Русский Бертольдо

Космолинская Галина Александровна
РУССКИЙ БЕРТОЛЬДО
Судьба итальянского комического романа в России XVIII века: рукописи, издания, читатели

От автора

Эта книга — во многом результат двух знаменательных встреч — отчасти, возможно, случайных, но от этого не менее важных.

Сначала — с маленькой, в 12-ю долю листа рукописной книжкой первой половины XVIII в., иллюстрированной забавными картинками. Ее неординарность сразу же обратила на себя внимание в потоке будничной работы по описанию Рукописного фонда Библиотеки Московского университета. Рукопись (титульный лист не сохранился) оказалась одним из первых русских переводов итальянского народно-комического романа о Бертольдо, созданного болонцем Джулио Чезаре Кроче в самом начале XVII в. и имевшего огромную популярность на протяжении нескольких столетий.

А затем — с замечательной работой известной польской славистки Элизы Малэк — «„Неполезное чтение“ в России XVII–XVIII веков» (Warszawa; Lodi, 1992). Небольшое по объему, но чрезвычайно содержательное исследование о русском секулярном чтении и сегодня, по-видимому, остается единственным в этой области. В нем дается блестящий анализ книжного обихода русского демократического читателя XVIII в., как раз в это время начинающего живо интересоваться литературой занимательного свойства, далекой от традиционного назидания. Неоднозначное восприятие им литературных произведений, вызывающих смех, — жадный интерес пополам с осуждением — во многом обусловленное особенностями консервативного православного сознания, представляет, пожалуй, один из наиболее непростых и в то же время увлекательных аспектов изучения русского чтения и русского читателя той эпохи.

Рукопись из университетской библиотеки как нельзя лучше подходила для такого рода исследования. Хотя многое в судьбе «русского Бертольдо» предстояло еще выяснить, сразу стало понятно — присутствие этого популярного итальянского текста в русской культуре XVIII в. открывает исключительные возможности для компаративного анализа его рецепции в России и на Западе. Уже предварительные разыскания обнаружили необычное многообразие форм бытования «Бертольдо» в России (рукописные и печатные переводы, издания на иностранных языках, оперные либретто, театральные инсценировки, литературные пародии, реплики и т. д.). Наличие этой забавной книжки в частных библиотеках образованных людей XVIII в. подтвердило, что мы имеем дело с редким образцом прочтения «народного» текста одновременно в «низком» и «элитарном» слоях русского общества эпохи Просвещения. Все склоняло к углубленному исследованию этого памятника, научная публикация которого обещала новый взгляд на такие проблемы, как «трансплантация» (термин Ю. М. Лотмана) чужого текста в новую языковую среду, литературная трансформация, читательское восприятие и многие другие. Наше знание о русском чтении XVIII в. и сегодня далеко не полно (до конца не выявлен даже книжный репертуар, в котором, как показывают наблюдения, переводная литература явно преобладала). Поэтому каждый новый, ранее неизвестный переводной текст, восполняя пробелы, должен способствовать созданию все более внятной картины русской культурной жизни той эпохи.

Считаю своим приятным долгом выразить благодарность всем коллегам и друзьям, оказавшим мне неоценимую помощь в этой работе: М. И. Афанасьевой, Е. Э. Бабаевой, Н. В. Брагинской, Н. А. Гаямовой, Б. А. Градовой, Ю. А. Грибову, Л. B. Евдокимовой, С. Я. Карпу, Н. Д. Кочетковой, Э. Малэк, Г. Маркеру, В. В. Мочаловой, Н. Ю. Плавинской, И. М. и Е. Б. Смилянским, И. Л. Фоминой, Б. Л. Фонкичу, О. А. Цапиной, М. Шиппану, Е. М. Юхименко — этот список далеко не полный!

Отдельная благодарность моим итальянским коллегам — Марии Ди Сальво, Кристине Брагоне, Сильвио Понс, Пии Пера, Кьяре Пезенти, Стефано Гардзонио, Роберте Сальваторе, которые постоянно интересовались ходом исследования о «русском Бертольдо», всячески поддерживали его и находили те или иные возможности ему содействовать.

Трудно переоценить помощь, которую, проявляя профессиональную солидарность, оказывали в моих разысканиях коллеги — хранители редких книг и рукописей Библиотеки Московского университета (где это исследование начиналось), Государственного исторического музея в Москве и Российской национальной библиотеки в Санкт-Петербурге.

Обсуждения текста книги в процессе ее написания проходили в секторе Зарубежной литературы Института всемирной литературы РАН и в Научном центре исследований истории книжной культуры Акацемиздатцентра «Наука» РАН — все замечания и советы коллег были чрезвычайно полезны и с признательностью учтены автором.

Технические трудности, неизбежные при электронном воспроизведении большого массива иллюстраций, мне помогали профессионально решать Ю. А. Пелевин и Ю. Я. Ярин — без их помощи работа во многом бы не состоялась — приношу им свою сердечную благодарность.

Особую признательность автор выражает Российскому гуманитарному научному фонду и Американскому совету научных сообществ (American Council of Learned Societies), поддержка которых — огромная честь для любого исследователя.

Г. Космолинская

В оформлении форзацев использованы персонажи комедии дель арте из офортной серии Жака Калло «Balli di Sfessania» (1621) и «Gobbi» (1622).

Введение

Итальянский народно-комический роман о хитроумном и дерзком крестьянине по имени Бертольдо — «Le sottilissime astuzie di Bertoldo» — стал настоящим бестселлером XVII–XVIII вв., получив широкую известность во многих странах. Впервые предложенный публике в 1606 г.^[1], «Бертольдо» был встречен по всей Италии с беспримерным энтузиазмом: сразу же последовали его многочисленные переиздания. На волне читательского успеха роман приобрел статус «народной книги», в то время как фигура его создателя — болонца Джулио Чезаре Кроче — почти полностью была вытеснена из коллективной памяти. Сегодня лишь немногие итальянцы помнят эту столь популярную когда-то забавную книжку, тем более — ее автора^[2].

Джулио Чезаре Кроче (Giulio Cesare Croce, 1550–1609)^[3] родился недалеко от Болоньи в местечке Сан Джованни ин Персичето в семье потомственных кузнецов, откуда он, не достигнув и двадцатилетнего возраста, перебрался в Болонью, где и провел всю оставшуюся жизнь. Здесь на городских улицах и площадях он исполнял свои произведения под аккомпанемент гитары, завоевав себе славу бродячего певца и прозвище «Кроче делла Лира». В итальянском литературоведении его имя знаменует собой зарождение болонской диалектной поэзии; ему приписывается до 300 (по другим источникам до 400) сочинений, написанных как литературным языком, так и на болонском диалекте^[4]. Часть из них не была опубликована вовсе, другие изданы в виде скромных брошюрок, авторство и датировку которых теперь доподлинно установить трудно. Содержание этих дошедших до нас «летучих» изданий отражает весь спектр городской народной жизни конца XVI — самого начала XVII столетия: бытовые сценки, описания бедствий и праздников горожан вперемешку с остроумными пословицами, загадками и забавными песенками в бурлескном стиле^[5]. Кроче испробовал себя во многих жанрах (он сочинял песни, комедии, сказки, произведения религиозного характера и т. д.), прежде чем написать свое самое известное сочинение — историю о простом итальянском крестьянине, которому удалось, благодаря необыкновенной остроте ума, стать первым советником короля.

Бертольдо — грубый мужик, неотесанный плебей, как водится, лукавый и дерзкий; к тому же от всех прочих его отличала по-истине монструозная внешность, придававшая ему сходство с неким фантастическим существом из мифологического бестиария. При всем том природа наделила его весьма незаурядной смекалкой: «где не хватало красоты, в избытке была живость ума» и готовность «на быстрые и весьма остроумные ответы»^[6]. Однажды появившись при дворе короля Абоина (Альбоина), он смело вступает с ним в разговор и завоевывает его симпатию тем, что с легкостью разгадывает все королевские загадки. Разумеется, у Бертольдо немедленно появляются враги в лице завистливых придворных и самой королевы. Претерпев множество злоключений, ловко лавируя между королевой (злая жена) и придворными (завистливые лицемеры), он весьма успешно строит свои отношения с властью и, в конце концов, добровольно отдает свою горячо любимую свободу за место у трона. Однако резкая перемена в образе жизни оказалась пагубной для здоровья простолюдина, и Бертольдо смертельно занемог. Придворные лекари строжайше запретили ему употреблять привычную крестьянскую пищу; «не ведая его натуры», они насильно пользовали его такими лекарствами, «которые обычно дают господам и кавалерам придворным», простому же человеку приносящими один вред^[7]. Все это вместе и ускорило кончину бедного Бертольдо.

Итальянская публика решительно отказалась мириться с утратой полюбившегося героя. Тогда ей в угоду Кроче создал простака Бертольдино, сына Бертольдо^[8], а в дальнейшем, уже после смерти самого Кроче, стараниями Адриано Банкьери на свет появился Бертольдов внук — Какасенно^[9]. Ни Бертольдино, ни довольно бесцветный Какасенно не могли серьезно конкурировать со своим прародителем, тем не менее издание, объединившее в себе все три части романа, — «Бертольдо», «Бертольдино» и «Какасенно» — положило начало дожившей до наших дней традиции публиковать трилогию Крочи — Банкьери под одной обложкой.

На протяжении трех столетий только в одной Италии «Бертольдо» выдержал огромное количество переизданий, оставаясь «вплоть до первых десятилетий XX в. главной компонентой так называемой народной литературы»^[10]. Уже к середине XVIII столетия присутствие героя Кроче в итальянской культуре становится настолько ощутимым, что, в конце концов, он начинает восприниматься как некий навязчивый символ, от которого буквально некуда деться, но который нельзя не учитывать. (Вспомним Франческо Альгаротти, который с гордостью и не без просветительского снобизма писал о том, как он «приобщил Италию к Ньютону вместо того, чтобы копировать Петрарку и воспевать деяния Бертольдо»^[11].)

Немалую популярность приобрел «народный» роман о Бертольдо и за пределами Италии. На протяжении XVII и XVIII столетий один за другим появлялись его переводы, переделки и пародии на разных языках — греческом, испанском, португальском, русском, хорватском, румынском, немецком, французском, английском, болгарском и др.^[12] Причина такой популярности конечно же в узнаваемости фигуры протагониста — «народного мудреца» в маске придворного шута, вобравшего в себя весь спектр архетипических черт, присущих персонажам народной смеховой культуры со времен Античности. Действительно, родословная Бертольдо своими корнями уходит в глубокую древность: через средневековый народный эпос, обнаруживая себя в раннехристианском апокрифе и талмудическом диалоге, — к античному роману. Возрождение архетипа в образе итальянского Бертольдо произошло уже на совершенно иной исторической почве, что не могло не отразиться самым серьезным образом на характере протагониста^[13]. Появившийся на излете Ренессанса герой Кроче в дальнейшем на протяжении более чем двух веков с легкостью будет менять маски и даже имена^[14] в зависимости от требований времени и места. С одной стороны, трансформация образа Бертольдо в сторону национального своеобразия — неизбежное следствие перевода романа на другие языки. С другой, его обновление диктовалось самим духом времени — и в первую очередь теми идеями эпохи Просвещения, которые получили наиболее широкую популярность.

Сегодня забавная книжка о Бертольдо стала достоянием почти исключительно специалистов по народной культуре. Их усилиями вокруг «Бертольдо» с конца XIX в. была создана богатейшая, не затухающая по сей день историографическая традиция^[15], в русле которой этот текст совершенно справедливо рассматривается как одно из ярких проявлений народной жизни и карнавальной культуры XVII–XVIII вв.

Стоит отметить многообразие научных подходов в работах итальянских ученых, посвященных «Бертольдо». Историко-филологические исследования не ограничиваются, как правило, рамками собственной методологии, которые существенно расширены обращением к философии, антропологии, психологии и другим областям гуманитарного знания. Характерный призыв «рассматривать сочинения Кроче, принадлежащие к раблезианской линии литературы, в комико-физиологическом ключе» подразумевает, что наиболее подходящий инструментарий для такого прочтения предоставляют нам именно антропология и психология^[16].

Традиция научной публикации трилогии «Бертольдо», «Бертольдино» и «Какасенно» в Италии также не прерывается: от издания к изданию совершенствуются принципы текстологии, углубляется историко-лингвистический комментарий. Не менее значима и другая линия — параллельное прочтение «Бертольдо» и средневекового «Диалога Соломона и Маркольфа», что сегодня составляет прочную основу для изучения карнавала и народной культуры в целом^[17].

Библиографический аспект изучения романа Кроче, как и других его сочинений, представляется не менее важным и трудоемким. Многочисленные издания популярной «народной» книжки о Бертольдо, выходившие на протяжении XVII–XVIII столетий в Италии и за ее пределами, с трудом поддаются учету (дело осложняется тем, что издания такого рода, как известно, плохо сохранялись). Для их выявления потребовались серьезные библиографические разыскания^[18]. Однако библиография «Бертольдо» до сих пор не может считаться полной.

История переводов и переделок романа Кроче в итальянской историографии, пожалуй, наименее разработана; ее изучение в лучшем случае ограничивается библиографической регистрацией^[19]. В то же время за рубежом картина совсем иная: в Германии, Румынии, Греции, Болгарии существует целый ряд серьезных исследований, посвященных адаптации «Бертольдо» в народных культурах этих стран в XVII–XIX столетиях

Космолинская Галина Александровна РУССКИЙ БЕРТОЛЬДО Судьба итальянского комического романа в России XVIII века: рукописи, издания, читатели

От автора

Введение

Космолинская Галина Александровна
РУССКИЙ БЕРТОЛЬДО
Судьба итальянского комического романа в России XVIII века: рукописи, издания, читатели