруска на стержень нанизывали куски предварительно обработанной соответствующим образом толстой, твердой шкуры или березовой коры. В подобных конструкциях куски шкуры или коры держались вместе благодаря тому, что рукоятку венчала прикрепленная к концу стержня головка. Эта конструкция вполне себя оправдывала, когда клинок был кованый; в таком случае исходный брусок стали мог быть лишь чуть короче общей длины ножа. Кузнец, сужая ширину стержня, «вытягивал» его до необходимой длины и одновременно делал чуть толще клинка (илл. 183).

Сейчас клинки практически всех серийных ножей вырезаются из листовой стали. Нет смысла ослаблять конструкцию и попусту тратить материал, доводя стержень до такой ширины, чтобы на него можно было натянуть сзади всю рукоятку. Куда проще вырезать необходимой формы рукоятку из полоски стали и наложить на нее с обеих сторон пластинки из любого материала. Легче всего это делать с помощью клепки, зато привинчивание накладок к стержню позволяет разбирать нож, чтобы его почистить, законсервировать или же заменить накладки, если это необходимо либо же почему-то взбредет вам в голову.

Компромиссным решением стала рукоятка из термопластичного или резиноподобного синтетического материала, насаживаемая непосредственно на стержень, служащий продолжением клинка. Если стержень не обрезан и его конец выглядывает из тыльной части черенка, мы имеем дело с моделью, которая в англоязычной литературе известна как full tang construction (илл. 184). Такая конструкция обеспечивает максимальную прочность рукоятки и всего ножа, но это вряд ли так уж необходимо для легких ножей, предназначенных исключительно для резания. У выпускаемого Spyderco ножа Билла Морана стержень не доходит до конца рукоятки на 1/3 ее длины, но на фирме меня заверили, что по этой причине не было ни одной рекламации. Конечно, у ножа с более толстым клинком, предназначенным и для того, чтобы приподнять что-то, стержень должен быть полноразмерный. Но на практике так бывает не всегда. Если, к примеру, согнуть рукоятку ножа Sabertooth Avenger, который делает фирма Katz Knives, можно увидеть, где кончается стержень. Проанализировав его конструкцию, приходишь к выводу, что разработчики были непоследовательны. Если нож нужен только для разрезания, зачем тогда у него такой толстый клинок, ведь тонкий режет несравненно лучше? Если же предполагается, что его будут использовать как лом, то зачем стержень доходит только до 2/3 длины рукоятки? Более длинное и жесткое плечо подошло бы лучше, а у рукоятки не было бы причин сломаться в том месте, где кончается стержень.

Есть и еще одна — правда, встречающаяся довольно редко у серийных ножей — конструкция: это так называемый интегральный нож. Его интегральность заключается в том, что гард (обычно крохотный), а бывает, и головка рукоятки сделаны из того же куска стали, что и клинок. Разумеется, вырезание такого большого куска стали было бы бессмысленным расточительством. Эти ножи изготавливаются методом штамповки. На илл. 185 представлены стадии превращения обыкновенного стального прутика в изящный охотничий нож. Подобную конструкцию представляют в моей коллекции и в этой книге ножи Integral немецкой фирмы B"oker и Wzor 6 (Модель 6) польской фирмы Kopromed.

У складных ножей конструкция рукоятки довольно сложна из-за того, что, когда нож складывается, она принимает в себя клинок, защищая его кончик и лезвие. Кроме того, в рукоятке необходимо разместить ось, вокруг которой вращаются клинок и механизм, удерживающий его то в открытом, то в закрытом положении. Все это так существенно отличает ее от рукоятки ножа с неподвижным клинком, что мы вернемся к обсуждению этой темы, когда будем говорить о характерных свойствах складных ножей.

*** * ***

Вот, собственно, и все о рукоятках. Как-то мне случилось работать ножом без рукоятки, поскольку она обломилась как раз там, где соприкасается с клинком. Я в общем-то справился, но такую работу уж никак нельзя было бы назвать ни удобной, ни безопасной. Когда вы покупаете нож за большие деньги — и опять тут приходится принимать в расчет противоречие между западными ценами и отечественными заработками, — следует убедиться, что рукоятка его вам по руке, что работать вам будет и удобно, и безопасно.

Практический совет: покупая нож, обязательно подержите его в руке. Нельзя при этом руководствоваться никакими теориями, чьими-то рецензиями или мнениями. Надо просто взять нож в руку и повертеть его в ладони, представляя себе различные ситуации, в которых вам придется воспользоваться ножом. Рукоятка, которая покажется вам удобной в магазине, не всегда сможет подойти к реальным условиям, когда вам нужно будет долго держать нож в руке, выполняя сложную работу. Наоборот никогда не бывает — если рукоятка вам не по руке в магазине, она и в работе вас подведет. А потому неплохо было бы договориться с продавцом о возможности в течение какого-то разумного срока возвратить нож или обменять его на другой. Чтобы проверить, насколько нож удобен, лучше всего поработать им на кухне. И жена, вероятнее всего, будет этим довольна, а, возможно, даже более благосклонно отнесется к тому, что вы потратили столько денег.

Ножны

Ножны — очень важная принадлежность любого ножа с неподвижным клинком. Ведь без них нож можно носить, только держа его в руках. Когда-то ножны для холодного оружия, в том числе и для ножей, делались преимущественно из кожи или дерева. В XIX столетии, когда численность армий резко возросла и, стало быть, оружия, включая и холодного, потребовалось гораздо больше, стали применять металлические ножны, поскольку их массовое производство оказалось и проще, и дешевле. Да и до сих пор в армии в ходу металлические (стальные) ножны; подозреваю, по тем же самым причинам.

Сейчас ножны для ножей делают из более современных материалов — из разного рода синтетики и тканей из нее. Самого пристального внимания заслуживают материалы, известные под торговыми марками kydex и concealeks. Вообще-то химический состав их почти одинаков — это термопластичный акриловый полимер, поверхности которого можно придать любой цвет и любую текстуру. Высокая механическая выносливость и не менее высокая устойчивость к химическому воздействию делают ножны из такого материала практически вечными. А то, что подобный материал не впитывает в себя воду, совсем не безразлично для стальных частей ножа, прежде всего для клинка. Горячая штамповка ножен из такого пластика — операция технологически не очень сложная, а следовательно, и не очень дорогая (илл. 186).

Ножнами из kydex и concealeks сейчас оснащают свои ножи большинство ведущих мировых фирм. Американские Benchmade, Gerber, Ка-Bar, Spyderco, немецкая B"oker, шведская F"allkniven и многие другие предлагают более или менее удачно сконструированные ножны из искусственных материалов. Да и немало небольших ремесленных мастерских по индивидуальному заказу делают ножны к любому выпускаемому сегодня ножу из тех же kydex и concealeks.

Можно ли утверждать, что найден идеальный материал для ножен? Это не совсем так. К сожалению, у ножен из синтетического материала есть и недостатки. Самый большой — резкое снижение механической выносливости при низких температурах. На морозе ниже -20 °C ножны из kydex или concealeks становятся хрупкими и могут с легкостью лопнуть, особенно если в них нет ножа. А такая температура вполне обычна для скандинавских стран, для Аляски или для безбрежных северных просторов России и Канады. Еще один недостаток — высокая цена исходного материала, и хотя процесс производства прост и дешев, готовые ножны из него дороже таких же, но кожаных. Для коллекционеров, придающих особое значение внешнему виду ножа, важно также учитывать, что мельчайшее песчаное зернышко в ножнах способно поцарапать клинок ножа. И такие царапины очень хорошо видны на клинках с антикоррозийными и светоотталкивающими покрытиями. Пластмассовые ножны, ударяясь об оружие или иные предметы вашего снаряжения, издают громкий звук, а это вряд ли обрадует охотника и смертельно опасно для солдата. Наконец, последнее, но не менее существенное замечание: многие никак не могут отделаться от ощущения, будто пластиковые ножны мертвы, будто в них не чувствуешь души, как не чувствуешь ее в пластмассовой оправе оружия. «Фу, да это же пластмасса», — частенько можно услышать от охотников, людей, так тесно связанных с природой.

У kydex и concealeks, если речь касается ножен, есть альтернатива: это более дешевый материал zytel, армированный стекловидным волокном нейлон. Изготовленные из него методом впрыскивания ножны не менее прочны, чем из kydex или concealeks, но они немного тяжелее. Такие ножны чаще всего предназначаются для более дешевых ножей (илл. 187).

Еще более дешевое решение — применение материалов попроще, как, например, полипропилен. Его использует для своих ножен лодзинская фирма Sanitas, выпускающая ножи армейского типа, которые продает по вполне приемлемой цене. Конечно, такие ножны не так прочны, как современные изделия западных производителей, но лодзинский нож вместе с ножнами стоит дешевле, чем сделанные на заказ одни только ножны из kydex. Так что выгоднее купить его; а если ножны износятся или порвутся, их можно выбросить и запастись новыми, это окупится. Хуже, если ножны выйдут из строя в трудных полевых условиях… Но тут уж каждому надо решать самому, на какой уровень технологического прогресса его хватит (илл. 188).

Существеннейшего недостатка ножен из искусственных материалов — их ломкости на морозе — лишены ножны из синтетических тканей, например нейлоновой ткани из cordur'a, которая часто используется для производства ремней, подтяжек и иной армейской и полицейской экипировки. Хотя сама ткань хрупкой и не становится, лопнуть или раскрошиться может пластиковая вкладка, служащая своего рода жестким каркасом, защищающим клинок. Но и в этом случае ножны еще могут послужить вам. Есть у такой ткани и еще одно преимущество: из нее можно шить ножны разных моделей, скажем, поместить на них кармашек для точила. Хотя процесс производства (шитья) ножен из cordur'a весьма сложен, эти ножны немного дешевле, чем сшитые из kydex, поскольку значительно дешевле сам исходный материал. Правда, они не так прочны. Теоретически, в конце концов даже наипрочнейшая ткань в неблагоприятных условиях, как и вообще любая ткань, начинает ползти по сгибам и швам, хотя она несравненно крепче, скажем, хлопчатобумажного брезента. Липкие ленты velcro (репейник), нередко служащие застежками на ножнах из cordur'a, порой «расклеиваются» и отказываются прилипать. И опять вопрос — насколько хватает таких ножен? Школьные ранцы из cordur'a, которые мои дети таскают изо дня в день, служат им в среднем 2–3 года, и, должен признаться, дети не очень-то о них заботятся: скатиться верхом на ранце с ледяной горки — это всего лишь еще один пример не самого «серьезного» использования его не по назначению. И ничего, ткань в общем-то держится. Правда, ранец мы покупаем новый, но потому только, что старый уже потерял свой вид, да и попросту надоел, а в магазине сколько угодно новых, еще лучше (илл. 189).

Среди натуральных материалов, используемых для шитья ножен, один из самых старых — кожа. Она не обладает такой механической выносливостью, как современные искусственные материалы, и не так равнодушна к погоде, как они, но именно ей и до сих пор чаще всего отдают предпочтение производители ножен, особенно тех, что подешевле. И самое удивительное (по крайней мере, меня это просто поразило): причина в том, что кожаные ножны дешевле точно таких же, но сшитых из kydex'a и даже из cordur'a. По-моему, это какая-то бессмыслица, ведь синтетические материалы разрабатываются и производятся прежде всего ради того, чтобы они обходились дешевле, чем натуральные. Ну что ж, это не единственный парадокс нашего времени и «счастливого общества потребления». Ведь, скажем, отделанный тесовой вагонкой дом из пенопласта не намного дешевле кирпичного и оштукатуренного — по крайней мере, в Польше. Оконные рамы из запрещенного в Соединенных Штатах PCV в Польше по цене тоже не уступают деревянным.

Охотничьи и коллекционные ножи чаще всего продают вместе с кожаными ножнами. И опять из-за неприязни к «бездушному» пластику, который ассоциируется с дешевизной и халтурой. Хотя все это решительно не соответствует реальным ценам, я не могу не признать, что подобное отношение не лишено оснований. Есть ли у кожаных ножен еще какие-нибудь существенные преимущества перед ножнами из искусственных материалов? Да, они не крошатся на морозе. Любые ножны «шлифуют» поверхностный слой клинка, особенно если нож попадает в них грязным, но кожаные делают это совсем не грубо. Кожаные ножны остаются «немы», задевая за твердый предмет (илл. 190).

Каким требованиям должны отвечать добротные ножны?

Первое и самое главное — ножны должны достаточно надежно защищать вас от вашего же ножа. Иначе говоря, не только оберегать лезвие и кончик клинка, но делать это таким образом, чтобы вы, по невнимательности или в результате несчастного случая, не причинили себе вреда, напоровшись на свой же нож. Большинство материалов, из которых делают ножны современных ножей, довольно прочны и их нелегко разрезать, так что за лезвие можно не волноваться. Сложнее обстоит дело с сохранением в неприкосновенности кончика клинка. Представим себе такую ситуацию: у вас на поясе нож в ножнах, вы резко наклоняетесь либо приседаете (или одновременно наклоняетесь и приседаете, как, скажем, парашютист в момент приземления) и грудью натыкаетесь на рукоятку ножа, который упирается в ваше бедро. Если ножны не выдержат, нож вонзится в него, а при самом неблагоприятном стечении обстоятельств войдет в бедро так глубоко, что рана может оказаться даже смертельной. Чтобы избежать этого, ножны из ткани или кожи укрепляют твердыми вкладками из пластика или дерева. Искусственные материалы, например, kydex или zytel, и сами по себе настолько прочны, что сделанные из них ножны нож пробить не в состоянии. За более дешевые такого рода материалы я бы поостерегся поручаться. Справедливости ради должен, однако, заметить, что полипропиленовые ножны кинжала образца 98, выпускаемого лодзинской фирмой Sanitas, успешно выдержали испытание, когда этим кинжалом в данных ножнах несколько раз изо всех сил били по доске. Так что можно смело утверждать: ножны эти достаточно прочны. Я ведь человек совсем не слабый, и когда с той же силой ударил тем же кинжалом по той же доске, он вошел в нее на глубину в 2 см.

Второе — ножны не должны оставлять ножу шансов вывалиться из них, если вы вдруг сделаете резкое движение. Жаль ведь потерять дорогой нож, да и никакого терпения не хватит то и дело проверять, на месте ли он. И дешевенький нож терять не стоит, потому что судьба может подстроить так, что пропадет он именно тогда, когда будет вам крайне необходим. Классическое решение — такие ножны, чтобы нож входил в них почти целиком, а снаружи оставалась бы лишь небольшая часть рукоятки. Еще один эффективный способ, который особенно хорош для охотничьих ножей: нож в ножнах должен «болтаться» на поясе и не менять положения, когда вы нагибаетесь (илл. 191). Так издавна носят ножи скандинавы. Нередко можно встретить и такие прикрепляемые к поясу ножны, из которых нож не вываливается только потому, что лежит в них как влитой. Это очень верный способ не потерять нож — если, правда, вы не собираетесь кувыркаться, прыгать в воду с большой высоты и вообще не намерены делать никаких резких движений (илл. 192). Есть и еще одно классическое решение — закрепить выступающий из ножен конец рукоятки кожаным ремешком. Такой способ уберечь нож был излюбленным у первых американских поселенцев, хотя придумали его, вероятнее всего, не они, а истинные американцы, то есть индейцы. Потом ремешок заменили полоской ткани или кожи с застежкой (илл. 193). Способ этот и сейчас остается одним из самых распространенных. Еще лучше защищают нож, не позволяя ему случайно выпасть, ножны, которые укрывают нож целиком, хотя производители к подобного рода моделям обращаются редко (илл. 194 и 195). Недостаток двух последних способов в том, что надо затратить слишком много времени, чтобы вытащить нож из ножен, а в бою или во время спасательных работ именно это и может решить дело.

Современные ножны из искусственных материалов позволяют избрать иной способ уберечь нож. Жесткие соответствующей формы ножны удерживают его за гард или за переднюю часть рукоятки, и в этом случае сам по себе он выскользнуть из ножен не может. Чтобы вытащить нож, приходится сначала преодолеть довольно сильное его сопротивление, потом вы отчетливо слышите «щелк», и нож легко выскальзывает наружу. В обычных условиях этот способ сохранить нож можно признать вполне удачным. Тем более что тут уж никакой задержки: одно резкое движение, и нож готов к работе (илл. 196).

В обстановке же чрезвычайной подобный способ уберечь нож может себя и не оправдать. Если вы собираетесь прыгать с парашютом, кувыркаться, взбираться на стену, бросаться в воду или зависать на канате, уцепившись за него ногами, — вы почти наверняка рискуете потерять нож, если он удерживается лишь пружинистой верхней частью ножен. Но ведь время от времени такое приходится проделывать солдатам, а для спецназовцев и полицейских подобные трюки — непременная составная часть регулярных тренировок. Ничего удивительного, что уж тут нож необходимо страховать от выпадения по меньшей мере сразу двумя способами: скажем, делать верхнюю часть ножен пружинистой и еще снабжать ее защитным ремешком с застежкой (илл. 197—199). Другой вариант: два защитных ремешка, если ножны сделаны из ткани (илл. 200).

Иногда ради того, чтобы сохранить нож, в ножнах размещают несколько маленьких, но достаточно сильных магнитов — правда, к этому прибегают довольно редко (илл. 201). Бывают и иные, правда, тоже крайне редко используемые способы закрепления ножа в ножнах с помощью разного рода пластмассовых или металлических застежек (илл. 202 и 203).

Третье — ножны должны быть такими, чтобы, насколько это возможно, учитывая описанные выше требования к ним, нож было удобно носить.

В зависимости от того, в каких обстоятельствах и что вы намереваетесь делать ножом, его можно и разместить на себе по-разному. Традиционный способ — прикрепить ножны к ремню. Но и тут у вас есть множество вариантов. Подвесить ножны низко, так, чтобы задняя часть рукоятки находилась примерно на уровне ремня — это, пожалуй, самый распространенный способ (илл. 204 и 205). Так нож удобно носить, его легко вынуть, если вы прикрепили его к ремню на верхней одежде. Если вы садитесь или приседаете, ножны с ножом повисают вертикально, как правило, не мешая вам. Если вы побежите, ножны, даже если они на гибкой петельке, не будут болтаться и бить вас по бедру. С какой стороны прикреплять ножны к ремню? Если на то нет специальных инструкций, как, скажем, в армии, это личное дело каждого, кому как удобно. Я предпочитаю носить нож на левом боку (я правша). Когда вы вынимаете нож, левой рукой удобно придерживать ножны, чтобы они не тянулись кверху; это особенно важно, если ножны у вас «застегивающиеся», из kydeks'a или concealeks'a, или же они низко подвешены к ремню и раскачиваются (илл. 206). Если при вас огнестрельное оружие — ружье или винтовка, — то его обычно носят на правом плече. В таком случае подвешенный слева нож не трется об оружие. Если у вас личное оружие (пистолет или револьвер), кобуру тоже обычно прикрепляют к ремню с правой стороны. Нож, висящий слева, уравновешивает ваше снаряжение, позволяя не перегружать ремень с одной стороны.

Если вы носите нож на ремне, очень рекомендуется, чтобы прикрепить и открепить нож можно было, не расстегивая пряжки ремня (илл. 207). Иначе когда вы станете прикреплять ножны, все, что у вас уже висит на ремне, посыплется на землю.

Если по каким-то причинам ремнем нельзя перепоясать верхнюю одежду, хорошо подвесить ножны на бедро, но пониже — так, чтобы вытащить нож было бы легко, только слегка приподняв нижний край одежды. Именно так предпочитают носить нож северные народы, например, скандинавы, традиционная зимняя одежда которых — не очень длинная, до половины бедра, просторная куртка. К сожалению, в подобном случае нож, когда мы пустимся бежать, начнет бить нас по бедру (илл. 208). Иногда низко подвешенные ножны прикрепляют к бедру ремешком, но тогда они и будут двигаться вместе с бедром (илл. 209).

Иногда ножны прикрепляют так, что вся рукоятка, а порой и часть клинка окажется выше ремня, но тут уж недостатки перевесят достоинства. В этом случае ножны должны быть намертво закреплены на ремне, иначе они могут перевернуться, если так можно выразиться, вверх ногами. Если мы наклонимся, задняя часть рукоятки упрется нам в грудь, а нижний конец ножен — в бедро (илл. 210). Частично этого можно избежать, подвесив нож не строго вертикально.

Но иного способа носить нож и не будет, если вам необходимо укрыть его под обычным мужским костюмом (илл. 211). Вполне резонно спросить: а зачем в городе носить с собой нож с неподвижным клинком, не лучше ли сунуть в карман складной? Может, и лучше, но это уж совсем иной, отдельный разговор. Порой точно так же носят нож и в глуши. Тогда ведь главное, чтобы ножны с ножом постоянно оставались в неизменной позиции даже при самых резких ваших движениях, в крайнем случае, отклонялись от нее лишь ненамного. Если ножны висят не на замкнутой петле, а на пружинящем зажиме — металлическом или пластмассовом, — их легко снять с ремня (илл. 212 и 213). Носить нож подобным образом, возможно, не так уж и плохо. На Ближнем Востоке люди уже сотни лет носят ножи, высоко прикрепляя их к поясу, а вернее, за поясом. Во многом именно величина ножа предопределяет, удобно его носить таким образом или нет.

Есть еще немало мест, кроме ремня, куда можно пристроить ножны с ножом. Если людям в штатском необходимо носить с собою нож, то вполне логично подвесить его кверху ногами на бретельке под мышкой. Так носят пистолеты и револьверы, а нож, куда более плоский, наверняка особых неудобств не доставит. Разумеется, ножны в подобном случае должны быть приспособлены к тому, чтобы нож можно было бы, ничего не опасаясь, носить кверху ногами (илл. 214). Порой производители стремятся сконструировать ножны таким образом, чтобы их можно было носить разными способами (илл. 215—220).

Бывает, однако, что ремень настолько перегружен различным снаряжением, что для ножа там попросту не остается места. Аквалангисты, например, подвешивают на ремень грузила, которые должны размещаться поближе к центру тяжести тела. В таком случае нож с помощью двух коротеньких ремешков прикрепляют к икрам — в воде достать его оттуда значительно проще, чем на суше. Впрочем, случается, и на суше прикрепляют нож к икрам. В Средние века люди военные нередко носили небольшой нож за голенищем сапога — так, на всякий случай. Сейчас ножны маленьких ножей нередко оснащают стальным или пластиковым зажимом, что позволяет прикрепить их к ботинку. Я считал и считаю этот способ носить нож скорее экзотичным, чем удобным. Нагрузка на ноги, особенно если вы находитесь где-нибудь в «медвежьем углу», и так велика; зачем же ее еще увеличивать? Иное дело, если человек передвигается не пешком, а едет верхом или плывет на весельной лодке. Тогда прикрепление ножен с ножом к икрам, как это делают аквалангисты, и в самом деле приобретает смысл (илл. 221). Естественно, ножны должны очень надежно удерживать в себе нож. А то ведь все может обернуться его пропажей. Именно так в молодости я и потерял один из самых любимых своих ножей. Пока я сражался с весьма норовистой горной речкой, кожаные ножны просто-напросто промокли, и нож нырнул за борт. Этого нечего опасаться, если ножны сделаны из современного искусственного материала; выходит, и у технического прогресса есть свои достоинства.

Иногда нож приходится прикреплять не к ремню только потому, что снаряжение, размещенное выше пояса, может помешать вытащить нож, когда это будет необходимо. У путешествующего пешком таким снаряжением может оказаться вместительный рюкзак. Бойцу-спецназовцу или полицейскому помешает добраться до чего бы то ни было на поясе тяжелый и негнущийся бронежилет. И в том, и в другом случае хорошее решение — прикрепить ножны с ножом кверху ногами к одежде или бретельке снаряжения (рюкзака) на груди слева (для правшей). В бою подобное размещение ножа, ко всему прочему, служит еще и дополнительной защитой грудной клетки — ведь может шальная пуля или осколок угодить как раз в стальной клинок ножа. Маловероятно, конечно, но пренебрегать даже такой возможностью все же не стоит. Способ этот довольно распространенный, и чего же тут удивляться, что на большинстве современных моделей ножен есть еще всякого рода отверстия, зажимы и крючки, позволяющие прикреплять ножны где и как угодно (илл. 222).

Не лишено смысла носить нож на шее, на шнуре или цепочке, на манер брелока. Понятно, тут речь может идти только об очень небольших ножах (илл. 223 и 224). Порой другого выхода и не остается — скажем, у рыбака, стоящего по пояс в воде. Тут уж нож может быть и побольше и потяжелее, но все же не чересчур.

Некоторые ножны для маленьких ножей предназначены исключительно для ношения на шее на шнурке, потому никакими иными приспособлениями они и не оснащаются. Если уж вам понадобится носить такой нож на поясе, вернее, за поясом, можно просто обмотать шнуром ремень. Это не позволит ножнам вывалиться из-за пояса, когда вы двигаетесь, и попридержит их, когда вы станете доставать нож.

Об уж совершенно экзотических способах ношения ножей — например на предплечье или в качестве украшения на дамской прическе — я на сей раз позволю себе промолчать.

Характерные особенности складных ножей

Складной нож прежде всего отличается тем, что у него есть подвижный механизм, соединяющий клинок с рукояткой, а это решающим образом сказывается на его строении, требует строгого соблюдения некоторых условий и при его разработке, и при пользовании им. Если говорить о рукоятке, то дело осложняется тем, что когда нож складывается, она служит убежищем для клинка. А стало быть, ее длина должна быть больше, чем длина клинка. Иными словами, величина складного ножа ограничивается длиной клинка, умещающегося в разумных размеров рукоятке. Но величина последней ограничена размерами человеческой ладони. Существуют ножи, клинки которых не помещается полностью в рукоятке, и это требует прятать их в ножны, как ножи с неподвижным клинком. По-моему, это полная бессмыслица. Если уж клинок так и так не помещается в рукоятке, то зачем же ослаблять и усложнять конструкцию — лучше уж тогда просто пользоваться ножом с неподвижным клинком. Но раз уж эдакие диковинки выпускают, кто-то, наверное, их покупает…

Хотел бы для начала сказать несколько слов о конструкции рукоятки складного ножа. Я буду говорить здесь только о типичных складных ножах, сознательно оставляя в стороне всякие экзотические модели — выдвижные, вывинчивающиеся, «бабочки» и т. д., которые я считаю интересными техническим находками, но совершенно бесполезными для будничной работы. В большинстве случаев основу рукоятки типичного складного ножа составляет несущий каркас — это две размещенные параллельно металлические пластинки, соединенные друг с другом винтами или заклепками. Необходимый зазор между ними обеспечивает задняя вкладка, которая представляет собою хребет рукоятки. С внешней стороны пластинки оправлены одним из тех материалов, о которых я писал в главе, посвященной рукояткам. Иногда такой оправы может и не быть, ее роль выполняют сами пластинки каркаса, и тогда их делают потолще. В передние части пластинок вмонтирована ось, на которой вращается клинок, и ограничитель вращения, когда нож находится в раскрытом состоянии. Складывая нож, мы поворачиваем клинок вокруг оси. Когда нож складывается, клинок во всю свою длину и почти во всю ширину уходит в зазор между пластинок, которые защищают лезвие и кончик. Между боковыми пластинками и вращающимся вокруг оси клинком помещаются прокладки; в более дорогих ножах — бронзовые или медные, в более дешевых — тефлоновые. Это типичная конструкция складного ножа, хотя порой встречаются и определенные отступления от нее. Детали конструкции в значительной мере определяются типом механизма ножа, о чем мы сейчас и поговорим (илл. 229).

Но пока в двух словах об отступлениях от основной версии. Более всего разница касается боковых пластинок — есть они или нет, а если есть, из какого материала сделаны. У складных ножей, предназначенных для выполнения тяжелых работ, пластинки расположены с обеих сторон рукоятки; обычно они стальные или титановые, реже — алюминиевые или латунные. Такое соединение каркаса рукоятки с твердым и прочным материалом оправы придает всей конструкции необходимые жесткость и выносливость. Продуманно спроектированный и тщательно сделанный складной нож, хотя и не может на равных соревноваться в выносливости с ножом, обладающим неподвижным клинком, все же достаточно прочен, чтобы, разрезая что-нибудь, вы могли действовать в полную силу. Бывают и такие модели, разработчики которых отказались от одной из боковых пластинок, и тогда ее роль берет на себя оправа рукоятки (илл. 230). Разумеется, оправа в подобном случае должна быть не только выносливой сама по себе, но и придавать нужную прочность рукоятке. Нехватка прочности, то есть деформация рукоятки складного ножа под нагрузкой, совершенно недопустима, поскольку это меняет расстояния между работающими частями механизма, а стало быть, снижает его надежность. Конструкция с одной пластинкой вполне оправдывает себя в моделях с рукоятками, сделанными из алюминиевых сплавов, углеродистых волокон, ламината G-10 — я имею в виду, например, ножи SOG Jet Edge 2, CRKT М-16 Carbon Fiber, Spyderco Military и ничем от нее в конструктивном отношении не отличающуюся модель Starmate. Поскольку два упомянутые последними ножа относят к разряду tactical folders, а это бесспорная «элита» в мире складных ножей, я поначалу испытывал некоторые сомнения, действительно ли они так прочны, действительно ли их выносливость отвечает нормам, обязательным для подобного рода ножей. Я не раз заводил разговор на эту тему с хозяином Spyderco Сейлом Глессером (Sale Glesser), который, в конце концов, убедил меня, что, если уж я использую нож для разрезания, опасаться мне нечего — рукоятка выдержит. Я даже решился повиснуть на рукоятке своего Military, клинок которого был зажат в тиски, давя на нее по направлению к линии разрезывания, — и ровным счетом ничего не произошло! Дети испытали за меня прочность рукоятки SOG Jet Edge 2, она тоже с одной пластинкой; они, правда, прибегли к способу не совсем уж научному, но достаточно убедительному. Рукоятку CRKT М-16 Carbon Fiber на выносливость я не экзаменовал, но не вижу причин, по которым она отличалась бы чем-то от подвергнутых проверке моделей. Однако же факт, тем не менее, остается фактом: рукоятка, укрепленная с двух сторон металлическими пластинками, прочнее и выносливее рукоятки с одной такой пластинкой или вовсе ничем не укрепленной. Иногда у ножей поменьше, предназначенных для более легких операций, вообще нет металлического каркаса. В таком случае роль каркаса всего ножа берет на себя оправа рукоятки из выносливого ламината (илл. 231).

Рукоятка складного ножа может иметь металлическую или сделанную из искусственного материала вкладку (распорку), ее помещают в хвостовой ее части вдоль хребта (в англоязычной литературе ее называют backspacer). У рукояток многих складных ножей такой вкладки нет (это так называемые открытые рукоятки); у них боковые пластинки соединяются только болтами (винтами) в металлических муфтах (втулках) соответствующей длины, чтобы расстояние между пластинками каркаса оставалось неизменным (илл. 232 и 233). Теория подсказывает, что открытая конструкция вроде бы менее вынослива, что пластинки обшивки у нее должны, по идее, гнуться легче, чем у конструкции с задней распоркой, особенно если она металлическая. На практике же, постоянно испытывая ножи или пользуясь ими, я не обнаружил, что прочность и выносливость рукоятки напрямую зависит от того, снабжена она задней распоркой или нет. Прочность рукоятки определяется многими факторами, и не в последнюю очередь тем, насколько безукоризненно она изготовлена.

У ножей типа lightweight с рукоятками, сделанными из термопластичного синтетического материала, металлического каркаса нет вовсе. Прочность и выносливость их обеспечивается соответствующей формой и, естественно, самим материалом. Подобная конструкция позволяет уменьшить массу ножа, а также существенно снизить производственные расходы. Но поскольку механическая выносливость термопластичных материалов, даже армированных коротенькими стекловидными волокнами, ниже, чем у ламинатов G-1 или carbon fiber, такие рукоятки не очень прочны. У ножей типа lightweight рукоятки, как правило, цельные, не разбирающиеся.

Встречаются и компромиссные решения, когда несущие функции берут на себя изготовленные методом впрыскивания оправы рукоятки и укороченные металлические пластинки, которые покрывают лишь участок, испытывающий наибольшие нагрузки (илл. 234 и 235).

Сама конструкция складных ножей также обусловливает техническую необходимость ограничивать их размеры. Удлинение клинка ведет к удлинению плеча рычага, к которому во время работы прилагается усилие. Удлиненный рычаг ведет к усилению вращательного момента, который направлен на то, чтобы как бы выломать клинок из рукоятки. Отрезок клинка, находящийся внутри рукоятки, изменениям не подвергается — идет ли речь об очень большом ноже или о ноже средней величины. Иначе говоря, удлинение клинка ведет к тому, что соотношение между вращательными моментами — выламывающим клинок и удерживающим его в неподвижности — меняется не в пользу прочности ножа. А потому чрезмерно длинные клинки, длиннее 100 мм, в складных ножах (так называемых mega folders) с технической точки зрения не имеют смысла. Особенно же в тех случаях, когда рукоятка такого мегафолдера изготовлена по технологии lightweight, то есть не укреплена металлическим несущим каркасом. Напоминают о себе законы механики. Давайте-ка сравним длину плеч такого «рычага». Длинный клинок (120–130 мм) — это одно плечо, а коротенький отрезок между осью и ограничителем поворота (10–15 мм) — второе. Это означает, что нагрузка на кончик клинка в 20 кг оборачивается нагрузкой на рукоятку в пределах 150–200 кг в местах крепления к ней оси и ограничителя открывания. Надо еще добавить, что подобную нагрузку испытывают на себе маленькие поверхности — точки, где оси соприкасаются с материалом, в котором они утоплены. Если оси вмонтированы в металлический несущий каркас, подобные нагрузки не причинят ножу ущерба, но в изделиях lightweight оси вмонтированы прямо в пластик. Большинство пластмасс, особенно тех, которые создаются при высокой температуре методом впрыскивания, довольно устойчивы к импульсивным нагрузкам, или ударам. Они, однако, плохо переносят такие сильные статичные нагрузки. Отверстия, в которые вмонтированы металлические элементы конструкции, расширяются. Недостаточная прочность рукоятки приводит к тому, что вся конструкция ножа не выдерживает. Пользование подобным инструментом небезопасно, поскольку его выносливость совсем не так хороша, как в этом пытается убедить его внешний вид.

Мегафолдеры с рукоятками на металлическом каркасе, разумеется, прочнее, но они и тяжелее. Масса рукоятки, значительно более длинной, чем это нужно для того, чтобы ножом было пользоваться удобно, велика; она существенно больше, чем у рукоятки ножа с неподвижным клинком. Более тяжелая, более сложная и, следовательно, более дорогая и менее надежная конструкция обладает еще и меньшей выносливостью, чем у тех же размеров ножа с неподвижным клинком. На мой взгляд, длина клинка складного ножа не должна превышать 100 мм. Единственным разумным основанием для приобретения складного ножа больших размеров надо признать лишь требования закона, если он запрещает скрытно носить даже самые маленькие ножи с неподвижным клинком, как это было в средневековой Испании, прародине нынешних наших мегафолдеров; но в наши дни такой закон действует только в Калифорнии.

В свое время я решил выяснить, каково у разных моделей складных ножей соотношение между длиной лезвия, длиной клинка и длиной всего ножа. Поскольку нож предназначен для резания (ох, кажется, я уже говорил об этом!), главное у него — лезвие. Лезвие без клинка существовать не может. Задача разработчика и состоит в том, как «запихнуть» побольше лезвия в складной нож.

Я взял несколько ножей с клинками длиной от 3 до 4 дюймов (75-100 мм), выпущенных разными фирмами, измерил общую длину каждого в раскрытом положении, длину клинка, длину лезвия и составил такую таблицу.

Таблица 3

[Увеличить] [В виде текста] [В виде таблицы fb2]

Длину клинка производители измеряют иначе, каждый по-своему. Я же измерял клинок от кончика до наиболее дальней, выступающей вперед точки рукоятки; собственно говоря, это и есть наибольшая глубина, на которую клинок можно всадить, скажем, в щель между досками. Длину лезвия я измерял, учитывая и его кривизну. На илл. 237 я показываю, как я это делал.

И тут-то выяснилось, что при таком способе измерения порой обнаруживаешь такое, чего, на первый взгляд, вообще быть не может. Если верхняя часть рукоятки далеко залезает на клинок, уменьшая его формально установленную длину, а у лезвия к тому же еще солидное брюшко и вогнутый отрезок, удлиняющий его линию, — лезвие может оказаться длиннее клинка! Ну хорошо, но мне-то нужно было выбрать какой-то способ измерения, один и тот же для всех ножей. Из подобного рода сопоставлений вытекает, что отношение длины клинка к общей длине складного ножа можно признать нормальным, если оно колеблется в пределах 0,40—0,45. Стремление увеличить длину клинка по сравнению с общей длиной может привести к тому, что в раскрытом положении маленькая часть клинка остается в рукоятке. Естественно, это изменит показанное на илл. 236 соотношение между вращательными моментами, еще больше ослабив выносливость ножа.

Результаты этих измерений, а они любопытны сами по себе, я и привожу в таблице 3. Пожалуй, ими не следует слепо руководствоваться, выбирая ту или иную модель; исключение тут могут составить лишь те случаи, когда конструктивная ошибка бросается в глаза (илл. 238 и 239).

Когда речь заходит о выносливости ножей, следует задуматься: а на что, собственно, мы можем рассчитывать? Этот показатель зависит от множества причин, но прежде всего от того, для чего нож предназначен. В этом отношении ножи типа tactical folders принадлежат, как уже говорилось, к элите складных ножей. Высококачественные материалы, из которых делают такие ножи, их продуманная конструкция позволяют вам использовать в процессе резания всю свою силу, а если понадобится, то и весь свой вес, не опасаясь, что нож не выдержит. Это значит, что если вам нужно перерезать таким ножом, например, очень толстую веревку (5–7 см), вы можете смело ухватиться за его рукоятку обеими руками и — полный вперед! Можно даже навалиться на нож всем телом, разумеется, направляя давление по линии резания, и ничего — я сам не раз в этом убеждался. Конечно, я говорю тут лишь о фирменных ножах, о которых известно, кто, как и из чего их сделал. Когда же берешь в руки нож no-name, как бы красиво он ни выглядел, такой уверенности уже быть не может.

Естественно, выносливость сравнительно небольших и легких ножей из тех, которые носят каждый день, типа EDC (every day carry), меньше. Объясняется это в первую голову тем, что сама их конструкция проще, нежнее. Но вот материалы, из которых делают фирменные ножи, обычно не отличаются от тех, что идут на ножи tactical folders. Однако меньшие размеры рукоятки существенно ограничивают возможность приложения к ним силы. Мой многолетний опыт испытаний, когда я стремился определить пределы, перейдя которые нож не выдерживает, обмен информацией с производителями и владельцами ножей — все это позволяет мне утверждать: выносливость изготовленного из высококачественных материалов ножа типа EDC превосходит физические возможности нормального человека.^[20] Несколько иначе обстоит дело со складными ножами, рукоятки которых делают методом впрыскивания из термопластика, или с так называемыми ножами lightweight. Их выносливость оптимальна при длине клинка 70–75 мм, а 100 мм — это уже крайний предел. Предосторожности ради я исхожу из того, что выносливость lightweight достигает примерно 50 % выносливости полноценного ножа тех же размеров. А все так называемые мегафолдеры, изготовленные по технологии lightweight, считаю опасной мегаошибкой.

Должен, однако, признаться, что я никогда не видел и не слышал, чтобы кто-нибудь испортил, а тем более сломал нож lightweight, даже чересчур большой, пользуясь им правильно, то есть разрезая что-то, что вообще поддается разрезанию ножом. Поэтому я и не утверждаю, будто что-то должно случиться, я говорю — может случиться, ведь нельзя же вообще исключить возможность неудачи при конструировании, но стоит учитывать, что в жизни такое случается.

Если нагрузка в направлении разрезания достигает критического предела и нож начинает «ломаться», чаще всего сперва гнутся и выходят из своих гнезд оси — вращения клинка и ограничителя раскладывания ножа. А что может прийти в негодность при поперечной нагрузке на поверхность клинка, когда мы пытаемся им что-то приподнять? Чаще всего ломается довольно тонкий и хрупкий клинок; менее хрупкий может погнуться. Если же всадить клинок глубоко, по самую рукоятку, например в щель между досками, и начать его выворачивать, — скорее всего, сломается рукоятка, но каким образом, это уже предугадать трудно. Да и, в конце-то концов, это книга о том, как правильно пользоваться ножами, а не как их ломать. Если кого-то из читателей заинтересует искусство уничтожения ножей, ему придется овладеть им самостоятельно.

В дискуссиях, ведущихся знатоками в Интернете, часто обсуждается вопрос о выносливости складных ножей, когда усилия прилагаются в направлении их складывания. Вопрос важный, ведь речь идет о безопасности держащей нож руки. Хотя и нельзя давить на нож в направлении его складывания, такое может случиться непреднамеренно. Классический пример — это когда нужно вызволить нож, застрявший в разрезаемом материале. В большинстве случаев тянут за рукоятку, нагружая конструкцию как раз по линии складывания ножа. Самое худшее, если начинают выдергивать ручку или даже ее выкручивать. Производители ножей обычно стараются предусмотреть это, конструируя свои модели; по крайней мере, это относится к самым известным фирмам. Еще пример, к счастью, достаточно редкий — применение ножа в качестве оружия, например, когда обстоятельства вынуждают вас к самообороне. Удар ножом теоретически не должен привести к нагрузке на него по линии складывания, но гарантировать этого нельзя даже в том случае, если вы ради тренировки пыряете мешок, набитый старым тряпьем. Как все будет во время реальной схватки, куда на самом деле попадет даже очень точно рассчи-танный, прицельный удар (пряжка ремня, туго набитый бумажник из толстой кожи, толстая кость), — предугадать это никто не в состоянии. А если противник треснет по обуху клинка нашего ножа палкой, ногой или ладонью?

Вопрос этот настолько популярен, что я не раз слышал о попытках любителей разрешить его практически. Нашелся человек, который зажимал клинки фирменных ножей в тиски и повисал на их рукоятках, направляя нагрузку по линии складывания. Когда же нож выдерживал — а если просто повиснуть на рукоятке фирменного ножа типа tactical, выдержит практически любой из них, — мужчина подпрыгивал и обрушивал на рукоятку весь свой вес до тех пор, пока нож не ломался. Таким образом ему удавалось уничтожить любой складной нож; разница же состояла только в том, сколько раз ему приходилось набрасываться на рукоятку. Потом он опубликовал результаты своего эксперимента на сайте www.bladeforums.com. Другой энтузиаст зажимал клинки в тисках и колошматил по рукоятке — тоже по направлению складывания — какой-то дубинкой, если не путаю, рукояткой топора. Если даже пренебречь низким уровнем «научности» подобного рода экспериментов, следует признать, что авторы не пожалели ради них фирменные ножи, а это немалые расходы, даже для американцев…

Производители ножей утверждают, что механическая выносливость блокировки ножей типа tactical folder колеблется где-то в пределах 90 кг по линии складывания ножа, — в сущности говоря, трудно представить себе, что нормальный человек способен на большее, да и весит он вряд ли больше. Я многократно проверял эти данные: чаще всего они даже немного занижены, на самом деле механическая выносливость блокировки выше. Зато мой собственный опыт испытания ножей, да и не только мой, убеждает меня: для того чтобы нож сложился под негативным (по линии складывания) воздействием силы, блокировка совсем не обязательно должна сломаться или просто испортиться. Бывает, она просто-напросто теряет стабильность и «ломается», когда все до единой части ножа пребывают в полной сохранности (илл. 240 и 241). Иными словами, механическая выносливость блокировки и ее стабильность, надежность — не одно и то же, но к обсуждению этой проблемы мы еще вернемся.

Раз уж складной нож нет нужды вкладывать в ножны, носить его можно в любом кармане, кому как удобно. Правда, загвоздка в том, что в этом случае он свободно болтается в кармане, оказывается на самом его дне, в соседстве с другими находящимися там предметами. А у ножей побольше и потяжелее проявляется склонность дырявить карман. К тому же пыль и всякие соринки, которые неизбежно скапливаются по углам кармана, могут забить механизм ножа и тем самым вывести его из строя. Конечно же, нож, особенно если он не из самых маленьких, можно поместить в небольшие ножны и приладить их к ремню, но сперва еще надо эти ножны раздобыть. Хорошо, если предусмотрительный производитель подумает о возможности подобным образом носить его нож и приложит к нему миниатюрные ножны, но такое случается крайне редко, даже когда речь идет о ножах за 100–150 долларов (илл. 242). Бывает, владельцу ножа трудно отыскать для него на ремне свободное место, если владелец, скажем, полицейский, носящий форму. Дело вполне поправимое, если на рукоятке ножа есть пружинистый зажим, стальной или пластмассовый. Тогда нож, прикрепленный к карману или ремню, находится все время в одной и той же позиции, и рука вскоре привыкает находить его именно там. Разумеется, и это решение не лишено недостатков. Зажим искажает закругленную форму черенка, он может больно впиться вам в ладонь, когда вы приметесь за работу, требующую усилий. Выглядывающие из кармана зажим и верхняя часть рукоятки притягивают к себе внимание окружающих, особенно летом, когда мы одеваемся легко, и оповещают их о том, что у вас есть нож. Могут они соблазнить и карманного воришку… Случается, вам просто не повезет: стягивая через голову свитер или блузу, вы зацепите ими верхушку зажима, и нож вывалится из кармана. Со мной такое бывало не раз; правда, у тех моих ножей зажимы были спроектированы не очень удачно. Видимо, поэтому к рукояткам большинства современных ножей зажимы крепятся винтами. Если нужно, зажим можно легко снять и носить нож в маленьких ножнах или в кармане. Бывают зажимы и несъемные, поскольку они — составная часть рукоятки, но такие модели ножей встречаются крайне редко (илл. 243). Стальные зажимы либо штампуют из цельной полоски стали, либо делают полыми (skeletonized clip), а некоторые гнут из относительно толстой стальной проволоки. Естественно, проволочный зажим менее прочен, чем из полоски стали. К числу его достоинств можно отнести то, что он представляет собой еще одну опору для пальцев во время раскрытия ножа (илл. 244).

Зажим может быть прикреплен к передней или задней части рукоятки, в зависимости от этого сложенный нож размещается в кармане либо кончиком клинка вниз (tip-down carry), либо вверх (tip-up carry). У той и другой позиции есть свои сторонники, но, в конце концов, как носить нож, — дело привычки и личных пристрастий. Мне больше по вкусу, когда зажим расположен на задней части рукоятки, тогда он не так сильно упирается в ладонь во время работы ножом. Правда, это при условии, что его спроектировали и сделали хорошо — но оно не всегда соблюдается разработчиками и производителями даже самых дорогих ножей. Самый существенный недостаток подобного расположения зажима (tip-up carry) состоит в том, что если клинок хотя бы только чуть-чуть высунется из рукоятки, лезвие окажется направлено «против течения» — ведь вынимая нож из кармана, мы тянем его наверх. Длина клинка у ножа типа tactical folder примерно 100 мм, толщина 3–4 мм, и, естественно, он обладает соответствующей массой и инерцией. Если вы сделаете несколько резких движений, клинок ножа, который вы носите кончиком вверх, чуть высунется из рукоятки, и когда вы будете доставать его из кармана, можете пораниться, в лучшем случае — порвать одежду. Поэтому носить складной нож в кармане таким образом вполне безопасно, если только в сложенном положении его рукоятка надежно удерживает в себе клинок. Самое лучшее, если внутренний механизм ножа самостоятельно втягивает клинок, когда он даже чуть-чуть высовывается наружу, тогда уж носить нож кончиком клинка вверх — дело совершенно безопасное.

Если зажим прикреплен к передней части черенка, нож носят кончиком клинка вниз (tip-down carry), и самопроизвольное частичное выползание клинка из рукоятки в результате ваших резких движений маловероятно. Это и понятно: ведь масса клинка в подобной позиции сопротивляется раскрытию ножа тем сильнее, чем больше и чем тяжелее клинок. Доставать нож в этом случае вполне безопасно, даже если он чуть-чуть и раскрылся. Неприятностей следует опасаться, разве только небрежно убирая неаккуратно сложенный нож в карман. Вот так, засовывая нож в задний карман брюк, я всадил кончик клинка себе в ягодицу на глубину чуть ли не в 1 см. Зажим на передней части рукоятки сильнее впивается в ладонь, когда вы работаете ножом, но и это во многом зависит от того, какой он формы и каких размеров; ну, и от индивидуальных особенностей ладони тоже. Мне нравится открывать нож, который носят кончиком клинка вниз, на мой взгляд, так удобнее и естественнее. Подозреваю, однако, что это дело вкуса. Во всяком случае, я бы не советовал слишком часто менять способ ношения ножа. Мышечная память — никакая не выдумка, она способна сыграть с вами злую шутку, когда вам понадобится быстро вытащить нож, а мысли ваши будут заняты совсем другим.

Важно и то, на какой стороне рукоятки укреплен зажим. Если вы правша, удобнее, когда он размещен справа, но и из этого правила можно сделать исключение, если вы носите нож во внутреннем кармане пиджака или куртки. Нередко конструкция ножа позволяет прикрепить зажим к любой стороне черенка, чуть реже — к его задней или передней части (илл. 245 и 246). Можно даже встретить конструкцию, которая предусматривает все четыре варианта размещения зажима, но это уж совсем большая редкость. На рукоятках подавляющего большинства моделей ножей зажим можно либо прикрепить к какому-то определенному месту, либо снять его.

Существенное значение имеет и то, на каком расстоянии от конца рукоятки (верхнего или нижнего) находится зажим, поскольку от этого зависит, какая часть рукоятки будет высовываться из кармана (илл. 247). Но и тут нет никаких правил. Нож, который сидит в кармане глубоко, привлекает к себе меньше внимания, он не может ни за что зацепиться и выпасть из кармана. Однако же, чем большая часть рукоятки высовывается из кармана, тем легче нож вытащить. Правда, он притягивает к себе глаза окружающих, а к тому же способен поставить вас в неудобное положение. Как-то, вставая со стула, я зацепился выступавшей из заднего кармана брюк рукояткой ножа Night Vision фирмы SOG Specialty Knives за спинку и опрокинул стул. Не велика беда, да только глупо все выглядело…

Зажим должен быть такой величины, чтобы надежно удерживать нож, но никак не больше. Бывает, что производители прикрепляют одну и ту же модель зажима и к большим, и к маленьким ножам. Это оправдано, когда зажим достаточно велик, чтобы удержать в кармане большой нож — скажем, когда вы прыгаете, — но и достаточно мал, чтобы не впиваться в ладонь, когда вы берете в руки черенок небольшого ножа (илл. 248 и 249). Цвет зажима — от него зависит, насколько хорошо виден нож на фоне одежды. Блестящий, полированный или сатинированный будет хорошо виден на любом фоне, черный матовый — только на светлом. Самый универсальный и неброский, пожалуй, — матовый нейтральный, например серый.

Чрезвычайно важное качество складного ножа — возможность раскрывать его одной рукой (лучше всего, если и левой, и правой). Для этого служат разнообразные накладки, размещаемые на боковых поверхностях клинка или на его обухе. Используется для этого и отверстие в клинке — скажем, круглое (это защищенный товарный знак фирмы Spyderco). He удивляйтесь, пожалуйста, в мире «счастливого капитализма» защитить или запатентовать можно все, даже дырку. Фирма Spyderco проделала дырку в самом подходящем месте; думаю, это наилучший способ открывания ножа одной рукой. Большим пальцем мы цепляемся за дырку (или накладку), энергичный полуоборот — и нож раскрыт (илл. 250 и 251). Иногда накладка в форме колечка помещается на клинке с одной только стороны, тогда нож нельзя раскрыть другой рукой. В свое время я раскритиковал несколько весьма удачных моделей именно за этот их недостаток. Нередко производители возражали: «Да ведь мы же выпускаем и левостороннюю модель, специально для левшей!» Но ведь можно себе представить, что правше нужно будет вытащить нож левой рукой или левше — правой. Еще более непродуманной представляется мне конструкция, в которой отверстие, колечко или накладка вроде бы и позволяет открывать нож любой рукой, но вот оправа правого бока рукоятки мешает дотянуться до него большому пальцу левой руки (илл. 252 и 253).

Выбирая нож, следует обратить внимание и на то, легко ли добраться до отверстия или накладки, служащих для открывания ножа, и на то, надежно ли их можно зацепить. Что толку, если колечко размещено в удобном месте и доступно для обеих рук, но разработчики так закруглили его поверхность, что большой палец, даже чистый и сухой, будет с него соскальзывать (илл. 254).

В последнее время все чаще прибегают к предложенному американским разработчиком ножей Китом Карсоном (Kit Carson) решению, его еще называют флиппер.^[21] На клинке, на уровне оси делают полукруглый, нацеленный на лезвие, выступ с рифленым ободком. Когда нож сложен, этот полукруг высовывается из черенка с того края, где находится обух клинка, и с его помощью легко можно открыть нож любой рукой, даже не притрагиваясь к колечку. Когда же нож раскрыт, флиппер служит вмонтированным в клинок гардом и удерживает пальцы от сползания на лезвие, если вы неудачно или неумело орудуете ножом. Если подведет блокировка и нож сложится на пальцы держащей его руки, то на указательный палец попадет как раз флиппер, а не лезвие. Весьма схожим образом действует предложенный гавайским конструктором Кеном Онионом index trigger,^[22] используемый в некоторых моделях фирмы Kershaw (илл. 256—258).

Разумеется, одной рукой открываются все ножи-автоматы, которые у нас называют «пружинниками».^[23] Суть действия такого автомата в том, что сжатая пружина распрямляет клинок, который, пока нож находится в сложенном состоянии, удерживается в рукоятке блокирующим механизмом. Достаточно снять блокаду, и пружина буквально выталкивает клинок, который снова будет заблокирован, теперь уже в раскрытом положении. Легкость и быстрота открывания, с моей точки зрения, единственное, но довольно спорное достоинство такого ножа: ведь время, необходимое для того, чтобы открыть нож, — одно дело, но совсем другое — время, необходимое для того, чтобы приготовиться к его использованию. Нож нужно вытащить из кармана, раскрыть, затем обхватить рукоятку всей ладонью — так, как того требуют условия работы или борьбы. Нет никаких устройств, способных ускорить все эти действия, кроме, конечно, открывания ножа; скорость тут вырабатывается только тренировкой. С момента, когда вы достаете из кармана нож, и до момента, когда вы занимаете исходную позицию для начала работы ножом, времени раскрыть его у вас более чем достаточно; правда, это относится лишь к ножам, которые легко и просто открываются одной рукой. На одной из ярмарок посетитель спросил хозяина фирмы Spyderco Сейла Глессера, не собирается ли он выпустить какую-нибудь модель ножа-автомата. Сейл спросил: «А зачем?»; в руке у него уже был его нож Military, который он успел вытащить и раскрыть еще прежде, чем задал этот вопрос!

У «автоматов» и без того немало недостатков, но самый большой — тот, что носить их не везде разрешается законом. Во многих штатах США и в большинстве стран Европы запрещается носить ножи-автоматы гражданским лицам. По причинам, кстати, совершенно непонятным, поскольку такие ножи на самом-то деле ничуть не опаснее какого-нибудь раскладывающегося одной рукой ножа с блокируемым клинком. Есть у «автоматов» и еще один, тоже существенный, недостаток — они стоят по меньшей мере раза в полтора дороже, чем подобные модели, которые открываются рукой. Вдобавок постоянно сжатая пружина рано или поздно может сломаться, и, согласно универсальному закону Мэрфи (что может отказать — откажет), случится это в самый неподходящий момент. Представьте себе, что в ходе какой-нибудь спасательной операции или будучи принуждены к самозащите, вы хватаетесь за супер-нож «автомат», нажимаете на кнопку и… ничего не происходит. Я бы почувствовал себя в подобной ситуации не лучшим образом, а потому предпочитаю довольствоваться технологией, которую американцы сокращенно называют KISS — Keep It Simply Stupid (то есть «попроще, дурачина!»). Надо также не упустить из вида, что блокирующий механизм может сработать случайно, и тогда нож-автомат стремительно раскроется у вас в кармане. Поэтому, как мне кажется, единственная причина обзавестись ножом-автоматом — это… желание таскать нож-автомат в кармане (илл. 259).

Блокирующие механизмы складных ножей. Что-нибудь вообще делать складным ножом можно только при условии, что он способен надежно удерживаться в раскрытом положении. Нет нужды объяснять, чтб случится, если нож случайно сложится и клинок упадет на пальцы держащей нож руки. Но и для того, чтобы спокойно носить складной нож, надо быть уверенным в том, что он надежно удерживается в сложенном положении. Самопроизвольное раскрытие острого, как бритва, ножа в кармане по своим последствиям мало чем отличается от самопроизвольного выстрела огнестрельного оружия, разве что шуму будет меньше. Достаточно лишь убедиться, как близко от угла брючного кармана проходит артерия в паху. Самопроизвольное раскрытие ножа может привести к тому, что клинок вонзится в живот или бедро.

В самых простых моделях клинок не блокируется в раскрытом положении: он сложится, если на него довольно сильно надавить в соответствующем направлении. Так работает классический карманный перочинный ножик. В англоязычный литературе нож, снабженный подобным механизмом, называется slip joint folder, или складной нож со скользящим соединением (скорее, сочленением). Соответствующего польского термина я так и не смог подобрать. Ну да ладно, неважно, как это называется по-научному; важно, как это работает. Пружина, прикрепленная одним своим концом к верхнему ребру рукоятки, другим своим концом надавливает на дисковидную поверхность задней части клинка. А эта поверхность устроена таким образом, что как раскрытие, так и складывание ножа заставляет пружину прогибаться или разгибаться; при этом она оказывает определенное сопротивление, что и позволяет держать нож либо в открытом, либо в закрытом положении (илл. 260). Но если в сложенном состоянии пружина удерживает клинок вполне надежно, то в раскрытом положении такой нож нельзя назвать стопроцентно безопасным. Практически вам почти нечего опасаться, если вы используете нож только для легкого, хорошо контролируемого резания — например, для вскрытия корреспонденции или очинки карандашей. Быть может, именно поэтому подобные модели уходят в прошлое, сейчас их выпускают мало. Даже типичные многофункциональные перочинные ножи сейчас все чаще оснащают механизмами, позволяющими удерживать в открытом положении хотя бы один, самый большой (основной) клинок.

Чтобы надежно заблокировать нож в открытом положении, надо бы придать такую форму взаимодействующим поверхностям пружины и задней части клинка, чтобы одна защелкивалась на другой и не позволяла бы сложить нож до тех пор, пока не будет освобождена. Надо сказать, люди пришли к этой мысли достаточно давно, еще в раннем Средневековье. В начале книги я уже упоминал об испанских складных ножах навахах, их блокирующий механизм работает как раз подобным образом. Скошенный зубец, вмонтированный в заднюю часть обуха клинка, на заключительной фазе раскрытия ножа заскакивает в вырез, сделанный на расширенной передней части пружины, и блокирует клинок, достаточно надежно удерживая его в открытом положении (илл. 261). Приподнять пружину и разблокировать клинок можно с помощью простого, подвижного рычага в форме выгнутой пластинки, который прикреплен к пружине. Своим передним краем она упирается в заднюю часть обуха клинка и поднимает пружину, освобождая заблокированный ею зубец, — теперь нож можно сложить. В сложенном положении ножа передняя часть пружины давит на дисковидную поверхность задней части клинка и не позволяет ножу самопроизвольно открыться (илл. 262 и 263).

Усовершенствованный в наши дни средневековый блокирующий механизм в англоязычной литературе называется back lock, иногда — front lock или lock back, но это все одна и та же система. Пружина, намертво закрепленная одним своим концом на рукоятке, надавливает на заднюю часть клинка с помощью подвижного рычага. На переднем конце рычага сделан зацеп, а в задней части клинка — соответствующий ему вырез. Когда нож раскрывается, зацеп заскакивает в вырез и не позволяет ножу сложиться. Чтобы снять блокаду, надо надавить на заднее плечо рычага, воспользовавшись для этого вырезом в верхнем ребре рукоятки. Когда нож сложен, рычаг давит на дисковидную поверхность задней части клинка и тем самым удерживает нож от самопроизвольного раскрывания (илл. 264). Одно из самых существенных достоинств блокировки подобного типа как раз и состоит в том, что она очень надежно удерживает нож в сложенном положении. Частично раскрывшийся клинок опять втягивается в рукоятку, когда угол его наклона достигает 35–40°. На илл. 265 я постарался представить ножи, оснащенные самыми распространенными системами блокировки. Рядом со сложенным я поместил нож, раскрытый под углом. Этот угол можно назвать критическим — иначе говоря, таким, при котором блокирующий механизм уже не в состоянии вернуть клинок в рукоятку. Как мы видим, в этом отношении back lock — бесспорный чемпион, он куда надежнее других блокирующих механизмов обеспечивает безопасность ношения ножа кончиком клинка вверх. Back lock достаточно хорошо выдерживает динамические, разнонаправленные нагрузки, он не очень боится загрязнения. К числу его несомненных достоинств следует отнести и то, что им можно пользоваться обеими руками, и то, что, снимая блокаду, нет необходимости перекрывать пальцами путь лезвию. Если рука правильно держит рукоятку, освобожденный клинок опускается на пальцы своею неострой частью (илл. 266). В некоторых случаях складывание ножа одной рукой затрудняется тем, что место на рукоятке, в котором следует надавливать на рычаг, отодвинуто слишком далеко назад (илл. 267). Недостатком такого блокирующего механизма надо признать то, что он способен отказать, если вы слишком крепко сожмете рукоятку ножа в ладони. А такое может случиться, если вы в состоянии стресса, которого не всегда избежишь, скажем, в ходе спасательных работ или в бою. Кто играл в компьютерные игры, вспомнит, как судорожно мы вцепляемся в джойстик или как сильно нажимаем на клавиши клавиатуры, хотя всем известно, что это ни в малейшей степени не может повлиять на ход игры. Что уж говорить, когда нам на самом деле угрожает смертельная опасность! Ладонь буквально впивается в рукоятку, и если не повезет, это может привести к снятию блокады. В сущности, даже при попытке вытащить нож, застрявший в разрезаемом материале, нельзя исключить самопроизвольного снятия блокады. Особенно если вырез, который служит для снятия блокады, помещен не поблизости к середине рукоятки, а отодвинут к ее задней части. А именно там рукоятка испытывает наибольшие нагрузки, когда мы вытаскиваем клинок, и это крайне опасно, поскольку давление на клинок направлено в сторону его складывания. Чтобы снизить риск самопроизвольного снятия блокады в результате чрезмерного сжатия рукоятки, иногда на ее поверхности, которую вы обхватываете, делают небольшой вырез, как это показано на илл. 268. Таков, например, нож Spyderco Delica (он третий сверху). У блокирующего механизма back lock есть и еще один недостаток, но он, пожалуй, из разряда таких, которые называют субъективными. Так вот, когда нож находится в работе, у его клинка появляется что-то вроде зазора; если у фирменного ножа клинок длиной 10 сантиметров, то кончик отклоняется на 0,7–0,8 мм. Глаз такого отклонения не замечает, но рука чувствует, и кое-кто считает, что это или ошибка разработчиков, или симптом изношенности механизма. Но это не дефект: не будь такого зазора, блокирующий механизм не мог бы и действовать. Чтобы зацеп вошел в вырез на клинке, по крайней мере один его край должен быть чуть-чуть скошен. Идеально параллельные края не оставили бы никакого резерва для минимального допуска при обработке, а она ведь при изготовлении столь примитивного устройства отнюдь не такова, как при выпуске «космических изделий». Иначе говоря, в результате даже минимальной ошибки в процессе обработки зацеп просто не вошел бы в вырез. Задний край зацепа не может быть скошенным, поскольку он испытывает негативную нагрузку, не позволяя ножу сложиться и обеспечивая надежную работу блокирующего механизма. Стало быть, легко скошенным может быть передний край, который испытывает нагрузки при обычной работе ножом. Именно этот наклон переднего края служит причиной чувствительного шатания клинка в процессе работы; на илл. 270 я попытался показать, как это все происходит. Если вас это не устраивает, покупайте нож с другим блокирующим механизмом.

Новейшую версию такого механизма — phantom lock — разработала и выпустила недавно фирма Spyderco. Собственно говоря, это разновидность back lock, но тут блокирующий рычаг поднимается с помощью дисковидной поверхности, когда вы раздвигаете, словно ножницы, обшивки рукоятки. Пока что с таким блокирующим механизмом выпускается только один нож — маленький Meerkat. Рассматривая его прототип на ярмарке IWA в марте 2001 года, я знал, что блокирующий механизм у него нетипичный, но не сумел разобраться, каким образом снимается блокада. Когда мне растолковали, выяснилось, что это очень просто (илл. 269). Преимущество такой блокировки перед традиционной back lock в том, что даже если вы очень крепко зажмете нож в руке, самопроизвольного снятия блокады не произойдет. Напротив — чем сильнее ладонь сжимает рукоятку, тем крепче блокирующий механизм удерживает клинок в открытом положении.

Существует и другая система блокировки, которая сегодня тоже считается классикой, но она несравненно моложе. Liner lock была спроектирована, запатентована и запущена в производство американским разработчиком ножей Майклом Уолтером (Michael Walter), автором по меньшей мере еще двух дюжин различных блокирующих механизмов для складных ножей. Большинство изобретений Майкла Уолтера оказались слишком сложными и дорогими для производства, они так и остались всего лишь техническими диковинками. А вот liner lock завоевал рынок! После того как утратили силу патентные ограничения, производство ножей, оснащенных этим блокирующим механизмом, стало расширяться бешеными темпами, причем ножей разных — от грошовых поделок неведомых производителей (no-name) до изготовляемых известнейшими мастерами на заказ экземпляров, стоимость которых порой достигала и тысяч долларов. Секрет такой популярности — и в исключительной простоте конструкции, и в простоте изготовления. Когда нож открывается, пружинистое крылышко, вмонтированное в одну из боковых пластинок несущего каркаса рукоятки, распрямляется, застывает, загораживая путь назад для тыльной части клинка, и тем самым не позволяет ножу сложиться. Чтобы снять блокаду, надо пальцем отодвинуть крылышко и одновременно начать складывать нож. В этом-то и главный недостаток системы: когда нож складывается, палец должен на мгновенье появиться на пути лезвия. На самом деле все не так уж и страшно, как может показаться, когда вы разглядываете снимок или читаете описание. В тот момент, когда клинок начинает складываться, нужно убрать большой палец с пути лезвия; лучше всего в этот именно момент перехватить большим пальцем клинок и затем им же закрыть нож. Проделав это несколько раз, вы приобретаете некоторый навык и манипулируете ножом уже машинально — так же, как управляете автомобилем, что, замечу, куда сложнее. Но вероятность, пусть и теоретическая, покалечиться все-таки остается; сам я несколько раз легко порезался, не очень сильно. Тут следует в который уж раз напомнить, что обращение с ножом — дело не безопасное по определению; рассудительность, хладнокровие и сноровистые пальцы защитят вас лучше, чем любые технические устройства (илл. 271 и 272).

Liner lock неважно удерживает клинок в сложенном положении, и это тоже недостаток данной системы. Она и вообще не удерживала бы клинок в сложенном положении, если бы конструктор не снабдил ее дополнительным устройством, чем-то вроде шариковой защелки (ball denent). Накрепко вделанный в пружинистое крылышко маленький шарик из твердой стали (он виден на илл. 231) входит в соприкосновение с соответствующим углублением в клинке и оказывает сопротивление на начальной стадии открывания ножа. Сопротивление это значительно слабее, чем у большинства иных блокирующих систем; оно и вовсе сойдет на нет после того, как клинок повернется на несколько градусов, когда шарик целиком выйдет из углубления. В тот же момент исчезает и эффект втягивания клинка обратно в рукоятку (см. илл. 265). На практике это значит, что не стоит рассчитывать на втягивание мало-мальски тяжелого клинка, если нож даже только едва-едва самопроизвольно откроется. Поэтому нож, оснащенный системой liner lock, не совсем безопасно носить кончиком кверху. Опасность невелика, если речь идет о ноже с коротким, тонким и легким клинком, однако она резко возрастает, когда мы имеем дело с большими ножами, у которых клинки обладают большей массой и инерцией. Простой опыт способен продемонстрировать пределы безопасности такого большого ножа. Достаточно взять в руки сложенный нож так, как будто вы хотите его открыть, повернуть рукоятку клинком вниз и взмахнуть рукой. Если нож не раскроется, махните сильнее. Продолжайте так размахивать рукой до тех пор, пока liner lock не выдержит и нож раскроется, хотя бы и не полностью, под воздействием инертности клинка. Если подобное трудно проделать с маленьким ножом, то ножи типа tactical самопроизвольно открываются достаточно легко (илл. 273). Но совершенно безопасна модель, оснащенная блокирующей системой liner lock и зажимом, позволяющим носить нож кончиком клинка вниз.

Следующий недостаток блокировки liner lock — она не очень уверенно переносит импульсные нагрузки, удары. Относительно тонкое блокирующее крылышко подвергается продольным нагрузкам, т. е. вдоль своей поверхности (если, разумеется, мы оказываем давление на клинок по направлению складывания ножа). И оно может не выдержать, начать выгибаться, резко теряя свои способности поддерживать клинок в раскрытом положении. Чтобы лучше разобраться в этом явлении, давайте поставим у себя дома такой опыт. Возьмем небольшую школьную линейку (скажем, длиной в 25–30 см, шириной в 3–3,5 см, толщиной в 3–4 мм), поставим ее одним концом на стол горизонтально, на-попа, и начнем нажимать на другой ее конец. Мы легко убедимся, что до определенного момента линейка как бы сжимается и стойко сопротивляется нагрузке. Но вот она словно переступает какую-то границу и теряет устойчивость, начинает прогибаться, хотя нагрузка остается строго вертикальной. Выносливость ее теперь уже совсем невелика, и небольшой нагрузки довольно, чтобы согнуть ее и в конце концов сломать. Блокирующая пластинка ведет себя несколько иначе: один ее конец намертво прикреплен к рукоятке. Хорошо; возьмемся тогда за нижний конец линейки, упирающийся в стол, и обхватим его рукой крепко-накрепко, насколько хватит сил. Хотя в данном случае линейка выдерживает уже нагрузки побольше, но в какой-то момент она все равно прогибается. Теперь попробуем не нажимать на верхний конец линейки, а легонько по нему постукивать. Линейка начинает пружинить, а ее нижний конец — «плясать» на столешнице. Вот точно так же порой принимается «плясать» на поверхности клинка конец блокирующего крылышка, а это может привести к снятию блокировки даже при значительно меньших нагрузках, чем те, которые могли бы вообще сломать блокирующий механизм. Увы, такое случается не только с ножами no-name, но иногда и с фирменными, когда их заставляют чересчур напряженно работать. Естественный износ частей ножа и ослабление их сочленений тоже бывают причиной отказа блокирующего механизма, хотя сам он и не был поврежден.

Самопроизвольное снятие блокировки liner lock может наступить и в том случае, если вы попытаетесь вытащить нож, застрявший в разрезаемом материале, особенно же, если станете тянуть его за рукоятку и одновременно выкручивать ее. Ваша рука случайно может нажать на выступающую из оправы рукоятки часть блокирующего крылышка, что и приведет к снятию блокады. Это-то предотвратить довольно просто: надо только сделать одинаковые вырезы в оправе обеих боковых пластинок рукоятки, так, чтобы крылышко не вылезало наружу. Правда, в таком случае труднее будет снять блокаду, когда вам это понадобится, зато в определенных обстоятельствах может оградить вас от неприятных последствий ее самопроизвольного снятия.

Блокирующая система liner lock неважно переносит грязь. Примерно так же, как и back lock, хотя проявляться это может и несколько иначе. Когда вы пользуетесь ножом в крайне неблагоприятных условиях (скажем, ползаете по грязи или потрошите подстреленного на охоте зверя), грязь может залепить крохотное пространство между блокирующей пластинкой и внешней оправой рукоятки, и тогда блокирующий механизм сам будет заблокирован. А если какая-нибудь соринка попадет в щелочку между задней частью клинка и ограничителем его раскрытия — а она шириной всего 0,1 мм, — вы вообще не сможете заблокировать клинок. В этом отношении системы back lock и liner lock мало чем отличаются друг от друга.

Так что же это за блокировка такая — сплошные недостатки; неужели у нее нет никаких достоинств? Ну, не совсем уж так. Главное — и самое существенное — достоинство такого блокирующего устройства в том, что его очень легко изготовить. Оно-то и решило дело: эта система пользуется куда большим успехом, чем того заслуживает, в чем можно убедиться, если на холодную голову составить баланс достоинств и недостатков различных блокирующих механизмов. Да к тому же лет 15–20 назад и выбирать-то было почти не из чего — по крайней мере, если это касалось складных ножей серийного производства. Ну разве что еще перочинный ножичек с неблокируемым клинком… И только в последние годы XX века фирмы пустились тягаться друг с другом, кто придумает блокирующее устройство повыносливее, понадежнее, побезопаснее.

Пользоваться ножами с блокировкой liner lock очень просто — по крайней мере, так считаю я. Быть может, потому-то ножи с блокировкой liner lock принадлежат к числу самых моих любимых, они хорошо справляются со своим делом, удобны и безопасны; в этом отношении они, по-моему, не требуют никаких усовершенствований (ну, может, почти никаких; илл. 274).

Я прекрасно понимаю, что в большой мере это дело привычки, и у того, кто сегодня только еще вступает в мир ножей, пристрастия могут быть иные. Или перед вами всего-навсего упрямый осел, который легкомысленно отмахивается от всего нового и судорожно держится своих замшелых представлений? Но у этого осла все пальцы пока на месте (надо бы постучать по дереву!). Он даже редко обрезается, хотя целыми днями (так, по крайней мере, утверждает моя жена) возится с разными ножами, проделывая с ними невесть что. Впрочем, я и вожусь с ними, в частности, ради того, чтобы проверить, насколько легко ими можно случайно порезаться.

Однако, вероятно, именно недостатки блокирующей системы liner lock в последние годы и побудили разработчиков попытаться ее усовершенствовать. Майкл Уокер (Michael Walker) вместе со своим коллегой и компаньоном Роном Лейком (Ron Lake) придумал систему, которая страхует от самопроизвольного снятия блокировки liner lock — как по причине утраты ею устойчивости, так и из-за ошибки пользователя. Это запатентованное защитное устройство называется LAWKS (сокращение полного английского названия: Lake and Walker Knife Safety) и работает необычайно (гениально?) просто. На оси поворота клинка, между нею и оправой, посажена пластинка из тонкой листовой стали в форме диска. Верхнее выступающее плечо пластинки служит направляющим рычажком (илл. 275), а нижнее, взаимодействующее с блокирующим крылышком, отогнуто под прямым углом к поверхности пластинки. Перемещаясь вперед, рычажок поворачивает пластинку таким образом, что отогнутое плечо встает между блокирующей пластинкой и остальной, неподвижной частью рукоятки (илл. 276). Теперь уже ничто не в состоянии сдвинуть с места блокирующую пластинку и снять блокаду. Перемещение рычажка назад удаляет предохранитель, и блокаду можно снять так, как это делается в системе liner lock (илл. 277). «Блокада блокады», — смеются скептики; я же думаю, что работает она очень просто и безотказно (илл. 278).

Еще одним усовершенствованием блокировки liner lock можно назвать устройство, помогающее раскрывать нож, — speed safe, разработанное гавайским конструктором Кеном Онионом для американской фирмы Kershaw. Собственно говоря, первоначально это устройство предназначалось для того, чтобы одной рукой можно было скорее и легче открыть нож. Пружина, согнутая в форме большой латинской буквы L, давит на клинок сложенного ножа, удерживая его в такой позиции. На первом этапе раскрывания ножа вы еще больше сжимаете эту пружину, преодолевая ее сопротивление. И только когда клинок выступит из рукоятки под определенным углом, точка приложения силы пружины пересечет ось поворота клинка, после чего пружина, распрямляясь, заставляет клинок повернуться и раскрыться до конца (илл. 281). Иными словами, она просто выталкивает клинок из рукоятки, словно пружина-автомат, хотя и не так резко, как он. Когда нож раскрыт, клинок блокируется системой liner lock. И еще: клинок втягивается обратно, в рукоятку, когда на первой фазе раскрытия ножа он замирает над рукояткой под значительно большим, чем обычно, углом — таково побочное следствие работы этого устройства. Говоря иначе, клинок ножа, оснащенного устройством speed safe, не только быстрее и безопаснее открывается, но и удерживается в закрытом положении куда надежнее, чем с помощью обычной системы liner lock. К числу достоинств ножей с устройством, способствующим раскрытию клинка, относится и то, что их можно носить с собой там, где автоматический блокирующий механизм запрещен законом. Но и недостатки тоже есть. Легкость раскрытия ножа искушает его владельца поиграть им. Пружина в форме большой латинской буквы L (илл. 280) может довольно быстро сломаться; у моего товарища именно из-за этого нож Avalanche продержался всего несколько месяцев. Но производитель не бросил его на произвол судьбы (пожизненная гарантия ножа!), и спустя неделю после того, как мой товарищ направил рекламацию, он бесплатно получил новую пружину. Если бы оказалось, что он не умеет сам ее сменить, он мог бы отослать нож на фирму, но за доставку ножа в Америку ему пришлось бы заплатить. К счастью, он управился сам.

В общем, оснащение ножа устройством speed safe позволило повысить надежность удерживания клинка в закрытом положении. А может, стоило бы сделать нож с блокировкой liner lock, предохраняющим механизмом LAWKS и устройством speed safe, помогающим раскрыванию ножа? Наверное, когда-нибудь такой нож и сделают, но только сначала должны потерять силу патентные ограничения на эти устройства — как это произошло с самой блокировкой liner lock, когда подобные ограничения на ее выпуск утратили силу. Тем временем производители стремятся заработать как можно больше денег на оберегаемых пока законом решениях, а удобства и безопасность любителей ножей остаются для них лишь на втором месте, если не еще дальше.

Очередной попыткой усовершенствовать блокировку liner lock можно посчитать идею довести толщину стальных или титановых боковых пластинок, служащих несущим каркасом рукоятки, до 2,5–4 мм (сейчас — 1–1,5 мм). Тогда можно отказаться от облицовочных накладок, поскольку рукоятка и без них обретет необходимую прочность и выносливость, а также такую толщину, которая позволит удобно держать ее в руках. Естественно, согнуть пальцем титановую или стальную пластинку толщиной в 2,5–4 мм попросту не удастся, и для того, чтобы можно было пользоваться блокирующим механизмом, на крылышке делают несколько маленьких вырезов; в результате оно становится в меру гибким. Но вся остальная часть крылышка гораздо толще, чем в системе liner lock, а потому оно не так легко теряет устойчивость и гнется при продольных нагрузках. Устойчивость блокировки повышается еще и потому, что увеличивается площадь соприкосновения крылышка с взаимодействующей с ним поверхностью задней части клинка. Такая блокировка имеет несколько названий: mono lock, frame lock, integral lock (илл. 282 и 283); основу их составляет тот же самый механизм, а изменения минимальны, преимущественно косметического характера. Нельзя сказать определенно, что такая блокировка лучше liner lock, поскольку выносливость всего крылышка не больше, чем у его самой тонкой части, которая вовсе не толще блокирующего крылышка в системе liner lock. Но устойчивость такой блокады (если она исправна) и ее защищенность от самопроизвольного снятия заметно выше. Еще одно достоинство — в том, что обхватывающая рукоятку ножа ладонь становится своего рода дополнительным предохранителем, не позволяющим непреднамеренно снять блокаду. Далее, это устройство не так боится грязи, поскольку тут нет щели между блокирующим крылышком и внешней оправой рукоятки; сору и пыли просто некуда набиваться. Поэтому и чистить такой нож несравненно легче. Описываемая система удерживает клинок в закрытом положении не лучше, чем liner lock, так что носить большой нож с подобной системой блокировки кончиком клинка вверх я считаю делом столь же малобезопасным, как и в случае с блокировкой liner lock. He лучше обстоит дело и с возможностью действовать обеими руками. Это, в сущности, относится ко всем модификациям блокирующего устройства liner lock: нож, приспособленный для правши, труднее сложить левой рукой, и наоборот. Конечно, нельзя оставить без внимания и личные пристрастия, тем более что обычно мы закрываем нож не в такой спешке, как открываем. А потому «обоюдорукость» блокирующего устройства, на мой взгляд, не так уж и важна; куда важнее возможность достать и открыть нож любой рукой. Хотя это опять только мои предпочтения (илл. 284 и 285).

В конце девяностых годов на рынке появилось несколько блокирующих устройств нового поколения — это не иные версии или модификации back lock или liner lock, а совершенно новые конструкции, основанные на ином принципе. Намерением разработчиков было повысить выносливость, устойчивость и надежность блокирующего механизма, а стало быть, сделать работу складным ножом еще более безопасной. Одним из первых устройств подобного рода стал axis lock, разработанный Уильямом Мак-Генри (William McHenry) и Джейсоном Уильямсом (Jason Williams) для фирмы Benchmade. Принцип работы этого устройства настолько прост, что первой мыслью, которая пришла мне в голову, когда я познакомился с ним, было: «Ох, отчего сам-то я до этого не додумался?!» Ось (отсюда и название^[24]), параллельная оси поворота клинка, передвигается в продольных пазах, вырезанных в боковых пластинках. Две пружины в форме греческой буквы омега (