Электронная библиотека
Форум - Здоровый образ жизни
Саморазвитие, Поиск книг Обсуждение прочитанных книг и статей,
Консультации специалистов:
Рэйки; Космоэнергетика; Биоэнергетика; Йога; Практическая Философия и Психология; Здоровое питание; В гостях у астролога; Осознанное существование; Фэн-Шуй; Вредные привычки Эзотерика





Сергей Алексеевич Емельянов
Феноменология русской идеи и американской мечты Россия между ДАО и Логосом


Введение

Если бытие определяет сознание, то название книги в определенной степени должно предопределять ее содержание.

Термин «феноменология» в истории философской мысли и актуальном ее состоянии имеет множество (до десяти и более) значений. В названии настоящей работы он употребляется в значении непредвзятого и объективного выявления и описания феноменов (данностей) как начальной ступени системообразующей работы мысли, за которой должно следовать сущностное (проблематическое и теоретическое) исследование.

В результате очередного этапа «еврекано-европеизации» в России существенно изменился вертикальный вектор социального развития. Данное обстоятельство в определенной степени привело к потере духовной самоидентификации страны и актуализировало необходимость в социально-философском анализе происходящих в обществе процессов. Ведутся интенсивные и не всегда продуктивные дискуссии по поводу интерпретации современных российских трансформаций. Можно проводить определенные параллели современных дискуссий со спорами западников и славянофилов, происходившими в период зарождения «первого капитализма» в России.

С сожалением приходится констатировать, что при всем плюрализме теоретических точек зрения, отражающих практику российских социальных преобразований, сегодняшнее величие России небесспорно, завтрашнее – весьма неочевидно.

Отдельные изменения, произошедшие за последние несколько лет, с определенной долей условности можно квалифицировать как положительные. Быть может, Россия в настоящее время представляет собой выздоравливающий, но еще не полностью здоровый социальный организм. Для осуществления кардинальных сдвигов настоятельно требуется определить соотношение между стратегией и тактикой в осуществляющихся социальных преобразованиях и найти смысл жизни в национальном масштабе.

На шагреневых российских просторах появилось большое количество миллионеров и миллиардеров. Большинство из них проповедует психологию «оффшорной аристократии» и воспринимает Россию как зону «свободной охоты». Труд и богатства всей страны пошли на создание состояний сверхбогатых людей. Тем самым Россия «приобщилась» к мировой цивилизации, не отметив эту глобальную историческую трансформацию ни одним хоть сколько-нибудь крупным экономическим или социальным достижением.

В данных условиях процесс «самоорганизации» общества сопровождался возникновением новых «коммерческих» структур на всех уровнях. Основным принципом жизни стала американизированная «философия успеха» и получение любой ценой «быстрых денег». Небесные артерии забиты тромбами и отсутствует содержание, которое могло бы стать предпосылкой каких-либо содержательных социальных преобразований.

Успех в настоящее время автоматически приравнивается к счастью и понимается как умение в духе гармонии и равновесия приспособиться к разнообразным и постоянно изменяющимся условиям жизни. Но современное общество никогда не сможет всех индивидуумов равномерно обеспечить успехом, так как культ Успеха несовместим с идеалом Справедливости. Успех в нынешней России достигается одними социальными группами за счет других.

С экранов телевизоров давно исчезли герои труда, выдающиеся деятели науки и искусства. Героями сегодняшнего дня являются дети тех, кто успел достичь «большого успеха». Эти американизированные «сверхчеловеки» усиленно убеждают с телеэкранов молодежь в возможности и целесообразности получения (привлечения) денег без особых трудовых усилий.

Сегодня, когда экономическая власть заявляет о своей претензии на полное и безраздельное господство, следует подумать об идеологических и нравственных сдержках и противовесах, ибо ни один народ, ни одна культура не способны выжить, если в качестве господствующего мотива и императива выступает прибыль и деньги. Падение державы начинается с разрухи в головах, а она – с упадка духа и разрушения ценностей.

Общеизвестное, являясь извечным псевдонимом недопонятого, не есть банальность. Обычно под видом избитых истин от ума ускользают самые неподатливые проблемы. Банальность оставляет человека равнодушным. Если уже давно известное заставляет думать и переживать – это называется истиной.

Общеизвестной истиной, которая должна заставлять думать и переживать всех людей (а не только философов) в эпоху тотального господства недуховных ценностей, является следующая: в большой Истории в конечном итоге действует принцип превосходства Духа над материей.

Поиск новой (обновленной) русской идеи, системы идеалов и смыслов является сегодня для России самым трудным и важным делом. Ибо лишь на этом пути возможен выход из духовного, культурного и социального состояния «неоднозначности», переживаемого нашей страной и каждым человеком в отдельности.

Большинство людей нуждается не в целях по достижению материального «успеха», а в высокой и одновременно простой и понятной истине и идеале. Эта истина-идеал интуитивно близка каждому человеку. Имя ей – духовность и нравственность. Именно эти ценности являются принципиально не отчуждаемой собственностью человека. Человек действительно может реализовать себя, только осуществляя нравственный смысл во внешнем мире.

Все стратегии и социальные траектории будущего России должны вытекать из этой «практической диалектики». Общество призвано помочь человеку стать главной ценностью и «мерой всех вещей», а каждый человек, идя по трудному пути достижения нравственности, должен вносить свой вклад в построение будущей гуманной цивилизации. Человек только тогда является Человеком, когда душа его трудится во благо других людей, осваивая столь разные духовные пространства русской идеи и американской мечты.

Содержательную и психологическую поддержку в работе оказали Президент Смольного университета доктор технических наук Б.Я. Советов, доктор философских наук, доктор экономических наук А.И. Субетто и кандидат искусствоведения О.И. Гладкова.


1. Идеал как форма духовности и регулятив деятельности

Философия успеха и феномен богатства как главные составляющие американской мечты становится в настоящее время едва ли не главным содержанием человеческого бытия и одним из наиболее привычных ответов на вопрос о смысле человеческого существования.

О «Великой американской мечте» мы слышим часто: есть где-то за океаном великая страна Америка, где всякий, если очень сильно захочет, не слишком задумываясь над смыслом американской и мировой истории, сможет стать Президентом или воротилой большого бизнеса. Американская мечта является по сути дела идеалом жизни жителей Соединенных Штатов.

В качестве одного из основных критериев социальной и нравственной оценки понятие «успех» сформировалось еще в эпоху Реформации в протестантской этике, согласно которой главным нравственным качеством должно быть трудолюбие. Это замечательное человеческое качество рано или поздно с неотвратимостью должно приводить к зажиточности и преуспеянию.

Умение приобретать и приумножать богатство понимается как искусство создания произведений и продуктов, имеющих преимущественно количественную и численную сущность. Деньги являются языком численности и эквивалентом социальной энергии, затраченной на их приобретение. Вполне очевидно: именно деньги пробуждают в современном человеке ощущение возможного наслаждения и дают материальное подкрепление свободе, не давая ей сужаться до рамок жесткого детерминизма (быть «осознанной необходимостью»).

Как настойчиво утверждают многочисленные адепты и неофиты «философии успеха», на первом этапе на пути к «успеху» совершенно необходимо иметь ясную и твердую цель-«мыслеформу» (чаще всего – «иметь много денег»). Процесс реализации цели рекомендуется начинать прямо сейчас, не откладывая на завтра, каковы бы ни были нынешние обстоятельства. Потому что завтра не наступает никогда.

Практически во всех катехизисах по «философии успеха» и «учебниках быстрого счастья» отмечается, что мыслеформы должны переходить в действие, они должны питаться действием и воплощаться в действие. Мысль материальна и всегда предшествует любому (материальному) успеху.

Согласно диамату, цели человеческой деятельности являются отражением объективной реальности и индивид может поставить перед собой только такую цель, которая соответствует объективному ходу общественного развития. Конкретные возможности реализации потребностей представляют объективную сторону цели, а сама потребность – субъективную.

Следует, очевидно, особо оттенить то обстоятельство, что деятельность является единственным в своем роде процессом, в котором воедино «сплавлены» сознание и действие, объективное и субъективное, материальное и духовное. Как отмечал Ф. Энгельс, «все, что приводит людей в движение, должно пройти через их голову» [1] .

Мысль в форме идеи и смысла предшествует не только материальному успеху, но и любым изменениям обстоятельств самой жизни. Стремление к познанию мира является необходимым начальным этапом к переделыванию объективной реальности; это и есть суть человеческой жизни. В иных словах: любая человеческая деятельность – это есть мыследеятельностъ, предполагающая наличие мысли и знания.

Физически человек достаточно слаб. В природе существует множество более быстрых, сильных и выносливых животных. Стремление к победе и доминированию подтолкнуло человека к развитию сознания как единственного имеющегося у него оружия. Развитое сознание и интеллект позволили индивидууму расширить границы своих мечтаний и целеполаганий. Именно сознание создает у человека представление об объективной реальности и побуждает его жить по законам «идеального представления», наполненного смыслами.

Человек как продукт эволюции и в определенном смысле орудие этой вселенской эволюции обладает способностью к целесообразной антиэнтропийной деятельности. Сущность человека во Вселенной проявляется в том, что он является преобразователем («структуризатором»). Являясь способом существования человека, деятельность весьма разнообразна по основным уровням и типам.

Деятельность можно определить как специфический вид активности человека, направленный на познание и творческое преобразование окружающего мира, включая самого себя и условия своего существования. В процессе деятельности человек преобразует (и разрушает) природу, изменяет общество и развивает свои сущностные силы и способности, создает предметы материальной и духовной культуры. С другой стороны, под влиянием культуры он испытывает духовные трансформации и формирует новые идеи и смыслы.

Термин «деятельность», несомненно, входит в состав наиболее активной и функционально напряженной части современного научного лексикона. Категория «деятельность» – одна из наиболее изученных в философии. Как утверждал основоположник даосизма Лао-Цзы, действие – это человеческая природа в движении. По проблеме деятельности имеется обширный массив литературы [2] , достаточно обстоятельно изучены сущностные черты деятельности, в числе которых обычно называют сознательность, системность, историчность, продуктивно-преобразовательную определенность, свободу и универсальность.

Многие философы, близкие к позиции гилозоизма, рассматривали активность как универсальную категорию и видели в ней свойства не только духа, но и материи, способной к самоорганизации. К. Маркс, еще не испорченный марксизмом, в своих «Экономическо-философских рукописях» (1844 г.) указывал, что в «фокус» философии не попала активно-деятельная сторона материи.

Существуют различные способы классификации человеческой деятельности. Большинство современных ученых сходятся на том, что структура деятельности имеет такие главные элементы, как цель-мотив-способ-результат.

Чтобы человек мог действовать (заниматься «деятельностью»), он должен осознавать и как-то влиять на процессы, происходящие внутри него, максимально развить свои способности и сделать из своего тела аппарат восприятия и действия. Одним из главных факторов успешной деятельности человека считается сознательная воля. О воле писали такие философы, как Аристотель, Д. Скотт, У. Оккам, М. Лютер.

Автор работы «Мир как воля и представление» А. Шопенгауэр придавал воле абсолютный онтологический статус и видел в познании одну из объективаций мировой воли; он полностью отрицал понятие успеха в его онтологическом смысле. Единственный вариант успешного завершения земной жизни, по мнению философа, заключается в умерщвлении всех желаний и в полном аскетизме, что сближает его позицию с наиболее пессимистическими направлениями восточной философии.

Ф. Ницше интересовался данной проблемой в аспекте «воли к власти», которую он рассматривал как разновидность познания, опирающуюся на веру в «Я». Субъект в философии Ницше – это «деятель», нечто, «что само в себе стремится к усилению» и «хочет превзойти самого себя». «И как меньшее отдается большему, чтобы самому властвовать над еще меньшим и радоваться о нем, так и самое великое в свою очередь отдает себя и могущества ради полагает жизнь свою» [3] .

«Радикальный эмпиризм», провозглашенный У. Джемсом, получил у Д. Дьюи новое развитие: отбросив традиционные понятия теории познания (субъект, объект, познавательная реальность), философ вводит понятие «проблематической ситуации», постепенно разрешающейся с помощью «исследования». Истина, обнаруживаемая в процессе исследования, определяется как завершение, несущее в себе значение полезности для человека. Таким образом, прагматизм «сопрягает» успех познания и человеческой деятельности с понятием полезности.

Именно американские философы заложили основную базу под целенаправленное исследование понятия успеха. Идеологи прагматизма игнорировали познавательную природу мышления и видели в нем только функцию, обслуживающую действия и практические интересы субъекта.

Американские прагматисты унаследовали традиции скептицизма, эмпиризма и рационализма. Но они переформулировали роль скептицизма в развитии знания. «Солипсический» или «субъективистский» скептицизм был отклонен ввиду того, что он основан на сомнительных психологических основаниях (ложной идее дуализма души и тела). Прагматисты, взяв за основу учение Ч. Дарвина, связали мышление, сознание и осмысление с биологическими процессами, истолковав последние как функции организма, а не как проявление двусоставной, духовно-телесной сущности человека.

Используя холистские концепции, они доказывали, что организм ведет себя как целостный агент, взаимодействующий с реальным миром. Идеи, впечатления и восприятие – суть проявления поведенческих процессов. «Разум» формируется в ходе длительной биологической эволюции. Язык является формой поведения и играет инструментальную роль в социальных взаимодействиях. Человеческие силы и способности развиваются в ходе адаптации и служат целям выживания человека [4] .

Русская философия никогда не культивировала культ личного успеха как самоцель, но всегда увязывала его с соборной деятельностью народа и со следованием высшей духовной Воле Бога. Потому и воля, составляющая основную «доминанту» успешной человеческой деятельности, интересует русских философов, прежде всего, не в аспекте практического целеполагания, продиктованного эгоистической мотивацией, а в контексте следования Высшей Воле. Как утверждал русский философ Н.А. Бердяев: «Человек есть существо, действующее не по целям, а в силу заложенной в нем творческой свободы и энергии благодатного света (идеала – С.Е.), озаряющего его жизнь».

Можно заметить, что стремясь к лучшему будущему, «деятельностный» человек оказывается перед дилеммой: либо «вступать в прямой контакт с действительностью» и изменять мир, либо научиться «угадывать» естественные тенденции, приспосабливаться к ним и достигать «успеха». Успех и богатство (в «недуховном» аспекте) можно тогда трактовать как меру возможного в действительном.

Соответственно, можно выделить два основных взаимосвязанных вида человеческой деятельности и активности:

1) активность, направленную на изменение внешних факторов, обстоятельств жизни и связанную с реализацией человеческой «сущности» («социально-преобразующая деятельность»); 2) «внутренняя» активность, реализующаяся в рамках «адаптации» к действительности и направленная на обеспечение условий существования («предпринимательская эго деятельность»).

Образно говоря, через исторические эпохи пробивали себе путь два больших потока-реки. Один поток – это «Мы»: заботы и дела человека, посвященные обществу. Другая река представляет собой «Я»: стремление человека что-то успеть сделать для себя (добиться «успеха»).

В мире сосуществуют и подпитывают друг друга как идеи о самопожертвовании во имя человечества и великой идеи, так и подробности из жизни преуспевающих и утопающих в роскоши миллиардеров. Но сущность социального идеала и тайна материального богатства как квинтэссенции американской мечты и успеха остаются раскрытыми не полностью. В истории России были разные подходы к вопросу о приоритете духовного или материального, общественных или частных интересов. В конечном итоге чаще утилитарные интересы приносились в жертву духовному идеалу.

Предтечей «философии успеха» можно считать линию эпикурейства и гедонизма, переходящую к французским философам-материалистам 18 века и к немецкому философу-материалисту Л. Фейербаху. Оптимистический дух античного бонвиванства не чужд «американской мечте».

Но и мятежный преобразующий разум существовал еще в античности, имея социально-утопическую направленность. Одним из первых был «утопический дискурс» Платона. Он представляет собой попытку смоделировать идеальные формы человеческого общежития. У Платона есть два взгляда относительно механизмов реализации социальной утопии. С одной стороны, он говорит о желательности появления правителя, обладающий всей полнотой власти для создания идеального государства. С другой стороны, Платон понимает, что люди, привыкшие к старому миру, не в состоянии воспринять новый мир и порядок. Для практической реализации этой возможности нужен путь, интеллектуальное путешествие, включающее моменты обучения.

Аристотель в «Политике» подвергает критике теоретическую позицию Платона за его стремление ввести в государстве полное единство, не считаясь с реально существующей множественностью. В расхождениях между Платоном и Аристотелем отразилось одно из коренных противоречий, лежащих в «онтологической основе» европейской культуры, – мучительное противоречие между идеалом и действительностью, должным и сущим.

Слово «утопический» («утопия» по-гречески означает «место, которого нет») появилось в XVI столетии вскоре после публикации книги Т. Мора «Утопия». Формирование данного жанра побуждает перечитать с «утопической» точки зрения сочинения, предшествующие книге Т. Мора. Кроме «Республики» Платона имеются в виду многочисленные фрагменты Библии [5] , «Град божий» А. Блаженного и другие произведения.

Мысль о необходимости существования вечных и неизменных идеалов, заложенных в основу мироздания и человеческого бытия, по достоинству оценили представители различных идейно-политических учений, в том числе христиане, выдвинувшие свои эталонные идеалы в «десяти заповедях И. Христа». Очевидно, что идеал, разрушающийся от времени или под воздействием конъюнктуры, не имеет права на существование. Бессмертие идеалу обеспечивает его принципиальная недостижимость. Очень рано создавались утопические мечты о награде праведникам и предоставлении им рая. Эдем – самая древняя утопия во всей мировой культуре (как, наоборот, ад – самая древняя антиутопия). Христианство, с учетом Ветхого и нового Заветов, создало различные понятия рая, под одним из которых понимается «святой город Иерусалим, сходящий от Бога с Неба» [6] .

Идеалистическое утопическое сознание порождается критическим отношением к действительности и непреодолимым желанием ее реформирования. Утопист озабочен воплощением собственного идеала совершенного общества и устремлен на спасение всего человечества. Утопия есть отрицание настоящего и бунт против действительности, в котором «растворен» отдельный человек. Характерным признаком утопического сознания является трансцендентность, понимаемая как выход за пределы не только реального и действительного, но и возможного. От брака фантазии с желанием рождается нечто большее, чем дозволяет реальная жизнь.

Как бы ни казалось парадоксальным, но в основе всех социальных преобразований лежали и лежат именно утопии. Именно утопическо-творческое мировоззрение, воля начать историю заново – становится тем палладиумом, на котором впоследствии вырастают политические идеологии и стратегии.

Великий маг, мудрец и смутьян Маздак в V в. поднял в Персии восстание и создал государство коммунистического коллективизма. Но персидский царизм жестоко подавил извечную светлую мечту жить общиной и трудиться сообща.

Источником идеализации всегда является потребность в преодолении реальных противоречий. Именно социальные противоречия, и особенно противоречие между (духовной) сущностью и (материальными) условиями существования, очень болезненно травмируют людей и побуждают их к преобразованию «противоречивого» объекта для того, чтобы хотя бы мысленно очистить его от противоречий. Способность к созданию идеалов и пространства утопической рефлексии следует отнести к разряду уникальных способностей человека, утверждающей его сущностные характеристики.

Формирование идеалов как высшего духовного продукта, представляющего собой прорыв человеческого сознания в справедливое и светлое будущее, осуществляется человеческой психикой. «Конструируется» вещество идеала из познаваемого и ценностно-осмысляемого материала реального бытия. Непременной характеристикой идеала является единство телеологической и аксиологической сторон.

Духовная активность человека должна обеспечивать эффективную реализацию человеческой деятельности в единстве ее «трудовых» и социально-преобразующих аспектов. Именно духовная активность синтезирует целе– и «идеалореализующую» деятельность с акцентом на последней.

Немецкие идеалисты противопоставили культу личных наслаждений требования долга, кодексы обязанностей, принципов и моральных законов.

Кантовское объяснение идеала как «максимума совершенства», недостижимого на практике, но служащего своего рода «маяком» для общественного прогресса, сохранило свою значимость до настоящего времени.

Выступая против идеологических противников платоновской республики как «несбыточного совершенства, возможного только в уме досужего мыслителя, И. Кант предлагал оценивать идеал не по возможности его практической реализации, а по роли, выполняемой им в жизни человека и общества. Каждый конкретный шаг в контексте следования идеалу есть одновременно реализация частицы абсолютного. Идеал есть не гарантия абсолютного совершенства, а стимул и условие бесконечного развития.

Идеал можно трактовать как абсолютную цель, которая всегда впереди. Абсолютная цель никогда не может превратиться в средство для достижения другой цели. Идеи и идеалы в конечном итоге сильнее самих людей; они не только используются, но и овладевают теми, кто их использует.

Создатель всеобъемлющей системы классического новоевропейского рационализма Г.В.Ф. Гегель полагал, что цель отдельного человека есть то дело, которое «он способен осуществить с пользой для общества и интересом для себя». Абсолютная цель великим философом понималась как противоречие между единичным и общим, разрешающегося в конечном итоге в пользу общего, но таким образом, что этот процесс постоянно возобновляется [7] .

Первоначально человек вступает в мир как относительно целостное – знающее себя только в предмете своих желаний и потребностей – «вожделеющее самосознание». Неизбежным следствием такой формы отношения индивидуального сознания к миру является борьба между людьми – «борьба за признание». В результате противоречия, конфликта возникают, как показывает Гегель в «Феноменологии духа», две противоположные формы отношения к миру и соответственно два способа существования в нем – сознание самостоятельное («господин») и несамостоятельное («раб»). В процессе «интенсивной» трудовой деятельности несамостоятельное сознание становится самостоятельным.

Анализируя развитие «рабского, несчастного сознания», Гегель обращает внимание на значение в его формировании «отчуждения от своей сущности», «отношения господства и подчинения» и «труд на господина».

«Разработчик» концепции «абсолютного духа» придает существенное значение социальным условиям развития самосознания. Вследствие «борьбы за существование» субъект, ставший «господином», начинает соотноситься с предметом своих вожделений через «раба» и его сознание остается неизменным. В то же время «раб», исполняя волю «господина» и делая ее своей, становится носителем двойственного сознания, начинает внутренне относиться к себе как некоторому другому.

Переход к классовому обществу сопровождается метаморфозой социальных отношений: все виды связей системы «человек-природа» опосредуются противоречием «человек-человек», а субъектом исторического процесса начинают выступать антагонистические противоречия.

Новые социальные «страсти» человека представляют собой «жгучее желание» управления другими людьми и их подчинения. С другой стороны, у эксплуатируемых классов появляется непреодолимое стремление к социально-преобразующей деятельности по преодолению социальной несправедливости и всякого рода эксплуатации (насилия), страсть испытания и утверждения себя в материальном, научном и художественном творчестве.

Можно сказать, что в любом классовом обществе происходит своеобразное «раздвоение мира» – разделение на мир реальный, действительно существующий и иррациональный мир мечты и идеала, существующий в сознании индивидуума. Идеал может реализовываться не только в искусстве, но и в социально-преобразовательной деятельности. Это приводит к раздвоению целей и самих субъектов деятельности.

Обычно человек есть нечто большее, чем его несчастный и страдательный образ жизни. Снятие двойственного и противоречивого отношения к миру и решение проблемы «несчастного сознания» происходит, согласно Гегелю, в процессе «труда» («образования») – деятельности, посредством которой человек «утверждает себя в стихии постоянства и становится для «самого себя некоторым для-себя-сущим». Иными словами, «несчастное сознание» должно обрести подлинную, объективную свободу и целостность существования в формах внешней деятельности: семье, частной собственности, месте в государственной системе.

Тотальная зависимость человека от тягот жизни формирует рабское сознание, а полная независимость от нечеловеческих условий существования превращает его в сознание стоика [8] . Рабское сознание есть цепь, сковывающая личность. Стоическое сознание делает человека свободным, однако эта свобода во многом иллюзорна, ибо, абстрагируясь от реальных проблем, личность становится бессильной перед жестокой действительностью. Не преобразовывая действительность, человек не самоизменяется и впадает в некое подобие сомнамбулизма. Так сознание оказывается на пороге скептицизма.

Стоицизм является антиподом гедонизму. Основной целью стоика является обретение душевного спокойствия для «адаптации» к жизненным трудностям. Благодаря своему самообладанию он является господином самому себе, но этот же процесс делает его рабом самого себя, ибо мыслящее самосознание есть господин, а его чувственность есть подавленный раб. В конечном итоге стоики начинают раздваиваться между своими мысленными конструкциями и реальной жизнью.

Высочайшим из экзистенциальных искусств, даваемых человеку, является достоинство как искусство распознавания того момента, когда терпение и стоицизм превращаются в порок раболепия. Испытывать свою фортуну важнее, нежели хранить невозмутимость духа. Выход из конфликтной ситуации может быть только один: от созерцания и наслаждения миром человек должен перейти к его улучшению. Однако волевая тяга одного человека еще не есть всеобщая воля. Это своеволие Гегель называет «законом сердца».

Противоположность между законом сердца и законами действительности – новая антиномия, которую человек должен преодолеть. Закон сердца требует практически реализовать добрые намерения в реальной и жестокой среде. Не желая признавать свое поражение, такой «преобразователь» мира начинает во всем обвинять окружающих людей.

Гегель говорил: «противоречие разрешается, на противоречии нельзя остановиться, противоречие само по себе невыносимо». Но великий немецкий философ ничего не говорит о том, что собственно означает «разрешение» противоречия.

Основоположник теории бесклассового общества К. Маркс интеллектуальные средства для обоснования возможности преобразовательного начала в жизненной борьбе первоначально увидел в анализе воззрений передовых античных мыслителей. В докторской диссертации «Различие между натурфилософией Демокрита и Эпикура» Маркс показал, что Эпикур по существу выдвинул идею диалектического самодвижения, трактуя ее как принцип деятельности и активности. Был сделан вывод, что эпикурейцы, стоики и скептики являются философами самосознания.

Маркс еще в период ранних философских исканий глубоко прочувствовал гуманизм фейербаховских идей, в которых было предложено гуманистическое и атеистическое истолкование сути человека и «человеческого» как такового. Кроме того, представитель немецкой классической философии реабилитировал «чувственность», возвысил природное начало в человеке до статуса сущностного, объединяющего тем самым человека с внешней природой.

В отличие от Фейербаха, Маркс принимает положение о глубоком конфликте между человеческой сущностью и существованием. Жизненная реальность людей, их отношения друг к другу, самим себе во многом противоречат критериям человечности, предложенным Фейербахом.

По мнению Маркса, человек на протяжении многих веков создал такую культуру, освоить которую он сможет лишь после освобождения от гнета экономической бедности и преодоления духовного обнищания в мире отчужденного труда. Всеобъемлющая система Маркса имела отчетливую этическую компоненту, предназначенную для обращения не только к разуму человека, но и к чувству сострадания.

Как отмечается в «Тезисах о Фейербахе», «не обстоятельства действуют на людей, а сами люди изучают и осваивают обстоятельства как предмет в его собственной логике и осуществляют именно деятельность». И далее: «совпадение изменения обстоятельств и человеческой деятельности может рассматриваться и быть рационально понято только как революционная практика» [9] .

В принципе, взаимосвязь между изменением условий жизни и самоизменением самих людей достаточно очевидна и понятна любому человеку. Однако практически во всех катехизисах по «философии успеха» рефреном звучит мысль о том, что если невозможно изменить реальность, то надо изменить отношение к ней. В. Зеланд глубокомысленно замечает: «Если вы настроены враждебно по отношению к миру, он будет отвечать вам тем же. Если в вашем отношении к действительности преобладает негатив, тогда мир будет поворачиваться к вам своей худшей стороной. И, напротив, позитивное отношение будет самым натуральным образом изменять вашу жизнь к лучшему. Человек получает то, что выбирает» [10] .

В философии Маркса концепция действия стала центральной; эта новая философия имеет претензию на то, чтобы превзойти метафизическое мышление и стать способом преобразования объективной реальности. Другими словами, философия является не просто увлекательным игровым занятием для ума и средством познания мира, а средством его преобразования.

Идеи и идеалы не могут вывести за пределы старого мирового порядка. Сами по себе идеи вообще ничего не могут осуществить. Они могут выводить только за пределы идей старого мирового порядка. Для материализации идей требуются люди, которые должны употребить практическую силу. По Марксу, основным «рычагом» социальных преобразований является пролетариат [11] , превращающийся в класс-избранник. Марксизм переводит утопию в практику и предвосхищает должное, потенциально способное воплотиться в жизнь.

Маркс впервые указывает на пролетариат как на реальную политическую силу в работе «К критике гегелевской философии права». В сущности, пролетариат понимается как гегелевское «ничто». Это «ничто» должно стать «всем», то есть «бытием». Сама же «идеологическая деятельность» сводится, по Марксу, к просвещению и образованию пролетариата, пробуждая его сознание в направлении определенных идей. Основоположник теории бесклассового общества предполагает при этом наличие у пролетариата самосознания на уровне философской рефлексии.

Взаимовлияние марксизма и любого национального общественного идеала является противоречивым и во многом антиномичным. Но данные идеи не распространились бы достаточно широко без положительных составляющих в их содержании. Много позитивного марксисты позаимствовали из других социально-политических, философских учений, взяли у христианской религии и русской идеи. Маркс не создал своей концепции происхождения религий. Христианство, открывшее человеческой совести и давшее миру недосягаемо высокий идеал, было объявлено якобы монопольным откровением марксизма и социализма.

Христианство и русская идея возникли до марксизма и морального кодекса строителя коммунизма. Факт заимствования части идей очевиден. Каждая утопия в какой-то степени религиозна.

Можно отметить, что первое гимназическое сочинение, написанное в 1835 году философским учеником Гегеля и «атеистом» К. Марксом, имело странное с точки зрения современных атеизированных марксистов название: «Единение верующих с Христом по Евангелию от Иоанна, гл. 15, ст. 1-14, его причина и суть, безусловная необходимость и оказанное им влияние». Центральный вопрос данного сочинения формулируется юным автором следующим образом: в состоянии ли человек самостоятельно, без единения с Христом, «достигнуть той цели, для которой Бог создал его из ничего?» [12] .

И ответ, к которому приходит Маркс, однозначен: без единения с Христом мы «не можем достигнуть свой цели» [13] .

«В единении с Христом, – пишет Маркс в своем сочинении, – мы прежде всего обращаем любящие взоры к богу, чувствуем к нему самую горячую благодарность, с радостью падаем перед ним на колени. А затем, когда, благодаря нашему единению с Христом, для нас взойдет более яркое солнце (коммунизм – С.Е.), когда мы почувствуем всю нашу отверженность и в то же время будем ликовать по поводу нашего спасения, только тогда сможем мы полюбить того бога, который прежде казался нам оскорбленным властителем, теперь же является всепрощающим отцом, добрым наставником» [14] .

Для зрелого Маркса в качестве отца, то есть в роли Мессии выступает коммунистическая партия, вооруженная «научной теорией». Именно она, выполняя функции Христа Спасителя, должна указать человечеству путь к безденежному и бесклассовому обществу как высшему общественному идеалу.

Примечательно, что и американская мечта имеет определенные точки соприкосновения с отдельными положениями марксистской теории. Элементы тождества не раз отмечали некоторые обществоведы в США. «Наше исследование, – писал, например, Р.Гудвин, – начинается с утверждения сходства между утопией Маркса и американской мечтой. Обе исходят из веры, что все люди имеют равные права в области материального благосостояния, и что равенство составляет необходимую основу, которая открывает людям «царство свободы», развитие «человеческих потенций» или «поиски счастья» [15] .

Чтобы дать верную оценку любой философской концепции, следует поставить следующий вопрос: «А применяет ли сам автор новой философской системы свои выводы в собственной жизни и работе?». «Обычные» люди предпочитают только в мыслях быть с меньшинством, а в речах – с большинством.

Действительный универсальный смысл феномена недуховного богатства был впервые признан Сократом. Метод Сократа, развивавшийся в условиях коммерческой деятельности софистов, принимавших оплату за обучение, основывался на практической идее блага, которую Сократ трактовал универсально, справедливо усматривая ее влияние и «материю» во всех известных ему областях человеческой жизни. Но выдержать тяжелый вес рациональности не смогло и сознание великого мыслителя. В конечном итоге Сократ вынужден был прийти к глубочайшему разладу с родственным ему греческим сообществом и фактически к узаконенному суициду.

Эталонный мудрец Сократ говорил: «Лучше достойно умереть, чем недостойно жить, и с хорошим человеком ничего плохого не будет ни здесь, ни после смерти. И после смерти боги будут его поддерживать». Это интересная позиция – человек, не выходя (полностью) из общества, имеет самостоятельное бытие. Причем и в этой жизни, и после смерти. Сократ проповедовал, в сущности, изрядную банальность: постижение Истины важнее борьбы за власть. Публика вежливо покивала и собралась расходиться. И только после смерти Сократа с ним стали считаться как с любопытным казусом.

«Трагедия Сократа» – практически первая попытка рационального, немифологического и нерелигиозного диалога богатства («успеха») и мысли. Она стала ведущей темой диалогов Платона и последующим объектом критического рассмотрения Аристотеля.

Философ, экономист и социальный теоретик XIX века К. Маркс был сыном буржуазного отца. Преуспевающий адвокат Генрих (Гершель) Маркс усиленно надеялся, что Карл, образ жизни которого давал слишком мало оснований для того, чтобы причислить его к «лику святых», сделает успешную карьеру в «деловом мире» и будет занимать высокое положение в прусской социальной иерархии.

Автор всепобеждающего учения ясно понимал смысл жизни как практическую деятельность по изменению окружающего мира. Данная жизненная позиция приводила Маркса к достаточно сложным и неоднозначным взаимоотношениям с родителями. Широко известен иронический афоризм Генгриетты Маркс, что ее сын поступил бы гораздо умнее, если бы приобрел себе капитал, вместо того, чтобы написать о нем книгу [16] .

Знаменитому гамлетовскому вопросу «быть или не быть?» можно придать «политическое звучание» и сформулировать величайшую дилемму следующим образом:

Быть – значит «судьбе оказав сопротивление», признавать мир не (совсем) разумным, находить средства и возможности для создания «вещества идеала» и преобразования данного мира, в борьбе реализовывать социальные идеалы и ценности (любимое зрелище богов – смертный, вступивший в сражение с роком).

Не быть – значит признавать объективную социальную действительность разумной и, «пав под ударами судьбы» не только физически, но и духовно, успеть достигнуть определенного материального «успеха» и приобрести капитал.

Возникает вопрос: как отделить «быть» от «не быть» и определить (сдвинуть) границу между возможным и невозможным в социальной сфере? Как сделать невозможное возможным?

Вероятно, ее можно поискать в известной древней сентенции: дай мне бог силы изменить то, что я могу изменить (реализовать свои идеалы с пользой для общества), смириться с тем, что я не могу изменить (и материализовать прагматичные цели) и мудрости, чтобы отличить одно от другого. Мудрость – это не основанное на жизненном опыте и приобретаемое с возрастом свойство личности, а система знаний и интуиции. Прибегать к помощи мудрых – свойство великих.

Можно выдвинуть гипотезу: критерием различения возможного и невозможного в социальной сфере являются в конечном итоге фактор понимания и мудрость, основанная на знаниях и убеждениях. Лишь глубина дает превосходство истинное, а в материях возвышенных – героическое. Глубина понимания зависит от высоты устремления и от специфики самого объекта стремления.


2. Русская идея и американская мечта как социальные детерминанты

Оригинальная русская философия возникла благодаря думам и «дискурсам» о судьбах России. Приоритетное значение для данного национального типа философии имели размышления о человеке в его связи с Богом и космосом. В центре философской проблематики оказались представления, связанные с постижением места и роли России в мире, осмысление ее призвания в истории человечества.

Космические представления о человеке вырабатывала уже философия Древней Греции. Для нее человек – и гражданин Космоса (космополит), соединенный невидимыми нитями со всеми вещами в мире, и общественное животное (zoon koinonikon). В славянском мироощущении данному тезису соответствовала идея всеединства, выраженная в концепции мира – как Космоса, так и общины.

Представители различных философских и политических направлений, при всех различиях между ними, сходились во мнении, что России суждено великое будущее, а русскому народу предстоит исполнить всемирное предназначение. В исканиях правды русские мыслители разработали целостную мировоззренческую систему, которая и вошла в отечественную философию под обобщенным понятием-символом «русская идея».

Сами создатели вкладывали в данное понятие не всегда одинаковое содержание. Но русская идея представлялась им объединяющим началом народной жизни, способствующим разрешению противоречий славянской истории и культуры. Вместе с тем, в русской идее видели идеальную сущность, позволяющую постигнуть тайный замысел Творца-демиурга и подлинное бытие российской цивилизации. Россия имеет во всемирной истории особую миссию, связанную с утверждением истинно христианского православного начала. Согласно своему предназначению, она должна духовно преобразить мир светом своей духовной святости и стать итогом земного пути христианства.

Необходимо подчеркнуть, что в отечественной философской традиции понятие «русской идеи» имеет два основных значения: широкое и узкое. В широком смысле под русской идеей подразумевался все особенности русского духа и русской культуры. В более узком смысле русская идея представляет собой своеобразную телеологию России, учение о конечной цели («идеале») ее национально-исторического бытия. Наибольший интерес представляет именно специальный смысл, так как он наиболее конкретно выражает проблему смысла российской истории и всех социальных преобразований.

Немалый вклад в осмысление данной проблемы внес родоначальник русского мессианизма киевский митрополит Илларион (XI в.). В своем знаменитом «Слове о Законе и Благодати», воздавая хвалу князю Владимиру за крещение им русской земли, Илларион подчеркивал, что мировая история вершится по определенному Богом плану, а само ее движение воплощается в приобщении все новых народов к «благодати» (христианству). Илларион вкладывал в понятие ветхозаветного закона смысл иудейской правовой нормы и противопоставлял его евангельской истине, нераздельной с благом и спасением всего человечества. В прославлении настоящего через прошлое достаточно четко обозначен общественный идеал. Данную философему можно считать доктриной российского социального оптимизма.

Дальнейшее становление идеи богоизбранности Руси связано с возвышением Москвы в XIV веке и формированием нового типа русской православной духовности. Важнейшим историческим событием, способствовавшим второму (после татарского разгрома) духовному рождению русского народа, стала Куликовская битва [17] (1380 г.), «идейным вдохновителем» которой был Сергий Радонежский. Именно в этот период идеал святой Руси прочно укоренился в русском национальном самосознании.

В начале XVI века псковский монах Филофей выступил с учением «Москва – Третий Рим». Несомненно, данной «пропагандистской концепции» в русской мессианской мысли принадлежит ключевое место. Свою главную мысль Филофей высказал в следующих словах: «Храни и внимай, благочестивый царь (Василий III. – С.Е.), тому, что все христианские царства сошлись в одно твое, что два Рима пали, а третий стоит, четвертому же не бывать» [18] .

В этой формуле с предельной ясностью выражен весь смысл русской идеи, ее указание на особую историческую миссию Руси. Преемственность Русского православного царства первым двум (Риму и Константинополю) предстает одновременно и как исполнение божественного промысла, и как бесспорное свидетельство богоизбранности русского народа, призванного стать духовным и политическим вождем христианского мира.

В явном виде учение о русской идее было разработано в трепетном Слове Ф.М. Достоевского, B.C. Соловьева, Е.Н. Трубецкого, Н.А. Бердяева, Л.П. Карсавина, И.А. Ильина. Важные аспекты русской идеи были освящены в трудах П.Я. Чаадаева, А.С. Пушкина, А.С. Хомякова, И.В. Киреевского, Н.В. Гоголя, В.Г. Белинского, А.И. Герцена, Ф.И. Тютчева, Н.Я. Данилевского. Следует отметить также вклад в разработку данной проблемы Л.Н. Толстого, Н.Ф. Федорова, К.Н. Леонтьева, В.В. Розанова, С.Л. Франка, С.Н. Булгакова, Г.П. Федотова, А.Ф. Лосева и других исследователей.

Впервые термин «русская идея» использовал Ф.М. Достоевский. Размышляя о российской устремленности к социальному идеалу, русский писатель отмечал, что «все это давно уже есть в России, по крайней мере в зародыше и в возможности и даже составляет сущность ее, только не в революционном виде, а в том, в каком должны эти идеи всемирного человеческого обновления явиться: в виде Божеской правды, в виде Христовой истины, которая когда-нибудь да осуществиться на земле и которая всецело сохраняется в Православии»» [19] .

Компромисс и синтез славянофильства и западничества в творчестве Достоевского приводил к тому, что «положительная программа» была представлена слабее, чем критическая [20] .

Русские мыслители искали в Истории не абсолютную идею, а «духовный смысл». Согласно Хомякову, история человечества может быть рассмотрена не из «самосущего понятия» гегелевской философии, а из «одного великого начала» – народной веры, целостного «живознания». Отсутствие стремления к «дурной отвлеченности» обуславливает любопытную черту русской философии: отсутствие систем.

Следует остановиться на философской рефлексии одного из основателей славянофильства И.В. Киреевского. В статье «О характере просвещения Европы и его отношении к просвещению в России» (1852) русский философ отмечает, что европейская культура уклонилась в односторонний, абстрактный рационализм и тем самым утратила внутреннюю цельность своего духа. Губительной раздробленности, по его словам, оказались подвержены все сферы жизни западного человека. Вместе с тем «…высшие истины ума, его живые зрения (социальные идеалы – С.Е.), его существенные убеждения – все лежат вне отвлеченного круга его диалектического процесса и хотя не противоречат его законам, однако же и не выводятся из них и даже не досягаются его деятельностию, когда она оторвана от своей исконной совокупности с общею деятельностию других сил человеческого духа» [21] .

Таким образом, если западноевропейская образованность несла в себе раздвоение и рассудочность, то образованность русская основывалась на восприятии «цельного знания», сочетающего разум и веру. Именно в этом и состоит приоритетность русского духа, его превосходство над европейским. Особенности русской образованности в конечном итоге обусловлены преимущественно православием, ибо оно сохранило себя от указанного дробления, избежав рационализма и индивидуализма.

Самая лапидарная формула русской идеи принадлежит Н.А. Бердяеву: «все ответственны за всех» [22] .

Своеобразным концептуальным итогом эволюции «парадигм» о русской идее выступает теория идеального социокультурного строя русского и американского социолога П.А. Сорокина. В учении Сорокина исторический процесс определяется как становление трех периодически сменяющих друг друга социокультурных суперсистем: чувственной (sensate), идеационной (ideational) и интегральной идеалистической системы. Каждая из систем отличается определенным способом постижения реальности, типом социально-политической, религиозно-нравственной и правовой организации, а также совокупностью высших смыслов и ценностей.

Чувственная культура, коррелятом которой является Новое время, характеризуется преобладанием психосоматических и эмпирических начал, идеационная – божественных и трансцендентных, а идеалистическая – органическим синтезом первых двух. Только интегрально-идеалистической культуре высших ценностей Истины, Добра и Красоты, объединившей лучшие черты предыдущих культур, принадлежит, по утверждению Сорокина, будущее мировой истории [23] .

Заметно, что русская идея выражала себя в принципах провиденциализма, мессианизма, универсализма и эсхатологизма. Все эти определения образуют нераздельное органическое единство, внешним выражением которого является сама «непредсказуемая» история России, проходящая под знаком указанных духовных истоков. Данные начала и являются главными категориями русской историософии и способами осмысления жизненного пути России, ее трудно постижимой и «зигзагообразной» судьбы.

Если «Святая Русь» получила в наследство эллинскую идею Космоса, побуждающую к эстетическому осмыслению всеединства мира, то «Христианский мир» западной Европы утвердился благодаря римской культуре, основанной на жесткой структуре социума, праве и рационализации.

Соединенным Штатам немногим больше 200 лет. Потомки «отцов-основателей» – авантюристов, романтиков и искателей приключений, строивших новую страну почти на пустом месте, любят к месту и не к месту употреблять словосочетание «American Dream» – Американская Мечта. Данный термин обозначает определенный уровень материального достатка: автомобиль «Кадиллак», дом на несколько спален и катер-яхта. Но есть у этого слогана и другое значение – это еще и легенда о «Настоящем Американце» как о человеке, начавшему с нуля (или «минуса») и достигшего высот успеха [24] .

В основании Мечты лежит представление об Америке как стране равных и неограниченных возможностей. Если говорить точнее, то возможностей ограниченных, но лишь только внутренними, личностными пределами индивида и его способностью воспользоваться той свободой, за которой он, собственно, и отравлялся в Новый Свет. Мифологизация земли обетованной была зачастую наивной: эмигранты-американцы мечтали плыть на каноэ по «озеру виски».

Либерализм стал своеобразной национальной религией для американской цивилизации, укоренявшейся преимущественно не в теоретической и социально-преобразовательной, а в обыденно-практической форме образа жизни. Либерализм нашел воплощение в национальном бытии и психологии, получив свое отражение в американской мечте. Утопия «свободы» оказалась самой поздней и наиболее «приземленной».

США были отдалены на безопасное расстояние от мировых очагов военных конфликтов, каковыми были Европа и Азия. Океан сформировал своеобразный архетип и превратил Америку в символический образ с обширными утопическими коннотациями. Данное обстоятельство позволяло сосредотачивать силы и средства на решении внутренних проблем и на протяжении долгого времени не слишком беспокоиться, в отличие от России, о создании сильной армии для обеспечения национальной безопасности.

Положение страны-изолята, отчетливо проявлявшееся в период формирования Американской мечты, порождало представления об исключительности и избранности Америки, а значит и превосходстве над другими странами и народами. Элементы капиталистического духа были свойственны американской народной душе еще в тот период, когда этому духу не соответствовало никакого «социального тела» в виде капиталистического хозяйственного устройства. В Соединенных Штатах превращение раннекапиталистического в высоко капиталистический дух совершается раньше и основательнее всего.

Является неоспоримым исторический факт, что Америка не только предоставила убежище людям, не находившим себе достойного места в других странах, но и за сравнительно короткий исторический временной интервал синтезировала новую культуру, социальный характер и национальный менталитет. Американцы очень гордятся своим флагом и убеждены в том, что их политическая система является лучшей из всех возможных. Целебный для определенных народов политический абсолютизм не смог бы найти в Америке своего места.

Возникновение и развитие американской мечты парадоксально: данная разновидность социальной мифологии возникла не в самой Америке, а в Европе, откуда была «трансплантирована» эмигрантами в Новый Свет. Первичные ингредиенты североамериканской гибридной цивилизации имели разные географические, расово-этнические и национальные истоки. Америка существовала задолго до ее открытия. С самых ранних дней западной цивилизации люди мечтали о потерянном Рае, Золотом веке и материальном изобилии. С первыми сведениями о Новом Свете возникло ощущение возможности превращения этой мечты в факт и географическую реальность.

Эта традиция стала частью национальной культуры. Естественно, что она была переосмыслена и применена к условиям американской действительности, но в ее основе лежали идеи и идеалы, носившие европейское происхождение [25] .

«Переехав» в Новый Свет, европейская Утопия сменила «имя» и трансформировалась по сути. Не утратив утопического нерва, она обрела черты общенационального мифа, фиксирующего в рациональных и иррациональных формах социальные архетипы, проросшие сквозь толщу американского национального опыта и порождающие массовые жизненные ожидания, представления и ориентации [26] .

Американская мечта, как и всякий общенациональный миф, включает в себя не только представления о стране, ее людях и существующих в ней принципах, но и определенные жизненные ориентации, поведенческие и нравственные установки. Имеется в виду ориентация, прежде всего, на материальный успех, тесно связанная с предпринимательской инициативой и личностным самосознанием. Квинтэссенцией данного типа общественного идеала является знаменитый американский «self-made man» – «самосделанный человек». Такой, как Генри Форд, Авраам Линкольн, Ф. Рузвельт, Билл Гейтс и множество других известных персон.

Америка – это «пространство реально возможного». Носители Мечты, будучи людьми практического и прагматического склада, смотрели на нее преимущественно как на план практических действий и искали счастье в первую очередь для самих себя. А для остальных – лишь в той степени, в какой это могло быть предпосылкой и условием их собственного счастья.

Общественные и личные проблемы американские граждане старались решить с помощью традиций мышления, сложившихся в американском обществе. Это создавало благоприятную среду для появления философии прагматизма («думай и богатей!»), которая истолковывала истину преимущественно с точки зрения практической полезности, удовлетворяющей субъективные интересы индивида.

Мораль земного возможного успеха существует в американской версии бытия, оформившись в «практичные» поговорки: «каждый сам заботиться о себе, а об остальных пусть дьявол думает», «победитель забирает все», «первый пришел – первый взял», «победителей не судят». Человек, не достигший осязаемого материального успеха, считается неудачником и человеком «второго сорта». «Если ты такой умный, то почему ты еще не богатый?» – характерная американская шутка.

Жителям США в полной мере свойственна их нравственность. Она подразумевает привычку упорно трудиться и добиваться своих целей любой ценой, высокий профессионализм и актуализацию своего взгляда на жизнь по принципу «встань и работай» В целом внутренний мир американцев больше занят профессией и бытом: они много и напряженно работают, достигают заметных практических результатов в реальном земном деле, – и богаче живут (потребляя все больше ресурсов). У «янков» внутреннее бытие в основном совпадает с внешними быстротвердеющими наплывами предпринимательского труда. Понятие «работа» превращается в игру с деньгами и властью с начислением очков в протоколе результатов жизни.

Один из ведущих теоретиков прагматизма Д. Дьюи отрицал концепции радикального преобразования самого общества, исходящие из абстрактных моральных принципов. Вместо радикальных социальных преобразований Д. Дьюи предлагал совершаемый эволюционными методами сдвиг в сознании и мировоззрении.

Ведущими нравственными принципами на протяжении всей истории Америки были протестантская этика и пуританская мораль. Однако со временем изначальные идеи протестантизма претерпели метаморфозу: отдельные элементы протестантской этики вошли в трансцендентализм Эмерсона, а практическая философия протестантизма перестала быть религией и стала основой буржуазного прагматизма с его лозунгом: «Пусть погибнут наши тела, но мы накопим деньги, чтобы спасти наши души». Обыватель, идущий вслед за Американской Мечтой, не всегда готов пожертвовать каждодневным благополучием ради возведения счастливого будущего.

Философия успеха и прагматизма опирается на традиции, которые возникли еще среди первых переселенцев и до сих пор сохранились в Америке. Готовность помочь человеку практическим советом, оказавшимся в необычной ситуации, сочеталась с не многословием и отсутствием морализаторства. Идеология данных советов также опирается не на абстрактные философские принципы или религиозные догмы, а на практический опыт, понятный рядовому американцу. Можно сказать, что если русская идея обращается к сердцу и душе человека, то американская мечта – преимущественно к его рациональному разуму. Русские – это общность «думателей и размышлителей», а американцы – нация «делателей и экшенов».

Американские историки обычно стремятся представить дело так, что на вновь открытый континент прибыли якобы одинаково бедные люди и стали богатыми исключительно благодаря своим волевым качествам, целеустремленности и частной инициативе. На самом деле в Америку приезжали люди различных социальных и имущественных положений. И богатым здесь было гораздо легче «продвинуться», чем бедным. Далеко не самая худшая часть разных народов, а, напротив, «сливки общества» разных национальностей покидали насиженные места и перебирались за океан в надежде на получение сытного куска. В настоящее время Америка – уже не просто страна, а своеобразная «сборная мира». И русских там все больше.

Этика успеха нашла свое отражение в литературе и была подхвачена такими пропагандистами успеха, как Э. Карнеги, Д. Рокфеллер, Д. Карнеги, Н. Хилл и др. Одним из «ответвлений» данной этики является психология личного мастерства («нейролингвистическое программирование»). В настоящее время много самоучителей «быстрого счастья» появилось и в России.

Одной из запретных тем в американской публичной политике является «первородный грех государственности»: США возникли как рабовладельческое государство и существовали в таком качестве до юридической отмены рабства [27] . Это произошло в результате гражданской войны 1861-1865 гг. На рабов «дух свободы» и «философия успеха» не распространялись. Даже отцы-основатели, создавшие США на принципах свободы, не хотели рисковать распадом только что народившегося социального организма из-за проблемы рабства. Вся история Соединенных Штатов в определенном смысле представляет собой продолжение этого «греха». Имеются определенные «нестыковки» между неоспоримо гуманистическими декларациями и практической политикой.

Кроме того, и для коренного индейского народа в свободной и могучей Америке места не нашлось места.

В период «Великой депрессии» иллюзиям национального успеха, извратившим изначальную мечту, был нанесен достаточно сильный удар. Начались поиски новых решений. Громче стали слышны голоса моралистов, винивших людскую расточительность и исчезающее трудолюбие.

Вторая мировая война бросила вызов традициям индивидуализма и отразилась в новой политике Ф. Рузвельта, идеи которой в конечном итоге сводятся к коллективным мерам по спасению системы. Но в конечном итоге именно идеология успеха была определяющим фактором. Она в разное время принимала разные формы политического убеждения. Приход к власти политических фигур тоже рассматривался с позиции «этики успеха». «Тернистая» политическая карьера Ф. Рузвельта символизировала способность человека преодолеть все тяготы судьбы. Победив полиомиелит, он стал президентом США. Его жизнерадостная улыбка должна была возродить мечту после депрессии.

Ф.Д. Рузвельт всегда утверждал, что жизнь богаче и шире любой догмы. Он совершил свою социальную революцию на пути борьбы с реальными социальными проблемами, а не на крови своих жертв и всегда гордился тем, что никогда не использовал насилие. Эмпиризм, а не идеология, был его знаменем. Рузвельт нашел единственный «работающий» вариант общности с народом: он заявил, что разделяет его ценности и идеалы, но в то же время остается патрицием в сердце.

Первое десятилетие после окончания Второй мировой войны проходило в США под знаком национальной фрустрации. Понемногу в Америке начинают говорить о необходимости найти иные, более осмысленные цели жизни, нежели простой меркантильный успех. Такие ценности, как любовь, чувство удовлетворения от помощи «единоидейникам» вновь начинают обретать смысл.

Уже к середине XX века стало вполне очевидно, что «этика успеха» «пуста, как рассохшаяся бочка». Но, тем не менее, консервативная Америка стремилась любой ценой ее сохранить. Это была последняя надежда наполнить американскую жизнь смыслом, ибо нет ничего страшнее для нации, чем идейный вакуум и духовная опустошенность. В конечном итоге даже этика успеха строится на легитимизации, называемой моралью.

Параксизмы антикоммунизма были вызваны, в частности, необходимостью отвлечения масс от духовного кризиса, возникшего в связи с осознанием несостоятельности американской мечты. Объявив «крестовый поход» против коммунизма, Дж. Маккарти и его сподвижники рассчитывали искусственно поддержать единство нации вокруг социального мифа об успехе.

Успех как критерий жизни в Америке, являясь своеобразным комплексным мерилом и «градусником достижений», накладывался буквально на все сферы жизни. Даже войны, в которых участвовали американцы, рассматривались не с точки зрения их справедливости, а с позиции необходимости победить во имя самой победы. Вот почему во время агрессии во Вьетнаме истеблишмент не задавался вопросом о моральности или аморальности агрессии и был озабочен лишь духом солдата и армии.

В условиях западноевропейского рассогласования разума и веры большинство лауреатов Нобелевской премии представляют США. Многие номинанты получили образование в России. К сожалению, достаточно большое количество умных и энергичных людей покидают Россию ради того, чтобы жить в США. Образно говоря, интеллектуальный феномен в Америке растет из хорошо (финансово) унавоженной земли, а в России – из камня. Большой размах имеет поэтому «утечка мозгов» и интеллектуальная миграция ученых. В Соединенных Штатах они имеют более высокие доходы и качество жизни, находя больше приложения своим умам и образованию. И несравнимо меньшее количество американских граждан эмигрировали из США в Россию.


3. Проблемы реализации социального идеала

Будущее не всегда возникает автоматически путем отламывания от прошлого маленьких кусочков чего-то не совсем хорошего. Процесс воплощения утопического идеала как социального проекта в действительность обуславливает превращение создателей утопии из мечтателей-романтиков в «субъектов Истории». Субъектам социальных преобразований («практикам-революционерам») нужны человеческие и материальные ресурсы для реализации идеала в виде уникального социального эксперимента по «строительству моста Революции через реку Эволюции», локализованного в конкретном временном интервале с установленным моментом начала. Мятеж, начинаемый пассионариями [28] , должен узаконить функцию утопии.

Революция как упразднение бунта представляет собой отрицание и свершение одновременно. Для ее успешного завершения необходимо соединить грубую народную силу и путеводный разум идеи и идеологии. Революция включена в историю, а бунты и восстания остаются лишь единичными событиями, для понимания которых не всегда обязательно обращаться к историческому контексту. Социальные революции снимают (пусть на время протекания самой революции) власть денег, бюрократии, классовое и сословное неравенство и даже разделение труда.

Но эта достаточно мощная социальная энергия неизбежно несет в себе и противоположный потенциал: во всякой революции как основном способе борьбы с несовершенствами социальной действительности присутствует и магма внеисторического хаоса. Процесс разрушения старой системы является в определенной мере неизбежным.

Вообще слово «революция» представляет собой не фиксированный термин, а метафору, обладающую определенной внутренней формой и достаточно мощным воздействием на человеческое сознание. Видимо, именно в этом заключается заведомая причина поражений всех «антипассионариев», пытающихся бороться с революционной стихией: нет столь же мощной альтернативной метафоры.

Контрреволюция, фронда, социальный порядок и другие термины не несут в себе большой положительной созидательной энергетики, и потому во много раз слабее. А реформа, модернизация, демократизация, социальная энтропия и эволюция – даже не метафоры, а термины с фиксированным значением. Энергетика этих терминов вообще стремится к нулю и играет исчезающе слабую роль.

В средневековой и ренессансной астрологии слово «революция» означало возвращение звезды к своему изначальному состоянию. Социальная революция представляет собой в конечном итоге возращение социума к «самому себе».

Очевидно, что процесс возвращения общества к «самому себе» предполагает наличие социального субъекта, способного сознательно воздействовать на инерционные исторические процессы. Для этого субъект социальных изменений должен обладать не экономическим, а политическим сознанием и социальной энергией, достаточной для преодоления исторической инерции. Никакое революционное движение невозможно без одновременного изменения социального воображения. Всем великим социальным переломам предшествовали периоды глубинной работы духа.

Всякая революция, в отличие от бунта или государственного переворота, поднимает к творчески-преобразовательной деятельности широкие слои трудящихся, возвышая их до совместных сознательных и позитивных действий. Революция выдавливает из субъектов социальных преобразований не только раба, но и «хама» [29] . Данный процесс помогает субъектам социальных преобразований осознанно трансформироваться в творцов нового общества и культуры. Главный пафос революции – созидание, приращение бытия, восхождение к истине.

От взятия Бастилии до штурма Зимнего дворца революции представляли собой не только великие и могущественные идеи радикального переустройства мира в соответствии с гуманистическими идеалами, но и практические насильственные действия. Сюжет революции практически всегда один – «мир-хижинам, война-дворцам». Генератором исторических событий является возбуждение бедных. Власть должна быть коррумпированной, несправедливой, жестокой и преступной, а оппозиция – справедливой, гуманной и «волевой». Всякая революция представляет собой качественный скачок, но не всякий скачок в социальных преобразованиях является революцией.

Революция как воплощенная парадигма утопии есть насилие против государственного насилия: революционное и контрреволюционное насилие всегда сосуществуют. В историческом процессе и победитель, и побежденный – одно и то же общество; участники – одни и те же люди и политические классы, а результатом разрешения неразрешимых противоречий в результате применения организованного насилия является изменение общественных отношений. Общество и его субъекты не исчезают, а лишь изменяются и преобразуются.

Первая великая истина природы состоит в том, что насилие всегда было и всегда будет. Все империи-холдинги создавались с помощью силы. Современное общество не полностью защищает человека от насилия. Лучшее, на что оно способно – время от времени, при наличии «технической» возможности, наказывать провинившихся или психотерапевтически утешать пострадавших.

О проблеме насилия рассуждал Конфуций, доказывая, что без насилия невозможно существование государства. Он сравнивал идеального правителя со строгим, но справедливым отцом, поощряющим своих детей (у правителя – подданных) за хорошее и карающих за дурное.

В гомеровской «Илиаде» человеческая душа показана подверженной силовым деформациям, беспомощной и ослепленной, «спрессованной» под гнетом Силы, которой Homo sapiens хотел распоряжаться по своему усмотрению.

У Платона есть рассуждения о том, что насилие может применяться не только властью, но и против власти, если она нарушает принцип справедливости, являющийся одной из априорных идей.

Как отмечал Маркс в «Капитале», «насилие является «повивальной бабкой» всякого старого общества, когда оно беременно новым. Само насилие есть экономическая потенция» [30] .

Но основоположники марксизма никогда не отводили насилию центрального места и приоритетной роли в историческом процессе и не рассматривали его в качестве определяющего фактора общественного развития или главной цели классовой борьбы. Ничего подобного не могло быть, ибо это противоречило бы гуманистическим мировоззренческим основам марксистского учения и его нравственным установкам.

Политический мыслитель И.А. Ильин в работе «О сопротивлении злу силою» аргументировано критикует учение Л.Н. Толстого о непротивлении. Русский философ считает, что за неимением других средств человек не только имеет право, но и обязан применять силу. «Насилием» же, согласно Ильину, оправданно называть только произвольное и безрассудное принуждение, направленное ко злу.

Христианская заповедь «кроткие наследуют землю» не всегда подтверждается реальностью. Мир, наполненный людьми, которые умеют только любить, – практически невозможный вариант, потому что такой фантастический мир существует преимущественно в социальных утопиях и в художественной литературе.

Сила бывает несправедлива. Но справедливость часто бессильна.

Социальное насилие становится действительностью там, где возникает взаимодействие людей, относительно равных в своем природном бытии и не равных в бытии социальном. Реальное насилие можно рассматривать, с одной стороны, как сущностный элемент легитимной государственной власти, а с другой – как радикальные социальные преобразования и выход за пределы возможного, приводящие к изменению существующих общественных отношений, необходимость которых обусловлена значимостью социального идеала.

(Замысел Ленина становится более ясным в свете перевернутой им формулы К. Клаузевица: «политика есть продолжение войны иными средствами»).

Достаточно трудно поставить под сомнение тесную связь между применением организованного насилия и государством. Генезис государства есть отражение изменчивого соотношения сил, находящихся в постоянной борьбе и следствие того, что некая превосходящая сила («класс») установила свое господство. Главной целью господства и насилия в этом случае является присвоение деятельности субъекта.

Источником действенности государственного насилия и принуждения является угроза нарушения физического здоровья или потеря свободы. Воздействие экономического ресурса связано с материальной и финансовой зависимостью, предполагая взаимовыгодный обмен или материальное вознаграждение за какую-либо «производительную деятельность». Деньги становятся инструментом действенного контроля и даже насилия над людьми не только в либеральном, но и в полностью «огосударствленном» обществе.

Одержимость идеями социального радикализма может повлечь за собой неразборчивость в выборе средств, пренебрежение объективным анализом реальных возможностей и последствий осуществляемых преобразований. Можно заметить, что методы и средства социального насилия, которые используют революционные классы, достаются им по наследству вместе с антропологическим материалом, привыкшим к различным формам социального принуждения. В антагонистических обществах насилие пронизывает все формы социальных отношений, весьма определенно оформляясь в экономических, социальных, политических и идеологических отношениях.

Каким бы сложным и противоречивым ни был комплекс идей, закрепившийся за термином «революция», в нем можно было выделить некоторые узловые моменты, относительно которых существовала устойчивая конвенция. Современная же философия утратила основные ориентации классической «революционной» парадигмы. Данное обстоятельство, в конечном счете, и предопределило ее отношение к слову «революция». Современные изменения происходят в условиях отказа от позитивной утопии. Данный кризис связан с разрушением главного основания – веры в добрую природу человека.

В концепции Руссо, у теоретиков анархизма, в марксизме (особенно у Энгельса), в «революциях» середины 20-го века, например, в «революции надежды» у Э. Фромма, добрая природа человека служила гарантией позитивных ожиданий. «Надежда, – отмечает немецко-американский философ, – представляет собой решающий элемент каждой попытки осуществить общественное преобразование, направленное на то, чтобы человек стал более здравомыслящим и жизнерадостным» [31] .

Если признавался или даже воспевался демонический и разрушительный характер революций, то незлая человеческая природа оправдывала все «издержки» и в конечном счете обеспечивала «положительное сальдо» в балансе разрушительных и созидательных возможностей.

Добрая человеческая природа обеспечивала не только гомеостазис социума (что бы с ним ни делали, как бы его ни сотрясали, он сохранится и возродится), но и положительное приращение культуры по причине ее освобождения от сковывающих ограничений. Обоснование агрессивной или, по крайней мере, нейтральной и индифферентной природы человека, прочно утвердившееся в культуре 20-го века, лишило идею революции главного онтологического оправдания.

Дело не столько в том, что позитивные утопии саморазоблачали себя в известных попытках их реализации: если действительность не выстраивается в соответствии с идеей, всегда можно изобличить саму действительность. Дело в теории, где диспозиции человека оказались весьма сомнительными. Это, безусловно, повлияло на философское обеспечение идеи революции: она лишилась сакральности. и превратилась в один из видов прибыльного бизнеса.

Возникает вопрос: за счет чего же возможно положительное приращение бытия как одной из составляющих революционного процесса, если «постмодерновая» культура не имеет под собой никаких оснований и оказывается рафинированной иллюзией или чистой случайностью? С этой точки зрения вполне логичен вывод, что современные изменения – это изменения «в никуда, в пустоту и ничто».

В современной культуре налицо тактика избегания слова «революция», которое еще совсем недавно украшало названия многих модных теорий. Но оно пока не полностью исчерпало свой позитивный ресурс. В частности, довод от революции часто используется в пропаганде для оправдания негативных последствий реформ: «А вы что хотели? Это же революция!». Однако оправдание революцией сменилось в конце века новым призывом: «Никаких революций!».

Приходится констатировать, что современные ученые испытывают определенную робость перед метафизической значимостью такого события, как революция, так как оно вызывает необходимость выяснения смысла российской и мировой истории.

Идея конца революции волне укладывается в ряд других «концов»: «конец истории», «конец философии», «конец человека». Бессистемность и «безопорность» принципиально изменяет видение будущего. Человеку суждено жить в непрерывно меняющемся, зыбком и неустойчивом мире – без смыслов, без идеалов и государственной идеологии, без богов и без самого себя.

Реальные революции изменяли социальные основы общества, приводя к власти новые политические элиты. «Настоящие» политические революции выступают в качестве синонима реальной политики в отличие от «цветных» виртуальных политических технологий и пропаганды. «Черно-белая» революция – это коренной переворот в государственном и социально-политическом устройстве, а не едва прикрытый легальными процедурами перехват власти, сопровождающийся распитием алкогольных напитков на свежем воздухе, народными гуляниями и шоу-представлениями.

Настоящая революция, переворачивающая сами основы общества, революция как акт усилия (насилия) и преодоления упорного консервативного сопротивления при демократии, в принципе, не очень нужна. В обществах без духовных идеалов и традиций революция практически бессмысленна, так как данный социальный феномен для своей реализации должен иметь святыню как общественный идеал уходящей эпохи, которую она могла бы «освежить».

Традиционно наличие насилия рассматривается как едва ли не единственная особенность, позволяющая отличать революцию от эволюционных преобразований. Между тем, существенная особенность современных российских событий заключается в отсутствии сколько-нибудь масштабных насильственных действий, могущих вовлечь значительные слои населения и серьезно повлиять на темпы и направление проводимых преобразований. Было бы неверно утверждать, что современная российская революция носит абсолютно ненасильственный характер. Однако роль насилия в ней была весьма ограниченной, и насильственные действия здесь никак нельзя считать неотъемлемым критериальным признаком социальных преобразований в России в конце XX – начале XXI вв. [32] .

Современное общество все больше виртуализируется во всех сферах. Сейчас можно наблюдать поп-революции извне без революционеров. Более того, можно сказать, что профессиональные революционеры только мешали бы. Современная инженерия протеста направлена на захват власти и использует естественно существующие или искусственно создаваемые протестные настроения масс. Управляемость революционных процессов демонстрируют все бархатные революции последнего времени. Виртуальная революция маскирует именно то, что уничтожает – истинную революцию и социальное движение вперед. «Революция» и борьба с ней превращаются в доходный бизнес. Управляемость революционных процессов демонстрируют все бархатные революции последнего времени. Бархатные революции развиваются по такой схеме, при которой власть теряет свою способность сопротивляться [33] .

«Цветные революции» представляют собой форму смены властных правящих элит на постсоветском пространстве. Неразвитость демократических институтов не позволяет посредством выборов произвести замену исчерпавшей себя властной группировки на более эффективную. Именно незрелость демократических институтов и породила феномен «оранжевых революций».

Силы, пришедшие к власти в результате любой революции, успевают произвести перераспределение собственности и сфер влияния, кадровые перестановки и структурные изменения во власти. Как следствие, уже через короткий промежуток времени контрреволюция оказывается невозможной. Новая власть всегда получает определенный кредит доверия и средства для его пролонгации.

Все революции, в том числе современные «цветные», происходят по модели вписывания поведения власти в свой собственный сценарий. Власть вынужденно подчиняется этому давлению, либо, защищая «status guo», усиливает и радикализирует репрессивную составляющую.

После преодоления сопротивления регрессивной компоненты, связанной, в том числе и с распределением материальных финансовых средств, в результате революционного акта насилия новая политическая сила становится фактором, способствующим соединению социального идеала с действительностью и ее преобразованию.

Для понимания сложного воздуха революции следует отметить, что вопрос о «денежной стороне» социальных революций (и войн) в России и во всем мире является непростым и в настоящее время особенно актуальным. Предметом спекуляций по-прежнему остается проблема «эксов» и «немецких денег» в русской революции [34] .

Любые социальные преобразования всегда связаны с изменением материальных, финансовых и кадровых потоков, проходящих через чьи-то руки. А революции и контроль над государствами и правительствами, военные заказы и спекуляции на управляемом хаосе и нестабильности могут принести сотни процентов прибыли. Для получения бешеных прибылей на катастрофах надо только грамотно и системно ими управлять.

Как отмечает М. Калашников, американцам удалось превратить русскую революцию в выгоднейшее коммерческое предприятие и достаточно длительное время получать сверхприбыль без риска. Русские банки превратились в станции по перегону личных состояний в Европу. Отлив богатства за рубеж из России был колоссален [35] .

Потоки вынесенных в XX столетии из России богатств помогли Западу достичь зенита индустриального развития и перейти к созданию информационной постиндустриальной экономики. Так что вывоз капитала из России – явление отнюдь не новое в отечественной экономической истории. Еще задолго до сомнительных с правовой точки зрения финансовых операций современных бизнесменов были весьма успешно «апробированы» различные схемы.

Некогда знаменитый американский бизнесмен Арманд Хаммер следующим образом объяснял секрет своего «успеха»: «чтобы стать богатым, нужно дождаться, пока в России случиться революция и, захватив с собой теплые вещи, ехать туда» [36] .

Носитель американской мечты Хаммер очень удачно сумел построить в СССР ряд крупных химических заводов, реконструировал прибалтийские морские порты; основную часть денег давало благодарное советское правительство. А прибыль делилась пополам.

В самой Америке идеи революционного преобразования общества, принесенные из Европы, не сумели завоевать достаточно широкой популярности. Возможность уйти от социального гнета за «границу» и породило «американскую мечту», отвергающую революционный путь. Несоответствие обычаев, сложившихся в Европе, условиям американской жизни вызвало желание отказаться от них и выработать иные, более «рациональные» нормы организации общественной жизни.

В процессе расширительного понимания «философии успеха» и экспансии зоны американских «жизненных интересов» эти нормы делают возможным управляемость социальных процессов, в том числе революций и войн, на планете Земля.


4. Философские проблемы войны и мира

Войны наряду с революциями являются феноменом, существенно влияющим на жизнедеятельность и социальные перспективы любой страны. С точки зрения классических экономических теорий войн как бы не существует: экономические построения никогда не учитывают реальной диалектики и ритмики войны и мира. Ученым-экономистам важно описать механизмы движения финансовых потоков и способы управления ими. Научные теории не объясняют, что и как разрушается, а «экономика войны» сводится к анализу экономических причин военных действий.

Военные конфликты ведут обычно к доминированию валюты той страны, территория которой не задействована в военном конфликте. После Второй мировой войны доллар стал властелином мира. Наиболее точно этот сценарий сформулировал американский историк А. Вульф: «Наилучший способ использовать преимущества войны заключается в том, чтобы всегда иметь войну, особенно если окажется возможным сделать это с минимальным участием в военных действиях» [37] .

(Явно коммерческий характер имел российско-чеченский военный конфликт, которой более политкорректно называть «антитеррористической операцией»: российское правительство хотело иметь в мятежной республике Ичкерия «маленькую победоносную войну». Война – это бизнес и немалые деньги).

Война является сомнительной привилегией только представителей рода человеческого, наделенных сознанием. Еще давным-давно безымянный гуманоид обнаружил феномен, имевший далеко идущие последствия: бросая камни, можно контролировать большую территорию, чем сражаясь голыми руками. Так родилась война. Притягательный результат войны – победа. Достижение славной победы является инстинктом, глубоко скрытым в психике человека, существование которого может полностью и не осознаваться.

Целью войны чаще всего (если не преимущественно) является присвоение материальных ценностей – грабеж природных богатств, захват или освобождение территории, подчинение рабочей силы. Но в конечном итоге война существует ради мира, а не мир для войны. Чтобы бытие существовало, необходимыми, кроме борьбы и противостояния, являются еще гармония и согласие. Без этого принципа ничто не родится и не развивается [38] .

Но, с другой стороны, вечный мир является утопией, и в случае ее реализации означал бы социальную стагнацию. Именно борьба и принцип развития, как учил Гераклит – отец всего.

Решение международных конфликтов посредством переговоров, а также других мирных средств (сбор информации и проявление доброй воли), а не путем применения насилия предполагает наличие политических и экономических дипломатических отношений между различными странами и развитого искусства дипломатии.

Главная и практически единственная причина войны – ЭГО, способное только доминировать, завоевывать и уничтожать. Поэтому люди, мотивированные в своих действиях, словах и мыслях эгоистическими целями, источают флюиды войны. Война – это не только беда, но и испытание для народа: происходит «отрицательная селекция» и погибают наиболее сильные и храбрые молодые воины.

Реалистичные общества всегда принимали тот факт, что неразумного человека убедить невозможно. Именно поэтому война стала, согласно К. Клаузевицу, «продолжением ведения национальной политики, но другими средствами». Для совершения актов насилия потребовалось создать профессию военного, на которого и была в той или иной форме возложена задача осуществления контролируемого насилия. Армия есть инструмент силы. Любовь никогда не станет учебным предметом в военных училищах. Но функции армии не сводятся к войне. Армия должна возвеличивать человека и учить его жить и умирать ради славы.

Современная война, как и «цветная революция», только лишь на первый взгляд представляет собой овеществленное насилие. Полностью отождествлять понятия «современная война» и «насилие» можно лишь с определенной долей условности. В кажущейся ясности бытия войны ее явление и сущность не совпадают, а в ряде моментов являются в чем-то противоположными.

В современном обществе власть имущие стремятся держаться как можно дальше от поля боя, на котором в процессе контролируемого насилия гибнут реальные люди – всегда легко объявить войну, если кто-то сражается вместо тебя. Соединенные Штаты воевали на своей территории в последний раз во время Гражданской войны 1861-1865 годов (во время «вбивания» американской мечты в головы народных масс), то есть почти полтора века назад.

Груз ответственности за принятие решения о вступлении в войну существенно уменьшается, если военные располагают необходимыми средствами для выполнения своей миссии с минимальными потерями – как собственными, так и на стороне противника. Стремление избежать потерь своих войск обратно пропорционально степени значимости интересов, защита которых побудила политиков вступить в войну: чем в меньшей степени данные интересы являются жизненно важными, тем данное стремление больше.

Война есть один из видов борьбы наряду с борьбой конкурентной, внутренней борьбой творца, борьбой против врагов блаженства и т.д. Как отмечает доктор философии и математики, второй в истории шахмат чемпион мира Эммануил Ласкер, «жизнь, согласно древнему изречению, есть непрекращающаяся борьба. Поэтому теория борьбы, подобно вьюнку, обвивает зеленое древо жизни» [39] .

Организованный конфликт есть, по Гегелю, только видимый исход столкновения идей. Процесс борьбы очень многое меняет в соотношении самосознаний. В «Феноменологии духа» Гегель подчеркивает: «Индивид, который не рисковал жизнью, может быть, конечно, признан личностью, но истины этой признанности как некоторого самостоятельного самосознания он не достиг» [40] .

В мире есть множество стран, где наука войны развита очень высоко. Но зрелая наука стратегии возникла не на Западе, а на Востоке. Как условная модель боевого сражения в Древней Индии возникли шахматы. Первичная форма шахмат называлась «чатуранга», то есть «четырехосновная». Далекий предок современных шахмат, чатуранга была игрой, отображавшей состав и строй тогдашнего индийского войска, в которое входили пехота, конница, слоны и боевые колесницы.

В Японии стратегия была возведена в ранг искусства. Японский воин не более талантлив, чем западный. Тем не менее, совокупность уникальных условий дала мастерам фехтования и единоборств этой страны время и стимул к глубокому и доскональному изучению своего искусства. В сравнении с этими воинами стратеги других наций не более чем одаренные любители.

Время великих мастеров меча давно уже прошло. Но развиваемые ими стратегии продолжают оставаться жизнеспособными, ибо война независимо от принимаемых форм и видов остается вопросом доминирования одного человека над другим. Стратег имеет дело с идеями о том, как контролировать действия людей. Путь стратегии состоит не из мыслей, а из ментальных принципов и способов мышления.

Воинов феодальной Японии часто сравнивают с европейскими рыцарями. Данное сходство является поверхностным. В Европе техники ведения боя и оружие непрерывно изменялись из-за частых столкновений различных культур. В Японии же война, за незначительными исключениями, была делом внутренним. Изолированный от остального мира, японский арсенал оружия оставался неизменным на протяжении веков.

Золотой век мастеров единоборств и фехтования пришелся на начало XVII столетия. После длительной гражданской войны была объявлена жесткая диктатура. Воины (известные как самураи), выжившие на полях сражений, стали гарнизонным войском. Обладая законным правом убить любого простолюдина, не выказавшего должного уважения, самурай жил с осознанием того, что однажды и он тоже может погибнуть от меча. Вынужденные жить в мире насилия и неожиданных смертей, самураи воспользовались единственной доступной возможностью (кроме безумия): они трансформировали насилие в искусство [41] .

Зарождению и развитию различных стилей японских единоборств способствовали религиозные и философские учения, проникшие в страну преимущественно из Китая. Самая протяженная во времени Китайская цивилизация имманентно ориентирована на Великий порядок, основанный на социальной гармонии и справедливости. Причиной проявления заинтересованности в философских учениях китайских мудрецов является следующая: среди правящего клана Японии в тот период было распространено убеждение в том, что Китай является «идеальным государством», где создана гармония жизни.

Известно, что Восток очень почтительно относится к традиции. Все новое вырастает, используя «базис», который строился веками и тысячелетиями. Поколение за поколением наращивало пласт знаний, используя в качестве первоосновы древнейшие источники. Наибольший толчок всей философской и научной мысли Дальнего Востока дал Древний Китай. Его «мудрейшие мужи» оставили богатейшее наследство по всем сферам жизни от основ мироздания и боевых искусств до стратегии государственного строительства и предпринимательства. Можно заметить в скобках, что в китайском языке словосочетание «заниматься бизнесом» совпадает с понятием «осмысленно жить» [42] .

Европейские мыслительные традиции, основывающиеся на иудейско-христианской платформе (в том числе марксизм), в отношении Вселенной склонны принимать точку зрения «я-оно», что по сути представляет собой дуалистический подход. В большинстве же восточных философий Вселенная рассматривается как единое целое. Считается, что она представляет собой равновесие позитивной и негативной силы, причем обе силы одинаково важны. В Японии эти силы называются ин и е (инь и янь по-китайски).

Основополагающая концепция ин-е гласит, что во Вселенной существует общее равновесие. В каждой ситуации работают положительная и отрицательная сила, и повсюду эти две силы находятся в гармоничном равновесии. И только при наличии какого-либо локального дисбаланса данных сил возникает конфликт. Исправив дисбаланс, можно разрешить и сам конфликт. Действия опытного стратега, даже если они вызывают огромные разрушения, будут преисполнены красоты и законченности – его насилие не разрушает ситуацию, а уравновешивает ее.

Несомненно, что уникальное японское искусство войны взаимосвязано с уникальностью японского языка. Как и сам путь Стратегии, он отличается от привычных европейских представлений.

В английском языке обычный порядок слов «субъект-глагол-объект»: «Я достигаю успеха». В японском языке порядок слов «субъект-объект-глагол»: «Я успеха достигаю». В английском языке субъект и объект отделены друг от друга глаголом, а в японском языке они как будто подталкиваются глаголом друг к другу. В результате, в английском или любом другом, ему родственном языке, всегда есть ощущение, что «целеустремленный субъект» что-то делает с объективной реальностью. В японском языке чувство единства объекта и субъекта гораздо больше. Как следствие, возникает ощущение совместности совершаемых действий и две противостоящие друг другу силы посредством техники и стратегии объединяются [43] .

Западные языки намного более просты, функциональны, структурированы и формализованы по сравнению с русским. Вследствие этого Запад и Соединенные Штаты Америки эмоционально беднее нас. Америка и Россия имеют разные ментальности; у них различные исторические и политические традиции и территории. Поэтому механический синтез русской идеи и американской мечты проблематичен или почти невозможен.

Как человек думает, так и строит свои отношения с внешним миром. Познавательный характер лежащих в основе всякого деяния усилий подчеркивается известным буддийским изречением: «Все, чем мы являемся, – это результат того, что мы думали».

Арабская, тем более, римская Единица тянется кверху, как Огонь, или фаустовская душа. Если арабские цифры еще имеют тенденцию к округлости, то римские категорически прямолинейны и рассекают пространство – «Разделяй и властвуй!», «Рви мысль», «Плати и потребляй». Китайская же единица горизонтальна / – /, как и дао-вода устремлена вниз и вширь.

Горизонтальная Единица в принципе не может рассекать, ее функция соединительная – не дать распасться единому. «Мой Путь одним пронизан» – говорит Конфуций. Таков Путь и каждого мудреца: соединять разделенное невежеством. Вертикальная Единица располагает к действию, поиску, дерзанию и бунту; горизонтальная – к покою, недеянию, естественности. Одна ведет к разделению и дифференциации, другая – к согласию и интеграции [44] .

С другой стороны, житель Востока более причастен к высоте мира (Вос-ход), а Запада – к падению на Землю, к стихии земли; именно с Запада распространялись приземляющие оковы – колонизация и империализм.

Как отмечал Гегель, «в каждой вещи есть и Запад, и Восток».

Китайское абстрактное «Дао» в философии Лао-Цзы трактуется как «всеединое» и используется для описания абсолютной реальности: «человек зависит от земли, земля от неба (космоса), небо – от Дао, Дао – от себя самого. Дао олицетворяет память, верность изначальному, Основе. В изменчивом есть неизменное, это неизменное и есть истинно-сущее. Даосизм как философия личной ответственности основывается на идее: «жизнь есть война; природа не добра». Идеальный образец даосского духа – не агрессивное животное, но скорее воин-ученый. В даосских храмах он представлен парными изображениями Бога Войны и Бога Литературы.

Основное даосское правило состоит в том, что общение с высшими силами должно быть простым. Лао-Цзы сумел соединить обыденную практичность с вечной философией. Но даосизм не занимается изменением общества. Во времена политических революций и смут Лао-Цзы советует укрываться в горах, возвращаясь после того, как все успокоится.

Дао осуществляется не за счет столкновения противоположностей, а за счет их единства: инь-ян сами по себе следуют друг за другом, как солнце и луна; не нужно их подталкивать, взрывать ситуацию ради перехода в иное состояние и «делать Историю». Все идет своим чередом, все рождается из Небытия и возвращается в Небытие для нового цикла, но не за счет разрыва связей, а за счет наращивания силы: один виток находит на другой по мере реализации древа жизни.

Японцы по сравнению с китайцами менее склонны к абстрактным рассуждениям о потусторонней жизни. Поэтому всеединое «Дао» превратилось в более реалистичное «До» (буси-до, каратэ-до, дзю-до), которое можно использовать применительно к социальным отношениям между людьми.

Таким образом, «Дао» в виде «До» было воспринято японцами как «Путь» или просто «дорога», чтобы по ней следовать в течение жизни. Этот путь бесконечен и необозрим, он долог и труден. Им необходимо пользоваться как средством саморазвития, и в конечном итоге он ведет к физическому и духовному совершенству. Формы деятельности «До» развились на стыке философии и этики, выполняя функции соединительного звена между ними. В основе Пути лежит духовное начало, находящее свое воплощение в обучении и ментальных трансформациях. Конечной целью является достижение идеала человеческого поведения.

В русской истории не было таких условий, как в Японии, где внешняя агрессия отсутствовала веками, а военный опыт приобретался преимущественно на чужой земле и в дуэльных поединках в среде воинского сословия. Пацифизм православия является не очень хорошей выдумкой и инсинуацией на христианство. Заповедь Христа «Если тебя ударили по одной щеке, подставь другую» трактуется превратным образом. А она всего лишь говорит о бессмысленности ответа насилием на насилие, когда речь идет о спасении души. Ведь и сам Христос принес «не мир, но меч» – духовный меч, отсекающий добро от зла.

Проникновение христианства в Японию могло дать этой стране новую веру. Ведь традиционные японские верования носят философский и этический характер. Христианизации Японии не произошло в силу того, что выбор христианской веры требовал пересмотра сложившихся социальных отношений. Феодальные патриции не могли этого допустить и закрыли Японию для слишком навязчивого и амбициозного в католическом варианте христианского миссионерства.

Подавление христианства вызвало среди японцев отчаянное сопротивление. Известно восстание Симабара 1638 года, когда 50-тысячная армия сегуна много месяцев штурмовала старую полуразрушенную крепость, защищаемую христианами-повстанцами. Несмотря на достаточно жесткий остракизм, христианство пустило в японском обществе определенные корни, отразившиеся и на принципах бусидо.

Именно эти в целом достаточно мирные условия позволили родиться на Востоке школам боевых искусств, династиям мастеров, филигранно оттачивающих свое искусство, исходя из опыта своих предшественников и учителей. Мудр и вечен Восток. Твердое ломается, мягкое непобедимо. Сила духа превосходит силу тела; она – щит личности. Немощь духа вреднее немощи телесной.

Бусидо (дословно: «путь воина») как способ регулирования поведения воина непосредственно не опиралось ни на какие специальные учреждения, принуждавшие к соблюдению моральных норм. Оно основывалось на силе убеждения, общественного мнения, воспитания, традиций и нравственного авторитета отдельных лиц. Бусидо нельзя назвать учением в прямом смысле. Это, скорее всего, одна из форм выражения основных принципов феодальной идеологии, развивавшейся в течение длительного времени.

Опыт Японии и вообще Востока становится сегодня весьма актуальным и для России, ибо настало время признать необходимость возвращения к отечественным традициям в сфере воспитания подрастающего поколения.

Востоку не нашлось достаточного места в марксистской концепции исторического материализма. Более того, она «сознательно» и принципиально отторгала идеи об «азиатском» способе производства, так как структурно страны Востока наиболее близки к социалистической общественно-экономической формации. Скорее всего, социализм по советской (византийской) модели – это модификация Востока, а не преодоленный Запад.

Для так называемого азиатского способа производства характерна ситуация, когда какая-то группа лиц фактически владеет и распоряжается всей собственностью. Однако юридически она не закрепляет эту ситуацию и не существует ни рабов, ни крепостных и люди являются формально свободными.

Эти де-юре свободные люди существовали, тем не менее, как единый организм. В восточных деспотиях, так же как и в России, государство было тесно связано с религиозными институтами и с верой в небесное происхождение власти. Причину возникновения «азиатского способа производства» Маркс видел в том, что сохраняется общинная, то есть коллективная собственность на землю.

В рамках общественной системы, близкой к восточному типу, столетиями существовал и российский народ. «Мы русский Восток, – отмечал Бердяев, – поэтому кругозор русской мысли должен быть шире, для нее виднее дали» [45] . Европейский социальный «геном» мог быть привнесен в Россию только путем реформ, осуществляемых политической властью. Петр I, страстный приверженец западного рационализма и деловитости, стал инициатором этих реформ. «Реформатор-окноруб» обустроил из «евронебытия» град Петров.

Возвращаясь к проблемам войны, можно сказать, что воспитывая в своих членах ненависть к насилию, общество может подавить жажду борьбы, но, поступая данным образом, оно сеет семена своего собственного исчезновения. Уничтожение всех возможных видов войны и «полный пацифизм» – всего лишь высокий идеал.

Желание быть «Князем мира сего» Америка заявила уже в конце XIX века и настойчиво проводила свои планы в жизнь. Победа Антанты в первой мировой войне не разрешила всей совокупности международных конфликтов. Стратегия «философии успеха» не привела к мировому господству.

Вторая мировая война является просто «второй серией» Первой мировой; это одна война в двух частях, разделенная примерно на 20 лет. Все конфликты второй части вытекали из нерешенности конфликтов первой. В результате практической реализации США стратегии непрямых действий (как одного из политических «ответвлений» философии успеха) СССР и Германия оказались во Второй мировой войне противниками.

Методологической базой идеологии Германии были теоретические и социальные выводы некоторых немецких мыслителей прошлого, особенно О. Шпенглера и Ф. Ницше. Один из главных тезисов философии Шпенглера заключался в том, что всемирная история представляет собой историю не народов, а государств. Следовательно, история государств – это история войн. Основным достижением германского духа объявлялась идея Шпенглера о том, что «война является естественным состоянием общества и войне заложен высший смысл бытия».

Ницшеанская идея Ubermensch – сверхчеловека, способного и призванного повелевать «недочеловеками», стала одной из основ фашистской ксенофобской доктрины и психологического механизма управления массами. Непрерывный идейно-психологический массаж общественного сознания создавал обстановку экзальтации и приносил свои плоды. В середине XX века сердце Европы обогатилось чудовищной иронией-перевертышем «Jedem das Seine» – «Каждому – свое» (ворота в Бухенвальде).

Основной целью Соединенных Штатов во Второй мировой войне был выход через поражение Германии и военное ослабление СССР в мировые гегемоны. США целенаправленно стремились сделать послевоенный мир однополярным. Основанием этого мироустройства должно было стать господство финансового капитала.

После окончания Великой отечественной войны конфликт между англо-американской и немецкой группировками, явившийся источником Второй мировой войны, был разрешен в пользу американской гегемонии, но возникла мощная «третья сила» в лице СССР.

Поэтому далеко не случаен тот факт, что сразу же после окончания Второй мировой войны началось соревнование интеллектов в форме холодной информационно-психологической войны с той же целью передела мира и создания однополярной мировой системы. План разрушения СССР «изнутри» посредством воздействия на духовную сферу и общественное сознание был предложен А. Даллесом [46] . Земля стала пиар-полем боя между США и Советским Союзом.

Зависимость побед или поражений от духовного состояния войск была замечена уже давно. Еще в древности полководцы и мыслители отмечали значимость морального состояния войск противника. Уже тогда появились первые эпизодические попытки воздействовать на врага угрозами и устрашением с целью ослабления его духовных возможностей.

В библейской легенде упоминается Гедеон, методично прибегавший к военным хитростям и деморализации врага. Однажды он смог так деморализовать противника, что он впал в смятение и ударил по своим войскам. Древние рукописи сообщают: римляне, перед тем как совершать поход на врага, распространяли слухи о превосходстве своих легионов, невиданной храбрости воинов и их неодолимой решимости добыть победу.

В эпоху средневековья духовное воздействие на противника выражало мысли господствующей идеологии и принимало преимущественно религиозные формы. Светская власть в мирное, и особенно в военное время расправлялась с политическими противниками под флагом борьбы с «ересью» и за «чистоту веры». Непосредственное воздействие велось путем распространения письменных и устных сообщений с перечислением всех возможных небесных и земных кар, которые могут выпасть на голову тех, кто «выступает против истинной веры».

В сочинениях западных полководцев и военоначальников – Клаузевица, Жоффра, русских – Суворова, Кутузова, Румянцева, Нахимова содержится немало оригинальных мыслей о необходимости ослабления духовного потенциала противника в войне. Многие из них правильно отмечали, что духовное оружие, не уничтожая противника физически, может сделать его слабым, неуверенным и нерешительным, что создает предпосылки к материальной победе над таким противником. А.В. Суворов отмечал, что сила духа – оружие долгосрочное и использовать его полководцу очень непросто.

В XIX веке многие военные мыслители рассуждали о «борьбе воль», «победе духа», «моральном давлении на врага», в целом понимая значение духовного оружия в военной и политической борьбе.

В XX веке конфронтация идей, сопровождающая политические схватки и военные кампании, стала опираться на материальную базу, элементами которой были печать, радио, телевидение и информационные технологии. В результате острота противоборства двух видов социального идеала и диаметрально различающихся систем достигла наибольшей степени напряженности. Психологическая война приобрела крайне ожесточенные формы.

Философия вдохновителей психологической войны не отличается большой глубиной: стремление к социальной справедливости есть утопия и не может быть программой свободного общества, тяготеющего к либеральным идеалам, социальное неравенство людей вечно, высшая сверхценность – свободный индивидуализм; именно на Америке лежит мессианская роль управления миром.

Механизмы психологической войны основаны на манипуляции сознанием масс и внесением в общественное сознание целенаправленной дезинформации. Основная задача состоит в таком искажении событий о реальности, чтобы личность, несмотря на их абсурдность и неистинность, принимала их как само собой разумеющиеся и поступала бы в соответствии с этой деформированной информацией. По мнению буржуазных теоретиков психологической войны, жизненные установки людей могут изменяться в нужном направлении. При этом выделяется три уровня воздействия.

Первый уровень – усиление существующих в сознании людей нужных негативных идеалов, ценностей и норм. Закрепление этих элементов сознания в мировоззрении и жизненных установках. Второй уровень связан с частными, малыми изменениями взглядов на то или иное событие, процесс, факт, что также оказывает воздействие на политическую позицию и эмоциональное отношение к конкретному явлению. Третий уровень – коренное, кардинальное изменение жизненных установок на основе сообщения драматических, необычных новых данных и сведений.

Специалисты психологической войны полагают, что с помощью манипулирования можно добиться изменения жизненных установок на первых двух уровнях воздействия. Для кардинального изменения взглядов человека, группы, общности требуется, по их мнению, комплексное воздействие на сознание в течение длительного времени.

Американский журнал «Политики афферс» еще в 1981 году опубликовал статью Т. Кэннона «Возрождение маккартизма в Вашингтоне». Представители Белого дома, знают, – отмечает автор, – что, «чем более осведомленными будут люди, тем труднее манипулировать ими». А поэтому их снабжают урезанной, усеченной и извращенной информацией. Именно для этого властям понадобилось организовать кампанию за отмену закона о свободе информации [47] .

«Холодная война» не была мифом, это была тщательно планируемая и щедро финансируемая политическая, экономическая и идеологическая доктрина. Технология проведения «холодной войны» опиралась на теорию «молекулярной революции» (т.е. невидимое, малыми порциями, изменение мнений и настроений в сознании каждого человека) итальянского марксиста А. Грамши.

Условно можно выделить три этапа информационно-психологической войны Запада против СССР и России, на каждом из которых различными техническими средствами последовательно и методично осуществлялось «разрыхление» общественного сознания населения страны и нарушались сложившиеся социальные структуры. Конечной «целевой функцией» являлось приведение страны в состояние управляемого хаоса.

На первом этапе, продолжавшимся примерно с середины 40-х до конца 50-х годов, основные усилия США были направлены на углубление раскола между интеллигенцией и политической властью. Операции «Космополитизм», «Еврейский антифашистский комитет», «Сталин», «Возвращение к ленинским принципам», «Борьба с религиозным дурманом» являлись бомбами замедленного действия, которые послужили началом потери веры в общественные идеалы, являющиеся практической реализацией русской идеи. В результате первого этапа психологической войны в монолите общественного сознания начали появляться глубокие трещины.

Задачей второго этапа, охватывающего период примерно в четверть века (конец 50-х – начало 80-х годов), стало дальнейшее расширение и углубление образовавшихся трещин и подведение общественного сознания к неустойчивому состоянию в качестве необходимой предпосылки для осуществления внешнего управления страной.

Именно на данном этапе наиболее выпукло проявились новые возможности, связанные с повышением роли информации и возникли каналы воздействия на все население страны в целом, так как практически в каждый дом начинало входить телевидение. Война приобрела характер информационно-психологический.

Раскол между интеллигенцией и властью усиливался посредством создания диссидентского движения. Представителей интеллигенции – писателей, ученых, артистов – начинали вовлекать в массовые действия по осуждению диссидентов (И.А. Бродского, А.И. Солженицына, А.Д. Сахарова и др.), включая выступления на собраниях и сбор подписей.

Определяющий итог второго этапа – резкое снижение привлекательности нетленных социальных идеалов и потеря Веры как стимула к совместному действию. Вера играла ключевую роль в трудные времена, объединяла народ вокруг своих лидеров. В Смутное время, в период войны 1812 года и Великой отечественной войны она имела различные формы, но единую глубинную сущность, в конечном итоге опирающуюся на русскую идею.

В начале 80-х годов наступает третий заключительный этап информационно-психологической войны против шестой части небес с кратким названием СССР. Молодое поколение в результате длительного информационного воздействия в значительной степени лишилось уважения к прошлому, а также веры в официальную идеологию и будущее страны. Эволюционная стадия психологической войны начинала заканчиваться и на повестку дня в качестве практической задачи ставится операция по разгрому СССР [48] .

Автор книги «Русская идея: продолжим ли прерванный путь?» В.Н. Сагатовский справедливо замечает: «То, что Советский Союз потерпел поражение прежде всего в психологической войне, – теперь уже ни для кого не секрет. Психологическая война направлена на ослабление духа противника. Поскольку противником «свободного мира» был тоталитаризм, то, казалось бы, все средства хороши и ослабление духа приняло прежде всего форму деморализации (выдел. авт.)» [49] .

Доллар победил Маркса. В результате победы в информационно-психологической войне и расчленения СССР осталась лишь одна сверхдержава – США. Именно от них зависел выбор конфигурации геополитических лекал.

Следует все же заметить, что сформировавшиеся по окончании «холодной войны» представления о США как о державе-гегемоне в рамках монополярной международной системы на поверку оказались излишне оптимистичным упрощением более сложной новой социально-политической реальности, контуры которой стали прорисовываться.

С наступлением XXI века Соединенным Штатам стало сложнее демонстрировать перманентную способность защищать от враждебных посягательств исключительно экономическими и политическими мерами рассредоточенные по всему миру материальные интересы. Боязнь показаться «несостоятельными» и желание избежать разочарований трансформировались в желание воспользоваться военной силой. Проигравшая страна должна платить дань своим победителям. «Оброк» монголам платили все русские князья на протяжении столетий. Когда сил для сопротивления нет, нужно их собирать, а покой необходимо оплачивать деньгами. Даже когда в 1380 году Дмитрий Донской, благословленный Сергием Радонежским, наголову разгромил войска хана Мамая в знаменитой Куликовской битве, выплаты продолжались. Хороший государственный деятель в первую очередь старается сохранить свой народ.

Сегодняшняя Российская Федерация платит победителям – современной Орде – своеобразную дань. Поэтому наш Стабилизационный фонд находится в Америке. Стабфонд появился на свет и быстро наполнился нефтедолларами после деприватизации нефтяных активов в постельцинскую эпоху. Бюджет и стабилизационный фонд переполнены. Но Россия не может доверить себе свои собственные деньги и против всякого здравого смысла на средства Стабилизационного фонда покупает государственные облигации Соединенных Штатов Америки и зеленые бумажки с портретами американских президентов.

Но и «горячая» война открывает для США много возможностей и дает им много преимуществ. Как то:

– увеличивается спрос на американское вооружение;

– растет спрос на доллары;

– усиливается потребность в поддержке США;

– появляется возможность ослабить геополитических противников;

– увеличивается вероятность революционного смещения неугодных Западу режимов по всему миру;

– война дает полную свободу воплощения принципа «чтобы миллиард жил хорошо, еще пять миллиардов людей должны жить плохо»;

– война и нестабильность приводят к застою в экономике, а значит, к снижению спроса на углеводороды и, следовательно, к падению цены на нефть в длительной перспективе [50] .

Война мировая отличается от гражданской, торговая от идеологической, война «холодная» от «горячей». Война не всегда имеет целью реальное физическое уничтожение людей, хотя их гибель – неизбежный спутник войны как средства. Более того, война, имеющая целью только физическое уничтожение субъекта, превращается как форма насилия в свою противоположность: мировой термоядерный конфликт уничтожает цель с помощью средств, так как в нем погибает не только противник, но и все человечество планеты Земля.

Однако всерьез опасаться уничтожения всех представителей рода человеческого в результате современной термоядерной войны все же не следует. Скорее всего, Россия не начнет войну по причине «нашей нравственности», а США – из-за страха за свою собственность.


5. Материализация американской мечты и феномен чуда

Квинтэссенцией всех катехизисов «быстрого счастья» и заклинаний «шаманов успеха» является тезис о том, что практически каждый человек может добиться успеха и стать миллионером, если будет знать и выполнять законы богатства, регулярно откладывать деньги, а также иметь настойчивость и волю. Нет плохой жизни – есть неумение жить. Главные киллеры успеха – избыток страха и недостаток мечты.

Авторы многомудрых пособий рекомендуют концентрироваться не на проблемах, а на способах их решения. Проблему следует рассматривать как норму, а решения – как улучшения, и в данных терминах формулировать цели и мысли. Делать надо только то, что дает «глубинную» материальную отдачу. От каждого дня должно оставаться ощущение, что все до одной минуты были прожиты внутренне интенсивно и заполнены ощущением внутренней ценности. Исполнение желаний есть древо жизни.

Индивидууму, поставившему перед собой VIP-цель стать миллионером, не следует бояться и сомневаться. Жизненно необходимо заниматься психотренингами и идти до победного конца, методично работать и обязательно достигать своей заветной цели. Если не получается с первого раза, то надо добиваться результата с тысячного. Следует быть настойчивым, умным и гибким, делать все возможное уже сегодня и со временем реальность не выдержит непрерывного натиска и даст то, что от нее требуется: сокровищница переполнится и в доме устойчиво поселится счастье. Из самых «психотерапевтичных, умных и гибких» формируется высшее общество.

Приведем несколько цитат из широко известной и часто переиздаваемой книги одного из видных адептов американской мечты Наполеона Хилла «Думай и богатей»:

«Процесс превращения желания в деньги невозможен без самовнушения как посредника, подключающего нас к подсознанию и позволяющего воздействовать на него».

(При этом подсознание обычно сравнивается с магнитом: когда оно приведено в действие и насыщено определенной целью, у него появляется способность притягивать все необходимое для осуществления этой цели).

«Когда вера сливается с мыслью, подсознательный мозг мгновенно переводит ее в духовный эквивалент и передает Бесконечному Разуму, как в случае с молитвой».

«Если вера соединяется с мыслью, то возникает «молитвенный трепет ума».

«Принцип самовнушения позволяет переводить желания в материальный или денежный эквивалент (курсив наш – СЕ.)»

«Пользуясь странными и мощными возможностями «химии сознания», природа маскирует в импульсе сильного желания неосязаемое качество, не позволяющее признать слово «невозможно» и принять такой факт, как поражение». [51]

Наполеон Хилл настоятельно рекомендует дважды в день (утром и вечером) читать вслух написанную на бумаге формулировку страстного желания разбогатеть и постараться увидеть и ощутить желаемую сумму денег так, словно они уже у нас в руках! Следуя этим инструкциям, индивидуум сообщает объект своего желания непосредственно в подсознание в духе абсолютной веры. Регулярно повторяя эту процедуру, соискатель недуховных богатств создает мыслительную привычку, которая способствует превращению его желания в денежный эквивалент.

Миллионы людей, – полагает Н. Хилл – считают себя обреченными на нищету и неудачи из-за действия какой-то странной силы (?!), над которой они не властны. Эти люди являются творцами своих несчастий, так как их негативные убеждения укоренены в подсознании и переведены в физический эквивалент. Закон самовнушения может привести нас к благополучию и процветанию, но так же легко может ввергнуть в пучину страданий, несчастий и даже смерти; все зависит от степени его понимания и навыков применения.

Никакое нежелательное окружение, утверждает американский «тренер успеха», не в силах удержать человека, который знает, как применять принципы самовнушения для достижения определенной главной цели. Такой человек в состоянии разорвать путы бедности, высоко подняться из низкого материального положения и достичь власти и изобилия.

Сокращаем вычисления: когда человек «напряженно» думает и использует принципы самовнушения, происходит чудо и он обязательно богатеет…

Русские люди верят в чудеса и знамения. Но современной молодежи внушают, что настоящее чудо состоит в возможности внезапно разбогатеть. То есть либо выиграть в азартных играх или рекламных акциях, либо заключить сверхудачный контракт. Успех должен свалиться как снег на голову и волевой индивидуум должен получить сразу и все! Сказки о таком успехе усиленно распространяются либеральными СМИ, представляющими, что американская мечта достигается якобы чудесным образом. Вожделеющий человек этими сказками уводится от реальности и прожигает свою жизнь, чтобы в конце концов оказаться совершенно разбитым нуждой и неудачей [52] .

Роль подсознания и самовнушения в жизни человека действительно велика и удивительна: при помощи самовнушения можно активизировать человеческий потенциал в личной жизни и в спорте. Например, человек путем силы воли может избавиться от онкологического заболевания. Или заниматься спортом, несмотря на тяжелые травмы.

Самовнушение является методом психогигиены, процессом внушения, адресованному самому себе и направленному на изменение психического и физического состояния. В состоянии гипноза деятельность подкорки более активна, чем деятельность коры головного мозга. Системы психического воздействия были известны уже в глубокой древности. По существующим данным, в IV веке до н. э. Пифагор использовал лечебное воздействие музыки и полагал, что музыка во многом содействует здоровью, ибо человеческая душа и весь мир в целом имеют музыкально-числовую природу. Пифагорейская школа считается преемником и продолжателем Орфического учения. Легенда об Орфее весьма недвусмысленно свидетельствует о «магической» силе музыки и техники психического воздействия.

Платон и Аристотель говорили, что мелодия отражает гармонию, существующую во вселенной и в человеке как части мироздания, поэтому воспринимается сердцем человека.

Непроизвольное самовнушение появляется у человека одновременно с первыми проблесками самосознания: это как бы другой человек внутри нас – наш первый утешитель и первый доктор. Но если живая связь со своей природно-духовной основой утеряна или закрыта, то встреча с этим эскулапом потребует внутреннего труда (посредством медитации или аутотренинга) и восстановления связи.

Христианская церковь также пользуется ритуалами, близкими к магическим. Так, например, эффективно применяется внушение и самовнушение при лечении больных посредством прикосновения к святым мощам, освящения места и тому подобное. Религиозный опыт показывает, что суть учений и деяний Христа, часто называемых «чудесами» – не что иное, как иррациональная вера. Существование феномена с псевдонимом «чудо» возможно лишь в состоянии сознания, не озабоченного решением дебетовых проблем.

(Следует заметить, что в нерелигиозной вере как главном «химике» сознания, в отличие от религии, нет присутствия святого духа).

Еще две тысячи лет назад великий вероучитель и психотерапевт, гений внушения Иисус Христос спрашивал исцеляемых перед мигом воздействия: «Веруешь ли, что могу это сделать?» (т.е.: «внес ли свою долю в наше общее с тобой дело?»). Получив утвердительный ответ, говорил: «По вере твоей да будет» или «Вера твоя спасла тебя», – приписывая спасение не себе, но самому исцеляемому и его вере. Объявляя желаемое Событие уже совершимся, возводил веру в наивысшую степень [53] .

Если отвлечься от особенностей вероисповеданий, то все религии обещают не только указать путь на небеса, но и что-то дать для бытия смертных на земле. Но молитвы нужны для душевной ясности и избавления от заблуждений, а не просьб о материальной помощи. Ибо не должен ограниченный субъект указывать, что делать богам.

В конечном итоге человечество предпочло слова Иисуса словам Сократа. Приверженцы последнего оказались замкнутыми в сфере философии, в стенах гуманитарных факультетов, и его влияние на историю было ничтожным по сравнению с Иисусом. Обещание вечного спасения заставило людей отбросить свой критический разум. В конечном итоге христианство относится к земной жизни как к «тренировочной площадке», на которой человек готовится к жизни грядущей.

Одна из необычных особенностей природы человека состоит в том, что истинность верования не является обязательным условием его убедительности. Можно заметить, что большинство систем верований, которые провозглашались различными поколениями людей, готовых за них отдать свою жизнь, фактически были неверифицируемыми или даже ложными. Однако люди разделяли их и защищали убежденно и страстно. Верующие не сознавали ошибочности своих верований. Напротив, они думали, что их убеждения истинны, хотя истинность не была подтверждена ни фактами, ни логическими доказательствами [54] .

Вера же в «низковольтное» чудо («пусть будет все сразу и задаром») является отличительной чертой любого смутного времени. Голоса скептиков, убеждавших, что сжигание ведьм оказывается не очень эффективным средством борьбы против эпидемий, почему-то всегда тонули в общем хоре. Да и как можно сомневаться, если серьезные, уважаемые люди дают краткие убедительные обещания: «Поставлю астральную защиту за полцены», «Приворожу», «Заряженная вода. Недорого». Толпа глупа, трезво мыслить дано лишь немногим.

Настоящее чудо требует «вероусилия», и индивидуум в нем должен быть соучастником. Человек при помощи самовнушения или молитвы просит чуда у существа сверхъестественного, а получает его в конечном итоге от самого себя. Сверхъестественное существует и действует через естественное; чудо есть проявление реальности высшего уровня в низшем посредством соединения уровней.

Но финансовая экономика не есть реальность высшего уровня по отношению к истинным человеческим потребностям. Поэтому при помощи самовнушения вероятность свершения чуда по достижению материального успеха представляется стремящейся к нулю. Но тогда недуховное богатство не есть мера возможного в действительном.

Реальностью высшего уровня по отношению к истинным человеческим потребностям являются социальные идеалы и идеология. В философском словаре можно прочитать: «Идеология – форма общественного сознания, совокупность определенных взглядов, идей, понятий и представлений. Формами идеологии являются политические взгляды, наука, философия, мораль, искусство, религия т.д.».

Термин «идеология» был введен в научный оборот в 1796 году французским экономистом и философом Дестют де Траси в труде, представленном национальной Академии. Этим словом было обозначено сенсуалистическое учение о происхождении идей, а также вся совокупность научных теорий, изучающих человеческую психику, сознание и знание. Идеологами называли группу мыслителей, в которую входили философы, социологи и экономисты, создававшие «науку о мыслях людей». Идеология, также как и религия, дает людям определенную систему нравственных координат, позволяющую им ориентироваться в социальной среде.

Следует в данном контексте отметить, что иудейско-христианская эсхатология с ее парадоксами, касающимися конечного торжества самых слабых над самыми сильными, способна совершать вполне реальные чудеса. Она является источником, питающим намного более благородные мотивы и черты характера, нежели утилитарные страсти и вожделения гедонистического индивидуума, стремящегося к максимизации функции полезности и достижению «успеха».

Можно вспомнить, что христианство возникло как религия рабов, которые были лишены всех благ, но возвышены Господом через свою истинную веру. Иррациональный разум является основной составной частью религии и представляет собой внутренний духовный пьедестал, над которым возвышается грандиозное здание религии.

Вера обычно «ходит вместе» с надеждой и не является продуктом самовнушения. Надежда – мастерица подделывать истину; трезвость ее сдерживает, заботясь больше о полезном, чем о желаемом. Надежда чаще всего подразумевает наличие определенного количества благоприятных случайностей и в случае стремления их к нулю переходит в веру, которую уже ничто и никто не может поколебать и уничтожить. Вера есть аспект внутренней и принципиальной «несовместимости» человека с «бытием-вне-нас» и направлена на субъективное преобразование мира «внутри себя» по своему желанию. Вера, Надежда и Любовь способны творить в нас и с нами чудеса.

Благодаря наличию данных ценностей у человека появляются приоритеты более важные, чем сама жизнь. Вера укрепляет и «подпирает» человеческий дух и тем самым увеличивает реальные возможности человека. Верующий человек становится сильнее и значительнее неверующего.

Гуманистическая философия, согласно которой «человек является мерой всех вещей» [55] , преследует ту же цель, что и древне-языческие религии: посредством хаоса обновить мир. Понятие «богоизбранности» было перенесено Марксом (внуком раввина) с еврейства на пролетариат как сложный биопсихополитический феномен. В данном контексте марксизм можно рассматривать как рационализированную формулировку этого древнего духовного импульса. Имеется глубокий изоморфизм между парадоксами концепции Маркса и иудейско-христианской традицией.

В терминах светской науки, построенной на позитивистских основаниях, никакого светлого будущего у пролетариата не может быть по определению. Сам Маркс постоянно доказывает, что отношения пролетариата с буржуазией есть «игра с нулевой суммой». С точки зрения теории «стратегического мышления» игра с нулевой суммой предполагает нахождение интересов игроков в прямом конфликте: выигрыш одного всегда будет убытком для другого.

В «преломлении» к социуму это означает, что увеличение богатства, образованности, цивилизованности на одном, «цивилизованном» полюсе одновременно означает возрастание нищеты, невежества, дикости и варварства на другом – пролетарском – полюсе. Конечным результатом должен стать революционный взрыв и энтропия, что не противоречит «позитивной» логике здравомыслия: пролетариату «нечего терять, кроме своих цепей».

Парадокс начинается там, где Маркс говорит о диктатуре пролетариата и его мессианской функции. Как можно ожидать, что изгой цивилизации, внезапно осуществив процесс материализации общественного идеала и заполучив диктаторскую, никакими законами не ограниченную власть, осчастливит человечество и покажет ему способ избавления от трансцендентной цинги и путь в светлое будущее?

Этот совершенно законный в рамках «позитивистско-экономиксной» логики вопрос не является вполне естественным и морально законным в русле иудейско-христианского мировоззрения. В качестве альтернативы библейской теологии Марксом была предложена космология социальной эмансипации через социальный хаос (революцию). Марксизм является, по сути, теологией освобождения. Воображением Маркса овладела мятежная фигура революционного похитителя огня Прометея. Люди типа Прометея бросали вызов богам, мистики поклонялись им со страхом и трепетом.

Убедительность тезиса Ветхого завета о том, что если избранный народ сохранит верность Завету, то сам Господь пошлет ему спасение и возвысит над остальными, совершенно противоречит логике обычного умозаключения. Архетип сакральной парадоксальности (слабый, презираемый и гонимый народ может возвыситься над самыми сильными) движет парадоксальную историческую диалектику Маркса. Пролетарии Маркса, подобно евреям Ветхого Завета, выбирают не «нормальный вариант» на постепенное улучшение своего положения, а судьбу изгоев, исполненных веры в свою высшую истину и конечное торжество [56] .

Между психотерапией и идеологией наряду с существенными отличиями есть и определенные черты изоморфизма: деятельность как психотерапевта, так и политического класса, вооруженного идеологией, направлена на улучшение некоторых обстоятельств, признаваемых изначально неудовлетворительными. Угнетенные социальные группы стремятся к улучшению общества, психотерапевтическая школа – к улучшению душевного здоровья. Именно это тривиальное обстоятельство является инвариантным.

Разграничение истинных и ложных потребностей Маркс делает на основе анализа особого понятия «человеческой природы». Дело в том, что субъективно каждый человек свои ложные потребности ощущает как совершенно неотложные и с субъективной точки зрения не существует критерия отличия между истинными и ложными потребностями [57] . Более того, нередко человек сознает лишь только свои ложные потребности и не сознает истинных. И данная проблема входит в круг задач психоаналитика: разбудить пациента и заставить его самого понять, в чем заключаются его истинные потребности, и в чем – иллюзорные.

Улучшение всегда происходит через некое преодоление. Можно говорить, очевидно, о «внешней» и внутренней бонумизации (от лат. «bonum» – добро). Этот термин обозначает движение от аксиологически отрицательного к аксиологически положительному полюсу; проще говоря, от «дурного» к «хорошему». Пример внешней бонумизации – реализация социального идеала, внутренней – психотерапия и самовнушение.

Следует принципиально заметить: современный человек, работая с подсознанием, в принципе не способен совершить чудо, поскольку в условиях «культурного сотрудничества» с Западом обыденный уровень общественного сознания практически беспрерывно подвергается психологическому натиску и манипуляциям со стороны средств массовой информации.

Психологическая манипуляция представляет собой способ доминирования посредством воздействия на людей через программирование их поведения. Данное воздействие направлено на глубинные психические структуры человека, осуществляется скрытно и ставит своей задачей изменение мыслей, побуждений и целей людей в русле заданного градиента. С помощью психополитики можно сделать из коммуниста капиталиста, а из приверженца мусульманства – христианина. Американский журналист Э. Хантер придумал выражение brainwashing – «промывание мозгов», понимая под этим процессы «переобучения» и контроля над разумом.

Вместо того, чтобы в муках творчества искать способы реализации социального идеала, легче воздействовать на мозги и сознание людей посредством внушения. С помощью технологий массовой психотерапии электорату внушается: «Вы – счастливы. Все – хорошо. Наш мир – самый лучший из всех возможных миров». Размытость сознания и бессвязность мышления массового человека, фрагментарность его модели мира позволяют навязать ему нужную систему мифов, по которым человек будет выстраивать свою жизнь и оценивать ее.

Массовая «индустрия удовольствий» дает ощущение суррогатной удовлетворенность людям, у которых есть все основания для неудовлетворенности и политического протеста. Гражданам, испытывающим горечь национального и социального унижения, нищету и бесправие, предлагают «управлять мечтой» и «оттягиваться» на уровне легко манипулируемых инстинктов.

В отличие от религии, обещающей рай после окончания земного пути, современные СМИ и реклама гарантируют Эдем прямо сейчас и за углом в результате покупки нового частного дома, автомобиля или сникерсов. Потребительские товары стали новым опиумом для народа (именно для народа, так как реклама, в отличие от религии, усиленно внушается и насаждается). Общество потребления производит не только товары для людей, но и людей для этих товаров.

Производители рекламы и политики оказывают на обывателя невероятное давление, чтобы сделать из него идеального раба. Современная реклама как «производство желаний» породила феномен, называемый словом «консюмеризм» – конформистское групповое мышление. Критика консюмеризма похожа на критику капитализма за то, что он чрезмерно удовлетворяет нужды трудящихся. Современные рабочие настолько пресыщены, что не думают о ликвидации системы. Но почти естественно возникает нериторический вопрос: а зачем им вообще это делать?

Социально-психологический портрет человека-потребителя нарисовал социальный философ Э. Фромм в своей последней книге «Иметь или быть». Последователь З. Фрейда разделил людей на две группы: на тех, кто хочет «быть» и всесторонне развиваться, и на тех, кто стремится к безудержному обогащению, к накопительству материальных ценностей. Последний тип человека был назван «человеком-потребителем» (Homo-consumers). «Потребительство, – отмечает немецко-американский философ – характеризуется установкой, суть которой заключается в стремлении поглотить весь мир. Потребитель – это требующий соски вечный младенец» [58] .

Неспособность капитализма удовлетворять истинные потребности людей, возможно, не является проблемой ввиду отсутствия у людей этих самых глубинных потребностей. Система стремится нейтрализовать возможность социального протеста, заваливая всесторонне потребляющих индивидов избыточным количеством псевдоценностей в форме красивого эрзаца и суррогата. Социальные институты заставляют унифицированных индивидуумов принимать участие в нескончаемом шествии живых мертвецов.

Контркультура и леворадикальная оппозиция в современной экономической системе в конечном итоге способствуют созданию того самого потребительского общества, которое критикуют радикалы: бунт и протест против массовой культуры на самом деле создают новые рынки для потребителей. Эти рынки осваивает, развивает и обслуживает современный бизнес, успешно интегрируя бунтарей-революционеров в общество потребления [59] .

Интеллектуально и психологически поработив индивидуумов и лишив их воображения, идеалов и возможности преобразовывать социальную реальность, консюмеризм привел к развитию симулякра (от лат. «simulacrum» – видимость, подобие) счастья. Практически вся (анти)культура начала выглядеть как идеологическая система. Даже любовь как самая могучая движущая сила души низведена до пустой образности и проблем безопасного секса.

В современной жизни нравственность не хранится в окружающих традициях, обычаях, в воспитании, образовании и становлении человека, в образе жизни современных людей. Ввиду того, что эгоистические ценности и материальная устремленность современного человека к «успеху» и богатству стали ведущими, многие индивидуумы часто даже и не подозревают о существовании в себе образа внутренней нравственной красоты.

Доктрины и развитые теории манипуляции сознанием сложились относительно недавно, в XX веке, но главные камни в их основание были заложены еще в период подготовки буржуазных революций в Европе. Весь фокус был в том, чтобы сделать эти революции чужими руками («пролетариат борется, буржуазия крадется к власти»). Надо было буквально натравить простого человека на «старый порядок», соблазнить его миражом той благодати, которая возникнет, как только у короля отрубят голову [60] .

«Крестным отцом» психополитики стал физиолог И.П. Павлов. Учение о высшей нервной деятельности и особенно теория условных рефлексов послужили важной основой для формирования доктрины манипуляции сознанием. В 1903 году русский психофизиолог В.М. Бехтерев издал книгу «Внушение и его роль в общественной жизни», в которой подчеркивал: если убеждение предполагает активное участие субъекта, то внушение, напротив, «обходит» разум субъекта.

При выработке собственно доктрины программирования поведением человека на первое место к середине XX века вышел психоанализ 3. Фрейда. Принимая во внимание фрейдовский психоаналитический анализ конституции человеческого разума, достаточно легко придти к такому выводу: культура в целом есть репрессивная система, а цивилизация основана на подавлении воли к совместному действию. И если основной причиной несчастья людей является само общество, то один из возможных способов обретения «свободы» заключается в девальвации культуры и истинных потребностей. Считается, что утверждению психоанализа как основы доктрины манипуляции сознанием способствовали успехи ее применения в области рекламы.

Манипуляция сознанием, родившись как тип власти вместе с капитализмом и идеологией, в принципе стала возможной благодаря тому, что протестантизм снял защитный пояс символов, придававший прочность сознанию христианской Европы Средневековья. Тем самым был разрушен священный образ Бога и дана этическая основа недуховного богатства. Деньги, а не любовь стали двигать Солнцем и светилами.


6. Бог, богатство, деньги и капитал

Резюме многочисленных рецептов «быстрого счастья» можно свести к сакраментальному утверждению: «Существуют законы богатства. И они не менее реальны, чем законы земного притяжения и другие естественнонаучные законы. И здесь – как на суде: незнание закона не освобождает от ответственности. Непонимание законов богатства не является оправданием бедности. Денег в мире много. Их куда больше, чем вы думаете. Весь вопрос в том, как сделать, чтобы они были именно у вас».

Самоучители самообогащения содержат определенное позитивное зерно: они настраивают человека на отказ от негативного программирования своего сознания в пользу конструктивного решения материальных проблем. Но они фактически перепрограммируют его на противоположную крайность, заменяя порочную установку «Мне никогда не стать богатым» на столь же антинравственную формулу «Я стану богатым любой ценой».

В наиболее «продвинутых» пособиях по «философии успеха» и богатства утверждается, что Богатство – отметина Бога и является неотъемлемой частью человека. Можно ли допустить, что Бог беден? Вероятно, нет. А все мы БОГИ по своей сути. Вопрос только в том, что мешает нам проявить себя Богом, раскрыть свое богатство в жизни. Надо «переписать» мысли в голове и «заставить работать Бога, который внутри нас».

Быть бедным грех. Бедный человек является тяжкой обузой для всего общества, используя плоды деятельности трудолюбивых и, как следствие, зажиточных индивидуумов. К тому же «богатые нравственнее бедных хотя бы потому, что могут позволить себе больше». Кроме того, богатые «свободнее в поступках». Так почему же Ты еще пока не Бог?

Бог, согласно общепринятому определению, является квинтэссенцией идеального и совокупностью всех реальностей. Это сакральная персонификация Абсолюта, верховная личность, наделяемая высшим разумом, сверхъестественным могуществом и тождеством сущности и существования.

Уже Ветхий завет ясно и неопровержимо доказывает, что деньги является главным врагом Бога. Принятие золота и серебра в качестве денег сразу же отодвигает Бога в «андеграунд». Вся ветхозаветная история предстает как беспощадная, суровая и жестокая война верующих в единого Бога и поклонников золотого тельца, которого люди превращают в идола, превышающего достоинство самого Бога. Изгоняя торгующих из храма, Христос указывал на менял, которые под предлогом «нечистоты» языческих римских монет предлагали обменять их на «священные шекели» по грабительскому курсу.

Христианство представляет собой эзотерическое знание, в котором тесно переплелись эллинистические и еврейские корни. Оно не случайно в I веке н. э. пришло на смену идеологии атомизированного общества Древнего Рима и показало путь выхода из того искаженного состояния общественного сознания, которое существовало в самом мощном государстве Древнего мира.

Поэт и мыслитель Вяч. Иванов, любивший и изучавший различные культуры и восхищавшийся ими, хотел видеть христианство, дышащее двумя легкими. Его слова остались как программа и как надежда для христиан Запада и Востока. Латиняне совершают крестное знамение слева направо, византийцы – справа налево, но важно прежде всего то, что крестное знамение остается символом Спасителя, Иисуса Христа, который, как Солнце, освещает вершины гор, изливая свой свет на Восток и на Запад, дабы весь небосклон был освящен [61] .

Христианство внешне мягкое, доброе и преисполненное непротивления злу насилием – внутренне было абсолютно жестким, нетерпимым и несгибаемым учением. Христианство дало такой род героев, как мученики. Это люди, которые не убивали, но, напротив, позволяли безропотно жестоким образом убивать себя – и показывали, терпя страдания, что их истинная вера им всего дороже и все равно победит. Христианские мученики – герои духа, которые в чем-то выше античных и языческих героев. Последние погибали, совершая невероятные подвиги, а христиане терпели любые невероятные страдания, доказывая тем свою истину [62] .

Совместное исполнение религиозных ритуалов часто не имеет рационального смысла. Люди, строго говоря, даже по разному понимают, что они делают (не говоря о «значении» религии). Но сознание человека осмысливает и приписывает определенный смысл этим иррациональным действиям. Поэтому участие в совместных ритуалах с необходимостью побуждает людей чувствовать, что они солидарны и «правильно понимают» друг друга.

Для русских молитва определяется как «дыхание» Духа, «духовная» деятельность. И поскольку Дух является, можно сказать, душой Церкви, то всякая молитва церковна, ибо она творится в Церкви и усиливает единение верующих.

Гегель называет христианство абсолютной и бесконечной религией, которая уже не может быть превзойдена. В христианстве произошло, наконец, примирение бога и человека, религия достигла самосознания. «Конечное сознание знает бог лишь постольку, поскольку бог знает в нем себя; таким образом, бог есть дух, и именно дух своей общины, то есть тех, кто его почитает. Это – совершенная религия, понятие, ставшее для себя объективным. Здесь открылось, что такое бог; он больше не является чем-то потусторонним, неизвестным, ибо он возвестил людям, что он есть, и не просто во внешней истории, а в сознании. Итак, здесь мы имеем религию явления бога, поскольку бог знает себя в конечном духе. Бог совершенно открыт» [63] .

Но Бог, создавая мир, не создал денег. Деньги придумал человек.

На протяжении столетий не было вопроса, который привлекал бы к себе столь «живой» интерес и вызывал острые разногласия, как вопрос о том, что такое деньги. К сожалению, в современной популярной и «околонаучной» литературе ничего внятного и членораздельного не говорится не только об общественном идеале, социальной революции и национальной русской идее, но и о деньгах и глобальном капитале.

История возникновения денег и их эволюция синкретически связаны с товарным производством и обращением. Особое место среди товарных денег занимали, прежде всего, такие «продовольственные» деньги, как зерно и скот. В поэзии Гомера содержится упоминание о быках как мере стоимости в Древней Трое. Название «скот» достаточно долго после перехода к металлическим деньгам носили деньги и в Древней Руси. Со скотом связано происхождение слова «капитал», первоначально означавшее в старогерманском языке богатство.

Согласно устоявшейся мифологии, уже в античности на натуральные хозяйства накладывался связывающий города рынок с развитыми отношениями обмена, наемного труда и денежными связями. Практически рядом с крестьянским базисом существовали «капиталистические» наслоения. Ясно видел это движение к капитализму и решительно его отклонял Аристотель – ученик создателя теории идеального государства Платона.

В исследованиях отца аналитической мысли в западной философии Аристотеля дан не только социально-экономический анализ денег, но и содержатся размышления об их метафизической сущности. В экономическом плане деньги, по Аристотелю, возникают из необходимости обращения товаров, выступая в качестве всеобщего средства обмена.

После своего появления деньги быстро становятся самоцелью обмена, порождая бесконечную, неудовлетворенную страсть к накоплению не товаров, а именно денег. Эту страсть и занятие Аристотель называет хрематистикой (от «chremata»-деньги) и считает, что новая хозяйственная форма далека от собственно «экономики» (от греч. «ойкономия» – домоуправление) и нацелена на «получение прибыли». Она делает людей ненасытными и оправдывает стремление иметь все больше и больше.

Какова же объективная основа субъективных устремлений людей к бесконечному накоплению денег? Кто или что поддерживает эту страсть вопреки ее практической целесообразности? Ведь людям в конечном итоге нужны радости жизни за деньги, а не деньги сами по себе. В «Политике» Аристотель дает следующий ответ: «В основе этого направления лежит стремление к жизни вообще, но не к благой жизни; и так как эта жажда беспредельна, то и стремление к тем средствам, которые служат утолению этой жажды, также безгранично» [64] .

Ростовщичество как безмерное самодостаточное накопление денег ради денег следует считать противоестественным делом, которое должно всячески пресекаться. Насилие против ростовщичества в целом справедливо; оно в данном аспекте облагораживается и теряет свой негатив, так что в данном контексте насилию присущ до известной степени элемент добродетели.

Какую бы форму деньги не принимали, их присутствие в конечном итоге необходимо в любой экономической системе. Без денег не было бы всеобщего эквивалента, необходимого для сравнения относительных затрат. Деньги становятся самым важным из всех обмениваемых на рынке товаров, поскольку их по определению легче всего обменять. С деньгами в культуру проникает интеллект: с их помощью человек научился сводить качество к количеству.

Очевидно, что только с возникновением нетоварного первичного носителя могут полностью проявить себя потенции, заложенные в родовой категории денег. Наиболее развитой является такая стоимостная субстанция денег, первичный носитель которой не является товаром и формируется в сугубо денежной сфере. Этим объективным требованиям отвечают кредитные и бумажные деньги [65] .

Широкое распространение бумажных денег начинается с конца XVII века. А. Смит утверждал, что бумажные деньги должны рассматриваться в качестве более дешевого орудия обращения. Но легкость выпуска бумажных денег стала одной из причин того, что поначалу к новым платежным средствам относились с определенной долей скепсиса и осторожности. Поэтому процесс перехода от металла к бумаге занял около двух тысячелетий и был трудоемким.

Гегель отмечал, что «Деньги – форма единства и возможности всех вещей, связанных с потребностями» [66] .

Покрывало Мамоны [67] с денег снял К.Маркс. Его рассуждения о деньгах и их извращающей силе в мире отчуждения иллюстрируют понимание сущности человека: «Деньги низводят всех богов человека с высоты и обращают их в товар… Деньги – это отчужденная от человека сущность его труда и его бытия; и эта чуждая сущность повелевает человеком, и человек поклоняется ей» [68] .

Общественная теория К. Маркса является важнейшим и во многом фундаментальным, определяющим этапом в раскрытии «магического характера» денег. Деньги для Маркса стали символом буржуазной цивилизации. Придавая деньгам значение отчужденной сущности, он считал их худшим из свойств капиталистического строя [69] . Подобно тому, как человек, пока он опутан религией, умеет объективировать свою сущность, лишь превращая ее в чуждое фантастическое существо, так и при господстве эгоистической потребности он может практически действовать (заниматься «предпринимательской деятельностью»), лишь подчиняя свою деятельность власти денег как отчужденной сущности.

Опираясь на труды своих великих предшественников (А. Смита и Д. Рикардо), Маркс обобщил большой объем эмпирического материала и показал, что деньги «пахнут», представляя собой всеобщий товар, который выдвигается из мира «единичных» товаров и противостоит им, выражая их стоимость. Именно этот товар становится всеобщим эквивалентом.

Деньги – это специфический товар, в котором «снято» противоречие между обособленностью производителя и системой общественного разделения труда. Понятие «снятия» восходит к диалектической логике Гегеля. Для него «снятие» было одновременно отрицанием и удержанием положительного, сохранением в новом виде предшествующего противоречия.

Деньги уже «затаены» в товаре в виде неразрешимого противоречия. Оно проявляется в виде «наличного бытия» двух противоположных определенностей товарной формы продукта труда: «меновой стоимости» и «потребительной стоимости».

Маркс в «Экономических рукописях 1857-1859 гг.» характеризует деньги как стоимость, ставшую независимой от потребительной стоимости: «Деньги – это ставшая самостоятельной меновая стоимость (в качестве таковой деньги как средство обмена выступают всегда лишь мимолетно) в ее всеобщей форме… Деньги – это "экстракт всех вещей", в котором их особенный характер погашен, всеобщее богатство как краткое резюме и противовес его, богатства, распределению и распространению в мире товаров» [70] . Тем самым была раскрыта стоимостная субстанция денег и их качество эталона.

Стоимость через деньги выражается в цене. Поэтому вся система стоимостных отношений функционирует как денежно-ценовая. В производстве и обращении фигурирует цены как денежная форма стоимости. Деньги, а через них и цены пронизывают все сферы народного хозяйства, обслуживая целостное движение общественного продукта.

История показывает, что стоимость (товар и деньги) реально существовали до того, как проявились хоть какие-то признаки специфически.

Великий философ и экономист XIX века сам не умел обращаться с деньгами. Когда Энгельс унаследовал предприятие своего отца, он выписал Марксу пожизненную пенсию. Маркс мог метать копья в сторону капитализма при условии, что капиталистическое предприятие обеспечивало ему жизнь. капиталистического способа производства. Они были частными и побочными формами предшествующих капитализму общественных формаций.

Капитал (нем. «?apital», франц. «capital», первоначально – главное имущество, главная сумма, от лат. «capitalis» – главный) возникает на такой ступени развития товарного производства, когда рабочая сила становится товаром. Процесс вынужденной продажи пролетариатом как андерклассом своей рабочей силы и означал превращение простого товарного производства в капиталистическое. Пролетариат – слово латинское; им в античном Риме называли неимущих граждан, не владеющих никакими «активами», кроме «proles» – потомства. Точный перевод с латыни – «бедные размножающиеся» [71] .

«Работодатель» соединяет рабочую силу и средства производства. В результате их потребления после реализации вновь созданного товара он получает большую стоимость, чем та, которая была им авансирована. Это приращение, избыток над авансированной суммой, и есть прибавочная стоимость. Ее источником является присвоение капиталистом излишков, создаваемых неоплаченным трудом наемных рабочих сверх стоимости их рабочей силы [72] .

Наемные рабочие безвозвратно меняют время на деньги. Совокупная отчужденная сила как результат деятельности людей принимает форму стоимости, прибавочной стоимости и, наконец, капитала, устанавливающего свое господство над всеми сферами общественной жизни людей. Капитал становится субъектом, а люди объектом его власти. Капиталисты и богачи прекрасно понимают источники и рычаги своего благополучия и своей власти, но тщательно их скрывают, поэтому их власть – «сила без славы». Жажду доброй славы порождают доблесть и геройство. Слава сестра гигантов и спутница крайностей.

Общественный строй, пришедший на смену феодализму, первоначально назывался «гражданское общество». Французские историки, исследовавшие скрытые пружины побед и поражений Великой французской революции, открыли классы, и тогда новый общественный строй был назван «буржуазным» по имени господствующего при этом строе класса. И только после открытия тайны капитала как главного экономического отношения буржуазного общества это общество стало называться «капиталистическим».

Понятия «капитал» и «капитализм» относятся к числу явлений, динамизм и текучесть которых почти беспрецедентны. Единственным ключевым элементом общественного производства, который может служить доказательством «кровного» родства между всеми стадиями (торгово-ростовщической, промышленной и глобальной) развития капитала является частная собственность и «Я-центричное» мировоззрение.

Каждый экземпляр рода Homo humanus при капитализме становится просто товаром и счастье для него, если ему удается найти покупателя. Результат эксплуатации выступает не в форме натурального прибавочного продукта, а в форме денег. Деньги как всеобщий эквивалент олицетворяют в капиталистическом обществе любую потребность; они заключают в себе все многообразие товарного мира и могут трансмутировать в любой товарный продукт.

Деньги как «общая шлюха человечества» (У. Шекспир) есть первая форма проявления капитала, а капитал как последний институт собственности – это обращающиеся деньги, которые употребляются с производственной целью и постоянно увеличиваются.

Особенность современных денег состоит в том, что они являются не только формой существования самих вещей, рынка и капитала. Деньги подчиняются собственным законам и заняты в конечном итоге только сами собой. Деньги меняют свою сущность и из средства становятся конечной целью. Инверсия по отношению к деньгам от средств «к цели» оказывается для западного человека почти бесценной психологической находкой. Она позволяет практически все цели в конечном итоге сводить к деньгам, а все стоимости – к финансовой стоимости.

Ради денег люди готовы пойти почти на все. Из измерителя стоимости деньги превратились в абсолютную ценность. Почти все продается, то есть с охотой обменивается на деньги. Все проплаченное становится разумным. Деньги как высшая ценность и есть БОГ современного общества и материализованная «американская мечта». В настоящее время эта «мечта» принимает форму глобального капитала.


7. Генезис глобального капитала и стадии его самоотрицания

Современную «постиндустриальную» эпоху можно назвать периодом тотальной гегемонии денег в форме виртуально-информационного капитала. Конкретное, по Гегелю, есть результат вместе с процессом своего становления. Анализ процесса становления капитала помогает пониманию его современного состояния. Формированию капитала как постоянно обращающихся денег предшествовал этап первоначального генезиса капиталистических отношений в эпоху Возрождения.

В период Ренессанса наблюдалось противоречивое стремление обожествить человеческое и спустить на землю божественное, совместить предельное торжество духа и свободную радость плоти. Была предпринята попытка соединить несоединимое: сублимацию и повседневность, фантастику и реализм, небесный верх и телесный низ, космический порядок и свободу воли, христианство и античность.

Только после эпохи Возрождения убийство стало возможным называть государственной целесообразностью, а предательство – общечеловеческими ценностями. Автономизация ценностей разорвала связь этики с вероисповеданием и, как следствие, политики с этикой.

Если буржуазия возникает первоначально в недрах феодального общества как своего рода «пробы истории» построить человеческое существование на началах религии и идеализма, то первая форма буржуазной идеологии появляется в лоне средневековой христианской идеологии в ходе переосмысления таких понятий, как «бог», «мир», «откровение» и «спасение».

До появления денег, капитала, буржуазных политических институтов возникает новый тип человека, не имеющего иной области сакральных действий, кроме сферы повседневной жизни и «трудовой» деятельности, направленной на получение материального дохода. Данный протобуржуазный тип личности явился важной культурно-исторической предпосылкой дальнейшего развития капиталистических отношений.

В эпоху Возрождения в Генуе появились первые банки как уличные обменные пункты, осуществлявшие денежные операции на скамьях, покрытых зеленым сукном. Постепенно банки превратились в эпицентр финансового мира. В.И. Ленин называл банки «нервными узлами хозяйства». История банков – это не только славная история роста их взлетов, но и периодических кризисов и банкротств. Если из высоких сфер казуистики перейти к базовым понятиям, то словосочетание «банковский кризис» правильнее было бы понимать как «узаконенное ограбление вкладчиков». После того, как «лопаются» коммерческие банки, их управляющие и хозяева как-то внезапно становятся миллиардерами.

Европейская Реформация стала революцией не только в религиозной сфере, очистив христианскую идею добра и равенства перед Богом, но и в самой идее государства. В результате государство перестало приобретать авторитет через божественную благодать. М. Лютер впервые обосновал превращение государства из патерналистского в классовое. В процессе этой метаморфозы представителями высшей силы оказываются богатые. Богатые стали носителями власти, направленной против бедных (бедные становятся «плохими»). Государство сняло с себя полномочия «отца», а народ перестал быть «семьей». Общество стало ареной классовой борьбы.

Протестантизм дает высокую оценку любой трудовой деятельности. Если санкционируются все виды труда, в том числе и ведущие к возрастанию богатства (ростовщичество), то и само богатство должно получить моральную санкцию. Стремиться к богатству любой ценой нельзя. Но не следует и чрезмерно сильно отказываться от «самого собой» достающегося богатства.

Эпоха Возрождения и Реформация перевернули моральный климат стран старого Света, заложив основы современной западной цивилизации. Католицизм вынужденно модернизировался, стараясь в то же время сохранить «имидж» и влияние. Протестантский архетип – нахождение человека один на один с Богом, исключая всевозможных социальных и институциональных посредников – конвертировался в принцип взаимодействия индивида один на один с рынком – безо всяких государственных и общественных подстраховок.

Так в Европе закончилось христианское средневековье и зародился новый хозяйственный уклад под названием капитализм. Он был не только следствием накопления капиталов, но и в значительной степени следствием торжества иудейского духа в экономике [73] .

По мере дехристианизации Запада идеологи этой модели все меньше вспоминали о Боге и все больше ориентировались на построение «земного рая» для избранного меньшинства за счет эксплуатации большинства. Главной ценностью в такой экономике стало служение рогатому золотому тельцу. Провозглашенная свобода совести превратилась в свободу обогащения. Все ценности приобрели денежную цену и начался процесс собственно становления капитала.

В западной Европе еще в XVII-XVIII веках в тесной связи с развитием и укреплением капиталистического способа производства складывалась политическая экономия, одним из теоретических предшественников которой был меркантилизм – экономическое учение и экономическая политика, согласно которым прибыль создается в сфере обращения, а богатство нации заключается в деньгах. Меркантилисты рассматривали деньги как денежную форму капитала. Но термин «капитал» ими еще не употреблялся. Много лет спустя идеи меркантилистов были восприняты современными апологетами теории монетаризма М. Фридмана.

Определенный шаг вперед по сравнению с меркантилистами в развитии экономической науки сделали физиократы – они «депьедестализировали» проблему богатства и перенесли ее в сферу производства. «Отец» физиократов Ф. Кенэ сделал обоснование такого переноса достаточно убедительным: он вывел его из принципа эквивалентности обмена. Обмениваться могут только равновеликие стоимости, а совершение обмена ничего не производит. Следовательно, в сфере обращения источник богатства искать не следует.

В настоящее время нет целостной обобщающей работы, характеризующей «анатомию» современного буржуазного мира. Но в процессе становления феномена под названием «Капитал XXI века» с определенной долей условности можно выделить несколько основных уровней.

Первый уровень – это капитализм XIX века. В данном случае речь идет о классической западной модели отношений труда и капитала, представляющей собой первый пласт в Монблане современного капитала – классический «обычный» капитализм («царство естественной необходимости», описанное К.Марксом в «Капитале»). Это слабо нормированный рабочий день, преимущественно индустриальный «отчужденный» труд при почти полном отсутствии социальной защиты и низкой заработной плате как основном стимуле к производительной «трудовой» деятельности.

Второй уровень означает этап, через который прошло человечество в начале XX века. Это мир эпохи монополистического капитала и империализма как подрыва основ рынка. Нетрудно заметить, что существует некоторая «преемственность» капитализма и империализма. Для подтверждения данного тезиса следует обратиться к работе В.И. Ленина «Империализм как высшая стадия капитализма» [74] .

В данной работе, написанной в 1916 году, была создана и изложена достаточно стройная теория империализма. Разработке этой теории предшествовал анализ В.И. Лениным работ английского экономиста Дж. А. Гобсона «Империализм» и австрийского марксиста Р. Гильфердинга «Финансовый капитал».

Возникновение Мировой социалистической системы не случайно совпало по времени со вторым этапом генезиса позднего капитализма: оба феномена были вызваны к жизни едиными основаниями.

Третий уровень связан с Великой депрессией на Западе в конце 20-х – начале 30-х годов XX века; она выявила противоречия капитализма и заставила искать модели, сочетающие рыночное и плановое начало. Америку из кризиса вывел знаменитый «Новый курс» Рузвельта, в конечном итоге опиравшийся на мощный фундамент сугубо американской мечты. Никаких утопий наподобие блага всего человечества не существовало. Государство обязывалось «всего-навсего» создать условия для того, чтобы эти ясные и привлекательные цели стали осуществимыми для каждого гражданина [75] .

Четвертый уровень – неолиберальный реванш с конца 70-х начала 80-х годов, особенно отчетливо проявившийся после распада СССР и мировой социалистической системы. Данный этап совпадает с периодом глобализации (как высшей стадии империализма) и эпохой тотальной гегемонии капитала [76] .

Произошло своего рода «отрицание отрицания» империализма в последние десятилетия XX века; что по спирали привело к возрождению в новом качестве сверхвласти транснациональных корпораций (ТНК), скрытой за видимостью «восстановления» свободы предпринимательства, частной собственности, рыночных начал и «свободной конкуренции». Либеральная материализация утопии Свободы привела мир к величайшей несвободе.

Экономическая глобализация означает для капитала эмансипацию от национальной и социальной ответственности. Капитал получает возможность отказаться от обременительных социальных обязательств и свободно мигрировать туда, где налоги и заработная плата ниже, социальное страхование не развито, а общая ответственность буржуазного класса максимально минимизирована.

В настоящее время главный механизм доминирования Запада связан с системой мировых финансов. Лишив деньги твердого золотого содержания, США как родина «печатной машинки» потребляют почти половину мировых ресурсов и придумывают все новые и новые финансовые инструменты для поддержания своей гегемонии. Соединенные штаты распространяли доллары по всему земному шару, пользуясь тем, что слово «доллар» фактически было тождественно слову «золото». Для сохранения власти над миром нужен неиссякаемый источник финансовых средств.

Финансовый капитализм доводит до абсолюта разрешение на ростовщичество и с идейной точки зрения как бы реализовывает мечту средневековых алхимиков, которые хотели сделать золото в реторте. Именно золото хотели сделать потому, что оно было единой мерой стоимости. Так как процесс изготовления золота противоречит фундаментальным законам природы, сделать его не удалось. Тогда возникла идея единой мерой стоимости считать доллар.

Доллар как бумажная «иконка» золотого тельца стал деньгами денег – эта денежная единица необходима как средство платежа и, что еще важнее, как средство определения цены всех остальных денег и валют. Доллар как «метаденьги» назначает ранги и спрос на все другие деньги и собирает со всего земного шара денежный налог в Федеральную резервную систему США [77] .

Изначально винтовка «рождает власть» (согласно учению Мао), а власть приносит деньги. Но по мере политической эволюции, а затем рыночной игры пирамида претерпевает инверсию, в результате которой финансовые тузы становятся старшими в колоде. Глобально-исторический сатана бесконечно превзошел свои литературно-христианские прообразы от Люцифера до Мефистофеля, поскольку он оказался призванным уничтожить истинные ценности и культуру смыслоделия.

Абсолютизированное ростовщичество «работает» в первую очередь с сознанием человека. Для того, чтобы закреплять обывателя непрерывно растущим долговым бременем, необходимо изменить его систему ценностей и подчинить правилам игры. Надлежит сформировать респектабельного алчущего потребителя, не имеющего никаких идеалов и не думающего о будущем. Именно поэтому появляется информационное общество. Представителям финансового капитала каждую секунду необходимо знать состояния валют и стоимости акций на всех биржах земного шара.

Финансовый капитал является не инструментом для обеспечения промышленного оборота, а самоценным местом, где деньги делаются быстрее и удобнее всего. Слова, сказанные Б. Пастернаком о Ленине: «Он управлял теченьем мысли и только потому – страной», почти полностью применимы и к современности. Информация становится инструментом создания уникального социального качества посредством использования новых форм влияния на содержание человеческого сознания.

Сохранению власти богатого меньшинства служит сконструированный вполне определенным образом экономический механизм. Он позволяет капиталам посредством ростовщичества [78] самоумножаться, оставляя неимущую часть общества вне конкуренции. К тому же в XX веке узкий круг «богоизбранных» банкиров добился бесконтрольного права на эмиссию мировой валюты и утвердил манипулятивные законы биржи. Тот, кто принимает эти законы за истину, автоматически ставит себя в подчиненное положение. А другой экономической системы в «свободном мире» просто не существует [79] .

Особенностью мировой финансовой системы всегда было доминирование денежной единицы наиболее сильной державы. Выпускаемые доллары являются универсальным и абсолютным оружием для господства над планетой Земля: все ее природные и интеллектуальные ресурсы гигантским долларовым насосом выкачиваются в США. Это «холодное» оружие изготовляется чрезвычайно легко и дешево (в электронном виде – нажатием кнопки на клавише компьютера американского ЦБ). Сумма электронных долларов в мировом обращении в сотни раз превосходит сумму наличных. Соревноваться с владельцами печатной машинки в материальном богатстве как квинтэссенции «философии успеха» становится бессмысленным.

Данный вид оружия, навязанный в результате мировых войн как средство международных платежей, заставляет все взаимосвязанные с США экономики других стран опасаться крушения доллара, ибо может быть спровоцирован обвал всех мировых бирж. Одна из целей глобализации состоит в расширении такой взаимозависимости. Для генерации постоянного мирового интереса в долларах потребность в них поддерживается экспортом политической и экономической неустойчивости в другие страны. В общем случае отчетливо проявляется закономерность: чем неустойчивее их экономика и валюта, тем больше потребность в «надежных» долларах.

США, претендующие на безусловное лидерство, предложили мировому сообществу свое понимание новых реалий, именуемое «идеологией глобализма». Не считаясь с исторически сложившимся этнокультурным своеобразием мира, с традициями, ценностями и национальными особенностями различных цивилизаций, они навязывают унифицированные модели и «правила игры».

Культурно-историческая глобализация является, безусловно, важным и полезным процессом, создающим предпосылки для взаимообогащения национальных культур. Всему миру принадлежат дифференциальное и интегральное исчисление, периодическая система химических элементов Д.И. Менделеева и теория относительности А. Эйнштейна. Наука в условиях глобализации становится «мозгом» всего человечества.

Но основоположники концепции глобализации не являются большими сторонниками процесса взаимообогащения национальных культур. Их планы и задачи вытекают из идеи эксклюзивности только одной цивилизации, за которой и признается право быть носительницей передовой культуры. Речь идет, конечно же, о западной цивилизации и американской нации.

Новый мировой порядок является по сути порядком сегрегационным: для одних он означает повышение уровня благосостояния и продолжение экспансии с привлечением дополнительных ресурсов, захваченных в ходе нового геополитического передела мира, для других – деидеологизацию с целью высвобождения земных ресурсов для тех, кто этого наиболее достоин. Ресурсы всегда ограничены, и «всем всего не хватит».

Благосостояние любой страны определяется принятой системой денежного обращения: печатает ли она свои деньги или пользуется чужими. Наиболее точно схему этого надгосударственного управления охарактеризовал М. Ротшильд: «Дайте мне управлять деньгами страны, и мне нет дела, кто создает ее законы» [80] . Данный концепт почти безукоризненно точно реализован в отношении России, деньгами которой ни Президент, ни Правительство не управляют, так как Центральный Банк фактически выведен из подчинения российских властей.

Крах глобальной долларовой пирамиды представляет серьезную опасность; именно с этим обстоятельством, с некоторой «отстройкой» от обреченного доллара связано срочное введение Евро и переход на единую валюту стран Азиатского и Тихоокеанского регионов (сингапурский доллар). Наблюдается вхождение денег в некоторое новое состояние, характеризующееся крайней сложностью мира денег.

Монетаризм, защищающий американскую монополию на эмиссию – не экономическая теория, а идеология, которая либо продвигается долларом, либо вбивается сапогом. Это хорошо видно на примере с Югославией и Ираком. Грубо говоря, главным производством США является производство доллара, и оно по рентабельности превосходит все остальные производства.

Современный виртуальный финансовый капитал, в отличие от классического, стремится купить не только способность человека к труду, но и его душу, подчинив себе человека в целом. Образно можно сказать, что глобальный капитал создает своеобразное силовое поле, которое «намагничивает» человека и изменяет его потребности, интересы и ценности: все чувства и мысли «целеустремленного субъекта» в конечном итоге начинают приобретать «материальный оттенок». Попадая в поле гегемонии капитала, человек начинает жить и работать по правилам этой власти. Его покупают на работе, его превращают в члена корпоративной структуры, он является клиентом корпорации как потребитель, им манипулируют как политической марионеткой с помощью политических технологий, он становится объектом идеологического манипулирования со стороны средств массовой информации [81] .

Созидательный потенциал либерального виртуального «экономического человека», при всей его внешней респектабельности, гораздо ниже марксистского пролетария как брутального «могильщика старого мира». Сам генезис (архетип) данного «делателя Истории» с булыжником как главным орудием политической борьбы включает страсти и мотивы, намного превосходящие мотивации эгоистического индивидуума, пристегнутого к собственным инстинктам и занимающегося психотренингами, дианетикой и самовосстановлением.


8. Воспроизводство и самовосстановление человека

Рассматривая общество как один из системных и динамичных элементов структуры бытия, нетрудно вслед за основоположниками и классиками прийти к заключению, что конечным результатом процесса производства должно выступать само общество и «деятельный» человек в его социальных отношениях.

Предпринимательство как вид деятельности и практическое творчество людей по комбинированию факторов хозяйствования является атрибутивным свойством человечества и представляет собой определенную положительную ценность. Данный рисковый вид деятельности является способом самообеспечения человека товарами и услугами посредством затраты определенных физических (и умственных) усилий. Предприниматель вылавливает идеи из воздуха и профессионально материализует их, связывая людей таким образом, что из этой надличностной связи вырастает новое качество.

В.И. Даль в своем знаменитом словаре отмечает, что «предпринимать» – значит затевать, решаться исполнить какое-либо новое дело, что данный процесс связан со смелостью, решительностью и отвагой, доходящей до безрассудства и означает свершение чего-либо значительного.

Термин «предпринимательство» содержит неразличимое слияние трех значений. Чего-то важного, значимого, высшего. Чего-то архаического, предшествующего (предок, предшественник). И чего-то авантюрного, опережающего (предвидеть, предохранять, предотвращать). Предприниматель – это не профессия, а слой компетенции в человеке [82] .

Для «нормального» индивида вполне естественно стремление к максимизации потребления и минимизации затрачиваемой энергии посредством присвоения чужого продукта. Этот процесс присвоения называется воровством и становится (является) законом современной жизни. Безнаказанное воровство – это и есть идеальный бизнес [83] .

Потребность в творческой деятельности, порождаемой трудом как потребностью здорового организма, является вечным спутником человечества и может полностью раскрыться только в условиях неотчужденного труда. Простейшей формой этой потребности является трудолюбие. К сожалению, социальная потребность в самом труде, являющаяся вечным спутником человеческой культуры и ее родообразующим началом, так и не была полностью и в неискаженном состоянии реализована в живой Истории.

Значение социально-преобразующей деятельности, как и роль самого труда в истории социальных преобразований трудно переоценить. Эта значимость проявляется в том, что социально-преобразующая и «трудовая» предпринимательская деятельность должны производить самого человека. Если история есть результат деятельности людей, то этим результатом являются в первую очередь не артефакты, а сам человек, делающий историю.

Если деятельный индивидуум выступает в качестве «элементарного бытия» богатства общества, то производство должно становиться, прежде всего, производством потребительных стоимостей. Понятие «потребительная стоимость» может быть определено только через потребности человека. Экономика потребительной стоимости как политэкономия конкретного, а не абстрактного труда должна начинаться с представления именно о потребностях. Таким образом, в центре внимания оказываются не отчужденные категории типа товара, денег и прибыли, а реальный живой действующий человек.

Можно сказать, что закон потребительной стоимости и есть по сути дела закон воспроизводства человека, так как потребление, составляя необходимое звено механизма действия данного закона, предполагает воспроизводство самого человека не только как предпосылки и творческого начала производства, но и как конечный результат. Через потребление произведенного продукта, отмечал К. Маркс, человек «возвращается опять к самому себе, но уже как производящий и воспроизводящий себя самого индивид» [84] .

В современной литературе производство теоретически должным образом не представлено воспроизводством самого человека как основного богатства общества. В концепциях информационного постиндустриального общества почти до нуля низводится значимость социально-преобразующей деятельности, материального производства, роль труда и самого человека.

В условиях существования тяжелой формы экономической наркомании и отсутствия адекватных форм общего сознания, которыми больны США и весь Запад, человеку отказывается «в удовольствии» быть «субъектом социальных преобразований» и настойчиво предлагается привлекать счастье и деньги (которые уже давно находятся в западных банках), заниматься дианетикой, самовосстановлением, аутотренингом, фитнесом, становиться успешными и здоровыми.

Создатель дианетики Р. Хаббард дает такое определение своему учению: «Дианетика, метод духовного исцеления – наиболее действенное учение о разуме. Слово «дианетика» означает «посредством разума». Происходит от «dia» – «через» и «nous» – «душа», «разум». Более развернутое понимание этого термина – «то, как разум влияет на тело». В дианетике человек в «оптимизированном» состоянии называется клиром, а процесс приведения его в это состояние – клированием. Данная процедура, с позиций дианетики, способствует наилучшему управлению физиологией организма и обстоятельствами общественной жизни.

Суть такой психической установки сводится к умению «вмонтироваться» в функционирующую общественную систему вне зависимости от доминирующих в ней идеалов и нравственности. Дианетика исходит из тезиса, что каждый человек «хороший» по своей природе и что основные силы разума и человеческой натуры направлены на созидание и благо.

В целом для обеспечения процесса «самовосстановления» человеку настойчиво рекомендуется формировать у себя осанку и мимику «победителя». Надлежит искусственно вызывать внутреннее состояние радости и усилием воли формировать мысленный образ здоровья. Такое поведение будет самопроизвольно инициировать искомый результат. Самовосстановление (как и получение богатства) связывается с верой в силу самовнушения и основано на акцентировании доверия к естественным силам человеческого организма и работе с эмоциями, чувствами и образами, а также формировании нового отношения к миру. По сути – это приведение в гармоничное единство многих миллионов мозговых клеток, выполняющих программу здоровья.

В качестве одного из условий правильной работы с мозгом считается умение испытывать беспричинную радость и ощущать «полноту бытия». Данная методология сближается с философией античных стоиков и ее основными принципами «чтобы не было страданий, надо не иметь желаний» и «жить надо сообразно природе». Но в конечном итоге стоики превращаются в скептиков, сомневающихся в истинности всех богов и идеалов. Социальная активность, подавленная на психическом уровне, ведет к депрессиям и необходимости в «самовосстановлении».

Самовосстановление, самовнушение, самопомощь, самолечение, самоусовершенствование – провести демаркационную линию между этими понятиями сложно и в каждом случае нужно мыслить конкретно. Некоторой доли самопомощи избежать в любом случае невозможно: даже в процессе амбулаторного лечения многое зависит от того, что и как думает человек.

В принципе грамотная самопомощь в тех случаях, где не требуется врачебная квалификация, возможна и даже (в условиях современной платной медицины) почти необходима. В арсенал врачебных средств обычно входило и экспертное знание, предаваемое пациенту – врачебная информация, использование которой всегда предполагает некую степень самостоятельности.

Можно согласиться с психотерапевтами, что ни возможности самоусовершенствования (в процессе самовосстановления) человека как части природы, ни высокая нравственность не входили в природные замыслы. ПриРОДа не планировала нашу гармоничность и совершенство, так как естественный отбор давал возможности лишь для сохранения РОДа и всякий индивид имел право жить лишь в той степени, в какой вносил вклад в продолжение этого рода. Человек есть творческий инструмент природы, которую Лао-Цзы определил как модель Вселенной. В него вложено великое доверие и великий вызов природе самой себе [85] .

Следует заметить, что этимология слова «природа» говорит о том, что для российского сознания было характерно своеобразное обожествление природы, начиная с доисторических времен и заканчивая современностью. В древнерусском мировоззрении существовал целый пантеон богов, с именами которых связывался сам Космос, его устройство и происхождение. Главным божеством и родоначальником древнерусских и древнеславянских богов был Род – бог Вселенной, прародитель мира и человека, божество всей природы и плодородия. Он олицетворял Космическую Жизнь до того, как появились в мире Свет и Солнце, Земля и Небо, вода и суша, люди и звери.

Человеческий род ведет свою родословную от данного верховного божества. Имя этого бога было на Руси настолько значимым, что оно и в настоящее время живет в русской речи. Как бог Род создал все во Вселенной, так и слово (корень «род») породило целую семью однокоренных понятий: «при род а», «родина», «народ», «родия», «родник», «родить» и т.д. [86]

«Теоретическое обоснование» всех экзерциций по самовосстановлению и самосовершенствованию в условиях социальной аномии и условий для воспроизводства идентичности обычно сводится к следующей сентенции: «что внутри, то и снаружи», «сумма внутренних сил примерно равна сумме сил наружных» и «если не можешь изменить ситуацию, то надо изменить отношение к ней».

Выполняя рекомендации по самовосстановлению, человек может улучшить свое физическое здоровье и формы тела, которое «одолжила нам Вселенная» (мудрость Лао-цзы), но он не выталкивается в широкое социальное поле действий и не способен стать «субъектом истории». В подмене понятия «воспроизводство человека» термином «самовосстановление» состоит специфическая «особенность» современной философии.

Данное явление можно назвать «сотериологией успешности». В ее основе лежит рассечение трансцендентного (высшего) и имманентного (низшего). Не только марксисты считают, что без этого вообще невозможен капитализм. В целом с данным тезисом можно согласиться. Фактически это означает, что современный человек имеет право только на утешение и не имеет права на активное вовлечение идеальной мотивации в круг обыденного.

Сращивание высших и низших мотивов выводится за скобки современной системы управления социумом, так как капитализм поставил перед собой задачу создать «внеогневую» культуру жизни. И какое-то время казалось, что он эту задачу действительно решил. В этом и состояла иллюзия так называемого «конца истории». Но события 11 сентября 2001 года показали, что другой путь есть. Сама трагедия и возникшая вслед за ней угроза глобального терроризма [87] заставили американцев, особенно принадлежащих к креативному классу, задать себе отрезвляющий вопрос относительно своей жизни и приоритетов.

Ранний капитализм, который М. Вебер называет «протестантским», еще оперировал «технологией» прорыва из Имманентного в Трансцендентное, из повседневного в идеальное. Желание слиться с Богом диктовало напряженность деятельности. Избранные сильные инициативные особи могли попытаться преодолеть раздвоенность мотивации, встав на путь тиранической эксплуатации повседневности (имманентного) во имя достижения связи с идеальным (трансцендентным). Но эксплуатируемые были лишены связи с Богом и в период раннего капитализма. Современный же капитализм почти полностью основан на мотивационной расчлененности [88] .

Согласно М. Веберу, протестантская этика породила капитализм, а не капиталистическое предпринимательство – протестантский дух. Но достаточно трудно ответить на вопрос, почему данный протестантский дух появился именно в Европе после Великих географических открытий и начала заморской торговли? Почему раньше появились конкистадоры, а только затем – пуритане, а не наоборот? Почему протестанты стали преобладающей силой именно на Северо-Западе Европы, а не на родине капитализма, в Италии? Протестантизм, в отличие от первоначального христианства, максимально содействовал генезису капитализма. Но только лишь после того, как он сам был призван к жизни экспансионистским предпринимательством в католическом мире.

Колонизация предшествует становлению буржуазного государства, и капиталистический порядок заключался в обращении с рабочими Запада так же, как прежде Запад обращался с населением колоний. Отношение между капиталистом и рабочим было частным случаем отношений между колонизатором и колонизируемым.

Новое время было отмечено двумя волнами экспансии западного капитализма и большими «выбросами Запада» вовне его первоначальных географических границ. Первая волна последовала за великими географическими открытиями и означала колонизацию многих незападных культур. В ходе этого процесса большое число народов и даже целых цивилизаций были просто уничтожены.

Вторая волна, начавшаяся на рубеже XIX-XX веков в эпоху империализма, была связана с использованием новых механизмов овладения ресурсами планеты. В данный период объектами экспансии стали большие цивилизации, избежавшие колониальной зависимости или уже освободившиеся от нее (Китай, Россия, страны Латинской Америки). Данные «цунами» вызвали целый ряд революций и войн. Возможно, что в настоящее время зреют предпосылки для третьей антиглобалистской волны.

Диагноз современности с ее «бизнес-тренингами» и «геополитическими вертикалями» позволяет прийти к выводу: свобода не делает человека автоматически абсолютно счастливым и не оберегает человеческую личность от подавляющего влияния посторонней воли. Так называемый «свободный» субъект во многом делается даже более зависимым и слабым, теряя внутреннюю устойчивость. Увеличивается удельный вес безответственного слоя, не считающего нужным вырабатывать самостоятельную духовную и жизненную позицию, не желающего выходить из мира иллюзий и не готового к глобальным переменам и катаклизмам.

Подавляющее большинство представителей «современной цивилизации» не способно на критическое принятие навязываемых им моделей потребления. Люди данного сорта не управляют своими желаниями. Более того, их желания даже формируются не ими самими. Этот своего рода «потребительский пролетариат» ориентируется не на «светлое будущее», а на созданное для них настоящее, яркие развлечения и эйфорию по банальному поводу.

Нормальные человеческие ценности должны закладываться вместе с запахом родной земли и в детский растущий организм должно входить вещество идеала. Без определенной «дозы» этого вещества индивидуум не может полноценно формироваться и расти в онтогенезе. Вода приобретает хорошие или дурные качества от почв, по которым струится, а человек – от края, в котором родится.

Исторический опыт развития творческой активности человека показывает, что включение в творческую социальную деятельность может сдерживать рост вещных потребностей и выступать как альтернатива этим потребностям. Не частичный человек и репродуктивный труд, а творческая созидательная (социально-преобразующая) деятельность с синкретическим слиянием «целевых функций» деятельности и самой личности – таким должен быть первый шаг к свободному и гармоничному развитию «субъектов Истории».

Сегодня молодежи прививается «стремление к самодостаточности», а воспитательные программы нацелены на формирование умений и навыков, необходимых в условиях возрастающей конкуренции. Суть новых подходов в воспитательной работе сводится главным образом к формированию у молодых людей так называемых «лидерских качеств», которые наиболее присущи американской модели и отсутствуют в ментальном мировоззрении «непрогрессивных» народов. Народ наматывается на идеал антигероя.

Как следствие, в «нецивилизованных» странах не наблюдается воспроизводства человека не только в социально-экономическом, но и в простом биологическом аспекте: во многих странах (включая Россию), наблюдается демографический спад. Данная проблема имеет определенную предысторию. На знаменах Французской революции была написана триада идеалов «Свобода, равенство и братство». Не очень принято обсуждать, что означает это «братство» и куда оно подевалось потом. Победители вовсе не собирались по-братски делиться своими правами и состояниями с простыми гражданами. На нериторический вопрос «Что делать?» дал ответ английский экономист и священник англиканской церкви Т. Мальтус. Он предлагал весьма незамысловатые меры по борьбе с «лишними» и «не очень удобными» людьми. Суть их сводилась к тому, чтобы отменить благотворительность, но поощрять преступность и войны.

Все население-граждане планеты Земля одинаково хорошо жить никогда не будет. Ни один общественный строй не сможет обеспечить все человечество по сегодняшнему стандарту жителя США или Западной Европы. В истории человечества вообще не существовало общественного устройства, которое давало бы все и всем. Современная мировая экономика может поддержать на плаву лишь только ограниченный слой людей за счет перераспределения ресурсов и избавления от «не очень волевой» части человечества.

Согласно Меморандуму NSSM-200 (National Security Study Memorandym), который 26 ноября 1975 года стал руководством к действию в области американской внешней политики, «для поддержания политической, экономической и социальной стабильности в странах-поставщиках природных ресурсов следует пропагандировать методы и средства снижения рождаемости в этих странах по самым разным каналам». И в первую очередь это следует делать через систему образования и средств массовой информации [89] .

По существу, в Меморандуме была поставлена стратегия и тактика демографической войны, которая, в отличие от войны ядерной, химической или бактериологической, уже идет. Пентагон открыто призывает придать «планированию населения» статус программы по разработке новых видов оружия. Эти новые виды оружия весьма успешно применяются и в лучшем случае не способствуют повышению качества жизни «непрогрессивных народов».

Балансы нужно соблюдать не только канатоходцам в цирке, но и любым социальным системам. Нельзя изымать больше того, что необходимо для простого физиологического воспроизводства. В России происходит сокращение численности населения примерно на один миллион человек в год и тотальный рост всех видов опасных заболеваний. Математически процесс неумолим. Длинная очередь из 143 миллиона человек приговорена накоплением валютных «резервов» и дисбалансу в трафиках экспорта и импорта к досрочному вымиранию. Как рассчитала Маргарет Тэтчер, обожаемая большинством «интеллектуалов» России, остатки русских всех национальностей через несколько десятков лет уже не будут хозяевами на этой земле.

Самовосстановление, физическая культура, дианетика и психотренинги полезны, но сначала надо создать условия для воспроизводства человека и сохранения общедемографического баланса страны.


9. Нищета и бедность «как болезнь»

Ежу заметно, что наряду с необходимостью изучения причин и способов появления богатых индивидуумов с их властными и «газированными» амбициями назревает настоятельная потребность в сущностном анализе богатства и бедности не только в индивидуальном, но и в «глобальном» аспекте.

Дифференциация человечества на богатых и бедных индивидуумов имеет глубокие исторические предпосылки [90] . На определенном этапе исторической эволюции различное социальное положение индивидов и факторы, его определяющие, становятся проблемой научных разработок.

В процессе зарождения и становления экономической науки категория богатства обозначала одновременно предмет и основной мотив исследований. На протяжении веков экономическая и философская мысль напряженно искали естественные законы производства, сохранения, распределения и накопления общественного и индивидуального богатства. Ими оказались законы капитализма.

Основной труд А. Смита называется «Исследование о природе и причинах богатства народов». Уже во времена А. Смита богатство рассматривалось как благо, к которому можно и должно стремиться. Собственно, вся экономическая теория А. Смита представляет собой некоторую модель, построенную вокруг одного-единственного фактора под названием «богатство».

Наличие полюса богатства в антагонистическом обществе с неизбежностью предполагает существование и полюса бедности. Нищета процветает наряду с богатством. Причем бедность как категория политической экономии была осмыслена в науке раньше богатства. К. Маркс в «Нищете философии» отмечал, что «в рамках тех же самых отношений (капиталистических – С.Е.), в которых производится богатство, производится также и нищета» [91] .

Одним из толчков к разработке экономической теории для Маркса послужила работа П.Ж. Прудона «Философия нищеты». Прудон полагал, что антагонистические противоречия капитализма можно уничтожить «путем тихой метаморфозы» и реформы банков. Борьба с прудонизмом требовала разработки экономической теории и выяснения сущности и места денег в капиталистической системе.

Если разрушительная критика в Германии старалась «разобраться» со всем определенным и существующим при помощи принципа самосознания (Гегель в «Феноменологии духа» стремился доказать, что самосознание есть единственная и всеобъемлющая реальность), прежде чем дойти до действительного человека в лице Фейербаха, то критическая французская мысль старалась достигнуть того же при помощи принципа равенства.

В «Нищете философии» Маркс показал, что экономическое учение Прудона является шагом назад по сравнению со Смитом и Риккардо, которые не сводили стоимость товара к «стоимости труда» и источником прибыли считали прибавочный труд. Позднее Маркс так оценивал «Нищету философии»: «В этой книге содержится в зародыше то, что после двадцатилетнего труда превратилось в теорию, развитую в «Капитале».

Автор «Философии нищеты» был склонен в определенном смысле к диалектике и постоянно колебался между капиталом и трудом, то есть между признанием и непризнанием «разумности» капиталистической действительности [92] . У современных авторов «Философии богатства» таких колебаний обычно не возникает.

«У нас, – отмечает Н. Хилл, – капиталистическая страна. Она развивается благодаря капиталу, и мы, те, кто пользуемся благами свободы и возможностей, кто стремится к накоплению богатств (курсив наш – С.Е.), должны знать, что ни богатств, ни возможностей у нас не было бы, если бы организованный капитал не дал их нам» [93] .

Можно с сожалением констатировать, что наряду с существованием достаточно большого количества современной литературы под условным названием «Философия богатства», усиленно пропагандирующих эффективность «кнута воли, топора действия и салюта мечты», не написана пока книга «Нищета современной философии».

Мыслители доиндустриального периода считали проблему бедности идеальной и приемлемой формой существования. Нужда являлась духовно облагораживающим условием жизни. На подобное отношение повлияли религиозные постулаты и христианская традиция, согласно которым помощь бедным была богоугодным делом, а бедность – сознательно выбираемым и отстаиваемым принципом жизни. Бедность и ее крайняя форма проявления – нищенство (пауперизм) не связывались с понятием ответственности людей за свое положение.

С появлением «экономического человека» происходит смена установок по отношению к бедным и бедности вообще в массовом сознании и социальной мысли, выделение данной проблемы в особую сферу познания и поиск научных методов ее исследования и решения.

Признание функциональной связи капитализма и бедности привело к рассмотрению данного явления преимущественно через экономические факторы, сквозь призму экономических отношений, этики труда и некоторого универсального эталона нужды, выраженного в количественных (денежных) показателях. Учитывались не только физиологические факторы, представленные в виде количества средств к существованию, но и социальные, отражающие отношения зависимости, эксплуатации и неравенства.

Примерно с середины XX века признается закономерность (постоянство) существования бедности и «свобода» в выборе предпочитаемого стиля жизни. Современное общество благосостояния не включает бедность в свою культуру, оставляя ее в собственном замкнутом пространстве. Неприятие бедности как тяжелой формы психического заболевания переводится в плоскость неприятия бедности как стиля жизни. Считается, что бедный – неудачник с точки зрения естественного отбора, не владеющий техниками самовнушения. Сама же социальная действительность признается «разумной» и рекомендуется изменять образ жизни «неудачников», а не само общество.

Бедность, богатство и деньги сами по себе понятия духовно нейтральные. Бедность или богатство человека еще не говорят о его нравственности или аморальности. Формула «бедность = добро, богатство = зло» не является абсолютно верной и универсальной. Владелец миллионов может жить честно и благоразумно. А бедный человек, наоборот, оказаться эгоистом и средоточием низких духовных стандартов. Бедность не есть ореол святости. Но нельзя забывать, что именно материальное богатство чаще всего провоцирует бездеятельность, леность и алчность.

СССР и Россия с точки зрения проблем бедности в общенаучном плане представляют особый интерес. Бедность существовала и в Советском Союзе, не устают напоминать нам «реформаторы на американской тяге». Но никогда еще в новейшее время, – утверждает С. Коэн, – это явление не носило такой масштабный, такой глубокий, такой отчаянный характер» [94] .

Соединенные Штаты безусловно стремятся к мировому доминированию [95] . Но социальная дифференциация и бедность в России при полит-технологически внушаемом патриотизме является результатом внутренней российской политики. Имущественное неравенство создает в России «разность потенциалов» – неравновесное состояние, которое может поддерживаться только с помощью политической власти.

Российская общественная жизнь демонстрирует свойства искривленного пространства, в котором естественные и привычные человеческие ожидания неизменно оказываются обманутыми. В условиях углеводородной экономики и управляемой деградации народ («электорат») уже давно ведет практически почти нелегальное экономическое существование. Быть может, уже следует осознать, что стоическое терпение в нищете не является признаком ни доблести, ни геройства.

Олигархический олимп, сосредоточивший в своих руках все богатства и определенную власть над Россией, надежно защищен от окружающего мира бедности информационным щитом и силовым аппаратом. Уделом людей, живущих «производительным» трудом, становится неразрешимое (в рамках данной системы) противоречие между сущностью и существованием. Происходит снижение социальных запросов населения в результате постепенного свыкания с бедностью и утраты надежд на восстановление прежнего уровня жизни. Угроза голодом и обеднение населения является старым и испытанным инструментом власти. Эту идею развил еще Мальтус на заре капитализма.

Для «дорогих россиян» сегодня определили место интенсивно работающей массы, которой надлежит за невысокую оплату много трудиться, периодически «подтягивая пояса» после очередного дефолта («большого успеха» политической элиты). Источником так называемой «социальной стабильности» современной России является политическая депрессия, психологическая усталость и «расфокусировка» общественного сознания налогоплательщиков.

Группа населения, «неадаптированная к рыночным отношениям», практически выпадает из современности, не имея возможности выработать собственную стратегию инновационного поведения в силу отсутствия у них желания, сил и средств.

При наличии в современной России достаточно большой социальной дифференциации настойчиво проводится тезис о том, что неравенство между богатыми и бедными является абсолютно необходимым условием эффективности национальной экономики. За отказ от него народу придется, якобы, заплатить неизбежным погружением в пучину всеобщей бедности, как это и происходит во всех странах, отказывающихся от рыночных методов управления.

Американские неофиты «философии успеха» бедность этого мира оценивают не как следствие эксплуатации и социальной несправедливости, а как результат греховной лени и нерадивости человека. Демонтаж социального государства и реализация концепции «открытого общества» [96] могут быть оценены как лишение ленивых, нерадивых и неприспособленных мира сего алиби и самозащиты. Считается, что неистребимая природная лень и надежда на авось особенно присущи русскому человеку – ведь все мы воспитаны на сказках, герои которых – гениальные лодыри и бездельники (дурень Емеля, дурачок Иванушка и т.д.).

В русском языке слова «труд» и «трудно» являются однокоренными. То же самое можно сказать о словах «работа» и «раб» (подневольный работник). Но славяне (вернее – «словяне» от «слово») никогда не торговали людьми. В России не было рабства – пленных с добром отпускали домой, так как одним из высших проявлений образа Божьего являются созидательные способности человека, не обменивающиеся на деньги и рабский труд. В России «раб» – означает «раб божий».

Споры об отношении россиян к труду велись испокон веков. «Копья ломаются» и по сей день. Вероятно, упрощенчеством было бы прямолинейно опровергать злонамеренные суждения. Русский народ шел сложной и трудной дорогой поиска собственной траектории развития. На его изначальные свойства и качества всегда оказывало влияние множество как положительных, так и отвлекающих от созидательной работы отрицательных факторов.

Географические просторы и богатство воображаемых вариантов («захочу – в Сибирь уйду новую жизнь начинать») обернулись для России некоторой мягкотелостью и непривычкой сражаться за каждый свой день как за последний шанс. Это был своего рода наркотик, расслабляющий волю. Не все русские народные пословицы и поговорки были сильно проникнуты идеей «пассионарности» и мегатрудолюбия: «Птичка Божия не знает ни заботы, ни труда», «Работа не волк, в лес не убежит», «От работы не будешь богат, а будешь горбат», «Трудом праведным не наживешь палат каменных», «Только тех, кто любит труд, негры в Африку берут».

В России с ее мессианством и духовностью существовал культ бедных и гонимых, а богатство всегда считалось чем-то не очень положительным. Притча про богача и верблюда перед игольным ушком была принята у нас со всей серьезностью. Не тот угоден, кто богат: Христос – Бог униженных. А тот угоден, кто беден, несчастен и страдает. Трудись не трудись – это для русского Бога в конечном итоге не имеет большого значения. Страдай, кайся, люби и жалей всех – тогда ты Ему угоден. Страдающий на каторге вор ближе русскому Богу, чем богач [97] .

Но лодыри и пьяницы не могут создать великое и могучее государство. В советский («советский» от слова «вече») период вековые социальные идеалы асимптотически сближались с наличным бытием и тканью самой жизни, становились практически достижимыми и выступали как реальные повседневности. Нейтральная обыденная жизнь «homo soveticus» почти целиком перетекала в ритуальное действо, до предела насыщенное образами, призванными подчеркивать величие рожденного ленинским самосознанием и всегда хронически правого «мира-духа» под названием «партия» как организации, монопольно владеющей всепобеждающим учением.

Претворение социального идеала в действительность означало как бы вступление неисчерпаемой сущности в мир явлений и переход от потенциального бытия к реальному. Определенные грани и ингредиенты сущности разливались в существовании и обнаруживались в зримых феноменах действительной социальной жизни. Россия оказалась в эпицентре исторической дефлорации. Мы первыми высадились в метаистории, как американцы на Луне. Российское развитие – это не преобразование самотождественного социума, а смерть и новое рождение. Каждый новорожденный социум может стать вариантом развития человечества.

Утопические социальные идеалы в реальной повседневности превращались в «планы партии и правительства». Плановая модернизация предусматривала быстрейшее сокращение уровня экономического развития между СССР и западными странами. Для этого закладывались почти невозможные («форсированные») темпы социальных преобразований.

В советской империи существовало сложное сочетание нематериальных, материальных стимулов и методов внеэкономического принуждения (социального насилия) к труду. Подобно гомеровскому, советский Ксанф был красного цвета [98] .

Одними только материальными стимулами нельзя получить социального сверхусилия, необходимого для актуализации социального идеала. Русскому человеку чужда протестантская этика. Для него смысл – это базис, а не надстройка. Если его труд – не подвиг, он будет лучше спать на печи. Страх также не может быть основой серьезной творческой мотивации, подавляя творческую инициативу и духовную мотивацию.

Трудно поэтому согласиться с мнением живущего в США философа А.Л. Янова, который в контексте западных интеллектуальных дебатов о России высказывает следующую точку зрения: «Это правда, что только коммунистическому диктатору (Сталину – СЕ.) удалось реализовать (по крайней мере, частично) экспансионистскую программу выродившейся (! – С.Е.) «русской идеи». Это правда, что ему удалось – в процессе жесточайшей контрреформы – восстановить в России крепостное право и даже на время сделать рабский труд основой советских производственных отношений» [99] .

Объективный анализ русской идеи обнаруживает особую, парадоксальную связь между российским общественным идеалом и идеей русского коммунизма. Еще П.Я. Чаадаев и Ф.М. Достоевский писали, что Россия призвана разрешить все проблемы западной цивилизации. Попыткой такого разрешения до некоторой степени и был социализм на русской почве. Партийные же каноны советского периода имели такое же отношение к утопическому социальному идеалу, как современные США к идеалам американской демократии.

Подлинная русская идея не разделяет, а объединяет свои конкретные исторические воплощения: древнюю княжескую Русь, Московское царство, империю Романовых, Советский Союз и даже РФ/СНГ; связывает православие-самодержавие – с марксизмом-ленинизмом, смуту – с перестройкой, Распутина – с Путиным.

Проникновение капиталистических, рыночных элементов в советскую плановую систему выражалось в таких явлениях, как теневая экономика, а также связанное с ней имущественное расслоение и появление понятия «нетрудовые доходы». Наличие элементов стихийности было связано с самой природой человеческого познания, заключающейся в том, что человек как часть объективной реальности не может до конца все познать и предвидеть.

Настоящее всегда несет в себе определенные черты прошлого. В этом смысле теневую экономику можно считать «эмбрионом» рыночной экономики: одновременно с созданием способов нейтрализации дефектов плановой системы возникали (обычно в извращенной форме) элементы рыночных механизмов.

Основной парадокс современного либерального реформизма в России с развитой отрицательной эффективностью состоит в том, что он требует счастливо-гедонистического буржуазного сознания от граждан, находящихся в самом низу социальной лестницы. С «социальными маргиналиями», испытывающими мотивационную расчлененность, очень трудно договориться и убедить в необходимости укрепления государства или проведения экономических реформ. Нищих людей интересует преимущественно их собственная жизнь.

Комплексное совершенствование общественной жизни, прекращение вывоза капиталов, успешное осуществление продуманной экономической реформы совместно с возрождением социальных архетипов могло бы обеспечить качественный сдвиг в стимулировании труда русского человека. [100]

В России большинство людей не видят реальных путей разрешения противоречия между сущностью и существованием. И это обстоятельство будет создавать проблемы при реализации любых социальных проектов. Воодушевить одной и той же национальной идеей олигарха и бомжа с Московского вокзала сложно или совсем невозможно (слишком «широка» должна быть «общая платформа»).

В настоящее время качество не признается мерилом успеха. Однако количество материальных благ на планете Земля в конечном итоге ограничено. Как следствие возникают конкуренция, битвы, сражения и социальное расслоение. Глобализация предоставляет самым богатым возможности ускорения процесса «делания денег». Использование новейших технологий для чрезвычайно быстрого перемещения крупных денежных сумм по всему земному шару дает возможность осуществлять все более эффективные спекулятивные операции. Источник несчастий спрятан в красивой оболочке.

В современных условиях процесс обогащения («достижения успеха») освобождается от сковывающих и раздражающих связей с производством вещей, обработкой материалов, созданием рабочих мест и руководством людьми. «Старые богачи» нуждались в бедняках, которые создавали их богатство и поддерживали его. Новым богачам бедняки не нужны [101] .

В результате исчезает даже иллюзия защищенности «власть претерпящих» и надежда на возможность поддержки со стороны власть имущих. Образ элиты размывается и становится все более анонимным и «кочевым». Сегодняшние хозяева жизни не видят своих «рабов» и никто никого не заставляет работать за гроши. Создана система, которая делает это автоматически и освобождает «суперволевых» предпринимателей от ненужных нравственных терзаний. Происходит «сдвиг власти» к экономическим акторам, которые не ограничены в своих действиях территориальной привязкой.

В современной российской детективной действительности честолюбие и целеустремленность способных и одаренных людей устремляется в основном в сферу хрематистики и виртуальной экономики. Это означает, что в почти полностью отчужденном и силовом предпринимательстве возникает и развивается бизнес фиктивного капитала, называемый сегодня элитной экономикой.


10. «Элитная экономика» и силовое предпринимательство в России

Согласно широко распространенной (вернее – распространяемой) точке зрения, Россия в конце XX века в процессе борьбы с тоталитарным режимом подверглась очередному оздоровляющему испытанию либерализмом. Что получилось в итоге – никто, скорее всего, не может точно объяснить. Во всяком случае, результаты и последствия «второго капитализма» в России также неоднозначны и противоречивы, как и результаты «первого».

Имеются принципиальные различия в исходных позициях, целях, формах и методах движения «первого» и «второго» капитализма. «Первый капитализм» в России был связан с отмиранием отживших феодальных и патриархальных отношений, второй – с заменой (деформированного) социализма. Если первый вариант был связан все-таки с определенным небольшим прогрессом, то второй – скорее всего с регрессом и с разрушением экономики.

По общему мнению, капитализм в России стал интенсивно развиваться после эмансипации крестьянства в 1861 году. Последующие полвека от крестьянской реформы в истории нашей страны считаются периодом относительно свободного развития частного предпринимательства.

Как отмечает современный философ С.Б. Чернышев, Россия в эпоху «первого капитализма» с безумной скоростью покрывалась сетью железных дорог, приобрела миллионный слой фабричных рабочих и к началу XX века оказалась в пятерке наиболее развитых европейских стран. Но по существу-то в указанную пятерку вошла не страна, а лишь ее островок, крохотный (в масштабах страны) уклад величиной с Голландию. Он охватывал 2% населения и был во многом наведен, индуцирован извне, финансовой пуповиной связан с Европой. Прочая Русь продолжала жить по заветам дедов и прадедов. Следствием прихода цивилизации для широких масс, не читающих Чехова, стало разве что появление рельсовых путей, откуда можно было свинчивать гайки на грузила [102] .

Быть может, важное отличие русского дела от западного бизнеса состояло в том, что в России само отношение предпринимателей к своему делу было несколько иным, чем на Западе. Это отличие во многом обуславливалось особенностями возникновения российского предпринимательства.

Определенные тенденции процесса «обуржуазивания» начались в России еще в период петровских преобразований [103] . Но «бизнес-слой» российской империи был чрезвычайно тонким и гетерогенным. Российская экономическая культура, опирающаяся на русскую идею, создавала возможности и предпосылки для укрепления деловой репутации в «предпринимательской» и купеческой среде посредством религиозности.

Письменные документы входили в практику деловой жизни очень медленно. Верность Богу сравнивалась с твердостью и надежностью в «держании слова» при устном заключении договора. Может быть, в этом и состояла «Великая русская мечта?»

«Предпринимательскую» деятельность в России рассматривали в первую очередь не как источник наживы («успеха»), а как «своего рода миссию, возложенную Богом или судьбой». Важно было не столько то, как и сколько зарабатывал «предприниматель», но и на что он их тратил. Русский успех – это успех не стяжателя, а мастера своего дела. Успех не как добыча, а как результат труда.

Представитель известной московской купеческой фамилии П.А. Бурышкин писал, что «Бог богатство дал в пользование и потребует по нему отчета…» [104] или, как выражал по-французски ту же мысль П.П. Рябушинский, «Richesse oblige!» («Богатство обязывает!»).

История многих ранее известных деловых семей – Кокоревых, Губошиных, Крестниковых, Морозовых, Корниловых и многих других могла бы стать «брэндом», подобно легендам о Я. Фуггере, Г.Форде, Э. Карнеги Дж. Рокфеллере, но судьба распорядилась с ними менее справедливо.

Если в период «первого капитализма» буржуазия была политически дисфункциональна, а «эмбрионом» политической власти советского периода была партия нового (профессионального) типа, стремящаяся стать государством, то генезис нового правящего класса неразрывно связан с проблемой собственного политического выживания представителей позднесоветской номенклатуры. Практически власть перешла в руки людей, не слишком эффективных и в прежней системе.

Можно сказать, что Россия пришла к либерализму не из прошлого, а из будущего, хотя и в определенной степени «закономерно». Страна уперлась в стенку, про которую Ф. Фукуяма сказал, что это «конец истории» как конечная точка идеологической эволюции человечества [105] . Но Россия уперлась в эту стену спиной и «стучится в Историю затылком». Скорее всего, Россия даже при очень большом желании никогда не сможет реализовать у себя американскую мечту и стать полностью либеральной. Ее «резонансная частота» находится где-то между корпоративизмом и коммунизмом [106] .

Процесс материализации американской мечты в России «не попадает» в интервал данной резонансной частоты со всеми вытекающими отсюда «неоднозначными» последствиями. Сложившуюся так называемую «элитную экономику» характеризуют «не достаточно полная» востребованность производственного сектора, наличие большого числа суррогатных финансовых инструментов и платежных средств, долларизация, а главное – формирование узкого круга финансовой элиты, извлекающей супердоходы за счет проведения спекулятивных и (полу)криминальных операций с ценными бумагами.

Еще на рубеже XIX-XX вв. было показано, что слияние и сращивание промышленного капитала с банковским на высокой ступени концентрации производства (на стадии империализма) приводит к образованию качественно нового – финансового – капитала. Наличие финансового капитала – реальность современной «рыночной» российской экономики. И насущной проблемой для современной России является не ликвидации этой реальности, а поиск методов и путей «встраивания» финансового капитала и его собственников в социально-ориентированную экономику.

К существенной дезорганизации государственного сектора и расстройству денежной системы привела «шоковая терапия». В результате псевдореформ национальная валюта была подорвана; рубль еще до дефолта 1998 года обесценился в несколько раз и заработной платы простому рабочему или служащему хватало только на приобретение набедренной повязки.

Новым этапом «социальных преобразований» стало строительство финансовых пирамид. Сначала в это «перспективное» дело включились частные структуры (АО «МММ», «Хопер-Инвест», AVVA и др.), а позднее и само государство. Возникла грандиозная пирамида ГКО. Во время Великой Отечественной войны эта аббревиатура означала «Государственный Комитет Обороны», а в середине девяностых приобрела иное значение: «Государственные казначейские обязательства». Российский народ стал активно превращаться в коллективного Леню Голубкова. Все пирамиды в итоге рухнули, нанеся страшный удар по уже основательно изможденной либеральным насилием экономике страны [107] .

Если государства обычно действуют, исходя из того, что они «существуют вечно» (для них нет ограничения по времени), то другие акторы [108] могут и должны изначально ставить себе «пределы существования». Для созидателей финансовых пирамид было очевидно, что сроки должны быть ограничены.

Дефолт 1998 года показал явную и почти полную невозможность либеральной утопии – догоняющего капиталистического развития страны на основе рыночных реформ. В полной мере проявилось банкротство экономического курса России, проводимого младореформаторами и их эпигонами под руководством американских идеологов. По всем показателям российская катастрофа была хуже американской депрессии 1929 года.

После дефолта началось некоторое оживление экономики. Однако все более усиливался разрыв между финансовым рынком и реальным сектором. На рынке государственных ценных бумаг вновь возобладал иностранный капитал. Курсы акций окончательно потеряли какую-либо связь с процессами внутри страны и стали зависимыми в основном от североамериканского рынка. Банковская система вошла в состояние глубочайшего кризиса. Большое количество банков существовало лишь только номинально.

«Сегодня, – отмечает экс-министр и общественный деятель Б.С. Миронов, – не осталось ни одного серьезного экономиста, кто бы не признал очевидного: происходящее в экономике России – это не перестройка, не реформирование, не либерализация, не демократия, – это разграбление государства» [109] .

Экономику современной России трудно назвать экономикой в аристотелевском смысле. Она в значительной степени является системой перераспределения российских общенациональных и природных богатств политической элитой в союзе с иностранным капиталом. Насаждение западных «непреложных рыночных законов» является лишь дымовой завесой для этого перераспределения, ибо реально рыночная экономика в РФ отсутствует.

Включенные в сферу элитной экономики сверхмонополии реального сектора подмяли под себя институты финансового рынка и включили их в свою структуру. Резко активизировался процесс слияния хозяйственной и бюрократической элиты. Взаимопроникновение высших чиновников в «бизнес-структуры», а олигархов в административные происходило и происходит на всех уровнях – федеральном, региональном и муниципальном. Процессы бюрократизации экономики в России стремительно набирают силу [110] .

Данный тип бюрократии, стремящейся к мега-администрированию, является патерналистским: власть выбирает чиновников по критерию личной преданности и «по принадлежности к роду или клану», который в данный момент властвует. Но в современной бюрократической системе, в отличие от планово-административной экономики СССР, нет никаких социальных идей. Здесь господствует только одна «идея» – добиться «успеха».

Можно отметить еще одно отличие советского и «постсоветского» бюрократизма: экономика СССР базировалась на государственном планировании буквально по всем отраслям и видам деятельности. Современная бюрократическая система «хозяйствования», несмотря на отдельные проявления гипер-активности чиновников, не имеет никаких стратегических планов. Фактически высокопоставленные гоминоиды не планируют, а лишь «адаптируют» производство под свои нужды. Вместо миллионов обещанных собственников и тысяч крепких хозяйственников страна получила стаю беспринципных и безнравственных хищников, обгладывающих Россию.

Большим заблуждением было бы смешивать государственное регулирование экономики с бюрократическим вмешательством в нее. Вместо регулирования, планирования и создания объектов инфраструктуры российская бюрократия регламентирует хозяйственную деятельность и контролирует ее путем создания различных барьеров на пути движения товаров и капиталов. Состав играющей команды не меняется, идет только постоянная перетасовка колоды и мест рассадки игроков.

В западных странах магнаты часто использовали в своих интересах как государственный, так и частный капитал. Все богатства «новых русских» и олигархов России поначалу имели единственный источник – государство. Российские «акулы бизнеса» хорошо видели и умели использовать многочисленные слабости российского государства и получили «куски разделанного советского мамонта», опираясь на властно-номенклатурные привилегии.

Когда французский философ и анархист П.Ж. Прудон в 1840 году провозгласил широко известный лозунг «Собственность есть кража!» – он имел в виду не ту собственность, которую вор «взял» у другого гражданина и объявил своей. Имелось в виду нарушение «естественного права» и «узаконенное» государством присвоение чужого овеществленного труда.

Подмножество людей под названием «олигархи» не создали практически ничего нового. Это и есть именно тот случай, когда собственность есть кража. Предприниматель всегда выступал организатором производственных отношений, продуцирующих его будущее состояние. Посредством своего ума, характера, способностей предприниматель («бизнесмен») организует людей так, что они начинают организованно трудиться, выдавая продукт и обогащая предпринимателя. В России будущий олигарх никак не участвовал в строительстве своего будущего состояния и как таковой не является гением созидания.

Взаимоотношения государства и олигархов представляют собой не конфликт бизнеса и власти, а взаимоотношения внутри власти и борьбу разных группировок за власть. Между олигархией и предпринимательством не очень много общего; олигархи гораздо ближе к бюрократии и аппарату. Фактически олигарх – это назначенный чиновник, который «питается телом» СССР и только юридически является собственником. Все «капитаны бизнеса» и «комиссары трубы» прямо назначены. Либо их «самовыдвижение» было согласовано.

Если американские «Форды» стали символами экономической мощи Америки, то российские миллиардеры – символами «золотого тельца», мошенничества и коррупции. Легендарный Ликург еще за тысячу лет до новой эры в своих законах для Спарты запрещал ввозить в страну золото и драгоценности. Пока Спарта выполняла законы Ликурга, она была непобедима.

Именно бюрократия инициировала создание бизнеса на полулегальной основе. Она допустила избранных индивидуумов до крупной собственности для «стрижки с них купонов». А чтобы олигархи оставались под контролем, политическая власть заставила крупный бизнес жить по таким правилам, при которых нарушение законов было неизбежно.

«Прикупив» на «честно заработанные» средства «народную собственность», оказавшуюся не очень дорогой, гиганты экономической мысли в стиле «а-ля self-made» сделались властителями «денежных дум» и с античной нежностью назвались «олигархами».

Со времен Аристотеля и Полибия термин «олигархия» (от греч. oligarcia, oligos – малочисленный, arche – власть) обычно трактуется как выродившаяся аристократия и употребляется в сдержанно положительном контексте. Аристократия – это знать, осуществляющая власть и правление [111] . Науке хорошо известны и другие извращения форм государственной власти, если имеются в виду только личностные блага: монархия в таких случаях вырождается в тиранию, демократия – в охлократию.

Обычно подразумевается, что олигархи как жрецы современного культа денег «страшно далеки от народа». Антисистема, приходящая к власти, всегда образует олигархию. Классический пример – правление Фатимидов в Египте, которое было, по сути дела, не монархическим, а олигархическим правлением. Но в истории есть примеры и «патриотических» олигархий (то есть действовавших как с «пользой для общества, так и с интересом для себя») – начиная от Спарты, Карфагена и Рима.

Лишь только после 2000-го года было объявлено о новых принципах взаимоотношений власти и бизнеса: олигархи не занимаются политикой и не вывозят капиталы за рубеж. А государство «забывает» в ответ, каким образом они «заработали» свои капиталы.

Экономические гуру и «скрывающиеся от ответственности родители неудачных реформ» исходили из тезиса, что построение рыночной экономики происходит в разных странах примерно одинаково. Поэтому надо всего лишь наложить на Россию «рыночную матрицу» – и дальше все получится само собой. Практически по всем позициям реформаторы получили результат, не совпадающий с «целевой функцией»: бурного роста после нескольких месяцев тягот во имя реализации американской мечты не наблюдается. В результате реформ страна проделала путь от административно-командной системы к криминально-бюрократической, а совсем не рыночной.

Миф о безграничных возможностях дарвиновских сил рынка уже давно следует развеять. В реальном российском исполнении так называемая «предпринимательская деятельность» стремится к тому, чтобы захватить, монополизировать и с минимальными затратами получить максимальную прибыль. «Добрый старый» рынок практически возможен лишь на уровне супермаркета; он неизбежно «самонастраивается» на максимальную доходность путем процветания производителей алкоголя и табака, порно– и наркобизнеса, ростовщичества и других сфер, разрушающих государственность и нравственность.

Самый большой бизнес делается на потребностях, возрастающих по мере удовлетворения и удовлетворяющихся лишь иллюзорно. Для «прямых» ощущений не нужно ни разума, ни образования, ни интеллекта; нужен только чувственно-воспринимающий аппарат. Данный вид «предпринимательства» способствует процессу психологической американизации.

Процесс перманентного расширения «слепых пятен» рынка начался еще со времен «великой депрессии» на Западе. В конечном итоге оказалось, что в «зону ошибок рынка» входит практически все, что относится к долговременным условиям развития «человеческого фактора». Для мира современного капитализма свободная конкуренция остается как бы исторической, генетической основой. Но усиливающееся значение начинает приобретать политическая борьба по особым правилам.

Парадокс современной ситуации состоит в том, что главные адепты свободного рынка – западные либералы – вынуждены выступать против него. При свободном ценообразовании в объятиях невидимых рук рынка и потере политических рычагов управления цена на главный ресурс (нефть) обязательно увеличивается. В результате девальвируется доллар, что в свою очередь, ставит под сомнение гегемонию Запада на планете.

Америка безусловно стремится к контролю над энергетическими ресурсами планеты и хочет от России второстепенности. Но ей выгодны наши ресурсы против Европы и наш щит-меч против крепнущего Китая. Россия является стратегическим партнером Америки в Евразии. Выгода Америки состоит в том, чтобы иметь Россию под своим влиянием и в результате неэквивалентного обмена подпитывать свою финансовую систему.

Как следствие, в современной России «конкуренция» понимается в основном следующим образом: акционерное общество закрытого типа – АОЗТ – с емким названием «Кремль» реализует «геополитику большой трубы» и крутит вентиль в произвольном порядке, а толпа одноцветного электората на площадях приветствует его действия бурными, продолжительными аплодисментами. Каждый человек еще до достижения детородного возраста начинает понимать, что достигать «успеха» и «самоутверждаться» сегодня лучше всего во власти и у «крана». А вот «всесторонне развиваться» как раз и не очень надо. Кого надо и так «разовьют».

Адепты американской мечты обещали создать рыночный Эдем для россиян. Но следствием перехода данного типа социального идеала в мир российских явлений была социальная дезориентация населения и коллапс экономики. Младореформаторы и «шокотерапевты» большевистскими методами воплощали знакомый лозунг: «Отнять все (теперь уже у государства) и поделить!». В результате «терапия» досталась избранному меньшинству («произошла приватизация доходов»), а долгий и непрекращающийся «шок» – всему остальному населению (на их долю выпала «национализация расходов»).

В постсоветском обществе на первый план выходит владение собственностью и деньгами. Именно они открывают неограниченные возможности в новых условиях. Происходит качественное изменение в общественном устройстве – власть от номенклатуры с ее связями переходит к плутократии, владеющей деньгами и богатством.

Коррумпированные правители, занимающиеся отправлением политических и административных «функций» и не способные к эффективному управлению, воспринимают свои должности, как места за ломберным столом и жаждут западных кредитов. Но им ставится непременное условие: кредиты даются под программу демонтажа всего того, что можно отнести к внерыночной подстраховке «человеческого фактора».

Сегодня публичный или непубличный политик (чиновник) работает не из абстрактной любви к власти и не ради того, чтобы «наследить в истории». Безусловно, политик стремится к повышению своего статуса, но статус в данном случае выступает чаще всего как источник денег. Впрочем, деньги тоже нужны не сами по себе, а преимущественно как средство повышения статуса. A «status guo», в свою очередь, дает возможность из права согласующей визы алхимически извлекать определенную денежную ренту.

В распоряжении политиков и олигархов есть определенные средства реализации своей власти. Преимущественно это «негативная власть» денег и контроль над умами, возможность которого открывают находящиеся в распоряжении «олигархов» средства массовой информации (СМИ). Однако данная власть не стабильна и не воплощена в устойчивых структурах. В обществе нет большого желания и готовности подчиняться этой не «узаконенной» власти.

Только на первый взгляд для олигархов важен только «бубновый интерес» при абсолютной индифферентности по отношению к идеологии. На самом деле «экономическая элита» достаточно активно интересуется массовой идеологией и «думами» жителей страны. Олигархи скупают или финансируют СМИ, заказывают написание книг и создание по своим сценариям фильмов. Они тратят весьма немалые деньги на «промывку мозгов» простого люда и информационную войну против своих противников.

(Тележурналист С.Л. Доренко – основное «таранное» оружие «главного черта» России и «Крестного отца Кремля» Б.А. Березовского – сыграл немалую роль в изничтожении политического блока «Отечество» и раскрутке «Единства», превратившегося со временем в партию «Единая Россия»).

В силу примитивности российской экономики, отрасли, в которых «реально делаются миллиарды», можно подсчитать на пальцах одной руки. В общем и целом, миллиардные состояния являются сферой финансовой, сырьевой и экспортно-импортной мафии. Сырьевая мафия объективно заинтересована в узкой специализации экономики, зацикленной на углеводороды и безопасности системы, обеспечивающей монопольное право на контроль «краника» и финансовых потоков.

Сфера производства, высокие технологии, наука, образование, медицина интересуют капиталистических недорослей, выросших на «приватизационном навозе», в лучшем случае не очень глубоко. В самом деле: зачем заниматься каким-то общественно-полезным трудом, рисковать, вкладывать деньги, если можно просто сидеть верхом на «трубе» или «контролировать финансовые потоки»? К тому же, даже если и обнаружится в этих областях деятельности какой-нибудь рыночный резон с «реальным откатом», гипотетические прибыли будут много меньше тех, что получаются в сфере финансово-сырьевого паразитирования.

Олигархи как волевые сверхчеловеки «свободного» (от социальных ограничений) рыночного общества выступают как антиэтатисты, тяготящиеся государством-«левиафаном»; им противостоят «ленивые от рождения» и социально незащищенные «недочеловеки», адресующиеся к государству в поисках защиты и минимальных социальных гарантий. Но в современной России слабое государство как «удобный и компактный поставщик услуг» для сверхчеловеков почти всегда игнорирует интересы слабых и делает их еще слабее.

Россия в конце XX века была близка к «естественному» состоянию, описанному самым последовательным этатистом (от фр. « etat -государство) среди философов Т. Гоббсом в «Левиафане». В данной социальной конструкции отсутствует центральное правительство, ограничивающее действия индивидов и их выбор средств достижения цели. Должностные лица, «теоретически» обязанные следить за порядком и исполнением законов («сдерживать отдельные эгоистические атомы»), на практике предоставляли частные охранные услуги, конкурируя на одном экономическом поле со своими оппонентами из преступных группировок или других неформальных силовых структур.

Слово «справедливость» в современной России чаще всего используют преступники и политики. Право становится биметаллическим – золота и свинца (по Веллеру), а различия между общественным и личным, государственным и частным, законным и незаконным – весьма условными [112] .

Со времен Платона, а на самом деле еще раньше, люди строили теоретические модели справедливого государства. Существует несколько теорий возникновения государства. Их суть в конечном итоге одна и состоит в следующем: люди стремятся к такой организации своего сообщества, чтобы в сумме быть сильнее. Изначально государственная политическая власть представляет собой результат стремления человека к максимальнымдействиям, которые возможны только системой, коллективом, государством. Сущность власти состоит в том, что она позволяет (заставляет) человека реализовывать свою энергию и совершать максимально возможные действия.

Государство как надличностная структура успешно развивается и является сильным до тех пор, пока его подъем и существование реализуется в интересах общественных сил. Современное слабое государство как «комиссия по дележу и ликвидации наследства» и «честный централизованный рэкет» не способно контролировать и направлять мощные социальные процессы и само является игрушкой в их руках.

Структурный кризис может произойти практически в любой сфере государственного устройства, но наиболее глубоким он становится в том случае, если затрагиваются государственные «устои» – способность контролировать силу, вершить правосудие и собирать налоги. Практическим выражением фрагментации или структурного кризиса является расширение возможностей для ведения «силового предпринимательства» и появления олигархов.

Для олигархов неформальное государственное прикрытие играло роль организованных преступных группировок для малого и среднего бизнеса. Неофициальная государственная «крыша» представляет собой особый тип коррупции и избирательного использования государственных средств в интересах частных лиц или групп. В этом случае применение закона легко превращается в форму шантажа, конкурентной борьбы или наказания. Сугубо же криминальные формы силового партнерства ненадежны и лишены долгосрочной перспективы [113] .

Повышение «системности» организованной преступности и ее относительная легализация являются результатом рекрутирования в криминальную среду специалистов и профессионалов: представителей спецслужб, Вооруженных сил и правоохранительных органов.

На вопрос о том, что ныне происходит с Россией, следует, очевидно, ответить следующим образом: если в настоящее время Россия – буржуазная страна, то совсем не такая, как «классические» буржуазные страны. В России капитализм реставрировался, с одной стороны, на почве мелкобуржуазных тенденций, которые проявляли себя при социализме и способствовали к его разложению; с другой стороны, капитализм в Россию во многом привнесен извне или списан с других стран.

Лишь только на первый взгляд может показаться парадоксальным следующий тезис: Советский Союз с партократами и диссидентами мог считаться капиталистической страной с несколько большим основанием. В СССР не разрушался собственно капитал, являющийся не только деньгами, но и средствами производства (оборудование, технологии, квалифицированные работники и система их обучения).

В условиях изменения геополитических ландшафтов «развитые» страны обычно не углубляются в сложные процессы, идущие в «депрессивных» регионах мира. Между тем именно «транзитивные» общества демонстрируют свою потенциальность. Она проявляется в способности непрерывно генерировать новые идеи и альтернативные варианты развития. Там, где есть опасность, есть также и возможности возрождения. Следует надеяться, что именно данные процессы способны «освежить» дыхание Истории и сообщить ей новое качество, создав предпосылки для понимания миром красоты Духа.

Мудрый министр иностранных дел A.M. Горчаков после поражения России в Крымской войне высказал емкую фразу: «…Россия сосредотачивается». Современная «гипсовеющая» Россия снова должна «сосредоточиться». Для этого надлежит (пере)определить границу между возможным и невозможным.


11. Политика как искусство невозможного

Образно говоря, Россия как земная собственность русской идеи есть страна непредсказуемого прошлого и с большим трудом обсуждаемого будущего. Весьма актуальна выработка стратегической линии и идеологии выхода страны из нынешнего «транзитивного состояния» в завтрашний, а не вчерашний день человеческого сообщества. Следует определить, откуда и куда надлежит двигаться России в исторической перспективе.

Имеющий политические глаза да видит, что «переходные» явления в современной России является результатом утраты страной перспективного мышления и «имперской гравитации». Следует не забывать, что всякая империя опирается не только на силу [114] , но и на мессианское призвание. Империя – не только грубый захват, но и фундаментальная государственная работа и созидание. Империи не удались как раз у тех, кто пытался целиком захватить весь мир – у Александра Македонского, Чингисхана, Тамерлана.

Геоисторическая сущность, не «знающая» своего призвания и не движимая позитивной энергией созидания, не может остаться в целости. Тем более она не может «успешно» развиваться. В современной России событий масса, а кардинальных сдвигов нет. Реформа в классическом смысле этого слова возможна только в том случае, если реформируемая субстанция не ведет себя как полноправный субъект.

Чтобы прагматическая мораль «успеха» овладела сознанием сторонников «мистического традиционализма», она должна находить свое подтверждение в реальном социальном опыте. Но опыт народов, подключившихся к стратегии «догоняющего развития», ее часто не подтверждает. Это касается и нынешнего российского народа. Толпы рефлектирующих граждан испытывают странное чувство социальной тоски. В стране нет драйва.

Согласно Аристотелю, политика (pol?-много, tikos-интерес) есть «всеобщее благо». Если политика как «концентрированное выражение экономики», по В.И. Ленину, правильно отражает потребности развития материальной жизни общества, то она становится преобразующей силой.

В основу политических реформ в России был положен принцип, согласно которому первичной социальной единицей является не общество, а лишь некое аморфное и случайное собрание индивидов, своего рода «гора социального песка». В современной России на месте коллективной идентичности больших субъектов истории прогнозируется появление разрозненных социальных атомов – кочующих в поисках (материальной) удачи «граждан мира». Безродность современного человека прогрессирует, несмотря на то, что он имеет комфортабельное жилище и может свободно перемещаться по всему миру. Рассуждать о «всеобщем благе» стало возможным лишь на кухне, в Интернет-сети и малотиражных изданиях.

В настоящее время политика сводится преимущественно к сеансу гипноза и игре аффектами. В отличие от Перикла [115] , современные ораторы не стремятся привлечь слушателей твердой логикой, уверенностью в своей правоте и истинностью своей позиции. Население в нынешней политической системе превращается в некую биомассу для социал-дарвинистских экспериментов.

Политика становится игрушкой средств массовой информации, избирательных технологий и политической рекламы. «Конвергируя» с хрематистикой, политика и геополитика становятся выгодным видом бизнеса и чаще всего понимаются как «искусство возможного» [116] в русле существующей системы. Результатом обычно становится новая расстановка сил и политический компромисс, допускающий возможность перераспределения финансовых потоков. В мире ускоряется глобальный передел собственности по понятиям. Российское добро не спешит домой из «оффшорной одиссеи».

Успешный афроамериканец, ставший Президентом США, Б.Х. Обама порицает ситуацию, в которой политика становится бизнесом: «…политика сегодня стала бизнесом, а вовсе не миссией.. .» [117] .

Современный политик как «совесть нации» склонен утверждать и повторять, что былое утопическое напряжение как символ остывшей веры трансформировалось в сознательное или бессознательное подчинение сложившейся ситуации.

Для «общественных мудрецов» чрезвычайно важно одержать победу таким образом, чтобы «виктория» выглядела как результат титанического сверхнапряжения всех душевных, интеллектуальных и физических сил в поиске компромисса. Появилась новая профессия имиджмейкер, что в переводе на русский язык означает «создатель образа». Теперь политиком надо не «быть», а «слыть» и «казаться». Если образ составлен правильно, человек становится великим, а кандидат на какой-либо пост (президента, депутата) избирается. Хотя сам кандидат очень сильно отличается от образа.

Подавляющее большинство политических структур и блоков в современной России являются идейно эклектическими и сугубо конъюнктурными: не левыми и не правыми, не консервативными и не либеральными. Практически все политические партии (Единая Россия, КПРФ, Родина, Яблоко, СПС) представляют собой по сути PR-проекты, которые формировались и запускались под очередные выборы политиками и чиновниками, а также частными заинтересованными инвесторами и консультантами. Страну заполнили полчища лже-пророков с маловразумительными идеями и экспертными псевдомифами.

В результате анализа программ современных политических партий можно заметить их ориентированность преимущественно не в будущее, а на прошлое и настоящее. Актуализация идеала (цели) и планирование будущего представляются обычно примерно в таком виде: «все будет хорошо под нашим руководством», «увеличим, удлиним и углубим ВВП на определенное количество процентов».

Даже при большом желании конструктивно воспользоваться такой программой не представляется возможным. Поэтому текущая работа партий ориентирована на сиюминутную политическую суету, реагирование на ускользающее настоящее. Вполне очевидна неспособность этих пропагандистских установок быть руководством или алгоритмом социального действия. Власть правит именем навсегда закрепляемого отставания. Чаемой же программы строительства Царства Божьего на Земле никто не предлагает.

Официальная оппозиция вполне удачно адаптировалась к нынешней ситуации «управляемого хаоса». Прикрываясь торжественной риторикой и демагогией, она впустую растрачивает историческое время и толкает страну в направлении очередного социального кризиса, предвестием которого становится неуправляемая инфляция. Инфляция («вздутие») с философской точки зрения представляет собой не просто обесценение денег, а практическую реализацию одного из законов диалектики по переводу качества в количество.

Иными словами: Россия утрачивает экономическую и эмоциональную связь с землей и не может обеспечить свое собственное пропитание. Россия переводит дорожающее земное богатство в обесценивающиеся бумажные «фантики». Образно говоря, она «выходит в тираж». Истинные организаторы инфляции поставлены во главе «борьбы» с ней. Денег все больше, реальности все меньше – это и есть инфляция, или точнее и образнее, все более надувающийся глянцевый мыльный пузырь [118] .

Главная «оппозиционная» сила в лице КПРФ и НПСР много лет выпускает пар социального и патриотического недовольства в безопасный гудок и всегда готова «конструктивно» договориться с любой властью. Обладая воинственной риторикой, КПРФ как «спарринг-партнер» для «Единой России», всегда в «трудный» момент поддерживает Кремль, несмотря на возникающую в связи с этим напряженность со своим электоратом. Парламентские коммунисты уже давно ничего не говорят ни о пролетариате, ни о революции, ни об интернационале.

Проблема состоит в том, что исчерпан потенциал идеологий некогда «классического» политического спектра – и правых, и левых. Эта исчерпанность ярче всего проявляется в том, что любое позиционирование на этой шкале порождает в обществе «автоматическое» признание оптимальности «центризма» и как следствие – бесконечное самовоспроизводство адептов нынешнего status-guo.

В условиях гегемонии капитала политическая власть пропорциональна экономической власти. В основании политических технологий лежит сращивание экономической и политической власти. Возможности олигарха и рабочего попасть в легислатуру или стать «начальником Чукотки» существенно отличаются. Нынешнюю систему выборов можно назвать системой извлечения политической ренты, а высшую политическую власть в стране – пирамидой политических рент. А избиратели в четырехлетних промежутках между актами выборов терпеливо ожидают чудес. Псевдочекизм стал политтехнологией распределения собственности. Нарастающий процесс «овеществления» социального воображения воздвигает концептуальные барьеры на пути развития утопического сознания.

Социальная ситуация осложняется еще и тем, что граждане России потеряли возможность чувствовать себя «великими». Напротив. «Имеет место быть» кризис национальной идентичности российского народа, утратившего синтезирующее духовное начало. Советская власть пусть формально, но опиралась на глубинные паттерны, исходящие из русской идеи. Нынешняя власть, страдающая идиосинкразией к пророкам в собственном отечестве, опирается на них недостаточно и практически ни одно из позитивных обещаний, данных обществу реформаторами в период демократической эйфории, не воплотилось в жизнь. Для нейтрализации всплесков социального недовольства среди «несознательной» части населения были придуманы «национальные проекты».

Потребительская идеология, в основе которой лежит насаждение гедонистических принципов организации жизни, пропаганда быстрого и немедленного обогащения любой ценой, потребления дорогих престижных вещей и в целом красивой жизни, становится для российского общества господствующей. Потребительское сознание можно определить как неосознанную, но психологически достоверную альтернативу мессианскому сознанию. Сугубо материальная ориентация членов социума делает некоторых «талантливых от рождения» и «суперволевых» индивидуумов «богатыми»; основная масса становится инфантильной и управляемой через подчинение простым инстинктам.

Для того, чтобы «государство богатело», политика не должна быть искусством возможного; ей надлежит сближаться с искусством невозможного и быть проявлением высшей реальности в реальности низшего уровня. Речь должна идти об огромной социокультурной и политической трансформации российского общества, связанной со смещением, преобразованием сложившихся форм собственности и фокусов власти. России нужен духовный лидер, а не бухгалтер, считающий по иностранной указке нетто и брутто российских богатств.

Политика немыслима без национальной идеи. Когда нет последней, то не получается и первой. Идеология любого здорового государства не может быть космополитической. Если государство не культивирует любовь, уважение и почитание своей страны, народа, веры, истории и традиций, то пустое место зарастает сорняками, а вертикальная мобильность обеспечивается доносами.

Еще в 1996 году в августейшей голове первого Президента РФ Б.Н. Ельцина возникла мысль поручить своим мыслителям-политтехнологам «разработать российскую национальную идею», ибо: «у нас ее сейчас нет. И это плохо» [119] .

Был «дан приказ» срочно найти смысл жизни в национальном масштабе. При этом богатым надлежало оставаться богатыми, а власти неизменной. Поиски национальной идеи в постсоветской России стали своеобразным (оплачиваемым) национальным видом спорта, наподобие различных и весьма многочисленных лохотронов и наперсточников у вокзалов. Идет большая игра в русскую национальную идею. Чиновники, которые «хотели как лучше», бодро отчитываются перед обществом и вышестоящими начальниками о проделанной работе в области нравственного оздоровления граждан.

Но национальная идея: а) не может быть побочным продуктом рыночных реформ, лишних нефтяных денег и административной вертикали («идея» – это не прибавление денег, а приращение смысла); б) должна приходить не из (умной) головы политтехнолога или философа «в народ», а, наоборот, из жизни – в сознание и подсознание граждан (в том числе – философов). Идея нарождается в народе, в консолидирующей власти обретая силу императива.

Немалое количество «спасителей России» имитируют бурную политическую деятельность, страстно выступая на Форсайтах, заседая в экспертных и общественных советах при министерствах и всевозможных комиссиях. Имитация в определенной степени и становится «национальной идеей», объединяющей и власть, и оппозицию. «Место» намного дороже «истины».

Национальная идея не обязательно должна быть одета в военную форму, но невозможна без комплекса национального превосходства, гордости и достоинства. В современной «национальной идее» преобладает деструктивная составляющая, проявляющаяся как определенное недоверие и «отсутствие очень большой любви» народа к власти и государству. Россия может иметь конструктивную национальную идею только при определенной «отстройке» от американской мечты.

Для возвращения в живую Историю и объединения в собственно человеческом смысле надо опереться на избранные начала и иметь общую духовную собственность – ценности, которые объединяют людей без принуждения и которые они готовы защищать. Должно существовать некое не осознаваемое людьми на рациональном уровне «общее поле», в котором по самым трудным «смысложизненным» вопросам «уже достигнут консенсус» на уровне коллективного бессознательного. И все вместе верят во что-то общее, хорошее и большое.

В настоящее время все надежды в России возлагаются в лучшем случае на синергетику (греч. sinergeia – совместное действие), на чудо самоорганизации и на некие «аттракторы». Как полагают, именно с помощью этих притягивающих субстанций можно будет пройти опасные «точки бифуркации» (неустойчивый период с вариабельным продолжением) и «вытянуть» страну из социальной энтропии в светлое и «упорядоченное» будущее. Синергетика – одна из областей, куда переместились интересы многих современных интеллектуалов, не желающих полностью отказываться от мира.

Реальную страну можно построить только в том случае, если будет сформировано представление об идеальной. Жить, органично развиваться и быть богатым может только народ, способный к самоидентификации и имеющий целостное представление о себе. Скрепление общества образами будущего, идеалами и ценностями не должно заменяться административными методами. Следовательно, основная задача политической культуры на сегодняшний день состоит в создании собственной системы образов и смыслов.

В связи с национальной идеей возникают по крайней мере два взаимосвязанных нериторических вопроса:

Первый состоит в том, хватит ли у современного человека, вера которого основательно подточена, духа на то, чтобы возродить подлинную энергию нового роста и просвещенческого восхождения? Сохранился ли в глубинах общественного сознания спрятанный Прометей, готовый снова добыть для людей небесный огонь, или Прометеев порыв угас навсегда и потому вместо общей перспективы прогресса Россию ожидает участь покоренных и ограбленных?

Второй вопрос можно сформулировать следующим образом: согласятся ли устроители нового мирового порядка хоть как-то скорректировать его в пользу наиболее обделенных? Новый мировой порядок является социал-дарвинистским по своей сути. Это означает, что права и преимущества наиболее сильных являются не разовыми и временными, совпавшими с последним переделом мира, а возведенными в принцип, то есть воспроизводимыми постоянно. Следовательно, обделенным и вытесненным на обочину в рамках данного порядка нечего ждать [120] .

Следует заметить, что понятия «национальная идея» и «идеология» являются близкими, но не совпадающими.

Идеология как харизма государства и систематизированная доктрина имеет в конечном итоге классовый характер. Идеология доминирующего класса не терпит соперничества или плюрализма мнений и часто служит инструментом политической элиты для навязывания удобных ей правил игры. Она олицетворяет абсолютизм и волю к господству в области идей и представлений, обещая спасение тем, кто ее приемлет. Идеология возникает из синтеза утопии с субъектом истории, который рассматривает власть не только как средство, но и как цель и использует утопию в качестве средства ее достижения.

Национальная идея является объединяющим надгосударственным началом. Для нее чрезвычайно характерна вера в существование главенствующей трансцендентной силы, автоматически исключающей признание каких-либо иных объективных реальностей и социальных противоречий. Она должна быть уникальной и неповторимой. Национальная идея – своего рода проекция национальной задачи на национальное самосознание.

Без такого компонента, как экспансия, идеология теряет свой смысл. Система политических идей, собственно, для того и создается, чтобы распространяться. Идеология является не только интеллектуальным построением, но и энергетическим импульсом и не может находиться в пассивном состоянии. Она не должна быть замкнута в пространстве изолированного индивида. Необходим концепт, объединяющий как производство идеологии, так и ее распространение в единый процесс [121] .

Достаточно жесткая правда заключается в том, что идеология лучше всего реализуется через тоталитарные властные структуры. Либерализм и политкорректность лишают идеологию силы. Множественность современных модальных идеологий, опирающихся не на идеи, а на потребности, ослабляет энергетическое поле каждой из них. С другой стороны – появление и распространение идеологии есть реакция на некий кризис. Чем он острее, тем сильнее тоталитарная тенденция и тем более насущной проблемой становится наличие идеологии для группы, находящейся в состоянии «неустойчивого равновесия».

Под влиянием идеологии как могучего нормативного мифа должно происходить формирование особенностей мировоззрения, пучка общих для народа идей о мире и представлений о себе и своем предназначении. Тектонические сдвиги в национальном сознании происходят незаметно. Только после выхода наружу их конечные последствия приобретают впечатляющий вид грандиозных социальных катаклизмов.

Проблема состоит не в создании на пустом месте абсолютно новой идеологии, а в творческом развитии и переосмыслении исторического духовного наследия. Обилие концепций и парадигм по вопросу о сущности идеологии есть результат вполне определенной причины: современная философия превращается в один из видов духовного эскапизма («абстрагирования» от жизненных социальных проблем) и не входит в обыденное сознание народа. Точкой пересечения множества идеологий является прагматизм.

Основополагающей считается марксистская парадигма, согласно которой сознание есть «осознанное бытие» (это положение обоснованно не только содержательно, но и этимологически: слово, обозначающее в немецком языке «сознание» – das Bewusstsein – является соединением двух исходных понятий – bewusste и Sein) [122] . Идеология представляет собой искаженное и иллюзорное восприятие социальной действительности и материальной жизни общества. К. Маркс и Ф. Энгельс считали идеологией в первую очередь взгляды Гегеля и его последователей, которые они подвергали критике в «Святом семействе» и «Немецкой идеологии».

Следует оттенить и нюансировать взаимосвязь идеологии и науки. Обычно чем больше идеолог похож на ученого, тем он более убедителен. Сфера науки является основным палладиумом и поставщиком материала для идеологии. Но целью науки является понимание объективной реальности, а цель идеологии как формы детерминации будущего настоящим – формирование менталитета и управление им. Для простого человека более свойственно искать не научную истину, а счастье и славу. Счастья желают и достигают, славу заслуживают.

В любом обществе картина мироздания служит для человека фундаментом для «строительства» представлений об идеальном и допустимом устройстве общества. О влиянии ньютоновской картины мира на представления о политическом строе и формирование концепции «невидимой руки» А. Смита написаны кубометры литературы. Сейчас мы не всегда успешно занимаемся «амрестлингом» с этой «невидимой рукой».

Либеральная идея представлялась сторонникам консервативного мышления легковесной и лишенной конкретности. На это ее свойство они чаще всего и нападали. Для Гегеля она была просто «мнением», представлением, только возможностью, за которой прячется и скрывается тот, кто пытается уйти от требований дня.

Этому «мнению» противопоставляется погруженная в реальную действительность здесь и сейчас консервативная идея. Смысл и действительность, долженствование и бытие здесь не разделены, так как утопия с самого начала погружена в бытие.

Гуманистическая (социалистическая) идеология имеет богатый генезис, признав своими предшественниками большую часть античных философов, философов Возрождения и Просвещения, Гегеля и Маркса. Кроме того, она было тесно связана с русской идеей и космическим мироощущением.

Данная идеология вобрала в себя всю историю человеческого разума, получив его как «законное» наследство и претендовала на то, чтобы стать воплощением идеала Справедливости. Она была самой систематизированной среди всех существовавших идеологий в истории. Чем древнее историческое прошлое, тем многочисленнее, богаче и ярче в нем феномены социально-духовного излучения, противостоящие потребительской агрессии.

Аутентичная идеология должна быть не просто «сказкой о бытии», а руководством к действию. Действия людей и результаты этих действий определяются комплексом многочисленных факторов, условий и обстоятельств. В число этих факторов включается и то, что люди думают о ситуации, в которой совершаются их действия, о самих себе и о своих возможностях. Социальная функция идеологии состоит в создании априорного интеллектуального аппарата для восприятия людьми окружающего мира и интеллектуальной ориентации в нем. Понятия «идеология» и «собственность» являются почти синонимами. Тех, кто воображает себя свободным от идеологии, жизнь ускоренно освобождает и от собственности.

Следует трезво понимать, что история не семинарское занятие и не научная конференция. Формирование национальной идеи не должно заканчиваться созданием очередного института или аналитического центра. Массы людей смогут принять идеи, кажущиеся теоретикам очевидными, только при наличии практического исторического опыта. Остро необходимы определенные опорные точки, которые вернут разрушенный мир.

Идеи и учения представляют собой лишь один из компонентов идеологической сферы общества. Важным компонентом является совокупность людей, социальных институтов и организаций, профессионально занятых идеологической «обработкой» общественного сознания. Для превращения идей в материальную силу необходим социальный механизм, отрабатывающий функции, аналогичные тем, которые выполняет церковь по отношению к религии. Вместо пассивного отношения к случайным влияниям отдельных идей необходима своеобразная динамичная философия как наука о систематическом использовании социальных идей.

В современной России предпринимаются определенные шаги и усилия по созданию светской (нерелигиозной) идеологии, адекватной современным условиям и опирающейся на научные исследования современной реальности. Но данные разработки имеют мало шансов пробиться к известности и признанию даже в том случае, если достигнут высочайшего интеллектуального уровня ввиду отсутствия обозначенных механизмов соединения идей с массовым общественным сознанием.

На статус современной идеологии может претендовать концепция «ноосферизма». Она позволяет дать «поствернадовское» определение понятия «ноосфера». Ноосфера – это непрерывно расширяющаяся во времени и пространстве сфера разума, духа и жизнедеятельности земной научно управляемой цивилизации. Отличительной особенностью данной сферы является императив воспроизводства человека как главного социального богатства общества [123] .

Термин «ноосфера» был предложен в 1927 году французским философом-идеалистом Е. Ле-Руа. Впоследствии к нему обратился известный естествоиспытатель и одновременно теолог П. Тейяр де Шарден. Исследуя «феномен человека», он предпринял попытку проследить эволюцию Земли вплоть до ноогенеза, до того момента, когда, «после крупинки материи, после крупинки жизни, образовалась, наконец, крупинка мысли» [124] .

В дальнейшем «точка горения» расширилась и, охватив всю планету, превратилась в «мыслящий пласт» под названием ноосфера, который разворачивается вне биосферы и над ней. Тейяр де Шарден считал, что население Земли движется к неизбежному духовному перерождению, ведущего его к некой всемирной общности – ноосфере.

Но в понимании Тейяр де Шардена ноосфера всецело духовна, не обусловлена социально, ее становление и распространение не связано с материально-практической деятельностью людей и завершается слиянием человека с богом. Подлинно же научная трактовка ноосферы впервые была дана ученым и философом В.И. Вернадским.

В любом случае утопии и идеологии представляют собой определенную ценность, потому что в них нечто предлагается. Самая «успешная», но не имеющая высоких устремлений цивилизация, в которой человек не совершенствуется и не поднимается по ступенькам к Идеалу и Истине, просто обречена на застой и забвение. Именно идеал есть стимул и условие бесконечного развития.

Быть может, наивно надеяться, что немедленно может вернуться «все хорошее» и исчезнуть «все плохое». Как то: мир станет гармоничным и гуманным, национальные культуры будут взаимно обогащать друг друга, бедные перестанут становиться еще беднее, люди вспомнят о Боге, долге и нравственности, террористы и олигархи займутся производительным трудом, исчезнут как антропологический тип все «нефтегазовые обезьяны», экономика перестанет быть виртуальной и «углеводородной», воздух и вода станут чистыми.

Практическая реализация утопических идеалов в Post Communist Era лучшем случае возможна только в сфере искусства как утверждении иллюзии в ущерб действительности. Изменение самой социальной действительности и выход в «зону невозможного» затрудняется отсутствием совпадения ментальных и политических факторов по причине устойчивости (в негативном смысле) существующей вертикали власти.

Устойчивость существующей системы поддерживается фактически превалирующим гедонизмом: весьма проблематично убедить «субъекты социальных преобразований» пойти хоть на малые жертвы во имя возвышенных идеалов и социальной справедливости. Русский человек, отделенный от жизни духа имитаторами от науки и лжецами от журналистики, перестает продуцировать героическое и не может называться общественным существом.

Но общие тенденции в изменении геополитических пейзажей на грани между деструктивной и конструктивной фазами социальной трансформации могут стать определенным реальным шансом. Утрата ценностей и ориентиров ведет Запад к определенной дезориентации. Можно констатировать, что Американская мечта переживает очередной кризис и наши соседи по глобусу находятся в достаточно трудной ситуации. Данное обстоятельство проявляется по крайней мере в двух взаимосвязанных аспектах:

Первый из них состоит в том, что основной «устой» современных геополитических вертикалей связан с системой мировых финансов. США придумывают все новые и новые финансовые инструменты для поддержания своей гегемонии. Эта перевернутая и растущая в геометрической прогрессии пирамида становится все более неустойчивой и имеет тенденцию к опрокидыванию.

Второй аспект заключается в том, что западная цивилизация как общество потребления становится все более неэффективной в силу резкого увеличения количества экологических дисфункций. Причиной убыстряющейся катастрофичности мира и ускоряющегося с каждым днем шага к инфернальной пропасти является разрыв связи Небо-Земля. Порвалась связь времен не только по горизонтали, но и по вертикали: стали притупляться накапливаемые в страданиях духовные и нравственные навыки, которые только и могут вывести душу человека к Свету. Наступают своеобразные «сумерки богов» и «последние могут стать первыми».

В ходе этого кризиса, что для Европы было отмечено еще О. Шпенглером и Б.П. Вышесавцевым [125] , цивилизация отчуждается от западной культуры и становится силой, поглощающей самое себя и всю планету в безудержном движении по формуле «деньги-товар-деньги».

Одна из причин победы Б.Х. Обамы на президентских выборах 2008 года состоит в том, что он публично признал факт кризиса, давно уже ощущаемого в США, назвав свою книгу, ставшую бестселлером, «Дерзость надежды. Мысли о возрождении американской мечты». В переводе на русский язык она имеет подзаголовок: «Книга человека, который может изменить Америку и весь мир».

Из названия можно понять, что Американскую мечту надо возрождать потому, что она угасла, а без мечты общество не имеет культурно своеобразного будущего. Незнание и непонимание происходящего и перспектив оставляет только надежду на то, что все «самоорганизуется». Б.Х. Обама признает, что США по существу не властны над своим будущим: «Америка, похоже, не способна распоряжаться собственной судьбой» [126] .

Несостоятельность управления по господствующей на Западе в целом и в США в частности концепции Б. Обама осознает, поскольку в его книге встречается такая емкая фраза, как «неизлечимые болячки капиталистической системы, которые или снижают эффективность рынка или наносят непоправимый ущерб обществу».

Реализации шанса на возрождение России в определенной мере может способствовать и то обстоятельство, что русская цивилизация имеет определенный опыт выживания и даже развития в экстремальных условиях: она была построена без ссудного процента и не была метрополией. Именно русские национально-психологические черты способны оказаться орудием повышенной конкурентоспособности.

Теоретическую возможность осуществления социальных преобразований можно сформулировать следующим образом: необходимо «сдвинуть» общественное мнение до такой степени, чтобы появилась возможность его участия в принятии властных решений. И с капли может начаться трансмутация. В конечном итоге представители новых идей становятся политическими лидерами страны.

Вся «прелесть» экономического человека заключается в его «простоте»: он хочет добиться «реального успеха» и обладает для этого определенной совокупностью ориентаций, желаний и реакций. Но соискатели средств реализации социального идеала более сложны и «неоднозначны». Они не могут руководствоваться простыми мотивами в принятии решений и должны обладать определенной мудростью как системой знаний и интуиции для различения возможного и невозможного в реализации мегатрендов будущего России.


12. Русская идея, гуманитарные технологии и мегатренды будущего России

Из современной философии почти безвозвратно уходит чувство сопричастности миру и ответственности за него. Отказ от идеи социальной революции можно трактовать и как осознание бессилия современной философии перед лицом реальности. Не сумев управиться с действительностью, философия поторопилась от нее абстрагироваться, сосредоточившись на саморефлексии: мысль может родить только мысль. Отечественные философы отдали свою культурную и общественную нишу астрологам, шоуменам и колдунам.

Сконцентрировав внимание на «чистых» областях «интеллектуально занимательного» (одной из таких областей является синергетика), современная философия утверждает анонимность объективных реальных процессов, рассматривая их как условие свободы, лишенной груза ответственности. За все происходящее в современном мире философия не отвечает, за него вообще никто не отвечает. Философы не желают (не могут?) заниматься разработкой идей, с помощью которых должно развиваться общество. Но вряд ли это полностью освободит философию и философов от ответственности перед будущим.

Когда-то герою известной сказки презентировали три желания. Современные эмпиристы и рационалисты быстро сообразили, что вполне достаточно довольствоваться одним – желать, чтобы все желания исполнялись. Они стремятся разрешить любую проблему самым эффективным способом, но оставили без внимания идеалы и перестали формулировать недостижимые цели, к которым можно лишь непрерывно и асимптотически приближаться. Нравственные потери от глобальной рационализации не такие уж маленькие.

Смысл и содержание должны быть важнее формы. В первую очередь на уровне своего понимания Истории решать надо не прагматические проблемы, а искать избирательно не видимые ответы на вопросы: ради чего живем? во что верим? где искать идеалы, которые помогут России в неравной борьбе с транснациональными корпорациями? Вопрос «для чего жить?» не должен заменяться вопросом «как жить?»

Идеи способны приносить людям не только материальное богатство. Идеи могут изменить мир, если они будут переосмыслены людьми и найдут свое практическое воплощение. Поэтому вполне очевидно: в конечном итоге смогут «отличить победу от пораженья» те представители рода человеческого, чьи идеи оценены и приняты окружающими. Именно такие люди обретут власть, изменят мир и станут богатыми в подлинном смысле этого слова.

Современное общество называется постиндустриальным, информационным. Слово «постиндустриальный» вводит в некоторое заблуждение, так как акцентирует внимание только на технических ингредиентах. Но изменения затронули не только способ производства. В рынок втягивается практически все, в том числе и формирование идей, интеллекта и «души» человека.

Основной «дефект» данного типа цивилизации стоит в явном преобладании систем хранения, передачи и обработки имеющейся информации над способами порождения новых знаний и «смыслоделием». Главными «ньюсмейкерами» сегодняшнего общества становятся не выдающиеся ученые, а работники СМИ, популярные телеведущие и медиа-киллеры. Человек может быть героем времени, но время может быть не героическим. Современный человек сейчас настолько «пропитан» телевизионной жижей, что уже ничего не видит и не слышит. Телеэкран в погоне за рейтингами превращается в лоток для распродажи товаров.

Парадокс состоит в определенном росте технического уровня при усиливающейся моральной слабости. Уже к концу XX века наличных информационных средств оказалось вполне достаточно для того, чтобы взять под свой контроль и включить в сферу действия практически всех представителей рода человеческого. Можно сказать, что возникла новая сила и новые способы психологического насилия.

В контексте типовой фукуямизации рассуждения о становлении «постиндустриального», «информационного», «потребительского» общества, о стирании государственных, национальных и культурных границ на пути свободной миграции товаров, людей, капиталов и идей усиленно предлагают сторонники глобализации.

С объективной точки зрения суждения об однозначно позитивном и перспективном характере информационной революции являются достаточно дискуссионными. Это так хотя бы потому, что одинаково быстро становится доступной не только объективная и адекватная событиям информация, но и информация дезориентирующая и даже ложная.

Некоторые исследователи усматривают определенное методологическое сходство теории постиндустриального общества и марксизма (доиндустриальная, индустриальная и постиндустриальная фазы эволюции общества соответствуют архаической, экономической и коммунистической общественным формациям) и говорят о совпадении существенных признаков социума, который трактуется соответственно как постиндустриальное общество или как коммунистическая общественная формация [127] .

Получается, что предсказанное К. Марксом «царство свободы» в коммунистическом обществе – это и есть современный постиндустриальный этап эволюции западного общества, связанный, в противоположность индустриальному этапу, с усилением роли творческого труда вследствие нарастания процессов информатизации и компьютеризации.

Пережив в период «перестройки» недолгую эйфорию по поводу новых творческих импульсов для «социального будущего» в связи с постиндустриальными тенденциями, левые интеллектуально-рафинированные критики современной системы довольно быстро впали в пессимизм и прострацию. Они убедились, что на практике рост информационных технологий ведет не к «царству осознанной необходимости», а к упрочению транснациональных корпораций и усилению роли либеральных сил в политике и идеологии.

Практическая реализация мегатренда Возрождения подразумевает, что Россия должна сознательно нацелиться на планомерный выход из эпохи «транзитивности» и «постиндустриализма». Русские могут в очередной раз доказать превосходство Духа над материей и задать всему миру нравственные стандарты. Обновленная русская идея должна быть основой идеологии и являться структурной модификацией все того же желания осчастливить весь мир. Русская идея просвечивает сквозь понятия, символы и образы. Главное символическое воплощение русской идеи – сама русская речь как важнейшее средство воспроизводства социальной идентичности.

В процессе конструирования будущего мы не можем ксерокопировать ни один из имеющихся на сегодня рецептов экономического успеха – ни американский, ни корейский, ни японский. Даже китайский опыт нам полностью не подходит. А потому для обретения «баланса духовности и финансовой независимости» придется в очередной раз искать свой собственный путь между Дао и Логосом.

На раскаленных горизонтах пространства и времени наиболее важные человеческие проблемы не могут быть решены на том же уровне мышления и целеполагания, при котором они возникали. Попытки частичного решения проблем без целостного и перспективного подхода могут лишь ухудшить «modus vivendi». Необходим новый, более глубокий уровень понимания и «идеалопроектирования». В грядущей эпохе все будет определяться людьми с всесторонне развитыми интеллектуальными и психическими возможностями, опирающимися на социальные традиции и устремленными в будущее.

Мировой рынок, глобальный капитал, информационные технологии, общество потребления и журналисты, знающие и понимающие больше интеллигенции – законнорожденные дети индустриальной и постиндустриальной эпох. Заставить весь мир отказаться от их даров, не всегда ведущих человечество прямой дорогой к социальной справедливости, человеческими же силами практически почти невозможно.

Как определить (сдвинуть) границу между невозможным и возможным? Невозможное в социальной сфере всего лишь невероятно, а невероятное в принципе возможно. Это так в том числе и потому, что тактика имеет свойство самоорганизации при правильно выбранной стратегии. Одно и то же действие может быть тактическим или стратегическим в руках разных людей: то, что для миллионера является стратегией («философия успеха»), для реализации российского метаисторического зона («вечности») и собственной Энтелехии следует превратить в тактику. Предпринимательство и бизнес должен быть инструментом для процветания Рода и Родины. Любой «внезапный» успех следует подвергать системному анализу. Деньги должны давать возможность купить время для ощущения радости жизни и полноты бытия.

Предполагая, что термины «информация» и «знание» являются взаимосвязанными, следует все же заметить, что знания обладают большей ценностью по сравнению с информацией. Именно знания представляют собой наиболее важный актив для реализации человеческих сущностных сил и социально-значимых сдвигов.

Знания, приобретаемые в результате образовательного или жизненного процесса, создаются индивидуальной психикой и основаны на персонифицированном опыте. Только истинные знания отделяют существенное от всего остального. Давид для победы над Голиафом использовал не информацию о превосходящих силах и могуществе, а личностные знания.

Следует заметить, что и само знание не является гомогенным и может иметь два предназначения: для реализации «низковольтного» и «высоковольтного» чуда. Процитируем еще раз книгу Н. Хилла «Думай и богатей»:

«Большинство богатейших людей планеты имеют незаконченное высшее образование».

«Крупнейшие университеты обладают в совокупности практически всеми видами общих знаний, доступных нашей цивилизации. Однако, большинство профессоров не принадлежит к числу состоятельных людей. Они специализируются на преподавании знаний, но не на их организации или использовании».

«Знание не может привлечь деньги до тех пор, пока оно не организовано и не имеет разумного приложения с помощью практического плана действий для достижения определенной цели – в данном случае приобретения материального богатства. Непонимание этого факта приводит к тому, что миллионы людей продолжают заблуждаться, будто «знание – сила». Ничего подобного! Знание – это всего лишь потенциальная сила. Оно становится настоящей силой лишь в том случае, если оно организовано и упорядочено в четком плане действий и направлено на конкретный результат – (материальный) успех» [128] .

Желательно различать «комбинирующий» разум предпринимателя и творческий «преобразующий» разум интеллигенции. Возможности комбинирующего разума в конечном итоге реализовались в виртуальных финансовых практиках со спекулятивно-ростовщическим акцентом. Если необходимым и достаточным поводом для мобилизации познавательных способностей человека является достижение успеха («думай и богатей!»), то отсюда вытекают два неизбежных ограничения, угрожающих исчезновением соответствующих источников знания.

Первое: все знания и способности, не имеющие прямого отношения к реализации «успешной деятельности» оказываются излишними и обреченными на вымирание. Второе: если для достижения «успеха» достаточно алхимии спекулятивного рынка вместо фундаментальных усилий, направленных на дальнейшее проникновение в тайны природы, человека и общества, то реванш алхимии и алхимиков над подлинными творцами предопределен. Симптомы этого реванша, связанные с появлением новой «информационной экономики», которая основывается на манипуляциях с курсами валют и другими финансовыми играми строителей «финансовых пирамид», можно наблюдать уже сегодня [129] .

Еще основоположник даосизма Лао-Цзы две с половиной тысячи лет назад жаловался на утрату изначальной человеческой природы. Согласно объяснениям Лао-Цзы, механизм этой потери заключается в ложных ценностях, распространяемых сильными мира сего [130] .

Необходимым условием перехода на гуманистический путь и важнейшей задачей политической власти является корректировка системы образования в направлении формирования нравственного человека с адекватной самооценкой. Подрастающее поколение надлежит социализировать, не адаптируя его к существующей социальной системе, а обучая философии, принципам и способам общественного действия.

Только усиленные верой личностные знания позволяют человеку совершать чудеса и (пере) определять границу между возможным и невозможным, превращая стратегию в тактику. Знание – мудрость и власть, поэтому необходимо закладывать основы экономики знаний. Именно она может гарантировать нашему государству достойное существование в постуглеводородную эпоху, наступление которой неизбежно. Для прокладывания траекторий движения России в будущее следует конвертировать «успехи» и «удачи» в знания и гуманитарные технологии. Путь вверх лежит через вхождение внутрь. Ситуация предстает как предельная: все зависит от самого человека и от того, сможет ли он наконец «познать самого себя».

Духовность по отношению к отечественному образованию должна составлять высший смысл и конечную цель. Следует осознать, наконец, что источником национального богатства является не игра аффектами, а разумная, эстетически и этически развитая деятельность людей, обладающих преобразующим разумом. Выбор неестественного Дао уничтожает природную любовь к жизни и формирует гипертрофированные инстинкты биовида.

«Получать образование» – по-английски educate – восходит к латинскому educo (отсюда происходит слово «эдукология» – наука об образовании), что означает развиваться изнутри, расти в использовании чего-либо. Можно сказать (вслед за Фейербахом), что религия есть зачаточное образование, а образование – это истинная религия. Человечество есть познающая форма материи.

Образование в мировом масштабе представляет, по Гегелю, длительный путь восхождения индивида к самому себе. Этот «Дао» грандиозно представлен в его труде «Феноменология духа». Немецкий философ отмечает, что «образование, если рассматривать его со стороны индивида, состоит в том, что он добывает себе то, что находится перед ним, поглощает в себя свою неограниченную природу и овладевает ею для себя».

Становится очевидной вечная незавершенность образовательного процесса, ибо любая остановка духа равносильна смерти и гибели интуитивно улавливаемого образа, который терпеливо хранит, передает из поколения в поколение человечество на всем промежутке своего существования. В конечном итоге Гегель определил образование как то, «благодаря чему индивид обладает значимостью и действительностью» [131] .

В слове «образование» светится слово «образ»: образование – воспитание (от слова «питать») себя с помощью образа. Образование сопряжено с выявлением и осознанием человеческой сущности, которая в итоге образовательного акта как бы собирается и эксплицируется. Образованный человек является обладателем истинного богатства – знанием, которое делает возможным доступ ко всем сокровищам мира сего. Образование как основа креативного и преобразующего разума есть вложение материала и времени в будущее качество и возможности реализовывать свои цели «с пользой для общества и с интересом для себя».

Конечно, за деньги можно купить почти все: и диплом о высшем образовании, и место в государственной системе управления. Но, к сожалению, образованность купить невозможно, она не обменивается по формуле «Т – Д – Т». Система образования не должна обслуживать образовательные позывы любого платежеспособного клиента. Образование и его обретение предполагает длительный и терпеливый процесс работы человека над самим собой, так как метод образования построен на имманентном действии души.

В диалектике образовательного процесса заложена возможность «депонирования» духовного богатства общества в потребителях образовательных благ. Знание обогащает человека; эта форма богатства развивается вплоть до своего деятельного материального инобытия. Потребление образовательных благ развивает человеческие способности и обеспечивает возможность приращения человеческих качеств.

Сократ учил индивидуально, Платон создал академию, где было всего несколько учеников. Они учились, прогуливаясь в беседах по саду. Ученики делали жизнь со своего учителя, проникаясь его представлениями о мире и копируя образ его мыслей. Образование может осуществляться не только через «классную доску»; оно является функцией всей жизни. Так много надо знать, так мало дано жить, а жизнь без знания – не жизнь. Велико поэтому искусство тех, кто постигает науки без муки, узнает многое от многих и поглощает мудрость всех. Воспитание и передача мудрости цены не имеют.

Можно с сожалением заметить, что слой отечественных патрициев, ориентированных на комплексное развитие знаний и наукоемких отраслей, является в России относительно слабым. «Знаниеемкие» производства оказались неконкурентноспособными на внутреннем и внешнем рынках. Протекционизм со стороны отсутствующего по неуважительной причине государства мог бы оптимизировать данную ситуацию.

Один из инициаторов Международной Соросовской Программы Образования В.Н. Сойфер отмечает: «Во все времена, в переходные периоды развития любых обществ, школа и система образования в целом страдали больше всего из-за того, что у правителей в нужный момент всегда не хватало материальных средств, и запросы школы первыми оказывались задвинутыми подальше под напором сиюминутных нехваток» [132] .

Образование как система социализации новых поколений является сферой затратной. Обычный экстенсивный метод привлечения ресурсов (инвестиций) с целью создания известными методами уже известных механизмов решения этих задач в России почти невозможен.

Не решает кардинально данную проблему и помощь России знаменитого «филантропа» Дж. Сороса и других западных фондов на основе мотивов, рожденных в результате понимания роли науки и образования в обществе. Можно отметить, что институтским преподавателем Дж. Сороса был автор книги «Открытое общество» К. Поппер и рефлектирующим миллиардером он стал при помощи «алхимии финансов» [133] .

Согласно первоначальному замыслу, западные фонды должны были финансировать «не бюрократические структуры, а идеи» и заменять «утечку мозгов» более выгодной для Запада утечкой идей и технологий. В среде самой российской интеллектуальной элиты (частично превратившейся в «детей капитана Гранта») наблюдается в целом неоднозначное отношение к западным фондам [134] .

Возникает кардинальный вопрос: где взять средства для акселерации образования и науки в рамках существующей системы для преодоления губительной экстремы?

Существует одна особенность «знаниевоинтенсивной» экономики, облегчающая «конструирование» механизмов для создания «главного ресурса» – человеческих качеств мирового уровня без значительных единовременных вложений дорогостоящих ресурсов. Эта эксклюзивность состоит в том, что знание есть товар, не теряющийся для «продавца» при передаче его покупателю. Мир знаний и культурных ценностей устроен так, что «потребление» этих благ лишь увеличивает их объем. Интеллектуальные ресурсы не только неисчерпаемы, но и быстро наращиваемы при умелом обращении.

Следовательно, Россия может получить потенциально бесконечный потенциал прироста не за счет других конкурентов, а благодаря расширению круга партнеров по диалогу.

Вполне очевидно, что ресурсы для развития образования и науки заинтересованы представлять структуры, которые знания главным образом не производят, а покупают. Это в первую очередь страны третьего мира. Эти «контрагенты» могут передавать ресурсы для образования дешево или бесплатно в обмен на образованных специалистов или «ноу-хау». В конечном итоге этот процесс обеспечит им в обмен на единицу ресурсов большее количество метаспециалистов, чем при взаимодействии с транснациональными корпорациями (ТНК) по ценам мирового уровня.

Для России данный механизм будет также выгоден, так как затраты на продуцирование знаний для одного или нескольких потребителей отличаются не очень сильно. Следовательно, производя знания для третьей страны за ее деньги, Россия будет их генерировать и для себя. К тому же данный процесс сопровождается развитием творческих способностей и «воспроизводством» как учеников, так и учителей.

Транскультурный прыжок на мировые рынки предполагает наличие еще более масштабных ресурсов по сравнению с проблемами развития «знаниевоинтенсивной» экономики. Задача может быть сформулирована следующим образом: какие институты и механизмы могут обеспечить инкорпорирование знаний и технологий в мировую систему, не требуя для этого значительных финансовых ресурсов?

Следует признать, что в настоящее время с точки зрения оптимизации распределения финансовых потоков самыми эффективными на планете Земля и во Вселенной стали транснациональные корпорации, и они все более агрессивно начинают диктовать свою волю. ТНК предписывают государствам запрет на всевозможные формы идеологии, следствием чего и является несправедливая конкуренция. В юрисдикции все большего числа государств исчезает право на господствующую идеологию и на жесткую «вертикаль власти».

Очевидно, что структуры, сравнимые по своему влиянию с ТНК, в принципе можно создать за счет концентрации ресурсов относительно бедных, но огромных государств. Кроме того, возможны организационно-экономические атаки на внутренний рынок наукоемкой продукции в развитых странах на основе демпинга или даже свободного распространения некоторых видов научно-технических разработок [135] .

Первоначальный небольшой импульс вложений в «выращивание» человека-новатора, создание креативной рабочей силы уже через небольшой промежуток времени может дать мощный мультиплицирующий эффект и система начнет воспроизводить себя в расширенном масштабе за счет раскрепощения человеческого потенциала, используя энергию своего движения в русле открытых в будущее «трафиков» долгосрочных целевых программ. Подготовка, обучение и воспитание профессионалов экстракачества и людей-творцов должна стать наиважнейшей «отраслью».

На первое место в современной жизни объективно выдвигаются интеллектуалы-гуманитарии и следующей эрой в жизни человечества должна стать эпоха смыслов, гуманитарных и трансгуманитаных технологий. Создатель смыслов становится чем-то большим, чем просто «хомо сапиенс».

Гуманитарные технологии, как и анализ будущего, нельзя поставить на конвейер, приспособить для получения типового и стандартного результата. В этом их отличие от обычных, физических технологий. Если физические технологии отражают объективные возможности истории, то гуманитарные «отвечают» за субъективный фактор, осуществляющий метаморфозу возможного будущего в реальность.

Отсюда проистекают термины «культурная политика» и средства, влияющие на процесс выбора человека в сложной и «текучей» системе координат. Обществом, властью должны быть декларированы в качестве идеалов-ориентиров общественного развития «вечные ценности». Прежде всего, это – нравственность. Именно моральная мускулатура человеческого фактора составляет основу государственного могущества.

Данная форма культурной политики является технологиями инноваций и создания новых способов деятельности. Инновации – новый способ думать и делать. Причем в этом определении важны оба слова – и «думать», и «делать». Появление нового способа деятельности предполагает системное и синтетическое представление о соотношении русской идеи и американской мечты как двух разновидностей социальной мифологии. Это возможно только в том случае, если человек имеет возможность получать знания, которые формируют его действия, представления и способы принятия решений о соотношении стратегии и тактики.

Посредством инноваций должен создаваться новый тип человека в результате развития личности. Мудрый и целостный разум нового типа будет способен постигать суть самых сложных процессов, отделяя возможное от невозможного в природе и социуме. «Разум» в данном случае не совпадает с понятием «интеллекта», столь ценимым западным обществом и выражаемым индексом IQ. Разум и Путь его претворения организуют жизнь в ее высших формах через пробуждение самопознающего себя человека. Дао и Логос, как Восток и Запад, присущи каждому как его возможность и Энтелехия.

Человеческое мышление вообще нельзя рассматривать только как психический процесс отдельного субъекта, имеющего «определенную цель». Мыслительная деятельность принадлежит Духу, и поэтому должна изучаться не «тренерами успеха», а философией и историей (и в какой-то мере логикой). Каждому отдельному человеку как части Вселенной и Истории принадлежит только маленький кусочек в истории мышления. Как и всякое Целое, богиня истории Клио причастна Бытию.

Даже люди редких достоинств зависят от своего времени. Не всем суждено было жить в то время, какого они заслуживали. Многие из тех, кому оно досталось, не сумели его стратегически грамотно использовать. Кто-то достоин был лучшего времени – доброе и красивое не всегда торжествует. Всему своя пора: даже возвышенное в определенной степени зависит от политической и философской моды. Но мудрость вечна, и если этот век – не ее век, то ей принадлежат века грядущие.


Заключение

Еще первый славянофил Ю. Крижанич, в центре внимания которого была восходящая «историческая звезда» России, говорил: «Все мы любим по краям и пропастям блуждать». Именно в таких «маргиналиях» Россия идентифицировалась и обретала свое величие.

Результатом не совсем удачных попыток материализации американской мечты в России стали не великие идеалы и утверждаемые ценности, а высокие цены и социальная деструкция. Политика стабилизации, оторванная от традиционных идеалов, ценностей и смыслов, не приводит к повышению уровня и качества жизни и обеспечению развития России как евразийского социального организма.

Самой существенной особенностью современного этапа в России является непредусмотренная траектория ее социального движения: она пришла к либерализму не из прошлого, а из будущего. Данный процесс сопровождался кардинальными изменениями в менталитете общества и политическом строе, а также созданием «элитной экономики».

Политика при отсутствии идеологии понимается как «искусство возможного» и направляется преимущественно на перераспределение финансовых потоков.

Чтобы эффективно разрешить возникший исторический комплекс проблем и преодолеть наихудший вид геделевской неполноты, необходим новый, более глубокий уровень мышления.

Возникает настоятельная необходимость в переосмыслении соотношения понятий «русская идея» и «американская мечта» как разновидностей социальной мифологии.

Антиномия между духовным и материальным является следствием перманентного противостояния идеологий Запада и Востока. Все различия в достаточной степени условны и относительны (как отмечал Гегель, «в каждой вещи есть и Запад и Восток»). В этой борьбе никогда не будет окончательных победителей.

Американская мечта может сыграть определенную позитивную роль в реализации мегатрендов Возрождения России, превратившись из стратегии «философии успеха» в тактику реализации обновленного социального идеала.

Для этого нужна мудрость, под которой следует понимать систему знаний и интуиции.

Большую роль в формировании «вещества идеала» и мудрости может сыграть образование и гуманитарные развивающие технологии как способ активизации не комбинационных, а созидательных способностей человека.

Искривленное российское социальное и духовное пространство надлежит наполнить обновленными смыслами и ценностями. Общественный всеобъемлющий национальный идеал должен захватывать не только взятую отдельно экономическую компоненту, а весь социум. Чтобы победить на земле, идее надлежит быть не только логически безукоризненной, но и эмпирически цепкой, органичной и почвенной.

Созданный еще в 1968 году Римский клуб как международная общественная организация для «углубления понимания особенностей развития человечества» и проведения работ в сфере глобального моделирования выдвинул тезис исключительной важности: социальная перспектива не может быть связана только с либерально-демократическим путем организации общества.

В который раз история учит, что процветание сопутствует народу, правители которого при формировании стратегии развития общества руководствуются духовными идеалами и советами великих национально-ориентированных людей. Стрелки российских исторических часов мучительно решают, вперед им двинутся или назад.

Сделать весь мир таким, как мы?

Стать такими, как весь мир?

НАДО СТАТЬ САМИМИ СОБОЙ.


Литература

1.  Анатоль А. Истина Дао: Даосизм для Запада (пер. с англ.) / А. Анатоль. – М: ООО Изд-во «София», 2008. – 432 С.

2. Аристотель Сочинения. В 4 Т. / Аристотель. – М., 1984.

3. Аэрс А. Куда ушли народные деньги. 15 лет обмана / А. Аэрс. – Москва: Гелеос, 2007. – 352 С.

4. Баталов Э.Я. Русская идея и американская мечта / Э.Я. Баталов. – М.: ИСКР АН, 2001.-69 С.

5. Батюк В.И. Трудное партнерство. Двусторонние режимы и институты в российско-американских отношениях после окончания «холодной войны» / Батюк В.И. – Москва: Прометей, 2008. – 212 С.

6. Бауман З.Глобализация. Последствия для человека и общества (пер. с англ.у З.Бауман. – М.: Весь Мир, 2004. – 185 С.

7. Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество: Опыт социал. прогнозирования (пер. с англ.) / Д. Белл. – М.: Academia, 1999. – 785 С.

8. Бергсон А. Два источника морали и религии/ А. Бергсон (пер. с франц.). – М.: Канон+, 1994. – 382 С.

9. Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма / НА. Бердяев. – М.: Наука, 1990. – 220 С.

10. Бехтерев В.М. Внушение и его роль в общественной жизни / В.М. Бехтерев. – СПб.: Питер: Питер бук, 2001. – 254 С.

11. Бжезинский 3. Великая шахматная доска (пер. с англ.) /3. Бжезинский. – М., 1998. – 254 С.

12. Бузгалин А.Н. Будущее коммунизма/А.Н. Бузгалин. – М.: "ОЛМА-пресс",1996.-110С.

13. Бузгалин А.В. Глобальный капитал / А.В. Бузгалин, А. Колганов. – М.: УРСС, 2004. – 509 С.

14. Бунин А.П. Осень олигархов. История прихватизации и будущее России/ А.П. Бунич. – М.: Яуза, Эксмо, 2005. – 448 С.

15. Бурышкин ПА. Москва купеческая: Воспоминания / ПА. Бурышкин. – М.: Захаров, 2002. – 300 С.

16. Вагин И.О. Как стать миллиардером: практич. коучинг / И.О. Вагин, П.С. Рипинская. – М.: ACT: Астрель, 2004. – 298 С.

17. Васильев Л.С. История Востока: В 2-х т. / Л.С. Васильев. – М.: Высшая школа, 1993.-495 С.

18. Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма, (пер. с нем.) / М.Вебер. – Ивано-Франковск: Ист-Вью, 2002. – 350 С.

19. Веллер М.И. Великий последний шанс / М.И. Веллер. – М.: ACT: ACT Москва, 2006. – 458 С.

20. Веллер М.И. Слово и судьба/ М.И. Велер. – М.: ACT МОСКВА, 2008. – 574 С.

21. Волков В.В. Силовое предпринимательство: экономико-социологический анализ / В.В. Волков. – Москва: Издательский дом ГУ ВШЭ, 2005. – 348 С. 22. Волкогонов Д.А. Психологическая война/Д.А. Волкогонов. – М.: Воениздат, 1984. – 320 С.

23. Вышеславцев Б.П. Кризис индустриальной культуры: марксизм, неосоциализм, неолиберализм/ Б.П. Вышеславцев. – New York: Chalidze, 1982. – 350 С.

24. Гамм Е.К. Об историчности и научности христианства / Е.К. Гамм. – СПб.: Алетейя, 2008. – 368 С.

25. Гегель Г.В. Ф. Феноменология духа (Перевод Г.Г. Шпета). – Пб.,1994. – 443 С.

26. Гивишвили Г.В. Феномен гуманизма / Г.В. Гивишвили. – М.: РГО, 2001. – 400 С.

27.Голенпольский Т.Г. «Американская мечта» и американская действительность / Т.Г. Голенпольский. – М.: Искусство, 1981. – 208 С.

28. Горянин А.Б. Оптимистическое россиеведение / А.Б. Горянин. – М., 2008. – 388 С.

29. Гречко П.К. Практика человека: Опыт философско-методол. анализа. – М.: Изд-во Ун-та дружбы народов, 1988. – 151 С.

30. Григорьева Т.П. Дао и логос (встреча культур) / Т.П. Григорьева. – М.: Наука, 1992. – 423 С.

31. Громыко Ю.В. Век МЕТА: современные деятельностные представления о социальной практике и общественном развитии / Ю.В. Громыко. – Москва: [б. и.], 2006. – 503 С.

32. Гулыга А.В. Русская идея и ее творцы / А.В. Гулыга. – М.: ЭКСМО, 2003. – 447 С.

33. Гэлбрайт Дж. К. Новое индустриальное общество: (Пер. с англ.) / Дж.К. Гэлбрайт ; общ. ред. и вступ. ст. Н.Н. Иноземцева и др. – М.: Прогресс, 1969. – 480 С.

34. Давидович В.Е. Теория идеала / В.Е. Давидович. – Изд-во Ростовского университета, 1983. – 184 С.

35. Дугин А.Г. Абсолютная Родина / А.Г. Дугин. – М.: АРКТОГЕЯ-центр, 1999. – 750 С.

36. Егоров Б.Ф. Российские утопии: исторический путеводитель / Б.Ф. Егоров. – СПб.: Искусство, 2007. – 414 С.

37. Ельмеев В.Я. Теория и практика социального развития / В.Я. Ельмеев. – СПб., 2004. – 397 С.

38. Емельянов С.А. Философские и социологические проблемы модернизации России/С.А. Емельянов. – СПб.: СПбГУ, 2005. – 163 С.

39. Емельянов С.А. Модернизация России: Социально-философский анализ/ С.А. Емельянов. – СПб.: СПбГУ, 2006. – 180 С.

40. Ефимов В.А. Концептуальная власть/В.А.Ефимов. – СПб.: Общественная инициатива, 2003. – 131 С.

41. Зеланд В. Трансерфинг реальности / В. Зеланд. – СПб: Весь, 2005. – 389 С.

42. Земан З. Кредит на революцию: план Парвуса (пер. с англ.) / 3. Земан, У. Шарлау. – Москва: Центрполиграф, 2007. – 317 С.

43. Зиновьев А.А. Русская трагедия: Гибель утопии / А.А. Зиновьев. – М.: ЭКСМО: Алгоритм, 2003. – 508 С.

44. Зомбарт В. Евреи и хозяйственная жизнь: пер. с нем. / В. Зомбарт. – М.: Айрис-пресс, 2004. – 617 С.

45. Илларион (митрополит Киевский II в.) Слово о Законе и Благодати / Иларион; (Коммент. В.Я. Дерягина, А.К. Светозарского). – М.,1994. – 143 С.

46. Иноземцев В.Л. За пределами экономического общества = The Constitution of Post-Economic State: Постиндустр. теории и постэкон. тенденции в соврем. мире / В.Л. Иноземцев. – М.: Academia-Наука, 1998. – 639 С.

47. Иоанн (Снычев Иван Матвеевич) Русский узел: Статьи, беседы, Обращения / Снычев И.М. – СПб.: Цар. дело, 2004. – 403 С.

48. Калашников М. Третий проект. Погружение: Книга-расследование/ М. Калашников, С. Кугушев. – М.: ACT: Астрель, 2004. – 766 С.

49. Калитин П.В. Уравнение русской идеи / П.В. Калитин. – М.: УРСС,

2002. – 278 С.

50. Кара-Мурза С.Г. Манипуляция сознанием / С.Г. Кара-Мурза. – М.: Эксмо, 2003. – 830 С.

51. Кара-Мурза С.Г. Идеология и ее мать наука / С.Г. Кара-Мурза. – М.: Алгоритм, 2002. – 255 С.

52. Кен Н. Радость революции. Пер. с англ. / Н.Кен. – М.: Едиториал УРСС,

2003. – 144 С.

53.Кирвель Ч.С. Утопическое сознание: Сущность, социально-политические функции /Ч.С. Кирвель. – Минск, 1989. – 190 С.

54. Киреев Г.Н. Социальное насилие / Г.Н. Киреев. – Москва: Прометей, 2005.-314 С.

55. Киреевский И.В. Критика и эстетика: Сборник / И.В. Киреевский; (Сост., вступ. ст. и примеч. Ю.В. Манна). – М.: Искусство, 1998. – 462 С.

56. Ключников С.Ю. Деньги в вашей жизни: национальный практикум богатства / С.Ю. Ключников. – М.: Беловодье, 2005. – 443 С.

57. Коган A.M. Деньги, цена и теория трудовой стоимости: Новая парадигма теории труд. Стоимости / A.M. Коган. – М.: Финансы и статистика, 1991. – 222 С.

58. Колон М. Нефть, PR-война. Глобальный контроль над ресурсами планеты / М. Колон. – М., 2002. – 415 С.

59. Косолапое Р.И. Истина из России/ Р.И. Косолапов. – Тверь: Северная корона, 2004. – 665 С.

60. Коэн С. Провал крестового похода США и трагедия посткоммунистической России / С. Коэн. – М.: АИРО-ХХ, 2001. – 304 С.

61. Крупное Ю.В. Россия между Западом и Востоком: курс Норд-Ост/ Ю.В. Крупнов. – СПб.: Нева, 2004. – 379 С.

62. Крыштановская О.В. Анатомия российской элиты / О.В. Крыштановская. – М.: Захаров, 2005. – 384 С.

63. Кураев А.В. Дары и анафемы: Что христианство принесло в мир: Размышления на пороге III тысячелетия / А.В. Кураев. – М.: Изд-во Моск. Подворья Св.-Троиц. Сергиевой лавры, 2001. – 443 С.

64. Кургинян С.Е. Слабость силы: аналитика закрытых элитных игр и ее концептуальные основания / С.Е. Кургинян. – М., 2006. – 388 С.

65. Куртц П. Новый скептицизм: исследование и надежное знание / П. Куртц. – Москва: Российское гуманистическое общество, 2007. – 359 С.

66. Ласкер Э. Борьба / Пер. с нем. И.Н. Гиляровой. – М.: Издательство «Европа», 2007.-132 С.

67. Леви В.Л. Вагон удачи/В.Л. Леви. – М.: Метафора, 2003. – 192 С.

68. Лисичкин В.А. Третья мировая информационно-психологическая война /В.А. Лисичкин, В.А. Шелепин. – М., 1999. – 304 С.

69. Лобок A.M. Подсознательный Маркс /A.M. Лобок. – Екатеринбург: Сред.-Урал. кн. изд-во, 1993. – 287 С.

70. Ловрет Ф.Д. Путь и сила: Секреты яп. стратегии (пер. с англ.)/ Ф.Д. Ловрет. – Киев: София, 2000. – 271 С.

71. Лозанский Э.Д. Россия между Америкой и Китаем / Э.Д. Лозанский. – Москва: Международные отношения, 2007. – 282 С.

72. Маркс К. Сочинения: в 50 т. / К. Маркс, Ф. Энгельс. – М., 1955 – 1981.

73. Медведева И.Я. Потомки царя Ирода: Планирование семьи планирование небытия / И.Я. Медведева, Т. Шишова. – М., 2003. – 287 С.

74. Медиков В.Я. Тайны правителей мира / В.Я. Медиков. – М.: Издательский Дом «Ра», 2008. – 224 С.

75. Мельникова Е.Н. Россия: интеллект и выживание/ Е.Н. Мельникова. – М.: «Бослен», 2006. – 608 С.

76. Миронов Б.С. Русские. Последний рубеж/Б.С Миронов. – М.: Алгоритм, 2009. – 496 С.

77. Молчанов К.В. Феноменология капитализма/К.В. Молчанов. – М.: КРАЙ, 2002. – 176 С.

78. Моисеев Н.Н. Человек и ноосфера/ Н.Н. Моисеев. – М. : Мол. гвардия, 1990.-351 С.

79. Мор Т. Утопия. Эпиграммы. История Ричарда III (пер. с лат. и англ.) / Т.Мор. – М.: Научн-изд. центр «Ладомир»: Наука, 1998. – 463 С.

80. Мухин Ю.И. Практичная русская идея/Ю.И. Мухин, О.С. Шенин. – Москва: Фонд поддержки независимой прессы "Делократия", 2007. – 398 С.

81. Мэтлок Дж. Ф. Смерть империи: Взгляд американского посла на распад Совет. Союза (пер. с англ.) / Дж. Ф. Мэтлок. – М.: Рудомино, 2003. – 579 С.

82. Назаров М.В. Вождю Третьего Рима : к познанию рус. идеи в предапокалипс. время / М.В. Назаров. – М.: Русская идея, 2004. – 990 С.

83. Норбеков М.С. Успех на вашу голову и как его избежать / М.С. Норбеков, Г. Волков. – Москва: ACT: Астрель, 2005. – 397 С.

84. Норт Г. Марксова религия революции. Возрождение через хаос / Г. Норт. – Екатеринбург, 1994. – 307 С.

85. Нэш Р. Дикая природа и американский разум (пер. с англ.) / Р. Нэш. – Киев, 2001.-204 С.

86. Обама Б. Дерзость надежды: Мысли о возрождении американской мечты (пер. с англ.) / Б. Обама. – СПб.: «Азбука-классика», 2008. – 416 С.

87. Остальский А.В. Краткая история денег / А.В. Остальский. – СПб., 2008. – 270 С.

88. Панарин А.С. Народ без элиты / А.С. Панарин. – М.: Алгоритм: Эксмо, 2006. – 350 С.

89. Переслегин С.Б. Самоучитель игры на мировой шахматной доске / СБ. Переслегин. – М.:АСТ; СПб.: Terra Fantastika, 2005. – 619 С.

90. Платон Государство (вст. ст. К.А. Сергеева и Л.С. Камневой)/Платон. – СПб., 2005. – 570 С.

91. Потемкин А.П. Элитная экономика / А.П. Потемкин. – М.: ПоРог, 2004. – 476 С.

92. Почепцов Г.Г. Революция.сот. Основы протестной инженерии / Г.Г. Почепцов. – М.: Европа, 2005. – 520 С.

93. Рокфеллер Дж. Д. Искусство разбогатеть (пер. с англ.) / Дж. Д. Рокфеллер. – М., 1992. – 96 С.

94. Савельев А.Н. Путь русского человека / А.Н. Савельев. – М.: «Витязь», 2007. – 267 С.

95. Сагатовский В.Н. Русская идея: продолжим ли прерванный путь?/ В.Н. Сагатовский. – СПб.: ТОО ТК «Петрополис», 1994. – 217 С.

96. Селиванов Ю. Феноменология отчужденного духа / Ю. Селиванов. – М.: ЭКОН, 1999. – 284 С.

97. Смит А. Исследования о природе и причинах богатства народов: [В 2 т.] / Отв. ред. Л.И. Абалкин; Рос. АН. Ин-т экономики. – М.: Наука, 1993 С.

98. Смолин М.Б. Русский путь в будущее / М.Б.Смолин. – Москва: ФондИВ, 2007. – 350 С.

99. Сойфер В.Н. Интеллектуальная элита и филантропия = The intellectual elite and philantropy: десять лет Сорос. Образоват. Прогр. / В.Н. Сойфер. – М.: ДДФ Фаундейшн, 2005. – 671 С.

100. Сорокин П.А. Главные тенденции нашего времени /П.А. Сорокин. – М.: Наука, 1997.-351 С.

101. Сорос Дж. Алхимия финансов: Рынок: как читать его мысли / Дж. Сорос. – М.: ИНФРА – М., 1998. – 415 С.

102. Стариков Н.В. Шерше ля нефть. Почему наш Стабилизационный фонд находится ТАМ? / Н.В. Стариков. – СПб.: Питер, 2009. – 272 С.

103. Стародубровская И.В. Великие революции: От Кромвеля до Путина / И.В. Стародубровская, В.A. May. – М.: Вагриус, 2004. – 510 С.

104. Степанов Д. Использование принципов классической китайской стратегии в современном бизнесе / Д. Степанов. – СПб.: Крылов, 2002. – 189 С.

105. Субетто А.И. Ноосферизм. Т.1: Введение в ноосферизм / А.И. Субетто. – СПб.: ПАНИ, 2001. – 537 С.

106. Тейяр де Шарден П. Феномен человека (пер. с франц.)/ П. Тейяр де Шарден. – М: Наука, 1965. – 296 С.

107. Теория насилия/ В.И. Ленин. – М.: Алгоритм, 2007. – 256 С.

108. Тоффлер О. Революционное богатство/О.Тоффлер, X. Тоффлер. – М: ACT: ACT МОСКВА: ПРОФИЗДАТ, 2008. – 569 С.

109. Троицкий Е.С. О русской идее: Очерк теории возрождения нации / Е.С. Троицкий. – М: Б. и., 1994. – 313 С.

110. Трофимов В.К. Русский менталитет: истоки, сущность, социально-культурные проявления/ В.К. Трофимов. – Ижевск, 2002. – 188 С.

111. Тульчинский Г.Л. Бизнес в России: проблема социального признания и уважения / Г.Л. Тульчинский. – С-Пб.: Вершина, 2006. – 383 С.

112. Уткин А.И. Рузвельт / А.И. Уткин. – М: Логос, 2000. – 541 С.

113. Франкл В. Человек в поисках смысла (пер. с англ. и нем.)/ В. Франки. – М: Прогресс, 1990. – 366 С.

114. Фромм Э. Иметь или Быть? / Э.Фромм; (Пер. с англ. Н. Петренко, О. Иванчук). – Киев: Ника-Центр: Вист-С, 1998. – 392 С.

115. Фромм Э. Революция надежды (пер. с англ.) / Э.Фромм. – СПб.: «Ювента», 1999. – 245 С.

116. Хиз Дж. Бунт на продажу: как контр культура создает новую культуру потребления / Дж. Хиз, Э. Поттер; (пер. с англ. Д. Скворцов). – М.: Добрая книга, 2007. – 456 С.

117. Хилл Н. Думай и богатей: как превратить мысли в деньги / Н.Хилл. – Екатеринбург, 2000. – 236 С.

118. Хинштейн А.Е. Березовский & Абрамович: олигархи с большой дороги / А.Е. Хинштейн. – Москва : [б.и.], 2007. – 666 С.

119. Ходорковский М.Б. Человек с Рублем / М.Б. Ходорковский, Л.Б. Невзлин. – М.: Менатеп-информ, 1992. – 272 С.

120. Чернышев С.Б. Россия, собственность, идея /СБ. Чернышев. – М.: РОССПЭН, 2004. – 448 С.

121. Чигирев В.А. Нравственный путь безнравственной цивилизации / В.А. Чигирев. – СПб.: Ин-т нравственности, 2006. – 80 С.

122. Шопенгауэр А. Мир, как воля и представление: Попул. излож. с введ. В.М. Голикова / А. Шопенгауэр. – Санкт-Петербург: тип. Н.Н. Клобукова, 1902. – 111 С.

123. Шпидлик, о. Томаш Русская идея: иное видение человека (пер. с франц.)/ Т. Шпидлик. – СПб.: Издательство Олега Абышко, 2006. – 464 С.

124. Щедровицкий Г.П. Мышление. Понимание. Рефлексия = Thinking. Understanding. Reflection / Г.П. Щедровицкий – Москва: Наследие ММК, 2005. – 798 С.

125. Юревич А.В. Умные, но бедные: ученые в современной России / А.В. Юревич. – М.: ИЦНиУП, 1998. – 201 С.

126. Bell D. The coming of post-industrial society / D. Bell. – New York : Ba sic, 1973.

127. Goodwin R. The American Codition / R. Goodwin. – New York, 1974.

128. Masuda Y. The information society as post-indystrial society / Y. Masyda. – Tokyo, 1980.

129. Nisbet R. Social change and history / R. Nisbet. – New York: Oxford University Press, 1963.

130. Rostoy W. The stages of economic growth / W. Rostoy. – New York : Basic books, 1960.

131. Toffler A. The third wave / A. Toffler. – New York, 1980.

132. Wallerstein I. The modern world system I: Capitalist agriculture and the origins of the European world-economy in the sixteenth century /I. Waller stein. – New York: Academis Press, 1974.

Примечания

1

Цит. по: Гречко П.К. Практика человека. – М., 1988. – С. 51.

2

Осмыслением природы деятельности в той или иной степени занимались Г.В. Гегель, К. Маркс, Д. Лукач, Ю. Хабермас, Г. Башляр, С.Л. Рубинштейн, Л.С. Выготский, А.Н. Леонтьев, Э.В. Ильенков, Г.С. Батищев, Г.П. Щедровицкий, Ю.В. Громыко, М.С. Каган, М.К. Мамардашвили. Э.Г. Юдин, В.А. Лекторский, Н.Н. Трубников и др.

3

Ницше Ф. Воля к власти: опыт переоценки всех ценностей. – СПб., 2007. – С. 9.

4

См.: Куртц П. Новый скептицизм: исследование и надежное знание. – М., 2007. – С. 64.

5

Библия – это не боговдохновленный факс от Всевышнего, а произведение многовекового творчества людей, в котором наряду с повествованиями о событиях жизни современных им эпох выразилась разнородная «мистика», включающая в себя разнородные наваждения. Поэтому речи от имени Бога в ней не являются «стенограммами». Как бы мы ни относились к «святым книгам» – Библии, Корану и Торе – все они были созданы смертными людьми.

6

См.: Егоров Б.Ф. Российские утопии. – СПб., 2007. – С. 19-20.

7

Гегель считал, что «все, чего я хочу, самое благородное, самое святое, есть моя цель, я должен в этом наличествовать, я должен это одобрять, я должен находить это хорошим. Со всяким самопожертвованием всегда связано чувство удовлетворения и нахождение самого себя».

8

Отцами и душой стоицизма были Зенон и Эпиктет, а «могильщиком» – Сенека, воспитатель императора Нерона, по приговору которого покончил жизнь самоубийством.

9

Маркс К. Сочинения. Т.З / К. Маркс, Ф. Энгельс, – 2-е изд. – М., 1955. – С. 2.

10

Зеланд В. Трансерфинг реальности. – СПб., 2005. – С. 25.

11

Точный перевод с латыни слова «пролетариат» – бедные размножающиеся. Римляне, в отличие от эллинов, признавали гражданские права не только за «демосом» – полноправными гражданами, но и за лицами, не обладавшими никаким имуществом и от которых обществу была только одна польза: будучи римлянами, они способны были рожать римлян.

12

Маркс К. Сочинения. Т. 40 / К. Маркс, Ф. Энгельс. – 2-е изд. – М., 1975. – С. 590.

13

Там же. – С. 591.

14

Там же. – С. 592.

15

Goodwin R. The American Codition. – New York, 1974. – P. 18.

16

См.: Лобок A.M. Подсознательный Маркс. – Екатеринбург, 1993. – С. 168.

17

На Куликовом поле русский народ осознал свое единство. Л.Н. Гумилев отмечал: «На Куликово поле пришли москвичи, суздальцы, владимирцы, а вернулись с Куликова поля русские».

18

Послания старца Филофея // Памятники литературы Древней Руси. Конец XV – первая половина XVI в. М., 1984. – С. 441.

19

Цит. по: Зеньковский В.В. Русские мыслители и Европа. – М.,1997. – С. 119.

20

В поздние свои годы «великий печальник земли русской» все же признавал: «Деньги – это отчеканенная свобода». Но деньги дают свободу только во внешнем мире; внутреннюю свободу купить невозможно.

21

Киреевский И.В. Критика и эстетика. – М.,1979. – С. 271.

22

Цит. по: Гулыга А.В. Русская идея и ее творцы. – М., 1995. – С. 12.

23

Сорокин П.А. Главные тенденции нашего времени. – М., 1997. – С. 22-33.

24

Стихийно самоутверждающийся титанизм Италии и протестантский дух северной Европы объединяет идея индивидуальной ответственности за свою личность, осознание ее пластичности, возможности взглянуть на нее как проект. Вариацией на эту тему стала субъектноцентричная гносеология Нового времени. Начиная с Декарта и заканчивая Гуссерлем, она признавала первой очевидностью непосредственные данные сознания. Исходя из них, личность создавала себя, затем универсум, помещая себя в него. Самоконструирование как очевидная доминанта новоевропейской культуры напоминает о своем актуальном присутствии в современных практиках сетевой коммуникации.

25

См.: Голенпольский Т.Г. «Американская мечта» и американская действительность. – М., 1981. – С 18.

26

См.: Баталов Э.Я. Американская мечта и русская идея. – М., 2004. – С. 19.

27

Рабство в США как «цитадели свободы» появилось в 1619 году, а было отменено в 1865-м году. Оно существовало 246 лет, т.е. дольше, чем крепостное право в России (с 1649 по 1861 год). Но царская Россия – «тюрьма народов», а Соединенные Штаты – оплот свободы.

28

Пассионарий – тот, у кого стереотип служения идее отчетливо доминирует над стереотипом сохранения рода и инстинктом самосохранения. Пользуясь современным языком, можно сказать, что пассионарий наиболее «упертый» и поэтому имеет «социальный успех».

29

Именно в этом состоит отличие революционеров от преступников, хотя «водораздел» между «низкой политикой» и преступностью часто провести достаточно сложно.

30

К. Маркс. Сочинения. Т. 23 / К. Маркс, Ф. Энгельс. – 2-е изд. – М., 1970. – С. 761.

31

Фромм Э. Революция надежды. – СПб., 1999. – С. 17.

32

См. подробнее: Стародубровская И.В., May В.А. Великие революции. От Кромвеля до Путина. – М., 2004. – С. 361-362.

33

См.: Почепцов Г.Г. Революция com. Основы протестной инженерии. – М., 2005. – С. 35.

34

См., например: Фроянов И.Я. Октябрь Семнадцатого, Плимак Е.Г. Политика переходной эпохи: опыт Ленина, Фельштинский Ю.Г. Вожди в законе, Ландовский И. Красная симфония (откровения троцкиста Раковского), Спиридович А.И. Большевизм: от зарождения до прихода к власти, Шиссер Г. Русская рулетка: Нем. деньги для русской революции и др.

35

См.: Калашников М. Третий проект: погружение. – М., 2005. – С. 426-448.

36

Цит. по: Хинштейн А.Е. Березовский и Абрамович. Олигархи с большой дороги. – М., 2006. – С. 324.

37

Цит. по: Ефимов В.А. Концептуальная власть. – СПб., 2003. – С. 87.

38

Лук как оружие не может существовать без напряжения отталкивающихся полюсов. Но тетива лука может превратиться в струну арфы. Арфа построена на том же принципе, что и лук – она есть многострунный «сублимированный» лук.

39

См.: Ласкер Э. Борьба. – М., 2007. – С. 13.

40

Гегель Г.В.Ф. Феноменология духа. – СПб., 1994. – С. 102.

41

См.: Ловрет Фр. Путь и сила. Секреты японской стратегии. – Киев, 2000. – С. 15-17.

42

В современной России «бизнес – это искусство извлекать деньги из чужого кармана, не прибегая к насилию».

43

Можно отметить, что русский язык по гибкости, богатству и разнообразию форм близок к древнегреческому и латинскому языкам. Изначально каждая буква в древнеславянском языке обозначала не звук, как в современном русском языке: А, Б, В, Г, Д, а слово. В сочетании получалось предложение: «Аз, Буки, Веди» – я букву ведай – знай, то есть «учись» («получай образование»).

44

См. Григорьева Т.П. Дао и логос (встреча культур) / Т.П. Григорьева. – М., 1992. – С. 364-365.

45

Цит. по: Григорьева Т.П. Дао и логос (встреча культур). – М., 1992. – С. 259.

46

Все авторы, «цитируя» Даллеса, ссылаются в данном случае исключительно друг на друга. Широко известна только книга А. Даллеса «Искусство разведки».

47

См.: Волкогонов Д.А. Психологическая война. – М., 1984. – С. 120-121.

48

См.: Лисичкин В.А. Третья мировая информационно-психологическая война.-М., 1999. – С. 155-212.

49

Сагатовский В.Н. Русская идея: продолжим ли прерванный путь? – СПб., 1994. – С. 189.

50

См. подробнее: Стариков Н.В. Шерше ля нефть. Почему наш Стабилизационный фонд находится ТАМ? – СПб., 2009. – С. 13-14, 262-264.

51

Хилл Н. Думай и богатей: как превратить мысли в деньги. – Екатеринбург., 2000. – С. 71

52

См.: Савельев А.Н. Путь русского человека. – М., 2007. – С. 234.

53

Леви В.Л. Вагон удачи. – М., 2004. – С. 88.

54

См.: Куртц П. Новый скептицизм: исследование и надежное знание. – М., 2007.

55

Греческий философ Протагор своей формулой лишь утверждал, что реальные вещи выстраиваются по модулю человека, т.е. соответствуют ему своими размерами. Для гуманистов эпохи Возрождения эта формула означала, что человек – единственный критерий всех вещей в мире, в том числе эстетики и нравственности. Для средневекового западноевропейца мерой всех вещей был богочеловек («идеальный человек») Иисус Христос. Для ренессансного же западноевропейца таковой мерой стал любой человек.

56

Панарин А.С. Народ без элиты. – М., 2006. – С. 334.

57

На современном языке это бы звучало как разграничение здоровых и невротических потребностей.

58

См.: Фромм Э. Иметь или быть. – Киев, 1998. – С. 214.

59

См. подробнее: Хиз Дж., Поттер Э. Бунт на продажу. – М., 2007.

60

Кара-Мурза С.Г. Манипуляция сознанием. – М., 2003. – С. 6.

61

См.: Шпидлик, о. Томаш Русская идея: иное видение человека. – СПб., 2006. – С. 13.

62

См.: Веллер М.И. Слово и судьба. – М., 2008. – С. 242.

63

Гегель Г.В.Ф. Лекции по философии религии. Ч.З: Абсолютная религия // Гегель Г.В.Ф. Философия религии: в 2 т. – М.: Мысль, 1977. – Т.2. – С. 200.

64

Аристотель. Соч.: В 4 т. Т.4. М., 1984. – С. 393.

65

См. подробнее: Коган A.M. Деньги, цена и теория трудовой стоимости. – М., 1991. – С. 192-205

66

Цит. по: Лукач Д. Экономические взгляды Гегеля в иенский период//Вопросы философии. – 1956. – №5. – С. 159-160.

67

Термин «маммона» в Новом Завете означает «богатство», отсюда слова: «Не можете служить Богу и маммоне» (Матфей, 6: 24). Вошедшее в европейские языки через латинский и греческий языки, это слово было родственно арамейскому «ма амон», обозначавшему некоторую ценность, принятую в долг.

68

Маркс К. Сочинения. Т. 1. / К. Маркс, Ф. Энгельс, – 2-е изд. – М., 1955. – С. 410.

69

70

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. – Т.46. – Ч. I. – С. 164

71

Римляне, в отличие от эллинов, признавали гражданские права не только за «демосом» – полноправными гражданами, но и за лицами, не обладавшими никаким имуществом и от которых обществу была только одна польза: будучи римлянами, они способны были рожать римлян.

72

Выяснив глубинные причины и мотивы социального поведения, Маркс по сути дела создал лишь новую политическую философию (идеологию), а не объективную количественную науку. Одной из причин этой относительной неудачи была недооценка значения таланта и творческой деятельности: высший труд, требующий интеллектуальных способностей и квалификации, нельзя свести к элементарному физическому труду и измерить рабочим временем.

73

См. работы М. Вебера «Протестанская этика и дух капитализма» – М., 2002, В. Зомбарта «Евреи и хозяйственная жизнь. – М., 2004 и др.

74

Ленин В.И. Поли. Собр. Соч., Т. 27. – М., 1969. – С. 299-426.

75

Под предлогом «антикризисных» мер Рузвельт провел радикальные преобразования, в результате которых золотой стандарт был отменен и после Великой депрессии американцы не могли поменять доллары на золото. Федеральная резервная система приобрела «современный» вид.

76

См.: Бузгалин А.Н. Ренессанс социализма. – М., 2003. – С. 190-193.

77

Ростовщичество можно определить как финансовый инструмент, посредством которого «мировой финансовый интернационал» методом «культурного сотрудничества» делает страны и народы финансовыми невольниками.

78

Глава Белого дома Джон Кеннеди (ученик П.А. Сорокина) одним из президентских указов хотел мягко вывести ФРС из сферы печатания денег, за что и был убит 22 ноября 1963 года.

79

См.: Назаров М.В. Вождю Третьего Рима. – М., 2004. – С. 643.

80

Цит. по: Ефимов В.А. Концептуальная власть. – СПб., 2003. – С. 64.

81

См.: Бузгалин А.Н. Ренессанс социализма. – М., 2003. – С. 201.

82

См.: Чернышев С.Б. Россия, собственность, идея. – М., 2004. – С. 279-280.

83

Русская народная мораль воровство в смысле «посильного самообеспечения» в целом не осуждала. На «верхнем» уровне «позволялась» определенная степень «руления в свой карман» вместе с подъемом страны.

84

Цит. по: Ельмеев В.Я. Теория и практика социального развития. – СПб., 2004. – С. 275.

85

Этот вызов принимает наиболее отчетливые формы в связи с процессом реализации американской мечты.

86

См.: Демин В.Н. К звездам быстрее света. Русский космизм вчера, сегодня, завтра/ В.Н. Демин, В.П. Селезнев. – М., 1993. – С. 12.

87

Термин «терроризм» можно трактовать как «физическое насилие, вплоть до физического уничтожения, по отношению к политическим противникам». Террорист добровольно жертвует своей жизнью во имя высшей надличностной цели и идеи. Следовательно, прибыль – не всегда самое главное. Есть вера, честь, справедливость, вендетта и гордость.

88

См.: Кургинян С.Е. Слабость силы. Аналитика закрытых элитных игр и ее концептуальные основания. – М., 2006. – С. 17-23.

89

См.: Медведева И.Я Потомки царя Ирода: Планирование семьи – планирование небытия. – М., 2003.

90

Позднеафинский оратор Исократ в своей классической речи долго перечислял недостатки, пороки и мерзости богатых, а потом одним штрихом подвел свое выступление к «общему знаменателю»: «Богатые столь омерзительны, что хуже них могут быть только бедные».

91

Маркс К. Сочинения. Т.4 / К. Маркс, Ф. Энгельс, – 2-е изд. – М., 1955. – С. 144.

92

Как писал Прудон, «Общность есть первый член социального развития – тезис; собственность есть второй член – антитезис; остается найти третий член, синтез, и мы найдем требуемое решение».

93

Хилл Н. Думай и богатей: как превратить мысли – в деньги. – Екатеринбург, 2000. – С. 152.

94

Коэн С. Провал крестового похода США и трагедия посткоммунистической России. – М., 2001.-С. 65.

95

Однополярный мир имеет свои преимущества. Он избавляет от гонки вооружений и расходов на шпионаж, уменьшает расходы на засекречивание и дублирование исследований и производств, позволяет концентрировать максимум сил и средств на первоочередных направлениях и достигать большего результата с меньшими затратами.

96

Данное понятие было введено в научный оборот одним из представителей «философии жизни» А. Бергсоном в работе «Два источника морали и религии». Французский философ – интуитивист считает, что «открытое» общество, пророками которого были Сократ и Иисус Христос, основано на абсолютизации морали человеческой личности, на признании главной ценностью идеалов целостного человечества, на предельном динамизме общества и его институтов. «Открытое – закрытое» – это, по Бергсону, пространственный аспект «статического-динамического», а «статическое-динамическое» – это временной аспект «закрытого-открытого». Отсюда вытекают два рода морали и религии

97

См.: Веллер М.И. Великий последний шанс. – СПб., 2006. – С. 201.

98

В эпоху Троянской войны, согласно «Иллиаде» Гомера, река Ксанф, огибавшая холм, где происходила долгая битва, потекла человеческой кровью.

99

Янов А.Л. Русская идея и 2000 год. – New York: Liberty Publishing House, 1988. – С. 97.

100

См.: Троицкий Е.С. О русской идее: Очерк теории возрождения нации. – М., 1994. – С. 141.

101

См.: Бауман 3. Глобализация: последствия для человека и общества. – М., 2004. – С. 104.

102

См.: Чернышев С.Б. Россия. Собственность. Идея. – М., 2004. – С. 32.

103

Петру I в процессе проведения реформ так и не удалось изменить мировоззрение «птенцов гнезда Петрова» и одолеть коррупцию и воровство – он был чуть ли не единственным, кто жил на государственное жалование.

104

Бурышкин П.А. Москва купеческая. – М., 2002. – С. 113.

105

Усложнение и ускорение социальных процессов, с одной стороны, а с другой – углубление рационализации всех сфер жизни в XX веке привели к парадоксу: все более усложняющуюся рациональную картину мира можно отразить в массовом сознании только путем предельной редукции социальных концепций – наподобие «конца истории», «столкновения цивилизаций» и «золотого миллиарда».

106

См.: Чернышев С.Б. Там же. – С. 35-36.

107

С Россией повторилось то, что проделали с бесхитростным Буратино на Поле Чудес лиса Алиса и кот Базилио.

108

Актор – любое лицо, которое принимает активное участие, играет важную роль.

109

Миронов Б.С. Русские. Последний рубеж. – М., 2009. – С. 309.

110

См. Потемкин А.П. Элитная экономика. – М., 2004. – С. 3-5.

111

Просто знатных людей эллины называли не аристократами, а эвпатридами, т.е. происходящими из благого рода («эв» – благо, «патрос» – отец).

112

Народному воззрению соответствует признание: государство должно быть сильным, но силе государственного могущества следует иметь оправдание в правде своего назначения. Поэтому государственная сила не является самоценной, она – не цель, а средство, орудие для организации общественной жизни на основе правды и справедливости. Не случайно одна из самых афористичных русских поговорок гласит: «Не в силе Бог, а в правде».

113

См. Волков В.В. Силовое предпринимательство. – СПб., 2004.

114

Даже мощная римская Республика постепенно превратилась в империю после появления на границах варваров.

115

Большинство афинских политиков заручались поддержкой аристократии. Сам Перикл также принадлежал к аристократии, но в своей политической деятельности решил использовать простой народ. Исходя из этого, Перикл стал человеком народа.

116

В оригинале: «Политика есть учение о возможном» (Отто фон Бисмарк).

117

Обама Б.Х. Дерзость надежды. Мысли о возрождении американской мечты. – СПб., 2008. – С. 30.

118

Небезызвестный в экономических кругах авторитет Л. Эрхард о причине инфляции выразился без излишней политкорректности, но кратко и доходчиво: «Инфляция – не закон развития, а дело рук дураков, управляющих государством».

119

Независимая газета. М., 1996, 13 июля.

120

См.: Панарин А.С. Народ без элиты. – М., 2006. – С. 176

121

Статья 13 Конституции РФ в современной редакции не соответствует ни исторически сложившимся в России обстоятельствам, ни потребностям дальнейшего общественного развития, поскольку: во-первых, часть 1: «В Российской Федерации признается идеологическое многообразие», – подразумевает, что множественность «государственных идей», т.е. концептуальная неопределенность государственных идей должна быть нормой; во-вторых, из части 2 «Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной» следует отсутствие разницы между «государственной идеей» как основой государственного управления и поддержки политики государства людьми и «идеологическим тоталитаризмом» в смысле обязательности исповедания какой-то одной идеологии.

122

Маркс К., Сочинения. Т.З. / К. Маркс, Ф. Энгельс. – 2-е изд. – М., 1955. – С. 25.

123

См.: Моисеев Н.Н. Человек и ноосфера. – М., 1990., Субетто А.И. Ноосферизм. Т.1: Введение в ноосферизм. – СПб.: ПАНИ, 2001. и др.

124

Тейяр де Шарден. Феномен человека. – М., 1965. – С. 173.

125

В далеком 1953 году в Нью-Йорке вышла работа русского философа Б.П. Вышеславцева, вынужденного покинуть Родину, «Кризис индустриальной культуры».

126

Обама Б.Х. Дерзость надежды. Мысли о возрождении американской мечты. – СПб., 2008. – С.297.

127

См.: Иноземцев В.Л. За пределами экономического общества. – М., 1998; Бузгалин А.Н. Будущее коммунизма. – М., 1996. и др.

128

Хилл Н. Думай и богатей: как превратить мысли – в деньги. – Екатеринбург, 2000. – С. 546.

129

См.: Панарин А.С. Народ без элиты. – М., 2006. – С. 130.

130

Анатоль А. Истина Дао: Даосизм для запада. – М., 2008. – С. 1 86

131

Гегель Г.В.Ф. Феноменология духа. – СПб., 1994. – С. 263.

132

Сойфер В.Н. Интеллектуальная элита и филантропия = The intellectual elite and philantropy: десять лет Сорос. Образоват. Прогр. – М., 2005. – С. 7.

133

См.: Сорос Дж. Алхимия финансов: Рынок: как читать его мысли. – М.,1998.

134

См. подробнее: Юревич А.В. Умные, но бедные: ученые в современной России. – М., 1998. – С. 132-150.

135

См. Бузгалин А.В. Глобальный капитал. – М., 2004. – С. 390.


Оглавление

  • Сергей Алексеевич ЕмельяновФеноменология русской идеи и американской мечты Россия между ДАО и Логосом
  • Введение
  • 1. Идеал как форма духовности и регулятив деятельности
  • 2. Русская идея и американская мечта как социальные детерминанты
  • 3. Проблемы реализации социального идеала
  • 4. Философские проблемы войны и мира
  • 5. Материализация американской мечты и феномен чуда
  • 6. Бог, богатство, деньги и капитал
  • 7. Генезис глобального капитала и стадии его самоотрицания
  • 8. Воспроизводство и самовосстановление человека
  • 9. Нищета и бедность «как болезнь»
  • 10. «Элитная экономика» и силовое предпринимательство в России
  • 11. Политика как искусство невозможного
  • 12. Русская идея, гуманитарные технологии и мегатренды будущего России
  • Заключение
  • Литература
  • Наш сайт является помещением библиотеки. На основании Федерального закона Российской федерации "Об авторском и смежных правах" (в ред. Федеральных законов от 19.07.1995 N 110-ФЗ, от 20.07.2004 N 72-ФЗ) копирование, сохранение на жестком диске или иной способ сохранения произведений размещенных на данной библиотеке категорически запрешен. Все материалы представлены исключительно в ознакомительных целях.

    Copyright © UniversalInternetLibrary.ru - электронные книги бесплатно