Мифы и предания славян

В. Артемов
Мифы и предания славян

Мифы и предания многих индоевропейских народов были записаны в достаточно ранний исторический период и благодаря этому дошли до нас в более или менее полном виде. Из поэм Гомера, произведений других античных авторов мы можем почерпнуть интересные сведения об особенностях греческой мифологии. Скандинавские мифы отражены в древнеисландских литературных памятниках – сборнике мифологических и героических песней «Старшая Эдда». Арийская мифология сохранена в древних священных текстах Ведах, некогда передававшихся устно, а позднее записанных и в той или иной степени повлиявших на различные индийские религиозные традиции. Древнеиранские мифы известны из «Авесты» – священного писания древней религии зороастризма.

К сожалению, ни балтийская, ни славянская мифологии, сохранявшие много чрезвычайно архаических черт, восходивших непосредственно к периоду индоевропейской общности, не были в свое время записаны. Потому, реконструируя их сегодня, мы вынуждены довольствоваться отрывочными древними свидетельствами и восстановлением мотивов, сюжетов и даже целых отрывков мифологических текстов на основании сравнительного изучения данных устного народного творчества, обрядов и верований.

Альфонс Муха. Введение славянской литургии в Моравии

Аркадий Рылов. Закат

Мифы о сотворении мира

Предания о сотворении мира многочисленны и многообразны. Но главный миф, который лежит в их основе, принадлежит глубочайшей древности. Славяне представляли мир рождающимся из воды. Такое верование основывается на действительном, постепенном выходе суши из-под вод, ее покрывавших.

По языческим преданиям нашего народа, в творении видимого мира участвовали чистая и нечистая сила. Первая все творила прекрасно, а вторая – портила. Оба божества участвуют в творческой деятельности природы: темное – как представитель помрачающих небо и замыкающих дожди облачных демонов, и светлое – как громитель туч, низводящий на землю дождевые потоки и просветляющий солнце.

В основе мифа лежит мысль о весеннем обновлении природы, о созидании мировой жизни из того омертвения и кажущегося небытия, в какое погружает ее зима. Та же мысль кроется и в славянских преданиях. В начале весны пробужденный Перун выезжает на огненной колеснице, во всем своем грозном величии, на великое дело творчества – разит громовыми стрелами толпы демонов и, рассыпая плодотворное семя дождя, засевает землю разными злаками.

Вместе с этим он выводит из-за густых туч и туманов небесные светила и как бы создает их из тех самоцветных каменьев, которые до сего времени были сокрыты демонами зимы и мрака на дне воздушного, облачного океана.

Выводя яркое, вешнее солнце, он творит белый свет, т. е. по основному смыслу этого выражения – дает миру ясные дни, а по смыслу более широкому – созидает вселенную.

Солнечные лучи топят льды и снега, претворяя их мертвые массы в шумные, многоводные потоки, и только тогда начинается земная жизнь со всей ее роскошью и разнообразием, когда выступит наконец земля из-под вод весеннего разлива и будет овеяна южными ветрами.

Именно отсюда возник миф, что земля рождается из воды и выплывает из ее пучин силой божественного дуновения. По древнему верованию, земля волей Божьей вышла из морской бездны, в которой до начала мира была погружена вместе с солнцем, месяцем, звездами, молнией и ветрами.

Самая жизнь на земле зародилась с той минуты, когда внутри ее загорелся огонь, т. е. когда лучи весеннего солнца согрели мерзлую землю и пробудили в ней силу плодородия.

Существовало верование, что вселенную созидали царь-огонь и царица-вода, т. е. молния и дождь, небесный огонь солнца и живая вода весенних разливов. Замечательно, что слово «творить» указывает на воду, как на существенный элемент творчества. «Раствор» – это смесь воды с чем-нибудь сухим.

Во всех мифологиях божество весенних гроз как оплодотворитель земли и податель урожаев наделяется творческой силой. От его дыхания произошли ветры, от его слов – громы, от слез – дожди, от густых волос – облака и тучи.

Все эти сказания уходят корнями в один из древнейших мифов. На великий подвиг создания мира выступают две стихийные силы: светлая и темная. Несмотря на очевидное стремление народной фантазии возвести стародавний миф к позднейшим христианским воззрениям, вся обстановка предания указывает, что здесь идет речь о боге-громовнике (Перуне) и демоне мрачных туч:

«В начале света благоволил Бог выдвинуть землю. Он позвал черта, велел ему нырнуть в бездну водяную, чтобы достать оттуда горсть земли и принести ему. – Ладно, думает сатана, я сам сделаю такую же землю! Он нырнул, достал в руку земли и набил ею свой рот. Принес Богу и отдает, а сам не произносит ни слова…

Господь куда ни бросит землю – она вдруг является такая ровная-ровная, что на одном конце станешь – то на другом все видно, что делается на земле. Сатана смотрит… хотел что-то сказать и поперхнулся. Бог спросил: чего он хочет? Черт закашлялся и побежал от испугу. Тогда гром и молния поражали бегущего сатану, и он где приляжет – там выдвинутся пригорки и горки, где кашлянет – там вырастет гора, где привскачет – там высунется поднебесная гора. И так, бегая по всей земле, он изрыл ее: наделал пригорков, горок, гор и превысоких гор».

Сотворение мира в славянской мифологии также связывается с именем Сварога – бога неба и небесного огня, духовного владыки нашей вселенной. Он супруг Лады, отец Даждьбога – прародителя русичей, родоначальник большинства славянских богов.

По одним преданиям, Сварог нашел волшебный камень Алатырь, произнес заклятье, и камень стал огромным бел-горюч камнем. Бог вспенил им океан. Загустевшая влага стала первой сушей. Появилась Мать Сыра-Земля. В славянской мифологии Алатырь-камень – всем камням отец, священная скала в центре мира, посреди моря-океана, на острове Буяне. А на нем стоит мировое дерево – древо жизни, ось мира. Нижняя часть древа (корни) связана с подземным миром, средняя (ствол) – с земным, а верхняя (ветви) – с небесным, высшим. Служит он троном всем верховным богам.

По другим преданиям, до рождения света тьмой кромешною был окутан мир. Был во тьме лишь Род. Род – родник вселенной, отец богов. Род родил Любовь – Ладу-матушку. Долго мучился Род, долго тужился. И родил он царство небесное, а под ним создал поднебесное. Пуповину разрезал радугой, отделил Океан – море синее от небесных вод твердью каменной. В небесах воздвигнул три свода он, разделил Свет и Тьму, Правду с Кривдою. Род родил затем Землю-матушку, и ушла Земля в бездну темную, в Океане она схоронилась. Солнце вышло тогда из лица его – самого Рода небесного, прародителя и отца богов! Месяц светлый – из груди его; звезды частые – из очей его; зори ясные – из бровей его; ночи темные – да из дум его; ветры буйные – из дыхания его; дождь и снег, и град – от слезы его; громом с молнией голос стал его – самого Рода небесного, прародителя и отца богов!

Павел Брюллов. Пейзаж с рекой

Род родил Сварога небесного. Сварог стал прокладывать путь Солнцу по небесному своду, чтобы кони-дни мчались по небу, после утра чтоб начинался день, а на смену дню прилетала ночь. Стал Сварог свои владенья оглядывать. Видит – Солнце по небу катится, Месяц светлый видит и звезды, а под ним Океан расстилается и волнуется, пеной пенится. Оглядел свои он владения, не заметил лишь Землю-матушку.

– Где же мать-Земля? – опечалился он. Тут заметил: что-то в Океане-море чернеется. Это уточка серая плавает, пеной серою порожденная.

– Ты не знаешь ли, где Земля лежит? – спросил Сварог серу уточку.

– Под водой Земля, – ответила уточка, – глубоко в Океане схоронена…

– По велению Рода небесного, по хотенью-желанью сварожьему, Землю ты добудь из глубин морских!

Ничего не сказала уточка, в Океан-море нырнула, целый год в пучине скрывалась. Как год кончился – поднялась со дна.

– Не хватило мне духа немножечко, не доплыла я до Земли чуток. Волосок всего не доплыла я…

– Помоги нам, Род! – тут воззвал Сварог. Поднялись тогда ветры буйные, расшумелось море синее… Вдунул ветром Род силу в уточку. И сказал Сварог серой уточке:

– По велению Рода небесного, по хотенью-желанью сварожьему, Землю ты добудь из глубин морских!

Ничего не сказала уточка, в Океан-море нырнула и два года в пучине скрывалась. Как срок кончился – поднялась со дна.

– Не хватило мне духа немножечко, не доплыла я до Земли чуток. На полволоса не доплыла я…

– Помоги, отец! – вскрикнул тут Сварог. Поднялись тогда вет ры буйные, и по небу пошли тучи грозные, разразилась буря великая, голос Рода – гром – небеса потряс, и ударила в уточку молния. Род вдохнул тем силу великую бурей грозною в серу уточку. И снова заклял Сварог серу уточку:

– По велению Рода небесного, по хотенью-желанию сварожьему, Землю ты добудь из глубин морских!

Ничего не сказала уточка, в Океан-море нырнула и три года в пучине скрывалась. Как срок кончился – поднялась со дна. В клюве горсть земли принесла она.

Взял Сварог горсть земли, стал в ладонях мять.

– Обогрей-ка, Красно Солнышко, освети-ка, Месяц светлый, подсобите, ветры буйные! Будем мы лепить из земли сырой Землю-матушку мать-кормилицу. Помоги нам, Род! Лада, помоги!

Землю мнет Сварог – греет Солнышко, Месяц светит и дуют ветры. Ветры сдули землю с ладони, и упала она в море синее. Обогрело ее Солнце Красное – запеклась Сыра-Земля сверху корочкой, остудил затем ее Месяц светлый. Так создал Сварог Землю-матушку Три подземные свода он в ней учредил – три подземных, пекельных царства. А чтоб в море Земля не ушла опять, Род родил под ней Юшу мощного – змея дивного, многосильного. Тяжела его доля – держать ему много тысяч лет Землю-матушку Так была рождена Мать Сыра-Земля. Так на Змеe она упокоилась. Если Юша-Змей пошевелится – Мать Сыра-Земля поворотится.

А вот предание, записанное в Северной Руси уже в христианские времена: «По окиян-морю плавало два гоголя: первый бел гоголь, а другой чорен гоголь. И теми двумя гоголями плавали сам Господь Вседержитель и сатана. По Божью повелению, по Богородицыну благословению, сатана выздынул со дна синя моря горсть земли. Из той горсти Господь сотворил ровные места и путистые поля, а сатана понаделал непроходимых пропастей, шильев (ущелий) и высоких гор.

И ударил Господь молотком и создал свое воинство, и пошла между ними великая война. Поначалу одолевала было рать сатаны, но под конец взяла верх сила небесная. И сверзил Михайла-архангел с небеса сатанино воинство, и попадало оно на землю в разные места отчего и появились водяные, лешие и домовые».

Подобное же предание находим и в апокрифической литературе. «До сотворения мира сидел Господь Саваоф в трех каморах на воздусех, и был свет от лица его семьдесять-седьмерицей светлее света сего, ризы его были белее снегу, светозарнее солнца. Не было тогда ни неба, ни земли, ни моря, ни облаков, ни звезд, ни зари, не было ни дней, ни ночей.

И рече Господь: буди небо хрустальное и буди заря, и облака, и звезды! И ветры дунул из недр своих, и рай насадил на востоке, и сам Господь воссел на востоке в лепоте славы своей, а гром – глас Господень, в колеснице огненной утвержден, а молния – слово Господне, из уст Божьих исходит.

Потом создал Господь море Тивериадское, безбрежное, и сниде на море по воздуху… и виде на море гоголя плавающа, а той есть рекомый сатана – заплелся в тине морской. И рече Господь Сатанаилу, аки не ведая его: ты кто еси за человек? И рече ему сатана: аз есмь бог. – А мене како нарещи? Отвечав же сатана: ты Бог Богом и Господь Господем. Аще бы сатана не рек Господу так, тут же бы сокрушил его Господь на море Тивериадском. И рече Господь Сатанаилу: понырни в море и вынеси мне песку и камень. И взяв Господь песку и камень, и рассея (песок) по морю, и глаголя: буди земля толста и пространна!

Затем взял Господь камень, преломил надвое, и из одной половины от ударов Божьего жезла вылетели духи чистые, из другой же половины набил сатана бесчисленную силу бесовскую. Но Михаил-архангел низверг его со всеми бесами с высокого неба.

Созданная Богом земля была утверждена на тридцати трех китах».

Вот еще один вариант древнего предания: «Не было ни неба, ни земли, а была только тьма и вода, смешанная с землей, как жидкое тесто. Долго ходили Бог и Сатана по воде, наконец утомились и решили отдохнуть. А отдохнуть негде. Тогда Бог приказал Сатане:

– Нырни на дно моря и вытащи несколько крупинок земли со словами: „Во имя Господне, иди, земля, за мною“, и неси мне наверх.

Сатана, нырнул на дно моря, захватил горсть земли и думает себе: „Зачем мне говорить: „Во имя Господне“, чем я хуже Бога?“ Зажал он землю в кулаке и сказал:

– Во имя мое, земля, иди за мною.

Но когда он вынырнул, оказалось, что в руках у него нет ни песчинки. Сатана снова нырнул на дно, набрал горсть земли и снова сказал:

– Во имя мое, иди, земля, за мной.

И снова ничего не вытащил. Бог сказал ему:

– Ты снова меня не послушался и захотел сделать по-своему. Однако напрасна твоя затея, ничего у тебя не выйдет. Ныряй и скажи, как я тебя научил.

Сатана нырнул в третий раз, набрал земли, и, когда он упомянул имя Божье, ему удалось вытащить пригоршню земли.

Взял Бог эту землю, посыпал по воде, и на ней образовался небольшой пригорок с травой и деревьями. Бог, утомившийся от работы, лег и заснул, а Сатану взяла досада, что он не такой всемогущий, поэтому решил он Бога утопить. Взял Сатана Бога на руки, чтобы бросить в воду, и видит, что земля перед ним приросла на десять шагов. Он побежал к воде, чтобы утопить Бога, но по мере того, как он бежал, земля все прирастала и прирастала, и Сатана никак не мог добежать до воды. Положил Сатана Бога на землю и думает: „Земля тоненькая, как скорлупа. Я прокопаю яму до воды и брошу туда Бога“. Но сколько он ни копал, не смог докопать до воды.

Вот почему на свете так много земли – ее „набегал“ Сатана, когда хотел уничтожить Бога.

Тем временем Бог проснулся и сказал:

– Теперь ты понял, что ты бессилен по сравнению со мной – земля и вода подчиняются мне, а не тебе. А яма, которую ты выкопал, понадобится тебе самому – под пекло».

Как видим, наибольшее распространение получила легенда о совместном творении мира Богом и его соратником, который постепенно становится противником Господа. Этот соратник-противник в разных вариантах легенды может именоваться Сатаной, Идолом, Лукавым, отпавшим ангелом и т. п.

Сотворив землю, Бог укрепил ее на рыбах, которые плавают в море. Каждые семь лет рыба то опускается, то поднимается, в результате чего одни годы бывают дождливыми, другие засушливыми. Когда рыба шевелится, переворачиваясь на другой бок, случаются землетрясения.

В некоторых областях считают, что рыба, держащая на себе землю, лежит, свернувшись кольцом, и сжимает зубами свой хвост, а землетрясения бывают тогда, когда она выпускает хвост изо рта.

Иногда полагают, что землю держат попеременно две рыбы – самец и самка: когда ее держит самец, земля поднимается выше над поверхностью моря и год бывает засушливым. Когда землю держит самка, то земля оказывается ближе к воде, в результате реки и моря выходят из берегов и лето бывает мокрым.

А еще говорят, будто земля покоится на «воде высокой», вода – на камне, камень – на четырех золотых китах, плавающих в огненной реке. А все вместе держится на железном дубу, который стоит на силе Божией.

Реки, озера и источники выкопали птицы. По приказанию Бога они собрались все вместе и сначала вырыли русла рек и ложа для водоемов, а потом наносили туда воды. По другим поверьям, вся земля в середине изрезана жилами, по которым на поверхность выходит вода. А еще говорят, будто посредине земли находится ее «пуп» – дыра, из которой вытекает вода, растекаясь затем по рекам, озерам и иным водоемам.

В народе верили, что горы, ущелья, болота, трясины и другие неплодородные и неудобные для проживания людей части земли – дело рук сатаны. Когда сатана достал по повелению Бога землю со дна моря, то отдал ее Богу не всю, немного он припрятал за щекой. Когда же Бог повелел земле, брошенной им на поверхность моря, расти, стала расти и земля за щекой у сатаны. Тот принялся ее выплевывать, и из плевков сатаны получились горы, болота и другие бесплодные места.

По другим легендам, Бог, создавая землю, варил ее, и пузыри, образовавшиеся, пока земля кипела, остыв, превратились в горы. А еще рассказывают, что в начале мира земля была жидкой, Бог с сатаной сжимали ее с двух сторон, чтобы отжать лишнюю влагу, из выступившей от сильного сжатия почвы получились горы.

Иван Билибин. Иллюстрация к сказке «Белая уточка»

Впрочем, о происхождении гор и камней существует множество самых разнообразных легенд. Чаще всего верят, что камни раньше были живыми существами – они чувствовали, размножались, росли, как трава, и были мягкими. Особо крупные каменные глыбы, валуны и скалы часто считаются окаменевшими людьми, животными или сказочными великанами, наказанными таким образом за работу в праздник, блуд, дерзость, убийство, лень или какой-либо иной грех. В деревнях под Тулой рассказывали, что группа камней, расположенных кругом, – это окаменевший хоровод девушек, наказанных за пляску на Троицу.

В некоторых поздних легендах о происхождении камней отчетливо ощущается влияние библейского сюжета о борьбе Бога с отпавшими ангелами:

«В начале времен земля была ровная и рожала хлеб в десять раз больше, чем теперь, потому что ни одного камня не было. Но вот дьяволы взбунтовались против Бога и захотели быть такими же, как он сам. Тогда Бог их сбросил с неба на землю, обратил в камни и проклял, чтобы они больше не росли. И вот где теперь большой камень – значит, был великий дьявол, а где маленький камень, тут был маленький чертик. А если бы Бог их не проклинал и они бы росли, то человеку нельзя было бы не только пахать и рожь сеять, но и по земле ходить».

О создании первых людей

Создание первого человека миф ставит в теснейшую связь с преданиями о происхождении огня. Как на земле огонь добывался трением одного полена, вставленного в отверстие другого, так и на небе бог-громовник сверлит гигантское дерево-тучу своей острой палицей, и от этого сверления она рождает малютку-молнию.

Древнему человеку, который в громовой палице узнавал детородный член бога-оплодотворителя земной природы, естественно было это представление о происхождении огня и молнии сблизить с актом соития и зарождения младенца, тем более что самая жизнь, одушевляющая человека (его душа), понималась, как возжженное пламя.

Священные песни вед в добытом трением огне видят плод супружеского соединения двух обрубков дерева, из которых один представляет воспринимающую жену, а другой – воздействующего мужа, масло же, которым их умащали, называют плотским семенем.

Альфонс Муха. Славяне на исконной Родине

Отсюда возникли мифические сказания: во-первых, что душа новорожденного нисходит на землю в молнии, и во-вторых, что первая чета людей создана богами из дерева.

Тайну создания и рождения человека предки наши объясняли себе той же творческой силой громовника, которой вызван к бытию и весь видимый мир. Он послал молнию устроить на земле первый очаг, возжечь на нем пламя и основать домохозяйство и жертвенный обряд. В то же время создан был и первый человек, первый домовладыка и жрец, в образе которого сочетались представления пылающего на очаге огня и родоначальника племени. Впоследствии, когда установлен был семейный союз, бог-громовержец всякий раз при нарождении младенца низводил с неба молнию и возжигал в нем пламя жизни.

Размножение семьи, рода исстари сравнивалось с ростками, пускаемыми из себя деревом, вследствие чего ствол (пень, корень) служит в эпической поэзии символом отца или предка, а ветви – символом их детей и потомков.

В народных песнях встречается сравнение детей с ветвями и верхушкой дерева. Параллель, проводимая в языке и народных поверьях между ветвистым деревом и целым родом, с особенной наглядностью заявила себя в обычае обозначать происхождение знатных людей и степени их родства через так называемое родословное древо. Старинные немецкие саги рассказывают о матери, которой снилось, что из ее сердца или чрева выросло большое, тенистое дерево с прекрасными плодами. Этот сон служил предзнаменованием, что она в скором времени родит сына – родоначальника обширного и славного племени. Таким образом, сын представлялся как бы отростком, исходящим из недр матери, и чтобы усыновить чужое дитя, надо было совершить символический обряд – посадить его к себе на колени.

Константин Маковский. Жница

О родстве души со стихийными существами

Мифические представления о родстве души человеческой со стихийными существами, о лесных духах и девах, жизнь которых неразрывно связана с известными растениями, – повели к созданию разнообразных сказаний, повествующих о превращении человека и переходе души его в дерево или цветок.

Вера в возможность подобных метаморфоз, наследованная от глубочайшей старины, была скреплена тем воззрением, какое имел древний человек на самого себя. Рождение дитяти и его медленное, постепенное возрастание сравнивал он с ростом дерева. Отдельные части тела представлялись ему подобием тех отростков и ветвей, какие дает из себя древесный ствол.

Такое воззрение засвидетельствовано историей языка. Семя служит общим названием и для зерна, из которого вырастает всякий злак и всякое дерево, и для оплодотворяющего начала в животных и человеке. Беременность уподобляется всходу посеянного зерна. Так, в народной былине говорит жена богатырю Дунаю:

У меня с тобой есть во чреве чадо посеяно,

Принесу тобе я сына любимого.

Дай мне младенца поотродити,

Свои хоть семена на свет спустить.

В других песнях богатыри наказывают своей дружине избивать вражеское царство, рубить и старого и малого, не оставить ни единого человека на семена.

«Семячко» употребляется в областных говорах как ласкательное название дитяти. Рождение младенца уподобляется принесенному деревом плоду: понести плод – забеременеть, бесплодная жена – та, которая не рожает.

Встреча с беременной женщиной сулит пахарю урожай.

По древним законам, такая женщина могла безнаказанно входить в чужой сад и есть плоды. Верили, что то молодое дерево, с которого первые плоды сорваны беременной женщиной, непременно будет урожайным.

Названия ноги, руки, пальцев и ногтей в санскрите объясняются уподоблением человека растению. Ногами человек касается земли и тем самым напоминает дерево, прикрепленное корнями к матери-сырой земле. Если ноги сравнивались с корнями, то самое туловище представлялось стволом, а руки казались ветвями, отростками.

Сравнивая зарождение ребенка со всходом посеянного зерна, поэтическая фантазия внесла это представление в народные сказки. Так, русский богатырь Покатигорошек родился от зерен, съеденных матерью. Осиротелая мать, у которой змей унес дочь и убил двух сыновей, идет на реку и видит: катится по дороге горошинка и падает в воду. «Божий дар!» – думает она, достала горошинку и съела. От этого зерна понесла она плод и родила сына, будущего победителя страшных змеев.

Другая сказка рассказывает о Цвет-королевиче. Один король заключил свою дочь-красавицу в крепком замке, желая предохранить ее от всяких обольщений. Королевне исполнилось шестнадцать лет, и красота ее была так всесильна, что когда она гуляла по саду, то цветы склоняли перед ней свои пестрые головки, птички замолкали в кустах и рыбы выглядывали из вод. Раз, когда королевна была в саду, подошла к ней незнакомая цыганка и подарила пучок прекрасных, пахучих цветов. Красавица принесла цветы в свой терем и поставила в воду, вода сделалась пурпуровой, и на ней показались золотые и серебряные звездочки – точно такие, как душистая пыль, покрывающая лепестки цветов. Королевна выпила эту воду – и тотчас сделалась беременна и родила могучего сына, который так же поражает змеев, как наш Покатигорошек.

Такое сверхъестественное происхождение богатыря принадлежит к древнейшим мифам о боге-громовнике.

Существует рассказ о происхождении гречихи: была у короля дочь красоты неописанной, по имени Крупеничка. Сделали набег на русскую землю злые татары, полонили Крупеничку, увезли далеко от родины и предали тяжелой работе. Освободила ее из неволи вещая старушка. Она превратила девицу в гречневое зернышко, принесла его на Русь и бросила на родную землю. Зерно обернулось королевной, а из шелухи его выросла гречиха.

По другому рассказу, старушка, принеся гречневое зерно на Русь, схоронила его в землю, семя дало росток и породило былинку о семидесяти семи зернах. Повеяли буйные ветры и разнесли эти зерна на семьдесят семь полей. С той поры и расплодилась гречиха по святой Руси.

В этом предании (первоначально оно могло относиться вообще ко всякому яровому хлебу) заключается миф о прекрасной богине весеннего плодородия, которую захватывают демонические полчища и держат в тяжкой неволе во время зимы. С возвратом весны она освобождается от их власти, прилетает из дальних стран грозовым облаком и, рассыпаясь на землю благодатным семенем дождя, возрождается в густой зелени яровых хлебов.

Одна из наиболее распространенных русских сказок повествует о том, как сестра убила из зависти брата и закопала его в землю. На том месте выросла тростинка (или калина). Ехали мимо чумаки, срезали тростинку и сделали дудочку, которая – как только поднесли к губам – сама собой заиграла:

Меня сестриця сгубила,

Нож в серденько да-й устромила.

Так было изобличено преступление.

Сюжет этот варьируется весьма разнообразно. Иногда брат убивает брата, и на могиле убитого вырастает бузина. Иногда мачеха – падчерицу, и вырастает калина. Иногда две сестры – третью, зарывают ее в могилу и накрывают сверху елкой, а на елке вырастает цветок, который поет о совершенном злодеянии. В народной песне подобное же предание связывается с ракитовым кустом.

Константин Маковский. Русская красавица

В славянских сказках чаще говорят о совершенном преступлении не кости невинно убитого, а дерево, трость, камыш или цветок, вырастающие из его зарытого трупа, как бы из брошенного в землю семени.

Малороссийская песня вспоминает о превращении утонувшей девицы в плакучую березу. Утопая, говорит девица брату:

Не рубай, братику, билой березоньки,

Не коси, братику, шовковой травы,

Не зривай, братику, чорного терну,

Билая березонька – то я молоденька,

Шовковая трава – то моя руса коса,

Чорний терн – то мои чорни очи.

Южнорусская поэзия особенно богата преданиями о превращениях в цветы и деревья и раскрывает перед исследователем чудный фантастический мир, исполненный художественных образов и неподдельного чувства.

Приведенная песня имеет несколько вариантов, предлагающих не менее интересные сближения. Косы девичьи расстилаются по лугам шелковой травой, карие или черные очи превращаются в терновые ягоды, кровь разливается водой, а слезы блестят на траве и листьях росой – все на основании старинных метафор, уподобивших волосы – траве, кровь – воде, слезы – росе, очи – терновым ягодам.

Трогательно содержание песни, известной в Белоруссии, о том, как невзлюбила мать свою молодую невестку, сына потчевала зеленым вином, а невестку отравой. Пил добрый молодец – жене подносил, пила молодица – мужу подносила, все пополам делили, и умерли оба в один час. Схоронила мать сына перед церковью, а невестку позади церкви. На могиле доброго молодца вырос зеленый явор, на могиле жены его – белая береза (или калина).

О цветке иван-да-марья, известном на Украине под именем «брат с сестрой», народная песня сообщает следующее предание: поехал добрый молодец на чужую сторону, женился и стал расспрашивать молодую жену о роде и племени, и узнал в ней свою родную сестру. Тогда говорит сестра брату:

Ходим, брате, до бору,

Станем зильем-травою:

Ой, ты станешь жовтый цвит,

А я стану синий цвит.

Хто цвиточка увирве,

Сестру з братом зпомяне!

О васильке существует рассказ, что некогда это был молодой и красивый юноша, которого заманила русалка на Троицын день в поле, защекотала и превратила в цветок. Юношу звали Василь, и имя это (по мнению народа) перешло и на сам цветок.

О крапиве на Руси рассказывают, что в нее превратилась злая сестра. Это – обломок того поэтического сказания, которое передает нам древняя песня: у Павла была любимая сестра Оленушка, молодая Павлова жена зарезала сперва вороного коня, потом сизого сокола, наконец собственного ребенка и все оговаривала Оленушку. Павел взял сестру за белые руки, вывел в поле, привязал к конским хвостам и погнал коней по широкому раздолью: где кровь землю оросила – там выросли цветы пахучие, где сама упала – там церковь создалась. Спустя малое время разболелась молодица Павлова, лежала она девять лет, сквозь кости трава прорастала, в той траве так и кишат лютые змеи и пьют ее очи. Просит она, чтоб повели ее к золовкиной церкви, повели ее, но напрасно – не обрела она тут прощения и стала молить мужа, чтоб привязал ее к лошадиным хвостам. Павел исполнил ее просьбу и погнал коней по полю: где кровь пролилась – там выросла крапива с терновником, где сама упала – там озеро стало.

Альфонс Муха. Славянский мир

Славянские боги и божки

Языческие верования славян представляли собой мир многочисленных духов различного происхождения, которые оживляли жилища славян, окружавшую их природу и небесный мир. Некоторые из этих духов уже в праславянский период приобрели большое значение, превратившись тем самым в богов и возвысившись над остальными духами.

С этим пантеоном славяне перешли из своей прародины на новые, отдаленные друг от друга места поселения, где индивидуализация богов продолжалась. Однако подробных сведений об этом ни южные славяне, ни чехи, ни поляки нам не оставили. Более детально нам известен только круг богов восточных и балтийских славян, на котором, несомненно, сказались чужеземные влияния, в частности скандинавское, а на Руси к тому же влияние восточное и греческое.

Наконец, начало сказываться влияние и самого христианства, но оно застало язычество уже в стадии отмирания, и поэтому древняя языческая религия была затронута им в незначительной степени. Значительное влияние христианства на народную веру относится к более позднему периоду.

Различия в развитии религии приводили и к разнообразию культов богов, которые также не были одинаковыми повсюду.

В честь богов воздвигались больших размеров статуи. В церковной славянской литературе X и XI веков такая статуя бога называлась идол, болван, истукан, кумир. Эти идолы должны были производить на собиравшихся верующих большое впечатление. Идолы богов обычно делались из дерева, реже из камня, покрывались золотом или серебром и в соответствии с функциями этих богов снабжались различными атрибутами, среди которых неизменно находился кубок или рог для питья.

Збручский идол

Помимо статуй богов, в домашнем обиходе имелись также и небольшие идолы демонов низшего разряда, особенно пенаты, ставившиеся на очаг или в углу против печи.

Жертвы, приносившиеся богам или демонам, были порой кровавыми, и среди них не было недостатка и в человеческих жертвах. Совершались и бескровные жертвоприношения. Особенно часто такие жертвоприношения упоминаются в связи с почитанием домашних демонов, которым славяне-язычники подавали хлеб, сыр, мед, калачи, кур, яйца, чеснок и т. п.

Вообще же из того, что мы могли бы считать языческими памятниками славян, сохранилось очень немного. Наиболее известным памятником этого рода является так называемый Святовит, найденный в 1848 году в реке Збруч в восточной Галиции.

Всякая народная вера предполагает обряды, совершение которых поручается избранным людям. Это посредники между народом и духом или божеством. Такие люди назывались волхвами, жрецами, ведунами и ведуньями. Не только в капищах, но и при всяком освященном древе, при всяком святом источнике находились хранители, которые жили подле, в маленьких хижинах, и питались остатками жертв, приносимых божествам.

Жрецы руководили обрядами языческого богослужения, приносили жертвы от имени всего народа, составляли календари, знали «черты и резы» (древняя письменность), хранили в памяти историю племен и стародавние предания, мифы.

В составе жреческого сословия было много различных разрядов. Известны волхвы-облакопрогонители или облакопрогонники, которые должны были предсказывать и своим магическим действием создавать необходимую людям погоду.

Константин Богаевский. Жертвенники

Были волхвы-целители, лечившие людей средствами народной медицины, позднейшие церковники признавали их врачебные успехи, но считали грешным обращаться к ним.

Существовали волхвы-хранители, которые изготовляли различные амулеты – обереги и изображения богов.

Волхвы-кощунники – так назывались сказители «кощун», древних преданий и эпических сказаний. Сказителей называли также «баянами» от глагола «баять» – рассказывать, петь, заклинать.

Кроме волхвов, существовали и женщины-колдуньи, ведьмы (от «ведать» – знать), чаровницы, «потворы».

Жрецы пользовались народным уважением, имели исключительное право отпускать длинную бороду, сидеть во время жертвоприношений и входить в святилище во всякое время. Правители народа приветствовали почтительность к жрецам. Многие жрецы за свою близость к богам получали неограниченное доверие народа и приобретали огромную власть.

Жрецы приносили богам жертвы и предсказывали будущее. Место приношения жертв богам и божествам называлось капищем или требищем. Святилища под открытым небом нередко были круглыми, состоящими из двух концентрических валов, на которых разводились круговые костры. Во внутреннем кругу ставились идолы, обычно деревянные, здесь горел жертвенник и здесь «жрали бесам», то есть приносили жертвы богам. Это именовалось капищем. Внешний круг, вероятно, предназначался для потребления жертвенной ритуальной пищи и назывался требищем. Круглая форма святилищ определила их название хоромы (от «хоро» – круг), а в ином произношении – храмы.

Порой славяне служили своим богам прямо в лесу или в горах, на берегах рек или моря, где каждый омут, в котором мог затаиться водяной, каждая березка, на которой качались русалки, была капищем. Волхвы в присутствии народа совершали обряды веры на природных алтарях, которыми служили огромные камни, величавые деревья, вершины гор. Но с течением времени, желая сильнее воздействовать на людей и почтительнее служить богам, жрецы защитили своих кумиров от дождя и снега кровлею, и такое простое здание было названо храмом. Позднее славяне стали строить высокие деревянные храмы, украшая их резьбою. Большинство славянских земель окружали леса, но северо-западные племена жили на берегу моря или в горах, где было много камня для строительства еще более величественных и прочных храмов. В святилищах возвышалась статуя бога, которому храм был посвящен.

Род

Род – общеславянский бог, создатель всего живого и сущего.

Это божество упомянуто в церковно-славянской обличительной литературе, направленной против язычников. «Кто беснуется, принося жертвы матери беса богине Афродите, Коруне – Коруна же является матерью антихриста – и Артемиде, рождению проклятой Диомисии из ягодицы (то есть Дионисе, рожденном, как известно, из Зевсова бедра). И недоношенный плод (почитают) и Гермафродита … Тем же богам требу кладут и творят и славяне: вилам, Мокоши-деве, Перуну, Хорсу – Роду и Рожанице…»

Упоминают Рода и другие русские книжники. Так, например, рукописный комментарий к Евангелию XV века, «О вдуновении духа в человека», противопоставляет Рода самому христианскому Богу: «То ти не род седя на воздусе мечет на землю груды и в том ражаются дети… Всем бо есть Творец Бог, а не Род».

Николай Рерих. Боян

Троян

Троян – имя, упоминаемое несколько раз в «Слове о полку Игореве»: «Седьмой век Троянь» (к нему относится деятельность князя Всеслава Полоцкого, то есть XI век), «земля Трояня» и «тропа Трояня».

Троян – это славянское языческое божество, известное из сербского фольклора, или мифический предок славян, земля Трояня – земля славян или конкретно Русь.

Еще одна версия связывает имя Трояна с Троей и славянскими версиями античных легенд о Троянской войне. Многие народы в Средневековье считали себя потомками троянцев, не были исключением и славяне.

Громовник

Громовник – дед Перуна. Из-под облачных бровей и ресниц мечет он молниеносные взоры и посылает смерть и пожары. Иногда, вместо длинных ресниц и бровей, закрывающих глаза Громовника, служит ему повязка, т. е. облачный покров.

Константин Маковский. Дети, бегущие от грозы

Как темное небо блистает бесчисленными очами-звездами, так из мрака ночеподобных туч сверкают многоочие молнии, и те и другие равно погасают, как скоро на просветленном небе появится торжествующее солнце.

Громовник – вещий кузнец, кующий судьбы человеческие, мастерская его устроена в горах, т. е. грозовых тучах.

Перун

Перун обычно стоит первым в дошедших до нас списках верховных божеств восточных славян. Он однозначно истолковывается учеными как громовник – бог грозы, культ которого, общий для всех славян и близкий балтийскому культу Перкунаса, восходил к древнейшему культу Громовержца в индоевропейской мифологии, связанного с военной функцией. Потому и Перун считался у славян покровителем военной княжеской дружины, которая клялась его именем, и самого князя. Возможно, именно потому с усилением у восточных славян княжеской власти Перун оказался во главе пантеона.

После распространения христианства на Руси многие элементы образа Перуна были перенесены на образ Ильи Пророка (Ильи Громовника).

Оружие Перуна – «громовая стрела», стрела-молния, топорики-секиры, палицы. Когда Перун мечет камни и стрелы на землю, возникает гроза. Перун, по легенде, в левой руке носит колчан стрел, а в правой лук, пущенная им стрела поражает противника и производит пожары. Его палица (молот), как знак карающего божественного орудия, стала символом власти, ее функции перенесли на царский скипетр, жреческий и судейский жезлы.

Четверг у полабских славян назывался «Перуновым днем». То, что четверг в архаичной традиции соотносился с грозой, подтверждается устойчивым выражением в современном русском языке «после дождичка в четверг».

Согласно летописи, князь Владимир «постави кумиры на холму вне двора теремнаго: Перуна древяна, а главу его сребрену а ус злат…»

Виктор Корольков. Перун

Согласно Прокопию Кесарийскому (VI век), славяне своему богу-громовержцу «приносят в жертву быков и совершают другие священные обряды».

С Перуном связывались холмы и горы. Южнославянские топонимы, в которых отражено имя Перуна, по большей части являются названиями лесистых возвышенностей и гор. В Киеве и Новгороде идолы Перуна стояли на холмах.

2 августа (20 июля старого стиля) – Перунов день, он же Ильин день. В этот день вся нечистая сила, спасаясь от огненных стрел Перуна, превращается в различных зверей.

Наиболее значительные осколки мифов о Перуне сохранились в белорусском фольклоре. Перун – зрелый муж с черными волосами и золотой бородой, с луком и колчаном. Он передвигается по небу на огненной колеснице (иногда на жернове), побивая прячущихся от него под камнями, дубами, скотом злых духов (чертей, змей). Перуна сопровождает дружина грозовых духов. Они летают в виде всадников или хищных птиц, вызывая ветер и бурю, и носят самого Перуна на жернове.

В словацкой песне женщина, работая в поле, подтерла ребенка колосьями. Перун, не стерпев такого надругательства над хлебом, поразил ее громом, и она окаменела вместе с ребенком.

В поздней новгородской летописи XVII века сохранилось предание, отождествляющее Перуна с князем-колдуном Волхвом. Он якобы создал «волховной городок» в Перыни, а сам в облике «крокодила» плавал в Волхове и топил всех непокорных. В конце концов бесы удавили его в воде. Когда люди стали хоронить «мерзкое тело крокодилово», оно провалилось в преисподнюю.

Идол Перуна в Киеве стоял на холме еще во времена князя Игоря. В летописи под 945 годом читаем: «На следующий день призвал Игорь послов и пришел на холм, где стоял Перун, положил оружие свое и щиты, и золото…» А в Новгороде идол Перуна установил дядя князя Владимира Добрыня, причем не просто над рекой, а в специальном святилище, названном Перынь. Оно представляло собой круглую площадку, в центре которой возвышался идол, а по краям горели восемь костров.

Адам Олеарий, побывавший в Новгороде в 1654 году, пишет: «Новгородцы, когда были еще язычниками, имели идола, называвшегося Перуном, то есть богом огня, ибо русские огонь называют „перун“. И на том месте, где стоял этот их идол, построен монастырь, удержавший имя идола и названный Перунским монастырем. Божество это имело вид человека с кремнем в руке, похожим на громовую стрелу (молнию) или луч. В знак поклонения этому божеству содержали неугасимый ни днем, ни ночью огонь, раскладываемый из дубового леса. И если служитель при этом огне по нерадению допускал огню потухнуть, то наказывался смертью».

Характерной чертой ритуалов, связанных с Перуном, является их соотнесение с дубами и дубовыми рощами и возвышенностями, на которых ставили в древности статуи Перуна и его святилища. Святилище Перуна повторяет цветок с восемью лепестками, квадрат на повернутом квадрате.

После принятия христианства культ Перуна, верховного языческого божества, подвергся наиболее яростному и сокрушительному искоренению. Как гласит летопись, в 988 году воспринявший крещение князь Владимир повелел привязать Перуна к конским хвостам и скинуть с горы по Боричевскому спуску «на Ручаи». Новгородцы, приняв крещение, под руководством епископа Иоакима разорили святилище Перынь, а идол божества разрубили на части, протащили по грязи и скинули в Волхов.

По преданию, низвергнутый при крещении Новгорода идол Перуна бросил свою палицу на мост со словами: «Тешься, люд новгородский, а меня поминай!» С тех пор в определенные дни горожане устраивали здесь ритуальные побоища, используя палицы с оловянными наконечниками, хранившиеся в церквях.

В связи с распространением христианства образ Перуна приобретал демонические черты. Согласно преданию, после низвержения киевского Перуна идол, брошенный в Днепр, очутился в Запорожье, где, оборотившись семиглавым змеем, поселился в пещере на скалистом острове, похищал девушек, жил с ними, а потом съедал. Некий витязь убил его и освободил похищенную княжну.

Виктор Корольков. Хорс

Виктор Корольков. Дажьбог

Хорс

Хорс – в древнерусской языческой мифологии бог солнца. Именно Хорс двигался по небу днем и под землей – ночью.

По сообщению «Повести временных лет», год 980, князь Владимир Святославич «постави кумиры на холму вне двора теремнаго: Перуна древяна… и Хърса, Дажьбога, и Стрибога, и Симарьгла, и Мокошь». Идол Хорса, установленный Владимиром в Киеве, был деревянным и находился в нише по правую руку от идола Перуна, рядом с Даждьбогом.

Хорс упоминается и в других памятниках, например, в «Хождении Богородицы по мукам» говорится, что люди «богы прозваша солнце и месяць, землю и воду… Трояна, Хърса, Велеса, Перуна на богы обратиша».

Исходя из положения в перечислении богов пантеона князя Владимира, Хорс был вторым по значимости божеством в этот период. Автор «Слова» снабжает имя Хорса эпитетом Великий.

Даждьбог

Даждьбог, Дажьбог – один из главных богов в восточнославянской мифологии, бог плодородия и солнечного света, предок князей и вообще русских людей.

Даждьбог упоминается в наиболее ранних памятниках древнерусской письменной культуры, таких как «Повесть временных лет», «Слово о полку Игореве».

Имя Дажьбога сохранилось и в нескольких поздних песнях. В одной из них, записанной на Украине, соловушку спрашивают, почему он так рано прилетел из теплых стран. Соловушка отвечает, что не сам он прилетел, а его выпустил из своей правой руки Дажьбог и послал замыкать зиму и отмыкать лето. В другой украинской песне жених, отправляющийся на восходе солнца на свадьбу, встречает Дажьбога у трех дорог и просит его покровительства.

Даждьбог сочетал в себе две основных функции: в природе он был подателем света, тепла и плодородия, а в обществе – источником княжеской и царской власти.

Виктор Корольков. Сварог

Дажьбог в перечнях имен богов обычно упоминается вместе со Стрибогом. Имя его означает буквально Дай-бог, т. е. «податель благ». Потому Дажьбога иногда осмысливают как часть обычной для индоевропейской мифологической системы пары бога-подателя и бога-рассеивателя, распространителя, распорядителя богатства.

Даждьбог был первым царем славян, а князья, в том числе и русские, – это потомки («внуки») Даждьбога. «Даждьбожьи внуки» – такую метафору использовал автор «Слова о полку Игореве» в отношении русичей для выделения их родственной общности и необходимости прекратить распри и сплотиться перед угрозой внешних врагов.

Согласно «Повести временных лет», идол Дажьбога вместе с идолами Перуна, Хорса, Стрибога, Симаргла и Мокоши стоял на холме в Киеве во времена князя Владимира.

Дажьбог упоминается третьим в списке божеств (после Перуна и Хорса), идолы в честь которых были установлены. Имя Дажьбога в этом списке упоминается вместе с именем Хорса и не отделяется от него союзом, в отличие от других имен – это может свидетельствовать о сходных функциях божества либо вообще о разных именах одного солнечного божества.

Сварог

Сварог – бог-кузнец, отец Даждьбога. По мнению некоторых исследователей – верховный бог восточных славян, небесный огонь.

Имя Сварог созвучно с санскритским словом «свагра» – «небо, небесный».

Сварог не представлен среди идолов Владимирова пантеона и, таким образом, не входит в перечень «семи богов». Но существует свидетельство, которое позволяет исследователям считать его персонажем высшего уровня мифологической иерархии. Это вставка, включенная славянским переписчиком в перевод отрывка из «Хроники» византийского автора VI в. Иоан на Малалы. В этом тексте Сварог отождествляется с греческим богом Гефестом – хромым покровителем огня и кузнечного дела – и говорится, что после Сварога царствовал его сын Солнце, которого называют Дажьбог (Даждьбог). Это свидетельство дало основание некоторым ученым выделять периоды главенства Сварога и Дажьбога в истории славянской мифологии.

Постоянный атрибут Сварога – огонь, зажигаемый в ритуальных целях под овином и называемый сварожичем. Так, в «Слове некоего Христолюбца» сказано о язычниках: «Куры режють, и огневи молять же ся, зовуще его сварожичъмь». «Огневы сварожицю молятся», – сказано и в «Слове о том, как погани суще языци кланялися идолом».

Поскольку нигде не упоминаются идолы Сварога и он отсутствует в обычных перечислениях богов, мы имеем основания считать его персонажем более низкого уровня – духом огня. Но приходится учитывать и то, что он назван отцом Дажьбога, что не дает возможности вовсе понизить его до уровня мелких демонов.

Почитание огня как чистой, святой стихии прекрасно сохранилось до наших дней. Записанные в XIX–XX веках народные представления об огне дают основание думать, что и Сварог в Древней Руси воспринимался как олицетворение стихии, а не оформившееся божество, и почитание огня у славян было скорее почитанием одной из сил природы – как воды, земли, деревьев, – чем поклонением одному из высших богов. В русских заговорах и других фольклорных текстах его называют «Царь-огонь». Вот заклинание, которое произносили над горячими углями: «Батюшко ты, царь-огонь, всем ты царям царь, всем ты огням огонь…»

Огню приписывались очистительные и целебные свойства. На Руси было принято на все праздники, связанные с зимним и летним солнцеворотами, с днями весеннего и осеннего солнцестояния, разжигать на улице ритуальные костры. Через огонь прыгала молодежь на Ивана Купалу а также молодые супруги на второй день свадьбы, чтобы обеспечить себе богатство и потомство. Огонь в домашнем очаге был символом счастья и богатства.

Сварожич

Сварожич – славянское божество, почитавшееся балтийскими и восточными славянами.

По свидетельству Титмара Мерзебургского, идол Сварожича был установлен в земле ратарей, в городе Ридигосте, который позднейшие хронисты из-за ошибки стали называть Ретрой. Сварожич был наиболее почитаемым божеством ратарей. В своей «Хронике» Титмар сообщает: «В городе нет ничего, кроме искусно сооруженного из дерева святилища, основанием которого служат рога различных животных. Снаружи, как это можно видеть, стены его украшают искусно вырезанные изображения различных богов и богинь. Внутри же стоят изготовленные вручную идолы, каждый с вырезанным именем, обряженные в шлемы и латы, что придает им страшный вид. Главный из них зовется Сварожич, все язычники уважают и почитают его больше, чем остальных. Знамена их также никогда не выносятся оттуда, за исключением разве что военной необходимости, причем вынести их могут только пешие воины».

В язычестве восточных славян Сварожич – это ритуальное название огня.

Основной источник, который рассказывает о Сварожиче восточных славян – это христианские поучения против язычества. Из «Слова некоего христолюбца и ревнителя правой веры» XIV–XV веков можно узнать, что жители Древней Руси «…молятся огню».

Восточные славяне до принятия христианства и некоторое время после этого почитали и обожествляли огонь.

Свентовит

У западных славян, по показаниям Гельмольда (XII в.), богом богов, т. е. единым богом, властвующим над прочими богами, происходящими от крови верховного бога, был бог Святовит, или Свантовит, бог неба и небесного света, олицетворяющий вместе с тем и дневной, солнечный свет, солнце.

Согласно «Славянской хронике» Гельмольда, «среди множества славянских божеств главным является Свентовит, бог земли ранской, так как он – самый убедительный в ответах. Рядом с ним всех остальных они как бы полубогами почитают. Поэтому в знак особого уважения они имеют обыкновение ежегодно приносить ему в жертву человека – христианина, какого укажет жребий. Из всех славянских земель присылаются установленные пожертвования на жертвоприношения Свентовиту. С удивительным почтением относятся славяне к своему божеству ибо они не легко приносят клятвы и не терпят, чтобы достоинство его храма нарушалось даже во время неприятельских нашествий…»

Лауриц Туксен. Епископ Абсалон свергает статую бога Свентовита в Арконе

Альфонс Муха. Праздник Свентовита

Саксон Грамматик описывает храм Святовита в городе Аркона. Большой деревянный храм был покрыт красной крышей. Посреди его, между четырьмя колоннами с занавесами между ними, стоял искусно сделанный четырехглавый идол. Левая рука его упиралась в бок, правая прижимала рог к груди. Датский король Свен, прельстившись могуществом Святовита, посвятил ему кубок изысканной работы. Внутреннее помещение храма считалось настолько священным, что подметал его сам верховный жрец и при этом задерживал дыхание. При храме содержался священный белый конь Святовита. Верили, что бог по ночам сражается верхом на нем со своими врагами. Главным доводом в пользу этой точки зрения считалось то обстоятельство, что, находясь ночью в стойле, конь Святовита оказывался покрыт грязью и потом так, словно в скачке преодолел долгий путь. В святилище хранились седло и меч бога. Конь служил также оракулом. По тому, как он переступал через копья, жрецы определяли волю бога.

Как греческому Зевсу и римскому Юпитеру, верховным богам неба, так и Святовиту была посвящена птица орел. У позднейших авторов Святовит называется солнцем, почитавшимся славянами в образе Святовита, и вообще солнечным богом. Первоначальное же его значение – верховное божество Неба.

Стрибог

Стрибог – в древнерусском язычестве божество с не вполне ясными функциями – возможно, бог ветров или связан с атмосферой.

Согласно «Повести временных лет», идол Стрибога был установлен в Киеве в 980 году князем Владимиром в числе прочих главных богов. Стрибог – старый бог, дед ветров, упомянут в «Слове о полку Игореве» («Се ветри, Стрибожи внуци, веют с моря стрелами на храбрыя полкы Игоревы»), что, вероятно, указывает на атмосферные функции Стрибога. Стрибог упоминается также в древнерусских поучениях против язычества.

Виктор Корольков. Стриборг

Волос

Волос (Велес) – божество в древнерусском языческом пантеоне, «скотий бог», покровитель сказителей и поэзии. Имя Волоса сохранилось и сегодня в некоторых народных обрядах, а также в словах, употребляемых в русских народных говорах.

Древний певец Боян в «Слове о полку Игореве» назван «Велесовым внуком», что дает основания исследователям считать Велеса покровителем искусств, в частности – обрядовых песен и поэтического творчества. Сохранилось представление о нем как о злом духе, черте. Недаром русские диалектные слова «волосатик», «волосень» означают – «нечистый дух, черт».

Сельскохозяйственные функции Велеса прослеживаются в обычае оставлять ему в дар несколько несжатых волотей – стеблей злаков. Эта жертва называется «Волосовой бородкой».

Культ Велеса, наряду с культом Перуна, относится к древнейшим общеславянским, имена этих божеств реконструируются на праславянском уровне. Имеются элементы системного противопоставления двух главных богов. Так, в договоре Руси с Византией 907 года Велес (Волос) соотносится с золотом, а Перун – с оружием.

В Киеве идол Перуна стоял на горе, а идол Велеса находился «под горой», в нижней части города, то есть в торгово-ремесленной части, у пристани на реке Почайне. В «Житии Владимира» говорится, что этот идол был свержен во время крещения Руси в 988 году.: «А Волоса идола… веле в Почайну реку воврещи».

Среди шести или семи богов киевского княжеского пантеона Велеса, несмотря на древность и всеобщность его культа, не было.

В Ростове идол Велеса еще в XI веке стоял на Чудском конце города. Об этом сказано в житии Авраамия Ростовского: «Чудский конец поклонялся идолу каменну, Велесу».

Виктор Корольков. Велес

Согласно легенде, идолу Велеса поклонялось племя ильменских словен. В составленном в XVII веке рассказе о грамоте Александра Македонского, якобы данной предкам словен, говорится: «Сии ж князи словено-рустии… сию пречестнейшую епистолию почитаху вельми и обесиша ю в божницы своей по правую страну идола Велеса и честно покланяхуся ей, и праздник честен творяху в началный день примоса месяца».

Велес, благодаря звуковой близости имен и совпадению некоторых черт культа, был сближен и ассимилирован с христианским святым Власием, покровителем скота. В христианскую эпоху часть функций Велеса взял на себя также святой Николай, который покровительствовал богатству и торговле, а также считался в представлении русских хозяином подземного и морского миров.

Имя Волоса отразилось и в древнерусском названии созвездия Плеяд – Волосыни, Волосожары, поскольку, по примете, яркое их сияние предвещает удачу в охоте на медведя. Естественная магическая связь Волоса с волосами и шерстью (руном) сохранена русскими заговорами от змеиного укуса, где царь-змей обычно лежит на черном бараньем руне.

В одной из древнерусских летописей, например, есть миниатюра, где изображена сцена принесения клятвы дружиной князя Олега. Воины клянутся Перуном и Волосом, скотьим богом, но Перун изображен в виде человекообразного идола, а Волос – в виде змеи, лежащей у ног княжеских дружинников. Именно как противник громовержца Перуна Велес выступает иногда в виде существа змеиной породы. Видимо, отсюда произошли и эпитеты волоса «длинный», «извивающийся». В древнеевропейской мифологии эта идея отражала борьбу небесного начала – птицы и начала земного – змеи. Подобный сюжет можно встретить на многих изображениях в Египте, Иране, Индии, Вавилоне. Позже он перешел в борьбу птицы и коня против змеи и встречается в изображении египетского бога Гора с птичьей (соколиной) головой, сидящего на коне и поражающего змея копьем, а на Руси – в образе святого Георгия на коне, убивающего змея. По существу во всех случаях здесь налицо изображение извечной борьбы духовного и материального начал, а также небесного и земного, которая происходит и внутри человека – борьба его духа и плоти и, кроме того, выражение борьбы добра и зла в их самых общих проявлениях.

Изображение Велеса на гербе г. Волосово

Остатки культа Велеса сохранились на русском Севере, где известны идолы Велеса и предания о капищах в честь него. Есть фольклорные молитвы и заговоры с его именем. Его культ иногда сближается с культом медведя как «хозяина» животных. Сохранилась русская народная сказка, где медведь предстает в виде демонического лесного царя, собирающего дань с людей.

Див

Див – небо, отец богов и людей, правитель Вселенной и создатель молний (тождествен Святовиту и Сварогу).

Старинные русские памятники говорят о поклонении богу Диву, и если в этом свидетельстве вероятнее видеть указание на светлое небесное божество, то все-таки не может быть сомнения, что уже в отдаленной древности со словом «дивы» связывалось понятие о драконах и великанах туч.

«Слово о полку Игореве» упоминает о диве, восседающем на дереве, подобно Соловью-разбойнику и мифическим змеям.

Слово «диво» синоним слова «чудо», которое часто встречается в старинных рукописях в значении исполина, гиганта, Морское чудо (Морской Царь), владыка дожденосных туч, точно так же, как Лесное чудо – леший, обитатель облачных лесов.

Дивия

Дивия (Дива) – богиня природы, мать всего живого.

Имя богини Дивии находится в переводной «Беседе Григория Богослова об испытании града (градом)» в той ее части, которая признается вставкой русского книжника XI века. Здесь перечисляются различные пережитки язычества вроде молений у колодцев с целью вызова дождя или почитания реки богиней и принесения жертв. Далее следует: «Овъ Дыю жъретъ, а другьш – Дивии…»

Виктор Корольков. Див

Кого подразумевать под богиней Дивией – неизвестно, но, во всяком случае, это должна быть какая-то первостепенная богиня, равновеликая Дыю.

В «Слове об идолах» богиня Дива упомянута после Макоши и перед Перуном, что также говорит о важном месте, занимаемом этой богиней в языческих представлениях славян.

Мать Сыра-Земля

Мать Сыра-Земля – олицетворенная земля в славянской мифологии. Считалась матерью всех живых существ и растений, средоточием плодородия. Противопоставлялась персонифицированному Небу (или богу-Громовержцу) и считалась его супругой. Небо или Громовержец оплодотворяли Землю дождем, после чего она давала урожай.

Образ Матери-Земли восходит к глубокой древности – по меньшей мере, к праиндоевропейской эпохе. Об этом свидетельствуют многочисленные параллели этому персонажу в мифологиях индоевропейских народов: Демет ра – в греческой, Ардвисура или Анахита – в иранской.

В дохристианской восточно-славянской мифологии, вероятно, была связана с Мокошью.

Землю славяне почитали не только в языческие времена, но и много веков спустя. После принятия христианства образ Матери-Земли слился и отождествился с образом Богородицы. Плодородие Земли, ее способность рожать хлеб и кормить людей делали ее в глазах человека всеобщей матерью. В поговорках и благих пожеланиях землю называют святой и считают ее символом богатства: «Будь богат, как земля святая!»

Полевые работы

Она же – воплощение здоровья и чистоты. На Украине, например, до сих пор головную боль лечат землей, прикладывая ее к больному месту с приговором: «Как здорова земля, так бы и моя голова была здорова!» Старообрядцы перед едой, за неимением воды, моют руки землей, приписывая ей не меньшую очищающую силу.

Почтительное отношение к Матери-Земле породило множество строгих запретов и предписаний, нарушение которых хотя бы одним членом земледельческой общины грозило возмущением оскорбленной стихии и наказанием всей общины неурожаем, голодом, смертью. Все эти строгости обусловлены представлением о том, что Земля, как и женщина, в определенные периоды оплодотворяется, беременеет и разрешается от бремени урожаем. Например, до праздника Благовещенья нельзя было копать, рыть, вообще трогать землю, вбивать в нее колья, разбивать колотушками комья и глыбы земли, потому что в этот период земля беременна и, если потревожить ее, она не сможет уродить хлеб.

Варение пива

С культом Матери-Земли связан древний обычай брать с собой родную землю, отправляясь в путь, уходя надолго из дома (например, на заработки) или переселяясь в другие места. При этом горсточку земли выгребали из-под печи, другую – из-под столба, на котором держатся ворота, а третью брали с перекрестка дорог. Во время закладки дома на новом месте горсть родной земли высыпали под фундамент, полагая, что она защитит от напастей и поможет семье на чужой стороне. Приезжая на чужбину, высыпали себе под ноги родную землю и, наступая на нее, говорили: «По своей земле хожу». Если же человек умирал на чужбине, хранимую им землю с родины сыпали в могилу, чтобы он лежал «в своей земле».

Заимка. Рис. с гравюры Баранова

Виктор Корольков. Макошь

Мокошь

Мокошь (Макошь) – женское божество в восточнославянской мифологии, покровительница женского начала, плодородия, брака, родов, домашнего очага. Мокошь сближают с рядом женских персонажей живых фольклорно-этнографических славянских традиций, обладающих сходными именами: Мара, Морена, Маркита, Макрина и т. п.

Культ Мокоши был, возможно, схож с культом Велеса и весьма распространен на Руси. Согласно этнографическим данным, аналогичные ей персонажи представлялись в виде женщины с распущенными волосами, большой головой и длинными руками. Она покровительствует специфическим женским работам, преимущественно прядению, ткачеству, домашним делам.

В традиционной модели мира Мокошь связана со всем нижним, левым, темным, влажным, с дождем, ночью, половой жизнью и плодородием. Имела связь с Рожаницами, Суденицами, Долей и Недолей (они считались ее помощницами).

Мокошь, как богиня плодородия, мать урожаев, имела 12 годовых праздников, изображалась с рогами. Характерный женский рогатый головной убор носили еще в XIX веке на народных праздниках.

Память о Мокоши на Украине и на севере России хранилась до XIX века. В жертву ей приносилась пряжа, выбрасываемая в колодец (ритуал назывался «мокрида»).

Мокошь была едва ли не центральной фигурой народного культа дохристиансой Руси, в отличие от «дружинного» культа Перуна. Идол Мокоши располагался в центре поселковых языческих святилищ с меньшими женскими идолами (Рожаницами, Суденицами, Долей, Недолей).

Мокошь – единственная богиня древнерусского пантеона, чей идол стоял в Киеве на вершине холма рядом со статуями Перуна и прочих божеств. Сопоставлялась с богиней плодородия скифов-землепашцев и женским божеством трипольской культуры.

Мокошь упомянута в русских летописях и многочисленных поучениях против язычества. «Поучение духовным детям» в XVI веке предостерегает: «Уклоняйся перед Богом невидимых: людей, молящихся Роду и рожаницам, Перуну, и Аполлону, и Мокоши, и Перегине, и ко всяким богам мерзким требам не приближайся».

Мокошь – единственное божество пантеона князя Владимира, чей культ реально существовал в русской народной культуре еще в течение веков после принятия христианства. Ее образ, пусть и в измененном виде, сохраняется в современной северорусской мифологии. В старину на Руси Мокоши поклонялись на тайных женских собраниях, которые вели посвященные жрицы. Об этом рассказывает рукопись XIV века: «…Мокоши не явно молятся, да… призывая идоломолиц баб, то же творят не токмо худые люди, но и богатых мужей жены».

Дольше всего воспоминания о Мокоши сохранялись на Русском Севере. Слово «мокоша» в ярославских говорах обозначает привидение, а словами «мокош», «мокуш» в некоторых современных говорах называют нечистую силу.

Считалось, что богиня наказывает тех, кто работает в пятницу (священный день Мокоши). В мифе Мокошь приходит к пряхе, которая работает в пятницу. Однако девушка вовремя догадывается, что перед ней Мокошь. Когда богиня дает задание напрясть сорок веретен до рассвета, девушка берет моток ниток и наматывает их на веретена. Вернувшись, Мокошь удивляется находчивости девушки и разламывает веретена, чтобы показать, что случилось бы с пряхой, если бы она не справилась с заданием.

Многие черты Мокоши вобрал в себя образ всенародно почитавшейся святой Параскевы (Параскева по-гречески – «пятница»). В город Псков в 1540 году привезли новое изображение Параскевы Пятницы, но не икону, а деревянную резную скульптуру. Увидев ее, народ пришел в «великое смятение», поскольку счел это за призыв к «болванному поклонению». Митрополит вынужден был успокоить людей специальным разъяснением.

Статуи св. Параскевы (Прасковьи) ставились у колодцев и водоемов (несмотря на то, что в православной традиции не принято делать скульптурные изображения святых). Со дня 28 октяб ря, посвященного св. Параскеве, женщины начинали мять лен (Мокошь была связана как с водой, так и с прядением).

Церковь, разумеется, негативно относилась к смешению христианских и языческих обрядов, так, в Стоглаве все суеверия, касающиеся пятницы, назывались «богомерзкими».

Лада

Лада – богиня весны, весенней пахоты и сева, покровительница брака и любви.

В славянском фольклоре это имя было распространено достаточно широко. Лада считалась покровительницей любви, браков, богиней юности, красоты, плодородия, щедрой матерью.

Чувство взаимного влечения юноши и девицы, чувство любви, ведущей к брачному союзу, издревле выражалось метафоричными образами грозы, связующей отца-небо с матерью-землей. На эпическом языке народных песен любовь прямо называется горючей, и о ней поется:

Не огонь горит, не смола кипит,

А горит-кипит ретиво сердце по красной девице…

К наиболее старым письменным источникам, упоминающим Ладу, относятся польские церковные запрещения языческих обрядов, относящиеся к первой четверти XV века, опубликованные Станиславом Урбанчиком.

«Поляки еще и посейчас около зеленых святок чествуют Аладу… Божкам плохие христиане оказывают большую честь, чем Богу: девушки целый год не ходят в костел молиться истинному Богу, тогда как на чествование этих своих божков они привыкли приходить».

Павел Брюллов. Весна

В XVII века Иннокентий Гизель в своем «Синопсисе» в дополнение к рассказу «Повести временных лет» об идолах князя Владимира записал: «…Четвертый идол – Ладо. Сего имяху бога веселия и всякого благополучия. Жертвы ему приношаху готовящийся ко браку, помощию Лада мнящи себе добро веселие и любезно житие стяжати».

В весеннюю пору прекрасная богиня вступала в брачный союз с могучим громовником, слала на землю благодатное семя дождей и оживляла природу. Закликая весну, обращались к ней с такими словами:

Благослови, мати,

Ой, мати Лада, мати!

Весну закликати…

В холодное время зимы прекрасная богиня Лада скрывается за густыми тучами и остается за их мрачными затворами печальной узницей до тех пор, пока не расцветет весной пламенный цветок Перуна и не отопрет темницу.

Богине Ладе приписывали вывод весеннего солнца из-за туманных покровов зимы. В ярких красках зари наши далекие предки видели рассыпаемые ею по небесному своду розы, а в росе – ее жемчужные слезы. Падают слезы на землю, и распускается всемирный цвет – свет дня, восходящее летнее солнце.

В одной из сказок теплое веяние весны согревает облака и заставляет Ладу плакать – проливать росу и дожди, от ее горячих слез пробуждается Перун и низвергает злого демона зимы.

Лада присутствует в фольклоре всех славянских народов – поляков, чехов, словаков, сербов, хорватов, иллирийцев, болгар, русских, белорусов, украинцев. Широко распространено это имя и у балтийских славян.

Константин Коровин. Северная идиллия

Культ Лады и ее дочери Лели связывается с очень известным в древности у значительной части европейских народов культом двух рожаниц, из которых старшую, мать, называли Лада (Лато), а младшую дочь – Лель, Леля, Ляля.

Ляля-Леля была дочерью Лады, о чем свидетельствуют близкие к этому мифологическому ряду слова «ляля», «лялька» (ребенок, дитя, кукла, игрушка). «Люлька» – детская колыбелька, «лелека» – аист, который будто бы приносит детей.

Ляля олицетворяла весну, весеннюю зелень, расцвет обновленной природы. В белорусском фольклоре часто звучит обращение к этой богине:

Дай нам житцу да пшаницу,

Ляля, наша Ляля!

В агародзе, сеножаце,

Ляля, наша Ляля!

Ровны гряды, ровны зряды,

Ляля, наша Ляля!

У славян существовали игры и обряды в честь Лады. Песни, обращенные к богине или ставящие ее имя в припев, поются только во время весенне-летнего обрядового цикла. Закликание весны и пение веснянок происходило на высоких местах: на горках, на холмах, дети влезали на деревья, на крыши изб и оттуда приветствовали весну.

Собрано большое число фольклорных песен, рефреном в которых выступает Лада. Кроме богини Лады, существовал еще бог Лад (или Ладо), который отождествлялся, с одной стороны, со славянским Ярилой, а с другой – с Аполлоном.

Существовал и особый девичий праздник – ляльник – 22 апреля (5-го мая). Самая красивая девушка, увенчанная венком, садилась на дерновую скамью и играла роль Лели. По обе стороны от нее ставились приношения (хлеб, молоко, сыр, масло, сметана). Девушки водили хоровод вокруг торжественно восседавшей Лели.

Симаргл

Симаргл (Семаргл) – древнерусское языческое божество, входившее в пантеон князя Владимира. Предположительно покровитель семян и корней, охранитель растительности.

Ни функции этого бога, ни значение самого слова «Симаргл» до сих пор до конца не выяснены. Не известно даже, одно это божество или два, так как в многочисленных древнерусских рукописях его имя пишется по-разному: «Симарьгл», «Семарьгл», а иногда разделяется на два имени «Сима» и «Регла». Это свидетельствует о том, что переписчики рукописей не понимали, что это за имя и, соответственно, божество.

Возможно, божество было заимствовано из иранской мифологии. Персидское слово «симург» означает похожую на грифа сказочную птицу, которая почиталась как божество.

И. Е. Забелин полагал, что Сим и Регл – слова ассирийские, обозначают поклонение огню. Эти божества заимствованы русскими от обитателей Киммерийского Боспора и южного Черноморья. Сим и Регл известны по древнегреческой надписи Понтийской царицы Комосарии (II или III век до Р. Х.), открытой в древней Тмутаракани, на Таманском полуострове.

Наконец, слово Симаргл толкуют, как Семи-Ярило, предполагая, что здесь имеется в виду идол Ярилы с семью головами.

Симаргл – божество семян, ростков и корней растений, охранитель побегов и зелени. В более широком смысле – символ «вооруженного добра». Посредник между верховным божеством неба и землей, его посланец.

Симаргл имел внешний облик «собако-птицы» или, может быть, грифона. Крылатые псы в окружении растительного орнамента – очень распространенный сюжет русского прикладного искусства XI–XII вв.

В дальнейшем имя Симаргла, по мнению ряда исследователей, заменилось именем Переплута. Культ Симаргла-Переплута тесно связан с русалиями, празднествами в честь вил-русалок. Русалки, или вилы, изображавшиеся в виде сирен, красивых крылатых птиц-дев, являлись божествами орошения полей дождями или влажными утренними туманами.

Триглав

Триглав был известным богом балтийских славян и, очевидно, представлял также локальную форму древнего общеславянского божества. Три головы его властвуют над тремя мирами – небесным, земным и подземным. Триглав олицетворяет три действия: творение, сохранение и уничтожение. Хотя Триглав олицетворяет пространство и время, этот бог тяготеет к среднему миру и оттого темен, в отличие от светлых божеств небес. Триглав боится солнечного света и путешествует по ночам.

Храм его с идолом, имевшим три серебряные главы, стоял в Щецине у устья Одера.

В 1127 году он был уничтожен епископом Оттоном Бамберским. Так же, как в Ретре и Арконе, Триглаву был посвящен конь, выполнявший функции оракула, а сам Триглав выступал главным образом как бог войны.

Виктор Васнецов. После побоища Игоря Святославича с половцами

Описание идола содержится во всех трех житиях Оттона, составленных в XII веке Гербордом, Эббоном и монахом Прифлингенским. Так, Герборд сообщает: «Были в городе Щецине четыре контины (храма), но одна из них, главная, была сооружена с удивительным старанием и мастерством. Внутри и снаружи она имела скульптуры, выступавшие из стен изображения людей, птиц и зверей, столь соответственно своему виду переданные, что казались дышащими и живущими… Было также здесь трехголовое изваяние, имевшее на одном теле три головы, именовавшееся Триглав; завладев им, Оттон одни лишь соединенные головы, уничтожив тело, забрал с собой в качестве трофея и позже отправил в Рим как доказательство их обращения…»

Виктор Васнецов. Бой скифов со славянами

Эббон дает такое описание статуи: «1126 г. Щецин… заключает в себе три горы, из которых средняя и самая высокая посвящена верховному богу язычников Триглаву, на ней есть трехглавое изваяние, у которого глаза и уста закрыты золотой повязкой. Как объясняют жрецы идолов, главный бог имеет три головы, потому что надзирает за тремя царствами, то есть небом, землей и преисподней, а лицо закрывает повязкой, поскольку грехи людей скрывает, словно не видя и не говоря о них».

Согласно легенде, храм Триглава в Волине поражал великолепием: стены были расписаны яркими красками, которые не тускнели, внутри стояли резные дубовые скамьи, а посередине трехглавый идол. При храме жил священный вороной конь Триглава. Жрецы гадали по тому, как он переступает через разложенные на земле копья. После того как немцы разорили храм Триглава и отсекли идолу все его три головы, люди согласились креститься. Когда умер последний жрец Триглава, священного коня продали крестьянину. Скоро конь привык к своей новой жизни: тянул плуг, возил зерно. Лишь одна привычка сохранилась у него с прежних времен – он старался не наступать на ветки и палки, которые попадались ему на пути.

Виктор Корольков. Радегаст

Радегаст

Радегаст (Радогост, Радигаст) – западнославянский бог, был богом земли бодричей. Также средневековые хронисты описывают храм Радегеста в Ретре, главном городе племени ратарей.

Священный город Ретра находился в земле лютичей, на мысу у озера. В храме стояли идолы Радигоста и других богов и богинь в доспехах и с оружием. По другим данным, золотой идол Радигоста лежал на пурпурном ложе.

Впервые описание идола Радегаста появляется в 1492 году в первом печатном издании «Саксонской хроники» Конрада Бото. А именно, на гравюре, помещенной в 1133 году, изображен бог Радегаст и сделана подпись: «В Мекленбурге ободриты почитали бога, именовавшегося Радигост, который имел на груди щит, на котором была изображена черная бычья голова, а еще имел в руке секиру, а на голове птицу».

На гравюре «Радегаст стоит обнаженным на постаменте, у него радостное юношеское лицо и курчавые волосы, на голове – птица с расправленными крыльями. В правой руке он держит у груди голову быка, а в левой – секиру. Помимо того, что гравюра на дереве содержит больше сведений, чем само описание, ошибка состоит в том, что изображения рук заменены местами в результате недосмотра резчика, который вырезал руки так, как было на рисунке, и потому секира оказалась в левой руке».

При храме Радигоста был священный конь, служивший оракулом. Жрецы гадали по тому, как он переступал через копья. Верили, что в день, когда святыне будет грозить опасность, из озера выйдет огромный вепрь со сверкающими клыками. В 1065 году полабские славяне восстали, убили немца-епископа Иоанна, а голову его принесли в жертву Радигосту Корона Радигоста еще в XV веке хранилась в церкви в Гадебуше, вставленная в западное крыло.

Ругевит

Ругевит – семиликий бог войны у балтийских славян, вендов, почитавшийся в храме на острове Рюген.

Саксон Грамматик («Деяния данов», XIV в.) подробно описывает разрушение храма в Коренице на острове Рюген в 1168 году: «Отличием этого города были три здания выдающихся храмов, заметные блеском превосходного мастерства. Достоинство местных богов пользовалось почти таким же почитанием, как среди арконцев – авторитет общественного божества. Но и это место, в мирное время безлюдное, теперь было переполнено многочисленными обиталищами.

Самый большой храм стоял внутри двора, но вместо стен ему служили пурпурные завесы, крыша же опиралась лишь на колонны. Служители, разломав ограду двора, взялись за внутренние завесы храма. Когда и их убрали, высеченное из дуба изваяние, именовавшееся Ругевитом, стало видно в своем уродстве со всех сторон. Ласточки, которые под его устами свили гнезда, покрыли пометом его грудь. Достойный бог, изображение которого столь уродливо измарано птицами! Кроме того, у его головы было семь человекоподобных лиц, которые все были покрыты одним черепом. Столько же мечей в ножнах, подвешенных к его боку, изобразил мастер. Восьмой, обнаженный меч бог держал в руке; он был крепчайше прибит железным гвоздем, так что нельзя было извлечь, не разрубив, что показало его рассечение. Ширина его была больше человеческого роста, высота же такая, что епископ Абсалон, встав на цыпочки, едва достал до подбородка топориком. Этого бога почитали, совсем как Марса, возглавляющим силы войны. Ничего забавного не было в этом изваянии, вызывавшем отвращение грубыми чертами уродливой резьбы».

Над древними подьемляся дубами,

Он остров наш от недругов стерег,

В войну и мир равно честимый нами,

Он зорко вкруг глядел семью главами,

Наш Ругевит, непобедимый бог.

И мнили мы: «Жрецы твердят недаром,

Что если враг попрет его порог,

Он оживет, и вспыхнет взор пожаром,

И семь мечей подымет в гневе яром

Наш Ругевит, наш оскорбленный бог».

(А. К. Толстой. «Ругевит»)

Белобог

Белобог – один из верховных добрых богов древних славянских народов. Бог удачи и счастья. В сознании древнего человека весь мир делился на две части – благоприятную и враждебную человеку. Каждая из них управлялась своим богом, определявшим человеческую судьбу. Одно божество отвечало за все хорошее (Белый бог), а другое за вce плохое (Черный бог – Чернобог).

Белобог и Чернобог – первые сыновья бога Рода, согласно преданиям западнославянских племен, изображаются как белый и черный лебедь, которые приговорены к вечной битве и олицетворяют таким образом битву добра со злом.

Популярность Белобога подтверждается многочисленными упоминаниями в средневековых хрониках, куда включались рассказы путешественников из других стран.

Так, немецкий монах Гельмольд, посетивший славянские страны в XII веке, писал в хронике, названной его именем, что славяне не начинают никаких серьезных дел без жертвы Белобогу.

Со временем вера в Белобога была утрачена, хотя следы ее сохранились до наших дней. Так, например, до сих вор считается, что белый цвет приносит удачу, сопутствует всем проявлениям жизни. В конце концов в русских сказках образы Белобога и Чернобога слились в единого персонажа, получившего название Доля, Судьба.

Виктор Корольков. Белобог

Чернобог

Чернобог – в мифологии балтийских славян злой бог, приносящий несчастье.

Некоторыми учеными реконструируется пара Белобог-Чернобог, которая представляет собой противопоставление «светлое-темное», «добро-зло», «счастье-несчастье».

В «Славянской хронике» Гельмольд описал ритуал, связанный с Чернобогом у современных ему западных славян: «Есть у славян удивительное заблуждение. А именно: во время пиров и возлияний они пускают вкруговую жертвенную чашу, произнося при этом, не скажу благословения, а скорее заклинания от имени богов, а именно, доброго бога и злого, считая, что все преуспеяния добрым, а все несчастья злым богом направляются. Поэтому злого бога они на своем языке называют дьяволом, или Чернобогом, то есть черным богом».

Борьбу Чернобога и Белобога упоминает автор «Истории Каменской епархии», XVII век: «Отсюда злого бога Дьяволом и Чернобогом, то есть Черным богом, доброго же Белбогом, то есть белым богом называли. Фигуру этого идола, высеченную в камне, можно поныне видеть на Руяне, на полуострове Виттов, в народе именуемую как Виттольд, как бы „Древний Вит“. С большой головой, густой бородой он скорее выглядит чудовищем, чем вымышленным богом».

Упоминает Чернобога Петр Альбин в «Миснейской хронике», 1590 г.: «Славяне для того почитали Чернобога, как злое божество, что они воображали, будто всякое зло находится в его власти, и потому просили его о помиловании, они примиряли его, дабы в сей или загробной жизни не причинил он им вреда».

Ярило

Ярило, Ярила – восточнославянский мифологический и ритуальный персонаж, связанный с идеей плодородия, прежде всего весеннего, сексуальной мощи.

Константин Крыжицкий. Дорога

Символизирующий весну Ярило в древних списках никогда не упоминается среди богов, хотя, несомненно, был широко известен: празднества в его честь сохранились у восточных славян до XX в. Высказывались даже предположения, что такого персонажа вовсе не существовало, а имя его, как и бога войны и весны у балтийских славян Яровита, просто эпитет какого-то другого языческого бога (вероятно, Перуна). Происходит имя от славянского корня «яр», присутствующего в словах «ярый», «яркий», «ярость», «яриться» со значением высшего проявления производительных сил, обеспечивающего максимум плодородия, прибытка, урожая.

Образ Ярилы сходен с образами Костромы, Кострубоньки, чучела Масленицы. Так, в костромских деревнях такое чучело под названием «Ярило» клали в гроб и давали носить по деревне старику, которого одевали в лохмотья, а вместо песен было оплакивание. После чего «Ярилу» зарывали в поле.

Крестьяне справляли празднества в честь Ярилы вплоть до начала XX века, и назывались такие празднества «Ярилиными игрищами», «Ярилиными гуляньями» или просто «ярилками». «Ярилины гулянья» обычно происходили с апреля по июнь (до Петровского поста), и, как правило, их приурочивали к какому-либо церковному празднику, хотя характер празднества был очень далек от православных правил поведения.

Одним из ранних свидетельств является «Жизнеописание Тихона Задонского» (1765), где рассказывается, как в Воронеже отмечали весенний праздник под названием Ярило. Начинался он перед заговеньем (началом) Петрова поста (9-я неделя по Пасхе) и длился до вторника самого поста. Горожане и жители окрестных сел в праздничной одежде сходились на площади. Там находился «юноша в бумажном колпаке, украшенном бубенцами, лентами и цветами, с набеленным и нарумяненным лицом, изображавший собой Ярило». Праздник проходил в плясках, играх, еде и пьянстве, кулачных боях. Тихон, прекративший этот праздник как нехристианский, писал: «Из всех обстоятельств праздника сего видно, что древний некакий был идол, называемый именем Ярилой, который в сих странах за бога почитаем был, пока еще не было христианского благочестия». Описанные гулянья, как отмечают многие свидетельства, носили эротический, разнузданный характер, напоминая древние празднества культов плодородия, на которых с помощью магических обрядов, символизирующих оплодотворение земли, пытались гарантировать будущий урожай, обеспечить плодородие. Обычно «игрища» завершались ритуальными похоронами главного героя (его куклы-чучела). Это сближает Ярилу с целым рядом аналогичных погребаемых (сжигаемых, спускаемых в воду) восточнославянских персонажей (шире – с плеядой умирающих и воскресающих богов разнообразных культов).

Ритуальный образ Ярилы, как и сходных персонажей, представляет собой образ умирающего и воскресающего бога. Ярилу описывают, как человека на белом коне и (если его изображала девушка) в белой мантии. Если Ярилу изображал парень, зачастую он был голым. Голову Ярилы покрывает венок из весенних цветов, в его руках – колосья. Сам он молодой, светлоглазый и со светлыми кудрявыми волосами. Где Ярило пройдет – будет хороший урожай, на кого посмотрит – у того в сердце разгорается любовь. Во многих песнях, присказках люди обращаются к этому божеству с просьбой о теплом лете и хорошем урожае.

В Белоруссии в конце прошлого века Ярилины гулянья праздновали в конце апреля. Крестьяне выбирали красивую девушку, наряжали ее в белые одежды, на голову ей надевали венок и сажали на белого коня. Хоровод девушек также с венками на головах сопровождал коня к полю, распевая песню:

Волочился Ярило

По всему свету,

Полю жито родил,

Людям дети плодил.

А где он ногою —

Там жито копою.

А где он не глянет —

Там колос зацветет.

После принятия христианства некоторые черты Ярилы воспринял св. Георгий.

Яровит

Яровит, Геровит – бог войны у балтийских славян.

О Яровите, почитавшемся в Волегасте, читаем у Герборда, что в святилище этого бога на стене висел огромной величины щит, обтянутый золотом и искуснейшей работы, никому из смертных не дозволено было прикасаться к нему в обыкновенное время, ибо язычники соединяли с этим какое-то религиозное предзнаменование. Щит был посвящен богу Яровиту «по-латыни называемому Марсом, – прибавляет Герборд, – и только в военное время мог быть тронут с места. Тогда его несли впереди войска и верили, что через это останутся победителями в битвах».

Русы X–XI века

Помимо этого, Яровит, по-видимому, был связан с плодородием. Яровиту был посвящен весенний праздник плодородия, в одном из источников приводится речь жреца Яровита, согласно которой Яровит властвует над зеленью и плодами земли: «Я бог твой, я тот, который одевает поля муравою и листвием леса, в моей власти плоды нив и дерев, приплод стад и все, что служит в пользу человека: все это даю чтущим меня и отнимаю от отвергающих меня».

В Гавельберге в честь этого бога в середине апреля отправлялось торжество, причем город отовсюду был окружен знаменами. Это последнее обстоятельство указывает на воинственный характер Яровита.

Яровит был божеством не только войны, но и света. Само имя бога содержало светоносное начало, ярость, мужество, весну и молодость. В воображении древних Яровит был воплощением солнечной силы, появляющейся весной. Значение буйности, силы имеют имена Яровита и Руевита, таковы их «черты характера».

Иван Билибин. Перед языческим алтарем

Авсень

Авсень (Овсень, Говсень, Усень, Баусень, Таусень) – божество, возжигающее солнечное колесо и дарующее свет миру (т. е. приводящее с собой утро дня или утро года – весну). Авсень открывает путь новому лету (новому году), несет из райских стран щедрые дары плодородия, и как определено божественным судом – так и распределяет их между смертными: одним дает много, с избытком, а других лишает и самого необходимого. В восточнославянской мифологии Авсень – персонаж, связанный с Новым годом или Рождеством (старорусское «оусинь», то есть «синеватый» и «просинец» – название декабря или января). Имя Усень встречается уже в документах XVII века.

Бадняк

Бадняк – мифологический и ритуальный персонаж у южных славян. Воплощается «рождественским поленом», пнем или веткой, которые сжигаются в сочельник, накануне Рождества. Как правило, Бадняк вырубается из дуба. Иногда Бадняку придают некоторые антропоморфные черты (например, бороду).

Бадняка называют старым богом, он представляется воплощением уходящего, старого года, в противоположность Божичу, молодому богу, соотносимому с новым годом и молодостью.

Согласно традиции, Бадняка торжественно вырубают в лесу, приносят в дом, при этом уважительно обращаясь к нему. Пол в доме устилается соломой, а Бадняка поливают вином, медом и елеем, посыпают зерном и сжигают под молитву, обращенную к нему.

Бадняк в данном случае, при сожжении, представляет собой старый год со всеми его проблемами и несчастьями, который сжигают, освобождая почву для года нового, с его надеждами и новыми начинаниями.

Алексей Саврасов. Зима

Бадняк связан с образом Змея у корней Мирового Древа. «Сожжение Бадняка» в конце старого года эквивалентно, таким образом, поражению огнем змея, воплощения нижнего мира, вредоносно го начала и знаменует начало нового сезонного цикла, гарантирует плодородие.

Сергей Виноградов. На работу

Божич

Божич – мифологический персонаж у южных славян. Упоминается в колядках наряду с обрядами и символами (златорогий олень, ворота, свинья), связанными с началом весеннего солнечного цикла.

В противоположность Бадняку (старому году), Божич считается молодым богом (как правило, сыном Бадняка) и соотносится с молодостью и новым годом.

Происхождение имени Божич – это отчество, обозначающее «сына бога».

Белун

Белун – божество, сочетающее в себе черты бога-солнца и бога-громовника. Как первый прогоняет ночь, так последний – темные тучи.

Представляется старцем с длинною белою бородою, в белой одежде и с посохом в руках, он является только днем и путников, заблудившихся в дремучем лесу, выводит на настоящую дорогу. Есть поговорка: «Темно в лесу без Бе луна».

Его почитают подателем богатства и плодородия. Во время жатвы Белун присутствует на нивах и помогает жнецам в их работе. Чаще всего он показывается в колосистой ржи, с сумою денег на носу, манит какого-нибудь бедняка рукою и просит утереть себе нос, когда тот исполнит его просьбу, то из сумы посыплются деньги, а Белун исчезнет.

«За могильною горою стоит белая избушка Белуна. Белун – старик добрый. С рассветом рано отправлялся Белун в поле. Высокий, весь белый, ходил он все утро по росистой меже, охранял каждый колос. В полдень шел Белун на пчельник, а когда спадала жара, опять возвращался на поле. Только вечером поздно приходил Белун в свою избушку».

(А. М. Ремизов. «К Морю-Океану»)

Дабог

Дабог – в южнославянской мифологии мифологизированный образ земного царя, противопоставляемый Богу на небе.

Имя «Дабог» близко к имени демона Даба в сербском фольклоре. Местом обитания этого божества считалась высокая гора, куда не могла ступить нога человека, что отражало древний культ гор у южных славян.

Имя «Дабог», как, возможно, и восточнославянское Даждь-бог, происходит от сочетания глагола «давать» с именем «бог» как обозначением доли, достатка (бог дающий, дарящий). В горе Дайбог, как верили сербы, обитает Серебряный царь – дух рудников.

В сербской легенде Дабог – владыка земного мира, столь же могучий, как Бог – в мире небесном, пожирал души всех умерших, пока у Бога не родился сын. Он победил Дабога, вставил ему в пасть копье, как распорку, и проглоченные души вышли оттуда.

В другой легенде архангел Гавриил похищает солнце у хромого Дабо – царя чертей.

Додола

Додола (Пеперуна) – в южнославянской мифологии женское божество, упоминавшееся в ритуалах вызывания дождя.

Очевидно, Додола была связана с Перуном, интересно, что прозвищем балтийского Перкунаса было – Дундулис, то есть «раскаты грома». Додола изначально – жена Громовержца, богиня дождя, похищенная его противником и затем вернувшаяся в небесное царство.

В обрядах богиню представляют юные девушки 12–16 лет («додолицы»), их украшают венками, подносят им хлеб, поливают водой. Считается, что такие ритуалы призывают на землю дождь, «отмыкают» небесные врата («Отвори врата, домакина, ой додоле!»).

Николай Дубовской. Радуга

В мордовских мифах встречается упоминание о «женщине-молнии» Йондол-бабе, возможно, йондол – искаженное додола.

Имена Додолы – дудулейка, додолице, додилаш, дудула.

Доля

Доля – доброе божество, помогающее Макоши, ткет счастливую судьбу.

Представляется в облике милого юноши или красной девицы с кудрями золотыми и улыбкой веселой. На месте устоять не может, ходит по свету – преград нет: болото, река, лес, горы – Доля вмиг одолеет.

Не любит ленивых да нерадивых, выпивох и всяких плохих людей. Хотя поначалу дружбу заводит с каждым – потом разберется и от плохого, злого человека уйдет.

«…А ты постели им дорогу золотыми камнями, сделай так, чтобы век с ними да не с кудластой рваной Обидой, а с красавицей Долей, измени наш жалкий удел в счастливый, нареки наново участь бесталанной Руси».

(А. М. Ремизов. «К Морю-Океану»)

Желя

Желя (Жля) – богиня смертной печали. «Желя», «желение» – скорбь по умершим. Считалось, что даже одно упоминание ее имени облегчает душу.

В славянском фольклоре сохранилось много плачей и причитаний. Однако с принятием христианства на Руси появились специальные поучения, ограничивающие проявление неумеренной печали по умершим. Например, в «Слове св. Дионисия о жалеющих» говорится: «Если отшедшим отселе душам тамо какая полза от желения?» Сходное обозначение обрядов «желенья и карания» встречается в перечислении различных языческих обрядов в списке XVII века древнерусского «Слова некоего христолюбца…».

«…И пускай несет темная Желя погребальный пепл в своем пылающем роге».

(А. М. Ремизов. «К Морю-Океану»)

Жива

Жива (Зива) – западнославянское женское божество, главное в земле полабов. Согласно некоторым интерпретациям – богиня жизни и плодородия.

Изображения этой богини имеются на нескольких довольно схожих рисунках. Зива изображена как обнаженная женщина с плодами в руках. Следует заметить, что так традиционно изображают римскую богиню Цереру.

Согласно хорватской легенде, некий благочестивый человек на своей телеге отвозит раненного в битве бога на гору к вилам. За это Жива, утренняя звезда, учит возницу пахать землю и разводить скот.

Сосуд-календарь IV века н. э.

В польском пантеоне существовал Жив – двуполое божество. Жив считался божеством благополучия, верховным правителем Вселенной, божеством красоты и весны. Согласно польским преданиям, весной Жив (Живый) превращается в кукушку, чтобы возвещать людям время года, определять, кто сколько проживет на белом свете, и за это люди приносили ему жертвы. В польских летописях рассказывается, что на горе Живице был построен храм, и в нем весной, в первые дни мая собирался во множестве народ. Там молились о счастье и благоденствии на весь предстоящий год.

Крестьяне

Весеннее поклонение Ладе и Живу свидетельствует о том, что они составляли одно божество и относились к светоносному началу – к всеобщей любви и жизни природы. Жива была женским божеством, подобно тому как Живитель был у древних пеласгов мужским божеством оплодотворения. Литовцы называли Ладу Золотой Пани, чехи – Красопани. Праздник в ее честь начинался вместе с торжеством солнца.

Зевана

Зевана (Дзевана) – юная и прекрасная богиня лесов и охоты, которая любит охотиться в светлые лунные ночи, с оружием в руках мчится она на борзом коне по лесам, сопровождаемая ловчими псами, и гонит убегающего зверя.

По народным рассказам, чудесная дева охотится в дебрях Полабии и на высотах Карпатских гор.

Изображается в куньей шубе, верх которой покрыт беличьими шкурами. Сверху надета вместо епанчи кожа медведя. В руках она держит натянутый лук со стрелою или капкан, подле нее положены лыжи и битые звери, рогатина и нож. В ногах лежит собака.

Этой богине молились ловцы, прося у нее счастья в охоте. В ее честь приносилась часть добычи. Жертвовали ей шкуры убитых зверей.

Николай Дубовской. Лесная река

Виктор Васнецов. Отдых Владимира Мономаха после охоты. Нач. XX в.

Есть свидетельство о разрушении ее изваяния (идола) в Польше в 965 году.

В других племенах, связанных с лесом и охотой, она называлась Дива, Дева, Дивия, Златая Баба, Баба и т. п.

В греческой мифологии ей соответствует дочь Зевса Артемида, а в римской – Диана.

Ипабог

Ипабог – у вендов бог охоты. Но помогает он только охотникам неалчным, убивающим животных для пропитания, а не корысти ради. Иных же охотников наказывает – капканы и ловушки ломает, по лесу водит, добычу прячет.

Животных Ипабог любит, заботится о раненых, лечит их. Представлялся Ипабог в плаще, на котором были изображены сцены охоты.

Старейшее упоминание об этом боге – надпись «Ипабогх» на одном из идолов, представляющем этого бога с лучами и рогами на голове, а также с орудиями для ловли зверей на спине. Кроме этого идола, не найдено каких-либо других упоминаний об этом боге.

Мара

Мара в славянской низшей мифологии – призрак, видение, дух в облике женщины, Смерть. Мара у украинцев – призрак, привидение, злой дух. Мора у сербов – домовой, у поляков – кошмар. Сходные названия имеют и подобные существа у других индоевропейский народов.

Мара – одно из самых таинственных и «смутных» существ в поверьях русских крестьян. Мара – дух в облике высокой женщины или сгорбленной старухи, но с длинными распущенными волосами. Иногда красивая девушка в белом, иногда женщина, одетая в черное и рвань.

Образ Мары в русских поверьях призрачен. Это туман и марево, она имеет влияние на судьбы людей, появляется только в определенное время – в полдень дня или года, в полночь дня или года.

Никифор Крылов. Зимний пейзаж. Русская зима

Она олицетворялась в образе устрашающем: неумолима и свирепа, зубы ее опаснее клыков дикого зверя, на руках страшные, кривые когти, Смерть – черна, скрежещет зубами, быстро мчится на войну, хватает падших ратников и, вонзая в тело свои когти, высасывает из них кровь.

Русские памятники изображают Смерть или страшилищем, соединяющим в себе подобие человеческое и звериное, или сухим, костлявым человеческим скелетом с оскаленными зубами и провалившимся носом, почему народ и называет ее «курносою».

Встречая весну торжественным праздником, славяне совершали обряд изгнания Смерти или Зимы и повергали в воду чучело Мораны. Как представительница зимы Морана побеждается весенним Перуном, который разит ее своим кузнечным молотом и на все летнее время низвергает ее в подземную темницу. Согласно с отождествлением Смерти с грозовыми духами, древнее верование заставило этих последних исполнять ее печальную обязанность. Но так как Громовник и его спутники являлись и устроителями небесного царства, то понятие о Смерти раздвоилось, и фантазия изображала ее то существом злым, увлекающим души в подземный мир, то посланницею верховного божества, сопровождающею души усопших героев в его небесный чертог.

Болезни рассматривались нашими предками как спутницы и помощницы Смерти.

Переплут

Переплут – бог у восточных славян, дух земли, или пашни, или поля, или луга.

Мелкое божество. Бог изобилия, семян и всходов. Те же божественные обязанности приписывают и Семарглу.

Добрый толстяк, вечно уплетающий что-нибудь за обе щеки. Трудяга. В поле заморозки отводит, шепчет в небо – дождь кличет, клубни землей прикрывает, птиц отгоняет.

Все лето вокруг сада-огорода мается, ходит-вздыхает, ждет урожая. А уж дождется – завалится за изобильный стол и пирует, ест без устали, любо-дорого посмотреть. И выпить не против.

Переплут упоминается вместе с берегинями в «словах» против язычества. По гипотезе В. Пизани Переплут – восточнославянское соответствие Вакха-Диониса.

Переплутъ, русское церковнославянское слово, образованное от от рус. «плут», «плутать» или «переплыть», если Переплут имел отношение к мореходству.

Данные о Переплуте недостаточны для точного определения его функций. Не исключена связь с именами богов балтийских славян типа Поренут, Поревит и с табуированными именами, производными от имени громовержца (Перун).

Переплут среди других языческих богов упоминается в «Слове св. Григория» и «Слове Иоанна Златоуста о том, како первое погании веровали в идолы», где сообщается лишь, что в честь Переплута пили, «вертячеся в розех». Смысл этого оборота остается неясным: это может означать, что пили из рогов или что пили во время вождения хороводов.

Подага

Подага – один из эпитетов архаичного женского божества природы и земли: «подающая», «подательница благ», то есть женская ипостась Даждьбога. «…Одни прикрывают невообразимые изваяния своих идолов храмами, как например, идол в Плуне, имя которого Подага…» (Гельмольд).

Известен также Подаг – бог звероловства. Изображался со зверем в руках. Существовали особые приметы и заговоры, при помощи которых охотники пытались задобрить его, – тогда он и зверя в ловушку заманит, и птицу подведет.

Начинающим охотникам он, как правило, помогает, чтобы привить им страсть к охоте.

Считалось, однако, что если же он на какого-нибудь охотника рассердится, то удачи ему в охоте никогда не даст – возвращаться тогда ему из лесу с пустыми руками.

Возможно, имя Подага тождественно польск. Pogoda, упоминаемому как одно из имен божеств сезонного типа.

Поревит

Поревит – пятиликий бог у вендов, почитавшийся в городе Коренице на острове Рюген. Поревит изображался без оружия и был вторым в числе трех богов, почитавшихся в Коренице наряду с Руевитом и Поренутом.

Саксон Грамматик в «Деяниях Даннов» (XIV в.), описывая разрушение храмов в Коренице в 1168 году, сообщает, что епископ Абсалон сначала уничтожил идола Ругевита, а затем Поренута – божеств балтийских славян. У идола Поренута было четыре лица на голове и пятое на груди, левой рукой он касался лба, а правой – бороды.

Посвист

Посвист (Похвист, Позвизд) – грозный бог непогод и бурь. Имеет вид свирепый, волосы и бороду всклокоченную, епанчу долгую и с крыльями нараспашку.

Киевляне почитали его не только богом бурь, но еще и всяких воздушных перемен, как добрых, так и худых, полезных и вредных. Почему и просили о даровании красных дней и об отвращении непогод, которые почитались находящимися под его властью и управлением.

Масовяне называют большой ветер Похвисцием. В сказках Посвиста иногда заменяет Соловей-разбойник, воплощающий злую и разрушительную силу ветра.

«Когда же на берег Посвист

Седые волны мчит,

В лесу кружится желтый лист

Ярясь, Перун гремит…»

(А. К. Толстой. «Князь Ростислав»)

Прове

Прове (Проно, Пров, Прово) – бог просвещающий, пророчествующий. Под этим божеством славяне понимали предопределение, управляющее миром и распоряжающееся будущим.

«Прове» или «проесть» – провещающий, пророчествующий. «Проно» – от слова «про ны» или «прознать нас», то есть предведать или проникнуть.

Прове был известен у поморских славян. Они почитали его вторым по значимости божеством после Световида. Истукан его стоял на высоком дубе, перед которым был жертвенник. Вокруг дуба земля была усеяна двуликими, триликими болванами. В Старгарде почитался как высшее божество.

Имя Прове – один из эпитетов Перуна – правый, справедливый. Имя Прове сопоставляют также с именем бога Поревита у балтийских славян и определяют его как божество плодородия.

Федор Васильев. После грозы

Алексей Саврасов. Избушка со старым дубом

Обычно своего идола Прове не имел, почитался во время празднеств в лесах или рощах возле священных дубов. В книге «О германских богах» описано, как по примеру алтенбургского епископа Герольда был сожжен лес, посвященный Прону.

«…По дороге пришли мы в рощу, единственную в этом краю, которая целиком расположена на равнине. Здесь среди очень старых деревьев мы увидали священные дубы, посвященные богу этой земли, Прове. Их окружал дворик, обнесенный деревянной, искусно сделанной оградой, имевшей двое ворот. Все города изобиловали пенатами и идолами, но это место было святыней всей земли. Здесь был и жрец, и свои празднества, и разные обряды жертвоприношений. Сюда каждый второй день недели имел обыкновение собираться весь народ с князем и с жрецом на суд. Вход во дворик разрешался только жрецу и желающим принести жертву или тем, кому угрожала смертельная опасность, ибо таким здесь никогда не отказывалось в приюте. У славян имеется много разных видов идолопоклонства. Ибо не все они придерживаются одних и тех же языческих обычаев. Одни прикрывают невообразимые изваяния своих идолов храмами, как, например, идол в Плуне, имя которому Подага, у других божества населяют леса и рощи, как Прове, бог альденбургской земли, – они не имеют никаких идолов».

Рожаницы

Рожаницы – мифологические персонажи, олицетворяющие судьбу, рок. Также считались покровительницами родов и женщин-рожениц. С ними связана «рожаничная трапеза» (позже – «бабьи каши»), которая проводилась на следующий день после Рождества Христова.

В древнерусских источниках обычно упоминаются вместе с Родом. Божества плодородия в славяно-арийской мифологии, покровительницы рода, семьи, домашнего очага. Рожаницы – покровительницы как рождаемости, так и урожайности, духи плодородия, рождения новой жизни.

Николай Кошелев. Утро в деревне

Возможно, рожаницы были земледельческой трансформацией благожелательных берегинь. Рожаницы всегда упоминаются совместно с мужским божеством Родом и, как правило, существуют в паре (в древнерусском языке использовалось не множественное, а двойственное число при употреблении понятия «рожаницы»).

Русские рожаницы сходны с греческими мойрами, римскими парками, славянскими суженицами. Рожаницы изображаются в классической позе рожающей женщины или в виде лосихи с рогами на голове.

Спорыш

Спорыш (Спарыш) – божество изобилия, семян и всходов, дух жатвы, в восточнославянской мифологии воплощение плодородия. Его представляли в виде белого кудрявого человека, который ходит по полю.

«Спорыш» – двойное зерно или двойной колос, который рассматривался как близнечный символ плодородия, называемый «царь-колос».

При отправлении обрядов из двойных колосьев плели венки, варили общее («братское») пиво, откусывали эти колосья зубами.

В Псковской области из сдвоенных колосьев изготовлялась особая кукла – спорынья. Из них сплеталась и пожинальная «борода», посвящавшаяся святым, культ которых продолжил в христианстве общеславянский культ близнецов – покровителей сельского хозяйства: Флору и Лавру, Козьме и Демьяну, Зосиме и Савве.

«Так и есть, это Спорыш. Там – в колосьях-двойчатках! Как он вырос: как колос! А в майских полях его незаметно – от земли не видать, когда скачет он скоки по целой версте. – А ты не пугайся: он венок вьет. Колосяной венок, золотой – жатвенный. А кладут венок в засек, чтобы было все споро, хватило зерна надолго».

(А. М. Ремизов. «К Морю-Океану»)

Славянские мифические существа

Едва ли не единственным разделом славянской мифологии, легкодоступным для изучения, является демонология – совокупность представлений о низших мифологических существах. Сведения о них фольклористы и этнографы черпают из самых разных источников, прежде всего из собственных полевых записей бесед с носителями традиционной культуры и произведений особого фольклорного жанра – коротких рассказов, посвященных встречам с нечистой силой, случившимся с самим рассказчиком или кем-то третьим (в первом случае их называют былинками, во втором, когда речь о третьем лице, – бывальщинами).

Нельзя отрицать, что славяне в конце языческого периода, подобно другим индоевропейским народам, поднялись с низшей ступени демонологии, связанной с магией, к высшим формам религии. Однако нам об этом известно очень мало. Мир духов и магия лежали в основе религиозного мировоззрения славян с древнейших времен и до конца языческого периода.

Юлий Клевер. Оттепель

Приняв христианство в основном в IX и X веках, а кое-где еще позднее, славяне, естественно, сразу же «добрыми христианами» не стали. Древнеязыческие верования удерживались еще долго и упорно, так что церковь повсюду вынуждена была бороться как с ними, так и вообще с тем, что на Руси называлось «двоеверием». Из этих источников мы можем узнать лучше всего, каким было язычество, его обряды и культы.

Генрих Семирадский. Похороны знатного руса

Исключительное значение для восстановления картины древней языческой религии имеет также славянский фольклор. Фольклорный материал дополняется упомянутыми выше источниками настолько весомо, что значительную часть современной славянской демонологии мы можем отнести к языческому периоду и дополнить ее древними источниками. Мы знаем, что и теперь народные верования остаются такими же, какими они были тысячу лет назад, а признав их общий древний характер, мы вправе и отдельные явления, случайно не нашедшие подтверждения в древнейших источниках, считать древними, языческими.

Славяне одухотворяли силы окружавшей их природы. Все это, будь то деревья, источники или горы, они чтили не потому, что это были объекты мертвой природы, а потому, что одухотворяли их. Славяне вкладывали в них представления о живых существах – духах, которых почитали и которых поэтому в случаях необходимости просили о помощи, их же они и благодарили и в то же время боялись, стараясь отвратить от себя их влияние.

Большинство этих демонов относится к категории душ умерших предков, но наряду с ними имеется и ряд других демонов, которых к этой категории отнести нельзя. К ним, в частности, относятся существа, олицетворяющие небесные тела и явления природы, например – гром и молния, ветер, дождь и огонь.

Главная и наиболее многочисленная группа славянских демонов по своему происхождению – это, несомненно, души предков, которые с течением времени из ближайшего окружения человека были перенесены в другие предназначенные им места и наделены определенными функциями.

О том, что славяне верили в загробную жизнь души, мы знаем не только по аналогии с другими народами, но и непосредственно по ряду свидетельств древних источников и множеству сохранившихся до настоящего времени пережитков, связанных с древними верованиями. В пользу этого говорит весь сложный похоронный обряд. Это – принесение в жертву женщин, юношей, коней и собак, обычай класть еду в могилу, тризна, а также ряд древних, сохранившихся по настоящее время поверий об уходе души из дому и возвращении ее обратно (вампиризм), об участии души в пиршествах и попойках в честь умерших предков, о приготовлении бани для предков и т. п.

О вере в загробную жизнь свидетельствуют также и древние славянские представления о нави и рае. Навь означает покойника и местопребывание умерших, а также и рай, представление о котором, как о месте обитания души умерших, по всей вероятности, существовало уже в языческий период.

Из этой веры в загробную жизнь возникла у славян и вера в загробное существование предков и связанное с этим их почитание.

Масуди говорит о славянах, что они сжигают своих покойников и поклоняются им, а на Руси в XI–XII веках засвидетельствованы представления о духах предков, обитающих в жилищах (хороможитель), где им приготовлялась даже баня и разводился огонь, чтобы они могли обогреться.

На Руси засвидетельствованы также переплуты, берегини, вурдалаки и упыри, домовые, черти и т. д. Все это дополняется большим количеством более поздних данных славянского фольклора начиная с XIV века и кончая XX веком о множестве мелких домашних и распространенных в природе духов-демонов, многочисленные имена и существование которых с древних времен хотя и не всегда засвидетельствовано, но которых мы все же можем смело допустить, так как они всегда являются лишь выражением дохристианского, языческого культа душ умерших предков.

Среди этих мелких духов-демонов, которые обитали то в доме у очага или под порогом, то в лесу, в воде или в зерне, в древнее время, несомненно, существовали дед и баба, а кроме них, непосредственно засвидетельствованы также див, хороможитель, домовой, леший, мора, вурдалак, упырь, злыдень, дракон, полудница, чертенок, а также домовая змея, называвшаяся в России и Польше убоже.

Чаще всего, уже с XI века, появляются берегини с переплутом, а затем русалки и вилы. Наряду с вилами в природе имеется еще ряд подобных существ: всевозможные «дикие мужчины» и «дикие женщины», обитающие в лесах, у дорог, в зерне, в воде, ветре, пламени, появляющиеся в определенное время дня (например, в полдень или вечером) и в соответствии с этим носящие различные названия.

Трудно сказать, насколько все они являются непосредственной персонификацией душ умерших предков или же персонификацией сил природы. Существа, олицетворявшие у древних славян атмосферные явления: солнце, месяц, звезды, а также ветер, молнию и гром, можно считать скорее непосредственной персонификацией сил, в них заключавшихся и воздействовавших на человека.

Николай Пимоненко. Брод. Фрагмент

Распространено было также и почитание зверей, но известий об этом очень мало. Мы знаем лишь, что много поверий было связано с петухом и курицей (причем эти поверья свои магические функции во многом сохранили по сегодняшний день) и что у балтийских славян главным богам Святовиту в Арконе и Сварожичу в Ретре были посвящены кони, которые сопровождали оракула.

О почитании быка как символа плодородной силы можно лишь догадываться.

О тотемизме у славян, то есть о почитании славянами в качестве тотема определенных зверей, достоверных известий не имеется. Интересно, однако, что несколько древних славянских племен имело наименования, производимые от названий животных, и что во многих местностях почитался предок рода в образе змеи, жившей под порогом жилища или под очагом.

Алконост

Алконост – в русском искусстве и легендах райская птица с головой девы. Часто упоминается и изображается вместе с другой райской птицей Сирин.

Образ Алконоста восходит к греческому мифу о девушке Алкионе, превращенной богами в зимородка. Название и образ ее, впервые появившиеся в переводных памятниках, являются результатом недоразумения: вероятно, при переписывании «Шестоднева» Иоанна Болгарского, где речь идет о зимородке – алкионе, слова славянского текста «алкионъ есть птица морская» превратилось в «алконостъ».

Иван Билибин. Алконост

Самое раннее изображение Алконоста встречается в книжной миниатюре XII века. Легенды повествуют, что Алконост несет яйца в морскую глубину посреди зимы. При этом яйца 7 дней лежат в глубине, а затем всплывают на поверхность. На протяжении этого времени на море наблюдается штиль. Затем Алконост забирает яйца и высиживает их на берегу. На голове Алконоста обычно изображается корона.

На русских лубочных картинах Алконоста изображают с женской грудью и руками, в одной из которых она держит райский цветок или развернутый свиток с изречением о воздаянии в раю за праведную жизнь на земле.

Алконост

Пение Алконоста настолько прекрасно, что услышавший его забывает обо всем на свете. Существует подпись под одной из лубочных картинок с ее изображением: «Алконост близ рая пребывает, иногда и на Евфрате-реке бывает. Когда в пении глас испущает, тогда и самое себя не ощущает. А кто вблизи тогда будет, тот все на свете забудет: тогда ум от него отходит, и душа из тела выходит».

Легенда о птице Алконост перекликается с легендой о птице Сирин.

В качестве места обитания Алконоста иногда называется река Евфрат, иногда – остров Буян, иногда просто славянский рай – Ирий.

Анчутка

Анчутка – в восточнославянской мифологии злой дух, одно из самых древних названий беса, русский вариант чертенка. По Толковому словарю живого великорусского языка В. И. Даля, анчутки – чертенята.

Анчутка представляется беспятым либо беспалым, что обычно характеризует нечистую силу. Существует сказ о том, что беспятый анчутка потому, что «однажды волк погнался за ним и откусил ему пятку».

Анчутки бывают банные и полевые. По легенде, они, как и всякая нечисть, мгновенно отзываются на упоминание своего имени. Поэтому считается, что лучше о них помалкивать, «не то сей беспятый, беспалый будет тут как тут».

Николай Неврев. Пряха

Банные анчутки по легенде «мохнатые, лысые, пугают людей стонами, помрачают их разум, хорошо умеют изменять свой облик». Полевые – «росточком совсем крохотные и более мирные». Считается, что они живут в каждом растении и зовутся сообразно своему обиталищу: картофельники, конопельники, ленники, овсяники, пшеничники, рожники и т. д.

Также считается, что в воде тоже есть свой анчутка – помощник водяного или болотника. Легенда наделяет его необычайно свирепым нравом, кроме того, он представляется еще и противным.

По примете, если у пловца вдруг случится судорога, он должен знать, что это водяной анчутка схватил его за ногу и хочет утащить на дно. Оттого-то еще с древних времен «всякому пловцу советуют иметь при себе булавочку: ведь нечистая сила до смерти боится железа».

А. М. Ремизов писал: «Всякой бане есть свой баенник. Не поладишь – кричит по-павлиньи. У баенника есть дети – банные анчутки: сами маленькие, черненькие, мохнатенькие, ноги ежиные, а голова гола, что у татарчонка, а женятся они на кикиморах, и такие же сами проказы, что твои кикиморы. Душа, девка бесстрашная, пошла ночью в баню. „Я, – говорит, – в бане за ночь рубашку сошью и назад ворочусь“. В бане поставила она углей корчагу, а то шить ей не видно. Наскоро сметывает рубашку, от огоньков ей видно. К полуночи близко анчутки и вышли. Смотрит. А они маленькие, черненькие, у корчаги уголья – у! – раздувают. И бегают, и бегают. А Душа шьет себе, ничего не боится. Побоишься! Бегали, бегали, кругом обступили да гвоздики ей в подол и ну вколачивать. Гвоздик вколотит: „Так. Не уйдешь!“ Другой вколотит: „Так. Не уйдешь!“ – „Наша, – шепчут ей, – Душа наша, не уйдешь!“ И видит Душа, что и вправду не уйти, не встать ей теперь, весь подол к полу прибит, да догадлива девка, начала с себя помаленьку рубаху спускать с сарафаном. А как спустила всю, да вон из бани с шитой рубахой, и уж тут у порога так в снег и грохнулась. Что и говорить, любят анчутки проказить, а уж над девкой подыграть им всегда любо. Выдавали Душу замуж. Истопили на девичник баню, и пошли девки с невестой мыться, а анчутки – им своя забота, они тут как тут, и ну бесить девок. Девки-то из бани нагишом в сад, и высыпали на дорогу и давай беситься: которая пляшет да поет что есть голосу невесть что, которые друг на дружке верхом ездят, и визжат, и хихикают по-меринячьи. Едва смирили. Пришлось отпаивать парным молоком с медом. Думали, что девки белены объелись, смотрели – нигде не нашли. А это они, эти анчутки ягатые, нащекотали усы девкам!»

Аука

Аука – лесной дух, родствен лешему. Так же, как и леший, любит проказничать и шутить, людей по лесу водить. Крикнешь в лесу – со всех сторон «аукнет». Можно, однако, вызволяться из беды, проговорив любимую поговорку всех леших: «Шел, нашел, потерял».

Но один раз в году все способы борьбы с лесными духами оказываются бесполезными – 4 октября, когда лешие бесятся.

«Ауку, чай, знаете? Аука в избушке живет, а изба у него с золотым мхом, а вода у него круглый год от весеннего льда, помело у него – медведевая лапа, бойко выходит дым из трубы, и в морозы тепло у Ауки… Аука затейный: знает много мудреных докук, балагурья, обезьянку состроит, колесом перевернется и охоч попугать, инда страшно. Да на то он Аука, чтобы пугать».

(А. М. Ремизов. «К Морю-Океану»)

Баба-Яга

Баба – прародительница. Изначально положительное божество славянского пантеона, хранительница (если надо – воинственная) рода и традиций. В период христианства всем языческим богам, в том числе и оберегавшим людей (берегиням), придавались злые, демонические черты, уродливость внешнего вида и характера. Не избежали этого Баба-Яга, русалки, лешие и т. д.

Баба-Яга – старуха-чародейка, наделенная магической силой, ведунья, оборотень. По своим свойствам ближе всего к ведьме. Чаще всего – отрицательный персонаж.

Баба-Яга обладает несколькими устойчивыми атрибутами: она умеет колдовать, летать в ступе, живет в лесу, в избушке на курьих ножках, окруженной забором из человеческих костей с черепами.

Она заманивает к себе добрых молодцев и маленьких детей и зажаривает их в печи. Своих жертв она преследует в ступе, погоняя ее пестом и заметая след помелом (метлой).

Выделяются три вида Бабы-Яги: дарительница (она дарит герою сказочного коня либо волшебный предмет), похитительница детей, Баба-Яга-воительница, сражаясь с которой «не на жизнь, а на смерть», герой сказки переходит к иному уровню зрелости.

Образ Бабы-Яги связан с легендами о переходе героя в потусторонний мир (Тридевятое царство). В этих легендах Баба-Яга, стоящая на границе миров (костяная нога), служит проводником, позволяющим герою проникнуть в мир мертвых, благодаря совершению определенных ритуалов.

Виктор Васнецов. Баба-Яга

Благодаря текстам сказок можно реконструировать и обрядовый, сакральный смысл действий героя, попадающего к Бабе-Яге. В частности, В. Я. Пропп, исследовавший образ Бабы-Яги на основе массы этнографического и мифологического материала, обращает внимание на очень важную деталь. После узнавания героя по запаху (Яга слепа) и выяснения его нужд, она обязательно топит баню и выпаривает героя, совершая таким образом ритуальное омовение. Затем кормит пришедшего, что тоже представляет собой обрядовое, «покойницкое», угощение, непозволительное живым, чтобы те случайно не проникли в мир мертвых. Эта еда «отверзает уста умершего». И, хотя герой вроде бы и не умер, он вынужден будет временно «умереть для живых», чтобы попасть в «тридесятое царство» (иной мир). Там, в «тридесятом царстве» (загробном мире), куда держит путь герой, его всегда поджидает немало опасностей, которые ему приходится предвидеть и преодолевать.

Иван Билибин. Баба-Яга

М. Забылин пишет: «Под этим именем почитали Славяне адскую богиню, изображаемую страшилищем в железной ступе, имеющей железный посох. Ей приносили кровавую жертву, думая, что она питает ею двух своих внучек, которых ей приписывали, и услаждается при этом пролитием крови. Под влиянием христианства народ забывал своих главных богов, припоминая только второстепенных, и особенно – те мифы, которые имеют олицетворенные явления и силы естества, или символы житейских потребностей. Таким образом баба-яга из злой адской богини превратилась в злую старуху колдунью, подчас людоедку, которая живет всегда где-нибудь в лесу, уединенно, в избушке на курьих ножках. <…> Вообще, о бабе-яге остались следы только в народных сказках, и ее миф сливается с мифом ведьм».

Бабай

Бабай (бабайка) – ночной дух.

У древних славян, когда приходит время ночного сна, бабай из огорода или из береговых зарослей приходит под окна и сторожит. Услышит капризы и детский плач – шумит, шуршит, скребется, стучит в окно.

Название «бабай», видимо, произошло от тюркского «баба», бабай – старик, дедушка.

Этим словом (возможно, и в напоминание о татаро-монгольском иге) обозначается нечто таинственное, не вполне определенного облика, нежелательное и опасное.

В поверьях северных районов России бабай – страшный кривобокий старик. Он бродит по улицам с палкой. Встреча с ним опасна, особенно для детей.

Схожий персонаж присутствует и в древнеегипетской мифологии: Бабай – демон мрака.

Баган

Баган – дух-покровитель рогатого скота, охраняющий его от болезненных припадков и умножающий приплод, а в случае гнева своего творит Баган самок бесплодными или убивает ягнят и телят при самом их рождении.

Белорусы отделяют для него в коровьих и овечьих хлевах особое место и устраивают маленькие ясли, наполненные сеном: здесь-то и поселяется баган.

Сеном из его яслей они кормят отелившуюся корову, как целебным лекарством.

Сергей Виноградов. Осень

Баечник

Баечник (перебаечник) – злой домашний дух. Появляется баечник после рассказанных на ночь страшных историй о всякой нечисти.

Ходит босым, чтобы не слышно было, как он стоит над человеком с протянутыми над головой руками (хочет узнать, страшно или нет). Будет водить руками до тех пор, пока рассказанное не приснится, и человек не проснется в холодном поту. Если в это время зажечь лучину, то можно увидеть убегающие тени, это – он, баечник. В отличие от домового, с баечником лучше не заговаривать, иначе можно опасно заболеть.

В доме обычно их четыре-пять. Самый страшный – усатый перебаечник, у него усы заменяют руки.

Защититься от перебаечника можно старинным заклятием, но оно, к сожалению, давно забыто.

Банник

Банник – дух, живущий в бане, в поверьях восточных славян, пугающий людей и требующий жертв, которые ему надо оставлять в бане после мытья. Часто банника представляют в виде маленького, но очень сильного стари ка с лохматым телом.

Иван Билибин. Банник

В других местах банника представляли черным здоровенным мужиком, всегда босым, с железными руками, длинными волосами и огненными глазами. Живет он в бане за печкой или под полком. Однако некоторые поверья рисуют банника в виде собаки, кошки, белого зайчика и даже конской головы.

Любимое занятие банника – обжигать людей кипятком, кидаться камнями в печи-каменке, а также стучать в стену, пугая парящихся.

Виктор Корольков. Баенник

Банник – злобный дух, он очень опасен, особенно для тех, кто нарушает правила поведения в бане. Ему ничего не стоит запарить человека до смерти, содрать с живого кожу, задавить его, задушить, затащить под горячую каменку, затолкать в бочку из-под воды, не дать ему выйти из бани. Об этом рассказывают довольно страшные былички.

«Было это в одной деревне. Женщина одна пошла в баню. Ну а потом оттуда – раз – и выбегает голая. Выбегает вся в крови. Прибежала домой, отец ей: что, мол, случилось? Она ни слова не может сказать. Пока водой ее отпаивали… отец в баню забежал. Ну, ждут час, два, три – нету. Забегают в баню – там его шкура на каменке натянута, а его самого нету. Это банник! Отец-то с ружьем побежал, раза два успел выстрелить. Ну, а видно, рассердил банника шибко… И шкура, говорят, так натянута на каменке…»

«Так вот нам старики говорили: „Ребятишки, если моетесь в бане, один другого не торопите, а то банник задавит“. Вот такой случай был. Один мужик мылся, а другой ему говорит: „Ну чего ты там, скоро или нет?“ – Раза три спросил. А потом из бани голос-то: „Нет, я еще его обдираю только!“

Ну он сразу побоялся, а потом открыл дверь-то, а у того мужика, который мылся, одни ноги торчат! Его банник в эту щель протащил. Такая теснота, что голова сплющена. Ну, вытащили его, а ободрать-то его банник не успел».

Банник может принимать весьма неожиданные образы – проезжего человека, старика, женщины, белой коровы, косматых людей. Бани вообще считались нечистыми сооружениями. В них не бывает икон и не делают крестов, зато часто гадают. В баню не ходят с крестом и поясом, они снимаются и оставляются в доме (то же делают женщины при мытье полов). Все, из чего моются, – тазы, кадки, ушаты, шайки, ковши в банях – считается нечистым. Нельзя пить воду в бане и из рукомойника, а последней даже споласкивать посуду.

Чтоб задобрить банника, ему оставляют кусок ржаного хлеба с большим количеством крупной соли. Чтобы банник не вредил совсем, берут черную курицу, душат и закапывают под порогом бани.

Константин Маковский. Святочные гадания

Банника в женском обличье называют банниха, байница, баенная матушка, обдериха. Обдериха – лохматая, страшная старуха. Может также показываться голой или в виде кошки. Живет под полком.

Другой вариант женщины-банника – Шишига. Это демоническое существо, которое прикидывается знакомой, а заманив в баню попариться, может запарить до смерти. Шишига показывается тем, кто идет в баню с плохими намерениями, без молитвы.

Банник участвует в святочных гаданиях. В полночь девушки подходят к открытым дверям бани, задрав юбку. Если банник коснется мохнатой рукой – у девушки будет богатый жених, если голой – бедный, а если мокрой – пьяница.

Любая нечисть очень боится железа, и банник не исключение.

Белые жены и девы

Белые жены и девы – прекрасные нимфы вод (т. е. дождевых источников), являясь в летнюю пору в легких, белоснежных облачных тканях, озаренных яркими лучами солнца, в зимние месяцы они одеваются в черные, траурные покровы и подвергаются злому очарованию. Они осуждены пребывать в заколдованных (захваченных нечистою силою) или подземных замках, в недрах гор и в глубоких источниках, оберегают сокрытые там клады – несчетные богатства в золоте и драгоценных каменьях, и нетерпеливо ждут своего избавителя. На избавителя накладывается тяжелое испытание: он должен держать деву за руку и хранить строгое молчание, не устрашаясь дьявольских видений, поцелуем своим он уничтожает влияние колдовства. В известные дни года жены и девы эти показываются невдалеке от своих жилищ очам смертных, преимущественно невинным детям и бедным пастухам, показываются они обыкновенно весною, когда цветут майские цветы, в такое время, с которым соединяется мысль о грядущем или уже наступившем пробуждении природы от зимнего сна.

Берегиня

Берегини – хранительницы рек, водоемов, духи, имеющие отношение к воде.

Первоначальное имя Великой Богини теряется в глубинах тысячелетий. Есть много свидетельств того, что в древности Великая Богиня называлась Берегиней, а слово «берегиня» означало «земля». Таким образом, Богиня Земли, которая в вышивках часто заменяется изображением Березы, называлась Берегиней, т. е. Землей. У восточных славян ее еще называли Житной Бабой, Рожаницей, Землей, Ладой, Славой.

На широко известной киевской фибуле (металлической застежке для одежды) изображена Великая Богиня в широкой юбке, с руками, переходящими в головы коней. Перед нами и богиня, и представители солнечного светила (кони и солнечные диски – его символы). Рядом с женской фигуркой изображен мужчина, руки которого также переходят в женские головы. Возле его ног располагались два коня. Мужская фигура олицетворяла солнечное божество, оплодотворяющее землю.

Виктор Корольков. Берегиня

Со временем славянские народы стали считать, что берегинь множество. В берегинь превращались невесты, умершие до свадьбы. Каждого парня берегини считали своим утраченным женихом и часто сводили их с ума своей красотой.

Берегини считаются добрыми духами. Они помогают людям добраться до берега целыми и невредимыми, защищают их от проказ Водяного, чертей и кикимор.

Берегини появляются на Русальной неделе, сидят на берегу и расчесывают свои зеленые косы, плетут венки, кувыркаются во ржи, устраивают хороводы и заманивают к себе молодых парней. По окончании Русальной недели берегини покидают землю. В день Ивана Купалы им устраивали проводы.

С точки зрения хронологии, поклонение берегиням, а также упырям и вампирам, относится к наиболее древнему периоду, когда природа в сознании человека дифференцировалась не по таким понятиям, как рощи, источники, солнце, луна, огонь и молния, а только по принципу отношения к человеку: злые вампиры, которых нужно отгонять и задабривать жертвами, и добрые берегини, которым нужно «класть требы», и не только в качестве благодарности, но и для того, чтобы они активно проявили свою доброжелательность к человеку.

Бесы

Бесы в славянской мифологии – злые, враждебные людям духи. Согласно языческим верованиям, бесы причиняли людям мелкий вред, могли вызывать непогоду и насылать мороки, сбивающие людей с пути. Славяне-язычники верили, что земля в течение всей зимы остается под властью бесов, и таким образом в славянской дуалистической мифологии бесы были олицетворением темноты и холода.

В христианстве слово «Бес» стало синонимом слова «Демон». У христианских летописцев этим же словом иногда обозначаются языческие божества.

Богинки

Богинки – женские мифологические персонажи западных славян.

Изображаются в образе старых безобразных женщин с большой головой, отвисшими грудями, вздутым животом, кривыми ногами, черными клыкастыми зубами (реже в облике бледных молодых девушек).

Нередко им приписывается хромота (свойство нечистой силы).

Они могут появляться также в виде животных – лягушек, собак, кошек, быть невидимыми, показываться как тень. Ими могли стать роженицы, умершие до совершения над ними обряда ввода в костел, похищенные богинками дети, погибшие женщины, женщины, избавившиеся от плода или убившие своих детей, женщины-самоубийцы, клятвопреступницы, умершие при родах.

Места обитания их – пруды, реки, ручьи, болота, реже – овраги, норы, лес, поле, горы. Они появляются ночью, вечером, в полдень, во время ненастья.

Характерные их действия – стирка белья, детских пеленок с громкими ударами вальков, помешавшего им человека гонят и бьют, танцуют, купаются, манят и топят прохожих, затанцовывают их, сбивают с пути, прядут пряжу, расчесывают волосы, приходят к роженицам, манят их, зовут с собой, очаровывают их голосом, взглядом, похищают рожениц, беременных женщин.

Они подменяют детей, подбрасывая на их место своих уродцев, похищенных детей превращают в нечистых духов, мучают людей по ночам, давят, душат их, сосут грудь у детей и мужчин, насылают порчу на детей. Они опасны также для скота: пугают и губят скот на пастбищах, гоняют лошадей, заплетают им гривы.

Владимир Менк. Утро на болоте

Федор Васильев. Болото в лесу. Осень

Боли-бошка

Боли-бошка – лесной дух, который живет в ягодных местах. Это дух лукавый и хитрый.

Появляется он перед человеком в виде бедного, немощного старичка и просит помочь отыскать ему потерянную сумку. Поддаваться на его просьбы нельзя – начнешь о потере думать, разболится голова, будешь долго по лесу блуждать.

«Тише! Вот и сам Боли-бошка! – почуял, подходит: набедит, рожон! Весь измозделый, карла, квелый, как палый лист, птичья губа – Боли-бошка, – востренький носик, сам рукастый, а глаза будто печальные, хитрые-хитрые».

(А. М. Ремизов. «К Морю-Океану»)

Болотник

Болотник (болотный, болотняк, болотяник, болотный дедко, шут болотный) – хозяин болота.

Считалось, что болотник – неподвижно сидящее на дне болота существо, покрытое грязью и водорослями, улитками и рыбьей чешуей. По другим преданиям, это человек с длинными руками и закрученным хвостом, поросший шерстью. Иногда он притворяется стариком и ходит по берегу болота.

Болотник живет в болоте с женой – болотницей. До пояса она выглядит красивой девушкой, но вместо ног у нее гусиные лапы, покрытые черным пухом. Болотница сидит в большой кувшинке, чтобы скрыть эти лапы, и горько плачет. Если человек подойдет утешить ее, болотница набросится и утопит в болоте.

Согласно поверьям, болотник заманивает людей в трясину стонами, хохотом или ревом, а потом топит их, затягивая за ноги на дно.

Босоркун

Босоркун (витряник) – горный дух.

Вместе с сильным ветром он налетает на посевы, губит их, насылает засуху. Он наводит порчу на людей и животных – вызывает внезапные болезни и недомогания (например, молоко у коровы окажется смешанным с кровью или совсем исчезнет).

У венгров есть похожий мифологический персонаж – босоркань, ведьма, безобразная старуха, обладающая способностью летать и превращаться в животных (собаку, кошку, козу, лошадь). Она может вызвать засуху, наслать порчу на людей и животных. Вредит людям босоркань преимущественно ночью, а время их особой активности – Иванов день (24 июня), день Луцы (13 декабря) и день святого Георгия – 6 мая (23 апреля ст. ст.), покровителя скота.

Вазила

Вазила (конюшник, табунник) – дух-покровитель лошадей, его представляют в человеческом образе, но с конскими ушами и копытами.

По древнему поверию белорусов, всякий хозяин имеет своего Вазилу, который заботится о размножении лошадей и предохраняет их от болезней и припадков. Вазила всегда присутствует и на так называемых ночлегах, когда лошади пасутся большими табунами. На этих ночлегах особенно необходимо присутствие Вазилы для предохранения лошадей от нападения волков и других хищных зверей. Вследствие такого поверья, белорусские пастухи часто беззаботно проводят ночлег в гулянках или спят, вовсе не присматривая за вверенным им хозяйским табуном и предоставляя лошадей бдительности Вазилы.

Вазилы бывают злыми и добрыми, ссорятся между собой, мирятся, а случается, враждуют не на жизнь, а на смерть.

Ведогони

Ведогони – души, обитающие в телах людей и животных, и в то же время домовые гении, оберегающие родовое имущество и жилище.

Каждый человек имеет своего ведогоня; когда он спит, ведогонь выходит из тела и охраняет принадлежащее ему имущество от воров, а его самого – от нападения других ведогоней и от волшебных чар.

Если ведогонь будет убит в драке, то человек или животное, которому он принадлежал, немедленно умирает во сне. Поэтому, если случится воину умереть во сне, то рассказывают, будто ведогонь его дрался с ведогонями врагов и был убит ими.

У сербов – это души, которые своим полетом производят вихри.

У черногорцев – это души усопших, домовые гении, оберегающие жилье и имущество своих кровных родичей от нападения воров и чужеродных ведогоней.

С. Иванов. Сцена из жизни восточных славян

Федор Васильев. Деревня

«Вот, ты счастливый заснул, а твой Ведогонь вышел мышью, бродит по свету. И куда-куда не заходит, на какие горы, на какие звезды! Погуляет, всего наглядится, вернется к тебе. И ты встанешь утром счастливый после такого сна: сказочник сказку сложит, песенник песню споет. Это все Ведогонь тебе насказал и напел – и сказку и песню».

(А. М. Ремизов. «К Морю-Океану»)

Ведьма

В славянской мифологии ведьмы – это колдуньи, вступившие в союз с дьяволом или другой нечистой силой ради обретения сверхъестественных способностей. В разных славянских странах ведьмам придавалось разное обличье. На Руси ведьмы представлялись в виде старух с растрепанными седыми космами, костлявыми руками, огромными синими носами.

Они летали по воздуху на кочергах, помелах, в ступах и т. п., отправлялись на темные дела из своих жилищ непременно через печные трубы и, как все чародеи, могли оборачиваться в разных животных, чаще всего в сорок, свиней, собак, кошек. Таких ведьм могли бить чем попало, но кочерги и ухваты отскакивали от них, как мячики, пока не пропоют петухи.

У спящей ведьмы можно увидеть хвост, при пробуждении она его прячет. Думали также, что волосы на теле ведьмы растут не так, как у обычных людей: у нее обросшие ноги, на верхней губе усы, брови сросшиеся, а по всему хребту от затылка до пояса пролегает тонкая полоска волос, но при этом нет волос на лобке и под мышками.

Забавный случай описан в газете «Московские ведомости»: «…в начале 1899 г., чуть было не убили одну женщину (по имени Татьяну), которую все считают за ведьму. Татьяна поругалась с другой женщиной и пригрозила ей, что испортит ее. И вот что произошло потом из за уличной бабьей перебранки: когда на крики сошлись мужики и обратились к Татьяне с строгим запросом, она им обещала „превратить всех в собак“.

Один из мужиков подошел к ней с кулаком и сказал:

– Ты вот, ведьма, а заговори мой кулак так, чтобы он тебя не ударил.

И ударил ее по затылку. Татьяна упала, на нее, как по сигналу, напали остальные мужики и начали бить.

Решено было осмотреть бабу, найти у ней хвост и оторвать.

Баба кричала благим матом и защищалась настолько отчаянно, что у многих оказались исцарапаны лица, у других покусаны были руки.

Хвоста, однако, не нашли.

На крик Татьяны прибежал ее муж и стал защищать, но мужики стали бить и его. Наконец, сильно избитую, но не перестававшую угрожать женщину связали, отвезли в волость и посадили в холодную. В волости им сказали, что за такие дела всем мужикам попадет от земского начальника, так как-де теперь в колдунов и ведьм верить не велят.

Джон Уотерхаус. Магический круг

Вернувшись же домой, мужики объявили мужу Татьяны, Антипу, что жену его, должно быть, порешат послать в Сибирь и что они на это согласны будут дать свой приговор, если он не выставит ведра водки всему обществу.

За выпивкой Антип божился и клялся, что не только не видал, но ни разу в жизни даже не заметил никакого хвоста у Татьяны.

При этом, однако, он не скрыл, что жена угрожает оборотить его в жеребца всякий раз, когда он захочет ее побить.

На другой день пришла из волости Татьяна, и все мужики явились к ней договариваться о том, чтобы она в своей деревне не колдовала, никого не портила и не отымала у коров молока. За вчерашние же побои просили великодушно прощения. Она побожилась, что исполнит просьбу, а через неделю из волости получился приказ, в котором было сказано, чтобы впредь таких глупостей не было, а если что подобное повторится, то виновные за это будут наказаны по закону и, кроме того, об этом будет доводиться до сведения земского начальника.

Выслушали крестьяне приказ и порешили всем миром, что наверняка ведьма околдовала начальство, и что поэтому впредь не следует доходить до него, а нужно расправляться своим судом».

Признаками ведьмы считались различные уродства: два ряда зубов, горб, сутулость, хромота, крючковатый нос, костлявые руки. На Русском Севере верили, что наиболее сильные, «заядлые» ведьмы обрастают мхом. Ведьма выдает себя необычным взглядом – она не может смотреть человеку прямо в глаза, поэтому глаза у нее бегают, а в зрачках изображение человека перевернуто.

Часто ведьма наносит вред тем, что портит скот и отнимает молоко у чужих коров. Делает она это разными способами: «Пастух пас коней, а его кума пришла в поле и тянет за собой тряпку по траве. А пастух это видит и думает: „Для чего же ты тряпку-то тянешь? Я завтра тоже так попробую“. Взял он тряпку, поволок ее по траве и говорит: „Что куме, то и мне, что куме, то и мне“. Трижды сказал, потянул тряпку по траве и пошел домой. Приходит домой, видит – а из потолка молоко льется, кругом уже натекло. Он не знает, что делать. Побежал к куме: „Иди же сделай что-нибудь, ты знаешь!“ – „А что такое?“ – „А что ты делала, то и я делал – тряпку тянул, теперь из потолка молоко льется“. Она побежала, за эту тряпку подержала, и молоко перестало литься. Она ему говорит: „Смотри, никому не говори“».

Славяне. Иллюстрация из «Истории костюма»

«Пасли три человека на Купалу коней, и тут смотрят – бежит свинья. Один встал и побежал за ней. А свинья превратилась в женщину – она бегала собирать росу. Тогда этот человек узнал в ней свою куму и говорит: „Что куме, то и мне“. И на человека полилось молоко. Это ведьма была, она крала молоко».

«Рассказывали люди: соседи были такие. Одна-то купается в молоке, а у другой ничего нету. „Ну, что делать, – говорят муж и сын, – будем ходить в хлев ночевать“. Вот они пошли в хлев, чтобы ведьму поймать. Закрылись изнутри. Вот она приходит, та ведьма, и давай открывать дверь. А они взяли с собой топор. И как она стала дверь открывать, то уже не рука у нее, а лапа такая, как у собаки. Так вот, они по этой лапе топором, да и отрубили. А по утрам та соседка к ним всегда приходила, а тут – что такое? – нет ее. Пришли к соседям, спрашивают, а им говорят: „Она больна лежит“. Они посмотрели на нее, а у нее рука отрублена. Оказывается, это она ночью в собаку превратилась».

Ведьма может превращаться в любое существо и в любой предмет, но охотнее всего оборачивается кошкой, собакой, свиньей, зайцем, большой жабой, из птиц – вороной, совой или сорокой. Считалось, что ведьма любит оборачиваться колесом, клубком ниток, стогом сена, палкой, корзинкой.

Согласно русской легенде, когда при Иване Грозном сжигали женщин, заподозренных в колдовстве, две из них вылетели в трубу сороками, и их пытался заклясть сам царь. По свидетельству историка Татищева, в 1714 году одну женщину приговорили к смерти за колдовство и за то, что она оборачивалась сорокой.

Рядом с ведьмами в сказках жили летучие мыши, черный кот, непременно присутствовали помело, волшебные травы. Ведьма могла принять облик молодой привлекательной девушки.

Для общения с нечистой силой ведьмы слетались на шабаш верхом на помеле, на козле, на свинье, в которых могли превратить человека. Особенно опасными ведьмы считались в период календарных праздников, когда их вмешательство могло повредить урожаю и благополучию всего общества. Древние славяне верили, что в эти праздники ведьм можно увидеть проносящимися в буре вместе со всякой нечистью.

На Украине говорят, что ведьмы, черти и прочая нечистая сила слетается в Киев, на Лысую гору. В других местах – что шабаши происходят на перекрестках, полевых межах, на старых деревьях (особенно на дубах, березах и грушах). В Полесье рассказывают так: «А где моя соседка жила на хуторе, посреди поля груша большая была, старая, дичок. И к этой груше, знаете, ведьмы из России прилетали. Они до нее долетали то ли чертями, то ли такими птичками и танцевали на ней».

Для того чтобы добраться на шабаш, ведьмы натирают себя специальной мазью из разных колдовских трав, состав которой известен только им. Впрочем, говорят, будто эта мазь варится из крови младенцев, собачьих костей и кошачьего мозга. Намазав себя под мышками мазью, ведьма садится на помело, кочергу, хлебную лопату или березовую палку и вылетает через трубу. Чтобы в полете не наткнуться на дерево, гору или другое препятствие, ведьма должна сказать: «Выезжаю, выезжаю, ни за что не задеваю». Об этом до сих пор известно много быличек.

«Ехал один гончар и на ночь попросился переночевать в один дом. Его положили на лавку. Хозяйка думала, что он спит, а он смотрит: пришло много бабок, засветили светильник, а он глаза прикрыл и смотрит. Двери не открываются, а их все меньше и меньше. Когда ни одной не стало, он заглянул в печку, и его затянуло в трубу, и оказался он около дегтярни (где раньше деготь изготавливали) на вербе, куда ведьмы слетались, они на березовых палках прилетели».

Очень часто в бывальщинах рассказывают о солдате, остановившемся на ночлег в доме, хозяйка которого оказалась ведьмой. «Один солдат стоял на квартире у вдовы, которая была ведьмой. Раз ночью, когда он лежал в постели, притворившись спящим, в хату к его хозяйке стали сходиться бабы.

Это были ученые ведьмы, а хозяйка его была ведьмой рожденной.

Они приготовили какую-то мазь и поставили на припечке. Одна за другой подходили женщины, мазали себя под мышками и сразу же вылетали в трубу.

После того как все бабы улетели, солдат, недолго думая, намазался мазью и почувствовал, как его вынесло в трубу и понесло по воздуху. Но поскольку он не совсем правильно произнес заклинание, то во время полета натыкался то на сухое дерево, то на колючий куст, то на скалу и прилетел на Лысую гору весь избитый.

Хозяйка оглянулась, увидела его среди чертей и колдунов и закричала:

„Чего ты сюда забрался? Кто тебя просил?“

Потом подвела ему лошадь и велела возвращаться обратно, но предупредила, что этой лошади нельзя говорить ни „тпру“ ни „но“. Солдат немедленно сел на коня и поворотил домой, но, пролетая над лесом, подумал: „Что я за дурак такой буду, если не скажу коню ни „тпру“ ни „но““, да и крикнул на коня: „но!“ В ту же минуту полетел он вниз, в чащу леса, а конь тут же превратился в березовую палку. Только на четвертый день добрел солдат на свою квартиру».

В украинских и белорусских судебных документах XVII–XVIII веков сохранилось немало обвинений женщин в полетах на шабаш и общении там с нечистой силой.

«Подсудимая говорила, что когда ее соседка, сварив какую-то кашу, давала ей поесть, то она вместе с другими, обратившись в сороку, полетела в соседнюю деревню и здесь в пруду купалась. Здесь было еще около тридцати незнакомых женщин, у них был свой начальник – „немец кудлатый“. Потом все ведьмы отправились в чулан дома, принадлежавшего ведьме, и имели совет между собой. Когда запел петух, они снова очутились в своей деревне. Некто Марианна Костюкова показала, что полетела вместе с женщинами, среди которых была одна главная, которая помазала их под мышками какой-то мазью. Все они полетели на гору Шатрию перед днем Ивана Купалы. Там они увидели много народу. Видели на Шатрии черта в виде пана в немецкой одежде, в шляпе и с тросточкой. На скрипке играл рогатый черт, сам „пан“ и его дети тоже рогаты. „Пан“ танцевал с ними по очереди. Веселились до первых петухов, а потом полетели назад. Летели высоко – выше лесов».

Фирс Журавлев. Пряха

Считалось, что ведьма за свои грехи и связь с нечистой силой наказывается тяжелой смертью. Полагали, что она не может умереть, пока не разберут в доме потолок или не выломают одну доску из крыши. После смерти тело ведьмы распухает так, что не вмещается в гроб, а изо рта или из одежды у нее течет молоко. Хоронить ведьму необходимо вниз лицом. Гроб с ее телом нельзя нести по дороге, а следует двигаться к кладбищу в обход – задворками и огородами. В гробу у ведьмы нередко оказывается жаба или мышь, которых не удается оттуда выгнать, потому что в них воплощается злой дух, пришедший за душой ведьмы. За ее гробом во время похоронной процессии бегут собаки, которые затем стремятся раскопать могилу. Ведьмы не знают покоя на том свете и выходят из могил вредить людям, превращаясь в «заложных» покойников.

Из «Домостроя» мы узнаем, что бабы-колдуньи ходили по домам, лечили разные недуги, гадали, переносили вести – и были принимаемы довольно охотно. «Стоглав» говорит, что тяжущие, как скоро доходило до поля (т. е. до судебного поединка), призывали на помощь волхвов – «и в те поры волхвы и чародейники от бесовских научений пособие им творят, кудесы бьют, и по планетам глядают, и смотрят дней и часов… и на те чарования надеяся, поклепца и ябедник не мирится, и крест целуют, и на поли бьютца, и, поклепав, погибают». Вследствие того современный «Стоглаву» указ требует, под опасением опалы и духовного запрещения, чтобы к чародеям и к звездочетцам не ходили бы.

Деревенским ведьмам-ворожеям крестьянские девушки поверяли свои тайны, а те предлагали им свои услуги.

Одна девушка, служившая у богатого купца, жаловалась: «Обещал взять замуж, да обманул». «А ты принеси мне только лоскут от его рубахи. Я отдам церковному сторожу, чтобы он навязал веревку на этот клок, тогда купец не будет знать, куда деться от тоски», – таков был рецепт ведьмы. Другая девушка хотела выйти замуж за крестьянина, которому она не нравилась. «Достань мне чулки с его ног. Я отстираю их, наговорю воду ночью и дам тебе три зерна. Напои его той водой, брось под ноги зерна, когда будет ехать, и все исполнится».

Деревенские ворожеи были просто неистощимы в выдумках разнообразных рецептов, особенно в любовных делах. Здесь и таинственный талисман, который добывается из черной кошки или из лягушек. Из первой, разваренной до последней степени, получается «косточка-невидимка». Косточка равносильна сапогам-скороходам, ковру-самолету, суме-хлебосолке и шапке-невидимке. Из лягушки достают две «косточки-счастливки», с одинаковым успехом служащие и для приворотов, и для отворотов, т. е. вызывающие любовь или отвращение.

В Москве, по словам исследователей, в XVII столетии по разным сторонам жили бабы-ворожейки или колдуньи, к которым приезжали даже боярские жены просить помощи против ревности мужей и советоваться о своих любовных интригах и о средствах, как умерять чужой гнев или изводить недругов. В 1635 году одна «золотная» мастерица выронила во дворце платок, в котором был завернут корень. По этому случаю был назначен розыск. Мастерица на вопрос, где она взяла корень и зачем ходит с ним к государю, отвечала, что корень не лихой, а носит его с собою от «сердечной боли, что сердцем больна», жаловалась она одной женке, что до нее муж лих, и та дала ей корень обратим, а велела положить его на зеркало и смотреться в стекло: тогда муж будет к ней ласков, а в царском дворе она никого портить не хотела и с иными корешницами не знается. Подсудимую и ту женку, на которую она сослалась, сослали в дальние города.

Другое подобное дело было в 1639 году. Мастерица Дарья Ломанова сыпала какой-то порошок на след царицы и говорила: только б мне умилить царское и царицыно сердце, а другие мне дешевы. Ее допрашивали, и она со слезами призналась: ходила она к бабе-ворожейке, что людей приворачивает и у мужей к женам сердце и ревность отымает, баба эта наговаривала ей на соль и мыло и приказывала соль давать мужу в естве, а мылом умываться самой, и говорила, что после того муж станет молчать, что бы она ни делала, хотя бы любилась с другими.

И другой мастерице та же колдунья давала наговоренную соль – для того чтобы муж ее был добр до детей. Дарья Ломанова приносила еще к бабе-ворожейке оторванный ворот от своей рубашки, и та сожгла ворот на шестке печи и, спросив: «Прямое ли имя – Авдотья?», наговорила и потом велела сыпать тот пепел на след ближних людей, чтобы все они были милостивы к Дарье и к ее челобитьям.

Призвали колдунью, которая объявила, что учила ее ведовству другая баба. Привели эту последнюю, и в допросе она показала, что смывает малых детей, уговаривает болезнь жабу и наметывает на живот горшки, а ворожбу эту оставила ей при смерти мать, да и не одна она промышляет таким ремеслом, есть на Москве многие ворожейки: Ульяна слепая и другие, к которым ходят всякие люди. Собрали и остальных ворожеек, допрашивали. Они показали, что заговаривают болезни: если кто страдает лихорадкой или сердечной тоской, тому они наговаривают на вино, чеснок и уксус, от грыжи наговаривают на громовую стрелу и медвежий ноготь и дают пить воду со стрелки и ногтя, произнося следующие слова: «Как де старой жонке детей не раживать, так бы у раба такого-то грыжи не было». Если у кого пропадет что, то ворожейки гадают по сердцу, как оно трепещет, если залежится у торговых людей товар, тем приказывают они умываться наговорным медом, а наговаривают на мед: «Как де пчелы ярые роятся да слетаются, так бы к тем торговым людям купцы сходились».

Ведьмак

Ведьмак – персонаж славянской мифологии, обладающий колдовскими способностями. Многими ошибочно воспринимается тождественным ведьме, однако в отличие от последней может обладать и некоторыми положительными качествами.

По поверьям, ведьмак, как и ведьма, может быть прирожденным или наученным. У прирожденного нет волос, бороды, усов, присутствует маленький хвостик. Обученный – ничем не отличается от нормального человека.

Иногда упоминаются ведьмаки, которые лояльно относятся к людям: заговаривают болезни, лечат людей и животных, запрещают ведьмам делать зло, защищают людей. Зачастую обладают скверным характером и использует свои способности для сведения счетов с недругами.

Михаил Нестеров. За приворотным зельем

Сократ Воробьев. У старой мельницы

Ведьмак насквозь видит всех ведьм и колдунов в округе, управляет ведьмами, которые исповедуются перед ним в том вреде, который они причинили людям.

У ведьмака две души: человеческая и демоническая. Ночью, через отверстие под коленной чашечкой, под бедром или под копчиком, душа ведьмака может выходить из тела.

Ведьмаки собираются на перекрестках дорог, там танцуют, веселятся и любезничают друг с другом, а также летают на Лысую гору.

Ведьмак не теряет своей силы и после смерти: сражается на могилах с мертвецами, не пропуская их в село, и всегда побеждает.

Верлиока

Верлиока – мифологическое одноглазое существо высокого роста, голова которого обросла шерстью. Опирается при ходьбе на клюку (сродни Лиху одноглазому). Обитает в глухом лесу разрушитель и истребитель всего живого. Встречается в русском, украинском и белорусском фольклоре.

По типичному сюжету сказки Верлиока убивает старуху и внучку, а старик, селезень, рак, веревочка и желудь наказывают его за убийство. После убийства злодея его жертвы воскресают.

Описание Верлиоки достаточно традиционно для сказки, говорится, что он «ростом высокий, об одном глазе, в плечах пол-аршина, на голове щетина, на клюку опирается, сам страшно ухмыляется».

Вечорка

Вечорка в восточнославянской мифологии – образ вечерней зари, сестры (или брата) утренней и полуденной зорь. В русских сказках и заговорах все три (или четыре, включая «полуночную») сестры-зари родились в одну ночь, Вечорка – с вечера. Отождествляется с Венерой – Вечерницей.

Вечерка, Зорька, Полуночка – три небесных богатыря, герои русских устных преданий и сказок, символизирующие основные мотивы суточного солнечного цикла: вечер, зарю и полночь. Главным среди них является Зорька. Он и побеждает драконов.

Вий

Вий – персонаж украинской демонологии, грозный старик с бровями и веками до самой земли. Имея огромные глаза с тяжелыми веками, Вий убивает своим взглядом.

Вий не может ничего видеть сам по себе, но если удастся нескольким силачам поднять ему брови и веки железными вилами, тогда ничего не может утаиться перед грозным его взором: взглядом своим Вий убивает людей, разрушает и обращает в пепел города и деревни.

В одной из сказок встречается упоминание о том, что Кощею Бессмертному поднимают веки семью вилами.

«И вдруг настала тишина в церкви; послышалось вдали волчье завыванье, и скоро раздались тяжелые шаги, звучавшие по церкви; взглянув искоса, увидел он, что ведут какого-то приземистого, дюжего, косолапого человека. Весь был он в черной земле. Как жилистые, крепкие корни, выдавались его засыпанные землею ноги и руки. Тяжело ступал он, поминутно оступаясь. Длинные веки опущены были до самой земли. С ужасом заметил Хома, что лицо было на нем железное».

(Н. В. Гоголь «Вий»)

Вилы

Вилы – в южнославянской мифологии женские духи. Вилы представляются юными, прекрасными, бледнолицыми девами, в тонких белых одеждах и с длинными распущенными косами, в этих косах – их сила и даже самая жизнь, тело у них нежное, прозрачное, легкое, как у птицы, очи блистают подобно молнии, голос – приятный, сладкозвучный. Но беда человеку, который прельстится вилою! Ему опостылит весь мир и жизнь будет не в радость.

Ноги у них козьи, лошадиные или ослиные. Вилы закрывают их длинной белой одеждой. К людям, особенно к мужчинам, они относятся дружелюбно, помогают обиженным и сиротам. Если разгневать вил, они могут жестоко наказать, даже убить одним взглядом. Они могут лечить, предсказывать смерть, но и сами они не бессмертны.

Вилы могли летать как птицы, обитали в горах. Они владели колодцами и озерами, обладали способностями «запирать» воды.

Если отнять у них крылья, они теряют способность летать и становятся простыми женщинами. Этим нередко пользовались молодые мужчины. Они отбирали у вилы крылья, а затем брали в жены. Но такой брак никогда не заканчивался удачно. Рано или поздно вила обманом и хитростью выманивала свои крылья обратно и улетала. Дети, рожденные в таком браке, часто оставались брошенными на отца. Но иногда вила-мать могла забрать ребенка с собой.

Джулиано Бартоломео. Вилы

Вилы – одно из прозваний облачных дев, вила (само название от слова «вить») прядет облачные кудели и тянет из них золотые нити молнии. Вилы изображаются и вещими пряхами, прядущими нить жизни. Их называют также лихоплеси (т. е. плетущие лихо – жизненные беды и смерть).

О суеверном почитании вил упоминается в старинных рукопи сях: «Веруют в Перуна и в Хорса… и в вилы, их же числом тридевять сестрениц глаголют невгласи и мнятъ богинями, и тако покладывахуть имъ теребы».

Вила родственна светлым духам, и потому ее имя сопровождается постоянным эпитетом «белая».

Наравне с русалками, вилы обитают на горных вершинах, в лесах и воде и потому разделяются на горных, лесных и водяных. Вила роднится с лебедиными девами, которые постоянно купаются в озерах и источниках.

Культ вил и их связь с колодцами известны по болгарским источникам с XIII века. На территориях, близких к немецким землям, вилы описываются уже как умершие девушки, которые не могут упокоиться и способны причинить зло тем, кто их обидел при жизни.

В болгарской народной поэзии встречается упоминание о юдах – водяных вилах, отличающихся враждебным отношением к людям.

Водяной

Водяной (водяник, водяной дедушка, водяной шут, водовик) – дух, обитающий в воде, хозяин вод. Воплощение стихии воды как отрицательного и опасного начала.

Водяного представляли в виде голого обрюзглого старика, пучеглазого, с рыбьим хвостом. Он опутан тиной, имеет большую окладистую бороду (по некоторым источникам до пояса), зеленые усы. Мог обернуться крупной рыбой, бревном, утопленником, ребенком или лошадью, ягненком, собакой, селезнем, лебедем и стариком.

Кроме того, выступает в облике мужчины с отдельными чертами животного (лапы вместо рук, рога на голове) или безобразного старика, опутанного тиной, с большой бородой и зелеными усами. С левой ягодицы водяного постоянно капает вода.

Водяному приписывают то же значение, что и домовому. Это доказывает пословица – «Дедушка водяной, начальник над водой». Ему также приписывают власть над русалками и прочими водяными жителями, которые поэтому не составляют самобытного божества.

Особой силой наделялись родниковые водяные, ведь родники, по преданиям, возникли от удара молнии Перуна – самого сильного божества. Такие ключи назывались «гремячими», и это сохранилось в названии многих источников.

Из воды водяной выходит редко; его любимым местом являются речные омуты, да притом около водяных мельниц. Любит ночевать под мельничным колесом, где струя воды вымывает глубокие омуты. По ночам он, случается, вылезает на берег и чешет волосы, то же может делать и его супруга, безобразная водяниха (водяница).

Водяниху отчасти напоминает русалка, образ которой, впрочем, весьма варьируется по регионам. В значительной части северных районов вовсе не знают такого образа, а если знают, то представляют ее старой безобразной женщиной с отвислыми грудями, напоминающей лихачиху и не связанной с водной стихией. Более известный нам тип речной или лесной красавицы, чешущей волосы, чарующей мужчин и губящей девиц, распространен в Южной и Центральной России, а также на Украине.

Иван Билибин. Василиса Премудрая и морской царь

Водяному приносили жертвы самого разного рода – от животных (например, черной свиньи или ворованной лошади) до табака, который поморы на Русском Севере бросали в воду с бранью: староверы считали, что «табак и ругань как порождение „нечистого“ должны были служить угодным ему подношением». Поморы, кстати, верили, что и в море живет враждебный человеку дух – «морской сотан», мешающий промыслу и губящий рыбаков. Водяной, как леший, женолюбив и вообще склонен похищать людей, которые навсегда остаются в его подводных хрустальных чертогах.

Водяной пасет на дне рек и озер стада своих коров – сомов, карпов, лещей и прочей рыбы. Вообще-то он добрый, но иногда любит водяной побаловаться: затащить на дно какого-нибудь зазевавшегося человека, чтобы он его развлекал. Утопленники, кстати, тоже ходят в услужении у водяного.

Водяные утаскивали людей себе на дно, пугали и топили купающихся. Эти поверья о водяных сопоставимы с легендой о морском (водяном, поддонном) царе, отразившейся в русских былинах о Садко. В волшебных сказках водяной схватывает свою жертву, когда она пьет из ручья или колодца, требует у захваченного царя или купца сына в залог и т. п.

Иван Билибин. Водяной.

Водяной часто пытается перевернуть, затопить лодку с людьми. Об этом говорится в севернорусском «Житии Иова Ущельского» (XVII в.): «Ехали через Мезень-реку в лодке Фока с братьями, Петровы дети, на пашню свою и переправляли лошадь, и выехали до половины реки, и нашел на них дух нечистый, водный и начал лошадь топить. Они же лошадь держали, а нечистый дух въяве ходил волнами, как большая рыба, и нападал на лошадь и за лодку хватал, потопить хотя. Они же веслами его отогнали…»

По словам С. Максимова, кровоподтеки, раны и царапины, замечаемые на телах вынутых из воды утопленников служат наглядным свидетельством, что эти несчастные побывали в лапах водяного. Трупы людей он возвращает не всегда, руководясь личными капризами и соображениями, но трупы животных почти всегда оставляет для семейного продовольствия.

Хорошо осведомленные люди не едят раков и голых рыб (налимов и угрей), так как это любимые блюда на столе водяного, а также и сомовину за то, что на сомах, вместо лошади, ездят под водой водяные.

Водяные любят задавать пиры, угощать родичей из ближних и дальних омутов и вести сильные азартные игры. Так, известен рассказ о том, как пустозерский водяной князь связался на азартной игре в кости с могучим царем таких больших владений, как озеро Онего. Для этого богача и риск был нипочем, и в игре он был искуснее, и потому захолустный царек-князек проигрывался всякий раз, как только снимался играть с могучим царем на крупных ставках. Все такие ставки обыкновенно кончались тем, что проигрывал он и воду, и рыбу, а затем, и себя самого кабалил. Проигравшись в пух, он и уходит к царю-Онегу отрабатывать проигрыш и живет у него в батраках, пока не очистится. Когда же исполнится договорный срок, он возвращается в свое логовище с водой и обзаводится новой рыбой.

Когда случались наводнения, говорили, что водяной одного озера или реки проиграл в карты рыбу другому водяному и теперь перегоняет ему рыбу. Русские полагали, что водяной враждует с домовым, зато дружит с полевым и лешим. Есть рассказы и о том, как водяные ссорились между собой и даже обращались за помощью к священникам.

Арсений Мещерский. На реке

«Приходит водяной к попу и просит одной вещи, а какой – выговорить не может, обещает только шапку золота. Поп догадался, что у него просят, взял крест и отправился к озеру. Пришли на самую середину озера и стали спускаться в водяное царство. Тут водяной указал попу на крест и велел выпустить его из рук. Лишь только тот выпустил, поднялся крик, шум, визг. Загорелось все водяное царство и сгорело дотла. Разбежались все тамошние жители. Водяной велел опять взять крест, дал попу шапку золота и сказал: „Ну, спасибо, поп. Сюда переселился водяной из соседнего озера и совсем выгнал меня из моего жилища. Сжег ты его водяное царство, а я вновь его построю. Если тебе что понадобится – приходи. Я буду твоим вечным слугой“».

Водяной тоже требует к себе уважения. Месть его заключается в порче мельниц, в разгоне рыбы, а иногда, говорят, он посягает и на жизнь человека.

Удачи рыболовов также находятся во власти водяных. Старики до сих пор из первого улова часть или первую рыбу кидают обратно в воду, как дань и жертву. Идучи на ловлю, бывалый рыбак никогда не ответит на вопрос встречного, что он идет ловить рыбу, так как водяной любит секреты и уважает тех людей, которые умеют хранить тайны.

Плотогоны и рыбаки почитали и боялись водяного: проплывая над местом, где могло быть его жилище, они снимали шапки. Полагали, что почитающих его рыбаков и моряков водяной оберегает: спасает во время бури, помогает при ловле рыбы. Чтобы задобрить водяного, рыбаки бросали в воду соль, табак и лапти с портянками и кричали: «На тебе, черт, лапти, загоняй рыбу!»

С водяными делились собственной едой и даже чаем, отливали немного в воду. Рыбак мог заключить договор с водяным, и тот обязывался доставлять человеку много рыбы и вообще служить ему. Но условия были жестокими: рыбак должен был бросить в воду нательный крест и отречься от родни. Такой рыбак рано или поздно тонул, а его душа поступала в распоряжение нечистой силы.

С водяным старались дружить и пасечники: они считали его покровителем пчел. Согласно легенде, первый рой пчел отроился от лошади, заезженной водяным. Поскольку недовольный водяной мог затопить ульи, которые часто ставили на прибрежных лугах, или же наслать на пчел сырость и этим погубить их, то когда начинали вынимать соты с новым медом, пасечники «кормили» водяного медом и дарили воском понемногу от каждого улья.

Считалось, что если пасечник заключит договор с водяным, тот даст ему кукушку, которую следует посадить в отдельный улей. Пока такая кукушка живет у пасечника, у него пчелы дают много меда, но стоит ее выпустить, как следом за ней улетит весь рой. Однако мед от таких пчел не слишком хорош и вкусен, а отличить его можно по тому, что обычные пчелы строят соты крестиками, а пчелы водяного – кружочками.

Волколак

Волколак (волкодлак) – в славянской мифологии оборотень, принимающий образ волка: это или колдун, принимающий звериный образ, или простой человек, чарами колдовства превращенный в волка.

С волколаками у славян связано представление о существах, пожирающих солнце и луну.

По украинскому народному поверью, колдуны или ведьмы, желая кого-либо превратить в волка, набрасывают на него волчью шкуру и нашептывают при этом волшебные слова.

Сами колдуны и ведьмы, желая преобразиться в зверей, набрасывают на себя кольцо из мочала или кувыркаются через обручи.

Чтобы превратить свадебный поезд в стаю волков, колдун берет столько ремней и мочал, сколько в поезде лиц, нашептывает над ремнями и мочалами заклятия, а потом подпоясывает ими поодиночке поезжан, подпоясанные тотчас становятся волколаками.

На Украине различают волколаков двух родов. Волколаки, превращенные из простых людей, представляются существами не зловредными, а страждущими, несчастными, заслуживающими полного сострадания: они живут в берлогах, рыщут по лесам, воют по-волчьи, но сохраняют человеческий разум.

Виктор Васнецов. Иван-Царевич на Сером Волке

Волколак же, превращающийся добровольно, не испытывает никаких страданий, пользуется этим превращением с выгодой для своих целей, рыская волком по ночам, к рассвету же снова принимая человеческий образ. В этом различении весьма рельефно выступают два факта, к которым можно свести столь распространенные верования в волколака.

Волколаки страждущие – это представители особого вида умопомешательства, при котором больные воображают, что они превращены или могут превращаться в волков. Болезнь эта, известная под именем ликантропия, была распространена в Европе в Средние века. В поверьях же о волколаках зловредных видны отголоски мистических представлений, при которых волк является олицетворением враждебных сил природы.

Южнославянские поверья связывают волколака с упырем (вампиром). По поверьям южных славян, волколак наводит голод, высасывает кровь из людей и собак, иной раз принимает образ красивого парня и заставляет молодую вдову вступить с ним в брачную связь, и плодом этой связи являются дети, у которых, обыкновенно, не бывает костей.

В украинской быличке рассказывается: «Возвращались два брата с поля домой.

– А что, Грицко, очень ли ты боишься волков? – спрашивает старший брат младшего.

– Не знаю, я их сроду не видел, – отвечает брат.

– А вот сейчас увидишь.

Зашел он за могилу, находившуюся около дороги, вынул из кармана два ножа, воткнул их в землю и перекувырнулся между ними через голову. Не успел Грицко и рта раскрыть, как из-за могилы показался большущий волк. Испугался Грицко, бросился за могилу, где скрылся его брат, но вместо брата нашел только два ножа, воткнутые в землю. Выдернул он ножи и бегом пустился домой, потому что за ним бежал волк, жалобно воя.

Люди часто стали встречать около села странного волка – тощего, со слезящимися глазами. Раз ночью страшный лай собак разбудил Грицка. Вышел он из хаты, видит – сидит в углу хлева волк, а на него собаки бросаются. Вслед за сыном вышел и отец, который быстро сообразил, что это за волк. Подошел к нему, схватил за шиворот и сильно встряхнул. Шкура на волке треснула, и из нее вылез его старший сын.

Когда уже все сидели за столом, мать спросила его:

– Сыночек, что же ты ел, когда волкулаком был?

– Облизывал на деревьях те места, за которые люди брались руками, только этим и жил».

А вот еще один рассказ: «Жили муж и жена. Хорошо жили, только муж временами исчезал, ничего не говоря своей жене. Поехали они однажды сгребать сено. Вот работали, работали. Наступил полдень. Муж и говорит жене:

– Я должен отлучиться ненадолго. А ты залезай на копну и возьми в руки кнут. Если на тебя вдруг нападет волк, бей его этим кнутом.

Сказал муж и ушел в ближайшую рощу, а жена залезла на копну, взяла в руки кнут и стала ждать мужа. Прошло несколько минут, вдруг из рощи, где только что скрылся ее муж, выбежал волк и набросился на женщину. Она его бьет кнутом, а он схватил ее за платье зубами и тянет с копны. Еле-еле она отбилась. Убежал волк назад в рощу. Посмотрела женщина – а у нее кусок подола вырван. Через какое-то время возвратился ее муж. Она ему стала рассказывать, как на нее волк нападал, как она от него кнутом отбивалась и как он вырвал и нее кусок платья. Муж ничего не сказал, догребли они сено, погрузили на телегу и поехали домой. А вечером, за ужином, муж начал ей что-то смешное рассказывать и рассмеялся, она посмотрела – а у него между зубов застрял кусочек от ее платья. Тогда она и поняла, кто был этим волком».

Каждый человек, находившийся при жизни в дружеских отношениях с вештицами (ведьмами), или злыми вилами, или дьяволами и умерший без покаяния, делается после смерти волколаком: некий дьявольский дух, входя в тело мертвеца, одушевляет его и вынуждает его причинять всевозможные несчастия человеку.

Впрочем, и добродетельных людей ожидает иногда в загробной жизни судьба волколака. Это происходит тогда, когда через покойника, в то время как он лежит на столе, перебежит кошка, собака или курица. Поэтому южные славяне прогоняют этих животных из домов на все время, пока там находится покойник. В волколака превращаются также дети, рождающиеся от брачной связи волколака с женщиной, а также люди, которые навлекли на себя злобу и мщение колдуна или ведьмы. Тогда ночью является к ним злой дух с волчьей шкурой и приказывает ее надеть, после этого они начинают по ночам рыскать волками, а с рассветом, сняв с себя волчью шкуру, снова принимают человеческий образ.

Волколак чаще всего выглядит как обычный волк, и только некоторые особенности выдают в нем оборотня. По русским поверьям, у волколака суставы на задних ногах повернуты вперед, как у человека, а не назад, как у волка. Белорусы считают, что у оборотня – человеческая тень. Народная фантазия яркими красками рисует образ волколака: желтоватое, изрытое глубокими морщинами лицо, всклоченные, стоящие дыбом волосы, красные, налитые кровью глаза, покрытые кровью до локтей руки, железные зубы – черные как смоль, голубоватые усы и отвисшая кожа на теле – вот внешний вид волколака.

Чтобы избавиться от посещений волколака, его нужно убить в собственной могиле колом из боярышника. Но трудность заключается в том, как найти могилу волколака. В большинстве случаев берут молодого жеребца и вместе с ним отправляются на кладбище, где заставляют его переходить с могилы на могилу до тех пор, пока не заметят, что жеребец начинает пятиться от какой-либо могилы, делать прыжки в сторону и обнаруживать признаки страха. Это значит, что в могиле скрыто что-то страшное. Быстро приближаются селяне к этой могиле, окружая ее со всех сторон, раскапывают, и если замечают, что тело мертвеца еще не истлело, несмотря на то, что он уже давно похоронен, или же если мертвец имеет внешний вид, свойственный волколаку, то переворачивают его навзничь и между плеч вбивают кол из боярышника. Селяне спешат сжечь и труп волколака, и кол, которым он был убит.

Волчий пастырь

Волчий пастырь – владыка бурных гроз, которому подвластны небесные волки-пожиратели солнца, следующие за ним большими стаями и в дикой охоте заменяющие собою гончих псов.

По преданиям, волчий пастырь выезжает верхом на волке, имея в руках длинный бич, или шествует впереди многочисленной стаи волков и усмиряет их дубинкою. Он то показывается в виде старого деда, то сам превращается в волка, рыщет по лесам хищным зверем и нападает на деревенские стада.

Этот оборотень, останавливаясь под тенистым деревом, превращается из зверя в старца, собирает вокруг себя волков, кормит их и каждому назначает его добычу: одному волку приказывает зарезать корову, другому – заесть овцу, свинью или жеребенка, третьему – растерзать человека.

Кого назначит он в жертву волку, тот, несмотря на все предосторожности, уже не избегнет своей судьбы.

Виктор Корольков. Волчий пастырь

Ворогуша

Ворогуша (ворогуха, ворожея) – одна из сестер-лихорадок, она садится в виде белого ночного мотылька на губы сонного и приносит ему болезнь.

В Орловской губернии больного купают в отваре липового цвета. Снятую с него рубаху больной должен ранним утром отнести к речке, бросить ее в воду и промолвить:

«Матушка-ворогуша! на тебе рубашку, а ты от меня откачнись прочь!»

Затем больной возвращается домой молча, не оглядываясь.

Вурдалак

Мифическое существо, живой мертвец, обычно возрождающийся из мертвых людей или из тех, которые были укушены другим вурдалаком. Пьют кровь родных. По поверью, из-за появления вурдалаков вымирают целые деревни, так как они умерщвляют в первую очередь, обращая их тоже в вурдалаков, самых близких людей (детей, мать, отца и т. п.)

Иногда вурдалаков отождествляют с волкодлаками. Считается, что само слово «вурдалак» возникло случайно: А. С. Пушкин создал стихотворение «Вурдалак», неправильно передав слово «волкодлак».

Гамаюн

Вещая птица, поющая людям божественные песни и предвещающая будущее тем, кто умеет слышать тайное. Гамаюн знает все на свете. Когда Гамаюн летит с восхода, приходит смертоносная буря.

Первоначально образ пришел из восточной (персидской) мифологии. Изображалась с женской головой и грудью. В мифологии древних иранцев есть аналог – птица радости Хумаюн.

Иван Барков. Гамаюн. Копия с рисунка В. Васнецова

Двоедушник

Число «два» у славян, в отличие от чисел «один» и «три», обладало сверхъестественной силой. Двоедушник – существо, способное вмещать в себя две души – человеческую и демоническую.

Обычно двоедушник днем ведет себя как и любой другой человек, а ночью он сразу же засыпает глубоким сном, так что разбудить его невозможно. В это время он бродит вне своего тела в обличье пса, зайца, коня и т. п.

Иногда после смерти двоедушника его чистая душа идет на тот свет, а нечистая душа становится упырем.

Если бродящего двоедушника кто-либо будет задерживать, он может убить своей силой или силой ветра, от которого нет спасения. Двоедушника можно разбудить, перевернув его головой на место ног. В том случае двоедушник будет болеть не менее двух недель.

Деды

Деды – души предков, умерших более девяти лет назад, улетевшие в Ирий.

Также Деды – регулярно проводимые обряды поминания умерших родных. В отличие от весенней Радуницы, на Дедов не ходили на кладбище, а приглашали духов предков к себе. Основным ритуальным блюдом Дедов считалась кутья.

Обряды поминания проводятся несколько раз в год. Для каждого обряда установлен промежуток времени в 10–14 дней, в течение которого его следует провести. Но при этом обряд всегда проводится в субботу. С христианизацией славянских народов эти обряды трансформировались в родительские субботы и в таком виде существуют до сих пор.

Обычно в дни «дедов» люди идут к могилам родных, чтобы почтить их памятью. Подается поминальная еда, которая должна быть горячей (для того чтобы духи могли вдыхать поднимающийся пар от пищи, приготовленной в их честь). Кроме того, на столе кладут больше ложек – для предков. Каждого умершего предка называют по имени.

Дед – хранитель рода и, прежде всего, детей, представитель родового старейшинства, который усмиряет страсти внутри клана, хранит основные принципы морали рода, строго следя за их исполнением.

Белорусы и украинцы называли дедом домовое божество, охраняющее домашний очаг, печной огонь, как бы малый Перунов огонь, в отличие от большого – на небе. Дедом называли и лесное божество – хранителя Перунова клада. Деда молили об указании, открытии клада.

В Белоруссии хранителя золотых кладов называют Дедка. Ходит он по дорогам в виде нищего с красными, огненными глазами и с такою же бородою и, встретив несчастного бедняка, наделяет его деньгами.

В Херсонской губернии рассказывают, что клад нередко является в виде старика в изорванной и грязной нищенской одежде. На Украине рассказывают о старом, беловласом и сопливом деде, который бродит по свету, и если утереть ему нос, то он тотчас же рассыпается серебром.

С. Иванов. Торг в стране восточных славян

С. Иванов. Христиане и язычники. Нач. XX в.

Дворовой

Дворовой – покровитель двора, помощник домового.

По характеру отношений с хозяином двора – злой дух. Дворовой чрезвычайно раздражительный и склочный дух. Нередко домовладельцы терпят много бед от ссор соседних дворовых, которые стараются навредить друг дружке и разорить места обитания.

Но верили, что если дворовой любит скотину, она становится гладкой, сытой, здоровой, будет приносить много потомства. Он кормит и поит скот, подгребает корм в ясли, чистит скотину, расчесывает гриву лошади, привязывает красные ленточки, заплетает ее в косички, которые ни в коем случае нельзя расплетать, чтобы не навлечь гнев дворового. На Русском Севере рассказывают об этом так: «У деда вот конь был белый. А дворовой, уж коли скотину полюбит, так все ей сделает, а если не полюбит, так изведет. Так вот, конь-то был белый. Бывало, придет дед в конюшню, а у коня сено положено. „Батя, ты клал?“ – „Нет, не я“.

А в другой раз и коса у коня заплетена. Спрятался дед, смотрит: человек-то будто высокий такой подошел к коню да и сена ему наложил и косу заплел. Вот дед пошел домой и сказал, что дворовой сено кладет».

Отношение дворового к скоту зависит от того, нравится ли ему масть скотины. Если скотина чахнет, худеет, а утром оказывается мокрой, считается, что она пришлась дворовому «не ко двору», «не по масти», «не в руку». Нелюбимую скотину он мучит.

Он всегда в дружбе только с козлом и собакой, остальных животных недолюбливает, а птицы ему не подчиняются. Особенно не терпит белых кошек, белых собак и сивых лошадей – знающий хозяин старается не держать такую живность. «У нас четыре коня было. Одного-то невзлюбил дворовой, и все. Утром приходят мужики: у всех коней овес насыпан, гривы заплетены (он им косички мелкие-мелкие плетет). А этот вспаренный весь, храпит. Ну, решили мужики подкараулить его. Взяли, подвесили дырявое ведро под овес, а сами за скирдой спрятались. А дворовой пришел, стал овес насыпать, а ведро дырявое. Он как кинет его в скирду, в мужиков. Ох, перепугались они и убежали».

Внешним видом похож на домового, весь мохнатый.

Дары ему подносят на железных вилах в ясли.

Домовой

Домовой – у славянских народов домашний дух, мифологический хозяин и покровитель дома, обеспечивающий нормальную жизнь семьи, здоровье людей и животных, плодородие.

От бесов он отличается тем, что не делает большого зла, а только шутит иногда, даже оказывает услуги, если любит хозяина или хозяйку.

Перед смертью кого-нибудь из семейства воет, иногда даже показывается кому-нибудь, стучит, хлопает дверьми и пр.

Борис Кустодиев. Купчиха и домовой

По общему поверью, живет он по зимам около печи или на печи, а если у хозяина есть лошади и конюшня, то помещается около лошадей. Если лошадь ему нравится, то домовой холит ее, заплетает гриву и хвост, дает ей корм, отчего лошадь добреет, и напротив, когда ему животное не по нраву, то он его мучает и часто заколачивает до смерти, подбивает под ясли и пр. От этого мнения многие хозяева покупают лошадей той масти, которая ко двору, то есть любима домовым.

Если домовой полюбил домашних, то он предупреждает о несчастье, караулит дом и двор, в противном же случае он бьет и колотит посуду, кричит, топает и пр. Тому, кого любит, завивает волосы и бороды в косы, а кого не любит, того ночью щиплет до синяков. По этим синякам судят о какой-нибудь неприятности, особенно если синяк сильно болит. Также наваливается во время ночи на спящего и давит его, так что в это время нельзя ни пошевелиться, ни сказать ни слова. Обыкновенно эта напасть наваливается на того, кто спит на спине, в это время спрашивают, к худу или к добру, а домовой отвечает мрачным голосом – «да» или «нет».

На Русском Севере записаны такие былички. «Ну, а я видела домового, не то, что видела… Это было перед смертью тетушки. Тетушка умерла тут, так мне весть подавало. И он даже привалился к боку, хозяин, такой лохматый. Он прямо на кровать пришел ко мне. Я его не видела глазами, а рукой пощупала. Я слышала – шорох был на кровати, а потом он даже вот так за бок захватил меня и за спину ко мне лег. А я одна была в доме-то. А потом я стала молитвы творить, и он исчез. А потом тетушка умерла.

Хозяин-домовой в каждом доме есть. Да не в каждом доме он покажется. А бывает, что и покажется – если весть подает. Вот, например, случится что-нибудь с детьми или внуками, родными – домовой обязательно вечером покажется. В окно поколотится или в двери поколотит. Дает весть, значит, он знает, что должно быть. И во многих домах это бывает. Мой муж умирал. Вот что произошло за несколько часов до его смерти. Я на кровати лежу, а муж встал с дивана и в проем двери смотрит. Спрашивает меня:

– А ты, Клаша, спишь?

Я спала.

– А ты никого не видела в избе-то? А вот ты, Клашенька, не видела. Пришел мужчина такой, как я. Только стол обошел. И потом вышел и дверью хлопнул. Я ждал-ждал – а на улицу никто не вышел.

Муж умер на следующее утро. Это ему хозяин домовой показался».

«Построил один наш мужичок зимовье. Скот там пасти. Скотину перегнал. А перед тем попросился у домового: „Хозяин-хозяин, пусти меня к себе и скотинку мою жалуй!“ На ночь каши наварил полный горшок, сам не тронул, а на шесток домовому поставил.

Загнал во дворы скотину, стал жить, пасти. И как-то раз дождь был. Он промок весь, к вечеру загнал во дворы, пошел, согрелся и уснул. Спит, вдруг кто-то его за плечо встряхнул: „Хозяин, хозяин! А быки-то твои изгородь разбили, ушли вверх по оврагу!“

Выбежал: правда, дворы пусты. Он – на коня и вверх по оврагу. Уже в вершине их догнал, заворотил.

Потом снова как-то спит, слышит: „Хозяин, у тебя зимовье горит!“ Проснулся: вот беда, огнем все занялось! Он говорит: „Дедушка-домовой, помогал бы мне тушить-то“. И сразу дело лучше пошло, затушил скоро, ничего как-то не погорело».

Считается, что домовой не любит зеркал, также козлов, а равно тех, кто спит около порога или под порогом. Иногда слышат, как он, сидя на хозяйском месте, занимается хозяйской работой, между тем как ничего этого не видно.

В простом народе к домовому питают уважение, боятся его чем-либо оскорбить и даже остерегаются произнести его имя без цели. В разговорах не называют его домовым, а «дедушкой, хозяином, набольшим или самим».

При переезде из одного дома в другой непременною обязанностью считают в последнюю ночь, перед выходом из старого дома, с хлебом-солью просить домового на новое место. Хозяйство находится под влиянием домового. Без особого приглашения домовой не может покинуть старого дома и мстит новому хозяину изводя у него скотину, причиняя другие убытки в хозяйстве. Домовой, оставшийся в старом доме, плачет и воет по ночам, а семью, не позвавшую его, в новом доме ждут несчастья, болезни, падеж скота и разрушение хозяйства. В одном из орловских сел рассказывали, что когда в селе сгорело несколько домов, то домовые, оставшись после пожара без крова, так стонали и плакали, что для каждого из них построили временные шалашики, положили возле них по ломтю посоленного хлеба и попросили: «Хозяин-дворовой, иди покель на спокой, не отбивайся от двора своего».

Говорят, что домовой не любит ленивых. Если домовой не будет любить хозяина, то он начинает проказить, в этом случае пред порогом дома зарывают в землю череп или голову козла, а если его проказы выражаются в самовозгорании предметов, нехороших надписях на стенах и прочего в этом роде, то тогда домовому следует показать, кто в доме хозяин. Надо взять в руку кнут с железным наконечником или ремень и, обходя дом и стегая мебель, стены, пол и вещи, приговаривать властным и сильным голосом:

«Знай свое место, знай свое место.

Ты, домовой, должен дом стеречь, хозяйство беречь,

Да хозяйке угождать, а не воевать,

Знай свое место, знай свое место».

Слова можно говорить любые, главное – чтоб они были произнесены хозяином дома.

Спастись от разгневанного домового, если он примется душить, можно бранью и крестным знамением, а вот молитвы он не боится. Если он мучает скотину, то хребты животных и углы хлева надо обязательно намазать дегтем, а еще помогает, если в хлев ввести медведя или козла, повесить убитую сороку либо зеркало. В качестве оберега от чужого домового в хлеву вешали венки, сплетенные на Троицу.

Николай Рерих. Город строят

Николай Рерих. Строят ладьи

Рассерженного домового можно и припугнуть. Для этого хозяин должен выйти во двор с длинной липовой палкой и как следует помахать ею или же воткнуть над дверью нож. Если же домовой не унимался и продолжал терзать скотину его стегали плеткой. «Бывало как-то у нас, придет дед утром, а конь-то весь в мыле. Раз, два, на третий решил подкараулить. Пошел в конюшню, спрятался с плеткой, вот за полночь вскочил на коня домовой и стал ездить. А дед как выскочит и говорит: „Раз!“ – и плеткой его стегает и все приговаривает: „Раз! Раз!“ А домовой ему: „Скажи два! Скажи два!“ Когда бьешь нечистую силу, можно говорить только „раз“; если сказать „два“, к ним возвращается прежняя сила и они могут одолеть человека. А дед знай только: „Раз! Раз!“ Так и отхлестал домового».

Считается, что домовой рождается стареньким дедушкой, а умирает младенцем. Родственные домовому духи – кикимора (может быть, даже жена), банник, гуменник (он же «овинник»), полевой.

Вера в домового тесно переплеталась с верой в то, что умершие родичи помогают живым. В сознании людей это подтверждается связью домового с печью. В древности многие верили, что именно через дымоход в семью приходит душа новорожденного и так же через дымоход уходит дух усопшего.

Изображения домовых вырезали из дерева; они представляли собой бородатого мужика в шапке. Такие фигурки назывались чурами и одновременно символизировали умерших предков. Выражение «Чур меня!» означало просьбу: «Предок, храни меня!» На Руси верили, что домовой лицом сходен с хозяином дома, только руки у него покрыты шерстью.

«По русскому преданию, – писал А. Н. Афанасьев, – домовой бесится 30 марта, с ранней утренней зори до полночи, пока запоют петухи. В это время он никого не узнает из своих домашних, почему ночью боятся подходить к окнам, а скот и птицу запирают с солнечным закатом. Вдруг востоскуется домовой, рассказывают крестьяне, и злится так, что готов бы, кажется, весь дом сокрушить: лошадей забьет под ясли, собак перекусает, коров от еды отобьет, утварь всю разбросает, хозяину под ноги подкатывается, бывает с ним такая перемена или потому, что с весною спадает с домового старая шкура, или находит на него бешенство (чума), или захочется ему жениться на ведьме».

Константин Маковский. У околицы

Чужой домовой считался лихим. От него следовало обороняться специальными заговорами. Оберегом от чужого домового считалась медвежья голова или сам медведь, которого водят по всем углам и шерстью которого окуривают дом. Этот обряд можно поставить в один контекст с предположениями ученых о связи медведя с Волосом, который, вероятно, покровительствовал мелким змеевидным духам, в том числе и домовым.

Виктор Васнецов. Домовой

В северных областях духа домашнего очага называли Жихарько. Он маленького роста, взъерошенный, с большой бородой, весьма добродушный, безвредный и большой шутник.

Чаще всего домовой дает информацию самому пожилому человеку в семье. Это могут быть сны, пророчества, знамения, намеки, стуки, какие-либо образы, увиденные боковым зрением. Могут видеть домового домашние животные и маленькие дети: он, например, иногда даже играет с ребенком и отвечает на его вопросы.

У домового есть и враги. Это души самоубийц, не отпетых по христианским обычаям, которых не принимают ни небо, ни земля. Они пытаются вытеснить из дома домового.

Домовые, по народным поверьям, – единственные представители нечистой силы, которые не боятся икон. Поэтому они спокойно могут жить в домах верующих.

Домовые защищают дом от воров, пожаров, другой нечистой силы. Известно множество способов призыва домового. Например, выйти в полночь, в полнолуние на улицу с левым ботинком, привязанным на веревочку, и тянуть его за собой. Ни в коем случае нельзя оглядываться. Как только почувствуете «тяжесть», это означает, что домовой согласился жить с вами. Или другой способ – нужно взять живого петуха, желательно черного, и, отрубив ему голову в доме, окропить пол кровью. Считается, что если в округе бродит одинокий домовой, он сразу же примет этот «знак».

Иван Билибин. Домовой

Познакомиться и подружиться с домовым было довольно сложно. Вот что говорит описание, сделанное в середине XIX в. в Вятской губернии: «Должно достать травы плакуна, которую собирают в ночь на Купала, но не с черным корнем, какой у него бывает обыкновенно, а с белым, и привесить его себе на шелковый пояс, потом взять озими, добытой с трех полей, завязать ее в узелок и привязать узелок к змеиной головке, которая должна висеть на гайтане (шнурке для нательного креста) – вместо креста, должно вложить в одно ухо клочок козьей шерсти (которую особенно уважает домовой), а в другое – последний в порядке домашней пряжи клочок шерсти летнины, который крестьянка бросает, когда допрядает кудель, и который должно подобрать скрытно от всех домашних, потом должно перенадеть сорочку на ночь, т. е. на левую сторону, взять тряпку, которой берут горячий горшок, и отправиться ночью в хлев, где, завязав глаза этой тряпкой, сложенной вчетверо, и затворив за собой дверь, должно сказать: „Суседушко, домоседушко, раб к тебе идет, низко голову несет, не томи его напрасно, а заведи с ним приятство, покажись ему в своем облике, заведи с ним дружбу да сослужи ему легку службу“.

Слова эти должно повторять до тех пор, пока не запоют петухи, или пока не услышишь легкого шороха в хлеве. В первом случае вызывание должно отложить до другой ночи, во втором схватиться одной рукой за корень плакуна, а другой за змеиную головку и крепко держаться за них, что бы ни делал домовой: тогда последний покажется, если же вызывающий не успеет ухватить за гайтан или корень или выпустит их из рук, то домовой, схватив гайтан, порвет его и змеиною головкой застегает вызывающего до полусмерти».

Домовой-доможил

Домовой-доможил (Доброжил, Доброхот, Кормилец, Дедушка, Суседка, Батан, Другая половина, Постень, Карноухий, Клецник, Шут, Облом, Садолом) – представитель очага, тождественный Перуну-громовержцу.

В сущности, Домовой-доможил почти идентичен обыкновенному Домовому. Это – малорослый старик, весь покрытый теплою, косматою шерстью.

В семьях Олонецкого края величают его даже почетным именем – Другая половина. За то, что он все-таки существо незримое, бесспорная и подлинная «нежить» (ни дух, ни человек); домового называют еще Постень, как призрачное существо, привидение.

Иногда зовут его и «карноухим» за то, что будто бы у него не хватает одного уха.

В Белоруссии его называют также Клецником – хранителем домовых клетей и кладовых.

Если домовой разгневан, то он принимается за те же проделки, как и чужой домовой. Поэтому его называют Шут, Облом и Садолом.

На Руси в лице домового чествуется начальный основатель рода, первый устроитель семейного очага, и потому понятие о нем не дробится на множество однородных духов: в каждом доме есть только один домовой. Деятельность домового ограничивается владениями той семьи, с которой связан он священными узами родства и культа, он заботится только о своем доме. На Руси домовой также является покровителем кур, и в честь его 1-го ноября совершается особенное празднество, известное под названием «куриных именин».

Домовая змея

Мифы о том, что душа умершего предка может воплотиться в змею, существовали у всех славян. Однако в восточнославянских поверьях эта роль чаще отводилась домовым, и только в западнорусских областях верили, что домашняя змея является душой умершего хозяина дома.

Этот мотив проявляется в поверьях о том, что днем домовой выглядит как змея с петушьим гребнем на голове, а ночью – как хозяин дома.

Полесская быличка рассказывает, будто после смерти членов семьи на завалинке дома всякий раз появлялась большая змея.

Змею, расположившуюся во дворе или в хлеву, нельзя убивать – иначе умрет хозяин или хозяйка. Обычно домашняя змея толстая и короткая, красного, белого или серого цвета. По другим представлениям, домовой уж – в руку толщиной и куцый, как бы обрубленный, вроде полена, с большой, круглой, похожей на детскую, головой.

Русский этнограф М. Д. Чулков писал, что змеи «почитались у некоторых славян домашними богами, им приносили в жертву молоко, сыр, яйца и все то на стол поставлялося. Запрещено было всем делать сим животным вред, и в противном случае жестоко наказывали, а иногда и жизни лишали преступников сего закона».

Любимые места домашней змеи те же, что у домового: порог, подполье, возле очага или печи, под фундаментом дома. Она обитает также во дворе, в хлеву, поближе к скотине. Обычно домашняя змея невидима, и показывается она только в особенных случаях. Появление домашней змеи – верный знак скорой смерти хозяина дома или того из членов семьи, которому она показалась. Змея предсказывает и другие важные события: если она захохочет – это предвещает добро дому, произнесет «хы-хы-хы» – к несчастью. Если домочадцы видят змею, ползущую со двора, это знак скорой бедности и других несчастий, если же она ползет во двор – это к счастью и богатству.

Домашняя змея, как и домовой, считается опекуном и дома, и семьи, она есть в каждом доме, и без нее не может быть благополучия, достатка и счастья. Если змеи в доме нет, значит, что-то неладно.

«У нас говорят, что есть домовой в каждой хате. Он – это уж, уж в каждой хате есть. Некоторые его видят. Я один раз тоже видела у себя в хате. Он прячется где-то, его редко когда увидишь. У нас говорят: такие домовые, их парочка всегда в доме живет. У нас говорят: если его забьешь в доме, то плохо тебе будет, плохо в доме будет. И уже кто его видит, не бьет никогда. Он сам пойдет и спрячется. А раз мы в соседней деревне собирали ягоды… и зашли в один дом. Так мы приходим с той хозяйкой с ягод – а в доме лежат два ужа, уткнувшись в миски. Им хозяйка налила кислого молока в миски, и они пришли есть. Поели и пошли себе».

Благодаря домашней змее хорошо ведется скот. Если ее обнаруживают на спине у коровы или возле ног, то не только не трогают, но и стараются не беспокоить. Часто считали, что у домашних змей есть свои любимые коровы, которых они сосут. Верили, что это к счастью. На украинских Карпатах об этом рассказывают так.

«Возле коровы есть уж. Он обматывается вокруг ноги у коровы, пососет молоко и пойдет. Если убить ужа, падет и корова. Уж не вредный, а полезный. Та корова дорога, возле которой уж есть, – потому что никакая ведьма к ней не подойдет. Если ведьма захочет отобрать у такой коровы молоко, то он не даст».

Когда хозяйке казалось, что одну из коров облюбовала домашняя змея, она переставала ее доить, чтобы змее хватило молока. Такая корова считалась счастливой, ее ни в коем случае не продавали – если ее продать, то за ней следом уйдет и змея, предварительно оглушительно свистнув. Кто услышит этот свист – оглохнет. Если убить змею, то и ее любимая корова обязательно падет. Если же кто-либо по нечаянности все же убьет домашнюю змею, он должен палку, которой ее зашиб, немедленно бросить в воду, иначе вся скотина погибнет. В одном из полесских сел рассказывали, что когда в доме по неведению убили змею, то весь пол оказался залит сметаной, а вскоре после этого один за другим умерли трое членов семьи.

Поверья о домашней змее во многом схожи с поверьями о домовом: например, домашняя змея, как и домовой, может выбрать себе в любимицы какую-то одну корову, которая будет давать больше всех жирного молока.

Змея любит молоко, сосет его у коров и выпивает из горшков.

«В одном доме жил уж, и он приползал пить молоко из горшков. Однажды в его гнезде нашли яйца. Забрали у него яйца, хотели посмотреть, что он делать будет. А уж подполз к горшкам и напустил в них яду. А хозяйка увидела, что его яйца взяли, и сказала, что нельзя делать плохое ужу. Тогда яйца положили на место. Уж приполз, видит: яйца на месте. Тогда он перевернул все горшки и вылил молоко, чтобы люди им не отравились». Любит домашняя змея и маленьких детей.

Единорог

«Единорог – зверь, всем зверям зверь», – пелось в старинной русской песне. Это фантастическое существо имело облик коня, козла или осла. Главной же принадлежностью его был один рог посредине лба.

Впервые о единороге упомянул греческий историк Ктесий. В его рукописи об Индии читаем: «Там водятся дикие ослы ростом больше лошади. Тело у них белое, голова темно-красная а глаза голубые. На лбу рог. Порошок, соскобленный с этого рога, применяется как лекарство от смертоносных ядов. Основание рога чисто-белого цвета, острие ярко-красное, а средняя часть черная». Но задолго до Ктесия фантастический зверь был знаком жителям Древнего Востока. Самый причудливый единорог был у древних персов: с тремя ногами, шестью глазами, девятью ртами, с золотым, полым рогом. Стоит посреди океана и чудесным рогом очищает волны от всяческого загрязнения…

Сюжеты, связанные с единорогом, встречаются в восточнославянском и западнославянском фольклоре, в русских азбуковниках XVI–XVII вв. Единорог описывается как страшный и непобедимый зверь, подобный коню, вся сила которого заключена в роге.

Символ единорога занимает существенное место в геральдике. Его изображали на династических, государственных и личных гербах некоторых знатных русских родов, в частности графа Шувалова, в бытность которого начальником оружейной канцелярии получил развитие введенный на Руси еще в XVI в. обычай называть «инрогами» (единорогами) артиллерийские орудия с изображением единорога.

Жировик

Жировик – один из многочисленных славянских домашних духов. Его еще зовут «лизень» за некоторые привычки. По другому – жирень, живет у нерадивых хозяек, которые зазря переводят продукты.

Селится, как правило, под столом, а питается остатками недоеденной и неубранной еды и пищей, упавшей на пол. Название дано потому, что он любит жить в тепле и холе. Живет за печью или в подполье, любит «лизнуть блины или оладьи с пылу-жару».

Существо незримое, возится по ночам с немытой посудой, вылизывая ее.

В большинстве случаев жировик – одно из названий домового.

Павел Джогин. Старая мельница

Заложные покойники

Заложные покойники – в славянской мифологии люди, которые умерли неестественной или преждевременной смертью. Также назывались «мертвяками» и «нечистыми». К ним обычно причисляли умерших насильственной смертью, самоубийц, опойцев (умерших от пьянства), утопленников, некрещеных детей, колдунов и ведьм.

Возникновение самого слова «заложный» связывают со способом захоронения. В отличие от обычных покойников – «родителей» – «нечистых» не закапывали в землю, а хоронили на перекрестках дорог, границах полей, в лесу, в болотах, в оврагах, за пределами ограды церкви, так как считалось, что они «прокляты родителями и земля их не принимает».

Тело в гробу укладывали лицом вниз, яму закладывали (отсюда, по одной из версий, и название этих покойников – «заложные») камнями и ветками. Д. К. Зеленин приводит рассказ крестьян Новомосковского уезда о том, что самоубийцу не нужно переносить с того места, где он умер, иначе тот будет возвращаться обратно в течение семи лет. Но если все же его труп надо перенести, то делают это с помощью переноса через перекресток, тогда умерший заблудится, дойдя до него.

Одним из самых распространенных поверий, связанных с заложными покойниками, была их способность вызывать засуху. Так, в Екатеринославской губернии некая женщина удушилась, но родственники похоронили ее вблизи кладбища, несмотря на то, что все жители были против. После этого, во время засухи, местной женщине приснился сон, что если удушившуюся напоят, то снова пойдет дождь. Ночью жители отрыли труп и вылили на него три бочки воды.

В Симбирской губернии, существовало поверье, что во время засухи «надо непременно найти опойца, которого не принимает земля, поэтому его надо вырыть из земли и кинуть в болото, чтобы пошел дождь». Аналогичные рассказы есть и о других местах, кроме тех, где засухи не бывает.

Помимо засухи, заложные покойники могли причинить и другой вред. Так, например, родилась легенда о Батурке, который, по поверью, был очень жадным, поэтому, чтобы утолить его алчность, проходящие мимо люди должны были сделать подношение, иначе он мог нагнать на них и их скот болезнь. Сохранилось много сказаний о том, как «нечистые» мертвецы пугали скот и людей.

Заря

Заря – персонаж в восточнославянской мифологии, персонифицированная заря. Встречается в русском фольклоре – в заговорах и сказках. Нередко упоминается как Заря-Зарница – красная девица.

Она выводит поутру солнце и его яркими, стреловидными лучами поражает мрак и туманы ночи, она же выводит его весною из-за темных облачных покровов зимы. Она восседает на золотом стуле, расстилает по небу свою нетленную розовую фату или ризу, и в заговорах доселе сохраняются обращенные к ней мольбы, чтобы она покрыла своею фатою от волшебных чар и враждебных покушений.

Как утренние солнечные лучи прогоняют нечистую силу мрака, ночи – так верили, что богиня Заря может прогнать всякое зло, и наделяли ее тем же победоносным оружием (огненными стрелами), с каким выступает на небо светило дня, вместе с этим ей приписывается и та творческая, плодородящая сила, какая разливается на природу восходящим солнцем.

Миф знает двух божественных сестер – Зорю Утреннюю (Денница, Утренница, Зарница) и Зорю Вечернюю, одна предшествует восходу солнца, другая провожает его вечером на покой, и обе таким образом постоянно находятся при светлом божестве дня и прислуживают ему. Утренняя Зоря выводит на небесный свод его белых коней, а Вечерняя Зоря принимает их, когда Солнце, совершивши свой дневной поезд, скрывается на западе (заходе).

Иван Билибин. Красный всадник

Злыдни

Злыдни – у украинцев демонические существа, враждебные человеку, его недоля, беда. В современном украинском языке это слово употребляется в значении «нищета».

Злые духи, маленькие существа, поселившись за печкой, остаются невидимыми и приносят дому несчастья: как бы ни было велико богатство хозяина, оно быстро сгинет и вместо довольства наступит нищета. Существует заклятие: «Нехай его злыдни побьют!»

Своим крохотным ростом и неугомонным характером они напоминают домовых карликов и тем самым дают свидетельство о древнейшей связи мифических олицетворений судьбы и смерти со стихийными грозовыми духами (другое свидетельство – способность превращений).

В народной сказке они играют ту же роль, что и Горе, Лихо и Недоля. У белорусов сохранилась пословица: «Впросилися злыдни на три дни, а в три годы не выживешь!» Украинское «Бодай вас злыдни побили!» – пожелание несчастья, «к злыдню» – к черту.

Злыдни странствуют по свету и располагаются на житье обществами, точно так же, по свидетельству народных поговорок, «Беда не приходит одна», «Беды вереницами ходят».

«Смилуйся, мать, посмотри, вон твой сын с куском хлеба и палкой бросил дом и идет по катучим камням – куда глаза глядят, а злыдни – спутники горя, обвиваясь вокруг шеи, шепчут на уши: „Мы от тебя не отстанем!“».

(А. М. Ремизов. «К Морю-Океану»)

Злыдни отличаются от пассивной Доли: последняя только не содействует благосостоянию человека, злыдни же приносят ему несчастие. В некоторых местностях злыдней представляли в образе невидимых стариков-нищих: где они поселятся, там вечно будет бедность.

Понятия «доля» и «недоля» связывались с живыми мифическими лицами, тождественными девам Судьбы (их еще называли Рожаницами). По народным поверьям, счастье и несчастье зависят от добрых или недобрых действий сверхъестественных существ Доли и Недоли, чьи поступки определяются собственными расчетами, независимо от воли человека, которому они принадлежат.

Древние славяне считали так: счастливый вовсе не работает и живет в довольстве потому, что за него трудится его Доля, а когда Доля покидает его, он впадает в нищету. Несчастный страдает, испытывает всевозможные лишения потому, что Доля его предается праздности, бражничает, веселится и не хочет знать никакого труда. Деятельность Недоли всегда направлена во вред человеку: пока она бодрствует, беда у него следует за бедой, и только тогда становится легче несчастному, когда засыпает его Недоля. Русские пословицы звучат так: «Когда спит Лихо, не буди его», «Не буди Лихо, пока оно тихо».

У многих индоевропейских народов было предание о ветре, который за развеянную у бедного крестьянина муку дарит ему счастливые, делающие его богатым вещи. Те же вещи получает сказочный герой от своей Доли. Вот эта сказка.

«Жили-были два брата. Старший был богатый, да злой, а младший – работящий и добрый, да бедный. Что бедняк ни делает, ничего у него не получается. Вот вздумал он пойти искать свою Долю. Долго ли, коротко ли шел, искал ее и наконец отыскал в поле. Лежит себе Доля, прохлаждается. Стал он бить ее плетью да приговаривать: „Ах ты Доля ленивая! У других людей доли ночь не спят, все для своих хозяев работают, а ты и днем ничего не делаешь“. „Полно, перестань драться! – отвечает ему Доля. – Вот тебе лубочный кузовок. Только раскрой, будет что поесть тебе!“ Мужик пошел домой, раскрыл кузовок, а там – что только душа пожелает.

Старший брат прослышал про такое, пришел к младшему и отнял диковинку силой. Отправился бедняк опять к Доле. Дала она ему золотой кузовок. Вышел он на дорогу, раскрыл его, а оттуда выскочили молодцы с дубинками и давай его бить! Больно побили и спрятались в кузов. „Ну, – думает мужик, – брошу я этот кузовок“. Да не тут-то было. Оглянулся назад, а он опять у него за плечами. Нечего делать – принес домой. Польстился на золотой кузовок старший брат, пришел меняться… Долго помнил он потом этот обмен…»

Виктор Корольков. Доля и Недоля

Первый кузовок, лубяной, соответствует в сказке скатерти-самобранке, второй, золотой, – кнуту-самобою, а в мифологии это метафоры дождевой тучи, которая поит и насыщает Мать-Сыру-Землю, и Перуновой палицы – молнии.

Змей Горыныч

Змей Горыныч – многоголовый огнедышащий дракон, представитель злого начала в русских народных сказках и былинах. В иноязычных сказаниях встречается как змок, смок или цмок.

Многоголовость змея – непременная его черта. В разных сказках количество голов змея различается: их бывает 3, 5, 6, 7, 9, 12. Чаще всего змей предстает трехглавым.

В большинстве случаев у змея отмечается способность к полету, но о крыльях его, как правило, ничего не говорится. Так, во всем афанасьевском сборнике русских народных сказок лишь один раз сообщается об «огненных крыльях» (сказка «Фролка-сидень»).

Тело змея в сказках не описывается, однако на лубочных картинках, изображающих змея, излюбленными деталями являются длинный хвост стрелой и когтистые лапы.

Еще одной важной особенностью змея является его огневая природа, однако, как именно извергается огонь, сказки не описывают. Огонь змей носит в себе и извергает его в случае нападения.

Кроме огненной стихии, змей связан и со стихией водной, и две эти стихии не исключают друг друга. В некоторых сказках он живет в воде, спит на камне в море. В то же время змей – еще и Змей Горыныч. Слово «Горыныч», вероятно, происходит от слова «горы», так как Змей Горыныч живет часто в горах и пещерах. Впрочем, такое местопребывание не мешает ему быть морским чудовищем. В некоторых сказках он живет в горах, но когда герой к нему приближается, он выходит из воды.

Змей Горыныч похитил Забаву Путятишну – племянницу киевского князя, а Добрыня Никитич ее освободил.

Виктор Васнецов. Бой Ивана-Царевича со Змеем

Виктор Васнецов. Бой Добрыни Никитича с семиглавым Змеем Горынычем

Ичетик

Ичетик – злой дух из рода водяных.

Так же как и водяной, ичетик живет в реках и других водоемах. По своим функциям он является помощником водяного (у водяного много помощников и кроме него – например, русалки и шишиги).

Всю мелкую работу выполняет ичетик – берега подмывает, мостики разрушает, посевы заливает. Обликом он похож на водяного, только ростиком не вышел.

Как и вся нежить, любит играть в карты, пить бражку.

Спит с Никиты осеннего до Никиты вешнего.

Кикимора

Кикимора (шишимора, суседка, мара) – один из видов домового. Этот персонаж восточнославянской мифологии – проявление злого духа Мары – Кики-Мара.

Мара – это общеиндоевропейское имя ночного демона, насылающего наваждения и страшные сны (отсюда «кош-мар»). В европейских легендах Мара садится на грудь спящего, вызывая удушье.

Кикимора – злой дух в облике карлика или маленькой женщины, голова у которого с наперсток и тело тонкое, как соломинка. Кикимора живет в доме за печью и занимается прядением и тканьем, а также проказит по ночам с веретеном и прялкою хозяев дома (например, рвет пряжу).

Иван Билибин. Кикимора

Кикимора может вредить домашним животным, в частности, курам, бросает и бьет посуду, мешает спать, шумит по ночам.

Избавиться от кикиморы чрезвычайно трудно. Оберегом от нее служил «куриный бог» – камень с естественным отверстием или горлышко разбитого кувшина с лоскутом кумача, которое вешали над насестом, чтобы кикимора не мучила кур, а также можжевельник, пояском из которого обвязывали солонки.

Считалось, что кикиморами становятся младенцы, умершие некрещенными.

Также крестьяне верили, что кикимору могли «напустить» при строительстве дома плотники или печники, желающие по какой-либо причине навредить хозяевам. Для этого мастера делали из щепок и тряпок куклу (фигурку «кикиморы») и закладывали ее под матицу или в переднем углу дома.

Также считалось, что кикимора – это жертва аборта женщины (нерожденный ребенок); сколько абортов сделала женщина, столько кикимор она породила, в момент смерти женщины все ее кикиморы приходят к ней, чтобы увлечь ее душу в адские миры.

Присутствие кикиморы в доме можно было легко определить по мокрым следам.

Есть еще кикимора болотная (лесная), жена лешего (лешачиха), которая живет в лесу или болоте (кикимора болотная, кикимора лесная). Описывается в образе маленькой сгорбленной безобразной старухи, одетой в лохмотья, неряшливой и чудаковатой. Обвинялась в похищении детей, вместо которых оставляла зачарованное полешко. Афанасьев в своем труде «Поэтические воззрения славян на природу» приводит также сведения о лешачихах: «Народное воображение наделяет их такими огромными и длинными грудями, что они вынуждены закидывать их за плечи и только тогда могут свободно ходить и бегать». А сидящий на спине бесенок, который сосет грудь, скрыт и согреваем длинными волосами лешачихи. Эти женщины обросшие, косматые, имеют волосы спутанные.

Китоврас

В одном апокрифе повествуется о Китоврасе – мифологическом существе, получеловеке-полуконе. Центральная фигура этого сказания – царь Соломон, прославившийся своей мудростью. Вообще в разных сказаниях о Соломоне Китоврас выступает то как его брат и сподвижник, то как враг и соперник. Одно из апокрифических сказаний «Палеи» XV в. знакомит нас с особо прославившим Соломона строительством Храма, в котором должен храниться «ковчег завета».

Заготовив огромное множество камней (переносили их с горы Офил семьдесят тысяч рабочих), Соломон вдруг подумал, что у него нет приспособления, с помощью которого можно тесать и резать камни. Говорят, правда, такое чудесное приспособление есть, но его знает только Китоврас.

И вот, узнав, где обитает это существо, Соломон решил пленить его. К захвату он тщательно подготовился: приказал сковать прочную железную узду, а посланцам дал с собой овечьих шкур, запас вина и меда.

В далекой пустыне, где жил Китоврас, было три колодца, из которых он часто пил. По указанию Соломона «бояре» вычерпали из них воду и, заткнув дно овечьими шкурами, заполнили два колодца вином, а один медом, сами же спрятались невдалеке.

Почувствовав жажду, Китоврас пришел к колодцам. Их содержимое так понравилось ему, что он выпил все сразу и крепко уснул. Воспользовавшись этим, Соломоновы посланцы обуздали его железной уздой и привели к царю. Три дня Соломон не допускал его к себе, а потом наконец объяснил, зачем тот ему так понадобился. Пленнику пришлось раскрыть свою тайну.

«Есть птица, – сказал он, – зовут ее Страфиль. Перья ее крепче стали и булата, и режут ими кости и камни. Живет Страфиль на синем море. Когда она встрепенется, все море колышется. Она так велика, что держит белый свет под своим правым крылом». Перья этой птицы и помогли Соломону успешно закончить строительство.

Семь лет Китоврас оставался в его царстве. Возгордившись своей мудростью, Соломон позвал его к себе и сказал: «Вот, я хоть и человек, а сумел справиться с тобой, мощным зверем». Обиделся Китоврас и ответил: «Силу мою, Соломон, ты еще не видел. Если хочешь узнать ее, сними с меня узду и дай мне с руки твой перстень».

Не ведая беды, Соломон так и поступил. А Китоврас, проглотив перстень, распростер крылья и закинул Соломона на самый конец земли…

Последняя сцена изображена на Васильевых вратах (по имени создателя) Троицкого собора в городе Александрове Владимирской области. Данное крупным планом, мифическое существо держит за ноги маленькую фигурку царя, а высоко поднятое крыло готово нанести сокрушительный удар. Не случайно художник изобразил Соломона и Китовраса такими разными по величине: в народном искусстве значимость персонажей всегда подчеркивалась местом и размером. А ведь именно Китоврас превзошел Соломона своей хитростью и силой.

Слово «китоврас» греческого происхождения, однако истоки самого образа следует искать на Востоке, в Древней Индии. Там такое же мифическое существо называлось Гандарву, откуда скорее всего и появилось второе имя Китовраса – Кентавр. По индийским легендам, Гандарвы – это темные демонические существа, духи, способные легко перемещаться и принимать любой облик. Своим волшебным пением они могли вызывать из моря страшных чудовищ, топить корабли. Похоже, именно от них получил Китоврас крылья и волшебную силу.

Полюбившееся на Руси сказание о Китоврасе в XVI–XVII вв. заметно обрусело. Переосмысляя иноземные повести и легенды, наши предки оставляли лишь тех героев, которые были близки им по духу. Китоврас-Кентавр привлекал не только своей невиданностью: в русском фольклоре конь и человек так тесно связаны друг с другом, словно слиты в единое существо.

Введя коня-человека в число своих героев, наши предки наделили богатыря собственными достоинствами: утратив крылья и злую силу, он стал мужественным и благородным, сильным и смелым. Он вошел в самые популярные сказки, сражаясь бок о бок с Бовой Королевичем и Ерусланом Лазаревичем. Конь-человек в этих широко распространенных сказках описывается так: «Сильный богатырь, а имя ему Полкан, по пояс – песьи ноги, а от пояса, что и прочий человек, а скачет он каждый скок по семь верст». Даже имя свое Кентавр-Китоврас на Руси сменил на более близкое русскому человеку имя Полкан («полу-конь»).

Колдуны

Наряду с настоящими жрецами у всех славян в древности был распространен еще один вид посредников между народом и богами или демонами, посредников, действовавших без помпы, без храмов и жертвоприношений, но которые тем не менее оказывали значительное влияние на верования народа и на жизненно важные решения как отдельных верующих, так и целых семей и даже больших поселений. Это были колдуны (маги), обычно называвшиеся у древних славян волхвами.

Михаил Врубель. Колдун

Помимо этого, колдунов называли по-разному, в зависимости от вида магии, которым они занимались: чародей, ведун, вещий, гадач, баялышк, обасник, сорожец, врач, кудесник, наузник, кобник, кузедлик и т. п. (те же названия имелись, разумеется, и в женском роде).

Вера в магию, то есть в силу, которая может заставить духа выполнять волю человека, появляется уже на самой низкой ступени культуры, когда едва ли можно говорить о какой-либо системе религиозных воззрений.

Для того чтобы удержаться, магия использует самые различные сверхъестественные, магические средства, многие из которых засвидетельствованы у славян в языческий период. Основной свой удар христианская церковь направляла против этой языческой магии, так как языческих богов она уничтожила сразу: разбила идолов и разрушила языческие святилища. Маги же и магия остались, и церковь вела с ними упорную борьбу. Но даже и теперь в глухих областях сохранилось много обычаев и поверий, связанных с колдовством и магией, носящих иногда чисто языческий, примитивный характер.

Различные колдуны древних времен упоминаются в древнейших польских и чешских хрониках, а также у древних болгар. Однако наибольшее количество интереснейших сообщений мы имеем по Древней Руси. В русских летописях, относящихся к X–XII векам, колдуны – волхвы – упоминаются очень часто, и мы имеем возможность более глубоко познакомиться с их значением и деятельностью. На Руси волхвы играли видную роль в общественной жизни и, в частности, являлись главными представителями лагеря, боровшегося против христианства.

Видя влияние волхвов па народ, церковь со всей силой обрушилась на них, но встретила, особенно в первый период, бурное и радикальное сопротивление волхвов и шедшего за ними народа. Несколько интересных свидетельств этого имеется в Киевской летописи. Большое значение волхвов, обладавших кое-где большей властью, чем князья, подтверждают также и восточные источники.

В церковном уставе Владимира Святого к ведомству духовного суда отнесены: «ветьство, зеленичество, потворы, чародеяния, волхованья». Наказание волхвам и чародеям было сожжение, как сжигались музыкальные инструменты и «черные» (чародейные) книги, так подобной же участи подвергались и колдуны, и чародеи. В 1227 году, по сказанию летописца, в Новгороде «изъжгоша волхвов четыре, творяхуть я (их) потворы деюща, а Бог весть, и сожгоша на Ярославле дворе». По свидетельству Никоновской летописи, волхвы были приведены новгородцами не на княжеский, а на архиепископский двор и там сожжены, несмотря на заступничество бояр.

Из следственных дел XVII столетия видно, что за чародейство и ворожбу наказывали ссылкой в дальние места и заключением в монастырь на покаяние, следовательно, кроме сожжения, употреблялись и другие, легчайшие наказания. Очевидно, при назначении наказания принималась в расчет степень виновности.

А. Афанасьев замечает: «Колдун и колдунья явились существами враждебными тем благотворным жизненным силам, которые прежде охранялись ими, теперь, вследствие отрицательного влияния новых воззрений, они стали вредить. Первоначально мольба (заговор) колдуна и ведьмы, обращенная к светилам, призывала покровительство этих светлых божеств и прогоняла нечистую силу смерти, болезней и бесплодия: так верил язычник. В позднейшую эпоху создалось поверье, что колдуны и ведьмы не только не охраняют здоровья, а напротив, сами насылают на человека болезни, сушат его, напускают на него мару или отводят глаза, так что он видит все в обманчивых образах. По первобытному представлению, колдун и ведьма низводили с неба оплодотворяющий дождь и теплоту позднее они стали скрадывать и дождь, и росу, и свет, и производить бесплодие, голод, стали вредить своими заговорами земледельческим работам, отнимать у коров молоко и вообще у животных и людей – силу плодородия…

Когда колдуны и ведьмы получили злое и враждебное значение, создались в простонародье и различные предохранительные средства против их влияния. Средства эти отчасти были заимствованы из тех обрядов язычества, которые употреблялись против нечистой силы, смерти и болезней, отчасти принадлежат позднейшей эпохе и проникнуты ее воззрением. В заговорах стали просить защиты от „бабьих зазор, от хитрого чернокнижника, от заговорного кудесника, от ярого волхва, от слепого знахаря, от старухи (бабы) – ведуньи, от ведьмы Киевской и злой сестры ее Муромской“.

Против колдунов и ведьм стали употреблять силу таинственных трав: крапивы, плакун-травы, чернобобыльника и других, следовательно, народ обратил против них те снадобья, которые самими колдунами и ведьмами употреблялись для своих чар и против нечистой силы».

«При царе Михаиле Феодоровиче была отправлена в Псков грамота с запрещением покупать у литовцев хмель, потому что посланные за рубеж лазутчики объявили, что есть в Литве баба-ведунья и наговаривает она на хмель, вывозимый в русские города, с целью навести через то на Русъ моровое поветрие. В 1625 году велено было выслать в Москву из Верхотурья переселенца Якова, вместе с воровским кореньем, так как во время обыска у него найдено было: трава багрова, три корня, да „комок перхчеват бел“, и так как в допросе он сам признался, что эти снадобья дал ему казак Степанко Козьи Ноги».

Подобный процесс о кореньях и травах был в 1680 году. Иноземец Зинка Ларионов сделал извет на некоторых крестьян в лихих кореньях и подал в Приказной избе поличного «крест медный да корешок невелик, да травки немного связано в узлишки у креста». Крестьянин Ивашка, из числа обвиняемых, признал крест своим, а сказал: корень тот «девесилной, а травка в огородах растет, а как ее зовут – не ведает, а держит корешок и травку от лихорадки, а лихих де трав и корней он не знает и за дурном не ходит».

Призван был в Приказную избу посадской осмотреть коренья, он объявил: «Корешишко де имянуеца девятины, от сердечные скорби держать, а травишко де держать от гнетеншиные скорби, а лихого де в том ничего нет». Другой подсудимый объявил, что ему положили травы в то время, как он был на кружевном дворе пьяный – в беспамятстве. Обвиненных пытали, а потом били батогами, чтоб впредь неповадно было напиваться до беспамятства и носить при себе коренья, затем они были выпущены из Приказной избы, за расписками.

В 1606 году были поданы две довольно странные жалобы в Перми, по которым велено было произвести следствие, которое, однако, нам неизвестно. Оба челобитчика сделали извет – один на крестьянина, что тот напустил икоту на его жену, а другой на посадского, что напустил икоту на его товарища по торговле.

Как и ведьмы, колдуны бывают «урожденными» (в русской традиции урожденного колдуна называют рожак) и «учеными». Урожденным колдуном становится мальчик, рожденный вне брака в третьем поколении. По другим поверьям, если в семье подряд родится семь мальчиков, то седьмой будет колдуном.

Обученные колдуны получают свою силу от других колдунов или от черта, заключив в ним договор и отрекшись от Бога. Договор обычно заключается ночью на перекрестке или в бане и пишется кровью на коже висельника.

Колдовскому знанию также можно научиться у опытного колдуна. Белорусы об этом рассказывают так: «Жили два соседа. Один был колдуном и жил богато, другой – бедный, никакого колдовства не знал. Вот пришел бедный к богатому соседу и говорит:

– Научи меня колдовству.

– Хорошо. Но сначала пойдем на перекресток.

Пришли они на перекресток, где пустая корчма, колдун и говорит:

– Соколики, соколики, вы тут?

Вошли в корчму, а черти, которых колдун назвал „соколиками“, говорят:

– Мы тут.

Колдун говорит:

– Надо этого человека колдовству научить.

А черти отвечают:

– Пусть он сначала образок с груди снимет.

Понял бедняк, что нечистым путем добыл колдун свое богатство, и убежал».

Без колдуна не обходилась ни одна свадьба. Его приглашали, во-первых, из-за боязни, как бы он не навредил молодым, а во-вторых, в надежде, что он защитит свадьбу от других колдунов.

Колдун, обиженный за то, что его не позвали дружкой, мог испортить свадьбу: остановить свадебный поезд, наслать на молодую кликушество, лишить молодого мужской силы или обернуть свадьбу волками, мог «подшутить»: поссорить жениха и невесту, разогнать гостей, выпрячь коней из свадебного поезда и разогнать их в разные стороны.

Многие былички рассказывают о соперничестве двух колдунов на свадьбе. С целью испортить свадьбу в дом является пришлый, чужой колдун. Пришлый колдун куражится, считая, что никто не сможет ему перечить. И тут колдун, охраняющий молодых, на деле показывает, что он сильнее пришлого, и заставляет того признать свое поражение. Например, сильный колдун может продержать своего соперника неподвижным в течение всего свадебного обеда, заставить стоять на коленях, на одной ноге, без конца подметать пол, при всех снять штаны.

«Вот, говорят, двух колдунов на свадьбу пригласили, а они между собой поссорились. Один знает много, другой говорит:

– Я больше.

Один другому говорит:

– Я сейчас устрою над тобой. Ну-ка рюмочку выпей.

– Давай.

Тот не трус, не боится. Выпил – все зубы до единого выпали. Он их положил на стол.

– Ну, – говорит, – теперь ты от меня выпей.

Василий Максимов. Приход колдуна на крестьянскую свадьбу

Тот рюмку только выпил, как раз его к окну и к потолку ногами подвесило. Подвесило к потолку ногами, вот он лягается и кричит:

– Мне тяжело, сними меня, я не могу больше.

А тот говорит:

– Наперво зубы вставь, а потом сниму я тебя.

Тот, подвешенный к потолку, говорит:

– Наливайте рюмку.

Рюмку ему наверх подали, наговорил он какие-то слова и говорит:

– На, пей. Положи туда зубы и пей.

Зубы встали на место. Другой говорит:

– Сейчас я тебя сниму.

Тоже рюмку подали, и он очутился за столом».

При встрече с колдуном нельзя смотреть ему в глаза, а нужно сложить кукиш. Охраняют от колдуна и специальные заговоры, а также трава-одолень. Лишить колдуна магической силы можно, если бить его до крови, или сбрить ему бороду, или выбить зубы. По другим поверьям, колдуна можно обезвредить, если ударить наотмашь левой рукой. Считалось, что колдуна можно убить медной пуговицей или если бить осиновым поленом его тень.

Колдун не может умереть, не передав своего знания и подвластной ему нечистой силы другому человеку. Если не находится добровольца, готового принять у умирающего его магическую силу, колдун в состоянии агонии пребывает очень долго – иногда до трех лет.

Часто он хитростью пытается передать свое знание ничего не подозревающему человеку, даже ребенку. Он протягивает ему какой-либо предмет и говорит: «Возьми». Если человек примет у колдуна эту вещь или скажет: «Давай», к нему переходит все магическое знание, а колдун получает возможность спокойно умереть.

В тело умершего колдуна залезают черти. И это можно увидеть, если смотреть через дырку в доске от выпавшего сучка, через хомут или через дырку, проделанную в новом горшке.

Смерть и похороны колдуна сопровождаются бурей, вихрем, непогодой – это нечистая сила прилетает за грешной душой.

С. Максимов пишет: «Пользоваться помощью колдуна, как равно и верить в его сверхъестественные силы, наш народ считает за грех, хотя и полагает, что за этот грех на том свете не угрожает большое наказание. Но зато самих чародеев, за все их деяния, обязательно постигнет лютая, мучительная смерть, а за гробом ждет суд праведный и беспощадный.

Самая смерть колдунов имеет много особенностей. Прежде всего, колдуны заранее знают о смертном часе (за три дня) и, кроме того, все они умирают приблизительно на один манер. Так, например, пензенских чародеев бьют судороги, и настолько сильно, что они не умирают на лавке или на полатях, а непременно около порога или под печкой.

Если над таким колдуном станут читать Псалтырь, то в полночь он вскакивает и ловит посиневшего от страху чтеца.

Вологодские колдуны перед смертными страданиями успевают дать родным словесное завещание: если умрет в поле – не вносить в избу, умрет в избе – выносить не ногами вперед, по обычаю всех православных, а головой, и у первой реки заблаговременно остановиться, перевернуть в гробу, уложить ничком, подрезать пятки и подколенные жилы.

От смоленских колдунов не требуется и подобных завещаний: все там твердо знают, что необходимо тотчас же, как только зароют могилу колдуна, вбить в нее осиновый кол, чтобы помешать этому покойнику подыматься из гроба, бродить по белому свету и пугать живых людей.

Умирают колдуны непременно очень долго, так как им указано мучиться сверх положенного. Одна орловская колдунья, например, умирала целых шесть дней: к вечеру совсем умрет – затихнет, положат ее на стол, а на утро она опять залезет в подполье и снова жива. Вытащат ее оттуда, а она опять начнет мучиться: корежит ее и ломает, вся она посинеет, высунет раздутый язык наружу и не может спрятать. Дивуется народ, а не догадается снять конек (верх крыши) или хотя бы одну жердочку, чтобы облегчить предсмертные страдания. Все рассказчики, рисующие ужасы предсмертных страданий колдунов, не находят слов для выраженья этих мук. Иные из колдунов доходят до того, что бьются головой об стенку, стараясь расколоть себе череп, рвут себе язык на куски и т. п.

Один из них не велел жене подходить к нему и смотреть на его лицо, а когда она, бабьим обычаем, не послушалась, то после смерти мужа шесть недель лежала неподвижно, как полоумная, и все время смотрела в одну точку.

Самые похороны колдунов – вещь далеко не безопасная и, зарывши их в землю, надо смотреть в оба, чтобы не случилось какой-нибудь беды. Так, на похоронах одного колдуна крестьяне не заметили, как дочь его, слепо повинуясь воле умершего, положила в могилу пучок сжатой ржи. Сейчас же после этого грянул гром, нашла грозовая туча с градом и выбило все полевые посевы. С тех пор каждый год, в день похорон этого колдуна, стало постигать „божье наказание“ (и в самом деле, в течение 1883, 1884, и 1885 годов град побивал хлеб лишь в одной этой деревне), так что крестьяне наконец решили миром разрыть могилу, вынуть гнилой сноп и, только тогда успокоились. Выпито на радостях при этом было видимо-невидимо».

Коляда

Коляда – славянско-русский мифологический персонаж, связанный с циклом плодородия. В образе ряженого (козел и др.) – участник народных рождественских обрядов с играми и песнями (колядование, колядки). Однако в большинстве колядок о Коляде говорится как о существе женского рода.

Коляда – солнце-младенец, воплощение новогоднего цикла, а также персонаж праздников, сходный с Авсенем.

Коляда праздновался в зимние святки с 25 декабря (поворот солнца на весну) по 5–6 января.

Когда-то Коляду воспринимали не как ряженого. Коляда была божеством, причем одним из влиятельных. Коляду кликали, зазывали. Коляде посвящали предновогодние дни, в ее честь устраивались игрища, учиняемые впоследствии на Святках. Последний патриарший запрет на поклонение Коляде был издан 24 декабря 1684 г.

Константин Трутовский. Колядки в Малороссии

К празднику Коляды с древности были приурочены специальные ритуалы, предназначенные для того, чтобы спасать погружающийся в зимний холод мир. Именно к этим ритуалам восходят рождественские величальные песни-колядки, содержавшие пожелания благополучия дому и семье. Подарки, которыми хозяева одаривали колядующих, тоже носили ритуальный характер (обрядовое печенье и т. п.) и были залогом будущего процветания в течение года.

Праздник также носил карнавальный характер, что подчеркивалось надеванием вывернутых наизнанку тулупов и шкур животных. Эти одеяния указывали на принадлежность колядующих к «смеховому», «изнаночному», по сути, потустороннему, иному миру, усиливая магическое значение их действий.

Коргоруша

Коргоруши, или коловерши – мифические существа мелкого размера, служащие на посылках у домовых. Как самостоятельный персонаж почти не встречается, в отличие от южнославянских злыдней. Смертные их видят в основном в образе кошек, преимущественно черной масти.

По другой версии, коргоруши – помощники дворового и приносят своему хозяину припасы или деньги, воруя их из-под носа соседского дворового. Соседские коргоруши, в свою очередь, могут поступать подобным образом, устраивая «случайное» битье посуды или потери, которые нельзя ни предусмотреть, ни отвратить.

Кострома

Кострома – сезонный мифологический персонаж, воплощение весны и плодородия в русской культурной традиции. Имя Кострома происходит от «костра», которое в восточнославянских диалектах обозначает «солому для сжигания».

Существовал ритуал «похорон Костромы»: соломенное чучело, олицетворявшее Кострому, сжигали либо хоронили, разрывали на части с обрядовым оплакиванием и пением песен. Все эти обряды были призваны обеспечить плодородие.

Алексей Степанов. Хоровод

Обряды с Костромой, связанные со значимыми датами весенного и летнего периодов, были распространены во Владимирской, Костромской, Нижегородской, Пензенской, Саратовской губерниях. Они совершались в конце Всесвятской недели, в воскресенье, которое называлось в различных местных традициях «русальным», «петровским», «всесвятским заговеньем».

Из соломы изготавливалось чучело, либо персонажа изображала ряженая девушка, которую выбирали участники обряда. Иногда это мог быть парень, переодетый женщиной.

Особенностью облика Костромы являлось длинное белое одеяние, а основным атрибутом – зеленая ветвь дуба. Чучело из соломы или обмолоченного ржаного снопа создавали в основном девушки. На него надевали женскую рубаху, пояс, платок и башмаки. В костромской традиции чучело наряжали в сарафан молодицы, которая недавно вышла замуж, а в Муромском уезде Владимирской губернии использовали костюм молодого мужчины. Характерной особенностью наряда было наличие зелени и цветов.

Кострубонька

Кострубонька – ритуальный персонаж в восточнославянской мифологии, олицетворение плодородия.

В украинских весенних ритуалах Кострубоньку изображало чучело мужчины (с подчеркнутыми атрибутами пола) или женщины (образ, соответственный Костроме).

Ритуальные похороны Кострубоньки знаменовали переход к весеннему циклу. Название «Кострубонька» родственно украинскому коструб – «неряха».

Кощей (Кащей) Бессмертный

Кощей Бессмертный – отрицательный персонаж в русском фольклоре. Царь, колдун, иногда – всадник на волшебном говорящем коне. Часто выступает в роли похитителя невесты главного героя. Изображается в виде худого высокого старика, часто представляется скаредным и скупым.

Слово «кощей» в XII веке означало раба, пленника. В «Слове о полку Игореве» Игорь, попав в плен к Кончаку, садится «в седло кощеево». В этом же значении кощей фигурирует в Ипатьевской летописи. Во многих сказках говорится, что Кощей является пленником, триста лет пробывшим в заточении, либо в башне, либо в подземелье, скованным цепями.

Кощей, как имя героя сказки и как обозначение тощего человека, связано со словом «кость». Кощея Бессмертного представляли в виде скелета, увенчанного короной, с мечом, сидящего на лошади-скелете, а называли Кощея также Костеем Бездушным. Он, по поверьям, сеял ссоры и гнев, а его лошадь олицетворяла погибель всего домашнего скота. Она распространяла разнообразные болезни, убивающие домашних животных.

Кощей связан со стихией воды. Вода придает Кощею сверхъестественную силу. Выпив три ведра воды, принесенные ему Иваном-Царевичем, Кощей разрывает 12 цепей и освобождается из подземелья Марьи Моревны.

Виктор Васнецов. Кащей Бессмертный

Кощей является могущественным чародеем, что также подтверждается в сказке «Иван Соснович», где Кощей превращает в камень целое царство, в сказке «Елена Прекрасная» – превращает Ивана Царевича в орех, в сказке «Царевна-Змея» – превращает царевну в змею, в сказке «Царевна-Лягушка» – наказывает царевну, надевая на нее мощным заклятием лягушачью кожу.

В ряде сказок врагом Кощея выступает Баба-Яга, которая сообщает главному герою информацию о том, как его убить, однако иногда они заодно.

Также врагами Кощея являются богатыри Дубыня, Горыня, Усыня из сказки «Иван Соснович», двоих из них Кощей убивает, а Дубыню смертельно ранит. В этой сказке Кощей (Кащей) погибает от рук Ивана Сосновича.

У Кощея (Кащея) много врагов, но мало кто из них переживал встречу с ним.

Кощей – сын Матери-Земли в древней славянской мифологии. Утка, как хранительница яйца со смертью Кощея, почиталась птицей Вия (сначала это бог земледелия, позже царь мертвых и наконец бог смерти). Прообразы Вия и Кощея скорее всего со временем слились в единое целое. Существует также версия, согласно которой Кощей принимает смерть от своего волшебного коня.

Вероятно, Кощей связан с сезонными омертвениями, является врагом Макоши-Яги, которая проводит героя в мир мертвых – кощеево царство. Любопытно, что имя героини, похищаемой Кощеем, – Марья Моревна (смерть смертная), то есть Кощей – смерть без возрождения.

Купала

Купала, Купало – мифологический персонаж у восточных славян, персонификация праздника летнего солнцестояния – Ивана Купалы. Имя Купала произошло от названия праздника.

Купалой в народе называли тряпичную или соломенную куклу (чучело), сжигаемую или потопляемую во время купальских праздников (в ночь на Иоанна Крестителя, 24 июня ст. ст., до накопления отставания юлианского календаря летнее солнцестояние – одна из критических точек годового круга).

Купала как божество обязано своим появлением книжной традиции. У собственно древних славян такого божества не существовало. Первое упоминание этого «божества» относится к XVII веку.

«Сему Купалу бесу, еще и доныне по некоторым странам безумные память совершают, начиная июня 23 дня, под вечер Рождества Иоанна Предтечи, даже до жатвы и далее…», – сообщает Густинская летопись.

В послании игумена псковского Елеазарова монастыря Панфила говорится о том, что «чаровницы» – мужчины и женщины по лугам, болотам, лесам, полям ищут якобы какие-то смертные травы «на пагубу человеком и скотом». А в самый праздник Иоанна Предтечи, совпадающий с летним солнцеворотом, «во святую ту нощь мало не весь град возмятется, и в селех возбесятца в бубны, и в сопели, и гудением струнным, и всякими неподобными игры сотонинскими, плесканием и плесанием, женам же и девам и главам киванием, и устнами их неприязнен клич, вся скверные бесовские песни, и хрептом их вихляниа, и ногам их скакание и таптаниа, ту же есть мужем и отроком великое падение, ту же есть на женское и девичье шатание блудное им воззрение, такоже есть и женам мужатым осквернение и девам растлениа».

Иван Соколов. Ночь на Ивана Купалу

Христианство приспособилось к аграрному славянскому празднику, связав его с именем Иоанна Крестителя (отсюда Иванов день).

Необыкновенно поэтичны древние народные обряды, имеющие отношение к завершающей мистерии солнечного круга – праздникам Купалы и Коляды. Имя Купалы на санскрите означало «сиять», «блистать». Отсюда «купавый» – белый, «купать» и «кипеть» – связь огня с водой. Купала – праздник света и огня, купальские обычаи – ходить в баню и разжигать костры. Вообще день Купалы не только всенародный праздник наслаждения, когда семья теряется в общине, но и всемирное торжество стихий и небесных светил, а человек, сливаясь с природой, крепнет ее могучей силой и перерождается в ее таинственной плодотворной жизни. Купалу празднуют всем миром.

В этот день древние славяне избавлялись и от всякой скверны: жгли сорочки больных, чтобы уничтожить болезнь, умывались росой, чтобы хворь не приставала, разжигали костры и прыгали через них, дабы священный огонь очистил человека от всякой порчи.

Восточные славяне верили, что в самую короткую ночь в году расцветает папоротник, и если человек сумеет сорвать цветущий папоротник, то найдет клад. Связано это было с поверьем, что все в Иванову ночь расцветает (понятие о достижении землей «полных сил»), но лишь одно растение не цвело – папоротник. Связано это с тем, что они не цветут: Но растение не может не цвести, так как крестьянин знает, что через цвет идет размножение. Следовательно, и папоротник цветет, и цветет именно тогда, когда цветет все – в Иванову ночь, важно лишь застать данный момент.

Народное предание говорит, что ровно в полночь, под грозой и бурей расцветает огненный цветок Перуна, разливая кругом яркий свет, словно солнце. Но цветок красуется лишь короткое мгновение – не успеешь глазом моргнуть, как он блеснет и исчезнет. Кто хочет добыть цветок папоротника, тот должен накануне отправиться в лес, взяв с собой скатерть и нож, потом найти куст папоротника, очертить около него ножом круг, разостлать скатерть и, сидя в кругу, не сводить глаз с растения. Как только загорится цветок, нужно тотчас сорвать его и спешить домой, накрывшись скатертью. Дома тем же ножом порезать палец или ладонь и в рану вложить цветок. Тогда все тайное откроется человеку…

Клавдий Лебедев. Ночь на Ивана Купалу

Нечистая сила всячески мешает сорвать цветок. Около папоротника в ночь, когда он должен расцвести, лежат змеи и разные чудовища и чутко сторожат минуту его расцвета. На смельчака, который решается завладеть цветком, нечистая сила наводит беспробудный сон, силится сковать его страхом. А едва сорвет он цветок, как земля сразу же начинает ходить ходуном у него под ногами, раздаются удары грома, сверкают молнии, воют ветры, слышатся неистовые крики, стрельба, дьявольский хохот. Человека обдает адским пламенем и удушливым серным запахом. Пред ним являются звероподобные существа с высунутыми огромными языками, острые концы которых пронзают до самого сердца.

Пока не добудешь цветка папоротника, нельзя выходить из круга или оглядываться по сторонам: повернешь голову – она так и останется навсегда повернутой, а ступишь хоть на шаг из круга – черти разорвут на части. Когда сорвешь цветок, надо крепко зажать его в руке и бежать домой без оглядки: если оглянешься – все исчезнет. Замкнутый круг служит преградой, которую не может переступить нечистая сила. Нож, свеча, рябиновая палка, лучина символизируют молнию, поражающую демонов, а скатерть – облачный покров, и, прикрывшись ею, человек становится невидимым.

Один человек накануне Ивана Купалы потерял в лесу корову и остался ее искать. Случайно упал ему в лапоть цветок папоротника. Он сразу узнал, где находится потерянная корова, нашел ее и пригнал домой. Ему вдруг стало ясно, где закопаны разные клады. Пришел он домой и говорит жене: «Давай лопату, пойду выкапывать деньги» – «Да надень другие онучи, – сказала жена, – эти у тебя промокли». Муж стал переодеваться, выронил цветок папоротника и сразу все забыл.

В другой быличке черт хитростью выманивает у мальчика его башмак, в который попал цветок папоротника. Один хлопчик накануне Ивана Купалы искал в лесу пропавших волов. И цветок папоротника упал ему в башмак. Хлопец сразу же понял, где находятся его волы, и быстро нашел их. Вышел он на дорогу и видит – едет пан в бричке на хороших лошадях. Пан остановился и сказал мальчику: «Давай меняться – я тебе дам своих лошадей, а ты мне свои башмаки». Парень удивился, но снял башмаки и отдал их пану, а себе взял бричку и коней. Только взял он в руки вожжи и хотел ехать, глядь – а у него в руках лыко, а вместо коней – три палки.

Ледащий

Ледащий (лядащий) – дух соломы.

Как и многие духи славянской мифологии, зимой ледащий спит и просыпается только с приходом весны. В летнее время бодрствует и ждет конца лета, чтобы забраться в свежую кучу соломы и уснуть (является олицетворением зимнего усыпания природы, растительного мира, сонливого и ленивого человека иногда называют его именем).

Никто его никогда не видел. Иногда только в жаркий полдень зашуршит кто-то в соломе, и послышится чей-то вздох.

«Из прошлогодней соломы закурлыкал лядащий – бес соломин, притрушенный теплой соломой. И откликнулся луг, загудел, и весь берег защелкал и заохал, и зааукал, застрекотал лес стрекозою».

(А. М. Ремизов. «К Морю-Океану»)

Лель

Лель – мифологический славянский персонаж. Во многих славянских народных песнях встречается рефрен «Ой, лель-ладо» либо «Лада, лель-люли».

Русские мифологи конца XVIII и первой половины XIX века не сомневались в существовании у язычников славян и русских бога любви и браков Леля. Державин упоминает его в своих песнях. У Пушкина («Руслан и Людмила») на пиру князя Владимира Баян славит «Людмилу-прелесть и Руслана, и Лелем свитый им венец».

Михаил Врубель. Лель

Лель – искусственное божество, введенное писателями XVIII в. на основании припевов-выкриков, в основном свадебной поэзии: «Люли, лель, леле». Припевы эти воспринимались как призывание, звательные формы собственного имени. Из этого делался вывод, что Лель – славянский Амур, божество любви.

Михаил Нестеров. Лель

Лесавки

Лесавки – лесные духи, родственники лесовика, старики и старушки. Видом своим они похожи на ежат. Так же, как и лесовик, любят проказить и играть.

Большую часть времени лесавки спят – бодрствуют они очень короткий период времени: с конца лета до середины осени.

У олончан в их густых и непочатых лесах живут «лесные старики», или «отцы», которые сманивают в лес детей, но с какой целью держат их там и чем кормят – самые сведующие люди сказать не могут.

«Старички и старушки – Лесавки в прошлогодних листьях сидят, схватятся за руки, скачут по лесу, свистят на весь лес, без головы, без хвоста, скачут, вот как свистят».

(А. М. Ремизов. «К Морю-Океану»).

Лесные духи

Лесные духи – первоначально их представляли в следующем виде: косматые существа с козлиными ногами, бородой и рогами, напоминающие собой сатиров и фавнов античного мира.

Если они одеты, то в бараньи тулупы, тулупы эти не подпоясаны и свободно развеваются по ветру, как облачная мантия дикого охотника.

Позднее получили имена собственные.

Леший

Леший – хозяин леса в мифологических представлениях славянских народов. Частый персонаж русских сказок. Другие названия: лесовик, лесник, лешак, лесной дядя, лисун (полисун), дикий мужичок и даже лес. Место жительства духа – глухая лесная чащоба, но иногда и пустырь.

К хорошим людям относится хорошо, помогает выйти из леса, к не слишком хорошим – плохо: путает, заставляет ходить кругами. Он поет голосом без слов, бьет в ладоши, свищет, аукает, хохочет, плачет.

Народная легенда рассказывает о лешем как о порождении дьявола: «Был на земле только Бог и дьявол. Бог сотворил человека, и дьявол попробовал сотворить, но сотворил не человека, а черта, и как он ни старался, ни трудился, все же не мог сотворить человека, все у него выходили черти. Бог увидел, что дьявол уже сотворил нескольких чертей, рассердился на него и велел Архангелу Гавриилу свергнуть сатану и всю нечистую силу с неба. Гавриил свергнул. Кто упал в лес – стал леший, кто в воду – водяной, кто на дом – домовой. Вот почему их зовут по-разному. А они все бесы одинаковы».

Белорусский вариант производит леших от «двенадцати пар детей» Адама и Евы. Когда Бог пришел посмотреть детей, родители шесть пар ему показали, а шесть других «под дуб сховали». От шести представленных Богу пар произошли люди, а от прочих – нечисть, которая не уступает им числом.

Рождаются лешие также от брака черта с земной ведьмой, иногда от людей, совершивших тяжкое преступление или погибших без креста на шее и т. п. В некоторых регионах леший считается дедом черту и назывется «чертов дед».

Нередко в представлениях народа леший имеет уже двойственный характер: он является то сильным, страшным духом, то простым народным чертом, глуповатым, которого умный мужик легко может обмануть.

Леший похож на человека, но внешность его описывают по-разному. По одним показаниям, волосы у лешего длинные серо-зеленые, на лице нет ни ресниц, ни бровей, а глаза как два изумруда – горят зеленым огнем.

Виктор Корольков. Пробуждение Лешего

Может явиться к человеку в разных видах, но чаще всего он показывается людям дряхлым стариком или косматым чудищем с козлиными ногами, рогами и бородой. Если на лешем есть одежда, то она вывернута наизнанку, запахивается левой полой на правую, обувь перепутана, и сам он обязательно не подпоясан. Описывается как остроголовый, с клиновидной головой и мохнатым, с волосами, зачесаными налево. Этому лесному духу приписывают способности к оборотничеству поэтому он может показаться и в виде дикого зверя.

По другим источникам, это обычный старичок, маленький, сутулый, с белой бородой. Новгородцы уверяли, что этот старичок носит белую одежду и большую шляпу, а когда садится, закидывает левую ногу на правую.

Согласно некоторым северным сказам, с виду леший похож на человека, только кровь у него темная, а не светлая, как у людей, потому его и зовут еще «синеобразным».

В лесу леший показывается гигантом, голова которого достает верхушки деревьев, а на полянах он едва выше травы. «Носится леший по своим лесам как угорелый, быстро, едва соследимо и всегда без шапки», часто с огромной дубиной в руках.

Живуч, но может быть убит из ружья.

Некоторые лешие живут одиноко, другие – семьями, причем строят в лесах просторные дома, где хозяйничают их жены и растут их дети. Жилище лешего – бревенчатая изба в густом ельнике вдали от человеческих поселений. В некоторых местах считают, что лешие живут целыми деревнями. Порой в больших лесах живут по два и по три леших, которые иногда ссорятся между собой при дележе лесных дач. Ссоры доходят до драки, лешие бьют друг друга столетними деревьями, которые они вырывают с корнем, и стопудовыми камнями, отбитыми от скал. Камни и стволы деревьев они бросают верст на 50 и более. Нередки также битвы леших с водяными, преимущественно в ночную пору.

Белорусы полагали, что кроме «обычных» леших, существуют еще пущевики – хозяева пущи, огромного девственного леса. Пущевик – косматый, весь заросший мхом, ростом с самое высокое дерево – обитает в самой чащобе и губит людей, которые осмеливаются туда проникнуть.

Леший – царь над лесными зверями. Всего более он любит медведя, и когда сам пьет вино, до которого большой охотник, то потчует непременно и медведя. Последний караулит лешего, когда тот опьяненный ляжет спать, и оберегает его от нападения водяных.

Леший, по желанию, перегоняет белок, песцов, зайцев, полевых мышей из одного леса в другой. По поверью украинцев, полисун, или лесовик, гонит плетью голодных волков туда, где они могут найти прокорм.

По народным рассказам, лешие обожают карточную игру, где ставкой являются белки да зайцы. Так что массовые миграции этих животных, разумное объяснение которым найти было трудно, оказываются на самом деле уплатой карточного долга. Лешим также очень нравится петь, поет он порой долго и во все горло, аккомпанируя себе хлопанием в ладоши.

Лошадь чует лешего раньше, чем всадник или возница, и может внезапно остановиться или в страхе броситься в сторону. Леший враждует с собаками, прирученными человеком, хотя иногда имеет собственных собачек, маленьких и пестрых.

На деревьях лешие проводят большую часть времени, качаться и «дурачиться» для них – самое любимое занятие, отчего в некоторых губерниях ему дали название «зыбочник» (от зыбка, люлька). По народному поверью, леший любит сидеть на старых сухих деревьях в образе совы, и поэтому крестьяне опасаются рубить такие деревья. Леший также любит прятаться в дуплах деревьев. На этот счет есть поговорка: «Из пустого дупла либо сыч, либо сова, либо сам Сатана».

В народном месяцеслове Купальская ночь на 7 июля считалась временем, когда активизируется и проказит всякая нежить, в том числе и леший. А в ночь под Агафона Огуменника (4 сентября), по-поверью, лешие выходили из леса в поле, бегали по деревням и селам, раскидывали снопы по гумнам и вообще творили всякие бесчинства. Для охраны гумен поселяне выходили к загородям, вооруженными кочергой с тулупами, вывороченными наизнанку. Также особым «срочным днем» лешего считалось 27 сентября (Воздвижение), день, когда лешаки сгоняли в особые места лесное зверье и попадаться им на пути было опасно. На Ерофея же, как считали крестьяне, лешие с лесом расстаются. В этот день (17 октября) дух проваливается под землю (вырывая ее на семь пядей), где зимует до весны, но перед зимовкой лешие беснуются, «дурят в лесах»: бродят, кричат, хохочут, хлопают в ладоши, ломают деревья, разгоняют зверей по норам и свирепствуют. Суеверные русские мужики и бабы в этот день в лес не ходили: «Леший – не свой брат: переломает все косточки не хуже медведя». Впрочем, не все лешие исчезают на зиму, в некоторых местностях им приписываются зимние вьюги.

Отношение лешего к людям – большей частью враждебное. Он старается запутать путника в лесу, переставляя с умыслом с одного места на другое дорожные знаки или сам перекидываясь деревом, которое служит приметой, иногда он принимает вид знакомого человека и, заводя разговор, незаметно отводит путника от дороги, иногда он плачет как ребенок или стонет, как умирающий, в чаще леса, чтоб заманить туда сострадательного мужика и защекотать его насмерть, сопровождая действие громким смехом.

Рассказы о лесном хозяине, сбивающем человека с дороги, встречаются в северорусских житиях святых XV–XVII веков. В житии Евфросина Псковского об этом рассказывается так: «Некогда святой Евфросин пошел в уединенную обитель, стоявшую отдельно от монастыря, и повстречал дьявола, принявшего образ знакомого пахаря, который изъявил желание пойти с ним. Дьявол шел быстрой походкой и все время забегал вперед. Всю дорогу он занимал преподобного разговорами, поведал блаженному о недостатках в доме и о напастях, которые он терпел от некоего человека. Святой начал учить его о смирении. Святой увлекся разговором и не заметил, как заблудился. Он не мог узнать место, где находится. Его спутник вызвался проводить его к монастырю, но еще больше сбил с пути. День догорал, наступил вечер. Святой встал на колени и начал читать „Отче наш“. Его проводник начал быстро таять и стал невидимым. А преподобный увидел, что он находится в непроходимой чаще на круче горы над пропастью».

От шуток лешего люди нередко сходят с ума. По поверью, записанному в Олонецкой губернии, каждый пастух должен подарить лешему на лето корову, не то он озлобится и перепортит все стадо. В Архангельской губернии думали, что леший, если пастухи успеют задобрить его, пасет деревенское стадо. Охотники также приносили лешему подношение в виде краюшки хлеба или блина, которое клали на какой-нибудь пень.

В заговорах, произносимых на успех в звериной ловле, встречались обращения и к лешему. На знакомство с лешим отваживаются одни колдуны. В Новгородской губернии знающие секрет пастухи нанимают лешего на службу – пасти стадо и охранять его от зверей.

Любимая присказка лешего: «Шел, нашел, потерял». Сбивать людей с толку, запутывать их – обычная проделка духа. Если леший «обойдет» человека, то путник внезапно потеряет дорогу и может «заблудиться в трех соснах». Способы рассеять морок лешего: уведенный им человек ничего не должен есть или носить с собой очищенный от коры сучок липы, также можно надеть всю одежду наизнанку или переобуться – левый ботинок надеть на правую ногу и наоборот, перевернуть стельки – тогда путник сможет найти дорогу из леса.

Выдает свое присутствие «уканьем». При приближении человека они хохочут, бьют в ладоши, а если увидят женщину, то норовят затащить ее к себе. Часто ворует себе в жены девушек. Отличительной особенностью такого рода сожительства было то, что, как правило, детей от леших рожали редко. В некоторых местностях Тульской губернии рассказывали, как девушки сами убегали в лес, а через несколько лет возвращались с кучей денег. Случается, что леший подходит к кострам дроворубов погреться, хотя в этих случаях имеет обыкновение прятать свое лицо от огня.

Лешему приписывается также похищение детей. Лешие заманивают детей, которым плохо живется в своей семье, добрым отношением, поэтому они называют лешего «добрым дядюшкой». Иногда лешие уводят детей с собой, причем последние дичают, перестают понимать человеческую речь и носить одежду. Взамен похищенного младенца лешие иногда кладут в колыбель связку соломы или полено, иногда же оставляют свое детище, безобразное, глупое и обжорливое. Достигнув 11-ти лет, подменыш убегает в лес, а если остается между людьми, то делается колдуном.

Тот, кто хочет сойтись с лешим, должен выполнить определенный ритуал приобщения к иному миру. Ключом оказывается осина, как своего рода «антидерево», связанное с демоническим и потусторонним миром (осиновый кол, вбиваемый в могилу ведьмы или «бродячего» покойника, а также предания о том, что Иуда удавился на «горьком древе» осине, отчего она все время дрожит). Итак, требовались две осины, причем не срубленные топором и не сломанные руками. Потому желающий сойтись с лешим должен отправиться в лес, срубить тупицей (тупым топором, предназначенным для колки дров, рубки льда или костей) сосну в обхват, но так, чтобы она при падении уронила две хотя бы небольшие осины. На эти осины следует встать, оборотясь лицом к северу, и сказать: «Лесовик-великан, пришел к тебе раб (имярек) с поклоном: заведи с ним дружбу. Коли хошь, так топеря же иди, а не хошь, как хошь».

Лешего, как и домового, можно также увидеть, сидя под тремя составленными боронами, они состоят из множества крестов, потому нечистый ничего не может сделать с наблюдающим. Архангельский заговор на вызов лешего также сходен с заклинанием домового: «Дядя леший, покажись не серым волком, не черным вороном, не елью жаровою, покажись таковым, каков я».

В Тотемском уезде Вологодской губернии, как пишет Т. А. Новичкова, «против проказ леших писали прошения главному лесному хозяину на огромных листах бересты углем, их приколачивали к деревьям и не смели ни трогать, ни глядеть на них. Такие прошения писали те, кого леший обошел и завел в непроходимую чащу, кто потерял в лесу лошадь или корову».

До нас дошел пример одного такого «прошения», адресованного трем царям и написанного на бересте. Писали такого рода тексты справа налево (обыкновенно только начало, а остальное договаривали) в трех экземплярах, один привязывали к дереву в лесу, другой зарывали в землю, а третий бросали с камнем в воду. Содержание письма следующее.

«Пишу, царю лесному, царице лесной, с малыми детями, царю земляному и царице земляной, с малыми детями, царю водяному и царице водяной, с малыми детями. Уведомляю я вас, что у раба Божьего (такого-то) потерялась бурая (или какая) лошадь (или корова, или другая скотина, обозначить с приметами). Ежели найдется у вас, то пошлите, не мешкая ни часу, ни единой минуты, ни единой секунды. А как по-моему не сделаете, буду молиться на вас святому великомученику Божью Егорию и царице Александре».

После этого пропавшая скотина должна прийти сама на двор к хозяину.

Лихо одноглазое

Лихо одноглазое – дух зла, несчастья, олицетворение горя. Лихо одноглазое выступает как образ злой судьбы. Название «Лихо» восходит к прилагательному «лишний», так обозначался тот, кого следовало избегать.

Облик Лиха очерчен не вполне определенно. Как и многие обитатели иного мира, Лихо и похоже на человека, и отличается от него. Лихо предстает либо как огромный одноглазый великан, либо как высокая страшная худая женщина.

В сказках Лихо действует в образе худой женщины огромного роста с одним глазом, иногда приобретающей черты великанши. Она живет в глухой лесной чаще, куда случайно попадает герой.

Вначале Лихо радушно принимает героя, но потом пытается его съесть. Спасаясь, герой хитростью выбирается из избушки. В некоторых версиях спасение героя происходит похожим образом, как и в мифе об Одиссее и Полифеме. Завернувшись в овечью шкуру, герой выбирается из избушки. В другом случае, заметив бегство героя, Лихо кричит вдогонку, что тому полагается подарок, а на деле заманивает в очередную ловушку. Человек спасается, отрубая себе руку.

Связь образа Лиха с древнейшими мифологическими персонажами прослеживается в его описании как одноглазого существа. Исследователи установили, что одноглазость является характерным признаком ранних описаний сверхъестественных персонажей.

Когда рядом с человеком находится Лихо – его начинают преследовать самые разные несчастья. Часто Лихо привязывается к такому человеку и всю жизнь мучает его. Тем не менее, согласно русским народным сказкам, человек сам виноват в том, что к нему привязалось Лихо – он слаб, не хочет противостоять повседневным трудностям и ищет помощи у злого духа.

Лихорадка

Лихорадка, трясавица – дух или демон в облике женщины, поселяющийся в кого-нибудь и вызывающий болезнь. Название происходит от слов «лихо» (беда, несчастье) и «радеть» (стараться, заботиться).

В русских заговорах часто перечисляются их имена: лиходейка, лихоманка, манья, кума, добруха, тетка, подруга, дитюха, трясця-не-всипуха, трясавица, трясея, тресучка, трясуница, потресуха, трясучка, грозница, ледея, ледиха, озноба, знобея, забуха, студенка, подрожье, зимния, гнетея, гнетница, гнетуха, гнетучка, грынуша, грудница, глухея, глохня, ломея, ломеня, ломовая, костоломка, пухнея, пухлея, пухлая, дутиха, отекная, желтея, желтуха, желтуница, коркуша, корчея, скорчея, глядея, огнеястра, невея, нава, навье, плясавица, сухота, сухея, зевота, яга, сонная, бледная, легкая, вешняя, листопадная, водяная, синяя, горячка, подтынница, навозница, веретенница, болотница, веснянка-подосенница и т. д.

Лихорадка – привидение в виде злой и безобразной девы: чахлой, заморенной, чувствующей всегдашний голод, иногда даже слепой и безрукой, «бесица, имеюща разжени очи, а руци железные, а власы верблюжия… в человеки злые пакости творити, и кости женские иэсушити, млека изсякнут, а младенца уморити, и очи человекам омрачити, составы расслабити» (старинный заговор).

Иван Шишкин. Заросший пруд у опушки леса

Лихорадок – девять или двенадцать крылатых сестер, они обитают в мрачных подземельях ада. Одна из них – старшая – повелевает своими сестрами и посылает их на землю мучить людской род: «тело жечь и знобить, белы кости крушить».

Второго января Мороз или Зима выгоняет их, вместе с нечистою силою, из ада, и лихорадки ищут себе пристанища по теплым избам и нападают на «виноватых». Поверье это условливается теми простудами и ознобами, которые так обыкновенны в холодную пору зимы. В этот день притолоки кропили наговоренной водой. Считалось, что лихорадки пугались также петушиного крика, лая собак и колокольного звона.

Лихорадки исчисляют свои названия и описывают те муки, которыми каждая из них терзает больного (например, костоломка – «аки сильная буря древо ломить, также и она ломает кости и спину», желтея или желтуха – эта «желтить человека, аки цвет в поле»). Невея (мертвящая) – всем лихорадкам сестра старейшая. Чтобы избавиться от лихорадки, можно носить на себе змеиного выползка (змееныша, выползшего из норы), не снимая его ни на ночь, ни в бане.

В народных преданиях лихорадка может ходить и в одиночку. Славянские заговоры зачастую предполагают изгнание лихорадки в леса, пустыни, болота, тартарары. Иногда среди лихорадок выделяют «старшую», якобы сидящую прикованной на железном стуле двенадцатью цепями. По поверью, если она порвет цепи, то пораженный ею человек умрет.

Б. А. Рыбаков в книге «Язычество древней Руси» предполагает, что образ лихорадок произошел в народном сознании из представления о русалках-берегинях. Связь лихорадок с водоемами прослеживает по русским заговорам и М. Забылин.

По поверьям многих областей России, сестры-лихорадки обитали в воде, но уже в конкретной, реальной реке, озере, ручье. В рассказе, записанном в Мурманской области, «болезнь пристает из реки девочкой».

Нередко крестьяне обращались к лихорадке как к своеобразной родственнице, именуя ее «тетка», «матка», «сестрица», «гостья», «кума». Такое иносказательно-уважительное отношение вызвано опасением «призвать» лихорадку произнесением ее настоящего имени и стремлением ублаготворить ее, не раздражать.

Чтобы избавиться от лихорадок, старались задобрить, угостить их. Например, пекли 12 пирожков, шли с ними на перекресток улицы или в лес и клали там в салфетке, с приговором: «Вот вам, 12 сестер, хлеб-соль, полноте меня мучить и отстаньте от меня».

В Воронежской, Курской губерниях брали в левую руку горсть пшена, шли к реке и, оборачиваясь к ней задом, говорили: «Лихорадки, вас семьдесят семь, нате вам всем!» – после чего через голову бросали пшено в реку.

Лобаста

Лобаста (Лопаста, Албаста) – русалка, живущая в камышах. Дух в облике женщины огромного роста, «от неба до земли».

Лобаста – страшная русалка. Эту русалку, которую во многих районах России отождествляли с водянихой, лешачихой, болотницей, в Тверской области описывали так: «лобаста – нагая женщина большого роста, весьма полная», «с громадными, приблизительно в аршин, отвислыми грудями, закинутыми иногда через плечи на спину, и с косами, достигающими до земли. Она живет в больших болотах, озерах и омутах. Своим видом она наводит страх на людей и, кроме того, захватывает людей, проходящих мимо ее жилища, затаскивает в болото и щекочет сосками своих грудей, щекочет иногда до смерти». Щекотка – излюбленная забава лесных и водяных духов. Тем не менее вышеописанный ее способ не характерен для северорусских или великорусских поверий.

В некоторых районах Средней и Нижней Волги (в Саратовской, Астраханской губерниях) лобасту описывали как женщину огромного роста – «величиной от неба до земли». «Глядь, ан за ериком-то девка – знать лобаста – нагишом, чешет голову, а волосы то длинные-предлинные, а тело-то лохматое-прелохматое, да как захохочет, да в ладоши ударит – они и пуще того испугались: как бы не защекотала».

Тело ее – серая масса, голова косматая, с оскаленными клыками, руки очень длинные, пальцы скрючены.

Константин Крыжицкий. Перед полуднем

Лобаста появляется в бурю. Она возникает из тучи, оглушительно смеется. Встреча с нею гибельна. «Страшная» албаста-лобаста – скорее всего, отголосок распространенного у многих народов образа богини плодородия и неуправляемой стихии природы, от нее зависят и жизнь, и смерть человека.

На десятой неделе после святой Пасхи, сохранившей древнее народное название «русальной», ни одна девушка не решается пойти в лес без подружек из боязни, что лобасты и другие русалки затащат ее в свой веселый бесконечный хоровод, закружат и уведут с собой.

Лоскотуха

Лоскотухи – русалки, души девушек, умерших зимою, весною или летом. В полях они защекочивают насмерть парней и девушек. Лоскотуха и означает «лоскочущая», т. е. щекочущая, щекотунья.

В источниках, относящихся в основном к районам Украины и Белоруссии, нельзя не заметить стремления выделить лоскотух в особый разряд русалок, которые замучивают щекотаньем встречающихся им людей.

Лоскочут (щекочут) встречающихся мужчин не все русалки, а только молодые. Русалки постарше ведут себя много солиднее. По преданию, «симбирская молодая вдова Марина, утопившись из любви к Ивану Курчавому и сделавшись русалкою, только охала и вздыхала, смотрела на дом своего милого, а на встречных рыбаков и не глядела, только пугала их».

Название лоскотовка или лоскотуха, как одно из наиболее распространенных, нужно будет признать одним из древнейших туземных названий для русалок, предшествовавших по времени заимствованию названия «русалка». В севернорусских и великорусских поверьях такие действия чаще приписываются лешему.

Чтобы уберечься от русалок-щекотух, в период приблизительно с Троицы до начала Петровского поста старались не ходить в одиночку в лес или к воде, а также в засеянное рожью поле, особенно после захода солнца, носили с собой отпугивающие русалок травы (чеснок, полынь и т. д.). Наиболее опасными считались недели до и после Троицы.

Хотя представления о русалках-щекотуньях общераспространенны, название лоскотуха более характерно для южных, юго-западных районов России.

Луговой

Луговой (луговичок, луговик) – дух лугов, ребенок полевика, маленький зеленый человечек в одежде из травы, помогает косить травы во время сенокоса.

Луговой – не злой дух, он даже помогает людям во время сенокоса. Крестьяне некоторых мест верили, что он в виде маленького зеленого человечка в одежде из травы бегает по лугам и ловит птиц (по некоторым поверьям, в пищу своему родителю – полевику).

Бывает очень сердитым, когда косари покос прозевают – гонит траву в буйный рост и так заплетает ее, что не срезать, не разорвать, а то и сушит траву на корню. Если же придут косари на такой покос – тупит и ломает косы у косарей, делая так, чтобы коса наткнулась на невидимый в траве камень, и т. д.

Он также может вредить людям, заснувшим в поле, особенно на меже: наваливается им на грудь и душит до смерти или насылает на них лихорадку. Иногда считалось также, что луговик – маленький и мохнатый дух, который обитает под землей в норах и выходит оттуда только в полдень и перед заходом солнца.

Мавки

Мавки (навки) – славянские мифические существа, имеют сходство с русалками; у украинцев – мавки, майки, нейки; у болгар – навяки или навы; у словинцев – мавье, навье, мовье.

Слово «мавка» (навка) образовано от общеславянского «навь», означавшего, по-видимому, «смерть», «мертвое тело».

Мавками становятся малолетние дети, умершие без крещения или задушенные матерями, мертворожденные. Также мавкой может стать ребенок, умерший на Русальной неделе. Считается, что таких детей забирают русалки, уносят их к себе в воды, где превращают их в мавок.

Николай Рерих. Зловещие

В Малороссии рассказывают, что они ежегодно приходят на землю в то время, когда хлеб начинает колоситься и может служить им надежным убежищем. Называют их и гречухами – от гречи, в которой они любят прятаться. Мавки стараются мстить живым людям за то, что допустили их умереть некрещеными и лишили небесного царства. В летнее время они плавают в ночные часы на поверхности рек, источников и озер и плещутся водою, а на Русальную неделю бегают по полям и нивам с печальным возгласом: «Мене маты породыла, нехрещену схороныла!» У гуцулов мавки – прекрасны, стройны и резвы, носят тонкие, прозрач ные платья и убирают свои длинные, распущенные по плечам косы весенними цветами. Они заботятся о благосостоянии полей и стад, и как только растают снега – являются в горы и долины, засевают травы и даруют урожай. Они воруют по ночам лен, прядут кудели, ткут и белят полотна, вьют венки.

Так же, как и русалки, часто завлекают к себе мужчин и убивают их. Часто просят путников дать им гребешок. Если гребешок получают, то расчесываются и уходят, иначе могут погубить.

По некоторым представлениям, мавки летают по воздуху в виде больших черных птиц с большими клювом и когтями, которыми они задирают людей до смерти.

Особенностью внешнего вида мавок является отсутствие кожи на спине, в результате чего сзади у них можно увидеть все внутренности. По этой причине их также называют «не имеющие спины».

Если на них брызнуть водой и сказать: «Крещу тебя во имя Отца, Сына и Святого Духа», они обращаются в ангелов и оказывают своему благодетелю большие услуги. Это может произойти только в течение семи лет после того, как ребенок превратился в мавку. Если же в течение семи лет мавку никто не покрестит, то она навсегда остается мавкой.

Защитой от мавок, по народным поверьям, служат чеснок, хрен и полынь.

Морок

Морок – дух мрачный или сонливый, кошмар, дух очарования, околдовывания, ворожейства, покровитель обмана, связан с богиней Марой.

Сон, в котором человек видит самого себя, по народным поверьям, является приметой скорой смерти.

Дед Мороз

Дед Мороз (Морозко, Трескун, Студенец) – славянский мифологический персонаж, повелитель зимнего холода, олицетворение зимних морозов, кузнец, сковывающий воду.

Древние славяне представляли его в образе низенького старичка с длинной седой бородою. Его дыхание – сильная стужа. Его слезы – сосульки. Иней – замерзшие слова. Волосы – снежные облака. Супруга Мороза – сама Зима. Зимой Мороз бегает по полям, лесам, улицам и стучит своим посохом. От этого стука трескучие морозы сковывают реки, ручьи, лужи льдами.

Дед Мороз первоначально был злым и жестоким языческим божеством, повелителем ледяного холода и пурги, морозившим людей.

Вместе с тем существовал образ доброго Мороза, который живет в ледяном доме, спит на перине из снега и т. п. Зимой бегает он по полям и улицам и стучит – от его стука начинаются трескучие морозы и оковываются реки льдами. Если ударит он в угол избы, то непременно бревно треснет.

В славянских преданиях морозы отождествлялись с бурными зимними ветрами: дуновение Мороза производит сильную стужу, снежные облака – его волосы.

Накануне Рождества Морозку кликали: «Мороз, Мороз! Приходи кисель есть! Мороз, Мороз! Не бей наш овес, лен да конопли в землю вколоти!»

Иван Билибин. Морозко

Навь

Навь (навье, навы) – изначально – нижний мир в славянском трехуровневом мировосприятии. В поздней славянской мифологии воплощение смерти. В старинных русских памятниках навье – мертвец.

Родственное имя самостоятельного божества есть в списке польских богов. У других славянских народов это целый класс мифологических существ, связанных со смертью.

В Галиции существует предание о счастливом народе «рахмане», живущим за черными морями. В южной Руси этот народ называют навы, празднуемый ими Велик день – навьский или русальный.

Болгарские нави – злые духи, двенадцать колдуний, которые сосут кровь у родильниц. У болгар также мертворожденные или умершие без крещения мальчики становятся духами-навяками.

Янис Розенталс. Навь

Нежить

Нежить – существа без плоти и души – все, что не живет человеком, но имеет человеческий облик. Нежить многолика. Характерна русская пословица: «У нежити своего облика нет, она ходит в личинах».

Многие имена собственные персонажам, относящимся к нежити, связаны с местом их обитания – леший, полевик, омутник и т. д. К внешним характеристическим признакам относятся аномальные (для человека) проявления: сиплый голос, вой, скорость перемещения, смена обличия.

Отношение нежити к людям неоднозначно: есть злокозненные демоны, есть и доброхоты.

«Вот обогнул Нежит старую ель и бредет – колыбаются синие космы. Подвигается тихо, толчет грязи по мху и болоту, хлебнул болотной водицы, поле идет, другое идет, неприкаянный Нежит, без души, без обличья. То он переступит медведем, то утишится тише тихой скотины, то перекинется в куст, то огнем прожигает, то как старик сухоногий – берегись, исказнит! – то разудалым мальцом и уж опять, как доска, вон он – пугало пугалом»

(А. М. Ремизов. «К Морю-Океану»)

Ночницы

Ночницы (криксы) – ночные духи-демоны. Это неопределенного вида существа. Иногда представляются в виде женщин с длинными волосами в черной одежде. Ночницами становятся после смерти женщины-ведьмы, не имевшие детей.

Нападают в основном на новорожденных детей, до крещения.

Из страха перед ночницами матери остерегаются после захода солнца оставлять на дворе пеленки, выходить из дома и выносить ребенка, не оставляют открытой и не качают пустую колыбель, применяют различные обереги колыбели (растения, иголку и т. п.), не купают детей и не стирают пеленок и белья в «ночной» (простоявшей ночь) воде.

Овинник

Овинник (гуменник, подовинник, овинный, жихарь, дедушко, подовинушко, овинный батюшка, овиннушко, царь овинный) – в традиционных народных верованиях восточных славян дух, живущий в овине (на гумне).

Овинник имеет вид громадного черного кота, величиною с дворовую собаку, с горящими, как уголья, глазами. Однако он может иметь и другие обличия в зависимости от географического положения: в Смоленской области овинник показывается в обличии барана, а в Костромской – может принимать вид покойника.

Постоянное место обитания овинника – овин, но он может совершать «вылазки», например, в баню: в гости к баннику или в любое другое место двора. В дом овинник никогда не заходит: не может, так как боится домового, который сильнее овинника.

Овинник очень любит бороться, может меряться силами с банником, а может и с человеком, только подобная борьба часто заканчивается не в пользу последнего.

Овинник – один из «домовых» духов. Он смотрит за порядками кладки снопов, следит, чтобы хлеба не сушили во время сильных ветров. Не позволяет гуменник топить овины в заветные дни – большие праздники, особенно на Воздвиженьев день и Покров: по старинным деревенским традициям в эти дни овины должны отдыхать.

В случае, если крестьянином или крестьянкой будут нарушены эти веками складывавшиеся законы, последствия могут быть самыми печальными, вплоть до смерти «виновника». Впрочем, овинник любит пакостить и без причины. Если ему удается навредить мужикам, он хохочет, хлопает в ладоши или лает по-собачьи.

Виктор Корольков. Овинник

Характер овинника весьма противоречив. Его непросто задобрить, и в целом он достаточно враждебен по отношению к человеку. Впрочем, это вполне объясняется тем, что овины, в которых для сушки зерна применялся открытый огонь, часто сгорали, лишая крестьянские семьи пропитания, а, порой, и всего имущества вместе с домом: ведь от горящего овина часто начинали полыхать и соседние строения.

Овинник может, например, выступать рачительным и бережливым хозяином: охранять овин от всякой нечисти и помогаеть намолотить побольше зерна. По ночам он переносит снопы на ток, довеивает зерно, стережет солому. Считалось даже, что овинник добрый и милостивый, он способен защитить человека от упырей и чертей, если ему помолиться. Рассказывают, будто однажды овинник до первых петухов дрался со старухой-упырицей, напавшей на парня, и отстоял его. В другой быличке овинник защищает человека от происков банника: «А вот один мужик овин сушил. А там рожь или овес, или пшеница, чтобы сохло. Все у него там сушится, уже положил дров. Приходит сосед, кум, приходит с уздой:

– Пошел я, надо лошадь привязать. Потом к тебе зайду.

– Ну, ладно, заходи, – говорит.

А когда сосед ушел, вышел этот овинник, подовинник-то и говорит:

– Это к тебе не кум приходил, а банник из бани. А ты принеси еще кочергу. Чтобы было две кочерги. Да кочерги в печку положи. Две кочерги накали, так одной-то ты его и поджигай, этой кочергой, а то нам с тобой его не одолеть, он нас сильней.

Ну, „кум“ пришел, набрал пучочек соломы и поджигает. Мужик говорит:

– Да что ты делаешь, ты же солому поджигаешь!

А „кум“ еще пучок соломы берет и еще хотел поджечь. Мужик-то выхватил кочергу, она накалилась, красная. Да давай водить ему по рылу и везде. А подовинник его тоже. Банник выскочил и удрал. Подовинник сказал мужику:

– Вот, а если бы я тебя не предупредил? Вот какой кум-то к тебе приходил».

По другим представлениям, овинник труслив и убегает от человека. Однако если рассердится, то может подпалить овин.

Крестьяне старались не ссориться с овинником, умилостивить его всевозможными способами: более опытные начинают топить только после того, как попросят у «хозяина гумна» позволения, благодарят по окончании сезона. В именинные дни гуменника, ему приносят пироги и петуха. Петуху на пороге отрубают голову, кровью окропляют все углы овина.

В канун Нового года девушки гадали на то, когда начнется и какой будет семейная жизнь. К окну сушила они подставляли оголенные ягодицы и ждали: если погладит мохнатой рукой – семейная жизнь будет в достатке, гладкой – в бедности, если же гуменник и вовсе не дотронется до гадающей, то это значило, что и в этом году ей не суждено выйти замуж.

Женский овинный дух – жареница – также живет в овине у печки. Говорят, будто она излучает свет и огонь – «вся так и горит, и светится». Ее, по поверьям, можно видеть в полдень на огороде или гороховом поле.

Одноглазка, Двуглазка и Триглазка

Одноглазка – мифологический женский персонаж, включаемый в триаду вместе с Двухглазкой и Трехглазкой, следящий за героем. Вне триады не существует.

Образ, противопоставляемый Двуглазке (которой не хватает обычных двух глаз для решения чудесной задачи) и Трехглазке (у которой третий глаз все видит, когда два других спят, архаический мотив преимущества числа три, известный в индоевропейской мифологии). Одноглазка – один из вариантов мифологического образа Лиха, изображаемого у восточных славян в виде одноглазой женщины, встреча с которой приводит к потере парных частей тела.

Подменыш

Иногда вместо похищенного дитя Мары подкладывают своего ребенка. Такой подменыш отличается злым характером: он коварен, дик, необыкновенно силен, прожорлив и криклив, радуется всякой беде, не произносит ни слова – пока не будет вынужден к тому какою-либо угрозою или хитростью, и тогда голос его звучит, как у старика.

Где он поселяется, тому дому приносит несчастья: скот заболевает, жилье ветшает и разваливается, предприятия не удаются.

Он имеет склонность к музыке, что обнаруживается и быстрыми успехами его в этом искусстве, и чудесною силою его игры: когда он играет на каком-нибудь инструменте, то все – и люди, и животные, и даже неодушевленные вещи предаются неудержимой пляске.

Чтобы узнать, действительно ли ребенок подменен, надо развести огонь и кипятить воду в яичной скорлупе, тогда подменыш восклицает: «Я стар, как древний лес, а не видал еще, чтобы варили в скорлупе яйца!» – и вслед затем исчезает.

Полевой

Полевой (полевик) – один из низших духов в славянской мифологии, «родственник» домового. Обретается в полях, обычно обработанных, но может и просто жить в диком поле. Также его называют луговиком, если он живет на лугу. Иногда его именуют белуном. Белун якобы является перед человеком и просит того, чтобы он вытер ему сопли, которые свисают на бороду. Ежели кто откажется, то он сделает ему что-нибудь плохое. А если кто вытрет, то он исчезнет, а у человека в руке вместо соплей окажутся серебряные монеты.

Дух этот полевой видится в виде маленького белобородого старичка, который не любит, когда кто-то работает в поле.

С. Максимов пишет: «У орловских и новгородских знающих людей этот дух, приставленный охранять хлебные поля, имеет тело черное, как земля, глаза у него разноцветные, вместо волос, голова покрыта длинной зеленой травой, шапки и одежды нет никакой.

На свете их много (толкуют там): на каждую деревню дадено по четыре полевика.

Алексей Саврасов. К концу лета на Волге

Иван Билибин. Полевик

Это и понятно, потому что в черноземных местах полей много, и мудрено одному полевику поспевать повсюду. Зато лесные жители, менее прозорливые, но не менее трусливые, видали „полевых“ очень редко, хотя часто слыхали их голос. Те же, кто видел, уверяли, что полевик являлся им в виде уродливого, маленького человечка, обладающего способностью говорить. Вот что рассказывала на этот счет одна новгородская баба:

Шла я мимо стога. Вдруг „он“ и выскочил, что пупырь, и кричит: „Дорожиха, скажи кутихе, что сторожихонька померла“.

Прибежала я домой – ни жива, ни мертва, залезла к мужу на полати, да и говорю:

– Ондрей, что я такое слышала?

Только я проговорила ему, как в подъизбище что-то застонало:

– Ой, сторожихонька, ой, сторожихонька.

Потом вышло что-то черное, опять словно маленький человечек, бросило новину полотна и вон пошло: двери из избы сами ему отворились. А оно все воет:

– Ой, сторожихонька.

Мы изомлели: сидим с хозяином словно к смерти приговоренными. Так и ушло».

Относительно доброго, но проказливого нрава полевик имеет много общего с домовым, но по характеру самых проказ он напоминает лешего: так же сбивает с дороги, заводит в болото и в особенности потешается над пьяными пахарями.

С полевиком особенно часто можно встретиться у межевых ям. Спать, например, на таких местах совсем нельзя, потому что детки полевиков («межевчики» и «луговики») бегают по межам и ловят птиц родителям в пищу. Если же они найдут здесь лежащего человека, то наваливаются на него и душат.

У полевиков, в отличие от прочей нечисти, любимое время – полдень, когда избранным счастливцам удается его видеть наяву. Впрочем, очевидцы эти больше хвастают, чем объясняют, больше путают, чем говорят правду. Так что, в конце концов, внешний облик полевика, как равно и его характер, выясняются очень мало, и во всей народной мифологии это едва ли не самый смутный образ. Известно только, что полевик зол и что подчас он любит сыграть с человеком недобрую шутку.

Полевой капризен, его легко разгневать, и тогда он мучает пасущийся в поле скот, насылая на него мух и слепней, приваливает к земле хлеб, скручивает растения, напускает на них вредных насекомых, отводит от полей дождь, приманивает на них скотину, разрушает изгороди на полях, пугает и сбивает с дороги людей, заводит их в болото или в реку, особенно потешаясь над пьяными пахарями. Детей он заманивает полевыми цветами, сбивает их с дороги, «водит» по полям, заставляя блуждать. Непрошеных посетителей полевой пугает диким эхом или свистом или же принимает вид чудовищной тени и гонится за человеком.

В Зарайском уезде со слов крестьян была записана такая бывальщина: «Сговорили мы замуж сестру свою Анну за ловецкого крестьянина Родиона Курова. Вот на свадьбе-то, как водится, подвыпили порядком, а потом сваты в ночное время поехали в свое село Ловцы, что находится от нас недалеко. Вот сватьи-то ехали-ехали, да вдруг и вздумал над ними подшутить полевик – попали в речку обе подводы с лошадьми. Кое-как лошадей и одну телегу выручили и уехали домой, а иные и пешком пошли. Когда же домой явились, то свахи матери-то жениховой и не нашли. Кинулись к речке, где оставили телегу, подняли ее, а под телегой-то и нашли сваху совсем окоченелою».

В помощницах полевой имеет полудениц – девушек из разряда русалок, но живущих в поле.

Полудницы

Полудницы (полуденицы) – в славянской мифологии относятся к берегиням поля или земли. Эти высокие девушки с длинными косами в полдень выискивают в поле тех, кто не ушел в тень на отдых. Если же найдут, могут сильно ударить по голове.

Рождаются и умирают вместе с полем, к которому относятся. Оставленного в поле без присмотра ребенка похищают или же могут заменить своим собственным.

Если встретить полудницу в полдень, то она может начать загадывать загадки, если не разгадать – может защекотать до полусмерти. Существует много способов обережения от берегини при близкой встрече. Один из них такой: поскольку полудница пополудни исчезает, предписывалось отвечать ей долго, медленно, тщательно все объясняя.

Полудница опасна для людей, особенно для детей, она следит за тем, чтобы они не ходили в поле и не мяли хлебов. Детей она заманивает в гущу хлебов и заставляет долго блуждать. В деревнях малышей пугали: «Не ходи в рожь, полудница тебя обожжет» или: «Полудница тебя съест». Часто полагали, что полудница обитает не только в ржаном поле, но и в гороховом, а также на огороде и охраняет свои владения от набегов детей.

На Русском Севере записаны предания о полуднице: «Прежде-то ходили полудницы, щекоткой защекочут до самой смерти, отец все рассказывал. До полудня они ничего не сделают, а с полдня с пожни нужно уходить домой. Как жнут рожь, так полудницы-то сидят, скрючатся все, руки, ноги вот так сложат. Теперь полудницы стали куда-то деваться. Отец в глаза не видывал их, а старухи-то жнут, так видывали».

«Жали. Было это со старухой. Время-то склоняется вот этак уж, с поля уходи – полудницы придут. Полудницы так угонят, защекочут, порешат человека. И вот говорили, одна женщина жала. Жала да поглядела – никого нету: „Дай еще сноп принесу“. Немного сноп недонесла – прилетела полудница, ее и схватила щекотать. Щекочет она насмерть. А вниз повались – отступится».

«Полудница людей косой косила. Хитрая женщина. Полудница лежит до двенадцати часов, потом идет косить. В двенадцать часов все убегают домой. Она была женщина с длинными волосами, в годы пращура жила. Окошки-то в те времена были маленькими, со ставнями. В полночь у кого не были закрыты ставни, полудница разбивала стекла, а если кого встречала на улице, косила его. Зимой ее нету, а летом в кустах лежит. У них и одежда прежняя, домотканая».

Несмотря на предписываемую полудницам жестокость, убить они могут только того работника или путника, который не соблюдает обычаев и живет жизнью грешной. Считается, что именно полудницей может быть выявлен вор или убийца.

Полудницы представлялись не только в виде девушек, но иногда и в виде юношей или же косматой старухи. Чаще всего появляются на ржаных полях во время жатвы, отсюда второе название – «ржаницы», «ржицы».

Полудницы любят плясать, причем переплясать их никто не может: могут плясать без устали до вечерней зари. Если же найдется девушка, которая сумеет переплясать, то по преданиям, полудница одарит ее невиданно богатым приданым.

Часто считаются одним из видов русалок, поэтому иногда их называют «полевые русалки».

Проклятые дети

Проклятые дети поступают в распоряжение нечистой силы, а часто и сами становятся демонами – лешими, водяными, домовыми, русалками. В народе нередко говорят, что вся эта нечисть – обыкновенные люди, когда-то проклятые своими родителями и вынужденные существовать с тяготеющим над ними проклятием. Они обречены пребывать на земле и живут в озерах, болотах, лесных чащах – на границе между миром живых и мертвых.

Считается, что они строят себе жилища, заводят семьи и вообще ведут жизнь, похожую на человеческую, но не могут вступать в общение с живыми и зачастую относятся к ним очень враждебно.

Рассказывают, например, будто проклятые по ночам выходят на дорогу и предлагают прохожим подвезти их на лошадях. Кто на это согласится, навсегда останется у них.

Проклятых можно отличить по тому, что их одежда всегда запахнута на левую сторону.

Однако проклятым мог оказаться не только тот, кто совершил какой-либо серьезный проступок, но и тот, кого мать по неосторожности, в минуту раздражения выбранила, например, сказала: «Понеси тебя леший», «Леший бы тебя взял» или «Иди ты к черту». Ребенка, обруганного матерью в «злую» минуту, тотчас подхватывает нечистая сила и уносит в потусторонний мир. И он оказывается в бане, если его схватил банник, или в лесу, на высоком дереве, если это был леший, или где-нибудь в канаве, яме, на перекрестке, если это был черт.

О проклятых детях, унесенных нечистой силой, рассказывают много быличек.

«Нельзя детей ругать. Настоящая мать так не скажет, а если скажет, так потом сама намучается. Скажет: „Понеси тебя леший!“ – леший и понесет. Ребенок должен домой прийти, а его не видать. Потом пойдут искать людей, которые знаются с лесным, чтобы отыскать ребенка. Были такие случаи.

Девушка в лес ушла по ягоды с подругами, подруги-то пришли, а девушка осталась в лесу ягоды собирать. А мать-то в это время и заругалась, чтобы ее леший унес. Ну вот ее леший и унес.

Сама потом девушка рассказывала, что со старушкой шла (это леший старушкой обернулся).

– Что, – спрашивает старушка, – устала? Так не садись, пойдем.

Потом что-то затрещало, ветер повеял, в лесу ужасная темень, ничего не видно. Старушка эта потерялась, она не знает, куда идти. Стала глядеть – на тропинку ее вывела старушка. Тропинка довела ее до реки, перешла она мост и вышла к деревне. Так эта старушка – лесной был. Он всякий вид может принимать. Может и мужчиной быть, и женщиной. А у других, я слыхала, дедушка вел».

«Я слышала от мамы, семья тут была одна, там девочка такая, маленькая была. А мать на нее заругалась: „Понеси тебя леший!“ Девочка пропала. Всей деревней ходили, искали. Не могли нейти девку.

Николай Богданов-Бельский. Новая сказка

Потом матери говорят: „Что-то надо снести, чтобы задобрить хозяина лесного“.

И мать яйца носила. Так потом нашли девочку – сидит, посажена на пенек.

„А меня, – говорит, – дедушка вел. Говорит: „Иди сюда!““

Говорят, что если леший яйца возьмет, значит, отпустит, а не возьмет – не отпустит. Мать пришла, видит: яйца взяты, а девочка на пень посажена».

Такой ребенок уже не может сам вернуться домой, потому что он оказывается вне пределов человеческого мира, не будучи умершим, он вынужден существовать в «том» мире и по законам «того» мира. Даже если он скитается где-то совсем рядом с домом, он все равно не может к нему приблизиться, даже если он видит живых людей и слышит их голоса, он не способен окликнуть их, потому что от мира живых его отделяет невидимая граница.

В преданиях нередко рассказывается, что унесенный нечистой силой ребенок попадает в такое место, где встречается с умершими родственниками, то есть в загробный мир.

Пятница

Пятница – покровительница женщин и матерей. Вероятно, ведет происхождение от Мокоши. Позднее ее культ соединился с культом христианской святой Параскевы.

У восточных славян Пятница – персонифицированное представление дня недели. 28 октября по ст. ст. было посвящено Пятнице. В этот день, согласно «Стоглаву», не пряли, не стирали и не пахали, чтобы не запылить Пятницу и не засорить ей глаза. В случае нарушения она могла наслать болезни. Считалась «бабьей святой».

По украинским поверьям, Пятница ходит исколотая иглами и изверченная веретенами. До XIX в. на Украине сохранялся обычай «водить Пятницу» – женщину с распущенными волосами.

У восточных славян деревянные скульптуры Пятницы ставились на колодцах, ей приносились жертвы (в колодец бросали ткани, кудель, нитки, овечью шерсть). Обряд назывался «мокрида».

Рарог

Рарог – огненный дух, связанный с культом очага.

Согласно некоторым поверьям, Рарог может появиться на свет из яйца, которое девять дней и ночей высиживает человек на печи.

Рарога представляли в образе хищной птицы или дракона с искрящимся телом, пламенеющими волосами и сиянием, вырывающимся изо рта, а также в виде огненного вихря.

Возможно, образ Рарога генетически связан с древнерусским Сварогом и русским Рахом (Страх-Pax русских заговоров, воплощение огневого ветра – суховея).

Русалки

Под русалками понимают всех упоминаемых в фольклоре разнообразных человекоподобных существ или духов, ведущих водный или полуводный образ жизни. Русалка, купалка, водяница, лоскотуха и др. – один из низших духов в славянской мифологии, обычно вредоносный.

Было распространено мнение, что русалки не имели души и что они якобы хотят ее обрести, но не могут найти в себе силы оставить море.

В русалок превращаются умершие девушки, преимущественно утопленницы, люди, купающиеся в неурочное время, те, кого специально утащил водяной к себе в услужение, некрещеные дети. Встречаются рассказы и о русалках-мужчинах.

Представляются русалки в виде красивых девушек с длинными волосами, реже – в виде косматых безобразных женщин. Русалки могут внешне почти не отличаться от людей, а могут иметь в нижней части тела вместо ног плоский хвост, похожий на хвост рыбы.

Иван Билибин. Русалка

Простоволосость, недопустимая в обычных бытовых ситуациях для нормальной крестьянской девушки, – типичный и очень значимый атрибут.

Образ русалки связан одновременно с водой и растительностью, сочетает черты водных духов и карнавальных персонажей (типа Костромы, Ярилы), смерть которых гарантировала урожай. Отсюда вероятна и связь русалок с миром мертвых.

В Русальную неделю (неделя до или после Троицы) русалки выходят из воды, бегают по полям, качаются по деревьям, могут защекотать встречных до смерти или увлечь в воду. Особенно опасны в четверг – «русальичин велик день». Поэтому в эту неделю нельзя было купаться, а выходя из деревни, нужно брать с собой полынь, которую русалки якобы боятся.

Есть у славян и такое поверье, что предки их живут у колодцев, где «русалка-царица» хранит влагу бессмертия. Это поверье делает понятным превращение души человека в русалку: приобщаясь к источнику жизни, душа отождествляется с божеством, которое его олицетворяет, т. е. становится русалкой. Таким образом культ дарующей жизнь богини может соединяться с культом предков. Назначение русалки – хранить напиток бессмертия в раю и приносить его на землю.

Существуют поверья, что русалка выполняет эту волю богов посредством превращений. Так, русалка появляется в образе коня или кобылицы, иногда в образе птицы. Смысл этих превращений связан с существом древней русалки. В некоторых древних поверьях конь обозначал встречу огня и влаги и их сов местное действие в природе: конь – молния, но такая молния, которая выбивает ключи из недр земных. Эти ключи – гремучие, они кипят и белеют пеной. «Ты кипи, кипи, колодезь, ты кипи, кипи, студеный, ключевою водою со серебряной пеной», – пелось в свадебной песне, записанной Н. А. Афанасьевым в Москве.

Конь – облако, рожденное росой, которую согрел огненный луч, упавший с неба. Соединение огня и влаги в образе коня делает понятным, почему молоко кобылицы в волшебных сказках получает силу живой воды и возвращает жизнь убитому герою.

Конь – носитель напитка бессмертия – близок к образу русалки, и это сделало возможным превращение полубогини в кобылку. Древний миф ожил в обряде, приуроченном к летним и зимним праздникам.

Илья Репин. Садко

Константин Маковский. Русалки

Мифическая русалка в представлениях древних славян объединялась с лебедем и кукушкой. Она могла обернуться птицей, причем в крылья превращалась ткань ее белых льняных покрывал. Прядение льна – любимое занятие русалок. Готовые полотна они расстилают на земле возле колодцев, у источников, моют их ключевой водой. Тот же образ водяной девы-птицы создал поверье, будто русалки живут на речном берегу в гнездах, свитых из соломы и перьев, а пальцы ног у них соединены перепонкой, как у гуся и лебедя.

Если южнославянские предания помнят о вилах, являющихся в образе белых лебедей, то русские сказки повествуют о лебедь-птице, красной девице, выплывающей из морской глубины. Птицы, обличье которых принимает русалка, появляются в древних мифах как носители света и живой воды или как стражи у источника огня и влаги. Весной лебедь приносит лучи солнца или золотые яблоки, полные чудесным соком, возвращающим молодость.

Огненно-водное естество русалки, ее участие в мистерии природы наделяют ее мудростью и вещим знанием: для нее нет неразгаданных загадок, ей ведома судьба девушки, доверившей свой русальный венок речной волне. Словно мудрая жрица в культе богов, русалка испытывает веру человека и карает его за безбожие. Согласно народному поверью, русалки похищают полотна у девушек, уснувших без молитвы. И в песне поется о том, как русалочка защекочивает, т. е. заговаривает, зачаровывает дивчинку, ничего не знающую о религиозных тайнах.

Золотой колт с изображением русалок. XII в.

Так обрывки былого культа русалки, долго не исчезавшие в народном быту, воскрешают древний образ богини – посредницы между богами и земной природой, мудрой и вещей жрицы в мистерии весны. Этот образ, возникнув в XVIII веке, соединил в себе как водную стихию (водяницы, берегини и др. – собственно «нечистых» мертвецов), так и верования о духах плодородия.

В народном мнении русалки – не просто души умерших, но души погибших неестественной смертью, убитых или самоубийц. К русалкам относили также исчезнувших когда-либо людей, проклятых матерями или украденных у них нечистой силой детей.

Вот как описывали русалок два века назад те, кто утверждал, что видел их: «Девушки ходят в белом во всем, косы распустят длинные, лица не видно, руки холодные, сама длинная, высокая. Лес шумит-гремит, шум идет – русалки ходят, высокие, как деревья, венки, рубахи на них. Русалка – совсем как женщина, только в лице румянца нет, да руки тощие и холодные, волосы очень длинные, груди большущие».

«Русалка – это смерть такая. Косы распущенные, в белом платье. Это дух выходит человеческий, потом в землю идет. Русалкам погребения не делали, зароют – и все. И вот ходит душа бесприкаянная. Русалки ходили по полю, когда солнце сядет, и домой приходили на печку. Это мертвые души ходят».

«Русалки в жите, в жите качались. Белые. Такие, как человек. Я сама видела даже. Ну вот жито. И она, как человек, такая голая, и только так вот жито качается. Маленькая, а волосы распущены, только белые. Голая, и руки долгие, пальцы долгие».

Однако в народной традиции встречается и совсем иной облик русалки – страшной, безобразной, косматой, заросшей шерстью, горбатой, с большим брюхом и острыми когтями. Ее внешность подчеркивает принадлежность к нечистой силе. Очень часто народная молва наделяет русалок длинными обвислыми грудями, иногда даже железными, которыми они насмерть забивают людей. В некоторых местах Полесья полагают, что русалки «с железными титьками, голые, косматые», «русалка – вроде женщина старая, старуха, такое оборванное все на ней, сама старая, страшная, а титька железная. Вроде убивает титькою большой». Еще говорят, будто русалки прячутся в жите со ступой и пестом, кнутом, кочергой или вальком и убивают ими людей либо толкут их в своей железной ступе.

Пока жито стоит, дети ходили в жито, когда цветут васильки. Ну и плутают там. Старшие их пугали: «Там русалка с батогом, да побьет батогом». Говорят, у нее железная ступа и пест. Да возьмет и в железной ступе истолчет.

Иногда русалку представляют вымазанной дегтем или смолой и называют смолянкой.

Как и прочая нечистая сила, русалки склонны к оборотничеству – они могут принять вид коровы, теленка, собаки, зайца, а также птиц (особенно сорок, гусей и лебедей) и небольших зверьков (белок, крыс или лягушек). Могут они обернуться и возом с сеном, и тенью, которая «столбом идет».

Русалки большую часть года проводят в воде – реках, озерах и даже колодцах. Чтобы маленькие дети не подходили к колодцу, их пугали: «Не ходи к колодцу, а то тебя русалка затащит». На дне водоемов у них есть жилища. По одним сведениям, это что-то вроде птичьих гнезд, по другим – красивые хрустальные дворцы или же чертоги, построенные из морских раковин и драгоценных камней. Русалок часто можно встретить у воды – они любят сидеть на плотах, прибрежных камнях, расчесывают костяными или железными гребнями волосы, моются и умываются, но, чуть завидев человека, ныряют в воду. Многие видели, как русалки стирают белье, колотят его вальком, точь-в-точь как деревенские бабы, а затем расстилают сушиться возле источников. Любят они сидеть на вертящихся колесах водяных мельниц и с криком и шумом ныряют оттуда в воду.

На Купалу до захода солнца, говорят, купаются русалки. Дождик идет такой дробненький, и солнце светит. Это, говорят, русалки купаются.

«С Троицына дня, они выходят из воды, где живут постоянно, и вплоть до осени гуляют по полям и рощам, качаются на ветках развесистых ив или берез, ночью водят хороводы, поют, играют, аукаются друг с другом. Там, где они бегали и резвились, хлеб родится обильнее. Играя в воде, они путают рыбачьи сети, портят у мельников плотины и жернова, на поля насылают проливные дожди и бури. У заснувших без молитвы женщин русалки похищают нитки, полотна, разостланные на траве для отбеливания, развешивают на деревьях. Отправляясь в лес, запасались предохранительным средством от русалок – ладаном и полынью. Русалка встретится и спросит: „Что у тебя в руках: полынь или петрушка?“ Скажешь „петрушка“, русалка обрадуется: „Ах ты, моя душка!“ – и защекочет до смерти, скажешь „полынь“ – обиженно бросит: „Прячься тын!“ – и пробежит мимо».

Известны не только водяные, но и лесные, и полевые русалки. Последние водятся во ржи и напоминают другие женские демонические существа – полудниц.

Сатанаил

Сатанаил (сатана) – в славянских сказаниях злой дух.

Имя Сатанаил восходит к христианскому сатане, однако функция Сатанаила связана с архаическими дуалистическими мифологиями. В дуалистической космогонии Сатанаил – противник бога-демиурга.

В средневековом южнославянском и русском «Сказании о Тивериадском море» Тивериадское озеро в Палестине представлено как первичный безбрежный океан. Бог опускается по воздуху на море и видит Сатанаила, плавающего в облике гоголя. Сатанаил называет себя богом, но признает истинного Бога «Господом над всеми господами». Бог велит Сатанаилу нырнуть на дно, вынести песку и кремень. Песок Бог рассыпал по морю, создав землю, кремень же разломил, правую часть оставил у себя, левую отдав Сатанаилу. Ударяя посохом о кремень, Бог создал ангелов и архангелов, Сатанаил же создал свое бесовское воинство.

«…Волхвы поведали о том, как бог мылся в бане, вспотел и отерся ветошкой, которую сбросил с небес на землю. Сатана стал спорить с Богом, кому из нее сотворить человека (сам он сотворил тело, Бог вложил душу). С тех пор тело остается в земле, душа после смерти отправляется к Богу».

(«Повесть временных лет»)

Сирин

Сирин – райская птица с головой девы. Считается, что Сирин представляет собой христианизацию языческих русалок-вил. Часто изображается вместе с другой райской птицей – Алконостом, но голова Сирина иногда оказывается непокрытой, а вокруг нее нимб. Сирин также поет песни Радости, тогда как Алконост – песни Печали.

Виктор Васнецов. Сирин и Алконост

Иван Билибин. Райская птица Сирин

Самые древние изображения Сирина восходят к X веку и сохранились на глиняных тарелках и височных кольцах (Киев, Корсунь).

В средневековых русских легендах Сирин однозначно считается райской птицей, которая иногда прилетает на землю и поет вещие песни о грядущем блаженстве, однако иногда эти песни могут оказаться вредными для человека (можно потерять рассудок). Посему в некоторых легендах Сирин приобретает отрицательное значение, так что ее даже начинают считать темной птицей, посланницей подземного мира.

Соловей-разбойник

Соловей-разбойник – лесное чудовище, нападающее на путников и обладающее смертоносным свистом. Побежден Ильей Муромцем, который отвез его на показ князю в Киев, а затем казнил на Куликовом поле.

Соловей-разбойник – Ахматович, Одихмантьевич, Рахматович, Рахманов, птица рахманная, – представляет собой сложный образ, в котором есть черты птицы и человека, чудовищного богатыря.

Илья Муромец и Соловей-разбойник. Лубок

Иван Билибин. Илья Муромец и Соловей-разбойник. Иллюстрация к былине «Илья Муромец»

Соловей-разбойник запер дорогу в Киев, по которой едет Илья Муромец, он тридцать лет никого не пропускает, оглушая своим свистом и ревом, его гнездо на девяти дубах, но есть у него и терем, у Соловья-разбойника есть сыновья и дочь богатырша – «перевозница».

В одном случае Ашот-разбойник является помощником Ильи в бою. Некоторые исследователи сближают Ашота-разбойника с иранской птицей Симургом, с богатырями Ауладом, Кергсаром, белым дивом. Возможно поэтому Соловей-разбойник изображается с тюркской наружностью.

М. Забылин пишет: «…когда во времена св. Ольги и св. Владимира христианская вера проникла в Россию, то она не повсюду и не сейчас подавила славянское язычество, что видим из борьбы Ильи Муромца с Ашотом-разбойником, который, по сказаниям, был не кто иной, как беглый жрец, скрывавшийся в лесах, что и могло случиться со многими жрецами и идолопоклонниками, державшимися упорно своего язычества и бежавшими от преследования…»

Упырь

Слова «вампир» и «упырь» – общего происхождения. Исходное значение слова также связывают со словом «нетопырь», то есть летучая мышь – вампир. Существует версия о связи с тюркскими языками (татарск. убыр – «ведьма», во многих сказках высасывающая кровь у молодых людей, оказавшихся в лесу).

Упырь приблизительно соответствует вампиру в европейской мифологии и имеет много общего с вурдалаком в восточнославянской традиции, однако еще в XIX веке в народном сознании персонажи эти четко дифференцировались.

Упырь в славянской мифологии – живой или мертвый колдун, убивающий людей и сосущий из них кровь (иногда поедающий людскую плоть). Также этим словом могут называть злого и враждебного человека. Упырями называли «нечистых» покойников. Хоронили их подальше от селений. Считалось, что они могут вызвать голод, мор, засуху.

Упыря представляли довольно крепким физически, румяным и жадным. Упыри делились на урожденных (от матери-ведьмы) и сделанных (наученных). По некоторым поверьям, живой упырь должен был таскать на спине мертвого упыря, ибо мертвый не мог ходить.

Упыри – блуждающие мертвецы, которые при жизни были оборотнями, колдунами или же были отлучены от церкви и преданы анафеме (еретики, богоотступники, некоторые преступники, например маньяки и т. д.).

Ночью упыри встают из своих могил и ходят по земле, благодаря своему человекоподобному виду легко проникают в дома и сосут кровь у спящих (тем и питаются), затем возвращаются в свои могилы – обязательно до крика третьих петухов.

Убить упыря, по поверью, можно было, проткнув его труп осиновым колом. Если и это не помогало, то труп обычно сжигали.

Иван Франко в этнографической заметке «Сожжение упырей в Нагуевичах» описывает, как в 30-х годах XIX века на родине Франко, в селении Нагуевичи, протаскивали через костер живых людей, заподозрив в них упырей.

Широко известны былички о людях, которые встречаются с упырем. Как-то ехал гончар с горшками и заночевал на поляне, где был похоронен «заложный» покойник.

В полночь земля расступилась, и из нее показался гроб. Из открывшегося гроба вылез мертвец и направился в сторону ближайшего села. Увидел это гончар и забрал крышку гроба, положил ее на телегу, начертил вокруг телеги на земле круг и сам залез на телегу. Вот прокричали первые петухи, возвратился мертвец, хотел лечь в гроб, видит – а крышки нет. Подошел он к кругу, которым обчертился гончар, и просит:

– Отдай крышку! – Отнять-то крышку он не мог, потому что не смел переступить через начерченный круг.

Гончар ему в ответ:

– Не отдам, пока не скажешь, где ты был ночью и что делал.

Тот сначала замялся, а потом говорит:

– Я мертвец, а при жизни был колдуном. А ходил я в ближайшее село, где вчера играли свадьбу, и погубил молодых. Скорей же давай мне крышку, а то мне пора возвращаться назад.

Гончар не отдал мертвецу крышку, пока не выведал у него, что молодых еще можно спасти, если отрезать от гроба упыря четыре кусочка обивки, поджечь их и этим дымом обкурить несчастных.

Тогда гончар отдал упырю крышку, а сам обрезал с четырех углов его гроба по кусочку обивки. Гроб закрылся и опустился в землю, и та вновь сошлась, как будто бы ничего и не было.

Гончар рано утром запряг волов и поехал в село. Видит: около одного дома полным-полно народа и все плачут.

– Что тут случилось? – спрашивает гончар.

Ему рассказали, что накануне была свадьба, а после молодые как уснули, так их не могут разбудить. Гончар обкурил умерших молодоженов дымом от гроба, и они ожили. Узнав об упыре, жители села пошли к его могиле и забили в нее осиновый кол, чтобы он больше никогда не вредил им.

Другая быличка рассказывает о двух друзьях (или двух кумовьях), один из которых стал упырем. В одном селе жили два кума, и один из них был колдуном. Вот тот, кто был колдуном, умер, его похоронили, а через некоторое время его кум решил сходить к нему на могилу, проведать. Отыскал он могилу умершего кума, видит – в ней дыра. Он туда крикнул:

– Здорово, кум!

– Здорово! – откликнулся тот.

Стали они через эту дыру переговариваться. Между тем стемнело. Вылез из могилы умерший колдун и предложил своему куму пойти вместе в деревню. Долго ходили они по деревне, отыскивая хату, в которой окна и двери не были бы осенены крестным знамением (в такую хату нечистая сила проникнуть не может). Наконец, нашли одну хату, где окна не были закрещены, и вошли туда. Хозяева уже спали. Вошли они в кладовую, нашли хлеба, еды, сели и поужинали, а когда вышли из хаты, умерший колдун сказал своему товарищу:

– Мы с тобой лампу забыли погасить. Побудь тут. Я вернусь, погашу.

Мертвец вернулся в хату, а живой стал под окном подсматривать. Видит: наклонился колдун к грудному ребенку, который спал в люльке, и принялся сосать кровь. Потом вышел из хаты и говорит:

– А теперь проводи меня до кладбища. Мне пора назад.

Делать нечего – пришлось живому вместе с мертвым на кладбище идти. Подошли к могиле, мертвый и говорит:

– Идем вместе со мной в могилу, мне веселее будет. – И схватил своего кума за полу.

Но тот вытащил нож и отрезал полу. В это время запели петухи, и мертвый колдун скрылся в могиле. Живой кум побежал в деревню, рассказал все, что с ним случилось. Когда разрыли могилу, оказалось, что мертвец лежит там лицом вниз. Тогда ему вбили в затылок осиновый кол. Когда вбивали кол, упырь проговорил: «Эх, кум, кум! Не дал ты мне на свете пожить!»

Есть быличка о женихе-мертвеце. Дружили парень с девушкой. У нее родители были богатые, а у него бедные. Ее родители не соглашались выдать за него замуж. Он уехал и умер где-то на чужбине, от нее это скрывали, и она продолжала его ждать.

Вот как-то ночью у окна девушки остановились сани, а из них вышел ее любимый.

– Собирайся, – говорит, – я увезу тебя отсюда, и мы обвенчаемся.

Она шубу накинула, вещи в узелок связала и выскочила за ворота. Посадил ее парень в сани, и они помчались. Темно, только месяц светит. Парень говорит:

– Месяц светит, покойник едет. Ты его не боишься?

Она отвечает:

– Я с тобой ничего не боюсь!

Дальше едут. Он опять говорит:

– Месяц светит, покойник едет. Ты его не боишься?

И она опять:

– Я с тобой ничего не боюсь. – А самой жутко стало. У нее в узелке Библия была, она ее из узелка потихоньку вытащила и за пазуху спрятала.

В третий раз он ей говорит:

– Месяц светит, покойник едет. Ты его не боишься?

– Я с тобой ничего не боюсь!

Тут кони остановились, и увидела девушка, что приехали они на кладбище, а перед ней раскрытая могила.

– Вот наш дом, – сказал жених, – полезай туда.

Тут девушка сообразила, что ее жених – мертвец и что надо время тянуть до первых петухов.

– Полезай ты первым, а я буду вещи тебе подавать!

Развязала она узелок и стала подавать по одной вещи – юбку, кофту, чулки, бусы. А когда подавать стало нечего, она накрыла могилу шубой, сверху Библию положила и побежала. Добежала до часовни, двери, окна перекрестила и просидела там до рассвета, а потом пошла домой.

Холера

Холера – существо, родственное с облачными девами.

На Руси ее представляют старухою, с злобным, искаженным страданиями лицом. В Малороссии уверяют, что она носит красные сапоги, может ходить по воде, беспрестанно вздыхает и по ночам бегает по селу с возгласом: «Была беда, будет лихо!». Где она ни остановится переночевать – не останется там живых. В некоторых деревнях думают, что холера является из-за моря и что это три сестры, одетые в белые саваны.

Кашубы считают, что серым дымом на человека налетает холера, отчего тот сразу умирает. Согласно белорусским представлениям, в виде тучи ходит от села к селу холера.

Холера – повальная болезнь, что летает над деревнями в виде огромной черной птицы со змеиными головами и хвостом. Летает она ночью, и где заденет воду железным крылом, там разразится мор. Зовут ее в народе Птица-Юстрица.

От холеры уходят в нетопленую баню, залезают на полок и притворяются умершими. Также запирают двери в домах: болезнь решит, что никого нет, и уйдет.

Однажды мужик, отправляясь на базар в город, подвез с собою двух сестер Холер, они сидели на возу, держа на коленях узелки с костями, одна из них отправлялась морить людей в Харьков, а другая – в Курск.

Черт

Черт – родовое название для обозначения всякого рода злых языческих духов, а также христианского образа Сатаны и низших демонов («нечистая сила»). Слово «черт» имеет множество синонимов – дьявол, Вельзевул, Мефистофель, Люцифер, Анчутка беспятный, просто «беспятный», козлоногий, бес, нечистый, лукавый.

Черт является персонажем огромного количества русских народных сказок.

Согласно А. Н. Афанасьеву, слово «черт» происходит от «черный» – названия цвета, обычно ассоциирующегося со злом.

Хотя в Библии нет конкретных описаний внешности черта, в народной мифологии сложились давние и устойчивые представления о внешнем виде чертей (точнее, их материального, телесного воплощения, так как черти – это духи). В представлениях о черте как о кузнеце (во многих сказках и пословицах), в эпитете «хромой» прослеживается связь с греческим богом подземного огня, хромым кузнецом Гефестом.

Ричард Берггольц. Осень

Черти в поверьях принимают вид животных старого культа – козлов, волков, псов, воронов, змей и т. д. Считалось, что черти имеют в целом человекоподобную внешность, но с добавлением некоторых фантастических или чудовищных деталей. Чаще всего это рога, хвост и козлиные ноги или копыта, иногда шерсть, свиной пятачок, когти, крылья летучей мыши и т. п. Нередко их описывают с горящими как угли глазами.

Как имя демона ада, имя черта не полагалось произносить вслух. Считалось, что простого упоминания черта достаточно, чтобы он услышал это, приблизился к неосторожному человеку и навредил ему. Поэтому в обыденной речи, поминая черта, часто использовали эвфемизмы, например лукавый, нечистый, неназываемый, враг рода человеческого, шут и другие.

С. Максимов в своей книге «Нечистая, неведомая и крестная сила» очень подробно исследовал эту тему. Он отмечает, что в народном сознании глубоко укоренилось верование, что сонмы злых духов неисчислимы. Очень мало на божьем свете таких заповедных святых мест, в которые они не дерзали бы проникать, даже православные храмы не освобождены от их дерзких нашествий. Эти бесплотные существа, олицетворяющие собою самое зло, – исконные враги человеческого рода, они не только наполняют безвоздушное пространство, окружающее вселенную, не только проникают в жилища, но даже вселяются в людей, преследуя их беспрестанными искушениями…

Повсеместное же пребывание чертей и их свободное проникновение повсюду доказывается, между прочим, существованием общих верований и обычаев, усвоенных на всем пространстве великой православной Руси. Так, например, в деревенских избах почти невозможно найти таких сосудов для питьевой воды, которые не были бы покрыты, если не дощатой крышкой или тряпицей, то, в крайнем случае, хоть двумя лучинками, положенными крест-накрест, чтобы черт не влез…

Обратимся к описанию многоразличных коварств и разнообразнейших похождений этих духов дьявольской породы.

Хотя чертям для их похождений и отведена, но народному представлению, вся поднебесная, тем не менее и у них имеются излюбленные места для постоянного пребывания. Охотнее всего они населяют те местности, где дремучие леса разрежаются сплошными полосами недоступных болот, на которые никогда не ступала человеческая нога. Здесь, на трясинах или заглохших и заросших озерах, где еще сохраняются пласты земли, сцепленные корнями водорослей, человеческая нога быстро тонет, а неосторожного охотника и дерзкого путника засасывает в глубь подземная сила и прикрывает сырым и холодным пластом, как гробовой доской. Тут ли не водиться злой дьявольской силе, и как не считать чертям такие мочаги, топи, ходуны-трясины и крепи-заросли благоприятными и роскошными местами для надежного и удобного жительства?

Василий Максимов. Кто там?

Это отразилось в русских поговорках: «В тихом омуте черти водятся», «Было бы болото, а черти будут».

Болотные черти живут семьями: имеют жен, плодятся и множатся, сохраняя свой род на бесконечные времена. С их детьми, бойкими и шустрыми чертенятами (хохликами), такими же мохнатыми, с двумя острыми рогами на макушке и длинным хвостом, не только встречались деревенские русские люди, но и входили с ними в разнообразные сношения. Образчики и доказательства тому в достаточном количестве разбросаны в народных сказках и, между прочим, в известной всем пушкинской сказке о работнике Балде. Один солдат, строгих николаевских времен, проносил чертенка в тавлинке целый год со днем.

Бесспорно решено, что эти духи подвержены многим людским привычкам и даже слабостям: любят ходить в гости друг к другу, не прочь попировать с размахом. На своих любимых местах (перекрестках и разветвлениях дорог) черти шумно справляют свадьбы (обыкновенно с ведьмами) и в пляске подымают пыль столбом, производя то, что мы называем вихрями. При этом люди, бросавшие в такие пыльные столбы ножи или топоры, удачно разгоняли свадьбу, но на том месте находили всегда следы крови, и после того какая-нибудь слывущая ведьмой женщина долго ходила либо с обвязанным лицом, либо с подвязанной рукой.

На пирах, устраиваемых по случаю особенных побед над людьми, равно как и на собственных свадьбах, старые и молодые черти охотно пьют вино и напиваются, а сверх того, любят курить табак. Самое же любимое занятие, превратившееся у чертей в неутолимую страсть, это игра в карты и кости…

Все вмешательства нечистой силы в жизнь человека сводятся к тому, что черти либо проказят, прибегая к различным шуткам, которые у них, сообразно их природе, бывают всегда злы, либо приносят зло в различных его формах и, между прочим, в виде болезней.

Дьявольская сила одарена способностью превращений, т. е. черти могут совершенно произвольно сменять свою подозрительную и страшную бесовскую шкурку, принимая личину, сходную с людскою, и вообще принимая формы, более знакомые и привычные для человеческого глаза.

Всего чаще черти принимают образ черной кошки, посему во время грозы некоторые деревенские хозяева всегда выбрасывают животных этой масти за дверь и на улицу, считая, что в них присутствуете нечистый дух (отсюда выражение, что при ссоре пробегает между людьми черная кошка).

Не менее того черти любят образы черной собаки, живых людей (при случае, даже малого ребенка) и великанов огромного роста, вровень с высочайшими соснами и дубами. Если задумает черт выйти из своего болота в человеческом образе и явиться, например, бабе в виде вернувшегося из отлучки мужа, то он представляется всегда скучающим и ласковым.

Если же встречается он па дороге, обернувшись кумом или сватом, то является непременно пьяным и готовым снова выпить, да сделает так, чтобы сват очутился потом либо на краю глубокого оврага, либо в колодце, в помойной яме, либо у дальнего соседа и даже на сучке высокого дерева с еловой шишкой в руке вместо рюмки вина…

Черти оборачиваются: в свинью, лошадь, змею, волка, зайца, белку, мышь, лягушку, рыбу (предпочтительно щуку), в сороку (из птичьего рода это любимый образ) и разных других птиц и животных. Из последних, между прочим, в неизвестных, неопределенного и страшного вида.

Перевертываются даже в клубки ниток, в вороха сена, в камни и пр. Вообще черти принимают самые разнообразные формы, какие только способно допустить пылкое людское воображение, однако же не без некоторого ограничительного законного предела.

Такой предел существует и упорно оберегается: не всегда, например, решаются черти представляться коровой, самым дорогим и полезным домашним животным, да подобному перевертышу и самая глупая баба не поверит.

Не дерзают злые духи прикидываться петухами – вестниками приближения светлого дня, который столь ненавистен всякой злой силе, и голубями – самой чистой и невинной птицей в целом мире. Также никто не видал злой нежити в ослиной шкуре, так как всей их нечистой породе, со времен явления Христа па земле, стало известным, что сам Господь благоволил избрать осла для своего победоносного шествия во святой град.

Какой бы образ ни принял на себя дьявол, его всегда выдает сиплый, очень громкий голос с примесью устрашающих и зловещих звуков («дух со страху захватывает»).

По черному цвету шерсти животных и птичьих перьев тоже распознается присутствие хитрых бесов, и притом именно бесов, потому что колдуны и ведьмы, в отличие от чертей, бывают перевертышами исключительно белых и серых цветов.

Зато при всяком превращении черти-дьяволы так искусно прячут свои острые рожки и подгибают и свертывают длинный хвост, что нет никаких сил уличить их в обмане и остеречься их…

Смущать человеческий род соблазном или завлекать лукавством – прямая цель дьявольского пребывания на земле.

Искуситель, по народному представлению, неизбежно находится у человека с левого бока и шепчет ему в левое ухо о таких злых деяниях, какие самому человеку и в ум не пришли бы без коварных наветов черта. «Черт попутал» – уверенно и обычно говорят все, испытавшие неудачу в начинаниях, а еще чаще те, которые нежданно впали в прегрешение… Искуситель всегда рядом: зазвенело в левом ухе – это он летал отчитываться сатане о грехах того человека, совершенных за день, и вот теперь прилетел назад, чтобы снова стать на страже и выжидать случая.

Коли сам человек наложил на себя руки – значит, он «черту баран». «Черту баран» в равной мере и тот, кто прибегает к насильственной смерти, и тот, кто совершает поджог, убийство по злой воле (по внушению дьявола) и те, которые попадают в несчастие от неравновесия душевных сил переходного возраста.

А чтобы вернее и удобнее попали во власть нечистой силы все утопленники и удавленники, их стараются похоронить там, где они совершали над собою тяжкий грех самоубийства, причем погребают этих несчастных под голою насыпью, совсем без креста и вне кладбищенской ограды…

Все душевнобольные и ненормальные суть люди порченые, волею которых управляет нечистая сила, кем-либо напущенная и зачастую наталкивающая на злодеяние – себе на потеху. Тешат эти люди черта – делают из себя для него «барана» – в тех случаях, когда вздумает бес прокатиться, погулять, потешить себя, а то и просто возить на них воду, как на существах совершенно безответных, беззащитных, подобно овцам, и вполне подчиненных. Для того-то собственно, и выбрано это самое кроткое безответное животное. Оно же у бесов любимое, в противоположность козлу, которого черти боятся от самого сотворения мира (вот почему держат до сих пор козлов на конюшнях).

Первыми жертвами при забавах нечистой силы являются обыкновенно пьяные люди: то черти собьют с дороги подвыпивших крестьян, возвращающихся домой с храмового праздника из соседних деревень, то под видом кума или свата вызовутся в провожатые. Ведут по знакомым местам, а на самом деле, смотришь, человек очутился либо на краю обрыва горы, либо над прорубью, либо над водою, на свае мельничной запруды и т. д.

Одного пьяного мужика посадил дьявол в колодец, но как и когда это случилось – несчастный сам не мог сообразить и припомнить: был на игрище, вышел на крыльцо прохладиться, да и пропал. Стали искать и услыхали крик в колодце. Вынули и узнали следующее:

– Позвал сват пить чай да пиво. Выпил чашку пива и увидал, что не у свата я в гостях, а в колодце, да и не пиво пью, а холодную воду. И не стаканчиком ее пью, а прямо взахлебку…

Однако, наряду с этими злыми шутками, черти, по воззрениям народа, сплошь и рядом принимают пьяных под свое покровительство и оказывают им разнообразные услуги. На первый взгляд, в таком поведении чертей можно усмотреть как будто некоторое противоречие. В самом деле: черт, злая сила, представитель злого начала, и вдруг, оказывает людям добрые услуги. Но на самом деле противоречия здесь нет: каждый пьяный есть прежде всего слуга черта: своей греховной страстью к вину, он «тешит беса», и потому черту просто нет расчета причинять своим верным слугам какое-нибудь непоправимое зло. Сверх того, не кто иной, как именно черт наталкивает на пьянство, наводит на людей ту болезнь, которая зовется запоем.

Говорят, черт любит пьяных по той причине, что таких людей ему легче наталкивать на всякий грех, внушать дурные мысли, подсказывать черные и срамные слова (очень часто хлесткие и остроумные), наталкивать на драку и на всякие такие поступки, для которых у всех есть одно дешевое и вечное оправдание: «Черт попутал»…

Вращается часто в деревенском быту ругательное слово оммен (т. е. обмен, обменыш), основанное на твердом веровании в то, что дьявол подменяет своими чертенятами некрещеных человеческих младенцев.

Без разбору черти уносят и тех, которых в сердцах проклинают матери, и таких, которым в недобрый час скажут неладное (черное) слово вроде: «Хоть бы леший тебя унес».

Уносят и младенцев, оставленных до крещения без надлежащего присмотра, т. е. когда младенцам дают заснуть, не перекрестивши их, дают чихнуть и не поздравствуют ангельскую душу, не пожелают роста и здоровья.

Особенно не советуют зевать в банях, где обыкновенно роженицы проводят первые дни после родов. Нечистая сила зорко сторожит и пользуется каждым случаем, когда роженица вздремнет или останется одна. Вот почему опытные повитухи стараются не покидать матерей ни на одну минуту, а в крайнем случае, при выходе из бани, крестят все углы. Если все эти меры предосторожности не будут приняты, то мать и не заметит, как за крышей зашумит сильный ветер, спустится нечистая сила и обменяет ребенка, положив под бок роженицы своего «лешачонка» или «обменыша». Эти обменыши бывают очень тощи телом и крайне уродливы: ноги у них всегда тоненькие, руки висят плетью, брюхо огромное, а голова непременно большая и свисшая на сторону. Сверх того, они отличаются природной тупостью и злостью и охотно покидают своих приемных родителей, уходя в лес. Впрочем, живут они недолго и часто пропадают без вести или обращаются в головешку…

Что касается судьбы похищенных детей, то черти обыкновенно носят их с собой, заставляя раздувать начавшиеся на земле пожары. Но бывает и иначе. Похищенные дети отдаются на воспитание русалкам или проклятым девкам, у которых они остаются, превращаясь впоследствии: девочки – в русалок, мальчики – в леших.

Василий Поленов. Заросший пруд

Из народных сказок довольно известны сладострастные наклонности всей бесовской породы. Эти наклонности проявляются как в личных поступках отдельных бесов, так и в характере людских искушений, потому что бесы всего охотнее искушают людей именно в этом направлении.

Пользуясь способностью перекидываться (принимать на себя всякия личины) и ловкостью в соблазнах и волокитствах, бесы добиваются полных успехов. Начинают, например, замечать соседи, что баба – вдова – иногда то сделается как бы на положении беременной, а то и опять ничего незаметию, нет никаких перемен. В то же время она со всякой работой справляется отлично, летом выходит в поле одна, а делает за троих. Все это, вместе взятое, приводит к предположению, что баба находится в преступной связи с дьяволом. Убеждаются, в том, когда начнет баба худеть и до того исхудает, что останутся только кожа да кости. Прозорливые соседки видят даже, как влетает в избу нечистый, в виде огненного змея, и с клятвою уверяют, что на глазах у всех бес влетел в трубу и рассыпался огненными искрами над крышей.

Поверья об огненных змеях настолько распространены, а способы избавляться от их посещений до того разнообразны, что перечисление главных и описание существенных может послужить предметом особого исследования.

Входит бес во временную сделку с несчастной, поддавшейся обману и соблазну, и всего чаще с женщиной, допустившей себя до полного распутства. Оба стараются, по условию и под страхом тяжелого наказания, держать эту связь в величайшей тайне, но греховное дело с нечистым утаиться не может. Находится достойный человек, которому доверяется тайна и отыскивается средство благополучно превратить это сношение. Помогает в таких случаях накинутый на беса лошадиный недоуздок. Отваживают от посещений еще тем, что нащупывают у соблазнителя спинной хребет, какового обычно у этих оборотней не бывает. Иных баб, сверх того, спасают отчитываньем от блудного беса по требнику Петра Могилы, другим помогает чертополох – колючая сорная трава, равно ненавистная всей нечистой силе.

Рассказывают, что иногда и сами черти налетают на беду и остаются в дураках: убегают от сварливых бедовых баб опрометью, добровольно и навсегда. Болтают также, что от подобной связи рождаются черные, глупые и злые дети, которые могут жить очень недолго, так что их далее никто не видит.

В некоторых местностях существует поверье, что на всякую болезнь полагается особый дух и что каждый из этих духов имеет свой вид: например, для лихорадки – вид бабочки, для оспы – лягушки, для кори – ежа и т. п. Сверх прочих, существует еще особенный бес, насылающий неожиданный и беспричинные острые боли, пробегающие схватками в спине, руках и ногах. Такой бес называется «притком» (отсюда и обычное выражение «попритчилось»).

Для пьяниц черти приготовляют в водке особого червя (белого, величиной с волосок): проглотившие его делаются горькими пьяницами.

Все болезни, которыми чаще всего страдают женщины, как, например, кликушество и вообще порчи всякого рода (истерии) приписываются бесспорно бесам. Причем сами женщины твердо и непоколебимо убеждены, что это бесы вселились внутрь испорченных, что они вошли через неперекрещенный рот во время зевоты или в питье и еде. Подобные болезни ученые доктора лечить не умеют, тут помогают только опытные знахари да те батюшки, у которых водятся особые, древние молитвенники, какие имеются не у всякого из духовных.

Чугайстер

Чугайстер – персонаж украинской мифологии. Обросший черной или белой шерстью лесной человек с голубыми глазами. Он танцует, поет, гоняется за мавками.

Образ Чугайстра (Чугайстрина, Лесного Человека) знают только в Украинских Карпатах – он неизвестен прочим славянам.

Происхождение названия Чугайстер доподлинно не известно. Исследователи связывают это слово с «чугой», «чуганей» – верхней одеждой, которую ткут так, что она имеет вид большой овечьей шкуры с длинной шерстью, с «гайстром-журавлем», или даже со сторожевыми казацкими башнями, которые называли чугами и естественными проточинами в камне – «чугилом».

Про Чугайстра говорят, что он внешне выглядит как мужчина, но высокий, как сосна. Он ходит по лесу в белой одежде или вовсе без одежды, и его не может убить ни человек, ни зверь, потому что таким он на свет уродился. Ему только и нужно, что спрятаться в лесу и поджидать мавок. А когда он их увидит, то сразу же схватит и разорвет надвое и съест.

Встретив в лесу живую душу, Чугайстер не причиняет ей зла, а вежливо приглашает потанцевать. Множество черт Чугайстера объединяют его с ветром. Он и сам может появляться в образе ветра, или вихря. Как ветер, Чугайстер может залезать в дымоход и петь. Танцует он как вихрь и танец этот губителен для обычного человека, он так быстр, что обувь не выдерживает.

Существо это чрезвычайно древнее, не всегда обладающее зубами, а потому не выговаривает как следует всех звуков. Именно эта шепелявость и заставляет думать, что Чугайстер принадлежит к потусторонним существам.

Часто говорят, что Чугайстер «на одной ноге». Он, как Баба-Яга, может оторвать свою ногу – и рубить ей дрова. В лесу Чугайстера не следует свистеть и кричать, чтобы не призвать Лесного Человека.

Чугайстер со своим исполинским ростом может закручиваться в огромное колесо вокруг костра и греться. Этим он похож на змея, потусторонняя природа которого несомненна.

Чур

Чур – восходит к имени славянского бога родового очага, оберегающего границы земельных владений. А. Н. Афанасьев определял его как божество пылающего в очаге огня, охранителя родового достояния, почти домового.

Ключевский писал: «Обоготворенный предок чествовался под именем чура, в церковнославянской форме – щура, эта форма доселе уцелела в сложном слове пращур… Предание, оставившее следы в языке, придает Чуру значение, одинаковое с римским Термом, значение сберегателя родовых полей и границ».

Славянское мифологическое божество пограничных знаков, покровительствовало приобретению и наживе. Символ – чурки и чурбаны, то есть межевые знаки.

Выражением «чур меня!» человек как бы очерчивал некие охранительные границы вокруг себя. Современные исследователи усматривают в слове «чур» значение магического круга, через который не может переступить нечистая сила.

Виктор Корольков. Чур

Шиш

Шиш – домовой, бес, нечистая сила, живущая обычно в овинах.

Многим знакомо выражение: «Шиш тебе!», соответствующее недоброму пожеланию.

Играет Шиш свадьбы свои в то время, когда на проезжих дорогах вихри поднимают пыль столбом. Это те самые Шиши, которые смущают православных.

К Шишам посылают в гневе докучных и неприятных людей. Наконец, «хмельные шиши» бывают у людей, допившихся до белой горячки (до чертиков).

Имя Шиша пристегивается также ко всякому переносчику вестей и наушнику в старинном смысле слова, когда «шиши» были лазутчиками и соглядатаями и когда «для шишиморства» (как писали в актах) давались, сверх окладов, поместья за услуги, оказанные шпионством.

Шишига

Шишига (Лишенка) – маленькое горбатое существо женского пола в русском фольклоре, живет в камышах, предпочитает мелкие речушки и водоемы.

Считалось, что она ходит голой с взъерошенными волосами, набрасывается на зазевавшихся прохожих и тащит их в воду, приносит беду пьяницам.

Днем отсыпается, появляется только в сумерках.

Можно предположить, что шишига состоит в родстве с Шишом.

Считалось, что все, кто ее увидел, рискуют вскоре утонуть.

Иногда поселяется в доме. Умные хозяйки ставят у печки с вечера тарелочку с хлебом и стакан молока – таким образом можно умилостивить шишиг. В некоторых местах под шишигами понимают маленьких беспокойных духов, которые норовят подвернуться под руку, когда человек делает что-нибудь в спешке.

«…Закроет тебя шишига хвостом, и ты пропадешь и, сколько ни ищи, не найдут тебя, да и сам себя не найдешь…»

(А. М. Ремизов. «Неуемный бубен»)

Шуликуны

Шуликуны (шиликуны, шулюкуны, шликуны) – сезонные демоны, хулиганы. Шуликуны, связанные со стихией воды и огня, появляются в Сочельник из трубы (иногда на Игнатьев день) и уходят назад под воду на Крещенье.

Бегают по улицам, часто с горячими углями на железной сковородке или с железным крюком в руках, которым они могут захватить людей («закрючить и сжечь»), либо ездят на конях, на тройках, на ступах или «каленых» печах.

Ростом они нередко с кулачок, иногда побольше, могут иметь конские ноги и заостренную голову, изо рта у них пылает огонь, носят белые самотканые кафтаны с кушаками и остроконечные шапки.

Шуликуны на Святки толкутся на перекрестках дорог или около прорубей, встречаются и в лесу, дразнят пьяных, кружат их и толкают в грязь, не причиняя при этом большого вреда, но могут заманить в прорубь и утопить в реке.

Кое-где шуликуны носили в клеть прялку с куделью и веретеном, чтобы им напряли шелку. Шуликуны способны утащить кудельку у ленивых прядильщиц, подкараулить и унести все, что положено без благословения, забраться в дома и амбары и незаметно извести или своровать припасы.

Живут они нередко в заброшенных и пустых сараях, всегда артелями, но могут забраться и в избу (если хозяйка не оградится крестом из хлеба), и тогда их выгнать трудно.

По вологодским представлениям, шуликунами становятся проклятые или погубленные матерями младенцы. Эти мелкие демоны также, по-видимому, происходят из «заложных» покойников, хотя об этом есть лишь немногочисленные свидетельства и косвенные данные. Слово «шуликун» одни исследователи связывают с тюркским «шулюк» (пиявка), другие полагают, что оно происходит из татарского «шульган» (злой дух, подводный царь, пасущий под водой бесчисленные стада скота).

Самое верное спасение от шуликунов, как и вообще от нечистой силы, – крестное знамение. Но в некоторых северорусских деревнях предпочитали и другие способы: в Сочельник во время водосвятия устраивали езду на тройках по льду на реке и вокруг деревни, чтобы «давить шуликунов».

Позднее шуликунами стали называть не только демонов, но и ряженых на Святки, которые группами бегали по селу и пугали прохожих. Часто в такие группы входили только парни, и одевались они в рваную одежду, вывернутые тулупы, закрывали себе лица и пугали девушек, стараясь догнать их и вывалять в снегу.

Ящер

Очень грозным существом считался владыка подземного и подводного мира – Змей. Змей – могучее и враждебное чудовище – встречается в мифологии практически любого народа. Древние представления славян о Змее сохранились в сказках.

Северные славяне поклонялись Змею – владыке подземных вод – и называли его Ящер. Святилища Ящера располагались на болотах, берегах озер и рек. Береговые святилища Ящера имели идеально круглую форму – символ совершенства, порядка противопоставлялся разрушительной силе этого существа. В качестве жертв Ящеру кидали в болото черных кур, а также молодых девушек, что отразилось во многих поверьях.

Все славянские племена, поклонявшиеся Ящеру, считали его поглотителем солнца, ведь ежедневно вечернее светило опускается за пределы мира и подземной рекой плывет на восток. Река эта течет внутри двуглавого Ящера, проглатывающего солнце своей западной пастью и изрыгающего из восточной. О древности мифа говорит то, что Ящер не враждебен солнцу: он возвращает светило добровольно.

Обычай приносить в жертву подводному богу человека очень долго существовал на севере в преобразованном виде: так, на Онеге еще в начале XX в. старики делали чучело и в дырявой лодке отправляли в озеро, где оно и тонуло. Другой жертвой, приносимой Ящеру, был конь, которого сначала выкармливали всей деревней, а потом топили.

С переходом к земледелию многие мифы и религиозные представления охотничьей эпохи видоизменялись или забывались, жестокость древних обрядов смягчалась: жертвоприношение человека сменялось на жертвоприношение коня, а позднее – чучела.

Славянские боги земледельческой поры более светлы и добры к человеку.

Легендарная география славян

Алатырь-камень

Алатырь-камень – в русском фольклоре «всем камням отец», близ которого упала Голубиная книга. В заговорах и сказках также упоминается как «бел-горюч камень».

Алатырь расположен в центре мира, посреди моря-океана, на острове Буяне. На нем стоит мировое дерево или трон мирового царствования. Камень наделен целебными и волшебными свойствами – из-под него по всему миру растекаются целебные реки.

Николай Рерих. Голубиная книга

Алатырь охраняют мудрая змея Гарафена и птица Гагана. В заговорах упоминается змей огненный, лежащий на алатыре – «Гарафена-змея лежит на руне, а руно на златом камне под липовым кустом у дуба, который ни наг ни одет». Ни один заговор недействителен без закрепления его знаменательными именами Буяна и алатыря.

И камень, и змей хранят силу заклятий, ибо под ними скрываются ключи заговоров. В народе существует поверье, что на Воздвиженье змеи собираются в кучу в ямах, ярах и на городищах: там является белый, светлый камень-алатырь. Змеи слизывают его весь и насыщаются на целую зиму.

Возможно, этимология слова «алатырь» связана со словом «алтарь».

Аркона

Аркона – город и религиозный центр балтийских полабских славян – руян, входивших в племенной союз лютичей. Город Аркона существовал до XII века, располагался на одноименном мысе острова Рюген и был подробно описан современником Саксоном Грамматиком.

Аркона. Рюген. Вид с маяка на остатки славянского городища

Каспар Давид Фридрих. Меловые скалы на острове Рюген

«Город Аркона лежит на вершине высокой скалы, с севера, востока и юга огражден природною защитой… с западной стороны защищает его высокая насыпь в 50 локтей…»

Далее следует описание храма Святовита. Идол в храме Аркона – Святовит: «В здании огромное изваяние, во всем подобное человеческому телу, но величиной превосходившее, удивляло четырьмя головами и столькими же шеями, из которых две видны были со стороны груди, две – со спины. И спереди, и сзади одна голова вправо, другая влево смотрела. Косматые бороды, подстриженные волосы показывали, что искусство художника подражало обычаю руян в уходе за головой. В правой руке он держал рог, изготовленный из разного рода металлов, который жрец этого святилища обычно каждый год наполнял вином, чтобы предсказать по уровню жидкости урожай будущего года. Левая рука наподобие лука упиралась в бок. Рубаха ниспадала до голеней, которые, из разного рода дерева сделанные, так скрыто в коленях соединялись, что место скрепления нельзя было заметить иначе как при тщательном рассмотрении. Ноги касались земли, а их основы скрывались в грунте. Невдалеке были видны узда и седло бога и многие знаки его божественности. Из них вызывал удивление заметной величины меч, ножны и рукоять которого, помимо превосходного резного декора, украшали серебряные детали.

Культ отправлялся после сбора урожая в два дня.

Ежегодно после сбора урожая смешанная толпа со всего острова перед храмом бога, принеся в жертву скот, справляла торжественный пир, именовавшийся священным. Его жрец, вопреки отеческому обычаю отличавшийся длинной бородой и волосами, накануне дня, когда надлежало священнодействовать, малое святилище – куда только ему можно было входить – обычно с помощью метлы тщательно убирал, следя, чтобы в помещении не было человеческого дыхания. Всякий раз, когда требовалось вдохнуть или выдохнуть, он отправлялся к выходу, дабы присутствие бога не осквернялось дыханием смертного.

На следующий день, когда народ стоял у входа, он, взяв у изваяния сосуд, тщательно наблюдал, не понизился ли уровень налитой жидкости, и тогда ожидал в будущем году неурожая. Заметив это, велел присутствовавшим запасать плоды на будущее. Если же не предвидел никакого убывания обычного плодородия, предсказывал грядущее время изобилия полей. После такого прорицания приказывал урожай этого года или бережливее, или щедрее расходовать. Вылив старое вино к ногам идола, как возлияние, пустой сосуд снова наливал: как бы выпивая за здоровье, почитал статую; как себе, так и отечеству благ, горожанам удачи в умножении побед торжественными словами просил. Окончив это, подносил рог к устам, чрезвычайно быстро, одним глотком выпивал и, наполненный снова вином, вставлял его опять в правую руку изваяния.

Изготовив пирог с медовым вином круглой формы, величины же такой, что почти равнялся человеческому росту, приступал к жертвоприношению. Поставив его между собой и народом, жрец по обычаю спрашивал, видят ли его руяне. Когда те отвечали, что видят, то желал, чтобы через год не смогли разглядеть. Такого рода мольбой он просил не о своей или народа судьбе, но о возрастании будущего урожая. Затем от имени бога поздравлял присутствовавшую толпу, долго призывал ее к почитанию этого бога и усердному исполнению жертвенных обрядов и обещал вернейшее вознаграждение за поклонение и победу на суше и море.

Окончив же это, они сами жертвенные яства обращали в пиршественную снедь и насыщение обжорства, заставляя посвященные божеству жертвы служить своей невоздержанности. На этом пиру попирать умеренность считалось благочестием, воздерживаться же – нечестием».

В 1168 при короле Вальдемаре I Аркона была разрушена датчанами.

Беловодье

Беловодье – легендарная страна свободы в русских народных преданиях. Ассоциируется с ирием – раем древних славян. Именно к нему восходит образ текущей с неба «молочной реки с кисельными берегами» в русских сказках.

Образ Беловодья частично переплетается с образом невидимого града Китежа.

Возникновение легенды относят к концу XVIII века, а ее распространение связывают с деятельностью бегунов, одной из старообрядческих общин. В то время существовали многочисленные «путеводители», в зашифрованной иносказательной форме описывавшие путь в Беловодье.

В XVIII–XIX вв. Беловодье обрело у староверов реальный образ – долины рек Бухтарма и Катунь на Алтае, где самовольно селились различные беглецы от правительственных повинностей, сформировав этнографическую группу бухтарминских каменщиков.

Некоторые группы старообрядцев в поисках Беловодья уходили намного дальше в глубь Китайской территории и даже переправлялись в Северную и Южную Америку.

Виктор Корольков. Беловодье

Буян

Буян – сказочный остров в русском фольклоре. Буян-остров занимает очень важное место в наших народных преданиях. Без его имени не силен ни один заговор, на нем сосредоточивается вся чудесная и могучая сила. Такое значение неведомого острова уже с первого взгляда говорит о тесной связи его со славянскими языческими верованиями.

Славяне-язычники веровали в чудесную страну лежащую на востоке, там, откуда восходит солнце, это верховное божество света, теплоты и жизни. Здесь в светлом доме жило Солнце со своим родом, сюда могло удаляться оно на ночь и здесь хранило свою животворную силу плодородия зимою, когда наступало царство холода.

Страна, где обитает светлая божественная сила, есть страна вечного лета, откуда на всю землю разносится плодотворная жизнь в птицах, гадах, насекомых и семенах, которые являлись на землю весной, а при конце осени уносились в царство вечного лета.

Иван Билибин. Остров Буян

На такое же значение Буяна, кроме преданий, указывает само имя, в корне которого лежит слово «буй» (буйный), синонимическое со словом «яр» (яркой, яровой, Ярило, жар, жаркой), как это видно из замены этих слов одного другим в «Слове о полку Игореве».

На Буяне-острове сосредоточивались все творческие силы природы, как в вечно полном и неисчерпаемом источнике. Он лежал на океане, матери всех морей, из которого вышла земля. Буян потому и остров, что находится среди беспредельного океана. Как и когда создался Буян-остров, предания молчат.

Творческие силы природы, хранившиеся на Буяне, в народных преданиях выражены в образе матерей всего живого и сущего на земле: здесь встречаем и зверя, отца всех зверей, и птицу, мать всех птиц, и змею, мать всем змеям.

Остров Буян наделен чудесной силой, на нем хранятся волшебные вещи, которые помогают сказочным героям бороться со злом. На острове растет дуб, в ветвях которого запрятана смерть Кощея.

Характерно, что на том же Буяне, где стоит вечная весна и жизнь таится во множестве зародышей, сидит и смерть в образе птицы Юстрицы.

На море на окиане,

На острове на Буяне,

Сидит птица Юстрица,

Она хвалится – выхваляется,

Что все видала,

Всего много едала —

говорит народная загадка, означающая «смерть».

На острове есть священный камень Алатырь, обозначающий центр мира. Кто сумеет найти этот камень – у того все желания исполняются.

Огонь и вода почитались как божественные силы, образующие самое естество природы. Совместные действия небесного огня со священной влагой, по мнению наших предков, порождают все живое и взращивают древо жизни. Символом этого древа была береза или верба. О мифическом древе пелись народные песни. Говорится о нем и в русском заклинании: «На море-окияне, на острове Буяне, стоит белая береза вниз ветвями, вверх кореньями».

Ирий

Ирий (вирий, вырий) – в восточнославянской мифологии южные края, куда птицы улетают зимой, сказочная страна.

По преданию, ключи от Ирия сначала хранились у вороны, но та прогневала богов, и они передали ключи жаворонку. С представлением об Ирии связаны магические обряды погребения птичьего крыла в начале осени.

Славяне верили, что именно на этот небесный остров улетают осенью перелетные птицы. Туда же возносятся души зверей, добытых охотниками, и держат ответ перед «старшими» – рассказывают, как поступили с ними люди. Соответственно, охотник должен был благодарить зверя, позволившего взять свою шкуру и мясо, и ни в коем случае не издеваться над ним, не причинять лишних мучений. Тогда «старшие» скоро отпустят зверя назад на Землю, позволят снова родиться, чтобы не переводились рыба и дичь.

В соответствии с древнеславянскими мифами, на этом острове живут прародители всех птиц и зверей. Перед названием зверя, обитавшего на этом острове, говорили «старший» или «старый», это говорило о их зрелости и телесной мощи. Этот остров седьмого неба, крышей которому служили восьмое и девятое небеса.

Виктор Корольков. Сад Ирий

Калинов мост

Калинов мост – мост через реку Смородину в русских сказках и былинах, соединяющий мир живых и мир мертвых.

«Калинов» мост не означает, что он изготовлен из растения «калина». Названия обоих – однокоренные и происходят от древнерусского слова «калить», которое означает разогрев твердого материала докрасна или добела. В современном русском языке существуют также слова «накалить», «раскаленный», «окалина», происходящие от того же корня.

Река Смородина также называется Огненной, потому мост через нее и представлялся докрасна раскаленным. Мост, являющийся границей, последним рубежом перед царством Мораны, охраняется Трехглавым Змеем. Именно по этому мосту души переходят в царство мертвых. И именно здесь герои сдерживают угрожающие добру силы зла.

Образ Калинова моста как некоего рубежа встречается во многих легендах, сказаниях, а также обрядах и заговорах. Существует множество былин и легенд, по сюжету которых на Калиновом мосту происходит единоборство героя со змеем, что является олицетворением битвы добра и зла.

Образ Калинова моста использовался в свадебных обрядах, песнях, где являлся символом перехода из одной ипостаси в другую: переход из девичества в замужество. Часто использовались в песнях на девичнике и во время причитаний невесты.

Да от этой баенки до горенки

Да есть и мостики калиновы

Перекладины малиновы…

Во время похорон процессия, под причитания плакальщиц, должна была перейти символический Калинов мост, тем самым облегчая доставку души покойного в другой мир и усложняя возможность ее возвращения.

Китеж

Китеж (Китеж-град, град Китеж, Большой Китеж) – город, находившийся, по легенде, на берегах озера Светлояр у реки Люнда.

Согласно легенде, князь Юрий Всеволодович «пристал к берегу у Малого Китежа, что на берегу Волги стоит, и отстроил его». Позднее, князь пересек реки Узолу, Санду и Керженец и нашел красивое место на берегах озера Светлояра, где он решил построить город Большой Китеж.

«И город тот, Большой Китеж, на сто сажен в длину и ширину был, и была эта первая мера мала. И повелел благоверный князь Георгий еще сто сажен прибавить в длину, и стала мера граду тому в длину – двести сажен, а в ширину – сто сажен. А начали город тот каменный строить в год 6673 (1165), месяца мая в первый день, на память святого пророка Иеремии и иже с ним. И строился город тот три года, и построили его в год 6676 (1168), месяца сентября в тридцатый день, на память святого священномученика Григория».

Завоевав некоторые русские княжества, хан Батый узнал о Китеже и приказал захватить его. Монголы скоро захватили Малый Китеж, вынудив Юрия отступить в леса к Большому Китежу. Один из пленников рассказал монголам о тайных тропах к озеру Светлояру. Орда преследовала Юрия и вскоре достигла стен города. К удивлению монголов, у города совсем не было никаких укреплений. Его жители даже не собирались защищаться и только молились. Увидев это, монголы атаковали город, но тут им пришлось остановиться. Внезапно из-под земли хлынули фонтаны воды и стали затапливать город и самих захватчиков. Нападавшим пришлось отступить, и они только могли видеть, как город погружался в озеро. Последнее, что они видели, был крест на куполе собора. И вскоре на месте города остались только волны.

Лукоморье

Лукоморье – морской залив, бухта, изгиб морского берега.

Согласно славянской мифологии, Лукоморье – заповедное место на окраине вселенной, где стоит мировое древо – ось мира, по которому можно попасть в другие миры, так как его вершина упирается в небеса, а корни достигают преисподней. По мировому древу спускаются и поднимаются боги. В этом смысле Лукоморье упоминается в зачинах народных заговоров и молитв.

Иногда Лукоморьем называли древнее Северное царство, где люди впадают в зимнюю спячку, чтобы проснуться к возвращению весеннего Солнца.

Некоторые связывают Лукоморье с представлением об Островах Блаженных, описанных Ефросином в «Слове о рахманех и о предивном их житии».

В качестве региона Лукоморье упоминается в древнерусских летописях как одно из мест обитания половцев. Предположительно Лукоморье располагалось возле излучин Азовского и Черного морей и низовья Днепра. В этом значении лукоморье упоминается и в «Слове о полку Игореве».

Виктор Корольков. Мировое древо

Лысая гора

Лысая гора – элемент восточнославянского фольклора, связанный с колдовством и сверхъестественными силами. Согласно легендам, ведьмы и другие сказочные существа регулярно собирались на «лысых горах», где устраивали шабаши.

Достоверных сведений о происхождении культа «лысых гор» нет. В списках исследователей числятся десятки предполагаемых «лысых гор» на Украине и в Польше. Наиболее известной из них является Лысая гора в Киеве.

«Ведьма известна, я думаю, всякому, хотя она и водится, собственно, на Украине, а Лысая гора под Киевом служит сборищем всех ведьм, кои тут по ночам отправляют свой шабаш…» – пишет Владимир Даль в работе «О поверьях, суеверьях и предрассудках русского народа».

Кроме того, следует упомянуть, что словосочетанием «лысая гора» переводится название Голгофа.

Смородина

Смородина (Огненная река) – в славянской мифологии река, отделяющая мир живых от мира мертвых, преграда, которую предстоит преодолеть человеку или его душе по пути на «тот свет».

Название этой реки произошло от древнерусского слова «смород». Слово это употреблялось на Руси издавна и в XI–XVII веках обозначало сильный, резкий запах, смрад, вонь.

Огненная река Смородина и Калинов мост нередко упоминаются не только в сказках, но и в заговорах. Однако там река чаще называется просто огненной или смоляной, что вполне отвечает ее описаниям в сказках: «Не вода в реке бежит, а огонь горит, выше лесу пламя полыхает».

Тридевятое царство

Тридевятое царство – «иная, далекая, чужая, волшебная» земля. Выражение «Тридевятое царство, тридесятое государство» очень часто встречается в русских народных сказках как синоним выражения «очень далеко».

Происхождение выражения связано с тем, что в древней Руси словом «земля» называли, в частности, территорию, подчиненную одному правителю. Таким образом, герой, который отправляется «за тридевять земель», должен в своих странствиях пересечь соответствующее количество достаточно больших территорий и находящихся между ними государственных границ.

Естественным фоном для действия русских мифов служило привычное место обитания (поле, лес). В качестве противопоставления предусматривалась «Иная», чужая, странная земля: Тридевятое царство, Тридесятое государство… Изначально это были степи, пустыни, а также часто леса и непроходимые болота и другие сказочные препятствия (к примеру, реки с огнем) и т. п.

Само происхождение термина следующее: в старину считали по тройкам, отсюда тридевять (три раза по девять) – двадцать семь, тридесять – тридцать.

В иносказательной форме, выражения «Тридевятое царство, тридесятое государство» символизируют путешествие в Царство Мертвых.

Священные рощи

Весь мир славяне представляли себе в виде огромного дуба – Мирового древа, на котором располагалось все живое. Ветви древа уходили в небо, корни – под землю. На вершине стояли солнце, луна и звезды. В ветвях жили птицы. Под корнями дерева обитали змеи и другие жители подземного царства. Дерево, сбрасывающее листья и оживающее вновь, олицетворяло вечный круговорот жизни и смерти.

В Древней Руси поклонялись многим деревьям, но прежде всего дубу, который был священным деревом громовержца Перуна. О жертвоприношениях дубу свидетельствовали еще византийские источники. Под огромным дубом, что рос на острове Хортице, русы приносили в жертву живых петухов, куски хлеба и мясо, «как требует их обычай».

На культовую роль дуба у восточных славян указывают и археологические находки: в 1975 году со дна Днепра подняли древний дуб, в ствол которого было вставлено 9 кабаньих челюстей, в 1910 году подобный дуб был найден на дне Десны. Культ деревьев сохранялся в некоторых местах еще в XIX веке. Легенда, записанная в окрестностях Минска, гласит:

«Давным-давно рос на одной поляне стародавний дуб очень больших размеров. Если кто-нибудь осмеливался рубануть его топором, с тем непременно случалось несчастье. Когда по приказу владельца его все же срубили, то, падая, он раздавил всех, кто его рубил, а после этого целую неделю свирепствовала буря с громом и молнией, причинившая много бед».

Иван Шишкин. Дубы

О существовании в Древней Руси священных рощ сохранились только косвенные сведения. Древние источники, сообщают о «моленьях в рощеньи» и о приношении жертв «рощеньям». В XIX – начале XX века такие рощи еще можно было увидеть в Белоруссии и в северорусских землях. В священных рощах нельзя было не только вырубать живые деревья, но и рубить на дрова сухостой и бурелом – все должно сгнивать на месте, внутри самой рощи. На ветки священных деревьев в качестве приношений крестьяне вешали платки, ленты, куски холста, полотенца с просьбами об избавлении от болезни или в благодарность за излечение. Обычай этот очень древний. Еще в «Житии князя Константина Муромского» осуждаются люди, «дуплинам деревянным ветви полотенцами обвешивающие и этим поклоняющиеся».

Часто в рощах устанавливали часовню, крест или вешали икону. В народе ходило множество рассказов о страшных карах, постигших тех, кто пытался срубить дерево в священной роще, – одних постигала смерть на месте, другие слепли, ломали руки и ноги, умирали от мучительных болезней. Вот легенда XIX века.

«В Пензенской губернии, около города Троицка росла священная липа, которую в народе называли „Исколена“, потому что, по преданию, выросла она из колена убитой на этом месте девушки. К этой липе приходили больные, надеясь получить исцеление. Местный священник, усмотрев в этом обычае суеверие, при помощи жандарма решил срубить священное дерево. Но пригнанный к липе с топорами народ не поддался ни на какие увещевания и рубить липу не захотел. Тогда за дело взялись сами священник с жандармом. Но при первом же ударе топора из-под коры дерева брызнула кровь и ослепила их. По совету знающей старушки ослепшие попросили прощенья у оскорбленного ими дерева и получили исцеление».

Чаще всего священными считались старые деревья, с наростами, дуплами, выступающими из-под земли корнями или расщепленными стволами, а также имевшие два или три ствола, выросшие из одного корня. Между стволами таких деревьев пролезали больные, протаскивали больных детей в надежде на выздоровление. Об одном таком дереве сохранились сведения середины XVI века:

«Было некогда в Пошехонском пределе при реках Ияре и Уломе… дерево, зовомое рябиною. Люди же, для получения здравия, сквозь оное дерево пронимали детей своих, иные же, совершенного возраста и сами пролазили и получали исцеление».

Иногда обряд лечения был посложнее. К целебному дереву больной приезжал до восхода солнца и вместе со старухой-знахаркой полз к нему на коленях. Знахарка зажигала свечи, раздевала больного донага и укладывала головой к корням дерева. Читая молитвы и заговоры, она обсыпала своего пациента пшеном и обливала водой, после чего тот переодевался в чистую одежду. Старую одежду в качестве жертвы оставляли на ветвях дерева, а больной и знахарка кланялись дереву со словами: «Прости, Матушка Сыра-Земля и Свято Дерево, отпусти!» Под конец больной и знахарка устраивали ритуальную трапезу, не забывая оставить каравай хлеба и немного соли у корней священного дерева.

В XVIII–XIX веках около святых деревьев и в рощах нередко совершали богослужения и устраивали крестные ходы, хотя это и осуждалось церковью, справедливо видевшей в подобных богослужениях отголоски языческих «молений в рощеньи».

В Духовном регламенте 1721 года говорится: «…Попы с народом молебствуют пред дубом, и ветви онаго дуба поп народу роздает на благословение… и сим… ведут людей в явное и постыдное идолослужение».

В челобитной нижегородских священников, датированной 1636 годом, рассказывается, что в четверг на седьмой неделе после Пасхи (в народе этот праздник называется Семик) «собираются жены и девицы под древа, под березы, и приносят, яко жертвы, пироги и каши и яичницы, и поклонясь березам, учнут походя песни сатанинския пети и дланями плескати и всяко бесяся».

Священные камни

Древние славяне почитали камни, видя в них опору, основание мира, символ мировой горы. Одно из старинных русских поучений призывает язычников: «Не нарицайте себе бога… в камении».

К камням совершали паломничества больные, они оставляли свои приношения около камней или развешивали рядом на деревьях. Осколки таких камней, а также вода, собирающаяся в их углублениях, считались целебными.

Еще в XIX веке у белорусов был обычай класть на священные камни деньги, холсты, пояса и другие дары. У священных камней совершали поминальные и охранительные ритуалы – например, один из таких камней, находившийся недалеко от Тулы, опахивали, если случался мор скота.

Камни, как и другие силы природы, нельзя оскорблять, иначе они могут отомстить. Вот как об этом рассказывает северорусская быличка. «Хозяин, ему нужно было строить новый хлев, взял большой камень, лежавший на его поле, и разбил на куски для фундамента. После того, как хлев был построен, разбитый камень стал являться хозяину во сне и просить, чтобы он выбросил его осколки из фундамента: „А то я тебя накажу всяким наказанием!“ Хозяин поначалу не принял эти сны всерьез, но через несколько дней в хлеву стала дохнуть скотина. Тогда ему пришлось вынуть осколки этого камня и перенести их на то место, где он раньше лежал».

Во многих поздних легендах о камнях отражаются уже христианские представления – они гласят, что в камне живет не высший дух, а демон, бес. Один из таких камней лежал в реке в г. Переяславле. В нем, согласно преданию, обитал бес, к которому горожане и окрестные жители сходились на поклон. Настоятель местного монастыря велел закопать камень. Бес пришел в ярость и наслал на дьякона, закопавшего камень, тяжелую лихорадку.

На одном из островов Ладожского озера стоял огромный Конь-камень, которому еще в XV веке приносили в жертву коня. Местные жители считали, что конь поступает в дар духам, которые обитают вокруг камня и охраняют пасущийся на острове скот от болезней и хищников. Жертвенный конь погибал зимой, и крестьяне были убеждены, что его пожирают духи камня. Преподобный Арсений, основавший на этом острове обитель, подошел к камню с молитвой, окропил его святой водой и сказал, что духи после этого жить там не смогут. Многие местные жители рассказывали, будто видели, как духи в виде черных воронов улетели прочь.

Почитание камней в христианизированной форме до сих пор широко распространено в России. На Русском Севере такие камни называются «поклонными» – как правило, это крупные валуны.

Былинные богатыри

Говоря о героическом эпосе, И. Л. Солоневич подметил очень существенную черту которая отличает мифологическое сознание славян от многих иных. «И я все-таки буду утверждать, что наше православие есть результат переработки византийского христианства русским народом. Византия „правды Божией“ не искала вовсе, – как не ищет ее и современная, тоже православная, Греция. Это, все-таки, идет из каких-то нам совершенно неизвестных глубин русского народного сознания. Я бы очень советовал русскому читателю самолично проделать такого рода литературно-исторический эксперимент.

Кое-кто из нас еще помнит русский былинный эпос. Очень немногие кое-как знакомы и с германским, – с „Песнью о Нибелунгах“. Прочтите и сравните. Наши богатыри „честно и грозно“ стоят на страже земли русской, живут в несокрушимой дружбе – и если Илья Муромец посмеивается над Алешей Поповичем, то это делается в порядке дружеского зубоскальства. Если Васька Буслаев и хулиганит, то беззлобно, просто от избытка сил, да и то потом кается. Здесь все светло, ясно, дружественно. В „Песни о Нибелунгах“ – зависть и предательство, убийство из-за угла, яд, зависть, взаимоистребление, – все это громоздится каким-то кошмарным клубком. И в конце этой героической эпопеи герои пьют кровь убитых товарищей и гибнут все – гибнут не в борьбе с внешним врагом, а истребляя друг друга до последнего – чтобы „золото Рейна“ не досталось никому. Здесь все окрашено в цвета крови и грязи. Здесь все пропитано завистью и ненавистью. Здесь всякий друг другу личный враг и потенциальный убийца. И убивают друг друга все. Гибнут не в честном бою за родину за защиту своих полей и сел, детей и жен…»

Андрей Рябушкин. Василий Буслаев

Михаил Врубель. Богатырь

Совокупность воинских доблестей составляет одну из главнейших черт русского богатыря. Исследователи говорят о присутствии различных элементов в былинах: исторического, бытового, заимствованного и – мифического.

Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн в статье «Самодержавие духа» говорил о былинах как о зеркале самосознания народа и русской души. Он разделял былины на произведения дохристианского и христианского периодов. К дохристианскому циклу принадлежат сказания о Святогоре, Миките Селяниновиче, Вольге. Крещение Руси и эпоха святого равноапостольного князя Владимира стали ядром обширного христианского былинного цикла, в основании которого лежат достоверные исторические события и личности.

Группу богатырей, связанных с князем Владимиром и городом Киевом, делят на старших и младших. Известный исследователь О. Миллер смотрит на всех богатырей как на олицетворение различных явлений природы. В старших богатырях он видит явления грозные, враждебные людям. В образе Святогора, например, олицетворяются исполинские, залегшие на все небо тучи. Младшие богатыри – тоже явления природы, но благотворные для человека. Калики перехожие – это бродячие тучи, проливающие дождь, и т. д.

Святогор

Святогор – огромный великан, «выше леса стоячего»; его с трудом носит Мать Сыра-Земля. Он живет на высоких Святых горах; когда он идет, земля и леса колышутся, реки выливаются из берегов.

Как-то раз Святогор хвалился, что если б было кольцо в небе, а другое в земле, то он перевернул бы небо и землю. Это услышал богатырь Микула Селянинович и бросил на землю сумку, в которой была заключена «вся тягость земная». Святогор тщетно пытается сдвинуть сумку, погружается в землю по колено и здесь, не одолев «тяги земной», кончает свою жизнь. В другой версии былины Святогор не умирает, а Микула Селянинович поднимает сумку одной рукой, сообщая, что в ней находится «вся тягость земная», которая под силу только мирному, трудолюбивому пахарю.

Николай Рерих. Святогор

В другой былине Илья Муромец под дубом в чистом поле находит богатырскую постель. Он засыпает на ней. На третий день конь разбудил Илью и посоветовал спрятаться на дубу. Тут появился Святогор на коне, держа на плечах хрустальный ларец со своей женой-красавицей. Когда Святогор заснул, жена его соблазнила Илью Муромца и затем спрятала в карман Святогора.

Когда Святогор проснулся, он отправился в путь; конь же сказал Святогору, что ему тяжело: до сих пор он возил богатыря с женой, теперь везет двух богатырей. Святогор нашел Илью и, расспросив, как он попал туда, убил неверную жену, а с Ильей побратался. На пути у Северной горы богатыри увидели гроб с надписью: «Кому суждено в гробу лежать, тот в него и ляжет». Гроб оказался велик для Ильи, а за Святогором захлопнулась крышка, и тщетно он пытался выйти оттуда. Передав часть своей силы и свой меч Илье, он велит рубить крышку гроба, но гроб только крепче закрывался.

Митрополит Иоанн указывал на харизматическую преемственность богатырства в былине «Смерть Святогора». Древний (языческий) воин передает свою силу Илье Муромцу, богатырю христианского века.

Микула Селянинович

Микула Селянинович встречается в былинах о Святогоре и о Вольге Святославиче. Он олицетворяет крестьянскую силу, силу русского народа. Он предвещает появление младших богатырей, хотя еще остается земледельческим божеством.

Миллер называет Микулу пахарем, первоначально олицетворением небесного грома, тогда как волшебная его кобылка, которую нагнать нельзя, представляет собою громовую тучу.

Страшная его сила, сопоставление со Святогором и другие черты, в которых он изображается, показывают, что тип его, как и тип Святогора, сложился под влиянием образа какого-нибудь титанического существа, бывшего, вероятно, олицетворением земли или бога-покровителя земледелия.

Андрей Рябушкин. Микула Селянинович

На это указывает сумка с тягой земли, с которой изображается Микула и которая, очевидно, есть не что иное, как образ земли. Но сам он уже представляет не землю как стихию, а идею оседлой земледельческой жизни, в которой он и поставляет свою силу и значение.

У Микулы Селяниновича, согласно фольклору, было три дочери: Василиса, Марья и Настасья. Первая и последняя (жены Ставра и Добрыни Никитича) также являются центральными героинями былин.

Михаил Врубель. Микула Селянинович

Вольга Святославович

Основные былины о Вольге рассказывают о его чудесном рождении от змея, походе в Индию и противоборстве с Микулой Селяниновичем. Вольга Святославович, оборотень и охотник, относится к числу самых древнейших богатырей. В его образе находят пережитки тотемизма, в то время как более ранняя школа фольклористики стремилась отождествить его с реальными историческими личностями, в частности Вещим Олегом.

Сухман Одихмантьевич

О Сухане, или Сухмантие и Сухмане Дамантиевиче, существует одна былина, в которой рассказывается, как Сухан, обиженный Владимиром, лишает себя жизни.

Сухман едет добывать князю Владимиру лебедь белую. Во время поездки он видит, что Непра-река борется с силой татарскою, которая мостит на ней мосты калиновы, чтобы идти к Киеву. Сухман избивает силу татарскую, но во время сражения получает ранения, которые закрывает листочками.

Виктор Васнецов. Скачущий витязь (Богатырский скок)

Иван Билибин. Вольга со своей дружиной

Сухман возвращается в Киев без лебеди. Князь Владимир не верит ему и велит за похвальбу заточить в погреб, а Добрыню Никитича посылает узнать, правду ли сказал Сухман, и, когда оказывается, что правду, Владимир хочет наградить Сухмана, но он снимает с ран листочки и истекает кровью. Из его крови потекла река Сухман.

Колыван

От Ивана Колывановича и Колывана Ивановича, которые первоначально составляли одно лицо, в былинах остались только имена.

По сюжету былин, Колыван часто выступает совместно с Ильей Муромцем и Самсоном-богатырем. В частности, встречается вариант былины с известным сюжетом о похвальбе перевернуть землю и подъеме сумы переметной, где героями выступают эти три богатыря. Чаще Колыван выступает лишь как эпизодический персонаж былины.

Колываном в былинах называют иногда и Святогора. Похваляясь перевернуть Землю, он не может поднять с земли сумы переметной, потому что не имеет правды – цели своей силушке. Этот эпизод также говорит о древности и архаичности этого славянского героя.

Дунай Иванович

Дунай Иванович представляет персонификацию реки Дуная, как это доказывает постоянно сопровождающий его в былине эпитет «тихий». Миллер видит в нем также олицетворение реки, но не теперешнего Дуная, а реки вообще, он полагает, что слово Дунай было первоначально нарицательным. Река эта была не земной, а небесной, она была вообще вместилищем воды, туч, поэтому богатырь, собственно говоря, мифическое существо, персонификация тучи.

В былине о Дунае сохранился космический стихийный миф.

Илья Муромец

Ряд младших богатырей начинает собою главный их представитель, оберегатель русской земли, Илья Муромец.

Былин об Илье много, они составляют целый цикл, объединенный его личностью. Он представитель всех русских богатырей и в глазах народа является представителем крестьянского сословия. Илья отличается огромной силой, которой не обладают другие младшие богатыри, но сила эта не количественна, а качественна, причем силу физическую сопровождает нравственная: спокойствие, стойкость, простота, бессребреничество, отеческая заботливость, сдержанность, благодушие, скромность, независимость характера. Со временем религиозная сторона начала получать верх в его характеристике, так что наконец он стал святым угодником. Почивающие в Антониевых пещерах Киево-Печерской Лавры мощи преподобного Илии показывают, что для своего времени он действительно обладал весьма внушительными размерами и был на голову выше человека среднего роста. Мощи преподобного не менее ярко свидетельствуют о воинской биографии – кроме глубокой округлой раны на левой руке видно такое же значительное повреждение в левой области груди. Создается впечатление, что герой прикрыл грудь рукой, и она была пригвождена к сердцу ударом копья.

Виктор Васнецов. Три богатыря

Илья «занимает среднее переходное место между старшими и младшими богатырями. На нем, как и на старших богатырях, видим также мифические черты, перешедшие на него от какого-нибудь мифического божества, а может быть, от Перуна.

Так как Илию-пророка народная фантазия соединила с Перуном, то весьма естественно было и на Илью Муромца, носившего имя Илии-пророка, перенести черты Перуна, бога-громовника». Он первоначально был божеством грома, затем стал земледельческим божеством и, наконец, – богатырем-земледельцем.

Илья сидит сиднем тридцать лет, получает силу от калик перехожих (по некоторым былинам, от Святогора), исполняет первую крестьянскую работу, едет к Святогору получив родительское благословение, он отправляется в Киев, по дороге захватывает в плен Соловья-Разбойника, освобождает Чернигов от татар и встречает станишников, которым говорит об Алеше Поповиче.

Приехав в Киев, он пирует у Владимира, на богатырской заставе Илья – вместе с другими своими «братьями крестовыми» – борется с Поленицей, Сокольником, Жидовином, бьется с татарами, напавшими на Киев, Калин, Идолище.

Первый факт из жизни Ильи – то, что он продолжительное время сиднем сидит, – Миллер объясняет мифологическим образом: доброе, благотворительное божество должно в течение всей зимы оставаться в бездействии, и только медвяное питье калик перехожих, то есть теплый дождь, изливающийся из весенних туч, дает этому божеству чудотворную силу.

Алеша Попович

Алеша Попович тесно связан с Ильей Муромцем и с Добрыней Никитычем: он находится в постоянных отношениях с ними. Кроме того, между Алешей и Добрыней существует поражающее сходство не в характерах, а в приключениях и некоторых других обстоятельствах их жизни, а именно – былины о змееборстве Добрыни и Алеши почти совершенно сходны друг с другом.

Алешу отличает не сила, но мужество, удаль, натиск, с одной стороны, и находчивость, сметливость, хитроумие – с другой. Алеша Попович, кроме того, горделив, спесив, бранчлив, задорен и груб, в бою верток, хитер: он, наконец, женский пересмешник. Его товарищи-богатыри время от времени высказывают ему свое порицание и осуждение.

Андрей Рябушкин. Алеша Попович

В целом образ его отражает определенную противоречивость и двойственность, хотя в воинском мужестве он не уступает любому другому богатырю. По мнению О. Миллера, это выражение темного свойства светлого мифического существа, например, солнца, которое иногда приносит вред людям слишком палящими своими лучами.

Добрыня Никитич

Добрыню Никитича уже давно многие сопоставляли с летописным Добрыней, дядей Владимира, и считали его представителем высшего русского общества, типом князя-дружинника.

Он второй после Илья Муромца по значению богатырь. «Средняя» позиция его объясняет подчеркнутость связующей функции у этого персонажа: благодаря усилиям и талантам Добрыни богатырская троица остается единой даже после того, как Илья Муромец и Алеша Попович разделятся.

Если в Илье Муромце подчеркивается его крестьянское происхождение, а в Алеше Поповиче – «поповское» (духовное), то Добрыня Никитич – воин.

В ряде текстов он выступает как князь, упоминается его княжеское происхождение, его «княжеский» дом и его дружина. Из всех богатырей он ближе всего к князю Владимиру Красное Солнышко: иногда он оказывается его племянником, он часто бывает при Владимире и выполняет непосредственно поручения князя.

Его «вежество», знание манер постоянно подчеркивается в былинах, он поет и играет на гуслях, искусно играет в шахматы, побеждая непобедимого знатока этой игры татарского хана, он выходит победителем в стрельбе. Он княжич, богач, получивший высшее образование, стрелец и борец отличный, знает все тонкости этикета, на речах разумен, но он легко увлекается и не очень стоек, в частной жизни он человек тихий и смирный.

Михайло Поток

Михаила Потыка или Потока сближает с Добрыней и Алешей то обстоятельство, что он, подобно им, сражается со змеем.

На охоте Поток встречает лебедя, который превращается в девушку – Авдотью Лебедь белую, Лиховидевну Он женится на ней, и оба дают зарок: если кто раньше умрет, то оставшемуся в живых быть похороненным вместе с умершим, в одной могиле.

Умирает Авдотья. Потока вместе с ее телом спускают в могилу, на коне, в полном вооружении и с запасом пищи. В могилу является змей. Поток убивает его и кровью убитого оживляет жену. После смерти Потока его жену опускают с ним в могилу.

По другим былинам, жена опоила Потока и обратила в камень, а сама сбежала с царем Кощеем. Товарищи (Илья, Алеша и др.) спасают Потока и мстят за него, убив Кощея и четвертовав конями неверную Лебедь белую.

Михайло Поток является чистым мифическим существом: он гром, а жена его, Лебедь белая – облако, зимою они оба в могиле, и оживляет их живая вода, весенний дождь.

Иван Билибин. Добрыня Никитич освобождает от Змея Горыныча Забаву Путятичну

Иван Гостиный сын

По всей вероятности, местный черниговский богатырь. Былина о Иване распадается на два сюжета: в первом, говорящем о купле коня, Иван сопоставляется отчасти с Ильей Муромцем. Во втором сюжете Иван сходен с Бановичем Страхиней, героем сербских песен.

Хотен или Горден Блудович

Этот богатырь – Горден Блудович – действует только в одной былине сборника, приписываемого Кирше Данилову. Обыкновенно тот же богатырь носит имя Хотен, в разных вариациях: Хотей, Хотин, Котеня, Катенко, Фотепчик и др.

В этом богатыре выразилась родовая основа и варяжские черты характера.

Соловей Будимирович

О. Миллер сближает его с Соловьем-Разбойником на основании издаваемого ими обоими свиста и крика, он видит в обоих звуковую силу великих воздушных явлений с той только разницей, что один из них представляет вредную, страшную, а другой – благодатную сторону одного и того же явления.

Соловей Будимирович приезжает на Соколе-корабле в Киев сватать племянницу князя Владимира, Забаву Путятичну, строит в ее саду в одну ночь три чудесно изукрашенных терема и этими теремами, а также игрой на гуслях так прельщает Забаву, что она сама к нему приходит, они целуются, милуются и меняются золотыми перстнями. Но мать Соловья уговаривает его, отсрочив свадьбу, съездить за синие моря. Во время этой поездки Забаву обманывают, и она соглашается выйти замуж за Давида Попова, но возвратившийся во время свадебного пира Соловей Будимирович разрушает план Попова, и Забава идет за настоящего своего жениха.

Список использованной литературы

Агбунов М. Мифологический словарь. М., 1993.

Алексеев С. В. Славянская Европа V–VI веков. М., 2005.

Андреев. Ю. В. Поэзия мифа и проза истории. 1990.

Афанасьев А. Н. Поэтические воззрения славян на природу: В 3 тт. М., 1994.

Булашев Г. О. Украинский народ в своих легендах и религиозных воззрениях. Киев, 1909.

Бычков А. А. Энциклопедия языческих богов: Мифы древних славян. М., 2001.

Васильев М. А. Язычество восточных славян накануне крещения Руси. М., 1999.

Велецкая Н. Н. Языческая символика славянских архаических ритуалов. М., 1978.

Великорусские заклинания. Сборник Л. Н. Майкова. СПб., 1994.

Вернадский Г. В. Древняя Русь. М., 1996.

Волошина Т. А., Астапов С. Н. Языческая мифология славян. Ростов-на-Дону 1996.

Гиляров Ф. А. Предания русской начальной летописи. М., 1878.

Глинка Г. А. Древняя религия славян // Мифы древних славян. Саратов, 1993.

Грушко Е. А., Медведев Д. М. Энциклопедия славянской мифологии. М., 1996.

Гура А. А. Символика животных в славянской народной традиции. М., 1997.

Елеонская Е. Н. Сказка, заговор и колдовство в России. Сборник трудов. М., 1994.

Ефименко П. С. О Яриле, языческом божестве русских славян. СПб., 1869.

Забылин М. Русский народ, его обычаи, обряды, суеверия и поэзия. М., 1880.

Квашнин-Самарин Н. Очерк славянской мифологии // Беседа. Кн. 4. 1872.

Кобычев В. П. В поисках прародины славян. М., 1973.

Коринфский А. А. Народная Русь: Круглый год сказаний, поверий, обычаев и пословиц русского народа. Смоленск, 1995.

Костомаров Н. И. Славянская мифология. М., 1995.

Кузнецова В. С. Дуалистические легенды о сотворении мира в восточно-славянской фольклорной традиции. Новосибирск, 1998.

Левкиевская Е. Е. Мифы русского народа. М., 2000.

Ломоносов М. В. Древняя российская история от начала российского народа до кончины великого князя Ярослава Первого или до 1054 года. СПб., 1859.

Маковский М. М. Сравнительный словарь мифологической символики в индоевропейских языках: Образ мира и мир образов. М., 1996.

Максимов С. В. Нечистая, неведомая и крестная сила. В 2-х тт. М., 1993.

Мифология: Иллюстрированный энциклопедический словарь. СПб., 1996.

Мифы народов мира. Тт. 1–2. М., 1982.

Нидерле Л. Славянские древности. М., 2001.

Никольский Н. М. Дохристианские верования и культы днепровских славян. М., 1929.

Русский демонологический словарь. СПб., 1995.

Рыбаков Б. А. Язычество Древних славян. М., 1994.

Рыбаков Б. А. Язычество Древней Руси. М., 1988.

Седов В. В. Славяне в древности. М., 1994.

Серяков М. Л. Голубиная книга. М., 2001.

Славянская мифология. Энциклопедический словарь. М., 1995.

Телегин С. М. Мифология восточных славян. М., 1994.

Чудинов В. А. Славянская мифология и очень древние надписи. М., 1998.

Шафарик П. Й. О Свароге, боге языческих славян. 1843.

Этнография восточных славян. Очерки традиционной культуры. М., 1997.

В. Артемов Мифы и предания славян

Мифы о сотворении мира

О создании первых людей

О родстве души со стихийными существами

Славянские боги и божки

Род

Троян

Громовник

Перун

Хорс

Даждьбог

Сварог

Сварожич

Свентовит

Стрибог

Волос

Див

Дивия

Мать Сыра-Земля

Мокошь

Лада

Симаргл

Триглав

Радегаст

Ругевит

Белобог

Чернобог

Ярило

Яровит

Авсень

Бадняк

Божич

Белун

Дабог

Додола

Доля

Желя

Жива

Зевана

Ипабог

Мара

Переплут

Подага

Поревит

Посвист

Прове

Рожаницы

Спорыш

Славянские мифические существа

Алконост

Анчутка

Аука

Баба-Яга

Бабай

Баган

Баечник

Банник

Белые жены и девы

Берегиня

Бесы

Богинки

Боли-бошка

Болотник

Босоркун

Вазила

Ведогони

Ведьма

Ведьмак

Верлиока

Вечорка

Вий

Вилы

Водяной

Волколак

Волчий пастырь

Ворогуша

Вурдалак

Гамаюн

Двоедушник

Деды

В. Артемов
Мифы и предания славян