Семь выстрелов в Петлюру

Дмитрий Табачник

Семь выстрелов в Петлюру

25 мая 1926 году в Париже был убит Симон Петлюра – главный командир войск УНР (1918), председатель Директории УНР (1919-1920), один из лидеров украинского эмигрантского политического движения.

Знаменитый древнеримский поэт и оратор Квинт Гораций Флакк еще в I веке до нашей эры в известной философской поэме "Памятник", оценивая бурную цезарианську эпоху в истории Древнего Рима, утверждал: "Истина – дочь времени".

Но консул Римской республики, полководец и литератор Теренций Варрон решительно возразил ему другим крылатым выражением: "Истина порождает ненависть".

Лично я думаю, что в словах великого Горация больше правоты и мудрости. Ведь часто только с расстояния времени истина становится очевидной, особенно когда это касается противоречивых и сложных страниц нашей истории.

События прошлого, какими бы неприятными они ни казались нам сегодня, совсем не повод для разжигания страстей, а тем более ненависти. Мы должны знать их, чтобы узнать, почему те или иные процессы в обществе идут именно так, а не иначе, чтобы прогнозировать будущее и не ошибаться в настоящем.

И в этих заметках речь пойдет именно о таком событии, которое в свое время всколыхнуло весь цивилизованный мир до сих пор вызывает острые споры историков и политиков.

"ПРИГОВОР МСТИТЕЛЯ" ИЛИ КОВАРНОЕ УБИЙСТВО?

Тот день – 25 мая 1926 года – был жарким, но не знойным. И на широких бульварах Парижа, как всегда, толпилось и толкалось немало людей. Но в старой центральной части города, недалеко от знаменитого кладбища Пер-Лашез, на узких улицах в послеобеденное время царила тишина.

Невысокий бледный человек, с виду лет пятидесяти, спокойной, прогулочной походкой шел справа по тротуару улицы Расина. "Эмигрант или безработный?" – подумала старая консьержка, что грелась на солнцепеке возле массивной дверной ворот.

И действительно, недорогой мешковатый пиджак, стоптанные ботинки и вид человека, который никуда особенно не спешит, вряд ли давали основания отнести его к почтеным парижанам.

За несколько метров от угла улицы Сен-Мишель прохожий замедлил шаг, пристально вглядываясь в лицо мужчины, который направлялся ему навстречу, потом машинально взглянул на часы. Стрелки показывали 14 час 10 минут.

Мужчина приближался. Еще несколько шагов – и он выхватил револьвер. Один за другим ударили выстрелы. На чисто вымытых тротуаре расплывалось бордово-горячая пятно крови… А уже в 14:15 два ажана, крепко скрутив руки, тянули смертельно бледного убийцу до полицейского комиссариата.

Вечером все парижские газеты сообщили сенсационную новость: 25 мая на улице Расина в центре Парижа в 14 часов 12 минут застрелен известный политический деятель, лидер украинской эмиграции, председатель Украинской Народной Республики в экзиле, бывший председатель Директории, главный атаман всех войск УНР Симон Васильевич Петлюра.

Утренние выпуски, в том числе и зарубежные издания, об убийстве на улице Расина подавали уже более подробную информацию – короткие заметки биографии Петлюры, описание его деяний и политической карьеры, которая оборвалась на сорок седьмом году жизни.

Сообщалось также, что задержан террорист – им оказался житель Парижа, владелец небольшого магазина часов и мастер-часовщик Самуил Шварцбарт – якобы бывший житель и уроженец Южной Украины.

Полицейские чины официально известили, что начато следствие, ход которого будет контролировать лично префект Парижа и начальник управления криминальной полиции.

Вскоре стало известно из официального полицейского протокола и акта судебно-медицинской экспертизы,- что после первого выстрела, который не был смертельным, Петлюра потерял равновесие и опустился на колено, а потом упал на тротуар. Шварцбарт выпустил еще шесть пуль в лежащего уже Петлюру, нанеся потерпевшему смертельныеповреждения внутренних органов, от которых тот умер.

До последнего времени обстоятельства убийства Симона Петлюры и судебный процесс над Самуилом Шварцбартом оставались неизвестной или почти неизвестной страницей истории.

На Западе же существует по этому вопросу большая литература, написано фундаментальные научные исследования и публицистические книги.

Но надо отметить, что вся эта литература четко делится на две противоположные по своему направлению части – написаная сторонниками Симона Васильевича, которые считают, что имел место террористический акт, подготовленный группой убийц и тщательно спланированный по указанию то ли большевистского режима Сталина, то ли по приказу, Коминтерна, и сторонниками противоположного мнения, которые твердо убеждены, что Самуил Шварцбарт – это убийца-одиночка, мститель за уничтоженных во время погромов на Украине родных и близких, что стрелял он с отчаяния и к этому его побудило святое и праведное чувство мести.

И первые, и вторые имеют немало свидетельств, документов и гипотез, которые опровергнуть или достоверно обосновать очень трудно. Самым неприятным в этой полемике, которая длится уже более шестидесяти лет и была основана книгами современников Петлюры еще в конце 20-х годов, является, на мой взгляд, то, что оппоненты не хотят слушать друг друга и часто факты истории используют лишь как орудие политической борьбы.

Обстоятельнее труда первой группы исследователей – это, безусловно, книжка генерала Николая Шаповала "О смерти Симона Петлюры", изданная еще в 1929 году в Скрэнтоне, и непревзойденная еще и до сих пор фундаментальная монография украинского историка старшего поколения и приятеля Петлюры А.Яковлева "Парижская трагедия", отпечатанная 1930 года в Праге.

К этому следует добавить и работы современных историков украинского происхождения, которые живут на Западе, изданные уже в 70-е годы. К ним относятся студии Бориса Марченко, Юрия Кульчицкого, Зиновия Соколюка и других.

Оппоненты этих исследователей, в свою очередь, имеют немало научных трудов. И первые из них появились еще в 20-е годы. Прежде всего следует вспомнить достаточно грубую, уникальную по приведенным фактажом книгу известного французского адвоката Анри Торреса "Процесс о погромах", выпущенную 1928 года в Париже.

Уникальна она тем, что ее автор был на этом процессе защитником Шварцбарта и, пожалуй, как никто, знал все обстоятельства дела. Конечно, этот автор не мог быть беспристрастным.

Но наиболее полно антипетлюровськое направление, по моему мнению, воплощено в огромной, на полтысячи страниц, монографии историка профессора Саула Фридмана, изданной в Нью-Йорке в 1976 году. Уже ее название свидетельствует о позиции автора: "Погромщик. Убийство Симона Петлюры".

Отпечатана большим тиражом, эта книга основательностью своей источниковой базы и большим количеством цитируемых документов будто поставила последнюю точку в многолетней полемике. Но к парижскому процессу 1926 – 1927 годов еще, пожалуй, неоднократно будут возвращаться и историки, и критики.

Немало интересных документов и свидетельств, непосредственно касающиеся этого дела, хранится в архивохранилищах и библиотеке фонда, который имеет название "Архив Черикова" (Нью-Йорк) и в Парижской библиотеке имени Симона Петлюры, которая была создана на средства и благодаря ходатайству украинской диаспоры.

Поэтому на основании изучения литературных и документальных источников, а также получив возможность ознакомиться непосредственно с судебными материалами, автор этих строк хотел бы, не вмешиваясь в спор по существу, осветить лишь бесспорные факты, то есть рассказать, как драматично и напряженно проходили и следствие, и сам судебный процесс над убийцей Самуилом Шварцбартом.

"ИЩИТЕ РУКУ МОСКВЫ"

С тем, что Самуил Шварцбарт был мститель, решительно не согласны украинские историки диаспоры. По их мнению, Шварцбарт был обычный агент ГПУ, террорист-наемник Москвы, направленный на уничтожение Петлюры. Такую версию они отстаивали еще в 1926 году.

Профессор Юрий Кульчицкий, например, доказывает, что "украинцы (имеются в виду деятели эмиграции. – Д.Т.) постоянно задавали себе вопрос, почему убит именно Петлюра.., а не Деникин, Волынцец, Булак-Балахович или кто-то другой из известных погромщиков, которые постоянно жили в Париже.

И ответ ясен: в отличии от них, Петлюра возглавлял украинское национально-освободительное движение и именно этим был опасен для врага. Большевики постоянно преследовали Петлюру и, оказав дипломатическое давления, заставили его уехать из Польши [1 – см. примечания в конце текста].

Он пользовался престижем в Польше, Франции и других странах. Его поддерживали украинцы в изгнании и повстанцы в Украине, которые продолжали бороться с большевиками в подполье, все еще надеясь на поворот. Убив Петлюру, враг надеялся уничтожить украинское освободительное движение…

Убийство Петлюры было только первым из целого ряда политических убийств украинских национальных лидеров и шло также по линии постановления Коминтерна о политических убийствах, которая была подписана 9 января 1926 года.

Сам характер убийства очень напоминает методы, примененные большевиками в их борьбе с украинским подпольем в 1921-1926 годах. Еще перед убийством Петлюры большевики усовершенствовали способы устранения атаманов, убивая их или опорочивая их честь. В случае такого угрожающего противника, каким был Петлюра, они применили оба мероприятия".

То есть главный аргумент здесь – повышенная опасность, угроза со стороны Петлюры для большевистского правительства. И именно поэтому, мол, главный атаман пал жертвой террористического акта.

Но их оппоненты не соглашаются: Петлюра не был более опасным противником, чем, скажем, Деникин или Врангель, но они не стали жертвами покушения. Кроме того, сам по себе этот аргумент более чем сомнительный хотя бы потому, что если бы убийство Петлюры организовывали органы ГПУ, они могли бы сделать это тайно, позаботиться о том, чтобы убийца не попал в руки французской полиции.

Ведь на открытом судебном процессе могло стать известно о причастности к расправе большевистских карательных органов. И поскольку Советский Союз тогда еще находился в дипломатической изоляции и чрезвычайно заботился о своем международном престиже, то вряд ли решился бы он на такой бессмысленный и опасный шаг.

Кроме того, в те годы сталинский политический авантюризм еще не распространялся более-менее заметно на внешнюю политику, которую тогда направлял рассудительный и интеллигентный Г.В.Чичерин.

Так или иначе, но еще во время предварительного следствия настойчиво искали "руку Москвы", "московский след". И эту версию всячески поддерживала французская антикоммунистическая пресса, которая имела целью скомпрометировать советское посольство в Париже.

Тогда его возглавлял в ранге чрезвычайного и полномочного посла тот самый Христиан Раковский, который в 1919-1924 годах был главой Советского правительства Украины и считался одним из самых последовательных противников Симона Петлюры во время гражданской войны на Украине.

Особого напряжения поиски "московского следа" достигли тогда, когда во время следствия, а затем на процессе обвиняемый в убиестве признался, что он когда-то был социалистом, сочувствовал марксистам, но сначала не уточнил, в какой именно фракции социал-демократии принадлежал.

Когда же Шварцбарт впоследствии дал показания, что с молодых лет принадлежал к австрийской социал-демократической группы "функ", что переводится как "Искра", где он тщательно изучал Маркса, Энгельса, Либкнехта и Лассаля, часть прессы начала на все заставки утверждать, что Шварцбарт как большевик и большевистский террорист разоблачен.

В качестве доказательства даже упоминались такие факты из его юношеской биографии, которые не имели никакого отношения к совершенному убийству: арест Шварцбарта за кражу со взломом 1908 года в Вене, за что он отсидел четыре месяца в каторжной тюрьме в императорской Австро-Венгрии. Упоминалось также, что он был выслан из Будапешта в 1909 году как нежелательное лицо по представлению полицейского управления.

В подтверждение версии о том, что Шварцбарт был большевиком, А. Яковлев в своей книге "Парижская трагедия" пишет, что еще до первой мировой войны, "путешествуя на пароходе "Мельбурн" к России, Шварцбарт и еще несколько его товарищей проводили большевистскую пропаганду на пароходе, были арестованы и переданы российским властям по приезде в Архангельск".

Кроме того, как отмечает А. Яковлев, "он (то есть Шварцбарт. – Д.Т.) поместил свои воспоминания с пребывания на Украине 1917-1919 гг., причем откровенно и не прячась описывал, как он служил в красной большевистской армии и как ездил по Украине с уголовными большевистскими отрядами".

А профессор Юрий Кульчицкий добавляет: "Когда его спросили на суде, служил ли он в Красной Армии, Шварцбарт ответил, что нет. На самом деле он не только служил в Красной Армии, но и сам организовывал еврейскую военную часть, которая состояла из 90 бойцов и подчинялась известному большевику Котовскому… Украинцы убеждены, что Шварцбарт был или большевиком, или их инструментом и что он не один был замешан в заговоре".

Но все это лишь предположения историков. Тем более что адвокату обвиняемого удалось разыскать документы, которые свидетельствовали о том, что Шварцбарт во время службы в Красной Армии никакого участия в боевых действиях не участвовал, потому командовал совсем не военной частью, а только обозом в бригаде Котовского. Да и то сравнительно недолго: весной – летом 1920 года.

К тому же, продолжал он далее, решилась бы большевистская контрразведка посылать на такое задание человека, в которой нет абсолютно "чистой" – без краж в молодости – и надежной биографии. Кому же нужен такой нелепый провал агента-террориста?

Но страсти на том не утихали. Бывший украинский генерал, который оказался в эмиграции и постоянно жил в Париже, Николай Шаповал заявил нескольким журналистам, что твердо убежден в том, что Самуил Шварцбарт был причастен к тайной большевистской заговора, которую возглавлял Михаил Владей. Но свои официальные показания согласился дать только судебным инстанциям.

И вот в июне двадцать шестого года началось судебное следствие, которое является основой любого уголовного процесса.

В нем принимали участие специально приглашенные защитники с обеих сторон: подсудимого взялся защищать блестящий парижский адвокат, талантливый публицист с широкими связями в различных кругах французской столицы Анри Торрес.

Не менее известных адвокатов и пригласила семья Симона Петлюры. Его жена Ольга Петлюра после многодневных консультаций с друзьями, знакомыми, лидерами украинской эмиграции поручила представлять интересы потерпевшей части опытным юристам профессору Цезарю Кампенси и Альберту Вильма – кавалеру ордена Почетного легиона, чрезвычайно энергичном и честолюбивому человеку, который заявлял, что знаком со всей прокуратурой Франции и поэтому обязательно отправит Шварцбарта на виселицу или, в лучшем случае, на пожизненную каторгу.

Следовательно, судебное следствие началось, и Альберт Вильма сразу же предложил допросить свидетеля обвинения – пожилого украинского ученого-эмигранта профессора В. Коваля, который заявил, что узнает в Шварцбарте одного из трех, что следили за Петлюрой весной 1926 года. Дополнительные показания он дать не смог, поскольку чувствовал себя очень плохо и на следующий допрос не явился.

Через несколько дней профессор Коваль умер. Однако суд по требованию адвокатов семьи потерпевшего принял его показания как одно из доказательств того, что Шварцбарт действовал не один. Это, пожалуй, было ошибкой Кампенси и Вильма.

Потому что на суде, когда прокурор потребовал от Шварцбарта объяснения по поводу показаний Коваля, Торрес обратился к председателю суда:

"Ваша честь, разве можно принимать во внимание показания, которые давал пожилой и очень больной человек, давал буквально за несколько дней до кончины, стоя одной ногой уже в могиле?

Разве не могут быть такие показания предвзятыми из-за плохого настроение лица, которые давал показания, разве могут они быть взвешенными, если лицо, что их давал, уже не имел возможности полностью контролировать свои поступки, свое зрение и память?" и хотя суд не согласился с Торесом, показания Коваля практически не были взяты во внимание.

Другим свидетелем обвинения, который также настаивал на том, что "без Москвы не обошлось", был уже упомянутый генерал Николай Шаповал. Он показал и на предварительном следствии и на судебном процессе, что речь шла о заговоре и что главными заговорщиками были Володин и убийца Шварцбарт.

Генерал Шаповал рассказал, что его знакомый Михаил Володин был членом Союза русских максималистов и приехал из Германии на конгресс Социалистической партии Франции, который состоялся 8 августа 1925 года.

Поскольку Володин не имел где остановиться вПариже, и был ограничен в средствах и к тому же не знал французского языка, Шаповал на просьбу одного известного французского социалиста, которого он не может назвать, чтобы не бросать тень подозрения на его доброе и честное имя [2], устроил Володина в своем доме.

Генерал Шаповал сообщил, что Володин принимал активное участие в террористических актах на Дальнем Востоке еще в 1920-1921 годах, затем работал в большевистской дипломатической миссии в Праге, где помог организовать восстание коммунистов в Кладно, неподалеко от Праги.

Вследствии этого Володину пришлось немедленно покинуть Чехословакию. Он оказался в Берлине, где снова работал в большевистской миссии, а затем нелегально переехал во Францию и поселился в Париже. Здесь он скитался по квартирам знакомых, потому что не мог поселиться в гостинице.

Кроме меня, продолжал генерал, правда, не объяснив, откуда он знает такие подробные детали, а также насколько они достоверны, Г. Володин часто посещал одного своего знакомого, который жил неподалеку от кладбища Пер-Лашез. А часовой магазин Шварцбарта как раз и находился возле этого кладбища.

Володин часто расспрашивал о Петлюре, интересовался его образом жизни, интересами, увлечениями, уверяя, что хорошо знает одного давнего приятеля Петлюры, который очень хотел бы, если это возможно, снова встретиться с Симоном Васильевичем. Когда Шаповал предложил устроить такую встречу, Володин поблагодарил, но отказался.

Зная, что 23 мая 1926 года в Париже должен был начать работу представительный съезд украинских эмигрантских организаций, Володин попросил билеты для себя и именно для того человека, который жил возле кладбища Пер-Лашез. Потому что он, видимо, хотел, настаивал генерал, чтобы Шварцбарт увидел, как выглядит Петлюра.

А 26 мая, в день убийства, Володин зашел к Шаповала, и они вместе отправились к пекарни купить хлеба. Было послеобеденное время, и уже в пекарне Шаповал узнал, что застрелили какого-то известного "русского генерала", которых тогда в Париже было очень много. На эту весть, как утверждает генерал, Володин отреагировал немедленно: "Это, наверное, убили Петлюру," – и замолчал, поняв, что выдал себя.

В конце июля 1926 года Николая Шаповала вызван к следователю, которому он сразу выложил весь каскад своих показаний. Кроме того, генерал сообщил, что неоднократно замечал подозрительных людей, которые крутились вокруг Петлюры.

"Это были заговорщики, заговорщики",- настойчиво твердил свидетель. Но поскольку он был политическим оппонентом, более того – противником Петлюры, то не поделился своими подозрениями непосредственно с бывшим главным атаманом, а за две-три недели до убийства известил его о своих сомнениях через Норича Карбовского.

Позже и профессор Нейман, доверившись Шаповалова, рассказал, что Володин сообщил ему и ево жене об убийстве вечером того же дня, когда оно произошло. Таким образом, суммировали на суде адвокаты Петлюры, несколько человек услышали о смерти Симона Васильевича от Володина.

"Но это еще ничего не доказывает- вмешался адвокат обвиняемого Торрес. – От любого салонного болтуна или мальчика, который продает свежие газеты, в тот же день узнало об убийстве Петлюры значительно больше людей, чем четверо человек.

И потом знание сведений о убийства, даже знание абсолютно всех модных сплетен Парижа, еще отнюдь не свидетельствует о малейшую причастность человека к совершенному преступлению…".

ДРУГИЕ СВИДЕТЕЛИ И СТРАТЕГИЯ АДВОКАТА ТОРРЕСА

23 марта 1927 года парижская судебная палата – высший суд столицы Франции – вызвал на заседание в качестве свидетелей Добковского, Володина и Шаповала, где им был устроен перекрестный допрос и перекрестный допрос вместе с Шварцбартом.

Элий Добковский – тоже эмигрант – заявил в суде, что накануне убийства Володин и Шварцбарт вместе обедали. Свидетельство о своем знакомстве с убийцей Володин под присягой возразил.

В конце перекрестного допроса, о чем можно узнать из стенограммы судебного заседания, Володин все же признался, что был немного знаком с Шварцбартом и в последнее время заходил к нему почти каждый день, потому что выбирал себе часы, но не знал его фамилии.

Сам Шварцбарт держался спокойно. Он показал, что Володин посетил его всего два-три, ну, может, четыре раза, последний раз – около десяти дней до убийства, а разговор продавца и покупателя отнюдь не может считаться знакомством.

Прокурор сделал попытку опровергнуть показания Володина о том, что он не знал фамилии Шварцбарта,- ведь обвиняемый был владельцем магазина часов и в своей округе был достаточно известен. К тому же Володин заходил в лавку неоднократно.

И снова адвокат Торрес среагировал молниеносно. Он спросил судью, тот знает мастера-часовщика, в которого постоянно и он, и вся его семья покупают, ремонтируют и обслуживают свои часы. Судья ответил утвердительно: "Конечно, знаю!" – "А как его фамилия, ваша честь?" – поинтересовался Торрес. Растерянное молчание.

Чем и воспользовался Торрес, набросившись на прокурора. "Девяносто девять процентов парижан,- сказал он,- ежедневно здороваясь, не знают фамилий своих дворников, зеленщиков, молочников, консьержек, часовщиков".

Тем временем адвокаты потерпевшей стороны не складывали оружия. Через несколько дней на процессе было предъявлено еще один весомый довод, который, по мнению Цезаря Кампенси, должен был засвидетельствовать, что Шварцбарт опять же не одинокий мститель за свою уничтоженную семью, а террорист, который имеет сообщников. Это было письмо Шварцбарта к жене, отправленное городской пневматической почтой.

На конверте почтовый чиновник поставил штемпель "14.35", то есть прошло не меньше двадцати минут после убийства. Но Шварцбарт, вспомним, застрелил Петлюру между 14.10 и 14.15, а в 14.15 уже был арестован полицией. Это письмо было отправлено из почтового бюро возле отеля де Виль. Таким образом, письмо мог отправить только сообщник. "Этим сообщником и был Володин",- торжествовал Кампенси.

Шварцбарт упорно отмалчивался. Доказательство вроде неопровержимо!

В свою очередь, его защитник, пытаясь подорвать доверие к последнего показания, прочитал суда целую лекцию о почтовые ошибки, потом раскритиковал парижскую пневматическую почту и предъявил суду… свой собственный паспорт с ошибочно проштемпельованою датой, где стоял 1936 год вместо 1926-го. То есть истолковал время отправления на конверте как обычную ошибку почтового чиновника.

Достаточно серьезным аргументом против Володина было двадцятистраничное показания Добковского, который утверждал, что Володин работал в ЧК и что заговор против Симона Петлюры полностью спланирован в Москве. В своих показаниях он упомянул резолюцию Коминтерна о политическом терроре от 9 января 1926 года, которую принял исполком Коминтерна.

Добковский доказывал, что первейшей целью этого убийства было уничтожение опасного врага, а второй – вызвать во Франции сильные антиукраинские настроения. Свои показания на следствии он пытался усилить выступлением в польской газете "Эпоха", где говорилось о том, что Володин, несомненно, был чекистом и большевиком.

Но доказательства Добковського были полностью дискредитированы и уничтожены знаменитым российским эсером, последовательным борцом против предательства в революционном движении Владимиром Бурцевим, который разоблачил многих провокаторов царской охранки, в том числе печально известных эсера Евно Азефа и большевика, депутата Государственной думы Малиновского.

Один из старейших в Европе революционеров, издатель и главный редактор журнала "Былое" Бурцев обладал в Париже огромным авторитом, и поэтому его заявление о том, что Добковский сам был провокатор, окончательно подорвала доверие к показаниям этого человека.

Парижский суд не мог не принять во внимание и официальное заявления советского посла во Франции Христиана Раковского, который утверждал, что Шварцбарт никогда не был большевиком, и более того- ему было отказано во въездной визе в СССР еще в 1924 году.

Поскольку же после этого заявления подозрения в кругах петлюровской эмиграции не уменьшились, а наоборот – выросли, судебная власть Франции начала еще тщательнее проверять документы и свидетельства, которые появились в ходе судебного процесса…

ПОЧЕМУ ЖЕ ОН СТРЕЛЯЛ?

Такой вопрос каждый раз задавали себе и судьи, и газетчики, и, в конце концов, вся мировая общественность. И только в зале судебного заседания Шварцбарт назвал мотивы преступления: побуждением к убийству было желание наказать Симона Петлюру за совершенные его армией ужасные еврейские погромы на Украине в годы гражданской войны, желание отомстить за изнасилованную дочь и семью, забитую петлюровцами.

Вильма и Кампенси пытались доказать, что Шварцбарт не имел родственников на Украине, что он даже не бывал там и не знает украинского языка. И поэтому, когда во время процесса обвиняемый сделал заявление о том, что Петлюра причастен к погромам не только как главнокомандующий, но и как литератор, который редактировал журнал "Тризуб", который, по утверждению Шварцбарига, был антисемитским изданиям, адвокаты противоположной стороны выразили сомнение в том, что Шварцбарт мог самостоятельно читать редактируемый Петлюрой журнал.

Суду пришлось организовать лингвистическую экспертизу. Шварцбарту предложили прочитать что-то из "Тризуба" в присутствии квалифицированного специалиста-эксперта Маргона. Заключение экспертизы был такой. Самуил Шварцбарт свободно говорит и читает на украинском языке с акцентом местности Балта, что на юге Украины. Сомнения в этом отпали…

Тем временем – в значительной степени благодаря искусным усилиям Торреса – существенно изменилось и весь общественное настроеие во Франции, отношение общественности к этому процессу. Из коварного преступника, жестокого террориста, отвратительного наемника большевистского режима Шварцбарт постепенно превращался в мстителя, мученика за свой народ.

Произошло это, конечно же, не внезапно – большую роль сыграла здесь французская пресса, которая отправила нескольких журналистов с заданием расследовать положение на месте.

Помогла посланцам из различных изданий и часть украинской эмиграции, которая люто ненавидела Симона Петлюру и его сторонников, а потому передала французским журналистам немало документов и свидетельств очевидцев.

Известный парижский репортер Бернар Лекаш в одном из своих репортажей писал:

"1919 год. Из Житомира и Бердичева в Винницкой резиденции Директории прибыла делегация евреев учтиво просить остановить страшные погромы. Она добивалась увидеть Винниченко, Петлюру и своего единоверця министра Директории Ревуцкого. Ее встретили атаманы Палиенко и Ковенко, которые ее немедленно арестовали и продержали под замком два или три дня.

Когда ее освободили и она смогла, наконец, быть принятой и принести свою жалобу, ей велели передать от имени главного атамана: "Люди, на которых вы жалуетесь, составляют гордость Украины!"

"Другая еврейская делегация,- продолжает Бернар Лекаш,- мне известен его состав, и я видел почти большинство ее членов – прибыла на помощь первой. Ей повезло больше, она была принята Петлюрой. И Петлюра ответил буквально так: "Не ругайте меня с моей армией!"

Правда? А может, выдумка?

ТОРРЕС НАЧИНАЕТ НАСТУПЛЕНИЕ

Когда во время процесса Шварцбарта спросили, почему он так долго ждал со своей местью и почему не стрелял на Украине, в Польше, других странах, где находился в течение шести лет Симон Петлюра, а совершил свою акцию именно в Париже, Анри Торрес, чувствуя перелом в ходе судебного процесса, выручил своего клиента возгласом: "Он должен был уехать из Франции в Галицию!"

Этот возглас и знаменовал собой начало его энергичного наступления в борьбе за спасение жизни своего подзащитного. Прежде всего надо было склонить на свою сторону общественное мнение. Опытные адвокаты делали это очень умело.

Торрес напомнил, что в годы первой мировой войны Шварцбарт активно воевал на стороне Антанты, что он проливал кровь за победу Франции и Англии, а тогда, пожалуй, не было взрослого француза, который бы не помнил окопов Западного фронта, битвы на Марне или под Верденом. Такой аргумент в устах адвоката был сильным оружием!

Представляя Шварцбарта как героя и патриота, Торрес одновременно пытался доказать, что противоположная сторона состояла из негодяев и коллаборационистов, сотрудничавших с немцами во время первой мировой войны.

Защитная линия Торреса, как признавал потом и его оппонент Кампенси, в обоих случаях оказалась успешной.

В десятках стран были организованы общественные комитеты защиты Шварцбарта, подписывались петиции, организовывались массовые демонстрации и многолюдные митинги.

Казалось, весь мир следит за судебным процессом в Париже. Газеты и журналы оправдывали и возвеличивали убийцу, печатали воспоминания и документы о погромах на Украине в годы гражданской войны, открыто обвиняли Петлюру в их организации.

Известный историк, профессор Симон Дубнов уверял даже, что в архивах в Берлине сохраняется более 12000 документов, касающихся до погромов, из них 500 свидетельствуют о непосредственной причастности к ним жертвы Шварцбарта.

Единственная еврейская организация, которая сначала отказалась поддерживать обвиняемого, был Всеамериканский еврейский комитет, который осудил действия террориста, справедливо оценив их как кровавое варварство, о чем свидетельствует заявление от 19 ноября 1926 года. Но и этот комитет под давлением мировой общественности вынужден был пересмотреть свои позиции.

В этом многоголосом хоре как-то терялась правовая сторона события. Ведь Шварцбарт, независимо от мотивов, которыми он руководствовался, застрелил невооруженного человека, что во всех цивилизованных странах считается тягчайшим преступлением.

Но в политике,- а процесс этот был, безусловно, политический – правовые и морально – этические соображения часто отступают на второй план. К большому сожалению…

Чувствуя, что с каждым днем действо в судебном зале все больше склоняется в пользу подзащитного Торреса, а рассмотрение дела уже сосредоточился не вокруг убийства, а вокруг личности и взглядов Петлюры, адвокат Альберт Вильма лихорадочно искал выхода из тупика.

Он напомнил суду, что правительство Симона Петлюры работал во времена анархии и гражданской войны, однако делал все возможное, чтобы остановить погромы. Тем более – он принимал евреев на высокие, иногда министерские должности, поручал им руководство целыми направлениями правительственной деятельности и даже в те тяжелые времена сумел создать специальную комиссию для расследования случаев межнациональных бесчинств, которая состояла только из представителей еврейского населения.

Адвокаты Вильма и Кампенси представили суду свыше 200 документов, которые свидетельствовали о стремлении правительства Петлюры остановить или предотвратить погромы на Украине.

Так, в частности, на пользу погибшего красноречиво свидетельствовал приказ по украинских войсках, который был выдан штабом главного атамана еще летом 1919 года и адвокат Кампенси попросил приобщить к судебным документам. Приведем фрагмент из него:

"Офицеры и казаки! Давно пора осознать, что евреи, так же как и большая часть украинского населения, пострадали от ужасов большевистско-коммунистической нашествия и теперь стремятся истины. Лучшие еврейские группировки, такие как "Бунд", "Об'єднанці", "Поалей Сион" и "Народная партия", охотно отдают свои силы на службу суверенной, независимой Украины и сотрудничают с нами.

Давно пора понять, что мирное еврейское население, его женщины и дети, так же как и мы, были заключенные царским режимом и лишены национальной свободы. Это население веками жили рядом с нами, делил с нами радости и горе.

…решительно приказываю вам повернуть свое оружие против тех, кто подстрекает вас на погромы, и сдать их всех к трибуналов как врагов государства. А трибуналы будут судить их за их поступки, и те из них, кого признают виновными, понесут суровое наказание".

Но после придирчивых вопросов Торреса суд выяснил, что ни один из них не был подписан главным атаманом – все они подписывались только его старшинами или помощниками.

Неугомонный Торрес доказал также, что большинство из этих документов были написаны и изданы, когда армии уже почти не существовало, когда сам Петлюра и его сторонники находились на территории Польши. На Украине же резня мирного населения проходила на его глазах, с его разрешения или согласия. Бог ему судья, но прощать этого нельзя, и потому его постигла кара божья,- так закончил свою речь в один день процесса адвокат Анри Торрес.

Благодаря его блестящим профессиональным качествам несомненный убийца Шварцбарт превратился в чрезвычайно жертвенной, трагическую фигуру, на своего рода рыцаря справедливости, который готов отдать свою жизнь за свой народ.

СВИДЕТЕЛЬ, КОТОРЫЙ ПРИШЕЛ С ТОГО СВЕТА

Во время судебного разбирательства Торрес попросил суд приобщить к делу показания очевидцев и потерпевших об одном из крупнейших и самых ужасных погромов, совершенных петлюровськой армией 1919 года в городе Проскурове (ныне областной центр Украины Хмельницкий).

По моему мнению, адвокат обвиняемого сделал это совсем не случайно – он готовил защитникам Симона Петлюры хорошо продуманную ловушку. Жестокий погром в Проскурове длился несколько дней, информация о нем еще тогда попала в европейские газеты.

Действовали здесь воины во главе с атаманом Семесенком, который имел звание полковника и командовал частью в петлюровской армии. И Торрес пытался заверить суд, что хоть Петлюра знал все это, полковника не был наказан. "Так кто же был в таком случае главным погромщиком на Украине?!" – с актерским пафосом спрашивал Торрес.

Моментально встает и просит слова Кампенси. Он заявляет, что утверждение уважаемого коллеги не имеет под собой почвы, что тогдашняя украинская власть, возглавляемая Петлюрой, организовала трибунал для расследования погромов в Проскурове.

Возмущенный произошедшим, Петлюра, приехав к Проскурову – и об этом у адвокатов погибшего есть документы,- лично распорядился арестовать и судить Семесенка. Военный трибунал приговорил его еще в 1919 году к смертной казни, и этот приговор был исполнен: Семесенка был расстрелян. Кампенси заканчивает и… попадает в ловушку, подготовленную Торесом.

Адвокат Шварцбарта передает судебные показания свидетеля Андрея Хомского, в которых тот утверждает, что был арестован вместе с Семесенком. После провозглашенного приговора Семесенка не расстреляли, а тайно отправили из Проскурова подальше.

Кроме того, Хомский свидетельствовал, что руководил погромом с железнодорожной станции не Семесенко, который был в этой игре всего лишь пешкой, а адъютант Петлюры полковник Бень, и что сам Симон Васильевич должен был быть в то же время на той же железнодорожной станции, то есть точно знал, какие ужасные события происходят в городе каждый час. А поэтому, конечно, не мог отправить Семесенка на расстрел.

На вопрос судьи, откуда Хомский мог все это знать, свидетель заявил, что узнал этоот Семесенка, Но оказалось, что Торрес на этом не закончил разыгрывать свою адвокатскую партию. Чтобы закрепить моральную победу над противниками, он передал суду коллективное свидетельство-письмо 1325 жителей Проскурова, которые подтверждали слова Хомского, в частности тот факт, что во время погрома Петлюра находился на железнодорожной станции…

Потрясенному адвокату Вильма оставалось только спросить, почему сам Хомский, который должен был быть осужден на смерть, каким-то образом был освобожден и дожил до процесса. Но суд не учел аргументы Вильма, потому что против главного атамана свидетельствовал не один Хомский, а еще почти полторы тысячи других жителей Проскурова.

ПРИБЛИЖЕНИЕ ФИНАЛА

Принимая во внимание представленные обеими сторонами аргументы и факты и несмотря на все усилия своего защитника, Шварцбарт имел очень слабую надежду на оправдание присяжными. Убийство есть убийство, особенно когда это касается невооруженного человека.

Но версия о большевистскую "заговор" на суде полностью провалилась, потому что все доказательства этого "заговора", в том числе свидетельство умершего до суда профессора Коваля, штемпель на конверте пневматического письма и даже резолюция исполкома Коминтерна, которую никто не видел в оригинале, были или опровергнуты Торесом, или не тянули на создание образа коварного и жестокого агента ГПУ.

И чтобы в глазах присяжных Шварцбарт не предстал отчаянным мстителем, адвокаты семьи Петлюры сделали попытку скомпрометировать его, снова напоминая о его далеко не безупречную биографию, экстремистский характер и склонность к преступлениям.

Они настаивали также на том, что, учитывая тогдашнюю анархическое ситуацию на Украине, правительство Петлюры было не в состоянии полностью контролировать обстановку, следить за действиями всех своих воинских частей. Это, кстати, соответствовало действительности.

Тем более, вполне справедливо напоминал Цезарь Кампенси, что суд должен судить совсем не Петлюру, а Шварцбарта.

Но талант в любом деле есть талант. И надо откровенно признать, что адвокат Анри Торрес оказался значительно талантливее своих весьма маститых коллег. Он так блестяще перекрутил роли палача и его жертвы, что рассмотрение дела о банальном убийстве превратился в политический процесс мирового уровня.

И таким образом весь ход судебного разбирательства сосредоточился не на мелком владельце часового магазина, а на бывшему председателю Директории, на деяниях и поступках главного атамана, на его ошибках и просчетах, вследствие чего Цезарь Кампенси и Альберт Вильма вынуждены были защищаться и оправдываться.

Анри Торрес вдохновенно работал не только в судебном зале, но и за его стенами. Он умело давал интервью, все время возбуждал общественное мнение. Свидетели, которые имели очень сомнительный отношение к сути процесса или совсем его не имели и ничего не знали о событиях гражданской войны на Украине, были призваны Торесом, чтобы свидетельствовать в пользу Шварцбарта.

Энергичный адвокат так ловко распространял слухи, что сам президент Лиги прав человека профессор Виктор Ваш, а также Синклер Льюис, Герберт Уэллс, Альберт Эйнштейн, Александр Керенский и другие всемирно известные фигуры согласились и даже сами предлагали прийти на суд, чтобы защищать необычного убийцу.

Чтобы вызвать и завоевать симпатии присяжных-католиков, Торрес сослался даже на оценку этого дела главой римско-католической церкви папой Бенедиктом XV.

А параллельно приятели Торреса работали за кулисами. Адвокат сумел даже устроить встречу жены Шварцбарта с одним из самых влиятельных депутатов национального собрания Франции, председателем Французской социалистической партии и будущим премьер-министром Франции Леоном Блюмом.

В ответ на просьбу спасти от казни, которая ему угрожала, ознакомиться с документами и поддержать Шварцбарта в прессе осторожный и неторопливый Блюм искренне заверил испуганную и дрожащую мадам Шварцбарт, что ее муж, вероятнее всего, будет оправдан.

– Почему, почему вы так уверенно говорите? – спрашивала женщина.

– Потому что Франция является страной справедливой, мадам,- невозмутимо ответил в присутствии Торреса Леон Блюм.

Анри Торрес акцентировал внимание и на том, что Шварцбарт находится членом Лиги прав человека и во время ареста имел при себе членский билет этой уважаемой организации. Тем более – Поль Ланжевен, вице-президент этой Лиги, выдающийся французский ученый и профессор нескольких университетов, появился на процессе, где заявил, что, ознакомившись с документами, он пришел к выводу, что в организации и пособничестве погромов Петлюра, безусловно, виноват.

Тем временем, чтобы крайне опозорить петлюровское окружение, его сторонников и таким образом самого Петлюру в глазах французской общественности, Торрес провел огромную подготовительную работу – разыскал документы о сотрудничестве Директории с кайзеровскою Германией в то время, когда еще не кончилась война, набрасывался на Александра Шульгина, близкого к Петлюре человека, за то, что тот служил чрезвычайным и полномочным послом в Болгарии приправительстве гетмана Павла Скоропадского – опять-таки активного союзника немцев, с которыми Франция так тяжело, кроваво и долго воевала.

Торрес разыскал и зачитал на суде заявление главного атамана от 3 мая 1918 года, в которой Петлюра благодарил своих "могучих друзей и союзников" (Германию и Австро-Венгрию). Оперируя этими фактами, Торрес пытался убедить присяжных, что чуть ли не все украинское освободительное движение было прочно связано с немецкой политикой времен первой мировой войны.

А наряду с этим Торрес предлагал суда позвать к зала пятнадцать французов, товарищей-однополчан Шварцбарта, которые бы засвидетельствовали его храбрость на войне с немцами. Откровенно говоря, адвокат неприкрыто манипулировал общественным сознанием, полностью сместив на суде правовые акценты.

Образцом ораторского искусства стала и последняя речь Анри Торреса. Решившись оправдать убийство Петлюры, он заявил: "Я говорю, что когда человек становится французским гражданином, как это сделал Шварцбарт… когда он сжимал в окопах горячее ружье, я утверждаю, что пробуждается новая душа, душа гражданина… и она бьет, чтобы исправить несправедливость".

Обратившись к присяжных, Торрес призвал: "Господа! Сегодня вы отвечаете за престиж нашей нации. Жизнь тысяч зависит от приговора Франции, от вашего приговора…"

Обращаясь к историческим прецедентам, Торрес подчеркивал, что во многих странах подсудимые-мстители были оправданы, как например Агаси Тинделян, который убил в Германии бывшего великого визиря Турецкой империи пашу Таалат-Бея, отомстив за страшную резню армян в 1915 году.

Безусловно, и этим сильным моральным аргументом Торрес апеллировал к национальному достоинству французов: французы хуже и менее справедливые, чем немцы?! Он призвал присяжных: "Я надеюсь от вас, господа, во имя нашей страны вынести единогласный приговор: нет!!!"

То есть "нет" виновности Шварцбарта.

ПРИГОВОР ПРИСЯЖНЫХ

Передо мной уникальный документ, Это лист со списком вопросов, сформулированных судьями, на которые должны ответить присяжные, Позволю себе привести его полностью, без сокращений.

"1. Или обвиняемый Самуил Шварцбарт виноват в том, что добровольно стрелял в Симона Петлюру 25 мая 1926 года?

2. Или его выстрелы и раны от них повлекли смерть?

3. Имел Шварцбарт намерение убить Симона Петлюру?

4. Или свой поступок Шварцбарт подготовил заранее?

5. Или подготовил Шварцбарт ловушку для своей жертвы?"

Коллегия присяжных насчитывала двенадцать человек. Чрезвычайно долго тянулись минуты тайного голосования и подсчета голосов. И вот наконец результаты; восемь голосов против четырех были поданы за полное оправдание Шварцбарта.

Услышав этот вердикт, многочисленные присутствующие во Дворце правосудия взорвались возгласами: "Да здравствует Франция!", "Слава французским присяжным!". Огромная толпа родственников, друзей, болельщиков и журналистов с фотокорреспондентами обступили, чуть не разрывая не сувениры", Торреса и Шварцбарта.

Почти в тот же день Анри Торрес получил заказ на книгу "Процесс о погромах", которая вышла в свет уже в следующем, 1928 года. А Шварцбарт, давая одновременно несколько интервью, выглядел значительно более перепуганным, чем в зале суда.

Адвокатам же Ольги Петлюры Кампенси и Вильма (особенно последнему, который хвастался, что осудит Шварцбарта) пришлось пережить немало неприятных минут и упреков в пассивности и неумении бороться.

Действительно, ответ "нет", которую дали присяжные на второе и третье вопрос, была очевидной бессмыслицей. Если выстрелы и раны от них не повлекших смерть, то почему Симон Петлюра умер на тротуаре посреди Парижа, истекая кровью? И, наконец, если Шварцбарт не имел намерения убить Петлюре, то почему стрелял в него?

Влиятельная лондонская "Таймс" 27 октября 1927 года так оценивала последствия судебного процесса: "Принимая во внимание обычную мягкость французских присяжных, когда к ним обращались с апелляцией оправдать подсудимого, приговор не был очень неожиданным".

И действительно, в годы Третьей Республики во Франции такие политические вердикты стали обычным явлением. Так, перед Шварцбартом были оправданы французскими судами женщина-убийца Кайо и другие…

Украинская эмиграция, особенно пропетлюровського направлении, чрезвычайно болезненно пережила оправдание Шварцбарта, Известный ученый А. Яковлев в книге "Парижская трагедия", стараясь морально поддержать земляков, писал:

"Такой приговор, какой бы он не был тяжелым для нас, не означает, не должен означать как в наших глазах, так и в глазах всего мира, что этим самым признаны полностью правильным тезис, которую поддерживали защитники Шварцбарта, то есть якобы Петлюра был виновен в погромах.

Этот тезис в значительной степени был ослаблен уже во время судебного следствия… Даже Торрес в своей заключительной речи говорил главным образом о германофильство Петлюры и о заслугах Шварцбарта перед Францией во времена мировой войны…"

Но процесс все же был полностью проигран, и, что не говори, это понимали все.

ЭХО ВЫСТРЕЛОВ ШВАРЦБАРТА

Следствие по делу Шварцбарта длилось более 16 месяцев, и хотя он сразу же назвал свое имя и фамилию, а также заявил, что ни к одной политической партии не принадлежит, и действовал один, без чьей-то помощи и стремился лишь отомстить главному атаману, однако в газетах еще несколько раз промелькнули сообщения о том, что он старый анархист и известный махновец.

Эту версию также начали анализировать и живо обсуждать. А в Париже в то время жил в эмиграции Нестор Иванович Махно.

Его имя тоже часто упоминалось в прессе как имя одного из возможных руководителей могущественной подпольной террористической организации анархистского направления, которая, вероятно, могла бы направить руку убийцы Шварцбарта.

Как утверждает известный французский историк профессор Мишель Малое в своей книге "Нестор Махно в российской гражданской войне", давний антагонизм, который переходил в яростную, неконтролируемую ненависть между Махно и главным атаманом в эмиграции, еще больше возрос, усилился и развился.

Нестор Иванович, который был очень хорошо знаком с будущим убийцей Петлюры и даже дружил с ним, то есть с анархистом Шварцбартом, как пишет Мале, принимал непосредственное участие в обсуждении деталей покушения, Происходила эта встреча Махно с Шварцбартом в "Русском" ресторане.

Однако ряд других биографов Махно, его приятели-мемуаристы считают его абсолютно непричастным к этому жестокому террористическому акту.

Тем временем профессор Александр Скирда,- автор фундаментальной книги, отпечатанной 1983 года в Милане, "Нестор Махно: казак анархии", ссылаясь на воспоминания старого болгарского анархиста К.Радеффа, писал, что Шварцбарт по поводу организации и подготовке покушения на Петлюру консультировался несколько раз у Махно.

Но Махно якобы уговаривал его не делать этого, утверждая, что терроризм, убийство – это метод, осужденный анархистами. А кроме того, Махно доказывал непричастность Петлюры к погромам.

Итальянский ученый отмечал, что подобные заявления Нестор Иванович делал в знак благодарности Петлюре за то, что в 1922 году в Польше главный атаман якобы спас его от расправы, которую хотела произвести группа агрессивно настроенных петлюровских офицеров. Но Петлюра спас Махно.

Теперь, когда главный атаман был застрелен, Махно публично в прессе выразил свое возмущение актом терроризма. Существуют свидетельства, что он и сам был испуган, понимая, что вскоре, по прямой аналогии с Петлюрой, его тоже могут обвинить в поощрении погромов на юге Украины и он разделит судьбу Симона Васильевича.

Стремясь обезопасить себя, Махно написал несколько пространных статей к журналу "Дело трудящихся", где много размышлял о формах и методах вооруженной защиты революции.

Здесь же он и доказывал свою полную непричастность к погромам на Украине, а в апреле 1927 года даже обратился с воззванием "К евреям всех стран мира", в которой призвал общественность организовать проверку грязной и безосновательной клеветы на него. В этом воззвании Махно доказывал, что он не просто честный анархист, а анархист-интернационалист.

А был он, как известно, не из пугливых. Прошло немного времени. И Махно было совсем успокоился, но кто-то из друзей-приятелей, слишком экзальтированных анархистов, немного пошутил. Вечером на квартиру к Махно позвонили, и какой-то голос предупредил его, что теперь Нестора Ивановича, видимо, ждет судьба Симона Петлюры…

Французские анархисты, которые охотно пришли на помощь коллеге, организовали ему несколько публичных встреч с молодежью, представителями различных политических сил.

Так, например, 23 июня 1927 года Нестор Иванович выступил в большом парижском клубе "Фобур" на диспуте "был ли"генерал" Махно другом евреев или принимал участие в их убийствах ", где перед сотнями слушателей доказывал, что одной из причин расстрела махновцами известного атамана Григорьева именно была организация им массовых и чрезвычайно жестоких еврейских погромов на юге Украины.

Через некоторое время процесс Шварцбарта в вечно сенсационном, переполненном новостями и событиями Париже забыли. Торрес писал книжку и дальше делал адвокатскую карьеру, Шварцбарт с женой уехали за океан – в Соединенные Штаты Америки, где их следы окончательно затерялись.,.

Вот так можно было бы закончить рассказ о убийство Симона Петлюры и судебный процесс над Самуилом Шварцбартом. Но все-таки один вопрос, видимо, не дает права автору поставить последнюю точку и спокойно отложить ручку.

Вопрос, на который нелегко ответить, но, не сделав попытки ответить на него, неудобно прощаться с читателем. Это вопрос о том -

БЫЛ ЛИ ПЕТЛЮРА ПОГРОМЩИКОМ?

Окончательного ответа на него не смогли исчерпывающе дать десятки ученых в течение последних шестидесяти лет. Как не смогли они окончательно ответить на еще один вопрос – почему Шварцбарт 25 мая 1926 года выпустил семь пуль Симона Васильевича?

Тем более не решился что-то категорично утверждать и я. И поэтому ограничился лишь сопоставлением разных взглядов, разных, часто полярных версий, Познакомил читателя с ходом процесса.

Что же до фигуры самого Симона Петлюры, то здесь однозначного ответа, видимо, не существует.

По нашей давней привычке часто видим все явления только в черно-белом свете, что является безусловным рецидивом тоталитарного мышления. Меняются только полюса. Действительно, мы столько лет объявляли врагами бывших кумиров, а врагов – кумирами, то почему сегодня не сделать наоборот?

То, что Петлюра возглавлял национально-освободительное движение на Украине, сомнений не вызывает. Другое дело – его объективная оценка как исторической фигуры, где недопустима любая ретушь – попытка "ухудшить" оригинал, или "улучшить".

Мнения здесь тоже существуют разные.

Многие считают Петлюру национальным героем, много кто это отрицает. Важно также учесть мнение человека, который по праву может считаться гордостью украинской нации.

Человек этот – один из самых авторитетных основателей украинской государственности, один из основателей Центральной рады, первый председатель Директории и блестящий писатель Владимир Винниченко. Кстати, он был свидетелем на процессе, но не получил слова.

Раскроем его книгу "Возрождение нации", главу "Эпоха Директории", часть III, раздел VII, раздел 2 – "Бесконтрольность и контрреволюційність отаманской власти".

"Таким образом, физическая сила, войско оставалось в руках элементов, которые либо не понимали революции, или были явными контрреволюционерами…

В этом же заключается причина и тех страшных еврейских погромов, которые, начавшись вскоре по вступлении Директории в Киев, потом таким страшным, кровавым мором разлились по всей Украине. Не имея глубоких, захватывающих солдатские массы социально-революционных лозунгов, атаманы должны были чем-то подбадривать "казацкий дух". И "давали ребятам погулять", как говорилось тогда…

И что удивительного, например, в том, что один из "национальных героев" атаман Ангел останавливал поезд, вытаскивал из него всех евреев, женщин, детей, стариков, раскладывал их всех в ряд на перроне и порол розгами?

И был наказан этот Ангел, как требовала вся Директория от Симона Петлюры? Разумеется, нет.

…И не было ни казни, ни управы, ни суда, ни контроля над этими преступниками и врагами не только нашей революции, но и национального движения. Потому что вся система военной власти была построена и вполне сознательно главным атаманом и неглавными атаманами піддержувана так, чтобы над ними не было никакого контроля…"

Но, конечно, все политические ошибки Симона Петлюры отнюдь не оправдывают убийцу и террориста Шварцбарта.

Петлюра же, на мой взгляд, должен занять достойное и заметное место в нашей отечественной истории, занять его как один из создателей Украинского государства в начале XX века. Конечно, он во многом ошибался и поэтому, видимо, является фигурой трагической.

"Одна из важнейших амбиций Петлюры, – писал историк профессор Ст. Томашевский еще в 1922 году в статье "Под колесами истории", – стать исторической фигурой. Он, несомненно, добился этого. Ни один будущий историк не сможет молча обойти эту фигуру. Вопрос только в том, будет она позитивной или негативной".

И сам профессор, который, например, ни минуты не был на стороне Советской власти, презирал коммунистов, отводил Симону Васильевичу Петлюре отдельный кабинет в украинском историческом Пантеоне с надписью на дверях: "Молодые вход воспрещен".

Однако с Томашевским нельзя согласиться…

ПРИМЕЧАНИЯ

1 – Высылки С. В. Петлюры из Польши действительно официально добивался ро дипломатическим каналам председатель Совнаркома Украины Х.Г.Раковский.

Согласно мирному договору между Украиной и Польшей 1921 года он настаивал через украинского полпреда в Варшаве, чтобы польское правительство интернировало и разоружило остатки отрядов и частей петлюровской армии на своей территории, а также запретило любое передвижение петлюровцев через границу. Большинство требований Раковского были удовлетворены. – Прим. автора.

2 – Французская пресса того времени, а также часть исследователей этой проблемы, в частности профессор Ю. Кульчицкий, считают, что этим французским социалистом был приятель Шаповала профессор Нейман. – Прим. автора.

Дмитрий Табачник Семь выстрелов в Петлюру