Взгляд на аутизм изнутри

Темпл Грэндин
Взгляд на аутизм изнутри

Я 44-летняя женщина, аутист, с успешной международной карьерой по созданию оборудования для промышленного скотоводства. Мою докторскую степень я получила в области ветеринарии в Университете штата Иллинойс и сейчас являюсь ассистентом профессора ветеринарии в Университете штата Колорадо. Раннее вмешательство в возрасте 2,5 лет помогло мне преодолеть мое заболевание. В этой статье рассматриваются вещи — фрустрация от невозможности говорить и сенсорные проблемы. Мои ощущения были сверхчувствительными по отношению к громким звукам и прикосновениям. Громкие звуки ранили слух и я отдергивалась от прикосновений, чтобы избежать очень сильного ощущения. Я построила «сжимающую машину», которая помогла мне успокоить нервы и переносить прикосновение. В подростковом возрасте начались ужасные нервные, тревожные приступы и они становились с возрастом все хуже. Тревогу облегчал прием антидепрессантов. В последнем разделе статьи обсуждаются мои фиксации в конструктивной деятельности и карьера. В подробностях изложены области моих навыков и дефицитов. Все мое мышление визуально, как будто в воображении проигрывается видео. Даже абстрактные концепции, такие как остаться одному среди других людей, визуализируются через образ двери.

Недостаток речи

Чрезвычайной фрустрацией была невозможность говорить. Если взрослые говорили прямо со мной, я могла понимать все, что они говорили, но не могла выпустить мои слова наружу. Это было как большое заикание. Если я находилась в слегка напряженной ситуации, слова иногда могли преодолеть барьер и появиться. Мой речевой специалист знала, как войти в мой мир. Она обычно держала меня за подбородок, заставляла смотреть ей в глаза и повторять «мяч». В три года «мяч» получился как «мя», и было сказано это с большим напряжением. Если терапевт слишком настаивала, я выдавала вспышку, и если она не проникала достаточно далеко, то не было никакого прогресса. Моя мать и учителя удивлялись, почему я визжала. Визжание было моим единственным способом общения. Я часто логически думала про себя «я сейчас завизжу, (собираюсь визжать), потому что я хочу сказать кому-то, что я не хочу делать что-то». Интересно, что моя речь напоминала речь маленьких детей, у которых обнаруживались опухоли, исходящие из мозжечка.

Обнаружили, что хирургические вмешательства по поводу рака, повреждавшие глубокие ядра, оба полушария и червь мозжечка вызывали временную потерю речи у нормальных детей. Первыми возвращались гласные звуки и восприятие речи было нормальным. — докладывали, что 14 из 18 высоко и средне функциональных аутистов имели уменьшенные мозжечковые доли червя (6 и7). Bauman u Kemper (1985) и Ritvoc (1986) также обнаружили, что мозжечок аутичных людей содержит меньше против нормы количество клеток Пуркинье. В моем случае исследование обнаружило мозжечковые аномалии. Я не способна к тандемной ходьбе (стандартный тест «ходьба полинии», проводимый полицией у выпивших водителей). Я валюсь из стороны в сторону (на бок), но мои реакции на другие простые двигательные тесты на мозжечковую дисфункцию нормальны. Иногда вестибулярная стимуляция может стимулировать речь у аутичных детей. Медленное раскачивание ребенка на качелях иногда помогает началу речи. Для меня трудны некоторые виды плавных, координированных движений, хотя я и выгляжу нормально для случайного наблюдателя. К примеру, когда я работаю с гидравлическим оборудованием, имеющим серию, ряд уровней, я могу оперировать одним уровнем в определенное время. Невозможно координировать движение двух или трех уровней одновременно. Это может объяснить, почему мне нелегко выучить музыкальные инструменты, хотя у меня абсолютный врожденный музыкальный слух, талант к настрою и мелодии. Единственный музыкальный инструмент, которым я овладела — свист собственным ртом.

Ритм и музыка

На протяжении начальной школы моя речь оставалась не полностью нормальной. Часто мне требовалось больше времени, чем другим детям, чтобы начать произносить (выпускать слова). Пение было легче. У меня отличный слух и я могу без труда напевать мелодию песни, которую слышала один- два раза. У меня все еще остается много проблем с ритмом. Я могу прохлопать ритм сама, но не могу синхронизировать мой ритм с ритмом кого-то другого. На концерте я не могу хлопать с музыкой вместе с остальными людьми. Park, Gonderian (1974) отметили недостаток ритма во время фортепианной игры аутистов. Проблемы ритма могут быть связаны с некоторыми аутичными речевыми проблемами. Обычные младенцы двигаются синхронизировано с речью взрослых. Аутисты не способны делать это. Gordon (1985) также обнаружил, что у аутистов и в меньшей степени, у дизлектиков и заикающихся, нарушен ориентированный ответ (реакция). Одно ухо слышит звук быстрее другого. Асинхрония между ушами временами более одной секунды. Это может помочь объяснить некоторые речевые проблемы. До сих пор люди винят меня в перебивании. Из-за недостатка чувства ритма, трудно определить, когда я должна вмешаться в разговор. Трудно следовать за ритмическим спадом и подъемом разговора.

Слуховые проблемы

Мой слух — это тоже самое, как слуховой аппарат с регулятором на полной громкости. Это как микрофон, усиливающий все подряд. У меня два варианта: включить микрофон и быть потопленной звуками, или выключить его. Мать говорила, что временами, я вела себя как глухая. Слуховые тесты показывали, что мой слух был нормальный. Я не могу модулировать поступающую слуховую стимуляцию. Многие аутисты имеют проблемы с модуляцией сенсорного потока (Ornitz 1985). Они реагируют либо слишком, либо недостаточно. Ornitz полагает, что причиной некоторых когнитивных дефицитов может быть нарушение сенсорного потока. У аутистов также есть глубокие отклонения в неврологических механизмах, которые контролируют способность переключать внимание на различные стимулы.

Я не способна разговаривать по телефону в шумном помещении или аэропорту. Каждый может говорить в шумном помещении по телефону, я- нет. Если я пытаюсь заглушить фоновый шум, я заглушаю и телефон. Моя подруга высоко функциональный аутист, была неспособна слышать разговор в относительно тихом вестибюле гостиницы. У нее была такая же проблема, как и у меня, только хуже. Аутисты должны быть защищены от шумов, беспокоящих их. Внезапные громкие звуки ранят мои уши, как бор дантиста, задевающий нерв. Одаренный, аутичный мужчина из Португалии писал: «Я выпрыгиваю из кожи, когда животные шумят». Аутичный ребенок будет закрывать уши, потому что некоторые звуки ранят. Это похоже на сильную реакцию испуга. Внезапный шум (даже относительно слабый) часто вызывает у меня сердцебиение. Аномалии мозжечка могут иметь значение в усилении слуховой чувствительности. Исследования на крысах показывают, что червяк мозжечка моделирует сенсорный поток. Стимуляция мозжечка электродами вызывает у кошки гиперчувствительность к звуку и прикосновению (Chambers1947).

Я до сих пор не люблю мест с раздражающим шумом, вроде магазинов. Раздражают и высоко звучащие шумы, такие как клапан слива в ванной или сушилка для волос. Я могу отключить слух и устраниться от большинства шумов, но некоторые частоты не могут быть исключены. Для аутичного ребенка невозможно сосредоточиться в классной комнате, если он бомбардируется шумами, врывающимися в мозг, как струйная машина. Самые плохие- высокие пронзительные шумы. Низкие грохочущие не оказывают не оказывают действия, но взрывающийся фейерверк бьет в уши. Когда я была ребенком, моя няня приводила меня в панику, щелкая портфелем. Внезапный громкий шум был мучением. Даже сейчас у меня все еще проблемы с настраиванием. Я буду слушать любимую песню по радио, а потом обнаружу, что половину пропустила. Мой слух просто выключился. В колледже я постоянно записывала разговоры, чтобы предотвратить выключение. Молодой человек из Португалии пишет, что было очень трудно поддерживать разговор. Голос другого человека появляется и исчезает, как далекая радиостанция.

Тактильные проблемы

Я часто плохо вела себя в церкви, потому что нижняя юбка чесалась и царапалась. Воскресная одежда чувствуется по-другому, чем будничная. Большинство людей за несколько минут привыкают к чувству разных видов одежды. Даже теперь я избегаю одевать новые виды белья. Мне надо 3–4 дня, чтобы полностью привыкнуть к чему-то новому. Тогда в церкви, ребенком, юбки и чулки приводили меня в бешенство. Проблемой было сменить брюки, которые я носила всю неделю, на юбку в воскресенье. В холодную зиму мои ноги болели (замерзали), если я носила юбку. Если я все время носила юбки, я не могла привыкнуть переносить брюки. Сегодня я покупаю одежду, которая чувствуется похоже. Мои родители не понимали, почему я так плохо себя вела. Несколько простых изменений в одежде могли бы улучшить мое поведение. Некоторые тактильные ощущения могут быть десенсибилизированы. Часто помогает поощрение, побуждение ребенка к потиранию кожи разными текстурами одежды. Нервные окончания моей кожи были сверхчувствительны. Раздражители, безразличные для большинства людей, были как китайская пытка водой. Ayres (1979) излагает много хороших предложений по методам десенсибилизации тактильной системы.

Приближение — избегание

В моей книге (1986) я описываю потребность в стимуляции давлением. Это была ситуация приближения — избегания (подхода-ухода). Я хотела испытывать хорошие чувства, когда меня обнимали, но когда люди меня обнимали, стимулы (ощущения) обрушивались на меня, как приливная волна. Когда мне было: лет, я стала мечтать о механическом приспособлении, которое могла бы создать, и которое бы обеспечивало приятное давление. Очень важным было контролировать машину. Я была в состоянии прекратить стимуляцию, если она становилась слишком интенсивной. Когда люди обнимали меня, я деревенела и вырывалась чтобы избежать всепоглощающей приливной волны стимуляции. Застывание и колебание было похоже на то, как вырываются дикие животные. Ребенком я любила залезать под диванные подушки и чтобы сестра сидела на них. На различных аутичных конференциях 30–40 родителей рассказывали мне что их аутичные дети нуждаются в стимулах глубокого давления. Исследования показали, что аутичный ребенок предпочитает проксимальную сенсорную стимуляцию-прикосновение, проба на вкус, обнюхивание — дистальной, такой как слушание и видение.

Давильная машина

В 18 лет я построила давильную машину. Это приспособление было полностью выстлано пенистой резиной и пользующийся имел полный контроль над длительностью и величиной применяемого давления. Полное описание машины есть в работах Грэндин (1983, 1984) Машина обеспечивает приятное давление на большую поверхность тела. Мне потребовалось много времени, чтобы принять чувство удерживания и стремиться вырваться от него. Данные литературы указывают на недостаток эмпатии у аутистов. Я чувствую, что недостаток эмпатии может частично зависеть от недостатка приятного тактильного воздействия.

Примерно 12 лет назад изменилась на меня реакция сиамской кошки, после использования мной давильной машины. Эта кошка убегала от меня, но после применения машины я научилась ласкать ее более мягко и она решила остаться со мной. Я должна была успокоить себя саму, перед тем как дать утешение, успокоение кошке.

Из моего собственного опыта с давильной машиной я обнаружила, что никогда не чувствовала агрессивности после ее использования. Чтобы научиться лучше взаимодействовать с людьми, я должна сначала научиться как получать удовольствие (комфорт) от успокаивающего давления машины. 12 лет назад я писала, «я обнаружила, что если я не применяю давильную машину Я никогда не буду в состоянии отдавать любовь другому человеческому существу». Работая в скотоводстве, я обнаружила, что прикосновения к животным повышает мою эмпатию к ним. Прикосновения и поглаживания дают мне чувство доброты к ним. Давильная машина оказывала также успокаивающий эффект на мою нервную систему.

Машина использовалась в клинической работе с аутичными и гиперактивными детьми. Лорна Кинг, терапевт из Феникс, Аризона, отмечает ее успокаивающий эффект на гиперактивное поведение. Терапевты обнаруживали успокаивающее действие глубокого давления. Исследования как на животных, так и на людях показал, что стимуляция давлением уменьшает возбуждение нервной системы. Боковое сдавливание способствует релаксации у свиней.

Тревога в подростковом возрасте

В детстве я была гиперактивной, но не чувствовала «нервозности» подросткового возраста. В это время мое поведение изменилось к худшему. Gillberg u Schauman (1981) описывают ухудшение поведения в пубертате у многих аутистов. Вскоре после первого менструального цикла начались приступы тревоги. Это было похоже на постоянное переживание, испытывание страха перед сценой, все время. Когда люди спрашивают меня, на что это похоже, я говорю «представьте только, что вы чувствовали, когда делали что-нибудь действительно вызывающее тревогу, такое как ваше первое публичное выступление с речью. А сейчас представьте, что вы чувствуете, что вы чувствуете себя таким образом почти все время без причины». У меня замирало сердце, взмокали ладони и были беспокойные движения. «Нервность» следовала дневному циклу и была сильнее во второй половине дня и ранним вечером. Она утихала поздно ночью и рано утром. Постоянная нервозность следовала циклом с тенденцией к ухудшению к весне и пропадать. «Нервы» успокаивались также и во время менструаций. Временами «нервы» проявляли себя в других формах. Неделями у меня были приступы колита. При обострении колита чувство «сценических — напряженных, испуганных нервов» уходило.

Я отчаялась освободиться. На карнавале я обнаружила, что езда на мотоцикле приносит временное облегчение. При интенсивном давлении и вестибулярной стимуляции нервы успокаивались. Специалисты нашли, что верчение в кресле дважды в неделю снимает гиперактивность у маленьких детей. Посещая ранчо моей тетки, я наблюдала, как корова, удерживаемая в желобе, расслаблялась после применения давления. Спустя несколько дней я попробовала коровий сжимающий желоб и это принесло облегчение на несколько часов. После использования коровьего желоба была смоделирована сжимающая машина. Она имела две функции. 1- помочь моим нервам успокоиться, и 2 — дать приятное чувство удерживания. До постройки сжимающей машины, единственным способом освобождения, успокоения было напряженное упражнение или ручной труд. Исследования аутичных и умственно отсталых пациентов показали, что интенсивные упражнения могут снижать стереотипии и разрушительное поведение. Есть два других способа бороться с нервами: фиксация на интенсивной активности или избегание с минимизацией внешней стимуляции. Фиксация на какой-то вещи имеет успокаивающее действие. Когда я была редактором «Аrizona Farmer Ranch» — я писала три статьи за ночь. Неистово печатая, я чувствовала себя спокойнее. Я больше всего нервничала, когда мне нечего было делать.

С возрастом нервы становились хуже. 8 лет назад у меня была глазная операция, взволновавшая меня и вызвавшая самую тяжелую нервную атаку в моей жизни. Я начала ходить ночами с бьющимся сердцем и навязчивыми мыслями о слепоте.

Лекарственное лечение

В следующей части я собираюсь описать мои опыты с лекарственным лечением. Существует много подвидов аутизма и лекарства, которые помогали мне могут быть бесполезны в другом случае. Родители аутичных детей должны получить совет профессионалов, осведомленных о последних медицинских достижениях. Я читала в медицинской литературе, что такие антидепрессанты, как тофранил (имипрамин) эффективны прилечении больных с эндогенной тревогой и паникой… Симптомы, описанные в этой статье были похожи на мои и я решила попробовать тофранил. 50 мг тофранила перед сном сработали волшебным образом. В течении недели чувство нервозности стало исчезать. После приема тофранила на протяжении четырех лет я перешла на 50 мг норпрамина (дезипрамин), который имел меньше побочных эффектов. Эти таблетки изменили мою жизнь. Исчезли колит и другие болезни, связанные со стрессом.

Д-р Пауль Харди из Бостона обнаружил, что тофранил и флуксетин (прозак) эффективны при лечении некоторых высоко- функциональных аутичных подростков и взрослых. Д-р Харди установил, что могут быть использованы очень малые дозы этих лекарств. Эти дозы обычно значительно меньше используемых при лечении депрессии. Слишком высокие дозы могут вызывать возбуждение, агрессию, ажитацию, а слишком низкие — не дадут эффекта. Мои «нервные» приступы шли циклами и у меня были обострения на фоне лечения. Требовалось усилие воли, чтобы удержаться на дозе 50 мг и позволить обострению пройти самому по себе. Прием лекарства похож на приспосабливание к холостому ходу карбюратора. До приема лекарства, двигатель гнался все время. Сейчас он работает с нормальной скоростью. Я больше не фиксируюсь и меня не «ведет». Флуксетин и анафранил были высоко эффективны у аутичных людей с обсессивно — компульсивной симптоматикой или навязчивыми мыслями, скачущими в голове. Эффективные дозы флуосетина колебались от двух капсул по 20 мг в неделю до 40 мг в день. Более высокие дозы вызывали ажиатацию и возбуждение. Если аутичный человек становится возбужденным, дозу надо снизить. Другие перспективные препараты для агрессивных аутичных подростков и взрослых — бета-блокаторы. Они значительно уменьшают, смягчают агрессивное поведение.

Медленное улучшение

На протяжении восьми лет приема антидепрессантов происходило стойкое улучшение моей речи, социабельности или позы тела. Изменения были так постепенны, что я не замечала их. Хотя я и почувствовала освобождение от нервозности немедленно, потребовалось время, чтобы избавиться от старых поведенческих паттернов. В последний год у меня была возможность навестить старую приятельницу, которая знала меня до начала приема антидепрессантов. Моя подруга, Билли Харт, сказала, что я стала совершенно другим человеком. Она сказала, что я ходила и сидела согнувшись, я сейчас у меня прямая осанка. Улучшился зрительный контакт и я больше не верчусь на стуле. Мне было удивительно также узнать, что я не кажусь больше человеком, которому не хватает дыхания, и прекратила постоянно сглатывать.

Различные люди, с которыми я встречалась на аутичных собраниях, отмечали стойкое улучшение моей речи, манер на протяжении 8-летнего приема лекарств. Мой старый друг, Лорна Кинг, также отметила много изменений: «Твоя речь обычно кажется напряженной, состоящей из взрывных вспышек. Но прошла старая тенденция к персеверации». Когда я просматривала видеозаписи, я недостаточно осознавала странности своей речи и своих манер. Я думаю, видеозаписи могут быть использованы, чтобы помочь многим высоко функциональным аутистам в речевых и социальных навыках.

Семейная история

Многое можно узнать из семейной истории. Посещая конференции по аутизму, я обнаружила много семей с аффективными расстройствами. В литературе также описывалась связь между аутизмом и аффективными нарушениями. Семейные истории высоко функциональных аутистов часто содержат такие явления, как одаренность или панические расстройства, депрессии, пищевые аллергии, нарушения в обучении. Во многих опрошенных мною семьях, эти нарушения никогда не были формально диагностированы, но их выявлял тщательный опрос.

Моя собственная семейная история содержала нервозность и тревожность с обеих сторон. У моей бабушки была легкая депрессия и трофранил также делал чудеса для нее. Она также была очень чувствительна к громким звукам. Она рассказывала мне, что когда была маленькой девочкой, звук сыплющегося по желобу угля был для нее мучением. Моя сестра испытывала беспокойство от раздражающих звуков разного вида. Со стороны отца — взрывчатый темперамент, застревание на одной теме, чрезвычайная нервозность, пищевые аллергии. С обеих сторон в моей семье художники. Также имеются признаки нарушения иммунной системы как у меня самой, так и у моих братьев и сестер. У меня в 30 лет был опоясывающий лишай, а у моего брата он был в 4 года. У моей сестры были серьезные инфекции ушей, схожие с таковыми у многих молодых аутистов. У деда, брата и у меня была экзема.

Симптомы сенсорной депривации

У животных, помещенных в среду с частичным ограничением сенсорного потока, развиваются многие аутичные симптомы, такие как стереотипное поведение, гиперактивность, аутостимуляция. Почему аутист и лев на пустыре клетки в зоологическом саду имеют некоторые похожие симптомы? Исходя из моего собственного опыта, мне хотелось бы предложить возможный ответ. Так как поступающая слуховая и тактильная стимуляция часто подавляла меня, я должна была создавать самообманное сенсорное ограничение, избегая воздействия, которое было слишком интенсивно. Мама рассказывала, что когда я была младенцем, я сжималась и вырывалась. Вырываясь, я не получала приятного тактильного воздействия, которое требуется для нормального развития. Исследования на животных, показывают, что сенсорное ограничение у щенков и крысят имеет вредное влияние на развитие мозга. Щенки, собранные в пустой конуре, становились гиперактивными, крайне возбужденными и на их ЭЭГ все еще оставались признаки сверхвозбудимости через 6 месяцев после удаления из конуры. У аутичных детей также имеется десинхронизированная ЭЭГ, показывающая высокую возбудимость. Подрезание усов у крысят приводит к тому, что части мозга, получающие сигналы от усов, становятся сверхчувствительными. Это отклонение относительно постоянно: мозговые зоны остаются аномальными и после отрастания усов. У некоторых аутистов также имеется чрезмерно активный мозговой метаболизм.

Я часто удивляюсь (сомневаюсь) если бы я получила больше тактильной стимуляции в детстве, была бы я менее «гипер» во взрослом состоянии? Держание в руках, трогание маленьких крысят приводит к развитию менее эмоциональных взрослых особей, более охотно исследующих лабиринт. Тактильная стимуляция крайне важна для младенцев и помогает их развитию. Врачи обнаружили, что дети, избегающие приятной тактильной стимуляции, могут научиться радоваться ей, если их кожа осторожно десенсибилизируется. Часто помогает потирание кожи тканями различной текстуры. Стремление вырваться также уменьшается путем стимуляции глубоким давлением.

Я родилась с сенсорными проблемами (зависящими от аномалий мозжечка), но, возможно, вторичные неврологические нарушения вызывались избеганием прикосновений. Аутопсии мозга пяти аутичных людей показали, что нарушения мозжечка происходят во время внутриутробного развития, и многие отделы лимбической системы не сформированы и аномальны. Лимбическая система не формируется полностью вплоть до двух лет после рождения. Может быть избегание прикосновения сделало некоторые проблемы более тяжелыми. В моей книге я описываю многие глупые «ванные» фиксации, которые доставили мне много мучений. В интересной статье Мелрой (1978) показывает связь между недостатком тактильной стимуляции и чрезмерной мастурбацией. Мастурбация прекращалась, когда ребенок получал больше любви и объятий. Может быть, «ванная» фиксация никогда бы не появилась, если бы я могла радоваться любви (аффектации) и объятиям.

Недавно было много шуму относительно холдинг-терапии, при которой ребенок вынужденно удерживается и обнимается до тех пор, пока он не перестает сопротивляться. Если бы это делалось со мной, я бы нашла это крайне неприятным и стрессорным. Некоторые родители аутичных детей рассказывали мне, что мягкая форма холдинг-терапии эффективна и улучшает зрительный контакт, речь и социабельность. Возможно было бы полезно поглаживать аутичных младенцев, когда они вырываются. Моя реакция была как у дикого животного. Вначале прикосновение было ненавистно, неприятно, потом оно становилось приятным. По моему мнению, тактильные защиты должны ломаться медленно, как приручение животного. Если ребенок может быть десенсибилизирован и может научиться радоваться приятному тактильному контакту, могут быть уменьшены будущие возможные проблемы поведения.

Избирательные фиксации

Я имею нынче успешную деятельность по созданию оборудования для промышленного скотоводства, потому что мой научный руководитель в высшей школе, м-р Carlok использовал мою фиксацию на желобе для коров, чтобы заинтересовать меня изучением психологии и науки. Он также показал мне как пользоваться научными указателями. Эти знания дали мне возможность обнаружить кое-что о трофраниле. Когда школьный психолог хотел забрать сжимающую машину, м-р Карлок подвигнул меня на чтение научных журналов, таким образом я узнала, почему машина дает релаксирующий эффект. Когда я переехала в Аризону поступать в академическую школу, я с жадностью продолжила изучение реакций скота на сжимающие желоба. Это было началом моей карьеры. В настоящее время я путешествую по всему миру, проектируя скотные дворы и желоба для больших мясозаготовительных фирм. Я признанный лидер в моей области и написала около 100 технических и научных статей по управлению скотоводством. Если бы психологам удалось забрать мою сжимающую машину, может быть я сидела бы где-нибудь, загнивая перед телевизором, а не писала эту главу.

Некоторые из наиболее успешных высоко функциональных аутистов имеют в своей карьере избирательные детские фиксации. Наиболее успешный человек превратил детскую фиксацию на числах в работу банковского счетчика. Воспитывающий его крестьянин нашел цели для цифровой фиксации: он сказал, что тот сможет считать ряды пшеницы.

Многие из моих фиксаций имели первоначально сенсорную основу. В 4-м классе меня привлекали плакаты выборной кампании, потому что мне нравилось носить эти плакаты, как «сэндвич-мэн». Терапевты занятостью находят, что тяжелый жилет (одежда) могут часто уменьшать гиперактивность. Несмотря на то, что фиксация на плакатах началась на сенсорной основе, я стала интересоваться и выборами. Мои учителя должны были использовать преимущества плакатной фиксации для стимуляции заинтересованности в социальных науках. Подсчет очков мог замотивировать меня на изучение математики. Чтение могло быть мотивировано предложением для меня читать газетные статьи о людях на плакатах. Если ребенок интересуется пылесосом используйте инструкцию для него в качестве текста.

Другой моей фиксацией были стеклянные автоматические двери. Вначале меня привлекали эти двери, потому что мне нравилось ощущение от наблюдения за их движением взад и вперед. Затем они постепенно приобрели другое значение, о котором я хочу рассказать в следующем разделе. У высоко функциональных подростков интерес к скользящим дверям может быть использован для стимуляции научных интересов, как мой учитель привлек меня к изучению работы электронного блока, открывающего дверь, что впервые вовлекло мою голову в электронику. Фиксации могут быть огромными мотиваторами. Учителям нужно использовать фиксации для мотивации, вместо того, чтобы затоптать их. Узкий, фиксированный интерес нуждается в расширении через конструктивную активность. Этот принцип может быть также использован у низко функциональных детей.

Фиксации должны быть дифференцированы от стереотипий, таких как хлопанье руками или вращение. Фиксация — это интерес к чему-то внешнему, такому как самолеты, радио, скользящая дверь. Вовлеченность в стереотипное поведение в течение долгого времени может повлечь повреждения нервной системы. В одном эксперименте, свиньи в пустом загоне были по большей части заняты подрыванием (подкапыванием) друг друга, они имели ненормальный рост дендритов в соматосенсорной коре.

Визуализация

Все мое мышление визуально. Когда я думаю об абстрактных понятиях, таких как, например, остаться одной среди людей, я пользуюсь визуализацией образа скользящей двери. К отношениям нужно приближаться осторожно, иначе скользящая дверь может разбиться. Визуализация для описания абстрактных понятий отмечена также другими специалистами. Ребенком я использовала визуализации, чтобы помочь понять молитву. «Сила и слава» были электрическими столбами высокого напряжения и пылающим радужным солнцем. Слово «грех» визуализировалось как «не входить» — знак на соседском дереве (не нарушать владения). Некоторые части молитвы были просто непостижимы. Единственные не визуальные мысли, которые у меня есть — от музыки. В настоящее время я больше не пользуюсь скользящими дверьми для понимания отношений, но до сих пор устанавливаю особую связь с чем-нибудь, что я читала — например, борьба между Жаном и Джо была вроде дрязг между США и Канадой по поводу торгового соглашения. Почти все мои воспоминания связаны со зрительными образами особых событий. Если кто-нибудь говорит слово «кошка», мои образы — это отдельные кошки, которых я знала или о которых читала. Я не думаю о кошке «вообще».

Моя деятельность как дизайнера по оборудованию скотоводства, способствовала усилению моих способностей и минимизации моих трудностей (дефицитов). До сих пор у меня проблемы с удержанием длинных нитей информации. Если указания газовой станции содержат больше трех пунктов, я должна записать их. Особенно трудна статистика, потому что я не могу держать в уме часть информации, пока выполняю следующую. Алгебра вообще невозможна, потому что я не могу создать визуальный образ и путаю последовательность действий. Изучая статистику, я сидела с преподавателем и записывала указания, как делать каждый тест (задание). Всегда вычисляя коэффициент «t», я пользуюсь заметками. Я без проблем понимаю принципы статистики, потому что вижу в голове прямые или косые распределения. Проблема в том, что я не могу запомнить порядок выполнения вычислений. Я могу визуально провести регрессивную линию на графике полностью по точкам. Делая это первое время, я выходила за линию совсем немного. У меня также много дизлектических проблем (черт), таких как перестановка чисел (букв) и смешение сходно звучащих слов, вроде «over» и «other». Также путаются право и лево.

Визуальное мышление является положительным для дизайнера по оборудованию. Я могу «видеть», как все части проекта будут подходить друг к другу и видеть возможные проблемы. Я не переставала удивляться тому, как архитекторы и инженеры могут делать так много глупых ошибок в зданиях. Катастрофический несчастный случай, когда «Catwalks at Hyatt Regena» упали и было убито 100 человек, вызван ошибками визуализации. Все расчеты были правильными, но первоначальный архитектурный проект было невозможно построить. Дальнейшие ошибки визуализации, сделанные в прогрессе строительства, привели к удвоению нагрузки на плохо спроектированные опоры (крепления). Возможно, академические требования исключают из этих профессий многих визуальных думателей. Проектирование части оборудования путем последовательного обдумывания может быть также трудно для инженера, как для меня статистические уравнения. Обдумывающий последовательно (логически) не может увидеть целого. В промышленности я наблюдала много случаев, когда блестящий практик с высшим образованием мог создать то, с чем не справлялись доктора наук — инженеры. Может быть, он — нераспознанный визуальный думатель? Могут быть два основных вида мышления — визуальное и логическое. Farah пришел к выводу, что «думание образами отличается от думания на языке». У меня также была возможность беседовать с блестящими людьми, имевшими очень слабое визуальное мышление. Один профессор рассказывал мне, что факты просто немедленно появляются в его голове. Чтобы восстановить факты, я должна считывать их с визуализированной страницы книги или «проигрывая видео» с похожим предшествующим событием.

Тем не менее, есть одна область визуализации, где я слаба. Я часто ошибаюсь в узнавании лиц, хотя долгое время знала человека, Иногда это вызывает социальные проблемы, потому что я не реагирую на знакомого, не узнавая его. Визуальным думателем был Эйнштейн, который не справился с языковыми требованиями высшей школы и заменил их визуальными методами изучения (Holton 1971–1972). Теория относительности основана на зрительном образе движущегося вагона и езде на пучке света. На аутичных конференциях у меня была возможность посетить некоторых из его родственников. В его семейной истории есть сильное влияние аутизма, дизлексии, пищевой аллергии, одаренности, музыкального таланта. У самого Эйнштейна было много аутичных черт. Проницательный читатель может найти их в его биографии.

В моей семейной истории мой дед по материнской линии был создателем автопилота для самолета. По линии отца мой прадед основал самую большую в мире ферму по выращиванию пшеницы. Обе мои сестры и один брат — визуализаторы. Одна сестра дизлектик и блестящий художник по декодированию домов. Мой брат может построить все, что угодно, но у него были сложности с вычислением, когда он пытался стать инженером. Сейчас он успешно работает в банке и справляется со всеми другими предметами в колледже. Самая младшая сестра — скульптор и хорошо успевает в школе. Моя мать и ее родители были очень способны в высшей школе к математике и многие люди по материнской линии были известны высоким интеллектом.

Легко вычертить тщательные рисунки точных и конкретных животноводческих скотных дворов. В воображении я могу визуализировать движущуюся картинку до завершенной ясности. Очень трудно, однако, нарисовать человеческие лица. Приводятся иллюстрации сооружений. Так как это был правительственный заказ по контракту, каждая часть была визуализирована и нарисована на 26 листах в подробных рисунках. Я очень горжусь этой работой, потому что смогла визуализировать все до конструирования, за исключением одной маленькой лестницы. Когда я была ребенком мои родители и учителя поддерживали мои художественные способности. Это важно для воспитания способностей.

Обсуждения с другими высоко функциональными аутистами выявили визуальные способы обдумывания таких заданий, которые часто считаются невизуальными. Один аутист, блестящий программист, рассказывал мне, что он в уме визуализирует дерево программы и потом просто дополнял кодом каждую ветвь. Одаренный композитор — аутист говорил, что он создает «звуковые картины».

Я была успешна в строительстве, но когда я впервые начала работать с рисунками потребовалось время, чтобы понять, как линии рисунка связываются с картиной в моем воображении. Когда я строила дом для моих тети и дяди, я с трудом понимала связь между символическими отметками на чертежах и действительной конструкцией. Дом был построен прежде, чем я научилась чертить. Сейчас я могу мгновенно перевести чертеж из психического образа в законченную структуру. Несмотря на мучения с планами дома, я была в состоянии извлечь из моей памяти картины дополнений дома, который был построен, когда мне было 8 лет. Мысленные образы детства помогли мне устроить окна, выключатели и пробки. В воображении я проигрывала «видео».

Научные навыки

Исследования показали, что когда аутичные ученые становились менее фиксированы и более социальны, они утрачивали навыки, такие как подсчет карт, календарные вычисления или художественные способности. С тех пор как я стала принимать лекарство, я утратила фиксацию, но не способность к визуализации. Некоторые из моих лучших работ были сделаны, несмотря на лекарство.

Я считаю, что ученые теряют свое мастерство, потому что они теряют фиксированное внимание. Для меня не чудо подсчет карт, показанный в фильме «Человек дождя». Я думаю, ученый визуализирует карты, сданные по столу в паттерны, наподобие серий часов иои паттернов персидского ковра. Чтобы сказать какие карты уже на столе они просто смотрят в их паттерны. Единственная вещь, которая не дает мне подсчитывать карты или делать календарные вычисления это то, что я недолго могу концентрироваться, чтобы держать зрительный образ долгое время полностью устойчивым. Если я более концентрирована, я в состоянии воспроизвести довольно длинные песни после их однократного прослушивания.

В моем случае наиболее сильные визуальные образы тех вещей, которые вызывали сильные эмоции, как например, важная и большая работа. Эти воспоминания никогда не блекнут и остаются точными. Я не могу, конечно, вызвать зрительные образы домов на часто проезжаемой дороге, не сделав усилие посетить их. Сильный зрительный образ содержит все детали, он может поворачиваться и двигаться, как кино. Более слабые образы похожи на картины слегка не в фокусе, может быть с отсутствующими деталями. К примеру, на мясозаготовительной фабрике я могу точно визуализировать те части, которые я проектировала, но не могу вспомнить вещи, на которые не обращала внимания, такие как потолок над оборудованием, ванные, лестницы, офисы и другие мало или совсем не интересные места. Со временем воспоминания о подобных умеренно интересных вещах становятся туманны.

На одной из моих работ я провела маленький эксперимент с памятью. Отсутствуя на фабрике 30 дней, я попыталась восстановить те ее части, на которые обращала мало внимания и другие части, к которым обращалась намеренно. Ни один из этих отделов я не проектировала. Первым местом был конференц-зал фабрики, другим — вход в помещение, где размещалось мое оборудование. Я довольно точно могла нарисовать карту офиса, но делала большие ошибки в обстановке и обшивке потолка конференц-зала. Визуализированный зал был простым мало детализированным. С другой стороны, я очень точно визуализировала входную дверь в комнату с оборудованием, но сделала небольшую ошибку в стиле дверной ручки. Эта визуализированная дверь обладала гораздо большими деталями, чем конференц-зал. Он мало привлек внимания, даже не смотря на то, что в этом помещении я вела переговоры с менеджерами фабрики (или именно поэтому).

Способности должны поддерживаться и расширяться во что-то полезное. Надя, хорошо известный случай аутизма, будучи ребенком, рисовала замечательные перспективные картины. Когда она достигла рудиментарных социальных навыков, она перестала рисовать. Возможно, талант мог бы быть оживлен поощрением со стороны учителей. Трефферт (1989) сообщал о некоторых ученых, которые не потеряли своих научных (уникальных) умений, став более социальными. Поддерживалось, поощрялось использование научных умений.

В 28 лет мое рисование (черчение) сильно улучшилось после того, как я наблюдала за талантливым художником — графиком по имени Давид. Строительство дома научило меня понимать чертежи, но сейчас я училась рисовать их. Когда я научилась рисовать скотоводческие приспособления, я использовала в качестве моделей рисунки Давида. Я представила, что я — Давид. Купив точно такие же карандаши, я выложила некоторые его рисунки и приступила к рисованию грузового ската для коров. Я просто копировала его стиль, как «совант» играет музыку, хотя мой скат был другим рисунком. Когда я кончила, я не могла поверить, что сделала это.

Дефициты и способности

Пять лет назад у меня был проведен ряд тестов для определения моих способностей и недостатков. Выполнение Spatial Relations теста было на высшем уровне нормы. По Woodcock-Johnson я получила только средние оценки, поскольку это был тест на время. Я не очень быстро думаю; требуется время для образования зрительного образа. Когда я осматриваю место для оборудования на фабрике, проходит 20–30 мин. От пристального осмотра здания до запечатления в памяти этого места. Сделав это однажды, я имею «видео», которое я могу проигрывать, работая над чертежами. Когда я рисую, постепенно возникает образ новой части оборудования. Так как мой опыт увеличивался, мне требовалось меньше измерений для собственно подготовки работы. Во многих случаях заводской инженер измеряет целую кучу вещей, которые существуют, чтобы быть выброшенными. Он не может визуализировать как будет выглядеть здание, если часть его выброшена, а новая добавлена.

В детстве я получала по тесту Векслера 120–137. У меня были высшие баллы по тестам «запоминание предложений, словарь в картинках и антонимы-синонимы» по Woodcock — Johnson. С тестом на запоминание чисел я справлялась, повторяя вслух числа. У меня крайне плохая долговременная память на такие вещи, как номера телефонов, если не могу обратить их в визуальные образы. Например, число 65 — возраст отставки, и я представляю кого-нибудь в Сан-Сити, Аризона. Если я не веду записей, я не могу вспомнить, что люди говорят мне, не переведя вербальную информацию в визуальные картины. Недавно я слушала магнитофонную запись медицинской лекции, ведя машину. Чтобы запомнить информацию о дозах лекарств, обсуждавшуюся в лекции, я создала картину позиции, места для дозы. К примеру, 300 мг — это футбольное поле с башмаками. Эти башмаки напомнили мне, что число 300 шагов, (футов), а не ярдов.

Я получила вторую степень оценки по субтесту, когда идентифицировала звучащие слова. В другом тесте я должна была запоминать значение в произвольных символах, так треугольник означал «лошадь», и читать предложение, состоящее из символов. Я могла выучить только те, где я была в состоянии сделать картинку для каждого символа. Например, я представляла треугольник, как флаг, поддерживаемый лошадью и всадником. Совершенно невозможны для меня иностранные языки. Другим тестом с четвертым результатом был тест на формирование концепций. Название этого теста просто скучно, потому что я справляюсь с формированием концепций в реальной жизни. Моя способность визуализировать ясные, объединенные концепции из сотен журнальных статей давала мне возможность переосмыслить, оценить экспертов по многим животноводческим темам. Тест включал выбор таких концепций, как «желтый, большой» и последующее нахождение их в другом ряду карточек. Сложность заключалась в том, что не могла удержать понятие в уме, пока смотрела в другие карточки. Если бы можно было записать понятие, то справилась бы лучше.

Обучение чтению

Моим спасением в чтении была мама. Я никогда бы не научилась читать методом, требующим запоминания сотен слов. Она учила меня старомодной акустикой. После того, как я с трудом выучила все звуки, я смогла произносить слова. Чтобы заинтересовать меня, она читала страницу за страницей и затем останавливалась на важной части. Я должна была прочитать следующее предложение. Постепенно она читала все меньше и меньше. Одна из матерей из Канады похожим способом учила читать своего аутичного сына, используя методы Монтсори. Многие учителя думали, что мальчик умственно отсталый. Он учился общаться, печатая на машинке и написал прекрасную поэму. Дуглас Биклен из университета в Сиракузах учил некоторых не говорящих аутичных людей бегло писать на машинке. Пишущий человек поддерживается другим лицом, чтобы избежать персевераций на одной клавише и клавише попадающей на ошибки. Также был бы полезен визуально — читающий метод, разработанный Миллерами (1971). Чтобы выучить глаголы, каждая буква слова рисуется в виде действия. Например, в слове «падать» буквы падают, а в слове «бежать» — выглядят бегунами. Этот метод нуждается в дальнейшем развитии для обучения звукам речи., произносимым звукам. Было бы гораздо легче учить звуки, если бы у меня была картинка с пыхтящим поездом («чу-чу») для звука «ч», и с чашкой для трудного звука «к». В случае долгих и кратких гласных длинное «а» могло быть изображено как кто-то молящийся (). Эта карточка могла быть использована как для «pr» так и для «а» за счет наличия круга вокруг «pr» на одной карте и «а» на другой.

Сначала единственным способом моего чтения было чтение вслух. Сейчас, когда я читаю молча, про себя, я использую комбинацию быстрой визуализации и звучащих слов. Например, эта фраза из журнала — «остановите нескольких прохожих на городской улице» — быстро увиделась как движущаяся картинка. Предложения, содержащие более абстрактные слова, вроде «очевидный» или «возложенный», произносятся мной фонетически.

Ребенком я часто громко разговаривала, потому что это делало мои мысли более «конкретными» и «реальными». Сейчас, когда я в одиночестве проектирую, я громко разговариваю о проекте. Разговор активизирует большие области мозга чем просто думание.

Ментор

«Умелый, восприимчивый учитель, готовый радоваться и выбираемый ребенком, оказывается неизменно присутствующим фактором в успешности и образовании высоко функциональных аутичных детей»

Bemporod (1979) также подчеркивает значение концепции ментора. Моим ментором в высшей школе был м-р Карлок, мой научный руководитель. Методы структурированной модификации поведения, которые работают у маленьких детей, часто бесполезны у более старых высоко функциональных детей с нормальным интеллектом. Мне повезло попасть после колледжа на правильный путь. Один мужчина является Ph. D. по математике и сидит дома. Он нуждается в ком-то, кто бы направил его на соответствующую работу. Преподавать математику- не решение проблемы; он должен получить место исследователя, требующее минимальных взаимодействий с людьми. Другая дама имеет степень по истории и сейчас работает, выполняя Ей нужна работа, где она могла бы полностью использовать свои таланты. Ей нужен также наставник, чтобы помочь ей найти соответствующую работу и помочь ей открыть двери. Оба эти человека нуждались после колледжа в поддержке и не получили ее. Третий мужчина хорошо успевал в высшей школе и также сидит дома. У него есть настоящая сноровка в библиотечных исследованиях. Если с ним работал какой-то интересующийся человек, он занимался газетой, исследуя фоновую информацию для рассказов. Все эти трое нуждаются в работе, чтобы нормально использовать свои способности и минимизировать свои дефициты.

Другой аутичной женщине, которую я знаю, повезло. Она овладела художественной графикой, где смогла с успехом использовать свои визуализационные способности. Окреп также и ее дух, когда картины стали получать известность и были приобретены местным банком. В моем случае, многие социальные двери открылись после того, как я сделала декорации для «шоу-талантов» в колледже. Я все еще считалась «а nerd», но теперь я была удачной «Nerd». люди уважают талант, даже если они думают, что вы «странный, чокнутый». Люди стали интересоваться мною после того, как увидели рисунки и картины моей работы. Я сама сделала себя экспертом в специализированной области. Возможно, высоко функциональные аутисты никогда действительно не приноровятся к социальному водовороту. Моя жизнь — это моя работа. Если высоко функциональный аутист получает интересную работу, он или она будут иметь наполненную жизнь. Большинство пятниц и суббот я провожу за рисованием и написанием статей. Почти все мои социальные контакты касаются людей животноводства или интересующихся аутизмом. Подобно описанным Newson et al (1982) людям, я предпочитаю чтение фактического материала, не беллетристику. Меня мало интересуют романы со сложными межчеловеческими отношениями. Если я читаю романы, то предпочитаю не выдуманные истории, которые случились в интересных местах с массой описаний.

Ментору нужно быть кем-то, кто может обеспечить поддержку на нескольких различных фронтах. Занятие (занятость) — это только одна область. Многие высоко функциональные аутисты нуждаются в обучении по поводу происхождения (добывания) денег, как сделать заявление на медицинское страхование, в советах по питанию. Когда человек становится все более и более самостоятельным, ментор может устраниться, но может быть все еще нужен, если аутист потеряет работу или испытывает какие-то другие кризисы.

Кто помогал моему восстановлению

Многие спрашивают меня «Как Вы справились с восстановлением?» Мне исключительно повезло иметь правильных людей, работавших со мной в правильное время. В два года у меня были типичные аутичные симптомы. В 1949 г. большинство врачей не знали, что такое аутизм, но к счастью мудрый невропатолог назначил «нормальную терапию» вместо госпитализации меня направили к речевому специалисту, которая вела специальную школу у себя дома. Самым главным профессионалом в моей жизни был речевой специалист. Когда мне было три года, мама наняла гувернантку, которая держала меня и мою сестру в постоянной занятости. Мой день состоял из такой структурированной активности, как катание, качание, рисование. Занятия были структурированы, но у меня были ограниченные возможности для выбора. К примеру, я могла выбрать между лепкой снеговика и катанием на санках. Она по-настоящему принимала участие в занятиях. Она руководила и музыкальной активностью и маршировали вокруг пианино с игрушечными барабанами. Мои сенсорные возможности (проблемы) не учитывались. Мне бы помогло действительно, если бы у меня был терапевт по занятости, специализированный в сенсорной интеграции. Я ходила в нормальную начальную школу, где были опытные старые учителя и маленькие классы. Мама была другим важным лицом, помогавшим моему восстановлению. Она работала очень тесно со школой. Она использовала техники, которые применяются нынче в самых успешных, основополагающих программах, чтобы интегрировать меня в класс. За день до того, как я пошла в школу учитель и она объяснили другим детям, в чем они нуждаются для помощи мне.

Как уже обсуждалось раньше, пубертат был действительно сложным временем. Меня выгнали из средней школы из-за сопротивления (борьбы). И тогда я поехала в маленький сельский пансион для одаренных детей с эмоциональными проблемами. Директор был новатором и считался среди коллег психологов «одиноким волком». Там я встретила м-ра Карлони. Другим исключительно помогающим человеком была тетя Энн. В течении лета я гостила на ее ранчо.

В средней школе и колледже те, кто помог мне больше всего, были креативными, безусловными думателями. Наиболее традиционные профессионалы, вроде школьного психолога, были по-настоящему опасны. Они были слишком заняты попытками моего психоанализа и тем как забрать мою сжимающую машину. Позже, когда я заинтересовалась мясообрабатывающими фабриками, управляющий местного завода, Том Рорер, проявил интерес ко мне. Я посещала этот завод в течение трех лет один раз в неделю и изучала производство. Моя самая первая проектная работа была на этой фабрике. Я хочу подчеркнуть важность постепенного перехода от мира школы к миру работы. Эти визиты на фабрику происходили, хотя я еще была в колледже. Люди с аутизмом нуждаются в постепенном введении в работу до окончания их учебы. Те аутисты, о которых я рассказывала раньше, могли бы иметь настоящую карьеру, если бы у них рядом был деловой человек, проявивший к ним интерес.

Аутичные программы

В поездках я наблюдала много различных программ. По моему мнению, эффективные программы для маленьких детей имеют некий общий знаменатель, не зависящий от теоретической базы. Ранняя интенсивная интервенция улучшает прогноз. Пассивные подходы не работают. Моя гувернантка была временами посредственностью (подлой), но ее интенсивная, структурированная интервенция предохранила меня от одиночества. И она и моя мать всегда использовали свои хорошие инстинкты (чувства). Хорошие программы осуществляют различные виды деятельности и используют больше, чем один подход. Хорошая программа для маленьких детей должна включать гибкие поведенческие модификации, речевую терапию, работу (упражнения), сенсорную терапию (занятия, стимулирующие вестибулярную систему и тактильную десенсибилизацию), музыкальные занятия, контакт с нормальными детьми и много любви. Эффективность различного рода существующих программ меняется от случая к случаю. Программа, которая эффективна в одном случае, может быть не эффективной в другом.

Темпл Грэндин Взгляд на аутизм изнутри